Кровавые узы

Глава 6

Демарко подождал, пока Холлис не исчезнет за углом коридора, ведущего к ее комнате, а потом обратился к Квентину:

— Если кто-то годами влиял на Дайану, мы должны знать об этом. — Он говорил приглушенным голосом, так как они находилась всего в нескольких футах от закрытой двери комнаты Дайаны.

— Доктора влияли на нее. Отец влиял на нее. Чертовы медикаменты, которые они использовали для ее лечения, потому что не понимали или отказывались принять ее способности, влияли на нее.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Да, но сегодня нам не стоит выпытывать у нее подробности. — Квентин тоже говорил тихо. — Слушай, она через многое прошла. Даже слишком многое. За последний год она добилась прогресса, но все равно далека от того, чтобы чувствовать уверенность в себе и своих способностях, особенно когда Элиот Бриско пытается подорвать ее на каждом шагу.

— Звучит так, будто он настоящий король.

— Он очень состоятельный человек, который привык получать то, что хочет. И он хочет, чтобы Дайана вернулась под его контроль. Чтобы он мог защищать ее. — Квентин покачал головой. — Я пытаюсь сочувствовать, потому что он потерял жену и сестру Дайаны — Мисси — тридцать лет назад. И он уж точно не хочет отпускать от себя единственного живого ребенка. И я стараюсь, как могу, держаться в стороне, потому что просто глупо вставать между родителем и ребенком — даже взрослым ребенком. А в особенности между отцом и дочерью.

— Твоя правда.

— Да. Хотя должен сказать, что мне не один раз хотелось ему врезать как следует. — Квентин покачал головой. — Но эта ситуация вряд ли изменится в ближайшее время. А сейчас меня беспокоит реакция Дайаны на идею, что кто-то еще, вероятно другой медиум, скрывался в сером времени, с тех пор, как она была ребенком. Наблюдал, а возможно и оказывал воздействие на нее. Это должно было напугать ее. Черт, это напугало даже меня.

— Это должно пугать нас всех, Квентин, ты и сам знаешь. То, что случилось с Сэмюелем, плюс другие бреши и протечки безопасности, с которыми мы вынуждены разбираться в последние месяцы — все это является очевидным доказательством, что кто-то внутри ООП передавал информацию директору, а может и еще кому-то.

— Мы не знаем, что это один из нас, — запротестовал Квентин.

— Но мы не может утверждать, что это не так. На самом деле, вероятней всего, что в этом замешан член ООП, учитывая как мало информации об отделе можно получить другим способом. Учитывая высокую вероятность этого, у нас две альтернативы: либо член ООП намеренно и осознанно предает нас; либо же экстрасенс, не входящий в нашу команду, нашел способ подключиться к одному из нас — может даже к нескольким — и получать информацию без нашего ведома.

Квентину не нравились оба варианта, озвученные Демарко, главным образом потому, что он и сам давным-давно их обдумывал. Поэтому он просто сказал:

— Это не может быть Дайана, просто не может быть. Не только потому, что она новичок в ООП, но и потому что вплоть до недавнего времени она проходила подготовку, и никак не привлекалась к расследованиям.

— Ты не рассказывал ей?

— Никаких деталей, по крайней мере, до тех пор, пока мы не были вынуждены присоединиться к этому расследованию. Ее необходимо было ввести в курс дела. А до тех пор она не видела ни одного отчета.

— Хорошо. Но все равно, если способности делают ее уязвимой перед внешним влиянием, мы должны знать об этом.

— Не сегодня, — повторил Квентин.

— Личные чувства в сторону…

— Мои личные чувства ни при чем, по крайней мере, в этом вопросе. Риз, пока единственная экстрасенсорная активность в этом деле касается Холлис, Дайаны и серого времени. Я ничего не видел, и если Миранда не обманывает нас, то и она не видела. Если только… ты не можешь прочитать ее?

— Миранду? Нет. Практически никогда и уж точно не здесь и не сейчас. Думаю, потому что они с Бишопом не вместе и прикрываются щитами, защищая свою связь, так как она — их слабое место.

— Вот именно, во всяком случае, пока они разделены физическим расстоянием.

Демарко кивнул.

— А если Бишоп беспокоится о существовании предателя, он уж точно будет защищать свое слабое место.

— Предатель. Это… сильное слово.

— Это серьезное дело. Опасное. Ты сам должен понимать это.

— Я знаю каждого члена команды, — проговорил Квентин. — И многих активных детективов Убежища. И никто из них не является предателем.

— По крайней мере, сознательно. Вот на это и будем надеяться.

— Если один из нас находится под влиянием или к нему кто-то подключился без его ведома, — неохотно проговорил Квентин, — тогда это должно происходить на уровне, которого вы, телепаты, очевидно, не можете достигнуть. Иначе к настоящему времени кто-нибудь из вас уже что-то бы да уловил.

— Вероятно, — согласился Демарко. — И если дела обстоят именно так, тогда велик шанс, что все это происходит вне пределов сознания.

— Таким образом, нужные ответы мы сможет найти только благодаря нашим медиумам. В сером времени, где мы увидели первый реальный признак обмана. Мы не можем рисковать и позволить уверенности Дайаны пошатнуться до такой степени, что она не сможет открыть эту дверь. Поскольку больше никто из нас не способен это сделать.

Демарко вдохнул и коротко слегка нетерпеливо выдохнул, но согласился.

— Логично. Даже практично. Но… если бы спросили меня, то я бы хотел знать, что в темноте может что-то прятаться.

— Она и так это знает. И я согласен — эту вероятность следует обсудить. Но оставь выбор времени мне, хорошо?

— Хорошо, выбор за тобой. Просто сделай нам всем одолжение и помни, что кто-то стрелял в нас, и тем самым перевел это расследование в разряд действительно опасных. Для нас. Не знаю как ты, но я терпеть не могу чертовы бронежилеты.

— Я тоже. Хотя если ты прав насчет квалификации снайпера, то скорей всего он будет целиться в голову.

— Прекрасно, именно об этом мне стоило напомнить перед сном. Спасибо.

— Кстати, сколько вообще сейчас время? Я оставил сотовый у себя в номере.

— Пятнадцать минут третьего, — ответил Демарко, не глядя на часы.

— Ты знаешь или предполагаешь?

— Знаю. Как у Дайаны есть внутренний компас, так у меня — свои внутренние часы. Обычно точность в пределах пяти минут.

— Тогда зачем ты носишь часы?

— Потому что могу. Очевидно, мой щит держит всю энергию внутри и в отличие от вас всех, они на мне не ломаются. По крайней мере, пока я не применяю свои способности, да и то исключительно, если делаю это в полную силу.

— Что, как я предполагаю, ты делаешь не часто.

— То, что однажды может взорвать мою голову? Нет, не часто. У меня слишком развито чувство самосохранения.

— Когда дело доходит до этого, мы, вероятно, все такие. Генетически запрограммированы. — Квентин сделал шаг по направлению к своей комнате, затем остановился и добавил: — Интересно, что в отделе у тебя и Холлис самые высокие уровни электрической активности в мозге.

— Уверен, это чертовски сбивает с толку Бишопа. — Когда Квентин вопросительно поднял бровь, Демарко объяснил: — Еще один пункт в растущем списке паранормальных необъяснимостей, которые не могут истолковать ни лабораторная работа, ни оперативная. И никаких возможностей для сравнения — мои способности и способности Холлис очень и очень различны.

— Практически противоположны, — согласился Квентин. — Что поднимает вопрос…

— Думаю, на сегодня с нас и так достаточно вопросов. Верно? Мы должны встретиться в столовой в восемь утра. Было бы неплохо поспать перед завтраком хотя бы немного.

— О, да, повтори это еще раз. Я настолько разбит, что едва могу думать. Увидимся утром.

— Спокойной ночи.

Демарко направился к своей комнате, всего лишь на мгновение задержавшись возле закрытой двери номера Холлис. Свет был включен.

Он задался вопросом — сможет ли она сегодня уснуть.

Его остановка была слишком мимолетной, и Демарко сомневался, что она могла услышать это. Если Холлис вообще слышала его шаги, что впрочем, было еще более сомнительно. В любом случае, Демарко вернулся в свою комнату.

Давняя привычка заставила его проверить окна, шкафы, углы и даже посмотреть под кроватью прежде, чем он смог расслабиться. Этот ритуал не был ему в тягость — Демарко жил с ним слишком долго.

Он сел на край кровати и отодвинул манжет рубашки, прикрывающий левое запястье. Часы были металлическими с застежкой, и ему потребовалось несколько осторожных попыток, чтобы открыть ее.

Металл слегка расплавился.

Демарко скривился, когда стянул часы со своего запястья, освобождая обожженную кожу там, где она соприкасалась с металлом.

— Примечание — перестань носить чертовы часы, — вслух пробормотал он.

Он положил загубленные часы в открытый чемодан и быстро осмотрел свое запястье. Несильный ожог, но достаточно болезненный, чтобы надоедать. Демарко возил с собой мобильную аптечку, когда отправлялся в командировки — еще одна давняя привычка. Но не стал вытаскивать ее из чемодана. Ожог был достаточно маленьким, потому вероятно к утру уже все пройдет.

Обычно так и происходило.

Хотя это случалось не часто. Он был очень осторожным человеком и редко забывал об этом.

Но черт, за сегодняшний день это были вторые часы. Первые были сконструированы так, что кожаный ремешок предотвращал всякое соприкосновение металла с кожей. Те часы сейчас лежали в боковом кармане его чемодана — их металлические части расплавились и смешались друг с другом — это случилось примерно в тот момент, когда Демарко опрокинул Холлис на землю, чтобы избежать пули снайпера.

По крайней мере, они не обожгли меня.

Он лениво размышлял — не выявило бы немедленное сканирование его мозга еще большую электрическую активность, нежели в прошлый раз сразу же после финального столкновения в Церкви Вечного Греха. В тот смертоносный час, во время битвы, которая была наполнена огромным количеством потраченной энергии, силы шипели в воздухе вокруг них и изменили их всех таким способом, о котором они даже не подозревают.

Может в темную сторону. В опасную. Отрезвляющая мысль, но более чем вероятная — энергия Сэмюеля определенно была темной, и огромная ее часть была направлена на них. У агентов не было особой защиты против негативной энергии — даже наоборот. Энергия влияла на них.

А энергия настолько черная и негативная… Только Господь знает, как она могла повлиять.

Демарко догадывался, что именно в этом и состояла главная причина, по которой Миранда держала Холлис рядом с собой после окончания расследования в церкви. Холлис продемонстрировала самый сильный — или, по крайней мере, самый очевидный — отклик на атаку против нее. В ней проявилась абсолютно новая способность — полноценная и невероятно сильная. Демарко сомневался, что сама Холлис знала, как еще она изменилась, в худшую или лучшую сторону.

Точно так же, как он не знал, что те энергии могли сделать с ним. Особенно с ним, ведь он был близок к Сэмюелю, находился в Резиденции почти каждый день больше двух лет.

И разве я мог не измениться под влиянием всего этого? Все эти роли, которые я играл годами… А эта роль возможно стоила мне дороже всех.

Демарко не слишком зацикливался, это не было ему свойственно, но он вынужден был задаваться вопросом — как все это повлияло на него. Изменило его. У него не оставалось сомнений, что это все же произошло, потому что он чувствовал себя… другим. Некоторым образом сильней, но в остальном — другим. Это и неуверенность в том, насколько сильно он изменился, лежали тревожным грузом на задворках его сознания. Он испытывал постоянный страх неизвестности, который не мог контролировать.

Но за исключением этого Демарко хорошо себя знал и понимал, что, несмотря на приобретенную осторожность и подготовку, он человек инстинктов и всегда таковым был.

И без сомнений останется.

Холлис, вероятно, придется труднее.

Холлис подавила зевок, а затем сделала еще один глоток превосходного кофе. Ночью, после возвращения в свою комнату, она не очень хорошо спала. Она не сомкнула глаз до четырех, но, по крайней мере, усталость прошла.

Более-менее.

Завтрак, накрытый жизнерадостной владелицей гостиницы, Джул, и столь же жизнерадостной молодой горничной по имени Лизи, оказался и вкусным, и обильным. Поэтому Холлис почувствовала, что почти готова встретить наступающий день.

Но только почти.

Однако Холлис не была так же уверена в отношении Дайаны. Этим утром та была очень бледна, глаза ввалились, а взгляд отсутствующий. Квентин очень внимательно, хоть и ненавязчиво наблюдал за ней, пока несколько минут назад не вышел из комнаты, чтобы получить в кабинете Джул факс.

Миранда и Демарко были заняты, сдвигая несколько столов и готовя рабочие места. Им помогала все такая же жизнерадостная Лизи, и Холлис воспользовалась случаем, чтобы спокойно поговорить с Дайаной.

— Ты вообще спала?

— По-настоящему нет. Это так заметно?

— Немного. — Холлис осмотрела приятную столовую с ее большими, светлыми окнами и удобной мебелью, затем присоединилась к Дайане за маленьким столом, где та сидела, держа обеими руками кружку с кофе. — Знаешь, в основном мы уже все сделали. Осталось только кое-что подготовить к работе. Никто не будет возражать, если ты вернешься в комнату и подремлешь.

— Я сама буду возражать. Кроме того, на самом деле я не хочу спать.

Холлис не нужно было спрашивать почему. Вместо этого она проговорила:

— Думаю, за все годы ты так и не придумала способ держаться подальше от серого времени, когда тебе не хочется его посещать.

— Могла бы. — В голосе Дайаны появилось нотки горечи. — Если бы не провела так много лет под воздействием различных медикаментов, не имея возможности контролировать работу своего сознания. Тогда как мое подсознание и не искало контроля, оно было занято, обучаясь действовать отдельно, чтобы обеспечить выход способностям медиума. По крайней мере, так говорит Бишоп.

— И у него есть раздражающая привычка оказываться правым.

— Да, он так же говорит, что может потребоваться достаточно много времени — месяцы, вероятно даже годы — чтобы мое сознание и подсознание стали… нормально скоординированными. То есть такими, как это свойственно экстрасенсам.

— Бишоп рассматривает разделение как силу или слабость? — медленно спросила Холлис.

Дайана нахмурилась.

— Я не совсем уверена. Он сказал, что может представить ситуации, в которых независимое подсознание окажется полезным. Откровенно говоря, сама идея показалась мне настолько тревожной, что я не стала расспрашивать о деталях.

— Не могу сказать, что виню тебя.

Продолжая смотреть на свою чашку кофе, Дайана проговорила:

— Да, это звучит так, будто мое собственное подсознание… это какая-то чуждая вещь. Нечто не поддающееся моему контролю. Слушай, ты думаешь, что Риз тоже может быть прав? Что все эти годы другой медиум был со мной в сером времени? Находился там время от времени? Или каждый раз?

— Я не знаю, но должна признать — когда он вытащил меня, я могла думать лишь о том, что возможно ручной монстр Сэмюеля умер и его дух находится в сером времени — готовый мучить души так же, как мучил тела. Поскольку мы на самом деле были там, в психиатрической клинике, где он творил свои ужасы.

— Эта действительно пугающая мысль.

— Без шуток. Но Риз сказал, что монстр до сих пор жив. И он прав — я сама проверяла, просто чтобы быть уверенной. Он все еще жив и все еще в заключении. В палате, обитой войлоком.

— Он… ведь не медиум? Тот ручной монстр?

— Насколько мы смогли установить, у него нет абсолютно никаких экстрасенсорных способностей. И несколько наших экстрасенсов смогли его прочитать, поэтому мы настолько уверены, насколько это вообще возможно.

— Значит, в сером времени был не он. Но теория Риза все еще имеет смысл, верно? Что кто-то — другой медиум — мог находиться там, наблюдая за мной?

Холлис заговорила спокойным тоном.

— Думаю, легко теоретизировать, когда ты там не был. — Она подождала, пока Дайана не посмотрит на нее, а затем добавила: — Тебе там комфортно и ты уверена в сером времени. Ты сильна там. Думаю, если другой медиум и был там, ты бы знала, ведь ты немедленно поняла, что Квентин был не настоящим.

Дайана сделала глубокий вздох и медленно выдохнула.

— Именно это я говорю себе.

— Верь в это. Доверяй своим инстинктам.

— Думаю, это все, что нам остается делать.

— Верно. — Холлис подняла чашку в легком приветственном жесте. — За доверие нашим инстинктам. А себе желаю найти якорь на этой стороне, чтобы не быть втянутой в серое время против воли. Или если я все-таки там окажусь, чтобы этот якорь помог мне выбраться.

Дайана подняла свою чашку, но сухо сказала:

— Да уж, но дело в том, что… у тебя уже есть якорь.

— Да? — Холлис почувствовала неожиданную неловкость.

— Угу… Риз.

Теперь Холлис знала, почему почувствовала неловкость вместо облегчения. Поскольку нечто внутри нее знало, что Дайана скажет это. Понизив голос, она проговорила:

— Слушай, только потому, что он смог вытащить меня…

Дайана кивнула и так же тихо проговорила:

— Да именно поэтому. Холлис, Риз не медиум, и он не мог открыть дверь в серое время, но, тем не менее, он вытащил тебя оттуда. Нашел тебя и вытащил, хотя ни то, ни другое нелегко сделать. Возможно, мы еще многого не знаем о том, как работает моя связь с серым временем, но одну вещь мы с Квентином установили точно. Немедиум может быть на этой стороне спасательным тросом и якорем. Но только в том случае, если между тобой и этим человеком уже существует какого-то рода связь, какие-то отношения. И только если он касается тебя физически на этой стороне.

Холлис почувствовала, что начинает хмуриться.

— Вот почему у вас с Квентином была такая странная реакция, когда Риз сказал, что вытащил меня.

— Именно поэтому. Это было немного… неожиданно.

Покачав головой, Холлис произнесла:

— Нет, должна быть другая причина. Потому что между нами нет связи. Я едва знаю этого мужчину.

— Ну, есть знание… и есть познание.

— Я не знаю его ни в каком смысле.

С губ Дайаны сорвался короткий смешок.

— Я не имела в виду познание в библейском смысле.

— О. — Холлис попыталась не выглядеть слишком смущенной. — Тогда знание, в каком смысле?

— Ты должна сказать мне. Но мы знаем, что экстрасенсорная сила не имеет к этому никакого отношения. Мы экспериментировали в лаборатории, и даже Бишоп и Миранда вместе не смогли связаться со мной в сером времени. Ни один из телепатов не смог. Один ясновидящий… Ты ведь знаешь Бо Рафферти, верно?

— Брат Мэгги Гэррет? Да, немного.

— Так вот, он единственный не медиум, которого я физически встречала в сером времени. То есть там он был духом, но видимым для меня. И при этом он не был мертв. — Дайана нахмурилась. — Но тогда было чрезвычайное дело, чрезвычайные обстоятельства, и он был пугающе силен. И это, вероятно, объясняет то, как он смог попасть туда. И выбраться. Но Квентин… Квентин может устанавливать со мной связь. Я не вижу его и даже не слышу, но знаю, что если начну искать его, он будет там. И вытащит меня.

— О. — Холлис надеялась, что не выглядит настолько взволнованной, насколько себя чувствует. — И это значит?

— То, что я и сказала. Связь должна быть. Бишоп полагает, что близкое кровное родство, даже с не экстрасенсом, вероятно, способно на это, при наличии сильной мотивации. Хотя эту теорию мы не проверяли.

— Из-за отношения твоего отца?

— Да, просить его принять участие в лабораторном эксперименте по развитию экстрасенсорных способностей его дочери — плохая идея. Я подозреваю, что он вернулся бы к попыткам подкупить какого-нибудь судью и закрыть меня.

Холлис моргнула.

— Подкупить судью?

— Он никогда не позволял морали или этике вставать на пути, когда дело касалось того, что он хочет. — Дайана покачала головой. — Но давай не будем о нем. Дело в следующем — опуская кровное родство и учитывая то, что мы знаем, связь должна быть эмоциональной или психологической. Или же экстрасенсорной, конечно же.

Холлис ухватилась за последнее.

— Должно быть это связь экстрасенсорная. — Затем она вспомнила. — В Резиденции Сэмюеля в тот последний день, там везде было огромное количество странных энергий. И они оказали на нас влияние, вероятно даже изменили нас. Я чертовски хорошо знаю, что изменилась. Может, это случилось тогда. Возможно, пока Риз пытался приглушить энергию Сэмюеля, а я старалась делать свое дело, части наших энергий слегка… переплелись.

— Это объяснение также вероятно, как и любое другое, — серьезно проговорила Дайана. — Может, Риз в критический момент для каждого из вас переключился на твою частоту, как сказал бы Квентин. Скорее всего, это случилось в тот момент, когда вы оба находились под воздействием необычных энергий, и в результате мимолетный контакт стал чем-то более… прочным.

Холлис почувствовала, что вновь хмурится.

— Да, держу пари, что так и было. По крайней мере, частично. И все равно я… я бы предпочла не зависеть от него, от его способности вытащить меня из серого времени, если у меня возникнут там проблемы.

Дайана сочувствующе улыбнулась.

— Поверь, я тоже не хочу зависеть от Квентина, только не так. Но я не знаю, есть ли у нас выбор, по крайней мере, пока.

Холлис это все не слишком радовало, и она совсем не была уверена, что в данный момент хочет исследовать свои смешанные эмоции. Поэтому почувствовала облегчение, когда Квентин вернулся в их временный командный центр с факсом в руке.

— Все только что стало очень интересно, — объявил он, после того как окинул быстрым взглядом столовую и убедился, что агенты одни.

— Ты хочешь сказать еще интересней? — Дайана покачала головой. — Потому что мне и до сих пор было не скучно.

— Тогда еще интересней. Так как мы пока работаем здесь, шериф отправил нам факс, как только его офис получил эту информацию. Похоже, мы… преследуемы Сэмюелем, так сказать.

Миранда оторвала взгляд от ноутбука, который устанавливала и нахмурилась.

— Неужели он является частью этого в качестве духа? Что теперь?

— Как все помнят, был один член церкви, который пропал без вести — Брайан Сеймур. Член команды, занимающейся безопасностью.

— Исключительно в своем воображении, — пробормотал Демарко.

— Ну, насколько мы знаем, он исчез без следа. И мы так и не смогли узнать, на кого еще, кроме Сэмюеля он работал.

— Сенатор Лемотт отрицает свою причастность, — заметила Холлис.

— И потому как Лемотт был честен в остальном — наконец-то, когда все закончилось — мы вынуждены верить ему. Поэтому Сеймур оставался большим и жирным знаком вопроса в предположительно закрытом деле.

— До этого момента, — подсказала Дайана.

— До этого момента. На самом деле, отчасти. Он все еще под знаком вопроса, только теперь другого рода. Мы наконец-то обнаружили совпадение отпечатков жертвы мужского пола. — Квентин махнул факсом, который держал в руке. — Здесь его история судимостей. Он является — или являлся — Брайаном Сеймуром, так же известным под именем Дэвида Воана — имя, данное ему при рождении. Ничего значительного — одна кража, взлом и проникновение, несерьезное нападение. Освободился около пяти лет назад, и тогда же, как указывают церковные записи — начал работать на Сэмюеля.

Демарко откинулся на стуле с легким выдохом, его глаза внезапно сузились, а лицо потеряло свое обычное безразличное выражение. Пытаясь систематизировать информацию, он начал размышлять вслух:

— Кто-то доложил директору, когда стреляли в Гелена. Свидетелей было всего трое. Карл до сих пор занят в церкви — хотя это только название — поэтому весьма сомнительно, что это он. Это точно был не я. Исчезновение Брайана сделало его вероятным подозреваемым в доносе. Но не были никаких признаков того, что он каким-то образом связан с Бюро. Никаких признаков, что он был полицейским или информатором какой-то другой правоохранительной организации. Но, несмотря на его кажущуюся беззаботность, он практически был призраком и, вел себя слишком аккуратно, чтобы получить его отчетливые отпечатки.

— Да, — проговорил Квентин, — и мы все знаем, что ты близко к сердцу принял тот факт, что не смог отследить его после того, как он исчез.

Проигнорировав эту реплику, Демарко проговорил:

— И сейчас, месяцы спустя, он всплывает как жертва в деле серийного убийцы, расследование которого мы ведем? Вряд ли здесь нет связи, вероятность этого явно стремиться к нулю.

— И это странно, — произнесла Холлис. — Очень странно. Это ведь не может быть совпадением? Или может?

— Я не верю в совпадение, — ответил Демарко.

Квентин покачал головой.

— И я тоже. По крайней мере, в такие. Значит… два разных дела, одно из которых было закрыто несколько месяцев назад, только что связались. И что мы будем со всем этим делать?

Наконец заговорила Миранда:

— Мы откопаем все, что сможем об этом общем знаменателе. Дэвиде Воане, или Брайане Сеймуре.

— Эй, что ты делаешь, берешь вторую смену? — спросил Дункан, останавливаясь перед столом Бобби Сильверс.

— Ты сказал, что мы можем работать сверхурочно, если хотим. Вот я и подписалась на это. — До того как он начал протестовать, Бобби поторопилась добавить: — Думаю, я нашла кое-что интересное, шериф.

— Ты имеешь в виду эти убийства?

Он, честно говоря, был удивлен, не потому что сомневался в ее следовательских инстинктах, а потому что у нее было слишком мало информации для работы.

— Да. Вероятно.

Дункан облокотился бедром о край ее стола.

— Хорошо. И что это?

Бобби не нужно было собираться с мыслями — она подыскивала верные слова более двух часов, пока ждала приезда шерифа.

— Для начала, как и было приказано, я связалась со всеми правоохранительными органами и запросила сведения обо всех пропавших людях, которые могли бы подойди под описание наших жертв. Только я сделала это в пределах пяти сотен миль, а не одной сотни.

Дункан содрогнулся.

— Учитывая, как мало сведений у нас есть, должно быть получился очень длинный список.

— Более сотни имен, — призналась Бобби.

— Да, это чертовски длинный список, Бобби, — заметил он.

— Да. По понятным причинам я не хотела никого исключать самостоятельно. Я не слишком мало знаю о жертвах. Но в каждом отчете о пропавших содержатся обрывки дополнительной информации, которая не внесена в компьютерную базу данных, а написана офицерами. Много лет назад один опытный полицейский сказал мне — есть вещи, которые не подходят ни к одной форме — догадки офицеров, а также некоторая достоверная информация, которая не вписывается в стандартный отчет. Потому я и взялась за поиски именно этой информации.

Дункан склонив голову, внимательно изучал свою помощницу.

— Ты заставила полицейских копаться и перечитывать файлы для тебя посреди ночи?

— Я должна помощнику в соседнем округе выпивку, — робко проговорила она. — Остальным же было скучно и они с радостью помогли мне.

— Бобби, мы пока не готовы придавать огласке наши подозрения, — встревожился Дункан.

Она кивнула.

— Я сказала им, что занимаюсь обновлением нашей базы данных пропавших, и так как здесь никуда не годный интернет, я вынуждена делать все вручную. Скучная бумажная работа второй смены. Они отнеслись ко мне с сочувствием.

— Первое же место, которое освободится в дневную смену — твое, — пообещал Дункан.

Бобби усмехнулась, но быстро взяла себя в руки и вернулась к докладу.

— Итак, до конца пока далеко, но я проработала две дюжины отчетов, близлежащих участков. В пределах пятидесяти миль я, вероятно, получила детализированные отчеты примерно о двух третях всех пропавших людей.

— Ты не будешь работать три смены подряд, — предупредил ее Дункан.

— Не беспокойся, шеф, я так устала, что даже пытаться не стану. Но я положила начало и если ты или агенты посчитаете, что это необходимо или хотя бы просто стояще, я вернусь к этой работе вечером. Если конечно агенты не возьмут мою работу и не закончат ее до вечера.

— Хорошо. И что в этих двух дюжинах отчетов показалось тебе интересным?

— Фактически в одном отчете. Знаешь, есть вещи, которые просто застревают в голове? Так вот около года назад произошли те события в Пансионе. Помнишь?[16]

— Когда подобные вещи случаются практически на твоем заднем дворе, ты запоминаешь. Это был настоящий ужас. Они нашли старые кости в земле в подвале, о котором никто не знал. Человеческие кости. И тогда же произошло убийство. Кто-то слетел с катушек и убил одну из горничных. — Он нахмурился. — Кажется, я припоминаю, что тогда тоже были агенты ФБР.

Бобби кивнула.

— Один федерал в особенности — Квентин Хейз. Местный следователь — капитан Натан Макданиель — отметил в файле, что агент Хейз посещал Пансион в течение нескольких лет и у него с детства связь с тем местом. Я… ммм… читала об этом тогда. Мне было любопытно.

«Тогда» пришлось на тот период, когда она только получила работу в управлении шерифа в округе Пиджет.

Дункан нахмурился, но мягко сказал:

— Больше не делай этого, Бобби. Не используй свой пост для удовлетворения личного любопытства.

И вновь она робко проговорила:

— Да, сэр. Честно, теперь я буду умней.

Он был удовлетворен.

— Значит, Квентин провел некоторое время на достаточно изолированном курорте в тридцати милях отсюда. Не вижу, какое это может иметь отношение к убийствам, которые произошли здесь.

— И я тоже не знала. Пока не нашла другую связь. — Она открыла самую первую страницу в своем блокноте и перевернула его, чтобы он мог прочитать сам, если захочет. Хотя она продолжала свой доклад.

— Десять дней назад поступило заявление о пропаже. Терин Холдер — двадцать восемь лет. Светлые волосы, карие глаза, рост метр семьдесят, вес пятьдесят пять килограмм. Не замужем. Ее парень в Ноксвилле заявил о пропаже, когда она не вернулась из отпуска, который вошел у нее в привычку — она отправлялась отдыхать, по меньшей мере, дважды в год.

Дункан быстро все понял.

— В Пансион?

— Да. Последний раз ее видели, когда она выписывалась и уезжала. Она так и не добралась до дома.

— Тебе следует повысить этой помощнице зарплату, — сказала Миранда. — Выйдет из этого что-то или нет, но она действительно проявила инициативу.

Дункан кивнул.

— Да, я обречен потерять ее — она перейдет в полицейское управление какого-нибудь крупного города. Или же уйдет к вам в Бюро. Слушай, я отослал ее домой немного отдохнуть. Но если позже вам понадобится помощь моих людей с чем-то, что не предполагает ношение и использование оружия, я бы порекомендовал Бобби.

Миранда улыбнулась.

— Она одна из ваших помощников на неполную ставку.

— Да. Бобби росла в охотничьей семье и вероятно знает, как справляться с оружием лучше меня, но пока она не закончила подготовку и я не могу дать ей оружие. Кроме этого, она умна, быстро учится, и как видишь, она честолюбива и находчива. Плюс, Бобби действительно получает удовольствие от работы.

— Вероятно, она нам потребуется. — Миранда посмотрела на стопку папок с горестным вздохом. — Если только за пределами твоей юрисдикции не будет обнаружено еще одного тела, мы останемся в Серинед немного дольше, нежели я рассчитывала.

— Из-за того, что обнаружила Бобби?

— Да. Кроме того, Серинед находится в центре зоны, где совершались убийства. Поэтому географически это неплохая база для нас, особенно учитывая вертолет, который имеется в нашем распоряжении. И… это маленький город, тихий. Нет телевизионной станции, а единственная газета выходит раз в неделю. Работая здесь, мы получим отличную возможность избежать внимания СМИ, по крайней мере, на какое-то время.

Теперь наступила очередь Дункана вздыхать.

— Я знаю, что это субъективное решение — когда придавать огласке такого рода информацию, но если речь идет о серийном убийце, на счету которого уже восемь зарубок…

В разговор вступил Демарко:

— Шериф, нет никаких общих черт. Мы представления не имеем, как он выбирает свои жертвы, как охотится на них или как часто ему нужно убивать. Предупредив людей, что орудует серийный убийца, мы лишь создадим панику — ведь мы не можем сказать им, как защитить себя. — Он пожал плечами. — Весьма вероятно, что жители и так делают все, что могут. Запирают двери, на ночь заводят собак в дом, спят, держа оружие под рукой. Вчера утром, когда стало известно о первой жертве, они уже начали предпринимать меры. К прошлой ночи, после того как мы обнаружили второй труп, готов поспорить, весь город уже был начеку.

— Верно. — Дункан посмотрел на него с любопытством. — Ты из маленького города?

— Нет. Но люди по большей части везде одинаковы.

Дункан кивнул, а затем сказал:

— Ну, думаю, я лишь мешаю вам, ошиваясь здесь, поэтому отправляюсь назад в управление. — Он поднял руку, чтобы не дать Миранде высказаться, и продолжил с печальной улыбкой: — Не нужно стараться быть вежливой, мы оба знаем — это правда. Так как, установив личность, мы узнали, что мужчина родом не из этих мест, я прикажу своим людям поспрашивать, показать его снимок. Посмотрим, вдруг появится кто-нибудь, кто его видел. Но думаю, мы ничего не обнаружим. Его тело здесь попросту выкинули, как вы и предполагали. Скорей всего он никогда не появлялся в наших местах.

— Что же касается жертвы женского пола, если окажется, что она и есть Терин Холдер из Ноксвиля, тогда, похоже, ее тело так же было здесь просто оставлено. Я не знаю, почему именно здесь, и какое отношение ко всему этому имеет вчерашний снайпер. Честно говоря, я надеюсь, что он просто проходил мимо, увидел, что происходит и поступил очень глупо, сделав пару выстрелов в полицейских.

— Может быть, — пробормотал Квентин.

— Да конечно. Мы все знаем, что это маловероятно. Но если окажется, что ни одна жертва не является местным жителем, тогда снайпер — ваша проблема, если конечно он не продолжит стрелять по людям. Особенно если он и есть серийный убийца. Как я уже говорил, мы не слишком подготовлены, чтобы начать охоту на серийного убийцу. Но если есть нечто, что я или мои люди можем для вас сделать — только дайте знать. Если вам потребуется помощник или два, чтобы постучать в двери или заполнить бумаги, да что бы там ни было, скажите лишь слово. А до тех пор, мы будем заниматься нашими обычными делами, и попытаемся не стоять у вас на пути.

— Спасибо, Дес, — проговорила Миранда профессиональным тоном. — Мы будем держать вас в курсе и известим, если добьемся какого-либо успеха.

— Если это касается моего округа или города, я ожидаю от вас именно этого, — ответил он, и в его медленном произношении появилось неожиданная стальная нотка. Затем он вновь улыбнулся. — В другом случае, я не так уж и любопытен. Вам нет необходимости отсылать эти папки назад, Бобби сделала для вас копии. Удачной охоты.

Квентин пристально посмотрел вслед шерифу, а затем слегка рассеянно произнес:

— Он мне нравится.

— Тебе нравится любой, кто не стоит у тебя на пути, — заметила Миранда.

— Когда они так поступают, куда меньше проблем. — Квентин перевел дыхание. — Ладно, если никто другой не скажет, тогда я произнесу это сам. Если трудолюбивая, молодая помощница шерифа права касательно личности женщины, тогда у нас прослеживается связь с еще одним прошлым делом.

— Ты ведь преувеличиваешь, верно? — спросил Демарко, но было понятно, что он и сам не особенно в это верит.

— Я? Что проку быть экстрасенсом, если мы не можем взять какой-то неожиданный факт и сделать подсознательную догадку или две?

— Особенно, — вмешалась Миранда, — когда мы не можем добиться в этом деле ни единого прорыва.

— Я не спорю, — произнес Демарко. — Предположения обычно и состоят по большей части из интуитивных догадок. А мы строим много предположений.

— Ха, ты заметил это? — заговорила Холлис.

— Это вообще-то бросается в глаза.

Когда Холлис подняла брови и посмотрела на Миранду, та слабо улыбнулась и сказала:

— Это все его военное прошлое. Все агенты, работающие у нас и имеющие военное прошлое, одинаковы. Они чувствуют себя слегка неуютно, когда дело касается предположений.

— Я не говорил, что чувствую себя неуютно, — заспорил Демарко. — Но определенность важна, вот и все. А пока у нас одни только предположения.

— Хорошо, тогда давайте размышлять, — вступил в разговор Квентин. — Мы знаем, что Дэвид Воан, он же Брайан Сеймур… слушайте, я соединю фамилии для удобства, хорошо? Мы знаем, что Воан — Сеймур был вовлечен в деятельность церкви в Северной Каролине, очевидно, работал на Сэмюеля и, возможно, на кого-то еще. Из нашей команды, той, что находится здесь, Риз, Холлис и я были задействованы в расследовании. Теперь у нас есть связь между второй жертвой и Пансионом, где год назад мы с Дайаной оказались вовлечены в то, что стало официальным расследованием одного нового убийства и многих старых.

— Что делает тебя, Квентин, общим знаменателем, — медленно проговорила Дайана.

— Пока что. — Он неотрывно смотрел на Миранду. — Но мы не пытались связать ни одну из шести прошлых жертв со старыми делами, верно?

— Да, — ответила она. — В профиле не было ничего такого, никакого намека, что нам следует искать связь с нами или с прошлыми делами. Поэтому у нас не было причин идти в этом направлении.

— Теперь же, как мне кажется, у нас эта причина появилась.

Холлис кивнула, а затем проговорила:

— Давайте-ка предположим на минуту. Мы действительно обнаружили, что другие жертвы связаны, пусть и слабо, с предыдущими делами. Не только с делами, над которыми работал Квентин, но и с другими. Это может оказаться ключом или чем-то, что поможет нам раскрыть это дело? Мы ищем серийного убийцу, который просто нашел новый, ловкий метод выбирать своих жертв? Это что, нечто большее, нежели обычная, извращенная версия подражателя?

— Нет, судя по убийствам — это не подражатель. Другой образ действия, — указал Демарко. — Ни на одной жертве, связанной с церковью, не было обнаружено признаков мучений или пытки, как на теле Воана — Сеймура.

— Нет, — еле слышно проговорила Холлис, — на них обнаружили признаки еще более ужасных пыток.

— Дело в том, что жертвы в этом деле были убиты и замучены таким образом, который, насколько я знаю, ранее в ООП не встречался, — заметил Демарко.

— Да, в Пансионе не было жертв, которые были бы убиты и выброшены таким же образом, как женщина здесь, — сказал Квентин. — Поэтому Риз прав — никакого подражателя. По крайней мере, что касается техники убийства и манеры оставлять тела.

— Но если мы все-таки обнаружим, что у каждой жертвы действительно есть какая-то связь с прошлым делом, тогда сможем определить схему, по которой он выбирает своих жертв. Верно? — поинтересовалась Холлис.

— Верно. Что приводит нас к новому виду серийного убийцы. — Миранда покачала головой. — Поскольку тот, кто способен взять на себя труд по исследованию ООП — что само по себе нелегко — не является типичным серийным убийцей. А затем убивать людей, которые могут быть каким-то образом связаны с делами или местами, где мы вели расследование, выбирая их только по этой причине… В данном случае мотивом убийства не является удовлетворение своей нужды, что движет всеми серийными убийцами. Это личное. Это сообщение. Дело в нас.

— И мы возвращаемся к врагу Бишопа? — мрачно произнес Квентин.

— Может быть. Враг ООП. — Миранда вновь покачала головой. — Мы опережаем события. Наша связь с этими двумя жертвами вряд ли является совпадением, но все-таки такая вероятность существует. Пока мы не проверим остальных шесть жертв и не узнаем — есть ли какая-то связь с прошлыми расследованиями ООП, мы зря тратим свое время, строя догадки.

— Итак, — проговорил Квентин. — Мы возвращаемся к папкам с делами. — Она кивнула. — Нас пятеро — каждый берет по папке и начинает копать, а потом передает ее следующему, пока у каждого из нас не появится шанс изучить все дела. Вся информация есть в нашей собственной защищенной базе данных. После того как мы проработаем ее, начнем обращаться во все участки, ко всем полицейским, которые имеют отношение к этим убийством. Может, они знают нечто такое, что осталось за кадром, когда велось расследование. Может, есть другие незначительные примечания, записанные в деле.

Холлис вынуждена была спросить:

— И если мы что-то обнаружим?

— Тогда, — ответила Миранда. — Расследование приобретет совершенно другой характер.