Кривое зеркало

1

Моросил холодный мелкий дождь. Фары проезжавших автомобилей высвечивали из темноты серые глыбы тающего снега на обочинах. Мокрый асфальт неестественно блестел, скрывая от глаз щербины и ухабы.

Тускло освещенный автобус не спеша выехал из-за поворота и, мягко покачиваясь из стороны в сторону, двинулся к металлическому каркасу остановки. Двери со скрежетом разошлись. Темноволосая девушка вытянула вперед руку, щелкнула кнопкой зонта и спрыгнула с подножки.

Она зябко поежилась и огляделась. Новый микрорайон был еще не полностью застроен и населен. Большой парк и отдаленность от шумных магистралей обеспечивали жителям здоровый свежий воздух, а высокие здания с огромными лоджиями и удобной парковкой намекали на благосостояние людей.

От шоссе к жилой зоне вели два пути: широкое ответвление дороги для водителей и пешеходов и узкая асфальтированная дорожка через парк. Дорога сквозь лесопосадки была, несомненно, короче: если свернуть с основной аллеи направо, а потом через декоративный мостик наискосок, то через пару минут появлялась насыпь из гальки, ведущая прямо к подъездам.

Девушка сделала шаг в сторону парка. Сжала в кулаке ремешок сумки, почувствовав, как ёкнуло сердце. Ощущение оказалось настолько неожиданным и неприятным, что она, развернувшись на каблуках, почти бегом рванула к автомобильному проезду. Показались стройные ряды гаражей. Из-за куста выскочила мокрая кошка и, внимательно посмотрев по сторонам, юркнула в темноту. Девушка прижала руку к груди, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Она подняла голову и, щурясь от дождя, поглядела на свои окна.

Снова подул промозглый ветер. Девушка с трудом удержала вырывающийся из рук зонтик и чуть не сломала каблук, поскользнувшись на размокшем куске картона. Шлагбаум был поднят, в будке дежурного горел свет. Ускорив шаг и немного успокоившись, она направилась, наконец, к своему дому.

- Лера!

Девушка вздрогнула. Приглядевшись, сложила зонт. Улыбнулась.

- Ты?

- Здравствуй.

Молодой человек взял её за руку и притянул к себе. Как всегда, от её близости захватывало дух. Он наклонился к её губам, лишь на мгновение заглянув в синие глаза. Но Лера увернулась, и его губы коснулись вскользь черных вьющихся волос, источавших едва уловимый аромат духов.

- Ты напугал меня, Вадим, - произнесла девушка, - правда. Мне и так всю дорогу не по себе. Ты проводишь меня?

- Подожди, - Вадим чуть сжал её ладонь, - мне нужно… Я хотел поговорить с тобой, - достав сигареты, чиркнул зажигалкой. Пламя никак не хотело держаться, и Вадим занервничал. Его волнение передалось Лере. Она кинула быстрый взгляд на свой подъезд и сделала шаг в его сторону.

- Вадим, мне пора. Давай завтра созвонимся, и ты скажешь всё что хотел. Ладно? - девушка заглянула в глаза молодому человеку. - Отец будет недоволен, если я задержусь, - она виновато улыбнулась.

Вадим, наконец, прикурил и, тряхнув русой челкой, ответил:

- Только минуту, малыш! Я хочу познакомить тебя с одним человеком, это очень важно, - Вадим неудачно стряхнул пепел и уронил сигарету. - Для меня, - добавил он.

- Сейчас? В это время? Нет, Вадим, я должна идти, - Лера оттерла влагу со щеки, перекинула сумочку через плечо и решительно направилась к дому.

- Стой! Лера, всего пару минут!

Девушка в недоумении остановилась.

- Боже, да что с тобой, Вадик? - она дотронулась до его плеча. - Если это так важно, - с трудом выдавила из себя, - если нужно…

- Да, да… - Вадим, не отрываясь, смотрел на Леру.

Больше всего он хотел сейчас прижать её к себе, зарыться лицом во влажные кудри и целовать, целовать...

- Это здесь, рядом, - скинув оцепенение, внезапно охватившее его, он, взяв Леру за руку, повел её в обратную сторону. Всего в нескольких метрах от них мигнули фары.

Лера, проходившая здесь пару минут назад, даже не заметила припаркованный в темноте черный «Форд». Дверь с глухим щелчком распахнулась. Вадим чуть подтолкнул девушку, и ей пришлось сесть на заднее сидение, оказавшись в тёплом салоне. Вадим занял место рядом с водителем, хлопнул дверью, и автомобиль, мягко пружиня, стал разворачиваться.

Лера подергала ручку, поняв, что сработала блокировка.

- Вадим?!

- Знакомься, Лера, это Руслан, - хрипло произнес Вадим и судорожно закашлялся.

- Что происходит? - Лера даже не обратила внимания на его слова. - Выпустите меня отсюда, я хочу домой! Остановите машину! Что за дурацкие шутки?

Водитель резко дал по тормозам, и всех сидящих откинуло сначала вперед, потом назад.

- Заткнись и слушай, - начал он негромко. - Ты сидишь молча и не мешаешь мне вести машину, - Руслан повернулся к Вадиму. - Она знает?

Вадим мотнул головой. Руслан усмехнулся и достал сигареты. Предложил ему, но тот отказался, тупо разглядывая свои руки.

- Меня зовут Руслан, постарайся запомнить. Ты поедешь со мной, и будешь вести себя тихо.

- Да почему?! - Лера осеклась, встретившись взглядом с Русланом в зеркале заднего вида.

- Потому что твой мальчик проиграл тебя.

Сигаретный дым наполнил салон, и Лере показалось, что она тонет в этом душном облаке. Кровь схлынула с её лица, мигом заледенели руки и губы.

- Я не верю! Чушь какая-то!

Руслан дал знак Вадиму, и тот на негнущихся ногах выполз из машины. Последнее, что он видел, это как Лера, вдруг встрепенувшись, кинулась к окну и стала бить кулаками о стекло, выкрикивая его имя. В ту же секунду черный «Форд» скрылся с глаз.

Вадим постоял еще некоторое время, бесцельно комкая в руках пустую сигаретную пачку, а затем выбросил её в лужу и, накинув капюшон, побрел в сторону дома.

На душе у него было холодно и мерзко. Он вспомнил, как первый раз увидел Леру.

Она вошла в класс следом за директрисой, и в кабинете воцарилась тишина. Девушка была похожа на цветок. Вадим сразу понял тогда, что она - цветок, необычный и очень красивый. Но самым удивительным оказалось то, что она не осознавала власть своей красоты. На восхищенные взгляды и комплименты Лера реагировала, смущаясь и краснея. Необычайно синие глаза в обрамлении густых ресниц не казались бездонными, в них постоянно искрилась улыбка.

2

Нелли Лисневская медленно отвернулась от тёмного окна и, сжав ладони, зябко поёжилась.

- Кажется, я схожу с ума… Сережа, ты слышишь?

Сидевший в кресле муж нехотя оторвался от бумаг, лежавших перед ним, и поднял на неё недоумевающий взгляд.

- Прости, ты что-то сказала?

- У меня нехорошее предчувствие. Внутри всё тянет… - она прижала ладонь к груди и вздохнула.

- Знаю я все твои предчувствия. Успокойся, Нелли. А лучше, иди спать, - Сергей Александрович отложил очки и потёр затёкшее колено. - Иди, а я еще поработаю.

Нелли Федоровна, шурша подолом шелкового халата, побрела в спальню. Включив ночник, она привычным жестом выдвинула ящик прикроватной тумбочки и, порывшись в нем, извлекла наружу маленькую изящную коробочку. Темные локоны упали на её лицо, бросив тень на мраморные, чуть впалые, щеки. Нелли прикрыла плотнее дверь и села за туалетный столик. Высыпав на полированную поверхность белый порошок, с помощью шпильки разделила горку на две аккуратные полоски, покатала в пальцах узенькую трубочку из слоновой кости и приставила её к ноздре. Принятые за ужином таблетки снотворного начинали действовать. Шмыгнув пару раз носом, Нелли откинулась на спинку кресла и, расслабившись, закрыла глаза.

«…Миленький! Как же здорово! - маленькая девочка в коротком платье из голубого батиста бежала по огромному полю, заросшему желтыми одуванчиками. Две тонкие косички подпрыгивали над ее плечами, словно радуясь вместе с ней. Крепкие мужские руки подхватили ребёнка и подняли высоко, к самому солнцу. «Папа! Папочка!» - сбивается на звонкий смех ребенок и прижимается носиком к колючей щеке отца…»

Сергей Александрович склонился над женой и всмотрелся в ее лицо. Зрачки под голубоватыми веками чуть подёргивались, словно она смотрела фильм. Сергей Александрович задумчиво оглядел комнату, смахнул белый налет со стола и, повертев в руках упавшую трубочку, вышел, закрыв за собой дверь.

За окном припустил дождь, гулко ударяя крупными каплями о стекло. Мужчина некоторое время стоял у окна, покачиваясь с пятки на носок и поглаживая в кармане гладкий бок мобильного телефона. Он не злился на Нелли. И хотя та в последние годы серьезно подсела на кокаин, между ними не было неприязни, грубости и скандальных выяснений отношений. Испытывая постоянные депрессии и перепады настроения, Нелли запиралась в своей комнате, ссылаясь на мигрень, и не выходила по несколько дней, пока не восстанавливала силы. Благо под рукой всегда был её брат Борис, работавший завотделением интенсивной терапии.

Нелли была красивой женщиной и в своё время по-настоящему увлекла Сергея Александровича, который был на двадцать лет старше её. Но время идёт. Нелли уже не юная девушка.

Истинную страсть Лисневский испытывал лишь к молоденьким нимфеткам, особенно, если они не были изуродованы интеллектом. Лера, по его мнению, оказалась полной копией своей матери. За все годы Сергей Александрович так и не смог ни сблизиться с ней, ни понять её. Дочь оставалась спокойной и уравновешенной, что бы ни случилось, и не проявляла типичной для подросткового возраста нервозности, агрессии или страха. Всего того, что так возбуждало Сергея Александровича в своих юных подругах.

Нынешней его пассии, Соне, недавно исполнилось восемнадцать, и она ещё не успела ему наскучить. Девица жила одна, и ничто не мешало Лисневскому поступить так же, как и его жена, а именно, унять, как говорила Нелли, внутреннюю дрожь.

Сергей Александрович запер гараж и, постояв минуту, прислушался. Словно лёгкая тень мелькнула слева от него. Зашуршала галька. В новом районе, по прихоти ландшафтного дизайнера, заасфальтировали не всё пространство - часть территории засыпали толстым слоем речных камней. Мужчина нервно покрутил брелок в вспотевшей руке. Скорее всего, бродячая собака, подумалось ему. В последнее время целые стаи их беспрепятственно шляются вокруг, опрокидывая мусорные баки и пугая одиноких прохожих.

Сергей Александрович сел в машину и сразу же почувствовал себя лучше. Взглянув на приборную панель, отметил, что придется заправляться, но решил сделать это на обратном пути. Он выехал на шоссе и, разогнавшись, переключился на четвертую скорость. Дорога была пустынной, и у него имелось минут десять для того, чтобы насладиться скоростью и подумать.

Включив «Авторадио», Лисневский покрутил колесико магнитолы. Взгляд невольно выхватил время. Нахмурившись, Сергей Александрович, стал потихоньку снижать скорость. Под ложечкой неприятно засосало.

«Лерка! Первый час ночи, а её нет. Ни звонка, ни смс».

За поворотом показался пост ГАИ. Недалеко от него - бело-голубая заправочная станция. Мысли вихрем стали проноситься в мозгу Сергея Александровича, услужливо подкидывая варианты случившегося с дочерью.

Внезапно холодный пот прошиб всё его тело, и он резко вдавил педаль тормоза. Машина вильнула, взвизгнув, и прочертила правым боком по бетонному ограждению. Сергей Александрович уткнулся лбом в руль и схватился за сердце. Автомобиль окружили подбежавшие гаишники. Один из них распахнул дверь, а затем грубо схватил Лисневского за плечо.

- Ну, ты че, папаша? Нашел, ё-моё, место!

Сергей Александрович откинулся на спинку и часто заморгал. Перед глазами поплыл белесый туман. Самый молодой гаишник, в великоватой ему форменной куртке, присел на корточки перед Лисневским:

- Мужик, тебе плохо? Сердце?

Сергей Александрович мотнул головой и потер грудную клетку:

- Всё, ребята, сейчас пройдёт, спасибо…

- Спасибо в карман… - начал было молодой, роясь в автомобильной аптечке. - На вот, мужик, - он протянул на ладони таблетку валидола. Сергей Александрович положил лекарство в рот и, отдышавшись, вынул из кармана пиджака портмоне.

- Может позвонить куда, а вы тут в сторонке отдохнете? - гаишник дотронулся до висящей на боку рации. - Авто застраховано? Царапины приличные. Акт будем составлять?

- Нет, нет, всё в порядке. У меня есть телефон. Да мне недалеко, - Сергей Александрович коротко кивнул и протянул купюру.

3

Утреннее солнце стало по-настоящему весенним. За неделю грязный снег превратился в талую воду. Рядом с канализационными люками появились тоненькие ростки первой травки. Набухшие почки ещё боялись ночного морозца, но старались набраться за день силы от солнечных лучей.

Молодой человек в темно-синих джинсах и голубом свитере шёл по уже подсохшему асфальту, с легкостью закинув на плечо объемную сумку. Шагал он твердо, чуть пружиня, и была во всей его фигуре какая-то кошачья грация и гибкость.

Поезд пришёл без опоздания, в половине седьмого утра, и молодой человек с удовольствием выбрал пеший путь до дома. Жил он по московским меркам недалеко: пара кварталов от Киевского вокзала по прямой, а затем дворами.

Если бы люди знали, как хорошо идти вот так, пешком по городу, не боясь, что в тебя начнут стрелять из казавшегося пустым, зачищенным, дома! Какое удовольствие ощущать под ногами асфальт. Наблюдать, как просыпаются ленивые городские птицы, как они, переговариваясь о своём, садятся на прогретые коньки крыш и ржавые края мусорных баков.

Парень широко улыбнулся собственным мыслям и пригладил выгоревшую челку. Он был по южному смугл, и утренние прохожие, кто с любопытством, кто с завистью, а кто и с подозрением провожали его заинтересованным взглядом.

Показалась до боли знакомая аллея с двумя рядами еще нестриженых тополей. Молодой человек убавил шаг и подошёл к скамейке. Сел, водрузив сумку рядом на деревянное сидение. Целая гамма чувств охватила его. Он достал сигарету, долго крутил её, а затем нервно смял и раскрошил себе под ноги. Затем резко встал, закинул баул и тем же быстрым шагом пересек аллею по диагонали. Перемахнув через чугунную решетку ограды, он перешёл дорогу и нырнул в пахнущую сыростью и кошками арку. Деревянная дверь подъезда приветственно скрипнула.

Дима Комаров на секунду задержал на её шершавой поверхности ладонь и вошёл внутрь.

Он долго не мог открыть свою квартиру: руки дрожали. Ключи, словно живые, норовили выскочить. Дом встретил хозяина запустением, пылью и тишиной. Парень запер дверь, скинул обувь и с удовольствием ощутил под ногами прохладный пол.

Всё осталось таким же, как и два года назад, когда Дима, получив контракт, забежал домой на полчаса перед отправкой. Как и тогда, он снял со стены старые, купленные ещё матерью часы, и завёл скрипучий механизм. Знакомое тиканье успокоило и наполнило дом чем-то до боли родным. Дима раздвинул выцветшие шторы. Слой сероватой пыли покрывал щербатый подоконник. Дима еще помнил цветы, которые стояли здесь. И помнил, как, несмотря на все его старания, они завяли, так и не смирившись со смертью своей хозяйки.

Он набрал воду в чайник и, раскрутив вентиль, зажёг газ. Пламя вспыхнуло сначала еле заметным огоньком и лишь через пару минут набрало полную силу. Дима обошёл обе комнаты, открыл везде шторы и форточки. Сквозняк разбудил квартиру: заколыхалась цветная портьера, зашуршали старые газеты на комоде, из-под стола выкатилось легкое облачко пыли. Дима намочил висевшее на гвоздике полотенце и, продолжая думать о своем, стал вытирать мебель, автоматически подключая телефон, радио и телевизор. Затем он вывалил на диван содержимое сумки и начал аккуратно сортировать вещи. Через некоторое время снял трубку телефона и набрал номер:

- Алло, тетя Люся, здравствуйте. Так точно, прибыл! Все нормально. Буду дома, тёть Люся!

Заварив чай, Дима принял душ и переоделся в спортивный костюм. Растянувшись на постели, он моментально заснул, привычно обхватив подушку и прижав её к себе. Родные звуки и запахи обволакивали его со всех сторон, заставляя расслабиться и ощутить полный покой.

Громко тикали часы, громко чирикали воробьи, громко просыпался и начинал жить огромный город…

Когда раздался звонок, Дима дёрнулся и, с трудом разлепив глаза, подтянул телефонный аппарат к себе.

- Да? Серый, ты?! Бабуля сказала? - он вскинул запястье и взглянул на часы. - Молодец тетя Люся, дала выспаться. Ладно, Серый, не гони, конечно, приду. Сам заедешь? Уже тачкой обзавелся? Молодец! Договорились. Жду.

Дима положил трубку и, подойдя к шкафу, в сомнениях оглядел его содержимое. Вся его прежняя одежда почти подростковая, а нынешняя несла на себе отпечаток долгой дороги. Но выбирать не приходилось. Дима побрился, расчесал высохшие волосы и привычно убрал за собой. Выключив воду, он услышал автомобильные гудки под окном, с маниакальной настойчивостью повторявшиеся каждые три секунды. Комаров открыл окно и по пояс высунулся наружу.

Его друг, Серёга Позгалёв, сидел в вишневой «девятке», выкатив на асфальт крепкие ноги в адидасовских кроссовках, и жал на клаксон. Жильцы первого этажа уже активно орали в форточки, высказывая свое возмущение и называя Серёгу «козлом» и «придурком», на что Позгалёв - человек, к слову, неконфликтный, вяло отмахивался и сплёвывал.

Дима закрыл окно и, взяв ветровку и ключи, выскочил за дверь. Миновав в три прыжка два пролета, парень оказался на улице, а зайдя за угол дома, и у машины Позгалёва.

- Ну, здорово, Серый! - Дима изобразил боевую стойку и, когда Позгалёв, широко улыбаясь, вылез из салона, крепко обнял.

- Димон, ну ты, блин, в натуре, - Сергей, чуть отклонившись и сощурив левый глаз, оглядел товарища, - здоровый стал, чёрт! И это… - Серега заржал, - дружок у меня к знакомой телке в солярий пришел. Туда - сюда, зажгли, потом заснул, короче. А чего, зима, а там сухо, тепло. Полчасика покемарил под искусственным солнцем. Так ты, туда - сюда, - чернее, блин!

- Да и ты, Серый, смотрю, форму набрал. Со спины не узнал бы.

Позгалев приглашающим жестом указал на машину и водрузился за руль:

- Я, Димон, как вспомню то время, ужас за жабры берет! С пьянки и с колес чуть богу душу не отдал. Мать уже умом тронулась со мной. Сам понимаешь - одно за другим. Так вот, похмелялся я как-то в баре и с ребятами познакомился. У меня же фактура! От бати ещё...

Дима кивнул.

4

Такси остановилось у центрального входа на территорию клинической больницы. Молодой долговязый таксист вышел из машины и открыл дверь пассажирского места. В его понимании выглядел он более чем глупо, но от женщины, сидевшей рядом с ним последние двадцать минут, исходили такие волны, что у него не только кружилась голова, но и отказывали мозги.

Нелли Лисневская шагнула на мостовую тонкими каблучками и протянула водителю деньги. Движения её были плавны и грациозны. Лицо, словно подернутое дымкой, оттеняли бездонные синие глаза. Ярко красный рот замер в еле заметной усмешке.

- Я могу подождать, - хрипло произнес таксист, жадно вдыхая тяжелый и волнующий аромат духов. Получив молчаливый отказ, он шумно втянул в лёгкие воздух и с тоской во взгляде проводил обтянутую черным кожаным платьем фигуру.

Нелли Федоровна шла осторожно, чувствуя головокружение и стараясь не столкнуться с прогуливавшимися больными, их родственниками и посетителями клиники. Солнце, выглянув из-за похожего на кусок ваты облака, протянуло свои лучи в самые темные и потаенные уголки больничного парка. Нелли, достав из миниатюрной сумочки солнцезащитные очки, одела их и сразу почувствовала себя уверенней и спокойней. Поднявшись в лифте на четвертый этаж, она нашла нужную дверь и без стука стремительно вошла внутрь. Пятеро медработников в светло зеленой униформе что-то вполголоса обсуждали, склонившись над разложенными на поверхности стола бумагами и снимками.

- Женщина, вы что? Вы куда?! - полная крашеная блондинка резво вскочила со стула и, как на амбразуру, кинулась к Нелли, но Лисневская лишь пренебрежительно махнула рукой, отстраняя ее.

- Борис, мне надо с тобой поговорить, - хрипло произнесла она.

- Прошу вас, коллеги, на сегодня закончим, - от группы врачей отделился импозантный мужчина с красивым породистым лицом. Когда все вышли, он жестом удалил из кабинета и раскрасневшуюся секретаршу.

- Нелли, - он отодвинул стул, предлагая женщине сесть, - я просил тебя не приезжать сюда. Я очень занят, после обеда ты бы меня уже не застала.

- Ты занят! - Нелли болезненно скривила губы. - Сергей занят, Лера занята…

- Ну, прости, - Борис с силой сжал ладонями плечи женщины. - Что ты хочешь?

- У меня закончился порошок, - Нелли достала пачку «Собрания» и нервно закурила. Борис поморщился. - Мне казалось, что должно было остаться, а сегодня смотрю… - женщина пожала плечами и закинула ногу на ногу.

- Нелли, Нелли… - Борис отошел к окну и заложил руки за спину. - Ты плохо выглядишь: дерганая, руки дрожат.

Нелли поискала глазами пепельницу. Не найдя, загасила сигарету в кофейной чашечке.

Раздался робкий стук в дверь, в щели показалась голова полной блондинки:

- Борис Шамильевич, вы обход будете делать?

- Да, Аллочка, скоро буду.

Когда дверь закрылась, Нелли сняла очки и подняла на Бориса печальные глаза. На щеках проступил румянец.

- Новенькая? - вздохнула. - Борис, ты же мой брат, помоги мне.

- Господи, Нелли! Ты же знаешь, я не держу порошок на работе, - свистящим шепотом произнес Борис и, выглянув в коридор, плотнее прикрыл дверь. - Приезжай вечером ко мне, - он приподнял её лицо за подбородок, - ты давно не была у меня. Я скучаю.

Нелли Федоровна схватила Бориса за запястье и отрывисто заговорила, жадно заглядывая ему в глаза:

- Я не могла! Сергей стал работать вечерами дома. Говорит, что устал, сердце пошаливает. Требует внимания. К нему даже замы на дом приезжают. Я не могла ничего придумать…

- Тебе не надо ничего придумывать, - покачал головой Борис. - Ты можешь навещать своего брата в любое время дня и ночи, - он помедлил. - Я ведь нужен тебе? И ты тоже очень нужна мне! - с ударением закончил он. Борис провел пальцем вдоль шеи Нелли, углубив его в низкий вырез платья.

Нелли поежилась и опять просительно взглянула на Бориса.

- Надеюсь, мы договорились, - Борис был непреклонен. - Когда ты приедешь, мы все обсудим. То, что происходит - это не шалости. Ты не контролируешь себя. Я хочу, чтобы ты остановилась, Нелли, чтобы ты лечилась!

- Да, да… - Нелли порывисто встала и одернула платье. - Видимо мне придется поискать в другом месте… - она с вызовом взглянула на Бориса и достала миниатюрный серебристый телефон. - Вот, черт, отключен… - она потыкала в кнопки.

- Нелли…

- Ну что?! - женщина швырнула аппарат на дно сумочки. - Мне казалось, что мы всё решили!

- Послушай, давай спокойно всё…

В этот момент телефон Нелли издал трель. Она поднесла трубку к уху и через минуту, выслушав информацию, побледнела:

- Сергей в больнице. На Серпуховской, по скорой… Черепно-мозговая. Привезли ночью. Какого черта он был ночью на Серпуховской?!

Заперев кабинет и подыскав замену, Борис, придерживая Нелли под руку, повел её на служебную автостоянку.

- Кто сообщил тебе? - он попытался завязать разговор, садясь в машину.

- Его секретарша. Рыдала в трубку, дура! - Нелли курила, выпуская дым прямо перед собой. Ветер, врываясь в полуоткрытое окно, срывал с сигареты пепел, и частицы его оседали на темных кудрях женщины. - Ненавижу!

- Её-то за что?

- Всех ненавижу! И тебя тоже! - Нелли отвернулась, уставившись в одну точку. Внезапно вздрогнула и обхватила плечи руками. На среднем пальце правой кисти сверкнул кроваво-красный топаз.

- Замерзла? - Борис выровнял руль и теплой ладонью погладил её обтянутое тонким капроном колено.

- А вдруг он умрет? Мы едем, а он уже? - Нелли показала пальцем в небо и внезапно расхохоталась. - Ты можешь представить такой номер - мой муж помер?

- Прекрати и возьми себя в руки.

Минут через двадцать показались главные ворота клиники.

- Мы приехали, - Борис вышел. - Накинь мой пиджак и надень очки: у тебя глаза просто бешеные.

Нелли беспрекословно проделала то, что велел брат. Они поднялись к главному врачу, минуя приемный покой. Нелли осталась в коридоре, прижавшись спиной к больничной стене. Борис вышел минут через пятнадцать с пожилой усталой женщиной в белом халате. Та, сквозь дымчатые стекла роговых очков, внимательно смотрела на Нелли.

5

Анатолий Анатольевич Карепин, развалясь на заднем сидении служебного автомобиля, цедил пиво из жестяной банки, время от времени глухо икая и проливая пахучие капли на объемный живот. Магнитола пела голосом Алсу что-то очень печальное, что отягощало и без того тоскливо-похмельное состояние полковника. Наконец нервы его не выдержали, и Анатолий Анатольевич швырнул пустую банку в правое переднее окно. Но опорожненная тара не хотела так легко сдаваться и, звонко стукнувшись о стекло, отскочила, оставив мокрую полосу на кожаном сидении.

- Васька, ёрш твою… - Карепин вяло махнул рукой. - Выруби ты эту лабуду, мать её!

Водитель беспрекословно подчинился. Подъезжая к кольцевой, обратился к Карепину:

- Куда едем, Анатолий Анатольевич?

Вопрос не был праздным. Василий Легкокрылов возил Карепина уже год, после того как пришел на службу в милицию из армии. Двадцатилетний бывший штабной водила, умело держал дистанцию, оставаясь при этом своим парнем для начальства и сослуживцев. Василию нравился полковник: мужик немногословный, с твердым волевым характером и широкой душой. Казалось, что Карепин начисто лишен карьеризма, и все его награды и должности, по мнению Васи Легкокрылова, достались начальнику исключительно благодаря личным качествам и боевым заслугам. Периодически Анатолий Анатольевич позволял себе расслабиться в компании немногочисленных друзей, имевших высокие чины в МВД, поддерживая этим старинную дружбу и решая непосредственно производственные вопросы. Василий был горд сознанием посвященности в эти поездки и чувствовал себя, по крайней мере, ординарцем полковника, считая своим долгом обезопасить его от лишних разговоров и ненужных вопросов. Сейчас они возвращались из Владимира, где на даче генерала Гущина «заседали» два дня.

Карепин мутно посмотрел на мелькавшие вдоль дороги рекламные щиты и шеренги фонарей.

- Так, Василий, заедем в отдел. Надо проверить работу на местах.

«Отпускает потихоньку», - удовлетворенно подумал Легкокрылов, со значением посмотрев на перекатывающуюся пустую банку «Ярославского».

– Да ребята вообще раньше полуночи не уходят. Половина неженатых, а вторая - разведенных, - вслух добавил он.

Карепин крякнул, усаживаясь поудобнее, и чуть ослабил ремень.

- Домой звонить будете, Анатолий Анатольевич?

Полковник почесал русый ежик на голове, собираясь с мыслями, но Василий, не дожидаясь ответа, продолжил:

- Я Ларисе Ивановне вчера отзвонился, сказал, что командировку продлили, а вы на совещании. Дел много накопилось, решать надо, то да сё…

- Да, Вася, ты подсуетись, если что. А я попозже сам позвоню.

Вскоре они подъехали к зданию РОВД. Несколько бело-голубых служебных машин стояли тут же. В окнах первого и второго этажей горел свет, а на перилах крыльца, съежившись, как два воробья, сидели и курили дежурные оперативники. Они отсалютовали хмурому начальству, втянув носами исходящий от него густой аромат хмеля и солода.

- Как дела, мужики? - Вася достал из-под сидения тряпку и протёр ветровое стекло.

- Как в сказке - чем дальше, тем смешнее. Полчаса назад с бытовухи вернулись. Колян остался бумаги писать. Вот - дожидаемся.

- Мокруха?

- Да не, оклемается. Если что, я и не поехал бы! Прикинь, сосед к соседу тёщу приревновал! Подкараулил, когда тот мусорное ведро понесёт, и ну его по балде бутылкой. Порезались оба. Кровищи! С Колюней и Казбеком ездили, - говоривший толкнул присевшего на корточки сослуживца.

Тот потянулся и потёр уставшие глаза:

– Вась, а ты куда сейчас?

- Домой, Игорян, хоть часа четыре поспать. Пойду Анатольевича спрошу. Ты сегодня с кем дежуришь, с Казбеком или Колей?

Игорь щелчком отправил окурок в урну и широко зевнул.

- С Беком. Щас Колюня народ пораскидает, а то там баб понаехало - жёны, тёщи, - он хохотнул, - полный террариум. Блин, в сон клонит. А кофий кончился, и мани тоже. Зато есть чай, - он подмигнул, - так что, милости просим, к нам на чифирёк, - Игорь приветственно махнул рукой, и они все вместе пошли внутрь отделения.

Карепин включил настольную лампу и положил перед собой распечатку сводки происшествий за сутки. Через несколько минут он нажал кнопку внутренней связи:

- Дежурный, кто на месте? Давай Муратова ко мне. И Василий пусть зайдет. Срочно, - хмель моментально сошел с него. Карепин еще раз проглядел сводку и ослабил галстук.

Легкокрылов с сожалением поставил на обшарпанный стол кружку с крепко заваренным чаем и ринулся в кабинет начальства, обогнав по пути Казбека Муратова.

- Вот что, Вася, ты тут не ошивайся, дуй домой, к матери, а завтра… - Карепин почиркал карандашом в ежедневнике, - завтра прямо с утра езжай ко мне. Привезешь чистую рубашку, носки, что там ещё…

Легкокрылов понимающе кивнул.

- В девять я должен быть в городской прокуратуре, так что жду, не опаздывай.

Вася развернулся, скрипнув каблуками, и чуть не врезался в идущего навстречу Казбека Муратова.

- Станция «Мир» идёт на стыковку. Полет нормальный!

- Иди, иди, стыкуйся, счастливчик! Разрешите войти? - Муратов остановился в дверях.

- Заходи, Казбек, садись, - Карепин выдвинул стул и сел напротив следователя. - Просвети меня по некоторым вопросам, - он положил перед Муратовым распечатку. - Очень интересует Лисневский Сергей Александрович. Я в некотором роде знаком с ним, соседствуем. Но это, разумеется, к делу не относится. Начинай.

- Разрешите своими словами?

- Разрешаю.

- Гражданин Лисневский С. А.. был обнаружен жильцами дома по улице Красина. Вызвали скорую, те - наряд. Потерпевший находился без сознания. Увезли его в больницу. Пока свидетелей опрашивали, документики по базе пробили. С нами ребята часа через два связались, просили его жене сообщить. Дома никто не отвечал, так они к нему с утра в офис поехали. А сегодня дело в прокуратуру затребовали. - Муратов усмехнулся. - Господин Лисневский - фигура, как оказалось, яркая и противоречивая. Непаханое поле вариантов и версий.

6

Нелли закурила и зябко поёжилась.

Борис недовольно хмурился. Сидел к ней спиной перед экраном телевизора, предварительно выключив звук. Когда раздался звонок домофона, они оба вздрогнули и посмотрели друг на друга. Женщина уронила на ковер столбик пепла. Загасив сигарету, вышла в прихожую. Через минуту вернулась и зажгла свет:

- Это из милиции.

Борис облизал пересохшие губы и сунул руки в карманы брюк:

- Хорошо, что нам не пришлось ехать в отделение самим.

- Ну да, зачем изводить свою совесть, вдруг она заговорит, и ты сделаешь чистосердечное признание? А оно, как известно…

- Прекрати! Твои шуточки в данной ситуации крайне неуместны.

Нелли дождалась звука остановки лифта и, заглянув в глазок, открыла. Казбек застыл на мгновение, увидев женщину, затем протянул удостоверение и поздоровался.

Нелли Федоровна мельком скользнула глазами по красным корочкам:

- Проходите, - она посторонилась, пропуская Казбека и закрывая за ним дверь.

Стоя на бежевом паласе, Казбек стушевался, пожалев о том, что не обстучал ботинки внизу у подъезда. Но хозяйка не обратила на это никакого внимания. Она нетерпеливо поглядывала в его сторону и ждала. Казбек принял решение: снял обувь и прошел вслед за Нелли в огромную, похожую на дворцовый кабинет, гостиную. Заняв кресло перед журнальным столиком, положил на него папку. Казбек сел, всем телом ощущая накопившуюся за сутки усталость. После того, как он приготовил несколько листков бумаги и ручку, раздались шаги. Из смежной с гостиной комнаты вышел высокий мужчина. Казбек приподнялся в кресле и пожал протянутую для приветствия руку.

- Учитывая личное распоряжение начальства и известные обстоятельства, случившиеся накануне исчезновения вашей дочери, было принято решение о досрочном рассмотрении заявления. Собственно, которое вы сейчас и напишете, - Казбек передвинул лист бумаги на противоположный конец стола и выжидательно посмотрел на Нелли.

Женщина побледнела и судорожно качнулась.

- Простите, молодой человек, моя сестра себя плохо чувствует, - Борис подвел Нелли к креслу и бережно усадил её, - столько потрясений за день. Я - брат Нелли, Борис Алимов.

- Старший следователь Муратов.

- Если вы позволите, я сам напишу заявление о пропаже племянницы. Здесь я укажу свои паспортные данные… Нелли тоже. И поставит свою подпись. Всё так?

- Да, - Казбек пристально посмотрел на неподвижно сидевшую Нелли и перевел взгляд на Алимова. - Может вашей сестре принести воды? Она неважно выглядит.

- Я врач, и, если потребуется, смогу оказать ей необходимую помощь, - твердо произнёс Борис.

Когда и этот вопрос был улажен, Борис с помощью Казбека оформил заявление. По просьбе Муратова Борис принёс фотоальбом, но показывать его содержимое не стал, достав лишь заложенные внутрь фотографии Валерии.

- Скажите, Нелли Федоровна, вы ведь пытались узнать что-нибудь о вашей дочери от её друзей и приятелей? Она достаточно взрослая, могла и загулять.

- Это исключено, - Нелли уже не выглядела растерянной. Она резко встала и, схватив со стола сигареты, закурила, выпустив облако дыма в потолок. - Ее мобильный отключён. Я хотела её встретить, но, - она замялась, бросив быстрый взгляд на Бориса, - плохо себя чувствовала и не смогла. Потом произошло это нападение на Сергея. Я как-то не сразу сообразила. Вы думаете, существует связь? Мой муж может быть замешан в этом?

Казбек заметил неестественный блеск в ее глазах и перевёл взгляд на Алимова.

- Подожди, Нелли, - Борис мягко коснулся её руки, - сядь. Товарищу следователю следует говорить только факты. Твои домыслы лишены смысла.

- Продолжайте, Нелли Федоровна, - Муратов делал пометки в своём блокноте, но Лисневская, неожиданно махнув рукой, замолчала и отошла к окну. Возникла неловкая пауза. Муратов прислушался к тянущей пустоте в желудке.

Нелли отвела от стекла тяжелую штору и прижалась лбом к холодному стеклу. Сердце гулко ухало где-то рядом с горлом, и вся её душа страдала от жалости и ненависти к себе. Рваный свет фонарей тенями лежал на асфальте и причудливо сплетался в непонятные образы. Нелли почудилось движение среди деревьев прямо напротив окон. Она перестала вслушиваться в разговор брата со следователем. Ещё ближе прильнула к стеклу. На долю секунды ей показалось, что это порыв ветра заставил задрожать ветки, но человек внушительного роста вдруг резко вышел из-за куста и, подняв голову, уставился прямо на Нелли. Женщина обмерла, узнав мужика, и резко задернула ткань шторы.

- Ну, на сегодня, я думаю, хватит. Завтра я свяжусь с вами, - Казбек направился к выходу.

- Вы на машине? - Алимов взглянул на часы.

- Нет.

- Мне в центр, могу подбросить до метро.

- Глупо отказываться, спасибо! - Казбек уже застегивал куртку, когда Нелли Федоровна вдруг истерично закричала, вцепившись в плечо Бориса:

- Нет! Я не останусь! Ты не можешь бросить меня одну!

- Ну, дорогая, успокойся. Мне действительно нужно быть сегодня на важной встрече. Прими снотворное и ложись спать. Я позвоню тебе.

- Нет! - щёки Нелли покрылись красными пятнами. - Я боюсь! Меня тоже убьют, я знаю! Не бросай меня, я хочу поехать с тобой! - она умоляюще сложила ладони и, не отрывая глаз от Бориса, стояла так, всхлипывая и дрожа всем телом.

Муратов кашлянул, привлекая к себе внимание. Видя, что Борис готов согласиться, он заметил:

- Может вам пригласить кого-нибудь из родственников или друзей? Ожидание - самая тяжёлая вещь. Может позвонить или сама Лера, или тот, кто её удерживает. Позовите… - Муратов осёкся, наткнувшись на тяжелый взгляд Нелли.

- У меня нет друзей. И родственников, кроме брата, тоже, - хрипло произнесла она и, отпустив плечо Бориса, отвернулась.

- Вот что, - Алимов принял решение, - Нелли, я провожу товарища следователя до метро и вернусь. Пожалуйста, - он сделал ударение, - не принимай без меня никаких лекарств. Никому не открывай. Ляг и отдохни. Ты поняла меня?

7

Из-под двери потянуло свежим кофе и ароматом сдобной выпечки.

- Вадик, детка, иди кушать!

Вадим стиснул зубы и с головой накрылся клетчатым пледом.

Пронзительный голос матери раздражал его сегодня особенно сильно. Ещё не слыша её шагов, он уже знал, что сейчас она подойдет к двери и не отвяжется, пока он не ответит и не вылезет из своего угла. Вадим прекрасно понимал отца, его нежелание проводить дома свободное время, частые отлучки и командировки. Спокойной жизни в их доме не было никогда.

Лариса Ивановна Карепина - дама яркая во всех отношениях, являла собой образец настоящей, как она сама считала, женщины. Красивая, активная, принимавшая безоговорочно все понятия и требования, касавшиеся карьеры мужа, она не покладая рук обеспечивала уют в их доме.

Только вот Анатолий Анатольевич, видя, что бог наградил его таким бриллиантом, как жена, не мог понять одного - за что ему эта награда? И смириться с этим тоже не мог. Выходец из деревенской семьи, он с трудом выносил суждения и советы супруги, сующей нос во всё, включая профессиональную деятельность Карепина. Она знала всех подчиненных мужа, часами висела на телефоне, обзванивая женский персонал РОВД.

Лариса Ивановна не работала лет семь с момента назначения Анатолия Анатольевича на место начальника. И гордо заявляла при каждом удобном случае, что положила свою карьеру на алтарь служения любимому мужу. Конечно, работая в библиотеке, Лариса особенно не утруждалась, но теперь, имея целый день свободного времени, она успевала сделать огромное количество дел. Следовало отдать распоряжения домработнице по поводу обеда и ужина, посетить салон красоты на предмет обновления той или иной части своего внешнего вида, а так же в обязательном порядке навестить мужа, не взирая на его занятость и толпу посетителей в приемной.

Анатолий Анатольевич стойко выдерживал щебетание порхающей блондинки, на которой был долго и счастливо женат, посвящая этому минут десять рабочего времени. Это все-таки лучше, чем, отказав ей во внимании, получить дома тайфун средней тяжести.

Для коллег и сослуживцев стало естественным, что Анатолий Анатольевич предпочитал не посылать своих сотрудников на различные проверки и комиссии, а ездил в командировки сам, снискав тем самым славу внимательного и дотошного специалиста. Сам он, кроме рабочих моментов получал, прежде всего, передышку, во время которой мог себе позволить отдых с друзьями и прочие мужские шалости.

Вадиму приходилось сложнее: ему требовалось выкручиваться и врать матери для того, чтобы уйти от назойливого контроля. Интуитивно ему не хотелось расстраивать её. Проживая свою тайную жизнь вне дома, он постоянно искал предлоги, чтобы уйти из квартиры без лишних вопросов. Стало сложнее, когда Лариса Ивановна свела близкое знакомство с преподавательницей Вадима, Марьей Гавриловной, и теперь та с удовольствием делилась с моложавой подругой успехами её сына.

- Вадичек, сынуля, - мать открыла дверь и, удивленно вскинув изогнутую бровь, оглядела лежащего Вадима. - Ты что, плохо себя чувствуешь? Ты заболел? - её рука отыскала под покрывалом лоб сына и прижалась к нему. - Температуры нет, - Лариса подвела итог, сдернув плед. Вадим обреченно вздохнул и сел на кровати.

- Я устал и хочу спать.

- Вадик, - глаза матери негодующе округлились, - ты прекрасно знаешь, что спать в одежде негигиенично, - она всплеснула руками. - Ты безответственно относишься к своему здоровью. Вставай, пойдём. Оленька приготовила булочки, твои любимые, с курагой. - Лариса Ивановна настойчиво потянула Вадима за рукав, и тому ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

Их домработница Оля - сорокалетняя невзрачная женщина, бывшая сотрудница той же библиотеки, где раньше трудилась и Лариса Карепина, замужем не была и детей не имела. Типичная серая мышка, незаметная и молчаливая. Пару лет назад Лариса столкнулась с Ольгой в кадровом агентстве, куда заходила навестить приятельницу. Бывшую коллегу сократили, у неё умерла старенькая мать, и Лариса уговорила Ольгу работать в их доме.

Целыми днями Оля обреталась в большой квартире Карепиных, занимаясь домашними делами, а уезжала поздно вечером в свою одинокую маленькую норку. Она никого не раздражала. Её даже не всегда замечали. А один раз случайно заперли, уехав на выходные в гости. Вернувшись, никто не удивился, что Оля тут как тут и готовит обед.

Неоспоримыми достоинствами Оли являлись её несомненный кулинарный талант и застенчивость, граничащая с диагнозом. Лариса частенько пользовалась и тем, и другим, чтобы выставить себя в выгодном свете. Так, как правило, все праздничные столы в течение полутора суток готовившиеся безропотной Ольгой, в присутствии гостей торжественно объявлялись героическим подвигом самой радушной хозяйки. И Оленька, выглядывая из прихожей в наполненную гостями столовую, вместе со всеми радостно хлопала в ладоши, приветствуя счастливую Ларису.

Вадим сел за стол. Лариса Ивановна выпроводила Ольгу, и сама налила сыну кофе в высокий керамический бокал, добавив в него пару ложек сахарного песка и капельку ликера. Вадим скосил глаза в сторону окна и подпёр рукой щеку. Лариса пододвинула блюдо с аппетитными свежими булочками и, сев напротив, постучала длинными ногтями по полированной столешнице:

- Вадик, ты все время молчишь. С тобой что-то происходит. Я хочу знать. Я твоя мать! 

Вадим отпил кофе и дёрнулся, обжегшись. Исподлобья посмотрел на мать, на её розовые гладкие щеки, взбитые белокурые локоны и яркий рот. Он почти ненавидел её сейчас. Как всегда нашла самый неподходящий момент для нравоучений. Ей не в библиотекари надо было идти, а в актрисы. Любит себя в любой роли. Вот и сейчас вдруг решила заняться его воспитанием. Жаль, отца нет, приходится одному отдуваться.

- У меня все в порядке, - процедил он сквозь зубы. - Я просто устал. Скоро сессия. Поздно лёг и уснул не сразу…

- Вот-вот, - Лариса Ивановна покачала головой, - ты пришел вчера очень поздно. Когда приедет твой отец, мне придётся рассказать ему о твоем поведении. Надо что-то решать!

8

Руслан покрутил зеркало заднего вида, чтобы поймать в фокус лицо Леры.

- Почему ты молчишь? Испугалась?

По обе стороны плавно надвигалась плотная стена леса. Лишь кое-где можно было разглядеть в темноте неясные очертания голых осин и плешивых елей. Автомобиль чуть вильнул и через несколько метров остановился. Водитель и его пассажирка молча сверлили друг друга глазами через салонное зеркало, пока наконец Руслан не развернулся к Лере лицом.

- Так что, испугалась? - он заметил, что девушка зажала кисти рук между коленями, пытаясь согреться и унять дрожь.

В ответ Лера пожала плечами, а проследив за его взглядом, с сожалением высвободила тонкие запястья.

Руслан достал сигареты, щелкнул серебряной зажигалкой и выпустил струю дыма. Сняв кожаные перчатки, стал перебирать содержимое сумочки Леры. Положив во внутренний карман документы и телефон, бросил сумку на соседнее сидение.

- Мне нужно позвонить домой, - Лера пыталась говорить уверенно.

- Не думаю.

- Меня будут искать! Ты просто не понимаешь, что делаешь!

- Конечно, - Руслан кивнул и выбросил окурок в окно. - Вопрос в том - найдут ли?

Обернувшись, он провел пальцем по бледной щеке девушки. Заметив, как сузились её зрачки, Руслан попытался притянуть её голову к себе, жёстко прихватив за подбородок. Но Лера резким движением отвела его руку и тут же испуганно отпрянула. Руслана, однако, это только раззадорило.

- Слушай, - он щёлкнул пальцами, - так хорошо сидим! Давай еще полчасика посидим, а потом поедем ко мне, - он поймал испуганный взгляд девушки и закончил, - правильно - ещё посидим! Потом ты поедешь домой, и мы обо всём забудем. Как тебе мой план? - заехав на обочину, Руслан поставил машину поближе к лесу.

Выйдя из автомобиля, он потянулся, разминая затёкшие плечи, и огляделся по сторонам. Распахнув заднюю дверь, сел рядом с Лерой. Закинув левую руку ей на плечо, правой он настойчиво провёл по её бедру. Девушка вжалась в спинку кресла.

Руслан, продолжая водить ладонью по её коленям, приблизил лицо к виску почти касаясь черных завитков волос:

- Так легко и красиво можно все устроить, правда? - голос его стал ниже, рука тяжелее. - Не хочешь? Может, ты его ждёшь? Надеешься, что он тебя спасёт? - Руслан усмехнулся. - Я огорчу тебя. Твой Вадик увяз по горло. И будет молчать, - снова усмешка. - У нас так не принято. В мужские дела женщин не вмешивают. Тем более, в такие дела. Что с вас взять? - в его речи всё отчетливее стал проявляться акцент. - Но уговор есть уговор. Проиграл - плати! - ладонь замерла. - Теперь вот думаю: что мне с тобой делать? Отпустить?

Лера замерла, пытаясь прочитать ответ в холодных, стального оттенка, глазах.

Несколько мгновений Руслан гипнотизировал её своим молчанием. Губы Леры дрогнули. Она уже почти уверовала в то, что именно так и случится.

Но Руслан вдруг накинулся на неё, давя сильным телом и подминая под себя.

- Пусти, не смей! - взвизгнула Лера, - так у вас принято, сволочь?! - она попыталась укусить Руслана за запястье, но тот лишь отвернул её лицо в сторону, пытаясь просунуть своё колено между её ног.

В этот момент в заднее стекло ударил яркий луч света. Руслан приподнялся и, зажав девушке рот, выглянул в окно. Что-то насторожило его, и хватка ослабла. Лера, почувствовав слабину, наотмашь ударила мужчину по лицу. Руслан мотнул головой. Из носа брызнула кровь, и девушка инстинктивно закрылась руками ожидая ответного удара.

- Шайтан, - глухо выругался Руслан и, стянув с шеи шелковый платок, прижал его к переносице. - Вот убить тебя, тварь, и закопать в лесу, - прорычал он, открывая дверь и выбираясь наружу.

Лера, поджав ноги, тряслась и неотступно следила за Русланом.

Свет фар вновь мазнул по их автомобилю.

Реакция Руслана была мгновенной: он схватил упирающуюся Леру за руку и с трудом вытащил её из «форда».

- Давай же! Шевелись! - Руслан почти волоком тащил девушку к ближайшим кустам.

- Я буду кричать! - простонала Лера, упираясь ногами и вырывая руки.

- Дура, не смей, нас сейчас грохнут!

Мощный, похожий на инопланетный корабль, джип остановился посреди дороги, тускло поблескивая бронированными боками. За какую-то долю секунды Руслану и Лере удалось выбраться из освещенного участка и скатиться в лесной овраг.

Раздались глухие хлопки. Заднее стекло «форда» взорвалось мелкими осколками, сигнализация коротко пискнула и замолкла. Двери джипа медленно распахнулись.

Руслан засунул руку в карман, пошарил в нём и лишь выругался сквозь зубы.

- Уходим отсюда. Только очень тихо, - он скомкал пропитанный кровью платок и бросил его тут же в овраге. - Давай, за мной!

Лера, оцепенев, отрицательно закрутила головой. Руслан, притянув её за ворот плаща, прошипел прямо в ухо:

- Убьют меня - убьют и тебя. Только сначала отдерут так, как мамка не научит.

Лера вспыхнула, оттерла с лица налипшие волосы и на коленях стала отползать вглубь чащи. Руслан, пригнувшись, последовал за ней, ежесекундно оглядываясь.

Три человека вышли из джипа, короткими перебежками обогнули «форд» и, обменявшись жестами, приблизились к обстрелянной машине.

- Пусто! Но сидение ещё тёплое, - один из них осмотрел салон и выгреб содержимое бардачка. Подбросил на ладони найденный «Иж». - Без оружия ушел джигит.

- Ага, и не один, - второй ткнул пальцем в сумочку Леры. - Баба, что ли, с ним?

- Похоже. Ну-ка, братва, такая маза на раз дается. Они тут, недалеко, я чувствую, - третий плотоядно улыбнулся, словно удав, почуявший близкую и беззащитную добычу. - Достанем его тёпленьким - сучёнка Байрамовского!

…Холодный пот заливал им лица. Несколько раз Лере казалось, что она потеряла Руслана из виду, но тот находил её и помогал идти дальше. Где-то в начале пути ей пришлось скинуть светлый плащ, чтобы стать менее заметной. Времени для того, чтобы его спрятать, у них не было, и Руслан просто затоптал одежду в корнях ельника.

9

Байрамов заметно нервничал. Правый глаз дёргался, и мужчина настойчиво потирал его пальцем. Сидевший рядом с ним в тёмно-синем «БМВ-люкс» охранник лишь коротко вздыхал, обливаясь потом под длинным пальто, скрывающем бронежилет, и тоскливо взирал на плотное кольцо автомобилей. Бесконечная пробка на Лубянке не оставляла никаких надежд в ближайшие полчаса. Байрамов пощипал стильную бородку и, вскинув запястье, взглянул на платиновый «роллекс»:

- Что скажешь, Равиль?

Водитель - подтянутый, спортивного телосложения молодой человек, вполоборота развернулся к боссу:

- Простите, Байрам-ата, но я предупреждал.

- Что же ты советуешь? - голос Байрамова, не смотря на раздражение, звучал мягко.

- Я бы по Маросейке прогулялся.

Байрамов минуту раздумывал, наблюдая в окно за тощим пареньком, мечущимся меж автомобилей с грязной тряпкой в руках и предлагающим за небольшую мзду протереть ветровое стекло. Одни водители, матерясь, выскакивали из своих железных коней, отгоняя настырного «работягу», другие предпочитали сунуть десятку, лишь бы уберечь стекла дорогих авто от сомнительных разводов и потёков.

- Миша, дорогой, - обратился Байрамов к своему бодигарду, - смени Равиля. Мы пройдемся.

- Но…

- Это приказ, Миша. Когда выберешься, поезжай в офис и жди там. Всё понял?

- Да не могу я! - возмутился охранник. Он смахнул капельки пота с мощного лба и подавил в себе желание ухватить Байрамова за рукав кожаного плаща.

- Видишь, Равиль, человек честно несёт свою службу. Надо порекомендовать вашу охранную фирму, Миша, одному моему дорогому человеку. Ему постоянно что-то мерещится.

Равиль, аккуратно приоткрыв свою дверь до возможно максимального расстояния, протиснулся наружу и, оглядев стоящие почти впритык «Жигули», сплюнул. Байрамов неодобрительно покачал головой. Когда Равиль распахнул для него дверь «БМВ», брезгливо поморщился и окунул ноги в изящных ботинках в серую кашицу из дорожной грязи и солевого концентрата. Запахнув на груди мягкую кожу плаща, Байрамов поднял воротник.

«Эстет, мать твою!», - подумал Миша и, не вступая в дальнейшие споры с хозяином, с великим трудом из-за своих размеров, пересел за «баранку».

Изрядно попетляв между машин, Байрамов с Равилем оказались на тротуаре. Обойдя серое здание Политехнического, они миновали подземный переход и зашли в кафе «Эстерхази». Выбрав место подальше и заказав кофе, Байрам Байрамов и Равиль Тангаев сели друг напротив друга. Устроив длинные ноги сбоку от маленького столика, Равиль помешал ложечкой в чашке, одним глотком выпил ароматную жидкость и ладонью вытер рот.

- Сразу в офис? - смуглые щеки парня порозовели. Он с удовольствием потянулся, хрустнув костяшками пальцев. Байрамов отвлёкся от своих мыслей, внимательно посмотрел на него и вполголоса заговорил по-чеченски:

- Как дела в клубе? Тебя там редко видят. Сегодня ночью я не мог связаться даже с Русланом. Этот мальчишка делает что хочет! - его глаза потемнели, лицо приобрело хищное выражение. Но уже через секунду скулы расслабились, и Байрамов погладил серебристую бороду. - Тебе что-нибудь известно о том, где он шатается?

- Мне? - Равиль подтянул ноги и откинулся на спинку венского стула. - Что я могу знать о личных, - он сделал паузу, - делах вашего племянника, лараме* Байрам? - Взгляды собеседников колюче пересеклись. - Я делаю свою работу, служу вам. Если прикажете, сделаю невозможное, только прикажите. Вы это знаете, лараме Байрам.

- Да, - согласился Байрамов, - тебе я могу доверять. В конце недели придет груз, и мне не нужны накладки. - Заметив подошедшую официантку в национальном венгерском костюме, он перешёл на русский язык и улыбнулся. - Спасибо, дорогая, всё замечательно, - Байрамов положил на стол тысячную купюру. Заметив удивленный взгляд девушки, похлопал её по руке. - Пирожные себе купи, кушай. Смотри - худая какая! Пирожные для красивых девочек, а не для старых мужчин.

После того, как девушка отошла, Байрамов обратился к Равилю:

- Найди машину, пора в офис.

Равиль коротко кивнул, достал телефон и продиктовал адрес. Минут через сорок Байрам с Тангаевым прибыли на Старую Бассманную. Байрамов стремительно вышел из автомобиля, распахнул дубовые двери, миновал пост охраны и, перешагивая через две ступеньки, легко для своего возраста поднялся на третий этаж недавно отреставрированного бывшего купеческого особняка. Тангаев, лениво перекатывая во рту жевательную резинку, не торопясь последовал за боссом, отставая от того на целый пролет.

В приемной Байрамова встретила молоденькая секретарша с неприметной внешностью. Она вскочила и начала нервно перекладывать бумаги на столе. Тоненько поздоровалась.

Байрамов скользнул взглядом по своему отражению в огромном зеркале. Сухо кивнув, проследовал в свой кабинет, плотно прикрыв обитые кожей двери. Сев в глубокое кресло, он откинул крышку стоявшего у окна бара в виде глобуса и достал бутылку «Куэрво». Плеснув текилы, Байрамов снял трубку телефона и, сверившись с часами, позвонил. Когда ему ответили, он поднес напиток к носу, но, поморщившись, поставил на стол.

- Павел Леонидович, дорогой, здравствуй! Байрамов беспокоит. Узнал? Как жена, как дети? Спасибо, дорогой, всё хорошо твоими молитвами. Распорядись узнать, сегодня в 12 на мой счёт перевели сумму. Хотел сам к тебе заехать, да в пробке застрял. Смеёшься, да? - Байрамов поднёс к губам стакан. - Жду, дорогой, - он отпил, снова поморщился, пожалев о том, что нет лимона. Когда на другом конце провода ответили, Байрамов медленно сглотнул и отставил стакан в сторону. - Понял тебя, дорогой...

Он положил трубку и, уставившись в одну точку на узбекском ковре, минуты две переваривал информацию и текилу. Затем встал, походил по кабинету взад–вперед, набрал ещё один номер:

10

Лера с трудом разлепила глаза. Она чувствовала себя полностью разбитой: мышцы болели, голова плохо соображала, а в горле першило. Сидя в кровати, Лера потрогала лоб и огляделась.

Комната, в которую её поместили накануне, была небольшой, но светлой, с одним окном, выходящим во внутренний дворик. Сбоку от входа, за дверью, находилась ванная. Обстановка напомнила Лере маленькую гостиницу в Хорватии, куда она с родителями ездила два года назад.

Но это была не Хорватия. По спине пробежал холодок, и сердце испуганно сжалось.

Она помнила, как повиснув на одном из сопровождавших их мужчин, почти выпала из внедорожника. Как с трудом, ничего не различая вокруг, вошла в дом и оказалась в этой комнате. Лицо черноглазой девушки в пёстром платке, склонившейся над ней. Единственное, что руководило поступками Леры в тот момент, было дикое желание уснуть. Ей было наплевать на собственную безопасность. Даже если бы её пытали или били, организм, наверное, не стал бы сопротивляться и смирился со своей участью. Она судорожно вздохнула и, спустив с кровати ноги, встала.

В ванной взглянула на себя в зеркало и ужаснулась: темные разводы на щеках, спутанные, в налипшей грязи волосы, обветренные губы. Лера с отвращением стащила с себя грязную одежду. Дрожа от холода, она залезла в ванную и включила воду. На стеклянной полочке нашла флакон с гелем, из которого выдавила на ладонь чуть меньше половины. С остервенением стала втирать маслянистую, с запахом жасмина и розы, жидкость в волосы и тело, пока в слив не потекли серые струйки горячей воды вперемешку со слезами.

...Фарида, толкнув дверь, просунула сначала поднос, а затем вошла сама. В ванной шумела вода. Девушка, поставив завтрак, чуть приоткрыла дверь в ванную, прильнув к щели одним глазом. Ноздри ее затрепетали, кулачки сжались, а на смуглых щеках выступил яркий румянец.

Лера потянулась к рычагу крана и выключила воду. Фарида отпрянула. Бросив вокруг быстрый взгляд, поспешно удалилась.

На латунных крючках висели белоснежные полотенца и пара длинных махровых халатов. Лера подсушила волосы и закуталась в пушистую мягкую ткань. В комнате рядом с кроватью стоял поднос: графин с соком, плетенка с булочками и ваза с фруктами. Лера не удивилась, лишь на всякий случай подёргала входную дверь. Как она и ожидала, та оказалась заперта. Девушка взяла большую желтую грушу и подошла к окну.

Она сразу узнала Руслана: он стоял на краю открытого бассейна, держа в руке короткий шест. Одет он был только в легкие спортивные брюки. Загорелый торс отливал медью и бугрился хорошо развитыми мышцами. Лера откусила кусок от спелого фрукта и слизнула капнувший сок с запястья.

К Руслану подошёл незнакомый мужчина. Он держал в руках такой же шест, вышагивал плавно, чуть покачиваясь, словно танцуя. Мужчины двигались друг против друга по часовой стрелке, будто скользя по каменным плитам. Палки мелькали в их руках, вычерчивая в воздухе фантастические фигуры. До Леры доносилось лишь глухое эхо ударов. Непонятно было, кто из дерущихся сильнее: один был старше и опытнее, но ниже ростом, Руслан отличался бьющей через край энергией и непредсказуемостью ходов. Лера приникла к стеклу, наблюдая за ними. Наконец, после стремительного выпада соперника, Руслан, получив сильный удар в солнечное сплетение, упал, едва успев подстраховать свое падение согнутой рукой.

Абу, начальник охраны, победно улыбаясь и жестикулируя, подошел к Руслану и помог подняться. Пока молодой противник приходил в себя, Абу сделал несколько движений, указывая на ошибку, а затем похлопал Руслана по плечу и гордо удалился.

Руслан же подошёл к бассейну, скинул штаны и, оставшись в темных плавках, нырнул, подняв в воздух искрящиеся брызги.

Лера зябко поёжилась и плотнее укуталась в халат. Кусок груши встал у неё поперёк горла.

Несколько раз проплыв бассейн взад-вперед, Руслан поднялся на плиты. От дома к нему спешила стройная темноволосая девушка в длинном платье. На вытянутых руках она несла огромную махровую простыню и шлёпанцы.

Лера покачала головой и отложила недоеденную грушу в сторону. Её мутило.

Руслан обтёр грудь и плечи, но девушка не спешила уходить. Когда молодой человек отдал ей полотенце, она, легко перебирая ногами, подбежала к стоящему недалеко плетеному стулу и, сдернув с его спинки шелковый халат, подала Руслану. Дождавшись, когда тот наденет его, стала поправлять ворот. Бероев сказал что-то резкое, та ответила, сделав многозначительный жест в направлении Леры. Руслан отрицательно покачал головой и вновь повысил голос. Девушка, отпрянув, словно от пощёчины, развернулась и кинулась обратно в дом. Руслан посмотрел ей вслед, а затем перевел взгляд на окно.

Лера вздрогнула, увидев его глаза. Не в силах побороть подступившую рвоту, кинулась в ванную. Колени дрожали, по вискам текли капли пота. Прополоскав рот, она с трудом разогнулась.

Лера была домашним ребёнком и по привычке воспринимала свои болезни как наказание. Сейчас это ещё больше расстраивало девушку: из-за слабости и потрясения она не могла адекватно анализировать случившееся. Хоть её и тянуло всё время в сон, возбужденный организм не давал ей расслабиться.

Время тянулось как резиновое.

Лера несколько раз ударила кулаком в дверь. Затем стала бить ногами, но быстро выдохлась. В ход пошла ваза. Фрукты покатились по полу в разные стороны. Ваза раскололась на несколько кусков, а вот оконное стекло выдержало удар.

11

Вадим выкурил две сигареты подряд, роняя пепел на зеркальную поверхность барной стойки. Судорожно помяв через ткань куртки бумажник, огляделся.

Играли в «Трех котлах» в подвальном, специально устроенном для этого, помещении. Небольшая дверь рядом с кухней и зевающий охранник на входе выглядели настолько неприметно, что непосвящённый человек и не заметил бы ничего необычного, случайно заглянув в коридор. Но даже случайно он сюда и попасть не мог: сначала ему пришлось бы выйти из зала и, свернув в подсобное помещение, миновать еще двух секьюрити. Каждый раз, проходя этот «фейс-контроль», Вадим сильно нервничал. Он и объяснить не мог. Просто от одного вида этих квадратных рож возникало ощущение, что стоит ему повернуться к ним спиной, как парочка пудовых кулаков размозжат его голову.

Вадим спустился по узкой, застеленной ковровой дорожкой лестнице вниз. Громкая музыка осталась позади. Вадим остановился у входа в игровой зал и перевел дух. Несколько мужчин разного возраста сидели за круглыми столами, покрытыми зеленым сукном. Две официантки тихо беседовали в увитой искусственным плющом нише в глубине зала. Заметив Вадима, одна из них сделала знак рукой и, бесшумно скользнув вдоль стены, подошла к парню. Её ладонь нежно обхватила его запястье.

- Привет. Я думала, что ты уже не придешь. Где ты был вчера?

- Вера, мне некогда, - невпопад ответил Вадим, ища кого-то глазами.

- У нас тут черт знает что творится. Сан Саныч еще днем уехал - весь дерганый, злой. Наверное, к хозяину, а нам теперь без управляющего денег не получить. Чего ты молчишь, Вадим? - девушка сжала его пальцы.

- Отстань, Вера, - Вадим вытер со лба испарину. - Руслан был сегодня?

- Так ты ничего не знаешь?! - Вера округлила голубые глаза и приблизила своё лицо к уху парня. - В него стреляли ночью…

По щеке Вадима медленно разлилось бледное пятно.

- Когда? - голос его охрип. - Где?

- Откуда я знаю! - Вера передернула плечами. - Сан Саныч с утра не в себе. Таня за корвалолом два раза бегала. Вчера Руслан со своими джигитами приехал. Недолго побыл, не пил совсем, на часы посматривал и крутил их всё время. Потом ушёл. Никого не предупредил. Я потому так говорю, что его отсутствие только через полчаса заметили, - девушка хихикнула. - Короче, как в сказке: ушел царевич Руслан один и без охраны.

Вера поймала взгляд мужчины за столиком, дежурно улыбнулась и поспешила к нему, на ходу поправляя выбившийся рыжий локон.

В меню, кроме хорошего коньяка и виски, можно было заказать и услуги интимного плана. Вера была симпатичной веселой девушкой, которая любила деньги и мужчин, и, уж тем более, умела совмещать приятное с полезным. В одно из первых посещений Вадим попал под умелое обаяние Верочки и получил удовольствие, опустошив при этом бумажник на всю выигранную до этого сумму. Не зря в клубе Веру называли за глаза - "Вера-евро".

Но сейчас Вадим думал о другом: «Руслана обстреляли. Кто это сделал? А Лерка?».

Желание играть пропало. Вадим развернулся и медленно побрёл из зала, на пороге столкнувшись с входившим черноволосым мужчиной. В голове у Вадима гулко пульсировала мысль: «Это сделал я». Поднявшись в танцзал, парень направился к стойке бара и заказал водки. Глядя в рюмку, он вдруг отчетливо осознал, что тогда, в тот злополучный вечер, когда он проиграл Бероеву, когда в его затуманенном игрой и вином мозгу возникла бредовая, но казавшаяся такой спасительной идея поставить на кон Леру, и когда Руслан, выслушав его, согласился, что-то в тот вечер произошло ещё… Проиграв, Вадим выполнил все условия. А сейчас ему было тошно и гадко. Когда они договорились о месте и времени, Руслан уехал, а Вадим вдруг испугался. Он вообще плохо представлял свои дальнейшие действия и уж тем более, их последствия. Так же как сейчас, он заказал водку, потом ещё и ещё…

Мать уехала в Волгоград к родственникам, отец был в командировке. У Вадима просто снесло крышу от свалившейся на него свободы. Так и пил весь вечер с друзьями, знакомыми, случайными людьми. Пил, курил, разговаривал… О чем? О чем?!

Вадим со стоном обхватил голову. Господи, кому же он рассказал о случившемся? Кто, кроме него и Руслана Бероева, знал об их договоре? Внезапно Вадима охватил жар, всё тело покрылось противным липким потом. Где же теперь Лера? Его Лера? Вадим опрокинул в себя рюмку нагретой ладонями водки и поморщился. Грохот танцевальной музыки оглушал настолько, что не позволял сосредоточиться. Надо было срочно уходить отсюда.

Вадим обвёл тусклым взглядом танцующих и сидящих за столиками возбужденных людей. К горлу подступила тошнота. Еле успев выбежать из зала, Вадим ввалился в туалет, где его вырвало. Из глаз потекли слёзы. Вадим набрал холодной воды и обрушил себе в лицо. Услышав шаги, поднял глаза и увидел в зеркале черноволосого незнакомца из игрального зала. Тот сочувственно посмотрел на Вадима, сполоснул руки и аккуратно вытер их носовым платком. Вадим сплюнул в раковину, Смахнув с волос капельки воды и всё еще ощущая внутри какую-то гадливость, нетвердой походкой двинулся к выходу.

Черноволосый моложавый мужчина вытащил из кармана серебристый телефон и, набрав нужный номер, негромко произнес:

- Это Малик. Я в клубе. Побуду здесь, может что-нибудь узнаю. Перезвоню позже.

Малик Исрапилов отключил связь и, пригладив на висках рано поседевшие волосы, не спеша направился в сторону игрового зала. Сев за свободный столик, Малик огляделся. Ему доводилось бывать здесь и раньше. Давно - когда Байрам решил выкупить здание бывшего книгохранилища, и Малику было поручено “уговорить” чиновников и устранить конкурентов. Время было тяжёлое, непонятное. Перестройка, словно газонокосилка, прошлась по стране: кого-то срезала под корень, а кого-то оставила цвести до следующего покоса.

12

Позгалев заметил уход Димы и Сони сразу же. Усмехнувшись, он ополоснул лицо прохладной водой и, облокотившись на кафельный бортик, проследил за тем, как они покинули сауну. В той или иной степени, вечер заканчивался именно так, как планировал Паша Мизинец. Позгалев был искренне рад возвращению Димы и так же искренне хотел, чтобы Комаров стал членом бригады - команды, которая в последние годы являлась смыслом жизни для Серёги Позгалева. Выбор девушки Серёгу не впечатлил, но в этом вопросе, действительно, хозяин - барин. Сонька эта и ему глазки строила, прошмандовка.

Выйдя из здания, Соня остановилась на ступенях и зябко поежилась. Кутаясь в коротенькую курточку и постукивая каблучками, пыталась согреть длинные, затянутые в сетчатые колготки, ноги. Она удивилась, поняв, что Дима не “на колесах".

- Ну что, пойдем? Я провожу тебя.

Соня еле скрыла кривую усмешку, но послушно последовала за парнем.

- Куда тебе? - Дима с удовольствием вдохнул влажный воздух.

- На Серпуховскую, - кокетливо улыбнулась Соня и подхватила Диму под руку, просунув пальчики в сгиб его локтя.

На освещенной остановке они поймали частника и через пять минут вышли у метро. В вагоне они удобно расположились у раздвижных дверей. Соня надула большой пузырь из жевательной резинки и, когда он лопнул, пальцем сняла остатки с губ, отправив обратно в рот.

- Ну, расскажи что-нибудь, - обратилась она к Диме, - откуда ты приехал?

- Оттуда, - отмахнулся Дима.

- Не хочешь говорить? - Соня надула губки и упёрлась глазами в схему метро на противоположной стене.

- Да нет, просто, - Дима сцепил пальцы рук и до хруста сжал их, - не верится, что вернулся. Что для меня все закончилось, и можно просто жить. Другие ребята контракты продлили, без войны уже не могут.

- Так ты что, из Чечни вернулся? - глаза Сони расширились от удивления и восторга. - Я даже не думала.… Такой молодой. Расскажешь?

- Может и расскажу, - Дима прислушался к объявлению остановки и, взяв девушку за руку, направился к дверям. - Чуть не проехали. Я же по привычке на Киевскую еду, - широко улыбнулся.

- Классно, мои предки недалеко от «Украины» раньше жили. Поменялись на Тушино. Дыра, я тебе скажу, жуткая! Ты на какой улице живешь?

- На Студенческой.

- Знаю.

Соня и Дима, сделав пересадку, в последнюю секунду заскочили в вагон и взялись за поручни.

- У меня подружка там живет, - стараясь перекричать шум поезда, продолжила Соня, - в торговом техникуме учится. Я тоже начинала, а потом бросила, - поймав на себе взгляд Димы, Соня закатила глаза, - скука! Надоело чужие деньги считать. Я так думаю, что пока молодая, надо пожить. Знаешь, что? - Соня посмотрела на свое отражение в стекле и убежденно покачала головой. - Я свой смысл в жизни ищу, вот. У меня девчонка знакомая со Славой Мериновым встречается. Иногда просит, чтобы я её подменила. А что - полтинник обеспечен. Баксов! И наешься, и напьешься, ребята все нормальные, не обижают… - Сонечка скромно потупила глаза. - Я в сауну всего второй раз приехала. Ой, выходим!

Они вышли вместе с немногочисленными пассажирами, спешно двинувшимися в сторону автобусной остановки.

- Да не беги так, - жалобно попросила Соня, дергая Диму за рукав, - давай пройдемся спокойно. Тут недалеко, и я уже почти согрелась.

Дима сбавил шаг и огляделся. Район как район, ничего примечательного.

На подходе к нужному дому, Дима вдруг ощутил легкий укол беспокойства. Фонарь на углу освещал лишь пятачок вокруг себя, но Дима отчетливо заметил мелькнувшую в гаражах тень. Соня продолжала что-то рассказывать, весело смеясь и жестикулируя, но парень, кивая в ответ, прислушивался к собственным ощущениям и инстинктам. Когда же со стороны подъезда и детской площадки к ним наперерез метнулось несколько фигур, Соня завизжала, но Дима был готов к встрече. Поняв, что имеет дело с местной шпаной, он не стал разводить дипломатию, а на первый же выпад ответил мощным ударом в челюсть. Пружинисто присев, со свистом рассекая воздух, Дима, словно впав в гипнотический транс, крушил всех вокруг себя.

Он не слышал ни крика Сони, ни воплей разбуженных жильцов, ни стонов рухнувших на асфальт хулиганов. Очнулся уже в подъезде на обшарпанной лестнице, по которой его тащила Соня на верхний этаж. Тяжело дыша и не говоря ни слова, девушка вставила в замок, зажатый до этого в кулаке, ключ и, распахнув дверь, затолкала внутрь Диму.

- Боже… - она прижалась спиной к обивке двери и перевела дух. - Ну ты даешь! - Соня облизала губы и кинула сумочку с оторванным ремешком на стоявший в коридоре пуфик. - У меня до сих пор руки трясутся, - она с восхищением посмотрела на Диму. - Я такое только в кино видела!

Дима посмотрел на свое отражение в зеркале и тыльной стороной ладони оттер кровь и грязь со лба и щек. Одежда тоже нуждалась в стирке и починке, правый рукав куртки был порван снизу до локтя, встретив нож-"бабочку".

- Слушай, - Соня подошла к парню и, осмотрев его со всех сторон, скомандовала, - давай-ка, иди в ванную! В таком виде тебе лучше по Москве не шататься, мигом определят, куда следует, и будешь потом рассказывать: кто ты и что ты, - заметив на лице Димы усмешку, она нахмурилась и покачала головой. - Что, не веришь? Да тебя прямо в метро арестуют! Нечего смеяться, иди, давай! - она указала на дверь, а когда Дима скрылся за ней, насвистывая какую-то песенку, оглядела свои хоромы.

13

Село Бугры в досоветское время носило звучное название - Молодецкое. Много воды утекло с тех пор: сельские молодцы сгинули на войнах, стройках и лагерях, а их дети и внуки разъехались в поисках лучшей доли, закрепив тем самым победу города над деревней. Областным комитетом народного хозяйства решено было переименовать Молодецкое в Бугры, мотивировав это тем, что название Молодецкое идейно неправильное и пошло от расположенных с 18 века в этих местах казарм царской кавалерии, а Бугры - оправдано находящимися вокруг песчаными карьерами. В дни повсеместного голода и продразверстки люди апатично отнеслись к этому, решив, что как подыхающую скотину не переименовывай, а она все равно сдохнет.

Единственным человеком, выступившим против, был дед Митяй - местный долгожитель, вечно хмельной и задиристый старик. Не поленился, пешком дошел до райсовета и устроил бучу, костеря на чем свет стоит, советскую власть, поминая царя – батюшку и замахиваясь на руководство суковатой палкой. Выжившего из ума деда не забрали в милицию, но родню его прижали - будь здоров! Урезали делянку, коровенку определили в колхозное стадо, а младшую дочь Митяя перевели с фермы на более тяжелую работу в поле. Что уж там по семейному делу вышло не известно, но восьмидесятилетний гуляка вдруг сник, а к Пасхе помер. Бабы долго вздыхали, промокая глаза концами черных платков, поминая старого охальника и враля. Со смертью деда Митяя кончилось и Молодецкое, началось промозглое и страшное существование Бугров. Старый дом деда Митяя, в котором теперь жила Матрёна, до сих пор стоял на отшибе и бережно хранил свои тайны.

С самого утра моросил дождь. Дорога между покосившимися домами разбухла и почернела. Мокрые ветви кустов в палисадниках напоминали головы обреченных на казнь. Деревня нехотя, по привычке, просыпалась.

Нехотя проснулась и Матрёна. Заскрипев пружинами железной кровати, она села, опустив жилистые узловатые ноги в штопаных шерстяных носках на дощатый пол. Свернутые половики лежали у двери, глядя на хозяйку с немым укором. Матрёна почесала бок и, вздохнув, встала с постели. Быстро забрала седые волосы в пучок и закрепила гребнем.

Печь была еще теплой, и женщина ухватом вытащила из недр ее чугунный горшок с кашей. Из сеней тянуло сыростью. Матрёна накинула на ночную рубашку шерстяной платок, а поверх него засаленную дубленую безрукавку. Бурча и откашливаясь, она нашарила на печном лежаке пачку «Беломора», в большом количестве хранившегося у нее еще с незапамятных талонных времен, и коробок спичек. Негромко стучали ходики, в полумраке на бревенчатой стене желтели фотографии деда Митяя, его жены в цветастом сарафане, а также матери Матрёны с двумя детьми на руках. В уголок этой фотокарточки была пришпилена еще одна, поменьше – отца Матрёны, Лёни Пустовойтова, сделанная на фронте незадолго до гибели.

Матрёна вышла на крыльцо и, прислонившись к косяку, жадно затянулась. Стуча цепью, из конуры вылез большой кудлатый пес с рыжими боками и репейным хвостом. Учуяв хозяйку, псина хрипло гавкнула и, виляя хвостом, остервенело зачесалась.

- Ну, пень золотушный, и тебе доброе утро, - Матрёна, щурясь от дыма, оглядела свои владения.

Скрипнула калитка, раздались торопливые шаги. Матрёна нахмурилась, щелчком отправила папироску в ржавый бак с талой водой и неторопливо спустилась с крыльца. Навстречу ей семенила соседка: полная, румяная, не старая еще женщина в клетчатой юбке, из-под которой кокетливо выглядывали кружева сорочки.

Жила она в селе недавно, с полгода, поселившись в некогда председательской усадьбе. С конца лета и до поздней осени, привезенные из города работяги, восстанавливали избу, оставив наружные вековые бревна и доведя до ума ее внутренние помещения. Бывший загон для скота снесли, отстроив на его месте небольшой, но функционирующий свинарник. Раз в две недели Марию навещали гости, топилась баня, пахло шашлыками, и играла музыка. Накануне под вечер у ее дома опять раздались автомобильные гудки, и часов до трех окрестности оглашал нестройный хор подвыпившей молодежи.

- Здравствуй, Мотря! Утро-то какое свежее, дышится легко! - голос ее тёк словно патока. - Ты тоже, смотрю, рано встала, - глаза ее хитро глянули на мятый подол ночной рубашки Матрёны. - Я, Мотря, чего зашла, - продолжила Мария, - вчера-то: я уж почти спать ложилась, аккурат курей заперла и поросят накормила, пока опару ставила…

- Говори толком, Мария, не тяни! У меня нонче делов тоже не раскидаешь, слушать времени нет, - Матрёна в нетерпении почесала одной ногой другую.

- Так я говорю, Мотря! Племянник мой, Виталька, с друзьями приехал. Ну, погуляли, все честь по чести. Да решили еще денек погостевать. Ты в прошлый раз, когда Петру за забор самогонкой давала, помнишь? Так он и племяша моего угощал. Забористо, говорят! Пойди, спроси пол-литра.

Матрена усмехнулась и, коротко кивнув, зашла в дом, не приглашая Марию. Соседка осталась стоять во дворе, брезгливо поджав губы и оглядывая запущенный двор. Матрёна вытащила из подпола бутыль с замотанным горлышком и, все так же насмешливо щурясь, протянула Марии.

- Хватит ли? Придешь потом, так меня не будет. Только вечером объявлюсь.

- Да хватит! Это ж им как деликатес, - Мария двумя пальцами держала бутылку за горлышко, отставив от себя, чтобы не испачкаться подвальной пылью. - А ты далеко ли собралась? Не в Темешево? Так сегодня, вроде, не торговый день? Если хлеба, или чего другого надо, так у меня есть, я дам.

- Благодарствую, - Матрёна скривилась, словно от зубной боли. - У меня, слава богу, все есть. Пройдусь до полей, посмотрю - как земля. Раньше времени бы сеять не начали, а то все у них через одно место…

14

Сквозь узкую щель между занавесками пробивался белесый рассвет. Соня, обхватив колени руками и прижавшись к ним подбородком, не отрываясь смотрела на спящего Диму.

Что-то тревожило его во сне: он вздрагивал, и Сонечка касалась загорелого плеча парня, старалась успокоить. Незнакомое доселе чувство поселилось ночью в душе у Сони. Между ней и Димой ничего не произошло. Это было так странно и в то же время волнующе. Сонечка вдруг поняла, что никогда так явно и бескорыстно не хотела близости с мужчиной, и не была так благодарна ему за то, что ничего не случилось.

Соня, стараясь не шуметь и не задеть Диму, перелезла через него и на цыпочках прошла на кухню. Набрала в чайник воды, нажала кнопку и села. Через край стола свисал телефонный шнур, Соня повертела его в руках, но аппарат так и не включила, внезапно подумав о Сергее Александровиче. Стало так жарко и неприятно, что ее передернуло. Моментально вспомнился Витька. Напоил её до чертей в глазах, а потом заставил еще звонить престарелому поклоннику, брр.… Вспоминать не хочется.

Соня подошла к окну и выглянула на улицу. Тихо.

Совсем от этого придурка Витьки житья не стало. Мало того, что Сонечке приходится предоставлять местному королю подворотни и его шпане квартиру для “зависания”, так она и спиртное не прячет. Приходится всё время пополнять запасы ради них. Жить-то хочется! Ох, как хочется жить, и жить хорошо, спокойно. Пропади пропадом этот Витёк! И тот день, когда он перегородил Соне вход в подъезд и, гнусно ухмыляясь, сказал, что знает, мол, чем она зарабатывает себе на хлеб. А какое, собственно, его собачье дело? Денег, чтобы платить Витьку отступные, у Сони не было. С Сергеем Александровичем она познакомилась много позднее, случайно, в очередной сауне, что удивило её саму. Такой импозантный и богатый человек заинтересовался Сонечкой. Но бывал он у неё нечасто, делая, однако, дорогие подарки. Вот так промышляла Сонечка на свой страх и риск.

А всё этот Витек! Соня со злостью сжала кулачки. Вчера, как пить дать, или обкололись или обкурились всей командой. Соня вздохнула. Надо бы «дядю Сережу» уломать, чтобы помог квартиру разменять. Эту халабуду, конечно, ни на что приличное не сменишь, но если деньжат добавить, то… Сонечка задумалась. И дело непременно обстряпать так, чтобы все на Сонечку оформлено было. На все это, разумеется, много времени и сил уйдет, но игра стоит свеч.

Соня прислушалась к прерывистому дыханию Димы. А ведь большое дело – двух зайцев одним махом убить! И квартирку заиметь с обстановочкой, и приличного парня привязать к себе покрепче, а там… Соня мечтательно зажмурилась. Если Дима с Мизинцем работать будет, тот его в долю возьмет,  тогда Соня от любых "витьков" и "дядь сереж" отвяжется. Вобще-то ей давно нравился Серёжа Позгалёв. Соне даже казалось, что с Сергеем Александровичем она связалась только из-за того, что у них было одинаковое имя. Но Позгалёв на неё внимания не обращал, лишь насмехался.  

Соню стала обуревать жажда деятельности: она схватила мусорное ведро и накинула поверх короткого халатика куртку. Плотно прикрыв за собой дверь, девушка стала спускаться по лестнице, но в следующем пролете наткнулась на соседку, поднимавшуюся наверх. Женщина возвращалась с ночной смены, сипло с присвистом дышала и, увидев Соню, остановилась:

- А, Соня, хозяйством занимаешься? - она змееподобно улыбнулась, взгляд ее цепко прошелся по девушке и остановился на торчавших из ведра бутылках и пакетах. - Гости, что ли, у тебя опять были?

- Были, - буркнула Соня и попыталась обойти надоедливую соседку боком. Но та, обдав ее кисловатым запахом старческого пота, не отступала.

- Да, дело молодое… Я позавчера стучала к тебе, что ж не открыла? Музыка у тебя играла всю ночь.

- Ну, дальше что? Не слышала я вашего стука, значит, - Соня нетерпеливо выставила ногу вперед и покачала переполненным ведром.

- А ты, девка, не торопись, - женщина приблизилась к Соне почти вплотную. - Я ж видела: к тебе мужик такой холеный приезжает.

Соня замерла.

- К тебе, больше не к кому, - хихикнула соседка и тут же изобразила на лице печаль. - Кокнули мужичка твоего! Аккурат в нашем подъезде.

Раздались грохот и треск разбитого стекла. Сонечка склонилась над грудой вывалившегося мусора, разбитых бутылок, и принялась запихивать все это обратно в ведро. Порезавшись, она инстинктивно облизала кровь с грязного пальца. Соседка, как ни в чем не бывало, вскинув левую бровь, продолжила, опершись для удобства о перила:

- Я в окошко увидала, что милиция приехала, потом за ней скорая. Спустилась вниз, гляжу - мать честная, это ж Сонькин ухажер! Твой, то есть. Башка треснутая, морда в крови, ужас! А милиционер-то и спрашивает: не знаете ли, граждане, этого товарища? Кто, мол, такой и к кому пришел? Ну, я-то промолчала, понятно. Сама молодая была, всякое случалось, - она опять захихикала. - Вот такие дела, девонька. Короче, придут еще к нам следователи – дознаватели, готовься. Думай, что говорить станешь, поняла ли?

Соня кивнула и, скользнув спиной по обшарпанной стене, обогнула соседку и быстро побежала вниз. Скосив глаза, она оглядела пол у почтовых ящиков. Ничего не разобрав на затоптанном и склизком бетоне, Соня, почувствовав озноб, поплотнее укуталась в куртенку и направилась к мусорным бакам.

Вернувшись, она в дверях столкнулась с Димой.

- Ты куда? - истерично спросила Соня, встав у него на пути в дверном проеме.