Кровь героев

Глава 18

Огонек Гаврила углядел еще за версту — сверху да без облаков отлично все было видно: около камня уже горит костер и в воздухе наверняка витает запах похлебки.

Масленников одобрительно покрутил носом. Молодцы, сообразили… Скорее всего, он и есть тот молодец, что сообразил. На поляне уже копошились люди. В это раз разлетались тридцатью коврами, и сейчас там перетаптывалась немаленькая толпа, но понять все ли собрались оказалось сложно. А! Вон еще парочка ковров в небе. Глянув на алеющий закат, хмыкнул. Если опоздавшие не поторопятся, то добираться им придется в темноте и на своих двоих. Хорошо, если догадаются до заката спуститься на землю, а то ведь не ровен час и грохнется кто-нибудь оземь… Потом пришла другая мысль — видимо было от чего припозднившимся задержаться. Сердце застучало веселее. У самого-то поводов для радости пока не находилось. Конечно, не ответ на все вопросы привезли, но все же, не зазря слетали.

С запахом Гаврила угадал — пахло мясом и кашей. У костра стоял он сам и помешивал длинной ложкой в котле. Свободной рукой помахал новоприбывшим, но от котла не оторвался.

Ковер распластался на траве и принцессы, соскочив на землю, побежали подругам, кружившим в стороне от дыма. Оттуда сразу плеснуло смехом и почти птичьим щебетом — девицы обменивались новостями: кто чего видел, кто чего слышал и что носят в соседних княжествах.

Кашевар вопросительно поднял голову.

— Кое чего есть, — ответил Гаврила на невысказанный вопрос. — Не совсем то, что нужно, но все-таки…

— Уже хорошо..- улыбнулся кашевар. — А у нас пусто…

Вздох сменил улыбку.

— Рано отчаиваться. Может, и еще кому другому повезло, — отозвался второй Гаврила. — Не все же собрались…

Одним глазом он глядел как крупинки весело пуызрят ароматным паром, а другим — на закатывающееся Солнце. Ковров в небе более не болталось.

— Все, вроде? Хотя нет. Одного меня не хватает.

— И меня одного нет, — подтвердил подходящий сзади Исин. — Может мы там чего важное нашли?

Не спеша — им-то торопиться нечего — те, кто стоял на поляне, по трое, по двое проходили сквозь камень, уменьшая свое число и с беспокойством поглядывая на горизонт. Их объединяли голод и беспокойство — последний ковер куда-то запропастился.

Это длилось до тех пор, пока солнце не скрылось.

Темнота упала как кистень — мощно и неотвратимо.

— Вот ведь дрянь какая, — после секундного замешательства выругался Гаврила. Секунды и хватило, чтоб увидеть, посчитать и сообразить, что на истоптанной десятками ног поляне нет Избора. За спиной тихонько вскрикнула одна из девушек. Гаврила обернулся.

— Ковёр пропал, — выдавила она из себя. — Совсем…

И заплакала….

…Девиц они оставили около камня с наказом сидеть тихо, никуда не отходить, а сами, посовещавшись, бросились на розыски.

Сперва девушки робко предложили дождаться утра, но Гаврила только головой покачал. Ничего им утро не прибавляло, не давало чего-то такого, что нельзя было бы сделать ночью, а вот самому воеводе ночь в застенке (а где же еще?) могла показаться длинной-длинной.

— Ковра у нас нет, — объяснил он. — Да и утром он сам собой не появится.

Одна из девиц хотела что-то возразить, но вторая дернула её за рукав.

— А чего тогда ждать? Да и бежать тут недалеко…

Теперь, когда память всех Гаврил умещалась в одной голове, Масленников знал, куда нужно держать путь. На их счастье городок, из которого не вернулся ковер, находился рядом.

Они добрались до него за пару часов. По причине наступившей ночи ворота оказались заперты, но гостей это не смутило — не в первый раз им приходилось лазить через стены. К счастью не стояли на стенах лучники, не метали стрелы и не лили на головы кипяток, так что незваные гости тихонько забрались наверх и также незаметно спустились на землю.

— Ну, куда теперь? Воеводу местного потрошить?

В окружающей темноте мир сузился до улицы, стиснутой с двух сторон домами. Темнота, запах и ничего более.

— Ну, куда?

— А то не чуете? — отозвался Гаврила. — Носом-то пошевелите.

Хазарин втянул в себя воздух. И, правда! Откуда-то, явно недалече, несло съестным. А где еда — там и пиво, а где пиво — там и люди. А где люди, там и разговоры. Ну не могли их товарищи втихую сгинуть, за себя-то уж Гаврила ручался. Уж он-то наверняка о себе говорить народ заставил.

В корчме было темновато, но глаза вскоре привыкли к свету нескольких плошек, бросавших тени по стенам. Несмотря на ночь, народу тут хватало.

Как ни старались они пройти понезаметнее, а все-таки обратили на себя внимание — чужаки все же.

Гаврила шарил по комнате глазами, все еще надеясь, что вот-вот попадется ему на глаза Избор, загулявший тут по поводу какой-нибудь радости, но…

Они уселись в углу, где потемнее и тихо заговорили.

— Чужие мы тут… — вздохнул хазарин.

— И что? — поглаживая кулак, спросил Гаврила.

— А то, что чужих во всех местах обить норовят. А заступится за нас некому.

— А ты испугался…

— Нет. Чего бояться-то? Ты их всех кулаком поубиваешь, и все кончится. А потом удирать отсюда придется…

Гаврила нехотя с ним согласился. Разгромить город целиком даже ему сил не хватило бы, так что лучше, чтоб все кончилось по-хорошему. Без драки.

Он с неудовольствием тряхнул головой и прислушался к гудению голосов. Говорили о нужном — о колдунах, злоумышлявших на князя. Гаврила поднял палец и значительно посмотрел на товарища — вроде как следок отыскался.

Они взяли пива и уселись в уголке, чтоб видеть и слышать.

Гул голосов стих, когда дверь отворилась, и в корчму вошел крепкий детина в красном колпаке. По всему видно, что знают тут его и ждут новостей.

— Говорят, вы с Биштаном колдунов поймали? — спросил хозяин, заглядывая гостю в глаза.

Гость на вопрос не ответил, а сказал.

— Сбитню…

И, только после того как кружка оказалась в его руке, отрицательно качнул головой. Народ вокруг разочарованно загудел, а любитель сбитня, глотнув и аккуратно поставив кружку на место, поправился.

— Одного. Сначала поймали трех, а потом — одного.

Народ начал переглядываться, а Гаврила с Исином навострили уши.

— Еще одного? — уточнил кто-то дотошный.

— Два исчезли…

— Сбежали? — переспросил тот же голос уточняюще.

— Исчезли, — сказал, как топором припечатал, красноколпачник.

— А который остался?

— А который остался — в башне у колдуна сидит. Утра ждет и серьезного разговора… Золота мешок…

Гул голосов и без того едва заметный, стал еще тише.

— …Золота мешок исчез. Был вот и — нету… Три монетки осталось.

Он развел руками, и как-то незаметно у него в одном из кулаков оказалась новая кружка со сбитнем.

— Колдовское видать золото-то…

— А по виду и не скажешь. И блестит и тяжесть нужную имеет.

Понимая, что все смотрят на него, он допил кружку, нарочито медленно сунул руку в кошель и также медленно достал оттуда монету.

— Вот. Этот золотой у них настоящий оказался.

Хозяин протянул руку, принимая диковину, и повернулся к свету, чтоб разглядеть получше. Уж кому-кому, а этому человеку, пропустившему сквозь пальцы столько монет, сколько и народу-то, наверное, в княжестве не насчитать отличить настоящее от ненастоящего сам Бог велел. Несколько мгновений он смотрел на золотой кружок и вдруг резко обернулся, отыскивая кого-то взглядом. Во взгляде зло мешалось с радостью.

— Во-о-о-о-т, — сказал Гаврила, шевеля пальцами. — Приплыли….

— Что? — не сообразил Исин, допивая кружку.

— Не сообразил? Их золотой — родня нашему….

Взгляд хозяина, а затем и его палец, безошибочно нашел их и вслед за ним половина голов сидельцев повернулась.

— А вот не колдуновы ли друзья у нас тут сидят? Монетки-то одна к одной….

Он вышел в зал, подошел к столу и, перегнувшись, уставился на Гаврилу.

— Кто этих знает?

Народ загудел, что, мол, да, люди подозрительные.

— Кто такие? Откуда?

Исин, уже приготовивший ответ, ухмыльнулся, предвкушая как сейчас пооткрываются рты.

— Из Заокоемного княжества!

— Бей их! — заорал красноколпачник. — Точно колдуны! Одна стая!

Корчмарь подскочил к ним, и совсем уж совсем собрался не то сказать что-то едкое, не то и вовсе плюнуть, как Гаврила подхватил его и бросил в обступивших людей. Скомканной тряпкой тот пролетел по воздуху несколько шагов и ударился в обступивших гостей завсегдатаев. Несколько человек упали, и этого хватило, чтоб выпустит драку наружу. Похоже, у людей тут накопилось друг к другу, и несколько мгновений спустя драка уже пургой носилась по корчме. Требовался только повод, а этот оказался ничуть не хуже других.

Светильник на короткой цепи раскачивался туда-сюда, и тени прыгали по стенам, словно бешенные летучие мыши.

Гаврила рванулся к красноколпачнику — если кто и знал тут правду, так точно он, но не добежал. Наперерез киевлянину бросилось человек пять и богатырю пришлось задержаться.

— Хазарин! — заорал он, отходя к стене. — Того в колпаке не проворонь!

Исин нырнул под стол и вдоль стены скользнул к интересному человеку. Догнал. Подхватив с какого-то стола кувшин, он обрушил его на голову в красном колпаке. Закаленная в огне глина звонко лопнула, отправляя человека в беспамятство, а хазарин вскочил на стол и оглянулся, раскачивая другой кувшин.

Угар драки накрыл всех, и теперь дрались без разборов кто чей. Дрались один на один, два на одного, а вот Гаврилу окружило сразу семеро.

Рядом с ним топталась еще одна куча, там народу оказалось даже побольше. Кое-кого из своих тут, похоже, не любили куда больше чем чужих. Колотили там впрочем, не сильно, явно щадя и растягивая удовольствие.

Исин задержал взгляд на действе: худосочного беднягу возили по полу, перебрасывая от одного к другому едва не десяток. Бедолага от ударов чуть не летал от одного доброхота к другому.

У Гаврилы же дела обстояли куда как лучше.

Он приплясывал в середине своего кружка, нанося короткие сильные удары. Кулак в дело он, помня о разговоре, не пускал, но и этого хватало. Он бил, отскакивал, уворачивался, опять бил. Раз, два, три… Три удара и трое противников уже лежат на полу.

Красноколпачник заворочался у хазарина под ногами и Исин отвлекся, добавляя ему спокойствия из своего кувшина. Когда он поднял взгляд, что увидел, что трое оставшихся — все поперек себя шире — приперли Масленникова к стене. Светловолосый в пестрой рубахе с петухами широко размахнулся и, надеясь уложить противника, метнул кулак в богатыря.

Трое других чуть отступили, не желая претендовать на славу победителя, а может, хотели посмотреть, чем все это кончится, только кончилось все иначе, не так как мнилось белоголовому. Гаврила отпрыгнул в сторону, перехватил его руку и завернул её за спину. Несильный удар по затылку, и из ноздрей выхлестнулись две могучие зеленые сопли. Замотав головой, неудачливый драчун опустился на колени…

— А вот я вас теперь по сусалам-то…

Гаврила не растерялся и, подхватив пролетавший мимо тяжелый табурет, несильно, в пол замаха, обрушил его на вражью голову. Несчастный качнулся и упал, даже не вскрикнув, а в руках киевлянина остались две ножки.

— Ох! — огорчился видевший все Исин, но в драку не полез — красноколпачник под ногами снова зашевелился. Исин, пользуясь моментом, склонился над ним, страшно скалясь.

— А скажи-ка мне любезный друг, куда вы остатнего колдуна дели….

Когда хазарин снова взглянул в зал, то обнаружил, что его товарищ уже стоит один и, потряхивая кулаками, отходит от драки. Оставшиеся на ногах, уже сообразив, что добыча попалась не по их зубам, пятились, опасаясь нападать на грозного соперника. У них под ногами ворочался, пытаясь подняться, тщедушный человечек, тот самый, которого гваздал десяток горожан.

Гаврила, выплескивая оставшуюся боевую злость, затопал ногами, заорал и оставшиеся на ногах враги, бросив добычу, испуганными тараканами бросились в стороны, перепрыгивая через несчастного. Киевлянин огляделся, потом склонился над поверженным. Чем-то тот его заинтересовал и, подхватив тщедушину, он пошел к хазарину.

— Смотри, кого нашел! — Гаврила бросил перед товарищем находку. Человек упал на пол и заворочался, пытаясь подняться. Глядя, как за спиной Гаврилы поселяне продолжают метелить друг друга, Исин спросил:

— Этот-то нам зачем?

В четыре руки они подхватили спасенного и вытащили на улицу. От греха подальше.

— Рожа вроде знакомая… Где Избор?

— В башне Избор.

Исин показал рукой за спину Гавриле. Там в темноте ночи вверх, загораживая звезды, поднимался пятиповерховый силуэт. Масленников озадаченно присвистнул. Башня выглядела крепкой, почти несокрушимой. Но вот именно, что почти.

— Это нам её рушить придется?

Сказал просто из ухарства. Не такая это была башня, что на неё так вот просто взять и залезть, а уж о том, чтоб разрушить, и разговора быть не должно. Да и не ломать её следовало, силы впустую тратить, а по-тихому вытащить оттуда товарища. Сторожат его наверное, да решетки с замками… Только вот у них ничего подходящего к случаю не нашлось, кроме Гаврилова кулака…

— Если сокрушать соберетесь, то я с вами… — донеслось снизу.

Богатыри опустили головы. Лежавший на земле человек неуверенно поднимался на ноги. Его шатало и не устояв на ногах он опустился на корточки. Рвущаяся в небо башня и копошащийся на земле человек никак они в голове Исина не связывались.

— А без тебя не получится? — спокойно спросил Гаврила.

— Да кто ж знает?

Человек закашлялся, сплюнул.

— Там на четвертом поверхе сокровищница, а застенок еще выше…

— Ты вообще кто?

— Егоша я. Неужто не узнали? Я-то вас сразу признал.

— То-то я смотрю….

Исин вспомнил корчму в другом городе, гусляра, поющего про Святогора и тут же припомнил пьяницу, ковырявшегося под их столом.

— А где…

Гаврила поскреб затылок, вспоминая заковыристое слово.

— …где облезьян твой?

Человечек грустно посмотрел подбитым глазом.

— Ушла…

— Что сама? Так вот взяла и ушла?

— Не сама, конечно. Помогли добрые люди. Показали дорогу.

Он покривился лицом, видно, вспоминая добрых людей.

— И теперь как?

— Теперь как получится… По старинке… Жили же и до облезьянов люди и ничего. Выживали.