Кровавый риск

— Почему тогда твой повар рассказывает другую историю?

— Я не знаю.

— А Деффер?

Баглио посмотрел вверх. Ненависть ещё была в его глазах, тем не менее, сейчас она была завуалированной, как будто бы он понимал, что показывать своё отношение опасно. «Что они сказали?»

— Приехала скорая помощь и увезла его.

— Действительно. Чтобы закопать в лесу.

— Бред собачий.

— Снова по плечу? — спросил Ширилло сзади Баглио. — Или ещё один удар по почкам?

— Погоди, — сказал Такер, улыбнувшись. Он уважительно извинился перед Баглио за чрезмерную жестокость его партнёра. Он сказал: «Я уверен, что наш друг находится в этом доме. Во всём остальном все истории сходятся. Во всём, во многих вещах. Так где он?»

— Нет, — сказал Баглио.

Такер кивнул, посмотрел на Ширилло. «Привяжи его к стулу, затем иди и составь компанию нашему другу на лестнице. Защищай заднюю лестницу, пока он наблюдает за основной».

— Ожидаются проблемы? — спросил Ширилло.

— Это займёт больше времени, чем я думал, — сказал Такер. — А мистер Баглио может кричать достаточно громко, чтобы привлечь внимание своих парней снаружи до того, как я с ним закончу.

Ширилло кивнул, используя нож для вскрытия писем, чтобы отрезать полоски от занавесей и профессионально крепко привязал Баглио к стулу с прямой спинкой. Старший мужчина не оказал сопротивления.

— Что насчёт неё? — спросил Ширилло.

— Я справлюсь с ней.

— Уверен?

— Совершенно.

Ширилло ушёл, чтобы присоединиться к Харрису на лестнице.

Такер посмотрел на часы — 5:10 утра. Скоро будет рассвет. Покинут ли свои посты двое мужчин, которые занимают позиции снаружи дома, когда солнце полностью взойдёт?

Такер отогнал эту мысль и приказал женщине перенести свой стул подальше от Баглио, что она и сделала, поставив его так, чтобы он был направлен на него сбоку. Когда она снова села, как очевидец спортивного события, Такер стал за ней, наблюдая за Баглио, и сжал кончиками пальцев её тёплую шею.

Баглио засмеялся во весь голос, даже не смотря на то, что это должно было его ранить.

— Что-то забавное? — спросил Такер. Он дал своей руке сжаться более сильно, окружив полностью её горло, чувствуя её пульс. Он ненавидел себя за то, что пытается достать Баглио с помощью каких-то, но всё же отношений, которыми он завладел у женщины. Он подумал о том, как бы это было, если бы всё было наоборот, если бы он сейчас был на стуле, а Баглио ласкал Элиз.

— Это не сработает, — сказал Баглио.

Такер переместил свою руку, провёл по линии её подбородка, нежно наклонил её голову вверх. Она ответила на его прикосновение, или он вообразил, что она это сделала.

Баглио сказал: «Я всегда могу найти другую женщину. Женщины ничего для меня не значат, вообще ничего. У меня с ней нет ничего особенного. Я не был у неё первым, и я знаю, что я, судя по всему, буду последним, так что продолжай, будь моим гостем». Весь этот разговор привёл к тому, что из уголка его рта потёк небольшой ручеёк крови, стекавший на почерневший подбородок. Он не пытался слизать его, возможно, потому что откусил и проглотил язык, а возможно, потому что не замечал этого, всё его внимание было приковано к собственнической руке Такера.

— Я думаю, ты лжёшь, — сказал Такер.

— Думай, что хочешь.

— Это может задеть такого человека, как ты, если незнакомец приходит в его дом и делает его выглядящим беспомощно, в то время как…

Слово «беспомощный» сделало это. Баглио снова разозлился, внутренне, ненависть росла в его глазах и пылала ярко за момент до того, как он снова её завуалировал. «Посмотрим, что будет».

Такер повернул её лицо к нему, приподнял его, посмотрел в её зелёно-голубые глаза. «Что, если я ударю её пистолетом?» — спросил он Баглио. «Оставлю пару шрамов на её лице — скажем, от линии волос прямо до подбородка — сломаю несколько этих прекрасных зубов?» Если бы Элиз могла его слышать сейчас, что бы она сказала? В этом не было бы ничего хорошего.

Но Баглио засмеялся снова, в этот раз более естественно, или на этот раз под большим контролем.

Девушка застыла, глядя тревожно на Такера, направила глаза в сторону, пытаясь увидеть Баглио. Она не ожидала этого. И в её глазах было больше ненависти, чем в глазах Баглио, не в отношении Такера, а в отношении её любовника. Её бывшего любовника. Она поняла в один ужасный момент, что в том, что могло казаться между ними большим, чем просто секс, старик находил лишь процесс потребления. Наблюдая сейчас за ней, как её лицо покрывается линиями жестокости, Такер понял, что она бы совершила вендетту куда лучше, чем когда-либо смог бы любой сицилиец.

Сейчас, когда обстоятельства были ясными, она быстро привела себя в порядок, восстановила самообладание; и решила, что должна делать. Ранее Такер лишь представлял, что она отреагировала одобрительно на его ласки, но сейчас реакция была настоящей и совершенно не воображаемая. Его рука опускалась ниже по её горлу до тех пор, пока не дошла до её тяжёлых грудей; и она села более прямо, наклонившись к его руке, пытаясь подыграть ему, искушая.

Баглио обратил внимание.

Она улыбнулась Такеру, повернулась к Баглио и улыбнулась ему тоже, однако, по-другому.

Что-то возникло здесь, возможно, что-то вполне пригодное, однако, Такер не видел, как это может им помочь прямо сейчас.

Его часы показывали 5:20. Время утекало стремительно.

Что дальше? Как можно сломать Баглио? Или как можно убедить женщину рассказать ему то, что он хотел знать? Она была на грани, он знал, и требовалось всего лишь немного подтолкнуть? Его сосредоточенность была прервана звуком выстрела револьвера без глушителя, отдавшийся эхом в коридоре второго этажа. На этот единственный выстрел Пит Харрис ответил яростной очередью пулемёта Томпсона. Закричал мужчина, правда, ненадолго, его голос расходился в неясном шуме бессмысленных слов, в полной тишине. Пит Харрис изрёк нецензурное выражение; они были полностью раскрыты.

Спустившись по задней лестнице в дальнем конце коридора, Джимми Ширилло нашёл панель с выключателями и наводнил коридор второго этажа поразительно белым светом. Это уже не имело значения, потому что уже не было смысла сохранять их присутствие в секрете от людей, которые охраняли дом снаружи. Рёв огня пулемёта Харриса разметал карты в воздухе, и единственный способ убедиться в том, что эти карты упадут правильной мастью, было двигаться быстро и реагировать на все непредвиденные обстоятельства.

Такер толкал женщину перед собой, не грубо, но сильно, когда он спешил по направлению к главной лестнице. Он не беспокоился о том, чтобы держать пистолет направленным на неё. Оставшись в одиночестве, она не имела возможности вести эффектную игру для побега, и она знала это.

Пит Харрис сидел, опершись на стену, на этой стороне выхода на лестницу, Томпсон лежал на ковре перед ним. Он пытался задрать правую штанину брюк выше колена, не задевая рану, которую заполучил. На его загримированном лице блестел пот, который проступил через чёрную перегородку и стекал по ней.

Ширилло ждал у задней лестницы, ожидая атаку с этого направления.

— Ты в порядке? — прикнул Такер.

— Да! — откликнулся Ширилло.

Посередине между Ширилло и Харрисом, у задней стены, лежал мёртвый мужчина. Он растянулся на спине, одна нога была вывернута на ягодицы, его руки укрывали лицо, почти расколотая пополам выстрелами пулемёта. Много крови украшало стены и распространилась по дорогому ковру.

— Как она? — спросил Такер Харриса.

Харрис посмотрел вверх, когда, наконец, подвернул штанину выше колена. «Он попал мне в икру. Она болит как чёрт, но я не думаю, что всё так плохо».

Такер наклонился и осмотрел рану, сжал её для того, чтобы выдавить из неё кровь, посмотрел внимательно в зазубренный разрез перед тем, как он заполнится новой кровью. «Выглядит так, как будто только задето», — сказал он. «Всего лишь царапина. Жить будешь, думаю».

— Спасибо, друг, — сказал Харрис. — Боже, дерьмо попало на вентилятор, не так ли? — Он не знал о мисс Лорейн.

— У нас всё ещё есть преимущество, — сказал Такер.

Слишком белые глаза вокруг радужек в глазах Харриса выдавали в нём шокирующий страх, не смотря на то, что делали губы. «Конечно, друг», — сказал он, без такого уж энтузиазма.

— Откуда он пришёл?

Харрис посмотрел на мёртвого мужчину, прочистил горло, сплюнул на коврик. «Я не могу объяснить».

— По лестнице?

— Нет, — сказал Харрис. — И он не мог подняться по задней лестнице без того, чтобы уложить Джимми, чтобы выстрелить в меня. Дружище, он просто возник как приведение между нами. Он попал в меня до того, как я его увидел. Когда я заметил его очертания, я не терял времени зря». Он был расстроен. Он упомянул имя Ширилло при девушке, так же как упомянул его при Кисси, поваром, и, казалось, находился на грани истерии. И ударил по Томпсону, выдавив слабый смешок.

— Ты считаешь, что они были уже наверху? — спросил Такер.

— Я уверен в этом.

— Где же они скрывались?

— В одной из тех комнат.

— Этого не может быть. Мы все их обыскали.

— Не так хорошо, дружище.

Как это возможно? Они посмотрели в шкафах, под кроватями, действовали вполне профессионально. Нет. Они не могли ничего просмотреть. Такер встал и посмотрел на мисс Лорейн. «Где он мог быть?»

— Кто?

— Не будь смешной. Мёртвый мужчина.

— Я не знаю.

Он двигался быстро, схватил её руку, завернул её вверх за спину, заставив её наклониться и зашипеть от боли. «Помнишь, что я сказал Баглио о твоём лице?»

— Я не хочу, чтобы это со мной произошло.

Она была права, но он был не в состоянии позволить ей укрепить свою уверенность, так что нажал на её руку сильнее.

— Я не знаю, где он, к чёрту, был! — выкрикнула она, резко выпрямившись и освободившись от его захвата. Он не давил в полную силу, не так как он поступил с мужчиной. Лёгкость, с которой она освободилась от него, была предупреждением о том, что он снова её недооценил.

— Держи её под прицелом, — сказал Такер Харрису. — Тебе это по силам?

— Конечно, дружище, — сказал он, поднимая пулемёт.

Такер пошёл поговорить с Ширилло и обнаружил, что парень не знает, откуда появился стрелок. «Я не знал, что он здесь, пока он не выстрелил в Пита. Затем я упал на пол и оставался на полу, чтобы защититься от рикошетящих пуль Томпсона».

Такер посмотрел на часы. Он снова осмотрел коридор, уставился на труп, пытаясь представить, откуда он мог прийти. «Ты смотрел в шкафах в комнате Хальверсонов?»

— Ты знаешь, что смотрел.

— Что на счёт тех комнат, которые ты проверял сам, внизу в другом крыле?

— Окажи мне хоть немного доверия.

— Чёрт возьми, он же откуда-то пришёл.

Ширилло сгримасничал и сказал: «Он пришёл из того же места, где они удерживают Бахмана».

Такер потёр голову так, как будто на него упала паутина. Грим сделал его кожу липкой на ощупь. Его взгляд был туманным, его рот горячим и сухим. Он сказал: «Как ты до этого догадался?»

— Это логично.

— Чердак? — сказал Такер.

— Мы можем пойти посмотреть. Но я сомневаюсь, что там, потому что мне кажется, что я стою под дверью на чердак. — Он указал на отверстие в потолке прямо над головой, потянулся вверх и схватился за хромированную ручку, потянул вниз складную металлическую лестницу, которая вела в темноту.

Такер поднялся и вернулся меньше, чем через пять минут. «Пусто», — сказал он Ширилло. «И это единственная дверь для входа и выхода». Он оставил лестницу неубранной, потому что, согласно плану, она им потребуется позже.

— Что теперь? — спросил Ширилло. Он полностью себя контролировал, воспринимая всё целостно.

Такер достал пачку «Лайф Сэйверс» со вкусом лайма из кармана свой ветровки, предложил одну Ширилло, положил одну себе в рот, когда парень отказался, начал сосать леденец. Он сказал: «Как ты смотришь на то, чтобы поискать скрытую комнату?»

Ширилло моргнул, просунул руку к голове, которая была под капюшоном, как будто хотел запустить пальцы в волосы, и сказал: «Разве он малость не большой?»

— Ты единственный, кто продал мне идею о том, что мафия немного мелодраматична, помнишь?

— Но скрытая комната?

— Бахман где-то в этом доме. Я знаю это. Но мы посмотрели в каждой комнате и шкафу с подвала до чердака. — Он сжимал руки в карманах брюк и перекладывал круглую сладость во рту. — Такой человек, как Баглио, мог найти использование скрытой комнаты весьма полезным. Прежде всего, он может хранить там деньги каждую ночь с понедельника на вторник, а также что-нибудь ещё, что ему может показаться слишком опасным оставлять на всеобщее обозрение или класть в хранилище подвала, к которому могут получить доступ федеральные агенты по ордеру. — Он разгрыз «Лайф Сэйверс» на две половинки.

Ширилло сказал: «Но это всё можно хранить в сейфе. Скрытая комната — это слишком грандиозно для…»

— В сейфе нельзя хранить, скажем, большую партию наркотиков. И если копы обнаружат дверь, и у них будет ордер на обыск, они будут иметь право открыть сейф, тогда как они наверняка пропустят скрытую комнату.

— Возможно.

— Так как ты смотришь на то, чтобы поискать скрытую комнату?

Ширилло немного это обдумал и, наконец, сказал: «Я думаю, мы должны сравнить расстояния в коридоре и внутри комнат, попытавшись где-то найти расхождение».

Такер кивнул, посмотрев на часы.

5:36.

— Тогда нам лучше поторопиться, — сказал он.

Ширилло кивнул.

— Наш пропавший охранник где-то в скрытой комнате, где-то между тобой и Питом, или он находился снаружи дома, когда услышал выстрелы.

— Если он был снаружи, — сказал Ширилло. — Мы бы уже услышали его к настоящему времени.

— Если только он решил не входить сразу за нами.

— С чего бы ему так поступать?

— Возможно, он знает, что мы превосходим его числом.

— Он не мог этого знать.

Такер закончил с леденцом. Неприятная возможность пришла ему на ум, и он не хотел о ней рассказывать, тем не менее, он знал, что Ширилло имел право услышать то, о чём он думает. Конечно, Харрис тоже имел на это право, но он никогда ему об этом не рассказал бы. Парень, он был уверен, будет способен думать об этом без паники. Харрис может сломаться. «Возможно, он был снаружи, услышал выстрелы, понял, что не сможет предпринять ничего стоящего в одиночку. Возможно, он открыл гаражную дверь, выкатил лимузин оттуда, затем на дорогу, которая ведёт вниз, съехал до места, где машину уже не будет слышно, завёл её и поехал за помощью».

— Господи! — Впервые за всё время этих длительных ночных часов Ширилло выглядел напуганным.

— Не беспокойся об этом, — сказал Такер. — Это всего лишь то, о чём, как мне кажется, нужно помнить.

— Конечно.

— Мы будем уже давно далеко отсюда, когда он подвезёт сюда подкрепление. — Он улыбнулся и шлёпнул Ширилло по плечу, как старший брат. — Если он уехал за кем-нибудь.

— Он это сделал.

— Мы не можем быть уверены.

— Нет, можем. Это худшее, что может случиться — и это вполне ожидаемая часть всей этой операции. — Несмотря на его искренний пессимизм, парень не был готов сорваться отсюда сию секунду.

Такер знал, что Ширилло был прав, и он ощущал сильную эмоциональную нетерпимость к поражению, которое до сих пор его преследовало. Он думал о своём старике, о мистере Меллио в банке, о деньгах, которые находились в трасте, которые задерживались в длительных судебных баталиях, и он понимал, что он не может это испортить. Он не может так проиграть.

— В любом случае, — сказал он. — Кто будет стрелять по вертолёту полиции штата?

— Если они поведутся на это, — заключил Ширилло.

— В прошлый раз повелись.

— Поэтому они могут в следующий раз не повестись. Осведомлённость ведёт к подозрению.

— Это проявление неуважения к органам власти, думается.

— Не с этими ребятами.

— Старая Железная Рука, а?

Ширилло улыбнулся.

Ширилло был прав, конечно, не имело значения, как сильно Такер пытался снизить важность их проблем. Также Такер не видел ничего хорошего в том, чтобы стоять вместе, вгоняя друг друга в депрессию на основе предположений по поводу их неизбежной гибели. Так они скоро могут оказаться в том же состоянии, что и Пит Харрис, сорвавшись на самый тонкий писк, принимая близко к сердцу каждое замечаемое движение теней.

— Нужно идти, — сказал Такер.

Он отвернулся от парня и начал проверять расстояния между комнатами, пытаясь найти какое-либо заметное несоответствие.

Времени было 5:41 утра, значительно позже рассвета нового дня.

Пятью минутами позже Такер знал, где находилась скрытая комната и где, судя по всему, удерживался Мерл Бахман. Он вошёл в заднюю комнату в коротком крыле, где охрана — плюс к мёртвому мужчине раненный мужчина или недостающий бандит — спала, и убрал одежду из кладовки. Он не беспокоился о том, что то, что он выбрасывал, сомнётся, и он начал осматривать стены кладовки с помощью луча своего фонарика, когда услышал, как снова в коридоре начал стрекотать Томпсон.

Он пошёл посмотреть, что случилось, пошёл к Харрису, который стоял наверху лестницы с большим оружием, нацеленным вниз на лестничную площадку.

— Пытался подняться, — сказал Харрис. Его раненая нога, казалось, не беспокоила его так сильно, как раньше. Это могло быть хорошо, а могло быть плохо; это могло означать, что рана была такой незначительной, как и выглядела и перестала кровоточить, или же это могло означать, что Харрис испытывал слишком большой страх для того, чтобы замечать боль. — Это был тот ублюдок, которого мы связали внизу. Я думал, что я выбил его на достаточно длинное время.

— Достал его?

— Нет.

По меньшей мере, пропавший охранник не сбежал сломя голову из поместья, чего он боялся. Вместо этого мужчина вошёл внутрь и привёл в чувство своего товарища, и, вполне вероятно, сейчас пытается придумать способ подняться наверх.

В конце холла Ширилло кричал нечто неразборчивое. Когда Такер повернулся посмотреть на него, парень стрелял в узкие промежутки между столбами задней лестницы, однако, его «Люгер» с глушителем создавал весьма небольшой шум.

— Повезло?

— Нет! — крикнул Ширилло.

— Их всего лишь двое, — сказал Такер. — Они могут нас держать в напряжении, но они не могут достаточно серьёзно на нас наброситься.

— Это повар, — сказал Харрис.

— Киси мог врать, но он не боец, — сказал Такер. — Кроме того, ещё одного человека недостаточно для того, чтобы сломать нашу оборону. Мы можем удерживать их достаточно долго.

Харрис отступил от лестницы, так что не мог видеть и не мог быть увиденным никем, кто поднимается. Он продолжал смотреть в сторону ступенек, однако, пулемёт держал у бедра, и внимание было сосредоточено на Такере. Его лицо было смесью пота, грима, глубоко врезанных линий усталости, и когда он говорил, ему не нужно было переходить на шёпот: его голос был охрипшим от страха: «Давайте, к чёрту, выбираться отсюда. Бахмана здесь нет. Здесь нет ничего из того, что нам нужно».

— Бахман здесь, — поправил его Такер.

— Да?

— Определённо.

— Я его не вижу, — сказал Харрис, ухмыляясь. Усмешка была злой, и она ещё больше приближала их к провалу, так как это могло позволить ему игнорировать приказы Такера и совершать свои собственные выпады.

Харрис больше не заслуживал доверия. Такер не позволил ему узнать, что он пришёл к такому выводу, и поэтому сказал: «Бахман в секретной комнате». Он сделал два больших шага к задней стене и ударил по штукатурке своими костяшками. «Разве это не выглядит необычно, что за таким большим пространством стены нет ни одной комнаты?»

Харрис удивился этому длинному пространству неиспользуемой штукатурки, посмотрел вправо и влево на ближайшие двери. «Я думал, те две комнаты занимают это место».

— Это было бы так в одном из коротких крыльев. В этом длинном крыле они занимали бы такое же место. Так что между ними что-то есть.

Харрис посмотрел искоса, подумал об этом. Он бы предпочёл убраться отсюда; он не хотел думать ни о чём кроме того, чтобы бежать, прятаться, оставаться живым. Тем не менее, он сказал: «Хорошо. Как мы доберёмся до него?»

— Я думаю, через кладовку в одной из двух смежных комнат, но я ещё не нашёл дверь.

— Давай, быстрее, — сказал Харрис.

Он вернулся к лестничному колодцу, ожидая то, что произойдёт, что-то, из-за чего нужно стрелять.

— Оставайся на посту, — сказал Такер, развернувшись к комнате, из которой его вызвал заикающийся Томпсон.

Стены кладовки были отделаны обычной шкукатуркой, слишком гладкой для того, чтобы содержать секретный дверной проём. Он стал на руки и колени и повернулся на четверть круга, совершая внимательную инспекцию в поисках чего-либо неплотного или подвижного. Ничего такого. Убедившись в том, что вход был в другой комнате длинного крыла, он пошёл совершить рейд во вторую кладовку.

Оставив позади Харриса и женщину, он сказал: «Мы выясним, где он, через пару минут».

— Подожди, — сказала мисс Лорейн.

Он почти не услышал её. Когда она позвала снова, он повернулся и сказал: «Да?»

— Я хочу поговорить.

— Нет времени, — сказал Такер.

— Я хочу заключить сделку, — она говорила тихо, но её голос воспринимался хорошо. — Я могу помочь тебе.

— Уже слишком поздно для этого.

— Нет, не поздно.

— Извини.

— Я могу сохранить полчаса на поиски Бахмана.

Он сказал: «Я сомневаюсь в этом. Вход в это скрытое пространство должен быть в кладовке в этой комнате. Я способен справиться с этой задачей?» Он внезапно понял, что она использовала имя Бахмана, что они оба, и он, и Харрис, позволили ей. Что за чёрт. Он сходит с ума? Он сказал: «Господи!»

Она подошла к нему и держала свои руки так, как будто хотела взять в них его руки. «Вы можете купить Бахмана и моё молчание, если хотите».

— Бахману будет проще изменить своё имя, — сказал он.

— Неправда. Кроме того, Роз когда-нибудь найдёт его.

Это была сущая правда. Но он сказал: «Купить твоё молчание? За что?»

— Деньги.

— У нас их нет. — Его голос звучал недовольно и жёстко, но он ничем не мог помочь. Он держал свой знаменитый внешний вид уже слишком долго.

— У тебя они будут, если заключишь сделку со мной, — сказала девушка. Она опустила предложенную руку, ожидая. Сейчас она была даже больше похожа на Элиз, секретная улыбка самоудовлетворённости, окрашивающая её прекрасное лицо.

Такер сказал: «Что за сделка?»

Она сжала губы, облизала их. Сказала: «Хорошо, вы собираетесь найти этого Бахмана на свой страх и риск, я это вижу. Вы собираетесь одурачить Роза, как никому до этого не удавалось. Он меня больше не захочет, так как я видела его униженным, так что у меня нет никаких причин оставаться здесь. Сделка такая — я беру двадцать процентов всего, что находится в тех трёх чемоданах, плюс свободный выход отсюда».

Такер моргнул, моментально почувствовал слабость в ногах, затем улыбнулся. «Я идиот», — сказал он. — «Отправка со вторника?»

— Конечно.

— Наличные?

— Да.

— Я не думал, что они всё ещё будут здесь.

— Они не были отправлены во второй раз, по причинам, которые я объясню тебе, если ты заключишь сделку.

Он покачал головой с сожалением. «Сейчас, когда я знаю, что они здесь, почему я ещё должен заключать сделку?»

— Потому что ты потратишь впустую часы, охотясь на них. В доме тысячи мест такого размера, где могут быть спрятаны эти три чемодана. И по тому, как ты себя ведёшь, ты не можешь больше тратить здесь время — у тебя есть кто-то, кто придёт тебя забрать.

Он восхищался ей, несмотря на тот факт, что она была по ту сторону баррикад. Когда она замечала, что обстоятельства не позволяют ей держать всё под контролем, она совершала манёвр, который увеличивал зону, на которую влияла её сила. Он мог понять, почему Баглио уважал её. Единственная ошибка старика заключалась в том, что он не уважал её ещё больше. Он также получал удовольствие от её требований. Они бы идеально подошли друг к другу, если бы она могла предоставить то, чем хвалилась.

— Хорошо, — сказал он.

— По рукам?

— По рукам.

Она нахмурила брови и сказала: «Это не так просто, как кажется. Мы должны поговорить немного дольше».

— Говори, — сказал он. Он полез в карман и достал пачку «Лайф Сэйверс», положив одну в рот.

— Не здесь.

— Где?

— В комнате, которая у тебя на пути.

Такер посмотрел на часы: 6:06. Он не рассчитывал закончить операцию при дневном свете, однако, им деваться некуда, если они собирались это всё сделать. Он сказал: «Мы не можем вести долгие переговоры. Становится чертовски поздно».

— Мне нужно всего две минуты.

— Тогда пошли.

Она переступила через труп на полу в коридоре, милые обнажённые пальцы ног хлюпали на влажном ковре, когда они с Такером шли в спальню охранников. Харрис за ними выпустил очередную пулемётную очередь по лестничной клетке.

В спальне она села на угол матраца и подвернула свои длинные ноги под себя, выглядя в это время скромной и невинной в этой фланелевой ночной рубашке. Она сказала: «Как ты собираешься выбираться отсюда?»

Он засомневался, но потом сказал: «Вертолёт».

Она скривилась. «Я серьёзно».

— Я тоже.

Она сказала: «Я не хочу иметь никаких дел, если вы на самом деле кучка клоунов, которые не продумали этот вопрос».

Он объяснил, подробно, но быстро, как только возможно, о Нортоне и вертолёте с маркировкой полиции штата.

— Я поражена, — сказала она.

— Сейчас, — сказал он, — порази меня. Ты знаешь, что случается с людьми, которые расстраивают Роза Баглио?

— Я знаю.

— Но ты готова всё же рискнуть?

— Девушка должна думать о себе, — сказала она. Она говорила как серьёзная ученица первого класса обычной средней школы, решившая заставить расчувствоваться программу делопроизводства, чтобы подготовить их к оплате счетов за оставшиеся четыре года. Она была очаровательной.

— Баглио знает твоё имя. Будет достаточно просто тебя выследить.

— Имя можно изменить, — она намекала на то, что, так или наче, Лорейн не было её настоящим именем.

— Ты не можешь изменить свою внешность. Каждый мужчина, которые видел тебя, сможет тебя вспомнить.

— Ты преувеличиваешь мою привлекательность, — сказала она. — Более того, я кое-что понимаю в косметике и изменении внешности. — Она встала с кровати и сказала. — Ты пытался сказать мне, что тебе требуется моя помощь?

— Нет, — сказал он. — Я просто хочу до конца понять, почему ты делаешь это, но у меня есть лучшее представление о том, что произойдёт позже. Например, мне бы не хотелось, чтобы ты вышла из всего этого с идеей о том, чтобы вернуть свои двадцать процентов обратно Баглио и рассказать ему всё, что тебе стало известно о нас, когда тебя начнут принимать как друга.

— Должно быть, я дура, — сказала она.

— Я знаю.

— Но я не такая.

Он вздохнул. Так похожа на Элиз. «Это я тоже знаю».

— И?

— По рукам, — сказал он снова.

Она пошла в кладовку и начала выкидывать оттуда костюмы, брюки и рубашки к костюмам. Когда всё было убрано с пути, она попросила его отступить и посветить фонариком на пол между ними. Стоя на коленях, она мгновение осматривала половые доски, запустила ногти в трещины по обеим сторонам одной из них, дёрнула за неё и вытащила. Она попыталась вытащить ещё одну, которая находилась рядом и выглядела идентично первой, вздохнула, когда она с грохотом выскользнула из её рук, деревянная рейка толщиной в два дюйма и длиной в четыре фута[63]. Она убрала её с пути, показав рычаг, который находился под плотно подогнанной, но вытащенной с помощью ногтей доской.

— Я не потратил бы столько времени на то, чтобы это найти, — сказал он.

— Конечно, — сказала она. — И ты бы добрался до Бахмана тоже. Но только я одна могу помочь тебе получить деньги, о которых ты даже не знал, что они здесь.

— Продолжай, — сказал он.

Она нажала рычаг вниз своей ладонью. Справа от Такера вся задняя стена кладовки повернулась вовнутрь, функция, которая противоречила здравому смыслу человека, который искал бы шов в середине стены, где обычно и находятся секретные двери.

Он сказал: «Баглио — хронический параноик?»

— В числе всего прочего.

Стена отодвинулась немного шире.

— Не думай, что ты должна записать их в прейскурант.

Дверь за кладовкой была почти такая же большая, как спальня охранников с другой стороны, освещалась флуоресцентными лампами, свисавшими с потолка, без окон. Мерл Бахман был привязан ремнями к кровати вдоль дальней стены, смотрел в их сторону и пытался смеяться.

Такер увидел одновременно, почему Бахмана невозможно было заставить сказать Баглио то, о чём он знал, почему он до сих пор оставался живым и почему они всё ещё имели шансы сохранить свои личности в невредимости. Крушение «шевроле» уничтожило привлекательную улыбку маленького человека, вырвав восемьдесят процентов его зубов и разделив каждую из его губ надвое. Верхняя губа была рассечена прямо до перегородки и раздулась в четыре или пять раз больше, чем она должна быть. Он должен был дышать своим ртом, так как губа закрывала его ноздри, и его дыхание было таким шумным, что Такер удивился, что оно не было слышно сквозь эти стены.

Бахман издал рвотный звук, который, несомненно, можно было считать в некотором роде приветствием, но он не смог показать улыбку лучше, чем эта.

— Ты не можешь говорить? — спросил Такер.

Бахман издал фыркающие звуки.

— Тогда не пытайся, — сказал Такер. — Ты звучишь противно. И пока ты такой, убери эту — улыбку? — со своего лица.

Бахман больше не пытался снова заговорить, но улыбаться не перестал. Его левый глаз распух так, что был закрыт, а правый почернел, однако, не опух как другой. Некоторые пальцы на каждой руке были зафиксированы и перевязаны доктором Баглио. В остальном он выглядел достаточно неплохо.

— Нет сломанных ног или рук? — спросил Такер, став на колени перед кроватью. — Просто покажи головой.

Бахман покачал головой: нет.

— Ты можешь идти?

Бахман снова покачал: нет.

— Почему нет?

Это был плохо сформулированный вопрос. Бахман выглядел серьёзно и начал снова издавать рвотные звуки, пытаясь объяснить.

— Забудь, — сказал Такер. — Ты накачан наркотиками, так?

Бахман вздохнул и кивнул: да.

Мисс Лорейн сказала: «Не должны ли мы разобраться со второй частью всего этого — деньгами?»

— Они здесь? — спросил Такер.

— Да, но он об этом не знает, — добавила она, кивнув на Бахмана.

— Бери их тогда.

Она отошла от кровати к задней части двери, где открыла дверь шкафа для хранения из белого металла, встроенного в стену.

Он встал позади неё: «Что случилось?»

— Стена. — Она задвинула металл обратно в шкаф, показывая другой рычаг, точно такой же, как в полу кладовки, нажала его. Шкаф, который был встроен в стену рядом с этим, повернулся внутрь комнаты, открывая узкое место для хранения, достаточно большое для нескольких чемоданов, или для тела. Сейчас там находились только чемоданы.

— Скрытая комната внутри скрытой комнаты, — сказал Такер, поражённый.

— Он умный мужчина, — сказала она.

Такер сказал: «Тогда почему он не увёз всё это в город? Почему он оставил их здесь?»

— Роз не знал, кто на него напал, — объяснила она. — Он думал, что это мог быть кто-то внутри его собственной организации, и он оставил деньги здесь, потому что не доверял их отправку в город снова до тех пор, пока Бахман не сможет говорить.

— Аккуратный человек.

— В этот раз он был слишком аккуратен, — сказал она. — Давай уберём это отсюда. — Она подняла самый маленький чемодан и перенесла его к Бахману, пока Такер вытащил оставшиеся два из ниши и последовал за ней.

Они положили чемоданы на низкий столик перед кроватью и открыли их один за другим. Два самых больших были забиты туго перевязанными купюрами, тогда как меньший был наполовину полным, а остальное место заполнено обёрточной бумагой.

— Аххх, — сказал Мерл Бахман. Он выглядел удивлённым, что деньги находились с ним в комнате; очевидно, мисс Лорейн говорила правду, когда сказала, что он об этом не знал.

Такер сказал: «Мы всё ещё в игре после всего».

Пока мисс Лорейн пошла найти подходящую одежду, чтобы надеть её для воздушного побега, Такер объяснил ситуацию Ширилло и Харрису. Парень принял её, веря Такеру, но у Харриса, более возбуждённого, чем прежде, имелись некоторые вопросы.

— Она женщина, — сказал он. — Разве может она держать рот на замке, когда мы выберемся отсюда?

— Так же, как и ты можешь, — сказал Такер. Затем, чтобы смягчить это, добавил: «Или как я могу».

Харрис сказал: «Деньги у неё закончатся быстро. Она их промотает, а затем она начнёт строить планы».

— Я так не думаю.

— Если она всё-таки это сделает, она вернётся к одному из нас, так или иначе, и захочет большего.

— Она этого не сделает.

— Хорошо, она прибежит обратно к Баглио.

— Он может её убить.

— Может, она настолько тупая, чтобы понять это.

— Она не такая. Она понимает риски, и она знает, как держать себя в руках. Мы можем ей верить; мы должны.

— Не обязательно, — сказал Харрис. Он выглядел ужасно. Возможно, его рана снова причиняла боль, или, возможно, это не имело к этому никакого отношения.

Такер сказал: «Мы не можем её убить, если ты это имеешь в виду».

— Почему нет?

— Я заключил с ней сделку.

— И что?

Такер сказал: «Разве это тот способ, которым мы должны вести бизнес? Вспомни, я заключал сделку и с тобой тоже. Если я могу дать ей слово, а затем убить её, что удержит меня от того, чтобы я поступил с тобой так же?» Перед тем, как Харрис смог ответить, он сказал: «Нет, мы не можем так вести бизнес. Кроме того, её убийство может всё разворошить слишком сильно. Баглио может скрыть смерть одного из своих бандитов достаточно легко. Но у этой женщины где-то есть семья, жизнь вне организации, и её смерть может заставить вступить рано или поздно в дело полицию».

Харрис протёр своё лицо. Его рука почернела, а маскировка частично исчезла. «Я надеюсь, что ты прав на счёт неё», — сказал он.

— Это так. И соберись. Сейчас ты можешь уйти в отставку, как и хотел.

Такер вернулся в скрытую комнату, оставив Харриса и Ширилло охранять лестницу, и развязал Мёрла Бахмана, помог ему выбраться из кровати, попробовал его поставить на ноги. Как Бахман и предупреждал, качая головой, это не представлялось возможным. Очевидно, ему не разрешали становиться на ноги в течение последних пары дней, он ничего не ел всё это время — не мог из-за повреждения рта — а только пил то, что его заставляли пить, чтобы предотвратить обезвоживание. Его ослабленное состояние, усиленное болеутоляющими средствами, которые прописал доктор, превратили его ноги в резину, которая изгибалась и скручивалась под ним. Наконец, всё-таки, Такер довёл его до конца коридора под дверью на чердак и оставил с Ширилло.

Пятью минутами позже он перенёс все три чемодана, набитые деньгами, в то же место. «Что-нибудь здесь происходит?» — спросил он Ширилло.

— Нет. Внизу слишком тихо.

Перед тем, как такер смог ответить, позади него появилась мисс Лорейн и сказала: «Я готова».

Она была одета в белые «Ливайзы» и тёмно синий пуловер, всё подогнано, как вторая кожа, обе вещи функциональные и чувственные. Такер вспомнил, как она выглядела в день ограбления в мини-юбке и плотно прилегающем пуловере, и он удивился тому, что с такой умной головой она всё ещё была настолько осторожной, чтобы использовать свой пол в качестве инструмента для заключения сделки.

Как будто прочитав его мысли, она сказала: «Всегда хорошо быть готовой ко всему».

— Это да, — согласился он. Посмотрел на часы: 7:02.

Снаружи уже вовсю шёл день.

Он сказал Нортону, что операция может быть завершена самое позднее к рассвету. Пол, наверное, кусал ногти и беспокоился о том, насколько дольше он должен ждать. Хакер надеялся, что он подождёт ещё десять минут, пока они смогут позвонить с помощью рации. Нет, он не просто надеялся на это — он знал, что Нортон будет ждать. Он будет ждать. Он был уверен в этом. Чёрт, чёрт, чёрт.

Он вставил новую обойму в свой «Люгер», пустую обойму положил в карман и помог Ширилло наблюдать за лестницей из грушёвого дерева.

— Сначала поднимите чемоданы, — сказал он.

Парень кивнул, поднял самую большую часть багажа и поднялся с ним до верха металлической лестницы, подняв их над головой и закинув на пол чердака. Его телосложение не подходило для тяжёлой работы, но он не жаловался. Через некоторое время он взял второй чемодан у мисс Лорейн и поднял его над дверью чердака, его лицо блестело, его чёрный грим покрылся полосками. Когда он затолкнул третий чемодан наверх, привалился к ступенькам и издал длинный хрип изнеможения.

— Я нужен, чтобы поднять Бахмана? — спросил Такер.

— Нет. Я сам.

Времени было 7:10.

Нортон должен ждать.

Ширилло осмотрел Бахмана, помог разбитому мужчине стать на ноги, нашёл подходящий способ захватить его и повести вверх по узкой раздвижной лестнице. Недалеко от верха он должен был отпустить свою ношу. Бахман схватился за верхние ступеньки, его ослабленные руки были неуклюжими, с зафиксированными перевязанными пальцами. Ширилло быстро протиснулся на чердак, развернулся, высунулся вниз, схватил Бахмана за запястье и, с небольшой помощью самого Мёрла, протащил его через дверь чердака и наверх в комнату.

— Уже на месте, — крикнул Ширилло вниз.

— Хорошая работа.

— Просто избыток мотивации, — сказал Ширилло, усмехнувшись.

7:14.

— Двигайся, — сказал Такер женщине.

Она быстро поднялась по приставной лестнице, взялась за руку Джимми была поднята в верхнюю комнату.

7:15.

Харрис осмотрел холл, увидел, что большая часть работы завершена, кивнул в ответ на сигнал рукой Такера.

Мы собираемся сделать это, подумал Такер. Мы завершим это. Мы превратим плохо сделанную работу в успех; мы добьёмся своего.

Повернувшись, он начал подниматься вверх по лестнице, но не успел подняться дальше, чем до третьей ступеньки, как окно рядом с ним разбилось, и две пули, расположенные рядом, с силой ударили с левой стороны.

Он упал и ударился головой о последнюю ступеньку металлической лестницы перед тем, как докатился к стене коридора. Странно, в момент, когда в него попали, он подумал: Железная Рука, возвращающая в кошмар. Затем он слишком оцепенел от шока, вызванного выстрелами для того, чтобы о чём-то думать. Когда боль начала замещать паралич, секундой позже, он подумал, что мужчина, находившийся внизу задней лестницы, выстрелил в него, но потом понял, когда сел посреди разбитого стекла, что выстрелы доносились снаружи дома.

Выстрелы были сигналом для мужчины, находившегося вниз по лестнице к тому, чтобы попробовать подняться сейчас наверх, когда их внимание было отвлечено. Харрис был готов к этой стратегии, и выпустил длинную очередь огня из пулемёта вниз колодца основной лестницы.

Ширилло быстро спустился с чердачной лестницы, увидев ещё один выстрел снаружи, когда быстро передвигался перед окном. «Как оно?»

— Нервы всё ещё большей частью нечувствительны от удара, но начинает проступать очень сильная боль. В меня попали дважды, думаю, почти рядом. Чёртова едрическая сила.

— Шорох, — сказал Ширилло. — Крыша гаража соединяется с домом. Я видел его, стоящего там, когда только что проходил окно. — Пока он говорил, взял из руки Такера разбитую рацию и бросил её в центр коридора. — Я собирался сказать тебе, чтобы ты перестраховался и взял две, так как нам никогда не нужно было использовать их между собой. Сейчас я рад держать свой рот на замке.

— Я не поймал обе чёртовы пули, не так ли?

— Нет, — сказал Ширилло. — Здесь кровь. — Он надавил на рану пальцем до тех пор, пока Такер не покрылся потом от боли. — Ты остановил только одну пулю. — сказал он. — Она прошла через тыльную часть твоей руки и вышла через плечо, прямо через мясную часть и снова наружу. Во всяком случае, кстати, твой пиджак весь продырявлен, я бы сказал так. Но я не могу поклясться, что это так, пока ты не попадёшь в вертолёт и я не смогу снять с тебя одежду. Здесь прилично крови.

Такер вздрогнул от боли, которая, продолжаясь несколько минут, сейчас безжалостно пульсировала, и сказал: «Быстро шлёпнуться с лестницы — это очень просто. А вот подняться снова — это совершенно другое дело. У него будет достаточно времени, чтобы прицелиться в нас как в нарисованные мишени».

— Это очевидно, — сказал Ширилло. Даже сейчас он, казалось, не волновался. Такер подумал, что он может на всё смотреть так же, как парень, однако, его собственный способ подавления ужаса за фасадом спокойствия сокращал расход нервной энергии куда лучше.

Такер сказал: «Сейчас не зови его, но возьми Пита. Пусть он спустится вниз, и скажи ему, чтобы подошёл сюда. Я думаю, что, так как на крыше гаража один человек, то никого больше внизу нет для того, чтобы подняться по лестнице. Если они не развязали Кисси, в чём я серьёзно сомневаюсь».

— Сейчас вернусь, — сказал Ширилло.

Он вернулся с Харрисом, который выслушал объяснение ситуации от Такера, хотя, опять же понял её по-своему. Он заверил их, что может использовать скорострельный Томпсон, чтобы очистить крышу гаража на бегу, при этом имея маленький риск того, что попадут в него самого.

— Просто будь чертовски осторожным, — сказал Такер. — Ты заслуживаешь свою долю, пройдя этот путь так далеко.

— Не беспокойся за свою задницу, друг, — сказал Харрис, ухмыльнувшись. Он поднялся и стал за стеной рядом с разбитым окном. Он позволил себе минуту ожидания, как будто один момент неизвестности был лучше другого, затем обернулся вокруг себя, головой к открытому окну, Томпсон был направлен перед ним, строча в сторону стрелка. Никто не закричал, но моментом позже Харрис повернулся к ним и сказал: «С ним покончено. Но ещё одна вещь: это был не один из бандитов. Это был Киси».

— Повар?

— Повар.

— Дерьмо, — сказал Такер. — Тогда ещё один из них внизу, и он знает, что мы больше не охраняем лестницу.

Он встал на ноги, несмотря на тяжёлую невидимую палку, которая, казалось, придавливала его снова к полу. Боль в его руке вырывалась наружу, пересекая всю его спину, через другое плечо вниз к его почкам.

— Ты сам поднимешься по лестнице? — спросил Харрис.

— Я смогу. Но Джимми должен идти первым.

— Ширилло начал возражать, понимая, что он был единственным, у кого есть рация, кивнул и забрался наверх на чердак.

— Следуй прямо за мной, — сказал Такер.

— Не беспокойся об этом, дружище.

Такер схватился за перила лестницы неповреждённой рукой и поднялся к квадрату темноты вверху, откуда смотрело озабоченное лицо Джимми Ширилло. Он чувствовал себя так, как будто был в какой-то шведской альпинистской команде, но, наконец, сделал это, не без помощи парня.

— Двигай задницей! — крикнул он вниз Харрису.

Большой мужчина начал подниматься по лестнице.

Такер посмотрел на часы.

7:28.

Нортон должен ждать. Он должен.

После того, как Харрис взобрался по лестнице на чердак, убедился в том, что крышка в полу закрыта надёжно, как капкан, и отразит поэтому любую атаку, Джимми Ширилло достал свою рацию и, следуя инструкциям Такера, попытался вызвать Пола Нортона, пилота вертолёта.

Открытая частота отдалённо гудела, зловещий звук в жарких границах чердака.

Ширилло повторил сигнал вызова.

— Почему он не отвечает? — спросила женщина.

Такер чувствовал, что будущее постепенно исчезает от него. Он начал думать об Элиз, о мире и тишине квартиры на Парк-авеню.

Внезапно голос Нортона протрещал в рации, незнакомый и привычный, подтверждающий вызовы.

— Слава Богу! — сказал Харрис, его голос был слабым.

— Сколько времени ему нужно, чтобы добраться сюда? — хотела узнать мисс Лорейн. Она сидела между двумя самыми большими чемоданами, каждая рука лежала на одном из них, как будто она бросала вызов Такеру, или кому-то из них, чтобы они взяли её с собой.

Такер сказал: «Меньше, чем пять минут».

Она рассмеялась и сказал: «Чёрт, и тогда цель будет достигнута». Несмотря на её хороший юмор, она держалась за пару чемоданов.

— Погоди праздновать, — сказал Такер.

— Ты в порядке? — спросил Ширилло.

— Прекрасно, — сказал Такер. На самом деле он чувствовал себя так, как будто его протащили несколько миль за лошадью, все мышцы болели, были истощены, боль в руке распространялась дальше до тех пор, пока её нельзя было больше локализовать, но она отдавалась с силой и остротой по всему его телу. Чтобы выгнать боль из сознания, он начал обдумывать их ситуацию и решил, что они должны сделать дальше. — Тебе лучше поискать дверь, которая ведёт на крышу, — сказал он Ширилло. — Судя по тем фотографиям, которые дал твой дядя, она расположена в другом конце дома.

Ширилло кивнул, поднялся, согнулся немного, чтобы уберечься от удара головой об обнажённые балки и пошёл так, чтобы осмотреться. Через пару мгновений он обнаружил дверь, ведущую наверх, достал её из штифтов, вытолкнул наружу с пути и позвал остальных.

— Пошли, — сказал Такер.

Он чувствовал себя так, как будто всегда говорил кому-то двигаться, так или иначе. Было бы неплохо вернуться обратно домой, возвратить обратно долг в десять тысяч долларов и расслабиться, взять пару месяцев отдыха перед серьёзными размышлениями над каким-либо планом, который предложит Клитус Фелтон из Гаррисберга, штат Пенсильвания. Возможно, если он сможет предложить несколько хороших дел по поводу каких-либо из его произведений искусства, он сможет взять не меньше полугода отдыха, и ему очень сильно хотелось двигаться дальше.

Пит Харрис помог Мерлу Бахману пройти чердак с низким потолком, пока Такер смог сам пройти этот путь. Он применял силу, чтобы прижимать свою раненую руку и чтобы остановить быстро вибрирующую боль, которая заставляла ныть его кости, но он знал, что это может только усилить боль. Он позволил своей руке болтаться сбоку, и попытался не думать ни о чём, кроме того, чтобы убраться отсюда.

Женщина взяла самый маленький чемодан, пока Харрис вернулся, чтобы принести оставшиеся два после того, как расположил Мёрла Бахмана под дверью на крышу особняка.

Такер стоял над Бахманом, качаясь, желая сесть, не позволяя себе такую роскошь. Они были близко, слишком близко для того, чтобы прекратить быть настороже и в готовности.

Вдалеке послушался звук вертолёта, раздававшийся в воздухе раннего утра.

— Поторопитесь, — сказал Такер.

Ему представилось, что бандит, находившийся внизу лестницы, услышит вертолёт и может выйти наружу, где сможет, с такого короткого расстояния, попытаться убить пилота.

Ширилло первым оказался на крыше, совершая движение с некоторыми сложностями, и, с помощью Харриса снизу, помогал выходу Мёрла Бахмана, как раз в то время, когда Нортон начал снижение вертолёта над домом. Следующей была девушка, посмотревшая назад только раз на эти три чемодана, полные денег, и ей не требовалась какая-либо помощь. Такер последовал за ней, его плечо горело от боли, после того, как он ударил его о скошенный край двери люка, требовавший помощи Ширилло для того, чтобы совершить последнюю часть путешествия. Пит Харрис вытащил чемоданы, по одному зараз, почти так, как будто они были наполнены нитроглицерином, затем последовал за ними.

Времени было 7:38.

— Чудесно! — сказал девушка, смотря вверх на вертолёт.

Такер ничего не сказал.

Автоматическая верёвочная лестница медленно спускалась от пассажирской двери, функция, которую Пол Нортон установил на деньги от его не вполне законных клиентов. Через полминуты после того, как она начала раскручиваться, последняя деревянная ступенька лестницы коснулась крыши особняка.

— Кто первый? — спросил Ширилло, схватив лестницу и повернувшись к остальным. Он не испытывал каких-либо проблем с удержанием равновесия на слегка наклонной крыше, в отличие от Такера, которому угол казался отвесным, а покрытие, казалось, двигалось под ними.

Харрис сказал: «Я бы отправил Мёрла первым. Я не думаю, что кто-либо из вас оставшихся может помочь ему с этой лестницей».

— Давай, — сказал Такер.

Ему очень хотелось сесть и отдохнуть, даже поспать, но он знал, что сон сейчас — это опасное желание.

Харрис передал Ширилло свой пулемёт Томпсона и сказал: «Если он тебе потребуется, ты знаешь, как с ним обращаться?»

Парень посмотрел на него, кивнул и сказал: «Да».

Харрис повернулся, подобрал Мёрла Бахмана, как если бы меньший мужчина был ребёнком, забросил его через плечо и держал его левой рукой. Он даже не согнулся под весом. Сейчас Такер понял, что, несмотря на опасность, которую он представлял во время операции, Харрис отрабатывает свою долю и стал настолько же ценным человеком, как любой член их команды. Он схватился за канат лестницы правой рукой, стал на нижнюю ступеньку и замер, когда Нортон поднимал их вверх, к двери вертолёта.

Небольшой ветер дул над особняком и, соединяясь с движениями вертолёта, приводил к тому, что лестница качалась назад и вперёд по большой дуге, что грозило обоим мужчинам, державшимся за неё, упасть. Тем не менее, Харрис держался, и покачивание уменьшилось, когда длина лестницы сократилась. Затем лестница остановилась; Харрис взобрался на последние несколько ступенек, переложив Бахмана в открытую дверь, и проследовал за раненым мужчиной.

Лестница распустилась вниз ещё раз.

— Ты следующая, — сказал он женщине.

Она была на лестнице через мгновение после того, как она спустилась до неё, и она не ждала, пока она начнёт затягиваться обратно. Когда её механизм остановился, она взобралась и достигла двери вертолёта очень быстро. Такер волновался о том, что подумает Нортон, приведёт ли его в замешательство её неожиданное появление. Ему стало легче, когда, после того, как она оказалась через мгновение в аппарате, лестница быстро спустилась снова.

Вертолёт покачивался, но оставался приблизительно на одной точке, уравновешивая ветер.

Ширилло крикнул: «Что на счёт чемоданов?»

Такер посмотрел на них. «Дайте мне Томпсон. Ты поднимаешь чемоданы вверх по одному».

Ширилло отдал оружие, поднял меньший чемодан, схватился за лестницу и полез вверх, когда она начала подниматься. Харрис, который его ждал, поднял чемодан в руках. Ширилло начал спускаться обратно.

Лестница коснулась низа, резкий звук донёсся от тяжело бьющейся лопасти вертолёта, и, однако, пугающий и легко узнаваемый, как топор, разрубающий дерево.

Такер подобрался к краю наклонной крыши, пока не смог увидеть стрелка на газоне. Обхватив Томпсон коленями, более слабыми, чем когда-либо, его голова качалась назад и вперёд, и его зрение было слишком размыто, чтобы хорошо прицелиться, он сжал свои зубы и выдал длинную, грохочущую очередь огня.

Внизу, где пули вспахали траву, как дождь, бандит повернулся и побежал, ныряя в укрытие за основание цементного горшка для цветов в сотне ярдов[64] от дома.

Такер посмотрел на Ширилло, увидел, что парень только заступил на лестницу со вторым чемоданом в руке.

— Двигайся!

Ширилло не мог управляться с лестницей сколь-нибудь быстрее, чем он это делал сейчас, и он не мог слишком хорошо взбираться по ней, пока у него был багаж, но Такер не мог придержать крик. Его фасад спокойствия был разрушен, его тщательно выращиваемое спокойствие улизнуло. Это было частью операции, и всё не должно сейчас испортиться только из-за того, что какая-то горилла со стволом, один панк хочет произвести впечатление на своего босса своей храбростью.

Мужчина за бетонным горшком встал на достаточно долгое время, чтобы прицелиться и выстрелить в Такера.

Пуля ударилась о кровлю в двух футах справа от Такера, распыляя куски кровельного материала.

Он выпустил очередь огня из пулемёта, кроша повсюду цемент.

Ширилло поднял третий чемодан и начал взбираться по лестнице снова, резко дёрнулся, когда мужчина за горшком попал ему в бедро.

Сукин сын, подумал Такер. Его усталость и головокружение внезапно исчезли и одновременно разбудили ярость, гнев, достаточный для того, чтобы приводить его в резкое и быстрое движение. Он с силой давил на курок Томпсона и был вознаграждён, увидев, что бандит бездумно отходит назад с пути танцующих пуль.

Мужчина повернулся и побежал, ствол лежал на газоне, где он его бросил, рванув в ту сторону и ища прикрытие в кустарнике.

Ты тупой ублюдок, подумал Такер. Я мог убить тебя, и какова вероятность этого была?

Все беспокоились о том, что могут умереть, как будто они не ожидали этого, как этот мужчина и мужчина, которого они ранили на дорожке для прогулок ранее вечером. И как Баглио, готовый быть избитым за то, чтобы не говорить, где Бахман. Конечно, в этом бизнесе существует кровавый риск, потому что ты работаешь с опасными в людьми в опасное время. Но риск должен быть оправданным, шансы успеха должны быть выше, чем шанс поражения. Иначе ты не лучше, чем глупец.

— Эй! — крикнул вниз Ширилло, прерывая размышления Такера. Он поднял последний чемодан в вертолёт и проследовал за ним.

Повесив Томпсон на грудь, Такер встал на ноги, почти упавший, почти проигравший почти всё, поймал отчаянно канат лестницы, схватился за него, дёрнулся, когда устройство начало подниматься в зависший аппарат.

Кровавый риск: он столкнулся с ним, и он выиграл.

Харрис нагнулся из открытой двери, протянув к нему руки, широко улыбаясь. Он сказал: «Мы ждали тебя», и он взял Такера за руки, чтобы протянуть его остаток пути. Такер отметил, что Харрис не добавил «дружище».

Доктор Уолтер Эндрион был высоким, худощавым джентльменом с белыми волосами, он держал специальные чемоданы и пятидесятидолларовые рубашки, водил новый «кадиллак» и вращался в высших социальных кругах. Он был женат на Эванн Эндрион, темноволосой, голубоглазой привлекательной тридцатилетней, моложе его, молодой леди с невероятно дорогим вкусом. Когда Джуниор позвал его, он бросил всё и вышел сразу на аэродром, с двумя тяжёлыми чемоданами в руках вместо одного, так как давно уже выучил, что должен встречать любой подобный вызов полностью подготовленным, насколько это возможно. Это не была традиционная медицина в любом смысле этого слова. Он работал быстро и чисто, справился с ранами, смыл сгустки крови и грязи, сшил людей так хорошо, как это могли сделать в больнице. Он не разговаривал, и никто ничего не говорил ему, когда работал. Он уже сделал это невероятно чисто для Такера тремя годами ранее, так что ему не нужно было ничего слышать о происхождении каждой раны, и что ему требовалось закончить эти сеансы настолько быстро, насколько возможно. Когда он закончил, то настоял на том, чтобы забрать Мёрла Бахмана в его клинику на пару недель для отдыха и восстановления, достаточное время для того, чтобы также полностью восстановить его рот. Он взял две тысячи долларов от Такера по пятьдесят и по сотне, сложил их в теперь уже толстый кошелёк, помог Бахману забраться в его «кадиллак» и уехал оттуда.

— Мы достанем оплату доктора из чемоданов, — сказал Такер, — перед тем, как всё разделим.

Каждый с этим согласился, за исключением мисс Лорейн, которой это не понравилось, но она, тем не менее, не спорила.

Когда Симонсен, партнёр Пола Нортона в бизнесе по воздушным перевозкам, как обычно, пошёл поужинать, они открыли три чемодана в офисе Нортона и пересчитали деньги, которых оказалось всего 341 890 долларов. Принимая во внимание дополнительные медицинские расходы Бахмана в более чем четыре тысячи долларов, они приняли решение разделить 335 000 долларов.

Что было не так плохо, кстати.

Мисс Лорейн посмотрела на свои 67 000 долларов и сказала: «Я думала, что здесь будет намного больше, чем есть».

— Этого тебе хватит, — сказал Такер.

— Ненадолго.

— Девушке с твоими талантами? Ты сделаешь себе состояние до того, как закончится этот год.

— Есть у кого-нибудь что-нибудь, во что можно их положить? — спросила она.

Нортон сказал: «Бумажный пакет подойдёт?»

Она взяла у него коричневый бумажный пакет и сложила в него свои наличные, не докучая своим ответом Такеру.

Харрис сказал: «Мне хотелось бы знать, что ты собираешься делать, какие у тебя планы».

— Это моё дело, — сказал она.

— Это всецело наше дело, — сказал Харрис.

Она посмотрела вокруг, увидела, что они смотрят на неё, туго натянула губы и сказала: «Каждый из вас расскажет мне, что вы намереваетесь делать, когда мы разойдёмся?»

— Конечно, нет, — сказал Харрис. — Ты незваный гость. И ты та, в которой мы должны быть уверены.

Пол Нортон, сидевший за своим разваливающимся столом, откинувшийся в своём кресле и попивший бутылку индийского пейль-эля, до сих пор отмалчивался. Тем не менее, сейчас он сказал: «Ты можешь остаться здесь со мной на некоторое время, мисс».

Она посмотрела на него, с неопределённым выражением лица, глаза были холодными, и сказала: «Я тебя даже не знаю».

Нортон покрылся краской, его лицо покраснело полностью, за исключением белых царапин на щеках, и он сказал: «Ну, я уверен, что это было в каком-то роде предложение, если ты это имела в виду. У меня здесь есть хорошая квартира с двумя спальнями, а также в комнате для гостей есть своя частная ванная, весьма уютная. Тебе не нужно будет видеть меня днями напролёт, если тебе этого не хочется».

Такер сказал: «Я думал, что ты никогда не захочешь ничего знать о моём бизнесе или людях, с которыми я имею дело».

— Я и не буду, — сказал Нортон, поднимая обе руки, его большие плоские ладони, и опуская их. — Я не буду слушать её, даже если она попытается рассказать мне, и я выгоню её вон при первой же попытке, когда у неё начнётся говорливое настроение. Я просто пытаюсь помочь ей, только и всего, и это всё.

Она уставилась пронзительным взглядом на пилота, явно на грани того, чтобы его отвергнуть, затем, показалось, что появился проблеск застенчивости от его вида сильного мужчины, она поняла, что у него ничего нет на уме, кроме желания ей помочь. Она сказала: «Ну, я полагаю, что это было бы неплохо. Мне нужно лечь на дно на некоторое время и подумать».

— Но это ещё не ответ на мой вопрос, — сказал Харрис нетерпеливо. — Что ты будешь делать, когда останешься здесь?

Женщина повернулась, её лицо натянулось, злость достигла предела.

Перед тем, как она смогла что-то ответить, Нортон сказал: «Ну, мистер Харрис, вас ждёт долгая дорога, не так ли? У неё будет время обдумать это. Вы не услышите ответ прямо сейчас».

Пит посмотрел на пилота и понял, что не будет спорить с ним. Он пожал плечами и сказал: «Чёрт с ним. Я собираюсь использовать мою долю на покупку небольшого бизнеса, и я ухожу на пенсию. Какая мне разница, что она будет делать?» Он повернулся и пошёл прочь из офиса.

Было 5:29 вечера четверга.

В 9:04 того же вечера с рукой в петле, держа небольшой дешёвый чемодан и слегка одурманенный болеутоляющими средствами, Такер вошёл в свою квартиру на десятом этаже на Парк-авеню. На нём был новый чёрный костюм, который ему не вполне подходил, новые брюки, новый галстук, новые туфли. Несмотря на свои раны, он чувствовал себя превосходно.

Он прошёл прямо к кладовке, открыл её, зашёл внутрь, открыл маленький стенной сейф. Он бросил в него все документы на имя Такера и достал свои настоящие, положил их в карман. Он открыл дешёвый чемодан и достал из него большое количество пачек денег, расположил их по одной в сейфе. Когда он закончил с этим, то закрыл сейф, крутанул ручку, закрыл чемодан и поставил на полку.

В коридоре он остановился и посмотрел на свой щит Эдо, прикоснулся к повреждённой меди, яркий серебряный обод, глубоко врезанную инкрустацию из слоновой кости, а также почувствовал прохладу материалов, их истёртые края, которые его успокоили.

В спальне он обнаружил Элиз, которая сидела и смотрела телевизор, одетая в свой любимый пёстрый халат и получающая удовольствие. Она сказала: «Как всё прошло с колокольчиками?»

— Я предложил продавцу цену, которая его устроила, а покупателю — цену, с которой он согласился. Но это было непросто. Как твоя реклама солёных огурцов с Планкетом?

— Изумительно, — сказала она. — Кажется, я обладаю достаточно фантастическим талантом для этого. — Затем, когда он скинул свой пиджак, она сказала: «Что это такое? Что случилось с твоей рукой?»

Он уже придумал, самостоятельно, историю, которую ей расскажет. Он сказал: «Я был ранен». Когда она начала подниматься с кровати, он знаком показал ей остаться и сказал: «Не делай из меня инвалида, потому что это просто царапина».

— Но как, почему? — спросила она.

Он сказал: «Не было ничего более серьёзного, чем обычное типично американское хулиганство, с которым я столкнулся на пути к своему отелю».

— Хулиганство? В Денвере?

— Что странного в хулиганстве в Денвере? — спросил он — Мы живём в опасные времена, голубушка. Мир полон опасных людей.