Крылатая удача Мэррила

Глава 5. Материнский инстинкт

Ночевала Элен, как и собиралась, в спальне Агаты. Пришлось все же карабкаться по этой скрипучей лестнице в очередной раз. Но не на полу. В шкафу неожиданно нашлась обычная раскладная койка. И еще – дюжина ночных рубашек, точных копий той, что были на бедняжке Агате. Элен решила, что они остались от какой-нибудь из прабабушек.

Все в этом доме осталось от прабабушек, кроме, пожалуй, косметических средств. Флаконы в купальне были вполне современными, и на том спасибо.

Агата спала очень тихо, не шелохнувшись даже: умаялась, бедняжка. Элен же полночи проворочалась на койке. Нет, ей было вполне комфортно. В своих путешествиях она спала и на земле, и в палатке, и в гамаке. Просто она из тех людей, которые несли людям помощь и причиняли добро.

И Агату было по-человечески жалко. У девочки только начала жизнь налаживаться: учеба, работа, возможно, даже парень появился – ну не могла такая хрупкая красота остаться незамеченной! И вот теперь ее снова запихнули в старый грязный замок, и даже в уборную самостоятельно она сходить не могла.

Наверное, Элен родила недостаточно детей. Не удовлетворила, как говорится, до конца свой материнский инстинкт. Ей хотелось об Агате заботиться. Были бы у нее внуки – она стала бы лучшей в мире бабушкой – не той, что пекла бы пирожки и вязала шарфики, а той, кому не лень разглядывать червяков в парке и гладить всех кошек в округе. Но внуков у нее не было, и теперь она твердо решила удочерить Агату. Понятно же, что девочка пропадает.

Но что она, чужая в этом мире и в этом замке тетка, вообще может сделать? Помыть полы? Протереть окна? Этого недостаточно, к тому же полы испачкаются вновь. Чтобы привести имущество Шанаторов в нормальное состояние, нужны деньги, а денег у Элен не было. Ну как, не было, были – мэрриловские. И что-то ей подсказывало, что Джонатан, который распоряжался финансами семьи, не обрадуется, обнаружив, что Элен их тратит на чужой замок.

А ведь Агату нужно выкармливать. И обеды из трактира тут не помогут. Ослабленному организму нужны легкие супчики и жидкие каши, а не пережаренные котлеты и рис со свининой.

Значит, нужно готовить самой. Во всяком случае, Теодор обещал добыть молока в деревне, а овощи, яйца и курятина у него свои. Итак, придется купить кастрюли – Джонатан переживет подобную дыру в семейном бюджете. И миксер, тут ведь должны быть миксеры? И что-то придумать с водопроводом. Но для начала – перенести спальню Агаты на первый этаж. Да, там окна маленькие и потолки низкие, и вид из окна совсем не тот, но это все мелочи.

Теодор не подвел. Утром на кухне Элен ждал пряный запах кофе, мешочек пшена и небольшой кувшин молока. А еще этот славный мужчина раздобыл небольшой металлический ковшик. Ручка у него была замотана проволокой, но свои функции ковшик выполнял отлично. Элен сварила в нем кашу, а потом, матерясь и спотыкаясь, понесла наверх, в башню. Агата съела почти целую тарелку, и это был хороший знак.

Потом девушка уснула, а Элен решительно отправилась разгребать комнаты прислуги и писать письмо сыну.

– Теодор, вот это все – на дрова, – командовала Мэррил, выкидывая из приглянувшейся спаленки старые стулья и какие-то тряпки. – И притащи мне шкаф поустойчивее. Кстати, что там с каталогом стройматериалов?

– Залетал на почту, оставил заявку, запросил еще образцы продукции, – отрапортовал мужчина, бодро оттаскивая сломанную мебель поближе к кухне.

– Отлично! Слушай, я тут видела кресло-качалку в одной из комнат на втором этаже. Можешь приспособить к нему колесики?

– Зачем?

– Агата поедет гулять.

– А ты уверена, что это безопасно?

– Нисколько. Но хуже все равно уже некуда. Слушай, к морю есть приличная дорога?

– Конечно. Целая аллея имеется. Старая, но раньше строили на совесть.

– Кресло по ней прокатить выйдет?

– Сдюжим.

– Вот и славно. Кстати, я перенесу Агаткину спальню сюда – но после ремонта. И проверь печку, ее вообще можно тут использовать?

– Слушаюсь, тааннет. С превеликим удовольствием.

Он вообще смотрел на Элен с обожанием и готов был помогать во всем, а Мэррил, в свою очередь, подумывала, а не затащить ли беднягу в койку. Хотя рановато, конечно. Надо сначала с текущими делами разобраться. Но в целом – идея ей нравилась. Если некоторые дамы в шестьдесят уже выходят на пенсию, то Элен считала, что у нее-то есть еще лет двадцать активной жизни, в том числе и половой. На молодых, она, конечно, не заглядывалась, рановато пока, но крепкого мужичка в возрасте пощупать была вполне не прочь. Тем более что в Эйлеране не то воздух другой, не то магический фон имелся, а чувствовать она себя начала намного здоровее. И сил прибавилось. Впрочем, это мог быть эффект нового мира. Хотя колени все равно болели.

Кресло они, конечно, нашли. И колесики тоже – за пару десятков лет Теодор знатно обжился в замке и натащил в свою каморку всякой ерунды. Колеса в его запасах тоже имелись – от старой коляски. И пока он привинчивал их к креслу, Элен поплелась по лестнице в башню.

Агата не спала – это был хороший знак. Она с тоской смотрела на море в свое большое окно и, кажется, плакала.

– Детка, что случилось? – переполошилась Элен. – Кто тебя обидел?

– Я сама себя обидела, – прошептала девушка. – Зачем я вообще полетела тогда к дяде Югору? Если бы я осталась в заповеднике, сейчас была бы нормальной.

– А те восемь детишек погибли бы, – пожала плечами Мэррил. – По-моему, неплохой обмен. Одна жизнь на восемь.

– Если это не твоя жизнь, – пробурчала Агата, вздыхая.

– Да брось. Ты поступила бы так же, если б вернулась в тот день. Так что нечего себя терзать, прошлого не вернешь. У нас есть только будущее.

– У меня нет будущего.

– Да что ты говоришь? Оно есть прямо сегодня. Что ты скажешь насчет прогулки к морю?

– Скажу, что это невозможно.

– Одевайся, моя прелесть. Мы идем гулять.

Лицо Агаты выразило явное сомнение в умственных способностях Элен, но глаза уже засияли надеждой. Она даже приподнялась на локтях и попыталась спустить ноги с постели.

А Элен деловито копалась в ее шкафу.

Платья, платья, платья! Длинные, короткие, тонкие летние, теплые шерстяные… И ни одних приличных штанов!

– Ростом ты чуть выше меня, – задумчиво пробормотала Мэррил. – Фигня, пояс затянем. Жди здесь, никуда не уходи.

Агата хихикнула ей вслед.

Вещей у Элен было с собой немного: любимые кожаные штаны, для которых сейчас было холодновато, пара теплых колготок, носки, белье, два спортивных костюма, свитер и бальное платье с перчатками. Она понятия не имела, зачем ей в заброшенном замке платье, но его шили на заказ в лучшем ателье столицы, и поэтому она взяла его с собой в ссылку. Ну не Джонатану было его оставлять, в самом деле!

И одни спортивные штаны – те, что, между прочим, вчера почистил и высушил стиральный артефакт (отпадная штука, кстати, и электричество ему не нужно, только магия), Элен принесла теперь Агате.

– Так, девочка моя, трусы хочешь не хочешь, а надеть придется. Кстати, я рада, что они у тебя приличные, не прабабкины.

– Покупала уже в университете, – краснела Агата.

– Ага, и колготки есть. Замечательно. Лифчик не нужен, ты исхудала так, что они все у тебя сваливаться будут. И не спорь с тетей, тете со стороны виднее.

Ловко, как заправская сиделка, с прибаутками и дурацкими шутками, Элен одела несчастную Агату. Нашлась и теплая куртка, и вязаная шапка. Потом в дверь осторожно постучался Теодор, сообщив, что кресло готово и уже ждет на улице. Посмотрел на одетую как капуста Агату, шумно выдохнул и проворчал:

– Тащить ее по лестнице не стану, хоть убейте меня. Так спущу, через окно.

Элен ничего не поняла, но створку окна открыла. Теодор глазами сказал ей примерно то, что она все же дура, хоть и Мэррил, раскрыл окно полностью, подхватил на руки Агату и шагнул в пустоту.

Элен взвизгнула невольно, но в следующее мгновение за окном полыхнули широкие серые крылья. Если птичью ипостась местных крылатых она уже видела, то промежуточную наблюдала впервые. И надо же – масть крыльев не совпадала с цветом бороды и волос. Как странно!

Женщина закрыла окно, схватила куртку и бросилась вниз по лестнице. Ни разу даже не споткнулась, только запыхалась. Тяжело дыша, она вывалилась во внутренний двор, соображая, куда выходили окна башни, а потом побежала к воротам.

Аллея, ведущая к морю, нашлась быстро. Вокруг широкой ровной дороги росли крепкие высокие деревья, по осеннему времени уже облетевшие. Вероятно, летом здесь очень красиво. Но и сейчас неплохо.

Теодор катил кресло с Агатой прямиком в сторону берега. Море, как ему и полагалось, облизывало каменистый пирс, взметало соленые брызги и громко сопело. Агата опять плакала, а может быть, это просто начинался дождь. Элен бодро шагала рядом, натянув капюшон, спрятав руки в карманы и ежась. У моря всегда холоднее. Хорошо, что девочка укутана в теплую одежду.

Аллея закончилась некогда роскошной полукруглой балюстрадой. По обе стороны от нее вниз, к морю, вели широкие, но уже искрошившиеся от старости ступени, заканчивающиеся каменной площадкой, врезавшейся прямо в море. Возле площадки на волнах покачивалась вполне приличная лодка.

– Твоя? – спросила Элен у Теодора.

– А чья ж еще? – пожал он плечами. – Я люблю море. Я всю жизнь плавал. Самое страшное в тюрьме даже не заточение, а то, что моря там не было. Даже речки. Уф. Никогда больше я не буду жить там, где нет моря. На побережье я родился, на побережье и умру.

Но Элен интересовало другое.

– А ты рыбачишь?

– Иногда. Когда погода позволяет.

– И что, рыба есть?

– Сколько угодно. Даже тунец порой заплывает. Но тунца нужно сетью ловить, а на это у меня разрешения нет.

Элен с усмешкой подумала, что вряд ли отсутствие разрешения останавливает свободолюбивого Теодора, а Агата вдруг встрепенулась.

– Я очень люблю рыбу, – сказала она. – Я выпишу вам разрешение, Тео. Я все еще глава рода. Вы поймаете ее для меня?

– Ну конечно, деточка!

– А я приготовлю, я умею, – обрадовалась Элен. – Тебе не холодно?

– Нет. Мне свободно.

И они замолчали.

Элен смотрела на море, вечное, величественное, взволнованное встречей с ними. Потом оглянулась на замок. Он отсюда казался настоящей громадой. Удивительное место небывалой красоты – как жаль, что все тут так заброшено.

– Когда-то я училась тут летать, – прошептала Агата. – Но у меня плохо получалось. И тааннет Анхорм построил для меня деревянную вышку. Там, за утесом, где песчаный пляж. Падать в воду не так страшно, как на скалы. Она уже сгнила, конечно. Столько лет прошло…

– А сколько? – полюбопытствовала Элен, шмыгая носом.

– Мне чуть больше трехсот. Сержу и Дамьену примерно столько же.

– Мать твою, мне шестьдесят два, – сказала расстроенно Мэррил. – Только я уже старая клюшка, а вы все трое – совсем еще дети. Это нечестно.

– Мне семьсот двадцать, – пробормотал Теодор. – Я трех Императоров видел.

– Крылатые сейчас – очень инфантильны, – вздохнула Агата. – Мне-то пришлось повзрослеть рано, я очень удивлялась всегда, что двухсотлетние студенты ведут себя примерно как я – лет в восемнадцать. Но потом поняла, что они могут жить для себя, не спеша брать на себя ответственность. Бескрылые живут совсем по-другому, мы для них поэтому почти враги.

– Не думай так, детка, – сказал Тео. – В Эйлеране нет чистых бескрылых и никогда не было. В каждом жителе есть хоть капля крови крылатых. И они преспокойно доживают лет этак до трехсот. Да, не тысяча, как у нас. Но разве плохо?

– В Эйлеране есть чистые бескрылые, – проворчала вконец расстроенная Элен. – Я, например. Холодно, блин. Пойдемте домой, а? Достаточно на сегодня свежего воздуха.