Кровавые грехи

Глава 5

Сойер был не так уж удивлен, обнаружив Тессу здесь, в Резиденции, внутри церкви. Женщина в ее положении — только что овдовевшая, одна в чужом городе, и достаточно состоятельная в плане собственности и бизнеса — была именно тем потенциальным членом церкви, на которого обратили бы внимание в первый же день прибытия в Грейс. Возможно даже до ее приезда.

Он собирался предупредить ее, но хотел дать Тессе неделю или около того, чтобы устроиться на новом месте. А затем начали пропадать люди, ему звонили обеспокоенные родственники, начали появляться тела. И предупреждение Тессы Грей об агрессивных методах Церкви Вечного Греха в привлечении новых членов стало для него не самым важным делом.

И сейчас он жалел об этом.

Сойер издали видел ее в городе; с близкого расстояния она выглядела еще более уязвимой, более хрупкой. А так же очень привлекательной.

С легкой, натянутой улыбкой, она протянула руку, сказав:

— Мне жаль, мистер Кавено. Джаред не очень много рассказывал мне о Грейс или о людях, которых знал, когда рос здесь. Он сказал, что уехал в колледж и никогда не возвращался сюда.

— Да, насколько я знаю, так и было. Мы не были близки, — он почувствовал необходимость добавить, — поэтому не поддерживали связь.

Чрезвычайно привлекательной.

«Не будь уродом — не подкатывай к вдове друга детства, когда его едва успели похоронить, — ругал себя Сойер, держа эту изящную ручку так нежно, как только мог. Кроме того, он очень хорошо ощущал молчаливое внимание Демарко. — И не позволяй этому садисту целый день развлекаться за твой счет».

И, несмотря на это, он все же произнес:

— Называйте меня, Сойер, пожалуйста.

— Спасибо. А меня зовите Тесса.

Кавено с неохотой заставил себя отпустить ее руку.

— Если я могу чем-то тебе помочь, облегчить жизнь, Тесса, надеюсь, ты дашь мне знать.

Идиот. Куда уж грубей?

— Я ценю это, — ответила она, на этот раз печально.

Сойер запоздало представил Робин Кивер остальным, а Рут Хардин представила Риза Демарко Тессе.

Итак, теперь все мы знаем кто из нас кто.

Кавено не знал почему, но он никак не мог заткнуть саркастичный голос в своей голове. Это, и в самом деле, немного нервировало.

— У мистера Кавено есть несколько вопросов, — обратился Демарко к Рут. — То, что мы слышали, оказалось правдой. Сегодня утром в реке было найдено еще одно тело.

— О, как ужасно. — Рут покачала головой. — А они узнали, кто это?

— Начальник полиции, кажется, считает, что мы можем знать это.

— Мы можем знать? Почему?

— Я полагаю, из-за Эллен.

— Я не понимаю.

— Я тоже, — сухо сказал Демарко.

В его устах «начальник полиции» прозвучало, как идиот.

Рут посмотрела на Сойера.

— Бедная Эллен. Мы действительно чувствуем, что подвели ее, мистер Кавено. — Казалось, она действительно обеспокоена. — Если бы мы только знали, насколько она была расстроена…

— Миссис Хардин, никто из вашего прихода не заявил о ее пропаже. И мне показалось это странным, так как она, очевидно, пробыла в реке, по крайней мере, несколько дней до того, как было обнаружено ее тело. Кроме того, не было заявлено и о пропаже ее мужа и дочери, хотя их тоже не могут найти.

— Наша церковь — это совсем не тюрьма. Мы говорили и показывали вам, что одежда и другие вещи Венди и Кинли пропали. Семейной машины тоже нет. Очевидно, чтобы не заставило Эллен покончить с собой…

— Она не покончила с собой, — сказал Сойер.

Рут упрямо вздернула подбородок.

— Мне известно лишь то, что я думаю. Мне очень, очень жаль, что Эллен не смогла найти то, что ей нужно, в нашей церкви, среди нас, но я абсолютно уверена — никто здесь не имеет никакого отношения к этой трагедии.

— Да, — сказал Сойер. — Я знаю, что вы уверены.

Но не все из вас уверены. По крайней мере, один точно знает, что это не так.

Он посмотрел на Тессу, немного удивившись, что она была такой неподвижной и молчаливой. И удивился еще больше, когда лишь на мгновение поймал ее взгляд и увидел в ее больших серых глазах неожиданную затаившуюся проницательность.

Ха. Может она не так уж и уязвима, в конце концов?

— В любом случае, — сказал Демарко все еще сухим тоном. — Как я и сказал вам: все мы, за исключением Ходжесов, здесь и это точно.

Рут кивнула.

— Да. Сегодня на утренней службе были все.

— Да, и я уверен, все поклянутся в этом, — пробормотал Сойер.

— Конечно. Это — правда.

Хотел бы я увидеть что-нибудь неожиданное в ее глазах. Но, нет. Она верит в то, что говорит. Она всегда верит.

— Я все же хотел бы поговорить с Преподобным Сэмюелем.

— Мистер Кавено, преподобный на своей вечерней молитве. Для него это очень личное время тишины и медитации, особенно перед вечерней службой. И у вас кроме всего прочего нет никаких доказательств, указывающих на связь несчастной женщины, найденной сегодня в реке, с кем-либо из нас или с нашей церковью. — Улыбка Демарко едва ли стоила затраченных усилий и не смогла растопить лед в его глазах.

Робин прочистила горло и слегка переступила с ноги на ногу.

Она могла бы сейчас держаться немного более загадочно.

— У меня море доказательств, — упрямо произнес Сойер, — которые указывают на связь Эллен Ходжес со всеми вами и этой церковью. И не смотря на мою уверенность в том, что Миссис Хардин абсолютно искренна в своих словах, моя работа требует проверки этих доказательств.

— Что вы и так уже сделали, — возразил Демарко.

— Дело — не закрыто. Смерть при загадочных обстоятельствах.

— Загадочных?

— Она не утонула, — ответил Сойер. — Она не умерла от инфаркта или инсульта. В нее не стреляли, не наносили колотые раны и не били по голове. Но она мертва. И я узнаю, что же с ней случилось.

Да, брось к его ногам перчатку. Возможно, это сработает.

— Я уверен, что так и будет, Кавено.

Заносчивый ублюдок.

— Мне кажется, — немного нерешительно произнесла Тесса. — Мне наверно лучше уйти.

— О, нет, — запротестовала Рут. — У меня даже не было времени показать вам все внутри церкви.

При обычных обстоятельствах, Сойер извинился бы за то, что задерживает их, и не стал бы мешать. Но не в этот раз. Сейчас он просто молчаливо ждал. Потому что он не собирался делать ничего, что помогло бы им вонзить когти еще глубже в Тессу Грей.

Да, это никак не относится к тебе. Ты ни капли лично в этом не заинтересован.

— Я всегда смогу посмотреть остальную часть церкви в другой день, — произнесла Тесса с вежливой, но явно натянутой улыбкой.

Рут взглянула на Сойера, и в ее взгляде было далеко не христианское всепрощение, а затем обратилась к Тессе:

— Конечно, детка. Я провожу вас обратно к вашей машине. Мистер Кавено. Офицер Кивер.

— Дамы.

Сойер наблюдал за двумя женщинами до тех пор, пока они не прошли через центральные двери и не вышли из церкви. Только потом он взглядом нашел Демарко и увидел, как он наблюдает за ним с легкой улыбкой.

— Я бы мог остаться здесь на вечернюю службу, просто на тот случай если у Преподобного Сэмюеля будет несколько минут после нее, чтобы поговорить со мной, — раздраженно сказал Сойер.

— Да. Конечно, вы можете. Хотя Преподобный Сэмюель всегда очень уставший после службы и отдыхает в своих апартаментах всю ночь. Но все равно вы можете остаться. Это — то, что вы хотите сделать, шериф?

Тебе не надо сейчас гнаться за Тессой. Она подумает, что ты ее преследуешь. Или что-нибудь похуже. Воспользуйся этим предложением и делай свою чертову работу.

Сойер приказал язвительному внутреннему голосу замолчать, и сказал:

— Вообще-то да, я бы хотел остаться.

Риз Демарко улыбнулся той же улыбкой, которая так и не смягчила его каменное лицо и не согрела его ледяные глаза, а потом произнес:

— Наши двери всегда открыты, шериф.

Бэмби Дивенни крестили как Барбару, но ее утонченная красота вкупе с наивными глазами, как у ребенка, привела к тому, что ее прозвали Бэмби, да и она сама никогда не отзывалась на другое имя. Так ее дразнили в школе, и тот факт, что она начала развиваться куда быстрей остальных девочек, и, пропустив детский, нулевой перешла сразу к бюстгальтеру третьего размера, делу не помог.

Но дразнили ее лишь девочки.

Мальчиком она нравилась. И сильно.

Или, по крайней мере, Бэмби так считала. А однажды школьный психолог поговорил с ней об ее откровенных топиках и слишком тесных джинсах, и задал вопрос — использует ли она противозачаточные средства и защиту против болезней, передаваемых половым путем. И только тогда Бэмби начала медленно осознавать, что все признания в любви на задних сидениях машин и под трибунами на футбольных играх значат куда меньше, нежели она считала.

Она не думала, что когда-либо забудет смесь жалости и неприязни на лице психолога, которая объясняла ей, что мать Бэмби должна была предупредить ее о мальчиках и том, как они могут воспользоваться девочками, которые спят со всеми подряд.

Как они использовали ее.

В тот день она добралась до дома, практически заливаясь слезами, и обнаружила, что с ее матерью смеется и выпивает еще один «дядя». И когда мужчина посмотрел на Бэмби своим горящими глазами после того, как отключилась ее мать, преподанный урок был усвоен.

Бэмби отогнала его пустой бутылкой от виски, затем собрала свои немногочисленные вещи и ушла. С тех пор она не видела свою мать.

Как она оказалась в Церкви Вечного Греха — длинная история о жестокой и ужасной жизни на улице, о тех вещах, которые она делала, чтобы выжить.

— Мы понимаем, дитя, — сказал ей Отец. Его голос был глубоким, теплым и невероятно успокаивающим. — У тебя не было выбора.

— Да, Отец. Я ненавидела себя, но это был единственный способ, который я знала, чтобы заработать достаточно денег на еду.

Она неотрывно смотрела на его доброе лицо, не замечая других членов церкви, которые наблюдали и слушали со своих мест, впрочем, она всегда была в таком состоянии, когда рассказывала Отцу свою «Историю».

Ее не волновали другие, пока ее слушал Отец, пока он понимал.

— Продолжай, дитя.

Он положил руку на ее плечо, и Бэмби ощутила, как тепло от его прикосновения распространилось по всему телу.

— Иногда зарабатывать деньги было сложней, — послушно сказала она. — И не важно, что я… я готова была делать. Поэтому иногда я находила еду и кров в какой-нибудь миссионерской организации, бесплатной столовой или церкви. Многие люди там старались помочь мне, я уверена в этом. Поговорить со мной. Но я не была готова слушать.

— До тех пор пока? — мягко подсказал Отец.

— Пока я не встретила кое-кого в бесплатной столовой в Эшвилле во время Дня Благодарения. Того, кто рассказал мне о Церкви Вечного Греха. Она сказала, что мне будут рады здесь. Она сказала, что я найду здесь покой. Она сказала — я найду Бога здесь.

— И ты нашла, дитя?

— О, да, Отец. Я нашла здесь все.

Бэмби опустилась на колени перед ним, ее голова склонилась.

— Благословите меня, Отец.

— Господь благословляет тебя, дитя.

Он положил свои руку одну на другую, опустил их на ее склоненную голову и начал молиться.

В церкви было темно, светильники располагались очень низко, за исключением очень яркого луча света, направленного на тех двух, стоящих на… Сойер мог думать об этом месте только как о сцене. Все это показалось ему своего рода представлением, так же как и в те двенадцать или около того раз, когда он приезжал сюда во время службы.

Внимательно наблюдая, при этом, мало обращая внимание на молитвы, которые пел Преподобный Сэмюель, Сойер увидел, как изменился мужчина, увидел, как его довольно обычное лицо побледнело на несколько секунд, а затем вновь обрело свой цвет и даже больше — на его щеках появился румянец. Он поднял лицо к небесам, которым он молился, и в его правильных чертах можно было заметить выражение восторга.

Это выражение превратило его из совершенно обычного мужчины в человека, которого коснулось божественное присутствие.

Или так казалось.

А что касается Бэмби, то после того, как молитва закончилась многократным ответным «Аминь» со стороны паствы и Преподобный Сэмюель помог ей встать, ее ноги тряслись и лицо, так же как и его, преобразилось. Оно сияло. Ее щеки пылали румянцем, ее рот полуоткрыт, губы блестели, и было видно, как вздымалась и опускалась ее грудь, когда она отрывисто и тяжело дышала.

Господи, такое чувство, будто у нее только что был оргазм или, по меньшей мере, она была близка к этому.

Даже с того места, где они стояли — в задней части церкви, Сойер мог это видеть и у него пробегал мороз по коже каждый раз, когда он наблюдал, как это происходит. А происходило это всегда, когда кто-либо из женщин — членов церкви рассказывала свою «Историю».

— Дело во мне, — прошептала Робин уголком губ. — Или у тебя тоже такое чувство, будто мы заглядываем в чью-то спальню?

Сойер кивком головы указал на дверь, и они оба выскользнули из церкви. Он молчал до тех пор, пока они не оказались на самом верху ступеней, закрыв за собой двери церкви. Они могли слышать, как громко и с каким пылом паства поет церковный гимн, из-за чего казалось, что голосов было несколько сотен, а не всего лишь одна сотня.

— Так дело было во мне? — спросила Робин.

Сойер застегнул свою куртку — вечер был холодным, и засунул руки в карманы. От его дыхания в воздухе поднимался пар.

— Нет, дело не в тебе. Это всегда так выглядит.

— Всегда?

— Да, когда «Историю» рассказывают женщины.

— Но не мужчины?

— Не мужчины.

— Значит в этом что-то… что-то сексуальное?

— Ты видела то же, что и я, — напомнил ей Сойер. — Он коснулся ее плеча и головы, и ничего более до тех пор, пока он не помог ей подняться на ноги, когда все закончилось. Он молился над ней около минуты. Он воззвал к Богу, чтобы благословить ее. Чтобы не случилось тогда с ней… Черт, я не знаю. Я никогда не мог понять это.

Хотя это поддерживает абсолютную преданность женской части паствы ему, не так ли? Слепую преданность.

— Это не похоже ни на одну церковь, в которой я была, — сказала Робин. — А вдобавок к более традиционным вариантам, мои родители опробовали каждую церковь, которая не относится к общепринятым направлениям. Религиозный фанатизм, разговоры на неведомом языке во время религиозного экстаза, пение во имя искупления, приручения змей и все остальное — все, что только возможно.

Сойер нахмурился.

— Они разве не баптисты?

— Да. Но они хотели, чтобы я на себе испытала все разновидности, так, чтобы могла прийти к собственному заключению. Мы даже ездили в Эшвилль, чтобы посетить католические церкви и еврейские синагоги. Я уверена, что если бы они смогли найти буддистские храмы или мусульманские мечети, мы бы съездили и туда.

Он с трудом отогнал от себя странные образы, проносящиеся в его мозгу, и сказал:

— Ну, тогда ты знаешь, что подобные церемонии не такая уж редкость, хотя они и не являются обычными ритуалами в большинстве церквях, которые я знаю. Здесь же, это — норма. На каждой службе, по крайней мере, один член церкви выходит и рассказывает свою историю.

— И это всегда так угнетающе? Я хочу сказать, что и не представляла через что прошла Бэмби.

— Ну, для данной церкви это — норма. У каждого есть своя история. Все были потеряны, одиноки и находились в крайне тяжелом положении, когда нашли церковь или церковь нашла их. Очень удобно, да?

— Так значит это — правда. Они действительно нацелены именно на уязвимых людей.

— Я так думаю.

— А какой интерес в этом для церкви? — практично спросила Робин. — Я хочу сказать, что для любой религии должно быть достаточно просто привлечь потерянные души, но церкви обычно нужно что-то в обмен. Например, деньги.

— Члены должны заплатить десятину.

— И все?

— Ну, церковь официально не принимает землю, права на бизнес или на собственность непосредственно из рук членов. Но у них есть традиция принимать помощь со стороны бизнеса своих членов — они получают товары и услуги, а также церковь с помощью своих резервных фондов повсюду скупает участки земли.

— Зачем?

— Не имею ни малейшего представления. Они приобретают бесполезную землю, часто с заброшенными зданиями, которые вот-вот рухнут.

— Она надеются на резкое повышение стоимости недвижимости?

— Это выше моего понимания.

Робин повернула голову, чтобы осмотреть тихую, хорошо освещенную площадь, маленькие аккуратные домики вокруг. Окна во всех домах были освещены, хотя, казалось, каждый человек, живущий в Резиденции, сейчас был в церкви. Она поежилась и застегнула свою куртку.

— Напугана?

— Должна сказать, да. Я слышала кое-что… много чего. Но оказаться внутри и наблюдать… Я не знаю. На первый взгляд там не происходило ничего странного, и все же…

— И все же было ощущение неправильности.

— Абсолютной неправильности. Пожалуйста, давай уедем!

— Хорошо, я думаю, мы вполне можем сделать это.

Потому что ты чертовски хорошо знаешь, что Демарко сделает все, чтобы ты не увидел Сэмюеля сегодня. Только не после службы. Только не когда он истощен и возможно менее защищен. Черт.

— Если сегодня служба будет идти, так же как и обычно, тогда они будут петь и молиться еще около часа.

— Как часто у них проходят службы? — спросила Робин, когда они направились вниз по ступенькам, а затем пошли через Площадь туда, где был припаркован джип.

— Официально, в воскресенье, ночью в воскресенье, и еще ночью в среду.

— А неофициально?

— Не знаю. Каждый раз, когда я был здесь, в церкви были люди. Некоторые сидели на церковных скамейках; думаю, они молились или медитировали. Но больше людей было внизу — в зоне отдыха.

— Играли вместо того, чтобы молиться?

— Их игры были достаточно спокойны. Они читали, шили, играли в пинг-понг, в карты или в Аэро-хоккей,[12] собирали пазлы, смотрели телевизор или кинофильмы.

Они оба забрались в джип, и Сойер немедленно завел мотор для того, чтобы воздух внутри побыстрей согрелся.

— Может я и веду себя как параноик, — сказала Робин, — но я ожидала, что Демарко пристанет к нам как банный лист. Особенно когда мы покинули здание. Мы же можем пойти куда угодно. Без наблюдения.

— Если бы мы сделали что-то другое, а не просто дошли и сели в джип, у нас бы сразу появилась компания. Думаю, ты не заметила все эти камеры?

Робин выглянула из окна, и посмотрела на церковь, которая сейчас была ярко освещена.

— Честно говоря, нет. Было так много другого, на что я смотрела.

Ее голос был извиняющимся и раздосадованным.

— Не кори себя за это. Камеры нелегко заметить с первого взгляда. Если не знать, что искать, никогда не найдешь их. И даже если знаешь, сомневаюсь, что ты смогла бы определить, что это инфракрасные камеры, которые активируются при движении.

— Их контролируют?

— О, да. Думаю откуда-то из главного здания, хотя я никогда не выдел здесь аппаратной. И сомневаюсь, что много людей ее видели.

— Значит все время, что мы находились здесь…

— За нами наблюдали. Вряд ли здесь есть микрофоны, по крайней мере, на улице, но я бы не был уверен в этом.

— Господи! Поехали. Пожалуйста.

Будучи сытым по горло этим местом, по крайней мере на сегодняшний день, Сойер кивнул и включил передачу.

— Она не смогла сказать, откуда шла боль? — спросил Бишоп.

— Нет.

Холлис зажала телефон между ухом и плечом, и ополоснула свою чашку из-под кофе.

— Казалось, она идет отовсюду, или была просто… ненаправленной. Она, возможно, и при более благоприятных обстоятельствах не смогла бы разобраться в этом, а это был ее первый визит в Резиденцию. Тесса сказала, что боль была всепоглощающей и, вернувшись, она выглядела так, будто ее пропустили через пресс. Сейчас всего десять, а она уже пошла спать.

Бишоп помолчал минуту, а затем сказал:

— Она ощутила, по крайней мере, две необычайно сильные личности.

— Да. Почувствовала много разных обрывков, но те два «голоса» были необычайно отчетливыми. Один сказал: «Я вижу тебя», а другой произнес: «Я голоден». И если Тесса сомневалась на счет первого, то второй, она уверена на все сто процентов, был мрачен, как сам ад. Она непреклонна по этому поводу.

— Но она не ощутила принадлежность этих голосов.

— Да. Тесса познакомилась со многими людьми там, но на самом деле проводила время лишь с Рут Хардин. Возможно, слишком много времени, чтобы она могла связать голос в своей голове кем-либо, кого она видела лишь мельком.

— Вернувшись, она была просто усталой? Или напуганной?

— Усталой и напуганной. Думаю, она не хотела показывать это, но я все же заметила. Я не стала задавать слишком много вопросов, но полагаю, раньше у нее никогда не было физических ощущений во время видений. Но в этот раз, все было иначе. Стремился ли кто-то причинить ей вред или все дело в силе ее переживаний, но это впервые, когда ее способности причинили боль.

— Они развиваются? Или на них воздействуют какие-то усилия, которые прилагает Сэмюель?

— Я не знаю. Может и то, и другое. Я почувствовала что-то странное в этом месте, сразу же, как приехала в город.

— Что именно?

— Ничего такого, чему я могла бы дать точное определение. Маленький город, тихий, немного изолированный. Хотя, слишком тихий. Слишком… мирный. На самом деле, это жутковато. Мы проверяли здешнюю воду?

Она шутила. По большей части.

— Мы проверяли практически все, — ответил ей Бишоп. — Но пока не обнаружили ничего подозрительного.

— Может я и ошибаюсь. Но мне показалось более чем странным то, что даже местная газета не слишком-то много внимания уделила мертвым телам, найденным в реке.

— Ее владелец — член церкви. Так же как и главный редактор новостей и, по крайней мере, один из репортеров.

— Отлично, тогда возможно это и не так странно. Но не менее пугающе. Это означает, что влияние Сэмюеля распространяется и за пределы Резиденции.

— Да.

— И мы не знаем, является ли его влияние только эмоциональным и психологическим, или ко всему прочему оно еще и физическое.

— Да, мы не знаем. Пока. Но Резиденция — это центр, и там должны быть ответы. Сэмюель не покидал ее пределы в течение недель.

— Значит, в чем бы ни была странность, по всей вероятности причиной ее является Сэмюель, и самой интенсивной она будет там. Может, он становится сильней, просто естественно развиваясь. А может он вот-вот взорвется. В любом случае, это может влиять на наши способности, особенно когда кто-либо из нас находится в Резиденции или рядом с ней. Может изменять, колебать их. Развивать. У Сары ведь были проблемы, так?

— Да, — голос Бишопа слегка понизился. — Были проблемы в концентрировании, в фокусировании. И она чувствовала, как ее щит слабеет со временем.

— Я бы сказала, что ее чувства были верны, — голос Холлис оставался спокойным. — И по какой-то причине, щит не смог ее защитить. Вопрос в том, сможет ли щит Тессы защитить ее?

— Я должен верить, что сможет.

Выбор слов поразил Холлис, а особенно ударение, которое он сделал на втором слове, но до того, как она смогла проверить это, Бишоп задал ей следующий вопрос:

— Она уверена в Кавено?

— Похоже на то.

— А в других?

— Она не смогла понять офицера Кивер или Демарко, но сказала, что Рут Хардин — открытая книга.

— И что она прочитала?

— То, что и Сара докладывала несколько недель назад. Что Рут, как на первый взгляд и все женщины в Резиденции, верит в церковь и в Сэмюеля безоговорочно и полностью. Они, не раздумывая, встанут между ним и пулей.

— Настоящая преданность, — медленно сказал Бишоп.

— Угу.

— Ты не убеждена.

— В том, что они преданны ему — полностью убеждена. И в том, что они примут на себя пулю, предназначенную для него. Но я чувствовала бы себя уверенней, если бы один из нас смог забраться в их головы и понять точно, почему это так.

— Эллен Ходжес приходила к тебе еще раз?

— Пока нет. Возможно, чтобы прийти ко мне в Калифорнию, ей потребовалась вся энергия, которую она смогла собрать так быстро после своей смерти. Это далеко от Грейс, от места, где она умерла, и, похоже, это имеет значение.

— Они всегда могут найти тебя, верно?

Холлис вернулась на барный стул, сидя на котором она пыталась работать, и посмотрела на карты местности, разложенные на гранитной поверхности.

— Да, я определенно являюсь частью всего этого. Но ты это уже и так знал.

— Холлис…

— Бишоп, Богом клянусь, если ты не будешь откровенен со мной на этот раз — полностью откровенен — я уйду.

Ее голос был очень, очень спокойным.

— Хорошо, — наконец сказал ее начальник. — Но тебе это не понравится.