Кровное родство

III

В Уголовном кодексе штата, в котором проживал и работал Клинг, все преступления на сексуальной почве были сгруппированы в статье 130. Часть 35 статьи 130 была посвящена изнасилованию с отягчающими обстоятельствами, определявшемуся как тяжкое преступление категории «В»[3]. В части 38 той же самой статьи рассматривалось мужеложство[4], объявлявшееся лишь правонарушением категории «В»[5]. В части 55 рассматривались развратные действия без применения насилия, также объявлявшиеся правонарушением категории «В». В общей сложности в статье 130 приводилось одиннадцать разновидностей преступлений на сексуальной почве. Помимо всего прочего, там было сказано следующее: «Лицо, подозреваемое в совершении одного или нескольких преступлений, предусмотренных положениями настоящей статьи, или же в покушении на совершение таковых, может быть осуждено исключительно на основании неподтвержденных показаний предполагаемой жертвы только в случае совершения в отношении таковой развратных действий без применения насилия». Некоторые полицейские недоумевали, почему подобное исключение не распространяется на одно из определений преследуемых по закону половых извращений – «вступление в половую связь с животными и телами покойных», ведь вполне логично было бы предположить, что в данном случае жертва показания дать не сможет.

Подавляющее большинство полицейских не находили в статье 130 ничего странного. Причем немало уголовников разделяли их мнение. Лица, совершившие преступления на сексуальной почве, в тюремной среде находились на положении парий. Если бы у осужденного по статье 130 была такая возможность, он бы с радостью выдал себя за кровожадного убийцу, изрубившего свою жертву топором, за поджигателя или отравителя, спровадившего на тот свет четырнадцать жен. В лицах, совершивших преступление на сексуальной почве, причем преступление любого плана, было что-то невыразимо отталкивающее. Именно так считалось в стенах любой тюрьмы и за ее пределами.

Когда заходит речь о преступлениях, взгляды уголовников и стражей закона совпадают редко, однако всегда имеются свои исключения из правил. Когда в понедельник утром Клинг начал допрашивать людей, некогда совершивших сексуальные преступления, детектив поймал себя на том, что внутри него с необоримой силой растет чувство отвращения к собеседникам. Список подлежащих задержанию лиц составили еще накануне. Его передали дежурному сержанту с приказом выслать группы задержания и доставить их в участок к утру понедельника. Список состоял из тринадцати человек, которые теперь сидели в инструктажной и на скамейках в коридоре, дожидаясь своей участи. Все до единого знали о произошедшем. Все были в курсе, что накануне в субботу был найден труп зверски убитой девушки-подростка, которую преступник, предположительно, изнасиловал. Об этом писали все газеты, об этом надрывались по телевизору в ток-шоу. Если вас когда-нибудь привлекали по статье за сексуальное преступление, вы должны быть готовы – стоит кому-нибудь в вагоне метро пощупать бабенку за задницу, как к вам тут же является полиция. Чего уж говорить об убийстве.

Каждый допрос Клинг начинал с одних и тех же вводных слов. Он объяснял сидящему напротив человеку, по какой причине его доставили в участок, и подчеркивал, что о предъявлении каких бы то ни было обвинений даже и речи нет. «Однако вы должны понимать, – продолжал Клинг, – что был найден труп девушки, и у следствия есть основания полагать, что преступление было совершено на сексуальной почве. (Какие именно основания – Берт не уточнял.) Ну а поскольку вы ранее привлекались по статье сто тридцать, – продолжал детектив, – следствие было бы вам крайне признательно, если бы вы могли рассказать, что вы делали и где находились вечером в субботу в промежутке между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого». Каждый из доставленных в участок неизменно и небезосновательно начинал возмущаться. Да, его когда-то привлекали за развратные действия, изнасилование (или любое другое из одиннадцати преступлений, предусмотренных статьей 130), но это не дает полицейским никаких оснований хватать и тащить его в участок всякий раз, когда какой-нибудь малолетке задирают юбку. «Если вы не в курсе, – продолжал кипеть каждый из задержанных, – то я свой срок отсидел и прошел программу реабилитации. Думаете, приятно, когда вам напоминают о давно искупленных провинностях?» Клинг немедленно извинялся, сетуя на несовершенство существующей системы, вынуждающей человека всю оставшуюся жизнь тащить на себе бремя криминального прошлого. «Но поймите, – продолжал Берт, – я не собираюсь доказывать вашу причастность к совершенному преступлению. Как раз наоборот, мне важно знать, что вы не имеете к нему никакого отношения. Поэтому вы уж извините нас за доставленные неудобства. Сейчас вам проще всего ответить на вопросы и пойти дальше по своим делам».

Каждый из задержанных неизменно соглашался, сетуя на то, что полиция непременно загребет его и в следующий раз.

Но на вопросы отвечал.

Пятый из задержанных, подошедший к столу Клинга, оказался обладателем черных вьющихся волос и голубых глаз. Одет он был в темно-синий пиджак и светло-голубую спортивную рубашку. Штаны у него были тоже темно-синего цвета, но по оттенку не особо подходили к пиджаку. И пиджак, и штаны были в равной степени измятыми, а лицо покрыто недельной щетиной. Тут же придвинув к себе стул, он без всякого приглашения сел, устроившись напротив Клинга.

– Мистер Донателли? – уточнил Берт.

– Да, сэр, – низким голосом отозвался Донателли. Взгляд его светло-голубых глаз метался по инструктажной. Задержанный поглядывал то на шкафы с бумагами, то на бачок с питьевой водой, то на вентилятор, то на стенд, висящий на стене. Вот только на Клинга он не смотрел.

– Джеймс Донателли?

– Да, сэр.

– Мистер Донателли, – откинулся на спинку стула Клинг, – вы догадываетесь, почему вас сюда доставили?

– Да, сэр, – отозвался задержанный. – Думаю, это как-то связано с убитой девчушкой.

– Совершенно верно, – кивнул Берт.

– Я не имею никакого отношения к этому преступлению, – твердым голосом произнес Донателли.

– Прекрасно. Рад это слышать.

– Знаете, стоит человеку один раз оступиться и совершить проступок подобного рода, и его на всю жизнь записывают в сексуальные маньяки, – посетовал задержанный. – Я не имею никакого отношения к убийству этой девушки, о чем с радостью спешу вам сообщить.

– Это прекрасно, мистер Донателли, просто прекрасно, особенно учитывая тот факт, что вас никто ни в чем не обвиняет. Мне очень жаль, что мы были вынуждены подобным образом потревожить вас, однако…

– Ничего страшного. – Брюнет небрежно махнул рукой. – Но зачем я вам понадобился? Что вы хотите у меня узнать? Давайте закончим с этим побыстрее, а то мне удержат зарплату за полдня.

– Вы можете сказать, где вы были в прошедшую субботу вечером? – спросил Клинг.

– В котором часу?

– Между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого, – уточнил Берт.

– Разумеется, могу, – уверенно произнес задержанный.

– И где же?

– В боулинг-клубе.

– В каком именно? – поинтересовался Клинг.

– «Авеню-Эль».

– И с кем вы там играли в боулинг?

– Ни с кем. Я играл один, – ответил Донателли.

Берт оторвал взгляд от блокнота. Глаза детектива и задержанного встретились – впервые с момента начала допроса.

– Один? – переспросил Клинг.

– Я знаю, это звучит странно.

– Вы что, всегда играете в боулинг один?

– Ну почему же? – Донателли скрестил руки на груди. – Просто моя девушка заболела, а мне не хотелось сидеть дома, вот я и пошел один.

– Ладно, ничего страшного, – кивнул Берт. – Наверняка вас в боулинг-клубе знают и смогут подтвердить…

– Видите ли… – замялся задержанный. – В том конкретном боулинг-клубе я был в первый раз. Собственно, это моя девушка предложила туда сходить. Мы должны были встретиться прямо там. Но она заболела.

– Угу… – Клинг потер подбородок. – А как, вы сказали, ее зовут? Я ей позвоню и…

– Она улетела. В Калифорнию, – быстро проговорил брюнет.

Клинг снова оторвал взгляд от блокнота и посмотрел на задержанного. Донателли отвел глаза.

– И когда она улетела в Калифорнию? – осведомился Берт.

– Вчера. Села в самолет, что вылетает днем.

– А как ее зовут?

– Бетси.

– А фамилия? – не отступал Клинг.

– Фамилии не знаю.

– Как же так? – удивился детектив. – Вы же вроде сказали, что она ваша девушка.

– Ну, то есть как – девушка… – Донателли пожал плечами. – Если честно, то мы с ней познакомились прямо в субботу в парке. Она меня спросила, люблю ли я боулинг, я ответил, что уже давно в него не играл, и тогда она предложила отправиться вечером в боулинг-клуб. Я согласился, и мы договорились встретиться в десять вечера в «Авеню-Эль».

– Вы подъехали в клуб именно к этому времени? К десяти? – спросил Берт.

– Да. Но ее не было.

– Вы сказали, что она заболела, – задумчиво произнес детектив.

– Совершенно верно, – энергично кивнул брюнет.

– А откуда вы это узнали?

– Чего? Ах, вы об этом… – Донателли чуть помолчал. – Она оставила мне весточку. Когда я пришел в клуб, менеджер сказал, что звонила Бетси и просила передать, что она захворала.

– Понятно, – протянул Клинг. – То есть когда вы пришли, менеджер сказал, что Бетси оставила весточку Джеймсу Донателли…

– Джимми Донателли.

– Джимми Донателли, – исправился Клинг, – и в весточке было сказано, что она заболела и потому не сможет прийти.

– Да.

– То есть менеджер вас знает по имени и фамилии, так?

– Что? – заморгал Донателли.

– Менеджер. Боулинг-клуба. «Авеню-Эль», – чеканя каждое слово, повторил Берт. – Если Бетси передавала вам через него весточку, значит, он вас знает по имени и фамилии. Он должен вас помнить.

– Видите ли… – вздохнул брюнет.

– Что-то не так, мистер Донателли? – пристально посмотрел на него Клинг.

– Видите ли, я не уверен, что он меня помнит. Все же как-никак я там был в первый раз. Понимаете?

– Угу, – покивал детектив. – Итак, что было дальше после того, как вы пришли в клуб? Вы вроде сказали, что явились туда около десяти?

– Да, где-то в десять.

– Так, и что было дальше? К вам подошел менеджер и спросил, не вы ли Джимми Донателли?

– Да, – отозвался брюнет, – именно так он и спросил.

– Он что, спрашивал об этом каждого человека, входившего в клуб? – изумился Клинг.

– Нет. – Донателли помотал головой. – Ах, вот к чему вы клоните… Понял. Конечно нет. Бетси описала, как я выгляжу. Ну, темные волосы, голубые глаза. Так что как только я вошел, менеджер увидел мои волосы и глаза и, ясное дело, тут же спросил, не я ли Джимми Донателли.

– Что он еще сказал?

– Он передал мне весточку от Бетси. Что она заболела.

– И вы решили остаться поиграть в боулинг один, – промолвил Клинг.

– Да.

– И вам не пришло в голову пойти ее проведать?

– Так я же не знал, где она живет, – развел руками Донателли.

– Ну, разумеется, вы ведь даже не знали ее фамилии, – с понимающим видом произнес Берт.

– Совершенно верно. Как тогда не знал, так и сейчас не знаю.

– Значит, вы остались играть. – Клинг сделал пометку в блокноте. – А во сколько вы ушли из боулинг-клуба?

– Где-то в районе полуночи.

– То есть вы играли в боулинг до полуночи. С десяти до полуночи. Один. – Детектив поджал губы.

– Да.

– И вам не было скучно?

– Было, – признался Донателли.

– Но вы все равно продолжали играть, – утвердительно произнес детектив.

– Да.

– Что было дальше?

– Дальше я пошел домой, – ответил брюнет.

– А вчера днем Бетси улетела в Калифорнию.

– Да.

– Как вы об этом узнали? – поинтересовался Клинг.

– Она мне позвонила.

– Ах, во-от оно что, – протянул Берт. – Значит, у нее был ваш телефонный номер.

– Да.

– В таком случае почему она не позвонила вам, чтобы предупредить о своей болезни? – поднял бровь детектив. – Я имею в виду, в субботу вечером. Почему она вместо этого позвонила в боулинг-клуб?

– Наверное, она пыталась дозвониться и мне, но я уже ушел, – предположил Донателли.

– И вам не пришло в голову спросить у нее фамилию? Я имею в виду, когда она позвонила вам сказать, что улетает в Калифорнию.

– Я решил, что наше знакомство было случайным и больше никогда ее не увижу.

– А сколько ей лет, этой вашей Бетси? – прищурился Клинг.

– Достаточно, – отрезал брюнет. – На этот счет можете не волноваться.

– Просто я заметил, что в вашем деле сказано…

– Вам совершенно не о чем беспокоиться, – поспешно перебил его Донателли. – Мне прекрасно известно, что там сказано в моем деле, но это давняя история. Так что вам не о чем переживать. Ни к чему подобному я отношения не имею. Кроме того, ведь речь всего-навсего шла о невинной игре в боулинг, так что я, право…

– А не прокатиться ли нам в «Авеню-Эль»? – хлопнул по колену Клинг.

– Это еще зачем?

– Узнаем, помнит ли вас менеджер.

– Я сильно в этом сомневаюсь, – промямлил Донателли.

– А кто тогда, черт подери, вас помнит? – лопнуло терпение у детектива. – Вы пытаетесь убедить меня в том, что у вас есть алиби. Но кто его подтвердит? Я вам ясно объяснил, что вечером в субботу убили девушку, и вам прекрасно известно, что именно поэтому вас доставили сюда. Так что же, мистер Донателли, вы мне лапшу на уши вешаете? Думаете, я поверю, что вы два часа в одиночку играли в боулинг, потому что вам крутанула динамо ваша девушка, фамилии которой вы даже не знаете? Девушка, которая на следующий день, как нельзя кстати, улетела в Калифорнию! Да бросьте вы, а!

– Но это правда, – робко произнес Донателли.

– Стив, – окликнул напарника Клинг, – можно тебя на минутку?

Карелла как раз закончил допрос и, потягиваясь, сидел за своим столом в ожидании, когда приведут очередного задержанного. Встав, он подошел к Донателли и Берту.

– Это детектив Карелла, – представил товарища Клинг. – Мистер Донателли, вы не могли бы повторить ему все то, что сейчас рассказали?

Примерно минут через десять Донателли сменил показания.

К этому моменту они перебрались из инструктажной в комнату для допросов в конце коридора, где Донателли в очередной раз принялся рассказывать, как его кинула загадочная, скрывшаяся в Калифорнии Бетси, с которой он познакомился в парке субботним днем. Неожиданно Карелла спросил:

– А сколько, говорите, лет было этой вашей Бетси?

– Ну, как минимум девятнадцать-двадцать, – уверенно ответил брюнет.

– А вам сколько?

– Сорок шесть, сэр.

– Предпочитаете девушек помоложе? – хмыкнул Карелла.

– Девятнадцать-двадцать лет для него не предел, – буркнул Клинг. – Ты, Стив, в его дело загляни.

– Это давняя история, – быстро проговорил Донателли.

– Растление малолетней с отягчающими обстоятельствами, – медленно произнес Стивен.

– Но это было очень давно.

– Девочке было десять лет, – мрачно произнес Карелла.

– Видите ли…

– Моей дочке почти десять. – В голосе Стива слышалась угроза.

– Понимаете…

– Так сколько Бетси лет? Сколько лет девушке, с которой вы собирались играть в боулинг в субботу вечером?

– Я же сказал. – Донателли поморщился. – Может, девятнадцать, может, двадцать. По крайней мере, выглядела она на этот возраст. И вообще, я же едва с ней познакомился и документы у нее не спрашивал.

– Принимая во внимание ваше прошлое, вам при знакомстве с девушками лучше все-таки спрашивать у них документы или заблаговременно уточнять, сколько им лет, – буркнул Карелла.

– Ну вот Бетси выглядела на девятнадцать-двадцать, – проговорил Донателли.

– Это я уже понял, – кивнул Стив. – А на самом деле сколько ей было?

– Ну вы и спросили… – протянул брюнет. – Откуда же мне знать? Мы же с ней виделись один раз, а больше так и не встретились.

– Потому что она заболела, так?

– Да, так.

– И позвонила в боулинг-клуб, чтобы оставить вам весточку.

– Да.

– А на следующий день улетела в Калифорнию?

– Да.

– Куда именно она полетела? – быстро спросил Карелла.

– Она вроде бы говорила, что в Сан-Франциско, – без всякой уверенности ответил Донателли, – а может, и в Лос-Анджелес.

– А может, и в Сан-Диего, – хмыкнул Клинг.

– Нет-нет, – поспешно возразил брюнет, – либо в Сан-Франциско, либо в Лос-Анджелес. Одно из двух.

– Ну что ж, если это правда, – задумчиво начал Карелла, – и если она улетела вчера…

– Совершенно верно, сэр, вчера, – кивнул Донателли.

– Мы можем свериться с расписанием рейсов. Днем в Калифорнию вылетов мало. Бетси – имя достаточно редкое, запросим списки пассажиров… – начал рассуждать вслух Стивен.

– Честно говоря, я не уверен, что она улетела именно в Калифорнию, – промямлил задержанный.

– Мистер Донателли, – вкрадчиво произнес Карелла, – вы отдаете себе отчет в том, что речь идет об убийстве? Об убийстве, понимаете? Вы осознаете, что в субботу вечером была зверски убита девушка и…

– Да, конечно, я все это понимаю и осознаю, – с жаром произнес брюнет.

– Так какого черта вы несете ерунду про боулинг, про девушку, с которой познакомились в парке? Что это значит, мистер Донателли? Хотите, чтобы мы поверили в эту срань? Хотите мой совет? Впрочем, я не вправе давать вам никаких советов – это работа адвоката. А адвоката, мистер Донателли, мы вам сейчас доставим. Принимая во внимание тот вздор, что вы несете, он вам понадобится в самое ближайшее время. Проблемы у вас будут очень серьезные – это я вам гарантирую. Так что давайте лучше начистоту.

– Не надо мне адвоката, – вздохнул брюнет, – не убивал я никого.

– Мистер Донателли, – официальным тоном произнес Карелла, – поскольку происходящее уже выходит за рамки обычной беседы, нам придется вас задержать. В связи с этим я обязан зачитать вам ваши права. По решению Верховного суда мы не можем задавать вам какие бы то ни было вопросы, не предупредив вас о вашем праве на адвоката и праве на отказ от свидетельствования против самого себя. Итак, во-первых, вы имеете право хранить молчание. Вам это понятно?

– Да.

– Во-вторых, вы имеете право не отвечать на наши вопросы. Вам это понятно?

– Да.

– В-третьих, – продолжил Карелла, – если вы все-таки решите отвечать на наши вопросы, ваши ответы могут быть использованы против вас. Это ясно?

– Да.

– Вы имеете право на помощь адвоката как до начала допроса, так и во время допроса. Если не располагаете средствами для найма адвоката, он вам будет предоставлен бесплатно. Вы все поняли, что я вам сказал?

– Да, я все понял.

– Вы готовы отвечать на наши вопросы без присутствия адвоката?

– Да, – кивнул Донателли. – Я никого не убивал.

– А что вы сделали? – тут же спросил Карелла.

Теперь у детектива были развязаны руки. Донателли обо всем предупредили, и он добровольно отказался от присутствия адвоката. Впрочем, это не давало стражам закона права удерживать его в участке на протяжении четырех суток, посменно допрашивая его без всякой передышки. Кстати сказать, в ходе допроса Донателли в любой момент мог передумать и заявить: «Я больше не желаю отвечать на вопросы», и на этом пришлось бы тут же поставить точку, поскольку закон обязывал уважать права задержанного. Во многих отношениях США – чудесная страна.

– Ничего я не делал, – буркнул Донателли.

– Где вы были в субботу вечером? Кстати, если не возражаете, давайте сэкономим время. Не надо нам снова гнать порожняк про боулинг-клуб.

– Я уже вам все рассказал, – упрямо произнес брюнет.

– А мы вам не поверили.

– И тем не менее это правда.

– Мистер Донателли, – вздохнул Карелла, – даже если вы от нас что-то скрываете, я сильно сомневаюсь, что ваша тайна серьезнее, чем убийство. Уверен, это понимаете и вы. Таким образом, если вы действительно от нас что-то утаиваете, настоятельно рекомендую выложить все начистоту. В противном случае мы начнем вас подозревать в совершении такого, о чем вам лучше даже не думать. А потом вы решите, что сделали глупость, и начнете просить нас вызвать адвоката. Ну как, скажете, где были в субботу вечером?

– Не могу. – Брюнет опустил голову.

– То есть в боулинг-клуб вы не ходили, я вас правильно понял? – прищурился Карелла.

– Я этого не говорил.

– Так где вы были?

– Я не могу ответить на ваш вопрос, – вздохнул задержанный.

– Почему?

– Потому что если я вам это скажу… Нет… Нет, не могу. – Брюнет замотал головой.

– Мистер Донателли, – мягко произнес Стивен, – у нас есть свидетель убийства. Есть девушка, которая может опознать человека, убившего Мюриэль Старк. Мы можем доставить ее прямо сюда. Мы вышлем за ней машину, и ровно через пять минут она будет здесь. Мы устроим официальную процедуру опознания, все честь по чести. Поставим перед ней шестерых детективов и вас и спросим, есть ли среди присутствующих человек, убивший ее двоюродную сестру. Ну как, мистер Донателли, что вы предпочитаете? Официальную процедуру опознания или честный ответ на вопрос, где вы были в субботу вечером между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого?