Красный Кристалл

Глава 1

Светлым ранним утром на взгорок, что располагался вблизи титанически огромного дуба, въехал на ослике невысокий человек в скромной одежде странника, кожаной шляпе и с дорожной сумой на боку. Он весело огляделся по сторонам, утирая вспотевшее лицо, и поддал своему животному под брюхо обеими ногами. Осёл недовольно хрюкнул, но все же засеменил к дубу, чья мощная крона высоко возносилась над деревьями нескончаемого леса, простирающегося далеко во все стороны, покрывающего склоны дальних гор и тёмно-зелёным ковром устилающего пологую равнину. Всадник пересёк длинную тень, падающую от гигантского дерева и уходящую в лес, миновал вздыбленные толстой аркой вековые корни и был встречен насмешливым голосом:

— Пожаловал всё-таки! А мы уж думали, ты обманул нас! — сказал ему молодой человек, сидящий в вольной позе на той самой естественной арке. Он прислонился спиной к стволу дуба, как к стене, и, невидимый в глубокой тени, наблюдал неспешное приближение гостя.

— Как можно, — невозмутимо отвечал пришелец, спешиваясь, снимая шляпу и вытирая рукавом плешивую макушку. — Я просто целую неделю проплутал по этому лесу — здесь же все дорожки заколдованы.

— Брось трепать, — отозвался юноша, бросая стругать палку, — Здесь все дороги ведут к дубу.

— Это для детей, — возразил пришелец, — А для взрослых сюда дороги нет. Говорю тебе, я заплутался.

— Опять враньё, — выходя из-за необъятного тела дуба, произнесла молодая женщина, — Месяц назад ты нашёл сюда дорогу, чтобы своровать у меня зелье.

— Ну ладно, припёрли, — недовольно отозвался гость, — Да, я задержался, но ведь всё-таки явился! Намерение тоже что-то значит!

— Затарахтела тарахта! — небрежно отозвался молодой человек, спрыгивая на землю и отряхиваясь от растительной шелухи.

— Вот так встречают гостя у ихнего очага! — язвительно высказал плешивый гость, разводя руками и оборачиваясь в стороны, словно приглашал свидетелей к зрелищу возмутительного факта. — Мало, дороги все заговорили, да ещё издеваются! Небось воды с дороги не предложат, не то что блинами накормить, в баньке попарить и спать уложить!

— Наглец, — заметила валькирия, но всё же повернулась и пошла в обход дуба, за ней проследовал молодой волшебник Лён, а за ним распаренный от летней жары пришелец.

Выглядел гость занятно: росту небольшого, с коротковатыми ногами и сутулой спиной. Лицо у него было простецкое, с щеками, покрытыми красноватыми пятнами, какие возникают на коже, редко видящей солнце, а тут оно прямо так и жарило. Волосики на круглой голове пришельца были весьма редки и слабы, какого-то неопределённого блеклого цвета, а на макушке вообще красовалась лысина, покрытая младенческим пухом. Такие же бесцветные брови, голый подбородок, мягкие полные губы и небольшие серые глаза.

— А ты, я вижу, брюхо подтянул весьма, — заметил Лён, слегка обернувшись назад.

— Да, над этой тушкой ещё придётся много поработать, — согласился Лембистор, — Задыхается, потеет. Ну ничего, здоровое питание, свежий воздух и посильные нагрузки вернут ей здоровье!

Он аккуратно положил сумочку на землю, сверху положил хворостину, которой приглаживал осла, и расправил сутулые плечи, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Одет Лембистор был в скромную косовороточку из небелёной ткани, в полосатые тиковые штаны и ботинки на толстой подошве. Выглядел он, как бедный путник, а круглая его физиономия со вздёрнутым носом очень напоминала Лёну прежнего владельца этого тела — лже-мага из Кризисного Центра, который якобы занимался изгнанием нежелательного полтергейста. Лицо было тем же, но выражение глаз казалось иным. Это был уже не Павел Андреевич, авантюрист, запросивший слишком много, а совсем иная личность.

— Жарко-то как, — доверчиво признался демон, обмахиваясь шляпой, — Этот тип совсем запустил своё тело. Я его стараюсь пока много не гонять: сердчишко надо подлечить.

— А геморроя нет? — серьёзно осведомился Лён.

— Вам бы всё смеяться надо мной, беднягой, — вздохнул Лембистор. — Да ещё ругаете всё время. А я, между прочим, как мог скорее, так и прибыл.

— Прямо из тридевятого царства, тридесятого государства! — отъязвил собеседник, — Чего же соколом не оборотился, или вороной на худой конец?

— Вот в том вся и проблема, — опять вздохнул Лембистор, — У этой тушки нет ни малейших данных к магии: полный ноль. Брак на генетическом уровне! Я даже не знал, что так бывает. Так что, пока о волшебстве мне придётся позабыть. А я-то думал, что быстро приведу себя в порядок.

— И как же будешь жить? — с притворным сочувствием спросил молодой волшебник, — Чем зарабатывать на хлеб насущный?

— Да у меня припрятана от лучших времён кубышка, — простодушно признался демон, — Куплю домик в городе, займусь торговлей.

— Никогда не думала, что стану принимать его под своим кровом, — удивилась Брунгильда сама себе, остановившись возле раскинутой в тени скатерти, на которой стоял большой самовар, чайные чашки и угощение.

Волшебники расположились на траве возле скатёрки и посмотрели на гостя.

Гость в сомнении рассматривал румяные пироги и прочие соблазнительно калорийные вещи: мёд, пряники, сливки.

— В дороге всё сгонится, — успокоил его Лён, наливая в чашку ароматный чай.

— Ты думаешь? — остро глянув на него, спросил демон.

— Конечно, — уверенно ответил молодой волшебник.

Лембистор странно огляделся, потом осторожно присел рядом и взял в руки чашку, принюхиваясь к запаху свежей заварки.

— Не думай, не отрава, — успокоила его Брунгильда.

— Да я не думаю, — пробормотал тот, — Хотя, кто знает. У вас ведь никаких более обязательств передо мной нет.

— У меня духу не хватит лишить жизни бедолагу, который так старался раздобыть себе новое тело, — с насмешкой заметила валькирия. — Во всяком случае, до той поры, пока он не покажет свою вражескую сущность. Но ведь тебе идти с Лёном в дорогу, показывать место, где ты запрятал Красный Кристалл.

— Вот-вот, — неопределённо пробормотал демон, осторожно отхлёбывая чай и прислушиваясь ко вкусу. — Боюсь, вы оба ошибаетесь.

У Брунгильды выражение лица стало жёстким, а Лён поставил обратно на блюдце чай и удивился:

— Ты отказываешься от выполнения условий Жребия?

— Нет-нет, не отказываюсь, — поспешно заговорил Лембистор, — Я только говорю, что в путь тебе придётся идти одному. Без меня, то есть.

— Это как? Ты же должен показать мне дорогу в то место, где спрятал Кристалл с телом Пафа!

— Вот именно это я и собираюсь сделать. Но мне не обязательно идти с тобой в дорогу. Я просто скажу тебе, куда идти.

— Лукавишь, демон, — холодно ответила валькирия, протянув руку к боку, где не было меча — тот лежал в стороне, как знак временного перемирия.

— Прошу заметить, я у вас в гостях, — напомнил тот, беря из корзиночки пирог и с видимым удовольствием откусывая едва ли не половину. — Чёрт, вкусно как!

Демон прожевал кусок под пристальными взглядами волшебников, запил чаем с ягодами, сосредоточенно всё проглотил, и пальцем поковырял в зубах, прицыкивая языком

— Сплошные имплантанты, — с сожалением сообщил он, деликатно рыгая, — Прямо не знаю, как буду с ним дальше жить — тут ведь нет стоматологов!

— Кончай пургу гнать! — сердито отозвалась Брунгильда, — Говори, чего надумал.

— Больное тело! — толковал Лембистор, — Дороги не выдержит!

Валькирия нетерпеливо дала ему затрещину, отчего гость выронил из руки пирог, который намеревался засовать в рот.

— Ну ладно, — мрачно ответил демон, стряхивая со штанов начинку из моркови и яиц. — Всё дело в том, что я не хочу ехать в дорогу с Лёном. Мне вообще противопоказано с вами пересекаться! Чем меньше я с вами дел имею, тем целее буду.

— Это верно, — согласилась Брунгильда, — Однако уговор есть уговор.

— Я просто объясню, как туда добраться, — убеждённо заявил Лембистор.

— Ну, объясняй, — предложил Лён.

— Но есть одна проблема, — предупредил тот.

— Опять?! — вскипела валькирия.

— Я сожалею, — с достоинством ответил демон.

— И в чём проблема?! — гневно спросила она, глядя на мерзавца.

— Да как сказать… — замялся тот.

— Говори, — глухо ответил Лён, который в отличие от валькирии гораздо лучше знал своего врага и научился прекрасно различать, когда тот просто дурачится, а когда в самом деле обеспокоен. Молодой волшебник повидал демона в самых разных обличиях и ситуациях. Теперь Лён чувствовал, что Лембистор откровенно трусит.

То, что поведал им давний недруг, поразило обоих. Дела оказались хуже, чем они предполагали.

— Ты помнишь ту историю с Гедриксом? — спросил демон. — Когда Перстень Гранитэли забросил тебя в воспоминание? Это была не зона наваждения, а иллюзорный мир, мир-петля, пузырь времени-пространства. Настоящий мир, в котором жил король Килмар, волшебница Эйчвариана, Аларих и прочие, распался, превратился в ничто. Я не могу объяснить, как именно это произошло, потому что не знаю. Факт лишь то, что от него не осталось и пылинки. Но, то, что ты видел, Лён, отличается от подлинных событий. До того момента, когда ты поднял меч на Эйчвариану, история повторяла оригинал. Ты начал переживать возвращение к своей личности, а вместе с этим события пошли иначе.

— Да, я знаю: Гедрикс убил Эйчвариану, — глухо ответил Лён, в котором слова демона воскресили память о том приключении, когда он побывал в образе Гедрикса. Да, он ощущал себя этим древним героем, он прожил его жизнь до того самого момента, когда сам мир Гедрикса испарился. До сих пор отголоски этой памяти живут в нём, потому что невозможно забыть эту масштабную личность и эту страшную трагедию гибели целого мира.

— Совершенно верно, — кивнул маленький человечек, в котором было совершенно невозможно узнать того демона-дракона, с которым некогда столкнулся юный волшебник. — Он убил её, отправил её душу в лимб на вечные мучения. Но что сталось с тем кристаллом хрусталя, в который Эйчвариана заключила тело погибшего Алариха?

— И что с ним стало? — остро заинтересовались волшебники.

— Вот именно. Никто никогда об этом не думал.

Гость снова взялся за пирог и стал задумчиво его жевать.

— Давай, не тяни! — толкнула его валькирия.

— Спроси у Перстня, — отозвался демон.

— Гранитэль?! — изумился Лён, — Гранитэль что-то знает об этом?! Почему ты мне ничего не сказала?

— Да, я знаю, где находится кристалл с телом Алариха, — раздался под ветвями дуба голос невидимого существа.

— Но почему же ты молчала?! — вскричал Лён.

— Не понимаю, при чём тут Аларих, — вмешалась Брунгильда. — Разве дело идёт не о Пафе?

— Всё к одному, — загадочно отозвался Лембистор.

— Всё, что осталось от того мира, это только кристалл, — сказала Гранитэль, — Гедрикс вынес его и спрятал. Но я тоже не понимаю, при чём тут Аларих.

— Очень даже при чём, — возразил демон, — Видите ли, результатом погружения в эту глубоко мистическую историю был второй кристалл, тоже вполне реальный. Человек, который воплотился в образ Алариха, погиб точно так же.

— Если только ты, мерзавец, не планировал это с самого начала! — гневно отвечала валькирия.

— Планировал, — хладнокровно признал Лембистор, — Всё шло к тому, чтобы заставить вас играть по моим правилам. Это был шанс обрести жизнь.

Лён схватил Брунгильду за руку, мешая ей достать меч и снести демону его плешивую башку.

— Тот иллюзорный мир, в который ты попал, был пузырь времени, — продолжил демон, словно не замечая опасность, — А с временем шутки очень опасны. Короче, произошло слияние двух пространственно-временных объектов. Тот Кристалл, в котором заключён Аларих, он же есть теперь и могила Пафа.

Некоторое время два волшебника безмолвно созерцали демона, не зная, что можно сказать на это.

— Два тела в одном кристалле? — неуверенно спросила Брунгильда.

— Нет. Совмещение объектов, — пояснил Лембистор, — Так что, Гранитэль, если бы знала с самого начала могла бы сказать, где покоится Паф. Сами понимаете, не в моих интересах было посвящать вас в эти тонкости. Так что нет нужды мне сопровождать тебя, Лён. Твой компас всегда с тобой.

— Здорово! — наконец, потрясённо проронил Лён, — И как мне теперь быть со всем этим? Ты полагаешь, ты выполнил условия Жребия тем, что сообщил мне это? Кого я найду в Кристалле — Алариха или Пафа?!

— О, если бы всё так просто, — пробормотал демон.

— Что?! — изумилась валькирия. — Ещё проблемы?

— Вот именно, — жёстко ответила Гранитэль, — Проблемы, да ещё какие.

— Совмещение объектов привело к пространственному разрыву, — неохотно пояснил демон, пряча глаза. — Это место выпало из потока обычных причинно-следственных связей.

— Это значит, что оно локализовано в пространстве, — пояснила валькирия ничего не понимающему Лёну. — Так что просто проехать через него как от пункта А до пункта Б невозможно. Примерно так устроена любая зона наваждения. Войдя в неё, каждый человек находит что-то своё, и ничто не повторяется дважды.

— И после той каверзы, что ты нам устроил, ты полагаешь, что я должен один пройти этот путь? — едко спросил он у Лембистора.

— Мне трудно объяснить, — ответил тот совершенно серьёзно, — У меня нет нужных доводов, а просить просто поверить мне на слово смешно. Но всё же, поверь, мне не стоит идти с тобой в этот путь.

— Отличный довод, — жёстко усмехнулся Лён, — Возможно, тебе и в самом деле противопоказано находиться близко от меня. Но, если честно, я и сам не в восторге от перспективы снова иметь тебя попутчиком.

— Во-во, и я то же ощущаю, — подхватил Лембистор, — Засим позвольте откланяться. Я своё обязательство выполнил и теперь свободен, как сокол.

— Я бы не сказал, — со сдержанным гневом Лён. — Я полагаю, о главном ты всё же умолчал, или я тебя не знаю. Наверно, я должен по твоей задумке рыскать по этой заколдованной местности подобно лису и искать то тайное убежище, где спрятан Кристалл с телом Пафа. А то, что спрятан, я не сомневаюсь, иначе его уже кто-нибудь нашёл бы.

— Не я его туда запрятал, — быстро ответил демон, зыркнув глазками по сторонам, как будто ждал врага.

— Однако ты втянул Лёна в Жребий с условием отдать ему Кристалл, когда он выполнит твоё пожелание, — возразила Брунгильда. — Если ты думаешь отделаться таким неопределённым указанием, то можешь считать, что условия ты не выполнил. Тогда мы вправе взывать к Жребию о расторжении сделки. Догадываешься, что будет результатом?

— Давай точный ориентир, Лембистор, — снова заговорил Лён, — И, если ты соврёшь или задумаешь подвох, то вспомни свои слова: со Жребием шутки плохи. Но я не буду впустую угрожать тебе, я просто прибегну к силе Перстня, и повезу тебя с собой в каком-нибудь мелком пузырьке.

— Хорошо, — с готовностью ответил демон, — Есть точная примета. Кристалл хранится в глубине горы, а сама гора стоит поблизости от города с названием Дерн-Хорасад. Если ты и после этих указаний не найдёшь Кристалл, то грош тебе цена, волшебник.

С этими словами он легко вскочил с места и схватил свою котомку.

— Чтоб тебе в болоте утонуть, — напутствовала его валькирия, глядя, как он направился к своему ослу, посвистывая и обмахиваясь шляпой.

— Да ни за что! — нахально отозвался демон, запрыгивая на свою животину и оглаживая её по заду хворостиной.

— Послушай, Гранитэль, — подавленно обратился к Перстню Лён. — Так ты с самого начала знала, где искать Пафа?

— В чём ты меня упрекаешь? — с укоризной ответила принцесса, — Неужели я не сказала бы тебе, если бы знала? Ведь мне известно только, где находится кристалл с телом Алариха, но я понятия не имела, какие последствия принесло это погружение в воспоминание. Лембистор обманул не только тебя, но и меня.

— Если есть хоть малейшая возможность спасти его, я должен это сделать, — угрюмо отозвался Лён.

— Дело в том, что и это ещё не всё, — призналась Гранитэль.

— Что ещё?! — поразились волшебники.

— Видите ли, между гибелью того мира, где жил ранее Гедрикс, и появлением его на Селембрис прошло немало времени. Он странствовал по мирам, всё более овладевая магической властью, и перемещая с собой Кристалл, потому что его скорбь по другу была неутешной. Так было, пока однажды он не определил место для вечного захоронения Алариха. И он поставил вокруг этого места магическую защиту с тем, чтобы не позволить мне добраться до Кристалла.

— Почему именно тебе?! — изумился Лён.

— Разве ты не помнишь, зачем Гедрикс отправился на остров Рауфнерен? Чтобы добыть Живой Кристалл, который один лишь может оживлять умерших.

— Вот как? — вмешалась Брунгильда, — Неужели возможно оживлять умерших?! Они возвращаются в прежнем виде, не в виде тени и ли призрака?!

— Они возвращаются в полном естестве, со всей памятью, — объяснила Гранитэль, — Это может лишь одушевлённый Живой Кристалл.

— То есть ты?! — вскричал взволнованно Лён.

— То есть я. Поэтому Гедрикс и не позволил мне приблизиться к Красному Кристаллу.

— Но почему?!!

— Потому что тогда бы он потерял меня, был бы вынужден уступить меня Алариху, моему жениху.

— Весьма эгоистичный мотив, — заметила валькирия.

— Увы, — вздохнула Гранитэль, — Он всё же человек.

— Тогда, оживив Пафа, ты оживишь и Алариха? — догадался Лён.

— Нет, — ответила принцесса, — Только один. Я подниму Пафа, Аларих же никогда не обретёт прежней жизни.

«Кого же ты всё-таки любила, Гранитэль?» — подумал Лён, не находя никакого объяснения ни поступкам, ни мотивам принцессы, заточенной в эльфийский камень.

С того дня, как Лён навсегда оставил свой прежний мир и ушёл в Селембрис, минуло больше месяца. Произошло это в начале мая, а теперь уже было начало лета. За этот период он ни разу не вспомнил о своей прежней жизни, да и казалась она ему чем-то вроде сна, настолько далека реальность волшебной страны от того скучного и ограниченного мира. Ничто его больше там не удерживало, и никаких причин для возвращения не было. Миры отделились друг от друга, и перенос в земное пространство был затруднён. Одно дело легко перемещаться между миров, связанных чем-то вроде пуповины, совсем другое самому создавать портал. Такое могли только опытные волшебники, вроде дивоярцев. А Лёну пока ещё требовалось многое освоить. Его ведь совершенно незаслуженно, чисто условно называли дивоярцем — как бы в счёт будущих заслуг.

Однажды на Селембрис вернётся таинственный летающий город всемогущих магов, и тогда Лён попадёт в него и пройдёт школу высшей магии, получит посвящение и станет настоящим дивоярским чародеем. Пока же этого не произошло, надо спешить завершить дела — вернуть к жизни Пафа, чтобы тот тоже мог достойно войти в небесный город. Каким только он вернётся? — думал Лён в течение всего этого месяца, пока ожидал появления Лембистора. Ведь с того дня, когда он неосторожно прибег к магии Перстня и побывал в образе Гедрикса, прошло несколько лет по времени волшебной страны. Теперь Лёну восемнадцать, а Пафу было около четырнадцати, когда тот угодил в ловушку демона и застрял в небытии. Как же будет неприятно Пафу, когда он проснётся всё так же четырнадцатилетним, а его друг будет вполне взрослым!

Все эти мысли приходили Лёну в голову, но он отгонял их, потому что не это было самое главное. Этими теплыми летними ночами, засыпая в одной из нижних спален, где раньше жил Долбер, Лён представлял себе, как он отправляется в долгую дорогу, преодолевает все трудности пути и наконец спасает друга. Почему-то ему непременно представлялась долгая дорога, хотя что может быть проще для него — одним перелётом на лунном жеребце покрыть любое расстояние. В конце концов, существовал ещё и Перстень, с которого с окончанием Жребия были сняты магические ограничения, и Гранитэль могла сделать для Лёна гораздо больше, чем просто переместить его в нужное место. Да он и сам теперь мог перемещаться только силой мысли, как доступно это любому дивоярцу.

Ему казалось, что самое трудное позади — он прошёл Эльфийский Жребий. Теперь же не мог заснуть при одном воспоминании о Лембисторе, который со всем присущим ему коварством сделал задачу предельно сложной. Лён весьма смутно представлял, что будет представлять из себя его путь, но уже понимал, что лёгким он не будет. Недаром демон смылся прочь, наотрез отказавшись участвовать в мероприятии.

Хотя, с другой стороны, всё легче — не придётся терпеть возле себя эту скользкую, как гадюка, тварь. С самого начала, все те месяцы, что длился Жребий, Лён с тяжёлым сердцем представлял себе, как и далее путь его будет проходить в паре с этим проходимцем. Теперь же, когда первая злость прошла, он почувствовал облегчение оттого, что избавился от Лембистора. Так что, не о чем переживать — он уже на полпути к Пафу. Первая часть испытаний закончена, и что с того, что вторая не оказалась легче?

Лён перевернулся на бок, махнул рукой на гроздь светлячков, чтобы те потухли. В дубовой комнатке было уютно и приятно пахло, в маленькое круглое оконце заглядывали лунные лучи, хотя самой луны видно не было. На полу, застеленном простым полосатым половичком, лежал светлый лунный овал, пересечённый крестом. Кровать, на которой когда-то спал Долбер, была целиком вырезана из дерева — не то, что корзины, в которых спали младшие ребята. Травяной тюфяк слегка шуршал при движениях и издавал тонкий аромат болотных ирисов, шиповенных лепестков, мяты и шалфея. Подушка была наполнена таким же душистым сбором. Хотя это и не то, что в жилище Магируса, но воспоминания о лесной школе Фифендры никогда не выветрятся из памяти Лёна.

Когда-нибудь у него будет собственное жильё — когда он устанет от странствий и приключений и решит осесть на одном месте и заняться магическим ремеслом, как это делают другие волшебники. Но пройдёт немало лет до того времени, когда ему надоест мотаться по Селембрис.

В открытое окно задувал лёгкий ветерок, принося запахи ночного леса, слышались голоса птиц, шелест лиственного моря. Очарование Селембрис, нескончаемая радость, весна души…

Как всё-таки повезло ему, что он родился волшебником. Это редкий дар среди людей. Кто-то из его предков был магом. Кто-то в своих странствиях между миров забрёл на Землю, оставил там потомство и покинул этот мир, чтобы никогда не вернуться — только так сохраняют волшебники своих детей. Потомство магов непременно находит путь в волшебную страну, поскольку однажды в ком-то из потомков мага таинственный ген просыпается и сообщает своему владельцу удивительную власть. И тот должен сохранить этот дар, передать его своим потомкам с тем, чтобы никогда их более не видеть. Тяжелое бремя, которое несут дивоярцы, плата за могущество.

«Неужели и друзья магов подвержены этой неизбежности?» — думал Лён, не в состоянии заснуть от своих мыслей.

Ведь дядя Саша, который вовсе не был ему родным, тоже погиб. «Ты любил его», — сказала Брунгильда. Пафа он тоже любил, как брата. Возможно, его трагическая судьба есть следствие этой привязанности. Не потому ли и Гедрикс лишился и друга, и любимой? А если так, то судьба любого волшебника ужасна — он обречён на потери. Что остаётся: жить отшельником, как Магирус, или отсылать от себя учеников, как делает Фифендра? Как разрешают эту неразрешимую проблему дивоярцы?

«Расстался бы я со своим даром, чтобы сохранить родных? — мучительно думал Лён в своей бессоннице. — Не знаю, не знаю…»

Но, если есть средство оживлять умерших… Если Живой Кристалл может это делать… Один Кристалл — одну жизнь. О, если бы такое могло совершиться! Ведь он же знает, что бриллиантов, подобных тому, в котором обитала Гранитэль, не столь уж мало!

Одушевлённый кристалл есть Исполнение Желаний! Он всемогущ! Эльфийская принцесса, которую он знал под именем Пипихи — разве она не осталась на вершине Наганатчимы? Отчего же не попросить её об услуге? Ведь она неплохо относилась к Лёну, хотя причина этого ему неизвестна. Возможно, он просто был единственным человеком в её окружении, который был ей душевно близок.

Был Лазарь, который улизнул в Кристалл от худшей доли или просто по злобности характера. Был собиратель эльфийских камней Румистэль, который сделал это занятие своей работой — зачем ему это было нужно?

«Когда я сделаю своё дело, спасу Пафа, я буду искать эльфийские кристаллы, — решил Лён про себя, — Кто знает, может быть, однажды произойдёт то, о чём я боюсь мечтать. Возможно, смерть не бесповоротна. Если реально вернуть Пафа, отчего бы не вернуть и маму с Семёновым?»