Красный Принц

Глава первая Рэндалл из Дарквальда в городе Кабрин

Пристань называлась Белой гаванью, но в темноте выглядела абсолютно черной. Он никогда не забирался так далеко на юг. Здесь было жарко – гораздо жарче, чем он привык. Он носил простую рубаху без рукавов, а все пожитки остались в тяжелом заплечном мешке в гостинице, и он все равно вспотел, хотя уже наступила ночь.

С недавних пор он начал подстригать бороду, и хозяин как-то заметил, что его юный оруженосец превращается в крепкого молодого воина. Месяцы непрерывных странствий и боев сделали из жилистого юного паренька мускулистого мужчину-ро. Длинный меч на поясе, изношенные странствием сапоги, заметные шрамы – из-за них он чувствовал себя старше своих девятнадцати лет. С каждым убитым человеком ему казалось, будто совесть прибавляет к его возрасту еще год. Странно было это осознавать. Похоже, пятна крови с его рук никогда не исчезнут до конца, как и тошнота, подступавшая каждый раз, когда в памяти всплывали лица его жертв.

С темных вод налетел порыв теплого ветра, и он закрыл глаза, глубоко вдыхая освежающий воздух. Где-то за проливом Кирин-Ридж их ждала Кессия, а дальше в будущее он не заглядывал. Скоро прибудет их корабль, и нетерпеливое ожидание мешало Рэндаллу уснуть. Он предпочел отправиться на пристань на тот случай, если корабль придет пораньше. Но до сей поры он прождал напрасно.

Кроме того, ему тяжело было долго находиться рядом с Рут. С тех пор как они покинули Фелл, Горланская Матерь оставалась в своей человеческой форме, но Рэндалл слишком боялся пауков, и ему было сложно относиться к ней как к женщине. Она одновременно с ними спала, она ела вместе с ними, но Рэндалл был уверен: она делает это все просто из вежливости, чтобы они не чувствовали себя рядом с ней неуютно.

Он бросил попытки ее разговорить – похоже, она просто не понимала его потребность в общении. Рэндалла это устраивало, ведь он тоже совсем ее не понимал. Она одновременно была и гигантской паучихой, и симпатичной женщиной. Он потряс головой и попытался смириться с тем, что не стоит в ближайшее время ждать легкой жизни – скорее всего, она станет еще более странной.

Когда из тумана показался парус, разум Рэндалла отвлекся от досужих мыслей. К Белой гавани, мягко покачиваясь на волнах, медленно скользил каресианский корабль. По сравнению с Ро Вейром порт здесь был совсем небольшой, и в нем обслуживали в основном частные торговые корабли и случайные прогулочные судна. Королевский порт в Вейре наводнили Псы, поэтому в Каресию Ута решил отправиться из небольшого прибрежного городка Кабрин.

Кабрин оказался одним из лучших мест, куда Рэндалл попал после того, как покинул Дарквальд. По пустынным улочкам тихого городка они с легкостью добрались незамеченными до таверны, окна которой выходили на Белую гавань. Если они решат довериться капитану судна, тогда в Кессию они прибудут примерно через неделю – и одна мысль об этом его ужасала. Рэндалл прекрасно понимал, что Ута никогда там не был, и сомневался, что Рут хорошо ориентируется на тех землях. Они ничего не знали о Каресии и о том, как нужно вести себя с местными жителями.

Из бухты послышался удар колокола – он означал, что корабль подходит к пристани под верным углом. Матросы на борту начали убирать паруса и готовиться к высадке на берег. Через несколько минут корабль развернулся, и матросы бросили швартовые канаты людям на пристани.

Рэндалл тяжело вздохнул и начал спускаться к причалу по деревянной лестнице. Перед общением с капитаном корабля он попытался напустить на себя суровый вид, подозревая не слишком-то учтивую встречу: он всего лишь скромный оруженосец… Им рассказали, что капитана каресианского корабля зовут Макад и он порой перевозит чужеземцев. Естественно, за плату. У Рэндалла на руках было двадцать золотых корон. Ута велел ему заплатить за проезд до Кессии не больше пятнадцати.

Каресианская команда споро пришвартовала судно к причалу и выставила широкие сходни, по которым с десяток матросов сбежали на берег. По их походке вразвалку можно было судить, что они большую часть жизни провели в море, а по суровым лицам – об их нелюбви к чужакам. У Рэндалла мелькнула мысль сначала разбудить Уту и уже вместе с ним договариваться с моряками, но он решил в этот раз хотя бы попробовать самостоятельно провернуть приличную сделку. «Самое худшее – они просто меня убьют», – спокойно подумал он.

Когда Рэндалл подошел ближе, то услышал, как матросы перешучиваются и жалуются друг другу на жизнь. Есть ли в Кабрине бордель, а если он есть, то где именно, стало главной темой их разговоров. Рэндалл не сомневался: в этом плане они будут разочарованы, но обилие таверн должно было смягчить тяжесть их пребывания на берегу.

– Чего тебе, мальчишка? – спросил бородатый моряк.

– Мне нужен капитан Макад, – ответил Рэндалл, стараясь говорить ровным и сухим тоном. – У меня к нему дело.

Темнокожий каресианец смерил взглядом стоящего перед ним вооруженного незнакомца, затем кивнул в сторону человека, который минуту назад сошел на берег.

– Вот кто тебе нужен, – ответил он, продолжая пристально его разглядывать.

– Спасибо.

Рэндалл считал, о манерах забывать не следует, хотя по первому впечатлению капитан Макад и его команда не казались добропорядочными торговцами – что-то недоброе чувствовалось в их манере держаться и во всем их виде. На поясах у них висели кинжалы, а людей ро, слишком близко подходивших к кораблю, они провожали мрачными взглядами.

Рэндалл внезапно осознал: он совсем не боится обычных преступников, и улыбнулся про себя. Он столько повидал за последние месяцы, что несколько злобных взглядов уже никак не могли поколебать его уверенность в себе. Более того, он смело смотрел людям в глаза и не собирался уступать под напором грубой силы.

Капитан Макад, высокий каресианец среднего возраста и мощного телосложения, с выражением самодовольства на лице вытирал рот салфеткой – похоже, он только позавтракал. Он ступил на причал, когда к нему подошел Рэндалл.

– Капитан Макад? – спросил он, протягивая руку для приветствия.

Каресианец опустил взгляд на протянутую руку, затем поднял глаза и посмотрел на Рэндалла.

– Я не пожимаю руки людям ро.

Рэндалл спокойно хмыкнул, порадовавшись про себя, что скорее удивился оскорблению, чем счел его обидным.

– А я не предлагаю денег заносчивым ублюдкам, которые отказались пожать мне руку, – парировал он с улыбкой. – Может, начнем сначала? – Он снова протянул руку. – Мое имя – Рэндалл из Дарквальда. А вы, должно быть, капитан Макад?

Капитан недобро прищурился на самоуверенного мальчишку и огляделся по сторонам, желая убедиться: рядом с ним не меньше десятка его матросов.

– Да, это я, – ответил он, больше не улыбаясь. – Чего ты хочешь?

Рэндалл кивком указал на протянутую руку и еще шире расплылся в улыбке, показывая, что не собирается отвечать, пока все формальности не будут соблюдены. Видно было, капитан Макад более тщательно продумывает, как поступить дальше. После секундного размышления он взялся за руку Рэндалла и неохотно ее пожал.

– Видите? Нам не стоит забывать о вежливости, – сказал оруженосец, слегка удивившись собственной невозмутимости. – Итак, насколько я понимаю, за отдельную плату вы можете взять пассажиров на свое судно.

– Может быть, – уклончиво ответил Макад. – Кого именно и сколько их?

– Двое мужчин и женщина. Мы направляемся в Кессию. – Рэндалл не сводил глаз с капитана и заметил, что его пристальный взгляд заставляет того чувствовать себя чуть менее уверенно.

– Я мог бы вас взять, – ответил каресианец более деловым тоном, – за тридцать золотых корон.

– Десять, – парировал Рэндалл.

– Кто тебя прислал, парень? Кого я повезу в Кессию? – Макад, очевидно, насторожился и, что еще более очевидно, совсем не был дураком.

– Меня самого и двух моих друзей… скажем, за двенадцать корон, – ответил Рэндалл.

Капитан оглянулся на свою команду и кивнул ближайшим морякам. Четверо смуглых каресианцев окружили Рэндалла, многозначительно кивая в ожидании приказа от капитана.

Макад нацепил на лицо еще более самодовольное выражение.

– Назови хоть одну причину, по которой я не должен отобрать у тебя твой сверкающий меч, а тебя самого отправить на дно гавани.

Рэндалл усмехнулся.

– Я мог бы назвать тебе причину – весьма вескую причину, – а еще мог бы отрубить тебе голову и забить ею насмерть остальных твоих людей… но тогда ты не получишь двенадцать корон за путешествие в Кессию, куда и без того собирался.

С его стороны такие слова были большой дерзостью, но Рэндалл не отступил ни на шаг, даже окруженный людьми, готовыми атаковать его по первому слову капитана.

На мгновение Рэндалл подумал, что слишком зарвался, но капитан Макад вдруг ответил:

– Пятнадцать корон… и я не стану тебя убивать.

– По рукам, – ответил оруженосец. – Когда вы отплываете?

Макад оглянулся на корабль, затем посмотрел в темное ночное небо.

– При хорошем ветре мы отчалим через несколько часов после рассвета. Моим ребятам нужно время выпить и потрахаться… если, конечно, в городе найдутся для них продажные женщины. – Радостные кивки матросов показали: им нравится этот план.

– Как вам будет угодно, – ответил Рэндалл, – при условии, что они смогут вести корабль с похмелья.

Несколько моряков, казалось, оскорбились при его словах, но капитан только покачал головой.

– Мы будем на пристани через два часа после рассвета, – сказал Рэндалл, уже поворачиваясь, чтобы уйти с причала. – И сразу проясним вопросы: не все мои друзья такие же сговорчивые, как я… от души советую вам взять деньги и не делать глупостей.

Еще мгновение он улыбался, а затем решительно прошел через толпу каресианских матросов и поднялся по деревянной лестнице. Никто не сказал ни слова ему вслед, и на обратном пути к таверне он позволил себе на секунду ощутить самодовольство.

Рэндалл не боялся ни неясного будущего, ни опасностей, поджидающих впереди, он привык быть островком спокойствия посреди своего шумного мирка, наполненного странными событиями. Он смирился с тем, что его судьба связана с судьбой хозяина, и куда бы ни направился Ута Призрак – он последует за ним.

– Рэндалл, я же велел тебе разбудить меня, когда придет корабль, а не самому разбираться с командой каресианских моряков!

Ута по утрам всегда был не в духе, и оруженосец больше не воспринимал его ворчание всерьез.

– Это был своего рода эксперимент, – ответил Рэндалл, открывая ставни и впуская в комнату яркий солнечный свет.

– Ты чего, сосунок, хочешь меня зрения лишить?! – прорычал Ута, прикрывая ладонью глаза и переворачиваясь в постели. – И что за эксперимент такой, в котором надо в одиночку ввязываться в драку с несколькими десятками людей?

Рэндалл пожал плечами.

– Я предположил, что уверенность в себе – важная штука… и экспериментально доказал свою правоту.

Ута почесал шрам, тянувшийся вдоль шеи, и сел на край кровати. Он сонно кряхтел и тер глаза, но во всем остальном выглядел здоровым и бодрым. Рэндалла всегда впечатляла физическая форма хозяина, и он беспокоился в основном о его настроении, считая, что тело хозяина само позаботится о своих нуждах.

С тех пор как они покинули Фелл, он чувствовал: хозяин сильно изменился. Теперь Ута часто говорил о чертогах за пределами мира и во сне бормотал о лестнице, лабиринте и страже. Рэндалл не знал точно, куда они направляются и что собираются там делать, и совершенно не понимал, зачем им таскать с собой Рут.

На задворках сознания его постоянно беспокоила мысль о Горланской Матери, пусть даже она и была в человеческой форме. При первом же взгляде на темноволосую, едва проснувшуюся женщину он сцепил зубы и глубоко вздохнул.

– Ты славно поработал, Рэндалл, – сказала Рут, выпрямляясь на постели – похоже, она всегда просыпалась мгновенно. – А твой хозяин просто не ценит тебя.

– Да, да, совсем не ценит, – поддакнул Рэндалл.

– Вы можете строить козни против меня только после того, как я позавтракаю! – гортанно прорычал Ута, встревая в их разговор.

Рэндалл указал на поднос с хлебом и фруктами, стоявший на небольшом столике рядом с дверью. Завтрак совсем нельзя было назвать плотным, но его стоимость включалась в счет за комнату, не убавляя их и без того скудные средства.

– Как мы собираемся зарабатывать на жизнь, пока будем в Каресии? – спросил Рэндалл. – Используют ли они золотые короны?

Ута начал жевать крупное, размером с кулак, яблоко, размышляя над вопросом.

– Сказать по правде, я не знаю.

Рэндаллу ответ совсем не понравился.

– Значит, подобные вопросы придется решать мне?

– Ты мой оруженосец, парень. Следить за моим благополучием – твоя работа, – ответил хозяин, прожевав очередной кусок яблока.

– Я не знаю, сколько стоит ночлег и еда в Кессии, но мы вообще-то не слишком богаты.

Рэндалл открыл небольшой кошелек с монетами и пересчитал золотые короны. Он насчитал десять монет и прикинул: в Тор Фунвейре на эту сумму они могли бы прожить всего несколько дней. Одна надежда – в столице Каресии жизнь будет дешевле.

– Не нравится мне каресианская еда, – заявил Ута. – Слишком много острого мяса. Меня от него сразу мутить начинает.

– Не беспокойся, на «слишком много» нам явно не хватит денег, – парировал Рэндалл. – Если только на пару кусочков.

Ута кинул на него мрачный взгляд, но ничего не сказал. Рэндалл надеялся, что уместная шутка поднимет настроение хозяина, и если он в этом не ошибся, то стоит включить регулярные шутки в список своих обязанностей.

– И как тебе показался капитан? – спросил Ута.

– Толстый. Настороженный.

– На ваш профессиональный взгляд, юный Рэндалл, можно ли ожидать, что в открытом море он убьет нас и выбросит за борт?

Рэндалл покачал головой.

– Сомневаюсь. Он похож на труса. Мне он не показался слишком умным. Хотя в услужении у него команда мерзких на вид матросов. Я бы сказал, не стоит всегда ждать от них честной игры.

– Среди каресианских моряков очень мало честных людей, дорогой мой мальчик. Контрабанда – слишком легкий путь наживы, который слишком тяжело бросить.

– А мы не слишком хороши на море… как народ, я имею в виду. – Рэндалл слышал сотни шуток о том, какие ужасные из ро мореплаватели.

– Люди в доспехах на окованных броней лошадях не слишком хорошо подходят для морских сражений. Ты не сможешь повести кавалерию в атаку на палубу вражеского корабля.

– Капитан тоже не слишком-то волновался, что мы из народа ро. Может, он просто не ожидает кавалерийской атаки на свой корабль?

Пока Ута ел, Рэндалл начал собирать их пожитки. Рут так и осталась сидеть на краю постели, равнодушно глядя на мужчин.

– Ну так куда мы отправимся после Кессии? – спросил оруженосец. Он не ожидал, что именно Рут ответит на этот вопрос.

– В земли Псов, лежащие к югу от столицы, – их, кстати, также называют Паутиной, – затем в Тракку. Интересное место, полное высоких башен и визирей.

– Визирей? – переспросил Рэндалл, который слышал это слово, но не знал его значения.

– Мне кажется, это дипломаты, – ответил Ута. – Знатные почитатели Джаа. Они следят, чтобы торговцы и бандиты оставались в рамках приличия… ну хотя бы для вида.

– Все немного сложнее, – сказала Рут. – С визирями не стоит шутить даже могучему Уте Призраку.

– Кто говорит, будто я намерен с кем-либо шутить? – вскинулся тот, смерив Рут гневным взглядом.

– Это, похоже, у тебя в крови.

Рэндалл невольно хмыкнул, и яростный взгляд Уты переместился на него.

– Что? – спросил оруженосец. – Она дело говорит, хозяин.

– Я еще не доел. Вам пока не разрешается строить против меня козни! – Стремясь подчеркнуть свои слова, он снова откусил большой кусок яблока.

За оставшееся время больше никто не проронил ни слова. Рэндалл собирал вещи, Ута завтракал, а Рут наблюдала за ними неподвижным, немигающим взглядом. Через двадцать минут они заплатили за проживание в гостинице и вышли наружу на теплый утренний воздух Кабрина. На почти безлюдных улицах им встретилось всего несколько человек, хотя случайные прохожие бросали настороженные взгляды на Уту, но, верный своим привычкам, тот не обращал на них никакого внимания.

Неподалеку от причала из боковой улочки неожиданно вынырнул хорошо одетый мужчина ро с бледной кожей и красными глазами, на щеке которого виднелось черное пятно, будто скрывавшее татуировку. На поясе у него висел длинный меч. Мужчина устремился к ним навстречу, налетел на Рэндалла, споткнулся и растянулся навзничь на булыжной мостовой.

– Полегче, приятель, – спокойно произнес оруженосец и протянул руку, желая ему помочь.

– Не трогай меня, – огрызнулся мужчина, оттолкнул руку Рэндалла и попытался подняться. Двигался он неловко, пошатываясь, будто пьяный или с похмелья.

Рэндалл отодвинулся от него, а Ута схватил мужчину за воротник плаща и приподнял над землей, помогая снова принять вертикальное положение. Одежда мужчины, грязная и мятая, но отличного покроя, выдавала в нем аристократа. Длинный меч на бедре тоже не казался просто декорацией – руки мужчины были до шрамов истерты рукоятью.

– Шел бы ты домой, – сказал Ута, поправляя плащ незнакомца.

На секунду они встретились взглядом, и в глазах незнакомца промелькнуло узнавание. Ута только удивленно приподнял бровь, а мужчина через мгновение уже быстро удалялся от них, петляя зигзагами по рассветным улицам.

– Лучше бы тебе накрыть голову капюшоном, – сказал Рэндалл, которому очень хотелось, чтобы его хозяин наконец осознал, насколько у него приметная внешность.

– А тебе лучше бы заткнуться, – огрызнулся Ута.

Рэндалл решил больше ничего не говорить, и свой короткий путь до пристани они завершили в молчании. Корабль капитана Макада был самым большим из стоявших на якоре в бухте, он плавно покачивался на волнах под утренним бризом. Море выглядело спокойным. Перед ними насколько хватало глаз простирался пролив Кирин-Ридж, и Рэндалл почувствовал странное утомление, когда попытался отыскать вдали каресианский берег, но увидел только рябь синих вод на горизонте.

– У меня уже начинается морская болезнь, – пробормотал Ута, едва до них долетел соленый морской бриз.

Рэндалл посмотрел на него, еле сдерживая смех.

– Ладно, ладно, я понимаю, это… совсем не смешно.

Он едва успел увернуться от затрещины Уты и, посмеиваясь, припустил от него бегом по улице.

– А ну, иди сюда, нахальный придурок! – рявкнул Ута, бросаясь за ним.

Погоня закончилась возле корабля Макада, когда оруженосец, изо всех сил пытаясь не рассмеяться, спрятался под лестницей, ведущей к причалу.

– Хорошо, хозяин. Извините меня, – сказал он, прикусив губу.

Нависая над ним, Ута сердито прищурился.

– Ты называешь меня хозяином, только когда напортачишь или попытаешься отмочить какую-нибудь шутку.

Рэндалл хихикнул, уже не в силах сдерживаться.

– Вы совершенно правы, хозяин.

– Конечно, я прав, мелкий ублюдок. – Ута схватил его за шкирку, приподнял над землей и уже занес руку для удара, но злость неожиданно испарилась с его лица, сменившись невольной улыбкой.

Рэндалл повернулся к кораблю и увидел с десяток каресианских моряков, наблюдавших за ними.

– Э-э, вы сейчас слегка подмочили мою серьезную репутацию, – сказал он Уте, кивая в сторону каресианцев.

– Вы на что уставились, болваны?! – рявкнул на них Ута.

– Они смотрят на пассажиров своего судна, – произнес капитан Макад, который снова утирал рот салфеткой, а в другой руке сжимал початую куриную ножку. – Как задашь трепку мальчишке – тогда и отчалим. – Он повернулся к матросам. – Хватит глазеть, живо за работу, никчемные ублюдки!

Ута отпустил Рэндалла и на шаг отступил от ступеней.

– Пятнадцать золотых корон, да? Хорошая работа, мой мальчик.

– Не так уж это было трудно. Я просто попытался вести себя так же, как ты, – ответил оруженосец.

Скорее с гордостью, чем со злостью, Ута махнул по направлению к ступеням:

– После вас, сэр.

– Спасибо, хозяин, – сказал Рэндалл и получил слабую затрещину, когда повернулся к высокому паруснику.

За ними неспешно следовала Рут, которая удостоилась особого внимания каресианцев – они все искоса поглядывали на нее. Она никак на это не реагировала и смотрела только вперед, скользя по деревянному причалу и плавно огибая грубых моряков.

– Она с вами? – спросил Макад, когда Рэндалл подошел к трапу.

Он кивнул.

– Я же говорил, нас трое. Я, он… ну и еще она.

Ута улыбнулся капитану и откинул капюшон, открывая его взору белоснежные волосы, бледную кожу и розовые глаза.

– Попутного ветра до кессианского причала, капитан?

Макад удивленно рассматривал Уту, но не выказал никаких признаков узнавания. Рэндалл надеялся, что слава о подвигах его хозяина еще не дошла до Каресии.

– Три дня, – ответил капитан. – Вдоль пролива почти постоянно дуют ветры.

– И проследите, чтобы нашу подругу не беспокоили ваши люди, – сказал Рэндалл, мельком глянув на Рут.

– Они будут вести себя пристойно. – Макад внушал подозрения, но золото было для него веской причиной сдержать слово. – Всходите на борт. Вы все будете жить в одной каюте.

Ута поднялся первым, оставив Рэндалла дожидаться Рут, которая неторопливо шла вдоль причала.

– Я никогда не была на море, – спокойно пояснила она.

– Оказывается, у нас есть что-то общее, – ответил Рэндалл, внезапно осознавая: он ведь понятия не имеет, есть ли у него склонность к морской болезни.

Через несколько минут корабль уже был готов к отплытию. Рэндалл и его спутники остались стоять на палубе у ограждения на борту судна, а Макад продолжал орать на матросов. Ута ничего не говорил и задумчиво смотрел через пролив на сияющие воды на южном горизонте. Где-то вдали их ждала странная новая земля. Страна Джаа. Каресия.

Они стояли рядом и молча смотрели на море, пока корабль – название которого Рэндалл так и не удосужился рассмотреть – начал выворачивать из маленькой бухты. Кабрин был приличным городком, знаменитым прежде всего своей гаванью, и Рэндалл надеялся, что те, кто ищет Уту, не сразу решат искать его именно здесь. Быстрый взгляд на хозяина показал: только Рэндалла беспокоят такие мелочи. Ута, похоже, снова погрузился в свои трудные для понимания размышления.

Матросы-каресианцы ловко сновали по кораблю, который начал мерно покачиваться на волнах спокойного моря. Рэндалл не разбирался в мореплавании, но его впечатлило наблюдаемое зрелище: как прямо над головой разворачиваются паруса, раскручиваются канаты, а капитан выкрикивает приказы. За считанные минуты корабль поймал ветер, парусина натянулась и повлекла судно по морю с неожиданной скоростью.

– Вот так оно все и начинается, – пробормотал Ута, держась за живот и надувая щеки. – А следом придут головная боль и тошнота.

– Значит, если капитан Макад не поступит с нами честно, сражаться со всей командой мне придется в одиночку? – ухмыльнулся Рэндалл.

– Она тебе поможет. – Ута махнул рукой в сторону Рут, которая смотрела, как ветер надувает паруса, и не обращала на своих спутников никакого внимания.

Корабль быстро удалялся от Кабрина, и моряки начали менее суетливо сновать по палубе. Похоже, самая изнурительная часть работы матросов приходилась на порт, а сейчас, когда все нужные канаты были привязаны, а паруса подняты, каресианцы ощутимо расслабились. Некоторые из тех, кого Рэндалл встречал ранее, злобно зыркали на них и о чем-то перешептывались, будто они более уверенно чувствовали себя в море, но они все еще были заняты работой, и Макад загружал их достаточно сильно, чтобы они не доставляли пассажирам хлопот.

– С дороги, пацан, – рявкнул хмурый матрос и взялся за свернутый канат, который лежал у Рэндалла под ногами.

Оруженосец шагнул в сторону вдоль леера и чуть не упал за борт, когда корабль неожиданно накренился набок.

– Если нас обоих прихватит морская болезнь, мой дорогой мальчик, Рут придется защищать нас обоих, – слабо улыбнулся Ута.

В конце концов их привели в трюм и показали, где находится каюта. Рэндалл потихоньку приноравливался к качке и был очень рад, что морской болезни у него не обнаружилось. К несчастью, Уте не настолько повезло, и к тому времени, как он смог наконец погрузиться в гамак, его бледное лицо совсем позеленело.

За прочным деревянным корпусом корабля хорошо следили, и Рэндалл счел его конструкцию довольно любопытной. Им пришлось пройти через большие каюты для экипажа, по лестницам, соединяющим палубы, и корабль теперь казался ему скрипучим деревянным особняком с обширными пустыми залами и уютными комнатками. Он выглядел странно пустым, в трюмах лежал только провиант, и он не заметил в них груза. Если эти ребята и были контрабандистами, то они уже сплавили весь товар.

– Я буду валяться, уткнувшись лицом в гамак, пока мы не доплывем до Кессии, – чуть слышно произнес Ута.

– Как долго мы будем в пути? – спросил Рэндалл, осматривая их новое временное жилище. В каюте было очень тесно, все свободное пространство занимали четыре гамака и низенький столик.

– Несколько дней, – ответил он.

– Путешествие, похоже, будет довольно приятным, – заметила Рут.

– Только не для меня. – Уте явно было очень плохо. Даже для альбиноса, который и в обычном-то состоянии странен на вид, сейчас он выглядел просто ужасно.

– С тех пор как мы отплыли, прошло всего пятнадцать минут, – заметил Рэндалл.

– Не надо меня жалеть. Я умру спокойно, – ответил Ута, зарываясь лицом в гамак, и сцепил пальцы на затылке.

– Могучий Ута Призрак, – сказал Рэндалл с иронической улыбкой. – Видели бы тебя сейчас твои враги…

– Как только выйдем на берег – я тебе нос сломаю, – пригрозил Ута таким слабым голосом, что Рэндаллу оставалось только рассмеяться.

Море успокаивало Рэндалла. Ему ничего не нужно было делать, никуда не нужно было идти. Капитан Макад держал свое слово, и его люди не досаждали им, хотя и ощущалась общая их враждебность по отношению к пассажирам.

Первая ночь прошла спокойно, ее нарушали только жалобные стоны Уты, и Рэндалл впервые за много месяцев отлично выспался. Гамак оказался гораздо удобнее, чем можно было судить по его виду, а морской воздух радовал свежестью и чистотой. Его разбудили легкий шепот волн и крики морских птиц, и юный оруженосец обнаружил с удивлением: он хорошо отдохнул.

Один из матросов Макада, из тех немногих, кто вообще заговаривал с ним, рассказал, что за сутки они достигнут главного судоходного пути, а затем направятся на юг, к Кессии, и пройдут через разрушенный горный хребет, сформировавший в проливе группу мелких островов. Надеясь не упустить тот момент, когда они повстречают другие корабли, Рэндалл проводил почти все время на палубе, наслаждаясь морскими видами и наблюдая за работой матросов.

– Ты слишком обо всем беспокоишься, – вдруг произнесла Рут. – Все происходит в свое время и своим чередом. Мы редко можем предсказать будущее, нам остается только смиренно принимать его.

Рэндалл непочтительно фыркнул, выказывая презрение к ее словам.

– Вот одно из тех высказываний, которые звучат так глубокомысленно, а на деле означают полную чушь.

– А ты не по годам циничен, – заметила Рут.

Он снова рассмеялся, на этот раз более искренне.

– Ты не первая, кто мне это говорит.

Корабль плыл в одиночестве посреди безбрежного синего пространства. Рэндалл и Рут стояли у борта на верхней палубе, подальше от матросов, вяло выполнявших странные задачи, смысла которых Рэндалл не понимал.

– Нам с тобой стоит спариться, – сказала вдруг Рут таким тоном, будто уже некоторое время над этим раздумывала.

Рэндалл удивленно поднял бровь.

– Надеюсь, ты извинишь меня, если я отвечу отказом, – ответил он. – И твое предложение кажется мне несколько… э-э-э… неожиданным. – Он внимательно посмотрел на нее. – Ты ведь вообще-то паучиха.

Она изогнула тонкие губы в легком подобии улыбки.

– Вообще-то не паучиха, а Горланская Матерь.

При ее словах Рэндалла пробрал озноб – он живо припомнил их первую встречу. Насколько он мог судить, она и вправду была гигантской говорящей паучихой. Он никогда не любил пауков, даже мелких, которые обчищали курятники в Дарквальде, а Рут была поистине ужасающим представителем их вида.

– Ты уже познал женщину? – спросила она.

В последние годы жизнь Рэндалла поворачивала так круто, что ему пришлось пропустить некоторые этапы юношеского взросления.

– Как-то странно осознавать, но еще нет… и не менее странно, но меня это совершенно не беспокоит.

– Ты даже представить себе не можешь, сколько веков прошло с тех пор, как я познавала чужую плоть, – задумчиво произнесла Рут.

Его снова пробрал озноб – на этот раз с примесью отвращения.

– А разве ты… не встречалась с другими пауками… э-э… то есть с горланами?

– Только в тех случаях, когда породить потомство становилось критически важным. И после совокупления мы съедаем самцов.

Он отшатнулся от нее, в страхе вытаращив глаза.

– Не волнуйся, Рэндалл из Дарквальда, – успокоила его Рут. – С другими видами мы встречаемся исключительно ради удовольствия. Инстинкт, который заставляет нас пожирать партнера, срабатывает только на самцах Горланских пауков. Вот почему не существует Горланских отцов.

– Знаешь, а ведь ты меня здорово напугала, – пробормотал юноша. – Я, конечно, небольшой знаток в любовных делах, но, мне кажется, ты как-то неправильно начала меня соблазнять.

– Я знаю, люди часто используют алкоголь, чтобы помочь соблазнить своего избранника. Может, и нам попробовать? – Похоже, она не шутила. И Рэндаллу тоже было не до смеха.

– А… давай просто забудем об этом разговоре? – спросил он.

Рут попыталась улыбнуться, но получилось у нее не очень – ее узкое лицо стало выглядеть еще более угловатым и суровым.

– Нет, не думаю. Может, мне попробовать другой метод соблазнения? Как ты думаешь, как способ мог бы на тебя подействовать?

Их разговор неожиданно показался Рэндаллу забавным, он изумленно фыркнул, и на его лице расплылась широкая улыбка. Рут, стройная и изящная, смогла бы взволновать любого мужчину, который не успел познакомиться с ее истинной формой. Он долго смотрел на нее, и улыбка его стала нежнее. Он перегнулся через ограждение.

– Я не думаю, будто со мной хоть что-то получится. Я и так нервничал бы при первом сексе, а если учесть еще и твою природу, я, скорее всего, просто впаду в ступор.

– Я могу помочь тебе расслабиться, – ответила Рут.

– Для этого тебе понадобится море выпивки. – Рэндаллу неожиданно пришло в голову, что любая другая женщина оскорбилась бы, услышав его слова. Правда, Рут совершенно не волновали такие мелочи.

– Я уверена, у капитана обширные запасы вина.

– Погоди. – Рэндалл потряс головой. – Мы серьезно об этом говорим?

Она отстраненно наблюдала за морскими волнами.

– У нас не так много развлечений. А корабль доплывет до места и без нашей помощи.

Их взгляды встретились. Юный оруженосец был выше женщины, плечи его от долгих месяцев странствий стали широкими и мускулистыми, и на его фоне Рут казалась миниатюрной, а во взгляде ее сквозила уязвимость, что привело его в некоторое смятение. Глаза с зелеными зрачками и темными радужками смотрели на него грустно и внимательно.

– Нам будет хорошо вместе, – нежно прошептала Рут, заставив его вздрогнуть от невольного возбуждения.

– Прекрати, – потребовал он.

– Нет. – Она подошла почти вплотную к нему.

– Пожалуйста, прекрати, – прошептал он снова, уже без особой уверенности.

Рут опустила голову и медленно смерила Рэндалла задумчивым взглядом, чем еще больше смутила его. Она на секунду задержалась на его груди и снова посмотрела ему прямо в глаза. Это был глубоко чувственный взгляд, наполненный скрытым смыслом. Дыхание Рэндалла сбилось, он почувствовал возбуждение и волнение – эти чувства были ему знакомы, но он пока еще не знал, что такое страсть.

Она нежно провела кончиками пальцев по его предплечью и легонько сжала ладонь.

– Ты все еще хочешь, чтобы я прекратила? – спросила она. Ее волосы разметал налетевший ветер.

– Я… я не знаю… – неуверенно пробормотал он в ответ.

Следующий час своей жизни он провел более чем странно: полностью обнаженный, совсем неопытный, он почти постоянно извинялся перед своей партнершей. Секс оказался трудной задачей: нужно было следить, чтобы волосы, кожа, руки, ноги и более интимные части не запутались и не повернулись, причиняя неудобство или боль. Когда он более-менее стал справляться с этими трудностями, Рэндалл испытал от слияния плоти такие глубокие и сильные чувства, какие не испытывал еще никогда. Он даже немного влюбился в Рут, которая оседлала его, трепеща от экстаза, и заставила любовника совершенно раствориться в новых ощущениях. Он не мог заглянуть ей под кожу, под гладкое, смуглое тело, которое вздымалось и снова припадало к нему. Он даже не вспоминал о ее истинной природе; все это сейчас было где-то далеко, гораздо дальше, чем легкий плеск волн и хлопанье парусины.

Секс длился недолго, но после него они еще около часа лежали, обнявшись, на полу маленькой каюты. Рут положила на пол два новых гамака – одним они накрывались вместо одеяла и вели себя достаточно тихо, не привлекая внимание матросов. Ута молча лежал в гамаке в соседней каюте – он все еще страдал от морской болезни и, скорее всего, спал, – и два обнаженных, разгоряченных страстью тела, распростершихся на деревянном полу, никто не потревожил.

– Ты столько можешь дать своей партнерше, Рэндалл из Дарквальда! – промурлыкала Рут. Ее темные волнистые волосы спутанной копной спадали на обнаженную спину. Кожа на их телах блестела от пота.

– Ты имеешь в виду – не только тебе? – спросил он, все еще тяжело дыша.

Она приподнялась на локте и провела пальцем по его груди.

– С моей стороны было бы слишком эгоистично присваивать твои таланты.

Она поцеловала его – и Рэндалл снова потерял голову. Он казался себе наивным, юным, глупым, и в первый раз за прошедшие месяцы он чувствовал, что задача ему не по силам. Ему легче было справиться с мечами, кровью и смертью, чем с женщиной и сексом. Даже сейчас, в приятном бессилии, глаза его все еще оставались испуганно распахнуты, а голова казалась пустой и легкой, и он боялся, если ему придется говорить, – он обязательно ляпнет какую-нибудь глупость.

Рут склонилась над ним, пристально вглядываясь в глаза.

– Даже сейчас ты не можешь расслабиться, – просто сказала она.

– Особенно сейчас, – поправил он.

– У нас с тобой нет ни срочных дел, ни долгов, ни обязанностей. Призрак занят. Матросы ведут корабль к цели. Мы остались только вдвоем.

Она снова его поцеловала, на этот раз медленнее. Ее губы нежно раскрылись, и он смежил веки, позволив новым ощущениям захватить все тело. Казалось, они провели на полу каюты долгие дни.

Ута Призрак видел сны. Между периодами бодрствования, когда его непрерывно тошнило и он тихо проклинал окружающие их волны, он уходил в глубины своего разума. Когда Рут прикоснулась к его разуму в Фелле, она что-то в нем пробудила, и теперь часы его сна наполнялись видениями о странных местах и причудливых созданиях, для которых он не находил имен. Эти существа жили и погибали в воображаемых мирах и фантастических реальностях.

Он знал: во сне он попадает в чертоги за пределами мира, но не мог понять, что же именно видит. Его глаза не умели охватить целиком и достоверно передать сознанию громады замков, гор, величественных залов и глубоких пещер, открывавшихся ему во сне. Он видел воздушные дороги, поднимающиеся к жуткому небу. Он видел танцующие узоры и тени, которые сливаются друг с другом.

Безграничная пустота наверху и внизу, исчезающие тропы, фрагмент Р’льеха, чертоги со стенами из плоти, Страна Снов, плато Ленг, Море желаний. Он не понимал, зачем ему это снится, но он видел все места и не сходил с ума. Подобных ему не осталось среди людей. Он мог воспринимать пространство за пределами мира – и сохранить рассудок.

Единственное, в чем он видел смысл, – неумолимое влечение к югу, желание найти лестницу, лабиринт и стража. Ута знал: он может проникнуть за пределы мира, последний из живущих, кто на такое способен. Не от самоуверенности, не из-за туманных предчувствий и снов он так решил, но кто-то – или что-то – настойчиво звал его туда.

Среди людей он всегда был изгоем, еще до того, как присоединился к церкви, и до того, как его стала беспокоить собственная внешность – бледная кожа и розовые глаза. Он не вписывался в человеческий мир и всегда думал: в этом его призвание, ведь Один Бог наградил его печатью смерти.

Но видения говорили ему: он – не совсем человек, вот потому-то он и не находит себе места среди людей. И хотя бы для того, чтобы узнать, кто же он на самом деле, Ута Призрак, последний потомок древней крови Теневых Гигантов, взойдет по лестнице, найдет выход из лабиринта и победит стража.

Глава вторая Кейл Гленвуд в герцогстве Хейран

Стены Ро поражали воображение мальчика, никогда не бывавшего в западных землях Тор Фунвейра, но путь через горы оказался легким. Им, конечно, могла бы грозить опасность, если бы Рам Джас играючи не отразил три бандитские атаки. Четвертой банде Гленвуд дал шанс сбежать, но разбойники упрямо отказывались верить, что щуплый кирин может быть для них опасен.

Сам же кирин в последние несколько дней ехал впереди и даже снизошел до разговора со своим спутником. Похоже, Рам Джас Рами, самый невыносимый человек из ныне живущих, с предвкушением ожидал их прибытия в Хейран. Он даже начал пространно описывать, как зверски напьется, когда прикончит Шильпу Тень Лжи. После горячки последних месяцев Гленвуд был с ним согласен – они оба заслужили передышку… если, конечно, на этот раз им не придется в спешке уносить ноги от погони.

По мере того как они спускались по горной тропе, речные земли Хейрана открывались перед ними во всем великолепии. По живописной долине раскинулись группы мирных рыбацких поселений с деревянными домиками, изолированные от остальной части Тор Фунвейра горной грядой, известной как Стены Ро.

Город еще не показался в пределах их видимости, но до него было не больше дня пути. Гленвуд никогда не видел знамен Хейрана, но герб с красным ястребом был хорошо известен по всей стране, как и сами Ястребы – гарнизон защитников города.

– Как думаешь, у рыбаков найдется чем промочить горло? – спросил он у своего спутника, когда тропа спустилась ниже в долину и пронизывающий горный ветер немного стих.

Рам Джас повернулся к нему с подозрительной усмешкой.

– Козье молоко… ну или самогон… ничего, стоящего платы.

– А если что-нибудь украсть? – парировал Гленвуд.

– Если только пару пышногрудых фермерских дочек, – ответил Рам Джас с усмешкой.

– На них у тебя не хватит обаяния, Рам Джас, – возразил Гленвуд, и они оба рассмеялись.

– А куда отправимся потом? – спросил Гленвуд, когда тропа пошла под более крутым уклоном. – Я имею в виду – после Хейрана. Предположим, Шильпу ты тоже убьешь со своим обычным изяществом.

– Тогда, я полагаю, нам нужно будет сообщить герцогу, что город свободен… если, конечно, он не прибьет нас на месте… затем мы отправимся в Ро Вейр. – Кирин широко ухмыльнулся.

– И там будет эта Саара, верно?

– Да. Основную мысль ты уловил, – ответил Рам Джас. – При удачном стечении обстоятельств всего через несколько месяцев ты вернешься в Ро Тирис и сможешь снова заняться своими гнусными делишками. – Он дружески похлопал спутника по спине. – Все в порядке, Кейл, и не нужно меня благодарить.

– Будь ты проклят, Рам Джас, – ответил Гленвуд с кривой усмешкой.

– Ну разве ты не душка?

Еще некоторое время они в молчании спускались по тропе, которая становилась все более пологой, а горный ветер вовсе перестал им докучать. На севере, посреди холмистой равнины, Гленвуд заметил всадников, рысью удалявшхся от них. Больше на всем обозримом пространстве герцогства не было никого, кроме них двоих.

– Видишь вон тех всадников? – спросил Рам Джас, показывая в их направлении. – Похоже, нас заметили.

– Кто они? Друзья или враги?

– Сдается мне, это Ястребы.

Убийца вскинул голову, будто почуял что-то в налетевшем порыве ветра.

– Думаю, через минуту мы узнаем, прав я или нет. – Он показал на юг. Гленвуд повернулся в ту сторону и увидел еще шестерых всадников, показавшихся из-за скального выступа.

Они подъехали ближе, и Гленвуд с облегчением заметил: оружие покоится у них в ножнах, хоть всадники и были в полном боевом облачении. Рам Джас натянул поводья и остановил коня посреди каменистой тропы. Гленвуд повторил его движение, и они замерли неподвижно, ожидая, что привезут с собой вооруженные всадники – новости или, вероятнее, еще одну стычку.

Все шесть всадников носили на рыцарских плащах герб герцога Александра – красного ястреба, расправившего крылья в полете. Под плащами виднелись добротные кольчуги. Из оружия они имели при себе короткие мечи и прямоугольные щиты. У Ястребов были суровые лица профессиональных военных, по виду которых можно судить, что уже некоторое время они обходятся без горячей ванны и теплой постели.

– Дорога закрыта, друг, – оповестил их всадник во главе патруля.

Рам Джас пустил лошадь шагом, показывая всадникам пустые руки. Гленвуд последовал за ним. Главой отряда был мужчина среднего возраста, а шевроны на его плечах свидетельствовали об офицерском чине.

– У нас есть дело в Ро Хейране, капитан, – обратился к нему Рам Джас, показывая, что он лучше знает иерархию воинов ро, чем думал Гленвуд.

– Только не сегодня, кирин. Твои дела подождут, пока город снова откроется для путешественников. Исключений мы не делаем, – ответил солдат.

Убийца согласно кивнул и кинул быстрый взгляд на север, куда направились остальные воины.

– Вы же люди герцога?

От кого-то из рыцарей послышался смешок, хотя капитан оставался невозмутимым.

– Мы Ястребы Ро, кирин, – заявил он гордо.

– Это я и сам знаю, – ответил Рам Джас. – Я хотел спросить, служите ли вы по-прежнему своему герцогу или у вас появилась… новая хозяйка?

Гленвуд с беспокойством отметил, что кирин как бы невзначай положил руку на рукоять катаны. Ну если Рам Джас решит расправиться с шестью вооруженными рыцарями из Хейрана, ему и карты в руки… вот только Гленвуд ему в этом не помощник.

– Мы служим генералу Александру Тирису, – ответил капитан. – У каресианской ведьмы нет над нами власти.

При упоминании колдуньи лица Ястребов помрачнели.

– Отлично, – произнес Рам Джас с обескураживающе дружелюбной улыбкой. – Сможем ли мы поболтать с вашим генералом?

Капитан нахмурился.

– Зачем это вам?

– Я приехал сюда с целью убить вашу ведьму! – радостно заявил кирин. – Согласитесь, это весьма любезно с моей стороны – сообщить герцогу о том, что скоро он сможет вернуться в город.

Ястребы молчали. Затем капитан подъехал к Рам Джасу так близко, как только мог, и пристально рассмотрел его, задержав взгляд на катане.

– Я капитан Бреннан из Стен, – представился он. – Как твое имя, кирин?

– Мое имя – Рам Джас Рами, и я друг лорда Бромви из Канарна и враг Семи Сестер. – Он уже не улыбался, и Гленвуду послышалась в его голосе непривычная серьезность.

Бреннан медленно кивнул.

– Бромви – Черный Страж, а ты в розыске по всей стране, – сказал капитан. – Говорят, в Тирисе ты убил колдунью на глазах сотни вооруженных воинов.

Гленвуд закашлялся.

– Скорее всего, свидетелей было немного больше, но в основном безоружных.

– А ты кто такой? – повернулся Бреннан к Гленвуду.

– Я? Да никто, просто верный спутник… просто спутник. Меня зовут Гленвуд. Я при нем в основном просто так, для обстановки.

Несколько Ястребов усмехнулись, но капитан покачал головой и снова повернулся к убийце.

– Полагаю, ты со своим питомцем, – он махнул в сторону Гленвуда, – можешь поехать с нами и встретиться с генералом.

На лицо кирина вернулась обычная ухмылка.

– Превосходно. Только один вопрос: как нам к нему обращаться? – Он надул губы, и в голосе его промелькнули дерзкие интонации. – Вы, ро, так любите титулы, а у вашего генерала их, похоже, побольше, чем у многих. Так как нам его звать – герцог, принц или генерал?

Капитан Бреннан сухо улыбнулся. Похоже, Рам Джас его совсем не впечатлил. Гленвуд подумал, что еще меньше его впечатлил пренебрежительный тон, с которым кирин говорил об их генерале.

– Называй его как хочешь, но если ты его разозлишь – он, скорее всего, прикончит тебя на месте, – заметил капитан. – Поэтому советую вспомнить о манерах.

Рам Джас ухмыльнулся так, будто снова собрался сказать какую-то колкость. Но, к счастью, немного подумав, он просто кивнул.

Бреннан махнул им рукой, приглашая следовать за ними, затем повернул лошадь на северную тропу. Остальные воины чуть помедлили, ожидая, пока Гленвуд и Рам Джас поедут вслед за капитаном, затем последовали за ними, замыкая строй, и перешли на легкую рысь, все ниже спускаясь в долину Хейрана.

– Плевать, что там болтал этот солдафон, – я тебе не питомец, ясно? – прошипел Гленвуд.

– Мне больше понравилось выражение «верный спутник», – ответил Рам Джас с самодовольной ухмылкой, и Гленвуду снова нестерпимо захотелось его ударить.

Первые признаки обитаемых мест они увидели только через несколько часов – им повстречались заброшенные рыбацкие хижины на берегу Красной реки, и капитан Бреннан пояснил: в это время года форель не заходит так далеко вверх по течению. Странно, что капитан вообще озаботился рассказать им об этом. Другие Ястребы, постепенно привыкнув к новым спутникам, тоже заговорили на такие же обыденные темы – о погоде, охоте и временах года. К тому времени как они достигли сторожевой башни, построенной на границе владений герцога, Гленвуд узнал более чем достаточно о том, куда на зиму перегоняют стада, и о суровых людях, которые занимаются этим нелегким делом.

Для человека, редко покидающего границы города, он довольно быстро привык к суровой походной жизни. С тех пор как они оставили Ро Тирис – а ему казалось, будто прошла уже целая вечность, – они не спали в постели больше чем одну ночь подряд. В диких дебрях Тор Фунвейра он даже научился разводить костер и свежевать кроликов. Правда, ловить и разделывать Горланских пауков он по-прежнему доверял своему менее брезгливому спутнику, но все остальные обязанности делил с ним наравне.

Гленвуд надеялся, им не придется заночевать в обществе капитана Бреннана и его суровых воинов. А вот Рам Джас был уверен: они доберутся до лагеря задолго до наступления ночи.

– О чем ты собираешься разговаривать с герцогом? – спросил Гленвуд, когда они проезжали через лесную лощину. – Он Тирис, а они не слишком-то жалуют киринов… да и вообще простой народ.

– Тогда просто представься аристократом из Лейта. Я уверен, он сразу проникнется, – ехидно ответил Рам Джас.

– Я серьезно, упрямый ты ублюдок. Он герцог, или генерал, или как его там… а ты – кусок киринского дерьма. Не сказал бы, что у вас много общего.

– Зато я могу убить каресианскую суку, и ему это будет поинтереснее, чем подробности моего происхождения, – ответил Рам Джас. – Ну и, возможно, мне стоит несколько раз упомянуть о своем друге Бромви.

Гленвуд не совсем понимал, каким образом кирин оказался связан с правителем Канарна.

– Разве он не государственный изменник?

– Именно это его качество Красный Принц может оценить по достоинству, – ответил Рам Джас с обнадеживающей улыбкой – она появлялась у него довольно редко, и Гленвуд не был уверен, что может ей доверять.

– Тогда разговаривать будешь ты.

Ему хотелось в теплую постель с вином и женщиной. Чего же ему не хотелось совершенно – новых жизненных испытаний.

– Тогда потрудись заткнуться, ибо мы, похоже, на месте, – сказал убийца, указывая ему на равнину.

На герцогство Хейран уже спускались вечерние сумерки, когда на горизонте наконец показался большой военный лагерь, палатки которого отбрасывали на равнину длинные тени. За лагерем, рядом с пещерами в скалах, окруженное несколькими недавно построенными сторожевыми башнями, развевалось знамя лорда Александра Тириса. Ястребы Ро расположили палатки и остальные лагерные укрепления в идеальном порядке.

– Их тут целая прорва. А если они просто арестуют нас и мы окажемся за решеткой? – спросил Гленвуд, подсознательно чувствуя себя в ловушке посреди стольких солдат.

– Им не взять нас живыми, – ответил Рам Джас с издевательской усмешкой. – Расслабься, все с нами будет в порядке.

Мошенника его слова не успокоили.

– И это он говорит мне «расслабься»… – вздохнул он, обращаясь к небу, к любому из богов, кто мог его услышать.

Капитан Бреннан сопроводил их к центру лагеря. Когда они миновали первую башню, их взорам открылся палаточный городок, обитатели которого хмуро поглядывали на двух чужаков. Это были не стражники и не священники, но умелые солдаты, верные Хейрану и своему генералу. О Ястребах Ро говорили с не меньшим уважением, чем о Красных рыцарях. Их мастерство на самом деле могло сравниться с выучкой воинов Одного Бога.

– Выглядят они сурово, – прошептал Гленвуд.

– Скорее всего, в будущем это пойдет нам на пользу, – ответил Рам Джас, уверенной ухмылкой встречая каждый обращенный к нему взгляд.

Пока чужаки шли по лагерю, в нем непрерывно звонили в колокол. Гленвуд неуверенно озирался по сторонам, наблюдая, как из палаток выныривают солдаты и настороженно смотрят на них. На краю лагеря, примостившись возле отвесной скалы, стоял небольшой шестиугольный шатер командующего, обрамленный знаменами Хейрана с изображением ястреба.

– Следи за собой, кирин, – напомнил капитан Бреннан, когда из шатра вышло трое людей.

К ним шел Александр Тирис – и его выход не сопровождался ни особыми церемониями, ни отрядом стражи. С ним были два спутника: женщина и полный пожилой священник в одеянии Синей церкви. В глаза Гленвуду в первую очередь бросились бритая голова генерала, его колючие темные глаза и простые стальные доспехи со множеством мелких заплат и выправленных вмятин – очевидно, выбранные за эффективность, а не за внешний вид. Высокий, замечательно сложенный, он шел к ним спокойно и расслабленно. Гленвуд никогда не видел короля, но слышал, что на вид тот напоминает потного козла. Если слухи правдивы, то Красный Принц Хейрана совсем не похож на своего брата.

– Меч у него просто громадный, – прошептал Рам Джас, указывая на внушительный клинок на поясе генерала. – Должно быть, у герцога сильные запястья.

– Генерал! – отдал честь капитан, ударяя кулаком в нагрудник. – С вами желает поговорить один человек. У него интересная история.

Генерал окинул взглядом Рам Джаса и Гленвуда, задержавшись на лицах, одежде и оружии, но не выразил обеспокоенности их появлением. Женщина рядом с ним отнеслась к чужакам с большей подозрительностью. Спутница генерала была темноволосой и привлекательной, но казалась слишком настороженной, а ее взгляд – слишком недоверчивым, чтобы ее посчитать красивой. Гленвуд отметил: она носила кожаную броню и два меча с клинками в форме листьев – явно доккальфарской работы.

– Кто ты, кирин? – спросил генерал, поднимая взгляд на Рам Джаса.

– Должен ли я спешиться, чтобы нам было удобнее разговаривать… милорд? – спросил Рам Джас.

– Ты сможешь спешиться, как только я решу позволить тебе остаться, – ответил Тирис и повернулся к Гленвуду. – Ты просто таскаешь этот меч для важности или он и вправду имеет значение?

– И того и другого понемногу, милорд, – ответил мошенник. – Но вам интереснее будет поговорить именно с ним. – Он слабо улыбнулся и показал на Рам Джаса.

– И что же он такое? – спросил Ксандер. – Назови свое имя, кирин.

– Мое имя Рам Джас Рами, – непринужденно представился убийца.

– Ты излишне самонадеян, Рам Джас Рами, – почти равнодушно заметил генерал.

Кирин обдумал его слова.

– Думаю, в какой-то степени так и есть, да.

Толстый Синий священник нагнал Тириса и зашептал ему на ухо. Слова разобрать было нельзя, но во время разговора церковник поглядывал на кирина.

– Ах вот как, – произнес генерал с легкой улыбкой. – Мне сказали, мой кузен Арчибальд назначил за твою голову такую награду, что ею можно доверху забить хранилище Банка Освальда.

Рам Джас пожал плечами.

– Я стараюсь не слушать досужей болтовни, – ответил он с ухмылкой. – К тому же Арчибальд Тирис – конченый идиот.

В каменном выражении лица генерала промелькнуло изумление. Очевидно, он был не слишком-то привязан к двоюродному братцу.

Священник снова начал шептать ему на ухо.

– И ты знаком с юным Бромви? – спросил генерал.

– Так и есть, он один из моих старейших и вернейших друзей! – с готовностью ответил Рам Джас.

– В таком случае, – подвел итог Ксандер, – вам стоит спешиться и заглянуть ко мне на бокал вина.

Он не отошел от Рам Джаса, а вежливо подал тому руку, чтобы помочь сойти с коня, чем несказанно удивил Гленвуда.

Убийца помедлил, в первые мгновения расценив жест неправильно, но потом разобрался в ситуации, взялся за протянутую руку и принял неожиданную помощь.

– Добро пожаловать в Хейран, Рам Джас Рами, – церемонно произнес Ксандер, похлопывая кирина по плечам. Он нахмурился. – Тебе стоит починить доспехи – они треснули.

Убийца с притворной скромностью потупил глаза.

– Я стараюсь вовсе не подставляться под удар, – заметил он.

Синий священник расхохотался.

– Этот парнишка мне по душе! – заявил он, хлопая Ксандера по спине.

– Это брат Даганэй, мой духовник, – представил его генерал. – А это прелестное создание, – он указал на женщину, которая все еще настороженно наблюдала за ними, – моя верная и послушная жена, Гвендолин.

Она нахмурилась, но затем улыбнулась, послала мужу воздушный поцелуй и пошла обратно к шатру.

– Да-а, иногда она и вправду послушная, – заметил Даганэй, – а все остальное время она упрямая стерва.

Ксандер хмыкнул, и Синий священник ушел вслед за Гвендолин.

– Спасибо, капитан Бреннан, – неожиданно произнес генерал. – Почему бы вам не пойти позавтракать? С отчетом явитесь ко мне через час.

– Будет исполнено, милорд.

Капитан увел отряд, и Гленвуд тоже спешился, приняв помощь от генерала. Безо всяких дальнейших церемоний тот повел их к большой палатке.

– Этот парень совсем не похож на тех Тирисов, о которых я слышал, – шепнул Гленвуд своему спутнику по дороге к генеральскому шатру.

– Брому он всегда нравился, – заметил Рам Джас.

Внутри Ксандер сразу уселся в большое, удобное с виду, обтянутое тканью кресло. Даганэй и Гвендолин остались стоять. В центре шатра на деревянном столе лежали остатки нехитрого ужина. Уютное походное жилье хранило в себе немногие атрибуты аристократической роскоши. По его обжитому виду можно было многое сказать о том, как долго эти люди находятся вдали от родного города.

– Не желаете выпить? – спросил генерал, как только Рам Джас и Гленвуд разместились за столом напротив него.

– С большим удовольствием, – ответил убийца. – У вас случайно не найдется дарквальдского красного?

Ксандер улыбнулся.

– Боюсь, нет – ведь мы простые солдаты. – Он потянулся за бутылкой с темной жидкостью и вытащил зубами пробку. – Но на виноградниках южных склонов Стен Ро делают терпкое, но в целом неплохое марочное вино.

Он подвинул к гостям два медных кубка и щедро наполнил их.

– Итак, Рам Джас Рами, – произнес генерал, – что привело тебя в мой убогий уголок Тор Фунвейра… должно быть, ты здесь просто проездом?

Убийца проглотил вино и вытер губы краем плаща.

– Мы заскочили только на минутку. Заедем в город, убьем кое-кого и сразу же уберемся подальше. По крайней мере, таков был план, – ответил он.

– И кто ваша цель? – спросил Ксандер.

– Ее зовут Шильпа, и, насколько я понимаю, она что-то вроде колдуньи, – самодовольно ответил он.

Ксандер изумленно фыркнул.

Даганэй заговорил, не дожидаясь ответа генерала; он перегнулся через стол и пристально заглянул Рам Джасу в глаза.

– Я советую тебе не играть с нами, кирин, – быстро сказал он.

– А я бы посоветовал тебе не подходить так близко, священник, – спокойно ответил убийца.

Генерал рассмеялся, но в отзвуке его смеха звучала сталь. Гленвуд поежился.

– Следи за языком, – предупредил генерал. – Я могу продолжать разговор, сжимая тебе горло, – или обойтись без этого. – Он говорил ровно и спокойно. – Замечание Даганэя было вполне уместным.

Рам Джас снова повернулся к генералу и медленно кивнул.

– Ладно, думаю, я попытаюсь… смягчить свой тон. Хорошо?

– Я буду тебе за это признателен, – ответил Ксандер. – Ты заявляешь, будто способен убить колдунью. Вести из Тириса подтверждают твои слова, а мне сейчас крайне необходим кто-то с твоими… талантами. – Он откинулся в кресле и глянул в сторону Гвендолин и Даганэя. – Полагаю, я не слишком-то склонен верить слухам, а они говорят, ты убил Катью на виду у сотни лордов и священников.

Гленвуд прочистил горло и нерешительно поднял руку.

– Там было несколько сотен людей, но большинство из них не имели при себе оружия. И я видел, как он ее убил. Ваш кузен разговаривал с ней – а Рам Джас вонзил ей в череп хрустальный кубок.

Ксандер снова повернулся к ухмыляющемуся Рам Джасу. Порой тот был так заносчив, что Гленвуду хотелось его ударить. Однако сейчас его высокомерие казалось оправданным – кем бы ни был странный ассасин, как бы он ни бесил своим поведением, он и впрямь обладал необъяснимой способностью – убивать неуязвимых перед смертью людей.

– Как? – спросил Ксандер. – Почему ты можешь их убить?

Рам Джас надул щеки и медленно выдохнул.

– Это, милорд Тирис, довольно интересный вопрос.

– Так ответь на него, – нетерпеливо произнес Даганэй.

– Простите моего духовника, – вмешался Ксандер. – Он не выносит, когда чего-то не знает.

– Если об этом полезно было бы знать, – пояснил священник.

– О, вы правы, ответ на этот вопрос действительно небесполезен, – согласился Рам Джас, – но я вам его не скажу.

Ксандер снова рассмеялся – на этот раз более искренне.

– Я понимаю тебя… но Даг весь изведется от неизвестности.

– Что не так со стремлением к знаниям? – возмущенно спросил Даганэй.

– Хватит, – рявкнула Гвендолин. – Позже у вас еще будет время на бесполезные споры. Возможно, вам нравится такая жизнь, но я хочу скорее вернуться домой. И если этот человек может нам помочь – надо его выслушать.

Генерал и священник смутились, словно нашкодившие мальчишки. Гленвуд бросил взгляд на Рам Джаса – тот, похоже, был доволен ситуацией. Александр Тирис, очевидно, относился к своему духовнику и жене как к равным. Не было в нем ни обычного для аристократов высокомерия, ни пренебрежительного отношения к женщинам, свойственного знати Тор Фунвейра и членам королевской семьи.

– Гвен права, – наконец сказал Ксандер. – Рам Джас, возможно, именно ты нам больше всего сейчас нужен. – Он помедлил. – Конечно, если мы можем тебе доверять.

– Ну на вашем месте я бы не доверил себе вашу дочь, – ответил убийца с ленивой усмешкой, – но по части убийства волшебниц мне доверять вполне можно. – Он отхлебнул глоток вина и поудобнее устроился в кресле, снимая с себя боевой доккальфарский лук и прислоняя его к столу. – Как я понимаю, вы со своей супругой некоторое время провели среди обитателей леса.

Они синхронно кивнули.

– Гвен пробыла у них дольше, чем я, – ответил генерал. – Вот почему со мной здесь именно Синий священник… их не возмущает существование доккальфаров.

Даганэй развел руками.

– Много книг прочитал я о доккальфарах и ни в одной из них не нашел ни единого веского доказательства, что они – восставшие из мертвых монстры.

Рам Джас нахмурился.

– Я никогда раньше не встречал священника той ипостаси вашего бога, которая стремится к знаниям, – произнес он с интересом.

– Мы руководствуемся доказательствами и логикой, – пояснил Даганэй. – Мы не верим во что-то только по предписанию кардинала. Мы постоянно учимся и стараемся лучше узнать окружающий мир.

Гвендолин весело фыркнула.

– Синим братьям плевать на завоевания и привилегии, их интересуют только знания.

– Это не совсем так, – поправил ее Даганэй. – Меня заботит судьба Тор Фунвейра… а еще я люблю эль.

– Я думаю, она имеет в виду, вы бесите всех меньше, чем Пурпурные священники, – перевел Ксандер, дружески пихнув его в плечо.

– Ну факты свидетельствуют, что это несомненная правда, – ответил Даганэй.

Гленвуд не знал, как вести себя с Синим священником. Как и его спутник, он никогда раньше их не встречал и всегда считал их книжными червями, добровольно заточившими себя в пыльные библиотеки.

Ксандер снова повернулся к чужакам.

– Как скоро вы сможете убить колдунью?

Рам Джас был явно доволен, что тема разговора снова повернула к убийствам.

– Если вы сможете мне сказать, где она находится и кто ее охраняет… Генерал кивнул.

– А как там у Брома с морской болезнью? – спросил он с улыбкой. Кирин нахмурился.

– Понятия не имею, но моряк из него не очень. Ему скоро предстоит путешествие?

– Разумеется, – ответил Ксандер. – Как только я верну себе город, я погружу на корабли столько людей, сколько смогу отослать без ущерба для города, и отправлюсь в Тирис… а по дороге заскочу в Канарн и заберу с собой юного Бромви.

Даганэй поднял ладонь, когда Рам Джас уже открыл рот для ответа.

– Два аристократа из Тор Фунвейра станут более весомой силой, чем один, разве не так? Особенно если эти аристократы планируют высадить в Королевской гавани вооруженную армию.

Гленвуд и Рам Джас переглянулись. По слухам, Александр Тирис был целеустремленным и суровым воином. Однако удивительно было слышать прямое заявление о намерении напасть на Ро Тирис.

– Представляю себе, как лорд Арчибальд… расстроится, узнав об этом, – сказал Гленвуд, морщась от своего же преуменьшения.

– Наша армия в его гавани – меньшее, о чем ему стоит беспокоиться. Пусть лучше волнуется о том, что я с ним сделаю, когда встречусь с ним лицом к лицу, – сказал Красный Принц, скривив губы в жестокой усмешке.

– Ну, – произнес Рам Джас, – нас ваши семейные дела не касаются… а Бром, я уверен, будет рад сопроводить вас. – Убийца помедлил, ловя взгляды всех присутствующих. – Скажите мне, где прячется Шильпа, и мы приступим к делу.

Генерал чуть наклонился вперед и встретился взглядом с Рам Джасом. Странно было впервые встретить человека, который ничуть не боится убийцу-кирина. И еще более странно – что кирин первым отвел глаза.

– Не беспокойся, Рам Джас, – произнес Красный Принц. – Скоро ты сможешь отправиться в путь. Даг, расскажи им все необходимое.

Ксандер снова откинулся на спинку кресла и жестом разрешил Синему священнику говорить.

– Я думаю, Крепость Ранольфа – самое логичное место, которое она могла выбрать для своей штаб-квартиры. У старого лорда-маршала там канцелярия. Пока нас нет в городе, в нем правит маршал Трего, и ей придется держать его под контролем. Кроме того, она расположена в самом центре города, рядом с казармами городской стражи. Войти в город вам лучше всего через деревянные ворота – на них нет стражников – и направиться к самым высоким башням.

Даганэй говорил с таким видом, будто объяснял прописные истины, доступные каждому, у кого есть мозг, а манера речи выдавала в нем хранителя необъятной сокровищницы знаний.

– Только когда закончите, не забудьте завернуть ко мне и сообщить об этом, – добавил Ксандер.

Ро Хейран стоял на берегу моря, но в отдалении от гавани, на отвесных скалах над бурными волнами. Толстые стены с высокими зубцами смог бы легко оборонять десяток грамотно обученных солдат – даже мелкого мошенника Гленвуда впечатлил вид неприступной крепости.

– Вот что я всегда себе представлял, когда думал о городах народа ро, – сказал Рам Джас, когда они достигли деревянных ворот. – Хотя зачем было строить такую шикарную крепость в таком убогом месте? Кто собирается ее захватывать? – Он оглядел пустынные, окутанные туманом равнины и скалистый берег. – Не вижу, чем бы тут можно было поживиться.

– Это древний, очень древний город, – ответил Гленвуд. – В те времена, когда Вейр было слишком опасно атаковать, Псы высаживали на этом побережье тысячи солдат. Герцоги Хейрана всегда служили… защитниками рубежей Тор Фунвейра.

Рам Джас ухмыльнулся.

– А ты неплохо разбираешься в истории народа ро, правда?

– Иди на хрен, – беззлобно отмахнулся Гленвуд. – Я просто вспоминаю легенды, которые слышал, когда был еще ребенком. Когда мой отец не напивался, он любил рассказывать мне об истории нашего народа – но не надо считать меня в ней экспертом.

– У тебя разве был отец? – подначил его кирин.

– Хотя и не слишком хороший.

Рам Джас остановил лошадь у ворот. Дверные створки утопали в зарослях ежевики, и на виду осталась только полукруглая арка входа. Ворота находились в небольшом углублении возле северной стены и вели в настолько же заросший мхом каменный туннель.

– Заходим, – произнес Рам Джас, понукая лошадь, неохотно ступающую сквозь густой кустарник в темный проход.

– О боги, – пожаловался Гленвуд, – мы снова тайно проникаем в очередной враждебный город.

Они зашли внутрь, спешились и некоторое время шли под толстыми стенами Ро Хейрана, пока тоннель не вывел их в пыльный переулок, где воняло протухшими отбросами и нечистотами.

У главных ворот стояло несколько стражников, но арбалетчиков на стенах с их стороны не было, и двое спутников почти незаметно смогли выбраться из переулка на узкую мощеную улочку. Если Шильпа и беспокоилась о том, что кирин может к ней наведаться, то не выставляла свои опасения напоказ.

Мощеная улица привела путников к обширному внутреннему двору, обнесенному еще одной высокой стеной. За ней на холме к небу вздымались шпили высоких башен.

Гленвуд прикрыл нос, пытаясь защитить его от вони. Он увидел переполненные сточные канавы и выброшенную испорченную еду. Простые жители города – кто еще не успел сбежать – копались в отбросах, пытаясь отнести их подальше от жилых домов и остановить распространение заразы.

Рам Джас прикрыл нос и рот ладонью, закашлявшись.

– Похоже, с этим городом не все в порядке, – пробормотал он.

– Можно и так сказать. Видно, Семь Сестер не слишком сильны в управлении городским хозяйством.

– Думаю, именно эта сестра та еще сука. – Рам Джас потер лицо и обмахнулся ладонью, отгоняя нездоровые миазмы.

– Эти люди скоро начнут умирать, – заметил Гленвуд.

Он застал эпидемию чумы в Ро Лейте, когда был еще ребенком, и сейчас улицы, простиравшиеся перед ним, несли тот же дух затаившейся смерти.

– Как думаешь, генерал знает, что она сделала с его городом?

Рам Джас увел лошадь подальше от центрального двора и поманил мошенника за собой.

– Ксандер производит впечатление человека, который заботится о своих людях. Он рассказал бы нам о таком. И я уверен, ему не понравится то, что он здесь увидит.

– Тогда нам нужно убить колдунью, если мы хотим подбодрить его, правда? – Гленвуд попытался поднять себе настроение.

– Нам? Неужто ты тоже внезапно заделался наемным убийцей? – ответил кирин с дружелюбной улыбкой.

– Иди на хрен, Рам Джас.

Крепость Ранольфа находилась довольно далеко от деревянных ворот, в более благоустроенной части города, которую патрулировали стражники. В ней располагался удобный пункт для наблюдения за гаванью и огромный маяк, а на нижних этажах – казармы главного городского гарнизона, Ястребов, которые сейчас пустовали. Оставшиеся стражи города неохотно выполняли свои обязанности, насаждая порядок с жестокостью, свойственной тем, кого мало заботит свой долг. С простыми жителями, задавленными голодом и болезнями, стражники обходились без лишних церемоний, и те из них, кто поумнее, даже не думали соваться к высоким башням Хейрана.

– Хочешь, я поговорю с ними? – спросил Гленвуд у кирина.

– Если тебя не затруднит, – ответил Рам Джас, не поднимая на него взгляд.

– Я попробую выехать на наглости.

– Делай что хочешь, если при этом ты проведешь нас внутрь, Кейл. – Оказавшись настолько близко к Шильпе, Рам Джас начал действовать с холодной эффективностью.

Гленвуд решительно повернул прямо к повозкам, которыми стражники перегородили дорогу и отделили район трущоб от высоких башен. Ворота охраняли десяток солдат, небрежно поигрывающих арбалетами. Шильпа и остатки высшей знати Ро Хейрана применили самый простой способ управления городом – просто выдворили простолюдинов за границы своей территории. Похоже, именно таким образом Семь Сестер наводили порядок. Эффективно, но жестоко.

– Мы ведь спасаем всех этих людей? – спросил он у Рам Джаса, неожиданно понимая, как глупо это звучит. – Мы ведь теперь на правильной стороне? Потому что для меня это ощущение новое. И оно мне нравится.

– Я, должно быть, делаю хорошее дело, – ответил убийца, – но меня самого сложно назвать хорошим человеком. И тебя тоже.

– Все равно… мне кажется, здорово, что мы меняем к лучшему хоть какую-то мелочь. – Гленвуд широко улыбнулся, и кирин невольно хихикнул.

– Ладно, будем считать себя охрененно крутыми героями, – заключил Рам Джас. – А теперь тихо: настало время разворошить эту навозную кучу.

Небрежно удерживая поводья в одной руке и напустив на себя величественный вид, Гленвуд подъехал к стражникам. В свое время он повидал немало городских служащих, но эти выглядели особенно жалко. Большинство были небриты, а красные слезящиеся глаза других выдавали прожженных пьяниц.

– Эй, вы там, – властно окрикнул Гленвуд. – Уберите с дороги эту повозку. Я не собираюсь ее обходить, раз мне надо попасть домой.

Стражник медленно поднялся с места, в замешательстве уставившись на Гленвуда. Его напускная уверенность поставила стражника в тупик, но аристократ с суровым лицом все равно внушал некоторые подозрения.

– Не могу признать вас, сэр, – пробормотал стражник.

– Я тебя тоже не знаю, – рявкнул Гленвуд, – но я не стою без дела, преграждая тебе дорогу домой.

Рам Джас вежливо кашлянул.

– Хозяин, должны ли мы сообщить о непочтительности этих солдафонов? – спросил он достаточно громко для того, чтобы стражники его услышали.

– Давай не будем торопиться, – важно заметил Гленвуд, выпятив грудь. – Я даю вам последний шанс убраться с моего пути, пока вы не попали в неприятности.

То ли из-за трусости, то ли из-за равнодушия, но солдаты всерьез восприняли его угрозу. Они не видели лица кирина и, ничего не подозревая, с ворчанием и пыхтением убрали повозку с дороги.

– Путь свободен, – пропыхтел стражник, едва отдышавшись.

– О, благодарю вас, вы были очень любезны, – надменно произнес Гленвуд, великолепно изобразив праздного вельможу.

Они миновали баррикады, и город предстал перед ними совсем в другом обличье. Дома аристократии, окружавшие самые высокие башни, были безукоризненно чистыми, а ухоженные улицы между роскошными особняками обходили патрули стражников. Богатые жители города оставались богачами. Возможно, таким образом Шильпа пыталась их задобрить.

Пока они шли к Крепости, кирин скрывал лицо под капюшоном плаща. Бедная, поношенная одежда Гленвуда привлекала к нему внимание, но длинный меч на поясе отводил любопытные взгляды.

– Что здесь происходит? – Рам Джас указал на подножие Крепости Ранольфа, во внутренний двор которой медленно ползла вереница людей в длинных балахонах.

– Не знаю, – ответил Гленвуд. – Что-то необычное.

Люди по очереди медленно проходили в нижний ярус крепости и исчезали за высокими зубчатыми стенами. Укрепленное каменное здание резкими уступами устремлялось в небо, от широких наземных уровней сужаясь до тонкого шпиля сторожевой башни, откуда просматривалось все побережье.

– Тебе эта мрачная процессия кажется такой же зловещей, как и мне? – спросил он.

Рам Джас смотрел на процессию, плотно сжав губы в напряженном размышлении.

– Это городская знать, – пробормотал он. – У них дорогая обувь.

Гленвуд тоже присмотрелся к ряду дорогих кожаных сапог и туфель на каблуках, выглядывающих из-под бесформенных балахонов. Действительно, это не были простолюдины, и стражники Хейрана обходили их подальше. Несколько вооруженных Псов патрулировали крепостные стены, но главная площадь оставалась странно пустой, посреди нее вилась только одинокая очередь.

Рам Джас оглядел широкие боковые улицы, вытянув шею, пытаясь увидеть, где начинается процессия.

– Некоторые из них выходят из домов неподалеку. – Он неожиданно улыбнулся. – Сюда. Быстро.

Он повернул лошадь с дороги и спешился, Гленвуд последовал за ним. Рам Джас привязал лошадь к скобе в ограде и нырнул в боковую улочку, прижимаясь к стене, а Гленвуд, стараясь поддерживать скучающий вид, остался охранять лошадей. Вскоре он услышал два придушенных вздоха, и секундой спустя возле него снова появился Рам Джас с двумя черными балахонами в руках и самодовольной ухмылкой на лице.

– Ловко, – одобрительно сказал Гленвуд, оглядываясь в желании убедиться, что их никто не заметил.

– Я тоже так думаю, – согласился убийца. – Надень ее и попробуй придать себе зловещий вид.

– А потом? Ты хоть примерно представляешь, как это место устроено внутри?

Рам Джас помотал головой.

– Без понятия. Выясним на месте – разве у нас есть выбор? – Ухмылка, которой он сопровождал эти слова, была у него одной из самых худших.

Обрядившись в развевающиеся черные балахоны, спутники проследовали в конец широкого бульвара и присоединились к процессии.

Аристократы двигались хаотично, поэтому им не составило труда влиться в их ряды.

Гленвуд опустил голову и сосредоточился на впереди идущем человеке. Никто не разговаривал. Вскоре они достигли массивных ворот, ведущих в Крепость Ранольфа. Ворота были открыты, и за ними показались стражи, построившиеся в два ряда по обе стороны внутреннего двора. Они помогали аристократам Хейрана найти каменный проход, ведущий в подвалы крепости. Двое чужаков молча шли вместе с медленно бредущей колонной.

Если их раскроют, то именно сейчас… Но никто ничего не заподозрил, и все случилось слишком быстро, чтобы Гленвуд успел испугаться. Он нервничал, но не боялся.

Они прошли через дверь и очутились в холодном каменном помещении с высокими сводчатыми потолками. Частые факелы на стенах освещали коридор, покрытый красным ковром, где ползла вереница людей. Между колоннами по обе стороны от идущих стояли женщины-каресианки. На каждой из них было сложное одеяние кроваво-красного цвета с причудливыми переплетающимися символами. Иногда женщины начинали смеяться жутким, пронзительным смехом – но люди никак на него не реагировали.

– Шагни влево, – внезапно прошептал Рам Джас, положив руку ему на плечо и потянув в сторону от процессии.

Гленвуд не мог его мгновенно послушаться, но убийца сам одним быстрым движением затащил их обоих за колонну, не вызвав тревоги ни у бредущей в катакомбы аристократии, ни у смеющихся женщин. Городские богачи надвинули на лица капюшоны, устремив взгляды в пол, а женщины больше походили на безумных: похоже, они не совсем понимали, где они и что происходит.

Рам Джас толкнул Гленвуда в тень за каменную колонну, а сам быстрым взглядом оглядел похожее на пещеру помещение. Он опустился на корточки, и глаза у него заблестели, фокусируясь в темноте. Хорошо освещен был только центральный проход, покрытый ковром, а за колоннами глубины каменного зала терялись во мраке.

Процессия аристократов ро продолжала идти все дальше, а каресианские женщины все так же взрывались смехом. Гленвуд попытался успокоить дыхание и затаиться. Рам Джас потянул его за собой, и они погрузились во тьму. Гленвуд на ощупь нашел дальнюю стену и сполз по ней на холодный каменный пол.

– А теперь будем ждать, – сказал убийца.

– Почему я не мог подождать снаружи? – пробормотал мошенник.

Смех внезапно стих, и женщины в красных одеяниях начали извиваться в причудливом танце. Одеяния оказались с разрезами на руках и ногах, и при каждом чувственном движении обнажалась смуглая кожа. В проходе зажгли еще больше факелов, и впереди, в неверном красноватом свете, показался высокий помост. Аристократы в балахонах остановились перед ним. Их приходило все больше, и очередь стала колонной по четыре человека в ширину, некоторые скрылись в тени, но на виду, если грубо прикинуть, было не меньше пятидесяти человек.

Гленвуд вздрогнул, когда с грохотом захлопнулись двери в катакомбы. В темноте за помостом послышался женский голос:

– Друзья мои, старые и новые, добро пожаловать!

– А вот и она, – прошептал Рам Джас. Взгляд его, сосредоточенный и напряженный, напоминал взгляд кошки, выслеживающей добычу.

Вошедшие откинули капюшоны и, широко распахнув глаза, с выражением эйфории на лице уставились на помост. Мужчин и женщин из народа ро будто чем-то… заразили: то ли наркотиком, то ли фанатизмом, но это очевидно было следствием колдовства. Они бухнулись на колени и распростерлись ниц перед колдуньей. Танец каресианок все продолжался, скорость и резкость движений возрастали, пока наконец каждый из фанатиков не протянул руки к своему лидеру. Шильпа закрыла глаза и двинулась вдоль помоста, касаясь пальцами вытянутых рук. Десятки людей превратились в фанатичную толпу, они бились в экстазе и вопили, соперничая друг с другом за право подобраться поближе и прикоснуться к колдунье.

«Как же быстро она ломает слабовольных», – подумал Рам Джас. Несколько месяцев назад эти же люди истово поклонялись Одному Богу. А сейчас с новой, когда-то почти забытой религией и новой госпожой они предали бога своей земли и правителя своего города. Что она им пообещала? Деньги? Влияние? А может, совсем ничего. Возможно, одного взгляда этой женщины хватило для покупки их верности.

– Мы собрались здесь ради наслаждения и крови! – нараспев, с придыханием проговорила она.

Каресианские женщины сбросили с себя балахоны – и их танец превратился в дикую сексуальную пляску. Ноги раздвигались, тела изгибались в издевке над чувственностью, в порочном, ненавистном, неконтролируемом экстазе.

– Отдайтесь мне – и Лесному Гиганту наслаждения и крови!

– Наслаждения и крови! Наслаждения и крови! – кричала коленопреклоненная толпа, срывая с себя балахоны и прочую одежду. Даже сама Шильпа сбросила платье и присоединилась к общему танцу, извиваясь в одиночестве на своем помосте.

– Оставайся на месте, – прошептал Рам Джас, – и помни: не смотри на нее слишком долго!

Убийца прокрался вдоль стены за помост, и его стало трудно разглядеть за светом факелов. Гленвуд остался один наблюдать за все более безумной оргией, которая представляла собой удивительно неприглядное зрелище. Возможно, из-за общей жестокости происходящего: фанатики отдались своим звериным инстинктам, они кусались, царапались и визжали, будто дикие животные. Ни страсти, ни интимности не было в этих сценах, только безумное поклонение богу, который требовал от них бессмысленной похоти.

«Наслаждение и кровь, наслаждение и кровь». Ритуал в равных долях содержал и то и другое.

Тянулись минуты, и Гленвуд скоро отвел взгляд. Безумцы творили друг с другом такое, что совершенно точно не было разрешено в цивилизованных странах. Почему проклятый ассассин просто не воткнет ей катану меж ее идеальных грудей? Она танцевала в ореоле света, и Гленвуд подумал, может, тоже стоит подойти к ней поближе. Тьма за ней, казалось, тоже извивается, будто дерево колышет ветвями на ветру, – или это просто обманчивая игра света факелов.

Затем она перестала извиваться на помосте и повернулась к нему. Будто проникнув в его мысли, она прищурилась, и сквозь тьму, сквозь мешанину из переплетенных в извращенном экстазе тел, рук и ног, их взгляды встретились. Она заметила его. Всего на мгновение, но этого было достаточно.

Серебристый смех заставил его улыбнуться, несмотря на его страх. Она села, выпрямилась и посмотрела на него хищным взглядом. Ее вид одновременно успокаивал и возбуждал. Обнаженная, прекрасная – она полностью захватила его разум.

– Меня называют Шильпа Тень Лжи, и ты здесь – самый желанный гость, – прошептала она в его мыслях.

Голова его неожиданно потяжелела, он поднялся и шагнул к ней, беспомощный и будто бы тоже обнаженный, захваченный ее вниманием. Его полностью поглотило желание служить ей, и он почти не обратил внимания на темное, ухмыляющееся лицо, возникшее за спиной колдуньи.

– Мне не нравится это делать… – произнес Рам Джас.

Женщина охнула, глядя на лезвие катаны, пронзившее ей грудь.

– …Но вы, суки, убили моего сына и отняли у меня дочь.

Шильпа выпучила глаза, попытавшись вдохнуть, но кирин обхватил ее шею одной рукой, а другой провернул в груди катану. Гленвуд видел, как жизнь покидает лицо колдуньи.

Окровавленные фанатики, едва дыша, пораженно уставились на подергивающееся тело своего кумира.

– Кейл, твой меч сейчас нам пригодится, – резко бросил кирин, пинком откинув от себя мертвое тело колдуньи и хмуро глядя на ее фанатов.

Гленвуд, разум которого пребывал в полном беспорядке, выхватил меч, испытывая желание немедленно атаковать Рам Джаса, и медленно вышел из-за толпы.

– Не стоит напрасно тратить свою жизнь, – прорычал Рам Джас, переступая через тело Шильпы и направляя меч на толпу фанатиков. – Идите лучше поклоняйтесь Одному Богу или какому-нибудь идиотскому диктатору, но Мертвый Бог вам больше не нужен.

Гленвуда захватила ярость. Только ужасная усталость, сковавшая его разум, не позволила ему напасть на Рам Джаса. Вместо него на кирина набросились беззащитные фанатики Шильпы Тени Лжи. Они визжали, рыдали, молотили руками воздух и мгновенно умирали под лезвием его катаны.

Те из них, кто обернулся против Гленвуда, были в бешенстве и плевать хотели на его боль от смерти Шильпы и на его ненависть к убийце, который оборвал ее жизнь. Кейл набросился с мечом на человека с отметинами от укусов на груди и убил его. Разум его сосредоточился на одной мысли – добраться до кирина и свершить отмщение.

– Мы уходим, Кейл! – крикнул Рам Джас, стремительно спрыгивая с помоста.

Перед Гленвудом неожиданно возникла каресианская женщина, которая замахнулась на него железным держателем для факела. Удар пришелся Гленвуду в висок, он упал, и перед глазами у него все потемнело. Его накрыло волной острой боли, и он потерял сознание.

«Все хорошо, милый Кейл, пусть разум твой успокоится… наше время еще придет», – тихо нашептывал ему чарующий голос.

Глава третья Тир Нанон в лесу Фелл

Когда-то давно он жил в Темных Глубинах, далеко к юго-востоку отсюда, за безмолвными землями. Там были покой и безвременье, и ранние годы его проходили в играх и проказах. Нанон точно не помнил, сколько ему лет, но мог поднять из глубин разума воспоминания за последние двенадцать веков. Первые два века прошли в Темных Глубинах среди его народа. Следующие пять – в поселении Сердца, где он изучал мастерство доккальфаров. Он стал Тиром – воином – и научился менять форму. Он спаривался с супругой, растил детей, сражался в битвах, войнах и поединках. Он научился быть осторожным и расчетливым. Он выжил. Нанон был одним из самых старых из ныне живущих доккальфаров и воспринимал мир рекой бесконечных сражений. В нем шла Долгая Война, а он был ее солдатом.

Последние несколько веков он провел среди людей. Он прошел теми дорогами, которые они считали важными, и научился действовать так же, как они. Люди нравились ему, нравилась и их короткая жизнь, наполненная страстями: глупые, увлекающиеся существа, они были способны на героические поступки и в целом казались ему удивительными. Они научили его шутить, а ведь сама концепция юмора была почти незнакома доккальфарам.

Он улыбнулся своим мыслям и вернулся в реальность. Они сражались уже несколько недель. Нанон уже сбился со счета, сколько дней он провел без отдыха и скольких друзей убили на его глазах. Его помощник, Тир Диус Дневное Небо, позаботился о том, чтобы доккальфары Фелла пришли им на подмогу, и потому, несмотря на все потери, в отряде Нанона в настоящее время было не меньше пятидесяти воинов.

Стояло раннее утро, и Псы Каресии не шли на новый штурм вот уже несколько часов. Но древний Тир еще не отдыхал: он позволил своим соратникам спокойно медитировать, а сам остался на страже, устроив наблюдательный пункт на ветвях высокого дерева.

У них имелось двойное преимущество. Во-первых, пока они оставались в Фелле, Псы не могли напасть на них целой армией. Во-вторых, людям необходимо спать, а доккальфарам – нет. Несколько часов тихой медитации каждые несколько дней – и обитатели леса чувствовали себя вполне отдохнувшими, и это преимущество делало их более стойкими и эффективными, чем можно было подумать, исходя из их скромного числа.

Свежие стрелы и черную бородавку поставляли к ним каждый день, и люди еще не пересекли границу, обозначенную Наноном. Сухой ствол первого Темного Отпрыска, которого они убили, все так же возвышался над полем боя неподалеку от их засады. Под ним в тлеющем пепле деревьев Фелла грудами лежали тела мертвых Псов. Еще больше их в панике отступило или сгорело от огненных снарядов своей же армии. Больше они не обстреливали лес – похоже, даже погонщики Псов поняли, что негоже закидывать собственных воинов пылающими валунами. Нанон молча оплакивал потерю стольких древних деревьев из-за первых обстрелов, но упрямо отказывался позволить им сжечь весь лес.

– Оборотень! – послышался голос Тира, скрывающегося в темноте под деревом.

– Я занят.

– Витар Лот просит тебя присутствовать на собрании в поселении, – произнес голос.

Нанон нахмурился, взгляд его темных глаз оторвался от деревьев и устремился на более молодого обитателя леса.

– Повторю слова моего друга-кирина – какого рожна им от меня надо? – возмутился Нанон, копируя Рам Джаса.

Доккальфара смутило незнакомое ругательство, но тон он понял хорошо.

– Он весьма настойчиво просит тебя вернуться и выслушать шаманов Витар.

Нанон хотел было снова выругаться, но решил не срываться на посланнике и просто отправил его прочь взмахом руки.

Справа, в нескольких деревьях от него, сидел Тир Диус, тихо наигрывая что-то на тетиве боевого лука.

– Друг мой, мне велено прибыть на собрание, – сообщил ему Нанон. – Лот хочет снова показать мне свое могущество.

Диус не отвел взгляда от деревьев.

– Мы Тиры. Мы сражаемся. А они Витары, им положено заниматься болтовней.

– У нас есть час или два до следующей атаки, – ответил Нанон. – Возможно, я успею сбегать к Стражам Фелла и вернуться обратно.

– Я поведу отряд, если ты не успеешь вернуться, – пообещал Диус. – Ни один человек не пересечет твою границу.

Нанон спрыгнул с дерева, оставив короткий лук на высокой ветви, но длинный меч народа ро в ножнах захватил с собой.

– Может, мне удастся привести за собой еще несколько сотен воинов – и граница останется на том же месте.

Он тихо отошел от опушки леса и устремился в глубокую тень, низко пригибаясь к земле. Уже через несколько минут он стремительно несся по густому подлеску, перепрыгивая через поваленные стволы. Здорово было снова очутиться в родных лесах после жизни в Ро Канарне, и он усмехнулся про себя, наслаждаясь волнением, которое принесла с собой новая битва Долгой Войны. В последний раз он участвовал в ней четыреста лет назад, в нудном и вялотекущем конфликте с долгими периодами бесплодного ожидания и переговорами с мерзкими тварями. Несмотря на все ужасы, происходящие от попытки Шаб-Ниллурата вернуть себе силу, в этот раз, по крайней мере, ему вовсе не приходилось скучать.

Пробежка до поселения вышла достаточно бодрой, а сам Фелл по его возвращении гудел, словно потревоженный улей.

Как и все поселения обитателей леса, город построили под фальшивым слоем лесной почвы, а корни огромных деревьев использовали в качестве строительных балок, на которые опирались здания. Нанон считал своим домом Сердце в Глухом лесу Канарна. Его родное поселение было гораздо меньше, там жило всего несколько сотен доккальфаров, а не несколько тысяч, как здесь, и ему не нравилась толкотня перенаселенной южной деревни.

После стольких лет, проведенных среди людей, Нанон быстро отвык от медлительных и ровных путей, которыми шел его народ, но у Стражей Фелла именно они господствовали над всеми остальными. Тяжелее всего Нанон привыкал к их ритму жизни. Краткое время, проведенное в Канарне, осталось в его памяти калейдоскопом кипучей деятельности, замечательных бесед и широких улыбок. Нанон искренне наслаждался временем, проведенным с Бромом и другими людьми ро, и он осознал, что ему комфортнее находиться в компании людей, чем себе подобных. Но даже с доккальфарами севера, перебравшимися жить в Ро Канарн, ему было намного проще общаться, чем со Стражами Фелла.

– Тир Нанон, тебя призывали шаманы, – послышался холодный женский голос.

Обернувшись, он встретился взглядом с женщиной-Витар. Она была вооружена – редкость для шамана – и носила коричневый балахон, полностью скрывавший ее тело.

– Здравствуй, – ответил Нанон с улыбкой. – Кто ты?

Витар никак не отреагировала на его слова, а ее лицо оставалось бесстрастным.

– Прости меня за невежливость. – Он учтиво склонил голову. – Просто проводи меня до зала собраний… я полагаю, именно это тебе поручили.

Она шагнула мимо него и показала рукой, в каком направлении идти, очевидно, намереваясь оставаться рядом с ним на страже.

– Отлично поговорили, – сухо заметил Нанон, направляясь в ту сторону, куда она показала. – И снова прошу меня извинить.

Ближе к центру поселения Фелла Нанон увидел толпу доккальфаров, одетых в доспехи и собирающих пожитки в плетеные заплечные сумки. Очень странное поведение для обитателей леса. Они явно к чему-то готовились, и Нанон подозревал – вовсе не к присоединению к его отряду. Каковы бы ни были планы Битара Лота, Нанон не сомневался – ему они не понравятся. Он заранее готовился держать язык за зубами, не кричать и не ругаться. Ему необходимо помнить, кто он такой… что он такое. Сейчас не время для выражения человеческих чувств.

Вместе с женщиной-Витар, неотступно следовавшей за ним, Нанон ступил на длинную витую подвесную дорогу, ведущую к залу. Дорога поднималась все выше, с нее просматривалось все поселение, и он заметил не меньше тысячи доккальфаров, паковавших свои пожитки. Сотни построек из дерева и земли на десятках подземных этажей, обвивающих самые толстые стволы, оставались без жильцов.

Нанон замедлился и провел рукой по изогнутой ветке, образовывавшей ограждение дороги. Каждые несколько дюймов из ветки торчало по листу. Некоторые из них выросли до небольших побегов, на других распустились цветы, и они продолжат расти в привычном союзе природы и обитателей леса.

– Продолжай идти, – произнесла Витар.

– Я же не остановился.

– Ты замедлился. Изволь поторопиться.

Витар шагнула ближе и гневно посмотрела на него. Она была на несколько дюймов выше ростом.

– Ты мне не нравишься, Оборотень, изволь поторопиться, чтобы мне не пришлось тебя подгонять.

Он улыбнулся и чуть ускорил шаг, не желая спорить с Витар. Для шамана она вела себя необычно, и Нанону стало интересно, готова ли она при случае применить силу. Он решил, что не хочет лезть в драку и лучше ее послушается. В любом случае Витар Лот вызовет у него гораздо более сильное раздражение. «Помни – ты решил с ними не ругаться. Не ругаться», – повторял он про себя.

В конце дорожки над поселением висел круглый балкон, в котором находился зал для собраний. В последний раз, когда Нанон в нем присутствовал, он бросил вызов Лоту и собрал союзников против Псов. Тогда же он в последний раз видел Рам Джаса Рами и Уту Тень. Сейчас зал был почти пуст, его не охраняли Тиры, и всего четыре шамана сидели на дальнем его конце.

– Тир Нанон, ты придешь к нам, – произнес Лот.

– Я приду к вам с миром, – ответил он, спокойно пересекая круглый зал. – Вы приготовили для меня припасы? Или еще сотню воинов?

Повисла секундная тишина.

– У нас нет ни того ни другого, – ответил Лот.

– Жаль. На нас давят со всех сторон.

Нанон подошел к сиденьям на дальнем конце зала и остановился перед шаманом. Рядом с ним занял место старший Тир по имени Хайтел, который отказался присоединиться к Нанону в битве на границе леса. С другой стороны от старого шамана сидели еще два Витара с отсутствующим выражением на лицах.

– Я не могу задерживаться надолго, меня ждут на границе, – произнес Нанон, стараясь говорить спокойно.

– Тир Диус может убивать вместо тебя, – ответил Лот. – Ты нужен здесь.

– Если я нужен здесь разговоры разговаривать… то поболтать вы можете и без меня.

– Дерзкий! – насмешливо произнес Тир Хайтел. – Ты не Страж Фелла и слишком много времени провел с людьми. Проходят эпохи, а ты ничего не понимаешь, несмотря на свой почтенный возраст.

Нанон не рассмеялся. Ему хотелось, но смех не подействует на лесных жителей, сидящих перед ним, и выкажет больше неуважения, чем он испытывал. Он попытался думать в их ритме, замедлить мысли до такой степени, чтобы они едва ползали по его разуму.

– Почему в поселении такая суета? И почему мне понадобилось сопровождение?

Хайтел склонил голову.

– Видите? Он высокомерен и думает только о себе. Речь идет о всегда твоего народа, Оборотень.

Витар Лот поднял руку, призывая Хайтела к молчанию, затем повернулся к Нанону и попытался связаться с ним мысленно. Нанон отказался открывать разум, не желая давать коварному старому Витару доступ к своим мыслям. Секунду спустя Лот тоже склонил набок голову.

– Эпохи этого мира сменяют друг друга. Мы уже видели такие времена и хотели переждать в стороне эту битву Долгой Войны.

– Так мы не сможем ни остановить смену веков, – ответил Нанон, – ни предотвратить очередной виток Долгой Войны.

– Ты не понял. – Лот казался равнодушным, и было нелегко понять, о чем он думает. Нанон привык чувствовать мысли и эмоции своих соплеменников, но древние обитатели леса обладали гораздо более крепким разумом, чем их более молодые собратья.

– Тебя сопровождали, ибо мы больше не верим тебе, – заявил Хайтел. – Ты не понял Лота, ибо ничего не знаешь. Ты убиваешь, ибо к тебе прилипла людская зараза.

Нанон покачал головой, сражаясь со своими инстинктами. Тир, который сидел перед ним, был очень могуч, но уже начинал его раздражать.

– Скажите прямо – чего вы от меня хотите?

Хайтел поднялся во весь рост – он оказался намного выше Нанона, – разминая плечи и сжимая кулаки.

– Прямо? Тебе не терпится узнать? Мы медитировали над этой задачей и хотели, чтобы ты присоединился к нашему созерцанию.

– Сел с нами рядом, в тишине, и вспомнил о том, кто ты есть, – добавил Лот.

Нанон закрыл глаза. Ему хотелось послушаться их и снова стать обычным доккальфаром. Он злился на себя за нетерпение, но знал: он не может позволить себе такую роскошь – просидеть три дня в тишине медитации.

– Я не могу. Меня ждут, – прошептал он.

– Если ты не будешь сидеть с нами как доккальфар, то позволь поговорить с тобой как с Тиром, – произнес Лот.

– Я все еще доккальфар! – вскинулся Нанон. И сразу же понял: он только усугубил их подозрения. Он легко раздражается и позволяет нетерпению руководить своими действиями.

Отец Деревьев поднялся и смягчил свой суровый взгляд легкой улыбкой. Он слишком хорошо контролировал себя и потому не выказал самодовольства, но сейчас он считал себя правым – и Нанон это почувствовал.

– Земля менялась, а мы оставались прежними. У нас не осталось чертогов, куда можно сбежать, и пепел наш не унесется за пределы мира, он вернется на землю, которую мы не смогли спасти. – Лот цитировал «Эдду», древнюю книгу, написанную Небесными Всадниками Темных Глубин, – тяжеловесный трактат с изложением истории и самопожертвования доккальфаров. Нанон перечитывал ее множество раз, особенно места, касающиеся Долгой Войны, но основное содержание книги составляли размышления о неминуемом уничтожении расы обитателей леса.

– И я могу цитировать «Эдду», – ответил он. – В ней также говорится, что деревья Фелла были посажены Гигантами, но мы не позволяем этой мысли смущать наш разум.

Лот стоял перед Наноном, и его темно-зеленое одеяние колыхалось на слабом ветру.

– Мы никогда не сможем пребывать в мире. Эта битва Долгой Войны перейдет в другую, а та – в следующую, и так далее, пока Гиганты не оставят от наших поселений тлеющие развалины. Наши деревья сгорят, наш народ разбежится по земле, или их обратят в Темных Отпрысков. Это будет медленное и весьма болезненное угасание.

– Потеря надежды может оказаться опасной заразой, – ответил Нанон.

– Мы говорим не о надежде, Оборотень, а о наследии нашего народа.

Поднялся ветер. Он раздувал их одежды и добавлял к словам Витара тихий свистящий шепот.

– Но ты не можешь говорить за весь наш народ, – возразил ему Нанон. – Не за всех нас.

– Я говорю за Стражей Фелла, – ответил Лот со всей искренностью.

– Мы едины с Отцом Деревьев. Его слово – наше слово, – вставил Тир Хайтел.

Нанон позволил досаде взять верх над собой.

– Скажите, что вы собираетесь делать. Не нужно цитат из старых книг, не нужно прятаться за красивыми словами. Просто скажите… прошу вас. Если хотите относиться ко мне как к чужаку, пусть так – но проявите ко мне уважение хотя бы как к солдату Долгой Войны.

Лот закрыл глаза и широко развел руки в стороны, повернув лицо к верхушкам деревьев.

– Мы сгорим, и пепел наш вернется на землю, которую мы не смогли спасти. Каждый из доккальфаров Фелла войдет в божественное пламя Теневых Гигантов.

Повисла тишина. Нанон искал слова – и не находил их. Он стоял, молча глядя на старого Витара, силясь придумать ответ. Лот хочет возродить Теневое Пламя и повести свой народ к смерти. Высшее деяние мученичества, Нанон считал его невероятно глупым. «Эдда» говорила о временах, когда в мире не станет места для расы обитателей леса, оставшейся без бога, но срок точно не назывался, и вполне возможно, это место в трактате нужно толковать иносказательно, подобно притче. И, разумеется, совсем не как призыв к массовому суициду.

– Вы сообщили об этом в Сердце?

– Нет. – Ответ Лота оказался невыносимо простым.

– Возможно, вам следует связаться с ними. Витар Джорор мог бы предаться созерцанию вместе с вами.

– Его лес не находится в осаде, – заметил Отец Деревьев. – Не ему решать. Джорор постепенно поймет: Теневое Пламя – единственный путь для нашего народа. Я надеюсь, он последует за нами и тоже обратится в пепел этого мира.

Тир Хайтел, который снова занял свое место, сжал кулаки и наклонил голову, выражая гнев.

– Это будет наша последняя победа над Мертвым Богом. Мы отвергнем его самого и его отпрысков. Ты должен присоединиться к нам, Оборотень!

Нанон наклонил голову.

– Я так не думаю.

– Тир Диус и ваш отряд на границе будут отозваны назад в поселение, – произнес Лот, занимая прежнее место.

– Чтобы просто умереть? – недоверчиво спросил Нанон. – Это не та весть, которую я намеревался им доставить.

– Наше решение все равно дойдет до их разумов, и ты это знаешь. Неважно, позволяют тебе это твои человеческие взгляды или нет, – но Теневое Пламя вернется к жизни.

Коллективные память и сознание доккальфаров постепенно донесут до всех Стражей Фелла приказ старейшин, обрекающий на смерть. И Нанон никак не мог это предотвратить.

– А возможность нашей победы вам даже в голову не приходила, правда? – спросил он.

– С кем мы сражаемся? И что мы получим в результате? – спросил Хайтел.

– Ну я вообще-то считал, мы сражаемся за выживание нашего народа и человеческих богов. Ты об этом не думал?

– Мы слишком стары и должны сами сделать выбор, когда нам умирать. Наши люди заслуживают лучшей доли, чем обращение в монстров. Человеческие войны принесут нам погибель.

Нанон отступил на шаг, склонив голову, и быстро обдумал ситуацию. Он был не дурак и сомневался в способности логическими доводами как-то повлиять на упрямых обитателей леса. Но он не мог так легко сдаться.

– Не так уж просто будет возродить Теневое Пламя. Оно не разжигалось уже многие столетия. Это займет некоторое время.

– Больше десяти Витаров сейчас работают над огнем, призывая его к жизни с помощью своей крови, – ответил Лот.

– Вот я и прошу об отсрочке. – Нанон позволил появиться на лице одной из своих человеческих улыбок. – Темные Отпрыски все еще живы, Красный Принц присоединяется к битве, у человеческих богов появились союзники – и мы должны быть среди них.

Лот откинулся на своем сиденье, взгляд его заметался по сторонам, будто слова Нанона возмутили покой его мыслей. Он еще раз попытался проникнуть в разум Нанона, но Оборотень опять не пустил его. Отец Деревьев никогда еще не разжигал Теневое Пламя, он только однажды, издали, видел проблеск Сумеречной Рощи и не знал точно, сколько времени потребуется для возрождения огня. Он смотрел на древнего Тира, который стоял перед ним и загадочно улыбался, – и понимал: тот наверняка знает гораздо больше него.

– Последний раз, когда возгорелось Пламя, – начал Оборотень, – случился шесть сотен лет назад. Витар Дуил и десять его шаманов вошли в огонь после того, как не смогли спасти поселение в Нарланде. Они совершили самосожжение от стыда. Славная у вас будет компания.

– Ты издеваешься над нами, – заявил Хайтел.

– Мои слова – достойный ответ вашему идиотскому решению, – огрызнулся Нанон. – Но я говорю серьезно о том времени, что прошу для себя. Если у вас остались хоть какие-то силы, вы подождете, пока я вернусь. Если колдуньи проиграют, вам не нужно будет идти на самосожжение.

Снова поднялся ветер, он закружил по пустому пространству зала, казавшегося холодным, похожим на огромную пещеру. Лот распоряжался всей жизнью Фелла, он имел такую власть, которой не знали во многих других поселениях доккальфаров, но когда более древний соплеменник бросил ему вызов – он не знал, как поступить. В Сердце шаманы Витар считались только советниками, мудрыми и почитаемыми, но не заявляли права на власть. И Нанону это нравилось. Однако Стражи Фелла смотрели на своего Витара совсем не как на советника. Отец Деревьев был среди них самым старым и пользовался соответствующим авторитетом.

– Поговори с Джорором. Убей человеческую женщину. Но это ничего не изменит. Когда возгорится Теневое Пламя, мы свершим исход в пустоту, – упрямо повторил Отец Деревьев.

– Мы пришли к согласию, – ответил Нанон, понимая: Теневому Пламени нужно гораздо больше времени, чтобы разгореться, чем думает Лот.

Нанон не спеша отправился обратно к границе леса. Сопровождающая его Витар дошла с ним до окраины поселения и не проронила ни слова, но он и сам глубоко погрузился в размышления и не стремился к разговору. Он посылал сообщение на север, и постепенно его слова достигли Витара Джорора в Сердце. Сообщение доходило не сразу, и связаться с ним он мог лишь благодаря многовековому знакомству: они были такими древними, что уже забыли начало своей жизни.

«Как долго будет разгораться Теневое Пламя?» – спросил он в пространство в надежде быть услышанным.

Он уже в одиночестве брел через густой подлесок к линии огня. Он не слышал звуков боя и только уповал на то, что за время его отсутствия не произошло следующей атаки каресианцев.

«Так у людей принято здороваться?» – долетел до него тихий ответ.

«Прости. У меня мало времени, мой друг, – ответил Нанон. – Лот, похоже, понял „Эдду“ дословно».

Тишина. Он чувствовал, как напряженно размышляет его друг.

«Фелл уничтожен?» – спросил Витар.

«Нет, мы держим оборону. Вместе со мной сражается Дневное Небо».

«Тогда зачем ему Теневое Пламя?»

Тяжелый вопрос. Нанон хотел в ответ просто назвать Лота дураком, но передумал.

«Видимо, Стражи Фелла считают гибель неизбежной. Хуже того: они думают, все мы обратимся в Темных Отпрысков».

«Лот просто дурак, – заметил Джорор, и Нанону ненадолго стало легче. – Он уже начал разжигать огонь?»

«Так он сказал. Да», – ответил он.

«Тогда у тебя есть тридцать дней. Теневое Пламя не разгорается от первой искры. Только кровью и большими стараниями можно вернуть его к жизни. – Он призадумался. – Ты знаешь, что это такое, Нанон?»

«Не совсем… однако Отец Деревьев знает не больше моего. Но его заботит только самоубийство».

Когда связь окрепла, Нанон почувствовал, будто разделился надвое. Он стоял в одиночестве посреди леса Фелл и в то же самое время сидел в большом зале Сердца рядом с Витаром Джорором.

«Что же это такое?» – спросил он.

Витар склонил голову, приветствуя его.

«Теневое Пламя – своего рода дверь в чертоги за пределы мира. Это всего лишь тень, эхо тех, кого мы любили. Для его возрождения доккальфар должен отдать часть себя, проникнуть за пределы мира и раздуть пламя из последнего уголька, который остался от Теневых Гигантов».

Нанон поднялся в воздух. Услышанное мало удивило его.

«Память уже слаба и ослабевает все больше. – Он посмотрел вниз, на листья и траву. – Возможно, отчасти я могу согласиться с Лотом».

«Как только мы больше не сможем вызывать к жизни Теневое Пламя, наш народ действительно останется без бога, – произнес Джорор, ощущая грусть своего друга. – Но мы все еще живы. Тысячи лет мы прожили без бога. Ты первый должен был сказать об этом, Нанон».

«И оказался бы прав… но сама мысль об этом наводит на меня тоску», – ответил он.

«Тоска – человеческое чувство, которое многие из вас в эти дни впустили в себя. Неужели на твоем поясе я вижу длинный меч?»

«Мне нравится его тяжесть, – ответил Нанон. – Так у меня тридцать дней?»

«Верно. Я полагаю, у тебя есть другой план», – заметил Джорор.

«Есть. Я собираюсь помочь Темной Крови убить колдуний… и посмотрю, что люди ро смогут сделать с Псами Каресии».

«Я пожелал бы тебе удачи – но это будет так по-человечески», – произнес Витар с ехидством, недоступным большинству доккальфаров.

«Вскоре мы еще поговорим».

Нанон закрыл глаза и опять ощутил траву под ногами. Когда он открыл глаза, то снова оказался в Фелле, и только легкий аромат жасмина напоминал о месте, где он побывал. Чувство расслабления, охватившее его, сразу же исчезло. Неподалеку слышались тревожные звуки: лязг металла, пение тетивы. Псы снова штурмовали границу леса. Он сорвался на бег и через несколько минут уже увидел мертвый остов Темного Отпрыска, обозначавший границу.

В надвигавшуюся на них массу Псов летели стрела за стрелой, и из вражеских рядов раздавались нестройные крики и стоны. Бой продолжался уже несколько минут. Боевые луки доккальфаров, как и всегда, быстро остановили наступление каресианцев.

Прямо над ним стрелял из лука Тир Диус Дневное Небо, накладывая стрелы на тетиву так стремительно, что движения рук едва можно было уловить. По обеим сторонам от него на высоких ветвях и в густом подлеске засели другие обитатели леса, со смертельной точностью метавшие во врагов листовидные клинки. В бою каждый Тир стоил десятка Псов. По крайней мере, пока они оставались в Фелле.

– Тир Нанон, – приветствовал его Диус, – твой лук будет нам как нельзя кстати.

Оборотень улыбнулся в ответ и поднял лук. В несколько больших прыжков он преодолел поваленные бревна и появился прямо перед Псами, освещенный бликами солнечных лучей. На этот раз воинов явилось больше, будто каресианцы решили одолеть противника числом, но в живых их оставалось все меньше из-за непрерывного града стрел и метательных ножей. Погонщики выкрикивали приказы и пытались удержать своих воинов от бегства. Нанон подозревал, что в случае дезертирства Псов просто казнят, и он даже немного посочувствовал им, но жалость сразу испарилась, как только они начали массированную атаку.

– А вот и они. Безликая толпа, которой неведомо, когда их убьют, – объявил Диус.

– Готовься к рукопашной, – сказал Нанон, предполагая встретиться лицом к лицу с Псами, преодолевшими завесу из стрел.

Около сотни каресианцев, подгоняемых бездушными командирами, которые не жалели людей, стремясь прорваться через границу, ринулось через лес. Нанон наложил стрелу на тетиву и спустил ее одним быстрым движением, поразив бегущего впереди Пса прямо в лоб. На землю пал еще один воин, за ним другой, их становилось все больше, а доккальфары все поднимались из укрытий, решительно останавливая напор каресианцев.

На этот раз погонщики построили их в узкую колонну. Похоже, несколько десятков воинов смогут добраться до границы леса.

– К оружию! – выкрикнул Нанон, бросил лук и вытащил длинный меч.

Диус вместе с несколькими защитниками продолжал стрелять, но большинство доккальфаров вытащили короткие мечи и выстроились по бокам от Оборотня. Все, что осталось между двумя армиями, – мертвое дерево, застывшее в странной искривленной позе среди трупов Псов и сломанных стрел.

– Ни один не пройдет за границу, – произнес Нанон и пригнулся к земле, готовясь встретить врага.

Псы, достигшие их линии обороны, вспотели от страха, ятаганы дрожали в трясущихся руках, и их нападение больше походило на беспорядочный набег, чем на спланированную атаку.

– Вперед, – скомандовал Нанон, и доккальфары разом пришли в движение и с мечами наперевес бросились на каресианцев. В несколько грациозных движений два десятка Псов были искалечены либо обезглавлены.

За ними держал грамотную оборону небольшой отряд Псов. Нанон подозревал, что эти воины лучше обучены и, возможно, они специально ждали, когда падут передние ряды из менее обученных солдат, которых можно пустить в расход. Секунду спустя, когда обитатели леса снова собрались возле него, сверху послышался крик.

– Темные Отпрыски! – крикнул Диус. – Их двое!

Нанон выдохнул сквозь зубы и поглядел на соратников.

– Если я услышу, как хоть кто-нибудь из вас начинает бормотать про «жрец и алтарь», я прикончу его своими руками, ясно?

– Мы не боимся, – произнес Диус, и его слова подтвердил гул одобрения.

– Черная бородавка! – скомандовал Нанон, когда вдалеке за стволами деревьев показались два извивающихся силуэта.

Доккальфары морально подготовились, снова спрятались в своих укрытиях за упавшими стволами деревьев и вытащили стрелы с черной бородавкой из тайников. Некоторые из них дрожали, от ужаса уставив глаза в одну точку. Но никакого бормотания Нанон не слышал и надеялся передать другим свою силу.

Нанон оставался на виду и не сошел со своего места на поваленном стволе, но медленно убрал в ножны меч и достал короткий лук, затем пристально вгляделся в темноту и увидел приближавшихся чудовищ. Псы убрались подальше с их пути – судя по всему, Отпрыски нервировали их немногим меньше, чем доккальфаров. На открытом пространстве лежали груды мертвых тел, а выжившие собрались по краям опушки, чтобы чудовищам ничего не мешало пройти, и те, покачиваясь, устремились вперед, они хватались щупальцами за землю и стволы деревьев, подтягивая черные колыхающиеся тела к границе леса. Две огромные пасти, сочившиеся смертельным ядом и желчью, широко распахнулись и издавали жуткие, ритмичные крики.

Нанон не двинулся с места, хотя некоторые из его собратьев легким наклоном головы призывали его тоже спрятаться в укрытие. Он просто стоял на виду у всех Тиров, бесстрашно встречая Темных Отпрысков. Его уверенность начала передаваться соратникам. Даже оглушительные вопли чудовищ не испугали их.

Он взял на лук стрелу с черной бородавкой и улыбнулся остальным защитникам леса Фелл.

– Мы убьем их. Пошлют других – их мы убьем тоже. Мы прикончим любого монстра, которого они выставят против нас. Мы Тиры, и мы будем сражаться.

Его слова тихим эхом прокатились по лесу. Тиры поднялись из укрытий, выстраиваясь в ряд, и натянули луки с пылающими взрывчаткой стрелами. По обеим сторонам от себя Оборотень видел лица, искаженные гневом, одухотворенные мужеством, и, наверное, впервые за все время никто из них не выказал страха. Он знал, это ненадолго, но пока ему хватало сил вдохновлять друзей.

Темные Отпрыски перевалили за груды трупов и поползли к границе. Иссохшее тело их собрата преграждало им путь, но они выгнулись, огибая препятствие, и потянулись к обитателям леса.

– Повергнем их! – прокричал Нанон.

Звон тетивы от сотни луков заглушил гортанные вопли монстров, и огонь охватил Темных Отпрысков. Стрелы вонзались в их плоть и взрывались, огненные шары вгрызались в древесину извивающихся черных чудовищ. Они вытянулись во весь рост, а крики, наводящие безумие, превратились в пронзительные вопли боли.

– Еще раз! – скомандовал Диус, накладывая на тетиву новую стрелу с черной бородавкой.

Огонь быстро распространился по трескающейся коре, и вторая волна стрел повалила чудовищ на землю. Они еще двигались, но скоро превратились в тлеющее чернеющее месиво, извивающееся на траве. Нанон не назвал бы это уязвимостью, но Джаа позаботился сделать огонь для Темных Отпрысков опаснее любого меча.

– Сколько бы вас ни присылала ваша хозяйка, – прошептал Нанон, – ей не удастся отсрочить ее собственную смерть.

Он сжал зубы и постарался успокоить разум. Будет тяжело сообщить Диусу о необходимости уходить, но встретить Далиана и Рам Джаса в Ро Вейре не менее важно, чем защитить Фелл, хотя Нанон и боялся, что его сила еще не раз могла бы пригодиться на границе.

Саара Госпожа Боли очень устала. С тех самых пор, как в Ро Арноне погибла Лиллиан, она уже месяц не могла нормально спать. Она бы постепенно восстановилась… но потом в Ро Хейране умерла Шильпа, и сон совсем оставил ее. Голова у нее гудела от имен и лиц, по большей части совершенно ей незнакомых. Ее новые призрачные рабы занимали все ее внимание. Четверо ее сестер погибли, и околдованные ими люди стали ее вечным мучением.

Она знала, Рам Джас Рами сейчас в Хейране, но ничего не могла с этим поделать. Она не сомневалась, что подготовила все возможное для своей защиты, но все равно не находила места от волнения. Элиас из Дю Бана неусыпно охранял ее, паства ее с каждым днем росла, Псы наводнили весь Тор Фунвейр, а ее сестре, Саше Иллюзионистке, удалось выкупить дочь кирина из рабства. Но было ли этого достаточно? Продумала ли она все возможности? Саара ненавидела свою неуверенность в будущем.

Она заседала в кабинете герцога Лиама, пытаясь отвлечься от армии призрачных рабов в своем разуме. К ней входила бесконечная череда Черных воинов и чиновников ро, испытывая ее терпение глупыми вопросами о безопасности Вейра и вестями из других городов. Элиас разбирался с людьми ро, но каресианцы не слушали Черного священника, и ими приходилось заниматься самой Сааре.

Следующая встреча была назначена с сэром Халламом Певайном. Рыцарь-наемник только недавно оправился от раны, нанесенной ему Утой Призраком: опальный священник раскроил ему горло. Судя по всему, тяжелая рана еще больше испортила нрав Певайна и сделала мерзкого человека более мерзким. Однако он до сих пор мог принести немалую пользу.

Дверь отворилась, и в кабинет вошло трое мужчин. Черные воины, охраняющие вход, сразу узнали Певайна и пропустили всех троих. Вторым был Параг, наемник отталкивающего вида, правая рука Певайна. Третьего Саара не знала. Худощавый мужчина ро в тусклых стальных доспехах с уродливой красной татуировкой на щеке. Элиас из Дю Бана, который стоял за плечом Саары, равнодушно окинул чужака взглядом, но не двинулся с места.

– Моя госпожа, – произнес Певайн голосом, хриплым из-за гладкого шрама на шее. – Это Якоб Черный Страж из Вейра.

Худой мужчина кивнул с легким намеком на почтительность.

Саара обогнула стол и улыбнулась Якобу. Сегодня она надела белое платье, не настолько открытое, как ее привычные наряды, но более приличествующее для Тор Фунвейра и закоснелых ро. Она опустила взгляд и с обольстительной чувственностью дотронулась до груди мужчины.

– Доброго вам дня, – промурлыкала Саара. – Прошу простить меня, но нам с Певайном нужно поговорить наедине. – Она лукаво улыбнулась. – И если вы еще раз, не постучавшись, войдете ко мне в кабинет – я прикажу освежевать вас и засолить тело.

Якоб несколько раз моргнул и повернулся к Певайну.

– Я… мне сказали, моя помощь будет приветствоваться.

– У него нет права решать за меня, – мягко ответила Саара.

Певайн рассмеялся, и лицо его исказилось в мерзкой гримасе.

– Он знает много такого, что может показаться вам полезным, и у него есть несколько интересных умений. Может, стоит сначала поговорить с ним – а уже потом свежевать?

С притворной скромностью она отступила от них и присела на край стола. Она сочла Черного Стража достаточно напуганным ее угрозами и решила позволить ему остаться. Она виновато ему улыбнулась.

– Какими же знаниями ты обладаешь? – спросила она нежно.

Якоб явно колебался, но улыбающийся наемник с ним рядом кивнул, не выказывая ни малейшей робости перед колдуньей. Параг же не отводил затуманенного взгляда от груди Саары. Она всегда подозревала Парага в недостаточной обремененности мозгами.

– Я думаю, сначала стоит обговорить оплату, – неуверенно предложил Черный Страж.

Элиас обошел вокруг стола, глянул для подтверждения на Саару – затем кулаком ударил Якоба прямо в нос. Он бил вполсилы, но результата достиг – мужчина со сломанным носом повалился на пол.

– А я тебя предупреждал, – весело заявил Певайн.

– А ты заткнись. – Элиас круто повернул к наемнику. – Если я ударю тебя – то не кулаком, а мечом.

– Ну так где же твой меч? – с вызовом спросил Певайн, смерив широкоплечего Черного священника взглядом.

Саара восторженно хлопнула в ладоши.

– Ваша агрессивность возбуждает меня, но все же я должна вас прервать – у нас мало времени, и вы оба нужны мне живыми.

Она позволила Певайну расслабиться, но ничего не сказала священнику – она знала, он и так послушен любому ее приказу и не будет возражать.

– А что касается тебя, дорогой мой Черный Страж…

Она пальцем приподняла подбородок Якоба, заглянув ему в окровавленное лицо. Тот прижал ладонь к носу, и между пальцев у него сочилась кровь.

– Я не заплачу тебе – но награжу драгоценным даром.

Она пристально посмотрела на него и проникла в его разум. Якоб широко распахнул глаза, а его руки безвольно обвисли вдоль туловища, тело задрожало от невероятной боли, но он не мог ни закричать, ни иначе ее выказать. Саара впитывала его боль, наполняя все его чувства опьяняющим удовольствием, и разум его стал открытым и податливым. Теперь все его чувства и мысли принадлежали ей.

Она видела, как он родился и вырос в Ро Вейре. Якоб был сыном предыдущего герцога, печально известного аристократа по имени Рейф. Беспутный с детства. Высокомерный. Склонный к садизму. Задиристый, он пошел по стопам жестокого отца, который научил его относиться к простым людям словно к бездушной скотине. К совершеннолетию – когда ему исполнилось восемнадцать – он стал лучшим наемным убийцей своего отца и мог убить любого по первому слову. От его руки гибли аристократы, торговцы и священники. Саара видела: он лишен сочувствия к своим жертвам и стремится доказать ценность собственной жизни, когда отнимает жизнь у других людей. Когда Рейфа казнили за его многочисленные преступления, мальчика отпустили на волю, поставив клеймо Черного Стража. Герцог Лиам хотел убить его, но Пурпурные священники настояли на том, что во всем следует винить его отца, и Якоба просто изгнали из родного дома.

– Ты много страдал, милый Якоб, – произнесла Саара, ощущая его бездонный гнев и отвращение к себе. – Но я могу тебе помочь.

Она ослабила путы на его разуме и позволила ему почувствовать эйфорию. Через мгновение глаза его закатились, а губы изогнулись в рассеянной улыбке.

Проникнув в его разум чуть глубже, Саара нашла те сведения, которыми он хотел поделиться. Где-то на востоке в небольшом городке Кабрин Якоб видел, как альбинос ро садится на каресианский корабль. Капитаном его был контрабандист Макад, и он направлялся в Кессию.

Саара ахнула от удовольствия, увидев бледное лицо Уты Призрака. С ним путешествовали его оруженосец и темная женщина, которая была не той, кем кажется. Якоб тоже узнал его. Последний из потомков древней крови направлялся в столицу Каресии.

Саара отпустила его разум и снова откинулась на стол. Ни Элиас, ни Певайн не двинулись с места, чтобы ей помочь, пока Госпожа Боли тяжело дышала, расплываясь в довольной усмешке.

– Спасибо, Якоб, – произнесла она между судорожными вздохами.

Черный Страж без сознания осел на пол, но остался под полным контролем колдуньи. Он был умелым наемным убийцей и мог оказаться весьма полезным, даже не считая уже представленных ценных сведений.

– Он умер? – спросил Певайн.

Саара рассмеялась.

– Он оправится, мой дорогой Халлам. – Она указала на одного из стражей: – Ты. Отнеси его в спальню.

Черный воин открыл деревянную дверь и выволок из кабинета бессознательного Черного Стража. Не так уж редко ему приходилось вытаскивать мужчин из кабинета колдуньи, хотя на этот раз, для разнообразия, человек был все еще жив.

– Он принес интересные новости, – сказала Саара, облизывая губы.

– Он мне рассказывал, – ответил Певайн.

Наемник глухо зарычал. Ута постоянно ускользал от него, и настроения это не улучшало. Певайн считал себя непобедимым воином – которого альбинос-священник тем не менее победил и оставил умирать с раной на шее. Наемник с удовольствием воспользуется возможностью отомстить. Параг тоже радостно кивнул и издал гортанный смешок. Судьба Якоба никого из них не волновала, и Саара поняла: он уже заплатил им за знакомство с ней.

– Моя сестра встретит тебя в Кессии и проследит, чтобы на этот раз ты не ушел с пустыми руками, – сказала она с чарующей улыбкой, и Певайн не сразу распознал скрытую угрозу в ее словах.

– Я найду его, – огрызнулся он, потирая шрам. – И я не нуждаюсь в твоей сестричке, заглядывающей мне через плечо.

– А я не нуждаюсь в том, чтобы ты искал его. Саша сама его найдет. Мне нужна его смерть. Убей его самого и его оруженосца, вырежи ему глаза, отрежь мужское естество… просто убей его! Понятно? – Ее слова сочились ядом, и Саара немедленно отстранилась от наемника.

Певайн нахмурился, пытаясь побороть невольный страх.

– Понятно.

Элиас выступил между ним и колдуньей.

– Может, мне отрезать у самого Певайна кое-что и обеспечить его покорность? Руку, например?

Певайна очень напугала Саара, и он почти не обратил внимания на угрозу священника, хоть и прищурил глаза, глядя на него. На мгновение колдунья увидела в нем человека, который сожалеет о своей судьбе. Он служил ей ради денег, власти и влияния, но при этом видел черное сердце за медовой завесой из лживых слов. Он всегда будет ее бояться.

– Я так не думаю, – прошептала Саара, глядя на Певайна и облизываясь.

Двое мужчин стояли вплотную, лицом к лицу.

– Делай, что тебе сказано. И не забывай о своей ничтожности, – прорычал Элиас, и грудь Саары заполнило томное желание. Священник не был красив, но его суровость и военная выправка делали его в эту секунду чрезвычайно привлекательным.

Певайн не обернулся. Он похлопал Парага по плечу и указал на дверь.

– Пошли. Там один призрак уже заждался, когда его убьют.

Наемники ушли, и Саара глубоко вздохнула, закусив губу, и жадно посмотрела на Элиаса. С секунду она раздумывала над тем, можно ли схватить его и заставить ее удовлетворить, но ей не хотелось причинять ему боль. Последние несколько мужчин, которые оказались у нее в кровати, умерли в невероятных муках. Ей необходимо поглощать чужую энергию для поддержания контроля над призрачными рабами, но Элиас был слишком полезен, негоже расходовать его таким образом…

– Очень жаль, что ты не мужчина, – проговорила она между чувственными вздохами.

Элиас бесстрастно воззрился на нее.

– Вряд ли ты когда-нибудь начнешь понимать мою суть, – ответил он. – Могу сказать одно – твоя вагина меня совершенно не привлекает.

Саара откинула голову и расхохоталась. Ей нравились грубые шутки, но немногие отваживались произносить подобное в ее присутствии.

– Ты забавен, мой дорогой Элиас.

– Я не пытался тебя позабавить. – Священник обошел стол и встал у окна, глядя на залив Ро Вейра.

– Как мы можем использовать Черного Стража? – спросила Саара, погрузившись в размышления.

– Ты говоришь со мной или сама с собой? – Элиас не повернулся к ней, в очередной раз показав, что его послушание – не следствие личной преданности.

– Тебе нужно расслабиться, мой милый.

Теперь священник повернулся к ней, но его темные глаза ничего не выражали.

– Я вполне расслаблен.

У Саары вновь начала болеть голова.

– Мне надо совершить службу. Моя многочисленная паства нуждается в верховной жрице.

В Вейр прибыло множество каресианцев. Главы богатейших торговых семей и бандитских кланов обратились к вере в Мертвого Бога. Даже некоторые из аристократов ро увидели преимущества в том, чтобы обратиться в веру Саары. Каждый день число ее последователей росло. Ее проповедь безумия и могущества нашла отклик в сердцах слабовольной элиты.

– Возможно, тебе стоит пойти со мной. Один Бог обойдется несколько часов без тебя, пока ты будешь пребывать в экстатической агонии.

– Мне ни к чему твой бог, – равнодушно бросил он.

– Он мог бы тебе понравиться. – Она облизнулась и мягко послала к нему в разум картины наслаждения и боли. Элиас чуть вздрогнул – и его разум закрылся. Саара никогда еще не пыталась заколдовать его всерьез и признавала его достаточно сильным, чтобы она могла сделать это мимоходом.

– Иди и трахай свою паству, – огрызнулся он, – а меня оставь в покое.

Она хихикнула и чувственно потерла ладони.

– У меня уже есть последователи из числа ро, и их число растет, даже в других городах. Но я не буду торопить тебя, могучий священник.

Саара Госпожа Боли, взмахнув полами платья, вышла из кабинета и начала готовиться к проповеди. Ей как никогда необходимо было расслабиться, и она радостно предвкушала час-другой восхитительного безумия.

Глава четвертая Фэллон из Лейта в городе Южный Страж

Огонь в очаге догорел, оставив только тлеющие угли, и в деревянном доме постепенно становилось все холоднее. Красные рыцари вынесли из него почти всю мебель и использовали в качестве тюрьмы. Пять тысяч рыцарей и священников быстро подавили сопротивление жителей города и чувствовали себя как дома в отобранных у них зданиях, а оставшихся в живых обитателей города держали под стражей в разрушенной часовне Рованоко. В живых осталось всего около пяти сотен раненов. Тех из них, кто мог стоять на ногах, обезоружили и заставили работать.

Фэллон досконально знал все формальные стратегии рыцарей, и захват города происходил по их обычной схеме. В первую очередь они подавляют любое сопротивление, особенно жестоко расправляясь с отдельными бунтовщиками, чтобы исключить неповиновение, затем организовывают оборону, и когда город окончательно перейдет под их власть – тогда они казнят пленников и двинутся дальше.

Не считая двух рядовых на страже у двери, компанию Фэллону всю неделю составлял только пьяница-аристократ и тихий священник Коричневой церкви.

Владимир Коркосон, Владыка Топей и командующий армией Дарквальда, был хорошим собеседником, когда не спал и не заливал свою тоску вином, но священник, брат Ланри, оставался слишком простодушен и набожен, чтобы с ним нормально говорить. Священник пытался утешить своих собратьев по несчастью перед грядущей казнью за измену Короне, но по большому счету все его речи сводились к беседам об Одном Боге.

Преступление Коркосона заключалось лишь в том, что он пытался предотвратить бессмысленную смерть своих людей, когда их раз за разом посылали на штурм города. Владыка Топей оказался хорошим человеком, который заботится о своих солдатах. К несчастью, его добрые намерения не нашли отклика у Пурпурных священников, и его избили и заковали в цепи за неподчинение.

Преступление Фэллона было еще проще. Он всего лишь разошелся во мнениях с Пурпурным священником и спас друга от смерти. Преступления у них разные, но итог будет один – их вздернут на воротах Южного Стража на глазах у всей армии. Ланри слишком незначительная персона, чтобы его убивать, и даже у кардинала Мобиуса не поднимется рука на скромного Коричневого священника.

Фэллону было о чем поразмыслить, и он хранил спокойствие, поэтому думалось ему лучше обыкновенного. Даже под угрозой смерти он сохранил свою честь, и Один Бог вознаградил его за это. Тень брата Ториана из Арнона сопровождала его с тех самых пор, как Фэллона заключили под стражу, и существование призрака внушало надежду, что ему не суждено болтаться в петле. Он стал земным воплощением, избранником Одного Бога, и в нем укрепилась вера: скоро его меч вернется к нему.

– Сколько нам осталось… хотя бы примерно? – спросил Владимир, наконец проснувшись.

Стояла глубокая ночь, но Фэллон не спал, он смотрел наружу в тонкие щели треснувших оконных ставней.

– Как твоя голова? – спросил Фэллон. Он был уверен: двух бутылок крепкой раненской медовухи достаточно для сильного похмелья.

– Пока не знаю. Главное – лежать неподвижно, даже если уже проснулся. Это поможет обмануть мозг, и он решит, что все в порядке.

Владыка Топей выглядел неважно. Глаза у него припухли, и отблески затухающего костра, похоже, казались ему слишком яркими.

– Ответь на вопрос, дружище, – попросил он.

– Прошла неделя с тех пор, как они подавили последний мятеж. – Фэллон пытался разглядеть что-нибудь через щели в ставнях в царившей над Южным Стражем тьме. – Я бы сказал, сегодняшний рассвет – весьма подходящее время для нашей казни.

– Изумительно, – заметил Владимир. – Жду не дождусь.

Они уже неделю обменивались мрачными шутками, и Фэллон успел привязаться к своему собрату по несчастью, здравомыслящему человеку, не склонному к истерике. Владимир постепенно принял свою печальную судьбу.

– Полагаю, у тебя нет в запасе гениального плана побега? – спросил Владимир, потирая глаза.

Фэллон слабо улыбнулся и кивнул в сторону спящего брата Ланри:

– Можешь обменяться с ним одеждой и надеяться, что они не заметят, как в заточении ты набрал лишний вес и стал ниже на несколько дюймов.

Владимир хихикнул и вздрогнул – смех болью отдался в тяжелой голове.

– Не смеши меня. Смех мешает обмануть похмелье.

– Сам виноват, идиот несчастный, – ответил Фэллон с широкой улыбкой.

По крайней мере, чувство юмора у него осталось на месте. Вся ситуация со вторжением на Свободные земли, с захватом Ро Хейла и Южного Стража и даже очевидный расцвет королевского безумия начали казаться ему в какой-то степени забавными.

– Интересно, нас повесят рядом? – спросил Владыка Топей, повернувшись на спину и уставившись на деревянные потолочные балки.

– Вряд ли, – ответил Фэллон. – Я клятвопреступник, а ты всего лишь изменник. – Он снова улыбнулся. – Они сначала вздернут тебя, а потом устроят из моей казни настоящее представление. Среди рыцарей я довольно известен, и эти святоши выжмут из моей казни все возможное.

– Жаль, – пробормотал Владимир. – Здорово, если бы рядом со мной при повешении уже болталась чья-нибудь дружеская рожа.

Фэллон отвернулся от окна и присел на край кресла, которое использовал вместо кровати.

– Ты когда-нибудь видел повешение, милорд?

– Нет, к счастью, не довелось. Хотя однажды я видел, как человеку отрубили руки. Он украл из Пурпурной часовни в Дю Бане некую вещицу… или что-то вроде этого. Возможно, просто в пьяном виде облегчился на ступенях церкви… я точно не помню. – Владимир снова потер глаза и неловко повернулся, пытаясь устроиться поудобнее. – Сколько осталось до рассвета? – спросил он.

– Час или два, самое большее.

– Итак… стоит готовиться к тому, что через три-четыре часа я уже буду мертв?

Владыка Топей закрыл глаза и поморщился. Он беспокойно ерзал, потирал виски и периодически постанывал.

– Если только до этого не случится что-нибудь необычное, – загадочно ответил Фэллон.

Владимир изумленно фыркнул, но ничего не сказал. Он молча отдувался, испытывая всю тяжесть утреннего похмелья. Лицо его начало приобретать странный цвет.

Фэллон вернулся к окну. В лагере зашевелились рядовые из простолюдинов, приступая к своим утренним обязанностям. С каждым днем солнце вставало все позже, напоминая людям ро, как они далеко от родного Тор Фунвейра.

– Будь наготове, избранник, – произнес призрак Ториана.

Фэллон моргнул от резкой боли в голове.

– Ты не мог бы заранее предупреждать о своем появлении? От твоих слов все еще болит голова.

Владимир фыркнул и посоветовал ему вести себя потише. Фэллон понял: в таком состоянии его спутник вряд ли расслышит, о чем они говорят.

– Ты хорошо отдохнул? – спросил призрак.

– Нет. Совсем нет, слишком многое нужно было обдумать, – прошептал Фэллон.

– Тебе понадобится твоя мудрость. – Голос призрака, как и всегда, был глухим и монотонным.

Фэллон понятия не имел, что тот имеет в виду.

– Моя мудрость всегда при мне, но если ты полагаешь, будто я смогу сбежать… думаю, ты недооцениваешь число людей, которых мне нужно будет убить для успешного побега.

Он мог справиться с любым рыцарем в поединке один на один, но пробиться через несколько десятков воинов не под силу даже фехтовальщику его уровня. А у него не было меча!

– Выгляни в окно, – произнес призрак.

Рыцарь посмотрел в щель между ставнями. Там открывался вид на пыльную улочку, вдоль которой тянулась сточная канава. Деревянные частоколы, окружавшие дома в Южном Страже, казались очень прочными, и Фэллон не видел очевидного пути для побега.

– На что именно я должен смотреть?

Через мгновение из сточной канавы высунулась рука. Фэллон сначала не обращал на канаву особого внимания – она, скорее всего, была доверху заполнена кровью, мертвыми телами и помоями. Обычно сверху их посыпали известью, стремясь уберечь содержимое от гнили.

Рука судорожно нащупывала, за что бы ухватиться, и через мгновение показалась и вторая.

– Владимир, – резко окликнул его Фэллон. – Тащи свою задницу сюда, быстро.

– Я не могу. Я умираю, – слабо пробормотал тот, с трудом проталкивая слова через слой желчи.

– Соберись. Гениальный план побега обретает форму.

Фэллон прищурился, пытаясь лучше рассмотреть в темноте медленно выползающего из сточной канавы человека.

Их сторожа стояли к нему спиной. Кто бы это ни был, он двигался с поразительной ловкостью и успел скрыться, так и не замеченный охраной.

Владимир перекатился на живот. С видимым усилием оттолкнувшись руками, он поднялся в сидячее положение.

– Я думаю, палач не дождется моей головы, – пробормотал он. – Медовуха сделает его работу за него.

Фэллон прижал палец к губам и мотнул головой, подзывая его к окну. Первые несколько футов Владимир прополз, вздрагивая от боли, затем с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, подошел к окну.

– Ну? – спросил он слабым шепотом.

Фэллон показал на человека, присевшего рядом с глубокой сточной канавой. Тот весь промок и правой рукой двигал очень осторожно, будто она была ранена. Он оставался в тени, прижимаясь к земле, но Фэллон уловил в его облике характерные для каресианцев черты.

– Я его знаю, – прошептал он Владимиру. – Его зовут Аль-Хасим.

Владыка Топей устало покачал головой.

– Он нам друг или враг?

– Его схватили в Ро Канарне, и мы взяли его с собой на север в погоне за леди Бронвин. Я полагал, он погиб при защите Ро Хейла вместе с Отрядом Призраков. – Фэллон на секунду запнулся и обернулся посмотреть на мирно похрапывающего брата Ланри. – Нам он, может, и не друг… Но вот с ним они точно друзья.

Каресианец, очевидно, ранен, и с той же очевидностью было ясно, что раны не угрожают его жизни. На боковой стороне шеи у него тянулся порез, на который он наложил повязку из подручных материалов, и еще одна большая повязка виднелась на левой стороне груди. Он чуть приблизился к окну, и его лицо вышло из тени.

– Он идет сюда, – произнес Владимир.

– Отойди от окна, – приказал ему Фэллон, – и сообщи, если стража заметит лишнее.

Каресианец, похоже, знал, что делает. Он бесшумно добрался до окна, прижался спиной к стене рядом с ним и ловко снял со ставней запирающую их щеколду, затем осторожно открыл одну из ставней на ширину, позволяющую проскользнуть внутрь, повернулся и свесил ноги с подоконника.

– Закрой окно и веди себя тихо, – шепнул Фэллон. – Снаружи два охранника.

– Полагаю, передо мной сэр Фэллон из Лейта, – прошептал в ответ каресианец. – И тоже пленник… какая приятная неожиданность.

– Аль-Хасим, Принц Пустынь… все еще живой и в добром здравии, – в тон ему ответил Фэллон.

– Это ранены бьются до самой смерти. На меня их обычаи не распространяются, – ответил гость и сел на пол спиной к окну. – Я пришел сюда за Ланри и не ожидал встретить здесь тебя.

Старый Коричневый священник все еще спал, ничего не зная о происходящем. Владимир боролся с рвотными позывами, смущенно поглядывая на каресианца.

– Прошу меня простить, где же мои манеры… – пробормотал он. – Лорд Владимир Коркосон, к вашим услугам.

Он попытался поклониться, но в полупоклоне резко согнулся и прижал руку ко рту. Лицо у него приобрело неприятный зеленоватый оттенок.

– Для знатной особы вид у тебя не слишком аристократичный, – заметил каресианец.

Владимир замахал руками, показывая, что ему нужно время прийти в себя, затем тоже сел на пол.

– Просто продолжайте пока без меня, – прошептал он и рыгнул. – Ой, и во избежание дальнейших вопросов – если вы собираетесь бежать, я иду с вами. – Владыка Топей обхватил руками колени, съежился, закрыл глаза и тихо застонал.

Фэллон скептически поднял брови, затем снова повернулся к каресианцу.

– Как ты выжил? – спросил он. – Судя по твоим ранам от меча на шее… а что в груди? арбалетный болт?.. – я могу сказать, ты сражался вместе с Алым Отрядом.

– Так и было, – ответил Хасим, – но мы проиграли. – Теперь лицо его стало серьезным, будто ранены заботили его больше, чем можно было подумать. – Многие из моих хороших знакомых погибли из-за твоих красных друзей.

Фэллон мог ему только посочувствовать.

– В свое оправдание могу сказать только, что меня взяли под стражу за нарушение клятвы задолго до того, как первый требушет выстрелил в сторону Южного Стража.

– Насколько я помню, – ответил Аль-Хасим, – вы с Вереллианом спасли мою шкуру в Ро Канарне. Значит, у тебя есть кредит доверия.

Фэллон кивнул.

– Ты оставался здесь… в городе?

– Да, я уже с неделю тут, – ответил Хасим. – Рыцари такие предсказуемые. У них есть стойкая привычка не обращать внимания на сточные канавы.

– Где мои люди? – встрял в разговор Владимир, откинувшись на стену и пытаясь прийти в себя.

– После того как король перебрался в чертоги Длинной Тени, ваш кардинал приказал добровольческой армии разбить лагерь под стенами города. А в городе сейчас только рыцари и священники… и множество злых пленников-раненов. – Хасим беспокойно поежился и потер раненую шею.

– Тебе нужно обработать рану, иначе она скоро загноится, – заметил Фэллон.

– Если бы она собиралась загноиться и убить меня, она уже давно бы это сделала. Я, между прочим, уже неделю ползаю в дерьме и моче, – ответил каресианец.

Фэллон снова повернулся к открытому окну и задумался. Зная о том, как двигаются патрульные отряды между их импровизированной тюрьмой и внешними стенами, можно было проскользнуть наружу, хотя из оружия у них только легкий ятаган Аль-Хасима.

– Сколько добровольцев осталось в живых? – спросил Владыка Топей дрогнувшим голосом.

– Точно не знаю. В проломе их клали сотнями.

– Хотя бы примерно? – Владимиру очень нужно было узнать ответ. Хасим подумал.

– Около шести тысяч… после того, как раненые либо поправились, либо умерли.

Владимир закусил губу и съежился еще сильнее. Он пришел на север с десятью тысячами воинов. И весть о том, что четыре тысячи его людей погибли при штурме Южного Стража, стала для него почти невыносимой. Он начал всхлипывать, прижимая потные ладони к лицу. Король швырялся его людьми, словно мусором, вымостив их телами дорогу к сердцу Южного Стража.

– Владимир, – окликнул его Фэллон. – Оплачешь их позже. Твои люди стоят под стенами. Это означает, что священники нам не помешают, когда мы доберемся до них. Если, конечно, сможем выбраться из города.

– Сможем, – уверенно произнес Хасим. – Если, конечно, вы не боитесь грязи.

– Разбуди священника. – Фэллон показал на Ланри. – И на определенном этапе нашего побега мне понадобится меч.

Хасим бросил взгляд на дверь, за которой стояли часовые.

– Возможно, тебе самому стоит разбудить священника, а я пока посижу здесь, в тени.

Фэллон легонько потряс брата Ланри за плечо. Тот беспокойно поежился и столкнул с себя руку Фэллона. Но воин еще раз потряс спящего за плечо, и тот наконец перекатился на другой бок и открыл глаза.

– Что?.. – неразборчиво пробормотал он.

– Мы уходим, – заявил Фэллон. – Поднимайся, если хочешь с нами. – Он повернулся к Хасиму. – Где Мобиус и король?

– Главные рыцари и священники прошлой ночью славно напились в зале Длинной Тени. И сейчас должны весьма дурно себя чувствовать.

– А Тристрам?

– Его с ними не было… возможно, он чтит свои клятвы. – Аль-Хасим, похоже, знал, как легкомысленно многие рыцари относятся к алкоголю.

– Вот и молодец, – сказал Владимир, пытаясь подняться на ноги. – Хотел бы и я принести подобную клятву.

Фэллон снова подошел к окну и подождал, пока брат Ланри встанет с постели. До рассвета оставалось около часа. Времени вполне хватит, чтобы покинуть Южный Страж, если, конечно, им не помешают слуги, которых придется убивать.

– Хасим, – прошептал Ланри со слабой улыбкой, – ты жив… Хвала Одному.

– Давайте вознесем ему хвалу позже, – ответил каресианец. – Нам пора уходить. Утром вас собираются казнить.

– Меня? – недоверчиво спросил Коричневый священник.

Хасим кивнул.

– Как вы думаете, сэр рыцарь? Это возможно? – спросил он у Фэллона.

– Вполне возможно. Но не нужно меня так называть. Меня зовут Фэллон.

Он выглянул в щель между приоткрытыми ставнями и увидел, что путь к сточной канаве свободен. Она проходила под деревянными стенами и домами к внешнему частоколу. У внешних стен будет охрана, но Фэллон счел выбранный способ побега достаточно хорошим – если Аль-Хасим прав и почти все рыцари действительно находятся в центральной части Южного Стража.

– Остался ли кто-то в живых из раненских капитанов? – спросил Фэллон.

– Пурпурный ублюдок вспорол Хорроку живот, но тот все еще жив. Я не видел, что произошло с его помощником, Огненным Зубом. Все остальные сидят под замком, или их гоняют на работы.

– Милорд Коркосон, – официально обратился Фэллон к Владимиру, – сможете ли вы присмотреть за братом Ланри?

– Если только он, в свою очередь, присмотрит за мной, – ответил милорд без тени улыбки.

– Я сам могу за собой присмотреть, – проворчал Коричневый священник. Он потирал сонные глаза и быстро моргал, пытаясь проснуться. – Просто покажите мне, в какую сторону бежать, и я последую за вами, молодежь, и буду тихим, словно мышка.

– Тогда выдвигаемся? – спросил Фэллон, забираясь на высокий подоконник.

Он почти бесшумно спрыгнул на размокшую землю, за ним последовал Хасим, и они прижались к деревянной стене, помогая своим менее расторопным спутникам выбраться из здания. Помощь понадобилась и Ланри, и Владимиру. Причем именно священнику пришлось несколько раз напоминать о том, что нужно вести себя тихо.

– Знаете, побег через окно – весьма необычный для меня способ отправления обязанностей священнослужителя, – заявил он, когда Хасим помог ему выбраться на твердую почву рядом со стеной.

– Просто держись сзади Владимира, – бросил ему Фэллон шепотом.

Аль-Хасим на цыпочках подошел к сточной канаве, не отрывая взгляд от входа в дом. Пока они ведут себя тихо, стражи не пойдут проверять, в чем дело, но у Ланри не было таких навыков, и Фэллон заключил, что их охрана не слишком-то наблюдательна, если даже не обратила внимания на посторонние звуки.

Хасим махнул Фэллону, подзывая к себе, и бывший рыцарь осторожно проследовал к спасительной траншее.

Хасим показал на выступ вдоль края канавы.

– Если будешь идти по нему, то не упадешь в дерьмо на дне, только постарайся не оступиться.

Узкий выступ находился достаточно низко, позволяя полностью укрыться в канаве. Фэллон сомневался, что им удастся быстро идти в связке с Ланри, но так они незамеченными доберутся до западного частокола Южного Стража.

Хасим и Фэллон медленно спустились вниз, помогая Ланри и Владимиру встать на узкий каменный выступ. Он шел меньше чем в трех футах над рекой из помоев, текущей на дне канавы, и Владыку Топей снова замутило, когда до него дошла отвратительная вонь.

– С таким похмельем мне предлагают пройтись над рекой из дерьма… просто прелестно.

– Скорее всего, это дерьмо принадлежит людям ро, – съехидничал Аль-Хасим, – если тебе станет легче.

– Почему-то не стало. – Владимир прижал руку ко рту, а лицо его стало мертвенно-бледным.

– Должен сказать, – заметил Ланри, – этот запах совсем не помогает сохранить равновесие.

Хасим поддерживал Ланри, обхватив его под грудью, чтобы помочь ему держаться поближе к кирпичной стене канавы, и падение священнику пока не грозило.

За десять минут они миновали две стены и несколько домов. Сточные канавы в Южном Страже были хорошо спроектированы и казались прочнее многих зданий. И что-то в натуре Красных рыцарей противилось проверке подобных мест, будто это унижало их достоинство, зато делало канаву идеальным способом побега, хоть и не слишком приятным.

Солнце еще не поднялось, когда Фэллон впервые услышал голоса.

– Наверху люди, – прошептал он. – Возможно, охраняют внешнюю стену.

– Скажи мне, где опасность, сэр рыцарь, – пропыхтел священник, – и я сделаю все, что смогу.

– Просто веди себя тихо, – ответил Фэллон. – Хасим, дай мне оружие.

Каресианец, не мешкая, обнажил ятаган и протянул его рукояткой вперед. Фэллон не привык к такому легкому оружию, да и лезвию в нем уделялось слишком много внимания, но его было довольно, чтобы обезвредить обычных солдат.

Высунувшись из-за края канавы, Фэллон увидел четырех человек, собравшихся вокруг небольшого костра. За ними виднелась дыра во внешнем частоколе, скорее всего, проделанная при первом обстреле. Больше вокруг никого не было, а четыре стража находились на порядочном расстоянии от центра города. Они оживленно смеялись и болтали о вине и женщинах, и их нимало не заботила военная кампания, частью которой они все являлись.

– Четверо, – прошептал он Аль-Хасиму.

– Справишься? – спросил каресианец.

Избранник Одного Бога прищурился.

– Если добавить к ним еще четырех, тогда битва будет честной, – ответил он, даже не задумавшись, насколько надменно это прозвучало.

Он перемахнул через край канавы и приземлился на корточки на покрытую щебнем землю.

Мужчины не обратили внимания на движение и были слишком поглощены разговором, чтобы заметить вооруженного человека, внезапно возникшего в нескольких футах от них. На каждом из стражников был красный рыцарский плащ, а у пояса висел длинный меч.

Фэллон пригнулся, держась поближе к земле. Лезвие ятагана он выставил перед собой и шагнул к огню, затем резко свистнул, стремясь привлечь внимание стражи, и одним плавным движением вонзил меч в ребра ближайшему воину.

– Что за херня?.. – вырвалось у солдата, который неуклюже пытался вытащить меч из ножен.

Фэллон выпрямился и посмотрел на три перекошенных в ужасе лица. Он сдернул мертвое тело с ятагана и шагнул вперед, ответив на неуклюжий выпад плавным блоком, а затем полоснул человека по животу.

Двое других стражей даже не получили возможности ответить на нападение, как тоже были мастерски убиты. Одному Фэллон раскроил грудную клетку, когда тот попытался замахнуться мечом, а другого сбил на землю и отрубил ему голову, не дав поднять тревогу.

Фэллон остановился и осмотрел тела. Ни звука, ни движения – их настигла быстрая смерть.

– Ловко, – заметил Аль-Хасим, высунув голову из канавы.

– Помоги остальным выбраться наверх, – сказал Фэллон, опустился на колени и поднял длинный меч одного из воинов.

Каресианец ухмыльнулся и исчез в канаве, из которой послышалось ворчание Ланри и стоны Владимира. Через несколько минут, когда они в полном составе стояли рядом с частоколом, край горизонта уже подернулся слабой голубой дымкой. Фэллон хотел как можно скорее выбраться из города и достичь лагеря добровольческой армии Дарквальда еще до рассвета.

– Кто у вас за главного? – спросил он Владимира, пока они тихо пробирались вдоль частокола Южного Стража.

– Думаю, Димитрий, – ответил Владыка Топей. – Он, кстати, вообще не хотел сюда идти. Хотя он хороший человек… верный и честный.

– Винодел, наверное? – спросил Аль-Хасим с улыбкой.

Владимир напустил на себя оскорбленный вид.

– Он не какой-нибудь там простой винодел, знаешь ли. Майор Димитрий Савостин делает такое игристое белое, что ты зарыдаешь от счастья, только пригубив его, мой юный друг!

– Майор? Во главе шести тысяч воинов? У тебя нет генерала? – спросил Фэллон.

– Иерархию командования устанавливал мой отец, и, похоже, он в это время был пьян. – Владимир нахмурился. – Спасибо Одному, что я никогда так не пил, правда?

– Да-а, мой друг, ты просто образец праведности, – ответил Фэллон. – Но не пора ли нам идти дальше?

Аль-Хасим выглянул в пролом во внешней стене и посмотрел вверх.

– Там есть часовые? – спросил он.

– Возможно, но они следят за городом, а не за окрестными равнинами, – ответил Фэллон. – И пока еще темно. Даже если они нас заметят, то могут подумать, что это всего лишь солдаты из Дарквальда, которые решили ночью сделать вылазку из лагеря.

Он спрятал меч в ножны и первым, пригнувшись, пролез в дыру в частоколе. Аль-Хасим шел на шаг позади него, низко опустив к земле ятаган, будто предчувствуя беду. За ним следовал Владимир, ненавидевший каждую секунду побега, и замыкал шествие брат Ланри из Канарна.

Сырая земля за стенами города издавала неприятные чавкающие звуки под сапогами, пока Фэллон крадучись шел от стены. Остальные последовали за ним, и уже через несколько минут они шли в темноте по пустынной равнине. В отдалении, на приличном расстоянии от города, горели огоньки сотен костров, обозначая лагерь добровольческой армии Дарквальда. Раньше на том месте был королевский лагерь, пока священники и рыцари не переехали в город, забрав с собой Фэллона в качестве пленника.

Сигналов тревоги не было слышно, и никто не заметил их в утренних сумерках на равнинах Алого Отряда.

Завидев дальние костры лагеря добровольческой армии, Фэллон улыбнулся, затем вдруг резко остановился. Остальные тоже встали как вкопанные и молча уставились на ряд высоких деревянных столбов, выросших перед ними. Их скрывала рассветная тьма, и поэтому беглецы натолкнулись на них неожиданно.

Массивные столбы глубоко врыли в землю, и к каждому из них был привязан окровавленный человек. Кто-то из них еще двигался, и Фэллон прищурился, пытаясь разглядеть их получше. Там были рыцари.

– Хасим, – шепнул он. – Что тебе известно об этих людях?

Каресианец подошел ближе к нему и нахмурился.

– Думаю, их повесили тут после того, как один из них вызвал на дуэль Пурпурного священника. – Он глянул на Владимира. – Того ублюдка, командующего дарквальдской армией… того самого пурпурного ублюдка, раскроившего живот Хорроку. Похоже, драться ему не хотелось, поэтому Мобиус объявил их предателями, ну и… собственно, вот. – Он показал рукой в сторону привязанных к столбам людей.

– Брат Джакан, – глухо произнес Фэллон. – Пурпурного ублюдка зовут брат Джакан.

Он затих, когда из темноты проступили лица привязанных. На высоте в несколько футов от сырой земли, прикрытый окровавленным тряпьем, висел сэр Терон из Хейрана, бывший адъютант Фэллона. Фэллон резко повернулся, и Аль-Хасим заметил его тревогу, когда он узнал в остальных повешенных других членов своего отряда.

– Он привязал их здесь за оказанную мне поддержку. Выказанное мне… уважение, – прошептал Фэллон, потом повернулся и увидел, что Владимир тоже рассматривает окровавленных рыцарей.

– Сдается мне, это лейтенант Терон? – удивленно произнес Владыка Топей.

Фэллон не обратил внимания на его слова.

– Ланри, что с его ранами?

Коричневый священник помедлил, но после небольшого ободрения подошел к нему и осмотрел раны Терона. Тот дрожал, а все его лицо и грудь покрывали глубокие следы от ударов кнута, но он все еще был жив. Ланри повернулся к остальным людям и провел быструю, но умелую оценку их состояния.

– Я могу сказать, некоторые из них уже не выживут… а иные уже мертвы. Простите, сэр Фэллон. – Он показал на Терона. – Но вот он все еще дышит.

– Нам нужно спустить их с кольев, – заявил Фэллон.

– Э-э, я, конечно, не военный, – ответил Ланри, – но разумно ли это… учитывая, что скоро наступит день?

– Просто срежем веревки, – настойчиво произнес Фэллон. – Хасим, Владимир – перережьте их путы.

Они не возражали и спешно приступили к нелегкому делу освобождения избитых воинов. Фэллон пытался не выказать свой гнев, хоть с его рыцарями и обошлись словно с обычными преступниками. Ланри только мельком глянул на него, поджав губы. Старый священник, так же как и Фэллон, хорошо понимал: правосудие пурпурных святош может быть очень жестоким.

– Они были твоими подчиненными? – спросил священник.

– Да.

– Возможно, нам стоит поспешить в лагерь, чтобы найти помощников. Раны нуждаются в обработке, иначе им станет хуже. – Во врачебном искусстве Ланри знал толк, и Фэллон был ему искренне благодарен за совет.

– Очень хорошая мысль, – ответил он.

Кровь его кипела, мысли бешено сменяли одна другую, но снаружи он сохранял спокойствие.

За несколько минут Аль-Хасим срезал с кольев почти всех людей. Владимир был не так расторопен и подчинился Фэллону скорее из учтивости, чем из желания помочь. Затем, утомившись от приложенных усилий, он вернулся к ним и сел на траву.

Ополченцы в лагере к западу от них наконец заметили на равнине какое-то движение, и к ним направился отряд солдат.

– Владимир, тебе нужно сообщить им, что ты здесь, – заметил Фэллон, указывая на приближающихся солдат. – Попроси их помочь этим людям.

Он чуть не сказал «моим людям» и почувствовал, как на него навалилась тяжесть ответственности за совершенное с Тероном и остальными.

Пятеро солдат с оружием наготове осторожно приблизились к беглецам. Они держали на взводе арбалеты. Фэллон поднял вверх руки, желая показать мирные намерения, и махнул Владимиру, который, все еще съежившись, сидел на траве, чтобы тот поднялся и обратился к своим людям.

– Да, да, – проворчал в ответ Владыка Топей. – Я, наверное, когда-нибудь все-таки отдохну… но не сейчас. – Он с трудом поднялся на ноги и вышел вперед поприветствовать солдат. – Полегче, парни, – произнес Владимир с видимым облегчением в голосе, – вы командира не признали?

Солдаты остановились в десяти футах от деревянных столбов.

– Назови себя.

Начинался рассвет, но сумрак пока не позволял рассмотреть лица. Хасим тихо подошел к Фэллону, устало опустив ятаган.

– Знаешь, возможно, кто-то из святош засел в их лагере, – прошептал каресианец. – Нам нужно быть настороже.

– Ерунда, – заявил Владимир, и голос его зазвенел силой, когда он обратился к солдатам: – Я лорд Владимир Коркосон, командующий добровольческой армией Дарквальда… и мне страшно хочется выпить.

К счастью, подозрения Аль-Хасима не оправдались. Через полчаса они уже сидели в шатре Владимира в центре лагеря. Солдаты из Дарквальда без промедления подчинились приказу Фэллона срезать с его людей веревки и позаботиться об их ранах. У него сложилось впечатление, что они не сделали этого раньше только из страха перед Джаканом.

Перед шатром собралось с десяток старших офицеров из армии Владимира. За ними простирался лагерь для шести тысяч воинов, большинство из которых были уже на ногах, услышав новости о побеге их командующего. Солдаты увлеченно обсуждали, что же может означать его побег для добровольческой армии, и только авторитет майора Димитрия удержал сотни людей, желавших ринуться в командный шатер с благодарностями.

Терона, Омса и других выживших рыцарей из бывшего отряда Фэллона отнесли в ближайший шатер, где брат Ланри использовал все свое искусство врачевания, стараясь вырвать пострадавших из объятий смерти. Аль-Хасим, Фэллон и Владимир наслаждались заслуженным отдыхом в командном шатре Владыки Топей. Солнце уже поднималось, бросая длинные тени на равнины Алого Отряда, и погоня за сбежавшими пленниками оставалась делом времени, а до этого Фэллону нужно было разработать дальнейшую стратегию – как и дальше оставаться в живых. Стратегию… Он ненавидел стратегическое планирование.

– Милорд, – начал майор Димитрий, мужчина средних лет с пепельно-русыми волосами до плеч, одетый в плохо подогнанную кольчугу. – Слава Одному, что вы живы и здоровы, но нам нужно разработать план. Утром вернется Пурпурный священник и призовет нас к ответу.

Владыка Топей бросил взгляд на Фэллона.

– Стратегия – не мой конек, майор. Возможно, нам лучше спросить об этом присутствующего здесь Красного рыцаря. – Он показал на сидящего рядом божьего избранника.

Фэллон вежливо кашлянул и подался вперед. Он устроился на краю удобного дивана, который, очевидно, совсем недавно использовался в качестве кровати. По левую руку от него сидел каресианский авантюрист, Аль-Хасим, быстро сориентировавшийся в ситуации и торопившийся набить желудок наспех сооруженным завтраком из черствого хлеба и еще более черствого сыра.

– Я больше не рыцарь, – сказал Фэллон, – как и дюжина людей, которых мы сняли с тех кольев.

– Но вы сэр Фэллон из Лейта, – заметил Димитрий с оттенком благоговения в голосе. – О вас наслышаны даже в Дарквальде. Полагаю, у вас есть план?

Аль-Хасим улыбнулся так широко, что изо рта у него посыпались хлебные крошки.

– Хм, майор, я думал, наш план – это побег из Южного Стража… Не думаю, будто у Фэллона есть план получше.

Димитрий нахмурился – он не совсем понимал, зачем здесь каресианец. К тому же до Фэллона наконец дошло, что Аль-Хасим сражался в проломе внешней стены Южного Стража и, скорее всего, положил немало солдат из армии Дарквальда.

– Когда прибудет Джакан? – спросил Фэллон.

Димитрий задумчиво надул щеки и посмотрел сквозь щели в пологе шатра на светлеющее небо.

– Обычно он приезжает через несколько часов после рассвета. С собой у него охрана из нескольких священников. У них есть странная мания постоянно проводить смотр войск. У нас ничего не меняется, но каждый день нам приказывают построиться и снова проводят смотр.

– Значит, нам нужно уходить, пока они не заявились снова? – спросил Владимир, отпивая большой глоток вина из медного кубка.

Фэллон задумался. Добровольцам не справиться с рыцарями, и неважно, насколько они верны Владимиру. Но ему не хотелось убегать. У него осталась только его честь, а Один Бог явно приберег для него большее, чем напрасная гибель на Алых равнинах.

– Мы остаемся, – заявил он.

Владимир нахмурился, Аль-Хасим рассмеялся, а майор Димитрий выглядел озадаченным.

– Я думаю, мне лучше снова напиться, – произнес Владыка Топей с усталым вздохом.

– Полагаю, я напьюсь вместе с тобой, – согласился Хасим.

Димитрий искоса глянул на них и прочистил горло.

– Со всем уважением к вам, сэр Фэллон, позвольте заметить – вы действительно считаете это решение мудрым?

– Не волнуйтесь, майор, моя стратегия им не ограничивается, – ответил Фэллон, спешно обдумывая возникшую у него мысль. – Тристрам не рискнет послать рыцарей против добровольцев. Они будут орать, толкать громкие речи, будут проклинать вас на все лады – но нападать не станут.

– Э-э, но ведь они в любом случае победят, – встрял Хасим.

Димитрий оскорбленно посмотрел на него, но ничего не сказал, только еще сильнее нахмурился.

– Это сейчас неважно, – терпеливо продолжил Фэллон. – Проиграют они или выиграют – но в итоге они останутся посреди враждебных равнин с очень маленькой армией. Без добровольческих отрядов они окажутся беззащитными перед северными племенами раненов, и Тристрам отлично это понимает, даже если король и Мобиус будут другого мнения.

Владимир прочистил горло и поставил кубок на стол.

– Фэллон, мои люди – простые крестьяне. Может, найдется среди них несколько опытных воинов, но ты не можешь послать их против рыцарей.

– Я и не собирался, – возразил Фэллон, встретившись с ним взглядом. – Тебе нужно больше доверять мне, Владимир.

Димитрий нерешительно кашлянул.

– Из Ро Арнона вызвали генерала армии рыцарей. Он скоро прибудет сюда. Я не знаю, сколько людей приведет с собой сэр Малаки Фрит, но сомневаюсь, что после этого королю еще понадобится добровольческая армия.

– Как далеко отсюда Ранен Гар? – спросил Фэллон.

Хасим задумался.

– Где-то в трех неделях пути. Между ним и Южным Стражем много других племен. Кланы Лунного леса, Свободные Отряды…

– Именно туда направилась леди Бронвин? – У Фэллона в голове начал формироваться план.

Хасим кивнул.

– Длинная Тень хотел призвать на помощь кланы Лунного леса, а Доминик Черный Коготь возглавляет три из четырех отрядов Ранен Гара. Он будет сражаться, если у него появится такая возможность.

Фэллон слышал о семье Черного Когтя. Они защищали Свободные Земли и по всем признакам являлись истовыми последователями Ледяного Гиганта. Они не могли похвастаться знатностью рода, но тем не менее были хорошо известны в Тор Фунвейре. Они никогда не станут союзниками людям ро.

– А я? – спросил Фэллон. – Как относится ко мне капитан отряда Серого леса?

– Не знаю. Я никогда не встречался с ним лично, – ответил Хасим. – Но ему не понравится, что Южный Страж захватили рыцари.

– Думаю, тебе стоит навестить его и спросить об этом, друг мой, – произнес Фэллон.

– Мне? Я не похож на дипломата.

– Тебе и не нужно им быть. Самое главное – ты не из ро. Найди Бронвин и передай от меня поклон Черному Когтю и всем остальным раненам, кого ты встретишь. Скажи им, что я настолько же страстно мечтаю изгнать Красных рыцарей из раненских земель… как и они. То есть договор останется в силе, только их союзником на этот раз буду скорее я, а не Длинная Тень.

– Ну между Ранен Гаром и Южным Стражем еще немало кланов Лунного леса, – ответил Хасим.

– Если они достаточно близко, то они нам вскоре понадобятся – в том случае, если Малаки Фрит надумает развязать бойню.

Все присутствующие смотрели на него. Он не чувствовал уверенности, знает ли сам, что делает, но не позволил сомнениям отразиться на лице.

Время будто замедлилось, и Фэллону снова явился призрак Ториана. Пурпурный священник теперь был в полном боевом облачении и при оружии, хотя оставался все таким же полупрозрачным.

– Ты принял сильное решение, избранник.

Фэллон не стал отвечать вслух, мысленно послав ему ответ:

– Здесь будут умирать люди, сейчас не время для полумер и робких слов. Настало время проявить решительность, время отстоять свою честь.

Ториан выпятил грудь и гордо поднял голову.

– Ты больше не Красный рыцарь.

– Нет, – просто ответил он. – И я не знаю, кто я теперь.

Призрак обнажил свой бестелесный меч и коснулся им плеча Фэллона.

– Отныне ты Серый Рыцарь, и ты служишь той стороне бога, которая отвечает за честь. Помни об этом и знай, что ты один вправе говорить от имени Одного Бога. Именно ты – а не король и не Мобиус.

Фэллон Серый, снова посвященный в рыцари, вдруг увидел мир совсем другими глазами. Остальные смотрели на него так, будто внутренние изменения как-то отразились и на его внешности.

– Владимир, набери людей – в полном оружии и доспехах – и построй их к востоку от лагеря. Ты и майор Димитрий будете сопровождать меня на встрече с братом Джаканом. – Он говорил командным тоном, в голосе его звучали сила и власть. – Хасим, ты отправишься в путь до того, как приедет пурпурный ублюдок.

Они молча переглянулись, а потом Хасим улыбнулся и шутливо отдал честь Фэллону.

– Майор, не соблаговолите ли одолжить мне лошадь?

Свет едва проникал сквозь низкие темные облака, когда Фэллон выехал впереди колонны. Добровольцы построились вокруг него полукругом, арбалетчики выстроились рядами за полусогнутыми фигурами копейщиков. Кавалерия обрамляла построение с флангов, а колонны мечников растянулись далеко по равнине Алого Отряда.

У Владимира насчитывалось шесть тысяч солдат. Тристрам и король командовали армией из пяти тысяч рыцарей, обученных гораздо лучше, чем простые крестьяне из Дарквальда. Его намерение было авантюрой… но не чистым блефом. У армии Дарквальда имелись требушеты, и по приказу Владимира они могли порядочно утереть королю нос – но любое открытое противостояние неизбежно окончилось бы победой Красных.

– Голова больше не болит, – пробормотал Владимир, подходя к Фэллону.

– У большого волнения есть такое свойство, милорд.

– И снова хочется выпить. Это какой-то замкнутый круг. Бесконечный круг, – ответил Владыка Топей. Он огляделся, похоже, осознавая, что они вышли перед всей армией. – Разве не приличнее нам было бы ехать верхом? Так мы будем выглядеть более внушительно.

Фэллон улыбнулся:

– Я разве выгляжу недостаточно внушительно?

Владимир дружески похлопал его по плечу:

– Ты велик и страшен. А я, напротив, напоминаю лужицу пота.

Будто отвечая на его слова, недалеко от них появился майор Димитрий, который вел под уздцы двух лошадей. За ним следовал сэр Терон. Бывший адъютант Фэллона, избитый и окровавленный, тем не менее шел к ним с суровой решимостью во взгляде.

– Вот так-то лучше, – весело заметил Владимир, неуклюже забираясь в седло.

– Держите, капитан, – обратился к нему Терон, подавая другие поводья.

– Больше не капитан. Зови меня просто Фэллон, – ответил он. – Не поколебалась ли твоя вера?

Сложный вопрос, ведь пытки и верная смерть на деревянном столбе вполне могут поколебать веру Красного рыцаря и поставить под сомнение его место в замыслах Одного Бога.

– Я решил, что, пока жив, должен делать лишь то, что считаю правильным, – ответил Терон. – И если я когда-нибудь покину Свободные Земли – меня ждет долгая и трудная исповедь перед Одним Богом.

Фэллон оседлал коня и поправил свои новые кожаные доспехи.

– Я не слишком благочестив, друг мой, но поверь – мы делаем то, что должно. Держись поближе ко мне, и давай выскажем Джакану все, что мы о нем думаем.

Терон улыбнулся. Он подъехал ближе к Фэллону и встал с ним рядом, опустив руку на рукоять длинного меча.

– Я полагаю, ты не знаешь, у кого сейчас мой меч? – спросил Фэллон.

– Его забрал командующий Тристрам, – ответил он. – Я думаю, он не хотел отдавать его Джакану, милорд.

Фэллон рассмеялся, когда услышал про «милорда».

– Думаю, тебе нужно потренироваться называть меня по имени, правда… Терон?

От ворот Южного Стража послышался звук сигнального горна, и они повернулись к городу. Димитрий и Владимир держали коней чуть позади Фэллона и Терона. Фэллон помахал рукой, призывая беспокойного аристократа занять более приличествующее ему положение.

– Ладно, но говорить будешь ты, – проворчал Владыка Топей, неуютно поеживаясь в новых доспехах.

Из отремонтированных деревянных ворот показались лошади – несколько десятков всадников рысью поскакали в их сторону. Они несли два штандарта – сжатый кулак Красных рыцарей и скипетр Пурпурной знати. Клацанье брони и стук копыт разносились далеко по равнинам Алого Отряда. Фэллон, даже не оглядываясь, чувствовал, как занервничали солдаты, увидев приближение Джакана.

– С ним больше людей, чем обычно, сэр, – заметил майор Димитрий.

– И у вас тоже, – ответил Фэллон. – Они не идиоты, не могли не заметить изменения в лагере за последний час.

– Вы собираетесь его убить? – спросил Терон.

Фэллон не ответил. Глубоко вдохнув, он сосредоточился на подъезжающих всадниках. И улыбнулся, когда понял, что они его узнали.

Джакан тоже его увидел. Священник прибыл в полном боевом облачении, но по его лицу скользнул страх. По отряду прошли взволнованные шепотки, и руки опустились на рукояти мечей.

– Фэллон из Лейта! – проревел Джакан, подавляя подступивший страх. – Брось меч на землю и сдайся!

– Нет! – крикнул он в ответ.

– Очень умно, – шепотом заметил Владимир. – А теперь просто попытайся не устроить массовую резню.

Джакан и рыцари разъехались по сторонам и остановились в десяти футах от них. Священник удивился, увидев Терона и Владимира, но сохранил суровое выражение лица, глядя прямо на Фэллона.

– Брат Джакан, мы можем чем-то вам помочь? – буднично осведомился Фэллон.

– Ты клятвопреступник! – заявил священник, театральным жестом поворачивая лошадь. – Лорд Коркосон – предатель! – Он отточенным движением выхватил меч. – Майор Димитрий, арестуйте этих людей!

Димитрий, выпрямившись, не двинулся с места, глянув на Владимира и Фэллона, но нерешительность сквозила в его взгляде, несмотря на все его усилия.

– Я подчиняюсь приказам сэра Фэллона, – наконец ответил он, задержав дыхание.

– За свою измену ты заплатишь кровью! – рявкнул Джакан. – Мы уничтожим твою жалкую армию! Ты, лорд Коркосон, обрек своих людей на смерть под пятой Тор Фунвейра!

– Хватит! – крикнул Фэллон, заставив священника умолкнуть. – Ситуация такова – мы укрепимся в лагере и будем наготове. Если последует хоть одна попытка собрать на нас рыцарей – мы забросаем город камнями, пока вы не расплачетесь от страха. У вас нет артиллерии, и не пытайся меня убедить, будто Тристрам пойдет в лобовую атаку. В отличие от тебя, он заботится о людях под своим началом.

Владимир прорычал что-то согласное, вспомнив, сколько его людей Джакан напрасно обрек на смерть при штурме Южного Стража.

– Ты не сможешь победить, клятвопреступник! – огрызнулся священник. – Мы убьем всех, кто пойдет против нас! – Последние слова он адресовал передним рядам добровольцев, чтобы напугать их и побудить к послушанию.

Фэллон тронул коня и подъехал почти вплотную к Джакану. Терон не отставал от него, и рыцарь был рад видеть его рядом.

– Я не пытаюсь победить, безумный ты идиот, я пытаюсь остановить бессмысленную бойню! Достаточно раненов и ро погибло без всякого смысла. Если король хочет следовать капризам колдуньи, пусть при этом обходится без армии Дарквальда… и без меня.

Джакан все еще сжимал эфес меча и, злобно прищурившись, смотрел на Фэллона: полный высокомерия, он искренне считал, что имеет право повелевать.

– Вы не сможете держаться вечно, – тихо произнес он. – Кардинал Мобиус и король подавят ваш жалкий бунт.

– Бунт?! – заревел Фэллон, напугав священника внезапной вспышкой ярости. – Я не признаю твою власть! Я не признаю власть короля! – Голос его возрос и окреп, далеко расходясь по равнинам. – Ты не можешь говорить от имени Одного Бога! – Он понизил голос, тяжело дыша. – А насчет того, чего же я жду… когда генерал Малаки Фрит прибудет, я буду говорить с ним о том, чтобы вывести наши войска со Свободных Земель, и тогда вы ответите за погубленных вами безвинных людей. Если он человек чести, он меня выслушает. Если же нет – тогда жертв будет еще больше.

Он продолжил с уверенной улыбкой, на этот раз обращаясь прямо к Джакану:

– Но тебя я все еще собираюсь убить лично, священник. Не давай мне повода сделать это прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты передал мои условия Тристраму и Мобиусу. И мне плевать, расскажешь ли ты о них королю – его разум давно ему не принадлежит.

– Ересь! – гаркнул Джакан.

Одним движением, удивившим даже Фэллона своей резкостью, Терон ударом кулака сбил священника на землю. Фэллон трясся от ярости.

– Ты не можешь говорить от имени Одного Бога!!! – проревел он.

– Ты! – Фэллон ткнул пальцем в другого Пурпурного священника, воина под именем Рэтбоун из Чейза. – Забери его обратно в крепость и проследи, чтобы он передал мои слова.

Чейз замешкался, и Джакан осоловело глянул на него из травы. Он никак не мог сфокусировать взгляд, а его челюсть начала опухать и побагровела. Чейз медленно спешился и помог собрату-священнику забраться в седло. Красные рыцари, сопровождавшие их, с благоговейным трепетом смотрели на Фэллона, но никто из них даже не шелохнулся.

– Братья, – произнес Фэллон, обращаясь к рыцарям, – пожалуйста, поймите, вас ведет безумный король, выполняющий приказы ведьмы.

Он знал – они останутся глухи к его словам, но достаточно уважал Красных рыцарей и хотя бы попытался достучаться до них – как Уильям из Вереллиана когда-то пытался достучаться до него.

– Вот и все, что я хотел сказать. Мы продолжим разговор, когда прибудет генерал Фрит.

Он повернул коня, и они вместе с Тероном из Хейрана вернулись к армии Дарквальда.

Глава пятая Бронвин из Канарна в Лунном лесу

Заснеженные верхушки деревьев тянулись к небу над неровной, изрезанной ущельями местностью, возвышаясь над зеленой хвоей, словно острые белые башни. Южный Страж остался в неделе пути к югу, а они находились глубоко в дебрях Лунного леса. Местность то забирала круто в гору, то спускалась вниз, подобно неспокойному морю, и идти оказалось нелегко.

С тех пор как они покинули город, Бронвин привыкла кутаться в два плаща. Она не меняла одежду уже пять дней и носила одно и то же и днем, и ночью. Она находилась ужасно далеко от дома и уже много месяцев не видела своего брата. Она знала, город теперь в безопасности и Бром тоже, и страстно мечтала снова стать леди Канарна.

Родной город всегда казался ей очень холодным местом, продуваемым ледяными морскими ветрами, но сейчас она ощущала холод в десять раз более сильный, чем в Ро Канарне. Она никогда и не думала, что может быть настолько холодно.

Двое ее спутников из народа раненов привыкли к такой погоде и всегда подшучивали над ней, когда она дрожала от холода или жаловалась на него. Мика Каменный Пес, юный воин из Отряда Призраков, язвительный и саркастичный, пошел с ней по приказу своего капитана, Хоррока Зеленого Клинка. Он считал, изнеженную аристократку ро сразу убьют, если с ней рядом не окажется верного воина.

Драгнил Темный Гребень, жрец Бритага Мирового Ворона, оказался весьма неподходящим спутником для путешествия. У него была всего одна нога, но он потрясающе ловко управлялся с костылями. Даже когда земля стала неровной, твердой и каменистой, он шел быстрее Мики и Бронвин. Что еще более раздражало, он постоянно вслух подгонял ее и язвительно хихикал, когда она спотыкалась или просила о привале.

– Не обращай на него внимания, – сказал Мика, когда очередной дневной переход подошел к концу. – Он гораздо лучше, чем те из птичьих людей, которых я встречал раньше.

Солнце уже скрылось за деревьями, когда они дошли до края заросшего лесом ущелья, где можно было немного укрыться от ветра.

– Я росла с величайшим уважением к Бритагу, но этот его жрец – просто идиот. – Бронвин капризничала и сама понимала это, но она ужасно устала от вареных кореньев и сушеного мяса и от того, что уже неделю не снимала ботинок.

Каменный Пес кивнул.

– Без сомнения. – Он остановился возле скалистого выступа, нависающего над тропой. – Время для ужина, – объявил он, снимая с плеч объемный походный мешок.

Драгнил уже остановился и забрался на верхушку скалы, оглядывая ущелье. Он рассчитывал встретить людей из Полумесяца через день или два и убеждал не относиться к ним как к врагам. Кланы Лунного леса всегда были опасными и непредсказуемыми, они поклонялись Рованоко Потрясателю Земли и считали его духом природной стихии, а не Ледяным Гигантом.

– Он знает, куда идет? – спросила Бронвин, усаживаясь на холодную, покрытую снегом землю и помогая Мике развести костер.

Мика ответил не сразу. Он был немногословным, но приятным спутником.

– На север… я так думаю.

Она сердито посмотрела на него.

– Да-да, очень умно. Я имела в виду, знает ли он кого-нибудь в Лунном лесе или мы просто идем наугад и надеемся наткнуться на кого-то из местных?

– Я однажды видел воина из Полумесяца, – сказал Мика. – Он пришел в Ро Хейл. Странный такой, весь в татуировках.

– Это не ответ. – Она аккуратно собрала сухие щепки, пока Каменный Пес ходил за хворостом.

– А я не собирался отвечать, – сказал он без всякого толку.

Бронвин перестала сооружать костер и потрясла головой, раздраженно поджав губы.

– Ладно, прости, – извинился Мика, устало опускаясь на снег. – Мы идем в Ранен Гар – и это все, что я знаю. Если безумец знаком с кем-нибудь из Полумесяца, кто сможет помочь Южному Стражу, – тем лучше.

Она устала, и ей совсем не хотелось выслушивать издевательские замечания. Они шли во владения Отряда Серого леса со слабой надеждой найти помощь Южному Стражу. Почему именно аристократка из Тор Фунвейра оказалась на дипломатической миссии Свободных Отрядов, оставалось неясно даже самой Бронвин, но она была слишком горда, чтобы признать задачу непосильной. Однако именно это ощущение не покидало ее с тех пор, как она оставила свой дом много месяцев назад, и Бронвин не предвидела изменений к лучшему в ближайшее время.

Драгнил швырнул походный мешок на землю рядом с небольшим костром.

– Еды! – потребовал он, указывая на него.

Мика поднял на жреца взгляд.

– Делай сам, птичье отродье.

– Мне нужно оставаться на страже, отродье призраков. Зрение у меня будет получше твоего, – ответил Драгнил. – Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь выследил.

– И кто же может выследить нас, мастер Драгнил? – спросила Бронвин.

– Надеюсь, кто-нибудь дружелюбный, – последовал еще один бесполезный ответ.

В молчании он исчез за скалой, почти бесшумно переставляя костыли по снегу.

Бронвин и Мика спрятались за скалами, склонившись к небольшому костру и пытаясь согреться. Пара угольков занялась огнем, и через несколько минут послышался успокаивающий треск пламени. Мика открыл походный мешок Драгнила и вытащил из него немного сушеной козлятины и черствого хлеба. Мясо было плотное, соленое, почти безвкусное, но Бронвин уже давно перестала привередничать в еде. Недели суровой жизни приучили ее к мысли: приятный вкус пищи – скорее роскошь, но не самое важное свойство. Нельзя сказать, будто ранены не умели вкусно готовить – их сытное баранье рагу с клецками было выше всяких похвал, но в странствиях еда становилась необходимостью, а не удовольствием.

Пока они ели, Бронвин порадовалась, что Мика – не особо разговорчивый спутник. Он ей нравился, но сейчас ей нужна была тишина, позволяющая обдумать сложившееся положение. Леди Канарна мало знала о кланах Лунного леса, и ей становилось тревожно от мыслей о встрече с ними. К счастью, странствия и новый опыт закалили ее характер, и больше ее не удивляло странное поведение раненов. При этой мысли она хихикнула, почувствовав себя чванливой аристократкой.

– Что смешного? – спросил Каменный Пес.

Она ухмыльнулась.

– Только сейчас поняла, насколько мало я знаю о вашем народе. С тех пор как я покинула Ро Хейл, я видела много такого, что ранее считала невозможным. Даже в Ро Канарне несколько надменно относятся к раненам. Будто они… ну не знаю, дикари.

Мика совсем не обиделся на ее слова.

– Ну а ты, наверное, догадывалась о существовании у нас городов и о людях, в них живущих. Ты ро, но не идиотка.

– Я просто не понимала, насколько огромная у вас страна, – ответила Бронвин, вспоминая расстояние, пройденное ей после побега из родного города. – И я пока повидала только крохотную ее часть.

– Ты не захочешь попасть во Фьорлан, – пробормотал Каменный Пес. – Там адски холодно.

– Здесь тоже холодно, – возразила Бронвин, ночной морозец добрался до ее ног, и ее пробрал озноб. Она показала на скалу: – Как думаешь, он вернется?

– Плевать, – просто ответил Мика. – Надеюсь, ночью его сожрет чудовище большое и страшное.

Она улыбнулась, и сухая кожа на губах треснула от мороза. Днем трудно было смотреть на снег – так он сиял, и ночная тьма приносила облегчение. Бронвин радовало, что ночь здесь была больше похожа на сумерки и тьма никогда не сгущалась до черноты, хотя, когда тучи заволокли голубое небо, стало еще холоднее. Руки и ноги у нее дрожали, пальцы ломило, пощипывало кожу на лице, но она все равно улыбалась.

– Я думаю, пора спать, – зевнул Каменный Пес и протянул руки к огню, сжимая и разжимая кулаки.

– Действительно. – Бронвин надула щеки, устало выдохнула и устроилась на ночлег поближе к огню.

Ей снился сон. Где-то в укромных уголках ее разума к ней взывал ворон, карканье его было резким и настойчивым. Ей часто снился Бритаг, но раньше он никогда не звал ее таким образом. Казалось, у нее мало времени, и события разворачиваются все быстрей и быстрей. Она не понимала, почему он зовет ее, испуганную аристократку ро, которая оказалась так далеко от дома и мало похожа на человека, готового воспринять волю бога, и неважно, птицы или Гиганта.

– Что ты хочешь от меня? – спросила она.

Ворон каркнул громче.

– Я не понимаю.

На секунду повисла тишина, затем ворон величественным движением хлопнул крыльями и испустил несколько коротких, резких звуков подряд, щелкая клювом, он то поднимался выше, то снова спускался. Мировой Ворон полностью проявился в ее сознании: он завис в воздухе, сгибая и разгибая чудовищные когти. За ним расплывались призрачные всадники в темно-синих одеждах.

Ворон перестал каркать и пронзительно уставился на нее глубокими черными глазами. Что бы она ни видела, чего бы ни хотел от нее ворон – Бронвин почувствовала себя маленькой глупой девочкой, она не понимала, видит она грезы или явь. Возможно, это всего лишь сон, а она просто перепуганная аристократка, которой так пыталась не быть. Ворон хотел ей о чем-то сообщить, но она не понимала его крики, доносившиеся до нее из чертогов за пределами мира. Призрачные всадники в синем веером рассыпались по заснеженным полям.

Потом другой звук перекрыл карканье. Он становился все громче, и Бронвин подумала, что это рычит собака.

Она резко проснулась и ошеломленно выдохнула. За догорающим костром с мерцающими углями она увидела в лесу две зеленые точки с красными отблесками. Судя по широко расставленным глазам, зверь был очень большой, хоть целиком его разглядеть не позволяла тьма. Рядом с Бронвин, свернувшись калачиком под плащом, спал Мика Каменный Пес. Она не решилась поднять взгляд, проверить, вернулся ли Драгнил.

Рычание стало громче, и Мика что-то сонно пробормотал, затем быстро протер глаза и резко сел.

– Кто это? – спросил он шепотом, вытаращив глаза на лес.

Существо медленно обошло костер, и в круге света показалась его голова. Зверь оказался огромной широкогрудой собакой со сплющенной мордой и массивными лапами и плечами. Самыми удивительными были глаза, красные точки в которых вроде бы запульсировали, когда собака зарычала на них.

– Это боевой гончий пес из Волька, – произнес голос откуда-то сверху. Из-за скалы показался Драгнил, в его голосе слышался страх. – Постарайтесь его не злить.

– На вид он и так злой, – ответил Мика. – И у него полная пасть зубов.

Глаза Бронвин уловили внезапное движение, и на противоположной стороне ущелья показалось несколько темных фигур, но она даже не успела предупредить своих спутников, когда еще через мгновение в воздухе просвистела стрела и вонзилась в землю рядом с костром. Спеша увернуться от полетевших в них стрел, Мика растянулся на земле, упав на спину, а Драгнил перекатился, скрывшись из виду.

Гончий пес прыгнул прямо на Бронвин. Чудовище было таким огромным и тяжелым, что пригвоздило ее к земле без видимых усилий. Из Бронвин вышибло дух, и она беспомощно распростерлась под ним, а пес рычал, скаля зубы на ее открытую шею, но не убил сразу – просто навис над ней, вглядываясь гипнотическими глазами ей в лицо.

Ей оставалось только наблюдать затаив дыхание, как Мика взялся за топор и побежал на нападавших. Стрела, попавшая ему в бедро, только слегка его замедлила, и он рубанул топором по ногам одного из врагов. С самого начала боя они не произнесли ни звука, но сейчас от них донесся злобный рык раненого. С невысокой скалы спрыгнули еще с десяток человек, они все были обнажены по пояс, а их тела покрывали синие татуировки. Из оружия у них были короткие луки и кривые мечи.

– Меня не так-то легко убить! – рявкнул Мика, отбил удар и раскроил противнику грудную клетку.

Снова появился Драгнил и замахал в воздухе руками.

– Друзья! Мы друзья!

Его прервала стрела, угодившая ему прямо в живот. Он уронил костыли и рухнул со скалы, приземлившись рядом с Бронвин и гончим псом. Еще одна стрела попала Мике в бок, он упал на одно колено, и собака завыла. Низкий утробный звук перекрыл шум схватки.

Татуированные мужчины попятились от Мики и подняли луки на изготовку. Каменный Пес тяжело дышал и держался за стрелу в боку, но его ранение не казалось тяжелым. Дела у Драгнила обстояли гораздо хуже – он почти не мог двигаться.

Пес зарычал на татуированных мужчин и сжал зубами воротник плаща Бронвин, затем оттащил ее от скалы на середину ущелья. Она застонала, когда острые камни, покрытые снегом, врезались ей в спину, и свернулась в жалкий клубок перед собакой.

Один из нападающих вышел вперед и начал чесать гигантского пса. Бронвин удивилась, увидев, что это женщина в плотно подогнанной кожаной броне.

– Кто вы? – спросила женщина хриплым голосом. – Почему вы здесь, под сенью Лунного леса?

Бронвин глянула на Каменного Пса: он все еще сжимал одной рукой древко топора, но его уже окружили вооруженные воины. Со стрелы, торчавшей у него из бедра, стекала струйка крови, а из-за раны в боку он согнулся пополам.

– Мы вам не враги, тупые вы ублюдки, – огрызнулся Мика.

Женщина глянула на двух убитых им воинов.

– Но вы похожи на врагов.

Пес снова зарычал, вытянув шею в сторону женщины. Красные искры в глазах собрались в зрачок, и во взгляде пса читалась пугающая разумность.

– Хорошо, хорошо, – согласилась женщина. – Попробую вести себя вежливее.

Она шагнула ближе к Бронвин и вложила меч в ножны. Оружие при более близком рассмотрении оказалось очень простым, изготовленным не из стали, а из полированного дерева. Черные волосы женщины были затянуты в тугой узел, а лицо покрывала темно-синяя боевая раскраска.

– Я Доун, прозванная Бегущей за Солнцем. Как твое имя, женщина?

Бронвин дрожала всем телом. Плащ на спине разорвался, когда пес волок ее по острым камням, и у нее стучали зубы.

– Моих друзей ранили, – еле выдавила она из себя.

– Двое моих друзей вообще мертвы, – парировала женщина.

Каменный Пес рассмеялся.

– Тяжело подружиться с людьми, если сначала стрелять в них из луков.

– Я спросила о твоем имени, женщина. Я не буду задавать вопрос еще раз – я просто тебя убью.

Их окружало не меньше двух десятков татуированных мужчин, и почти все они наложили стрелы на тетиву луков.

– Бронвин, – ответила она кротко, – из Ро Канарна.

– А твои спутники?

– Мика Каменный Пес из Отряда Призраков и Драгнил Темный Гребень из Насеста Бритага. – Она выдавливала из себя слова, спотыкаясь на каждом слоге. – Мы надеялись на более дружелюбный прием.

Гончий пес из Волька отошел от Бронвин и сел на задние лапы, не сводя с нее взгляда. Больше он не рычал, а в глазах у него плясали искры. Большинство мужчин Полумесяца смотрели на пса, будто чего-то от него ждали.

Доун Бегущая за Солнцем кивнула и рассеянно провела рукой по спине собаки, ласково почесав ее за ушами.

– Ладно. Думаю, стоит опустить луки. Ты! – Она указала на мужчину, стоящего у нее за спиной. – Призови Баррона, он сможет помочь юному воину. – Татуированный воин, к которому она обращалась, почти тут же исчез в темноте Лунного леса.

Бронвин повернулась и посмотрела на Драгнила. Жрец дергался от боли и скреб руками по мерзлой земле.

– А что будет с ним? – спросила она.

Доун посмотрела на жреца, распростертого на спине, со стрелой, торчащей из живота.

– Вряд ли перевязки и мази чем-то ему помогут, – сказала она равнодушно.

– Вы застрелили безоружного жреца, подкравшись к нему в темноте! – рявкнул Мика. – Пусть он и надоедливая сволочь, но он все-таки жрец!

Люди Полумесяца вообще не отреагировали на его слова. На их лицах было написано такое же равнодушие, как и у Доун. Бронвин и Мика переглянулись – им обоим такое поведение казалось странным.

– Да что с вами такое? – воскликнул Мика. – Ему же нужна помощь! Мужчина, которого посылали в лес, выглянул из-за дерева.

– Баррон говорит, раненые должны сами прийти к нему.

Мужчины деловито подбежали к Драгнилу и Мике, чтобы поднять их с земли, а Доун протянула руку Бронвин. Та приняла помощь, встала на ноги и поморщилась, когда разошлись раны на спине. Гончий пес лапой отряхнул снег с ее плаща, разравнивая ткань, потом посмотрел на нее и шумно и радостно задышал, вывалив язык, – при его размерах это выглядело довольно устрашающе.

Мика решительно отверг помощь и сам поднялся на ноги. Драгнил был почти без сознания, и его понесли на руках. Каменный Пес, прихрамывая, подошел к Бронвин, продолжая держать в одной руке топор – он был очень привязан к своему оружию и наотрез отказался его отдать. Он хмуро поглядывал на окруживших их воинов.

– Плохи у Драгнила дела, – заметил он. – Ладно, если у них найдется жрец. Если же нет – он покойник.

– Они из кланов Лунного леса? – шепотом спросила Бронвин.

– Надеюсь, да.

– Ты в порядке? – Она обеспокоенно нахмурилась, глядя на две стрелы, торчащие у него из тела.

– Ну… я истекаю кровью, но все еще жив. – Взгляд его метался по сторонам, пока он следил за воинами рядом с ними. – Я бы не отказался от помощи, но обо мне не беспокойся. Эти ублюдки все-таки почитают Рованоко.

– Идите молча, – приказала Доун.

Бронвин и Мика, поддерживая друг друга, медленно удалялись от ущелья, окруженные татуированными воинами. Их вели в гущу леса, все дальше от сияния их костра на огонек другого. Напавшие на них воины разбили лагерь совсем рядом, но они развели огонь подальше от чужих глаз, за скальной грядой.

Еще несколько людей из Полумесяца чинили луки рядом с костром. Неподалеку от них, прислонившись спиной к дереву, сидел еще один мужчина, постарше возрастом и без татуировок.

Драгнила положили на мерзлую землю, а Мику и Бронвин толкнули в деревянный загон, где были привязаны несколько навьюченных лошадей.

– Эти двое – из народа раненов, – сказал человек у огня, в его голосе послышалось осуждение. – А ты говорила, ро.

– Мы видели женщину, и она из народа ро… и мы подумали… – ответила Доун.

– Не очень-то они похожи на армию Красных рыцарей, правда? – Пожилой мужчина поднялся и размял спину, что-то бормоча себе под нос о сне на открытом воздухе.

– Это шпионы… ну или разведчики, – все так же бесстрастно произнесла Доун.

– Мы не шпионы! – крикнул Каменный Пес из загона. – Мы пришли из Южного Стража просить о помощи.

– Молчать! – рявкнула Доун. – Тебе не давали слова!

– Когда хочу – тогда и говорю, дура тупая, – возразил юноша. Стоящий рядом с ним воин ударил по стреле, торчащей из бока Мики, и тот согнулся от боли.

– Хватит! – крикнула Бронвин. – Мы вам не враги. У вашего народа хватает забот и без того, чтобы придумывать себе новые на пустом месте.

– Если она скажет еще хоть слово – убейте ее, – приказала Доун, и несколько человек нацелили на Бронвин луки.

Бронвин вспотела, у нее задрожали руки. Она ничего не знала о кланах Лунного леса – неужели они могут без особых раздумий убить ее на месте?

Пожилой мужчина неторопливо приблизился к загону и встал рядом с пленниками. Как и Бегущая за Солнцем, он почти не обратил внимания на тело Драгнила. Бронвин заметила, что тот уже перестал шевелиться.

– Кто ты, женщина из каменного города? – спросил мужчина.

В его длинных, прямых каштановых волосах серебрилась седина, а борода выглядела на удивление ухоженной. Его тяжелые одежды из кожи и меха больше подходили холодному климату, чем одеяние его спутников.

– Я Бронвин из Канарна. И мы не те люди, с которыми вам нужно сражаться.

– Доун так не считает, – ответил он. – Но Добродушный пребывает в неуверенности. – При звуке имени огромный гончий пес одним прыжком преодолел расстояние до костра и дружелюбно заворчал на мужчину. – Я Баррон, прозванный Другом Ворона. И я решаю, убьем мы вас или нет.

Она беспокойно глянула на Мику: он хранил молчание с тех пор, как разбередили рану у него в боку. Каменный Пес сильно побледнел – очевидно, от боли.

– Нас отправил за помощью Йохан Длинная Тень, предводитель Алого Отряда. Если вы нас убьете, то уничтожите людей, которые пытаются помочь Свободным Землям, – произнес Мика.

Добродушный снова зарычал – и люди Полумесяца опустили луки.

– Ладно, – уступил Баррон. – Возможно, не я буду решать вашу судьбу.

– Моим друзьям нужна помощь, – выпалила Бронвин. – Он умирает! – Дрожащей рукой она показала на Драгнила.

Баррон вздохнул и покачал головой. Он отвернулся от загона и медленно подошел к жрецу, встал рядом с ним на колени, осмотрел стрелу, торчащую из живота, и осторожно ощупал окровавленную плоть. Спутанные волосы закрывали лицо Драгнила, а руки его бессильно раскинулись на земле.

– Хм-м… он, похоже, в большой беде, – задумчиво произнес Баррон.

Он откинул волосы с лица лежащего человека и в первый раз посмотрел на его лицо, и настроение его тотчас переменилось: он склонился ниже над Драгнилом, пристально вглядываясь в его черты.

– Я его знаю. – Он быстро перевернул жреца на бок и отметил, что у него нет одной ноги. – Темный Гребень, тупой ты ублюдок…

– Я же говорил вам, он жрец, – слабым голосом напомнил Мика.

– Он не просто жрец, – возразил Баррон. – Он служитель Мирового Ворона!

Даже Доун обеспокоенно нахмурилась, услышав его слова. С тех пор как люди Полумесяца выпустили в них первую стрелу, она впервые выказала чувства.

– Осторожно поднимите его, – приказал Баррон. – Доун, ты берешь этих двоих – и постарайся никого не убить. Добродушный, – гончий пес навострил уши и жадно посмотрел на Баррона, вывалив язык и виляя коротким хвостом, – беги скорей к Федерику и расскажи, что у нас гости.

Как именно огромный пес должен сообщить важную новость, оставалось неясным, но Добродушный резво скрылся в темном лесу.

Бронвин не знала ничего о кланах Лунного леса: ни об их организации, ни о численности, подчиняются они одному вождю или кучке более мелких военачальников… Пока они шли по заснеженным оврагам Лунного леса, она узнала только, что они неразговорчивы и потрясающе бесшумно передвигаются. Татуировки у них на коже оказались просто рисунками – изображения были нанесены неизвестными синими чернилами, и по пути Доун обновила рисунки у нескольких воинов.

– Хм, какие-то грибы, – пробормотал Каменный Пес, прихрамывая рядом с ней.

– Ты о чем?

– О синей краске. Фрейя говорила, что в Лунном лесу растет куча галлюциногенных грибов, из-за которых воины их кланов немного… непредсказуемые. Я думаю, именно этих людей называют ночными разбойниками.

– Так они все накачаны наркотиками? – уточнила Бронвин.

– Думаю, да. Они сушат грибы, потом втирают в кожу и курят в трубках.

Мика выдернул стрелу из бедра, но из бока у него все еще торчало древко стрелы, из-за чего шел он с трудом. Он не жаловался и стойко переносил боль, но Бронвин заметила выступившие у него на лбу капли пота.

Они забрались в глубину леса, далеко от центральной тропы, которой старались держаться во время путешествия. Она не очень хорошо ориентировалась на местности, но сейчас могла точно сказать, что они вышли на окраину небольшого туземного поселения. На высоких ветвях деревьев укрывались небольшие помосты с лучниками, скрытые сплетенными из травы сетями и замаскированные другими способами. На земле обнаружилось множество расставленных ловушек и неприметно натянутых веревок, хоть большая часть из них не была приведена в боевую готовность.

– Не сворачивайте с середины тропы, – предупредил их Баррон Друг Ворона. – Если зайдете под деревья – вас застрелят.

Под деревьями появилось больше людей. Многие носили на поясе деревянные изогнутые мечи, покрытые каким-то очень твердым лаком, из-за которого лезвие становилось зазубренным. Большинство воинов были обнажены по пояс, их кожу покрывали синие татуировки, и, судя по их виду, холод их совершенно не беспокоил. Те же, кто одевался тепло, не носили татуировок, и Бронвин задумалась – возможно, именно грибы защищают от холода?

Перед ними из-за редких деревьев выскочил Добродушный, подбежал к Баррону и радостно запыхтел. Пес смущал Бронвин, проявляя несвойственную собакам смекалку, хоть ей и было приятно, что ему она, похоже, понравилась. Пес повел их дальше через широкие и открытые лесные поляны, укрытые сверху лесным пологом, а по их сторонам рос густой кустарник. Здесь лес казался более диким, чем на юге, а местность – более холмистой, с грубыми скалами, под прикрытием которых люди Полумесяца строили свои примитивные поселения. Почти все постройки размещались на деревьях, жители изгибали ветви, придавая им нужную форму, и протягивали между соседними деревьями шаткие лестницы и подвесные дорожки. Странные это были сооружения: Бронвин не увидела ни одного гвоздя или других соединительных деталей, но конструкции казались монолитными, будто вырезанными из одного огромного куска дерева.

– Деревянные мечи, – пробормотал Каменный Пес. – Меня взяли в плен люди с деревянными мечами. Как неловко.

– Обещаю, я ни слова не скажу Хорроку, – сказала Бронвин. Она огляделась по сторонам: за ней наблюдали сотни глаз. – Разве Свободные Отряды не держат связь с этими людьми?

– Насколько я знаю, нет. В кланы Лунного леса обычно сбивались бывшие рабы бандитов ро. И когда организовались Свободные Отряды, Лунные кланы предпочли остаться в своих лесах.

– Их хоть сколько-нибудь беспокоит происходящее на Свободных Землях? – спросила она.

– Ты лучше сама их спроси.

– Бесполезный ответ.

Баррон и Доун привели их к неглубокой лесной ложбине, где было очень мало снега, застроенной по краям деревянными крытыми помостами. В центре ложбины на обширном пустом пространстве горел большой костер, куда радостно устремился Добродушный. По краям ложбины под деревянными крышами, откинувшись на удобные подушки, сидели женщины и мужчины, весело болтавшие друг с другом. В первый раз с тех пор, как они вошли в Лунный лес, Бронвин увидела людей, которые просто отдыхают и, возможно, даже развлекаются. Ранены под крышей были без татуировок и носили одежды из толстых шкур, хотя несколько человек с босыми ногами грели их у костра.

– Я вижу ро, – проворчал один из мужчин.

– Ро с отличной задницей, – добавил другой и получил игривый шлепок от сидящей рядом женщины.

– И красавчика-мальчишку, – усмехнулся третий. Он, облизнувшись, посмотрел на Мику.

Люди Полумесяца, сопровождавшие их, остановились на краю ложбины, и к костру с ними подошел только Баррон Друг Ворона. Бронвин и Каменный Пес стояли в круге света от костра на виду у всех сидящих на помостах. Мика недобро смотрел на того, кто назвал его красивым мальчишкой, – мужчину с толстым поросячьим лицом, пухлые щеки которого разъехались в неприятной ухмылке.

– Не смотри на меня так, красавчик, – произнес тот. – В тебе и так уже стрела сидит, ты не захочешь, чтобы я тоже тебе засадил.

Мика, более уверенный в себе, чем Бронвин, проковылял вниз по ложбине, придерживаясь за правый бок, и остановился перед мужчиной.

– Скажешь еще какую-нибудь чушь в том же духе, жирный хрен, – и я вобью твои слова тебе в глотку.

Несколько человек рассмеялось, но остальные нахмурились. Баррон повернулся и удивленно посмотрел на Каменного Пса, но вмешиваться не стал. Толстяк выплюнул непрожеванный кусок хлеба и сел прямо.

– Я совсем не боюсь тебя, милый малыш, – пропел он с мерзкой ухмылкой.

Несмотря на рану, Мика с удивительной ловкостью врезал ему ногой по голове и прыгнул сверху, молотя кулаками по жирной морде.

– А сейчас тоже не боишься, троллья отрыжка? – заревел он, выплескивая всю ярость на незадачливого противника. Из раны на боку Мики заструилась кровь, но гнев заглушал боль.

Остальные поспешили убраться с дороги, удивленные яростью чужака, но Баррон и еще несколько человек бросились к нему и ухватили за плечи. Мика не обратил на них внимания и продолжал избивать толстяка, пока его не оттащили подальше, но человек на полу уже походил на кровавое месиво.

– Зря ты это сделал, парень! – зарычал на него Баррон, когда яростно ругающегося Мику повалили на землю.

Добродушный, который с интересом наблюдал за схваткой, вдруг низко зарычал и мотнул головой в сторону бездыханного тела Драгнила. Бронвин снова удивило, как ранены реагируют на действия пса – стоило раздаться рычанию, все остальные тут же затихли.

– Баррон, ты снова расстраиваешь моего друга? – раздался голос с дальнего края ложбины. Говорившего скрывало пламя костра, но голос его, удивительно низкий и гулкий, заставил Баррона забеспокоиться.

Добродушный встал и подбежал к Каменному Псу. Огромной мордой он подтолкнул его, помогая сесть прямо, и аккуратно тронул лапой торчащую из бока стрелу.

Баррон помог ему подняться на ноги.

– Прости, парень, я так и не спросил, как тебя зовут.

Мика, все еще охваченный гневом, пытался не обращать внимания на рану и казаться сильным, но ноги ему изменили, и Баррону пришлось подхватить его под руки.

– Я Каменный Пес, – слабо прошептал Мика сквозь стиснутые зубы и отключился от потери крови.

И тут все неожиданно перевели взгляд на Бронвин. Гончий пес тыкался мордой в грудь Мике, но тот оставался без сознания. Она поняла: именно ей сейчас придется говорить.

– Не волнуйся, дорогая, – произнес тот же низкий голос. – Мы тебя не обидим.

Баррон оставил Каменного Пса без внимания и помог Бронвин спуститься в ложбину. Он продолжал искоса поглядывать на Драгнила, и ее радовало, что хоть кого-то беспокоит состояние жреца. На возвышении по краям ложбины с луками в руках стояли Доун Бегущая за Солнцем и другие татуированные воины. Всего Бронвин насчитала несколько десятков человек, мужчин и женщин, и все они смотрели на нее.

– Обойди костер, милая, – продолжил низкий голос. – Посиди со мной рядом.

Вместе с Барроном она шла мимо множества лиц. В основном они смотрели на нее с дружелюбным любопытством, но были и такие, кто бормотал ей в спину проклятия. Бронвин никогда раньше так не волновалась о своем происхождении из народа ро.

– Леди Бронвин, позвольте представить вас Федерику Двусердечному, – объявил Баррон, остановившись перед помостом.

Дальнюю часть ложбины вымостили деревянными досками, на них разложили подушки, а на подушках, откинувшись на спину, полулежал мужчина – тот самый, говоривший низким голосом – и курил трубку. Рядом с ним отдыхали четыре женщины, вооруженные множеством метательных ножей. Внешне они очень походили на мужчину, и Бронвин предположила, что они – его дочери.

Федерик Двусердечный, вождь раненов Лунного леса, был седовласым мускулистым мужчиной. Рост его не получалось определить, но Бронвин он показался высоким, а мощные руки, сложенные на груди, покрывала сеть старых шрамов.

– Вы… здесь главный? – нерешительно спросила Бронвин.

– Я здесь вождь, – ответил Двусердечный, и голос его на таком близком расстоянии показался ей еще более звучным. – Зови меня Федерик.

– Хорошо. – Она снова посмотрела на Мику и Драгнила – ни тот ни другой не шевелились. – Не хочу показаться невежливой, но моим друзьям нужна помощь.

– Одноногого я знаю, – сказал Баррон. – Он служитель Мирового Ворона.

Федерик сразу сел, передав трубку одной из дочерей.

– Он жрец? И вы в него стреляли?.. Почему?!

– Доун слишком поторопилась, – ответил Баррон, виновато опустив голову.

Федерик огляделся и обратился к самой старшей из женщин, сидящих с ним рядом:

– Аэсир, набери сока с древа рованоко и помоги Баррону спасти жреца. Женщина кивнула и легко вскочила на ноги, окинув Бронвин вызывающим взглядом.

– Да, отец, – сказала она уважительно.

Баррон вслед за Аэсир тоже пошел к Драгнилу.

– А ты, милая, можешь остаться здесь, – произнес Федерик, снова затягиваясь трубкой и похлопывая по подушке рядом с ним.

– А Каменный Пес? – спросила она.

– С чего бы мне ему помогать? – вальяжно и с легкой издевкой прогудел вождь. – Он напал на моего человека.

Она не знала, что ответить. Ее уверенность в себе, пошатнувшаяся много месяцев назад, сейчас начала рассыпаться на части. Внезапно ей захотелось заплакать.

– Просто помоги ему! – воскликнула она, повысив голос.

Вождь улыбнулся, отчего лицо его сморщилось, и подвинулся к огню. На вид ему было около пятидесяти лет, и в глазах у него мелькали проблески безумия.

– Мы не из Свободных Отрядов, милая. Я делаю, что хочу, а не то, что мне говорят.

– Но ты же из народа раненов! – умоляюще воскликнула Бронвин.

– А ты из народа ро, и тебе повезло: мы все еще не содрали с тебя кожу живьем – учитывая, что ублюдки ро сотворили с Южным Стражем.

Она запнулась, и слезы мгновенно высохли.

– У вас есть новости из Южного Стража? – Они отправились в путь несколько недель назад и не слышали вестей с земель Алого Отряда.

Птицы и звери разговаривают с Добродушным, – загадочно ответил Федерик. – Мы знаем о происходящем в окрестностях наших лесов.

Рядом с Бронвин возник гончий пес. Он подошел совершенно бесшумно, и она вздрогнула от неожиданности, когда он лизнул ей руку.

– Ты ему нравишься, – заметил Федерик. – Он чует в тебе Бритага.

Она кивнула – присутствие собаки почему-то успокаивало ее.

– Бритаг любит близнецов.

– Понятно. – Двусердечный вряд ли знал что-нибудь о Тор Фунвейре, но явно интересовался ее связью с Мировым Вороном, хотя Бронвин сама до конца ее не понимала.

– Расскажи мне о Южном Страже, – попросила Бронвин. Она не знала, у кого стоит об этом спрашивать – у вождя или у гончего пса из Волька.

– Они захватили город, – просто ответил Федерик. – Убили всех и заняли крепость.

Бронвин онемела, едва устояв на ногах.

Она подумала об Отряде Призраков, о Хорроке и Хаффене. Об Алом Отряде, о Йохане Длинной Тени, о его воинах. И когда она подумала об Аль-Хасиме и брате Ланри, ее глаза вновь наполнились слезами.

– Я не знаю, сколько из них выжило. Возможно, несколько сотен. Большую часть воинов Длинной Тени жестоко убили. Последнее, что мы слышали о крепости, – рыцари все еще там. Их несколько тысяч. – Двусердечного нельзя было назвать равнодушным человеком, но сейчас он говорил сухо, без лишних эмоций. – Алого Отряда больше не существует.

Бронвин не могла найти слов. Она оказалась одна посреди незнакомой земли, а сама причина, что привела ее сюда, больше не существовала. А люди, к которым Бронвин привыкла за последние несколько месяцев, которых научилась уважать и даже любить, скорее всего, уже мертвы… Вторжение короля на земли раненов успешно продолжалось. Сначала Канарн, затем Ро Хейл, теперь Южный Страж. Ро Канарн восстановился, но он и не был их целью. «Сколько же времени займет возвращение Свободных Земель к прежней жизни?» – подумалось ей. Если они когда-либо вообще смогут к ней вернуться.

– Вы в опасности, – сказала она дрожащим голосом. – Они не остановятся. Я не знаю, что им нужно, – но они пойдут дальше.

Двусердечный снова похлопал по подушке рядом с ним.

– Я прикажу позаботиться и о пареньке, если ты сядешь со мной рядом, милая.

Она покачала головой – ее начинало бесить вальяжное спокойствие вождя.

– Неужели вам все равно, что произошло с раненами?

Он пожал плечами, а его дочери начали хихикать.

– Ей нужно расслабиться, отец, – заметила самая младшая, на вид не старше восемнадцати лет.

– Точно, – согласился Федерик. – Попробуй, Бронвин. – Он протянул ей трубку.

– Я предпочла бы отказаться, – сказала она решительно.

Двусердечный усмехнулся – звук был больше похож на рокот, чем на смех.

– Ладно. Осса, помоги юному воину.

Другая его дочь тоже поднялась и пошла вдоль ложбины к Мике. Бронвин посмотрела на Каменного Пса и обрадовалась: он постепенно приходил в сознание. Она также заметила, что люди Полумесяца перестали глазеть на нее и вернулись к своим разговорам, напиткам и трубкам.

Бронвин глубоко вдохнула и почувствовала головокружение. Она села на большую круглую подушку. На нее внезапно навалились все прошедшие часы напряженных и болезненных странствий, и голова начала пульсировать от боли.

Двусердечный слегка приобнял ее за плечи, а она слишком устала и не имела сил возражать.

– Мир все так же будет вращаться, милая, и он не зависит от того, волнуешься ты за него или нет. Беспокойство ничего не изменит.

Она подняла взгляд на вождя и увидела: он смотрит на нее с усмешкой. Губы его подергивались. Что бы он ни курил, оно, видимо, действовало, и ей вдруг тоже захотелось обрести забвение, которое приносят подобные вещества. Она никогда не пробовала наркотики, в Канарне жила довольно строго, но сейчас ей представилось вполне разумным – в ее жалком положении – подсесть на подобную дрянь.

– Может, мне больше не стоит стараться быть хорошим человеком, – пробормотала она, вызвав укуренное хихиканье у дочерей Федерика.

– Могу сказать, милая, обдумать это еще успеется. Некоторое время ты пробудешь с нами, – заявил вождь, убирая руку с плеч Бронвин и прикуривая трубку. – Аристократки ро не гуляют просто так по Лунному лесу. Зачем ты здесь? – Он выдохнул дым. – И если ты мне солжешь – я отрежу у тебя что-нибудь, а затем спрошу снова.

Бронвин посмотрела на него, и внезапно ее охватил гнев. Она знала, ей следовало испытать тревогу или страх при его словах, но слишком долго она пробыла далеко от дома и слишком устала, чтобы бояться.

– Я направляюсь в Ранен Гар просить Доминика Черного Когтя о… о чем-нибудь его попросить. Наверное, о помощи, – упавшим голосом закончила она.

Двусердечный улыбнулся, кашлянул – резкий, рычащий звук – и сплюнул мокроту в костер.

Бронвин набрала воздух в легкие.

– Король начал вторжение на земли раненов. Он захватил Ро Хейл и Южный Страж. Он пойдет дальше на север.

– А зачем? – спросил он, утирая рот.

– Почем мне знать? Зачем он вообще вторгся в ваши земли? Но неужели вы думаете, он на этом остановится?

– Я думаю, если он сунется в Лунный лес – то он настоящий безумец, – заключил Федерик.

– Но у него есть целая армия. А у вас, насколько я могу судить, есть только деревья, – ответила она, не заботясь о том, что ее слова могут его оскорбить.

– Дерзкая сучка, – ухмыльнулся он.

– Вы не привыкли разговаривать с благородными особами, правда?

Федерик издал прерывистое рычание. Возможно, это был смех, похожий скорее на звуки, которые издает хищный зверь.

– Что же делает тебя благородной, юная леди? – спросил он.

Она снова разозлилась.

– Мой отец, мой брат, моя семья! Ответственность за моих людей, которую я несу на своих плечах.

Двусердечный перестал смеяться и серьезно посмотрел на нее.

– Ты говоришь искренне, милая, и я не буду больше подшучивать над тобой. Но твои земли, семья и что бы там у тебя ни было здесь ничего не значат.

– Но не я игнорирую армию Красных рыцарей. Если кто-то из нас и витает в облаках – это вы, – она чуть помедлила, – и перестаньте называть меня милой.

– Я ко всем так обращаюсь, милая, не принимай на свой счет.

– Если вас не затруднит, я прошу называть меня Бронвин. – Ее слова прозвучали резко, и ранен снова улыбнулся.

– Когда и если Красные воины войдут в Лунный лес, мы узнаем об этом. И если они так поступят – мы их убьем. Неужели ты думаешь, будто наша веселая компания – единственная в местных лесах?

Ей захотелось обругать его, но она помнила о манерах.

– Будет благоразумно хотя бы предупредить остальные Лунные кланы.

– Будет как? Благоразумно? – переспросил Двусердечный, стараясь не рассмеяться.

– О, просто… просто замолчите, – огрызнулась она.

Вождь склонился вперед и посмотрел на нее.

– Беспокойство ничего не изменит, – повторил он. – И если тебе от этого станет легче – я не собираюсь тебя убивать.

– Легче не стало, – ответила она. – Совсем.

Она попыталась отрешиться от голосов и вернуться к своим мыслям. Добродушный ускакал куда-то в чащу леса с южной стороны от лагеря. Федерик Двусердечный продолжал курить и вести светские разговоры. Мику и Драгнила унесли к домам под высокими деревьями.

Проходили долгие часы, но она по-прежнему сидела в поселении народа раненов, слишком уставшая, чтобы следить за происходящим, и слишком взбудораженная, чтобы уснуть.

Аль-Хасим устал бежать. Он потерял лошадь, когда несколько часов назад ей в круп вонзилось несколько точно нацеленных арбалетных болтов. С тех пор он на своих двоих бежал через Лунный лес. Где-то впереди – он надеялся, уже недалеко – находилась Бронвин, и он решил во что бы то ни стало найти ее до того, как рыцари отыщут его самого.

Гениальный план Фэллона – послать его вперед в качестве дипломата – дал осечку уже в самом начале, когда Аль-Хасим наткнулся на большой рыцарский патруль из Южного Стража, объезжающий окрестные земли. Они бросились за ним в погоню, тяжелые латы замедляли их, но Аль-Хасим остался без лошади и не мог далеко оторваться от преследования.

Повсюду, насколько хватало глаз, простирались только деревья – высокие, нависающие над головой, и снег – глубокий, обжигающе холодный. Он бывал и севернее этих мест, когда надолго задерживался во Фьорлане, но там он редко отходил далеко от горячего очага и почти все время проводил во Фредериксэнде. Пытаться бежать сквозь заснеженный лес посреди незнакомой местности – более неприятного приключения с ним еще не случалось.

– Каресианец, стоять! – Из-за дерева появился всадник в броне Красных рыцарей и теплом плаще. Длинный меч он держал поперек груди.

– Э-э… нет, – ответил Хасим, опрометью бросаясь влево и высоко поднимая колени, лишь бы не утонуть в глубоком снегу.

– Стоять! – снова гаркнул рыцарь, повернул лошадь и попытался двинуться наперерез беглецу.

Хасим выхватил ятаган и спрятался за толстым древесным стволом. Он не видел других преследователей и надеялся, что рыцарь был посланным вперед разведчиком. Красный рыцарь оказался умелым всадником и мастерски управлял лошадью. Он отрезал Хасиму путь к отступлению и постепенно загнал его в густой подлесок.

Хасим вполголоса выругался, когда на его пути оказались снежные сугробы. Быстро он сбежать не мог, а любое движение потребует значительных усилий.

– Хорошо, тогда иди сюда! – крикнул он, когда у него не осталось путей к отступлению.

Рыцарь натянул поводья, и огромный боевой конь встал на дыбы, копытами нацелясь прямо на Хасима. Тот перекатился с его пути, едва уклонившись от удара меча. Рыцарь снова развернулся к нему, а Хасиму все еще некуда было бежать.

– Просто забудь о том, что нашел меня, – произнес он, неуклюже кувыркнувшись по снегу.

– Сдайся правосудию! – ответил ему рыцарь, который все сильнее теснил его.

Благодаря ловкости и везению Хасим умудрился избежать копыт лошади, поднялся на ноги, оставаясь спиной к дереву, и приготовился к нападению.

Рыцарь резко повернул лошадь, та ударила Хасима в спину и вышибла из него весь дух. Он упал лицом в снег и сразу перекатился на бок, спрятавшись под густые ветки.

– Просто отстань от меня!

Лошадь ринулась вперед, сокрушая кусты своим телом, и выгнала Хасима снова на открытое пространство.

А потом послышался собачий лай. Или лай десятка собак. В любом случае он раздался очень близко и очень громко, перекрывая собой лязг доспехов и шум от лошади.

Хасим выкатился из-под ветвей и нос к носу столкнулся с огромной рычащей собакой. У нее были слегка сплющенная морда и мускулистые плечи, но Хасим уставился прежде всего на текущую из пасти слюну и множество острых зубов.

– Хорошая собачка, – заикаясь, произнес он и попытался отползти подальше, забыв и о всаднике, и о лошади.

– Назад, чудовище! – крикнул рыцарь, нацеливая меч на собаку.

Боевой конь в страхе забил копытами о землю и бешено замотал головой. Лай стал громче – и конь попятился, чуть не сбросив седока. Хасим полз по снегу, пытаясь убраться подальше и от собаки, и от рыцаря, лицо и руки ему царапали ветки подлеска. К счастью, похоже, рыцарь и собака сейчас больше интересовались друг другом, чем беглым каресианцем.

Пес бросился в атаку: он мгновенно подобрался, сминая снег задними лапами, а потом прыгнул на рыцаря. Хоть он и был огромного размера, но все же не смог достать до туловища – и вместо этого вцепился зубами в бедро. Кольчужный доспех, защищавший ноги, не смог остановить мощные челюсти зверя. Раздался вопль, брызнула струя крови – и рыцарь упал с коня. Он катался по снегу, пытаясь силой разжать челюсть пса, но тот только тряс головой и глубже вгрызался в ногу. По сравнению с псом рыцарь казался совсем маленьким, силы скоро оставили его, и истошный крик перешел в невнятное бульканье, когда пес несколько раз ударил пленником о землю, искалечив поверженного воина.

– Похоже, вам и вдвоем неплохо, не буду вам мешать, – прошептал Аль-Хасим, медленно уползая подальше от развернувшейся сцены.

Рыцарь затих и перестал двигаться. Хасим понадеялся, что тот достаточно вкусный и собака не захочет обернуться и добавить в свой рацион еще и каресианца.

– Лежи смирно, человек из страны солнца, – произнес чей-то голос.

Хасим быстро перекатился и выхватил ятаган. Прямо перед ним, полускрытые заснеженным кустарником, стояли воины, обнаженные до пояса, с синими татуировками ночных разбойников Полумесяца. Он слышал о них раньше и надеялся на их дружелюбие.

Хасим остался лежать на снегу.

– Там впереди огромная злющая собака.

Один из раненов свистнул – и пес радостно примчался к нему, бросив тело рыцаря. Хасим никогда раньше не видел таких больших собак. Он был крупнее волкодавов, которых держат во Фьорлане, и гораздо массивней охотничьих собак Тор Фунвейра. Пес ткнулся носом в одного из воинов, и тот ласково почесал его за ушами.

– Неужели это боевая гончая из Волька?! – спросил Хасим.

Несколько воинов переглянулись с бесстрастным выражением на лицах, безмолвно признавая: Хасим располагает о них определенными сведениями.

– Э-э, позвольте представиться? – спросил он, когда ему никто не ответил.

И снова тишина.

– Меня зовут Аль-Хасим, я пришел из крепости Южный Страж в поисках союзников в войне против Красных рыцарей. А еще я ищу прекрасную юную леди. – Он нахально улыбнулся, надеясь, что у них есть хоть какое-то чувство юмора. – Ее зовут Бронвин. Я думаю, она пошла этим путем.

Глава шестая Халла Летняя Волчица в городе Джарвик

Настроения в городе Джарвик соответствовали угрюмой местности, в которой расположился город. Столица зеленоглазых лордов стояла на самой высокой точке плато Медведя, возвышаясь над бесплодной каменистой землей. Джарвик был далеко от побережья, пресной водой жителей снабжали тающий снег и подземные источники, а скот обитал в теплых хлевах в северной части города. Из всех цветов в городе преобладал серый, что придавало ему строгий и суровый вид. Да и долгая жизнь под властью дома Медведя не придавала живости угрюмому нраву местных обитателей.

Ущелья, тянувшиеся от Хаммерфолла через Медвежью Пасть до самого Нижнего Каста, в районе Джарвика становились настолько узкими, что казались всего лишь трещинами на обледенелой земле, сквозь которые порой пузырилась пресная вода из огромных подземных озер. Город окружала пропасть – она казалась бездонной и обеспечивала городу естественную защиту, хотя к настоящему времени большую ее часть закрыли мостами или засыпали, и осталось лишь несколько открытых участков, ведущих в темную бездну. Хотя внешние стены выложили из камня на естественном скальном основании, большинство зданий в городе были построены из дерева и соломы, а более важные сооружения наполовину уходили под землю, позволяя укрыться в них от холодных ветров, насквозь продувающих город.

Джарвик был не такой большой, как Фредериксэнд, и не настолько красивый и древний, как Тиргартен. Всего лишь огрызок города, который, казалось, просто запихнули в самую пригодную для проживания местность на суровом плато.

– Пора, – произнес Вульфрик, стоя у окна.

Они находились в столице Медведя уже почти две недели, пока пятьсот воинов их отряда окрестными ущельями тайно пробирались в город. Большинство мужчин города либо ушли со своим вождем во Фредериксэнд, либо стояли в Медвежьей Пасти с Граммой Черные Глаза, ублюдком, который сейчас разорял земли Хаммерфолла. Халла со своими капитанами не встретили никакого сопротивления – похоже, воины и оружейники, оставшиеся в городе, не считали, что им грозит тайное вторжение. Никто не охранял городские ворота, а большинство улиц были безжизненны и пусты, и Халле с ее отрядом не составило труда сделать все приготовления.

Рексель Падающее Облако взял с собой людей, чтобы захватить городские баллисты. Олефф Твердолобый расставил воинов вокруг часовни Рованоко. Генрих Кровавый и Ания Колыбельная нашли союзников среди недовольных местных жителей, которые легко согласились встать под знамена Халлы, а сама воительница разместилась рядом с залом для собраний и ждала, пока заживет обширная рана от укуса паука у нее на груди.

Вульфрик, громадный воитель из Фредериксэнда, остался рядом с ней. Он проследил за тем, чтобы все их люди заняли свои позиции в городе, и молча ждал, когда Халла прикажет им проявить себя.

Последними в город вошли мирные жители, присоединившиеся к их отряду. По дороге они забирали с собой женщин и детей из горящих деревень Хаммерфолла, их они разместили в безопасном месте, в теплых хлевах подальше от зала собраний. Халла планировала оставить их в Джарвике, а самой с отрядом воинов отправиться дальше. Она молча поблагодарила Рованоко за то, что больше ей не придется отвечать за слабых, старых и слишком юных, неспособных защитить себя.

– Все приготовления сделаны? – спросила она у Вульфрика, поднялась с кресла и взялась за трость.

Яд Горланских пауков – упорный враг, которого нелегко победить. Даже сейчас все ее мышцы болели, а настроение оставалось мрачным.

– Они были сделаны еще неделю назад, – ответил он. – Мы ждали, пока наш предводитель сможет передвигаться самостоятельно. Мне бы не хотелось тащить тебя на руках, когда мы заявим о себе… это выглядит не слишком внушительно.

Они находились в небольшом каменном доме рядом с залом собраний. Здание оказалось заброшенным, и они сделали из него штаб, откуда координировали вторжение во вражеский город. Халла, Вульфрик и двадцать самых сильных воинов следили за местными жителями, выделяя тех, кого предстоит сразу убить, и тех, кто может стать их союзником. Одним из верных сторонников мог стать оружейник Джарвика, Дэвид Изумрудные Глаза. Он был из тех немногих, кто остался в городе, когда его захватил клан Медведя, и, судя по всему, не поддерживал ни Рулага Медведя, ни его мерзкого сына.

– Дай отмашку Рекселю, – сказала она, разминая ноющие ноги, – и скажи Олеффу занять часовню.

– Слушаюсь, госпожа, – ответил он с легким кивком.

От Халлы он повернулся к воинам, в нетерпении ожидающим в дверях их временной штаб-квартиры.

– Вы слышали, парни, – время настало. Приступайте, – тихо и властно приказал он. – Быстро и тихо, чтобы к тому времени, как они поймут, в чем дело, все уже было кончено.

Они отсалютовали ему и разделились. Рудольф Десять Медведей повел людей к северу в часовню Рованоко, а Ларс Бык взял остальных в западную часть города ко внешней стене. С Вульфриком и Халлой осталось еще пятеро командиров, ожидая следующего приказа.

С тех пор как они покинули паучьи пещеры, к Халле вернулись силы, но ходить она могла еще с трудом. Мощный яд ледяных пауков смогли победить только совместные усилия мудрой Ании и Генриха, послушника Ордена Молота. Халла уже могла передвигаться без посторонней помощи, но предпочитала опираться на трость, чтобы держаться прямо. Это выглядело достойнее, чем прислоняться к широким плечам Вульфрика.

– Выступаем? – спросил воин, поднимая с пола двуручный топор.

Наступило раннее утро, и по плану они должны были ворваться в зал собраний и заявить о своем присутствии правителям Джарвика, среди которых в городе остались в основном старики. Халла надеялась, что несколько угроз, адресованных нужным людям в нужное время, помогут захватить власть без крови.

Они вышли из здания на твердые камни городской мостовой. Морозное утро встретило их пронизывающим ветром. Из-за холода начала ныть рана на груди, и Халла тихо заворчала, понимая: если начнется потасовка – она не сможет принять в ней участие. Летняя Волчица носила при себе топор, настояв на том, что он должен остаться в перевязи на бедре, но была слишком слаба и не могла замахнуться им с достаточной силой.

– О ком нам стоит беспокоиться? – спросила она.

Небольшой отряд прошел по широкой аллее, ведущей к ступенчатому зданию в центре города. Стражи возле него не было, но лорды Джарвика обязаны находиться там. Камень Рованоко не должен пустовать в течение всего дня, обсуждения проходят там от рассвета и до заката.

– Кровавые Кулаки все еще здесь, – ответил Вульфрик. – Я не знаю, который из них у власти, но он, скорее всего, будет заносчивым ублюдком.

– Тран, – сказал еще один из его людей. – Его зовут Тран Кровавый Кулак. Он та еще свинья.

– Будем уповать на его примерное поведение, – ответил Вульфрик с жестокой ухмылкой.

Халла, прихрамывая, взобралась по ступеням и подошла к тяжелым деревянным дверям. Вульфрик и остальные вежливо пропустили ее вперед, а сами пошли следом. Воитель небрежно перекинул через плечо двуручный топор, и остальные воины тоже взяли оружие на изготовку. Она крепко сжала трость, другой рукой пытаясь толкнуть дверь. По ее сердитому рычанию остальные поняли: у нее не хватает сил сдвинуть тяжелую дубовую створку, и Вульфрик поспешил ей на помощь.

– Петли туго ходят из-за морозов, – произнес он, проявляя необычную для него тактичность. – Давай лучше я открою.

Он надавил широкой ладонью на дверь, напрягая плечо, и она сдвинулась с резким скрипом. К нему на помощь подтянулись остальные, и скоро массивные двери распахнулись настежь.

– Что означает это вторжение?! – послышался крик из зала собраний.

В дверном проеме стояла Халла, окруженная своими воинами, вместе с помощником вождя Фредериксэнда. Она прищурилась, стараясь после темноты коридора рассмотреть сидящих в зале, и порадовалась, увидев там не больше двадцати человек.

Она медленно шла вперед, и ее трость напоминала о своем присутствии ритмичным стуком. Единственный глаз Халлы пристально оглядывал присутствующих в зале, по большому счету седобородых стариков: кто-то из них еще дремал, но несколько человек вскочили с мест и с яростью смотрели на незваных гостей.

– Я Халла Летняя Волчица, правительница Тиргартена. Я объявляю это место собраний и эти земли владением домов Слезы и Летнего Волка.

На секунду повисла тишина. Вперед выступил Вульфрик, и лорды Джарвика, собравшиеся в зале, обменялись встревоженными взглядами.

Зеленоглазый мужчина, сидевший в центре зала, не встал, но казался более встревоженным, чем большинство лордов. Он был уже в годах, а над левым глазом у него виднелась старая красная татуировка. Он огляделся по сторонам, нахмурился на человека, который заговорил первым, а затем вежливо кивнул Халле.

– Я Дэвид по прозванию Изумрудные Глаза, и я буду говорить от имени Джарвика, – произнес он зычным голосом.

– Тихо, оружейник! – рявкнул другой мужчина, который держал в руках два метательных топорика в знак того, что в отсутствие вождя именно он вел собрание. – Я Тран Кровавый Кулак, – проревел он, – и я буду говорить от имени Джарвика! По какому праву вы ступили на Камень Рованоко? – Он с вызовом глянул на них, гордо выпрямив спину, и взял на изготовку оба топора. – Говорите!

Вульфрик вежливо улыбнулся Халле.

– Госпожа, стоит ли мне научить этого невежу хорошим манерам?

Она ответила на улыбку, но не приняла его предложение.

– Лорд Кровавый Кулак, вы – распорядитель собрания Джарвика, и я не хочу затыкать вам рот, но я не спрашиваю вашего мнения. Я захватываю город. Он больше не принадлежит дому Медведя.

Кровавый Кулак держал топорики на изготовку, подняв их на уровень груди, но взгляд его выдавал нерешительность. Он хотел уже бросить топорик, но задумался, стоит ли за это умирать, затем бросил взгляд на Дэвида и убедился, что с его стороны не будет поддержки. Тогда он положил оба топорика на мраморный пол перед собой.

– Я не буду проливать кровь на Камень Рованоко, но я не признаю ваши притязания на владения Медведя. Братья по оружию из Джарвика не потерпят такого предательства.

Вульфрик презрительно фыркнул.

– У вас мало воинов. У нас их больше. Очень просто.

– Не будь дураком, Тран, – настойчиво произнес Дэвид Изумрудные Глаза. – Это было неизбежно.

– Я останусь верным Медведю, даже если ты отступишься от него.

Кровавый Кулак спустился со своего места и широко развел руки в стороны, обозначив, что сдается. Он встал лицом к лицу с Халлой и смерил ее взглядом, хоть и посматривал изредка на массивную фигуру Вульфрика.

– Я знал твоего отца, девочка. Уверен, он был бы рад увидеть, кем ты стала. Предательницей и бунтаркой.

Люди Халлы крепче сжали топоры, а Вульфрик зарычал. Она только собиралась ответить на оскорбление, когда из-за помоста с креслами в зал вбежали пятеро человек. На их плащах алел медвежий коготь, а в руках они держали глефы. По кольчужному доспеху Халла определила в появившихся стражей Камня Рованоко, однако вид воинов Халлы заставил их замешкаться.

Дэвид Изумрудные Глаза встал и поднял руку.

– Отбой, ребята. Мы не будем драться.

Тран не улыбался, но по глазам было видно: он обрадовался появлению воинов.

– Вульфрик, – тихо произнесла Халла, бросив на него многозначительный взгляд.

– Слушаюсь, госпожа. – Он встал перед пятерыми воинами Медведя с огромным топором на изготовку. – Вы знаете, кто я такой? – спросил он.

Они встревоженно переглянулись, но потом дружно помотали головами.

– Мое имя Вульфрик, я распорядитель собраний Фредериксэнда и слуга дома Слезы. Я убил тысячу людей и чудовищ, и я готов убить вас в любую секунду. – Он помедлил. – Не давайте мне повода.

Демонстрация силы всполошила воинов, но вдвойне поразила их готовность Вульфрика выступить против них в одиночку. Гигантский помощник вождя не сомневался, что с легкостью справится с пятерыми стражниками. Тран, который был наслышан о его способностях, попятился от Халлы и сел на одно из кресел на возвышении.

– Ради наших людей, наших семей и нашего города я сдаюсь вам, госпожа Летняя Волчица. – Он опустил голову от стыда.

Мужчина оказался не дураком, и Халла облегченно выдохнула.

– Ты проявил мудрость, лорд Кровавый Кулак, – произнесла она с уважительным кивком.

До ее ушей донесся свист, когда с позиции Падающего Облака взлетела сигнальная стрела.

– Мы захватили баллисты и городские стены, госпожа, – доложил один из ее воинов.

– Будем надеяться, юный Рексель встретит таких же мудрых людей. – Халла говорила, обращаясь к Трану. – Стены вашего города теперь наши.

Еще одна сигнальная стрела – на этот раз из центра города.

– И часовня – тоже.

– Клянусь, Олефф найдет повод замочить в крови свой топор, – ухмыльнулся Вульфрик. Он держал огромный топор в одной руке, нацелив лезвие на воинов Медведя. – Бросьте. Оружие.

Сзади Халле шепнули, что Генрих, Колыбельная и два десятка людей ее отряда, как и было оговорено, уже подходят к залу собраний. Летней Волчице не понадобилось подкрепление, но ее радовала имеющаяся поддержка.

– Делайте, что он говорит, – приказал Тран. – Мы не будем тратить наши жизни впустую.

Дэвид Изумрудные Глаза позволил себе слабо улыбнуться – он оставался верным городу, а не его правителям-Медведям. Он сошел со своего места и преклонил голову перед Халлой.

– А теперь я буду говорить от имени Джарвика, – произнес он, когда воины Халлы наводнили зал собраний, и она затрепетала от гордости.

Халла устала. Она поднялась очень рано, грудь у нее болела. Сила в руках, позволявшая ей опираться на трость, начала исчезать, и, когда она обходила южные стены крепости Джарвика, она уже отчаянно нуждалась в отдыхе.

Ее сопровождали Вульфрик, Рексель Падающее Облако и Дэвид Изумрудные Глаза. Их люди почти не встретили сопротивления. За исключением столкновения в часовне Рованоко, город сдался им без боя. Тран Кровавый Кулак и несколько его приспешников остались в зале собраний под охраной ее воинов, а тех, кто захотел присоединиться к их отряду, взял под опеку Олефф Твердолобый. Несколько сотен мужчин и женщин встретили их с радостным энтузиазмом, пожимали им руки и благодарили за то, что они свергли правление Рулага Медведя. Такое отношение само по себе говорило: они на верном пути.

– Жаль, вы не можете остаться, – произнес Дэвид, остановившись рядом с орудийной башней. – Этому городу не помешал бы сильный правитель.

– Джарвик никогда не был нашей целью. Всего лишь вынужденной остановкой, – ответила Халла, пытаясь сохранить ясность мыслей.

Падающее Облако показал на сломанную балку одной из громадных баллист:

– Они зачем-то испортили собственную артиллерию.

– Может, они думали, что мы – армия вторжения? – зло пошутил Вульфрик. – Халла, мы надолго здесь? Нас ждет Медвежья Пасть.

Изумрудные Глаза покачал головой и нахмурился.

– Новые смерти, госпожа? Вам нет нужды уходить. Укрепите Джарвик и встретьте Рулага здесь.

– И бросить Хаммерфолл? – ответила Халла, глянув на Падающее Облако. – Мы своими глазами видели, что сделал Грамма Черные Глаза с облачными людьми.

– Многие из ваших воинов согласились к нам присоединиться, – сказал Вульфрик. – Наш отряд становится все больше, а я не участвовал в доброй битве с тех самых пор, как убили моего вождя.

Халла потерла глаз, чтобы отогнать усталость, и попыталась улыбнуться Дэвиду.

– Прости, но Фьорлану нужны наши битвы, а не ожидание. Мы возьмем верных нам людей из Джарвика, убьем Грамму Черные Глаза, потом наберем верных людей в Хаммерфолле… и встретим Рулага в Тиргартене.

Вульфрик улыбнулся.

– Там, где сидит Алахан Слеза.

– Он выжил? – недоверчиво спросил Изумрудные Глаза.

– Он убил Калага Медведя, – ответил воин гордо. – Не заблуждайтесь, Дэвид, – нас еще не победили.

Падающее Облако, который больше остальных был заинтересован в том, чтобы освободить Хаммерфолл, подошел к Халле и кивнул.

– Если мы сможем собрать облачных воинов, у нас будет целая армия. И если мы доберемся до Тиргартена – мы обретем вождя.

– Я понимаю, – сказал Дэвид. – Но я старый человек и хотел бы закончить свои дни в мире.

Халла неожиданно рассмеялась, чем вогнала пожилого воина в смущение.

– Похоже, мир надо сначала завоевать. Боюсь, у тебя не будет покоя, если ты станешь правителем Джарвика.

– Я всего лишь оружейник, а не вождь.

– Ты хочешь получить мой приказ остаться во главе города Трана? – Халла знала: ее уход из Джарвика вызовет немало организационных проблем, но не сомневалась, что именно Дэвиду стоит оставить управление городом. – Не нужно присягать мне на верность. Просто правь справедливо.

– Если вы проиграете, госпожа, Рулаг убьет каждого, кто не стал с вами сражаться.

Дэвид был мудрым человеком и сделал верное замечание. Но все, что пришло ей в голову, – это ответить:

– Мы не проиграем.

Он страдальчески усмехнулся.

– Ваша уверенность похвальна, но я уже натворил достаточно, чтобы меня казнили… если вы проиграете.

Вульфрик и Падающее Облако посмотрели на него.

– Мы не проиграем! – хором повторили они.

Изумрудные Глаза покачал головой, надул щеки и выпустил воздух с выражением усталого пожилого человека, который знает, что не сможет победить в споре.

– Очень хорошо. Буду верить в слепой оптимизм.

– Верь в Рованоко, – ответил Вульфрик. – Ледяной Гигант не позволит тролльему ублюдку вроде Медведя править Фьорланом.

– К сожалению, Потрясатель Земли не сможет присоединиться к вашей армии, мастер Вульфрик, так что не вижу, как он сможет вам помочь. У вас нет жрецов.

Он не ошибался. В отряде Халлы числился только послушник Ордена Молота. Отправляться на битву без жреца считалось не просто дурным знаком, но большой наглостью. Без Ордена невозможно было узнать, одобряет ли Рованоко их действия.

– Старый отец Бриндон Кроу, – произнесла Халла после секундного размышления. – Он в Тиргартене вместе с верховным вождем. Мы поговорим с ним до того, как покинем город.

Дэвид прищурился.

– Наш облачный камень пропал несколько недель назад.

– Потому что я его украл, – вставил Падающее Облако с озорной улыбкой.

– Мне не хотелось об этом говорить, Дэвид, – начал Вульфрик, – но истинной причиной, по которой мы пришли в Джарвик, был облачный камень. Мы освободили Джарвик от лап Рулага просто за компанию.

Оружейник медленно и сокрушенно покачал головой.

– Значит, наш город не достоин даже плана по освобождению и его спасли просто мимоходом? Неужели Джарвик пал так низко?

Халла снова потерла глаз и остановила Падающее Облако, который собирался ответить.

– Дэвид, сейчас не время для обид. Самое важное – это Фьорлан, а не Тиргартен, не Фредериксэнд и не Джарвик.

Послышался топот бегущих ног, и на верхние ступеньки ближайшей лестницы взлетел Олефф Твердолобый. Он запыхался, крепко сжимая в руке топор.

– Полегче, приятель, – произнес Вульфрик. – Ты слишком стар для таких пробежек.

Олефф выдохнул и оперся на колени.

– У нас проблема, Халла.

– Еще одна? – спросила она.

– Боюсь, да. – Он все никак не мог отдышаться. – На севере под городом стоит анклав берсерков из Нижнего Каста. И они не любят, когда им указывают, что делать.

– Ах да, – спохватился Дэвид. – Так и думал дождаться от них неприятностей.

Халла и Вульфрик посмотрели на него, ожидая продолжения, – предводительница с усталостью, а воин рассерженно.

– Что делают в Джарвике люди из Нижнего Каста? – спросила она.

Дэвид слабо улыбнулся, возможно, понимая: ему стоило предупредить о них раньше.

– Рулаг сказал, они лучшие охотники и следопыты из всех раненов. И они могут договориться с троллями. Он собирался использовать их в качестве егерей и сторожей. Зимой тяжело удерживать троллей подальше от города и сохранять припасы в целости. А они умеют находить еду и хлеб в любую погоду.

– Чем он их соблазнил? – спросил Вульфрик. – Берсерков Варорга нелегко уговорить. Если верить Олеффу, они не любят, когда им указывают, что делать.

– Он убил их вождя и всю его семью, – просто сказал Дэвид. – Насколько я понимаю, если у клана больше нет наследного правителя, они присягают тому, кто сильнее.

– Рулагу? Они не могли найти кого-то получше? – вставил Падающее Облако.

Дэвид пожал плечами.

– Они своими глазами видели, как он жестоко убил их лидера и всех его родных. Мне тоже кажется, это достаточная демонстрация силы.

– И от них стоит ждать неприятностей? – спросила Халла, собирая последние силы, чтобы услышать его ответ.

– Да, думаю, стоит, – ответил Дэвид. – Они не столько верны господину, сколько уважают силу. Я полагаю, вам нужно продемонстрировать такую же или большую силу, чем у Рулага… доказать, что вы более достойные вожди, чем Рулаг Медведь.

– Сколько их? – спросил Вульфрик.

Изумрудные Глаза задумался.

– Трудно сказать. Они приходят и уходят когда вздумается. Я бы сказал, что в Джарвике поселилось около тридцати берсерков. Они спят в старом хлеву под северной стеной. Место провоняло тролльей мочой, но они хотя бы держатся подальше от жителей города, среди которых пока еще не было случайных жертв.

Халла очень мало знала о племенах берсерков из Нижнего Каста. Они пришли из самой дикой и труднодоступной части Фьорлана. Несмотря на это, люди, жившие там, заработали ужасающую репутацию и почетное место среди истинно верующих в Рованоко. По не совсем ясным причинам они звали Ледяного Гиганта именем Варорг, и отец рассказывал ей сотни сказок о людях с шишковатыми черепами, которые с пеной у рта сражались в кровавых битвах.

– Мы можем просто поубивать их, – пробормотал Падающее Облако. – Я имею в виду, если они не будут вести себя смирно.

– Звучит разумно, хоть и несколько агрессивно, – заметил Вульфрик и повернулся к Олеффу. – Ты с ними разговаривал?

– Нет, но они устроили взбучку нескольким из наших людей, пытавшимся к ним подойти. Они забаррикадировались в хлеву. – Оружейник еще несколько раз тяжело вздохнул и наконец пришел в себя. – Кто-то по имени Рорг заявил, что будет говорить только с самым главным из нас.

Халла и Вульфрик посмотрели на Дэвида.

– Рорг? – спросила она.

– Я с ним знаком, – ответил он. – Его называют Осквернителем. Вам вряд ли захочется знать почему.

Халла тяжело оперлась на трость. Грудь ныла, болела нога, и она чувствовала себя так, будто могла проспать несколько дней подряд.

Тяжело дыша, она слушала спор Вульфрика и Дэвида о берсерках. Они говорили на повышенных тонах, но до нее голоса доходили будто издалека, смешиваясь в невнятное бормотание. Воительница никогда бы не призналась, что хочет отдохнуть, – нескольких предыдущих недель, пока ее тело сражалось с горланским ядом, вполне достаточно для праздности, – но все-таки Халла, какой бы сильной она ни была, сейчас отчаянно нуждалась во сне.

– Они подождут до утра? – спросила она.

– Не думаю, что они прямо сейчас собираются впасть в боевую ярость, – ответил Олефф. – Они пока вполне счастливы в своем хлеву.

– Тогда следите за ними. Возьми несколько десятков воинов и не спускайте с них глаз – с безопасного расстояния. Я поговорю с ними, когда взойдет солнце.

Никто не стал спорить, а Вульфрик даже помог ей спуститься по каменным ступеням.

На прощание он повернулся к Дэвиду и остальным.

– Вы пока отдохните, – произнес он, – а ты, Падающее Облако, прекрати нарываться на драку. Уже скоро тебе выпадет такой случай.

Сон если и помог, то совсем немного. Мысли Халлы двигались медленно, а за последние несколько месяцев ей пришлось слишком быстро решать сложные вопросы. Никто не оспаривал ее авторитет, и ее капитаны заставляли остальных выполнять все ее приказы, но у нее самой это вызывало противоречивые чувства. Она поклялась хранить Фьорлан и сберечь свой отряд, но все еще сомневалась в своих способностях справиться с поставленными задачами.

А если в результате ее решения погибнут ее воины? А если она ошибается и они не смогут побить Грамму Черные Глаза в Медвежьей Пасти? Она без крови захватила Джарвик и значительно увеличила свой отряд, но что, если эти люди всего лишь увеличат гору трупов, когда они проиграют?

Подобные мысли беспокоили ее, но в то же время заставляли сохранять ясность ума. До Тиргартена было еще далеко, и ей требовалась каждая крупица мудрости.

Ее разбудил стук в дверь. Ания Колдбейн, которую почти все воины все еще называли Колыбельной, решительно ворвалась к ней в комнату, не дожидаясь приглашения. Мудрая старуха сразу устремилась к окнам и распахнула ставни, впуская в спальню Халлы морозный воздух и яркий солнечный свет. Халла отвернулась и попыталась глубже зарыться в набитый соломой матрас.

– Ания, это не самый приятный способ разбудить человека.

– Тебе стоило бы проснуться несколько часов назад, юная леди. Свет означает действие. Уже давно светло, а значит, давно пора действовать.

Вредная старуха не заботилась о комфорте окружающих, но ее лекарские таланты и связь с Рованоко оказались очень полезны их отряду.

– Я уже встречалась раньше с людьми Варорга, – заметила Ания. – Возможно, мне стоит сопровождать тебя. Чтобы ты не наделала глупостей.

– Например? – спросила Халла, садясь на постели.

– Например, не попыталась их задобрить. Для них это проявление слабости.

– Что-нибудь еще? – спросила она, потирая глаз под повязкой и спуская ноги на холодный каменный пол. – Может быть, проблемой станет то, что я – женщина? – Она говорила с сарказмом – на самом деле ее не слишком-то заботили мысли берсерков Нижнего Каста на этот счет.

– Они не слишком уважают женщин, – согласилась Колыбельная. – Конечно же, за исключением мудрых женщин!

Халла улыбнулась.

– Я скорее убью любого, кто отнесется ко мне без должного уважения. Слишком много крови я видела, чтобы меня мог расстроить какой-то берсерк.

– И тридцать его друзей, – вставила Ания. – Не глупи, дорогуша. Они могут стать хорошими союзниками.

– Я смогу обойтись без тридцати воинов, – ответила она.

Ания издала гортанный рык.

– Что? – с вызовом спросила воительница. Она поднялась с постели и взялась за трость.

– У них есть особые умения, которых нет больше ни у кого во Фьорлане. Они могут приручать ледяных чудовищ, общаться друг с другом на расстоянии без облачных камней и драться яростней, чем любой из людей. – Она помедлила, искоса глянув на Халлу. – Думаю, я пойду с тобой.

– Как пожелаешь.

Халла быстро оделась, натянув кожаные доспехи на ноющие от боли ноги. За несколько минут она почувствовала себя гораздо более собранной, чем за предыдущие дни. Острый запах от подмышек заставил ее резко вдохнуть свежий воздух, идущий из окна, и она решила уж сегодня обязательно помыться.

Халла слышала разговор Вульфрика и Олеффа из соседней комнаты, и, судя по тону, они находились в отличном расположении духа. Захват Джарвика прошел как по маслу, и она надеялась, что у ее людей сейчас высокий боевой дух. Вечером проваливалась в сон она под радостные возгласы и звуки шумной попойки, и, уже засыпая, она улыбнулась. Ранены пили только тогда, когда чувствовали себя в безопасности.

Вместе с Анией Летняя Волчица вышла из спальни и поприветствовала своих соратников. С Вульфриком и Олеффом были еще шесть воинов во всеоружии, будто они предчувствовали неприятности. Они знали, что люди из Нижнего Каста жестокие и непредсказуемые. Халла приказала Падающему Облаку собрать сотню людей и окружить хлев на безопасном расстоянии на тот случай, если переговоры не пройдут гладко. Со своей стороны она планировала прийти к ним открыто и с как можно меньшим числом воинов.

Вульфрик организовал плотный завтрак и дождался, пока Халла проснется. После доброй порции каши с медом, хлеба, фруктов и сытной говяжьей колбасы они наконец вышли на морозный утренний воздух Джарвика. Колыбельная пошла вместе с ними, прячась за широкими плечами Вульфрика.

Хлев для скота прилепился к северной стене города и оказался гораздо обширней, чем они ожидали. Подземные источники согревали окрестности, и снега около домов не было, хотя местность вокруг оставалась такой же мрачной и бесплодной. Из хлевов слышалось непрерывное мычание скота. Олефф направил людей к самому удаленному зданию, вниз по крутому холму, к низине возле внешней стены.

– Они здесь живут? – спросил Вульфрик, поморщившись от запаха.

– Судя по всему, – ответил Олефф. – Они прорыли туннели в подземные пещеры.

– Они разве не любят использовать двери? – спросила Халла.

– Я думаю, это другим людям не нравится, когда они входят через двери. – Олефф указал на забаррикадированный вход в приземистое здание хлева.

– Стучаться будем? – спросил Вульфрик, медленно расчехляя огромный топор.

Из хлева послышался хриплый голос:

– Мы вас слышим. Нет нужды стучаться.

Халла удивленно подняла брови и остановилась прямо перед забаррикадированным входом.

– С кем я говорю? – спросила она.

На секунду повисла тишина. Вульфрик и Олефф встали по бокам Халлы, а Колыбельная высунулась из-за ее плеча.

– Ты женщина, – констатировал голос.

Она изумленно фыркнула.

– Да, так и есть. А ты мужчина?

Из хлева послышался возмущенный рык.

– Я не говорю со слабыми, – заявил берсерк.

– Следи за языком! – рявкнул Вульфрик. – У нас тоже есть топоры, так что давай-ка повежливее.

– Ты мужчина, и с тобой мы будем говорить, – произнес их собеседник.

Вульфрик повернулся к Халле. Она помедлила, чувствуя, как закипает злость, а рот растягивается в оскале.

– Ты будешь говорить со мной! – проревела она. – Я Халла Летняя Волчица, и я правлю Джарвиком! Если ты действительно мужчина, ты откроешь эту дверь и поговоришь со мной лицом к лицу!

Ее люди согласно заворчали и взяли на изготовку топоры. Она слышала, что внутри кто-то ходит. После минутной тишины, которая, казалось, тянулась очень долго, баррикады возле двери разобрали, и из нее вдруг показалось несколько человек.

У каждого из них была деформированная, луковичной формы красная голова с набухшими венами, еле сдерживаемыми тугими кожаными ремнями. Разномастная кожаная броня и меховые одежды плохо сидели на их массивных фигурах, а поверх берсерки носили тяжелые шерстяные плащи. Их появление казалось странным и пугающим, и Халла даже запнулась перед тем, как снова заговорить. Берсерки Варорга соответствовали слухам о них, по крайней мере по внешнему виду. Огромные топоры казались слишком большими, а некоторые из них были сделаны не из стали, а из глубинного льда.

Халла и ее люди вошли в хлев, оказавшись под низкими деревянными балками. Помещение простиралось далеко вглубь пещер под Джарвиком, и за берсерками, стоящими перед ними, чернела непроглядная тьма. Она насчитала в хлеву двадцать пять человек.

– Ты дочь Волка? – спросил их лидер.

Высокого роста, с голыми мускулистыми руками, только на запястьях и локтях перетянутыми кожаными ремнями, он красными глазами смотрел на Халлу, и ей показалось, что он подергивается.

– Я ожидал увидеть более сильное существо. А ты всего лишь маленькая девочка.

Ее смутили и рассердили слова берсерка. Она знала, кто она такая, но оскорбление задело ее.

Вульфрик, разозлившись, шагнул к Халле и смерил берсерка яростным взглядом.

– Я тебе говорил следить за языком. Если мне придется это повторить – за меня повторит мой топор!

Реакция была почти мгновенной – все берсерки Варорга зашлись громким смехом, искренним и добродушным, хотя из-за деформированных черепов зрелище создавало несколько гротескное впечатление.

– Думаете, я шучу, ублюдки?! – проревел Вульфрик.

Главный берсерк перестал смеяться и посмотрел ему прямо в глаза.

– Я Рорг, прозванный Осквернителем. Мы смеемся, потому что ты не понимаешь наших путей. Если бы мы были в Нижнем Касте, я бы уже убил тебя.

Вульфрик нахмурился – он не привык разговаривать с такими людьми. Он замолчал, позволив Халле вступить в разговор.

– Ты знаешь, кто я. Теперь и я знаю, кто ты. Не доводи меня – и мы решим все мирно. Если хочешь умереть в славной, но мелкой драке – можешь на нас напасть. – Халле очень хотелось отбросить трость и по-настоящему противостоять берсерку.

Рорг сердито заворчал и задергался еще сильнее. Он поднял ледяной топор и устремился вперед одним замедленным, но мощным движением, и Вульфрику пришлось чуть опустить плечо, чтобы отбить атаку. Воины скрестили топоры, и Вульфрик зарычал от напряжения. У них обоих были широкие плечи, и Халле пришлось отступить в сторону, когда берсерк упал на пыльный пол. Глаза у него почернели, и он трясся от ярости.

– Ну-ка вставай! – крикнул ему Вульфрик, жестом показывая ему подняться.

И тут из глубины сарая послышался нечеловеческий рык, чудовищный, пронзительный звук, из-за которого Халла и ее люди невольно отступили на шаг.

Во тьме внутри хлева, из ямы в полу за Роргом, поднялась огромная фигура. Каменные плиты пола были проломлены через регулярные промежутки, обеспечивая доступ в ледяные глубины Джарвика. Существо вылезло из ямы и, сгорбившись, присело на корточки, издавая приглушенное урчание. Вне всякого сомнения, это был тролль, но размером поменьше тех, что видела Халла. И он не собирался их атаковать.

– Нет! – крикнул Рорг и поднял руку, пытаясь остановить Вульфрика и Халлу. – Не трогайте его, он наш друг!

Люди Халлы сбились вместе и взяли оружие на изготовку. Их затрясло при виде огромного волосатого монстра, но они были упорны и не собирались отступать.

– Это же гребаный тролль! – заявил Олефф. Он вытаращил глаза на существо и медленно перевел взгляд от мощных клыков на когти длиной не меньше фута. – Это же город… тролли не заходят в города!

Ледяной Человек Рованоко снова заревел и выставил голову на свет. Огромное его тело покрывал густой черно-коричневый мех, а глаза сияли, словно зеленые опалы. Рост его не получалось оценить на глаз, но Халла подумала, что в нем должно быть не меньше десяти футов.

Рорг быстро поднялся – и его ярость будто испарилась. Он замахал руками на тролля, отводя взгляд от Халлы и ее людей.

– Сидеть! – крикнул он властным тоном, и чудовище заворчало и с шумом осело на пол.

Халла была в ошеломлении. Ледяные Люди – безумные чудовища, пожирающие все подряд, буйные, несущие разрушение. Увидеть ручного тролля?! Невероятно…

– Как вы сделали его таким?! – воскликнул Вульфрик.

– Это пробужденный тролль, – ответил Рорг, будто одно слово все объясняло.

– Хм-м, интересно! – хрипло прошептала Колыбельная. – Похоже, Ледяной Отец приготовил для нас подарок.

Тролль снова зарычал, на этот раз на Колыбельную, и ударил кулаком по полу хлева, услышав имя Рованоко. Из-за мощного удара поднялась пыль, и Халла взволнованно выдохнула.

– Его зовут Унрагар, – сказал Рорг. – Ледяной Отец велел их семье больше не есть людей.

– Имя! – изумилась Халла. – У него есть имя?!

Колыбельная проковыляла мимо них и остановилась в нескольких дюймах от тролля. Вульфрик хотел было ее остановить, но она просто отмахнулась от него. Она протянула руку Унрагару и казалась такой маленькой по сравнению с гигантом-троллем.

– У всех троллей есть имена, – строго сказала она. – Хотя в них так мало звуков, что для нас они все звучат похоже и напоминают ворчание. Жесты и движения важнее слов.

– Ун ра гар, – проворчал тролль. – Йал ул ра.

Колыбельная захихикала, когда чудовище обнюхало ее ладонь, будто пес, позволивший человеку себя погладить.

– Йал ак гар, – ответила она горловыми звуками, которые толчками выходили из нее, будто кашель.

– У них и язык есть? – уточнил Вульфрик. – Я думал, они полуразумны.

Рорг Осквернитель, удивленный их реакцией, убрал ледяной топор и подошел к ним, оставив Колыбельную общаться с троллем.

– У них очень скудный язык, – объяснил он. – Они говорят не больше трех слогов за раз. Всего у них двадцать звуков, но они хорошо понимают жесты.

– Для вас это привычно? – уточнила Халла.

– Многие века, еще до того, как время научились считать, мы всегда привечали у наших костров Ледяных Людей, – ответил он. – Их привлекают тролльи кристаллы, которые мы вдыхаем перед битвой. Иногда тролли остаются с кланом на долгие месяцы. Они верят в то, что нашли новую семью.

– А этот? – спросила она, указывая на Унрагара.

– Он новичок, – ответил берсерк. – Но мы всегда ему рады.

– У меня пропало настроение драться, – пробурчал Вульфрик, глядя, как Колыбельная почесывает тролля за огромными лохматыми ушами.

– Мы снова будем биться, – заявил Рорг. – Я должен убить тебя, если хочу сохранить честь. Но читающая по костям выиграла тебе немного времени. – Он показал на Анию.

Вульфрик, слишком задумчивый, чтобы заметить угрозу в словах берсерка, только кивнул.

– Ты знаешь о творящемся на землях Рованоко, – сказала Халла. – У тебя есть ручной тролль, и Ания говорила, что вы последователи Ледяного Гиганта. Возможно, у нас одни цели.

Рорг зарычал, не желая признавать авторитет воительницы.

– Я знал твоего отца, девочка. Один из моих людей вручил ему свою судьбу. Твое имя сильно. – Он смерил ее взглядом. – Но не твое тело.

И снова Халла пожалела, что опирается на трость.

– Мой отец много раз путешествовал в Нижний Каст. Я – не он, хоть и родилась в семье Летнего Волка.

– Она наш лидер, – вставил Вульфрик. – Мы готовы умереть за нее. И убивать за нее.

– Верно! – согласился Олефф. – Она самый лучший лидер из тех, кого я знаю, после самого Алдженона Слезы.

Халла попыталась не раскраснеться от гордости. Она высоко подняла голову, не отводя взгляда от берсерка.

– Станьте нашими союзниками – и вместе мы сразимся с предателем… или мы сразимся с вами, и вы умрете.

Рорг кивнул своим людям, и те поднялись с мест, хотя на пути у них оставался Унрагар – почесывание Ании совсем расслабило его, и он довольно урчал. Берсерки собрались вокруг лидера, сжимая топоры в грязных ладонях.

– Мы отправимся с тобой, дочь Волка, и дадим возможность завоевать нашу судьбу, как сделал твой отец.

– А тролль? – спросила она.

– Он и его семья пойдут за нами. Это подарок от Варорга, чтобы мы могли защитить земли Ледяного Отца.

– Его семья? – уточнил Олефф. – Матери, дети и все остальные? Рорг кивнул.

– Всего их десять, и Унрагар главный среди них.

– Халла, – позвал ее Вульфрик. – Мы действительно всерьез рассчитываем добавить к отряду десяток троллей?!

– Они не едят людей, – заметил Рорг. – Они такие же дети Варорга, как ты и я.

Халла задумалась. В ее распоряжении была значительная сила из закаленных в боях воинов, готовых умереть за Фьорлан, но ее все еще обуревали сомнения. В Медвежьей Пасти предстояла жестокая битва, и тридцать берсерков с семьей троллей им совсем не помешают.

– Хорошо, – наконец произнесла она, – вы идете с нами. Мы сражаемся за Фьорлан. И пока вы помните об этом – мы сможем поладить.

– Согласен, – ответил Рорг. – Я сообщу тебе, когда соберусь убить твоего воина. – Он выпятил подбородок и посмотрел на Вульфрика.

Халла рассмеялась.

– Очень хорошо. Но не думаю, что его так просто убить.

Вульфрик нахмурился.

– Почему ты так хочешь сразиться со мной? Я же просто тебя толкнул.

– Ты не понимаешь, – ответил Рорг. – Мы будем драться, честно, один на один, и я убью тебя… но не сегодня.

Олефф усмехнулся, а Халла скептически подняла бровь. Вульфрик ничего не сказал.

– Мы покинем Джарвик в течение недели, – произнесла Халла, пытаясь предотвратить возмущение Вульфрика. – Грамма Черные Глаза удерживает Медвежью Пасть, и нам нужно выбить его оттуда, чтобы войти в Волчий лес.

Рорг снова выпятил подбородок.

– Мы свяжемся с нашими людьми и другими чудовищами, и они встретят нас во владениях Летнего Волка.

– Свяжетесь с ними? – переспросила она. – Но как? У вас есть облачные камни?

– Нет. Ледяные Люди могут разговаривать друг с другом без них. Мы называем это «воющей цепью». Сообщения передаются от тролля к троллю, пока не достигнут того, кому предназначены.

– Интересно, – вот и все, что Халла могла ответить на его слова.

Глава седьмая Гвендолин из Охотничьего Перевала в герцогстве Хейран

Поцелуй был крепким, глубоким и страстным. Она закрыла глаза и растворилась в объятиях Ксандера. Она не знала о любви, но чувствовала ее всем своим существом. Все ее тело трепетало, стараясь как можно ближе приникнуть к теплой плоти, прижимавшейся к ней. Она страстно жаждала обладать им: его разумом, его теплом, его сутью. Что бы он ни отдал ей – она примет все и потеряет голову в экстазе.

Он остановился, и их взгляды на секунду встретились.

– Ты нужна мне, – прошептал он. – Мне никогда ничего не было нужно. Но ты мне нужна.

Она нежно дотронулась до его лица и резко выдохнула, когда он подался вперед. Обхватив его за шею, она улыбнулась.

– Разговоры оставим на утро, любимый.

Прикусив кожу на его груди, она обхватила его ногами и зарычала в неистовом желании. Ксандер ответил ей тем же, и далее от него слышались только звуки животной страсти.

В походных условиях Гвен всегда просыпалась резко. В командном шатре, который она делила с мужем, царствовал холод: ткань шатра не защищала ни от пронизывающего ветра, ни от звуков отдыхающих солдат – а лагерь в пять тысяч Ястребов по ночам был достаточно шумным.

Она всегда вставала раньше мужа, наслаждаясь утренним воздухом и уединением, которое дарило раннее пробуждение. Ей составляли компанию только лагерные слуги – они разводили костры и готовили еду для офицеров. По большей части солдаты заботились о себе самостоятельно, но из-за традиций – например, нежелания аристократов самим ставить себе палатки – слуги все еще оставались необходимостью.

Ее личная горничная, простодушная юная девушка по имени Леннифер, постоянно сопровождала ее и задавала странные вопросы об одежде и прическе. Леннифер еще не привыкла, что Гвен почти не интересуется нарядами и предпочитает простую кожаную броню. В тех редких случаях, когда ей приходилось делать над собой усилие и одеваться соответственно своему положению, она только распускала длинные черные волосы и надевала простое синее платье.

При дворе Ксандера в Ро Хейране Леннифер была ее неразлучной спутницей, она постоянно поддерживала ее и давала хорошие советы по поводу особенностей жизни благородных особ, к которой воспитание в Охотничьем Перевале совсем не подготовило Гвен. Однако к долгой жизни вдали от города юная девушка так и не смогла привыкнуть.

– Миледи, – Леннифер натянуто улыбалась – в военном лагере она чувствовала себя неуютно, – какое чудесное утро!

– Тебе не обязательно просыпаться в одно время со мной. Подозреваю, я встаю раньше многих в лагере, – произнесла Гвен, мягко потрепав ее по плечу.

Леннифер носила коричневую длинную рубаху – не совсем платье – и шерстяные штаны, собранные на талии серебристым поясом. Через несколько дней после того, как они покинули Хейран, она по совету своей госпожи перестала носить форму горничной и женские платья. Солдатам не нужно лишний раз напоминать о разгуливающей по военному лагерю невинной незамужней девушке.

– Мне нравится прислуживать вам, миледи, – ответила девушка.

– Я вижу.

Гвен продолжила свою бесцельную прогулку, зная, что Леннифер все равно последует за ней, и неважно, просила она ее об этом или нет.

Если посмотреть на юг, то вдали, над сотнями палаток, десятками повозок с провиантом и множеством мелких кузниц и костров, можно было увидеть легкое сияние – в той стороне находился Ро Хейран. Рыбаки, которые всегда привносили дружелюбие и жизнерадостность в окрестные равнины, попрятались в свои деревни и оставили герцогство на растерзание ветрам и чудовищам.

Без людей естественный ландшафт зеленых, серых и коричневых оттенков от Стен Ро до Каменного Берега казался непривычным и тоскливым. Гвен любила эту землю. Она жила здесь уже десять лет и привязалась к простому народу Хейрана так сильно, как больше ни к кому в Тор Фунвейре. Тирис ей не понравился, Арнон показался слишком чопорным, но здесь, в самом изолированном западном герцогстве ро, было меньше высокомерия.

– Люди поговаривают, миледи… – тихо начала Леннифер.

Гвен улыбнулась.

– Солдаты, похоже, сплетничают не хуже придворных.

– Они говорят… – девушка запнулась, ей казалось бесчестным пересказывать слухи, и она виновато склонила голову, – они говорят, будто мы скоро вернемся в город. Это правда?

– Зависит от того, насколько ты веришь в таланты киринского наемного убийцы, – ответила Гвен.

– Один из поваров утверждает: якобы кирин убил уже двух колдуний. – Леннифер лучше знала о слухах, ходящих среди Ястребов, чем ее госпожа.

– Сам он заявил, что убил троих, но можем ли мы ему доверять? От ответа на этот вопрос зависит и то, как скоро мы вернемся домой; он сказал – скоро, но, вероятно, не стоит слишком на него полагаться.

– А потом? – спросила Леннифер. – Когда мы вернемся домой. Что будет потом?

Гвен тепло улыбнулась. Они обе знали: Тор Фунвейр, захваченный Псами Каресии, медленно приходит в упадок и обращается колдуньями в новую, темную веру. Решить множество подобных проблем более сложно, чем думает Ксандер, а Гвен не могла целиком положиться на грубую силу, и неважно, сможет ли Рам Джас сделать то, что говорит.

– Я думаю, назревает война. Думаю, она уже началась. Мы только пока не вступили в нее, – ответила она. – Наш повелитель действует как по своей прихоти, так и по велению чести. Будем надеяться, он найдет между ними золотую середину.

Служанка нахмурилась, не понимая, что Гвен имеет в виду.

– Я никогда не была на войне. – В голосе слышался плохо скрытый страх.

– Хотела бы и я так говорить… но Охотничий Перевал многие годы воевал с Красными рыцарями. Война – жестокое и кровавое дело. Она проникает под кожу и остается там навсегда. – Гвен тепло посмотрела на юную девушку. – Но не волнуйся – тебе не нужно будет переодевать меня на поле боя.

– Сопровождать вас – мой долг, миледи.

– Но смерть на поле боя – не твой долг, Леннифер. У меня есть свой шатер. Ты можешь оставаться там, пока я убиваю Псов.

Гвен не любила драться, но серьезно относилась к своим клятвам, которые она принесла и Ксандеру, и народу герцогства. Обязательства тяжелым грузом легли на ее плечи, и леди Хейрана знала, что Псы несут угрозу и ее народу, и ее мужу. Они будут выслеживать и убивать ее народ, а Ксандера превратят в раба. Но она не позволит им этого сделать, пока у нее есть хоть немного сил.

Леннифер захихикала, щеки у нее порозовели от смущения.

– Что смешного? – спросила Гвен.

– Простите, миледи, но мне немного странно слышать ваши рассуждения о битвах. Мой отец был несколько старомоден и даже штаны не позволял мне надевать, не то что брать в руки меч.

Мужчины ро славились своим пренебрежительным отношением к женщинам. Они верили в законы Одного Бога, по которым женщины – это существа, вносящие приятное разнообразие в суровую жизнь воинов-мужчин Тор Фунвейра. Подобные вульгарные домыслы никогда по-настоящему не принимались за истину жителями Охотничьего Перевала, Дарквальда или Канарна. Гвен воспитывали так же, как и мужчин в ее окружении. Она всегда носила доккальфарские клинки с собой и отлично умела ими убивать. Для этого нужно было просто рассечь плоть и знать, где нанести наибольший урон. Она умела перерезать горло, рассекать сухожилия, вспороть пах. Ее учили боевому стилю доккальфаров, предназначенному для того, чтобы убивать врагов, и наука сослужила ей хорошую службу.

Гвендолин продолжила свою бесцельную прогулку мимо палаток и костров, задумчиво глядя на равнины. Леннифер следовала за ней, но больше ничего не говорила, не нарушая молчаливых размышлений своей госпожи. Далеко на юге лежал Ро Хейран, который на десять лет стал ее домом. Если наемный убийца-кирин действительно сможет сделать то, о чем заявляет, тогда они скоро вернутся домой. Но теплое чувство, возникшее от этой мысли, омрачила уверенность в том, что они недолго пробудут в городе. Ксандер намеревался собрать армию и отплыть в Канарн. А после… Гвен могла только догадываться, какова будет их конечная цель.

Ястребы Ро отправятся на войну. Они освободят Ро Тирис, но потом?.. Ей не нравилась мысль о долгой военной кампании, но другого выхода для страны она не видела. Ее упрямый муж не отступится от своего решения. Она всегда знала, что его фамилия еще причинит им немало бед, но до поры до времени у нее получалось о них не думать. Как младший брат короля, который не унаследовал склонность к придворным интригам, Ксандер никогда не стремился править королевством. Ему в роли герцога-то было тяжко, и себя он видел скорее генералом, чем благородным правителем. Но сейчас все поменялось, его брата ввели в заблуждение, а народу ро требовался правитель из рода Тирисов.

Топот копыт вернул женщину к реальности, и она увидела возвращающихся в лагерь патрульных солдат. Оказалось, в раздумьях она добрела до южного частокола. Со сторожевой башни послышался низкий звук рога, и Гвендолин поспешила встретить патрульных. К ней подошли несколько часовых и вместе с Леннифер, семенившей позади, сопроводили ее к патрульным.

– Миледи, – приветствовал ее капитан Бреннан, ударив кулаком в нагрудник, – у нас новости.

– Из города? – спросила она, пытаясь скрыть нетерпение, с которым ждала возвращения домой.

Он покачал головой и начал спускаться с коня. Остальные Ястребы тоже спешились и повели усталых скакунов в лагерь.

– Будет лучше, если мы сначала поговорим с генералом, – произнес Бреннан, отряхивая с плаща дорожную пыль. – Кирин возвращается.

Она широко распахнула глаза. По дороге в лагерь, быстро шагая вместе с патрулем, она ощутила прилив надежды. Если Рам Джас жив, он либо сбежал из города, либо преуспел в своем деле.

– Он послал сигнальную стрелу около часа назад. Значит, скоро он будет здесь. – Бреннан отдал поводья ближайшему часовому и оставил патрульных отдыхать, а сам вместе с Гвен направился к командному шатру.

Сигнальный рог разбудил Ястребов, и новость быстро облетела солдат. Люди высыпали из палаток, вполголоса обсуждая возможное возвращение в город. Бреннан отмахнулся от их вопросов и приказал вернуться к своим обязанностям. Он служил главным разведчиком генерала, командовал патрульными отрядами и сурово относился к простым солдатам. Он вызывал сочувствие, ибо был слишком поглощен своими обязанностями, чтобы иметь право на имя хорошего собеседника или друга, но свой долг он выполнял идеально.

– Я полагаю, сигнальная стрела не обязательно обозначает успех… хоть в какой-то степени? – спросила Гвен.

Бреннан посмотрел на нее исподлобья.

– Нет, миледи. Это всего лишь стрела.

Она вежливо улыбнулась. Когда они достигли шатра, охрана отсалютовала ей, синхронно стукнув кулаками по красным нагрудникам. Гвендолин проскользнула под полог и прошла внутрь. Капитан Бреннан следовал на шаг позади нее.

Шатер был разделен на несколько комнат, и они вошли в главную, к которой примыкала спальня герцога и его жены. Ксандер сгорбился над кружкой горячего фруктового чая, обхватив ее ладонями, а ноги закинул на табурет. Стояло раннее утро, и, похоже, он только недавно проснулся.

– Генерал! – отсалютовал ему Бреннан.

– Доброе утро, капитан. Могу я предложить тебе кружку чая?

– Спасибо, но нет.

– Я бы не отказалась, – вставила Гвендолин.

Ксандер усмехнулся.

– Ты сама можешь себе налить, – сказал он с игривой ухмылкой. Снова повернувшись к капитану, он встал и выпрямился. – Докладывай, капитан.

– Замечена сигнальная стрела, сэр. Кирин возвращается.

Ксандер кивнул, и в глазах его промелькнула та же надежда, которую чувствовала Гвен. Он на мгновение задумался, как отреагировать на новость.

Леди налила себе кружку душистого чая, оглянулась проверить, пришла ли за ней следом Леннифер, и увидела, что та направилась прямо в спальню, где занялась подготовкой кожаных доспехов для Гвен.

Ксандер поднялся с места.

– Собери людей, капитан, – давайте выедем навстречу Рам Джасу Рами.

– Слушаюсь, генерал, – ответил Бреннан и вышел из шатра, оставив Гвен наедине с мужем.

– Что думаешь? – спросила она, согревая руки о чашку с чаем.

– Я думаю, он все еще жив, – ответил Ксандер. – Это хорошее начало.

– Но значит ли оно наше грядущее возвращение домой?

Он пересек шатер и склонился к ней для поцелуя, затем нежно улыбнулся.

– Без понятия.

– Он убил ее, – ответила она. – Как иначе он ушел из города живым?

– Он мог просто сбежать. – Ксандер не был излишне оптимистичен.

– Он показался тебе таким человеком, который может просто сбежать? – возразила она.

– Нет, но я лучше подожду, пока не узнаю все сам.

Она усмехнулась и ласково погладила его по лицу.

– Надевай доспехи.

Он снова поцеловал ее, на этот раз задержавшись на ее губах.

– Слушаюсь, миледи.

Для их сопровождения капитан Бреннан собрал отряд из пятидесяти Ястребов, и на обряженных в доспехи конях они медленно выехали на юг. Даганэй, Синий священник, просыпался неохотно, но захотел сопровождать генерала на встречу с Рам Джасом Рами. Остальные солдаты начали сворачивать лагерь и готовиться к походу.

Бреннан послал вперед пятерых воинов, желая удостовериться, что впереди нет сюрпризов, и разведчики уже возвращались.

– Какие у них там новости? – заинтересованно спросил Даганэй, глядя на скачущих к ним во весь опор Ястребов.

Ксандер поднял руку – и их отряд замедлился, собираясь в строй за ним. Они были всего в часе езды от города, и лагерь остался далеко позади.

– Генерал! – крикнул один из разведчиков. – Кирина преследуют каресианцы!

Ястребы выхватили короткие мечи и отстегнули притороченные к седлам щиты. Ксандер приподнялся в стременах и пристально посмотрел на юг. Он с секунду обшаривал глазами равнины, затем слабо улыбнулся и достал меч Миротворец. Полуторный клинок громко звякнул, когда выходил из ножен, и Ксандер без видимых усилий поднял его одной рукой.

Даганэй издал гортанный смешок.

– Мы будем убивать каресианцев, милорд? – спросил он, барабаня пальцами по рукояти своей булавы.

– Если только они не сдадутся, – ответил тот.

Бреннан просигналил разведывательному патрулю придержать лошадей.

– Как много воинов гонится за кирином?

– Около двадцати всадников. – Тот сильно запыхался.

Ксандер послал коня в галоп, вслед за ним поскакала Гвен, вытаскивая из ножен один из тяжелых доккальфарских клинков, а колонна из пятидесяти Ястребов веером рассыпалась за ними. Даганэй оставался рядом с генералом. Броню он не надел и остался в своем грубом синем балахоне. Он искусно владел булавой, но очень редко носил доспехи.

Гвен поймала взгляд мужа и кивнула, послав воздушный поцелуй. Всякий раз, когда они вместе кидались в бой, они повторяли этот ритуал. Они договорились: он никогда не будет держать ее в стороне, не будет говорить ей, что делать. Они доверяли друг другу безгранично, и она спасала ему жизнь не реже, чем он – ей. Гвен понимала – он волнуется за нее, и если бы он мог, то попросил бы ее остаться в безопасном месте.

У него не получалось перекричать топот копыт, и потому Ксандер одними губами прошептал ей: «Останься в живых», – и напряженно улыбнулся.

Он скакали галопом, земля летела из-под копыт лошадей, пока на дороге не показался одинокий всадник. Он энергично понукал коня, а за его спиной покачивалось перекинутое через седло чье-то бесчувственное тело. В одной руке кирин удерживал поводья, а другой поднял окровавленную катану. Без сознания, судя по всему, был его спутник ро.

– Мне не помешала бы помощь! – заорал он, когда из-за холма показались Ястребы.

За ним беспорядочной толпой гнались Черные воины и значительное число Псов. Гвен насчитала больше двух десятков. Вместе с ними скакало несколько лошадей без всадников, из чего она заключила, что преследовать Рам Джаса довольно опасно. Псы размахивали ятаганами и кривыми ножами, а у Черных воинов, одетых в черные доспехи отличной выделки, из оружия были длинные кинжалы с волнистым лезвием.

Ксандер махнул Бреннану:

– Предложи им сдаться, капитан.

Тот подбоченился.

– Мы Ястребы Ро, сдавайтесь или умрите! – проревел он.

Они превосходили каресианцев числом, но фанатичный блеск в глазах Псов говорил о том, что они вряд ли сдадутся. С убегающего кирина они переключили внимание на Ястребов, и Черные воины начали выкрикивать новые приказы.

– Убить каресианцев! – крикнул Ксандер, когда стало очевидным, что сдаваться те не собираются.

Рам Джас широко ухмыльнулся и натянул поводья. Безвольное тело Кейла Гленвуда, мошенника из Лейта, было перекинуто через переднюю луку седла, и дополнительный вес на лошади мешал им оторваться от противника. Убийца пронесся мимо отряда Ястребов, даже не пытаясь помочь им с Псами.

Гвен вытащила клинок, направив острие в землю, сжала ногами лошадь, стараясь крепче удержаться в седле, и полетела вперед. Отряды поравнялись, и она вжалась в седло, нацелившись на ближайшего Пса. Ксандер скакал впереди и, приподнявшись в стременах, твердой рукой держал Миротворец.

Он неторопливо нанес первый удар. С Красным Принцем Хейрана столкнулся Черный воин – в руках он держал два длинных кинжала, поводья в зубах. Ксандер пронзил ему грудь полуторным мечом, и окровавленный, задыхающийся каресианец распростерся на траве.

Затем два отряда сошлись в битве. Гвен поднырнула под удар ятагана и вспорола шею проезжавшему мимо всаднику, вырвав из нее кусок плоти.

Взбешенные кони, удары металла о металл – все смешалось в одну кучу. Ксандер снес кому-то голову, Даганэй и Бреннан по бокам от него без труда убили еще двоих. Они превосходили Псов числом, и большинство из каресианцев сразу погибло, когда строй Ястребов проехал через их отряд. Летели головы, калечились кони, и многие из них ускакали прочь на равнины. Тела падали на землю, и зеленая трава окрашивалась в ярко-алый цвет. Несколько каресианцев пережили первое столкновение и сейчас яростно сражались с воинами их отряда. Из Ястребов погибло всего двое, больше жертв среди них не было, и они короткими мечами быстро и умело добили оставшихся Псов.

– Ура! – радостно воскликнул Рам Джас, потрясая руками в знак победы.

– Заткнись, кирин, – проворчал Даганэй, прикончив очередного каресианца ударом тяжелой булавы.

– Кончайте с ними, – приказал Бреннан, спешился и избавил еще одного окровавленного Черного воина от страданий.

Стоны раненых быстро прекратились, когда добили оставшихся в живых каресианцев. Столкновение закончилось стремительной и решительной победой Ястребов, у которых погибло всего два воина и еще несколько получили порезы и ушибы.

– Ты! – Ксандер указал Миротворцем на кирина. – Доложи!

Рам Джас на секунду смутился.

– Я ж не солдат. Со мной можно и нормально говорить.

Замечание вызвало немало яростных взглядов от Ястребов, но генерал только рассмеялся.

– Ты убил ее? – спросил он с нажимом, взмахом руки заставив Бреннана, который уже было собрался сделать кирину выговор, промолчать.

Убийца повернул лошадь и с равнодушной улыбкой присоединился к отряду Ястребов.

– Ага, – ответил он небрежно. – Она мертва, словно безголовая сука.

Лица воинов расцвели улыбками, а Гвен обнаружила, что с нетерпением ждет, когда же кирин расскажет подробнее о том, как у него это получилось. Кирин тем временем спешился и осторожно снял с коня обмякшее тело своего спутника. Лоб у того был обвязан тряпкой, из-под которой сочилась кровь.

– Что произошло с мошенником? – спросила Гвендолин, вкладывая в ножны доккальфарский клинок.

– Наверное, надышался морским воздухом, – ответил кирин. – И еще ему в голову прилетело металлическим держателем для факела. Ничего, выживет.

– Расскажешь о ведьме? – спросил Даганэй, который вместе с Ксандером и Гвен подошел к кирину.

– Она была в каких-то катакомбах под Крепостью Ранольфа, молилась и творила всякое непотребство с кучей своих последователей. Я пронзил ей грудь мечом. Она мертва.

– Последователи? – уточнила Гвен. – Кто?

Он пожал плечами.

– Неведомые каресианские женщины и куча знатных ро.

Гвен и Ксандер переглянулись. Новость встревожила их. Они знали о способности Семи Сестер влиять на поведение людей, но не думали, что те могут совратить столь многих за такое малое время.

– Она создала себе культ! – язвительно расхохотался Даганэй, пытаясь смехом подчеркнуть свое отвращение.

– Это не шутки, Даг, – вскинулся на него Ксандер. – Мне совсем не хочется убивать всех аристократов герцогства!

– Тебе и не понадобится, – встрял кирин. – Я точно не знаю, как работает их колдовство, но те, кого я не убил, через несколько секунд, когда прошла бешеная жажда насилия, стали тихими, испуганными и больными.

Красный Принц жестко посмотрел на него, и убийца отвел взгляд. Ксандер подъехал к нему ближе.

– Ты убивал аристократов Хейрана? Полагаю, у тебя не было выбора?

– Ну вообще-то я дал им выбор. Несколько человек им воспользовались, а другие просто остались лежать на полу, съежившись в клубок. Не волнуйтесь, ваша светлость, у вас все еще осталась куча самовлюбленных вельмож, чтобы целовать ваш королевский зад.

Даганэй положил ладонь на рукоять булавы и выглядел так, будто готов был ударить кирина, но Ксандер снова поднял руку, останавливая его.

– Я должен поблагодарить тебя, – с болезненной улыбкой произнес он. – И я буду об этом помнить. Хотя я попросил бы тебя выказывать больше уважения. Для тебя, возможно, все произошедшее – лишь еще одно убийство, но для нас и для наших людей оно означает возможность вернуться домой.

Убийца состроил на лице гримасу провинившегося ребенка и отвел глаза.

– Простите, – промямлил он, очевидно, рисуясь на публику. – Я очень плохо себя вел?

– Посмотри на меня, Рам Джас Рами, – приказал Ксандер.

Кирин поднял голову. Из-за темной кожи и блестящих, засаленных волос он казался неопрятным простолюдином, но катана на поясе и доккальфарский боевой лук на спине были отличной выделки и стоили гораздо больше, чем его одежда.

Ксандер пристально посмотрел ему в глаза и вложил меч Миротворец в ножны.

– Надеюсь, ты сказал правду. Если же нет, я не прощу тебе ни лжи, ни оскорбления.

– Она точно мертва, – ответил он. – Нравится нам с вами это или нет, но мы на одной стороне. Вы, я, она, он, они… и Бром, мой друг, помните?

Генерал прищурился, и на его губах показалась легкая улыбка. Гвен хорошо знала своего мужа и могла точно сказать, что он поверил наемному убийце.

– Очень хорошо, – ответил он. – Но, извини, отпустить тебя я пока не могу.

– У меня назначена важная встреча в Ро Вейре, – сказал Рам Джас с хитрой ухмылкой, совершенно не испугавшись Ксандера. – Если она пройдет успешно, то жизнь в вашей стране гораздо быстрее пойдет на поправку.

– Может, тебе еще и дворянство пожаловать?! – взорвался Даганэй. – Ты отправишься в наш лагерь, пока мы не вернем себе город!

– Полегче, Даг, – вмешался Ксандер.

– Я ему не верю. Ведьма, должно быть, еще жива! – заявил Синий священник.

Рам Джас изобразил еще более хитрую улыбку и сквозь грязные патлы, свисающие на глаза, посмотрел на Даганэя.

– Я не спрашиваю, куда мне идти, толстяк. Она мертва, можешь сходить и посмотреть на ее тело.

Даганэй взорвался оскорблениями. Он поднял булаву, и Ксандеру пришлось резко повернуть лошадь, чтобы пресечь его атаку.

– Хватит! – приказал генерал. – Рам Джас, сделай так, как мы просим. Если ты честный человек, уже завтра ты отправишься в путь. Бреннан, возвращайся в лагерь и поднимай людей. Веди их сюда. Даг, ты тоже. Живо!

– Да, милорд, – послушно и торжественно произнес Даг, сжимая поводья.

– Что, правда? Я должен ехать с этим придурком? – спросил кирин, посылая воздушный поцелуй в сторону Даганэя.

– Он мой друг. Не обижай его, – сказала Гвен.

– А можно я возьму с собой своего друга? – спросил Рам Джас, указывая на Гленвуда. – Если оставить его здесь – он потом будет ворчать.

Бреннан и Даг повернули лошадей на север и подождали, пока кирин снова водрузит своего спутника на лошадь. Рам Джас двигался неохотно, но Гвен начала подозревать, что невыносимым нахальством он просто пытается замаскировать острый ум.

– Они были в катакомбах, – произнес кирин, на этот раз со всей серьезностью. – Если хотите проверить, кто из городской знати еще жив, – ищите там. – Он запнулся и опустил взгляд. – Там может находиться еще одна штука. Я слышал странный звук и… – Он оборвал фразу на полуслове.

– Объясни, в чем дело, – потребовал Ксандер.

– Вы знаете, что такое Темный Отпрыск? – спросил кирин.

По равнинам Хейрана по направлению к городу скакали пять тысяч всадников, Александр Тирис возглавлял их строй, а Гвен ехала рядом. За ними следовали десятки обозов с припасами и кузнечным оборудованием, которые охранялись вспомогательными подразделениями, и цель их похода на этот раз была весьма необычной. Они возвращались домой, Ро Хейран уже показался на горизонте, и теплое чувство охватило Гвен при мысли о горячей ванне и уютной кровати.

Город казался маленьким, и только Высокие Башни выделялись на фоне серого неба и синего океана. От темных камней поднимался пар и дым, и крепостная стена выглядела зловеще тихой. Гвен не заметила ни стражников, ни других признаков жизни в городе, хотя возле главных ворот виднелось несколько повозок.

– Что колдунья сделала с городом? – спросил Ксандер, подъезжая ближе вместе со своей армией. – Ни знамен, ни стражи. Они уже должны были увидеть наше приближение и затрубить в рог.

– Там все еще остались Псы, милорд, – заметил Даганэй.

Генерал согласно кивнул.

– Возведите укрытия возле главных ворот, – приказал он. – Даг, Гвен – со мной. Бреннан, давай проверим, насколько любезно нас встретят.

Гвендолин присоединилась к отряду, который отделился от основной массы Ястребов, и две сотни солдат медленно двинулись к главным воротам. Остальные формировали строй напротив Ро Хейрана. За рядами воинов двигались обозы со слугами и припасами.

Ксандер послал коня вперед и первым подъехал к булыжной мостовой, копыта застучали по камню. Гвен подняла взгляд на дозорную башню – но и там никого не оказалось. Создавалось впечатление, будто город никто не охраняет.

– Будь настороже, – прошептала она мужу.

Ксандер окинул взглядом стены, но не стал медлить и поехал прямо к главным воротам.

– Бреннан, объяви о нашем возвращении.

Один из Ястребов громко протрубил в охотничий рог, и капитан Бреннан проревел:

– Генерал Александр Тирис вернулся!

– Вперед, – негромко приказал Ксандер.

Они замедлили шаг, построившись в узкую колонну, чтобы проехать через ворота. Гвен ахнула и прикрыла рот и нос ладонью сразу же, как они вошли в город.

– Здесь чума, – зарычал Даганэй. – Что натворила эта ведьма?!

Вокруг них лежали залитые гноем тела. Многие из них уже были мертвы, другие стонали от боли, язвы покрывали их тела, а вокруг роились мухи. На улицах грудами валялось протухшее мясо и овощи, а забитые помойные канавы переполнились нечистотами. Несколько жителей при их виде попытались встать, но другие, умирая, просто смотрели на вернувшихся солдат глазами, полными отчаяния.

Семь Сестер за многое должны ответить. Шильпа Тень Лжи уничтожила жизнь в Ро Хейране. Они медленно, в полном молчании, ехали по зловонным улицам. Ксандер почти звенел от ярости, и Гвен почувствовала, как у нее по щеке стекает горькая слеза. Даганэй уже не стесняясь плакал.

– Слишком много больных, – произнес священник сквозь слезы. – Нам нужен Белый священник.

– У нас его нет, – ответил Ксандер.

Даг всхлипнул и утер влагу со щек.

– Тогда очень многие умрут, милорд.

Они продолжили свою мрачную прогулку по улицам города к высоким башням Хейрана. Здания не ремонтировались, улицы не чистили, и они не встретили ни одного патруля стражи. В пределах видимости Крепости Ранольфа путь им перегородила баррикада из перевернутых повозок и бочек.

Ксандер скомандовал остановиться.

– Бреннан, скажи солдатам позаботиться о больных и очистить улицы.

Капитан помешкал, озираясь с широко распахнутыми глазами, слишком подавленный тем, что произошло с его родным городом.

– Слушаюсь, генерал. Будет сделано, – наконец ответил он, развернул лошадь и поскакал обратно к воротам.

Ксандер уверенным голосом обратился к остальным людям отряда:

– Мужайтесь, братья. Мы должны двигаться дальше. Уберите с пути баррикады.

Несколько солдат проехали мимо него и спешились возле перевернутых повозок.

– Ты в порядке? – тихо спросила Гвен, приблизившись.

Он улыбнулся, хотя глаза его покраснели.

– Нет, – ответил он. – Но я должен быть в порядке.

– Генерал! – окликнули его сзади.

Они обернулись и увидели сержанта Эшвина, кузнеца, который во весь опор летел к ним.

– Докладывай, – приказал Ксандер.

– Похоже, кто-то из каресианцев сбежал, милорд. Вдоль берега идут три корабля, направляясь к югу. Они двигаются медленно, пытаясь остаться незамеченными.

Красный Принц снова повернулся к баррикаде.

– Уберите эту кучу дерьма с дороги. В городе должны были остаться их люди… и они должны умереть.

Он пришпорил коня и устремился вперед. Солдаты спешно опрокинули с баррикады пару повозок, чтобы создать просвет, и Гвен и все остальные последовали за ним.

– Эш, возьми с собой людей для охраны гавани. Остальные – за мной!

Сержант отделился от их отряда с двадцатью людьми, а остальные поскакали к Крепости Ранольфа.

Здесь улицы остались чистыми, без признаков чумы и мертвых тел. Похоже, Шильпа более ласково отнеслась к влиятельным жителям – возможно, потому что за счет них ей нужно было увеличить свою паству.

Гвен подъехала ближе к священнику.

– Следи за ним. Он очень, очень разозлился.

– Хорошо, – ответил Синий священник.

– Когда он так злится, то может начать делать глупости, – пояснила она. – Просто не спускай с него глаз.

– Конечно, миледи, – уступил он, изо всех сил пытаясь улыбнуться. – Надеюсь только, найдется кто-нибудь и за мной присмотреть… чтобы я не наделал глупостей.

– А это уже моя работа, Даг, – ответила Гвендолин, тоже улыбнувшись.

Отряд сомкнутым строем ехал за генералом, подковы коней гремели по булыжной мостовой, ведущей к Крепости Ранольфа, самой высокой башне Хейрана. Из нескольких окон богатых домов со стальными оградами и ухоженными лужайками на них глядели обеспокоенные лица. Здесь жили благородные жители Хейрана, придворные и землевладельцы, постоянно искавшие расположения Гвен и внимания ее мужа. Ей не хотелось тратить на них время, но спустя несколько лет она поняла, насколько они важны для герцогства. Сейчас они казались испуганными, глядя, как их герцог, у которого на лице застыла холодная ярость, едет по улицам города. По крайней мере, кто-то из них остался в живых. И кто-то мог быть настолько умен, что не поддержал новый порядок.

Они круто повернули направо и въехали во внутренний двор Крепости Ранольфа. Раньше тут располагался городской рынок, но сейчас площадь пустовала, а огромные ворота, ведущие в подземелье, были настежь открыты. Если верить словам кирина, они найдут тело колдуньи в бывшем зернохранилище под крепостью… и там есть еще неведомое существо, возможно, родственное темным деревьям, которых боятся доккальфары. Гвен видела в подземелье горящие огни.

– Спешиться! – приказал Ксандер, приземлился на ноги и выхватил из ножен Миротворец. – Вы! – показал он на ближнее к нему звено отряда. – Налево, проверьте здание.

Он отправил на различные уровни крепости еще два звена, а затем приказал остальным следовать за собой в катакомбы.

– Будьте настороже, ребята. Кирин боялся, что внизу нас может поджидать засада.

Гвен вытащила оба доккальфарских клинка и побежала к мужу. Даганэй со все еще мокрым от слез лицом присоединился к ним, и двадцать человек устремились в подсвеченное факелами бывшее зернохранилище, пока остальные Ястребы обеспечивали безопасность Ро Хейрана.

– Если кто-то есть внутри, – заревел Ксандер, – выйдите и покажитесь!

Они шли по устланному коврами центральному проходу между массивных колонн. Несколько секунд спустя дневной свет остался позади, и путь им освещало только зловещее зарево факелов. По обеим сторонам прохода лежали женщины, по большей части каресианки, обнаженные, с отвратительными шрамами на коже. Кто-то из них за последние часы сам заколол себя, а другие погибли от удара катаной.

Последние факелы осветили хаотичную массу голых, переплетенных между собой тел. Смертельные удары, поразившие их, делались быстро и точно, но все тела были еще и исцарапаны и покрыты свежими следами от укусов. Гвен узнала большинство лиц знатных жителей Хейрана, чьи тела переплелись в кровавой оргии.

– Так это молельный дом! – прорычал Даганэй. – Какой же бог требует от паствы таких представлений?

– Мертвый Бог, – ответил Ксандер. – Вперед!

На высоком помосте посреди подземелья они увидели тело красивой каресианки, лежащее лицом вниз, и ее мертвые глаза смотрели на них с помоста. На ее щеке виднелась татуировка с изображением цветущего бутона розы. Очевидно, это была колдунья, и Гвен с облегчением улыбнулась. Оказывается, кирин не болтал попусту.

Но тут впереди послышался скрип, и Ксандер приказал всем остановиться. В тени за светом факелов они увидели чей-то огромный силуэт, медленно покачивающийся в темноте.

– Что за дрянь?! – прошептал Даганэй, поднимая булаву.

– Темный Отпрыск, – ответила Гвен с плохо скрытым страхом. – Темное дерево.

Ксандер повернулся к ней. Они выслушали рассказ кирина, и им показалось, будто он очень боится этого существа. Но невозможно было представить такое чудовище действительно существующим. «Жрец и алтарь», – вот слова Рам Джаса, и еще он сказал, что на монстра нельзя взглянуть без ужаса. Доккальфары говорили и того меньше. «Это наша погибель», – бормотали они, и больше от них ничего не получалось добиться.

Несколько воинов сняли факелы со стен и пошли вперед, разгоняя тьму. Остальные последовали за ними, и через мгновение перед ними возникла чудовищная пародия на дерево – огромная черная пасть с зеленоватыми иглами-зубами, ползущая вперед на извивающихся щупальцах.

Тревожные вскрики раздались среди Ястребов, и даже Ксандер невольно отступил на шаг. Гвен задержала дыхание, остолбенев от страха перед тварью, а Даганэй начал исступленно молиться.

Дерево рванулось вперед, щупальцами схватило одного из его людей и забросило себе в пасть, где тело просто растворилось и исчезло. На каменный пол со звоном упал короткий меч.

Люди побежали прочь, завывая от ужаса. Еще несколько человек упали на пол, выронив оружие, и пустыми глазами уставились на дерево. Гвен тоже застыла на месте на пути чудовища. Она не бросила свои клинки, но не могла ни ударить ими, ни сбежать, а зловещая пасть подбиралась к ней все ближе.

Сильная рука сжала ее плечо и втолкнула в безопасное место за колонной. Ксандер одной рукой крепко удерживал ее, а другой стиснул рукоять Миротворца.

Чудовище поглотило еще одного человека, слюна стекала из его пасти и капала на пол, а само дерево издавало пронзительный, ритмичный звук. Щупальца летали по воздуху, сбивая с ног людей и обвиваясь вокруг колонн.

– В укрытие! – крикнул генерал, его низкий голос дрогнул от страха.

Даганэй все еще молился, и он не застыл на месте, но мало чем мог помочь – он только отталкивал людей с дороги чудовища и старался на него не смотреть. Он поднял булаву – но не собирался атаковать. Оставшиеся воины последовали приказам Ксандера – с помощью Синего священника они рассыпались по залу и спрятались за колоннами. Один из них замешкался, и щупальце дерева смело его и разорвало пополам.

Осталось всего семеро воинов, спрятавшихся там, куда не могли дотянуться щупальца монстра. Ксандер потянул Гвен на пол, и они съежились на корточках за колонной, крепко сжимая рукояти мечей. Они переглянулись, и Ксандер кивком указал ей, что им нужно передвинуться направо, оставаясь за колонной, не позволяя чудовищу их увидеть. Гвендолин слабо кивнула, но переползла к нему за секунду до того, как за колонну потянулись два огромных щупальца.

Ксандер поднялся и взял пылающий факел.

– Останься здесь, – бросил он Гвен.

Красный Принц Хейрана, собрав всю свою волю, напал на чудище сзади. Он размахнулся и ударил факелом по спине Темного Отпрыска, вонзая горящую часть в трещину между кусками похожей на кору плоти, и дерево издало мучительный вскрик, затем Ксандер выхватил меч. Рыча от напряжения, он замахнулся на щупальце и отсек от ствола извивающийся кусок черной плоти. Дерево не могло быстро развернуться и казалось гораздо менее опасным, когда жуткой пасти не было видно.

– К оружию! – крикнул Ксандер. – Хватайте факелы, мечи!.. Жгите его, рубите, убейте его!

Даганэй издал отчаянный боевой клич и закружил вокруг чудовища, вращая булаву по тщательно просчитанным окружностям. Остальные схватили факелы и начали закидывать ими тварь, и когда задняя часть ствола занялась огнем, чудовище завыло от боли.

Костяшки Гвен побелели – так сильно она сжимала рукояти клинков, – но она переборола себя и заставила сдвинуться с места, вынырнув рядом с мужем между извивающихся щупалец.

Вместе с Даганэем они били по задней части дерева, отрезали щупальца, не давая твари двигаться. Чудовище завопило, забившись в судорогах, и растопырило ветви, но огонь быстро распространялся по коре, а без щупалец у него не осталось возможности сбежать.

– Назад! Прочь с дороги! – крикнул Ксандер, когда дерево превратилось в огромный пылающий шар.

Гвен попятилась, запнувшись о ковер, и встала рядом с остальными, глядя на пламя – оно поднялось высоко, заставив тварь отступить еще дальше, поглощая плоть. Все, кто остались в зале, с вытаращенными от ужаса глазами следили за ним, тяжело дыша, но, когда чудовище начало умирать, они стали постепенно приходить в себя.

– Я думаю, в дальнейшем буду больше доверять Рам Джасу Рами, – прошептал Ксандер жене.

– Я ничего о них не знала, – ответила она. – Доккальфары их боялись… но никогда не рассказывали почему.

Даганэй вышел вперед и заставил себя посмотреть на тварь – огонь пожирал дерево, оно становилось все меньше, пока не распалось на пепел и ядовитую зеленую слизь.

– Если это чудовище – часть нового культа Семи Сестер, тогда Тор Фунвейру действительно грозит опасность, – произнес священник в ужасе.

– Давайте уйдем отсюда, – сказала Гвен. – Мне нужен солнечный свет.

– Согласен, – ответил Ксандер.

Они не говорили о темном дереве. Два часа спустя Гвен и Ксандер стояли на среднем балконе Крепости Ранольфа и смотрели на город. Выживших в подземелье Ястребов отпустили на отдых, хотя встреча с чудовищем наложила на них отпечаток – они казались более угрюмыми и серьезными. Даганэй вернулся в церковь, бормоча себе под нос что-то о необходимости молитвы, а Ксандер занялся наведением порядка – он отдавал приказы своим людям и пытался помочь населению, пораженному чумой.

Каресианцев в городе не осталось, а корабли с беглецами слишком далеко ушли на юг, и погоня вряд ли оказалась бы успешной. Уничтожение Ро Хейрана было жестокой, медленной и спланированной операцией. К тому времени, как о положении в городе стало бы известно, могли погибнуть многие тысячи его жителей. Гвен не сумела бы даже описать, что она чувствует по этому поводу.

– Я люблю тебя, – внезапно произнес Ксандер.

Она нахмурилась.

– Хорошо… но почему ты говоришь мне об этом именно сейчас?

– Потому что я больше ни в чем не уверен… только в том, что я тебя люблю, и от этого мне становится легче.

Она взяла его за руку и положила голову ему на плечо, закованное в доспехи. Они смотрели на город, на кварталы благородных господ, на старый город, где Ястребы расчищали улицы и отводили пораженных чумой людей в Синюю церковь. Кому-то из них Даг сможет помочь, но большинство не проживет и недели.

– Скажи мне, что делать, Гвен… я не знаю, – произнес он, и по его щеке скатилась одинокая слеза.

– Посмотри на меня! – жестко потребовала она, и Ксандер повернулся к ней. – Ты герцог Хейрана, генерал Ястребов – и мой муж! – Она нежно погладила его по щеке. – Мы поплывем в Канарн и найдем там союзников. Мы освободим Ро Тирис, а затем вернем народу ро Тор Фунвейр.

Глава восьмая Рэндалл из Дарквальда в городе Кессия

Хотя они все еще плыли на корабле, Рэндалл для себя уже решил, что Каресия – самое жаркое место на земле. А при дальнейшем путешествии на юг – с этим ему также пришлось смириться – будет становиться только жарче. Резкий ветер хлестал по кораблю неожиданными порывами, а если приходил дождь, то капли его были похожи на острые водяные осколки. А если прибавить мелкую водяную пыль, поднимающуюся от поверхности моря, можно с уверенностью сказать, что последние дни путешествия выдались не из приятных.

Путники присоединились к медленной веренице кораблей, плывущих в Каресию из Тор Фунвейра, и долгие дни шли под палящим солнцем. Ута по большей части оставался в трюме. Иногда он начинал громко причитать о своей неминуемой смерти от морской болезни, но в остальное время лежал тихо и неподвижно. Матросы не желали разговаривать с Рэндаллом, и у него оставалась куча времени, чтобы сидеть рядом с Рут и смущенно ей улыбаться.

Горланская Матерь приходила к нему как минимум раз в день и выражала свое желание более тесного общения путем сложной комбинации улыбок и взглядов. Рэндалл постепенно привыкал к сексу и даже мог поддержать незамысловатый разговор после самого процесса без настойчивого желания сказать Рут «спасибо». Их ежедневные свидания постепенно стали частью повседневной рутины – правда, более приятной, чем все остальное.

– Молодой человек! – громогласно позвал его капитан Макад из люка, ведущего в трюм.

– Меня зовут Рэндалл, я уже сто раз вам говорил! – ответил оруженосец, неспешным шагом направляясь в сторону капитана по медленно покачивающейся палубе. – Он уже проснулся?

Проснулся, но все еще не в силах связать пару слов. Я думал, священники более крепкие.

Макад уже несколько дней пытался поговорить с Утой о цели их путешествия. К несчастью, тот отказывался встать с гамака и покидал его только для встречи с ночным горшком или когда его тошнило.

– Хорошо, тогда говорите со мной, капитан, – нехотя уступил Рэндалл. – Что мне следует знать о Кессии?

– Спускайся сюда. Сначала выпьем, молодой человек. – Голова Макада исчезла в отверстии люка.

– Меня зовут Рэндалл. Имя нетрудно запомнить.

Он спустился по деревянной лестнице в трюм, пригибаясь под узкими балками, и пошел к капитанской каюте на корме корабля. Вокруг слонялись без дела матросы, которые пили крепкий каресианский ликер и жевали сухари. Они больше не кидали на него сердитые взгляды. Похоже, его отношение к угрозам их впечатлило, потому что несколько раз он резко осаживал каресианцев, пытавшихся его запугать.

– Входи, мальчишка, – произнес Макад. Он занял место за столом, заваленным бумагами, и потянулся за бутылкой с темной жидкостью.

Оруженосец немного пошатывался при ходьбе, хотя сейчас качка на корабле была гораздо меньше, чем при отплытии. Он сел напротив капитана.

– Меня зовут Рэндалл. А вас – Макад.

– Я знаю, – ответил он, скалясь. – Мне нравится дразнить тебя, мальчишка.

Рэндал изумленно фыркнул.

– Что это? – спросил он, указывая на стакан с жидкостью, который поставил перед ним Макад.

– Скавенское бренди. Оно хранится дольше, чем вино.

Он понюхал густую жидкость и поморщился.

– Воняет, словно у Уты изо рта.

Каресианский моряк поджал губы и погладил массивный живот.

– Я никак не пойму, что ты такое, – сказал он, сделав внушительный глоток бренди. – С одной стороны, тебе лет двадцать от силы, и ты всего лишь оруженосец. С другой стороны, ты якшаешься со священником смерти и можешь постоять за себя.

– Это приходит с опытом, капитан.

– Правда? – без энтузиазма ответил тот. – Ну завтра, когда прибудем в Кессию, тебе предстоит снова испытать себя на прочность.

– Что мне следует знать?

Макад откинулся в кресле и налил себе еще стакан. Рэндалл попробовал отхлебнуть жидкость и сразу закашлялся, когда она обожгла ему горло.

– Ты к нему привыкнешь, – усмехнулся каресианец. – В Кессии не найти дарквальдское красное.

– Хорошо, тогда что я могу там найти?

– Большинство ро, которые пересекают пролив Кирин-Ридж, оказываются в рабстве. Каресианцы не относятся к вам словно к равным. – Макад ухмыльнулся. – Смазливый паренек вроде тебя сильно их заинтересует. А вот хозяина твоего, скорее всего, убьют.

– Как нам следует поступить, чтобы не попасть в рабство? – спросил Рэндалл, пытаясь скрыть тревогу.

Макад прикусил ноготь и посмотрел через стол на Рэндалла.

– Будет сложно. Большинство торговцев, отправляющихся в Каресию, стараются не покидать пристань. А вы решили совершить небольшое путешествие на юг… вы рискуете. Ро не путешествуют по Длинной Границе.

– Это дорога? – спросил Рэндалл.

– Единственная дорога.

Он прищурился.

– Почему мы вообще об этом говорим?

– Ну… мой хозяин мог бы вам помочь… я полагаю, мне нужно поговорить со священником, стоит ли ваше дело моих усилий.

Рэндалл не мог сравниться с хозяином по части угроз и запугивания, но считал себя умнее его.

– Что вы хотите за помощь?

Макад ухмыльнулся.

– Женщину.

Если бы во рту у Рэндалла в этот миг было спиртное, он бы выплюнул жидкость, но он не пил – и просто рассмеялся.

– Лучше попросите отдать альбиноса! Рут, она, знаете ли… могущественная, – ответил он.

– На невольничьем рынке за нее дадут кучу денег. Я знаю богатого торговца, которому нравятся такие женщины. – Капитана заметно смутила реакция Рэндалла.

Рэндалл кивнул, с трудом подавляя смех.

– Поверьте, гнев, вызванный у нее вашей попыткой что-то с ней сделать, не окупится никакими деньгами.

Послышался стук в дверь – один удар, сопровождаемый приглушенными голосами моряков.

– Войдите! – крикнул капитан.

Дверь распахнулась внутрь, и в каюту скользнула Рут, не обращая внимания на едкие замечания каресианцев. Она закрыла дверь и гневно уставилась на Макада. Как она узнала, о чем они говорили? Для оруженосца Горланская Матерь все еще оставалась загадкой, но она и раньше намекала, что ей доступны тайные знания.

– Капитан Макад, добрый день, – поприветствовала его она. – Я тут подумала, не присоединиться ли мне к вашей беседе. – Тон второй фразы был скорее повелительным, чем вопросительным.

Каресианец поперхнулся, словно человек, которого поймали на горячем.

– Конечно, – произнес он в замешательстве.

– Вот как будут обстоять дела, – начала Рут. – Ты представишь нас тому бандиту, на кого работаешь. Он обеспечит нам безопасное путешествие по Долгой Границе, и мы расстанемся друзьями. – Во время своей речи она обошла стол и встала ближе к Макаду, а глаза ее излучали угрозу. – Ты понял?

Он нахмурился, переводя взгляд с Рут на Рэндалла и обратно. Юный оруженосец и миниатюрная женщина обычно не напугали бы его, но капитан не был дураком и сразу понял: все отнюдь не так просто, как кажется. Однако он не собирался столь быстро отказываться от выгодной сделки.

– А почему ты думаешь, что мне не срать на твои желания, милая?

– На вашем месте я бы вел себя вежливее, – заметил Рэндалл. – Мы с вами заключили сделку. Было бы здорово соблюдать ее условия.

– Как зовут твоего хозяина? – спросила Рут, присев на край стола.

– Клэрион Сунг. Вы бы не хотели перейти ему дорогу, – ответил капитан, глядя на Рут. – Но ты ему понравишься. Если твои друзья хотят отправиться на юг, то все, что тебе нужно сделать, – позволить ему… купить тебя.

Она метнулась вперед, мгновенно сорвавшись с места, и без видимых усилий или особого мастерства одной рукой ухватила его за горло и подняла в воздух. Он выпучил глаза, увидев демонстрацию сверхчеловеческой силы, и слабо вцепился в ее руку, тщетно пытаясь вдохнуть.

– А я предупреждал – будь с ней повежливее, – вставил Рэндалл.

Рут разозлилась. Она редко выказывала эмоции, но перспектива скорого рабства оказывает на людей странное воздействие – и на Горланских пауков, видимо, тоже.

Она все крепче сжимала рукой горло капитана, и Рэндалл видел, как на затылке у нее прорастает жесткая черная щетина. Она качнулась, и гортанное урчание послышалось у нее изо рта, больше похожее на шипение паука, чем на женский крик. Рэндалл ахнул, улыбка пропала с его лица. Он поднялся и обнял ее рукой за плечи.

– Полегче, – произнес он. – В этом нет нужды.

Несмотря на их особые отношения, его все еще пугала возможность снова увидеть ее настоящее обличье.

Она посмотрела на любовника, и взгляд ее постепенно смягчился.

– Он хотел продать меня, как вещь, – пробормотала она, будто этим можно было все объяснить.

– Я знаю, и он, конечно, подонок, но нам он пока нужен, – терпеливо заметил Рэндалл и притянул ее к себе, хотя она все еще держала Макада на вытянутой руке.

Медленно, чтобы каресианец ни на секунду не усомнился, кто здесь главный, она опустила его на землю, затем разжала руку. Макад закашлялся, схватился за горло и бросился от нее подальше, в другой угол каюты.

– Ты колдунья?! – выпалил он, голос дрожал от страха.

– В некотором роде, – ответила Рут, шагая ближе к Рэндаллу. – Все, что тебе нужно сделать, – познакомить меня и двух моих друзей с Кларионом Сунгом.

Рэндалл улыбнулся.

– Да, если только Ута не погибнет от морской болезни.

Кессианский порт выглядел как огромная, простирающаяся во все стороны масса причалов и парусов. Сотни транспортных кораблей стояли на якоре, и еще больше – уже отплывали на север. Очередное войско Псов держало путь в Ро Вейр, и Рэндалл загрустил, подумав о войне, продолжающей подминать под себя Тор Фунвейр. Он не страдал излишним патриотизмом, ведь он вырос в Дарквальде, очень далеко от Ро Тириса, но ему совсем не нравилось, что делают с его страной Семь Сестер.

Рэндалл надеялся на Тира Нанона, Далиана Охотника на Воров и ублюдка-кирина, который убил Ториана, должны же те что-нибудь придумать, но еще он боялся оказаться далеко от дома в то самое время, когда остальные жители будут воевать с Псами. Он в общем-то не считал себя хорошим воином, но все же не мог избавиться от мысли: ему нужно ехать в другую сторону.

Они уже час прождали в доках, пока Макад разбирался с бумагами, и Ута гулял по причалу, всем своим видом показывая удовольствие от прогулки по твердой земле. Рут присела рядом с оруженосцем, глядя на панораму столицы Каресии – множество каменных зданий, окутанных туманной дымкой. Все смотрели на юг, но наверняка каждый видел что-то свое. Ута, скорее всего, размышлял о чертогах за пределами мира и о своем долге последнего потомка древней крови. Рэндалл думал, как им всем остаться в живых и добыть пищу на бесплодной, незнакомой территории. Мыслей Рут он и вообразить не мог, но в том, что это не были мечты обычных путников, Рэндалл не сомневался.

– Рэндалл, спускайся сюда, – позвал его Ута с деревянного причала.

Оруженосец перекинул дорожный мешок через плечо, затем покинул корабль, держа ладонь на рукояти меча Большой Клык, и подошел к Уте.

– Вам уже полегчало?

– Не хами, парень, – ответил тот.

Он надел простую коричневую рубаху, а оружие – длинный меч и булаву – закрепил на спине. На этот раз, для разнообразия, он спрятал приметное бледное лицо под капюшон – наверняка осознавая, что они теперь на земле, которая находится под властью Семи Сестер.

– Значит, нас познакомят с бандитом?

Рэндалл кивнул.

– Похоже, это единственный способ не попасть в рабство. Нам нужно идти по чему-то под названием Длинная Граница. Думаю, так называют дорогу.

– В рабство, да? – произнес Ута, удивленно подняв брови. – Интересная возможность. Не думаю, что из меня выйдет хороший раб.

– Вот почему нам нужно поговорить с бандитом. Макад работает на него – поэтому я считаю его контрабандистом.

Ута улыбнулся оруженосцу.

– А ты стал неплохо в них разбираться, правда?

Щеки Рэндалла порозовели.

– Я просто наблюдал за ним. Ты умирал в своей каюте… а мне приходилось заниматься всеми приготовлениями для путешествия.

Ута пристально поглядел на него – не дерзит ли парнишка снова?

– Ладно, – сказал он. – Поживем – увидим. Как рассказывал Далиан Охотник на Воров, почти все из Семи Сестер не ошиваются в Каресии, а уехали в Тор Фунвейр. – Он махнул в сторону Рут, которая сидела на причале, скрестив ноги. – Матросы вели себя с ней прилично?

Рэндалл снова покраснел – на этот раз яркий румянец полностью залил его щеки – и пробормотал что-то бессвязное.

– Хорошо, следующий вопрос, – начал Ута с легкой улыбкой. – Сам-то ты прилично себя с ней вел?

Оруженосец обдумал вопрос – он не хотел показаться грубым, но и лишний повод для насмешек тоже давать не хотелось. Наконец он просто сказал:

– Возможно, не совсем прилично.

Ута расхохотался, из-за чего несколько матросов посмотрели на него с замешательством. Он все смеялся и смеялся и после нескольких минут изумленного хохота вытер глаза от слез.

– Хватит! – хмуро воскликнул Рэндалл, будто ребенок, над которым смеется взрослый.

– У тебя это был первый раз, что ли? – спросил Ута, пытаясь сдержать смех.

– Не твое дело, – пробормотал оруженосец.

Ута обнял его за плечи и ласково ему улыбнулся.

– Ты теперь настоящий мужчина, Рэндалл из Дарквальда.

– А ты… придурок, – обиженно огрызнулся юноша.

– Каков уж есть, дорогой мой мальчик, – ответил тот. – Но именно сейчас я чувствую к тебе отцовскую привязанность.

Рэндалл ухмыльнулся.

– Ты был бы ужасным отцом. – Он спихнул с плеча его руку. – Отстань от меня, у нас тут намечается встреча с каким-то преступником.

– С бандитом, – поправил Ута. – Они не считают себя преступниками. Рэндалл не ответил ему и быстро пошел прочь от корабля, чтобы встретиться с капитаном Макадом, который уже возвращался обратно, ступая по деревянному причалу. Капитана сопровождали несколько человек в серых балахонах с накинутыми на головы капюшонами. На поясах у них висели изогнутые ятаганы. Капитан, казалось, нервничал, а смуглые лица людей в балахонах были суровы и невозмутимы.

– Рэндалл, я с тобой, – окликнул его Ута. Он больше не смеялся, потому что увидел приближающихся людей, и его настроение сразу изменилось. Рут тоже встала и скользнула ближе к своим спутникам.

Они молча проследовали по прочному деревянному настилу к отдаленным каменным стенам Кессии. Макад и его спутники шли им навстречу, и они встретились на середине пути, на причале, между мягко покачивающимися кораблями.

– Капитан, – приветствовал его Ута, остановившись перед десятком вооруженных людей.

– Как ваше здоровье, друг мой? – спросил Макад.

– Я очень рад, что все так беспокоятся о моем здоровье, – ответил священник, не выказывая ни тени страха перед каресианцами в серых балахонах. – Можем мы приступить к делу?

Один из спутников капитана откинул с головы капюшон и отодвинул Макада с дороги. Он улыбнулся – вымученная гримаса без тени тепла или юмора – и встал лицом к лицу с Утой.

– Меня зовут Валан, и я служу Клэриону Сунгу. – Взгляд его переместился на Рут, и по его лицу расползлась нехорошая ухмылка. – Твоя женщина будет достойной платой за то, чтобы мы разрешили вам тут расхаживать. – Голос у него был низкий и звучный, он довольно потирал ладони с татуированными пальцами и с коричневыми ногтями.

Рут никак не отреагировала – похоже, она знала, что Ута никогда не согласится на такую сделку. Она просто шагнула Рэндаллу за спину, из-за чего он почувствовал себя ее защитником.

Странно, но первым стал возражать капитан Макад.

– Давайте не будем торопиться, – сказал он, примирительно подняв руки, – с этой женщиной… не стоит шутить.

Валан не обратил внимания на его слова и продолжил мерзко ухмыляться.

– Я знаю вкусы хозяина, и эта женщина ему отлично подойдет, милорд ро. Но если вы откажетесь – мы продадим всех вас худшему из киринских работорговцев.

Ута усмехнулся.

– Мы не просим. Мы требуем. Отведи нас к Клэриону Сунгу, или я вам кишки выпущу, – и Рэндалл устало закатил глаза.

– Не стоит, – раздался голос еще одного каресианца за спиной Макада.

– Этот человек не заслуживает, чтобы вы вмешивались, – огрызнулся Валан, мельком глянув в сторону невидимого собеседника. – Они не стоят внимания Клэриона.

Ута снова усмехнулся и шагнул вперед.

– А ты не стоишь моего внимания. Я уверен, с твоим бандитом нас прекрасно сможет познакомить кто-нибудь еще.

Валан побагровел от гнева и выхватил ятаган. Священник не стал медлить и обрушил мощный удар кулака ему в шею, из-за чего противник закашлялся, схватившись руками за горло, а затем повалился на дощатый настил причала.

– Еще есть желающие? – огрызнулся Ута, пнув Валана в бок, отчего тот весь съежился, прижав колени к груди.

Валан все еще кашлял, а остальные воины выхватили оружие, но тут из-за них показался еще один человек. Одет он был так же, как и остальные, но без меча. Вместо него за его спиной висело длинное копье с зазубренным острием.

– Перед тобой десять вооруженных людей, – заметил незнакомец, лицо которого оставалось скрыто капюшоном. – Это тебя не беспокоит? – Он поднял руку, и воины не стали нападать.

– Людям с мечами меня не запугать, – ответил Ута, даже не пытаясь обнажить свое оружие.

Валан заворчал, сипло пытаясь отдышаться, и потер горло.

– Ты пожалеешь о своем высокомерии, мой бледнолицый друг, – прохрипел он.

– Хватит, Валан! – оборвал его копьеносец. – Этого ро уже ждут. – Он поднял голову, и они увидели обветренное лицо каресианца лет сорока пяти, с черной татуировкой ятагана на шее. Но улыбка у него была искренней.

– А ты кто такой? – спросил Ута.

– А я отведу вас к Клэриону Сунгу, – ответил он, так и не представившись.

Какой бы властью ни обладал незнакомец над каресианцами, ее было достаточно, чтобы Валан и его люди на них не нападали.

Они покинули пристань через узкие ворота и вошли в Кессию, и Рэндалла неприятно поразило, насколько каресианцы не скрывают свою нелюбовь к чужеземцам, хотя, как он успел заметить, на огромную популяцию киринов она не распространялась. Он никогда не видел столько одновременно смотрящих пар враждебных глаз и чувствовал себя беззащитным и голым.

– Мы можем оказаться единственными ро во всей Кессии, дорогой мой мальчик, – сказал Ута с обнадеживающей улыбкой. – Разве ты не чувствуешь себя особенным?

– Особенным? Нет, – ответил Рэндалл. – Ведь здесь заправляют Семь Сестер, хозяин.

В городе их встретило бесконечное пространство впечатляющих каменных зданий и высоких минаретов. Кессия оказалась очень большим городом, она простиралась от центра явно обозначенными кругами, показывающими статус тех, кто там проживал: от дешевых деревянных табличек до отделанных дорогим мрамором фасадов домов. Город был грязным и шумным, переполненным людьми, но в нем царил такой вид суеты, который Рэндалл еще не видел: яркие, живописные картины его жизни заставляли признать законность в Каресии достаточно расплывчатым понятием.

– Кессию называют величайшим городом на свете, – произнес копьеносец, обводя рукой бескрайнее море каменных строений.

– О Ро Тирисе говорят то же самое, – возразил Ута.

– Уверен, ранены говорят то же самое о своих городах, – согласился спутник. – Но Кессия действительно самый большой город на свете. Хотя в последние годы здесь и произошли некоторые религиозные изменения.

Копьеносец провел их через внутреннее кольцо и груды мусора на улицу почище, идущую от самого причала. Вдоль дороги стояли бесчисленные мелкие склады, а слуги разгружали с повозок ящики, недавно привезенные на кораблях. Рэндалл удивленно уставился на рабов, составлявших основную массу грузчиков. Мужчины и женщины, закованные в цепи, немытые, в лохмотьях, с вялой покорностью выполняли однообразные действия.

– Рабы, – произнес Ута с неодобрительной гримасой.

– Таковы здешние порядки, – заметила Рут. – Ценности каресианцев отличаются от ро.

– Я хоть и бывший священник, но все равно ненавижу рабство. – Ута провел жизнь в служении Одному Богу, отвергающему каресианский обычай лишать людей свободы.

Копьеносец остановился перед шумным складом, где слуги и рабы разгружали тяжелые тюки с товаром. Несколько вооруженных охранников стояло рядом, и Рэндалл, будто между делом, положил ладонь на рукоять меча – она придавала ему уверенности. Их повели внутрь, и его удивило, что никто не остановил копьеносца – будто он занимал какую-то важную должность, о которой им еще не сообщил.

Валан по пути шепотом поговорил с несколькими стражниками, но ни разу не поставил под вопрос авторитет человека, провожавшего их к главарю. Через считаные секунды они уже поднимались по широкой лестнице к высоким сводчатым коридорам с колоннами и дверям с затейливой росписью. Невзрачный склад сменился дворцом из белого мрамора, и на верхнем уровне не было ни одного раба, вместо них вокруг сновали полураздетые юноши и девушки.

– Отведи взгляд, дорогой мой мальчик, – ехидно сказал ему Ута, когда они зашли в банную залу, сладко пахнущую мылом.

Рэндалл привык к грубому камню общественных бань народа ро, и полированный мраморный пол и кристально чистая вода показались ему необычными. Несколько голых мужчин старшего возраста возлежали на гладких скамьях, а рабы поливали их водой и натирали кожу кусками желтого мыла.

Копьеносец кивком отослал Валана прочь, а вместе с ним и остальных воинов. Валан напоследок мрачно посмотрел на Уту и потряс сжатым кулаком, а после покинул их. Затем их странный проводник вытащил копье и ударил древком по мраморному полу купальни – глухой звук эхом отдался по комнатам.

– Мы можем войти, – сказал он Уте, показывая вперед.

– Мы собираемся встретиться с нагим бандитом? – спросил тот.

– Если только вы ему понравитесь, – парировал копьеносец.

Они ступили на мокрый пол, и проводник повел их мимо изнеженных мужчин и женщин. Обнаженных омывали водой рабы, а другие, пестро одетые, обсуждали между собой деловые вопросы и свой статус в обществе Кессии. На путников бросали любопытные взгляды, но никто не встал и не отпустил замечания по поводу гостей ро. Ута скрывал лицо, Рэндалл на вид был безобидным юношей, а Рут – вообще женщиной, и оставалось надеяться, что их никто не запомнит.

В смежном помещении, еще более обширном, откуда поднимался густой пар, сидел каресианец мощного телосложения. Он не встал, но все равно было заметно, что он высокого роста, темно-зеленые татуировки покрывали его голые плечи и грудь. Склонив голову, обернув черное полотенце вокруг пояса, мужчина сидел в одиночестве, без охраны. От небольшого каменного сооружения в углу, которое он поливал ароматной водой, исходил пар. Когда аромат дошел до ноздрей Рэндалла, у юноши слегка закружилась голова.

Копьеносец снова ударил древком в пол.

– Клэрион, к тебе гость, – произнес он, показывая свое близкое знакомство с главарем банды.

– Я насчитал троих, – ответил Клэрион Сунг, глядя на них. Лицо его покрывали татуировки, а шея была толстой и мускулистой. На Рэндалла он подействовал устрашающе.

– Нам нужно разрешение на перемещение по Длинной Границе, – бесстрашно произнес Ута.

– Ро не путешествуют по Длинной Границе, – ответил Клэрион.

– Вот почему нам нужно письменное разрешение.

Он усмехнулся, из-за чего татуировки на лице сморщились.

– Ты Призрак. Я о тебе наслышан… и мне предлагали немалые деньги за твою голову.

– Кто? – спросил Ута небрежно, выказывая уверенность, которую его оруженосец совсем не разделял.

– Черные воины, – ответил он. – Новому богу Семи Сестер нужна твоя жизнь. – Бандит откинулся в кресле, показывая широкую грудь, покрытую выцветшими зелеными татуировками с изображением башен. – Но все они сейчас на вашей земле – поэтому я думаю еще немного пожить в верности Джаа.

– Рад слышать. Так что насчет разрешения на перемещение? – спросил Ута.

Копьеносец прошел мимо них и взял с низкого столика бокал с красным вином.

– А он настойчив, правда? – спросил Клэрион безымянного воина.

– Я думаю, скорее нетерпелив, – ответил тот. – Я полагаю, в его случае, если хочется выжить, нужно проявлять некоторую настойчивость.

Происходило что-то непонятное. Они знали, кто такой Ута. И хотя они вроде бы планировали причинить ему вред, мотивы их оставались неясными.

– Ну если колдуньи не знают о вашем пребывании в Каресии, я бы сказал, вы очень хорошо спрятались, – сказал Клэрион, – решить укрыться здесь может только дурак.

– Кто-нибудь собирается мне просто сказать, в чем дело? – холодно спросил священник. – До того как прибудет стража, я могу учинить тут большой беспорядок. – Он произнес это небрежно, угрожающе улыбаясь.

Копьеносец гневно посмотрел на него, а бандит поднялся с места. Клэрион Сунг напугал Рэндалла еще больше, когда встал во весь рост. Он был почти семи футов ростом, атлетического сложения, и все видимые поверхности кожи у него покрывали татуировки.

– Ты хочешь, чтобы я говорил с тобой откровенно, Ута из Арнона, последний потомок древней крови Гигантов? – спросил копьеносец. – У меня есть для тебя один простой ответ.

Лицо Уты раздраженно скривилось в ответ на слова каресианца.

– Говори!

– Я Вун из Рикары, верховный визирь Каресии и избранник Джаа, – произнес копьеносец. – И ваша помощь нужна мне не менее, чем моя – вам.

Из них троих только Рут отреагировала на его слова – очевидно, она знала, кто такой избранник бога, в отличие от Рэндалла и его хозяина, и, когда Вун назвал себя, на ее лице отразились удивление и замешательство.

Через час они сидели в помещении с более понятным назначением, вокруг небольшого фонтанчика, рабы разливали им напитки, а Клэрион Сунг уже оделся. Фонтан стоял в центре обширного внутреннего дворика у дома бандита, и Вун пообещал никому из путников не причинять вреда.

– Похоже, татуировки много значат для вашего народа? – спросил Рэндалл, который не мог отвести взгляда от зеленых чернильных рисунков, покрывающих шею бандита.

– Не груби, мальчик мой, – произнес Ута, отпивая вино из кубка.

– Ничего, – отмахнулся Клэрион. – Я не против того, чтобы юноши задавали вопросы. Татуировки – наследие той поры, когда я был среди Псов. У нас нет знаков отличия на броне, и тот, кто служил долго, предпочитал вырезать их на своем теле. Каждая татуировка обозначает битву или выполненное задание.

– Я не знал, что кто-то смог оставить службу у Псов, – произнес Ута. Когда в желудок к нему попал алкоголь, он наконец смог расслабиться.

– Это происходит очень редко. – Клэрион улыбнулся, будто за его выживанием среди армии заключенных Каресии была какая-то интересная история. – Мое пожизненное заключение… сократилось.

Вун не стал садиться, а остался стоять рядом с бандитом, бросая в фонтан мелкие камушки. Он не снял с перевязи копье и не стал пить предложенное вино.

– Клэрион – верный последователь Джаа, – сказал он. – Такие люди нужны в наше непростое время.

– Я слышал, в этих краях происходит что-то вроде возрождения Мертвого Бога, – заметил Ута.

– Огненный Гигант все еще повелевает Каресией! – вскинулся на него Вун, в первый раз выказывая раздражение. – Вероломная измена Семи Сестер не останется безнаказанной. Они снесли святыни Джаа, запретили поклоняться ему, превратили Черных воинов в своих слуг и построили на огненной земле темные алтари щупальцерукого бога! – Он опустил голову и глубоко вздохнул. – Простите меня. Я целый год не слышал голос своего бога – с тех пор, как Семь Сестер убили последнего потомка древней крови Огненного Гиганта.

– Последнего… – начал Ута.

– Теперь ты последний. Один был у раненов – его недавно убили. Еще один потерялся в Джекканских пустошах. – Вун говорил о странных вещах, от которых у Рэндалла разболелась голова, хотя и Рут, и Ута слушали со всем вниманием. – Ты последний. Только через тебя я смогу поговорить с Джаа.

– И как мне тебе помочь? – спросил Ута. – Я должен идти на юг, там лестница, лабиринт и страж. Вот все, что я знаю, и откуда я узнал это – загадка даже для меня самого.

– Тогда я пойду с тобой, – сказал Вун, – и сам помогу тебе, если смогу. Мы желаем одного и того же, брат Ута.

Бывший священник и последний потомок древней крови поднялся с кресла, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и сделал большой глоток вина. Немного успокоившись, он снова заговорил.

– Чего я желаю? – вопросил он. – Я желаю… выжить. Я хочу узнать, кто я такой. Хочу вернуть прежний Тор Фунвейр. Я понимаю, что я такое, но, боюсь, меня нужно направлять. – Он посмотрел на Рут, слабо ей улыбнувшись. Она ответила ему тем же. – Но я никогда не говорил с иным богом, кроме собственного.

– Это было до того, как ты узнал о своей сути, – произнес Вун. – Я генерал Огненного Гиганта в Долгой Войне, и я прошу тебя о союзе.

– А я, со своей стороны, дам вам разрешение на передвижение по Каресии, – вставил Клэрион с ухмылкой, отхлебнув вино. – Простите, я всего лишь хотел поддержать непринужденное общение.

– Ты говоришь прямо как мой оруженосец, – заметил Ута, пытаясь не улыбнуться на его фразу. – Он тоже часто говорит глупости невпопад.

Рэндалл с негодованием нахмурился.

– Из нас двоих я самый рассудительный, – заявил Ута каресианцам, – из-за чего меня часто смущают чужие сказанные невпопад глупости.

– Шутки в сторону, – начал Вун, – нам предстоит долгий путь и множество врагов, которые захотят нам помешать.

– Кроме Семи Сестер? – уточнил Ута.

– Их союзники управляют Каресией. Черные воины и визири медленно переходят в паству Мертвого Бога, – заметил Вун. – С каждым днем остается все меньше истинно верующих в Джаа.

– Вун скрывается, но я всегда на виду, – сказал Клэрион. – Паранойя стала в Кессии нормой жизни, и я не смогу долго скрывать свою веру.

– Нам нужно послушаться избранника, – заявила Рут с уважительным кивком в сторону Вуна.

– Хм-м, – вмешался Рэндалл, подняв руку. – Я вообще-то понятия не имею, кто такой избранник. – Все присутствующие посмотрели на него. – А ведь это может оказаться важным… в определенный момент.

– Я генерал Огненного Гиганта в Долгой Войне, – повторил Вун. – У каждого Гиганта есть свой генерал. Хоть мы и неэффективны без таких, как ты, Ута Призрак.

Священник изумленно фыркнул, отхлебнул вина и налил себе еще.

– Я бы с удовольствием, но даже не знаю, чем могу тебе помочь. Если это какая-то сила, заклинание или фокус, то я их еще не освоил.

Лицо Вуна оставалось непроницаемым.

– Тогда я научу тебя. Ты мой проводник в чертоги за пределами мира… и моя последняя возможность поговорить с Джаа.

Их прервал топот бегущих ног, и Рэндалл посмотрел на вход на другой стороне двора, вымощенного каменными плитами. Внутренний двор находился за складом в доме Клэриона, отделенного от основного здания. Двор скрывали высокие внутренние стены. Он увидел раба – их было легко узнать по набедренной повязке из белой ткани и цепи на шее, – который вбежал во двор через один из арочных проходов. Раб казался взволнованным и метнулся прямо к хозяину.

– Мастер Сунг, – произнес он, склоняя голову в поклоне, и широко развел в стороны руки. – На складе люди.

– Что за люди? – холодно спросил Клэрион.

– Похоже, Черные воины, хозяин. Они хотят поговорить с вами.

Вун и Сунг переглянулись. Их лица приняли озабоченный вид, а Клэрион слегка напряг и выгнул вперед татуированную шею.

– Сколько их? – пробурчал он.

– Валан говорит, их пятеро, хозяин. Они со стражниками – всего получается где-то пятнадцать человек.

– Полагаю, из этого здания есть другой выход? – спросил Ута.

Снова раздался шум и ропот сердитых голосов. Клэрион, поднимаясь с кресла, посмотрел на входную дверь.

– Он там, – ответил он. – И, возможно, вам стоит им сейчас воспользоваться. Вун, покажи им дорогу.

От другой арки послышался хриплый болезненный вскрик, и на каменные плиты двора вылетело мертвое окровавленное тело с перерезанным горлом. Они вскочили с мест, и Рэндалл потянулся к мечу. Звуки боя раздавались теперь со всех сторон, и он подумал, что вряд ли на складе было всего несколько человек.

– Похоже, нас окружили? – спросил Ута, опуская взгляд на дергающийся труп.

Клэрион обежал фонтан и поднял двуручный ятаган, лежащий возле стены. Вун вытащил из перевязи на спине копье, и они переглянулись. Похоже, они отлично понимали друг друга даже без слов, и им хватало взглядов и жестов. Сейчас они переглянулись, нахмурились и обеспокоенно посмотрели на Уту.

– Да, видимо, мы окружены, – ответил Клэрион, – похоже, враги подобрались ближе, чем я думал.

– Устроим драку или нам лучше сбежать? – спросил Ута.

– Советую тебе остаться в стороне от боя, – сказала Рут. – Ты значишь слишком много, чтобы умереть в ничтожной схватке в Кессии.

– Я согласен, – не стал возражать Вун.

Ута усмехнулся.

– Мне показалось, вам понадобится моя помощь.

Будто отвечая на его вопрос, люди высыпали во двор изо всех четырех арок. Некоторые держали в руках длинные кинжалы с волнистым лезвием, как у Далиана Охотника на Воров, и Рэндалл решил, что это, наверное, Черные воины. И пусть остальные походили на обычных каресианских стражников, их было не меньше двадцати.

Рабы Клэриона разбежались, бросив хозяина и его гостей, и союзники встали в круг спиной к фонтану, держа оружие наготове. С пустыми руками осталась только Рут.

– Слишком поздно бежать? – улыбнулся Ута.

Вуна не впечатлила его попытка пошутить, но Клэрион рассмеялся, помахивая массивным ятаганом из стороны в сторону. Здоровяк-бандит, похоже, совсем не испытывал страха.

– Вы все пойдете с нами, – заявил Черный воин. – Мы убьем всех, кто нам воспротивится.

– Нас не так легко запугать, – гаркнул Клэрион, выступая к ближайшей двери и вбежавшим через нее пятерым воинам.

Когда стало ясно, что никто не собирается сдаваться, стражники бросились на них. Рэндалла ошеломило такое стремительное развитие событий, и он удивленно обнаружил себя в оборонительной стойке, когда Ута, который отреагировал намного быстрее, уже пронесся мимо него.

Рэндалл приостановился, когда Вун, Клэрион и Ута яростно атаковали чужаков.

Первую кровь пролил бандит, разрубив одного из нападавших могучим ударом меча, а затем отшвырнул тело назад. Вун сражался более осторожно: с великим умением и скоростью орудуя копьем, он ловко перемещался по двору.

Ута, верный себе, окончательно ожил в схватке с врагом. Он успел полоснуть мечом одного из них и пнул другого в пах, пока Рэндалл только собирался двинуться с места.

Рут просто стояла и наблюдала за тем, как Ута атакует напавших на них воинов. Она без особого интереса наблюдала за боем и строила недовольные гримасы, когда Ута выкрикивал особо неприличные ругательства и смеялся. Потом она глянула на Рэндалла, который стоял рядом с ней с мечом наготове.

– Думаю, ты должен ему помочь, – спокойно произнесла она.

Оруженосец кивнул, набрал полную грудь воздуха и ринулся в бой. Черные воины были более опасными противниками и, когда большинство стражников оказались убиты, перешли в оборонительную позицию. Рэндалл напал на одного из них, отбивая атаку кинжала мечом, и отступил на шаг, чтобы отразить неожиданный удар. Слева от него Ута бился с двумя стражниками разом: он парировал ятаганы длинным мечом, а пинками и мощными ударами кулака держал каресианцев на расстоянии.

Черный воин двигался проворнее Рэндалла, а тот не привык драться с противником, у которого в руках два длинных кинжала. Он пытался сохранить преимущество, но каресианец оказался быстрее и кинжалом в левой руке полоснул ему по шее, оставив неглубокий порез, и при этом заставил оруженосца отступить на несколько шагов.

Клэрион пробивался через толпу стражников, и в фонтан перед Рэндаллом полетело чье-то безголовое тело. Справа от него Вун нанизал противника на копье, пропоров ему шею. Юноша схватился за свою шею и почувствовал, как сквозь пальцы сочится кровь, но рана не была глубокой. Он поднял меч, когда Черный воин вдруг резко сократил расстояние между ними, целясь в грудь. Рэндалл не успевал опустить меч, чтобы парировать удар, и распрощался бы с жизнью, если бы не вмешалась Рут. Она ухватила Черного воина за запястье, с легкостью оттащила его от оруженосца и швырнула его через весь двор.

– Спасибо, – произнес он, задыхаясь.

– Пожалуйста, – ответила она, как ни в чем не бывало возвращаясь к наблюдениям за Утой.

Рэндалл оглянулся – за его спиной Клэрион сражался с Черным воином, оттесняя его к стене, мимоходом расправившись со стражниками, чьи тела распростерлись на каменных плитах. Вун казался не столь жестоким, но впечатлял не меньше: он перекувыркнулся в воздухе через фонтан, приземлился на ноги и ввязался в бой с оставшимися двумя стражниками. Избранник бога был слишком скор, чтобы потерпеть поражение, и остальным помощь оруженосца тоже, похоже, не требовалась. С легким вздохом юноша взял со столика кубок с вином и сделал большой глоток.

– Очень впечатляюще, – заметила Рут. – Ута Тень очень силен.

Рэндалл отхлебнул еще вина и кивнул, наблюдая, как хозяин сносит голову одному противнику, швыряет другого об стену и резко поворачивается к третьему. Рэндалл оглянулся и увидел, что Клэрион убил последнего из своих врагов. Вун уже добивал кого-то из раненых быстрыми ударами копья. Через несколько минут все незваные гости были мертвы, а Рэндалл ошеломленно приходил в себя после увиденного представления.

Три воина в конце концов поняли, что врагов у них не осталось, и вернулись к центральному фонтану. Они запыхались в пылу битвы, хотя Клэриона и Уту драка, похоже, скорее взбодрила.

– Не люблю я, когда мне угрожают, – прорычал Клэрион.

– Заметно, – ответил Ута, вытирая меч плащом Черного воина. Он посмотрел на оруженосца и увидел неглубокую рану у него на шее. – Ты все еще слишком далеко вытягиваешь правую руку, мой дорогой мальчик.

– Один из них еще жив, – произнесла Рут, указывая на неподвижно лежащего Черного воина.

Клэрион положил ятаган на стол и отволок бесчувственное тело воина к центру двора. Из раны на голове Черного воина текла кровь, и ногу ему глубоко рассекли мечом, но он все еще был жив.

– У нас мало времени, – заметил Вун. – Их будет больше. Нам нужно бежать из города.

– Вот только сначала я поговорю с предателем, – сказал Клэрион, опуская голову поверженного врага в фонтан. – Давай, парень, пора просыпаться. – Он грубо схватил его за шею и погрузил голову под бурлящую воду. Через секунду Черный воин начал трепыхаться, он схватился за руку бандита и попытался освободиться. Клэрион вытащил его из воды и потряс. – Доброго утречка, – сообщил он.

Бледный воин с красными, воспаленными глазами с трудом сфокусировал взгляд на человеке, который его держал.

– Сестры съедят твое сердце.

– Они в Тор Фунвейре. Все, что у вас есть, – это мечи, а они и у нас не хуже, – ответил Клэрион. – Расскажи, сколько людей следят за нами, и тебе не придется сожрать собственные глаза.

Рэндалл вскинулся на последнюю фразу.

– Это уже лишнее, – выпалил он, и все, кроме Рут, вопросительно на него посмотрели. – Я уверен, можно его просто ударить – и эффект будет тем же.

Не отрывая взгляда от Рэндалла, бандит ударил кулаком в бок пленника, из-за чего тот резко выдохнул и начал вырываться еще сильнее, затем снова сунул его голову под воду.

– Уже пытал кого-нибудь? – деловито спросил он у оруженосца.

– Э-э, нет. Это в первый раз.

– Тогда заткнись, – спокойно произнес Клэрион.

– Следи за языком, – вмешался Ута. – Ты говоришь с моим оруженосцем. – Он указал на Черного воина. – А вот он сейчас захлебнется.

Главарь бандитов позволил жертве поднять голову из воды и отдышаться, но продолжал мрачно смотреть на гостей ро. Рэндалл не считал себя особо брезгливым, но от мысли о том, что Клэрион и правда может заставить человека съесть собственные глаза, ему стало дурно. Странно – вид крови и искалеченных тел его больше не беспокоил, а вот пытки до сих пор казались отвратительными.

– Кто следит за нами? – повторил бандит.

Черный воин улыбнулся, отплевываясь от воды, смешанной с кровью, на каменные плиты.

– Саша Иллюзионистка. Она найдет ублюдка из народа ро. – Он снова плюнул, на этот раз в сторону Уты.

Вун вполголоса выругался, услышав, что одна из Сестер возвращается, и обернулся на двери, ведущие из внутреннего двора.

– Нам пора бежать! Сейчас же! Нужно убраться подальше от колдуньи.

– В Тракку? – спросил Клэрион.

Вун кивнул.

– Шадаран Бакара должен мне услугу.

– Еще один бандит? – спросил Ута.

– Нет, он визирь, но ниже рангом. Старик слишком глуп, чтобы выполнять приказы Черных воинов. Если кто до сих пор и следует воле Джаа, так это он. – Вун сделал выпад копьем – пронзив мокрую шею Черного воина, оно мгновенно убило его. – Я вроде уже говорил, нам пора бежать!

Клэрион Сунг оказался тем еще упрямцем. Годы служения в Псах придали его характеру жесткость и целеустремленность, и он решил больше никогда не склоняться перед другим человеком. Он поднялся над паутиной лжи и порока Кессии, он убивал людей сотнями, чтобы заработать свое место, и он никогда не падет на колени, никогда не опустится до мольбы. Никогда не станет слугой.

Он поднял взгляд от стола, к которому его привязали.

– Я переживу пытки, – огрызнулся он и плюнул кровью в человека ро в черных доспехах, стоящего над ним.

– А мне плевать, – отозвался рыцарь. – Мне нравится наблюдать, как сильные люди обливаются кровью, а затем ломаются.

Легкий и воздушный смех наполнил комнату, когда к ним вернулась Саша Иллюзионистка. Она оставила Клэриона в обществе сэра Певайна, пока готовилась к путешествию на юг. Колдунья жаждала поймать Уту Призрака гораздо сильнее, чем казалось Клэриону: тот думал, у него есть хотя бы день на завершение своих дел – до того, как его найдут. Но все обернулось так, что ему не дали и шести часов.

– Мой милый мастер Сунг, – произнесла колдунья. – Мы отделили твою голову от тела. Ты уже умер, и я уже знаю все, что хотела узнать. Пытки закончены, и тебе больше нет нужды сопротивляться.

Клэрион огляделся вокруг и все вспомнил. Сначала они отрубили ему ладони и швырнули их в деревянную корзину. Потом руки, ступни и ноги. Разум его одурманила блаженная эйфория от чар Саши. Даже когда Певайн зазубренным лезвием отсек ему голову от тела, он едва пробудился от сладких грез. Но при этом он не умер.

– Думаю, ты понимаешь, – произнесла колдунья. – Клэрион Сунг – имя, обладающее властью. Ты будешь идеальным примером для тех бандитов, которые еще не… послушны нам.

Певайн почесал всклокоченную бороду и дал Клэриону пощечину.

– Слышишь, парень? Мы выставим твое мясо на обозрение всей Кессии, в назидание остальным.

– Кроме головы, – добавила Саша. – Она останется в Колодце Заклинаний. Со временем твое безумие может превратиться в великую мудрость, а до той поры твои крики будут музыкой для наших ушей.

Клэрион рассмеялся – иного оружия у него не осталось.

Глава девятая Далиан Охотник на Воров в городе Ро Вейр

Противник оказался силен. Далиан понял, что недооценил его. По своей неосмотрительности он оказался замечен в окрестностях резиденции герцога, и с тех пор Саара Госпожа Боли послала множество Черных воинов и своих слуг ро в погоню. Его противник стоял над двумя трупами стражников, уже убитых Далианом, но сам оказался умелым фехтовальщиком, и Далиану необходимо было сосредоточиться.

– Мне хорошо заплатили за твою голову, старик, – прогудел человек ро, осторожно обходя каресианца.

Они были в переулке в нескольких кварталах от северных ворот – здесь Далиан ждал, когда прибудет убийца-кирин. Последнюю неделю он осторожно собирал информацию о происходящем в Ро Вейре, и положение в нем день ото дня становилось все хуже. Колдунья не только взяла полную власть над городом, но и установила новую религию среди своих последователей. Далиан с отвращением узнал, что поклонение Джаа отныне стало незаконным.

Он часто обращался к Огненному Гиганту, чувствуя потребность в страхе перед Джаа, чтобы укрепить свою руку и отточить разум. Но, к несчастью, сейчас, когда перед ним стоял вооруженный стражник ро, у него осталось только одно желание – ему хотелось стянуть с себя сапоги и согреть ноющие от усталости ноги перед ревущим пламенем очага.

Ро сделал осторожный выпад – он держал длинный меч близко к телу, не выставляя локти в стороны, и не давал Далиану возможности для контратаки. Охотнику на Воров пришлось отступить, уклоняясь от лезвия, и он прижался спиной к шаткой деревянной ограде.

– Уже притомился, дедуля? – Улыбнувшись, стражник обнажил почерневшие зубы и выпучил безумные глаза. – Я слышал, ты очень опасен. Но меня ты пока не впечатляешь.

Далиан прислонился к стене, притворившись, что усталость наконец одолела его, и заставил себя тяжело, хрипло дышать. Он чуть опустил кинжалы-крисы, почти открывшись для противника, но руки его были напряжены, готовясь резко нанести удар. Когда стражник – молодой, самонадеянный, в предвкушении быстрой победы – занес меч для атаки, Далиан метнулся влево и перерезал ему горло, затем, резко развернувшись, вонзил второй кинжал в ребра. Тяжело дыша, он смотрел, как мертвое тело стражника с шумом ударяется о стену.

– Думаю, мне положены стакан вина и несколько часов отдыха после каждого убитого человека, – проворчал усталый воин. Он склонился и осмотрел три неподвижных тела. – Если бы у всех нас были способности Рам Джаса Рами… – Далиан в глубине души надеялся, что Джаа услышит его и наградит какими-нибудь необыкновенными способностями, хоть и знал, насколько это маловероятно.

Он глубоко вздохнул, выпрямился и вышел из переулка, стараясь держаться подальше от главных улиц. Солнце сияло высоко в небе над Ро Вейром, и день обещал стать жарким и душным. Над главной улицей, идущей к проливу Кирин-Ридж, стояло вязкое марево, искажающее изображение, и Далиан прикрыл глаза от сияющего солнца. Времени у него оставалось все меньше. После нескольких недель слежки за подручными Саары он определил, что главным среди них был Черный священник Элиас из Дю Бана. Далиан следил за священником-перебежчиком все последние дни, оставаясь в тени и наблюдая, как Саара укрепляет новый культ.

У Госпожи Боли насчитывались сотни последователей, от богатейших торговцев и бандитов Каресии до представителей самых знатных семей Вейра. Все охотно служили ей под наведенной ею иллюзией, будто их богатство и процветание зависят от поклонения Мертвому Богу. Она предлагала им простые удовольствия, и Далиан ненавидел ее фанатиков за то, что они так легко отзывались на соблазнительные проповеди колдуньи. Он не ожидал иного от идиотов ро, но ему невыносимо было видеть, как легко очаровались ею верные последователи Джаа.

– Если это еще что-то значит, – произнес Далиан, обращаясь к Огненному Гиганту, – я, как и всегда, остаюсь твоим преданным слугой. И не убоюсь никого, кроме тебя.

Он перевел дух и попытался подавить неприятные ощущения от ушибов и синяков, полученных в многочисленных стычках. Времени на то, чтобы подлечиться или отдохнуть, у него не было, и Охотник на Воров последние дни существовал только на чистой ярости и преданности своему богу. Ему пришлось прислониться к стене и несколько раз глубоко и резко вдохнуть, прежде чем отправиться дальше, к небольшой Черной часовне. Он знал, неделю назад Саара укрылась в катакомбах – возможно, она почувствовала: Рам Джас убил еще одну из ее сестер. Но из-за этого перед ним встала новая задача – найти, где она прячется.

Далиан держался подальше от главной улицы, лавируя между переулками и тенистыми двориками. В Ро Вейре всегда было жарко, но для каресианца, привыкшего к обжигающему солнцу и духоте юга, местный климат казался очень приятным. Стояло раннее утро, когда легко пройти по улице незамеченным, ведь сонные люди ро поздно поднимались с постелей. Далиана всегда удивляло, как настолько жалкий народ сумел создать настолько сильное государство.

– У тебя усталый вид, каресианец.

Далиан задрал голову и увидел улыбающееся лицо Тира Нанона. Странный обитатель леса сидел на стене под тенью огромного дерева. Со спины у него свешивался небольшой походный мешок.

– Доброе утро, серокожий, – ответил Охотник на Воров. – Ты только что явился или спокойно смотрел, как меня с минуту назад чуть не убили?

– Ты был лучше своего противника, и я знал, ты победишь, – заметил Нанон, признаваясь, что наблюдал за поединком.

– Может, и лучше, но и старше… и утомился гораздо сильнее его.

Нанон снова улыбнулся и спрыгнул со стены к Далиану, в тихий переулок. Они казались примерно одинакового роста, но обитатель леса был более поджарым, а глаза у него мерцали потусторонним сиянием. Он все так же носил на поясе длинный меч и одевался в простую одежду народа ро. Накинув на голову капюшон, он ничем не отличался от сотен странников и разбойников города Вейр.

Он внимательно вгляделся в лицо Далиана, а потом его рот тревожно скривился.

– Ты и правда устал. И кажется… постарел с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

– Я мало спал, – кратко ответил Далиан, утомленно прислонившись к ограде палисадника в трех кварталах от главной дороги. – Я проявил неосторожность – и мое лицо увидел Черный воин. Колдунья бросила всех свободных людей на мои поиски. Вейр – большой город, но я не могу прятаться вечно.

– Действительно, – согласился доккальфар. – Утром я видел неподалеку несколько отрядов наемников. И стражников. У них были плакаты о чьем-то розыске. Но не думаю, что им удалось бы передать на нем твой усталый взгляд.

Далиан закашлялся и сполз по стене на пыльную мостовую. Ноги ломило, спина болела, руки онемели от постоянного напряжения. Если за каждым углом ему придется сражаться с отрядом стражников, он не доберется живым до Черной часовни. Он посмотрел на небо и прикинул, что Элиас из Дю Бана должен покинуть свое скромное жилище примерно через час.

– Ну я мог бы потратить несколько минут на отдых, – хрипло пробормотал он.

Нанон тоже сел на землю рядом с ним и посмотрел в небо.

– Если ты замучаешь себя до смерти – вряд ли Джаа это понравится, – заметил он. – Огненный Гигант любит живых людей.

Далиан изумленно фыркнул.

– Если бы я так не устал, я бы прибил тебя за такое неуважение. Обитатель леса легко склонил голову набок и прищурился.

– Я много лет и с огромным уважением почитаю твоего бога, каресианец. Доккальфары и Джаа – старые друзья.

– Так как там дела в вашем лесу? – спросил Далиан.

– Плохо. Мы удерживаем Псов на границе леса… но стойкость моих собратьев не бесконечна.

– Все рано или поздно обращается в песок, остроухий, – заметил Далиан. Неподалеку послышался лязг доспехов. Они резко повернули головы на звук и увидели, как в переулок заворачивают несколько людей ро. Четверо мужчин, судя по доспехам и оружию, служили либо в городской страже, либо еще где, и по их виду не казалось, будто они готовы к скорой схватке. Далиан решил, что им просто повезло наткнуться на очередной случайный патруль.

– Снова за дело, – пробурчал Охотник на Воров, медленно поднимаясь на ноги.

Стражники на секунду замешкались, лицом к лицу встретившись с печально известным Черным воином, но быстро выхватили мечи и встали в боевую стойку.

– Ты пойдешь с нами, старик, – рявкнул один из них.

– Отвалите, – буркнул Далиан, у которого не осталось сил даже на перепалку.

Нанон хихикнул.

– Так мог бы выразиться Рам Джас, – заметил он, вскочил на ноги и вышел на середину переулка. – Мой друг Далиан немного устал, так что, если вы не возражаете, я убью вас сам, – произнес он сочувственно. – Хотя со своей стороны я бы предложил вам просто сбежать.

Далиан наконец встал прямо.

– Они не могут сбежать. Им нужно умереть, – заметил он, вытаскивая кинжалы-крисы.

– О, простите, вам действительно лучше умереть, – согласился Нанон, и мгновение спустя длинный меч уже был в его руке, а на лице расплылась широкая улыбка.

Ро так и не поняли, что их противник – не человек, и Далиан с удивлением осознал: Нанон стал очень искусен в подражании людям. Добавить к этому не слишком высокий рост, привычку носить плащ с капюшоном и держаться в тени – и его легко можно было принять за обычного человека с немного нездоровым, сероватым цветом кожи.

Ближайший к ним стражник первым устремился на них и широко замахнулся мечом, целясь Нанону в живот. Тот с легкостью парировал его и нанес контрудар, плавным движением погрузив клинок в грудь стражника. Острие вышло у того из спины, и кровь брызнула изо рта. Нанон пинком отбросил мертвое тело на мостовую, одновременно вытаскивая из него меч.

– Следующий, – произнес он.

– Просто убей их, Нанон, – рявкнул Далиан, обеспокоенный, что враги смогут ускользнуть от них.

– Ладно, только не кипятись, – ответил тот, надвигаясь на трех оставшихся противников.

К счастью, никто из них и не подумал бежать, и следующая атака не заставила себя ждать. Противник метил Нанону в голову, но тот уклонился от удара и вспорол стражнику живот, затем шагнул вперед, встречая еще один удар. Доккальфар увернулся от него с нечеловеческой ловкостью и так отбил лезвие меча, что разоружил противника, а потом раскроил ему череп вертикальным ударом. Последний ро на мгновение замешкался, зачарованно наблюдая за смертью своих соратников, затем тоже поднял меч, намереваясь остановить обитателя леса. Но Нанон просто сделал ложный выпад ему в бок, затем крутанулся на месте и обезглавил последнего стражника элегантным движением длинного клинка.

– Видишь, они уже мертвы. Ни к чему расстраиваться. – Он шагнул к Далиану и помог ему подняться на ноги.

Охотник на Воров покачал головой, но не мог удержаться от улыбки.

– Я не привык говорить такое… но спасибо тебе, – пробормотал Далиан, неохотно признаваясь себе, что в таком состоянии не смог бы справиться сразу с четырьмя воинами ро.

– Можешь не благодарить. Мы же друзья, помнишь?

Далиан снова удивленно фыркнул, но ответил:

– Да, полагаю, мы действительно друзья, серокожий.

Нанон показал Далиану дорогу, и через несколько секунд они уже пробирались через многоуровневый сад в отдалении от главной улицы Вейра. Он слышал позади, за рядом домов, приглушенные голоса – несомненно, кто-то нашел трупы стражников, которых они только что убили.

– Нам стоит побыстрее где-то спрятаться, – пробормотал Далиан, отверг протянутую руку и сам поднялся на ноги, теперь уже с большей легкостью.

– Думаю, я неплохо разбираюсь в том, как надо прятаться. Если это означает затаиться и не попадаться на глаза, – ответил обитатель леса.

– Именно так, – подтвердил Далиан, указывая на широкую улицу, идущую от главной дороги.

Они ускорили шаг и через минуту уже пересекли сад и сбежали по широкой лестнице. Далиан спрыгнул на брусчатку мостовой и резко свернул в переулок, подальше от портовой части Ро Вейра. Несколько местных жителей, которые поднялись пораньше по своим делам, удивленно уставились на двух бегущих мужчин, но оружие и пятна крови на одежде заставили их смущенно отвести взгляд и притвориться, будто они ничего не видели. Далиан не слышал звуков погони и замедлил бег, желая поберечь силы. Он огляделся по сторонам в поисках укрытия.

Перед ними вилась узкая улочка, круто забиравшая вверх. По обеим сторонам улицы стояли низкие каменные здания без окон, которые явно требовали ремонта. Похоже, здесь, вдали от гавани, жили бедняки, по большому счету иностранного происхождения. Беглецы перешли на шаг, и на них хмуро поглядывали местные кирины и каресианцы, но никто не пытался внимательней к ним присмотреться и не вызывал подозрений.

– А теперь пора прятаться, – заявил Далиан и завернулся в плащ, чтобы скрыть кинжалы-крисы на поясе.

Нанон нырнул в узкую улочку рядом с полуразрушенной пустой конюшней. Он убедился, что поблизости никого нет, затем вытащил меч и начал протирать лезвие от крови.

– Возможно, нам стоит спрятаться здесь. Подальше от шумных улиц.

Далиан присоединился к нему и занял наблюдательный пост в начале переулка, хотя дыхание у него прерывалось, а ноги болели. Похоже, несколько минут бега стали слишком большим испытанием для величайшего из Черных воинов.

– Расслабься, – заметил Нанон, сидя на бочке, подальше от любопытных глаз. – Ты сражаешься лучше, когда контролируешь ситуацию.

– Тебе-то откуда знать, восставший из могилы? – Ответ получился едким, с легким оттенком раздражения.

Нанон усмехнулся.

– Всего минуту назад я был твоим другом – а теперь ты называешь меня «восставшим». Вот именно такое поведение говорит о том, что сейчас ты не контролируешь ситуацию.

Далиан пристально посмотрел на него – раньше этот взгляд темных глаз заставлял его врагов кричать от страха. Однако его спутник просто рассмеялся. Похоже, испугать Нанона было не менее трудно, чем убить.

– У нас есть полчаса до того, как моя цель покинет свою келью, – процедил Далиан сквозь стиснутые зубы.

– А за кем мы следим?

– За Черным священником. Он прислужник Госпожи Боли и должен привести нас к ней.

– Она спряталась под землю? – Нанон совсем недавно прибыл в Вейр и еще не успел войти в курс дел.

– Подозреваю, кирин убил еще одну из ее сестер, – ответил Охотник на Воров, ухмыляясь при мысли о том, как разозлилась Саара. – Их смерти неведомым образом влияют на нее. Все, что я знаю, – она прячется где-то в катакомбах. И мне нужен священник – чтобы найти ее, если я хочу помочь Рам Джасу выполнить его работу.

Нанон перестал полировать меч, поднялся и подошел к Далиану, пристально вглядываясь в его лицо.

– Тебе нужно отдохнуть, каресианец.

– Пока я могу ходить, я служу Джаа. Мне не нужны ни отдых, ни пища, ни сон, ни твоя помощь. Я боюсь только гнева Джаа.

– Это достойно восхищения, но ты все же человек, из плоти и крови. А плоти и крови нужен отдых… ну и все остальное, о чем ты упомянул.

Охотник на Воров надул щеки, выдохнул и осмотрелся, куда бы присесть, но в конюшне были только грязные бочки и прочий мусор, и Далиан решил прислониться к стене.

– Я устал, серокожий. Я устал сражаться и убивать. Я хочу лежать на тихом пляже, выпить несколько бокалов вина, и чтобы женщина массировала мне стопы. Но, к сожалению, этого не произойдет, пока мой народ не освободится от гнета Семи Сестер, которые запретили ему поклоняться своему богу! – Последние слова он почти прокричал, но все-таки взял себя в руки, понимая: им пока нельзя привлекать к себе внимание.

Обитатель леса ответил не сразу. Он склонил голову и снова всмотрелся в лицо Далиана. Глаза без зрачков напоминали глубокие колодцы с многослойной черной водой.

– Ты мне нравишься, каресианец. Надеюсь, ты выживешь и попадешь на свой пляж с вином и женщиной.

– Я очень намерен туда попасть, – ответил Далиан. – Но для начала мне необходимо выследить Элиаса из Дю Бана.

Нанон неожиданно широко улыбнулся, обнажая зубы, и эта улыбка смотрелась бы даже комично, если бы не исходила от настолько опасного создания.

– Тогда пошли, – сказал он.

Далиан осуждающе покачал головой – ему не нравились гримасы доккальфара – и поднялся на ноги. Он размял их, посчитав, что еще несколько минут бега вполне выдержит, хотя ему пришлось признать: целая ночь сна в теплой постели стала бы ему неоценимым лекарством.

– Итак, Черная часовня находится в стороне от главной улицы. Если мы срежем путь, то доберемся до нее за несколько минут. И рядом с ней тебе нужно прятать лицо.

Обитатель леса кивнул и вложил меч в ножны.

– Веди.

Они вышли из переулка, скрыв оружие под плащами, и направились обратно в портовую часть Ро Вейра и к Черной часовне – двое обычных, ничем не примечательных странников в людном квартале.

Как только они пересекли границу старого города, Далиан насторожился. Прямая дорога спускалась через весь Ро Вейр и была заполнена стражниками и Черными воинами, которые его искали, а он совсем не хотел снова драться за жизнь. Определившись с направлением по отдаленной башне канцелярии лорда-маршала, он повел Нанона к сети приливных каналов, избороздивших город. Благодаря множеству мелких мостов и отводных труб они без труда держались вдали от главных улиц. Многие каналы использовались контрабандистами-киринами и имели заслуженно дурную репутацию у городской стражи.

– Почему священник Одного Бога подчиняется Семи Сестрам? Из сказанного Рам Джасом я понял, что он даже не заколдован, – спросил Нанон, когда они подошли к Черной часовне, разместившейся посреди небольшого внутреннего двора в тихом уголке старого города.

– По известным мне слухам, он просто безумен. Простолюдины Вейра болтают, будто он одержим смертью… Я знаю, Черные священники все такие, но Элиас из Дю Бана, похоже, превзошел их всех.

– Это мало что объясняет, – ответил серокожий.

– Может, тебе стоит спросить его самого, когда кирин убьет Саару.

– Возможно, я так и поступлю. – Нанон снова нацепил на лицо ничего не выражающую, невыносимую улыбку.

Они перешли дорогу и оказались во дворе небольшой кузницы. На другой стороне двора Далиан видел возвышающийся над окрестными зданиями шпиль часовни со знаменем, на котором была изображена костлявая рука, держащая кубок. Саму церковь заслонял плотный ряд каменных домов, и самым простым и скрытным способом попасть к ней казалось путешествие по крышам.

К несчастью, рядом с ними на груде бочек, передавая по кругу бутыль вина, сидел целый отряд стражи. Пятеро воинов, похоже, находились на дежурстве, но порядком расслабились и медленно поднялись с места, только когда Далиан и Нанон вошли во двор.

– Эти люди нам помешают? – спросил Нанон.

– Думаю, да, – согласился Охотник на Воров, нахмурившись – ему не нравилась странная манера доккальфара выражать свои мысли.

Стражники прекратили беседу и собрались вместе, встречая чужаков. Они слегка смутились, но были настороже, хотя лица Далиана они не видели и потому не стали сразу атаковать.

– Проходите мимо, парни, – грозно заметил один из них.

Нанон склонился к уху спутника и прошептал:

– Этих нам тоже надо убить?

Далиан слегка улыбнулся.

– Глубочайшие извинения, господа, – учтиво пробормотал он стражникам. – Мы пойдем дальше.

Они проводили их подозрительными взглядами, но никак не помешали спешно покинуть двор и выйти на боковую улочку. Далиан удостоверился, что за ними никто не следит, затем остановился и шмыгнул к стене.

– Нам не нужно убивать всех подряд, – разъяснил он Нанону. – Я бы с удовольствием провел это утро без новых сражений.

– Я так и подумал, что, прежде чем напасть на них, лучше спросить у тебя, – ответил обитатель леса, глядя на окружавшие их здания. – Я думаю, мы все же можем подобраться к часовне по крышам. Тебе помочь забраться наверх?

– Сам справлюсь, – буркнул Охотник на Воров, потирая больную спину. Он размял руки и добавил: – Нам стоит поторопиться. Элиас очень пунктуален.

Элиас из Дю Бана спал на каменной постели под узким окном, из которого даже на улицу выглянуть было трудно. Ни дерева, ни ткани не имелось в его жилище, а скромные пожитки хранились на каменных полках у двери. Единственную личную вещь он холил и лелеял – свои доспехи, они вместе с черным рыцарским плащом и длинным мечом висели на металлическом манекене.

Каждый день он просыпался с рассветом и выходил на пробежку. Этот час – самый спокойный и расслабленный для него – напоминал: даже в такое трудное время можно обрести умиротворение. После пробежки он облачался в доспехи и посещал резиденцию герцога, где жила Госпожа Боли. Каждый день он говорил себе, что союз с Семью Сестрами – лишь необходимое зло в его аскетической жизни и служить Одному Богу отнюдь не так просто, как думают его Пурпурные и Золотые собратья.

Он не был Сааре ни рабом, ни слугой, ни любовником, ни другом. Элиас из Дю Бана был ей союзником – и ничего больше, и он намеревался поддерживать этот союз лишь до тех пор, пока их цели в общем совпадают. После предательства Уты Призрака и смерти Родерика из Водопадов Арнона Элиас считал себя главным Черным священником Тор Фунвейра, и в его обязанности в последнее время входило принятие непростых решений. Он пытал безбожника-кирина, Рам Джаса Рами, помогал колдуньям захватить южную часть своей страны и оказывал любую посильную помощь в уничтожении восставших из мертвых и в порождении новых Черных Отпрысков.

Он прекрасно знал, что Саару озадачивает его верное служение. Он выполнял все ее просьбы безо всякого колдовства, в то же самое время продолжал заявлять о своей фанатичной преданности Одному Богу – и при этом без колебаний предавал свой народ и свою церковь.

Элиас знал, насколько тяжело проникнуть к нему в разум, и втайне от всех считал, что Сааре нравится союзник, которого не нужно заколдовывать, стремясь обеспечить его лояльность. Он никогда не объяснял, почему так поступает, – он считал, она его просто не поймет. Только в минуты тихой молитвы он сомневался в своих убеждениях.

Как представитель Черной церкви Элиас был насквозь пропитан смертью. Уже давно он воспринял божественную природу смерти и осознал: не стоит бояться ее – напротив, к смерти нужно стремиться, и посвятил свою жизнь тому, чтобы простой люд Тор Фунвейра обрел божественную смерть при посредстве его служения Одному Богу. Его называли невменяемым, сумасшедшим, безумным – но Элиас слышал голос Одного, выражавший его волю, и считал себя правым. Если его помощь Сааре Госпоже Боли в возрождении ее Мертвого Бога ускорит смерть народа ро, то он останется ее союзником до тех пор, пока его Бог не велит ему прекратить служение.

Он полной грудью вдохнул утренний воздух и проверил доспехи, чтобы на них не было ни единого пятнышка, и меч – чтобы он крепко держался в ножнах. Элиас любил всегда выглядеть безупречно и не терпел неряшливости в других. К несчастью, он жил в Ро Вейре, и его постоянно окружали немытые выродки – люди, которые заслужили больше боли, чем могла предложить им божественная смерть.

Священник покинул келью и поднялся по ступенькам к выходу из часовни. Здание стояло заброшенным – другие священники уже обрели божественную смерть, – и часовня и своим видом, и тишиной напоминала гробницу. Герцог Лиам не отличался набожностью и разрешил строить в своем городе только небольшие церкви. Даже Пурпурная церковь была сравнительно маленькой и незаметной.

Элиас завернул за угол и посмотрел на улицу, которая делила центр города пополам и крутым уклоном спускалась к заливу. Она вела от городских ворот до самой гавани, а внизу открывался вид на пролив Кирин-Ридж. Большой город со множеством узких улочек и грязных трущоб. В приливных каналах, пронизывавших старый город, своей жизнью жили преступные общины всех мастей. Вокруг гавани множество киринов торговали радужным дымом, а сотни контрабандистов-каресианцев использовали тайные водные пути и частные причалы старого города для выгрузки своего товара. Огромное количество Псов не сделали город менее криминальным, бандиты-иностранцы даже приободрились. Стражников не хватало, священников осталось еще меньше, и каресианцы с киринами захватили почти половину города. Многие жители ро покинули свои дома, а остальные замкнулись в торговом квартале под охраной наемников, надеясь, что, пока они не доставляют неприятностей, Псы их не тронут.

Элиас даже не пытался как-то защитить свою церковь – он знал: простолюдины слишком боятся его и не посмеют беспокоить. Единственным исключением были Черные воины. Когда-то фанатично преданные Джаа, теперь они стали самыми верными сторонниками Саары, и большинство из них добровольно перешло в служение Мертвому Богу. Они предали своего Огненного Гиганта, отвернулись от исконной каресианской религии, и за это Элиас глубоко презирал их и не желал иметь с ними ничего общего. Еще больше он презирал богатых торговцев и главарей банд из Кессии, которые прибыли в Вейр, чтобы примкнуть к последователям извращенной религии Саары. Большую часть своего времени новоявленная верховная жрица проводила странные церемонии поклонения Мертвому Богу. Элиасу довелось мельком их увидеть – похоже, на них обязательно требовалось обнажаться и всячески истязать себя. Когда она была занята, всеми делами ведал Элиас. Он встречался со шпионами, направлял армии Псов в их захвате Тор Фунвейра и делал все необходимое в плане устрашения и смерти для скорейшего подчинения Ро Вейра.

Рядом с резиденцией герцога располагались роскошные особняки, которые теперь занимали богатые каресианцы, фанатики Госпожи Боли. Они просто поубивали знатных ро, прежде владевших этими домами, и присвоили их имущество, добавив его к своим богатствам, полученным после разграбления Козза. Элиас усмехнулся, глядя на окружавшие его здания, затем проследовал в закрытый двор между резиденцией герцога и большой гаванью. Самые нижние уровни Вейра поддерживались в порядке, их продувал свежий морской бриз, и в целом окрестности гавани были гораздо приятней, чем остальная часть города.

– Милорд Элиас, – позвал его голос со двора. Незнакомец говорил с каресианским акцентом.

Священник обернулся и увидел группу Черных воинов, навытяжку построившихся за широкими колоннами. Они носили развевающиеся черные мантии, а в бою орудовали ятаганами и кинжалами-крисами с волнистым лезвием.

– Что? – ответил он.

– Нас просили сопроводить вас.

Элиас медленно подошел к ним, не спуская глаз с заговорившего. Он ничего не произнес в ответ, и Черный воин начал беспокойно озираться по сторонам после нескольких секунд затянувшегося молчания.

– Милорд? – настойчиво повторил он.

– Куда мы пойдем? – спросил священник.

– Госпожа все еще молится и просит вас посетить ее в часовне.

Странно было называть часовней огромные пещероподобные катакомбы под канцелярией лорда-маршала. Когда-то здесь хранили запасы зерна, но затем подвалы расчистили, чтобы Саара собирала свою паству, именно там ее жалкие фанатики поклонялись своему Мертвому Богу. Тут же разместили и Темных Отпрысков – тех из них, кого еще не развезли по другим частям света.

Трое каресианцев стояли расслабленно, не ожидая никакой опасности. Элиас после некоторых раздумий решил не выказывать гнев, захлестнувший его, когда с ним осмелился заговорить жалкий плебей. Он решил хладнокровно напомнить, что им не позволено заговаривать с ним первыми.

Он шагнул ближе к Черному воину и вытащил кинжал из ножен, скрытых на правом предплечье, – бритвенно-острый клинок длиной не меньше фута. Лезвие плавно скользнуло по горлу каресианца, и Элиасу оставалось только наблюдать, как стадии смерти отражаются на его лице. Священник с удовлетворением смотрел на меркнущий в глазах жертвы свет и не торопился глубже погрузить лезвие, чтобы ускорить смерть. Остальные Черные воины инстинктивно схватились за рукояти ятаганов, но, когда Элиас извлек окровавленный кинжал из их собрата и перешагнул через его мертвое тело, они подняли руки в знак покорности.

– Вам не позволено заговаривать со мной! – рявкнул на них священник.

Каресианцы встревоженно переглянулись, и затем один из них указал на катакомбы, и они расступились, чтобы пропустить Элиаса вперед, а затем последовали за ним. Они больше не решались раскрыть рот, и Элиас в гробовом молчании вытер кинжал и вложил его в ножны на предплечье.

Закрытый двор находился в старейшей части города. Десятки низких проходов вели из него в обширные туннели под городом. Когда Саара не занималась делами в кабинете герцога, она удалялась в катакомбы, чтобы в уединении наслаждаться своими извращенными религиозными практиками. С тех пор как убили ее очередную сестру, она проводила все больше времени в своей «часовне», а город оставила на попечение Черных воинов и своих рабов-ро. Элиас не совсем понимал, почему потеря сестер так влияет на Саару – она будто сходила с ума каждый раз после их смерти, но он насчитал уже несколько десятков человек, которым не повезло оказаться с ней рядом в минуты подобного безумия – колдунья жестоко убивала их. Он спрашивал ее об этом, но она просто ответила, что ей нужна их жизненная сила для успокоения разума. Элиас презрительно фыркнул, услышав непонятный ответ, но сам вопрос не казался ему особо интересным, и он не стал настаивать на подробностях.

Через несколько шагов в каменном коридоре стало очень темно – здесь не было окон, чтобы впустить утреннее солнце. Коридор спускался вниз, хотя каменные своды оставались на том же уровне, и под потолком находилось несколько небольших балконов – раньше над подземельями размещалась тюрьма, и с балконов в катакомбы сбрасывали пленников. Многие столетия это место никто не использовал, пока Саара не полюбила темные подземелья и не соорудила там святилище своего бога.

– Доброе утро, Элиас, – раздался девичий голос из соседней комнаты.

– Доброе утро, Кейша, – ответил он, кивнув рабыне Саары.

Кейше, послушной юной девушке, было около восемнадцати лет.

– Госпожа приказала мне сопроводить вас в часовню, – произнесла она кокетливо, присев в реверансе. Похоже, подобную манеру общения она приобрела в Каресии, пока служила рабыней для удовольствий, и не стала менять ее несмотря на то, что священник никогда не отвечал на ее флирт. – Сегодня утром она в более радостном настроении. Похоже, у нас есть союзник в борьбе против Темной Крови.

Элиас взглянул на нее.

– Твоя госпожа не держит от тебя секретов.

– Приближенный раб должен знать все о делах своей госпожи. Так он сможет лучше обеспечить все ее нужды.

Кейша отвела его в большой центральный зал в глубоких катакомбах под канцелярией лорда-маршала. Помещение освещалось очень скудно, и высокий куполообразный потолок наполняли танцующие тени. Под самым куполом смутно виднелись балконы. По центру зала соорудили возвышение со ступеньками на углах, а на него водрузили жуткий алтарь из извивающихся щупалец. Конструкция его была настолько ужасающей, что трое каменщиков сошли с ума во время его постройки. Щупальца изгибались под странными углами, из-за чего свет отражался от алтаря и сплетался в причудливые узоры.

– Вижу, ее алтарь уже готов, – произнес Элиас, когда они подошли к возвышению.

– Ужасный, не правда ли? – ответила Кейша. – Я стараюсь на него не смотреть.

За клубком щупалец священник увидел множество темных деревьев, растущих во мраке подземелий. Корни каждого из них присыпали землей, и издали их скопление походило на редкую рощу. Он видел не меньше десятка, но дальше простиралась непроглядная тьма, и можно было предположить, что их там гораздо больше. Эти деревья выглядели мельче уже виденных Элиасом, и он решил: наверное, они просто еще не вошли в полную силу и только недавно проросли из мертвых тел обитателей леса.

На возвышении сидела Саара Госпожа Боли, окруженная своими фанатиками ро в просторных балахонах, люди дергались, как безумные. Колдунья, бледная, с мешками под глазами, кивком подозвала Элиаса к себе.

– Прошу меня извинить, – произнесла Кейша с поклоном.

Она отвернулась и пошла к своему новому жилищу – большой боковой комнате, которую она делила со своей госпожой.

Далиан присел на корточки и спрятался за краем балкона во тьме под куполом подземелья. Нанон примостился с ним рядом, внимательно рассматривая происходившее внизу. Союзники проследили за Элиасом до закрытого двора и, благоразумно решив, что идти за ним будет самоубийством, договорились отыскать другой вход. С нижнего этажа канцелярии лорда-маршала тоже можно было проникнуть в подземелья – на входе не сохранилось ни дверей, ни засовов, только с покрытых мхом кирпичей свисали ржавые останки цепи. Они нашли вереницу балконов под потолком и с них осторожно проследили за священником. Заговорщики находились слишком высоко и оставались невидимы для чужого глаза, но Далиан не слышал ничего, что говорится внизу, и ничего не видел, кроме чудовищного алтаря в центре зала, и это его беспокоило.

– Что там за девчонка? – спросил он у сидящего рядом доккальфара.

– Я полагаю, Кейша из Ослана. – Обитатель леса улыбнулся. – Дочь Рам Джаса Рами.

Далиан нахмурился.

– Она может отвлечь кирина. Возможно, нам не стоит ему о ней рассказывать.

Нанон наклонил голову.

– Это как-то… жестоко.

– Убить колдунью и без того тяжело, – ответил Далиан, – даже если не думать о спасении девчонки.

– Но она тоже Темная Кровь, – заметил Нанон. – Возможно, было бы разумно сохранить ее жизнь.

Черный воин ненадолго задумался. Кейша могла родиться уже после того, как Рам Джас получил свои необычные способности – возможно, они передались ей по наследству.

– Могла ли она унаследовать его дар? – спросил он.

– Думаю, да, – ответил обитатель леса.

– Значит, нужно уговорить кирина завести как можно больше детей, чтобы иметь в запасе несколько темнокровых отпрысков.

Нанон снова удивленно наклонил голову.

– Ты очень странный, каресианец.

Далиан чуть не рассмеялся, но сдержался и попытался сосредоточиться на внутренности катакомб.

Массивный силуэт священника в черной броне виднелся рядом с извращенным алтарем, а дочка кирина шла к боковому проходу. Прямо перед священником, окруженная поклонниками в балахонах, сидела изящная каресианка с гладкими черными волосами. Саара Госпожа Боли. Далиан не видел ее с тех пор, как много месяцев назад покинул Кессию. Она сидела слишком далеко, и различить выражение ее лица не представлялось возможным, но голову она опустила на руку, и вся ее поза – жалкая, утомленная – говорила о том, что стряслась беда.

– Может ли помочь какой-нибудь простой ход – например, спуститься к ней на веревке? – спросил Нанон. – Рам Джас очень ловкий.

– Да, – согласился Далиан, – но он не сможет забраться по ней наверх.

– Значит, кому-то из нас нужно остаться наверху и помочь ему. Он не тяжелый.

– Жаль, что обзор не позволяет просто застрелить ее. Кирин очень хорошо обращается с доккальфарским луком, – заметил Далиан.

– Но даже для него попасть в нее отсюда невозможно.

Далиан внимательно осмотрел катакомбы. Стены их терялись в темноте, а вход, ведущий на закрытый двор, хорошо охранялся Черными воинами и подхалимами ро. Тяжело будет прорваться через них, пусть даже и с Рам Джасом Рами. Далиан и Нанон по праву могли именоваться грозными воинами, но их могли задавить числом, а умирать так близко к цели было бессмысленно.

– Нам нужно придумать рабочий способ, – сказал Охотник на Воров.

– Я все еще за идею с веревкой, – отозвался Нанон.

– Глупая идея.

– Сам ты глупый, – парировал обитатель леса.

– Среди твоих соплеменников все такие сварливые? – спросил Далиан. – Раньше я думал, вы спокойные и терпеливые.

– Ты грубиян, – заявил Нанон. – А я полагал, мы друзья.

– Просто заткнись. Я пытаюсь думать.

Далеко внизу, отбрасывая длинные тени на каменный пол, о чем-то беседовали Элиас и Саара. Священник равнодушно выслушивал взволнованные речи волшебницы, которая в нетерпении ерзала на своем кресле и запускала ладонь в длинные волосы. Семь Сестер были известны тем, что превосходно контролировали себя, никогда не позволяя напряжению и гневу нарушить их спокойствие, но сейчас заговорщики видели женщину на грани безумия. По оценке Далиана, она к этому времени потеряла уже четырех сестер, и через какую-то их связь смерть сестер очень сильно влияла на нее.

– У меня есть одна идея, – сказал он после того, как где-то с минуту вглядывался вглубь темных катакомб. – Отвлечь ее.

Нанон снова наклонил голову.

– А вот это уже хорошая идея.

Глава десятая Лорд Бромви Черный Страж в городе Канарн

Он никогда не мог назвать свои сны простыми, даже после скучных дней, проведенных в беседах с идиотами. И в ночной тьме самым отрадным зрелищем для него было видеть лица городских аристократов, вытягивающиеся в ревущие ослиные морды. Неясно, насколько эти сны отражали неосознанные желания Брома, но после них он просыпался с улыбкой, а не в судорожном поту, как после кошмаров.

Но в этот раз он не увидел ревущих ослов. Он стоял посреди густого заснеженного леса, и лишь каркающий ворон был его спутником. Такие леса растут только на севере, холодном, продуваемом всеми ветрами, – где-то на Свободных Землях. Деревья качались на ветру, стряхивая снег с ветвей, и воздух подернулся прозрачной снежной дымкой.

Его окружили туманные фигуры. Некоторые носили доспехи Красных рыцарей, другие оказались людьми из Свободных Отрядов и братьями по оружию из Фьорлана. С ними смешались и Псы в черных доспехах, и люди с синими татуировками с деревянным оружием. Ближе всего к нему стояли Ястребы, воины Ро Хейрана, с короткими мечами и тяжелыми щитами. Не больше нескольких представителей от каждой из армий. Они застыли в снегу посреди леса.

Только ворон подавал признаки жизни – он перепрыгивал с ветки на ветку над головами неподвижных воинов. За ним угадывались контуры еще одной военной силы. То были всадники в темно-синих кожаных плащах.

– Вот бы ты умел говорить, – произнес Бром, слабо улыбнувшись птице.

Ворон перестал прыгать по веткам и наставил на него большой черный клюв.

– Я знаю, кто ты, но не знаю, чего ты от меня хочешь, – произнес лорд Канарна, не уверенный в том, что видит сон.

– Бром! – послышался знакомый голос.

Он обернулся и за группой неподвижных фьорландцев среди заснеженных деревьев увидел Магнуса Вилобородого, своего старого друга. Тот был одет в кольчугу, а на поясе у него висел Скельд, борода и волосы сияли золотом, а глаза сверкали небесной голубизной.

Бром улыбнулся. Он очень скучал по упрямому жрецу.

– А ты ничуть не изменился, приятель, – сказал он.

– А ты неважно выглядишь, – заметил жрец, улыбаясь. – Ты нормально питаешься? – И они оба рассмеялись. Ворон хрипло закаркал, будто тоже понял шутку.

– Я знаю, что ты ненастоящий, – заметил Бром. – Я видел твою смерть. Но как же хорошо снова тебя встретить!

– Похоже, смерть – не помеха для разговора, – ответил Магнус знакомым низким, рокочущим голосом. – Но ты совершенно прав – я не настоящий.

– А ворон? – спросил Бром.

Птица неуклюже слетела с ветки на землю, хлопая крыльями и щелкая клювом.

– Лишь немногие из богов могут действительно сходить на земли людей. Для них мы слишком быстро двигаемся и умираем, – произнес Магнус, глядя на взволнованного ворона. – Только Бритаг способен дотянуться до нас из чертогов за пределами мира без посредничества потомков древней крови.

– Но он не говорит на наречии ро, – заметил Бром. – Как все сложно.

Застывшие вокруг них воины начали двигаться. Они подняли оружие и оскалились: заснеженный лес ощерился множеством топоров, мечей, луков и ятаганов.

Бром вздрогнул от неожиданности, когда призрачные воины вдруг выхватили оружие. Они не обратили на него внимания, но все пространство вокруг него скоро наполнилось хаотичным месивом крови и стали. Ранены напали на рыцарей, Псы атаковали Ястребов. Они бились насмерть, не заботясь о защите, и все жестоко гибли, порубленные на части. Последним остался юный Красный рыцарь, но и он медленно умирал от стрелы, попавшей в шею. Армия всадников в синем не принимала участия в битве, они остались в стороне, равнодушно наблюдая за бойней.

Ворон возмущенно каркнул.

– Я тебя не понимаю! – крикнул Бром. – Я видел тебя каждый раз в своих снах с самого детства, как и Бронвин! Но никогда не мог тебя понять.

– Ты и твоя сестра обладаете даром, который не цените, – заметил Магнус. – Близнецы-аристократы встречаются очень редко. Буллви и Брунгильда, Бромви и Бронвин. Мировой Ворон любит близнецов. Почему-то вас он видит четче, чем остальных.

Мертвые тела исчезли. Деревья закачались под напором сильного ветра, стряхивая лед и снег прямо ему в лицо. Холод пробирал его несмотря на то, что он спал. Это был и сон, и в то же время гораздо больше, чем сон.

– Тебе же снились одинаковые с Бронвин сны, правда? – спросил Магнус. – После падения Канарна?

Брома все сильнее бил озноб, зубы стучали, дрожали руки.

– Я ведь ро – почему бог раненов интересуется мной? – спросил он, дыхание вырывалось у него изо рта облачками пара.

– Потому что ты рожден на земле Рованоко, через море от вашего Тор Фунвейра.

– Я предатель своего народа, и у меня нет здесь власти. Но ему нужно как-то передать мне, что он от меня хочет.

По ледяному насту Магнус подошел ближе и подозвал к себе ворона. В густой бороде великана поблескивали снежинки, а глаза прищурились от белого сияния.

Ворон захлопал крыльями и неуклюже запрыгнул на предплечье Магнуса. Армия всадников, темная, матовая, все еще находилась в отдалении от них. На их знаменах был изображен ворон, летящий над полумесяцем.

– Мировому Ворону не по нраву то, что творится на землях людей, – сказал Магнус.

– Я и не думал, будто богам есть до этого какое-то дело, – удивился Бром.

– А тебе есть дело до крыс, коз, овец и коров?

Бром ухмыльнулся и покачал головой.

– Почему же Бритаг должен думать иначе? – Ворон согласно каркнул, прыгнув Магнусу на предплечье. – Он никогда не был Гигантом. Он возвысился вместе со своим другом и тоже стал богом, но все-таки он просто ворон.

Птица издала возмущенный, пронзительный звук.

– Прости, – обратился к нему Магнус. – Я имел в виду, ты раньше был просто вороном.

Бром подошел к птице и нерешительно погладил блестящие перья на голове. Неужели это и правда Бритаг, Мировой Ворон, или ему просто снится такой яркий сон?

Ворон издал возмущенное карканье и отдернул голову, щелкнув клювом возле руки Брома. Черные бусинки глаз выражали гораздо больше эмоций, чем у обычных птиц. Что он хотел сообщить ему?

– Ты понимаешь его? – спросил он у Магнуса.

– В некотором роде. Я вижу, что он хочет тебе показать. – Его друг прищурился.

Все вокруг было таким реальным – и Брому стало грустно. Он не осознавал, как ценит Магнуса, пока не увидел его, окровавленного, разрубленного на части, на полу большого зала своих чертогов.

– Он послал тебя? – спросил Бром.

– Меня послал Рованоко, – ответил Магнус, будто это само собой разумелось. – У богов свои мотивы. Они строят планы и претворяют их в жизнь путями, которые нам неведомы.

– Значит, они союзники? Рованоко и Бритаг?

– Они друзья, – ответил он. – На землях людей легко подружиться – для этого надо всего лишь вместе выпить и пойти по шлюхам. – Он ухмыльнулся, и Бром живо вспомнил о сотнях разгульных ночей в компании друга. – Но в чертогах за пределами мира это понятие имеет более глубокое значение. Представь себе, каково дружить несколько тысячелетий.

Бром моргнул.

– Я даже тысячу лет не могу себе представить. Только если в рассказах о древней истории.

– Вот именно это он и есть, – ответил Магнус. – Рассказ о древней, очень древней истории. Только вполне реальный. Они называют ее Долгой Войной. В конце концов останется только история, лишь она имеет значение и никогда не закончится. – Он склонил голову, беспокойно наморщив широкий лоб.

– Скажи мне, что ты видишь? – попросил Бром. – Что он хочет мне показать?

– Огонь, – ответил он. – И боль.

– Мой конец?

– Твое начало, – ответил Магнус. – Но он все равно хочет перед тобой извиниться.

Зима медленно отступала, и над цитаделью Канарна больше не бушевали бесконечные холодные бури. Вид, открывавшийся с самой высокой башни вниз, вдоль стены из камня и дальше, по отвесной скале, теперь почти не заслоняли снега и свирепые волны. Брому казалась невероятной такая высота, и, когда он смотрел на море слишком долго, у него начинала кружиться и болеть голова. Но он все равно приходил сюда и смотрел вниз, на волны.

В последнее время Бром стал более серьезным, менее безрассудным и порывистым, у него появилась склонность обдумывать свои действия и избегать конфликтов. Он успешно восстанавливал город, вернув в него часть прежнего веселья, засеял поля, отремонтировал фермы и снова вдохнул жизнь в герцогство Канарн. Он даже до определенной степени помог подружиться людям и доккальфарам, чтобы они могли мирно уживаться вместе. Обитатели леса вдали от своих собратьев стали больше общаться с людьми, и несколько из них даже вступили в городскую стражу, поставив свои листообразные клинки на службу городу. Многие фермеры и люди, которые раньше занимались мирным ремеслом, тоже вызвались на защиту города, и теперь их обучали в импровизированных казармах в северной части поселения. После захвата рыцарями жители города больше никогда не хотели оказаться под чужой властью. Невзгоды только укрепили силу их воли.

Бромви честно играл свою роль герцога, хотя и не чувствовал себя таковым, и изо всех сил пытался поддерживать уверенность горожан и оптимизм относительно будущего. На самом же деле с каждым новым днем Бром становился все более раздражительным и неспокойным. Он знал: на Свободных Землях хозяйничают Красные рыцари, власть в Тор Фунвейре захватили Семь Сестер, а Канарн находится посреди воюющих земель. Пока город снова не втянули в войну, он оставался островком мира на землях людей. Бром наслаждался покоем, но когда слышал донесения из Тириса или со Свободных Земель, ему каждый раз хотелось схватиться за меч.

Рам Джас уехал убивать колдуний, Нанон защищал Фелл, Аль-Хасим дрался с Красными рыцарями, Бром же проводил аудиенции с землевладельцами и стражниками, сомневаясь, что грамотно использует свои таланты.

От двери прозвенел колокольчик, и лорд отвлекся от созерцания скал, отступил от края стены и увидел двух стражников личной охраны, приближавшихся к нему. Аукер и Сигурд, человек и доккальфар, которым было поручено охранять правителя Канарна, крайне серьезно относились к своей работе. У Брома имелось немало врагов и в Тор Фунвейре, и за его пределами, и знатные жители города настояли на том, что его нужно охранять от наемных убийц и затаившихся недоброжелателей.

Витар Джорор, старейший и мудрейший доккальфар, начал проводить больше времени в городе и в отсутствие Нанона стал посредником между людьми и доккальфарами. Именно он предложил, чтобы один из Тиров стал охранять Брома, и Сигурд с энтузиазмом вызвался это делать.

– Милорд, – Аукер небрежно отсалютовал, – как там волны?

– Такие же мокрые и шумные, – ответил Бром. – Но снега стало меньше.

Тир Сигурд грациозным движением шагнул к краю крепостной стены и посмотрел вниз.

– Почему ты каждый день приходишь сюда? – спросил он, его звучный голос разносился далеко по окрестностям. – Здесь холодно, дует сильный ветер. – Доккальфар выражался просто, без тени иронии или юмора.

– Здесь мне лучше думается.

Аукер поежился и шагнул ближе к прочной деревянной двери.

– Милорд, десятки людей только и ждут присоединиться к вашей свите, или как вы там это назовете. Отец Ханны продолжает намекать, что он мог бы стать неплохим лордом-маршалом. Возможно, он мог бы помочь вам думать.

– Мне не нужен лорд-маршал, – возразил Бром. – А лорд Джастин может разбогатеть и без официального назначения. – Он старался держать подхалимов и прихлебателей подальше от своего двора и не слишком-то торопился делегировать свою власть.

– Ну, по крайней мере, разберитесь уже с пленником. – Аукер говорил о единственном пленнике темницы – сбежавшем из армии Красном рыцаре с искалеченной рукой. Его поймали, когда он спешил на юг – дезертировал из армии короля. – Он продолжает просить у вас аудиенции.

– Мне нужно разобраться со слишком многими идиотами, прежде чем я доберусь до Уильяма из Вереллиана, – заметил Бром.

– Он не доставляет нам хлопот. Похоже, ему просто нравится жить не под открытым небом, – сказал Сигурд. – Хотя про тебя он продолжает спрашивать.

Бром возмущенно посмотрел на него.

– Я знаю. Аукер только что говорил об этом.

– Я просто хотел убедиться, что ты его слышал. В последнее время ты несколько рассеян, – ответил обитатель леса. Ростом почти семь футов, выглядел он устрашающе. Хотя характер у него был более рассудительный и спокойный, чем у большинства Тиров. – Возможно, тебе стоит последовать его совету.

– Мне не нужны советы, – ответил Бром.

– Нет, нужны, – возразил Тир, наклонив голову – Бром все еще плохо расшифровывал подобные жесты обитателей леса.

– Полагаю, Сигурд, ты думаешь, я веду себя слишком высокомерно?

– Совсем нет, Бромви, – ответил доккальфар, и Аукер вскинул голову, поразившись его фамильярности. – Я просто хотел сказать, что ты не можешь делать все сам.

Юный правитель Канарна улыбнулся, осознавая, как много принесло простое присутствие доккальфаров его герцогству. Они не зависели от мимолетных прихотей и особенностей характера, из-за которых люди считались такими взбалмошными созданиями.

– Возможно, мне все же стоит поговорить с Вереллианом, – заключил Бром и еще раз обернулся к морю – и в его обросшее бородой лицо ударил порыв ветра. – Он же был частью армии вторжения, разве не так?

– Вы правы, милорд, – ответил Аукер. – Его отряд послали на север за вашей сестрой, и большинство из его людей погибло в Ро Хейле. Но остается неясным, почему он решил бежать на юг.

– Приведите его в зал, – решил Бром.

– В кандалах или без них?

Бромви задумался. Вереллиан слыл человеком чести, но все же он участвовал в захвате Канарна, являлся пусть и опальным, но все же Красным рыцарем, а они даже в одиночку были очень опасны.

– В кандалах. И вы тоже останетесь с ним.

– Слушаюсь, милорд, – ответил Аукер.

Стражи отдали честь – человек с уважением, а доккальфар с легкой неловкостью, – а затем повернулись и покинули башню Канарна.

Если разговор с рыцарем хоть немного скрасит его серые будни, Бром на него согласен. Он сомневался в способности Вереллиана поведать ему интересную историю – скорее всего, это будет унылый рассказ, как он напился на дежурстве и оставил пост, но, по крайней мере, он отвлечет его от бесконечных бесед с фермерами и придворными подхалимами.

Он еще на минуту задержался снаружи, жадно вдыхая свежий воздух, затем закрыл дверь и вернулся к своим обязанностям.

Он начал спускаться по лестнице, ведущей к большому залу. В коридорах то и дело встречались люди, слуги бегали по поручениям, патрули обходили крепость, и при виде Брома все отдавали честь или учтиво кланялись. Ему нравилась бурлящая вокруг суета, она напоминала ему о том, что город снова свободен, но постоянное внимание утомляло. Когда он вошел в зал, за ним последовало еще двое человек из личной охраны.

Это помещение много значило для него. Здесь погиб его отец. Здесь пал в битве Магнус, и отсюда началось освобождение Канарна. Кровь давно смыли с пола и стен, праздничные столы заменили, и в него вернулся прежний уют, но каждый раз, когда Бром входил сюда, у него в ушах звенел шум битвы. Он убил сэра Риллиона в двух шагах от кресла герцога и часто замечал, что во время особо скучных бесед с подданными его рассеянный взгляд останавливается именно на том месте.

Он не хотел забывать о произошедшем здесь. Он улыбнулся, внезапно поняв свое беспокойство – он никогда и не сможет забыть.

– Милорд, – произнес стражник по имени Хоукин. – Вас ожидают несколько человек. – Он показал на главные двери в большой зал, за которыми стояли богато разодетые горожане. Бром узнал несколько лиц – землевладельцы и торговцы, а с ними лорд Джастин: люди, пытавшиеся подмазаться к нему и одновременно увеличить свое влияние.

– Я разбираюсь с пленником. Скажи знатным господам, пусть приходят завтра, – устало пробормотал Бром.

Хоукин улыбнулся – его уже не удивляло нежелание господина возиться с управлением городом.

– Слушаюсь. – Он отдал честь и пересек зал, шагая мимо длинных праздничных столов и пустых очагов, направляясь к лордам герцогства. Он сказал им несколько слов, и Бром увидел раздражение на лице Джастина, когда того попросили удалиться. Хоукин вернулся, и Бром опустился в свое кресло на возвышении в дальнем конце зала.

В зал вели пять путей: главный вход и еще четыре двери поменьше, через которые можно было попасть в крепость, и их в основном использовали слуги и охранники Брома. Они занимались уборкой, наведением порядка и другими делами Канарна с удвоенной энергией, но постоянные приказы утомляли самого лорда, и он втайне мечтал о смене обстановки.

Он провел в ожидании несколько минут, тихо размышляя о своей жизни, когда Аукер и Сигурд вернулись с пленником.

Уильям из Вереллиана выглядел не лучшим образом. Нечесаный, грязный, в простой одежде из домотканого полотна, он напоминал хищную птицу из-за острого носа и резких черт лица. Ему не давали бритву, и голова его покрылась свежей порослью волос. Но Бром в первую очередь заметил его руку. На ней не хватало двух пальцев – критическое увечье для рыцарской карьеры, но держался дезертир по-прежнему гордо и шел к нему под конвоем прямо, дерзко подняв голову.

– Милорд Бромви, – обратился к нему рыцарь. – Уже много недель я просил о встрече с вами.

– А я много недель игнорировал твои просьбы, – ответил Бром. – Да и сейчас я согласился принять тебя только потому, что устал разбирать дела идиотов-придворных.

Аукер усмехнулся и подвел Вереллиана ближе к возвышению.

– Все еще в кандалах, милорд, – сообщил он.

Рыцарь равнодушно посмотрел на него.

– Не сказал бы, что они так нужны. Я стремился попасть в Ро Канарн – с чего бы мне убегать отсюда?

Бром выпрямился в кресле.

– Последний Красный рыцарь, который приходил в Канарн, привел с собой армию.

Вереллиан разочарованно рассмеялся.

– Я больше не рыцарь, милорд. Я потерпел поражение в Ро Хейле и два месяца провел в плену у раненов в Южном Страже. – Он улыбнулся своим мыслям и покачал головой, дернув цепи своих оков. – Это не первые кандалы, в которые меня обрядили… но я очень устал и больше не хочу быть пленником.

– Пока ты не сказал ничего, убеждающего меня освободить тебя, – заметил Бром. Его интересовало, как Вереллиан мог уцелеть – ни Свободные Отряды, ни Красные рыцари не славились милосердием.

Вереллиан не ответил. Он с усталой улыбкой встретил взгляд Бромви, не выказывая ни малейшего страха.

– Сейчас я просто человек, – тихо произнес он. – Не рыцарь, не лорд. Я ничего не значу. Просто человек. Поступай со мной, как посчитаешь нужным.

Бром только хотел ответить, но вдруг с внешней стены прозвучал тревожный рев сигнального горна – долгий рокочущий звук, на одной ноте, он возвещал о корабле, приближающемся с юга. Гавань Канарна была закрыта для судов, и с тех пор, как город освободили от захватчиков, ни один парус не показывался на горизонте. После трубного звука повисла тишина, глубокая, давящая – все в большом зале Канарна подняли головы и застыли на месте.

– Аукер, узнай, что это, – приказал Бром, нахмурившись.

– Есть, милорд, – ответил стражник, повернулся и выбежал из зала.

Вереллиан, по-прежнему равнодушный ко своему окружению, улыбнулся Брому.

– Может быть, мне стоит зайти попозже?

– Стой где стоишь, – ответил тот, глядя через его плечо, как Аукер скрывается за главными дверями.

Снова зазвучал рев, и тревога Брома все росла. Все присутствовавшие в зале: и слуги, и стража – начали негромко переговариваться, вспоминая время, когда слышали эти звуки в последний раз. Брома не было в городе, когда к Канарну подходил флот Красных рыцарей, но он представил себе, что чувствовал его отец, – и холодок пробежал у него по коже.

– Тебе что-нибудь известно? – спросил он у Вереллиана.

Тот покачал головой.

– Это не могут быть Красные рыцари. Они либо в землях раненов, либо направляются туда. Возможно, в казармах еще осталось какое-то их число, но их явно не хватит на битву.

– Возьми его с собой, – бросил Бромви Сигурду, поднялся с кресла и торопливо зашагал к выходу.

Хоукин протолкался через толпу простого люда, собравшегося снаружи, и последовал за ними, затем обогнал Брома, спеша открыть перед ним дверь.

– На внешнюю крепостную стену, милорд? – уточнил он.

Бром кивнул и побежал к выходу. Сводчатый деревянный коридор был пуст, и они торопливо пробежали по темно-зеленым коврам мимо закрытых дверей и узких бойниц. Тем, кто не знает дорогу по извилистым коридорам внутренней крепости Канарна, она показалась бы лабиринтом. Тревожный рев эхом отдавался по бесконечным коридорам. Стены здесь только недавно отремонтировали, покрасив в приглушенно-коричневые тона.

В конце коридора виднелся вход на спиральную лестницу, ведущую на крепостную стену. Бром смотрел на него и старался не думать о том, что может показаться на южном горизонте. Судя по многочисленным сигналам горнов, к городу подходила флотилия из множества кораблей, а таких армий в Тор Фунвейре насчитывалось немного. Вряд ли столько торговцев разом решили посетить город, и Бром не мог даже предположить, кто бы это мог быть.

На верхнем пролете лестницы, несколькими этажами выше большого зала, он настежь распахнул деревянную дверь и выбежал на каменную дорожку, которая шла по всей крепостной стене. Звук горнов слышался тут гораздо лучше. Бром бросился к зубцам стены и перегнулся через нее, вглядываясь в горизонт. Между соседними зубцами заняли места его спутники – все, кроме Вереллиана. Он спокойно стоял в стороне, не интересуясь кораблями.

Вдоль горизонта тесным рядом выстроились паруса двадцати транспортных кораблей с осадными катапультами и командой из закованных в доспехи мужчин. Казалось, все вокруг затаили дыхание, увидев над кораблями красные знамена.

– Милорд! – облегченно выдохнув, воскликнул Хоукин. – Это знамена Ро Хейрана! – Он показал на красного ястреба на парусах.

Лорд Канарна, немного успокоившись, наблюдал, как корабли замедлили ход и с одного из них взлетела белая сигнальная стрела, обозначающая, что они пришли с миром. На кораблях спустили паруса, и они выстроились в ряд вдоль побережья Канарна.

– Почему эти ублюдки тоже выбрали красный цвет? – пробормотал Бром. – Сбивают с толку.

– Разве нам не нужно готовиться к битве, лорд Бромви? – спросил Тир Сигурд, глядя на приближающиеся корабли.

– Не думаю, но на всякий случай будьте настороже, – ответил Бром, недоумевая, для чего всем силам армии Хейрана понадобилось приплывать в Канарн. – Хоукин, подай им сигнал. Чтобы не усложнять, сделаем так – пусть к берегу подойдет только один корабль.

Аукер спустился с крепостной стены и направился во внутренний двор крепости, а Тир Сигурд взялся за оковы Вереллиана и встал на страже возле него, неотрывно наблюдая за пленником.

– Если Александр Тирис желает со мной поболтать – кто я такой, чтобы возражать ему? – пробормотал Бром себе под нос.

Лорд Бромви из Канарна, Черный Страж, ждал. Он сидел в кресле своего отца, окруженный личной охраной, а за ним выстроился отряд в пятьдесят вооруженных жителей города. Уильям из Вереллиана, все еще в кандалах, стоял сбоку от помоста под охраной Хоукина. В зале зажгли все очаги вдоль стен, заливая огромное помещение теплым светом. Другой отряд стражи, включающий нескольких доккальфаров, сопровождал гостей города. Бром нервничал. Он понятия не имел, зачем в город прибыли Ястребы, и не мог придумать для их появления хорошей причины.

Распахнулись двери, стража построилась в два ряда вдоль прохода, а между ними зашагали солдаты в красном, Ястребы Ро. В целом зрелище впечатляло: солдаты с гербом города на плащах тяжело чеканили шаг, создавая ощущение силы. Их возглавлял высокий, хорошо сложенный мужчина с бритой головой, в доспехах и с гигантским полуторным мечом на поясе. Бром узнал Александра Тириса и рядом с ним – его верную жену, Гвендолин из Охотничьего Перевала.

– Приветствую вас, лорд Бромви, – прогудел Ксандер. – В ваши чертоги вернулось тепло.

– Вот только людей стало меньше, – ответил Бром.

Ястребы прошли вперед, построившись тесными рядами перед помостом с креслом Бромви. Вместе с Ксандером пришел Синий священник, пожилой мужчина с тяжелой булавой и небольшим стальным щитом, и Бром снова вспомнил: у него больше нет исповедника.

– Прошу простить, что привел сюда еще одну армию, – улыбнувшись, произнес Ксандер. – Я не хотел напугать ваших людей.

– Красный – действительно популярный цвет в Тор Фунвейре, – заметил Бром, чувствуя свою ничтожность по сравнению с Красным Принцем. – Но вам здесь всегда рады.

– Можете не сомневаться – мы пришли сюда не под знаменами Одного Бога.

Лорд Хейрана славился своим бунтарским духом, сильно отличавшим его от других членов королевской семьи. Он был младшим братом короля и единственным, кому позволили живым уйти из рядов Красных рыцарей – хотя пример Уильяма из Вереллиана заставлял задуматься.

– Тогда почему вы здесь? – спросил Бром. – Вы могли понадобиться Тор Фунвейру и в другом месте.

– Я пришел сюда в поисках союзников. Хотя о деле я предпочел бы поговорить за бокалом вина… и в более тесной компании.

Бром глянул на стражников. Если бы Ксандер хотел его убить – он бы уже это сделал. Пока его корабли на якоре в бухте, большой опасности для них нет. Люди и доккальфары Канарна будут стоять насмерть, чтобы защитить город и отвоевать его жителям свободу и независимость.

– Конечно, – ответил Бром. – Аукер, сопроводи Ястребов во внутренний двор.

Стражник кивнул и ушел, забрав с собой еще несколько человек.

– Следуйте за мной, милорд Тирис, – обратился правитель Канарна к Александру и махнул Тиру Сигурду, повелев сопроводить герцога в соседний зал для приемов.

Гости не выказали никакого удивления присутствием на приеме доккальфара, и Бром радовался в глубине души, что ему не пришлось разъяснять, почему тот здесь.

Лорд Канарна спустился с помоста и прошел к задней части зала. Там находилось помещение, которое когда-то было кабинетом отца, а позже – Мортимера Риллиона. Уютную комнату украшал герб Канарна – ворон, распростерший крылья в полете, над длинным мечом, доккальфарским клинком и топором: символ, имевший особое значение для жителей герцогства. Он символизировал тех, кто пожертвовал жизнью при защите Канарна и сложил головы ради его освобождения из-под власти Красных рыцарей.

– Вы сменили знамя, – заметил Ксандер, когда вместе с женой и исповедником вошел в малый зал. – Это же Бритаг, верно?

Бром кивнул.

– Его мы оставили.

– И я слышал, вы убрали слово «Ро» из названия города, – произнес священник, хотя в тоне его голоса не было осуждения.

– Теперь это просто Канарн, – подтвердил Бром. – Я больше не считаю его частью Тор Фунвейра.

Герцог Хейрана занял место напротив Брома и нахмурился.

– Знамя и название города – твое личное дело, друг мой, но позволь мне указать на твою ошибку.

– Разумеется, – вежливо ответил Бром, жестом попросив Сигурда принести графин с вином со столика у стены.

– Ты все еще остаешься правителем народа ро, – произнес Ксандер. Бром усмехнулся, разливая вино по двум бокалам.

– А мне не нальете? – спросил священник. – О, не утруждайтесь, я сам себе налью. – Он сел рядом с Красным Принцем и взял себе большой бокал. Повернувшись к Гвендолин, он спросил: – Хочешь вина?

Она покачала головой и осталась стоять.

– Возможно, хотя бы одному из нас не стоит пить.

– Как хочешь, – ответил священник и сделал большой глоток.

– Если мы все освежились подходящими напитками, – начал Бром, – то, возможно, теперь ты сможешь мне объяснить, почему я должен беспокоиться о Тор Фунвейре или о твоем идиоте-братце.

Выражение лица Ксандера не изменилось.

– Хочешь, я повторю еще раз?

– Что повторишь?

– Ты правитель народа ро. Нравится тебе это или нет, у тебя благородное имя, ты герцог Канарна, и мне нужна твоя помощь для спасения Тор Фунвейра.

Бром уже хотел было ответить, но его перебила Гвендолин:

Перед тем как ты заговоришь, лорд Бромви, прошу тебя – обдумай всю ситуацию. У меня есть ощущение, будто ты часто действуешь инстинктивно, повинуясь порыву страсти. Но в данном случае я умоляю тебя принять взвешенное решение.

Он с подозрением глянул на нее, не понимая, что именно им от него нужно. У него не осталось большой армии, да и желания помогать Тор Фунвейру тоже не было. Как Черный Страж формально он находился вне закона.

– Что вам от меня нужно? – спросил он. – Я мало могу предложить вам, кроме своего гостеприимства.

Ксандер ударил кулаком по столу.

– Ты лорд народа ро! – повторил он, почти срываясь на крик. – У тебя есть обязанности перед своим народом! Выбирай – можешь прятаться в своей крепости, а можешь пойти со мной.

– Пойти с тобой? До какого предела? – спросил Бром, тоже повышая голос. – Ты не сможешь победить людей, управляющих твоим сознанием!

Красный Принц откинулся в кресле, криво ухмыльнувшись.

– Твой друг-кирин, наемный убийца, заявляет, будто уже убил четырех из Семи Сестер… и смерть по крайней мере одной из них я могу подтвердить лично. Значит, осталось всего три женщины, которые могут контролировать разум.

При упоминании Рам Джаса Бром невольно улыбнулся. Он давно не слышал о нем и был рад узнать, что тот все еще жив и успешно уничтожает колдуний.

– Ты разговаривал с ним?

– Он сказал, у него важная встреча в Ро Вейре, – ответил Ксандер. – Так что все, о чем нам стоит беспокоиться, – это Псы.

– А их великое множество, – вставил Синий священник.

– Но они всего лишь люди. Их можно убить лезвием меча, – заметила Гвендолин.

Бром потягивал вино, обдумывая их слова. Он долгие месяцы провел в ожидании и страстно желал снова схватиться за меч, тайно надеясь, что сможет снова участвовать в битве или сражаться с врагами. Но теперь, когда ему предложили вновь взять оружие в руки, он задумался. Он не был трусом, но сомневался в успешном исходе лобовой атаки на город.

– Мы можем победить, Бром, – уверял его Ксандер.

– Сколько у тебя Ястребов?

– Пять тысяч, – ответил он. – Плюс столько людей, сколько ты сможешь повести за собой. Казармы Тириса почти пусты, но стоит освободить город, там наберется еще с пять тысяч стражников и рыцарей. Как только город будет наш, я могу послать за помощью в Арнон и Лейт. Белые рыцари Рассвета из Ариона еще не покинули свои казармы – значит, у Маркоса из Рейна еще пять тысяч воинов.

Бром задумчиво надул щеки и выпустил воздух.

– А твой брат?

– Он на многие месяцы застрял на землях раненов. Люди Рованоко не сдадутся без боя, и король ничего не узнает о происходящем, пока мы не сделаем то, что нужно.

– Пойдем с нами, лорд Бромви, – попросила Гвендолин.

– Я тоже думаю, вы должны пойти с ними, – заявил Сигурд, склоняя голову набок и глядя на Гвендолин.

– И тебя мы тоже с радостью возьмем с собой, Тир, – обратился к нему Ксандер, показывая, что неплохо разбирается в иерархии доккальфаров. – Как и любого обитателя леса, который захочет выступить против Семи Сестер и их Мертвого Бога.

– Многие захотят отправиться с вами… и в том числе люди, – ответил Сигурд. – Но только если нас поведет наш лорд. – Он посмотрел на Брома, возможно, в первый раз открыто демонстрируя свою верность Канарну.

Бром опустил взгляд, обдумывая варианты действий. Оставить Канарн с малыми силами на его защиту – не слишком разумно, но насчет короля Ксандер совершенно прав. Он вряд ли вернется из похода на север. Лорд Канарна мог собрать две тысячи воинов и, если верить Битару Джорору, около сотни доккальфаров. Если еще больше обитателей леса захотят последовать за ними, то они станут мощным подспорьем.

– Хорошо, – тихо ответил он, не поднимая взгляд.

– Что «хорошо»? – уточнил Ксандер.

– Хорошо, я иду с вами, – сказал Бром, поднимаясь, и расправил плечи. – Вы можете рассчитывать на армию Канарна и на его правителя.

Красный Принц тоже встал и протянул руку Брому.

– Мы рады иметь такого союзника, милорд.

Они пожали руки, глядя друг другу прямо в глаза, и Бром почувствовал, что заключил договор, разорвать который не сможет.

– У нас есть план? – спросил он, возвращаясь в свое кресло.

– Есть, – ответил Ксандер. – Арчибальд будет оборонять Тирис и пошлет против нас стражников. Но как только мы прорвемся за городские стены – он, скорее всего, сдастся.

– Скорее всего? – уточнил Бром.

– Мы направимся прямо к канцелярии лорда-маршала и Королевской башне. Мой кузен либо сдастся, либо лишится головы.

– Даже если они капитулируют, нам придется сначала преодолеть огонь катапульт и морскую стену, – заметил Даганэй. – Не нужно обольщаться: город не сдадут без боя, нам придется брать их штурмом. Если мы просто пойдем через каналы для судов – катапульты разнесут наши корабли в щепки.

– Черная бородавка, – сказала Гвен, с улыбкой глянув на Сигурда. – Если мы сможем произвести достаточно и вызвать цепочку взрывов – бум! И мы на месте.

– Витар Джорор сможет обеспечить нас всем необходимым, – ответил доккальфар. – Взрывчатки хватит на любую стену.

– Знаешь ли ты, что там происходит? – спросил Бром. – С тех пор, как власть захватили Семь Сестер?

Ксандер покачал головой.

– Нет, но у нас там должен был остаться по крайней мере один друг. Кардинал Коричневой церкви – непростая мишень для колдовства, и он все еще заправляет в Скромном Соборе.

– Церро? – спросил Бром, который однажды встречал Коричневого священника, когда был еще совсем молод.

Даганэй кивнул.

– Я его знаю, он один из двух кардиналов, оставшихся в городе. Другой – пурпурный ублюдок по имени Северин. Из них наиболее вероятным союзником мне видится именно Коричневый священник: он хороший человек, народ его уважает и любит. С ним сейчас один из наших людей, послушник Синей церкви, мой ученик. Мы послали его туда перед тем, как освободили Хейран. Если вера Церро все еще крепка, он поможет нам.

– Рано или поздно нам придется разбираться с Пурпурными, – сказал Бром. – Нападение на Тирис может сильно их разозлить.

По выражению лица Ксандера можно было с уверенностью сказать, как мало его беспокоит мнение церковной аристократии.

– Эти идиоты будут выполнять приказы – и точка.

Даганэй усмехнулся, и Гвендолин закатила глаза. Красный Принц, особенно в гневе, мог запугать любого, и Бром обнаружил, что пытается придумать ответ поумнее, стараясь сделать свое присутствие более весомым. После секундного размышления он заметил:

– А ты очень уверен в успехе.

– Уверенность помогает отринуть сомнения, – сказал Ксандер. – Неважно, что ждет мужчину – победа или поражение, – сомнения ему только повредят.

– И женщине тоже, – вставила Гвен.

– И доккальфару, – заметил Тир Сигурд.

– Хорошо. Значит, ни у кого из нас нет сомнений, – произнес Даганэй. – Отличное начало.

Глава одиннадцатая Кейл Гленвуд в городе Ро Вейр

Ему отнюдь не казалось, будто он врет. Каждый раз, когда Гленвуд убеждал Рам Джаса, что якобы с ним все в порядке, каждая улыбка, которую он выдавливал из себя на глупые шутки невыносимого кирина… Каждый день он притворялся другим человеком. Изобразить дружбу не составляло труда, и он действительно был ему другом – до недавнего времени. Но сейчас ему требовалось притвориться и сыграть свою роль в планах госпожи. Ему нельзя убивать своего спутника, как бы сильно ему этого ни хотелось. Ему необходимо держаться к нему поближе, позволяя Госпоже Боли нащупать уязвимые места. Когда он бодрствовал, разум его оставался спокойным и ясным, словно ничего и не произошло. Но когда он засыпал, она приходила к нему и направляла его действия.

«Меня беспокоит обитатель леса», – сказала она.

«Разумеется, по сравнению с вашей силой он ничтожен, госпожа». «Не нужно недооценивать Тир Нанона. Он сражается дольше, чем я». «Должен ли я убить его, когда повстречаю в Ро Вейре?»

«Нет. Нам надо затаиться еще ненадолго. Но я ослаблю свою власть над твоим разумом, оставлю в нем только память о великолепном подарке, которым я тебя наградила. Тогда обитатель леса ничего не почувствует».

«Я не хочу возвращаться к своему бесполезному существованию, госпожа! Я хочу слышать ваш голос в своем разуме до самой смерти».

«Так и будет. Я всегда буду с тобой, милый Кейл. Я просто позволю тебе вести себя… как обычно, будто ты никогда не был обласкан моей вечной любовью. Ты забудешь обо всем… пока я не прикажу тебе вспомнить».

«Но когда мне будет позволено сесть у ваших ног?»

«Когда умрет Темная Кровь».

Они быстро покинули Хейран, и уже при подъезде к Ро Вейру Рам Джаса начало раздражать постоянное беспокойство его спутника. Гленвуд чувствовал себя странно и не мог отогнать от себя ощущение какой-то неправильности происходящего. Даже мысль о скорой встрече с Далианом и Тиром Наноном не отвлекала его от печальных раздумий о том, что его просто влекут за собой. За последний год он принимал все большее участие в планах кирина и даже начал считать его цели общими для них обоих. Но сейчас, когда они оказались совсем рядом с Саарой Госпожой Боли, Гленвуд вдруг снова начал ощущать себя лишним.

– Тебе станет лучше, когда мы наконец окажемся в городе, Кейл, – сказал кирин. – Все эти ночевки под открытым небом… не думаю, будто они тебе по нраву.

– Ну и то, что мне заехали в голову металлическим держателем для факела, тоже не слишком-то помогает.

Ро Вейр и в лучшие времена был не самым приятным местом, а сейчас стал еще хуже. Закон и порядок – почти религиозные понятия на землях народа ро – насаждались здесь с особой жестокостью, которые во всем Тор Фунвейре отличали власть Семи Сестер. Гленвуд порой размышлял: задумываются ли они о ценности человеческой жизни? Они оставили жителей Хейрана умирать от чумы, и, судя по рядам безголовых тел, обрамлявших главные ворота Вейра, на юге дела обстояли еще хуже.

– Править с благородством и щедростью – не в их стиле, правда? – пошутил Рам Джас, когда они проехали главные ворота и направились к мелкой канаве, по которой текла вода.

– Чего и следовало ожидать, – пробормотал себе под нос Гленвуд.

Северные пастбища Вейра пустовали, хотя на востоке виднелся большой военный лагерь с черными знаменами, на которых было изображено искривленное древо. Лагерь Псов казался едва ли не больше, чем сам город, и Гленвуд даже представить себе не мог, какое количество солдат может там находиться. Северные фермы заполнились вспомогательными службами и большими обозами, откуда Псам поставлялись наркотические курения. Мощная смесь каресианского черного дыма – липкой субстанции с едким запахом – после курения делала солдат жестокими и одновременно послушными. Целое герцогство было занято подготовкой к войне, из-за чего перемещаться по нему стало на редкость легко. Каресианцев заботила армия, а не отдельные люди.

– Значит, это полномасштабное вторжение, – пробормотал Кейл себе под нос. – Хорошо бы Красный Принц оказался таким же грозным, каким выглядит, иначе Тор Фунвейр обречен.

– Давай просто посмотрим, насколько удачно они продолжат вторжение после смерти своей госпожи, – ответил кирин с самоуверенной улыбкой.

– Сначала нам нужно попасть в город, – резонно заметил Гленвуд, высматривая в сточной канаве знаки, оставленные для них Далианом или Наноном.

Когда соратники разделились в Фелле, наметив примерный план действий, основная мысль состояла в следующем: кто попадет в Вейр первым, найдет способ для Рам Джаса и Гленвуда незаметно пробраться в город. Пытаться пройти туда через обычные ворота было смертельно опасно. Но Рам Джас не сомневался, что в город должно вести множество других проходов.

У Вейра действительно имелись ворота для самых разных категорий людей. Сторожевые ворота, обращенные на север, предназначались для городских служб и солдат. Ворота Лейта, ведущие в портовую часть города, почти не охранялись, а дорога под ними приходила в самые нищие районы. Через Хоуквудские ворота на востоке в город прибывали торговцы, и дорога через них вела на Большой Рынок, а через единственные ворота в старый город – Королевские, огромные створки которых обычно не открывались, – путешествовала городская знать.

– Вон там. – Рам Джас указал на россыпь камней у основания стены. – Видишь отметку?

Гленвуд всмотрелся в низкую канаву и увидел несколько параллельных царапин прямо над кучкой камней.

– Дорожный шифр каресианцев. Они пользуются им, чтобы не сбиться с безопасного пути. – Он ухмыльнулся. – А Далиан-то шутник… Этот знак означает «только для киринов».

– Значит ли это, что я могу остаться снаружи? – спросил Гленвуд без тени юмора.

– Нет, не значит. Когда мы окажемся внутри, мне понадобится твоя помощь. Наше дело для четверых – один будет спасать мою дочь, еще двое – убивать колдунью, и еще один поможет нам выбраться из города, когда дело будет сделано.

– И которое из дел ты доверишь мне? – спросил он.

– Посмотрим, – сказал Рам Джас. – Как думаешь, будет от тебя толк в большом сражении?

– Э-э, нет, – ответил Кейл.

Рам Джас подъехал к канаве. Массивным каменным стенам города было не меньше нескольких сотен лет, но под ними из пары низких каналов медленно текла вода из городской канализации. Похоже, раньше они являлись частью защитного рва, но, хотя его больше не использовали для этой цели, широкие трубы, по которым вода когда-то поступала в ров, все еще сохранились. Из отмеченной Далианом вода не текла. Рам Джас спешился и подошел к ней. Они находились недалеко от ворот Лейта, и поблизости не наблюдалось ни городской стражи, ни армейских патрулей.

– Меня немного беспокоит, что мне снова предстоит лезть сквозь испражнения других людей, – задумчиво произнес Гленвуд, тоже спешившись.

Рам Джас недоуменно посмотрел на него.

– В Арноне по такой трубе текла чистая вода… ну, может, с совсем небольшой примесью дерьма.

– И какое же соотношение будет на этот раз?

Кирин подвел лошадь к неглубокой канаве и заглянул вниз.

– Похоже, она совсем пустая. И вся покрыта ржавчиной, – он ехидно ухмыльнулся, – но, если пожелаешь, специально для тебя я найду работающую канализацию!

– Да пошел ты. Давай лучше быстрее покончим с делом, – ответил Гленвуд, следуя за ним.

Они торопливо привязали коней к ржавым железным трубам и встали рядом, вглядываясь в темный проход. Видимость была неважной, и Гленвуд едва мог рассмотреть разрушенный участок трубы в нескольких футах от них. Будет нелегко протиснуться в такое тесное отверстие, но они, скорее всего, смогут проскользнуть сквозь него и прыгнуть вниз, в помещение, которое будет под старой канализацией.

– Есть какие-нибудь предположения, что нас может ждать на той стороне? – спросил Кейл.

– Ни единого, – ответил Рам Джас, – я уверен только в одном: Далиан не приведет нас прямиком в казармы стражи.

– А когда мы попадаем внутрь?..

– Там есть таверна, в которой я обычно работал – кстати, не за барной стойкой, – под названием «Грязный нищий». Далиан ее знает, и мы договорились встретиться там. Надеюсь, у него есть для нас новости.

– Я тоже надеюсь, – согласился Гленвуд.

За несколько минут они забрались во внешнюю трубу канализации, и Рам Джас начал протискиваться через ее полуразрушенный участок, бормоча себе под нос ругательства.

– Ха, немного потолстел? – сострил Гленвуд, пока убийца дюйм за дюймом проталкивал тело через трещину, совершенно не заботясь о том, что зазубрины на металле могут его ранить.

Ответом ему был сердитый взгляд, затем Рам Джас неожиданно ухмыльнулся и отпустил трубу, падая в темноту. Гленвуд медленно подполз к дыре и, осторожно взявшись за ржавый край, стал высматривать своего спутника.

– Ты там живой?

– Ага, – ответил Рам Джас. – Это просто старый склад.

Вспыхнуло несколько искр, и кирину удалось поджечь факел и осветить каменное помещение. Оно было затянуто завесами паутины, а от огня разбегались полчища крыс. Рам Джас отошел подальше, раздувая огонек на факеле, и осветил пол. В стене стало видно дверь с косяком, покрытым слоем ржавчины.

– Получается, Далиан привел нас в помещение, из которого нет выхода? – спросил Гленвуд, все еще сидя на корточках во внешней трубе. – Как мило с его стороны.

– Хватит ныть, Кейл. Лучше тоже спускайся. Я думаю, из кладки можно вынуть несколько кирпичей, и оттуда мы сможем выбраться в город, к северу от Королевской Прихоти.

Гленвуд поджал губы и кивнул, а затем начал протискиваться в узкий лаз.

– Ну же, ну же, – бормотал он.

Несколько минут они потратили на то, чтобы вынуть из стены незакрепленные кирпичи и выбраться наружу. Заброшенный склад прилепился к городской стене, его окружали ржавые трубы, змеящиеся по кирпичной кладке, из которых на мостовую стекала бурая вода. Они миновали несколько пустынных проулков и вышли на северную дорогу в окрестностях казармы городской стражи.

В Ро Вейре царил хаос. Заколоченные здания, пустынные улицы, редкие лавки, охраняемые наемниками, и самое удивительное зрелище – совместные патрули стражников ро и каресианских Черных воинов. Вдоль улицы рядом со Сторожевыми воротами тянулись деревянные ящики, в которых рылись испуганные и голодные жители ро. Руки их были вымазаны гниющими овощами и экскрементами.

– Мне, конечно, нравится, когда улицы не безупречно чистые, но это уже чересчур, – сказал Гленвуд, присоединившись к Рам Джасу на пути к главному мосту, ведущему в старый город. – Где твоя таверна?

– Рядом с восточным причалом, за рынком, – ответил кирин, удостоверившись, что капюшон надежно скрывает лицо, доккальфарский боевой лук завернут в скатку, а катана спрятана под плащом. – Не поднимай взгляд на Черных воинов. Нам не нужна уличная потасовка.

– Хороший план, я… я так и сделаю.

По брусчатке вдоль широкой улицы тянулись колеи от повозок, а тротуары по обеим ее сторонам были выложены камнем. По сравнению с Ро Тирисом, где Гленвуд провел большую часть жизни, Вейр казался ему грязным и слишком шумным, но эти недостатки меркли по сравнению с яркостью и жизнерадостностью. Но ни яркости, ни полноты жизни больше в нем не ощущалось. Осталась только грязь.

– Они выпили жизнь уже из двух городов, – произнес Гленвуд, чувствуя внезапный прилив патриотизма. – Хорошо, что в Тирисе и Арноне мы успели до того, как все обернулось так плохо.

– Мы? – уточнил Рам Джас с самодовольной ухмылкой.

– Я же тебе помог, – ответил мошенник. – Без меня ты бы не подобрался так близко к ним. К этой Катье какой-то-там руке… впрочем, не важно, и к Суке Смерти.

– Зато в Лейте ты сбежал, – подначил его убийца, легонько пихнув в бок, – экий же ты все-таки трусишка.

– Если бы я тебе помог – я бы уже умер. Они плевать на меня хотели, помнишь?

– Я хотел только подчеркнуть, что у нас еще остались колдуньи, которых нужно убить, когда мы закончим в Вейре, – ответил Рам Джас. – Мерзавка в Лейте ускользнула из моих ловких пальцев.

– По одной колдунье за один раз, – заметил Гленвуд.

Кирин кивнул на боковую улочку, ведущую на юг от Большого Рынка. Хоть Вейр и считался большим городом, его наполняли узкие улочки и запутанные лабиринты переулков – настоящий рай для людей, живущих по ту сторону закона.

Они срезали путь через портовую часть города, доверяя чувству расстояния кирина, и старались держаться подальше от патрулируемых улиц. Кейлу странно было ощущать, что за последние месяцы он привык доверять талантам Рам Джаса: от его живучести до способностей к убийству. За это время даже его раздражающее остроумие и хитрость доказали свою огромную ценность.

– Она на том же месте, где я видел ее в последний раз, – сказал Рам Джас, указывая на таверну, больше похожую на грязный сортир. – Ах, как же здорово вернуться домой!

– Да, такие места могут быть только в Вейре, – пробурчал Гленвуд, которому совсем не казалось, что «Грязный нищий» – гостеприимное заведение.

Они вчетвером сидели в темной кабинке в укромном углу таверны. Трое людей держали стаканы с дешевым красным вином, а обитатель леса потягивал из кружки молоко. Рам Джас и Далиан были на взводе, тайком оглядывая посетителей, не затесались ли среди них враги. К счастью, они не нашли никого вызывавшего подозрения. Через несколько минут напряженных наблюдений союзники наконец немного расслабились.

– Мне нравятся таверны, – произнес Нанон, нарушая тишину. – Люди очень смешные, когда выпьют.

– Я думаю, суть в том, что другие кажутся гораздо более забавными, когда ты сам напьешься, – ответил Гленвуд. – Это мерзкий мир, и выпивка делает его чуть менее мерзким.

– Мудрая мысль! – ухмыльнувшись, одобрил Рам Джас.

– Я понял, он хотел пошутить, – произнес Далиан Охотник на Воров. – Но ни смешным, ни мудрым я его изречение не нахожу. – Черный воин был все таким же унылым, каким Гленвуд его запомнил. – Давайте ближе к делу.

– Простите, Далиан, – извинился Рам Джас, снова выказывая необычную робость перед каресианцем.

– Да, простите, – повторил за ним Гленвуд, который в этом случае не разделял страх своего спутника.

– Мы можем просто обсудить насущные вопросы? Время дорого, – заметил Далиан.

Нанон переводил взгляд с одного лица на другое, пока они разговаривали. Он прищурил глаза и поджал губы – такое выражение лица у человека показалось бы глупым, но обитатель леса казался скорее очень смущенным.

– Видите, нам уже весело вместе, – произнес он, широко улыбнувшись.

Далиан мрачно посмотрел на него, Гленвуд хихикнул, а Рам Джас похлопал его по плечу. Замечание казалось немного наивным, но оно разрядило повисшее напряжение.

Они собрались в Вейре, чтобы убить колдунью, главную из Семи Сестер. Они находились на вражеской территории, за ними охотились люди, которые без раздумий запытают их до смерти, если поймают. Больше всего рисковал Рам Джас, но он же был самым выносливым. Если его дочь и правда в городе, у него еще и самый весомый повод завершить дело. Далиан действовал из религиозных побуждений, следуя воле своего бога, тут уж не до шуток и развлечений – это его священная война. Нанон и Гленвуд меньше всего получат от смерти Саары, но Гленвуд чувствовал себя обязанным им помочь. Он достаточно насмотрелся на последствия жестокостей Семи Сестер в Тор Фунвейре и не собирался позволять им закрепиться на землях народа ро. Но, несмотря на все усилия, он почему-то продолжал ощущать себя среди них самым слабым звеном.

– Если мы можем начать обсуждение, – произнес Далиан, – то задача у нас трудная, и каждый из нас в точности должен знать план своих действий.

– Мы знаем, что стоит на кону, – ответил Рам Джас. Далиан посмотрел на него, и кирин отвел взгляд.

– Очень хорошо. – Далиан выпрямился и в последний раз оглядел таверну. – Итак, нам известно следующее. Колдунья прячется в катакомбах под канцелярией лорда-маршала. Ее охраняет множество стражников ро и Черных воинов. Она насаждает растущий культ своего Мертвого Бога и часто бывает окружена своими фанатиками.

– Думаю, среди них нет воинов? – спросил Рам Джас.

Охотник на Воров покачал головой.

– Это аристократы ро и богатейшие каресианские торговцы. Они проводят дни в оргиях, совокуплении, наркотиках и плясках. У Саары там с десяток залов, где проводятся оргии.

– Видел я одну такую оргию, – заметил Гленвуд. – Ничего забавного в ней нет.

– Сейчас мое время говорить, – огрызнулся Далиан.

– Так как я смогу до нее добраться? – спросил Рам Джас. – И где моя дочь?

Нанон и Далиан переглянулись.

– Девочка – не самое важное для нас, – произнес каресианец.

– Но не для меня, – возразил Рам Джас.

Далиан только хотел ответить с гневным выражением лица, но в разговор вмешался Нанон:

– Она постоянно рядом с ведьмой. Будет тяжело ее забрать.

– Так она тоже в катакомбах? – уточнил кирин.

– Личные покои Саары находятся по левую сторону от главного зала – это большие темные комнаты со сводчатыми потолками, и ее приближенная рабыня редко их покидает.

– Значит, нам нужно добраться до нее, но не наткнуться на колдунью. Нанон и Далиан снова переглянулись.

– Хватит секретничать, – огрызнулся Рам Джас. – Я участвую только в том случае, если спасение Кейши станет частью плана. Если нет – идите убивать колдунью без меня.

– Тебе пора повзрослеть, кирин, – заметил Далиан. – В мире есть вещи поважнее, чем твоя дочь.

Рам Джас зарычал. Он быстро взял себя в руки, но на мгновение в его глазах промелькнуло страдание.

– А если я пойду спасать девчонку? – спросил мошенник. Он не знал, откуда взялась его смелость, но ему хотелось принять на себя ответственность за Кейшу.

Все повернулись и посмотрели на него.

– Я просто хотел сказать, в драке от меня будет мало толку.

– Постараемся не доводить дело до драки, – ответил Нанон, – но ты и вправду лучше всего подходишь для… спасательной части плана.

Далиан покачал головой.

– Это распылит наши силы.

– Или так – или никак, – ответил Рам Джас и скрестил на груди руки, показывая: решения он не изменит.

Охотник на Воров устало надул щеки и выпустил воздух.

– Думаю, план не потерпит существенных изменений. И, как видно, у нас просто нет выбора.

Убийца ухмыльнулся.

– Так у вас есть план?

Нанон указал на сумку.

– Здесь достаточно черной бородавки – заставим их подумать, будто город подвергся серьезной атаке. Я могу двигаться скрытно гораздо лучше, чем вы все, следовательно, именно я займусь ею – устрою фейерверк в герцогской гавани: взорву транспортный корабль, или пару причалов, или что-то подобное – и привлеку внимание стольких Черных воинов и стражи, сколько смогу. Без гавани враг не сможет направлять свои войска, поэтому стражники побегут на ее защиту. Также в гавани постоянно дежурит несколько сотен Псов – их я выведу из строя в первую очередь.

Слово взял Далиан:

– Трое из нас займут позиции в замкнутом дворе, ведущем в катакомбы. Как только мы убедимся, что большинство воинов их покинуло, мы проберемся внутрь. Мы с Рам Джасом сможем справиться с теми, кто задержался.

– И как мы выберемся наружу? – спросил Гленвуд, которому казалось, что только его из всех присутствующих беспокоит организация побега.

– Под сводом зала есть балконы. Неделю назад я привязал там веревку. Я собирался предложить Гленвуду остаться наверху и сбросить нам веревку, когда понадобится бежать, но если ты хочешь, чтобы он пошел вместе с нами в катакомбы, надо заново продумать эту часть плана.

– Мы выберемся тем же путем, которым пришли, – предложил Рам Джас.

– Рискованно, – заметил Нанон. – Мы не знаем, какого рода связь у Саары с ее рабами. Вдруг ей на помощь придет целая армия? Стоит им понять, что госпоже грозит опасность, – я смогу их отвлечь, но ненадолго.

– Значит, будем действовать быстро, – решил убийца. – Кейл отделяется от нас сразу, как мы попадаем внутрь, и идет к Кейше, а мы с Далианом убиваем колдунью.

Нанон прищурился и задумчиво почесал подбородок, обдумывая его слова.

– Все еще рискованно, но если ты действительно сделаешь все быстро…

– Очень быстро, – вставил Далиан. – Как много времени займет убийство Госпожи Боли?

Рам Джас пожал плечами.

– Она обычная женщина, может умереть за считаные секунды, как и любой человек… кроме меня. – Последние слова он произнес с самодовольной улыбкой.

Очевидно, терпение Далиана было уже на исходе, и рот его кривился от плохо сдерживаемого гнева. Старый Черный воин, которого называли величайшим среди братьев своего ордена, склонился к кирину.

– Если из-за твоей самонадеянности, неуместных шуток или недостатка веры наша миссия провалится, то я отрежу тебе руки по кусочкам до самых плеч, а тело сожгу.

Рам Джас на мгновение выказал испуг, и Гленвуд усмехнулся, наблюдая, как в обществе Далиана известный наемный убийца ведет себя, словно малое дитя.

– Знаете, угрозы тут не помогут, – заметил мошенник. – Нанон, ну хоть ты побудь голосом разума.

– Я? – переспросил обитатель леса. – Я стараюсь держаться подальше от разума, и у меня даже иногда получается. Я не думаю, будто он действительно имеет в виду то, что говорит, – он просто хочет казаться грозным… уловка вроде защитного механизма.

Все трое повернулись к нему.

– Почему ты разрешаешь ему вставлять такие замечания? – спросил Рам Джас. – И при этом не угрожаешь отрубить ему руки?

– Судьба моего бога не покоится на его плечах, – возразил Охотник на Воров. – Он не Темная Кровь.

– А если он не сработает? – спросил Гленвуд. – Я про наш план.

Нанон усмехнулся.

– В этом случае мы не проживем дольше нескольких часов.

Далиан ударил кулаком по столу.

– Во-первых, она не знает, что мы идем к ней, – заявил он. – Во-вторых, кирин, скорее всего, лучший из наемных убийц на землях людей, и, в-третьих, мы следуем воле Джаа.

Рам Джас слегка покраснел.

– Спасибо, – смущенно пробормотал он.

Охотник на Воров выглянул в окно.

– Наступают сумерки. Я предлагаю Нанону уйти первым и дать нам достаточно времени, чтобы добраться до канцелярии лорда-маршала. Затем он начнет свою отвлекающую кампанию по устрашению.

Рам Джаса насмешил выбор слов Далиана.

– Я думаю, так нам отныне и стоит его называть. Нанон Устрашающий – что-то в этом есть… имя тебе подходит.

– Ты меня оскорбил? – уточнил обитатель леса.

– Скорее дружески подколол, – ответил Рам Джас.

Далиан потер глаза и громко вздохнул.

– Я устал и слишком стар, чтобы постоянно напоминать вам о важности вашей роли. Пожалуйста, подтвердите, вы поняли, в чем наш план.

– Ага, – согласился Гленвуд. – Хороший план.

– Согласен, – сказал Нанон.

Рам Джас одобрительным жестом поддержал их, и союзники с секунду сидели в тишине, подбадривая друг друга кивками и натянуто-бодрыми выражениями на лицах. И снова Гленвуд почувствовал себя не в своей тарелке. Его соратниками были нечеловечески ловкий наемный убийца, древний доккальфар и лучший Черный воин Джаа. По сравнению с ними мошенник из Ро Лейта был обычным преступником без особых талантов, если не считать рисование и подделку документов, но его брали сомнения, будто криво подделанная церковная печать или неплохой набросок углем в чем-то им помогут.

– Ты в порядке? – спросил Нанон, положив ладонь на плечо Гленвуда.

– Да… по большому счету. Думаю, мне просто страшно, – признался он.

– Его крепко ударили по голове неделю назад, – пояснил Рам Джас. – Он помогал мне прорваться сквозь толпу голых аристократов.

Гленвуд почесал шершавую корку на нежной плоти прямо над правым ухом. Шишка уже прошла, но шрам под волосами был хорошо заметен. Он дрожал от страха и в Тирисе, и в Арноне, и в Лейте, и в Хейране, но он справился. И сейчас, в Вейре, тоже справится.

«Ты все делаешь правильно, – прозвучал у него в голове тихий голос. – Ждать осталось недолго, милый Кейл».

Из закрытого двора вело немало выходов – крытых галерей, идущих в портовую часть Ро Вейра. Старый двор обрамляли заросли колючего кустарника, а древние колонны были затянуты мхом и лишайником. Далиан провел их по самому узкому проходу, и они прождали в самом темном углу двора около получаса. За кустами, преграждая путь в подземелье, дежурили четверо Черных воинов.

С тех пор как ушел Нанон, они не разговаривали, и даже Рам Джас погрузился в напряженное молчание. Оружие держали наготове: Далиан – кинжалы-крисы, кирин – катану, а Гленвуд обнажил длинный меч.

В отдалении прогремел взрыв, и они вздрогнули от неожиданности. Воздух наполнился звучным, раскатистым грохотом, и со стороны гавани поднялся столб дыма – доккальфар начал свою «кампанию по устрашению».

– Черная бородавка – опасная штука, – сухо произнес Далиан. – Будем надеяться, у Нанона ее много.

– Поверь мне, даже немного – очень хорошо, – ответил Рам Джас, тихо продвигаясь в сторону двора.

Они оставались в тени, поближе к зарослям, стараясь не попасться на глаза страже. Каресианцы были на взводе, разбуженные среди ночи неожиданными взрывами. Они яростно жестикулировали и выкрикивали что-то в огромную дверь, за которой находились подземелья. Слышался топот множества бегущих ног.

– Ну же, ну же! – бормотал Далиан, нетерпеливо притоптывая.

Вокруг входа зашевелились люди. Гленвуду не было хорошо видно деталей происходящего, но он слышал крики людей и топот бегущих ног.

– Тишина! – проревел невидимый мужчина ро. – Ваша госпожа приказала вам выяснить, в чем дело. Быстро!

– Это что еще за хрен? – спросил Рам Джас, прижимаясь к земле и пытаясь выглянуть во двор.

– Элиас из Дю Бана, – ответил Далиан. – Он опасен, берегись его.

Несколько десятков вооруженных каресианцев пронеслись мимо них. Никто даже не посмотрел в их сторону, и скоро все Черные воины покинули внутренний двор, выдвинувшись в старые районы Вейра.

– Вы двое – оставайтесь на страже, – приказал Элиас, когда еще больше людей высыпало во двор.

– Ждите! – прошептал Далиан. – Там еще есть люди.

Теперь из подземелья выбегали стражники из народа ро и присоединялись к Черным воинам. Они сообща побежали в сторону взрыва – и тут еще один столб огня поднялся со стороны гавани.

– Теперь все. Пошли, – произнес каресианец.

Едва уловимыми кошачьими движениями они жестоко убили двух стражников. Рам Джас и Далиан двигались так быстро, что Гленвуд едва успел подняться на ноги, когда стражники были уже мертвы. Заговорщики, не оглядываясь, побежали к арке, ведущей под землю. Гленвуд с опаской покинул зеленое укрытие и поспешил за ними в катакомбы. Каменный проход слабо освещали факелы. Уклон пола постепенно увеличивался.

– Сколько их там? – спросил убийца.

– Около пяти, не считая священника, – ответил Далиан. – Они будут в главном зале.

Гленвуд слишком сильно шумел. Нечеловеческая грация кирина и легкая поступь Черного воина заставляли его чувствовать себя шумным и неуклюжим. С оружием наготове они продолжали путь по подземелью, пока дневной свет совсем не исчез за их спинами. Вдоль коридора было множество закрытых дверей. Стояла мертвая тишина, и Гленвуд напряженно вслушивался в каждый вздох и шаг, будто любой звук мог выдать их врагу. Серый твердый камень стен ничем не закрывали, а из тьмы катакомб до них сквозняком доносило запахи крови и благовоний.

Далиан скомандовал остановиться – и они вжались в стену. Впереди стояли на страже двое. По очертаниям угадывались ятаганы и черные доспехи, но оружие покоилось в ножнах, и, похоже, стражи не ожидали неприятностей.

– Я думаю, тут нам стоит разделиться, Гленвуд, – произнес Далиан. – Тебе нужно по левому проходу наверх. Если будешь идти прямо – выйдешь прямо к комнате девочки.

– А ты уверен, что ее госпожи там не будет? – с беспокойством спросил мошенник.

– Насколько я вообще могу быть уверен, – ответил он. – Вечерами она развлекается со своей паствой.

Гленвуд надул щеки и выдохнул.

– Тогда ладно. Я подозреваю, с этими двоими вы разберетесь?

Его спутники кивнули.

– Кейл, она – моя дочь, – произнес Рам Джас без тени улыбки. – Вызволи ее отсюда, и мы встретимся возле стены. На том заброшенном складе.

Далиан с кирином переглянулись и устремились к стражникам. Гленвуд держался поодаль, готовясь сразу же побежать налево, как только его спутники разберутся с Черными воинами. Они скрывались в тени, стараясь подойти ближе, прежде чем их заметят. Рам Джас упокоил одного из воинов, точным ударом пронзив ему шею, Далиан обхватил второго одной рукой за шею, а другой вонзил ему кинжал между лопаток.

– Кейл, вперед! – рявкнул кирин, устремляясь в катакомбы.

Гленвуд попятился на несколько шагов по левому коридору и уже хотел было что-то им сказать – подбодрить или, по крайней мере, пожелать им удачи, – как вдруг из коридора повалили еще стражники. Далиан недооценил их число, ибо мошенник насчитал не меньше десяти новых противников, которые в полном вооружении и доспехах выбежали из темноты. Кейл еще с секунду помедлил, затем решил оставить спутников разбираться с врагами, а сам поспешил на выручку дочери кирина. И странное дело – пока он бежал по коридору, удаляясь от звуков жестокого боя, он снова вспомнил лицо Шильпы Тени Лжи. «Время почти настало», – произнес у него в голове нежный голос.

Далиан молился во время битвы. Все новые стражники ро появлялись из боковых проходов и дверей, и он вместе с кирином калечил или убивал их. Их оказалось больше, чем они могли выдержать, и больше, чем должно было здесь находиться.

– Джаа, дай силу моему оружию!

Он поднырнул под неуклюжий замах длинным мечом и вспорол противнику пах.

– Наполни мое сердце своим огнем!

Он ударил по голове юного стражника ро и швырнул его тело вниз по проходу.

– Я твое орудие!

Он видел, как Рам Джас перекатился вперед: он сбил с ног троих человек и, упав, убил четвертого, в ту же секунду вскочив на ноги.

– Я твой вечный слуга!

Ему глубоко полоснули мечом по бедру.

Из главного зала, мучительно близко от них, раздался женский смех, мелодичный, чарующий – от примеси в нем колдовства Охотнику на Воров стало плохо.

Рам Джас немного опередил его, и Далиану пришлось признать: без кирина его бы уже одолели числом. Лишь бешеное вращение катаны и узкий коридор не давали стражам окружить их. Он уже потерял счет противникам и даже не задумывался о том, что их план раскрыт, – он был слишком занят, стараясь выжить.

Снова раздался смех, и Саара Госпожа Боли заявила о своем присутствии.

– Ваша храбрость достойна восхищения, но ваши тела скоро будут принадлежать мне.

Рам Джас прорвался к концу коридора и остановился перед открытым пространством, изящным взмахом катаны убив еще двоих.

– Далиан, сюда! – крикнул он, призывая пожилого каресианца поторопиться. – Мы почти на месте.

Он ускорил шаг и сосредоточился на защите: главное – не подпускать преследователей ближе. Далиан побежал к кирину, почти не различая ничего на пути – пот и кровь застилали ему глаза, и вдруг почувствовал жар в боку. Он опустил взгляд и увидел глубокий порез. Рана выглядела паршиво, но не до такой степени, чтобы он от боли бросил свои кинжалы-крисы. Он собрался с силами и прыгнул на того из ро, кто ударил его мечом, погрузил кинжал в его шею, с диким рыком перерезав ему горло.

Рам Джас попытался прорваться к нему, но ему преградили путь. А впереди простирался огромный зал, и ни одного стража не было на его пути.

Через плотно сжатые окровавленные зубы Далиан выдавил:

– Вперед, киринское отродье! – Он рукой зажал рану в боку, но кровь струилась у него между пальцами. К горлу подступила тошнота, и он привалился к стене, чтобы не упасть и идти вперед. – Убей ее, Рам Джас!

Кирин кивнул и кинулся в центральный зал. Далиан схватил ближайшего мужчину и вонзил ему в голову кинжал, затем отшвырнул его и убил следующего. Только бы добраться до зала, и он сможет выжить. Если Рам Джас убьет колдунью, у них еще есть шанс спастись.

«Я не убоюсь никого, кроме Джаа. Я не убоюсь никого, кроме Джаа».

Он стиснул зубы, продолжая двигаться вперед. Последним из противников оказался молодой Черный воин, предавший своего бога и свой народ. Далиан позволил ярости полностью захватить себя и сокрушил череп врага о стену голыми руками. Кровь струилась у него по боку, текла изо рта, обагрила ладони, но он добрался до катакомб.

Рам Джас опередил его и сейчас находился перед возвышением, на котором сидела колдунья. Ее охраняли Черные воины, но сейчас они стояли у нее за спиной, никак не преграждая кирину путь. Сама колдунья пребывала в эйфории, тело ее извивалось в чувственном танце – но вместе с тем выглядела она неряшливой и грязной, а под глазами у нее залегли глубокие тени. По левую руку от нее стоял Элиас из Дю Бана, он равнодушно смотрел сквозь кирина на вход в катакомбы, где показался Далиан.

– Пора умереть, сука, – бросил убийца, двумя руками сжимая рукоять окровавленной катаны, и помчался на Черных воинов.

– Я так не думаю, – ответила она с мелодичным смехом.

Из проходов позади него выбежали воины ро и перекрыли выход. Их было не меньше нескольких десятков.

– Не убивайте старика, – приказала Саара. – Он для нас не опасен.

– Не опасен?! – проревел Далиан. – Я Далиан Охотник на Воров, величайший из Черных воинов!

– Тогда умри как мужчина! – ответил Элиас, устремляясь на него.

Далиан обоими кинжалами парировал его меч и повернул его, а затем с размаху пнул в пах, но доспех отразил удар, и Элиас быстро развернулся, вытянув руку с длинным мечом.

Рам Джас, рыча от ярости, бился с четырьмя Черными воинами одновременно, пытаясь добраться до колдуньи. Воины отличались превосходной выучкой и смогли потеснить даже кирина с его сверхчеловеческими способностями. Остальные воины, вероломно предавшие свою родину, охраняли Саару. Она рассмеялась еще громче, и смех эхом отразился от стен громадного помещения.

– Ты ранен, старик, – произнес Элиас. – Но я подарю тебе милосердие смерти.

Далиан попытался замедлить дыхание, но чувствовал холод, а кожа его ныла от боли.

– Я не боюсь никого, кроме Джаа! – заявил он.

– Бойся меня! – крикнул священник, замахиваясь мечом.

Далиану пришлось двумя руками отражать мощные удары, и каждый раз, когда его кинжалы парировали выпад меча, сил у него оставалось все меньше и меньше. «Элиас силен, а его техника боя жестокая и грубая, но я быстрее его», – подумал Далиан, заставив противника слишком сильно замахнуться вперед и потерять равновесие. Длинный меч ударился о каменный пол, и Далиан, измученный болью и кровопотерей, переступил через лезвие и замахнулся кинжалом на лицо священника. Кинжал скользнул по его щеке, и Далиан отбросил второй из крисов, чтобы обхватить шею противника и заставить того выпустить меч.

Пока противники боролись, а Далиан держал лезвие кинжала всего в нескольких дюймах от лица священника ро, со стороны Рам Джаса слышались проклятия, которыми он осыпал выступивших против него воинов.

– Я не боюсь… никого… кроме… Джаа! – рычал Охотник на Воров, из последних сил нажимая на рукоять кинжала.

Элиас лежал на спине, ухватившись за запястья Далиана, чтобы крис не вонзился ему в лоб. Затем он улыбнулся, и из запястья у него вылетел скрытый кинжал, пропоров Далиану ладонь. Тот отпрянул от неожиданности и резкой боли, и силы вдруг покинули его окровавленное тело.

– Джаа…

– Далиан, вставай! – прокричал Рам Джас. – Ты не умрешь раньше меня!

Из коридора высыпало еще больше солдат, окруживших величайшего из Черных воинов. Его били и пинали, пока его зрение не затуманилось, и он наконец почувствовал жар огненных чертогов за пределами мира.

– Рам Джас! – прозвучал знакомый голос из угла зала.

Те, кто избивал Далиана, прекратили свое занятие и грубо подняли его и поставили на ноги, поддерживая под локти. Рам Джас стоял над грудой из пяти мертвых Черных воинов, но сейчас он растерянно замер, глядя в ту сторону, откуда раздался голос. В центр зала, толкая перед собой юную киринскую девушку, вышел Кейл Гленвуд. В его глазах светилось эйфорическое безумие.

– Кейл… – пробормотал кирин. – Что?..

– Ему хватило одного взгляда от одной из Семи Сестер, мой дорогой Рам Джас, – насмешливо заметила Саара.

Гленвуд, пустыми глазами глядя на колдунью, прижал лезвие меча к шее Кейши, за волосы оттянув назад ее голову. Девочка казалась смущенной и испуганной, но ничем не показала, что узнала отца.

– Перестань! – крикнул Рам Джас.

– Брось меч, – приказал Элиас, поднимаясь на ноги и прижимая ладонь к ране на лице. Он вытащил меч и злобно ухмыльнулся Охотнику на Воров.

– Убей ее! – умоляюще выкрикнул Далиан. Изо рта у него полилась кровь.

– Ты всего лишь жалкий червяк, – заявил Гленвуд. – Меня чуть не стошнило, когда я вынужден был таскаться за тобой всю прошлую неделю. Брось оружие – или я перережу девчонке горло.

Рам Джас Рами, Темная Кровь, наемный убийца из народа киринов, заплакал. Глаза у него покраснели, ноги начали подгибаться. Он посмотрел на Далиана, затем перевел взгляд на Гленвуда. Слабая улыбка появилась у него на губах, когда он взглянул на свою дочь – он увидел ее впервые за десять лет – и с глубоким вздохом отбросил от себя катану.

– Ты похожа на свою мать, – тихо произнес он, и Элиас одним ударом снес ему голову.

– Нет! – проревел Далиан, когда голова кирина отлетела в сторону, а его тело рухнуло на землю. – Я… Джаа… пожалуйста… – последние его слова были обращены к небесам. Затем сознание покинуло его.

Саара сошла с трона. На мгновение ее разум утих: ни один призрачный голос не беспокоил ее, ни один раб не вызывал головную боль. Наступил мир и покой. Она не видела ни крови, ни мертвых тел, ни Охотника на Воров, захваченного ее слугами. Она видела только Темную Кровь. Тело его распростерлось на полу, голова откатилась к ее ногам, а катана отлетела в сторону. С лезвия его меча, с его головы и тела текла кровь, но они были мертвы, недвижимы.

Он больше не казался опасным. Его необычная способность исчезла из мира, над его силой и волей одержало победу могущество Шаб-Ниллурата.

Затем тело пошевелилось. Оно резко дернулось, подпрыгнув в воздухе, затем снова шлепнулось на каменный пол. Раздвигая рассеченную плоть, из шеи вырвалось черное щупальце. Оно, извиваясь, прорастало из туловища, разбрызгивая вокруг кровь и черный ихор.

Элиас, напуганный чудовищной картиной, замахнулся на основание щупальца. Его лицо, все в порезах и крови, исказилось отвращением, но от все рубил и рубил мечом, пока наконец не отсек его, и мертвое тело снова застыло неподвижно. Затем за первым щупальцем выскочило второе, затем третье, потом еще и еще, пока шея не превратилась в извивающуюся черную массу.

– Элиас, назад, – приказала Саара. – Не подходите к нему!

Катакомбы к этому времени заполнились людьми, но все они попятились, ужаснувшись тому, что творилось на их глазах.

– Кейл, уведи девчонку, – повелела она.

Движения щупалец замедлились. Теперь они чувственно дрожали, медленно приподнимая тело в воздух. Одно из щупалец дотянулось до отрубленной головы и приставило ее обратно к телу. Одежда треснула по швам, обнажая черную жесткую кожу, похожую на кору Темного Отпрыска.

– Оставьте нас наедине! – приказала она. – Заберите Охотника на Воров, посадите его в клетку и позаботьтесь о том, чтобы он не умер.

За считаные секунды зал опустел. Остался только Элиас, но даже у него на лице был написан страх перед существом, в которого превратился Рам Джас Рами.

– Подойди ко мне, тварь, – произнесла она, жестом поманив его к себе.

Тело его пульсировало, а голова снова приросла к шее, образовав причудливую смесь человека и чудовища в одном теле. Существо, медленно раскачиваясь, ползло вперед. Из ног выросли щупальца, и оно стало более устойчивым, а лицо исказилось в человеческой гримасе невыразимого ужаса.

– Не бойся, тварь, – произнесла она, ласково улыбаясь. – Ты присоединишься к своим собратьям в своем служении.

Тварь скользнула по полу и остановилась у ее ног, лицом к чудовищной статуе на помосте, щупальцами касаясь окружающих предметов. Они огладили окровавленный пол, статую и наконец потянулись к Сааре. Она вздрогнула от прикосновения черных отростков, когда мертвенно-бледное, искаженное лицо вдруг оскалилось на нее. Зубы его обнажились, а невидящие глаза наполнились злобой. На мгновение ей показалось, что существо сейчас набросится на нее, но его щупальца вернулись к исследованию статуи.

Она отступила на шаг, и чудовище потеряло к ней интерес и шмыгнуло в темноту за алтарем. Там, в мрачных катакомбах Вейра, существо, ранее бывшее Рам Джасом Рами, присоединится к растущему лесу из Темных Отпрысков.

– Что это? – спросил Элиас.

– Я не знаю. Я что-то подобное читала в «Ар Краль Деш Джек»… о том, что темная кровь и раньше создавала странных существ. Он присоединится к тысяче отпрысков Шаб-Ниллурата.

«Если бы я только знала об этом, когда отдавала Зелдантора на съедение…» – подумала она. Если бы она просто отрубила мальчишке голову, теперь у нее было бы два таких восхитительных создания. Возможно, следует завтра утром отсечь голову Кейше?

Затем на нее снова нахлынула головная боль, и Саара Госпожа Боли покинула подземелье в поисках утешения.