Критский бык

IV

Пуаро сидел в розарии и беседовал с Хью Чандлером. Диана ушла несколько минут назад.

Молодой человек повернул к собеседнику свое прекрасное измученное лицо.

— Вы должны заставить ее понять, господин Пуаро, — сказал Хью и, помолчав несколько минут, продолжал: — Видите ли, Ди по натуре — борец. Она так просто не сдастся. Она не примирится с тем, с чем должна примириться. Она… она продолжает верить, что я здоров.

— В то время как вы совершенно уверены, что, прошу прощения, вы сошли с ума?

Молодой человек вздрогнул.

— Еще не окончательно, — сказал он, — но мне становится все хуже и хуже. Слава Богу, Диана об этом не знает! Она видит меня только тогда, когда я в нормальном состоянии.

— А когда вы в ненормальном состоянии, что происходит с вами?

Хью глубоко вздохнул.

— Прежде всего — я засыпаю и вижу сон. Во сне я — сумасшедший. Прошлой ночью, например, я не был человеком. Я был — быком, диким бешеным быком, быстро бегущим под ярким солнечным светом, во рту у меня привкус пыли и крови, пыли и крови. А потом я был собакой — огромной, роняющей на землю слюну собакой. Я страдал бешенством — дети кричали в испуге и разбегались, мужчины пытались застрелить меня, кто-то поставил мне большой кувшин с водой, но я не смог пить. Я не мог пить.

— Когда я проснулся, — продолжал Хью, — я уже знал, что это был вещий сон. Я подошел к умывальнику. Губы мои запеклись, в горле пересохло. Меня мучила жажда. Но я не мог пить, господин Пуаро, не мог… Я не мог глотать… Боже мой, я не мог пить…

Пуаро что-то бормотал. Обхватив руками колени, Хью продолжал свой рассказ. Голова его подалась вперед, глаза прищурились, как будто он наблюдал за кем-то, кто приближался к нему.

— Но есть вещи, которые не являются сном. Это то, что я вижу, совершенно проснувшись. Привидения, ужасные призраки. Они злобно смотрят на меня. А иногда я летаю в небе, покидаю кровать и, повинуясь порывам ветра, парю и парю в небе, и всякие твари составляют мне компанию.

— Спокойно, юноша, спокойно, — сказал Пуаро. — Не надо так волноваться.

— Это у меня наследственное, — повернувшись лицом к Пуаро, продолжал молодой человек. — Это у меня в крови, и мне от этого не избавиться никогда. Слава Богу, я узнал об этом вовремя! Прежде чем женился на Диане. Представляете себе, у нас был бы ребенок, и это передалось бы ему.

Он коснулся руки Пуаро.

— Вы должны заставить ее понять это. Вы должны все рассказать ей. Она должна забыть меня. В один прекрасный день ей встретится другой. Скажем, Стив Грэхем — он без ума от нее, и он хороший парень. Она была бы счастлива с ним, а я желаю ей счастья. Грэхем, правда, стеснен в средствах, да и у ее родителей не так много денег, но когда я умру, у них будет все нормально…

— Почему у них будет все нормально после вашей смерти? — перебил его Пуаро.

Хью Чандлер улыбнулся спокойной мягкой улыбкой.

— У меня есть деньги моей матери, — сказал он, — которые я унаследовал после ее смерти. Я все оставлю Диане.

Пуаро от удивления откинулся на спинку стула.

— А-а-а… — только и смог он произнести. Затем, придя в себя, он сказал: — Но вы можете прожить до глубокой старости.

— Нет, господин Пуаро, — покачал головой юноша и бросил отрывисто: — Я не собираюсь жить до глубокой старости.

Неожиданно Хью замолчал.

— Боже мой! — воскликнул он с содроганием. — Взгляните туда. — Он уставился взглядом на что-то за спиной Пуаро. — Там… там… за вами… скелет — у него трясутся кости… Он зовет меня — подзывает меня кивками…

Его глаза с расширенными зрачками уставились прямо на солнечный свет. Пуаро повернул голову назад, но никого не увидел. Вдруг Хью обмяк, словно обессилел. Затем повернулся к Пуаро.

— Вы ничего не видели? — спросил он Пуаро почти детским голосом.

Пуаро отрицательно покачал головой.

— Я не придаю большого значения этим видениям, — хрипло произнес Хью Чандлер. — Кровь — вот что пугает меня. Кровь в моей комнате — на моей одежде… У нас был попугай. Однажды утром он оказался в моей комнате с перерезанным горлом — а я лежал на кровати с опасной бритвой в руке. Бритва была в крови!

Он наклонился к Пуаро и прошептал:

— А недавно произошло массовое убийство. Всюду: в деревне, на холмах, на фермах — лежали убитые животные: овцы, ягнята, даже шотландская овчарка. Отец закрывает меня на ночь, но иногда… иногда — дверь утром бывает открытой. Должно быть, у меня где-то спрятан ключ, но я не имею ни малейшего представления где. Я не знаю. Все это делаю не я, а кто-то другой, кто вселился в меня — кто овладевает мной — кто превращает меня в бредовое чудовище, которое жаждет крови и которое не может пить воду…

Неожиданно он закрыл лицо руками.

Помолчав минуту-другую, Пуаро спросил:

— Все же я не понимаю, почему вы не обратитесь к врачу?

Хью Чандлер покачал головой.

— Неужели непонятно? — горько произнес он. — Физически я здоров. Здоров как бык. Я могу жить годы и годы, запертый в четырех стенах! Этого я не вынесу. Лучше сразу покончить… Ведь всегда есть выход, понимаете, господин Пуаро, всегда. Несчастный случай при чистке ружья, например… или еще что-нибудь подобное. Диана поймет… Я сам найду этот выход.

Он вызывающе посмотрел на Пуаро, но тот вызова не принял. Вместо этого он спокойно и тихо, как будто бы ничего не произошло, спросил:

— Что вы едите и пьете?

— Кошмары в результате несварения желудка? — иронически спросил Хью, резко откинув голову назад. — Вы это думаете?

— Так что же вы едите и пьете? — спокойно повторил Пуаро, не обращая внимания на иронический тон собеседника.

— То же, что и все.

— Какие-нибудь специальные лекарства? Капсулы? Таблетки?

— Слава Богу, нет! Неужели вы действительно считаете, что патентованными пилюлями меня можно вылечить? — спросил Хью и с горечью процитировал фразу из какого-то романа: — «И таким образом медицина вылечила его от буйного помешательства».

Пуаро сухо, не обращая внимания на реплики Хью, сказал:

— Я пытаюсь выяснить причину. Кто-нибудь в этом доме страдает глазными заболеваниями?

Хью внимательно посмотрел на Пуаро и ответил:

— Отцу глаза доставляют массу хлопот. Он часто посещает окулиста.

— А-а-а… — протянул Пуаро и, помедлив, спросил: — Полковник Фробишер, я полагаю, большую часть жизни провел в Индии?

— Да, он служил там в экспедиционном корпусе. Он очень увлечен Индией, много о ней рассказывает, знает ее национальные традиции и обычаи.

— А-а-а… — снова пробормотал Пуаро, потом заметил: — Я вижу, вы порезали подбородок.

Хью поднял руку к подбородку.

— Да, довольно глубокий порез. Недавно отец испугал меня, когда я брился. Понимаете, в последнее время я стал очень нервным. А на шее и подбородке появилась какая-то сыпь. Бриться стало очень трудно.

— Вам следовало бы пользоваться смягчающим кремом, — заметил Пуаро.

— О, я уже пользуюсь. Дядя Джордж дал мне какой-то. — Хью внезапно рассмеялся. — Вам не кажется, господин Пуаро, что наша беседа напоминает разговор в женском салоне красоты? Лосьоны, смягчающие кремы, патентованные таблетки, глазные болезни… Какое это имеет значение? И что вы задумали, господин Пуаро? Что вы собираетесь делать?

— Я пытаюсь сделать все, что могу, — спокойно ответил Пуаро, — чтобы помочь Диане Маберли.

Настроение Хью изменилось. Лицо приняло осмысленное выражение.

— Да, господин Пуаро, прошу вас, — схватил он Пуаро за руку, — сделайте для нее все, что вы сможете. Скажите ей, что надежды нет. Расскажите ей все, что я открыл вам. Скажите… скажите ей, чтобы она, ради Бога, оставила меня в покое! Это единственное, что она может сейчас для меня сделать. Оставить — и постараться навсегда забыть.