Кровавый рассвет

ГЛАВА 25

С пришельцем Эйнджел провела все два часа, отведенные для беседы. Работа по выуживанию информации оказалась утомительной. Эйнджел даже не помогало не покидавшее ее чувство, возникшее спустя пятнадцать минут после начала беседы, что в любую минуту в помещение могут ворваться федералы, и она растворится в своре безликих молодчиков из ФБР, скандирующих: «Государственная безопасность».

Это чувство продолжало угнетать ее и тогда, когда она вместе с учеными снова очутилась на борту «Сикорского».

Где-то хранилась запись ее беседы с пришельцем. Где-то сидит скучающий чиновник из органов безопасности и прослушивает записи бесед людей с пленными инопланетянами. В скором будущем этот чиновник доберется и до последней записи. Эйнджел знала, что спустя четверть часа после того, как это случится, небо ей покажется с овчинку.

И все потому, что как только этот кто-то просмотрит материал ее беседы с пузырем-инопланетянином, он непременно позвонит в Вашингтон. Когда они узнают, кто Эйнджел такая…

Оставалось лишь надеяться, что она успеет убраться из Президио до того, как все это произойдет.

Эйнджел спросила пришельца об информации. Информации какого рода?

Чтобы расшифровать длинную булькающую тираду инопланетянина ей потребовалось много времени, но теперь она знала, чем Байрон Дорсет зарабатывал себе на жизнь.

Ее осведомленность на этот счет портила все дело, еще больше усугубляя создавшееся положение.

Чем только не занимался Ван Дайн до того момента, как федералы завладели им. По наиболее важными «ценностями», которые «перераспределяла» Раса посредством компании «Ван Дайн Индастриал», являлись прогнозы. Причем весьма специфического характера.

Раса на четыре века опережала социологические синусоиды Стива. Вооруженные своими программами и исполинским компьютером они могли дать демографический прогноз для любого политического союза. Могли построить график для любой местности и для любого срока. Сказать, какое направление примет развитие экономики, и какие зоны станут приоритетными. Они могли предсказать уровень преступности, рождаемости, — всего чего угодно, начиная от продажи пива и кончая количеством степеней докторов наук, которыми будут удостоены специалисты в области биоинженерии в 2077 году. Но не прогнозирование было главным.

Программы Расы отличались динамизмом. Пришельцы знали какие «переменные величины» требовали «подпитки» для достижения наиболее благоприятного результата.

В некоторых случаях результатом их вмешательства становились выборы.

Каждые четыре года проходили выборы президента.

Эйнджел устремила взгляд в сторону Окленда, где вставало солнце. Ей во что бы то ни стало нужно убраться от федералов подальше. Несмотря на то, что она прошла досмотр службы безопасности острова, целью которого было выявить, не вывозит ли она несанкционированную запись интервью с пришельцем, ожидался еще просмотр записи, произведенной сами федералами.

Масштаб деятельности Байрона ошеломил ее и заставил содрогнуться.

Пластиковые карточки, переданные ей, содержали подробное описание формулы успеха кандидата в президенты на выборах 2060 года. Судя по тому, как работали пришельцы, ничего сверхъестественного в этом не было. Более того, теперь ей казалось вполне вероятным, что нынешний глава американской администрации, президент Мередит, был клиентом Ван Дайна во время последнего срока своего пребывания у власти.

Так что Эйнджел вляпалась по самые уши.

Еще хуже было то, что доказательства тому она видела и сейчас, в период нынешней предвыборной гонки. Впервые за несколько десятилетий велась такая бестолковая борьба за власть. На протяжении многих лет во всем был порядок. Испокон веков существовали демократы и конституционалисты, среди которых иногда затесывались отдельные независимые депутаты.

В этот год вызов президенту Мередиту бросали кандидаты, появившиеся невесть откуда. Наибольшее число голосов и, главное, внимание видеокомпаний, завоевали третьи партии —либертарианцы. Зеленые и партия NOA. Даже республиканцы задергались, угрожая выставить своего кандидата, чего не делали с четвертого года, когда их партия потерпела крах.

Возможно, неразбериха возникла из-за того, что впервые за последние шестьдесят лет выборы должны были проходить не в соответствии с заранее написанным сценарием.

Ясно было одно — президент Мередит более четко представлял себе картину «инопланетной угрозы», чем говорил во время своего крестового похода на средства массовой информации. Возможно, не было простым совпадением то, что «Ван Дайн» перешел в руки федералов почти сразу после инцидента в башне «Ниоги». Достоянием гласности пришельцы стали в январе, а захват «Ван Дайна» произошел в следующем месяце.

Эйнджел могла представить себе, как все это происходило. На публике правительство прижимает пришельцев, наводнивших башню «Ниоги». Инопланетяне начинают нервничать и решают пустить в ход святая святых — свой «Грааль» — пытаясь разыграть его в качестве козырной карты во время президентских выборов. Сделка была вполне благопристойной — оставь в покое наших людей, либо кто-то другой займет твое место..

Мередит оказался связанным по рукам и ногам. Новость о пришельцах разнесли все средства массовой информации. До этого момента президент ни сном ни духом не ведал о том, кто управляет «Ван Дайном». И все вдруг его начинают шантажировать существа, которых ни в малейшей степени не волнуют интересы страны.

Тогда, чтобы сохранить свои отношения с ними в тайне и не позволить секретным сведениям попасть в руки противников, он овладевает «Ван Дайном».

К большому невезению президента, сделал он это слишком поздно.

Когда был совершен налет на «Ван Дайн», Байрон с информацией выпал из поля зрения. Информация улетучилась, а память главного мозга корпорации порядком подпорчена.

Что делает Байрон?

Эйнджел покачала головой. Байрон перегнул палку, пожадничал — вот что он сделал. В январе эти сведения он мог продать тому, для кого они предназначались, — возможно, этим лицом был Александр Грегг, опередивший всех остальных кандидатов, представитель партии конституционалистов. В этом случае весь куш, полученный от сделки, он положил бы себе в карман.

Нет, он стал ждать более удобного случая. Теперь на арене появились с десяток предполагаемых кандидатов, которые, судя по всему, не отсеются за год до выборов. У избирательных урн воцарилась неразбериха. Тогда Байрон решил торгануть выборами.

Не мудрено, что он вляпался.

Значит, дела обстоят таким образом, но что же дальше?

Она могла бы спустить карточки в канализацию, стереть их, уничтожить записанную на них информацию, пустить это смехотворное подобие демократии на самотек. Возможно, при этом она одержала бы какую никакую духовную победу, но сама оказалась бы в опасности. Никто и никогда не поверил бы, что она избавилась от информации, особенно «Рыцари» и тот, кто стоит за ними. Тем более, что они уже получили один чистый набор билетов. «Рыцари» будут отрывать от нее по куску до тех пор, пока она не скажет, куда дела настоящие карточки. Моро, на их месте, из чувства собственного бессилия просто убили бы ее.

Но это еще не все. После того как мистер Кей скопировал информацию, этого выбора у нее больше не стало. Что бы она не сделала с билетами на матч, данные останутся.

Правда, никто из игроков не знает об этом. Эйнджел надеялась, что все они считают, что зашитый код помешает ей снять с них копию. Еще она надеялась, что ни один из них не знает о существовании мистера Кея.

Похоже, так оно и было. Все полагали, что она обладает единственным набором этой дряни. У нее был только один способ выбраться из всего этого — заключить с кем-нибудь сделку. Как только остальные участники игры узнают о совершении сделки, они перестанут охотиться за ее ней.

Эйнджел срочно должна продать эти чертовы карточки, иначе очень скоро ее успокоят. Навечно. Нужно немедленно сбросить этот груз с плеч и сматываться из Сан-Франциско.

Весь вопрос, кому?

Конечно же, не «Рыцарям». И не моро. Это точно. Ведь это скорее всего те, кто прикончил Байрона. Может быть, Мередиту? Такую возможность она не исключала. Но сейчас ее пугала перспектива оказаться проглоченной органами безопасности под предлогом соблюдения государственных интересов. К тому же она очень сомневалась в том, что сделку с правительством сумеет устроить так, чтобы в конечном счете не исчезнуть с лица земли.

Итак, что же ей делать?

Эйнджел вытащила билеты и смотрела как переливается их блестящая поверхность в лучах восходящего солнца, струившихся в иллюминатор «Сикорского». Голографическая эмблема «Землетрясения» играла всеми цветами радуги. Еще раз помянув Байрона недобрым словом за то, что тот навесил на нее такой груз, она подумала, всегда ли информация маскировалась под билеты, или же в этом случае просто воспользовался ее любовью к футболу.

«Денверский матч», — прошептала Эйнджел себе под нос.

— Состоится сегодня, не так ли? — произнес ее сосед, социолог Стив, не отрывая взгляда от клавиатуры карманного компьютера, покоившегося у него на коленях.

— В четыре часа пополудни, 16 ноября, на стадионе «Хантердром»…

Одну группу игроков она назвала «ребятами из Денвера», считая, что у Байрона на матче была назначена с ними встреча. Кто бы они ни были, в списке Эйнджел они занимали одно из ведущих мест, хотя бы потому, что до сих пор не покушались ни на нее, ни на ее близких, словом, никак не выдали своего присутствия.

Это давало ей некоторые шансы.

Кроме того, ей действительно хотелось посетить этот чертов матч.

Она увидела, как внизу, под махиной «Сикорского», появилась обезображенная площадка для гольфа. Эйнджел ничуть не сомневалась, что еще немного, и ее взору предстанет оцепление из военных офицеров, полицейских, расставленное вокруг посадочной полосы. Что-то должно было произойти — она чувствовала это.

Но ничего, что вызывало бы подозрения, на импровизированной военно-воздушной базе она не заметила. Ничто не портило стройные ряды «Сикорских», воздушных кранов и аэромобилей. Никто из многочисленных людей, снующих по аэродрому, казалось, не проявлял излишнего интереса к идущему на посадку вертолету. Когда машина сделала разворот и пошла вниз, Эйнджел пробежала взглядом по временным постройкам, складским помещениям, посыпанной гравием площадке, где ей было велено припарковать автомобиль.

— Простите, — сказала она социологу, поднявшись со своего места.

Испытав первый приступ паники, рванула на другую сторону вертолета, обращенную теперь в сторону автостоянки. Из этого положения площадка была видна как на ладони. Даже под таким углом Эйнджел заметила его.

Какого черта здесь делает «БМВ» Байрона?

Некоторые из ученых повернули головы в ее сторону. По виду социолога она поняла, что ей стоит пристегнуть ремни безопасности.

«БМВ» мог означать только одно, — что та банда моро была здесь. Не на самой базе, конечно, но где-то поблизости, — автостоянка находилась за пределами огороженной территории аэродрома. Их было четверо — ударная группа. Им ничего не стоило застать врасплох тренированного лиса, обученного защищаться от террористов голыми руками.

Скорее всего, эти бандиты вооружены.

Четверо против одного. Единственное, что у нее было в руках, это пустой бесполезный кейс.

Вертолет приземлился, и взметнувшиеся облачка пыли закрыли обзор. Толчок был таким сильным, что она едва не вылетела из кресла. Несмотря на то, что машина уже находилась на земле, Эйнджел так крепко вцепилась в подлокотники, что у нее побелели костяшки пальцев.

Винты начали вращаться медленнее и вскоре остановились. Двери открылись, и пассажиры стали покидать салон «Сикорского». Эйнджел оставалась у окна. Где же они?

Оторвавшись от иллюминатора, она поспешила к выходу. Испытывая полную растерянность, она не знала, как быть дальше. Что, если они на базе? Что, если они окажутся работниками какого-нибудь федерального органа?

Впереди нее шла группка ученых. Насколько она понимала, в скором времени должен появиться автобус, который доставит их в служебное помещение аэропорта для прохождения дальнейших формальностей, после чего каждый из них будет предоставлен сам себе. Ученые в ожидании транспорта собрались на краю взлетной полосы. Большинство людей в униформе столпились возле «Сикорского». Рядом с группой пассажиров Эйнджел увидела только одного федерала — молодого парня в гражданской одежде. Он стоял чуть поодаль и все время поглядывал на часы.

— Немного терпения, господа, транспорт прибудет с минуты на минуту.

Говоря это, федерал даже не посмотрел в их сторону. Тем не менее от внимания Эйнджел не ускользнул запах его раздражения. Отсрочка была ей только на руку. Ей требовалось время, чтобы хорошенько все обдумать.

Она стала медленно поворачиваться, чтобы как следует осмотреть взлетное поле. Взгляд скользнул по временно возведенным зданиям, вертолетам, океану и «Золотым Воротам». Над заливом, открывавшимся прямо за военно-воздушной базой, поднимался туман. Промелькнула мысль не мешкая ни минуты рвануть туда. Но вокруг аэродрома на расстоянии примерно в полкилометра — куда ни брось взгляд, за исключением, пожалуй, одной стороны, где располагалась автостоянка с припаркованной «БМВ», — не было ничего, кроме раскисших от влаги холмов и наземного транспорта. Если она совершит эту глупость, на такой раскисшей земле армейским мальчишкам не составит никакого труда поймать ее, тогда придется долго и много объясняться.

Если моро были представителями федеральных органов, то есть, если охотились за ней федералы, то было ясно, что чиновники на Алькатрасе пока были не в курсе событий. Значит, всеобщий розыск на нее еще не объявили. Правда, с нее вполне хватило бы какого-нибудь умника у пульта связи с органами безопасности, чтобы она оказалась в дерьме по самые уши.

— Не прикидывайся дурой. — пробормотала Эйнджел себе под нос, — ты и так уже в дерьме дальше некуда.

Показался приближавшийся к летному полю автобус. Нет, она не станет удирать и привлекать к себе внимание. Лучше пройдет через бюрократическую рутину и аэропортовские формальности, а потом исчезнет. Она сможет вылезти через окно в туалетной комнате или еще откуда-нибудь, а потом пешком выйти за территорию базы. Машину она оставит на стоянке, а как только окажется на улице, то поймает такси.

Нанятый для чартерного рейса автобус «Грейхаунд» был слишком большим для такого незначительного числа пассажиров. Он подкатил к ожидающим и остановился. Двери отползли в сторону. Первым в салон вошел молодой федерал. Он жестом пригласил ученых пройти и занять свои места. Так же, как и в вертолете, Эйнджел вошла в автобус последней.

Она уже была готова к самому худшему, так что стоило ей сделать только один шаг внутрь салона, как до нее донесся резкий запах.

— О черт!

Эйнджел развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы выскочить из машины, но со всего размаха ударилась в закрывающиеся двери.

Федерал сделал в ее направлении один шаг.

— В чем дело?

Она повернулась в его сторону. В ноздри бил нестерпимый запах опасности. Ей хотелось заорать на пинка; как посмел тот пропустить такое? Как все они могли не заметить этого? Водитель находился в состоянии близком к шоку. Над ним маячила маска животного — не то собачья, не то кошачья. Стоял тяжелый запах зверя, приготовившегося нанести смертельный удар.

Когда Эйнджел обернулась, то за спиной парня из федеральной полиции в отделении для багажа, прямо над сиденьем, она заметила нечто, напомнившее ей руку.

— Сзади! — только и успела крикнуть она.

Но было поздно.

Парень еще не закончил поворота, как из багажного отделения за его спиной возникло все существо полностью. Это был пес, вернее не пес, а волк, — моро такого свирепого вида, каких она никогда раньше не видела. Волчище на целую голову превосходил федерала по росту. Макушка его касалась потолка салона автобуса.

Парень потянулся за пистолетом.

Волк нанес ему мощный удар слева.

Голова федерала повернулась на сто двадцать градусов в сторону, и Эйнджел услышала хруст. Из обширной раны на щеке фонтаном брызнула кровь, забрызгав стекло на противоположной стороне автобуса. Человек споткнулся и упал перед волком на колени. Тот занес над парнем кулак и опустил его на череп бедняги.

Федерал безвольно завалился и уткнулся носом в пол в проходе между рядами. Затем судорожно дернулся и затих.

Пистолет из кобуры он так и не вынул.

Человеческие реакции слишком медлительны и не идут ни в какое сравнение с хорошо натренированными моро. Только сейчас двенадцать ученых, сидевших в автобусе, стали осознавать, что с представителем федеральной службы, уткнувшимся носом в коврик в проходе, было что-то не так. Не успели они заметить склонившегося над безжизненным телом своей бывшей няньки из федеральной полиции двухметрового волка, как с последних мест из хвоста автобуса высыпало еще два моро. Эйнджел, все еще находившаяся на ступеньках салона, не могла их видеть, но отчетливо услышала звук взводимых курков. Оттуда же до нее донесся знакомый кошачий голос:

— Не шевелиться и не дышать, и не дай Бог, если кто-нибудь произнесет хоть слово, хоть полслова.

Сомнений не было, говорила та самая кошка, угнавшая ее «БМВ».

Она подняла глаза на водителя и увидела то, что ускользнуло от взгляда федерала. По его лицу градом лился пот, и он источал резкий запах человеческого страха. Возле него находилась кошка. Пока волк с удовлетворением рассматривал то, что он сотворил с федералом, откуда-то из-под водительского сиденья она и вынырнула.

Ее движения были плавными и бесшумными. Она возникла из пространства, которое казалось слишком маленьким для нее, словно сама была бестелесной. Эйнджел видела, как затрясся водитель, когда откуда-то из-под его сиденья выскользнуло это исчадие ада.

— Поехали, — приказала она.

Когда автобус дернулся, Эйнджел почувствовала приступ дурноты.

Она стояла у дверей и хотела подняться, когда кошка заметила ее. Эйнджел вдруг увидела, что на нее нацелен ствол автоматического пистолета. Кошка покачала головой.

— Уж кто-кто, но ты-то должна хорошо знать, что шевелиться не следует.

Произнося это, кошка почти что мурлыкала и лениво повиливала хвостом, словно продырявить кролика было для нее плевым делом.

Эйнджел снова обмякла и привалилась к двери.

— С базы вам все равно не выбраться.

Из хвоста автобуса до Эйнджел продолжал долетать какой-то шум, но этот сектор оставался вне поля ее зрения. Волка она тоже больше не видела, но судя по долетавшим до нее звукам, он распихивал людей по местам.

Эйнджел, разрази ее гром, никак не могла определить вид, к которому относилась кошка. Та по-прежнему стояла, наведя на нее оружие и положив вторую, когтистую лапу на шею водителя.

Через полминуты этот автобус окажется в самом конце списка объектов первостепенной важности.

Послышался звук далекого раската, напоминающего удар грома, вслед за которым раздалась дробь многочисленных ружейных выстрелов. К ней присоединилось низкое уханье тяжелой артиллерии. Кусочек голубого неба, видимый Эйнджел из ее угла, затянуло черным дымом.

Вдали раздался пронзительный вой сирен.

— Что за черт…

Кошка со знанием дела улыбнулась.

— Атака на базу. Что же еще?

Мимо автобуса проплыл указатель, — они направлялись в сторону моста «Золотые Ворота».

— Что вы хотите? Кто ваши люди?

— Патриоты, Лопес. Вот кто мы.

Эйнджел показалось, что автобус стал набирать скорость. Она пожалела, что не видит, куда они едут.

— Если бы ты знала все, Лопес, то с радостью присоединилась бы к нам.

«Как бы не так. Ну-ну, продолжай, — подумала Эйнджел, — скажи мне еще что-нибудь».

— Вы же косите людей направо и налево. Вот уж большая радость!

Быстрее, чем она могла себе представить, кошка оказалась возле нее и уткнула ствол пистолета ей в подбородок.

— Заткнись, — отрывисто произнесла бандитка.

Боже милостивый, да кто она такая? Эйнджел всматривалась в ее злобные желтые глаза и гадала, в какой стране могли произвести такое.

— Заткнись и слушай, — шепотом промурлыкала хищница. — В отличие от тебя мы ни на минуту не забываем о стране, в которой родились и продолжаем верой и правдой служить ей. И ты поможешь нам спасти ее.

Эйнджел, продолжая пристально смотреть в кошачьи глаза, произвела в уме кое-какое сопоставление.

— ОАБТ, — прошептала она.

«Объединенные американские биотехнологии» была компанией, деятельность которой была пресечена правительством за нарушение запрета, налагаемого конституцией, на продолжение экспериментов по генной макроинженерии. Предполагалось, что федеральные органы не могут иметь отношения к исследованиям, связанным с производством моро. Эксперименты над мыслящими существами и производство таковых существ находились в Соединенных Штатах под строжайшим запретом.

Но глаза пумы, смотрящие на нее в эту минуту говорили об обратном. Она и волк, расправившийся с мальчишкой из федеральной полиции, были чистокровными американцами. К тому же эти моро имели явное отношение к федеральным органам. Сомнений быть не могло — программа, согласно которой они были произведены, носила подпольный характер.

Кошка как будто осталась довольна произведенным эффектом и понятливостью Эйнджел.

— Нас интересует только информация. Скажи, где она, и все будет кончено.

Что, черт возьми, ей остается делать? Ее загнали в угол, приставили к горлу пистолет. Спина ее прижималась к…

Эйнджел сжалась в комок, стараясь занять как можно меньше места. Ступнями она упиралась в край первой ступеньки. Если бы не проклятый пистолет, прижатый к горлу…

— Не будь дурой, как тот ублюдок-лис. Говори.

Эйнджел украдкой бросила взгляд на водителя. Он все еще обливался потом и время от времени поглядывал на них сверху вниз. Автобус немного замедлил скорость. Она ощущала, как в человеке нарастает чувство страха.

Потом на глаза Эйнджел попался кейс. Он лежал там, где она уронила его, — у ног мертвого федерала.

— Кейс. Она в кейсе.

Если бы только пума поверила ей и сама подошла к чемоданчику!

Но на такое везение трудно рассчитывать. Не отрывая глаз от Эйнджел, кошка крикнула:

— Айронуокер!

На зов откликнулся волк. Переступив через труп федерала, он поднял кейс. «Замечательно, — подумала Эйнджел, — это была неплохая попытка».

Заскрипели тормоза, и автобус резко остановился.

Тело пумы напряглось, она обернулась и перевела ствол на водителя.

— Почему мы остановились?

Лучшего предлога Эйнджел не могла и представить. Она что было сил оттолкнулась ногами от ступеньки, и двери за ее спиной не выдержали.