Лепной потолок в гостиной самых больших апартаментов в отеле «Люксембург» был украшен сценами охоты. Зеркала отражали свет из окон, выходивших на улицу Маленьких Августинцев. Пол покрывал розовато-бежевый ковер, вдоль стен стояли стулья с прямыми спинками и камышовыми сиденьями, в углу примостился шкафчик с лакированными дверцами и письменный стол, отделанный золоченой бронзой. Перед широким мраморным камином стоял экран с вышивкой, изображавшей зеленый лес. За главной гостиной следовала небольшая комната, обставленная оттоманками. Отсюда три двери вели в спальни. Эти апартаменты, обставленные со вкусом, хотя и несколько строгим, вполне оправдывали назначенную за них сумму — четыреста ливров в месяц.
Эти апартаменты сняли на неделю на имя синьора де Нови из Равенны, который путешествовал вместе с сестрой, маркезиной Шарлоттой. Хозяйка отеля «Люксембург» надеялась, что эти апартаменты снимут на более долгий срок, ибо синьор, вселившись, тут же отправился путешествовать, оставив сестру на попечении двух слуг. Видно, маркезина имела в Париже связи, поскольку дня через два получила приглашение на званый ужин, куда ее вызвался сопроводить граф де Брель.
В освещенной свечами комнате графа ждали двое. Шарлотта де Нови, как ее представят всем в этот вечер, сидела в дальнем от двери кресле, грациозно положив одну руку на подлокотник, а другую — на колени, где лежал черный кружевной веер. На ней было платье из желтого мерцающего шелка. Шею она повязала такой же черной лентой, как и волосы, в которых сверкал желтый бриллиант. В ушах тоже сверкали бриллианты, маленькие, но Раньеро ди Калцабиджи облокотился на проем высокого окна с видом на улицу.
Айша обратилась к нему:
— В вашем доме я многому научилась, и со мной там хорошо обращались. Я очень благодарна за это.
— Благодарите не меня, а своего работодателя.
— Вы были моим учителем — это значит больше. — Раньеро ничего не ответил, и она продолжила: — Попрощайтесь с Эдуардо за меня. Я хотела это сделать сама, но он избегал меня.
Раньеро с забавной гримасой отошел от окна и сел.
— Эдуардо полюбил вас. Он злится, что вы покинули его. — Они впервые заговорили не о музыке, не об ее обязанностях, а о других делах, и это сковывало их. Раньеро заметил: — За несколько недель вы научили этого ребенка большему, чем его отец и я за восемь лет. Я решил заняться им и восполнить пробелы в обучении, которое он получил до вашего приезда. У него есть способности к математике.
— И к картографии — это страсть Эдуардо.
— Очень хорошо. — Раньеро помолчал. — И чем займется мадемуазель, пока мы погрузимся в изучение математических таблиц и карт? Что станется с вами после сегодняшнего вечера?
Айша глубоко вздохнула:
— Надеюсь побывать на званых ужинах и кроме графа де Бреля встретиться с другими людьми. Я хочу, чтобы меня приняли в их круг. — Не успел Раньеро спросить, чем вызваны эти желания, как Айша добавила: — Я знаю, возникнут препятствия. Одно из них меня очень тревожит — не шокирует ли людей то, что я нахожусь здесь одна?
Раньеро покачал головой:
— Они заподозрят, что вы оказались в незавидном положении, но не найдут в этом ничего шокирующего. У вас безответственный брат, вот и все. Он сопровождал вас до самого Парижа, но теперь дела зовут его дальше, и он надеется, что его парижские друзья присмотрят за вами. Найдите сегодня вечером время, чтобы рассказать об этом кому-нибудь. Вы завоюете симпатию людей, потому что остались одни, а также вызовете у них интерес, поскольку выиграли в лотерее. — Он понизил голос: — От вас зависит, кому доверить эти подробности — женщине или мужчине.
— Что вы хотите сказать?
— Услышав ваш рассказ, дама раздобудет для вас еще больше приглашений и введет вас в общество. Возможно, днем, если вы захотите, дамы начнут наносить вам визиты. С другой стороны, если вы доверитесь мужчине, они начнут приходить без приглашения и предлагать всяческие услуги, давать советы и утверждать, что общаться стоит только с ними.
— Этих посетителей не следует пускать в дом?
— Решать вам.
Ее черные глаза расширились.
— Я только хочу…
Но тут раздался стук в дверь.
Когда Айша вскочила, Раньеро сказал: «Успокойтесь», — точно так же, как в те минуты, когда советовал ей, какую позу принять или как дышать. Вслед за слугой вошел граф де Брель.
Не оставляло сомнений, что граф недоволен и раздражен. Он все еще считал братьев виновными в невезении с лотереей и даже не обещал, что возьмет эту никому не известную аристократку на вечеринку: сначала ему хотелось внимательно взглянуть на нее. Вопреки своим ожиданиям, он увидел пленительную молодую женщину. Граф не обращал внимания на Калцабиджи, пока его представляли. Не отрывая глаз от Айши, он лишь отвесил неловкий поклон и сделал неопределенный жест рукой. Граф де Брель не подозревал, что две недели назад мог насладиться тем же совершенным лицом, стройной фигурой, полными, властными губами, если бы бросил взгляд в угол музыкальной комнаты, где в ожидании распоряжений ждала служанка. Эта особа хотела пойти ему навстречу, когда он вошел, и остановилась. Робость лишь подчеркивала ее достоинства, ибо на фоне неожиданно побледневших щек ее черные глаза показались больше. Она смотрела на него из-под ресниц, и неуверенное выражение лица пикантно контрастировало с четко очерченными губами.
Никто из троих собеседников потом не вспомнит, о чем они говорили в первые мгновения встречи. Граф заметил:
— Мадемуазель, как прекрасно вы говорите на нашем языке.
Айша ответила с едва заметной улыбкой:
— Я получила образование в Париже.
Она всегда отвечала кратко и чуть глуховатым голосом. Графу захотелось остаться с ней наедине в экипаже и побеседовать более непринужденно. От Калцабиджи не было никакого толку, ибо в этот вечер он выглядел таким мрачным, будто его что-то не устраивало. Калцабиджи накинул Айше на плечи плащ. Графу показалось, что Раньеро слишком заботится о ней, и не мог скрыть досаду. Все спустились к экипажу. Слуга графа опустил лесенку, мадемуазель де Нови поставила одну ногу в туфле на высоком каблуке на первую ступеньку, граф вышел вперед, чтобы подать ей руку и помочь подняться в экипаж. Калцабиджи взял руку Айши и, прощаясь, поцеловал ее. Оба растерялись, когда Айша высвободила руку. Граф сел, и экипаж покатился в сторону Сены.
Раньеро отправился к себе в Пасси и, войдя в дом, даже не взглянул на других членов семейства. Обнаружив, что брат вернулся, Гульермо, поднявшись к нему, застал того у клавесина.
— Ну как?
Раньеро вздохнул:
— Граф с большим удовольствием повез ее на вечеринку.
Гульермо сел на стул:
— Значит, ты думаешь, что все получится?
— Почему бы и нет.
— Слава богу. Больше незачем волноваться. — Гульермо радостно покачал головой. — Эта девушка оказалась пробивной бестией, правда? Интересно, чего она добивается. Как по-твоему, нам удастся вернуть свои деньги?
Раньеро пожал плечами:
— У меня такое впечатление, что эта девочка собирается попытать счастья за ломберным столом. Если ей повезет, мы вернем деньги, если нет — бог с ними.
— Удача ей не помешает, если она хочет быть на равных с этой публикой.
— Дело в том, что у нее было немного своих денег.
— Откуда ты это узнал?
— Служанки сказали. Как ты полагаешь, почему мы взяли именно тех двоих? Дабы они целую неделю следили за ней и драгоценностями Сильвии. Так вот, Шарлотта нанесла визит в банкирский дом и сняла деньги со своего счета.
— Ну и ну! Она сама это сделала? Сколько она сняла?
— Точно не знаю. Сначала в банке не хотели давать ей деньги, но Шарлотта разгневалась и запугала банковского служащего. Тот ушел советоваться с кем-то, вернулся как шелковый и выплатил ей деньги. У нее были документы, подтверждавшие, на чье имя значится счет, и она сказала, что получила их в уплату причитавшегося ей долга.
— Что ты говоришь? И чье же имя значилось на этих документах?
Раньеро нервно заерзал, его локоть задел две клавиши, зазвучали низкие ноты, отчего оба вздрогнули. Наконец он сказал:
— Какого-то месье Шарля.
Гульермо затаил дыхание, затем глубоко вздохнул, будто догадался, в чем тут дело.
— Ага! Деньги от последнего любовника! Что скажешь, а? — Он подмигнул Раньеро, но тот не ответил. Оба помолчали, после чего Гульермо задал вопрос, уже долго терзавший его: — У тебя же с ней ничего не было, правда?
Раньеро сдвинул брови:
— Нет.
— Почему же нет?
Раньеро с горечью посмотрел на него:
— Потому что я тщеславен лишь с дамами, которым мне нравится угождать. Возможно, ты забыл, но я помню, как она смотрела на меня, когда впервые вошла в эту комнату.
— Дамы? Но ведь она всего лишь служанка! Это угождать тебе!
— Так или иначе, я не забуду этого взгляда.
— Она — необычайное существо, — заметил Гульермо.
Раньеро начал играть таинственную погребальную песнь, которая угнетающе подействовала на Гульермо. Он встал и подошел к клавесину.
— Что-то новое: как это называется?
Раньеро оторвал пальцы от клавиш:
— Макуба.
— Звучит пугающе.
— Я еще работаю над ней. — Он снова коснулся клавиш и саркастически взглянул на брата. — Если не возражаешь.
Гульермо не выдержал и ушел. Раньеро продолжал играть мелодию песни о любви и разлуке, и постепенно перед ним возникал женский образ в желтом платье, исчезнувший в экипаже, смутные очертания лица в окошке, скрип упряжки и кожаных пружин. Раньеро твердил себе, что нельзя потерять то, чем не владел, но музыка, струившаяся из-под его пальцев, говорила о другом. Раньеро заставлял себя играть, боясь остаться в тишине, которая воцарится в этой пустой комнате, когда клавесин умолкнет.
Еще весной мадам Парис говорила, что Айше понравится, если все взоры будут прикованы к ней. Айша вспомнила эти слова, когда входила в гостиную, опираясь на руку графа де Бреля, собираясь встретиться с маркизой де Вильер. Однако здесь ничто не намекало на веселье. Гости были под стать роскошно обставленному дому маркизы. Нарядно одетые, в париках, они живописно расположились в комнате, словно позируя для группового портрета. Все с неподдельным удивлением смотрели на Айшу.
Гости держались вежливо, но никто не проявлял особой любезности. Маркиза де Вильер разрешила маркизу привести новую гостью, хотя не слышала о ней ничего, кроме того, что она итальянка, выигравшая в лотерее. Маркиза встретила их прохладно. Шарлотту де Нови представили всем дамам, но те подражали хозяйке дома. Некоторые, скупо улыбнувшись Айше, наблюдали, как ей кланялись мужчины. За несколько минут мнения о Шарлотте де Нови разделились. Мужчины с удовольствием отмечали, что она молода, неиспорченна и красива. Однако окончательный приговор зависел от того, интересна ли Шарлотта, а этого не знал даже граф де Брель, ибо беседа в карете не избавила ее от нервозности. Женщины были бы весьма довольны, если бы она оказалась неинтересной. Им очень хотелось увидеть, как поступит любовница графа де Бреля, когда, прибыв позднее, обнаружит, что тот прислушивается к каждому слову итальянки и ловит каждый ее вздох. Если юная аристократка — выскочка, ее придется поставить на место, но если она не уступит в беседе любовнице графа, то всех ждет большое развлечение.
Раздраженная скучной паузой, мадам де Монтенсье, близкая подруга маркизы, обратилась к Айше:
— Мадемуазель де Нови, вы не успели въехать в этот город, как сразу стали богатой.
Граф предупредил Айшу, что о лотерее говорить нельзя.
— Верно. Когда я вернулась в Париж, меня ждал приятный сюрприз.
— Мадемуазель де Нови воспитывалась в одном из монастырей нашего города, — заметил граф.
— Правда? В каком?
Твердо решив врать как можно реже, Айша сделала вид, будто не расслышала вопроса, и огляделась в надежде, что с ней заговорит кто-то еще. Ее взгляд остановился на миниатюрной даме с темно-каштановыми волосами и круглыми напряженными глазами, которые смотрели на Айшу с насмешливым презрением.
— Мадемуазель, как жаль, что вас на прошлой неделе не было у герцогини де Бриссак, когда вам улыбнулся счастливый случай. Думаю, такие люди, как вы, любят подобные события.
Манерная медлительность, с какой она произнесла оскорбительную фразу «такие люди, как вы», вызвала кое у кого улыбки.
— Такие, как мы — из Равенны? — хладнокровно спросила Айше. — Другие еще больше любят азартные игры. Например, жители Венеции.
— Вы правы, — откликнулся юный шевалье д’Эди, это ведь настоящая республика картежников. Поговаривают даже о том, что они скоро выберут дожа с помощью кастальетто.
— Поступив так, они избавятся не от одного месяца пустой волокиты, — откликнулся кто-то.
Разговор возобновился, и вскоре маркиза де Вильер повела всех в комнату, искусно обставленную для карточной игры. Айша все еще не избавилась от страха и пыталась сохранить спокойствие, думая только о том, как бы не проболтаться и добиться того, чтобы кто-то пригласил ее еще на одно светское мероприятие. Такое приглашение сейчас означало бы для Айши победу, ибо она полагала, что не очень разумно выигрывать крупную сумму в карты. Все гости считали, что ей очень повезло, раз она выиграла в лотерее, и им вряд ли понравится, если она выиграет еще и за карточным столиком.
С другой стороны, чтобы сесть за этот стол еще раз, она не должна в этот вечер проиграться. Это означало, что Айша могла сесть лишь за те столы, где делались не очень высокие ставки. Поэтому она вместе с графом де Брелем остановилась посреди комнаты и наблюдала, как люди занимают места и делают ставки.
Самый заметный стол был разделен на пять частей, выкрашенных яркими красками. В центре стояла фигурка танцующего карлика в желтом наряде, в одной руке он держал бубновую семерку. Маркиза называла эту игру «линдором», но граф именовал ее «желтым карликом». Однако за этим столом игроки делали нешуточные ставки. Поэтому, когда настало время расставлять фигуры, Айша отвернулась от него.
Другие играли в «комету», и каждый вносил в банк по ливру. Айшу увлекла эта игра, едва она поняла, что та проста и идет по кругу, а в колоде остаются две неизвестные карты. Она походила на игру, именуемую «хок и манилла», которой обучил ее Флорус. Айша освоила ее правила, следя за этой игрой. Однако здесь собралась вся пятерка игроков, и ей пришлось бы ждать, пока не освободится место.
Маркиза не позволила новой гостье так долго стоять и пригласила ее вместе с графом сыграть в Фараона. У Айши упало сердце, но граф тут же согласился, и оба сели напротив маркизы за длинным столом, покрытым зеленым сукном. Флорус рассказывал Айше о «фараоне»: в этой игре искусство не имело значения, все решал банкир, следивший за игрой.
— Кажется, в вашей стране эту игру когда-то называли «бассетом», — заметила маркиза, раскрывая новую колоду карт. — Надеюсь, вы играете в нее так же, как и мы? — Она сняла колоду и ловко перетасовала ее. Айша наблюдала за ней, желая убедиться, что та не подтасовывает карты. — Вот, по тринадцать карт каждому. Теперь поставьте на любую по своему выбору. Граф, сегодня еще раз поставите на пики? Как вы постоянны! Только король и десятка? Ах да, дама и червонная девятка. Очаровательно! А теперь, мадемуазель, поставьте пять ливров на каждую из них, как и граф, или… очень хорошо, ливр на туза, на трефовую даму, на вашу бубновую девятку и валета.
Маркиза небрежно держала свои карты в левой руке и до этого момента почти не заглядывала в них и не производила никаких подозрительных манипуляций с колодой. Айша полагала, что хозяйка играет честно.
Первую карту взяли снизу колоды и перевернули — ею оказался бубновый король, тут же перебивший ставки, сделанные Айшой на короля, как и ставки графа. С мягкой улыбкой маркиза перетянула выигранные деньги на свою сторону стола и сняла две карты сверху колоды. Левая карта, доставшаяся ей, оказалась пятеркой и ничего не выиграла. Правая карта для Айши и графа оказалась дамой, так что они оба выиграли равные ставки.
Граф поставил дополнительную сумму на свою даму, затем приподнял один угол карты.
— А, — протянула маркиза. — Граф, увеличиваем в семь раз? — Вскинув брови, она взглянула на Айшу, но та покачала головой. Поднять один угол карты означало повысить ставку в семь раз. Если поднять два, три или четыре угла — то ставка возрастет в пятнадцать, тридцать или шестьдесят раз. — Наша гостя хочет повеселиться, но не разориться, — весело отметила маркиза. — Как разумно!
Игра продолжалась, и помимо карт, Айша начала замечать кое-что другое. Позади них шла оживленная игра в «двадцать одно». За столом с желтым карликом язвительная дама, растягивая слова, сыпала остротами. Смех прекращался лишь в тот момент, когда она протягивала руку и придвигала к себе выигрыш. Тем временем маркиза де Вильер пристально глядела на карты, а де Брель радовался. Граф придавал большое значение тому, что ему с Айшой повезло на дамах, поэтому несколько раз снова поставил на червонную даму. Айше было нелегко отвечать на его комплименты.
Перед самым концом игры прибыл барон д’Альмар с супругой. Все повеселели, предвкушая интересное развитие событий, ибо де Брель состоял с ней в любовной связи. Барона пригласили к столику, за которым шла игра, его жена подошла к маркизе, сделав вид, будто хочет понаблюдать за игрой в «фараона», но на самом деле, чтобы присмотреть за графом. Айша поняла, кто эта дама, ибо слышала о ней от Сильвии и Калцабиджи. Теперь ее одолевало любопытство, удастся ли графу сохранить хладнокровие. Представив баронессе Айшу, он объяснил ей, что собирался привести сюда мадемуазель де Нови и ее брата, но привел лишь мадемуазель, поскольку ее брату внезапно пришлось покинуть Париж. Всех, кого удивляло, почему юная итальянка явилась одна, удовлетворились этой информацией. Однако мадам д’Альмар это не понравилось.
Маркиза возобновила игру, а Айша и граф, рассмеявшись, обменялись предположениями о том, удастся ли им сорвать банк. Айша с недоумением заметила, что глаза баронессы выражают ту же зависть, которую проявляли девушки на плантации, ревновавшие ее к Жозефу. Завистливые люди, окружавшие Айшу, и страх ошибиться вдруг стали меньше беспокоить ее. Айша приобрела значимость, хотя и мимолетную, став соперницей мадам д’Альмар. Айша поняла это, взглянув на мужчину, сидевшего рядом с ней. Веселый взгляд маркизы свидетельствовал о том, что для нее тоже нет секретов, и все в комнате с интересом ждали, чем все закончится. Айше приходилось играть свою роль, причем совсем непохожую на те, которые она встречала у Мариво.
Айша наклонилась к графу, догадываясь, что все прислушиваются к ней.
— Граф, остались еще две карты. Думаю, мы несомненно потеряем на первой, но выиграем на второй.
— Почему? — спросил граф.
— Поживем — увидим.
Айша, легко похлопав кончиком веера по его руке, откинулась на спинку стула. Видно, граф не следил за картами, когда их снимали; она же, запомнила каждую и знала, что должны остаться дама пик и трефовая девятка. Айша сделала небольшую ставку на лежавшую перед ней даму и на бубновую девятку. Граф поставил пять ливров на свою девятку и гораздо больше на даму. Если маркиза сначала откроет трефовую девятку, то каждый из них проиграет незначительную сумму, но затем они крупно выиграют на последней карте, даме. Айша знала, что граф любит выигрывать. Она напряглась и молила бога, чтобы первой он открыл девятку.
Так и случилось. Граф поморщился, и оба расплатились. Только когда маркиза собиралась открыть последнюю карту, граф посмотрел на то, что лежало перед ним и Айшой, и восторженно улыбнулся ей.
— Вы правы! Эта карта наша!
Когда, наконец, открылась пиковая дама, Айша обнаружила, что выиграла несколько ливров, а граф эффектно завершил игру. Маркиза с достоинством передала ему банк. Граф спросил Айшу, не ясновидящая ли она.
— Пока я благодарю лишь удачу, граф. Если брат благополучно вернется в Париж, то у меня будет все, чего я желаю.
Когда всех пригласили на ужин, баронесса д’Альмар оперлась на руку мужа, а граф сопровождал Шарлотту де Нови. Однако их разлучили за столом, когда маркиза рассаживала гостей. Пока все занимали места, мадам де Монтенсье спросила подругу:
— Как ты находишь ее?
Маркиза, немного проигравшая гостье, ответила:
— Она вела себя очень мило.
Однако мадам де Монтенсье не отступала:
— Все же, что ты думаешь о ней? Она хороша собой. Но из какой она финансовой аристократии — старой или новой, или вообще никто? К лотерее нельзя относиться серьезно, это всего лишь подарок судьбы.
Маркиза нахмурилась.
— Но кто же поймет этих итальянцев?
Таким образом, вопрос о том, достойна ли Шарлотта де Нови светского общества, отложили до лучших времен, и все настроились на то, чтобы сегодня вечером проявить к гостье терпимость.
Шевалье д’Эди первым заговорил с Айшой за столом и спросил, что она думает о Париже.
— Боюсь, пока я видела очень мало: дома я несколько дней была занята семейными делами, а теперь, когда брат уехал, город мне некому показать.
— Это легко исправить: почему бы в такую прекрасную погоду всем не прокатиться по Булонскому лесу?
— Если удастся, я последую вашему совету.
Внимание Айши привлекла высокая, элегантная женщина с большими черными глазами, сидевшая справа от нее. Та расспрашивала Айшу о семье, доме, интересовалась, есть ли у нее экипаж и с кем она хотела бы посоветоваться по поводу одежды. Мадам де Рошфор молча выслушала хорошо отрепетированные ответы Айши, но когда речь зашла о выездах в экипаже и платьях, она ужаснулась невежеству юной маркезины.
— Кто-то должен свести вас с лучшими поставщиками королевского двора, иначе вам всучат плохой товар. Негоже оправдываться тем, что рядом нет мужчин, ибо они не разбираются даже в лошадях. Мой бедный покойный муж не мог подобрать ни пару лошадей, ни пару щенят. Мы, женщины, должны взяться за вас.
Айша не знала, дать ли ей отпор или радоваться этим непрошеным советам. Впрочем, графиня тут же отвернулась, чтобы ответить на чье-то замечание с дальнего конца стола. Разговор продолжался до тех пор, пока не подали суп и рыбу. Кроме односложных ответов на вопросы шевалье д’Эди, Айша не произнесла ни слова. Она понимала, что негоже молчать среди этих ослепительных знатных особ. Если не привлечь их внимание, то ей будет неловко играть в их компании после ужина. Однако Айша вела себя так, желая добиться того, что сейчас казалось невозможным — еще одной встречи с этими дамами.
Пока подавали главное блюдо, ситуация приняла скверный оборот: Айша услышала, что молодая злобная дама завела разговор о ней. Сейчас Айша уже знала, что эту даму зовут Софи де Бувье, она часто бывала при дворе и даже обедала за столом короля вместе со своей близкой подругой графиней д’Эстрадой. Бувье обсуждала современную одежду, которую носили фрейлины, и их соперничество с мадам де Помпадур, известной изяществом своих нарядов.
— Моя подруга, графиня, на днях появилась в вызывающе простом голубом платье. Решила заявить о себе столь прелестным образом. Однако надо обладать прекрасными манерами, чтобы такое сошло с рук. Боюсь, наша юная гостья, напротив, носит не совсем подходящую ей одежду.
— Тише, она может услышать, — предупредила ее другая дама.
— Уж вы мне поверьте, — прервала ее мадам де Бувье, — это платье ей подобрал тот, кто склонен к театральным эффектам. Весьма прискорбно, этого трудно не заметить. — Гости, сидевшие вокруг нее, рассмеялись. — Ничто меня так не настораживает, как показная простота. — Она насмешливо взглянула в сторону Айши: — Клянусь, когда я впервые увидела вас, вы были так очаровательны, что мне показалось, будто вы француженка.
Тон Айши привлек всеобщее внимание:
— Что вы говорите? Мадам, когда я впервые увидела вас, ваши манеры были столь изящны, что мне на мгновение показалось, будто вы итальянка.
Все на мгновение умолкли от удивления, затем расхохотались. Софи де Бувье склонила голову и через силу улыбнулась.
— Браво! — тихо произнес шевалье.
Айша ликовала: она отомстила за Сильвию, Калцабиджи и за себя. Айша снова привлекла внимание мадам де Рошфор. Та серьезно заговорила с ней о парижских портнихах и модистках и поддерживала этот разговор до тех пор, пока не подали пирожки с дичью. Айша с первого вечера в доме Сильвии проявила интерес к нарядам и теперь с удивлением обнаружила, что ей есть о чем потолковать.
Беседа зашла о тканях, и вдруг мадам де Рошфор сказала:
— Я должна непременно зайти за вами, когда в следующий раз поеду покупать шелка. Почему бы не сделать это во вторник: мы пару часов походим по магазинам, после чего, возможно, вы согласитесь отобедать со мной… обещаю небольшую компанию, человек шесть. Вы примете мое предложение?
— С великим удовольствием, мадам.
Айша напряженно думала, что ей необходимо сделать в течение следующих нескольких дней. В чем ходят по магазинам с аристократкой и что надевают, обедая с ней? Знать обычно обедала часа в три, так что желтый шелк не подойдет: светские дамы не появляются в одном платье два раза подряд. Айша не сомневалась, что сопровождать графиню придется в более модной одежде, чем ее единственный гарнитур, и мысленно вспомнила наряд, в котором пришла в банк. Не исключено, что ей случится делать ставки и в доме графини, если там будут играть в карты. А это означает, что перед возвращением домой ей сегодня же нужно выиграть приличную сумму.
Все оказалось гораздо легче, чем ожидала Айша. Находчивый ответ девушки грозной де Бувье изменил отношение к ней: день-два ее будут вспоминать как событие этого вечера. Получив три приглашения, Айша села за ломберный столик, за которым главенствовала мадам де Рошфор. Играли в «комету», и партнерами Айши стали шевалье д’Эди, барон д’Альмар, его жена, занявшая последнее место до того, как граф де Брель заявил на него свои права. Влюбленные переглянулись. Глаза графа выразили растерянность, а его любовница взирала на него с вызовом. Спустя мгновение граф удалился, а шевалье начал объяснять мадемуазель де Нови, как играть. Графиня предложила провести одну пробную партию, прежде чем приступить к серьезной игре.
Сначала ставки были низкими. Все внесли равные доли в банк. Он достанется тому, кто первым избавится от своих карт. Далее игра шла в более быстром темпе и ставки возросли. Поскольку игравшие ходили по очереди, Айша поняла, что к концу каждой партии она вполне способна угадать, какие карты на руках у других, и сбросить карту так, чтобы не позволить тем избавиться от своих. Игра продолжалась, Айша выигрывала все чаще. Шевалье, увлеченный ею, не замечал, что она постоянно выигрывает, а для богатой графини такие проигрыши были мелочью. Барон д’Альмар был доволен уже тем, что сидит рядом с женой, а баронесса в конце концов обнаружила свои намерения, предложив д’Альмару экипаж, чтобы тот отвез Айшу домой.
— Помню, вы приехали с графом де Брелем, но возвращаться вам лучше с нами, ибо нам по пути. Позвольте нам проводить вас.
По движению за соседним столиком Айша догадалась, что граф расслышал эти слова, хотя и не мог возразить. Айша не стала ждать: это предложение давало ей возможность завершить вечер более достойно, чем просто исчезнуть с каким-то мужчиной. Услышав согласие Айши, баронесса впервые улыбнулась как победительница, ибо знала, что для соперницы ее любовник теперь недосягаем. Она даже не огорчалась, проигрывая одну партию за другой, и не заметила, что маркезина в конце вечера стала богаче на несколько сотен ливров.
Через несколько дней Айша расхаживала по своей гостиной. Она вспомнила, что Раньеро де Калцабиджи советовал ей угождать женщинам и игнорировать мужчин. Айша сочла этот совет бесценным. Мужскую благосклонность она снискала без всяких усилий, однако женскую завоевать оказалось трудно, а именно дамы могли ввести ее в общество. Как и говорила мадам Парис, стоило Айше появиться где-нибудь, как взоры мужчин устремлялись к ней. Это не нравилось Айше, ибо они не проявляли ни тепла, ни проницательности, но когда глаза мужчин скользили по ней, она ощущала легкое опьянение. Эти поверхностные, не слишком умные французы радовались ее присутствию; под их взорами она переставала быть рабыней, и несколько часов с упоением играла свою роль.
Айша улыбнулась, подумав, как верно утверждала Сильвия, что ни один парижанин не желает слышать ни слова об Италии. Говоря по-французски без акцента, Айша сразу заслужила одобрение, и всех весьма устроили ее краткие ответы о своей родине. Айша заметила, что чем больше стремилась походить на француженку, тем скорее убеждала их в правильном направлении своих мыслей. Весь мир вращался вокруг Парижа, точнее весь мир был Парижем. Ее также поразила тривиальность почти всех разговоров. Например, Софи де Бувье, хотя явно умная женщина, передавала лишь сплетни, растягивая слова, что было модно в придворных кругах. Вы могли позволить себе любую фривольность, лишь бы она рассмешила ваших собеседников. Айша не могла скрыть, что ей не хватает утонченности, но общество мирилось с этим, поскольку она была готова говорить и одеваться так же, как они, и играть в те же игры.
Поскольку предполагалось, что общение Шарлотты де Нови с высшим светом не ограничится очаровательным вечером у де Вильер, ее приходилось одевать и обслуживать. Вдохновленная выигрышем, Айша впервые попыталась вести себя, как подобает аристократке: залезла в долги. Ей пришлось сделать это, чтобы расплатиться с Калцабиджи и Сильвией и оставаться Шарлоттой де Нови. Платье, драгоценности, часть долга братьям и двум служанкам, нанятых ими для нее, Айша отослала в Пасси с запиской. Оглядываясь назад, Айша так и не решила, кто из кого извлек большую пользу — она из них или они из нее; но, так или иначе, они уже никогда не встретятся.
Айша взяла за образец платья Сильвии, заказав новую одежду у розничного торговца. Все, что она выбрала из альбомов, было без украшений и скромного покроя. Посетив ювелира, Айша заказала пару украшений, которые удивили бы даже Сильвию, и зашла к портному. Этот портной, упомянутый когда-то мадемуазель Антуанеттой, изготовлял манто. Торговцы сначала отказались выполнить заказ в такие сжатые сроки, но Айша нашла выход из этого положения. Когда модистка на улице Сент-Оноре заявила, что не может выполнить ее заказ, Айша встала, решив пойти в другое место. Опасаясь потерять клиентку, модистка предложила Айше очень модный товар, заказ на который отменила другая клиентка…
Избавившись от первых двух служанок, Айша испытала облегчение и сама придала своим апартаментам надлежащий вид. Играть созданную ею же самой роль было нелегко, но продолжать этот фарс дома казалось еще ужаснее. В Пасси она была служанкой и имела крохотную комнатку: здесь же скрыться от людей не удастся. Если бы только Айша могла жить одна, каждый вечер готовить на огне простую пищу и пренебречь обязательствами, навязанными ей этим городом… но она понимала, что это лишь мечты. Есть то, чего «даме» не осуществить без помощи слуг. Пища, даже обычная чашка кофе, готовилась на кухне хозяйки дома, затем ее несли наверх. Воду для мытья доставляли из колодца внизу. Приходилось выполнять заказы, поручения, нанимать экипажи, доставлять письма, принимать гостей, убирать и приводить в порядок помещения… Если Айша хотела обмануть парижан в привычной для них игре, ей нужно соблюдать необходимые правила и тайно нарушать все остальные. Так что без слуг никак не обойтись.
Проблема слуги решилась сама собой. Через два дня после ужина у маркизы де Вильер хозяйка апартаментов ввела молодого человека, желающего поговорить с маркезиной, и оставила их наедине. Этот симпатичный мужчина среднего роста, в ливрее, с уверенным взглядом, не лишенный сообразительности, оказался помощником конюха графа де Бреля. Ему велели нанести визит в отель «Люксембург» и больше разузнать о маркезине.
Заметив, что Айша вздрогнула, он продолжил:
— Я счел низостью шпионить за вами и решил оставить службу у графа. С вашего позволения, синьорина, объясню, что хочу служить в доме своих земляков. Я из Болоньи и иногда тоскую по дому; так хочется услышать хоть одно слово на итальянском.
— Однако здесь мы говорим только по-французски, — возразила Айша. Он опустил глаза, а она стояла, размышляя, не больший ли мошенник этот слуга, чем его хозяин. Задав ему несколько вопросов, связанных с работой слуги, Айша не нашла в нем ничего подозрительного. Он лишь хотел продвинуться по службе и не упустить открывающиеся перед ним возможности. Он явно стремился угодить Айше, а то, что он итальянец, придаст ее роли большую достоверность. Слуга заявил, что готов собрать свои вещи и следующим утром перейти к ней на службу. Он сообщил домочадцам графа, что увольняется.
Наконец Айша сказала:
— Могу предложить вам тридцать су в день. Вы будете приезжать каждое утро в семь часов, а вечером уезжать, когда вас отпустят. Жилье ищите сами. Я обеспечу вас формой, но без довольствия.
Слуга пришел в восторг, получив новое место. Когда он ушел, Айша пыталась свыкнуться с мыслью, что она, постоянно находившаяся в чьем-то подчинении, теперь заведет слугу. Айша попросила хозяйку навести справки о том, нет ли подходящей служанки, и наняла первую предложенную ей приятную стройную женщину. Та умела делать прически, выполнять обязанности личной горничной и делать необходимую работу по дому. Айша сказала:
— Мне нужно, чтобы здесь постоянно кто-то находился и открывал дверь. Слуги ночью здесь не будет.
Айша хотела, чтобы кто-то отваживал нежеланных визитеров. Граф де Брель, пытаясь установить за ней тайную слежку, доказал, что одинокой аристократке в Париже не удастся отвадить хищных мужчин: их не отпугнет ее положение. Айша улыбнулась, подумав, как будет раздосадован граф, узнав, что потерял того самого слугу, которому поручил шпионить за ней.
Айша вошла в спальню, расположенную между ее комнатой и комнатой служанки. Там стояла закрытая на замок шкатулка, в которой находились вещи отсутствовавшего маркиза. Вынув несколько колод карт и серебряное кольцо с лазуритом, она вернулась в гостиную и села за стол. Айша перетасовала колоду, следя за своими руками. Флорус говорил ей: секрет обмана состоит в том, чтобы точно проделать все движения. При этом не важно, обманываешь ты других игроков или нет.
В одно мгновение Айша согнула большой палец правой руки и ногтем открыла миниатюрную панель, вмонтированную в нижний контур кольца. Недовольная собой, Айша повторила это движение много раз, пока не сумела проделать его, не прекращая тасовать карты. Затем Айша раздала карты, следя за их рубашкой, но при этом глядя в крохотное зеркало, вмонтированное в кольцо, с тем чтобы увидеть в нем цвет, а при случае и значение карт. Потренировавшись час, Айша села напротив зеркала и стала наблюдать за своими руками, как бы со стороны.
Наконец Айша разложила карты и стала разглядывать кольцо. Ее восхитило мастерство ювелира, сумевшего сделать именно то, о чем она просила. Айше очень хотелось показать кольцо Флорусу, ибо идея создания этой вещицы принадлежала ей. Кольцо поразило бы его. Она помнила, как Флорус показывал ей, как снять колоду четыре раза — карты ложились на стол, затем их быстро подхватывали скользящие руки: «Видишь? Все карты идут в том же порядке, в каком лежали сначала. Никто ничего не заметит».
— А если заметит?
— Тогда удивишься так же, как тот, кто заметит это.
Ходить по магазинам с графиней де Рошфор было увлекательно. Цель состояла не в том, чтобы тратилась Айша; ей приходилось убедить графиню раскошелиться. Айшу водили по лучшим местам, где продавали перчатки, чулки, шали, ленты, кружева, шляпки и галантерейные товары. Она наблюдала за тем, как графиня делает крупные долги. Ни один магазин не смущал мадам де Рошфор. Она не чуралась ни одной закопченной двери, через которую другие дамы не решились бы войти. Графиня властно разговаривала с хозяевами, порой расспрашивала их о личной жизни. Лавочников это приводило в восторг. Спутница поднимала Айше настроение, была забавна, беззаботна и ласкова. Когда графиня устала, экипаж отвез обеих дам на улицу Сент-Оноре, к обеду, которого Айша страшилась.
Казалось, игра в карты не состоится и от пустой болтовни ее избавит лишь музыка и поэзия. Стихи обычно декламировал шевалье д’Эон. Графиня де Рошфор часто упоминала этого аристократа, и ее глаза выражали мечтательность. Услышав это имя, Айша вспомнила вечер в гостиной Ги де Ришмона, когда тот записал имя друга и просил ее обратиться к нему за помощью. Айша благодарила судьбу за то, что шевалье не видел, как она просит милостыню у каждого дома.
Айшу представили гостям, приглашенным на обед. Тут она впервые увидела шевалье. Стройный, высокий молодой человек робко смотрел на нее голубыми глазами. Айша смутилась.
— Я рассказывала мадемуазель де Нови о ваших новых стихах, — проговорила графиня, — и она просила меня убедить вас прочитать их.
Шевалье чуть откинул голову и иронически прищурился.
— Неужели нужно наказывать мадемуазель де Нови за ее визит в Париж, заставляя слушать поэмы о французских изгородях и пасторальных радостях Бургундии?
— Провинция — не единственная тема вашей поэзии!
— Ах, значит, она предпочла бы звон мечей и звук флейты?
— Почему вы так упорно высмеиваете собственные творения! — в отчаянии воскликнула графиня и обратилась к Айше: — Поверьте мне, он пишет на благородные темы, но никто не должен говорить об этом. Это право автора, которого я не понимаю.
При этих словах шевалье улыбнулся, и в это мгновение Айша вспомнила все.
— Ну конечно же! Это вы, это действительно вы! Меня заставили… Однажды я выучила наизусть ваши стансы. Мадемуазели… одной даме они очень понравились. Кажется, она записала их на одном суаре в прошлом году и привезла домой!
Удивленный шевалье приподнял бровь, но Айша уже не могла остановиться:
Истинна честь, которая ничего не требует,
Мишурная помпезность и мелочи жизни не липнут к ее имени.
Честь не глаголет, она действует; ей чужда похвала;
Храня скромность, она крушит тщеславие и возвышает добро.
В делах, приносящих плоды, ей лучше всего,
Она сияет ярче, когда не думает сиять.
Как изменилось лицо шевалье! Он покраснел до корней волос, и его голубые глаза засияли от удовольствия. Графиня коснулась его, и он пожал ей руку.
— Поразительно! — воскликнул он. — Где же вы услышали эти строки и как запомнили их?
— Вы удивились бы, месье, узнав, в каких отдаленных местах известна ваша поэзия, — ответила Айша.
— Как прекрасно вы прочли эти строки, — заметила графиня. — Некоторые из них я знаю наизусть, но после вас постеснялась бы декламировать. Вам придется довольствоваться тем, что вы услышите их в узком кругу, — обратилась она к шевалье, и тот снова покраснел.
Графиня пригласила всех в музыкальную комнату, чтобы показать свою новую арфу. Айша и шевалье преодолели робость, беседуя о поэзии. Знания Айши были поверхностны, но он охотно объяснял этой необычайно красивой юной итальянке, как следует относиться к современной французской поэзии. Оба признались в том, что им нравится Сент-Ламбер, хотя шевалье и считал его поэтом вчерашнего дня. Айше пришлось защищать Вольтера, ибо д’Эон считал его богохульником.
Пока они разговаривали, графиня де Рошфор удовлетворенно наблюдала за ними с другого конца комнаты. Хотя графине было чуть больше двадцати лет, она слыла одной из самых изобретательных хозяек. Она не устраивала разгульных вечеринок, в отличие от тех, кто сводил вместе людей, падких до удовольствий. Шарлотта де Нови проявила себя как многообещающая дебютантка, и графиня не ревновала, видя ее и шевалье вместе, ибо за прошедшие недели хорошо узнала его сердечные пристрастия и вкусы. Понимала она и то, что ни одна женщина не имеет над ним такой власти, как она сама. Графиня решила усадить шевалье рядом с очаровательной маркезиной после того, как придет последний гость и все соберутся за столом.
Долгожданный гость прибыл и беседовал с графиней, но Айша не взглянула на него. Наконец, мадам де Рошфор подошла к юной паре и пригласила их к столу. Айша обернулась и взглянула на высокого гостя.
Это был Жервез де Моргон!
Потрясенная Айша покачнулась, но шевалье удержал ее за локоть. В ушах у Айши зазвенело. Гость смотрел прямо на нее; он наблюдал за Айшой уже несколько минут. И что же он увидел?
Графиня всполошилась:
— Я поддержу ее, ради бога, принесите стул!
Шевалье принес стул и помог Айше опуститься на него. Она ждала, когда прозвучат роковые слова. Одно слово Моргона превратило бы ее в то жалкое существо, каким она и была.
— О боже! — Графиня взглянула на д’Эона. — Должно быть, я сегодня днем утомила ее. Как безрассудно я поступила!
— Нет, мадам. У меня внезапно закружилась голова, но все уже прошло. Я не хочу задерживать ваших гостей.
Шевалье предложил Айше руку, и она встала. Незачем прижиматься к стене, ничто не спасет ее, если Жервез де Моргон вздумает рассказать обществу о коварном, отчаянном мальчишке, который улизнул от его конюха на грязных улочках Нанта. Вместе с другими гостями Айша приближалась к нему. Она чувствовала себя так, словно идет на эшафот. Палач ждал с вежливой улыбкой.
Графиня представила их друг другу, Моргон склонился над рукой Айши. Она, замирая, ждала слова или жеста, которые погубят ее. Но шевалье снова предложил ей руку, графиня же взяла Моргона за локоть, и все направились к столу.
За трапезой Айша не произнесла ни слова. Гостей заинтриговало это молчание, и только Жервез де Моргон, казалось, ничего не замечал. Каждый раз, когда их глаза встречались, он и виду не подавал, что узнал ее.
За столом присутствовало семь гостей — две кузины мадам де Рошфор из провинции, кадет военного коллежа Сен-Сир и адъютант австрийского посла в Париже. Шевалье завел с кадетом разговор о системе коалиций в Европе, и Моргон присоединился к ним. Графиня дала этим троим полную свободу, пораженная глубиной знаний и остроумием своего возлюбленного.
В конце концов все снова разговорились, и Айше пришлось принять участие в беседе. Жервез де Моргон поинтересовался, что она думает о Париже, но задавал он банальные вопросы, и Айша уверенно отвечала на них. Наблюдая за ним, она старалась привыкнуть к этому смертельно опасному существу. Жервез де Моргон, хорошо одетый, бледный, кареглазый, с мягкими каштановыми волосами, совсем не напоминал хозяина, хотя носил ту же фамилию. Однако Айша не могла чувствовать себя свободно в его присутствии.
Когда трапеза закончилась, все отправились в музыкальную комнату, где хозяйка долго играла на арфе. Все слушали с вежливым вниманием, но Моргон, расположившись рядом с Айшой, вполголоса заговорил с ней.
— Вы играете, мадемуазель де Нови?
— Нет.
— Однако итальянцы так музыкальны: наверное, вы поете?
Айша стиснула руки, не сводя глаз с исполнительницы.
— Немного, иногда.
Вдруг перед ее мысленным взором появился длинный ряд женщин в белом: они пели на тростниковых полях. Знал ли сидевший рядом с ней мужчина, что вернул ее в прошлое?
— Вы впервые приглашены к графине? Она восхитительная хозяйка, не правда ли? Не всем дано столь умело свести вместе незнакомых людей.
Его голос звучал так спокойно, что Айша не угадала, на что намекает Моргон.
— Вы долго пробудете в Париже?
— Мне хотелось бы задержаться, но это зависит от моего брата.
— Ах да! Его куда-то вызвали. По семейным делам?
— Так он сказал.
Айша задумалась. Разговаривая с другими, она делала вид, что безответственный родственник немного подвел ее, но, беседуя с Моргоном, боялась выдать себя.
— Этих молодых людей не поймешь, — сочувственно заметил Моргон и тихо добавил: — Позвольте заверить вас: друзья в Париже сделают все, чтобы развлечь вас, пока он отсутствует.
Айша одарила его вымученной улыбкой, но так и не избавилась от смущения. Неужели этот человек не узнал ее? Айша припоминала, как выглядела, когда Моргон впервые увидел ее — неопрятную, в мальчишеской перепачканной одежде. Тогда он смотрел на Айшу так внимательно, что, без сомнения, запомнил ее. Айша украдкой взглянула на Моргона, но сейчас он смотрел не на нее, а на графиню. Может, он слишком озабочен собой, чтобы проявлять любопытство к другим? Или же ждет удобного момента, чтобы выложить все хозяйке.
Однако, когда беседа возобновилась, Жервез де Моргон ничего подобного не сделал. Он был любезен со всеми, не секретничал с графиней и через полчаса учтиво распрощался, удостоив мадемуазель де Нови низкого поклона. Совсем обессилев и понимая, что другие гости тоже собираются уходить, Айша поднялась. Но графиня и шевалье удерживали ее до тех пор, пока она не пообещала составить им компанию следующим вечером на ужине у герцогини де Брюссак.
У Айши возникло неприятное подозрение.
— Месье де Моргон тоже будет там?
— Думаю, нет, — ответила графиня. — Он не посещает графиню. Он произвел на вас впечатление? — с улыбкой спросила она.
— О нет!
Шевалье рассмеялся и предложил Айше руку.
— Эту молодую даму нельзя дразнить. У нее слишком чувствительная натура. Только такая утонченная душа откликается на поэзию. — Шевалье собрался проводить ее до экипажа графини. — Только подумайте, как она ценит мои стихи!
Его глаза вспыхнули, и Айша ответила ему благодарной улыбкой.
Над тростниковыми полями взошла луна. Айша одна шла по полю, а позади нее слышались тяжелые шаги. Айша пустилась бежать, к ее вискам прилила кровь и стучала в них. Она добежала до угла и хотела свернуть, но тело не слушалось ее, и тяжелые шаги неуклонно следовали за ней.
Айша ухватилась за толстый тростник, надеясь укрыться в тени, но оказалась на открытом пространстве. Лунный свет освещал убийцу и ее обнаженное тело. Краем глаза Айша увидела, что к ней приближается белозубый человек. В руках у него сверкнуло длинное лезвие. Это был Голо, он высоко поднял мачете и собирается нанести ей удар. Мачете опустилось, Айша закричала и — ничего не почувствовала. Образ Голо распался, будто лезвие разрезало его пополам, а в образовавшейся пустоте появился хозяин. Айша заметила, как блеснули его ястребиные глаза, затем очертания хозяина стали расплываться.
Айша снова пронзительно закричала и проснулась. Свет проникал из-под двери спальни. Приближалась служанка. Айша вздрогнула и окончательно проснулась. Она села, ухватившись за столбик кровати, ее сердце громко стучало.
— Мадемуазель, с вами все в порядке? Я слышала, как вы звали.
Айша прикрылась простыней и опустилась на подушки.
— Подойди ближе, — прошептала она, глядя на служанку, почти ее сверстницу. — Ты видишь кошмары?
Служанка покачала головой:
— Редко, мадемуазель. Может, мне лечь на диване, если вы не хотите остаться одна? Я раньше не раз поступала так, когда прислуживала другим дамам.
— Зажги эту свечу. — Да, пусть служанка будет рядом: она не вынесет эту ночь в одиночестве. — Хорошо. Пойди, принеси свое белье.
Служанка вернулась с подушкой и одеялом.
— Я проверила дверь, мадемуазель, так что не беспокойтесь. Все заперто. Это место похоже на крепость.
Служанка устроилась на диване, робко посмотрела на Айшу и погасила свечу.
Спустя некоторое время Айша сделала то же самое. Услышав ровное дыхание служанки, она поняла, что та уснула. Айша лежала с открытыми глазами и видела в темноте прямоугольную дверь и зеркало на стене. До рассвета еще оставалось много времени. Айше казалось, будто она с Флорусом на корабле, и оба устремились во мрак. Айшу терзало то, что осталось позади, и то, что ждет ее впереди.
Да, именно так складывалась ее жизнь: на поверхности жалкий маскарад, втайне же ею руководила твердая цель. Пока хозяин жив, она не узнает покоя. Она должна отомстить тому, кто исковеркал ее судьбу, а также судьбы Жозефа, Лори, Мерле, Ниа и всех тех, которые страдают в «Каскадах». Айша не оставила себе иного выбора: она уничтожит хозяина, иначе он погубит ее.