Криминальные истории

Глава I

Делла Стрит, личный секретарь Перри Мейсона, сообщила своему шефу:

— В приемной вас нетерпеливо ожидает некий Горас Уоррен, он чем-то озабочен, очевидно, он руководитель какой-то фирмы, который, кажется, привык получать желаемое.

— И что, — спросил Перри Мейсон, — о чем бы со мной хотел проконсультироваться Горас Уоррен?

— Это, — ответила Делла, — представляется загадкой.

— Ну хорошо, в чем суть этой загадки? — спросил Мейсон.

— Он лишь сказал мне, что готов заплатить 500 долларов только за ваше участие в сегодняшнем ужине.

— Скажите Уоррену, что я не платный тамада, что у меня сегодня весь день расписан и я принимаю клиентов только по предварительной записи.

— Я не думаю, что он хотел бы видеть вас именно в такой роли, — сказала Делла. — Он хотел, чтобы вы пришли на ужин с женщиной по вашему выбору и понаблюдали за определенным человеком и сообщили ему о нем свое мнение.

Мейсон задумчиво посмотрел на Деллу Стрит:

— Вам случайно не приходит в голову мысль о таком ужине?

Делла кивнула.

— С шампанским, — сказала она.

Мейсон улыбнулся:

— Пригласите господина Гораса Уоррена, Делла.

Делла Стрит благодарно улыбнулась Мейсону, вышла в приемную и через несколько секунд вернулась в сопровождении мужчины примерно лет пятидесяти, серые проницательные глаза которого сверлили Мейсона из-под густых бровей.

— Господин Мейсон, меня зовут Горас Уоррен, я бизнесмен.

Мейсон слегка улыбнулся:

— Даже студент, изучающий профессии людей, характеризовал бы вас именно так.

— А вы изучаете характеры людей?

— Любому судебному следователю хотелось бы думать, что он именно этим и занимается. Чтобы добиться какого-то успеха, это нужно уметь делать. Присядьте, пожалуйста.

Уоррен сел напротив Мейсона, некоторое время задумчиво рассматривал его, затем придвинулся и положил локти на стол.

Широкие плечи и красная шея придавали ему воинственный вид.

— Это одна из причин, почему я обратился к вам.

— Какая?

— Что вы специалист по характерам людей. Мне бы хотелось, чтобы вы дали некоторые оценки.

— Мне кажется, что ваша просьба звучит немного необычно, — сказал Мейсон.

— Разве у вас нет детективного бюро, которое помогает вам в работе? — неожиданно спросил Уоррен, как бы уходя от темы беседы.

— Есть, — ответил Мейсон. Агентство «Дрейк Детектив Айдженси», — контора которого расположена на одном с нами этаже в этом же здании. Уже в течение многих лет Дрейк помогает мне. Он очень компетентный специалист.

— Он что-либо понимает в отпечатках пальцев? — спросил Уоррен.

— Что вы имеете в виду?

— Он может классифицировать отпечатки, сличать их, делать что-либо подобное?

— У него есть некоторый опыт ведения дел в судах, — уклончиво ответил Мейсон. — Он никогда не специализировался в работе по отпечаткам пальцев, но он сам эксперт и привлекает к подобным делам очень компетентных специалистов.

Поколебавшись немного, Уоррен полез в карман пальто и вытащил кусок белого картона. К картону была прикреплена полоска прозрачной ленты, на которой различались темные завитки отпечатка пальца.

— Я хочу, чтобы вы наняли Пола Дрейка и сразу же засадили его за работу, — сказал Уоррен. — Я хочу видеть результаты к пяти часам вечера. Именно к пяти часам.

— Почему бы вам не пройти к Полу Дрейку и не поговорить с ним? — спросил Мейсон.

— Потому что я не хочу, чтобы Пол Дрейк знал вашего клиента. Я хочу, чтобы Пол Дрейк следовал вашим инструкциям, и только вашим.

— Возможно, — сказал Мейсон, — будет лучше, если вы меня немного введете в курс дела.

— Сегодня, — ответил Уоррен, — моя жена и я даем ужин, на который пригласили небольшую группу близких нам людей. Будет не больше шестнадцати–восемнадцати человек. Я хочу, чтобы вы присутствовали на этом ужине, чтобы вы пригласили с собой женщину. Мне также хотелось бы, чтобы ваше появление выглядело случайным, если возможно, неожиданным.

Менеджеру «Уоррен Энтерпрайсиз» Джадсону Олни будет поручено обеспечить ваш приход на этот ужин. Олни будет делать вид, что это он пригласил женщину, а она выбрала вас в качестве своего сопровождающего.

Мне бы не хотелось, чтобы у кого-то возникло подозрение, что вы присутствуете на ужине для выполнения своих служебных обязанностей. Наденьте соответствующий костюм, который принят для ужина с шампанским. Прибудете к семи часам на коктейль, в восемь начинается ужин, можете уехать в десять. Итого вы будете заняты три часа. За эти три часа я готов заплатить пятьсот долларов, не считая платы за эту консультацию и расходов детективного бюро.

Мейсон задумчиво посмотрел в загадочные черные глаза Уоррена.

— Мне не нравится приступать к делу вслепую, — сказал он.

— Это необычное дело, — поспешил уверить Мейсона Уоррен.

— Именно таким оно мне и представляется, — заметил Мейсон. — Теперь скажите, что означает этот отпечаток пальца и зачем вам нужно детективное бюро?

Уоррен слегка постучал по кусочку картона, к которому был прикреплен снятый на ленту отпечаток пальца.

— Я хочу, чтобы ваш человек выяснил, кому принадлежит этот отпечаток.

Мейсон покачал головой.

— Что означает ваше «нет»? — спросил Уоррен.

— Вы хотите практически невозможного, — ответил Мейсон. — Хотя Федеральное бюро расследований и полиция имеют прекрасные результаты в идентификации личности преступников по отдельным отпечаткам пальцев, тем не менее идентификация по одному отпечатку — очень трудная и утомительная работа, с которой не сможет справиться ни одно детективное бюро.

Клиенты обычно не учитывают, что полная классификация делается при наличии отпечатков десяти пальцев. Из рисунка этих отпечатков выводится код, используя который для идентификации приходится сличать относительно небольшое число отпечатков.

— Если имеются отпечатки десяти пальцев, можно установить, кто их сделал? — спросил Уоррен.

— И снова необходимо учитывать следующее, — заметил Мейсон. — Если отпечатки разыскиваемого лица учтены в криминальных картотеках ФБР, нужно попросить офицера полиции сделать телеграфный запрос и получить ответ. Но если отпечатки не учтены в ФБР, то задачу решить не удастся, поскольку отпечатки, сделанные не по криминальным, а по гражданским делам, считаются конфиденциальными и справки по ним не выдаются.

Уоррен кивал головой, его глаза были полузакрыты. Создавалось впечатление, что он обдумывает какой-то вопрос, не имеющий никакого отношения к тому, что говорит Мейсон.

Затем Уоррен внезапно поднимается, вытаскивает бумажник, достает чек и протягивает его Мейсону.

— Вот, — говорит он, — чек на тысячу долларов. Пятьсот — за присутствие на сегодняшнем ужине. Свой адрес я передал вашему секретарю. Пятьсот — предварительный гонорар.

Сейчас строго конфиденциально я хочу сообщить вам некоторые дополнительные данные относительно этого отпечатка пальца.

— Всегда желательно сообщать адвокату все данные, — сухо заметил Мейсон.

Уоррен заявил:

— Этот отпечаток, возможно, был сделан одним из моих слуг или одним из приглашенных на сегодняшний ужин. Не исключается и совершенно чужой человек. Может ли ваш человек, Дрейк, пройти по всему моему дому и получить отпечатки пальцев слуг так, что они и не будут знать об этом? Мне кажется, вы называете это «скрытным взятием отпечатков пальцев».

Мейсон покачал головой:

— Я не думаю, что это возможно. Более того, это невыполнимо, если Дрейк не будет знать, кем является мой клиент.

Чтобы снять отпечатки пальцев, господин Уоррен, необходимо использовать пудру разного цвета, которой покрывается весь отпечаток. Затем он фотографируется, и, как это сделано в вашем случае, снимается на пленку.

— Снимается? — спросил Уоррен. — Каким образом?

— Отпечаток пальца покрывается пудрой. На него накладывается прозрачная пленка. Ее необходимо осторожно разгладить, чтобы она покрывала всю поверхность. Пленка затем снимается и приклеивается на карточку соответствующего цвета, чтобы отпечаток выглядел контрастно.

Например, на картонной карточке, что вы передали мне, отпечаток был посыпан графитовым порошком, поэтому пленку со снятым на нее отпечатком приклеивают на белую поверхность, чтобы отпечаток имел наибольшую контрастность.

Поэтому, если Дрейку нужно будет снимать отпечатки в вашем доме, ему придется опыливать различные предметы. Вряд ли в отведенное время можно незаметно снять все отпечатки пальцев.

— У вас есть какие-либо предложения? — спросил Уоррен.

— Да, есть, — ответил Мейсон. — Трудно сказать, будет ли оно эффективным. Кроме того, это вызовет необходимость сообщить Дрейку ваши данные и обойдется недешево.

— Деньги не вопрос, — заявил Уоррен. — Конечно, я не хочу быть «шляпой», не хочу, чтобы с меня брали больше необходимого, но если я что-то желаю, я получаю это.

Мейсон задумчиво кивнул.

— Что у вас за план?

— Закажите поставщика провизии на этот вечер. Вероятно, Дрейк будет возглавлять эту службу. В этом случае поставщик предоставит вам свою посуду, столовые приборы и рюмки. Фирма поставит свой грузовик около вашего дома. Тарелки, столовые приборы и рюмки будут приносить из вашего дома в грузовик якобы для мытья. Фактически в грузовике посуду мыть не будут, там для этого нет возможности. Но в нем будет достаточное количество всего, чтобы при необходимости менять использованные приборы на чистые.

Этот грузовик будет фактически являться передвижной дактилоскопической лабораторией, в которой помощники Дрейка будут снимать отпечатки пальцев со стаканов, столовых приборов и т. д. по мере их поступления в грузовик.

— Сколько все это будет стоить? — спросил Уоррен.

— Дорого, — ответил Мейсон. — Сколько гостей будет у вас на ужине?

— Пятнадцать, — заметил Уоррен, — если все придут. Моя жена и я — семнадцать, вы и ваша подруга — девятнадцать.

— Чем вы собираетесь угощать?

— Шампанским, филе-миньон, разными закусками.

— Только обслуживание, — сказал Мейсон, — обойдется вам по 25–35 долларов на человека. Грузовик с провизией и столовыми приборами, являющийся фактически дактилоскопической лабораторией с несколькими опытными техниками, будет стоить вам пятьсот долларов за вечер.

— Все это можно получить?

— Да, если какое-то другое детективное бюро не заказало его на этот вечер. Конечно, все это очень конфиденциально. Публика обычно об этом ничего не знает. Грузовик держится наготове для частных детективных бюро, которые сталкиваются с проблемой, подобной нашей.

— Наймите этот грузовик-лабораторию, — попросил Уоррен.

— Подождите минутку, — ответил Мейсон.

Он кивнул Делле Стрит, которая сняла телефонную трубку и набрала номер Пола Дрейка.

Когда Дрейк ответил, Мейсон сказал ему:

— Пол, мне бы хотелось, чтобы вы сегодня занялись очень конфиденциальной работой по снятию отпечатков пальцев. Подозреваемое лицо может быть в числе гостей на ужине а-ля фуршет с шампанским. Можете вы заказать на сегодня тот грузовик?

— Я не знаю, — ответил Дрейк, — но могу быстро выяснить.

— Сделайте, пожалуйста, и перезвоните мне, — попросил Мейсон.

— Я дам команду и сообщу вам, — сказал Дрейк.

— Хорошо, — ответил ему Мейсон и затем, делая ударение на каждом слове, сказал: — Выясните и позвоните мне, как только получите информацию, Пол.

— Понял, — произнес Дрейк. — Теперь до меня дошло. Сначала я не совсем понял. Я буду не у себя в конторе и сообщу вам по телефону. Хорошо?

— Согласен, — сказал Мейсон и повесил трубку.

Мейсон повернулся к своему клиенту:

— Через несколько минут мы выясним, можно ли заказать грузовик-лабораторию.

— Сейчас позвольте мне обратить ваше внимание на одну вещь, — сказал Уоррен. Это деловой ужин, и я хочу, чтобы обслуживание было первоклассным. Я не хочу, чтобы какое-то детективное бюро испортило…

— Детективное бюро к этому никакого отношения не имеет, — сказал Мейсон. — Обслуживание в руках профессионалов. Детективная сторона — это побочная линия, и для этого отведено немного места в конце грузовика. Вам, конечно, нужно освободить дорожку, чтобы грузовик-лаборатория мог запарковаться там. Натренированный персонал, который обучен держать все необходимое для вечера на подносах, все занесет в дом и побеспокоится о том, чтобы никто ни к чему не касался, кроме гостей и ваших слуг. Затем все вещи будут собраны и отправлены в грузовик якобы для мытья. Фактически их передадут на предмет выявления и снятия отпечатков пальцев опытными специалистами.

Возможно, вам будут задавать вопросы относительно ресторанного обслуживания. Можете сказать, что наняли этот персонал по рекомендации друга, и ни один из гостей ни в коем случае не должен подходить к грузовику и проявлять любопытство.

Уоррен кивнул.

— А теперь, — спросил Мейсон, — что же должен делать я? Предположим, мы найдем, кому принадлежит отпечаток. Что делать? Вы хотите, чтобы я сообщил вам об этом человеке и затем вышел из игры или…

— Нет, — сказал Уоррен. Я все продумал. В течение какого-то времени вы принадлежите самому себе. Есть ряд причин, почему мне довольно трудно поддерживать с вами связь.

— Но есть телефон, — напомнил Мейсон.

— К сожалению, я слишком редко бываю один, — сказал Уоррен. — Посетителями занимается мой секретарь. У меня очень квалифицированный состав.

— Возможно, я могу позвонить вам, — сказал Мейсон. — Мы можем вести разговор таким образом, чтобы создавалось впечатление деловой беседы. Таким путем я могу передать вам информацию…

— Нет, нет. Звонки ко мне проходят через коммутатор и… Я собираюсь предоставить вам полную свободу действий, Мейсон.

— Тогда что же вы хотите? — спросил Мейсон.

— Я передал вам отпечаток пальца, — сказал Уоррен. — Я хочу, чтобы вы нашли, кто сделал его. Когда вы выясните это, я хочу, чтобы вы защитили мою жену от этого человека. Вы поняли, Мейсон? Независимо от того, кто это будет, вне зависимости от расходов я хочу, чтобы вы защитили мою жену от этого человека.

— Другими словами, — сказал Мейсон, — вы почти уверены, что сегодня вечером я узнаю, кто сделал этот отпечаток. Вы думаете, что этот человек будет присутствовать на приеме.

— Да, я думаю, что он будет на приеме.

— И вы хотите, чтобы я защитил вашу жену от него?

— Да.

— Какие меры для этого я должен принять?

— Любые, какие будут необходимы.

— Какую сумму я могу тратить?

— В пределах разумного. Любые расходы, которые вы сочтете разумными, будут без колебаний возмещены вам.

— До каких пределов? — спросил Мейсон из любопытства.

— Ограничений нет.

— Предположим, расходы дойдут до нескольких тысяч долларов.

— Я же сказал, что ограничений не будет.

— У вас есть чувство, что ваша жена в опасности?

— Я думаю, — ответил Уоррен, — что моя жена или уже в руках у вымогателя, или вот-вот попадет к нему в лапы.

Мейсон бросил на Уоррена удивленный взгляд:

— Живущие по закону и подчиняющиеся закону граждане редко подвергаются шантажу, не считая случаев, когда прошлое делает их уязвимыми. И я считаю, что в случае с вашей женой…

— Считаете что? — спросил Уоррен раздражительно, перебивая Мейсона.

— Что вряд ли у нее было такое прошлое.

— Почему нет? — взорвался Уоррен.

— Естественно, — сказал Мейсон, — что при вашем положении в обществе и в бизнесе женщина, на которой вы женились, вряд ли…

— Прекратите! — вырвалось у Уоррена.

— Прекратить что? — спросил Мейсон.

— Прекратите выуживать информацию под предлогом комплиментов в мой адрес и создания для меня такого положения, когда я вынужден буду сделать официальное заявление.

Но я хочу сделать одно такое заявление, Мейсон. Единственное заявление, к которому вы меня вынуждаете. Тот факт, что Лорна является моей женой, абсолютно ничего не значит.

— Сколько лет вы женаты? — спросил Мейсон.

— Около десяти лет. Мы счастливы в браке, но Лорна на десять лет моложе меня. Когда я женился на Лорне, я был преуспевающим бизнесменом, не состоятельным, нет, но мои дела шли довольно успешно. Я не копался в ее прошлом. Я женился на Лорне, поскольку любил ее.

— И поскольку она любила вас? — спросил Мейсон.

— Я не знаю, — ответил Уоррен. — Мужчина никогда не знает. Иногда ко мне приходит мысль, что она вышла за меня замуж, поскольку нашла во мне защиту. И поскольку я никогда не спрашивал ее, не собираюсь спрашивать и у вас. Я не хочу, чтобы вы рассказывали мне о результатах ваших исследований в отношении ее прошлого, настоящего и ее настроениях.

Я нанимаю вас лишь для одного дела. Защитить мою жену от человека, который сделал этот отпечаток. Не рассказывайте мне ничего, что вы обнаружите. Просто действуйте, защищайте ее и время от времени посылайте мне счета, достаточные, по вашему мнению, для оплаты ваших усилий.

— Да, довольно трудное поручение, — заметил Мейсон.

— Я думаю, что вы специалист по трудным поручениям. Я немного изучил вас.

В это время зазвенел не указанный в общем телефонном справочнике телефон. Делла Стрит подняла трубку:

— Спасибо, Пол.

И повесила.

Она поймала взгляд Мейсона и кивнула головой:

— Перри сказал: «Грузовик ресторан-лаборатория на сегодня имеется».

— Хорошо! — воскликнул Уоррен.

Мейсон задумчиво посмотрел на своего клиента.

— Что заставляет вас думать, что жена находится в опасности? — спросил Мейсон.

— Мою жену шантажируют.

— Откуда вы об этом знаете?

— Первый сигнал поступил от моего банкира. В течение более трех месяцев Лорна снимает деньги большими суммами, и, наличными.

— И вы думаете, что она их передает какому-то вымогателю?

— Нет, я знаю, что она этого не делает.

Мейсон удивленно посмотрел на Уоррена.

— На сегодняшний день она сняла около 47 тысяч долларов, — сказал Уоррен, — и вчера эти 47 тысяч долларов находились в запертом чемодане в ее спальне.

— Вся сумма? — спросил Мейсон.

— Вся.

— Откуда вы об этом знаете?

— Я постарался узнать.

— Тогда, — заметил Мейсон, — другая возможность состоит в том, что…

— Я знаю, знаю, — перебил Уоррен. — Вы хотите сказать, что моя жена любит кого-то и собирается с ним бежать.

Лорна никогда не сделает этого. Десять лет назад она согласилась стать моей женой. В то время что-то очень беспокоило ее. Я заметил это. Она приехала из Нью-Йорка, никогда не говорила ни о своем прошлом, ни об одном из своих друзей, которые знали ее до замужества. Все ее друзья — это люди, с которыми она познакомилась после свадьбы.

— Другими словами, ее прошлое — загадка.

— Ее прошлое закрытая книга, — сказал Уоррен. — Возможно, Лорна обо всем рассказала бы, если бы я спросил ее об этом. Но я не хочу ее спрашивать. Вы спрашивали о том, собирается ли она тайно сбежать от меня. Я с уверенностью говорю вам, что Лорна никогда не сделает этого. Она сделала свой выбор. И она останется ему верна, даже если это убьет ее.

Если бы что-то случилось и наш брак превратился бы для нее в обузу, она могла бы принять большую дозу снотворного. Я знаю. Я хочу, чтобы это не случилось.

— Если ваши подозрения верны, — сказал Мейсон, — мне придется найти какую-то причину, чтобы чаще видеть вашу жену.

— Тогда действуйте.

— А ваша просьба состоит в том, чтобы…

Уоррен прервал Мейсона:

— Защитите мою жену от человека, оставившего тот отпечаток пальца.

— Любой ценой? — спросил Мейсон.

— Любой. Пределов и ограничений нет. Я хочу, чтобы вы сделали все для защиты моей жены от человека, сделавшего отпечаток пальца. Я хочу, чтобы ваши люди из грузовика ресторана-лаборатории организовали нам сегодня прекрасный ужин с шампанским; я хочу, чтобы вы появились на этом ужине в компании в высшей степени подходящей для этого случая женщины, которая может…

Мейсон кивнул в сторону Деллы Стрит:

— Со мной будет мисс Стрит.

— Прекрасно, — сказал Уоррен. — Единственным человеком, у которого могут возникнуть какие-то подозрения в том, что ваш визит носит деловой характер, является Джадсон Олни. На ужине он будет заниматься вашим секретарем, а в качестве сопровождающего она пригласит вас. Поскольку вы довольно известная личность, у Олни могут возникнуть определенные мысли на ваш счет. Олни будет играть роль старого знакомого вашего секретаря, и, поскольку он холостяк, это не вызовет осложнений.

— Он, смею я добавить, — сказал Мейсон, — очень подходящий человек. И Олни будет знать, что он должен делать?

— Олни будет только знать, что он должен пригласить вашего секретаря мисс…

— Деллу Стрит, — сказал Мейсон.

Уоррен вытащил из кармана записную книжку и сделал пометку.

— Джадсон будет знать, что он, как старый друг, должен пригласить Деллу Стрит на ужин и в качестве таковой представить ее присутствующим. Вы же ее будете просто сопровождать.

— Вы думаете, что это кого-нибудь убедит? — спросил Мейсон.

— Меня совершенно не беспокоит, убедит это или нет, — сказал Уоррен. — Я пока не могу придумать чего-то другого. В деловых вопросах я стараюсь наилучшим образом спланировать свою деятельность и потом не беспокоюсь о том, что случится. После того как я выбрал путь, я двигаюсь вперед на полной скорости. И не трачу время на то, чтобы оглядываться назад. Поскольку до привода в мой дом я вас больше не увижу, нам нужно быть уверенными в том, что мы не будем мешать друг другу. У вас есть ко мне вопросы?

— Нет, — ответил Мейсон.

Уоррен посмотрел на часы:

— Я уже использовал больше времени, чем имелось в моем распоряжении. Придется извиняться перед своими посетителями за задержку.

Он отодвинул кресло, встал, направился к двери. Остановился и, повернувшись к Мейсону, сказал:

— Независимо от того, кем бы ни оказался этот человек, ваша задача защитить мою жену от него.

После того как дверь закрылась, Делла Стрит сказала Мейсону:

— Загадочно, но мне это нравится.

Мейсон сосредоточенно изучал отпечаток пальца.

— Думаете, Дрейк сможет идентифицировать его?

— Если сделавший его человек будет сегодня на ужине, — задумчиво проговорил Мейсон, — Дрейк, возможно, сможет это выяснить. Если, конечно, у этого человека не возникнут подозрения и он не примет мер, чтобы не оставлять следов.

— Подозрений? — спросила Делла.

— Да, из-за моего присутствия, — ответил Мейсон.

Делла сказала:

— Если вам предстоит сопровождать меня на ужин стоимостью 500 долларов, мне нужно использовать обеденное время для посещения салона красоты.

— Используйте для этого любое время, — сказал Мейсон. — Вы же знаете, что это не личное, а служебное дело.

Делла Стрит сняла телефонную трубку, и, соединившись с салоном красоты, сказала:

— Подождите минутку.

Затем, повернувшись к Мейсону, добавила:

— Они могут принять меня сейчас.

— Идите, — сказал Мейсон. Расходы внесите в сумму расходов по делу. Это же официальное дело, вы знаете.

Делла сказала по телефону:

— Хорошо, я сейчас иду.

Повесила трубку и повернулась к Мейсону:

— Я чувствую себя как-то… Ну хорошо.

Мейсон рассмеялся:

— Вы всегда с удовольствием работаете в вечернее время, Делла, или по выходным. Поэтому идите и приступайте к работе.

Глава II

Примерно в два часа сияющая Делла Стрит вернулась из салона красоты.

— Как я выгляжу? — спросила она, медленно поворачиваясь перед Перри Мейсоном.

— Как новая миллионная ассигнация, — ответил Мейсон.

— Я не хочу, чтобы вы стеснялись меня за этим ужином.

— Стыдитесь! — воскликнул Мейсон. Вы будете королевой…

Зазвонил телефон, короткие резкие сигналы которого говорили о том, что в приемной находится человек, срочно и настоятельно требующий его принять. Буквально сразу на пороге кабинета появилась Джерти, оператор коммутатора, занимающаяся одновременно и приемом посетителей.

Осторожно закрыв за собой дверь, она сказала:

— В приемную пришел Джадсон Олни, который по срочному личному делу хочет видеть Деллу Стрит. Он хочет видеть ее наедине.

— Это мой друг, — сказала Делла.

— Вот что… — спросила Джерти, сделав удивленные глаза.

— Только временно, — смеясь, ответила Делла Стрит. — Я выйду и встречу его.

Джерти, пятясь, покинула кабинет Мейсона.

— Я хотел бы взглянуть на него, — сказал Мейсон, — если вы сумеете организовать это.

— Сумею, — сказала Делла.

Делла вышла в приемную. Через некоторое время зазвонил телефон Мейсона. Подняв трубку, Перри услышал голос Деллы.

— Где вы находитесь, Делла, — спросил адвокат.

— В приемной, — ответила мисс Стрит. — Наш разговор Олни не слышит.

— Продолжайте.

— Происходит что-то странное. Кроме меня, он никого не хочет видеть. После короткого разговора он спросил, кто меня будет сопровождать на ужин. Я ответила, что сопровождать меня будете вы. Мне показалось, что это его несколько озадачило. Он сказал, что это в определенной мере выбивает его из колеи. Когда он узнал, что я пойду с вами, он захотел вас видеть. Он очень чем-то обеспокоен, находится под сильным напряжением.

— Спроси, хочет ли он зайти ко мне, — сказал Мейсон. — Если да, заходите вместе с ним.

— Уверена, что захочет. Ожидайте нас через пару минут, — сказала Делла Стрит.

Однако через минуту после окончания Мейсоном телефонного разговора дверь его кабинета отворилась и появившаяся Делла сказала:

— Господин Мейсон. Это Джадсон Олни, менеджер «Уоррен Энтерпрайсиз».

Олни, крепкий молодой человек с располагающей улыбкой на лице, готовый к неформальному общению, слегка поклонился и пожал Мейсону руку.

— Здравствуйте, господин Мейсон, — сказал он. — Извините за беспокойство, но Делла сказала мне, что вы будете сопровождать ее на сегодняшний ужин, и мне захотелось зайти и поздороваться с вами. Делла и я друзья со школьных дней. Я был в старшем классе, она в младшем, но я уже тогда заприметил ее. Мы разошлись в разные стороны и потеряли друг друга.

— Как вам удалось найти ее, — спросил Мейсон безучастно.

— Самым простым на земле образом, — сказал Олни. — Вчера я проходил по улице и увидел ее в проезжавшей автомашине. Я ее узнал. Увидев, что машина завернула на близлежащую стоянку, я зашел туда и спросил дежурного, как часто ставит машину мисс Делла Стрит на этом месте. Он ответил, что уже больше месяца, что, по его мнению, она работает у Перри Мейсона, адвоката.

Вот, — сказал, улыбаясь, Олни, — такова история. Я бы мог представить все это в виде мистического случая и выставить себя в роли такого супердетектива, но я предпочитаю говорись правду.

Его спокойные голубые глаза с неподдельной откровенностью смотрели на Мейсона.

— А если говорить правду? — спросил Перри Мейсон.

Делла Стрит перехватила взгляд Джадсона Олни и покачала головой.

Олни застенчиво усмехнулся.

— Хорошо, — сказал он. — Все это я выдумал. Мой хозяин Горас Уоррен велел мне сочинить историю, которая объясняла бы мое длительное знакомство с мисс Деллой Стрит и на этой основе пригласить ее в качестве своего друга на сегодняшний ужин. С другой стороны, я должен был показать, что наши отношения покоятся только на старой дружбе, которая на какое-то время прервалась и теперь вновь возобновилась. Поэтому мне было сказано просить мисс Деллу Стрит, чтобы она взяла сопровождающего. Она сказала мне, что вы собираетесь проводить ее.

Мейсон кивнул.

— Хорошо, — сказал Олни. — На ужине я хотел рассказать историю о Делле Стрит, старых школьных днях, автостоянке, и мне хотелось прорепетировать свою роль.

— Не можете ли придумать что-нибудь другое, более подходящее? — спросил Мейсон.

— Нет, — ответил Олни. — У меня был другой рассказ, но он проверяем.

— А вы думаете, что кто-то будет проверять его? — спросил Мейсон.

— Я не знаю, — ответил осторожно Олни. — Но я хочу быть в безопасном положении. Меня намеренно держат в неведении, и я не знаю, о чем идет речь. Мне сказали, что я должен делать, и я просто выполняю инструкции. Мне сказали придумать историю, которая выдержала бы проверку.

— Это все, что вы знаете? — задал вопрос Мейсон.

— Да, — ответил Олни. — Но я бы хотел добавить одну вещь от себя.

— Что это?

— О чем бы ни шла речь, — сказал Олни, его лицо стало серьезным, взгляд приобрел жесткость, — лучше не трогать Лорну Уоррен.

— У вас есть особый интерес к ее защите? — спросил Мейсон.

— Нет, — сказал Олни. — Хотя, наверное, есть. Лорна Уоррен — самый приятный, неиспорченный человек, которого я когда-либо знал: она спокойна, терпелива, рассудительна, тактична и прекрасно относится ко всем нам, служащим своего мужа.

Внезапно мне пришла в голову мысль, что, возможно, есть причина для всей этой бессмыслицы, через которую я должен пройти. Возможно, Горас Уоррен заинтересован не в том, чтобы на ужине присутствовала мисс Стрит, а вы Мейсон. Надеюсь, вы не возражаете, чтобы я откровенно изложил свои мысли.

— Нет, продолжайте, — заметил Мейсон.

— Горас Уоррен — мой хозяин. В деловом плане я лоялен по отношению к нему. Его жена Лорна — совершенно особый человек. Поймите меня правильно, господин Мейсон. Мои чувства к ней ничуть не отличаются от чувств всех работающих у Уоррена мужчин и женщин. Мы любим Гораса Уоррена. Но мы боготворим Лорну. Я бы, конечно, ни за что не согласился способствовать тому, чтобы какой-то адвокат появился на сегодняшнем ужине, если бы знал, что его присутствие причинит какие-либо неудобства Лорне Уоррен.

— Вы ожидаете, чтобы я что-то сказал в ответ? — спросил Перри Мейсон.

— Конечно.

— У меня нет никаких официальных связей ни с Горасом Уорреном, ни с его женой Лорной, которые бы вынуждали меня причинять какой-то ущерб интересам Лорны Уоррен.

Лицо Олни просветлело.

— Вы сделали очень важное заявление, — сказал он. — Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Теперь нет нужды с вами притворяться. Вы будете там в семь? Не могу ли я позволить себе поцеловать вас в щечку, мисс Делла Стрит? Ведь даже в школе вы были гордой недоступной красавицей.

— Когда вы были в старших классах, а она в младших? — спросил Мейсон.

Олни сделал легкую гримасу.

— Эта половина истории, — сказал он, — не очень согласуется с остальной частью версии, если рассматривать ее с присущим адвокатам сарказмом.

— Тогда зачем прибегать к ней?

— Но ведь это только история, которая выдержит проверку.

— А вам сказали, что может быть проверка?

— Мне приказали выдумать историю нашего знакомства, которая сразу не бросилась бы в глаза своей неправдоподобностью. Я подчиняюсь приказам.

Делла Стрит сказала загадочно:

— Учитывая нашу школьную дружбу и ваше страстное, но невысказанное влечение, которое вам так долго и так успешно удавалось скрывать, вы поцелуете меня в щечку и мы поболтаем о школьных днях и наших учителях.

— Это прекрасно, — сказал Олни. — Мне хотелось забежать сюда, чтобы обговорить основные детали ужина, спланировать все таким образом, чтобы получилось гладко.

Он поклонился, улыбнулся, направился к двери, немного задержался при выходе. Затем смерил взглядом Перри Мейсона. Улыбка исчезла с его лица.

— Хотел бы я все-таки знать, что это значит? — спросил он.

— Подождите Олни, — сказал Мейсон, — Эта история мне не очень нравится. Вы не можете придумать что-нибудь получше?

Олни возвратился в кабинет, задумчиво уставился в пол. Внезапно он щелкнул пальцами.

— Нашел! — воскликнул он. — Морское путешествие. Четыре года назад я плавал по Карибскому морю, затем в Южную Америку. Лунный свет пляшет на палубе… теплый, пропитанный пряными запахами воздух… Прекрасно. Вот где я встретил вас, мисс Делла Стрит.

Делла ответила на улыбку Олни.

На лице у Мейсона появилось сомнение, но он ничего не сказал. Олни поклонился и вышел из кабинета.

— Ваш друг, — сказал задумчиво Перри Мейсон, — или хороший актер или наглый лжец.

Глаза Деллы Стрит засветились:

— Мне кажется, это означает, что вы попросите Пола Дрейка обязательно добыть сегодня отпечатки пальцев Джадсона Олни.

— Вот именно, — сказал Мейсон.

Глава III

Особняк Уоррена, расположенный на 2420 Бригамор-стрит, был залит светом. Он располагался в глубине участка, полукруглая подъездная дорога вела к главному входу и была достаточно широка для парковки машин.

К западному крылу особняка от основного пути вела довольно широкая подъездная дорожка. Там располагался гараж на три машины.

Перри Мейсон, замедляя ход машины, посмотрел на Деллу Стрит и сказал:

— Заметьте, запарковано довольно много машин. Мы приехали точно ко времени. Обычно гости по своему усмотрению прибывают в разное время.

— Вы придаете этому факту какое-то значение? — спросила Делла.

— Так было запланировано хозяином, — ответил Мейсон. — Он хотел, чтобы к нашему прибытию все были в сборе.

Делла Стрит заметила:

— Ой-ой, посмотрите через боковое стекло на дорожку к гаражу.

— Я уже заметил, — сказал Мейсон. — Большой грузовик-ресторан.

— Посмотрите на вывеску. «Ресторанное обслуживание Дрейка».

Мейсон кивнул. Вывеска была написана краской на картоне, обрезанном точно по рамке. Обрамление сделано давно. Таким образом, исходя из потребности, вывеску можно было менять.

— Придется разыграть Дрейка относительно «его ресторанного обслуживания».

— Выступать в качестве ресторатора — это что-то новое у Дрейка, — сказала Делла Стрит.

— Да, — сказал Мейсон, направляя машину на въездную дорожку, — мы въезжаем с левой стороны и с левой стороны дорожки есть свободное место для парковки машины. Особняк, очевидно, построен с мыслью о развлечении гостей.

— Особняк головной боли, — заметила Делла Стрит. — Очевидно, нужна масса слуг, чтобы содержать его в порядке, а найти сегодня прислугу — это настоящая головная боль.

Мейсон запарковал машину, вышел из нее и открыл дверь для Деллы Стрит.

— Да, — сказал он, — надо входить и играть роль посторонних лиц, сценарий поведения которых написал высокопоставленный любитель.

— Вы думаете, что наше появление и поведение бросится в глаза? — спросила Делла Стрит.

— Это зависит от состава присутствующих, — ответил Мейсон. — Если это группа близких людей, которые время от времени собираются вместе, а я думаю, что так оно и есть, приглашение адвоката и его очаровательного секретаря вызовет большой интерес, много разговоров, и, если нужное нам лицо присутствует, через десять секунд оно все поймет.

— Да, — сказала Делла Стрит по пути к главному подъезду, — представляю состояние вымогателя, вцепившегося мертвой хваткой в госпожу Уоррен. Если он будет присутствовать на этом ужине и узнает, что в числе приглашенных есть известный судебный следователь… Шеф, видимо, в этом есть что-то хорошее. Возможно, это испугает его, и он откажется от своих планов.

— Возможно, — сказал Мейсон с сомнением в голосе, когда за дверью послышался звонок после нажатия им сигнальной кнопки.

Дверь широко распахнулась и появился Джадсон Олни.

— Наконец-то, — воскликнул Олни, беря Деллу Стрит за обе руки. — Я ждал вас.

Олни повернулся к Мейсону.

— А это?..

— Господин Мейсон, — объявила Делла и, поворачиваясь к Перри Мейсону, добавила: — Мой старый друг Джадсон Олни, шеф. Сегодня я рассказывала вам о нем.

— О да, — сказал Мейсон, пожимая Олни руку. — Здравствуйте, господин Олни.

Олни выразил свое удовлетворение по поводу состоявшегося знакомства и, повернувшись к паре, стоявшей в зале для приемов, сказал:

— Лорна, об этой девушке я вам рассказывал. Госпожа Уоррен, это Делла. Разрешите представить вам господина Мейсона? Господин Уоррен, это господин Мейсон. А это Горас Уоррен, наш хозяин. Делла Стрит и господин Мейсон.

Лорна сказала:

— Здравствуйте. С удовольствием приветствую вас. Джадсон рассказал мне о вашей встрече на пароходе, сказал, что тогда вы были прекрасны, сейчас я сама вижу это. Джадсон, как же вы ухитрились потерять следы такой красивой молодой женщины?

Олни постучал костяшками пальцев по голове: без царя в голове.

Уоррен задумчиво рассматривал Мейсона.

— Ранее я не мог вас где-то видеть? — спросил он.

Посмотрев ему в глаза, Мейсон ответил:

— Может быть, видели.

Брови Уоррена сошлись на переносице:

— Я вас видел… Секундочку… Я видел вашу фотографию. Мейсон, Мейсон… Конечно… Вы Перри Мейсон — судебный следователь.

— Так оно и есть, — утвердительно заметил Мейсон.

— Да, подумать только! — воскликнул Уоррен с благоговением в голосе.

— Перри Мейсон, — громко сказала жена Уоррена. — О, сам Перри Мейсон. Посмотрим, как отреагируют на это наши гости. Действительно, это событие.

— Позвольте помочь вам, — сказала Лорна Уоррен Делле. — Заходите и знакомьтесь с собравшимися. Это маленькая группа наших близких друзей.

Горас Уоррен подошел к Мейсону и взял его под руку:

— Да, да, известный Перри Мейсон. Это, действительно, для нас честь, господин Мейсон.

— Спасибо, — сухо ответил адвокат.

В большой гостиной полдюжины гостей оживленно разговаривали друг с другом, держа в руках стаканы с напитками. Через огромные ажурные окна был виден плавательный бассейн, освещенный цветными шарами, расположенными ниже поверхности воды, что создавало на цементном обрамлении бассейна и прилегающей лужайке эффект мягкого лунного света.

Вокруг бассейна стояли группами или отдыхали в откидывающихся креслах еще человек восемь-десять.

Звук одновременно разговаривающих людей, перемежающийся женским смехом, мягко обволок Мейсона и Деллу Стрит, когда они вошли в гостиную.

Горас Уоррен взял микрофон и перевел переключатель на громкоговорители.

— Дамы и господа! Я должен сделать объявление, — сообщил он.

По тому, что собравшиеся встретили это с веселым оживлением, Мейсон понял, что Уоррену нравится слышать свой голос, усиленный системой громкоговорителей, и он, очевидно, часто делал подобные объявления.

— Итак, — продолжал Уоррен, — я хочу поведать вам романтическую историю, героем которой является мой первый помощник Джадсон Олни, несколько лет назад встретивший очаровательную девушку во время южноамериканского морского круиза и затем потерявший ее. Потом он совершенно случайно вновь нашел ее и с разрешения госпожи Уоррен пригласил ее на сегодняшний вечер.

Джадсон с удовлетворением узнал, что эта очаровательная девушка, которую всегда видел в роли голливудской кинозвезды и которая во время круиза казалась ему недосягаемой загадкой, работает в качестве личного секретаря в одной из юридических контор. Поскольку Джадсон во время сегодняшнего ужина частично будет занят решением деловых вопросов, он попросил эту молодую женщину выбрать себе сопровождающего. И она выбрала своего шефа — теперь придержите дыхание, дамы и господа, — ее шеф не кто иной, как знаменитый адвокат — единственный в мире Перри Мейсон. А молодая женщина — это прекрасная мисс Делла Стрит. И вот она здесь! Пожалуйста, выступите вперед.

По жесту руки Уоррена Делла Стрит и Перри Мейсон сделали шаг вперед. В это время кто-то включил иллюминационный свет.

Уоррен все еще держал микрофон.

— Давайте поаплодируем им, — сказал он.

Собравшиеся стали искать место, куда можно было бы поставить стаканы. Затем раздались дружные аплодисменты.

Свет погас.

Повернувшись к Мейсону, Уоррен сказал:

— Мне не нравится церемония официального представления, когда нужно обходить всех собравшихся. Я привык представлять людей через радиосистему. А сейчас, если вы пообщаетесь с собравшимися здесь, они назовут вам свои имена и вы можете занести их в свою книжку. Но сначала коктейль.

— У вас просто замечательный голос, господин Уоррен, — сказал Мейсон. — Такой спокойный и приятный. Вы делаете объявление по радио почти профессионально.

Однако Уоррен не клюнул на приманку.

Коктейльные стаканы были охлаждены почти до нуля градусов.

— Что вы предпочитаете?

— Мисс Стрит и мне обоим виски со льдом, — ответил Мейсон.

Человек из обслуживающего персонала взял металлические щипцы, вытащил стаканы из контейнера, поставил их на поднос, положил в стаканы ледяные кубики, налил виски и торжественно протянул поднос.

Делла Стрит осторожно взяла свой стакан, как будто сознавая, что оставляет на нем отпечатки своих пальцев.

Мейсон взял другой стакан.

— Сейчас прошу извинить меня, — сказал Уоррен, — я должен позвонить. Чувствуйте себя как дома. Собравшиеся очень приветливые люди. Они хорошо знают друг друга.

— Не можете ли вы дать мне список приглашенных лиц, — спросил Мейсон.

— Я уже приготовил его, — ответил Уоррен. — Один для вас и один для вашего обаятельного секретаря.

Уоррен незаметно вложил сложенный лист бумаги в руку Мейсона, повернулся и передал такой же Делле.

— Как вам нравится ресторанное обслуживание? — спросил Перри Мейсон.

— Прекрасно, — ответил Уоррен с энтузиазмом. — Действительно, это лучшее из лучших. Я даже не думал, что можно заказать что-то подобное. А теперь прошу извинить меня. Мне нужно сделать пару телефонных звонков.

Уоррен пошел, потом остановился, поймал взгляд Мейсона, подмигнул ему и сделал головой легкий кивок, как бы приглашая Мейсона следовать за ним.

Приглушенным голосом Мейсон сказал Делле Стрит:

— На какое-то время я оставлю вас.

Со стаканом в руке Мейсон присоединился к Уоррену. Хозяин дома начал разговор:

— Там около бассейна есть душ. Справа от душа дверь в ванную. Дверь будет открыта. Примерно через пять минут давайте встретимся там. Сделайте вид, что вы изучаете усадьбу и особняк. Выйдите и осмотрите все вокруг дома. Особенно вокруг бассейна. Пусть ваш секретарь одна пообщается с гостями.

— Ваши гости будут вступать со мной в разговор, — сказал Мейсон, глядя на часы. — Не так легко будет отделаться от них.

— Все будет нормально. Жду вас. Я хочу вам кое-что показать.

Подошел Джадсон Олни и взял Деллу Стрит под руку:

— Черт возьми, как же здорово снова видеть вас! Вы не должны ускользать от меня так, как вы это сделали после круиза.

— Это вы ушли от меня! — напомнила ему Делла.

Подошла госпожа Уоррен:

— Стыдно, Джадсон, терять такую обаятельную девушку.

Олни приобнял Деллу за плечо, притянул ее к себе, сказав:

— Она еще не потерялась, нет. Пойдемте, нам нужно познакомиться с гостями.

Перри Мейсон шел к бассейну, на ходу пожимая руки гостям, которые подходили к нему представиться, стараясь не позволить себе втянуться в разговор. Он обошел плавательный бассейн, с восхищением разглядывая особняк.

Прошло почти десять минут до того, как у него появилась возможность открыть находящуюся справа от бассейна дверь, не вызывая ни у кого подозрений.

Дверь вела в просторную комнату с обрамленной изразцами ванной, большими зеркалами.

Горас Уоррен ждал его.

— Я хочу, чтобы вы кое-что увидели сами, — сказал он. Уоррен открыл находившуюся слева дверь и пригласил Мейсона следовать за ним. — Это спальня моей жены. У нас раздельные спальные комнаты. Я сплю очень беспокойно и по вечерам много звоню. Моя спальня обита звуконепроницаемым материалом, поэтому эта комната довольно хорошо изолирована.

— Простите, подождите минутку, — перебил Уоррена Мейсон. — Я чувствую себя немного не по себе. Ваша жена не знает, что вы здесь, что вы показываете мне ее спальню?

— Конечно нет! Я хочу, чтобы вы все увидели собственными глазами. Посмотрите?

Уоррен подошел к большому стенному шкафу, отодвинул крайнюю дверь, протянул руку и вытащил запертый небольшой чемоданчик.

— Конечно, — сказал Уоррен, — почти любым ключом можно открыть его.

Уоррен вставил ключ, открыл замок и две застежки.

— Посмотрите сюда, — сказал он, — и…

Уоррен отпрянул в удивлении.

— Боже, — выкликнул он.

Чемодан был наполнен старыми газетами.

— Что за черт, — сказал Уоррен.

— Что же я должен был увидеть? — спросил Мейсон.

— Конечно, не то, что вы увидели. Некоторое время назад в нем находились 47 тысяч долларов, двадцати-, пятидесяти- и стодолларовыми купюрами.

— Вы считали их? — спросил Мейсон.

— Да, считал.

— Вы думаете, что их кто-то выкрал?

— Я не знаю, что с ними случилось.

— Хорошо, — жестко сказал Мейсон. — Можно попытаться разгадать эту загадку. Отнесите этот чемодан в грузовик-лабораторию и пусть там попытаются снять отпечатки.

— Но и мои отпечатки сейчас есть на чемодане.

— Ваши и, возможно, чьи-то еще, — сказал Мейсон.

— Конечно, будут отпечатки моей жены.

— Ее и еще чьи-либо.

Уоррен покачал головой.

— Я не хочу делать это.

— Почему?

— Она может прийти сюда и обнаружить пропажу чемодана. И даже после того, как я принесу его обратно, она может обнаружить, что с него снимали отпечатки пальцев. Вы сами сказали, что эта процедура оставляет следы.

— Они могут протереть кожу промасленной тряпкой, и никаких следов не останется, — сказал Мейсон. — Отпечатки пальцев должны были бы остаться на металлических частях.

— Нет, — сказал Уоррен. — Я не хочу, чтобы был какой-то шанс поймать меня на этом. Кроме того, мне трудно вынести его из дома.

— Отсюда есть черный ход, не так ли?

— Да.

— Вы можете воспользоваться.

— Но представьте, она приходит в спальню и не обнаруживает чемоданчика. Что тогда?

— Тогда, — сказал Мейсон, — вы должны раскрыть перед ней карты. Вы можете объяснить ей свои действия и сказать, что собираетесь защитить ее.

— Никогда, — сказал Уоррен многозначительно. Он резко закрыл и запер чемодан. Положил его в стенной шкаф и закрыл дверь.

— До тех пор пока моя жена не доверится мне сама, — сказал Уоррен, — я не хочу навязывать ей что-либо. Я хотел, чтобы вы сами увидели деньги. Я догадываюсь, что грязная работа вымогателя увенчалась успехом.

— У вашей жены достаточно денег, чтобы производить такие выплаты? — спросил Мейсон.

— В течение последних девяноста дней, а возможно и до этого, она реализовывала свои ценные бумаги. Она получила достаточно денег для такой выплаты. Если бы Лорна реализовала все свои ценные бумаги, она могла бы сделать несколько таких выплат. Я верю в финансовую независимость обеих сторон в браке, господин Мейсон. Для вашей информации, я был щедр со своей женой. Мои дела идут довольно успешно. — Он сделал соответствующий жест рукой. — Вы видите, в какой обстановке мы живем. Я бы не хотел, чтобы Лорна думала, что я шпионю за ней, что я рассказываю вам… О боже. Пойдемте отсюда.

— Хорошо, — ответил Мейсон и последовал за Уорреном, направившимся к двери из ванной.

Внезапно дверь открылась. На пороге стояла Лорна Уоррен. На ее лице появилось выражение тревоги и крайнего удивления.

Ее муж тут же остановился. Затем сказал совершенно обычным, крайне учтивым голосом:

— Дорогая, я показываю господину Мейсону наш дом. Взял на себя смелость, заглянул и в твою спальню.

Уоррен повернулся к Мейсону и продолжал:

— Моя спальная комната здесь, на другой стороне коридора. В нее можно пройти через ванную или через коридор. У меня тоже есть ванная комната, вход в которую из моей спальни. Пожалуйста, проходите.

Лорна Уоррен стояла немного в стороне.

— Когда вы закончите осмотр, мой дорогой, — сказала она, — поимейте в виду, что ресторатор хотел бы узнать, когда подавать еду. В грузовике-ресторане гриль работает на угле, поэтому нужно знать время заранее.

— Хорошо, — очень спокойно ответил Уоррен. — Скажите ему, пусть начинает готовить мясо и подавать его, как только оно изжарится. Примерно через двадцать минут начнем ужин.

— Они уже подали бутерброды с икрой и с анчоусами, — сказала Лорна.

— Прекрасно, — откликнулся Уоррен. — Они великолепно знают свою работу. А теперь сюда, господин Мейсон, я покажу вам остальные помещения этого крыла. Спальные комнаты гостей в другом крыле.

Выйдя в коридор, Уоррен повернулся к Мейсону:

— Боже мой, чуть не попались! Представьте, что было бы, если бы она застала нас с чемоданчиком в руках.

— А что было бы? — спросил Мейсон.

— Я боюсь даже думать об этом, — ответил Уоррен. — Это заставило бы меня давать объяснения.

— И это вынудило бы вашу жену тоже давать объяснения, — сказал Мейсон. — Если необходимо кого-то защищать, крайне важно знать источник опасности и…

— Нет, нет, Мейсон, — перебил его Уоррен, — это бы сделало совершенно ненужным ваше нахождение здесь. Я хочу организовать все таким образом, чтобы у Лорны не возникло ни малейшего подозрения, что вы находитесь здесь по каким-то другим, не связанным с ужином причинам. Я не хочу, чтобы она знала, что у меня появились подозрения по поводу ее финансовых дел.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — делайте так, как считаете нужным. Однако совершенно очевидно, что, если вашу жену шантажируют, она уже выплатила 47 тысяч долларов. И уже поздно предотвращать это!

— Знаю, знаю, но деньги не главное, — сказал Уоррен. — Я хочу, чтобы вы защитили ее от вымогателя или от кого-то другого, кто угрожает ей. Возможно, больше мы не сможем поговорить наедине. Как я вам уже сказал, деловая атмосфера у меня довольно сложная, и все телефонные звонки проходят через коммутатор.

— Что знает Джадсон Олни? — спросил Мейсон.

— Ничего, абсолютно ничего, и я не хочу, чтобы он вообще знал что-нибудь.

— Но он знает, что история с Деллой Стрит от начала до конца выдумана.

— Конечно. Он думает, что я хотел бы познакомить Деллу Стрит с некоторыми из присутствующих здесь гостей.

— С кем? — спросил Мейсон.

— С Баррингтоном, — ответил Уоррен. — Вы найдете его имя в списке гостей. Пожалуйста, это моя спальная комната.

Мейсон вошел и закрыл за собой дверь.

— А кто такой Баррингтон?

— О нем фактически нечего рассказывать, — начал Уоррен. — Джордж Баррингтон сын нефтяного магната Уэнделла Баррингтона. Джордж занимается нефтяными разработками, а у меня есть участки, которые он хотел бы взять в аренду. Он в этом очень заинтересован. Конфиденциально, Мейсон, меня совершенно не интересуют его дела, его аренда. Я пригласил его сюда по другой причине. Он связался с дрянной женщиной, которая ему совершенно не подходит. Сейчас они в ссоре. Я сказал Джадсону Олни, что хочу, чтобы он встретился с Деллой Стрит.

— А откуда он знает, что вы знакомы с Деллой Стрит?

— Несколько недель назад, — объяснил Уоррен, — я выступал на собрании ассоциации секретарей, шефы которых занимаются юридическими вопросами. Я сказал, что на этом собрании присутствовала и Делла Стрит. Я не разговаривал с ней, но был поражен ее красотой. Я выяснил, кто она. Попросил Олни пригласить ее на сегодняшний ужин. Она должна прийти с сопровождающим. Я сказал Олни, что хотел бы, чтобы он познакомил ее с Джорджем Баррингтоном. Вот все, что он знает.

А теперь нам надо возвращаться к гостям, Мейсон. Обычное ознакомление с домом — одно дело, но длительное отсутствие для ведения беседы с вами — совершенно другое. Это свело бы на нет все мои расчеты.

Горас Уоррен решительно открыл дверь и ждал, что Мейсон последует за ним.

— Чего вы боитесь? — спросил Перри Мейсон.

— Я? Ничего! Почему у вас появилась такая мысль?

— Вы боитесь назвать вещи своими именами. Вы боитесь, что кто-нибудь подумает, что вы консультируетесь со мной. Вместо того чтобы руководить своими сотрудниками, вы позволяете им руководить вами. Вот в этом и ответ, — сказал Мейсон.

— Остановимся на том, что я рассказал вам. Сейчас у меня нет времени для подробных объяснений, Мейсон.

— А когда оно у вас будет?

— Я не знаю. Более того, это совсем не важно. Все, что нужно, вы знаете. У вас полная свобода действий — незаполненный, но подписанный чек. Защитите Лорну.

— Вы замечательный актер, Уоррен, — заметил Мейсон. — Где вы этому учились?

Казалось, Уоррен расслабился и стал самим собой.

— Когда-то я был увлечен сценой. Даже выступал в роли ангела в паре постановок, но, пожалуйста, никому не говорите об этом, особенно Лорне. Она подумает… Вы же знаете, что обычно думают… о подобных вопросах.

— Нет, не знаю, — сказал Мейсон. — Постановки необходимо финансировать, это же бизнес.

— Я знаю, знаю, но… Вы холостяк, не так ли, Мейсон?

— Да.

— В этом все дело, — сказал Уоррен, шагая по коридору по направлению к большой комнате, где ужин был уже в полном разгаре: мужские голоса стали немного громче, женский смех — чуть заливистей. — А теперь, если вы не возражаете, — продолжал Уоррен настойчиво, — до конца ужина я к вам больше не подойду.

— Где Баррингтон? — спросил Мейсон.

— Вон там, активно занят беседой с вашим секретарем, — пояснил Уоррен.

Мейсон увидел высокого, стройного мужчину примерно тридцати лет, который выглядел как модель для рекламы рубашек и воротничков: широкоплечий, с узкой талией, загорелый, выступающие скулы — полная уравновешенность и мужская сила.

— Я знал, что ему понравится Делла Стрит, — сказал Уоррен. — Посмотрите, как он увлечен ею.

Мейсон повернулся к Уоррену:

— Послушайте, Уоррен. Я не скажу, что мне это нравится. Я еще не пойму вашей игры, но совершенно очевидно, что вы пытаетесь использовать Деллу Стрит в качестве приманки для заключения сделки с Баррингтоном.

— Нет, нет, что вы, — торопливо сказал Уоррен. — Этот гамбит я использовал только для Джадсона Олни. Но я знаю, что Баррингтон влюбился в нее — и безнадежно. А теперь извините меня, Мейсон.

Уоррен повернулся и отошел.

Мейсон посмотрел на Баррингтона, который совершенно очевидно пытался оказать благоприятное впечатление на Деллу Стрит.

Затем к Мейсону подошла женщина со стаканом в руке и захотела узнать, что за волшебное средство есть у него, позволяющее выигрывать все дела. Через секунду к ней присоединились еще два человека, и вскоре Мейсон оказался в центре внимания собравшихся.

Глава IV

Ровно в десять часов Мейсон вызволил Деллу Стрит из группы мужчин, которые не скрывали своего восхищения ею, попрощался с хозяйкой и хозяином дома и с интересом наблюдал за затянувшимся расставанием Джадсона Олни с Деллой, который целовал ее в правую щеку.

— Сейчас, когда я нашел вас, — заявил он, — я не могу терять вас вновь. — Затем он добавил, подчеркивая каждое слово: — Я говорю это более чем серьезно, Делла!

Госпожа Уоррен заметила:

— Заявив о своих правах, следует постараться это «что-то» получить в свое распоряжение, иначе опять можно все потерять.

Олни ответил:

— Посмотрите!

Повернув голову, Мейсон поймал полный злобы взгляд, который был адресован Делле Стрит. Он знал, что фамилия молодой женщины с горящим взором Честер; кто-то называл ее Аделлой. В уме Мейсон решил расспросить о ней Деллу, когда они вернутся в офис.

Горас Уоррен тепло пожал руку Мейсону.

— Мы очень обязаны Джадсону Олни, — сказал он, — и мисс Стрит. Поверьте, это истинное удовольствие встретиться с вами, господин Мейсон, и я надеюсь, что мы еще увидимся.

Мейсон поклонился, поблагодарил его и, взяв Деллу под руку, удалился. Дойдя до автомобильной стоянки, он помог Делле сесть в машину и завел мотор.

Делла весело рассмеялась:

— У вас вид человека, встающего с кресла зубного врача!

Мейсон выруливал на дорожку.

— Я устал от никчемных разговоров, устал от бесполезного стояния и хождения от группы к группе. Я презираю женщин, которые намеренно заводят себя, а затем пытаются демонстрировать совиную мудрость.

— Была только одна такая, — сказала Делла, — остальные мне показались милыми людьми.

— Одной достаточно, — сказал Мейсон. — Она преследовала меня со стаканом спиртного в левой руке, а правой цеплялась за лацкан моего пиджака, как будто боялась, что я сбегу от нее. Кто та блондинка, которая смотрела на вас, как на какое-то насекомое?

— Это, — сказала Делла, — Аделла Честер. Она пришла с Джорджем Баррингтоном. Он познакомил нас. Почему-то она сразу же невзлюбила меня. И не только она. На ужине присутствовала еще одна женщина — Розали Харвей. Не знаю, заметили ли вы ее. Брюнетка с зелеными глазами была одета в…

— Я обратил на нее внимание, — прервал Деллу Мейсон. — Не связана ли она каким-либо образом с бизнесом?

— Она работает секретарем у Джадсона Олни, — сказала Делла. — Уже пять лет. Я думаю, она почувствовала неладное. Кроме того, сгорала от любопытства, но не решилась прямо задать вопросы.

— Да, — сказал Мейсон. — Найти причину враждебности двух этих женщин нетрудно. Баррингтон вовсю ухаживал за вами и не обращал внимания на женщину, которая пришла с ним. Вот причина такого поведения Аделлы Честер. После такого представления, которое Джадсон Олни разыграл после того, как он рассказал, что влюбился в вас на пароходе, нетрудно понять настроение его преданного секретаря, которая в течение многих лет втайне обожает его, но взамен ничего не получает.

— Не заметили ли вы какой-либо враждебности со стороны других лиц? Как вписался в общую картину Джадсон Олни?

— Он вел себя как менеджер большинства предприятий Гораса Уоррена, его правая рука.

— Очень молод для такой ответственной должности, не так ли?

— Все зависит от того, как на это посмотреть. Он знающий и толковый человек, поверьте мне. И он много размышляет.

— О чем?

— Например, о том, почему вы появились на ужине.

— Да, — заметил Перри Мейсон, — мне кажется, не так легко изменить мнение, что наше появление на ужине было случайным, особенно с учетом моего редкого участия в подобных мероприятиях. По какому случаю давался этот ужин Делла?

— Я не знаю. Мне кажется, они часто организуют подобные развлекательные мероприятия. На этот раз собрались разные люди. Баррингтон был приглашен по деловым соображениям. Часть гостей работает по фирме Уоррена. Пара семей — соседи. Другие, как мне показалось, являются членами бридж-клуба, к которому принадлежит госпожа Уоррен. Проведенное там время не доставило вам удовольствия, не так ли, шеф?

— Я честно заработал свои пятьсот долларов, — ответил Мейсон. — Не думайте, что я старый брюзга, Делла, но профессионал редко получает удовольствие от подобного мероприятия. Пять разных людей подходили ко мне и начинали ни к чему не обязывающий разговор о праве, о моей карьере и, наконец, рассказывали о своих собственных юридических проблемах, по которым они хотели бы посоветоваться со мной.

— Врач редко может присутствовать на каком-то мероприятии без того, чтобы люди не подходили к нему, не рассказывали о своих болячках и не просили его совета.

— Куда вы и Горас Уоррен ушли после разговора у бассейна? — спросила Делла. — Я пыталась следить за вами, но вы исчезли где-то в районе расположения душа.

— Через боковую дверь мы вошли в ванную комнату, — ответил Мейсон, — а из нее — в спальню Лорны Уоррен.

Брови Деллы в удивлении поднялись вверх.

— Уоррен хотел показать мне чемоданчик, в котором, по его словам, было 47 тысяч долларов и который его жена хранила в стенном шкафу.

— Вы видели этот чемоданчик? — спросила Делла.

— Да, видел, но в нем находились только газеты.

— Лорна уже передала деньги, которые у нее вымогали?

— Именно так думает Уоррен.

— А вы нет?

— Когда человек выплачивает выкуп, он отдает деньги, — сказал Мейсон. — В этом случае госпожа Уоррен, очевидно, положила бы чемоданчик на постель, открыла его, вынула 47 тысяч долларов, передала их вымогателю и поставила чемоданчик снова в шкаф.

— Когда достают деньги из чемоданчика, а затем заполняют его старыми газетами, чтобы сохранить вес, это похоже на работу взломщика.

— Боже, неужели эти 47 тысяч долларов украли?! — воскликнула Делла Стрит, переходя почти на шепот.

— Вот именно, — сказал Мейсон, — но дело гораздо сложнее. Если бы кто-то расставил ловушку для госпожи Уоррен, чтобы получить 47 тысяч долларов, и если она, придя, чтобы отдать деньги вымогателю, обнаружила бы в чемоданчике вместо денег кучу старых газет, была бы большая беда. Нельзя же удовлетворить аппетит шантажиста кучей старых газет.

— Конечно, нельзя, — сказала Делла Стрит. Замолчав, она представила картину: госпожа Уоррен, не зная, что деньги исчезли, открывает чемоданчик.

Через минуту Делла спросила:

— Кто же тогда мог взять деньги?

Мейсон ответил:

— Шантажист, зная, что для него приготовлены деньги наличными, мог пробраться в дом. Выкрасть деньги и затем требовать выплату.

— Что за мысль! — воскликнула Делла.

— Или, — продолжал Мейсон, — кто-то, не желающий, чтобы она передавала вымогателю эту сумму, мог взять деньги и положить в чемоданчик вместо них газеты.

— Кто-то не хотел, чтобы она отдавала деньги.

— Вот именно, — уточнил Мейсон.

— Но ведь этим человеком мог быть только ее муж! — воскликнула Делла.

Молчание Мейсона было многозначительным.

Продумывая различные варианты, которые подсказывала ей эта идея, Делла Стрит заметила:

— И когда она пошла, чтобы передать деньги вымогателю, ей, очевидно, пришлось сказать, что деньги у нее были, но их выкрали. Шантажист мог не поверить ей, возникли осложнения. И тогда вас наняли, чтобы защитить ее. О, шеф! Именно так и было дело. Должно быть, сам Уоррен взял деньги.

— Мы не можем этого доказать, — сказал Мейсон.

До прихода в офис Мейсона оба хранили молчание.

— Мне кажется, что вы хорошо провели время, — заметил Мейсон.

— Прекрасно, — ответила Делла Стрит.

— Возможно, нам следует вести более активную социальную жизнь, — сказал Мейсон. — А нам приходится заниматься одним за другим делами об убийстве. Как колибри, перелетающим…

— Не сравнивайте убийство с собиранием нектара, — прервала его Делла, — и не будьте таким угрюмым. Дело, которое вам поручили, — это обыкновенное дело о вымогательстве.

Мейсон покачал головой.

— Нет, это не обыкновенное дело, и я не отношу его к делам о вымогательстве.

— Почему?

— У меня никогда не было клиентов, которые так упорно старались бы избежать меня.

— Что вы имеете в виду? Господин Уоррен познакомил вас с особняком, в течение вечера неоднократно беседовал с вами и…

— Это, вы имеете в виду это, — прервал Деллу Мейсон. — Все это предварительная игра. Все это хорошо, но вы заметили: Уоррен настойчиво старался внушить мне мысль, что с ним нельзя связаться, что его нельзя найти без того, чтобы не поставить под угрозу его дела.

Делла Стрит принесла кофеварку, наполнила ее кофе и подключила к электрической сети.

— Ресторанная служба Дрейка хорошо поработала, — сказала она.

— Это была прекрасная работа. Великолепное шампанское.

— Думаете, нас пригласят еще раз? — спросила она.

— Сомневаюсь. Уоррен хотел познакомить нас с ситуацией и затем будет держать на расстоянии.

Она улыбнулась.

— Вы забыли о моем друге по круизу Джадсоне Олни.

— Вы его покорили. Он начал по приказу Уоррена, однако со слишком большим энтузиазмом выполнял приказ, кое-где даже переиграл.

— Да, энтузиазма было много, — ответила Делла. — Он хотел узнать, в чем все-таки дело. Говоря об игре, хотелось бы заметить, что Горас Уоррен всегда хотел быть актером, что он до сих пор упражняется перед зеркалом, использует магнитофон.

Мейсон удобно устроился в кресле, подвинул еще одно для ног и закурил сигарету.

— Беда с такими людьми: они переигрывают, становятся плохими актерами. Начинают думать, как хорошо они выглядят, добавляют слишком много эмоций, дают излишнюю экспрессию, делают много ненужных жестов.

Раздался условный стук Дрейка в дверь кабинета Мейсона. Делла впустила его.

— Привет, ресторатор. Мы не ожидали вас так рано.

— Я быстро освободился, выполнив свою часть работы, — сказал Дрейк. Затем добавил с ухмылкой: — Когда становишься начальником, грязные тарелки можно оставить на попечение других.

— Они ведь не моют тарелки, не так ли? — спросил Мейсон.

— Нет, в грузовике не моют. На обработку их доставляют на фабрику. Каждая тарелка высушивается, вручную чисто протирается полотенцем, чтобы не оставалось никаких следов. Каждая рюмка и стакан блестит.

— Команда по снятию отпечатков пальцев работала успешно?

— Очень.

— Хорошо. Что вы обнаружили, Пол?

— Мы установили, кто оставил тот отпечаток пальца. Это удалось сделать лишь в последний момент. Как это случилось? Тот отпечаток пальца был сделан человеком, на которого мы как-то не обращали внимания. Мы снимали отпечатки с рюмок и тарелок, использованных другими людьми, и только в последнюю очередь стали обрабатывать приборы хозяев дома.

— И чей это был отпечаток? — спросил Мейсон.

— Госпожи Уоррен, — ответил Дрейк.

— Лорны Уоррен, — сказал задумчиво Мейсон. — Я должен был бы предполагать это!

— Как бы вы могли об этом знать? — осведомилась Делла Стрит.

— Вспомните странное поведение Уоррена и его необычные инструкции. Он сказал, что я должен защитить его жену от человека, который оставил отпечаток своего пальца, вне зависимости от того, кем является этот человек и какие будут при этом расходы. Затем он сделал все возможное, чтобы мы не могли поставить его в известность о результатах нашей работы.

— Вы считаете, что он платит нам деньги, чтобы защитить его жену от самое себя? — спросила Делла.

Мейсон кивнул и повернулся к Полу Дрейку:

— Пол, у вас достаточно отпечатков пальцев, чтобы сделать их классификацию?

— Да, есть отпечатки пальцев всех присутствовавших на ужине. Некоторые из них смазаны, но в большинстве случаев у нас 10 ясных отпечатков пальцев всех гостей.

— Включая и госпожу Уоррен?

— Я знаю, что есть отпечатки и ее пальцев.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Пусть один из ваших друзей полицейских свяжется с ФБР и выяснит, стоит ли она на криминальном учете.

— На криминальном учете! — воскликнул Дрейк. — Вы в своем уме!

— Я так думаю. Обычно не шантажируют человека, не имеющего криминального прошлого.

— Но ведь она принадлежит к сливкам общества, — протестовал Дрейк.

— Чем важнее добыча, тем больше палка, — ответил Мейсон.

— Сколько вы даете мне времени?

— Если вы поспите только пять часов, — заявил Мейсон, — до девяти часов утра успеете. В Вашингтоне будет в это время полдень.

— Это потребует слишком быстрых действий со стороны полиции и ФБР, — сказал Дрейк, — и мне придется не спать всю ночь, чтобы снять и классифицировать все отпечатки пальцев.

Мейсон указал на кофеварку.

— Делла позаботится о том, чтобы у вас было достаточно кофе для бодрствования, Пол. До того как я провожу ее домой.

Дрейк протянул свою чашку и, вздохнув, сказал:

— Пожалуйста, побольше сливок и сахара, Делла.

Глава V

На следующее утро в 11 часов 30 минут Пол Дрейк был в кабинете Мейсона.

— Здравствуйте, Пол, — приветствовал его Мейсон. — Поспали?

— И удивительно долго, — ответил Дрейк. — В 12 часов 30 минут ночи были сняты и классифицированы все отпечатки пальцев. Знакомый шеф полиции позвонил в ФБР, и мы уже имеем ответ.

— Ответ касается криминальных вопросов? — поинтересовался Мейсон.

— И да, и нет, — ответил Дрейк.

— Выкладывайте!

— В девичестве Лорна Уоррен носила фамилию Нили и работала секретарем у некоего Коллистера Деймона Гидеона.

— Где это было? — спросил Мейсон.

— В Нью-Йорке.

— Продолжайте.

— Гидеон — это очень сообразительный краснобай. Дважды попадал в конфликт с почтовым ведомством, но выходил сухим. На третий раз попался.

— В чем его обвиняли? — спросил Мейсон.

— В использовании почты для вымогательства денег. Но тут случилось что-то непонятное. Они привлекли к суду Гидеона и его секретаря Маргарет Лорну Нили. Их дело рассматривал федеральный суд. Мне не удалось выяснить подробности этого процесса, но я знаю главные пункты обвинения. Гидеона судили по семи пунктам. Лорну Нили оправдали.

— Вы знаете почему? — поинтересовался Мейсон.

— Почему обвинили Гидеона или почему оправдали Лорну Нили?

— И то, и другое.

— Они обвинили Гидеона, поскольку он неправильно вел себя на суде: давал уклончивые ответы, говорил слишком быстро и невнятно. Он допустил ошибку, что ввязался в тяжбу с фермерами. Обвинение выставило в качестве свидетелей этих с мозолистыми руками сынов земли, и их честное поведение контрастировало с болтовней Гидеона. И это не могло не оказать влияния на присяжных.

Что касается оправдания Лорны Нили, то это обычное дело. Свежее лицо, невинные манеры, молодая девушка в нейлоне. В то время Маргарет Нили было только 26 лет.

— Странно, что их привлекли к суду вместе, — заметил Мейсон.

— Потому что обвинение хотело обязательно осудить Лорну Нили.

— Почему? Разве обвинитель считал, что она замешана в криминальном деле?

— Я не думаю, что предъявленные улики свидетельствовали против нее. Главное — обвинитель хотел получить от нее 47 тысяч долларов.

На лице Мейсона появилось выражение крайнего удивления.

— Когда почтовые инспектора навалились на Гидеона, призвали на помощь власти, они обнаружили, что у Гидеона практически пустые карманы: ничего в сейфе, чистый счет. Однако ему каким-то образом удалось расплатиться с адвокатом заранее, и оставленные на счету 47 тысяч долларов загадочно бесследно исчезли.

— В банке остались записи? — спросил Мейсон.

— Конечно. Гидеон снял все деньги. Он заявил, что положил их в свой сейф, поскольку знал, что на следующий день к нему придут некоторые из его разгневанных кредиторов. Хотел расплатиться с ними наличными, чтобы не оставлять следов о заключенных сделках.

— И сейф, надо понимать, был взломан в течение ночи? — поинтересовался Мейсон. — И власти нигде не смогли обнаружить эти 47 тысяч долларов.

— Именно так. Появились подозрения о том, что Лорна Нили, возможно, знала, где находятся деньги. Возможно, бережет их для Коллистера Гидеона, с тем чтобы возместить ущерб, нанесённый правительственными службами его делу. Полиция, как и ФБР, очень хотела бы знать, где сейчас находится Лорна Нили и где я раздобыл отпечатки ее пальцев. На меня было оказано большое давление.

— Да, но вы ведь ничего не могли сказать, — заметил Мейсон.

— Но давление было очень сильным, — запротестовал Дрейк. — Они даже угрожали мне, заявляя, что я помогаю преступникам.

— Тут ничего нет криминального. Маргарет Лорна Нили была полностью оправдана. Она не имела никакого отношения к мошенничеству.

— Исчезла она просто классически, — сказал Дрейк. — Полиция считала, что сможет найти ее по номеру социального страхования или с помощью каких-то других средств, но Лорна Нили бесследно исчезла. Из того, что нам известно, складывается следующая картина. Вскоре после процесса она, очевидно, встретила Гораса Уоррена и, вероятно, уехала в Мехико. Уоррен в то время был борющимся за свое место молодым бизнесменом, полным честолюбивых амбиций. Он уже обладал значительным состоянием. Свой клад к тому времени он еще не обнаружил. Это произошло через два года, когда на одном из принадлежавших ему участков была открыта нефть. С тех пор он осуществил ряд прибыльных вложений.

— Вы сплетничали, Дрейк, — ухмыльнулся Мейсон.

— Нет, я только внимательно слушал.

— Не возникло ли у кого-либо подозрений, откуда вы взяли отпечатки пальцев Лорны Нили?

— Я не могу этого сказать. От меня они ничего не узнали. Но возможно, что я оставил следы.

— Каким образом?

— Оформив прокат того грузовика-лаборатории.

Мейсон задумался.

— Видите, Пол… Даже в этом случае власти хотят жить сами и другим дать возможность делать то же самое. Они отдали Маргарет Лорну Нили под суд, но она была оправдана. Что же еще они хотят?

— Они идут по следам Коллистера Гидеона.

— Но он же в их руках.

— Они получили пустой мешок, — сказал Дрейк. — Они считают, что, если бы Гидеон вернул 47 тысяч долларов, его можно было бы освободить под залог.

— Гидеон отказался, не так ли?

— Гидеон настаивает, что он не знает, где находятся деньги. Продолжает утверждать, что ночью сейф был взломан.

— Он считает, что кто-то из его служащих навел взломщиков на след?

— Нет, он категорически настаивает, что это сделал кто-то со стороны. Секрет замка сейфа был записан на нижней стороне одного из ящиков его стола. Полиция обнаружила, что ящик был выдвинут из стола, его содержимое разбросано по полу. Взломщики, очевидно, обнаружили код, открыли сейф и забрали деньги.

— Были ли другие следы вторжения в помещение?

— Как я понимаю, очень много. Дверной замок был вырван с корнем. Пропали двадцать долларов, которые Маргарет Нили держала в своем столе, деньги из копилки, что-то около 95 долларов. Забрали деньги даже из коробки с марками, десяти- и одноцентовые монеты, которыми служащие платили за марки для личной переписки.

— Итак, Гидеон отказался от сделки, отказался от возможности выйти из тюрьмы под залог.

— Он заявил, что не может это сделать. Сказал, что ему ничего не известно о деньгах.

— Как долго он находится в тюрьме? — спросил Мейсон.

— Гидеон был освобожден в пятницу на прошлой неделе, — ответил Дрейк.

Мейсон задумался:

— Я думаю, что власти не упускают его из поля своего зрения.

— Не знаю, — ответил Дрейк. — Что я хочу вам сказать. Очень трудно держать человека под наблюдением, если он знает, что это такое, и не хочет быть в таком положении. Рано или поздно он уйдет из-под наблюдения.

— В этом случае лучше всего создать у него впечатление, что ему удалось уйти из-под наблюдения, и затем посмотреть, что он будет — делать. По этой причине власти нередко организуют грубое наблюдение, когда за человеком следят почти открыто. Затем объект освобождается от наблюдения, заходя, например, в здание с несколькими выходами или при наличии машины, проезжая один или два перекрестка, где свет меняется на красный. Все это хорошо известные уловки. В этом случае грубое наружное наблюдение снимается и начинается квалифицированное ведение слежки.

Обычно объект какое-то время прячется где-нибудь, например в мотеле или гостинице, под вымышленным именем и несколько дней ведет себя тихо. Не обнаружив ничего подозрительного, он выходит из укрытия и попадает в ловушку. Подобное же случилось и с Гидеоном?

— О Гидеоне мне ничего не известно, — ответил Дрейк. — Власти не особенно доверяют мне. Мне сказали, что лучше сотрудничать или…

Дрейк провел ребром ладони по горлу.

— Ведите себя спокойно, — сказал Мейсон. — Если дело дойдет до того, что они будут угрожать вам лишением лицензии, сообщите им, что я дал вам отпечатки пальцев и что вы работаете на меня. Пусть они узнают все от меня.

— Хорошо, — ответил Дрейк. — Тем не менее они хотят получить 47 тысяч долларов.

— Могут они как-то возместить убытки? — спросил Мейсон.

— Они хотели бы вновь прихватить Гидеона, поскольку он давал сотрудникам полиции ложные сведения.

— Но поскольку прошло так много времени, это уже не является преступлением, не так ли? — спросил Мейсон.

— Вы не совсем правы, — ответил Дрейк. — Власти стали гораздо умнее. Они вынудили Гидеона дать показания относительно взлома его сейфа, заявив, что продолжают расследовать это преступление. Когда Гидеон указал им, что по истечении столь долгого срока за это уже не наказывают, ему было сказано, что дело вновь расследуется и ему необходимо дать показания о взломе сейфа и похищении 47 тысяч долларов, — у них есть какая-то статья о даче следователям ложных показаний во время ведения ими следствия.

Мейсон высказал определенное раздражение.

— Но ведь Гидеон отбыл свой срок, он заплатил долг обществу.

— Но власти не хотят, чтобы жулик улизнул с 47 тысячами долларов и отбыл столь короткий срок.

— Ясно, — сказал задумчиво Мейсон. — Итак, полиции известно, что вы что-то знаете о Маргарет Нили. Вы должны вести с ними дела таким образом, чтобы они зашли в тупик.

— Я сворачиваю все связи, — сказал Дрейк. — Я не хочу участвовать в этом деле. Я умываю руки.

Мейсон покачал головой:

— Нет вы не можете это сделать.

— Что вы имеете в виду, Перри. Под угрозой моя лицензия на ведение дел. Я не могу скрывать информацию, которая нужна полиции для расследования преступления.

Мейсон ответил, что полиция не собирается кого-либо наказывать.

— Они хотят конфисковать 47 тысяч долларов, и все. Я бы снял вас с крючка и нанял другое детективное бюро, но я не могу никого посвящать в это дело.

— Подумайте, какой шум вызовет известие о том, что арестована Лорна Уоррен. Мы не можем допустить этого. Мы не должны разглашать свою информацию.

— Никто ее и не разглашает, — пробурчал Перри. Мейсон не скрывал своих сомнений: — Когда полиция приходит в ярость, Пол, их методы становятся довольно грубыми.

Дрейк ничего не сказал.

— Мне нужно наружное наблюдение, Пол. Я хочу, чтобы госпожу Уоррен постоянно держали под скрытым наблюдением. Но она об этом ничего не должна знать. Скажите своим людям, что лучше снять с нее наблюдение, чем вызвать подозрения. Я также хочу, чтобы вы хотя бы в течение нескольких дней последили за Джадсоном Олни. Кроме того, достаньте из полицейского дела фотографию Гидеона. Пусть все ваши сотрудники хорошо изучат ее. Если кто-то из упомянутых мною людей увидит его или вступит с ним в контакт, сразу же ставьте меня в известность.

Дрейк застонал:

— Я как раз боялся, что у тебя появится подобная идея. Это ведь очень опасно, Перри.

— Принимать ванну тоже опасно, Пол. Приступайте к работе.

Когда Дрейк покинул кабинет, Делла сказала:

— Господи! Если бы у нее было побольше ума!

— Посмотрим на это по-другому, — сказал Мейсон. — Будучи очень молодой женщиной, она увлеклась этим краснобаем, который был значительно старше ее. Она не видела ничего плохого в том, чем они занимались. Она была увлечена им, возможно, любила. Наверное, Гидеону нетрудно было убедить ее взять на сохранение 47 тысяч долларов.

— Я допускаю это, — ответила Делла. — И я не вижу ничего особенного. Но она, конечно, не должна была из чувства ложной лояльности позволять сейчас вовлекать себя в нынешнюю ситуацию.

— О какой ситуации вы говорите? — опросил Мейсон.

— Ну… ее муж все знает.

— Знает о чем?

— О 47 тысячах долларов.

— В цепи косвенных улик недостает очень важных звеньев, — сказал Мейсон. — Во-первых, властям неизвестно, что госпожа Лорна Уоррен — это Маргарет Лорна Нили. Во-вторых, Горас Уоррен ничего не знает о прошлом своей жены. И в-третьих, если бы власти даже допросили ее мужа, то он не смог бы выступать в качестве свидетеля, поскольку муж не может давать показаний против жены, а жену нельзя принудить свидетельствовать против мужа.

— Хорошо! — воскликнула Делла. — А что вы скажете о себе? Адвокат должен стоять на страже интересов своего клиента, но это не означает, что он может быть соучастником преступления.

— Преступления, какого преступления? — спросил Мейсон.

— Да, преступления, — сказала Делла. — Гидеон был осужден. Вы не можете скрывать свою осведомленность об этом.

— А что же мне известно? — спросил Мейсон. — Что же я знаю?

— Вы знаете… знаете…

Мейсон ухмыльнулся:

— Вот именно, Делла. Возможно, мне известны какие-то слухи, косвенные доказательства. Ведь я видел лишь чемоданчик, наполненный старыми газетами. Это не преступление — собирать газеты в чемодан.

— И каков же тогда наш план действий? — спросила Делла.

— Нас наняли, чтобы охранять госпожу Уоррен от человека, отпечаток пальца которого был передан мне. След пальца был сделан Маргарет Лорной Нили. Поэтому мы должны защищать Лорну Уоррен от самое себя.

— Мы должны понимать это задание буквально?

— А разве можно его понимать как-нибудь по-другому? — сказал Мейсон. — Поэтому нам нужно защищать госпожу Уоррен от госпожи Уоррен.

— Ее прошлого?

— Ее прошлого, настоящего, от всех.

— Как вы можете это сделать? Госпожа Уоррен уже передала деньги.

— Но это не значит, что Гидеон получил их. Давайте представим, что деньги еще на пути к передаче.

— Горас Уоррен говорил, что деньги еще находились в чемоданчике незадолго до того, как он пытался показать их мне. Открыв чемоданчик, мы обнаружили, что деньги были заменены газетами.

— Очевидно, полиция идет по следам Коллистера Гидеона. Он должен был бы предчувствовать это. Поэтому Гидеон вряд ли настолько глуп, чтобы сразу же отправиться в особняк Уорренов, чтобы забрать деньги. Он должен был бы послать какого-то посредника.

— Одного из присутствовавших на вечере? — поинтересовалась Делла Стрит.

— Трудно сказать, — ответил Мейсон. — Этим человеком мог бы быть один из слуг. Гидеон хитер и умен. Он заранее знал дату своего освобождения. Нельзя исключить, что он внедрил своего человека в число слуг Уорренов.

— Тогда госпожа Уоррен уже передала деньги.

— Или слуга выкрал их, — заявил Мейсон. — Или это сделал муж, с тем чтобы жена не передала их вымогателю. А затем нанял меня для ее защиты.

— Какая неразбериха! — воскликнула Делла Стрит.

— Но, — указал Мейсон, — у нас есть одно преимущество. Мы располагаем отпечатками пальцев всех лиц, присутствовавших на вечере. Когда специалисты из грузовика-лаборатории классифицируют их, мы сможем проверить по криминальным учетам. Возможно, на кого-то есть материалы. Начнем со слуг.

— Предположим, что мы найдем вора, — сказала Делла. — И что? Кто будет подавать заявление?

Мейсон улыбнулся:

— Никто.

— Вы имеете в виду, что отпустите вора с 47 тысячами.

— Я этого не сказал, — пояснил Мейсон. — В этом случае придется предпринять какие-то тайные действия, например выкрасть деньги.

— А вы можете написать в полицию заявлений и…

Мейсон прервал Деллу энергичным жестом головы:

— В такой ситуации мы не можем подавать заявления. И не по причине подоходного налога. Каждый пришел бы к заключению, что эти 47 тысяч Уоррены пытались скрыть от властей и поэтому держали их в чемоданчике в шкафу госпожи Уоррен. Вмешалась бы служба внутренних доходов и стала бы проверять все документы, относящиеся к этому делу. Они не оставили бы в покое госпожу Уоррен, стали бы копаться в ее прошлом и вскоре обнаружили бы тайну ее платяного стенного шкафа. Нет, это дело нужно вести очень осмотрительно, действовать через специально нанятых людей.

— А что, если госпожа Уоррен вообще ничего не говорила о пропаже денег?

— Что она могла сказать? Что вы сказали бы?

Подумав немного, Делла Стрит ответила:

— Мне кажется, я думаю, ничего. Но это было бы страшно — обнаружить пропажу спрятанных 47 тысяч долларов и даже слова не сказать об этом.

— Я думаю, — ответил Мейсон, — вы правильно квалифицировали это состояние: ужасное событие!

Глава VI

В тот день позднее привычного зазвонил телефон на столе Деллы Стрит. Делла сняла трубку:

— Да, Джерти.

Внезапно ее челюсть отвисла, глаза расширились:

— Подожди минутку. Не клади трубку, Джерти.

Делла Стрит повернулась к Мейсону:

— Находящийся в приемной человек заявляет, что он Коллистер Гидеон.

— Да, подумать только, — сказал Мейсон. — Мне кажется, что вскоре нам придется признать, что Гидеон очень умный человек. Во всяком случае, Делла, пусть он заходит.

— Но, шеф, о боже, это означает, что он знает.

— Знает что?

— Все.

— Если он передал Лорне Уоррен на хранение 47 тысяч долларов, — сказал Мейсон, — он, естественно, знает ее нынешнее местонахождение. Если денег он ей не передавал, но считает ее лояльным себе человеком, он, возможно, внимательно следил за изменениями в ее жизни, и это значительно осложняет проблему.

— Что делать, — спросила Делла, — если он появится здесь?

— Он уже появился, — сказал Мейсон. — Это означает, что, по его мнению, у него есть козыри в руках и он потребует своего. Этот Коллистер Деймон Гидеон становится мне очень интересным. Пригласите его сюда, Делла. Потом скажите Джерти позвонить Полу Дрейку и сообщить ему об установлении за Гидеоном наблюдения, как только он выйдет из нашего офиса.

Делла Стрит сказала в трубку:

— Я сейчас выйду, Джерти.

Она повесила трубку, вышла из кабинета и через секунду вернулась, введя стройного, хорошо одетого, улыбающегося человека примерно 50 лет.

— Это господин Мейсон, — сказала она.

Гидеон руки не предложил.

— Здравствуйте, господин Мейсон. Мне не известно, что вы знаете обо мне, но я догадываюсь, что знаете очень много. Могу я присесть?

— Конечно. Что заставляет вас думать, что я знаю о вас все?

— Это ясно как дважды два.

— Не разъясните ли, что означают ваши «дважды два», — спросил Мейсон.

— Не возражаю, — сказал Гидеон, поудобнее располагаясь в кресле, быстро оглядывая кабинет, действуя как человек, которого обстоятельства вынуждают мгновенно сделать точную оценку обстановки.

— Видите ли, господин Мейсон, — сказал Гидеон спокойно. — Я мошенник.

— Неужели?

— Это, — поправился Гидеон, — так считает правительство, и присяжные согласились с ним.

— Дальше.

— А дальше федеральная тюрьма почти без сокращения срока.

Мейсон покачал головой, что можно было расценить как жест сочувствия.

— В то время, — продолжал Гидеон, — когда я имел собственное дело и когда я столкнулся с так называемой справедливостью, у меня работала очень симпатичная молодая женщина Маргарет Лорна Нили.

— Она, надеюсь, не была вовлечена в ваши дела, — заметил Мейсон.

Гидеон улыбнулся:

— Правительство пыталось привлечь ее к делу, но улики оказались слишком слабыми. Присяжные оправдали ее и осудили меня. Правительство посадило на скамью подсудимых нас вместе, возможно, по злобе, полагая, что, поскольку улики очень неубедительны, присяжные облегчат свою совесть тем, что осудят одного и оправдают другого.

— Кажется, что вы не очень сожалеете об этом, — заметил Мейсон.

— Я не очень сожалею об этом? — откликнулся Гидеон. — А что мне дает мое сожаление? Последние годы научили меня многому, господин Мейсон. Я пришел к выводу, что главное — не делать ничего, что не приносило бы выгоды.

— Да?!

— Среди прочего эти годы научили меня, что миром, под внешним налетом цивилизации, все-таки движут древние принципы выживания наиболее приспособленных и в этой битве безжалостные и беспощадные люди имеют предпочтительные шансы по сравнению с теми, которые руководствуются нормами морали.

— Понятно, — сказал Мейсон. — Но вы до сих пор не сказали, что же привело вас ко мне.

— Чтение газет окупает себя, — заявил Гидеон. — Особенно колонки об общественно-социальных событиях. В дневных газетах я прочел, что господин Уоррен, известный финансист и прогрессивный бизнесмен, давал неофициальный прием и гости были заинтересованы присутствием господина Перри Мейсона и его очаровательного секретаря Деллы Стрит.

Гидеон сделал легкий поклон в сторону Деллы.

— В сообщении газеты, которое вы, возможно, не читали, отмечается, что известный адвокат господин Мейсон, чрезвычайно занятый человек, редко посещает какие-либо общественные мероприятия и что гости просто осаждали его вопросами.

— Действительно, — заметил Мейсон, — я не видел этого сообщения.

— Это чрезвычайно интересная заметка. Далее, учитывая тот факт, что Маргарет Лорна Нили сейчас является госпожой Уоррен, что вы редко посещаете подобные мероприятия, что присутствовали там со своим секретарем, я прихожу к выводу, что ваше посещение господина Уоррена носило официальный характер.

Кроме того, будучи в определенной степени эгоистом, я допускаю, что мое освобождение из тюрьмы имело как-то отношение к вашему появлению на том ужине.

Далее, если бы господин Уоррен захотел проконсультироваться с вами, он бы пришел к вам в офис. Ваше присутствие в его доме в качестве гостя говорит о том, что вас пригласили оценить ситуацию, так сказать, более или менее тайно, незаметно.

— В своей адвокатской практике, — сказал Мейсон, — я неоднократно убеждался, что такая беспочвенная риторика несомненно спорна и почти всегда приводит к искаженным выводам.

— Истинная правда! — воскликнул Гидеон. — Видите, подобные ошибки сгубили меня, поэтому я стараюсь больше их не допускать. Однако вернемся к делу, господин Мейсон.

— К какому делу?

— Власти всегда хотели выяснить, где находится Маргарет Лорна Нили. Они, кажется, думают, что я знаю, где она проживает.

Естественно, моя корреспонденция в последние годы внимательно перлюстрировалась, поэтому мне пришлось держаться в тени. Я никому не писал и не позволял писать мне. Мне удалось сохранить в голове определенную информацию, откуда ее не могли извлечь любопытные правительственные чиновники.

Вы не поверите, господин Мейсон, — продолжал Гидеон, — правительство почему-то считает, что незадолго до моего ареста я сумел получить наличными 47 тысяч долларов. Спрятал их и по освобождении из тюрьмы заберу себе. Возможно, они считают, это моя соучастница Маргарет Лорна Нили была избрана мною на роль хранительницы или всей суммы, или ее доброй половины. Вам, господин Мейсон, живущему в атмосфере социального и финансового благополучия, понять это трудно. Но временами следователи ведут себя очень грубо, оскорбительно, допускают произвол.

— Я не заметил этого, — сказал Мейсон.

— Не думаю, что вы могли это заметить, господин Мейсон, поскольку тактика правительственного следователя при общении с вами и с человеком, который был обвинен в попытках использовать почтовую службу для своей наживы, совершенно различна.

— Вас обвинили только в этом? — спросил Мейсон.

— Это был один из пяти пунктов обвинения. Присяжные оправдали меня по трем пунктам, чтобы показать, насколько они беспристрастны, и обвинили по двум.

Главным было обвинение в тайном сговоре, потому что они хотели привлечь к суду моего секретаря и тем самым запятнать ее репутацию. Слава богу, ей удалось исчезнуть так, что полиция полностью потеряла ее следы.

— Должно быть, она умная женщина, если ей удалось это сделать.

— Да, она очень умна.

— А возможно, у нее были умные друзья, — ввернул Мейсон.

— Конечно, такой возможности нельзя исключать, — признал Гидеон. — Вы не возражаете, если я закурю?

— Нисколько.

Гидеон отказался от сигареты, которую Мейсон протянул ему, а вытащил из кармана длинную сигару, раскурил ее, откинулся в кресле и приветливо улыбнулся Мейсону.

— С вашим юридическим складом ума, — сказал Гидеон, — вы, несомненно, знаете, почему я здесь.

— Я предпочел бы, чтобы вы рассказали мне об этом, — ответил Мейсон.

— Это будет выглядеть довольно грубо.

— Мисс Стрит и я сталкивались с грубостями и до этого, — заметил Мейсон.

— Я знаю, что грубый подход довольно безвкусен.

— До сих пор ваш рассказ велся очень артистично, — сказал Мейсон. — Поэтому вторая часть его должна уравновесить первую.

Гидеон вздохнул:

— Если нужно переходить к железной логике, я готов. Видите, правительство наконец освободило меня, продержав в тюрьме ни минутой меньше данного мне срока.

Следя за Гидеоном, Мейсон ничего не сказал.

— Сразу после суда, — продолжал Гидеон, — мне сообщили, что, если я передам властям 47 тысяч долларов, приговор будет более мягким. После вынесения приговора мне вновь дали понять, что у меня появятся хорошие шансы освободиться под залог, если я передам 47 тысяч долларов.

— И ни одно из этих предложений вы не приняли?

— Нет..

— Почему?

— Потому, — сказал Гидеон, — что я не знаю, где находятся эти 47 тысяч долларов. Я не мог их передать, если бы даже хотел это сделать.

— Поскольку вас освободили, — заметил Мейсон, — правительство, очевидно, потеряло к вам интерес.

— Вы шутите? — ответил Гидеон. — Сейчас, когда я на свободе, кровожадные гончие псы правительства идут по моему следу в надежде, что я приведу их к деньгам. Они хотят посмеяться последними, когда деньги будут в их руках. Фактически они говорят: «Ты не можешь побороть закон, Гидеон. Ты просидел в тюрьме много больше положенного, поэтому пожелаешь воспользоваться этими 47 тысячами долларов, когда выйдешь на свободу. Ты отсидел свой срок, мы получили свои деньги. Ха-ха-ха».

— Они преследуют вас? — спросил Мейсон.

— Конечно.

— Они следовали за вами и сюда?

— Да.

— Ясно, — сказал Мейсон, хмурясь.

— Понятно, почему вы хмуритесь, — сказал, улыбаясь, Гидеон. — Я пытаюсь преподнести вам свое дело вежливо, в хорошей упаковке, господин Мейсон, даже если суть его будет довольно груба. Видите, власти считают, что с мошенником можно и нужно обращаться как с человеком низшей категории. Когда правительство выставляет за таким человеком наблюдение, его действия бывают довольно наивными. В данном случае было организовано грубое наружное наблюдение.

— Грубое наружное наблюдение?

— С вашим опытом в криминальной области вы, конечно, понимаете, что это означает, — сказал Гидеон. — Суть грубого наружного наблюдения видна из названия. Это такое наблюдение, которое человек обязательно обнаружит.

Если ваш секретарь сейчас откроет дверь в коридор, я думаю, она увидит человека из этой команды, стоящего в углу. При открытой двери он, очевидно, занервничает. Затем повернется и уйдет в дальний конец коридора, будет разглядывать там вывески на дверях, делая вид, что разыскивает какое-то учреждение.

— Это и есть грубое наружное наблюдение?

— Вот именно, — ответил Гидеон.

— Мне кажется, используя такую грубую тактику, власти вряд ли чего добьются.

— Наоборот, они могут добиться очень многого, — сказал Гидеон. — Грубое наблюдение всегда показное, но малоэффективное. Умному человеку очень легко от него уйти. Даже такой простой трюк, как проезд под меняющийся красный свет, дает прекрасные результаты.

Гидеон замолчал, следя за выражением лица Мейсона сквозь сигаретный дым. Его полузакрытые глаза внимательно изучали адвоката.

Спустя некоторое время он продолжил изложение мысли:

— После этого вступает в дело квалифицированное наблюдение. Оно всегда где-то позади, в тени. Я не видел его, да и не должен был видеть. Освободившись от грубого наблюдения, я, например, должен был бы с облегчением вздохнуть, поселиться в маленьком мотеле под вымышленным именем, затем глубокой ночью переехать в другой мотель или в меблированные комнаты, а затем, убедившись, что наблюдавшие не висят у меня на хвосте, откопать эти 47 тысяч долларов. Во всяком случае, так думает эта правительственная служба.

— И затем они внезапно хватают вас?

— Да, конечно. Квалифицированное наружное наблюдение не будет покидать меня ни на минуту.

— Можете вы освободиться от него? — спросил Мейсон.

— Можно, хотя довольно трудно. Такая возможность есть. Это требует времени и определенной суммы денег. Честно говоря, господин Мейсон, у меня есть время, но нет денег.

— Понимаю.

— Я считал, что вы можете исправить это положение.

— Каким образом?

— Мне кажется, что господин Уоррен не откажется сделать определенный вклад в мое перевоспитание.

— Вы полагаете, что господин Уоррен мой клиент?

— Я думаю, что вы его друг, иначе не появились бы на ужине прошлым вечером. Я также думаю, что ваше присутствие в этом узком кругу близких друзей было не без особого значения. Я полагаю, что у вас имелись официальные контакты с некоторыми из присутствовавших гостей, явно заинтересованных в этом. Но я не вижу причин ломать себе голову по поводу вопроса, который, по моему мнению, является совершенно очевидным. Суть его состоит в том, что господин Уоррен примет любое ваше предложение, целью которого является не допустить обнародования прошлого его жены. Ведь общество безжалостно.

— Вы угрожаете…

Гидеон поднял руки:

— Нет, что вы, господин Мейсон. Что вы!

— Очевидно, я неправильно понял вас, — подчеркнул Мейсон.

— Конечно. Суть вопроса, господин Мейсон, в следующем. За каждым моим шагом следит правительственная служба. Мой приход сюда, несомненно, вызовет у нее массу вопросов. Зачем я здесь? Какое отношение я имею к вам или вы ко мне? Моя корреспонденция все эти годы была на контроле. Связей с вами я не поддерживал. Я вам не писал и от вас ничего не получал.

Поэтому власти могут прийти к выводу, что вы, очевидно, представляете человека, у которого находятся эти 47 тысяч долларов, и я пришел к вам с намерением заключить сделку.

— Понятно, — произнес Мейсон.

— Поэтому правительственные службы начнут проверять ваших клиентов, особенно тех, с которыми вы контактировали в последние дни или будете общаться после того, как я покину ваш офис.

Вас удивит эффективность действий некоторых правительственных чиновников. Они также могут прибегнуть к правилу «дважды два», как это сделал я. Несомненно, они прочитали или прочитают колонку светских новостей в вечерних газетах.

— Ну и что?

— И задумаются о том, почему вы отступили от своего твердого правила и присутствовали на, казалось бы, чисто светском мероприятии. Начнут копаться в прошлом присутствовавших на этом ужине лиц и в конце концов выйдут на хозяина и хозяйку. И это принесет значительные неприятности, господин Мейсон.

Адвокат не проронил ни слова.

— Если, — продолжал Гидеон, — господин Уоррен окажет мне финансовую помощь, это даст мне возможность освободиться от квалифицированного наблюдения правительственных служб и исчезнуть.

— А если нет? — спросил Мейсон.

— В этом случае я не выберусь из финансовых сетей. Они полностью очистили меня, как посадили в тюрьму. И выпустили с такой ничтожной суммой, которая называется «деньги, чтобы выйти из ворот тюрьмы».

Мейсон взглянул на одежду и сигару Гидеона.

— Кажется, вы неплохо преуспели за это короткое время?

Гидеон улыбнулся.

— Скажем, я изобретателен и не совсем глуп.

— И поэтому вы пришли ко мне?

— Вот именно.

— Если я не выполню вашу просьбу?

— Я буду приходить к вам каждый день, — заявил Гидеон. — Каждый мой приход будет вызывать все больше вопросов у правительственных служб. А после моих визитов вы будете связываться с господином Уорреном или его женой, что вызовет необходимость проведения расследования, результаты которого сильно скажутся на благосостоянии ваших клиентов.

— Очень интересная форма шантажа, — заметил Мейсон.

— Пожалуйста, господин Мейсон, не употребляйте это слово. Это не шантаж. Я очень уважаю Гораса Уоррена, и мне очень нравится его жена. Я желаю им счастья и стараюсь помочь им.

Если мое финансовое положение останется затруднительным, то рано или поздно мне придется выдать себя. Появятся какие-то улики, и власти узнают настоящее имя Лорны Уоррен. Конечно, в настоящее время у них против нее ничего нет, но они задержат Лорну и будут допрашивать. В скором времени станет известно, что она не кто иная, как Маргарет Лорна Нили, которая находилась под судом по обвинению в тайном сговоре в целях получения обманным путем денег, но была оправдана.

— Я думаю, — продолжал Гидеон, — вы не хотите, чтобы это случилось. Тем более этого не хочет господин Уоррен, учитывая его высокое положение в свете и деловые контакты. Я не хочу никаких финансовых обязательств с вашей стороны за мое молчание. Это было бы шантажом. Я просто хочу исчезнуть. Для этого мне нужны деньги: мне необходимо купить автомобиль.

— Зачем? — осведомился Мейсон.

— Чтобы уйти от квалифицированного наблюдения и скрыться.

— Но ведь правительственные службы будут наблюдать и за передвижениями автомобиля.

— Конечно. Делать это нетрудно, особенно с учетом имеющихся электронных приспособлений. Они просто поставят на мой автомобиль приборчик, который будет подавать сигналы и позволит правительственным службам следовать за этим автомобилем, не попадая на глаза его владельцу. Им даже не нужно приближаться к нему. Они могут находиться за три-четыре квартала и тем не менее легко контролировать его движение.

— Тогда, может быть, вы объясните, зачем вам нужен автомобиль, — спросил Мейсон.

— Я попытаюсь проделать такой же трюк со службой наружного наблюдения, который она хочет проделать со мной. Другими словами, они хотят сделать меня излишне самоуверенным, подобное я попытаюсь проделать с ними.

Послушайте, господин Мейсон, я не буду покупать новую машину. Я приобрету подержанную за наличные. Затем я возьму инициативу в свои руки. Судя по моему опыту, все можно сделать лучше, если держишь инициативу в своих руках.

Деньги, которые я заплачу за автомобиль, естественно, заинтересуют правительственных чиновников, которые попытаются установить, где я их взял. Поэтому мне бы хотелось получить деньги в старых пяти- и десятидолларовых банкнотах. Будет выглядеть так, как будто я поймал кого-то в ловушку и этому человеку пришлось залезать в свои наличные сбережения, чтобы дать мне эту сумму.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Купив автомобиль, я создам у властей впечатление, что не имею понятия об установленном за мной квалифицированном наблюдении. От грубого наружного наблюдения я освобожусь очень просто. Об этом я вам уже говорил.

— Продолжайте.

— Квалифицированное наблюдение будет уверено, что у меня не осталось никаких сомнений в отсутствии за собой наблюдения. Для ведения наблюдения они могут использовать до пяти машин, даже вертолеты.

— То есть они будут держать вас в поле зрения? — спросил Мейсон.

Гидеон ухмыльнулся и сказал:

— Конечно.

— Они в состоянии сделать это? — спросил Мейсон.

— Они очень умные, — пояснил Гидеон, — и у них все козыри. Конечно, я проделаю все известные им трюки, с тем чтобы детективы поняли, будто я уверен, что освободился от грубого наружного наблюдения. Затем я пойду в ресторан, оставив, естественно, машину на парковке. Пока я обедаю, детективы поставят на мою машину «жучок», с тем чтобы вести наблюдение, находясь от меня за два-три квартала.

— Как же вы используете эту ситуацию? — спросил Мейсон.

Гидеон улыбнулся:

— Господин Мейсон, могу же я не раскрывать всех своих секретов. Будьте уверены, использую. Детективы больше никогда не увидят меня. Как раз в то время, когда они будут упиваться успехом, я дам им по мягкому месту и скроюсь.

— Вы уверены, что можете сделать это?

— Конечно.

— У властей есть очень хорошие, высококвалифицированные специалисты, — заметил Мейсон.

Молчание Гидеона было красноречивым.

— Другими словами, — продолжал Мейсон, — если вы получите деньги, я никогда больше вас не увижу.

— Вот именно.

— А если не получите?

— Буду приходить к вам ежедневно.

— Вы понимаете, что после этого контакта я не захочу больше вас видеть, — сказал Мейсон. — Будете охлаждать свои горячие чувства в приемной, пока не устанете.

— Нет, — сказал Гидеон, затягиваясь сигарой, затем вынул ее изо рта, повернул к себе, чтобы видеть, как тлеет огонек. — Наоборот, я думаю, вы захотите видеть меня. Я полагаю, что вам будут даны также инструкции.

— Инструкции делать что?

— Дать мне денег.

— Сколько?

Гидеон сделал выразительный жест руками.

— Несомненно, вы захотите, чтобы я с пользой их употребил. Не хотите же вы, чтобы я сразу попал к ним в руки. Естественно ваше желание больше не видеть меня в своем офисе, поскольку, когда я уйду из-под квалифицированного наблюдения, они обложат вашу контору.

— И будут считать, что я дал вам деньги на покупку машины? — спросил Мейсон.

— Могут.

— И могут даже допросить меня?

— Да, можете рассчитывать и на это, — сказал Гидеон. — Я думаю, что они обязательно допросят вас. Когда до них дойдет, что их перехитрили, они придут в крайнее раздражение. Они подумают, что это вы разработали план, как ввести их в заблуждение. Они будут говорить вам об отказе от уголовного преследования, если вы передадите им деньги, о том, что вы оказались соучастником преступления. Они могут быть неимоверно грубы. Но, как я понимаю, вы будете спокойно сидеть в своем кресле, загадочно улыбаясь. Скажете им, что, если они полагают возможным привлечь вас к уголовной ответственности, пусть делают это. В противном случае им придется убираться вон из вашего офиса, оставить вас в покое.

— Все это было очень интересным, — сказал Мейсон. — Но так обстоят дела, Гидеон, что я не знаю никого, кто был бы готов дать вам какую-то сумму денег.

— Вы не знаете? Уоррены.

— Я не знаю их достаточно хорошо, чтобы предложить им поддаться на…

Гидеон вновь поднял руки вверх.

— Пожалуйста, господин Мейсон, пожалуйста, не употребляйте этого слова. Оно имеет отвратительное значение. Не нравится мне. Это грубо.

— То, что вы делаете, разве не так называется?

— Я просто выкладываю свои карты на стол.

— Вы требуете денег за молчание.

— Нет, я не требую. Я просто советую вам связаться с людьми, которые, возможно, пожелают дать вам денег для моего исправления.

— А в случае неполучения денег вы будете угрожать.

— Нет, нет. Никаких угроз, — сказал Гидеон. Ведь я вам не угрожал, господин Мейсон, не так ли?

— Вы сказали, что будете постоянно приходить сюда.

— Я довольно настойчив, господин Мейсон, — сказал Гидеон. — В конце концов, нет закона, который запрещал бы мне приходить сюда, когда я пожелаю. Это общественное место. Мои действия основываются на предположении, что вы или посоветуете своим клиентам или, скажем, некоторым из своих друзей дать мне определенную сумму денег, с тем чтобы я не болтался здесь, или эти люди проинструктируют вас дать мне достаточную сумму денег, чтобы я мог убраться отсюда. Я не хочу больше задерживать вас, господин Мейсон. Вы занятый человек, очень занятый.

Гидеон поднялся с кресла.

— Не пытайтесь оказывать на меня давление, Гидеон, — сказал Мейсон. — Мне пришлось иметь дело не с одним вымогателем. Если я приду к выводу, что вы занимаетесь шантажом, мне придется действовать соответствующим образом.

— И как же? — спросил Гидеон, зловеще улыбаясь, стоя около дверей.

— У нас есть несколько методов обращения с шантажистами, — ответил Мейсон.

— Да, у вас есть средства, — сказал Гидеон. — Но мне бы не хотелось, чтобы вы относили меня к этой категории лиц. Однако мне хотелось бы знать из чистого любопытства: как же вы справляетесь с вымогателями.

— Имеются три метода, — ответил Мейсон.

— Да?

— Во-первых, — загибая указательный палец, произнес Мейсон, — выплачивается затребованная сумма.

— Очень разумно.

— Во-вторых, — сказал Мейсон, загибая второй палец, обращаются в полицию. Она защитит секреты заявителя. Шантажиста ловят на месте преступления и сажают в тюрьму.

— Очень хорошо, если это срабатывает, — сказал Гидеон. — И каков же третий метод?

Мейсон встретился с его взглядом.

— Третий метод, — сказал он, — состоит в том, что вы приканчиваете этого сукина сына.

Гидеон отшатнулся.

— Вы не пойдете в полицию, и мне трудно представить вас в роли убийцы, — сказал он.

— Пошевелите мозгами, — ответил Мейсон. — Вы же сами говорили, что безжалостный человек имеет преимущества в этом мире.

— Ну хорошо, — откликнулся Гидеон. — Я не шантажист, и наша дискуссия носит чисто академический характер. Однако время от времени я буду наведываться к вам, господин Мейсон, и я чувствую, что вы проявите интерес к моему, скажем так, исправлению.

Он слегка поклонился.

— Спасибо, что приняли меня, господин Мейсон. — Он повернулся и снова слегка поклонился. — Мисс Стрит, — в его глазах можно было прочесть восхищение.

Затем он открыл дверь и, не оглядываясь, вышел в коридор.

Делла Стрит в недоумении посмотрела на Мейсона.

— Почему вы сказали, что убьете его!

— У него будет о чем подумать, — ответил Мейсон.

— Не попытаться ли мне разыскать господина Уоррена?

— Конечно нет, — сказал Мейсон. — Вспомните, Уоррен сказал, что телефонные звонки к нему проходят через коммутатор, что очень трудно найти его, что наши беседы будут краткими.

— Вы хотите сказать, что не собираетесь рассказывать ему об этом разговоре.

— Вот именно, — ответил Мейсон. — Он платит мне, чтобы я справился с ситуацией, и я сделаю это.

Глава VII

Около пяти часов зазвонил телефон. Трубку взяла Делла Стрит.

— Да, Джерти. — Ее лицо внезапно нахмурилось. — Ты же знаешь, что по личным вопросам мне сюда не звонят. Подожди минутку.

Делла Стрит закрыла ладонью трубку, повернулась к Перри Мейсону и сказала:

— Какая-то женщина, отказывающаяся назвать себя, заявляет, что она хотела бы поговорить со мной относительно Джадсона Олни. Что мне делать?

Мейсон поднял трубку своего телефона и сказал:

— Соедините меня с этим клиентом, но ничего не говорите ей, что я тоже слушаю.

— Хорошо, Джерти, — сказала Делла Стрит. — Я буду разговаривать.

Мейсон услышал взволнованный резкий женский голос:

— Послушайте, Делла Стрит. Я хочу знать ваши планы относительно человека, которого вы намереваетесь увести. Кстати, я проверила список пассажиров парохода «Квин Ямайка», когда на нем плавал Джадсон Олни. Так вот: в этом списке вас нет. Я сразу подумала, что все это выдумки, когда впервые услышала этот рассказ. Сейчас я бы хотела просто знать, что вы собираетесь выиграть?

Не думайте, что вам удастся увести у меня этого мужчину. Я собираюсь бороться и использую для этого все, даже грязные средства. А сейчас не скажете ли мне, что все это значит?

Мейсон сделал Делле Стрит знак положить трубку, одновременно положив свою на рычаг телефона.

— Да, — сказала Делла Стрит, — еще одно осложнение. Боже, шеф, она же кипела от возмущения. Совсем сошла с ума.

— Так и случается, — сказал Мейсон, — когда позволяют любителю разрабатывать сценарий и затем пытаются действовать по нему. Кто, вы думаете, это был, Делла?

— Мне кажется, Розали Харвей или Аделла Честер. Я не узнала по голосу.

— Да, быть беде, — сказал Мейсон. — Кто-то взял на себя смелость и проверил списки пассажиров, когда Олни находился в круизе. Ложь любителя всегда непрофессиональна, Делла. А мы разрешили им выдумать сценарий! Мы не должны были делать это!

— Сейчас мы в таком положении, когда…

В это время в дверях, появилась Джерти:

— Некий Джордж Баррингтон хотел бы видеть вас, господин Мейсон. Он сказал, что у него к вам дело чрезвычайной важности. Мне показалось, что он чем-то очень взволнован. Он просил сказать вам, что вы встречались в доме Уорренов.

Мейсон обменялся взглядом с Деллой Стрит.

— Я пришла сюда лично, потому что он хотел выведать у меня некоторую информацию.

— Каким образом? — спросил Мейсон.

— Он спрашивал меня о Делле Стрит, где она проводила отпуска и не помню ли я, что она плавала по Карибскому морю.

Мейсон сказал Делле:

— Уходите в юридическую библиотеку, Делла. Оттуда через боковую дверь домой. Я сам побеседую с Баррингтоном. Он сказал, что хотел видеть меня, но фактически речь идет о вас. Если он хочет побеседовать с вами, вопрос будет касаться карибского круиза. Почему же клиенты не могут быть более искусными врунами?

— Он хороший, — сказала Делла Стрит.

— Он может быть хорошим, — указал Мейсон, — но он навалится на вас подобно тонне кирпичей. У Уорренов он был с молодой женщиной, которой эта история, кажется, не понравилась и которая вся кипела изнутри. Возможно, она и сказала Баррингтону, что вы не были в круизе вместе с Джадсоном Олни.

Мейсон сказал Джерти:

— Придержите его на полминуты, не позволяйте втянуть себя в любой разговор. Как только Делла уйдет из библиотеки, я вам позвоню. После этого вы можете направить его ко мне.

— Хорошо, господин Мейсон, — сказала Джерти, переводя удивленный взгляд с одного на другого. Затем довольно неохотно вышла из кабинета.

— Что вы сделали! — сказала Делла Стрит, — ведь Джерти обожает всякие таинственные истории. У нее такая богатая фантазия. Она придумает что-нибудь зловещее, интригующее…

Мейсон показал ей в направлении библиотеки.

— Уходите. Я скажу Баррингтону, что вы ушли домой. Когда я говорю неправду, я хочу, чтобы это было правдой.

— Ухожу, — сказала Делла, забирая свой кошелек. Заглянув в зеркало, она исчезла в дверях библиотеки.

Мейсон подождал несколько секунд, поднял трубку телефона и сказал: Джерти, пусть зайдет посетитель.

Через несколько секунд в кабинет торопливо вошел Баррингтон.

— Здравствуйте, господин Мейсон, — сказал он. — Спасибо, что приняли без предварительного уведомления. Меня несколько обеспокоило событие, случившееся сегодня днем.

— Да? — сказал Мейсон.

— А ваш секретарь, она здесь?

— Нет, ее сегодня не будет.

— Я получил анонимный телефонный звонок, который чрезвычайно обеспокоил меня.

— Кто звонил? — спросил Мейсон.

— Я не знаю.

— Мужчина или женщина?

— Я не могу даже это с уверенностью сказать, но думаю, что это была женщина, пытавшаяся изменить свой голос.

— Попытайтесь определить звонившего по подбору слов, интонации речи, — попросил Мейсон.

— Нет, почему вы хотите это знать?

— Я просто рассуждаю, — ответил Мейсон. — Какова цель этого звонка?

— Мне сказали, что вчера на ужине вы присутствовали в качестве профессионала, что Горас Уоррен пригласил вас, чтобы вы пригляделись ко мне, а также что Джадсон Олни не совершал круиза вместе с Деллой Стрит и что он познакомился с ней недавно перед самым ужином, который давали Уоррены.

— Да, — отметил Мейсон, — очень любезно со стороны этой женщины. И почему же меня, пригласили последить за вами?

— Я надеялся, что это вы расскажете мне об этом, — сказал Баррингтон.

— Я не могу вам говорить того, чего сам не знаю. Кроме того, я не могу тратить время на ответы анонимных телефонных звонков, — заявил Мейсон.

— Я хотел услышать, что звонивший мне человек ошибался, что на вечере вы были не как адвокат — судебный следователь, что мисс Стрит знает Джадсона Олни и знала его в течение определенного времени, — произнес Баррингтон.

— И это сняло бы тяжесть с вашей души? — спросил Мейсон.

— Честно говоря, да.

— Могу я спросить, почему?

— Ну, — сказал Баррингтон, — я вам передал не весь разговор.

— Возможно, вам лучше рассказать все.

— Тот звонивший мне человек намекал, что, по мнению Уоррена, я нахожусь в интимных отношениях с его женой и что он подумывает о разводе с ней.

— В этом случае, — сказал Мейсон, — у вас есть только единственный выход.

— Какой же?

— Связаться с Горасом Уорреном и спросить его.

— Худшее в этом то… — начал Баррингтон. — Дело в том, что совесть моя не совсем чиста, я оказался замешанным в кое-какие дела, и это меня очень беспокоит. Я хотел бы выложить все карты на стол, господин Мейсон. Если есть какая-то правда в этом нелепом рассказе, если Горас Уоррен считает, что я каким-то образом связан с его женой, — это будет… будет катастрофой.

— Не хотите ли вы рассказать мне еще что-нибудь? — спросил Мейсон.

— Да, хотя я пришел сюда, чтобы спрашивать у вас. Вам удалось повернуть разговор в обратную сторону.

— Вы хотели мне что-то рассказать, — напомнил Мейсон.

— Я не хотел, не собирался.

— Но, — сказал Мейсон улыбаясь, — вы это решили сейчас. Вы уже сказали слишком много, чтобы останавливаться.

Баррингтон прокашлялся, пересел на другое место.

— Я знаю Гораса Уоррена уже некоторое время, — начал он. — Два или три раза бывал в его доме, но никогда не собирался заключать с ним каких-либо сделок, во всяком случае, до недавнего времени.

Мейсон кивнул головой.

— Я знаю его жену Лорну, и, естественно, я познакомился с Джадсоном Олни.

Примерно два месяца назад Олни пришел ко мне и спросил, не выясню ли я стоимость некоторых незарегистрированных ценных бумаг. Он справедливо считал, что у меня для этого имеются определенные возможности. Это были ценные бумаги одной нефтяной компании, действующей на территории, которая находится невдалеке от моих участков. Я осторожно навел справки и выяснил, что, хотя у этих бумаг не было зарегистрированной рыночной цены, они в принципе обладают довольно высокой стоимостью и за них в среднем можно получить около 17 тысяч долларов.

— И вы рассказали об этом Олни?

— Конечно.

— Что случилось дальше?

— Олни поблагодарил меня и некоторое время я о нем ничего не слышал. Но примерно две недели назад Олни пришел ко мне и спросил, не могу ли я обратить эти ценные бумаги в наличные деньги.

У меня возникли определенные подозрения, поэтому я спросил Олни, принадлежат ли ему ценные бумаги и если да, то как он их приобрел. Он рассмеялся и рассказал мне, что это бумаги госпожи Уоррен, что она сделала некоторые связанные с риском капиталовложения, против которых возражал ее муж. Госпожа Уоррен стремилась вкладывать деньги в нефтедобычу, где есть возможность получить хорошую прибыль, хотя шансы один к нескольким сотням тысяч.

Далее он сказал, что сейчас госпожа Уоррен нуждается в деньгах, но она не хотела бы ставить об этом в известность своего мужа. Поэтому она желала бы продать часть своих ценных бумаг при условии, что муж не будет знать об этом.

— И что вы сделали?

— Я сказал Олни, что надо посмотреть, что можно сделать. Я сказал ему что готов выписать чек на 17 тысяч долларов, но если ценные бумаги перевести на мое имя, за них можно будет получить больше.

— И что вы сделали?

— Эти бумаги были переведены на мое имя, и сразу же началась игра на бирже, поскольку другие держатели акций узнали о моей операции. Тот факт, что я покупаю ценные бумаги этой компании, навел их на мысль, что они имеют большие шансы на успех.

— Вы продали эти ценные бумаги?

— Да, за очень хорошую цену в 28 тысяч долларов.

— Что вы сделали с деньгами?

— Вот тут-то меня кое-что беспокоит, — сказал Баррингтон. — По просьбе Олни я получил деньги в двадцати-, пятидесяти- и сто долларовых купюрах и передал их ему.

— Вы не поинтересовались, получила ли эти деньги госпожа Уоррен?

— Почему же? Поинтересовался. Я не настолько глуп, господин Мейсон. За завтраком при встрече я спросил ее об этом.

— Вы задали ей прямой вопрос: получили ли вы такую-то сумму денег, которую я передал вам?

— Нет, нет, в детали я не вдавался. Я просто сказал ей, что, по моему мнению, я получил хорошую цену за те ценные бумаги. Она ответила, что получила за них больше, чем ожидала. Сделка оказалась очень прибыльной. Она тепло поблагодарила меня.

— Не просила ли она вас ничего не говорить об этой сделке?

— Фактически просила, но сделала это иносказательно. Она сказала, что не могла просить об этом своего мужа, поскольку с ее стороны это была спекуляция на бирже, и муж никогда не пошел бы на это. Она сообщила мне также о том, что он не одобряет ее слишком неосмотрительных капиталовложений.

— Что же насторожило вас? — спросил Мейсон.

— Знаете, — сказал Баррингтон, — тот телефонный звонок, рассказ Олни о своем давнишнем знакомстве с вашим секретарем, ваше появление на вечере с мисс Стрит. Я бы хотел знать, господин Мейсон, не носит ли ваша связь с господином Уорреном деловой характер и, если это так, существует ли… вероятность развода и не могу ли я быть в это дело как-то втянут.

— Вы бизнесмен, — ответил Мейсон. — Немного подумав, вы пришли к выводу, что мой офис не то место, где можно задавать такие вопросы.

— Что вы имеете в виду?

— Адвокат не имеет права что-либо рассказывать о своих клиентах или о их делах. Если вы считаете, что Горас Уоррен замышляет какие-то юридические действия в отношении своей жены и что вы можете быть втянуты в это дело, единственное, что вам следует сделать, это пойти к Горасу Уоррену и прямо спросить его об этом.

— И как только я сделаю это, все секреты раскроются.

— Конечно, — заключил Мейсон.

— Честно говоря, я обеспокоен. Вы же знаете, что я не могу пойти к Уоррену.

— А вы знаете, что я не могу рассказать вам того, что вы хотите знать.

— Я надеялся на это.

— Если бы я находился с Уорреном в деловых отношениях и Уоррен хотел бы скрыть этот факт, я вряд ли бы имел право рассказывать что-либо его другу, который пришел ко мне и спрашивает об этом.

— Я не прошу вас делать это. Я прошу вас сказать… могу ли я попасть в какую-либо неприятность из-за реализации ценных бумаг.

— Я не думаю, — начал Мейсон. — То, что вы сделали, представляется мне законным и открытым делом, и если все было именно так, как вы рассказывали, я не вижу нарушений закона.

Лицо Баррингтона просветлело.

— Большое спасибо вам, Мейсон, — сказал он. — Большое спасибо. Я думаю, вы знаете, что говорите.

— Я вам даже не могу сказать, носило ли мое появление на вечере деловой или частный характер. Могу лишь заверить, что Джадсон Олни приходил сюда, чтобы увидеть Деллу Стрит, и мне он рассказал ту же историю о круизе и так далее, что у Уорренов.

— Тогда можно сказать, что у вас не было тогда никаких дел и не стоит обращать внимание на…

— Постойте, постойте, — прервал его Мейсон. — Я не хочу, чтобы вы вкладывали в мои уста свои слова. Я лишь сказал, что Олни приходил сюда, чтобы повидать мисс Стрит, и что он рассказал мне ту же историю о круизе.

— Хорошо, хорошо. Мне кажется, кто-то пытается доставить мне неприятности.

— Как вы думаете, кто бы это мог быть? — спросил Мейсон.

— Я думаю, что это была женщина, — ответил Баррингтон. — Ее попытка изменить голос была довольно неуклюжей.

— У вас есть идея, кто это была? — спросил Мейсон.

— У человека всегда есть идеи, — ответил Баррингтон, делая соответствующий жест руками. — Это не означает, что эти идеи имеют какой-либо смысл. Как вы, адвокаты, любите говорить, необходимы улики, и я не могу высказывать каких-либо обвинений без улик.

— Другими словами, — сказал Мейсон, — теперь ваша очередь давать уклончивые ответы.

Баррингтон встал:

— Большое спасибо, что приняли меня, господин Мейсон. Извините за проявленное беспокойство и волнение.

— Пожалуйста.

— И вы будете считать мой визит конфиденциальным?

— С общечеловеческой точки зрения, — пояснил Мейсон, — ваш визит можно считать конфиденциальным. С деловой — я представляю интересы клиентов. Время от времени я должен снабжать их информацией, которая станет мне известной.

— Подождите минутку, — попросил Баррингтон. — Я не хотел бы, чтобы вы передавали нашу беседу своим клиентам.

— Тогда вы не должны были мне ничего рассказывать, — сказал Мейсон. — Адвокат — это представитель своих клиентов. Он их агент. Он должен вести с ними честную игру.

— Ну хорошо. Я пришел к вам и выложил все свои карты. Я надеюсь на ваше благоразумие… Во всяком случае, у меня есть уверенность, что вы не разгласите мою информацию без крайней необходимости. До свидания, господин Мейсон.

Мейсон выглянул в приемную. Джерти ушла домой. Он закрыл свой офис и на пути к лифту заглянул к Полу Дрейку.

— Пол Дрейк у себя? — спросил Мейсон у служащей по приему посетителей, которая была занята телефонами.

Она, кивнув, показала рукой на деревянную дверь, которая вела в коридор, и вновь занялась телефонами.

Мейсон нашел секретный замок, открыл дверь, пошел по длинному коридору, по обеим сторонам которого располагались небольшие уютные кабинеты, где сотрудники беседовали со свидетелями или клиентами, и подошел к находившемуся в конце коридора офису Дрейка. Его кабинет едва вмещал стол, кресло для Дрейка, два кресла для клиентов и корзину для мусора. На столе Дрейка стояли четыре телефона, по одному из них он разговаривал.

Дрейк кивнул Мейсону, жестом показал садиться, продолжая говорить по телефону.

— Хорошо, попытайтесь еще что-нибудь обнаружить, но действуйте осторожно. Работайте посменно. Посмотрите, нельзя ли выяснить, кто еще кроме вас работает за ним. Я знаю, что это трудно, однако попытайтесь.

Дрейк повесил трубку и сказал Мейсону:

— Полагаю, что вы хотите знать, что мы выясним о человеке, приходившем к вам в офис.

— Именно так, — ответил Мейсон.

Дрейк ухмыльнулся:

— За ним хвост, как за кометой Галлея.

— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.

— Во-первых, — сказал Дрейк, — за ним идет грубое наружное наблюдение. В случаях, представляющих большую важность, это означает, что, кроме того, два, а может быть, и пять человек ведут квалифицированное наружное наблюдение.

— Ваши люди обнаружили это наблюдение? — спросил Мейсон.

— Да, — сказал Дрейк. — Я поставил двоих, проинструктировал их работать посменно, постоянно звонить мне, чтобы я мог дать совет. Но знаете что, Перри. Этот человек догадывается, что за ним идет наружное наблюдение. Он также знает, что к наблюдению присоединились и мои люди. Хотя в этом я не совсем уверен, но такая возможность существует. Но то, что за ним организовано грубое наружное наблюдение, он точно знает.

— Да, мне он сказал об этом, — заметил Мейсон.

— Он остановился здесь в маленькой гостинице «Эксмен». Это небольшое здание, которое до сих пор еще не снесено. Оно зажато двумя старыми зданиями и ждет своего часа, чтобы кто-либо появился и стер его с лица земли. «Эксмен» сдает комнаты по очень дешевой цене.

— Как он там зарегистрировался?

— Под фамилией Ньютон, но я сомневаюсь, что это его настоящая фамилия.

— Из моего офиса он пошел прямо в гостиницу.

— Все наружное наблюдение повел за собой туда, — сказал Дрейк. По крайней мере, он выявил одного человека, но старается «расколоть» всех.

— Пол, — сказал Мейсон, — когда имеешь дело с вымогателями, приходится действовать безжалостно.

— А разве кто-нибудь действует по-другому?

— Мне придется прибегать к действиям, — сказал Мейсон, — которые могут показаться неэтичными, если посмотреть на них с точки зрения деловой этики.

— Когда имеешь дело с вымогателями, приходится быть неэтичным, — заметил Дрейк.

— Для вашего сведения, — сказал Мейсон, — этого человека зовут Коллистер Деймон Гидеон. Он очень умный шантажист. Поскольку он только что вышел из федеральной тюрьмы, его положение чрезвычайно уязвимо. Если бы дело обстояло по-другому, он бы меня просто распял. Мне пришлось напустить на него тумана, но я играл так, как будто у меня на руках четыре туза.

— Кого он шантажирует?

— Меня.

— Вас! — удивился Дрейк.

— Вот именно.

— Что же, черт возьми, есть у него на вас, Перри?

— Ничего, — ответил Мейсон, — он просто может создать для меня трудную ситуацию, если будет продолжать посещать мой офис.

— Ого! — воскликнул Дрейк. — В этом есть смысл. Детективы правительственной службы могут прийти к мысли о том, что некоторые из ваших клиентов могут привести их к спрятанным деньгам.

— Вот именно, — заметил Мейсон. — Они, естественно, заинтересуются каждым человеком, которого навестит Гидеон.

— Он заходил к вам, и вы попали в их объектив.

— Возможно, еще нет, — сказал Мейсон, — но если он будет заходить часто, несомненно, попаду… Детективы могут подумать, что я являюсь посредником.

Дрейк нахмурился:

— Он может доставить вам массу неприятностей, Перри.

Мейсон кивнул.

— И вы совершенно ничего не можете сделать, — продолжал Дрейк. — Если он вздумает посещать ваш офис, вы не можете воспрепятствовать этому, если не подадите на Гидеона жалобу, что он вас шантажирует. Сделать это вы не можете, да, да не можете, если хотите защитить своих клиентов.

— Поэтому я и сказал, Пол, что в борьбе с шантажистами можно применять любое оружие.

— У вас есть какая-нибудь идея? — спросил Дрейк.

Мейсон кивнул.

— Вы можете достать полицейский снимок Гидеона, Пол?

— Конечно. Такие снимки есть в его деле.

— И вы можете найти художника? — спросил Мейсон.

— Художника?

— Который выполняет заказы полиции. Затем достаньте несколько форм, используемых для составления портрета преступника по описанию свидетелей. Мне нужно пару хороших набросков лица Гидеона, которые были бы очень похожи на него. Но их необходимо сделать в грубой, небрежной манере, характерной для работы со слов свидетелей преступления. Вы знаете, как эти наброски сводятся вместе. Попросите этого художника на основе полицейского снимка сделать несколько очень похожих на оригинал набросков Гидеона.

— И что тогда? — спросил Дрейк.

— Потом, — ответил Мейсон, — я дам ему возможность освободиться как от грубого, так и от квалифицированного наружного наблюдения и исчезнуть.

— Как вы собираетесь сделать это? — спросил Дрейк.

— Это потребует денег, — заметил Мейсон. — Я хочу дать их ему.

— Если вы начнете давать ему деньги, это будет улица с односторонним движением, — заметил Дрейк. — Это все равно что лить воду в крысиную нору.

Мейсон покачал головой и улыбнулся.

— Как только Гидеон освободится от наружного наблюдения, у него не будет никакого алиби.

— Ну и что?

— Я собираюсь показать ему этот набросок и сказать, что он был сделан художником со слов свидетелей налета или убийства или какого-то другого преступления, о котором он прочтет в газетах.

— Он же будет знать, что вы строите ложное обвинение.

— Ну и что. Может знать, но не сможет ничего, абсолютно ничего противопоставить этому, — сказал Мейсон. — Самый слабый пункт в системе защиты осужденного мошенника состоит в том, что его предыдущий приговор может быть использован, чтобы дезавуировать его показания, если он попытается отрицать участие в преступлении.

— Но, — запротестовал Дрейк, — если он обратится в полицию, выяснится, что в деле такого наброска нет, что он был сделан на основе имевшихся у них фотографий.

— Шантажист, бывший мошенник, только что освободившийся от наружного наблюдения, идет в полицию и просит проверить его дело?

Подумав немного, Дрейк громко рассмеялся.

— Хорошо, — сказал он, — вы победили.

— Еще нет, — ответил Мейсон, — но я собираюсь «привести к ноге» этого скользкого, увертливого Гидеона. Я сказал ему, что, когда речь идет о шантажистах, мои действия становятся безжалостными.

— Даже при этом вы не можете обвинять человека в том, чего он не совершал.

— Я же говорю не об этом, — откликнулся Мейсон. — Я хочу заставить его думать, что могу привлечь его к суду, приписав такое преступление, которое приведет его в газовую камеру или в тюрьму до конца жизни. Когда приходится иметь дело с шантажистами, Пол, единственное, что нужно делать, немедленно переходить в наступление.

— Хорошо, — сказал Дрейк. — Какой численности наружное наблюдение следует поставить за ним?

— Поставьте столько людей, сколько нужно, — ответил Мейсон. — Возьмите в полиции его фотографию, привлеките художника, приготовьте несколько набросков портрета Гидеона.

— Хорошо, — сказал Дрейк, — все будет сделано.

Глава VIII

Когда на следующий день примерно в 9 часов утра Мейсон вошел в свой офис, Делла Стрит его спросила:

— Как вчера прошла ваша встреча с Баррингтоном? Он много расспрашивал обо мне?

— Нет, — улыбаясь сказал Мейсон. — Я загнал его в угол и интенсивно расспрашивал его о нем самом, и когда он изложил свою историю, ему было уже не до вопросов о вас.

— Несколько минут назад позвонил Пол Дрейк. Ему сделали заказанный вами набросок портрета. О ком идет речь?

— Давайте посмотрим, — сказал Мейсон, — опознаете ли вы этого человека. Позвоните Полу и попросите его зайти.

Через некоторое время обусловленным образом Пол постучал в дверь офиса и Делла Стрит открыла ее.

— Вы сделали? — спросил Мейсон.

— Конечно, — ответил Дрейк и протянул Мейсону набросок с портрета и несколько его ксерокопий.

Мейсон посмотрел, улыбнулся и протянул набросок Делле Стрит.

— Кто это, Делла?

— Боже, да это же тот человек, Гидеон.

— Очень большое сходство, Пол. Самое главное то, что набросок выполнен таким образом, что создается впечатление, что это работа художника-полицейского.

— Так это и есть, — ответил Дрейк. — У меня имеется друг, художник, который иногда работает по заданию полиции. Я дал ему фотографию Гидеона из полицейского дела, и он сделал этот набросок.

Гидеона очень трудно ввести в заблуждение, — предупредил Дрейк. — Это человек выше среднего по своему интеллекту. Кроме того, пробывший определенное время в тюрьме человек настолько пропитывается различными знаниями из области уголовного мира, что с ним трудно кому-либо сравняться.

— Даже мне? — спросил Мейсон.

— Я этого не сказал, — ответил Дрейк. — Но не думайте, что с Гидеоном легко справиться, Перри.

— Я и не думаю.

Зазвонил телефон. Делла подняла трубку и сказала:

— Да, Джерти. Кто звонит? — На лице Деллы Стрит появилось выражение чрезвычайного раздражения: — Скажите ему, нет подождите минутку… — Она закрыла трубку ладонью и сказала Мейсону: — Звонит тот… Гидеон. Сказать Джерти, чтобы она отключила его, чтобы он больше никогда не звонил?

— Ни в коем случае, — ответил Мейсон. — Скажите Джерти, пусть она соединит его со мной. Вы тоже слушайте. — Мейсон взял трубку своего телефона и сказал: — Мейсон слушает.

— Это Гидеон, — сказал человек на другом конце провода. — Как вы сегодня себя чувствуете, господин Мейсон?

— Спасибо, благодарю вас.

— Я думал на минутку забежать к вам в офис.

— Мне нечего вам сказать, — ответил Мейсон.

— Из вашего ответа я понял, что вы не хотите видеть меня. Я даже удивился, что вы подняли трубку. Но я просто забегу и полчасика посижу у вас в приемной, а затем уйду. Знаете, грубое наружное наблюдение еще функционирует, и я хочу, чтобы детектив отрабатывал свои деньги.

— Конечно — ответил Мейсон.

— И я, — продолжал Гидеон, — намерен приходить в ваш офис по крайней мере один раз в день до тех пор, пока я не найду пути освободиться от наружного наблюдения.

— И сколько это будет стоить?

— Как я уже объяснял вам, господин Мейсон, — сказал Гидеон, — в основе любой эффективной тактики лежит инициатива и неожиданные действия. Если, скажем, у меня было бы 500 долларов, я бы освободился от наблюдения и исчез из вашего поля зрения. Но не думайте, что я буду обсуждать с вами свои дела по телефону. Ваше желание вести со мной беседу свидетельствует о том, что разговор записывается, и то, что я продолжаю говорить с вами, означает, что мне нечего скрывать. Я хочу, чтобы «вы предприняли определенные действия. Я приду в ваш офис в надежде, что вы примете меня.

— Где вы сейчас? — спросил Мейсон.

— Вы знаете, — ответил Гидеон. — Сотрудники из вашего частного детективного бюро вчера взяли меня при выходе из вашего офиса и провели до гостиницы. Я пришел в отель, где я живу. Он называется «Эксмен». У меня там комната. Небольшая, но сейчас я не в таком положении, чтобы претендовать на роскошь. Через несколько месяцев я буду жить лучше. Дайте мне возможность проявить свою изобретательность. Я найду средство, которое выведет меня наверх, господин Мейсон. Я верю в свои способности.

— Понятно, — сказал Мейсон. — Вы заметили много сотрудников наружного наблюдения вчера вечером?

— О, господин Мейсон, — сказал Гидеон укоризненно. — Они вчера просто навалились на меня. Конечно, ваши ребята далеко не глупые. Они вели себя не грубо. Я ожидал их и поэтому легко обнаружил. Я даже увидел людей из правительственной службы. Насколько мне известно, вчера за мной ходило пять человек.

— Сейчас они расположились вокруг вашей гостиницы? — спросил Мейсон.

— Ваших двоих я не видел. Не обнаружил также квалифицированное наружное наблюдение. Грубое наблюдение на месте.

— Вчера вечером я обдумывал сложившееся положение, — заметил Мейсон.

— Я очень на это надеялся.

— И, — сказал Мейсон, — я хочу вам дать возможность исправиться. Нарочным я посылаю вам в гостиницу 500 долларов.

— Наличными?

— Да.

— Я ожидаю, что вы больше никогда не появитесь в моем офисе, — сказал Мейсон. — И не хочу больше о вас ничего слышать.

— Очень хорошо, господин Мейсон. Дам вам свое слово. Честное слово.

— Спасибо, — ответил Мейсон. — Ждите, в течение часа деньги вам доставят.

Мейсон повесил трубку.

— Делла, возьмите из сейфа деньги, которые мы держим на чрезвычайный случай. Возьмите 500 долларов, положите их в конверт и отправьте с нарочным в гостиницу «Эксмен» Гидеону.

Дрейк вздохнул.

— Надеюсь, вы понимаете, что делаете? — спросил он.

— Что вы имеете в виду?

— Если вы передадите деньги этому человеку и он будет знать, что у вас их можно выпрашивать, если он чем-то располагает, чего вы очень боитесь, он повиснет на вас до конца жизни. Шантажист никогда не отстанет от человека, пока его до конца не высосет.

Мейсон ухмыльнулся и сказал:

— Я знаю, но эти 500 долларов идут не из моего кармана. Я припишу эту сумму к расходам по делу. Кроме того, это как раз то, что я называю наживкой. Рыбу нельзя поймать на голый крючок. Вы должны насадить на него наживку, именно такую, которая рыбам нравится. И насадить наживку необходимо артистично и профессионально, чтобы крючок был полностью закрыт. Пол, когда вы начнете глубже изучать этот вопрос, то обнаружите целую науку о том, как насаживать наживку на крючок.

— Продолжайте, — попросил Дрейк.

— Когда наживка на крючке, нужно ждать, пока рыба не начнет водить поплавок. Вы делаете резкую подсечку, и она на крючке. Если сделаете подсечку рано, то вытащите крючок изо рта рыбы, а если слишком поздно, рыба съест наживку, оголит крючок и уйдет. В таких случаях необходимо уметь ждать, определенное умение насаживать наживку на крючок и подсекать рыбу.

— Но я думаю, что это вы попадаетесь на крючок, — сказал Дрейк. — Предупреждаю вас, что 500 долларов — это только начальная ставка в игре Гидеона.

— Он обещал мне больше не приходить, не звонить и не связываться со мной каким-либо другим образом, если я пошлю ему 500 долларов, — сказал Мейсон.

Дрейк воспринял это скептически.

— Он дал мне, — заметил Мейсон, — честное слово.

Дрейк застонал, встал и сказал:

— Дурачьте себя, если хотите, но не пытайтесь делать это со мной.

— Замечу, кстати, — сказал Мейсон, — что наш друг Гидеон как орехи щелкает ваших ребят. Он без особого труда обнаружил двоих, что вы поставили за ним вчера вечером, когда он ушел из моего офиса.

На лице Дрейка появилось выражение явного раздражения.

— Это были довольно опытные сотрудники, — сказал Дрейк. — Поскольку за ним шло открытое наружное наблюдение, я не думал, что Гидеон их обнаружит.

— Он раскрыл их.

Спустя некоторое время Дрейк сказал:

— Я говорил вам, что такие люди, как Гидеон, очень сообразительны, особенно когда вы раздразните их.

— Я знаю, — сказал Мейсон, — Гидеон особенно. Как бы он не перехитрил себя.

— Вы действительно намереваетесь послать ему деньги? — спросил Дрейк.

— Да, собираюсь. Думаю, что Делла уже запаковывает их.

Дрейк сказал что-то о дураках, которые бессмысленно транжирят деньги, и вышел.

Мейсон успокаивающе посмотрел на Деллу, когда она возвратилась с пакетом в руках.

— Все в порядке, Делла?

— Да. Посыльный идет сюда.

— Скажите ему доставить этот пакет Гидеону в гостиницу «Эксмен» и не беспокоиться о расписке, — сказал Мейсон.

— Без расписки? — спросила Делла. — Не брать расписки даже за пакет?

— Не брать, — сказал Мейсон ухмыляясь. — Мы джентльмены в отношениях друг с другом. В конце концов, Гидеон дал мне честное слово.

Глава IX

В четверг утром Мейсон вошел в свой кабинет и спросил с надеждой:

— Что-нибудь слышно от Гидеона, Делла?

— Ничего.

— Ни записки, ни звонка?

— Ничего.

— Возможно, анонимное письмо?

— Нет, сегодня утром ничего не было.

Мейсон вышел из-за стола, подошел к окну и сосредоточенно стал рассматривать внизу движение транспорта.

— А мы должны были что-нибудь услышать? — спросила Делла.

— Да, должны, — ответил Мейсон. — Я боюсь, что наш друг Гидеон сосредоточил свое внимание на госпоже Уоррен.

Адвокат мерил шагами комнату. Наконец он сказал:

— Трудно понять, как у него хватило смелости пойти туда. Во всяком случае, Делла, позвоните Дрейку, пусть он поставит к дому Уорренов еще двух человек, — сказал Мейсон. — Мне необходимы номера всех машин, которые будут приезжать туда, и описание каждого человека, который будет заходить в дом. Детективы должны использовать бинокли, чтобы вести слежку на расстоянии.

— Что-нибудь еще? — спросила Делла.

— Все, — сказал Мейсон, — пока все.

К середине дня Мейсона охватило беспокойство, он шагал из угла в угол кабинета, хмурясь, нервно реагируя на каждый телефонный звонок.

В три часа зазвонил телефон Мейсона. Ответила Делла:

— Да, слушаю вас.

Затем кивнула Перри Мейсону.

— Гидеон? — спросил он.

— Нет, Пол Дрейк.

Мейсон снял трубку:

— Да, Пол, что нового?

— Мое лицо горит от стыда, — сказал Дрейк.

— Что случилось, Пол? — участливо спросил Мейсон.

— Этот проклятый Гидеон! Я говорил вам, что такие люди становятся слишком сообразительными, когда их потревожат.

— Вы имеете в виду, что он оказался слишком сообразительным для вас? — спросил Мейсон.

— Слишком сообразительным для моих людей, — ответил Дрейк. — Да, нет вы правы, Перри. Слишком сообразительным и для меня.

— Что же случилось? — спросил Мейсон.

— Гидеон пошел к дилеру, который торгует подержанными машинами. Осмотрел несколько машин и одну купил за триста долларов.

— Наличными? — спросил Мейсон.

— Конечно, наличными. Как раз из тех денег, что вы передали ему.

— Я рад, что он использовал их для покупки полезной вещи, — сказал Мейсон. — В наше время человеку трудно обходиться без автомобиля.

— Подождите, подождите! — воскликнул Дрейк. — Это более чем серьезно. Он выкинул совершенно новый для меня трюк.

— Продолжайте, — сказал Мейсон. — Подождите, почему бы вам не прийти ко мне и здесь обо всем рассказать. Делла приготовит вам чашечку кофе…

— Потому что мне стыдно видеть вас, — ответил Дрейк. — Кроме того, я сижу здесь на четырех телефонах, пытаясь помочь моим парням вновь выйти на его след.

— А что случилось с детективами из правительственной службы? Они работали? — спросил Мейсон.

— Конечно, — ответил Дрейк. — Три человека вели скрытное наблюдение, один — грубое. Работали и два молодых сотрудника. То есть шесть человек сидели у него на хвосте.

— И он ушел от всех?

— Именно так.

— Каким образом? — спросил Мейсон.

— Он взял автомобиль, расплатился, подписал контракт и поехал. Конечно, мы знали, что на автомобиле он будет проделывать трюки, будет проезжать перекрестки при меняющемся свете светофора и тому подобное. Мои люди знали это. Очевидно, об этом были осведомлены и сотрудники правительственной службы наружного наблюдения.

— Как же вы выходили из такой ситуации? — спросил Мейсон.

— Имея достаточное число людей, это нетрудно сделать, — ответил Дрейк. — Одна машина шла впереди него, другая — сзади. При подъезде к регулируемому перекрестку одна машина выезжала вперед. Грубое наружное наблюдение, естественно, следует сзади. В этом случае, если Гидеон проезжает перекресток при меняющемся сигнале или на красный свет, одна машина может спокойно оставаться сзади, зная, что другие находятся впереди.

— А как действует правительственная служба наружного наблюдения, — поинтересовался Мейсон.

— Они действуют так же, — ответил Дрейк. — Мои люди обнаружили одну их бригаду. Они также раскрыли их, поскольку подали сигнал.

— И Гидеон ушел, от всех ушел?

— Я же сказал: да.

— Как ему это удалось?

— Он оторвался и от грубого, и от квалифицированного наружного наблюдения, — сказал Дрейк. — И понял, что оторвался. Поехал в аэропорт, запарковал машину, не выключая мотора, попросил обслуживающий персонал посмотреть за ней пять минут.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Это был верный шаг, — сказал Дрейк. — Сотрудники правительственной службы, которые вели наблюдение за Гидеоном, устроили шум по поводу парковки машины в неположенном месте и настояли на том, чтобы служитель аэропорта отогнал ее.

В процессе этой операции они, естественно, поставили на машину электронный «жучок», с тем чтобы иметь возможность следить за машиной на расстоянии. Такой аппарат позволяет осуществлять контроль на расстоянии в несколько кварталов от объекта.

— Продолжайте, — повторил Мейсон. — Что же случилось? Последовали ли они за ним в здание аэропорта?

— Нет, не последовали, — сказал Дрейк. — Когда человек только что заплатил 300 долларов за машину, трудно представить, что он бросит ее, оставив с работающим мотором.

Мейсона разбирал смех.

— Давайте, давайте смейтесь, черт вас возьми, — сказал раздраженно Дрейк.

— Вы не знали, куда он пошел? — спросил Мейсон.

— Почему, конечно, знали, — сказал Дрейк. — Мы же не совсем дураки. Мы прямо не последовали за ним. Однако организовали контроль за пассажирами каждого самолета, вылетавшего в течение ближайших тридцати минут.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Если он вошел в здание аэропорта, он должен был и выйти.

— Конечно, он вышел, — сказал Дрейк. — Он вышел из двери, встретился с каким-то человеком, поздоровался с ним, и они вместе прошли 20 ярдов к вертолету, что находился там с работающим мотором. Оба сели в вертолет, он взлетел, оставив нас с вытаращенными от удивления глазами.

— Вы не могли преследовать его? — спросил Мейсон.

— Как же можно преследовать вертолет, взлетевший с очень загруженного аэродрома, — спросил Дрейк, — если нет стоящей наготове другой машины?

Мы сделали все, что могли. Связались со службой летного контроля аэропорта и попросили их приказать вертолету вернуться. Начали прогревать мотор другого вертолета. Естественно, Гидеон все это предусмотрел. Через три минуты полета он сказал пилоту приземлиться на свободной площадке недалеко от бульвара, по которому интенсивно идет автобусное движение.

Пилот посадил машину и только собирался взлетать, когда услышал приказ немедленно возвращаться обратно. Служба летного контроля считает, что радио вертолета было переключено на громкоговорители, поэтому пассажир мог слышать все переговоры пилота с контрольной башней. Пилоту было сказано, что ввиду чрезвычайной ситуации, связанной с неисправностью вертолета, он должен немедленно возвращаться и при посадке соблюдать особую осторожность.

Пилот вернулся и… Так и должно было произойти. Детективы из службы наружного наблюдения оказались перед пустой машиной. Гидеон исчез.

— А как с его автомашиной, — спросил Мейсон. — Разве дилер не подписал с ним контракт о том, что он оставляет деньги за собой, но если будет что-либо не в порядке, то…

— О черт! — воскликнул Дрейк. — Гидеон оказался слишком предусмотрительным. Через двадцать минут после того, как он улизнул от нас в аэропорту, он позвонил дилеру и сообщил, где оставил машину. Попросил забрать ее. Сказал, что, поразмыслив, пришел к выводу, что, во-первых, у него не было нужды покупать автомашину, поскольку он не будет ею достаточно много пользоваться. Кроме того, может взять автомашину у своего друга. Он сказал обеспокоенному дилеру, что расторгает договоренность с ним, но не собирается требовать обратно свои деньги, так как это была его вина. И прочая подобная ерунда.

— И как это понравилось дилеру, — спросил Мейсон.

— Естественно, очень понравилось. Дилер сказал Гидеону, что тот очень щедр. Если они продадут автомашину в течение нескольких последующих дней, они готовы возвратить Гидеону часть денег. Дилер поехал в аэропорт и забрал автомашину.

Смех Мейсона перешел в хихиканье.

— Я очень рад, что вы повеселились, — сказал Дрейк угрюмо.

— Я помню, — сказал Мейсон, — как вы говорили мне о том, что Гидеон может и меня перехитрить, что побывавшие в тюрьме люди становятся чрезвычайно увертливыми, и я должен контролировать каждый свой шаг. Очевидно, вы учли некоторые из своих же советов, — пошутил Мейсон.

— Идите к черту, — сказал Дрейк с раздражением.

— Хорошо, что так случилось, — сказал Мейсон, — сейчас он в наших руках.

— Что вы имеете в виду? — спросил Дрейк.

— Пока за ним идет наружное наблюдение, — ответил Мейсон, — у него стопроцентное алиби.

— Алиби на что?

— Алиби на все, — ответил Мейсон. — Он не может быть обвинен в совершении преступления, пока за ним ведется наружное наблюдение, поскольку он может вызвать детективов в качестве свидетелей и спросить у них, что он на самом деле делал в то время, когда было совершено преступление. Я же говорил вам, как только Гидеон освободится от наружного наблюдения, он теряет алиби.

Телефон замолчал. Дрейк обдумывал слова Мейсона.

— Тогда можно сказать, что пятьсот долларов были хорошей наживкой, — заметил Дрейк.

— Я не комментирую ваше заявление, Пол, — сказал Мейсон, — но начиная с сегодняшнего дня следите за сообщениями о всех нераскрытых преступлениях в городе. То есть за всеми крупными преступлениями, особенно убийствами, ограблениями с убийством, когда имеются свидетели.

При обнаружении такого пошлите своего человека с наброском портрета Гидеона к свидетелям. Пусть он спросит их, не похож ли человек на портрете на преступника, которого они видели на месте совершения преступления.

— Пусть попытается убедить свидетелей, что это как раз тот человек, которого они видели, не так ли? — сказал Дрейк.

— Ни в коем случае, — ответил Мейсон. — Ничего грубого. Просто пусть в их головах отложится мысль, что кто-то думает, что этот человек подозревается в совершении преступления. Если что-то произойдет, мы, конечно, можем заявить, что действовали из добрых побуждений, пытаясь помочь раскрыть преступление.

Что касается меня, Пол, — сказал Мейсон, — то я имею дело с человеком с преступным прошлым, который нуждается в деньгах. Он может пойти на преступление.

— Нуждается в деньгах? Тоже скажете, — вздохнул Дрейк. — Курит дорогие сигары, носит костюм за двести пятьдесят долларов. Вот это и приводило в бешенство сотрудников криминальной полиции. Гидеон вошел в самый большой магазин одежды и выбрал лучший из имевшихся у них костюмов.

— И эти люди не имеют представления, откуда он взял деньги?

— Ни малейшего. Как они у него появились, они не знают, хотя все время ведут за ним наблюдение.

Подумав немного, Мейсон рассмеялся:

— Дела идут все лучше и лучше, Пол. Держите со мной связь.

Глава X

Утром в пятницу зазвонил телефон на столе Перри Мейсона. Говорил Пол Дрейк.

— Перри, мне становится страшно.

— А в чем дело?

— Дело с опознанием преступника. Боюсь, мы попадаем в настоящую свалку.

— Послушайте, — сказал Мейсон. — Нам нужно действовать якобы из добрых побуждений, и мы не собираемся лгать Гидеону. Мы скажем ему, что эту фотографию показывали свидетелям преступления, связанного с убийством. Он, естественно, не подозревает, что эту фотографию мы изготовили сами. Он подумает, что этот набросок был сделан со слов свидетелей. Ему и в голову не придет, что мы специально подготовили портрет и показали свидетелям.

Этот парень очень оборотист. Он же представляет, что будет с ним, когда он будет стоять в суде на свидетельском месте и когда откроется его прошлая судимость. Ему останется только удариться в бега. О нем мы больше ничего не услышим.

— Вам известна не вся информация, — сказал Дрейк.

— Хорошо, а о чем вторая половина?

— Вы знаете Фэрли Фултона, моего детектива?

— Я встречал его, да. Кажется, парень с головой.

— Хорошо, — сказал Дрейк. — Прошлой ночью ограбили магазин «Пасифик Нотерн Супермаркет». Унесли семь тысяч долларов. В магазине был ночной сторож, и он, очевидно, спугнул грабителей.

— Их было много? — спросил Мейсон.

— Вероятно, один.

— Хорошо, что же случилось?

— Он выстрелил в сторожа и сбежал через главный вход.

— Он тяжело ранен? — спросил Мейсон. — Я имею в виду сторожа.

— Останется жив. Сторожа зовут Стивен Хукс. Пуля направлялась прямо в сердце, но отскочила от жетона, который носят сторожа, а попала в плечо. Выстрел сбил сторожа с ног, но он поправится.

— А что вы делали? — спросил Мейсон.

— Я следовал вашим инструкциям. Фултон показал набросок портрета Гидеона сторожу, другим свидетелям и еще одному — по фамилии Дрю Кирни.

Кирни — это тот человек, которого показывали по телевизору. Он шел по улице, когда грабитель выбежал из магазина. Он направил на Кирни револьвер, приказал поднять руки вверх. Кирни думал, что его ограбят, но налетчик просто хотел напугать его. Грабитель перебежал на другую сторону улицы и скрылся.

Кирни, по его словам, пытался найти телефон, из которого он мог бы позвонить в, полицию. Оказалось, что кто-то услышал выстрелы и поставил полицию в известность. Прибыла полицейская машина, Кирни жестом остановил ее, рассказал о случившемся и дал описание налетчика. По его словам, он его хорошо рассмотрел.

— Похож на Гидеона? — спросил Мейсон.

— Два глаза, нос, рот — вот и все совпадения.

— Но это не мешает нам показать ему набросок портрета Гидеона, — заметил Мейсон… — Мы можем поместить в газету заметку о том, что художник по просьбе полиции нарисовал со слов свидетелей портрет налетчика.

— Подождите, я еще не все рассказал, — заявил Дрейк. — Мы показали Кирни наш набросок, и он посмеялся над нами. Сказал, что ничего похожего. Налетчик более старый, крепкого телосложения, у него другие глаза и т. д. Затем Фултон поехал в больницу и показал набросок сторожу Стивену Хуксу. Фултон говорит, что он вообще ничего не говорил Хуксу. Просто показал ему набросок, попросил посмотреть и сказать, нет ли какого-либо сходства с налетчиком.

— Хорошо, — произнес Мейсон. — И что же?

— Хукс сказал, что очень похож.

— Что?! — воскликнул Мейсон.

— Точно опознать Гидеона он не смог, но полицейский портрет очень похож на внешность стрелявшего в него человека, хотя до выстрела ему удалось лишь бегло посмотреть на него. Хукс видел этого человека со спины. Он сделал ошибку, что закричал до того, как вытащил свой револьвер. У налетчика револьвер был наготове. Он сразу же повернулся и выстрелил. Пуля, скользя, ударила Хукса в жетон, и он упал. У него не было возможности хорошо рассмотреть налетчика.

С другой стороны, тот парень, Кирни, проходивший по улице, когда грабитель выбегал из магазина, был в восьми–десяти футах от него и хорошо рассмотрел его лицо.

— Теперь мы оказались в очень затруднительном положении. От Хукса полиция узнала, что у частного детективного бюро есть набросок портрета человека, который очень похож на налетчика. Полиция хочет знать, что все это значит. Я прикрыл Фултона: полиции я сказал, что его нет, он выполняет задание. Они хотят поговорить с ним сразу же по его возвращении. Мы попадаем в трудную ситуацию, Перри.

— Да, — сказал Мейсон, — это неожиданное осложнение. Что вы скажете об этом парне, Дрю Кирни?

— Поэтому я и звоню вам, — сказал Дрейк. — Он у меня. Он хотел бы еще раз взглянуть на набросок. Он говорит, что, по его мнению, это другой человек, но, по словам сторожа, человек с наброска похож на налетчика. Поэтому он хотел бы посмотреть еще раз.

— Он у вас в офисе? — спросил Мейсон.

— Да.

— А где набросок?

— У меня есть ксерокопия.

— Принесите ее ко мне и захватите с собой этого Кирни. Мне надо поговорить с ним.

— Я надеялся на это, — сказал Дрейк. — Я думал, что вы сами займетесь разрешением создавшейся ситуации. Имейте в виду, что рано или поздно нам придется передать набросок в полицию.

— Мы решим, когда дело дойдет до того — сказал Мейсон. — Я думаю, что портрет все-таки надо им передать. Давайте поговорим с Кирни и посмотрим, что можно извлечь из этого разговора.

— Мы сейчас придем, — сказал Дрейк.

Мейсон повесил трубку и повернулся к Делле, которая со своего аппарата слушала разговор.

— Да, мы попали в трудную ситуацию, — сказал Мейсон. — Этот сторож, будь он неладен. Конечно, так нередко случается, когда опознание проводится со свидетелями. Поэтому, как правило, это самая ненадежная улика. Предположения, гипотезы, сомнительные воспоминания, плохая видимость — все это влияет на идентификацию. Иногда играет немалую роль и время.

Обусловленным образом Дрейк постучал в дверь. Мейсон впустил его.

Повернувшись к вошедшему вместе с ним человеку, Дрейк сказал:

— Это Дрю Кирни, господин Мейсон.

— Здравствуйте, господин Кирни, — сказал Мейсон, — пожимая ему руку.

Кирни, примерно сорокалетний мужчина с проницательными серыми глазами, резко очерченным ртом, широкими плечами, небольшим животиком, сказал:

— Здравствуйте, сэр. Много о вас слышал. Очень рад познакомиться с вами.

— Садитесь, садитесь, — предложил Мейсон. — Устраивайтесь поудобнее. О чем идет речь, Пол?

— Дрю Кирни был на последнем киносеансе, — начал Дрейк, — и по пути домой поздно вечером проходил мимо магазина «Пасифик Нотерн Супермаркет». Внезапно дверь магазина открылась и из нее выскочил человек. Кирни увидел направленный на него револьвер. Он автоматически поднял руки вверх и, поскольку при нем была довольно большая сумма денег, решил, что его будут грабить. Но этот человек, держа его на мушке, приказал: «Не опускайте рук», пятясь назад, пересек половину улицы, повернулся и бросился бежать в переулок.

— Кирни, естественно, почувствовал неладное. Попробовал дверь магазина. Она повернулась, пружинный замок щелкнул и запер дверь. Ошарашенный Кирни бросился бежать, пытаясь найти телефонную будку. Он… Может быть, вы будете рассказывать дальше сами?

Кирни похлопал по животу:

— Я уже далеко не тот спринтер, каким был раньше. Через пару кварталов я замедлил свой бег, пошел пешком, пытаясь вспомнить, где находится ближайшая телефонная будка.

— Вы знакомы с этим районом? — спросил Мейсон.

— Да, довольно хорошо. Недалеко от него я работаю.

— Чем вы занимаетесь?

— Ремонтирую электроаппаратуру.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Что произошло дальше?

— К счастью, я увидел мигающий красный свет. Навстречу неслась полицейская машина. Я выскочил на середину улицы и сделал ей знак рукой. Я рассказал им о случившемся, они подняли общую тревогу, оцепили район, но, насколько я понимаю, того человека не поймали. Конечно, они зашли в супермаркет, обнаружили там сторожа, который был тяжело ранен. Через некоторое время его вынесли на носилках и отправили в больницу.

Но меня беспокоит набросок портрета человека, который мне показывал детектив. Конечно, с одного взгляда трудно запомнить человека, особенно во время сильного волнения, но у меня к этому хорошие способности. Я редко забываю лицо, а этого человека я хорошо рассмотрел.

— Вы видели набросок? — спросил Мейсон.

— Да, видел.

— Уверены, что это другой человек?

— Почти уверен, — сказал Кирни. — Но я не хотел, чтобы преступнику удалось скрыться. Я поговорил со сторожем и хочу еще раз посмотреть набросок портрета.

— Да, конечно, — сказал Мейсон. — Такие казусы иногда случаются. Что-то пошло не так с идентификацией и…

— Не в этом дело, — откликнулся Кирни. — Я отношусь к людям, которые уважают закон. Ненавижу мошенников и взломщиков. Меня однажды ограбили. Я потерял много денег.

Когда в первый раз детектив назвал себя и попросил меня взглянуть на набросок, я быстро посмотрел и сказал, что это не тот человек. И об этом больше не думал. Но я для предосторожности запомнил этого человека на случай, если вдруг где-нибудь его встречу.

— Полиция просила вас дать подробное описание преступника? — спросил Мейсон.

— Конечно. В полицейском участке я находился более двух часов, там был художник, составлявший портрет взломщика по моему описанию.

— Тогда вопрос исчерпан, — сказал Мейсон.

— Не совсем, — ответил Кирни. — Я вспомнил, что, по мнению сторожа, человек на вашем наброске похож на преступника. Поэтому я хотел бы проверить себя и посмотреть еще раз. Мне хотелось бы помочь поймать того мошенника.

— У нас есть набросок портрета, Пол? — спросил Мейсон.

Заметно поколебавшись, Дрейк ответил:

— Да, есть.

Мейсон вытащил из ящика стола набросок портрета Коллистера Гидеона и положил на стол.

— Посмотрите, — предложил он Кирни.

Внимательно изучив набросок, Кирни заявил:

— Трудно сказать. Слова сторожа встряхнули меня. Появилась неуверенность, но теперь я точно знаю, что это не тот человек. Тот был старше, более крепкого телосложения, такой человек, от которого исходит угроза. А этот на наброске больше похож на интеллигента. Человек, вылетевший из дверей магазина, выглядел как настоящий убийца.

— Опыт, — сказал Мейсон, — несомненно, свидетельствует о том, что подобные эмоциональные потрясения, особенно при виде человека с револьвером, заставляют свидетеля думать, что преступник был выше ростом, чем в действительности, более крупного телосложения, старше.

— Но я не мог сделать подобной ошибки, — сказал Кирни. — Все, что я сказал, правильно. Я просто пришел, чтобы еще раз убедиться в этом, и не понимаю, почему у вас это вызывает такое беспокойство. Повторяю, я пришел сюда, в это детективное бюро, проверить, не сделал ли я ошибки, так как сторож сказал, что набросок портрета очень напоминает внешность преступника.

— Вы полностью уверены, что не ошибаетесь? — спросил Мейсон.

— Я видел того человека совсем близко. Хорошо посмотрел на него. Набросок? Нет, это не тот человек.

— Может, есть какие-то совпадающие черты, которые ввели сторожа в заблуждение? — спросил Мейсон.

— Конечно, есть, — ответил Кирни. — Иначе у него не возникло бы такой мысли.

Кирни вновь посмотрел на набросок и прикрыл его нижнюю часть.

— Рот у преступника был другой формы, — сказал он. — С глазами более или менее все в порядке, но рот — я даже не знаю, в чем тут дело. Возможно, он что-то держал во рту. Что касается верхней части наброска, то сходство тут есть. Похоже на того парня. Вот это и беспокоит меня. У меня создается впечатление, что я его раньше где-то видел, но где…

Кирни оторвался от снимка и встряхнул головой.

— Во всяком случае, я не могу идентифицировать по этому наброску того преступника.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Дальше мы не продвинемся. Большое спасибо, что пришли сюда.

— Кто этот человек? Где вы взяли его фотографию? — спросил Кирни.

— Мы интересуемся некоторыми аспектами преступлений, — сказал Мейсон. — Мы — это, конечно, детективное бюро Дрейка. И в ходе расследований… они сталкиваются с большим числом необыкновенных вещей.

Мейсон встал и протянул руку:

— Рад был познакомиться с вами, господин Кирни.

Кирни сказал ухмыльнувшись:

— Не говорите, если не хотите. Лучший образец неопределенного ответа. Спасибо, господин Дрейк. Мой адрес у вас имеется. До свидания.

Кирни покинул офис.

Дрейк вытер лоб.

— Черт, в какое месиво мы попали. Сторож сказал полицейским, что у нас есть набросок портрета взломщика.

— Вы не могли бы поехать к сторожу и вызвать у него неуверенность в сделанной им идентификации? — спросил Мейсон.

— Да это и не было идентификацией, — ответил Дрейк. — Он лишь сказал, что между наброском и внешностью преступника есть большое сходство.

— Да, но не можете ли вы поехать к нему, чтобы он немного изменил свою точку зрения с учетом мнения Кирни? — спросил Мейсон.

— Наверное, можно, — откликнулся Дрейк. — Но сейчас дело находится в «перегретом состоянии». Полиция в недоумении: что же все-таки мы делаем.

— Пусть полиция беспокоится о своих делах, — сказал Мейсон А мы будем думать о своих.

— А если они придут ко мне и потребуют передать им набросок портрета Гидеона.

— Покажите его им.

— Они спросят, где я его взял.

— Скажите, что художник нарисовал.

— Захотят узнать, кто этот художник.

— Отошлите их ко мне.

— Этот сторож! Будь он неладен! — воскликнул Дрейк угрюмо.

— Не забывайте, — сказал Мейсон, — что все это играет нам на руку. Получается прекрасный расклад. Если мы передадим полиции этот набросок, а сторож будет настаивать на своих показаниях о его схожести с внешностью преступника, полиция опубликует его. Гидеон только затравленно посмотрит на свой портрет и быстро уберется из страны.

— Откуда он возьмет деньги, — спросил Дрейк.

— Наскребет где-нибудь, — ответил Мейсон задумчиво. — Об этом мне и нужно как следует подумать.

Глава XI

Утром небо заволокло тучами, и к обеду пошел холодный проливной дождь. В час позвонил Дрейк и сообщил, что Лорна Уоррен уехала на своей машине и его люди следуют за ней.

— Пыталась ли она освободиться от них? — спросил Мейсон.

— Я не думаю, — сказал Дрейк. — Мои люди считают, что она даже не знает, что за ней следят. Она только что неожиданно сделала левый поворот из правой дорожки, машина моих людей попала в пробку, и они не могли следовать за ней. Пытались перехватить ее на следующем перекрестке, однако безуспешно.

Такие вещи иногда случаются даже с самыми лучшими сотрудниками наружного наблюдения. Она скоро вернется домой, и мои люди снова будут работать за ней.

— Я знаю, — сказал Мейсон, — но в какую беду она тем временем может попасть.

— Да она, очевидно, поехала в магазин, — сказал Дрейк.

— Будем надеяться, — ответил Мейсон. — Держите меня в курсе дела, Пол.

Адвокат повесил трубку. В два часа вновь зазвонил телефон Мейсона.

Делла Стрит сняла трубку, закрыла ее ладонью, нахмурилась и сказала Мейсону:

— Это Гидеон.

На лице Мейсона появилась усмешка.

— Туфли начинают жать. Соедините его со мной.

Мейсон снял трубку.

— В чем дело Гидеон?

Голос Гидеона был спокоен, в нем слышались нотки мурлыкающего кота.

— Господин Мейсон, — сказал Гидеон, — я не хотел больше беспокоить вас, но произошло событие, которое вынуждает меня делать это.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Из предосторожности я звоню из телефонной будки, — начал Гидеон, — хотя думаю, что в этом нет необходимости. Я уверен, что избавился как от грубого, так и квалифицированного наружного наблюдения правительственной службы, но два человека из вашего детективного бюро долго надоедали мне.

— Продолжайте, — сказал Мейсон. — Что же вам нужно?

— Я вынужден быстро закончить этот разговор, чтобы вы не смогли установить, откуда я звоню. Грубо и точно выражаясь, мне необходимы десять тысяч долларов.

— Я думал, что как раз к этому дело придет, — откликнулся Мейсон.

— Я извиняюсь, — сказал Гидеон, — но у меня появилась возможность выехать из страны и открыть дело за границей. Естественно, мне нужен какой-то оборотный капитал, господин Мейсон. Я понимаю, что вы сами не можете дать мне этих денег, но у вас есть клиент, который, я уверен, будет только рад, если я навсегда покину Соединенные Штаты.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — где вы находитесь?

— Не там, где я сейчас, а там, где буду немного позже. Сколько времени на ваших часах, господин Мейсон?

— Чуть больше двух часов, — сказал Мейсон, — но я…

— Мне нужно знать точное время. Меня не устраивает ваше «чуть больше».

— Шесть минут третьего.

— Поздравляю, у вас хорошие часы. На тридцать секунд они отстают от точного времени. Вот что вам нужно сделать, господин Мейсон. Возьмите 10 тысяч долларов купюрами достоинством не более 50 долларов. Лучше двадцатками.

— Прервитесь, — сказал Мейсон. — Я не имею дела с вымогателями, и я не пойду в банк за деньгами.

Гидеон продолжил разговор по телефону, как будто его никто не прерывал.

— Сложите деньги в мешок, но небольшой, достаточный, чтобы вместить эту сумму. Возьмите карандаш, чтобы записать адрес, потому что разговор будет коротким и я не собираюсь повторять сказанное. На углу Кловина и Гендерселл-авеню находится пустое складское здание с магазином в задней части. На здании имеется вывеска «Сдается в аренду». Центральная дверь закрыта. Улица делает поворот от Гендерселл, боковая дверь, ведущая на улицу, не заперта. Некоторое время здание пустует. По нему ведется тяжба. Окрестности довольно непрезентабельные, поэтому вы, возможно, не захотите въезжать на эту улицу. При себе лучше иметь оружие, поскольку у вас будет большая сумма денег и вас могут засечь в банке и сопровождать к этому месту.

— Я не собираюсь приходить, не собираюсь иметь при себе большую сумму денег, — сказал Мейсон.

— Если, — продолжал Гидеон, не обращая внимания на слова Мейсона, — вы захотите взять кого-либо с собой в качестве телохранителя, я не возражаю при условии, что он не будет выходить из машины. Вы, и только вы в единственном числе входите в заднюю дверь склада точно в 3 часа 20 минут. До этого у вас достаточно времени, чтобы отыскать это место на карте, сходить в банк и взять деньги. Возможно, вам необходимо будет получить разрешение своего клиента, чтобы сделать это, хотя я думаю, что у вас есть полномочия делать все, что сочтете нужным.

— Послушайте, Гидеон, — прервал его Мейсон, — как я уже говорил, есть три способа обращения с вымогателями. Первый — выплатить деньги. Второй — заявить в полицию. Третий — сделать так, что вымогателя больше не будет.

— Я не собираюсь оставаться здесь. Я уже вам это говорил.

— Но я имею в виду не это, — сказал Мейсон. — Я имел в виду только то, что сказал: вымогателя больше не будет.

— Намереваетесь убить меня? — спросил Гидеон шутливым тоном.

— Вот именно, — отразил Мейсон.

— Какое оружие намереваетесь использовать?

— Закон.

— Закон? Вы шутите!

— Совсем нет, — ответил Мейсон. — Прошлой ночью ограбили супермаркет. Сторож спугнул вора, который стрелял в него. Взломщик с револьвером в руке выбежал на улицу, где его видел внушающий доверие свидетель. У меня оказался набросок портрета человека, сделанный художником, и вы будете удивлены, насколько этот набросок совпадает с вашей внешностью. Я не думаю, что возникнут какие-то вопросы, так как свидетели опознают вас.

— Почему вы… вы?..

— Если вас арестуют по подозрению в убийстве, вам придется выступать в суде и доказывать свою невиновность. Так, прокурор, между прочим, спросит вас, не осуждали ли вас ранее за уголовное преступление, и вам придется признать, что осуждали. Присяжные лишь внимательно посмотрят на вас, и это все, что нужно.

— Послушайте, — сказал Гидеон, — вы не можете сделать этого. Я все расскажу, что мне известно. Когда я буду выступать в суде, я расскажу об этом телефонном разговоре.

— Это было бы совсем фантастично, — прервал его Мейсон, — чтобы вам кто-либо поверил. В результате вам придется доказывать, что я пытался повесить на вас убийство, поскольку вы шантажировали моего клиента. Подумайте об этом.

— Я… вы!..

— И последнее, — продолжал Мейсон, — поскольку вы мне дали место встречи, я обязательно буду там в двадцать минут четвертого. Денег я не принесу, но с собой буду иметь оружие.

Делла Стрит, прослушивавшая этот разговор, удивленно взглянула на Мейсона.

— Неужели вы собираетесь идти в банк снимать деньги?

— Конечно нет, — ответил Мейсон.

— Вы пойдете один? — спросила она участливо.

— Вымогатель не хочет свидетеля, и когда я имею дело с вымогателем, мне тоже не нужен свидетель. Я сам неплохо могу угрожать. Где копия того наброска, который был сделан художником? Вот тут-то я обращу его в бега и буду гнать его так далеко и так быстро, что он никогда не вернется назад.

Мейсон отодвинул кресло, встал из-за стола, его руки крепко сжали пресс-папье, челюсть выдвинулась вперед в твердой решимости.

— Делла, — сказал он, — позвоните в офис Гораса Уоррена, скажите его секретарю, что вы репортер одной из радиостанций и хотели бы взять интервью в связи с делом, которое ведется в восточных штатах, что получили от своего редактора задание сделать это немедленно.

Делла позвонила, выслушала ответ и сказала:

— Спасибо.

Повесила трубку и, повернувшись к Мейсону, сообщила:

— Он выехал на очень важную встречу. Будет у себя после 4 часов дня.

— Позвоните теперь своему другу Джадсону Олни, — сказал Мейсон. — Тому, кто ответит, скажите, что вы его друг Делла Стрит и он просил вас позвонить.

И снова Делла набрала номер и вновь сказала:

— Спасибо. — И Мейсону: — Его не будет до 3.30. Я думаю, судя по ледяному голосу, это была его секретарь.

Мейсон стоял в глубокой задумчивости.

— Как Полу удалось потерять госпожу Уоррен? — сказал он наконец. — Но это большой роли не играет. Теперь мы знаем, куда она поехала. Уже нет времени, чтобы предупредить ее.

На лице Деллы Стрит появился испуг.

— Вы думаете, что она поехала на встречу с Гидеоном?

— А куда еще, — откликнулся Мейсон. — Если Гидеон пытался посадить на крючок меня, то он, несомненно, сделал это в отношении госпожи Уоррен. Он составил расписание: госпожа Уоррен — в 2 часа 30 минут, ее муж — в 2 часа 45 минут, Олни — в 3 часа, я — в 3 часа 20 минут, самолет — в 4 часа 30 минут. Времени нет. Место встречи находится на другом конце города.

— Может быть, Пол Дрейк пошлет туда своих людей?

— Нет времени! — сказал Мейсон. — Мы имеем дело со сверхсообразительным мошенником, и пока у него на руках все козыри.

— Вы думаете, что напугали его своим рассказом о свидетелях в деле об убийстве?

— Конечно. Но по его манере поведения я понял, что это, вопреки моим надеждам, не очень повлияло на него. Он посадил на крючок всех. Он собирается получить максимум и исчезнуть.

— И вы не можете остановить его?

— Не могу, потому что я не могу допустить, чтобы его задержала полиция, и он это знает. Тем не менее я не могу оставаться безучастным и позволить ему реализовать свой дьявольский план.

— Вы будете ждать до 3 часов 20 минут…

— Нет, — перебил Деллу Мейсон. — Вот тут я его и поймаю. Назначенное им время своим жертвам показывает, что он очень тщательно разрабатывал график появления на указанном месте одного после другого. Делла, позвоните в пожарную охрану. Сообщите им о пожаре в складе на углу Кловина и Гендерселл-авеню. Скажите, что сильно горит в заднем помещении.

Делла от удивления широко раскрыла глаза.

— Но ведь это преступление! Это…

— Конечно, преступление, — сказал Мейсон. — Превышать скорость — тоже преступление, и это я сделаю, чтобы попасть туда вовремя. Пусть попробует какой-либо шантажист успешно осуществить свои черные планы во время пожарной тревоги. Пусть Пол Дрейк срочно пошлет своих двух детективов на угол Кловина и Гендерселл-авеню. А я побежал.

И, схватив свою шляпу, он пулей выскочил из офиса.

Глава XII

Мейсон запарковал свою машину на Кловина-авеню. На другой стороне улицы стояли две полицейские машины и машина красного цвета заместителя начальника пожарной охраны.

Склад на углу Кловина и Гендерселл занимал большое помещение, на аренду которого особых охотников не находилось. Здание обветшало, все окрестности выглядели заброшенными и серыми. Когда-то здание использовалось для хранения и продажи излишков товаров, о чем говорила соответствующая вывеска на его дверях.

Когда Мейсон вышел из машины, к нему подошел какой-то человек.

— Перри Мейсон?

— Да.

— Меня зовут Лоу Питман, я один из сотрудников бюро Дрейка. Дрейк позвонил мне по телефону и срочно послал сюда. Случилось так, что я выполнял другое задание недалеко от этого места, поэтому я прибыл сюда почти одновременно с пожарными.

Мейсон внимательно смотрел на него.

— Можно посмотреть ваше удостоверение? — спросил он.

Питман показал свое удостоверение личности.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Расскажите, что здесь случилось.

— Кто-то подал ложную пожарную тревогу, — сказал Питман. — Примчались пожарные, поставили свои машины, осмотрели место и уже собирались уезжать, когда один из пожарных заглянул в окно, что-то там увидел и позвал остальных. Они выбили окно, проникли в помещение. Потом вызвали полицию, очевидно, по коротковолновой связи. Приехала полиция и, кажется, обнаружила какого-то попавшего в здание человека.

— Каким-то образом попавшего внутрь здания?

— Вот именно.

— Он не вышел оттуда.

— Нет.

— А должен был, — задумчиво сказал Мейсон. — Он должен был уйти оттуда до приезда пожарных. Продолжайте. Что случилось далее?

— Я не знаю, но прибыли еще полицейские машины. Случившееся их очень беспокоит. Они, очевидно, допрашивают этого человека. А вот и они.

Открылась дверь. Лейтенант Трагг в сопровождении детектива и двух полицейских в форме вели Гораса Уоррена.

— Боже, — промолвил Мейсон.

— Вы знаете этого человека? — спросил Питман.

Внезапно Мейсон отвернулся от Питмана, быстро перешел улицу и приблизился к группе. Один из офицеров что-то сказал Траггу, он поднял голову и не мог скрыть выражения крайнего удивления при виде Мейсона.

— Да, — промолвил он. — Быстрая работа. Как вы оказались здесь? Ваш клиент позвонил, и вы…

Мейсон сосредоточил свой взгляд на Уоррене.

— Не говорите ни слова, Уоррен. Ни одного слова. Не открывайте рта.

Один из полицейских подошел к Мейсону и начал его отталкивать.

— Проходите, — сказал он. — Здесь произошло убийство.

— Ни слова, — прокричал Мейсон через плечо. Затем сказал полицейскому: — Я его адвокат.

— Мне все равно, кем бы вы ни были, — заявил он. — После оформления дела он будет иметь право обратиться за помощью к адвокату. Тогда вы можете прийти к нему. Но здесь свои вопросы решать вы не можете. Проходите!

Мейсон отошел в сторону, поймал взгляд Уоррена, который слегка кивнул ему головой.

Мейсон пошел к своей машине. Полицейские сели в две машины и умчались.

— Это Трагг из отдела по расследованию убийств?

— Точно, — ответил Мейсон. — Он не прибыл бы сюда, если бы внутри здания не было трупа и не произошло убийство.

— Для охраны места они оставили машину с несколькими полицейскими. Здание похоже на склад. В тыловой части магазин. Выход, очевидно, есть и на другую улицу. Когда к вам прибудет подкрепление, последите за этим местом. Попытайтесь все узнать. Сразу же звоните мне в офис, — сказал Мейсон детективу из бюро Дрейка.

Мейсон подошел к своей машине, сел в нее, вставил ключ в замок зажигания, завел мотор и поехал в свой офис.

Глава XIII

Делла Стрит с удивлением посмотрела на вошедшего Мейсона:

— Что случилось? Как вы добрались туда?

— Добрался и приехал обратно. Сейчас ожидаю телефонного звонка.

Делла вопросительно подняла брови.

— Я думаю, — сказал Мейсон, — скоро позвонит Горас Уоррен. Он попросит меня представлять его при рассмотрении обвинения в убийстве.

— В убийстве! — откликнулась Делла.

— Да, в убийстве, — ответил Мейсон. — Очевидно, он приехал к Гидеону до меня. Он, как и я, наверное, считал, что с шантажистами можно обращаться тремя возможными способами, один из них — убить его.

— Вы имеете в виду, что Уоррен решил убить Гидеона?

— Возможно, Уоррен думал, что он может расправиться с ним, — сказал Мейсон. — И ему это бы, вероятно, удалось, если бы не пожарная команда, которую мы Вызвали.

— О-о! — простонала Делла.

— Он, очевидно, был наедине с Гидеоном. Поспорили. Уоррен убил его, и я не могу особенно осуждать его за это. Затем он услышал сирены пожарных машин и оказался запертым в здании. Они поймали его на месте преступления.

— А что с госпожой Уоррен?

— Она или была в здании до того, как мы подняли пожарных по тревоге, или должна была приехать позднее, когда здание уже находилось под охраной полиции.

Она, естественно, увидела полицейских, все поняла и уехала домой. Сейчас, Делла, вы будете мне нужны. Садитесь в машину и поезжайте к Уорренам. Посмотрите, дома ли госпожа Уоррен. Если дома, передадите ей мои инструкции. Если нет, дождитесь ее возвращения. Скажите ей, чтобы она никому не говорила ни одного слова. Пусть отвечает, что она не вымолвит ни слова, пока не переговорит со своим адвокатом.

— С вами? — спросила Делла.

— Не говорите ей, что со мной, — ответил Мейсон. — Лучше не говорите. Она может просто заявить полиции, что хочет поговорить с адвокатом. Я думаю, что мне придется представлять ее мужа.

— Но если его поймали на месте преступления, — сказала Делла Стрит, — что можно сделать?

— Я не знаю, — ответил Мейсон. — Но Гидеон, несомненно, получил заслуженное.

Зазвонил телефон, Делла сняла трубку:

— Да, Джерти. Господин Мейсон будет разговаривать.

Мейсон снял трубку.

— Да, Уоррен.

— Меня задержали по обвинению в убийстве. Мне сказали, что я имею право позвонить адвокату и…

— Я буду у вас через 15 минут, — сказал Мейсон. — Не говорите им ничего. Вы поняли? Ни одного слова!

— Я все понял.

— Я выезжаю, — сказал Мейсон.

Глава XIV

Мейсон сидел с Уорреном в комнате для адвокатов. Он говорил своему подопечному:

— Говорите шепотом, прямо мне в ухо, мямлите слова. Мне всегда казалось, что эта комната оборудована подслушивающим устройством. Отвечайте на мои вопросы. Это вы взяли деньги из чемоданчика в спальне вашей жены?

— Да.

— Зачем?

— Я знал, что это шантаж, и не хотел, чтобы она передавала эти деньги. Я считал, что, если возьму деньги и вместо них положу газеты, она обнаружит пропажу, придет ко мне и все расскажет.

— Она рассказала?

— Нет.

— А что она сделала?

— Очевидно, она принялась вновь собирать нужную сумму.

— Вам известно, кто готовил для нее западню?

— Да.

— Как давно вы об этом знаете?

— Я знал об этом человеке еще до женитьбы, господин Мейсон. Но она не знает о моей осведомленности, и, если она хочет держать это в секрете, я решил ей помочь в этом.

— Откуда вы узнали?

— От Джадсона Олни.

— А что ему известно?

— Он знает, кто она.

— Откуда?

— Когда я встретил Лорну в Мехико и заинтересовался ею, я заметил, что у нее что-то случилось и это ее очень беспокоит. Она никогда не говорила о своем прошлом, но я видел, что она в панике.

В то время Джадсон Олни работал у меня репортером. Он был моим секретарем и выполнял всю репортерскую работу. Я попросил его все выяснить о Лорне Нили, посадил его в самолет и приказал получить всю информацию.

Сделать это было нетрудно. С одной стороны, она ни в чем не была замешана. Она оказалась невинным орудием в руках опытного мошенника, который вполз ей в душу, завоевал ее доверие, использовал ее лояльное отношение к себе.

— Вы думаете, что эти 47 тысяч она хранила для него?

— Я об этом никогда не думал, пока… пока не узнал, что он выходит из тюрьмы. 47 тысяч оказались в ее чемоданчике.

— Сейчас вы считаете, что она хранила эти деньги?

— Я не знаю.

— Влияет ли это на ваше отношение к своей жене?

— Нет.

— Хорошо. А теперь расскажите, что случилось, — сказал Мейсон. — Помните, говорите шепотом, мямлите прямо мне в ухо.

— Гидеон закругляет свои дела, — сказал Уоррен. — Я думаю, что он позвонил Лорне. Он позвонил Джадсону Олни. Он позвонил мне. Он посадил на крючок каждого. Он сказал, что уезжает из страны и ему нужны деньги.

— А при чем тут Олни? — спросил Мейсон.

— Олни очень лоялен ко мне. Он не знает всего, что происходит, но он страшно боится, что Гидеон будет шантажировать Лорну и вся история может всплыть наружу. Гидеон давил на него не очень сильно — всего 2500 долларов.

— А сколько он требовал у вас?

— Он хотел, чтобы я принес ему 10 тысяч долларов наличными.

— Он сказал вам, кто он такой?

— Да.

— Рассказал он и о своих связях с вашей женой?

— Он все рассказал мне по телефону. Это страшно жестокий человек, Мейсон.

— Логично предположить, что он звонил и вашей жене.

— Я это допускаю.

— Она пошла на встречу с ним с деньгами?

— Мне об этом неизвестно.

— А Олни принес деньги?

— Олни собирал требуемую сумму.

— Вам Олни что-нибудь рассказал?

— Сначала ничего, он пытался собрать деньги. Кассир сказал мне, что Олни хочет получить аванс. Я вызвал его к себе и спросил, в чем дело, и убедился, что это шантаж. Допуская, что Гидеон нажимает на Олни, все это я выложил ему. Он признался, что все именно так и есть, что он пытается защитить меня и Лорну. Этот человек предан нам.

— Вы доверяете ему? — спросил Мейсон. — Считаете, что это просто лояльность?

— Я думаю, что да.

— Что вы ему сказали?

— Я просил его забыть обо всем, сказал, что я сам справлюсь, и поехал туда.

— У вас с собой были деньги?

— Нет, не было. Я знал, что, если начнешь платить, этому не будет конца.

— В отношениях с шантажистом, — сказал Мейсон, — вы или выполняете его требования, или вызываете полицию, или убиваете его. Ведь вы не собирались выплачивать ему деньги? Вы решили прикончить его?

— Нет, господин Мейсон, нет, что вы. Я решил выбрать второй вариант. Предупредить его, что, если он будет настаивать на своих требованиях, я пойду в полицию, обо всем расскажу им, выставлю обвинение в шантаже и вновь засажу его в тюрьму.

— И что он ответил, когда, вы высказали ему все это?

— У него на это не было шансов. Когда я пришел туда, он был мертв.

Мейсон в удивлении поднял брови.

— Знаю, что звучит странно, — ответил Уоррен. — Но он был мертв. Кто-то убил его.

— Вы знаете, как он был убит?

— Очевидно, из револьвера. На столе лежал револьвер.

— Полиция нашла револьвер? — спросил Мейсон.

— Я потерял голову, Мейсон.

— Что за черт! Выражайтесь яснее! Что случилось?

— Лежавший на полу человек был мертв. В этом здании он, очевидно, некоторое время обитал. Там было его секретное убежище. В помещении я обнаружил консервные банки, маленькую газовую плитку, стол, ящик, наполненный пустыми консервными банками, и, как я уже сказал, на столе лежал револьвер.

— Вы трогали револьвер? — спросил Мейсон.

— Я сделал хуже. Когда я прибыл в помещение склада, дверь была открыта. Я вошел внутрь. Сначала я никого не видел. На столе лежал револьвер, и я взял его. Я приехал без оружия, и мне казалось, что сейчас я могу разоружить своего противника. Поэтому я положил револьвер в карман.

— И дальше?

— Затем я обошел ящик с пустыми консервными банками и увидел лежавшего на полу Гидеона. В это время завыли сирены, и мне показалось, что воздух взорвался. Конечно, я подумал, что прибыла полиция. Но это были пожарные. Я потерял голову, повернулся и бросился бежать. Пытался спрятаться, но они нашли меня.

— Бросьте, Уоррен, — воскликнул Мейсон. — Прекратите лгать! Вы не так прост.

— Я вам рассказываю факты.

— Нет, вы говорите о другом! Вы выдумываете! Вы думали, что Лорна убила Гидеона, не так ли?

— Я… я рассказываю вам, что случилось.

— Нет, не так. Вы что-то увидели, что заставило вас подумать, что Лорна совершила убийство. Что это было?

Уоррен колебался.

— Когда я повернул на Кловина-авеню, то увидел автомашину Лорны.

— Вы видели свою жену?

— Нет.

— Как далеко находилась машина от места совершения преступления?

— В пяти или шести кварталах от него.

— Что еще?

— Перчатка Лорны лежала на полу рядом со столом.

— Правая или левая?

— Я не знаю.

— Откуда вы знаете, что это была перчатка Лорны?

— Она сделана из замши необычного цвета.

— Что вы сделали с ней? — спросил Мейсон.

— Я поднял ее, взял револьвер, сунул его в карман, а перчатку спустил в туалет. Именно тогда я услышал сирену. Я был отрезан. Выхода не было. Моя машина была запаркована рядом. Гидеон сказал мне, чтобы я входил в помещение через боковую дверь с авеню, а затем прошел в заднюю комнату.

— Вы собираетесь повторить свой рассказ и раскрыть связь Гидеона с вашей женой?

— Нет, об этом я буду молчать.

— Что вы сделали с оружием?

— Я оказался неудачливым простаком. Спрятал его в карман.

— Вы сделали это в намерении защитить жену? Вы хотели взять вину на себя. Это ваш пистолет?

— Да, я его купил и зарегистрировал на свое имя.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Никому ни слова. Говорите, что вы не убийца, что обо всем расскажете в суде, и только в суде. Никому ничего не говорите.

— А как с Лорной? Что она будет говорить?

— Оставьте ее на мое попечение, — сказал Мейсон. — Это все-таки убийство. Они вас застукали. Если они узнают что-то о Лорне, они припишут вам убийство по личным мотивам. Что скажете о Джадсоне Олни. Мы можем рассчитывать на его молчание?

— Я не знаю. Надеюсь.

— Я тоже очень надеюсь, — сказал Мейсон. — Но если полиция нажмет на него, он сломается, и тогда быть беде.

Мейсон не стал тратить время на то, чтобы вывести свою машину со стоянки. Он остановил такси, вскочил в машину, сказав:

— Максимально быстро, на 2420 Бригамор-стрит.

— Держитесь, — сказал таксист. — Я домчу вас мгновенно.

— Хорошо, — ответил Мейсон. — У меня срочное дело. 20 долларов за то, чтобы вы своей ездой не напугали меня до смерти.

Шофер ухмыльнулся, сосредоточился на движении, бросая машину в каждое свободное пространство и давя на сигнал.

Когда они повернули на Бригамор-стрит, Мейсон вздохнул с облегчением, увидев машину Деллы, запаркованную около главного входа. Полицейских машин не было видно.

Адвокат бросил таксисту 20 и 10 долларов, сказав:

— Сдачи не нужно. Вы заслужили это. Спасибо, — и быстро пошел к дому.

— Мне подождать, — спросил таксист.

Мейсон помахал ему рукой, делая знак уезжать, и стал открывать дверь. Она была незаперта. Адвокат вошел в дом.

— Делла, где вы? — позвал он.

— Сюда, шеф, — услышал Мейсон голос Деллы.

Мейсон прошел через зал для приемов, гостиную и вошел в кабинет.

Делла Стрит сидела рядом с рыдающей Лорной Уоррен, беспомощно успокаивая ее.

— Посмотрите на меня, — сказал Мейсон. — Посмотрите и выслушайте. У нас очень мало времени, поэтому к делу. Ваш муж арестован за убийство Коллистера Гидеона. Им, может быть, не удастся организовать против него дело, если он ничего не будет говорить, так же как и вы. Вероятно, они собираются доказать, что убийство было совершено из сострадания к вам. Вам придется говорить полицейским правду. Вы должны будете сказать, что ваш муж запретил вам давать какие-либо показания, что абсурдно обвинять его в убийстве, что вам лучше всего хранить молчание. Если полиция сможет доказать, что вы знаете Гидеона или работали с ним, у них будет мотив убийства.

— Я не должна отвечать на вопросы? — спросила Лорна.

— Вы имеете право не свидетельствовать против своего мужа, — сказал Мейсон. — Скажите им, что вы будете давать показания после того, как они освободят вашего мужа, а пока он находится под арестом, вы не скажете ни слова.

— Подумать только, — сказала госпожа Уоррен, заливаясь слезами, — Гидеон мне казался таким джентльменом, господин Мейсон, а он превратился в настоящее чудовище. Одно время я была им просто загипнотизирована. Считала его одним из самых лучших людей в мире, одним из самых думающих, проницательным бизнесменом, считала его идеалистом.

— Оставьте, — сказал Мейсон, услышав дверной звонок. — Это, очевидно, лейтенант Трагг. Помните, если они заподозрят правду, они докажут мотив преступления. Я не хочу, чтобы это случилось. Если они попросят у вас отпечатки пальцев, скажите им, что вы сделаете это только с моего согласия. Теперь скажите, когда вы были там, он был мертвый или живой?

— Он был живым и страшно неприятным.

— Вы принесли ему 47 тысяч долларов?

— Нет, только 5 тысяч; все что я смогла наскрести.

— Вы взяли на хранение эти 47 тысяч или… Молчите, молчите. Трагг здесь.

Трагг сказал:

— Парадная дверь была незаперта, поэтому я вошел. Здравствуйте все. Здравствуйте, господин Мейсон. Я не ожидал вас здесь. Быстрая работа. Думаю, что это госпожа Уоррен?

— Правильно, — ответил Мейсон. — Это госпожа Лорна Уоррен. Для вашего сведения, лейтенант: пока ее муж находится под арестом, она не скажет вашим сотрудникам ни слова.

— Почему?

— Потому, — ответил Мейсон, — что вы заинтересованы в получении лишь такой информации, которая пойдет в ущерб ее мужу, а по закону она не может свидетельствовать против него.

— Так, так, — произнес Трагг. — Это чистая формальность. Вы знаете так же, как и я, Мейсон, что на данной стадии мы просто расследуем преступление. Если она может заявить что-то в пользу своего мужа, мы не только поверим ей, но и будем, исходя из этого, строить план своих действий.

— Она ничего не знает, — повторил Мейсон.

— Хорошо, — сказал Трагг, — мы можем допросить ее здесь и освободить вас и Деллу Стрит от необходимости присутствовать при этом или мы можем поехать с ней к прокурору.

— Без ордера вы не можете никуда ее повезти, — сказал Мейсон. — Точно так же не можете заставить меня уйти отсюда.

Трагг прищурился.

— Создается впечатление, что она что-то знает, — сказал он.

— Она знает, что глупо с вашей стороны пытаться организовать дело против ее мужа, — сказал Мейсон. — Я только что сказал ей, что ее муж арестован по обвинению в убийстве.

— Это на вас похоже! — воскликнул Трагг. — Вы ей все сказали. Вы превысили все допустимые скорости, чтобы добраться сюда. Мы тоже сразу же выехали. Я только переговорил с Горасом Уорреном после того, как вы уехали от него, чтобы выяснить, не хочет ли он сделать заявление. Мне еще надо проделать некоторую работу на месте преступления.

Для господина и госпожи Уоррен было бы лучше, если бы они дали показания. Хочу честно сказать вам, господин Мейсон, как ветеран по расследованию убийств, они не производят на меня впечатление людей, замешанных в убийстве. Скажите мне, госпожа Уоррен, вы сегодня были в районе улиц Кловина и Гендерселл?

— Ей нечего сказать, — заявил Мейсон. — Госпожа Уоррен, я советую вам говорить «ноу комментс» по каждому вопросу лейтенанта Трагга.

— Да, — заметил Трагг, — выглядит так, что она все-таки была на месте преступления. Это осложняет дело.

— Ноу комментс, — сказала госпожа Уоррен.

Трагг посмотрел на нее:

— Вы способная ученица.

— Ноу комментс.

— Разве вы не заинтересованы в том, чтобы уберечь своего мужа от скандальной известности и позора быть обвиненным в убийстве?

— Ноу комментс.

Мейсон ухмыльнулся.

Трагг нахмурился и встал.

— Хорошо Мейсон, — сказал он. — Вы выиграли этот раунд. Это лишь открытая часть борьбы. Мы хорошо знаем друг друга. Позднее, я думаю, вы будете висеть на веревке, ища что-либо в качестве опоры для ног. Мне кажется, что в этом деле вы сами достаточно замешаны.

— Ноу комментс, — сказал Мейсон.

Глава XVI

Пол Дрейк находился в кабинете Мейсона, когда адвокат и его секретарь возвратились к себе.

— Для вашей информации, Пол, — сообщил Мейсон Дрейку, — Коллистер Гидеон убит. Гораса Уоррена обвиняют в убийстве. Ни Уоррен, ни его жена не дают показаний.

— Я знаю, знаю, — ответил Дрейк. — Это ваши новости. Послушайте мои.

— Что у вас? — спросил Мейсон.

— Художника, который делал набросок портрета Гидеона, вызывали в полицию. Он показывал подготовленный им набросок сотруднику отдела по расследованию убийств, с тем чтобы сверить с имеющимися у них материалами.

Они расследуют дело об убийстве Гидеона и, естественно, сразу же опознали набросок как портрет убитого. Они хотели бы знать причину подготовки этого наброска, для кого он был сделан. Художник адресовал их ко мне, и, конечно, сотрудники навалились на меня.

— Вы не совершили ничего незаконного, — сказал Мейсон.

— Конечно нет, — отреагировал Дрейк. — Но есть закон, касающийся оказания давления на свидетелей.

— На кого же вы оказывали давление? — спросил Мейсон.

— Вы, конечно, знаете, как я это делал, — сказал Дрейк. — Мы показывали этот набросок свидетелям и пытались заставить их признать его схожесть с внешностью преступника, который бежал с места преступления. Художник сообщил, что ему было сказано сделать соответствующий дубликат фотографии Гидеона.

Мне все это трудно понять, Перри. У полицейских возникло подозрение в отношении меня, поэтому мне в конце концов пришлось признать, что я выполнял ваш приказ.

— Что же они намереваются делать? — спросил Мейсон.

— Они собираются немало попортить вашей крови за попытку помешать расследованию дела об убийстве.

— Они считают, что вы пытаетесь защитить своего клиента, что вы представляете человека, который ограбил супермаркет и ранил сторожа и который до сих пор еще не арестован. Поэтому вы хотите ввести в заблуждение свидетелей. Вас собирается вызвать на ковер окружной прокурор Гамильтон Бергер и сообщить прессе о случившемся.

— Пусть это делает, — спокойно ответил Мейсон. — Я действовал в рамках своих прав как гражданин США, чтобы выяснить, кто ограбил супермаркет.

— Зачем это вам? — спросил Дрейк.

— Это не их собачье дело, — ответил Мейсон. — Я не обязан отчитываться перед ними за свои действия. Я лицензированный адвокат. Могу расследовать любое дело по своему усмотрению и делать все, что считаю нужным, для защиты прав своих клиентов. Поэтому я действую в рамках закона. И я буду, обязательно буду защищать права своих клиентов, пока бьется сердце.

— Вы пытались оказать воздействие на людей, которые участвовали в идентификации.

— Полиция делает это десятки раз каждый день, — сказал Мейсон. — Она арестовывает наиболее подходящее подозрительное лицо в каждом конкретном деле, она работает с полицейскими фотографиями, и она навязывает свой вариант идентификации. Полицейские говорят: «Посмотрите на эту фотографию, посмотрите внимательно. Посмотрите на нашу фотографию. Теперь вспомните внешность человека, который напал на вас. Теперь взгляните на набросок, сделанный художником. Не напоминает ли он вам того человека? Теперь тщательно подумайте, потому что, если вы неправильно ответите на этот вопрос, преступник может остаться на свободе и совершить другие преступления».

Поэтому не говорите мне, что это преступление просить свидетеля провести опознание по фотографии. В этом случае большую часть сотрудников полиции пришлось бы сажать в тюрьму.

— Я просто сообщил вам об этом, — сказал Дрейк, — потому что…

Раздалось несколько коротких резких телефонных звонков. Это был сигнал Джерти, что в приемной возникла чрезвычайная ситуация.

Дверь в офис открылась, вошел молодой человек.

— Меня зовут Тарлтон Лэдд. Я следователь из управления окружного прокурора. Вот мои документы, если вы хотите взглянуть на них.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Значит, вы следователь окружного прокурора. Что же вам нужно?

— Окружной прокурор хочет вызвать вас на допрос. Его результаты могут вызвать определенные юридические действия.

— Против кого?

— Против вас.

— Когда окружной прокурор хочет допросить меня?

— Сейчас.

— А если я не пойду?

— Тогда я выпишу повестку с предписанием завтра утром в 10 часов появиться перед присяжными, которые будут решать вопрос о передаче дела в суд.

Немного подумав, Мейсон сказал:

— Хорошо, я иду.

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

— До моего возвращения оставайтесь здесь за хозяйку, Делла.

Последнее, что увидел Мейсон, перед тем как за ним закрылась дверь, были вытянувшиеся лица Пола Дрейка и Деллы Стрит.

Глава XVII

Гамильтон Бергер, окружной прокурор, сообщил Мейсону:

— Это официальное слушание, в результате которого может быть возбуждено уголовное дело, если выяснится, что было совершено преступление или направлена жалоба в дисциплинарный отдел коллегии адвокатов, или будет сделано и то и другое.

Господин Мейсон, вы знакомы с сержантом Холькомбом из управления полиции. А это Друммонд Диксон, художник, это Дрю Кирни. Тот джентльмен — Фарли Фултон, частный детектив из детективного бюро Дрейка. Присутствует также судебный репортер, который ведет протокол.

— Буду ли я иметь право задавать вопросы? — спросил Мейсон.

— Это не судебное слушание. Мы пытаемся выяснить, есть ли основания для принятия определенных действий.

— Вы боитесь дать возможность другой стороне задать вопросы вашим свидетелям? — спросил Мейсон.

— Что касается этого расследования, то я ничего и никого не боюсь.

— Хорошо, тогда я тоже воспользуюсь правом задать вопросы.

— Не вижу причин предоставлять вам возможность подвергать этих свидетелей перекрестному допросу.

— Тогда мне придется встать и выйти из помещения, — сказал Мейсон. — Если вы собираетесь провести заседание с одним действующим лицом и оказать на свидетелей влияние в нужном вам направлении, то мне нечего тут делать.

— Я не собираюсь влиять на свидетелей, и вы знаете это, — угрюмо сказал Бергер. — Временами вы действовали слишком остро.

— Остро, но законно. Когда мне приходится представлять клиента, я стараюсь это делать достойно.

— Нет никакой нужды в этом обмене колкостями, — сказал Гамильтон Бергер. — Мы начинаем работать, и, если у вас возникнет желание задать вопрос, вы можете это сделать. Если ваш вопрос не будет относиться к делу, я посоветую свидетелям не отвечать на него.

— Тогда мне придется встать и выйти, — повторил Мейсон.

— В этом случае вам придется предстать перед «большим жюри», — предупредил Мейсона Гамильтон Бергер.

— Там я изложу свое понимание дела, заключающееся в том, что вы собираетесь организовать заседание с собой в качестве единственного главного действующего лица, что я хочу задавать вопросы и отвечать на них, хочу справедливого представления дела и с этой целью настаиваю на своем праве ставить вопросы, — заявил Мейсон.

— Начнем с Фарли Фултона, — сказал Бергер. — Ваша профессия, господин Фултон?

— Я частный детектив.

— В начале этого месяца кто-нибудь использовал вас как частного детектива?

— Да.

— Кто?

— Пол Дрейк.

— Это руководитель частного детективного бюро?

— Да, сэр.

— Что вам приказывал делать Пол Дрейк?

— Мне дали фотографию и сказали попросить господина Диксона сделать с этой фотографии несколько набросков карандашом.

— Что еще вам велено было делать?

— Мне сказали найти свидетелей по делу об ограблении «Пасифик Нотерн Супермаркет», раненого сторожа и господина Кирни, сообщить им, что я расследую это дело, связанное с попыткой убить сторожа. Я также должен был получить от них общее описание грабителя. Это было четвертого числа утром.

Мне было приказано взять набросок, сделанный моим другом Друммондом Диксоном, показать его свидетелям и спросить их, не похож ли грабитель на человека с наброска.

— Как звали человека, фотография которого вам была передана?

— Коллистер Гидеон.

— Вы знаете, что случилось с Коллистером Гидеоном?

— Да, знаю. Сегодня утром он был убит. Мне известно, что ранее его судили за совершенное преступление. Я также знаю, что фотография, с которой был сделан наш набросок, взята из полицейского дела.

— Хорошо. И что вы сделали?

— Я выполнил данные мне инструкции.

— Господин Диксон выполнял набросок в вашем присутствии?

— Да.

— У меня в руках копия того наброска?

— Да.

— Вы показывали ее свидетелям?

— Да.

— И в соответствии с данными вам инструкциями вы все делали, чтобы заставить свидетеля сказать, что изображенный на наброске объект похож на человека, ограбившего магазин «Пасифик Нотерн Супермаркет» поздно ночью, когда был ранен Стивен Хукс?

— Да, сэр.

— Знакомы ли вы с положением уголовного кодекса о том, что любое лицо, пытающееся обманным путем заставить человека дать ложные показания, виновно в совершении уголовного преступления?

— Да, сэр.

— И что любое лицо, намеренно составившее ложный документ или представившее его свидетелю с целью повлиять на его показания, виновно в совершении тяжкого уголовного преступления.

— Да, сэр.

— Состояли ли ваши инструкции в том, чтобы заставить двух свидетелей показать, что набросок Коллистера Гидеона похож на внешность человека, с которым столкнулся сторож и которого видел Кирни убегавшим из супермаркета?

— Состояли, сэр.

— Я думаю, пока все, — сказал Гамильтон Бергер.

— Минуточку, — вмешался Мейсон. — Я бы хотел задать этому свидетелю несколько вопросов.

— Только относящиеся к делу, — указал окружной прокурор.

Мейсон повернулся к Фултону.

— Фултон, — сказал он, — вам говорили, что вы должны подкупить свидетелей?

— Конечно нет.

— Запугать их?

— Нет, сэр.

— Говорить им неправду?

— Нет.

— Вы должны были просто показать набросок этим людям и спросить, не тот ли это человек?

— Да, но немножко больше. Мне было сказано сделать все возможное, чтобы убедить свидетелей в том, что они видели именно этого человека.

— Но не подкупать их?

— Нет, сэр.

— Не говорить им неправду?

— Нет, сэр.

— Не запугивать их?

— Нет.

— У меня все, — закончил Мейсон.

Гамильтон Бергер сказал:

— Теперь очередь господина Кирни. Я хочу просить вас рассказать, что случилось. У вас был разговор с господином Фултоном, детективом, который только что давал показания здесь?

— Да, сэр. Я также беседовал с Полом Дрейком и находящимся здесь Перри Мейсоном.

— Вас просили описать человека, убегавшего из супермаркета?

— Да, сэр.

— Вы это сделали?

— Да, сэр.

— Вы идентифицировали набросок.

— Нет.

— Расскажите, что случилось.

— Фултон сразу же сказал мне: «Это тот человек, не так ли? Набросок отвечает вашему описанию».

— Он продолжал внушать вам, что это тот человек?

— Да.

— Что вы делали?

— Я отвечал, что нет.

— Затем вы пошли в офис Пола Дрейка?

— Да, сэр.

— Что случилось дальше?

— Он привел меня к Мейсону. Мейсон вел себя не так плохо, как другие, но и он пытался убедить меня, что набросок портрета совпадает с внешностью человека, который убегал из супермаркета.

— Вы согласились с этим?

— Нет. Но спустя некоторое время у меня возникли колебания, и я сказал, что глаза похожи, а рот нет. По правде говоря, они настолько смутили меня, что я начал путать черты человека на наброске и грабителя, убегавшего из магазина.

— Вы считаете, что они повлияли на вашу способность давать честные показания.

— Да.

— Все, — сказал Гамильтон Бергер.

— Минуточку, — вмешался Мейсон. — У меня есть несколько вопросов.

— Я не позволю вам задавать вопросы этому свидетелю, господин Мейсон, — ответил Бергер.

— Поймите меня правильно, — сказал Кирни. — Я не хочу обвинять кого-либо в каком-то преступлении. Я просто не знаю, какое влияние оказали на мою память те подсказки, которые доводили до моего сведения Фултон и Мейсон. Вот и все.

— Вот именно, — сказал Бергер. — В этом все дело. Что касается успешного ведения расследования, то показания этих свидетелей стало невозможно использовать. Когда мы поймаем настоящего преступника и этот свидетель столкнется на суде с человеком, который совершил преступление, ему при перекрестном допросе придется признать, что ранее он делал такие заявления, которые не позволяли провести должную идентификацию, и это произошло под влиянием Перри Мейсона и лица, которое действовало по его указанию.

— Почти в любом проводимом вами расследовании, — сказал Мейсон, — свидетели дают противоречивые показания. Им приходится возвращаться и начинать все сначала, и когда наконец они проводят идентификацию, то в большинстве случаев она оказывается повторной идентификацией. Вот поэтому полиция нередко считает идентификацию, осуществленную на основе устных показаний, «косвенным доказательством».

— Мы не об этом ведем речь, — заявил Бергер. — Суть нарушения, как я вижу, в том, что показания свидетелей были искажены.

— Нет, показания не были искажены, — заметил Мейсон. — То, что вы говорите, называется воздействием на умы свидетелей.

— Но это одно и то же, — возразил Бергер.

— Придите с этим мнением в суд, и вы увидите, что это совсем не так.

Наконец Гамильтон Бергер сказал:

— Я не хочу затягивать рассмотрение вопроса и добавлять что-либо в протокол.

— Полиция, — заявил Мейсон, — обычно показывает свидетелю полицейскую фотографию подозреваемого и наброски портрета, сделанные на основе устных описаний. Когда он хорошо изучит фотографию подозреваемого, ему обязательно показывают наброски портрета.

— Достаточно, — заявил Бергер. — Мы собрались здесь не для обсуждения методов работы полиции.

— А я для этого, — заметил Мейсон.

— А я нет, — отпарировал Бергер. — Заседание объявляю закрытым. Что касается управления окружного прокурора, то мы подадим властям жалобу на неправильные действия частного детектива. Вторая жалоба на ваши действия будет направлена в дисциплинарный отдел коллегии адвокатов.

— Вы тут размахивали статьями уголовного кодекса, господин окружной прокурор, — заявил Мейсон. — Если вы считаете, что обнаружили нарушения кодекса, выдайте ордер на арест, и я предстану перед судом присяжных. Они подвергнут свидетелей перекрестному допросу, и вы там не сможете задавать им эти наводящие вопросы. Тогда увидите, что останется от ваших обвинений.

— Как раз это я и собираюсь сделать, — прорычал Бергер.

— Действуйте, — сказал Мейсон.

Он поднялся и гордо вышел из комнаты.

Глава XVIII

Перри Мейсон сидел в гостиной Уорренов на 2420 Бригамор-стрит. Перед ним сидела Лорна Уоррен. Ее глаза были сухими, но очень утомленными.

— У нас немного времени, — говорил Лорне Мейсон. — Я хочу, чтобы вы точно рассказали, как все случилось. Расскажите о связях с Холлистером Гидеоном; что произошло, когда вы пришли в тот пустой склад. Не упускайте ничего и не жалейте себя.

— Это убьет меня, — проговорила Лорна. — После того, как станет все известно, я не смогу смотреть в глаза Горасу.

— Не говорите глупостей, — сказал Мейсон. — Горас верит вам.

— После этого не будет.

— Будет, — проговорил Мейсон. — Он знал обо всем еще до того, как женился на вас.

Ее глаза округлились:

— О чем он знает?

— О суде и о том, что вас оправдали.

— Он знает и об этом?

— Да.

— Боже мой, каким образом?

— Джадсон Олни выяснил все о вашем прошлом. Когда Горас Уоррен понял, что влюбляется в вас, он почувствовал, что вы скрываете свое прошлое, и решил все узнать.

— Он никогда не говорил мне об этом! — прошептала Лорна.

— Он полагал, что вам будет лучше, если все останется в секрете.

— Вы не пытаетесь облегчить мою участь, господин Мейсон.

— Я говорю вам правду.

— О, этот прекрасный, замечательный человек, — проговорила Лорна, и слезы полились из ее глаз.

— Перестаньте, пожалуйста. У вас нет времени на слезы, нет времени, чтобы растравлять себя, вызывать к себе сожаление.

— Я не пытаюсь вызвать к себе сожаление, я думаю об этом прекрасном человеке, о Горасе.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Горас прекрасный человек. Теперь сообщайте мне только факты. Это лучшее, что вы сейчас можете сделать, чтобы помочь вашему мужу.

— Я всегда чувствовала, — начала Лорна Уоррен, — себя морально обязанной перед Холлистером Гидеоном за эти 47 тысяч долларов.

— Вы хранили эти деньги для него?

— Боже мой, конечно нет.

— Что же случилось?

— У него было предчувствие, что власти сделают на его контору внезапный налет. У Гидеона на счету в банке было 47 тысяч долларов. Он снял их и положил к себе в сейф. Он хотел, чтобы я хранила их у себя. Но я боялась это делать. Я знала, что некоторые дела Гидеон вел неправильно, но я верила ему. Он представлялся мне самым замечательным, широкомыслящим бизнесменом, динамичной личностью. Я никогда не думала, что он может оказаться мошенником.

Он положил 47 тысяч долларов к себе в сейф. Потом попросил меня взять их и спрятать. Я не сделала это. В ту ночь офис был взломан, воры нашли шифр сейфа и забрали 47 тысяч.

— Если бы деньги были у Гидеона, — сказал Мейсон, — власти конфисковали бы их как полученные незаконным путем.

— Им бы было несколько трудно доказать это, во всяком случае, я не последовала данным мне Гидеоном инструкциям. Я боялась. В результате он потерял все шансы спасти какую-то часть из этих 47 тысяч.

— И когда вы узнали, что Гидеон выходит из тюрьмы, — сказал Мейсон, вы подумали о возмещении ущерба.

— Да, — сказала Лорна. — Мой муж — довольно преуспевающий бизнесмен, поэтому я старалась сберечь деньги, вкладывала их в ценные бумаги, готовилась к выходу Гидеона из тюрьмы. Я хотела прийти к нему и сказать: «Я нарушила ваши инструкции, поэтому вы потеряли оборотный капитал, с которого могли бы начать дело. Я хочу дать вам взаймы 47 тысяч долларов. Знаю, что с вашим талантом делать деньги вы быстро превратите эту сумму в целое состояние. Затем вы выплатите мне эти 47 тысяч, и мой муж ничего не будет знать об этом».

— Продолжайте, — сказал Мейсон, — что произошло дальше?

— Я положила деньги в чемоданчик в шкафу моей спальни, но их украли. Один из слуг, вероятно. Но я не могла подать заявление в полицию, потому что в этом случае весь прошлый скандал всплыл бы наружу. Я считала, что имя Гораса нельзя связывать с подобными историями. Он дорожит своим положением в обществе.

— Хорошо, — откликнулся Мейсон, — у вас украли деньги. Что вы предприняли дальше?

— Я собрала все, что смогла. Оказалось около пяти тысяч долларов.

— Вы что-нибудь слышали о Гидеоне?

— Он позвонил мне, дал адрес этого склада и сказал прийти туда.

— Я ответила ему, что собрала некоторую сумму. По его словам, район, где он находился, довольно непригляден. Он спросил, есть ли у меня револьвер. Я ответила утвердительно, сказала, что муж держит его дома. Поскольку я должна была везти крупную сумму денег, Гидеон посоветовал взять револьвер с собой.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Я поехала в этот район и без труда нашла склад. Револьвер лежал в сумке. Я вошла в пустой склад и встретилась с Гидеоном. Произошедшие с ним изменения напугали меня.

Я сняла правую перчатку, открыла сумочку, чтобы передать ему деньги, положила револьвер на стол и… Я не знаю, господин Мейсон, я ли так повзрослела, или он настолько изменился! Когда я у него работала, он казался мне обаятельным человеком, бизнесменом с живым, творческим мышлением. Когда же я начала говорить с ним в складе, увидела самоуверенного, бесстыдного, бойкого на язык человека. В нем не было ни капли искренности, и… он пытался воспользоваться нашими отношениями.

— Что вы имеете в виду?

— Он знал, что нравился мне, когда я у него работала, и полагал, что легко может сделать со мной что угодно. Вот что я имела в виду, — пояснила Лорна.

— И что вы сделали?

— Внезапно я увидела все в реальном свете, — ответила она. — Мне была отвратительна эта ситуация. Я схватила сумку и бросилась вон из склада.

— А что с револьвером?

— Я оставила его на столе. Моя правая перчатка упала на пол. Так мне показалось. Честно говоря, в тот момент я не думала. Я просто действовала. Я убегала из склада так быстро, как могла.

— Он был жив, когда это случилось?

— Конечно, даже слишком деятелен.

— Вы помните, в котором часу это произошло?

— Гидеон сказал мне быть в складе пятнадцать минут третьего, я пришла точно вовремя. Мы разговаривали всего одну-две минуты. Ситуация очень быстро стала невыносимой для меня. Трудно следить за временем в подобной ситуации, господин Мейсон. Говорят, его убили из револьвера.

— Очевидно, так, — сказал Мейсон, — но у полиции нет еще доказательств, и когда они добудут их, я буду иметь право устроить свидетелям перекрестный допрос.

— Но там был только один револьвер.

— Если его застрелил ваш муж, — сказал Мейсон, — он мог бы это сделать из этого револьвера, но муж говорит, что он не убивал его.

— О таких вещах муж не будет говорить неправду.

— В таких случаях многое происходит совершенно по-другому, — заявил Мейсон. — Когда жизнь человека в опасности, он идет на все.

Слезы появились в глазах госпожи Уоррен.

— Вы, действительно, считаете, что жизнь его в опасности, — спросила она.

— Да, считаю, — ответил Мейсон.

— И это… и это моя вина, — всхлипывала Лорна. — Я…

— Поймите одну вещь, госпожа Уоррен, — сказал Мейсон. — Когда вода течет вниз через дамбу, вряд ли можно заставить ее двигаться в обратном направлении. Принимайте события такими, какими они есть. Концентрируйтесь на настоящем, забудьте прошлое.

— Деньги вы Гидеону не отдавали?

— Ни цента.

— Вы говорили, что у вас есть для него некоторая сумма?

— Да, по телефону. Я сказала, что у меня есть для него деньги, не так много, как хотелось бы. Но больше, не привлекая других, я собрать не могла. Я начала говорить ему о своем сожалении по поводу невыполнения его инструкций относительно изъятия денег из сейфа и скрытого хранения их. Я сказала, что, если бы полиция нашла у меня эти деньги, я попала бы в большую беду. И затем, когда я встретила его, господин Мейсон, я прочитала в его взгляде, что он тогда надеялся полностью запутать меня, чтобы у присяжных появились симпатии к нам обоим и они освободили бы нас.

И на самом деле, дела против нас были настолько несхожи, что присяжные освободили меня и осудили его. Но если бы наши дела более тесно переплетались, я не знаю, что бы случилось. Внезапно у меня пропало к нему чувство непомерного восхищения, и передо мной открылся красноречивый мошенник.

— Не помните, как долго вы с ним разговаривали!

— Минуту или две.

— Он вам не рассказывал, что он делал после выхода из тюрьмы?

— Нет.

— Вам Гидеон звонил только один раз? — спросил Мейсон.

— Да, один. После суда и заключения его в тюрьму я ничего не слышала о нем. Он позвонил мне один раз по выходе на свободу. Я уже говорила, что очень нравилась ему. Он не хотел, чтобы мое имя трепали в газетах.

— Конечно, не хотел, — сказал Мейсон, — потому что собирался шантажировать вашего мужа.

— Он хотел… Что?

— Шантажировать вашего мужа. Именно это было у него на уме. Он…

— Он не мог сделать этого, не мог пасть так низко!

— Не дурачьте себя, — сказал Мейсон. — Гидеон пришел ко мне в офис и пытался заставить меня получить для него деньги у вашего мужа. Он думал, что ваш муж не захочет скандала.

От удивления Лорна раскрыла рот.

— Почему, почему? Какая же наглость!

— Вы об этом не знали?

— Нет.

— Хорошо, — заметил Мейсон. Вы рассказали мне о своем прошлом и о том, что случилось, когда вы вошли в помещение склада. Больше никому об этом не рассказывайте. Никому ни о чем ничего не говорите.

Но ведь все всплывет наружу? — прорвалось у Лорны. Моя связь с Гидеоном и…

— Нет, не всплывет, — ответил Мейсон. — Не обязательно. Я собираюсь бороться. Я сделаю все возможное на предстоящем предварительном рассмотрении материалов, и посмотрим, что останется у них от дела на вашего мужа.

— Боюсь, что это проигрышное дело, — сказала госпожа Уоррен, — даже если ничего не будет известно о моем прошлом.

— Не обязательно, но на предварительном слушании они попытаются найти мотивы преступления, — сказал Мейсон. — А где вы взяли оружие?

— Мой муж достал его.

— Где, когда?

— Он купил его несколько лет назад.

— У друга или у торговца оружием?

— Я думаю, что у торговца. Он хотел иметь в доме револьвер.

— Хорошо, — подвел итог Мейсон. — Попытаемся сделать все возможное. Вы ведите себя тихо и ни с кем ни о чем не разговаривайте. При необходимости говорите, что вы слишком расстроены и не в состоянии давать интервью. Не впускайте репортеров в дом, не отвечайте на телефонные звонки и, если какому-то корреспонденту удастся создать ситуацию, когда вы вынуждены что-то говорить, ограничьтесь словами «ноу комментс». Произносите эти слова, как только будете открывать рот. Думаю, вы это сможете!

— Несомненно.

— Это не так легко, как вы думаете, — заметил Мейсон. — Они могут неожиданно засыпать вас вопросами, делать некоторые не соответствующие действительности утверждения, застать вас врасплох. Просто не забывайте говорить «ноу комментс». Повторяйте эти слова. Таким путем вы поможете своему мужу. Иначе вы нечаянно навредите ему.

— Я постараюсь, — сказала Лорна Уоррен.

Глава XIX

Судья Ромни Сэкстон занял свое место за судейским столом и объявил:

— Слушается дело «Народ штата Калифорния против Гораса Уоррена». Это предварительное слушание по делу об убийстве. Все готовы к открытию слушаний?

— Защита готова, — заявил Перри Мейсон.

Окружной прокурор Гамильтон Бергер встал.

— Заявляя о своей готовности к слушанию, с разрешения суда я хотел бы сказать, что в представлении дела мне будет помогать мой помощник по судебным вопросам Альфеус Рандольф.

Я понимаю, что предварительные слушания обычно не начинаются с вступительного заявления. Я также осознаю, что мое личное появление на предварительных слушаниях — довольно необычное дело. Ввиду особых обстоятельств, связанных с этими слушаниями, я хотел бы сделать сейчас заявление, с тем чтобы уважаемый суд понял представляемые нами доказательства и их вписываемость в общую картину преступления.

Например, по имеющимся данным, мы не смогли установить мотивов совершенного преступления. Это можно сделать только по косвенным доказательствам. Поэтому мы намерены показать суду эти доказательства, с тем чтобы он мог сделать необходимые выводы.

Мы намерены показать, что совершенное в ночь на третье число этого месяца убийство связано с ограблением главного отделения магазина «Пасифик Нотерн Супермаркет», расположенного в нашем городе. Есть два свидетеля, которые видели взломщиков.

Господин Перри Мейсон, адвокат, представляющий на этом процессе защиту, нанял художника, чтобы изготовить набросок портрета убитого. Это было сделано до проведения опросов свидетелей и заслушивания их описаний преступников. Косвенные доказательства недвусмысленно свидетельствуют о том, что господин Мейсон намеревался использовать это для оказания давления на погибшего Коллистера Гидеона.

Ранее Гидеон был осужден за уголовное преступление. Недавно он выпущен из федеральной тюрьмы. Зная, что господин Мейсон, имеющий огромное влияние, собирается подстроить ложное обвинение в убийстве, Гидеон, вполне понятно, ударился в панику.

— Минуточку, — перебил Бергера судья Сэкстон, — это очень серьезное обвинение. Вы имеете в виду, что господин Мейсон строил против погибшего ложное обвинение в убийстве?

— Именно это я и сказал, ваша честь.

— И он искажал показания свидетелей?

— В этом я его обвиняю и надеюсь доказать это.

— Это очень серьезное обвинение, — сказал судья Сэкстон.

— Мои доказательства подтвердят это обвинение, — заявил Бергер.

Лицо судьи Сэкстона приняло жесткое выражение.

— Хорошо, — сказал он, — продолжайте ваше заявление.

— Мы собираемся доказать, что Коллистер Гидеон был убит из револьвера 38-го калибра, который нашли у обвиняемого Гораса Уоррена, а он в свою очередь обнаружен прячущимся на месте преступления. Учитывая вес этого доказательства, мы просим вынести постановление о передаче дела в суд более высокой инстанции.

— Хорошо, — произнес судья Сэкстон. — Не хочет ли защита сделать вступительное заявление?.

Поднялся Перри Мейсон:

— Защита хотела бы заявить, что обвиняемый считает себя невиновным, пока не будет доказано обратное. Таким образом, я тоже считаю себя невиновным, пока не будет доказана моя вина. Мне также хотелось бы напомнить уважаемому суду, что любое сделанное свидетелю предложение совсем не означает незаконной попытки оказать на него воздействие в целях фальсификации показаний.

— Мне кажется, что вам не следует беспокоить суд напоминанием об основных положениях уголовного права, господин Мейсон. Суд продолжается.

— Если позволит суд, — сказал прокурор Бергер, — учитывая необычные обстоятельства этого дела, я хотел бы вызвать господина Дрю Кирни в качестве первого свидетеля, так как из его показаний будут следовать мотивы совершения убийства.

— Правильно ли я понимаю, что показания господина Кирни дадут мотивы?

— Да, ваша честь.

— Каким образом?

— Мы докажем, что Горас Уоррен через своего адвоката, господина Мейсона, пытался подстроить ложное обвинение против Коллистера Гидеона.

— Суд хотел бы услышать это доказательство, — сказал судья Сэкстон. — Господин Кирни, подойдите сюда и примите присягу.

Кирни подошел, вытянул правую руку, повторил слова присяги, назвал свое имя, адрес и род занятий.

— Вы имеете мастерскую в этом городе? — начал допрос Бергер.

— Небольшую мастерскую, сэр. У меня магазин и мастерская вместе. Я ремонтирую и продаю некоторые электротовары.

— Вы помните третье число этого месяца?

— Я помню, сэр.

— Где вы были в этот день?

— Это случилось где-то за полночь, поэтому было уже утро четвертого, — начал Кирни. — Я был на последнем сеансе в кино и возвращался домой.

— Вам известен район, где находится магазин «Пасифик Нотерн Супермаркет, 1026 Халлстон-авеню»?

— Да, сэр, известен.

— Ваш путь проходил мимо этого супермаркета?

— Да, проходил.

— Когда вы были там, не случилось ли чего-либо необычного?

— Да, случилось.

— Что?

— Входная дверь магазина настежь отворилась, и выбежавший из нее человек почти столкнулся со мной.

— Что произошло дальше?

— Этот человек держал в руках револьвер. Он нацелился на меня и приказал поднять руки.

— И что вы сделали?

— Я поднял руки.

— Говорил ли вам что-либо этот человек?

— Я предполагал, что это ограбление, и…

— Не нужно ваших предположений. Вопрос: говорил ли вам что-либо этот человек?

— Да, сэр.

— Что он сказал?

— Он сказал: «Руки вверх».

— Что он сделал?

— Он довольно быстро попятился от меня, пока на две трети не перешел улицу. Затем он неожиданно повернулся и со всех ног бросился бежать в переулок.

— А что сделали вы?

— Я пытался открыть дверь магазина. Она была заперта. В двери пружинный замок. Мне показалось что-то неладное, поэтому я бросился искать телефон. Я хотел сделать это быстро, чтобы уведомить полицию.

— Вы знакомы с этим районом?

— Да, сэр.

— Вам известно, где находятся ближайшие телефоны?

— Я не был уверен, что это ближайший телефон. Я знал, что есть телефонная будка на автозаправочной станции в трех кварталах по улице. Поэтому я бросился бежать.

— Вы быстро бежали?

Свидетель ухмыльнулся:

— Начал я очень быстро, но довольно скоро выдохся. Когда-то я был спринтером, но сейчас в плохой форме. После пары кварталов я побежал трусцой. Затем услышал сирену и увидел красные мигающие огни полицейской машины. Я выбежал на середину улицы, начал махать руками, чтобы остановить машину.

— Хорошо, — сказал судья Сэкстон, — на какое-то время опустим то, что случилось сразу после этого. Расскажите, что произошло позднее.

— Вы имеете в виду набросок портрета?

— Вот именно.

— Ко мне подошел человек, представившийся Фэрли Фултоном. У него был набросок, карандашный набросок. Он показал его мне и спросил, не этого ли человека я видел убегающим из магазина. О, минуточку. Этому предшествовал разговор. Сначала он попросил меня в общих чертах описать человека, которого я видел. Он сказал мне, что является частным детективом, предъявил свое удостоверение. Затем показал набросок и спросил, не этого ли человека я видел и не совпадает ли его внешность с портретом человека на наброске.

— И что вы ответили ему?

— Я посмотрел на набросок и сказал: «Нет, это не тот человек».

— Что случилось далее?

— Он стал проявлять настойчивость и сказал мне, что несомненно это тот человек, что, по мнению ночного сторожа, имеется полное совпадение черт лица.

— Дальше.

— Я ответил, что так не думаю. Но я начал беспокоиться, постоянно думать об этом. Честно, меня это вывело из себя. Меня уже сажали ранее, и я не хотел…

— Не думайте об этом. Оставьте при себе ваши мысли и ваше прошлое, — прервал Кирни Гамильтон Бергер. — Просто скажите, что вы сделали?

— Я пошел в офис Пола Дрейка, шефа детективного бюро, в котором работает Фэрли Фултон, и попросил еще раз показать мне набросок. Он позвонил господину Мейсону и попросил…

— Подождите минуточку, — вмешался Бергер. — Когда вы говорите «господин Мейсон», вы имеете в виду господина Перри Мейсона, присутствующего здесь адвоката защиты?

— Да, именно его, сэр.

— И что случилось?

— Я не помню, что он ответил, но я помню его офис, и когда мы пришли туда, со мной разговаривал сам господин Мейсон.

— Каким был смысл разговора господина Мейсона?

— Я возражаю против того, чтобы призывать свидетеля делать свои заключения, — вмешался Мейсон.

— Принято! — сказал судья.

— Хорошо. Что Мейсон сказал вам?

— Я не помню всего, что он сказал. Он показал мне фотографию. Я сообщил ему, что человек, которого я видел, старше, более крепкого телосложения, выше ростом. Далее он произнес, что, судя по опыту, при таких обстоятельствах свидетели почти всегда описывают человека как более старого, высокого и крепкого, чем он есть на самом деле.

— Другими словами, он пытался заставить вас идентифицировать этот набросок?

— Минуточку, ваша честь, — вмешался Мейсон. — Я возражаю против вопросов, которые являются наводящими и содержат призыв к свидетелю дать свое заключение.

— Принято, — откликнулся судья. — Господин окружной прокурор, в столь важном деле, пожалуйста, воздержитесь от наводящих вопросов.

— Я думаю, всем ясен смысл случившегося, — ответил Гамильтон Бергер. — Я просто пытаюсь дать общую ситуацию.

— Нет. Пусть улики вытекают из вопросов и ответов, — сказал судья Сэкстон. — Необходимости подводить итог нет.

— Просил ли господин Мейсон вас идентифицировать набросок?

— Я не помню, чтобы он говорил именно эти слова. Но я уверен, что он пытался меня заставить сделать это и…

— Прошу не заносить этот ответ в протокол как не соответствующий заданному вопросу, — вмешался Мейсон.

— Принято, — согласился судья.

— Просил ли вас когда-либо господин Мейсон идентифицировать набросок?

— Я думаю, что да. Я уверен, что он пытался заставить меня сделать это.

— Прошу не заносить эти слова в протокол как не являющиеся ответом на вопрос и представляющие собственное заключение свидетеля.

— Просьба удовлетворена, — сказал судья.

— Хорошо, — произнес Гамильтон Бергер. — Вернемся к вашим мыслям, господин Кирни. Не появилось ли у вас после разговора с господином Мейсоном сомнений в неидентичности виденного вам человека с наброском?

— Такие сомнения появились.

— В чем это выразилось?

— Мне казалось, что того человека я хорошо рассмотрел. Но после внимательного изучения наброска и после проведенного со мной разговора у меня появились сомнения.

— Вы сообщили господину Мейсону о своих сомнениях?

— Я сказал ему, что есть значительные различия в отношении формы рта, но глаза представились мне похожими. Мне показалось, что я их где-то видел.

— И что господин Мейсон сказал в ответ?

— Казалось, он был удовлетворен.

— Не говорите «казалось», — сказал Бергер. — Я спрашиваю, что сказал господин Мейсон?

— Он сказал, что важно поймать нужного человека, что я должен покопаться в моей памяти и вообще сделать все, что я могу.

Гамильтон Бергер посмотрел на Перри Мейсона.

— Мы можем говорить, что на наброске был изображен Коллистер Гидеон, не так ли, господин Мейсон, — спросил Бергер.

— Ничего мы не можем говорить, — ответил Мейсон. — Если вы хотите доказать это, доказывайте.

— Если я буду доказывать, я вызову сюда художника и покажу, что он сделал набросок с фотокарточки Коллистера Гидеона и действовал согласно вашим инструкциям.

— А как вы собираетесь доказать, что именно данный набросок предъявлялся этому свидетелю?

— О, — простонал раздраженно Бергер. — Если вы хотите бессмысленно затягивать эту дискуссию, продолжайте. Фактически у меня есть фотокопия оригинала-наброска, сделанного художником в моем офисе.

— Но это не тот набросок, который предъявлялся этому свидетелю, — сказал Мейсон.

— Я понимаю, что в таком важном деле адвокат хочет защищать свои права, — сказал судья Сэкстон. — Почему бы не отпустить этого свидетеля, не попросить художника изготовить копию наброска и не предъявить ее здесь сегодня?

— Я это сделаю, — заявил Гамильтон Бергер. — Но я хотел, чтобы свидетель закончил показания.

Он повернулся к Кирни:

— Впоследствии вы видели фотографию Коллистера Гидеона?

— Да, сэр.

— Был ли похож набросок портрета, который детектив господина Мейсона Фэрли Фултон показывал вам, на Коллистера Гидеона?

— Минуточку, — вмешался Мейсон. — Давайте вести дело в должной последовательности. Поставленный вопрос требует, чтобы свидетель сделал свое заключение. Далее, нельзя ставить такой вопрос, пока не будет установлено, что на предъявленной ему фотографии изображен Коллистер Гидеон. Если же его осведомленность об этом основана на слухах, нельзя таким образом составить общую картину.

Гамильтон Бергер сделал жест, свидетельствующий о том, что он сдается.

— Хорошо, хорошо, — сказал он. — С разрешения суда я отпускаю данного свидетеля до обеда и вместо него прошу вызвать лейтенанта Трагга.

— Подождите, — сказал судья Сэкстон. — У суда есть несколько вопросов к этому свидетелю. Вас допрашивали в полиции относительно событий в ночь с третьего на четвертое число, свидетелем которых вы были?

— Да, сэр.

— И я полагаю, к тому времени уже вышли утренние газеты и вы знали характер совершенного преступления?

— Да, ваша честь.

— Вы читали эти газеты?

— Да, читал.

— Другими словами, — сказал судья Сэкстон, — в ту ночь вы не так уж много спали.

— До 3.30 мне не удалось лечь в постель.

— И затем этот детектив показал вам набросок портрета?

— Да, сэр.

— Говорил ли он что-нибудь, когда показывал набросок вам?

— Мне кажется, он сказал, что это обобщенный набросок, сделанный художником из полиции.

Лицо судьи Сэкстона помрачнело.

— Я думаю, — сказал он, — до обеда мы отпустим этого свидетеля и займемся следующим.

— Вызываем лейтенанта Трагга, — объявил Гамильтон Бергер.

Трагг вышел вперед, дал присягу. Сообщил свою фамилию, род занятий. Сказал, что имеет звание лейтенанта, несколько лет работает в отделе полиции по расследованию убийств.

— Не пришлось ли вам побывать четвертого числа этого месяца в неиспользуемом здании склада на углу Кловина и Гендерселл-авеню в нашем городе?

— Да.

— По какому случаю вам пришлось совершить такую поездку?

— Кто-то дал сигнал о пожаре. Пожара не было, однако пожарные обнаружили в здании тело и сообщили об этом в полицию. Мне пришлось ехать.

— Что вы там нашли?

— Я обнаружил тело человека, который впоследствии был идентифицирован как Коллистер Д. Гидеон, скончавшийся, очевидно, от пулевого ранения. Тело находилось в той части склада, которая была приспособлена для тайного проживания. Там были банки с консервами, кухонные принадлежности, маленькая печка на твердом топливе, сковородки, столовые приборы. Кроме того, полотенца, мыло, прочие домашние принадлежности.

— Действовал ли в здании водопровод?

— Да, вода в здании имелась. Она была подведена к большой раковине и к туалету.

— Что еще вы можете сказать об этом здании?

— В задней части склада находился довольно большой магазин.

— В нем были товары?

— Нет, товаров не было, небольшое количество пустых картонных коробок, некоторые из них довольно больших размеров. Коробки лежали большими кучами.

— Вы обыскали этот магазин?

— Да, сэр.

— Что вы нашли?

— Мы обнаружили обвиняемого, который прятался за коробками. У него в кармане был револьвер.

— Он объяснил, что он делал там?

— Он заявил, что был загнан туда пожарными. Заслышав сирену и приняв пожарных за наряд полиции, он спрятался и не смог выйти из здания, пока мы его там не нашли.

— Сделал ли он еще какое-либо заявление относительно своих действий в здании склада?

— Нет, сэр. Примерно в это время появился господин Мейсон, его адвокат, который посоветовал ему на все вопросы отвечать словами «ноу комментс».

— Сделал ли он какие-либо заявления после этого?

— Нет. Только «ноу комментс».

— Вы установили владельца револьвера?

— Да, сэр. Револьвер был куплен самим обвиняемым. У меня есть заверенная копия счета, взятого из оружейного регистра.

— Можете вы передать копию мне?

Лейтенант Трагг передал документ Гамильтону Бергеру.

— Я прошу приобщить это к доказательствам по делу, — сказал Гамильтон Бергер.

— Нет возражений, — заявил Мейсон, — при условии, что это именно то оружие, из которого был произведен выстрел, вызвавший смерть человека.

— Мы надеемся установить это, — ответил Бергер.

— Я хочу, чтобы это было установлено до того, как приобщить к делу доказательства, касающиеся оружия, — сказал Мейсон. — Мы требуем правильного ведения дела. Если из этого оружия не был сделан тот фатальный выстрел, любые упоминания о нем некомпетентны, неуместны и несущественны.

— Если такова позиция адвоката защиты, — сказал Гамильтон Бергер, — я прошу этого свидетеля временно сесть на свое место. Прошу Александра Редфилда, районного эксперта по огнестрельному оружию, занять свидетельское место.

— Нет возражений, — заявил Мейсон. — Это, я полагаю, правильная процедура.

Александр Редфилд занял свидетельское место, был приведен к присяге, рассказал о своей профессиональной квалификации и затем вопросительно повернулся к Гамильтону Бергеру.

— Вот револьвер системы «Смит энд Вессон», ранее предъявлявшийся вам для идентификации, — сказал Гамильтон Бергер. — Вы делали пробные выстрелы из этого револьвера, не так ли?

— Да, делал.

— Вы присутствовали при вскрытии, когда пуля была извлечена из тела Коллистера Гидеона?

— Да, присутствовал.

— Что случилось с той пулей?

— Я взял ее с собой.

— Где она сейчас?

— У меня.

— Передайте ее, пожалуйста, мне.

Редфилд передает пулю Гамильтону Бергеру.

— Могу я взглянуть на нее? — спросил Мейсон.

Он подошел, в течение некоторого времени внимательно рассматривал пулю, затем сказал:

— Нет возражений, ваша честь. Пулю можно принять в качестве вещественного доказательства.

— Тогда, — заявил Гамильтон Бергер, — могу я спросить вас, господин Редфилд, как эксперта по огнестрельному оружию, данная пуля, принесшая смерть человеку, была выпущена из оружия, которое я держу в руке, из этого револьвера системы «Смит энд Вессон»?

Редфилд немного изменил свое положение.

— Я внимательно изучил эту пулю, сравнил ее с пулями, которые были выпущены в пробном порядке из этого оружия, и обнаружил много совпадающих черт.

— Основывая свой ответ на опыте и знаниях в области баллистики, можете ли вы сказать, что эта пуля была выпущена из оружия, которое для целей идентификации обозначено здесь как образец «Б»?

— Я могу сказать, что, учитывая все факторы, по всей вероятности, эта пуля была выпущена из данного револьвера.

— Нашли ли вы при изучении пули под микроскопом на ней какие-либо следы, свидетельствующие о том, что она была выпущена не из этого револьвера, обозначенного как образец «Б»?

— Нет, сэр, не нашел.

— Пожалуйста, проводите перекрестный допрос, — заявил Бергер с нескрываемым триумфом.

Мейсон близко подошел к Редфилду, который вновь немного изменил свою позу.

— Господин Редфилд, — сказал он, — я высоко ценю вашу квалификацию и ценю вашу честность.

— Спасибо, сэр.

— Вы были моим свидетелем по многим делам, и я неоднократно подвергал вас перекрестному допросу.

— Да, сэр.

— Но я никогда не слышал, чтобы вы давали такие ответы, — сказал Мейсон. — Вы заявили, что на пуле, ставшей причиной смерти человека, вы не смогли найти следов, говоривших о том, что она была выпущена не из револьвера, обозначенного здесь как образец «Б». Вы сказали, что обнаружили несколько идентичных штрихов и, учитывая все факторы, по всей вероятности, эта пуля, по вашему мнению, была выпущена вон из того револьвера.

— Да, сэр.

— Вы давали совершенно необычные ответы. Они значительно отличаются от тех, которые неоднократно давались вами в прошлом. Вы внимательно отрепетировали свой сегодняшний ответ.

— Ну… — начал говорить Редфилд и заколебался.

— Продолжайте, — настаивал Мейсон, — вы находитесь под присягой.

— Во всех случаях, — начал Редфилд, — поскольку я являюсь служащим полиции, я считал необходимым обсуждать со своим руководством предстоящие показания. То есть я подготавливаю свой отчет, и мне по нему обычно задают вопросы.

— Я понимаю, — сказал Мейсон. — Мой вопрос в этом случае стоит так: корректировали или нет вы свои ответы?

— Я обсуждал этот вопрос с окружным прокурором, — сказал Редфилд, — и доложил ему, в каких пунктах своего исследования я могу поклясться, а в каких нет.

— Я спрашиваю вас, — повторил Мейсон, — репетировали ли вы внимательно свои ответы?

— Я рассказал окружному прокурору, какие ответы я собираюсь давать.

— И он предложил вам внести некоторые изменения, на которые вы могли бы, не кривя душой, пойти?

— Никаких изменений.

— Я имею в виду изменения в формулировках, — пояснил Мейсон.

— В формулировках да.

— Не предложил ли вам окружной прокурор, не просил ли он вас сказать, что, рассматривая все обстоятельства, вы считаете вполне допустимым, что пуля, вызвавшая смерть человека, была выпущена вон из того револьвера?

— Да, сэр, я полагаю, он это предлагал.

— Эта пуля довольно сильно помята, не так ли? — спросил Мейсон.

— Да, сэр.

— На пуле видны следы, которые говорят о классе оружия, не так ли?

— Да, сэр.

— О классе оружия судят по его калибру, шагу нарезов и их числу!

— Да, именно так.

— Другими словами, любая пуля, выпущенная в течение года из любого револьвера системы «Смит энд Вессон», будет иметь одни и те же характеристики, вытекающие из его класса!

— Да, сэр.

— Что касается индивидуальных характеристик — бороздок, других следов и т. д., то их по этой пуле выявить гораздо труднее, чем это обычно бывает, не так ли?

— Именно так, сэр.

— Поэтому, когда вы заявляете, что, учитывая все обстоятельства, по всей вероятности, пуля, принесшая смерть человеку, была выпущена из револьвера, указанного здесь как образец «Б», вы принимаете во внимание некоторые факты, которые не входят в сферу вашей компетенции как специалиста по баллистике.

— Это зависит от того, что вы имеете здесь в виду.

— То есть вы принимали во внимание и некоторые факторы, не имевшие отношения к баллистике.

— Да, я полагаю, что так.

— Вы учитывали, что револьвер был найден у человека, который прятался на месте совершения убийства.

— Да, сэр.

— Другими словами, если бы этот револьвер, обозначенный как образец «Б», попал к вам «чистым», то есть вы получили его, например, из хранилища, и окружной прокурор сказал бы вам «можете ли вы, как специалист по баллистике, поклясться, что пуля, принесшая смерть человеку, была выпущена из этого револьвера», что бы вы ответили?

Редфилд поколебался, поерзал, посмотрел на окружного прокурора и сказал:

— В этом случае я бы заявил, что, хотя пуля была выпущена из револьвера этого класса, основываясь на науке о баллистике, я не могу безоговорочно утверждать, что эта пуля была выпущена именно из этого револьвера. Да, именно так, сэр.

— Спасибо, все, — сказал Мейсон. — Правильно ли я понимаю ситуацию, уважаемый суд, — продолжал Мейсон, — что сейчас на свидетельском месте должен находиться лейтенант Трагг и я могу приступить к перекрестному допросу.

— Если окружной прокурор закончил его допрос.

— У меня к лейтенанту нет больше вопросов, — заявил Гамильтон Бергер. — Прежде чем закончить свою часть, я хотел бы просить суд дать указание господину Мейсону лично появиться здесь сегодня в полдень и доказать, что у суда нет оснований признавать его виновным в искажении показаний свидетелей.

Судья Сэкстон заявил:

— Приближается обеденный перерыв. Если господин Мейсон займет немного времени, я думаю, мы закончим перекрестный допрос свидетелей до обеда. К тому времени я, видимо, приму решение о вызове господина Мейсона на 2 часа 30 минут в суд, чтобы он изложил возможно имеющиеся у него соображения, почему его нельзя привлечь к ответственности за искажение показаний свидетелей.

Суд очень серьезно относится к попыткам повлиять на показания свидетелей. Но с другой стороны, суд хотел бы обратить внимание окружного прокурора на то, что такие действия можно расценить не как неуважение к суду, а как криминальные действия или действия, подпадающие под дисциплинарные нарушения, разбираемые коллегией адвокатов.

— Да, ваша честь. Я понимаю это, — сказал Гамильтон Бергер. — Но я думаю, что, поскольку свидетель только что появлялся перед уважаемым судом и выяснилось, что на него было оказано воздействие, его показания искажены, а сам он обманут, можно принять решение о вызове в суд за неуважение к суду.

— Мы вернемся к этому вопросу в 2 часа 30 минут, — заявил судья Сэкстон.

— Свидетеля не обманывали, — заявил Мейсон. — Он был допрошен.

— Допрошен таким образом, что в его голову были вложены чужие мысли, — откликнулся Гамильтон Бергер.

— Мы займемся этим в 2 часа 30 минут, — заявил судья Сэкстон.

— Лейтенант Трагг, пожалуйста, займите свидетельское место для перекрестного допроса со стороны господина Мейсона, — сказал судья Сэкстон.

Лейтенант Трагг занял место свидетеля, удобно уселся как ветеран, которому много раз приходилось выдерживать перекрестный допрос. Он приготовился говорить правду без какой-либо боязни за исход допроса.

Мейсон задал первый вопрос.

— Лейтенант Трагг, когда ваши люди прибыли в помещение склада, расположенное на углу Кловина и Гендерселл-авеню, вы нашли там тело?

— Да, нашли.

— И осуществили обычную для подобных случаев процедуру? Сфотографировали тело, обозначили мелом его место на полу? Вы обыскали склад?

— Да, сэр.

— И вы нашли обвиняемого?

— Да, сэр. Он скрывался за кучей коробок.

— Вы сказали, он скрывался. Может быть, он прятался.

— Нет он скрывался в тени.

— В тени, лейтенант?

— Именно это я и сказал.

— Место было хорошо освещено?

— Нет, довольно плохо. Коммунальные услуги почти отсутствовали. Вода поступала, но электричество было отключено.

— Склад представляет собой длинное, неухоженное здание?

— Да, это старая кирпичная постройка.

— А как с освещением?

— При включенном электричестве передняя комната и магазины, где обнаружено тело, могут быть освещены очень хорошо. Без электричества все в полумраке. Приходится ждать, пока глаза привыкнут к потемкам, прежде чем можно что-то различить внутри.

— И где был найден обвиняемый?

— Там, где он прятался.

— А где было обнаружено оружие?

— У обвиняемого в кармане.

— Из него стреляли?

— Да, недавно.

— Ваши тесты подтвердили это?

— Да.

— Оружие было полностью снаряжено?

— За исключением одного отстрелянного патрона.

— Вы не взяли на себя трудность включить электричество? — спросил Мейсон.

Трагг улыбнулся.

— Нет, сэр. Электричество мы не включали. Это потребовало бы внесения денежного задатка и вызвало определенную задержку во времени.

— Вы сказали, что обыскали склад, не так ли?

— Да, мы обыскали.

— Вы хорошо это сделали?

— Мы нашли то, что искали.

— А что вы искали?

— Убийцу и его оружие.

— Вы посчитали, что обвиняемый является убийцей, потому что он прятался.

— И потому, что у него было оружие, с помощью которого было совершено убийство.

— Вы только что слышали показания эксперта по баллистике, который считает, что этот револьвер признан оружием убийства только потому, что он находился у человека, которого вы выставили в качестве убийцы.

— Это ваше логическое заключение, — ответил Трагг. — Однако есть и другие факторы, свидетельствующие о том, что револьвер, представленный здесь как образец «Б», является оружием убийства.

— У вас был с собой какой-либо осветительный прибор? — спросил Мейсон.

— Нет, сэр.

— Вы просто посмотрели вокруг, нашли обвиняемого и задержали его?

— Да, сэр.

— Как вы думаете, кто-либо еще мог прятаться в помещении склада?

— Нет, сэр, мы его хорошо обыскали. Уверены, что там никто больше не прятался.

— Там находилось много больших коробок, не так ли?

— Да, сэр.

— Некоторые из них достаточно велики, чтобы в них мог спрятаться человек?

— Да, я полагаю, что это так.

— Вы не передвигали их? Вы не проверяли их содержимое?

— Нет, не проверяли. Мы проводили обыск, чтобы обнаружить кого-либо, кто мог находиться там. Мы нашли обвиняемого. И прекратили обыск.

— Тогда, — заявил Мейсон, — вы фактически не обыскивали место. Я намереваюсь внести деньги за включение электричества и предлагаю прекратить слушания до производства обыска.

— Что вы ожидаете найти там? — спросил судья Сэкстон.

— Не знаю. Но помещение склада должно быть обыскано.

— Хорошо. Если вы хотите сделать это и собираетесь внести деньги за электричество, суд, естественно, намерен предоставить вам такую возможность. Приближается время обеденного перерыва. Суд откладывается до 2 часов 30 минут, и в это время вы, господин Мейсон, должны появиться здесь и высказать свои соображения, почему вас нельзя признать виновным в неуважении суда.

— Хорошо, ваша честь, — ответил Мейсон. — Я прошу помощи со стороны полиции, чтобы немедленно включить электросчетчик в помещении склада.

— Но это же глупо, — запротестовал окружной прокурор Гамильтон Бергер. — Сейчас там ничего нет. И ничего не было и…

— Как вы можете это знать? — перебил его судья.

— Я знаю, поскольку я знаю, что означает выражение «по всей вероятности».

— Суд не имеет дело с «вероятностями», — отпарировал судья Сэкстон. — Суд занимается конституционными правами человека, обвиняемого в убийстве.

Должен указать, что нередко наблюдается тенденция прекращать обыск при обнаружении того, что искали. Очевидно, подобное произошло и в данном случае. Я не высказываю упреков в адрес полиции, просто констатирую, что обвиняемый в лице своего адвоката высказывает пожелание обыскать помещение, и суд не только согласен с этим мнением, но и хочет, чтобы такой обыск был произведен сегодня.

Суд хочет, чтобы обвинение максимально сотрудничало с защитой и обеспечило включение электричества в помещении склада. Как я понимаю, при включенном электричестве там будет настоящая иллюминация.

Гамильтон Бергер посмотрел на Трагга.

— Да, да, ваша честь, — сказал лейтенант. — Помещения склада и магазина оборудованы длинными флюоресцентными лампами.

— Очень хорошо, — откликнулся судья. — Суд откладывается до 2 часов 30 минут, и если этого времени будет недостаточно для включения света, суд отложит свое заседание до завтрашнего утра. Сейчас принимается решение сделать перерыв до 2 часов 30 минут.

Мейсон повернулся к Полу Дрейку.

— Пол, тебе придется остаться без обеда.

— Я думаю, вам тоже придется остаться без обеда, — ответил Дрейк. — В следующий раз принимать пищу будем уже в тюрьме.

— Забудьте об этом, — сказал Мейсон. — Я прошу вас во время обеденного перерыва связаться со всеми основными банками города, не отделениями, а головными конторами, и выяснить, не вносилось ли десять лет назад по почте 47 тысяч долларов.

— Если даже им об этом известно, они не дадут такой информации, — сказал Дрейк. — Они…

— Им об этом, конечно, известно, — перебил Пола Мейсон. — Не каждый день вносится по почте 47 тысяч долларов. Они могут не дать детальной информации. Скажите им, что нам только хотелось бы знать, поступал ли такой вклад. Задействуйте для этого достаточное число людей. Садитесь на телефон, говорите, кто вы, говорите, что действуете в интересах справедливости.

Дрейк сказал задумчиво:

— Я следил за выражением лица судьи Сэкстона, когда говорилось об искажении показаний свидетелей. Старик, кажется, настроен против вас, Перри. Он, очевидно, хочет набросить на вас удавку.

Мейсон ухмыльнулся и произнес:

— Это не означает, что мне не удастся уйти от этого.

— Тогда вам нужно быстро сделать очень хороший финт, поскольку старик может все-таки влепить в вас мяч.

— Нас еще не побили, — сказал Мейсон.

— Я не знаю, что вы собираетесь доказать, но мне представляется, что нам не так просто выкарабкаться.

— Послушайте, Пол, — сказал Мейсон. — Человек только что вышел из тюрьмы, по пятам за ним идут правительственные детективы, за ним ведется и грубое, и квалифицированное наружное наблюдение. Тем не менее он покупает дорогую одежду, дорогие сигары. Откуда он берет деньги?

— Действительно, откуда? — спросил Дрейк. — Он купил автомобиль на ваши деньги.

— Да, это правильно, — ответил Мейсон. — Он это сделал для большего морального эффекта. Но когда он приобрел автомобиль, он был готов исчезнуть. Он не взял такси, не хотел ввязывать в дело еще одну автомашину. Затем он оказывается в помещении неиспользуемого склада, в магазине которого обнаружены продукты питания, спальный мешок, чемодан с вещами. Откуда все это взял Коллистер Гидеон?

— Купил, вероятно, ведь у него были деньги.

— Но он на виду старался не держаться, — сказал Мейсон. — В этом деле гораздо больше загадок, чем мы предполагаем.

— Ну хорошо, хорошо, — сказал Дрейк. — Я займусь банками. Вы хотите, чтобы я присоединился к вам на складе?

— Нет, нет, — ответил Мейсон. — Я хочу заставить полицию произвести настоящий обыск.

Глава XX

Представитель электрокомпании сообщил:

— Все в порядке. Свет подключен.

Трагг нажал на выключатель, и сразу же загорелась целая батарея ламп в помещении склада и в офисах здания.

Мейсон осмотрелся, ушел в дальнюю часть комнаты и начал поиск.

Трагг, Гамильтон Бергер и два сотрудника в штатском, очевидно утомленные процедурой, смотрели на часы, небрежно оглядывали все вокруг, ожидая, когда Мейсон закончит осмотр.

— Хорошо, Трагг, — сказал Мейсон, — прежде всего я хотел бы посмотреть вот на это.

— На что?

Мейсон указал на поперечную балку дверного прохода:

— Там что-то есть. Дыра, около нее свежая щепка.

Трагг начал что-то говорить, затем передумал и сказал одному из своих людей:

— Разыщите, где-то здесь есть стремянка.

Вмешался Гамильтон Бергер.

— Еще одна хорошая старомодная загадка. Здание не было опечатано. Любой мог зайти сюда и замести любые вещественные доказательства.

Трагг ничего не сказал.

Мейсон поднялся по стремянке. Трагг потянул его обратно со словами:

— Если не возражаете, я сам это сделаю, Перри.

Трагг поднялся наверх, осмотрел дыру в балке, облизал губы, посмотрел вниз на Гамильтона Бергера и сказал:

— Я думаю, что это пуля.

Лицо Бергера покраснело.

— Хорошо, — сказал он. Сегодня в 2 часа 30 минут суд будет рассматривать дело Мейсона по обвинению в неуважении к суду. Мы можем предъявить ему даже два обвинения. Давайте извлечем пулю. Та же старая шутка в отношении подкидывания улик.

— Если бы вы ранее внимательно обыскали все помещение, вы бы нашли эту пулю и было бы невозможно кому-либо подкинуть какую-нибудь улику, — сказал Мейсон. — Теперь трудно сказать, когда эта пуля оказалась в балке.

— Хорошо, я могу сказать, — пробурчал Бергер, — да я могу сказать, кто держал в руках револьвер.

— Хотите сделать заявление в присутствии свидетелей, чтобы я мог привлечь вас к ответственности? — спросил Мейсон.

Гамильтон Бергер отвернулся и отошел.

— Извлекая эту пулю, — сказал Мейсон, — пожалуйста, действуйте очень осторожно, не нарушайте бороздки, следы свинца.

— Вам нет необходимости учить меня, как извлекать пулю, — пробурчал Трагг.

С помощью карманного ножа Трагг немного расширил дырку, затем сказал одному из своих сотрудников в штатском:

— Пуля сидит глубоко, и я не могу достать ее с помощью ножа. Сходите в машину, возьмите сумку с инструментами. Там есть дрель для извлечения пули с куском дерева.

Сотрудник возвратился со специальным сверлом для высверливания из дерева куска цилиндрической формы.

— Поднимайтесь и сверлите очень внимательно, — сказал Трагг. — Пуля должна быть в центре цилиндра, который вы высверлите.

Сотрудник поднялся по стремянке и через несколько минут спустился с куском высверленного дерева.

Трагг очень осторожно расщепил кусок и извлек пулю 38-го калибра.

— Хорошо, — сказал он, — пулю мы нашли, и что делать дальше.

— Пошлите ее на исследование Редфилду, — ответил Мейсон.

— Хорошо, — произнес Трагг. — Продолжим дело. Полагаю, что вам нужен ответ к 2 часам 30 минутам.

— Пошлите пулю со специальным нарочным, — сказал Мейсон. — Давайте не будем делать одну и ту же ошибку дважды. Продолжим обыск, хотя мы кое-что уже нашли. Нужно все внимательно осмотреть.

— Хорошо, — согласился Трагг. — Пойдемте сейчас в магазин.

Все прошли в магазин. Трагг включил свет, и мрачное помещение сразу же оказалось залитым светом.

— Давайте все осмотрим, — сказал Мейсон. — Пусть ваши люди перевернут каждую коробку. Вдруг обнаружим еще что-нибудь.

— Коробок не меньше пятидесяти, — сообщил Трагг.

— И тем не менее будем делать свое дело, — ответил Мейсон. — Если не успеем осмотреть коробки к 2 часам 30 минутам, позвоним судье и узнаем его решение.

— Хорошо, начнем, — сказал Трагг.

Трагг и один из его офицеров брали по одной коробке из гофрированного картона, переворачивали их, заглядывали внутрь.

Неожиданно один из сотрудников стал что-то говорить Траггу, затем замолчал, вопросительно посмотрел на лейтенанта и отвернулся.

— Что там? — резко спросил Мейсон. — Обыск производится по решению суда. Мы имеем право знать все.

— Кто-то стоял здесь, — сказал офицер. — Остался отпечаток резиновых каблуков. Где-то встали в масло, поэтому здесь остались отпечатки.

— Это совершенно ничего не значит, — сказал Гамильтон Бергер. — Вы же не можете сказать, когда были оставлены эти следы. Может быть, месяц назад или… — добавил Бергер многозначительно, — прошлой ночью.

— Тем не менее, — возразил Мейсон, следы есть. Это улика. Поэтому возьмите эту коробку.

— Хорошо, сказал Трагг неуверенно, — возьмем.

— И я хочу, чтобы вы поискали на ней отпечатки пальцев.

— Отпечатки пальцев нельзя снять с бумаги, — сказал Бергер. Хорошо, пусть Мейсон делает все, что хочет. Пусть коробка остается здесь, пока не придет специалист и не снимет отпечатки пальцев. Что вы еще хотите, Мейсон?

— Я не знаю, — сказал Мейсон, медленно передвигаясь по помещению, заглядывая в каждую щель. Внезапно он произнес: — Подождите минутку, это окно открывалось?

— Я должен был уже давно догадаться об этом, — заявил Гамильтон Бергер. — Через окно сюда пробрался какой-то человек, который стрелял в балку над дверью.

— Окно открывалось изнутри, — заявил Мейсон. — Смотрите, здесь паутину смахнули, окно открыли и опустили вниз. Оно и сейчас не закрыто.

— Изнутри — снаружи. Опять прежние загадки, — ворчал Бергер.

Трагг задумчиво изучал оконное стекло.

— О, подождите минутку! — воскликнул Мейсон. — Что это?

— Что? — откликнулся Трагг.

Мейсон показал в угол.

— Мне показалось, что от чего-то, как от закаленной стали, отразился луч света.

Трагг прошел в угол.

— Это револьвер?

Гамильтон Бергер начал что-то говорить, затем спохватился и произнес:

— Да, револьвер. Возьмите его, лейтенант, в суде внимательно изучим. Посмотрим, чьи отпечатки пальцев найдем на нем, хотя специально оставивший его здесь человек, очевидно, был достаточно умен, чтобы не надеть перчатки.

— Осторожно обращайтесь с ним, лейтенант. Я хочу, чтобы из него было сделано несколько пробных выстрелов. Прошу отметить, что это револьвер 38-го калибра, тоже системы «Смит энд Вессон».

— Очевидно, — вставил Гамильтон Бергер.

— Вы считаете, — небрежно проговорил Мейсон, — что этот револьвер был подкинут.

— Да, — сказал сердито Гамильтон Бергер. — И сегодня в 2 часа 30 минут я надеюсь показать, кто это сделал.

— Не хотели ли бы вы высказать обвинение сейчас? — спросил Мейсон.

— У меня есть свое мнение, — сказал Бергер и отвернулся.

— Теперь у вас все? — спросил Трагг.

— Я еще не знаю, — ответил Мейсон. — Прошу опечатать помещение, оставить сотрудника для охраны. Пусть он остается здесь, пока мы не оценили добытые уликовые материалы.

— Хорошо, хорошо, — сказал Трагг. — Я хочу также посмотреть, есть ли отпечатки пальцев на револьвере, хотя мы обычно с оружия отпечатков не снимаем. Иногда с тыльной стороны магазина удается снять отпечаток большого пальца, о, это бывает один раз из сотен случаев. Хорошо, револьвер забираем с собой. Я хочу, чтобы Редфилд сделал из него пробные выстрелы, а также чтобы микроскоп для изучения пуль он принес прямо в суд, чтобы можно было сделать сравнение на месте.

— Драма в стиле старых времен, — заметил Бергер. — Не могут отрешиться от драматизма. Это же балаган. Мне все это страшно надоело. У нас каждый случай — загадка.

Мейсон посмотрел на свои часы и сказал:

— Если вы поторопитесь, Гамильтон, вы еще успеете пообедать. Выпейте по крайней мере чашечку кофе, и, я думаю, вы, возможно, измените свою точку зрения.

Глава XXI

В 2 часа 30 минут судья Сэкстон, услышавший, очевидно, о случившемся, занял свое место, бросив недоуменный и в то же время восхищенный взгляд на Перри Мейсона.

— Закончен ли обыск помещений по делу «Штат Калифорния против Уоррена»? — задал Сэкстон вопрос.

— Еще не закончен, ваша честь, — ответил Мейсон, — однако обыск производился, в ходе которого обнаружены некоторые предметы. Я полагаю, что лейтенант Трагг может занять свидетельское место и дать показания относительно найденного.

— Хорошо. Лейтенант Трагг, подойдите, — сказал судья.

— Полагаю, что я буду проводить перекрестный допрос лейтенанта, — начал Мейсон, — хотя не вижу разницы в том, кто будет это делать. Лейтенант, вы нашли некоторые предметы в помещении склада на Кловина и Гендерселл-авеню, не так ли?

— Да, нашли, — ответил Трагг сухо.

— Что же вы нашли?

— Когда включили свет, в балке над дверью из магазина на склад мы нашли пулю. Мы извлекли ее без нарушения нарезов и не оставили на ней каких-либо следов. Пуля у меня с собой.

— Пожалуйста, обозначьте ее для идентификации как образец «1а», предоставленный защитой, — сказал Мейсон.

— Согласен с таким обозначением, — произнес судья Сэкстон.

— Что еще вы нашли?

— Мы обнаружили револьвер 38-го калибра системы «Смит энд Вессон» с пятью заряженными патронами и одной гильзой.

— Вы проверили этот револьвер?

— Я полагаю, что Александр Редфилд произвел из него контрольный выстрел. В этом смысле револьвер проверен.

— Сравнил ли Александр Редфилд пулю, выпущенную из этого пистолета, с той, что явилась причиной смерти человека?

— Я полагаю, да.

— Этот тест осуществлялся в вашем присутствии?

— Да, сэр.

— Александр Редфилд сообщил вам о результатах?

— Возражаю против этого высказывания как основанного на слухах, — заявил Бергер.

— Принято. Мы можем вызвать для дачи показаний Редфилда. Если хотите, вы можете подвергнуть его перекрестному допросу.

— Скажите Трагг, — спросил Мейсон, — все время, когда вы были на месте совершения убийства и когда сегодня делали обыск и нашли эти предметы, присутствовал ли там окружной прокурор Гамильтон Бергер?

— Заявляю, что там я присутствовал, — сказал Бергер сердито.

— В том-то и дело, — сказал Мейсон, поворачиваясь к судье Сэкстону. — Лейтенант Трагг является свидетелем того, что в ходе обыска окружной прокурор уменьшал значение найденных предметов, внушал свидетелю, то есть лейтенанту, мысль о том, что я имел отношение к появлению этих предметов на месте преступления, что эти улики не имеют свидетельской ценности и были подброшены.

Если суд сочтет необходимым назвать мою фамилию в постановлении о неуважении к суду за попытку повлиять на показания свидетеля, то я, в таком случае, настаиваю, чтобы вместе с моей была названа и фамилия окружного прокурора.

Судья Сэкстон посмотрел на сердитого окружного прокурора, лейтенанта Трагга и попытался спрятать улыбку.

— Хорошо, господин Мейсон, — сказал он. — Суд учтет ваше предложение. Но это не значит, что суд примет по нему меры. Продолжим с представлением доказательств.

— Своим предложением я хотел показать, что окружной прокурор присутствовал там как официальное лицо, что его замечания имели вес официально избранного лица этого округа, который, несомненно, имеет влияние на полицейское управление города. Его замечания представляли собой непрерывный поток обвинений.

— Хорошо, мы займемся этим в должное время, — заявил судья Сэкстон. — Я полагаю, что вы хотели вызвать в качестве свидетеля господина Редфилда.

— Вы правы, ваша честь.

— Я вижу, что господин Редфилд находится здесь, в здании суда, — сказал судья Сэкстон. — Пожалуйста, займите свидетельское место.

— Если суд не возражает, — заявил Мейсон, — это будет в протоколе означено как продолжение перекрестного допроса.

— Господин Редфилд, вы заявили ранее, что, принимая во внимание все факты, по всей вероятности, револьвер, обозначенный здесь как образец «Б», был именно тем оружием, из которого была выпущена пуля, принесшая смерть человеку. Я собираюсь спросить вас, не появилось ли с тех пор новых данных, которые изменили бы ваше мнение?

— Да, появились.

— Теперь, принимая во внимание все факты, не хотите ли вновь заявить под присягой, что пуля, принесшая смерть человеку, была выпущена из револьвера, указанного здесь как образец «Б»?

— Нет, не хочу, — заявил Редфилд. — Наоборот, я сейчас готов поклясться, что пистолет, обнаруженный сегодня днем на месте преступления, обозначенный для идентификации как образец «1а», является именно тем оружием, из которого была выпущена та фатальная пуля.

— Что?! — воскликнул судья Сэкстон, не в силах скрыть своего удивления.

— Да, ваша честь. При изучении той пули появилось достаточно следов, чтобы произвести необходимые сравнения. Сделать это было нелегко, но материала для сравнения оказалось достаточно. Я с удовлетворением констатирую, что та пуля была выпущена из револьвера, обозначенного здесь как образец «1а».

— Готовы ли вы теперь, — спросил Мейсон, — высказать свое мнение относительно пули, обнаруженной в балке над дверью?

— Да, сэр.

— Из какого оружия она была выпущена?

— Из револьвера, обозначенного здесь как образец «Б».

— Таким образом, — заявил Мейсон, — из револьвера, указанного здесь как образец «Б», была выпущена только одна пуля, и она была обнаружена в балке над дверью. Поэтому этот револьвер нельзя использовать в расследовании данного преступления. Не так ли?

— С научной точки зрения, как специалист, я считаю, что это правильно, — сказал Редфилд.

Судья Сэкстон в удивлении развел руками.

— Теперь, — продолжал Мейсон, — у меня есть еще одна просьба. Вы, господин Редфилд, ведете учет пуль, принесших смерть людям, и нераскрытых преступлений, на так ли?

— Да, именно так.

— Я говорю сейчас о покушении на сторожа магазина «Пасифик Нотерн Супермаркет», — сказал Мейсон. — У вас с собой пуля, которая была извлечена из его тела?

— Да.

— Я просил вас взять ее с собой. Пожалуйста, проведите сравнение под микроскопом и скажите, можете ли вы установить соответствие между этой пулей и пулей, выпущенной из револьвера, обозначенного здесь как образец «1а»?

— Поскольку вы просили меня принести эту пулю в здание суда, я понял, что вы имели в виду, — сказал Редфилд несколько устало, — и произвел необходимые тесты.

— Каковы их результаты?

— Пуля, которой был ранен сторож магазина, была также выпущена из револьвера, обозначенного здесь как образец «1а».

Мейсон повернулся к судье Сэкстону:

— Подведем итоги, ваша честь. Из представленных улик я сделал вывод, что покойный ограбил магазин «Пасифик Нотерн Супермаркет». Я попросил подготовить набросок портрета покойного и предъявил его свидетелям. Затем окружной прокурор, используя авторитет своего высокого учреждения, внушил свидетелям мысль, что я пытался неправомерно оказать на них воздействие и этим якобы сделал невозможным использовать их показания в суде. Я предлагаю, если суд сочтет возможным, указать в протоколе, что окружной прокурор проявил неуважение к суду, пытаясь повлиять на показания лейтенанта Трагга. Кроме того, указать, что окружной прокурор пытался оказать воздействие на показания двух свидетелей, которые явились очевидцами кражи в магазине «Пасифик Нотерн Супермаркет». Используя свое влияние, скептицизм и силу воздействия, он настолько исказил процесс опознания, что сделал невозможным его использование для расследования преступления, совершенного покойным.

Судья Сэкстон с нескрываемым удивлением посмотрел на Гамильтона Бергера, Редфилда и лейтенанта Трагга, затем неожиданно заявил:

— Представляется, что нет оснований для заведения дела на обвиняемого Гораса Уоррена. Его можно обвинить лишь в том, что он прятался на месте преступления. Это, естественно, не дает суду оснований для его дальнейшего задержания. Суд закрывает дело против обвиняемого. Что касается различных высказываний относительно неуважения, то суд снимает их с повестки дня. Возможно, он вернется к этим вопросам позднее. На этом заседание суда закрывается.

Глава XXII

Когда сердитый Гамильтон Бергер гордо прошествовал из здания суда, лейтенант Трагг подошел к Мейсону и хитро ему улыбнулся.

— Ну что, Перри, — сказал он, — все мы делаем ошибки. Случается, что я отхожу от общепринятых полицейских процедур, поскольку мне кажется, что все необходимое у меня уже есть. И неоднократно я бывал не прав. Несомненно, мне следовало бы подключить свет и обыскать помещение. Что же, по вашему мнению, там случилось?

— У меня начала появляться мысль, что Гидеон имеет сообщника. Я думаю, что Гидеон встретил этого человека в тюрьме. Других возможностей познакомиться с сообщником у него не было. Очевидно, этот человек находился в тюрьме, и освободился, вероятно, в первый год пребывания в заключении Гидеона.

— Почему же эта связь продолжалась так долго и…

— Идет Пол Дрейк, — сказал Мейсон. — Я думаю, он пришел с ответом.

Пол Дрейк, торопясь в зал судебных заседаний, посмотрел на оставшихся зрителей, кучками беседовавших между собой, на пустое кресло, в котором сидел судья Сэкстон, и поспешил к Мейсону и лейтенанту Траггу.

— Что случилось?

— Судья закрыл дело, — ответила Делла Стрит.

— Закрыл? — произнес Дрейк.

— Да, закрыл, — вмешался Мейсон. — Сегодня днем произошло много разных событий. Что вам удалось обнаружить относительно денег, Пол?

— Вы были совершенно правы. Вклад в 47 тысяч был сделан по почте. Да, простой почтой. Деньги находились в пакете, на пакете адрес и больше ничего. Естественно, это вызвало большое любопытство.

Деньги со счета не снимались, но небольшие суммы регулярно на него поступали, поэтому в банковских учетах счет числился действующим.

— А на чье имя были положены деньги? — спросил Мейсон.

— Коллистера Деймона, — ответил Дрейк. — Мне остается только добавить, что полное имя Гидеона — Коллистер Деймон Гидеон.

— Несомненно, у Гидеона был сообщник, который вышел из тюрьмы вскоре после того, как туда попал Коллистер. Этот человек не мог снимать со счета деньги, поскольку не мог предъявить документов на имя Коллистера Деймона, но мог вносить на счет некоторые суммы, и, поскольку имеются депозиты, счет относится к числу действующих.

Детектив быстро вышел в коридор и позвал Трагга.

— Извините, — сказал Трагг, о чем-то поговорил с детективом и вернулся обратно.

— Я думаю, Перри, у нас есть вся необходимая информация. Кто-то касался руками вымазанных маслом вещей и, когда влезал в картонную коробку, оставил отпечатки пальцев, по которым можно провести идентификацию. Мы поднимем дела на заключенных, которые были освобождены из федеральной тюрьмы, где Гидеон отбывал наказание, и просмотрим их.

— Хорошо, — сказал Мейсон.

— Возможно, вы догадываетесь, что произошло между Гидеоном и его сообщником? — спросил Трагг.

— Конечно, это только догадка, — ответил Мейсон, — но я думаю, все выяснится, когда вы найдете сообщника. Они оборудовали хорошее убежище в этом заброшенном магазине. Я думаю, вы найдете отпечатки пальцев сообщника Гидеона на некоторых кухонных принадлежностях и пустых консервных банках.

Трагг сморщился и сказал:

— Не сыпьте соль на свежую рану.

— И у них все шло отлично, — продолжал Мейсон, — пока удача не оставила их и Гидеону пришлось стрелять в сторожа. Гидеон совершенно потерял голову. Это поставило его сообщника в такое положение, единственный путь из которого ведет в газовую камеру. Если два или более человека совершают уголовное преступление, связанное с убийством, все они в равной степени виновны в убийстве первой степени. Они считали, что сторож умрет.

Внезапно Гидеону стало жарко, как на кухонной плите. Во что бы то ни стало он хотел выбраться из города. При данных обстоятельствах он не посмел попытаться снять деньги со счета в банке. Ему нужны были деньги, очень нужны. Поэтому он забросил удочку на меня. Начал шантажировать Уоррена.

— Можете ли вы сказать, какие компрометирующие материалы он имел на вас и что у него было на Уоррена, — спросил Трагг.

— Нет, не могу, — ответил Мейсон. — Будет правильно, если вы не будете пытаться это выяснить. Знаете, да вам это и не нужно.

— Вероятно, нет, — согласился Трагг.

— Во всяком случае, револьвер Уоррена как-то оказался в распоряжении других. У Гидеона завязалась борьба со своим сообщником. Гидеон пытался убить его. Он промахнулся, его напарник нет.

— Почему Гидеону так легко удалось завладеть оружием Уоррена? — спросил Трагг. — Он… Минуточку… Гидеон хотел завлечь в ловушку всех, кого мог.

Глаза Трагга сузились.

— Интересно, не была ли случайно включена госпожа Уоррен в список его жертв? Не пошла ли она в помещение склада с револьвером, а Уоррен пришел туда позднее? Он нашел Гидеона мертвым, револьвер лежал рядом. Уоррен подобрал его, чтобы защитить свою жену, положил револьвер в карман и пытался уйти из склада. Затем он услышал сирены и подумал, что прибыла полиция.

Мейсон посмотрел в глаза Траггу.

— Мне бы хотелось, — сказал Мейсон Траггу, — чтобы вы не пытались ломать по этому поводу голову. Сообщник заявит, что ему пришлось убить Гидеона в целях самообороны, и, возможно, он прав. Гидеон выстрелил в него из револьвера Уоррена. В ответ сообщник выстрелил из револьвера, который использовался при налете на магазин «Пасифик Нотерн Супермаркет». Именно этот револьвер был в руках у Гидеона, когда они грабили этот магазин.

Трагг задумчиво молчал.

— Это все, что вам нужно. Парни из федеральной службы могут забрать в банке 47 тысяч долларов.

— Вы хотите, чтобы ваши клиенты не были в этом замешаны?

Мейсон встретился со взглядом Трагга.

— Да, хочу, чтобы мои клиенты не были в этом замешаны.

Молча Трагг пожал руку Мейсона.

— Вы очень помогли нам, Перри, — сказал он. — Я не думаю, что вы пойдете дальше и дадите нам какой-либо намек относительно личности сообщника, не так ли?

— А почему бы и нет, — ответил Мейсон.

Трагг с удивлением посмотрел на Мейсона.

— Прикиньте в уме, — начал Мейсон. — Я сделал набросок портрета Коллистера Гидеона. Теперь нам известно, что он участвовал в ограблении супермаркета, стрелял в сторожа.

В ту ночь раненый сторож, не колеблясь, опознал по наброску Гидеона как имевшего значительное сходство со стрелявшим в него человеком.

А другой свидетель, так же не колеблясь, заявил, что на наброске изображен не тот человек, который выбежал из дверей супермаркета. Тем не менее был ведь человек, который имел в руках револьвер и который бежал от магазина.

Задумавшись, Трагг сказал:

— В ограблении магазина могли участвовать два человека.

Мейсон ухмыльнулся.

— Полиция увидела человека, бежавшего по улице. Если бы он пытался спрятаться, они бы его задержали и обвинили в соучастии в преступлении. Но поскольку у этого человека нашлось достаточно ума, чтобы бежать по середине улицы и махать полицейской машине, пытаясь остановить ее, полиция попалась на эту удочку и…

— Боже мой, — прервал Мейсона Трагг. — Вы имеете в виду, что Дрю Кирни был сообщником.

— Конечно, — заявил Мейсон. — Вот почему он не захотел опознать Гидеона. Он не посмел. Он никак не хотел связывать Гидеона с ограблением магазина. Он надеялся, что полиция не найдет револьвер, который он спрятал в помещении старого склада после обмена выстрелами с Гидеоном.

Кирни очень умный человек и непревзойденный актер. Возьмите его отпечатки пальцев, потрясите его, и вы увидите его криминальное прошлое. Вместе с Коллистером Гидеоном он сидел в федеральной тюрьме. Гидеон доверился ему, поэтому Кирни прибыл в наш город, основал здесь небольшое дело, что обеспечило ему законное прикрытие. Время от времени он вносил деньги на счет в банке, на который Гидеон положил 47 тысяч долларов. Он ждал выхода Гидеона из тюрьмы, когда можно было бы, не привлекая внимания властей, снять эти деньги.

Вероятно, Кирни имеет отношение к целой серии ограблений, которые до сих пор не раскрыты полицией. Он достаточно умен и изобретателен, чтобы понять, что должен свою криминальную деятельность ни в коем случае не проводить с позиций своего предприятия. Поэтому он оборудовал убежище в этом старом, заброшенном складе, между владельцами которого идет тяжба. Он оставался в своем убежище, когда выходил на грязные дела. Совершал он это, вероятно, по уик-эндам. Конечно, лейтенант, я высказываю свои догадки, строя рассуждения на вероятностях. Но трудно найти другое объяснение, что из револьвера, который использовался при ограблении супермаркета, был убит Гидеон, что Кирни был сообщником кого-то при ограблении магазина. Поэтому он и бежал по улице, но не в поисках телефона, а подальше от места совершения преступления.

Трагг глубоко вздохнул.

— Интересно, что бы с вами случилось, если бы Кирни вернулся в здание склада и забрал спрятанный им револьвер? — спросил Трагг.

Мейсон посмотрел на часы:

— Вероятно, сейчас выносили бы приговор, осуждающий меня за неуважение к суду.

— Но ведь вы не оказывали никакого воздействия на свидетеля, — сказал Трагг. — Ведь этот свидетель все время настойчиво пытался отвлечь внимание суда от настоящего преступника.

— И поскольку раненый сторож заявил, что набросок портрета Гидеона похож на человека, которого он спугнул в супермаркете, окружной прокурор вкупе с полицией обвиняли меня в том, что я воздействую на показания другого свидетеля, то есть Кирни.

Трагг резко откинул голову назад, засмеялся и сказал:

— Я думаю, нам пора приступать к облаве, Перри.

— Собираетесь поймать в сети Бергера? — спросил Мейсон.

— В течение нескольких часов я воздержусь от посещения офиса Бергера, если вы не возражаете, Перри.

— Совсем не возражаю, — откликнулся Мейсон.