Критическая метаморфоза

– Глава 4 -

День, одиннадцать часов. Преподаватель истории начинает пару.

– Итак, сегодня у нас практическое занятие, так что к доске пойдёт…– большинство из семнадцати студентов, находящихся в аудитории сжались на стульях, – Тавроэв!

Выдохнув, Ми́лан толкнул Марвина Тавроэва, который сидел рядом с ним и всматривался в экран планшета. Марвин обратил на него внимание и одного взгляда Ми́лана было достаточно, чтобы сообразить в чём дело.

– Й-Я?! – он обратился к преподавателю.

– Да! – сухо ответил Алексей Григорович.

– У меня нь… – заикался, – У меня не получится! Можно не я…

– Нет, нельзя. У тебя всё получится!

Студент медленно и немного со злостью к жизни, идёт к доске. Остановившись, устало смотрит на неё, стараясь сосредоточиться.

– Почему стоишь? – Марвин открыл рот для того чтобы начать говорить, – Сотри всё с доски, – его перебил преподаватель.

Он стёр и положил обратно мочалку.

– Всё стер? Молодец, я же тебе говорил, что у тебя всё получиться, иди садись. Сэквойя – к доске.

Услышав, Марвин радостно побежал на своё место, а Алиса Сэквойя с непониманием и злым удивлением демонстративно поднялась со своего места. После чего пошла к доске. Попутно ловя на себе кучу взглядов, а особенно Ми́лана, который по-дружески смеялся ей в след. И процитировал своего отца – «Земля – мёртвого найдёт».

У доски, Алиса начала рассказывать заданную тему на сегодня. Хоть и не рада была опросу, но тему она знала. Ми́лану было не интересно, как и всем сидящим в этой аудитории, кроме преподавателя конечно. Они учились на юристов, и история по понятным причинам, в своём расписании их только злила. Но ничего не поделаешь, приходилось сдавать и её. Ми́лан немного отвлёкся и решил осмотреться, ведь в этой аудитории, он был второй раз за два года. В этом учреждении существовало правило. Аудитории прикреплялись, к учащимся группам и они следили за её сохранностью. И так повелось, что и плакаты там были соответственно сделаны студентами и для студентов. Например, на стене этой аудитории красовались плакаты с фотографией одного из древних философов и его якобы цитатой: «Девушки учатся лучше мальчиков, потому что им нечего класть на учёбу». Также и другие: «Ты молод? Образован? Полон идей? Жаждешь работать и зарабатывать, но не знаешь с чего начать? Жаль…». Ну и т.д. Можно было подумать, что работники учреждения будут против такого, но нет. Все отнеслись к такому довольно нормально.

Не успев Ми́лан дочитать остальное, как в аудиторию заходит другая преподавательница и начинается объявление.

– Всем доброго дня! Спешу сообщить вам, что сегодня в актовом зале будет мероприятие, – по рядам студентов прошла волна вопросов между собой, оглашающий преподаватель это заметила и добавила, – Кто не в курсе, это в честь Дня учителя/преподавателя! – укоризненно сказала преподавательница.

Марвин сидел в непонимании на счёт сегодняшней даты и решил переспросить.

– А я ду-думал в честь Всемирного дня животных…

– Он вчера был! Сегодня седьмое! – язвительно крикнула всё та же преподавательница.

Марвин понял свою оплошность, чем позабавил всех присутствующих, которые начали немного посмеиваться, но так чтобы никто не увидел. Даже Алексей Григорович подставил ко рту кулак, чтобы, так скажем, пустить смешок.

– В честь этого, пара будет короткой и естественно последней, – добавила преподавательница.

Все студенты сразу взбодрились – услышав столь отличную новость. В том числе и Алексей Григорович, он тихим жестом дал знать Алисе, о том, что она может садиться на своё место, а хорошую оценку она уже заработала. И продолжил слушать.

– Спасибо за внимание, – она вышла и закрыла дверь.

Пара вернулась на круги своя. У Ми́лана за сегодня, это уже была вторая и за время перемены, он всерьёз задумывался, чтобы не пойти на неё, но в последний момент его увидел Алексей Григорович и деваться не было куда. А так, как пары уже не будет, да и тетрадь у него была одна, он её положил во внутренний карман кофты, потом поднялся с места и не спеша, стараясь не мешать присутствующим, вышел из аудитории. Студентам на паре разрешалось спокойно выходить, когда им захочется или будет нужно, предполагалось, что это поспособствует удобству студентам, которые при первой надобности организма будут выходить и тем самым не мешать.

Закрыв за собой двери, Ми́лан стал наблюдал ситуацию. В коридоре находилось много студентов, а в конце стояла преподавательница рисования, что-то им вещая. Преподавательница представляла собой девушку двадцати четырёх лет, симпатичной наружности. К которой у Ми́лана было довольно не однозначное отношение. Хотя на самом деле предмет, который преподавала она, был более профильным и обособленным, но Ми́лан понимал его, как рисование. В конце прошлого года, когда Дима Вуурын закрывал свою сессию, а первый уже свою – закрыл, то они вместе, по просьбе Ми́лана, ходили на её консультации. Там он, ввиду не знания ей всех студентов в лицо, научился рисовать дерево, прошу прощение, красивое дерево. Ну и естественно узнал её поближе. Человеком она была добрым, но ответственным.

Ми́лан, увидел, как та самая Лалис Погорил вещала около пятидесяти студентам какую-то информацию на счёт их же будущих экзаменов. Ми́лан прошёл немного в глубь собравшихся и стал приблизительно по середине, чтобы удобно было смотреть. И совершенно не стесняясь ничего, он начал откровенно пялиться на неё. Но по большей части его интересовало только лицо. Это он пояснял и Диме, на тех самых консультациях, что конечно второму показалось странным, так как её лицо, по его скромному мнению, далеко уступало её формам, но не стал лишнего говорить и тем более спорить, ввиду своего отсутствия к этому интереса. Сегодня Лалис накрутила себе волосы на плойке, что было очень даже красиво и нанесла на глаза тушь в небольшом количестве. Губы… Ми́лан не успел рассмотреть точный оттенок помады, ему помешал чей-то грубый и громкий голос, но очень знакомый.

Ми́лан начал оборачиваться и смотреть на других присутствующих, стоявших около него и искать причину. Сначала ему на глаза ничего неприятного не попадалось, пока он не услышал опять этот, по его мнению, мерзкий звук и уже повернулся к источнику. Справа от него, около стены сидел на стуле ещё один преподаватель, тоже довольно молодой, лет двадцати девяти и вместе с ним двое студенток, выглядящих как первокурсницы, максимум второй. Его Ми́лан знал лично и прекрасно осознавал, что это учитель. Им был Александр Михайлович, именно ему Дима покрасил инструменты под конец третьего курса. А источником оказался смех этого мужчины, он видимо смеялся над шутками, которые сам же и «травил». А вот почему звук не понравился Ми́лану, большинство людей смеётся на выдохе, а этот человек смеялся на вдохе, вы можете сами попробовать и понять, что за звук будет исходить. Ми́лан нервно посмотрел на него и постарался абстрагироваться. Снова развернулся к Лалис лицом и боковым зрением увидел несколько студентов, зло смотрящих в сторону тех троих, что мешало ему не обращать внимания.

После, он решил просто отойти, чтобы не слышать. Не вышло. Теперь уже сами студентки начали громко смеяться, а тот хохоча продолжал рассказывать. И уже сама Лалис мельком обратила на них внимание, но не подавала виду что ей мешают.

После Ми́лан резко изменил свои планы, развернулся и подойдя к нему – не стесняясь и достаточно размахнувшись дал ему неплохого подзатыльника. Удар был не сильным и тем самым не громким, услышали и заметили это только те, кто был рядом. Студентки перепугались и раскрыв глаза на максимум, выбежали с коридора. Те, кому тоже «посчастливилось» быть свидетелем этой ситуации, медленно и незаметно для всех отошли с такими же выпученными глазами, не понимая, что будет дальше. Таких было не много, максимум человек пять, все остальные остались в неведенье. Ми́лан наклонился к его уху и обычным голосом, произнёс: – По тише, пожалуйста…

И ушёл, став поближе к противоположной стене. Внезапно, Лалис и все студенты начали расходиться, вся информация ею была дана и все узнали всё, что хотели. Тот самый преподаватель встал с места и был в ярости. Ми́лан услышал скрип стула, но ему было откровенно всё равно, это даже не заставило его оторвать взгляд от Лалис заходящей в лифт. Преподаватель не мог равнозначно отреагировать на случившейся. Стоя увидев, что сие момент почти никто не углядел, расчётливо посмотрел во все глаза на Ми́лана, левой рукой поправив причёску и с красным лицом от гнева направился к лифту.

Оставшийся студены перешёптывались, время от времени бросали взгляды на Ми́лана, а потом незамедлительно ушли. Потихоньку в коридоре людей ставало всё меньше и меньше. Ми́лан начал спокойно смотреть на уходящие спины.

– Милка! – раздался громкий зов, с правой стороны коридора.

Ми́лан понял, что это обращаются к нему и с ухмылкой повернулся.

На стуле около стены, сидел Марвин и улыбчиво махал ему. Марвин, только что пришёл и ничего до этого не видел. А вот Дэриэл, стоявший у самой стены и пришедший за долго, всё чётко наблюдал, но виду не подал, просто молча поприветствовал. Ми́лан подошёл и демонстративно замахнулся около лица Марвина рукой, на что второй отреагировал позитивно и ожидая этого. Прозвище «Милка», он получил естественно исходя из своего имени и понятное дело, оно ему не нравилось. Называли его так, только друзья или враги.

– Домой идёшь? – спросил Дэриэл, держа в руках стакан зелёного чая, купившего себе, пять минут назад.

– Да, только я думаю после перемены… – зевая закончил Ми́лан и опёрся об стену, ввиду нехватки стула.

Резко вспомнив и воспользывавшись секундным молчанием остальных, Марвин легко пнул своей ногой ногу Дэриэла, чтобы обратить внимание и начал рассказывать: – Слу…шайте. И-история. Вчера на перемене хо… одил похавать. Стою в очереди, – Дэриэл услышав начало, заинтересовался, Ми́лан же хоть и не смотрел на него, а разминал кисти, но тоже слушал, – за мной стоят две подружки. Одна говорит: «Беру тут кофе на обезжиренном молоке, и есть больше не хочется и худею по не многу», – пауза, – А вторая говорит: «Да? Я тоже на диете. Ну тогда… Наверно, и я возьму. Дайте пожалуйста…», говорит продавщице, «Мне кофе на обезжиренном молоке… и пии-ирожок с мясом», – закончил и вместе с Дэриэлом засмеялся.

– Да, интересные люди, – Дэриэл.

– Но их не трудно понять, – добавил Марвин.

Ми́лан тоже хихикнул, а отсмеявшись Клынков сменил опорную ногу, на которую придавал груз всего тела и продолжил стоять. Дальше из той же аудитории, с которой вышел Ми́лан, появились ещё несколько людей и к ним подошли двое девушек. Алиса и Сабрина. И вторая сразу игриво попыталась сбросить Марвина со стула и сесть сама, она была весьма взбалмошной, но он был готов к этому и не дал себя так провести. Первая же подошла вплотную к Ми́лану и по-дружески положила на его плечё левую руку, а второй держала и читала буклет.

– Снова ты?! – спросил Ми́лан.

– Ну конечно! – Алиса.

– Что поставил, опять пять?

– Ну конечно! – уже с улыбкой.

– Ну тогда пошла отсюда, – Ми́лан легко толкнул её в сторону, а потом засмотревшись на буклет в её руках, потянул обратно и забрал его себе.

Увидев в нём пару картинок и название, Ми́лан незамедлительно поинтересовался: – Ты что себе татуировку хочешь сделать?! – не дав ей ответить, он решил додумать ответ за неё, – Ты лучше парня себе уже найди! Думаешь я не знаю, что ты ночью делаешь? Свет ведь горит, а окно находиться, если ты не забыла, прям напротив моего, – он поиграл бровями.

Все улыбнулись после слов Ми́лана и продолжили смотреть, что будет дальше.

– Нет парня – нет проблем, – Алиса отшутилась и постаралась забрать буклет, но Ми́лан отдалил руку.

– У парня! – резко добавила Сабрина.

Услышав это, Ми́лан одобрительно закивал головой. В ответ ему, Алиса смешно и демонстративно оскалила зубы, быстро ухватила и забрала буклет, ответив при этом: – Нет, это не я хочу себе татушку.

– Я хочу! – сказала Сабрина и снова попыталась сбросить Марвина.

Марвин начал уже руками держаться за стул и пытаться помешать ей ногами. Во время этой «борьбы», Алиса внезапно что-то углядела и заинтересовано подошла к Сабрине сзади, чтобы осмотреть её рубашку. Она провела по ней лёгкими касаниями и убедившись в своих догадках, отвела её на пол метра от всех и при этом, тихо, но нервно прошептала, чтобы никто из других не услышал: – Вчерашняя рубашка… Ты что опять дома не ночевала? – укоризненно.

– Не важно, – удивлённо и бегая зрачками.

После чего Сабрина Глависьна тут же обернулась к твроим парням.

– Кстати! – выкрикнул Марвин, обращаясь ко всем пятерым, – На счёт та-ату. Вспомнил, одну историю, отец рассказывал, – все опять начали внимательно слушать, особенно последняя, – Пару лет назад, мой отец ездил в командировку и познакомился там с одним мастером та-ату. Говорит, что у ни.. них была извечная проблема-а. Значит, постоянно приходят малолетки и просят сделать иероглифы. «Ка-какие иероглифы?» – спрашивает мастер. «Ну чтоб поприкольней!» – по-онятный ответ.

– Ну он додумался взять пару импортных консервов и с них брать эти символы. И вот самое интересное, уже как семь лет, по миру хо-о-одят люди с надписями в переводе, типа: «Съесть до ноября следующего года», «Со-сом», «Жирность», «Если просрочиться, присылать по этому адресу…» и т. д.

Сразу после слов все неистово «ржали», так как по-другому это не назовёшь.

– А если серьёзно, – Сабрина старалась отдышаться от смеха параллельно говорить, – Я хочу себе тату. Кто-нибудь знает, есть тату обозначающее скорость?

Не успев никто ответить, как с угла появляется Женя и слышав вопрос ещё будучи за поворотом, в быстром темпе и без доли смеха в глазах, отвечает: – Знаю, пройденный путь поделить на время.

Никто из присутствующих не понял, что он сказал. Но это и не заботило их, всех интересовало лишь одно. Почему лицо Жени было побито. Под глазом слабо замазан тональником небольшой фингал, верхняя и нижняя губа разбита, левая сторона шеи была очень красная, а местами даже синяя и на левом глазу был чётко виден синяк около зрачка.

– Ми́лан, Дєр, можно вас? – Женя попросил их отойти, ибо не знал никого из девушек.

Взглянув на которых, лишь кивнул из вежливости и протянул руку Марвину, чтобы поздороваться. Марвин ответил взаимностью, Дэриэл ужаснулся, а Ми́лан уже на нервах смотрел на Женю и оба, молча пошли за ним. В паре метрах, сразу начался диалог: – Кто? Когда?

– Вчера. Марк с пацанами. Меня и Клима.

– Клима тоже? Как он? – спрашивал только Ми́лан.

– Вроде норм. Ему меньше досталось, – Женя, говоря, посматривал и на Дэриэла.

– За что? Сколько их было?

– Не знаю за что. Они ничего не говорили в процессе. Трое. Нам кстати повезло, что Марвин проходил мимо. Он подбежал к нам и они побоялись три на три и ушли. Он помог очухаться и не бояться за дальнейшую дорогу, – и благодарительно кивнул в сторону Марвина, где тот смотрел на них и ответил аналогично.

Ми́лан тоже обернулся на Марвина, но расстерянным взглядом.

Паралельно диалогу, с угла выглянул идущий с последней пары Дима. Он очень удивился троим друзьям, находящимся в его учебном корпусе. Но тут же заметив Марвина неподалёку их, решил не показываться на глаза. А спокойно вернулся обратно. Его никто не углядел.

– Ты так на паре сидел? – Дэриэл.

– Нет, у меня только две сдедующие пары должны были быть.

– Вы уже что-то предпринимали?

– Ну я предлагал Климу пойти в полицию, снять вместе побои, но он сказал, что это не поможет.

– Он прав, это безполезно, – Ми́лан вздохнул.

– Знаю. Поэтому я предлагал прийти не с пустыми руками.

– Чувак, – Ми́лан улыбнулся, – Это конечно неплохая мысль, но не сработает с такими людьми.

– Клим и это говорил, – честно сказал Женя, – Вот поэтому я пришёл сейчас к тебе, – Ми́лан задумчиво слушал, – Ты говорил, что у тебя отец работает в полиции, может…

– Я понял… я бы с радостью, но он работает, скажем так, не в той области. Занимается наркотиками и всё что с ними связано. И никто не даст ему возможность влезть туда, куда он хочет. Я уже с ним говоривал на такие темы, – Ми́лан задумался, – Да и знакомых у него там нет. И честно говоря, я этому рад, не назвал бы их адекватными людьми.

– Ясно… – Женя с грустными глазами затих, – То есть вариантов больше нет и нужно просто забыть про это?

Весь диалог был исполнен в максимально быстром темпе. Во время диалога лицо Ми́лана редко издавало хоть какие-то эмоции, настрой полностью на поглощение информации и сохранение чистого рассудка.

– Нееет, такого нельзя забывать… и у меня, на этот случай, есть один вариант. А пока, пошли домой, – и хлопнул Дэриэла по плечу.

Прокрутив ключом в замочной скважине, Клим вошёл в свой дом. Зайдя, он посадил совёнка на пуфик и погладил, аккуратно снял куртку и повесил в стенной шкаф-купе вместе с шарфом. Посмотрелся в зеркало, чтобы оценить, свой замазанный тональником фингал на левом глазу и разбитую левую часть бороды. «Вроде незаметно, но всё ещё болит» – сказал он себе. Медленно снимая кроссовки, Клим услышал разговоры в квартире, что сильно его удивило, ведь его родители должны были приехать только завтра. Разувшись, к нему на звуки закрытия двери пришла мать. Она была одета в тёмное, вечерние платье и на каблуках.

– Ты уже пришёл? Почему так рано? – спросила она удивлённым взглядом.

– Так пары закончились. Две пары и три консультации… вроде даже поздно. А я думал вы завтра… – перебила мама.

– Ну да, но мы передумали, – она развернулась к зеркалу и поправила причёску, – У нас появился веский повод.

– Ну хорошо, – он потянулся к Вере, чтобы взять её на руки.

– Так, стоп! – сказала Александра Филомэнко.

Сова испугалась, ведь это был практически крик, она спрыгнула с пуфика и походкой пингвина, побежала в сторону комнаты, но Клим её поймал и посадил на ладонь.

– У нас гости. Если хочешь сидеть за столом – её не приноси. А оставь где-нибудь в ванной.

– Хоро… – он задумался и через пару секунд, продолжил, – А я не голоден, – Клим всё же был не прочь поесть, но ему нужно было покормить Веру, поэтому решил пойти на маленькие жертвы.

Клим забрал с куртки маленькую жестяную баночку и держал её в руках.

– Ну тогда хорошо, – сказала мать и они вместе направились в гостиную.

Идя, Клим смотрел на баночку и читал её название шёпотом, – Перепелиный фарш. Мда… – говорил он с совой, – Я даже не думал, что найду такое…

На это совёнок как будто пискнул, но возможно Климу и показалось.

– Мам?

– Да?

– А что за гости?

– Наши старые бизнес-партнёры. Помнишь семью Понник? У них ещё дочка, на год старше тебя.

– Аа… Конечно, как можно их забыть! А вы что? Опять партнёрами стали… – Клим не договорил. Они зашли в гостиную и он увидел ту самую дочку, сидящую за столом, с волосами золотого цвета и смотрящую в экран смартфона.

В зале стоял огромный стол, на котором красовались куча разнообразных блюд и деликатесов. Его отец, сидел на краю стола и увидев его, поднялся и поприветствовал Клима рукопожатием и тоже не совсем здраво посмотрел на сову, но ничего не сказал, ввиду уже собравшихся гостей.

Клим увидел взгляд отца и хотел сказать, что уже уходит, но его сбили с мысли.

– Клим, как я рада тебя видеть. Как ты повзрослел за эти годы! – сказала мать семьи Понник, Эалла Понник, – Как твои дела?

Клим быстрым движением спрятал баночку в карман джинсов цвета ртути и попытался любезно ответить на вопрос. Он только начал складывать слова в предложение и не успев сказать даже: «Спасибо за беспокойство, у меня как всегда хорошо» – раздался небольшой крик. Что не очень понравилось Лэопольду Филомэнко, он угрюмо искал источник и причину крика. Им послужила дочь семьи Понник, Елизавета. Она не сразу заметила, как Клим вошёл. Но вскоре услышав и подняв глаза на него, она увидела, кого он держит в руках и крикнула – «Сова!». Лиза подбежала к нему, со словами «Привет! Как же я тебя давно не видела» и крепко обняла его. Клим от неожиданности, насколько сильно она выросла, случайно даже прижал Веру в ладони, на что вторая ответила укусом Клима за ноготь и ринулась перелезать на плечё.

– Привет… – Клим растерялся и не смог практически больше ничего сказать.

Потом она приблизила к совёнку своё лицо, на тот момент, он уже был на плече, и гладила его двумя пальцами правой руки. Вере, видимо, нравилось, как её перья взъерошиваются, судя по реакции. Лиза настолько приблизилась, что родители Клима, сильно забеспокоились и отец громким тоном обратился к Климу: – Так, я же тебе говорил, что нельзя подходить с ним к столу, на котором едят, а тем более к гостям, она ведь может…

Подойдя к дочке, Эалла Понник посмотрела на совёнка и уверенно перебила на её мнение, Лэопольда Филомэнко, хорошей новостью: – Да почему… посмотрите на неё… это же «она», я так понимаю? – Клим чувствуя за спиной тяжелый взгляд отца, кивнул, – Мне кажется, она безопасна, – на её лице начала появляться улыбка и она добавила, – Да ещё и такая миленькая.

Услышав, Лиза развернулась к маме и тоже улыбнулась. Для Клима это были хорошие новости, но всё же он знал, что его родители, были против.

Дальше сидящий за столом мужчина, державший гранёный стакан с алкоголем, слушая и обдумывая, решил высказать свой вердикт: – Я, – отец семейства Понник, – Тоже думаю, что это безопасно, – потом небольшая пауза, за которую Лэопольд немного сменил своё отношение к Эззну Понник, – А где вы её взяли? – Эззн задал вопрос, параллельно открывая бутылку бурбона, – Купили?

– Нет, я её нашёл в лесу, – ответил Клим, – Он видимо по всему выпал из гнезда, а найти это гнездо – я не смог. Ну и оставил себе…

– Что естественно было плохой идеей, – добавила Александра Филомэнко.

– Ну да… – снова виновато Клим посмотрел, – Ладно… спасибо… я не голоден, так что…

Семья Понник удивилась. И особенно Эззн: – Ты куда-то уходишь?

– Нееет, я буду дома, на втором.

Семья Филомэнко имела свой бизнес, по большей части, в сфере продажи бижутерии и владела большими состояниями, так что их жилой дом был огромен. Он состоял с трёх этажей, в каждом из которых было всё для существования. Туалет, кухня, гостиная, ванная, игровая, личный кабинет и другое. То есть по факту, все трое членов семьи жили отдельно от друг друга.

– Ааа… так ты не уходишь… ну так отлично. А то я думал, что мы уже соврали Элизе, – отец её так называл, – Она согласилась идти сюда, только если здесь будешь ты.

Лиза быстро развернулась к отцу и смущённо посмотрела на него, из-за того, что он взболтнул лишнего. Эззл виновато улыбнулся, её мама тоже. Климу очень льстил, этот факт и они с Лизой, встретились взглядами.

– Ну тогда, если хочешь, пошли со мной, – сказал ей, – Мне нужно совёнка, покормить.

Клим подошёл к деревянным ступенькам и начал подниматься вверх. Лиза легко кивнула и пошла за ним. Когда он увидел, что она не была обута в тапочки, а только в белые тряпичные чулки, он протянул руку к одной из полок на лестничном коридоре, в основном такие полки делают для цветов или рамок с фотографией, но в этом случае там лежали самые ситуационные вещи. Клим взял оттуда одну пару бежевого цвета и опустил их к ногам Лизы.

– Вот держи, так будет теплее, – она согласилась и обула их.

Эалла улыбнулась при виде этой ситуации. А Эззн, параллельно, встал со стула и втихую выключил пультом телевизор, который всё это время выдавал свою интерпритацию новостей. Лэпольд заметил это, дёрнувшись, но промолчал.

На секунду Клим вспомнил, что закончил перестановку в гостиной третьего этажа, о чём просил его отец и решил оповестить его об этом. Но родители Клима уже не смотрели на него, вернувшись к своему разговору. Достав договор, Лэопольд и Александра обсуждали детали сделки и она что-то настойчиво ему пыталась объяснить, тыча указательным пальцем в листок бумаги. Клим понял, что сейчас не подходящее время для этого и они с Лизой поднялись на второй этаж.

Поднимаясь, Лиза решила поинтересоваться: – А у неё есть имя?

– Да, конечно – Вера.

– Вера? – они уже были на втором этаже, – Интересно… – в её голову закралась плохая мысль, но она не решилась об этом спросить.

Совёнок ели держался у него плече, и то и дело мог упасть, но для того, чтобы этого не случилось, он вцепился клювом в клетчатую рубашку Клима. Потом они повернули налево. Зайдя на кухню, Клим достал с кармана жестяную баночку, которую Лиза из любопытства, игриво выдернула у него из рук. Клим удивился.

– Это корм… она только такое ест, – поставил на барную стойку маленькое блюдечко.

– Ничего себе, – она выпучила глаза после прочитанного названия на банке, – А где ты такое достал? В интернете?

– Нет, через Ламель, у нас так быстрее.

– А где открывашка? – Клим уже взял её и держал в руке.

– А зачем тебе?

– Открыть… ты же кормить его собрался?

– Ну да. Так… я сам могу.

– Так, а какая разница? – Клим с непонятностью на лице, дал её ей.

Она моментально начала раскурочивать и буквально за шесть секунд, банка была открыта. После увиденного Клим поражённо посмотрел на неё. Лиза увидев такую реакцию озадачилась: – Что-то не так?

– Да ничего… а как ты научилась так… мне бы больше двадцати секунд понадобилось…

– Аа… так у меня собака дома. Его еда запаковывается точно в такие жестяные банки. Мне поэтому и интересно стало чем кормить собрался.

– Интересно… – заулыбался Клим, – Хотел бы я посмотреть на него. Давно я собак не видел. А как зовут?

– Зовут – Серый… Ну так приходи… мы живем во всё том же доме…

– Эм… – Клим замешкался, – Давно я там уже не был…

– Это да… – Лиза опустила глаза и насыпала немного корма на маленькую тарелку.

Как только Вера увидела это, сразу же рванула к еде. Она начала быстро спускаться по руке Клима и раскрывать клюв. Лиза наблюдала за этим и мило улыбалась. Клим в этот момент смотрел только на Лизу.

– А тот сад ещё остался, в котором мы играли? – на Клима налетела волна воспоминаний.

Лиза убрала вылезшую на глаза прядь волос за ухо и продолжила:

– Ну не совсем конечно… там за эти годы уже почти всё развалилось и заросло.

– Понятно… – Клим с улыбкой вспоминал, как они вдвоем ещё маленькими бегали по нему летом, – Лиз…

– Да? – Лиза склонилась над барной стойкой, смотря на совёнка, как он ест и пальцем левой руки водила по шершавой и острой крышки этой жестяной банки. Ей нравился звук дергающейся кожи об жесть, но услышав обращение к её персоне, подняла голову, продолжая водить пальцем.

– А вот ты помнишь, почему наши родители перестали дружить? Я расспрашивал, но так и не понял сути, мне тогда и четырнадцати не было. И вообще, по-моему, они немного юлили, – она смотрела на него своими голубыми глазами, прикусив губу, не зная, как тактично ответить на его вопрос, – Да и про то, что они уже вновь общаются и сотрудничают, я тоже узнал только сегодня…

– А что тебе говорили твои родители, конечно, если не секрет? – Лиза решила узнать, его версию перед тем, как рассказать ему правду.

– Оо, та уже сложно вспомнить. Ну там было о том, что ювелирный магазин, который держали наши родители, – Лиза кивнула, – Стал приносить нехилые доходы и когда уже велись разговоры о открытии нового филиала и о том, кто будет фактическим владельцем, то вот тут начались споры…

Параллельно со словами Клима, Вера уже наелась и захотела сойти с барной стойки, видимо сесть на свою новую жёрдочку, которую ей купил Клим. Тот это заметил, и как обычно, не мешал. Совёнок подошёл к концу стойки и готовился прыгнуть с неё. Высота примерно – 1,25 метра. Увидев это краем глаза и не знав, о истинных замыслах пернатого, Лиза подумала, что сова сейчас свалиться и предполагая, что та не умеет летать, в следствии покалечиться. Поэтому резко развернувшись на девяносто градусов, она попыталась словить его. Левой рукой. Той, которой водила по жести. И вот из-за такого поворота, не успев убрать руку от острого, у неё произошёл надрез на руке от указательного пальца до середины ладони.

Лиза не знала, что Вере ничего не угрожало, ведь для таких случаев Клим положил под стойку большую подушку. Ну из-за угла, её не было видно.

Поймав той самой рукой, держа её и видя течение крови, она не знала, что делать. Порез был не глубокий, но длинный, что естественно повлекло за собой действительно неплохой поток крови. Клим не сразу увидел это. Но углядев уже почти полностью красную левую руку Лизы, перья Веры и в конце концов, стоящую с выпученными глазами в ступоре саму Лизу, он вспомнил один «яркий» момент из своего детства. Эта история у Клима пронеслась перед глазами за секунду.

Когда им было по одиннадцать и десять лет, Лиза и Клим приезжали к его бабушки. И в какой-то день, они вдвоём из любопытства зашли в мастерскую и начали рассматривать хлам, что накопился за несколько десятилетий. Большинство вещей находилось в каких-то связанных мешках. И чтоб понять, что в них, Клим начал ощупывать. Ощупал первый и понял, что там газеты, размотал и смотрел. Лизу это заинтересовало, и она решила узнать, что находиться в остальных. Во втором оказалась кукурузная крупа, в третьем – лук, а вот с четвёртом Лизе не повезло. Там был металлический мусор. Начав ощупывать этот мешок обоими руками, она почувствовала что-то твёрдое, а через мгновение ощутила небольшую теплоту в руках и с недоумением развернулась к Климу, со словами: – Тут что-то тяжёлое…