Крёстный сын

XI

Правитель, подозревая, что примирение дочери и крестника затянется, пару дней их не беспокоил, но на третий все же решил заглянуть в Западную башню. Он специально выбрал время поближе к обеду, дабы иметь больше шансов застать парочку в приличном виде. Расчет главы государства как всегда оказался верен: молодые люди сидели внизу за столом.

— Рад, что вы положили конец этой глупой ссоре.

Ив и ее муж переглянулись и рассмеялись, Правитель недовольно поморщился: одеты оба весьма беспорядочно, парень зарос щетиной, дочь не причесана, н-да, потомки лучших родов Алтона… Впрочем, физиономии довольные, уже хорошо.

— Мы ожидали услышать от вас нечто подобное, крестный.

— Приятно, что ты решил не называть меня больше «папулей».

— Да ладно вам, кто старое помянет…

Правитель, усевшись за стол, кивнул и повернулся к дочери.

— Я прошу тебя, Ив, впредь не заниматься членовредительством. Придворные — не слуги, да и с теми благородная леди должна вести себя подобающе.

Девушка, не сразу сообразив, о чем речь, вопросительно взглянула на Филипа, тот подергал себя за ухо.

— Ах, вы об этом! — чуть не рассмеялась она. — Кавалер сам виноват: посмотрите на щеку Фила.

— Я там ничего не вижу, кроме щетины.

— У меня на одной щеке царапина от меча, вот я и не могу побриться. Странно брить пол-лица, — Филип напустил на себя обиженный вид.

— Искритесь остроумием, как обычно, — произнес Правитель, наливая всем троим вина. — Мое дело предупредить. Тебя могут привлечь к суду, Евангелина. Хочешь заступаться за мужа — твое право, но тогда официально вызывай на поединок, а не кромсай уши.

— На поединке я могу и убить, — посерьезнев, ответила дочь.

— Так быстро вошла во вкус? — поинтересовался Правитель.

— Крестный, — прервал начинающуюся перепалку Филип, — прошу вас больше не разговаривать с Ив в таком тоне.

— Хорошо, только иногда одергивай для разнообразия и свою жену.

Филип промолчал. Правитель, не имевший намерения портить молодым людям настроение, поднял кубок:

— Я зашел поздравить вас и пожелать счастья. Давно подозревал, что вы друг другу подходите. Совет да любовь!

Парочка переглянулась, оба взяли кубки, поблагодарили Правителя и выпили.

— Крестный, я хотел спросить: судья знал моего отца? — чуть погодя спросил Филип.

— Знал, но очень давно. Им обоим тогда, наверное, было меньше, чем тебе сейчас.

— И что он имел в виду, говоря об отцовском остроумии?

Правитель пристально посмотрел на крестника.

— Я познакомился с Томасом много позже, ему тогда было уже за тридцать. Он, конечно, не изображал клоуна при каждом удобном случае, как ты, но за словом в карман не лез и пошутить любил. — Правитель заметил появившуюся на лице крестника растерянность. — Филип, как бы отец к тебе ни относился, и как бы ты на него ни обижался, ты — его сын, хоть внешне вы почти не похожи. Нет смысла пытаться переделать свой характер, стремясь избавиться от сходства — не получится.

— Так много общего? — резко спросил Филип.

— Достаточно, — кивнул Правитель. — И потом, он был хорошим человеком. Тебе просто не нужно повторять его ошибки.

Филип хотел еще что-то добавить, но лишь махнул с досады рукой и промолчал. Ив сочувственно поглядывала на него. «С женой тебе повезло больше, чем ему», — подумал Правитель, заметив взгляды дочери.

— Так вы скажете, наконец, правду: помогали Евангелине гвардейцы? — глава государства никогда не отказывался от возможности получить ответы на волнующие его вопросы.

— Сначала вы, отец: как вам удалось узнать о нас? — улыбнулась Ив.

— Все получилось случайно, я ни о чем не догадывался… — и он поведал всю историю.

— Да-а, — протянул Филип. — Влипли по-глупому, как и потом в лесу. Мое везение…

— Грех тебе роптать на везение, — усмехнулся Правитель. — Кстати, а где вы прятались?

— Этого мы сказать не можем, — заявила Ив. — И с побегом мне никто не помогал.

Правитель с прищуром посмотрел на дочь. Девчонка ведет себя правильно: он бы на ее месте тоже не стал отвечать на подобные вопросы.

— Ну ладно, пытать не буду. Как дальше жить намереваетесь?

— В свое удовольствие, — ухмыльнулся Филип. — На днях устроим отвальную в казармах…

— А потом уедем в мой замок, — закончила Ив.

— Велико удовольствие! — Правитель не пытался скрыть досаду. — Всю жизнь прятаться!

— Причем тут «прятаться», отец? — возмутилась девушка. — Это вполне разумный выход из нашей ситуации.

— Оставайся я по-прежнему герцогом Олкрофтом, в столице жить бы не стал, — добавил Филип. — Я же говорил, крестный, меня не интересует общественная деятельность.

— Да знаю я, что вас обоих интересует! Неужели тебе хочется всю оставшуюся жизнь юбкой жены прикрываться?

— Отец, прекратите! — Ив разозлилась и испугалась: Правитель, вряд ли этого желая, легко мог вызвать очередную ссору между ней и Филипом.

— Нет, не хочется, — на удивление спокойно ответил молодой человек, — но выбора у меня нет. Поэтому мы и хотим уехать туда, где прятаться будет не нужно.

— Есть у тебя выбор, — проворчал Правитель.

Филип вопросительно взглянул на него.

— Можешь все вернуть, если сделаешь нечто значительное на пользу государства.

Ив с тревогой наблюдала за ними. Она прекрасно понимала: Филип никогда не смирится со своим бесправием. Девушка на все пошла бы, чтоб вернуть супругу утраченные права, но предложение отца наверняка окажется очень рискованным: за какую-нибудь мелочь не получишь назад дворянство и титул. Позволить мужу подвергнуть себя смертельной опасности ради сомнительных привилегий, при том, что они и так смогут жить в ее феоде очень неплохо… Нет, этого она не допустит. Филип взглянул на Евангелину и, казалось, понял ее мысли.

— Не беспокойся, Ив, я на это не клюну, — проговорил он, — если я устраиваю тебя такой, значит, мне этого тоже достаточно.

Тут пришла очередь Правителя закатывать глаза.

— Ладно, мне все понятно. Поступайте, как хотите. Если когда-нибудь передумаете, поговорим.

Отвальная в казармах прошла замечательно. Евангелина порадовала гвардейцев, надев знаменитое платье, в котором Правитель «знакомил» ее с крестником. Выпили немало, а поскольку Ив была единственной женщиной, кончилось все тем, что она перецеловала едва ли не всех присутствующих. Филип отнесся к этому на удивление спокойно. Зато на следующий день парочку пожелал видеть Правитель.

— Что вы устроили вчера в казармах? — приступил он к интересовавшему его вопросу, как только молодые люди сели.

— Отвальную, — ответил Филип, — мы же вас предупреждали.

— Мои источники докладывают, это больше походило на оргию.

— Что за источники? Неужели кто-то из ребят стучит?.. — возмутился Филип.

— Нет, Фил, никто из них не стучит, просто какая-то шушара из слуг подглядывала и подслушивала под окнами и дверьми, — рассеяла его сомнения Ив.

— Ты-то в этом разбираешься! — съязвил Правитель. — Почему же такое себе позволила?

— Да что «такое»? Что я могла себе позволить в присутствии Фила, даже если б захотела?

— Во-первых, пришла в казармы в непристойном наряде…

— Постойте-ка, крестный, этот наряд сшили по вашему заказу, и вы разрешили одеть его на куда более многолюдное сборище!

— …А во-вторых, тискалась со всеми присутствующими!

— Она всего лишь хотела сделать моим друзьям что-то приятное, и я не имел ничего против!

Девушка чувствовала злость Филипа, похоже, он собирается припомнить крестному историю с обнаруженными после бала синяками. После отвальной в казармах, конечно же, не осталось ни одного: гвардейцы оценили любезность друга и его жены.

— Мне наплевать, что вы там себе позволяете, но на публике извольте вести себя соответственно статусу! — потребовал Правитель с раздражением.

— Какому статусу? — голос Филипа звучал нарочито спокойно, и это очень не понравилось его жене.

— Отец, мы через два дня уезжаем и не собираемся больше показываться в столице, — попыталась разрядить ситуацию она. — Можете быть спокойны: в будущем никто вас не скомпрометирует.

— Я хотел попросить вас задержаться еще на неделю, — вздохнул Правитель.

— Зачем? — резко спросил Филип.

— Через несколько дней приезжает король КЭмдена для обсуждения ряда щекотливых вопросов в отношениях между нашими странами. Он изъявил желание посмотреть на вас, ибо вся эта история с судом… и прочим… стала широко известна.

Услышав это, девушка приуныла, но Филип не сдавался:

— Посмотреть на нас? Мы что, ярмарочные уродцы?

— До определенной степени да: вы знаменитости, — ответил Правитель, глядя на крестника, как показалось Ив, с некоторым сочувствием.

— Ну и что? Теперь каждый, кому не лень, будет приезжать на нас смотреть? А вы билеты продавать не пробовали?

— Филип, ты за год, который вы провели незнамо где, но понятно, за какими занятиями, забыл все, чему я тебя учил?

Крестник Правителя собирался ответить в том же духе, но Ив его опередила.

— Фил, придется остаться. Иначе спровоцируешь войну.

Молодой человек посмотрел на жену и тестя как на ненормальных.

— О том, что мир с Кэмденом висит на волоске, не первый год знают все интересующиеся завсегдатаи столичных кабаков. И мне сей факт был известен задолго до появления во дворце, — ответил он. — Но почему вы думаете, что война непременно начнется, если Арман Шестой не будет иметь счастья лицезреть наши скромные особы?

— Я знакома с этим уродом из Кэмдена лично, — вздохнула Ив. — Его любимое занятие — унижать людей и издеваться над ними, плюс он обладает невероятными геополитическими амбициями…

Услышав подобные речи из уст дочери, Правитель не мог поверить своим ушам. Филип, заметив написанное на лице тестя изумление, сказал с недоброй иронией:

— Вот кого вам нужно было готовить себе в преемники, крестный.

Ив, не обращая внимания ни на того, ни на другого, продолжала:

— …Арман Шестой знает: Алтон не готов к войне с таким противником и пойдет на все, лишь бы оттянуть ее начало. Мы не первый год улещиваем Кэмден, сдавая позиции на Южном море. Незадолго до твоего ареста отец подписал передачу протектората над Алгасарром, а это жирный кусок. — Слушая Евангелину, Правитель чуть за голову не хватался и мысленно благодарил небеса, что дочь больше интересуется постелью, чем политикой. При такой осведомленности… — И теперь король приедет сюда и будет изгаляться над нами, играть, как кот с мышью… Не знаю, что там ему обещано, — Ив глянула на отца, — но кэмденцу этого, видно, мало. Он хочет получить довесок нашим унижением.

— Ты в свое время отказала ему? — ехидно поинтересовался ее муж.

— Какое там! — невесело рассмеялась девушка. — Он мужелюб.

Филип выругался.

— Да-а, если он из этих, да еще таков, как ты говоришь, мало нам не покажется…

— Я не хочу приказывать, если есть желание — уезжайте, — проговорил Правитель. — Ваше присутствие в лучшем случае оттянет войну на год-другой… И то лишь в самом лучшем случае.

Филип удивленно взглянул на него.

— Думаете, нам так достанется от этого злобного извращенца, крестный?

— Да. Особенно тебе.

— А ты что скажешь, Энджи?

— Фил, я бы очень хотела уехать, но если начнется война, мы не сможем прятаться… Может, если сцепим зубы, отделаемся горой публичных оскорблений в наш адрес… Переживем, суд же пережили…

— Вам придется очень крепко сцепить зубы, ибо любая попытка защитить себя, даже словесная, будет воспринята королем как агрессия, — сказал Правитель. — Вызывать его на поединок бессмысленно. Во-первых, он великолепно владеет мечом, и я бы не поручился за исход сражения с ним ни одного из вас. Во-вторых, убить или ранить Армана на территории нашего государства значит объявить Кэмдену войну. Его наследник, сын сестры, вполне вменяемый, рассудительный молодой человек, чурающийся мужелюбства, будет вынужден подчиниться традициям и отомстить за родственника, погибшего во время дипломатического визита.

— Что ж, придется в очередной раз встать к позорному столбу… — помрачнел Филип. — Но, как я понимаю, для нас не было б разницы, останься я при титуле и правах.

— Не было бы, — ответила Ив, борясь с желанием обнять мужа (ей не хотелось делать это в присутствии отца). — Разве что у Армана оказалось бы меньше тем для «шуток». Не унывай, Фил, на сей раз ты будешь у столба не один.

— Я бы предпочел не видеть тебя ни у столба, ни среди зрителей, — пробурчал Филип.

— Спасибо, — сказал Правитель. — Поверьте, мне самому не хочется втягивать вас, но иного выбора нет. Если война начнется в ближайшее время, крови будет море, причем большей частью крови невинной.

— Ладно, крестный, проехали! — Филип махнул рукой. — На что еще я гожусь в моем положении? — Он помолчал, потом спросил: — Значит, отшучиваться тоже будет нельзя?

— Я сам постараюсь отвечать за вас, — ответил Правитель. — Если король все же пожелает послушать тебя или Евангелину, очень прошу держаться строго в рамках и говорить «да», «нет», «не знаю», «затрудняюсь ответить», не забывая добавлять «ваше величество».

— Мы так недоумками прослывем! — возмутился Филип.

— Зато не навредите общей ситуации, — отрезал Правитель.

— Крестный, а мои грядущие страдания на пользу государства не окажутся достаточными для возвращения прав и имущества? — вкрадчиво спросил его зять.

— Посещение предстоящего дипломатического приема может быть расценено как страдания разве что твоей женой и мной, так что об имуществе пока забудь, — сказал Правитель. — А сейчас я прошу вас уйти, у меня очень много дел, — быстро проговорил он, заметив, насколько его личная оценка ситуации удивила крестника и дочь.

На дипломатический прием в честь короля Кэмдена молодые люди с разрешения Правителя пришли с некоторым опозданием. Чести посещать подобные мероприятия удостаивалось лишь избранное общество, и немногочисленные гости разместились в двух небольших смежных залах. В первом из них публика беседовала, прохаживаясь или сидя на диванах, во втором был накрыт стол. У дверей несли караул два гвардейца, в которых дочь Правителя с тревогой узнала Шона и Кайла. Филип тоже заметил друзей, слегка кивнул им и прошептал Ив:

— Не нравится мне, что старик поставил ребят. Начинаю чувствовать себя как в ловушке.

Его жена хотела ответить, но промолчала, заметив приближающегося Правителя. Рядом с ним вышагивал, помахивая тросточкой, король Кэмдена Арман Шестой в сопровождении пары шкафообразных бритоголовых телохранителей с бычьими шеями. Ив видела его величество не впервые, но снова поймала себя на мысли насколько же он мерзок. На самом деле, не старый и не уродливый, король в определенном смысле был даже красив: высокий, с копной вьющихся черных волос ниже плеч, с крупными правильными чертами лица. Многие придворные дамы с придыханием восторгались его чувственным ртом с красными пухлыми губами и большими карими глазами чуть навыкате. Но дочери Правителя Арман с первой встречи внушал чувство, близкое к омерзению: в ее понимании подобная красота была слишком женственной для мужчины. Тело короля, крупное, по-мужски скроенное, казалось рыхлым, пухловатым, бабьим. Учитывая его постельные пристрастия, Ив задавалась вопросом, что же оказалось первичным: женственная красота или сексуальные предпочтения. Тем временем Правитель и его спутник подошли к застывшим посередине зала молодым людям.

— Ваше величество, — церемонно проговорил Правитель, — с моей дочерью вы знакомы (Ив присела в глубоком реверансе, король едва удостоил ее кивка и взгляда), позвольте представить ее мужа, Филипа Олкрофта.

Филип поклонился, стараясь держать голову пустой и поменьше смотреть на неприятную бабью физиономию. Король, наоборот, так и присосался к нему взглядом, сначала медленно осмотрев с головы до ног, а потом впившись в лицо. «Теперь понятно, как Ив чувствует себя на этих балах», — подумал молодой человек, — «тьфу ты, пакость какая!»

— Я полагал, у него не осталось фамилии, только имя, — манерно протянул Арман Шестой.

— С точки зрения закона это так, но я еще не привык к его новому положению, — ответил Правитель, — к тому же, он сын моего покойного друга…

Окружающие с любопытством прислушивались к разговору сильных мира сего, но, опасаясь разозлить Правителя, изо всех сил делали вид, будто больше всего их интересуют собственные беседы.

— Смотрите, не избалуйте его. Сколько волка не корми… — король продолжал беззастенчиво разглядывать Филипа. — А прозвище свое он получил заслуженно? Что скажете, ваше высочество? — обратился Арман к Ив.

— Да, ваше величество, — ответила та, внутренне содрогаясь от омерзения.

— Интересно было бы взглянуть… — король наслаждался выражением лиц молодых людей. — Но не будем шокировать присутствующих…

— Не хотите ли пройти к столу, ваше величество? — светским тоном осведомился Правитель, не надеясь, впрочем, что Арман Шестой наигрался с беззащитным Филипом.

— Спасибо, чуть позже. Очень уж меня заинтересовал ваш зять.

Король с нескрываемым наслаждением смотрел в лицо Филипа, которое стало мрачнее тучи. Затем бросил короткий взгляд на Ив. Она его мало занимала, как и любая женщина, хотя ее унижение было ему весьма приятно.

— Ты действительно остался безо всяких прав? — он обратился непосредственно к Филипу.

— Да, ваше величество, — ответил тот, с трудом разжав зубы.

— Забавно! Твоей жене нравится спать с ничтожеством? Ее это возбуждает?

— Затрудняюсь ответить, ваше величество.

— О, тогда, может быть, ее высочество прольет свет на этот вопрос? — король повернулся к дочери Правителя.

— Нет, ваше величество, не возбуждает, — ответила девушка, а в ее голове внезапно застучала фраза «Когда-нибудь я убью его».

— Нет? Зачем же вы взяли его в мужья?

— Я попросил Евангелину спасти единственного сына моего друга, — вмешался Правитель.

Король выглядел недовольным.

— Удивительный пример дочернего послушания! А ведь о ее высочестве ходят совсем другие слухи…

Ив молчала. Она не сводила глаз с мужа, которого уже почти трясло. Король проследил за ее взглядом и неожиданно влепил Филипу молниеносную пощечину. Тот оказался застигнут врасплох, и не успел уклониться.

— Он слишком дерзко посмотрел на меня, — объяснил свои действия огорошенному Правителю Арман Шестой.

— Вам нужно было только сказать, ваше величество, — любезно ответил тот, быстро взяв себя в руки. — К чему самому утруждаться?

— Я не могу настолько злоупотреблять вашим гостеприимством, Правитель, — усмехнулся король. — А на будущее советую вышколить зятя, он пока не смирился со своим положением. И, боюсь, ее высочество не внушает ему правильных мыслей.

— К следующему вашему визиту… — начал было Правитель.

В этот момент Арман снова попытался ударить Филипа. Рефлексы того после первой пощечины были обострены, и он почти бессознательно перехватил руку короля в паре дюймов от своего лица. Правитель и его дочь окаменели, лицо Армана озарила ликующая хищная гримаса, а Филип, сообразив, что в очередной раз влип, отбросил сжавшуюся в кулак ладонь короля, процедив, «Простите, ваше величество» таким тоном, будто хотел сказать «Сдохни, мужелюб».

— Как все запущено, Правитель! — едва ли не пропел король. — Придется вам помочь. Я умею вправлять мозги таким молодчикам.

— Ваше величество, прошу вас, не нужно портить прием. Я сам накажу его со всей строгостью…

Правитель честно пытался отстоять крестника, потихоньку перемещаясь поближе к дочери и крепко беря ее за руку чуть выше локтя, дабы предотвратить дальнейшую эскалацию событий. Его маневры не ускользнули от взгляда Армана Шестого, лицо короля стало еще более довольным.

— Я вижу, вам хватает забот и с дочерью, Правитель, так что с зятем я вам помогу, не отговаривайте.

Произнося эти слова, он медленно развинчивал тросточку, из которой извлек хлыст с четырьмя острыми гранями. Филип увидел помертвевшее лицо Ив и проклял свою сработавшую не к месту реакцию, а, заметив в руках короля хлыст, мысленно застонал: «Нет, только не это ОПЯТЬ!» Присутствующие на приеме гости мало что упустили из происходящего, но, видя, как развиваются события, предпочли потихоньку перебраться в соседний зал, к столу. Остались лишь самые кровожадные, не желавшие пропустить такой забавы, да самые глупые, не понимавшие, что Правитель так или иначе посчитается с теми, кто станет свидетелями его унижения. Арман Шестой кивнул телохранителям, и те двинулись к Филипу.

— Ваше величество, я настаиваю, чтобы его держали мои люди, — не терпящим возражений тоном сказал Правитель, одновременно жестом подзывая Шона и Кайла.

— Хорошо, Правитель, — согласился король, видя, что гвардейцы сверлят взглядами его свиту и, похоже, ни перед чем не остановятся, если им прикажут. — Раздевайся, ты, — бросил он Филипу. — Или, может, тебя разденет супруга?

Ив затрясло, она не знала, чем бы все кончилось, если б рука отца не сжала до боли ее плечо. Это привело девушку в чувство, и она лишь скрипнула зубами. Филип тем временем разделся до пояса, не спеша, не опуская головы и глядя прямо в лицо короля. Арман Шестой усмехался и беззастенчиво разглядывал молодого человека. Правитель кивнул гвардейцам, те подошли к Филипу с обеих сторон, но не столько взяли его за руки, сколько подставили свои плечи, чтобы он в случае необходимости мог на них опереться.

— Я вижу, его уже учили, но мало, — с нескрываемым удовольствием заметил король, бросив взгляд на покрытую шрамами спину.

Он занял удобную позицию и заработал хлыстом. Ив, у которой в голове совсем помутилось и только непрерывно стучало «убью его, убью его», все же заметила, что Арман явно испытывает сексуальное возбуждение. Ее чуть не стошнило. Наказание продолжалось, Филип не издавал ни звука, и это постепенно стало раздражать короля. На его лице все явственнее проступал гнев, он хлестал сильнее и сильнее, а под конец начал бормотать «Я выжму из тебя хоть один стон.» Филип уже не столько стоял, сколько висел на плечах друзей. Его жена тоже еле держалась на ногах и, наверное, упала, если б не железная хватка Правителя на ее плече. Спина молодого человека превратилась в красное месиво, и брызги крови при очередном ударе попали Ив на лицо. Правитель заметил это и вмешался.

— Ваше величество, достаточно, он все равно уже ничего не чувствует.

Король остановился, тяжело дыша и стирая с лица пот и кровавые капельки.

— Да, действительно, я как-то увлекся, — сказал он небрежно. — Что ж, теперь можно пройти к столу.

Он сунул хлыст одному из телохранителей, повернулся и направился в соседний зал. Правитель еще раз окинул взглядом немногочисленных присутствующих, чтобы уж точно никого не забыть, и взглянул на дочь.

— Дойдешь до башни сама? — он отпустил ее руку.

— Да, — с трудом выговорила она.

— Шон, Кайл, дотащите его?

— Да, ваше величество.

— Отправляйтесь. Сюда не возвращайтесь, пусть придет смена, — отдал он распоряжение гвардейцам.

Те кивнули и направились с бесчувственным Филипом к дверям. Ив, все больше приходя в себя, обогнала их и распахнула створки. Путь до башни прошел в молчании. Шон с Кайлом занесли Филипа наверх и положили на кровать, Ив механически поблагодарила их.

— Ты как? — спросил Шон. — Можем мы чем-то помочь?

— Нет, — она покачала головой. — Я буду в порядке, когда убью этого… (она ввернула непристойное ругательство, характеризующее сексуальную ориентацию короля).

— Мы поможем, — пообещал Кайл, — но придется подождать.

— Придется. Филип непременно захочет участвовать, — сказала Ив.

— Вот вчетвером этим и займемся, — подытожил Шон. — А пока мы пойдем, заглянем к вам завтра, если можно.

Ив кивнула и еще раз поблагодарила друзей. Оставшись одна, девушка взглянула на Филипа и почувствовала себя так, будто ей миллион лет: невероятно старой и усталой. Но нужно было брать себя в руки и в очередной раз лечить его.

Глубокой ночью в Западную башню заглянул Правитель. Занавеси в спальне оставались открытыми, и в окно светила недавно пошедшая на убыль луна. Ив сидела в кресле у кровати, лицо ее казалось пустым, она глядела в пространство широко раскрытыми глазами.

— Ты не заперла дверь.

— Я же не сплю. Пусть кто-нибудь попробует сюда сунуться, — она кивнула на меч, лежавший рядом на полу.

Правитель покачал головой, потом спросил:

— Как он?

— Думаю, сейчас спит. Мне удалось напоить его кое-чем. — Ив на минуту замолчала. — Надеюсь, обойдется без горячки, раны были совсем свежие, когда я их обрабатывала.

Правитель кивнул, потом пристально посмотрел на дочь.

— А ты?

— А что я?

— Мне не нравится твой вид. У тебя до сих пор его кровь на лице. Иди умойся и переоденься.

Девушка нехотя встала с кресла и направилась в купальню. Вернувшись, она к собственному неудовольствию увидела, что отец все еще не ушел.

— Ив, тебе нужно поспать, — сказал он.

Она не ответила.

— Да что с тобой? Ты сейчас должна думать о том, как поскорее поставить его на ноги. Чем ты поможешь, если свалишься с нервной горячкой?

— Я боюсь, он опять будет винить во всем меня… — наконец с неохотой сказал она.

— Ну, тогда уж он должен винить меня, так ему и передай! — Правитель начинал злиться. — Я ухожу, у меня завтра целый день переговоры с этим извращенцем. Надеюсь, ваша жертва не окажется напрасной.

Он кивнул дочери и вышел, Ив спустилась вниз, заперла дверь и все же легла в постель. Проснулась поздно утром, Филип сидел на краю кровати с неестественно прямой спиной и смотрел в окно. Девушка некоторое время лежала молча, боясь пошевелиться, но он, видно, почувствовал ее взгляд и оглянулся.

— Ну что, Энджи, все повторяется? — он грустно усмехнулся.

— Ты не сердишься? — пролепетала она с облегчением.

— Сержусь — это слабо сказано. Я бешусь. Убил бы его с наслаждением. Сейчас сидел и думал, каким способом было бы приятнее его умертвить.

— На меня не сердишься?

— На тебя? За что? — он посмотрел на нее с удивлением. — Не можешь забыть моей глупости после суда?

— Нет… Это все ерунда, раз ты не сердишься…

Она хотела обнять его, но побоялась сделать больно.

— Все ерунда, раз мы вместе и нужны друг другу, — улыбнулся он. — А что это у тебя с рукой?

Она проследила за его взглядом и увидела почти черный синяк, кольцом охватывающий ее левую руку повыше локтя. Девушка хмыкнула.

— Железная длань Правителя. То, что поддерживало меня вчера на ногах.

— Я сразу почуял неладное, когда увидел Шона и Кайла у дверей.

— Думаешь, старик с самого начала знал, что дело дойдет до рукоприкладства? — в ее голосе звучало сомнение. — При всей моей нелюбви к нему, мне это в голову не пришло.

— Да ладно, какая теперь разница? — поморщился Филип. — Не думаю, что он хотел унизить меня специально.

В этот момент кто-то постучал в дверь внизу. Ив набросила шелковый халат и пошла открывать, вернулась в компании Шона и Кайла. Филип как раз успел натянуть штаны.

— Рады видеть тебя живым, — слегка смущенно приветствовали его гвардейцы.

— Спасибо, что подставили вчера плечи. Если б меня держали те два бугая, не знаю, чем бы все кончилось.

— Не стоит благодарности. Думаю, ты оттянул начало войны на пару лет, — сказал Шон.

— На пару лет? Всего-то? Верните назад мою спину!

— Ив, а как долго он будет поправляться? — поинтересовался Кайл.

— Ты так накоротке с моей женой? — удивился Филип, притворно насупившись.

— Фил, я сама просила их обращаться ко мне по-простому, когда мы без свидетелей. Они видели меня в такие моменты, и, благодаря твоему длинному языку, знают обо мне такое, что глупо выкать друг другу.

— Да уж, ребята, меня вы не видели разве что у позорного столба, — хмыкнул Филип. — Ведь не видели? — на всякий случай уточнил он.

— Даже не знали, что тебе пришлось и там побывать.

— Черт, зря я проговорился! — воскликнул он с притворным сожалением.

— Не беспокойся, мы никому не скажем, — ухмыльнулся Шон.

— После вчерашнего это уже не имеет значения, — махнул рукой их друг.

— Да, теперь ведь и шрамов от бича на твоей спине не осталось, — мрачно заметила Ив, которую не слишком забавляло зубоскальство на подобную тему. — Поправляться он будет никак не меньше месяца, Кайл. Этот ублюдок не оставил ни одного живого места.

— Но мне почти не больно, — удивился Филип, чуть пожимая плечами.

— Я дала тебе вчера маковой настойки.

— Такими средствами не стоит злоупотреблять, — заметил Шон.

— Знаю, Шон, не первый год лЕкарством занимаюсь, — ответила Ив, — но он должен был поспать.

Они еще немного поболтали на пустяковые темы, потом гвардейцы ушли, их ждало дежурство. К вечеру в Западную башню наведался Правитель. Действие маковой настойки несколько часов как закончилось, и Филип пребывал в весьма неважном состоянии духа.

— Ну что, крестный, — спросил он, после того, как Ив ответила на вопрос отца о времени, потребующемся на залечивание ран. — На сколько удалось оттянуть войну? Успеет моя спина зажить до ее начала?

— Думаю, у нас есть пара лет, — ответил Правитель, проигнорировав последний вопрос крестника. — Король во время переговоров пребывал в необычайно хорошем расположении духа.

Повисло молчание, потом Ив тихо сказала:

— Я убью его.

Ее тон не оставлял сомнений в серьезности намерения. Мужчины ничего не ответили.

— Что я должен сделать для возвращения прав? — спросил Филип.

— У меня будет для тебя… — Правитель перевел взгляд с крестника на дочь, — для вас… одно предложение.

— Какое? — тут же спросила Ив.

— Я не могу пока говорить об этом, многое нужно обсудить с начальником Тайной службы, — Правитель многозначительно смотрел на девушку.

— Энджи, скажи, тебя бессмысленно просить предоставить это мне одному? — на всякий случай поинтересовался Филип, в глубине души зная ответ.

Ив удивленно посмотрела на него.

— Я думала, ты меня знаешь лучше, чем отец. У него-то не возникло подобного вопроса.

— Муж беспокоится о тебе больше, чем я, — посмеиваясь, сказал Правитель, — ибо знает с более уязвимой стороны. А я уверен: моя дочь нигде не пропадет, особенно научившись великолепно владеть мечом.

Ив уставилась на отца в немом изумлении.

— О-о-о, вы наконец-то оценили ее, крестный! — засмеялся Филип, морщась от боли. — Вид ваших объятий и слез друг у друга на плече очень облегчил бы мои страдания, если, конечно, мне не положено больше маковой настойки.

— Не положено! — почти в один голос заявили Правитель и его дочь, но обниматься не стали.

— Завтра король посетит Тренировочный зал и удостоит всех желающих поединка, — перешел к следующему вопросу Правитель. — Я хочу, чтоб вы понаблюдали за этим.

— Только из потайных проходов, — тут же сказала Ив.

— Я это и имел в виду, — кивнул ее отец. — Арман о вас не спрашивал, но даже если поинтересуется, я прикрою.

— Скажите, что я умер, а моя жена ушла в монастырь, — усмехнулся Филип.

— Когда он уезжает? — спросила Ив.

— Послезавтра. Но не рекомендую разгуливать по дворцу открыто и после его отъезда. Я со всей строгостью разберусь с недоумками, рискнувшими поглазеть на то, что он с тобой сделал, — Правитель взглянул на крестника. — Но слухи уже разлетелись, а я не желаю, чтобы Евангелина перерезала и перекалечила половину придворных.

Девушка мрачно усмехнулась.

Ночью Филип почти не спал из-за боли в спине и невозможности найти удобное положение. Ив, как могла, пыталась ему помочь и в результате тоже не выспалась. Завтракали оба в весьма раздраженном настроении, поэтому постарались закончить побыстрее и отправились по потайным проходам к Тренировочному залу. Пришли как раз вовремя, когда все церемонии и представления закончились, и приступили к поединкам. Первым с королем Кэмдена сражался Правитель. Молодые люди с неудовольствием наблюдали непродолжительный бой, закончившийся победой Армана.

— Старик поддавался, — сказал Филип, — со мной он бился лучше.

— Похоже, но все равно этот мужелюб — сильный противник.

— Согласен. Но непобедимым я бы его не назвал.

— Старик расскажет о своих впечатлениях.

— Да, но нужно посмотреть дальше. Хочу изучить его приемы.

— Изучай, потом мне расскажешь.

— Нет, Ив, лучше останься и посмотри сама.

Девушка вздохнула и снова прильнула к глазку. Арман Шестой замечательно владел мечом, это следовало признать, но его стиль в корне отличался от манеры Филипа. Если крестник Правителя сражался главным образом для собственного удовольствия, легко, играючи, в большей степени стремясь подразнить противника и отбить его удары, то король Кэмдена разил, обрушиваясь всей тяжестью, желая максимально быстро задавить сопротивление, а в идеале убить. Его явно раздражали противники-гвардейцы, которые, во многом переняв стиль Филипа, словно бы издевались над ним, ускользая от его сокрушительной мощи и постепенно изматывая. Молодой человек видел: каждому из его друзей очень хотелось одержать победу, но только один гвардеец смог свести поединок вничью, остальные остались в проигравших.

— Странно, почему Шон с Кайлом не участвовали в этой забаве? — задумчиво сказал Филип. — Шон, возможно, смог бы его одолеть, а за Кайлом, уверен, осталась бы ничья.

— Наверное, поэтому старик и не велел им приходить, — пожала плечами Ив. — Какая разница, Фил, пусть лучше этот урод думает, что в Алтоне никто не умеет меч в руках держать.

Когда желающих сразиться с королем больше не осталось, тот подошел к Правителю.

— Я слышал, ваш зять неплохо владеет мечом?

— Да, ваше величество, это так, но, увы, сейчас он не в состоянии сражаться.

— Вот как? Я думал, на таких молодцах все заживает, как на собаке.

— Мне ни разу не встречался человек, на котором все заживало бы как на животном, — пожал плечами Правитель.

— Я надеюсь, вы не в претензии? — насторожился король.

— Ну что вы, ваше величество! — лицо Правителя осветила лучезарная улыбка. — Вы мой гость, и я умею чтить законы гостеприимства.

Король в знак признательности слегка поклонился.

— Передайте мои извинения вашей очаровательной дочери. Я на время лишил ее такого развлечения… Кстати, где она? Я бы очень хотел с ней попрощаться.

— Я обязательно передам ей все, ваше величество, когда она вернется в столицу. К сожалению, Евангелина вчера вынуждена была уехать по делам в свой феод. Долг господина подчас тяжелее вассального, — по-прежнему улыбаясь, ответил Правитель.

— Ловко старик нас отмазал! — восхитился Филип.

— В этих делах он мастер, — пробурчала Ив. — Лучше бы отмазал до этого дурацкого приема.

Молодые люди вернулись в башню, вскоре к ним зашел Правитель.

— Ну, как, посмотрели? — без предисловий начал он.

— Спасибо, крестный, я сегодня чувствую себя гораздо лучше, несмотря на бессонную ночь, — сказал Филип, разливая остатки вина из бутылки в два кубка. Его жена хихикнула.

— Теперь вдвоем пьете?

— Присоединяйтесь, — предложил молодой человек, открывая другую бутылку и доставая третий кубок.

Ив, заметив усиливающуюся мрачность отца, перестала посмеиваться.

— Мы наблюдали от начала до конца и сделали выводы.

— Вы поддавались, крестный? — спросил Филип.

Правитель испытующе посмотрел на него.

— Да. Это было так заметно?

— Нет. Если б я не сомневался, то и не спрашивал бы.

— Хорошо. Тебе действительно лучше?

— Какое там!

— Вы же видите, отец, мы лечимся, — Ив сделала очередной глоток.

— Ты-то от чего лечишься?

— Я, пожалуй, не лечусь, а праздную. Вы, наконец, по-настоящему признали меня своей дочерью, — девушка рассмеялась. — Или это был тонкий ход, чтобы я сама захотела сделать то, что вам нужно?

— Придется мне опять изъять отсюда выпивку, — проворчал Правитель. — Вам для полного счастья не хватает похмельем мучиться?

— У меня есть от него прекрасное снадобье, — продолжала веселиться Евангелина.

— Крестный, так нельзя: ни мака, ни вина, — возмутился Филип. — Вы еще жену мою отсюда отправьте!

Правитель некоторое время переводил взгляд с крестника на дочь и обратно, потом сказал:

— Двойная доза ваших шуточек — это для меня уже слишком. Интересно, вы когда-нибудь возьметесь за ум?

Его замечание еще больше развеселило подвыпившую парочку. Правитель раздраженно махнул рукой и вышел.