Крипта

США

Куратор проекта «Мидас» долго сверлил Виллиамса тяжелым, словно титановый бур, взглядом. В нем не было ни недовольства, ни разочарования, ни раздражения, которое можно было бы ожидать в ситуации, когда возник вполне реальный риск провала проекта, над которым специально отобранные люди работали почти десять лет. Казалось, в этом взгляде эмоции отсутствуют вообще. Он, как рентген, проходил сквозь директора, высвечивая всю, даже самую сокровенную информацию, словно пытаясь понять, можно ли ему еще доверять.

Человека, который вел «Мидас», он знал плохо. Вернее, не знал совсем. На вид ему было лет семьдесят, может, чуть больше. Виллиамс даже сомневался, что тот использует свое настоящее имя – Бергман. Несмотря на прямой запрет руководства, он в самом начале попытался собрать информацию о таинственном старике в национальных базах данных, но там не было абсолютно ничего необычного. Авторитетный финансист, банкир, биржевик. Карьеру закончил главой Нью-Йоркского отделения федрезерва. Более того, информация о запросе тут же стала известна наверху и, получив жесткую взбучку от шефа ЦРУ, он решил больше не искать на свою голову приключений.

Несколько лет назад, когда его назначили директором Центра киберразведки ЦРУ, руководство, не раскрывая особых деталей, поставило его в известность, что все инструкции по проекту он будет получать от Бергмана и отчитываться по статусу «Мидаса» будет только ему. С тех пор ни его боссы, ни руководство параллельных подразделений не упоминали названия проекта, не интересовались его прогрессом и вообще делали вид, как будто его не существует.

Группа специалистов, занятая на проекте, утверждала, что ничего особо секретного, что могло бы оправдать такой режим закрытости, в нем нет. Тема, конечно, интересная, но таких в Конторе и АНБ наберется с десяток. Поэтому Виллиамсу вся эта дымовая завеса казалась странной и даже неуместной, потому что могла вызвать нездоровый интерес людей, напрямую не связанных с проектом.

Но решения начальства не обсуждаются, тем более что в самом начале оно прозрачно намекнуло: Бергман поставлен куратором личным распоряжением Президента США и является его особо доверенным лицом.

Чувствуя нарастающий дискомфорт от тяжелого взгляда, Виллиамс поежился в глубоком кресле и потянулся за стоящим перед ним на журнальном столике стаканом воды.

– Вы знали об уязвимости во время обновления программного обеспечения на площадке «Браво»? – наконец задал вопрос Бергман.

– Да. Это общая проблема данного типа ПО. Скажу больше, – директор сделал несколько глотков и поставил стакан на стол. – Эта уязвимость появилась не сама по себе.

– Поясните… – брови старика чуть приподнялись, и глаза, поймав отраженный от окон свет, блеснули холодными искорками.

– Это закрытая информация, – Виллиамс сделал неловкую попытку уйти от темы.

– Вы же знаете, что сейчас произойдет, – бесцветным тоном проговорил Бергман.

– Черт возьми, как же с вами тяжело, – выругался цэрэушник и снова потянулся за стаканом. В присутствии этого человека он чувствовал себя беспомощным школьником, который постоянно ждет нагоняя от строгого учителя. – Только не надо звонить директору ЦРУ. Информация действительно закрытая. Но учитывая ваш персональный президентский допуск… Понимаете, уязвимость CVE 2018-8897, как и все уязвимости этого класса, разработана нами во взаимодействии с производителями процессоров AMD и Intel. Все производимые ими чипы имеют специальные разработанные нами закладки. Они инициируют особый сбой в работе процессора, через который можно получить доступ к памяти и операционному режиму ядра и перехватить контроль над системой.

– Вы хотите сказать, что можете взять под контроль любой компьютер в мире?

– Ну… Далеко не любой, а только тот, в которых стоят процессоры американских производителей.

– И мой тоже? – Бергман сделал чуть заметное движение головой в сторону своего рабочего стола.

– Я отсюда не вижу, что у вас, но если там стоят наши процессоры и он подключен к Интернету, то да, – довольный тем, что смог удивить старика, ответил Виллиамс.

– Вашу мать! Во что вы превратили наш некогда прекрасный мир, – недовольно пробурчал куратор.

– Это государственная программа, сэр – директор внутренне улыбнулся редкому проявлению эмоций старика.

– Только вот это государство в полном дерьме. И эти ваши штучки-дрючки его не спасут. Какие дебилы принимают такие примитивные решения. Вам что, ресурсы больше девать некуда.

– Сэр… – старик нечасто говорил о современной политике, его мнение о ней было всегда однозначным, поэтому Виллиамс всеми силами старался избежать участия в разговоре, чтобы ненароком не подставиться. – От таких программ наша разведка получает огромные преимущества.

– Какие, нахрен, преимущества, если вас может взломать каждый второй хакер.

– Использовать уязвимость класса CVE, не зная деталей ее настройки, невозможно. Пробиться к ней через установленную защиту очень сложно. Даже во время сервиса она блокируется специальными дополнительными мерами. Чтобы их обойти, надо знать точные параметры и время включения. А еще иметь специально разработанную для их пробивки программу.

– И как же хакеру все это удалось узнать?

– Через одного из администраторов службы техподдержки «Браво».

– Вы с ним уже работаете? – чуть склонив голову, поинтересовался куратор.

– Нет. К сожалению, он исчез. И мы до сих пор не можем его найти.

– Плохо, – короткое слово прозвучало в тишине обставленного старинной мебелью кабинета как приговор.

– Площадка расположена в Шанхае. Таковы были ваши инструкции, – осторожно напомнил Виллиамс. – Подозреваемый – американец китайского происхождения. Затеряться в Китае ему не составит труда.

– Какой у него уровень допуска?

– Чистый админ. Он понятия не имеет о смысловой нагрузке «Браво», тем более о «Мидасе». Прошел все проверки, до этого работал в АНБ и в НЦКО62. Послужной список положительный. Мы можем попытаться его отследить. За свою информацию он наверняка получил деньги в крипто, если мы отфильтруем движение средств по кошелькам…

– Не тратьте время на пустяки, – Бергман движением руки остановил директора. – Передайте его оперативникам. Этот ваш админ в общей картине вещей теперь неважен. Ущерб уже нанесен. Надо минимизировать риски. Мы не можем сейчас изменить динамику проекта. Он теперь работает в автоматическом режиме и вовлек в себя огромное количество участников. Поэтому наша цель – русский хакер.

– Понимаю, – согласно кивнул Виллиамс. – Он уже в плотной разработке. Похоже, целью взлома являлся не «Мидас». Все говорит о том, что действует «черная шляпа»63, не связанный со спецслужбами. Это либо случайная пробивка, вроде проверки на деле эффективности новой вредоносной программы, либо первая фаза какой-нибудь простенькой схемы по взлому криптокошельков.

– Тем не менее у этого одиночки сейчас находятся резервные и операционные архивы по «Мидасу». Весь проект поставлен под угрозу, – куратор снова опустил на Виллиамса свинцовые гири своих глаз. – Это недопустимо. Сразу после нашего разговора вы получите авторизацию на проведение операции любой сложности на территории противника. У вас будут необходимые возможности и средства. Нам нужен этот хакер. Мы должны знать, успел ли он вскрыть то, что скачал. И если да, то как распорядился информацией.

– Но сэр… Вы же сами утверждали, что вскрыть архивы практически невозможно. Для взлома их ключа нужен суперкомпьютер, – директор поднял удивленные глаза на собеседника. – Даже мои люди не знают, что там находится. Единственное, что они могут предположить, это то, что там размещены блоки очень сложных автоматически запускаемых программ.

– Не вы ли мне полчаса назад докладывали, что для взлома дублирующей системы безопасности была применена программа, сгенерированная нейросетью, – нахмурился Бергман. – Похоже, у нашего хакера есть необходимые для таких операций ресурсы. А насчет содержания архивов не беспокойтесь. В свое время вы все узнаете. Сейчас ваша цель – хакер. Поэтому поторопитесь.

– Да, сэр.

Виллиамс поднялся с кресла и заметил, что взгляд куратора ни на сантиметр не сместился с точки, на которой несколько секунд назад находились его глаза. Поглощенный своими мыслями, странный старик как будто не заметил его передвижения.

А этот «Мидас» оказался совсем непрост… Вертолет директора плавно зашел на площадку на крыше штаб-квартиры ЦРУ, и Виллиамс, оторвавшись от своих размышлений, уточнил, подтверждена ли встреча с шефом оперативного сектора «Россия». Проект явно представлял из себя нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Иначе с какого перепугу Бергман устроил вокруг него такие пляски.

Официальное разрешение на проведение силовой операции на территории противника было делом чрезвычайным. Обычно Контора действовала в режиме «без флага», оставляя противнику шанс поломать голову над тем, какая из немногих сохранивших эффективность разведок провела операцию. В большинстве случаев подозрения все равно падали на ЦРУ, но иногда удавалось перевести стрелки на МИ-6 или израильтян. В таких случаях действия агентов или оперативников считались особо успешными. Но это был не тот случай. Сейчас действовать надо было в России с ее хорошо отлаженной и эффективно работающей ФСБ, не привыкшей церемониться с противником и не ограничивающей себя в выборе средств.

Шефа сектора «Россия» Виллиамс знал хорошо. Хогарт был одним из уважаемых ветеранов разведки, который на фоне быстро растущей молодежи, воспитанной на компьютерных стрелялках, выгодно отличался вдумчивостью и осторожностью. Несмотря на бурные истерики часто меняющегося начальства, требующего немедленный результат, два этих качества позволили ему сохранить на территории противника довольно эффективную агентурную сеть, способную на сложные многоходовые комбинации в духе игры разведок времен холодной войны. Немногие оставшиеся в ЦРУ профессионалы старой школы за это его очень уважали и при необходимости оказывали всяческую поддержку. Таким профессионалом считал себя и Виллиамс, поэтому разговор о предстоящей операции наверняка будет прямым и откровенным.

– Привет киберзащитникам американской демократии! Или защитникам киберамерикнской демократии? Или американской кибердемократии? Или как вас там теперь называют наши безмозглые СМИ. Что-то я совсем запутался, – Хоган поднялся из-за рабочего стола и, пожав гостю руку, предложил присесть за небольшой журнальный столик.

– Брось стебаться, – Виллиамс отметил про себя как всегда крепкое рукопожатие хозяина и опустился в кресло. – Плесни лучше бурбона. А то у меня в горле кукушка поселилась после утренних встреч.

– Что, русские хакеры донимают? – хозяин кабинета протянул ему широкий стакан с напитком.

– Они самые.

– Да брось! Вы же сами их придумали. Мне-то спагетти на уши не навешивай. У вас целое подразделение под них маскируется.

– На этот раз все серьезно. Никаких «ложных флагов»64, – Виллиамс поставил стакан на стол, достал из кармана пиджака пластиковый конверт. – На вот, почитай.

– Нихрена себе, какие вензеля, – Хогарт взял конверт и, с интересом рассмотрев президентскую печать, достал из него сложенный втрое листок гербовой бумаги. – Ну-ка, что тут наш маньяк еще придумал. – Так. Национальная безопасность… Киберугроза высшего уровня… Бла-бла… Небо упало на землю, реки потекли вспять… Все пропало… Кругом русские… Мы все умрем… Понятно. То есть вы облажались, а мне голову в пекло?

– Как всегда, – улыбнулся Виллиамс, которому была давно известна непринужденная манера общения хозяина кабинета.

– Как всегда… – эхом отозвался Хогарт и перешел за свой рабочий стол. – Ничего личного, но я проверю президентскую авторизацию по базе документов. Все-таки операция без ограничений на территории противника.

– Ты уж извини. Но без тебя никак, – директор взял стакан с бурбоном и поиграл в нем кубиками льда. – В это дело привлекать посторонних нельзя. Тут идет какая-то охрененно большая игра. Ее масштабы даже я не могу представить, хотя формально являюсь руководителем проекта.

– Что он хакнул? – Хогарт вернулся в кресло за журнальным столиком.

– Криптобиржу.

– И все? И весь шум из-за такого пустяка? Что, вынес секретный фонд Конторы? И теперь нам не из чего платить зарплату?

– Да ничего он не вынес. Во всяком случае, пока. Это была не просто биржа. Это была дублирующая площадка одного глобального проекта. Этот парнишка, сознательно или нет, скачал файлы резервного копирования с критически важными операционными программами. Командные логи, дубликаты регистров. Короче, всякую киберхрень, от которой зависит успех всего проекта.

– Проект, конечно, особо секретный. И к нему нужен отдельный допуск.

– Конечно, – кивнул Виллиамс. – И поверь, даже я его не имею.

– И что от меня требуется? – поднял брови Хогарт.

– То, что ты делаешь лучше всего. Возьми хакера, желательно с оборудованием. Если не будет возможности переправить его к нам, выбей всю информацию об атаке. Откуда концы, кто помогал, какая конечная цель. Но самое главное узнай, смог ли он вскрыть архивы с резервными копиями и если да, то как ими распорядился.

– И все?

– Ну, раз тебе этого мало, то можешь разрешить своим людям станцевать на Кремлевской стене ковбойский танец, – невинно улыбнулся Виллиамс.

– Это была бы самая интересная часть операции, – вполне серьезно ответил Хогарт. – Только своих людей я на это дело не поставлю.

– Хэй! Ты читал распоряжение, – насторожился директор киберразведки, не понимая, куда клонит его коллега. – Дело должно быть сделано и сделано быстро.

– Не суетись. Ты поставил задачу. Я ее выполню. Перешли мне полный бриф по операции и конкретные задачи по извлечению информации. Через пару часов я скажу, когда у тебя будет твой хакер или то, что от него останется.

– Вот это дело, – Виллиамс встал и, довольный результатом разговора, протянул коллеге руку. – С моей стороны ты получишь максимальную поддержку через все доступные нам и АНБ средства.

Шел 3-й день с момента взлома площадки «Браво». Ситуация вокруг нее раскручивалась со стремительностью выскочившей из упоров пружины. Какие силы приведены в действие – трудно было себе представить, но то, что сам Президент был осведомлен о проекте «Мидас», говорило о многом. Виллиамс чувствовал, что если вытянет эту ситуацию, то окажется на гребне волны, способной вынести его на самый верх Конторы. Это радовало и пугало одновременно, потому что сложно было представить, где он окажется в случае провала.