Крик ангелов

Глава 2 СНОВА В СЕДЛЕ

Райли ждал в коридоре, возле палаты, куда увезли Кейда, когда прибыли его товарищи, Ник Ольсен и сержант Шон Дункан. Райли позвонил им накануне ночью, и оба рыцаря вылетели из Норфолка в Бостон первым же рейсом, а затем сели в машину и прямо из аэропорта отправились в госпиталь.

— Ну, как он? — спросил Ольсен.

Райли покачал головой.

— Не очень. Сильное обезвоживание, истощение, такое впечатление, словно тело само сжирает себя изнутри. Врач сказал, что положение критическое, все зависит от того, справится ли организм. Еще один день — и он бы уже не выкарабкался, неважно, оказали бы ему помощь или нет. Так что остается только ждать.

Далее старший сержант принялся рассказывать товарищам, как провел сутки после расставания с Кейдом в доках Каролины. Описал состояние, в каком нашел его дом, высказал также предположение, что, по всей видимости, рыцарь командир предпринял подряд несколько путешествий в потусторонний мир. Райли счел нужным доставить Кейда на ближайший командный пункт, где местный военный врач решил, что состояние его слишком тяжелое, своими силами им не справиться. Тогда было решено перевезти его в главный госпиталь ордена, в Ньюпорт, что на Род-Айленде.

Где они теперь и находились.

Все четверо, в том числе и Кейд, являлись членами Священного ордена бедных рыцарей Христовых и храма Соломонова, иначе говоря, рыцарями-тамплиерами. В четвертом веке их всех едва не уничтожили, однако тамплиеры вдруг возникли снова, вышли из укрытия во время Второй мировой войны, в самые тяжелые и решающие ее дни. Они вновь влились в лоно католической церкви, переродились под началом Ватикана в тайное военное подразделение и теперь были призваны на защиту человечества от сверхъестественных сил во всех их формах и обличиях.

Рыцарь командир Кейд Уильямс возглавлял команду «Эхо» — самый элитный и престижный боевой отряд тамплиеров, славившийся своей эффективностью и использованием нестандартных методов. Райли и Ольсен сражались бок о бок с Кейдом уже давно, видели и слышали вещи, от которых рядовой тамплиер пришел бы в смятение и ужас. Но Кейд всегда заражал своих солдат решимостью и целеустремленностью. И они были готовы идти за ним куда угодно, не задавая лишних вопросов.

Дункан же появился в команде «Эхо» всего несколько недель назад, до этого проработав немало лет в службе охраны Наставника. Но даже за столь короткое время странный и загадочный человек по имени Кейд стал для него важен. Кейд научил его пользоваться уникальным даром, которым наделила Дункана природа и который сам он прежде считал скорее искушением или проклятием. И хотя порой он не соглашался с Кейдом, частенько нарушавшим правила — устав, которому поклялся следовать каждый рыцарь, — Дункан быстро понял: этот человек может преподать ему многое.

Дункан заглянул в приоткрытую дверь палаты, где в окружении сложнейшей медицинской техники и приборов спал Кейд. Прежде такой сильный и подвижный, сейчас он не был похож на самого себя.

— Боже милостивый, зачем он это затеял? — шепотом спросил друзей Ольсен, расстроенный тем, что не может помочь другу.

— Он искал жену, — ответил Дункан, по-прежнему не сводящий глаз со спящего рыцаря командира.

Воцарилось молчание. Дункан отвернулся от двери и увидел, как рыцари уставились на него.

— Что тебе об этом известно? — спросил Райли.

По его тону Дункан сразу понял: ему здесь до конца еще не доверяют. В голосе сержанта звучало любопытство и одновременно подозрение.

— Я видел ее, — не моргнув глазом, ответил Дункан. — По крайней мере, мне так показалось.

— Что?! Когда?

— В ту ночь, когда мы нашли тело Стоуна в Оттер-Лейке.

Дункан вспоминал о той ночи не без содрогания. Они с Кейдом отправились на встречу с главой подразделения «Custodes Veritatis», тайного отдела в иерархии тамплиеров, отвечавшего за защиту и сохранность священных реликвий ордена. А Райли с Ольсеном обеспечивали им прикрытие, старались выяснить, нет ли слежки. Стоуна нашли убитым прямо в доме, причем было очевидно, что он подвергался жестоким пыткам и что нападение совершили некроманты, члены Совета Девяти, стремившиеся похитить копье Лонгина, одно из священных сокровищ ордена. Рыцари оказались в сложном положении, не смогли вызвать подкрепление и выжили лишь благодаря уникальной способности Кейда проникать в потусторонний мир.

Из огня да в полымя, вот чем обернулось для них тогда путешествие в потусторонний мир. Ибо едва успели они открыть глаза и оказаться в странном перекрученном, нереальном мире, как подверглись жесточайшей атаке голодных и смертельно опасных призраков. Целые их полчища начали теснить рыцарей к бурному морю, и не было у них другого выхода, кроме как стать плечом к плечу и отчаянно отбиваться от мерзких тварей, имевших огромное численное преимущество.

В конце концов их спасла покойная жена Кейда. Во всяком случае, Кейду хотелось в это верить.

Дункан рассказал все это своим новым товарищам.

— Но почему ты прежде молчал об этом? — сердито спросил Ольсен.

Дункан насмешливо фыркнул.

— Так бы вы мне и поверили! Кстати, парни, наш командир уверен в том, что именно призрак его жены спас тогда наши задницы в потустороннем мире. А я подумал: сейчас самое подходящее время, чтобы рассказать об этом.

Райли и Ольсен смотрели на него, не произнося ни слова. Из этого молчания Дункан сделал вполне однозначный вывод о том, что теперь от него требуется.

Дункан уже открыл было рот, но не успел издать и звука — прибыл новообращенный с посланием для Райли. Тот прочел записку и тихо чертыхнулся.

— Что там? — спросил Ольсен.

Они трубят сбор. Команда «Эхо» получает новое задание. Через тридцать минут собирается в кабинете для совещаний.

— А как же Кейд? — спросил Дункан.

Райли заглянул в палату, окинул взглядом неподвижное тело командира.

— Как ни прискорбно, но вынужден констатировать: пока что нам придется обходиться без него.

Итак, все трое договорились встретиться в назначенном месте через полчаса и разошлись в разные стороны. Райли последовал за новообращенным по коридору, по пути задавая юноше вопросы тихим голосом. Он хотел выведать, в каком настроении пребывает Наставник. Ольсен пошел в казармы, сообщить всем остальным о состоянии Кейда и о том, что их всех срочно вызывают к Наставнику.

Дункан остался один. Он был новичком, а потому никаких действий от него сейчас не требовалось, кроме как вовремя явиться на совещание.

Он огляделся. Коридор был пуст. Отворив дверь палаты, где лежал Кейд, Дункан вошел внутрь.

Здесь полная тишина нарушалась лишь гудением вентилятора, изредка тихо попискивали разнообразные приборы с мониторами, фиксировавшие состояние Кейда. Несколько долгих минут Дункан стоял у койки Кейда и смотрел на своего начальника, раздираемый самыми противоречивыми чувствами и мыслями. Уже не однажды доводилось ему помогать раненому командиру, вытягивать его буквально с того света. Однако он помнил приказ Кейда: ни за что и ни при каких обстоятельствах к нему не прикасаться.

«Ты можешь его исцелить».

Мысль эта явилась сама собой, и прогнать ее он был уже не в силах. Но Дункан не хотел лгать самому себе: на самом деле он подумывал об этом еще до того, как зашел в палату.

«Это же просто. Не требует особых усилий».

Все верно, чистая правда. Все, что он должен сделать, — это положить руки на тело Кейда и думать, усердно думать о том, что раны исчезают, испаряются, словно их не было вовсе.

«Ты делал это и прежде, и раненые даже о том не подозревали».

И это тоже правда. В прошлом, в далеких заморских странах, он исцелил тысячи незнакомых ему людей. Но потом поклялся никогда больше не использовать свой дар.

«Но ведь ты уже нарушил эту клятву, разве нет? Исцелил сержанта Ольсена, сильно пострадавшего во время падения вертолета. А уж этого человека незнакомцем никак не назовешь, он один из твоих командиров».

Дункан принялся расхаживать взад и вперед возле постели больного, нерешительность причиняла ему почти физические муки. Однажды опозорившись в Китае, он решил, что дар — это скорее проклятие, нежели благословение Господне. И поклялся никогда больше не прибегать к той таинственной силе, что жила у него внутри. Тогда на протяжении нескольких месяцев внутренний голос так и подталкивал его, ныл, жаловался, убеждал, но он оставался верен клятве, ему удавалось побороть искушение.

Вплоть до сегодняшнего дня.

Дункан вздохнул, понимая, что более не в силах противиться.

Под гул вентилятора и попискивание монитора, на котором отражалась сердечная деятельность Кейда, Дункан опустился на колени посреди палаты и начал молиться.

— Святой Отец всемогущий, с тяжелым сердцем обращаюсь к тебе я…

Спустя какое-то время он принял решение.

Он спал.

И видел во сне холодное серое море, волны которого лизали серый песок пляжа, видел серый шар солнца, что медленно опускался к серому горизонту. Он стоял возле самой кромки воды, обозревал унылое серое пространство, ждал. Хотя и осознавал, что ждать больше нельзя. Но в сердце ожила надежда, хоть он и понимал, насколько неуместна она в таком мрачном месте. Надежда возникла вопреки всему, и игнорировать ее было нельзя. Он пришел сюда, в это время и место, как бы оно там ни называлось, с целью… встретить кого-то?.. Что-то увидеть?..

Он не знал.

Но чувствовал: оно уже близко.

Знал это твердо, как свое собственное имя.

И вот он стоял на этом необычном берегу. Стоял, надеялся и смотрел, как серое солнце заваливается за горизонт и вокруг сгущается всепоглощающая чернильная тьма.

А он все ждал.

Все смотрел.

Вдруг где-то вдалеке, среди темных неприветливых вод, блеснул лучик света, такой живой, яркий, обнадеживающий, что сердце его забилось в радостном предвкушении.

Но, увы, время его истекло.

Где-то позади, за спиной, раздался в ночи ужасающий злобный рев невидимого существа, который тут же подхватили другие. Их были дюжины, и зловещий вой, казалось, заполнил собой все пространство ночи.

Он инстинктивно потянулся к мечу, что висел за спиной в ножнах.

Он узнал этот вой и визг, слышал его достаточно часто во время своих путешествий в потусторонний мир. Знал, что издает его стая псов-призраков, учуявших близкую добычу.

И он развернулся и бросился им навстречу, размахивая мечом.

Они показались из тумана — стая мчалась вперед по каменистому берегу. Теперь, когда они собрались вместе, потребность в призывном вое отпала. И псы в зловещей тишине летели прямо на него.

Первую тварь Кейд встретил без колебаний — не успела она вцепиться ему в горло, как он отступил на полшага в сторону и рассек ее тело мечом ровно на две половинки. Точно так же поступил и со второй, затем вонзил острие в грудь третьей. Чтобы выдернуть меч, потребовалось немалое усилие, пришлось даже наступить ногой на обмякшее костлявое тело.

И тут на него набросилась вся остальная свора.

Он крутился и вертелся, размахивал сверкающим мечом, уничтожал тех тварей, что подбирались к нему на опасно близкое расстояние, держался на одной лишь ярости и силе духа. У ног его собралась уже целая гора трупов, но псы-призраки не переводились, из тумана вылетали все новые, перепрыгивали через трупы своих собратьев, пытаясь добраться до него.

Они все напирали и напирали, и у него не было другого выхода, кроме как начать отступление к воде. Он медленно двигался спиной к морю, все внимание было сконцентрировано на озлобленных призраках, заполонивших собой, казалось, все пространство. Выставил перед собой меч, словно чудодейственный талисман, и отходил, ощущая в воздухе солоноватый привкус крови. Вот он уже почувствовал, как ног коснулась холодная вода…

И тут вдруг твари остановились.

Они носились по пляжу у самой кромки воды, завывали мерзкими голосами, от звука которых содрогалась его душа, но в воду не входили. Эта кромка стала своеобразным барьером, который они не хотели или просто не могли преодолеть и бесновались от собственного бессилия.

«Интересно, — подумал Кейд, — что же скрывают эти темные глубины, что или кто отпугивает кровожадных и мерзких тварей?» И едва эта мысль успела промелькнуть в голове, как чьи-то ледяные руки ухватили его за лодыжки и рывком утащили под воду.

От неожиданности он вскрикнул и тут же набрал полный рот воды. И не успел опомниться или предпринять что-либо, как почувствовал — его тащат с непостижимой скоростью, затягивают в самые глубины моря.

Кейд начал бешено брыкаться и изворачиваться всем телом, стремясь вырваться, высвободиться. Он понимал: остаются считанные секунды до того момента, как кончится кислород в легких и он потеряет сознание.

Но невидимые руки вдруг отпустили его, и он вырвался на поверхность, захлебываясь, жадно глотая воздух. Потом огляделся и увидел, что находится в нескольких десятках ярдов от берега. Меч куда-то пропал, призраки гончих продолжали носиться по пляжу. И снова никакого выбора у него не было. Надо плыть к берегу, решать проблемы по мере их поступления. Оставаться в воде… об этом не может быть и речи.

Он набрал в грудь побольше воздуха, приготовился плыть и тут вдруг почувствовал: ледяные руки вновь ухватили его за лодыжки и потянули вниз.

Только на сей раз рук этих была не одна пара. Он чувствовал, как чьи-то пальцы мертвой хваткой впились ему в щиколотки. Холодные и противно липкие, они сжимали ступни, лодыжки и икры, в то время как другая пара рук впилась в колени, стремясь стреножить его.

Они увлекали его все глубже, в беспросветно темные воды.

Однако на этот раз, перед тем как погрузиться в воду с головой, Кейд услышал голос. Голос звал его, выкрикивал его имя. Но ответить он не мог, не мог открыть рта, иначе сразу захлебнулся бы, наглотался солоноватой на вкус воды. А это привело бы к неминуемой гибели. «Ответь!» — кричал ему внутренний голос, но он поборол искушение, крепко стиснул зубы, а холодные руки тем временем не отпускали, затягивали все глубже и глубже, стальной хваткой держали за ступни, лодыжки, икры.

Какая-то тень промелькнула над головой, усугубив серый подводный сумрак, и мысленно он кричал ей: «Я здесь, здесь, сюда, на помощь!» Но ответили на его призыв лишь голоса голодных прожорливых мертвецов, а сам Кейд уходил все глубже под воду, шепча, что он здесь, с ними, теперь навеки. Он беспомощно шевелил поднятыми над головой руками, бешено сопротивлялся, но неумолимая сила опускала его в беспросветную темноту, где надежду сменяет отчаяние, где нет места даже проблеску света.

Вдруг чья-то рука ухватила его за запястье.

Сердце бешено билось в груди, в висках стучало, сказывалась катастрофическая нехватка кислорода, но каким-то уголком сознания он понял, вернее, почувствовал: рука эта появилась сверху.

И тут его стремительно потянуло наружу, он поднимался на поверхность с головокружительного скоростью. Его вырвали из ледяных лап мертвецов с непостижимой легкостью. Секунду спустя он вынырнул, но тело подсказывало: слишком поздно. Мигом раньше — и все было бы хорошо. Он слишком наглотался соленой смертоносной воды, яд проник в организм, пропитал все его клетки. И теперь он заплатит за все.

Но голос меж тем продолжал звать его, выкрикивал его имя. Однако Кейд понимал, что проиграл это сражение, что отдал ему все свои силы, что слишком устал и нет никакого желания сражаться дальше. Над ним склонилась чья-то фигура в темном плаще с капюшоном. На миг он страшно испугался, но потом им овладело вялое равнодушие, сознание помутилось, и он, уже почти ничего не видя, позволил тьме поглотить себя целиком.

Именно в этот самый последний миг, до того как весь мир погас и он погрузился в забвение, перед глазами мелькнула яркая вспышка света. И он сумел увидеть в ней своего спасителя, правда, лишь мельком.

Под капюшоном длинного черного плаща возникло лицо Габриэль, его покойной жены. С мрачной и зловещей улыбкой она произносила его имя. Белые кости просвечивали сквозь глубокую рану на одной щеке — разительным и удручающим контрастом к гладкой коже на другой…

Кейд проснулся.

В памяти остался еле слышный голос, в воздухе мелькнул и тут же растаял такой знакомый, мучительно сладкий аромат, но все это моментально исчезло, словно испарилось, когда он окончательно пришел в себя.

Он лежал в больничной палате.

Все тело болело и ныло так, словно его жестоко избивали часами, но мыслил он ясно и четко. Он помнил свои неоднократные путешествия в потусторонний мир, бесплодные поиски духа Габриэль, все нарастающее отчаяние, когда возвращался ни с чем после этих мучительных и долгих поисков. Как он попал сюда, где именно находился, он не знал, но попробовал догадаться.

Стены были белые, кругом царили стерильная чистота и порядок, и из того, что лежал он в палате один, Кейд сделал вывод, что больница эта не простая городская. А это, в свою очередь, означало, что принадлежит она, по всей видимости, ордену. Но где именно она находится, оставалось загадкой. Может, вид из окна что-нибудь подскажет.

Откинув покрывала и простыни, он свесил ноги с постели и сел. Он делал это медленно, осторожно, не слишком надеясь, что у него получится. Однако получилось. Несмотря на боль, тело слушалось его.

Он оглядел себя. Кейд хорошо помнил, насколько истощенным, почти неживым казалось ему собственное тело, когда он стоял перед зеркалом, готовясь к последнему путешествию. А потому удивился, поначалу даже глазам своим не поверил.

И тут же пришло объяснение.

Дункан.

Это его товарищ, член команды, исцелил его.

Уверенный, что теперь с чисто медицинской точки зрения ему ничто не грозит, Кейд снял несколько датчиков с груди. Он понимал: сейчас может нагрянуть медперсонал, но ему было плевать. Он провалялся в постели достаточно долго, пришло время действовать. Кейд осторожно вытащил из запястья правой руки иглу капельницы, зная, что выступившая кровь свернется через секунду. Потом швырнул датчики и гибкую пластиковую трубку на постель.

И, забыв про окно и вид из него, пересек палату и подошел к встроенному шкафу. Нашел внутри какую-то одежду.

Он уже почти закончил одеваться, когда в палату ворвался первый из докторов.