Кровь (СИ)

Часть III

Утро.

Ирена, шмыгая носом, кладет телефон, трёт нос рукой. Бэла заглядывает ей в лицо:

— У тебя что, слёзы?

Ирена смотрит на Бэлу слегка покрасневшими глазами:

— Zelo žal mi je za njih! (Так жалко их!) — по-дружески толкает Бэлу в плечо, — In ti brezčutna si! (А у тебя просто чувств нет!)

Бэла смиренно молчит.

Ирена с непониманием на лице:

— Ampak to je čudno, da se Mary je tudi izkazala za vampirke. (Но странно, что Мэри тоже оказалась вампиром.)

Бэла с готовностью объясняет:

— Да нет! Князь сделал её вампиром.

С удивлением:

— Zakaj? (Почему?)

Бэла пожимает плечами:

— Е велико «закай». (Искаженный словенский: «Есть много "почему"».)

Ирена задумчиво:

— Morda, to je zaradi bolezni. Knez ni hotel, da bi umrla. (Может быть, из-за болезни. Князь не хотел, чтоб она умерла.)

— Или это был трюк. Князь успел сбежать.

Ирена, обдумывая эту мысль, эмоционально поводит бровями, то сводя их, а то по очереди приподнимая и опуская, и наконец, как будто что-то уяснив для себя, с чувством изрекает:

— Kakšna baraba je! (Какая сволочь!)

Из дальней комнаты, протирая глаза, выходит Тинек, не обращая внимания на сидящих за столом, заспанно шаркает в другой конец дома.

Ирена комментирует:

— Jutranji izlet na stranišče. Zdi se mi, da že sediva tukaj. (Утренний поход в туалет. Кажется, мы слишком засиделись.)

Обе проверяют время на телефоне: «05:09».

— Morali bi se naspati, vsaj par ur. (Надо нам поспать, хотя бы пару часиков.)

Серо-синее. Сумеречное. Вид от первого лица. Раннее утро. На смотровой площадке башни силуэт мужчины в средневековой дворянской одежде. Свободно задувая под высокий свод башенной крыши, ветер развевает тёмный плащ.

Мужчина, держась за каменную опору крыши, глядит с края стены вниз, но внезапно оборачивается, спрыгивает на пол и резким рывком оказывается у небольшого колодца, окруженного каменной кладкой.

В темнеющую глубь колодца едва заметной тенью летит фигура спрыгнувшего туда человека.

В просторной светлой комнате. Молодая женщина в богатом красном платье отходит от высокого узкого окна. Гневный мужской голос: «Почему ты не сказала мне про тайный ход?» Глаза женщины сияют ненавистью. Она не говорит, но слышны её исполненные горечи слова: «Ты предал меня! Скажи, кому ты отдал мой крест?»

Женщина в красном одеянии сидит на краю широкого ложа. Мужская рука тянется к её лицу. Но она отклоняется и лёгким взмахом руки вгоняет себе в грудь чёрный кол. Её голова с тяжелыми тёмными косами безжизненно склоняется. Она шепчет: «Смерть приняв, я вернусь».

Двор высокого деревянного дома. Женщина с покрытой головой, одетая просто, но не по-крестьянски, с младенцем на руках. У её ног темноглазый ребёнок лет двух тянет подол длинного прямого платья. На лице женщины тревога. Твердый мужской голос: «Я вернусь! Я вернусь князем!» Испуганный взгляд ребёнка, слёзы. Женщина сжимает дрожащей рукой круглый крест, висящий на груди.

Круглый крест, шёпот, чёрный кол вонзается в грудь.

Женщина в красном платье, с тяжелыми тёмными косами, стоит на краю башенной стены, одной рукой прижимая к груди младенца, другой — держась за каменную опору высокой крыши. Рывок навстречу ей — ребёнок исчезает, женщина медленно падает со стены наземь. Белая ткань её головного убора бьется на лету, как крыло лебедя. Она срывает с груди круглый крест. За ней — вниз, вниз. Мужская рука тянется к её вскинутой руке. Небо впивается в зелень травы, хруст, удар — темнота.

Судорожно вздохнув, словно вынырнув из мутного водоворота, Бэла просыпается в светлой от солнца спальне. Кровать напротив пуста и застелена. С минуту она просто сидит в постели, приходя в себя и прислушиваясь. После сна она не выглядит особенно посвежевшей. Тени под глазами залегли ещё глубже. Лицо бледно. До Бэлы долетают звуки оживленного разговора.

В большой комнате за столом, попивая кофе, расположилась компания из шести человек: Штефан, инспектор, Даниель, доктор Пеклич, Лиза и Паша. Рядом со столом, не пытаясь скрывать своего любопытства, крутится Тинек. Ирена возится на кухне.

– Štefan, mati dobila je te? (Штефан, тебе мать дозвонилась?) — кричит, не отрываясь от своих дел, Ирена.

Штефан, по-прежнему сидя за столом, лишь слегка разворачивается в сторону кухни:

— Ja, jima gre dobro. Oče je imel operacijo. Stric Martin še bo ostal z njima za vsak slučaj. (Да, у них там всё хорошо. Отцу сделали операцию. Дядя Мартин пока побудет с ними, на всякий случай.)

— Vem. Tvoja mati me je zjutraj klicala. Skrbelo me je zate (Я знаю. Твоя мать мне с утра позвонила. Я просто за тебя волновалась.)

Штефан понимающе кивает и возвращается к беседе.

Инспектор:

— Doktor, zdaj naredim proti vsem opisom dela. Zato popolnoma prepričati se moram, da nihče ne bo nastradal. Če bi bil banalen zločin, bi prijel osumljenca in pri tem se bi ustavil. Toda povejte mi, kaj naj naredim zdaj. (Доктор, я поступаю сейчас против всех должностных инструкций, поэтому я должен быть совершенно уверен, что никто не пострадает. Если бы это было обычное преступление, то я бы задержал подозреваемого и этим бы и ограничился. Но что прикажите делать сейчас?)

Доктор отвечает не спеша, взвешивая каждое слово:

— Govorice že so se razširile po vsej vasi. Torej, moramo obvestiti ljudi tako rekoč uradno. Mogoče nam ne bodo verjeli… (По деревне уже поползли слухи. Значит, людей нужно оповестить официально, так сказать. Возможно, они и не поверят…)

Штефан прерывает:

— Bodo, bodo verjeli, doktor. Tukaj veliko smo slišali o vampirjih. Ni čudno, da v naših gozdovih sploh ni volkov. (Поверят-поверят, доктор. Мы здесь о вампирах наслышаны. Недаром волков в наших лесах нет как нет.)

Доктор глубокомысленно кивает:

— Da, zemlja vampirja je sprevržena z njegovim rojstvom. Ona je izgubila harmonijo, njena vibracija, njen ton odpade iz skupnega sozvočju življenja. Volkovi bolj, kot nihče drug, občutijo to, in isto poganja jih proč. (Да, земля вампира извращена его рождением. Она дисгармонична, её вибрация, её звучание выпадает из окружающего унисона жизни. Волки, как никто, чувствуют это, что и гонит их прочь.)

Инспектор, с интересом выслушав рассказ о волках, возвращается к прежней теме:

— Bolje, da bi Vi kot znanstvenik ljudem pojasnili, kaj se dogaja. Predlagam, da imamo sestanek v šolski dvorani, kjer boste obrazložili vse enako, kot ste mi povedali. (Вы как ученый, пожалуй, и должны объяснить людям, что происходит. Я предлагаю устроить собрание в школьном актовом зале, где вы всё изложите так же, как рассказывали мне.)

Доктор подхватывает мысль инспектора:

— Lepo bi bilo, če bi mi vse domačine prepričali, da preživeli noč v šoli. (И было бы неплохо, если бы мы смогли убедить всех местных на ночь перебраться в школу.)

В это время Даниель разговаривает с Лизой:

— Well, the whole story is really unclear. But she disappeared all of the sudden right before her engagement. (Ну, история не совсем понятная. Но она внезапно исчезла прямо накануне своей помолвки.)

Лиза рассматривает в телефоне старинный портрет, который Даниель прошлым вечером показывал Бэле, и со сдержанным интересом спрашивает:

— What’s her name again? (Как её зовут? Напомни.)

– Élise Defourré. (Элиза ДеФурре.)

– Élise… — девушка выразительно хмыкает и что-то пишет в телефоне.

Даниель пытается продолжить разговор:

— Yeah… Funny coincidence. (Да-а-а… Забавное совпадение.)

Лиза, нахмурившись, что-то ищет в телефоне и наконец со вздохом разочарования откладывает его:

— There’s no much info on her. How did you learn? (О ней не так уж и много инфы. А ты откуда узнал?)

Даниель, очевидно, почувствовав некоторое замешательство, всё-таки находится с ответом:

— You know, it’s my hobby to learn something that other people never get to know. By the way, I know a lot of great places in Ljubljana. I can show you. (Да, знаешь я, вообще, люблю узнавать что-то, чего никто не знает. Кстати, я знаю много отличных мест в Любляне. Могу и тебе показать.)

Лиза морщит носик:

— I visit it almost every year. It’s kind of my second home. (Я практически каждый год туда езжу. Это вроде как мой второй дом.)

— I bet you have never been where I’m going to take you. (Спорю, ты ни разу не бывала там, куда я хочу тебя сводить.)

Лиза явно теряет интерес к этой теме и отвечает с натянутой вежливостью:

— Yeah… Maybe you will show me the castle first? (Нда-а-а…Может, сначала покажешь мне замок?)

Даниель с готовностью:

— Of course! (Конечно!)

Судя по лицу, Лиза припоминает нечто для нее важное и снова оживляется:

— And your friend… Is he still there? (А твой друг… Он всё ещё там?)

Даниель вопросительно глядит на Лизу. Она уточняет:

— Dragan? (Драган?)

Лицо Даниеля выражает разочарование, он, кажется, не рад тому, куда свернул их разговор:

— Oh! Dragan… I’m not sure. I haven’t seen him since midnight. More coffee? (Ах! Драган… Не знаю. Я его с полуночи не видел. Ещё кофе?) — заглядывает в полупустую чашку Лизы.

Лиза поспешно встает из-за стола, забирая чашку с собой:

— No-no. That’s enough. (Нет-нет. Мне хватит.)

Сидевший рядом Паша в продолжении всей беседы клевал носом над своим кофе. Звук отодвинутого стула будит его. Он успевает заметить, как Даниель провожает взглядом ушедшую на кухню Лизу:

— Красивая девчонка! — ободряюще комментирует он, обращаясь к Даниелю.

Тот лишь с шумом выдыхает и сжимает губы. Паша достает свой телефон и, немного порывшись в нем, предъявляет Даниелю какое-то совместное фото:

— А это моя! Вика.

Даниель отвлекается от своих невесёлых мыслей:

— Ampak Bela?.. (Но Бэла?..)

Паша со смехом:

— Нет! Ты что! Чур меня! А, кстати, где она сама?

Даниель поворачивается в сторону кухни:

— Irena, ne veste, kako je z Belo? (Ирена, Вы не знаете, как там Бэла?)

Ирена, отрываясь от разговора с Лизой:

— Verjetno še spi. Takoj, ko zavrem mleko, bom preverila. (Она спит ещё, наверное. Сейчас молоко вскипит, и я проверю.)

Доктор в это время вещает: «No, vidite, veliko načinov je, kako fizično vplivati na vampirja. Ampak zelo malo načinov je, da vplivati psihično». (Видите ли, есть много способов физически воздействовать на вампира. Но очень мало способов психологического воздействия.) Тинек слушает, открыв рот. Штефан тоже увлечен беседой, но, очевидно, расслышав реплику Ирены о Бэле, сейчас же реагирует:

— Lahko preverim Belo, (Я могу проверить, как там Бэла.) — и вставая из-за стола, уточняет: — Irena, si dekleti namestila v majhno spalnico? (Ирена, ты девушек в маленькой спальне разместила?)

Ирена, краем глаза следившая за этой сценой, понимающе усмехается и коротко кивает. Штефан уходит.

Стоящая рядом с Иреной Лиза между тем листает какую-то довольно толстую тетрадь:

— To je zanimivo. Torej, mi dovolite, da preberem? (Это интересно. Так Вы разрешаете почитать?)

Ирена:

— Ja, ja, seveda. Sem za Belo ga našla, ampak ona še vedno spi. (Да, да, конечно. Я это для Бэлы нашла, но она всё-равно пока спит.)

— Jo dam, ko se zbudi, (Я отдам ей, когда она проснется) — увлеченно скользит глазами по записи с заголовком «Vampirji in ogledala» («Вампиры и зеркала»), — To je samo o vampirjih ali?.. (А тут всё только про вампиров или?..)

У стола появляется Бэла в сопровождении Штефана. Он помогает ей сесть рядом с Пашей и что-то негромко говорит на ухо. Бэла с вежливой улыбкой кивает:

— Да-да, не откажусь.

И Штефан отходит на кухню.

Паша, глядя на Бэлу:

— С добрым утром! Вообще-то, уже скоро одиннадцать.

Бэла только машет рукой в ответ. Штефан подает ей чашку кофе и, помявшись, возвращается к разговору с инспектором и доктором (Там Тинек наконец привлекает внимание доктора, потянув его за рукав: «No, in lesen kol deluje?» (Ну, а осиновый кол, он действует?) Доктор добродушно смеется.)

Даниель, вежливо кивнув Паше и Бэле, уходит на кухню со своей чашкой.

Паша, окинув Бэлу внимательным взглядом, слегка смущается, но через мгновение возвращается к своему ироничному тону:

— Ну, кажется, не всё так плохо. Хоть ты и выглядишь так, будто всю ночь мешки в порту таскала, одного уже охмурила.

Бэла не настроена шутить и смотрит на Пашу с холодным неудовольствием.

— Да ладно тебе! — Паша похлопывает Бэлу по плечу, — Я же по-дружески. Этот, чёрт, как его… Гусарские усы… Он на тебя глаз положил.

Продолжая пить кофе, Бэла лишь театрально закатывает глаза, что, по-видимому, обозначает крайнюю степень незаинтересованности. Паша, однако, не сдается:

— Ты глаза-то не закатывай. Отличный вариант, для тебя. Потому что другой, — тут Паша делает эффектную паузу и выразительно таращит глаза, — тебе не по зубам. Понимаешь, о чем я?

Бэла, которой, очевидно, надоело Пашино фиглярство, вздыхает с безнадёжным видом:

— Что ты так разволновался на счёт Драгана? Сам что ли на него запал?

Видимо, совершенно не ожидавший такой реплики Паша впадает в ступор и начинает машинально ерошить свои волосы.

Бэла прохаживается вокруг дома Тинека. Погода ясная. Морозно. Снега навалило по колено. Зайдя по расчищенной тропинке за дом, Бэла обнаруживает собачью будку, из которой торчит нос Рекса. Присев на корточки, она по-детски осторожно заглядывает в будку и пытается подозвать пса, но тот лишь глубже залезает в конуру.

Поднявшись, Бэла некоторое время стоит в задумчивости, потирает шею. Наконец, тряхнув головой, она достает пачку сигарет и зажигалку. В этот момент из-за дома выглядывает Ирена:

— Bela, boš šla v grad? (Бэла, ты поедешь в замок?)

— Штефан уже готов?

Ирена с улыбкой:

– Žal mi je, ampak je zaspal. Zjutraj sem ga prosila, naj počisti potke, (Извини, но он уснул. Я его утром попросила, расчистить дорожки.) — кивает на тропинку, где стоит Бэла, — Je preprostopopadalzaradiutrujenosti. Inšpektor Stanovnik te pelje. (Он просто свалился от усталости. Тебя инспектор Становник подвезет.)

Бэла выходит на дорогу перед домом Тинека. Инспектор ждет её, сидя на снегоходе.

Бэла не скрывает радостного удивления:

— Ого!

Инспектор:

— Prideva v trenutku do gradu! In prek jezera je še hitreje. (Вмиг до замка доедем! А через озеро ещё быстрее.)

Бэла радостно заскакивает на снегоход. Как только она усаживается, инспектор заводит мотор, и они срываются с места. Снегоход сразу набирает скорость. Сначала по обе стороны от дороги мелькают одиночные частные домики, окруженные садами и огородами. Но через пару минут снегоход поворачивает с узкого просёлка на более широкую дорогу, бегущую по высокой насыпи. Деревенские домики остаются позади. Дорогу обступают заснеженные кусты и деревья. Кивнув вправо, инспектор поясняет:

— Tam za drevesi je naše jezero. (Там за деревьями наше озеро.)

Бэла присматривается к несущимся навстречу снегоходу стволам и веткам, но за ними ничего не разглядеть, кроме других стволов. Быстро сверкнув, исчезает за спиной солнечно-голубая змейка лесной тропки. Но вот деревья расступаются и убегают прочь, а снегоход с ревом взлетает на небольшой холм. Впереди успевает мелькнуть лента дороги, огибающая невысокий берег озера. Зажатая между озером и лесом, она упирается в далекий горизонт, где неясным тёмным пятном на вершине поросшего деревьями холма маячит их цель. На полном ходу они катятся вниз с холма, и сворачивают с дороги.

Снегоход вырывается на гладь зимнего озера. До самого горизонта расстилается нетронутый, искрящийся снежный покров. Серебряные иглы мороза пронизывают напоенный солнцем и синевой воздух. Пушистые хлопья бьют фонтанами из-под полозьев. Противоположный берег озера кажется смутной полосой, опушенной лесом, за которым поднимаются призрачные белёсо-голубые холмы.

На линии горизонта высится тёмно-серая громада старинного замка, венчающего вершину лесистого холма. С озера замок виден весь как на ладони. За каменной крепостной стеной — массивное, но довольно компактное четырех-пятиэтажное строение, к которому примыкает лишенная крыши башня, необычайно высокая, уходящая стройной колонной в сияние безоблачного неба.

Бэла с восхищением выдыхает:

— Вот это да!

Инспектор, перекрикивая шум мотора:

— No, kaj mislite? Je všeč? (Ну, что? Нравится?)

— Красота! — и громче, — Лепота!

Словно вырезные, проступают зубцы крепостной стены на фоне пронзительно ясного неба. На холсте прозрачного, морозно-кружевного дня мрачные очертания замка кажутся неправдоподобно величественными, как будто перенеслись сюда прямо из средневековой легенды. Бэла смеется, подняв лицо к солнцу, сладко жмурится на ослепительном свету. И лицо её сияет в окружении колких кристаллов солнечной изморози и жарких рыжих прядей, струящихся на ветру.

День.

У ворот замка инспектора и Бэлу встречают доктор Пеклич, Драган, Даниель и Лиза. На внешней стороне ворот прикреплен лист бумаги с надписью от руки, но печатными буквами: «Muzej je zaprt za obiskovalce zaradi tehničnih težav»/ «The museum is closed to the public for technical reasons». (Словенский и английский: «Музей закрыт для посещения по техническим причинам».)

Бэла, указывая на объявление:

— Помогло?

Доктор Пеклич:

— Вроде того. Пара особо рьяных туристов около получаса тарабанила в ворота, но в конце концов и они уехали ни с чем.

Бэла, сжав губы, комично расширяет глаза, как бы желая сказать: «Да-а-а, неувязочка…»

Компания идет по двору замка. При свете дня видно, что крепостная стена окружает довольно обширное пространство, защищая собой не только замок, занимающий не больше четверти всей территории, но и множество хозяйственных построек, и небольшую часовню, под стенами которой приютилось старое кладбище.

Сам замок, стоящий посреди крепости, вблизи выглядит обветшавшим и неухоженным. Высотой он вдвое ниже башни, если не принимать в расчет возвышающуюся над фасадом часть. Многогранная эркерная башенка прилепилась к стене замка прямо под башней, словно громадный скворечник. От нее по башенной стене наверх к смотровой площадке тянется наружная лестница, которую едва ли можно разглядеть с земли за высоким каменным парапетом. У замка два крыла — одно чуть выше другого, — и они примыкают друг к другу под прямым углом, образуя нечто вроде буквы «Г». Несмотря на грубую кладку и толстые стены, замок кажется даже изящным, то ли из-за высоких гребней остроконечных крыш, то ли из-за общей компактности.

Двигаясь вдоль крепостной стены, компания по пути минует несколько заложенных камнями и даже кирпичами дверных проёмов. Видимо, большинство прежних входов и выходов по каким-то причинам пришло в негодность. Тут же по двору носится перевозбужденный от обилия впечатлений Тинек. Ему и послушать хочется, и поиграть в свежевыпавшем снегу. Он то подбегает к группе беседующих взрослых, то бросается лепить снежки и швыряет их в деревья, в стены и в любопытных ворон.

Инспектор:

— Doktor, za vse je že poskrbljeno. (Доктор, я обо всем договорился.)

Доктор удовлетворенно потирает руки:

– Čudovito! Čudovito! Torej, ste prišli pome? (Чудно! Чудно! Значит, Вы за мной приехали?)

— Ja. No, in želim videti, kaj se dogaja tu. (Да. Ну, и посмотреть, что здесь и как.)

— Oh! Tu je vse lepo! Tako veliko so že storili! Naj Vam pokažemo. (О! Здесь всё замечательно! Уже столько сделано! Позвольте Вам показать.)

Лиза тихо, но отчетливо:

— Smo res že videli vse. (Мы, правда, уже всё посмотрели.)

Даниель, покашляв, обращается к Лизе:

— And we can go to the museum in a meanwhile. Did you know? That castle was built in the eighth century. But since then it has burned and been rebuilt many times. (А мы можем пока что пойти в музей. Ты знала, что замок был построен в VIII веке? Правда, потом много раз горел и перестраивался.)

Лиза без особого рвения:

— Wow! We should really take a look, (Ух ты! Да, надо обязательно посмотреть.) — но сама по-прежнему стоит рядом с остальными.

Инспектор, не отвлекаясь на молодежь:

— Upam, da tukaj ne gre vsak, kdorkoli želi. (Надеюсь, тут не ходят все подряд.)

Доктор:

— Zdaj tu so samo tisti, katerih ste odobravali, inšpektor. Gospa Kovač zelo pazi na to. Je precej resna dama, (Сейчас здесь только те, кого Вы сами одобрили, инспектор. Госпожа Ковач за этим зорко следит. Весьма серьёзная дама.) — он делает движение головой в направлении административного корпуса, где в окне маячит суховатая фигура пожилой женщины.

Инспектор приветственно кивает госпоже Ковач, а затем выразительно смотрит куда-то за спину доктора. Тот, обернувшись, натыкается взглядом на резвящегося Тинека, и облегченно усмехается:

— No, celo gospa Kovač ne more držati na povodcu tega mladeniča. (Ну, этого молодого человека даже госпожа Ковач не способна держать в узде.)

Тинек, сообразив, что речь идет о нем, подает голос:

— Sem vampirja videl. Včeraj. V gozdu. In ničesar mi ni naredil. (А я вампира видел. Вчера. В лесу. И он мне ничего не сделал.)

Инспектор глубокомысленно вздыхает, как будто бы хочет сказать: «Да-а-а, дети».

В разговор вступает Бэла:

— А где, вообще, все?

Доктор:

— Počivajo. Ker vso noč so delali. (Отдыхают. Всё-таки всю ночь трудились.)

Лиза поспешно вставляет:

— Mimogrede, dedek, nisi utrujen? Mislim, da bi moral počivati. Ne pozabi paziti na tvoje srce. Inšpektor lahko bo te peljal, (Кстати, дед, а ты разве не устал? Думаю, тебе стоит отдохнуть. Не забывай о своем сердце. Инспектор может отвезти тебя.) — с надеждой смотрит на инспектора.

Доктор с улыбкой:

— Ne skrbi zame. Dobro sem spal. Inšpektor lahko potrdi, saj je dal me posteljo za noč, (За меня не волнуйся. Я прекрасно выспался. Инспектор может подтвердить, ведь это он меня приютил на ночь.) — благодарный поклон инспектору, — Toda gospod študent je bil tukaj celo noč. (А вот господин студент был здесь всю ночь.)

В добродушном взгляде доктора, устремленном на Даниеля, читается лукавство. Даниель пожимает плечами:

— No, nekako nisem utrujen. (Да я как-то не устал.)

Инспектор:

— Torej, mi pokažite, (Ну, тогда показывайте) — делает приглашающий жест в сторону Даниеля.

Тот с готовностью указывает, куда надо идти, и сам возглавляет группу. Все охотно идут следом. Только Лиза некоторое время мнется на месте, но всё же присоединяется к остальным.

В этот момент слышится скрип двери, и голос пожилой женщины зовет:

— Tinek! Pridi k meni! (Тинек! Зайди-ка!)

Тинек возмущенно:

— No, babica! (Ну, бабушка!)

Госпожа Ковач (это она вчера явилась в дом Тинека с инспектором), стоящая в дверях административного корпуса, настойчиво машет рукой:

— Pojdi, pojdi! (Иди-иди!)

Тинек, скорчив недовольную мину, уходит.

Группа идет вокруг замка. Даниель, придав голосу солидности, комментирует всё окружающее, активно жестикулируя, указывает то на стены и окна, то на землю под ними. Инспектор и Бэла увлеченно слушают, синхронно поворачивая голову вслед за жестами оратора. Драган (в своей неизменно надвинутой на самые глаза шапке) и доктор следуют чуть позади, время от времени обмениваясь репликами. Замыкает группу явно скучающая Лиза. Она блуждает взглядом по сторонам, пинает снег, потирает руки и демонстративно вздыхает.

Даниель, не забывая придерживаться густой хрипотцы в голосе:

— Pazite na poti… Pod vsako okno je past. Okrili smo jih s snegom, (Осторожно… Тут под каждым окном ловушка. Мы их присыпали снегом.) — немного расчищает снег ногой.

Становятся видны вбитые в землю блестящие колья. Даниель, отвечая на удивленно-вопросительные взгляды:

— Ja! So srebri! (Да! Серебряные!)

Впечатленный инспектор вполголоса комментирует:

— Potratno je. Isto bi lahko naredili s pomočjo lesenih kolov. (Расточительно. Можно было обойтись и осиной.)

Бэла, приподняв брови, смотрит на Даниеля, но тот лишь машет рукой — «не обращай внимания».

Даниель, отойдя ближе к внешней стене замкового двора:

— In tam bo zaseda. Imamo eno zasedo za dve pasti. (А тут будет засада. По одной засаде на две ловушки.)

На первый взгляд это просто снежный занос, но обойдя вокруг, инспектор и Бэла видят, что за снежным холмиком скрывается нечто вроде небольшого окопа, в котором уже разложены какие-то ящики, прикрытые светлым брезентом.

Пораженная Бэла:

— Ничего себе! И сколько этих засад?

Даниель быстро прикидывает в уме, загибая пальцы:

– Šest, enega zasede še ni bila končana. (Шесть, ещё одну не доделали.)

Инспектор спрыгивает в яму устроенную для засады и осматривается, между тем как для себя отмечает:

— Gospod doktor, gospod Paerill, gospod Kovač, gospod Maksimovič, gospod Tepina, jaz… Potrebujemo nekoga drugega… Mogoče… (Господин Доктор, господин Перилл, господин Ковач, господин Максимович, господин Тепина, я… Нужен ещё кто-то… Может быть…)

Бэла хмыкает. Даниель прерывает рассуждения инспектора:

— Ne, ne, za vsako zasedo potrebujemo dva človeka. Štefan se je že dogovoril s fanti iz vasi. Nekateri od njih že so nam pomagali nocoj. (Нет-нет, для каждой засады нужно по два человека. Штефан уже договорился с парнями из деревни. Некоторые из них уже помогали нам этой ночью.)

Инспектору явно не нравится услышанное:

— No, zdi se mi, da je preveliko ljudi. Sem že kršim vse pisana in nepisana pravila. To je še vedno državni muzej. (Ну, не многовато ли людей? Я и так уже нарушаю все писаные и неписаные правила. Это всё-таки государственный музей.)

Даниель несколько теряется:

— Ampak… ne bodo vstopili v grad. (Но… Они не будут входить в замок.)

Однако инспектор только хмурится в ответ, выражая этим свое несогласие. Доктор и Драган подходят ближе к спорящим. Даже Лиза привлечена происходящим. Доктор мягко замечает:

— Mislim, da domačini ne bodo napravili kaos in razbili vse naokrog. To je njih, lahko rečemo, rojstni grad. In, kar je še najboljše, ne moremo vampirja spustiti iz gradu do vasi. Potem pa veliko ljudi bo v smrtni nevarnosti. (Как мне кажется, местные жители не станут устраивать здесь хаос и всё крушить. Ведь это их, можно сказать, родной замок. И самое главное, нельзя позволить вампиру выбраться из замка в деревню. Тогда множество людей окажутся в смертельной опасности.)

Инспектор переводит неубежденный взгляд на Драгана, тот молчит и только слегка приподнимает брови, как бы говоря: «Звучит разумно». Лицо инспектора светлеет:

— To je tisto, kar sem hotel povedati. Tu bomo potrebovali pomoč iz vasi. Bom Štefana prosil govori s fanti. (Это я и хотел сказать. Здесь понадобится помощь. Я попрошу Штефана, чтобы он поговорил с парнями.)

Обстановка моментально разряжается, все облегченно улыбаются. Только Лиза наблюдает за происходящим с недоумением:

— Dedek, izkazalo se je, da imaš moč prepričevanja! (Дед, а у тебя, оказывается, дар убеждения!)

Доктор кивает Лизе с преувеличенно гордой улыбкой, но потом, отвернувшись, задумывается. Взгляд его останавливается на Драгане.

Инспектор рассматривает содержимое ящиков: рация, бинокли, уже готовые коктейли Молотова (при их виде он укоризненно качает головой), стрелы с насмоленными наконечниками. Инспектор, вертя в руках стрелы:

— In kako to boste uporabljali? (А это как будете использовать?)

Даниель:

— Imamo loki in samostreli. (Есть луки и арбалеты.)

Инспектор увлеченно:

— Lahko streljate s srebrnimi konicami. (Можно стрелять серебряными наконечниками.)

Бэла бубнит себе под нос: «А можно серебряными вилками затыкать». Даниель подавляет смешок и тут же принимает серьёзный вид:

— In tam je kapela s skrivnim prehodom. Če smo zapečatili skrivni prehod, kapela bo naredila dobra past. (А там часовня с тайным ходом. Если перекрыть тайный ход, то из часовни получится хорошая западня.)

Лиза оживляется:

— Well, at last something new. (Наконец что-то новенькое.)

Вся группа подходит к небольшой часовне, сложенной из того же тёмно-серого камня, что и весь замок. Лиза, достав телефон, делает пару снимков снаружи.

Внутри часовни синеватый полумрак. Виднеются два ряда строгих каменных саркофагов. Под крошечным круглым окошком, из которого льется сноп золотистого света, высится мрачный крест. Крышка одного саркофага снята, внутри непроглядная чернота уходит куда-то в бездонную глубь. Бэла заглядывает в колодец тайного хода и отшатывается.

Молча побродив между саркофагами (Лиза не забывает фотографировать), компания снова выходит наружу, где ослепительно ясный день кажется ещё ярче после могильно холодной полутьмы. Бэла, поглаживая рукой кованую дверь:

— Допустим, он попытается уйти через часовню, но как вы его здесь поймаете? Стены, конечно, толстые, но дверь, я думаю, вампир вполне сможет выломать.

Даниель загадочно улыбается, между тем как доктор вполголоса переводит инспектору вопрос Бэлы.

Даниель:

— Slika je vredna tisoč besed. Zdaj ni vse še pripravljeno. In ko Štefan in Paša bosta prišla, vam pokažemo. (Это лучше увидеть, чем услышать. Сейчас ещё не всё готово. Вот Штефан и Паша приедут, тогда мы вам продемонстрируем.)

Лиза разочарованно вздыхает. Драган что-то шепчет Даниелю на ухо. Даниель кивает и, прочистив горло, снова обращается к группе:

— Nečesa sva se domislila. Vendar potrebujeva vašo pomoč. Liza, Bela, pojdita k gospi Kovač, prosita jo vključi elektriko v kapeli, (Мы кое-что придумали. Только понадобится ваша помощь. Лиза, Бэла, сходите к госпоже Ковач, попросите, чтобы она включила электричество в часовне.) — к мужчинам, — In bomo šli v skladišče, ko Dragan tu bo vse pripravil. (А мы сходим на склад, пока Драган тут всё подготовит.)

Девушки отправляются в сторону административного корпуса, что-то обсуждают по пути, на миг приостанавливаются — Лиза передает Бэле тетрадь. Мужчины уходят в противоположную сторону. Драган входит в часовню.

Компания снова перед часовней. Стоят напротив входа рядом с мешком, полным песка. Даниель и инспектор держат в руках лопатки с прямоугольным полотном. Доктор Пеклич понимающе улыбается. Девушки в предвкушении события подпрыгивают на месте то ли от возбуждения, то ли пытаясь согреться. Лиза держит наготове телефон.

Даниель негромко, как бы самому себе:

— Skoraj sem sram, da to naredim brez fantov. Paša je izumil vse. On in Štefan sta tukaj delala. (Мне почти стыдно делать это без парней. Паша всё придумал, и они со Штефаном тут до утра трудись.) — и вздохнув, бодро осведомляется: — Ste pripravljeni? Lahko vidite? (Все готовы? Хорошо видно?)

Лиза с нетерпением:

— Daniel, come on! (Даниель, ну же!)

Даниель:

— Dragan! (Драган!)

Драган, появившись в дверном проёме часовни, поднимает руку, в знак готовности. Даниель кивает. Драган отходит в глубину часовни, становится рядом со саркофагом, скрывающим тайный ход. Каменная крышка уже лежит, как положено, сверху. Даниель комментирует:

— Trenutno vampir namerava odstraniti pokrov v upanju, da bo pobegnil po skrivnem prehodu. Še nismo ga zakopali, ampak začnemo po kosilu. (Вот вампир собирается снять крышку, надеясь убежать через тайный ход. Он пока не завален, но мы этим займемся после обеда.)

Драган склоняется над крышкой, хватается за край и, изображая сильнейшее напряжение всего тела, толкает неподъёмную каменную плиту. Сейчас же с неимоверной скоростью весь дверной проём охватывает гудящее пламя. Лиза тонко вскрикивает от искреннего удивления. Бэла смотрит на бушующую стену огня, как зачарованная. Мужчины восторженно переглядываются.

Огненные языки с треском и гулом рвутся вверх, жаркое, насыщенно алое трепетание пышет гипнотической гибельной красотой. Отблески пламени пляшут в немигающих глазах восхищенных зрителей. Откуда-то сверху доносится торжествующий вопль. Компания, вздрогнув, на секунду отвлекается от завораживающего зрелища — Тинек, высунувшись из замкового окна где-то на втором этаже, издает ликующие крики, оживленно размахивая руками.

Тут новый шипящий звук, исходящий от часовни, привлекает всеобщее внимание. Это Драган сбивает пламя струей огнетушителя. Словно очнувшись от оцепенения, инспектор и Даниель начинают забрасывать огонь песком. Лиза, спохватившись, делает запоздалые снимки. Доктор Пеклич и девушки вслед за ним благодарно аплодируют и посмеиваются.

Огонь потушен. Инспектор устало отдувается:

— Upam, da je načrt za nujne primere. Dejansko bolje je, da ne igramo z ognjem. (Надеюсь, что это вариант на крайний случай. Всё-таки с огнем лучше не шутить.)

Из часовни, неся опустевший огнетушитель, выходит Драган:

— Kaj pravite, inšpektor? (Что скажите, инспектор?)

И тот отвечает с искренним воодушевлением:

— Požar na izhodu ne bo ga ustavil. Mora tudi biti ogenj znotraj kapele. (Горящий выход его не остановит. Надо, чтобы и внутри часовни горело.)

Даниель, опустив глаза:

— Ja, to je dobra ideja. (Да, это хорошая идея.)

Лиза не скрывает улыбки, остальные сохраняют невозмутимый вид, как будто ничего особенного не происходит.

Компания, всё ещё не отошедшая от увиденного, медленно идет от часовни к замку. Все возбужденно переговариваются: Инспектор и доктор Пеклич, Даниель, Лиза и Бэла (Драгана поблизости нет). Даниель галантно напоминает девушкам о ловушках под окнами, те притормаживают, сворачивая правее.

Тут в метре от них воздух сверху вниз прорезает нечто трудно различимое и смачно шмякается в снег прямо на серебряные колья, издав отвратительный звонкий хруст. Лиза непроизвольно взвизгивает и отскакивает, схватившись за плечо Даниеля. Остальные на мгновение в ступоре замолкают. Насаженная на колья, в снегу красуется обезображенная голова манекена в средневековом шлеме. Инспектор беззвучно ругается. В замковом окне прямо над головой всей компании заливается заразительным озорным смехом Тинек.

Все (инспектор, доктор Пеклич, Даниель, Лиза, Бэла, Тинек и госпожа Ковач) собрались в просторной зале замка. Тут пустовато. Пробивающийся из узких окон свет едва рассеивает тени в обширном помещении. По стенам висят скудные экспонаты, драпировки, какие-то карты и пояснения к ним. В одном углу устроена довольно корявая диорама: пластиковая средневековая красавица, обряженная в грязно-синее одеяние, провожает в поход безголового воина в мутно-бордовой тунике. Бутафория всей сценки видна невооруженным взглядом.

Даниель с невозмутимым видом начинает пристраивать к шее воина пострадавшую от рук Тинека голову. Инспектор хмуро наблюдает за процессом и в то же время крепко держит Тинека за плечо. Госпожа Ковач осыпает мальчугана упрёками и оплеухами, в ответ на что он пытается состроить виноватое лицо (хотя улыбка так и лезет наружу) и слабо прикрывается свободной рукой.

Бэла и Лиза, не забывающая фотографировать всё подряд, осматривают небогатую обстановку. На одной из стен среди глянцевитых плакатов с видами замка они обнаруживают парные портреты. Пожилой мужчина с длинным желтоватым лицом и по-собачьи грустными глазами. Молодая немного бледная женщина с тяжелыми тёмными косами, прикрытыми лёгкой, как паутинка, полупрозрачной тканью. Бэла останавливается у портретов и вглядывается в них с напряженным вниманием.

Просторная светлая комната. Молодая женщина в богатом красном одеянии низко склоняет увенчанную тяжелыми тёмными косами голову.

Бэла читает надписи на табличках под портретами, беззвучно двигая губами: «Wolfred Seelandski, 9 stoletje» (Вольфред из Зееланда, IX век), «Katarina Seelandska, 9 stoletje» (Катарина из Зееланда, IX век). Женский портрет, по-видимому, интересует её сильнее. Она сосредоточенно скользит взглядом по глянцевитой поверхности, испещренной многочисленными трещинами. Как живое, выступает из тёмной глубины картины тонкое нервное лицо, миндалевидные карие глаза, сухо сжатые тонкие губы. В руках у женщины небольшая книжечка с надписью: «Morte accepta, regrediar».

Лиза давно стоит в другом конце залы, где на стене отливает алюминиевым блеском какая-то неправдоподобная амуниция. За спиной Бэлы Даниель, инспектор и госпожа Ковач уже все вместе энергично трудятся над реконструкцией воина. К одиноко стоящей Бэле подходит доктор Пеклич:

— Это копии, к сожалению, но довольно приличные.

Бэла:

— Доктор… э-э-э… а-а-а… — очевидно, взволнованная, она никак не может сформулировать свою мысль и только перебирает междометия, указывая на портрет.

Доктор, нацепив очки, наклоняется к картине и присматривается к табличке:

— Ах! Катарина Озерская! Вот Вы о чем, — выпрямившись, добродушно смотрит на Бэлу, — Да, я помню наш разговор. Но не думаю, что эта та самая Катарина. Эту князь Вольфред привез собой из Баварии. Она прожила очень недолго и считалась… (подбирает слово) так скажем, своеобразной личностью.

Бэла, по-видимому, не понимает этого иносказания и продолжает вопросительно смотреть на доктора. И тот добавляет:

— Она была весьма нелюдима, страдала провалами в памяти и острой неприязнью ко всему местному. Так что, как видите, это совершенно другая Катарина. По слухам, она закончила жизнь самоубийством.

Бэла смотрит на портрет с грустью и горечью.

Женщина в красном платье, с тяжелыми тёмными косами, стоит на краю башенной стены, прижимая к груди младенца.

— А дети? У нее были дети? — затаив дыхание, спрашивает Бэла.

— Нет.

Доктор, кажется, и сам заинтересовался портретом. Он вытаскивает телефон и набирает что-то, шепча себе под нос: «Radovedno je…» (Это любопытно…) Бэла внимательно следит за действиями доктора, и он, заметив её взгляд, привычным жестом снимает очки и поясняет:

— «Morte accepta, regrediar». Такого девиза я раньше не встречал. Вам знакома Латынь?

— Ну, вообще-то, у меня медицинское образование.

— О! — почтительный поклон.

— Тут есть «смерть» и… — Бэла многозначительно прищуривается.

Доктор тактично приходит ей на помощь:

— Совершенно верно. «Смерть приняв, я вернусь». Любопытно, не правда ли?

Бэла на секунду замирает, но доктор выводит её из задумчивости:

— Позвольте и мне полюбопытствовать. Ваша встреча с господином Громовым?..

Бэла без особого энтузиазма:

— Я видела его всего лишь несколько минут. А его лицо, так вообще, пару секунд. Он был в очках и в медицинской маске, как будто у него насморк.

Доктор слушает с явным удовольствием.

— Его лицо, насколько я помню, было какое-то неестественное, вроде бы и молодое, и старое одновременно. А вампиры могут стареть?

Доктор оживляется:

— Вопрос далеко не праздный! Принято считать, что после своего обращения вампиры остаются неизменными. Даже если они получают какие-либо ранения, то после нескольких часов, проведенных в родной земле, полностью восстанавливаются. Всё это так и не совсем так.

Доктор делает драматическую паузу, нагоняя интриги. Бэла с улыбкой и нетерпением:

— Доктор, не тяните!

— Видите ли, вампирам необходимо не просто пить кровь…

— Да-да, им нужна живая человеческая кровь, — с готовностью вставляет Бэла.

Доктор смотрит на Бэлу с одобрением:

— Совершенно верно. А Вы не так просты! Но ещё вампиры должны охотиться, нападать, ранить, в общем, добывать кровь силой. Для кровопийцы важно и физическое, и психологическое взаимодействие с человеком. Ну, а в противном случае, вампир начинает стареть. Так что ответ на Ваш вопрос — «Да, вампиры могут стареть».

Бэла не совсем уверенно:

— То есть вампиры стареют без насилия.

— Грубо говоря, они питаются не только человеческой плотью, но и человеческой душой.

— Душой?

— Называйте, как Вам больше нравится: дух, душа, психика, человеческая суть, эмоциональная составляющая. Слова разные — смысл один. Вампиру нужно вместе с порцией свежей крови отхватить и порцию живых чувств, вырвать их из нас.

— То есть они забирают у людей душевные силы…

Доктор с довольной улыбкой кивает и подхватывает мысль Бэлы:

— И для этого нужно, чтобы жертва эмоционально реагировала. А после контакта с вампиром люди испытывают эмоциональную нестабильность и зачастую сходят с ума. Причем, если верить некоторым источникам, чем сильнее эмоциональная вовлеченность самого вампира, тем опаснее последствия для человека.

— Это как?

— Проще говоря, вампир может убить одним лишь прикосновением, если испытывает при взаимодействии с жертвой особенно сильные чувства.

Бэла явно поражена:

— Никогда о таком не слышала!

Доктор, польщенный её восхищением:

— Ну, это довольно редкое явление. Между вампиром и жертвой должна установиться особая психологическая связь, а это маловероятно. С одной стороны, вампиры эмоционально холодные существа. По натуре они хищники-одиночки. А с другой стороны, вампиры не нуждаются в том, чтобы убивать в одно касание. Их цель не смерть жертвы, а живая кровь. Это кстати, одна из причин, почему вампиры чрезвычайно редко нападают на детей. Ребенка слишком легко убить.

Бэла совершенно искренне:

— Доктор, Вы, кажется, знаете о вампирах больше, чем сами вампиры!

Доктор, пытаясь выглядеть скромно:

— Согласитесь, что быть человеком не означает знать человека. Всему надо учиться.

Бэла со вздохом:

— Да… Хотела бы я учиться у Вас. Но…

Доктор ободряющим голосом:

— У Вас ещё всё впереди!

Бэла усмехается:

— Что-то в последнее время мне это часто говорят.

Сдвинув брови при этих словах, доктор оглядывается по сторонам:

— Кстати о времени, мы, кажется, увлеклись.

В зале доктор и Бэла остались одни. Улыбнувшись друг другу, словно заговорщики, они не спеша направляются к выходу.

Слышно, как по дороге доктор возвращается к интересующему его разговору о Громове:

— Извините мою бесцеремонность. Вы что-нибудь помните о моменте нападения?

Собеседников провожает невидящим взглядом реанимированный пластиковый герой. О его злоключениях напоминают лишь сдвинутые на самые глаза волосы, прикрывающие заклеенную наспех скотчем «боевую рану».

Продолжая беседу, Бэла и доктор медленно движутся по коридору.

— А Вы не чувствуете психологических последствий? Судя по всему, что мне известно о вампирах, жертвы продолжают ощущать неявное присутствие кровопийцы, словно он внедрился в их сознание.

Бэла вроде бы задумывается, но в итоге только пожимает плечами.

В этот момент они замечают Лизу, сидящую в одной из комнат. В помещении довольно темно — окна закрыты деревянными ставнями. Впрочем, смотреть там не на что: обстановка в комнате отсутствует. Примостившись на краю каменной ниши, очевидно, служившей очагом, Лиза сосредоточенно устанавливает свечи в потемневший от времени латунный канделябр.

Доктор и Бэла останавливаются и молча наблюдают за действиями Лизы, явно заинтригованные происходящим. Лиза не сразу реагирует на их появление. Не поднимая головы и не отрываясь от своего дела, она поясняет:

— Zdaj bomo naredili eksperiment. Smo našli nekaj osupljivo. (Сейчас проведем один эксперимент. Мы нашли кое-что потрясающее.)

Из дальнего конца коридора слышатся звуки какой-то возни. Тяжелые шаги, пыхтение, кряхтение — из-за угла появляются двое, они тащат огромную прямоугольную доску. Но когда они подходят ближе, то становится понятно, что в руках у них не доска, а зеркало в деревянной резной раме.

При виде зеркала Лиза радостно подскакивает и освобождает путь носильщикам, указывая на стену напротив очага (там тоже есть ниша, но неглубокая, скорее всего, предназначавшаяся для ложа):

— Tja! Tja! (Туда! Туда!)

Мужчины ставят зеркало на пол, прислонив его к стене. Наконец распрямляют спины и отходят — оказывается, это Штефан и Даниель.

Зеркало выглядит внушительно. Размером в человеческий рост, оно загадочно мерцает светом, ускользающим в зыбкую, зеленоватую глубину. Потускневшая золоченая рама покрыта ажурными листочками-цветочками, из которых тут и там выглядывают милые пухлощёкие мордашки.

Лиза, прицелившись, делает пару фото старинного зеркала и гордо красуется на его фоне:

— Ta-dah! Impresivno? (Та-дам! Впечатляет?) — и уловив вопросительные взгляды, объясняет, — Zdaj bomo prižgali sveče in začeli. Je treba to narediti v dvoje: fant in dekle. (Сейчас зажжем свечи и начнем. Нужно делать это вдвоем: парень и девушка.)

Уловив приглушенные смешки на этих словах, она лишь презрительно хмыкает и решительно продолжает:

— Stojiva točno pred ogledalom. Sveče drživa na sredini. In počasi nariševa križ s svečami — od zgoraj navzdol, od leve proti desni. (Становимся прямо перед зеркалом. Свечи держим посередине. И медленно рисуем свечами крест — сверху вниз, слева направо.)

Объяснения она сопровождает наглядной демонстрацией на примере Даниеля, который с готовностью ей подыгрывает, добросовестно изображая всё описываемое.

Доктор с недоверчивой улыбкой:

— Kaj je ta trik? (Что это за фокус?)

Лиза, несколько обиженная его формулировкой:

— To je eksperiment. Da vidimo vampirja v ogledalu. (Это эксперимент. Чтобы увидеть вампира в зеркале.)

Тут вмешивается Штефан:

— Vampirji nimajo odseva v ogledalu. To vedo vsi. (Вампиры в зеркале не отражаются. Это же все знают.)

Лиза терпеливо:

— A nekatere legende govorijo drugačno. Samo odsev gre v globino ogledala. Kot bi začne živeti samostojno. Vendar je pa način, da pritegnimo ta odsev. Zdaj bomo preverili, ali je res ali ne. (А по некоторым поверьям, отражаются. Просто отражение уходит в глубину зазеркалья. То есть как бы начинает жить самостоятельно. Но можно это отражение выманить. Мы сейчас проверим, правда это или нет.)

Штефан скептически хмыкает в усы:

— Samo če je vampir šel k ogledalu. (Если только вампир подходил к этому зеркалу.)

Лиза убежденно:

— Seveda je šel. Ogledalo je viselo pri stopnišču na koncu hodnika. Vampir ni bi šel mimo njega, razen če je sploh prišel… (Конечно, подходил. Оно висело в конце коридора у лестницы. Вампир мог не подойти к нему, только если вообще сюда не приходил…) — Лиза выразительно смотрит на Штефана, и тот молча признает Лизину правоту.

Даниель помогает Лизе зажечь свечи. Они становятся рядом, держа канделябр между собой, и устремляют взгляд в зеленоватую муть зеркального стекла. Огоньки свечей подрагивают и дробятся в отражении. Сначала с лёгкой улыбкой, потом всё более серьёзно в полной тишине пара начинает выполнять описанные Лизой манипуляции.

Многократно прочерченный в воздухе крест как будто заставляет отражение вибрировать и слоиться. Туманное дно зеркала становится почти осязаемо жутким. Какие-то тени роятся и сгущаются в неясной обратной перспективе. Наблюдатели замирают в ожидании. Лиза продолжает напряженно, не дыша, выводить огненный крест. Даниель вторит ей, как автомат.

— Штефан! — доносится зычный Пашин голос откуда-то снаружи.

Все выпадают из оцепенения. Лиза с шумом выдыхает и, обернувшись к зрителям, не сдерживает эмоций:

— Prisežem, sem videla nekaj! (Клянусь, я что-то видела!)

Штефан невозмутимо:

– Čisto ničesar nisem videl. (Я, вообще, ничего не видел.)

Остальные просто отводят глаза. Лиза не отступает:

— Ti poskusi sam! (Попробуй сам!) — протягивает ему свечи.

Парень отвечает ей равнодушным взглядом, не принимая приглашения. Но это не охлаждает энтузиазма девушки. Она вкладывает канделябр в руки Штефана и настойчиво повторяет:

— Daj, poskusi! Ti z Belo. (Давай, попробуй! Ты и Бэла.)

Штефан сдается и обращает на Бэлу несколько сконфуженный взгляд:

— Bela (Бэла?)

Та с безразличием на лице пожимает плечами — «а почему бы и нет».

Новая пара экспериментаторов подходит к зеркалу. Но тут же отвлекается появлением в комнате Драгана и Паши. Драган, указывая подбородком на Штефана:

— Вот он где! — и качнув головой в сторону Паши, — Že dolgo te išče. (Он уже давно тебя ищет.)

Вся прерванная на самом интересном месте компания безмолвно уставилась на Пашу, и тот, став объектом общего внимания, нервно ерошит волосы, а затем энергичными подёргиваниями головы и выразительными взглядами поторапливает Штефана.

Штефан, извинившись и отдав подсвечник Бэле, уходит вслед за Пашей. Драган тоже разворачивается, чтобы уйти, но Лиза поспешно удерживает его, схватив за рукав:

— Počakajte! Ste Štefana nam ukradli, in zato morate ostati z nami namesto njega. (Подождите! Вы украли у нас Штефана, а значит, должны остаться с нами вместо него.)

Доктор Пеклич, как видно, совершенно не ожидавший такого напора от своей внучки, не может сдержать укорительного восклицания:

— Liza! (Лиза!)

Девушка, полностью игнорируя реакцию деда:

— Naredimo eksperiment pravilno. Zagotovo sem videla nekaj. Samo smo bili prekinjeni. Dvakrat. In mimogrede, Vi ste prekinili, (Давайте проведем эксперимент, как следует. Я точно что-то видела. Просто нас прервали. Дважды! И между прочим, прервали Вы.) — многозначительно глядит на Драгана.

— Pomagajte, Dragan! (Давайте, Драган!)

Тут подает голос Бэла:

— Да ладно, не стоит. Это ерунда какая-то.

Лиза не колеблясь забирает у Бэлы свечи и снова устремляет на Драгана пристальный приглашающий взгляд.

Доктор Пеклич, окончательно впавший в ступор, уже просто машинально повторяет:

— Liza… (Лиза…)

Но вот в разговор вступает Даниель:

— Dragan, samo par minut, (Драган, всего пара минут.) — в его глазах вспыхивают озорные огоньки.

Усмехнувшись, Драган бросает на Даниеля мимолётный осуждающий взгляд. Но голос его спокойно констатирует:

— Sveče in ogledalo… Razumem. (Свечи и зеркало… Ясно.)

Он решительно забирает у Лизы свечи и, взяв Бэлу за плечо, становится перед зеркалом. Бэла со вздохом закатывает глаза, демонстрируя явное нежелание участвовать в этой «ерунде», но тут же выражение её лица меняется. Она с неподдельным изумлением смотрит в зеркало.

В зеркальной поверхности отражается худощавая фигура Драгана, который одной рукой держит наполовину погасший канделябр, а другой — крепко сжимает плечо оторопелой девушки. Отражается бескровное лицо, наполовину скрытое тёмно-русой бородой. Льдистые глаза, впившиеся пронзительным взглядом в отражение бархатисто-карих растерянных глаз.

Лиза, очевидно, не совсем довольная тем, как развернулись события, тем не менее подсказывает экспериментаторам:

— Sveče — na sredini. In narišita križ s svečami. (Свечи — в середину. И рисуйте свечами крест.)

Безучастная к окружающему Бэла продолжает с удивлением и недоумением взирать на зеркало. Драган привлекает внимание своей напарницы, слегка тряхнув её за плечо. Она наконец отрывается от зеркала и встречается взглядом с холодными голубыми глазами Драгана. Тот подает ей подсвечник, и она покорно кладет руку поверх одетой в перчатку мужской кисти. Ловко перехватив канделябр другой рукой, теперь уже Драган накрывает бледную женскую руку своей перчаткой.

В мутно темнеющей глубине зеркала ещё двое вторят этой игре перекрывающихся рук. Но вот призрачные двойники замирают на полпути, словно зачарованные загадочной пантомимой и, неотрывно глядя друг на друга, как будто бы выпадают из текущего времени. Неверный подрагивающий свет выпукло обнимает две отраженные фигуры, готовые освободиться из оптического плена и шагнуть навстречу неведомой им реальности. И в повисшей тишине зеленоватая зыбь зеркального дна, кажется, ещё миг и, дрогнув, зазвенит от тревожного напряжения.

Первой не выдерживает Лиза и с преувеличенно серьёзным лицом твёрдым шагом проходит через комнату к окну. Вся компания непроизвольно поворачивается в её сторону. С гневным грохотом распахиваются деревянные ставни. И тут же оглушительно резкий хлопок перекрывает грохочущий шум. Лиза пронзительно вскрикивает.

Все разом кидаются к упавшему на пол зеркалу. Немного приподнимают его, и Лиза заглядывает вниз. Драган и Бэла держат раму вместе с остальными, но не особенно интересуются происходящим. Они обмениваются многозначительными взглядами. (Взгляд Бэлы может означать: «Что это, вообще, за дичь сейчас была?», — а взгляд Драгана: «Ты всё равно не поймешь. Лучше не спрашивай».) Драган беззвучно шевелит губами. Бэла преувеличенно четко, но так же беззвучно артикулирует в ответ: «ХО-РО-ШО».

Лиза облегченно выдыхает:

— Se ni razbilo! Naj poskusimo spraviti to nazaj gor! (Не разбилось! Давайте поднимем!)

Но Даниель, столкнувшись с ледяным взглядом Драгана, поспешно предлагает:

— Mislim, da je najbolje, naj ostane, kot je. Varneje bo. (Думаю, лучше оставить его, как есть. Безопаснее.)

Все с готовностью опускают зеркало назад на пол и некоторое время молчаливо стоят над ним, то ли смущенные, то ли озадаченные.

Так же молчаливо компания покидает комнату. В коридоре Лиза спохватывается:

— Candles! (Свечи!)

Бэла, замыкающая группу:

— Я возьму, — и возвращается.

Доктор Пеклич, что-то шепчущий на ухо Лизе, мягко уводит её к выходу из коридора. За ними следуют Даниель и Драган.

Бэла первым делом подходит к окну, и открыв раму, некоторое время просто вдыхает морозный воздух. Отдохнув, она присаживается на корточки и собирает рассыпанные по полу свечи, выпавшие из оброненного канделябра. Среди восковой крошки она замечает какой-то круглый деревянный обломок. Перевернув его, она обнаруживает пухлощёкое личико Купидона, отколовшееся от рамы. Бэла кладет его на ладонь, отряхивает от пыли. Купидончик как будто улыбается ей своими лишенными зрачков лукавыми глазами.

Бэла выходит на замковый двор. День по-прежнему ясен, но очевидно давно перевалил за свою половину. Низкое золотое солнце уже удлиняет прозрачные голубые тени и прошивает тёплыми лучами чёрное кружево древесных крон. Откуда-то к Бэле подбегает Даниель и, пару раз кашлянув для солидности, искренне интересуется:

— Kako se počutiš? Mogoče odpeljemo te v vas? (Ты как? Может, отвезти тебя в деревню?)

Бэла сгружает свечи и канделябр Даниелю, который рассовывает их по карманам.

— Мне бы посидеть, где-нибудь в тепле.

Даниель понимающе кивает:

— Greva k gospi Kovač. (Пойдем к госпоже Ковач.)

Вдвоем они направляются к административному корпусу. Даниель смущенно:

— Opravičujem se za ta predstava! (Прошу прощения за этот спектакль!)

— А что это было?

— Oprosti. Želel sem samo dražiti Dragana. Mislil sem, da bo nekako se izvlekel iz tega. (Извини. Я просто хотел подразнить Драгана. Думал, он как-нибудь отвертится.)

Бэла смотрит на Даниеля не то с осуждением, не то с недоумением.

Даниель, не смущенный её взглядом:

— No, to je najina stvar. Izzivam ga, in on ne sme uporabiti vampirskih trikov. Ampak v Lizovem primeru, mu bi bilo težko jih uporabiti. Toda tisto, kar je naredil… Po pravici rečeno, nisem tega pričakoval. (Да это у нас фишка такая. Я бросаю ему вызов, а он не должен использовать вампирские штучки. Хотя с Лизой ему было бы сложно их использовать. Но то, что он сделал… Этого я, честно говоря, не ожидал.)

Бэла, очевидно, не совсем понимая, о чем он говорит, спешит прервать его энергичной жестикуляцией:

— Подожди-подожди, слишком много информации. Какие вампирские трюки? Почему их сложно использовать?

Даниель усмехается:

— Zakaj misliš, da inšpektor se tako nenadoma je premislil? (А как ты думаешь, почему инспектор так резко менял свое мнение?)

Бэла с улыбкой прозрения:

— Ах, вот оно что! — и снова посерьёзнев, — А что такое с Лизой?

Собеседник прочищает горло и старается говорить веско:

— Mislim, da mu bi bilo težko z njo. Ni tako težko prepričati človeka, ki dvomi. Vendar Liza je resnično želela narediti ta eksperiment. Poleg tega… (Я думаю, ему было бы сложно с ней. Не так сложно переубедить сомневающегося человека. Но Лиза очень сильно хотела устроить этот эксперимент. Кроме того…) — лицо Даниеля принимает какое-то особенно проникновенное выражение, — Liza je še v resnici otrok. Nezreli um je izven vampirskega kontrole. Razumeš? (Лиза ведь совсем ещё ребёнок. Незрелый разум практически неподвластен вампирам. Понимаешь?)

— Ну, да… — Бэла прячет ироничную улыбку.

Даниель поспешно завершает объяснения:

— In, najverjetneje, je utrujen, ker je inšpektora prepričal. (И он, скорее всего, устал, убеждая инспектора.)

В этот момент они проходят мимо часовни. Там, стоя в дверном проёме, Штефан и Паша тянут над притолокой какой-то провод. Проходящая мимо пара отвлекает их от работы. Даниель останавливается поговорить со Штефаном, который успевает бросить в сторону Бэлы тёплый взгляд.

А Паша тем временем подходит к Бэле. Взяв её за подбородок, заглядывает ей в глаза:

— Белка, отправляйся-ка ты в деревню и выспись уже нормально.

Бэла полушутливо хлопает его по руке:

— Умеешь быть галантным кавалером, когда захочешь.

— Кстати, о кавалерах, — указывает глазами на Штефана, — пытается расспрашивать меня о тебе. Но сообразиловки не хватает, чтобы ещё и понимать. А то я рассказал бы…

После интригующей паузы:

— Не волнуйся, только хорошее, — и сам смеется над своей шуткой.

Бэла благодушно улыбается в ответ:

— Паша, ты просто кладезь всевозможных талантов. Сильный, работящий, умный — мы видели, какую ловушку вы со Штефаном здесь устроили — да ещё и весёлый. Вике с тобой повезло.

По лицу Бэлы не понятно, шутит она или нет. Паша теряется, а Бэла продолжает, похлопывая его по груди:

— Ты забудь, что я там говорила в аэропорту. Это я так со зла ляпнула. Не всерьёз.

Паша, сглотнув:

— Белка, с тобой, и правда, что-то не то, — хмуро разглядывает её лицо, — Ты это, тоже… Не обращай внимания. Я ведь так, для хохмы. И про Драгана тоже. Он отличный мужик.

Их прерывают Штефан и Даниель.

— Smo vama težave povzročili tukaj. To sta morala storiti znova? (Задали мы вам тут работы. Вам пришлось делать всё заново?) — участливо интересуется у Паши Даниель.

Бэла переводит:

— Извини, что проверили ловушку без вас. Теперь вы снова здесь из-за нас трудитесь.

— А! Ничего. Я даже не удивился. Драган хотел проверить сразу, как только мы сделали, но мы отговорили. Мы-то хотели, чтобы доктор увидел.

Даниель:

— Doktor je bil prevzet. (Доктор был впечатлен.)

Бэла:

— Доктору понравилось.

Штефан, некоторое время мявшийся рядом, наконец решается заговорить, обращаясь к Бэле:

— To je dobro! Kaj pa Vi? (Это хорошо! А Вы что скажите?)

Паша красноречиво вскидывает брови и отходит к часовне.

Бэла, проводив Пашу ироничным взглядом:

— Мы все онемели от восторга, и я, в том числе.

Даниель тактично переводит сказанное на ухо Штефану.

— Vesel sem, da smo Vas navdušili. Zdi se, da ni tako preprosto narediti vtisa na Vas. (Я рад, что мы впечатлили Вас. Вы кажетесь не такой уж впечатлительной.)

Бэла улыбается одними глазами и отвечает нейтральным тоном:

— Странно.

Послушав Даниеля, Штефан поясняет:

— No, veste toliko veliko stvari. In slovenščino, in angleščino… (Ну, Вы так много всего знаете. И словенский, и английский язык…)

Бэла явно польщена:

— Да просто у меня был хороший колледж.

Паша, который вроде бы занят делом, тем не менее кричит:

— Целых полтора года, пока замуж не выскочила.

Даниель и Штефан одновременно оглядываются на смеющегося Пашу, а Бэла в это время жестом показывает ему: «Хорош! Завязывай!» — проводя ребром кисти по горлу. На вопросительные взгляды Даниеля и Штефана, она лишь отрицательно мотает головой — «неважно».

Штефан, осторожно подбирая слова, возобновляет разговор с Бэлой:

— Vedno sem mislil, da Bela je princesa iz pravljice. Prvič sem spoznal Belo v resnici. (Мне всегда казалось, что Бэла — это принцесса из сказки. Первый раз встречаю Бэлу в реальной жизни.)

Даниель, видимо, решив, что его присутствие уже лишнее, тихо отходит в сторону.

Бэла с изящным поклоном:

— Принцесса Арабела.

Штефан обрадованно восклицает:

— Princesa Arabela! Torej, Vaše ime je Arabela? (Принцесса Арабела! Так Вас Арабела зовут?)

Паша снова вмешивается со своим комментарием:

— Белка, ты ври, да не завирайся!

Штефан опять оборачивается на Пашу, и тот машет ему рукой — «давай сюда уже».

— Imejte dober dan, Arabela! (Хорошего Вам дня, Арабела!) — прощается Штефан, тихо улыбаясь из-под усов, и возвращается к работе.

Бэла с серьёзным видом кивает ему на прощание, а Паша не может сдержать очередного приступа смеха. Бэла, подойдя к Паше, с улыбкой грозит ему кулаком. Он перехватывает её кулачок своей огромной лапищей и с наигранным почтением целует:

— Помилуйте, Ваше Величество!

Бэла искренне смеется:

— Вот то-то же!

— Ладно, увидимся!

Паша скрывается в часовне.

Бэла находит глазами Даниеля, который стоит поодаль, разговаривая по телефону. Заметив, что Бэла освободилась и идет к нему, он поспешно прощается:

— Dobro, oče, adijo! (Хорошо, пап, пока!)

Бэла и Даниель идут дальше. Бэла обращает на Даниеля пристальный взгляд:

— О чем это мы говорили?

— No, najprej sem se opravičil… (Ну, сначала я извинился…)

— А-а-а! — радостно вспоминает Бэла, — Я отвлеклась на всякие частности. Ты мне объясни, что произошло перед зеркалом.

Даниель пожимает плечами:

— Tega še sam ne razumem. Mogoče, Liza je pravica, in smo pritegnili odsev. Po pravici rečeno, prvič vidim kaj takega. (Тут я и сам не знаю. Может быть, Лиза права, и мы выманили отражение. Честно говоря, первый раз такое вижу.)

— Вот как? Значит, не у меня одной картинка мира похерилась.

Даниель озадаченно переспрашивает, неумело по слогам повторяя, по-видимому, незнакомое слово:

— Po-hje-ri-las?

Бэла поясняет знаками — перечеркивает пальцем в воздухе воображаемую картинку, и на всякий случай дублирует это жестом перекрещенных указательных пальцев.

Даниель понимающе:

— A!

Бэла возвращается к интересующей её теме:

— Я была уверена, что вампиры в зеркале не отражаются, а ты?

— Ja, to je čudno. Vem zagotovo, da Daragan nima odseva. In točno tako mi je pokazal, da je vampir. Mimogrede, na fotografiji in videu, se enako ne… (Да, это странно. То, что Дараган не отражается в зеркале, это я точно знаю. Так он, в общем-то, и раскрыл мне, что он вампир. На фото и видео он, кстати, тоже…)

Даниель, очевидно, что-то припомнив, сам себя прерывает:

— Poslušaj, res si spoznala, da Dragan je vampir samo zaradi besed Lize? Samo se je šalila. In črni prah, on nič ne pomeni. Vsak lahko ga ima. (Слушай, неужели ты только из-за слов Лизы поняла, что Драган — вампир? Она же просто шутила. А чёрный порошок, он ничего не значит. Он мог оказаться у кого угодно.)

— Если бы чёрный порошок ничего не значил, ты бы не пытался заткнуть мне рот. Разве нет?

Даниель ошарашен осознанием собственной ошибки, и голос его срывается на особенно высокие нотки:

— Res sem kreten! Ne povej Draganu. Kakšen sem kreten! Bedak! (Вот же я болван! Не рассказывай Драгану. Какой болван! Дурак!)

Бэла успокоительно:

— Не кори себя так. Я и без того уже начала догадываться. Слишком много всего подозрительного было. Да у него даже снежинки на лице не тают.

— Ja, to je njegova napaka. (Да, это его ошибка.)

Бэла с преувеличенно глубокомысленным видом качает головой:

— Да, его косяк.

— Ko-sjak?

У самого входа в административный корпус Бэла приостанавливается. По соседству с современным строением высится старинная башня. В её серых стенах кое-где поблёскивают решетками узкие оконца. Комично запрокинув голову, Бэла пытается рассмотреть наверху смотровую площадку. А потом обращает внимание на заложенный камнями дверной проём. Заметив её интерес, Даниель охотно рассказывает, покашливаниями скорректировав высоту голоса:

— V stolp prej je bil privatni vhod, a notranje stopnice so se podirale. Namesto popravila so se odločili, da vse zapečatijo. Zdaj v stolp lahko vstopiš samo iz gradu. (Раньше был отдельный вход в башню, но внутренняя лестница обвалилась. Вместо ремонта решили просто всё перекрыть. Теперь в башню можно попасть только из замка.)

Бэла понимающе кивает и, похлопав ладонью по шершавым камням, поворачивается к соседнему зданию.

Бэла и Даниель заходят в просторный кабинет. Пара рабочих столов, много стульев вдоль стен и у столов. Пара книжных шкафов, пара платяных. В дальнем углу на тумбочке допотопный пузатый телевизор с комнатной антенной (телевизор включен, но звука нет). Слева от входа диван с креслами из разных гарнитуров. Перед диваном журнальный столик с графином, стаканами, чашками и электрочайником.

За столом, ближайшим к окну, сидит госпожа Ковач (перед ней на столе стационарный телефон). На носу у нее аккуратные очки в стальной оправе. Она читает книгу в мягком переплете (на обложке знойная красавица изнывает в объятиях загадочного гологрудого атлета), время от времени поглядывая в окно.

Бэла сразу усаживается на диван. Даниель, обращаясь к хозяйке кабинета:

— Tukaj spočijva malo. (Мы тут отдохнем немного.)

Госпожа Ковач сухо кивает. И Даниель опускается в кресло. Он достает телефон:

— Reci še enkrat — «pohriti»? (Скажи ещё раз — «похрити»?)

— По-хе-рить.

— Ja, našel sem. In zdaj — «kosjak»? (Ага, нашел. А теперь — «косяк»?)

— Му-гу.

Госпожа Ковач уже по большей части не читает, а наблюдает за гостями, бросая на них поверх очков пронзительные взгляды. Впрочем, молодежь не обращает на это никакого внимания.

Бэла, расстёгивая куртку:

— А тут даже жарко, — укладывает снятую куртку рядом с собой.

Госпожа Ковач:

— Obesite v omaro. Naj Vam ne bo sram. (Да Вы в шкаф повесьте, не стесняйтесь.)

Бэла, открыв скрипучую дверцу, помимо одежды, висящей на плечиках, видит, что на полках рядом выстроились баночки, жестяночки и картонные коробки, очевидно с кофе, чаем, печеньем и конфетами. Бэла, обернувшись к госпоже Ковач:

— Просим кава? (Искаженный словенский: «Можно кофе?»)

Госпожа Ковач, пожевав губами, откладывает книгу и отодвинув ящик стола начинает в нем рыться. Бэла, глядя на Даниеля, громким шёпотом:

— Я неправильно сказала?

Даниель отвечает ей знаком «Окей». Между тем госпожа Ковач наконец выуживает из стола некий ключ и протягивает его Бэле:

— Najprej prinesite vodo. Zadnja vrata na koncu hodnika. (Наберите сначала воды. Последняя дверь в конце коридора.)

Бэла с графином и с чайником в руках уходит. Госпожа Ковач окончательно откладывает книгу и, дождавшись, когда шаги Бэлы стихнут, произносит:

— Vampir je to rdečelasko ugriznil? Ali ameriško dekle? (Эту рыжую вампир покусал? Или ту американочку?)

Даниель, который в это время занят телефоном, не сразу понимает, о чем его спрашивают. Госпожа Ковач, ничуть не смутившись, повторяет:

— Sprašujem, koga je ugriznil vampir? («Кого вампир покусал?» — говорю.)

— Belo. (Бэлу.)

— Torej, jo? (Её, значит?) — госпожа Ковач указывает подбородком на дверь.

Даниель кивает:

— Ja. (Да.)

— Ameriško dekle je lepše. (Американочка посимпатичнее будет.)

Даниель, по-видимому, не зная, как реагировать, прикусывает губу.

— Zakaj si sramoten? Vampir, on je tudi moški, ne? (Что конфузишься? Вампир-то, он тоже мужик, небось.)

Удовлетворенная этой мыслью госпожа Ковач, поправив очки, возвращается к чтению.

Даниель шепчет себе под нос:

— In kaj ima tisto s tem? (И при чем тут это?)

Очевидно, что после этого разговора молодой человек чувствует себя неуютно. Он снова обращается к телефону, но читает его без прежнего удовольствия, то ерзая в кресле, то посматривая на дверь и госпожу Ковач.

Бэла с чашкой кофе подходит к столу госпожи Ковач:

— Изволите. (Искаженный словенский: «Пожалуйста».)

Та молча кивает, принимая чашку.

Бэла и Даниель пьют кофе за журнальным столиком.

Бэла:

— А почему больше никто не пришел, кроме Штефана и Паши?

— Ne, prišli so. Samo so na drugi strani gradu. Dokončajo zasedo. Potem bodo zakopali skrivni prehod. (Да нет, пришли. Просто они с другой стороны замка. Доделывают засаду. Потом будут заваливать тайный ход.)

— Жаль, в замке нельзя огненные ловушки сделать.

— V gradu nastaviti pasti nima smisla — veliko sob, številne kotičke. Za vse ne bi imeli dovolj materiala ali ljudi. (В замке ловушки ставить нет смысла — много комнат, много закоулков. На всё у нас не хватило бы ни материала, ни людей.)

— Значит, в замке ничего не делали?

— Ne, smo nameščeli detektori hrupa. (Нет, мы установили датчики шума.)

Бэла вопросительно приподнимает брови.

— Da se prižiga luči tam, kjer kdorkoli premika. (Чтобы включался свет там, где кто-то двигается.)

— Умно. А вы будете караулить Грома снаружи?

— Ja, natančno tako ponuja Dragan. Ampak jaz sem za drug načrt. Te zanima? (Да, именно так предлагает Драган. Но я за другой план. Тебе интересно?)

— Ещё бы! Выкладывай!

Даниель, взглянув в сторону госпожи Ковач, вроде бы увлеченной чтением, достает из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги, разгладив его на столике, придвигает к Бэле. На листе нарисована от руки какая-то схема из прямоугольников и кругов. Два места помечены красными крестиками. Даниель солидно откашливается и с азартом поясняет:

— To je celotno območje grada. Kapela, skladišča, bivšihlevi. (Это вся территория замка. Часовня, склады, бывшие конюшни.)

Бэла, склонившаяся над схемой, с пониманием кивает и тыкает пальцем в один прямоугольник:

— А здесь мы сейчас сидим.

— Res. Vidiš rdeča križa? Ti sta dve šibki točki. Generator in razdelilno omarico. (Точно. Видишь красные крестики? Тут два уязвимых места. Генератор и распределительный щиток.)

— Оба в замке.

— Ja. Če je eden od njih izključiti, potem brez osvetlitve bomo imeli težave. Mislim, da jih moramo varovati. (Да. Если один из них вырубить, то без освещения нам придется туго. Я считаю, что нужно их охранять.)

Бэла выпрямляется и несколько секунд задумчиво смотрит в пространство:

— Всё-таки это опасно. Те, кто будут охранять там в замке, будут отрезаны от всех остальных. Лучше так не рисковать.

Даниель эмоционально:

— Ampak, če ne bo bil lučа, Gromov bo zlahka pobegnil. In vse naše priprave bo zaman. (Но если не будет освещения, то Громов сбежит только так. И вся наша подготовка окажется зазря.)

Бэла тоже распаляется:

— У нас ведь есть бинокли с ночным видением!

Даниель отмахивается от нее с видом знатока:

— Infrardeči so. Le živi se kažejo skozi njih. (Они инфракрасные. Через них видно только живых.)

— А обычных мы разве не купили?

— Kupili smo, ampak… (Купили, но…)

— Ах! Ну, да! — спохватывается Бэла, но сейчас же обрушивает на собеседника новую порцию аргументов: — А нельзя придумать другое освещение: костры, фонарики, фары машин. А то ведь, сам подумай, больше двух человек вы поставить не можете, а с двумя Гром справится, как пить дать. Эти охранники просто смертники выходит!

Голос Даниеля взволнованно звенит:

— Da, sem dobro razmišljal o tem! Vse to — grmade, svetilke, — je samo bedarija. Gromov bo tiho šel mimo nas v temni senci, in ne bomo opazili! In potem bo šel v vas, in dobro, če v najbližjo. Tam ljudje že vedo. Kaj, če bo šel v drugo vas? (Да, я хорошо подумал! Все эти костры, фонарики — просто курам на смех. Громов спокойно пройдет мимо нас в тени, а мы и не заметим! А потом он отправится в деревню, и хорошо если в ближайшую. Там люди уже в курсе дела. А если в другую?!)

Бэла уже открыла рот, чтобы возразить, но тут их прерывает зычный окрик:

— Mlada! (Молодежь!)

Госпожа Ковач, успевшая за время дискуссии Даниеля и Бэлы надеть зимнее пальто и шапку, с укором смотрит на спорщиков, стоя прямо у журнального столика. Даниель даже вздрагивает от неожиданности, когда натыкается взглядом на суховатую женскую фигуру, возвышающуюся у него над плечом. Бэла смущенно замолкает.

Даниель:

— Oprostite za hrup. (Извините за шум.)

— Опростите! (Извините!) — вежливо повторяет за Даниелем Бэла.

— Tako je! (Вот то-то!) — наставительно покачивая головой, произносит хозяйка кабинета.

Ещё секунду или две посверлив молодых людей взглядом, она строго произносит:

— Jaz bom šla dobiti Tineka, in medtem pazita na pisarno. Če kdo bi poklical, (Я за Тинеком схожу, а Вы пока присмотрите тут. Будут звонить,) — указывает подбородком на телефон, — recita, da je muzej zaprt. (скажите, что музей закрыт.)

В этот момент раздается до пронзительности резкий телефонный звонок. Даниель опять вздрагивает. Госпожа Ковач возвращается к столу, деловито снимает трубку и некоторое время слушает звонящего. Так же деловито, не сказав ни слова, кладет трубку обратно. Сухо комментирует:

— Nič mi ni jasno! (Ничего не понятно!) — и снова Даниелю и Бэле, — Nikamor ne hodita! Vrnila se bom čez deset ali petnajst minut. (Никуда не уходите! Я вернусь минут через 10–15.)

Даниель осторожно кивает:

— V redu. (Хорошо.)

Бэла доброжелательно:

— Не скырбити! (Искаженный словенский: «Не беспокойтесь!»)

Госпожа Ковач, вздохнув:

— O, ja… (Да уж…) — выходит из кабинета, но из-за двери всё ещё доносится её голос, — Kot otroka… (Как дети малые…)

Проводив госпожу Ковач взглядом, Даниель комментирует сдавленным голосом:

— Grozljiva ženska… (Жуткая женщина…)

— Да мы сами виноваты. Разорались, как на базаре.

— Ne o tem govorim. (Да я не о том.)

Бэла похлопывает ладонью по схеме замка, всё ещё лежащей на столе, и усмехается:

— Забавно… Вампира ты не боишься, а пожилая строгая дама тебя пугает.

— No, vsaj to je jasno, kaj lahko pričakujemo od vampirja. (Ну, от вампира, хотя бы понятно, чего ожидать.)

Бэла, как будто что-то припомнив:

— Кстати о вампирах. Учитывая всё, что ты мне рассказал, ты не думаешь, что Драган нами манипулирует?

Даниель отвечает, не колеблясь и не следя за своим непослушным тонким голосом:

— Morda ne boš mi verjela, vendar Dragan je najbolj pošten od vseh, kar sem jih spoznal. To ne bi naredil. (Ты можешь мне не верить, но Драган честнее всех, кого я встречал. Он бы так не поступил.)

Бэла скептически опускает взгляд:

— Ну-ну!

— Seveda, misliš, da ščitim ga, ker on je moj prijatelj. (Ты, конечно, думаешь, что я его выгораживаю, потому что он мой друг.)

— Приятель? — саркастично уточняет Бэла.

Даниель быстро сверяется с телефоном:

— V ruskem «prijatelj» je «drug». («Приятель» по-русски — это «друг».)

— Ещё не легче. Он-то тебя другом считает?

— Poznam ga celo moje življenje. In vedno me je iskreno obravnaval. (Я знаю его всю жизнь. И он всегда относился ко мне искренне.)

Бэла, по-прежнему настроенная негативно, со вздохом:

— Звучит дико.

Даниель поясняет без тени рисовки:

— Dragan je bil prijatelj mojega dedka. Vsakič, ko sem šel na obisk k dedku, sem nenehno Dragana srečal tam. (Драган был другом моего деда. Когда я приезжал в гости к деду, то постоянно встречал там Драгана.)

— И твой дед знал, что он вампир?

Даниель коротко кивает в ответ.

— И твой отец? Мать?

Тут он отвечает уже без энтузиазма:

— Oče ni takšen človek. Zanima ga druge stvari. In mama… Zdi se mi, da ona čisto nikoli ni srečala Dragana. (Отец не такой человек. Его другие вещи интересуют. А мама… Мне кажется, она Драгана, вообще, никогда не встречала.)

Бэла пару секунд смотрит в пространство, как бы пытаясь осознать всё сказанное:

— Не знаю, в голове не укладывается. Как ты можешь считать его другом, как, вообще, кто-то может считать его другом? Он же… Я всю ночь читала его «мемуары», и, честно говоря, мне и стоять-то с ним рядом не хочется.

— O, to je to o čem govoriš! Prebral sem tudi. Ampak zame je nekako ločena od samega Dragana. Vem, da je pobil veliko ljudi, nedolžnih ljudi: mož, starih ljudi, žensk, otrok. Ampak… (А-а, вот ты о чем? Я тоже читал. Но для меня это как-то отдельно от самого Драгана. Я знаю, что он убил много людей, ни в чем неповинных людей: мужчин, стариков, женщин, детей. Но…)

— Что? Детей? То есть настоящих детей? Не детей-вампиров, не детей-оборотней или ещё каких? Обычных человеческих детей? — голос Бэлы срывается от шока.

Даниель искренне теряется:

— Oprosti! Mislil sem, da si vse že prebrala. Moj kosjak! (Прости! Я думал, ты всё прочитала. Мой косяк!)

Бэла, несмотря на потрясение, всё же слегка усмехается:

— Да, Даниель, косяк…

Она закрывает лицо руками и сидит так некоторое время, словно борясь с охватившими её противоречивыми чувствами. Даниель с обеспокоенным видом пересаживается на диван рядом с Бэлой и заговаривает полушёпотом:

— Ne obremenjuj se! To ni tisto, kar sem hotel ti povedati. Sem hotel povedati… Na splošno, Dragan nikoli ni me vpletel v to. Nikoli v vseh mojih dvaindvajsetih let nisem priča, da vsaj je pogledal nekoga, kot da bi ga najraje pojedel. (Не переживай так! Я совсем не то хотел сказать. Я хотел сказать… В общем, Драган никогда не втягивал меня в это. Ни разу за все 22 года я не был свидетелем, что он хотя бы посмотрел на кого-то плотоядным взглядом.)

Бэла наконец смотрит на Даниеля с холодным бешенством:

— Думаешь, если чего-то не видишь, то этого и нет. Ты идеализируешь Драгана: он и честный, и заботливый, и верный. И в упор не видишь самого главного — он вампир. Он охотится на людей ради пропитания. Мы для него ходячая колбаса.

Даниель, стараясь сдержать эмоции:

— Ga sploh ne poznaš. On… Nekoč sem ga vprašal, zakaj ne bi ubil samo kriminalcev, na primer. Kaj misliš, kaj je odgovoril? (Ты его совсем не знаешь. Он… Вот я однажды спросил его, почему он не убивает только преступников, например. Как ты думаешь, что он ответил?)

Бэла пожимает плечами.

Даниель, стараясь подавить в голосе высокие нотки, продолжает:

— Je odgovoril: «Misliš, da je bolj pošteno ubiti tiste, ki jih pokličeš kriminalci. A celo Bog sodi ljudi po smrti. In jaz sem zla nesreča, nisem sodnik. Ni smisla, da iščem izgovorov za to, kaj sem. To bi bilo samo še ena strahopetnost v moj strahopetni hranilnik. Ubijam ljudi, vsakdo, brez razlik, naključnih ljudi. In življenje vsakega od njih je večkrat dragoceno od mojega obstoja. (Он ответил: «Тебе кажется более справедливым убивать тех, кто ты называешь преступниками. Но даже Бог судит людей после смерти. А я — злая случайность, а не судья. Нет смысла искать оправдания тому, чем я являюсь. Это была бы просто ещё одна трусость в мою трусливую копилку. Я убиваю людей, любых, без разбора, случайных людей. И жизнь каждого из них во много раз ценнее моего существования».)

Бэла с издевкой в голосе:

— Надо же какую речь толкнул, позёр несчастный! Сколько пафоса и самоуничижения! Почему бы ему не самоубиться тогда, раз он такой ПЛОХОЙ?!

Даниель пытается вставить словечко:

— Toda pozabiš… (Но ты забываешь…)

Бэла отмахивается от него:

— Ничего я не забыла. Да и вообще, разговор не о нем, а о нас. Я здесь, потому что умру, если Грома не уничтожат. А не потому что Драган такой классный. А вот зачем ты здесь, да ещё и рвешься на передовую? Это я про твой план смертников говорю. Потому что Драган хороший и ему нужна помощь? Ты запросто можешь погибнуть. Подумай о своих родителях. Ты говорил с отцом по телефону. Сказал ему, где ты и чем занимаешься?

Даниель, стараясь выглядеть равнодушным, покашляв, отвечает:

— No, mu je vseeno. (Да ему всё равно.)

— А если ты пострадаешь?

Даниель, не глядя на Бэлу, изрекает с каменным лицом:

— Ima par nadomestnih otrok. In jaz sem samo mala zguba. (У него есть парочка запасных детей. А я так — мелкий неудачник.)

Бэла молча смотрит на собеседника, пока он не поднимает на нее глаза:

— Ясно! То есть я не знаю, что там у тебя с отцом. Но есть такая русская пословица: «На обиженных воду возят». К тебе подходит идеально. Из-за какой-то там своей обиды на отца ты стал… тобой стало легко манипулировать. И вот у тебя уже — всё, вся картина мира с ног на голову перевернулась. «Драган хороший, он, конечно, убивает людей, но не со зла, а главное — ему стыдно, так стыдно!» И вот ты уже готов жизнью рисковать, лишь бы блеснуть перед ним.

Бэла снова порывисто хлопает по схеме замка.

Несколько подавленный напором Бэлы Даниель тем не менее возражает:

— Razumem tvoje sovraštvo. Ampak si težka do Dragana. Ne vem, kako naj dobro razložiti. Ti rečeš, da on je manipulator in pozer. Ampak na primer, on ni spal že tri dni. Zdaj, ko tako veliko ljudi nam pomaga, on bi lahko počival, vendar sploh ne pomisli na počitek. (Я понимаю твою ненависть. Но ты несправедлива к Драгану. Я не знаю, как это хорошо объяснить. Ты говоришь, что он манипулятор и позёр. Но вот к примеру, он уже три дня не спал. Сейчас, когда столько людей нам помогают, он мог бы отдохнуть, но он ведь даже и не думает об отдыхе.)

Бэла с досадой:

— Ты опять не о том! Ну, и к слову, он вчера в машине спал, я сама видела.

Даниель по-мальчишески радостно хватается за возможность опровергнуть хотя бы одно утверждение Бэлы:

— Bela! Vampirji ne morejo spati brez zemlje. On je, verjetno, samo sedel tam z zaprtimi očmi. (Бэла! Вампиры не могут спать без земли. Он, видимо, просто сидел с закрытыми глазами.)

Бэла, явно огорошенная этим фактом, буквально теряет дар речи и несколько мгновений просто беззвучно шевелит губами.

В салоне серого внедорожника. Паша наклоняется к Бэле и заглядывает ей в лицо:

— А вот это — точно не твой тип. Даже не начинай.

Даниель, очевидно, встревоженный такой реакцией, с недоумением и участием пытается поймать взгляд Бэлы, положив руку ей на плечо. Но тут пронзительно звенит телефон на столе у окна.

Даниель, не отрывая взгляда от Бэлы, снимает трубку и, придав голосу веса, отвечает: «Hello! — Oh! I'm sorry. Must have been a bad connection. — I’m afraid, the castle is closed today. — I’m sorry. Please, call again tomorrow». (Здравствуйте! — О! Мне жаль. Должно быть, была плохая связь. — Извините, замок сегодня закрыт. — Прошу прощения. Пожалуйста, позвоните ещё раз завтра.)

Пока Даниель разговаривает по телефону, Бэла встает, прохаживается по кабинету, как бы пытаясь успокоиться, подходит к телевизору, начинает жать на разные кнопки. Звук так и не появляется, но меняются каналы.

На одном из каналов идет выпуск новостей. На картинке место авиакатастрофы: обломки самолета среди деревьев и грязного снега, группы спасателей. Бегущая строка: «Letalska nesreča v Alpah. Iskanje se ni še končalo. Črna skrinjica še ni bila najdena. So našli trupla 28 žrtev». (Авиакатастрофа в Альпах. Поисковые работы продолжаются. Чёрный ящик пока не найден. Обнаружены тела 28 жертв.)

Бэла, явно заинтересовавшись новостями, пристально наблюдает за картинкой, а потом, что-то сообразив, достает телефон. Включив его, обнаруживает массу сообщений о пропущенных звонках, но со вздохом игнорирует их и выходит в интернет.

Даниель, закончив разговор, отвлекается на окно. Прямо за стеклом стоят доктор Пеклич и Лиза. Судя по выражениям их лиц, они о чем-то спорят. Лиза активно жестикулирует и периодически в бессильном отчаянии отворачивается. Доктор Пеклич ведет себя более сдержанно, но его волнение выдают нервный взгляд и беспокойные движения рук, которые он то прячет в карманы, то энергично потирает.

— Даниель, послушай-ка! — Бэла подносит к Даниелю свой телефон и включает видео с новостям: «Согласно нашим источникам отношение к авиакатастрофе могут иметь двое граждан, задержанные накануне на территории аэропорта Шереметьево. К сожалению, подозреваемым удалось бежать из-под стражи и скрыться. Личность женщины уже установлена. Это двадцатишестилетняя жительница Московской области. Личность её спутника всё ещё остается неизвестной. Правоохранительные органы призывают к сотрудничеству всех, кто стал свидетелем данного происшествия».

Бэла тяжело вздыхает:

— По ходу, меня теперь в террористы записали.

Даниель, выслушав новости с озабоченным лицом, тем не менее отвечает нарочито бодрым тоном:

— Ne skrbi! Vsekakor bomo že kaj izmislili. (Не волнуйся! Мы обязательно что-нибудь придумаем.)

Бэла кивает без особого энтузиазма и убирает телефон, но снова достает и проверяет время: «15:31».

— Мне пора идти, только я не знаю, как пройти в башню.

— Tam v tretjem nadstropju moraš iti na drugi del grada, in tam… Boljeje, česam ti pokažem. (Там на третьем этаже надо перейти в другое крыло замка, и там… Лучше я сам тебе покажу.)

Бэла выразительно смотрит на телефон на столе:

— А как же э-э-э?..

Даниель стучит согнутым пальцем по стеклу окна, привлекая внимание доктора и Лизы.

Даниель, Бэла и Лиза идут по двору замка. Даниель прерывает неловкое молчание:

— So, what is going on with you and your grandfather? (А что там у вас с дедом произошло?)

Лиза отвечает с неохотой:

— Oh, nevermind! He's just a little bit overprotective, you know. (А! Не обращай внимания! Он просто слишком опекает меня. Понимаешь?)

В коридоре замка, приоткрыв дверь, Даниель показывает Бэле лестницу, ведущую на башню.

— Спасибо! Ещё увидимся!

Даниель:

— Adijo! (Пока!)

Лиза с удивлением:

— Aren't we coming, too? (А мы разве не пойдем?)

Пока Лиза не смотрит, Бэла успевает бросить пристальный взгляд на Даниеля. Тот прокашливается и, стараясь говорить как можно естественнее, осторожно берет Лизу под руку:

— Dragan found a secret room last night. Let me show you. And then we can go up, of course. (Драган нашел потайную комнату прошлой ночью. Давай я покажу тебе. А потом, конечно, можем пойти наверх.)

Лиза, поколебавшись, соглашается и уходит с Даниелем.

Бэла на смотровой площадке башни. Снег на каменном полу уже порядком истоптан. Над головой высится прозрачная, сияющая морозом небесная синь. Бэла подходит к заснеженной стене, край которой доходит ей до груди. С башни открывается головокружительный вид на окрестности: с одной стороны оснеженные леса широкими волнами переходят на склоны исполинских холмов, чьи голубоватые гребни сливаются с дымкой бегущих по краю неба облаков; с другой стороны опушенные снегом вершины деревьев застилают землю ровным безбрежным морем, и в нем поблёскивает едва заметная лента дороги, выныривающая к берегу укрытого снегом озера, которое лишь в одном месте недалеко от крепостной стены чернеет проёмом то ли полыньи, то ли проруби. А за озером до самого горизонта снова тянутся побеленные снегом леса.

Бэла улыбается, всматриваясь в серебристый пейзаж ускользающего зимнего дня. Складывает ладони рупором и кричит:

— Эге-ге-гей!

Звук далеко и звонко разносится в холодном безветрии над зачарованными лесистыми холмами, над скованной льдом водной гладью и растворяется за мглистой гранью недостижимого горизонта.

Бэла идет вдоль шершавой каменной кладки, проводя по ней своей бледной ладонью и сбивая с камней пушистое снежное покрывало, осматривает уходящие в пустоту неба серые столбы, которые торчат по краю стены, словно пальцы на гигантской руке заколдованного великана. Внезапно она резко оборачивается. В центре площадки возле круглого каменного парапета стоит Драган.

Бэла, приветственно махнув рукой:

— Ave, Caesar! Morituri te salutant. (Латинский: «Здравствуй, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя».)

— Не понимаю тебя.

— Неважно. Плохо выглядишь — дневной свет тебе не на пользу, — ледяным тоном замечает Бэла и снова отворачивается, притворяясь, что любуется видом, но, на самом деле, закрывает глаза и делает несколько глубоких вдохов.

Драган, который, и вправду, выглядит уставшим: на бескровном лице ещё сильнее выступают острые скулы и тонкий хищный нос, — обводит взглядом смотровую площадку.

— Когда-то здесь была крыша. Но пожар её уничтожил, — поясняет он, кивая на столбы.

— Да, я знаю. Видела во сне.

На смотровой площадке башни силуэт мужчины в средневековой дворянской одежде. Он глядит со стены вниз. А ветер развевает его тёмный плащ, свободно задувая под высокий свод башенной крыши.

Бэла, сглотнув, снова поворачивается. Достав из кармана куртки телефон, она протягивает его Драгану. Но тот не спешит забирать его:

— Ты ведь не всё прочитала.

— Ты не предупредил, что на словенском.

— Знал, что ты справишься.

— Да-да, «изощренный ум», я помню. Забирай!

Драган наконец подходит к Бэле, и она кладет телефон ему в руку. Пожав плечами и стараясь не смотреть на собеседника, она как можно небрежнее произносит:

— Ну, ладно, адью!

Бэла уже трогается в сторону спуска, но Драган удерживает её за рукав куртки:

— Подожди! Я понимаю, что ненавидеть меня — это особое удовольствие. Но может быть, ты предпочла бы просто всё забыть?

— Ты и память умеешь стирать? Прямо волшебный Гарри Поттер, только без палочки! — саркастически реагирует Бэла, но тут же её ядовитая улыбка гаснет, лицо мгновенно сереет и словно бы тает. Бэла, потеряв сознание, валится на заснеженный пол.

Драган склоняется над неподвижно лежащей в снегу женской фигурой. Он смахивает с мертвенно-бледного лица несколько рыжих прядей и, помедлив, снимает с руки перчатку.

Серо-синее. Сумеречное. Вид от первого лица. Раннее утро. На смотровой площадке башни силуэт мужчины в средневековой дворянской одежде. Ветер развевает его тёмный плащ. Мужчина внезапно оборачивается.

Он оказывается в центре площадки у небольшого колодца, окруженного каменной кладкой. Он прыгает в темнеющую глубь.

Молодая женщина с тяжелыми тёмными косами над царственно гордой шеей. Она прижимает к щеке головку младенца. Её карие миндалевидные глаза наполняются слезами и становятся синими. Она одета просто, но не по-крестьянски. В подоле её длинного прямого платья путается двухлетний темноглазый малыш. Женщина с плачем рвет с груди круглый крест.

В мутном серебряном зеркале медленно растворяется отражение мужского лица. Светло-русые волосы, высокий лоб, дымчато-серые глаза. Мужская рука бьет в глянцевитую поверхность кулаком.

Женская ладонь наотмашь бьет Бэлу по щеке. Бэла делает судорожный вздох и открывает глаза. Она сидит на полу смотровой площадки у стены. Над ней склоняется Лиза:

— Kako se počutiš? (Ты как?)

Бэла, болезненно сдвинув брови, отвечает Лизе знаком «Окей». Даниель поддерживает Бэлу, помогая ей подняться. Она опирается о стену и некоторое время просто глубоко дышит.

Даниель:

— Pojdimo dol. (Давайте спустимся.)

Пристально глядя в центр смотровой площадки, где массивным кольцом над полом возвышается каменная кладка, похожая на оголовок водяного колодца, Бэла говорит, как будто сама себе:

— Да, это идея…

И медленно подходит к невысокому парапету. С другой стороны колодца, полуприкрыв глаза, стоит Драган (тёмные тени сильнее, чем прежде, проступают на его бледном лице). Сам колодец закрыт деревянной крышкой.

Бэла:

— Что это?

Драган:

— Шахта подъёмника. Здесь раньше была лебёдка, рычаги, но…

Бэла нетерпеливо:

— Да-да… Открой-ка!

Драган распахивает створку. Все с интересом заглядывают в смутную глубину.

Драган:

— Я уже проверил. Там ничего. Все выходы, ведущие на разные этажи, заложены кирпичами. Подъёмником давно не пользовались.

— Я хочу проверить сама.

Драган пристально смотрит на Бэлу:

— Думаю, тебе лучше вернуться с Даниелем и Лизой.

Бэла отвечает ему твёрдым выжидательным взглядом. Пожав плечами, он отходит на мгновение и возвращается с рюкзаком, из которого достает фонарь. Яркий сноп света выхватывает из темноты ступеньки, уходящие спиралью вниз по стенам колодца.

Бэла:

— Отлично! — забрав у Драгана фонарь, перелезает через каменную кладку и начинает спуск. Драган закидывает рюкзак на спину и следует за Бэлой. Лизе и Даниелю он говорит:

— Počakajta medtem tukaj. Če spodaj tam bo se slabo počutila, pokličita pomoč. (Подождите пока здесь. Если ей станет плохо там внизу, позовете помощь.)

Даниель с готовностью соглашается. Лиза молча провожает спускающуюся парочку хмурым взглядом и, достав телефон, отходит к стене. Бэле и Драгану ещё некоторое время слышны голоса оставшихся наверху.

Даниель заботливо:

— Be careful. You shouldn't stand so close to the edge. If you look down too long you'll get dizzy. People even say the tower is cursed… (Осторожнее. Не стой так близко к краю. Если долго смотреть вниз, голова закружится. Говорят даже, что это башня проклята…)

Лиза, как будто и не услышав всего сказанного Даниелем, с некоторой грустью произносит:

— It's beautiful here… (Тут красиво…)

Даниель с излишней эмоциональностью, от которой его непослушный голос начинает звенеть:

— It's even more beautiful in spring. And what an awesome view in autumn! If I were you, I would choose to stay in Ljubljana, since you're going to study in Europe, anyway. (А весной ещё красивее. А осенью какой вид! Я бы на твоем месте выбрал Любляну, раз уж ты всё равно собираешься учиться в Европе.)

Затихающий голос Лизы:

— Oh, it's not, like, definite. I'm not sure yet. My mom supports the idea, but my dad is against. (Да, это пока так, просто. Не решено окончательно. Мама — за, папа — против.)

— Don't forget my… (Учти и мое…) — конец фразы растворяется в темноте.

Бэла и Драган в молчании продолжают спуск. В сгустившемся мраке всё тревожнее звучит гулкое эхо их шагов. Всё выше и меньше клочок светлого неба над их головами. Беспокойный луч фонаря, скользя по шероховатым стенам, выхватывает из тьмы лишь небольшое световое пятно, зыбкое и слабое, тонущее в плотной непроглядности каменного мешка.

На дне колодца Бэла осматривается. Книзу каменный мешок значительно расширился: проём наверху диаметром не больше трех метров, а здесь уже круг увеличился как минимум метров до пяти. В стене у пола видна небольшая дыра, а рядом валяется несколько выломанных из стены кирпичей. Присев, Бэла заглядывает в отверстие:

— Ты говорил, что всё заделано?

— Проверял, насколько крепко. Это всё, что я смог выдолбить без инструмента.

— Взрослый человек не пролезет, — Бэла всё ещё смотрит в пролом, как вдруг что-то мелькает на границе света и тени.

Бэла, вздрогнув, отступает, но тут же снова приникает к пробоине. Драган, заметив её испуг:

— Что там?

— Показалось. Это подвал?

— Да. Надо попросить парней, чтоб они снова всё заделали.

— Ясно. Это не то. Тут где-то должен быть тайный ход.

Бэла выпрямляется и начинает шарить фонариком дальше, ощупывая стены и топая по полу. Драган некоторое время выжидательно следит за Бэлой, а потом перехватывает у нее фонарик и, поставив его на пол, берет Бэлу за плечо:

— Когда мы покончим с этим, ты можешь всё забыть.

Бэле волей-неволей приходится посмотреть на Драгана. Их лица, освещенные снизу, превращаются в причудливые маски, зрачки призрачно мерцают, переходя из света в тень. Драган снимает рюкзак и, опустившись на пол, начинает в нем что-то искать, выкладывая мешающие ему вещи: большая бутыль в оплетке, пара перевязанных суровой нитью чёрных кольев, связка крупных ключей, книга-ежедневник, круглый, по-видимому, латунный нательный крест на толстой цепочке… Бэла, заинтересовавшись, присаживается рядом и берет крест в руки.

Молодая женщина, одетая просто, но не по-крестьянски, прижимает к себе ребёнка. На её груди затейливый круглый крест.

Бэла переворачивает крест на ладони. Сзади еле видна сильно затёртая надпись: «Morte accepta, regrediar». Бэла с волнением:

— Это твой?

Драган, всё ещё роясь в рюкзаке, бросает мимолётный взгляд на вещицу:

— Нет, это моей матери.

Бэла подносит крест к его глазам, показывая надпись:

— А ты знаешь, что это значит?

Драган безразлично мотает головой:

— Это на Латыни. Но Латыни я не знаю.

— Шутишь? Я думала, в Средневековье все говорили на Латыни.

Бэла продолжает любоваться крестом: проводит пальцем по надписи, снова переворачивает на лицевую сторону — по круглому краю идет замысловатый орнамент, похожий на вьющееся растение, в центре креста острая четырехгранная шишечка. Драган равнодушно отзывается на слова Бэлы:

— Может быть и так. Я не помню, — и протягивает ей маленький кожаный мешочек, затянутый шнурком, — Вот!

Бэла оставляет крест и, открыв мешочек, вытаскивает из него иссиня-красный, почти чёрный, полупрозрачный камень размером с миндаль. Она вопросительно смотрит на Драгана. Тот поясняет:

— Это камень из алого перстня.

Бэла с непониманием пожимает плечами.

Драган добавляет:

— Камень забвения. Когда хочешь, что-то забыть, подумай об этом, сжимая камень в ладони. Отдай ему каплю своей крови, и, впитывая кровь, он заберет и воспоминания.

— Ах, да… Алхимик, — Бэла рассматривает камень на свет, — А ты сам пользовался этим?

— И не раз.

— Почему же он такой чёрный?

Драган не отвечает, и Бэла поднимает на него глаза. На его лице недоуменно-насмешливое выражение. Бэла спохватывается:

— Ах! Ну, да… Я и забыла, — отдавая камень Драгану, — Кажется, он мне не нужен.

Драган возвращает камень в мешочек и молча кладет всё в карман куртки Бэлы. Бэла состраивает недовольную гримаску, но больше не спорит:

— Хорошо. Раз у тебя такой благожелательный настрой, может, всё же объяснишь, что это было сегодня? С зеркалом?

Драган, собирая вещи в рюкзак:

— Просто случайность.

— То есть, хочешь сказать, что в этом нет ничего особенного? Вампиры сплошь и рядом могут отражаться в зеркалах?

Драган терпеливо, но без особого желания объясняет:

— На самом деле, вампиры в зеркалах отражаются, просто обычно человеческий глаз этого не видит так же, как не видит призраков, например.

Бэла с некоторым раздражением:

— Спасибо за призраков, но я не о том, спрашиваю. Почему все видели твое отражение? Это что, знаменитый вампирский гипноз?

Драган снисходительно:

— Ты переоцениваешь мои возможности.

— Ну, бывает же массовая истерия.

— Тогда сначала надо было вас пару часов накачивать душеспасительными беседами с песнями, танцами и бубнами.

Бэла с досадой поднимается на ноги и берет фонарь:

— Ясно! Не хочешь объяснять, не надо.

Драган, надев рюкзак, примирительно:

— Я же сказал, просто удачное стечение обстоятельств.

Бэла саркастически:

— Видимо, Луна в Овне или Венера в Скорпионе…

Драган пытается покончить с этой темой:

— Что-то типа этого. Не зацикливайся. Даниель сглупил, но я думаю, он сам тебе уже всё рассказал.

Бэла, обследующая стены колодца, внезапно поворачивается к Драгану:

— Кстати, Даниель сказал, что на фото и видео ты тоже…

Драган с чувством, но без злобы:

— Болтун!

— Но если это правда, то как же в аэропорту: проверка паспорта, сканеры и всё такое?

Драган, очевидно, уставший от того, какой оборот принял их разговор:

— Да, паспортный контроль — одна из насущных проблем, где-то наравне с проблемой пропитания.

Бэла, вспылив:

— Как мило, что ты напомнил мне! Я ведь всего лишь чей-то позавчерашний бутерброд, у которого вот-вот истечет срок годности.

Драган невозмутимо:

— По крайней мере, люди умирают по-настоящему.

Бэла, не сдерживая эмоций:

— Что же ты за сволочь такая! А знаешь, я рада, что вампиры хотя бы боль чувствуют!

— И не только физическую…

Бэлу понесло:

— Ух ты! Какие мы нежные! Да вампиры недаром славятся своей тонкой душевной организацией. Вурдалак, упырь, кровосос — это же синонимы всего самого деликатного, затрагивающего самые чувствительные струны души! Ты, наверное, думаешь, я сейчас расплачусь и начну просить прощения? А вообще, по фиг! Мели, что хочешь. Ненавидеть тебя сильнее ты меня уже не заставишь. Сильнее просто некуда!

— Плохо ты меня знаешь… — в тоне Драгана заметна ирония.

— Ах! Ну, да! Я же не дочитала. Что там ещё было? Расчлененка, убийство беременных?

Драган молчит, что, видимо, раздражает Бэлу ещё сильнее:

— Да! Точно! Если этот твой камень работает, я буду просто счастлива тебя забыть!

В течение всей перепалки Бэла продолжает машинально обшаривать стены и пол лучом фонаря. Вдруг Драган перехватывает её руку с фонарем и направляет свет куда-то в пол:

— Стоп! Смотри!

Бэла напряженно смотрит туда, куда указывает Драган, но по её лицу понятно, что ничего особенного она не замечает. Драган опускается и проводит пальцем по едва заметным выщербинкам в полу.

— Просто дырочки какие-то, — недоумевает Бэла.

— Тут раньше было металлическое кольцо, я думаю. Чем бы поддеть?

Драган отстёгивает от рюкзака шёлковый ремешок и, примерившись, рвет его на три тонких ленты. Бэла забирает одну и при помощи стилуса (указки для телефона) заправляет её в отверстие в каменной плите.

Спустя пару минут операция заканчивается успехом. Драган сжимает в кулаке концы ленты, пропущенной через камень в полу, и без видимых усилий приподнимает всю конструкцию. Из пола выдвигается внушительных размеров каменный блок. Драган подхватывает его другой рукой снизу, перемещает в сторону и ставит на пол.

В полу открывается обширный проём. Бэла светит фонарем в темноту обнаруженного ими тайного хода. Под светом фонаря поблёскивает вода. Драган тоже склоняется над лазом:

— Наверное, это вода из озера сюда доходит. Надо проверить, куда он ведет.

С этими словами он садится на пол и начинает снимать с себя обувь. Сидящая рядом Бэла взирает на него с явным неудовольствием:

— А тебе не всё равно, даже если и промокнешь?

— Мне-то — да. Но боюсь, другие, которые не подозревают, что я вурдалак, упырь и кровосос, будут несколько озадачены, если я стану расхаживать в мокрой одежде.

Драган поднимается и снимает куртку — становится видно, что на поясе джинсов у него висит чехол с ножом, — а затем стягивает с себя и свитер. На обнажившемся торсе практически нет мышц. Под блеклой, безжизненной кожей рельефно проступают дуги ребер. На изможденной груди, резко контрастируя с бледностью кожи, густо темнеют волосы. Тонкая дорожка волос тянется через впалый живот. И жилистые бескровные руки до локтей покрыты волосами.

Бэла нервно встает на ноги:

— Может, я уже пойду тогда?

— Не хочешь узнать, куда ведет тайный ход? — Драган, принявшийся было расстёгивать джинсы, останавливается.

Бэла деланно равнодушным тоном:

— Потом расскажешь.

— Нет, останься, присмотри за моими вещами, — Драган кивает в сторону своего рюкзака, валяющегося на полу.

— Я Даниеля позову, — торопится ответить Бэла и смотрит в сторону лестницы.

Драган подходит ближе и пристально смотрит Бэле в глаза с вызовом и насмешкой:

— Сделай одолжение Даниелю.

Пока Бэла собирается с мыслями, чтобы возразить, он вкладывает ей в руку фонарь и нажимает на кнопку. Дно колодца накрывает тьма. Голубеющий клочок неба, затерявшийся в высоте тесно смыкающихся стен, дает едва ощутимый призрачный свет.

Неясная сероватая фигура Драгана исчезает, нырнув под пол. Слышен всплеск воды. Бэла включает фонарь и, прислонившись спиной к стене, кричит:

— Ты надолго?

— Посмотрим. Думаю минут пять, не больше, — в повисшей паузе до Бэлы долетают хлюпающие звуки шагов. — Не ожидал, что ты такая трусишка. Или стесняшка?

Бэла, лениво водя лучом фонаря по вещам Драгана, оставленным на полу:

— А я ожидала, что ты извращенец. Но эксгибиционизм — это как-то мелко.

— Для великих — нет ничего мелкого, — голос Драгана глохнет вдалеке.

Бэла направляет свет на лаз в полу и, как будто что-то решив про себя, пожимает плечами с выражением лица «почему бы и нет», а затем склоняется над проёмом. Фонарик выхватывает из темноты удаляющуюся мужскую фигуру. Даже издалека видны безобразные шрамы, изрезавшие вдоль и поперёк бесплотно-бледную спину.

Бэла усаживается рядом с одеждой Драгана и, оставив фонарь, отстёгивает от джинсов ножны. Сделанные из кожи, они покрыты тонким тиснением, которое на первый взгляд кажется просто затейливым орнаментом. Но она вертит ножны в руках, и под другим углом становится видно, что орнамент — это стилизованные буквы, которые складываются в слова: «Dragan Paerill» («Драган Перилл»).

Полюбовавшись на чехол, Бэла наконец берется за светлую, в мраморных разводах, каповую рукоятку и достает нож. Широкое серебристое лезвие мягко мерцает на её ладони. Она осторожно проводит подушечками пальцев по самому краю острия — лезвие оставляет на коже прозрачный порез, который постепенно алеет, наполняясь кровью. Бэла растирает кровь большим пальцем. Тут, как будто что-то вспомнив, она откладывает нож, поспешно лезет в карман и достает кожаный мешочек. Нерешительно взглянув на тёмное пятно тайного хода, она подтаскивает с себе рюкзак Драгана, и из рюкзака на пол выпадает книга-ежедневник.

Чертыхнувшись, Бэла поднимает её, собираясь положить обратно, но замечает уголок цветной открытки торчащей между страниц. Поколебавшись несколько секунд, она всё-таки тянет открытку наружу. Это сильно помятая репродукция картины, которую ей раньше показывал Даниель. Девушка одетая по моде XVIII века. Лёгкое белое платье с высоким свободным воротом открывает нежный изгиб молочно-белой шеи. Прозрачные янтарные глаза лучатся неотразимым озорством. Чувственные губы тронула лукавая улыбка. Бэла, разглядывая открытку, задумчиво поправляет волосы, но вот снизу раздается шум шлепающих по воде шагов.

Бэла в спешке возвращает на место и книгу, и открытку, закрывает молнию рюкзака, находит, оставленный на полу нож, но как раз в этот момент голова Драгана появляется из-под пола, и Бэла вскакивает с непринужденным видом.

Драган:

— Воды сначала по щиколотку, потом — по колено, а под конец надо нырнуть в озеро, но, в принципе, даже обычный человек может здесь пройти, если умеет плавать, конечно.

Облокотившись о каменный край, он делает один лёгкий рывок вверх и оказывается на полу.

— Ясно, — Бэла отворачивается, как будто бы стесняясь смотреть на Драгана, но, в действительности, пытается решить, что делать с ножом. — Но озеро замерзло, так что…

Слышно, как Драган одевается за спиной Бэлы:

— Для вампира этот лёд не проблема, да там и прорубь рядом. Не надо быть олимпийцем, чтобы доплыть. Для человека, холодно, конечно, но не смертельно.

Бэла, так ничего и не придумав, беззвучно ругается, но продолжает разговор:

— Ты лично проверил?

— Да.

— Да у тебя даже волосы не мокрые!

— Я всегда выхожу сухим из воды. Я ведь упырь.

Драган склоняется над плечом Бэлы и заглядывает ей в лицо. На краткий миг его глаза становятся пронзительно яркими, а лицо наоборот темнеет, в оскаленном рту мелькают смертоносные клыки. Бэла, следящая за ним краем глаза, даже не поворачивает головы, а лишь на секунду задерживает дыхание.

Уже со своим обычным лицом он подносит к глазам Бэлы кожаный мешочек:

— Не теряй, — переведя взгляд вниз и собираясь снова положить свой подарок Бэле в карман, он как будто бы с удивлением замечает нож в её руках, — Всего лишь нож! Вижу, ты сменила гнев на милость. Я-то опасался, что ты вооружишься чёрным колом.

Бэла, театрально закатив глаза, со вздохом отдает нож Драгану:

— Даже в мыслях такого не было. Я же не идиотка, чтобы уменьшать свои шансы на спасение. Или твои телепатические способности тебе не помогают?

Вернув Бэле мешочек с камнем, а себе — нож, Драган прикрепляет его назад к ремню:

— В случае с тобой, скорее, мешают.

Задетая за живое Бэла резко поворачивается лицом к Драгану:

— Намекаешь, что у меня с головой не всё в порядке?

Драган уже полностью одет и поднимает с пола свой рюкзак:

— Докажи, что это не так.

Он берет Бэлу за руку. Его одетая в перчатку кисть сжимает кончики её раненых пальцев, из пореза выступают капли свежей крови. Бэла смущенно молчит, и Драган стирает кровь, пятная кожу перчатки. Задумчиво прикоснувшись к её щеке, он оставляет лёгкий алый отпечаток на левой скуле. Бэла завороженно и напряженно наблюдает, как Драган той же рукой в окровавленной перчатке проводит и по своему лицу. Но его щека остается всё такой же чистой и бледной.

Явно удивленная Бэла хватает руку Драгана, пятно крови, оставшееся на перчатке, всё ещё пачкает её ладонь. Под влиянием импульса она прикасается к его щеке, но тут же отдёргивает пальцы. Драган отвечает ей насмешливым взглядом своих ледяных глаз:

— Хочешь о чем-то спросить?

Сконфуженная Бэла отводит взгляд и, пытаясь говорить как можно естественнее, хватается, видимо, за первую пришедшую в голову мысль:

— А что это за шрамы у тебя на спине? У вампиров остаются шрамы?

— Нет. Но, тебе может показаться странным, я не всегда был вампиром.

Бэла, стараясь, но не попадая в свой прежний язвительный тон:

— Так это боевые раны? Память о героической средневековой юности?

— Скорее о средневековом сиротском детстве, — очевидно, наслаждаясь её замешательством, — Увы, не все мальчики-сироты становятся могущественными волшебниками.

Бэла не сдается:

— Да, некоторые становятся…

— Упырями, — спокойно заканчивает за нее Драган, — И никакой волшебной палочки.

Бэле, как видно, очень хочется как-то парировать, но она сбита с толку спокойным тоном Драгана. Она суетливо осматривается, подбирает с пола фонарь, проверяет карманы, достает перчатки. Драган в это время кому-то звонит: «Ja, jaz sem. — Ne, ne, vse je v redu. — Ja, pridi dol k nam. — Povej ji, da zdaj bom šel gor». (Да, это я. — Нет-нет, всё в порядке. — Да, спустись к нам. — Скажи ей, что я сейчас поднимусь наверх.)

Бэла, что-то обдумав, всё-таки заговаривает с Драганом:

— Подожди, ты сказал, что это крест матери. Значит…

— Так мне сказали. Сам я её плохо помню. А отца не помню, вообще.

Молодая женщина, одетая просто, но не по-крестьянски, прижимает к себе ребёнка.

Бэла как будто собирается сказать что-то ещё, но, встретив пронзительный взгляд холодных голубых глаз, молча отворачивается и смотрит вверх, откуда уже доносятся звуки приближающихся шагов.

Освещая себе дорогу фонарем телефона, на дне колодца появляется Даниель. Драган приветствует его кивком:

— Bela bo vse ti povedala, (Бэла всё тебе расскажет) — и, не прощаясь, уходит вверх по лестнице.

Даниель обеспокоенно смотрит на Бэлу:

— Что у вас тут произошло? (Kaj se zgodilo med vama?)

Бэла нарочито равнодушно отмахивается:

— Ничего!

Даниель скептически:

— Ja, zato Dragan ni pri sebi. In imaš nekaj na… (Ага, и поэтому Драган сам не свой. А у тебя что-то…) — он показывает на свою щёку.

Бэла спохватывается:

— А! — достает зеркальце и платок и, стерев пятнышко крови со скулы, заодно смотрит и на потемневшее, воспаленное место укуса.

Чуть выше на шее, рядом с ухом багровеет небольшой круглый ожог, который, очевидно, озадачивает Бэлу:

— А это ещё что?

Даниель, всё время внимательно наблюдавший за Бэлой, присматривается к тому, что её так удивило:

— Dragan je to storil? (Это Драган сделал?)

Бэла, поглощенная своими переживаниями, видимо, не слышит фразы Даниеля:

— Что?

Даниель, стараясь скрыть смущение:

— Pa nič. Ni pomembno, (Ничего. Неважно.) — и быстро меняет тему: — Torej, ne želiš ničesar povedati mi? (Так ты ничем не хочешь поделиться?)

Припудрив ожог, Бэла со вздохом прячет вещи назад в карман:

— Ну, видимо, я слишком любопытна.

Даниель, испытав явное облегчение, берет фонарь и начинает понемногу осматриваться:

— In kaj si ga vprašala? (И о чем же ты его спрашивала?)

— О его родителях.

Даниель прерывается и задумчиво смотрит на Бэлу.

— И он ушел от ответа.

Даниель, как бы припоминая:

— Enkrat je mi pripovedoval o svoji materi. Ampak nič dokončnega. (Мне он когда-то рассказывал о своей матери. Но ничего конкретного.)

Бэла с волнением:

— А ты не можешь вспомнить его слова?

Даниель пару секунд напряженно смотрит в одну точку и наконец говорит:

— On je rekel, da je bila lepa. Vendar to ne pomeni ničesar. Vsak otrok tako misli o svoji materi, (Он говорил, что она была красива. Но это ничего не значит. Каждый ребёнок так думает о своей матери.) — сосредоточенно сдвинув брови, добавляет с сомнением в голосе: — In zdi se mi, da je rekel nekaj o njenih očeh. «Temno modre žalostne oči». (И мне кажется, он что-то говорил о её глазах. «Синие печальные глаза».)

Даниель переводит вопросительный взгляд на Бэлу:

— In zakaj se je sploh pojavilo vprašanje o tem? (А почему, вообще, об этом зашла речь?)

— Из-за его креста.

— O, okrogli križ! (А, круглый крест!)

— Да, я видела такой во сне. Хочу понять, значит ли это что-нибудь.

Даниель оживляется:

— In kakšne so sanje? (А что это за сны?)

Бэла усмехается:

— Впервые встречаю кого-то, кому интересны чужие сны. И, знаешь, мне впервые не хочется их пересказывать.

Даниель с видом знатока:

— Mogoče, da to niso samo sanje. Mogoče, to so vizije, ki jih povzroča tvoje stanje. (Может быть, это не просто сны, может быть, это видения, вызванные твоим состоянием.)

— Может быть. Но как узнать…

Даниель перебивает взволнованным высоким голосом:

— Počakaj, če si videla križ v svojih sanjah, to pomeni, da Gromov je imel… (Подожди, если ты видела во сне крест, то, значит, у Громова был…)

Бэла не дослушивает:

— Во сне крест был не у Грома, а у женщины. Женщина в средневековой одежде, с маленьким ребёнком на руках.

Даниель едва подбирает слова от волнения:

— Toliko večji razlog! Saj te vizije imajo skupnega z Gromovim. (Тогда тем более! Ведь эти видения у тебя общие с Громовым.)

До Бэлы, очевидно, доходит, что подразумевал собеседник, и её глаза ошарашенно расширяются:

— Не может быть! — но тут же удивление сменяется недоумением, — Но как он сам может не знать?!

— Verjetno ne želi. Namerno je pozabil. (Наверное, не хочет. Специально забыл.)

Бэла говорит медленно как бы припоминая:

— Забыл с помощью того камня…

Даниель глубокомысленно кивает:

— In razumem, zakaj se je odločil pozabiti. (И я понимаю, почему он решил забыть.)

Бэла молчит, погрузившись в какие-то свои невесёлые мысли, а Даниель, всё ещё переживая сделанное ими открытие, не может сдержать слов:

— Morda vsa ta dolga stoletja, dokler ni izvedel, kako deluje kamen, on je doživel neuspeha ravno zato, ker ni mogel pozabiti, kdo je bil njegov oče. (Возможно, все эти долгие столетия, пока он не знал, как работает камень, его преследовали неудачи именно потому, что он не мог забыть, кто его отец.)

Бэла, как будто очнувшись:

— Да только это всего лишь наши догадки. Не надо придавать им такое уж большое значение.

Даниель эмоционально, но стараясь звучать солидно:

— Mislim, da to drži. Z razlogom, da sem vedno čutil, da imava neke vrste povezavo, nekaj skupnega. Sva več bolj podobna, kot sem mislil. (Я думаю, это правда. Не зря я всегда чувствовал, что между нами есть какая-то связь, что-то общее. Мы похожи даже больше, чем я думал.)

Бэла, которой явно не нравится такой поворот в мыслях Даниеля, с укором выпаливает:

— Дурак ты!

Даниель, не слишком обидевшись, тем не менее парирует:

— Seveda, si starejši, vendar to pa ne pomeni, da sem bolj neumen. Obstaja veliko stvari, ki jih razumem boljše kot ti. Zato ne bodi meni za varuha. (Ты, конечно, старше, но это не значит, что я глупее. Есть множество вещей, в которых я разбираюсь лучше тебя. Так что не надо меня поучать.)

Бэла иронично хмыкает:

— Неплохо выступил. Но я с тобой и не собираюсь больше спорить. В конце концов, если ты равняешь своего отца с вампиром, который убил тысячи человек, то это твое дело. Тебе лучше знать.

Даниель подавленно молчит. И Бэла, по-видимому, пытаясь сгладить ситуацию, меняет тему:

— Вообще-то, ты, действительно, в вампирах разбираешься лучше меня. И в истории тоже. Вот к примеру, скажи, почему доктор Пеклич и Драган рассказывают про детей князя Невара по-разному?

Даниель без особого интереса, но всё же отвечает:

— No, to je samo stari pesnitev: «Knez Nevar je imel tri sinove: Grom, Trepet in Strah…». Ta imena uporabljajo vsi, ki si želijo. (Да это просто старинная поэма: «У князя Опасного было три сына: Гром, Трепет и Страх…». Эти имена используют все, кто хотят.)

Бэла разочарованно:

— Значит, имена ненастоящие?!

Даниель с мрачным видом рассматривает пролом в стене:

— Se ti ni zdelo nenavadno, da se vampir imenuje knez Espen? (Разве тебе не показалось странным, что вампира зовут князь Эспен?)

Бэла:

— И что?

— «Espen» je «trepetlika», («Эспен» — это «осина».) — Даниель показывает Бэле перевод на телефоне и присаживается рядом с проёмом тайного хода.

Бэла, нахмурившись:

— Но ведь Гром, он отсюда, из этого замка?

— Ja, ampak to ne pomeni, da «Grom» je njegovo pravo ime, (Да, но это не значит, что это его настоящее имя.) — Даниель выжидательно и холодно смотрит на Бэлу, и, кивнув на дыру в полу, с некоторым раздражением спрашивает: — Torej, misliš mi povedati, kaj je to? (Так ты собираешься мне рассказать, что это?)

Бэла, похоже, чувствуя свою вину за перемену настроения у Даниеля, но не зная, что делать, только утвердительно качает в ответ головой и с горечью сжимает губы.

Лиза, ходит по смотровой площадке, фотографируя на телефон то пейзаж, то стены замка, то себя на фоне пейзажа и стен. Заметив появление Драгана (его лицо как будто бы разгладилось и посвежело, словно он успел отдохнуть), она поспешно прячет телефон и, решительно прикусив губу, подходит к нему вплотную:

— Torej, kaj je tam? (Так что там такое?)

Драган, возвышающийся над миниатюрной Лизой, невозмутимо смотрит мимо нее и неторопливо отряхивает одежду, видимо, испачкавшуюся, когда он оставлял её на полу колодца:

— Skrivni prehod. Pojdite dol in poglejte. (Тайный ход. Спуститесь и посмотрите.)

Лиза, не обескураженная его равнодушием, действует напрямую:

— Zakaj tako prizadevno me ignorirate? Vas spravljam v zadrego? (Почему Вы так упорно игнорируете меня? Я Вас смущаю?)

Драган смотрит на нее без тени иронии:

— Ja, niste bili deležne prave pozornosti. In pravico imate do odškodnine. (Да, я не уделил Вам должного внимания. Вы можете требовать компенсации.)

Лицо Лизы озаряется счастливой улыбкой:

— Ne bojte se! Ni več neumnih eksperimentov! (Не бойтесь. Больше никаких глупых экспериментов.)

Драган снимает правую перчатку и протягивает руку к волосам Лизы:

— Ne bojte se! Neumnost pristaja pametnim ženskam. (Не бойтесь! Глупость украшает умных женщин.)

Лиза с сияющими глазами позволяет Драгану коснуться своих волос — он достает из её прически крошечную деревянную щепку и вкладывает ей в руку. Лиза с тихим мелодичным смехом сжимает щепку в ладони:

— No, ne mislite, da lepa sem? (А красивой Вы меня не считаете?)

Драган, не отрывая взгляда от розовеющего лица Лизы, сужает свои холодные глаза:

— Pametna, lepa in drzna. (Умна, красива и дерзка.)

— To je res, in še me slabo poznate, (И это Вы меня ещё плохо знаете.) — глаза Лизы лукаво поблёскивают.

— Torej, navdušite me! (Что же, удивите меня!) — Драган делает движение правой рукой, как будто хочет дотронутся до лица девушки, но останавливается на полпути.

Лиза, прикусив большой палец сжатой в кулачок руки, издает озорной смешок и сейчас же дерзко кладет ладони на плечи Драгана. Увлажняется и рдеет прикушенная нижняя губка, янтарные глаза смотрят с волнением и вызовом. Правая рука Драгана поднимается и обвивает девичий затылок, кончиками пальцев касаясь нежной кожи, там где на шее длинные высоко заколотые белокурые волосы переходят в золотистый едва различимый пушок.

Головокружительный поцелуй успевают увидеть трое: поднимающиеся из колодца Бэла и Даниель и пришедший на смотровую площадку по внешней лестнице доктор Пеклич. Все трое столбенеют с разной степенью удивления на лице. Бэла саркастически закатывает глаза, Даниель недоуменно сдвигает брови, доктор Пеклич беспомощно раскрывает рот.

Лиза, скорее, раздосадованная помехой, чем смущенная, с пылающим лицом твёрдо проходит мимо деда к выходу. Бэла, хмыкнув, дёргает Даниеля за плечо, и они следуют за Лизой. Только доктор по-прежнему молча стоит на одном месте, растерянно взирая то на Драгана, то вслед ушедшей внучке.

Даниель, спустившись по лестнице вместе с Бэлой, оглядывается по сторонам плохо освещенного замкового коридора и зовет:

— Liza! (Лиза!) — тонкий мальчишеский голос эхом разносится по каменным закоулкам.

Бэла, вздохнув:

— Ладно, я пойду, а ты передай всё парням. Думаю, там неплохо бы устроить такую же ловушку, как в часовне.

Даниель извиняющимся тоном:

— Ne, greva skupaj. Samo pomislil sem… (Нет, пойдем вместе. Просто я подумал…)

Бэла, стараясь говорить тактично:

— Да не думай ты ничего. Скорее всего, этот поцелуй ничего не значит.

Даниель с недоверием:

— Res je? (Правда?)

Бэла убежденно, но без нажима:

— Я бы сказала, это просто провокация. Хочет заставить тебя ревновать.

Даниель с некоторым облегчением в голосе:

— Ali deklice storijo tega? Sem mislil, da to se dogaja samo v filmih. (А разве девушки так поступают? Мне казалось, так бывает только в кино.)

Бэла с искренней улыбкой:

— Да в жизни такое случается, что ни в одном фильме не покажут.

Очевидно, успокоенный Даниель глубокомысленно кивает и продолжает путь по коридору. Бэла идет за ним. Её бледное осунувшееся лицо снова серьёзно и даже мрачно.

Доктор Пеклич отходит к башенной стене и, облокотившись о её край, невидящими глазами впивается в снежный пейзаж. Наконец, вздохнув, он потирает лоб рукой:

— Verjetno nikoli se ne bom navadil na to, da Liza ni več otrok. Se opravičujem zaradi svojega odziva. Ampak upam, da razumete, da jaz bi raje odvrnil Lizo od Vaše družbe? (Я, наверное, никогда не привыкну, что Лиза уже не ребёнок. Прошу прощения за свою реакцию. Но, я надеюсь, Вы понимаете, что я предпочел бы избавить Лизу от Вашего общества?)

Доктор с каменно-серьёзным лицом обращается к Драгану. Тот встречает его спокойным открытым взглядом, не смущенным, но и не дерзким:

— Ne želite govoriti o tem, zakaj ste prišli k meni? (Вы не хотите обсудить то, зачем пришли?)

Доктор, очевидно, уже несколько отошедший от своей первоначальной бурной реакции, тем не менее не готов так сразу оставить волнующую его тему:

— Vsaj bi lahko pojasnili svoje namere? (По крайней мере, не могли бы Вы пояснить свои намерения?)

Драган отвечает по-прежнему спокойно:

— Bova govorila o Lizo za njenim hrbtom? (Будем говорить о Лизе за её спиной?)

Доктор, снова вздохнув и тряхнув головой, как будто пытаясь отогнать беспокойные мысли:

— In veste, prav imate. Zdaj ni pravi čas niti pravi kraj. Poleg tega, želim resno govoriti z Vami. In prosim, da bodite povsem iskreni z mano. (А знаете, вы правы. Сейчас не время и не место. Тем более, что у меня к Вам серьёзный разговор. И я очень прошу Вас быть со мной предельно откровенным.)

Даниель и Бэла проходят через залу с диорамой, там где висят парные портреты Вольфреда и Катарины. Бэла, бросив взгляд на картины:

— Даниель, послушай, извини за тот разговор о твоем отце. Я видела, что тебя это задело.

Даниель, замедлив шаг, оборачивается на Бэлу:

— Pozabi. Tvoje besede nimajo nič s tem. (Не бери в голову. Твои слова тут ни при чем.)

Бэла искренне:

— И всё-таки не стоило мне так говорить. Это было грубо.

Даниель сдержанно:

— Ampak ni daleč od resnice, (Зато недалеко от истины.) — задумавшись, он останавливается посреди сумрачной залы, а затем поднимает на Бэлу серьёзный взгляд, — Ne govori Draganu o Gromove. Ni pomembno, ali je to res ali ne. (Не рассказывай Драгану про Громова. Неважно, правда это или нет.)

Бэла равнодушно:

— Не волнуйся. Я и не собиралась. Если бы это зависело от меня, я бы и сегодня не стала с ним общаться.

— Pravzaprav, ne misliš tako, mar ne? (Ты ведь на самом деле так не думаешь?)

Бэла, делая незаинтересованное лицо:

— Ты о чем?

Даниель, не меняя своего серьёзного тона:

— Pravzaprav, ga ne sovražiš tako zelo, kot želiš prikazati? (На самом деле, ты ведь не испытываешь к нему такой сильной неприязни, как хочешь показать?)

Бэла неожиданно взрывается:

— Да что с вами, люди, такое?! Какая разница, люблю я его, ненавижу или плюю с высокой колокольни? Что это меняет?

Даниель, не обескураженный её реакцией, спокойно поясняет:

— Moj prijatelj je. In prepričan sem, da ne zasluži, da so ga sovražili. Za jezo do njega imaš dober razlog. Toda naredil je dovolj, da bi si zaslužil odpuščanje. (Он мой друг. И я уверен, что он не заслуживает, чтобы его ненавидели. У тебя есть причины злиться на него. Но он сделал достаточно, чтобы заслужить прощение.)

Бэла уже больше язвительно, чем озлобленно:

— Интересно, что ты имеешь в виду? Может быть, то что он сейчас… — Бэла сама себя обрывает и поспешно переходит к другой теме, — А вообще, ладно… А то мы уже ходим по кругу, получается. Лучше скажи, ты что-нибудь знаешь об этой Катарине?

Бэла указывает на портрет. Даниель бросает на него мимолётный взгляд и с довольным видом отвечает:

— Sem poskušal izvedeti o gradu Wolfred vse, kar sem lahko. Nekaj zanimivega je glede Katarine. (Я постарался узнать о замке Вольфред всё, что только возможно. С Катариной связано кое-что любопытное.)

Бэла слушает с явным интересом.

— Domnevno, se je ubila. Se je vrgla z grajskega stolpa. (По-видимому, она убила себя. Сбросилась с замковой башни.)

Женщина в красном платье, с тяжелыми тёмными косами, стоит на краю башенной стены. Рывок — и женщина медленно падает со стены наземь.

Бэла с готовностью вставляет:

— Да-да, и доктор Пеклич об этом говорил!

Даниель, загадочно улыбаясь, поднимает указательный палец, и, значительно покашляв, изрекает:

— To pa ni vse. Pravijo, da po njenem samomoru v gradu prebiva duh. Včasih ponoči v mesečini v gradu nenadoma se širi melodičen šepet ali morda petje. In ženski obris preplava po hodniku v smeri stopnicah. Verjamejo, da duh prinaša nesrečo. Zadnjič, kdaj so ga videli… (Но это ещё не всё. Говорят, что после её самоубийства в замке появился призрак. Иногда в лунную ночь по замку вдруг разносится мелодичный шёпот или, может быть, пение. И женская фигура проплывает по коридору в направлении лестницы. Считается, что призрак приносит несчастья. Последний раз, когда его видели…)

В сумрачной просторной зале накрыт внушительных размеров стол. За окнами синяя ночь, медом золотится тяжелая низкая луна. Стены залы побелены, украшены фотографиями и картинами. Горки с фарфором и хрусталем, обеденный стол, строгие высокие стулья, простые белые занавески на окнах — зала превращена в удобную, но немного аскетичную столовую в деревенском стиле.

Бесшумно входит белоснежная горничная, зажигает газовые рожки на стенах, опускает занавески на окнах. Так же бесшумно исчезает.

Шурша шёлком тёмно-синего платья, входит молодая женщина с тонкой сигаретой в длинном янтарном мундштуке. По моде начала XX века, её талия до невозможности затянута, а светло-пепельные волосы пышно взбиты и объемно уложены вокруг бесстрастного фарфорового лица.

Следом за ней появляется молодой мужчина. Черноволосый, хмурый, усатый. Он высок и широкоплеч. Его накрахмаленная рубашка безупречно облегает молодцеватую грудь, украшенную ярким галстуком с рубиновой булавкой.

Не глядя друг на друга, они садятся по разные стороны стола и со скучающим видом расправляют тонкие салфетки.

В сопровождении серой, как мышка, гувернантки в столовую входит мальчик лет пяти-шести. Пролепетав вечернее приветствие, женщина усаживает своего питомца за стол и садится рядом с ним.

Горничная вкатывает тележку с ужином, в напряженном молчании начинает расставлять тарелки. За исключением звона посуды ничто не нарушает тишины, воцарившейся над столом. Только взгляды летят с одного конца стола к другому. Мужчина оглядывает всех и каждого с явным неудовольствием. Молодая хозяйка смотрит надменно. Гувернантка старается не поднимать глаз. Мальчик тих и испуган.

Выпустив синеватую струю дыма, дама обращается к горничной:

— Катарина, Вы проверили лампы, как я просила? Газ опять мерцает!

Горничная не успевает ответить, как молодой хозяин, уже взявшийся за нож и вилку, ледяным тоном произносит:

— Сделайте одолжение, оставьте сигарету!

Забыв о лампах и о горничной, надменная пепельная блондинка демонстративно затягивается ещё раз:

— Вас раздражает сигарета, или Вы просто, как всегда, не в духе и не знаете, на ком сорваться?

Мрачный франт не отвечает, а нервно бросает приборы на звонкую тарелку:

— Это невозможно есть! Унесите сейчас же!

Безмолвная горничная сейчас же меняет блюдо. Гувернантка сильнее склоняется над своей тарелкой. Мальчик беспокойно ёрзает на стуле.

Вдруг газовый свет, действительно, меркнет, но через мгновение снова вспыхивает с прежней силой. Мальчик успевает испуганно ойкнуть. Хозяйка саркастически хмыкает:

— Как я и говорила! Впрочем, Вам, кажется, нет никакого дела?

Мужчина с размаху опускает свой мощный кулак на столешницу — комната наполняется оглушительным звоном:

— С меня довольно! Я больше не намерен терпеть…

Женщина насмешливо и дерзко перебивает:

— И что же Вы сделаете, мне интересно?

Мальчик начинает потихоньку всхлипывать. Взбешенный отец обрушивается на гувернантку:

— Миссис Оуэнс, немедленно уведите его в детскую. Пусть посидит без ужина, если не умеет себя вести за столом. Думаю, Вам стоит больше времени уделять вопросам этикета. Займитесь этим сейчас, раз у Вас не нашлось времени раньше!

Мальчик всхлипывает всё сильнее. Серая гувернантка дрожащими руками откладывает салфетку. Молодая хозяйка возражает со сталью в голосе:

— Нет, миссис Оуэнс, Вы никуда не пойдете, пока не поужинаете, как полагается! И Бобби тоже! Ребенок не должен страдать из-за самодурства отца.

«Самодур» моментально вскакивает, но в этот момент газ, мигнув, окончательно гаснет. Бобби заливается плачем. Столовая мгновенно погружается в синюю тьму. Аспидные тени хаотично мелькают туда-сюда. Сквозь детский плач слышен возмущенный мужской голос: «Да что здесь, вообще, происходит?! Катарина!»

Горничная поспешно вносит зажженный канделябр, но сейчас же неведомая сила распахивает все окна. Дребезжит и бьется стекло, завывает порывистый ветер. Свечи гаснут, не успев ничего осветить. В сумятице звуков лишь один звучит неизменно и безысходно — отчаянный детский плач.

— Дайте мне этого ребёнка! — громыхает в ярости хрипловатый бас.

И тут воздух пронзает звенящая тишина, недосягаемая для слуха высокая нота, накрывающая беззвучным, но оглушительным раскатом эту безумную ночь. Как в сумрачных глубинах немого кино движутся чьи-то бессловесные тени. Не издавая ни звука, треплет занавески беснующийся ветер, без звона, без грохота валятся со стола приборы и блюда, разбиваясь вдребезги о глухой пол.

И в этом зачарованном царстве необъяснимой тишины откуда-то издали льется тонко-тонко, пронзительно-нежно женское пение на непонятном языке. Оно плывет мимо оторопелых теней, мимо всплеснувших рукавами занавесок, мимо хаоса ночи в мягкую тьму.

Фигура женщины, удивительно яркая, словно сияющая изнутри, как жемчуг сияет перламутром, мелькает в проёме дверей, проходя мимо столовой по коридору. Тёмные тяжелые косы высокой короной венчают её царственно гордую голову.

И как только видение скрывается, сразу спадает оцепенение безмолвия. На столовую обрушивается громовой шквал, какофония звуков. Истерические голоса людей перекрывают друг друга, сливаясь в паническую неразбериху, усугубленную адской темнотой и завыванием одичавшего ветра.

— Свет! Свет! Наконец-то свет!

Какая-то зыбкая зарница разливается по нижним краям распахнутых окон.

Мужская тень перекрывает проём окна и судорожно отшатывается:

— Нет! Нет!

А снизу уже летят беспорядочные вопли. И яркие искры, и алые языки. С гулом и треском пламя врывается в двери. В полыхающем реве стихии тонут истошные предсмертные крики. Растворяется детский плач…

— Ogenj je uničil okrašenost, notranjost, streho. Je zgorelo vse, kar je lahko. Od takrat niso stolp obnovili, (Пожар уничтожил отделку, интерьеры, кровлю. Сгорело всё, что могло гореть. Башню с тех пор так и не восстановили.) — Даниель трагическим голосом завершает рассказ и эффектно замолкает.

Бэла задумчиво и печально:

— И люди погибли?

— Ja, lastniki in nekaj služabnikov. (Да, хозяева и несколько слуг.)

Бэла тяжело вздыхает:

— Опасная леди! И что же она поет?

Даниель только пожимает плечами.

Бэла, глядя на портрет:

— Может, вот это: «Мортэ акцепта, рэгрэдиар».

Даниель с сомнением:

— Ne zdi se tako. Tega prevod je: «Ko sprejel bom smrt, se bom vrnil». Mislim, da so to dodali glede na legendo o duhu. Ker slika je bila narisana ne v devetem stoletju, a veliko kasneje. (Не похоже. Это переводится: «Смерть приняв, я вернусь». Думаю, это добавили, учитывая легенду о призраке. Картина ведь была написана не в IX веке, а намного позже.)

Но заметив разочарованный взгляд Бэлы, Даниель поспешно добавляет:

— Ampak je bila narisana iz originalne freske. Torej, podobnost verjetno je. V bistvu, Katarina je zanimiva oseba, vendar je komaj povezana z zgodbo Gromova, (Но написана с оригинальной фрески. Так что портретное сходство, наверное, присутствует. Вообще, Катарина интересная личность, но вряд ли она имеет отношение к истории с Громовым.) — подытоживает он.

Бэла осторожно предполагает:

— А не может быть, что эта Катарина и невеста княжича, сына Невара — это один и тот же человек?

— Torej, v resnici te zanima nevesta knežjega sina? Ona je tudi bila v tvojih sanjah? (Значит, на самом деле, тебя интересует невеста княжича? Она тоже была в твоих снах?)

— Да, и убивала себя. Дважды.

Даниель глубокомысленно повторяет:

— Dvakrat… (Дважды…)

Доктор Пеклич возбужденно расхаживает по смотровой площадке:

— Nimate pojma, kako dragocena je ta informacija za mene! Prosim Vas! (Вы не представляете, насколько, ценна для меня эта информация! Прошу Вас!)

Драган, спокойно стоящий в центре площадки рядом с колодцем подъёмника, следит за доктором без тени волнения. В ответ на эмоциональную тираду он лишь слегка прикрывает глаза, как бы обдумывая просьбу доктора. Наконец он коротко кивает, и доктор, облегченно вздохнув, начинает торопливо рыться в карманах пальто:

— Imam z mano… (У меня есть с собой…)

— Ni treba, doktor, (Не нужно, доктор.) — Драган держит в руке серебряный нож.

Доктор замирает на месте, устремив глаза на руки Драгана, и даже задерживает дыхание, словно боится упустить какую-либо, хотя бы и самую незначительную деталь происходящего. Медленно сняв перчатку с левой руки, Драган поднимает на доктора свои холодные прозрачные глаза и прикладывает сияющий клинок к обнаженной ладони. Бледная кожа мгновенно чернеет и обугливается. Драган отнимает нож — поперёк ладони тянется широкий безобразный ожог, сочащийся тёмной кровью.

Глаза доктора завороженно расширяются. Несколько секунд он просто безмолвно взирает на чёрную рану и серебряное лезвие. Очнувшись, он произносит хрипловатым голосом:

— Dovolite mi… (Позвольте мне…) — и протягивает руку к ножу.

Драган всё так же спокойно передает доктору оружие. На бесстрастном лице вампира нет и следа страдания, лишь льдистые глаза кажутся чуть прозрачнее.

Доктор бессмысленно вертит в руках нож Драгана, машинально проговаривая свои мысли:

— Srebro… (Серебро…)

Сжав рукоять пальцами, он делает несколько резких движений кистью, как бы прицеливаясь. Драган одобрительно вскидывает брови, и доктор с размаху швыряет клинок в лицо вампиру.

Драган стремительным и лёгким движением руки невозмутимо перехватывает серебристую молнию летящего ножа и неторопливо убирает его назад в ножны.

Вечер.

На дворе вечереет, но всё ещё довольно светло. Бэла спешит надеть перчатки. Даниель поднимает воротник куртки. Снег под ногами скрипит по-морозному звонко. Пара направляется к административному корпусу, негромко переговариваясь по пути.

Недалеко от часовни их перехватывает озабоченная Лиза:

— Where has everyone disappeared? I guess it’s time to go back to the village, isn’t it? It’s getting dark! (Куда все запропастились? Разве не пора возвращаться в деревню? Уже темнеет!)

— Don't worry, the vampire won't get up until it’s midnight, (Не волнуйся, до полуночи вампир не поднимется.) — обстоятельно поясняет Даниель, — He hasn't recover yet. But if he had some black powder… (Он ещё не оправился. Вот если бы у него был чёрный порошок…)

Лиза, не дослушав, досадливо отмахивается от его слов:

— Well, I'm not worried about vampires. I just don’t fancy the idea to spend one more night in the middle of nowhere. (Да я и не волнуюсь о вампирах. Просто не хочу застрять в этой глуши ещё на одну ночь.)

Бэла недоуменно нахмуривает брови. А Даниель, очевидно, доволен услышанным:

— I can give you a lift. I’ll just talk to the guys first. (Я сам могу тебя отвезти. Только поговорю с парнями.)

Лиза даже не обдумывает это предложение:

— No, thanks. I need the car, and my grandpa has got the keys. I thought you were coming all together, but he has stuck somewhere. (Нет, спасибо. Мне нужна наша машина, а ключи у деда. Я надеялась, вы уже все вместе идете, но он где-то застрял.)

Бэла:

— Он с Драганом.

Лиза ограничивается только кратким восклицанием:

— Oh! — и по её лицу не понятно, какие чувства она хочет вложить в это «Oh!».

Даниель доброжелательно предлагает:

— So you can go up to the top of the tower with Bela. I think they are both still there. (Поднимитесь на башню вместе с Бэлой. Я думаю, они ещё оба там.)

Лиза кривит губы:

— It’s all the way up again. No, I don' t feel like scrambling up… (Опять лезть на самый верх. Что-то неохота…) — и обращаясь к Бэле, — Let's go and wait at Mrs. Kovach office. (Пойдем, посидим у госпожи Ковач.)

Лиза берет Бэлу под руку и прощально машет Даниелю:

— And you can join us there when you're through with your duties. That old lady is not much of a good mixer. (А ты закончишь дела и заходи к нам. Там ужасно скучно с этой старушкой.)

Даниель оставляет девушек со счастливой улыбкой, но, отойдя на пару шагов, нахмуривается и поспешно достает телефон.

Драган стоит на смотровой площадке, прислонившись к стене. Перед ним расхаживает доктор.

Драган, глядя на первые проклюнувшиеся звёзды:

— Pozno je že. (Уже поздно.)

Доктор нервно постукивает согнутым указательным пальцем по губам:

– Še minuto, samo še eno minuto! Za Vas imam toliko vprašanj! (Минуточку, ещё минуточку! У меня так много вопросов к Вам!)

Лицо Драгана как будто бы ничего не выражает, но в глазах мелькает снисходительная улыбка. Наконец собеседник останавливается и смотрит в лицо Драгану:

— Kako ste izvedeli za gospod Gromov? (А как Вы узнали про господина Громова?)

— Slučajno sem ga spoznal. Obljubili ste mi, da ne boste me vprašali o zasebnih stvareh. (Случайно встретился с ним. Вы обещали не задавать вопросов лично обо мне.)

Доктор эмоционально:

— Da, da, da! Ampak težko je to dvoje ločiti! Recimo, želim vedeti, kako ste postali vampir, ampak… (Да-да-да! Но одно от другого так трудно отделить! Например, мне очень хочется знать, как Вы стали вампиром, но…)

Драган отвечает успокоительно мягко:

— Lahko vam povem o tem, kar velja za vse vampirje. (Я могу Вам рассказать то, что касается всех вампиров.)

Собеседник энергично кивает.

Драган, осторожно подбирая слова:

— Ko se zbudiš — da, verjetno to je prava beseda — ko se zbudiš po smrti, prva stvar, ki jo čutiš, je utrip, pulz, vendar to ni tvoj pulz in ni tvoje srce. To je neka zunanja vibracija, kot če neskončna struna se bi raztegnila skozi vse stvarstvo od enega do drugega konca vesolja in prebodila te in tvoj grob.

Videl sem neke brezoblične sence, ki se so združile s temi vibracijami in se so raztople v jih izginjajočem ritmu, kot če bi prehajale na drugo stanje.

Pogledal sem to iz nejasne megle, iz želatinasta močvirja neobstoja. Ampak moja struna, očitno, je zvenela drugače — vendar in zdaj še vedno zveni. Njena vibracija ni spremenila me, ni vzela me iz utrujene prazne neskončnosti. Je samo udarjala z utripom znova in znova in znova tako, da je mi postalo zatohlo in tesno, vrtoglavo in ogabno, neznosno in divje ostati mrtev.

In vstal sem iz groba, žal nisem postal živ. Še vedno čutim vibracijo moje zemlje, celo ko sem oddaljen od nje na veliko kilometrov. Ona me objame in obnavlja, ko ležim v njej. Toda nikoli več jaz ne bi želel občutiti vso njeno silo v tem sovražnem kraju med svetovoma nekam, kjer ni časa, ni prostora, ni smisla.

(Когда просыпаешься — да, наверное, это самое подходящее слово — когда просыпаешься после смерти, первое что чувствуешь — это биение, пульс, но это не твой пульс, не твое сердце. Это какая-то внешняя вибрация, как будто бесконечная струна протянулась через всё сущее, из конца в конец вселенной и прошла через тебя и твою могилу.

Я видел, как чьи-то бесформенные тени сливались с этой вибрацией и растворялись в её затихающем ритме, словно совершали переход в иное состояние.

Я наблюдал за этим из мглистого тумана, из студенистого болота небытия. Но моя струна, видимо, звучала иначе — впрочем она и сейчас звучит. Её вибрация не превращала меня, не забирала из томительной пустой бесконечности. Она лишь била пульсом, снова, снова и снова, так что становилось удушающе тесно, головокружительно тошно и невыносимо дико оставаться мёртвым.

И я встал из могилы, но, увы, не стал живым. Я по-прежнему чувствую вибрацию своей земли, даже за многие километры от нее. Она обнимает и обновляет меня, когда я ложусь в нее. Но никогда не хотел бы я снова ощутить всю её мощь в том постылом междумирье, где нет ни времени, ни пространства, ни смысла.)

Доктор Пеклич, не проронивший ни звука в течении всей долгой речи Драгана, завороженно смотрит в одну точку. Хриплым от волнения голосом он наконец изрекает:

— Nisem imel pojma, kako blizu sem bil! (Я и не предполагал, насколько я был близок!)

Драган дает ему ещё несколько секунд, чтобы переварить услышанное, и вкрадчиво напоминает:

— Doktor, morava iti. (Доктор, нам пора.)

Но доктор, кажется, совершенно не торопится. Он устремляет на собеседника глубокомысленный взгляд и начинает с новым воодушевлением:

— Zaključil sem o povezavi vampirja s njegovo zemljo samo iz posrednih dokazov! (Я ведь сделал вывод о связи вампира с его землей лишь по косвенным свидетельствам!)

— Doktor, morava bolj pomembne zadeve urediti. (Доктор, у нас с Вами есть более важные дела.)

Драгану, судя по всему, удается этой фразой достучаться до собеседника — тот хмуро сдвигает брови и замолкает.

Льдистые глаза вампира неотрывно следят за подвижным, изборожденным годами лицом пожилого интеллектуала. Вампир осторожно:

— Mislim, da ne morava na to se vračati. (Не думаю, что стоит возвращаться к этому.)

Доктор, однако, глубоко вздохнув, возражает:

— Ko govorite o pomembni zadevi, ne morem ne pomisliti na Lizo! (Когда Вы говорите о важном деле, я не могу не думать о Лизе!) — и после выразительной паузы, — Glede na to, kaj vse vem o vampirjih, sem lahko prepričan, da niste zaljubljen vanjo. (Учитывая всё, что я знаю о вампирах, я могу быть уверен, что Вы не влюблены в нее.)

Доктор сверлит Драгана настойчивым вопросительным взглядом, но тот не выражает ни раздражения, ни смущения:

— Prav imate. Vampirska ljubezen je bolj smrtonosna, kot človekovo sovraštvo. Jaz ne bi se jo dotaknil. Morda je čudno, ampak vampirji ne uživajo v smrti tistih, ki so jim dragi. (Да, вы правы. Любовь вампира губительнее человеческой ненависти. Я бы не прикоснулся к ней. Как ни странно, вампиры не испытывают радости от гибели тех, кто им дорог.)

Доктор со всё возрастающим волнением:

— Toda zakaj je? Fizičen užitek? (Но почему же тогда? Физическое удовольствие?)

Драган даже не думает отводить глаза от испытующего взгляда:

— To je prednost človeških teles, (Это привилегия человеческой плоти.) — и помолчав, добавляет по-прежнему сдержанным и в то же время слегка примирительным тоном: — Dovolite mi, da ne odgovarjam na Vaše vprašanje. Katere razloge jaz bi povedal: kaprica ostarelega vampirja ali del pripravljenega načrta, — se bojim, da ne boste zadovoljni. Poskušajte ne spomniti Lizi na ta poljub. Dajem Vam besedo, da več se ne bom sestal z njo. Vas to pomirja? (Позвольте мне не отвечать на Ваш вопрос. Какую бы причину я ни назвал: причуда дряхлеющего вампира или часть продуманного плана, — боюсь, Вас она не обрадует. Постарайтесь не напоминать Лизе об этом поцелуе. А я даю слово, что больше не встречусь с ней. Вас это не успокоит?)

Доктор, вперив взгляд в пол, задумчиво кивает, не то соглашаясь, не то сокрушаясь.

В этот момент на смотровую площадку поднимаются Штефан с фонарем в руке и Паша, держащий ящик с инструментами. Штефан:

— Doktor, inšpektor Vas išče. (Доктор, Вас инспектор ищет.)

Доктор Пеклич достает и включает телефон.

Паша:

— А мы пришли посмотреть тайный ход: можно тут сделать такую же ловушку, как в часовне, или нет?

Драган указывает на проём в центре смотровой площадки и собирается спуститься вместе с парнями. Но доктор всё-таки его удерживает:

— Počakajte, še se nisva pogovarjala o najbolj pomembni stvari. (Подождите, мы не обсудили самого главного.)

Драган машет рукой товарищам:

— Pojdita naprej. Kmalu pridem. Идите вперед. Я скоро.

Те включают фонарь и по очереди исчезают в глубине колодца.

Доктор торопливо:

– Če ne uničite vampirja tukaj v gradu, potem on… Na splošno kako lahko odvrnemo vampirja od vasi? (Если вы не уничтожите вампира здесь в замке, то он… В общем, как мы можем отпугнуть вампира от деревни?)

— Veste bolje od mene, česar se bojijo vampirji. (Вы лучше меня знаете, чего боятся вампиры.)

— Ja, vendar je samo en res dober način. (Да, но есть только один, действительно, хороший способ.)

— Ni idealen. Z zadostno motivacijo… (Он неидеальный. При желании…)

— Ja, to vidi se po Vam. Priznajte, da težko je za Vas. (Да, я вижу по Вам. Но признайтесь, Вам это нелегко дается.)

Драган опускает глаза, как бы признавая правоту доктора, но тем не менее возражает:

— Tega ne bom storil. Bo ubilo Vas. (Я не буду этого делать. Это убьет Вас.)

Доктор решительно:

— Morda pa ne bo. Pripravljen sem tvegati. Še posebej, ker življenja so na kocki veliko. (А может, и нет. Я готов рискнуть. Тем более, что на кону жизни людей.)

В ответ — только напряженное молчание. Доктор не отступает:

— Vem, da imate črni prah. (Я знаю, что у Вас есть чёрный порошок.)

— In celo takrat ni garancije, (Он не дает гарантии.) — словно колеблясь, поясняет Драган.

Доктор ещё энергичнее:

— Vendar prah poveča možnost. In seveda, ne bo nihče vedel o tem. (Но повышает шансы. И конечно, об этом никто не узнает.)

Драган сдается:

— Bela bo delila prah z Vami. Ne potrebujete veliko. (Бэла поделится с Вами порошком. Его много не надо.)

Доктор, довольный собой, начинает расправлять ворот пальто. Вампир прерывает его с ироничной улыбкой:

— To ni potrebno, dajte mi roko. (Не надо, дайте руку.)

Отважный испытатель снимает с левой руки перчатку, но внезапно останавливается:

— Zanima me, in ta eksperiment? Ko ste stali ob Belo pred ogledalom… (Интересно, а тот эксперимент? Когда Вы стояли с Бэлой перед зеркалом…)

Драган отвечает укоризненным взглядом:

— Doktor, imava malo časa. (Доктор, у нас мало времени.)

Тот поспешно кивает в ответ и вкладывает свою кисть в обнаженную ладонь Драгана.

Даже в тусклом свете угасающего дня заметно, как резко и пронзительно сверкнул прозрачный лёд голубых глаз. Повинуясь этому холодному взгляду, грузная фигура доктора вздрагивает, обмякает и медленно оседает на пол смотровой площадки.

Доктор приходит в себя в окружении мужских лиц. Над ним склонились Драган, Штефан и Паша. Последний помогает доктору подняться на ноги:

— Пора Вам возвращаться в деревню. Я так понял, Вам ещё целую лекцию читать перед деревенскими. Не помешает отдохнуть перед этим.

Пожилой мужчина в сопровождении молодых людей осторожно спускается с башни в коридор замка. Между делом, пока никто не смотрит, доктор отгибает край левого рукава — на запястье наливается кровью след свежего укуса. Пряча рану, он встречается глазами с Драганом и обменивается с ним многозначительным заговорщицким взглядом.

Бэла, Лиза и Даниель в кабинете у госпожи Ковач. Троица попивает кофе, расположившись вокруг журнального столика. В кабинете горит тёплый желтоватый свет. Госпожа Ковач сидит за своим столом у окна, но теперь рядом с ней, сгорбившись над книжками и тетрадями, ёрзает на стуле Тинек. Бабушка внимательно следит за трудами внука, заглядывая через плечо, и время от времени делает ему внушения строгим поучительным тоном.

Молодежь переговаривается короткими тихими фразами:

— Совсем стемнело. (За окнами и, правда, сгустились синие сумерки. На замке уже включены мощные прожекторы, освещающие двор. В небе роятся нежданные тучи, сыплет лёгкий снежок.)

— It looks like it’s snowing again. (И кажется, снова снег.)

— The highway is going to be nothing but traffic jams. (Опять шоссе встанет.)

— Well, where is my grandpa, anyway? (Ну, где же дед?)

— Are you coming to the school? (Пойдете в школу?)

— School? (Школу?)

— To the meeting. (На собрание).

— Oh…No, I kind of know what it's going to be about. (А-а-а… Да нет, я примерно представляю, что там будет говорится.)

— А я бы пошла, но ужасно устала.

Тут в кабинет, дыша морозом, шумно входят доктор Пеклич, Штефан и Паша. Увидев кофе, они присоединяются к компании, сидящей за журнальным столиком.

Госпожа Ковач отрывается от занятий Тинека и, поправив очки, отыскивает глазами Штефана:

– Štefan, tvoja mati že trikrat je me klicala. Končno jo pokliči nazaj! (Штефан, мать уже раза три мне звонила. Перезвони ей, наконец!)

Штефан, оставив чашку:

— Kako je očka? (Как там отец?)

— Bolje. Ni nevarnosti. Jakob je prišel ga obiskati. (Лучше. Опасности нет. Якоб приехал его навестить.)

Штефан слегка кривит рот:

– Če ponovno pokliče, ji povej, da je vse v redu. Tukaj imam dela čez glavo. Se bova odpočila nekaj minut in šla narediti še eno past. (Если снова позвонит, передай, что всё в порядке. Тут дел невпроворот. Отдохнем пару минут и пойдем делать ещё одну ловушку.)

Госпожа Ковач, сердито вздохнув, возвращается к Тинеку.

Бэла с интересом обращается к Паше:

— А что, получится ловушка?

Паша с видом эксперта:

— А почему не получится? Главное, чтобы руки из правильного места росли. Сейчас парни заделают там все проломы, и мы приступим.

Бэла задумчиво:

— Да-а-а, здесь полно всяких тайных закоулков… И Грома мы так и не нашли.

Паша обнадёживающим голосом:

— Парни пока не теряют надежды, продолжают обшаривать замок. Да ты и сама, Белка, молоток! Ты же тайный ход нашла!

Даниель, о чем-то тихо болтавший с Лизой, внезапно встревает в беседу:

— Mimogrede, kje je Dragan? (А кстати, где Драган?)

Доктор Пеклич:

— Dragan v kapeli je, pregleda na to, kar sta naredila, (Драган в часовне, смотрит готовую работу.) — и с этими словами бросает выразительный взгляд на госпожу Ковач.

Та с понимающим видом легко кивает в ответ. Никто, кроме Бэлы, не обращает на этот безмолвный разговор никакого внимание. Да и Бэла, очевидно, не придает этому большого значения. Всех отвлекает Даниель, который начинает пробираться через ноги сидящих вокруг столика людей к выходу.

Подождав, когда за Даниелем закроется дверь, доктор достает телефон и демонстративно громко жалуется:

— Inšpektor se ne oglasi! Čas je, da morali bi iti! (Инспектор не отвечает! А пора бы уже возвращаться!)

Госпожа Ковач что-то шепчет на ухо Тинеку, и тот взвивается над стулом:

— Vem, kje inšpektor je! Hočete, da Vam pokažem? (А я знаю, где инспектор! Хотите покажу?)

Доктор благосклонно кивает, и Тинек поспешно надевает куртку и шапку.

Лиза усталым голосом:

— Grandpa, please, don't be long! (Дед, только недолго!)

На что дед с довольной улыбкой отвечает:

— Da bi ne dolgo trajalo, počakaj inšpektora na hodniku. Ali morda bom ga zgrešil. (А чтобы не получилось долго, покарауль инспектора в коридоре. А то вдруг мы разминемся.)

Лизу, кажется, не радует перспектива подпирать коридорные стены:

— Why should I wait for him out in the hallway? I guess it’s quite Ok to stay here. (Зачем мне ждать в коридоре. Я думаю, можно и здесь.)

Доктор резонно возражает:

— Se bojim, da morda ne bo prišel sem, a najprej bo šel na koncu hodnika in potem spet bo odšel zunaj. Tako se bova vrtela v krogu eden za drugega. (Боюсь, он может и не заглянуть сюда, а пойдет сразу в конец коридора и потом назад на улицу. И мы так и будем ходить кругами друг за другом.)

Лиза, по-видимому, знает, что находится в конце коридора, и шумно вздыхает, сморщив нос.

Доктор приводит решающий довод:

— Ali sama bi šla s Tinekom. Jaz počakal bom na hodniku. (Или сходи с Тинеком сама. А я подожду в коридоре.)

На этом спор заканчивается и Лиза вместе с дедом и Тинеком выходит из кабинета.

Бэла поудобнее устраивается на диване. Штефан подливает ей кофе:

— Boste šli do vasi z doktorom? (Вы поедете в деревню с доктором?)

Бэла кивает:

— А вы?

Паша отвечает за Штефана:

— Наверное, получится приехать поужинать, а, вообще, работы много.

Штефан пожимает плечами:

— Tega še ne vem. (Пока не понятно.)

Бэла сочувственно:

— Жаль…

Паша не упускает шанса съехидничать:

— Белка, кончай парню голову морочить. Я же знаю, что ты на самом деле хочешь сказать: «Жаль, что Драган не поедет с нами в деревню…»

Тут Пашу прерывает раздраженный голос госпожи Ковач:

— Kdo je sploh ta Dragan? Vsi ves čas govorijo o njem. In to ameriško dekle se nalepi na ga tako, da ogabno mi je, ko to vidim. Tisto dekle ne pozna sramu! (А кто, вообще, этот Драган? Все только о нем и говорят. А эта американочка так на нем виснет, даже смотреть противно! Вот у девушки совсем стыда нет!)

Паша, явно не понимающий слов возмущенной старушки, видимо, принимает их на свой счет и смущенно ерошит волосы, переводя взгляд с одного лица на другое. Штефан удивленно восклицает:

— Babica! (Бабушка!)

Но старая дама не унимается:

— In kaj? Resnica ali ne? Neumno dekle je zatreskano v naduteža in njegove modre oči! In ona ne skriva, pred vsemi sledi mu, kot kuža! (А что? Разве не правда? Повелась глупая девчонка на хлыща и его голубые глаза! И не стесняется, при всех за ним бегает, прямо как собачонка!)

Лицо Бэлы сосредоточенно-хмурое. Паша по-прежнему ничего не понимает. А Штефан выразительно поднимает брови и указывает пальцем на дверь.

Впрочем бабушкино возмущение идет на спад:

— Oh! Kakšna moderna dekleta! O časti nimajo predstave! Ponižujejo tako se pred moškim! Oh! (А! Что за девушки теперь! Никакого понятия о чести. Так унижаться перед мужчиной! А!) — угрюмо махнув рукой и поправив очки, она с мрачным видом направляется к телевизору и начинает жать на разные кнопки, как будто совершенно потеряв интерес к поднятой ею теме.

Штефан переводит на друзей извиняющийся взгляд. И в этот момент в комнату входит инспектор с Тинеком.

— Vzemi svoje stvari in pojdiva, (Забирай свои вещи и пойдем.) — обращается он к мальчику. Затем переводит взгляд на Бэлу: — Bomo odšli. Doktor Peklič in Vas kliče. (Мы уезжаем. Доктор Пеклич и Вас зовет.)

Бэла начинает одеваться. Тинек собирает со стола свои книжки и тетрадки. Штефан и Паша тоже встают.

— Babica, šla bova! (Бабушка, мы пойдем!)

Увлеченная какой-то передачей (хотя звука по-прежнему нет), госпожа Ковач только машет рукой в ответ.

Доктор Пеклич и Лиза идут по двору замка. Снег уже сыплет вовсю. Темноту зимнего вечера рассеивают мощные прожекторы, закрепленные на замке и на крепостной стене. Во дворе довольно много людей: одни торопливо переносят что-то с места на место, другие закрепляют в земле какие-то металлические бочки, третьи, энергично жестикулируя, о чем-то спорят.

Доктор, бросив на внучку оценивающий взгляд:

— Zdi se mi, da te je nekaj vznemirilo? (Тебя, кажется, что-то расстроило?)

Лиза равнодушно:

— What are you talking about? (С чего ты взял?)

Доктор, стараясь говорить непринужденно:

— No, ko vrnil sem se z inšpektorjem, tak izraz si imela… (Ну, когда я вернулся с инспектором, то у тебя было такое лицо…)

Лиза перебивает:

— Oh! That! It was just that Mrs. Kovach! (А! Это! Да там эта госпожа Ковач.)

Доктор вопросительно приподнимает брови. Лиза поясняет:

— You know, one of those who can’t just mind their own business. Well, it doesn't matter. I'm leaving, anyway. (Знаешь, есть такие люди, любят совать нос в чужие дела. А вообще, неважно. Я всё равно уезжаю.)

Доктор с недоумением:

— Odhajaš? Ampak že popoldne nisi želela odhajati nikamor. (Уезжаешь? Ты же ещё в обед не желала никуда ехать.)

Лиза со смешком:

— That's because I don't like being forced. (Да я просто не люблю, когда на меня давят.)

Доктор с облегчением уточняет:

— Torej, ves čas si bila samo trmasta? (То есть ты всё это делала просто из упрямства?)

Лиза уже по-настоящему смеется:

— Come on, grandpa, are serious?! Don’t you know me well enough?! (Ну что ты, дед, в самом деле?! Ты что, совсем меня не знаешь?!)

Помолчав, дед осторожно интересуется:

— Hočeš priti v Ljubljano? (Хочешь вернуться в Любляну?)

— Yes. And it would be great to get there before the day is over. I've got some plans for tonight. (Да, и желательно ещё сегодня. У меня уже есть планы на эту ночь.)

Доктор хмуро сводит брови. Лиза, заметив это, реагирует довольно эмоционально:

— Oh! No! Please, don't go with all that stuff again! Can’t believe, you won’t let me go! You prefer to stay here — it’s Ok, but there is nothing for me here. Why can’t I just go back by myself? I’m a good driver. And somebody will surely give you a lift back to Ljubljana. Daniel, for example. (Ой! Только не начинай! Поверить не могу, что ты не позволишь мне уехать! Ты хочешь тут остаться — пожалуйста, но мне тут совсем неинтересно. Почему бы мне не вернуться самой! Я отлично вожу! А тебя назад подвезут. Ну хотя бы Даниель.)

Доктор тяжело вздыхает и как бы нехотя соглашается:

— Dobro, ampak do avtoceste sam te bom peljal. (Хорошо, но до шоссе я отвезу тебя сам.)

Лиза недовольно надувает губы:

— But you've got some plans in the village. (У тебя же какие-то дела в деревне.)

— Lahko počakaš. Boš večerjala medtem. Nočem, da ti bi obtičala sama v kakšnem snežnem zametu. (Вот и подождешь. Поужинаешь пока. Я не хочу, чтобы ты в одиночку застряла в каком-нибудь снежном заносе.)

Лиза молчит в ответ, а её лицо выражает далеко не радость.

В ярко освещенном дверном проёме часовни стоят Драган и Даниель. Они смотрят на людей, снующих мимо них по двору и обмениваются комментариями, указывая друг другу на что-то, находящееся в глубине двора.

Даниель:

— Torej, privoliš v moj načrt? (Всё-таки ты даешь согласие на мой план?)

— In poglej, fantje so pripravili sodi. (А парни, посмотри, приготовили бочки.)

Даниель нетерпеливо:

— Saj veš, to je samo rezervni načrt. (Сам знаешь, что это просто запасной вариант.)

— Morali bi pregledati, kako svetijo. (Надо бы посмотреть, сколько света они дают.)

Даниель собирается что-то сказать, но Драган переводит разговор на другое:

— Imamo dovolj ljudi za vrata? (А на ворота хватило людей?)

Даниель повернувшись в сторону ворот, которых от часовни не видно:

— Ja, trije bodo bdeli nad vrati z molotovkami. Seveda, želel bi, da on bi sploh se ne prebil do vrat. (Да, трое засядут над воротами с коктейлями молотова. Но, конечно, хотелось бы, чтобы он, вообще, не прорвался к воротам.)

Глядя на помрачневшее лицо Драгана, Даниель замолкает, а потом, как будто бы собравшись с духом, осторожно покашливает и начинает другой разговор:

— Veš, morda se boš smejal mi, a… Na splošno sem danes spoznal to, kar me že dolgo muči. Preganjava vampirja. Ampak ali ljudje ne ravnajo drug z drugim hujše, kot vampirji? (Знаешь, может быть, ты посмеешься надо мной, но… В общем, я сегодня понял, что меня уже давно беспокоило. Мы гоняемся за вампиром. Но разве люди не поступают друг с другом хуже, чем вампиры?)

Драган и не думает смеяться:

— Prav imaš, ravnajo tako. Kaj hočeš reči? (Ты прав, поступают. И к чему ты ведешь?)

Даниель сокрушенно пожимает плечами, и голос его предательски звенит:

— Ne vem, v čem je smisel, da rešimo ljudi pred vampirjem, če se ljudje sami ubijajo drug drugega na levo in desno. (Я не знаю, какой смысл спасать людей от вампира, если сами люди убивают друг друга направо и налево.)

Драган несколько иронично:

— Nisi živel je še četrt stoletja, pa je že razočaran nad človeštvom? (Не прожил ещё и четверти века, а уже разочаровался в человечестве?)

Даниель вскидывает на друга укоризненный взгляд, и тот меняет тон:

— Oprosti. Pravkar nočem ponoviti klišejske resnice. Te besede se bodo zate zdele prazne, ker jih nisi preživel. (Извини. Просто не хотелось повторять расхожие истины. Для тебя они всё равно будут пустым звуком, потому что ты их не прожил.)

Даниель выжидательно смотрит на Драгана.

— Torej, hkrati imaš prav in nimaš prav. Ker človek ne more biti samo slab ali samo dober. Celo v najbolj ubogem, najnižjem od vas je veliko vsega preveč zapletenega tako, da je nemogoče uničiti zlega, ne da bi uničeno dobrega. Ampak obstaja pomembnejša stvar. Najpomembneje je to, — in čudno je, da ti govorim tako preproste stvari, — najpomembneje je, da se človek nikoli ne neha spreminjati. Vedno ste različni: danes uničujete, jutri ustvarjate. Ljudje napredujejo, pa tudi napredujejo vaša poznavanja tega, kaj je dobro in kaj slabo. Nekoč ljudje niso videli nič napačnega v kanibalizmu, javnih usmrtitvah, suženjstvu. Mogoče ljudje se bodo kdajkoli naučili, da se ne pobijajo med sabo. (Ты прав и неправ одновременно. Потому что человек не бывает просто плохим или просто хорошим. Даже в самом жалком, самом низком из вас столько всего и так намешано, что невозможно уничтожить злое, не уничтожив и доброе. Но это не главное. Главное то — и мне даже странно говорить тебе такие простые вещи, — главное, что человек никогда не перестает меняться. Вы всегда разные: сегодня разрушаете, завтра создаете. Люди не стоят на месте, и ваши представления о добре и зле тоже. Когда-то люди не видели ничего плохого в каннибализме, в публичных казнях, в рабстве. Возможно, когда-нибудь люди научатся не убивать друг друга.)

Даниель, совладав со своим голосом, спокойно замечает:

— Toda poglej, izkaže se, da vampirji ne storijo ničesar, kar ljudje ne bi storili? (Но смотри, получается, вампиры не делают ничего такого, чего бы не делали люди?)

Драган горько усмехается:

— Vampirji nimajo vidikov in odtenkov. Vedno so enaki. Zlobna, grda napaka vesolja. Zaradi neki malo verjetni spleta okoliščin so prišli v ta živ svet, kamor ne spadajo. Ničesar ne ustvarjajo, ničesar ne iščejo, ne borijo se za nič. Preprosto obstajajo in prevzajo nekoga mesto na tem svetu. Morda to je mesto nekaj lepega, nekaj takega, da to bi pomagal celo mlademu ciniku, (В вампирах нет полутонов и нюансов. Они всегда одно и то же. Злая уродливая ошибка мироздания. По какому-то невероятному стечению обстоятельств они попали в этот живой мир, где им не место. Они ничего не создают, ничего не ищут, ни за что не борются. Они просто существуют и занимают чье-то место в этом мире. Возможно, место чего-то прекрасного, такого, что даже юному цинику,) — выразительно смотрит на Даниеля, — da bi pogledal na vse iz drugačne perspektive. (помогло бы взглянуть на всё с другой стороны.)

Даниель, явно впечатленный словами друга, тем не менее находит, что возразить:

— Kaj če je obratno? Če bo nadomestilo vampirjev nekaj slabšega? (А если наоборот? Если на смену вампирам придет что-то похуже?)

Драган глубокомысленно поднимает брови:

— Misliš, da po uničenju zadnjega vampirja odprla se bodo vrata pekla in vse stvari bodo padle v kaos hudobnosti in brezno krvave norosti. (То есть ты считаешь, что с уничтожением последнего вампира разверзнутся врата ада и всё сущее погрузится в хаос беззакония и омут кровавого безумия?)

Даниель смотрит в пустоту, как будто пытаясь представить себе эту картину. Драган поясняет свою мысль:

— Ali predlagaš nekaj drugega? Težko si predstavljam, kaj je še hujše, kot mrtvec, ki je podoben človeku in hodi med živimi in uničuje vse, zastruplja vse, izkrivlja vse. Si, mimogrede, odličen primer, kako vampir vpliva na vse okrog sebe. (Или предложи свой вариант. Но мне трудно представить, что ещё может быть хуже, чем человекоподобный мертвец, расхаживающий среди живых и всё разрушающий, всё отравляющий, всё извращающий. Ты, между прочим, хороший пример того, как вампир влияет на окружающий мир.)

Даниель с мальчишеским смешком переспрашивает:

— Jaz? (Я?)

— Seveda. Ko si začel govoriti tako žalostno, sem mislil, da se gre za tvoje zlomljeno srce, in ne za tvoj brezdušen prezir do bednega človeštva, (Конечно. Когда ты заговорил таким трагическим тоном, то я полагал, что речь пойдет о твоем разбитом сердце, а не о твоем бездушном презрении к людишкам.) — в глазах Драгана мелькают лукавые огоньки.

Даниель смущенно улыбается:

— Pravzaprav, moje srce ni zlomljeno, ampak je celo nasprotno, (Ну, вообще-то, мое сердце не разбито, а даже, наоборот.) — и уже серьёзнее уточняет: — Moram se ti zahvaliti? (Я должен благодарить тебя?)

— Ne, saj veš, da če bi bilo nekaj resno, moji triki ne bi delovali. Od nje to je bila samo kaprica, kar bi sama minila slej ali prej. Zaradi njene varnosti je bolje, da to je prej. (Нет, ты же знаешь, если бы было что-то серьёзное, то мои фокусы не сработали бы. С её стороны, это был просто каприз, который бы сам прошел рано или поздно. Но для её безопасности лучше — рано.)

Даниель удовлетворенно кивает:

— Posvaril sem Belo, kako sem zmogel. Upam, da ona ne bo spominjala Lizi na poljuba. Imava še njenega dedka. Ko bi le on zdržal do polnoči! (Я, как мог, предупредил Бэлу. Надеюсь, она не станет напоминать Лизе о поцелуе. Остается ещё её дед. Продержался бы он до полуночи!)

Драган предостерегающе:

— Ne rabiš govoriti več od tega, kot še sva rekla, ali… (Больше сказанного говорить не стоит, иначе…)

Даниель раздраженно пинает снег:

— Saj to vem! Zakaj ne more vse biti tako preprosto?! (Да знаю я! Ну, почему всё не может быть просто?!)

Драган задумчиво, как бы самому себе:

— Ko je vse preprosto, ni treba biti boljši. (Когда всё просто, то незачем быть лучше.)

Даниель устремляет на Драгана внимательные взгляд и провокационным тоном замечает:

— A saj z Belo vse je preprosto. Ona noče te videti, celo ni bilo treba jo poljubiti. (Ну, вот с Бэлой же всё просто. Она не хочет тебя видеть, и даже целовать её не пришлось.)

Драган молча кивает, глядя куда-то мимо лица Даниеля. Тот чувствуя неловкость, идет на попятную:

— Oprosti, da sem tak kreten. Videl sem opeklino na njenem vratu. (Извини, я болван. Я видел ожог у нее на шее.)

Драган смотрит на друга, и в его глазах нет ни обиды, ни раздражения. Он примирительно хлопает Даниеля по плечу и указывает куда-то подбородком. Даниель оборачивается — к часовне подходят Штефан и Паша.

Паша с довольным видом:

— Ну, как? Годится?

Драган коротко кивает. Даниель одобрительно поднимает большой палец:

— To bo ognjeni pekel! (Заполыхает, как в аду!)

Даниель переглядывается с Драганом и отходит поговорить со Штефаном.

Паша, стряхнув снег с волос, некоторое время мнется, поглядывая на Драгана. Тот невозмутимо наблюдает за его его душевными терзаниями. Паша наконец собирается с мыслями:

— Я вот думаю, а может, он и не здесь?

Драган только приподнимает брови в ответ. Паша поспешно объясняет:

— Да, конечно, замок огромный, но мы тут почти целый день. Уже всё облазили.

Драган как будто бы колеблется с ответом, но, в итоге сдержанно возражает:

— Вряд ли.

Но парень не сдается:

— Но всё-таки, почему ты так уверен, что Гром здесь? То есть всё ещё здесь?

Собеседник нехотя:

— Гром был ранен. Чтобы излечиться, ему нужна родная земля. Здесь.

Паша нетерпеливо дослушивает ответ:

— Да-да. Я не об этом. Допустим, ему, действительно, пришлось сюда приехать, — скептически хмыкает, — Но мы-то опоздали. Может, он давно смылся?

Холодное лицо Драгана выражает явное нежелание продолжать разговор:

— Ты не из тех, кто верит на слово, да?

Паша пристально смотрит на Драгана, но, не выдержав взгляда его ледяных глаз, опускает голову:

— Наверное, глупо заводить этот разговор после целого дня подготовки, но реально… К тому же у него был помощник.

— О помощнике не беспокойся, он давно мертв.

Однако, глядя себе под ноги и бессмысленно распинывая снег, Паша всё же продолжает гнуть свою линию:

— И всё равно, какие гарантии, что он уже не свалил?

Драган, словно решив что-то для себя, отвечает сдержанным тоном:

— У меня есть гарантии. Но для тебя, скорее всего, это будет пустой звук.

— Лучше что-то, чем ничего.

— Ладно, — безо всякого энтузиазма говорит Драган, — Ты помнишь, как Бэла потеряла сознание в аэропорту?

Паша, очевидно, не совсем понимая, какое это имеет отношение к его вопросу, напряженно хмурит лоб:

— Самый первый раз? Ну да, помню, только при чем…

— И вчера в замке?

Паша, всё ещё недоумевая, поправляет:

— Тогда у нее просто голова закружилась.

Но Драган игнорирует его замечание:

— Ты об этом не знаешь, но сегодня ей тоже стало плохо. На башне. Так вот, между этими событиями есть связь.

Драган выжидательно замолкает, как бы предоставляя собеседнику самому сделать вывод. Паша лишь озадаченно пожимает плечами. Драгану ничего не остается, как закончить свою мысль:

— Ей становится плохо, когда поблизости Гром.

Паша недоверчиво:

— Она что, экстрасенс какой-то?

Драган совершенно серьёзен:

— Такой же, как и все, кто умерли от вампирского укуса до нее. Но ты можешь называть её экстрасенсом.

Паша задумчиво:

— Ты был прав. Это мне кажется таким же неправдоподобным, как и вся история с вампирами. И почему мы тогда не воспользуемся её «способностями», чтобы получше обыскать замок?

Драган смотрит на него с укором и удивлением. Паша, смутившись, поправляет себя:

— Я так сказал, потому что не верю, что ей становится плохо от присутствия Грома, а не потому что я ей желаю смерти.

— Я тоже не желаю ей смерти, поэтому не стал ей рассказывать о причине обмороков.

Драган выразительно смотрит на Пашу, который, снова стряхнув с волос снег, понимающе кивает:

— Да, тогда бы мы хрен её отсюда спровадили, — и, помолчав, бросает на Драгана пытливый взгляд, — Но всё-таки ты согласился, чтобы она поехала с нами…

Лицо Драгана остается бесстрастно, только глаза больше не устремлены на Пашу, а смотрят куда-то во мглу снежного вечера.

Внезапно всё освещение на замковой территории гаснет, а через мгновение вспыхивают разрозненные огни кострищ, устроенных в бочках. Темнота, обступающая тёплые островки рыжеватого света, кажется ещё непроглядней и гуще. Возле ближайшей полыхающей бочки стоит, размахивая факелом, Даниель.

Доктор Пеклич, Лиза, Бэла и Тинек едут по замковому двору в синем Пежо. Доктор за рулем, Тинек рядом на пассажирском сиденье. Лиза и Бэла сзади. Свет во дворе гаснет, и вся компания, сидящая в автомобиле, мгновенно приникает к окнам. Даже доктор Пеклич вытягивает шею, пытаясь разглядеть за ветровым стеклом что-нибудь кроме надоедливо кружащих в свете фар снежных хлопьев.

Загораются ало-оранжевые костры в металлических бочках. Тинек, подскочив на месте, вскрикивает от восторга. Лиза тоже издает вздох восхищения. Бэла сосредоточенно наблюдает изменившийся пейзаж двора. А доктор куда-то указывает рукой:

— Zdi se, da nam maha. (Кажется, он машет нам.)

Девушки поворачиваются в направлении его руки — Пежо как раз проезжает мимо Даниеля, держащего в руке факел. Лиза кладет руку на плечо деду, и машина останавливается. Девушка опускает стекло, и Даниель, оставив факел, подбегает к автомобилю:

— Well, you are finally leaving. See you later in the village. (Ну, вот вы и уезжаете. Увидимся тогда в деревне.)

Лиза, улыбнувшись:

— Or maybe in Ljubljana. I'm going back right after the dinner. (Или в Любляне. Я хочу вернуться сразу после ужина.)

Лицо Даниеля слегка омрачается, но он всё же продолжает улыбаться:

— Oh! Take care, then! You've got my number. (А! Тогда счастливого пути! Мой номер у тебя есть.)

— Ok! Let’s stay in touch — look me up on the net. Remember my nick? (Хорошо! Давай не теряться — найди меня в сети. Помнишь мой ник?) — непринужденно говорит Лиза в ответ.

— Liz_foxy_Wright?

Девушка торопливо кивает:

— Yep, bye! (Ну, пока!)

И все остальные дружелюбно прощаются с Даниелем, который продолжает натянуто улыбаться, маша рукой в ответ на прощания.

Машина возобновляет движение. Лиза, закрывая окно:

— What a funny guy! (Забавный парень!)

Бэла многозначительно приподнимает брови:

— Кстати, о парнях. Госпожа Ковач довольно жёстко высказалась по этому поводу, — Бэла провожает взглядом часовню, на пороге которой всё ещё стоят Драган с Пашей, а к ним подходит потирающий руки Штефан.

Троица о чем-то переговаривается, не обращая внимания на удаляющийся автомобиль.

Доктор Пеклич, заинтересовавшись репликой Бэлы:

— Liza, o čem Bela pa govori? (Лиза, о чем это говорит Бэла?)

Лиза, уже погрузившаяся в телефон, отвлекается на вопрос деда:

— Yeah… Good old Mrs Kovach! She made too much fuss about me and Dragan, called him… «nadutezh»? (Да-а-а… Добрейшая старушка Ковач. Слишком уж беспокоится обо мне и Драгане. Сказала, что он… «надутэж»?) — бросает вопросительный взгляд на Бэлу.

Та с готовностью подтверждает правильность слова кивком и с удовольствием поясняет:

— Болван надутый!

Доктор Пеклич не сдерживает смешок, но тут же замечает:

— No, nekaj nadutost je v gospodu Paerillu. Vendar njegovo sodelovanje v operaciji je potrebno. (Ну, некоторое высокомерие в господине Перилле присутствует. Однако его участие в операции необходимо.)

Тут оживляется Тинек:

— Da, tak kul nož ima! To sem videl! Srebrni nož za vampirje! In sem babici povedal. (Да, у него такой классный нож! Я сам видел! Серебряный нож против вампиров! Я и бабушке рассказал.)

Доктор снисходительно:

— Zdi se, da babica ni bila enaka navdušena, kot ti, ker ozmerjala je gospoda Paerilla s nadutežem. (Кажется, бабушка не разделила твоего восторга, раз назвала господина Перилла болваном.)

— On ni nadutež, on ve, kje se je vampir skril. (Он не болван, он знает, где спрятался вампир.)

Доктора явно насторожила последняя фраза мальчика:

— Zakaj tako misliš? (И почему ты так думаешь?)

Лиза тем временем закрывает тему госпожи Ковач, обращаясь к Бэле:

— So she kind of called him bastard. Right? But… she couldn’t help mentioning his blue eyes. Did you notice that? What an old hag! (Значит, она вроде как назвала его ублюдком. Так? Но… заметила при этом его голубые глаза. Ты обратила внимание? Вот карга старая!)

Бэла для уточнения указывает на свои глаза и, получив в ответ энергичное кивание, состраивает глубокомысленную мину, которая, впрочем, быстро сменяется озадаченным выражением.

Салон машины погружается в молчание. Каждый задумывается о своем. Только Тинек с неиссякаемой любознательностью смотрит на быстро мелькающие за окном призрачные тени вьюжного вечера.

Трехэтажная школа. Здание не новое, но выглядит вполне прилично: минималистичный серый кубик с высоким крыльцом. На втором этаже актовый зал, рассчитанный примерно на двести человек. Ряды жёстких кресел. Открытая сцена, над которой красуется гордая надпись: «Jezerski Rob je naš dragi dom» (Озёрный Край — наш любимый дом). Места ближе к сцене уже почти все заняты, но люди всё ещё продолжают приходить.

Бэла и Лиза сидят в последнем ряду. Лиза делает фотографии зала, сцены и себя на фоне всего этого. Бэла достает из внутреннего кармана куртки тетрадку, принимается сосредоточенно её листать, останавливается на записи, озаглавленной «Prekletstvo grada Wolfred» («Проклятие замка Вольфред»). Начало записи гласит: «Vsako leto stolp grada Wolfred vzame novo žrtvo. Nesreča ali samomor, ampak rezultat je enak — človek pade s tridesetih metrov in umre». (Каждый год башня Вольфредского замка забирает новую жертву. Несчастный случай или самоубийство, но результат один — человек гибнет, упав с тридцатиметровой высоты.) Бэла, нахмурившись, прекращает чтение и листает тетрадь дальше. Наконец она натыкается на заголовок «Duh grada Wolfred» («Призрак замка Вольфред»).

Со сцены раздается многозначительное покашливание и затем: «Prosim za vašo pozornost! Posluh, prosim!» (Внимание! Прошу внимания!) К собравшимся обращается инспектор Становник: «Zbrali smo vas, da obvestimo vas o nedavnih dogodkih. Po vasi že se širijo najrazličnejše govorice, torej, da bi se izognili paniki, je treba usklajene sodelovanje. Zdaj zadevo bo razjasnil doktor zgodovinske znanosti profesor na Univerzi v Ljubljani gospod Peklič». (Мы собрали вас здесь, чтобы проинформировать о последних событиях. По деревне уже ходят всевозможные слухи, поэтому, во избежание паники, необходимо действовать скоординированно. Сейчас ситуацию для вас разъяснит доктор исторических наук профессор Люблянского университета господин Пеклич.) Инспектор жестом руки приглашает доктора Пеклича на сцену и удаляется.

В зале приглушают свет, невнятный бубнеж, пошаркивания, поскрипывания и стук кресел постепенно стихают. На ярко освещенной сцене появляется внушительная фигура доктора. Хорошо поставленным доброжелательным голосом он благодарит инспектора и переводит взгляд на зрителей: «Gospe in gospodje, brez nadaljnjega odlašanja naj preidem na glavno točko. V gradu Wolfred se je vrnil vampir». (Уважаемые дамы и господа, позвольте мне без дальнейших проволочек перейти к самому главному. В Вольфредский замок вернулся вампир.) Публика мгновенно отвечает бурным шквалом взволнованных голосов.

Доктор, степенно прохаживаясь по сцене, терпеливо наблюдает за реакцией слушателей. Из общего беспорядочного шума наконец выделяется один отчетливый вопрос: «Torej, to je vampir, ki je napadel Kovača v gradu?» (Так это вампир напал на Ковача в замке?) И аудитория замолкает в ожидании ответа. Доктор Пеклич с готовностью поясняет: «Da odgovorim na to vprašanje, moram začeti, kot pravijo, na začetku». (Чтобы ответить на этот вопрос, я вынужден начать, как говорится, с самого начала.)

Лиза с улыбкой вздыхает, вставляет в уши миниатюрные наушники и погружается в онлайн переписку по телефону. Время от времени она поднимает взгляд на сцену, где, артистически жестикулируя, ораторствует её дед. В какой-то момент она вздрагивает от толчка. Это голова рядом сидящей Бэлы упала ей на плечо — Бэла крепко спит. Лиза осторожно наклоняется, чтобы поднять с пола тетрадь, выскользнувшую из рук Бэлы. Она кладет тетрадь себе на колени и, открыв наугад, наталкивается на заголовок «Moč vzajemne ljubezni» («Сила взаимной любви»), под которым идет несколько пунктов: «Kako preveriti vzajemnost. Ljubimci in smrt. Vzajemnost v nadnaravni ljubezni» («Как проверить взаимность. Влюбленные и смерть. Взаимность в сверхъестественной любви»).

Выступление доктора Пеклича, видимо, окончено, так как на сцену вновь выходит инспектор. Он с благодарностью жмет доктору руку и обращается к залу: «Pride ponudba, da prenočimo v šoli. Telovadnica ima dovolj prostora za spanje za vse. Toda možje bodo seveda prebedeli». (Поступило предложение провести эту ночь в стенах школы. В спортивном зале хватит места для ночлега на всех. Но мужчины, конечно, будут нести вахту.)

Из зала начинают поступать вопросы:

— Doktor, lahko nekaj storimo, da vampir se ne bi približal domu? (Доктор, а можно что-либо сделать, чтобы вампир даже не приблизился к дому?)

— Inšpektor ravnokar je predlagal boljši način, da se zaščite. Če ostanemo v šoli, si vampir ne bo drznil napasti tako veliko skupino. Lahko tudi damo mu znak, da smo se pripravljeni braniti. V starem veku pri tem so uporabljali trupla živali po odiranju in so obesili na robu vasi ali so puščali krvavi sledi na poti v hišo. (Инспектор сейчас предложил лучший способ обезопасить себя. Если мы останемся здесь в школе, то вампир не решится нападать на такую многочисленную группу. Можно также дать ему знать о нашей готовности защищаться. В древности это делали при помощи освежеванных тушек животных, вывешенных у околицы, или кровавых меток на подходе к дому.)

— Kaj pa kup česna? (А связки чеснока подойдут?)

Доктор скептически морщится:

— Bojim se, da to ni dobro. Vampir se bo verjetno odločil, da je naše znanje o njem omejeno na to, kar ponuja pop kultura, in lahko bo tvegal. Seveda bomo zmogli se mu upreti, vendar ne podcenjujte moči vampirjev. Bolje je se izogniti mu. (Боюсь, это не то. Вампир, пожалуй, решит, что наши знания о нем ограничиваются тем, что предлагает поп-культура, и может рискнуть. Конечно, мы сможем дать ему отпор, но не стоит недооценивать силу вампиров. Лучше избежать встречи с ним.)

— Pravite, da bolje je se izogniti mu, in medtem nimate nič proti, če naši lovijo ga v gradu. Pustimo ga. Zakaj bi riskirali? (Вы говорите, лучше избежать встречи с ним и в то же время не возражаете против того, чтобы наши парни охотились на него в замке. Пусть уходит. Зачем нам рисковать?)

— Veste, kot znanstvenik nekje se strinjam z Vami. Vampirji bi bolj zanimivi za učenje, ne za uničevanje. Toda ta primerek je prečkal mejo, ko je naenkrat ubil nekaj ducat ljudi za svojo odrešitev. Ali mislite, da to ni Vaša skrb? Ko se bo zbudil, bo zelo lačen. Pričakujete, da bo šel v drugo vas? Pa tudi, če bi to naredil, ne pozabite, da se bo gotovo vrnil v vašo vas. Tokrat nihče od vas ne bo poškodovan in naslednjič? (Знаете, как ученый я где-то и разделяю Вашу точку зрения. Вампиров было бы интересно изучать, а не уничтожать. Но этот конкретный экземпляр перешагнул черту, когда ради своего спасения убил разом несколько десятков человек. Или Вы считаете, что Вас это не касается? После пробуждения он будет очень голоден. Надеетесь, что он пойдет в другую деревню? Но даже если и так, помните, что он обязательно вернется в вашу деревню. В этот раз никто из вас не пострадает, а в следующий раз?)

— Zakaj — ta nekaj — lovec na vampirje ni čakal ga v gradu, če že vampir mora prej ali slej priti po njegovo zemljo? Tako on bi ga uničil že zdavnaj! (А почему этот — как его там — охотник на вампиров не подстерегал его у замка, раз рано или поздно вампиру нужно прийти за своей землей? Так бы он его уже давно уничтожил!)

— Ne pozabimo, da vampir prihaja po njegovo zemljo osebno samo le v izjemnih primerih. Ne morete napasti vsakogar, ki namera kopati po zemlji v vaši okolici. (Давайте не забывать, что вампир собственной персоной является за землей лишь в исключительных случаях. Нельзя же нападать на любого, кто решит в ваших краях покопаться в земле.)

— A kaj pa to, da vampir lahko spremeni videz in se celo spremeni v žival? (А как быть с тем, что вампир может изменить внешность и даже превратиться в животное?)

Доктор отвечает с улыбкой:

— Oh! To je očitno pretirana predstava o sposobnosti vampirjev. Sem že rekel, da vampirji imajo moč sugestije. Vse spremembe njihovega videza temeljijo na tej moči. (О! Это явное преувеличение способностей вампиров. Я уже говорил, что вампиры обладают даром внушения. Все их изменения внешности базируются именно на этом даре.)

— Torej, v resnici, ne spremenijo videz? (То есть на самом деле, они не меняются?)

— Točno tako! Zato se izogibajte biti sami. Pred eno osebo, vampir se lahko spremeni v kogarkoli, pred dvema — pa je že problematično. Zapomnite, da je vampirju lažje upravljati z vami, če ste moralno ranljivi. Naj vam ne upade pogum! (Совершенно верно! Поэтому старайтесь не оставаться в одиночестве. Перед одним человеком они могут обернуться кем угодно, но вот перед двумя — уже проблематично. И помните, что вампиру легче управлять вами, если вы морально уязвимы. То есть не теряйте присутствия духа!)

— Ali lahko nekako odvrnem vampirja od branja moje misli? (А можно мне как-то помешать вампиру прочитать мои мысли?)

— Obstajajo tehnike za razmišljanje izven škatle, vendar potrebujejo veliko vaje. Na splošno vampirji skoraj ne morejo brati misli otrok, duševno nestabilnih ali resno bolnih ljudi, ki so na robu življenja in smrti. (Тут есть некоторые техники для нестандартного мышления, но они требуют длительного обучения. А вообще, вампиры практически не могут читать сознание детей, психически нездоровых или просто тяжелобольных людей, находящихся на грани жизни и смерти.)

В этот момент общение доктора с аудиторией прерывает инспектор: «Dragi državljani! Predlagam, da zdaj naredimo premor. Medtem doktor se bo spočil. In priporočam, da pripeljete svoje družine v šolo. In potem boste imeli celo noč, da doktora vprašate o vsem, kar vas zanima». (Уважаемые граждане! Предлагаю сейчас сделать перерыв. Доктор пока отдохнет. А вас я настоятельно прошу привезти свои семьи в школу. А затем у вас будет в распоряжении целая ночь, чтобы расспросить доктора обо всем, что вас интересует.)

В зале снова на полную мощность включают свет. Слушатели поднимают возмущенный шум, но инспектор буквально уводит доктора за кулисы, и люди начинают потихоньку расходиться. Инспектор сходит со сцены в зал, его сразу же обступают несколько пожилых мужчин и заводят с ним рассудительный и спокойный разговор.

Актовый зал уже практически пуст. По проходу между креслами к последнему ряду идет доктор Пеклич. Останавливается рядом с Лизой. Лиза вытаскивает наушники и показывает деду тетрадь, которую только что читала:

— There are some facts that you never mentioned. (Тут есть кое-что, о чем ты не рассказывал.)

Рядом с Лизой по-прежнему мирно спит Бэла, но теперь её голова покоится на плече Ирены, которая, видимо, пришла уже после начала выступления доктора.

Доктор торопливо нацепляет очки и заинтересованно протягивает руку к тетради:

— In kaj je tam? (И что же там?)

Ирена встревает извиняющимся голосом:

— Nič posebnega. V mladosti sem samo zapisala vse. Mogoče to ni resnica. (Да ничего такого. Просто по молодости записывала всякое. Может, и неправда.)

Лиза отдёргивает тетрадь от руки деда и, полистав, находит какое-то место:

— For example, that one (Вот, например): «Smrtno nevarni za ljudi strup vampirskih čekanov in vampirske krvi. Slednje je dovolj ena kapljica, celo raztopljena v kateregakoli pijači, da povzroči počasno bolečo smrt…» (Для человека смертельно опасны яд вампирских клыков и кровь вампира. Последней достаточно одной капли, даже растворенной в любом напитке, чтобы вызвать медленную мучительную смерть…)

— No, to je… (Ну-у-у, это…) — пытается пояснить доктор.

Однако Лиза, предупредительно подняв указательный палец, продолжает:

— Wait, wait. That's not all. (Подожди-подожди. Это ещё не всё.) «Strup in kri sta nevarna in tudi za same vampirje. Ampak zaradi učinka na vampirje kri je potrebna več, verjetno ne manj kot 10 mililitrov». (Яд и кровь опасны также и для самих вампиров. Но для эффективного воздействия на вампира крови требуется больше, предположительно, не менее 10 миллилитров.)

На лице доктора появляется тень удивления:

— To je zanimivo. Naj pogledam. (Это интересно. Дай-ка мне.)

Доктор наконец завладевает тетрадкой и зачитывает её под пытливым взглядом своей внучки:

— «Кънѩѕь Нєваръ имѣаше три съıнъı — Погрємъ, Трєпєтъ да Стрєгъ, да ѥдинъ приблѫдєнъ вънѹкъ без имєнє». (Старославянский: «У князя Невара было три сына — Погрем, Трепет и Стрег, — и один приблудный внук без имени».) Kaj je to? (Что это?)

— Oh, žal mi je. Tam vse je pomešano. Najbrž je neka stara zgodba, (Ой! Извините! Там у меня всё вперемешку. Наверное, это какая-то старинная легенда.) — поспешно объясняет Ирена.

Доктор с пониманием кивает:

— Da, poznam jo. Samo nisem pričakoval. Sem mislil, da tukaj gre samo za vampirje. (Да, мне она знакома. Просто не ожидал, думал, что здесь всё только о вампирах.)

Лиза снова выхватывает тетрадь у деда:

— Say you didn't expect that someone could know more about vampires than you do. How about that one? (Признайся, ты не ожидал, что кто-то знает о вампирах больше тебя. Вот ещё к примеру.) «Oseba, ki je trpela od vampirskega ugriza, ima le neznatno možnost preživetja. V tem primeru, če vampir ne bo uničen v treh dneh po ugrizu, je za žrtev morda možno le malo narediti. Tudi če po nekem čudežu ta oseba bo preživela, preživel ne more znebiti mentalnega vpliva vampirja, ki je ga napadel. Do konca življenja je obsojen na muko od obsesivnih vizij, od napadov šibkosti in od težkih omedlevic, od katerih se lahko vsak konča s smrtjo…» (У человека, пострадавшего от укуса вампира, есть лишь минимальный шанс на выживание. В том случае, если вампир не будет уничтожен в течение трех дней после укуса, для жертвы мало что можно сделать. Однако, даже если этот человек каким-то чудом уцелеет, у выжившего практически нет шансов избавиться от ментального воздействия напавшего на него вампира. До конца своей жизни он обречен мучиться от преследующих его навязчивых видений, приступов слабости и глубоких обмороков, каждый из которых может окончится смертью…)

Доктор, нахмурившись:

— Pravzaprav… (Вообще-то…)

Но Лиза невозмутимо продолжает:

— «Samo neverjetno naključje lahko pomaga nesrečnemu mučenecu…» (Только невероятное стечение обстоятельств может помочь несчастному страдальцу…) — она делает эффектную паузу.

Доктор пытается заглянуть на страницу. Вслед за прочитанной строчкой идет заголовок «Čarobne živali naših gozdov» («Волшебные животные наших лесов»), и далее приводится список: «Beli volk z desnim modrim in levim zelenim očesom. Osamljeni los. Moder sovir. Starodavna Rčeta — mati medvedka. Rdečeglavi zajec. Jokajoča lisica. Fantomski jelen. Siv čuk». (Белый волк с правым голубым и левым зелёным глазом. Одинокий лось. Мудрый филин. Древняя Рчета — мать-медведица. Красноголовый заяц. Плачущая лисица. Призрачный олень. Седой сыч.) Доктор вопросительно глядит на Ирену. Та, перегнувшись через плечо Лизы, читает написанное и, стараясь мягким тоном сгладить досаду, комментирует:

— Mogoče nisem mogla ugotoviti, kakšne je naključje. Ali zapisala sem to v drugem prostoru. (Возможно, я и сама не смогла понять, что это за обстоятельства. Или записала в другом месте.)

Лиза с некоторым злорадством:

— Grandpa, do you know anything about that coincidence? (А ты, дедушка, знаешь, что это за обстоятельства?)

Доктор решительным тоном произносит:

— Naj to končno pogledam! (Позволь, наконец, взглянуть!) — и с молчаливого согласия Ирены забирает у Лизы тетрадь. Его взгляд останавливается на словах «Nerazdružljive zveze med lastnikom in njegovim novincem» («Нерушимая связь хозяина и обращенного»).

Но тут к группе подходит инспектор. Вид у него озабоченный:

— Doktor, težavo imamo, (Доктор, у нас возникла проблема.) — он указывает поворотом головы в сторону сцены, где в окружении нескольких пожилых мужчин стоит крепкого вида высокий, жилистый человек, ровесник доктора Пеклича. По его одежде очевидно, что он католический священник. Доктор поспешно снимает очки и переводит пытливый взгляд со священника на полицейского. Инспектор напряженно комментирует:

— To je oče Jožef Pelgram. Pridite, predstavil vaju bom. (Это отец Жозеф Пельграм. Пойдемте, я вас познакомлю.)

Доктор, застыв с очками в руке, секунду наблюдает за тем, как священник что-то энергично вещает окружающим его слушателям, затем делает, глубокий вздох, как будто собираясь с силами, сосредоточенно кивает и уходит вслед за инспектором.

Лиза успевает крикнуть:

— Don't forget, you've promised to drive me to the highway! (Не забудь, что обещал довезти меня до шоссе!)

Доктор, не оборачиваясь, вскидывает руку в знак того, что услышал слова внучки. И Лиза обреченно откидывается на спинку кресла, но на лице её написано нескрываемое желание поскорее двинуться в путь.

Мысли Лизы прерывает Ирена:

— Liza, in niste našli, ali obstaja nadaljevanje… no, o žrtvah vampirja? (Лиза, а Вы сами не нашли, есть ли там продолжение… ну, про жертв вампира?)

Лиза сначала смотрит на Ирену с непониманием, а затем, сообразив, о чем речь, беспечно поясняет:

— Da sem hotela samo dražiti dedka. (Да я хотела просто подшутить над дедом.)

Ирена бросает взгляд на спящую Бэлу и с сожалением говорит:

— To bi lahko zelo dobro prišlo. (Это могло бы пригодиться.)

Лиза извиняющимся тоном:

— Vešte, tam res ni reda. In se ne spomnite, kje ste to dobili? (Вы, знаете, там и, правда, никакого порядка. А Вы не помните, откуда Вы это выписали?)

Женщина огорченно сжимает яркие губы и качает головой:

— Najverjetneje mi je nekdo to povedal. Bilo je veliko lokalnih prepričanj o vampirjih. Zdaj pa je ostalo zelo malo starih ljudi in še manj starih domačinev. (Скорее всего, кто-то мне это рассказал. Здесь было много местных поверий о вампирах. Но теперь стариков осталось совсем мало, а старожил и того меньше.)

Лиза глубокомысленно молчит в ответ. Посидев некоторое время в молчании, она начинает нетерпеливо ерзать и выжидательно вздыхать, бубня себе под нос: «Oh, please! Come on, come on…» («Ну же! Ну, сколько можно…») Ирена, сочувственно наблюдая за мучениями Лизы, решается заговорить, очевидно, желая как-то скрасить тягостное ожидание:

— Ko ste bili v gradu… (А когда вы были в замке…)

Но тут Лиза поднимается со словами:

— Grem na toaleto. Ne bi prestregli mojega dedka? Ali pa spet bo zbežal nekam, in pozabil me. (Схожу в туалет. Вы не задержите дедушку? А то он опять убежит куда-нибудь, а про меня забудет.)

Ирена кивает:

— In medtem bom Belo zbudila. (А я пока разбужу Бэлу.)

Перенасыщенно ярко. Вид от первого лица. Громов рывком снимает со своего лица маску и обнажает угрожающий оскал желтоватых зубов. Неумолимо приближаются тускло поблёскивающие за стеклами очков бесцветные холодные глаза. Крик! Шаг назад. Громов вгрызается в шею рыжеволосой девушки. Её голова бессознательно откинута назад, широко раскрытые карие глаза бессмысленно смотрят в пустоту, приоткрытый рот ловит воздух. Вампир отрывается от жертвы — под его ртом обильно растекается кровавое пятно глубокого неровного укуса. Интенсивно-алая струя крови сбегает по шее вниз за высокий ворот бордового свитера. Лицо вампира остается совершенно чистым, лишь слегка окрашены кровью хищные клыки.

Шаг вперед. Перемотка назад: Громов отстраняется, надевает маску, убирает протянутую руку. Стоп. Рука снова ложится на плечо. Это рука Драгана. На ночной парковке перед баром. Слепит огонь жёлтых фонарей. Голубые глаза Драгана смотрят пронзительно и бесстрастно. Рука, одетая в перчатку, вкладывает в женскую ладонь подсвечник. Подрагивает оранжевое пламя свечей.

Взгляд вперед. В зелёной глубине зеркала стоят двое: худощавый мужчина неопределенного возраста, бородатый и бледный, и полноватая рыжеволосая девушка с испуганными выражением осунувшегося лица. Драган смотрит в зеркало льдистыми голубыми глазами — отражение отвечает ему бархатистым взглядом карих глаз.

Кареглазый двойник поднимает руку и обнаженной кистью прикасается к лицу застывшей в оцепенении девушки. От прикосновения её лицо розовеет, рыжие волосы разлетаются огненной вспышкой. Отражение девушки множится. Первое остается на месте, следующее более прозрачное уже на шаг ближе к отражению Драгана, следующее — ещё ближе и прозрачнее, ближе и прозрачнее. И последнее наконец поджигает себя и Драгана пламенем свечей.

Огонь взлетает вверх жадными, обжигающе яркими языками. Сквозь стену, полыхающую всеми оттенками алого пламени, проходит тёмная женская фигура. Она медленно приближается. Высокая, царственно стройная, в длинном средневековом платье. Слышен её мелодичный голос, а может быть пение: «Кънѩѕь Нєваръ имѣашє три съıнъı — Погрємъ, Трєпєтъ да Стрєгъ…». Кроваво-красное платье тянет за собой пожар, полыхает лёгкий покров, прикрывающий тяжелые тёмные косы. Женщина поднимается на башню и на фоне густо-синего ночного неба передает пылающего младенца в руки молодому мужчине, русоволосому, светлоглазому, отдаленно похожему на Громова.

«Кънѩѕь Нєваръ имѣаше три съıнъı да ѥдинъ приблѫдєнъ вънѹкъ без имєнє», — слышен горестный женский голос. Плачет младенец. «Дайте мне этого ребёнка!» — громыхает в ярости хрипловатый бас. Гудит бешеное пламя. «Гори! — Стреляй! — Бей! Бей! Бей!».

— Bela! Bela! (Бэла! Бэла!) — настойчиво повторяет вкрадчивый женский голос.

Бэла наконец открывает глаза — Ирена треплет её за плечо. Проснувшаяся выпрямляет спину и сладко зевает:

— Поверить не могу. Наконец-то нормально поспала.

Ирена, сдержав зевок, заглядывает в лицо Бэле:

— Kako se počutiš? (Ты как?)

Лицо Бэлы бледно, вокруг глаз темнеют круги, но она улыбается в ответ:

— Окей!

Ирена тоже улыбается и отводит глаза. К женщинам подходит доктор Пеклич, бормочет себе под нос:

— Je resnično težava… (Действительно, проблема…) — обеспокоенным взглядом он обводит пустые кресла вокруг Ирены и Бэлы, — In Liza? (А Лиза?)

Ирена спешит успокоить:

— Sedaj bo prišla. In kaj je težava? (Она сейчас придет. А что там за проблема?)

Доктор, крепко сжав зубы, многозначительно оборачивается к сцене, где в окружении нескольких слушателей всё ещё дискутируют инспектор и священник. Ирена задумчиво качает головой. Тут появляется Лиза:

— Oh! Great! Shall we go? (А! Прекрасно! Идем?)

Дед с тревогой смотрит в сторону сцены:

— Daj mi še dve minuti. (Дай мне пару минут.)

В этот момент отец Пельграм замечает взгляд доктора и, прервав разговор, решительно направляется в его сторону. Инспектор, попрощавшись с другими собеседниками, торопится за священником.

— Ne morem molče opazovati, kaj boste uredili tukaj, (Я не могу молча наблюдать за тем, что вы собираетесь здесь устроить.) — слова отца Пельграма звучат категорично, но тон неожиданно мягкий.

Доктор только разводит руками. Ирена опускает глаза. Лиза следит за всем с любопытством стороннего наблюдателя. Бэла неуютно ёжится. Священник продолжает:

— Dobri župljani ne bodo sodelovali pri tem. (Добрые прихожане не станут участвовать в подобном.)

Подоспевший инспектор:

— Oče Pelgram, narobe ste nas razumeli. Nihče ni klical na žrtvovanje. (Отец Пельграм, Вы неверно нас поняли. Никто не призывал к жертвоприношениям.)

Обратив энергичный взгляд на инспектора, преподобный вкрадчиво замечает:

— In Vi, gospod inšpektor, kot mož zakona bi morali nasprotovati hujskačem, in ne biti na njihovi strani. (А Вы, господин инспектор, как представитель закона должны выступать против подстрекателей, а не на их стороне.)

Инспектор парирует, но гораздо эмоциональнее:

— Kot mož zakona Vas lahko obvestim, da je osumljenec v napadu na gospoda Kovača že bil pridržan in da ga preiskujejo. Toda kot domačin ne morem sedeti križem rok, če obstaja najmanjša verjetnost, da so vaščani v nevarnosti. (Как представитель закона я могу Вам сообщить, что подозреваемый в нападении на господина Ковача уже задержан и с ним проводятся следственные действия. Но как местный житель я не могу сидеть сложа руки, если есть хоть малейшая вероятность, что жителям деревни грозит опасность.)

Отец Пельграм останавливает на инспекторе выразительный взгляд и осторожно, как будто говорит с тяжело больным, осведомляется:

— In ena od verjetnosti je nastop vampirja? (И одна из вероятностей — это появление вампира?)

Инспектор простодушно кивает, а доктор Пеклич пытается выправить положение:

— Vidite, taka je situacija… (Видите ли, ситуация сложилась так…)

Но священник не дослушивает и раскланивается:

— Dovolite. To sem že vse slišal. Moram se govoriti z mojo župnijo. (Прошу меня извинить. Всё это я уже слышал. Мне нужно обратиться к прихожанам.)

Провожаемый раздосадованным взглядом инспектора и тяжелым вздохом доктора, отец Пельграм решительно удаляется.

На секунду повисает напряженное молчание. Ирена грустно комментирует:

— Torej, so starega Marjana aretirali? (Арестовали, значит, старого Марьяна?)

Инспектор, видимо, всё-таки собирается с мыслями:

— Bom govoril z ravnateljem. Mislim, da nas podpira, (Я побеседую с директором школы. Кажется, он нас поддерживает.) — кивает на прощание и тоже уходит.

Лиза, шумно выдохнув:

— Why don't you tell him that it's some kind of a police undercover operation? (Почему бы не сказать ему, что это секретная полицейская операция?)

Доктор удрученно качает головой:

— Mogoče nisem najbolj poštena oseba na svetu, ampak trenutno, mislim, da bi bila vsaka laž negativna. (Я, конечно, не самый честный человек на свете, но сейчас, я думаю, любая ложь будет пагубной.)

Бэла с энтузиазмом поддерживает доктора:

— Да, сейчас ведь главное не отделаться от святого отца, а помочь людям.

Взгляд доктора грустнеет:

— V tem je hakeljc! Ni znano, koliko ljudi bo prepričal, da ne pridejo v šolo za noč. In vsi bodo v nevarnosti. (Вот тут-то и загвоздка! Неизвестно, сколько людей он убедит не приезжать на ночь в школу. И все они будут в опасности.)

Ирена сокрушенно вздёргивает ломкие брови:

— Kakšna škoda, da Martin ni mogel priti! (Как жаль, что Мартин не успел приехать!)

Доктор качает головой, но, приободрившись, добавляет:

— Dobro! Ne bomo odnehali! Zdaj inšpektor bo položaj raziskal. Gospod Kovač bo prišel, (Ладно! Не будем опускать руки! Сейчас инспектор разведает обстановку. Приедет господин Ковач,) — кивает в сторону Ирены, — in še enkrat bomo govorili z vsemi, ki dvomijo. (и мы ещё раз побеседуем со всеми, кто сомневается.)

Лиза, нахмурившись:

— But!.. (Но!..)

Но доктор успокоительно берет её за плечо:

— Tega spomnim se. Greva! (Я помню-помню. Пойдем!) — бросает прощальный взгляд на Ирену и Бэлу, — In medtem… (А пока…)

Но Ирена заканчивает за него:

— Medtem pojdiva domov. (Мы пока пойдем домой.)

Доктор:

— V redu. Se bosta spet me videli tukaj ponoči. (Хорошо. Мы с вами ещё встретимся здесь ночью.)

Лиза с радостным облегчением прощается:

— Hvala za vse! Vse dobro! (Спасибо за всё! Всего хорошего!)

Доктор Пеклич и Лиза уходят. Ирена и Бэла, невесело переглянувшись, одновременно поднимаются. В зале кроме них уже никого нет.

В доме Тинека. Над большим столом ярко горит свет. В полутёмной глубине дома перед телевизором сидит Тинек. На кухне перемывает чистую посуду госпожа Ковач. Входят Ирена и Бэла. Тинек сейчас же подскакивает:

– Že gremo? (Уже едем?)

С кухни, держа в руках полотенце, выходит хмурая госпожа Ковач:

— Utihni ti, mali hudič! Samo vidve? (Да угомонись ты уже, бесёнок! Вы вдвоем?)

Ирена, направившись к телевизору:

— Ja, za zdaj. Martin še vedno je na poti. (Пока, да. Мартин ещё едет.)

Она выключает телевизор, несмотря на протесты Тинека, и, что-то сказав ему на ухо, подталкивает его в спину. Тинек нехотя уходит в другую комнату.

Госпожа Ковач, деловито вытирая руки:

— Ne govorim o Martinu. Vem o njem. Je odšlo ameriško dekle? (Да я не про Мартина. Про него я знаю. Уехала американочка?)

Бэла, уже севшая за стол, с готовностью кивает:

— Одшло. (Искаженный словенский: «Уехала».)

Пожилая дама удовлетворенно хмыкает:

— Mmh! No, in hvala Bogu! Ona seveda je zelo današnja, ampak stari oče bil je preveč krut do nje. (Ммх! Ну, и слава Богу! Она, конечно, современная штучка, но уж больно круто дед с ней поступил.)

Бэла при этих словах прищуривается, как будто что-то припоминает. Ирена, которая уже хлопочет с чайником на кухне, тоже не оставляет реплику госпожи Ковач без внимания и недоуменно сдвигает брови:

— Mati, kaj hočete reči? (Мама, Вы о чем?)

Госпожа Ковач садится за стол и, стараясь говорить как можно более непринужденно, поясняет:

— No, doktor je želel jo naučiti. Kot bi ona bila tam neumna. Ne tiče se me, res že zelo prosil je me za pomoč. Upam, da ni preveč jezna name. (Ну, доктору вздумалось её проучить. Вроде как она вела себя там легкомысленно. Мое дело сторона, но он уж очень просил меня помочь. Надеюсь, она не слишком на меня обиделась.)

Бэла со смехом трясет головой. Ирена, явно не понимающая, о чем же речь, собирается что-то сказать, но тут её отвлекает подошедший с какой-то тетрадью Тинек. За окном слышится звук подъехавшей машины, мелькает свет фар. Госпожа Ковач, Тинек и Ирена спешат посмотреть, что происходит на улице. Ирена, оторвавшись от окна:

— Prišel je Martin! (А вот и Мартин!)

Госпожа Ковач:

— Grem po njega. (Пойду встречу.)

Тинек тоже рвется встречать отца, но мать твёрдо удерживает его за плечо и вкладывает в руки тетрадь. Насупившись, малец садится за обеденный стол и начинает, что-то ожесточенно писать в тетради, периодически стирая, и записывая заново.

Входят Мартин и госпожа Ковач. Мартин с порога здоровается сразу со всеми: «Dober večer!» (Вечер добрый!) Тинек встречает отца улыбкой: «Živjo, očka!» (Привет, пап!) — но, поглядывая на мать, не решается встать. Мартин приветственно треплет сына по плечу и целует жену.

— Kako se počutiš? (Ну как ты?) — спрашивает Ирена со смущенной улыбкой.

— V redu. Že se ste spakirali? (Порядок. Вы вещи собрали?)

— Ja, stvari že so v avtu, (Да, уже в машине.) — вставляет реплику госпожа Ковач.

Мартин молча кивает и переводит разговор на другое:

— Pojdiva, mama, greva k Tomažu. Kristina me je prosila, naj prinesem mu nekaj. (Пойдем-ка, мать, зайдем к Томажу. Кристина просила кое-что ему привезти.)

Госпожа Ковач с готовностью уходит вслед за сыном.

Ирена присаживается за обеденный стол с двумя чашками горячего кофе, заглядывает в тетрадь к Тинеку, указывает ему на что-то, и тот снова начинает энергично работать ластиком и царапать карандашом.

Отхлебнув кофе, Бэла, старательно подбирая слова, спрашивает:

— Ирена, ты видела призрак… дух Катарины… дух в граду? (Искаженный словенский: «Призрак в замке».)

Ирена задумчиво:

— Kdo tako preprosto lahko ga vidi? Poizkušali smo ga priklicati, ko smo bili še otroci. Spomnim se, da potrebuje mesečine, ogenj in njene stvari — imeli smo njen portret… (Да разве его так просто увидишь? Пробовали мы вызывать его, когда были совсем детьми. Помню, что нужно, чтобы была лунная ночь, огонь и её вещь — у нас был её портрет…)

Бэла смотрит выжидательно:

— Ну…и как прошло?

Ирена пожимает плечами:

— Nikakor ni šlo. Verjetno smo naredili nekaj narobe. (Никак. Наверное, что-то неправильно сделали.)

Тинек не выдерживает и встревает:

— In mi tudi smo priklicali duha! Je šlo dobro! (А мы тоже вызывали! И у нас получилось!)

Бэла с интересом смотрит на Тинека. Ирена скептически:

— Ne poslušaj ga! Zdaj bo lagal! Si vse dokončal? (Да не слушай ты его! Сейчас наболтает! А ты? Всё сделал?)

Тинек придвигает тетрадь к матери, а сам, раскрыв пошире для убедительности глаза, настаивает:

— Saj lažem pa ne! Če mi ne verjamete, vprašajte druge. Nekoč stric Tomaž je vzel nas v grad ponoči… (Ничего я не болтаю! Не верите — спросите у других. Один раз дядя Томаж пустил нас в замок ночью…)

Тёплый летний вечер. Край неба уже отдает зеленоватой бирюзой. Группа ребят (5 человек) в возрасте от девяти до двенадцати лет шумно толчется у замковых ворот. Внезапно распахивается небольшая дверца в воротах, и оттуда выглядывает серьёзное лицо Томажа. Приложив палец к губам, он заставляет ребят притихнуть и осторожно оглядывается по сторонам. Убедившись, что, кроме детей, поблизости никого нет, он отходит чуть в сторону и открывает мальчишкам путь внутрь. Когда последний из них исчезает в глубине замкового двора, Томаж ещё раз обводит внимательным взглядом окрестности и только тогда закрывает дверцу.

Ирена покашливает и иронично хмурится, глядя на Тинека. Не выдержав материнского взгляда, Тинек нехотя сознается:

— No, pravzaprav, seveda je bilo malce drugače. Skrili smo se v gradbenim oderu. Takrat varnostnik je bil stari Marjan, in ni nas opazil. (Ну, вообще-то, конечно, всё было немного не так. Мы спрятались в лесах. В тот раз сторожил старый Марьян, и он нас не заметил.)

На замковый двор опускаются тёплые летние сумерки. От замка к административному корпусу неспешно идет щупленький головастый старичок. Немного постояв на пороге, он наконец входит в белое, недавно оштукатуренное здание. Недалеко от входа всё ещё не убраны строительные леса, заботливо обернутые толстым полиэтиленом.

Как только дверь за старичком захлопывается, под полиэтиленом начинается активная возня и перешёптывания. В итоге край плёнки приподнимается, и из-под него гуськом, на карачках выбираются пятеро мальчишек. Не поднимаясь, они крадутся под окнами административного корпуса, в одном из которых виден Марьян, сидящий перед включенным телевизором.

Ребята, двигаясь друг за другом, медленно обходят замок, время от времени настороженно останавливаясь и возбужденно шикая друг на друга. Оказывается, их цель — это окно на первом этаже. Оно только выглядит закрытым. Высокий мальчик, идущий впереди (очевидно, самый старший), остановившись под этим окном, легко цепляет раму, и она послушно, но со скрипом открывается. Ребята испуганно приседают к самой земле и несколько секунд напряженно озираются.

Хотя старший мальчик довольно высок на фоне остальных пареньков, но даже и ему не с первого раза удается вскарабкаться в открытое окно. Свесившись из оконного проёма, он помогает своим товарищам забраться внутрь замка. Только с одним полноватым пареньком выходит заминка. Он лезет предпоследним. Оставшийся внизу мальчик недостаточно силен, чтобы как следует подтолкнуть пухляша, а сам он раз за разом соскальзывает. Приходится тянуть его наверх сразу троим — за руки, за плечи, за одежду.

Компания идет по тёмному замковому коридору, освещая путь кто телефоном, кто карманным фонариком.

Мальчики на смотровой площадке башни. Небо над ними уже значительно посинело. Несмело мерцают первые звёзды, у горизонта золотится краюшка луны. Ребята дружно снимают свои рюкзачки и опускаются на пол. Через пару минут у них уже разложен и разведен костер. Пухляш жует бутерброд. Другие ограничились яблоками и грушами. Старший, дожевывая свое яблоко, окидывает притихших товарищей многозначительным взглядом:

— Ну, что? Начнем ровно в 12!

Все мрачно кивают в ответ.

Затаив дыхание, ребята следят, как часы на телефоне отсчитывают последние секунды до назначенного срока. И вот на экране появляются цифры «00:00:00». За стенами башни уже включены мощные прожекторы, но их свет направлен мимо смотровой площадки. Поэтому вокруг костра сгустилась мягкая синяя ночь. Над головами парней слабо поблёскивает серебристая ущербная луна. Мальчишки решительно вздыхают, и старший передает одному из них зажигалку. Мальчик с зажигалкой — это Тинек — некоторое время мнется, но, встретив серьёзный взгляд главного, очевидно, собирается с силами и встает.

Ребята светом фонарей провожают Тинека до входа в замковый коридор. И вот дверь за ним захлопывается. В кромешной темноте вспыхивает неверный ало-оранжевый язычок пламени. Из тени выныривает побледневшее детское лицо. Тинек таращит глаза и несколько раз нервно облизывает губы. Наконец он набирает полную грудь воздуха и кричит, что есть мочи: «Катарина!» Крик гулким эхом прокатывается по каменному коридору и тут же заглушается судорожным топотом торопливых детских ног. Дверь распахивается, и героя встречает взволнованная компания.

Секунды две-три они все вместе молча пялятся в глубь коридора, туда, куда свет их фонариков уже едва проникает и тьма становится особенно жуткой. Там как будто бы ничего и нет, но в то же время что-то тревожно подрагивает, словно силится оформится из гущи ночного мрака.

В конце концов ребята гурьбой взбегают назад на башню и облегченно смеются. Летят, перекрывая друг друга, хвастливые и насмешливые фразы: «Ну как видали!», «Перетрусил!», «Да там ничего нет!», «Признайся уже!», «Сам струсил!»

Сидя у костра, мальчишки с серьёзными лицами тянут спички из рук старшего. Короткая попадается пухляшу. Паренек трёт щёки и, стараясь ни на кого не смотреть, забирает зажигалку.

Дверь закрывается за спиной полного мальчика, и сейчас же фигуру его поглощает плотная, почти осязаемая тьма. Слышно лишь напряженное, прерывистое сопение. Щёлкает зажигалка, рассыпается синеватый сноп искр и моментально гаснет. Ещё щелчок, ещё — в неверных вспышках видно перекошенное от испуга лицо мальчика. Вскрик, стук, топот ног. Тёмный коридор сотрясают дробные удары кулаков в дверь.

Ребята всей группой навалились на дверь с другой стороны. Из коридора замка до них долетает искаженный от страха голос пухляша: «Откройте! Откройте!». Все отвечают разом, и реплики сливаются в неразборчивый гул. Паника за дверью нарастает: в дверь как будто уже ломится целая ватага толстячков, так оглушительно звучат непрекращающиеся удары. Голос запертого срывается на визг, в котором можно разобрать лишь многократно повторяющееся имя «Катарина».

Дверь распахивается. Пухляш по инерции валится на пол и продолжает истерически колотить руками и ногами в пол, сопровождая всё нестихающим визгом. Старший тянет истерика за шкирку вверх и отвешивает ему приличную оплеуху: «Ты что, малый ребёнок?!»

Грозный холодный тон взбешенного парня, очевидно, действует на толстячка отрезвляюще. Он прекращает визг и, стоя на коленях, поднимает к окружившим его ребятам заплаканное лицо. Его жалостливо-извиняющееся выражение вдруг улетучивается, когда он замечает, что товарищи остекленевшими глазами смотрят не на него, а в дверной проём за его спиной. Фигуры мальчишек застыли в неестественно напряженных позах, и лишь мелко подрагивают фонарики в их руках. Пострадавший паренёк медленно поднимается и так же медленно оборачивается.

В сужающемся тоннеле неверного света, уходящего в даль бесконечно тёмного коридора, летит прозрачный силуэт — женские плечи, половина головы, — верхнюю и нижнюю часть фигуры пожирает мертвенный мрак. За бесплотной головой, за мерцающими плечами что-то ещё реет и вьется в застывшем воздухе. Как будто бы невидимые тугие вихри или трепещущие струи накатываются друг на друга дрожащими призрачными волнами.

Оцепеневшие ребята, кажется, даже не дышат, только всё сильнее и сильнее напрягают немигающие глаза. Ужас смертельной бледностью покрывает их лица. А призрак всё ближе и ближе, и уже слышна его томительно тоскливая песня на непонятном языке.

И в этот звенящий от оглушительной безысходности миг старший мальчик каким-то чудом сдвигается с места и выступает вперед, спеша прикрыть собой товарищей. Резкий порыв ветра летит ему в лицо из дверного проёма — на секунду он зажмуривается и сгибается пополам, схватившись за живот. Лёгкое сияние охватывает его, словно пламя спичку, но тут же исчезает. Он сдавленно вскрикивает, и все, словно наконец проснувшись, озабоченно бросаются к нему.

Тут в коридоре вспыхивает свет. Откуда-то издалека доносится хлопанье дверей. Мальчишки, уже не медля ни секунды, закрывают дверь, ведущую на башню, и стремительной ватагой бегут назад на смотровую площадку. Ещё мгновение и гаснет огонь костра, а призрачные тени, перекрывая друг друга, перемещаются в сторону колодца, предназначавшегося когда-то для подъёмника.

Тинек гордым тоном заканчивает свой рассказ:

— Zaprli smo pokrov za sabo in Marjan ni niti pomislil, da je kdo na stolpu! (Мы закрыли за собой крышку, и Марьян даже и не подумал, что на башне кто-то был!)

Бэла заинтересованно:

— Как же так?..

Ирена скептически кривит рот:

— Zakaj ga sploh poslušaš?! So vse to le domišljali od strahu. Mogoče ti sam si bil prvi, ki se si bal, in govoriš o Jančeku! (Да слушаешь ты его! У страха глаза велики. Сам, небось, первый испугался, а на Янчека наговариваешь!)

Тинек запальчиво:

— Jaz! Vprašaj kogarkoli! (Я! Да, у кого хочешь, спроси!) — обращается к Бэле, — Se je res to zgodilo! Z nami je bil duh! Ne zato, ker je nas bilo strah! Seveda nas je bilo strah, ampak potem ko pa smo videli duha… (Всё так и было! И призрак был! Не потому, что мы испугались! То есть мы испугались, конечно, но потом, когда призрака увидели…)

Спор прерывается возвращением отца и бабушки. Госпожа Ковач, очевидно, чем-то недовольна и ворчит себе под нос: «Nikoli ne želijo mamo poslušati…». (Никогда мать не слушают!..)

Мартин, подойдя к столу, молча ставит на него внушительного вида пластиковую коробку и, улыбнувшись сыну, кивает жене:

— Išpektor je prišel pome. Moram mu pomagati. Torej, pojdite do šole sami, ne čakajte name, (За мной инспектор приехал. Надо ему помочь. Так что вы в школу сами отправляйтесь, меня не ждите.) — переводит взгляд на Тинека, — Zdaj si gospodar hiše. Pazi na mamo in babico! (Ты теперь за главного. Береги мать и бабушку!)

Мальчик в ответ молча и решительно сжимает губы.

Мартин поворачивается к выходу. Ирена, спохватившись, вскакивает с места:

— Kdaj ti prideš v šolo? (А когда ты в школу приедешь?)

Муж лишь пожимает плечами. За него сварливым голосом отвечает госпожа Ковач:

— Odločil se je ostati z mladimi v gradu. (Он решил с молодежью в замке остаться.)

Ирена тревожно нахмуривается, но Мартин отвечает ей твёрдым открытым взглядом, его мягкое моложавое лицо в этот момент кажется неожиданно жёстким. И женщина, тяжело вздохнув, с нежной грустью хлопает мужа ладонью по груди:

— Samo bodi previden! (Только будь осторожен!)

Всё так же молча он крепко обнимает и целует жену. Примирительно обнимает насупленную мать и под конец бодро похлопывает по плечу подбежавшего сына. Тинек, видимо, совершенно не расстроенный прощанием, возбужденно подпрыгивает на месте:

— Odsekaj mu glavo in prinesi domov! (Отруби ему голову и привези домой!)

За эти слова он немедленно получает оплеуху от возмущенной бабушки. Отец только посмеивается и снова хлопает мальца по плечу.

— Lep večer želim! (Вечер добрый!) — прощается он с сидящей за столом Бэлой и выходит.

Ирена, отвернувшись от двери, шумно выдыхает. Госпожа Ковач, снова начинает свое ворчание: «In najstarejši, in mlajši, oba sta lahkomiselna! No, vsaj Mateja in Andrej sta se dobro znašla, in ti!..» (Что старший, что младший — непутевые! Ну, хоть Андрей и Матея хорошо устроились, а эти!..) — и уходит к телевизору. Тинек направляется было за бабушкой, но мать быстро возвращает его:

— Zdaj, ko si končal, pojdi pripravi šolsko torbo za jutri. Jutri ni pouka prost dan. Potem pa si umij zobe in okoplji se! (Раз всё сделал, иди собери портфель назавтра. Школу никто не отменял. А потом — чистить зубы и умываться!)

Тинек, забрав тетрадь, отправляется в свою комнату. Ирена шумно садится рядом с Бэлой и начинает нервно крутить в руках принесенную мужем пластиковую коробку, машинально снимает крышку — внутри серебрятся патроны. Бэла восторженно ахает и тянется к коробке. Ирена, заметив это, сама передает девушке пару блестящих зарядов. Бэла с горящими глазами комментирует:

— И пуля и гильза серебряные!

Ирена:

— Lahko vzameš. Za spomin. (Можешь взять. На память.)

Бэла радостно прячет патроны в карман.

Ирена окидывает её каким-то загадочным взглядом и резко встает:

— Greva! Imam idejo! (Пошли! Есть идея!)

Бэла с искренним любопытством следует за Иреной в глубину дома.

Через минуту Бэла поспешно бежит в свою спальню и возвращается оттуда со своей дамской сумочкой, откуда извлекает мрачно поблёскивающий люгер. Навстречу ей выходит Ирена с двустволкой в руках:

— Si moram dati duška! (Надо выпустить пар!) — бросая взгляд на люгер, — Imaš naboje? (Патроны есть?)

Бэла просто похлопывает по своей сумке, которую уже успела повесить на плечо.

— Mati, bova šli za zelenjavni vrt. (Мама, мы будем за огородами.)

Госпожа Ковач только поджимает губы в ответ.

Ирена и Бэла проходят по заднему двору. Из окон дома льется желтоватый свет, выхватывающий из темноты танец белых хлопьев. Ирена несет внушительных размеров фонарь. На боку у нее брезентовая сумка военного образца, за спиной — двустволка.

Бэла не отстает от подруги, хотя и тревожно всматривается в сыплющее снегом небо:

— Снег!

Ирена решительно:

— Sneg ni težava. To je še bolje — bomo pozročile manj zvoka. In veter je zelo slaboten. (Снег не помешает. Так даже лучше — меньше шума будет. А ветер совсем слабый.)

Когда женщины проходят мимо собачьей конуры, Рекс было высовывает нос, но тут же прячется обратно. Ирена насмешливо:

— Kaj, Rex, nočeš iti z nama? (Что, Рекс, не хочешь с нами?)

Рекс жалобно скулит, но не вылезает из конуры.

Позади остались дом, двор, забор. Впереди расстилается однообразно белое полотно, исчезающее в ночной тьме. Ирена ведет Бэлу одной ей ведомой дорогой и наконец останавливается возле неожиданно вынырнувшего из мрака сарайчика.

Пошарив по стене, Ирена включает фонарь, установленный на крыше постройки. За ней становится видна хлипкая ограда из каких-то узеньких дощечек и кривых жердей. Ирена деловито заходит внутрь сарайчика и через несколько секунд возвращается с целлофановым мешком, наполненным жестянками.

— Pomagaj! (Помогай!) — оставив ручной фонарь на снегу, она машет Бэле, и они вдвоем принимаются старательно развешивать банки на ограде. Бэла, бросив быстрый взгляд на Ирену, между делом осторожно замечает:

— Мартин будет в замке… в граду. Ты не против?

Ирена мрачно сдвигает брови, но не отвечает, продолжая заниматься жестянками.

Отойдя от ограды шагов на десять, женщины удовлетворенно кивают друг другу. Несмотря на непрерывное кружение снега, жестяные мишени хорошо видны в свете фонаря, укрепленного на сарае. Ирена привычным движением вскидывает ружье к плечу и, слегка наклонив голову, прищуривает один глаз:

— In prebrala sem «Demona». (А я прочитала «Демона».)

— Да? — Бэла тоже пытается целиться, но не привыкшая к оружию рука ходит ходуном и сгибается.

Из ружейного ствола вырывается ослепительный сноп света, грохот, и сразу же — звон жестянки. И почти сейчас же весь аккорд повторяется снова. Зазвенев, подлетает, ещё одна жестянка.

С довольным видом опустив двустволку, Ирена продолжает свою мысль:

— In našla sem nekaj skupnega med malo Dorritovo in Tamaro. (И я нашла кое-что общее между крошкой Доррит и Тамарой.)

Бэла перестает целиться и обращает вопросительный взгляд на подругу. Та поясняет:

— Obe sta imeli ljubezen. Res, na Tamare pa preprosto je padla z neba, in mala Dorritova je dolgo pot opravila za njo. Mogoče se je zato ljubezen ene od punc končala tragično, in druge — ravno obratno. Razumeš, za kaj grem? (У обеих была любовь. Правда, на Тамару она просто с неба свалилась, а крошка Доррит проделала к ней долгий путь. И может быть, поэтому у одной любовь заканчивается трагически, а у другой — всё наоборот. Знаешь, к чему это я?)

Бэла слушает с искренним вниманием. Ирена, доставая из сумки пару патронов:

— Mislim, da ljubezen potrebuje ne le močna čustva, ampak tudi delo. Jaz bi zelo rada ustvarila škandal, da ne bi spustila Martina nikamor, ampak… Morala sem prevzeti nadzor nad svojimi čustvi. (Я думаю, любовь требует не только сильных чувств, но и труда. Вот мне сейчас жуть как хотелось устроить скандал и никуда Мартина не пускать, но… Пришлось наступить на горло своему порыву.)

Бэла согласна лишь отчасти:

— Ну, «Демон» — поэзия, а «Мала Дорритова» — проза. Хотя ты права, эмоции порой всё убивают.

Ирена со вздохом перезаряжает двустволку:

— A povsem brez emocij tudi ne gre, (Но совсем без эмоций тоже нельзя.) — снова мастерски прицеливается. Вспышка света — гром выстрела, вспышка — гром, ещё пара мишеней испускают свой звонкий жестяной дух.

Бэла беспомощно перекладывает люгер из одной вытянутой руки в другую, а то берется за рукоятку сразу двумя руками. Ирена, повесив ружье на плечо, приходит Бэле на помощь: ставит правильно руки, прицеливаясь вместе с ней. Затем снимает люгер с предохранителя и энергичным кивком головы сигнализирует: «Пора!»

Бэла переводит взгляд с подруги на мишень, сосредотачивается: снежные хлопья расплываются в расфокусе и выпадают из поля зрения. В центре внимания — серебристая жестянка, надетая на жердь. Палец медленно жмет на курок. Ещё один грохочущий выстрел разрывает ночь — пистолет в руках Бэлы взлетает вверх. Но у жестяной банки всё-таки поцарапан бок.

Ирена снова кивает, но теперь с одобрительной улыбкой. Бэла тоже рада, хотя и потирает руку. Ирена понимающе хмурится и опять подходит к подруге, чтобы заново поставить ей руки:

— Drži trdo in prožno, ne prepusti tudi, ko streljaš. (Держи крепко, но упруго, не расслабляйся даже во время выстрела.)

Четыре глаза берут на прицел красноватую банку. Ирена осторожно отстраняется, отпускает руки Бэлы и возвращается к своим размышлениям:

— Da, povsem brez emocij ne gre. Drugače kako še lahko dobiš toliko moči? Na primer, si se kdaj zaljubila na prvi pogled? (Да, совсем без эмоций нельзя. Иначе откуда ещё взять столько сил? Вот ты, к примеру, влюблялась когда-нибудь с первого взгляда?) — при этих словах Бэла бубнит себе под нос: «Всегда только так и делаю», а Ирена, не обратив внимания, продолжает: — Takšen vihar čustev! Rada bi premikala gore! (Такая буря чувств! Хочется горы свернуть!)

Бэла, наконец сконцентрировав внимание, решительно жмет на курок. Пронзительно звякнув, жестянка моментально улетает прочь. Руки Бэлы уже чувствует себя уверенней: не сгибаются от болезненной отдачи, а, помедлив пару мгновений после выстрела, плавно опускают люгер к бедру. Бэла переводит сияющие глаза на Ирену:

— Всё правильно. Буря эмоций! А потом — проза?

— Ali je kaj narobe s prozo? Mnogi pesniki so pisali tudi in proza: Walter Scott, Thomas Hardy… (Разве проза — это что-то плохое? Многие поэты были и прозаиками: Вальтер Скотт, Томас Харди…) — немного призадумавшись, — Bunin, Nabokov. (Бунин, Набоков.)

Ирена вставляет патроны в ствол и, вскинув ружье, завершает свою мысль:

— Proza je nova raven. Samo je potreben trud. (Проза — это новый уровень. Только надо потрудиться.)

Гремят выстрелы двустволки, а следом — одиночный выстрел из люгера. Дребезжат и подлетают жестяные мишени.

Просторный спортивный зал в помещении школы. На полу разложены гимнастические маты. Уже несколько десятков семей успели устроить себе импровизированные постели. Некоторые сделали ставку на спальные мешки. А кое-где даже разбиты походные палатки. Но свободного места ещё предостаточно. В зале стоит непрерывный гул взволнованных голосов, люди постоянно снуют туда сюда.

Семья Ковач сидит на застеленных матах. Ирена всё ещё пытается создать минимальный комфорт: взбивает подушки, расставляет термосы, бутылки с водой, коробки с салфетками и прочую мелочь. Тинек занят какой-то мобильной игрой. То и дело к нему подбегают мальчишки-сверстники, заглядывают к нему в телефон. Тинек украдкой показывает им что-то, скрытое у него под рукавом свитера. Те эмоционально комментируют, тянут руки. Но Тинек решительно пресекает все попытки завладеть таинственным предметом, и мальчишки отступают несолоно хлебавши. Госпожа Ковач и Бэла тем временем сражаются с раскладными стульями, которые почему-то никак не желают стоять, как следует.

К Ковачам подходит доктор Пеклич:

— Izgleda tako, da je v redu. (Кажется, вы неплохо устроились.)

Ирена поспешно встает ему на встречу, Бэла и госпожа Ковач отвлекаются от стульев, Тинек опускает телефон. Видя перед собой взволнованные лица, доктор Пеклич торопится сказать что-нибудь ободряющее:

— Z Martinom in inšpektorjem smo obiskali nekaj hiš. Martin je bil zelo prepričljiv. Vsi, s katerimi smo govorili, bodo nocoj tukaj, (Мы с Мартином и инспектором объездили несколько домов. Мартин был очень убедителен. Все, с кем мы успели поговорить, приедут сюда этой ночью.) — после краткой паузы, — Ampak, na žalost, nekaj ljudi nismo našli doma. So že šli v cerkev. Noč želijo preživeti tam, da molijo in se kesajo… (Но, к сожалению, некоторых мы не застали. Они уже уехали в церковь. Хотят провести там ночь в молитвах и покаянии…)

Тинек нетерпеливо прерывает рассказ доктора:

— In očka? (А папа?)

Доктор старается говорить как можно мягче и спокойнее:

— Martin je šel v grad. (Мартин уехал в замок.)

Тут появляется инспектор:

— Hej! Tukaj ste! Doktor, morala bi iti v cerkev. Niso niti orožja vzeli s seboj tja — imajo samo križe in blagoslovljeno vodo. (Ах! Вот вы где! Доктор, надо попробовать съездить в церковь. А то они там даже никакого оружия не взяли — у них только распятия и святая вода.)

Доктор озабоченно кивает и собирается уйти, но Бэла его останавливает:

— Доктор, Вы не дадите мне тетрадь Ирены. У Вас всё равно сейчас нет времени читать.

Доктор, махнув рукой уходящему инспектору, с готовностью достает рукопись из внутреннего кармана пальто. Он протягивает тетрадь Бэле, но внезапно опускает руку:

— Мы можем поговорить наедине?

Бэла с извиняющимся видом оборачивается на Ирену, но та, видимо, не поняв слов доктора, отрицательно трясет головой:

— Ne, ne, ostani tukaj. (Нет-нет, оставайся здесь.)

Доктор тактично поясняет:

— Samo pogovarjala se bova na strani. (Мы просто поговорим в сторонке.)

Бэла с доктором уходят, а Ирена принимается помогать госпоже Ковач в деле со стульями.

Доктор и Бэла останавливаются у окна в полутёмном коридоре. В отличие от коридора, парковка за окном ярко освещена. Туда всё продолжают прибывать машины. Из них целыми семьями вылезают люди, достают вещи и спешат ко входу в школу. А непрерывное круженье снежных хлопьев, как будто бы вторит человеческой суете.

Понаблюдав пару секунд за тем, что творится за окном, доктор переводит пристальный взгляд на Бэлу:

— Извините, если разговор выйдет скомканным, но Вы сами видите, надо спешить.

Бэла отвечает кратким кивком.

— Я знаю Вашу тайну, — при этих словах Бэла обеспокоенно и настороженно замирает, — и понимаю, что Вы вынуждены были кое-что скрывать от меня. Но теперь необходимость в этом отпала.

Доктор отгибает рукав своего пальто — на запястье становится виден посиневший след зубов с подсохшими чёрными ранками и вздувающимся воспалением. Лицо Бэлы выражает искреннее недоумение. Доктор решительно расставляет все точки над «i»:

— Это сделал вампир, но не господин Громов.

Пораженная Бэла лишь медленно и беззвучно шевелит губами. Видно, как в ней начинает закипать бессильная злоба. Доктор спешит прибавить успокоительным тоном:

— Он сделал это по моей просьбе. Я думаю, это значительно уменьшит вероятность нападения господина Громова на школу. Конечно, при условии, что я буду всё время здесь.

Бэла глядит на собеседника с тревожным непониманием. Доктор не мешкая поясняет:

— Вижу, Вы не в курсе. Вампир чувствует жертв другого вампира и в их присутствии ослабевает.

Бэла в явном замешательстве едва выдавливает из себя пару слов:

— Но как?..

Доктор с готовностью продолжает её мысль:

— Как же господин Перилл? Признаться, я сам был удивлен, что он не избегает Вашей компании, хотя при этом явно чувствует себя не лучшим образом. Вообще, он крайне необычный вампир. Что, к примеру, Вы думаете, произошло в замке перед зеркалом?

Бэла отвечает не сразу, её взгляд устремлен куда-то вниз — она, очевидно, занята какими-то другими мыслями:

— Я..я не знаю. Правда, не знаю… — словно надумав что-то, она поднимает глаза на доктора, — Но это бессмыслица какая-то! Зачем тогда он позволил?..

Доктор глубокомысленно сводит брови:

— Скажу откровенно, я полагал, что он использует Вас. Видите ли, вампиры хорошо чувствуют людей, но практически не чувствуют друг друга. У меня была мысль, что с Вашей помощью он пытается обнаружить Грома.

Видя по лицу Бэлы, что она совершенно не понимает, о чем идет речь, он добавляет:

— Укушенным становится плохо вблизи того вампира, который на них напал.

Бэла, обескураженная этой информацией, наконец реагирует и довольно эмоционально:

— Так почему же?.. Надо было мне остаться в замке! Чёрт, мне ведь стало плохо там на башне, а он хотел меня выпроводить и ничего не сказал!

Доктор вкрадчиво:

— Знаете, тут я с ним солидарен. Не стоит испытывать судьбу, такие обмороки могут окончиться летальным исходом.

Бэла насупливается. Собеседник ободрительно похлопывает её по плечу:

— Вы сделали всё, что могли. Вот собственно, я к Вам тоже за помощью. Не могли бы Вы поделиться со мной чёрным порошком?

— Да-да, конечно, — Бэла поспешно достает из кармана подаренный ей флакончик и снимает крышку.

Доктор подставляет раскрытый бумажный конверт. Бэла отсыпает щедрой рукой, так что доктору приходиться её остановить:

— Стоп! Стоп! Уже достаточно. У меня пока нет никаких симптомов.

Пряча конверт во внутренний карман пальто, он как будто обдумывает что-то и наконец решается озвучить свои мысли:

— Кстати о симптомах, признайтесь всё-таки, Вас ведь беспокоят навязчивые видения? Я догадываюсь, что Вы не хотели мне говорить о них, потому что они как-то связаны с господином Периллом?

Бэла ничего не отвечает и выжидательно смотрит на собеседника, словно вынуждая его отказаться от дальнейших расспросов. Но доктор не смущается её взглядом:

— Вы не можете не понимать, что между господином Периллом и господином Громовым есть какая-то особая связь. Не может быть, что один гоняется за другим столько лет просто по прихоти своего желания. Тут должно быть что-то большее!

Бэла набирает в грудь воздуха, как бы собираясь что-то сказать, но тут её прерывает взволнованный голос инспектора:

— Doktor! Nimava časa! (Доктор! У нас совсем нет времени!)

Бэла с облегчением поворачивается в сторону говорящего:

— Опростите, иншпектор! (Искаженный словенский: «Извините, инспектор!») Доктор — Ваш.

Доктор, как видно, с большим сожалением покидает коридор в компании торопящегося инспектора.

Доктор и инспектор в салоне видавшего виды серебристого внедорожника. Инспектор за рулем. Рядом с ним доктор. Инспектор искусно маневрирует, двигаясь по оживленной стоянке, при этом ещё и беседует со своим спутником:

— Zapustil sem avto. Niti ključev nisem vzel. Prisilili ste me teči gor in dol, Doktor. Se je zgodilo še kaj? (Бросил машину. Даже ключи не забрал. Заставили Вы меня побегать, доктор. Что-то ещё случилось?)

Доктор озабоченно:

— Mislim, da sem našel nekaj pomembnega, vendar še ne morem jamčiti za to. Kaj menite o gospodu Paerillu? (Мне кажется, я нащупал кое-что важное, но пока не могу ручаться. Что Вы думаете о господине Перилле?)

Инспектор отвечает, не отрываясь от дороги, по-видимому, не придавая вопросу большого значения:

— Mislim, da zares obvlada svoj posel. Ampak ne poznam ga, kot človek, ker sva govorila le službeno. (В своем деле он профи, я полагаю. А как человека я его практически не знаю, ведь мы общались только по делу.)

Доктор выслушивает инспектора с пристальным вниманием и перефразирует свой вопрос:

— Da je tisto, kar me zanima, njegov pogled na primer. Vam ne zdi, da nekaj skriva? (Да, именно его отношение к делу меня и интересует. Как Вам показалось, он ничего от нас не скрывает?)

Инспектор поджимает губы и, помедлив пару секунд, формулирует свою мысль:

— V njem je nekaj skrivnostnega. Mogoče pa noče izdati vseh skrivnosti, tako rekoč, svojega obrta. Na primer, vprašal sem ga, kako mu je uspelo izslediti vampirja? Je dal zelo nejasen odgovor. Kot bi on imal občutek ali nekaj takega. In kaj? Njemu ne zaupate več? (Есть в нем какая-то скрытность. Но, может быть, он просто не хочет раскрывать все секреты своего, так скажем, ремесла. Я, к примеру, поинтересовался, как ему удалось выйти на след вампира? Он ответил очень расплывчато. Мол, у него есть чутье, или что-то в этом роде. А что? Вы ему уже не доверяете?)

Доктор торопится успокоить инспектора:

— Ne, ne! Nisem imel v mislih tega. A kar ste rekli, je zelo zanimivo, (Нет-нет! Я совсем не это имел в виду. Но то что Вы рассказали, чрезвычайно интересно.) — и, поразмышляв несколько секунд, спрашивает: — Vas ne bo motilo, če zdaj govorim z Lizo? (Вам не помешает, если я сейчас поговорю с Лизой?)

— Izvolite. Seveda govorite. Dobro je, da je odšla, dejansko tu ni varno. Oprostite za mojo nevljudnost, doktor. Kako gospa Peklič sploh dovolila, da prideta sem? (Пожалуйста. Конечно, говорите. Хорошо, что она уехала, всё-таки тут небезопасно. Извините за бестактность, доктор. Как же госпожа Пеклич, вообще, вас сюда отпустила?)

Доктор вздыхает:

— Ja, očitno je, da gospa Peklič bi bila proti. Ampak na žalost, že eno leto ona ni več med nami. (Да, госпожа Пеклич определенно была бы против. Но, к сожалению, уже год, как её с нами нет.)

Инспектор огорченно:

— Oprostite, doktor. Moje sožalje, (Извините, доктор. Соболезную.) — и смущенно меняет тему: — Imava deset minut, da prideva tja. Lahko se pogovorite z vnukinjo. (Нам ещё минут десять добираться. Можете спокойно поговорить с внучкой.)

Доктор коротко кивает в ответ и достает телефон. Машина уже едет по дороге между частными домами.

Лиза за рулем синего Пежо. Сам автомобиль стоит на шоссе в глухой пробке. Нескончаемую, уходящую за горизонт вереницу машин овевает пушистыми хлопьями снег.

Лиза разговаривает по видеосвязи с какой-то девушкой:

— It looks like I'm stuck here forever. It really sucks! (Кажется, я застряла здесь намертво. Вот пипец!)

Из телефона ей отвечает задорный голосок:

— Well, I don't feel like going, anyway. I guess it’s one of those boring parties where the beverage is the one and only option. You won’t miss anything. (Да-а-а, мне всё равно не хочется идти. Скорее всего, там будет скука смертная, и единственное развлечение — бухло. Ты ничего не пропустишь.)

Лиза раздраженно:

— I would rather go to the most boring party than just sit here without the slightest idea when we will get moving. (Да я лучше бы пошла на самую скучную вечеринку. А то сижу здесь и без понятия, когда мы уже начнем двигаться.)

— Oh! Don’t go mad! We can come up with something interesting right now. (Ой! Да не злись ты так! Мы можем прямо сейчас что-нибудь интересное замутить.)

Лиза смотрит в телефон со скучающим видом. Подруга пытается её растормошить:

— I thought you were excited about that mirror thing, weren’t you? (Разве тебе не понравилось что-то там, связанное с зеркалами? Нет?)

Лиза с сожалением:

— Yeah… But you can’t do that just by yourself. (Ну да… Только в одиночку это не сделаешь.)

Собеседница настойчива:

— Well, why don’t you tell me what to do and we’ll see. It could be fun. (Ладно. Давай ты скажешь мне, что надо делать, а там посмотрим. Может, повеселимся.)

Лиза начинает как бы нехотя:

— Ok. But maybe it's all just bullshit. You need an old mirror and a pair of candles. So if you want to find out whether your love is true and mutual you have to stand in front the mirror with the guy you love. Just two of you with nobody else around. And… (Ну, хорошо. Только, может быть, это всё просто чушь. Нужно старое зеркало и пара свечей. Итак, если хочешь узнать, настоящая ли у вас любовь и взаимная, то тебе надо встать со своим парнем перед зеркалом. Только вы вдвоем, и больше никого. И…)

Лиза отвлекается на что-то в своем телефоне, и подруга её подгоняет:

— And? Go on! (И? А дальше?)

Лиза с недовольным выражением лица:

— It's my grandpa! Ok. You have to look into the mirror together holding hands and having candles on and if your love is true your reflection will disappear for a moment. (Да тут мой дед! Хорошо. Надо вместе смотреться в зеркало, держась за руки, и зажечь свечи. Если любовь настоящая, то ваши отражения на мгновение исчезнут.)

Подруга недоверчиво:

— Disappear? Really? Where did your get that from? (Исчезнут? Правда? Откуда ты всё это взяла?)

— It's a long story. But it is said that the moment could be really, really short. So you’d better have a camera or something like that on. (Долго рассказывать. Но там сказано, что мгновение может быть очень-очень кратким. Так что лучше снимать всё на камеру, ну или ещё на что-нибудь.)

Собеседница явно увлечена темой, но продолжает поддразнивать Лизу:

— You must be kidding me! (Да ты хочешь меня разыграть!)

Лиза отвечает эмоционально:

— I'm just telling you what I read. You may believe it or not. But don’t say I’m fooling around.(Я просто пересказываю тебе, что прочитала. Можешь не верить, если хочешь. Только не говори, что я дурака валяю.)

Подруга отвечает примирительным тоном:

— It just sounds weird, you know. But I think I want to try it. Is that all? (Ну, знаешь, это звучит как какая-то дичь. Но мне захотелось попробовать. Это всё, что нужно?)

Лиза с готовностью поясняет:

— In fact, that's all. Unless your boyfriend is a supernatural thing. Have you got one, Len? (Ну, практически всё. Если только ты не влюблена в кого-нибудь сверхъестественного. Твой случай, Лин?)

— What?! (Чего?!)

— Yeah! This is when it starts getting really weird! For example, everything could go quite opposite if the guy is… (Н-да! Вот где дичь-то! Например, всё будет совсем наоборот, если твой парень…) — Лиза снова отвлекается и в сердцах восклицает, — What the crap! He just won’t leave me alone! Excuse me, I’d better answer my grandpa or he will keep calling me all night long. (А! Чёрт! Никак не оставит меня в покое! Извини, я всё-таки отвечу деду, а то он всю ночь будет названивать.)

Лиза ставит видеосвязь на паузу и отвечает на звонок деда, прижав телефон к уху:

— What's up? — No, I'm stuck on the highway. — No, I’m not coming back. Really, what’s up? — Is it so important? — I don’t know, I didn’t talk to him much. — Well, that was kind of funny. I had a feeling he didn’t want us to carry out the experiment. — What? — Are you serious? When did I?.. Oh…I really did… I kissed him… (Что случилось? — Нет, я тут застряла на шоссе. — Нет, назад не поеду. А что всё-таки случилось? — Это так важно? — Ну, не знаю. Я не так уж и много с ним говорила. — Да-а-а, это было как-то странно. Мне показалось, он был против нашего эксперимента. — Что? — Шутишь что ли? Это когда я?.. А-а-а… Я и правда… Я его поцеловала…)

Обескураженная Лиза завершает звонок и задумчиво опускает телефон на колени. Заметив поставленный на паузу видеозвонок, она обрывает и его.

Очевидно, что-то придумав Лиза начинает лихорадочно рыться в телефоне. Нервные пальцы быстро пролистывают сделанные за последние полтора дня фотографии: в машине с дедом, дом Тинека под снегопадом, дом Тинека под ярким утренним небом, замок в конце заснеженной дороги, двор замка, ловушки, засады, часовня, старинное зеркало, смотровая площадка, заснеженный пейзаж, здание школы… Остановившись, она возвращается к снимкам часовни. Вид снаружи. Саркофаги внутри. Серый крест и круглое оконце. Дверной проём часовни, охваченный огнем. На последнем фото сквозь дым и пламя проступают очертания чьей-то фигуры. Человек держит в руке включенный огнетушитель. Но лица не разобрать. Тем не менее Лиза продолжает хмуро всматриваться в мельтешащие пиксели, словно пытается разгадать какую-то тайну.

Энергичный рингтон выводит девушку из оцепенения, но Лиза не отвечает на звонок, а, вообще, выключает телефон. Некоторое время она просто сидит, как в прострации, уставившись в одну точку. Затем медленно нажимает кнопку радио. На дисплее высвечивается время: «11:46». Диктор вещает: «Zaradi nenehnega sneženja se Severozahodna regija države sooča z resnim padcem prometa. Lokalne oblasti prepričljivo prosijo voznike, da se vzdržijo dolgih voženj, saj je visoka verjetnost…» (В связи с непрекращающимся снегопадом северо-западный регион страны переживает серьёзнейший транспортный коллапс. Местные власти убедительно просят автомобилистов пока воздержаться от дальних поездок, так как велика вероятность…)

Не дослушав, Лиза крутит руль и выжимает газ. Машина выезжает на пустую встречную полосу и разворачивается. Набирая скорость, автомобиль быстро исчезает в снежной мгле, сверкнув на прощание кроваво-красными рубинами габаритных огней.

Бэла топчется на высоком школьном крыльце. Вокруг нее в тёплом свете уличных фонарей непрерывно вьется мягко серебрящийся снег. Проходя туда-сюда, мелькают тёмные силуэты людей. Держась в стороне от суеты, озябшими пальцами Бэла сжимает тускло дымящую сигарету. Руки её то и дело подрагивают, и, не донеся сигарету до рта, она замирает в тревожной задумчивости. Брови её сдвигаются, а губы шевелятся, хотя и не издают ни звука.

Оклик выводит Бэлу из оцепенения. Это Ирена. Она смотрит на Бэлу с явным облегчением, но очень быстро выражение её лица меняется. Подруга озабоченно ловит взгляд Бэлы и пытается подбодрить её слабой улыбкой:

— Kaj ti je povedal? (Что он тебе наговорил?)

Бэла мрачно машет в ответ рукой, что видимо означает: «Да не в этом дело…»

Ирена делает ещё один заход:

— Greva od tod. Saj zmrzuješ. (Пойдем отсюда. Ты совсем замерзла.)

Бэла с ненавистью бросает недокуренную сигарету под ноги и начинает ожесточенно топтать её:

— Какая же я дура! Ты была права! Просто эмоционально неустойчивая истеричка!

Ирена, явно не понимающая слов Бэлы, тем не менее заботливо качает головой. А Бэла распаляется всё сильнее:

— Припадочная идиотка!

Ирена вкрадчиво кладет руку на плечо подруге:

— Bela, nisi idiotka. Ni smisla, da sebe preklinjaš… (Бэла, ты не идиотка. Нет смысла ругать себя…)

Бэла не выдерживает:

— Очень даже есть смысл, я давно заслужила хорошую выволочку. Вместо того, чтобы помогать, я только и делала, что закатывала сцены. Конечно, он ничего не захотел мне объяснять!

В отчаянии она прижимает ко лбу сжатые кулаки. Ирена, по лицу которой заметно, что чувствует она себя не в своей тарелке, беспомощно кусает губы, но всё-таки не уходит, а её рука продолжает успокоительно лежать на плече подруги.

Шмыгнув носом и парой резких движений протерев глаза, Бэла переводит твёрдый взгляд на встревоженную Ирену:

— Ладно! Ты опять права! Хватит нюни распускать! Где твоя тетрадь? — выдёргивает из-за пазухи уже изрядно потрёпанную тетрадку, разглаживает обложку и наконец отзывается на просьбу подруги: — Да, пойдем!

С этими словами она поспешно исчезает за дверью школы. Недоумевающая Ирена спешит за ней.

Сидя на импровизированной постели, Бэла яростно листает ту самую Иренину тетрадь. Рядом примостилась и сама Ирена. За их спинами дремлет, сидя в раскладном матерчатом стуле, госпожа Ковач. На её коленях ощетинилась страницами книга.

Со всё возрастающей тревогой Ирена следит за судорожными движениями своей подруги. Доверительно склонясь к Бэле, она старается говорить как можно мягче:

— Kaj pravzaprav iščeš? (Что ты всё-таки ищешь?)

Бэла, не отрывая взгляда от тетради, переводит дух, словно после бега, и отзывается:

— Что-нибудь про глаза вампира…

Ирена отрицательно мотает головой и напряженно сводит брови:

— Vampirja? (Вампира?)

Бэла шумно вздыхает и всё-таки отрывается от изучения тетради. Подумав мгновение:

— Очи вампира, — она помогает себе жестами, указывая на свои глаза.

Ирена сосредоточенно прикусывает губу:

— V tem romanu oči vampirja so pogosto bili omenjeni. Izgleda, da imajo veliko moč. (В том романе часто упоминались глаза вампира. Кажется, они обладают большой силой.)

Бэла с досадой:

— Ты права! Но я ведь идиотка! Отдала всё назад.

Ирена напряженно выслушивает очередную гневную тираду, но, очевидно, не понимает её. Бэла, потерев лицо руками, видимо, старается так себя успокоить и снова пробует объяснить:

— Романа нет, — подкрепляя свои слова перекрещенными кистями рук, изображающими символическое «нет».

— Si ga izbrisala? (Ты его удалила?) — осторожно уточняет Ирена, для выразительности повторяя жест Бэлы.

Бэла энергично кивает, комично морща лоб. Её собеседница нерешительно улыбается и затем, трогательно сведя и приподняв брови, извиняющимся тоном поясняет:

— Poslala sem ga na svoj telefon. (Я отправила его себе на телефон.)

В глазах Бэлы вспыхивает надежда.

Через пару секунд обе дружно склоняются над телефоном Ирены. Та, ловко колдуя над экраном, деловито бормочет: «Uporabljava iskalno polje. Za začetek — «oči». Ja, poglej koliko rezultatov!» (Сейчас используем поиск. Для начала — «глаза». Ага, смотри сколько результатов!) Бэла внимательно следит за движениями рук Ирены:

— Стоп! Вот это!

Подруга зачитывает:

— «V zadnjih desetih letih se je komaj kaj spremenil. Samo sivi oči so postali bolj prozorni in bolj mrtvi», (За последние 10 лет он едва изменился. Лишь серые глаза становились всё прозрачнее и мертвее.) — и вопросительно смотрит на Бэлу.

Та ненадолго задумывается, а затем, видимо, соображает:

— Это князь!

Ирена подтверждает кивком головы, и Бэла радостно улыбается, шепча себе под нос: «Пока сходится. Во сне я тоже видела серые глаза».

Обе снова нетерпеливо склоняются над телефоном. Спустя пару мгновений Бэла опять тормозит подругу, и та читает вслух:

— «Tedaj sem imel temno las in temne oči. In gosto brado na polovici obraza». (Тогда у меня были тёмные волосы и тёмные глаза. Густая борода закрывала пол-лица.)

Бэла, сжав губы и затаив дыхание, тихонько хлопает в ладоши. Довольная собой Ирена уточняет:

— To potrebuješ? (Это то, что нужно?)

Бэла поспешно кивает и добавляет:

— Ещё, ещё! Дальше! — активно крутя в воздухе ладонью, что, по-видимому, означает: «Продолжай!».

Ирена ещё раз с готовностью обращается к экрану:

— In tukaj je še vedno: «Zdaj vem, kako sem izgledal takrat. Oči so postale bele in slepe, kot oči zombijev». (А вот ещё: «Теперь я знаю, как выглядел тогда. Глаза побелели и смотрели слепо, как у зомби».)

Бэла смотрит задумчиво и с сомнением качает головой:

— Что-то не то…

Ирена, кивнув, опять принимается искать:

— In to: «Rekel je, da moje oči niso več rjave, kot bile prej, so postale svetlejše in zelenejše», — ustreza? (А это: «Он сказал, что мои глаза уже не карие, как прежде, они посветлели и стали отливать зеленью», — подходит?)

Бэла, увлеченно следя за текстом в телефоне, взволнованно подтверждает:

— Да! Да! Значит, сначала были тёмные, а потом стали светлые, — и заметив что-то интересное, в словах скользящих под проворными пальцами, возбужденно вскрикивает, — Это! Это!

Ирена непонимающе нахмуривается, а Бэла уточняет свою просьбу, указывая на экране нужное место. Подруга озвучивает:

«— Kaj boš storil, če bo najina pustolovščina šla gladko?

Nisem odgovoril, moje oči so bile uprte v nebo.

— Hočeš kaj skriti pred mano — demon je visel nad mano in pritegnil moje oko. — Ah, to…

Z razočaranjem se je vrnil na svoj sedež:

— Alas! Ta pot ni zame, ampak pogrešal bi nenadzorovane iztrebke. In ti, tvegaj — poskusi se vrniti. Ampak ne s tem obrazom. Kot vidim, nisi dober govornik…»

(Что ты намерен делать в случае, если наша авантюра пройдет гладко?

Я не ответил, устремив глаза в небо.

— Ты пытаешься что-то скрыть от меня, — упырь навис надо мной и поймал мой взгляд. — Ах, это…

Разочарованно он уселся на место:

— Увы! Этот путь не для меня, разве что я заскучаю по неконтролируемым испражнениям. А ты рискни — попробуй вернуться. Но не с этим лицом. Красноречием, как вижу, ты не наделен…)

Зачитав фрагмент, Ирена не удерживается от комментария:

— To? Vendar se zdi, tukaj… Oh, prebral je njegove misli z očmi! (Это? Но тут вроде бы… Ах, он взглядом прочитал его мысли!)

Бэла озадаченно:

— Да. Но какие мысли?

Ирена, не особо задумываясь:

— Misli na to, kaj je nameraval storiti potem… (Мысли о том, что он был намерен делать дальше…)

Бэла эмоционально:

— И что? Что он был намерен делать?

Тут и Ирена озадачивается:

— Malce ni jasno… Nekam se vrniti… Mogoče nadalje pove o tem? (Непонятно как-то… Куда-то вернуться… Может, дальше говорится?)

Она принимается было читать, но Бэла прерывает её:

— Нет-нет, там ничего такого нет.

Обе на какое-то время замирают в раздумьях. Бэла наконец предлагает:

— А про Мэри? Когда она уже была вампиром?

Ирена, поняв о чем речь:

— Takrat, ko sta se srečali v hiši kneza? Ja… tudi tam je bilo nekaj nejasnega… (Когда они встретились в доме князя? Да… там тоже было что-то непонятное…)

Они снова склоняются над телефоном, и спустя минуту Ирена зачитывает:

— «Pozorno in odločno me je pogledala:

— To želim dokončati!

Ugovarjal sem ji z negotovim pridušenim glasom:

– Še vedno se lahko vrneš…

Toda samo je žalostno odkimala:

— Sem bila že mrtva tako ali drugače…»

(Она посмотрела на меня пристально и твёрдо:

— Я хочу покончить с этим!

Я возразил ей неуверенным, сдавленным голосом:

— Ты ещё можешь вернуться…

Но она лишь печально покачала головой:

— Я всё равно была уже мертва и так, и так…)

Прервавшись, Ирена пытливо глядит на Бэлу и неторопливо спрашивает, как бы у самой себя:

— Ona bi se lahko vrnila? Kam? (Она могла вернуться? Куда?)

Бэла, прищурившись, медленно припоминает:

— Мортэ акцепта, рэгрэдиар…

Внезапно она подскакивает на месте, чем пугает и удивляет Ирену.

— Ясно! Ясно! Я поняла! — Бэла в восторге обнимает опешившую подругу и, видя, её потерянный взгляд, поясняет, — Смерть приняв, я вернусь. Это одна и та же Катарина!

Ирена в ответ лишь приподнимает брови:

– Še vedno ničesar ne razumem. Ampak glede na tvojo noro radost, si razumela nekaj pomembnega. (Я всё-равно ничего не поняла. Но судя по твоей бешеной радости, ты поняла что-то важное.)

Бэла энергично кивает. Ирена уточняет:

— In to bo pomagalo premagati vampirja? (И это поможет победить вампира?)

Бэла, снова кивнув, глубокомысленно добавляет:

— Поможет, если при её появлении, и правда, начинается пожар.

Ирена театрально разводит руками:

— Bela, res me zanima, ampak sploh ne razumem. Bolje je, da jim poveš! (Бэла, мне очень интересно, но совершенно непонятно. Лучше расскажи им!)

Бэла торопливо достает телефон, бубня вполголоса: «Точно! Позвоню-ка я… Паше. Если ещё не поздно…» Она проверяет время — «11:59».

И тут свет в зале резко убавляют. Бэла, разочарованно нахмурившись, прячет телефон обратно в карман. С бормотанием просыпается госпожа Ковач: «Karkoli, čas za posteljo!» (Ну, что ж! Пора ложиться.)

Ирене приходится заняться постелью. Помогая свекрови устроиться поудобнее, она периодически обводит зал ищущим взглядом:

— Mati, kam Tinek je izginil? (Мама, а куда Тинек ушел?)

— Menda je šel z nekimi fantiči, (Да вроде с какими-то мальчишками убежал.) — госпожа Ковач забывает о постели и тоже начинает осматривать зал.

К ним присоединяется Бэла и, оглянувшись по сторонам, принимается обходить огромное полутёмное помещение, осторожно и напряженно продвигаясь между расплывчатыми тенями, которые отбрасывают в неверной сумеречной мути бесформенные человеческие островки. Слышится озабоченный приглушенный голос Ирены:

— Nina, vprašaj Jančeka, ali je videl Tineka? (Нина, спроси Янчека, он Тинека не видел?)

Бабушка в сердцах восклицает:

— Niti minute miru s tem malim hudičem! (Ну, ни минуты покоя с этим бесёнком!)