Крошечная Америка

Когда я вижу, как начертана на карте

Латинская Америка моя,

мне кажется, любовь, что это ты:

вот медная вершина головы,

вот грудь твоя — созревшая пшеница

и только что упавшие снега,

твой тонкий стан —

трепещущие реки,

душистые луга и мягкие холмы,

и эту географию венчают

на самом крайнем и холодном юге

два длинных слитка — золотые ноги.

Любовь, когда к тебе я прикасаюсь,

не только сладость ощущают руки,

касаются они земли и веток

и ощущают воду и плоды,

любимую весну, луну пустыни,

лесной голубки шёлковую грудку,

атлас камней, обточенных волнами

морей и рек,

багряную чащобу

кустарников непроходимой сельвы,

где голод ждёт меня, подстерегает жажда.

Вот так моя просторная отчизна

меня в свои объятья принимает, —

ты, плоть твоя — Америка-малютка.

Когда полулежишь ты, различаю

на коже цвета спелого овса

происхожденье нежности моей,

и на меня глядит из-за твоих плечей

срезающий тростник кубинский мачетеро,

пылая, обливаясь тёмным потом,

и рыбаки в сырых лачугах побережий

поют мне голосом твоим

о самом сокровенном.

Так стелется вдоль тела твоего

любимая Америка-малютка,

и вдруг перебивают поцелуи

её пейзажи, земли и народы,

и зажигает красота твоя

не только в нас всегда горящий пламень,

а тот, что светит сквозь любовь твою,

зовёт меня и щедро дарит мне

ту жизнь, которой мне недоставало,

и усиляет вкус любви твоей,

к ней в малой дозе прибавляя глину

и еле ощутимый поцелуй

возлюбленной земли, меня хранящей.