Кровавая Невеста

Глава Один

Утром в день свадьбы меня разбудил кто-то стуком в дверь.

«Вставай, София!» Позвонила одной из моих теток.

Я застонала и перевернулась.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел поток моих подруг и членов семьи. Меня вытащили с кровати и бросили в ванну. Моя кожа была начищена до рубца и покраснела, ноги натирали воском до крови. Мои волосы были выдернуты и расчесаны, а булавки втыкались в кожу головы, чтобы добиться совершенства.

Мой комфорт не имел значения.

В конце концов, это была моя свадьба.

Волнения не было. Вместо этого каждая женщина выполняла свою задачу, избегая зрительного контакта со мной. Никаких гарантий не было. Никаких мягких прикосновений или объятий не было.

Я побывала на сотнях свадеб и несколько десятков раз посетила невест. Даже если невеста нервничала по поводу предстоящей свадьбы, общее настроение было взволнованным. Новый союз, новая семья — это всегда было поводом для празднования.

За исключением моего случая.

Мой брак был больше похож на жертвоприношение девственницы, ритуально убитой для языческих богов.

Я смотрела на своих друзей и семью через зеркало. Даже Елена Агостино, которая всегда была такой честной, отказывалась смотреть мне в глаза.

Кэт посмотрела бы мне в глаза.

Мои глаза закрылись сами по себе.

Моя сестра никогда бы этого не допустила. Будь то себе или мне. Она всегда была сильнее, умнее. В то время как я часто избегала расстраивать нашего отца, Кэт сожгла бы наш дом, протестуя против моего брака.

Даже если бы ей это не удалось, она была бы здесь со мной. Заставляя меня смеяться, пощипывая щеки.

Или, по крайней мере, встретиться с моими глазами.

«Почему все такие торжественные?» Слова покинули меня прежде, чем я успела их остановить. «Мы не на моих похоронах».

"Еще нет." Елена переживала.

«Молчи, Елена». Раздался резкий голос одной из моих теток.

Я натянуто улыбнулась и развернулась на своем стуле. Парикмахер раздраженно фыркнул. «Тетя Кьяра, расскажи мне о своей новой внучке. Я слышала, она милая.

При упоминании о новорожденном в комнате разговоры быстро разрастались. Я с облегчением обернулась и позволила парикмахеру закончить со мной работу. Слушать разговоры моей семьи было утешительно, даже если они очень осторожно упоминали меня или мою свадьбу. Или что-нибудь, связанное с Роккетти.

Их имя было у всех на слуху, но никто не осмеливался ничего сказать.

В конце концов пришло время одеваться. Мое свадебное платье было лучшей вещью, которую я когда-либо носила, и все пробежались пальцами по шелку, пытаясь проникнуться его красотой. У него были длинные рукава, высокая шея и толстая юбка, переходившая в длинный белый шлейф. Манжеты и кайма украшены очень мелкими кружевными деталями.

Мои волосы были заколоты в золотые кудри и украшены маленькой диадемой, которая удерживала длинную вуаль.

Я смотрела на себя в зеркало, когда вуаль закрывала мое лицо.

«Ты выглядишь очень красиво, София». Кто-то сказал мягко.

Я была похожа на невесту.

Сколько раз я задыхался от трепета и удовольствия при виде прекрасной невесты. Все были одеты в белое, в лучшем платье. Я даже заплакала, когда увидела, что моя кузина Беатрис Тарантино идет по проходу, такая изящная и элегантная.

Но видя себя… я чувствовала только страх.

«Твой букет, София». Елена передала мне букет цветов.

Мои пальцы замерзли прежде, чем я успела прикоснуться к нему.

Букет был оплачен им. Жених всегда платил за букет невесты. В каком-то смысле это было первое, что он мне дал. Обручальное кольцо было семейной реликвией.

Я заметила, что это был красивый букет. Каскад белых роз и лилий и гипсофилы. Все цветы были скреплены шелковой лентой.

"София?" — подсказала Елена.

Я взяла его у нее с улыбкой. Теперь я была готов. "Спасибо."

«Тебе не нужно меня благодарить». Было все, что она сказала.

В дверь тихо постучали.

Каждая женщина выглядела так, будто хотела сказать что-то еще, но отказалась от своих слов. На выходе они обняли меня и легонько поцеловали. «Будьте осторожны, чтобы не испортить внешний вид, на создание которого ушли часы».

Елена сжала мою руку. Она ничего не сказала.

Дверь щелкнула, и вошел отец. Он был не очень высокого роста — черта, которую я унаследовала от него. На самом деле мы с папой были очень похожи внешне. С одинаковыми светлыми волосами, медово-карими глазами и карамельной кожей мы оба выглядели отсыпанными золотом.

Увидев меня, папа прижал руку к груди. На нем был свой лучший костюм.

«Ты прекрасно выглядишь, бамболина». Пробормотал он.

«Спасибо, папа».

Немного печали промелькнуло в его глазах, когда он принял меня. Папа, как ни странно, извинился за матч.

«Я надеялся на кого-то более мягкого для тебя, бамболина», — сказал он в тот день, когда сказал мне. Наличие члена семьи в могущественной семье Роккетти означало большие дела для бизнеса, но папа, казалось, совершенно смирился с этим соглашением. Но недостаточно смирился, чтобы отказать мне в руке.

Папа шагнул вперед. «Бамболина…»

«Все в порядке, папа». Я улыбнулась ему.

Он глубоко вздохнул и сжал мою руку. «Ты всегда была такой хорошей девочкой, даже если я был немного снисходителен к тебе». Папа посмотрел мне в глаза. «Если ты будешь вести себя прилично, я уверен, что у него не будет причин наказывать тебя. Все, что тебе нужно делать, это вести себя хорошо».

"Я знаю."

Папа протянул мне руку. Взяв, благодарена за поддержку. «Ты всегда хотела выйти замуж за кого-то, София. Я уже старик и не могу жить вечно, чтобы заботиться о тебе. Я знаю, что ты хотела иначе.

Я хотела.

После смерти Кэтрин я надеялась, что папа позволит мне жить с ним. Позаботится о нем и его доме в старости. Но наш мир работал не так.

«Я приду к вам в гости, так что ты не одинок». Пробормотала я. Идея о нем от одного в том большом доме у меня заболело сердце.

«Если тебе позволят, тебя ждут в любое время».

Если мне позволят.

Я проглотила слова.

Папа, возможно, всегда был немного снисходителен к Кэт и мне, считая воспитание детей женским делом и не заботясь об этом. Наша дисциплина была отдана нашим няням и мачехам. Но мы быстро поняли, что если мы добираемся до папы до наказания, его обычно уговаривают несколькими легкими словами отпустить нас.

Я знала, что это было не так для всех отцов и дочерей.

Особенно это было не так с мужем и женой.

Папа провел меня по дому, помогая перемещаться по лестнице и дверным проемам. В конце концов мы добрались до машины снаружи, и он помог мне сесть.

Мужчина на пассажирском сиденье обернулся. У него была жесткая челюсть и лысина. На его коленях лежало ружье.

«Готовы, мэм?»

«Прости, я не узнаю тебя. Ты новенький?" Я улыбнулась в знак приветствия, пытаясь укротить юбки.

Он моргнула, глядя на меня. «Нет, мэм. Я работаю на мистера Роккетти в составе его службы безопасности. Для меня большая честь защищать вас.

Теперь настала моя очередь удивленно моргнуть. Безбожник уже прислал мне свою охрану? Мы еще даже до церкви не доехали.

Я быстро поправилась. «Спасибо, мистер…»

«Оскуро, мэм. Франческо Оскуро».

«Что ж, спасибо, мистер Оскуро. Я полагаю, ты предпочел бы быть со своим Капо. Я тепло улыбнулся ему.

Оскуро на самом деле, казалось, покраснел, прежде чем развернуться на своем сиденье и подать знак водителю, чтобы он заводил машину.

Я смотрела, как проезжают улицы, пока мы въезжаем в город. Я выросла недалеко от Чикаго, и у меня осталось базовое представление о городе. Но я знала, где находится церковь. Мы ходили в одну и ту же церковь каждое воскресенье всю мою жизнь. Я видела там свадьбы и похороны, а теперь настала моя очередь.

Я сглотнула, сдерживая пересохшее горло.

Мои глаза метнулись к папе.

«Возможно, это был странный сон, — подумала я. Может быть, через минуту я проснусь и расскажу Кэт о своем ужасном сне, в котором мне пришлось выйти замуж за Принца Чикаго.

Но я не проснулась, и машина продолжала движение в сторону церкви.

В тот момент, когда появилась церковь, я начала ощущать реальность.

Церковь была красивым зданием. С высокими шпилями, арками и изогнутыми крышами. К дверям вели огромные ступени, а стены украшали красивые витражи. Снег упал на землю, но от машины до дверей церкви была проложена протоптанная дорожка.

Я отвернулась от нее, как будто могла изгнать его из существования, если бы не смотрела на нее. Я пробежала глазами по морозной улице, обращая внимание на скелеты деревьев и Dodge Charger в конце дороги.

«Давай, бамболина». Папа открыл дверь и вышел.

Влетел холодный воздух, и я вздрогнула. Папа помог мне выйти из машины, крепко обняв, пока я держалась на земле.

Оскуро уже вышел, прижав ружье к груди. «Сюда, мэм».

Папа повел меня за Оскуро, который открыл для нас двери. Внутри церкви было намного теплее, и я слышала тихую болтовню гостей за стенами. Оскуро покинул нас, тихо проскользнув в дверь. Он подал знак Роккетти, что я здесь — отсутствующая невеста помешала бы празднеству.

Мы ждали у двух больших дверей, прислушиваясь к звукам цветочниц и пажей, идущих по проходу. В ответ эхом раздались звуки воркования.

Я посмотрела на стену.

С другой стороны меня ждал монстр. Он привяжет меня к себе, отвезет домой и сделает из меня жену. Тогда я забеременею и буду вынуждена жить в рабстве.

"Папа." Я схватила его за руку.

«София». Его тон был предостерегающим. Он смотрел на мое лицо.

«Пожалуйста…» Я нервно взглянула на двери. «Я выйду замуж за кого угодно. Только не он.

Папа глубоко вздохнул. «Бамболина, мы не можем сейчас вернуться. Репутация семьи будет разрушена».

Меня начало трясти. «Пожалуйста, папа. Вы слышали слухи. О том, что случилось с другими женщинами Роккетти. Я не могу…

«София». Он предупреждал.

Я крепче прижалась к нему. Папа поднес свое лицо к моему, встретившись с моими глазами. Очень осторожно он приложил большой палец к моей щеке. «Они не отпустят нас сейчас, бамболина». Он нежно поцеловал меня в лоб. «Послушай меня, София. Будь хорошей, веди себя хорошо».

Я быстро моргнула. Моя грудь провалилась. «Я сделаю это».

«Не давай ему повода причинить тебе боль».

На это нечего было сказать.

Мои глаза ненадолго закрылись. Я так сильно хотела сестру в тот момент, что мне было физически больно. Вместо папы рядом со мной мне нужна была сестра. Мой лучший друг с тех пор, как я себя помнил. У нас были разные матери, но она была моей близнецовой душой.

Музыка стала меняться. Я слышала, как все встали на ноги.

Я открыла глаза и посмотрела на папу.

Он положил мою руку ему на плечо. «Пора, бамболина». Его глаза метнулись ко мне. «Помни, что я сказал».

Прежде чем я успела пообещать свое согласие, огромные двери распахнулись.

Сначала меня ударил свет, а затем — мощная мелодия органа.

Потом я двинулась. Папа вел меня по красивому проходу, скамьи были украшены цветами и шелковыми лентами. Все, кого мы знали, были там, безупречно одеты и наблюдали за мной. Некоторые взгляды были наполнены жалостью, другие оценивали меня. Абсолютно никто не выглядел счастливым за меня.

Все ближе и ближе…

Я пробежалась глазами по скамьям. В первом ряду сидела семья Роккетти. Все красиво одеты, с такими же темными волосами и глазами. Все они обладали одинаковой смертоносной возбужденной энергией — как стая диких животных, запертых в клетке. Дон выглядел гордым и сильным, рядом с ним сидел его сын Тото Грозный. Я встретилась глазами с Доном Пьеро, и он улыбнулся.

Я быстро отвела взгляд.

Почти готово…

Мы остановились у лестницы, ведущей на платформу.

Раздался легкий писк, и я посмотрела вниз и увидела, что одна из цветочниц с надеждой смотрит на меня. Я не могла сдержать своей маленькой улыбки, передавая ей свой букет. Он был слишком велик для нее, но она гордо протянула его обратно к матери.

Мое счастье было недолгим, когда папа поцеловал меня в щеку. Он пожал руку моему жениху, прежде чем протянуть мою руку ему.

На мгновение я надеялась, что он ее не примет. Он обвинит меня в предательстве или в чем-то еще, в чем-то, что могло бы вывести его из этого брака.

Но затем его большая теплая рука слегка сжалась вокруг моей. Его ладонь была грубой, но хватка не была болезненной.

Он ждал, пока я поднялась на платформу.

Я могла только смотреть на наши сцепленные руки. Темно-оливковая кожа на фоне слегка загорелой кожи. У него были короткие ногти, а у меня длинные, накрашенные на свадьбу. Маленькие шрамы покрывали его кожу, доказывая его жестокую жизнь, в то время как мои руки были безупречными и мягкими.

Священник шагнул вперед с Библией в руке.

Мои глаза остановились на его блестящих мокасинах. Они были такими чистыми, что я почти видел в них свое отражение.

Священник начал говорить о красоте брака, произнеся свою небольшую речь. Я пыталась слушать, старалась следовать за ним, когда он начинал длинный библейский стих о любви и браке. Думаю, он сказал что-то о любви, терпении и доброте.

«София Антония», — сказал священник.

Я взглянула на него.

«Берешь ли ты мужчину перед собой как своего законного мужа, чтобы жить с ним с этого дня, в хорошее или худшее время, в богатстве или бедности, в болезни и здоровье, любить и лелеять пока смерть не разлучит вас?"

Пока смерть не разлучит вас.

Мой язык был тяжелым.

«Ты должна согласиться», — пробормотал голос в моей голове. Твой отказ нанесет гораздо больший ущерб, чем твое согласие.

"Я согласна." Я сказала.

Священник кивнул мне и повернулся к жениху.

Он повторил те же слова и произнес свое «да» намного быстрее и увереннее, чем я.

«Пожалуйста, предъявите кольца».

Молодой мальчик вышел вперед с простыми золотыми обручальными кольцами на маленькой подушке. Он поднял их для нас.

Мой жених взял кольцо и протянул мне.

Я растопырила пальцы, и он надел его. Священник тихонько закашлялся. Я быстро вспомнила свои реплики. «Я воспринимаю это кольцо как знак моей любви и верности во имя Отца, Сына и Святого Духа». С каждым словом мой голос дрожал еще немного.

Мой жених помог гораздо больше, когда мне пришлось надеть кольцо ему на палец.

Священник улыбнулся. «Я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту».

Церковь разразилась аплодисментами и возгласами.

Но я почти ничего не слышала.

Очень осторожно он натянул мне вуаль на мою голову.

Ты должна поднять глаза, София. Ты должна посмотреть вверх.

Я приподняла подбородок и встретилась взглядом с темными глазами Алессандро Роккетти.

Моя сестра и я дразнили друг друга с помощью Роккетти.

Вместо того чтобы бояться призрака или монстра под кроватью, мы спрятались под одеялом от преступной королевской семьи. Всякий раз, когда мы подкрадывались друг к другу, мы выкрикивали их семейный девиз и наряжались в них, чтобы гоняться друг за другом по дому. Как маленькие девочки, привыкшие к оружию на кухонной стойке, и наш отец, приходивший домой перед обедом, залиты кровью, мы были довольно толстокожими, когда дело доходило до страха.

И все же… преступный клан Роккетти наполнил наши сердца полным ужасом.

Они больше не были людьми, а были монстрами. Преступная королевская власть

Их окружавших историй и легенд было достаточно, чтобы вызвать тошноту у взрослого человека. Даже мой папа, человек, выросший в кровавом мире мафии, не обращал внимания на Роккетти.

И я должна была выйти замуж за одного.

Алессандро Роккетти. Безбожник. Принц Чикаго. Второй сын Тото Грозного.

Если бы вы были глупы, вы бы сочли его красивым. И он был в некотором роде. Оливковая кожа и красивые темные глаза. Его темно-каштановые волосы были короткими, зачесанными назад и короткой щетиной. У него была резкая линия подбородка и подбородок, придававшие ему твердый, но великолепный цвет лица. Он был высоким, хорошо сложенным и всегда безупречно одет.

Но в нем было что-то такое, что мешало ему оставаться красивым без подчинения. Дикий блеск в его глазах, грубый подбородок, неприрученная кривая в улыбке. Все ваши инстинкты предупреждали вас оставить его в покое, точно так же, как они могут предупредить вас об опасном животном.

В первый раз я заговорила с ним, когда он передал мне мое обручальное кольцо. Я сказала, что это очень красиво, а он ответил, что это семейная реликвия. Я боялась его тогда, так же боялась и сейчас.

Алессандро Роккетти не улыбнулся мне и наклонился, чтобы поцеловать меня. Не спуская с меня своих темных глаз, как лев смотрит на газель.

Потом окна разбились.

Глава вторая

Алессандро оторвался и оттолкнул меня в сторону.

Я развернулась, схватившись за юбки, чтобы не споткнуться.

Вокруг нас лилось прекрасное радужное стекло. Мадонна Марии, ангелы и святые сверкали, как бриллианты. Зрелище казалось волшебным всего на секунду, пока темные фигуры не выскочили из окон без стекол. Они держали огромные ружья и наводили их на толпу.

Потом началась стрельба.

Раздался крик, такой пронзительный и ужасающий. "Дети!" Люди кричали. «Убери детей!»

Мужчины начали реагировать, вытаскивая пистолеты и стреляя в нападавших. Передо мной Алессандро выхватил пистолет и прицелился в одного из нападавших. Один выстрел — и мужчина ударился о стену позади него, всюду брызнула кровь.

«О, Боже», — споткнулась я. "О Боже-"

Алессандро повернул ко мне голову и оскалил зубы. «Уходи отсюда сейчас же».

За ним подошел мужчина.

Я указала. "БЕРЕГИСЬ!"

Алессандро двигался быстрее, чем я могла заметить, и с одного выстрела сбил человека. Его место занял другой человек, и Алессандро тоже расправился с ним.

У меня было странное чувство, когда я смотрела, как мужчина делает именно то, для чего он был рожден.

Алессандро убивал с такой точностью и легкостью, но с нескрываемой дикостью и восторгом. Для него это выглядело как одна большая дичь, которая двигалась в сторону, как змея, а затем бросалась туда, где нападавший меньше всего этого ожидал.

Сильная рука сжала мою руку.

Я закричала.

«Тихо, девочка!»

Я повернулась и обнаружила рядом с собой Дона Пьеро. Крупный и подозрительный мужчина с морщинистым лицом и древними глазами, он не был тем, кого вы хотите пересечь. Он построил семью Роккетти с земли и был одним из самых страшных Донов, когда-либо живших.

И теперь он был моим дедушкой в ​​законе.

Он усилил хватку. "Прячься за меня. Я защищу тебя."

Я повернулась к Алессандро. «Позволь ему делать то, что его научили делать».

Вокруг нас кричали и эхом разносились выстрелы. Двери церкви были распахнуты, и с улицы я могла слышать громкий гудок и еще один вопль.

Дон Пьеро стал тащить меня за статую Девы Марии. "Пригнись!" Он рявкнул.

Я встала на колени и прислонилась к прохладному камню. Сильный запах ладана и крови наполнял воздух. Я взглянула на Дона Пьеро. Он опирался на камень, держа пистолет в ладони. Кровь пропитала его белую рубашку.

«Сэр, вам больно».

Он даже не взглянула на рану, просто взглянул на меня своими темными глазами. «Обычно это происходит, когда в тебя стреляют».

Я громко сглотнула.

Его глаза метнулись назад, ища позади меня нападавших. «Тебе нужно обойти вокруг церкви, ты меня слышишь? Оттуда ты можешь вернуться назад».

«Не закроют ли они все выходы?» Я спросила.

Дон Пьеро бросил на меня глаза, но от ответа его спасло то, что большая рука схватила его за рубашку и дернула вверх. Дон Пьеро упал пятками в землю и встал перед этим человеком.

Мужчина был одет во все черное, с дробовиком в руке. У него были короткие каштановые волосы и кривой нос. Он усмехнулся дону Пьеро, обнажив окровавленные зубы.

Я внезапно почувствовала себя очень слабым.

«Пьерджоржио». - прошипел мужчина.

«Так меня называла только моя святая мать». - сказал Дон. «Какое у тебя дело, что ты принес на свадьбу моего внука?»

Мужчина посмотрел на меня, заметил мое белое платье и улыбнулся. Затем он снова посмотрел на дона Пьеро. Его пальцы на пистолете сжались. "Галлахеры передают привет".

Быстро, как кнут, он нацелил на меня пистолет и выстрелил.

Я закричала, но звука не было.

Что-то схватило меня и оттолкнуло. Меня швырнуло в чью-то грудь, я споткнулась о юбку в момент удара. Металлическая кровь из рубашки моего спасителя попала мне в ноздри и рот, заставив меня дернуться назад и чуть не упасть.

Я посмотрела вверх.

Алессандро Роккетти уставился на меня. Его черные глаза были багровыми. «Бери Дона и убирайся отсюда к черту. Сейчас же."

Я даже не могла ответить. Я обернулась, отчаянно пытаясь увидеть, куда ушла пуля.

Пол позади меня был чист.

С медленным внезапным осознанием я посмотрела на свое платье. Кровь залила ткань с моего бока, там, где появился отчетливый разрыв и обнажение плоти.

«Меня подстрелили». Я не могла поверить в слова, срывающиеся с моих губ.

«Это просто царапина». - отрезал Алессандро. Он схватил меня за руку и оттолкнул. Я слышала крики Дона Пьеро и человека с кривым носом. "Возьми это!"

Я посмотрела на его руку. Он держал небольшой клинок.

Я схватила его не задумываясь.

«Иди сейчас же».

Я споткнулась, схватившись за бок. Теперь, когда я заметила рану, все, о чем я могла думать, это стреляющая боль. Я споткнулась и ударилась о стену, задыхаясь.

Боже, это так больно.

Как Дон Пьеро был в полном порядке? Меня поцарапала пуля, и я чуть не потеряла сознание.

Я схватилась за стены и поднялась.

Мой лоб прижался к холодному камню. Вокруг меня были слышны выстрелы, крики и вопли. Повсюду пахло ладаном и кровью. Боль пронзила мое тело. Лезвие в моей руке вонзилось мне в ладонь.

Я подняла голову, повернулась и побежала.

По всей стороне церкви был отдельный коридор, соединенный с основным пространством арками. Я встала на колени и поспешила сквозь нее, прячась за невысокими стенами, стараясь не хныкать, когда звуки агонии людей становились все громче.

Разбитое стекло впилось мне в колени, но было бы намного хуже, если бы на мне не было этого окровавленного платья.

Я добралась до края коридора, где открывался альков. Дверь, ведущая в церковь, была не дальше двух метров.

Многие люди выбрались, но некоторые все еще пытались пролезть. Вся их красивая одежда была разорвана и залита кровью.

Я выглянула через арку.

На алтаре, казалось, началось вскрытие карт. Алессандро стоял с доном Пьеро с пистолетом наготове. Тото Грозный и другие Роккетти имели дело с другой группой в проходе. Некоторые из нападавших не входили ни в одну из групп и обратили свое внимание на последних отставших.

Я повернулась. Еще не все вышли.

О Боже, неужели я собиралась смотреть, как этих людей убивают?

Прежде чем я успела понять, что делаю, я встала и закричала: «Привет, Галлахеры, я здесь!»

Сразу же они начали наступать на меня.

«Иди сюда, маленькая невеста». Проворчал один из них. Его пистолет был направлен прямо на меня.

О Боже.

Я пригнулась, когда пули рикошетом пролетели мимо меня. Я посмотрела на каменную стену позади меня, теперь покрытую пулями.

"Куда ты ушел?" — спросил злоумышленник певчим голосом.

Я не знала, куда идти. Чтобы уйти, мне пришлось бы рисковать людьми, не принадлежащими к церкви, и, чтобы остаться, я бы рисковала своей жизнью.

Я поползла обратно по тому пути, по которому пришела.

Позади себя я услышала топот сапог по полу. Затем рука схватила мое платье за ​​спину и дернула меня вверх.

Я взвизгнула и вывернулась в хватке нападающего.

Солдат Галлахера приставил пистолет к моему виску и маниакально улыбнулся. "Отбой"

Я провела рукой по его горлу.

Его глаза расширились от удивления, а затем от ужаса.

Кровь потекла из его шеи. Это было похоже на водопад.

Его хватка ослабла, и он упал вперед.

Я упала с телом, грубо ударившись о землю. Маленькие осколки стекла застряли в моем платье и впились в кожу. Влажность покрыла мою шею, и я почувствовала, как она впитывается в мое платье.

Это кровь.

Боже мой, я веся в чужой крови.

С неведомой силой, подпитываемой отвращением и отчаянием, я оттолкнула этого человека и поползла прочь. Парадный шлейф мешал мне встать на ноги, но мне удалось сделать его хотя бы на метр.

Я еле дышала.

Мое сердце так сильно стучало, грудь быстро поднималась и опускалась.

Я только что убила человека.

По церкви эхом разнеслись выстрелы, и я прижала руку ко рту, чтобы не хныкать.

Мужчина перепрыгнул через арку и приземлился передо мной. Он посмотрел на тело справа от меня, а затем обратил на меня свой грозный взгляд.

«Сука…» Он схватил меня.

Я поползла назад, подняв свой кровавый нож. «Держись от меня подальше!»

Мужчина остановился на мгновение, затем упал на землю. Его глаза потемнели, а рот открылся в шоке.

Прежде чем я успела среагировать, надо мной нависла тень. "Мэм?"

Я посмотрела вверх. Оскуро смотрел на меня сверху вниз. Он был весь в крови, держал два пистолета, по одному в каждой руке, и оба все еще курили.

— Вставайте, миссис Роккетти. Время идти."

Я вскочила на ноги, и Оскуро мне помогал. За арками я могла видеть, что группы слились в одну большую массу. Слева — члены Наряда, справа — нападавшие. Дон Пьеро выглядел как король, смотрящий на своих подданных, с руками в карманах, и кровь капала по его смокингу.

Алессандро стоял рядом со своим дедом, весь в красной сукровице, и сжимал в руке пистолеты. Он был похож на то, что я могу вызвать в кошмаре.

"Миссис Роккетти, вам действительно пора уходить…

Внезапно Алессандро поднял руки и убил двоих нападавших. Его семья уничтожила остальных.

Тела рухнули на землю синхронно, о мраморные полы загремели пистолеты.

Это было похоже на казнь.

На мгновение воцарилась тишина. Зимний солнечный свет лился через окна без стекол, освещая тела, кровь и стекло, усеянное мрамором. Статуи наших святых ловили свет и сияли, некоторые из них потрескались и были окровавлены.

Я посмотрела на разбитое стекло.

В отражении я могла разглядеть свой сломанный образ. Моя вуаль была разорвана и неловко свисала, волосы растрепались и вяло падали мне на плечи. А платье… Кровь покрыла мой белый корсет и юбку, растекаясь, как пятно.

Я была кровавой невестой.

Снаружи раздался звук полицейских сирен.

Доктор Этторе Ли Фонти был братом занимавшим положение любимого доктора Наряда. У него были мягкие руки и добрый голос. Когда он продезинфицировал мою рану и я зашипела от покалывания, он потер мою руку и рассказал забавную историю.

Мы сидели на деревянных скамьях в церкви. Вокруг меня лечили раненых мужчин и женщин. Непострадавшие были увезены домой — все дети в том числе — за исключением мужчин, которые ходили с оружием и разъяренными выражениями лиц.

Доктор Ли Фонти сказал мне, что нам повезло с травмами. Ни одна из них не была особенно серьезным, так как мы с Роккетти были их целями. Но несколько ни в чем не повинных гостей попали под перекрестный огонь, и было три погибших.

Роккетти управляли церковью. Дон Пьеро вышел на улицу, чтобы поговорить с полицией, а они еще не предприняли никаких действий для ареста. Остальные члены его семьи либо защищали его, либо убирали тела. Некоторые даже решили обойти церковь, осматривая каждый угол и расщелину в поисках безбилетных пассажиров. Никто не расспрашивал Роккетти, и мы все последовали их примеру.

Папа прижался ко мне с пистолетом в руке. Когда он смотрел на меня, в его глазах вспыхивала боль.

«Кто такие Галлахеры?» — мягко спросила я.

Доктор Ли Фонти сделал вид, что не слушает.

Папа вздохнул. «Это ирландская банда, которая в последнее время доставляет нам неприятности. Тебе не о чем беспокоиться.

Я умоляла не соглашаться, но молчала. Я слишком устала, чтобы пытаться найти вежливый ответ.

Двери церкви распахнулись, и вошел мой муж. Алессандро осмотрел местность, прежде чем его темные глаза остановились на мне. Его смокинг был залит кровью, а волосы растрепаны. Но его шаг не дрогнул, и он не выглядел таким тошнотворным, как я.

Когда он подошел ко мне, он сунул пистолет в пиджак.

"Она зашита?" — спросил Алессандро у доктора Ли Фонти. "Я." Я ответила.

Доктор Ли Фонти быстро собрал свои припасы и двинулся к следующему раненому. Он пробормотал что-то о том, что мне нужен парацетамол.

Алессандро взглянул на папу. Затем взглянул на меня своими темными глазами. «Ты можешь идти самостоятельно?» "Все хорошо." Пробормотал я. Я сомневалась, что он хотел услышать о моей боли. Мое напряжение. Мои окровавленные руки.

«Мы уезжаем». Он сказал мне.

Алессандро не привык к отказу, поэтому я только кивнула в знак согласия и поднялась на ноги.

Папа поднялся со мной, нежно положив руку мне на спину. «Позвольте мне помочь Софии добраться до машины».

«Если она говорит, что может ходить одна, значит, может». Алессандро ответил резким тоном.

Вместо того чтобы попрощаться, мой отец просто слегка сжал мою руку и своими глазами умолял меня не забыть прислушаться к его предупреждению.

Когда я уходила со скамейки, люди расступались с моей дороги, несмотря на то, что я настаивала, чтобы они отдыхали. Прежде чем я вышла за дверь, Алессандро схватил меня за плечо. Его хватка была грубой.

Я взглянула на него, чувствуя, как сжался мой живот.

Внезапно у меня возникла мысль о моей брачной ночи. Беатрис и мои тети мучительно объяснили, что должно было случиться, не то чтобы я была совершенно невежественна. Посещение католической школы означало, что секс был запрещенным знанием, и только по этой причине все были одержимы изучением этого.

Во время церемонии и затем боя я была слишком поглощена мыслями о страхе и боли, чтобы даже думать об этом далеко вперед в будущем.

Алессандро наклонился к моему уху, и я постаралась не напрягаться.

"Держи голову выше." Пробормотал он. «Теперь ты Роккетти, и Роккетти не проявляет слабости».

Я кивнула один раз.

Когда мы вышли, я повернулась и встретилась глазами с папой. Он смотрел на меня со странным выражением лица, как будто на самом деле он меня не видел.

Я снова быстро повернулась вперед.

Когда мы выходили на улицу, меня поразил холодный зимний воздух. Но мои мысли быстро устремились к полицейским машинам и скопившимся гостям. Копы стояли с доном Пьеро, но повернули ко мне головы, когда Алессандро вел меня вниз по лестнице. Каждый коп с любопытством наблюдал за мной, но никто не осмеливался подойти ко мне за заявлением.

Я подняла подбородок, позволив мужу увести меня на улицу.

Возле тротуара ждал черный Range Rover, незаконно припаркованный на тротуаре. Алессандро открыл дверь и отступил, чтобы позволить мне залезть внутрь. Маневрировать через пропитанные кровью юбки было сложно, но в конце концов я оставила все попытки успокоиться и положила голову на спинку сиденья.

Алессандро захлопнул за собой дверь. "Поехали." Он рявкнул.

Водитель, человек, которого я не узнала, оживил машину и помчался с улицы. На пассажирском сиденье сидел Оскуро с ружьем на коленях.

Я ненадолго закрыла глаза.

Адреналин начал выходить из моего тела, оставляя после себя только истощение. Рядом со мной Алессандро выкрикивал приказы по телефону. Я подобрала несколько имен но моему мозгу было трудно понять реальность и мир вокруг меня. Прежде чем я это поняла, мы въехали в темный подземный гараж.

Автомобиль был припаркован сзади, между черным Lamborghini и вторым огромным Range Rover. Не надо быть гением, чтобы понять, что это частная коллекция автомобилей Алессандро.

«Вот твой нож». Я протянула лезвие.

Алессандро не смотрел на него. "Оставь его."

Как только машина остановилась, все вышли, и я поспешила за ними. Мои окровавленные юбки сжались в моих руках.

Мы поднялись в пентхаус на частном лифте. В лифте было тихо, несмотря на густой запах крови и пота, исходящий от меня и моего мужа. Алессандро хмуро смотрел на свой телефон, в то время как Оскуро и неизвестный мужчина стояли молча и настороженно.

Я попыталась улыбнуться человеку, которого не знала. «Я София. А вы?" «Беппе Роккетти, мэм».

Я знала его имя. Беппе был сыном Карлоса-младшего. Роккетти и его любовница. Он вырос с фамилией Роккетти и их темными глазами, но ему не разрешили занимать официальное положение в семье. Он был похож на остальных членов своей семьи, но его волосы были на тон светлее и были заплетены. Как и Оскуро, он был хорошо сложенным мужчиной, с руками, которые могли сломать мне шею, и мышцами, которые были больше моих бедер. Значит, мускулистый мужчина.

Я улыбнулась в знак приветствия.

Лифт звякнул, и первым вышел Алессандро.

Я последовала за ним, задыхаясь от тихого удивления, когда я осмотрела пространство.

Резиденция была красивой. Пентхаус с видом на Чикаго, с прекрасным видом на реку. Вдоль стены тянулись большие стеклянные окна, высокие потолки. Когда вы впервые вошли, вы оказались в современной серо-коричневой гостиной с кухней и обеденным столом слева. Рядом с кухней была дверь — должно быть, кабинет, рассудила я.

Справа была лестница, ведущая наверх. Но второй этаж был построен таким образом, что у него был балкон, выходящий на нижний этаж, создавая ощущение одного огромного открытого пространства.

Несмотря на свою красоту, в пентхаусе было холодно. Он был декорирован до бесчувственного совершенства, в углах не было ни капли индивидуальности. Все было четкими линиями и острыми краями. Даже книги на полках и журнальном столике казались здесь для украшения, а не для удовольствия. Стены не украшали картины, не было пустых мисок у раковины.

Я чувствовала больше тепла от могилы сестры, чем от квартиры Алессандро Роккетти.

«Оскуро покажет тебе твою комнату». - сказал Алессандро, прежде чем повернуться на каблуках и направиться к кабинету. Беппе последовал за ним.

«Сюда, миссис Роккетти».

Я последовала за Оскуро вверх по лестнице. Со второго этажа я могла видеть Алессандро в своем кабинете с телефоном в руке.

Наверху было так же круто и современно. В стене было несколько провалов с дверями в конце коротких коридоров. Оскуро подвел меня к двери в самом конце.

«Это ваша комната, мэм». Он указал на это. «Если тебе что-нибудь понадобится, просто спустись вниз».

«Спасибо, Оскуро». Я натянуто ему улыбнулся. «За то, что показал мне окрестности и за спасение моей жизни сегодня».

Он наклонил голову. «Это моя работа, мэм».

Я взглянула на дверь, затем в кабинет. «Вы знаете, надолго ли задержится мистер Роккетти?»

Оскуро покачнулся на каблуках, мне показалось, что мой вопрос немного смущает. «Еще многое предстоит выяснить, мэм».

Я поблагодарила его еще раз, прежде чем открыть дверь спальни и исчезнуть внутри.

Спальня была такой же нетронутой, как и весь дом. Большая кровать стояла посередине, с видом на красивый город. Сбоку стоял камин, а перед ним стояли небольшие кресла. На другой стене стоял пустой книжный шкаф. За кроватью небольшая ниша вела в гардеробную и современную ванную комнату.

Я прошла прямо в ванную и ухватилась за раковину.

Я была здесь.

Я была в доме Алессандро Роккетти.

Как его невеста.

Несколько месяцев назад, когда папа сказал мне, что должно было произойти, все еще было небольшое недоверие. Я даже не поверила этому, когда Алессандро подарил мне мое обручальное кольцо или когда мне нужно было упаковать несколько коробок для отправки к нему домой.

Но сейчас…

Я была Софией Роккетти. Невеста Безбожника.

И я была залита кровью.

Я смотрела на свое отражение в зеркале. Кровь была повсюду. Моя кожа была покрыта ею. Мои волосы, мое лицо, мои ногти.

Я посмотрела на раковину, и меня вырвало.

Эта когда-то прекрасно чистая ванная теперь была покрыта следами крови и рвоты.

Я уверена, что во время моего пребывания там было бы намного хуже.

Мне потребовалось время, чтобы сорвать платье, но из-за редкой вспышки гнева мне удалось вырваться из него. Я оставила его на полу вместе с вуалью, когда упала в душе и слепо включила воду. На меня брызнула ледяная вода, но я этого даже не почувствовала.

Все, на что я могла обращать внимание, это кровь, стекающая по мне в сторону канализации.

В тот момент все, что я хотела, — это сестра. Кэт была бы рядом со мной, помогала бы мне снять платье и мыла меня. Она бы успокоила меня, как могла, рассмешила бы и нарушила тишину, которую я так ненавидела.

Я прижалась лбом к прохладной плитке и зажмурилась.

"Кэт." Ее имя вырвалось из рыдания.

Я хотела знать, чем я заслужила это. Я потеряла мать, потеряла сестру. Я выросла в красивой клетке, за каждым моим шагом следили. А теперь меня без раздумий продали «Безбожнику». Принцу Чикаго.

Алессандро Роккетти, которого сделали Мужчиной в тринадцать лет после того, как он убил троих мужчин одним ножом. Он был капо в 17 лет, лично заботился о предателях и голыми руками вырвал человеку язык за то, что тот бросил ему вызов за власть.

Когда я занималась чирлидингом и мечтала о Леонардо Ди Каприо, мой муж истязал и истекал кровью за свою семью и Чикагский Наряд. Он купался в крови и засыпал под крики врагов.

«Глубокие вдохи», — сказал мне в голове голос Кэйт. Глубокое дыхание.

Я не помню, как я шла из ванной или сушила рану, но мне не хотелось спать. Вместо того, чтобы ощущать последствия адреналина, мое тело, казалось, заново разжигало свои инстинкты выживания, чтобы пережить первую брачную ночь.

Я прижала к себе халат и стала ждать.

Час пролетел в мгновение ока. На мгновение мне показалось, что он не появится. Может быть, я ему не нравилась или даже меня тянуло.

Но как только эта мысль пришла мне в голову, кто-то постучал в дверь.

Возможно, я не нравлюсь Алессандро, но долг был неизбежен.

"Войдите." Я позвала.

Дверь открылась, и Алессандро скользнул в комнату. Он не был некрасивым женихом, ни принцем-убийцей, напротив, он казался немного более небрежным. Его волосы были взъерошены, не зачесаны назад, на нем были простые брюки с завязками и футболка.

На ногах не было даже обуви.

Но расслабленный — это не то слово, которое я могла бы сказать об Алессандро. Его нельзя было назвать спокойным или небрежным. Не тогда, когда у него под кожей зуд, опасный удар за каждым его движением.

Темные пристальные глаза Алессандро остановились на мне. Они не испытывали особого восторга от сегодняшних мероприятий.

«Значит, нас двое», — подумала я.

«София». Он поздоровался. Слышать мое имя из его уст было головокружительным.

«Да… Алесс…» Я замолчала. Я понятия не имела, как к нему обращаться. "Привет."

Алессандро мрачно посмотрел на меня. «Можешь звать меня Алессандро. В конце концов, мы муж и жена».

Я попыталась заставить себя улыбнуться, но это больше походило на гримасу на моем лице.

В комнате воцарилась тишина.

Мои нервы взяли верх, и я выпалила: «Дон в порядке?»

«Дон в порядке». Он сказал решительно. "Какое тебе дело?"

Я открыла рот и закрыла его, не зная, как ответить. Дон был крестным отцом Наряда, разве я не должна заботиться о его благополучии? Но он приложил руку к моему браку. Так что, может, мне стоит его не любить. Однако я достаточно его боялась.

«Моя рана болит», — прошептала я. «Я не могу представить, что он чувствует». Алессандро издал мрачный звук. Это могло быть смехом.

«Он пережил гораздо худшее». Как пантера, готовящаяся к убийству, Алессандро наклонился ко мне с напряженным взглядом. «Надеюсь, тебе не понравится Дон. Ты моя жена, а не его».

"Я знаю." Я ответила. Смена его позы и тона заставила меня нервничать.

Его темные глаза прижали меня к месту. «Ты должна знать, чтобы не сбивать с толку свою лояльность. Ты находишься в очень информативном положении, жена. Играть в мяч между Доном и мной не в твоих интересах. Играть между кем-либо не в твоих интересах». Насилие мелькнуло в глубине его глаз. «Потому что я поймаю тебя, София».

«И убьешь меня?»

Алессандро склонил голову набок.

«Это конец твоего предложения. Поймаешь меня и убьешь».

«Возможно». Что действительно означало «да».

Я резко сглотнула. Алессандро, без сомнения, был бы подозрительным человеком, человеком, всегда полным паранойи. Папа был таким же, как и все остальные мафиози, вокруг которых я выросла. Они с подозрением относились к правительству, другим бандам, друг к другу. С подозрением относиться к жене было не так уж и сложно.

Я сказала слова, которым меня учили всю мою жизнь: «Я только хочу быть хорошей женой для тебя и хорошей матерью для твоих детей».

Алессандро выглядел по праву подозрительным, но склонил голову.

Мой взгляд упал на часы. Было всего семь часов вечера. Я чувствовала себя на миллион лет старше, чем была сегодня утром, когда моя семья и друзья вытащили меня из постели. Я была жена, стала убийцей и была подстрелена за один день.

«А теперь ты собираешься потерять девственность», — сказал голос в моей голове.

Я попыталась казаться смелее, чем чувствовала, когда сказала: «Нам лучше поработать». Мои щеки вспыхнули. «Знаешь… чтобы у нас не было проблем».

"Проблем." Алессандро незнакомо пробормотал это слово. «Для того, чтобы не трахаться? Какая интересная концепция».

Я не слышала таких пошлых слов с тех пор, как училась в католической средней школе.

"Ой." Я сказала, потому что не знала, как ответить. «Я думаю… нам лучше с этим покончить. Так что мы можем лечь спать… Я уверена, что ты устал после того, как… убил этих людей.

— Я слышал, ты тоже убила некоторых людей.

Тошнота схватила мой живот быстро и сильно. "Одного."

Алессандро посмотрел на меня с непроницаемым выражением лица. Затем он указал на кровать: «Ты знаешь, чего ожидать?» Он все еще стоял передо мной, а я нервно сидела на краю кровати. Я кивнула.

Когда мне было семь лет, я застала остатки брачной ночи. Мне приснился страшный сон, и я пошела искать отца. Я знала, что мне нельзя входить в его комнату, особенно без стука, но кошмар привел меня в состояние.

Я открыла дверь и остановилась. Моя мачеха лежала на кровати с откинутыми одеялами и раздвинутыми ногами. Она протирала внутреннюю часть ног тканью, а на простыне перед ней были видны пятна крови. Ее лицо исказила боль.

Я помню, как спросила ее, было ли у нее кровотечение из носа.

Папа увидел меня тогда и вытащил из комнаты. Никогда раньше он не сердился на меня так. Он дал мне пощечину, отправив меня в спальню. На следующее утро все вели себя так, как будто ничего не произошло.

Но всякий раз, когда мои подруги говорили о своих брачных ночах, я могла думать только о крови на простынях. Выражение лица моей мачехи с болью.

Не то чтобы мои подруги рассказывали, что противоречило моим знаниям. Беатрис побледнела, когда мы спросили ее о ее брачной ночи. Секс обсуждался не всегда, но когда он обсуждался, казалось, что у пожилых женщин всегда были одинаковые представления о нем. Лягте, терпите и молитесь, чтобы вы забеременели.

«Ты справишься, — сказала я себе. Ты уже смотрела порно и мастурбировала. Надеюсь, он быстро закончит, и ты сможете лечь спать.

Слова папы пронеслись в моей голове. Не давайте ему повода причинить тебе боль.

Я встала и развязала халат. Мои руки дрожали, но я сумела развязать узел. Шелк соскользнул на землю, обнажив мое короткое нижнее белье. Это были подарки от других дам в честь моей брачной ночи.

Я подняла глаза и увидела, что взгляд Алессандро горячо устремился на меня. На его лице появилось темное хищное выражение.

На мгновение я почти притворилась, что это была обычная ночь. Что я была нормальная девушка, а Алессандро — нормальным парнем. Мы, вероятно, были вместе какое-то время до секса, мы, вероятно, оба доверяли друг другу и, может быть, даже любили друг друга.

Я бы, наверное, встречалась с ним во внешнем мире. Алессандро был великолепен, это неоспоримо. Он был бы красивым нормальным парнем, и я была бы поражена.

Но ни один нормальный парень никогда не будет иметь такого выражения. Ни один нормальный парень не двигался бы с такой смертоносной грацией и не обнажил бы ножевые шрамы на руках и пальцах. И вот так мои фантазии исчезли из моей головы, чтобы они больше никогда не приходило в голову.

Я не знала, что делать, поэтому легла на кровать и раздвинула ноги. Алессандро встал передо мной и внимательно посмотрел на меня.

«Я ненадолго». Он сказал. «Тогда можешь лечь спать».

Я кивнула, слишком боясь говорить.

«Будет больно». Он меня предупреждал.

"Я знаю." — пискнула я.

Алессандро еще раз оглядел меня, прежде чем медленно сползать со штанов. Я отвернулась внезапно смущенная. Я уставилась в потолок, пытаясь выровнять дыхание. «Подумай о другом», — сказала я себе. Подумайте об Англии.

Его теплые руки бегали вверх и вниз по моим бедрам. Я напряглась, чувствуя покалывание на коже. Алессандро убрать руки, но я щебетала: «Все в порядке. Я просто не использую… "

«Руки около твоей киски?» — спросил он.

Я покраснела и зарылась глубже в кровать. "Да уж." Я согнула пальцы ног. "Ты почти закончил?"

«Еще даже не начал». - пробормотал он. «София, твое тело не готово для меня. Будет больно».

«Будет больно, несмотря ни на что».

"Это не правда." Алессандро наклонился надо мной, заставляя меня смотреть на его выражение лица. «Мы могли бы использовать смазку. Или я могу намочить тебя».

Я ерзал под ним. Мне казалось, что я вот-вот вылезу из кожи. «Какое тебе дело, если ты причинишь мне боль?» — выпалила я тогда. Я сразу пожалела об этом. «Прости, я не должна была так с тобой разговаривать. Я просто устала. Этого не произойдет…

«Мне все равно». Он сказал мне просто. «Я использую смазку. Тогда мне не придется к тебе прикасаться».

Алессандро исчез в считанные секунды. Холодный воздух скользил по коже, которую он согревал всего несколько минут назад.

Я быстро села, сжав колени вместе. Мне не придется к тебе прикасаться. Слова обидели, но я поняла. Алессандро не выбрал меня в качестве своей жены, такой же пешкой перед его Доном, как и я. Возможно, мне просто повезло, что он не наказал меня за то, что я не соответствую его вкусам.

Я знала, что Алессандро был очень сексуально активным мужчиной. Слухи о его постельной половине Чикаго преследовали меня с тех пор, как было объявлено о нашей помолвке. Даже Беатрис — прекрасная мягкая Беатрис — слышала об этих сексуальных победах.

«Если я ему не нравлюсь, он может вернуться к этому», — подумала я. Может, если я ему действительно не нравлюсь, мы сможем сделать ЭКО и больше никогда не будем прикасаться к нему.

Алессандро быстро вернулся с бутылкой лубриканта. «Так будет проще». Он сказал.

«Чтобы не прикасаться ко мне, — мысленно добавила я.

Я вернулась в исходное положение, и Алессандро встал между моими бедрами. Я слышала, как он открывал смазку и молча наносил ее. Не прошло и секунды, как он остановился у моего входа, нежно прижимаясь к моим складкам.

Было больно. Я не была готов к тому, насколько агрессивным, и не только болезненным был секс.

Я проглотила крик боли, прикусив язык.

Глубокие вдохи, глубокие вдохи.

К счастью, все закончилось быстро. Алессандро выдохнул после судорожного вздоха. Он ничего не сказал, когда я приподнялась на руках. Он быстро вытер меня и себя краем рубашки.

Я была слишком занята, глядя на пятно крови на матрасе, чтобы полностью заметить его присутствие.

«Спокойной ночи, София». Было все, что он сказал.

Дверь за его спиной тихо щелкнула, когда он ушел.

Глава три

Я проснулась задыхаясь.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что я вся в поту, и что одеяло скручено вокруг моих ног. Я разобралась, прежде чем воспользоваться еще одним моментом, чтобы сообразить, где я.

Квартира Алессандро Роккетти.

Снаружи небо было темным как смоль. Огни города сверкали подо мной, и я могла различить машины, мчащиеся по улицам.

Я спала недолго, всего несколько часов по часам. Еще даже не пробило полночь, но было близко.

На мгновение я подумала было откатиться назад и снова заснуть, но мой живот яростно урчал, бок болел, а между ног чувствовалось жжение. Мне нужно было что-нибудь поесть и немного парацетамола.

Надеюсь, Алессандро спит.

Я нашла свои коробки в шкафу и опрокинула их, разложила и ковыряла, как собака в мусоре. В конце концов я нашла леггинсы и рубашку. Плюс мои любимые пушистые носки. Комфортно, но достаточно скромно.

В пентхаусе было холодно и тихо. Единственный свет падал из кухни, освещая мне путь, пока я спускалась вниз и приближалась к ней. За пределами города было светло, но звуки не доходили до нас, и у меня возникало жуткое ощущение, что я отключена от города, несмотря на то, что находилась в центре.

Я порылась на кухне. Еды было немного, но хватило на бутерброд.

Не похоже, чтобы Алессандро готовил. Не было ни муки, ни макарон. Даже овощей не было. Самым многообещающим, что я нашла, был хлеб с маслом. Был ли хлеб с маслом основным продуктом питания Алессандро? Я думала, что его палитра немного сложнее.

Хотя я уверена, что если бы он смог, этот человек, вероятно, просто завалился бы криками, как какой-то адский демон, вместо того, чтобы возиться с едой.

Я не могла найти лекарство. Может, в ванных были? Моя ванная была пуста, если не считать нескольких запасных полотенец.

"Что делаешь?"

Я вскрикнула и уронила нож для масла, который держала в руке.

Я прижала руку к бьющейся груди и подняла глаза. Алессандро стоял у подножия лестницы и хладнокровно наблюдал за мной. Он был одет в простые серые пижамные штаны и больше ничего. Я заметила его босые ноги раньше, чем снова заметила его голую грудь, как ни странно.

Я покраснела при виде его груди.

Я видела обнаженные мускулы и раньше в журналах и в Интернете. Но вид разорванных мускулов Алессандро, испещренный шрамами и татуировками, волнистый след, ведущий вниз… заставил меня вспыхнуть до корней волос.

"Я была голодена." Я ответила, не глядя на него, и достала нож для масла. «Мне очень жаль, если я разбудила тебя».

«Ты не разбудила».

Я только сказала: «О, это хорошо».

Я чувствовала, как он наблюдает за мной, пока я продолжала готовить себе ужин.

"Хочешь один?" — спросила я, потому что это показалось мне вежливым. В фильмах пара, у которой только что был секс, всегда потом ела.

"Нет" Алессандро коротко ответил. Как будто его обидел мой вопрос. «Еды не так много, поэтому завтра тебе придется пойти по магазинам».

"Конечно." — твердо сказала я. "Что тебе нравится?"

Я встретила его пристальный взгляд. Алессандро на мгновение оглядел меня, прежде чем ответить: «Нет ничего».

Я только улыбнулась в ответ, прежде чем вернуться к своему бутерброду.

Алессандро развернулся и снова начал подниматься наверх.

Прежде чем он ушел, я выпалила: «Ты знаешь, где парацетамол?»

Он остановился на ступеньке. «В главной ванной». Затем он продолжил свой путь обратно в темноту второй истории.

Я смотрела, как он исчезает в своей спальне, и вздохнула с облегчением.

Я разговаривала с мужем три минуты, и он меня не убивал. Это был успех. Еще большее облегчение, он не настаивал на втором раунде.

Когда я доела бутерброд, я прокралась обратно наверх, изо всех сил стараясь быть тихой. Когда я добралась до своей спальни, на кровати лежал небольшой пакет тайленола.

Я удивленно моргнула.

Всегда ли он там был? Или Алессандро положил его туда, пока я была внизу? Я даже не видела, чтобы он это делал.

Потом меня осенила странная мысль: а вдруг его отравили?

У женщин Роккетти не лучший послужной список, когда дело доходило до жизни. Возможно, Алессандро не возражал добавить свою жену к этой статистике. Я не слышала никаких слухов об отравлении в семье, так как Роккетти чуть более внимательны, когда дело доходит до общения с нежелательными людьми.

Однако у всего было свое первое.

Я взяла пакет и осмотрела его. Затем, к своему облегчению, я увидела, что он не открыт. Печать еще не была сломана.

Я нервно взглянула на дверь.

Той ночью я больше не спала. Только смотрела в темноте на дверь спальни, сжимая рану и ждала.

Но он не вернулся.

Когда на следующий день я спустился вниз, дом был пуст.

Я не спала с рассвета, отказалась от сна и вместо этого распаковала всю свою одежду. В конце концов, мои развлечения в спальне переросли в скуку, и я решилась выйти в гостиную.

Из больших окон я могла видеть, как Чикаго просыпается еще одним зимним утром. Солнечный свет отражался от снега, и дороги были расчищены для утреннего движения. Я стояла у стекла и смотрела на город внизу.

Если бы я жила здесь, когда была маленькой, я бы вообразила себя королевой замка. Мы с Кэт прижались бы лицом к стеклу и говорили бы с забавным акцентом. Мы бы посмотрели на людей ниже нас и сочли бы их подданными.

Я отошла от окна.

Но я уже не был маленькой.

Фактически, теперь я была убийцей.

Детские фантазии исчезли, как ветер, и я попыталась выбросить их из головы. В тот момент у меня были гораздо более серьезные проблемы, чем мои бесполезные надежды.

На моей свадьбе погибли три человека. Трое невинных гостей.

Я знала, что было облегчение, что количество убитых не было выше, но все же смерть давила на меня. Я вообразила облегчение, что на свадьбе разрешили оружие, иначе ситуация была бы другой.

В знак уважения к тем, кто потерял своих близких, я носила черное, несмотря на ненависть к цвету, и планировала навестить семьи.

Однако я даже не добралась до лифта, когда знакомое лицо прибыло и вышло из небольшого коридора, отделяющего жилое пространство от входа.

«Оскуро». Я улыбнулась. «Как ты себя чувствуешь сегодня утром?»

«Что ж, спасибо, мэм». Он неловко указал на мою сумочку. «Вы хотите покинуть резиденцию, миссис Роккетти?»

«Да, я ехала к Скалетте».

«Вы должны всегда иметь с собой доверенный персонал, миссис Роккетти».

Я моргнула, а затем засмеялась. «О, они просто внизу по улице, Оскуро. Я уверена, что со мной все будет в порядке».

Оскуро действительно казался смущенным. «Мэм, простите меня, но у меня есть приказ от Капо быть рядом с вами, когда вы покидаете резиденцию Роккетти».

"Я вижу. Раньше у меня никогда не было телохранителя.

Когда за мной кто-то следил, это звучало немного неудобно, но я сомневаюсь, что для Оскуро это было лучше. К тому же бедняга выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание при одной мысли о том, что не послушает своего Капо.

Я благодарно улыбнулась и повела его к лифту. «Я сомневаюсь, что следить за мной будет так же интересно, как работать с Капо, но я сделаю все возможное, чтобы это было интересно».

«Напротив, мэм…» Я засмеялась над выражением его лица. Но мое веселье быстро улетучилось, когда мы прошли через многоквартирный дом. Он был красивым и роскошным, построен для самых богатых жителей Чикаго. Вестибюль был таким же величественным, как и все здание, с красивыми высокими потолками и сверкающими люстрами.

На стойке регистрации никого не было, но швейцар кивнул в знак приветствия. «Такси, миссис Роккетти?»

«О нет, спасибо. Я просто прогуляюсь по улице". Я остановилась поговорить с ним. «Я признаю, что вы поставили меня в невыгодное положение. Вы знаете мое имя, но я не знаю вашего.

Он просиял. «Фред, мэм».

«Приятно познакомиться, Фред. Я уверена, что в будущем увижу вас гораздо чаще».

«Конечно, миссис Роккетти».

Оскуро и я пошли по холодной улице. Снег высовывался на углы улиц, подальше от дорог, и люди в толстых пальто суетились. Я заметила проезжающий поезд и часы, показывающие линию улиц.

Мы добрались до резиденции Скалетто. Они жили в многоквартирном доме. Это было более традиционное здание, чем то, в котором я жила. Красивая золотая отделка и портреты давно потерянных людей украшали интерьер. Швейцар с подплечниками ждал у лифта.

"Доброе утро. Я здесь, чтобы увидеть Скалетто. Не могли бы вы указать мне правильное направление? "

Швейцар взглянул на Оскуро позади меня, прежде чем быстро кивнуть. Вскоре мы шли по коридору к их квартире.

Прежде чем постучать в дверь, я остановилась и глубоко вздохнула.

"Миссис Роккетти, вы в порядке?

Я напряженно улыбнулась Оскуро через плечо. «Насколько я могу».

Что я могу сказать этой семье, чтобы облегчить их боль? Их любимый умер на моей свадьбе. Враг, который хотел использовать меня, чтобы послать сообщение. У меня все еще было так много вопросов об атаке, но я знала, что вряд ли на них ответят.

Я очень осторожно постучала в дверь.

Дверь открыла женщина средних лет в черном. На ее лице было видно горе.

Боже, я вспомнила, как это было. Это отчаянное желание, гнев и печаль по поводу мира и людей вокруг вас.

"Миссис Скалетто?» Я подсказала, когда женщина ничего не сказала.

Она промокнула глаза. «О, миссис Роккетти. Простите мои манеры, пожалуйста, войдите.

«Нечего прощать. Я пришла выразить свои соболезнования».

Миссис Скалетто провела меня в гостиную. Несколько членов семьи, одетые в черное, сидели вместе. Похороны не состоятся еще несколько недель, но официально процесс оплакивания займет больше года. Однако вы никогда не перестанете оплакивать любимого человека, даже когда от вас не требовалось носить черное.

Я потратила больше часа на разговоры со Скалетто, пытаясь успокоить их. Я знала, что они пытались быть вежливыми, спрашивая меня о моем браке и поздравляя с ним, но слова не оправдались, и в конце концов никто больше не упомянул о моем браке.

Их любимый человек, Тони Скалетто, стал одной из первых жертв. Когда нападавшие Галлахера прыгнули через окна, Тони был застрелен одним из них, когда они достигли земли. Он скончался на месте, оставив после себя жену и сына Энтони. Тони Скалетто, как «Мужчина», был уважаемым человеком в команде, и о его семье нужно было заботиться. Многие из его родственников-мужчин также принадлежали к Наряду, и я знала, что они собирались сделать месть.

Будет ли Роккетти мстить? Это было похоже на глупый вопрос. Конечно, будут. В этом мире месть была такой же хорошей, валюта как деньги.

Когда я вышла, я прислонилась к стене снаружи, глубоко дыша.

"Мэм?" — обеспокоенно спросил Оскуро.

Я отмахнулась от него и собралась с силами. «Извини, Оскуро. Я просто немного ошеломлена». Я улыбнулась ему, чтобы показать, что со мной все в порядке. «Возможно, нам следует пойти в следующую семью.

«Вы уже ели, мэм?»

Мой желудок отреагировал на вопрос Оскуро, яростно булькая. «Думаю, пора поесть».

Оскуро и я нашли небольшое кафе недалеко от реки. Из-за погоды все посетители были упакованы внутри. Я слышала стук тарелок друг о друга и тихое затишье разговора, смешанное с запахом кофе и теплых пирожных.

"Это потрясающе." — сказала я Оскуро, садясь.

Он присоединился ко мне, сканируя кофейню с впечатляющей фокусировкой.

Мои глаза скользнули по клиентам. Я не узнала ни одного из них, но узнала бы я? Я понятия не имела о Галлахерах до вчерашнего дня, и даже сейчас я почти ничего не знала.

В конце концов я заказала кусочек клубничного песочного пирога и сладкий карамельный латте, а Оскуро выбрал только черный кофе.

«Ты уверен, что не хочешь сахара?» Я спросила. «Может быть, даже сливок?»

«Нет, спасибо, мэм».

Я сдалась. «Ты можешь называть меня Софией, Оскуро. По правде говоря, я не буду возражать.

Оскуро стал немного розовым. «Не думаю, что это будет уместно, миссис Роккетти».

Миссис Роккетти была ничем не лучше мэм, но я с улыбкой сдалась. В этот момент ко мне подошла официантка, и я с радостью принялась за нее. За песочное печенье можно было умереть, и я проглотила его, прежде чем мне даже пришло в голову предложить его Оскуро.

Хотя он едва прикоснулся к своему кофе.

Оскуро снова проверил свой телефон, когда я сделала глоток карамельного латте.

«Ты не можешь перестать смотреть на этот телефон». Я задумалась и пошевелила бровями. "Это особенный друг на другом конце провода?"

«Нет, мэм. Это мистер Роккетти.

«Ой, все в порядке?» Я поставила свой кофе. «Если тебе нужно идти, просто так и скажи. Я знаю правила бизнеса».

Оскуро покачал головой. «Я просто сообщаю ему о вашем местонахождении, мэм».

Я сделала паузу. Конечно, я неправильно поняла это… «Сообщаешь ему мое местоположение?»

"Да, мэм. Капо требует этого».

Меня никогда раньше не отслеживали и не записывали мои движения. Одно дело — иметь телохранителя, другое — записывать мое местонахождение. Папа всегда защищал, но никогда до такой степени, что он, по сути, следил за нами.

Но я больше не был Падовино.

Итак, я была Роккетти.

Роккетти правили Средним Западом, и я была их значительно новым и более слабым членом. Возможно, мне было необходимо постоянно иметь дополнительные мышцы вокруг себя. И чтобы мой муж всегда знал, где я была.

Я крепче сжал свой кофе. «Этим утром ты сказал, что мне нельзя покидать резиденцию Роккетти без сотрудников службы безопасности. Не мог бы ты подробнее рассказать об этом?»

«Капо было очень ясен, что кто-то должен быть с вами все время, мэм, и что ваше местонахождение всегда должно быть известно ему».

«Если бы у меня был еще один друг в квартире, смогла бы я тогда покинуть резиденцию в одиночестве?»

«Нет, мэм».

«Как насчет дома моего отца?»

Оскуро бросил на меня забавный взгляд. «Капо был очень ясен. Хотя, я уверен, что если бы у вас была особая просьба, вы могли бы просто спросить его». Я поняла смысл слов Оскуро. Он был просто посланником. Я благодарно улыбнулась и снова переключила внимание на кофе.

В конце концов, я закончила это, и мы вернулись на улицы Чикаго.

Остаток дня я посетила другие семьи, опустошенные моей свадьбой. Двумя другими пострадавшими были Никола Риццо и Паола Олдани. Я изо всех сил старалась утешить обе семьи, но ничего не могла сделать, чтобы успокоить их горе.

Когда я собиралась покинуть семью Олдани, Нонна Паолы схватила мое черное пальто и горестно вздохнула. «Только невеста Роккетти могла бы так скоро носить цвета траура».

Я не знала, как на это ответить, поэтому просто сжала ее руку и пообещала, что буду на связи.

Мы прошли реку Чикаго, которая была покрыта тонкими пластами битого льда. Я остановилась и уставилась в темные глубины. Оскуро молча стоял рядом со мной.

Мы с Кэт гуляем по этой реке после церкви. Папа занимался делами, и мы приносили ему обед из его любимого итальянского ресторана. Мы дразнили друг друга из-за чего-то, толкали друг друга или собирались искупаться.

Я прижала руку к ране на боку. Теперь это просто казалось тупой болью, несмотря на то, сколько крови было.

«Мэм, у вас болит рана?»

«Нет. Все хорошо." Я улыбнулась ему, но это показалось мне вынужденным, поэтому я отвернулась.

"Может быть, нам пора домой?" Он подсказал.

Намек был ясен, поэтому я согласилась пойти домой, но только после того, как совершила покупки в магазине. Оскуро угрюмо последовал за мной по проходам продуктового магазина, только ворча, когда я показал ему, что я купила.

Поскольку Алессандро так много не хватало, я запаслась и самым необходимым.

Когда я добралась до кассы, то поняла, что на моей карте недостаточно денег.

«О, мне очень жаль, Оскуро, но…»

Оскуро вытащил из бумажника серебряную карточку. «Капо сказал, что это для покупок продуктов».

Я осторожно взяла ее у него. На ней было напечатано имя Алессандро.

Вскоре продукты были оплачены, и Оскуро помог мне отнести их обратно в жилой комплекс. Я знала, что он хочет взять такси, но отказалась, жаждав свежего холодного воздуха. Мне было тесно сейчас в такси.

Когда мы подошли, швейцар Фред улыбнулся мне.

«Вы были заняты, миссис Роккетти?»

"Конечно." Я смеялась.

Он предложил взять несколько сумок, и вскоре двое мужчин следовали за мной в пентхаус с руками, набитыми продуктами. Они помогли мне поставить их на стойку, прежде чем вежливо уйти.

Я предложила приготовить Оскуро ужин, но он любезно отказался.

«Просто возвращайся, если передумаешь», — настаивала я, и он согласился. Но он все же ушел.

И снова пентхаус был пуст, и я осталась одна.

Я начала незаметно складывать продукты.

Лифт зазвонил.

«Я знала, что ты вернешься, Оскуро!» Я позвала.

Я сидела перед духовкой, любуясь своей работой. Лазанья идеально подрумянилась и пахла божественно.

«Как ты думаешь, пахнет…»

«Не Оскуро».

Я вздрогнула, вскочил на ноги и повернулась. Алессандро вошел в гостиную и холодно посмотрел на меня.

Он был одет в простую черную рубашку и штаны, в боевых ботинках. К груди были привязаны кобуры для пистолета, а из-за пояса торчал нож. Я видела красное пятно на его запястье, как будто он пытался стереть его, но потерпел неудачу.

От тревоги у меня скрутило живот. Будет ли он снова спать со мной? Будет ли он доминировать надо мной так же, как он властвовал над всеми женщинами, с которыми до сих пор контактировал?

По крайней мере, они могли уйти. У меня не было выхода.

От меня ждали секса с этим мужчиной, чтобы сделать наследников Роккетти.

«Попробуй расслабиться, — сказала я себе, — не думаю, что ему нравится быть твоим мужем больше, чем тебе нравится быть его женой».

Сегодня я почти смогла притвориться, что я не его жена. Когда я передвигалась по Чикаго, меня охватила почти утешительная изоляция. Но я была не одна — я была женой. К тому же, в стиле Роккетти.

Алессандро зашагал вперед, вернув мне мое внимание. Он остановился в конце кухни и посмотрел на лазанью в духовке. Его глаза скользили по ингредиентам на прилавке и в буфете.

«Ты купила все необходимое в магазинах?»

"Да я купила."

Он резко кивнул.

Позади меня печь сигнализировала, что готово. Мне не очень хотелось возвращаться к Алессандро, поэтому я поспешила вынуть лазанью из духовки и поставить ее на плиту, чтобы она остыла. Я глубоко врезаю в него нож, проверяя, правильно ли оно приготовлено.

"Все хорошо." — сказала я, когда снял нож. Я обернулась и увидела, что Алессандро находится на том же самом месте, где я его оставила. "Не хочешь ли?"

Он приподнял бровь. "Отлично."

Я подала две тарелки. Алессандро решил, что хочет поесть на скамейке, поэтому мы спокойно ели именно там.

Из-за его присутствия мне было очень трудно есть, не чувствуя, что он может развернуться и задушить меня до смерти, если его настроение изменится. От него исходило тепло, и, клянусь, я чувствовала металлический оттенок крови под его одеколоном.

"Очень хорошо." Это все, что он сказал, когда закончил.

Я смотрела, как Алессандро складывал посуду в посудомоечную машину, прежде чем исчезнуть в кабинете.

Меня окинуло облегчение. Я пережила еще одно столкновение -

Алессандро вышел из офиса с телефоном в руке. Он положил его на столешницу передо мной.

«Твой новый телефон».

Я удивленно моргнула. «О, у меня уже есть телефон. Тебе не нужно…

«Этот телефон невозможно отследить». Алессандро перебил меня. «Как Роккетти, ты должна принимать больше мер предосторожности, когда дело касается конфиденциальности».

Потому что любой мог слушать.

Я натянуто улыбнулась. "Конечно. Спасибо."

Алессандро откинулся назад, пристально глядя на меня. Было ощущение, что он пытается меня оценить. Наверное, он мог сломать мне кости от давления своих глаз. Я не хотела знать, что он найдет, если будет так пристально смотреть, поэтому закончила ужин и быстро начала собирать вещи на кухне.

Алессандро бродил вокруг, но не пытался мне помочь.

«Ты меня очень боишься».

Я уронила вилку, которую держала в руке. Она с громким стуком упала в раковину.

Он засмеялся, но в этом звуке не было ничего яркого. Это был мрачный смех. Один предназначался исключительно для устрашения.

Инстинктивно я повернула голову к нему. Его темные глаза встретились с моими.

"Я не напугана." Я врала.

Алессандро нахмурился. «Не лги мне, жена. Я чувствую твой страх.

Я не знала, что сказать. Что, если я скажу что-нибудь, что его взбесит? Возможно, молчание было моим лучшим выходом, хотя я никогда не умела молчать. Папа всегда говорил, что я могу перепоговорить птица на деревьях.

"Вы нашли Галлахеров?" — выпалила я, игнорируя все рациональные мысли.

Он прислонился к кухонной стойке. «Мы уже знали, где они».

«Я имела в виду тех, кто напал на свадьбу. Тех, кто это спланировал».

«Это твое дело?» — спросил он.

Я боролась со своим хмурым взглядом. Не давайте ему повода наказать вас. "Нет конечно. Мне жаль. Я была с семьями жертв весь день и не могла им помочь».

Алессандро молча наблюдал за мной, пока я убирала остальную часть кухни. Когда я попыталась пройти мимо него, он легко отошел в сторону. Мне казалось, что я живу с диким животным, двигаясь медленно, чтобы не привлекать его внимания. Он действительно обладал грацией пантеры.

«С Галлахерами будут разбираться».

Я резко подняла голову к нему.

Алессандро уставился на меня. «Ты можешь сказать семьям, что отомстят».

«Я сделаю так». Пробормотала я.

«Сеско сказал мне, что тебе не нравятся существующие меры безопасности. Надеюсь, это не приведет к тому, что ты сделаешь что-то глупое и безрассудное».

«Я ничего не знаю о безопасности». - сказала я, бросив на него пустой, но яркий взгляд. Один который столько раз я дарила Папе и Кэт и людям вокруг меня. Кэт говорила, что это моя «Я просто глупая девочка, что я знаю, посмотри». «Я доверяю принятым тобою мерам».

Ко мне обратился Алессандро. "Я рад." Я слышала в его голосе нотку подозрения. Но, как и все, кого я знала, он купился на мою притворную невиновность и резко кивнул. «Доктор Ли Фонти будет здесь завтра, чтобы осмотреть твою рану».

Упоминание о ране вызвало у меня острую боль. Я нежно прижала к ней руку.

«Не заставляй его ждать. Рано вставать." Сказал Алессандро. «Он очень занятой человек».

Грубость Алессандро одновременно интересовала и раздражала меня. Если бы я осмелилась говорить с кем-нибудь так, как он говорил со мной, я была бы уже мертва. Но с медом вы поймали больше мух, чем с уксусом.

Я просто сухо улыбнулась, взял телефон и исчезла наверху. Очевидно, ему нечего было сказать, потому что он направлялся в свой офис.

Я наблюдала через балкон, как он исчез в своем кабинете. Небольшая часть задавалась вопросом, каково это там позади. Какие секреты слышали эти стены? Какие планы там формировались? Бьюсь об заклад, эта комната знала о Галлахерах больше, чем я, и они пытались убить меня.

Когда солнце село в мой первый день, когда я была женой Роккетти, я поздравила себя с тем, что выжила. Однако большую часть ночи я не спала, глядя на дверь своей спальни. Ожидание, наполовину страха и предвкушения, когда она откроется и войдет мой муж.

Он не пришел.

Глава четвертая

В ту ночь мне снилась Кэт.

Когда я проснулась, я услышала ее радостный голос в своем ухе и почувствовала запах ее духов с запахом лаванды. Во сне она смотрела на меня сверху вниз, золотые волосы развевались вокруг. Ее рот был открыт в смехе, прежде чем он превратился в крики. Беги, кричала она. Беги!

Я покачала головой, пытаясь избавиться от мыслей о кошмаре.

Солнечный свет заливал мою комнату, осветляя ее до самого дня. Я могла различить кружащиеся за окном снежинки.

Как только я сорвала одеяло, меня ударил ледяной холодный воздух, и я быстро натянула одеяло на себя. Почему в моей комнате было так холодно? Пока что в квартире было относительно тепло, чтобы не замерзнуть.

Я завернулась в одеяло и пошла искать обогреватель.

Внизу было тихо и холодно. Я на цыпочках спустился по лестнице и стала искать термостат. Нашла возле входной двери и увидела что он выключился.

«Неудивительно, что здесь так холодно». - пробормотала я, включая эту чертову штуку. У кого была блестящая идея выключить термостат?

"Ты рано."

Я обернулась.

Передо мной стоял Алессандро. Он был одет в красивый костюм, плотное пальто, перчатки и шарф. Он заставил его выглядеть так, будто он вышел из дорогого журнала. Он явно собирался уходить, а может, ему просто нравилось гулять по дому в пальто.

Я вдруг поняла, как выгляжу в сравнении с ним. Мои волосы не были причесаны, и я прижималась к одеялу, как жена, отправляющая своего мужа-моряка в море. Хуже того, я не накрасилась.

Даже когда на нас напали Галлахеры и я была веся в крови, я была полностью накрашен. Даже когда он приходил ко мне в нашу брачную ночь, и я была до смерти напугана, я пользовалась тушью.

Все из моих мачех, приходили на ужин с причесанными волосами и лицом с макияжем. В детстве я думала, что это немного странно, но когда я стала старше, папа также ожидал, что мы с Кэт будем выглядеть лучше всех, когда увидим его. Папа не видел меня без макияжа с пятнадцати лет.

«Ой, извини, я… Было холодно…» Я попыталась оглянуться на термостат, чтобы спрятать лицо.

Алессандро шагнул вперед. Я напряглась.

Он протянул ко мне длинную руку и нажал несколько вещей на термостате. Через несколько секунд я услышала, как через вентиляционные отверстия начал выходить горячий воздух.

"Спасибо." Пробормотала я.

«Доктор скоро будет здесь, так что не ложись спать». - сказал Алессандро. Его голос был жестким, но его теплое дыхание щекотало мою щеку. Он был так близко, намного выше меня, так легко мог раздавить меня пополам. Мое сердце начало биться. Я чувствовала клаустрофобию, меня переполняли чувства.

"Конечно." Я отошла от него. "Спасибо."

Он не сдвинулся с места, но опустил голову, чтобы встретиться со мной глазами. «Ты на моем пути».

Я с ужасом поняла, что перекрываю выход. Я отступила на несколько шагов, покраснев до корней волос.

Алессандро прошел мимо меня и направился к лифту. «Теперь ты Роккетти. Доктор Ли Фонти будет вести себя с тобой по-другому, и если он этого не сделает, ты мне об этом скажешь». Он ушел прежде, чем я действительно смогла понять его слова.

Что он имел в виду, говоря, что доктор Ли Фонти будет вести себя со мной по-другому? Я знала его с детства. Он приходил, чтобы вычистить порезы и ссадины Кэт.

«Теперь, — с сожалением произнес голос в моей голове, — он убирает твою».

Я раскрыла одеяло, подняла пижаму и посмотрела на рану. Он была покрыт повязкой. Я не забыла, что было там, постоянный зуд мне не позволял, но это было в глубине души. Всякий раз, когда я поворачивался на бок или ложилась, я чувствовала резкую боль в этой области, напоминающую мне об этом.

Из-за крови рана выглядела хуже, чем была на самом деле.

В конце концов, это была всего лишь царапина.

Вскоре после этого прибыл доктор Ли Фонти.

Я взяла у него пальто и проводила к дивану. Я стала презентабельной в рекордно короткие сроки, надела простую кремовую блузку и накрасилась.

«Я могу вам что-нибудь принести, доктор? Чай, кофе?»

«Нет, спасибо, миссис Роккетти». Он благодарно улыбнулся.

"Миссис Роккетти?» Я смеялась. «Как давно вы меня знаете, доктор? Можете звать меня София».

Доктор Ли Фонти поджал губы. «Я не думаю, что это разумно».

Слова Алессандро пронеслись в моей голове.

Теперь ты Роккетти. Доктор Ли Фонти будет вести себя с вами по-другому.

Похоже, даже доктор Наряда боялся Роккетти. Несмотря на то, что целители обычно не подвергаются насилию. И он называл меня миссис Роккетти? Я знал этого человека с детства, и он никогда не называл меня иначе.

"Конечно." — пробормотала я, слегка обиженна и слегка удивленна.

Тепло в его лице успокоило меня. «Подойди и сядь, дорогая. Тебе не следует так много двигаться в твоем состоянии». Я сделала, как мне сказали.

«К сожалению, предстоит сделать слишком много работы».

"Да. После свадьбы иногда может быть больше работы, чем до свадьбы». Он открыл сумку. "Как ты себя чувствуешь?"

«Как и следовало ожидать». Я сказала. «Мы понесли много потерь».

"Я знаю." Доктор Ли Фонти покачал головой. «Напасть на свадьбу. Это постыдно. То, чего никогда бы не случилось в мое время».

«А вы, доктор? Как вы себя чувствуешь? Я знаю, у вас должно быть заняты руки.

"Конечно. К счастью, раны не такие серьезные, и ожидается, что все выздоровеют полностью». Он указал на меня. «Если ты не против, дорогая, мне нужно проверить рану».

Я быстро вытащил рубашку из штанов, обнажив бок. Насквозь просочилась кровь, ярко-красная и леденящая.

Доктор Ли Фонти нахмурился. «Я собираюсь исправить это. Это причиняло тебе много боли? "

«Это просто ссадина. Но да. Когда я двигаюсь или чихаю, рана болит».

«Это очень сложная ситуация». Осторожными пальцами он оторвал марлю и осмотрел окровавленную рану. «Да», — пробормотал он. «Я собираюсь снова ее почистить. Затем исправьте это. У вас есть парацетамол?»

«Я принимал тайленол». Он кивнул. "Хорошо, хорошо. Продолжай принимать это. Рана еще какое-то время будет болеть, но, надеюсь, к следующей неделе на ней начнутся заживление». Доктор Ли Фонти осторожно залечил рану и старался не прикасаться ко мне. Когда он закончил, он неприятно закашлялся. «Есть еще один вопрос для обсуждения, моя дорогая».

У меня было ощущение, что я уже знала, что это было. К доктору Ли Фонти, казалось, вернулось профессиональное самообладание, как только он заговорил. «Поскольку сейчас вы вступаете в половую жизнь, вам нужно будет сдавать мазок Папаниколау каждые три года. Однако многие женщины в Наряде предпочитают носить их чаще». Потому что кто знал, что их мужья приносят домой. «Я могу порекомендовать многих докторов, получивших высокую оценку и занимающих высокие места в своей области».

Я почувствовала, как мои щеки потеплели. «Спасибо, док. Я приму эти рекомендации». Я подмигнула ему. «Если вы их порекомендуете, они должны быть действительно талантливыми».

Он радостно улыбнулся мне. «Я рада, что брак не ослабил твоего обаяния, моя дорогая». Доктор Ли Фонти уловил эти слова и слегка побледнел. "Я не имел ввиду-"

"Все нормально." — мягко сказала я. «Я знаю, что вы имели в виду, и вы не имели в виду обиду».

Он кивнул с облегчением.

Доктор Ли Фонти остался выпить чашку чая по моему настоянию, прежде чем уйти. Взяв пальто, он остановился у лифта.

«Надеюсь, я не собираюсь торопить события, миссис Роккетти». Меня охватило любопытство. Что у него могло быть на уме? Я надеялся, что это не было ничего против Роккетти. Я думаю, что мой страх перед ними превзошел мои страхи перед доктором.

"Невозможно. Что вы имеете ввиду?" Я сделала свой тон ярким.

Доктор Ли Фонти порылся в сумке и вытащил несколько длинных коробок. Я на них прочитала «Тест на беременность».

У меня скрутило живот.

«Вы должны взять это, моя дорогая. Так что, если придет время сделать тест на беременность, у вас будет больше конфиденциальности, чем если бы вы купили его сами».

Я встретилась с его мудрыми глазами. Мы ненадолго уставились друг на друга, прежде чем я взяла у него тесты. "Спасибо доктор."

Он кивнул и ушел.

Я пробежалась пальцами по тестам на беременность. Что он имел в виду? Значит ли это, что у меня больше уединения от наших врагов, которые могут прятаться в аптеке? Или от Роккетти, кого наверняка заинтересуют результаты тестов?

Мне еще не приходило в голову беременность. Я была женат всего два дня, и мои мысли были заняты другими вещами, но это была тема, над которой мне нужно было серьезно подумать.

Я знала, что чтобы пережить этот брак, мне придется забеременеть. Бесплодная жена была склонна к несчастным случаям. Тем более, что я представляла, что единственная цель Роккетти, связавшая меня с Алессандро, заключалась в том, чтобы они могли продолжить свою печально известную родословную.

Я спрятала тесты на беременность в своей комнате. Не в ванной — это было немного очевидно. Но зажать между каркасом кровати и матрасом.

Несмотря на боль в боку, я презирала мысль о том, что весь день буду запертым в квартире. Я написала Оскуро и быстро закутался в толстое пальто и шарф. Я натягивала свою шапочку с маленьким помпоном наверху, когда Оскуро вышел из лифта.

"Как поживаешь?" — спросила я, подходя к нему.

«Хорошо, мэм». Оскуро был в своем обычном черном, но в сочетании с зимним пальто. Я знала, что он спрятал под ним внушительное количество боеприпасов. "Доктор ушел?"

"Ушел. У бедного человека столько всего на тарелке». Я указала на лифт.

Оскуро последовал за мной, пока мы спускались в вестибюль, как всегда, молчаливый и стойкий. Его молчание раздражало меня и заставляло говорить гораздо больше, чем обычно. Всю поездку я подробно рассказывал ему о маршруте на день. Мы собирались пообедать с Еленой и Беатрис, прежде чем поехать к моему папе.

«Сегодня не так много дел, как вчера». - сказала я, когда мы шли по улицам. «Я вытащу тебя из холода в кратчайшие сроки».

«Я не против холода, мэм».

Я послала ему улыбку. «Ты досадно хороший спортсмен. Кто-нибудь тебе такое говорил?

Намек на улыбку промелькнул на его лице. А может, он просто дергался. "Да, мэм."

Мы с подругами решили пообедать в небольшом ресторанчике с видом на реку. Вдоль окон стояли деревянные столы, и уже было занято. Внутри было почти слишком тепло, и я поспешила снять свои слои. Оскуро просто уставился на официантку, когда она предложила взять его пальто.

«Ты хочешь посидеть со мной и девочками? Я не могу обещать, что мы не будем дразнить тебя. — спросила я Оскуро.

«Нет, мэм. Я буду ждать тебя у фронта». Он указал на небольшую зону отдыха.

Я съежилась. «Ты уверен, что не хотите что-нибудь поесть?»

«Я не ем на работе».

"Конечно." Я ему улыбнулась. «Я постараюсь быть быстрой».

Я заметила свою кузину Беатрис, сидящую за столом посреди комнаты. Беатрис заметила меня и приветливо помахала рукой. Беатрис была так хороша, что ее можно было сравнить только с цветами и чаепитием. Я не знала ни одного человека, который мог бы сказать о ней плохое слово.

У Беатрис было кукольное лицо, милое и безупречное. Ее светло-каштановые волосы были закручены в свободный пучок за волосами, а сладкие локоны ласкали ее круглые щеки. У нее были глаза, как у самки, круглые, добрые и светло-карие.

Когда ее выдали замуж, я помню, как меня тошнило от беспокойства, и я не могла уснуть, пока не узнала, что с ней все в порядке.

"Привет, привет." Я пела.

Беатрис встала и поцеловала меня в щеку. От нее пахло свежесрезанными цветами.

"Как поживаешь?" — спросила я, когда мы снова сели.

"Как поживаешь?" Она нежно прижала руку к моему запястью.

Я успокаивающе улыбнулась ей. "Все хорошо."

Некоторое время мы смотрели друг на друга, ни один из нас не желал передавать информацию другому.

«Это так мило, что ты теперь живешь так близко ко мне». - сказала Беатрис.

"Я знаю." Я согласилась. «Когда жизнь наладится вам с Пьетро придется прийти на ужин».

Ее глаза слегка расширились.

«Или мы могли бы прийти». Я добавила.

Беатрис кивает, слегка покраснев от облегчения. «Звучит прекрасно».

Прежде чем что-либо можно было сказать, в ресторан ворвалась Елена Агостино. Она сразу же заметила нас, приветствуя рукой. Мгновение спустя она сидела за столом и проклинала дороги. Елена жила на окраине города со своей семьей, поэтому ее путешествие было намного хуже, чем у нас с Беатрис.

«Не могу поверить, что я последняя выжившая незамужняя женщина». - пробормотала Елена, закидывая свои прямые темно-каштановые волосы через плечо. В последнее время они стали невероятно длинным, из-за чего они больше походили на занавеску, чем на волосы.

В отличие от Беатрис, у Елены было гораздо более резкое лицо. Не столько кукольное, сколько эльфийское из фильмов, которые любила Кэт. Елена действительно выглядела так, как будто она выросла в лесу, такая гибкая, с красивой оливковой кожей и темно-зелеными глазами. У Елены был правильный дикий темперамент, чтобы выжить в лесу, если она того пожелает.

«Это вряд ли точно». Размышляла Беатрис.

Я просмотрела меню, стараясь не смеяться. «Ага, Елена, мы сидим».

Она в шутку толкнула меня в плечо. Ее глаза метнулись через мое плечо. "Мускулистый мужчина твой?"

Все трое повернулись, чтобы проверить Оскуро. Он сидел на диване и выглядел так, будто был готов нанести удар в любой момент. По его татуировкам и размеру было легко понять, почему другие посетители избегают его. Когда Оскуро заметил, что мы смотрим, мы все быстро отвернулись.

«Необходимая мера предосторожности». Я сказала плотно. «Каждый раз, когда я покидаю резиденцию, со мной должен быть телохранитель».

"В этом есть смысл." — пробормотала Беатрис. «Теперь ты Роккетти».

Елена поджала губы и посмотрела на меня. Интересно, искала ли она во мне Роккетти?

«Пьетро не отправляет тебя с телохранителем». Я сказала Беатрис. Затем к Елене: «А твой дядя не посылает тебя ни с одним».

«Ты знала, что жизнь Роккетти будет другой». - сказала Елена. «Не будь грубой».

«Елена», — предупредила Беатрис.

Я улыбнулась ей. «Я просто приспосабливаюсь. Прошло два дня.

Упоминание о свадьбе омрачило настроение. Беатрис посмотрела на стол, а Елена нахмурилась.

"Вы что-нибудь слышали?" — спросила Елена. «О том, кто напал?»

Это заставило Беатрис взглянуть вверх. «Это не наше дело, Елена».

«Нет, не слышала». Я успокаивающе улыбнулась Беатрис. «Но я знаю, что Наряд будет добиваться возмездия, так что больше не о чем беспокоиться».

Елена налила себе воды. Она окинула меня доступным взглядом. «Когда начинаются похороны?»

"Через две недели."

«Ты уверена, что пойдешь на похороны?»

Я сделала паузу. Последние похороны, на которых я присутствовала, были похоронами моей сестры. Он пролетели в тумане, но недостаточно быстро, чтобы я не вспомнила мрачную тишину. Соленые слезы. Вид, как гроб падает в землю, и мысли: она действительно ушла. Она не вернется.

Она бросила меня.

"София?" Пробормотала Елена.

Услышав свое имя, я вернулась. "Сожалею." Пробормотала я.

"Все нормально." Успокоила Беатрис.

Разговор о похоронах не вернет мою сестру, и этот разговор меня не устраивал. Я взяла свое меню. «Что вы двое думаете о заказе? Я разрываюсь между клубным сэндвичем и рыбой».

Обе они поняли, и тема сменилась.

Часть меня хотела рассказать о последних нескольких днях. О страхе Алессандро, ужасе моей первой брачной ночи. Но слова оставались в моем горле и не двигались.

«Мне не нужно обременять их всеми своими вещами, — сказала я себе. И Елене, и Беатрис достаточно всего в жизни.

Но под этим у меня также было неоспоримое чувство, что хранить свою жизнь как Роккетти в секрете — это к лучшему.

Слова Алессандро, которые он сказал мне в нашу брачную ночь, звучали у меня в ушах. Он был прав, в моих интересах было молчать.

«Я могла бы сказать Кэт», — подумала я. Кэт никогда никому ничего обо мне не расскажет. Она бы сохранила мои секреты.

Глава пятая

Когда папа меня увидел, он широко раскинул руки и крепко сжал меня.

«Ах, бамболина, я рада, что ты поправилась».

«Конечно, папа». Я поцеловала его в щеку. "Ты в порядке?"

Папа отступил в сторону и проводил меня дальше в дом. Было так тихо и темно — но сейчас здесь жили только он и экономка.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как я переехала, и все же, когда я оглядела стены и фотографии, которые знала всю свою жизнь, это могло быть столетие.

Я определенно чувствовала себя так, будто постарела на сто лет.

«Тут так тихо. Дита здесь?»

Папа огляделся, как будто не знал, кто в доме, а кого нет. «Я так не думаю. Какой сегодня день? Может быть, у нее выходной.

«Сегодня вторник, папа. Воскресенье у нее выходной». Я дружелюбно улыбнулась ему, чтобы он не почувствовал, что я его дразню.

Мы с папой сидели в главной жилой зоне, где потрескивал огонь. Я никогда не понимала, почему папа не установил только обогреватель, но этот человек был ничем, если не настроен на его путь. Но огонь потерял мой интерес, когда я пробежалась глазами по семейным фотографиям.

Мое внимание привлекла фотография нас с Кэт. Я была одет в форму чирлидерши, и Кэт держала сертификат. Мы обе ярко улыбались в камеру, глаза блестели.

«Она всегда была такой умной, не так ли?» — задумчиво сказал папа.

Я взглянула на него. "Она была."

Это было правдой. Кэт была в каждой академической команде, которую могла найти, и преуспевала во всех областях обучения. Я, однако, никогда не могла спокойно сидеть в классе и чему-то учиться.

Кэт поступила во многие колледжи на последнем курсе. Я помню, как был удивлена, что она подала заявку — колледж для нас не было это разрешено. Нам предстояло стать женами, потом матерями, потом бабушками. Но она настаивала на поступлении в колледж. Она даже пыталась заставить меня подать заявление.

Я ничего об этом не рассказывала папе.

И при всей ее храбрости, она тоже.

«Расскажи мне, как тебе в супружеской жизни». - сказал в конце концов папа.

Я улыбнулась. «Хорошо».

«Роккетти тебе нравятся?»

"Конечно."

Его глаза, такие же, как мои, смотрели на меня. «Ты ведешь себя прилично?»

Был ли я? «Папа, конечно».

«Потому что я могу терпеть все твои разговоры, а твой муж — нет…» — предупредил он.

Я попыталась улыбнуться в знак благодарности. "Я знаю я знаю. И только по этой причине мне, возможно, придется отговаривать тебе ухо.

Папа покачал головой, но, похоже, не рассердился на меня. "Что они любят? Роккетти?

Какой странный вопрос. «Ты их знаешь, папа. Намного лучше, чем я.

«Ты живешь в их доме. Спиш под их крышей». Он пожал плечами. "Я заинтересован. Каковы его люди? Алессандро?»

«Ты один из его людей, папа».

«Я один из людей Сальваторе». Ответил мой отец. В нем, казалось, перевернулся переключатель. Он больше не был старым неодобрительным человеком, которого я называла папой, но теперь он казался более оживленным. Жестче. Солдат Наряда.

Я заставила свое тело расслабиться. «Я не встречала много его людей. Только Оскуро и Беппе. С Алессандро обычно не приносит бизнес домой».

«Люди вроде Алессандро — это бизнес». - коротко сказал папа. «Оскуро? Беппе? Что они любят?"

«Оскуро — мой телохранитель, и он очень хорошо выполняет свою работу — он сейчас снаружи, если ты хочешь с ним встретиться. Я встретилась с Беппе лишь ненадолго, но он казался очень вежливым». Я просмотрела на резкое выражение лица отца. «Я не осознавала, что была шпионом».

Папа взглянул на меня и нахмурился. «Ты не такая. Я просто беспокоюсь о том, чтобы о моей дочери позаботились».

«Извини, я не осознавала».

Почему папа так заинтересовался? Возможно, он действительно хотел знать, заботятся ли обо мне, или, возможно, он хотел получить больше информации о печально известном Роккетти. Когда я вышла замуж, я знала, что папе будет выгодно быть так близко с Доном и его семьей, но я решила, что бизнес будет лучше от этого.

Мы с папой дальше говорили о потерях, которые произошли на свадьбе. Он больше не упоминал Алессандро или Роккетти, но их имя нависало над нами. Единственный раз, когда он намекнул в их сторону, это когда он сказал мне, что жаль, что у меня не было свадебного приема.

«Ты не против, если я возьму что-нибудь из своей спальни?» Я спросила, когда пора идти.

Он отмахнулся от меня. "Конечно."

Дом, в котором я выросла, медленно менялся с годами, и всегда в моих руках. Иногда мачехи пытались что-то изменить, но через несколько часов дом возвращался на место. Они никогда не оставались достаточно долго, чтобы оказать реальное влияние.

В детстве мы с Кэт бегали по этим залам, прячась за занавески и используя эти окна, чтобы смотреть на сады внизу. Это была наша игровая площадка в прятки, наш замок, наша тюрьма.

Наши спальни были рядом друг с другом. Я остановилась перед ней, но затем вошла в свою.

В моей спальне были разбросаны коробки, но в остальном ничего особо не изменилось. Листы были перепутаны, стол был весь в дерьме. Косметика покрыла все доступные поверхности, а моя любимая фарфоровая кукла по имени Долли отдыхала на своем обычном месте над кроватью. В каждой щели и в каждом углу были приклеены фотографии.

Фотографии меня и Кэт, моих друзей и моей семьи. Была даже одна моя мама. Она выглядела прекрасно, со мной у нее на коленях. Я была точной копией своего отца, настолько, что могла притвориться, что моей матери никогда не существовало. Я ее не помнила, а папа никогда о ней не говорил.

Я сорвала фото и сложила пополам. Для загадочной женщины было предательством оставить ее в этом тихом доме наедине с моим отцом.

Я собрала еще одну коробку с одеждой и вещами, которых мне не хватало. В последний момент я сняла со стены свою любимую Долли и несколько фотографий.

Фотография нас с Кэт заставила меня задуматься. В этом мы были одеты не в школьную форму, а в красивые платья. На мне было длинное красное платье, а на Кэт серебряное. Мы обе стояли перед елкой, прижимаясь друг к другу и смеясь. Как будто камера поймала нас посреди шутки.

Я внезапно сообразила, что это была последняя фотография, которую мы сделали вместе. Кэт умерла в марте следующего года.

Я аккуратно подняла фото и положила в коробку.

По пути к выходу я остановилась перед комнатой Кэт. Я не заходила в нее почти два года, и папа тоже. Я даже не была уверена, упаковано ли она.

Я поставила свою коробку.

Теперь я была замужем, и папа мог пройти через наши спальни и очистить их. В конце концов, зачем тратить зря две совершенно хорошие спальни?

Кэт никогда не возражала, чтобы я прогуливалась в ее комнату — ну, в конце концов, она это сделала. В детстве она этого не сделала. Но я вспомнила, как вошла в ее комнату без стука, и она кричала мне, чтобы я ушла.

«Наверное, она мастурбирует, — подумала я. Наверное, я бы тоже на себя накричала.

Я слегка прижала руки к ручке. Не знаю, почему я чувствовала, что нарушаю правила.

«Это смешно, — подумала я. Кэт мертва. Она не рассердится, если ты войдешь в ее комнату и спасете кое-что из ее вещей.

Я распахнула дверь.

Тонкий слой пыли покрыл все поверхности, но в остальном комната могла быть заморожена во времени. Кровать была не заправлена, книги беспорядочно сложены на прикроватном столике. Одежда и обувь валялись на полу. Даже использованные салфетки остались в ее мусорном ведре.

Я вошла.

Я глубоко вздохнула.

От нее по-прежнему пахло ею. Ее свежий аромат лаванды, который она отказалась изменить.

На глаза навернулись слезы, и я быстро вытерла их. Теперь было бесполезно плакать.

Что я могу взять? Большинство фотографий на ее стене были копиями, и было грубо отнимать у нее одежду.

На ее кровати лежала такая же кукла, что и моя. Самая большая разница заключалась в том, что у моей куклы было розовое платье, а у Кэт — голубое. Мы получили их от дедушки, когда были очень молоды, и были счастливы иметь такие же куклы. Кэт назвала ее Марией Кристиной, а я только Долли.

Я стряхнула пыль с прекрасного лица куклы и подняла ее.

«Если у тебя будут дочери, ты можешь отдать им кукол», — внезапно подумала я.

Хотя мафиозная женщина не хотела иметь дочерей, меня немного успокаивало знание, что однажды за этими куклами снова будут ухаживать две сестры.

Когда я спустилась вниз, папа был на том же месте в гостиной. Он взглянул на коробку в моих руках и неодобрительно покачал головой.

Прежде чем он успел отговорить меня, зазвонил телефон.

«Я подойду». Я поставила коробку и поспешила к телефону. Папа отказался пользоваться исключительно мобильным телефоном. «Резиденция Падовино. София разговаривает.

«Ах, моя прекрасная невестка. Именно с кем я и надеялся поговорить.

Мое сердце забилось быстрее. «Дон Пьеро».

Дон Пьеро на другом конце провода от души рассмеялся. "Конечно."

"Чем я могу вам помочь?" Я поспешила.

«Я слышал, что ты у своего отца, и надеюсь, что ты сможешь зайти, прежде чем вернуться в город». Ничто в его тоне не предполагало, что у меня есть большой выбор.

"Конечно." Я хлынула. «Я сейчас ухожу от отца».

«Великолепно. Скоро увидимся». Дон Пьеро повесил трубку.

Я оторвала телефон от уха, наполовину шокирована. Дон Пьеро, босс боссов, хотел меня видеть. В одиночестве. Я бы не допустила, чтобы мой отец или муж отвлекали его внимание от меня.

Я сглотнула, сдерживая пересохшее горло.

«Тебе лучше пойти». Раздался голос Папы. Он смотрел на телефон в моей руке, как на змею. «Прежде чем он придет искать тебя».

Когда он достиг пенсионного возраста, дон Пьеро переехал из города в огромный дом на впечатляющем участке земли. Он по-прежнему был боссом Наряда, но все знали, что его старший сын, Тото Грозный, был действующим боссом семьи. Дон Пьеро отдал команды, и его сын проводил их.

Оскуро подъехал к впечатляющему особняку.

Дон Пьеро купил старый особняк в федеральных колониях при моей жизни, и я помню, как папа указывал на него, когда мы проезжали мимо. Я вспомнила, что думала, что это самый красивый дом, который я когда-либо видела, но теперь он казался большим, внушительным и слишком величественным, чтобы вместить такого человека с грязными руками.

Особняк был огромным, с его белыми стенами, которые были видны сквозь лианы, растущие из земли, за окнами и на крышу. Величественная изогнутая лестница вела к огромной входной двери, а декоративные окна расходились веером по обе стороны дома, параллельно друг другу.

Как он мог жить один в таком большом доме? Мне было интересно. Хотя, возможно, он постоянно был заполнен членами и персоналом Наряда.

Прежде чем я успела спросить Оскуро о жителях особняка, входная дверь открылась, и Дон Пьеро вышел, чтобы поприветствовать меня. Он был одет в брюки цвета хаки и свитер, что делало его больше похожим на доброго старого дедушку, чем на жестокого тирана.

Для человека, в которого стреляли сорок восемь часов назад, он выглядел на удивление хорошо.

У его ног стоял большой черный кане корсо с воротником, украшенным маленькими шипами.

Я вышла из машины и улыбнулась в знак приветствия.

«Ах, София», — сказал он в приветствии. «Я так рад, что ты смогла это сделать».

«Спасибо, что пригласили меня».

Дон Пьеро поцеловал меня в щеку перед тем, как провести меня в теплый дом, собака следовала за ним. Внутри было такое же великолепие, как и снаружи, с огромной люстрой и сияющими мраморными полами. Огромные картины украшали залы, а бесчисленные артефакты украшали поверхности.

Я была твердо уверена, что большая часть его украдена.

Дон Пьеро держал меня за плечо. Я не могла перестать думать обо всех людях, которых он убил этими руками. "Как ты, моя дорогая?" — спросил он, проводя меня в гостиную. У чая ждала горничная и начала наливать, когда мы вошли.

Над камином висела огромная картина красивой женщины.

«Я в порядке, сэр. А вы?"

«Здорова как лошадь». Он усадил меня на одну из кушеток, прежде чем сесть на другую. Огромный пес посмотрел на меня на мгновение, прежде чем рухнул на живот у ног Дона. "Твой отец?"

Я улыбнулась горничной, когда она протянула мне чашку чая. "Спасибо." Дону Пьеро я сказала: «Он хорош».

«Я думаю, он скучает по тебе».

«Я бы хотела так думать».

Дон Пьеро усмехнулся. "Конечно. А мой внук? Надеюсь, он вел себя наилучшим образом».

Как странно, заметила я, я только что имела почти точно такой же разговор с моим отцом. Возможно, Дон Пьеро также хотел узнать, как обстоят дела в личной жизни Алессандро. Но опять же, Дон Пьеро, вероятно, мог бы приказать Алессандро сказать ему. Я уверена, что он не нуждался во мне, чтобы пролить свет.

Но тогда почему Алессандро сделал предупреждение в те ночи назад?

Ты находишься в очень информативном положении, жена. Переходить дорогу между Доном и мной не в твоих интересах.

"Конечно." Я улыбнулась и сделала глоток чая.

Темные глаза Дона Пьеро блуждали по мне. Несмотря на всю его вежливость, он все же не был человеком, которого можно было скрестить, и я чувствовал, как он играет со мной.

Я тупо улыбнулась ему и указала на картину над камином. «Кто эта красивая женщина?»

Его глаза слегка смягчились. «Ах, моя Николетта».

Николетта Роккетти была женой Дона Пьеро и матерью Сальваторе и Энрико Роккетти. Бабушка Алессандро. Она умерла до того, как я родилась, но, несмотря на все разговоры о ней, она вполне могла никогда не существовать.

«Я вижу, на кого мальчики похожи». Я сказала ему.

Дон Пьеро улыбнулся. «Не на меня?»

Я не могла понять, шутит ли он, поэтому поспешно сказала: «И на вас, сэр». На какой-то глупый момент его дружелюбие заставило меня забыть, кто он такой.

«Не забывай снова», — предупредила я себя.

Дон Пьеро сделал еще один глоток чая. «Я думала переделать твой свадебный прием. Я знаю, как сильно вы, женщины, любите свадьбы, и мне жаль, что ты не смогла насладиться своей свадьбой».

Нападение или нет, но свадьба мне, наверное, не понравилась бы. Я благодарно улыбнулась. "Это очень любезно с вашей стороны. Но, пожалуйста, не доставляй себе неудобств из-за меня». Я пошевелила бровями. «Приемы — это просто шанс сильно напиться».

Дон Пьеро засмеялся. "Действительно". Его темные глаза искали меня. «И твое прекрасное свадебное платье было испорчено. До того, как сделали фотографии».

«Я бы не возражала против еще одного». Я ответила.

«Конечно, ты бы не стала». Он задумался. «Однако я ничего не знаю о свадебном платье. Так что я подарю тебе еще один подарок.

Я начала. «Сэр, вам не нужно ничего мне дарить. Если кому и следует получать подарки, так это вам за то, что вы приняли меня в семью».

Дон Пьеро отмахнулся от моих слов. Его глаза заблестели. "Бред какой то." Он повернул голову. "Анна! Принеси подарок Софии.

Боже, что он мне подарит? Это была чья-то голова? Мачете? Половина меня ожидала, что Алессандро уйдет, а дон Пьеро скажет мне, что мы переделываем мою свадьбу.

В комнату вошла старуха, должно быть, Анна, и на ее руках был…

"Щенок!" Я ахнула, наполовину обрадовавшись, наполовину шокировано.

Дон Пьеро встал и взял маленького щенка из рук Анны. Его собственная собака с интересом подняла голову и слегка оскалила зубы. «Один из лучших щенков моей суки». - сказал дон Пьеро.

Volpino Italiano. Идеальная собака для женщины. В отличие от моего Лупо.

Щенок был маленьким, белым и очень пушистым. Он был похож на снежный ком, с маленькими ушками и носиком. На шее щенка висела синяя лента.

Дон Пьеро передал его мне, и я ахнула от восторга. "Большое спасибо! Он восхитительный». Я почесала щенку живот. «Разве ты не самый симпатичный на свете?»

«Смотри, Анна, я же сказал, что ей это понравится». Дон Пьеро ухмыльнулся мне. «Идеальная маленькая собачка. Я знаю, что у Алессандро нет большого пространства, но эта собакой подойдет».

Я прижала щенка к груди. Он заерзал в моих руках, но не выглядел расстроенным. «Сэр, спасибо».

«Не о чем, моя дорогая». Дон Пьеро снова сел. В его выражении лица было что-то хищное. «Милая маленькая энергичная порода. Они хорошо ладят с детьми».

Я улыбнулась. Упоминание о детях испортило мне настроение.

Мы с доном Пьеро проговорили добрый час. Это было похоже на шахматную игру, в которой я пыталась делать стратегические ходы, чтобы не потерять свою жизнь. Он был вежлив и дружелюбен, но за его внешностью я знала, что он расчетлив и кровожаден. Я не знаю, почему он хотел меня проверить, оставить наедине, пока не пришли его более серьезные вопросы.

«Я надеюсь, что Алессандро балует тебя». Он сказал. «Такая прекрасная молодая невеста, как ты, появляется нечасто».

Ничего не раскрыла. "Конечно. Он очень хорошо ко мне относился». Однажды он переспал со мной и больше не возвращался. «Он даже дал мне свою кредитную карту». Оскуро держался за нее.

«Ах, залог хорошего брака». Дон Пьеро сделал еще один глоток чая. «Я надеюсь, что он не приглашает своих друзей и не воняет в вашем доме. Если он все еще ведет себя как холостяк, я, конечно, могу кое-что сказать за тебя». Я почесала щенку за ухо. Он спал у меня на коленях. Часть его белого меха прилипла к моему платью, и я смахнула его. «Он не привел домой ни одного друга, и все его сотрудники были чрезмерно вежливыми. Но спасибо. Если он начнет подыгрывать, я позвоню тебе». Я подмигнула, чтобы показать, что шучу, но дон Пьеро выглядел серьезно.

«Пожалуйста, сделай это, моя дорогая». Серьезность смылась с его лица, и он снова мне улыбнулся. «Его персонал?»

«Все замечательно». Я уже сказала это. «Как и ваш собственный». Я указал на дверь, через которую скрылись Анна и другая горничная.

Он кивнул.

В конце концов мне пришлось уйти. Дон Пьеро настоял, чтобы мы с Алессандро присоединились к нему за ужином, когда будем свободны. Я согласилась и еще раз поблагодарила его за подарок.

Проводя меня к машине, которую Оскуро уже завел, он крепко обнял меня за спину и наклонился к моему уху.

Я напряглась.

«Если тебе что-нибудь понадобится, моя дорогая, я на расстоянии одного телефонного звонка. Не стесняйтесь звонить». Что-то в его словах меня нервировало, поэтому я ярко улыбнулась в знак благодарности и поспешила в машину.

Оскуро заметил щенка и поджал губы. От него исходило неодобрение.

«Все в порядке, Оскуро?» Я спросила его.

Он резко кивнул. «Все в порядке, мэм». Я не поверила ему ни на секунду.

Дон Пьеро махнул рукой, когда мы выехали с его подъездной дорожки и скрылись вниз по улице. Было что-то живописное в том, что Дон Народа, выделяющийся среди чистого белого снега, с огромной сторожевой собакой рядом с ним, машет нам рукой, как милый старый дедушка.

Пока ты не увидишь пистолет за штанами.

Как только мы покинули район и направились обратно в город, я откинулся на спинку сиденья и вздохнул с облегчением.

Оскуро посмотрел на меня понимающе, но ничего не сказал.

Глава шестая

«Держи, любовь моя». Я поставил миску нарезанной говядины перед своим новым щенком, которого я назвала Полпетто. Полпетто понюхал еду, прежде чем с радостью покопаться в ней. Его хвостик радостно вилял. «Ты любишь говядину, да? Я запомню это».

Я поднялась на ноги и направилась обратно на кухню. Ризотто с грибами было готово, но Алессандро еще не вернулся домой. Я знала, что лучше поесть, пока не появился хозяин дома.

Не прошло и секунды, как дверь лифта зазвенела, и вошел Алессандро. Его глаза сразу же обратились к Полпетто, и он нахмурился.

«Ты видела моего дедушку сегодня».

Алессандро выглядел так же, как и сегодня утром, когда уезжал. Как будто он сошел со страниц журнала GQ.

"ИИИ?" — рявкнул Алессандро.

О, он задал вопрос. "Да. Он подарил мне Полпетто. Разве это не мило?"

Алессандро, похоже, не разделял моих чувств. Вместо этого он отвлекся от Полпетто и подошел ко мне. Тьма охватила его лицо.

Я отступила назад, но оказалась зажатой между стойкой и мужем.

Он остановился прямо передо мной. Его темный запах специй переполнился, и мой мозг внезапно лишился всех связных мыслей. От него исходило тепло, смешанное с силой и мощью. «Наверное, так чувствует себя газель, — подумала я, — когда лев парит над ними».

Алессандро грубо схватил меня за подбородок и приподнял мое лицо.

Мое сердце начало греметь.

"О чем ты говорила?" Он спросил. Его тон стал опасным для этого.

«Ничего особенного». Пробормотала я.

«Я не об этом спрашивал». Он наклонился ближе. Его теплое дыхание пощекотало мне щеки. Он был так близко — он мог поцеловать меня. "Что ты ему сказала?"

Я смотрел ему в глаза. «Весь день люди пытались узнать больше о тебе через меня».

Гнев вспыхнул на его лице. «Я уверен, что мне не нужно говорить тебе, чтобы ты держала язык за зубами. Очередной раз."

"Не надо". Я ответила.

Алессандро рассматривал меня еще секунду, прежде чем отпустить хватку и отойти. Я схватилась за стойку позади себя, чтобы не соскользнуть на пол. Там, где он схватил меня, не было боли, только тупое давление его прикосновения.

«Избавься от собаки».

Я снова посмотрела на него. Выражение его лица было жестким.

"Нет"

Алессандро посмотрел на меня. "Нет?"

Я поспешила объяснить. «Дон будет в ярости, если я откажусь от его подарка. Намного безопаснее, если я оставлю Полпетто.

«Как ты думаете, почему он сделал тебе подарок?» Он спросил.

Я в замешательстве нахмурилась. «Он сказал, что это компенсация за испорченную свадьбу. Он сказал, что ему жаль, что я не получила свою сказочную свадьбу».

«Я не спрашивал, в чем, по его словам, причина. Я просил тебя рассказать мне, почему ты думаете, что он сделал тебе подарок». - рявкнул Алессандро.

"Я?" — повторила я. «Ты хочешь знать, что я думаю?»

"Да."

Я посмотрела на него. Неужели он действительно хотел, чтобы я высказала свои мысли? Или он хотел, чтобы я согласилась с его дедом, его Доном?

Алессандро уставился на меня.

Слова вылетели из меня прежде, чем я успела их остановить. «Две причины». - прохрипела я. «Во-первых, он хочет меня смягчить. Заставьте меня почувствовать себя в долгу перед ним, но также сделайте из меня друга. Во-вторых, собаки явно имеют какое-то значение. У тебя нет собаки, как и у членов твоей семьи. Давая мне одну, он что-то говорит… но я не знаю, что это.

Как только слова были произнесены, я пожалела о них. «Ты ничего не поймешь, если будешь сомневаться в доне», — в ярости сказала я себе. Особенно его внуку и Капо.

Я посмотрела на Алессандро. Накажет ли он меня?

Но вместо этого он с любопытством посмотрел на меня. «Мой дедушка любит собак. Всегда было. Он разводит их и зарабатывает на них много денег». Его темные глаза метнулись к Полпетто, который доел обед и лежал животом вверх и отдыхал. «Когда мэра Солсбери избрали, он прислал ему борзую. А когда «Кабс» выиграли Мировую серию, он послал тренеру мастифа».

Осознание поразило меня. «Он претендует на право собственности».

Алессандро кивнул. "Точно. Эта собака представляет для всех нас, что считает тебя своей».

Я взглянула на Полпетто. Маленькая собачка была такой милой, что трудно было поверить, что она символизирует такое мрачное послание.

"Почему? Я всего лишь жена. Жена его внука».

"Конечно." В тоне Алессандро было что-то еще. Но он не дал дальнейших объяснений. «Оставь его, если хочешь. Только не забывай почему».

Я кивнула. Слова, казалось, ускользали от меня.

Почему Дон Пьеро претендовал на владение? В мою пользу или нет? Кому он подавал сигнал? Что это значило для меня? Вопросы гудели вокруг меня, но я промолчала. Вопросы к Алессандро в конечном итоге мне не помогут — жены Капо не задавали вопросов о том, что делает их Дон.

Чтобы отвлечься, я подала ужин, пока Алессандро развешивал пальто и шарф. При виде ризотто мой желудок заурчал.

Мы ели молча. Не из-за того, что я не пыталась. Не раз я пытался завязать разговор, что угодно, лишь бы разрушить звуки скребущих вилок по тарелке, но Алессандро это не интересовало. Он либо хмыкнул, либо ничего не сказал, либо разговаривал по телефону.

Когда я собирала посуду, у меня зажужжал телефон.

Я посмотрела на телефон. «О, это Елена». Я быстро открыла телефон и прочитал ее сообщение. Она хотела узнать больше о Полпетто, реагируя на изображения, которые я отправляла в групповой чат.

«Елена?» Алессандро поднял голову от своего телефона.

«Моя подруга, Елена. Елена Агостино».

Он сузил глаза. «Ты знаешь, что нужно держать язык за зубами со своими маленьким друзьям? Конечно, я не должен тебе этого говорить».

Я провела языком по зубам. Глубокие вдохи, Соф, глубокие вдохи. "Нет" Я резко улыбнулась. "Конечно, нет." Я указала на посуду. «Доел, да? Конечно, я не должна тебе этого говорить».

Я ушла прежде, чем успела извиниться за грубость.

Не прошло и десяти секунд, как я пожалела о своем гневе. Я не должна была тыкать медведя. Теперь он накажет меня. Я могла только представить, как Алессандро заботился о тех, кого считал непочтительным. Отрежет ли он мне пальцы? Или свесить меня с крыши за лодыжки?

Я прислонилась к окну лбом.

У людей там были те же заботы, что и у меня? Я была не единственная, у кого были проблемы и думать иначе было глупо. Но на мгновение я представила, каково это быть не частью этого мира. Мой отец не выдал бы меня замуж, мой муж не стал бы убийцей. Наркотики, вымогательство и преступность — это не с 9 до 5.

Возможно, я могла бы поступить в колледж. Хотя, наверное, нет. Я никогда не училась хорошо в школе, предпочитая проводить дни, разговаривая с друзьями и весело проводя время. Может, я могла бы заняться чирлидингом или чем-то еще.

Я вздохнула, стараясь не рассмеяться.

Я была настолько погружена в эту жизнь, что даже не могла представить себе альтернативную жизнь.

Смогу ли я вообще функционировать в этом мире? У мафии были свои недостатки, но мы заботились друг о друге. Когда через несколько минут нам отключили электричество, люди пришли на помощь. О детях заботились все. Я никогда не опаздывала в школу и не ходила без чего-либо. Люди были верны.

И была сила. Я не боялась штрафов за превышение скорости или неприятностей от людей. Я ходила мимо них, неприкасаемая и зная, что мой отец уничтожит любого, кто прикоснется ко мне. Мне не нужно было кланяться коррумпированному правительству, и меня ничто не могло тронуть.

Я провела пальцем по контуру города. Возможно, это было романтизировано в моем сознании, и, как женщина, моя версия этого мира отличалась от мужской. Но когда я посмотрела на людей под собой, я не почувствовала зависти.

Я вспомнила, что Кэт ревновала. Она так сильно хотела уйти, что иногда я даже думала, что она рискнет быть наказанной ради награды.

Возможно, одни люди созданы для этого мира лучше или хуже других.

Внезапно дверь моей спальни распахнулась. Алессандро вошел, едва взглянув на пространство вокруг меня. Все его внимание было сосредоточено на мне.

У меня на шее выступил пот. «Он здесь, чтобы наказать меня, — подумала я. Безбожник здесь и собирается заставить меня умолять.

"Мне жаль." Я сказала прежде, чем он успел что-то сказать. «Я не должна была говорить с тобой таким образом. Этого больше не повторится».

Алессандро остановился в метре от меня и посмотрел на мне.

Он ничего не сказал.

Я открыла рот. "Пожалуйста-"

«Не умоляй». - рявкнул он. Голос Алессандро был слегка с разочарованием. В чем он мог быть разочарован? Что я еще не бросилась со здания?

Мягкий топот по земле наполнил тишину между нами. Не прошло и секунды, как Полпетто просунул голову в комнату, он заметил меня и подбежал. Я инстинктивно улыбнулась ему. Как я не могла? Он был самым милым, что я когда-либо видела.

Я присела, чтобы подхватить его, и он радостно прыгнул мне в объятия.

«Я все еще думаю, что тебе следует избавиться от этой штуки». - сказал Алессандро.

Я прижала Полпетто к груди. «Его зовут Полпетто. И выбор его владельца не должен отражаться на нем».

«Ммм». Глаза Алессандро блуждали по комнате.

Я с ужасом осознала, что сегодня не прибралась. Кофейные чашки и одежда покрывали поверхности, и я опрокинула коробку, которую принесла из дома моего отца, в результате чего она рассыпалась повсюду. Я даже не позаботилась заправить кровать.

«Эта комната — свинарник». Он казался слегка пораженным этим фактом.

Я покраснела. «Я хотела тут прибраться, правда. Но я отвлеклась…»

«Ты здесь уже два дня. Как здесь такой беспорядок?»

«Ты должн увидеть мою детскую спальню. И я была там двадцать два года».

Алессандро взглянул на меня. «Думаю, это просто отвратительно».

«Ты были бы прав». Я смеялась. Как только он погас, я остановилась. Стояла ли я здесь, обсуждая случайные темы с Безбожником? Он внушал мне чувство безопасности? Когда он решил меня наказать?

Его темные глаза блуждали по мне. «Ты снова боишься меня. Я могу это видеть." Он не казался грустным или счастливым по этому поводу.

«Разве я не должна?» Я прошептала.

«Здравый смысл подсказывает, что так и должно быть». Алессандро ответил. Я качала Полпетто на руках.

«То, чего мне не хватает в здравом смысле, я восполняю манерами».

Могу поклясться, что Алессандро почти улыбнулся. Или, возможно, я действительно сходила с ума. Это объяснило бы, почему я продолжала отвечать своему мужу.

Алессандро еще раз оглядел кровать. На его лице появилось хищное выражение.

Мой живот сжался.

«Мы собираемся…» Я замолчала, не в силах сказать ни слова.

Он повернулся ко мне медленно и неторопливо.

«Мы будем трахаться?» Он сказал. «Это то, что ты хочешь спросить?»

Я покачала головой.

Алессандро очень оживился. Он подошел ко мне. Я отступила, но ударился в окно позади меня. Холодное стекло прижималось к моей коже, в отличие от огромного теплого человека, смотрящего на меня сверху вниз. Алессандро прижал руки к моему лицу и наклонился, чтобы посмотреть мне в глаза.

Я едва могла дышать -

«Как твой муж, я имею право на тебя. Я мог бы взять тебя прямо сейчас, и это было бы мое право».

Я сглотнула, сдерживая пересохшее горло. "Ты собираешься?"

На его лице появилась ухмылка. В этом не было ничего забавного. «Нет. Еще нет. Не тогда, когда ты физически не готова для этого». Он протянул большой палец и провел им по моим волосам. «Я бы не хотел навредить своей новой невесте. Во всяком случае, не так скоро».

Он не собирался снова спать со мной, пока я не исцелюсь? Исцелена от огнестрельного ранения или после предыдущего сеанса?

Алессандро наклонился ближе, и в какой-то ужасный момент мне показалось, что он собирается меня поцеловать. Вместо этого он прижался носом к моей щеке, вдыхая меня. «Ты так напугана. Даже когда меня нет в комнате, я слышу, как ты мягко кладешь предметы и говорите тихо, как бы чтобы не разбудить зверя».

«Это твой дом». - пискнула я. Его присутствие было слишком сильным. Слишком жарко, слишком велико… «Я не хочу показаться грубой».

«Нет», — мягко рассмеялся он. «Ты же никогда не хочешь быть грубой, не так ли? У тебя образцовые манеры, безупречное поведение и безупречный внешний вид. Ты безупречна, не так ли? Как дрессированная обезьянка».

Я прикусила язык. Быть женщиной в этом мире требовало тяжелого труда, и даже я спотыкалась несколько раз в день.

«Тебе нечего сказать? Конечно, нет». Алессандро отстранился и посмотрел мне в глаза. «И вот я, думая, что ты скрываешь что-то уродливое под этой золотой внешностью».

Я посмотрела на него в ответ. «Я твоя жена. Я живу для того, чтобы следить за твоим дом и детьми".

Он ухмыльнулся. Зрелище было диким и устрашающим. "Если ты так говоришь."

Алессандро отошел от меня, освободив меня из тюрьмы его рук. Я втянула воздух сквозь зубы, чувствуя головокружение. В моих руках Полпетто, казалось, тоже расслабился.

"Спокойной ночи." — сказал он так, словно ему было не наплевать, как я сплю. Я смотрела, как он шагал к двери. — Завтра тебе предстоит еще один утомительный день миссис Роккетти.

Дни текли, как вода.

Каждый день я начинала свою жизнь в парализующем страхе, наблюдая за Алессандро в поисках любых признаков того, что он может причинить мне боль. С того момента, как я проснулась в одиночестве, я избегала его весь день — что было несложно, когда он работал на дому — до ужина. За ужином мы обменивались вежливыми, но напряженными светскими беседами об ужине и погоде.

Каждую ночь я лежала в постели и смотрела на дверь, пока изнеможение не затягивало меня в темноту.

Только великолепный Полпетто, который трижды писал в доме и какал в два раза больше, приносил мне хоть какое-то расслабление. Даже если он был символом чего-то большего, он не мог говорить. Следовательно, Полпетто не был шпионом.

В начале февраля было несколько более теплых дней, и я выбрала это время, чтобы взять Полпетто на небольшую прогулку. Он выглядел так мило в своих маленьких ботинках, что я чуть не плакала.

Оскуро взглянул на него и покачал головой.

«Тебе не кажется, что Полпетто выглядит шикарно?» Я смеялась. «Я тоже подумываю подарить ему небольшую шапочку».

«Все, что вы считаете лучшим, мэм». Но тон Оскуро ясно дал понять, о чем он думал так на самом деле.

Я снова засмеялась.

Казалось, что весь Чикаго он же представил меня и рискнул выйти в день. Слой снега все еще покрывал все, но было приятно чувствовать солнце на моем лице — даже если это мало помогало моему морозному носу.

Оскуро шел рядом со мной, запретительно и настороженно.

Я попыталась завязать разговор, но, как обычно, Оскуро не хотел этого. Я не хотела говорить ему на ухо, поэтому прикусила язык, чтобы не говорить.

Когда мы перебрались на другую сторону парка, я заметила общественные туалеты. «Оскуро, ты можешь на минутку понаблюдать за Полпетто? Мне действительно нужно в уборную».

Оскуро сжал губы, но кивнул. Он прислонился к туалету, немного похожий на подонка. Я вздохнула, но не сказала ему двигаться. Он не хотел этого.

В туалете было холодно, но было пусто. Я быстро сделал свое дело и поспешила к раковине. Тонкий слой грязи покрыл весь интерьер.

«Не будь такой заносчивой», — сказала я себе.

Открылась дверь — я предположила, что это кладовая, — и вошел мужчина.

«О, сэр, я думаю, вы не в том месте». Я смеялась.

Мужчина подошел ко мне ближе и показал значок. «Специальный агент Тристан Дюпон, ФБР».

Мой живот сжался. «Я не уверена, что могу для вас сделать, агент».

«Вы София Падовино, да?»

Я оценила внешность Дюпона. Он выглядел как кормилица, с распущенной синей пуговицей и в брюках. На нем были туфли, а светлые волосы были аккуратно зачесаны назад. На самом деле он не выглядел очень старым, возможно, на несколько лет старше меня, но определенно моложе Алессандро. Но, несмотря на то, что он был копом, он выглядел неплохо.

На самом деле он был довольно красив. Он почти напомнил мне балтийского викинга.

«Простите, сэр, но я должена уйти…»

«Я работаю со специальной целевой группой, чтобы помочь уничтожить преступные кланы Чикаго. Мы знаем, что вас заставили выйти замуж за Алессандро Роккетти, и мы знаем, что он плохой человек. Если вы работаете с нами, мы можем предложить вам защиту и новую жизнь, свободную от всего этого. Разве вы не этого хотите? Быть свободной?"

Я смотрела на него. «Агент Дюпон, я не знаю, почему вы думаете, что я могу вам помочь. Я ничего не знаю о преступных семьях Чикаго.

«Не прикидывайся дурой». - сказал Дюпон, раздраженный мной. «Я имел в виду то, что сказал, мы можем защитить тебя. Раньше мы скрывали и защищали людей, и мы можем держать тебя в секрете и в безопасности. Все, что тебе нужно сделать, это работать со мной».

Я подняла свою сумку с раковины. «Хотела бы я помочь, но я действительно должна идти».

Дюпон встал перед входом, преградив мне путь. Мое сердце начало биться чаще.

«Я предлагаю вам пропустить меня, агент Дюпон».

«Или что, миссис Роккетти?» Он спросил. «Мафия не учит женщин драться».

Я смотрела на него. «Зачем мне нужно знать, как бороться, сэр? Теперь я прошу вас соответственно, пожалуйста, дайте мне пройти».

Дюпон выглядел разочарованным. Во мне? В себе? Я не была уверена. Он вытащил карточку из заднего кармана и передал ее мне. «Если вы передумаете, пожалуйста, позвоните мне».

Я не взяла. «Я не думаю, что это будет необходимо. Извините меня-"

Он отошел в сторону, блокируя меня.

Я даже не подумала, просто закричала: «Оскуро!»

Прежде чем Дюпон успел уловить то, что я сказала, Оскуро прыгнул в ванную с Полпетто под его правой рукой и пистолетом в левой. Увидев Дюпона, он зарычал, как зверь.

"Осторожней." Предупредил Дюпон. «Я все еще федеральный агент».

«Агент Дюпон уже уходит». Я сказала. «И если он знает, что для него хорошо, он больше меня не побеспокоит».

Дюпон посмотрел на Оскуро. Он посмотрел на меня. Его глаза умоляли меня пересмотреть его предложение, но я отвернулась.

Через секунду он ушел. Оскуро смотрел, как он вышел через вторую дверь, сжав челюсти.

В тишине ванной я потерла лицо. У меня было непреодолимое желание плакать, что было нелепо.

"Мэм?" — подсказал Оскуро.

Я посмотрела вверх. «Извини, Оскуро. Я не собираюсь плакать, правда… "

Он поерзал на ногах. «Дело не в этом, мэм. Просто… я должен отвезти тебя прямо к Капо. Ему нужно знать все, что произошло».

"Конечно." Я споткнулась о словах. "Конечно. Где он?"

«На трассе, мэм».

Глава седьмая

Circuit di Chicago была огромной автострадой, которую построил Дон Пьеро, когда впервые приехал в страну. Раньше это была нелегальная грунтовая дорога, но теперь трасса превратилась в огромный многомиллионный бизнес, на котором ежегодно проводятся тысячи гонок. На арене могло разместиться около 600 тысяч человек, здесь было организовано более десятка кубков.

Папа разрешал мне следовать за ним на трек несколько раз в год. Он помещал меня в один из отсеков, пока занимался делами. Я сидела там и смотрела с легким ужасом и удивлением на машины. Они так быстро ездили.

Я не возвращалась много лет, но трек не сильно изменился.

Оскуро провел меня через здание, окружающее трассу. Большинство офисов располагались ниже сидений, за исключением главного офиса, который находился наверху личных лож и выходил на всю скоростную трассу.

Я была удивлена, что они ехали по автостраде. Зима сделала гонку невозможной, так как трассу покрыл тонкий ледяной покров. И было бы слишком холодно сидеть на улице долгое время. В коридорах было тихо, были слышны только шаги Оскуро и меня.

«Капо наверху, мэм».

«Зимой так тихо». Я смеялась. «Когда мой отец приводил меня сюда, он всегда был очень занят».

«Автострада снова откроется в марте».

Оскуро привел меня на верхний этаж. Офис представлял собой огромное помещение с окнами, выходящими вдоль задней части, открывая дорогу внизу. Посередине стоял деревянный стол, а перед ним стояли два шезлонга. Полупустые книжные шкафы покрывали стены, все остальное пространство украшали сотни фотографий автомобилей.

Алессандро сидел за столом, все его внимание было сосредоточено на компьютере.

«Ты можешь идти, Сеско». Он сказал.

Оскуро склонил голову. Он взглянул на меня с намеком на жалость и исчез за дверью.

На мгновение воцарилась тишина. Затем Полпетто рявкнул на Алессандро, явно узнав в нем хозяина дома.

— Тише, — прошептала я.

Алессандро проигнорировал Полпетто и обратил на меня пристальный взгляд. "Садись."

Я сделала, как мне сказали.

Мое тело не хотело приближения к нему, но я заставила себя скрыть свой страх. Он только на это отреагирует.

«К тебе обратилась Федеральная резервная система». - сказал он спокойным голосом, но меня это не обмануло.

"Да." Я старалась говорить ровно. «Я пошла в общественные туалеты в парке, пока мы с Оскуро гуляли с Полпетто. Он вошел через служебный вход и подошел ко мне».

Алессандро откинулся на спинку стула. Подозрение появилось в его глазах. «Ты знала, что он был там?»

"В туалете?" Я нахмурилась. "Конечно, нет."

"О чем ты говорила?"

Я пригладила Полпетто волосы. «Он предложил предоставить мене защиту свидетелей, если я буду работать с ним. Он сказал, что собирается уничтожить все преступные организации в Чикаго, и я могу помочь ему, рассказав то, что знаю».

"А как ты ответила?"

Что-то в тоне Алессандро меня раздражало. Конечно, он не думал, что я предала Наряд? Если бы он это сделал, я была бы в большой опасности. «Я отрицала, что знал о каких-либо преступных организациях в Чикаго, и попросила уйти».

«А ты? ушла?" — спросил Алессандро.

«Нет. Он заблокировал дверной проем. Тогда я позвала Оскуро».

"Я вижу." Он смотрел на меня. «Почему ты не позвала Оскуро, когда впервые его заметили?»

Я изучала его лицо, пытаясь понять, что происходит у него в голове. Но выражение его лица ничего не показало.

«Я была поражена, но не хотела вызывать подозрений. Моя первая тактика заключалась в том, чтобы попытаться убедить его, что я ничего не знаю о мафии и не имею к ней никакого отношения. У нормальных женщин обычно нет телохранителей».

«Я уверен, что он уже знал, кто ты».

"Он знал. Он называл меня Софией Падовино, но знал о нашем браке. Он упомянул об этом». Я нахмурилась. «На самом деле он, похоже, много знал об этом».

«Федералы проводят свои исследования». Был холодный ответ Алессандро. "Что-нибудь еще?"

Я смотрела на окна. Падал снег. Я думала, что в феврале будет меньше снега. Ясно, что я ошибалась. «Это было странно. Как будто он меня знал? Он ожидал, что я приму его предложение. На самом деле он очень рассердился, чем больше я прикидывалась».

«Теперь ты Роккетти. Он бы знал, кто ты». - коротко сказал Алессандро. «Я полагаю, что это делает вся группа по борьбе с организованной преступностью».

Этот факт заставил меня почувствовать легкое головокружение… и немного самодовольства.

«Как ты думаете, что он хотел от тебя?» — спросил Алессандро, как будто уже знал ответ. «Как ты думаете, почему он нацелился на тебя?»

Я перевела взгляд на Алессандро. «Я предполагаю, потому что он считает, что я много знаю об Наряде. Мельчайшие подробности, которые могут потребовать ареста». Я нахмурилась. «Но мы женаты всего неделю. Что бы я знала?»

Алессандро слегка пожал плечами. «Возможно, Дюпон хотел, чтобы ты был информатором».

«Он никогда не говорил…» Агент только предложил мне убежище. Но что толку от того, чтобы разрушить Наряд? Я мало что знала, а то, что я знала, было благодаря многолетним подслушивающим разговорам. Ничего такого, что можно было бы использовать в суде.

Я видела убийство Роккетти, убийство Галлахеров. Но мое слово против их? И местная полиция точно не решилась их арестовать. Даже они не поддержали бы меня, если бы я поднялась на трибуну. К тому же я кого-то убила. Разве не поэтому, чтобы попасть в мафию, нужно было кого-то убить? Так что ты не можешь сбежать в полицию без предъявления обвинения.

Что-то привлекло мое внимание. «Откуда ты узнал, что агента звали Дюпон?» Я спросила. «Я никогда не называла его имени».

Алессандро выглядел слегка удивленным. «На каждую часть информации, которую они имеют о нас, у нас есть в десять раз больше. К тому же Оскуро узнал его. Дюпон возился с тех пор, как три года назад присоединился к ФБР».

Я тонко улыбнулся и пробормотала: «Конечно».

«Что-нибудь еще ты помнишь о встрече?» Он спросил.

Я пробежался по взаимодействию. Казалось, что Дюпон действительно хотел убедить меня перейти на сторону полиции. Он назвал меня девичьей фамилией. Он знал о моем браке с Алессандро и репутации Алессандро. Он даже знал, что женщин не учили драться. Впрочем, это может быть общедоступная информация.

"Нет" Пробормотала я. «Мы не разговаривали очень долго. Ни больше минуты.

Алессандро уставился на меня. «Надеюсь, ты говоришь правду, София. Я уверен, что мне не нужно рассказывать тебе, что происходит с предателями Народа».

"Я бы никогда-"

"Сохрани это." Он вмешался. «Я слышал эти слова тысячи раз, и они никогда не доказывали свою надежность».

Я не знала, что на это ответить.

Алессандро внезапно поднялся. Такой грациозный и хищный. Он обошел стол и наклонился надо мной, поддерживая себя одной рукой. Его присутствие окружало меня.

Мое сердце начало громко колотиться в груди.

«Ты уверена, что можете сказать, что никогда не предашь меня?» Он спросил. Алессандро подошел ко мне лицом, наши носы почти соприкоснулись. Я чувствовала что собираюсь упасть в обморок. «Разве у тебя не было хоть немного соблазнена? Бьюсь об заклад, вы это вообразила. Жизнь вне мафии. Ты бы смогла поступить в институт, выбрать себе мужа. Можно устроиться на работу, ходить без телохранителя».

Самостоятельно мои глаза скользнули вниз к его губам, а затем снова к его темным глазам. Они были слишком напряженными, слишком знающими. Я громко сглотнула. «Я живу только для того, чтобы быть хорошей женой для тебя и хорошей матерью для твоих детей».

На его лице появилась медленная улыбка. «О, ты идеальна, не так ли. Бьюсь об заклад, ты даже не думала об уходе. Алессандро наклонился ближе, наши носы соприкоснулись. На шее у меня выступил пот. "Только скажи мне. Я никому не скажу. Ты когда-нибудь думала уйти?» Я открыла рот, но он отрезал меня. «И никакой ерунды, жена. Соври, и я не буду счастлив».

Алессандро прижал меня к стене, и по выражению его лица он тоже это знал. Я могла либо дать свой обычный послушный ответ и рискнуть его гневом, либо дать свой правдивый ответ и также рискнуть его гневом. Выражение его лица усилилось, как будто он мог читать мои мысли.

Я сглотнула. «Это все шутка… Я бы никогда не ушла».

Его глаза вспыхнули. "Скажи мне. Было ли у вас искушение принять его предложение?

«Не Дюпон, нет». Мой голос был мягким.

"Тогда кто?"

«Просто честно», — успокаивающе сказала я себе. Прежде чем я поняла это, слова вылетели из моего рта. "Моя сестра. В старшем классе средней школы она очень хотела поступить в колледж, но папа сказал нет. Тогда у меня было искушение… Я подумала о том, чтобы уехать с ней. Но это было много лет назад».

Странное выражение появилось на лице Алессандро. "Твоя сестра." Его тон был напряженным. «Твоя мертвая сестра».

Я посмотрел на свои колени. Мое сердце сжалось от боли. «Да, моя сестра».

Алессандро еще не закончил со мной. «Почему ты тогда не ушла?»

«Мы были молодыми девушками, что мы знали об этом мире? У нас никогда не было работы и даже не было банковского счета. И оставить семью?» Я покачала головой. «Это были просто молодые девушки, воображающие что-то другое. В словах не было никакого веса".

"Конечно, нет." Он снова звучал сердито. «Ты бы никогда не сделала что-то настолько бунтарское. Не моя идеальная жена».

Я не сводила глаз с колен. Полпетто снова посмотрел на меня.

Алессандро отстранился. Я снова начала нормально дышать.

Он не сел, а просто оперся на стол. Я взглянула и увидела, как он пробегает глазами по дорожке. Молчание давило на меня тяжелым бременем. «Оскуро упомянул, что трек снова откроется в марте».

"Если погода будет хорошая." Алессандро перевел на меня глаза. "Почему твоя собака в обуви?"

"Ой!" Я подняла Полпетто, демонстрируя его ботинки. «Это его снежные ботинки, чтобы защитить его ножки от холода. Разве они не очаровательны?»

Алессандро выглядел так, будто хотел назвать их другими словами, но не мило. «Он выглядит нелепо».

"Он нет." Я почесала Полпетто живот. Он немедленно перекатился на спину, обнажив живот.

Алессандро подошел к задней части стола. «У меня встреча с моими людьми. Оскуро проводит тебя до дома.

Я знала, когда меня отправляют. Я поднялась с Полпетто на руках и начала выходить из офиса. Когда я подошла к двери, Алессандро окликнул меня.

"София?"

Я остановилась и повернулась, чтобы снова взглянуть на него. Он не смотрел на меня. Все его внимание было сосредоточено на компьютере перед ним.

«В следующий раз немедленно позови Оскуро. Тебе не нужно болтать. Понятно?"

Несмотря на то, что он не смотрел на меня, сила команды была очевидна. "Конечно. Этого больше не повторится». Я ушла раньше, чем он смог отдать больше команд.

Похороны Паолы Олдани, Тони Скалетты и Николы Риццо прошли в течение трех дней. Это были самые удручающие семьдесят два часа моей жизни.

Все эти смерти произошли на моей свадьбе. Они были невинными гостями, и это привело к их смерти. Они не были на поле или на линии опасности. Просто сидели на церковных скамьях во время свадебной церемонии.

Моя вина была ужасающей. Я старалась быть идеальным гостем. Я принесла еду для семьи в своем лучшем блюде и поговорила с каждым членом семьи индивидуально.

Но я знала, кем я была для них. Возможно, не причина смерти их близких, но определенно способствующий фактор.

Вдобавок к этому была отремонтирована церковь — благодаря щедрому пожертвованию от Наряда — и это была церковь, в которой проходили похороны. Каждый раз, когда я оглядывалась по сторонам, в моей голове вспыхивал день свадьбы. К теплой крови на моей шее, огнестрельному ранению в бок. Страх, запахи.

Ощущение окончания жизни.

Алессандро не проявил никакой реакции… как и другие Роккетти.

Я стояла и сидела с Роккетти во время каждой церемонии. Люди избегали нашей маленькой группы, глядя на них с трепетом и страхом. Какая-то маленькая часть меня почувствовала подергивание самодовольства, силы. Но я его запихнула.

«Такой ужасный день». - сказал дон Пьеро. Он сидел справа от меня, а Алессандро — слева. Все остальные были немного раздражены тем, что я сижу так близко к Дону, но он настаивал, что ему нужно «мягкое» присутствие в такой день. «Такая трата жизни». Мы все согласились.

Мне было трудно не думать о похоронах сестры. Всякий раз, когда я смотрела на море черного, слышала проповеди священника или даже слышала, как грязь ударилась о гроб, мои мысли возвращались к моей сестре. Я помню, как Кэт опустили в землю, и она навсегда исчезла из меня.

В последний раз, когда я ее видела, она была такой здоровой и яркой. Я отказалась видеть тело, не желая испортить свои воспоминания о ней. Но, возможно, мне следовало. Может быть, это помогло бы мне укрепить связь между нами, помогло бы мне перейти в страну живых.

«Это в прошлом, — подумала я. Два года наступает в марте.

Когда священник отошел от трибуны, дон Пьеро поднялся. На других похоронах он ничего не сказал. Его сыновья, Сальваторе и Энрико, также стояли с ним. Все Роккетти были в масках спокойствия, тогда как остальные были слегка сбиты с толку.

Я взглянул на Алессандро.

Он посмотрел на меня. Что-то в его глазах подсказывало мне сесть вперед и вести себя спокойно.

Дон Пьеро пошел к фасаду церкви, а его сыновья исчезли. Он встал под Мадонной Марии и протянул руки. Он командовал церковью больше, чем священник.

«Мой народ, я опустошен стоять перед вами в таких обстоятельствах. На нас напали, моя семья и ваша. Кровь была пролита во время одной из наших священных церемоний». Дон Пьеро покачал головой. «Я обещал тебе отомстить, и теперь я дарую тебе месть».

Было движение в сторону. Мы все смотрели, как Сальваторе и Энрико вернулись в залу. Но теперь они крепко держали мужчину между собой. Этот человек боролся и пинался, но был ничем по сравнению с Тото Грозным и Энрико.

В церкви молчали, когда они вытащили человека на подиум. Даже священник, казалось, не мог найти слов.

Дон Пьеро наклонился, схватил мужчину за затылок и потянул его. У мужчины было сильное лицо, хотя и сильно избитое. Его волосы были грязно-рыжими, почти совпадающими по цвету с его налитыми кровью глазами. На его шее была татуировка с крестом и надписью IRISH PRIDE.

«Вот, Гэвин Галлахер!» — крикнул дон Пьеро. «Сын Ангуса Галлахера. Ангус Галлахер, который напал на наших близких и пролил нашу кровь».

Толпа начала ерзать.

Я закусила губу. Я знала, к чему это ведет, и очистить мрамор будет непросто.

Дон Пьеро уронил голову Гэвина и снова поднялся к толпе. «Я обещал отомстить и теперь даю это. Убив наших близких, Ангус добился того, чтобы мы убили одного из его».

Толпу охватило чувство понимания. Мужчины начали вставать, жаждущие быть тем, кто положит конец жизни Галлахеров. Детей запихнули под скамейки и приказали заткнуть уши.

«Вниз, мои люди». - успокаивающе сказал Дон Пьеро. «Твое желание отомстить понятно, но, возможно, никто не заслуживает этого убийства больше, чем…» Он указал на первый ряд. «Энтони Скалетта, сын Тони Скалетты. Подойди сюда, Энтони.

Энтони был маленьким мальчиком, лет пятнадцати. Он был длинным и худощавым, с взъерошенными каштановыми волосами и большими глазами. Но странный гнев охватил его, от чего его юное лицо резко напряглось.

Дон Пьеро вытащил пистолет из заднего кармана и передал его Энтони. «Этот человек помог организовать смерть вашего отца. Смерть Никола Риццо. Смерть Паолы Олдани. Заслуживает ли он того, чтобы дышать воздухом, когда они этого не делают?

"Нет" Голос Энтони еще не сорвался, но это не помешало ему звучать ужасающе. «Нет, не заслуживает».

«Нет, не заслуживает». Согласился дон Пьеро. Он указал на Сальваторе и Энрико. Они отпустили Гэвина, и он рухнул на пол, тяжело дыша. «Делай то, что должен, Энтони».

Энтони протянул пистолет, указывая прямо на Гэвина. Его руки слегка дрожали.

Во мне поднялась тошнота. Но такова была практика Мафии. Этот мальчик станет Мужчиной, чтобы заменить своего отца, и вот как он это сделает.

Однажды это может быть твой сын, — эхом отозвался в моей голове странный голос.

Я повернула голову набок и прижалась лицом к плечу мужа. Меня окружал успокаивающий запах Алессандро.

Алессандро не заставлял меня оборачиваться и смотреть. Но я действительно почувствовала, как его тело напряглось в ожидании того, что должно было произойти.

Была секунда тишины, тишины.

Затем звук выстрела эхом разнесся по церкви.

Инстинктивно я повернулась к шуму и почувствовала, как мое сердце упало в груди.

Лежа на трибуне в луже собственной крови, Гэвин Галлахер смотрел на Небеса. Мария Мадонна смотрела из своего витража.

Энтони все еще держал пистолет на месте, его лицо было потрясено. На мгновение я подумала, что его вырвет — я бы точно, — но затем Дон Пьеро хлопнул его по плечу, и его голос разнесся над толпой. «Энтони Скалетта, ставший мастером наряда».

По церкви разнесся нежный хлопок.

Мужчины встали и поздравили Энтони, а остальные остались на своих местах. Я чувствовала себя оцепеневшей, больной и торжествующей. Триумф был очень малой частью меня и был больше связан с отмщением за смерть, чем с призывом Энтони. Возможно, это было дурным тоном, но я ничего не могла поделать, когда посмотрела на изломанное тело Гэвина.

Этот человек помог убить невинных людей. Помогал убивать людей, которых я знала всю свою жизнь, мою семью во всех отношениях, кроме крови.

После этого дела пошли медленно. Одеяло было наброшено на тело Гэвина, чтобы дети и женщины могли покинуть похороны, не получив более шрамов, чем они уже были. Энтони передавали, как призовой трофей, всем хотелось пожать ему руку.

Я отделилась от семьи Роккетти и пошла помогать миссис Скалетте. Она была бледна, но глаза ее сияли насыщенным блеском. Отмщение было отомщено за смерть ее мужа, и теперь о ней позаботится сын.

Миссис Скалетта крепко держала меня за руку, пока мы спускались по ступеням церкви. На улице было холодно, но она, похоже, этого не замечала.

"Миссис Скалетта, могу я убедить тебя надеть пальто? — снова спросила я.

Она покачала головой. Ее черная вуаль ловила маленькие снежинки. "Нет" Пробормотала она. «Где мой сын?»

«Он внутри. Привести его для тебя?

«Нет, он занят». Миссис Скалетта обыскала собравшихся людей. «Мой Тони мертв».

«Я знаю, мэм. Мне жаль."

Она взглянула на меня своими темными глазами. «Почему вам жаль, миссис Роккетти? Вы этого не делали». Она снова задумчивая. «La sposa insanguinata». Кровавая невеста.

Я улыбнулась, несмотря на то, что у меня сжался живот.

Один из ее родственников пришел забрать ее, а миссис Скалетту проводили к ее машине. Люди начали уходить, направляясь на кладбище, чтобы похоронить Тони Скалетту.

Я направилась к Оскуро, который припарковался у входа в здание, но кое-что привлекло мое внимание.

В конце улицы стояла машина. Это был черный додж чарджер. Снег не покрывал машину, показывая, что она недавно использовалась.

Как странно, подумала я, когда я здесь венчалась, перед церковью стояла точно такая же машина.

"Мэм?" Оскуро позвал.

Я поняла, что смотрю, и быстро направился к Оскуро. "Мне жаль. Там я на мгновение потерялась в сказочной стране.

«Это очень трудный день». Он ответил в ответ.

Я оглянулась на машину на улице. Возможно, он принадлежал одному из владельцев ближайшего магазина? Но зачем им парковаться на улице, а не на парковке для персонала?

Бросив последний взгляд, я села в машину.

Тем не менее неприятное чувство преследовало меня всю дорогу до дома.

Глава восьмая

14 февраля пришло с впечатляющей местью.

Я была замужем уже почти три недели. Это были, пожалуй, самые напряженные три недели в моей жизни, наполненные мучениями, смертью и таким большим количеством крови. До сих пор самым ярким воспоминанием о моем браке был Полпетто, который с каждым днем ​​становился все больше.

Чтобы не было сомнений в нашем браке, нам с Алессандро пришлось пойти на День святого Валентина. Слабый брак был плохим представлением для семьи и мог заставить Алессандро выглядеть так, будто он ничего не контролирует.

Я боялась ужина и весь день была близка к обмороку.

Беатрис изо всех сил пыталась успокоить мои нервы, но мы оба знали, что это безнадежный случай. Хотя она помогла мне выбрать платье для ужина.

Я выбрала длинное белое шелковое платье, похожее на халат, но с открытой грудью. Первоначально он принадлежал моей мачехе, но как только она увидела, что оно привлекло мое внимание, она отдала его мне. Конечно, тогда я была слишком маленькой, чтобы носить его, но это было мое любимое вечернее платье.

Я соединила его с серебряными ремешками на каблуках, простым бриллиантовым ожерельем и соответствующими серьгами. Мои волосы были за левым плечом, идеально сформированы волнами, а макияж был безупречным.

Мне потребовались часы, чтобы довести до совершенства внешний вид, и несколько срывов перед зеркалом, когда моя тушь размазалась.

В конце концов, пришло время уходить. Я сжимала свой клатч и пальто в мертвой хватке, ожидая по часам, когда они покажут шесть.

«Мне пора идти, Полпетто. Хорошо, да? Я почесала ему голову. Он возбужденно вилял хвостом.

Я боялась оставить его одного дома, но он должен быть в порядке на несколько часов. Я оставила его кровать внизу со всеми его игрушками и ужином. К тому же его коврик для щенков был в ванной внизу.

«Он будет в порядке, — сказала я себе. Но тебя не будет, если ты заставишь Алессандро ждать.

Алессандро сказал мне встретиться с ним в подземном гараже. Возможно, мне просто повезло, что он не заставил меня встретиться с ним в ресторане.

К тому времени, как я добрался до гаража, моя хватка пошатнулась.

«Ты справишься, — сказала я себе. Просто завяжи с ним непринужденный разговор. Не говори ничего, что может быть воспринято как угроза или мнение. Улыбайся, ведите себя тупо и не позволяйте ему давать ему повод наказать тебя.

Как только я сделала шаг из лифта, я увидела их. Оскуро стоял прямо, рядом с ним стоял Беппе. На обоих была темная одежда, большие боевые ботинки и пистолеты, заправленные за пояса и кобуры. Безопасность на ночь.

Прежде чем я успела поприветствовать их, я увидела Алессандро и почувствовала, как слова умирают в моем горле.

Он выглядел эффектно, прислонившись к капоту машины, скрестив руки. На нем был хорошо подогнанный смокинг с серебряной аскотом в кармане. Его туфли сияли, а часы на его запястье блестели в свете. Он зачесал свои темные волосы назад, и одна свободная прядь упала ему на лоб.

Услышав мои шаги, он вскинул голову и встретился со мной взглядом.

Я даже не смогла сказать привет.

«София». - сказал Алессандро. Его взгляд скользнул по моему платью, но сильно задержался на моей обнаженной груди. "Красиво" Был его ответ.

Красиво? Это оно? Мне захотелось выщипать его брови и сказать, что они только потом выглядели «красиво», как будто он не плакал от боли.

Вместо этого я вежливо улыбнулась.

Алессандро жестом велел мне сесть в машину, прежде чем я смогу вовлечь Оскуро и Беппе в разговор. Машина стояла так низко, что мне почти пришлось сделать паркур, чтобы двигаться по ней пятками. За несколько недель я узнала, что его любимая машина — черный Lamborghini. Двери странно открылись, и это была единственная мелочь, которую я знала об этом.

Он обогнул переднюю часть машины и сел на водительское сиденье.

Я огляделась. «Разве Оскуро и Беппе не присоединятся к нам?»

Алессандро нажал кнопку, и двери закрылись. «Они будут следовать за нами на Range Rover».

Рев двигателя, и Алессандро выскочил из гаража. Я пытался скрыть тот факт, что хватаюсь за сиденье изо всех сил, но Алессандро заметил. Он мрачно рассмеялся.

«Спортивные автомобили не созданы для того, чтобы ехать медленно».

«Даже при движении задним ходом?» — пискнула я.

Алессандро выехал на главную дорогу, только сбавляя скорость, чтобы избежать столкновения. Позади нас Range Rover изо всех сил пытался не отставать.

Чикаго был заполнен парами на День святого Валентина. Куда бы я ни посмотрела, я видела людей, держащихся за руки. Парк был заполнен пикниками и ресторанами до краев посетителями. Деревья были украшены розовыми и белыми огнями, которые осветляли снег и улицы.

Я смотрела пары, большинство из них держались за руки, их лица сияли. Молодые пары целовались на каждом углу, в то время как старшие, казалось, были счастливы существовать в том же районе, что и тот, с которым они решили жить своей жизнью. Я видела пожилую пару, сидящую на скамейке, скрестив головы, скрученные вместе седые волосы. Они выглядели как в своем маленьком мире.

«Как странно, — подумала я, — я никогда не стану одной из этих пар».

Алессандро заехал в ресторан.

Служащий открыл мне дверь, и я благодарно улыбнулся ему, пока не выходил из машины.

«Добро пожаловать к Николетте». Он сказал тепло. Как только он увидел Алессандро, его глаза чуть не вылезли из головы. "Мистер Роккетти, сэр.

«Лукас». Поприветствовал Алессандро, обходя машину. Он передал ему ключи от машины. «Обычные правила».

«Да, сэр, да». Лукас сглотнул, прежде чем поспешить к машине.

Алессандро прижал руку к моей пояснице. Я напряглась. Я была благодарена, что надела платье со спиной, иначе контакт кожи с кожей заставил бы меня упасть в обморок. Ощущать его теплое прикосновение сквозь ткань было достаточно плохо.

Мы поднялись на лифте в ресторан. Nicoletta's был красивым элитным рестораном, принадлежавшим Наряду. Ресторан был круглым, с видом на город внизу со всех сторон. Он был сосредоточен вокруг поддельного цитрусового дерева. Вдоль стен были выставлены прекрасные картины Италии, а на крыше была расписана роспись Небес.

"Мистер Роккетти». - пискнул рядом с нами голос. «Ваш обычный столик».

Мы следовали за официанткой по всему ресторану. Я почувствовала, как глаза притягиваются к нам и останавливаются на Алессандро Роккетти, Принце Чикаго. Затем их глаза обратились ко мне. Я почувствовала, как осознание овладело толпой. Это София Роккетти. Жена Алессандро.

Я приподняла подбородок.

Алессандро выдвинул мне стул, и я заняла свое место. Наш стол был расположен недалеко от задней части, что давало нам ощущение уединения. Рядом с нами вытянулось огромное окно, из которого виднелся звенящий внизу город.

Я вытащила меню, чтобы не разговаривать.

Я продержалась около семи секунд. «Где Оскуро и Беппе?»

«Разведка местности». - сказал Алессандро. «Не волнуйся, я могу защитить тебя».

"О, я не имела в виду…"

«Я знаю, что ты этого не сделала». Внезапно он казался раздраженным.

Я снова погрузился в меню.

Перед тем как быстро уйти, подошла официантка с бутылкой вина. Она чуть не пролила вино от того, как сильно тряслась.

Чтобы попытаться удержаться от разговора, я оглядел ресторан. Я видела слабо знакомые лица, вероятно, видел их по телевизору или они как-то были связаны с Нарядом. Когда я оглядела комнату, я поймала несколько взглядов. Как будто они сначала наблюдали за мной.

Все быстро отвернулись.

Я вернулась в меню.

"Что ты думаешь о заказе?" Я спросила.

Алессандро не поднял глаз. «Ты даже двух минут не продержалась».

"Прости?"

«Тишины». Он встретился со мной взглядом. Могу поклясться, что он выглядел почти… как будто собирался улыбнуться? А может, он собирался насмехаться? «Ты не могла продержаться две минуты».

Я покраснела. «Мой отец говорит, что я могу разговаривать с птицами на деревьях».

Алессандро согласно кивнул. Больше он ничего не сказал.

«Николетты принадлежит семье?» Я спросила.

«Да», — сказал он, глядя на свое меню. «Дон Пьеро построил его вскоре после смерти моей бабушки».

«Романтично».

Алессандро издал низкий горловой звук. Либо соглашался, либо он смеялся надо мной.

Я повозилась с меню. Вокруг меня счастливые пары наслаждались ужином и беседой. Даже некоторые пары, которые не выглядели счастливыми, разговаривали друг с другом. «Но никто из них не сидит с принцем Роккетти», — сказал голос в моей голове.

"Почему ты ерзаешь?" Он спросил.

Я остановилась. «Я беспокоюсь за Полпетто. Он никогда не был дома один так долго».

Алессандро выглядел так, будто собирался закатить глаза. «Я уверен, что с твоей дворнягой все в порядке».

Официантка подошла, прежде чем я успела ответить. Она все время нервно поглядела на Алессандро и быстро выполняла наши приказы. Как только мы это подтвердили, она взлетела, как олень в свете фар.

Я смотрела ей вслед. «Все здесь боятся тебя».

"Включая тебя."

Я снова посмотрела на Алессандро. Он холодно посмотрел на меня. Я не знала, что ответить — я его боялась. Но, возможно, жизнь в тихой гармонии с ним кое-что уменьшила. Я спала спиной к двери и не боялась постучать в кабинет, чтобы спросить, не хочет ли он обедать.

И все же… когда он посмотрел на меня. Или двигался ко мне. Я почувствовала приступ ужаса, предвкушения.

Я безмерно посочувствовала официантке.

"Нечего сказать?" Он задумался. «Тебе не нравится».

Я сделала глоток вина.

На его лице появилось хищное выражение. Алессандро пожирал меня своим выражением лица, словно мысленно срывал с меня одежду. «Ты боишься меня, жена?»

Я сглотнула. "Да." Мой голос был таким тихим, что я почти не слышала его из-за шума ресторана.

«Ты должна». Был его ответ.

Я встретилась с ним взглядом. Такой темный и насыщенный. Мое сердце забилось быстрее, а живот сжался. Внезапно мне стало очень жарко. «Извини, мне нужно в дамскую комнату». Я встала так быстро, что толкнула стол.

Алессандро не двинулся с места. Только откинулся назад и ухмыльнулся.

Я старалась не бежать с криком через ресторан. Когда я проходила через столы, головы повернулись, и последовал шепот.

Ванные комнаты были расположены за углом, наполовину скрытые искусственным цитрусовым. Я нырнула в дамы. Как и ресторан, он был оформлен в средиземноморском стиле, с пейзажами Италии на стенах и золотыми виноградными лозами, ползающими по зеркалам.

Я бросился в первую пустую кабинку.

Мне даже не нужно было идти — а надеть это платье было бы больно. Я прислонился к стене и глубоко вздохнула.

«Ты справишься, — сказала я себе. Не давайте ему повода причинить вам боль.

Дверь в ванную открылась, и раздались голоса.

«… Я слышала, он держит ее в клетке и выпускает только тогда, когда она ему нужна». - сказал высокий голос.

"В самом деле?" Воскликнул ее спутница. «Ты думаешь, это правда?»

«Я думаю, он устрашающий».

«Они все». Вздохнула один из них. «Джонни сказал, что видел Энрико Роккетти со своей любовницей».

«Ага, ну, скажи ему, что Алессандро Роккетти наслаждается своим вином за два стола от нас». Пробормотал тот высоким голосом. «Элизабет, ты знаешь? Я работаю с кузенами девушки, которая дружит с Ниной Дженовезе. Элизабет сказала, что ее двоюродная сестра сказала, что Нина Дженовезе сказала, что на их свадьбу напала конкурирующая банда, и Алессандро Роккетти, очевидно, повесил их за пятки».

«Вы действительно в это верите?» — спросила ее подруга.

«Определенно. Он похож на садиста, тебе не кажется?

Я наклонилась ближе к двери.

«Да, милая». Ее подруга хихикнула.

«Не будь таким мелочным. Он убийца насквозь. Я не знаю, почему копы не арестовывают их всех».

«Такие коррумпированные». Согласилась ее друг.

Они стонали о коррумпированности правительственных агентств Чикаго, прежде чем выйти из туалета. Как только я услышала, как закрылась дверь, я глубоко вздохнула.

Возможно, было бы удобнее находиться в клетке. По крайней мере, тогда я знала бы, чего ожидать.

Когда я вернулся к столу, Алессандро почти не заметил моего приближения. Он холодно смотрел в окно, как будто собирался катапультироваться из стекла в город.

«Нина Дженовезе замужем за младшим боссом Давиде?» Я спросила.

Он взглянул на меня. "Да. А что?"

«О, без причины. Я хотела пригласить ее на обед и не хотела называть неправильное имя».

«Лжешь».

Я пыталась скрыть свою вину.

Алессандро переключил свое внимание с города внизу и направил все это на меня. Каждая женщина чувствовала себя так, когда его пристальный взгляд остановился на них? У них тоже колотилось сердце? Сжимались бедра?

"Почему ты спрашивала?" Он напевал.

В этот момент пришла официантка с нашей едой. Она поставила их перед нами, ее трясло, перед тем как сбежать.

Я быстро поела, чтобы не отвечать на его вопрос. Я сделала паузу и облизала небо. Пища имела почти металлический привкус. Я выпила вина, чтобы смыть вкус, но оно осталось.

Больше не желая есть, я подняла глаза и встретилась взглядом со своим мужем.

Алессандро смотрел на меня тяжелыми веками. Он выглядел так, будто собирался съесть меня живьем, вместе с костями и страхом.

«Ах, Алессандро».

Мы оба подняли головы на этот голос. Энрико Роккетти подошел к нашему столу, красиво одетый, лет сорока с небольшим. Рядом с ним была потрясающая женщина, по крайней мере на десять лет младше его, в длинном красном платье. У нее были такие бледные тонкие черты лица, что ее можно было принять за фарфоровую куклу.

Алессандро встал и пожал мужчине руку. "Дядя."

«Я не хочу беспокоить тебя и твою жену». Он сказал. «Я зашел только поздороваться». Он улыбнулся мне. Я встала и позволила ему поцеловать меня в щеку. «София, ты великолепно выглядишь». Взгляд Энрико упал на мой живот. «Все еще не беременна?»

Я улыбнулась сквозь свою напряженность. "Нет, не сейчас. Не прошло и месяца, надеюсь, скоро. Чтобы отвлечь его внимание, я указал на его спутника. «Я София, а ты?»

«Это Сэзон. Сэзон, мой племянник и его жена».

Она неуверенно улыбнулась. «Приятно познакомиться».

"Мне тоже." Я подарила ей яркую улыбку. «Мне нравится твое платье. Это Шанель? "

Сэсон кивнула. «Из весенней линии».

"Это великолепно."

Мы болтали о наших платьях, пока Алессандро и Энрико обсуждали кое-что еще. Энрико быстро извинился и Сэзон. «Мы здесь не для того, чтобы прерывать ваш День святого Валентина». Он сказал, когда они уходили.

Мы с Алессандро снова сели.

«Даже Энрико и его любовница, кажется, ладили лучше, чем мы с Алессандро», — подумала я.

«Сэзон прелестная». - сказала я в тишине.

«Она связана с Корсиканским Союзом». Был его ответ.

Я не знала, как это вообще связано со мной, поэтому держала рот на замке и заполнила его своим ужином. Звук вилок, скребущих пластины, заполнил тишину, но не успокоил меня. «Все еще не беременна», — сказал Энрико.

Вся цель моего существования заключалась в том, чтобы забеременеть и родить маленького Роккетти.

Я попыталась продумать свой последний период в уме, но не мог заставить его справиться с числами. В конце концов, я сдалась и стала рассуждать сама с собой. Мы с Алессандро занимались сексом только один раз — шансов на зачатие было очень мало.

Я перевела взгляд на Алессандро. Почему он снова не переспал со мной? Возможно, я его не привлекала, но я сомневалась, что это помешает ему выполнить свой долг перед своей родословной. Долг был неизбежен.

Алессандро, должно быть, почувствовал тяжесть моего взгляда, потому что он резко поднял глаза.

Я снова посмотрела на свой обед.

«Не будь дурой, — сказала я себе. Ты должна стоять на коленях и благодарить Бога за то, что он больше не обратил на тебя внимания. Я знал о слухах о его прошлых победах.

«Не голодна, София?»

Я поняла, что не ела. Я, должно быть, задумалась.

«О чем ты так много думала?»

Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Я сглотнула. "Ничего."

«Ты не скажешь мужу, о чем думаешь?» Алессандро положил вилку. Он нашел кое-что получше, чтобы пожрать. «Что это за брак?»

"О чем ты думал?" Я сказала эти слова прежде, чем смогла их остановить. Из-за опасного мужа мой вкус во рту обострилась.

Алессандро медленно улыбнулся. «Я думаю о том, чтобы затащить тебя на этот стол, раздвинуть твои ноги и погрузиться языком в твою киску».

Моя вилка и рот упали. Образ пришел ко мне так быстро. Я, раздвинув ноги; его темная голова между ними; моя голова запрокинута; удовольствие, как он…

«Мы ужинаем». Это было все, что я могла сказать. Все было слишком жарко, слишком быстро…

«Я бы предпочел тебя, чем это ризотто». Он презрительно посмотрел на него. «Я все равно предпочитаю твое. Почему?"

«Я делаю свои собственные состав». Я заикалась.

Алессандро снова посмотрел на меня. Его гнев по поводу ризотто сменился странным взглядом. «Вы делаете свои собственные состав».

Мое сердце колотилось так быстро. «Дита меня научила».

«Ах. Дита». Он задумался, его глаза заблестели. Меня удивила легкость его внезапного юмора. Или, возможно, я неверно истолковала его тон и выражение лица. Может, это просто игра света.

Я попыталась сопоставить его внезапную легкость со своей собственной. «Она научила меня всему, что я знаю о кулинарии».

«Она хорошо поработала».

Я почувствовала, как растет настоящая улыбка. "Спасибо."

Прежде чем что-либо еще можно было сказать, из кармана Алессандро вырвался тихий гудок. Он выудил свой телефон и нахмурился, глядя на экран.

"Все в порядке?" — спросила я, не очень ожидая ответа. Папа всегда говорил мне, что мафия — это не женский бизнес.

«Твоего отца ограбили».

Я начала. "Он в порядке?"

"Да." Алессандро сунул телефон обратно в карман. Он сделал знак для чека.

"Что было украдено?" Я спросила.

«Он еще не уверен. Я отвезу тебя туда сейчас, и ты сможешь определить, что было украдено».

Я нахмурилась. «Самые дорогие вещи в доме были в его спальне. Помимо искусства. Я не знаю, сколько помощи…»

«Это была комната твоя и твоей сестры».

Комната Кэт? Моя комната? Это были детские спальни, ничего ценного в них не было. И все, что могло быть ценным, я взяла с собой к Алессандро. «Ну, должно быть, они ушли с пустыми руками. В наших комнатах ничего нет».

Алессандро встал, когда подбежала официантка. «Пойдем, София. Быстро."

У него больше не было того мягкого юмора, как только что. Теперь мой муж был зол. Я сделала, как мне сказали, и поспешил за ним.

Кто в здравом уме ограбил две детские спальни?

Глава девятая

Спальня Кэт была разрушена.

Кровать ее была перевернута, книги разбросаны, а все рамы для картин открыты. Даже занавески были сняты со штанг. Однако самым странным было уничтожение чучел ее детских игрушек. Они были вскрыты, и по всей комнате оставался мусор.

Я задержалась у двери.

Последнее оставшееся доказательство того, что моя сестра была в этом мире, использовала это пространство, исчезло. Разрушено и уничтожено.

Моя спальня выжила немного лучше. Чучела животных и рамы для картин были разобраны, но сама комната уже была полупустой.

Внизу я слышала Алессандро, Дона Пьеро и Папу. Дон Пьеро уже был здесь, когда мы приехали, так как он жил всего в нескольких улицах отсюда. Но для него было странно вовлекаться в такую ​​мелочь, как ограбление. Может, он видел в этом нечто большее, чем бессмысленный перерыв и вход.

Я оглядела комнату.

Было ли это чем-то большим, чем просто бессмысленный B&E? Разрушение было сделано не для удовольствия — они что-то искали. Я пробежалась глазами по разрушенным игрушкам и рамкам для картин, разорванной мебели.

Не похоже, чтобы они что-то нашли.

"София?" Послышался жесткий голос Алессандро.

Я повернулась и увидела всех мужчин, идущих ко мне. Папа был в костюме. Он отсутствовал, когда произошло ограбление? С кем он был? Не думаю, что сейчас справлюсь с другой мачехой, но было бы хорошо, если бы папа не был один в этом большом доме.

«Ты в порядке, бамболина?» — спросил папа.

Я кивнул. "Да. Но я не понимаю… Почему они не взяли искусство или украшения?»

«Мы считаем, что они что-то искали». Папа сказал мне. Алессандро и Дон Пьеро бросили на него взгляд.

Итак, мои подозрения оправдались. «Что они могли искать в комнате у меня, и у Кэт? Викторина, на каком брате Джонасе тебе больше всего подходит жениться?» Дон Пьеро слегка улыбнулся. "Нет моя дорогой. Но знаете ли вы что-нибудь стоящее в ваших с сестрой комнатах?»

«Стоящее? Украшения не тронули».

«Не украшения». - вмешался Алессандро. Он пристально смотрел на меня. «Были ли какие-нибудь важные документы?»

«Свидетельства о рождении, паспорта?» — добавил Дон Пьеро.

Документы? «Документы Кэт на чердаке. Все мои в пентхаусе». Я снова заглянула в комнату сестры. Она что-то там прятала? «Не позволяй Роккетти заставлять тебя подозревать твою сестру», — сказала я себе. Кэт не сделал ничего плохого. «В этих комнатах нет ничего важного. Это детские спальни. Я не…"

«Конечно, бамболина». Папа грубо похлопал меня по руке. «Вероятно, это был провал ограбления».

Я посмотрел на него. "Где ты был?" Папа нахмурился.

«Не будь любопытной».

Я посмотрела на Роккетти. Алессандро и Дон Пьеро, казалось, были напряженный разговор, но быстро оборвался. Алессандро пристально посмотрел на меня, а Дон Пьеро вежливо мне улыбнулся.

Как ни странно, я обнаружила, что предпочитаю выражение лица Алессандро.

«София, не могли бы ты найти свидетельство о рождении своей сестры?»

Я знала, когда мне сказали уйти. Я быстро убежала, радуясь тому, что у меня есть немного времени для себя. Когда я завернула за угол, я услышал, как они начали напряженный разговор. Я знала, что это было больше, чем мне говорили, но что еще могло быть?

Чердак был моим наименее любимым местом в доме. Мы с Кэт твердо верили, что здесь обитают привидения. Мы привыкли слышать от него стоны и скрипы. В детстве это означало, что там живет призрак. Теперь я знала, что это просто усадка старого дома, но все же… Мои ладони начали немного потеть, когда я взобралась по лестнице и просунула голову на чердак.

Я закашлялась, когда на меня ударила пыль. "Христос." — пробормотала я.

Ящик Кэт был рядом, слава богу. Я тасовала его, пыхтя пылью. Там было много книг и документов, но мне удалось вытащить себя и коробку из проклятого чердака. Я быстро закрыла его обратно.

Я посмотрела на коробку и почувствовала, как мое сердце сжалось. Все доказательства ее существования были в этой коробке, и теперь Дон Пьеро хотел ее.

Почему? Я не могу понять почему. Думали ли они, что это приведет их к грабителю? Здесь не было ничего, кроме правительственных документов. Там были ее водительские права, детская книжка, свидетельство о смерти. Какая польза от этого материала?

Я встала на колени и открыла коробку. Вылетела пыль, но я отмахнулась и заглянул в коробку.

Мое сердце остановилось.

Коробка была перетасована. Стопка ее бумаг казалась меньше, и вещи были перемещены. Я помню, как упаковывал эту коробку почти два года назад — и она не выглядела так.

«Может, и так, — сказала я себе. Ты горевала, может, не помнишь, как это упаковывала.

Я смотрела на коробку еще секунду.

Затем я начала вытаскивать вещи.

Я вспоминала, как я складывала. Свидетельство о рождении, устаревший паспорт, водительские права, аттестат о среднем образовании.

В самом низу коробки лежала стопка брошюр для колледжей. Она так хотела уйти. Я думаю, что однажды она пошла в колледжи, чтобы проверить их, но из этого ничего не вышло. Папа сказал «нет», и, несмотря на всю ее жестокость, Кэт в конце концов уступила его воле.

Я взяла брошюру Чикагского университета. Из всех колледжей в Иллинойсе она говорила больше всего о Калифорнийском университете. Она говорила о лекционных залах и зеленых насаждениях с таким почтением, что мне иногда тоже хотелось пойти.

Я открыла его, и из него выпал листок бумаги.

«Должно быть, еще одна брошюра», — подумала я, взяв ее в руки. Но он был белым и тяжелее.

Я нахмурился и открыл его.

ЕКАТЕРИНА РОЗА ПАДОВИНО. СТЕПЕНЬ БАКАЛАРА ЗАКОНА.

Это был диплом. Диплом Чикагского университета. Была золотая печать и подписи.

И его получила моя сестра.

Я еле дышала. Что это за розыгрыш? Неужели она сделала это, это смешно? Или, что еще хуже, это было на самом деле? Неужели моей сестре удалось получить высшее образование без моего ведома? Жили ли мы бок о бок, все делали вместе, а она все время изучала право?

По коридору послышались шаги.

Я сложила его и сунула в пальто.

Секунду спустя мужчины завернули за угол. Алессандро пробежался по мне глазами, увидев то, что я не хотела, чтобы он видел.

«Ты в порядке, бамболина?» — спросил папа.

Я улыбнулся. «Просто убедилась, что ничего не пропало». Вытащила из коробки последние бумаги. «Похоже, все здесь».

"Какое облегчение." — сказал Дон Пьеро. «Как насчет того, чтобы оставить ящик твоей сестры в более безопасном месте? С удовольствием поставлю в семейный сейф».

Папа взглянул на Дона, но гнев не показал. Он был не слишком доволен тем, что подвергается сомнению безопасность его дома. «Спасибо, Пьеро. Это принесло бы нам с Софией большое облегчение.

Я взглянула на Алессандро. Он смотрел на меня так, словно разгадывал меня по частям.

«Я знаю, что ты лжешь», — сказали его глаза.

Я отвернулась.

Когда мы наконец добрались до пентхауса, Полпетто от радости бросился ко мне в объятия. Я прижала его к себе. Ночь была такой долгой, но я с облегчением прижалась к моему любимому существу на свете в данный момент.

«Надеюсь, ты не писал в доме». - прошептала я ему.

Он радостно тявкнул на меня.

Алессандро прошел мимо нас, холодно глядя на меня. Он ничего не сказал по дороге домой, но я знала, что он просто молчал, чтобы меня насторожить. Внезапно в моей голове вспыхнул наш разговор за ужином. Все это было уже слишком — фантомное ощущение его кожи на моей, жар между моими ногами.

Я отвернулась от него и поспешила наверх.

Я слышала его тяжелые шаги позади себя, но он исчез в своей спальне.

Как только я закрыла дверь своей спальни, я прерывисто вздохнула. Моя сестра училась в колледже. Она хранила от меня секрет — действительно большой. Был шанс, что это подделка… но я очень в этом сомневалась. Диплом выглядел слишком формальным для подделки.

Полпетто пискнул в моих руках, и я положила его на кровать. Он сделал три небольших вращения, прежде чем уснуть.

Я сбросила пальто и вытащил диплом. Что мне с этим делать? Выбросить его в мусорное ведро было нельзя. Но держать его в доме было предательством. Что, если бы его нашел Алессандро? Будет ли ему дело? Это был просто диплом колледжа моей сестры, а не бойфренд.

Я осмотрела свою спальню. Она никогда не была по-настоящему убранной, но я не хотела рисковать его потерять. Возможно, я положу в свою папку с документами, лучше всего было прятать на виду.

Я сложила диплом и засунула в паспорт. Это нужно сделать на данный момент. Я была слишком потрясена, чтобы найти лучшее укрытие.

Чтобы успокоиться, я приняла горячий душ и стояла под водой, пока мои пальцы не стали морщинистыми. В начале ночи я чувствовала себя такой красивой, а теперь чувствую себя использованной и усталой. Моя нервная система была изношена, а сердце болело.

Я повесила голову под брызги. Золотые волосы, которые мы делили с Кэт, безвольно падали вокруг меня.

Кэт была моим лучшим другом. Мы делились всем. Но все эти годы я считала, что наши узы неприкосновенны для тайн, она получала диплом. Она делала это онлайн? Или посещала кампус?

Это имело значение?

Кэт хранила огромный секрет. Я даже не могу ей противостоять.

Я прижалась лицом к плитке и испустила мучительный всхлип.

В тот момент все, что мне хотелось, это драться с сестрой. Я хотела дернуть ее за волосы и украсть ее вещи. Я хотела спросить, почему она хранила это в секрете, почему она умерла, прежде чем сказать мне правду. Я просто хотела услышать ее голос.

И все же при этом я почувствовала легкую гордость. Я думала, что Кэт отступила, не боролась за то, что она хотела. Но у нее было. У нее была и она получила степень бакалавра в своем любимом университете.

Хотела бы я быть больше похожей на Кота. Ее никогда бы не заставили вступить в брак с чудовищем, никогда бы она не поклонилась Роккетти или папе.

Еще одно рыдание охватило меня.

Когда это горе закончится? Когда меня освободят тиски смерти?

Никогда, тихий голос в моей голове. Ты никогда не будешь свободной, кровавая невеста.

Мне удалось собраться достаточно, чтобы выйти из душа и вытереться. Мой макияж был размазан и растекся, и я изо всех сил старалась стереть его с кожи.

Мой срыв сильно повлиял на меня. Мои глаза были большими и опухшими, щеки были в пятнах туши, и даже живот сводил судороги. «Я, должно быть, натянула ее, когда плакал», — размышляла я, вымываясь и переодеваясь в пижаму.

Я посмотрела на кровать и с тоской вздохнул. Перед сном я лучше проверю, какал ли Полпетто в доме.

Я закуталась в халат, наделе тапочки и спустился вниз. В доме было темно с включенным только светом на кухне. Алессандро никогда не выключал свет перед сном. И мне не нравился темный дом.

Полпетто оставил для меня небольшой сюрприз на коврике для щенков. Я быстро подняла его и бросила в большую корзину. По крайней мере, на этот раз он получил коврик для щенков.

Я мыла руки, когда открылась дверь в кабинет Алессандро. Я повернулась и увидела, что выходит Алессандро, за ним следуют Беппе, Оскуро и человек, известный как Серджио Оссани, силовик Народа. И Беппе, и Оскуро отвернулись, как только увидели, что я в пижаме, а Серджио одарил меня заинтригованным взглядом.

Я посмотрела на Алессандро, но он пристально посмотрел на меня. Я могла только представить, почему, я была в пижаме, без макияжа и выглядела немного хуже изношенной. Папа рассердился бы на меня, если бы я не была презентабелен перед гостями.

«На сегодня все». - сказал Алессандро мужчинам.

Они уважительно кивнули и попрощались. Однако Оскуро не попрощался со мной, просто быстро ушел.

Как только лифт закрылся, меня схватил Алессандро.

«Я не знала, что они будут здесь». Я быстро запнулась. «Я бы накрасился…» Алессандро остановился прямо передо мной, вторгаясь в мое личное пространство. От него исходило тепло, и меня окружал его сильный запах. На нем все еще был костюм, в котором он был на обеде, но он ослабил галстук и потерял пиджак.

Он заключил меня в клетку, заставив прижаться к стойке.

«Этого больше не повторится…» Я попыталась, но его взгляд заставил меня замолчать.

Алессандро хмуро посмотрел на меня, как будто я была сложным математическим уравнением. Он поднял руку, и я напряглась. Но вместо того, чтобы ударить меня, он обхватил пальцем прядь моих влажных волос. Он слегка потянул за прядь.

Мое сердце колотилось в груди.

«Я не собираюсь бить тебя, жена». Сказал он тихим голосом.

Я ему не поверил.

«Скажи мне», — он прижался губами к моей щеке. Я вздрогнула от прикосновения. «Почему ты солгала своему отцу?»

Не реагируй, не реагируй. "О чем?"

Его зубы скребли мне нос. «Что-то расстроило тебя в доме твоего отца. Что это было?"

"Ничего." Я прошептала.

Алессандро отстранился. Он сжал мои волосы сильнее, но безболезненно. «Ты мне лжешь, София?»

Я покачала головой.

«Для такой идеальной жены ты ужасно много врешь». Он наклонился ближе. Наши носы прижались друг к другу. Находиться так близко к нему было невыносимо, я едва могла вдохнуть воздух в легкие: «Почему ты молчала по дороге домой, если ты не была расстроен?»

«Я не… я не расстроена». - пробормотала я.

Брови Алессандро приподнялись. «Ты знаешь, я всегда могу заставить тебя сказать мне». В глубине его глаз вспыхнули темные эмоции. «Я могу быть очень убедительным, и тебя не составит труда сломаться».

Во рту пересохло. Пытки. Он говорил о пытках. Я не жила спрятав голову под песок, поэтому знала, что это обычная техника, используемая для получения информации от людей. Папа приходил домой весь в крови, и было несложно понять, что он делал.

«Ты собираешься причинить мне боль?»

Он нахмурился. Затем он глубоко вздохнул. «Нет, София. Я не сделаю тебе больно». Я чуть не упала с облегчением. «Но я действительно хочу знать, почему ты солгала своему отцу и почему ты расстроена».

Я сглотнула. Неужто вреда не было? Кэт была мертва, и папа не мог ее наказать. Возможно, Алессандро сможет ему не рассказывать. «Ты не можешь сказать папе».

"Хорошо." Он посмотрел на меня.

«В вещах Кэт, — он наклонился ближе, — я нашла диплом колледжа».

Алессандро нахмурился. Он выглядел смущенным. "Что?" Слова вырвались наружу.

«Она всегда хотела поступить в Чикагский университет, но папа сказал нет. Он сказал, что девочкам не нужен колледж. Тем более, что ее не пустят на работу, понимаете? Но я нашла диплом, в котором говорилось, что она получила степень бакалавра права, и он был выдан Калифорнийским университетом…

"Почему это вас расстроило?" Он потребовал.

«Потому что она мне не сказала».

"Почему?" Алессандро выглядел усталым от того, что попросил меня объяснить, что я имел в виду.

Я споткнулась о словах. «Мы с Кэт никогда не скрывали друг от друга секретов. Мы были неразлучны. Но она… она получила целую степень и не упомянула об этом? Это четыре года. На это уходит четыре года, верно? »

"Да." Он согласился. Его темные глаза пробежались по мне.

«Ты была расстроена, потому что твоя сестра не сказала тебе, что получила высшее образование? Это так?"

Я вздрогнула. "Это так." — тихо сказала я.

Алессандро на мгновение уставился на меня.

«Ты же не скажешь моему отцу?» — мягко спросила я.

"Это имеет значение? Твоя сестра умерла.

Я посмотрела в пол. «Я думаю, что это повредит и без того устаревшей ситуации. Моя сестра… не вернется. Нет смысла причинять боль моему отцу… из-за того, что Кэт его предала». Алессандро издал низкий горловой звук. Он выглядел почти разочарованным. Что он ожидал от меня найти? Вероятно, он хотел, чтобы это было тело или что-то в этом роде.

"Это все?" Я пыталась говорить спокойно, но получился писк.

Он провел рукой по моей шее, отпуская мои волосы. Наш разговор за ужином вернулся ко мне.

Я бы лучше тебя съел.

Алессандро высокомерно улыбнулся, как будто он точно знал, о чем я думаю. «Ты чувствуешь себя исцеленной, жена?»

Я не могла ответить.

Очень осторожно Алессандро развязал мой халат. Он упал мне на бок, обнажив мои пижамные шорты и топ. С нежностью, на которую я никогда не считал его способным, он приподнял мою рубашку и осмотрел рану.

От тепла его пальцев, от грубых мозолей у меня сильно закружилась голова.

Само огнестрельное ранение практически зажило. Теперь я испытывала лишь фантомную боль от маленького розового шрама. Доктор Ли Фонти сказал, что шок от выстрела будет более серьезной проблемой, чем сама рана.

Алессандро легко провел по розовому шраму. "Больно?"

"Да."

Его темные глаза метнулись ко мне. Дышать становилось очень тяжело. — Опять лжешь, София? Он насмешливо прищелкнул языком. «Твоя противная привычка».

Я боялась ответить.

Алессандро выглядел слегка разочарованным. Он слегка надавил на шрам. Это не больно. Но ощущение его теплых пальцев, прижимающихся к моей чувствительной коже… Это было почти слишком. Его прикосновение было стимулирующим, и я ничего не мог сделать, кроме как отреагировать. По мне стали ползать маленькие мурашки по коже, и мое дыхание стало учащенным.

«Это больно, София?» — тихо спросил он.

Я втянула воздух. Я очень медленно покачал головой.

Его темные глаза блестели. Он давил сильнее. "И сейчас?"

Давление его пальцев привлекло мое внимание гораздо больше, чем тупая боль. Я покачала головой.

Алессандро слегка отдернул пальцы. Я напряглась, готовясь к тому, что он со всей силой ухватится за рану. Но вместо этого он провел рукой по моей коже.

«Я не причиню тебе вреда, жена». - рявкнул он. «Перестань напрягаться».

«Я не верю тебе». Слова вышли сами по себе.

Алессандро нахмурился. «Я еще не причинил тебе вреда. Зачем мне начинать сейчас?»

Может, он хотел убаюкивать меня чувством безопасности. Улов, вероятно, приносил больше удовлетворения, когда приходилось над этим работать.

"София?" Он повторил. «Я сказал тебе, что не причиню тебе вреда. Хватит боятся».

Ему легко сказать. Алессандро умел отбиваться, умел атаковать и защищаться. Моим единственным умением было говорить, пока уши не начали кровоточить. Если бы он напал на меня, у меня не было бы выбора, кроме как сдаться.

"Скажите что-то." — рявкнул он.

Я приоткрыла губы. «Ты Безбожник. Принц Чикаго. Мой муж. Я ем еду, за которую ты заплатил, и живу в твоем собственном доме. Моя одежда куплена тобой, кровать, на которой я сплю, куплена тобой». Я смотрела на него. «Я полностью в твоей власти. Почему бы тебе не сделать мне больно?»

Алессандро смотрел на меня расчетливым взглядом. Затем он отстранился от меня. Холодный воздух хлынул туда, где он меня касался. Я почти дотянулся до него, но руки сдержала.

«Я не сделаю тебе больно». Он сказал. «Жестокое обращение в семье означает отсутствие контроля. И, как ты сама сказала, я в большой степени отвечаю за это хозяйство». Алессандро посмотрел на меня с сомнением. «Ты все еще не веришь моему слову?»

«Ты мне тоже не веришь». Пробормотала я.

«Нет, полагаю, не знаю». Алессандро сделал еще один шаг от меня, давая понять, что разговор завершен. «На следующей неделе у Дона день рождения. Он ожидает, что мы присоединимся к нему и всей семье за ​​ужином».

Перемена в разговоре произошла так внезапно, что мне пришлось потратить секунду, чтобы осмыслить то, что он сказал.

«Конечно», — сказала я, и мои нервы зудели в горле. «Все, что он хочет».

Алессандро, кряхтя, ушел. «Не позволяй ему слышать, как ты это говоришь».

Глава десятая

День рождения дона Пьеро был очень ожидаемым событием в Наряде. Хотя для меня мое ожидание было больше похоже на страх.

Даже Алессандро казался более взволнованным. Он был суровее, чем обычно, отстранен и приходил домой каждый день в течение недели перед ужином, весь в крови и пахнущий насилием. Я держалась подальше от него, не желая рисковать его гневом. Несмотря на его прошлые заверения, что я в безопасности от него.

Однако в день обеда я стояла у его кабинета и осторожно постучала. Я столько раз спрашивала, не хочет ли он обед, но никогда, когда он был в таком плохом настроении.

"Да?" Я слышал, как он щелкнул изнутри.

Я просунула голову внутрь. Алессандро сидел за своим столом, работая на своем компьютере и окруженный бумагами. На его лице застыло застывшее выражение гнева.

«Извини, что беспокою тебя», — быстро заикалась я. «Но я принесла тебе на сегодня галстук».

Некоторое время он смотрел на меня. Затем он указал на стол. "Оставь это там."

Я никогда не была в его кабинете, только до порога, но его тон не оставлял места для споров.

Офис Алессандро соответствовал дизайну пентхауса холодной современной эстетики, сочетая светло-коричневый и темно-серый. Вот только в этой комнате были его следы. На полках стояли книги, а на стенах висели маленькие фотографии.

Я наклонилась ближе к одной. Это была красивая женщина со светло-каштановыми волосами и довольно темными глазами. Она не улыбалась, но и не выглядела расстроенной. Женщина сидела в кресле, положив руку на опухший живот. В изгибе ее подбородка и глаз было что-то знакомое. Данта Роккетти, жена Тото Грозного и мать Алессандро.

"Ты закончила глазеть?" — отрезал Алессандро.

Я покраснела, осознав, что смотрела. Я быстро поставила коробку ему на стол. «Галстук подходит к моему платью».

Он не ответил.

Я быстро ушла.

Я не видела его до конца дня, что позволило мне спокойно собраться. Полпетто сидел на моей кровати и, виляя хвостом, смотрел, как я скакал по своей спальне. Я очень нервничал из-за того, что остался наедине со всеми Роккетти. Меня проигнорируют? Или того хуже, окажусь в центре внимания?

Я молилась, чтобы я смогла проскользнуть сквозь ночь, как тень.

Но зная о своей неспособности к молчанию и склонности нарушать молчание, я сомневалась, что моя молитва сбудется.

Мое платье было темно-синего цвета с простым дизайном на одно плечо, которое прилипало ко мне, когда оно падало на землю. У него был небольшой узор, и самое прекрасное в нем — блеск шелковистой ткани. Чтобы попытаться сделать его более элегантным, я добавила серьги-слезинки и подходящее колье.

Я не могла решить, что мне делать с волосами, поэтому оставил распущенные. Будем надеяться, что к тому времени, как я доберусь до дома Дона Пьеро, они не станут тлеть.

Я посмотрела на себя в зеркало. «Ты похожа на мафиозную жену, идеальное воплощение богатства ее мужа», — сказал знакомый голос в моей голове.

Полпетто последовал за мной вниз. Думаю, он подумал, что я уезжаю без него, и, похоже, не был доволен этим фактом.

«Мы ненадолго». Я почесала ему затылок. «Я положила все твои игрушки вниз, и ты поужинал. Если тебе станет одиноко, лай в окно».

Полпетто не ответил.

Алессандро уже был внизу, и от его вида у меня забилось сердце. На нем был один из своих лучших костюмов и синий галстук, который я ему подарила. Он всегда выглядел таким броским, когда наряжался, это было все равно, что надевать бабочку на дикое животное.

Он поднял глаза, когда я вошела, и слегка нахмурился. Алессандро выглядел так же, как и всегда, но что-то в нем было не так… Он все натягивал манжет и поправлял часы. Он нервничал?

Нет, сказала я себе. Алессандро не нервничал.

Я прислонилась к перилам и обула каблуки. "Ты в порядке? Ты выглядишь… нервным». В голосе Джампи было не столько обвинений, сколько нервозности.

Алессандро мрачно посмотрел на меня. Я рад, что его прежнее настроение не изменилось. "Я ждал тебя." — рявкнул он. «Тебе понадобилась целая вечность, чтобы подготовиться».

"Сожалею." Я сказала без особого веса.

Алессандро фыркнул и направился к лифту. Я последовала за ним, но перед этим поцеловала Полпетто на прощание. В лифте он был тихим и задумчивым. Он ничего не сказал, когда я упомянула о пробках, только хмуро посмотрел на меня, пока я не затихла.

Оскуро и Беппе уже ждали нас в гараже. Оба оставили Алессандро подальше и сели в машину, как только он подошел.

Единственным проявлением его вежливости было то, что он жестом велел мне сесть в Range Rover первой. Хотя я уверена, что за этим стояла практическая причина, и он вел себя как джентльмен не по доброте сердца.

Алессандро так же нервничал в машине. Он раздраженно пошевелился и щелкнул по направлению. Он напомнил мне животное в клетке, шагающее по своей тюрьме. Вверх и вниз, вверх и вниз. Все больше расстраивался с каждым повторением движения.

Я не хотела рисковать его настроением, но мне было жаль его. Я знала, как можно нервничать, когда собираешься иметь дело с Доном Народа… и семьей.

Прежде чем я поняла, что делаю, я наклонился к нему и тихо пробормотала: «Хочешь выпить, прежде чем мы войдем?»

Алессандро взглянул на меня. «Я не нервничаю».

"Конечно, нет." Я бросила на него совершенно невинный взгляд. «Но я не люблю пить в одиночестве».

Он закатил глаза. «Я не одна из твоих маленьких подруг, София. Мне не нужен твой напиток из жалости».

"Конечно." Я откинулась на сиденье.

За моим окном промелькнул город. Постепенно небоскребов стало меньше, и появились дома. Мы въехали в закрытый квартал, где обосновались Дон Пьеро и большинство членов Наряда. «Какие красивые и величественные дома, — говорила Кэт, когда мы гуляли, — и такие мерзкие жители».

Я обычно отвечала, что это нечестно. Ты любишь многих из этих людей.

Когда мы приехали, у дома Дона Пьеро уже было припарковано несколько машин. Я не узнала никого из них, но было очевидно, что они принадлежали другим Роккетти. Около машин слонялись мускулистые мужчины, и все они остановились, чтобы посмотреть, как мы подъехали.

Алессандро вышел первым и открыл для меня дверь. Он не пожалел на меня взгляда, когда я спрыгнула на землю и встала на ноги.

«Постарайтесь не выглядеть так, будто ты собираешься выпрыгнуть из кожи». Я сказала ему мягко.

Он взглянул на меня. Он ничего не сказал, но его дикое выражение лица было подавленным, и он выпрямился, приняв расслабленную позу.

Это было похоже на включение света. Одним щелчком Алессандро полностью изменил свое грубое поведение.

Алессандро мягко прижал мне к спине руку, когда мы приближались к дому. Все спортсмены кивнули соответственно Алессандро и посмотрели на меня широко раскрытыми глазами.

Когда мы приблизились к большой двери, мои нервы начали покалывать. Когда я отвлекалась от Алессандро, мне было легко игнорировать мой растущий страх, но теперь я столкнулась лицом к лицу с перспективой того, что меня подадут на ужин к Роккетти.

Я сглотнула. Конечно, они меня не съели бы…

Алессандро наклонился к моему уху, его горячее дыхание щекотало мою щеку. «Постарайтесь не выглядеть так, будто вы вот-вот выпрыгнешь из кожи».

Я жестко улыбнулась ему. "Хорошо"

Он не стал стучать, только открыл большую дверь и провел нас в холл. Тут же к нам в знак приветствия подбежала красивая белая собака с длинной шерстью.

Я радостно усмехнулась и почесала собаку в затылке. «О, разве ты не красавица?»

«Это Флоренция. Она мареммская овчарка. Алессандро сказал мне. Он похлопал ее по бокам, и она с интересом повернулась к нему.

"Ах!" Раздался знакомый гудящий голос Дона Пьеро. Мы оба повернулись и увидели, что он стоит в дверях гостиной. «Мой внук и его красивая жена. Заходите вы оба.

Дон Пьеро выглядел броско в своем костюме, и я сказала ему об этом, когда он поцеловал меня в обе щеки.

«Ты слишком очаровательна для твоего же блага», — рассмеялся он громким смехом. Он указал на Флоренс и подмигнул мне. «Великолепно, правда? Как насчет того, чтобы сделать тебе еще один подарок? "

«В нашем доме больше нет места для другой собаки». - вмешался Алессандро.

Дон Пьеро взглянул на Алессандро и посмотрел на него заинтригованно. "Отлично." Он задумался. «Возможно, когда вы переедете из этой маленькой квартирки. Я уверен, вашим детям понадобится больше места.

Я вежливо улыбнулась ему, несмотря на то, что внутренне скручивались. Он не прикасался ко мне с первой ночи нашего брака, мне хотелось кричать, но очень мудро — не стала.

Алессандро прижал руку к моей спине. «Мы разберемся с этим, когда дойдем до этого».

Было что-то в их тоне, что заставило меня почувствовать, что они говорят о чем-то другом, но приукрашивают свое истинное значение красивыми словами.

"Конечно." Дон Пьеро жестом велел нам следовать за ним. «Мы пьем за столом».

Столовая была красивой, обставленной тяжелой темной мебелью и блестящей люстрой. Как и остальная часть дома, комната вписывалась в эстетику федерального колониального стиля, пытающегося модернизировать, но не очень старались. Дон Пьеро, вероятно, предпочел бы, чтобы дом выглядел старше — держу пари, ему бы не понравился современный стиль пентхауса.

Большинство сидений было занято Роккетти. Они курили и пили, все в жарких разговорах.

Как только мы с Алессандро вошли, они замолчали и посмотрели на меня своими темными глазами.

Я действительно была единственной женщиной в этой комнате — и я знала, что меня не ждут по-настоящему.

Алессандро провел рукой по моей спине и положил ее мне на бедро. Он окинул комнату темным взглядом.

«Сегодня вечером мы должны вести себя как можно лучше». Смеялся Дон Пьеро. «Среди нас есть дама». Он грубо улыбнулся мне.

Я улыбнулась ему, но боялся что-либо сказать.

Мы с Алессандро заняли места рядом с Доном Пьеро, разделенные Тото Грозным. Мой тесть встал, когда мы подошли, и улыбнулся мне. Однако в этом не было ничего теплого или дружелюбного. Подобно своему сыну и в отличие от отца, Сальваторе не беспокоился о любезностях.

«София», — сказал он. — Ясно, все еще цела.

"Тихо." — отрезал Алессандро.

Тото Грозный поднялся до тона своего сына, как змея на флейте.

«Сальваторе». Дон Пьеро вмешался. Он бросил на сына предупреждающий взгляд.

Алессандро вытащил мой стул и практически толкнул меня в него. Он сел рядом со своим безумным отцом, игнорируя его. Рядом со мной был Роберто, племянник Дона Пьеро. Большой Робби — как его ласково называли из-за своего внушительного роста — не выглядел довольным своим сиденьем.

Каждый мужчина смотрел на меня с интересом или раздражением. Похоже, никто из них не знал, что со мной делать.

Я подумала, что в их семье действительно не было женщины уже два десятилетия. Бьюсь об заклад, они отсчитывали часы до моего ухода.

Я повернула голову и увидела лежащую на полу Флоренс. На самом деле мы с Флоренс были против всех этих мужчин.

Дон Пьеро привлек их внимание. Он правил столом явно железным кулаком, не утруждая своего покровительства Роккетти дружелюбием и вежливостью, как он поступал с окружающим миром. Вот он, Дон, без вопросов.

Я тихонько откинулась на спинку кресла, пока они обсуждали восхождение Энтони Скалетты. Они обсуждали, куда его направить. Многие согласились, что его следует оставить с семьей и завершить работу в Чикаго, в то время как другая сторона не согласилась и считала, что отделение его от города в начале его жизни как Солдати было к лучшему.

Алессандро считал, что Энтони должен остаться в Чикаго. «Он намеревается отомстить, и семья Галлахеров находится в этом городе». Он указал. «Он не уйдет, пока считает, что смерть его отца не отомщена».

Когда Алессандро заговорил, стол затих, и он привлек их внимание. То же самое было с Доном Пьеро и Тото Грозным, но всем остальным за столом, казалось, не хватало этого контроля.

Теперь, когда мы были рядом с его семьей, Алессандро немного расслабился. Я все еще могла чувствовать напряжение его тела и видеть раздражение в его глазах. Но он хорошо скрывал свое беспокойство. Он стал капо Чикаго, Принцем из семьи Роккетти.

Вскоре был подан обед. Прекрасное жаркое, от которого у меня текут слюнки. Дон Пьеро сначала приготовил свою тарелку, но потом всем остальным разрешили покопаться.

Я с интересом наблюдал за Роккетти. Несколько мгновений они грызли друг друга, но теперь они передавали друг другу тарелки с едой и предлагали налить вино. Возникли более простые и непринужденные разговоры. Они обсудили спорт и развитие, а также другие темы, о которых говорили семьи.

"Картофель?"

Я повернулась и увидела, что Роберто протягивает сковороду. Я улыбнулась.

"Спасибо."

Он положил несколько на мою тарелку. "Этого достаточно?"

«Достаточно, спасибо».

Роберто грубо кивнул и отвернулся.

В самом напряженном разговоре за ужином упоминался Беппе. Карлос-младший сделал хитрый комментарий Энрико о Сэзоне Оллье, в результате чего Энрико спросил, где его второй сын. Сантино, старший сводный брат Беппе и законный сын, бросил на Энрико неприятный взгляд, тогда как Карлос-младший только зарычал и сказал Энрико надеть презерватив.

Я с интересом наблюдал за ними. Мы с Кэт никогда так не разговаривали друг с другом, хотя наши отношения определенно не обошлись без ссор. Мы привыкли кричать и кусаться друг на друга, но никогда не делали таких резких комментариев, как они.

Алессандро игнорировал большую часть разговора за столом. В верхней части таблицы были Дон Пьеро, его брат Карлос-старший, его сын и его внук, а также мой шурин Сальваторе-младший. Их разговор был намного спокойнее, чем дразнить и препираться на другом конце стола. Меня пригласили в обе беседы с однозначными комментариями. Даже Сальваторе-младший сказал мне два слова, но в остальном, похоже, не обратил на меня особого внимания.

Я искала сходства между Алессандро и Сальваторе-младшим. У них был такой же цвет лица Роккетти, оливковая кожа, темные волосы и глаза. Но Алессандро казался намного грубее Сальваторе-младшего. Сальваторе-младший тоже не обладал обаянием Дона Пьеро. Он казался вырезанным из камня, ледяная статуя пьет вино передо мной.

Вскоре разговор вернулся к делу.

«Дело в сертификате». - сказал Дон Пьеро. Несколько подозрительных глаз посмотрели на меня. Их очевидное нежелание меня слышать это заставило меня прислушаться еще больше.

«Разве Сантино не делает его?» — спросил рядом со мной Роберто.

«Нет», — сказал Алессандро. «Он подозреваемый в убийствах Галлахера».

Сантино выглядел немного смущенным. «Кто тогда получит сертификат?» Он спросил. «Если у нас его не будет к марту, мы не сможем открыть трассу для весенних гонок, и тогда мы потеряем большие деньги». «Сантино сделает». - холодно сказал Сальваторе-младший.

«София это сделает».

Я моргнула. Кто-то только что назвал мое имя?

Алессандро повторил то, что сказал. «София пока ни с чем не связана и вряд ли будет. Попроси ее получить сертификат.

Я смотрела на мужа. Неужели он только что вызвал меня в бизнес по продаже в Наряде?

Дон Пьеро засмеялся. «Я все время забываю, что среди нас снова есть красавица. Конечно, София должна получить сертификат.

"Можно ли ей доверять?" — спросил Карлос-старший. Он окинул меня доступным взглядом.

"Она моя жена." — холодно сказал Алессандро. «И она Роккетти».

Карлос-старший отступил.

Сальваторе-младший повернулся ко мне. Вся его сосредоточенность была эквивалентна прикосновению к айсбергу. Его темные, похожие на камень глаза бегали вверх и вниз по мне, как будто он пытался вырвать у меня доверие изнутри. Тогда он сможет судить, насколько мне можно доверять.

Алессандро бросил на брата смертельный взгляд. «Ты хочешь что-то сказать, брат?»

«Нет, Алессо». Я никогда не слышал, чтобы Алессандро называли по прозвищу. Это было смешно слышать сейчас. «Как ты думаешь, София, ты сможешь получить сертификат?»

«Сертификат?» — повторила я.

Роберто фыркнул рядом со мной. Алессандро впился в него взглядом, и он замолчал.

«Сертификат антимафии, София». Мой муж сказал. «Наш бизнес не может работать без этого».

«Это доказывает, что мы никак не связаны с организованной преступностью». Смеялся Дон. Он поднял брови, глядя на меня. "Хорошо?"

Я чувствовала легкое головокружение, но знала, что ответить. "Конечно. Все, что нужно семье».

Алессандро и его брат переглянулись. У них был свой личный разговор. Мы с Кэт делаем то же самое. Особенно когда мы знали то, чего не знал кто-то другой.

Я сглотнула.

Почему меня вызвал Алессандро? Было ли это реакцией на что-то еще? Или все дело в семье?

Тото Грозный наклонился к своему сыну и безумно улыбнулся мне. «Сначала ты толкаешь Роберто с сиденья, а теперь у тебя есть работа? Твой отец не упоминал, что ты такая трудолюбивая.

Я подарила ему лучшую яркую идиотскую улыбку. «Для меня большая честь быть принятым в вашу семью».

На секунду я могла бы поклясться, что на лице Тото Грозного пробежала тревога, но она исчезла в насмешке. Алессандро наклонился, отрезая нас друг от друга.

«Хватит, отец». Предупредил Алессандро. «Ты можешь играть с кем хочешь, но ты не должен играть с моей женой».

Я не видела его отца, но слышала, как он смеется. «Если ты так говоришь, мальчик. В конце концов, она твоя собственность». Что-то в его тоне заставило волосы у меня на затылке встать дыбом.

Дон Пьеро бросил на Алессандро и сына предупреждающий взгляд. Оба, казалось, отступили одновременно. Алессандро не смотрел на меня, а только скользил взглядом по столу своими темными глазами, ища что-то и казался слегка довольным, когда не нашел этого.

Сальваторе-младший бросил на меня второй доступный взгляд. «Энрико говорит, что ты не беременна». Его взгляд упал на вино, которое я пила. "Все еще."

Вино закисло у меня в животе, но я сдержала робкую улыбку. В последнее время у меня действительно начались судороги, а это значит, что у меня начались месячные. Я небрежно пожала плечами, пытаясь расстроить его своей добротой по этой теме. Любая другая реакция заставила бы львов наброситься.

«Надеюсь, это изменится к следующему месяцу. Как было бы прекрасно иметь Осеннего ребенка? " Я улыбнулась ему.

«Намного лучше, чем летний ребенок». Я повернулась к Алессандро и ахнула, как будто только что открыл для себя что-то удивительное.

«Как хорошо было бы иметь маленького рождественского ребенка»? Тогда мы могли бы нарядить их в маленькие эльфийские наряды».

Алессандро посмотрел на меня и встретился глазами. Могу поклясться, что в них есть доля юмора.

Дон Пьеро засмеялся. — Тогда тост, моя дорогая. Мы все подняли бокалы. «За сертификаты Anti-Mafia и рождественских младенцев!»

Когда нас окружил звук тостов, Алессандро наклонился ко мне близко к уху и пробормотал мне в кожу: «Мой брат — летний ребенок».

"Я знаю." — прошептала я в ответ.

Глава одиннадцатая

Я глубоко вздохнула, как только закрылась дверь машины.

Мое платье неудобно прижималось ко мне, и я повернулась. Я чувствовал себя раздутой и усталой, и я была уже почти готов ко сну. Проведя часы, пытаясь сориентироваться в порочных «Роккетти», я просто хотела пойти домой, съесть коробку конфет и посмотреть повторы «Клан Сопрано».

Алессандро жестом велел Беппе завести машину, и вскоре мы покидали закрытый квартал.

Я прислонилась к своему сиденью и посмотрела на мужа. Почему он меня вызвал? Мои усилия оставаться скрытой, чтобы меня не воспринимали как ничто, будто тупая хорошенькая жена, упала в обморок в считанные секунды, как только он открыл рот.

Во мне вырос гнев.

«Ничего не говори, — предупредил я себя. Не гневайся, не доставляй ему удовлетворения.

«Почему ты хмуришься на меня, жена?» — тихо спросил он.

Мои рациональные мысли вылетели в окно. «Почему ты вызвал мне получить сертификат Anti-Mafia?»

Алессандро взглянул на меня своими темными глазами. В них был расчет. «Ты сомневаешься в моем решении как Капо?»

«Я ставлю под сомнение твое решение как моего мужа». Я наклонилась вперед, сохраняя низкий голос. Я не хотела, чтобы Беппе или Оскуро нас слышали. «Почему ты так меня выставил? Я сделала что-то, чтобы тебя рассердить?

"Да."

Я проглотила ком в горле. Что я натворила? Хотя лучший вопрос был в том, что я не сделала? Я много раз была с ним острее, и хотя он сказал, что не причинит мне физического вреда, это не значило, что он не будет пытаться манипулировать мной до смерти.

"Почему?" Мой голос почти срывался. «Что я сделал? Обещаю, я не это имела в виду. Я больше не буду этого делать…» Алессандро взглянул мне в лицо, выражение его лица пылало.

«Хватит этого маленького номера, София».- пробормотала я себе. «Действуй…»

«Да», — прорычал он. "Акт. Мне надоело, что ты притворяешься идеальной женой. Ты поешь такие красивые слова, жена, но ни одно из них не соответствует действительности».

Мое сердце колотилось. Все, чему меня учили, раздражало его. Его раздражало мое воспитание? Разве не злили его ценности, которые вбивали в меня, пока я не знала, больше ничего? Я открыла рот прежде, чем успела успокоиться.

"Тебе это надоело?" — прошипела я. «Как ты думаешь, что я чувствую? Чтобы выжить, нужно следить за каждым словом, которое я говорю? Мое благополучие зависит от моих красивых слов, муж».

Глаза Алессандро загорелись. "Вот она. Существо под этой золотой оболочкой». Он безжалостно засмеялся. "Я был прав. Ты не добрая и не дружелюбная, а просто очередной монстр».

«Я не монстр». - огрызнулась я. «Ты просто не можешь смириться с тем фактом, что иногда люди дружелюбны. Иногда люди милые. Ты хочешь, чтобы все были такими же, как ты. Несчастные и подлые.

«Я могущественный». Он выстрелил в ответ. Наши лица были так близко, что наши носы соприкасались. «Может быть, несчастный. Значит, определенно. Но у меня есть сила. Мое слово — закон, и мои действия желанны. Разве ты не этого хочешь?»

Я почувствовала, как спотыкаюсь. "Что вы имеете в виду?"

«Я вижу это по твоему выражению лица, жена». Он промурлыкал. «Голод в твоих глазах, когда ты смотришь в мой офис, торжество, которое ты чувствуешь, гуляя с моей семьей, то, как ты прихорашиваешься в городе внизу. Ты даже почувствовала себя самодовольной, когда я сказал тебе, что у федералов на тебя есть целое досье».

Дышать становилось все труднее.

«Ты могла бы уехать со своей сестрой. Ты могла бы пойти с ней за дипломом. Но ты не хотела рисковать оказаться бессильной. Ты не хотела рисковать быть частью мира, в котором тебе придется подчиняться закону». Взгляд Алессандро прижал меня к себе. «Все, что ты делаешь, — это получение власти. Почему ты злишься, что я даю тебе немного»?

Он был прав и неправ.

«Не все, что я делаю, — это получение власти». Я прошептала.

Алессандро фыркнул. "Пожалуйста. Ты манипулируешь и обманываете. Даже твоя доброта ко мне — это тактика, чтобы получить то, что ты хочешь. Иначе зачем тебе пытаться успокоить человека, которого ты ненавидишь?» Я ему тоже не нравилась, подумала я и внимательно посмотрела на его выражение. Он посмотрел на меня так, словно наконец-то понял меня. Он больше не пытался сдирать мои слои. Ему это удалось, и он был доволен тем, что нашел.

Вот только… он не все видел. На самом деле, я думаю, что некоторые части меня, моей личности были неузнаваемы для такого человека, как Алессандро. «Я пыталась помочь тебе почувствовать себя лучше, потому что мне было жаль тебя». Я сказала.

Он фыркнул. «Никто ничего не делается в этом мире по доброте сердечной».

«Даже твоя попытка дать еще немного силы?» — прошипела я. «Ты не заставил меня получить сертификат антимафии, чтобы дать мне некоторую власть. Ты сделал это, чтобы вызвать реакцию своей семьи. Я узнаю игру в большинстве, когда вижу ее, Алессандро».

Глаза Алессандро вспыхнули. «Помни, за кем ты замужем, София. Я могу вступить в драку, но я не приму своих решений, поскольку Капо подвергает сомнению».

«И я не буду использоваться как пешка».

Он засмеялся — даже засмеялся. «Рождение в этом мире говорит о том, что ты пешка. Ты принадлежала твоему отцу. Он использовал тебя, чтобы получить больше власти и денег. Но теперь ты моя пешка. И я могу играть с тобой в любом случае, жена».

Я почувствовала, как слезы разочарования скапливаются в моих глазах, но я моргнула, чтобы попытаться вернуть их. «Ты можешь плакать дома, когда ты одна, — сказала я себе. Не здесь и не перед ним.

«Вы все монстры». Я сказала.

"Так и ты." — промурлыкал Алессандро.

"Нет" Я покачала головой. «Я пытаюсь выжить. Вы делаете это… вы делаете это для развлечения. Вот что делает тебя монстром».

Мускул на его челюсти дернулся. «Я могу быть монстром, но я твой муж. Тебе следует помнить об этом».

Я тихонько рассмеялась, игнорируя свои инстинкты выживания, которые умоляли — умоляли — заткнуться. «Ты побуждаешь меня ответить, снять маску. Но как только я это сделаю, и ты увидишь что-то, что тебе не нравится, ты скажешь мне надеть ее снова». Я отвернулся от него. «Может, ты не такой просветленный, как думаешь».

"Может быть." — мрачно сказал Алессандро позади меня.

Остаток пути домой прошел в тишине.

Последние дни февраля были теплыми, и большую часть из них я провела с Беатрис и Еленой.

Если кто-то из них и подозревал, почему я провожу с ними столько времени, они не поднимали этот вопрос.

Мы сидели на кухне Беатрис, мы с Еленой за стойкой, пока Беатрис готовила. От запаха ингредиентов меня тошнило, но я оттолкнула это.

Семья Тарантино жила в великолепном особняке в городе, о котором я всегда мечтала. Когда Беатрис впервые въехала, дом был холодным и простым, но за месяцы ее замужества дом ожил под ее опекой. Теперь расцвели красивые растения, а фотографии близких к ним украшали стены и полки.

Я тоже думала о холодном пентхаусе. Может, я уже целый месяц была женой, но пентхаус подо мной не изменился.

«Мой дядя говорит, что обсуждает с семьей Фальконе». - проворчала Елена. Она смотрела на свой чай с пустым выражением лица. «Судя по всему, жениться на девушке из Наряда будет очень полезно».

Семья Фальконе была небольшой семьей из Нью-Йорка. Поскольку Нью-Йорк был «разделен» несколькими семьями, связи между ними были необходимы, чтобы предотвратить кровопролитную войну. Но, имея за плечами Чикагский Наряд, вы, вероятно, обеспечили бы лучшую поддержку вашей позиции в Нью-Йорке.

И если разразится конфликт, у вас будет больше шансов на победу, чем у всех остальных.

«Пока ничего не известно». Я пыталась ее успокоить. Я пыталась попить чай, но он пах слишком сладким, поэтому я поставила его.

Елена посмотрела на меня своими зелеными глазами, не впечатленная моими попытками утешения.

«Нью-Йорк не так уж плох, Елена». Беатрис попыталась поставить свой торт в духовку. Она тоже пыталась успокоить Елену. Меньше она наделает глупостей.

«Шанс действительно хорошие». Я предлагала.

Елена поморщилась. «Я буду одна. Замужем за придурком.

Я не могла сдержать улыбку. «Я уверена, что этот придурок составит тебе компанию».

«Если бы я была такой же смешной, как ты, София». Сарказм скатился с ее тона. «И я сомневаюсь, что ты хороший кандидат на поддержку брака по расчету».

Она меня туда привела. «Мой брак в порядке». - сказала я снисходительно. Боже, у Беатрис было какое-нибудь лекарство от тошноты? Мне казалось, что меня вот-вот вырвет. «Беатрис — идеальный кандидат. Пьетро обожает ее».

Беатрис слегка покраснела. «Мы хорошо относимся друг к другу». Она успокаивающе посмотрела на Елену. «Просто честно и открыто поговорите с ним о брак. Мужчины не хотят возвращаться домой из-за конфликта».

Елена закатила глаза. «Да, у меня будет открытый разговор с Боссом семьи Фальконе. Я уверена, что ему будет приятно узнать, что у женщин есть мысли и чувства».

"Могло быть и хуже." — сказала я, подавляя дискомфорт. «Он мог быть солдатом. По крайней мере, у тебя есть начальник». Елена выглядела так, будто собиралась ударить меня.

Я поднял руки в знак капитуляции. «Я просто пытаюсь быть смешным. Игнорируй меня."

Беатрис сказала еще что-то, но я этого не расслышала. Я попыталась не думать о запахе кухни. Я что-то упустила?

Мягкая рука коснулась моего плеча. «Привет, София, ты в порядке?»

Я взглянула на обеспокоенное лицо Беатрис. Елена тоже хмуро смотрела на меня.

Я тонко улыбнулась. «Прости, я просто чувствую себя немного не в своей тарелке. Вы не возражаете, если я воспользуюсь туалетом?»

"Конечно, нет. Это просто по коридору».

Беатрис и Елена наблюдали за мной, когда я вышла из кухни. Уменьшение запахов заставило меня почувствовать себя немного лучше. Я почувствовала такое головокружение, что могла бы полететь в космос.

В туалете меня вырвало. Иногда вам просто нужно было вырвать, чтобы почувствовать себя лучше, но ничего не вышло. Я смягчилась и снял нижнее белье, чтобы пойти в туалет.

Я нахмурилась, глядя на свои трусики. «Что это…» Я наклонился к ним и резко вдохнула.

Ткань была покрыта капельками крови.

Я немного переживала, что не больна и это всего лишь симптомы ПМС, но за этим облегчением скрывается болезненное чувство страха. Я не была беременна. Алессандро снова придется уложить меня в постель. «Надеюсь, мы сделаем ЭКО», — подумала я.

Слова Беатрис пришли ко мне внезапно. Вам просто нужно откровенно и честно поговорить с ним о браке.

Но мой брак не был похож на брак Беатрис. В данный момент мы с Алессандро едва могли терпеть друг друга. Я избегала его, как чумы, даже не ел с ним за ужином. Обычно я просто кладу его тарелку в холодильник с запиской на ней. Затем я исчез в своей комнате со своей тарелкой.

Я не знала, почему именно его избегаю. Иногда мне казалось, что это потому, что я боялась, что он накажет меня за грубость, в то время как в других случаях я не могла вынести мысли, что он разоблачит меня.

Я посмотрела на пятно и вздохнула.

Когда я вернулся на кухню, Беатрис и Елена с любопытством посмотрели на меня.

"Ты чувствуешь себя лучше?" — спросила Беатрис.

Я улыбнулась ей, подавляя тошноту. "да. Но не возражаешь, если я одолжу прокладку?

"О Конечно." Она выскочила из кухни и поднялась наверх.

Елена посмотрела на меня. «У тебя месячные?»

"Да." Я посмотрел в окно на прекрасный сад Беатрис. Весной это было зрелище, когда все растения цвели. «У меня месячные».

"Сожалею." — сказала Елена. Что еще можно было сказать?

В этот момент вернулась Беатрис и дала мне блокнот. Я снова исчез в ванной. Когда я вышла еще раз, никто из них не поднял этот вопрос.

Прежде чем перейти к более легким темам, мы поговорили о возможном будущем Елены. Нина Дженовезе устраивала обед для дам и все это время приглашала нас. Мы обсудили, что мы будем одевать, и принесет ли Кьяра ди Траглия свою симпатичную внучку.

В конце концов, мне пришлось вернуться домой. Беатрис никогда не сказала бы мне, что я засиделась, но я знала, что у нее есть дела.

Оскуро ждал возле особняка и, увидев меня, кивнул в знак приветствия. При всей его вежливости, вы бы никогда не подумали, что он слышал, как мы с Алессандро ссорились прошлой ночью, но мы не очень-то тихо сидели на заднем сиденье машины. Я почувствовала легкое смущение, но попыталась не обращать на это внимания.

«Я уверена, что у Оскуро больше забот, чем твой брак», — сказала я себе.

По дороге домой я вела себя необычно тихо, и Оскуро продолжал бросать на меня обеспокоенные взгляды, но не требовал объяснений.

Когда мы приехали, в пентхаусе пахло моющими средствами. Полпетто ждал у двери и радостно тявкнул, когда я вошла в квартиру. Я подняла его и прижала к груди, приятно почесав.

— Тереза, — позвала я.

Тереза ​​высунула голову через перила. «О, миссис Роккетти, я не знала, что вы так скоро будете дома».

«Это полностью моя вина». Я сказала ей. «Я собираюсь приготовить обед. Хочешь немного?" Тереза ​​покачала головой. "Нет" Она стала немного розовой. «Но у тебя есть что-нибудь от этой маленькой брускетты?»

Я смеялась. «Я немного нагрею».

Мне понравилась Тереза. Она была молодой, женой Солдати и всегда ела все, что я ей готовила — в отличие от Оскуро и Беппе, которые всегда отказывались. К тому же Тереза ​​всегда была готова поболтать и составить мне компанию. И Полпетто она понравилась.

Когда она закончила наверху, Тереза ​​спустилась вниз со своим ведром и шваброй.

"Мой руки." Я сделала выговор.

Она засмеялась, но сделала, как ей сказали.

Внезапно меня охватила судорога, и я закусила губу. Куда я положила тайленол? Думаю, я оставил это в своей ванной.

«Я на минутку, Тереза».

«Конечно, миссис Роккетти». Сказала она, радостно жуя брускетту.

Тереза ​​идеально вымыла полы и окна. Алессандро от природы был довольно аккуратным, и я настаивала на уборке собственных помещений, поэтому Тереза ​​никогда не приходилось делать больше. К тому же заставлять ее убирать мою спальню и ванную было бы жестоко, поскольку обычно они находились в свинарнике.

Я пошла в ванную, когда была наверху, и начала. Я совсем не кровоточил с тех пор, как приехал из дома Беатрис. Это было странно — обычно, когда у меня начинались месячные, они прекращались только через пять дней.

Может быть, я была в стрессе? Я знала, что стресс и изменение окружающей среды могут испортить ваш цикл, но это было немного странно. Однако у меня определенно были месячные. У меня были судороги, я чувствовал вздутие живота и дискомфорт.

«Бедное тело», — подумала я. Сегодня вечером у нас будет вечер TLC.

Я приняла немного тайленола от судорог, прежде чем спуститься вниз. Тереза ​​составляла мне компанию, пока ей не пришлось уйти.

«Я вернусь на следующей неделе». Она почесала Полпетто в затылке. Он радостно вилял хвостом.

«Передай Паскуале, что я передаю привет».

Тереза ​​просияла. "Сделаю."

Тереза ​​ушла, и я снова осталась одина.

Когда той ночью Алессандро пришел домой, я спряталась в своей спальне. Я слышала, как он роется внизу. Мы с Полпетто слушали, как он открыл холодильник и захлопнул дверь.

Я чувствовал себя злоумышленником, когда прижимал ухо к двери своей спальни, чтобы слушать его.

Я не расслаблялась, пока не услышала, как закрылась дверь его спальни.

Теплые руки бегали по моей коже. Я почувствовал, как выгибаюсь назад, желая большего.

Низкий смех раздался у моего уха. «Тебе это нравится, жена?»

Пальцы оказались в опасной близости между моими бедрами, и я застонала. Все казалось слишком чувствительным, все было похоже на электричество. Прикосновение отошло от моих бедер, и я закричала, отрицая это. Снова раздался смех, и я почувствовала теплое дыхание на обнаженных сосках.

Грубые руки схватили мою грудь, слегка сжимая. Я уперлась пятками в кровать, пытаясь удержаться от взрыва.

«Пожалуйста…» — умоляла я, не зная, о чем прошу, но знала, чего хочу.

Я почувствовала, как мягкие губы скользят по моей обнаженной плоти. За ними последовали мурашки по коже. «Тебе нравится, что я держу тебя за грудь, жена?» Приглушил голос. Когда он говорил, я почувствовала скрип зубов.

Еще один стон вырвался из моего горла.

"Ответьте мне." Голос стал жестче.

Я не могла говорить ни слова. Мой рот открылся, но разборчивого звука не было.

Жар начал испаряться из моего тела, и меня охватило странное чувство холода. Я извивалась, желая вернуть тепло. Было слишком холодно…

«Скажи мне, маленькая невеста».

Внезапно передо мной появилось знакомое лицо. Кровь хлынула из его порезанной шеи, и его глаза были полны ярости.

«Ответь мне, маленькая невеста». Сказал мужчина хриплым голосом. «Тебе понравилось перерезать мне горло, маленькая невеста?»

Я открыла рот, чтобы закричать. Кровь заполнила мой рот, влажная и густая, перекрывая горло и не давая вырваться любому шуму…

Мои руки толкнули Галлахера, но он не двинулся. Его губы шевелились, и кровь продолжала литься.

«Тебе понравилось, маленькая невеста?» Он прогремел. "Тебе понравилось?"

Нет-нет, я пытался кричать, но крови было слишком много…

«СОФИЯ!»

Я вскочила, вырываясь из кошмара.

Пот покрыл каждый дюйм меня, и я едва могла дышать. Было так темно — я не видела -

«София», — раздался жесткий знакомый голос. «Сделай глубокий вдох».

«Глубоко вздохи, — сказала я себе. Глубокое дыхание.

Я втянул воздух в легкие, чтобы стабилизироваться.

Постепенно комната начала собираться воедино. Была ночь, я лежала в постели, а передо мной сидел мой муж.

Алессандро был одет в пижамные штаны без рубашки. Его темные глаза держали меня вместе.

«Тебе приснился кошмар». Он сказал мне.

Я вздрогнула. Было так много крови. Я все еще ощущала на себе его фантомное присутствие.

«Сделайте еще один глубокий вдох». Он приказал.

Я втянула воздух в легкие. Глубоко вздохнула, успокаивающий голос Кэт. Но теперь это было деформировано еще глубже. Глубокое дыхание.

«Я не хотела тебя будить». Я прошептала.

Алессандро фыркнул. «Ты кричала. Будем надеяться, что соседи не проснулись». Он холодно посмотрел на меня. «Что тебе снилось?»

Я вспомнила начало сна. Жара, чувствительность. Ощущение грубых мозолей на моей нежной коже. Я посмотрел вниз, чтобы скрыть покраснение. «Сон о свадьбе. Этот человек… я убила. Убийца вышел резким шепотом.

«София, посмотри на меня».

Я смотрела вниз.

Руки Алессандро схватили меня за подбородок, и он приподнял мое лицо. Он не держал меня достаточно, чтобы причинить боль, но команда на его прикосновение было неоспоримым. Он встретился со мной взглядом. «Если бы ты не убила его, он бы убил тебя».

"Я знаю."

"Хорошо." Алессандро отпустил меня. Я все еще чувствовала тепло его пальцев. Он вырос, элегантный и мощный. «Попробуй снова заснуть».

Я потерла обнаженные руки. Сон было последним, чем я хотела заниматься. Меня действительно тошнило. "Хорошо."

«О, и мне нравится твоя маска для лица».

Медицинская маска? Я тупо пощупала щеки, а потом покраснела. Я заснул в маске после ночи TLC. «Он сделан из алоэ вера». Я сказала.

«Вот что это за запах». Он отметил. Алессандро хотел было уйти, но остановился, взявшись за ручку двери. «Я уезжаю утром на несколько дней».

Я попыталась снять маску. "Куда ты едешь?"

«Колумбус. Есть некоторые… вещи, с которыми я должен справиться». Я мог только догадываться, что это были за вещи. «Я вернусь 5-го числа».

"Быть осторожен."

Алессандро холодно посмотрел на меня. «Да, ты тоже». Потом он ушел.

Глава двенадцатая

Когда я проснулся на следующий день, моя прокладка все еще была чиста.

Либо это был самый странный период, который у меня когда-либо был… либо происходило что-то еще.

Я уставился на себя в зеркало и попытался воссоздать разговор с Кэт, который хотела бы. Кэт была голосом разума в подобных ситуациях. Она бы сказала, что лучше перестраховаться, чем сожалеть, и что всего одно небольшое испытание не повредит.

Игнорирование проблемы не решит ее, она всегда говорила мне, когда я отказывался делать домашнее задание или решать проблемы друга. Иногда нужно просто сделать глубокий вдох и укусить пулю.

Я посмотрел на Полпетто. "Что ты думаешь я должна сделать?"

Полпетто завилял хвостом, обращая внимание.

«Ага», — вздохнула я. «Я думаю, что незнание — тоже блаженство. Но также и привилегия».

Я вышла из ванной и стала искать тесты, которые доктор Ли Фонти дал мне несколько недель назад. Я прочитала инструкции пять раз, прежде чем набралась смелости пройти тест. Полпетто все время оставался со мной, с любопытством наблюдая, как я писала. Затем он попытался схватить палку, решив, что это игрушка, но я вырвала из его лап.

«Ты оказываешь плохое влияние». Я сказала ему.

Чтобы получить результат, мне потребовалось несколько минут, поэтому я заставил себя выйти из ванной.

«Я уверена, что ты не беременна», — сказала я себе. Конечно, у вас были кровянистые выделения. Судороги. И тебе было не по себе. И тошнило.

Но ты не беременна. Ты с Алессандро занимались сексом только один раз.

В пентхаусе было тихо, напомнив мне, что Алессандро уехал в Колумбус. Было немного странно передвигаться по дому без него, но было и небольшое облегчение. Я могла ходить по мебели и есть мороженое на завтрак, и никто не мог бы меня отчитать.

Однако я не сделала ничего из этого. Только приготовила себе разумную тарелку хлопьев и села с газетой на скамейку.

Я не могла сосредоточиться на словах. Мой разум продолжал подниматься в мою ванную.

«Нет, — сказала я себе. Даже не волнуйся. У тебя просто странный период.

Минуты пролетели незаметно. Секунду за секундой. Я даже не пытался отвлечься, просто смотрела на часы.

Осталось четыре минуты.

Я постукивала ногтями по стойке.

Три минуты.

Ты не беременна. У тебя был секс только один раз. А вдруг…

Две минут.

Разве женщины не должны знать? Разве они этого не чувствуют? Чувствую ли я себя беременной? Откуда мне знать?

Одна минута.

Я поднялась из-за стойки и начала подниматься по лестнице. Я чувствовала себя как в фильме ужасов. Какой-то тупой главный герой, который слышал шум наверху и теперь собирался провести расследование. Полпетто несся рядом со мной.

«Ты справишься, — сказала я себе.

Просто сделай глубокий вдох.

Я вошла в ванную и посмотрела на стойку.

"Дерьмо."

Мне нравился Оскуро, но я ему не доверяла.

Но как я смогу записаться на прием к врачу, не сказав ему, что происходит? Врать я не могла, пока мы сидели в приемной гинекологов.

Будет ли Оскуро болтать с Алессандро при первой же возможности? Или того хуже, других Роккетти?

Какой еще у меня был выбор?

«Такси, мэм?» — спросил Фред, когда мы с Оскуро вышли из здания.

Я покачала головой. «Нет, спасибо, Фред. Оскуро и я собираемся наслаждаться погодой».

«Можете ли вы поверить, что завтра первый день весны? Похоже, будет тепло».

Я сделала паузу. Первый день весны… «Завтра 1 марта?»

"Да, мэм."

Мой живот сжался. Я подумала о том, чтобы вернуться внутрь и поплакать в подушку. Завтра было 1 марта. День, который будет навсегда проклят в моей голове.

Как я не поняла? Неужели я так потерялась в себе, что забыла о худшем дне в году?

"Миссис Роккетти?" Пробовал Оскуро. "Ты в порядке?" Я отбросила свои мысли и улыбнулась ему. «Просто в сказочной стране. " Мы попрощались с Фредом и пошли дальше по шумному городу. Снег начал таять, оставляя обнаженными скелеты деревьев. Ветер все еще был морозным, но, по крайней мере, солнечные лучи можно было почувствовать еще раз. Было похоже, что это будет теплая весна.

Оскуро не спросил, куда мы идем, но я увидела, как его челюсти сжались, когда мы подошли к гинекологам.

"Миссис Роккетти?" — спросил он.

«Можешь переждать здесь, если тебя тошнит в таких местах». - сказала я ему, поднимаясь по ступенькам.

«Капо…»

Я попыталась ободряюще улыбнуться Оскуро. «Я здесь только для мазка Папаниколау. Доктор Ли Фонти порекомендовал мне.

Мой телохранитель покраснел. «Конечно, мэм».

Оскуро молчал, когда мы вошли в здание. Внутри было тепло и довольно оживленно. Беременные женщины сидели на стульях, а женщины с младенцами. Мои глаза пробежались по ним, и я почувствовал легкую связь с каждым из них. Я тоже беременна, я хотела им сказать, что скоро стану такой же, как и они.

Когда я подошла, администратор улыбнулась мне. "Как я могу помочь вам сегодня?"

«Привет, у меня назначена встреча с доктором Парлатор в 12?»

«София Роккетти?» — спросила она, отойдя.

"Это я."

"Прекрасно". Администратор передала мне планшет. «Заполните, пожалуйста. Доктор Парлатор будет с вами через мгновение.

Я поблагодарила ее и провела Оскуро к стульям. Он выглядел немного смущенным. Он с ужасом смотрел на диаграммы влагалища и груди на стенах.

Я похлопала его по руке. «Ты можешь подождать снаружи».

«Я в порядке, мэм». Оскуро прислонялся к стене, когда мимо проходила беременная женщина. "Все в порядке."

"Я могу видеть это." Я заполнила анкету. Более чем один раз я чуть не написала Подавино вместо Роккетти, оставив много вычеркнутых буквы П. Когда я увидела вопрос для экстренной связи, я сделала паузу. Это все еще папа? Или это был теперь Алессандро? Я все равно записала Папу, так как знала все его подробности.

Нам пришлось немного подождать, но общий страх Оскуро развлекал меня. Для такого большого и сильного солдата он действительно боялся дара жизни.

«Никакого маленького Оскуро?» Я спросила.

Он покачал головой. «Я не женат».

«Тебе не обязательно быть женатым». Я напомнила ему.

Оскуро удивленно посмотрел на меня, но не ответил.

"София?" Вызвал голосом.

Меня звала женщина средних лет с хорошенькими светлыми волосами и в белом халате. Я быстро встала и подошла. Оскуро последовал за ним.

"София?" Она подтвердила.

"Это я."

«Я доктор Парлатор». Она махнула мне рукой и посмотрела через плечо. "Твой партнер?"

"Нет" Оскуро быстро сказал. «Только охрана, доктор». Брови доктора Парлатора приподнялись, но она не сомневалась в этом.

"Извините за ожидание." Было все, что она сказала. Мы вошли в ее офис, но Оскуро осталась снаружи. В этом она тоже не сомневалась.

Я закрыла за собой дверь.

Врач села за свой стол. Напротив стола была смотровая. Я решила сесть на стул рядом с ее столом. Вокруг были ее грамоты и дипломы. Я вспомнила про диплом, запихнутый в паспорт.

«Ты здесь для анализа крови, да?»

"Да." Я сглотнула нервы. «Я сделала дома тест на беременность, и когда я позвонила, женщина сказала, что мне нужно немедленно прийти для подтверждения».

"Вам следует." Доктор Парлатор встал и подошел к шкафу. Она вытащила набор инструментов.

Доктор была очень осторожна, когда брала мою кровь, и успокаивающим голосом обращалась ко мне, когда увидела мой легкий страх перед иглой. Когда она закончила, она спрятала кровь от моего взгляда и стянула перчатки.

«Мы получим эти результаты через несколько часов. Если вы беременны, мы сделаем вам УЗИ».

"Спасибо."

Доктор Парлатор ласково посмотрел на меня. «Вы можете почувствовать легкое головокружение, поэтому не бойтесь пить апельсиновый сок. Добавьте в себя немного сахара».

«Бесплатный пропуск от моего врача на сахар». Я смеялась. Я снова накинула пальто, чтобы спрятать ватный тампон на руке.

"Да. Для чего еще мы здесь?» Доктор Парлатор встал и провел меня в коридор. «Мы позвоним вам с этими…»

"Благодарю." — перебила я. Оскуро встал и странно посмотрел на меня. «До скорой встречи, доктор».

Доктор Парлатор посмотрела на Оскуро. "Прощай." Она сказала мне.

Я поспешила к секретарю, заплатила и затем вывела Оскуро. Я чувствовала себя невероятно легкомысленным. Оскуро молча последовал за мной, подозрительно глядя на меня.

Когда мы вернулись на улицу, я настояла, чтобы мы остановились в ближайшей кофейне. «Я чувствую, что хочу что-нибудь поесть. Как насчет тебя?"

"Вам решать." Он ответил.

Оскуро не был глупцом, но я думала, что довольно хорошо скрывала свою ложь. Сказал бы он Алессандро? Мой живот сжался. Он, вероятно, написал Алессандро о моем местонахождении, как от него требовалось. Позволил ли его мобильный план добраться до Колумбуса?

Конечно, София, сказала я себе, сейчас не 1997 год.

«Вы в порядке, мэм?»

"А?" Я моргнула, глядя на Оскуро.

Он посмотрел на меня. «Вы что-то бормочете про себя».

Я смущенно рассмеялась. «Просто думаю, что приготовить на ужин».

Оскуро не выглядел так, как будто он мне верил.

Я заговорила ему на ухо, когда мы пошли обедать. Как обычно, Оскуро был хорошим спортсменом и ворчал, когда разговор требовал и его участия.

Мне жаль, что я не привела Полпетто. Ему бы понравилась теплая погода. Хотя мне было бы очень не хватать одевать его в его маленькие зимние наряды.

«Следующей зимой ты будешь наряжать ребенка», — внезапно пришла в голову мысль.

После того, как я съела сладкий кекс, я почувствовала себя намного лучше. Если Оскуро заметил мой отказ заказать напиток с кофеином, он ничего не сказал. Только спросил меня, хорош ли мой банановый молочный коктейль.

Когда я поймал Оскуро на его телефоне, я спросил: «Ты говоришь с Алессандро?»

«Просто обновляю его, мэм».

Я закрутила волосы. «Ты сказал ему… наше местонахождение?»

Оскуро пристально посмотрел на меня. "Да, мэм."

Я поскребла вилкой пустую тарелку, пытаясь собрать остатки сливок. «Скажи ему, чтобы он не беспокоился о докторе. Все хорошо." Я пыталась казаться непринужденным, но не думаю, что у меня это получалось очень хорошо.

«Я сказал ему, что мы ушли на обед».

Я встретилась глазами с Оскуро. Некоторое время мы смотрели друг на друга. "Спасибо." Я прошептала.

«Не говори об этом».

Я улыбнулась и слизнула остатки торта с вилки.

— «Миссис Роккетти»? Я снова посмотрел на Оскуро. Он одарил меня мягкой улыбкой. На его жестком лице это выглядело неудобно, но приятно. «Поздравляю».

Я улыбнулась ему в ответ, ярко и невозмутимо.

Через несколько часов мне позвонил гинеколог. Они подтвердили, что я беременна, и записали меня на УЗИ. Я была на пятой неделе беременности, и у меня были хорошие результаты анализов.

«Все выглядит идеально». Доктор Парлатор сказал мне. «Мы сможем рассказать вам больше, когда сделаем сонограмму».

Так что канун худшего дня в году оказался не таким уж плохим. Я была одновременно рада и расстроена своей беременностью. Было эгоистично испытывать какие-либо негативные чувства по отношению к моей беременности, тем более что некоторые женщины не могли зачать ребенка естественным путем. Но я почувствовала себя в засаде.

Я почти не знала Алессандро. И те его части, которые я знала, мне не нравились.

Однажды у нас был секс, а теперь я беременна. Это было похоже на большую космическую шутку.

Но с другой стороны, это было облегчением. Согласно Наряду, возможность забеременеть была одной из моих женских ролей. И, возможно, беременность поможет моему положению в семье Роккетти.

В конце концов, плодовитой жене не над чем смеяться.

Я бродила по пентхаусу, неся новости в каждую комнату, как я рассказывал об окнах и мебели. Когда я добрался до свободной комнаты, я остановилась.

Это детская комната.

Ребенок.

Этот термин заставил меня и плакать, и смеяться.

Я положила руку себе на живот. Как странно думать, что сейчас там образовалась связка ячеек. Этот крошечный эмбрион заставлял меня чувствовать тошноту, раздувание и истощение.

Свободная комната была простой, только с кроватью и запасное кресло. Обыденность этого заставила меня почувствовать себя немного некомфортно, поэтому я схватил Долли и Марию Кристину из своей спальни и поместил их на запасное кресло.

«Надеюсь, у меня появится девушка», — подумала я. Так что она может позаботиться об этих куклах, которые мы с сестрой так любили.

При мысли о сестре мне хотелось плакать.

Папа настоял на том, чтобы мы поужинали сегодня вечером, тихое празднование ее жизни между двумя людьми, которые знали ее лучше всего. На самом деле мы никогда не виделись на годовщине, потому что папа всегда извинялся, чтобы не быть на связи.

Я не возражала. 1 марта мне нравилось побыть одной.

Я взглянула на свободную спальню, двух кукол и ушела.

Когда папа увидел меня, он протянул руки и прижал к своей теплой груди. Его знакомый одеколон — тот, который он носил всю мою жизнь — вызвал у меня рвоту. Но вместо этого я сдержала ее.

«Ах, бамболина». Папа отступил. Он быстро моргнул, чтобы скрыть туман в глазах. Я не упоминала об этом. «Ты, как всегда, выглядишь великолепно».

Я не согласилась. На мне было черное платье, от этого цвета я всегда выглядела бледнее. Юбка, однако, имела колокольчик и рванула с каждым моим шагом. Но в таком случае было уместно надеть цвета траура.

Папа проводил меня в дом. «Дита оставила нас одних на ночь. Она приготовила ужин и подала его нам».

«Это очень мило с ее стороны».

«Что ж, она знает, что это за день для нас».

Дита приготовила прекрасное жаркое, грандиозность которого не соответствовала моему настроению. «Я возьму остатки еды», — подумала я. Так что она тоже подумала, что я съела больше, чем собираюсь. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя обиженной.

Папа сидел во главе стола, я рядом с ним. "Как твои дела?" Он спросил.

«Хорошо». Я похлопала его по руке.

"А ты? Ты хорошо себя чувствуешь, несмотря на ограбление?»

«Дон Пьеро считает, что это аномалия». - сказал папа. «Я сомневаюсь, что это повторится снова. Я обновил нашу систему безопасности».

"Это хорошие новости."

Мы молчали, наполняя тарелки. Папа предложил мне вино, но я отказался. «Только вода на ночь, спасибо».

Он внимательно посмотрел на меня. "Ты в порядке?"

«Просто плохо себя чувствую».

Лицо папы смягчилось. «Конечно, нет. Ужасный день». Завтра был ужасный день, но папа об этом не упомянул. «Ты знаешь, к сожалению, я буду занят завтра».

«Я знаю, папа.

Затем пауза: «Как твой муж?»

«В Колумбусе».

«Сальваторе сказал, что ты была выбрана для того, чтобы гарантировать, что трасса будет очищена от любых связей с Нарядом». Папа взглянул на меня глазами цвета виски. Мои глаза.

Я тонко улыбнулась. «Приятно быть полезной для Наряда».

"Конечно." Папа налил себе еще стакан. Я смотрела на это. Он уже был на втором? «Но я бы хотел, чтобы они не давали тебе такую ​​задачу. Я бы предпочел, чтобы ты была в безопасности, чем полезен.

«Папа», — произнесла я самым спокойным голосом. «Ты знаешь, они никогда не причинят мне вреда».

Папа усмехнулся. «Нет, не знаю». Он сделал еще глоток.

Снять это с него? Я никогда не видел, чтобы мой отец был настолько увлечен алкоголем. Но, честно говоря… он оплакивал своего первенца. Я позволила ему продолжать кормить своим вином. «Поешь еще, папа. Мы не хотим, чтобы Дита расстраивалась».

"Ты права." Он поставил вино, чтобы поесть картошки. Я положила ему на тарелку еще курицы. Надеюсь, это поможет ему немного лучше пить. «Ах, ты такая хорошая девочка. Ты всегда была такой хорошей девочкой.

«Спасибо, папа».

Папа посмотрел на меня. Он что-то искал в моем выражении лица. Я успокаивающе улыбнулась ему, но он только нахмурился. «Алессандро хорошо к тебе относится, да? Сальваторе не смог мне ответить, когда я спросил его, будет ли тебе хорошо с Алессандро.

«Он меня не бил». - успокоила я.

«Иногда есть вещи похуже, чем физическая боль». - пробормотал он. Он потянулся за своим вином. Было бы слишком смелым ударить его по руке? «Я хотела, чтобы ты вышла замуж за мальчика Томмазо. Он приятный молодой человек, немного глупый, но у него нет никакой репутации. Он бы хорошо к тебе относился.

Мне вспомнился наш разговор из тех месяцев назад. Я хотел отдать тебя кому-нибудь послабее.

Как мягче, папа? Я хотела спросить. В нашем мире нет мягких мужчин.

«Ты сделал то, что считал лучшим». Я старалась.

Папа грубо рассмеялся. Он чуть не подавился вином, так сильно смеялся.

Я попыталась освободить его от стакана, но он не ослабил хватку. «Хочешь немного моей воды, папа?»

«Нет. Он поставил вино. «Выпей вина, бамболина. Это хороший материал. Дита достала это для меня».

"Не сегодня. Возможно, в следующий раз."

Папа нахмурился. Он посмотрел на мой пустой бокал из-под вина, а затем на мою еле тронутую еду. «Ты в порядке, бамболина?»

"Все хорошо."

Он посмотрел на меня с легким шоком на лице. "Ты беременна."

Врать или говорить правду? Я хотела сообщить отцу хорошие новости, тем более что он выглядел таким расстроенным. Я улыбнулся ему и нежно прикоснулась к его запястью. "Да. Мне всего пять недель. Но к октябрю ты станешь дедушкой».

На лице отца не было никакой радости. Вместо этого папа крепко сжал мое запястье. "Никому не говори."

Я дернулась, но он меня не отпустил. Его хватка была болезненной.

"Папа-"

«Я серьезно, София». Он никогда не называл меня по имени.

«Ты не должна никому рассказывать. Ни твоим друзьям, ни Дита. Ни Роккетти и уж точно не твоему безбожному мужу.

Выражение его лица было таким сильным, таким резким. Я сглотнула.

«Папа… Думаю, с тебя хватит…»

"Я не пьян." Папа сжал сильнее. «Может быть, немного, но не настолько. Тебе нужно меня послушать. Меня не волнует, если ты мне не веришь, но тебе нужно подчиняться мне». Он наклонился ко мне ближе. За всей этой резкостью скрывался чистый ужас. Чего он так боялся? «Пожалуйста, София… пожалуйста, пообещай мне, что сохранишь это в секрете».

"Я-"

«Пожалуйста, бамболина».

Я исследовала выражение его лица. «Почему, папа? Почему я должна скрывать свою беременность?»

Страх охватил его лицо. «Я не могу тебе сказать». Его голос чуть не сорвался. Я никогда не видела отца таким эмоциональным. Это было ужасно. «Но мне нужно, чтобы ты пообещала. Обещай мне, София.

«Если это так важно для тебя…»

"Это важно."

«Я сохраню это в секрете. Я никому не скажу.

Папа отпустил мое запястье, и я схватила его обратно. Он сделал еще один глоток вина. Его глаза были стеклянными. "О Боже." — сказал он несчастно. «Ты взял мою Кэтрин, а теперь пришел за моей Софией. Оставь их в покое… оставь моих девочек в покое… "

Я поднялась со своего места. «Давай, папа», — ухмыльнулась я. «Пойдем спать».

Мой отец передал мне контроль. Он позволил мне отвести его наверх, снять обувь и уложить в постель. Я дала ему аспирин и стакан воды. Папа устал все больше и больше, но его бормотание не прекращалось. Он продолжал молить Бога оставить его дочерей в покое.

Я попыталась уложить его спать. «Бог оставил нас в покое, папа. Кэт в безопасности на Небесах, и я с тобой». Я погладил его густые волосы. Папина глаз беспокойно трепетал. «Постарайся немного отдохнуть».

«Пожалуйста, пощадите моих девочек…» — пробормотал он снова.

Я крепко зажмурилась. Слезы навернулись, но я не хотела больше расстраивать отца. Вместо этого я сидела рядом с ним, пока он не заснул. В конце концов Папа тихонько храпел.

На его прикроватной тумбочке была фотография, на которой мы с Кэт были младенцами. Кэт был маленьким ребенком и держал меня в руках. Она зубасто усмехнулась, глядя на фотографию, с озорством в глазах.

Я подумала, что это была наша фотография, которую он сохранил.

Я обвела очертания пухлых щек Кэт. Будет ли ребенок похож на меня? Следовательно, похож на Кэт. Было бы хорошо иметь возможность перенести мою сестру в следующее поколение, позволить ей снова жить.

Я поцеловала отца в лоб и выключила свет.

Глава тринадцатая

1 марта началось с дождя.

Одеваясь, я смотрела, как капли дождя скатываются по большим окнам. Это заставило меня почувствовать, что я нахожусь в своем маленьком мире. Звук удара о крышу напугал Полпетто, и он искал утешения под моими теплыми одеялами.

«Через минуту станет светлее». Я сказала ему. «Это просто мать-природа расчищает снег для цветов».

В доме было тихо и темно. Я проводила свое утро так же, как и каждый день. Я приготовила себе хороший завтрак, а потом его вырвала. После этого я выбрала теплый чай и крекеры.

Когда настал час, я схватила свой зонтик и надела ботильоны на Полпетто. Обычно он был взволнован прогулкой, но, похоже, чувствовал мое настроение. Он последовал за мной, не прыгая и не пытаясь вырваться, как обычно.

Внизу ждал Оскуро. Я направилась к стойке регистрации и попросила цветы. Раньше я их заказывала доставить 1 числа.

Администратор с сочувственной улыбкой передала его.

Оскуро молчал, пока мы шли к припаркованной снаружи машине. Он открыл мне дверь, пытаясь оградить меня от капель.

Я возилась с букетом, пока мы шли на кладбище. Красивый букет цветов, лаванды и орхидей и эхинацеи. Любимым цветом Кэт были фиолетовые. Я говорю ей, что это цвет королевской семьи. Кэт ответила, что это был расслабляющий цвет.

Мы подъехали к кладбищу. Снова пошел дождь.

«Миссис Роккетти, не хотите ли вы компании?» — спросил Оскуро.

"Нет" Я схватила свой зонтик. «Не мог бы ты составить компанию Полпетто? Ему не нравится дождь».

"Конечно."

Я вышла из машины и подняла зонтик. Я хорошо знала это кладбище. Знала следы и могилы лучше, чем свои окрестности. Здесь были похоронены большинство погибших в «Апфите», а несколько месяцев назад я была здесь на похоронах Тони Скалетты, Паолы Оссани и Николы Риццо.

Но мою сестру похоронили в глуши, возле большого вырисовывающегося дерева.

Несмотря на ненастную погоду, тихая красота ее пристанища сохранилась.

Папа поставил не статую ангела, чтобы присматривать за Кэт, а статую Екатерины Александрийской. Она была святой, в честь которой назвали Кэт. Статуя была не очень большой, но святая женщина привлекала внимание. Она носила корону и опиралась на меч, одетая в свои старые одежды.

Дождь скатился по лицу статуи, очистив ее от пыли и грязи.

Под Святой Екатериной висела мемориальная доска Кэт.

Здесь лежит Екатерина Роза Падовино,

Любимая дочь и любимая сестра.

25 ноября 1991 г. — 1 марта 2013 г.

Поверь, мы встретимся снова.

Я положил цветы к надгробию. Дождь сразу их увлажнил.

«Я скучаю по тебе, Кэт». Я прошептала. "Скучаю по тебе каждый день. Я ищу тебя везде, где бываю, и все время болею за твое присутствие. Я все еще слышу твои… Я замолчала, сдерживая рыдания. Слезы потекли, как дождь. "Я скучаю по тебе." Я закончила неуклюже.

Трава под моими ногами была идеально скошенной и ярко-зеленой. Было странно думать, что она была на все эти метры ниже меня, отдыхая в своем вечном сне. Я не хотела видеть ее в гробу, а похороны были закрыты. В автокатастрофе… сильно повредила ее тело.

Я хотела провести кремацию, но это было не в нашей религии.

Я вытерла слезы. Надо было как следует с ней попрощаться, надо было повзрослеть и посмотреть на тело. Но я не могла видеть ее такой тихой и неживой.

Так… безжизненно.

«Многое произошло с тех пор… с тех пор, как я видела тебя в последний раз». Я задохнулась. "Я вышла замуж. В последний раз, когда я видела тебя, я был помолвлена. Но теперь я жена…»Слезы стали сильнее. "Я беременна. Ты будешь тетей». У меня вырвался странный смех. «Нет, это не так. Потому что ты мертва. Уже два года".

«Сделай глубокий вдох», — сказал низкий голос в моей голове. Сделайте глубокий вдох.

Я вдохнула воздух.

«Иногда мне кажется, что тебе лучше умереть». Я сказала ей. «Тебе… тебе не понравится эта жизнь. Тебе не нравилась эта жизнь. Брак, насилие. По крайней мере, теперь ты свободна». Я понизил голос. «Я знаю про диплом, и все в порядке, Кэт. Я не злюсь. Обидно, но не безумно». Я потерла глаза. "Я горжусь тобой. Мне жаль, что я не сказала тебе этого.

Поднялся ветер, ловя мои волосы.

«Но закон? Я никогда не знала, что ты хочешь изучать право. Я думала, что ты хотела получить докторскую степень по истории и писать шикарные работы в душном кабинете до конца своих дней». Я слегка улыбнулась. «Ты достаточно умна, чтобы сделать и то, и другое».

По спине пробежал озноб, и я потерла руки, пытаясь с этим справиться. «У меня есть собака». Я добавила. «Его зовут Полпетто, и он идеален. Он итальянец вольпино и знает это. Я фыркнула. «Мы всегда хотели собаку, помнишь? Но папа всегда говорил «нет»… Упоминание о папе заставило меня скривиться. «О, папа. Папа плохой, Кэт. Прошлой ночью он был действительно странным… Думаю, он действительно скучает по тебе. Я знаю, что вы все время ругались, но вы все еще семья».

Вчерашний разговор с папой не давал мне уснуть на несколько часов. Почему он не хотел, чтобы я говорила людям, что я беременна? Что его так напугало, что он ушиб мое запястье от своей силы? Как долго он думал, что я смогу хранить это в секрете?

В конце концов, это станет очевидным.

«Что-то происходит, Кэт». - сказала я, озвучивая мысль, в которой никогда не осмеливался признать. «Я не знаю, что это… но что-то происходит. То, как люди говорят, ложь и секреты. Я знаю, что это не мое дело». Я вздохнула. «Может быть, с ирландцами дела накаляются. Может быть война близка.

«Говоря о войне, говорят о том, что Елена вышла замуж за Босса семьи Фальконе. Они в Нью-Йорке. Мне ее очень жаль. Быть так далеко от своей семьи. У меня не самый легкий брак в мире, но, по крайней мере, я рядом с семьей, рядом с друзьями. Рядом с тобой." Я покачала головой. «Они думают, что к осени она выйдет замуж, если переговоры увенчаются успехом».

Я еще немного постояла у могилы Кэт, рассказывая ей больше об окружающем мире. Тот, с кем она больше не была отдельна. Мне было слишком приятно останавливаться, несмотря на то, что технически я просто разговаривала сам с собой, одна на кладбище.

Когда дождь начал усиливаться, я хотела отвернуться. Над полем надгробий я увидела еще одного человека, свернувшего на дорогу. Он тоже носит черное с зонтиком. Похоже, это была женщина. Что-то в ней было знакомо — еще один участник Наряда?

Дождь был сильный, но я ускорила шаг, чтобы добраться до нее.

Она меня заметила и побежала.

Что, черт возьми? Я сделала паузу. Может, я ее не знала и просто напугала до смерти скорбящего.

Когда она бежала, ее зонт слетал в сторону, и сквозь него просвечивали золотые волосы.

Кэт.

Я пустилась бегом, но она были впереди меня. Земля хлюпала под моими ботинками, но я не сбавляла скорости.

"Ей!" Я крикнула.

Женщина побежала быстрее и в заросли деревьев. Я запыхалась, когда подошла к деревьям и прижала к одному из них руку, чтобы не упасть. Теперь шел сильный дождь.

Сквозь деревья и дождь я ничего не видел. Куда они делись?

Я открыла рот, чтобы выкрикнуть ее имя, чтобы позвать сестру, но замолчала.

Неужели я действительно преследовала невиновного человека, потому что думала, что это моя мертвая сестра?

Я застонала и потерла лицо.

"Миссис Роккетти?" Прокричал знакомый голос сквозь дождь.

Оскуро направлялся ко мне, Полпетто в одной руке, а в другой пистолет. Он осмотрел мое окружение.

"Вы в порядке?" Он потребовал. "Почему вы бежали?"

«Я думала, что видела…» Я замолчала. «Боже, какая я сумасшедшая. Я думала, что видела свою мертвую сестру. По моим щекам быстро катились слезы. «Я действительно думала…» — рыдания начали терзать мое тело.

«О, мэм». Оскуро грубо похлопал меня по спине. "Все нормально. Горе заставляет нас видеть вещи. Это сводит нас с ума».

Я кивнула сквозь рыдания.

«Давате, сейчас же», — сказал он неловко. «Давай высушим вас. Тогда вам станет лучше.

Оскуро подвел меня к машине. Я не могла перестать болтать, но сумела взять себя в руки, когда мы подошли к дороге.

Я яростно вытерла слезы, стараясь больше не разламываться. «Мне очень жаль, Оскуро. Я не знаю, что у меня в голове…»

«Все в порядке, миссис Роккетти». - любезно сказал Оскуро. «У вас много дел».

Я быстро втянула воздух, пытаясь сдержать дыхание. Я взяла Полпетто из рук Оскуро и крепко прижал его к груди. Его мягкость успокаивала меня.

В этот момент дождь прекратился. Я смеялась. Конечно, сейчас это прекратилось.

Оскуро помог мне сесть в машину, а затем подошел к месту водителя. Я положила Полпетто себе на колени, почесывая его ушки.

В конце дороги стояла темная машина. Я сочувствовала им. На этом кладбище тоже кого-то похоронили. «Это действительно отстой, — сказала я им в уме. Я понимаю.

Оскуро завел машину, и мы начали покидать кладбище. Когда машина приблизилась, я прищурилась.

Машина была знакомая… чертовски знакомая…

"Перитормози!" — завопила я. «Я знаю эту машину, Оскуро! Они преследуют нас!»

Оскуро не остановился, но его челюсть дернулась. «Моя работа — знать, когда кто-то следит за вами, мэм. Они не следят."

"Нет, они следят. Они были припаркованы перед церковью на моей свадьбе и похоронах… Оскуро нажал на педаль газа, и мы проехали мимо черного Dodge Charger.

Я ошеломленно посмотрела на него. «Оскуро, почему ты ускорился? Я не сумасшедшая. Я узнала машину».

«Вы узнали номерной знак?» Он спросил.

"Ну нет. Но-"

«Вы знаете, сколько в этом городе Dodge Charger?»

Я рухнула обратно на свое место. «Я не сошла с ума».

Оскуро выехал на главную дорогу. «Вы устали, мэм. И беременны.

«Не сумасшедшая».

Больше он ничего не сказал.

Я повернула голову, чтобы попытаться найти машину. Чем дальше мы ехали, тем меньше было видно. Когда снова пошел дождь, я сдалась.

Тишина в машине быстро стала невыносимой.

«Я не теряю его, Оскуро». Пробормотала я.

«Я знаю, мэм». У него был тот же покровительственный тон, который всегда был у мужчин, когда они пытались умиротворить женщин. «У вас много дел, и сегодня очень эмоциональный день».

Я выглянула в окно. Может быть, Оскуро был прав. Я имела дело с моей кровавой свадьбой, моим браком, моей беременностью. Прибавить к этому смерть моей сестры — это было трудным. Но это не значило, что я теряла рассудок.

Это также не означало, что моя сестра вернулась из мертвых или что за мной следят.

Я глубоко вздохнула и откинулась на спинку сиденья. Полпетто заскулил у меня на коленях.

«Твоя сестра не жива и не ходит как зомби», — сказала я себе. Ты просто… просто испугалась. А теперь тебе придется заплатить какой-то бедной женщине репарации за весь ужас, который ты ей причинила.

Я обвела капельки на своем окне.

«Оскуро», — позвала я.

"Да, мэм."

«Можем ли мы поехать в Чикагский университет?»

Оскуро удивленно фыркнул. «Зачем, мэм?» «Я…» я сглотнула. «Мне просто нужно кое-что проверить». Оскуро не выглядел убежденным. «Пожалуйста, Оскуро. От этого мне станет легче».

Он посмотрел на меня, а затем снова на дорогу. "Ладно." Он хмыкнул. «Но я пойду с вами».

"Конечно. Ты должен удержать Полпетто». Я снова повернулась к окну. «Он ненавидит дождь».

Чикагский университет был красивым и огромным. С холмами и старыми домами с привидениями. Вдалеке виднелся город. Это было похоже на город за городом, с кампусом, возможно, больше, чем CBD. Оскуро и я не могли придумать, где лучше всего припарковаться, поэтому нам пришлось пройти довольно много времени, чтобы найти офисное здание.

Я с интересом посмотрела на студентов. Большинство из них были немного моложе меня, но многие из них были старше. Мне было странно их принять. Они не были замужем за мафиози и не были беременны их детьми. Вместо этого они беспокоились о тестах и ​​заданиях.

«Это могла быть ты», — сказал голос в моей голове. Молодой и свободный.

— Не совсем, — ответила я. Я идиотка.

Несколько человек покатались на скейтборде, и я с интересом наблюдал за ними. «Ты видел это, Оскуро?» Я спросила.

Оскуро кивнул. На него много нервных взглядов со стороны студентов и профессоров. Однако Полпетто получал заслуженное внимание. Многие студенты останавливались и старались изо всех сил поздороваться с ним.

«Ты учился в колледже, Оскуро?»

«Нет, мэм».

Я улыбнулась ему. «Изучал лезвие, а?»

«Я предпочитаю оружие».

«О, я не это имел в виду — офисное здание!» Я передала Оскуро поводок Полпетто. «Убедись, что он получает заслуженные поцелуи». Оскуро бросил на меня предупреждающий взгляд. «Я пойду с вами».

«Там сказано, что с собаками нельзя». Я похлопала его по руке. «Я буду через пять секунд. И ты можешь видеть меня через окно».

«Ми…» Я нырнула в офисное здание. Внутри было тихо, но тепло. Стены были покрыты достижениями и мемориальными досками. На прилавках стояло несколько трофеев. Дама на ресепшене прищурилась на меня.

"Я могу вам помочь?"

Я одарила ее своей лучшей улыбкой. «Привет, я София. Мне было интересно, могу ли я купить несколько выпускных фотографий».

"Конечно вы можете. Как зовут студента?»

«Могу ли я получить фотографии, хотя прошло уже несколько лет? Наш дом недавно… затопило, и мы потеряли все фотографии моей сестры».

Секретарша кивнула. «Они будут в системе. Как зовут вашу сестру?"

«Екатерина Падовино. Если это поможет, она получила степень бакалавра права.

Она постучала по клавиатуре. Я выглянула наружу и увидела Оскуро, смотрящего на меня через стекло. Группа девушек припала к Полпетто, почесав ему живот. Я помахала Оскуро, прежде чем повернуться к секретарю.

«Поехали…» Она что-то щелкнула. «Екатерина Падовино. Выпускной класс 2013 года?»

"Это ее."

Она нахмурилась. «Мне очень жаль, но у нас нет ее фотографий. Ей не удалось получить выпускные фотографии».

"Ой." Мой живот упал Должно быть, она скончалась раньше. "Это нормально. Извините за беспокойство-"

«Ага! Но есть фотография, на которой она рано получает диплом. Должно быть, она рано закончила учебу. Действительно умная твоя сестра? " Секретарша повернула экран.

Кэт улыбалась мне, показывая свой диплом. На ней были простые джинсы и пурпурная рубашка. Ее золотые волосы блестели во вспышке.

«Да, она была действительно умной». Я прошептала. "Сколько?"

"Смотря что. Вам нужен брелок? Кружка кофе?"

Я покачала головой. «Просто нормальное фото». Администратор спросила мой адрес, и я отдал ей номер пентхауса. Надеюсь, это дойдет до меня раньше, чем до Алессандро. Хотя Алессандро уже знал, что у Кэт есть диплом. Ему, наверное, наплевать на мою сентиментальность.

Как только я заплатила, администратор пожелала мне хорошего дня, и я вышла на улицу. Снова пошел дождь.

«Вы получаете то, что вам нужно?» — спросил Оскуро, рассерженный на меня.

Я кивнул. "Я думаю так."

"Хорошо. Давайте уйдем." Он дернул Полпетто. «Все внимание направлено прямо на его голову».

Мы медленно шли домой. Мне не хотелось покидать кампус. Я хотела посмотреть библиотеку и прогуляться по деревьям. Оскуро был терпелив со мной, пока день не начал уходить.

Я представила, как моя сестра идет по этой дорожке и учится под этими деревьями. Все это время я была дома, никто не догадался. Нашла ли она здесь то, что искала? Утолило ли это ее жажду другой жизни?

Или это только поощрило?

Обязанность неизбежна, я обычно говорила ей, когда она становилась слишком шумной.

Нет, она обычно отвечала.

«Да, — подумала я о ней, — будто она меня слышит». Это.

В ту ночь у меня было странное ощущение, что я скучаю по Алессандро. Было странно готовить только для одного, сидеть в одиночестве за кухонной стойкой. В последнее время я избегала его, но все еще было знакомо слышать, как он перемещается по квартире.

Теперь в пентхаусе было тихо. Слышен был только топот Полпетто.

Я ходила по дому, развивая халат за спиной, и чувствовала себя немного непослушной. Здесь не было никого, кто мог бы сказать мне, что делать. Никто не смотрит, никто не ждет, чтобы нанести удар.

Я встала на диван и попытался прыгнуть, но обнаружила, что беспокоюсь о том, чтобы что-то не сломать. Я прошла через бар с алкогольными напитками Алессандро, но ничего не могла пить, так что там тоже не было никакого удовольствия. Я даже ходила к нему в спальню, но там ничего не было. Было так же холодно, как и в остальном пентхаусе.

Но… офис.

Я стояла перед дверью, мое сердце бешено колотилось. «Это неправильно, — сказала я себе. Это не твое дело.

Если он узнает, что ты шпионила, он убьет тебя.

Я положила руку на дверную ручку.

Это опасно.

Я повернула ручку и толкнула дверь.

Не знаю, чего я ожидала. Какая-то часть меня думала, что убийца выскочит и убьет меня за то, что я осмелился войти в пространство Капо.

Вместо этого меня встретил темный кабинет. Шторы были опущены, но лучи городских огней умудрялись проглядывать сквозь них, отбрасывая тени на пространство. Это не выглядело опасным, только темнее. Но мое сердце начало колотиться, и пот выступил у меня на шее.

Я очень осторожно зажег свет.

Позади меня заскулил Полпетто.

«Не волнуйся, мой дорогой», — прошептала я, несмотря на то, что была одна. «Здесь нет никого, кроме нас».

Я стоял в дверях кабинета.

Алессандро взял с собой ноутбук и телефон и все, что он считал важным. Но что он оставил?

Я сделала осторожный шаг.

Какое мое дело это вообще было? Это были не мои предприятия и не мужчина. Я была всего лишь женой.

Я сделал еще один шаг.

Чувство, что я делаю что-то неправильно, стало слишком сильным. Я выключил свет и закрыл дверь.

«Тебе бы не понравилось, если бы он просмотрел твои вещи, — сказала я себе.

1 марта закончилось так же, как и началось. Всю ночь лил дождь, и я плакала вместе с ним.

Моей сестры здесь не было, и в следующем году ее тоже не будет. Или через год после этого. Или тот, что после этого.

Эта мысль оставалась со мной, пока я не заснула.

Глава четырнадцатая

В темноте я ласкала фото.

Сонограмма прошла успешно. Доктор Парлатор была доволен ростом ребенка и моими околоплодными водами. Она сказала много умных вещей, которые текли по моей спине, как вода, но я поняла общую идею. Мой ребенок был здоров. И начал формировать свое маленькое сердце.

Я снова провела ногтями по фото. Ребенок был не более чем оттенком белого на сером, но я не могла отвести взгляд.

До этого момента это казалось немного сюрреалистичным. Но теперь, глядя на него… действительно рос жизнью в моем теле, совершенно один. Конечно, меня тошнило и ужасно болело. Мои сиськи были такими нежными, что я не могла лечь на живот, не закричав от боли.

«Почему твой дедушка хочет хранить тебя в секрете?» Я прошептала. «Почему Роккетти так интересуются тобой?»

Мой ребенок не ответил.

Снизу внезапно раздался громкий хлопок.

«Что за черт…» — пробормотал я, поднимаясь на руки.

Меня охватил страх. Кто был дома? Алессандро не должен был быть здесь до сегодняшнего дня. Был ли это Галлахер? Они вернулись на второй раунд?

Еще один грохот раздался снизу. Последовал знакомый голос ругани.

Я схватила халат и поспешила из комнаты.

На кухне у раковины сидел Алессандро. Он был без рубашки и весь в крови. Повсюду была кровь. Рядом с кровью были марли, антисептик и швы.

Его темная голова была наклонена, его внимание было обращено на кровь на груди.

Я могла видеть, как он пытается убрать порез, но это не выглядело так, будто преуспел в этом.

Пожалуй, самым удивительным был Полпетто у ног Алессандро. Он сидел и вилял хвостом.

"Ты можешь это схватить?" — спросил Алессандро Полпетто.

Полпетто только тявкнул в ответ.

«Проклятая собака». Он проворчал. Он наклонился, чтобы попытаться схватить что-то на земле, но поднялся со стоном и с пустыми руками. «Черт возьми». - прошипел он.

Я бросилась вниз по лестнице. "Позволь мне сделать это."

Алессандро повернул ко мне голову, сузив глаза. Когда он увидел, что это я, его глаза вспыхнули. «Ах, моя жена».

Он уронил пачку антисептических салфеток. Я подняла их и вытащила одну.

Алессандро откинулся назад, не пытаясь отобрать у меня салфетку. Вдоль его груди были большие порезы. Кто-то попранил его каким-то ножом.

Я нахмурилась и нежно прижал руку к одному из них. «Тебе придется переделать татуировки. Это будет ужасный шрам».

Он пожал плечами. «Ты собираешься ее почистить?»

Я проигнорировала его тон и принялась чистить его грудь. Ощущение его твердой плоти под моими руками заставило меня покраснеть, но я опустила голову, чтобы сохранить некоторое достоинство. Если бы он знал, что я краснею, он бы ухватился за шанс меня разбудить.

У Алессандро было три пореза. Тот, что находился рядом с его сердцем, был хуже, тогда как тот, который был на другой стороне, и тот, который находился над его животом, были не такими плохими. У них обоих прекратилось кровотечение естественным образом, но тому, что у его сердца, нужно было наложить швы.

«Только душ действительно может смыть всю эту кровь». - сказала я, бросая пятидесятую салфетку в раковину. «И они продолжают кровоточить».

«Порезы делают это». Алессандро хмыкнул. Он потянулся за иглой и ниткой.

Я отступил. «Я никогда в жизни ничего не шила. Мой учитель по домашнему обучению сказал, что меня нельзя обучить, потому что я левша».

Он издал звук, похожий на смех. Или рычание. Алессандро схватил одну из игл и приложил ее к коже.

О, Боже, он это сделает…

«Хочешь что-нибудь укусить?» Я спросила. — Или хотя бы немного тайленола?

Алессандро снисходительно фыркнул. "Нет"

Я наблюдаю, наполовину в ужасе, наполовину очарованная, как он протягивает петлю через разрез. Он работал методично и быстро. Было немного тошнотворно наблюдать, как его кожа проходит через тот же процесс, что и ткань. Мой мозг твердил мне, что это неправильно.

Когда он закончил, он откинулся назад и глубоко вздохнул.

"Ты сделал хорошую работу." Я сказала ему.

Алессандро взглянул на меня своими темными глазами. «Ты можешь их исправить, или мне тоже нужно это сделать?»

«Нет, я могу это сделать. Дай мне марлевую ленту.

«Это наверху…» Я исчезла в кладовой и вернулась с аптечкой. Алессандро смотрел на нее, как на бомбу, которая вот-вот взорвется.

"Что это?" Он спросил.

«Я купила аптечку». Я сказала ему. Я открыла ее, обнаружив, что купила ценную вещь. Алессандро выглядел слегка впечатленным. «Вот».

Алессандро наблюдал за мной под тяжелыми веками, пока я склеивала его. Я старалась не касаться его кожи, но это было неизбежно. Каждый раз, когда я чувствовала его жар, я отрывалась. Когда я покрыла все его раны, Алессандро потянулся назад.

«Ты не сможешь принять душ». Я сказала. «Раны не могут намокнуть».

Он склонил голову набок. «Ты предлагаешь очистить меня?»

Я отступила. «Я не хочу, чтобы ты вонял в доме».

На его лице появилась дикая улыбка. Взгляд в его глазах заставил мое сердце биться быстрее.

"Как ты получил травмы?" — спросила я, прежде чем он смог сделать какие-то комментарии.

Алессандро не удивился этому вопросу. Я почти ожидала, что он сочинит какую-нибудь ложь, но была приятно удивлена, когда он сказал мне: «Мы попали в засаду в аэропорту. Возмездие Галлахера за Гэвина». Он фыркнул. «Это было дерьмовое усилие».

«Тебя трижды ударили ножом».

Он странно посмотрел на меня. «Да, но я жив. Чего нельзя сказать о тех, кто напал на нас».

У меня упал живот.

Я перевела взгляд на его руки. Под ногтями начала темнеть засохшая кровь.

«Как легко я забыла, кто он, — подумала я.

Что-то было в них, в этих Роккетти. Я обнаружила, что наслаждаюсь их присутствием и общаюсь с ними. Затем они что-то говорили или что-то делали, и мои инстинкты просыпались от их чар и напоминали мне, с кем я говорю. С Доном Пьеро и Алессандро такое случалось несколько раз.

«А, вот и она. Моя напуганная жена». Алессандро не казался самодовольным по этому поводу. Вместо этого он казался раздраженным. «И вот я было, думал, что ты стала немного смелее».

Я начала складывать аптечку. «Тебе следует принять тайленол и немного отдохнуть».

Алессандро открыл было рот, чтобы ответить, но что-то привлекло его внимание. Я повернулась, чтобы понять, почему он внезапно замолчал, но он протянул руку, как кнут, и обхватил меня рукой за запястье. Я ахнула и попыталась вырваться.

Его хватка была крепкой, но легкой. Однако Алессандро схватил меня не только для того, чтобы держаться за руки. Он держал мое ушибленное запястье с яростью в глазах.

"Кто это сделал?"

Выражение… тон… Мои ладони вспотели. "Я споткнулась." — пробормотала я. "Вниз по лестнице. Приземлилась… приземлилась мне на запястье».

Его темные глаза метнулись ко мне. "Ты споткнулась?" — ледяным тоном спросил он. «И приземлилась себе на запястье?»

Я кивнула.

«Внизу лестницы был кто-то с пятью пальцами?» Алессандро поднял мое запястье, показывая четкие следы пяти пальцев. «Кто это с тобой делает, София?»

В моей голове сформировалось испуганное лицо папы. Пожалуйста, София… пожалуйста, пообещай мне, что сохранишь это в секрете.

«Если бы это было важно, я бы сказала тебе». Я попыталась отдернуть руку, но он не смягчился.

Алессандро внимательно посмотрел на мое выражение лица. Затем очень осторожно он разжал пальцы. Я поднесла запястье к груди, защищая его. Его охватило мрачное выражение.

«Это был Оскуро?» Он спросил.

Я покачала головой. "Нет, конечно нет. Брось, Алессандро.

«Если кто-то проявил к тебе неуважение, значит, он сделает несколько шагов к тому, чтобы не уважать и меня и мою семью». Алессандро наклонился ко мне ближе. От его запаха у меня кружилась голова. «Кто не уважал тебя, жена?»

«Меня не уважали». Я прошептала.

Его глаза вспыхнули. «Так это был Чезаре».

Я вскинула голову. «Мой отец никогда бы…»

«Мы с тобой оба знаем, что это неправда». Я замолчала. Ко мне обратился Алессандро. «Мне нужно немного поболтать со свекром?»

"Нет" Я сказала. «Он… он немного напился. Это был несчастный случай."

«И с этим все в порядке?»

Я посмотрела на него. «У тебя все еще под ногтями кровь от убийств людей, и ты хочешь поднять флаг морали?»

Что-то вроде восторга промелькнуло на его лице. Алессандро поднялся, похожий на льва, заметившего хромающую газель.

"Я не должна…"

«Не извиняйся». Он сказал. «Ты знаешь, это меня раздражает».

Я замолчала.

Алессандро посмотрел на меня. Казалось, в его выражении была дерзость. Давай, казалось, его глаза говорили, скажи что-нибудь еще. Дай мне поиграть еще немного.

Держать губы на замке было физическим усилием.

«Не волнуйся. Я сделаю это быстро. Он сказал.

Я нахмурилась. "Что сделать быстро?"

«Смерть Чезаре».

Лед пронзил меня. «Нет, нет, ты не можешь…» Я пошла схватить Алессандро, но он схватил меня за запястья. Он легко удерживал меня на месте. «Пожалуйста…» Алессандро встал мне в лицо.

«Он поранил кожу Роккетти. Как только он схватил тебя так сильно, что кровь под твоей кожей лопнула, он попал в мой список смертных.

"Это был несчастный случай. Я — я напрягала его — я запиналась в словах, теряя предложения в рыдании.

«Случайно или нет, но он причинил боль моей жене. Его нужно наказать». Алессандро чуть сильнее сжал мои запястья, достаточно, чтобы замедлить меня. «Но… если ты настаиваешь на его пощаде, что мне с этого?»

Я замедлилась. "Что?"

«Что я получу от этого?» — спросил он. «Я хочу, чтобы он умер, но ради тебя я был бы готов пощадить его жизнь. Что ты можешь дать мне взамен?» Во рту пересохло.

"Что ты хочешь?" Выражение его лица охватил голод.

«О, как много всего, София. То, что заставит тебя плакать и кричать». Алессандро улыбнулся мне, и я знала, что цена, которую он потребует, будет высокой. "Я хочу поцелуй."

"Поцелуй?" — пискнула я. "Это все?"

"Это все, что я хочу." Он промурлыкал. «Поцелуй Кровавой невесты».

Я исследовала выражение его лица. Он играл со мной? Будет ли он брать и брать у меня и по-прежнему требовать жизни моего отца? Что я могла сделать, чтобы он меня не бил?

"Поклянись". Я ответила. Я кивнула на татуировку на его груди, которая знаменовала его союз. «Поклянись своей клятвой Омерта».

Алессандро ухмыльнулся. «Есть то лукавство, которое ты скрываешь». Он положил руку себе на грудь, прихватив с собой мое запястье, и сказал: «Клянусь своей честью как Мадонна, Чезаре Падовино не умрет от моих рук, а взамен София Роккетти поцелует меня».

Моя рука прижалась к его рукам, опираясь на его клятву. "Хорошо." Пробормотала я. «Один поцелуй, и мой отец будет в безопасности».

Алессандро отпустил мое другое запястье. Я свободно повесила руку сбоку. "Только один." Он напевал. «Если только вы не просите большего. Тогда меня могут убедить дать тебе еще один.

"Пожалуйста." Я вздохнула.

«Это ты будешь попрошайничать».

Он сверкнул мне дикой ухмылкой, прежде чем наклониться. Я приподняла голову, пытаясь не обращать внимания на грохот своего сердца, сжатие желудка. Боль между бедрами.

Алессандро остановился прямо перед моими губами, его глаза загорелись вызовом. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не дала ему шанса. Я прижалась к его губам, поймав их.

Он сразу ожил и двинулся против меня.

Все было слишком жарко, слишком жарко. Но я не могла остановиться. Мягкость его губ, грубая щетина. Его зубы скребли мне рот, и я застонала от неожиданного удара электричества, который пронзил меня. Это заставило мои чувства сузиться до одной константы: Алессандро.

Я обняла его за голову и погрузила пальцы в его волосы. Он застонал мне в рот и толкнул меня назад. Холодильник меня поймал. Алессандро отпустил мою другую руку, и я соединила ее с другой за его головой, пытаясь прижать его как можно ближе к себе.

Он протянул руки над моей головой, возвышаясь надо мной -

Резкий рингтон прорезал воздух. Этот звук эхом разнесся в моей голове.

Я отстранилась, ударившись головой о холодильник позади меня.

Алессандро выругался и вытащил телефон из кармана. Выражение его лица было смертельным. «Кому-нибудь лучше быть мертвым».

Меня охватило неверие. Неужели я действительно целовался с Алессандро Роккетти? Мое тело пульсировало от жары и нужды из-за Безбожника? Моя голова была легкой, бедра покалывали. Я все еще чувствовала его губы напротив моих.

Это было так, как я когда-либо чувствовала.

Только горе было для меня сильным. Настолько напряженно, что на моем теле остались остатки моего разбитого сердца, моего траура. Но это… это было определенно не горе, но такое же сильное. Это было что-то другое… и это было совсем плохо.

Алессандро злобно открыл в телефон, прежде чем сунуть его обратно в карман. Он посмотрел на меня с жадностью, затем на его лице промелькнула ярость. "Я должен идти."

"Долг зовет." Пробормотала я.

«Да, долг». - рявкнул он. Он отстранился, практически дрожа от ярости. «Не думай, что все кончено, София». Я упала глазами в землю.

«Ты получил свой единственный поцелуй, Алессандро».

Алессандро мрачно рассмеялся. «Да, я полагаю, что получил». Он начал уходить, но прежде чем исчезнуть наверху, он повернулся и пристально посмотрел на меня. «Антимафийные документы готовы и лежат у меня на столе. Я уверен, ты сможешь их найти, ты много раз был в моем офисе».

Я резко повернула голову к нему, но он уже исчез в темноте.

Глава пятнадцатая

«Ты справишься, — подумала я. Ты можешь это сделать.

После пятой напутственной беседы я выскочила из машины и приземлилась на бетон с большей силой, чем необходимо. Дождь утих, и город украсил великолепный солнечный весенний день. Но мои нервы не позволили мне полностью насладиться этим.

Передо мной маячила мэрия. Люди метались под настороженное здание. Однако они не были в такой спешке, чтобы не повернуть головы, когда я проходила мимо. Оскуро, который был рядом со мной, не был неприметным, но они смотрели не на него.

«Ты Роккетти», — сказал в моей голове голос Алессандро. Держи голову высоко.

Я подняла подбородок и вошла в здание.

Именно для этого я надела свой самый любимый наряд. Мое любимое светло-розовое платье, которое было сексуально по-деловому. В сочетании с моими белыми туфлями на каблуках и подходящей сумкой мне хотелось на что-то взглянуть. Что-то с секретами и серьезностью.

Я нежно положила руку себе на живот. Что-то с большим количеством секретов.

Ратуша была старым, но величественным зданием. Мраморные полы были вытянуты, такие чистые, что отражали золотые огни, свисающие с высоких потолков. По обеим сторонам тянулись подиумы, отделяя вестибюль от выступающих крыльев. За стойкой регистрации росла внушительная лестница. Американские флаги свисали со стен, словно фонарики, впереди.

Когда я подошла, администратор поднял голову. «Чем я могу вам помочь, мэм?»

«Я здесь на встречу с мэром Солсбери».

Его глаза расширились. «Миссис Роккетти, простите меня конечно». Я не звучал резко, но он отреагировал так, как будто я ударила его по лицу.

«Я немедленно позвоню мэру Солсбери, чтобы сообщить ему, что вы здесь. Могу я предложить вам выпить?»

«Нет, но спасибо».

Оскуро и я прошли в зал ожидания. «Бедный мальчик чуть не выпрыгнул из кожи». Я сказала.

«Вы — Роккетти». Это был ответ моего телохранителя.

Мы сидели только мгновение, как знакомый мужчина спустился по лестнице. Он был одет в голубую рубашку и коричневые брюки цвета хаки. Его галстук был настолько тугим, что я могла поклясться, что он блокирует кровообращение. В сочетании с зачесанными назад седыми волосами и высокомерным выражением лица в мэре Солсбери было нетрудно увидеть политика. Включена коррупция.

«Миссис Роккетти», — он протянул руку. Потом вспомнил о себе и просто кивнул мне.

«Мэр Солсбери. Как приятно наконец познакомиться с вами.

Он улыбнулся. Я видела, как он задавался вопросом, был ли мой нрав немного лучше, чем у других Роккетти, с которыми ему приходилось иметь дело. "Мне тоже. Подойди сюда, пожалуйста.

Мэр Солсбери любил поговорить. И, смешав с моей любовью к разговорам, мы сделали отличный коктейль. К тому времени, как мы добрались до его офиса, у нас уже почти не о чем было поговорить.

«Устраивайтесь поудобнее, миссис Роккетти», — сказал он, выдвигая для меня стул. Кабинет мэра Солсбери был полностью построен из коричневого дерева. Стол, полки и стены совпадают, и у меня возникает ощущение, что я мог перевернуться и ничего не знать. На пороге были фотографии опрятной семьи или награды Билла Солсбери за достижения.

«Какой у вас прекрасный офис». Я сказала.

Мэр Солсбери улыбнулся комплименту. "Спасибо. У всех моих предшественников до меня был такой же». Я могла сказать.

"Как мило. История… так важна».

"Конечно." Он указал на фотографию на стене, на которой он перерезал ленту. «Вы проверяли Историческое общество? Возможно, вам понравятся их работы». Когда я не выглядела убежденной, он добавил: «Мистер Роккетти — добрый жертвователь для общества. Он считает, что защита истории очень важна».

«Это похоже на моего дедушку». Я улыбнулась. «Вы должны проделать очень хорошую работу, чтобы получить одобрение Дона».

Мэр Солсбери кивнул. «Он большой поклонник сохранения подпольных кафе. Особенно в Маленькой Италии. Думаю, это был первый клуб, которым он когда-либо руководил». Он внезапно побледнел, как будто сообразив, что сказал то, чего не должен был говорить.

«Я обязательно проверю общество». Я сняла сумку с плеча. Мэру Солсбери удается побледнеть еще больше.

«Мы перейдем к делу? Ненавижу задерживать вас.

Он кивнул.

Я вытащила документы, требуемые правительством. Они были тяжелыми, наполненными вымышленными фактами и цифрами. Ну, не придумывали, а переделывали. «Все есть, обещаю. Я сама это проверила». Я не видела, но мэр Солсбери с каждой минутой выглядел бледнее. Если он станет белее, мне, возможно, придется вызвать скорую помощь.

Он забрал у меня файл. "Очень хорошо. Там все… очень хорошо».

«Единственное, что осталось, — это твоя подпись, — сказал мне мой муж».

Упоминание о моем муже заставило Солсбери напрячься. Затем он оглядел комнату, как будто видел ее впервые. Его взгляд остановился на Оскуро, стоическом и неподвижном, а затем вернулся ко мне. Мэр Солсбери изменился. Он улыбнулся и откинулся на спинку стула. Его нервы словно растворились в воздухе.

Я хорошо знала его выражение лица. Это было лицо человека, который понял, что может что-то получить.

Чего хотел Солсбери? Я хотела получить сертификат антимафии и избежать гнева Роккетти. Сомневаюсь, что если я вернусь домой без него, это пойдет мне на пользу..

Я улыбнулась Солсбери, уравновешенно и вежливо. «Все в порядке, мэр Солсбери?»

Мэр Солсбери улыбнулся мне. Его улыбка казалась липкой. «Условия… сделки между мной и Роккетти не соответствуют моим потребностям».

"Мне жаль слышать это." Я сказала.

"Вы понимаете, не так ли?" Он не дождался моего ответа. «Однако в последний раз, когда я подписывал это, времена были другие, и теперь ФБР дышит нам в шею…»

Оскуро сделал шаг вперед. Солсбери перестал дышать.

Я повернула голову: «Все в порядке, Оскуро». Он прислонился к стене с ворчанием. Солсбери не спускал с него глаз. «Я полностью понимаю, мэр. Вы бизнесмен, и вам нужно защищать свой бизнес. Однако… я не думаю, что Роккетти разделяют мои чувства. Понимаете, им тоже нужно защищать свой бизнес. Я сладко улыбнулся и взяла его ручку со стола. «И я думаю, что способ моей семьи защитить свой бизнес немного кровавее, чем ваш».

Челюсть Солсбери дрогнула. Он не двинулся, чтобы взять ручку. «Я заключу сделку с самими Роккетти, а не с вами».

«Я тот Роккетти, с которым вы имеете дело, мэр Солсбери». Я сохраняла легкий тон и яркую улыбку. Очевидно, выбор более жесткого маршрута не работал. «Я не хочу ссориться с вами. И я знаю, что вы тоже не хотите со мной ссориться.

«Нет», — сказал он. «Я не хочу ссориться с вами».

"Я рада."

Мэр Солсбери посмотрел на меня. Я знала этот взгляд в его глазах. Он видел красивую женщину, очаровательную, но глупую жену. Пешка. «Скажите своему мужу и его семье, что я хочу пересмотреть условия нашего соглашения. И я готов сделать это прямо сейчас… с их представителем».

Он думал, что со мной легче торговаться? Я торговалась каждый день. Я заключаю сделки с моим лицом, чтобы быть пассивной, с моей улыбкой, чтобы не дрогнуть. Я пожимаю руку своим инстинктам, когда они предупреждают меня о вещах, и я лично справляюсь со своим горем.

Я мило улыбнулась мэру Солсбери. "Что вы хотите, сэр?"

Он огляделся. Конечно, подумала я, он не знает. Он опьянен от мысли, что новый Роккетти будет менее эффективным, чем другие, с которыми он имел дело. «Историческое общество». - выпалил он. «Я хочу, чтобы вы, миссис Роккетти, стали покровителем. Это не будет тяжелой работой. Вам просто нужно посетить несколько встреч и помочь мне провести несколько мероприятий». Его глаза заблестели. «Если, конечно, ваш муж не против разделить вам».

Пешка. Пешка. Пешка. «Я буду покровителем Исторического общества». Я передала ему ручку. «А теперь подпишите, сэр».

Высокая вона заставила его написать свою подпись на бумаге. Он кивнул, когда закончил. «Я пришлю это сегодня. Контур должен быть узаконен к концу недели».

"Великолепно". Я поднялась со своего места. «Это было прекрасно, но мне нужно идти. Проводите меня?»

"Конечно." Солсбери вскочил со своего места и повел меня обратно тем же путем, которым мы пришли. Оскуро последовал за ним зловещей тенью.

«Я с нетерпением жду встречи с вами на собраниях Исторического общества, миссис Роккетти». Мэр сказал, когда мы попрощались.

Я улыбнулась. «И я с нетерпением жду возможности быть отдельно от них».

«Это Алессандро». Оскуро передал мне свой телефон.

Звуки города пронеслись мимо, когда мы вышли за пределы мэрии и вернулись в теплый весенний день. Мой взгляд пробегал по улице, как всегда, но не было никакого Dodge Charger.

«Спасибо, Оскуро». Я прижала телефон к уху. «У меня есть свой телефон. Тот, который ты мне купил.

"Я знаю." Послышался жесткий голос Алессандро. Не думай о поцелуе, не думай о поцелуе. «Ты получила сертификат?»

Я спустилась по лестнице, стараясь не потревожить стаю птиц. "Я сделал это."

«Сделал ли Солсбери ход к власти?»

Я нахмурилась. «Ты знал, что он попытается? И все же ты все равно отправили меня туда? Неподготовленной? " Алессандро грубо рассмеялся на другом конце провода.

«У тебя много вещей, жена, но ты не лишены экипировки». Тон его голоса заставил меня почувствовать, что он имел в виду другие вещи. «Что он просил? Нет, подожди, дай угадаю. Покровитель одного из его нелепых клубов?»

Я была рада, что он меня не видит, его насмешки заставляли меня краснеть. «Историческое общество».

По телефону я услышала хохот. В одной комнате с Алессандро находилось более одного человека. Даже Оскуро улыбнулся.

«Как предсказуемо. На самом деле жаль. Мы надеялись, что твое красивое личико заставит его почувствовать себя более креативным, но, увы". Алессандро снова усмехнулся. Мне хотелось повесить трубку. «Хотя это может быть полезно для тебя. Так ты не будешь сидеть дома весь день, ничего не делая».

«Я ничего не делаю». Я не могла сдержать резкости в своем тоне.

Оскуро повернул ко мне голову. Я проигнорировала его предупреждающий взгляд.

«Ах, но ты хочешь сделать больше. И что может быть лучше, чем заботиться об истории Чикаго?» Он задумался.

Мне было слишком неловко отвечать. Я скакала, чувствуя силу имени Роккетти, и все это было игрой. Я позволила словам Алессандро, сказанным все те ночи назад, фактически изменить мое мнение, и теперь я осталась выглядеть и чувствовать себя идиоткой. Мной играли Роккетти, и по какой-то глупой причине мне это действительно причинило боль.

Семьям Роккетти не нужно беспокоиться о сертификате Anti-Mafia. «У них в кармане весь этот город, — подумала я.

"София?" — сказал Алессандро по телефону.

"Извините, мне надо идти. У меня назначена встреча."

Он фыркнул.

Я повесила трубку прежде, чем он успела сказать что-нибудь еще.

Оскуро тихонько последовал за мной к машине, излучая напряжение. Я чувствовала его неодобрение в воздухе, оно было настолько сильным. Когда мы пристегнулись, я спросила его: «В чем дело, Оскуро?» Его челюсть сжалась.

«Не злите Алессандро, мэм. Он не известен своим терпением».

Предупреждение Оскуро стало легкой неожиданностью. Я не думала, что Оскуро способен говорить вне очереди, и все же мы были здесь. Я хотела прислушаться к предупреждению Оскуро, действительно хотела, но, похоже, не могла не рассердить Алессандро. Казалось, каждое мое движение действовало ему на нервы.

«Он тебе не нравится?» — с любопытством спросила я.

Оскуро не спускал глаз с дороги, но был смертельно серьезен, когда сказал: «Я отдал бы свою жизнь за Алессандро. Нет другого человека, которого я предпочел бы иметь за своей спиной, когда я иду на войну, и нет другого Капо, которого я бы слушал. Но… я бы не позволил ему приблизиться к женщинам из моей семьи».

Я с сожалением выглянула в окно. Если бы только мой отец придерживался той же политики, что и Оскуро. — Как ты думаешь, тогда меня следовало отдать Сальваторе-младшему? Или даже Тото Грозный?»

"Нет"

— Тогда может быть, мальчик Томмазо?

"Глупый мальчик." — прокомментировал Оскуро. «Но он бы хорошо к тебе относился. Легче… легче быть женой».

Я улыбнулась, хотя и немного грустно. Оскуро не думает, что у тебя хватит сил выжить у Роккетти. — Твой отец тоже, — сказал голос в моей голове. И они, наверное, правы.

«Что ж, теперь уже слишком поздно». Пробормотала я.

«Слишком поздно». Он согласился.

Мой телефон прорезал тишину. Если бы это был Алессандро, я бы не была счастлив. Вместо этого на экране отображалось имя моего отца. Мы не разговаривали с ужина накануне годовщины смерти Кэт. Я не была уверен, кто должна сделать первый ход, поэтому дала ему власть. Папа в любом случае справился лучше, когда почувствовал, что все контролирует.

«Папа», — ответила я.

«Бамболина». - сказал папа. Он прозвучал немного робко. "Как ты, моя дорогая?"

"Все хорошо. А ты?"

Он сделал паузу. «Хорошо».

Прошла минута молчания.

«Насчет той ночи…»

«Все в порядке, папа. Ты был немного навеселе. А это было накануне… годовщины.

«Это не значит, что все в порядке». Он сказал напряженно.

Я стала тише голос. «Папа, о чем ты меня предупреждал… это был бессвязный пьяный мужчина или мне не следует ничего говорить?»

"Ничего не говори."

"Почему-"

«Это не твое дело. Но я твой отец, и когда дело касается твоей защиты, я отвечаю за тебя».

Мой живот сжался. «Думаешь, мне нужна защита?»

«Всем нужна защита, бамболина. Особенно тебе." Папа говорил что-то еще, но мое внимание устремилось.

За окном я увидел Макдональдс. «Оскуро, давай поедим. Я серьезно хочу соленых чипсов — ох, и гамбургера. Один с кучей сыра…

«София, ты меня слушаешь?» — рявкнул папа по телефону.

"Ага-ага." Я ответила. Оскуро свернул с дороги в сторону ресторана. «Я бы хотел, чтобы ты мне сказали, почему. Скрыть беременность труднее, чем ты думаешь».

"Вы один?" Папа пищал.

«Оскуро со мной». Я протянула ему телефон. «Передай привет, Оскуро».

Оскуро проигнорировал меня.

«Он верный пес Алессандро». - рявкнул мой отец. «Ты не должна ему ничего рассказывать…»

«Оскуро уже знает, папа. Он должен ходить со мной на встречи». Я ответила. «И я не совсем уверена, почему я должена держать ребенка в секрете. Это мой билет в безопасность, папа. Вся моя цель — забеременеть, а ты говоришь мне молчать?

Папа вздохнул. «Это не твой билет в безопасность, бамболина».

«Тогда расскажи мне, что происходит…»

«Нет. Ты знаете, что это не твое место». Он добавил: «Что на тебя нашло? Ты никогда не говоришь со мной так грубо.

Я вздохнула. Оскуро подъехал к окну. «Мне очень жаль, папа. Я просто в стрессе. И устала. Я знаю, что у тебя в сердце самые лучшие намерения». Оскуро я сказала: «Принеси мне самое главное в меню. С беконом.

«Какой напиток ты хочешь?»

"Ничего. Просто принеси мне дополнительные фишки». Я вернулась к своему телефону.

Папа был на середине предложения. «… Лучше всего, ты не знаешь, бамболина. Это принесет тебе только горе. Просто послушай меня и поверь, что я защищу тебя. Как я всегда делал». За исключением случая, когда ты без раздумий продал меня Роккетти.

Я нежно кладу руку на живот. Алессандро продал бы тебя, детка? «Я знаю, папа. Я понимаю. Я никому ничего не скажу…»

"Хорошо."

Оскуро передал мне мою еду. От запаха у меня в животе яростно бурчало.

"Что это был за звук?" — спросил папа.

"Ничего." Я разорвала сумку. «Мне пора идти, папа».

«Обещай мне, что ничего не скажешь, София».

Я развернула бургер. "Я обещаю."

"Ой, и, бамболина?"

"Ммм?" Я откусила свой бургер.

«Мне очень жаль, что я нанес тебе синяк. Я не осознавал своей силы или опьянения».

Кто тебя ушиб? Голос Алессандро повторился в моей голове.

Я остановился с набитым ртом.

«Я поговорю с тобой позже, бамболина». Папа повесил трубку.

У меня было ужасное чувство, что, возможно, моя маленькая сделка с Алессандро прошлой ночью была игрой для дураков.

Глава шестнадцатая

Моя грудь выросла на чашку.

Я поправила бюстгальтер, тихо выругавшись себе под нос. Я надела свитер, чтобы скрыть изменения в моем теле, но, клянусь, вы могли это заметить. Мой живот еще не вырос, но остальная часть моего тела определенно готовилась к рождению ребенка.

Я потянула за кремовый свитер. Я заправила его свободно в бледно-розовую юбку-карандаш до колен, из-за чего я выглядела хорошо одетой, но не слишком опрятной. Это была гонка серийных автомобилей, а не Дерби в Кентукки.

«Что ты думаешь, Полпетто?» Я спросила. При звуке своего имени Полпетто поднял голову. Он расслабился на моей кровати животом вверх. "Это очевидно?" Я повернулась в сторону и снова потянула. «Может, мне надеть спортивный бюстгальтер? Нет, это было бы неудобно. Мои сиськи так сильно болят".

"София!" Я слышала, как Алессандро выкрикивает мое имя. Мгновение спустя он появился в дверях моей спальни. «Ты готова?» Он потребовал. "Мы опаздываем."

На прошлой неделе я наблюдала за собой возле Алессандро. Мне стало неловко, когда я попала в игру с сертификатом Anti-Mafia, а также мою горячую реакцию на наш поцелуй. Когда я видела его, мое сердце учащалось, и иногда по утрам я просыпался, чувствуя эхо его прикосновения к моей коже. Я все время напоминала себе, что он угрожал моему отцу — хотя ни мой муж, ни мой отец не подтвердили мои подозрения — и что он был Роккетти.

И Роккетти не были создан для того, чтобы быть добрыми и привлекательными. Они были рождены из глубин ада, сыновья самого сатаны, и посланы на Землю, чтобы я быстрее старела.

Отстраняясь от мыслей, я закинула волосы на плечи, пытаясь прикрыть ими грудь. «Просто позволь мне взять мою обувь». Я подошела к шкафу. «Как ты думаешь, какие мне следует надеть? Белые или розовые? "

«Белые». Алессандро отпустил жест.

Я проскользнула в каблук, пока шла. «Я должна взять свое пальто…»

«Это внизу».

Алессандро шел впереди меня. Он ждал у лифта, держа в руках наши пальто.

«Ты знала, что мы должны уехать к 10». Он сказал мне, когда мы уходили. «Сейчас 10:30».

«Сейчас 10:21». Я исправила. «А совершенство требует времени».

Он просто хмыкнул в ответ.

У машины ждали телохранители. К моему удивлению, Алессандро заявил, что собирается водить свой Lamborghini. И Беппе, и Оскуро выглядели обеспокоенными тем, что не могут защитить его, но они не оспаривали его решение. Они только что сели в «рейнджровер» и стали ждать, пока Алессандро уедет.

Я устроилась в глубокой машине, держа наши пальто. "Ты когда-нибудь участвовал в гонках?" "Легковые автомобили?

«Нет» Алессандро с ревом вылетел из гаража.

В зеркало заднего вида я увидела Range Rover. «Оскуро и Беппе были расстроены тем, что ты не взяли Range Rover. Думаю, они предпочитают, когда могут защитить тебя».

«Они верные мужчины». Это было самое приятное, что я когда-либо слышала от него. «На твоем месте, жена, я бы меньше беспокоился о моей безопасности».

Мой язык застрял в горле. "Почему? Как ты думаешь, мне есть о чем беспокоиться? "

Алессандро не ответил.

«Дон Пьеро хочет, чтобы ты был в церкви в это воскресенье». Я сказала. «Ему не нравится, что ты пропустил почти три недели».

«Мой дедушка верит, что Бог с большей вероятностью впустит его на Небеса, если он пойдет в церковь».

«Ты не разделяешь это мнение?»

«Нет», — мрачно рассмеялся он. "Я нет."

Я пожала плечами. «Тем не менее, это то, что мы делаем. Я думаю, что посещение церкви — это скорее смывание грехов. Речь идет о налаживании связей, о последних сплетнях».

"Это то, что ты делаешь?"

"Конечно." Я склонила голову набок. «Я сомневаюсь, что Бог проявляет ко мне большой интерес».

Алессандро не спускал глаз с дороги. «Тогда он дурак».

Я почувствовала, как мои щеки нагреваются. «Не думаю, что можно называть Создателя дураком».

Он не ответил.

Я открыла рот, но он вмешался. «Ты собираешься говорить все время?» — спросил Алессандро.

«Как долго мы женаты?»

К моему полному удивлению, Алессандро усмехнулся. Это было грубо и дико… но не было ни голода, ни злобы. Только развлечение.

Я почувствовала, как в ответ вскинулись мои собственные губы.

«Полагаю, ты права». Он сказал.

Когда я в последний раз видела Circuit di Chicago в феврале, там было тихо и пусто. Но когда мы подъехали к гоночной трассе, трасса стала больше такой, какой я ее запомнила, когда была ребенком. Машины заполнили стоянку, некоторые даже тянулись вдоль дороги. Повсюду собирались люди, одетые в командную атрибутику, и весело мчались на трассу.

Алессандро не стал парковаться рядом с общественностью, а направился прямо к частной парковке. Уже ждала вереница вспышек дорогих машин.

"Это потрясающе." — сказала я, выбираясь из машины.

"Все хорошо." Алессандро ответил.

Телохранители припарковали свой Range Rover поблизости и присоединились к нам, когда мы направились к арене. Вместо того, чтобы пройти через главный вход, мы обогнули задний двор. Страшно выглядящий мускулистый мужчина ждал у частной двери, но уважительно кивнул Алессандро, когда мы проходили.

Потребовались лестничный пролет и лифт, но в конце концов мы добрались до личного отсека. На трассе было много лож, предназначенных для VIP-персон, но отсек Роккетти была безусловно лучший. Огромный серый холл выходил на автодром, а рядом с ним стоял небольшой обеденный стол с баром и холодильником справа. Вы могли видеть пластиковые скамейки, на которых сидели люди, и по сравнению с нашей частной гостиной это выглядело отстойным.

По крайней мере, дюжина Мастеров бродила по комнате с вином в руке. В конце стола в ожидании суда сидел Дон Пьеро. Увидев нас с мужем, он поднялся с очаровательной улыбкой.

«София, я так рада, что тебе удалось это сделать». Мы поцеловали обе щеки, прежде чем отступить. Обычно сначала встречали бы моего мужа, но Дону Пьеро не нужно было так беспокоиться о правилах. Он сделал правила. «Я должен лично поблагодарить вас за получение сертификата».

Я старалась не краснеть, но, тем не менее, почувствовала, что мои щеки нагреваются. «Я рада помочь семье, чем могу».

Алессандро посмотрел на меня понимающе, но я проигнорировала его.

«Иди и общайся, моя дорогая». - сказал дон Пьеро. «Алессандро, пару слов».

Алессандро слегка прижал руку к моей спине и кивнул подбородком кому-то поверх моей головы. Мгновение спустя ко мне подошел невероятно красивый мужчина и одарил меня яркой очаровательной улыбкой. Такая улыбка может разрушить репутацию.

Так оно и было.

«Габриэль принесет тебе выпить». Алессандро сказал мне. Он снял руку с моей спины и сел со своим дедом, явное увольнение.

«Маленькая София, в последний раз, когда я видел тебя, ты была одета как сказочная принцесса и играла со своими куклами». Смеялся Габриэль. Он не изменился с тех пор, как я видела его в последний раз, с такими же вьющимися темными волосами и яркими карими глазами. Возможно, его лицо немного повзрослело, кости стали более заметными, лоб начал морщиться, но в остальном он выглядел так же.

«В последний раз, когда я видела тебя, ты бежал из спальни моей мачехи, а мой отец преследовал тебя по пятам».

Габриэль одарил меня улыбкой. "Хорошие времена."

Я смеялась.

Каждая девушка в Наряде знала Габриэля Д'Анджело, и считалось правом на переход влюбиться в него какое-то время. Он был обаятельным, красивым и полным возмутителем спокойствия. Он испортил больше браков, чем сиденья унитаза, и был далеко не на пути к завершению. Из слухов я знала, что Габриэля обычно держат подальше от Чикаго, чтобы он не создавал проблем с Нарядом.

Почему Алессандро позволил такому дьяволу приблизиться ко мне? Я поинтересовалась. Если бы у нас с Габриэлем был роман, это ужасно отразилось бы на Роккетти и обеспечило бы смерть Габриэля.

Алессандро говорил с Габриэлем легко и командно. Возможно, Габриэля приручил капо Чикаго.

«Что ты хочешь выпить, София?» — спросил Габриэль, когда мы направились к бару. Было странно слышать свое имя от кого-то. Я так привыкла, что меня называли миссис Роккетти те, кого я не знала.

«Просто лимонад, спасибо».

Его глаза расширились. «Лимонад? Ты водишь?"

Нет, просто беременна. Я смеялся. "Сейчас одиннадцать часов. Только сумасшедшие пьют до обеда».

Габриэль купил мне лимонад, но настоял, чтобы в нем был хотя бы ломтик лайма. Он был отличной компанией, несмотря на то, что флиртовал со мной на грани флирта. Я мало заботился о проблемах с Роккетти, поэтому я не играл в это. Но было приятно поговорить и посмеяться с кем-то простым и отзывчивым. Иногда общение с Алессандро заставляло меня потеть от напряжения.

И другие вещи.

Я была в порядке, пока не принесли сырные тарелки. От сильного запаха соуса и оливок меня вырвало.

Просто сделай глубокий вдох. Я втянула воздух.

Тошнота нарастала быстро и сильно. В горле стало неприятно, что означало только одно.

Я поставил свой лимонад. «Я просто сбегаю в дамскую комнату».

Габриэль с любопытством посмотрел на меня. «Это просто дальше по коридору. Слева."

Если бы я открыла рот, чтобы ответить, я действительно думаю, что меня бы вырвало. Я выскочила из комнаты, пытаясь выглядеть спокойной, но на самом деле чувствуя себя полным дерьмом. При моем появлении телохранители, ожидавшие в холле, подняли головы.

«Вы в порядке, мэм?» Оскуро позвал.

Я отмахнулась от него с натянутой улыбкой.

Как только я зашла в ванную, меня сразу вырвало в ближайший туалет. Я сегодня мало ела, так что в основном это был лимонад и соленые крекеры. Это, мягко говоря, ужас.

Я приподнялась над чашей, быстро вздохнув.

Не прошло и секунды, как мое тело снова содрогнулось, и меня вырвало.

«Иисус Христос», — пробормотала я. Все мое тело было липким.

Убедившись, что мое тело готово, я спустила воду в унитазе и вышла из кабинки. Я даже не закрыла дверь, я так торопилась. Чертовски повезло, что никто не решил сходить в туалет, иначе они бы вошли в один из худших моментов моей жизни.

Я умылась водой, затем взял немного в ладонь и жадно выпил. Это успокоило мое грубое горло.

Я проверила свои волосы и свитер на предмет остатков завтрака, но, к счастью, целилась прямо в унитаз. Однако я чувствовала только запах рвоты и отчаянно хотел, чтобы я взяла с собой сумочку. У меня почти остался запасной флакон духов на всякий случай.

Я положила руку себе на живот. "Тебе не нравится, когда тебя игнорируют?" Я спросила. «Меняешь тело, меня тошнит». Я улыбнулась. "Все нормально. В этом ты похожа на свою мать. Я тоже не люблю, когда меня игнорируют».

В дверь громко постучали. "Миссис Роккетти?" Оскуро позвал. "Вы в порядке?"

"Все хорошо!" Я крикнула в ответ и быстро проверила свою внешность. Я вымыла руки второй раз перед уходом.

Оскуро, хмурясь, ждал у двери. «О, тебе не нужно было приходить ко мне и проверять, Оскуро. Я как раз шла в туалет».

Он проверил ванную позади меня, когда я закрыла дверь, ища глазами.

«Там никого нет». Я засмеялась и похлопала его по плечу. «Вернись к своим друзьям-телохранителям. Я в порядке, правда».

«Я провожу вас обратно к Капо». Его тон не оставлял места для аргументов.

Оскуро и я вернулись в отсек. Он поймал взгляд Алессандро и сухо кивнул. Алессандро сидел рядом с дедом, но кивнул в ответ Оскуро.

Я только что пошла в ванную. О чем все это было?

Честно говоря, я чувствовала себя слишком измученной и больной, чтобы даже думать об этом. Все, что мне нужно было сделать, это переживать о том, как пережить день и не выбросить печенье снова.

Габриэль приветствовал меня. «Гонка скоро начнется». Он сказал мне. «Смотри, гоночный автомобиль отключен».

Пейс-кар установил скорость, когда машины вышли на трассу и приготовились к старту. Двадцать четыре из них вытянулись в две полосы, готовясь начать. Я слышала грохот двигателей и радостные возгласы толпы. В отсеке не я чувствовала себя так близко к гонке. Кэт и я привыкли сидеть как можно ближе и чувствовать дрожь земли, когда двигатели начинают рев.

«У тебя есть любимый?» Я спросила.

«Тот, который приносит больше всего денег». - задумался Габриэль.

Я смеялась. — Думаю, фаворит публики.

Пейс-кар съехал с трассы. Сразу же гоночные машины начали набирать скорость. Я слышала слабый звук их урчания, когда они разогревались на трассе.

Размахивал зеленый флаг. Гонка началась.

Большинство мужчин подошли к окнам, глядя вниз. Габриэль извинился и встал, чтобы присоединиться к остальным, глядя жадными глазами, пока они смотрели на след.

— София, — позвал Дон Пьеро. «Приди и составь мне компанию. Мои внуки начинают мне надоедать».

Я встала и присоединилась к маленькому столику. Алессандро и Сальваторе-младший сидели передо мной, по-своему устрашающие.

«Ты голодна, моя дорогая?» Он спросил.

"Нет, спасибо. Я только что поела».

Алессандро посмотрел на меня. Могу поклясться, что в его темном, диком взгляде промелькнуло веселье. Если выступление Капо перестанет работать, я действительно думаю, что у Алессандро будет шанс стать человеком на детекторе лжи.

«Алессандро сказал мне, что ты вступила в Историческое общество». - сказал дон Пьеро, ухмыляясь. Даже холодный Сальваторе-младший лукаво улыбнулся при упоминании моего нового покровительства. Честно говоря, я не нравился Сальваторе-младшему.

«Я уверен, что будет приятно смотреть на красивое лицо».

Я улыбнулась, скрывая гнев, поднявшийся в моем горле. — Не реагируй, — скандировала я. Не реагируй, София. Успокойся, будь красивой, будь глупой.

«Я слышала, вы тоже любите историю, сэр. Мэр Солсбери рассказал мне о баснословных пожертвованиях клубу. Что он снова сказал? " Я сделал вид, что думаю. «О, этот чудесный ресторанчик в Маленькой Италии».

Лицо дона Пьеро замерло. «Похоже, между тобой и мэром сложилась настоящая дружба». Его тон не был злым, но это было труднее всего, что я когда-либо слышала.

Я практически могла слышать, как рациональная часть моего мозга умоляет меня заткнуться. Я не могла, когда открыла рот.

Я поймала взгляд Алессандро, и он бросил на меня предупреждающий взгляд.

«Меня легко впечатлить, а мэр Солсбери любит производить впечатление». - сказала я, отступая. «Обидно, что нет Модного Общества. Я бы предпочла быть покровителем этого клуба, чем Исторического общества».

Выражение лица Дона Пьеро смягчилось, и он снова улыбнулся мне. «Я уверен, что ты бы стала. Возможно, тебе стоит начать одно. Он посмотрел на Алессандро.

Алессандро не смотрел на него. Он просто хмуро смотрел на меня.

Я сделала глоток своего лимонада, выглядя тупо, красиво и совершенно не содержательно.

«У вас есть любимая машина, сэр?» — спросила я, делая вид, что не замечаю их хитрых взглядов. «У Габриэля нет никаких пристрастий, — сказал он, — но я думаю, что спорт намного веселее, когда ты можешь болеть за кого-то»

"Я согласен." — сказал Дон.

Пока гонка продолжалась, мы говорили на простые темы. Дон Пьеро неоднократно пытался убедить своего внука присоединиться к нам в церкви, но Алессандро, похоже, не хотел. Сальваторе-младший также расплывчато извинялся, что недоступен каждое воскресное утро. Дон не отступил, но казался добродушным во всем этом фиаско.

— Во всяком случае, это мое время с Софией. — сказал дон Пьеро. «Ты должен быть рад, что я с ней, Алессандро. Всю проповедь я защищаю бедную Софию от мужского внимания».

Алессандро, нахмурившись, взглянула на Дона Пьеро. Ой, подумала я, услышу об этом позже.

Я выдавила смех. «Сэр, вы ошибаетесь. Я все время защищаю вас от дам. Я даже не могу оставить вас идти к исповедальне, чтобы вы не роились».

«Церковные женщины — это сила, с которой нужно считаться». Он задумался.

Судя по тому взгляду, который на меня одарил Алессандро, возможно, я смогу справиться с группой церковных женщин.

Как только мы ушли, Алессандро прижал меня к бетонной стене, заключив меня в клетку своим телом и руками.

«Ты с ума сошла?» Он потребовал.

— Сэр… — попытался Оскуро, но Алессандро посмотрел на него ослепляющим взглядом.

«Уходи, Оскуро». Оскуро и Беппе тихо ушли. «Предатели, — подумала я.

Алессандро снова перевел на меня взгляд темных глаз. Выражение его лица заставило мое сердце сжаться. «Я задал тебе вопрос, жена».

«Дон Пьеро лгал о мужском внимании…»

"Не то!" Он взорвался. «Какого черта ты накручивала Дона? Не ври мне нахуй. Все эти разговоры о Speakeasy? Что, черт возьми, ты знаешь? "

Я резко сглотнула. «Я просто…»

"Что именно?"

«Дай мне закончить фразу». - огрызнулась я. Мой гнев нарастал быстро и сильно, меня тошнило от того, что меня толкали и велели вести себя хорошо. «Солсбери упомянул об этом, когда я получала этот сертификат, и выглядел так, как будто он пожалел об этом. Я ничего об этом не знаю, кроме того, что Солсбери и ваш дед хотели сохранить это в секрете. Алессандро наклонился ближе ко мне смертельным голосом.

«Какого черта ты поднял это тогда?»

«Потому что я унижена!» Я попыталась скрыть истерию в голосе, но проделала ужасную работу. «Вы смеялись и хохотали — все вы — по поводу этого сертификата. Вы хорошо посмеялись над моей первой работой в Наряде, не так ли?

Он ничего не сказал.

«Я терплю многое». Я сказала ему. «Я терплю многое. Но единственное, с чем я не буду мириться, — это унижение».

Алессандро медленно улыбнулся. В этом не было ничего доброго. Это был взгляд хищника, когда он нашел в своих руках сопротивляющуюся добычу. «Все дело в имидже, не так ли?» — мрачно осведомил он.

"Это моя работа. Я была олицетворением богатства и статуса моего отца, а теперь я представляю твое богатство и статус». - прошипела я. «Чем красивее моя одежда, насколько я красива, все это приписывается тебе. Когда ты сядешь в тюрьму, мне не разрешат краситься. И когда ты наконец сдашься, я буду носить черное в течение многих лет, чтобы оплакивать твое отсутствие».

Я так тяжело дышала, что мое сердце стучало в ушах.

«Это твоя роль». Он сказал. «А ты знаете, в чем моя роль?»

Я не решилась ответить. Думаю, я просто снова начну кричать.

Алессандро наклонился ближе, касаясь губами моего уха. По мне пробежали мурашки по коже. «Моя работа — защищать тебя». Его тишина была хуже его крика. «И, взбудоражив самого влиятельного человека на Среднем Западе, ты очень усложнило мою работу».

Мое сердце колотилось. «Я единственная женщина в семье Роккетти. Твоя работа была сложной с самого начала».

«Поверь мне, София», — пробормотал он. «Дон Пьеро — существо намного худшее, чем все, что можно вообразить в твоих кошмарах».

"А что насчет тебя?"

"А что я?"

«Что ты за существо?»

Алессандро не выглядел довольным, когда сказал: «Если бы я сказал тебе, ты бы пошла по стопам своих предшественниц».

Я сглотнула.

Всем известны жестокие слухи, окружающие других женщин Роккетти. Некоторые должны были быть выдуманы… но по той же логике некоторые должны были быть правдой.

«Иди домой, София. У меня есть работа». Он отстранился, забирая с собой свое тепло. Через плечо он крикнул: «БЕППЕ!»

Беппе и Оскуро образовались из темноты. Сразу же их глаза метнулись ко мне.

"Она в порядке." — рявкнул Алессандро. «Оскуро, с Софией. Беппе, пошли.

"Да сэр." — сказал Беппе.

Перед тем как уйти, Алессандро посмотрел на меня своими темными глазами. Он ничего не сказал, просто бросил на меня голодный взгляд.

Мое сердце забилось быстрее. «Не думай о поцелуе», — сказала я себе. Не думай о поцелуе.

Я знала сегодня вечером, что мне снова приснится этот экземпляр. Если не считать моего пересказа, драться мы бы не стали. Что ж… может быть, немного побороться. Но вместо того, чтобы он ушел, все закончилось тем, что мы были голыми у стены. Поллюции были бы отличным изменением от обычных кошмаров, которые мучили меня.

Честно говоря, с тех пор, как я забеременела, мои мечты были все более яркие. Я не знала, были ли это витамины для беременных, которые я принимал, или то, что рост ребенка просто сводил твои мечты с ума. Я бы сделал пометку, чтобы спросить доктора Парлатора на моем следующем приеме. Она всегда очень терпеливо отвечала на мои глупые вопросы.

«Машина здесь, мэм». - сказал Оскуро.

Я тихо последовала за ним.

Еще до того, как мы подошли к машине, раздался знакомый голос. "София!"

Я повернулась и увидела приближающегося ко мне Дона Пьеро. За ним по пятам шел устрашающий телохранитель.

«Дон Пьеро», — поприветствовала я. "Все в порядке? Мы с Оскуро собирались уходить».

«Надеюсь, тебе еще не нужно идти». - сказал Дон. «У меня есть кое-что, что я хотел бы тебе показать».

У меня упал живот.

Глава семнадцатая

Как ни странно, я чувствовала себя леди.

Дон Пьеро сопровождал меня на своей руке, положив нежную руку поверх моей. Когда мы двигались по кругу, как королевская чета, люди метались с нашего пути или уважительно склоняли головы. Когда я была с Алессандро, они избегали нас, но все хотели видеть Дона Пьеро. Они не хотели подходить слишком близко, но они хотели увидеть.

Дон не вел меня ни в отсек, ни даже на трассу. Вместо этого мы совсем покинули арену и направились к скоплению складов позади. Здания были окружены высокими колючими заборами, а также были вывешены большие таблички KEEP OUT. Эта зона использовалась для хранения автомобилей, грузовиков и всего, что могло понадобиться трассе.

Небо было темным, солнце село во время гонки, и температура упала. Я вздрогнула, но не думаю, что это было из-за холода.

Гравий хрустел под нашими ногами, когда мы приближались к самому большому складу.

Мы подошли к двери, которая переходила в стену. Дон Пьеро нажал на ручку, но, прежде чем открыть дверь, повернулся ко мне. Я думала, что он собирался что-то сказать, но вместо этого он просто посмотрел на меня нечитабельно и распахнул дверь.

Я слышала крики мужчин и разбрасываемые числа. Его освещали пыльные промышленные светильники, свисающие с потолка, и пахло маслом.

Но ничто из этого не подготовило меня к тому, что на самом деле происходило.

Большую часть места занимали огромные грузовики, вокруг которых слонялись мужчины. Они выглядели как грузовики, которые перевозили гоночные машины по стране, но вместо стандартных машин, загруженных в кузов, были ящики на ящиках. Мне не нужно было далеко ходить, чтобы выяснить, что было в ящиках.

Я заглянула в открытый ящик рядом со мной. Стопки и стопки упакованных в полиэтилен пакетов были сложены друг на друга, готовые к отправке.

Все, что я могла думать, было: если бы Кэт увидела это, она бы взорвалась.

Дон Пьеро провел меня дальше на склад. «Наркотики, моя дорогая». Он сказал.

«Вы используете Circuit как прикрытие». Я не удивилась. Каждый бизнес, которым владел Наряд, использовался как прикрытие для незаконных действий. Но увидеть это лично?

Я не задавала вопросов, когда папа давал мне мое содержание, и, конечно же, не спрашивала Алессандро, откуда деньги на пентхаус. Я знала, они знали, что я знала, но это осталось недосказанным. В конце концов, моя роль в Наряде сильно отличалась от их.

И все же Дон Пьеро предоставил мне место в первом ряду. Женщины могут быть замужем за мужчиной в течение пятидесяти лет и никогда не видеть эту сторону бизнеса.

Я посмотрела на дона Пьеро. «Зачем вы мне это показываете?» — тихо спросила я.

Он взглянул на меня своими темными глазами. «Прошло много времени с тех пор, как в нашей семье появлялся кто-то новый».

"Вы хватаетесь?"

Его обветренная улыбка стала веселой. «Разве мы, мужчины, не всегда хвастаемся?»

Я попыталась улыбнуться, но не смогла.

«До меня дошел слух, что мой внук подрался со своим тестем». - сказал дон Пьеро. "Это правда?"

«Вам придется спросить Алессандро».

Дон Пьеро посмотрел на меня. В его выражении лица было что-то древнее. Он был человеком, который многое пережил и многое сделал. Теперь я могу видеть это в его старых глазах. Годы борьбы, убийств и борьбы за власть. Но также годы успеха и процветания.

«Я надеялся, что он тебе не понравится настолько, чтобы защитишь секреты, когда вы поженитесь». - откровенно сказал дон Пьеро.

Я просто улыбнулась. "Прошу прощения."

Он проигнорировал это и вместо этого протянул приветственную руку. "Пойдем. Разреши познакомить тебя со всеми».

Дон Пьеро сыграл замечательного хозяина, познакомив меня со своими людьми. Я знала почти всех с детства в Наряде, но знала их как любящих дядей или надоедливых кузенов. Не как солдаты. Там был даже красавчик Габриэль, с суровым выражением лица разглядывая груз. Не тот Габриэль, с которым я сегодня выпивала.

Когда он закончил знакомить меня со своим младшим боссом Давиде Дженовезе, я наклонилась к его уху и пробормотала: «Почему вы действительно привели меня сюда?»

От Дон Пьеро вблизи я почувствовала запах табака. От запаха мне стало плохо, когда он сказал: «Чтобы ответить на мой вопрос». Дон Пьеро протянул руку и крикнул: «Алессандро, посмотри, что я тебе принес!»

Я заметила Алессандро в тот момент, когда он вскинул голову. Он находился внутри одного из грузовиков, следя за ящиками и их размещением. В тот момент, когда он увидел меня — и поверьте мне, я была одет в розовое и белое, я выделялся среди этой толпы — он подошел к краю грузовика и вылетел, как Тарзан.

«Что она здесь делает?» Алессандро зарычал.

Дон Пьеро выглядел так, словно получил ответ. Я была слишком напугана, чтобы даже задуматься о том, в чем был вопрос.

«Я показываю ей окрестности». - сказал дон Пьеро.

Алессандро вытащил меня из руки Дона и потянул к нему. Я быстро встала на ноги, иначе я бы попала прямо ему в грудь. Он посмотрел на меня, не сводя глаз, прежде чем толкнуть меня в сторону. Теперь я столкнулся с Доном Пьеро, покрасневшим и растрепанным.

«Я не проявляю неуважения к Николетте, и буду признателен, если вы окажете мне такую же любезность». - прорычал он.

Дон Пьеро выпрямился, отгоняя ауру очаровательного деда и превращаясь в патриарха семьи Роккетти. «Осторожно, Алессандро». Он предупреждал. «Я бы не хотел, чтобы мы ссорились из-за чего-то столь тривиального».

«Не скромничай, дедушка». Предупредил Алессандро. Было приятно не оказаться тем, кому Алессандро говорил это хоть раз. «Софии здесь быть не должно».

Я взглянула на него. Почему он так сказал?

Дон Пьеро только улыбнулся. «Это единственное место, где она должна быть».

Здесь что-то происходило. Я могла видеть это в их позах и слышать это в их тонах. Возможно, произошла борьба за власть или сделка не удалась. В любом случае, я сомневалась, что мое присутствие было истинной причиной степени гнева Алессандро. Я была кроликом, которого использовали, чтобы вытащить льва из клетки.

"Я должна идти." — мягко сказала я. «Полпетто понадобится его обед».

Они оба посмотрели на меня. Алессандро коротко кивнул: «Да, тебе пора». Он махнул рукой над моей головой. «Оскуро отвезет тебя домой. Как он уже должен был сделать.

«Мне было грустно видеть тебя, София». - сказал Дон Пьеро. «Хотя, надеюсь, тебе лучше».

Я напряглась.

Алессандро повернул ко мне голову. Сомневаюсь, что ему было приятно узнать о делах своей жены от кого-то другого.

«Охранники сказали, что ты заболела сегодня днем ​​и почти ничего не ели, моя дорогая». Дон притворился озабоченным.

Я сглотнула, пытаясь сдержать горло. «Вчера вечером я плохо приготовила ужин. Стыдно, но чувствую себя намного лучше. Спасибо за беспокойство, сэр».

«Если тебе так плохо, моя дорогая, не выходи из дома». Дон Пьеро взглянул на Алессандро. «Ты не должен таскать свою отравленную жену, Алессандро».

Взгляд Алессандро обжег мою кожу. «Если София считала, что ей можно выйти из дома, я уверен, что она знала что делает». Он снова повернулся к деду. Я выдохнула, хотя не знала, что задерживала дыхание. "На этом все?"

Дон Пьеро не вздрогнул от ужасающего выражения лица своего внука. "Да в настоящее время."

Алессандро прижал руку к моей спине и слегка толкнул мою. Я поняла намек. Пришлось физически сдерживаться, чтобы с криком не бежать к выходу. Это не пройдет хорошо.

Прежде чем я смогла сбежать, из темноты появилась фигура и подошла к нам. Мой желудок скрутился.

— Неро, — приветствовал Алессандро. «Я хочу услышать о вашей миссии, как только разберусь с этим».

Я даже не могла злиться на то, что Алессандро заставил меня походить на кусок собачьего дерьма на его туфле, который ему пришлось срезать. Все мое внимание было направлено на человека, стоявшего перед нами, на окружавшую его тьму, заслоняющую весь свет.

Как и Габриэль, Нерон был печально известен. Хотя не за его завоевания. Неро был одним из убийц Народа и, безусловно, самым смертоносным. Я никогда с ним не встречалась, никогда с ним не разговаривала. Его не было на семейных мероприятиях, и папа никогда не осмеливался пригласить его в наш дом. В те короткие разы, когда я видела его мимо, папа всегда хватал меня за плечо и уводил прочь.

Тот факт, что наши пути никогда не пересекались, не помешал мне услышать о его репутации. О пролитой им крови шептались, истории о том, как он кормит человека своими яйцами, замалчивались. Даже о Рождестве, которое он появился у Дона Пьеро и катал голову Брайана Галлахера по столу — по индейке и гогольцу, — говорили тихо и всегда наедине.

А теперь, чтобы увидеть его лично, не более чем в пяти футах… Я серьезно чувствовала, что могу упасть в обморок.

"Сэр." — сказал Нерон в ответ. Его глаза упали на меня, и их наполнило что-то похожее на любопытство.

Рука Алессандро на моей спине сжалась. «А теперь, Нерон».

К моему полному удивлению, Нерон склонил голову и направился к Габриэлю.

Я снова посмотрела на мужа. Если такой человек слушал его, кто еще подчинялся его авторитету?

Оскуро, Беппе, Габриэль, Серджио, а теперь и Неро — все промелькнуло у меня в голове. Телохранители, босс, силовики и убийцы.

Допрос Дона Пьеро и моего отца об Алессандро и его людях внезапно стал яснее. Возможно, солдаты, которые следовали за Алессандро, были монстрами, которых они не хотели чтоб окружали меня… или, что более вероятно, все они были монстрами, которые могли серьезно повернуть маятник силы в сторону моего мужа. Дон Пьеро должен был заботиться о своей власти, а мой отец был одним из людей Тото Грозного.

«Кажется, ты и убийца близки». Я заметила.

На лице Алессандро промелькнуло веселье. «Неро ни с кем не близок».

«Ты и он всего лишь две горошины в стручке».

Он сразу уловил мой тон. «Я так понимаю, ты все еще злишься на меня за то, что я разговаривал с твоим отцом».

«Он все еще не разговаривает со мной из-за тебя».

«Я удивлен, что ты заботишься. Я всегда думал, что он тебе никогда не нравился.

Алессандро был прав и не прав одновременно. "Он мой отец. Я люблю его."

«Люди часто любят того, кто им не нравится». Он сказал.

Мы подошли к воротам, окружающим склад. Оскуро подошел к нам сзади, молчаливый и быстрый, как всегда. Он мельком взглянул на меня, прежде чем повернуться к моему мужу.

«Простите меня, сэр…»

«Я знаю, как там Дон». - сказал Алессандро. «Я хочу поговорить с Софией».

Оскуро понял намек и исчез обратно тем же путем, которым пришел. Без сомнения, он наблюдал за нами, но он давал нам видимость уединения, не слушая.

Я потерла руки. «Луна сегодня действительно большая».

Алессандро повернулся ко мне лицом, заслонив лунный свет. «Ты хорошо себя вела там. Несмотря на все, что творилось вокруг».

Неужели Алессандро только что сделал мне комплимент? Конечно, я ошибалась. «Я была слишком удивлен, чтобы отреагировать».

"Ты хочешь увидеть что-нибудь еще?"

Я взглянула на него. Тени скользили по его скулам, делая его похожим на красивого дьявола. Улыбка растянула мои губы. "Хорошо."

Алессандро провел меня через склады, скрывая нас от тени. Мы подошли к одному сзади, и он открыл его.

«Не волнуйся, — сказал он мне на ухо. «Здесь нет запрещенных наркотиков».

Я вздрогнула.

Мы вошли в темноту. Алессандро потянулся надо мной, его рука коснулась меня. Он щелкнул переключателем, и комната стала светлее, освещая ряды автомобилей. На выставке были представлены машины с 19 по 21 век, блестящие на свету. Я заметила красный Ferrari 1951 года и его коллегу 2014 года рядом с ним. Был ряд Fiat, Bugatti и синий Lancia Stratos.

Я оглянулась и почувствовала, как смех закипает у меня в горле. «Ты сказал, что не любишь машины».

«Я не слишком увлечен гонками, но мне нравится хорошо сделанный автомобиль».

«Они все твои?» Я подошла к Bugatti из розового золота, который привлек мое внимание.

"Нет" Алессандро последовал за мной. «Некоторые из них принадлежат моей семье и моему брату. Ему нравится Maserati. Говорит, что они подходят.

«У Сальваторе достаточно эмоциональных способностей, вроде чего-то?» Я провела пальцами по капоту.

Я услышал, как позади меня весело фыркнул Алессандро. Я повернулся и поймал его яркие глаза. «Я не могу сказать наверняка». Он задумался.

«Почему ты держишь их здесь, а не в пентхаусе?»

«Недостаточно места». Алессандро продолжал бродить за мной.

— И у меня все равно есть Lamborghini. Одновременно можно водить только одну машину». Я остановилась на великолепной винтажной Alfa Romero с огромными фарами и открытым верхом. «Это моя любимая».

Алессандро подошел ко мне. «Alfa Romeo Giulietta Spider 1958 года выпуска. Хороший выбор."

Я заглянула внутрь на нетронутые кожаные сиденья. Пахло новой машиной. "Могу я прокатиться?"

«Нет, — задумался он. «На эти автомобили нужно смотреть, а не водить».

«Вся суть автомобиля в том, чтобы управлять им». Я провела пальцами по лобовому стеклу. «Зачем тебе то, что ты не можешь использовать?» Алессандро взглянул на меня своими темными глазами. «В отличие от моего старшего брата, мне нравятся красивые вещи».

Мои щеки вспыхнули. «Даже если они бесполезны?»

«Все, что у меня есть, бесполезно». Он сказал тихо. «Кроме, может быть, Полпетто».

Я засмеялась, удивленный его шуткой. «Полпетто — защитник пентхауса. Без него мы вполне могли бы оказаться под атакой».

«Возможно».

Я повернулась к нему, прислонившись к капоту машины, чтобы лучше его рассмотреть. Выражение лица Алессандро не выглядело резким или диким, вместо этого в нем был легкий юмор. «Я знаю, что тебе нравится Полпетто. Даже если ты пытаешься это скрыть».

Он приподнял бровь. "Откуда ты это знаешь?"

Я встретилась с ним взглядом. «Я слышу, как ты с ним разговариваешь». Когда выражение лица Алессандро немного ожесточилось, я поспешила добавить: «Не волнуйтесь, я думаю, это очень мило».

Алессандро странно посмотрел на меня. "Милый?" Он произнес это слово так, как будто от него во рту привкус неприятного запаха. «Никто раньше не называл меня милым».

«Я говорила о Полпетто. Но конечно, — я беззастенчиво улыбнулся ему, — ты тоже милый.

Он не ответил, просто посмотрел на меня. Моя улыбка дрогнула. Неужели я полностью неправильно поняла ситуацию? Я думала, нам было весело.

Я открыла рот, чтобы извиниться за любое неуважение, но Алессандро прервал меня, сказав: «Тебе лучше не извиняться».

Мой рот закрылся.

Алессандро выглядел раздраженным. «Я думал, что сказал тебе, что тебе не нужно извиняться каждый раз, когда ты высказываешь свое мнение».

"Старые привычки умирают с трудом." Я сказал. «И ты говоришь это только тогда, когда не чувствуете угрозы со стороны моего мнения».

Его глаза обратились ко мне. «Этого мнения было для тебя достаточно?»

«Обо мне говорили и худшее».

Я могу только представить. «Почему ты говоришь мне это делать? Поделиться своим мнением? Мнение жены — это не то, чем обычно озабочен Роккетти Капо».

Алессандро не выглядел рассерженным на мой вопрос. Вместо этого он откинулся на машину напротив меня. Я была одновременно рада и расстроена этим пространством — это позволило мне думать яснее, но также означало, что мне было холодно без его излучающего тепла. «Мне неинтересно, чтобы ты играла счастливую, но глупую жену. Это чертовски раздражает».

Небольшая часть меня сомневалась, что это был не полный ответ на мой вопрос, но я больше не расспрашивала его. Возможно, я просто представляла это.

«Может, это просто моя личность». Его темные глаза вспыхнули.

«Ну, тогда у тебя очень надоедливый характер».

«Больше раздражает, чем твой собственный?» Слово сорвалось с моих уст, прежде чем я успела их остановить.

Первобытный восторг вспыхнул на лице Алессандро. «Ты назвала меня одновременно милым и раздражающим в одном разговоре. Возможно, ты немного смелее, чем я думал.

«Неужели о тебе говорят еще хуже?»

Он улыбнулся низко и мрачно. Мое сердце забилось быстрее. «Милый там наверху».

"В чем?" Я слезла с капота и шагнул к нему.

Его глаза отслеживали мои движения. "Всякие вещи."

«Как… Безбожник?» Я сделала еще один шаг ближе.

"Хуже." Его глаза не покидали меня.

"Муж?" Еще шаг.

«Это не так уж плохо».

"Ублюдок?"

"Хуже."

— Тогда сын?

На его лице промелькнула улыбка. «Хуже, но ненамного».

"Внук?" Я была прямо перед ним, моя шея наклонилась, чтобы увидеть его. Мы были так близко, наши тела на волосок друг от друга.

Глаза Алессандро были прожорливыми, когда они увидели меня. «Хуже».

«Тебя, должно быть, называли довольно ужасными вещами». Я попытался сделать свой голос ровным, но он вышел хрипловатым и тихим.

"Конечно." Он ответил хриплым голосом.

Наши лица были так близко, что я чувствовала его теплое дыхание на своих щеках, его ресницы касались моей кожи, фантомное прикосновение его мягких губ к моим собственным. Его знакомый и мускусный запах поразил меня, отключив все связные мысли.

Все, о чем я могла думать, это поцелуй на кухне. Прилив наших тел, голод, потребность.

Алессандро, должно быть, думал о том же, потому что спросил: «Мне нужно будет заключить с тобой еще одну сделку из-за поцелуя?»

«Ты не очень хорошо умеешь заключать сделки». Я прошептала.

«Роккетти не занимаются торговлей». Он ответил так же тихо.

Мы были единственными двумя людьми на складе, но в тот момент мы могли быть единственными двумя людьми во всей вселенной.

Алессандро какое-то время смотрел на меня, затем прижал две руки к моему лицу. Он уставился на меня с такой интенсивностью и голодом, что у меня перехватило горло. Затем он наклонился, зависая, и я наклонился ближе, пока…

Поцелуй не был бушующим пламенем, охватившим меня.

Губы Алессандро мягко касались моих. Такой мягкий. Мы играли ртами друг друга, копируя движения и просто ища утешения в нашей связи. Его руки пробежались по моей заднице, и я скопировала движение. Я запустила пальцы в его волосы, притягивая его ближе.

Я не хотела софта. Я хотела накормить охвативший меня лесной пожар.

Я углубила поцелуй, заскользила зубами по его губам, и из его горла вырвался глубокий рык.

Алессандро развернул меня и прижал к машине. Я протянул ногу, чтобы прижаться к нему ближе. Горячий, грубый и жесткий. Это начало менять что-то глубоко под нашей кожей. То, что я не могла назвать, но знала, что надоедать.

Его грубые руки скользнули по моему телу, и я промурлыкала в предвкушении. Все выше и выше, пока он нагло не приблизился ко мне, разделенный только тканью. Алессандро улыбнулся моей реакции.

Моя голова сама собой откинулась назад, и его рот коснулся моей шеи. Губы, язык и зубы. Целовал и целовал меня по всей длине шеи.

Я едва могла думать, едва дышала.

«Алессандро». - простонал я.

Мой муж поднял меня на машине, поставив меня в лучшую позу, с ним между моими раздвинутыми ногами, а мои лодыжки зацепились за него. Я провела руками под его рубашкой, и он зашипел от прикосновения. Его кожа под моей была такой яркой, что я чувствовала порез на его солдатском теле, шрамы и мускулы. Мой Капо.

Алессандро снова нашел мои губы и уложил меня на капот. Он приподнялся, держась по обе стороны от меня. Машина под нами застонала.

Я рассмеялась над его действием, и он поймал меня за рот, словно пытаясь проглотить звук.

Возбуждение было громом между моими бедрами, и мои груди стали тяжелыми. Он был мне нужен — мне нужно, чтобы он был ближе.

Алессандро негромко зарычал и потерся обо мне. Твердый и готовый

«Алессандро…» Я обвила его ногами, желая, чтобы он был ближе.

Он отстранился, позволяя мне дотянуться до своего пояса. Но затем он остановился на мгновение. Руки скрестились по обе стороны от моей головы, ноги обхватили его талию, раскрасневшиеся до костей. Я могла представить, как я выгляжу.

Глаза Алессандро полностью поглотили меня. Как всегда. Но теперь такая похоть держала его тело и лицо в плену. Он выглядел… голодным. Смотрел на меня так, будто собирался съесть меня заживо.

Да да. Я хотела, чтобы меня съели, чтобы он был на мне и во мне, и…

«София». Он вздохнул. Как будто он не мог поверить, что я была там.

«Алессандро». - повторила я ему.

Внезапно Алессандро привлек нас обоих назад. Итак, он снова стоял передо мной, а я сидел перед ним. Алессандро убрал с меня руки и отступил. В меня мгновенно проник холодный воздух, заменив тепло, которое он когда-то давал.

«Мы не можем этого сделать». - мрачно сказал он.

Мое сердце билось так громко, что я его почти не слышала. Но он сказал… «Не могу? Почему?" Я была совершенно ошеломлена.

"Потому что я так сказал." Алессандро выпрямился. Он дернул манжеты и провел рукой по волосам. «Разберись в себе. Оскуро отвезет тебя домой».

У меня было странное чувство, что я сейчас заплачу. Я чувствовала себя униженной. Я почти бросилась на Алессандро, а он меня отверг.

Я взглянула на его штаны, где были очевидные признаки его возбуждения.

Я выскользнула из-за машины и поспешила покинуть склад, поправляя юбку на ходу. Достигнув двери, я снова повернулась к Алессандро. Он стоял ко мне спиной, засунув руки в карманы и запрокинув голову к потолку. Он выглядел глубоко задумчивым, он выглядел обеспокоенным.

Часть меня хотела спросить его, что случилось, но смущение сжало мне горло.

Поэтому я оставила его наедине с его мыслями и пошла разбираться за своими.

Глава восемнадцатая

Я избегала Алессандро, как чумы.

Каждый раз, когда я переживала свое первоначальное смущение, я вспоминала о том, что меня отвергают, и продолжала держаться подальше от него. У меня никогда не было парня, я даже не влюблялась по-настоящему. С детства я знала, что мальчики — это не то, что мне разрешено, на тот случай, если моя добродетель когда-нибудь будет поставлена ​​под сомнение. Иногда это раздражало, но вид, как Кэт и Папа яростно ссорятся из-за правил без мальчиков, заставляла меня молчать.

Так что унижение быть отвергнутой не было чем-то, к чему я привыкла и даже не сталкивалась.

Надеюсь, я переживу это. Тогда мы с Алессандро могли вернуться к жизни бок о бок, существовать друг с другом в одной экосистеме.

Однако до тех пор я собиралась избегать его. К счастью для меня, более теплая погода дала мне гораздо больше возможностей выбраться из дома. Я проводила большую часть своего времени с Доном Пьеро на воскресной службе или занимался историческим обществом и их требованиями. Но долгожданным перерывом стал обед, который Нина Дженовезе устраивала для женщин из Наряда.

Семья Дженовезе проживала в потрясающем особняке в закрытом поселке, и плодородие весны разбудили их владения. Повсюду цвели цветы, и, клянусь, я заметила несколько птенцов, пытающихся научиться летать, когда я подошла к входной двери.

Обед проводился на улице в теплую погоду, на улице был установлен длинный обеденный стол, расположенный под патио, где росли глицинии. Она украсила территорию красивыми цветами и кружевными салфетками. Нина даже принесла на обед свои лучшие столовые приборы и бутылки вина.

За столом с Ниной сидели несколько дам. Когда я прошела через черный ход, они вскочили и подбежали ко мне, чтобы поприветствовать меня. Нина подошла ко мне первой.

«София, я так рада, что тебе удалось это сделать». Мы поцеловали друг друга в обе щеки.

Нина Дженовезе была женой нижнего босса Народа, что делало ее, пожалуй, самым постоянным женским персонажем Народа. Сколько я себя помню, она устраивала завтраки, ужины и рождественские вечеринки. На свой обед сегодня она была одета в красивую пастельную синюю блузку в сочетании с кремовыми брюками цвета хаки и подходящей обувью. Она зачесала свои непослушные седые волосы блестящей заколкой, демонстрируя свои умные карие глаза.

"Спасибо за приглашение." Я ответила. «Ты выглядишь великолепно».

«Как и ты», — Нина отпустила меня, и мы вышли из объятий.

На мне было платье до колен с цветочным рисунком, которое я приобрела для конного дерби, но никогда не надевала. Он показывал контур моего живота, но, к счастью, я еще не начала его показывать. Как я часто делала сейчас, мои волосы закрывали плечи и закрывали грудь. Моя скромная попытка скрыть их рост.

Остальные дамы встали, чтобы поприветствовать меня поцелуями и объятиями. Я не видела такой большой семьи с момента моей свадьбы.

Кьяра ди Тралья, к моему большому удовольствию, привела с собой свою великолепную внучку. Портия, которую ласково прозвали Малышкой Портией, была одета в великолепное розовое платье и казалась совершенно довольной на коленях у бабушки. С тех пор, как я видела ее в последний раз, теперь она может сама поддерживать себе шею, сказала нам взволнованная Кьяра.

После того, как я поприветствовала дам, Нина жестом пригласила меня сесть рядом с ней.

Нина хотела, чтобы я села рядом с ней? — подумала я в шоке. Обычно я сидела посередине, рядом с пожилой женщиной из моей семьи. Меня никогда не приглашали в более элитарную часть театра, потому что я была не замужем и не была дочерью человека очень высокого ранга. Папа здесь не трущобы, но он и не младший босс.

Но… теперь я была Роккетти. Я была женой капо, невесткой исполняющего обязанности начальника и внучкой Дона Пьеро. Я принадлежала к царствующей семье.

Это означало, что я должен была сесть наверху стола.

Я улыбнулась, когда села рядом с Ниной, которая, как ведущая, заняла место во главе стола. «Ты так красиво украсила это место, Нина».

"Спасибо, дорогая. Не хотите что-нибудь перекусить?"

Я приняла предложения Нины, чем наполнить мою тарелку. Обед еще не был подан, но, съев все по кусочкам, я уже чувствовала себя сытым.

Начали прибывать все больше женщин, в том числе Беатрис. Я крепко обняла ее. К сожалению, Беатрис села на несколько мест от меня, а это значит, что у нас не могло быть прямого разговора. Но мы обещали наверстать упущенное в конце обеда, когда все будут свободны.

Вместе со мной и Ниной наверху таблицы была невестка Нины Беренис Дженовезе, Орнелла Палермо, жена Консильери Наряда, а также Энджи Дженовезе, невестка Нины, и Роза ди Кальбо. Инфорсер Пьеро, Красный Рики. Помимо Энджи, женщины были намного старше меня и знали друг друга десятилетиями. Из-за того, что они были знакомы друг с другом, присоединиться к ним было немного сложнее, но ненамного.

Все они, похоже, очень интересовались новой — женщиной — Роккетти.

«Дон присоединился к нам с Давиде на обеде накануне вечером, и сказал о тебе только прекрасные вещи, дорогая». Нина мне сказала.

«Он, наверное, рад более спокойному присутствию», — засмеялась Орнелла. «Я думаю, бегать за его мальчиками весь день утомительно».

Многие женщины соглашались.

«Дон Пьеро был для меня просто замечательным человеком». Я сказала.

«Я вижу вас двоих в церкви, и вы выглядите такой красивой парой». Орнелла продолжила. «Не так ли, Нина? Похоже на такую ​​великолепную пару? "

"О да." Нина согласилась. «Прекрасная пара».

«В отличие от вас и вашего мужа. Вы двое — великолепная пара. — сказала Орнелла. «Представьте, насколько красивым будет бамбино».

Я изящно улыбнулась, пытаясь не обращать внимания на комментарий бамбино. «Вы двое слишком милы. Если ты продолжишь меня хвалить, моя голова будет слишком большой, чтобы пройти через дверь.

Они засмеялись, и тема сменилась.

В конце концов, мне удалось вовлечь Кьяру в разговор через стол. У меня был скрытый мотив — держать ребенка на руках. «Как поживает твоя невестка?» Я спросила.

Кьяра действительно выглядела немного грустной. «Она хотела бы быть здесь сегодня, но она заболела».

«О, мне очень жаль. Все в порядке?"

«Да, мы думаем, это просто грипп. К сожалению, это означает, что она не может проводить так много времени с ребенком». Кьяра поставила ребенка на колени. «Но малышка Портия не против проводить время со своей нонной. Да, любовь моя?

Малышка Портия ласково улыбнулась бабушке, она ворковала от окружающих ее женщин.

«Она великолепна», — проворковала я, не застрахованный от мягкого маленького ребенка. Кьяра произнесла слова, на которые я так надеялась: «Ты хочешь подержать ее?»

Я с радостью взяла Малышку Портию и посадила к себе на колени. От нее пахло детской присыпкой, а ее кожа была мягкой на ощупь. Она не расстраивалась из-за того, что ее передвигали по кругу, вероятно, ее обгоняли члены семьи. Малышка Портия радостно хлопнула по столу перед собой, преследуя блестящую вилку.

«Нет, нет, моя дорогая». Я засмеялась и вырвала его из ее рук. «Когда она стала такой быстрой?»

"Я знаю!" — воскликнула Кьяра. «Такое ощущение, что вчера она была совсем маленькой».

Малышка Портия развлекала себя всем новым, что было перед ней. Когда ей отказали в доступе к опасным объектам, она обратила свое внимание на меня. Мое ожерелье привлекло ее внимание, и она сжала его пухлым кулаком.

Я пощекотала ей щеку. Она улыбнулась. «Тебе нравится мое ожерелье, Бамбина?»

Она потрясла кулаком и засмеялась, увидев движение ожерелья. Другой рукой она схватила цепь и впечатляюще дернула.

«Ой, ой». Я убрала ее пальцы. «Ты такая сильная, дорогая».

Малышка Портия хлопнула в ладоши.

«Ты очень хороша с ней». Сказал голос.

Я посмотрел в сторону и автоматически улыбнулся. Тина де Санктис была тихой замкнутой женщиной, женой Бенвенуто де Санктиса, влиятельного капо, дислоцированного из Чикаго.

"Спасибо." Я сказала. «А где твоя бамбина? Нарциса?»

Разговор дошел до нас быстро. Многие женщины спрашивали: «Где Нарциса?» «Когда Нарциса вернется?» «Нарциса здорова?» Причина заключалась в том, что Нарсиса де Санктис, единственная дочь Бенвенуто и Тины, не жила с матерью на окраине Чикаго или с отцом в Кливленде. О причинах этого ходило много слухов.

Но все сводилось к следующему: «Она нервничает из-за свадьбы?»

Тина слегка побледнела, но сумела улыбнуться. «Нарциса очень рада свадьбе».

В отличие от моей свадьбы, некоторые договоренности о браке были высечены в камне на протяжении десятилетий. Помолвка между Нарцисой де Санктис и Серхио Оссани была примером одного из них. Со дня рождения Нарцисы она должна была выйти замуж за Серджио Оссани 18 июля 2015 года. До этого оставалось всего несколько месяцев.

«Не могу поверить, что это так близко». Я сказала.

"Так близко!" Добавила Роза ди Кальбо. «Мы ждали годами, и наконец они поженятся. Ты, должно быть, в восторге, Тина.

Тина кивнула. "Конечно." В ее голосе не было такого экстаза.

Ходили слухи, что Тина пыталась отложить свадьбу еще на несколько лет, особенно после… инцидента, произошедшего с Оссани. Но все знали, что ее попытки были безумием. Эта сделка заключалась на два десятилетия. Ничего не изменилось, если только жених или невеста не скончались.

Я вспомнила взгляд Серхио, тени в его глазах. Он был грубым человеком, силовиком. А Нарциса была маленькой и болезненной.

В тот момент я сочувствовала Тине. Если бы у меня была дочь, я была бы в том же положении, в котором была Тина.

Какая-то часть меня интересовалась, кто внутри меня растет. Но, вероятно, лучше пока не беспокоиться о том, мальчик они или девочка. Как только объявят о беременности, на меня будет достаточно давления, чтобы родить сына.

Я пригладила волосы Малышки Портии и вернула ее Кьяре.

«Думаю, сейчас пора свадеб». - взволнованно сказала Орнелла.

«Ты говоришь это каждый сезон, Орнелла». - отметила Нина.

Орнелла не отказалась от своего заявления. «О, я знаю это, Нина. Но в этом сезоне я действительно это чувствую». Она улыбнулась мне и Тине. «Чтобы Роккетти женился и давняя сделка была выполнена? Это может принести только удачу».

Я не была так уверена.

Она позвала из-за стола Елену, которая выглядела скучающей. «Когда ты выйдешь замуж, Елена?»

Тетя Елены ответила: «К осени, если помолвка будет объявлена».

Из-за стола послышалось возбужденное воркование. Елена поджала губы, но ничего не сказала.

«А что насчет тебя, Аделасия? Ты слишком красива, чтобы мужчины игнорировали тебя. — спросила Орнелла Аделасию, которой только что исполнилось восемнадцать.

Мы говорили о браках, пока тема не утомила. Самой яркой предстоящей свадьбой была свадьба Нарцисы и Серхио. Ни для кого не удивительно, что о моей кровавой свадьбе не упомянули, несмотря на большой интерес к моему браку.

Я легко отказывалась от комментариев и сохраняла лаконичный тон. Когда они пытались получить информацию, я оставалась расплывчатой. В их любопытстве не было ничего злого. Любопытство по поводу брака было нормальным явлением, но большая часть их интереса возникла из-за того, что свадьбы Роккетти не было уже несколько десятилетий. Дон Пьеро отказался ни от каких матчей, кроме матча между Алессандро и мной.

«Интересно, почему это было?» — подумала я. Возможно, у папы было то, чего он действительно хотел.

Но что было у папы?

К тому же папа даже не хотел этого союза.

«София», — позвала Нина, отключив мои мысли. «Вы должны услышать рассказ Патриции о своей машине. Это весело».

Патриция Триполи рассказала юмористический рассказ о поломке на обочине дороги и усилиях, которые ей пришлось приложить, чтобы добраться домой. Каким-то образом в дело зашла корова, и она закончила рассказ громким взмахом, заставившим весь стол смеяться.

После забавной истории разговор снова изменился. Но вместо разговоров о браках и семьях возникла более опасная тема.

«Вы слышали, что Ангус Галлахер уехал из Штатов?» — спросила Энджи. «Томмазо думает, что он уехал в Ирландию, чтобы заручиться поддержкой».

«Мой муж сказал то же самое». - сказала Орнелла. Она сжала рот. «Это то, что произошло в 80-е годы. Ты помнишь, Нина? Шарль Пеллетье отправился во Францию ​​и вернулся с армией».

Нина не выглядела довольной ссылкой Орнеллы на войну «Наряд против Корсиканского Союза». «Постарайся не нервничать, Орнелла».

«Как вы думаете, будет еще одна война?» Кто-то спросил.

Другой голос поднялся: «Я не мог этого вынести!»

"Конечно, нет. Времена изменились." Нина хорошо сыграла хозяйку. «Нам не нужно беспокоиться о таких вещах, дамы».

Попытки Нины успокоить группу не увенчались успехом. Возникла тревожная беседа мысли о новой войне.

«Я слышала, как Натаниэле говорила о том, чтобы взять что-то у Галлахеров». - сказала Патриция. «Я думала, что месть уже заплачена». «Что ты знаешь, Патриция?» — спросила Роза. «Натаниэле не стала бы говорить тебе такие вещи, и тебе не следует совать в это свой нос».

«Ты помнишь, Роза, какой кровавой была та последняя война?» — возражала Патриция. «Я потеряла сына и не хочу терять мужа. Особенно из-за земли или наркотиков».

«Почему бы нам не получить больше земли?» Кто-то спросил. «Сейчас в Нью-Йорке беспорядки. Возможно, Дон планирует убрать Галлахеров с дороги.

Нина снова попыталась восстановить контроль. Она махнула рукой. «Давайте поговорим о более теплых темах. От этого у меня болит голова". Я предложила ей еще вина, которое она с благодарностью приняла.

Болтовня продолжалась. Многие женщины боялись будущего, и было несколько комментариев по поводу инцидента на моей свадьбе. Нападение на свадьбу, священный ритуал, никогда не было хорошим знаком и определенно означало беспорядки.

Я заметила, что Нина оглядывается через плечо. Телохранители прятались, но было ясно, что они слушают.

Внезапно я поняла, почему Нина пыталась прекратить разговор.

«Дамы», — позвала я сладким голосом. «Наши люди знают, что делают. Я сомневаюсь, что у нас будет еще одна война. Наряд слишком могущественен, наша семья слишком сильна, чтобы ему угрожала неуправляемая банда. Как насчет того, чтобы насладиться обедом и обсудить гораздо более важные вещи? Как насчет Пасху.

Тема снова сменилась на гораздо более интересную тему Пасхи. Мы обсуждали, что мы принесем на пасхальное воскресенье, когда уйти из церкви и кто будет прятать пасхальные яйца для детей.

Пока они говорили, Нина нежно взяла меня за руку.

Я посмотрела на нее.

Она не поблагодарила, а только указала на бутылку вина. "Не хотите ли?"

Я покачала головой. "Нет, спасибо."

Глаза Нины метнулись к моей воде и понимающе блеснули. Она отдернула руку и больше меня не спрашивала.

Обед длился пару часов, и разговор не вернулся к разговорам о войне. Мы ели, смеялись и разговаривали, пока у меня не заболело горло. Когда солнце начало садиться, гости начали расходиться. Первой уехала Кьяра с Малышкой Портией, ко всеобщему разочарованию. Малышка Портия была для многих из нас источником развлечения.

Я не торопилась уходить, одна часть меня хотела помочь Нине убраться, а другая часть не хотела рисковать увидеть Алессандро. Многие женщины подходили ко мне индивидуально, чтобы пригласить меня на поздний завтрак и ужин, и я приняла все предложения. Беатрис и Елена обняли и поцеловали меня, и мы обещали скоро встретиться.

Нина не выгнала меня со всеми, а только отвела на кухню. Она налила мне кофе. Без других женщин было замечательно тихо. Я скучала по их болтовне, когда сидел в тишине. Нина даже отослала Энджи.

«Вы устроили прекрасный обед, Нина». Я сказала. «Мне понадобится этот рецепт брускетты. Это было абсолютно божественно». Нина оперлась на стойку напротив меня. Она прихлебнула кофе, а мой я оставил нетронутым. «Мы не разговаривали. Только мы вдвоем." Я вежливо улыбнулась. "О чем бы вы хотели поговорить?"

Кусок распущенных седых волос выпадал из ее прически, но она откинула их назад. «Вы очень молоды и находитесь в совершенно новом положении. К сожалению, в вашей семье или в семье вашего мужа нет пожилой женщины, которая могла бы помочь вам. Особенно брак и материнство — две очень трудные вещи».

Я кивнула.

«Я протягиваю оливковую ветвь, моя дорогая. Вы и Алессандро молодая пара, и хотя часть будущего Наряда еще не сильна». - сказала Нина.

"Что вы предлагаете?" Я спросила.

«Мы поможем друг другу, да?» Она попыталась успокоить меня взглядом. «Я отвечу на ваши вопросы и гарантирую вам свое лояльность. А взамен ты убедишь своего мужа позволить моему Давиде нанять Неро для… работы».

Я провела ногтями по кофейной кружке. «Что за задача?»

«У меня есть подозрения». Ее глаза заблестели. «Но я не в курсе».

"Я тоже"

«Нет, это не так. Но ты жена, София. И в этом есть свои преимущества».

Мы с Алессандро в этот момент даже не разговаривали, поэтому было бы трудно убедить его привлечь своего убийцу, но я не сказала этого Нине. «Для меня большая честь получить ваш совет, Нина, но взамен я хочу не этого».

Нина не выглядела удивленной. «Что же ты хочешь, моя дорогая?» Я понятия не имела, не думала, что смогу зайти так далеко. Что я хотела? Иногда мне хотелось всего на свете, а иногда идея желать чего-либо утомляла. Я думаю, что больше всего я хотела избавиться от этого чувства отвержения и продолжить свою жизнь, а затем воскресить мою сестру из могилы.

И… я хотела, чтобы Алессандро снова заговорил со мной. Как ни странно, я скучала по нему. Было приятно с ним поговорить, жить с ним. Мы часто ссорились, и он напугал меня, но было утешительно видеть его за ужином или чувствовать его присутствие поблизости. Мне нравилось, когда он помогал мне с термостатом или когда я слышала, как он разговаривает с Полпетто.

Мне было… одиноко без него.

Я постучала пальцами по кофейной кружке. «Все, что мне нужно, это рецепт твоей брускетты».

Было слишком рано делать врагов из людей, которые могли быть моими ближайшими союзниками.

Нина улыбнулась. «Считай это своим».

Я провела ночь как обычно. Я приготовила ужин, накормила Полпетто и посмотрела серию любимой драмы. Когда я увидела на экране пару, их ласковые слова и поцелуи, меня внезапно охватило чувство зависти. Я выключила телевизор и бесцельно прошелась по дому.

Я все время меняла фольгу, которой была накрыта тарелка Алессандро.

Шли часы, небо потемнело, но муж не вернулся. Каждый раз, когда я слышала шаги или звук лифта, я убегала наверх, как непослушный ребенок, и наблюдала за происходящим с лестницы.

Но в пентхаус он не вошел.

Я была измотан и направлялась к своей спальне, но мысль о том, что я застряла во сне, не привлекала.

Так что я снова устроилась внизу и прислушивалась к тихим барабанам города внизу. Я расположилась на кушетке, так что входная дверь была хорошо видна.

Я легла, используя свой шелковый халат как импровизированное одеяло. Я подперла голову руками и ждала.

Но он так и не пришел.

Глава девятнадцатая

Что-то мокрое лизнуло мое лицо.

Я потерла лицо и повернула голову. «Уходи, Полпетто. Я пытаюсь уснуть."

Я почувствовала, как маленькое пушистое тело Полпетто прижалось к моей шее. Он снова лизнул меня и тихонько зарычал.

«Тебе нужно в туалет?» Пробормотала я.

Полпетто начал меня лапать, его когти зацепили мою щеку.

"Ой". Я отстранилась, неуверенно открыв глаза. Морда Полпетто была передо мной, его хвост зажат между ног. Он тревожно лапал меня. "Что случилось?"

Я приподнялась, но у меня по спине эхом отозвалась боль. Я зашипела, злясь на себя за то, что заснула на диване. Они были не очень удобными, и теперь моя спина будет болеть несколько дней. Хотя в следующие несколько месяцев доктор Парлатор предупреждала, что мне будет очень тяжело на спину.

Я сломала себе шею. Полпетто заскулил.

"Что случилось?"

Сверху раздался стук. Полпетто заскулил и прилип ко мне.

«Наверное, это просто Алессандро». Я сказала. Но почему тогда Полпетто был так расстроен? Я уверена, ему просто нужно в туалет, сказала я себе.

Я слезла с дивана, съеживаясь при каждой новой судороге. Полпетто скулил рядом со мной, кусая меня за пятки и вскакивая на задние лапы. Я открыла дверь в ванную внизу, где лежал коврик для щенков.

«Вот так…» Я зевнула.

Полпетто даже не взглянул на коврик для щенка, вместо этого он продолжал царапать меня.

Я присела и почесала ему затылок. «Ты в порядке, дорогой».

Наверху раздался еще один шаркающий звук. Полпетто захныкал.

Я поднялась на ноги. Меня охватило странное чувство беспокойства. Алессандро обычно не был таким шумным по ночам — или вообще никогда. Мы спокойно жили рядом друг с другом в пентхаусе.

Я направилась к лестнице, не обращая внимания на пот, начинающий выступать на моей шее.

«Ты просто напридумывала, — сказала я себе. Наверное, это просто Алессандро.

Полпетто последовал за мной, несчастно скуля. Его хвост оказался между ног, и он уступил лестнице широкий проход.

«Алессандро», — позвала я по лестнице.

Шарканье прекратилось.

Я тихо ступила на лестница. «Алессандро, это ты?»

Ответа не было.

Я ухватилась за перила и поднялась на второй этаж. "Тереза?"

Как только я добралась до лестничной площадки, темная фигура появилась из конца коридора — там, где была моя спальня.

«Алессандро?» Я спросила, хотя знала, что это не мой муж.

Фигура выступила вперед. Это был человек в маске, одетый во все черное, и он направлял пистолет прямо на меня.

Мое сердце остановилось в груди.

«Это последний дом, который вы хотите ограбить». - пискнула я. «Иди, и я не скажу своему мужу, что ты был здесь».

Мужчина в маске засмеялся и сделал еще один шаг ко мне. Он был хорошо сложен и выше меня, но в нем не было ничего отдаленно знакомого.

"И где же оно находится?" Он потребовал.

Я ухватилась за перила. «Сделай глубокий вдох, — сказала я себе. Вдох-выдох.

"Где что?"

«USB, документы, файлы. Я знаю, что они у тебя есть. Каждый раз, когда он произносил слово, он подчеркивал свою точку зрения, тыча в меня пистолетом.

Я резко сглотнула. «Я не понимаю, о чем вы говорите».

Мужчина в маске издал яростный звук и зашагал ко мне. Я отшатнулась и врезалась прямо в стену.

Он остановился раньше и прижал холодный ствол пистолета ко лбу.

Пот начал стекать по моей коже, впитываясь в пижамную рубашку.

«Я умру, — странно подумала я. Прожив бок о бок со смертью, будучи дочерью, сестрой, а теперь и женой, я сам собирался умереть.

Я еще не готова. Я не готова умереть.

Мой ребенок, мой ребенок, мой ребенок.

«Давайте оба успокоимся». - мягко сказала я. «Я не смогу тебе помочь, если ты убьешь меня».

Он еще сильнее прижал пистолет к моей коже. В уголках моих глаз выступили слезы. «Где, черт возьми, записи и все такое? Я знаю, что они у тебя есть. Их не было в доме. Они должны быть здесь. Где они, черт возьми?

«Я не понимаю, о чем вы говорите». Мой голос сорвался. «Я всего лишь жена. Я не знаю ни записей, ни USB. Я не использовала USB со школы. Нам пришлось дать им задания для нашей учительницы обществознания, потому что она не хотела тратить впустую бумагу:

«Перестань говорить». - рявкнул человек в маске. «Я собираюсь объяснить тебе это, не так ли? Христос. Ты что-то взяла у сестры, и это очень важно».

"Кэт?" Я сказала. «Я что-то взяла у Кэт?» «Да, Кэтрин. Твоя сестра." Он сильнее прижал пистолет к моему черепу. «У тебя есть еще одна сестра? Нет, не знаешь. А теперь скажи мне, где ты взяла ее вещи.

«У Дона Пьеро есть документы Кэтрин. Свидетельство о рождении и водительские права. Это в семье…

«Нет, София, дело не в этом». Он напевал. «Она сказала, что ты притворишься дурочкой, но теперь я начинаю думать, что ты на самом деле дура».

Я в замешательстве нахмурилась. «Кто сказал, что я буду дурой?»

Мужчина толкнул пистолет, и я ударилась головой о стену. Бесполезная попытка не вышибить себе мозги.

Он подошел в мое личное пространство. Моя кожа покрылась мурашками от близости к нему. Я ненавидела это — я ненавидела чувствовать его грудь напротив своей, его липкое горячее дыхание на моей коже. Резким движением он наклонился и схватил меня за руку. Он дернул ее, выставив мои пальцы перед нами.

«Ты лжешь, а я стреляю. Так будет продолжаться, пока ты не скажешь мне правду».

Слезы быстро катились по моим щекам, и мой подбородок дрожал. «Я не понимаю, о чем вы говорите». - умоляла я. «Моя сестра мертва. У нее больше нет ничего. У меня нет ее вещей.

"Это оно!" Мужчина потянулся к моему безымянному пальцу. Его хватка была болезненной, когда он сжал его. «Это первый палец, который нужно сделать».

Как только он убрал пистолет от моей головы, я толкнулся вперед, собрав все силы внутри меня. Я наткнулась на его грудь, отдернув руку. Мужчина от удивления отпрянул, и я воспользовалась шансом сбежать.

Я даже не знала, куда бегу. Мои ноги просто несли меня вперед.

Мужчина вскрикнул от ярости, и его шаги зашагали за мной.

Я залетела в свою спальню прямо к тумбочке. Где оно был? Где оно был?

Чья-то рука дернула меня за волосы, вернув меня обратно на колени. Я карабкалась, яростно крича от боли и разочарования.

«Ты глупая сука!» — закричал мужчина. Я испустила ужасный вой. Он набросился на меня своим весом, и я рухнула на землю, грубо ударившись лицом о кровать. «Ты думаешь, что сможешь меня одолеть? Глупая сука!»

Я чувствовала его пистолет у себя на затылке.

«А теперь скажи мне, где USB, пока я не вышиб тебе мозги!»

Мои пальцы сомкнулись на рукоятке лезвия. Я неловко откинула руку назад и направился прямо к нему. Его плоть разошлась под ножом, и я почувствовала, как горячая липкая кровь пролилась на мои пальцы.

Мужчина закричал от боли. Я заметила, как его рука отводится назад, а затем он провел ею по моему затылку. Моя шея полетела от удара, болезненно скручиваясь. Я снова вскрикнула от боли.

«Дай мне этот гребаный нож!» Он вырвал его из моих пальцев и бросил. Я слышала как он звенел о стеклянное окно, теперь уже в нескольких метрах. Мужчина грубо надавил на мою голову, прижимая к кровати. «Где, черт возьми, USB?»

Я вскрикнула от ярости.

«Не боишься пистолета, а?» Мужчина зарычал. «Держу пари, я знаю, чего ты боишься».

Его толстая рука схватила мое бедро и распахнула их.

Страх поразил меня. Нет, нет.

Я закричала от ярости и ударила ногой по ноге. Его хватка была жесткой и болезненной, но я почувствовала, как его пальцы расслабились, когда я ударила ногой прямо в колотую рану.

Мужчина взвыл и выдернул меня. Коленями он толкнул меня на кровать задницей.

«НЕТ!» Я кричала и сопротивлялся. "ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ!"

Он засмеялся и толкнул меня. «Скажи мне, сука, где твоя сестра». Мужчина наклонился надо мной, прижавшись животом к моей спине. Его влажное дыхание ударило мне в ухо. — Знаешь, они собирались ее отправить. Но я убедил их не делать этого. И я так рада, что сделал это. Кэтрин классная, но ты, конечно же, тоже хорошо выглядишь.

Я яростно закричала, слишком впал в первобытную ярость, чтобы издавать связные слова.

Мужчина засмеялся и прижал меня к матрасу. «Скажи мне, где…»

Был звук, не похожий ни на что, что я когда-либо слышал раньше. Он содрогнулся по комнате, громче, чем мой крик и угрозы человека в маске.

Внезапно я совершенно не ощутила веса этого человека. Я вскочила на ноги и поползла прочь, зацепившись ногами за халат. У меня скрутились лодыжки, и я рухнула на пол, скользя по стене.

Я повернула шею и остановилась.

Алессандро стоял лицом к лицу с нападающим. Он выглядел… безбожным. От него исходили ярость и сила, делая его почти потусторонним. Он выглядел так, как церкви несколько недель назад. Как будто это было то, для чего он был создан, это насилие, эта жизнь, эта сила принадлежали ему по праву рождения. Он не просто владел ею, он ее носил. Он владел этим.

И это было ужасно.

Мужчина в маске попытался встать с того места, куда его бросили, но Алессандро не терял времени даром. Он напал, как животное, на человека и ударил его прямо в лицо. Мужчина болезненно запрокинул голову назад.

Алессандро снова ударил его, и его костяшки снова залили кровью.

Он схватил его за рубашку и приподнял. "На кого ты работаешь?" — прорычал он.

Мужчина влажно дышал, по его лицу текла кровь.

«Бля… ты».

Алессандро ударил его головой о землю, а затем вернул его. Кровь залила пол.

«Я задал тебе вопрос», — прошипел он искаженным голосом. "На кого ты работаешь?" С каждым словом Алессандро все сильнее давил мужчине на шею.

Я смотрела, положив защитную руку на живот, одновременно очарованная и ужаснувшись кровавому обмену.

«Пошел ты». - прошипел мужчина.

Алессандро ударил мужчину головой об пол. Снова. И снова.

Мой муж судорожно вздохнул. Он выпустил шею мужчины, позволив ему упасть, как тряпичная кукла.

После нападения наступила пауза. Я так тяжело дышала, как и Алессандро. Наши груди стремительно упали, резкий звук был единственным звуком, который можно было услышать в комнате.

Моя кожа казалась неприятной и отвратительной от прикосновения нападающего, моя плоть чувствовала себя уязвимой, оскорбленной. Я хотела, чтобы это чувство исчезло. Я хотела почувствовать теплое грубое прикосновение Алессандро, хотела, чтобы его сильные руки обняли меня, его знакомый запах попал в моем носу.

Алессандро повернулся ко мне, раздувая ноздри.

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

Я подбежала к нему, и Алессандро бросился на меня. Мы встретились посередине, столкнувшись в пылу плоти и адреналина. Наши губы прижались друг к другу, жар охватил меня от прикосновения его рта к моему. Поцелуй был полон потребности, стук зубов.

«Ты мне нужен… Алессандро…»

Алессандро не нужно было слышать это снова. Он толкнул меня на пол, заключив меня в клетку. Я толкнула его рубашку, разъяренная барьером между нами, и он прервал поцелуй, чтобы сбросить ее через голову. Я провела пальцами по его горячей плоти и скребла ногтями по его мышцам.

«София», — выдохнул он.

Все было слишком, слишком подавляюще. Но я никогда не хотела, чтобы это прекращалось. Я хотела быть поглощенной Алессандро, хотела чувствовать его и только его. Я хотела накормить этот голод, который был так голоден внутри меня.

Я простонала ему в губы, умоляя.

Алессандро зарычал в ответ и стал царапать мою одежду. Он разорвал мои пижамные шорты, разорвав шелковистую ткань. Его пальцы коснулись моего клитора, и он потер его.

Я уперлась пятками в пол, выгибаясь. Мои груди были тяжелыми и покалывающими, но это было ничто по сравнению с растущей болью между ног. «Алессандро, пожалуйста». Я даже не знала, о чем умолял.

Быстрым маневром Алессандро сорвал нижнее белье, открыв ему меня. Я вытянула ноги, желая, чтобы он был во мне, напротив меня.

Он держался надо мной, положив руки на мою голову. Прежде чем он успел что-то сказать, я обвила ногами его спину и прижалась к нему, чувствуя твердость его члена на своих складках.

Алессандро запрокинул голову, издав мучительный рев чистого удовольствия. Затем он прижался к моим складкам и вошел. Это не было мягким или добрым, в отличие от брачной ночи, но вместо этого быстро и грубо.

Я застонала от удовольствия, не в силах насытиться.

Я чувствовала его внутри себя, такого сильного и требовательного. Все его присутствие окружало меня. Это было опьяняюще, и я не могла насытиться этим.

Бедра Алессандро быстро забились, и он погрузился глубоко внутрь меня, вырывая из меня крики и стоны. Это было так сильно, так грубо. Весь адреналин от боя выходил, все мысли о насилии, гневе и страхе следовали за ним. Секс был грубым, быстрым и голодным.

Я впилась ногтями в его спину, цепляясь за свою жизнь. «Пожалуйста, пожалуйста…» пробормотала я сквозь удовольствие.

Алессандро протянул руку назад и поймал мой клитор. Он сильно сжал его.

Как удар молнии, мои бедра подогнулись, и я выгнулась в него, громко крича. Я ничего не могла сказать — ни о чем не могла думать. Все сводилось к ощущению, как его член входит в меня, его пальцы касаются моего клитора. Что-нибудь еще, и мои чувства взорвались бы.

Алессандро пришел, судорожно вздохнув, его сила на мгновение исчезла. Он наполовину обрушился на меня, его потная кожа прилипла к моей. Пряди его волос прилипли ко лбу, и после этого он начал быстро и тяжело дышать.

Он прижался ко мне лбом, глядя мне в глаза.

Наступила тишина, каждый из нас пытался восстановить дыхание.

"Он умер?" Я прошептала спустя несколько минут.

Алессандро оторвался от меня, но не откатился. "Нет" Он сказал. «Я собираюсь сохранить ему жизнь».

Инстинктивно я потянулась и убрала его распущенные волосы. Он не останавливал меня. «Я думаю, тебе следует убить его».

«Я сделаю это, в конце концов. Но сначала он должен сказать нам, на кого он работает».

Я кивнула.

Внезапно он отстранился. Алессандро поднялся на ноги и протянул мне руку. Я с благодарностью взяла ее и оперлась на него для поддержки, когда поднялся на ноги. Липкая кровь покрыла обе наши одежды, но никто из нас, похоже, не заметил.

Стоя, я смогла осмотреть свою спальню. Хотя обычно она была в беспорядке, я определенно не была причиной этого. Мой комод и мебель были брошены вверх дном и в сторону, моя одежда была разбросана повсюду, а мои личные вещи разбросаны по комнате. Пострадали даже фотографии моей семьи и друзей, некоторые были сорваны со стен.

Я потянулась за фоторамкой на тумбочке. Стекло было разбито, разрушив образ моей сестры и меня. Я крепко держала ее.

«Давай оденемся и спустимся вниз». - сказал Алессандро. Он ослабил хватку на мне, но я не отпустила. Я бы без него упала на пол.

Полпетто ждал у лестницы, скуля и трясясь. Когда он увидел нас с Алессандро, он подбежал к нам и стал царапать наши колени. Я подняла его и прижала к груди, уткнувшись лицом в его теплый мех. Он лизнул меня, виляя хвостом.

Не знаю, как, но в итоге я села на кухонную скамейку в теплом толстом халате. Алессандро дал мне стакан воды.

«Серхио и Оскуро собираются прийти и убрать этого ублюдка». Он сказал мне.

Я кивнула, не в силах подобрать слова.

Алессандро оставался со мной, пока не зазвонил лифт. Он впустил двух людей. Проходя мимо, Серхио и Оскуро с интересом посмотрели на меня, хотя Серхио выглядел гораздо расчетливее, чем Оскуро. Серджио был устрашающим человеком с его суровыми глазами и сложными татуировками. Но страха не было, когда я смотрела, как он передвигается по пентхаусу.

Вместо этого я просто почувствовала усталость.

Когда мужчины скрылись наверху, я прижала руку к животу.

«Ты в порядке, детка?» Я прошептала. "Надеюсь ты в порядке."

Никакого дискомфорта не чувствовала, кроме постоянной тошноты и истощения. Это был хороший знак? Меня интересовало. Может ли шок привести к выкидышу?

Этот человек был очень груб со мной, и после этого мое тело сильно ныло. Он не попал мне в живот, и там не было травм. А вдруг…

«Не думай так», — сказала я себе. Мы назначим встречу с доктором Парлатором как можно скорее. Она сможет проверить ребенка.

Я звучала так рационально, как и моя сестра. Это было почти смешно.

Я поставила перед собой фотографию со мной и Кэт. Это была фотография, сделанная на наше последнее Рождество вместе, мы вдвоем изысканно одеты и смеялись друг с другом. Я провела по ее лицу, не обращая внимания на щепотку разбитого стекла на пальце.

Знаешь, они собирались ее послать. Но я убедил их не делать этого. И я так рад, что сделал это. Кэтрин классная, но ты, конечно же, тоже хорошо выглядишь.

Она сказала, что ты притворишься дурочкой, но теперь я начинаю думать, что ты на самом деле дура.

В моей голове прозвучал мужской голос. Он говорил о Кэтрин так как будто… но это было невозможно. Я знала всех друзей Кота, и он не был одним из них.

Хотя я тоже когда-то считала, что у моей сестры нет диплома колледжа.

Я смотрела на мою смеющуюся сестру, такую ​​юную и счастливую. Раньше мне казалось, что я знаю ее лучше, чем кто-либо другой в мире, но мне становилось все более ясно, что это не так.

Я не могу уснуть.

Я застелила кровать в дополнительной комнате, но это не имело значения. Каждый раз, когда я закрывала глаза, я открывала их снова. Каждый шум или скрип представляли угрозу. И каждый раз, когда я закрывала глаза, все, что я могла видеть, было нападавший. Затем я увидела человека, которого убила на своей свадьбе. Все эти люди, которые хотели, чтобы я умерла, и я не знала ни одного их имени.

Две фарфоровые куклы, наблюдавшие за мной из угла комнаты, не успокоили меня.

Прошло несколько часов с тех пор, как Серхио и Оскуро ушли с напавшим на меня. Они связали его и заклеили рот скотчем, но он пришел в сознание. Он жадными глазами наблюдал за мной, когда они утащили его, оставив кровавый след, ведущий из квартиры. Я взглянула на него один раз и решила завтра почистить дом.

Но из-за того, что я не могла заснуть, это завтра будет раньше, чем я хотела. Спустя еще час скручиваний и поворотов я схватила подушку и пошла по коридору.

Я тихонько постучала в его дверь. Ответа не было, поэтому я открыла и заглянула в его комнату.

Если не считать тусклого света города, в комнате было темно. Но под одеялом я могла разглядеть длинное тело Алессандро. Он резко повернул голову, его темные глаза блеснули.

"Могу я спать с тобой?" Я прошептала.

Алессандро уставился на меня.

Я крепче сжала подушку. «Я обещаю не бросаться на тебя». Но я была бы не против, если бы ты захотел. «Я… мне не нравится свободная комната».

Алессандро потянулся и поднял одеяло. Я поспешила в комнату, закрыв за собой дверь, и подошла к другой стороне кровати. Полпетто бежал за мной, любопытствуя о новых запахах.

Я скользнула под теплое одеяло. Моя собака запрыгнула на край кровати, сделал три небольших вращения, прежде чем устроиться на ночь.

"Спасибо." — пробормотала я в темноту.

«Постарайся немного поспать». - сказал Алессандро.

Я повернулась на бок, глядя на его темный силуэт. "Куда вы отвезли этого человека?"

На мгновение я подумала, что он не ответит, но потом его голос дошел до меня. «В частный дом, используемый для… подобных вещей. Серхио сейчас с ним».

"Ты его знаешь?"

"Нет"

"Это Галлахер?"

"Может быть."

Я приподняла одеяло повыше. «Ты знаешь, с кем он связан?»

Алессандро повернулся ко мне. "Нет"

«Ты хочешь, чтобы я рассказала, что произошло?»

«Не сейчас." Он ответил. «Прямо сейчас я просто хочу, чтобы ты поспала».

Я покраснела, понимая, что, вероятно, не давала ему уснуть. Я зарылась в кровать, чувствуя, что успокаиваюсь. Алессандро был на расстоянии вытянутой руки, но я чувствовала его тепло, его тело. Прошло много лет с тех пор, как я делила постель с кем-то, но я почувствовала, что успокаиваюсь и медленно засыпаю.

Впервые за долгое время я проспала без кошмаров.

Глава двадцать

Я проснулась, мне было спокойно и тепло.

Мускулистые руки крепко обхватили меня, прижимая к себе. Мое лицо было прижато к сильной груди, и мягкое сердцебиение билось в такт моему собственному. Я глубоко вздохнула, не в силах нормально открыть глаза. Я могла бы снова заснуть…

Меня охватила тошнота, напоминая, что сейчас утро, а я все еще беременна.

Я вскочила с кровати, спрыгнула на пол и убежала в ванную. Я почувствовала холодное давление унитаза, прежде чем сгорбилась и вырвала все кишки.

Сильная рука прижалась к моей голове, приглаживая волосы. "София?" — спросил Алессандро. «Почему тебя рвет?»

Я кивнула в унитаз. "Нет причин." — прохрипела я.

Алессандро продолжал тереть мою спину медленными успокаивающими движениями. Когда я отстранилась, он предложил мне умыться влажной тканью. Я откинулась на шкафчик в ванной и умылась. На него было трудно смотреть, мне было неприятно и неловко.

«Почему тебя стошнило, София?» — спросил Алессандро.

Я сглотнула. — Думаю, я плохо себя чувствую. Прошлая ночь… была очень напряженной». Ощущение, что незнакомые руки толкают мое тело, меня охватило содрогание.

Алессандро присел передо мной. Его лицо было знакомым. «Почему ты злишься?» Я спросила.

«Ты знаешь, мне не нравится твоя ложь». Он сказал.

Я быстро отвернулась от него, не зная, что делать дальше. Папины предостережения повторялись в моей голове.

Но мне не о чем беспокоиться, потому что Алессандро был намного умнее, чем я полагала. «Ты беременна, не так ли?» Это не было большим вопросом. Похоже, он уже знал ответ.

Я кивнула. "Откуда ты знаешь?"

«Помимо странных блюд, которые ты готовила на ужин в последнее время, мне было достаточно комментариев деда. А теперь ты мне это подтвердила». Он подробно рассказал о событиях, не казался злым или счастливым по поводу новостей.

"Ты не возражаешь?" Я спросила.

Мускул на его челюсти дернулся, но он ничего не сказал.

Молчание тяготило меня.

«У меня восемь недель». Я сказала. «Приложение, которое я установила, теперь он размером с малину».

Он ничего не сказал. «Доктор Парлатор сказала, что все идет гладко. Ребенок растет хорошо, сонограмма показала, что околоплодных вод достаточно и там все хорошо. На следующем приеме доктор Парлатор сказала, что мы должны услышать сердцебиение, что очень волнительно. В прошлый раз у меня сформировалось сердце, но я не услышала этого, потому что машина не работала».

Я не понимала, как сильно хотела поговорить о беременности, пока не начала.

«Живот еще не показывается, но доктор Парлатор сказал, что живот действительно не начнете показываться при первой беременности до 20 недели. Но мое тело сильно меняется. Мои сиськи становятся больше, а пятна темнеют. Доктор Парлатор сказала, что во время беременности у многих женщин возникает меланодермия, когда они беременны, когда у вас темнеют веснушки или родинки. Или могут появиться пятна. Она сказала, что мне нужно больше пользоваться солнцезащитным кремом».

Алессандро продолжал смотреть на меня. Я не могла закрыть рот.

«Я не выгляжу беременной, но я определенно чувствую это. Меня все время тошнит, и все пахнет. Как будто даже запахи, которые действительно приятны, вызывают у меня рвоту. Это действительно странно. Я все время вздуваюсь. Но я почти не ем, потому что все мерзко. Итак, ты знаешь… мое тело само включается… — я замолчала. Вернулась тишина.

«Ты собираешься что-то сказать?» — выпалила я. «Я вот-вот упаду замертво из-за недостатка кислорода, а ты молчишь».

"Он точно мой?"

Из всего, что я хотела, чтобы он сказал, этого определенно не было. «Я собираюсь притвориться, что ты только что не сказал этого».

Алессандро приподнял подбородок. «У нас однажды был секс, София». Ясно, что прошлую ночь не в счет.

"Почему ты такой злой?" — спросила я раздраженно. «Беременная жена — это очень удобно, Алессандро. Разве это не моя работа? Чтобы сделать маленького Роккетти?

«Ты так думаешь».

"Что ты имеешь в виду?"

Мой муж поднялся на ноги, возвышаясь надо мной. "Кто еще знает?"

«Оскуро, мой отец». Я потерла живот. «Я полагаю, некоторые люди подозревают».

Алессандро потер лицо. «Ты не должна никому рассказывать».

Эти слова произнес мой муж, но я слышала только отчаянный голос отца. Я все еще чувствовала фантомную хватку его руки на моем запястье и чувствовала запах вина в его дыхании.

Никому не говори.

Почему бы и нет, папа?

Я не могу тебе сказать…

«Почему нет, Алессандро?» Я спросила. «Почему я не могу никому рассказать о своей беременности?»

Он ничего не сказал.

"Ты можешь сказать мне?"

Его темные глаза посмотрели на меня. «Ты не должна ничего говорить, и ты не должна сомневаться в моих причинах».

«Ты все время спрашиваешь меня. Почему я не могу отплатить за услугу?»

«Осторожно, София, — предупредил он.

Я подняла подбородок выше, игнорируя свои инстинкты, кричащие мне, чтобы я отступила. "Или что? Ты поймаешь меня и убьешь?»

Алессандро не выглядел удивленным.

Когда он ничего не сказал, я настояла. "Почему? Почему ты мне не скажешь? В чем главный секрет?»

На лице Алессандро промелькнула вспышка боли и исчезла в мгновение ока. «Нет большого секрета». - тихо сказал он.

«Лжец». Я прошептала. «Ты не позволяешь мне лгать тебе, почему ты можешь лгать мне?»

«Мой долг — защищать тебя и заботиться о тебе, София». - сказал Алессандро. «Ты сделаешь то, что я тебе говорю, и ты никому не скажешь ни слова о своей беременности. Понятно?

Я прикусила язык. Мой мозг решил, что сейчас самое время вспомнить жестокий секс, который мы разделили. Все, о чем я могла думать, это его грубые руки на моей коже, его горячие губы на моих собственных, его член во мне. Затем я вспомнила отказ, отстранение. Холод, который проник в мои кости, когда он отошел от меня.

«Теперь это случилось дважды, — подумала я. Дважды он отошел от меня.

«Долг неизбежен». Это все, что я сказала.

Алессандро грубо рассмеялся. «Кажется, это так». Он повернулся на каблуках и начал выходить из ванной.

Я назвала его имя.

Он остановился и посмотрел на меня.

«Я хочу кое-что в обмен на молчание».

Алессандро посмотрел на меня с легким удивлением. "Что ты хочешь?"

«Я хочу, чтобы ты отпустил своего убийцу, Неро. Давиде Дженовезе в нем нуждается».

Мой муж смотрел на меня с тем выражением, которым он так часто смотрел на меня. Даже после всех этих месяцев, всех своих уколов и догадок Алессандро все равно меня понял. Я чувствовала себя разбитой им, увиденной им, и все же…

"Отлично." Он сказал. «Неро поможет Давиде с заданием. В обмен на твое молчание.

Я улыбнулась. "Договорились."

Алессандро еще секунду смотрел на меня перед тем, как уйти. «Ты показываешь больше своей уродливой стороны, жена», — сказал он, уходя, но без вражды. Вместо этого он казался гордым.

Дни пролетели незаметно, и вскоре март превратился в апрель. Пришла весна, принесшая с собой более теплую погоду. Я двигалась в том же темпе, что и всегда, с течением времени, но все равно чувствовала себя несомненно странно. Так много вещей преследовало меня по пятам, последствия моей кровавой свадьбы, хрупкий мир, который я достигла с Алессандро, моя беременность и беспокойное чувство, что что-то происходит.

Мне удалось убедить себя, что если бы я просто продолжала двигаться, все бы меня не сломало.

После довольно утомительной встречи с Историческим обществом — но в наши дни я готова была на все, чтобы не заходить в пентхаус — я оказался в Маленькой Италии. Прежде чем я осознала это, я пошла в ресторан, принадлежавший Дону Пьеро.

Это не выглядело темным зданием. Он был утоплен в земле, и раскаты были сложены друг на друга. Из красных кирпичей росли виноградные лозы, окна закрывали серые решетки. На выцветшей вывеске было написано Подлый Сел.

Я шла впереди с Оскуро и Полпетто. Полпетто обнюхал кусты и даже попытался пописать на одни из ворот.

Оскуро нетерпеливо заерзал рядом со мной, когда мы осматривали здание. «Мэм, нам пора уходить».

«Я просто осматриваюсь, Оскуро».

«Вы знаете, что вам сюда нельзя».

Я бросила на него глаза. Его лицо было каменным. "Почему бы и нет? Я Роккетти».

Он не ответил.

Я вздохнула и снова посмотрела на кафе. Что там прятал Дон Пьеро? Что сделало этот кусок истории таким важным для него? Я подумала о том, что он может просто хранить его из соображений сентиментальности, но тогда почему он не был открыт? Он не зарабатывал на этом деньги, за исключением тех случаев, когда Историческое общество требовало экскурсии. Но он бы заработал больше, если бы открыл его.

Я пробежала глазами по улице, готова уйти. Но потом кое-что привлекло мое внимание.

Я резко повернулась к нему.

Dodge Charger.

Мои ноги пошевелились, прежде чем я смогла их остановить. Я рванула вперед, Полпетто был рядом со мной, прямо по улице к темной машине.

Оскуро двинулся как хлыст, схватив меня за талию и дернув назад. Я услышала, как моя собака яростно тявкает, когда меня остановили, и поняла это чувство.

«Оскуро!» Я закричала. «Это машина…»

Взревел двигатель «Dodge Charger.», и он помчался по улице. Я смотрела, как он скользит мимо, мое бледное выражение отражается на нем.

Оскуро оторвал от меня руку, когда подумал, что я не собираюсь убегать.

Я остановилась, слегка покачиваясь на ветру. Полпетто потянул за поводок, пытаясь следовать за машиной. «Оскуро, это машина, которая нас преследовала. Я сказала тебе, что я не сумасшедшая. Я помню-"

"Нет, это не так." — строго сказал Оскуро.

Я повернулась к нему. «Тогда почему они уехали, как только увидели меня?»

«Cлучайность».

"Серьезно. Ты действительно не веришь –

«Бросьте, миссис Роккетти». Несмотря на то, что он обращался ко мне уважительно, его тон был совсем не таким. «Если ты снова побежишь за машиной, я скажу твоему мужу».

Мои губы удивленно приоткрылись. «Ты не можешь быть серьезным? Ты видел эту машину, Оскуро.

Оскуро ничего не сказал.

«Ты был со мной, когда мы видели это на кладбище! Это та же машина». Я не могла поверить в его очевидное отрицание. «Она же была у церкви».

«Вы очень напряжены…»

«Пожалуйста, не опекайте меня». Я сказала. «Я просто хочу, чтобы ты признал, что это та же машина, которую мы постоянно видим».

Оскуро покачал головой. "Не. Вы это себе представляете».

Чувствуя себя сдутой и слегка обиженной, я повернулась на пятке и медленно пошла обратно к машине. Полпетто задрал хвост, словно говоря Оскуро поцеловать его в задницу.

«Я думала, что мы друзья», — сказала я ему.

«Что вы мне не говорите?» «Нечего сказать». Было все, что он сказал.

Мне пришло в голову, что Оскуро, возможно, из доброты держал мою беременность в секрете, но он определенно не был моим другом. Он не поделился тем, что, по его мнению, мне не нужно было знать, или тем, что мой муж решил, что мне не нужно знать. Новости обидели. Оскуро был моим постоянным спутником все эти последние несколько месяцев, но теперь наши отношения, казалось, окутаны тайнами и тенями.

Я не оглядывалась на него. Я боялась, что заплачу.

"Поехали домой." Он сказал мне. «Иначе вы опоздаете на помолвку».

Я только кивнула.

Мы ехали в тишине, и я никогда не испытывала большего облегчения, увидев многоквартирный дом. Как только Оскуро остановил машину, я выскочила и направилась к лифту. Он тихо последовал за нами, но не стал со мной разговаривать.

В пентхаусе, как обычно, было жутко тихо, но после нападения я почувствовала беспокойство. Я чувствовала, что каждое движение, которое я сделала, наблюдают и записывают. Я почти не спала, и единственный раз, когда я спала, это было, когда Алессандро позволил мне поспать с ним в его постели — мы оба умело игнорировали тот факт, что у нас был секс. Он не поднимал этот вопрос, и я, конечно, не собиралась. Я не знала, раздражало ли его то, что я спала в его постели, но я могу сказать, что на самом деле он этого не хотел. Он привык к своему пространству и, вероятно, чувствовал, что я напрягаю его.

К тому же Полпетто храпел, а Алессандро не был его поклонником.

Я поднялась наверх, чтобы подготовиться к помолвке Серхио и Нарцисы. До их свадьбы оставалось несколько месяцев, на помолвках всегда было весело. Мы с Алессандро поженились слишком неожиданно для помолвки.

"София?"

Я удивленно обернулась. Алессандро был внизу лестницы с ноутбуком в руке.

«Я не знал, что ты дома». Я прижала руку к своей гремящей груди.

«Ты меня напугал».

Его лицо слегка смягчилось. «Тебе всегда страшно, София». Он не казался гордым по этому поводу. Алессандро указал на ноутбук в руке. «Спустись сюда и выбери один, какой тебе нравится».

"Один мне нравится?" Я повторила, но последовал за ним обратно вниз.

Алессандро поставил ноутбук на кухонную стойку. «Все они находятся в закрытом поселке. Просто пролистывайте вкладки, пока не выберешь свой любимый».

Я села перед ноутбуком и разбудила его. Меня поприветствовали фотографии выставленных на продажу домов, все они огромные и великолепные. И все они находятся в закрытом комплексе.

«Ты меня выгоняешь?» Я спросила.

"Нет" Он прошел на кухню. «Где холодная вода?»

«Левая сторона холодильника, рядом с молоком».

Алессандро нашел его и налил нам два стакана воды. Он налил не в те стаканы, но я ничего не сказала. Было приятно, что он хоть раз обслужил меня.

«Ребенку нужно больше места, чтобы расти, и ему важно быть в кругу семьи». Он передал мне стакан. «Кроме того, я больше не могу терпеть, что ты ходишь по этому дому на цыпочках и проверяешь каждую комнату, прежде чем войти в нее».

Я закусила губу. «Нападение…»

«Этого не должно было случиться».

«Ты уверены, что хочешь переехать?» Я спросил его. «Твоя работа в городе. Как и большинство моих друзей — и твоих людей. Ты действительно хочешь покинуть свою жизнь?»

«Мы переезжаем на окраину города, а не в Антарктиду». Он ответил грубо. «Я не хочу, чтобы ты жила в доме, который считаешь небезопасным».

«Я могу перестать с тобой спать. Я знаю, что Полпетто храпит, и я немного собираю одеяла.

Алессандро отпил воды. «Это не проблема».

Я жадно изучала выражение его лица, пытаясь понять, что происходит у него в голове. Неужели дело в ребенке? Это действительно было обо мне? Или Алессандро хотел быть ближе к своей семье?

«Ты уверен, что хочешь быть так близки с нашей семьей?» Слова прозвучали раньше, чем я успела их остановить.

"Нет" Он сказал. «Но закрытый жилой комплекс — это Форт-Нокс».

"Почему?" Я спросила.

Мой муж смотрел на меня с тем же взглядом, что и всегда. Как будто он пытался понять меня, пытался решить, но не мог. Я поняла это чувство.

«Ты ведешь себя не, как ты». Он сказал в конце концов. Прежде чем я успела попросить большего, он разрезал момент пополам. «Так что поторопитесь и выберите, какой дом тебе нужен. Я не позволю тебе заставить нас опоздать на помолвку Серхио.

Я пролистала дома, все красивые и манящие. Мне потребовалось бы больше пятнадцати минут, чтобы выбрать, в каком из них я хочу жить, но предложение Алессандро, вероятно, имело ограничение по времени. Некоторые были слишком большими, некоторые слишком маленькими. Другие были слишком современными, а другие слишком старыми. Я собиралась спросить, можно ли подольше выбирать, когда щелкнула мышью на последнем доме.

Восторженный возглас сорвался с моего рта, прежде чем я успела его остановить. "Вот этот. Этот идеален».

Алессандро пододвинул к себе ноутбук. «На той же улице что и дом Дона».

"Да?" Я этого не заметила. «Я могу выбрать другой».

«Нет, это подойдет». Он пролистал изображения и одобрительно кивнул. «Очень средиземноморский. Ничего похожего на пентхаус».

Я сделала глоток воды, стараясь выглядеть незаметно.

Алессандро фыркнул. «Я позвоню агенту по недвижимости». Он закрыл ноутбук. «Оскуро ждет тебя внизу, так что постарайся побыстрее».

«Можно мне сегодня вечером Беппе?» — спросила я прежде, чем смогла остановиться.

Его темные глаза пристально посмотрели на меня. «Оскуро сделал что-то, чего не должен был делать?»

«Нет, ничего подобного. Мы… мы просто немного поссоримся. Ничего серьезного." Я попытался подарить ему утешающую улыбку. Алессандро не выглядел верящим.

Я спрыгнула со стула. «Я пойду и приготовлюсь. Твой любимый костюм Armani находится в химчистке, так что тебе придется надеть свой Brioni. Я уже выложила это с твоим галстуком.

«Почему мой Армани в химчистке?» Он спросил. "Он чист."

«Я нашла на нем пятно».

"На внутренней стороне." — указал Алессандро. «Ты едва могла это увидеть».

«Это не важно, — сказала я ему.

Он раздраженно махнул мне рукой. «Иди и приготовься. Мы опаздываем».

Когда я поднималась по лестнице, Алессандро позвал меня по имени. Я повернулась. Он все еще сидел за кухонной стойкой, но теперь его лицо потемнело.

«Надеюсь, ты скроешь беременность».

«Не волнуйся». Я направилась обратно по лестнице, не желая больше об этом слышать.

«Я надену свободное платье, поэтому живота не будет видно».

Глава двадцать первая

Помолвка проходила в танцевальном зале шикарного отеля, оформленного в бело-серебряных тонах. С потолка свисали красивые капающие лампы, которые выходили на длинные столы. Вдоль стен стояли бары с безупречно одетыми барменами и свисающими над ними белыми цветами. Небольшая сцена и танцпол были в конце зала, украшенные серебряным тюлем. Гости толпились вокруг, но их глаза скользнули по нам, когда мы вошли.

"Ой, это великолепно." Я сказала Алессандро. Я держала его за руку. «Разве тебе не хотелось, чтобы у нас была помолвка?»

Алессандро осмотрел бальный зал. "Все хорошо."

К нам подошли друзья и семья, приветствуя меня поцелуями в щёки. Я получила много комплиментов по поводу своего потрясающего красного платья, которое мне понравилось. Я почти никогда не носила красный цвет, предпочитая более мягкие цвета.

Моя шишка еще не была большой, но если бы я надела платье, которое прилипало ко мне, вы бы смогли это заметить. Многие подозревали, поэтому я решила быть немного умнее с платьем для помолвки. Само платье было темно-красного цвета, оттеняющего мои золотые волосы. Оно было без плеча с вырезом в форме сердечка, но юбка начиналась чуть выше моих бедер и слегка расширялась, таким образом скрывая мой живот.

Когда Алессандро увидел это, его лицо исказилось голодом. Мое сердце все еще гремело от этого вида.

Бенвенуто и Тина, родители невесты, были в центре внимания — до тех пор, пока не вошли Серхио и Нарциса. Тина казалась взволнованной всем вниманием, в то время как Бенвенуто самодовольно держался. Он получил много комплиментов за то, что продолжил сделку, несмотря на то, что другая половина торговцев мертва.

Когда они увидели нас, они оба отдалились от того, с кем разговаривали. Я почувствовала прилив удовольствия. Возможно, Бенвенуто был не единственным, кому нравилось быть в центре внимания.

— Алессандро, — приветствовал Бенвенуто. Мужчины пожали друг другу руки.

Мы с Тиной обнялись, и я похвалила ее платье.

Когда пришло время поцеловать Бенвенуто в щеку, Алессандро притянул меня назад. Это было незаметно, но никто из нас не мог игнорировать то, что только что произошло. Я повернулась к нему, чувствуя себя смущенной его поступком. Но его лицо было высечено из камня. Бенвенуто также выглядел слегка шокированным из-за отказа.

Я поправилась быстрее, чем он. «Поздравляю с женитьбой». Я сказала. «Будет так приятно, если Нарциса вернется в город. По ней скучали».

«Да, ну, — Бенвенуто выпрямился, — свадьба готовилась давно».

«Мы очень довольны матчем». - тихо сказала Тина рядом с ним. Я выдавила яркую улыбку.

«Это должно быть сюрреалистично, что свадьба состоится так скоро. Время подкралось к нам».

Алессандро согласно хмыкнул.

Мы бродили среди гостей, разговаривали в основном со мной. Алессандро сказал мужчинам несколько слов, но не стал беспокоиться о светской беседе. Однако я была богиней светской беседы. Когда мы наткнулись на Роккетти, Дон Пьеро крепко обнял меня и поцеловал, заявив, что это такой позор, что я не получила помолвку. Здесь была большая часть семьи, за исключением нескольких.

Кто-то сказал, что Нарциса здесь, и мы все повернулись, чтобы посмотреть на ее появление. Двери в конце бального зала открылись, и вошел Серджио с Нарцисой де Санктис, висящей на его руке изо всех сил.

«Какую пару они составили, — подумала я. Серджио был огромным и устрашающим, татуированным силовиком. А Нарциса была тонкокостной и хрупкой, как фарфоровая кукла.

Толпа разразилась аплодисментами, и мы все захлопали, когда они вошли в комнату. По обычаю, пара сначала пошла к родителям Нарцисы. Бенвенуто крепко дружески хлопнул Серхио по спине, а Тина и Нарциса поделились тихим нежным моментом. Я смотрела, как женщины держались за руки, и почувствовал тихую тупую боль.

После того, как родители были надлежащим образом поприветствовали, будущая пара должна была поговорить с Доном. Они подошли к нашей группе, Нарциса с широко открытыми глазами и испуганной, а Серджио выглядел как разъяренная гора.

«Такая красивая пара!» — сказал дон Пьеро со своего места. «Ты так не думаешь, Карлос?» Карлос-старший только хмыкнул.

«Бенвенуто поступил хорошо, выполнив свою часть сделки». - сказал Энрико.

Группа согласно кивнула. Нарциса выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.

Я нежно положил ей руку на плечо, и она повернулась ко мне. «Ты прекрасно выглядишь, Нарциса. Вы должны сказать мне, кто сделал вам прическу.

Ее щеки залились румянцем. «Эм, это сделала для меня тетя Кьяра».

"Конечно. Тетя Кьяра очень талантлива». Я смеялся. «Она отказывается трогать мои волосы, потому что я очень жалуюсь, когда она тянет».

Нарциса кивнула, застенчиво улыбаясь.

Мне стало жаль Нарцису. Я понимала ее ситуацию, но у меня не было слов, чтобы успокоить ее. Возможно, я бы сказала, что все будет хорошо. Алессандро хорошо ко мне относится, и он Безбожник. Может быть, Серхио тоже будет в порядке… Вместо того, чтобы сказать это, я просто выразила свое волнение по поводу ее свадьбы и похвалила ее красивую помолвку.

Ночь приближалась, и Алессандро нервничал. Его мало заботили светские разговоры и вежливость.

«Потанцуй со мной, пока ты не выпрыгнул из кожи».

Алессандро согласился и увел меня на танцпол. Он прижал руку к моей спине, крепко прижимая к себе. Жар пробежал по моей шее. Мы двигались в такт музыке, и он выглядел спокойнее.

«Я думаю, что для нас социально приемлемо скоро уехать». Я сказала ему. «Я знаю, что ты ненавидишь эти вещи».

Его темные глаза блестели. «Я не должен жаловаться. Тебе нельзя пить, и ты все еще мужественно страдаешь от этого испытания».

«Я люблю хорошую вечеринку. Не знаю, заметил ли ты, но я люблю поговорить.

Шепот улыбки промелькнул на его лице.

Во время танца мне пришлось подтянуть платье. Мой живот был спрятан, но мои растущие сиськи отказывались сдерживаться. Я пожалел, что у меня нет бретелей. Но я совсем забыла о моем раздражающем платье, когда Алессандро бросил взгляд на мою грудь. Его лицо застыло в хищном взгляде.

Мое сердце забилось быстрее.

Иногда было легко притвориться, что у нас не было секса после нападения, что это было плодом моего воображения. Но тогда Алессандро смотрел на меня так, что все, что я могла сделать, это вспомнить, как он держал меня, как он толкал меня. Воспоминания держали меня в плену.

"Мне нравится твое платье." Он сказал мне.

«Спасибо», — сказала я, краснея.

Рука Алессандро сжала мою спину, приближая меня к нему. Он наклонил голову к моему уху, его теплое дыхание щекотало мою чувствительную кожу. Я дрожала в его объятиях.

«Ты создаешь настоящую сцену». Я вздохнула. Было неприемлемо быть так близко на танцполе.

Я почувствовала улыбку Алессандро мне в ухо.

"Ой? У нас будут проблемы?» Старое слово, которое я сказала несколько ночей назад, витало в воздухе между нами.

«Мы могли бы сделать». Мне было жарко, я покраснела.

«Наша семья не известна своей прогрессивностью».

Алессандро раскачивал нас из стороны в сторону.

«Возможно, нам следует быть немного более прогрессивными».

«Богохульство». Я прошептал. «Не позволяй никому поймать тебя на этом».

Он одарил меня злой ухмылкой. «Ты так боишься попасть в беду». Его голос был забавным. «Что, если бы я пообещал защитить тебя?»

«Ты уверен, что сможешь сыграть против Нины Дженовезе?» Я спросила: «Она довольно грозная женщина».

"Конечно. Вы с Ниной друзья? Вот почему ты хотела, чтобы я дал Неро для Давиде».

Я покачала головой, сближая наши лица. «Мы союзники, семья. Я самая высокопоставленная женщина в семье, но еще очень молода и неопытна. Она… взяла меня под свое крыло».

Алессандро издал низкий звук согласия. «Я уверен, что ты с легкостью превзойдёшь её».

«Мужчины», — засмеялась я. «Так конкурентоспособно, так хочется победить всех вокруг. Зачем мне отчуждать себя от женщин, ведя себя так агрессивно? Иногда союзники лучше врагов».

«Твоя идеология не зайдет так далеко, для Мужчин». Он сказал. Алессандро вытащил меня для вращения, прежде чем снова прижать к своей теплой груди. Мне пришлось физически не позволить себе положить голову на его сердцебиение.

— Тогда повезло, что я не солдат.

Алессандро провел рукой по моему боку, приближаясь к моим наиболее чувствительным участкам. Несмотря на все слои, которые предлагало мне, платья с таким же успехом могло не быть. Я чувствовала жар от его прикосновения прямо к моей кости. «Мм, действительно повезло». Он промурлыкал. По шее пробежали мурашки по коже.

Его взгляд был слишком пристальным, слишком напряженным. Я чувствовала, что он был в одном слове от того, чтобы спустить меня на пол, и я была полностью готов позволить ему, несмотря на то, что находилась в худшем из возможных мест. С силой, которой я не знала, я оторвалась от его взгляда. Но мое тело не отпускало меня, и я положила голову ему на грудь, прислушиваясь к мягкому биению его сердца.

Алессандро наклонился и прижался губами к моей макушке. «Прячишься, София?» Я обвела глазами комнату и увидела Серхио и Нарцису. Он говорил с Габриэлем Д'Анджело, выглядя жестоким и гордым. В то время как Нарциса была тихим присутствием рядом с ним, почти целиком с тенями.

«Как ты думаешь, из Серджио и Нарцисы получится хорошая пара?»

Я почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке. «Я думаю, что Серджио придется пережить некоторые болезни роста в своей новой роли мужа».

«Приходилось ли тебе страдать от болезней роста? Или ты был прирожденным? "

"Естественный".

«Я знаю твою жену, которая может не согласиться».

Алессандро рассмеялся. "Ты? Спроси, нравится ли ей кредитная карта.

Инстинктивно я взглянула на него, ярко улыбаясь. «Ей это очень нравится».

Мы встретились глазами, оба развлекались. Как только я встретился с его темными глазами, мое сердце снова забилось. Все так чувствовали? У всех сильно забилось сердце, когда они смотрели в глаза Алессандро Роккетти? Неужели им тоже приходилось сжимать бедра и игнорировать растущую боль в груди? Мне всегда было так жарко, когда я была с Алессандро.

«София», — выдохнул он.

Я кивнула, слишком далеко зашла для слов.

«О, моя София». Алессандро прижался ко мне лбом, его руки сжались на моих бедрах. Затем он сказал самое удивительное, но самое сладкое, что он мог сказать: «Если ты действительно хочешь помолвку, я тебя устрою».

На моих губах появилась улыбка. «Может, тебе стоит дать Серджио несколько советов о его новой роли».

Алессандро коротко улыбнулся. Но потом на его лице появилось странное выражение, как будто ему было неприятно смеяться. «София, — сказал он, — мне нужно кое-что тебе сказать».

Резкая перемена в его тоне смутила меня. "Все в порядке?"

«Есть кое-что, что тебе нужно знать. Это о твоей сестре…»

Резкий голос прорезал нашу дымку: «Я возьму Софию на танец».

Мы оба повернулись, и Алессандро крепче сжал меня. Дон Пьеро стоял не дальше метра, его лицо было дружелюбным, но его осанка была напряженной. Я сразу же покраснела, когда ко мне вернулись звуки из комнаты — мы с Алессандро были на публике, но вспыхнули друг на друга, не обращая внимания на мир.

Алессандро не ослабил хватку. «Мне разрешено танцевать с женой».

"И мне тоже." — сказал Дон Пьеро.

Почувствовав драку, я успокаивающе положила руку на плечо Алессандро. «Тебе следует пойти и поговорить с Серхио. Передайте ему свои добрые пожелания. Мы можем закончить наш разговор позже».

Алессандро не выглядел довольным, но отошел. В меня проникал холодный воздух.

Дон Пьеро бросил на Алессандро предупреждающий взгляд и начал уходить. Почему Дон Пьеро предупреждал Алессандро? О чем он мог его предупреждать?

«Один танец». Это все, что сказал Алессандро. «У тебя есть один танец».

Дон Пьеро и я вместе погрузились в танец. Со стороны мой муж наблюдал, как разъяренный большой кот. Он преследовал нас, пока мы кружились, и я была рада его защите. Дон Пьеро всегда меня так нервировал. Но он вел себя прилично, и мы общались на легкие, но пустые темы. Самой известной темой был брак Серджио и Нарцисы, который, похоже, очень интересовал Дона Пьеро.

Когда песня закончилась, дон Пьеро сказал: «Я думал, ты будешь хорошей женой».

Эти слова вызвали у меня волнение. Разве я плохо сыграла свою роль? Я что-то сделала? Была ли у меня проблема? Была ли я в опасности?

Он продолжил: «Ты красива и не очень умна. Послушна, но обаятельна.

Я закусила губу. "Почему вы говорите мне это?" Я старалась говорить как можно ровнее, но чувствовался скрытый страх, который Дон Пьеро определенно не пропустит.

«Я говорю тебе это, потому что знаю, что тебя обожает Историческое общество. На днях мэр Солсбери спрашивал о тебе, как и многие другие.

«Это очень любезно с вашей стороны». - сказала я легко.

Дон Пьеро продолжал крутить меня, несмотря на то, что песня закончилась. Никто не велел нам остановится. «Я им до сих пор не нравлюсь. Конечно, они притворяются и подлизываются. Но ты… ты им нравишься. Его темные глаза удерживали меня на месте.

Я сглотнула, сдерживая пересохшее горло. «Ты… ты все еще думаешь, что я хорошая жена?» Я сомневалась, что у Дона Пьеро хватит терпения на плохую жену и, вероятно, он избавится от меня, как он это делал с другими женщинами Роккетти.

«А теперь, — сказал он, — я думаю, что ты хороший Роккетти».

Я в шоке подняла глаза, но дон Пьеро отпустил меня, извинившись, из-за танцев.

Когда все закончилось, я оказался в группе Роккетти. Роберто предложил мне сыр, но я вежливо отказался. Мне не разрешали мягкие сыры как беременной женщине.

Алессандро вернулся ко мне, обняв меня за талию легкой рукой. Я почувствовала себя более комфортно с ним рядом со мной, несмотря на то, что застряла в центре опасного общества Роккетти. Может, я становилась храбрее… или, может быть, Алессандро был настолько напуган, что я доверяла ему и не позволял играть Роккетти со мной.

Они говорили на бесцельные темы, и я обнаружила, что мои глаза танцуют по комнате. Люди смеялись и пили, пары выходили на танцпол и раскачивались под песню. Грохотали тарелки, разливались напитки.

Я обратилась к мужу. «Алессандро…»

Звук был настолько знакомым, что на мгновение мне показалось, что мы вернулись в Церковь много месяцев назад. Огромный грохот раздался по бальному залу. И на мгновение воцарилась тишина.

Затем двери распахнулись.

В комнату ворвались толпы одетых в темное мужчин людей с автоматами. Из толпы раздались крики, и люди разбегались, падая друг на друга.

«О боже, «Галлахеры» здесь, — подумала я.

«ВНИЗ, ВНИЗ, ВНИЗ!» Они кричали.

Алессандро схватил меня за талию и потащил за собой. «НЕ СТРЕЛЯТЬ!» Он прогремел.

Не стрелять? Я схватилась за спину его пиджака. Что он имел в виду не стрелять?

Я взглянула на нападавших. На их груди было написано слово «спецназ».

В горле стал расти ком. У полиции Чикаго и Наряда было соглашение, но с Федералами такого соглашения не было.

Отряд спецназа рассредоточился по бальному залу, нацеливая на гостей оружие. Мужчины уже тянулись к своим ружьям, но остановились по команде Алессандро. Группа спецназа заблокировала все выходы, дав понять, что мы не должны уходить.

Я вцепилась в Алессандро сильнее.

Стена спецназа двинулась, и из нее вышел знакомый мужчина. Специальный агент Дюпон шагнул к Алессандро и Роккетти с пистолетом в руке и инициалами ФБР на груди.

Алессандро повернул ко мне голову. «Ступай, София. Уходи."

«Я не оставлю тебя». - прошипела я.

На его лице вспыхнуло нечитаемое выражение. Он поднял голову и кивнул подбородком кому-то позади меня.

Ко мне подошел Энрико. «Пойдем, София». Он сказал, недобро. «Это не место для женщины».

Я крепче держалась за мужа.

"Что это означает?" — потребовал ответа Дон Пьеро, выходя вперед. Он командовал комнатой и выглядел несомненно рассерженным.

«Пьерджоржио Роккетти, вы арестованы». - сказал агент Дюпон. «Пойдемте тихо, и ваша семья не пострадает».

Дон Пьеро перевел взгляд на Алессандро, а затем на меня. Его челюсть сжалась. «Нет необходимости в насилии, агент». Он сказал. «Я полностью вам помогу».

Агент Дюпон резко улыбнулся. «Алессандро Роккетти, Давиде Дженовезе, Энрико Роккетти также находятся под арестом».

"За что?" — мрачно спросил Алессандро. Он не беспокоился о том, чтобы вести себя цивилизованно, в отличие от своего деда.

«За связи с организованной преступностью». Из-за спины спецназа раздался голос.

Я нахмурилась. Я знала этот голос…

«София», — дергал меня Роберто, когда Энрико сдался. "Сейчас же."

Тела отряда спецназа снова переместились, и сквозь них проскользнула женская фигура. Как и другие сотрудники ФБР, она тоже носила бронежилет с надписью «ФБР» и боевые ботинки. На ее плечах в кобурах висели пистолеты, готовые к выстрелу в любой момент.

Но…

Ее волосы были моего цвета, ее глаза были моими. Я знала ее лицо с самого рождения. Ее руки толкали меня и обнимали, а пальцы на этих руках заплетали мне косу и отмечали мою домашнюю работу.

«Нет…» — запнулась я. Алессандро поймал меня.

"Нет нет."

Она шагнула ко мне, такая знакомая, такая живая.

Это было невозможно — это неправда. Я представляла себе это, я действительно сходила с ума. Я спала или была пьяна или стала жертвой беременности.

Но не было никакого выхода… «Соф», — выдохнула она.

Ее голос… о, Боже, ее голос. Это прозвище. Я слышала это более миллиарда раз в своей жизни. Соф, она смеялась. Соф, она плакала или кричала. Я никогда не была Софией, всегда Соф.

Шум поднялся по моему горлу. «Кэтрин», — сказала я. "Кэт."

Я схватила Алессандро. «Моя сестра жива, — хотела я сказать. Но потом я заметила его выражение. Не было ни удивления, ни шока.

Я повернула голову и поймал выражение лица Дона Пьеро. Он тоже не был шокирован. Ни Энрико, ни Сантино, ни Роберто, ни Карлос-старший. Гости выглядели шокированными… но не Оскуро. Серхио не были.

Я разыскала своего отца. Его дочь воскресла из мертвых — и он совсем не выглядел шокированным или удивленным. Вместо этого он смотрел на меня с агонией на лице.

Я ослабила хватку и отошла от Алессандро.

"Ты знал." Я сказала. «Вы все знали».

Глава двадцать вторая

В комнате для допросов было очень холодно. Это была квадратная серая комната с единственным окном в задней стене и одиноким столом и стульями. Я уставилась в окно, и выражение моего лица отразилось на мне. Мои волосы спадали с булавок, глаза были красными и опухшими, и моя кожа имела серый оттенок.

Ты знал. Вы все знали.

Мой разум крутился сам по себе, соединяя вещи воедино. Случаи проносились мимо моего мозга, заставляя меня чувствовать себя все глупее и глупее, когда меня охватило осознание.

Внезапный брак… Не было ни помолвки, ни объявления. Дело было не в любви или деньгах, а в том, чтобы держать меня рядом.

Отставка папы. Я надеялся на кого-то более мягкого для тебя.

Почему Алессандро не разыскивал меня по ночам после свадьбы.

Семья Роккетти относилась ко мне с подозрением… они не хотели, чтобы я получала свидетельство о борьбе с мафией или подслушивала их разговоры.

Папа напивается, его мольба к Богу, чтобы его девочки были в безопасности.

Дюпон приближается ко мне.

Желание папы и Алессандро сохранить беременность в секрете. Даже доктор Ли Фонти дал мне тесты на беременность, чтобы попытаться уединиться.

Когда я увидел Кэт на кладбище, Оскуро отмахнулся от меня.

Даже нападение… нападавший упомянул мою сестру.

Все, что мне говорилось, было намеком. Каждое предупреждение, каждый комментарий были намеком. Папа солгал мне, солгал мне прямо в лицо и продал меня кучке монстров. Дон Пьеро использовал меня, Оскуро солгал мне.

И Алессандро… Алессандро, который так настаивал на моей честности, который был первым, кто по-настоящему увидел меня и не упрекнул… он тоже знал.

Я зарылась лицом в руки, крик вырвался из моего горла.

Дверь в комнату щелкнула. "Соф?"

Я вскинула голову. Моя сестра вошла в комнату с папкой в ​​руке. На ней были синяя рубашка и черные брюки. На ее поясе был значок ФБР.

"Как ты себя чувствуешь?" — спросила она мягким голосом.

Глупой. Усталой. Униженной. Тошнотворно. Преданной.

"Почему?" Это все, что я могла спросить. «Зачем ты это сделала, Кэт?»

Кэтрин прикрыла рот рукой. «Я… мне пришлось уйти».

«Ты? Тебе действительно нужно было выбраться?»

Она сжала губы. «Я не ожидала, что ты поймешь». Моя печаль, мои слезы, казалось, сменились чем-то более красным, чем-то более горячим.

«Я полагаю, что перспектива человека, который инсценирует свою смерть, а затем присоединится к Федеральному бюро расследований, будет трудной для понимания».

«Раньше я работала в ФБР».

"Что?"

«До того, как я инсценировала свою смерть». Она уточнила. «Они подошли ко мне в колледже. Я училась в колледже…

«Я знаю. Я нашла твой диплом.

Кэт кивнула. «Я согласилась присоединиться к ним… Они помогают людям, Соф. Они борются с несправедливостью. Всех людей, которые думают, что им сойдет с рук нарушение закона, подвергнув опасности невиновных людей, мы учим их, что они этого не могут».

Я покачала головой. «Правительство не заинтересовано в правосудии».

«Тебя приучили верить в это». Она настаивала. «Но это неправда…»

«Значит, твое ФБР сняло все обвинения?» — потребовал я. «Тебе промыли мозги, Кэтрин. Ты работаешь на прибыльное учреждение, на политиков, которых волнует только переизбрание».

Ее глаза вспыхнули. «Я здесь не для того, чтобы ссориться с тобой». Она сказала.

Я постучала ногтями по столу. «Нет, если бы это было на твое усмотрение, тебя бы здесь вообще не было».

"Что это значит?" Ее ноздри раздулись.

«Ты оставила меня». Мой голос сорвался, гнев на мгновение испарился. «Ты оставила меня. Я думала, ты умерла. Я оплакивала тебя. Последние два года я каждый день носила с собой твой призрак.

Кэтрин повернула голову в сторону, быстро моргая. «Я спросила тебя, не хочешь ли ты присоединиться ко мне, но ты сказала нет».

«Ты никогда не спрашивала меня…»

«Да». Она настаивала. «Когда мы обсуждали поступление в колледж. Я спросила тебя, не хочешь ли ты уйти, но ты сказал нет, помнишь? "

Я ошеломленно уставилась на нее. «Я думала, ты шутишь!»

«Твой ответ был отрицательным, Соф. Ты сказала нет. Я не собиралась вырывать тебя из твоей жизни, когда ты пинаешься и кричишь.

Я потерла слезящиеся глаза. Та ночь была так давно, такая вспышка в моей памяти. Я даже сказала об этом Алессандро, отмахнувшись от этого как от снов между двумя маленькими девочками. Но для одной из этих маленьких девочек это была очень реальная идея.

«Мне жаль, что я оставила тебя наедине с этими монстрами». Кэт плюнула. «Но я знала, что с тобой все будет в порядке. Не раскачивай лодку, не попадай в беду».

"В отличие от тебя."

Кэт не ответила.

Я встретилась с ней взглядом. «В тот день на кладбище… Это была ты, не так ли?»

"Да была." — мягко сказала она. «Мне нравится проверять тебя. На твоей свадьбе я была там — и если бы Тристан не удерживал меня, я бы пришла и забрала тебя. Это я могу пообещать».

Я подняла на нее глаза. "Ты была там? Когда напали Галлахеры? Когда я убила человека? "

Челюсть Кэтрин затвердела. "Я была."

«ФБР… было снаружи, когда на всех этих невинных людей напали? У вас были средства, чтобы помочь этим людям, а вы этого не сделали? Тони Скалетта, Паола Олдани и Никола Риццо погибли, Кэтрин. Мы знаем этих людей всю нашу жизнь».

Она просто смотрела на меня.

У меня вырвался маниакальный смех. «Вы такое невиновное ФБР? Так беспокоитесь о несправедливости? Ты только что оставила одну преступную семью ради другой».

"Это не правда."

«Это так, Кэт. Мне жаль говорить тебе, но это так. Я наклонилась к ней. «Оставь ФБР. Я не скажу Наряду, куда ты идешь, пока ты уходишь.

Кэт безрадостно засмеялась. «Я собиралась заключить с тобой такую ​​же сделку».

"Что?"

Она открыла папку. На фото был небольшой коттедж. Он не был похож на те прекрасные особняки, которые мне показал Алессандро. «Программа защиты свидетелей». Она сказала. «Мы защитим тебя. Ты будете в безопасности от Наряда, от всех, кто желает тебе причинить вред».

Я встретилась с ней взглядом.

«Ты можешь быть свободной». Она настаивала. «Ты можешь поступить в институт или найти себе парня по собственному выбору. Ты могла бы тренировать черлидинговую команду или нет, я не знаю. Но ты могла бы быть свободной, Соф. Не быть папиной пешкой, собственностью твоего мужа.

Я положила нежную руку себе на живот. Мой ребенок отдыхал там, совершенно не подозревая, что происходит снаружи. Он был в безопасности и спрятан, был занят ростом и беспокоился о себе.

«Хорошо, — подумала я. Я рада, что они там, а не здесь.

Как странно, я думала, мой ребенок никогда не встретит свою тетю. Я оплакивала этот факт. Теперь они могут встретиться с ней, но они будут по разные стороны.

Я внезапно сообразила, что мы с Кэт будем по разные стороны.

«Пожалуйста, Соф». - сказала Кэт. «Ты… ты не должена принадлежать».

Я посмотрела на коттеджный домик. «Как бы я выжила?»

"Что?"

«Вещи стоят денег, Кэт. У меня нет высшего образования, я едва окончил среднюю школу. Как я буду обеспечивать себя и своего ребенка?»

Кэт моргнула. "Ребенок?"

Я кивнула. «Мне почти одиннадцать недель».

Она меня не поздравила. Просто сказала: «Ты бы начала с небольшого фонда от нас, а потом выяснили бы…»

«Значит, я буду жить от зарплаты до зарплаты? Я бы беспокоилась о деньгах и работала всю оставшуюся жизнь?»

Кэт нахмурилась. «Перестань быть такой материалистичной. Ты могли бы быть свободной».

«И в одиночестве». Я добавила. «Я больше не смогу увидеть нашу семью».

"Так?"

«Я люблю их и не собираюсь их бросать».

«Ты дура, Соф. Так чертовски глупа. Как ты думаете, какая жизнь ждет тебя в Наряде? Твой муж предал тебя и использовал. Папа солгал тебе. Вся твоя ценность основана на твоей внешности. Ты выполняешь приказ своего мужа, готовишь и убираешь для него:

«Я готовила и убирала для тебя». Я сказал. "Это была корректировка?"

«Да», — неохотно ответила она. «Я ничего не знала, как делать. Я даже гладить не могла».

Я почувствовала легкое чувство самодовольства.

Кэтрин прищурилась, глядя на меня. «Я знаю, что ты сделала это специально. Ты всегда так делала. Папа не прожил бы ни дня без тебя. Бьюсь об заклад, твой муж тоже становится от тебя зависимым.

«Я не понимаю, о чем ты говоришь».

«Прекрати нести чушь, Соф». - устало сказала она. «Я помню, какой ты была. Я любила тебя, но помню. Все тебя обожали. Дита считала тебя главной, а мачехи делали тебе подарки за любовь. В школе тебя любили, ты всегда был главным чирлидером или входил в партийный комитет».

Было приятно снова быть такой известной. Кэт рвала меня на части, распутывая мою нить, но не было ни принятия, ни любви. Возможно, я ей не нравлюсь, но она знала меня.

Кэт знала меня.

Но я тоже ее знала.

«Я тоже помню, кем ты была». Я сказала. «Всегда слишком умна, всегда лучшая, чем все вокруг. Ты злили папу при каждом удобном случае, не беспокоясь о том, как это повлияет на окружающих тебя людей. Ты штурмовала жизнь, беззаботно ломая дерьмо. Потом ты ушла, инсценировала свою смерть и предала свою семью. Ты ушла и предала меня».

На ее челюсти дернулся мускул. «Я сделала то, что должен была сделать, чтобы защитить тебя, Соф. Теперь я в состоянии защитить тебя. Где я могу освободить тебя. "

«Я не хочу свободы».

"Что ты хочешь?"

Я думала об этом. Что я хотела? Чего я жаждала? О чем я подумала в первую очередь, когда проснулась?

"Я не уверена." Я сказала. «Но я знаю, что ты не можешь дать это мне».

Кэт выглядела так, будто собиралась заплакать, но этого не произошло. Просто дернулась к двери подбородком. «Юрист Наряда находится снаружи для тебя. Он вызывает суету». Я поднялась, красное платье соскользнуло на пол. Было так много вопросов на кончике моего языка… но я не хотела знать ответы на некоторые из них. Я хотела удержать в памяти образ моей сестры, как я делала это в течение последних двух лет, и не позволяла ему загрязняться этой новой версией ее.

Когда я подошла к двери, она окликнула меня.

«Соф…» — сказала она. Я смотрела вперед. «Это единственный шанс защитить тебя. Потому что мы идем. Мы идем за Нарядом и за всеми, кто связан с организованной преступностью. Это будет включать и тебя».

Я открыла дверь и вышла.

В холле находился адвокат отдела Наряда Уго дель Гатто. Он спорил с двумя агентами ФБР, но, увидев меня, казалось, частично успокоился. Оба агента ФБР уставились на меня, сжав челюсти. Один из них проскользнул в комнату для допросов, беспокоясь о лицо. «Ради сестры», — подумала я.

«Миссис Роккетти, вы в порядке?» — спросил адвокат. «Если вы что-нибудь сказали…»

«Я ничего не сказала, Хьюго». - устало сказала я. «Я умею лгать».

Похоже, он не отреагировал на это.

«Хорошо, ну, сюда». Хьюго провел меня по серым залам. Он был более стерильным, чем пентхаус.

Мы подошли к отверстию, где находилась группа знакомых мужчин. Агенты ФБР слонялись вокруг них, но все они казались немного чувствовали себя неуютно. Учитывая то, как Серхио смотрел на них, я не могла винить их за то, что они немного нервничали. Мой взгляд упал прямо на Алессандро, прислонившегося к стене рядом с сидящей семьей. Дон Пьеро сидел посередине, в наручниках, но все еще пугающий.

Когда мы подошли, отец встал. Его глаза цвета виски были широко раскрыты. «София…»

«Я собираюсь говорить сейчас». - тихо сказала я. «И ты собираешься слушать».

Папа выглядел так, будто собирался что-то сказать, но закрыл рот.

«Я сделала все, что должна была делать». Я сказала. «Я была послушной дочерью и послушной женой. Я управляла твоим домом, а ты никогда не приходил домой с проблемами. Я хорошо сыграла свою роль дочери, и когда пришло время продавать меня монстру, я не жаловалась». Я посмотрела на Алессандро. Выражение его лица было жестким. «И я была хорошей женой. Я снова вела хозяйство. Я покровительствовала обществам политиков и каждое воскресенье ходила в церковь. Я раздвинула ноги и без сопротивления забеременела. Я представляла тебя и твою семью лучше, чем вы когда-либо представляли. Я не доставила никаких проблем».

Я посмотрела на них обоих. «Я думала, что исполнение своей роли означает, что я в безопасности, что меня не накажут. Я думала, что это умнее, чем бороться против правил на каждом шагу. Но, несмотря на все это, несмотря на то, что я пожертвовала собой ради всех ваших традиционных ценностей и прихотей, несмотря на выполнение своего долга, меня все равно предали, причинили боль и наказали».

Мой взгляд упал на Дона Пьеро. Он встретил мой. «А когда ты умрешь, Пьерджиоргио, я буду танцевать на твоей могиле».

Его глаза расширились.

Я отвернулась от группы, мое сердце болело, а горло сжималось. Внизу я увидела Кэт между двумя агентами. Одна из них обняла ее защитной рукой.

Я развернулась и вышла из здания.

Оскуро ждал снаружи у машин. Когда я его увидела, во мне быстро и резко поднялся гнев. Но я не действовала в соответствии с этим. Просто села в машину, молча, не обращая внимания на окружающий меня мир.

На меня тяжело давило истощение, но я не чувствовала себя готовой заснуть. Я просто чувствовала, что собираюсь плакать.

Когда мы вернулись в пентхаус, Оскуро открыл мне дверь. Он молчал, пока я поправляла юбки, но в конце концов сказал:

«Мэм…»

«Ты просто выполнял свой долг». - сказала я, не в силах смотреть на него. «Долг неизбежен».

"Да, именно так." Он ответил.

Оскуро последовал за мной в жилой дом и поднялся на лифт. Он отошел от меня.

Я уставилась на свои руки. Их ничто не пометило, они были совершенно бескровны. На фоне красного моего платья они выглядели резкими, почти слишком чистыми.

Я бросила их в складки юбки.

В дверях лифта звякнуло.

«София…» Я удивленно повернула голову к Оскуро. Он впервые произнес мое имя. «Мне очень жаль, что это того стоит. Я действительно не хотел причинять тебе боль».

Я смотрела на него. Настоящий мужчина, внушительный телохранитель. «Я не верю тебе». - сказала я почти с грустью. «Но чего бы это ни стоило, я действительно хотела бы этого».

Оскуро кивнул и закрыл двери лифта.

В квартире было темно и тихо, совершенно нетронутой с тех пор, как мы уехали. Когда я уходила сегодня днем, я не обращала на это внимания. Для меня моя сестра умерла, а мой муж становился более надежным, более товарищем.

Маленькие следы пошатнулись ко мне, и из-за угла выскочил Полпетто. Он бросился на меня, радостно тявкая.

Я упала на колени и прижала его к груди. «Полпетто, — рыдала я, — о мой Полпетто».

Я уткнулась головой в его мягкий мех и заплакала.

Мягкие руки погладили мои волосы. «Шшш», — успокоил знакомый голос. «Не просыпайся. Это просто я."

Меня подняли и прижали к теплой груди. Сознание приходило ко мне медленно, когда меня несли по квартире и вверх по лестнице. "Почему?" — невнятно я сказала.

Губы прижались ко лбу. Я чувствовала его слова, когда он их произносил. "Мне жаль."

Алессандро уложил меня на мягкую поверхность и накрыл меня одеялом. Я почувствовала, как матрас провалился под его весом, когда он сел рядом со мной.

"Почему?" — снова спросила я.

«Это то, что я есть». Он звучал почти грустно. «Ты знала, кто я, с самого начала. Я чудовище, Безбожник и Роккетти».

Я попыталась открыть глаза, но усталость скрепила их вместе. "Я доверяла тебе." Я прошептала.

Алессандро нежно погладил мои волосы своими грубыми пальцами. "Я знаю." Он сказал. «Я знаю, что ты это сделала».

«Почему ты женился на мне?»

«Мы должны были присматривать за тобой… Мы знали, что твоя сестра сначала попытается связаться с тобой. Мы думали, что если бы ты была замужем за Роккетти, она и ФБР были бы вытеснены на свет».

"Ты был прав?"

"Мы были. Мы были правы».

Я зажмурилась, и на меня навернулись слезы. Я все еще не могла смотреть на него. "Все это имеет смысл сейчас." — прошептала я влажным голосом. «Почему ты не искал меня после свадьбы, твой гнев из-за ребенка, отсутствие у нас помолвки. У нас нет настоящего брака, мне не суждено было быть твоей женой».

Рука Алессандро перестала двигаться, слегка касаясь моей головы. «Настоящего брака не бывает, София».

«Я забыла, что ты язычник». Я прошептала. «Ты не следуете ни одному Богу, не уважаешь ни высшую силу, ни божество». Я открыла свои липкие глаза и встретилась с его темным взглядом. «Чему ты поклоняетесь?»

Он наклонился ко мне, наши губы слегка касались друг друга. «Тебе, София Роккетти. Я поклоняюсь тебе».

Я закрыла глаза. «Уходи, Алессандро. Просто оставь."

Алессандро встал, его тепло улетучилось. «Отдохни, София». Я слышала, как за ним щелкнула дверь спальни, когда он ушел.

Ко мне не приходил сон, без его тела рядом с моим. В конце концов я сдалась и покинула его комнату — он не позаботился поместить меня в мою. Я на цыпочках прошла по коридору в запасную спальню. Я слышала, как Алессандро кричит кому-то по телефону в кабинете, но не мог найти в себе силы заботиться об этом.

В свободной комнате было темно, если не считать тусклых огней города внизу. Я направилась прямо к окну, глядя на Чикаго. Будет ли новый дом заставлять меня чувствовать себя такой сильной, когда я смотрю на людей внизу?

Я когда-нибудь снова почувствую себя сильной?

Я оглядела свободную комнату, и мой взгляд упал на двух фарфоровых кукол, Долли и Марию Кристину. Мое сердце сжалось — мы с Кэт любили этих кукол.

Я подобрала Марию Кристину. На пальцах ног Долли был лак для ногтей, а на лице размазана помада, но Кэт всегда очень хорошо заботилась о Марии Кристине. Кукла выглядела такой же, как и в тот день, когда она ее получила.

Все поднялось так внезапно… так сильно.

Я швырнула Марию Кристину к стене, и она с грохотом ударилась о нее. На секунду меня охватило удовлетворение, прежде чем я поспешила проверить повреждения. Было несправедливо наказывать куклу…

Голова Марии Кристины оторвалась, откатываясь от ее тела. Но из ее шеи торчали бумаги, засунутые в нее.

Я присела и перевернула тело вверх ногами. Вылетели бумаги и флешки. Они с грохотом упали на пол.

«Я раньше работала в ФБР, — сказала Кэт.

Я раскрыла одну из бумаг. Это были чертежи небольшого магазина с подземными туннелями, построенного во время запрета на секретную выпивку… как ресторан, которым владел Дон Пьеро. Я развернула следующий лист бумаги. Это была стенограмма телефонного разговора с папой и Доном Пьеро. Я развернула еще одну бумагу, в которой подробно описывалась система безопасности, которую использовал Дон.

Есть фото. Фотографии Роккетти и других высокопоставленных членов Наряда. Некоторые из них были за обеденным столом в нашем доме детства, тогда как другие покидали здания или выходили из автомобилей.

Это то, чем они были после… ограбления в доме папы человека, который напал на меня в пентхаусе. Эта информация была работой Кэт, которую она выполнила, пока работала под прикрытием в Наряде.

Я смотрела на бумаги, документы, ясные и неопровержимые доказательства того, что происходит что-то противозаконное.

Затем я засунула их обратно в Марию Кристину и закрепила ее голову на шее. Я положила ее обратно рядом с Долли, пара воссоединилась.

Но мы с Кэт больше никогда не воссоединимся.

У меня было глубокое, но неоспоримое ощущение, что мы обе выбрали нашу сторону, и ни один из нас не был на одной и той же стороне.