Край ледника

Глава 23 Переписывание Воспоминаний

– Ты не представляешь, насколько это безумно, – сказал Джарлакс Киммуриэлю, когда они остались вдвоем. – Был ли я мертв все эти пропавшие месяцы? Неужели это воскрешение, подобное тому, что пережил Зак?

– Нет, Аззудонна узнала тебя, – ответил Киммуриэль. – Узнавание на ее лице было безошибочным. Как такое возможно, если ты умер вскоре после прибытия?

– Может быть, это она вернула меня обратно.

– Нет, она знает тебя и трех наших пропавших друзей, – настаивал Киммуриэль. – Она сказала об этом Реджису, или, по крайней мере, явно намекнула. Я не думаю, что она просто последовала примеру хафлинга и снабжала информацией, чтобы удовлетворить его любопытство. Она знает тебя и была потрясена, увидев тебя в комнате.

– Я это заметил.

– Потрясена, увидев тебяживым, – уточнил Киммуриэль. – Она сказала Реджису, что ты и другие пропали. И она испытала облегчение от того, что ее убеждение насчет по крайней мере тебя оказалось ошибочным. Я ясно увидел это на ее лице.

– Итак, повторюсь, возможно, я был мертв.

Киммуриэль покачал головой.

– То место, где заканчивается твоя память и где она снова начинается, ни на что подобное не намекает.

– Может быть, что-то убило меня в воздухе, когда я смотрел вниз на снег, заваливший моих друзей. Что-то застало меня врасплох и тут же оборвало жизнь.

Киммуриэль оставался очень взволнованным.

– Возможно, но я не думаю, что это так.

Он очень серьезно посмотрел на Джарлакса и повторил:

– Она знала других, включая Кэтти-бри и Энтрери. Мне кажется менее вероятным, что ты был убит в тот первый день, чем...

– Чем это было не так, – рассудил Джарлакс. Киммуриэль кивнул.

– Реджис сейчас с Аззудонной, – сказал Джарлакс. – Возможно, он принесет нам больше информации.

– Я бы не надеялся. Возможно, намеки, не более. Она дисциплинирована и хорошо обучена. Единственный способ получить больше информации – это подвергнуть ее вторжению разума улья. Никакая дисциплина или магия не смогут противостоять этому – иллитиды отследят каждую побочную связь, и обойдут дисциплину и ментальную защиту. Мы все не хотим этого делать, потому что травма Аззудонны окажется огромной и длительной, возможно, на всю жизнь. Но я предупреждаю, что искушение растет.

– Травма, – повторил Джарлакс, кивая головой. – Невероятная травма.

Джарлакс внезапно поднял глаза.

– Тогда отведи к иллитидам меня.

Киммуриэль вздрогнул, как от пощечины. С ужасом на лице он закачал головой.

– Ты только что сказал, никакая магия не сможет противостоять разуму улья. – возразил Джарлакс. – Если я не был мертв, значит, мою память изменили с помощью магии, не так ли? Я отчаянно хочу знать то, что не могу вспомнить, и от этого вполне могут зависеть жизни Зака, Энтрери и Кэтти-бри.

– Я не решаюсь отвести Аззудонну, женщину, которую едва знаю и совсем не признаю как друга, и ты ожидаешь, что я подвергну вторжению разума улья тебя?

– Киммуриэль, ты что, только что признался, что любишь меня? – поддразнил Джарлакс, но псионику было не до этого.

– Чтобы найти то, чего не хватает, иллитидам придется проникнуть в твои самые глубокие тайны и восстановить все пути и связи, от воспоминания к воспоминанию. Если это вообще сработает. Ты процветаешь на секретах, и ты ничего – ничего! – от них не получишь.

– Меня мало волнуют пожиратели разума, – возразил Джарлакс. – Я бы никогда не стал пытаться торговаться с этими тварями, и не питаю иллюзий, что когда-нибудь смогу обмануть одну из них. Я также не боюсь, что из всех существ иллитиды попытаются шантажировать меня – ибо кому они могут предложить такую информацию? Кто бы им доверился? Им никто не доверяет! Даже ты не уверен, что концепция Мензоберранзана, которую они представили тебе, Квентл и Ивоннель, была полной правдой.

Киммуриэль все еще качал головой, его голос стал очень мрачным.

– Вторжение имеет последствия, выходящие далеко за рамки рационального и логического. Это раскрытие самых глубоких и личных секретов. Они будут знать каждую твою мысль, каждый твой страх.

– Цена не слишком высока, – ответил ему Джарлакс.

– Они узнают то, что пугает тебя.

Джарлакс пожал плечами.

– Я бы и сам сказал им, если это означает возвращение памяти.

– То, что возбуждает тебя, – продолжил Киммуриэль.

– Тогда бойся за них! – ответил Джарлакс, и даже сам Джарлакс не понял, шутит он или нет.

Но Киммуриэлю было не до смеха.

– Не стоит преуменьшать потенциальную травму от этого. У каждого из нас есть мысли слишком личные, чтобы ими делиться. У каждого. У каждого живого, разумного существа есть личные секреты. То, что мы думаем, мысли, которые мелькают неожиданно, мысли, которые радуют, возбуждают или пугают, порочные мысли, которые если их произнести вслух, заклеймят тебя как ужасные и злые. Это то, что делает нас индивидуальностями. Что делает нас собой.

– У тебя циничный взгляд, мой друг.

– Нет, у меня честное понимание нас. У каждого есть злые мысли, мимолетные представления о ненормальном или порочном поведении. Конечно, большинство из них никогда бы не стали действовать в соответствии с ними, но даже лучшие удивляются таким вещам – возможно, внутреннему диалогу о личной выгоде после трагической потери любимого человека или облегчению от того, что тот, о ком ты заботился, тот, кого ты нежно любил, наконец-то ушел из жизни и положил конец бремени. Или родитель, не любящий своего ребенка, или даже на короткое время думающий, что не любит его. Или размышление о жестоком убийстве врага. Или необычные, возможно, порочные, или просто постыдные сексуальные желания.

– Виновен, – признался Джарлакс и поднял руки, как будто не видел здесь проблемы. – Если они есть у всех нас, тогда зачем их бояться?

– Потому что никто не признается в них, и это стало бы позором.

– Ты часто называешь меня бесстыдником.

– Ты продолжаешь относится легкомысленно к тому, к чему не стоит, Джарлакс. Раскрытие части нашего самого сокровенного «я» другому – это не шутка, и, как я знаю по личному опыту, это все, чего стоит бояться.

– Разве не это Киммуриэль постоянно делает с другими?

– Нет, – твердо сказал он. – Не так, как я описываю. Единственный шанс, вернуть те потерянные дни – это восстановить воспоминания, каждую связь, что означает, что коллектив иллитидов начнет с рождения Джарлакса и последует за каждой секундой, каждым моментом, каждым переплетением, каждым чувством и мыслью. Это насилие, выходящее за рамки всего, что может быть сделано физически, уверяю тебя.

– Ты серьезно?

– Я никогда не был более серьезен.

Джарлакс откинулся на спинку удобного кресла, отвел взгляд и честно обдумал полученную информацию. Спустя долгое время он повернулся к Киммуриэлю.

– Есть ли в мире кто-нибудь, кого ты заслонил бы от стрелы?

Киммуриэль с любопытством посмотрел на него.

– Если бы стрела летела в мое сердце, Киммуриэль подверг бы себя смертельной опасности, чтобы перехватить ее?

– Я бы поставил кинетический барьер...

– Перестань! – потребовал Джарлакс. – Ты знаешь, что я имею в виду. Есть ли кто-нибудь, я или кто-то другой, ради спасения которого Киммуриэль пожертвовал бы собой? Да, мой друг, загляни в самые глубокие и темные уголки своего сложного разума и, пожалуйста, ответь честно. Не пытайся произвести на меня впечатление, не льсти мне и не бойся моей реакции...

– Да, – перебил Киммуриэль.

– Да?

– Да. Немного, конечно, но да.

– Ради блага всего мира или твоих чувств к этому человеку?

– И то, и другое. Ответ – да.

– Тогда отведи меня в разум улья, прямо сейчас, – сказал ему Джарлакс. – Худшее, что может случиться – это моя смерть, и это стоит того, чтобы узнать правду о наших трех потерянных друзьях.

– Это не самое худшее, что может случиться.

– Согласен. Но если случится что-то явно худшее, Киммуриэль убьет меня, даю ему слово.

Киммуриэль очень долго смотрел на Джарлакса.

– Ты уверен?

Джарлакс и глазом не моргнул.

– Я не буду участвовать в зачистке Джарлакса из уважения к тебе, – сказал ему Киммуриэль. – Иллитиды увидят все, но я нет, и я позабочусь о том, чтобы они никогда не сообщили мне.

Выражение лица Джарлакса стало озадаченным.

– Я не стану так поступать с тобой, – объяснил Киммуриэль. – Ты делишься со мной тем, чем решаешь поделиться, как и я. Как все мы. В прошлом я нарушал это взаимное соглашение при экстремальных обстоятельствах. Много раз. Но сейчас я предпочитаю выбирать битвы более тщательно и не вести их против тех, кого считаю друзьями.

– Или даже против невинных? – лукаво спросил Джарлакс.

Настала очередь Киммуриэля изобразить замешательство.

– Ты не хочешь брать Аззудонну в разум улья, – прямо сказал Джарлакс.

Киммуриэль несколько мгновений обдумывал эту неожиданную мысль, затем кивнул.

Иллитид вышел из главного зала разума улья, чтобы обсудить ритуал, который коллектив только что завершил на Джарлаксе.

– Я всегда знал, что мы с ним надо быть осторожным, – заметил иллитид своим булькающим, водянистым голосом.

Киммуриэль никогда раньше не видел, чтобы иллитид выглядел потрясенным. Впрочем, он не был уверен, что именно это сейчас наблюдал – в конце концов, как можно судить о выражении лица, усеянного щупальцами? – однако, не мог избавиться от ощущения, что стоящий перед ним, действительно встревожен.

Киммуриэль внимательно посмотрел на пожирателя разума, пытаясь определить его положение. Конечно, неправда, что все иллитиды выглядели одинаково, и Киммуриэль был достаточно хорошо знаком с разумом улья, чтобы с первого взгляда отличить многих особей. Однако, он не был уверен, что когда-либо встречал этого раньше, хотя существо, несомненно, вело себя фамильярно.

Однако, он понял, что существо только что немного пошутило, что иллитиды делали редко, если вообще когда-либо делали.

– Ты не узнаешь меня, Киммуриэль из Бреган Д'эрт? Конечно, нет, ведь я не был в этом обличии, когда мы расставались.

– В каком обличии ты был? – нерешительно спросил Киммуриэль, боясь ответа. Был ли это член его уничтоженной семьи, возможно, разрозненное сознание мертвого дроу-псионика, который каким-то образом попал в телесную форму пожирателя разума?

Ответ пришел в виде серии образов, телепатически предложенных Киммуриэлю: давно потерянный соперник... древний красный дракон... трехграный кристалл... легендарный Хрустальный Осколок... драколич...

– Яраскрик, – выдохнул Киммуриэль.

– Трое стали одним, – продолжил иллитид вслух. – Король Призраков, так нас называли.

– Трое, – согласился Киммуриэль. – Креншинибон, Гефестус и Яраскрик.

– Но я был изгнан и обречен, – сказал Яраскрик, и Киммуриэль мысленно ощутил благодарность иллитида.

Ибо Киммуриэль спас развоплощенный дух Яраскрика в то давнее время, предоставив духу убежище на Астральном плане, где он мог выжить без телесной формы.

– Невероятно, – пробормотал Киммуриэль.

– Действительно. Я редко бываю здесь, в улье разума, но когда услышал тему ритуала, который они запланировали, я почувствовал необходимость присоединиться. Как ты сейчас видишь, мне улыбнулась удача от смерти чужого сознания с сохранением физического тела. Меня приняли обратно, но я продолжаю обучение на Астральном плане. Телепатические эманации разума улья показали мне, что всякий раз, когда Киммуриэль Облодра посещал их в последнее время, происходили интересные события. Этот момент не стал исключением.

– Невероятно, – снова сказал Киммуриэль.

– В конце концов, это маленькая мультивселенная, мой старый товарищ, – сказал Яраскрик. – И извилистость путей всегда непредсказуема. Как с тобой, так и с Джарлаксом. Старые враги, похоже, стали друзьями.

– Ты не одобряешь?

Лицевые щупальца иллитида дрогнули – типичный сигнал удивления.

– Прошу прощения, – сказал Киммуриэль, понимая глупость своего вопроса, ибо почему иллитид должен одобрять или не одобрять что-либо, не связанное с разумом улья?

– Джарлакс пережил вторжение? – спросил Киммуриэль.

– На удивление хорошо, даже улей не часто видит такое. Он не подчиняется ожиданиям.

– Или обычаям.

В своем сознании Киммуриэль услышал невысказанную мысль Яраскрика: «Он прелюбодействует с драконами!»

– Джарлакс рассматривает свое существование как нечто, чем можно наслаждаться и исследовать, – сказал Киммуриэль. – И разве ты только что не признался в прежних отношениях с великим драконом, которые можно назвать не менее близкими? Где трое стали одним?

– Джарлакс... интересный, – сказал Яраскрик вместо ответа.

– Пугающий, – поправил Киммуриэль.

Мысли Яраскрика промелькнули в голове Киммуриэля.

«Беспокоящий...».

Киммуриэль усмехнулся, представив гордую реакцию Джарлакса, если он когда-нибудь расскажет ему об этом разговоре.

– Как я уже сказал, это его способ выпутаться, – повторил Киммуриэль. – И поэтому он рассматривал ритуал как еще одно приключение, в котором его бесстыдство приведет к победе.

Яраскрик мысленно кивнул в знак согласия.

– Вы восстановили ему воспоминания?

– Отведи его домой, Киммуриэль. Сейчас он вызывает интерес у слишком многих, и я боюсь, что его выходки могут привести к ситуациям, которые приведут в замешательство весь коллектив!

Восклицание, произнесенное вслух и со страстью? Еще одна шутка?

Киммуриэль отчаянно боялся подвергать своего самого дорогого друга вторжению пожирателей разума. Возможно, он должен был больше беспокоиться за иллитидов, подвергать их влиянию Джарлакса.

Джарлакс вошел в комнату Аззудонны один и закрыл за собой дверь.

Они встретились взглядами и долго оценивали друг друга.

– Перте мийе Закнафейн, – сказал Джарлакс.

Аззудонна постаралась не реагировать. Через мгновение она пожала плечами и покачала головой.

– Я помню это, – сказал ей Джарлакс. – Я помню все это, всю Каллиду. Драку в винной бочке, когда обнаружили фаг хаоса, заразивший плечо Зака. Скеллобель и другие районы. Временное собрание в Сиглиге. Путешествие вдоль и внутри Кадижа. Моя память полностью восстановлена.

Аззудонна тихо лежала на кровати, уставившись на него.

– Даю слово, я не предам ни тебя, ни твой народ, – пообещал Джарлакс.

Она и глазом не моргнула.

– Но мы возвращаемся за моими друзьями – за нашими друзьями, – сказал он, указывая и на нее, – потому что много каллидцев заключены в ледяные гробницы в той комнате в пещере под гигантской крепостью. Присоединишься ли ты к нам в этой битве, зависит от тебя, но в любом случае мы отвезем тебя обратно на север и проводим до дома.

Аззудонна явно изо всех сил старался не реагировать.

– Ты не предавала эвендроу, и я не предам, – сказал ей Джарлакс, кивнул и ушел. Он остановился за дверью и немного прислушался.

Аззудонна тихо всхлипывала. Он надеялся, что от счастья.

Он поспешил по коридорам и встретил Киммуриэля у зала аудиенций, где псионик велел Пенелопе собрать всех главных игроков.

– Что она сказала? – спросил его Киммуриэль.

– Ей не нужно было ничего говорить. – Джарлакс глубоко вздохнул. – Что она может сообщить мне такого, чего я не знаю?

– Свою реакцию на твои откровения, – сказал Киммуриэль.

Джарлакс тяжело вздохнул.

– Я сказал, что не предам ее народ, – ответил он. – Я этого не cделал, не так ли?

– Что ты имеешь в виду?

– Разум улья, – объяснил Джарлакс. – Позволив им восстановить мои воспоминания, я отдал им эти воспоминания, не так ли? Я даже не подозревал о такой возможности, когда соглашался отправиться туда – как я мог, когда я не помнил почему? Но теперь, учитывая этот факт, предал ли я эвендроу иллитидам?

– Нет, – просто ответил Киммуриэль. – На Ториле нет ничего, чего бы они уже не знали – ничего столь значительного, как город с населением почти в пятьдесят тысяч жителей, в основном дроу. Конечно, они знали о Каллиде.

– Тогда почему Киммуриэль не знал о нем?

– Потому что я никогда не спрашивал и не искал. И даже если бы я это сделал, мир слишком огромен, мой друг. Только из-за того, что это знание плавает где-то в воспоминаниях разума улья, не означает, что я или кто-либо из иллитидов когда-нибудь его найдет.

– Тогда я предал их, потому что теперь оно находится в коллективном сознании.

– Нет. – Киммуриэль выглядел очень уверенным, отметил Джарлакс, и это помогло ему немного расслабиться. – Если бы иллитидам было не все равно, они бы нашли Каллиду самостоятельно – знание уже было там. Но им это безразлично. Я полагаю, они будут помнить многое из исследования разума Джарлакса, но ничего не будет связанно с Каллидой.

Джарлакс кивнул, вздохнул, затем снова кивнул. Он внезапно содрогнулся, потряс всем телом с головы до ног, как будто сбрасывая с себя негативную энергию или чувства.

– Давай покончим с этим, – решил он и ворвался в дверь, шагая уверенно и решительно.

– Я думаю, они живы, – сказал он собравшимся. – И я знаю, где их искать. Ты готов к бою, король Бренор?

– Моя девочка?

Джарлакс кивнул.

– Мой король! – воскликнул Пвент.

– Мы идем, – сказал Реджис.

– Я приведу армии Гаунтлгрима, Мифрил Халла, Адбара и Фелбарра! – пообещал Бренор.

– Нет, – сказал ему Джарлакс.

– Нет? – недоверчиво переспросил он.

– Нет. Это неразумно. И не сработает. Мы отправимся небольшой труппой, тщательно подобранной.

– Если ты думаешь оставить меня позади, тебе стоит подумать еще раз, – предупредил Бренор.

– Неужели Гаунтлгрим так быстро отпустит своего короля в такое опасное путешествие? – спросил Киммуриэль.

– Я вернусь раньше, чем любой, кто станет задавать мне вопросы, очнется от удара кулаком по голове, – пообещал Бренор.

– Тогда идем, – снова сказал Реджис.

– Все не так просто, – ответил Киммуриэль, выражение его лица явно выражало сомнение в том, что он рассматривал миниатюрного хафлинга для путешествия. – Мы не можем взять с собой много людей, если надеемся быть быстрыми и эффективными. Поэтому необходимо тщательно выбирать боевой отряд.

– И, хотя необходимо сохранить численность небольшой, нас ждет грозный враг, – добавил Джарлакс.

– Если моя девочка там, то Пузан пойдет, – заявил Бренор. – Вульфгар тоже, и Дзирт, конечно.

– Я пойду и заберу Дзирта, – пообещал Киммуриэль, но Джарлакс поднял руку.

– Нет, – сказал он. – У меня есть идея получше. Мы позовем Дзирта, но позже.

– Мой король? – спросил Пвент, нервно переступая с ноги на ногу.

– Пвент идет, – сказал Бренор Джарлаксу.

– Нет, – ответил Джарлакс и, обращаясь к рычащему Пвенту, добавил:

– Ты действительно не подходишь для того типа врагов, с которыми столкнемся. И Реджис, боюсь, тоже.

– Пузан идет, – снова сказал Бренор.

– Он или Пвент? – спросил Джарлакс. – Мы не можем взять обоих.

Бренор посмотрел на Реджиса, который нахмурился, затем на Пвента, который опустил взгляд в пол и вздохнул.

– Пузан, – решил Бренор. – А что насчет Атрогейта? Ты планируешь взять его с собой?

– Опять же, у нас мало места, добрый Бренор, – объяснил Джарлакс. – Конечно, Компаньоны Халла могут присоединиться. Что касается остальной группы, то, хотя я понимаю яростную преданность твоих телохранителей, есть и другие, которые окажутся необходимыми, если мы хотим добиться успеха.

Закончив, он перевел взгляд с Бренора на Даб'ней и Громфа.

– Нам понадобится жрица. И архимаг был бы неоценимым дополнением.

Громф ответил недоверчивым взглядом.

– Ты захочешь пойти, – телепатически сообщил Киммуриэль Громфу. Есть нечто грандиозное, что ты должен увидеть.

– Аззудонна тоже идет, – объяснил Джарлакс.

– Это девять, – сказал Реджис.

– Одиннадцать, – ответил Джарлакс, но не стал уточнять, кто эти неназванные двое. – И нам нужно что-то сделать с холодом. Кольца, заклинания, или...

– Я привык к холоду, – вмешался Вульфгар. – Как и Бренор и Реджис.

– Не к такому, – сказал им Джарлакс. – Ты видел одежду Аззудонны. У нас нет такого снаряжения, поэтому понадобится магия, иначе мы умрем прежде чем доберемся до наших потерянных друзей.

– В Главной Башне больше нет таких предметов, – сказал Громф. – Я дал тебе четыре, а ты вернулся только с сапогами, которые сейчас носишь.

– Мой король! Мой король! – крикнул Пвент, взволнованно подпрыгивая.

– Я сказал, что ты не можешь идти, – сказал Бренор. – Больше от тебя ничего не требуется.

– Но мой король! – сказал Пвент, качая головой.

– У меня есть заклинания, которые обеспечат некоторую защиту, – сказала Даб'ней, отвлекаясь от них. – Но нам придется действовать очень быстро.

– Их будет недостаточно, – ответил Джарлакс.

– Мой король! Мой король!

– Что? – уступил Бренор. – Пайкел, мой король. Пайкел!

– Пайкел Валуноплечий? – спросил Джарлакс.

– Конечно, – согласился Реджис. – У Пайкела есть заклинания, способные защитить всю группу от дыхания белого дракона. В его репертуаре есть древние заклинания друидов, потерянные для мира во время Чумы и Раскола.

– Дюжина членов? – спросил Джарлакс у Киммуриэля и Громфа.

– Мы справимся с таким количеством, – ответил Киммуриэль.

– Тогда с Пайкелом она нам не понадобится, – сказал Пвент, указывая на Даб'ней. – Возьми меня, мой король!

– Нам понадобится Даб'ней, – настаивал Джарлакс. – Мне жаль, Пвент, но если кто-нибудь из наших друзей соскользнет навстречу смерти, пока мы их освобождаем, Пайкел может оживить их в виде хомяка или другой твари, но Даб'ней может их спасти. Мы можем поступим так, как ты сильно и справедливо желаешь, но это может стоить жизни Закнафейну или Кэтти-бри? Тебя устроит такой расклад?

Дворф выглядел удрученным, но ничего не сказал.

– Значит, это наша группа. Если мы преуспеем, вернется четырнадцать, – сказал Джарлакс, вызвав некоторую тревогу, поскольку друзья заметили, что двенадцать и три не складываются в четырнадцать. Но прежде чем они задали вопрос, Джарлакс объяснил, что Аззудонна не вернется с ними на юг.

Киммуриэль посмотрел на Громфа, тот кивнул.

– В Гаунтлгрим за снаряжением, – сказал Джарлакс Бренору. – Мы встретимся у Главной башни в Лускане на рассвете через три дня и, вероятно, после отправления будем сражаться в течение дня, возможно, до полудня.

Он сделал паузу, как только последнее слово слетело с губ, и слегка усмехнулся.

– Что? – одновременно спросили Бренор и Реджис.

– Полудня, – сказал Джарлакс, качая головой. – Там нет никакого полудня.

– О чем ты болтаешь, проклятый эльф? – потребовал Бренор.

– Ты увидишь, король Бренор. Ты увидишь.

Аззудонна оделась, и ее фантастическая одежда вернулась к ней вместе с оружием. Группа попрощалась с Пенелопой, и семерка прошла через портал обратно в Гаунтлгрим, но Джарлакс и Киммуриэль задержались позади.

– Ты вернешь Кэтти-бри? – спросила Пенелопа у дроу-наемника.

– Думаю да, добрая госпожа, – сказал Джарлакс.

– Что ты знаешь, Джарлакс? – спросила она. – Многое, очень многое, я могу сказать.

– Я не стану с тобой не соглашаться и не стану лгать тебе, – сказал ей Джарлакс. – Но и не мое дело рассказывать. Мы идем за Кэтти-Бри, Заком и Артемисом Энтрери. Это все, что должно иметь значение для всех здесь присутствующих.

Пенелопа кивнула.

– Было бы хорошо, если бы мы знали, куда прийти и помочь вам, если возникнет необходимость, – сказала она.

– Если группа, которую я собрал, не справится, то никто другой не должен пытаться, – ответил Джарлакс. – Итак, не могли бы мы ненадолго занять тихую комнату? Киммуриэль и я должны связаться через весь мир с магистром Кейном... – Он резко замолчал и бросил взгляд на Киммуриэля. – Verve zithd?

Киммуриэль на мгновение растерялся, пытаясь понять, почему Джарлакс только что спросил о распространенном упоминании в Мензоберранзане тринадцати как «чертовой дюжины», или verve zithd.

Джарлакс лукаво улыбнулся.

Киммуриэль пожал плечами и кивнул.

– Что сейчас произошло? – спросила Пенелопа.

– Вероятно, ничего, – сказал Джарлакс. – И тебе не о чем беспокоиться.

– Кто эти таинственные двое, о которых ты упоминал ранее? – спросила Пенелопа. – Ты можешь сказать мне хотя бы это?

– Ты их знаешь, – сказал Джарлакс и подмигнул.

Пенелопа начала отвечать, но остановилась, выражение ее лица показало, что она поняла.

– Пойдемте, – сказала она и повела их в тихую комнату.

Глава 24 Дюжина Пекарей

Холодный ветер пронесся мимо, распахнув тяжелый плащ Дзирта и растрепав белую гриву Андахара, когда дроу попытался взвалить тяжелый вьюк на широкую спину единорога. Он посмотрел на собирающиеся темные тучи на севере и вздохнул, надеясь опередить надвигающуюся метель. Если его настигнет первая настоящая снежная буря здесь, в горах, ему будет нелегко пройти по тропам, ведущим в нижние земли.

– Я думала, магистр Кейн попросил тебя дождаться его возвращения? – спросила Саван. Она вышла из северной двери монастыря и присоединилась к нему.

– Он также сказал, что может не вернуться до полудня, – ответил Дзирт и кивнул подбородком в сторону темных облаков на севере.

– Всего лишь несколько часов. Ты откажешь просьбе магистра из-за трех часах?

– Да, он попросил меня подождать, но, похоже, шторм собирается рано, и у меня просто нет времени медлить. Если я не опережу события, сколько дней я потеряю?

– Возможно, твои друзья придут за тобой с помощью магии, – предположила Саван.

– Магистр Кейн сказал мне, что они этого не сделают.

– Конечно, шторм не удивителен для Кейна, который прожил в этих горах всю свою долгую жизнь. Он знает погодные условия и приметы. Он бы не попросил тебя подождать, если бы думал, что это причинит тебе или твоему заданию какой-либо вред.

Дзирт сделал паузу и некоторое время обдумывал это. Было трудно не согласиться. Магистр Кейн был самым верным союзником, какого он когда-либо знал. Этот человек ничего так не хотел от своей дальнейшей жизни, как служить, будь то в качестве опекуна, учителя или друга.

– Бри проснулась и завтракает с братом Головастиком, – сказала Саван, и полуобернулась к монастырю с приглашающим жестом.

Дзирт не мог устоять перед искушением. Провести утро, играя со своей дочерью, было одной из величайших радостей, которые он когда-либо испытывал.

Но потом он подумал о ее матери и о словах Кейна прошлой ночью.

– Он попросил тебя остаться, – категорично заявила Саван.

– У меня нет времени. Я должен со всей возможной скоростью бежать в Цитадель Адбар, а затем через туннели и порталы в Гаунтлгрим.

– Он просил тебя остаться, – сказала Саван еще более настойчиво.

– Я... – начал Дзирт, но остановился, столкнувшись с неумолимым и бескомпромиссным взглядом опытной и могущественной женщины – той, которая, вероятно скоро станет монахом второго ранга в монастыре.

– Разве он не заслужил от тебя хотя бы этого, Дзирт До'Урден? – спросила Саван. – Твое путешествие займет много дней, но магистр Кейн просит несколько часов.

– Не так уж много дней. Андахар не устает, и я тоже не устану.

– Еще одна причина, по которой одно утро ничего не изменит, да? Магистр Кейн пообещал, что вернется к полудню. Ты когда-нибудь видел, чтобы он нарушал обещание?

В ответ Дзирт оглянулся на сгущающиеся тучи на севере.

– Поверь мне: магистр Кейн видит шторм лучше, чем ты, – сказала Саван. – Если только ты не думаешь, что он пытается обманом задержать тебя здесь, чтобы не позволить тебе попасть в ловушку, когда выпадет глубокий зимний снег.

Дзирт обдумал это, вздохнул и начал отстегивать сумку от Андахара. Как только сняв ее, он велел единорогу убираться, и они с Саван наблюдали, как Андахар галопом уносится прочь, становясь все меньше с каждым длинным шагом, как будто действительно преодолевал большие расстояния, пока единорог просто не исчез.

– Давай пойдем позавтракаем с твоей дочерью, – предложила Саван.

Дзирт кивнул и подошел к ней, позволив вести себя обратно к двери.

– Пока мы идем, можешь еще раз пообещать, что будешь заботиться о ней, пока меня не будет.

Саван широко улыбнулся и игриво толкнула его.

– Может быть, она удивит тебя, когда вы с Кэтти-бри вернетесь, и покажет тебе несколько приемов боевого монаха, которыми даже ты еще не овладел.

– Тогда она дочь своей матери, – согласился Дзирт, и оба рассмеялись.

И Дзирт внезапно нырнул в сторону, увлекая за собой Саван, удивленный тем, что над ними промелькнула огромная тень. Он поднял голову и огляделся вокруг, но небо казалось чистым.

– Ты это видела? – спросил он.

Саван покачала головой и снова направилась к двери, но Дзирт не двинулся с места. Он бросил свою сумку и встал настороже, держа руки на оружии.

– Ничего особенного, – сказала Саван. – Просто облако.

– Вряд ли, – донесся голос с востока, и они оба обернулись, чтобы увидеть магистра Кейна, выходящего из-за угла монастыря.

– Рад встрече, Дзирт, – сказал он. – Пойдем, мы должны поторопиться. Шторм приближается быстрее, чем я ожидал.

Дзирт беспомощно усмехнулся, взглянул на Саван и поднес к губам свисток единорога, чтобы вернуть волшебного скакуна, которого он только что отпустил, но Кейн поднял руку и покачал головой. Монах начал объяснять, но в этом не было необходимости, поскольку из-за угла позади него вышла пара женщин. Одна была высокой и привлекательной на вид, с густой копной волос медного цвета, ниспадающей на плечи, и поразительными ярко-синими глазами, которые были немного великоваты для ее угловатого лица. На ней был халат с меховым воротником, застегнутый на одну пуговицу на талии, и, по-видимому, больше ничего, ее длинные ноги мелькали из складок при каждом уверенном шаге.

Женщина позади была немного ниже ростом и немного мягче на вид, с розоватыми светлыми волосами, в которых пробивалась седина. На ней был халат попроще, застегнутый скромнее, хотя и гораздо короче. И снова, ее голые ноги, торчащие снизу, заставили Дзирта поверить, что халат – это все, что на ней было надето.

И он понимал почему.

И он понял, что за тень пронеслась мимо.

– Я полагаю, что ты знаешь... – начал Кейн.

– Ильнезара и Тазмикелла, – закончил Дзирт.

– Утром Киммуриэль снова приходил ко мне и попросил пойти за ними, – объяснил Магистр Кейн. – Их пункт назначения – тот же, что и у тебя, и поэтому нет необходимости вызывать Андахара.

– Главная башня в Лускане, – сказала медноволосая Ильнезара.

– Адбар, – поправил Дзирт. – Легче использовать огненные порталы.

– Главная башня, – сказала Тазмикелла. – Не будет быстрее воспользоваться туннелями и порталами. Не стоит нас недооценивать.

Дзирт почтительно поклонился. Последнее, чего он хотел – это разозлить сестер.

– Ты готов отправляться? – спросил Кейн.

– Я бы уже ушел, если бы Саван Владычица Зимы не остановила меня.

Кейн кивнул и подбежал к дроу и монахине. Он отвел Саван в сторону и прошептал ей что-то, что заставило Дзирта немного замереть, поскольку заметил обеспокоенное выражение на ее лице.

Она на мгновение поморщилась, но затем бросилась к Дзирту, чтобы поцеловать его в щеку и попрощаться с ним, и снова пообещала уделять Бри самое пристальное внимание. Она быстро улыбнулась и поклонилась пришедшим сестрам и поспешила в монастырь.

– Она выглядит обеспокоенной, – сказал Дзирт Кейну.

Перейдя дорогу, сестры направились обратно за угол монастыря к большому, широкому полю, сбрасывая на ходу свои одеяния. Ильнезара крикнула Дзирту через плечо, чтобы убедиться, что он подобрал их.

Дзирт не удержался и фыркнул от удивления, когда хвост пророс из голых ягодиц Ильнезары, и покачал головой, когда сестры одна за другой опустились на четвереньки, трансформация уже шла полным ходом. К тому времени, как Ильнезара завернула за угол, ее хвост был в два раза длиннее роста Дзирта.

Кейн и Дзирт последовали за ними.

– Я попросил у Саван разрешения отправиться с тобой, – объяснил Кейн дроу, когда они дошли до угла. Сестры-драконицы были полностью преобразованы в свои более естественные формы, стройные и жилистые, более тридцати футов в длину, считая их змеевидные шеи и хвосты, и покрыты медной чешуей, которая ярко сияла в лучах утреннего солнца.

Правда, не так ярко, как их глаза, бирюзовые шары, которые, казалось, больше излучали свет, чем отражали его.

– Ты снова присоединишься ко мне в моем сознании? – спросил Дзирт, вспоминая пещеру гноллов. Дзирт поморщился от этого воспоминания, но не мог отрицать возможность того, что он вышел с того путешествия с еще большим пониманием себя и окружающего мира. – Не могу сказать, что мне не понравилось наше слияние, но…

– Нет, – перебил его Кейн, и подошел к одной из сестер, в которой Дзирт узнал Тазмикеллу, поскольку она была старшей из них, и некоторые ее чешуйки приобрели зеленоватый оттенок, как седина в светлых волосах, когда она была в человеческом обличье.

Кейн поднял с земли маленькое седло, засунул мантию Тазмикеллы в прикрепленную к ней седельную сумку, затем высоко поднял седло, чтобы надеть его на плечи низко пригнувшейся Тазмикеллы.

– Я иду с тобой, разумом и телом, – объявил он. – Мой друг, сейчас в этом мире осталось мало того, что могло бы взволновать меня или сообщить информацию. Поэтому, когда у меня появляется возможность увидеть что-то новое, я не отступаю.

Дзирт не совсем понимал, как к этому отнестись, но он подошел, чтобы собрать другую сброшенную мантию и засунул ее в сумку седла, которую Ильнезара положила на землю рядом с собой.

– С вашего позволения? –спросил он драконицу, которая повернула голову так, чтобы расположить свою огромную морду рептилии прямо перед лицом Дзирта.

– С удовольствием. Ты можешь прокатиться на мне, Дзирт До'Урден, – сказала она голосом, который был скорее хриплым, чем шипящим.

– Будь осторожен, когда будешь высоко в небе, – сказала Тазмикелла Дзирту, когда он забирался на место и расположил рюкзак перед собой. – Моя сестра предпочитает быть сверху.

Обе драконицы засмеялись, или зашипели, или что-то среднее.

Дзирт вздохнул и покачал головой, и даже не успел надежно пристегнуться толстыми веревками специальных седел, когда Ильнезара подпрыгнула, яростно взмахивая крыльями, чтобы подняться в холодное утреннее небо.

– И любому мужчине, который поедет на ней верхом, не мешало бы держаться за свою жизнь! – услышал он крик Тазмикеллы у себя за спиной.

Дзирт оценил эту беспечность, поскольку оно отвлекло его от постоянных тревог за жену и друзей. Довольно скоро он также оценил открывшийся вид на мир, широко открывающийся под ним. У него перехватило бы дыхание, но ледяной воздух уже сделал это. Он низко пригнулся к плечу дракона, чтобы укрыться от порывов ветра, но потом вспомнил о тренировке с Саван на склоне горы. Он погрузился в себя и почувствовал, как кровь течет по телу, неся тепло, и улыбнулся. Совсем не так холодно, как он опасался.

Он наблюдал за приближающейся бурей, но лишь на короткое время, поскольку стало очевидно, что драконам не составит особого труда обогнать ее. Они уже спускались с Галенских гор, и Дзирт мог видеть, как солнце сияет на водах Лунного моря впереди и слева от него.

Он глубоко вздохнул и попытался отпустить страхи и заботы, попытался быть в настоящем моменте, только в этом моменте, и насладиться видами, которые мало кому могли понравиться. Взгляд на мир так отличался для того, кто был наверху! В конце концов, он видел города вдалеке и знал, что они должны быть величественными, но отсюда, они казались мелочью.

Все это было относительно. Размер был относительным, как и время, как и важность. Он всегда старался помнить об этом, напоминая себе о собственных прозрениях относительно перспективы. Каким взаимосвязанным казался весь мир отсюда, сверху, в то время какой разрозненной была реальность внизу. Отсюда, если бы они полетели дальше на запад, в темноте ночи Дзирт мог бы увидеть огни Глубоководья и Лускана одновременно, но сколько людей проживут всю свою жизнь в одном из этих городов никогда не посетив другого, никогда не зная ничего, кроме самых общих деталей, возможно, не больше, чем название другого?

– Почему ты вообще приземляешься? – он окликнул Ильнезару.

– Для развлечения, – ответила драконица, поворачивая морду. – Мелочность низших существ забавляет меня.

– Ты знаешь, почему мы летим в Главную башню?

– Потому что Джарлакс вернулся с севера, обещал приключения и умолял о помощи.

– Джарлакс вернулся? – сказал Дзирт, его мысли внезапно закружились так сильно, что он почти забыл держаться. – Кто был с ним?

– Я не знаю. Он пришел ко мне и сестре с помощью Киммуриэля и попросил нас помочь ему. Нам это показалось забавным, и поэтому мы здесь. Она начала поворачивать голову назад, но Дзирт окликнул ее.

– С ним была моя жена, – сказал он.

– Это был всего лишь Киммуриэль, когда он пришел, чтобы сообщить нам и просить нас, – ответила она и посмотрела вперед.

– Нет, на севере, – объяснил Дзирт. – Моя жена была там с Джарлаксом.

Снова появилась голова Ильнезары.

– Интересно, – просто сказала она.

Дзирту нечего было добавить. Он молился, чтобы ему удалось найти Кэтти-бри ожидающей его, когда он приземлится в Лускане.

Он боялся, что этого не произойдет.

Они летели много часов, земля раскинулась внизу, горы Галена уже отступали далеко вдаль позади них. Что больше всего поразило Дзирта в этом путешествии, так это тишина, или, скорее, постоянный и ровный шум от проносящегося мимо ветра. Полет дракона казался таким легким – он не мог вспомнить, когда Ильнезара в последний раз даже взмахивала своими кожистыми крыльями.

Он наблюдал, как перед ним садится солнце, западное небо загорается оранжевым, розовым, пурпурным и желтым, нижняя сторона далеких облаков становится ярче, блестит, пылает, как будто они в охвачены огнем.

Наступили сумерки, слабый свет только подчеркивал бесшумный, скользящий полет, и, несмотря на тревожные новости с запада, Дзирт обрел покой, затерявшись среди лагерных костров, домашних очагов, оживающих под ним, и звездами, появляющихся, чтобы мерцать над головой. Он погрузился в состояние прекрасной медитации, в ту же безмятежность, которую так часто испытывал на вершине пирамиды Кельвина.

Пирамида Кельвина.

В последний раз, когда он взбирался на ту одинокую гору в Долине Ледяного Ветра, он отправился туда, чтобы умереть – и там он возродился среди своих любимых друзей, так неожиданно, нет, шокирующе!

Он хотел вернуться туда когда-нибудь в ближайшее время, со своими друзьями рядом с ним... Или нет, может быть, один, или только с Бренором, или с Кэтти-бри наедине.

Этот последний поток мыслей ворвался в сознание, напомнил о его великом страхе и вывел из медитативного состояния.

Только тогда он понял, что Ильнезара была намного ближе к земле и быстро снижалась, что удивило его, потому что он почти убедил себя, что драконы пролетят весь путь до Главной Башни за один полет.

С удивительной грацией дракон опустился на широкое поле, Тазмикелла и Магистр Кейн приземлились прямо рядом с ними.

Сестры-драконицы удалились, а Дзирт и Кейн разделили трапезу.

– Это будет короткий сон, – предупредил Кейн. – Мы снова взлетим высоко задолго до рассвета.

Дзирт кивнул.

– И прежде чем мы устроимся на отдых, я прошу тебя снова позволить мне проникнуть в твои мысли. Мы сразимся с Ильнезарой и Тазмикеллой, пока ты будешь стремиться к гармонии своих дисциплин.

– Я буду сражаться с парой драконов, – ответил Дзирт со смешком. – По крайней мере, у тебя хватило здравого смысла поставить передо мной легкую задачу, пока я справляюсь с новым сочетанием дисциплин.

– Сколько гноллов я должен собрать, чтобы ты оказался занят достаточно долго, чтобы мы могли добиться некоторого прогресса? Пять? Дюжину? Сотню?

– Этот бой может оказаться короче, чем если бы ты пошел и принес только одного гнолла, – сказал Дзирт. Он посмотрел в сторону и кивнул подбородком, чтобы направить взгляд Кейна через поле на приближающихся дракониц, теперь уже в человеческом обличье. Они несли тяжелые седла и седельные сумки так же легко, как настоящий человек мог бы держать маленький кошелек, подчеркивая последнее утверждение Дзирта.

Кейн рассмеялся и поднялся со скрещенных ног, не касаясь земли ни одной рукой, что Дзирт нашел замечательным для человека, особенно столь преклонного возраста. Кейн просто поднялся, все еще скрещивая ноги, из положения сидя в положение стоя, как если бы он был на конце ниточки марионетки.

Кейн взял свой рюкзак, порылся внутри, и извлек пару маленьких деревянных цилиндров. Он взмахнул одной рукой, затем другой, предметы вытянулись до длины в три фута, в которых Дзирт вскоре узнал тренировочные мечи.

– Вы хотите сначала поужинать или мы начнем? – спросил монах сестер, когда они приблизились.

– Давайте закончим наш танец, – сказала Тазмикелла.

– Я бы сражалась голодной, – согласилась Ильнезара, устремив на Дзирта взгляд своих сияющих бирюзовых глаз. – Таким образом, если Дзирт возбудит меня ударом, я просто съем его.

Кейн подошел и передал ему тренировочные мечи. Дзирт поднялся на ноги, все еще глядя на Ильнезару, безуспешно пытаясь понять, как расшифровать значение слов дракона.

Да, эта женщина взволновала его и напугала, и не только потому, что он знал, что она может убить его.

Кейн отошел и плюхнулся обратно на землю.

– Постарайся не растоптать мое тело в своем... танце, – сказал он и кивнул Дзирту. – Ты готов?

Вскоре после этого Кейн оказался в разуме Дзирта, незаметно и на заднем плане, но, несомненно, там. Дзирт перешел к надлежащему оборонительному равновесию, в то время как две женщины кружили вокруг него, отмеряя шаги, разговаривая друг с другом, насмехаясь над Дзиртом.

Тазмикелла прыгнула вперед, хлопнув ладонью поперек. Дзирт встретил это язвительным укором правого клинка и быстро парировал броском и уколом, а также размашистым ударом левой.

Однако он прервал атаку и откатился в сторону, почувствовав натиск Ильнезары позади себя, и в этот раз он тоже ответил правильными парированиями и ответными ударами, заставив сестер вернуться к их размеренному хождению по кругу.

Дзирт услышал жалобный крик своей дочери.

«Прекрати!» – потребовал он от Кейна.

«Ставки высоки, – последовал внутренний ответ. – Жизнь твоей жены может оказаться под угрозой, если ты не сможешь должным образом защитить ее в трудную минуту».

«Что ты знаешь?» – потребовал Дзирт, но вернулся к текущей ситуации, когда обе сестры набросились на него, слева и справа.

Он нырнул вперед, перекатился, поднялся в прыжке и развернулся лицом к преследователям.

«Я ничего не знаю», – сообщил Кейн.

Затем Бри закричала, как будто от боли или страха.

«Стань Охотником. Останови это! Твоя жена в опасности. Твои друзья будут потеряны для тебя. Останови это!».

Бри плакала, визжала.

«Стань Охотником!»

– Прекрати! – закричал Дзирт, и его мысли обратились наружу, когда его голос заревел, как раз вовремя, чтобы получить хлесткий удар по плечу, который бросил его вперед и заставил снова перекатиться. Он поднялся, сгибая руку, пытаясь отогнать боль.

Сестры бросились в атаку. Бри вскрикнула.

Охотник подпрыгнул и развернулся, ударив Тазмикеллу ногой прямо в грудь. Дзирт отскочил в сторону, потому что драконица не сдвинулась с места от удара, но он легко приземлился в повороте и вернулся обратно.

Он представил себе движение, прыжок и сальто прямо над Ильнезарой, нанесение ударов и поворот, когда он опустится позади нее, и даже начал прыжок.

Но Охотник, воин, знал, что такой прыжок невозможен, и поэтому отказал ему. Да, он прыгнул, но ни высоко, ни низко, простым, нелепым, прямолинейным прыжком, который привел его прямо к драконам.

Тазмикелла ударил его прежде, чем он приземлился, а потом он не уже не приземлился.

Нет, он летел.

Он рухнул в траву и потерял оружие, крепко прижимая правую руку к ушибленному левому боку.

«Ты должен верить в свою ки», – была последняя мысль, которую он услышал от Кейна, перед тем как лечь на спину, глядя на звезды.

– Ну, сестра, это было довольно скучно, – услышал он голос Тазмикеллы.

– И ты сломала его прежде, чем я смогла как следует поиграть с ним, – добавила Ильнезара.

Дзирт подумал, что звезды были особенно красивы, и что это хорошее время для сна.

– Мы попробуем еще раз сегодня вечером, – сказал Дзирту Магистр Кейн, когда они забрались на медных драконов и начали подниматься в предрассветное небо. – Сегодня вечером я буду контролировать движения Дзирта, и он почувствует красоту гармонии, и Дзирт проникнется доверием.

Дроу ответил свирепым взглядом.

Он не был в особенно великодушном или благожелательном настроении.

Из-за манипуляций, имитирующих страдальческие крики дочери, страхов за жену и внезапного замешательства внутри в его глубокой боевой позиции, мир казался ему неуравновешенным. Или, более точно, его собственное место казалось неуравновешенным, а его великие радости внезапно стали сомнительными.

Ему удалось отбросить мрачные мысли в сторону по мере того, как день клонился к концу, а мир разворачивался под ним, но когда они приземлились на второй день, Дзирт вернулся обратно на землю.

Он спрыгнул со спины Ильнезары еще до того, как она села на землю, и бросился через поле, чтобы встретиться лицом к лицу с Кейном, когда Тазмикелла приземлилась.

– Это может быть интересно, сестра, – услышал он позади себя голос Ильнезары, и, оглянувшись, увидел, что она уже трансформировалась в человеческую форму. – Возможно, нам следует позволить Дзирту и Кейну сразиться, пока мы будем сидеть сложа руки и наслаждаться шоу.

Дзирт проигнорировал ее, хотя внутри проклинал себя за то, что так явно показал свой гнев здесь.

– Будь спокоен, мой друг, – сказал Кейн, подкрепляя эту мысль. Магистр легко спрыгнул со спины Тазмикеллы. – Мы преодолеем этот диссонанс.

– Давай начнем немедленно, – сказал Дзирт.

– Перекусим?

– Позже.

Кейн рассмеялся и покачал головой.

– Немедленно, – настаивал Дзирт.

– Это был долгий день, и мы оба выступим лучше, если наше рычание будет исходить из горла, а не из животов.

Дзирт начал было возражать, но сдержался. Несмотря на весь его кипящий гнев и страх в тот момент, он должен был напомнить себе о серьезности человека, стоящего перед ним.

Разочарование Дзирта, а не действия Кейна вызвали это беспокойство. Обучение у монахов пошло ему на пользу во многих отношениях – он был бы уничтожен ретривером и давно ушел бы из этой жизни, если бы не Магистр Кейн.

Этот человек просил о доверии. Дзирт был обязан ему этим и многим другим.

Они быстро поели и вернулись к своему испытанию. Кейн слился с сознанием Дзирта и взял контроль на себя, как они и договаривались, когда сестры-драконы напали.

На этот раз он услышал отвлекающие факторы такими, какими они были, – отвлекающими. И вместо того, чтобы слушать их, он слушал Кейна... и самого себя. Пусть и совсем чуть-чуть.

Дзирт не мог понять, где заканчивался Кейн и начинался он сам, точно так же как где заканчивалось его обучение монаха и начинались его тренировки воина и первобытные инстинкты. Его тело находилось в постоянном движении, прыгало и вращалось, всегда опережая двух нападающих, иногда перепрыгивая через одного, чтобы ударить сзади при спуске, иногда превращая логичное парирование во внезапный и разрушительный ответный удар.

Даже драконы, казалось, были впечатлены огромным количеством ударов, которые Дзирт наносил этими тренировочными мечами, причем со всех мыслимых углов. Его прыжок прямо через Тазмикеллу, удар наотмашь при приземлении, когда она поворачивалась, вызвал бурные аплодисменты Ильнезары.

Это тренировка оказалась гораздо более приятной для Дзирта, и открывала новые возможности и большие высоты, как в переносном, так и в буквальном смысле. Если он сможет найти гармонию между двумя боевыми стилями, сделав их взаимодополняющими, а не соревновательными...

Он даже принял использование Кейном его самых глубоких эмоций и страхов, крики своей маленькой дочери, неизвестные опасности, в которых может оказаться его жена, как должное – упражнение, которое он посчитал похожим на то, когда дроу пытали студентов в Мили-Матгире, чтобы сделать их устойчивыми к жестоким методам, если они когда-нибудь попадут в плен.

Действительно, единственное, что приводило Дзирта в замешательство во время этого занятия, были звуки, которые издавала Ильнезара всякий раз, когда тренировочный меч ударял ее, поскольку они больше походили на вздохи удовольствия, чем на возгласы удивления или крики боли.

Он думал о ней и о Джарлаксе, и мог только качать головой.

Дзирт прокручивал этот успешный спарринг в течение всего полета на следующий день, учитывая гармонию, которую он наблюдал между двумя боевыми стилями. Однако, он был лишь зрителем, а не игроком, поскольку в основном это было заслугой Магистра Кейна, и, таким образом, хотя демонстрация помогла несколько развеять его опасения, что этот критический барьер между стилями возник совершенно не вовремя, тревога осталась.

Он должен довериться Кейну, повторял он себе неоднократно, пока они с Ильнезарой скользили в утреннем воздухе. Кейн пообещал, что Дзирт быстро преодолеет это ограничение – неожиданно для Дзирта, но не для Кейна.

Он верил в высшей степени опытному монаху.

Тем не менее, он продолжал сосредотачиваться на спарринге, проигрывая его снова и снова, погружаясь в работу, чтобы не приходилось думать о разочаровывающих, непреодолимых страхах относительно жены.

Дзирт обнаружил, что разрывается от тревоги и эмоционального голода, когда они сели позже в тот же день. Преисполненный решимости быть в настоящем моменте через каждый удар, пинок, вращение и блок, он знал, что должен быть в наилучшей форме для ожидаемого урока.

– На этот раз ты вызовешь Охотника без моей помощи, – сказал ему Кейн. – Я не буду имитировать крик твоей дочери и напоминать о возможных неприятностях с твоими друзьями или женой. Когда сестры нападут, Дзирт должен вызвать чистого воина.

Дзирт кивнул и наблюдал за приближением Ильнезары и Тазмикеллы, его пальцы скользили по рукоятям тренировочных мечей.

Кейн отодвинул свое физическое тело в сторону, сел, скрестив ноги, и начал свое медитативное пение. Дзирт чувствовал его, словно он стучался в дверь разума Дзирта, прося войти.

Следопыт-дроу, монах-дроу, закрыл глаза и подчинился.

Как только он снова открыл глаза, сестры набросились на него, злобно и яростно.

Но Охотник вышел вперед. С наручами его движения были прекрасными, быстро и точно деревянные мечи шквалом парировали и отражали каждую атаку. Он пропустил один шлепок в обмен на удар своего меча по лицу Ильнезары с такой силой, что визг дракона на этот раз не был игривым, и тренировочный меч, несмотря на все его тонкое мастерство и даже небольшое магическое усиление, сломался пополам.

Охотник правильно сделал, что уже был в движении, чтобы принять удар Ильнезары, но все равно его отбросило на несколько футов. Он сделал три переката, чтобы еще больше смягчить удар.

Напоминание не требовалось, но это действительно были драконы, какими бы легкими и человечными они ни казались сейчас. Он поднялся на ноги после третьего переката и отбросил сломанный меч в сторону.

Охотнику он был не нужен.

Драконы бросились в погоню, но были встречены вращающейся атакой в прыжке, удары разлетались во все стороны, обрушиваясь дождем на одну сестру за другой.

Если бы это были настоящие противники-люди, настоящие гуманоиды любого вида, а не замаскированные драконы, схватка закончилась бы быстро и решительно. Но как бы то ни было, Охотник ударил их десятки раз, избегая или смягчая любую атаку, которую предпринимала любая из сестер.

Не было никаких сознательных мыслей, и все же он был в сознании, разум и тело Дзирта двигались быстрее, чем он мог себе представить.

В тихой части своего разума он был уверен, что на этот раз он не будет тем, кто уступит. Он не устанет, его удары не замедлятся, и драконы будут вынуждены сдаться.

Он чувствовал, как нарастает их разочарование – он ощущал это по неуловимым изменениям боевых поз и приемов сестер. Они становились небрежными, и из-за этого все чаще попадали под удары.

И тогда Ильнезара выпустила дыхательное оружие – не кислоту, которая могла расплавить жертву, а конусообразное облако тяжелого газа, которое пыталось сковать и замедлить Охотника.

Но Охотник уклонился, а затем уклонился от аналогичной попытки Тазмикеллы.

И он бросился прямо за взрывом и нанес двойной удар ногой в лицо и грудь Тазмикеллы. Он отскочил, перекатился, развернулся и нанес круговой удар ногой приближающейся Ильнезаре, явно удивив ее, а затем еще больше, когда быстро нанес ей три удара по шее и рту.

Драконица сплюнула кровь. Ее глаза расширились от ярости. И она начала преображаться.

Дзирт отпустил Охотника и отступил назад, подняв руки.

Сбоку он увидел прибежавшего Кейна, что удивило его, так как он не почувствовал, как жизненная сила монаха покинула его тело.

Кейн и Тазмикелла перехватили Ильнезару и успокоили ее, и Дзирт расслабился, когда она обратила превращение вспять и громко и непристойно рассмеялась.

– Какой дерзкий! – сказала она.

– Хорошо сражался, – сказала Тазмикелла Дзирту.

– Блестяще сражался! – сказала Ильнезара.

Дзирт кивнул и извинился за последний чрезмерный удар, затем повернулся к Кейну и сказал:

– Мы хорошо поработали.

– Мы?

Дзирт посмотрел на него с любопытством, но лишь на мгновение, которое потребовалось ему, чтобы осознать правду.

Кейн не присоединялся к нему в этом бою. Его движения, гармония боевых стилей, призыв к Охотнику и соединение с монахом – все это было его собственной работой.

– Ты прошел через это, – сказал Кейн.

Дзирт обдумывал это всего несколько мгновений, затем ответил:

– Давай поедим и отдохнем. Я хочу найти свою жену.

Глава 25 Что он сделал для нас

Галатея поправила ремни и проверила Блуцидер, меч с лезвием из голубого льда. Она взглянула на лежащий в стороне щит, поскольку тот с трудом помещался в узкую шахту, вырытую шахтерами.

Она оглянулась на худощавого и юного Алефаэро, который, как говорили, был одним из самых могущественных волшебников во всей Каллиде, и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она наблюдала, как мужчина-эвендроу неловко ерзает в ремнях, напоминая, что этот дроу, несмотря на все его магические мастерство, был не слишком силен, и был, казалось, далек от всего, похожего на легкую атлетику, или даже на элементарную координацию. По крайней мере, он весил немного, подумала она, и это имело значение, ибо они были связаны одной веревкой, и спускался всего в десяти футах или около того позади.

– Один свист, и мы быстро поднимем тебя обратно, – сказала Илина, напугав ее, потому что она даже не заметила приближения жрицы. Она посмотрела на свою подругу, затем проследила за ее взглядом, который упал на стержень, доставленный в Каттисолу и закрепленный на земле рядом с шахтой. Толстая шелковая веревка, удерживающая Галатею и Алефаэро, была обмотана вокруг барабана под пятью равномерно расположенными ручными спицами. Команда буксировщиков – двое огромных орков, мускулистый дворф и двое эвендроу, которые сражались в качестве центральных защитников Ардина, Тиватриса, стояли чуть в стороне, натирая руки мелом и разминая плечи и предплечья, в то время как другая пара дворфов проверяла длинные болты и крепящие шкивы, которые должны были направлять веревку через край шахты и предотвращать ее истирание.

Галатея взяла свисток у Илины и накинула цепочку ей через голову. Она знала, что он был волшебным и громким, поэтому, что бы ни случилось там внизу, жрецы наверху услышат зов.

– Продолжайте спускать ровно и не слишком быстро, – напомнила она им и направила взгляд Илины на Алефаэро. – Если он инстинктивно схватится за выступы шахты, вы наверняка оторвете ему руку.

Ее тон говорил, что она, по крайней мере, наполовину шутит, и Илина усмехнулась, а затем прошептала:

– Он силен в магии.

– Он знает, чего мы боимся там, внизу, – кивая согласилась Галатея и напоминая себе не меньше, чем Илине. Просто глядя на этого мальчишку, который казался слишком молодым и слишком слабым, трудно было обрести уверенность, – Он должным образом подготовился.

Тягачи заняли свои места, дворфы подали сигнал, что шкивы установлены, и Илина поцеловала Галатею в щеку на удачу и отошла.

– Ты готов? – спросила Галатея волшебника, который неуверенно кивнул, а затем вскрикнул от удивления, когда тягачи сильнее намотали веревки и его подняли в воздух. Алефаэро направился наверх, и над, казалось бы, бездонной дырой, его челюсть, казалось, сжалась в начале беззвучного крика.

Паладин спрятала улыбку, пока полностью не отвернулась от бедного, перепуганного молодого человека, затем почти сразу же отбросила ее, перекинув ноги через край шахты, согнувшись в талии, чтобы закрепиться, пока веревка не натянулась, Алефаэро теперь был почти в десяти футах над ней. Буксировщики держали веревку натянутой, ослабив ее ровно настолько, чтобы Галатея могла перебраться через край и спуститься в шахту. Следующие несколько мгновений все шло очень медленно, пока все выпрямлялось и улаживалось. Затем начался спуск, буксировщики изменили направление. Алефаэро не расслабился достаточно быстро, и из-за его взмахов первые несколько футов он подпрыгивал, встряхивая Галатею, и поэтому она болталась под ним.

– Просто держи руки на веревке, а ноги прямо под собой, – крикнула она волшебнику.

Алефаэро кивнул, но едва ли подчинился, так как продолжал рефлекторно тянуться к стене шахты.

Галатея неоднократно говорила себе не ругать его, и что его нервы успокоятся. Она надеялась, что так оно и будет, потому что защитные заклинания, наложенные на них Илиной и другими жрецами, продержатся не долго, а медленный спуск отнимет у них драгоценное время, отведенное на то, чтобы рассмотреть, что их ждет далеко внизу.

Видимо, эта ее последняя мысль обсуждалась и наверху, потому что скорость спуска внезапно и резко возросла. Алефаэро подпрыгнул и закрутился в нескольких резких коротких падениях, прежде чем выровняться.

Галатея подумала, что робкий молодой человек, должно быть, наконец убедил себя, что протягивать руку – не самое лучшее, что стоит здесь делать, или, возможно, он просто слишком сильно сжимал руками веревку и зажмурил глаза, когда темнота сомкнулась вокруг них, а дыра наверху быстро уменьшалась.

Довольно скоро Галатея почувствовала поднимающийся снизу жар, и поняла, что они приближаются к концу шахты и входу через потолок в большую хрустальную камеру.

Она нащупала на поясе маленький волшебный фонарь, который закрепила там, собираясь зажечь его ярким светом.

Она почувствовала, как стены шахты расступаются вокруг нее, почувствовала горячий ветерок подземной камеры. Она не была полностью черной, так как тут и там вдалеке виднелись различные красноватые или оранжевые отсветы. Чувства Галатеи подсказали ей, что эта пещера была очень большой – некоторые огни казались очень далекими.

Она не включила свет, уверенная, что не приземлится или не врежется во что-то или в кого-то. Наверху Алефаэро тихо окликнул ее.

– Галатея? Галатея, свет?

Она хотела подождать еще немного, но еще больше ей хотелось, чтобы ее спутник заткнулся, поэтому она откинула закрывающую волшебный фонарь завесу.

Тысячи искр приветствовали вторжение света, словно зрительные вздохи удивления. Галатее тоже хотелось задохнуться, как от удушающей жары, так и от нахлынувших на нее образов.

Они говорили ей, что здесь, внизу, есть кристаллы, но паладин никоим образом не была готова к такому.

Потому что эти разноцветные кристаллы были огромными, некоторые толще ее роста. И обдавало жаром – тем же жаром, который вырезал каньоны, служившие районами в городе.

– Клянусь богами, – услышала она возглас Алефаэро над собой, слишком громкий, чтобы ее успокоить.

Она подняла глаза, поймала его взгляд и приложила палец к поджатым губам. Затем она обратила свое внимание на пол, или, скорее, на округлую вершину огромного кристалла недалеко внизу. Она ступила на него и направила волшебника вниз рядом с собой, затем крепко удерживала его неподвижно, пока команда далеко наверху, почувствовав уменьшившийся вес, пыталась ослабить шелковую веревку.

– Как Джарлакс назвал это? – тихо спросил Алефаэро.

– Комнаты, в которых невозможно дышать.

– Без магической защиты мы бы уже испытывали боль, – сказал волшебник. Он опустился на колени, затем положил руки на кристалл и наклонил голову ниже, заглядывая под пролет другого соседнего образования.

Галатея знала, что они не одни в этом месте. Она осмотрела все вокруг, затем спросила Алефаэро:

– Что-нибудь есть?

Волшебник покачал головой.

– Стой спокойно, – сказала ему Галатея, и опустила завесу фонаря, крадя свет.

Несколько ближайших огней перед ними отбросили тени на линии кристаллов – и то, что светилось, явно двигалось.

Алефаэро неуклюже и неуверенно поднялся на ноги.

– Свет, свет! – взмолился он и начал произносить заклинание.

Галатея сделала, как просили, и поняла настойчивость волшебника, когда молодой полярный червь неподалеку прополз по кристаллу.

Затем еще один сбоку от первого и третий сзади.

Галатея вытащила Блуцидер, но даже с защитой от огня, последнее, что паладину хотелось, это вступить в бой с реморхазом – удар по ним, находясь рядом, подвергнет ее воздействию достаточного жара, чтобы плоть съежилась от сильных ожогов.

Она встала на ноги, взяла меч обеими руками и поморщилась, когда в поле зрения появилось еще больше монстров.

Затем последовала вспышка, огромный разряд молнии, вылетевший из дрожащих пальцев Алефаэро. Ближайший реморхаз пал, разорванный молнией, как и второй, а тот, что находился сбоку, хотя и устоял на ногах, начал странно трястись, явно расстроенный.

Алефаэро снова начал заклинание, но остановился и ахнул, и Галатее не нужно было спрашивать почему, ибо она тоже увидела новоприбывшего, недалеко от остальных, гигантского взрослого полярного червя, около двадцати футов длиной и достаточно толстого, чтобы проглотить эвендроу целиком!

Галатея зажала свисток между губами и дико дунула, как и Алефаэро.

Все больше и больше червей всех размеров показывали себя, проползая по кристаллам они приближались к незваным гостям.

Алефаэро встал, и в него влетел ближайший червь, тот, что был ранен молнией. Он встал на дыбы, как змея, клацая жвалами, и метнулся вперед для удара.

Галатея мудро поступила, что не стояла на месте, а скатилась обратно с кристалла к концу веревки. Тот, что был наверху, продолжал атаковать ее там, где она ранее стояла. Она поднялась, когда червь подошел ближе. Отчаянно замахнувшись Блуцидером, она смогла отсечь голову червя и поняла, что привлекло его внимание – к счастью, поскольку он уже собирался перекусить веревку!

Ее руки горели от удара, затем от второго, третьего и четвертого, когда она поднималась перед полярным червем все выше и выше в пещеру, вскоре оказавшись вне досягаемости этого малыша.

– Быстрее, быстрее, – взмолилась паладин, потому что взрослый реморхаз быстро приближался. С шокирующей скоростью он бросился к тому месту, где она стояла, и поднялся более чем на половину длины своего тела, яростно взмахивая маленьким драконьими крыльями, чтобы суметь поднять голову, а затем высоко щелкнул жвалами.

Если бы Галатея инстинктивно не поджала под себя ноги, она потеряла бы, по крайней мере, ступню.

Двое эвендроу поднимались вверх, все выше и выше, затем обратно в шахту и еще выше. Галатея крепко прижала Блуцидер к груди, сжимая рукоять своего священного меча, левая рука крепко обхватила лезвие, чтобы зафиксировать его на месте.

Над собой она услышала шепот Алефаэро, слова летели быстро и, казалось бы, бессмысленно. Он просто бормотал, изрыгая страхи и выражая недоверие.

Паладин использовала эту нелепость как бальзам, чтобы успокоиться.

Несмотря на все его магическое мастерство – и сила удара молнии не оставляла сомнений в его могуществе – этот волшебник никогда не знал настоящей битвы.

Слушая его на протяжении всего этого долгого восхождения, Галатея почувствовала, что никогда больше не хочет видеть битву.

Она не винила его.

Подъем прекратился долгое время спустя, а Галатея все еще висела в шахте, пока те, кто был наверху, вытаскивали Алефаэро на твердую землю. Затем она снова поднялась и почувствовала, как чьи-то руки схватили ее. Она попыталась пошевелиться, чтобы помочь им, но очень старалась не потерять свой драгоценный меч.

Когда она выбралась и сумела сесть, она просто сидела тихо, позволяя Алефаэро бессвязно описывать собравшимся монстров внизу. Его ясный и беззастенчивый ужас передал правду об этой хрустальной пещере больше, чем ее взвешенное объяснение могло когда-либо надеяться сделать.

Прошло несколько дней, прежде чем Галатея снова вошла в длинный коридор, ведущий в Каттисолу, с Илиной и волшебником Алефаэро рядом с ней. Руки паладина все еще были забинтованы, поскольку ожоги не зажили полностью после нападения на полярного червя.

Исцеляющие заклинания жрецов значительно уменьшили боль, но Илина посоветовала ей держать руки забинтованными, потому что ее кожа все еще была покрыта волдырями.

– Я неоднократно напоминала Временному Собранию, что именно предупреждение Джарлакса привело нас к этому открытию, – говорила Галатея, уже пересказав Илине все свое выступление на собрании.

– Она так и сделала, – согласился Алефаэро, поскольку он сидел рядом с ней на протяжении всей встречи.

– Я пойду к ним завтра, – сказала Илина. – Мы представим оценку количества полярных червей, которые, по нашему мнению, обитают в той комнате.

– Слишком много, – пробормотал Алефаэро и вздрогнул, как будто его только что пронзил холодный ветер.

Илина улыбнулась на это и подмигнула Галатее, они вдвоем вполне наслаждались первой настоящей встречей неопытного волшебника с опасным противником.

– На два меньше из-за твоих начальных усилий, – ответила ему Илина. – Мы вытащили из шахты наполовину съеденные трупы пары малолетних реморхазов. Очевидно, что полярные черви не привередливы в своем рационе и не гнушаются каннибализмом.

Они услышали грохот впереди, в коридоре, за поворотом, и поспешили определить источник. Они обнаружили караван, состоящий в основном из дворфов и орков, катящих огромные барабаны, которые они привезли из туннелей к северу от Ардина.

Это напомнило Галатее о том, насколько важной будет эта работа в Каттисоле для Каллиды, поскольку казалось, что большинство шахтеров города везут свое драгоценное снаряжение на место.

– Мы возьмем с собой немного кристаллов и кристаллической пыли, чтобы выступить на собрании, – предсказала Илина. – Мы извлечем из камеры несколько разбитых и пережеванных полярными червями кристаллических осколков. Визуальный вид этих обломков усилит предупреждение. Так была потеряна Каттисола, и либо мы сражаемся сейчас и сдерживаем их, либо всю Каллиду постигнет та же участь, как предупреждал Джарлакс.

– Какой дьявольский план, – заметил Алефаэро. – Слаады играют в долгую игру. Если бы нас не предупредили, смогли бы мы когда-нибудь понять, почему Кадиж захватил Каллиду?

– Всю Каллиду, – согласилась Галатея. – Мы знаем, что они разводили и, вероятно, все еще разводят все больше и больше зверей. Мы можем ожидать, что наступление ледника будет только ускоряться по мере того, как ряды чудовищ будут увеличиваться, а те, кто уже приступил к своей разрушительной работе, станут больше и сильнее.

– Я думаю, справедливо будет сказать, что наш гость с юга спас Каллиду, – сказала Илина.

– Вы должны сообщить об этом конгрессу, – сказал Алефаэро.

– Еще раз, – согласилась жрица.

– Похоже, вы перемещаете большую часть горного снаряжения, – сказала Галатея дворфу, когда они поравнялись с караваном. Она сказала это легкомысленно, но дворф посмотрел на нее с самым серьезным выражением лица.

– Всё.

Галатея замедлила шаг и встала в очередь позади каравана со своими друзьями.

– Ты слышал его?

– Очевидно, собрание приняло твое выступление близко к сердцу, – сказал Алефаэро.

Вскоре после этого они прибыли в Каттисолу и обнаружили множество строящихся шахт, в большинстве из которых уже были установлены шпили. Вся камера кипела от активности, из каждой шахты поднимались ведра, тянулись веревки, росли холмы земли и камней. В стороне эскадрон эвендроу и дворфов отрабатывал свои скоординированные движения, выстраиваясь в линию, целясь палочками и делая вид, что бросает молнии одну за другой.

Трое друзей бродили вокруг, ошеломленные и довольные тем объемом работы, который уже был выполнен. Первая шахта была значительно расширена, вплоть до хрустальной комнаты, как объяснил им один орк, и теперь в нее были введены три отдельные системы канатов, каждая из которых была снабжена тремя ремнями безопасности. Они намеревались ускорить спуск и в кратчайшие сроки ввести в зал девять человек, владеющих волшебными палочками.

Рядом с кучей льда лежало несколько тел реморхазов. Группа эвендроу ковырялась в них, а затем начала нанизывать их на длинные шесты, чтобы их можно было унести.

– Их железы можно перегонять в мощные зелья, – объяснил Алефаэро.

– Мясо жесткое, но вкусное, – сказала Галатея. Двое других с любопытством посмотрели на нее.

– На паковом льду нельзя всегда быть избирательным, – объяснила паладин. – Да, я ела реморхазов – некоторые части готовятся сами по себе, если червя правильно сложить сразу после убийства.

– Я уверена, что Айида придумает что-нибудь и сопроводит это прекрасной историей, – сказала Илина.

– О, вон они, – сказал Алефаэро, указывая мимо Галатеи, и две женщины обернулись, чтобы увидеть дворфов и эвендроу, запрягающих лошадей в главную шахту.

Они начали спуск быстро и эффективно. Тягачи действительно бежали перед толкающими шестами, позволяя ударной группе спускаться в шахту гораздо быстрее, чем спускались Галатея и Алефаэро, как показалось этим двоим.

Трое друзей подошли ближе, но остались на безопасном расстоянии, не желая никого отвлекать от этой точной операции.

Галатея сжала свой меч. Илина, на всякий случай, начала готовить исцеляющие заклинания.

Земля начала грохотать, резкие реплики эхом отдавались далеко внизу. Из шахты донесся крик, но это был явно не тот звук, который мог бы исходить от дворфа или эвендроу.

– Одним зверем меньше, – сказал орк, проходивший мимо трех друзей.

Подземные взрывы молний продолжались, девять ответных ударов пять раз подряд.

После пятого залпа командир наземной группы подняла палец в воздух, и тягачи начали быстро маршировать, поворачивая барабаны, чтобы перемотать трос и вернуть ударную группу. Они поднялись, выползая один за другим, кивая и хлопая в ладоши.

Последняя дворфийка несла тяжелую веревку, которую она держала под собой во время подъема.

– Три мертвых монстра, – сказала она командиру. – Последний – большой. Очень большой. – Она передала веревку перевозчику-орку. – Не поместится ни в одну шахту, кроме этой.

Рабочие быстро приступили к работе, закрепив оставшуюся длину веревки на одном из барабанов. Затем буксировщики согнулись пополам и уперлись в него спинами, пытаясь заставить хитроумное устройство вращаться. На этот раз они ехали не так быстро. Один тягач за другим отходили в сторону, чтобы их заменили новыми. На противоположной стороне орк отбивал медленную ритмичную дробь, удары координировали команду и подгоняли вперед.

И когда реморхаз, наконец, появился, а затем подтянут к такелажу, установленному над отверстием, трое друзей и все остальные в комнате поняли и оценили усилия, потому что крючковатая голова зверя была поистине огромной, с жвалами длиной с эвендроу и толщиной с дворфа. Голова находилась почти в десяти футах над входом в шахту, и было видно меньше половины реморхаза.

– Он был не самым большим там, внизу, – сказала дворфийка, проходя мимо глазеющей троицы.

– Нас ждет долгая битва, – сказала Галатея своим спутникам.

– Алефаэро спустится туда и вычистит их, – ответила Илина, подмигнув.

Молодой волшебник выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок.

Галатея обнаружила, что странно нервничает, приближаясь к Палате Войны в Сиглиге. Конечно, комната не была часто используемой, зарезервированная для непосредственных угроз самому городу и только тогда, когда такие угрозы требовали большой мобилизации для реагирования. Конечно, она не удивилась, когда мона вызвала ее на эту встречу, потому что сама видела, сколько усилий было вложено в проблемы под Каттисолой. Явно требовался военный совет.

Ее шаги были неуверенными. Она почувствовала капельку пота на лбу.

Она посмотрела в широкие окна коридора на Веселых Танцоров, кружащихся в открытом небе над головой, и кивнула, признавшись самой себе в причине своего беспокойства.

Последний военный совет отправил первую исследовательскую экспедицию в пещеры под крепостью ледяных гигантов, ту самую экспедицию, которую Галатея привела к катастрофе, и приблизившей обреченную на провал попытку спасения чужаками с юга. Ее переполнила боль, которая так очевидно повторилась с потерей Аззудонны и трех посетителей.

Добравшись до двери, она заставила себя не колебаться и протиснулась внутрь.

– А, хорошо, мы все прибыли, – поприветствовала ее Мона Валрисса.

– Я опоздала?

– Нет, конечно, нет.

– Все остальные уже были в Мона Чесс, когда было объявлено о встрече, – объяснила Алвисс из Бшетта.

– Действительно, все пятеро представителей округа встречались с Моной Валриссой, когда был согласован военный совет.

– Значит, дело срочное, – предположила Галатея, занимая свое место на ближайшем конце стола, напротив стула моны. Пятеро представителей сидели справа от нее за длинным и узким столом, и только один клерк с левой стороны сидел прямо рядом с моной. Другие места с этой стороны предназначались для приглашенных докладчиков, обычно экспертов и разведчиков. Чаще всего эти стулья занимали орки, бурнуки, или канаки, или какие-нибудь другие дворфы из главного вестибюля города Каззкальци.

– Мы не уверены в срочности, – ответила Мона Валрисса. – Конечно, боевые действия в Каттисоле не скоро закончатся.

– Мы должны надеяться, что этого не произойдет, – сказала Алвисс, вызвав удивленный взгляд Галатеи.

– Какую информацию я здесь упускаю? – спросила паладин. Затем она заметила, как несколько других обменялись обеспокоенными взглядами. Галатея не была в Каттисоле уже несколько дней, с тех пор как отправилась в путешествие с Илиной и Алефаэро, и только один раз спустилась под зал и в хрустальные пещеры.

– Каттисола – большой район, – сказала Хавелоизия, пожилая эвендроу, которая сейчас жила в Скеллобеле, но была и оставалась ведущим членом делегации Каттисолы во Временном собрании. В нынешнее время членский состав делегации значительно сократился, но она все еще оставалась и сохраняла за собой полноправное место в советах различных комитетов. – Почти такой же большой, как Скеллобель.

– Да, конечно, – вежливо ответила Галатея старшей и очень уважаемой представительнице. Она знала Хавелоизию в течение многих лет, и обычно называла ее Хэви.

– Мы не можем ни в одном месте легко прорыть шахты, кроме самого восточного, у входа, – объяснила Хэви.

– Конечно.

Галатея на мгновение искренне задумалась, не демонстрирует ли старуха помутнение рассудка, которое иногда проявляется в последние десятилетия жизни эвендроу.

Ответная улыбка Хэви сказала Галатее, что Хэви уловила ее беспокойство.

– Никто не может оставаться в этой подземной камере под Каттисолой длительное время, – пояснила Хэви. – Конечно, ты знаешь это.

– Итак, как мы будем бороться с проклятыми червями, которых нет на востоке района? – вмешалась Алвисс.

– Насколько велика эта подкамера? – спросила Галатея. – Даже при нашем освещении и вспышках молний это было трудно определить.

– Каттисола существует благодаря этой комнате с кристаллами, – напомнила ей Мона Валрисса. – Мы ожидаем, что он отражает размеры всего района.

В свете недавних событий и шока, вызванного обнаружением реморхазов, Галатея едва ли задумывалась об этой очевидной истине или о ее последствиях.

– Теперь мы считаем, что из-за подобных камер существует вся Каллида, – продолжила Мона Валрисса. – И река Каллиды, и соединительные туннели. Если вся камера под Каттисолой заполнена гигантскими кристаллами...

– Тогда пещера под ней имеет мили в глубину и ширину, – закончила Галатея.

– Да, – сказал Хэви, – и мы знаем, что не все кристаллы даже далеко на западе уже израсходованы. Магические глаза волшебников и жреческие прорицания подтвердили это.

– Таким образом, полярные черви остаются даже далеко на западе, вне досягаемости наших ударных групп, – сказала Галатея.

– Если только мы не начнем посылать с ними много жрецов.

Мона Валрисса подтвердила.

– И мы отвязываем их, как только они спускаются. Мне не нужно говорить тебе об опасности этого.

Нет, она, конечно, этого не сделает, подумала Галатея. Блуждать по этой камере без возможности внезапного побега, – это была не та экспедиция, которую она хотела бы возглавить, поскольку ей почти наверняка было суждено закончиться трагедией.

Она пристально посмотрела на Мону Валриссу, ожидая, что женщина прикажет именно это.

Однако вместо этого Мона Валрисса повернулась направо и крикнула:

– Волшебник!

Дверь в боковой части зала открылась, и, к шоку Галатеи, вошел Алефаэро и занял место сразу слева от нее.

– Я не ожидала увидеть тебя здесь, – сказала она, когда он уселся, положив стопку пергаментов и больших книг на стол перед собой.

– Алефаэро – главный эксперт Каллиды по реморзахам, – объяснила Мона Валрисса, вызвав изогнутую бровь от Галатеи.

– Я не знала, что ты когда-либо покидал Каллиду, – сказала Галатея молодому человеку.

– Я не... Ну, кроме как на каток наверху для Каззкальци, конечно. Я имею в виду, я видел несколько сражений... Я имею в виду.

– Тогда где ты ранее встречали полярных червей?

– Я никогда не видел ни одного... Я имею в виду, никогда живого, по крайней мере, до того, как мы с тобой спустились в ту проклятую комнату.

Галатея с сомнением посмотрела на Мону Валриссу и представителей.

– Они здесь, – выпалил Алефаэро, хватаясь за книги. – Все это о Каллиде, когда наш народ впервые прибыл в ледяные каньоны под руководством Веселых Танцоров. Реморхазы были самой большой угрозой в те далекие времена, и наши предки постоянно сражались с ними в течение многих лет. Знаете ли, Ардин был последним оседлым районом, и только потому, что... Ну, бард Амициферус Обблиевери описал сражения в «самом плодородном каньоне», спустя несколько сотен лет после начала строительства Сиглига. Но, конечно, они должны были победить в этой битве, и не только из-за потенциала щедрости Ардина, но, как также объяснила историк Беладаэва, которая была тринадцатой... нет, четырнадцатой моной, Ардин представлял наилучшие возможности выбраться из-под морского льда, чтобы собрать самые лучшие синие...

Алефаэро листал древнюю книгу, бормоча что-то бессвязное, и продолжал это долго-долго. Он поднял книгу, чтобы показать остальным текст и наброски, и, наконец, оглянулся на Галатею чтобы увидеть, что она смотрит на него, разинув рот.

– Да, хорошо, ты видишь, что я прочитал почти все, что когда-либо было записано нашими предшественниками относительно реморхазов. – сказал Алефаэро, явно смущенный. – Я нахожу полярных червей довольно очаровательными.

– А когда они не нарисованы или не мертвы, они довольно пугающи, – ответила Галатея, подмигнув.

Это вызвало улыбку на лице волшебника, но недолгую, поскольку он понял, что она насмехается над ним.

– Да, – признал он и опустил глаза.

– И все же, – сказала Галатея, затем обращаясь ко всему совету, – когда мы столкнулись с полярными червями, Алефаэро проявил себя превосходно. Я не думаю, что когда-либо видела более впечатляющую молнию за все мои долгие годы сражений.

– Теперь ты понимаешь, почему мы отправили его в ту дыру вместе с тобой, – объяснила Мона Валрисса. – Он силен не только в обращении с магией, но и в знании. Пожалуйста, расскажи Святой Галатее, что ты объяснил мне относительно экологии полярных червей, Алефаэро. Объясни ей, как они питаются и размножаются.

– Иногда и то, и другое, – попытался пошутить волшебник.

Он прочистил горло перед аудиторией из шести мрачных лиц.

– Они едят своих детенышей, – объяснил он Галатее.

– Хорошо.

– Ну, некоторых из детенышей, и у них их может быть много в одно время. Было зафиксировано десятки пометов.

– Я полагаю, в этой комнате вряд ли найдется много еды, кроме их детенышей.

– Может быть и так, – сказал Алефаэро. – Мы приземлились на кристалл, но пол вполне мог быть далеко-далеко под нами. Несмотря на удушливый воздух и жару, я не удивился бы обнаружить там внизу в камере довольно большое разнообразие животных и монстров. Но в любом случае это не имеет значения. Реморхазы ненасытны. Они едят все, что могут разломать на части, и ты видела ущерб, который они наносят кристаллам.

– Арктос-ороки принесли огромный разбитый кристалл. – добавила Мона Валрисса. – Следы укусов были совершенно необычными.

– Да, проклятые закорючки откусили от них огромные куски, – согласилась Алвисс. – Не так много останется, если мы не сможем зачистить от мерзких тварей!

Хэви тяжело вздохнула.

– Но им не обязательно есть, – взволнованно объяснил Алефаэро, когда Мона Валрисса заставила Алвисс замолчать и велела ему продолжить. – Если верить Амицефереусу Обблиевери, и ученому-инугаакаликуриту третьего века Минику Кикакику, кажется, они подтверждают... – Он потянулся за другим фолиантом, полистал его, затем еще один, стопку пергаментов и третью книгу, прежде чем Мона Валрисса переключила его внимание.

– Пожалуйста, просто расскажи, мастер Алефаэро, – попросила она.

– Конечно, приношу свои извинения, – ответил нервничающий молодой волшебник. – Не часто мне удается поговорить о…

– Пожалуйста? – спросила Мона Валрисса, и Алефаэро прочистил горло.

– Им не нужно есть, – сказал он непосредственно Галатее. – По крайней мере, не часто. Они растут с возрастом, даже если десятилетиями обходятся без еды. Есть еще одно бедствие, которое разделяет аналогичные диетические... свободы.

– Драконы, – сказала Галатея, и волшебник кивнул.

– Полярные черви, возможно, являются дальними родственниками драконов, – сказал Алефаэро.

– Им не нужно есть, но они жуют кристаллы? – Галатея спросила у всех.

– Похоже, это доставляет им удовольствие, – сказал Алефаэро.

– Возможно, для питания, возможно, чтобы заострить края мандибул, но, безусловно, для какого-то удовольствия или тренировки. Ты видела их.

Галатея действительно видела, и она поняла, что эта война с полярными червями будет гораздо более трудной, чем она думала сначала.

– Удовольствие? Тренировка? Почему ты так думаешь?

– Их экология – это пожирание. Ученые утверждают, что во время еды они находятся в состоянии истинного покоя – известно даже, что они издают звуки, похожие на кошачье мурлыканье... И, конечно же, они тренируют свои зубы, как грызуны, прогрызающие древесину. Это приятно и практично. Я не могу представить себе существ, более идеально приспособленных к своей задаче, если это подходящее слово. Как огромные акулы, которые плавают и едят, размножаются, плавают и едят. То же самое и с полярными червями.

Галатея попыталась разобраться во всех последствиях этого. Если Алефаэро прав...

– Их число будет только увеличиваться, как и их размер, – предупредил их всех волшебник, словно прочитав ее мысли. – Разрушение подземных хрустальных пещер ускорится. Возможно, полярные черви прячутся под другими районами, возможно, даже под Сиглигом, пока мы здесь сидим.

– Для нас исследование всего этого – непростая задача, – сказала Галатея.

– Невыполнимая задача, – согласилась Мона Валрисса.

– Мы должны сразиться с ними там, в восточных пределах Каттисолы, – предложила Галатея. – Возможно, стоит начать с того, чтобы другие команды стали откалывать огромную ледяную глыбу в районе и убирать все, что смогут, чтобы мы смогли копать шахты дальше в каньон.

Мона Валрисса покачала головой.

– Впрочем, это не имеет значения. Нужно найти способ, чтобы ударные группы оставались там в течение более длительного периода времени. Гораздо дольше. У меня есть волшебники, жрецы и алхимики, исследующие такие возможности, пока мы говорим.

– Это хорошо, – ответила Галатея, но в глубине души, она совсем так не считала. Она была в той комнате и чувствовала удушающий, разрушительный жар, сквозь все магические защиты, наложенные на нее Илиной и другими. Эвендроу были экспертами в борьбе с экстремальным холодом, но мучительной жарой?

Не очень.

Глава 26 Любопытство сгубило...

На следующий день драконы начали неожиданный спуск.

Солнце стояло высоко, когда они заскользили ниже и сильно замедлились. Дзирт, повернул голову и крикнул Кейну, требуя объяснений. На этот раз дроу узнал местность, потому что они находились почти прямо к югу от Длинной Седловины. Если бы драконы поднялись выше, Дзирт был уверен, что смог бы увидеть Побережье Мечей. До Лускана было еще далеко, если идти пешком или верхом, но он полагал, что драконы доберутся до города до наступления сумерек или, по крайней мере, до того, как сумерки превратятся в ночь.

Они спустились на землю – открытую череду голых холмов, слегка припорошенных снегом. Он спрыгнул со спины Ильнезары и направился к Кейну, пока монах спокойно спускался с Тазмикеллы.

– Почему? – спросил он. – Разве мы не встречаемся с остальными у Главной Башни?

– Так и есть.

– Ты боишься, что сестры-драконицы покажутся в небе над Лусканом? Более странные звери, чем те, что приземлились у ворот Главной Башни!

– Он назвал нас странными, сестра, – заметила Ильнезара, выходя из своей драконьей формы.

– И отвратительными, – сказала Тазмикелла, точно так же начиная свое превращение.

– Он такой дерзкий! – воскликнула Ильнезара. – Мне это очень нравится. Как насчет тебя, сестра?

– Мне кажется, я не пробовала дроу уже много лет, – ответила Тазмикелла. – Довольно вкусно, если я правильно помню. Возможно, нам следует позволить этому дураку продолжать говорить.

Дзирт перевел взгляд с одной на другую, затем снова повернулся к Кейну, сузив веки, и сосредоточился только на мужчине, как будто хотел дать сестрам немного уединения, пока они становились человеческими женщинами – по крайней мере, до тех пор, пока они не смогут надеть свои одежды.

– Возможно, ты права, сестра, – услышал он за спиной голос Ильнезары. – Несмотря на героическое владение мечом и отвагу Дзирта До'Урдена, он действительно кажется слишком скромным... Нет, скучным, на мой вкус.

– На любой вкус, – согласилась Тазмикелла. – С надлежащими приправами мясо дроу может быть довольно острым.

– Хм, – сказали они в один голос.

– Почему мы приземлились? – прямо спросил Дзирт Кейна, пытаясь не отвлекаться на игривых убийц. – Главная Башня находится в пределах досягаемости.

– Мы приземлились, потому что я попросил сестер посадить нас в этом самом месте, – ответил Магистр Кейн.

– Мы пойдем пешком или поедем верхом отсюда до Лускана?

– Нет и нет. Они скоро доставят нас полетом, и мы присоединимся к нашей группе искателей приключений.

Дзирт покачал головой и просто пожал плечами в замешательстве.

– Есть один последний бой, – объяснил Кейн.

– Но почему? Ты сказал, что я овладел гармонией и справился с проблемой. Разве я не был один во вчерашней битве?

– Ты был и остаешься собой, – объяснил Кейн. – Я не уверен, что мне еще осталось чему научить тебя, Дзирт До'Урден. Ты овладел трансцендентностью, и твои боевые навыки безупречны. Ты научишься еще многому, но это те вещи, которые тебе нужно будет открыть на своем собственном жизненном опыте, будь то в битве, или мистических откровениях, или просто в том, как ты смотришь на мир. Этот будущий рост должен быть найден тобой, и только тобой.

– После последнего боя, – озадаченно сказал Дзирт.

– Раньше, – поправил Кейн. – Этот бой не для тебя.

– Для них? – удивленно спросил Дзирт, глядя на сестер.

– Нет, – сказал Кейн.

– Тогда что?

– Прежде чем я объясню, я хочу кое-что от тебя. Одолжение. На самом деле, два одолжения.

– Я в бо́льшем долгу перед тобой, чем перед кем-либо из всех, кого я знаю, – сказал Дзирт. – Конечно, тебе нужно просто попросить.

– Обещай мне, что ты не вернешься в монастырь и не бросишь вызов Саван Хозяйке Зимы в ее восхождении, – сказал Кейн.

Дзирт вздрогнул от неожиданности, и на мгновение ему показалось, что легкий ветерок мог сбить его с ног. Он и представить себе не мог, что сделает что-то подобное.

– В ее восхождении?

– Чтобы стать Великим Мастером Цветов, – объяснил Кейн. – Саван экстраординарна, и она не юна. С уходом мастера Афафренфера ее путь к вершине Ордена Святого Солнца достаточно скоро станет ясен, как и должно быть. Мастер Весны Первинкл Шин сейчас принимает обеты, чтобы служить Магистром Цветов, но лишь на время. Он старик, и, в отличие от меня, у него нет желания продлевать свое пребывание в этом мире. Я завидую его довольству!

– Ты имеешь в виду, что он станет Магистром Цветов, пока ты отсутствуешь, – заявил Дзирт.

Кейн покачал головой.

– Я полностью отказался от этого титула. Пришло время.

– Магистр Кейн, – пробормотал Дзирт.

– Я больше не Магистр.

Монах пожал плечами, и Дзирт мог ясно видеть, что его улыбка была теплой, довольной и искренней. Кейн был спокоен. Дзирт хотел возразить. Он считал, что монастырю и всему миру стало лучше от того, что Кейн был его Магистром Цветов.

Но, глядя на выражение лица старого монаха, Дзирт понял, что не имеет значения, что он думает. В этот момент Кейн был спокоен, и это был заслуженный покой.

– Ты все еще собираешься отправиться в путешествие на север?

– Конечно! Возможно, именно эта возможность показала, что мне уже недостаточно вытирать сопли с лиц студентов в тихом монастыре!

Это вызвало смех Дзирт, к которому присоединился и Кейн.

– Магистр Первинкл – прекрасный лидер и будет хорошо служить Ордену, – сказал Кейн. – У него не будет внутренних проблем – по крайней мере, сейчас, потому что перед братьями и сестрами стоят более насущные вопросы. Но, как я уже отметил, он не останется на своем посту надолго. Госпожа Саван почти наверняка будет следующей – не осталось никого, кто мог бы бросить ей вызов в единоборстве.

– Итак...

– Никого, кроме Дзирта До'Урдена, – закончил Кейн, пристально глядя на дроу. – И я прошу тебя не делать этого. Ты был прекрасным учеником, прекрасным другом и еще более прекрасным союзником. Но ты не принадлежишь к ордену Святого Солнца Дважды Мученика, и, хотя тебе всегда рады в Монастыре Желтой Розы, он не является и никогда не будет твоим домом. Итак, я прошу тебя пообещать, что ты не бросишь вызов Саван, когда придет время, и что вместо этого ты будешь поддерживать ее и будешь ей другом и союзником, каким был для меня.

Дзирту потребовалось мгновение, чтобы вспомнить образы Саван, играющей с Бри. Его улыбка стала шире от этих воспоминаний.

– Это, пожалуй, самое простое одолжение, о котором меня когда-либо просили, – сказал он Кейну. – Конечно, я бы сделал так, даже если бы ты не просил об этом.

Кейн кивнул.

– Мы можем вернуться в небо? – спросил Дзирт.

– Я попросил о двух одолжениях.

– Ах, да. Я должен снова сразиться с сестрами-драконами?

Кейн медленно покачал головой.

Дзирт склонил голову набок.

– Что?

– Сними все свое магическое снаряжение, – объяснил Кейн. – Раздевайся до последней вещи.

Дзирт не пошевелился.

– Второе одолжение, – сказал Кейн. – Мы будем сражаться как монахи, только нашими телами.

– Бороться против кого? Друг с другом?

Кейн, бывший Магистр Цветов Монастыря Желтой Розы, расплылся в самой озорной улыбке.

– У-у-у! – в десятый раз повторил Пайкел Валуноплечий и с энтузиазмом вскинул к небу свою обрубленную руку.

– Ба, но ты же не все мне рассказал, не так ли? – спросил Валуноплечий Реджиса, который прибыл в Кровоточащие Лозы, чтобы попросить Пайкела присоединиться к экспедиции на север.

– Это все, что я знаю, – настаивал Реджис. – Трое, которые отправились с Джарлаксом, попали в ловушку и нуждаются в нашей помощи. Кэтти-бри нуждается в нашей помощи!

– Бви-бви, – сказал Пайкел и хихикнул. – Хе-хе-хе.

– И ты возьмешь моего брата…

– Мо братун! – взревел Пайкел.

Айвен раздраженно вздохнул.

– Ты возьмешь моего брата…

– Мо братун! – закричал Пайкел, прежде чем Айвен успел его остановить.

Еще один вздох.

– И ты возьмешь моего брата... – Айвен сделал паузу и бросил свирепый взгляд на Пайкела.

– Оооо.

– Но не хочешь брать меня? Ба!

– Будь моя воля, я бы взял вас обоих, а также Пвента и Атрогейта, – сказал ему Реджис. – Но это не моя экспедиция, и не короля Бренора. Джарлакс определил команду, которая будет его окружать, и дал Бренору несколько вариантов.

– Бвенор и Бви! – сказал Пайкел. – Хе-хе-хе.

Реджис перевел обеспокоенный взгляд с Пайкела на Айвена.

– Чем старше мой брат становится, тем больше он ведет себя так, когда мы были дворфами, – объяснил Айвен.

– Мо братун! – взревел Пайкел.

Реджис внезапно обнаружил, что переосмысливает всю экспедицию. Он даже ненадолго задумался о том, чтобы вернуться к Бренору и Джарлаксу и посоветовать им заменить Пайкела.

– У него все еще есть заклинания, – заверил его Айвен, как будто прочитал мысли хафлинга. – Заклинания старых времен. И при всех глупостях, которые ты сейчас слышишь, мой брат... – Он сделал паузу и впился взглядом в Пайкела, как будто провоцируя его повторить фразу. – Заклинания моего брата, кажется, с каждым годом становится все сильнее.

– Мо братун! – Пайкел взвыл, и на рычание Айвена добавил: – Хе-хе-хе.

– Он нужен нам, чтобы защитить нас от ледяного дыхания зимы, – сказал Реджис.

– Да, он может сделать это, и даже больше, – сказал Айвен. – Ты подумаешь, что это весенний ветерок и ничего особенного. Я сам видел это не раз за те годы, что мы провели в Дамаре.

– Ты сможешь это сделать, Пайкел? – спросил Реджис.

– Хе-хе-хе, – сказал зеленобородый дворф, кивая так сильно, что его губы зашевелились в ответ.

– Я не рад видеть, что ты идешь без меня, и еще меньше рад, что ты берешь с собой Пайкела, – проворчал Айвен. Он начал говорить что-то еще, но поперхнулся и положил руку на округлое плечо брата. – Мы через многое прошли, но много вместе и мало поодиночке, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Да, я тебя полностью понимаю. Мы бы никогда не попросили, будь другой путь или способ взять и тебя. Но это для Кэтти-бри.

– Ты мог бы остаться, а я смог бы пойти, – заметил Айвен.

– Это для Кэтти-бри, – повторил Реджис. – Я бы никогда не остался здесь, не больше, чем ты, если бы мы собирались спасать твоего брата... – Он оглянулся и увидел блеск в глазах Пайкела. – Чтобы спасти Пайкела, – закончил он.

– Оооо, – заскулил явно разочарованный Пайкел.

– Да, я тебя понял. Но обещай мне, Пузан. Обещай мне, что встанешь на пути стрелы из баллисты, летящей в Пайкела!

– Тогда, я полагаю, она просто заберет нас обоих, – сказал Реджис с кривой усмешкой. – Ты согласишься на арбалетный болт?

– Все шутки остались для дворфов. Пообещай, Пузан, пообещай мне сейчас, что будешь беречь моего брата.

– Мо братун! – прогремел счастливый Пайкел.

– Конечно, я так и сделаю, – сказал Реджис и, подмигнув Пайкелу, добавил: – Как будто он мой собственный братун!

– Мо братун! – завопил Пайкел.

Все трое рассмеялись, но Айвен быстро протрезвел и благодарно кивнул Реджису, которому очень доверял. Затем он с любопытством повернул голову и заметил ручной арбалет, висящий на груди Реджиса.

– Ты сказал, что там были монстры, похожие на ходячую глыбу льда, да? – спросил Айвен.

– Да, Джарлакс рассказал мне об этом.

Айвен поднял короткий палец, затем побежал в дальний конец маленькой комнаты и начал рыться в большом деревянном сундуке. Он вернулся через несколько мгновений, неся маленькую коробочку, которую поднял перед хафлингом и медленно открыл.

В нем было полно стрел для ручного арбалета, но не обычных. Реджис и раньше видел подобные стрелы. Жрец Кэддерли изобрел их и использовал с большим эффектом, а Айвен продолжил практику – и даже попросил Реджиса, опытного алхимика, предоставить ему необходимое зелье. Болты были обычного размера, но их центры были полыми, и только три узкие металлические полоски соединялись спереди и сзади. Защелкнутые между этими полосками, болты удерживали крошечные флаконы, содержащие необходимую прозрачную жидкость, взрывчатое вещество, известное как «взрывное масло». Когда болт попадал в цель, он разрушался, и от внезапного удара освобождалась жидкость.

– У меня есть пара дюжин, – объяснил Айвен, передавая коробку, а затем помчался обратно за второй. – Используй их. Используй их все, если это защитит тебя и Пайкела.

Реджис кивнул с искренней благодарностью. Он даже не думал об этих дротиках – он давно их не видел – и когда он настоял на том, чтобы отправиться на север, он задавался вопросом, способны ли его оружие, будь то обычные, не магические, стрелы для ручного арбалета, рапира или кинжал, оказать реальный эффект против тех монстров, которых описал Джарлакс. Это, однако, придало ему гораздо больше уверенности.

– Береги его и верни мне, – снова сказал Айвен, аккуратно кладя вторую коробку с болтами поверх первой, которую держал Реджис.

– Клянусь своей жизнью, – пообещал Реджис.

– Я верю тебе, Пузан. Я тебе верю.

– Пойдем, Пайкел, – сказал хафлинг. – Нам нужно успеть дойти до Гаунтлгрима, и нас ждет портал, который доставит нас в Главную Башню Волшебства.

– У-у-у! – закричал Пайкел, и, размахивая обрубком руки, подскочил к Айвену и крепко обнял его. Затем он бросился в другой конец комнаты и схватил волшебную дубинку, крича: – Ша-ла-ла!

Он поднял огромный рюкзак, бросил его обратно на землю и порылся в нем, наконец достав кастрюлю, которую водрузил на свою зеленоволосую голову так, чтобы ручка торчала в сторону. Он вприпрыжку вернулся обратно к двум другим, проходя мимо них, он поймал Реджиса здоровой рукой и потянул хафлинга за собой.

Однако, прежде чем они покинули скромный дом, Пайкел снова остановился и произнес заклинание, нарисовав в воздухе большой знак, похожий на пару красных губ, где они повисли и, казалось, сморщились.

Пока Реджис с изумлением наблюдал, Айвен застонал, а Пайкел произнес второе заклинание, вызвав порыв ветра, от которого губы полетели через всю комнату и ударили Айвена по лицу с такой силой, что крепкий старый дворф отшатнулся на три шага.

– Мо братун! – взревел Пайкел.

– Мо братун! – Айвен взревел в ответ. Когда Реджис и Пайкел выходили из дома, он пытался казаться скорее встревоженным, чем печальным, но потерпел неудачу.

– Почему? – спросил Дзирт, когда Кейн начал потягиваться и снимать с себя лишнюю одежду и снаряжение.

– Разве тебе не любопытно, Дзирт До'Урден? Разве ты не хочешь знать?

– Знать что?

– Кто победит.

– Нет, – выпалил Дзирт, но понял, что это была ложь, как только произнес это. Его мысли вернулись к его ранним дням с Артемисом Энтрери, когда они были заклятыми врагами. На протяжении многих лет убийца оставался одержим сражением между Дзиртом и Энтрери, он испытывал саморазрушительную потребность доказать, что был лучше Дзирта. Дроу вызвал его из-за этой нездоровой одержимости, даже после того, как понял, что Энтрери нужно доказать, что он лучший боец, только потому, что само существование Дзирта опровергало весь образ жизни Энтрери. Как мог кто-то сражаться так же хорошо, как Артемис Энтрери, не обладая внутренней яростью, которая поглощала этого человека?

Однако, такого конечно, не могло быть в случае с Кейном!

Дзирт попытался отмахнуться от сравнения, которое на первый взгляд казалось абсурдным.

– Теперь, когда ты пообещал не смещать Саван, я не боюсь позволить тебе увидеть свои истинные навыки в сравнении с бывшим Магистром Цветов, – объяснил Кейн.

– Ты утверждаешь, что делаешь это в качестве одолжения мне?

– Нет, – категорически заявил Кейн. – Я делаю это, потому что мне любопытно. Я никогда не обучал никого с таким особым сочетанием навыков, как у тебя, и твоих природных боевых способностей. Твоя третья схватка с драконами была прекрасна, лучше той, в которой участвовал я.

– Я не хочу сражаться с тобой, – сказал Дзирт, но понял, что это тоже неправда. Он сказал это только из почтения к старому монаху. В глубине души Дзирт не мог отрицать свое любопытство.

– О, это не так, – согласилась Тазмикелла.

– О нет, дорогая сестра, – промурлыкала Ильнезара. – Я думаю, что у дроу шансы, как у танцора.

– Тогда поспорим, сестра! – сказала Тазмикелла. – Если Дзирт победит, ты можешь взять его на свое собственное физическое... соревнование. Если победит Кейн, я съем дроу!

– Великолепно! – согласилась Ильнезара.

– Они шутят, – сказал Дзирт Кейну, когда они вдвоем направились к ровному и открытому участку земли, и он, конечно, надеялся, что был прав.

– С драконами никогда не знаешь наверняка, – ответил монах.

– Ты все продумал? – спросил Киммуриэль Джарлакса ветреным утром у Главной Башни Волшебства.

Ветер дул с океана, волны разбивались о прибрежные скалы, брызги разлетались во все стороны, намочив лица и плащи двух дроу. Недалеко от них стояли Даб'ней, Аззудонна, Бренор и Вульфгар, в то время как Громф оставался внутри башни, ожидая прибытия Реджиса и Пайкела.

– Я не вижу выбора, – ответил Джарлакс. – Я не сомневаюсь, что нам понадобится сила Архимага в той пещере.

– Даже с теми, кого ты собрал?

– Его заклинания удержат канте и н'диви подальше, пока мы будем освобождать пленников, и, если гигантский слаад вернется, мы все будем рады, что есть Громф Бэнр, чтобы противостоять ему.

– Тот, о ком ты думаешь – Йгорл?

Джарлакс кивнул.

– Но можно ли будет доверять Громфу после битвы? – спросил Киммуриэль. – Он вполне может выдать тех, кого ты твердо решил не предавать.

– Он этого не сделает.

Киммуриэль не ответил, но Джарлакс видел, что он не убежден.

– Это то, чего Громф хотел бо́льшую часть своей жизни, как и большинство из нас, – сказал Джарлакс. – Только он слишком горд, чтобы признать это. Когда разразится гражданская война в Мензоберранзане, есть ли у тебя какие-либо сомнения относительно того, чью сторону примет Громф?

– Я думаю, он останется в стороне и поздравит победителя.

Джарлакс покачал головой.

– Он нажал на рычаг в Главной Башне, чтобы вернуть магические силы Гаунтлгриму в трудную минуту. В тот момент он выбрал сторону.

– Он отменил свои действия, чтобы убрать свое влияние из битвы, – поправил Киммуриэль, но Джарлакс снова покачал головой.

– Йоклол лично проинструктировали его перекрыть поток энергии. Отменив это, он открыто бросил вызов служанкам Ллос.

– Мы не понимаем до конца роли Ллос во всем этом, – напомнил ему Киммуриэль. – Я имею в виду, за пределами хаоса и раздоров.

– Но мы знаем выбор Громфа.

– Ты сильно рискуешь.

– Я так не думаю. Ни с ним, ни с тобой, ни с Дзиртом, ни с Даб'ней.

– Значит, только мы?

– Да. Или те из нас, кто сумеет выжить.

Когда он это сказал, Джарлакс подумал, что мог бы изменить свой выбор, потому что был еще один человек, который мог оказаться весьма ценным.

Киммуриэль больше ничего не сказал, и Джарлакс поплотнее закутался в плащ и опустил поля своей огромной шляпы. Позади них из Главной Башни вышел Громф, с Реджисом и Пайкелом позади.

Джарлакс посмотрел в небо на востоке. Он подумал, что драконы и их всадники уже должны были прибыть.

Внезапный взрыв ударов, пинков, переворотов, прыжков и вращений вызвал многократные вздохи у Ильнезары и Тазмикеллы, наблюдавших за боем со стороны. Сражающиеся двигались как в тумане, меняя позицию с каждым шагом, один прыгал, другой перекатывался, затем оба разворачивались, чтобы снова вступить в жестокую схватку.

В какой-то момент Дзирт развернулся влево в круговом ударе, а Кейн выполнял зеркальную атаку, и они оказались далеко от переместившейся цели. Оба опустились прямо на землю с широко расставленными ногами, и каждый выскочил из падения, как будто потянутый за веревочку, поворачиваясь вправо в обратном круговом ударе, чтобы их ноги соприкоснулись.

Двое мужчин бросились друг на друга, сцепляясь, нанося удары, но ни один из них не упал в уводящий за пределы досягаемости перекат.

Такое размытое движение, что сестры-драконы не могли сказать, где заканчивался один боец и начинался другой!

– Возможно, они сольются, – предположила Ильнезара. – Двое столкнутся, чтобы стать одним целым, и у нас появится новый вид. Я назову его «челодроу»!

– Я не думаю, что это работает именно так, сестра, – ответила Тазмикелла. – И, кроме того, разве Дзирт и Кэтти-бри уже не создали твое новое существо?

– Ах, – ответила Ильнезара, затем обе женщины вздрогнули и слегка отвернулись, хором воскликнув «Ох!», когда ошеломляющий удар прошел сквозь защиту, и яростно откинул голову назад.

– Он все еще на ногах! – вскрикнула Тазмикелла, видя, как жертва отвечает жестоким и продолжающимся шквалом – без сомнения, чтобы удержать другого на расстоянии, пока птички не перестанут чирикать у него между ушами.

В мгновение ока противники снова сравнялись, дикий и неистовый шквал возобновился с еще большей свирепостью.

Головы сестер двигались в унисон, влево, вправо, вверх и вниз, обе внимательно следили за быстро протекающей битвой. Но затем обе остановили движение, вздрогнув от неожиданности, когда бойцы на другом конце поля внезапно разошлись и встали лицом друг перед другом, имитируя движения друг друга. Они сжимали кулаки перед грудью, затем медленно опустили и отвели руки, прежде чем выставить ладони вперед, как будто бросая невидимый снаряд в другую сторону, дойдя до того, что их пальцы соприкоснулись.

Затем каждый из них застыл на месте, и оба начали дрожать и раскачиваться. Оба явно корчились.

– О, сестра, я полагаю, это Путь Открытой Руки! – воскликнула Тазмикелла.

– Дрожащей! – Ильнезара согласилась. – Я надеюсь, что они не убьют друг друга! Ты изучила целебные наборы, как велел нам Магистр Кейн?

Она оборвала вопрос, когда оба бойца указали друг на друга, затем сжали кулаки, останавливая вибрацию в другом, и оба закричали от боли, причем Дзирт даже упал на одно колено, а Кейн отшатнулся на несколько шагов.

– Великолепно! – воскликнула Тазмикелла, хлопая в ладоши.

Бойцы, казалось, полетели в огромном прыжке. Они снова столкнулись друг с другом в непрекращающемся шквале ударов руками, ногами, даже головой, который гулко разнесся по всему полю, а затем взаимный захват, который привел к совместному катанию по земле, каждый поворот оставляя кровавые пятна на белом снегу.

Тазмикелла покачала головой, быстро теряя энтузиазм.

– Они такие глупые создания, – сказала она. – Иногда я думаю, что красночешуйчатые змеи правильно обращаются с этими смертными. Приготовить их и съесть на одном дыхании.

– Я нахожу их довольно забавными, – не согласилась Ильнезара, ее озорная улыбка сияла.

– Неужели Джарлакс так с тобой борется?

– Ты ревнуешь?

Тазмикелла оглянулась на поле и насмешливо фыркнула.

– Я была бы очень разочарована, если бы это было лучшее, что он мог сделать в нашем... спарринге.

Обе рассмеялись, потом снова поморщились и содрогнулись.

– Этот удар был действительно болезненным, – сказала Тазмикелла.

– Пойдем, сестра, – согласилась Ильнезара, – и принеси целебные наборы, которые дал тебе Кейн.

Глава 27 И мы прогнали его прочь

На этот раз веревка Галатеи, отходящая от главного каната, была довольно длинной, что позволяло ей продвинуться гораздо глубже в огромную пещеру кристаллов под Каттисолой. Сейчас здесь одновременно находились пять ударных групп по десять человек - в основном волшебников и жрецов, а также несколько бойцов поддержки, в частности, паладинов, как Галатея.

Волшебные осветительные огни, созданные на каждом шагу, отражались от кристаллов во все стороны ослепительными мириадами цветов. И, конечно же, каждые несколько мгновений все вокруг освещали молнии, громоподобные разряды сотрясали огромные кристаллы под ногами пятидесяти каллидийцев. Щит Галатеи, как и у других воинов в отрядах, был закреплен на руке, но Блуцидер покоился в ножнах. Она поняла свои главные обязанности здесь - поднимать запнувшихся о кристаллы членов команды, сортировать и лечить раненых, и при необходимости переносить их обратно в шахту к дополнительной направляющей веревке главного каната для быстрого извлечения.

Она уже сделала это дважды, и теперь ее команда сократилась всего до восьми боеспособных членов.

И все же эта команда была самой целой из пяти, находившихся в настоящее время в заполненной кристаллами камере. Полярные черви не были глупыми существами - Галатея вспомнила замечания Алефаэро о том, что они могут быть родственниками драконов - и не собирались нападать на команду в открытую, как при предыдущих встречах. Нет, они в основном бегали по кристаллам благодаря своим цепким ножкам, и подбирались поближе, чтобы нанести быстрый и сокрушительный удар, до того, как молния выведет их из боя.

Именно это она и наблюдала сейчас - чуть в стороне юный реморхаз карабкался по нижней стороне кристалла к паре жриц, находившихся на вершине естественной балки.

Паладин подпрыгнула и обхватила руками более высокий кристалл. Она позвала жрецов, но именно в этот момент прозвучало несколько разрядов молний, и они, казалось, не услышали. Она поднялась на вершину, опустилась на колени и дико замахала паре. Затем, когда они, наконец, обратили на нее внимание, Галатея указала вниз на приближающегося реморхаза, затем махнула рукой, чтобы они бежали к ней, и крикнула, чтобы они поторопились.

Она начала подниматься на ноги, но передумала, так как кристалл был не таким широким. Вместо этого она развернулась и полностью распласталась на нем, затем приказала приближающимся жрицам продолжить путь.

К тому времени, как вторая перешагнула через нее, полярный червь поднялся на вершину кристалла. Он высоко поднял голову над паладином, маленькие драконьи крылья яростно хлопали.

Галатея поднялась на колени, затем опустилась в сидячее положение, ухватившись ногами за кристальную балку, словно сидела верхом на толстой лошади. Она вскинула перед собой руку со щитом, когда реморхаз нанес удар. Она почувствовала сильный удар и откатилась назад под его тяжестью, но удержалась на кристалле.

Однако ей потребовалось некоторое время, чтобы вытащить Блуцидер, и, к ее удивлению и ужасу, полярный червь не отпустил, а крепко вцепился в нее и замотал головой.

Галатея почувствовала взрыв острой боли. Левое плечо выскочило из сустава, и она испугалась, что ее сбросят с кристалла или просто оторвут руку!

Это был небольшой червь, едва ли десять футов в длину, но силу монстра нельзя было отрицать.

У нее не было выбора. Она лично изготовила свой драгоценный священный меч, и сейчас порадовалась его конструкции. Ибо одна из рукояток крестовины была острым лезвием. Она зацепила ремешок щита под болтающейся левой рукой и взмахнула лезвием ввысь. Она разорвала ремешок и почти перерубила второй, но нечаянно поранила руку. Волны боли пронзили плечо, пока червь продолжал биться, но Галатея сжала зубы и заглушила боль рыком, и, выгнув руку, сумела полностью извлечь ее из щита.

Реморхаз продолжал мотаться из стороны в сторону, но уже шире, поскольку Галатея больше не сопротивлялась. Зверю потребовалось еще несколько взмахов, чтобы понять, что добыча по другую сторону щита вырвалась на свободу, и к тому времени Галатея сумела подползти ближе и выровнять Блуцидер.

Щит отлетел в сторону, щелкающие мандибулы реморхаза вернулись в центр и широко раскрылись - ровно настолько, чтобы Галатея вонзила лезвие прямо между ними, в пасть полярного червя, в мягкую плоть под твердым панцирем существа. Почувствовав, как меч погрузился в тело, паладин призвала силу своего бога, чтобы божественной магией поразить зверя.

Реморхаз быстро оттянул голову и поднял высоко вверх. Теперь крылья бешено бились в отчаянии. Жестоко раненный зверь не смог удержаться на ногах и на долгое мгновение странно накренился вправо, прежде чем упал с кристалла и рухнул вниз, затем скатился с нижнего кристалла, удаляясь и сваливаясь все ниже и ниже, пока не скрылся из виду.

Галатея выронила из руки меч на кристалл, борясь с болью в левом плече и новой травмой - сильному ожогу на правом предплечье от жара полярного червя. Рукав сгорел, кожа стала ярко-красной и уже покрылась волдырями. Но ей приходилось игнорировать боль, потому что левая рука была почти бесполезна, и ей приходилось держать ее плотно прижатой к телу.

Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь успокоиться, обрести спокойствие и равновесие, но даже в этой темноте Галатея не могла полностью отгородиться от нарастающих звуков вокруг: молний, разрядов, криков об отступлении, воплей боли, шипящего рева полярных червей.

Она подтянула под себя левую ногу, и балансируя на ней и правой руке заставила себя подняться на ноги.

– Мы должны уходить! – откуда-то сзади крикнула жрица, и она узнала голос одной из двух, которых только что спасла. Кивнув и повернувшись, она заметила женщину, сражающуюся вместе с другими отступающими четырьмя членами команды Галатеи. Она подумала направиться к ним, но тут в противоположной стороне заметила распластавшегося на кристалле ползущего дворфа, которого преследовал полярный червь.

Галатея сомневалась, что сможет добраться до него, и даже если бы смогла, как она собиралась сражаться с этим новым зверем?

Здравый смысл подсказывал ей отступить; позади члены ее команды кричали, чтобы она отступала.

Но мона и Временное Собрание назвали ее Святой Галатеей, и это должно было что-то значить.

Она встала прямо и во весь рост, отсалютовала мечом членам своей команды, повернулась в сторону, подальше от них, и прыгнула к следующему кристаллу, затем к следующему, и побежала вдоль него к ползущему дворфу и преследующему его реморхазу.

И когда она добралась до конца своей шелковой веревки и увидела, что оставалась слишком далеко, чтобы дворф мог до нее добраться, Блуцидер пронесся вниз, разорвав веревку, и Святая Галатея вырвалась на свободу.

– Клянусь замерзшими пузырьками в глубоком льду, что это? – спросил Эмилиан Весси, который работал с бригадой, толкавшей огромную металлическую треногу высотой около двадцати футов. С ее вершины свисал крюк, цепь проходила через одну из ног и спускалась вниз к большому ящику, в котором хранилась оставшаяся часть ее длины.

– Для укрепления шахт, – ответил запыхавшийся эвендроу.

– Это панчер, – ответил коренастый дворф, которого Весси представил своему другу как Вонника. Оба эвендроу были озадачены заявлением Вонника.

– Когда мы копаем глубоко и натыкаемся на непреодолимое препятствие – камни, мерзлую землю, корни, – мы опускаем панчер в шахту, чтобы пробить ее, – объяснил Вонник.

– Насколько я слышал, здесь ни с чем подобным не сталкивались, – сказал Эмилиан. – Все шахты вырыты, и все прошло гладко.

– Тогда оно не для препятствий. Полагаю, оно для тех, кто может появиться в дыре, – сказал дворф, подмигнув. Он посмотрел на Весси и добавил:

– Иди, отдохни и поешь, но оставайся поблизости и будь наготове. И приведи своего друга, если тебя позовут.

Пара эвендроу кивнула, когда Вонник отошел, чтобы присоединиться к другим.

– Мы тащили это всю дорогу от Б'шетта, – объяснил Эмилиан.

– Выглядит тяжелым.

– Подожди, пока не увидишь, что они собираются на нем повесить. – Он кивнул в сторону входа в Каттисолу, где пара овцебыков тащила длинную повозку с толстыми стенками и двойными колесами, которая стонала при каждом повороте.

На низком продолговатом ложе друзья увидели большой ящик в форме гроба.

– Это и есть подвесная часть?

– Где Илина? – спросил Весси. – И да, это для панчера, как его назвал Вонник.

Эмилиан оторвал взгляд от повозки.

– Ладно. Она работает, хотя я думаю, что скоро она попытается поспать. Сегодня бои внизу были ужасными, много раненых, и многие из них серьезно.

– Сколько погибло?

– Я не знаю, – честно ответил Эмилиан. – Некоторые при смерти, по крайней мере, последнее, что я слышал...

Он резко остановился, когда из одной из больших шахт на южной стороне поляны донеслись крики. Десять тягачей прислонились к столбам трех отдельных опор, зарываясь и приводя в движение барабаны, чтобы натянуть тросы.

– Быстрее! – призывал их командир группы. Она лежала рядом с шахтой и вглядывалась вглубь. – О, быстрее, друзья! Червь не отстает, и он карабкается быстрее, чем мы тащим!

Вокруг засуетилось множество людей, некоторые подходили из любопытства, другие приближались к опорам, подставляя плечо, где могли, чтобы барабан вращался быстрее. Жрецы, среди которых была и Илина, подбежали и присоединились к носильщикам, которые устраивали небольшую зону оказания помощи прямо у шахты.

– Выглядит не очень хорошо, – заметил Весси, следуя за Эмилианом к месту столкновения, но только на несколько мгновений, прежде чем Вонник проревел, призывая свою команду. Весси развернулся, а затем и Эмилиан.

Эмилиан, пока шел, то и дело оглядывался через плечо, чтобы видеть, как первые участники экспедиции выбираются из комнаты внизу.

Избитые и измученные, многие из них были в крови, и им приходилось помогать выбираться из ямы, причем большинство отползло всего на несколько футов в сторону, прежде чем рухнуть на пол.

К тому времени, как двое эвендроу вернулись к каркасу панчера, Вонник и некоторые другие уже тащили его к шахте. Весси занял свое место и встал так, чтобы Эмилиан мог ухватиться прямо рядом с ним.

– Быстрее! Быстрее! – донеслись крики из оживленной зоны шахты, а затем раздался пронзительный, гулкий вопль, в котором в равной степени слышались рев дракона и шипение змеи.

– Клянусь северными ветрами, – пробормотал Весси.

– Полярный червь? – спросил Эмилиан, пожимая плечами. Конечно, они, слышали рассказы Галатеи, но абсолютная мощь этого крика превосходила все, что они могли себе представить по описанию.

Вонник бросился к ним.

– Возьми своего друга и иди за повозкой! – сказал он. – Скажи погонщикам, чтобы они доставили ее сюда и установи! О, но поторопитесь, друзья, потому что у нас нет времени, и никто не хочет сражаться с этим зверем здесь!

– Что установить? – спросил Эмилиан, когда они с Весси побежали к повозке.

– Еще один стержень и копье!

– Копье? – Эмилиан остановился, застигнутый врасплох. Но Весси в мгновение ока схватил его за руку и потащил за собой.

Они подбежали к задней части удивительно длинной повозки и уперлись в нее плечами, толкая изо всех сил.

Эмилиан заметил барабан и шесты, установленные по обе стороны от огромного ящика. Палки приковали его взгляд, так как сначала он принял их за огромные копья. Они были сделаны из прессованного белого льда и были длиннее, чем шпили помещений.

Однако он вряд ли нашел время, чтобы разбираться в этом. Когда они приблизились к месту переполоха, хорошо натренированная команда начала яростно действовать: двое орков вытащили основание стержня и бросили его чуть подальше и между двумя из трех, уже вращающихся на валу. Эвендроу и дворфы немедленно бросились туда, чтобы вставить длинные шипы – высотой с эвендроу! – в крепежные отверстия каркаса и забить основание тяжелыми молотками.

Эмилиану и Весси было поручено продеть шесты, всего три, но достаточно длинных. Как потом понял Эмилиан, их просунут прямо через отверстия в каменном барабане, чтобы обслуживать тягачей по обе стороны от центра. Команда была настолько опытной и точной, что уже подкатила тяжелый барабан с помощью рычагов к задней кромке выровненной повозки, когда они вдвоем спустили шесты на землю.

– Уходите! Он расплющит твои ноги, и ты будешь плавать, как чайка, так и будет! – предупредил Вонник, и оттуда выкатился барабан, рухнул с глухим стуком, от которого задрожала земля. Когда он приземлился, группа техников занялась им. Удерживая его на закругленном краю и немедленно пуская в ход новые рычаги, они приблизили его к шпинделю, установленному в середине основания, на который тут же опрокинули.

– Вытаскивайте их! – донесся крик со стороны шахты, когда из отверстия вылезло еще больше эвендроу, дворфов и орков. Теперь, будучи ближе, все они показались Эмилиану еще более потрепанными, причем некоторые из последних, очевидно, были тяжело ранены.

– О, быстрее! – неоднократно кричали командиры буксировочных бригад. – Команда, согнуть плечи! Крутить барабаны!

– Расступитесь и освободите путь! – закричал Вонник, приближая свое гигантское хитроумное устройство на треноге. Пока команда тащила его к отверстию шахты, Вонник с удивительной ловкостью взобрался на одну из опор. Он ухватился за крюк, потянул за колышек и спрыгнул вниз, волоча за собой цепь. Он подбежал к задней части повозки и забрался внутрь, пока другие поднимали дно длинного ящика, а остальные присоединились к Эмилиану и Весси, устанавливая шесты через барабан. Пара крепких шахтеров вытащила тяжелую цепь из ящика и подала ее в барабан.

– Заполнить их! – приказал командир группы эвендроу. – А вы идите налево, чтобы наматывать цепь!

Весси, Эмилиан и почти три дюжины других – по шесть человек на каждом конце каждого шеста – заняли позицию.

– Ждите сигнала Вонника! – сказал командир группы, когда цепь натянулась. Эмилиан с любопытством посмотрел на нее, так как она шла прямо к тяжелому блоку на вершине прочной треноги, затем вниз и обратно к повозке и скрытому грузу.

– Сейчас! Толкай! – сказал командир группы, и тягачи, низко пригнувшись, двинулись вперед. Когда крестовина повернулась, Эмилиан и Весси заметили невероятно тяжелый груз: огромное, толстое, увесистое копье выскользнуло из ящика и упало с задней части повозки. Они продолжали поворачивать, подтаскивая его к краю шахты, затем частично над шахтой, где задний конец приподнялся и гигантское копье тащилось по диагонали.

– Подставить спины! – крикнул командир группы, и он тоже присоединился к ним, махая рукой остальным. Как только копье полностью оторвалось от выступа и вертикально повисло над отверстием, Эмилиан понял, почему другие поспешили подставить свои плечи, потому что от толчка этой штуки, команда на мгновение заскользила назад.

Когда они возобновили поворот, подняв копье чуть выше, командир группы схватил длинный болт у другого тягача и бросился к барабану и вставил его на место, затем взобрался на барабан. Когда барабан был заблокирован, тягачи отошли в сторону, а трое остались, чтобы убрать длинные шесты.

– Расчистить эту чертову дыру! – закричал Вонник. – О, ради всех огней, что пляшут в небе, расчистить эту дыру!

– Почти пришли, – ответил один из дворфов, склонившихся над шахтой и вытаскивающих потрепанных экспедиторов. – Еще один. Еще только один!

– Должно быть четверо, – отметил Весси, считая остальных поднявшихся по этой веревке. Когда дворф вытянул эвендроу через край и потащил его прочь от дыры, показался оборванный конец веревки. Он понял.

По меньшей мере, двое членов этой ударной группы все еще находились там, внизу, отрезанные от остальных и, вероятно, мертвые.

– Клянусь богами, он огромен! – закричал Вонник, который подошел к краю шахты и заглянул внутрь. – Большой и быстро приближается! Сбросить его! Сбросить его сейчас же!

Из шахты донесся еще один вопль реморхаза, теперь уже гораздо ближе, рев поднялся из отверстия и эхом разнесся по всей камере. Вся работа прекратилась, отчаявшиеся каллидийцы бросились за оружием.

Командир группы на барабане подпрыгнул, схватился за рукоятки затвора и вытащил его. Когда копье рухнуло, он спрыгнул с вращающегося барабана, выпускавшего цепь. Копье не успело далеко уйти, как внезапно остановилось, цепь возле барабана ослабла.

Затем он начал прыгать, цепь над отверстием раскачивалась взад-вперед.

Из отверстия донесся вопль, такой оглушительный, что Эмилиан заткнул уши.

Он прекратился так же внезапно, как и начался, и барабан начал вращаться, когда копье возобновило свой спуск.

– Бегите прочь! – крикнул Вонник, и все разбежались в стороны.

Цепь спустилась до самого конца и дернулась с такой силой, что стержень чуть не перевернулся, длинные и толстые болты, наиболее удаленные от отверстия, вырвались из земли, а один выступ, закрепляющий устройство, начисто отломился.

Но конструкция выдержала, и команда вернулась к стержню с тяжелыми молотками, заново закрепляя его.

Эмилиан просто уставился на треногу, которая слегка прогибалась под тяжестью, цепь раскачивалась от вершины к стволу.

Он поймал себя на том, что загипнотизирован, гадая, какое чудовище может быть на другом конце этой цепи. Он настолько глубоко погрузился в свои мысли, что все места на шести стержнях оказались заняты, тягачи нагибались и напрягались, прежде чем он даже понял, что шесты были возвращены на место.

Его очередь подошла достаточно скоро, потому что им приходилось постоянно заменять тягачей, пока они трудились, чтобы поднять улов и вернуть копье обратно. После каждого третьего шага командир группы вставлял запорный болт, чтобы дать команде отдохнуть.

Прошло много времени, прежде чем задний конец копья, наконец, показался над краем, и Эмилиан и Весси напрягли шеи, чтобы удержать взгляд на месте, пока копье поднималось все выше и выше, пока, наконец, не показалась голова мертвого полярного червя.

Другим бригадам и их капитанам потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы, наконец, вытащить зверя из шахты – и что это было за чудовище, более тридцати футов длиной и с жвалами, которые могли разрезать овцебыка пополам!

Поскольку мертвый зверь все еще излучал сильный жар, команда Вонника оттащила его к краю ледника и расположила на льду во всю длину.

– Этим можно накормить половину города, ха-ха! – прорычал дворф, который, казалось, был очень доволен их усилиями в этот день.

Однако для других празднование было сдержанным, а оборванная направляющая веревка служила мрачным напоминанием о цене.

Галатея перепрыгнула через упавшего дворфа и бросилась прямо на преследующего его реморхаза. Блуцидер хлестал перед ней взад-вперед, чтобы заставить зверя остановиться. Его крылья бешено били, приподнимая голову и верхнюю часть тела от земли, и откинулся назад, когда паладин приблизилась.

Он двинулся для удара, красноречиво слегка приподняв среднюю часть тела над кристаллом, но Галатея опередила его. Она бросилась вперед и нанесла сильный удар, снова призывая своего бога усилить и без того мощное жало Блуцидера. Не обращая внимания на боль от сильного жара, паладин рванулась вперед, и когда полярный червь начал отбиваться, она снова оказалась на один удар впереди – или, по крайней мере, на одно парирование, – вернула свой меч, продолжила движение вперед и нанесла мощный удар справа налево.

Она сильно ударила реморхаза, лезвие из голубого льда пробило прочный панцирь и вошло в мясистую кожу.

Червь попытался вырваться, инстинктивно втягиваясь, но слишком сильно отклонился в сторону и упал, переворачиваясь, на нижние кристаллы.

Галатея тоже чуть не запнулась на кристаллическом настиле, так как для этого бокового удара ненадолго рефлекторно схватила Блуцидер обеими руками. Ее сознание то появлялось, то исчезало из-за внезапной горячей боли, струящейся из разорванного плеча.

Она начала было взывать к своему богу для исцеления рук, но, оглянувшись назад, поняла, что бедный дворф нуждается в этом больше. Он лежал на кристалле, кровь стекала по округлому боку и вытекала маленьким ручейком далеко внизу.

Галатея подползла к нему и схватилась за рану, призывая свою богиню Эйлистри. Она почувствовала тепло в своей руке и увидела, как к лицу раненого дворфа возвращается румянец.

Но почти сразу же все это показалось напрасным.

Ибо перед ними на кристалле появился полярный червь, еще одна пара преследовала сзади, и еще один появился почти прямо под ними, петляя по склону.

Галатея опустила дворфа обратно вниз и вскочила, не обращая внимания на волны головокружения. У нее не было на это времени.

У нее не было времени на боль.

Она взяла Блуцидер обеими руками и прыгнула вперед, неистово нанося рубящие и колющие удары, чтобы отогнать этого маленького червя, затем вниз и в сторону, чтобы нанести удар скалолазу.

Пригнувшись, она схватила дворфа за воротник и потащила его за собой, атакуя единственного противника впереди. В последний момент она бесцеремонно повалила его лицом вниз и заставила левую руку сделать необходимое – взяла меч обеими руками и ударила монстра, еще раз и еще.

Глаза жгло, она едва могла видеть, но продолжала дико размахивать мечом. Сосредоточившись на движении вперед, Галатея была полна решимости расчистить путь для дворфа, прежде чем умрет.

Вскрик позади лишил ее надежды, и ей пришлось обернуться, а затем броситься назад, чтобы перехватить жвала, опускающиеся на бедного дворфа.

При повороте она заметила вспышки сзади, хотя понятия не имела, что они означают, и не надеялась, что они предвещают нечто важное относительно ее собственной судьбы.

Теперь перед ней стояло три реморхаза: тот, которого она только что отогнала от дворфа, огромный позади него и тот, что сбоку, упрямо возобновивший подъем, находящийся достаточно высоко, чтобы, если поднять голову вверх и отодвинуться от балки, быть на расстоянии удара.

Все трое могли напасть на нее... и все трое это сделали. Ей удалось ударить того, кто был сбоку от балки, прервав его выпад, и косым ударом отразить нисходящую атаку огромного червя сзади.

Но пропустила центрального, а он не промахнулся. Ужасные жвала вцепились в ее уже раненую левую руку чуть выше локтя. Галатея почувствовала, как рвется кожа, трескается кость, и поняла, что если дернется назад, то потеряет конечность. Она притянула Блуцидер и ударяла монстра неоднократно, дико, как угодно, лишь бы снять тиски с руки, все, что угодно, лишь бы уйти от убийственного жара реморхаза.

Она слышала, крики и плач дворфа, и знала, что кричит сама.

Она увидела, как огромный червь за спиной снова поднялся и нацелился на нее для смертельного укуса, но не могла отступить, увернуться или даже отвести Блуцидер от его работы над чудовищным похитителем.

– Беги, дворф! – сумела она выдохнуть между криками, пока не появился горячий и ослепительный свет, вспышка и темнота, а затем сильный удар, когда она упала лицом вниз на кристалл.

Рывок прекратился - она подумала, что реморхаз оторвал ей руку. Почувствовав, что ее хватка на Блуцидере ослабевает, она упрямо сжала его, решив умереть со своим священным мечом в руке.

– Галатея! – услышала она вдалеке и подумала, что ее умерший отец или давно потерянный друг манят к следующему существованию.

Она чувствовала себя невесомой, свободной от боли и ограничений телесной оболочки.

Пока чья-то рука не схватила ее, и голос не произнес:

– Галатея! Галатея.

Паладин не хотела открывать глаза, но открыла. Она не хотела снова чувствовать боль, ожоги, слезы, разорванное плечо и сломанную руку, но сделала это.

И увидела знакомое лицо, лицо Алефаэро, очень близко к собственному.

– Пойдем! – умолял он. – Пожалуйста, вставай! Я не могу поднять тебя! Быстрее!

Она попыталась осмыслить его слова. Он умолял и тянул.

– Они возвращаются! – крикнул Алефаэро. Ужас и отчаяние в его голосе заставили Галатею опомниться настолько, что она вспомнила, кто она такая, а также свой клятвенный долг. Она не могла позволить Алефаэро умереть, не попытавшись спасти его.

Она заставила себя встать на колени. Уперев острие Блуцидера в кристалл в качестве опоры она, пошатываясь, поднялась на ноги. Она даже сделала упрямый шаг к огромному полярному червю, который вернулся на кристаллическую балку, его бок почернел и дымился, опаленный, словно молнией.

Но едва отважный паладин шагнула вперед, как чья-то рука крепко схватила ее за правое плечо. Она почувствовала, что ее тянет в сторону, и упала с кристалла.

Но не в пропасть, а чуть в сторону. Она и ее спаситель провалились в межпространственную дверь, пронеслись сквозь плоский туннель и свалились сверху на раненого дворфа.

Галатея попыталась осмыслить произошедшее, но была не в силах это сделать и погрузилась в бред агонии и великой слабости, превосходящей все, что когда-либо знала. Она почувствовала, как множество рук схватили ее, услышала свой крик, когда левую руку скрутили и просунули через какую-то петлю.

От нее оттащили Блуцидер. Она протестующе застонала и слепо потянулась, чтобы ухватиться за свой меч, за что-то, за что угодно.

Потом она обнаружила, что ее тащат, а затем поднимают. Выше и выше.

Она подумала, что ее дух возносится, чтобы сесть рядом со своей богиней.

Галатея очнулась некоторое время спустя, и сфокусировала зрение на высоких ледяных стенах по обе стороны. Она почувствовала, что движется, словно плывет, задолго до того, как поняла, что ее несут через ледяную расщелину.

Прошло еще много ударов сердца, прежде чем паладин поняла, что ее несут обратно из Каттисолы в Скеллобель.

Она попыталась сесть, собираясь запротестовать. Битва была в другой стороне!

Едва она подняла голову, только начав поворачивать шею, как поняла, что на время выбыла из битвы. Ибо волна огня, выкатившаяся из левой руки и плеча от этого незначительного усилия, заставила ее снова лечь плашмя, хватая ртом воздух.

Когда ей наконец удалось снова открыть глаза, то обнаружила, что Эмилиан идет рядом с носилками и смотрит сверху.

– Стервятник, – попыталась прошептать она. Эмилиан с любопытством посмотрел на нее.

Галатее потребовалось несколько прерывистых вздохов, чтобы закончить шутку.

– Ты стервятник, ждущий, когда я умру?

– Если бы это было так, я бы выклевал тебе глаза из черепа, как только тебя притащили тебя в лагерь в Каттисоле, – со смехом ответил ее дорогой друг. – Ведь мы все посчитали тебя мертвой.

Галатея отвела взгляд и мысленно вернулась к последним мгновениям в комнате с кристаллами. Ее рука и плечо болели лишь от одной мысли об этом. Как и ее рука с мечом. Она сжала пальцы на ладони и медленно потерла их. Обожженная кожа не сошла с них, и она выдохнула.

Она внезапно повернулась к Эмилиану.

– Дворф? Я шла помочь попавшему в ловушку дворфу.

– Он у нас, но увы, его спутница, не пришла в себя.

Галатея снова закрыла глаза, прокручивая в голове дикие сцены вокруг. Тогда она поняла масштаб задачи, стоящей перед Каллидой, если они надеются остановить разрушение подземных кристаллов и, таким образом, остановить вторжение смертельной ледяной хватки Кадижа в город.

«Мы едва продвинулись», – подумала она.

Через некоторое время караван прибыл в Скеллобель, повозка Галатеи остановилась у указателя на главном бульваре города, чуть южнее каменного выступа, который делил Скеллобель пополам.

– Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы поесть? – спросил Эмилиан, возвращаясь к Галатее. – Весси сказал, что встретится со мной в Ибилситато, и Айида уже готовит для нас прекрасный пир.

Галатея кивнула и сумела принять сидячее положение. Она взяла предложенную Эмилианом руку и соскользнула с носилок, поблагодарив своих носильщиков.

– Быстрее выздоравливай, Святая Галатея, – сказал ей один из них. – Твой праведный блеск вселяет надежду в нашу борьбу.

Скромный паладин восприняла комплимент сдержанно и, опираясь на Эмилиана, дошла до стола, который Айида приготовила для них в общей зале гостиницы. Айида присоединилась к ним, требуя пересказа событий дня - весь город шептался об ожесточенных боях под Каттисолой.

Вскоре прибыл Весси с неожиданным пополнением. Алефаэро, казалось, чувствовал себя неловко, когда Весси вел его и попросил другой стул, но Галатея не собиралась отпускать застенчивого молодого волшебника.

– За Алефаэро, – сказала она, поднимая бокал ледяного вина. Она сделала паузу и - медленно и мучительно - встала, привлекая внимание всего зала. – Алефаэро, – закричала она, – который спас меня и обреченного дворфа. Если бы не Алефаэро, боюсь, Святая Галатея была бы дырявой совсем по-другому!

– Алефаэро! – закричали в ответ десятки людей в общей зале. Галатея подмигнула покрасневшему юному волшебнику. – Прими это, мой друг. Ты заслужил аплодисменты всей Каллиды.

– Ты подарил нам надежду, что мы найдем способ победить угрозу реморазхов, – согласился Весси. – Возможно, мы даже смеем надеяться, что найдем способ вернуть Каттисолу.

– Где Илина? – спросила Галатея, потому что жрица обычно присоединялась к ним на ужинах в Ибилситато.

– Все еще в Каттисоле, – ответил Эмилиан. – Как и большинство жрецов каждого района. Они не найдут покоя. Они накладывают защиту и все исцеляющие заклинания, а затем сразу ложатся спать, чтобы набраться сил для новых заклинаний.

– Ходят слухи, что бои ужасны, – добавила Айида.

– Двое умерли сегодня, – мрачно ответил Эмилиан. – Еще трое тяжело ранены, не считая нашего друга-паладина.

– Не так уж и тяжело, – утверждала Галатея. – Я скоро вернусь в Каттисолу. – Она посмотрела на Алефаэро. – Что скажешь, волшебник? Как наши успехи?

Молодой человек не очень хорошо скрывал свои эмоции, и выражение на лице не было слишком многообещающим.

– Я боюсь, что пока нет никакого прогресса, – сказал он с дрожью в голосе.

Они сидели там, молча переваривая услышанное, прежде чем Галатея сказала:

– Я в это не верю.

– Что? – спросил волшебник.

– Мы сражались с ними. Это прогресс. Всего несколько дней назад мы даже не знали, что находимся в осаде.

– А теперь знаем, – сказал Эмилиан. – И мы остановим их. – Потому что Джарлакс предупреждал нас именно об этом, – согласился Весси. – Ты должен иметь веру, Алефаэро. Знание – это сила, не так ли? И мы знаем, что мы должны делать.

– Да... но не знаем, как это сделать, – сказал он с несчастным видом.

– Но мы это выясним, – сказал Весси. – Так же, как выяснили, что они вообще были там.

Он поднял свой бокал.

– За Джарлакса! Благодаря своей проницательности и потому, что ему было не все равно, он, вероятно, спас Каллиду на ближайшее десятилетие.

– Да, для нас, – согласилась Айида. – Джарлакс заботился о нас.

– А мы прогнали его, – тихо добавила Галатея.

Глава 28 Под Веселыми Танцорами

Джарлакс и Киммуриэль перехватили Пайкела, Реджиса, Бренора и Громфа, когда они выходили из Главной Башни. Лидер наемников махнул Бренору и Реджису, чтобы они подошли к остальным, собравшимся у Башни, но велел Пайкелу остаться с тремя дроу.

– Ты приготовил писцов? – спросил Джарлакс у Архимага.

– Они готовы, к чему бы это ни привело.

Джарлакс кивнул и повернулся к однорукому дворфу.

– Ты понимаешь, что нам нужна твоя магия, чтобы уберечься от убийственного холода?

– Бррр, – ответил Пайкел. – Ага, ага.

– Хорошо, и у тебя есть заклинание, которое может это сделать? Против самой холодной погоды на всем свете?

– Хе-хе-хе, ага, ага.

– Хорошо, – сказал Джарлакс, кивая своим товарищам-дроу. – Тогда я хочу, чтобы ты наложил его сейчас на моего дорогого друга, – объяснил он, обнимая Киммуриэля. – Затем отправляйся с Громфом в Главную Башню. Там ожидают писцы, с подготовленными пергаментами, чтобы вы составили несколько свитков этого чудесного заклинания.

Пайкел посмотрел на него с любопытством, и Джарлакс не был уверен, что он понял. Тем не менее, дворф пустился в пляс, распевая то, что остальным показалось полной тарабарщиной. Он закончил внезапным прыжком и вращением, протянул руку в сторону Киммуриэля и пошевелил пальцами, как будто играл на цимбалах.

– Хе-хе-хе, бррр! – взревел дворф.

– Не чувствую никакой разницы, – сообщил Киммуриэль остальным.

– Пайкел, все готово? – спросил Джарлакс.

– Ага, ага.

– Это продлится весь день?

– Ага, ага.

– Ты уверен?

– Бррр, – сказал Пайкел, качая головой. Джарлакс не совсем понял, хотел ли он сказать «нет», и он не был уверен в заклинании или в его продолжительности, то ли он имел в виду, что Киммуриэль не скажет «бррр».

Громф фыркнул, а Киммуриэль покачал головой и вздохнул.

– Пойдем, маленький дворф, – сказал Громф, злобно ухмыляясь Джарлаксу и Киммуриэлю, напоминая им, что для него все это было лишь игрой, и взял Пайкела за руку и повел его обратно в башню.

– Что ж, это обнадеживает, – проворчал Киммуриэль.

– Дворфы клянутся, что он могуществен, – ответил Джарлакс. – Но я не уверен, что он только что сделал.

– Он наложил заклинание, как ты и просил, – ответил Киммуриэль. – По крайней мере, он так считает.

Джарлакс посмотрел на него с любопытством.

– Ты же не думал, что я рискну отправиться на ледяной север без защиты из-за слов – которые никто даже не может понять! – зеленобородого дворфа, который воображает себя друидом, не так ли?

– Дурридом, – поправил Джарлакс.

– Что?

– Не бери в голову. Это не имеет значения. Давай-ка займемся подготовкой сигнального маяка для телепортации Громфа.

Он шагнул к Киммуриэлю и вызвал мысленно образ. Сосредоточившись на нем он впустил Киммуриэля в свой разум, чтобы тот смог увидеть его так же ясно, как Джарлакс запомнил.

Мгновение спустя мир начал проноситься мимо них. День, казалось, превратился в ночь, и пара вышла из псионического портала Киммуриэля в ледяной каньон с высокими стенами, перед которыми было разбросано несколько ледяных куполообразных сооружений.

– Тебе холодно?

Киммуриэль пожал плечами, обдумал это и покачал головой.

– Хехехе, – Джарлакс рассмеялся в своей лучшей имитации Пайкела. – Дуррид!

– Я оставлю тебя здесь навсегда, – предупредил Киммуриэль неугомонного наемника.

– Они ушли, – сказала Пенелопа Гарпелл, указывая на область перед Главной Башней, где Джарлакс и Киммуриэль растворились в небытии. Она стояла с Вульфгаром и Даб'ней, когда Аззудонна, Бренор и Реджис приблизились. Затем все последовали за ней, чтобы увидеть, по крайней мере, конец исчезновения.

– Я не понимаю, – произнесла Аззудонна. Ее акцент сохранился, но слова она свободно произносила на Общем благодаря заклинанию, наложенному Пенелопой.

– Джарлакс и Киммуриэль отправились на север, чтобы подготовить глифы, которые направят заклинание телепортации Архимага Громфа, – сказала Пенелопа.

– Они рядом с твоим домом, – тихо сообщила Даб'ней эвендроу, которая с явным беспокойством закусила губу.

– Они скоро вернутся, – заверила ее Пенелопа. – И вы все отправитесь.

– Эльф еще не пришел? – спросил Бренор, подходя.

Двое дроу и Пенелопа посмотрели в недоумении, но Вульфгар и Реджис поняли, кого имел ввиду Бренор.

– Нам сказали, что он должен прибыть сейчас, – сказал Вульфгар. – Мы караулим его.

– А? – спросил Бренор.

– Разве он не придет через ворота в Главной Башне, из Мифрил Халла в Гаунтлгрим и сюда? – спросил Реджис.

– Джарлакс обещал другой способ прибытия, он придет с востока, – объяснил большой человек и снова перевел их взгляды на небо над Лусканом – все, кроме Аззудонны, которая продолжала смотреть туда, где находились Джарлакс и Киммуриэль, перед тем как исчезнуть. Все они, конечно, нервничали, но Аззудонна больше всех. Джарлакс уже вернулся на север? Да еще и с другим, не принадлежащим Каллиде?

Как это не было предательством, задавалась она вопросом.

Женщина стиснула челюсти, размышляя об удивительных обстоятельствах, которые привели ее сюда, об удивительном пути, который, судя по всему, ей предстоял, и, главным образом, о неоспоримой угрозе ее любимому дому – Каллиде.

Она не стала менее нервной – на самом деле, Аззудонна чуть не выпрыгнула из своих волшебных сапог из тюленьей кожи, шелка и слизи миксин, когда прямо перед ней открылись ворота. Оттуда вышел Громф Бэнр, за которым следовал маленький растрепанный зеленобородый дворф с котелком на голове и с культей вместо ладони, которую он прижимал к боку и держал кипу пергаментов.

– Они приближаются, – объявил Громф.

– Джарлакс? – спросил Бренор.

Громф кивнул на восток.

– Дзирт.

Некоторое время они ничего не видели, затем в далеком небе появились две черные точки, увеличивающиеся с каждым ударом сердца.

Аззудонна с любопытством наблюдала, щурясь от дневного света. Выражение ее лица изменилось, когда формы стали более отчетливыми и узнаваемыми.

Фиолетовые глаза эвендроу расширились от удивления и ужаса, и она прошептала: «Драконы?», отступая шаг за шагом.

– Они друзья, – сказала ей Даб'ней, и Пенелопа присоединилась к ней.

–Ты дружишь с драконами?

– Не все драконы злые, – сказал ей Вульфгар. – Это две сестры, и они довольно... интересны. Они давние друзья Джарлакса и не причинят вреда тем, кто этого не заслуживает.

Аззудонна слышала его, но отстраненно, ее взгляд был прикован к небу, где спускались огромные змеи, их медная чешуя ярко сияла при дневном свете. На их спинах показались всадники.

Она не знала, что и думать обо всем этом. Она запустила пальцы в свои густые, растрепанные ветром волосы и несколько раз беспомощно покачала головой, в то время как мир, казалось, бесконтрольно вращался вокруг нее.

Она услышала тревожные крики, доносившиеся из огромного города, расположенного всего в двух мостах дальше по дороге – очевидно, жители этого места под названием Лускан не разделяли мнения ее нынешних спутников о драконах.

Впрочем, город ничего не мог против них сделать.

Они летели вниз, постепенно снижаясь в скользящей и плавной посадке. Они приземлились прямо перед восьмеркой, собравшейся на поле перед Главной Башней. Мужчина-дроу и человек, выглядящий старым, спрыгнули со своих ездовых существ. Аззудонна не сводила глаз с драконов, и широко раскрытые фиолетовые глаза расширились еще больше, когда медные драконы прямо на поле трансформировались в женщин – человеческих женщин.

– Что, во имя Девяти Кругов Ада, с тобой случилось, эльф? – потребовал Бренор.

– Это Дзирт, – услышала она слова Пенелопы. Моргнув, она вернулась к разговору и уловила слова женщины. Она поняла, что Пенелопа не первый раз говорит ей это. Только тогда она заметила, что мужчина-дроу подошел поближе и теперь смотрел на нее глазами, очень похожими на ее собственные. За исключением того, что один был ужасно распухшим, почти закрытым. И это была лишь малая часть синяков и порезов, видневшихся на нем.

– Муж Кэтти-бри, – объяснила Пенелопа. – А это Кейн, Магистр Цветов Монастыря Желтой Розы.

Аззудонна кивком приветствовала обоих, хотя не имела ни малейшего представления о том, что может означать «Магистр Цветов Монастыря Желтой Розы». Это прозвучало как титул, и, судя по тому, как Пенелопа произнесла его, он должен был произвести на нее впечатление.

– А это сестры Ильнезара и Тазмикелла, – закончила Пенелопа. – Хотя я и не знаю, кто из них кто. А это - Аззудонна, – обратилась она к Дзирту и Кейну, – она попала к нам благодаря магии Гвенвивар, хотя у нее не было и нет статуэтки.

Аззудонна заметила, что дроу по имени Дзирт пристально, почти угрожающе смотрит на нее.

– Где Джарлакс? – спросил он.

– Он и Киммуриэль скоро вернутся, – объяснила Пенелопа. – и тогда вы все можете отправляться.

– Ты не идешь?

– Нет, – ответила Пенелопа. – Я здесь только для того, чтобы убедиться, что ты должным образом представлен нашей гостье и полностью понимаешь, что Аззудонна не враг.

– Я бы поговорил с ней, – сказал Дзирт, затем перевел взгляд на Аззудонну и уточнил:

– С тобой.

– Вы поговорите, – согласилась Пенелопа. – Прямо сейчас.

– Позволь мне сначала исцелить тебя, – решительно потребовала Даб'ней, но когда она шагнула к Дзирту, мужчина представленный как Кейн перехватил ее.

– Не трать зря свои заклинания, – сказал он. – Они могут понадобиться тебе до конца этого дня. Если хочешь, иди и найди другого жреца с корабля Курта. И Дзирту, и мне не помешает немного бодрящей магии!

– Что я вижу! Что случилось? – спросила Даб'ней.

– Да, шевели губами, эльф, если они не слишком распухли, – потребовал Бренор.

– Не о чем беспокоиться, – пообещал Кейн и обменялся с Дзиртом понимающими улыбками.

– Это не ответ, – прорычал Бренор.

– Нет... это так, – сказал Кейн, а затем зашагал прочь.

Даб'ней пообещала скоро вернуться. Пенелопа взяла Дзирта за руку и провело его мимо Аззудонны, жестом приглашая гостью эвендроу следовать за ними.

– Ты не чувствуешь холод? – спросил Джарлакс, ведя Киммуриэля из ледяной расщелины к паковому льду, где ревел ветер и хлопья снега и льда с воем проносились мимо в слепой ярости.

– Нет, – ответил Киммуриэль. – Странное ощущение. Конечно, я слышу ветер и вижу холодный гнев земли, но ничего не щиплет.

Джарлакс сделал паузу, полез в магическую поясную сумку и достал оттуда чашу и бурдюк. Он налил жидкость в металлическую чашку.

– Магия моих сапог сохраняет ее теплой, пока я держу ее в руках, – объяснил он, и Киммуриэль кивнул.

Джарлакс осторожно подбросил чашу в воздух. Немного жидкости пролилось и тут же замерзло, превратившись в небольшое облачко льда. Джарлакс поймал кубок и вручил его Киммуриэлю.

Металлическая чаша с замороженным внутри куском льда.

– Похоже, что наш странный маленький союзник-дворф так же силен, как утверждают окружающие, – сказал Джарлакс.

Киммуриэль снова кивнул, затем указал подбородком на открытый конец разлома и бушующий ветер за ним.

– Тогда будем надеяться, что он полон сюрпризов, – сказал псионик. – Независимо от того, замерзнем мы или нет, преодоление той местности представляется непростой задачей.

– Не буду возражать, но мы найдем дорогу. Возможно, нам придется подождать, пока буря утихнет. Один орк однажды сказал мне, что здесь все по-другому. Сама земля хочет убить тебя. Не могу не согласиться.

– Ты действительно веришь, что они живы?

Джарлакс задумался.

– Мы освободили пару, которая была погребена похожим образом и пробыла там намного дольше, чем трое наших друзей. Они были живы, хотя, возможно, на грани смерти – мы не смогли добраться до них достаточно быстро, чтобы разобраться в этом. Но даже в таком случае у Даб'ней есть заклинания, которые оживят наших умирающих друзей прежде, чем смерть схватит их своей костлявой рукой.

– До разлома туннеля, который ведет к ним, всего пара часов пути, – продолжил Джарлакс. – Давай закончим задание, и пойдем заберем нашу группу. Мы можем ждать и строить планы здесь, пока ветер не утихнет достаточно, чтобы мы смогли быстро пройти.

Он развернулся и направился обратно к иглу. Сунув руку в сумку, он достал магические маяки, которые дал ему Громф для обозначения места. Однако Киммуриэль схватил его за руку и остановил.

– Где находится другое место?

– Справа и дальше вдоль Кадижа. Несколько дней пути, но с перерывами на стоянки, подобные этой. Наши друзья здесь, наверху, изобретательны, уверяю тебя.

– Друзья?

Джарлакс кивнул.

– Пошли.

– Тогда давай заберем остальных, и покончим с этим.

– Как я уже говорила, это Дзирт, сын Закнафейна и муж Кэтти-бри, – сказала Пенелопа Аззудонне. – Мы, конечно, много рассказывали тебе о нем, но я хотела официально представить вас, прежде чем вы полетите на север.

– Полетим? На спинах драконов?

– Нет, нет, я сказала это образно, конечно. Вас доставят на север магией Киммуриэля и Архимага Громфа, а не на спинах драконов.

– Сестры Ильнезара и Тазмикелла не злые и не враги нам, – добавил Дзирт. – И ты найдешь их отличными союзниками, если нам предстоит битва.

– Битва, безусловно, будет, если вы, мы, собираемся войти в пещеры под гигантской крепостью, – сказала Аззудонна.

Дзирт посмотрел на Пенелопу, ожидая объяснений. Когда женщина пожала плечами, он повернулся обратно к Аззудонне.

– Джарлакс знает больше, чем я, – сказала ему Аззудонна. – Он был в той комнате, в которой пали Закнафейн, Кэтти-бри и Артемис Энтрери. Я сражалась там много месяцев назад, во времена Зачатия Зелени, с такими же катастрофическими результатами. Я их всех умоляла не идти туда, всех до единого.

– Но они пошли, и теперь моя жена потеряна для меня, возможно, навсегда, – довольно резко ответил Дзирт.

– Ты не единственный, кто потерял любимого человека там, – сказала Аззудонна, не впечатленная его беспокойством, и это заставило Дзирта задуматься. Он посмотрел на Пенелопу и увидел, что она кивает.

– Аззудонна говорит правду, когда утверждает, что Джарлакс знает больше, чем она. Я уверена, он расскажет, что ждет вас на севере.

Дзирт оглянулся на эвендроу.

– Но хватит об этом, – добавила Пенелопа. – Я хотела, чтобы вы двое встретились – думаю, это важно для предстоящих дней. Но, Дзирт, прошу тебя, не ссорься. Я говорю со всей уверенностью, и Джарлакс подтвердил, что Аззудонна вовсе не виновна в трагедии, произошедшей на севере. Я полагаю, что Гвенвивар привела ее сюда для надежды на спасение, а не для ареста.

– Это была Гвенвивар? – спросил Дзирт у эвендроу.

Аззудонна пожала плечами.

– Я считаю, что это почти наверняка была она. Я бежала из туннеля, и на меня напали сзади. Мне показалось, что я пролетела через весь мир и приземлилась в комнате, которая, как мне сказали, принадлежала тебе и Кэтти-бри в доме, которым правит Пенелопа. Они сказали, что видели большую кошку.

– Ты когда-нибудь слышал о таких вещах, связанных с пантерой? – спросила Пенелопа.

Дзирт кивнул, соглашаясь с каждым словом.

– Иногда. То, что ты описываешь, мне не безызвестно. Значит, ты знаешь о Гвенвивар и других, это очевидно. Как? Расскажи мне свою историю о том, как ты проводила время рядом с моей женой.

Челюсть Аззудонны сильно сжалась.

– Я была рядом с ними много дней, – сказала она. – Они стали мне дорогими друзьями, и я боюсь, что они потеряны и буду горевать долгие годы, если их не найдут.

– И это все?

Женщина не моргнула, и Дзирт сузил глаза.

– Она не может говорить об этом, – прервала его Пенелопа. – Джарлакс знает больше, – продолжила она, взяв Дзирта за руку и перенаправив его взгляд на наемника, который только что вернулся с Киммуриэлем, и они вдвоем появились у Главной Башни.

– Позволь нам исцелить тебя и Магистра Кейна и подготовить вас, чтобы мы все могли быстрее получить ответы. – Она остановилась и пристально посмотрела на Дзирта, даже коснулась его опухшего, почти закрытого глаза. – Что случилось?

– Ничего, – все, что он ответил. На этот раз, он не улыбался.

Громф воспользовался магическими маяками, установленные Джарлаксом, а Киммуриэль – воспоминаниями Джарлакса в сочетании с собственными. Они вдвоем доставили группу к разлому, ближайшему к входу в туннели. За этим каналом ревел ветер и валил снег, но небо было чистым, и тринадцать членов группы телепортировались под величественное небо клубящегося зеленого цвета, по краям которого виднелись фиолетовые, синие и красные вспышки от движений Веселых Танцоров.

Ильнезара и Тазмикелла остались в своих человеческих обличьях. Их не беспокоил холод, как и Джарлакса с его ботинками, Громфа с каким-то собственным магическим предметом, который он не раскрыл, и Аззудонну, одетую в походную одежду из тюленьей шкуры, шелка и слизи миксин. На остальных восьми, включая себя самого, Пайкел Валуноплечий наложил заклинание защиты от стихий, и еще раз на Киммуриэля, чтобы продлить срок действия предыдущего двеомера.

Даже краткий миг пребывания на льду, продемонстрировал им всем, насколько серьезную опасность таит в себе эта земля.

Джарлакс распределил группы по различным иглу, но сначала собрал их всех в самом большом из сооружений. Там, с помощью Киммуриэля, который достал из воспоминаний точные образы, а затем телепатически передал их Громфу, Архимаг воспроизвел эти изображения и создал иллюзорное изображение места. Таким образом, все они получили полный план туннеля и пещеры, даже местоположение запертых в них людей.

Они изучали его. Киммуриэль использовал магию разума, чтобы поместить их в это место в воображении, позволив им увидеть его и почувствовать. Одно из зрелищ заставило Аззудонну вздохнуть, потому что немного глубже в пещеру от тех колонн, в которых удерживала пленников, стояли остатки нескольких других таких же колонн.

– Компаньоны Халла, конечно, останутся вместе, – решил Джарлакс. – В конце концов, о вашей слаженности в бою ходят легенды. Я бы попросил Пайкела остаться с вами в качестве поддержки.

– Да, держись поближе, мой друг-друид, – согласился Бренор.

– Дуррид! – крикнул Пайкел.

– Даб'ней со мной, – сказал Джарлакс. Он поднял рукоять солнечного клинка Закнафейна. – Мы будем вытаскивать заключенных из льда. Киммуриэль присмотрит за нами?

Псионик кивнул.

– Что касается остальных, – Джарлакс не столько спросил, сколько заявил, и поднял руки. – Где ты будешь?

– Там где я выберу, – сказал Громф.

– Именно, – ответил Джарлакс. – Я не стану пытаться диктовать роль Архимагу Громфу или Магистру Кейну, как и паре драконов. Вы увидите наших врагов повсюду. Я верю, что вы все найдете наилучшее применение своим... навыкам.

– Я уже много лет не ела мяса гигантов, – сказала Ильнезара.

– Немного жесткое и жилистое, если мне не изменяет память, – согласилась Тазмикелла.

– А что насчет моей роли? – спросила Аззудонна.

– Это тебе решать, – ответил Джарлакс. – Не посреди битвы, а прямо сейчас. Это наша битва. Мы идем спасать наших друзей.

– И моих. Тех, кто остался.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Дзирт.

– Сломанные колонны, – объяснил Джарлакс. – И количество пленников, которых мы видели. Боюсь, туда уходило больше друзей Аззудонны, чем осталось.

– Почти половины нет, – согласилась Аззудонна. Несколько человек вокруг нее вздохнули и кивнули.

– Мы доберемся до тех, кто остался, – пообещал Джарлакс. – Но эта последняя беда – наших рук дело и наша ответственность. Когда наших друзей захватили, ты не пошла туда, по приказу твоей моны. Я не стану заставлять тебя рисковать жизнью сейчас ради этого. Если ты хочешь вернуться к домой, мы можем немедленно отправить тебя в путь с нашими наилучшими пожеланиями и глубочайшей благодарностью. А от себя, Аззудонна, моя искренняя благодарность за твою дружбу и добро, которое ты сделала для нас в... ну, во время нашего совместного времяпрепровождения. Перте мийе Закнафейн, – закончил Джарлакс, подмигнув.

– Твоя вежливость поистине безгранична, – ответила Аззудонна, глядя на наемника с легкой ухмылкой на лице. – Та ночь под Веселыми Танцорами была самым волшебным моментом за всю мою жизнь, и это волшебство было создано не по прихоти или надежде. Да, Джарлакс, перте мийе Закнафейн. Это было выражение преданности, верности и отчаянной страсти.

– От любви, – сказал Джарлакс, и Аззудонна не стала спорить.

– Из всего этого ты знаешь, что я не уйду, – сказала она ему, сказала им всем. – Я пойду с тобой в ту комнату. Если ты потерпишь неудачу - я потерплю неудачу. Если ты упадешь - я упаду, но знай, что, как и ты, я делаю это с открытым сердцем. Это стоит того, чтобы рискнуть, даже если сам Кадиж пробудится и выступит против нас.

– Мы не проиграем, эльф, – вставил Бренор. – Там моя девочка.

– Бвунор! – крикнул Пайкел, и вся группа в иглу рассмеялась, даже драконы, даже Киммуриэль Облодра.

Но только не Громф.

И не Дзирт.

Глава 29 В Логове Бога Слаадов

– Я чувствую здесь много белых, – сказала Ильнезара Тазмикелле. Они стояли у входа в иглу после того, как группа полностью отдохнула. Внутри строения Пайкел Валуноплечий накладывал заклинания защиты от смертельно холодного воздуха на всех, кто в этом нуждался. Ветер завывал в ледниковой расщелине, а за ее высокими укрывающими стенами, бушевал ураган.

– Это их место, не так ли? – ответила сестра. Сестер-дракониц слушали другие, в том числе Аззудонна, которая смотрела на них с любопытством и явной тревогой.

– Белых драконов, – пояснил ей Дзирт.

– Да, они есть, – подтвердила Аззудонна. – Мы научились их избегать... – Она остановилась и покачала головой, явно злясь на себя.

Дзирт смотрел на нее всего мгновение, затем понял, что заставляет ее чувствовать себя неловко, догадавшись, что она почти раскрыла то, чего не должна была. Она сообщила сестрам соответствующую информацию, предупредив их, что да, в этом регионе водятся белые драконы. Ильнезара и Тазмикелла приблизились, отчего Аззудонне стало еще более не по себе.

– Ты их видела? – спросила Ильнезара у эвендроу.

Аззудонна заколебалась и перевела взгляд с драконов на Дзирта.

– Ты дружишь с ними? – лукаво добавила Тазмикелла.

Потрясенное выражение лица Аззудонны отрицало это, не говоря ни слова.

– Ильнезара и Тазмикелла вели великую битву с парой белых драконов над горой, на которой находится дом короля Бренора, – объяснил Дзирт.

– Против или вместе? – спросила эвендроу.

– Против! – резко ответила Ильнезара. – О, дорогая женщина-дроу, неужели ты ничего не знаешь о драконах? С чего ты взяла, что мы будем сражаться бок о бок с цветными чудовищами?

– Цветными? – тихо повторил Аззудонна, явно сбитая с толку.

– Поистине ужасная и порочная мысль, сестра, – согласилась Тазмикелла.

Бедная Аззудонна, выглядела совершенно растерянной.

– Я... я не... Я знаю только о драконах, которые иногда встречаются в этих краях. Драконы с белой чешуей, да, – осторожно пробормотала она. – Я... А кроме них и вас есть другие?

– Ах, дорогая сестра, неудивительно, что бедняжка так нас боится, – сказала Тазмикелла.

– Дорогая девочка, поговори с Джарлаксом, прежде чем прибегать к таким предрассудкам, – добавила Ильнезара. – Возможно, ты обнаружишь, что с нами стоит познакомиться. И поиграть.

Взволнованная Аззудонна снова заикнулась, но ничего не ответила, и сестры-драконицы ушли, хихикая и подталкивая друг на друга в игривой манере, более подходящей для человеческих подростков, чем для полиморфных огромных змеев.

– Всегда помни, что любой игривый толчок, который ты видишь от них сейчас, отправит тебя в полет, – сказала Даб'ней эвендроу, присоединяясь к Аззудонне и Дзирту. – Радуйся, что они здесь, и еще больше тому, что они на нашей стороне.

Дзирт рассмеялся и подарил подтверждающую улыбку и кивок Аззудонне.

– Джарлакс уже принял решение? – спросил Дзирт у Даб'ней. – Мы выступаем или должны подождать, пока буря утихнет?

– Думаю, он хотел подождать, – ответила Даб'ней, прежде чем посмотреть на Аззудонну и добавить:

– Пока наша хозяйка не сказала ему, что может пройти много и много дней, прежде чем это произойдет.

– Мы не можем знать, – пояснила Аззудонна. – Ночные штормы могут пронестись быстро, а могут и затянуться.

В этот момент Пайкел Валуноплечий, напевая и пританцовывая, проскакал мимо них к концу ледникового разлома.

– Что за странный малый? – спросила Даб'ней. Она оглянулась вместе с остальными, и увидела, как остальная часть команды выходит вслед за Пайкелом. Трое дроу и сестры-драконицы встали в один ряд с остальными.

Пайкел остановился на самом краю разлома, его светло-зеленая мантия бешено развевалась на воющем ветру. Идущие позади даже не слышали собственных голосов посреди яростного шторма, но каким-то образом пение Пайкела продолжало звучать в их ушах. И что более странно, сам ветер, казалось, стал музыкой, несущей мелодию Пайкела.

Дворф танцевал по кругу и подпрыгивал, размахивал обеими руками, из обрубка его руки струились разноцветные линии, они поднимались в воздух и формировались в больших волшебных радужных птиц, которые улетали в облака.

– Что он делает? – закричала Даб'ней, хотя даже те, кто находился совсем рядом, вряд ли ее услышали. – Он может навлечь на нас опасность!

– Я так не думаю. – Дзирт понимал ее замешательство, но, в отличие от Даб'ней, достаточно насмотрелся на этого странного дворфа, чтобы быть уверенным: что бы Пайкел ни задумал, это, наверняка принесет пользу.

Танец продолжался много минут, и песня Пайкела становилась все громче.

Или нет, они медленно приходили к осознанию. Дело было не в том, что его голос становился громче, а в том, что ветер вокруг них затихал.

– Он успокаивает бурю, – потрясенно произнесла Даб'ней. Дзирт кивнул ей, затем ободряюще улыбнулся Аззудонне, которая выглядела совершенно ошеломленной демонстрацией друида.

– Выступаем! – крикнул Джарлакс. Он достал обсидиановую статуэтку и призвал адского коня. Киммуриэль последовал его примеру, как и Даб'ней.

Дзирт поднял свисток и призвал Андахара. Бренор уронил свою статуэтку, которую Джарлакс подарил нескольким членам отряда Веселых Мясников – элитного отряда короля Бренора – и вызвал адского вепря.

– Мы пойдем впереди, – сказала Ильнезара. Она сбросила мантию и начала превращение. Рядом ее сестра сделала то же самое.

– Лети низко, сестра, – сказала Тазмикелла. – У нас нет времени привлекать белых и сражаться.

– Но мне бы это понравилось.

– Мы нужны нашим друзьям.

Ильнезара, теперь почти полностью принявшая форму дракона, издала недовольный ворчащий звук.

– И Джарлакс вознаградит нас, – добавила Тазмикелла.

Вторая драконица перестал рычать и выпустила из носа немного кислоты, как бы говоря «Хм».

– Я буду бежать рядом, – сказал Кейн. Никто не стал спорить.

Громф осмотрел группу, затем произнес заклинание, создающее призрачных коней для Вульфгара и Аззудонны, почти прозрачных призрачно-белых лошадей с длинными развевающимися гривами и хвостами. Затем он наколдовал одного для себя (не похожего на других и очень похожего на адского коня Джарлакса).

Однако эвендроу попятилась, качая головой, явно неуверенная.

– Она не умеет ездить верхом, – объявил Джарлакс, поняв ее нерешительность и обдумав ее происхождение.

Дзирт взобрался на Андахара, прошелся на единороге рядом с Аззудонной и протянул ей руку. Она приняла ее, и он усадил ее за собой.

– Ты будешь в безопасности, – заверил он ее. – Андахар не позволит тебе упасть.

С типичным вздохом отвращения Громф начал отпускать лишнего коня, но Реджис осмелился протянуть руку и схватил великого волшебника за руку, останавливая его.

– Ты можешь сделать его немного меньше? – спросил хафлинг. – Я могу ездить на нем и так, но сделай его пони, и тогда я возьму с собой Пайкела.

Громф пристально смотрел на руку хафлинга на своей руке, пока Реджис благоразумно не убрал ее. Архимаг повернулся к коню, несколько мгновений обдумывал вопрос. Он выглядел заинтригованным, как будто ему никогда раньше не приходило в голову делать это. В конце концов, он пожал плечами и произнес еще одно заклинание, и призрачный конь уменьшился на глазах, превратившись в призрачного пони.

Реджис, ставший опытным наездником за годы, проведенные в группе хафлингов, известной как Ухмыляющиеся Пони, взобрался на него.

– Могу я дать ему имя?

Громф посмотрел на него с выражением где-то между отвращением и неуважением. Он ушел, качая головой и ворча.

– Вперед, Пузан, – сказал Реджис достаточно громко, чтобы Громф услышал и отреагировал очередным проклятием. Реджис усмехнулся его реакции. Он направил пони к Пайкелу.

Но зеленобородый дворф в этом не нуждался.

Истерически хохоча, Пайкел снова запел и на их глазах превратился в огромного лысого орла, за исключением того, что перья на его голове были зелеными, а не белыми, и одно крыло было короче другого.

– Клянусь богами, – выдохнула Аззудонна позади Дзирта. – Что за воины, какие любопытные и странные существа пришли на эту землю?

– Союзники, – заверил ее Дзирт.

Она не ответила, но Дзирт почувствовал, как ее руки вокруг него сжались чуть сильнее.

Из разлома вылетела группа во главе с двумя медными драконами и раскачивающимся и поющим орлом, продолжавшим заклинание, призванное успокоить ветры и даже обратить их в благоприятную для путешествия сторону. Кошмары, призрачные кони, адский вепрь, поскакали галопом, а старик, чудесным образом, поспевал за ними. Они неслись вперед, вдоль ледяной стены слева, следующий разлом и вход в пещеры быстро приближались.

Они преодолели мили за считанные минуты, а не часы.

Сестры-драконицы и Пайкел первыми обогнули поворот и спустились в ледяной каньон. Втроем они приземлились и вернулись к своим гуманоидным формам, и встали рядом с трупом поверженного ледяного гиганта, замерзшего и припорошенного льдом и снегом.

– Мое отступление было не совсем чистым, – признался Джарлакс, когда он и остальные прибыли на место. Он подошел к туннелю и заглянул внутрь.

– Вроде бы все тихо, – заметила Ильнезара рядом с ним.

– Канте бесшумны и практически невидимы, – сказал им Аззудонна. – Даже сейчас они могут быть размазаны по полу и стенам, пока мы стоим здесь, и не будем знать об этом.

– Их можно обнаружить с помощью магии, – сказал Джарлакс, обращаясь к заклинателям. Он достал волшебную палочку и наложил на себя заклинание обнаружения магии. Громф и Даб'ней точно так же зачаровали себя. Пайкел тоже что-то сделал, но Джарлакс не мог с уверенностью сказать, что именно, поскольку все вербальные компоненты его заклинания казались тарабарщиной.

Киммуриэль, тем временем, стоял неподвижно. Слишком неподвижно, как будто его тело просто застыло на месте.

Джарлакс посмотрел на него и кивнул, после чего велел остальным ждать возвращения псионика.

Несколько мгновений спустя физическая форма Киммуриэля моргнула, когда дух дроу вернулся к своему физическому носителю.

– В камере тихо и все так, как ты описал, – сообщил Киммуриэль Джарлаксу. – Но я почувствовал там тишину и общее ощущение... разумности.

– Кадиж, – выдохнул Пайкел, но никто не обратил на него внимания.

– Мы можем попасть в засаду, – предупредил Киммуриэль.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Джарлакс.

– Тогда давайте покончим с этим, – сказал, казалось бы, равнодушный Громф. – Я уже устал от этого промерзшего места.

Джарлакс кивнул.

– Как мы и договаривались, – сказал он, и Громф начал заклинание, как и Даб'ней.

И Пайкел тоже.

Огненный шар Громфа появился прямо у входа в туннель, ярко пылающий. Затем последовал шар Даб'ней, меньший по размеру и силе, но все еще грозный.

Затем ярко вспыхнул третий, застав их всех врасплох, и даже Громф посмотрел на Пайкела с чем-то средним между шоком и уважением.

– Кадиж, – широко улыбаясь снова произнес зеленобородый дворф, его светло-серые глаза сверкали в отражении огненных шаров.

Бок о бок, от пола до потолка, от стены до стены, три призванных шара прокладывали путь по туннелю. Шипение и мерцание отступающей полупрозрачной жидкости сообщали отряду, что путь действительно охранялся засадой. Теперь канте поглощало или прогоняло жаркое пламя.

– Мы будем сражаться, как только войдем в главный зал, – предупредил Джарлакс. – Просто оградите периметр вокруг сталагмитов, чтобы мы могли освободить наших друзей... – Он сделал паузу, посмотрел на Аззудонну и уточнил: – Чтобы мы могли освободить всех наших друзей.

Огненные шары медленно продвигались по коридору, но явно делали свое дело. Три заклинателя держали их на расстоянии друг от друга, чтобы заполнить туннель, и когда группа шла по коридору, ни канте, ни другие чудовища не бросили им вызов.

Дзирт соскользнул с Андахара, Аззудонна последовал за ним, но он не отпустил волшебного скакуна. Вульфгар и Реджис тоже спешились с призрачных коней и встали рядом с дроу. За ними следовал король Бренор на своем адском вепре.

– Если я спущусь, тварь взбесится и выйдет из-под контроля, – объяснил Бренор. – Джарлакс говорит, что маленький огненный зверюга сослужит нам хорошую службу внутри.

– Будем надеяться, что он нам не понадобится, – ответил Дзирт.

– Когда с нами такое случалось? – спросил Вульфгар.

Реджис рассмеялся, затем огляделся вокруг, на драконов, Архимага, Великого Мастера Цветов.

– Если бы наши враги знали нас, они бы надеялись на то же самое. И запрятались бы поглубже в норах.

– Великаны и слаады тоже могут быть поблизости, – предупредила Аззудонна. – Они мало чего боятся.

– Слаады, – фыркнул Бренор. – Проклятые лягушки. Просто лягушки. Надеюсь, они такие же вкусные, как и их младшие сородичи.

На лице Аззудонны появилось выражение любопытства и отвращения одновременно, но она ничего не ответила.

– Боковая комната слева, – сказал Джарлакс и поднял руки, чтобы удержать остальных в первом ряду, пока огненные шары продолжали прочесывать коридор перед ними. Он посмотрел на Громфа, который кивнул и начал колдовать.

Как они и расчитывали, шары прокатились мимо проема в левой стене, а еще один огненный шар, на этот раз гораздо меньшего размера, полетел позади трех справа, пока они продолжали свой путь по главному коридору, под идеальным углом, чтобы залететь прямо в отверстие.

Мгновение спустя из боковой камеры хлынул мощный поток горячего воздуха, пламя заполнило боковую камеру и вырвалось наружу.

Уверенная, что ничто в этой комнате не пережило бы взрыв Громфа, группа двинулась дальше, и остановилась всего в нескольких футах позади шаров.

– Мы приближаемся к концу коридора, – вскоре объявил Джарлакс. – Когда он откроется, переместите пламя в сторону, затем обратно, чтобы запечатать туннель. Канте теперь окружают нас, текут по трещинам внутри ледника. Я чувствую их магию. Скоро они найдут вход.

Сестры-драконицы двинулись вперед, три заклинателя выстроились в линию поперек коридора позади них. Как только перед движущимися огненными шарами показалась комната, Громф и Даб'ней усилили магические хватки на своих языках пламени и направили их к противоположным стенам.

Пайкел, однако, пустился в короткий, скачущий танец, снова запел, и его перекатывающееся пламя, казалось, вихрилось и вращалось внутри себя, в нем клубились огни разных цветов.

– Что он делает? – прошептал Реджис сзади.

– Будь я проклят, если знаю, – признался Бренор.

Слева внезапно погас огненный шар Громфа, шар Даб'ней исчез справа, но шар Пайкела еще мгновение простоял у входа в огромную пещеру, превратившись из огненного шара в нечто похожее на огненного коня, оранжевого, желтого и белого цветов, а затем прыгнул прямо в комнату над туннелем, скрывшись из виду.

Сестры-драконы уже вбегали в комнату, трансформируясь на ходу.

За ними последовали заклинатели.

Ворвались Джарлакс и Киммуриэль на адских скакунах. Джарлакс повел Даб'ней. Внутри огромного зала он передал ей управление.

Вбежали Кейн и Аззудонна, следом за ними Компаньоны Халла. Адский вепрь Бренора изрыгал пламя при каждым шаге.

– Сформируйте периметр! – приказал Джарлакс, когда Даб'ней зажгла магический свет посреди ледяных сталагмитовых насыпей, подсветив призрачные фигуры тех, кто оказался в ловушке внутри.

Джарлакс вошел в эту комнату, полный надежды, рассчитывая, что ему и его могущественным друзьям удастся быстро забрать пленников и выбраться оттуда.

Но как только он вышел из туннеля и внимательно осмотрел помещение, то понял, что этого не произойдет. Сначала его взгляд метнулся влево, на неровный, ступенчатый ледяной пол к далекому, почти прозрачному круглому окну. И любое облегчение, которое он мог испытать, увидев, что ни Йгорла, ни других слаадов там нет, тут же улетучилось. Настоящая армия – десятки и дюжины канте – поднялись с ледяной поверхности. А когда он оглянулся на пленников в сталагмитах, то увидел наступление нежити н'диви, выходящих из туннеля с выступа в стене напротив. Вереница закованных в лед зомби, ледяных големов с оживленным трупом внутри, устремились к скату из ледяного водопада и безрассудно бросилась вниз, стремительно скатываясь на главный этаж камеры.

Ледяные гиганты! Из подвала выступа, протянувшегося почти на всю длину стены напротив, поднялось столько морозных гигантов, что казалось, огромная пещера стала меньше. Они поднимали валуны и огромное оружие, а из туннеля рядом с н'диви хлынуло еще больше чудищ.

И слаады – теперь Джарлакс и другие увидели их в полном составе на том выступе прямо напротив туннеля, из которого они только что вышли, и на всем пути вниз направо к углу прямоугольного ледяного зала.

Великаны и слаады знали о их приближении. Их враги ждали попытки спасения. А в случае с ледяными гигантами, поднимающимися с выступа, буквально затаились в ожидании.

В голове у Джарлакса все завертелось, когда он пытался разобраться во всем этом. Неужели Йгорл или какой-то другой могущественный слаад обнаружил псионическое вторжение Киммуриэля? Мог ли Кадиж, бог ветра, чье тело давало жизнь этому леднику, каким-то образом сообщить великанам? Может быть канте в туннеле служили наблюдателями?

Как они узнали?

И, конечно, самое главное – что теперь делать Джарлаксу и его отряду героев?

Наемник развернулся, пытаясь придумать новый план. Но тут же понял, что в этом нет необходимости.

Ильнезара и Тазмикелла, издавая драконий рев, уже пронеслись мимо. Они бесстрашно бежали и наполовину летели к врагам на выступе.

Громф был глубоко погружен в колдовство и целился – если Джарлакс правильно измерил взгляд Архимага – куда-то влево и вниз.

Компаньоны Халла последовали за атакой короля Бренора, который поскакал на адском вепре. Каждое приземление копыт зверя посылало мощные взрывы огня. Летящий Клык Защитника разнес вдребезги одного, затем другого, затем третьего ближайшего канте одним вращающимся броском. Андахар тоже был там, он ворвался внутрь, сбивая с ног мелких врагов, копошащихся поблизости, его рог и копыта были очень смертоносны.

Дзирт отделился от своих трех друзей и присоединился к магистру Кейну, который, казалось, почти летел. Он перепрыгивал с ледяного столба на столб, поверх заключенных в ловушку пленников, и спрыгнул сверху в толпу. Он раздавал удары руками и кулаками, вращался, наносил удары ногами.

Даб'ней и Киммуриэль пронеслись мимо Джарлакса на адских скакунах. Они подскочили к курганам, развернули скакунов и ударили копытами по льду, чтобы освободить пленников. Аззудонна присоединилась к Джарлаксу, и направилась к ближайшей жертве, Артемису Энтрери. Джарлакс с солнечным клинком закончил работу, начатую скакуном Киммуриэля.

Сердце Джарлакса воспарило, когда голова Энтрери дернулась, и глаз полуоткрылся в знак признательности.

И упало, когда он поднял глаза, чтобы позвать Даб'ней. Ибо тогда он понял, что рядом находится гораздо больше канте. Они поднимались с пола прямо перед ним и справа, позади сестер драконов, и между ними не было никого, кроме пары сталагмитов – один удерживал Закнафейна, другой – Кэтти-бри.

– Периметр! – закричал он, его голос был почти криком отчаяния.

Но слово застряло у него в горле, и он растерялся от изумления, когда появился последний из группы, о котором все думали меньше всего. Джарлакс заметил вспышку позади справа и услышал грохот, и только когда в поле зрения появилось волшебное зрелище, до него дошло, что это был стук копыт.

– Мой калоль Бвунор! – прорычал Пайкел Валуноплечий. Стоя у пылающей перекладины на огненной колеснице, он держал поводья упряжки лошадей, состоящей, как оказалось, полностью из огня. Дворф с криком бросился через дорогу, оставляя за собой полосу пылающего пламени. Он пронесся мимо курганов, затем резко свернул влево и продолжил движение, пока не обогнул все сталагмиты и вернулся обратно к туннелю, через который они вошли.

Он кружил и кружил, очерчивая огненный периметр, сбивая канте в лужи, разлетающиеся осколки и клубы пара.

Джарлакс передал солнечный клинок Аззудонне.

– Теперь ты знаешь, что делать! – закричал он. – Освободи их всех!

– Что ты собираешься делать?

Вместо ответа он бросился навстречу кошмару, вскочил и начал показывать. Дьявольский конь пинал каждую насыпь, мимо которой они проходили, огненные копыта разрушали основание тюрем.

Джарлакс вздрагивал при каждом ударе, опасаясь, что такая грубая атака, вместо осторожного извлечения пленников, может оказаться катастрофической для запертых внутри несчастных душ. Но у них не было времени – в самом деле, ибо мимо его лица пролетел брошенный гигантом валун.

Бег Пайкела по периметру сдерживал канте и н'диви, но на выступе стояли бойцы дальнего боя – гиганты с валунами, слаады с большими копьями... и заклинаниями! В тот момент, когда Джарлакс повернулся обратно к стене с входным туннелем, к нему полетела молния и угодила адскому скакуну в бок, заставив того вращаться.

– Стой прямо! – прорычал Джарлакс сквозь дрожащие зубы. Он пытался крепко держать поводья, несмотря на сильные мышечные спазмы, вызванные энергией, проходящей через его тело.

Еще один валун пролетел мимо, проскочил по ледяному полу, затем срикошетил от следующего в очереди ледяного сталагмита и, вращаясь, врезался в морду адского скакуна Даб'ней без всадника. Трудноуправляемый, всегда на грани демонической ярости, этот адский скакун без всадника внезапно впал в неистовство, прыгая и вращаясь, взбрыкивая и лягаясь.

– Даб'ней! – Джарлакс взревел.

Адский скакун без всадника подпрыгнул и нанес двойной удар, оба копыта врезались в насыпь, разнесли на части и выбросили пленника с другой стороны лицом вниз на пол, по которому она заскользила.

Джарлакс попытался притормозить и развернуть коня, чтобы рассмотреть упавшую фигуру. Но, узнав жертву, он резко остановился и в страхе затаил дыхание.

Магистр Кейн и Дзирт скрестились в воздухе в своих сальто. Кейн приземлился в скольжении, затем нанес круговой удар по приближающемуся неуклюжему н'диви, остановив заключенного в лед зомби. От удара образовалась паутина трещин, а затем лед просто рассыпался.

Оставшийся орк-зомби просто стоял на месте несколько мгновений, прежде чем упал лицом вниз на лед в истинной смерти.

Дзирт приземлился на колени напротив, и не замедляя скольжения, проскользнул между парой н'диви. Его клинки скрестились и атаковали медленно поворачивающихся монстров в бока. Когда он проскользнул дальше, Дзирт нанес влево удар наотмашь и вогнал Видринат в спину одному из врагов, быстро ухватился за него и, вращаясь влево, снова поднялся на ноги.

Он выдернул саблю как раз в тот момент, когда его другой клинок, Ледяная Смерть, яростно светящийся в холодном воздухе, опустился, раскалывая лед и проломив череп. Уничтожив монстра-нежить, Дзирт повернулся за вторым, но тут мимо него пронесся Бренор Боевой Топор. Адский вепрь, изрыгая пламя, тащил дворфа за другим н'диви, которого ранил Дзирт.

Топор Бренора с множеством зазубрин довершил дело. И адский вепрь, не сбавляя скорости, врезался в канте, который поднялся перед королем дворфов, разбил его вдребезги, а затем и второго, который попытался подняться позади первого.

– Клянусь богами, эльф! – взревел Бренор. Он сильно дернул поводья, чтобы остановить свирепого адского вепря.

Крик дворфа и внезапная остановка застали Дзирта врасплох, пока он не услышал позади себя крик Вульфгара:

– Слишком много!

Он повернулся влево, чтобы увидеть Вульфгара и Реджиса, а также сталагмитовые насыпи позади них в кольце непрекращающегося огня Пайкела. Клык защитника взорвал канте, отбросил в сторону н'диви и с такой силой обрушился на макушку еще одного н'диви, что и лед, и находящийся внутри зомби, казалось, просто взорвались и упали плашмя под тяжестью удара.

– Слишком много! – снова закричал Вульфгар, указывая мимо Дзирта.

Он резко обернулся.

И понял, что обречен.

Десятки, дюжины, сотни монстров, от канте до н'диви, от ледяных великанов до огромных прыгающих двуногих лягушек, красных и синих, кишели на краю верхнего туннеля и спукались вниз по водопаду.

Дзирт удивленно оторвал взгляд, когда мимо него пролетел арбалетный болт и поразил еще одного канте, который ловко появился прямо рядом с дроу-следопытом и даже обхватил один из его сапог. Однако арбалетный болт прервал эту скрытую атаку, разрушился и взорвался внезапной и сильной вспышкой, разнесшей монстра на куски.

Дзирт хотел поблагодарить Реджиса, а еще больше хотел призвать Компаньонов Халла сражаться за Кэтти-бри, Закнафейна, Артемиса Энтрери, за всех, кто оказался в ловушке в этой пещере холодной и отвратительной смерти. Но он не мог оторвать взгляд от зрелища приближающейся армии, слишком могущественной армии.

Просто слишком могущественной.

Как мы могли настолько недооценить угрозу?

Однако эта неспособность отвести взгляд позволила Дзирту занять лучшее место в пещере, чтобы лицезреть обнаженную мощь тех, кто пришел с ним. Видеть, как магистр Кейн бесстрашно летит вперед, совершая огромные прыжки, кувырки и убийственные удары, уничтожая все на своем пути, хотя его удивительные усилия казались ничтожными против этой силы.

Однако с магической атакой другого дело обстояло иначе.

Они появлялись в воздухе один за другим или по два сразу: маленькие шарики раскаленного камня и лавы стремительно падали вниз с потолка пещеры. Злобно светясь и увеличиваясь по мере падения, метеориты разбивались и взрывались по всему участку пещеры. Они разбрасывали монстров, плавили канте, отбрасывали в сторону как великанов, так и слаадов. Летели и летели они в замерзшую горку водопада, расплавив ее и разбив вдребезги. Сотни монстров упали на пол внизу.

Дзирт резко вскинул голову и оглянулся на Архимага Главной Башни Волшебства. Он стоял с распростертыми руками и вызывал все больше и больше роящихся метеоров, их огни отражались в его глазах, словно это были его дети, посланные на войну.

Крик в другой стороне заставил Дзирта и остальных попятиться. И он посмотрел мимо Громфа, мимо пылающего кольца и работы над ледяными гробницами, обратно в угол противоположной стены. Там стояли драконы, Ильнезара и Тазмикелла, избитые камнями, утыканные копьями, но стойкие, каким могут быть только драконы.

Ильнезара мотнула головой в сторону, запустив в воздух изжеванный и изломанный труп синего слаада.

Тазмикелла, вцепившись в ледяного гиганта, которого стащила с выступа, только крепче сжала челюсти. Его ноги упали с одной стороны, верхняя часть туловища и остальная часть тела – с другой.

Полетели новые снаряды. Еще больше монстров бросились к передней части выступа, чтобы пустить в ход свое оружие.

– Сейчас, сестра! – взревела Тазмикелла, один только звук ее драконьего голоса поверг вражеских метателей в шок.

И драконы выдохнули вместе, выпуская конусы кислоты, плавящие лед и кожу. Огромные змеи качали головами на змеиных шеях взад и вперед.

– Ну вот, – пробормотал Бренор, и даже его энергичный адский вепрь, казалось, притих от внезапного проявления неистовой тайной силы.

– Преследуем отступающую волну! – крикнул Реджис, промчавшись мимо своих друзей и поднимая ручной арбалет. Он поднял согнутую руку перед собой и положил правое запястье на левое предплечье, быстро прицелился и выстрелил.

Еще больше грохота, криков и шума донеслось сзади, где дыхание драконов опрокинуло половину большого выступа в комнате, но на изящно выгнутую стрелу не влияло сотрясение земли, и казалось, что она летит через отдельное измерение, тихое и безмятежное.

Пока не ударила в спину отступающего гиганта, разрушилась и взорвалась, сила отбросила массивного ледяного гиганта вперед и на пол.

– Мы их победили! – прорычал Реджис. – Мы победили их всех!

Приободренные криком хафлинга, Компаньоны Халла и Кейн рядом с ними, двинулись вперед, готовые принять внезапный поворот судьбы.

А потом фортуна снова развернулась.

Ибо из туннеля на оставшийся выступ вылетел слаад, гигантский и темный, похожий на живой дым, окутывающий скелет. Он остановил их атаку. И остановил отступление их врагов. От одного только взгляда на него у Реджиса перехватило дыхание.

Один только вид этого божественного существа, Йгорла, наполнил спасателей ужасом, ибо таково было его воздействие.

Величайший слаад взлетел высоко в пещеру и рассек воздух нечестивой косой. Оружие Йгорла, казалось, разрывало сам воздух, и оставляло светящиеся линии при каждом порезе и повороте. И когда бог пролетел над строем товарищей, сосредоточив свой гнев на другом, светящиеся линии остались, выжженные в воздухе на всеобщее обозрение.

Символ.

Нечестивый, нечистый, мучительный.

Бренор зарычал, или попытался зарычать, его крик превратился в бульканье, когда он свалился со своего адского вепря. Реджис упал на пол, его рвало и трясло. Вульфгар согнулся пополам, затем зарычал от боли и встал прямо – почти – прежде чем снова согнуться.

Кейн сцепил руки в медитативной позе, сражаясь, борясь, как и Дзирт. И они сопротивлялись, но понимали, что потребуется нечто большее, потому что канте, н'диви, гиганты, слаады не были так сильно поражены, вовсе нет. Они осмелели.

И волна чудовищ снова нахлынула на них.

Громф Бэнр, не новичок в таких символах и темной магии, моргнул, сохраняя достаточную концентрацию, чтобы наблюдать за полетом божественного существа и начать собственное заклинание. Он поморщился и покачал головой, когда Йгорл обрушил на сталагмиты вихрь льда и ветра, почти погасив огненное кольцо Пайкела, а также колесницу, когда дворф повернулся и не смог удержаться от того, чтобы не въехать прямо под ливень.

– О-о-о-о-о-о-о-о! – Громф услышал, как зеленобородый друид вскрикнул, когда градины обрушились на него.

Они были обречены.

Все они были обречены.

Если только...

Громф прорычал заклинание. Парящий Йгорл повернулся и стремительно полетел к нему, поднимая свою дьявольскую косу.

Из пальцев Архимага вылетела молния, такая мощная, что свалила бы гиганта, титана или даже одну из сестер-дракониц. Вспыхнув, она ударила в дымчатого слаада, отчего сам Йгорл стал похож на грозовую тучу, дуги молний мерцали по ребрам и костям внутри темного облака существа.

Полет быстро прекратился, Йгорл повис в воздухе, трясясь, искрясь, дрожа.

Но не упал. И когда остаточные удары рассеялись, коса слаада начала искриться – не синим, а черным – словно трансформировала, извлекала и перенаправляла молнию Громфа. Бог слаадов послал ее движением сверху вниз, черная вспышка поразила Архимага и отбросила его к стене рядом с входом в туннель.

Громф боролся с потерей сознания, увидел летящего к нему Йгорла и подумал, что его жизнь подходит к концу.

Но вдруг Йгорл вздрогнул и снова остановился. Божество отшатнулось в сторону, развернулось, а затем бросилось бежать, глубоко уязвленное.

И Громф, борясь за то, чтобы не отключиться, выжить и быть готовым к бою, понял, что произошло, когда Йгорл протянул руку через пустое пространство и стер свой собственный символ!

Громф повернул голову набок.

Киммуриэль стоял неподалеку, верхом на адском коне, его не беспокоила расплавляющая разум иллюзорная агония символа, и теперь атаковал разум Йгорла силой своей псионики.

Громф посмотрел на руки, все еще искрящиеся черными молниями.

Но они не болели.

Киммуриэль защитил его и почти наверняка спас ему жизнь.

Архимаг потянулся к отступающему Йгорлу, летящему теперь к круглому окну изо льда далеко напротив, и выбросил энергию, все еще потрескивающую вокруг него. Его молния догнала и поймала Йгорла, сильно ужалив неземное существо.

Но Йгорл продолжал лететь несмотря на удар, и когда Громф попытался двинуться вперед, чтобы преследовать и снова наброситься на божественное существо, он запнулся и привалился спиной к стене, раненный сильнее, чем предполагал.

Джарлакс краем глаза наблюдал за полетом, за светящимся символом...

От внезапной, шокирующей боли наемник перевернулся на спину, и мысли его вернулись к дням его юности в Мензоберранзане – к тем не столь редким случаям, когда он сердил верховную мать.

И там, в тех далеких воспоминаниях, Джарлакс нашел в себе силы дать отпор и оторвать взгляд от пылающих линий, которые Йгорл начертал в воздухе. Он спрыгнул с адского скакуна, прижался к нему, загораживая символ телом кошмара.

Он выглянул и проследил за полетом божественного существа. Он инстинктивно приподнял шляпу и превратил ее в зонт как раз вовремя, чтобы защититься от ледяного шторма Йгорла. Затаив дыхание, он умоляюще смотрел на Даб'ней и Аззудонну, на Энтрери, который корчился на полу, отчаянно закрываясь от натиска бури, смотрел через дорогу на разрушенный курган, а за ним – на фигуру бедной женщины, которую так жестоко выбросил двойным удар неуправляемого адского скакуна Даб'ней.

Доум'вилль лежала неподвижно, совершенно не реагируя на шквал ледяной стихии.

Сквозь вихрь снега и льда он увидел, как его могучий брат нанес удар, и обрел надежду. Затем увидел, как Йгорл повернул молнию вспять и отбросил великого и могущественного Громфа к стене, как ребенка или игрушку.

И Джарлакс ощутил ужас.

Он бросил взгляд влево, думая бежать, и увидел Киммуриэля, сидящего прямо на своем адском коне, сильного и решительного, не обращающего внимания на ледяной дождь, сосредоточенный на одной-единственной цели, как иллитид.

И тут ледяная буря прекратилась, и Джарлакс увидел, что это дело рук Пайкела, маленького дуррида Пайкела, который танцевал и пел рядом с уменьшающейся огненной колесницей, противопоставляя магии Йгорла свою собственную. Как могли такие, как Пайкел Валуноплечий надеяться сравниться с обнаженной силой бога слаадов?

Но каким-то невероятным образом ему это удавалось.

Джарлакс не видел в этом никакого смысла, но он не собирался подвергать сомнению удачу – особенно когда знал, что она может быть мимолетной. Ему нужно было действовать.

Через дорогу от двери сестры-драконы сражались за свои жизни. Джарлакс громко ахнул, поняв в каком затруднительном положении они оказались. Их дыхание растопило выступ, но волна воды обрушилась на них и снова замерзла, захватив ноги и хвосты Ильнезары и Тазмикеллы в ловушку. Великаны и слаады, канте и н'диви набросились на них.

Драконы кусались и били крыльями, отбиваясь и боролись до конца.

– К ней! К ней! – Джарлакс позвал Даб'ней и Аззудонну, указывая на Доум'вилль. – О, скорее!

Двое пробежали мимо Джарлакса. Аззудонна бросила солнечный клинок обратно лидеру наемников, а сама направилась к женщине, которую тоже когда-то знала, как дорогого друга.

Джарлакс поднял клинок и посмотрел на курган, в котором когда-то находился и вспомнил, что его переносная нора все еще заперта там.

Возможно, он сможет спастись из этой катастрофы? Он даже сделал шаг в ту сторону.

Но нет, потому что позади него, недалеко, стоял Закнафейн, а рядом с ним Кэтти-бри.

Он подвел своего адского скакуна к ближайшему из них, Заку, и начал садиться на него, но остановился и отошел в сторону, когда подошел другой адский скакун, ведомый Артемисом Энтрери.

– Мой друг, – пробормотал Джарлакс.

Ему не нужно было направлять явно избитого человека, который ловко развернул своего коня и пнул сталагмит Зака, затем снова повернулся и зашагал прочь, чтобы расколоть ледяной панцирь, удерживающий Кэтти-бри.

Джарлакс немедленно принялся за работу над гробницей Зака, солнечный клинок так легко и методично резал лед. Энтрери вернулся к нему.

– Освободите их всех, – распорядился Джарлакс, и позволил себе еще раз понадеяться, что они спасут этих несчастных жертв и уйдут.

Однако, оглянувшись назад, он понял, что любая надежда, конечно же, была преждевременной. Только тогда он увидел, что Йгорл стремительно летит к круглому окну.

И если существо доберется до него, Джарлакс знал, что произойдет дальше.

– Остановите его! – закричал Джарлакс, перекрывая весь шум. – Остановите его, иначе нам не победить!

Он вскочил на ноги и ткнул пальцем в левую стену комнаты. Он вздрогнул, услышав, как Закнафейн выдохнул его имя, и испугался, что его усилия здесь только причинят его другу еще большую боль, когда ледяные циклоны пронесутся снова.

– Остановите его!

За треском льда, ревом драконов, грохотом заклинаний, Дзирт услышал тот единственный зов.

За многие годы он познал мудрость Джарлакса. Джарлакс знал это место.

Джарлакс понял, что произойдет.

Таким образом, когда Джарлакс закричал, Дзирт посмотрел на него, проследил за его взглядом, и услышал в голосе наемника панику и ужас, столь редко исходящие от него. Он не задавал вопросов и не колебался.

Он знал.

Он свистнул Андахару и бросился бежать, затем запрыгнул на великолепного единорога, когда тот поравнялся с ним, и со всей скоростью погнал его через пещеру. Перед ними возник канте, но Андахар, не дожидаясь приглашения, опустил рог и разнес монстра вдребезги, пробежав прямо сквозь него.

Пара гигантов попыталась зайти сбоку, чтобы перехватить, но Андахар уклонился и оставил их, брызжущих слюной, далеко позади.

Пара синекожих, огромных и грозных сладов возникла словно из ниоткуда, просто появилась прямо перед атакующим единорогом. Когтистые лапы схватили Андахара прежде, чем единорог или его всадник успели осознать их внезапное присутствие. Андахар отбивался и упрямо продвигался вперед, но слады были сильны, а их когти – острыми и длинными.

Дзирт начал вынимать клинки, но у него не было на это времени: он слышал эхо отчаянной мольбы Джарлакса. Он взобрался на широкую спину Андахара, затем перепрыгнул через голову единорога, когда мощный слаад, наконец, остановил движение вперед. Он приземлился на ноги и побежал вперед со всей скоростью, полностью сосредоточившись на этой дымящейся темной фигуре.

– Держи их, Андахар, – прошептал он, уверенный в том, что единорог будет сражаться со слаадом до последнего.

Вокруг него выросли новые канте, еще один слаад появился перед ним – он понял, что это уловка высшего существа – но у Дзирта не было на них времени. Он вскочил на канте и спрыгнул с него, как раз в тот момент, когда странное существо превратило свою ледяную голову в жидкость, пытаясь засосать его внутрь.

Он упал на колени, затем вскочил вверх, когда синий слаад замахнулся гигантским двуручным мечом. Он подтянул ноги, когда летел вперед, и лезвие прошло под ним, не причинив вреда. Затем он нанес сильный удар в морду слаада, от чего тот отшатнулся назад. Он затряс головой, издавая странный прерывистый квакающий звук, и приготовил меч для защиты.

Но Дзирт был уже далеко. Он бежал, прыгал, скользил по неровному полу, находил проходы в разбитых ледяных глыбах и сосредотачивался, всегда сосредотачивался, на этом богоподобном существе. Он перепрыгивал через глыбы льда, призывая свою ки, чтобы подняться невероятно высоко. Он прыгнул на ледяной выступ, торчащий из стены, развернувшись на лету так, чтобы оказаться к ней спиной. Он вошел прямо под выступ, протянул руки назад, чтобы ухватиться за толстый край. Он крепко держался, раскачиваясь под ним и назад, и на обратном замахе сильно дернул и ударил ногой вверх, забросив себя на выступ.

Гигантское существо слаад увидело, что он приближается и метнуло черную молнию в следопыта. Его зацепило и отшвырнуло на ледяной выступ.

Но это не остановило его. Вернее, едва ли остановило его.

Великое и ужасное существо знало о его намерениях, и Дзирт не удивился, когда монстр поднял свою темную косу и начертил в воздухе еще один символ, светящиеся линии атаковали саму жизненную силу Дзирта аурой негативной энергии, которая почти убила его.

Почти. Но Дзирт слышал панику в голосе Джарлакса.

Почти. Ведь Дзирт знал, что его отец там, погребен во льду.

Почти. Дзирт знал, что все его друзья здесь, и что, если он не справится, все может быть потеряно.

Почти. Дзирт знал, что за ним во льду лежит Кэтти-бри, ставшая жертвой этого самого существа. Его жена, его любовь, его смысл, мать Бри, его жизнь.

Почти. Он понимал все ужасные последствия поражения здесь, и поэтому снова услышал крик дочери.

Джарлакс предупреждал его. Он не мог потерпеть неудачу.

Он прошел сквозь власть этого символа смерти.

Он почувствовал жгучую боль, отверг жгучую боль и закрылся. Он сжал в руках Ледяную Смерть и Видринат и стиснул челюсти.

Охотник.

Нет, больше, чем Охотник, как показал Кейн.

Он легко взмыл в воздух, призывая свою ки, чтобы поднять его, от выступа к выступу, все выше и выше, до последнего выступа, затем бросился на существо и узнал его имя, как будто оно телепатически сообщало ему.

Йгорл!

И он знал, что должен бояться, и знал, что не сможет победить.

Кэтти-бри была там. Компаньоны Халла были там. Его отец, его друзья, его наставник были там.

Он обрушил на Йгорла поток направленной ярости, его клинки вращались, пронзали, наносили удары слева и справа таким шквалом, который невозможно было блокировать, парировать, уклониться, ни отвести в сторону каким-либо образом. Даже демон-марилит с шестью руками, держащими мечи, не смог бы избежать ударов. Это было такое совершенство, какого Дзирт До'Урден никогда не знал, симфония движений, равновесия и абсолютной силы, неподвластной Охотнику.

Идеальное сочетание, которое показал ему Кейн.

Он ударил Йгорла, и не один раз, его сильно зачарованные клинки рассекали густой дым, отщелкивая кости слаада.

Йгорл!

Бог слаадов принял удар, но не поморщился и не отступил. Черная коса пронеслась в ослепительной вспышке, и Дзирт развернулся как раз перед ней. Смертоносный серп оказался достаточно близко, чтобы он почувствовал магию смерти на ее лезвии.

Одно касание... Йгорл!

Он знал, что Йгорл внушает ему эти мысли, чтобы обескуражить его, заставить дрогнуть и понять, что он не может победить, и он не сомневался в правдивости этого последнего сообщения.

Попасть под удар этой косы означало быстрый конец.

Она молниеносно налетела с другой стороны, и Дзирту пришлось броситься во внезапное отступление... которое прекратилось так же быстро, как и началось, и он снова бросился вперед, яростно вонзая сабли. Он должен был быть идеальным.

Так оно и будет.

Иначе он – и все, кого он любил, – умрут.

Глава 30 В сердце Бога Ветра

Аззудонна опустилась рядом с Доум'вилль и осторожно перевернула полуэльфийку-полудроу на спину. Она поддерживала шею Доум'вилль, затем отдернула руку и обнаружила, что она вся красная.

– Нет, нет, останься со мной, – умоляла Аззудонна. – Ты почти свободна.

Доум'вилль закашлялась кровью и на мгновение открыла глаза, растерянно уставилась на склонившуюся над ней женщину, прежде чем произнести:

– Аззу...

– Останься со мной! – взмолилась Аззудонна. Рядом с ней Даб'ней начала читать заклинание, но прежде чем она смогла послать слова исцеления, глаза Доум'вилль затрепетали, а голова склонилась набок.

– Нет, нет! – запротестовала Аззудонна.

Даб'ней оттащила ее от Доум'вилль.

– Она у меня, – сказала она. – Я верну ее! Иди к Джарлаксу, сейчас же!

И Даб'ней начала читать другое заклинание, гораздо более мощное.

Аззудонна попятилась прочь, наблюдая, доверяя.

Даб'ней достала маленький алмаз и помахала им над глазами Доум'вилль. Она произнесла заклинание, вызова ее духа, пока тот не успел покинуть смертную оболочку. Алмаз сверкал и переливался, и, казалось, часть искорок попала в глаза мертвой женщины, – которая перестала быть мертвой. Она моргнула и спина выгнулась в сильном вздохе.

Затем быстро прозвучало слово исцеления, и Доум'вилль несколько раз моргнула, внезапно очнувшись и даже начала приподниматься на локтях.

Эвендроу застыла, уставившись на нее.

– За Джарлаксом, – снова сказала Даб'ней Аззудонне.

Аззудонна растерянно огляделась по сторонам, затем, казалось, вздохнула с облегчением. Она заметила, как Джарлакс извлекает из ледяной насыпи замечательного мужчину, которого она полюбила. Она бросилась к Закнафейну и помогла его освободить. И крепко обняла его, когда он пришел в себя.

Когда мучительный магический символ стерли из воздуха, Компаньоны Халла быстро перегруппировались. Далеко впереди Кейн атаковал двух слаадов, которые перехватили Дзирта и теперь сражались с доблестным Андхаром. Их когти вцепились в бока единорога и разодрали его магическую шкуру. Кровь у Андхара не текла, по крайней мере, не жидкой кровью, но из каждого пореза проступала блестящая линия света, вытекающая из призванного единорога так же верно и пагубно, как настоящая кровь.

Бренор и Вульфгар вышли вперед. Бренор подозвал к себе своего адского вепря. Однако дикий демонический зверь не повиновался. Он прыгал и атаковал, пронзал и изрыгал пламя на всех приближающихся врагов, бегал взад и вперед просто потому, что, казалось, не мог остановиться.

– Давайте, ребята, – сказал Бренор двум своим друзьям. – Покажем этим тварям, с кем они сражаются!

В ответ Вульфгар обеими руками поднял Клык Защитника над головой и послал его в ближайшего врага – атакующего красного слаада. Слаад подпрыгнул и боевой молот вонзился ему в грудь, и прошло немало времени, прежде чем слаад вернулся на ледяной пол, намного дальше – и гораздо менее живой, – когда он, наконец, приземлился кучей.

Не успел Бренор насмехнуться над следующим ледяным великаном, как сбоку налетел второй. Раздался взрыв, предшествовавший воплю гиганта от боли и отчаянной хватке за раздробленное колено, и его атака превратилась в кувырок и скольжение, в результате чего он оказался лицом к лицу с Бренором.

Покрытый множеством зарубок топор короля дворфов обрел еще одну, когда раскроил череп гиганта. Бренор вырвал его и снова и снова бил гиганта по голове и шее, затем вскочил на плечи мертвеца, высоко поднял свой окровавленный, истекающий мозгами топор и щит и проревел: «Боевой топор!»

Дворф развернулся, чтобы встретить удар великана, которого он поддразнил. Тот с ревом летел на него, держа обеими руками гигантский топор, затем внезапно и рефлекторно опустил одну руку к животу и издал «уфф» от удивления.

Взрыв дротика из ручного арбалета превратил этот вздох в крик протеста и боли.

Бренор бросился вперед, рубя ноги гиганта. Двуглавый топор великана опустился вниз, но он не удержал равновесия, так как держал его только одной рукой, и король, воин-ветеран, легко уклонился от удара. Бренор отпрыгнул назад, затем вперед, когда топор пронесся перед ним.

Затем он прыгнул обратно, ударив щитом по опущенной руке гиганта – не для того, чтобы нанести какой-либо урон, и уж тем более не для того, чтобы оттолкнуть гиганта назад, а для того, чтобы прижать свой щит к предплечью. Ибо это был давно используемый Бренором круглый щит, украшенный эмблемой клана Боевого Топора с пенящейся кружкой, но было и еще кое-что. Кэтти-бри объединила его с Орбкрессом, могущественным творением дроу, названным в честь паутины. По команде Бренора щит увеличился в размерах, раскручиваясь спиралью, как паутина. И, как паутина, он крепко прилип к предплечью.

Бренор взмыл в воздух, когда гигант выпрямился и поднял руку, чтобы стряхнуть назойливого дворфа. Он поднялся еще выше, как и предвидел великан. Бренор полагал, что он собирается бросить его на полпути через комнату. Гигант собирался уже поднять Бренора над головой, но как только Бренор поднялся над плечом монстра, он ударил топором в лицо гиганта, оторвав его губы и несколько зубов и значительно расширив ему пасть.

Бренор отпустил застрявшее оружие, и небрежно потянулся за щитом и вызвал из него кружку эля. Затем, когда гигант вместе с Бренором падал вперед, изящно выпил из нее.

Он не допил свой напиток, как ударился и отскочил, ослабив магическую хватку щита на предплечье гиганта.

– Ба, ты, ублюдочный сын умбрового гиганта и пьяного орка! – протестующе завопил дворф, когда эль расплескался во все стороны. Он швырнул кружку в глаз великана, взялся обеими руками за рукоять топора, уперся сапогом в лицо великана и выдернул оружие с громким треском и брызгами.

– Где твоя мать? – заорал он на великана, для пущей убедительности вонзив топор ему в череп. – Ба!

– За Вульфгаром! – крикнул ему Реджис, подбегая и пытаясь потянуть его за собой. – Вульфгар!

Проследив за взглядом хафлинга, Бренор увидел, что его большой друг далеко впереди и обрушивает на синего слаада шквал ударов молота, которые просто пробивали любую защиту слаада.

Но этот слаад был далеко не один, и Вульфгар, охваченный жаждой крови, казалось, не замечал двух других красных, приближающихся к нему длинными прыжками с противоположных сторон.

Магистр Кейн пытался следить за Дзиртом. Он обменялся с синим слаадом круговым ударом в прыжке ногой в лицо на порез от когтей на своей ноге. Он почувствовал нечистоту этого удара и понял, что это может означать, но не придал этому значения и легко приземлился, когда слаад отлетел в сторону, затем кувыркнулся назад, чтобы перепрыгнуть через широкую спину Андхара, и обрушился на второго слаада, который вцепился и рвал бока единорога.

Верный до конца, Андхар, спотыкаясь двинулся вперед к теперь уже далекому Дзирту. Но всего через несколько шагов другой синий слаад прыгнул на единорога, яростно разрывая тому спину и шею.

Андхар казался теперь больше легким, чем плотным, но все равно упрямо шел вперед за Дзиртом, как будто был слишком сбит с толку, чтобы дать отпор слааду.

Один неуверенный шаг следовал за другим, но лишь пару раз, прежде чем волшебный скакун просто упал, широко расставив ноги, а мощный синий слаад дернулся с места.

Кулаки Кейна быстро впечатали противника в лед, но глаза монаха не отрывались от зрелища падения Андхара. Он бросился прочь от избитого и умирающего слаада, в последней попытке добраться до Андхара, но когда он понял, что опоздал, что единорог уже уничтожен, он бросился к Дзирту и Йгорлу, которые теперь стояли перед огромным круглым окном.

Однако Кейн не пошел тем же путем, что и Дзирт. Он проигнорировал сломанный пандус, который Дзирт соорудил, а побежал прямо к окну, полностью осознавая, что оно находится на высоте не менее двадцати футов от пола, ничуть не заботясь об этом.

Рыча, Громф боролся с туманом в своем сознании, проклиная огромное существо слаада, которое бросило в него такую силу. Единственной псионической атакой, которую Архимаг когда-либо ощущал сильнее, чем это нападение, была коллективная сила разума улья иллитидов.

Он с самого начала понял, что это не обычный слаад, даже не великий и могущественный слаад, но теперь он понял истинную мощь существа, вышедшего против него, против них всех. И Громф почувствовал страх, потому что это сверхъестественная сила намного превосходила неуклюжих лягушкоподобных существ.

Возможно, даже превосходила его.

Он посмотрел на далекого полубога, стоящего перед ледяным кругом, вделанным в дальнюю левую стену. Он увидел там Дзирта сражающегося яростно и, несомненно, тщетно, и заметил вдалеке магистра Кейна. Они оба были обречены, понял Громф, и обратил свое внимание на ситуацию, которая была ближе.

Они должны были выбраться оттуда, причем быстро, а это означало, что ему нужно было ослабить непрекращающееся давление на тех, кто пытался освободить пленников. Он применил свои самые смертоносные заклинания, запустил огненные шары и молнии в слаадов и великанов, теснящих троицу Бренора, Вульфгара и Реджиса, и даже проложил линию пылающего огня между ними и монстрами, которые продолжали мчаться на них.

Это сделало его мишенью – пара слаадов обратили свое внимание на Громфа и бросили в его сторону заклинания.

Но они не были Йгорлом. Магические щиты и украшения Архимага отразили двеомеры, в то время как его ответный шквал быстро прикончил их.

Ильнезара снова выдохнула на пол и на сестру, после чего освободила свои конечности.

Тазмикелла не обратила на кислоту никакого внимания, лишь оценила ее тающий эффект на сковавший ее лед. Огромным прыжком она оторвалась от пола и как обезумевший, необузданный дракон разбросала гигантов и слаадов бьющимся хвостом, разбила н'диви и канте на куски своими крыльями, прыгала и топала всеми четырьмя ногами, как перепуганная прачка, топчущая крыс.

Она быстро развернулась и хлестнула хвостом по спине, чтобы запустить синего слада в воздух, но поймала его передними когтями. Она подняла его и перекусила пополам.

– Спасибо, сестра, – сказала она, когда куски ее жертвы выпали из пасти.

– Расплатись, будь добра, – попросила сражающаяся, но все еще застрявшая Ильнезара.

Тазмикелла задними ногами отбросила нападавших в сторону. Она взмахнула крыльями, чтобы быстрее развернуться. Хвост болтался и хлестал дальше, таким образом, выметая из-под ног группу великанов и слаадов, и заставляя их всех скользить обратно по ледяному полу.

– Конечно, – спокойно ответила она и выдохнула с высоты на Ильнезару и наседавших на нее монстров.

Освободившись ото льда – ее ближайшие враги были убиты кислотой сестры, – Ильнезара взлетела в воздух. Теперь она и ее сестра возвышались над своими врагами. И они обрушивались на них при каждой возможности и расплавляли кислотой всякий раз, когда их смертоносное дыхательное оружие возвращалось.

Но они также следили за группой Джарлакса и тем, что у них происходит. И теперь, когда они поднялись над блокирующим пламенем огненной стены Громфа, они обратили внимание на бой Дзирта у круглого окна.

– Я думаю, мы нужны ему, сестра, – сказала Ильнезара.

– Действительно, – последовал ответ, и они в последний раз выдохнули кислоту, завершая здесь битву, и быстро повернули к дальней левой стене огромной пещеры.

Вульфгар тяжело опустился под тяжестью навалившегося на него с фланга красного слаада. Он заскользил рукой вверх по рукояти к основанию тяжелой головы Клыка Защитника начал сильно бить ею по лицу нападавшего.

Однако синий слаад все еще был там, он не умер и возвращался. Вульфгар почувствовал внезапный жар, когда стена огня Громфа с ревом ожила, но она была позади второго нападавшего, и Вульфгар почувствовал тепло собственной крови, скатывающейся по боку от когтей красного слаада.

Маленькая стрела сверкнула над ним и над красным сладом. Он услышал взрыв, и повернув голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как синего слаада отбросил назад в стену огня взрыв от дротика ручного арбалета. Существо завопило пронзительным кваканьем.

И вдруг слаад на нем, казалось, стал еще тяжелее, а затем резко и неожиданно дернулся.

Бренор, стоя на его спине, наклонился вперед, чтобы посмотреть на Вульфгара поверх головы теперь уже мертвого слаада.

– Я могу сказать, что тебя обучал Дзирт, – сказал рыжебородый дворф, подмигнув. Он выдернул топор из черепа слаада и спрыгнул в сторону, затем столкнул гигантскую лягушку со своего друга. – Надеюсь, эти твари вкуснее, чем йети.

Реджис поспешил присоединиться к ним, пока Бренор помогал Вульфгару подняться на ноги. Хафлинг был не один, рядом с ним бежал Пайкел Валуноплечий, подпрыгивавший при каждом шаге и отчаянно указывающий вперед.

– Дзиррит Дудден! – взвизгивал зеленобородый дворф. – Дзирит Дудден!

Компаньоны повернулись, и все трое закричали Громфу, чтобы он развеял свою огненную стену. В ответ Архимаг передал магическое послание, которое пронеслось в сознаниях всех по эту сторону стены огня: «Отступаем!».

Бренор возразительно прокричал в ответ, но Громф не обратил на него внимания и уже направился обратно к выходу из тоннеля. За ним, поддерживая друг друга и спотыкаясь, последовали остальные – те, кого спасли из ледяных сталагмитовых гробниц.

Развернувшись в другую сторону, Бренор обрел надежду, потому что над ними четырьмя возле огненного барьера и над самой стеной пролетели сестры-драконицы.

– Дзирит Дудден! – взревел Пайкел. Дворф не замедлил бега, когда Реджис присоединился к Бренору и Вульфгару, и проскочил мимо них.

– Пайкел, нет! – закричал Реджис, думая, что его друг вот-вот загорится.

Но Пайкел нисколько не колебался, нырнул в ревущее пламя могучего барьера пламени Громфа и исчез из виду.

Реджис и остальные ахнули, но затем с удивлением посмотрели друг на друга, когда услышали удаляющийся голос Пайкела:

– Дзирит Дудден!

Дзирт не останавливался и продолжал наступать, вынуждая Йгорла оставаться с ним. Он слышал ветер за пределами ледяного круга, чувствовал холод даже через магическую защиту. Но, учитывая рассказ Джарлакса о том, что произошло в первый раз, он ясно понимал какую катастрофическую цену они все заплатят, если позволить богу слаадов разрушить этот хрупкий барьер.

Йгорл продолжал наносить бесчисленные удары, словно предвидел каждый поворот Дзирта.

Действительно, Дзирт сразу понял, что дело именно в этом.

Дроу стиснул челюсти и напряг свой разум против телепатического вторжения Йгорла. Он не позволил Йгорлу войти.

Результат последовал незамедлительно: Ледяная Смерть проскользнула мимо попытки Йгорла парировать удар и вонзилась в дымящуюся плоть гигантского слаада, переломив реберную кость. Дзирт надеялся, что сабля «выпьет» там что-то, надеялся, что холодная магия меча свершит свой типичный пир из огненного существа нижнего плана.

Но нет, Йгорл не был существом огня, сразу понял Дзирт и отступил. Он нанес сильный удар божественному существу, но причинил ли он ему хоть какой-то вред?

Движения Йгорла не замедлились, и он провел косу широким горизонтальным взмахом слева направо перед дроу, заставив Дзирта отступить – но не слишком далеко, потому что ему нужно было находиться достаточно близко, чтобы блокировать этот взмах, прежде чем коса разобьет ледяное окно.

Поэтому он откинулся назад вместо того, чтобы отскочить. Он низко наклонился назад и извернулся, чтобы выровнять Ледяную Смерть, и когда понял, что его сабля не пройдет достаточно далеко, чтобы остановить косу, он упал плашмя на спину и выставил правую ногу вперед, прямо перед косой, и зацепил оружие ногой чуть ниже лезвия и призвал свою ки, чтобы сделать себя неподвижным.

Но Йгорл не попытался сдвинуть ее с места. Нет, бог слаадов изменил замах и почти сразу же после соприкосновения с ногой повернул косу, вернув ее на прежнее место и теперь уже так, чтобы с легкостью отсечь Дзирту ступню и голень.

Дроу затаил дыхание, ожидая ампутации.

Но оружие не пронзило его насквозь. Вместо этого Дзирта развернуло на выступе, и он едва не свалился вниз. Он ничего не понимал, пока не почувствовал энергию, резкость, мощь удара Йгорла и треск вокруг. Когда он попытался подняться, он быстро взглянул налево, назад через пещеру.

Он увидел, что сестры-драконицы приближаются со стороны замерзшего водопада и того, что осталось от выступа. Он увидел, как за стеной прыгает и кричит Пайкел. Он увидел приближающегося Кейна, а конце огромной стены пламени Громфа – Киммуриэля Облодру, восседающего на своем кошмаре.

Загадка была решена.

Он понял, что кинетический барьер Киммуриэля спас его. Не то чтобы эта информация имела значение в данный момент. Йгорл развернулся не из-за ноги, да и вообще не из-за него. Нет, бог слаадов развернулся в совершенно другую сторону, и его могучая коса разбила вдребезги круглое окно.

Полярная зима налетела ураганным ветром, настолько сильным, что Дзирт, находившийся совсем рядом с потоком, увидел, как фигура Йгорла странно растянулась, дымчатая «плоть» существа отхлынула в сторону, на мгновение обнажив кости Йгорла. На краткий миг Дзирт с надеждой подумал, что Йгорл, возможно, случайно уничтожил себя. Но нет, форма вернулась обратно, невредимая. Ветер продолжался, шквал ледяного града и разлетевшихся оконных осколков влетели в камеру.

Йгорл поднял руку и произнес заклинание создания вихрей и торнадо, усиливая ураган.

И Дзирт не мог добраться до Йгорла. Какой бы ни была сила его ки, какой бы ни была сила его тренировок, тела, души и контроля, он понимал, что если сдвинется, то это разбитое окно заставит его жестоко пролететь через всю комнату.

Ему оставалось только съежиться и наблюдать.

Он смотрел, как разлетаются осколки разбитого окна. Множество вращающихся снарядов попали в магистра Кейна. Он видел, как его наставник, его друг, увернулся и отбросил один из них ногой в сторону, а затем ушел, вращаясь назад, вокруг и вниз, когда еще много других пронзили его насквозь, разбиваясь вдребезги при каждом соприкосновении.

Дзирт мало что мог разглядеть сквозь ураган, но достаточно, чтобы понять, что Кейн только что потерял правую руку!

Он уставился на монаха, который поднялся в тот момент, когда большие снаряды пролетели мимо, и, спотыкаясь, снова двинулся вперед. Он хотел было сосредоточиться на нем, почерпнуть силы у бесстрашного и могучего магистра Кейна, но его внимание привлекла стена огня, бушующее пламя шипело и боролось с натиском. Но еще больше его внимание привлек танец Пайкела Валуноплечего.

Пайкел стоял во весь рост перед натиском, вырисовываясь силуэтом на фоне пламени позади. Он раскачивался взад и вперед, размахивал руками и выкрикивал заклинания, но Дзирт не мог расслышать напева. Пол вокруг Пайкела начал вздыматься и колыхаться, как океанская волна, оставляя за собой орду канте.

Дзирт повернулся обратно к Йгорлу. Он все еще находился в центре бушующей бури выглядел мало обеспокоенным, если вообще был обеспокоен. Бог слаадов набросился на драконов, борящихся с ураганным ветром. Они находились достаточно далеко от основного взрыва, чтобы все еще лететь вперед. Дзирт приобрел некоторую надежду, но он также опасался, что они слишком запоздала.

Его опасения подтвердились, когда из Йгорла вырвалась черная молния, разветвляясь, чтобы поразить обоих.

Как бы сильно он ни уважал силу этого существа перед ним, он удивленно вытаращил глаза, когда магическая молния попала в цели. Это были драконы, одни из величайших существ в Королевствах, но Тазмикелла и Ильнезара упали на пол в кучу, и ветер погнал их назад по льду.

Отбросив их тела, ледяной шторм с ревом обрушился на стену огня Громфа, которая с трудом отбила нападение. Однако пламя проиграет эту битву. А это означало, что Дзирт потеряет все, чем дорожил.

Ведь по ту сторону огненной стены находились его самые дорогие друзья, его отец, его любимая Кэтти-бри.

Когда Джарлакс услышал треск круглого окна в дальнем конце пещеры и услышал врывающийся ветер, он подумал, что битва окончена, решил, что все они обречены. Он уже видел это раньше.

Он взглянул на остатки сталагмитовой насыпи, которая захватила его во время первого путешествия в этот холодный ад, и на мгновение задумался, сможет ли он каким-то образом освободить свою переносную лунку ото льда и повторить этот трюк во второй раз.

Но шансов не было.

Только вот... на Джарлакса напал не лед, а дождь. Он действительно жалил, и ветер жестоко трепал его и остальных, но лед еще не успел сформироваться и не похоронил их. В какой-то момент мимо пронесся Вульфгар, адский вепрь Бренора бросился в погоню, Бренор и Реджис катились на нем, как на санях, – сцена настолько нелепая, что Джарлакс громко рассмеялся, несмотря на надвигающуюся гибель (впрочем, его смех был не слышен в реве ветра).

Однако его веселое настроение быстро улетучилось, когда он заметил, что Вульфгар оставляет за собой кровавый след.

–«Выводи их отсюда! Всех! Немедленно!» – услышал Джарлакс в своих мыслях, и увидел Киммуриэля, мчащегося на кошмаре к туннелю.

По крайней мере, все по эту сторону пылающей стены услышали этот зов, потому что все, кроме Громфа, уже двигались. Аззудонна поддерживала Доум'виль, Даб'ней – двух других освобожденных пленников. Джарлакс побежал, чтобы полностью освободить Кэтти-бри и перекинул ее через плечо. Он начал было уходить, но остановился, чтобы извлечь Тулмарил из основания сломанного сталагмита.

Энтрери подвел своего коня к Закнафейну и взял Мастера Оружия за руку. Однако ни у кого из них не было сил поднять Зака, поэтому Энтрери просто держался рядом и позволил коню тащить его.

Более десятка спасателей и жертв боролись с ветром и пытались спастись.

Джарлакс прошел мимо своей старой ледяной тюрьмы, надеясь увидеть черную ткань переносной норы. Он заметил ее, но ею завладел лед. И как бы сильно Джарлакс ни дорожил этим предметом, женщину, перекинутую через его плечо, он ценил гораздо больше.

– Прощай, мой любимый дом, – сказал он. – Увы, мы через многое прошли вместе.

Он оглянулся на Громфа, который стоял перед своим огненным щитом, раз за разом поднимая очередную одну стену огня, затем третью, полный решимости победить ураган Йгорла.

В глубине души Джарлакс понимал, что это безнадежно. Что ураган слишком силен. Но, может быть, наполненное яростью заклинание Громфа даст ему и остальным достаточно времени, чтобы спастись. Поэтому он сосредоточился на туннеле и прислонился к стене, изо всех сил стараясь удержаться на ногах под завывающим ветром и хлещущем дождем.

Киммуриэль вернулся в туннель и быстро свернул в сторону.

А за ним в главную камеру влилась орда канте, но повернула в другую сторону от Киммуриэля и обогнула Джарлакса, когда тот приблизился. Они бросились на группу отступающих, беспомощных жертв, большинство из которых теперь ползли, и растеклись среди них. Сердце Джарлакса упало.

Только вот ужас сменился замешательством. Ибо канте текли среди них, но не над ними. Водянистые, ледяные монстры не поднимались наверх, чтобы заключить в себя кого-либо, а просто прошли мимо группы. Устремившись к ближайшему концу стены огня Громфа и обогнув ее, они направились в дальний конец большой камеры.

Джарлакс верил, что это призыв бога слаадов Йгорла. Он закрыл глаза, крепче обнял Кэтти-бри и прошептал молитву за Дзирта, за Кейна, за Пайкела, а также за Ильнезару и Тазмикеллу.

Он уже замышлял привести сюда другую группу, более сильную. Когда он снова стал пробираться по туннелю, то заметил, что Громф идет назад, ругаясь и каждые несколько мгновений останавливаясь, чтобы бросить еще одно заклинание на неумолимый натиск. Киммуриэль верхом на кошмаре шел рядом с ним. Выйдя из комнаты, он что-то сказал Джарлаксу. Но наемник его не слышал, слишком погруженный в свои фантазии, представляя, как четыре армии дворфов и воинство Бреган Д'эрт завершают начатое в этой комнате мрачное дело.

Он представлял себе не спасение, а месть.

Джарлакс ошибался насчет канте. Они слышали зов вовсе не Йгорла.

Пайкел Валуноплечий находился на передней стороне стены огня, поэтому торнадо сковывающего льда Йгорла не уменьшалось и не таяло от заклинания Громфа, когда настигло его. И в отличие от Кейна, он находился близко к дальней стене, чтобы не попасть под удар урагана. Зеленобородый дворф уже должен был быть схвачен, погребен в ледяном сталагмите, как отряд Джарлакса в их первой битве здесь много дней назад, или как первая экспедиция Галатеи с Доум'вилль, во время весеннего равноденствия.

Но все было не так. Его борода, конечно, была покрыта инеем, а зубы стучали, когда он пел богу. Не богу дворфов, не Морадину, Думатойну, или Клангеддину. И не богу друидов, распространенных в южных землях, таких как Миликки Кэтти-бри.

Нет, Пайкел пел богу, который, как он чувствовал, был совсем рядом, и каждая строчка, каждый напев заканчивались выразительным «Кадиж!».

Кадиж, Князь Ветра Аака, один из великих небожителей Ваати, избрал это место, чтобы покинуть свою физическую оболочку и перейти на другую сторону существования, образовав таким образом этот самый ледник.

Пайкел понял, что эта комната, именно это место, было гробницей бога ветра Кадижа, так как чувствовал, как дух этого небесного существа резонирует вокруг него. Тунелли принадлежали Кадижу, н'диви были из Кадижа, буря, которую Йгорл послал в комнату, была из Кадижа.

Но Йгорл не был Кадижем.

Кадиж ветра, а значит, природы, а значит, и равновесия.

Песня Пайкела, заклинание Пайкела, мольба Пайкела были призывом к этому равновесию, любопытное бормотание дворфа утверждало в манере судьи, что одно существо здесь, и только одно, разрушает то, что очень ценно в царстве Природы.

Перед маленьким Пайкелом поднялся ветер, который перекатывался перед ним, как воронкообразное облако, лежащее на боку и приняло эфемерную форму темной грозовой тучи. Она росла, и падающий лед не мог пробиться сквозь нее, и торнадо, приближающиеся к Пайкелу, не закрутило его – Пайкел стоял во весь рост, взывая к Кадижу, требуя от Кадижа.

Кадиж услышал.

Канте, сотня канте, набросились на зеленобородого дворфа.

Трудно было судить о существе, которое казалось скорее бестелесным дымом, чем плотью, но Дзирт ясно почувствовал, что Йгорла смутило темное облако, возникшее на полпути через комнату – встречный ветер, который не только остановил яростный зимний ураган на своем пути, но и стремительно летел теперь в другую сторону.

Дзирт плотнее прижался к стене, когда этот встречный штормовой ветер завыл, словно хор из дюжины древних драконов, ревущих в унисон. Он почувствовал первоначальный толчок шторма Пайкела, но ветер был направлен очень конкретно, и из окна доносилось больше шума, чем настоящего шквала. Дзирт осмелился выглянуть из-под прикрывающей руки, чтобы увидеть Йгорла, стоящего в центре второго урагана, с ужасной черной косой, поднятой обеими руками над головой.

Казалось, бог слаадов закричал в ответ, но ветер унес крики протеста прямо через большое отверстие в стене.

Он унес и шторм Йгорла.

Он был силен, но не настолько, чтобы одолеть Йгорла.

У Дзирта промелькнула мысль прыгнуть на растерявшегося монстра, но если бы он встал на пути этого шторма, его бы просто выбросило в окно, прежде чем он успел приблизиться к намеченной цели.

Он застыл на месте, взволнованный, беспомощный. Он хотел помочь – он знал, что должен, – но как?

А потом все прекратилось.

Это произошло так внезапно, что Дзирт не сразу понял, что воздух в огромном зале стал совсем неподвижным.

Йгорл все еще с ненавистью смотрел на маленького дворфа, стоявшего так далеко. И Дзирта все еще покалывало от энергии, пойманной кинетическим барьером Киммуриэля.

Больше не в стороне, будучи наконец способным действовать, Дзирт вскочил на ноги и бросился на слаада, нанося удары Видринатом и высвобождая силу убийственного удара Йгорла обратно в бога слаадов.

Однажды он уничтожил Демогоргона подобным ударом, хотя тот нес с собой силу почти всех дроу Мензоберранзана.

На этот раз его враг едва ли был побежден, но Дзирт ранил Йгорла... по крайней мере, он думал, что ранил, судя по странному квакающему крику, который раздался в ответ.

Йгорл отшатнулся на несколько шагов.

Дзирту тоже пришлось отступить немного, когда Йгорл снова вернулся к нему, работая косой с бешеной скоростью. Теперь у него не было кинетического барьера – попадание безусловно означало смерть.

Но это был бой, который он мог понять. И все же, каждый блок от Дзирта проходил в виде скрещенных клинков, потому что удары бога слаада были слишком сильны, чтобы он мог парировать их теперь только одной саблей. Тяжесть ударов сбоку даже заставляла его наполовину поворачиваться спиной, а те, что обрушивались вниз, едва не подгибали его колени от силы. Он даже не мог подумать о том, чтобы парировать блокируемые им удары.

Ему нужно было, чтобы Йгорл промахнулся.

Один боковой удар заставил его повернуться налево и отступить назад. Он воспользовался шансом он и втянул клинки, когда проносившаяся мимо коса едва не задела его. Дзирт намеревался развернуться и пойти прямо к небольшому проему, но заколебался, потому что на полу пещеры под выступом появился магистр Кейн, который в отсутствие ураганного ветра с нарастающей скоростью быстро преодолевал последнее пространство.

В десяти футах от Йгорла, все еще сосредоточенный на Дзирте, Кейн прыгнул, вытянув перед собой оставшуюся руку. Казалось, он почти летел, все выше и выше, преодолевая выступ на высоте двадцати футов.

На краткий миг Дзирт подумал, что Кейн собирается врезаться в бога слаадов, чтобы вытолкнуть его в окно, как это не удалось сделать шторму Пайкела. Но не успел Кейн пройти половину пути в своем большом прыжке, Дзирт понял, что не это было намерением монаха.

Ибо Кейн начал трансформироваться в этом прыжке, его физическое существо превращалось в искорки света, мерцающие и угрожающие улететь, как будто он превращался в калейдоскоп сверкающих бабочек.

Дзирт понял.

Он хотел закричать, отрицать выбор Кейна, но слова застряли у него в горле, и в любом случае это не имело бы значения.

Ибо магистр Кейн вошел в трансцендентность, становясь одновременно и меньше, и больше своей физической сущности, становясь единым целым с мультивселенной вокруг, со звездным материалом, гармонией космоса.

И эта форма, эти бабочки света, не разбились об Йгорла.

Они вошли в дымчатое тело Йгорла и остались там.

Дзирт отступил еще дальше, уставившись на представшее перед ним зрелище с отвисшей челюстью, ибо дымчатое, испаряющееся тело бога слаадов в этот момент действительно казалось далеким облаком, грозовой тучей с искрами молний, вспыхивающих в его мрачной тьме.

Эти точки света и были магистром Кейном, и каждая искра явно жалила и сотрясала Йгорла, который ревел от неповиновения и боли.

У Дзирта была возможность броситься и избить Йгорла, но как он мог так поступить? Ибо Кейн теперь был частью этого существа.

Дроу сжал свое оружие и наблюдал за происходящим в замешательстве.

Пайкел не обращал внимания на потоки живой воды, текущие на него, а затем мимо него. Он просто продолжал кричать «Кадиж!» в конце каждой строчки своей новой песни, танцуя и кружась. Все вокруг стало неважным, когда он наслаждался моментом причастия, когда он почувствовал красоту бога ветра и принял Кадижа в свое сердце.

Однако канте, определенно, обратили внимание на Пайкела. Дворф казалось, лишь смутно осознавал это, когда они пронеслись мимо и шлепнулись на пол, один на другого. Нагромождаясь и образуя великолепную смесь своей поддерживающей энергией, они превратились из сотни отдельных магических существ, или конструкций, или того, что их оживляло, в единую растущую колонну перед танцующим зеленобородым дворфом.

И эта колонна приняла более определенную форму, превратившись в гигантскую, возвышающуюся кисть руки с вытянутыми пальцами.

Бог обрел форму.

– Оооо, – сказал Пайкел, выходя из пируэта и, наконец, увидев необычное творение, величественно стоящее перед ним. – Кадиж? – спросил он.

Он понятия не имел о том, что только что пробудил. Но возобновил танец, убрав повороты и напевая песню, в которой доминировал напев «халф'н'халфен, халф'н'халфен, халф'н'халфен». Раскачиваясь из стороны в сторону с вытянутой рукой и обрубком руки, как будто пытаясь подражать держателю большой чаши весов, он взывал к красоте равновесия.

Дзирт работал неистово, когда Йгорл снова появился. Точки света, которые были магистром Кейном, постепенно рассеивались в темных границах существа слаада.

Следопыт-дроу пытался отрицать то, что только что видел перед собой, словно пытался вырезать Кейна из неповоротливого Йгорла своими саблями.

Дзирт потерял Кейна. Он потерял одного из своих самых дорогих друзей и наставников.

Все отвлекающие факторы исчезли. Он стал Охотником и даже больше. Все годы и даже столетия тренировок с клинками и возросшим пониманием жизненной силы и физическая оболочка, которую он носил, объединились в совершенной гармонии.

Он стал именно таким, каким и надеялся Кейн.

Каждое движение, каким бы неуловимым оно ни было, усиливало последующее. Ледяная Смерть проскользнула мимо защиты Йгорла. Видринат последовал за ним, и так раз за разом.

Крутясь и пригибаясь, Дзирт поднял ногу, чтобы пнуть Йгорла в лягушачью морду – удар, который отбросил бы Вульфгара через всю комнату.

Затем, по завершении поворота, снова появились сабли, одна за другой они проскальзывали сквозь защиту и сильно поражали его врага.

И Йгорл уменьшился в размерах. Сомнений быть не могло. Молния Громфа, высвобождение кинетической смертоносной магии Дзиртом, ветер Пайкела и, главным образом, жертва Кейна, глубоко ранили божественное существо.

И все же, в первых обменах после возобновления боя Дзирту стало очевидно, что он по-прежнему не в силах его одолеть. Несмотря на то, что он пробивал защиту Йгорла и уклонялся от смертоносной косы, он убедился, что его сабли, несмотря на все их чары, причиняли лишь минимальный вред великому и богоподобному Йгорлу.

Он должен был быть совершенен, и он был как никогда близок к этому.

Это не имело значения.

– Бегите все! – крикнул он Пайкелу, сестрам-драконицам и всем остальным союзникам, которые находились достаточно близко, чтобы его услышать. Он продолжал свою работу, полный решимости как можно дольше удерживать Йгорла в полной мере занятым. Как Кейн пожертвовал собой ради него, так и он пожертвует ради своих друзей.

– Кэтти-бри спасена, – сказал он себе, и это принесло ему надежду и принятие.

Еще больше ударов попало в цель, но это мало ободрило Дзирта, потому что гигантское существо-слаад даже не пыталось остановить их, очевидно, убедившись, что они не могут причинить вред. Не отвлекаясь, Йгорл вошел в ритм, который Дзирт не мог прервать. Становясь все более уверенным и полным ярости, Йгорл взял оружие только одной рукой, продолжая защищаться, а свободной рукой начертил в воздухе еще один мучительный символ.

Дзирт стиснул челюсти, отчаянно пытаясь бороться с губительной магией. Он был расстроен тем, что его совершенство было так небрежно отброшено.

Но Йгорл неожиданно обрушил мощный удар сверху, который Дзирт не успевал отразить или заблокировать, причем удар был нанесен так быстро, что единственным спасением дроу было просто броситься назад, наполовину развернувшись на ходу.

Йгорл обрушил не него вихрь ветра; внезапный и злой циклон закружил дроу в воздухе и направил его полет так, чтобы швырнуть его в ледяную стену сбоку от круглого отверстия.

Дзирт изо всех сил пытался сохранить сознание. Он знал, что должен встать и приготовить клинки, знал, что Йгорл быстро приблизится и убьет его одним ударом.

Его внимание привлекло то, что казалось гигантской рукой. Столб льда, рука, поднялась с пола, словно конечность какого-то гигантского существа, лежащего под ледяной поверхностью.

Рука качнулась от него в сторону, затем внезапно вернулась для удара, и Дзирта затаил дыхание, ожидая, что его раздавят.

Но удара не последовало.

Рука ударила Йгорла, а не Дзирта, ударила бога слаадов с силой небожителя Ваати, сшибла дымчатого гиганта и выпихнула его через отверстие напором гигантского полупрозрачного кулака.

Этот кулак остановился у круглого окна и быстро деформировался, расплющиваясь в нем и выпуская десятки и десятки канте, чтобы растянуться и вновь соединиться. Заново сформированное ледяное окно запечатало зимнюю бурю и Йгорла, по крайней мере, на данный момент.

И снова в огромной камере воцарилась тишина, настолько внезапная, что у Дзирта едва не перехватило дыхание.

Далеко в другом конце зала Дзирт увидел, как огненная стена Громфа погасла, превратившись в дымные струйки. Он заметил, что сестры-драконицы вернулись в человеческий облик и, спотыкаясь, направлялись к выходу из туннеля.

– Оооо, – услышал он голос Пайкела и обратил внимание на дворфа на полу и, что более важно, на гигантское предплечье, которое раскачивалось взад-вперед перед дурридом.

– Оооо.

Они оба смотрели, как этот возвышающийся столб льда упал в сторону от Дзирта – на Пайкела. Столб устремился вниз и придавил дворфа под собой, распластался по полу, превратившись в новую и скользкую ледяную глазурь, похожую на пруд в долине Ледяного Ветра, быстро замерзающий поздней осенней ночью, когда ветер начинает дуть с севера.

Дзирт поднялся с пола выступа на дальней стене огромной комнаты. Он посмотрел на выступ перед круглым окном, где лежала куча одежды, одеяния Кейна.

Он подошел и благоговейно взял их в руки.

Он уже видел это раньше.

Он закрыл глаза и подумал об искорках света, о бабочках телесного существа магистра Кейна, сражающегося внутри с Йгорлом. Мерцающий и мимолетный, трансцендентный и выходящий за пределы, самоотверженно оставляющий эту жизнь позади. Отдавая себя, в буквальном смысле, ради Дзирта и остальных.

С тяжелым вздохом Дзирт скатился с выступа и спустился на двадцать футов на нижний уровень. Он отметил блеск нового льда, мерцающего зеленым от сияния Веселых Танцоров, проникающего через почти прозрачное окно.

– Пайкел, – прошептал он, приближаясь и осматривая все вокруг.

Он ничего не нашел.

Слезы текли по лицу Дзирта, когда он прижимал к себе мантию Кейна и смотрел вниз на то место, где был потерян Пайкел Валуноплечий.

Он полагал, что его жена была снаружи. Он был совершенно уверен, что его отец спасся. И Энтрери, и десятки других.

И понимал, чего это стоило, и ненавидел это, даже когда кивнул. Ибо именно так они и поступали. Такова была цена дружбы, верности, которая связывала их всех и придавала им силы.

Но Кейн!

Но Пайкел!

Нельзя было отрицать победу, но и боль от потерь тоже.

Дзирт убрал клинки в ножны и целенаправленно двинулся по полу. Он почти надеялся, что канте или сотня канте поднимутся, чтобы бросить ему вызов, что еще больше слаадов и великанов вернутся в зал, чтобы помешать ему пройти.

Потому что в тот ужасный момент потери Дзирту До'Урдену просто хотелось ударить по чему-нибудь.

Эпилог

С Кэтти-Бри на плече, Джарлакс следовал по туннелю за остальными. Прямо перед ним Бренор и Реджис тащили едва сохраняющего сознание Вульфгара. Джарлакс изучил раны мужчины. Уставившись на большую рану на боку, он задался вопросом, может ли она оказаться смертельной, но затем вдруг заметил другую на руке – рану, которая показалась Джарлаксу до боли знакомой по тому, как она проступала на коже мужчины. Как он был рад, что Кэтти-бри была здесь – она знала, как вылечить заразу слаадов.

Джарлакс посмотрел впереди этой троицы на Энтрери. Он низко пригнулся к адскому скакуну и поддерживал рукой Закнафейна, который спотыкаясь, тащился за ним.

Впереди Киммуриэль прокладывал путь на своем адском коне, топая копытами и посылая языки пламени в стороны, по всей ширине туннеля. Джарлакс мог лишь надеяться, что ушедший из этого прохода рой канте представлял их всех, ибо среди потрепанной, отступающей группы мало кто был в состоянии защитить себя.

За Киммуриэлем шел Громф, шагавший все увереннее с каждым шагом. Джарлакс отметил маску нарастающего возмущения на его лице, когда он огляделся на отстаюшую группу спасателей и спасенных.

Джарлакс был рад видеть этот взгляд, и не удивился, когда Громф шагнув рядом с Киммуриэлем, заполнил туннель впереди огненным шаром, затем запустил второй в ту же боковую комнату, которую он взорвал, когда они вошли.

Наконец, они вышли в расщелину. Буря утихла и в небе над головой мерцали Веселые Танцоры. По совпадению, ударная группа спасла чертову дюжину, verve zithd, потерянную во время весенней экспедиции Галаты. Половина из них – эвендроу, остальные шесть составляли три арктос-орока и три дворфа-курита, и, конечно же, Доум'вилль.

Но пятеро из его собственных тринадцати все еще были там.

– Мы должны вернуться! – взревел Бренор.

Джарлакс повернулся к дварфу, который стоял с Реджисом над распростертым Вульфгаром. Здоровяк упрямо пытался подняться, зажимая открытую рану на боку.

– Эльф все еще там! – сказал Бренор. – И Пайкел. Разворачиваемся!

– Они выберутся или будут убиты, король Бренор, – возразил Громф. – Мы не можем победить там. Бой окончен.

– Твой бой, может и окончен! – прокричал в ответ Бренор. – Но мы не из тех, кто бросает своих!

– Тогда иди и умри. И, возможно, следующий дворф, который займет трон Гаунтлгрима, окажется мудрее своего предшественника.

– Идем, – сказал Вульфгар сквозь стиснутые зубы и заставил себя подняться на ноги – почти. Но тут же рухнул обратно на землю.

– Даб'ней! – закричал Джарлакс. Рядом с ним поднялась Кэтти-бри и первой приблизилась к упавшему Вульфгару. Она даже отмахнулась от Даб'ней, которая была занята избитыми заключенными.

– У меня есть заклинания, – объяснила она Джарлаксу, который шел с ней. – Так же верно, как они были при мне до того, как заморозили в камере. Время там как будто остановилось.

– Красный и синий слаад, – объяснил Джарлакс, и Кэтти-бри кивнула, понимая смысл.

С помощью Джарлакса она добралась до Вульфгара и сразу же начала колдовать.

Однако она остановилась и стала вытаскивать из сумки ониксовую статуэтку. Она позвала Гвенвивар и кивнула Бренору, когда пантера начала формироваться.

– Идем! – сказал Бренор и запрыгнул на своего адского вепря.

Реджис подбежал и пристроился позади дворфа.

К туннелю направился еще один скакун.

Сидящий верхом Артемис Энтрери кивнул Джарлаксу и Кэтти-бри.

Кэтти-бри выхватила Тулмарил у Джарлакса и стянула с себя колчан, и подбросила оба предмета мужчине.

Гвенвивар бросилась ко входу, Бренор и Реджис следом.

Энтрери пустил адского скакуна во весь опор, и первым вернулся в туннель.

Джарлакс просто стоял и смотрел, надеясь вопреки всему. Он напомнил себе, что они еще не в безопасности, и огляделся.

Кэтти-бри ухаживала за Вульфгаром с помощью заклинаний. Мужчина уже выглядел лучше. Он поднял руку и позвал в пещеру. Появился Клык Защитника.

– Найди мне скакуна, – сказал он Джарлаксу, хотя упрямство не помогло бы ему, потому что он, конечно, еще не был готов.

Джарлакс обвел взглядом группу. Даб'ней и Аззудонна, переходя от орка к дворфу и эвендроу, помогали, исцеляли, успокаивали. Он заметил сидящую Доум'вилль. Маленькая Лань из Лунного Леса явно напугано смотрела на Громфа.

Джарлакс двинулся к ней.

– Он не причинит тебе вреда, – заверил ее Джарлакс.

Доум'вилль уставилась на него, явно неубежденная.

– Ты идешь домой, – сказал ей Джарлакс.

– Нет! – прорычала она в ответ. – Никогда!

После секундного замешательства Джарлакс понял и разъяснил бедной женщине.

– Домой в Каллиду, а не в Мензоберранзан, – объяснил он.

Доум'вилль несколько ударов сердца смотрела на него, затем выдохнула и разрыдалась.

Джарлакс обнял ее одной рукой за плечи.

– Мы пришли, чтобы спасти тебя, – прошептал он ей. – Ты заслуживаешь этого. Ты заслуживаешь Каллиду. Там тебе рады и любят.

Доум'вилль лишь крепко обняла его, и ему стало приятно.

Очень приятно и напомнило ему о том, ради чего они так рисковали.

Это был не путь Мензоберранзана, не путь Ллос.

Это был правильный путь.

Несколько окликов и движение окружающих, оглядывающихся на туннель, заставили Джарлакса и Доум'вилль обернуться.

Из туннеля, опираясь друг на друга, покрытых больше кровью, чем одеждой, вышла пара человеческих женщин.

При виде Тазмикеллы и Ильнезары, на Джарлакса нахлынуло облегчение, но оно было омрачено очевидным избиением, которое они получили, напоминая о том, что их враги были грозной армией великой силы. И что никто из них еще не был в безопасности.

– Медные драконы, – объяснил Вульфгар Кэтти-бри. – Джарлакс организовал все это, чтобы спасти тебя и остальных. Но какой ценой.

– Мы еще не знаем цену, – резко оборвала его Кэтти-бри. – Дзирт не мертв.

Из-за комка в горле, Вульфгар не смог ничего сказать. Он притянул дорогую Кэтти-бри ближе, кивком соглашаясь с ее словами.

Адский вепрь выскочил из туннеля, с Бренором и Реджисом верхом. Энтрери выскочил из туннеля на кошмаре и с Тулмарилом в руке. Оба скакуна резко дернулись и развернулись.

Кэтти-бри затаила дыхание, а затем разрыдалась, когда появился ее муж. Гвенвивар шла рядом с ним.

Как и всегда.

Она вскочила и бросилась к нему, Вульфгар, пошатываясь, последовал за ней. Она хотела его крепко обнять, но резко остановилась, заметив сверток, который Дзирт нес с таким почтением.

– Магистра Кейна больше нет, – объявил Дзирт.

– Где Пайкел? – выпалил Реджис.

Дзирт посмотрел на хафлинга и медленно покачал головой.

Затем он покачнулся, словно собирался упасть, но Кэтти-бри подхватила его, прижала к себе и прошептала ему на ухо, что никогда не отпустит.

– Громф возвращается в южные земли, – объявил Джарлакс некоторое время спустя, после того, как всех исцелили, и группа была готова к выдвижению. – Король Бренор, Реджис, Вульфгар и мои дорогие друзья-драконы отправятся с ним.

– Подождите... – начал протестовать Бренор, глядя на Кэтти-бри и Дзирта.

– Это не приглашение к дебатам, – сказал Джарлакс. – Это было предопределено. Мы знаем, что делаем, и это единственный способ. Вы шестеро должны уйти – сейчас же. Мы скоро присоединимся к вам.

– Тебе понадобится помощь, чтобы доставить спасенных людей домой, – возразил Бренор.

– Каждый лишний человек замедляет наше продвижение, и нам действительно нужно уходить и немедленно, – ответил Джарлакс.

– Тогда я, моя девочка и Дзирт уходят вместе с нами.

– Кэтти-бри не может, потому что должна сдержать обещание.

Сказав это, Джарлакс посмотрел на женщину, и она кивнула.

– Я не могу, папа, – добавила она. – Сначала я должна кое-что сделать, по данному мною слову. – Она взглянула на Аззудонну, и они обменялись кивками.

– Ни Энтрери, ни Закнафейн не могут, – пояснил Джарлакс, и двое мужчин кивнули. – А Дзирт не оставит Кэтти-бри, я уверен.

– Я бы ему не позволила, – сказала Кэтти-бри.

– Киммуриэль вернет нас, когда мы выполним свое обещание, а Даб'ней позаботится о раненых, пока мы будем идти.

– Куда?

Джарлакс вздохнул и уставился на дворфа.

– А, ты не станешь рассказывать, – рассудил Бренор. – И это часть твоей сделки, да?

– Доверься нам, папа, – умоляла Кэтти-бри дворфа, став прямо перед ним. – Мы вернемся домой. Мы все вернемся домой, скоро. Я обещаю. Даю слово Компаньона Халла. Мы не оставляем друзей позади и не нарушаем данные клятвы. Как ты пришел за мной, так и я вернусь к тебе.

– Конечно. Ты – моя девочка, – сказал он, как будто этого было достаточно.

И она знала, что это так, и она улыбнулась на прощание.

Бренор был не в восторге от происходящего, но просто развел руками, пробормотал что-то благожелательное и направился к Реджису и Вульфгару.

Сестры-драконицы и Громф присоединились к ним. Джарлакс прошептал проходящему мимо Архимагу: «Иглу?», на что тот ответил кивком.

Мгновение спустя в воздухе появилась дверь, ведущая в Главную Башню Волшебства в Городе Парусов, и шестеро путешественников вошли внутрь.

– Теперь осталось придумать, как нам выбраться отсюда и вернуться к первому разлому, – сказал Джарлакс оставшейся группе.

– Даже со скакунами путешествие займет несколько часов, – напомнила ему Аззудонна.

– Боюсь, что больше. Все зависит от погоды, – ответил Джарлакс. – На тебе есть защитная одежда, но некоторые из нас защищались от убийственного холода только заклинаниями, срок действия которых истек. А заклинатель потерян для нас в пещере.

– Пайкел, – объяснил Дзирт Кэтти-бри, Заку и Энтрери.

– Я могу помочь с этим, – сказала им Кэтти-бри. – Но время действия защиты будет невелик, а нам предстоит много дней пути.

– Тогда, пожалуйста, давайте начнем, – прервал Киммуриэль и призвал своего адского коня. – Я устал, но если дело примет отчаянный поворот, я смогу перенести нескольких к разлому.

Дзирт поднял свой свисток и позвал Андхара, надеясь, что единорог вернется, учитывая, как сильно его потрепали в пещере – он никогда раньше не видел, чтобы Андхар был уничтожен в битве и поэтому убит. Он вздохнул с большим облегчением, когда издалека к нему приблизился единорог, становящийся все больше с каждым шагом.

Они отправились в путь без колебаний, но даже со скакунами ситуация быстро стала отчаянной, поскольку за разломом снова поднялась буря. Используя свои псионические способности, Киммуриэль провел группу сквозь ветер, по несколько за раз к разлому, где их ожидал Громф.

Затем они спрятались в иглу и надеялись, что буря утихнет.

– Мы полагаем, что слаады использовали замороженных пленников в качестве хозяев, – объяснила Аззудонна гостям из южных земель.

– Они забрали по одному из тех, кого мы не нашли, и создавали из них новых представителей своего поганого рода.

– Они не придерживались никакой схемы, – добавила Доум'вилль. – Просто время от времени приходили и забирали кого-то одного. Не могу передать вам весь ужас. Я – мы – могли видеть, но не могли пошевелиться. Мы не могли действовать, даже глазом не могли моргнуть. Мы просто были там. Мы просто... смотрели.

– Наблюдали и существовали вместе с миром, окружающим нас, как призраки, застрявшие между жизнью и смертью, – добавила Кэтти-бри. – Наложенные мною чары не исчезли, заклинания, которые я подготовила, не выветрились из моей памяти. Это было не похоже ни на что, что я когда-либо знала.

– И ни на что, что я хотел бы узнать снова, – заметил Энтрери.

Он надел маску отвращения и покачал головой.

– Я предпочел бы взять ос с собой в кокон, прежде чем вернуться в черноту пустоты.

Более чем несколько бровей приподнялось у тех, кто знал об испытаниях Энтрери в мучительном аду, который он пережил на суровом суде совести.

– Мы доставим тебя обратно в Каллиду, – пообещал Джарлакс.

Аззудонна напряглась при упоминании города и оглядела южан, которых там раньше не было.

– Мы приведем их – точнее, они приведут нас, – настаивал Джарлакс. – Это цена за спасение.

Холодный взгляд пробежал по лицу эвендроу – осознание того, что потом возможно придется заплатить еще большую цену. Она не могла отрицать радости от спасения тринадцати потерянных каллидцев, а также от спасения Кэтти-бри, Энтрери и, конечно же, Закнафейна.

Но от правил города, соблюдения необходимой секретности, нельзя было так легко отмахнуться. Она посмотрела на Джарлакса, напоминая себе о его обещании, говоря себе, что он заслужил доверие. Или не заслужил? Не был ли предательством тот факт, что он привел других на север? Аззудонна не знала, что и думать, но поскольку вариантов у нее не было, оставалось позволить этому случиться и надеяться.

– Остальные трое не подвергались ритуалу, – сказал Джарлакс Киммуриэлю и Громфу. – Я уверен, что их воспоминания о месте назначения ясны. Получите доступ к ним с помощью магии разума, и выясните, как мы можем оказаться в Каллидее...

– Я не буду этого делать, – объявил Энтрери и уставился на Архимага.

– Я тоже, – сказал Зак.

Кэтти-бри не ответила, но тоже настороженно посмотрела на Киммуриэля, Даб'ней и особенно на Громфа.

– Я лучше умру, чем предам их, – заявил Энтрери.

– И я, – согласился Зак.

Громф усмехнулся и фыркнул.

– Приятно видеть, что ты все продумал, – сказал он Джарлаксу.

– Это не имеет значения, и вам не придется нарушать свое слово, – сказал им всем Джарлакс. – Возможно, я достаточно восстановил собственные воспоминания, чтобы Громф и Киммуриэль смогли найти город и доставить нас туда. План не изменился.

Он повернулся к троим, застывшим рядом с ним.

– Я не хотел так поступать, но у нас не так уж много доступных вариантов. И даже они стали более ограниченными с потерей Пайкела, который мог защитить нас от бури, если бы мы путешествовали обычным способом.

– Но как только ты приведешь их, ритуал, очевидно, не защитит мой дом, – сказала Аззудонна.

– Разве мы не заслужили твоего доверия? – спросил Джарлакс.

– Некоторые из вас заслужили.

– Ты можешь доверять Дзирту До'Урдену больше, чем любому из нас, – вставил Артемис Энтрери.

– Хватит об этом, – сказал Громф. Он повернулся к Аззудонне. – Ты собираешься приказать своим спасенным сородичам, оркам и дворфам, напасть на нас?

– Конечно, нет. Мы не неблагодарны.

– Значит, не собираешься?

– Громф, ты не понимаешь, – сказал Джарлакс.

– Если ты лжешь, пожалуйста, давай быстрее решим это. Я теряю терпение.

– Я прошу вас всех просто заткнуться, – вмешался Киммуриэль, он встал между группами и перевел свое внимание на Аззудонну.

– Слушай меня внимательно, Аззудонна из Каллиды, – сказал он. – Твой город мне не неизвестен, как и любой другой район этого места. Ибо он не является чем-то неизвестным коллективному разуму иллитидов, где я не чужой. Они знают о нем с самого его основания. Но не бойся, ибо им нет дела до тебя и твоих близких. Они не представляют никакой угрозы.

– И мы тоже. Клянусь. Мне нужно увидеть это место, которое ты называешь домом. Громф Бэнр и Даб'ней должны стать свидетелями этого места, ради обретения надежды и в силу обстоятельств, которые связаны с жизнью ваших дальних родственников, сбившихся с пути, за пределами Каллиды. И Дзирт До'Урден должен увидеть это место, и больше всех, заслуживает этого. Ты можешь нам доверять.

– Более того, ты должна доверять нам. Да, ты житель Каллиды, но также ты житель этого мира. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить вас и вашу тайну, но на кону стоят более важные вещи.

– Так я когда-то думала, – пробормотала Доум'вилль и уставилась на Громфа – волшебника, который так небрежно и бессердечно бросил через портал на необитаемый север.

– Мы идем в Каллиду, – сказал ей Киммуриэль, когда Аззудонна продолжила проявлять сомнение. – С тобой или без тебя. Ты больше не можешь скрывать от нас. Это заявление, не угроза, потому что здесь нет никакой угрозы. Я говорю тебе прямо и честно, что мы не представляем угрозы для твоего дома. Ты должна верить...

Он остановился и чуть не упал, когда земля под ними неистово затряслась. Крик, доносившийся из-за стен их убежища, свидетельствовал, что дело было не в иглу, и все они выскочили наружу, прежде чем сооружение просто развалилось.

Тряска прекратилась так же внезапно, как и началась.

Снаружи Джарлакс и остальные остановились и уставились, так же, как и другие, выходившие из иглу. Перед ними в ледниковом разломе лежала огромная глыба льда, светящаяся не просто в тусклом отражении Веселых Танцоров, но и изнутри.

Глыба внезапно раскололась с громким треском, и половинки разошлись в стороны, оставив одинокую маленькую фигурку. Он дико встряхнулся, дворфийские губы хлопали, чтобы стряхнуть ледяную крошку с густой зеленой бороды и светло-зеленой мантии.

– Пайкел? – пробормотала Кэтти-бри.

– О-о-о, – сказал дворф. Он потянулся к горшку, который носил как шлем, и стянул его с головы. Друзья не сразу поняли, что он использует левую руку – руку, которую потерял десятилетия назад!

Только это была не его рука – по крайней мере, не та, что у него когда-то была, потому что она была не из плоти и костей, а из бело-голубого льда.

Он поднес импровизированный шлем к лицу и другой рукой стряхнул с него ледяную корку, затем снова надел его обратно на голову.

– Хе-хе-хе, – сказал он.

Дзирт и Кэтти-бри и остальные подбежали к нему.

– Как? – неоднократно спрашивала Кэтти-бри.

– Кадиж! – крикнул Пайкел. Он отступил и начал кружиться. – Кадиж, мо братун!

– Мо братун? – Кэтти-бри открыла рот.

– Не спрашивай, – сказал Джарлакс рядом с ней. – Лучше не знать.

Толпа зрителей стояла и смотрела, как Пайкел продолжает свой танец, поет Кадижу и протягивает руки к небу, призывая прекратить бурю Йгорла.

Тучи разошлись, Веселые Танцоры ярко засияли, но Пайкел продолжал свой танец, протягивая руки вверх, подзывая их. И действительно, небо, казалось, откликнулось, зеленые завихрения потянулись к дворфу, опустились прямо на землю рядом с ним и завращались, принимая форму.

– Кадиж, Сустарр, – сказал Пайкел, как будто представляя двух небесных существ, которых остальные не могли видеть.

– Он делает еще одну огненную колесницу, – понял Джарлакс, и вскоре это стало совершенно очевидно, за исключением того, что эта колесница была намного больше и не обычной огненной, а зеленой, как Веселые Танцоры. И ее тянула упряжка из восьми клубящихся и бесплотных лошадей, или, по крайней мере, похожих на лошадей образов.

Когда все было готово, Пайкел вскочил и взял вожжи, затем протянул ледяную руку, приглашая остальных, всех до единого, подниматься на борт.

– Я никогда не пойму этого дворфа, – заметил Джарлакс. – И это, я полагаю, полезная штука.

– Никто не понимает, – согласилась Кэтти-бри. – И да, она полезная.

– И боги, видимо, тоже, – заметил Джарлакс. – Найдется ли хоть один бог природы, даже Герцог Ветров Аака, который не пролил бы на него дождь благосклонности?

– Будем надеяться, что не найдется.

Вскоре они отправились в путь на небесной колеснице Пайкела, которая, казалось, неслась над землей, а не по ней, ибо не ощущалось ни единого толчка.

– Ты можешь поднять нас на вершину ледника и перевалить через него? – спросил Джарлакс дворфа.

– Хе-хе-хе, – последовал ответ, и они полетели вверх по склону ледника.

Когда звуки удивления стихли, а остальные перевели дыхание, Джарлакс повернулся к Аззудонне, Кэтти-бри, Энтрери и Заку.

– Я хочу войти через внешнюю пещеру Каззкальци, – объяснил он. – Я хочу, чтобы мои друзья увидели город, как мы.

– Не могу поспорить с твоим желанием, – сказал Зак. – Я сразу кое-что понял.

– Понял что? – спросил Дзирт.

– Что мы вернулись домой, сын мой. Что мы вернулись домой.

Кэтти-бри крепче обняла Дзирта и изо всех сил старалась не расплакаться.

– Если бы только Бри была здесь, – прошептала она ему на ухо.

– Кроме того, – добавил Джарлакс, – Стоит проделать этот путь только ради того, чтобы увидеть выражение лица Громфа, когда он будет скатываться по горке в Каллиду.

Архимаг нахмурился, а четверо, побывавшие в ледяном городе, рассмеялись.

Пайкел, визжа от восторга, погнал их в дикую и захватывающую поездку. Он направил свою волшебную колесницу прямо вверх и через ледник, а затем в расщелину далеко на востоке, недалеко от края ледяной шапки. В туннель, согретый небольшим ручьем, в тот самый оазис, где Джарлакс и трое его спутников отдыхали и наблюдали за семейством лис, прежде чем были схвачены патрулем Каллиды.

Там Пайкел отпустил колесницу, и группа отправилась пешком вниз по туннелям в Каллиду.

На этот раз оружие у южан не было изъято; они не были одеты в мантии и не пошли маршем вперед. Они продолжили путь вместе, как группа, под радостные возгласы курит и арктос ороков, живших в Каскатте, которые узнали некоторых из своих потерянных собратьев из Каллиды (а также Джарлакса и трех его друзей) и вошли в туннели. Несмотря на свои сомнения, или, возможно, потому, что она просто не могла больше соотнести их с теми доказательствами, которые эти незнакомцы неоднократно предоставляли, Аззудонна теперь с радостью и гордостью вела их за собой.

Теперь Джарлакс стоял в конце туннеля перед Скеллобелем, заслонив путь к выступу, с которого открывался вид на обширный район. Несколько спасенных каллидцев уже прошли, в том числе Доум'вилль, которая, казалось, хотела убраться от Громфа как можно дальше, но Аззудонна осталась, стоя рука об руку с Закнафейном.

– Не хочешь отвести Дзирта на уступ? – спросил Джарлакс у Кэтти-бри.

Ей не нужно было повторять дважды. Она потянула мужа за руку, протиснувшись мимо Джарлакса на высокий выступ над виноградником.

По обе стороны широко раскинулся Скеллобель, разделенный посередине похожим на нос камнем.

Дзирт замер, не в силах обрести дар речи в течение многих ударов сердца. Его лавандовые глаза впитывали все: художественное оформление мостов и зданий, ледяные стены, отражающие вихри Веселых Танцоров, множество людей внизу, дроу, эвендроу.

И других – синекожих дворфов-курит, орков, круглолицых людей. Отсюда, сверху, он не мог разглядеть деталей, но достаточно отчетливо ощущал пульсацию этого места. Снизу доносились веселые и легкие песни, а с виноградников доносился восхитительный аромат.

– Презираю Ллос, – задыхаясь, сказал Киммуриэль, выходя позади них.

– В Девять преисподних этого уродливого паука, – сказал Громф из туннеля.

Дзирт повернулся, чтобы взглянуть на угрюмого Архимага, и испытал огромное удовольствие и большую надежду, увидев, как он преображается при виде этого зрелища, словно напряжение и гнев внезапно просто спали с него, когда он смотрел на чудо Каллиды.

– Это стоило того, чтобы отправиться в путешествие, да? – Джарлакс спросил его, и Громф не смог ответить, да ему и не нужно было.

Пайкел, подпрыгивая, вынырнул из туннеля рядом с Дабней, которая тут же прикрыла рот рукой, ее глаза, как и у других новичков, наполнились слезами радости.

– Хе-хе-хе, – сказал Пайкел, подпрыгивая и впитывая все это. – Здеся? – спросил он Кэтти-бри, указывая на спускающуюся горку на правом краю уступа.

Кэтти-бри кивнула и сказала «Ага, ага» своим лучшим голосом Пайкела.

В течение следующих нескольких мгновений все, что они слышали, было удаляющееся «Уииииии!» зеленобородого дворфа, когда он бросился вниз по склону, петляя и извиваясь к городу внизу.

Затем они услышали стон непрекращающегося полярного ветра, звучащий просто волшебно на фоне клубящихся огней на небе.

Где-то внизу, в Каллиде, какая-то группа начала петь. Дзирт не был удивлен. Он просто было уместно.

Другого способа описать это не было. Здесь, в этом месте, звук голосов, поднимающихся в песне, счастливых, радостных, мрачных, задумчивых, был просто уместен.

Он повернулся к жене и крепко поцеловал ее.

– Надо будет привести сюда мою внучку в ближайшее время, – услышал он слова Закнафейна.

Воистину.