Крестовые походы. Священные войны Средневековья

I

Крестовые походы были продуктом XI века, пожалуй, самого значительного периода истории Западной Европы, поскольку именно тогда родилось само понятие «Запад». Десятилетия, последовавшие после 1050 года, стали свидетелями рождения особого западного мира, существенно отличавшегося от всего, что было ранее. Крестовые походы стали частью этого нового мира.

Западная Европа в период, непосредственно предшествовавший началу папством Крестовых походов, была небольшой ограниченной территорией, куда входили центральная и северная части Италии, Галлия, Западная Германия и Англия. Со всех сторон население этого западного мира было окружено чужими враждебными народами. Некоторые из этих соседей, такие как византийские греки, были развитыми и культурными людьми, вероятно, даже в большей степени, чем обитатели Западной Европы, другие, например славяне, населявшие Восточную Германию, были людьми грубыми и примитивными. Все соседи Западной Европы того периода имели одну общую черту: они были потенциальными врагами Запада. Кроме того, все они населяли территорию потенциального западного завоевания, колонизации и поглощения.

В течение двухсот лет, последовавших непосредственно после 1050 года, длилась экспансия Запада во всех направлениях. Скандинавия покорилась христианству. Славяне в Германии были безжалостно оттеснены на русские равнины колонистами из Саксонии и других стран Запада, в то время как славяне, оставшиеся в Германии, Польше, Богемии, а также в Прибалтийских странах, были вынуждены принять латинское христианство. Мусульмане, снова и снова терпящие поражение в Испании и Португалии, постепенно под натиском западноевропейских рыцарей отказались от большей части Иберийского полуострова. Мусульманские и византийские поселения в южной части Италии и на Сицилии были востребованы для Запада норманнами. В этот же двухсотлетний период Палестина и Сирия подверглись сначала западному завоеванию, затем созданию группы латинских колоний и в завершение, в самом конце периода людям предстояло увидеть уничтожение этих отдаленных аванпостов энергичной, расширяющейся, но чрезмерно растянутой западной цивилизации.

Таким образом, Крестовые походы были одной фазой масштабного движения народов Запада к расширению своих границ и включению в состав западноевропейской семьи большинства своих непосредственных соседей. По сути, Крестовые походы явились составной частью начала европейского колониализма.

II

Но назвать Крестовые походы просто одной фазой первой главы в истории европейской экспансии значит рассказать только часть истории. Они выполнили еще целый ряд функций. В своей основе они были также религиозным движением, главной целью которого в глазах западноевропейцев было насаждение латинского христианского правления в святых местах: в Иерусалиме и Вифлееме, Сирии и Палестине. Сирийские и палестинские святые места, те, где происходили главные события в жизни Иисуса и ранних святых и мучеников христианской церкви, были священными для европейских христиан. Сам факт, что в этих местах правят и их часто посещают нехристиане, считался европейцами страшным грехом. Это было преступление против Бога. Поэтому одной целью Крестовых походов было вырвать Святую землю из рук мусульман и вернуть ее христианам.

Более того, Крестовые походы были священными войнами, санкционированными, как считалось, самим Богом, чтобы отомстить тем, кто своим присутствием осквернил Святую землю. Крестоносцы считали, что действуют от лица Бога, являясь его инструментами мести последователям Мохаммеда.

Крестоносцы шли по стопам поколения своих предшественников, которые приходили в святые места не как завоеватели, а как невооруженные пилигримы. Набожные европейские христиане регулярно, начиная с ранних дней христианства, совершали паломничества в Палестину. Мусульманское завоевание Иерусалима в VII веке не слишком повлияло на паломничество. Мусульмане по большей части избегали препятствовать паломникам, которые, вообще-то говоря, были выгодны для покорителей Святой земли. С VIII до XI века поток западных паломников в Палестину медленно возрастал по частоте и количеству участвующих в нем пилигримов.

Одна из самых крупных и важных паломнических экспедиций до начала Крестовых походов была предпринята большой группой германцев в 1064–1065 годах. Их путешествие может считаться типичным по количеству связанных с ним опасностей и описывается современником экспедиции – летописцем из Нидеральтайха следующим образом.

Великое Германское паломничество 1064–1065 годов

Почти невероятное число людей отправилось в этом году[1] в Иерусалим, чтобы поклониться Гробу Господню. В паломничестве приняло участие так много людей, и так много было сказано о нем, что мы решили лишь кратко суммировать здесь все происшедшее.

Самыми выдающимися личностями, принявшими участие в паломничестве, были архиепископ Зигфрид из Меца, епископ Вильгельм из Утрехта, епископ Отто из Ратисбона и епископ Гюнтер из Бамберга. Епископ Гюнтер, хотя и был моложе остальных, не уступал им в мудрости и силе духа. Хотя сейчас, после его смерти, мы едва ли можем писать об этом без горестных стенаний, Гюнтер в то время был славой и столпом всего общества. Те, кто был знаком с его секретами, говорили, что во многих отношениях он был самим совершенством, вплоть до мельчайших деталей.

За этими личностями последовало множество графов и князей, богатых и бедных, и их количество превысило двенадцать тысяч[2]. Как только они пересекли реку, известную под названием Морава, на них стали нападать воры и разбойники. Благоразумно избежав этих опасностей, они осторожно продвигались к городу Константинополю. Они вели себя настолько достойно во всех отношениях, что это поразило даже заносчивых греков. Греки были настолько потрясены благородной внешностью епископа Гюнтера, что приняли его не за епископа, а за короля римлян[3]. Они поверили, что он скрыл себя под обличьем епископа, потому что иначе не мог пройти через эти королевства к Гробу Господню.

Они покинули Константинополь спустя несколько дней и, преодолев многие трудности и справившись со многими бедами, прибыли в Латакию. Епископ Гюнтер рассказал об их несчастьях в письме из Латакии своим людям, оставшимся дома. Кроме всего прочего он сказал: «Братья, мы действительно прошли огонь и воду, и в конце концов Господь привел нас в Латакию, которая упоминается в Священном Писании как Лаодикея. Венгерцы служили нам без веры, а болгары мучили нас. Мы спаслись от открытой ярости юзесов[4], мы видели греков и имперскую заносчивость жителей Константинополя, мы страдали в Малой Азии, но худшее было еще впереди».

Во время пребывания в Латакии они каждый день встречали людей, возвращавшихся из Иерусалима. Они также показывали свои собственные, полученные недавно и все еще кровоточащие раны. Они публично свидетельствовали о том, что никто не может пройти этим путем, потому что вся земля занята самым свирепым племенем арабов, жаждавших человеческой крови.

Перед паломниками встал вопрос: что делать и куда направиться? Прежде всего они, посоветовавшись, быстро решили отказаться от собственных желаний и понадеяться на Бога. Они знали, что, живые или мертвые, они принадлежат Богу, и потому, будучи постоянно начеку, они ступили на территорию язычников и направились к священному городу.

Вскоре они прибыли к городу, названному Триполи. Когда городской военачальник-варвар увидел такое великое множество людей, он приказал, чтобы все они были жестоко умерщвлены мечом. Он надеялся посредством этого получить очень большую сумму денег. Тут же из моря (омывающего город с одной стороны) поднялось темное облако, из которого вылетало много вспышек молний, сопровождаемых ужасными раскатами грома. Шторм продолжался до полудня следующего дня, и волны моря поднялись на невиданную высоту. И тогда язычники, объединившиеся перед лицом страшного ненастья, стали кричать друг другу, что христианский Бог сражается за своих людей, собирается сбросить город и его население в бездну. Военачальник, не желавший умирать, передумал. Христианам позволили уйти, и море тотчас успокоилось.

Преодолевая тяжелые испытания и бедствия, паломники наконец пересекли всю страну и подошли к городу, называемому Кесария. Там они отпраздновали Великий четверг, который в том году выпал на 24 марта. Они даже поздравили себя с тем, что счастливо избежали всех опасностей, потому что по расчетам пути до Иерусалима оставалось только два дня.

На следующий день, в Страстную пятницу[5], около второго часа дня[6], когда паломники покидали Кафар-Саллам, они неожиданно попали в руки к арабам, которые набросились на них, как голодные волки на давно поджидаемую дичь. С достойной величайшего сожаления жестокостью они убили первых паломников – разорвали их на части. Сначала наши люди пытались дать отпор, но быстро поняли, что им это не под силу, и были вынуждены искать убежища в деревне. После того как они убежали, кто может описать словами, сколько человек было убито там, какую лютую смерть они нашли, сколько было бед и горя? Епископ Вильгельм из Утрехта, тяжело раненный и лишенный одежд, был оставлен вместе с другими умирать на земле. Три оставшихся епископа, вместе с внушительной толпой самых разных людей, заняли некое строение с двумя каменными башнями. Здесь они приготовились защищаться, сколько позволит Бог.

Ворота строения были очень узкими, и, поскольку враг был рядом, паломники не могли разгрузить вьюки, которые везли лошади. Поэтому они потеряли лошадей, мулов и весь груз, перевозимый животными. Враги разделили все эти вещи между собой, а потом поспешили уничтожить владельцев имущества. А паломники, с другой стороны, решили взять в руки оружие[7], и с оружием в руках они храбро дали отпор противнику. Враг, возмущенный отпором, яростно устремился в атаку – язычники увидели, что паломники, от которых они не ждали никакого сопротивления, отчаянно защищались. В течение трех дней обе стороны сражались изо всех сил. Наши люди, измученные голодом, жаждой и бессонницей, дрались за спасение, за жизнь. Враги скрежетали зубами, словно голодные волки. Им никак не удавалось проглотить добычу, которую они держали в пастях.

Наконец, в Пасхальное воскресенье[8] примерно в девятом часу дня[9] было решено начать переговоры о перемирии, и восьми язычникам разрешили подняться в башню, где находились епископы, чтобы выяснить, сколько денег епископы заплатят за свои жизни и разрешение уйти.

Когда они поднялись в башню, тот, кто казался их вождем, подошел к епископу Гюнтеру, коего посчитал лидером паломников. Шейх развернул льняную ткань, которой была покрыта его голова[10], и обернул ее вокруг шеи сидящего епископа.

– Теперь я взял тебя, – сказал он, – и все эти люди отныне находятся в моей власти. Я повешу тебя и всех, кого захочу, на дереве.

Гюнтер не оставил эти слова без ответа, потому что благочестивый человек бесстрашен, как лев. Как только переводчик довел до его сведения слова шейха, Гюнтер, который вовсе не был напуган численным превосходством окруживших его врагов, немедленно вскочил и ударом кулака сбил язычника с ног. Почтенный человек поставил ногу на шею поверженного шейха и сказал своим людям:

– А теперь поспешите. Как можно быстрее закуйте этих людей в цепи и выставьте их обнаженными, чтобы остановить метательные снаряды, которые их люди бросают в нас.

Задержки не было. Не успел он договорить, как его распоряжения были выполнены. Таким образом, атака язычников в тот день была подавлена.

На следующий день в девятом часу губернатор царя Вавилона[11], который правил городом Рамла, наконец пришел с большим отрядом, чтобы освободить наших людей. Губернатор, слышавший о нападении язычников-арабов, посчитал, что, если эти паломники примут такую смерть, тогда никто не пойдет через эту территорию с религиозными целями, а потому он и его люди серьезно пострадают. Когда арабы узнали о его приближении, их войска рассеялись и убежали. Губернатор забрал тех, кто был пойман и связан паломниками, и открыл ворота, так что наши люди смогли уйти. Они направились в Рамлу, где по приглашению губернатора и населения города отдохнули в течение двух недель. Потом им разрешили уйти, и 12 апреля они наконец вошли в святой город.

Нельзя описать словами реки слез, которые были здесь пролиты, количество и чистоту молитв и освященных даров, принесенных Господу, как и радостный дух, с которым паломники пели «Вспомни, Господи»[12].

После того как они провели там тринадцать дней, с религиозным рвением выполняя свои обеты Богу, они в конце концов ликуя вернулись в Рамлу. Множество арабов встречались во многих местах на их пути, лежали в засадах на подходах к дороге, потому что они все еще сожалели о добыче, которая была вырвана из их пастей. Однако наши люди ведали об этом. Они дали деньги за проезд торговым людям. Когда они увидели благоприятный ветер, то сели на корабль. После удачного путешествия на восьмой день они сошли на берег в порту Латакии. Отбыв оттуда через несколько дней, они с радостью, наконец, прибыли, хотя и не без больших трудностей и страданий, на венгерскую границу к берегам реки Дунай.

III

В то самое время, когда епископ Гюнтер и его благочестивые германцы продвигались по пути к Иерусалиму, в Восточном Средиземноморье происходили важные перемены. На протяжении многих поколений на Ближнем Востоке господствовали три великие силы: Аббасиды из Багдада управляли Ираном, Месопотамией и Туркестаном, Фатимиды из Каира управляли Египтом, Палестиной и Южной Сирией и христианская Византийская империя, потомок и преемник Восточной Римской империи Античности, контролировала Северную Сирию, Малую Азию и Балканы.

Однако в 1055 году в этом регионе неожиданно появилась новая сила. Мощные и свирепые племена турок-сельджуков из Центральной Азии взяли Багдад. Оттуда султан сельджуков Тогрул-бек атаковал византийские провинции в Сирии и Малой Азии. Смерть Тогрул-бека в 1063 году принесла только короткую передышку в атаках сельджуков. При племяннике и преемнике Тогрул-бека Алп-Арслане Византии снова стали угрожать быстрые и грозные армии турок-сельджуков.

Чтобы встретить турецкую угрозу, византийский император Роман Диоген весной 1071 года выступил с целью захватить Малую Армению. 26 августа в районе Манцикерта византийская армия попала в ловушку, устроенную турками, и была уничтожена. Это несчастье открыло дорогу для повсеместного и почти не встречающего сопротивления покорения турками Малой Азии.

От ударов, нанесенных турками при Манцикерте, Византия пошатнулась и оказалась почти что разорванной на части хаотическими событиями последующих лет. Император Михаил Дука в отчаянии был вынужден обратиться за военной помощью к папе – великому реформатору Григорию VII. Григорий с энтузиазмом встретил обращение Византии. Он попытался пробудить на Западе общий интерес к византийскому делу и даже подумывал лично возглавить армию, которая освободит Византию и также избавит Святую землю от мусульманских правителей. Хотя планы Григория так и не исполнились (в основном из-за вовлечения папства в отчаянную борьбу за контроль над западной церковью), три письма понтифика показывают, до какой стадии дошли эти планы. Сходство этих планов с Крестовым походом, который проповедовался двадцать один год спустя, поразительно.

Папа Григорий VII предлагает военную помощь Византии

Епископ Григорий, слуга слуг Господних, графу Вильгельму Бургундскому – приветствие и апостольское благословение.

Вы должны помнить, с какой огромной приязнью римская церковь всегда принимала Ваше Величество и с какой особенной любовью она всегда наслаждалась Вашей дружбой. Вы также не могли забыть обещание, данное Богу перед телом Петра, князя апостолов, в присутствии нашего почтенного предшественника папы Александра… что, когда понадобится, Ваши силы всегда придут на помощь для защиты владений святого Петра. Помня Ваше благородное обещание, мы заклинаем и увещеваем Вас приготовить свои военные силы для помощи и освобождения римской церкви. Надеемся, Вы, если будет необходимо, придете со своей армией на службу святого Петра.

Мы не намерены собрать великое множество солдат, чтобы пролить христианскую кровь… Мы надеемся, что, когда норманны будут умиротворены, мы переправимся в Константинополь на помощь христианам, которые, будучи сильно удручены частыми ударами сарацин, жадно просят, чтобы мы им протянули руку помощи. <…> Вы можете быть уверены, что Вы и все те, кто присоединится к Вам в этой экспедиции, получите двойную – скорее многократную – награду, мы верим в это, от Петра и Павла, князьев апостолов. (Рим, 1 марта 1074 года)

Епископ Григорий, слуга слуг Господних, всем тем, кто хочет защищать христианскую веру, – приветствие и апостольское благословение.

Мы хотели бы сообщить вам, что носитель этих даров после своего недавнего возвращения из дальних странствий посетил нас в апостольском дворе. От него, как и от многих других, мы узнали, что язычники торжествуют над христианской империей, что они несут смерть и опустошение и с тиранической жестокостью захватили все почти до стен города Константинополя. Они убили много тысяч христиан, как будто это были стада скота. По этой причине, если мы любим Господа нашего и называем себя христианами, мы должны горько горевать о жалкой судьбе столь великой империи и населяющих ее христиан. Но в этом случае только беспокоиться и горевать недостаточно. Пример нашего Спасителя и обязательство братской любви требует, чтобы мы пожертвовали жизнями ради освобождения наших братьев. Так же как и он «положил за нас душу свою, и мы должны полагать души свои за братьев»[13].

Мы заклинаем вас верой, в которой вы объединены через Христа, ожидая усыновления, искупления тела нашего[14], и мы увещеваем вас властью Святого Петра, князя апостолов, чтобы вы, движимые подобающим состраданием к ранам и крови братьев ваших и гибели упомянутой империи, направили свою силу, во имя Христа, на помощь братьям вашим. (Рим, 1 марта 1074 года)

Епископ Григорий, слуга слуг Господних, славному королю Генриху[15] – приветствие и апостольское благословение.

Если Господь в некотором смысле позволил моему уму открыться Вам, я знаю вне всяких сомнений, что, благодаря его беспредельной милости, никто не может отделить Вас от моей искренней привязанности. Но я уверен, что в милости своей он однажды откроет, что я люблю Вас со всей искренностью. <…>

Более того, позвольте мне заметить Вашему Величеству, что большая часть заморских христиан истребляется язычниками в неслыханном поражении и наподобие скота ежедневно избивается и что род христианский уничтожается, они смиренно молят нас о помощи, чтобы христианская вера в наше время, не дай Боже, совершенно не погибла. Я был тронут великим горем… и я предпринял шаги, чтобы пробудить и поднять тех христиан, которые хотят отдать свои жизни за братьев своих, защищая закон Христа. <…> Вдохновленные Богом итальянцы и живущие по ту сторону Альп люди, как я слышал, или, скорее, как я могу утверждать, открыто приняли этот приказ. Уже более пятидесяти тысяч человек подготовились, так что, если я стану их понтификом и лидером, они смогут поднять свой бронированный кулак против врагов Господа нашего и под его руководством пройдут весь путь ко Гробу Господню.

К этому делу меня особенно побуждает и то обстоятельство, что константинопольская церковь, не согласная с нами относительно Святого Духа[16], стремится к согласию с апостольским престолом. Армяне, многие из которых отбились от католической веры, и почти все жители Востока ждут решения веры апостола Петра относительно разных мнений…

Но, поскольку великие начинания требуют великих советов и помощи великих, если Господь позволит мне начать, я буду искать Вашего совета и, если Вам будет угодно, Вашей помощи. Потому что если, милостью Божьей, я отправлюсь в поход, то оставлю римскую церковь (после Бога) на вас, чтобы вы заботились о ней, как о святой матери. И чтобы вы защищали ее честь. Сообщите мне как можно скорее о ваших пожеланиях в этих делах…

Пусть всемогущий Господь, от которого исходит все хорошее, отпустит вам все ваши прегрешения.