Крепость Рущук. Репетиция разгрома Наполеона

Глава 5

После пустых Буджакских степей природный ландшафт стал меняться. Появились лёгкие лесные массивы с редкими елями и соснами, наряженные в сочную зелёную хвою, но больше вдоль дороги и на холмах высились пирамидальные тополя и размашистые, с толстыми стволами софоры. Всё чаще стали встречаться огромные дубы и такие родные русскому человеку берёзы. Они ещё были без листвы, но обильно набухшие почки давали знать, что скоро придёт тепло. Всё-таки ещё ранняя весна стояла, но солнце днём уже грело с душой, даже пот порой пробивал. Но это, скорей, от быстрого продвижения колонны по пересечённой местности, усеянной скалистыми холмами, болотистыми оврагами, заросшими кипарисами. В низинах было много прошлогоднего сухого камыша, кустарниковых акаций и тёрна: чуть зазеваешься и окажешься в их цепких ветвях, усеянных длинными колючками. Выбраться из них стоило труда и крови от глубоких царапин. Иногда буквально из-под конских копыт выскакивали испуганные беременные кабаньи самки. С трудом передвигаясь, они пытались бежать от неожиданной напасти, спасая своё ещё не родившееся потомство. На помощь им спешили разъярённые секачи. Удар их клыков мог сильно повредить лошадь. Попав в такую неожиданную передрягу, седоки стали сторониться таких низин, пытались объехать их по краю вокруг. И то правда – времени много не сэкономишь, а хлопот ненужных обретёшь.

От такой дороги наступала усталость, тем более что время перевалило далеко за обед.

Понимая ситуацию, командиры дали сигнал к привалу. Расседлали коней. Пустили пастись молодой сочной травой. Пить пока не давали. Пусть остынут от тяжёлого перехода. Пораненных колючими шипами акаций заботливо смазывали пахучими мазями.

«Так было всегда, – про себя размышляли усатые вояки, – сначала внимание коню, потом оружию и амуниции, а только потом и о себе можно позаботиться». Но на себя времени не всегда остаётся. Зачастую приходится в седле испить водицы, съесть краюху хлеба с луком и салом. Отцы-командиры спешат, торопятся. Сами не всегда успевают поесть, всё за картами шепчутся, раздумывают, на солнышко поглядывают, хмурятся на наступающие облака. Как бы дождь или другое ненастье в пути не захватило. Места чужие, от России-матушки далёкие, закордонные. Нужно быть настороже.

Но в этот раз отдохнуть подольше дали. Заслужили солдатики, не подвели. Вон сколько вёрст преодолели без передыха. Молодцы все. Особо ответственные офицеры прошлись по бивуакам, благодарно похлопали по уставшим плечам старых вояк, молодых потрепали по стриженым макушкам, поддержали добрым словом. Для многих из них это был первый дальний поход. Кашеварам разрешили вскипятить чаю, а пока для придания бодрости приказали выдать по чарке водки и вскрыть бочонок солонины. Солдатики с удовольствием натёрли солёное мясо чесноком, нарезали его небольшими кусками. Выпив заслуженную чарку, с удовольствием заедали пахучей сочной солёной свининой. Но какой бы ни был привал, он всегда кончался неожиданно. И правильно – разомлев, тяжелей было бы подняться.

После сигнала к продолжению движения все быстро оправились, запрягли отдохнувших и пощипавших вдоволь молодой травы коней, направились занимать своё место в колонне. Вот только Кутузова что-то не видели. Из кареты за время привала так никто и не вышел.

По команде кавалькада бодро двинулась вперёд.

Проехав на двадцать вёрст, карета с главнокомандующим свернула с просёлочной дороги к югу, увлекая за собой по еле заметной наезженной ранее дороге казачью сотню и десятка два оседлых егерей, вооружённых тяжёлыми фузеями и солдатскими палашами, не считая пристёгнутых к поясному ремню штыков. Споро двигаясь, скрылись из зоны видимости основной колонны. Вскоре впереди заблестело русло реки.

Высланная вперёд разведка, изучив спуск к реке, вскоре вернулась. Есаул доложил офицерам рекогносцировку и промеры глубин. А это была река Прут, с быстрым течением ледяной воды, неожиданно возникающими опасными водоворотами.

Предстояла нелёгкая переправа, с множеством вопросов о её безопасном преодолении.

Из кареты главнокомандующего никто не выходил, только в какой-то момент пошевелилась штора. Изнутри за действиями конвоя внимательно наблюдали, но не вмешивались.

Получив инструкции, казачий разъезд, разделившись, ускакал. Остальные спешились, полезли в вещевые мешки. Достали инструменты, топоры с короткими рукоятями, разобранные лучковые пилы. Раздевшись по пояс, благо погода позволяла, собрали пилы, отправились в редколесье. Оглядев деревья, выбрали нужные, стали рубить, распиливать на брёвна. Через некоторое время вернулись разъезды, вместе с ними десятка два местных мужиков на телегах, гружённых пиломатериалами, со своими привычными для них инструментами – прочными верёвками, коваными железными скобами, гвоздями и прочим материалом. Не теряя времени, взялись за работу по изготовлению переправы.

Зоркий егерский дозор заметил на противоположном пологом берегу шевеление сухого камыша. Кто-то за их действиями внимательно наблюдал. Егеря стрелять не стали, но проявили беспокойство. Дали понять, что обнаружили недружеское наблюдение.

Быстро соорудили небольшую пороховую ракету. Подожгли запал, пустили. Сухой камыш на том пологом берегу сначала задымил, потом занялся огнём. Наблюдатели беспорядочно, не скрываясь, ретировались прочь. Противоположный берег обширно заволокло серым дымом.

Майор одобрительно пригладил усы. Пока есть дымовая завеса – хорошо бы переправиться. Всё меньше глаз будет за ними наблюдать. Неприятель где-то рядом и следит за нами. Что-то замышляют. Хотя всё и так понятно: им нужен Кутузов.

Каменский, а это был он, понимал, что они вступают в зону военных действий.

Переправа была организована сапёрами должным образом. За исключением некоторых моментов, когда деревянные понтоны не могли выдержать быстрый поток. Тем не менее всё было вовремя исправлено без нанесения серьёзного ущерба имуществу кавалькады.

Хотя некоторые продовольственные грузы были подмочены.