Крымский узел

3. После возвращения

В январе 1996 года в Крыму насчитывалось, по данным управления МВД, 220.555 прописанных крымских татар.[365] Через год — в январе 1997 — 244,1 тыс. человек. Всего по данным Госкомнаца в Крым возвратилось около 250 тыс. человек. Как указывают наблюдатели: «Ежегодное снижение числа переселенцев (с 42,4 тыс. человек в 1991 до 8,1 тыс. в 1996 году) свидетельствует о том, что основная масса желающих возвратиться уже сделала это несмотря на все проблемы финансового и юридического характера».[366] Этот же источник сообщает, что по оценочным данным, за пределами Крыма находится еще от 150 до 250 тыс. человек.[367] Некоторые крымскотатарские источники утверждают, что в местах высылки находится около 500 тыс. человек, которые желают, но по материальным причинам не могут приехать в Крым.[368]

Следует сказать, что не существует каких-либо убедительных данных, подтверждающих хотя бы одну из этих цифр. Согласно переписи 1989 года, насчитывалось 271.715 крымских татар. Сами крымские татары оспаривают эти данные, однако, без какой-либо аргументации. Перепись проводилась в период перестройки, уже после официальной реабилитации крымских татар, и ее фальсификация в условиях нарастающей критики советского режима и международного внимания к проблеме депортированных представляется маловероятной, что, впрочем, не исключает неточностей, которые могли иметь место.

Очевидно, мы имеем дело с завышением численности крымских татар активистами национального движения. Это вполне объяснимо желанием малочисленного народа представить себя более значительным, так и соображениями политического и экономического характера. Как указывает С. Червоная, лидерам движения «стало ясно, что завышать численность вернувшихся на родину крымских татар бесполезно и даже вредно (можно создать опасную видимость решения по существу еще не решенной проблемы их массовой репатриации) и появились… более скромные (теперь, может быть, даже уже заниженные) показатели процессов репатриации».[369] От называемой лидерами движения численности народа в местах высылки зависят объемы материальной помощи, прежде всего со стороны международных организаций, и это также способствует завышению числа нуждающихся в ней.

Свидетельством того, что реальные цифры количества крымских татар отличаются от называемых, являются результаты выборов делегатов III Курултая. Согласно положению делегаты выбираются от каждой тысячи крымских татар, имеющих право голоса. По данным мандатной комиссии был избран 161 делегат Курултая из которых 134 представляли Крым и только 27 — другие районы бывшего СССР, в том числе 1- Таджикистан, 1 — Запорожскую область, 2 — Херсонскую, 4 — Краснодарский Край, 19 — Узбекистан, отмечалось, что рассматривались документы еще 18 делегатов. Таким образом, учитывая эти данные, можно утверждать, что за пределами Крыма может проживать от 30 до 80 тыс. крымских татар.

После распада СССР в 1991 году программа государственной помощи для возвращения и обустройства крымских татар и представителей других депортированных этнических групп не прекратилась, однако всей своей тяжестью легла на государственные органы Украины и Крыма., поскольку все остальные участники этой программы, включая Узбекистан, где проживала основная масса крымских татар, и Российскую Федерацию, с территории которой была осуществлена депортация, фактически вышли из нее.

С 1992 года государством на нужды репатриантов было выделено 280 млн. долл. США, три четверти из которых поступили в 1992-94 гг. В 1992-97 годах за счет государственных капитальных вложений было построено более 5 тыс. и выкуплено 380 квартир и домов, что позволило обеспечить жильем примерно 20 тыс. человек, а также многие объекты инфраструктуры, дороги в местах компактного проживания репатриантов и т. д. Тем не менее, из года в год финансирование программы возвращения и обустройства сокращалось, составив в 1997 году лишь 6,9 млн. долл., что было вызвано хроническим экономическим кризисом в Украине.[370]

Материальное положение репатриантов, возвратившихся в Крым, большинство авторов занимающихся этой проблемой, определяет как исключительно сложное. «К концу 1996 года, — сообщает официальное издание Госкомнаца, — более 100 тыс. из 245 тыс. вернувшихся на полуостров крымских татар и сотни семей депортированных армян, болгар, греков и немцев не имели собственного жилья. Более 47 тыс. из них проживают на частных квартирах, около 11 тыс. в общежитиях, остальные ютятся во времянках или недостроенных домах. Из 200 поселков и микрорайонов компактного проживания репатриантов около 100 не обеспечены электроэнергией и водой. Большинство поселков не имеют дорог, телефонной связи и автобусного сообщения с центром, во многих отсутствуют магазины, фельдшерско-акушерские пункты, детские дошкольные учреждения».[371]

По словам председателя госкомитета по делам национальностей и депортированных граждан О. Адаманова, программа возвращения и обустройства репатриантов осуществляется «Очень трудно. Жилья и коммунальных объектов построено только двадцать процентов от запланированного. На программу возвращения в 1996 году нам определено 28 млн. гривен, что в 17 раз меньше по сравнению с 1992 годом — началом возвращения. И получена из этих средств только четвертая часть».[372]

Чрезвычайно острой является проблема занятости крымских татар (как и других репатриантов). Из 130 тыс. трудоспособных крымских татар только 75 тыс. (57,7 %) имеют работу. В ряде регионов уровень безработицы среди них значительно превышает среднереспубликанский. Так в Феодосии он составляет 66,7 %, в Джанкое — 61,6 % и т. д. За последние годы число репатриантов, занятых в государственном секторе экономики, сократилось на 15–20 % прежде всего из-за остановки предприятий и невыплаты зарплаты…[373]

Большую социальную напряженность до конца 1997 года вызывало отсутствие у большинства крымских татар, вернувшихся после 1991 года, украинского гражданства. В январе 1996 года гражданами Украины являлись лишь 73.981 человек. Для остальных предусматривалась довольно сложная процедура приобретения гражданства. Отсутствие гражданства не только ограничивало политические права десятков тысяч крымских татар, поскольку не позволяло им участвовать в выборах, занимать государственные должности, создавало проблемы при получении паспортов, выезде за границу и т. п., но и влияло на материальное положение, сказываясь на возможности получения работы, пенсии, бесплатного образования и т. д.[374]

Наблюдатели отмечают, что тяжелые условия жизни репатриантов в Крыму приводят к неблагоприятным последствиям в демографической сфере,[375] способствуют росту преступности в среде крымских татар, падению народной нравственности.

Еще одним важным фактором современного бытия крымских татар является их значительное социальное расслоение. Как пишет С. Червоная: «Когда сегодня проезжаешь по Крыму мимо «татарских новостроев», где рядом с лачугами и землянками… возвышаются двух-трехэтажные кирпичные дворцы с просторными лоджиями… трудно представить себе единый крымскотатарский народ».[376] Согласно этому же автору «Сегодня менее одного процента крымскотатарского населения, вернувшегося в Крым, держит в своих руках более 90 % реальных доходов и капиталов, которыми это население располагает. По аналогии с «новыми русскими» в крымскотатарской среде также образовался узкий слой «новых крымских татар». Это финансисты, предприниматели, директора фирм… хозяева «совместных предприятий» и т. д.».[377]

Наиболее структурированным и мощным продолжает оставаться национально-либеральное крыло. Его представляют Меджлис крымскотатарского народа, а также Организация Крымскотатарского Национального Движения. Руководство Меджлиса, приняв участие в выборах верховного Совета Крыма тем самым отказалось от жесткой конфронтации с крымскими властями, перейдя к парламентским методам борьбы. Это позволило ему не только создать влиятельную фракцию в ВС Крыма, но и выдвинуть своих представителей в органы исполнительной власти и фактически поставить под контроль Государственный комитет по делам национальностей. Меджлис превратился в одну из крупнейших политических структур Крыма, оказывающую серьезное влияние на внутриполитические процессы. Как утверждали издания, контролируемые национальным движением, его парламентская фракция «Курултай» была «оплотом государственности и законов Украины».[378] Благодаря своей сплоченности и дисциплине, господствовавшей в этой фракции, она неоднократно оказывала решающее влияние на ход голосования по целому ряду вопросов, добиваясь в обмен на содействие другим фракциям уступок в том, что касалось, главным образом, контроля за расходованием средств на обустройство репатриантов.

Как уже говорилось, Меджлис установил практически безраздельный контроль за деятельностью республиканского Комитета по делам национальностей, через который главным образом и осуществлялись программы государственной помощи ранее депортированным гражданам. Это позволило руководству национального движения аккумулировать, направлять и распределять государственные средства, предназначенные для обустройства репатриантов, в соответствии с собственными целями и представлениями. В течение нескольких лет Госкомнац, в частности расходовал деньги на поддержку некоторых общественных организаций, например, «Союза крымскотатарских офицеров «Арбий Бирлиги», который некоторые наблюдатели относят к радикальным организациям и т. д. В результате осенью 1998 г. деятельность Комитета по расходованию средств стала предметом разбирательства со стороны прокуратуры Крыма, которая констатировала, что Госкомнац систематически допускал «нецелевое использование финансов», которые проходили большей частью через так называемый «Имдат банк», так же полностью подконтрольный Меджлису.[379]

Общие итоги деятельности «представительного органа народа» — Меджлиса подвела 1 сессия III Курултая, состоявшаяся в конце июня 1996 года в Симферополе. Итоги III Курултая, принятые на нем документы, не оправдали опасений тех, кто говорил об усилении радикалов в руководстве движения. Курултай констатировал, что за период, прошедший со II Курултая, «сложилась качественно новая экономическая и политическая ситуация». Она характеризовалась тем, что «появились элементы диалога между Меджлисом и высшими органами власти Украины». «Появились первые представители Курултая в законодательных и исполнительных органах власти Крыма». «Были предприняты первые конкретные шаги, свидетельствующие о намерении комплексного решения проблем крымскотатарского народа».[380] Курултай оценил деятельность Меджлиса как удовлетворительную. I сессия очередного Курултая приняла ряд обращений, в которых констатировалось, что положение крымских татар по-прежнему остается тяжелым, что большинство репатриантов остаются людьми без гражданства, что украинское государство не выполняет своих обязательств относительно крымских татар. Были одобрены также «Основные направления деятельности Меджлиса на период до IV Курултая».

Естественно, что в новых условиях лидерам Меджлиса пришлось серьезно корректировать выдвинутую ранее политическую программу. Претерпело определенные изменения главное требование «Декларации о национальном суверенитете крымскотатарского народа» — требование восстановления национальной государственности. Оно трансформировалось в положение о необходимости преобразования Крыма из территориальной в национальную крымскотатарскую автономию в составе Украины.[381] Кроме этого, лидеры движения выдвинули задачу распространения на крымских татар прав, вытекающих из Конвенции МОТ № 169 (О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых государствах). Из более частных задач, определяемых Меджлисом как первоочередные, остались: признание властями этой организации в качестве полномочного представительного органа, эакрепление гарантированного представительства крымских татар в органах власти, придание официального статуса крымскотатарскому языку и т. д.

Меджлис серьезно упрочил свои позиции в отношениях с центральными украинскими властями. Лидеры этого крыла движения и ранее постоянно декларировали свою проукраинскую направленность. М. Джемилев, в частности, утверждал, что крымские татары — главные украинцы в Крыму.[382] Крымский кризис 1994 года, когда президентом стал Ю. Мешков, а большинство в ВС Крыма получили пророссийские и радикал-республиканские кандидаты, привел к еще большему сближению официального Киева и руководства Меджлиса крымских татар. С этого времени постоянные заявления Меджлиса о политической поддержке Киева уже не звучали столь одиноко, но время от времени получали соответствующий отклик со стороны властных структур Украины.

Не только лидеры таких организаций, как Рух, но и ряд государственных структур стали открыто высказывать свою поддержку некоторым политическим требованиям Меджлиса. В атмосфере борьбы с «крымским сепаратизмом» 11 августа 1995 года Кабинет Министров Украины принял постановление о ситуации в Крыму, в котором содержался пункт об определении места Курултая и Меджлиса в правовом поле Украины.[383]

В частности, в феврале 1996 года Министерство иностранных дел Украины направило вице-премьеру Украины И. Курасу проект Декларации об объявлении крымских татар «коренным народом» в пределах Украины.[384] В конце сентября того же 1996 года госкомитет по делам национальностей и миграции направил И. Курасу предложения по принятию ВР Украины закона «О коренных народах Крыма», в котором нашли бы отражение основные требования Меджлиса.[385] Особенно активным сторонником официального признания Меджлиса в украинском руководстве был глава Минюста Украины С. Головатый, неоднократно высказывавшийся за реорганизацию крымских республиканских властей по этнически-общинному принципу.

Тем не менее все эти предложения не получили в 1996 и 1997 годах дальнейшего развития, что объясняется несколькими обстоятельствами как юридического, так и политического характера. С одной стороны, требование лидеров Меджлиса объявить крымских татар «коренным народом» не могло считаться достаточно юридически обоснованным. Крымские татары не подпадают под понятие «коренной народ» в международно-правовом смысле, и украинские эксперты вынуждены с этим считаться.[386] Кроме этого создание каких-либо особых условий для одного отдельно взятого этноса может стимулировать стремление других этнических групп и меньшинств к получению сходных прав. Следует также учитывать и то, что к 1996 году ввиду ослабления республиканского движения в Крыму украинские власти потеряли прежнюю столь острую необходимость в таких союзниках как Меджлис, а также то, что в руководстве Украины опасность вероятного «татарского сепаратизма», ощущается не менее остро, чем опасность «русскоязычного». Уже в ходе обсуждения новой Конституции автономии осенью 1995 г. Меджлису не удалось получить поддержку Киева в том, чтобы в будущем региональном парламенте Крыма были установлены квоты для крымских татар. Несмотря на то, что фракция «Курултай» прибегла к голодовке протеста после принятия Крымского Основного закона ВС Автономии, украинский парламент счел возможным согласиться с той формулировкой статьи о выборах ВС Крыма, которую предлагало парламентское большинство и которая не устраивала Меджлис.

В принятой 28 июля 1996 года новой Конституции Украины проблема статуса крымских татар не получила какого-либо специального освещения. Ст.24 Основного Закона провозгласила, что «граждане имеют равные конституционные права и свободы и равны перед законом. Не может быть привилегий и ограничений по признакам расы, цвета кожи, политических, религиозных и иных убеждений, пола, этнического и социального происхождения, имущественного положения, места жительства, по языковым и иным признакам».[387] Правда, понятие «коренного народа» все же попало в украинскую Конституцию, однако без какой-либо конкретной привязки, согласно формулировки ст. 11 «Государство содействует консолидации и развитию украинской нации, ее исторического сознания, традиций и культуры, а также развитию этнической, культурной, религиозной самобытности всех коренных народов и национальных меньшинств Украины».[388]

Наиболее существенным моментом, вызывавшим трения между Меджлисом и украинскими властями, была проблема предоставления гражданства большому числу крымских татар, вернувшихся после 1991 года. Как уже было сказано, украинским законодательством предусматривалась довольно сложная система обретения гражданства, затруднявшая путь к нему для большого числа крымских татар. Это вызывало многочисленные нарекания со стороны международных наблюдателей, а так же привело к тому, что Меджлис объявил бойкот выборам в местные советы в 1996 году (заявив, что эта акция не носит антигосударственного характера). Впоследствии процедура получения украинского гражданства крымскими татарами была существенно упрощена, но появились новые предметы разногласий между Киевом и Меджлисом.

В частности, ВС Украины принял новый закон о выборах ВС Крыма, который упразднял квоты для татар в представительном органе полуострова. Попытки организовать противодействие этим решениям со стороны Меджлиса не увенчались успехом (в марте 1998 года Меджлис попытался организовать блокирование железнодорожных путей, но эти действия были пресечены милицией, а против их организаторов возбуждены уголовные дела). Представительный орган татар вынужден был смириться с решениями тех, чьим союзником на протяжении нескольких лет являлся.

Не продвинулась в сторону решения и проблема признания Киевом Меджлиса, который с точки зрения украинского законодательства не имеет права на существование, по крайней мере, в виде политической организации, обладающей официальным статусом. Со стороны украинских властей такой акт создавал бы нежелательный прецедент появления на территории государства институтов, не предусмотренных законами Украины, к тому же к концу 90-х годов возникли большие сомнения в том, отражает ли Меджлис интересы всей крымскотатарской общины (альтернативной Меджлису является, например НДКТ, которое отказывает ему в праве выступать от имени всех крымских татар). Напомним, что лидеры Меджлиса рассматривают эту организацию как «полномочный представительный орган», документы, регламентирующие ее деятельность, позволяют говорить о том, что она задумывалась, как структура, альтернативная официальным государственным институтам и призванная в известной степени подменить их. Ее легализация не только бы породила проблему взаимоотношений этого органа с официальными государственными, но и вызвала бы цепную реакцию создания разного рода «самоуправлений» по этническому признаку (как известно, второй подобной организацией стала т. н. «Дума русской общины», которая была создана как аналог Меджлиса, и хотя ее деятельность не получила развития, сам по себе прецедент достаточно показателен). Непризнание Меджлиса в качестве «полномочного представительного органа», однако, не означает вообще отсутствие реального статуса у этой структуры. Власти Крыма и Украины закрывают глаза на то, что Меджлис не зарегистрирован в Министерстве юстиции, и осуществляют контакты с ним как с общественной организацией. При этом в прессе неоднократно высказывалось мнение о том, что между властями и Меджлисом установился негласный паритет, выгодный как функционерам Меджлиса, так и чиновникам.[389]

«Внешняя политика» Меджлиса включает в себя три основные линии. Первая — контакты с непризнанными государствами (не всеми подряд, а тщательно подобранными), образовавшимися как на развалинах СССР, так и за его пределами. Наиболее показательными являлись здесь контакты с Чечней. С самого начала конфликта Меджлис однозначно и недвусмысленно поддержал «борьбу чеченского народа с российским империализмом». Известно, что некоторые крымские татары участвовали в войне на стороне Чечни, а также то, что чеченские боевики находили пристанище в семьях активистов Меджлиса. Портреты Д. Дудаева являются неотъемлемым атрибутом татарских митингов, а события зимы 1997 года свидетельствуют о том, что татарские радикалы не прочь взять на вооружение и методы борьбы чеченцев.

Кроме кавказского (восточного) направления, Меджлисом отрабатывалось и юго-западное направление. Еще в начале 1993 года М. Джемилев совместно с тогдашним руководителем Гагаузской республики (Молдова) С. Топалом совершил визит в Турецкую республику Северного Кипра (после оккупации турецкии войсками северной части Республики Кипр в 1975 году здесь было провозглашено так называемое «Турецкое федеративное государство Кипр». В 1983 г. Оккупированная турецкими войсками территория острова — 40 % его площади — получила название «Турецкая республика Северный Кипр») Крымскотатарская и гагаузская делегации были приняты главой Северного Кипра Рауфом Денкташем и другими высшими должностными лицами этого непризнанного государства.[390] Вопрос международного признания, как видно, актуален не только для Меджлиса. Примечательно, что его представители активно знакомятся с «опытом» других непризнанных де-юре правительств. Такой обмен опытом происходит и в рамках Организации Непредставленных Наций и Народов (ОННН), куда Меджлис входит как представительный орган крымскотатарского народа.

Вторая линия международной активности Меджлиса направлена на установление прочных контактов с Турецкой республикой. В 1993 году посол Турции в Украине Аджар Ирмен заявил следующее: «Вопрос о том, насколько хорошими будут отношения Турции с Украиной, непосредственно связан с Крымом. Крымские татары могли бы быть связующим звеном для укрепления этих взаимоотношений».[391] А вот цитата из Доклада о внутренней и внешней политике, сделанного президентом Турецкой республики С. Демирелем на открытии очередной сессии Великого Национального Собрания (парламента) Турции в сентябре 1994 года: «Отныне крымскотатарский вопрос, не давая повода для беспокойства ни одной из сопредельных стран, занял место в повестке дня Турции».[392] Следует отметить, что представителей Меджлиса крымскотатарского народа в Турции принимают на самом высшем уровне, как официальные государственные делегации. Имел место даже случай, когда М. Джемилев (а не мэр города или какое-либо официальное лицо) вел переговоры о заключении побратимских отношений между Бахчисараем и турецким городом Чаталджа, а также совместно с Министром здравоохранения Украины подписал протокол о строительстве в Крыму турецкой фабрики по производству медикаментов.[393]

Визит Джемилева в Турцию в 1996 году был вообще весьма курьезным: несмотря на то, что лидер Меджлиса прибыл в составе официальной делегации, которую возглавлял тогдашний крымский премьер А. Демиденко, именно его восприняли в Турции как высшее должностное лицо Крыма.

Третья линия заключается в поддержании регулярных контактов с различными международными и зарубежными организациями. Практически ни одна зарубежная делегация, посещающая Крым, не избежала контактов с Меджлисом, в то время как до 1994 года довольно часто контакты с официальными крымскими властями у таких делегаций могли отсутствовать.

В начале мая 1997 года Меджлис стал членом Федерального Союза Европейских национальных меньшинств.[394]

Внешнеполитические успехи Меджлиса крымских татар, однако, не повлекли за собой успехов экономических. Как отмечала газета «Авдет»: «Крымские татары очень рассчитывали на то, что открытие в Крыму представительств ряда международных организаций ускорит процесс оказания помощи репатриантам со стороны мирового сообщества. Тем более, что Симферополь (и официальный и неофициальный) получал заверения такого рода. Сначала было ошеломляющее обещание Турции построить 1000 квартир для крымских татар, затем конференция в Женеве, на которой страны доноры выразили готовность выделить около 100 млн. долл. на нужды репатриантов и, наконец, презентация рассчитанной на пять лет программы ООН развития и интеграции Крыма, предусматривавшей инвестирование 15–20 млн. долл. в Крым.

Однако сегодня, к сожалению, приходится констатировать, что большая часть того, что было заявлено — красивые декларации. По признанию заместителя председателя Меджлиса Рефата Чубарова, «Украина пока не получила ни копейки от турецкого правительства»… Не менее проблематично выглядит и перспективы реализации программы ООН… В правительстве Крыма вынуждены констатировать, что заметных практических дел, которые бы оказали прямое воздействие на уровень жизни в местах компактного проживания депортированных народов, к настоящему времени нет».[395]

Проблема крымских татар находилась в поле зрения международных организаций. 2 апреля 1996 года под эгидой ООН была разработана так называемая «Программа развития и интеграции Крыма» (ПРИК), в которой приняли участие 8 европейских государств. Программа предусматривала оказание помощи тем регионам Крыма, где проживают репатрианты, в том числе посредством строительства жилья и инфраструктуры, организации медицинского обслуживания и т. д.

В 1996 году в Крыму начало деятельность Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев, которое также занимается организацией различных гуманитарных проектов. Крымским татарам оказывали поддержку различные международные фонды, в том числе фонд Дж. Сороса. В 1996 году на обустройство репатриантов международными организациями было выделено 1,02 млн. грн. (ок. 500 тыс. долл.), а в 1997 — 2,85 млн. грн. (ок.1 млн. долл.). Вместе с тем, как отмечают авторы коллективной монографии о проблемах репатриантов… нынешний уровень международного сотрудничества в решении проблем депортированных граждан следует рассматривать как минимальный, ориентированный прежде всего на укрепление гуманитарно-информационных связей и культурного сотрудничества. Вопросы, связанные с реализацией крупных экономических проектов, серьезными инвестициями в развитие инфраструктуры, производство товаров и услуг с целью создания новых рабочих мест, остаются пока открытыми».[396] Неизменно высказываясь за необходимость восстановления гражданских прав крымских татар, международные организации, однако, довольно сдержанны в поддержке конкретных требований и подходов Меджлиса и радикальных организаций. Пожалуй, наиболее последовательной в этом отношении можно назвать позицию ОБСЕ. Выступая в дискуссии по поводу принятия новой Конституции Крыма в июне 1995 года, посол ОБСЕ в Украине А. Кольшуттер сказал: «… Нет никаких сомнений, что ОБСЕ встало на защиту прав крымских татар. Причем до такой степени, что это даже стало причиной упреков в наш адрес, что мы вовлекаемся слишком глубоко во внутренние проблемы. Но я не понимаю, — сказал далее посол, — позиции крымскотатарской фракции (ВС Крыма — А.М.) по отношению к Конституции. Я считаю, что должен быть баланс между их интересами и нормальным конституционным процессом. Я не понимаю причин отказа крымских татар голосовать за Конституцию. Надо, чтобы этот процесс начался, и тогда вносить свои поправки, отстаивать свои права легитимным, конституционным способом. Я также повторю, что вы не должны настаивать на своих национальных привилегиях. Эта страна принадлежит всем живущим здесь людям, независимо от национальности. Вы не должны требовать себе прав больших, чем для других национальностей, — иначе вы не получите международной поддержки. Лучшая защита от дискриминации — это не добиваться дискриминации других народов…».[397]

Аналогичный подход характерен и для наиболее серьезных работ западных, российских и украинских аналитиков по проблеме крымских татар. Так D. R. Marples и D. F. Duce, говоря о «Декларации о национальном суверенитете крымскотатрского народа», указывают, что этот документ, «к сожалению, в большей мере пронизан эмоциями, чем это необходимо».[398] A. Wilson пишет: «В 1991 году Меджлис крымских татар выдвинул требование права на самоопределение (для крымских татар) на полуострове в целом и фактически претендует на создание крымскотатарского этнического государства. Однако такие требования игнорируют реальность современной этнической ситуации в Крыму. Даже до 1995 года ожидается, что крымские татары едва превзойдут 10 % от общей численности населения.[399] Аналитики отмечают, что перед крымским обществом встает проблема согласования противоположных точек зрения на будущее Крыма. Российские авторы Л. Перепелкин и Н. Руденский указывают: «Нам представляются непродуктивными оба распространенных сейчас проекта «обустройства» Крыма, отстаиваемые крымскотатарским национальным движением (национальный суверенитет крымских татар) и политическими движениями, отражающими интересы русскоязычного населения (полное изъятие национально-культурного элемента из государственного устройства). …реализация первого проекта на деле означала бы дискриминацию большинства населения Крыма и неизбежно вызвала бы рост национально-политической конфронтации. Уязвимость второго проекта, — пишут они, — не столь очевидна, однако его последовательное осуществление может привести, к тому, что … будут недостаточно учитываться… интересы …национальных общин Крыма».[400]