Красный Кристалл

Глава 25

Герцог Росуано сидел за большим двухтумбовым столом красного дерева, отделанном золочёной резьбой. Он был занят, просматривая бумаги и делая пометки, поэтому просьба о немедленной аудиенции вызвала у него недовольство.

— Кому не терпится? — резко спросил он секретаря.

— Принцу… то есть, маркизу Румистэлю, — с запинкой отвечал тот.

Герцог бросил перо, откинулся на спинку кресла, с досадой посмотрел по сторонам и сказал, как будто подчинялся неизбежному:

— Пусть входит.

Когда наследник вошёл в кабинет, в котором занимались государственными делами многие поколения герцогов Росуано, и который хранил свидетельства великой славы, он принялся осматриваться по сторонам, разглядывая великолепные мраморные бюсты, картины, стеллажи, заполненные книгами, и множеством вещей. Поэтому он не сразу заметил герцога Ондрильо, сидящего в кресле со сложенными на груди руками.

— Что вас привело ко мне? — вежливо осведомился регент.

— Не догадываетесь? — усмехнулся гость, усаживаясь в кресло для посетителей.

— Ну, хорошо, я завтра же объявлю при общем городском собрании о том, что вы наследник короля.

— Благодарю, Ондрильо, — нарочно опуская титул, ответил Румистэль с усмешкой. — Я не затем пришёл.

Герцог не отвечал — он продолжал смотреть на посетителя, не опуская скрещённых рук и лишь едва покачивая головой. Чуть заметное выражение неприязни сквозило в его глазах. Его было невозможно вывести из себя — он слишком хорошо владел собой.

— Я хотел бы видеть сокровищницу короля — эльфийские кристаллы.

— И только-то? — осведомился герцог.

— Пока достаточно.

— Вы в курсе, что кристаллы опасны? Король Гедрикс недаром так надёжно спрятал их.

— Вы не знаете, где они хранятся?

— Я знаю, — ответил Росуано, отодвигая кресло и вставая от стола. Он подошёл к окну и встал у него, заложив за спину руки и глядя на панораму города и гавани.

— Но я хотел бы знать, как именно вы намереваетесь воспользоваться ими, — закончил герцог.

Он стоял у окна, прямой, высокий, сильный, стройный и, чуть повернув голову назад, ждал ответа, словно доклада от слуги. Высокопробный аристократизм так и сквозил в каждом его движении, в нотах звучного голоса, во взгляде умных глаз. Наследник казался перед ним мальчишкой, которому по недоразумению досталась вещь, с которой он управляться пока ещё по малолетству не умеет, а требует.

— Я не собираюсь ими пользоваться, — испытывая глухое неприятное чувство, ответил Румистэль. — Я намерен продолжить дело короля — собирать эльфийские кристаллы. Так завещал мне Гедрикс.

— Вам? — чуть обернувшись, небрежно спросил Ондрильо. — Других претендентов за это время не нашлось?

Ну что тут будешь делать? Не объяснять же всё! Как бы повёл себя тот же Росуано, явись сюда огненный маг Финист? Или печально-прекрасный и загадочный Елисей? Тому бы вообще до герцога дела не было — он только бы взглянул своими необыкновенно синими глазами на кузину Росуано, и та забыла бы и герцога, и Дерн-Хорасад.

— Я полагаю, прочие застряли в вашем подземелье, — с лёгкой злостью ответил маркиз. Он вдруг вспомнил, сколько костей осталось лежать в мрачной темноте тоннеля испытаний.

— Вот уж нет, — невозмутимо пожал плечом Ондрильо. — Я полагаю, там полно всяких проходимцев, ведь ни один из них не доказал, что является подлинным наследником короля.

Румистель чуть закатил глаза и едва вздохнул: о, да! доказывать герцогу своё право на наследство! Скорее море высохнет!

— Не буду с вами спорить, — поморщившись, ответил он. — Я вижу, как вы выполняете свой долг. Вы можете мне вообще не указывать хранилище кристаллов. Я как пришёл сквозь стену, так могу и весь дворец пройти. Забыли, что я наследник короля-мага? Такой же Говорящий-Со-Стихиями, как Гедрикс. Я прочешу вдоль и поперёк ваш дворец и найду то, что мне нужно. Для меня преград вообще нет. Я хотел, как лучше.

— Вы заберёте эльфийские кристаллы и уйдёте? — испытывающее посмотрел на него герцог.

— Нет, конечно. Я явился сюда за Красным Кристаллом. Именно это есть моя настоящая цель. А эльфийские камни есть лишь обязательство, врученное королём своим наследникам, поскольку только те в состоянии хранить кристаллы.

— Послушайте, Румистэль, — внезапно смягчил свою холодность герцог. Он даже отошёл от окна и сел в кресло напротив маркиза. — Скажите мне, как работают эльфийские кристаллы?

Вот оно что?! Наследник ошеломлённо смотрел на Росуано.

— Даже и не думайте, Ондрильо, — наконец, обронил он. — Я думал, вы знаете, что это такое.

— Как этим пользуются? — терпеливо спросил герцог, наклоняясь вперёд и глядя своими ясными глазами в глаза маркиза.

— Живой кристалл становится камнем исполнения желания, — резко отвечал тот, — когда получит жертву.

— Какую?

— Того, кого вы любите.

— Не понял.

— Кристалл сжирает вашу возлюбленную без остатка, и её душа навечно будет заключена внутри него. Она будет делать для вас то, что вы захотите, пока вы живы, и будет тянуть в остатке вечность, когда вас не станет. — жёстко произнёс Румистэль.

Герцог побледнел и откинулся в кресле.

— Значит, перстень Гранитэли… — пробормотал он.

— Да. В нём живёт душа принцессы. Вечная узница Осколка Вечности. Нескончаемая жертва. Жизнь не жизнь, и смерть не смерть. Слуга тому, кого любит, пока он жив и бесполезная вещь, когда он умирает.

Ондрильо провёл рукой по вспотевшему лбу, потом спросил:

— А если кто другой?

— Нет. Узник кристалла служит только тому, кого любит. Надеюсь, вы не об Ираэ подумали?

— Да как ты можешь? — презрительно откликнулся Ондрильо.

— Тогда эльфийские кристаллы для вас бесполезны. Более того, можете и сами стать их жертвой — им безразлично, кого поглощать.

Росуано призадумался, подперев висок красивой рукой, пальцы другой его руки машинально поигрывали медальоном, висящим на груди.

— Возможно, вам следует это знать… — пробормотал он, когда маркизу показалось, что герцог Ондрильо уже забыл про него.

Регент встал и направился к одной из книжных стоек, уходящих под потолки. Некий скрытый механизм под его рукой пришёл в движение и открыл потайную нишу.

Маркиз откинулся на кресле, ожидая, что сейчас увидит хранилище зелёных кристаллов, но герцог вынул из укрытия небольшую шкатулку и вернулся с ней к столу.

— Вот, смотрите, — сказал он, открывая крышку.

Против ожиданий Румистэля, внутри шкатулки на бархате тёмно-винного цвета оказались вовсе не зелёные кристаллы — там лежали обыкновенные с виду драгоценности: несколько перстней, плащевая застёжка, кулон и просто рубины, аметисты, хризолиты и другие камни. Всего их было около полутора десятков. Это небольшое собрание весьма посредственных драгоценностей отчего-то хранилось герцогом, как некоторый клад.

— Догадываетесь, что это такое? — спросил Ондрильо, доставая из шкатулки перстень с изумрудом.

Румистэль не мог ничего сказать и лишь отрицательно качнул головой.

— Это эльфийские кристаллы, — с лёгкой усмешкой при виде недоумения гостя ответил герцог. И далее поведал о том, как долго собиралась эта маленькая коллекция.

Подземелье, через которое прошёл всего один-единственный претендент на трон короля-мага Гедрикса, стало могилой для многих — в этой длинной череде были и простые люди, которые решили попытать лёгкого счастья, и маги — разной даровитости и влиятельности. Те и другие по условиям испытания расставались со своими магическими вещами и оружием. Всё это собиралось и хранилось там, откуда начинался гибельный путь множества претендентов — в комнате, соседней с той, где маркиз разговаривал с чиновником. Там пылилось множество вещей и оружия.

Некоторые претенденты были маги, и их имущество соответственно имело магический статус. Некоторые отказывались от испытания и просто служили Дерн-Хорасаду, как маг Воронеро. Вот он-то и сообщил, что некоторые вещи из имущества погибших собратьев были инициированными эльфийскими кристаллами. Где-то они были найдены, как-то обретены своими хозяевами, и получили каждый свою жертву. Да, вот эта коллекция тусклых камней есть Кристаллы Исполнения Желаний. И они не работают. Воронеро пытался проводить с ними опыты, но в лучшем случае ему удавалось лишь разговорить кристалл, впрочем жертва осколка общалась с людьми неохотно и не шла ни на какие уговоры.

— Смотрите, маркиз. — задумчиво говорил Ондрильо, вынимая из шкатулки и держа в пальцах камни, кольца, заколки. — Это всё кристаллы, подобные Перстню Гранитэли. Сюда приходили люди и приносили эльфийские кристаллы. Возможно, некоторые из них действительно были потомками короля-мага.

Он поднял на Румистэля свои глаза, в которых был вопрос.

— Они бездействуют, — сказал Ондрильо, — А ведь за ними шла охота не хуже, чем за наследством Гедрикса. Камень исполнения желаний, настоящий эльфийский кристалл, получивший жертву — это предмет желания многих.

Румистэль безмолвствовал, глядя на скромное состояние, рассыпанное перед ним на полированном дереве стола. Бесценные и бесполезные — кристаллы отказывались служить кому-либо, кроме своих истинных хозяев. Это дорога к могуществу, на которой стоит непроходимая преграда. Кто-то из владельцев отсколков Вечности был столь же близок к могуществу, как сам маркиз, обладатель Перстня Гранитэли. Они могли быть королями, императорами, но почему-то пришли сюда, в Дерн-Хорасад. Искать ещё больше власти, потому что обладатель Ока Вечности поистине всемогущ. Они шли, чтобы овладеть Дерн-Хорасадом и его таинственной сокровищницей, которая может сделать обладателя Ока богом. Полная и безусловная власть над реальностью — вот что такое был Зелёный Кристалл, неосмотрительно разрушенный Гедриксом.

Наследник словно застыл, созерцая маленькое собрание инициированных кристаллов, и в его душе рождалось тяжкое предчувствие, как предвидение собственной судьбы, всецело подчинённой исправлению чужой ошибки. Он словно видел воочию множество и множество несчастий, трагедий, ложных надежд и жестоких драм, связанных с кристаллами. Это страшное создание неведомых ваятелей, исчезнувших неизвестно куда и не оставивших инструкций как обращаться с опасным даром, уничтожающим миры и судьбы. Здесь, в этих тусклых камнях, покрытых патиной времени и грязью алчных рук, сокрыто множество страданий. Они молчат и смотрят на него, как будто ожидают, что он сумеет освободить их из этого нескончаемого плена. Вот что такое инициированный эльфийский кристалл! И он будет проходить раз за разом через людское горе, отыскивая осколок за осколком и складывая их в потайное убежище где-то в затерянном Джавайне! Так делали Елисей и Финист. Так делал Гедрикс.

Сознание непомерно тяжкой задачи словно оглушило Румистэля. Он бездумно взял рукой алую каплю граната и поднёс её к своим глазам, как будто надеялся рассмотреть того, кто там скрывался.

«Кто?» — безмолвно спросил принц.

«Винара. Я пасла овец в горах и нашла зелёный огонёк»

Она нашла зелёный огонёк и обрадовалась, бедная девочка, находке — может, удастся его продать и купить братикам и маме хлеба?! Отыскала сломанную ветку и выковыряла камешек из каменной щели, где он скрывался. Взяла в руки и поняла, что никогда больше не вернётся она в свой бедный дом в горах. Никто не догадается отнести находку маме, чтобы Винара могла сделать для своих родных сытую и богатую жизнь. Спустя несколько столетий, когда сама память о пропавшем ребёнке испарилась из этих мест, находку подобрал бродяга. Он продал камень, чтобы выручить немного денег. С тех пор Винара путешествует по рукам, никому не желая ничего сделать — все, кого она любила, давно мертвы.

«Кто?» — спросил Румистэль.

Бродячий музыкант, который остановился ночью на болоте и нашёл там удивительный кристалл. Сквозь мох проросла тонкая болотная осинка и вынесла на своей ветви сиреневую искру, застрявшую в развилке. Осина выросла, болото высохло, и к дереву стали ходить на поклон местные девицы, верящие, что дерево принесёт им добрую судьбу, потому что в ветвях осины застряла скрипка, и лунными ночами слышалась под волшебным деревом таинственная песня. Так оно и было — добрый музыкант одаривал девушек приданым. Потом один заезжий господин решил, что будет лучше одному ему владеть волшебным камнем. Он срубил ветку со вросшим в неё камнем, принёс к себе, оправил кристалл в золото и стал ждать богатства. Ничего ему не было — Перстень не стал ему собирать богатства, а наоборот — разорил его, чтобы выбраться из плена и начать странствовать по свету. С тех пор минуло много лет, и Фогелю всё равно, кто носит его кристалл на пальце. Его вполне устраивает общество других камней — в темноте герцогской шкатулки.

Так же равнодушны оказались и другие — их человеческое естество не могло совладать с вечностью, и они остыли душевно и очерствели сердцем. Лишь присутствие того, кого ты любишь, даёт волю к жизни и действию, иначе путь могущества оказывается ненужным.

— Вы можете заставить эти камни действовать? — спрашивал Ондрильо.

— Зачем? — пришёл в себя маркиз.

— Чтоб защитить Дерн-Хорасад, чёрт побери! — сверкнул глазами герцог.

Да, зря Румистэль искал дурное в герцоге — тот верен своему долгу, а наследник короля ему лишь мешает. Но что или кого он любит больше — невесту или город, графиню Ираэ или Дерн-Хорасад?

«Пустое, Румистэль. Ты не можешь пожертвовать ни одним кристаллом — они нужны все. Все до единого. Ни одному человеку нельзя доверить Осколки Вечности»

— Эльфийские Кристаллы — самое бесполезное богатство на свете, — сказал он герцогу, — Это просто осколок вечной муки и нескончаемого плена. Я должен забрать то, что оставил тут Гедрикс, и переправить в безопасное место, где до них не доберутся люди.

— Значит, Перстень Гранитэли единственный Кристалл, который работает? — спросил Ондрильо.

— Теоретически возможно существование других таких. — ответил Румистэль. — Но для этого требуется такое редкое стечение обстоятельств, что практически его можно считать невозможным. Перстень Гранитэли так долго служит потомкам Гедрикса лишь в силу необычной задачи, которая была поставлена перед ними.

— Тогда я хочу просить вас, — голос герцога звучал напряжённо и глухо. — Если вы являетесь действительным и подлинным наследником короля-мага, возьмите себе власть над Дерн-Хорасадом и защитите город и страну.

Маркиз откинулся на спинку кресла, поражённый этим предложением. С чего вдруг Росуано так резко изменил свои планы?

— Я беседовал с капитаном и экипажем «Фантегэроа», — чуть усмехнулся этому изумлению Ондрильо. — Всё, что говорили вы и рассказывал священник Скарамус, подлинная правда. Мы стоим в начале страшного пути, конец которого скрывается во тьме. Дерн-Хорасад действительно находится в центре странной аномалии, о которой рассказывал отец Корвин — отсюда нет выхода в другие места, а вся его окружность ограничена в радиусе двухсот тысяч миль. Я знаю это, поскольку в Дерн-Хорасад сходятся все морские пути. Нечто захлопнулось над нашей областью, как ловушка. Мы живём в пространственном пузыре. Скажите, Румистэль, раз вы знаете, что напишет отец Корвин в своей книге: что ждёт Дерн-Хорасад?

— Ужас, — ответил тот, глядя в глаза герцога Ондрильо.

Если путешествие морскими глубинами и прохождение через иные миры забросило их в будущее, то герцога Кореспио сейчас не существует — он ещё не родился. А бумаги, написанные им, существуют. И сведения, изложенные им своему гостю, маркизу Румистэлю, тоже существуют. Это был парадокс, объяснения которому не было. Этот же парадокс сделал для Лёна отступление назад невозможным: он сам некогда явился сюда, в Дерн-Хорасад, под именем едва знакомого ему человека — Румистэля, которого камень-оракул назвал принцем. И вот действительно, он — принц.

Он взял себе это имя в шутку, по совету забавного старика Клопфеникуса Лялямбра, который ещё и на свет не родился. Герцог Кореспи Даэгиро, которого тут никто не знает, упомянул это имя в рекомендательных письмах к герцогу Росуано, который должен здесь править спустя сто пятьдесят лет. И вот Лён приезжает и снова оказывается Румистэлем, на этот раз принцем. Некая эльфийка, неизвестная ему, заранее предрекла его приезд и назвала имя, под которым его сюда рекомендовали, тем самым окончательно закрепив необходимость проявлять себя под именем принца, в чью обаятельную и таинственную личность однажды облёкся Лён по воле Жребия. Всё это было очень странно.

Что-то навязывало ему это имя. Так назвал его на Бесконечной Дороге король Гедрикс — что-то непонятно осуществило эту невозможную встречу через века в пространстве, которого быть не может — на Бесконечной Дороге. Там видел он всю череду своих далёких и близких предков — от мамы до Гедрикса. Судьба кидала этого человека, как осколок потерянного мира, из реальности в реальность. Он оставлял за собой потомство везде, куда ни проникал. Но лишь одна линия оказалась наследницей магического дара — все прочие были пустыми билетами.

Кто-то из потомков короля-мага перенёсся в Селембрис, оставив там потомство, в череде которого родились Елисей и Финист. Последним пришёл Лён, он же принц Румистэль, с которым был знаком его друг в этом приключении — Лавар Ксиндара. Тот знал Румистэля и был на него обижен. А Лён о том ничего не знал. Как это объяснить? Кто тот таинственный принц, имя которого взял себе Лён? С кем он повстречался в погружении в зону наваждений, когда вершилась судьба Еруслана Лазаревича, царского сына? Чем более встречал Лён следы этой таинственной личности, тем более его затягивал интерес к Румистэлю. Кто же принц — он или этот таинственный потомок Гедрикса, о котором ничего не знала даже Гранитэль? Это неуловимое семя, носимое ветрами, повсюду оставило свои следы. Ксиндара называл его дивоярцем, значит, тот был в Дивояре. Может быть, когда Лён попадёт в этот небесный город, он наконец узнает, кем был Румистэль?

Он не заметил как вернулся к себе, в роскошные апартаменты, любезно предоставленные герцогом в дворце Росуано. Вообще-то, это королевский дворец, но Гедрикса так давно тут не было, а вот присутствие регентской династии чувствуется во всём — здесь полно свидетельств их мудрого правления, которое сделало Дерн-Хорасад богатым и величественным.

Придя к себе, наследник вспомнил о вещи, оставшейся ему от предков — о волшебных вещицах, которые хранились в сумке. Ему надоело вытягивать из герцога разрешение посетить сокровищницу короля, у него были свои средства проникнуть в это помещение, без всякого содействия Ондрильо.

Лён достал зеркальце, которое указывало цель. Оно было создано для поиска кристаллов, так что теперь для него настал миг службы — Румистэлю нужны эльфийские кристаллы. Он более не намерен тянуть время. Он прибыл сюда после долгих испытаний, после многих потерь, и добудет то, что ему нужно. Он заберёт кристаллы и отправится на поиски пещеры.

Он не успел ничего сказать зеркальцу, как в дверь тихо поскреблись. Зажав зеркальце в ладони, маркиз направился к двери и осторожно приотворил её.

За дверью притаился у стены тёмный силуэт, в котором угадывалась высокая мужская фигура. Капюшон, скрывающий лицо, чуть сдвинулся, и на маркиза уставились весёлые глаза Ксиндары. Впрочем, тот тут же принял невероятно чопорный и официальный вид.

— Простите, принц, — церемонно произнёс он почему-то шёпотом. — У меня к вам поручение.

Принц удивился — с чего это Ксиндаре взбрело в голову говорить с Лёном, как с заговорщиком? Лён втащил приятеля к себе, и Лавар скользнул неслышно внутрь помещения.

— Нехило ты устроился однако, — позавидовал он обстановке, но тут же спохватился и снова принял на себя невиданную важность.

— Кончай дурака валять! — рассердился принц, — Давай выкладывай: чего разнюхал?!

— Ну что так сразу? — обиделся товарищ, — Ничего я не вынюхивал, а просто иду к тебе с заданием.

Что за задание? И что, вообще, за тайны?

— Ваше Сиятельство, вам записка от графини, — с комической серьёзностью заявил Ксиндара, держа руку за пазухой и с притворной тревогой оглядываясь по сторонам.

— Что за записка? — удивился Его Сиятельство.

— В собственные руки! — многозначительно подмигнул Ксиндара, не делая, впрочем, попытки вынуть руку из-за пазухи.

— Ну так давай! — поторопил его принц.

— Ба, какое нетерпение! — удивился товарищ, явно наслаждаясь моментом. — Прямо весь и пышет!

— Ты уже устроился к графине письмоносцем? — в свою очередь удивился Лён. — Вот это прыть! Смотрю, прямо бежишь по карьерной лестнице.

— Пытаюсь быть полезным, — скромно склонил голову явно польщённый Ксиндара.

— Как же она тебя заметила?

— А я тихонько намекнул, что был твоим попутчиком в дороге. Она обрадовалась, затащила меня к себе, и ну расспрашивать про тебя! Ты явно нравишься ей, маркиз. Или принц? Слушай, Лён, они тут ожидали, оказывается, Румистэля! И приняли за него тебя!

— А ты ведь знаешь Румистэля? — вспомнил Лён. — Скажи, какой он?

— Он — не ты, — с язвительностью заметил Лавар. — Во-первых, он старше тебя. Так что советую подумать: как будешь выворачиваться, когда этот тип явится сюда за своими эльфийскими кристаллами. Он прямо чует, где они находятся, и это чудо, что он их не отыскал до сих пор. Ты знаешь, как я тут оказался?

Лён удивлённо воззрился на приятеля. Как-то и в голову не приходило до сих пор спросить Ксиндару как он оказался в этой замкнутой области и почему оказался заколдован.

— Дело в том, что я когда-то был знаком с этим проходимцем Румистэлем. Признаюсь, некоторое время я считал его за личность. Так вот, вызнал я, что этот господин занят тем, что собирает некие особенные кристаллы, нечто совершенно необычное. Вытянуть что-либо из этого подозрительного, как инквизитор, типа было невозможно, но шила в мешке не утаишь, я узнал, что такое представляют из себя эти кристаллы. Оказалось, что эти штуки сообщают своему владельцу огромную силу — они могут исполнять желания. Ну вот, я с Румистэлем некоторое время был в неплохих отношениях и даже ездил вместе с ним по некоторым его делам. Однако заметь, какой скряга: он даже не говорил мне, что целью таких поездок является поиск очередного камня! Когда же я понял, что это такое, то попросил у него хоть один камешек для себя. Лён, а ты дашь мне один эльфийский кристаллик?

— Нет, — отрезал тот.

— Я так и думал — дивоярец, он и есть дивоярец! Ну ладно, вот я пронюхал, что Румистэль собрался в некоторое место за целой кучей таких кристаллов, и решил опередить его. Ехал за ним тайком и смотрел, куда он направляется. Так он, мерзавец, меня застукал и как шарахнул по мне со всей силы!

Лавар некоторое время помолчал, переживая давние события, а Лён подумал, что если Румистэль и тогда был старше его, то теперь и подавно старше, ведь было это очень давно. Так что, как ни крути, он самозванец. Возможно, он наследник Гедрикса, но не Румистэль. Напутала что-то эльфийка Нияналь.

— Записку-то давай, — толкнул он своего забывчивого друга.

— Пляши давай, — откликнулся тот, нахально зажимая за пазухой послание.

— Как же, заплясал! — язвительно бросил Лён.

— Тогда не дам!

— А я и не возьму! Иди обратно к графине и рассказывай, почему не выполнил поручение.

— Ну ты скотина! — удивился Ксиндара, доставая из-за пазухи записку.

— Идите, юноша, — высокомерно ответил наследник, отворачиваясь с надушенным фиалковыми духами посланием. — Когда вы понадобитесь, вас призовут.

— Кланяемся вашей милости! — умильно расшаркался Ксиндара. — Вы чуть чего, свистите, мы тут, у двери, на коврике сидим!

Он удрал прочь, смеясь своей шутке, а Лён подошёл к окну, разворачивая послание от Ираэ.

«Румистэль, нам необходимо встретиться. — гласила записка. — Возможно, я сумею помочь вам в вашем деле. Я жду вас в девять часов вечера на той скамейке, на которой мы сидели вчера утром»

Ираэ хотела ему в чём-то помочь. Может, она хотела указать ему, где спрятаны эльфийские кристаллы? Но это Лён мог узнать и без неё. Но, может, она поможет ему найти пещеру с Красным Кристаллом? Ведь горы велики, а вход в тайник наверняка хорошо замаскирован. Он может искать хоть целый год, но не найдёт даже при помощи волшебного зеркальца — оно ведь указывает только направление, и то в общем. Всё это было так, но Лён понимал, что его в гораздо большей мере волнует не возможность узнать что-либо о хранилище осколков, и даже не скорое обнаружение Красного Кристалла — его волновала встреча с Ираэ. Он вдруг сообразил, отчего не слишком усердно добивается права на сокровищницу Гедрикса и даже не слишком рвётся на поиски Пафа — и то, и другое было вполне в его власти. Он тянет время, чтобы был повод встречаться с Ираэ!