Глава вторая Специалист по особым поручениям

Мягкие звуки рояля убаюкивали. Мориц сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь крепким ароматным кофе и живой музыкой. Такая возможность выпадала не часто – лишь в редкие моменты посещения «прайм-объема – в простонародье это называлось «элитными уровнями». Разумеется, его не пустили бы сюда просто так, по желанию. Сюда нужен был вызов – от тех, кто обладал такими правами. В этом крылось одно из преимуществ его профессии: специалист по особым поручениям был довольно востребован у элиты, а значит, он мог иногда позволить себе посидеть в дорогом кафе, ловко притворяющемся «настоящим» – какие существовали лишь до Катастрофы. Как в агросекторе умудрялись выращивать кофе на гидропонике – он ума приложить не мог. Но, как говорится, кто платит – тот и заказывает музыку. Правда, крохотная чашечка этого прекрасного напитка стоила немалой доли гонорара, выплачиваемого заказчиком, но там, внизу, в «масс-объеме» не было ни настоящей музыки, ни настоящего кофе. Даже самые дорогие кабаки, облюбованные сравнительно состоятельными торговцами и главарями неприкасаемых, и близко не дотягивали до того, к чему привыкла «верхушка» Карфагена. Тут, конечно, претензий быть не могло: обитавшие здесь и устанавливали правила. Когда-то они руководили проектированием и строительством подземного убежища, потом решали, кто спасется, а кто останется по ту сторону створов – и сгорит в адском пламени мировой Катастрофы. И если какой-нибудь выскочка со дна жизни хотел хоть чуть-чуть прикоснуться к высшим благам – ему приходилось как следует вертеться в чужих интересах.

Мужчина высыпал на столик горсть монет, кивнул официанту, выправкой и белоснежной формой напоминавшему офицера парусного флота. Официант давно знал посетителя, но по-прежнему смотрел на него с чувством превосходства. Он понимал про Морица главное: тот чужак, плебей, вынырнувший на время из своей выгребной ямы. Этого проходимца, по мнению высокомерного работника заведения, следовало бы гнать отсюда – но кафе должно было держать марку. К тому же даже туповатому официанту было понятно: если человек при деньгах и находится здесь по приглашению – значит, не ему, прислужнику, проявлять инициативу. Поэтому единственным проявлением надменности с его стороны были презрительный взгляд и оттопыренная нижняя губа.

«Черт с ним, пусть кривит свои козьи морды, – лениво подумал Мориц. – Жаль только, нет времени посидеть подольше, наслаждаясь джазом. Этот тощий парень за роялем – просто виртуоз. Печально, но он станет одной из первых жертв разъяренной толпы, которая однажды ворвется сюда, сметая все на своем пути, вымещая обиду и злость за годы унижений».

Мориц не сомневался – так и произойдет. Но позже. А сейчас ему пора было заняться привычным делом.

Он шел по широкому, ярко освещенному туннелю, выполнявшему роль респектабельной улицы. Функционеры Директории жили со вкусом, искусно имитируя ту, «настоящую» жизнь. Здесь были целые кварталы аккуратных домиков и таунхаусов в английском, голландском, североамериканском стилях. Даже каменный свод, выкрашенный белым и подсвеченный хитрой проекцией, имитировал настоящее небо. Здесь глаз радовали газоны, цветы, деревья. Тут можно было даже загорать под светом специальных ламп. Некоторые избранные жили здесь с самой Катастрофы, никогда не покидая своей рафинированной среды, и им могло показаться, что они вытащили счастливый билет, спаслись раз и навсегда.

Если бы они представляли, на какой громадной пороховой бочке расположился их хрупкий рай, настроение у них испортилось бы основательно. Однако здесь Мориц находился не ради прогулок по чудесным садам и бульварам. Каждый раз его путь лежал к воротам, ведущим вниз, к реальной жизни.

Ворота прятались в здании, имитировавшем железнодорожный вокзал. Была в этом какая-то ирония. Для местных это был путь в мрачную неизвестность, и многие на пушечный выстрел не приближались к привокзальной площади. Для Морица же это был единственный возможный переход из «мира мертвых» в «мир живых». Причем какой из этих противоположных миров был действительно живой, а какой лишь притворялся живым, у него самого вызывало вопросы.

– Документы! – потребовал рослый блюститель на входе.

Этот был в чине сержанта, в парадной форме, с лакированной кобурой на белоснежном поясе. Ни массивного травмата, ни наручников, ни баллонов со слезоточивым газом, как у рядового патрульного Центрального уровня. Ничто не должно было смущать изнеженный взгляд обитателя рая.

Мориц небрежно продемонстрировал жетон. На лице офицера появилось уважение – не к этому невзрачному человеку в сером плаще, а к тусклому металлическому предмету, обладавшему почти мистической силой. Хотя бы потому, что на его поверхности вместо обычной для документа фотографии было отчеканено, как на монете, лицо обладателя. С такой штукой можно было не бояться быть схваченным силами правопорядка. Но с тем же успехом можно было получить нож под ребро от случайного беспредельщика. Это был символ приобщенности к Директории, правда, все более обесценивающийся в последнее время.

– Проходите, – сказал сержант, и Мориц ступил в прохладный вокзальный полумрак.

Внутри величественной декорации все становилось на свои места. Здесь не было вокзальной суеты, да и не могло быть – просто потому, что станция «Карфаген» соединяла в себе и пункт отправления, и пункт прибытия, старт и тупик в одной точке. Это был мир, замкнутый в себе, живущий для себя, медленно переваривающий сам себя.

Однако подобие пригородной электрички имелось и здесь – транспортная узкоколейная нитка на пару уровней вниз, посредством которой элитные уровни снабжались всем необходимым для жизни. Но главное, что здесь было, – это мощные герметичные створы, изолировавшие стерильный воздух элитных уровней от зловония «основного объема» Карфагена.

Забавно: бронированные двери, за которыми пряталась Директория, были мощнее, крепче и защищались куда основательнее, чем створы внешние, на границе Карфагена с Верхним миром. Видимо, власть имущие очень ценили любовь и доверие народонаселения гигантского подземного убежища. Как говорится, знает кошка, чье мясо съела.

Широкие туннели, ведущие к шлюзам, были изломаны зигзагом – с тактической точки зрения это не давало вести обстрел с внешней стороны или разогнать как следует гипотетическую машину со взрывчаткой. Кроме того, здесь имелись многочисленные скрытые бойницы и вполне заметные бетонные ДОТы, основные и резервные казармы. Не было танков, как на внешнем контуре, но имелась пара джипов с боевыми модулями. И не было ни одной точки, которая не просматривалась бы вездесущими патрулями.

Все это оборонное изобилие рождало главный вопрос, ради которого специалист по особым поручениям сюда и явился. В очередной раз предъявив жетон, пройдя обыск и сдав оружие, он вошел в хорошо охраняемое помещение, заполненное самыми настоящими видеомониторами, перед которыми замерло несколько операторов в форме. Отсюда велось наблюдение за основными секторами, где были установлены и все еще функционировали камеры наблюдения.

Морица не интересовало положение дел в Месиве или в аграрных секторах. Ему было интересно, как через это мелкое сито из военной техники, солдат и камер наблюдения незаметно выскользнул наружу самодовольный выскочка по прозвищу Змей. В этой истории Морица особенно задевало, насколько легко были разрушены результаты его личных усилий. Такие долгие поиски – и такое пренебрежительно легкое бегство. Досадно.

Впрочем, так или иначе, за свою работу специалист получил причитавшийся ему гонорар. И теперь также действовал не по своей инициативе: беглеца надлежало вернуть заказчику. Но следовало признать: личный мотив как нельзя лучше помогает работе. Он собирался поймать прыткого наглеца и притащить обратно. Особенное удовольствие доставляла охотнику достойная дичь – а Змей, несомненно, был достойным соперником.

– Нужны записи за последние сутки, – небрежно демонстрируя жетон, сказал Мориц. – И не надо лишних вопросов – иначе начальство начнет задавать вопросы вам самим: как вы умудрились проворонить чужака, который прошел через ваш непреступный кордон, как вода сквозь пальцы?

Они прошерстили все записи – с нулевым результатом.

– А он точно покинул уровень? – продолжая проматывать бесконечную ленту видеоряда, осторожно спросил белобрысый прыщавый оператор. – По крайней мере, на записях ничего похожего нет. Створы приоткрывались при доставке груза – но только на прием. Возвращался патруль, опять же, на территорию. Вовне никто не выходил.

– Странно… – проговорил Мориц, внимательно вглядываясь в изображение на ближайшем мониторе. – А мог он как-то обмануть камеры?

Оператор странно посмотрел на требовательного посетителя, пожал плечами:

– Может, вы подскажете, каким образом?

– Например, отключил камеры на какое-то время.

– Он специалист по электронике?

– Он Видящий.

Мориц кожей ощутил, как в него впились взглядами все, кто находился в тесном помещении операторской. Видать, слава этого парня просочилась и в это «чистилище» на границе «рая и ада».

– Ладно, – произнес Мориц. – Есть ли еще какие выходы за пределы «прайм-объема»? Наверняка должны быть запасные ходы.

– Если вы про них не знаете – откуда чужаку? – нервно усмехнулся соседний оператор.

– Ну, если он действительно Видящий… – подал голос еще один.

– Он Видящий, но при этом вполне себе обычный человек из плоти и крови, – веско сказал Мориц. – Давайте, включайте мозги. Может, через вентиляцию ушел?

– Вентиляция прайм-уровня изолирована от основного, – возразил прыщавый. – Как и мусоропровод, если вы хотели просить и об этом.

– Хотел, – буркнул посетитель. – Не мог же он сквозь стены просочиться?

– Мог, – негромко произнес женский голос.

– Что? – оглянулся Мориц. – Кто это сказал?

– Лейтенант Агоева, – ответила плотная смуглая девушка, которую поначалу Мориц принял за парня. – У нас есть водосброс.

– А разве это не секретная информация? – пробормотал кто-то.

– Что за водосброс? – быстро спросил Мориц.

– Молчать! – процедил прыщавый.

– Тебе еще раз жетон показать? – поинтересовался у прыщавого специалист. Кивнул девушке. – Говорите!

– Подземная река, – сказала та. – Она течет вдоль дальней набережной и уходит в толщу горы. Снова появляется на поверхности где-то на нижних уровнях. Там вода используется для охлаждения реактора.

– Нарушитель мог уйти рекой?

Операторы молчали, переглядываясь.

– Да, ну… – произнес, наконец, прыщавый. – Там же такое течение – об стены убьет. И назад не выгребешь.

– Именно поэтому водосброс не охраняется, – твердо сказала девушка.

– Это было бы самоубийство.

– А ну, покажите набережную! – глядя на экран, потребовал Мориц.

Прыщавый нервно поерзал на вращающемся стуле:

– Не получится. Там нет камер.

Мориц пристально посмотрел на девушку. Из всех этих статистов, привыкших круглосуточно пялиться в экраны, у нее был самый осмысленный взгляд. Кивнул ей:

– Идемте, покажете. С начальством я договорюсь.


Темная вода ревела и пенилась, вырываясь из-под одного крутого свода в скале и через пару сотен шагов снова уносясь прямиком в стену. Зрелище потрясало воображение красотой и мощью. О существовании этой реки и изысканной набережной при ней Мориц даже не имел представления. Карфаген был слишком велик, чтобы побывать во всех его уголках. Не говоря о том, что он постоянно разрастался, как опухоль, разъедающая горный массив изнутри.

– А может, мы не там ищем? – сам себя спросил Мориц. – Насколько я успел его узнать – он не самоубийца.

– А у него случайно не кожаная куртка? – спросила смуглянка. – Смотрите.

Она подняла со шлифованной каменной поверхности обрывок коричневой кожи.

– Похоже, зацепился за ограду, когда перелезал, – сказала она. – Вот, железный заусенец торчит.

– Вот черт… – глядя в черную, ревущую мглу, произнес Мориц. – Как же он решился?

– Наверное, у него просто не было другого выхода, – предположила лейтенант Агоева.

Специалист смотрел в эту жесткую и манящую воду, прикидывал, как поступить. По всему получалось – нужно было теперь плестись черт знает куда, на нижние уровни, искать выход этой самой реки, не имея уверенности, что беглец вообще выжил. Поиски могли затянуться надолго, и он уже мысленно строил планы мести, представляя, как отметелит этого беспокойного бегуна, прежде чем вернуть его заказчику, который, как было известно наемнику, Мор шутить не любил, так что попыхтеть за его денежки предстояло изрядно…

– Эй, шестерка!

Мориц замер.

– У тебя что-то со слухом? – повторил тот же грубоватый голос.

– Вода шумит, не слышу, – проговорил Мориц, медленно поворачиваясь.

Он давно отвык удивляться. Но на этот раз пришлось.

Перед ним стоял тот самый официант из музыкального кафе. Впрочем, удивительно было не явление официанта само по себе – мало ли кто приходит в это романтически мрачное место. С образом несколько контрастировал пистолет в опущенной, чуть отведенной в сторону руке. Еще больше сбивал с толку глушитель на стволе.

– Что здесь происходит? – подала голос лейтенант Агоева.

– Все в порядке, дамочка, – отозвался нежданный гость, небрежно вскидывая пистолет.

Глухой хлопок выстрела – и девушка, недоуменно ахнув, рухнула на каменную поверхность. Мориц машинально дернулся – но ствол теперь смотрел ему в лоб.

– Чего тебе надо? – хрипло спросил специалист.

– Ничего особенного, – улыбнулся странный официант. – Всего лишь, чтобы ты сдох.

– Я мало чаевых оставлял, да? – криво улыбнулся Мориц.

– Смешно. Нет, чаевые вполне приличные, здешние толстосумы куда более прижимисты. Но, как видишь, у меня есть работа по совместительству.

– Кому я перешел дорогу?

– Ты просто не с тем связался. Твой клиент заигрался с Директорией. А ты знаешь – Директория не любит, когда ее водят за нос. Даже если это – высокопоставленная шишка…

В голове Морица лихорадочно заметались мысли. Этот официант-убийца, похоже, был не в курсе, что высокопоставленный клиент спеца «склеил ласты», что теперь он работал на другого человека.

Возможно, те самые чаевые, которых он не жалел, и подарили ему лишние секунды жизни. Которые неумолимо истекали.

– Прости, приятель, – произнес официант. – Это просто работа.

Решение пришло спонтанно. По большому счету это было даже не решение – скорее инстинкт, вроде того, что толкает на массовую гибель северных леммингов. Просто у Морица не оставалось выбора.

Резко изогнувшись, он взметнул полу плаща. На миг это сбило с толку киллера – первую пулю тот всадил в ткань в районе кармана, оказавшегося теперь выше головы жертвы. В отчаянном рывке Мориц дотянулся ногой до руки с пистолетом: удар, рука взметнулась вверх – и пуля ушла в скалистые небеса. Ясное дело, следующая пуля пришлась бы туда, куда было задумано – прямиком в голову Морица.

Он бы никогда не решился на это – не позволили бы привычные рефлексы, подсознательные надежды, что все обойдется, киллер передумает стрелять или пистолет даст осечку…

Но у него за спиной ревел адский поток. И если его собрались отправить в ад – он предпочел бы сам выбрать себе способ туда добраться. И когда разъяренный убийца выстрелил снова, пуля нашла лишь пустоту.

– Ах ты ж…

Киллер бросился к перилам, и успел заметить лишь развевавшийся в воздухе плащ, что в следующую секунду исчез в бурлящем пенном месиве.


Ему хватило ума набрать воздуха и не выныривать сразу – в последнем случае его могло пришибить ударом о низкий свод пещеры. Ледяная вода обжигала, но он почти не чувствовал холода – его перебивал мощный приток адреналина. Сжавшись в комок, мужчина постарался отключить мозг и не паниковать, чтобы сэкономить воздух, пока его тащило мощным ядовитым потоком. Ядовитым – оттого, что река была насыщена поганой черной водой, способной убить, если ее нахлебаться, или разъесть глаза, если попытаться хоть что-то рассмотреть в этом мутном мраке. Все, что он мог, – держаться, пока не наступит асфиксия, и надеяться на то, что поток вынесет его на сравнительно открытое пространство, где можно будет безопасно высунуть голову.

Не паниковать и расслабиться не вышло. Следующую минуту он пребывал в смертельном аквапарке, где тело швыряло из стороны в сторону, закручивало спиралью, било об стены, а под конец яростно швырнуло с высоты в бездну. Когда он уже был готов, задохнувшись, потерять сознание и нахлебаться напоследок черного яда, тело ощутило заметное замедление потока. Уже ни о чем не думая, из последних сил, он устремился к поверхности. Вынырнув, надсадно, с хрипом втянул в себя воздух, показавшийся в этот момент сладким и тягучим, как патока.

Смахнул с глаз едкую жидкость, поморгал, быстро огляделся. Было сравнительно светло – откуда-то сверху и сбоку пробивался свет далекого фонаря. Морица, как щепку, несло потоком, который стал значительно шире и при этом ощутимо медленнее. Однако мужчину продолжало тянуть в сторону нового провала в стене, откуда доносился зловещий рев. И похоже было, что из этой «водяной горки» живым выбраться будет проблематично. А потому специалист принялся бешено грести в сторону боковой стены.

У черного зева провала поток сужался и ускорялся. Дотянувшись до мокрой стены, Мориц безуспешно пытался зацепиться. Стена была скользкой от налета и почти гладкой. Мужчину утягивало все ближе и ближе к провалу, низкий рев в котором не сулил ничего хорошего. В какой-то момент спец ощутил, как его потянуло за ноги, стало засасывать, как пылесосом, в узкий пролом. Вскинув руки, он уцепился за выступающий свод. Пальцы уже онемели от холода и отказывались подчиняться. Очень медленно он подтянулся, ухватился за выступ выше. Стало чуть легче. Подтянувшись снова, он едва не сорвался – отвалился большой кусок отсыревшей породы. Но теперь мужчина держался мертвой хваткой и сдаваться не собирался. В какой-то момент он осознал, что ему ужасно мешает промокший и потяжелевший плащ. Хорошо еще, при себе у Морица не было пистолета. Но избавляться от плаща было поздно – это было бы верхом акробатики.

Как бы то ни было, ему удалось подняться по отвесной трехметровой скале и перевалиться через край на усыпанную каменными обломками поверхность. Уткнувшись в острые камни лицом, он сгреб их, как перину, и замер. Какое-то время его дрожащее тело просто отказывалось подчиняться, он весь дрожал, но наслаждался каждым мгновением вырванной из ревущей бездны жизни.


Очнувшись после недолгого забытья, Мориц сел, болезненно поморщился, отдирая от лица впившиеся камешки. Прикинул, глядя на свисающий с кабеля плафон в проволочной сетке: судя по направлению потока, он выбрался на пару уровней ниже «элитного объема», а где-то глубоко под ним – внешний контур охлаждения реактора, снабжающего Карфаген энергией. Это означало, что он находился далеко от Центрального сектора, на окраине, где в последнее время было довольно беспокойно. Такие места не контролировали даже неприкасаемые – слишком много здесь развелось всякого рода отчаявшихся беспредельщиков. Мориц усмехнулся и как ни в чем не бывало принялся отжимать одежду, уже почти не вспоминая, как чудом вырвался из лап смерти. Даже стал насвистывать какой-то бодрый мотивчик.

Это были его нормальные рабочие будни. Просто время от времени возникали проблемы, от которых не было смысла бежать. Проблемы следовало устранять. Вот и сейчас он прикинул, как выяснить свое текущее положение в связи с заказчиками. Являлось ли покушение на него недоразумением или результатом большой политики? Вступится ли за него новый заказчик? И, что немаловажно, получит ли он оставшуюся часть гонорара и компенсацию за моральный ущерб? Следует ли ткнуть мнимого официанта в его собственное дерьмо или порешать полюбовно?

Все это можно было выяснить через связного, до которого еще предстояло добраться, а значит, задача откладывалась на некоторое время. И следовало возвращаться к задаче текущей.

К поискам Змея.

Что специалисту нравилось в собственном характере – так это умение легко переключаться и не фиксироваться на второстепенных проблемах. А потому он с легкостью выкинул из головы все, что довелось пережить в последние часы, и, не оборачиваясь, направился прочь от шумящего потока, неся в руках скрученный, все еще мокрый плащ.

Он брел по вспомогательному, грубо выбитому туннелю, прикидывая план дальнейших действий. «Во-первых, добраться до Центрального сектора, во-вторых…»

Второй пункт пришлось на время отложить: из-за поворота навстречу Морицу вышло несколько темных фигур. Опытный глаз спеца мгновенно определил мелкую шпану из новоявленных бандюков. Наплыв черной воды, эпидемии, голод, обрушения дальних шахт гнали сюда из окраинных туннелей беженцев всех мастей. Среди этого сброда было много голодных, озлобленных, но при этом физически крепких и жаждущих «компенсации» людей, которым нечего было терять. С такими не могли справиться даже устоявшиеся группировки неприкасаемых, на чью территорию влезали теперь всякого рода беспредельщики. Просто потому, что пришельцы из грязных задворок Карфагена понятия не имели о правилах и ничего не боялись.

Эти были, похоже, как раз такие – из бывших работяг со штолен, сбившиеся в агрессивную стаю. Даже двигались они как дикие приматы – как-то ссутулившись, бочком, нерешительно поодиночке, но всегда наготове наброситься на добычу скопом.

Фигуры остановились, преградив мужчине дорогу, причем двое сразу же просочились ему за спину, отрезая путь к отступлению. Всего их было пятеро: один – рослый амбал с мощными конечностями и с лицом неандертальца, перечерченным страшным шрамом, остальные же больше напоминали рыб-лоцманов, кружащих стайкой вокруг белой акулы. Что не делало их менее опасными в таком-то количестве.

– Опа… Стоять! – раскатисто прорычал рослый. Даже голос его был под стать внешности. – Откуда ты здесь взялся?

– Из речки вынырнул, – честно сказал Мориц.

Краем глаза он заметил, как из рукава того, что стоял за спиной, тихо выскользнул остро отточенный металлический штырь. В руках другого появилась увесистая гирька на цепочке. Еще один стоял рядом с громилой, который был, видимо, главарем этой банды и старательно зевал, изображая равнодушие. Самый же щуплый из всей гоп-компании активно «палился», явно нервничая, суетясь и обильно потея.

– Смешно, – хмыкнул тот, что стоял рядом с громилой.

– А мне – не очень, – проговорил главарь. – Что ты забыл на нашей территории?

– Я же не знал, что это ваша территория, – сдержанно отозвался Мориц, делая шаг чуть в сторону, к стене – чтобы хотя бы одна сторона оставалась под его контролем. – Если это так – я просто уйду отсюда.

– Оставляй вещи и вали, – неожиданно согласился громила. – Выворачивай карманы, снимай обувь, шмотки. Штаны можешь оставить.

– И на том спасибо, – сквозь зубы процедил Мориц, чувствуя, как пружиной «взводится» тело, чувствующее неизбежность драки.

– Нельзя его отпускать, – пробормотал нервный. – Вдруг он псов сюда приведет.

– Согласен. Морда у него уж больно дерзкая, – поигрывая гирькой на цепи, заметил тот, что стоял теперь за плечом «добычи».

– Как ты можешь видеть, какая у меня морда? – не оборачиваясь, поинтересовался Мориц.

– А у меня с детства аллергия на дерзких, – злобно пояснил тот же голос. – Таких я лечу – своим особым методом.

– Ладно… – протянул наемник, внутренне собираясь. – Пошутили – и хватит. Пропустите меня – обещаю, у вас не будет никаких проблем.

В ответ все пятеро расхохотались резким лающим хохотом, как стадо возбужденных макак. Мориц уже не смотрел на них, медленно разворачивая на отставленной руке все еще мокрый плащ. Словно игнорируя угрозу, он стал демонстративно расправлять складки на нем, чем привел главаря в ярость:

– Ты что, умник, самый смелый, да?

Мориц бросил на него короткий взгляд, не отрываясь от своего занятия. Плащ был добротный, сшитый на заказ из довоенных запасов ткани. Мужчина ценил его за обилие карманов и их размеры, за множество скрытых ремешков и подвесов, в которых при желании можно было спрятать автомат Калашникова – со сложенным прикладом, конечно. Еще больше ему нравилось, что ткань практически не мялась и струилась на ветру на манер алого плаща матадора – если им соответственно взмахнуть.

– Ладно… – сдавленно произнес главарь, кивнул подельникам. – Кончай его, ребята.

… А еще плащ был хорош своей неожиданной функцией – он мог стать оружием в рукопашной схватке. Преимущество здесь заключалось во внезапности – противника сбивал с толку неожиданный функционал безобидной с виду вещи. Поэтому удар гирькой ушел «в молоко» вместе с самим орудием на цепочке, запутавшейся в выброшенном навстречу плаще. Дернув за цепь, Мориц получил возможность накинуть тот же плащ на голову этому упырю. Мужчина молниеносно обвил шею отморозка рукавом и рванул дергавшееся тело на себя. В возникшем хаосе бросившийся в атаку гаденыш со штырем довольно удачно промазал, пырнув в бок своего же беспомощного товарища. В ответ получил от последнего, лишенного способности видеть, увесистый удар ботинком в переносицу.

Когда остальные сообразили, что пошло не так в их нехитрой задумке, у Морица помимо плаща была уже цепочка с гирькой и выдернутый из бока неудачника штырь. Нервному паникеру хватило одного удара гирей в ключицу, чтобы он заскулил и отполз за пределы схватки. Крутившемуся рядом с главарем повезло меньше: недолго думая, наемник с силой швырнул в него тот самый окровавленный штырь. Нехитрое орудие оказалось достойно сбалансированным – острие вошло нападавшему прямиком в ямку под кадыком.

«На десерт» остался громила, которого разгром основного состава банды, похоже, ничему не научил. С ревом взбешенного носорога он с ходу бросился на наглого чужака. Тут тоже сказалась неопытность в подобного рода делах. Наверное, в своих вонючих штольнях и мусорных свалках – или откуда он там приперся в эти места – он и был в авторитете, решая проблемы исключительно методом применения грубой физической силы. Верзила не понимал, что Центральный сектор тоже возник не вчера и за этот лакомый кусочек с первого дня велась борьба на выбывание. Здесь решающим фактором становились не столько сила и нахрап, сколь реакция, ум, опыт, банальное понимание слабых мест и болевых точек, вкупе с цинизмом и жестокостью, конечно. Причем все это касалось рядовых неприкасаемых. Мориц же без особой рекламы практиковался на том, что окунал этих безжалостных животных лицами в их же дерьмо.

Так что этот бугай с интеллектом бульдозера мог рассчитывать лишь на случайную ошибку физически более слабого противника. Наемник же исчерпал на сегодня лимит неудач. Он, легко отпрянув, придал проносящейся мимо туше дополнительное ускорение – по всем принципам айкидо.

Главарь не ожидал столь внезапной встречи со скальным выступом, в который он со всей дури впечатался темечком. После этого громила просто рухнул мешком – и затих. На чем все и закончилось.

Брезгливо вытерев руки о робу стонущего с дырой в боку бедняги, Мориц подхватил упавший плащ и неторопливо пошел дальше.


Четырнадцатый уровень славился относительной чистотой и спокойствием. По крайней мере, до второй волны беженцев, после которой плотность населения в центре стала увеличиваться со скоростью нарастания критической массы ядерного боеприпаса. Здесь находилась рекреационная зона Карфагена. Сильно сказано, конечно, так как по задумке создателей подземного убежища здесь должны были проходить лечение и восстанавливать силы все его обитатели. Но, как обычно, что-то пошло не так, и в гигантскую нору набилось в разы больше народу, чем предусматривалось по проекту. Сам факт того, что все не вымерли от голода и перенаселения в первый же год, уже можно было отнести к коллективному героизму, лавры которого традиционно и беззастенчиво приписывала себе Директория.

В любом случае сразу же стало понятно, что рекреационная зона всех не потянет; скорее, ее просто загадят, и Карфаген лишится возможности хотя бы условной медицинской помощи для наиболее нуждающихся. Дело было в том, что именно здесь компактно располагались медицинские блоки, больница и некое подобие санатория.

Попасть сюда простому смертному было нереально. На того, кто не бывал на элитных уровнях, здешние условия производили неизгладимое впечатление. Во-первых, здесь царила чистота, немыслимая во всех прочих уголках мрачного человеческого муравейника. Это стало возможно только по одной причине – ограниченного допуска на уровень.

Ограничения мало волновали Морица. Он без проблем миновал внешний блокпост и хорошо охраняемую проходную, небрежно помахав жетоном. Что не избавило его, впрочем, от необходимости пройти тщательную дезинфекцию под струями ядовитого газа и облучением в ослепительных ультрафиолетовых лучах. Здесь тоже имелись шлюзы, изолировавшие уровень от остального объема Карфагена. Говорили, что в рекреационном пространстве поддерживается повышенное давление воздуха по отношению к довольно некачественной атмосфере остальных уровней. Но сколько ни принюхивался, Мориц не замечал разницы.

Взгляд, однако, отличия улавливал четко. Все здесь сверкало ослепительной белизной при спартанской, в общем-то, обстановке, прямых углах и полном отсутствии архитектурных излишеств.

Но главное, что поражало здесь неискушенные взгляды, – это парк. Пространство размером с футбольное поле, покрытое жухлой травой, кустами и изломанными приземистыми деревьями, выросшими под скудным искусственным освещением. Поле это было разбито мощными «колоннами», оставленными в породе для поддержания свода. Колонны были плотно увиты плющом и лишь добавляли ощущение свежести. В центре же парка имелось крохотное озеро каплевидной формы. Все здесь было настолько ухожено, прилизано с такой тщательностью, что казалось содержимым декоративного стеклянного шара – были когда-то, в той жизни, такие игрушки. Из-за этой вот декоративности Мориц как раз и не любил парк. Странно, но более живой ему казалась плесень на стенах туннелей и жалкие травинки в горшках, которые продавали за бешеные деньги в торговых рядах Месива.

Кое-что, однако, резало взгляд. Обычно безлюдный, сейчас этот странный подземный лес был заполнен людьми. Но не праздно шатавшимися счастливчиками из санатория и не медитировавшими на воду больными. Здесь вповалку лежали десятки, если не сотни оборванцев, которых раньше не подпустили бы и на пушечный выстрел к стерильной зоне.

«Беженцы, – подумал Мориц, брезгливо поморщившись. – Теперь и здесь. Выходит, ситуация еще серьезнее, чем можно было представить, раз сюда запустили возможных переносчиков всякого рода заразы. Хотя это как раз могло быть и связано: где еще их лечить, как не здесь? В любом случае, парк загажен основательно, ничего не осталось от былой красоты».

Впрочем, сюда он пришел не видами любоваться. Ему было нужно амбулаторное отделение. Там у него проходили регулярные встречи с агентом.

Медицинские корпуса осаждали толпы таких же оборванных и грязных пришельцев из дальних секторов, неприкаянно болтавшихся вдоль стен. И было похоже, они здесь не по собственной воле. Ряды вооруженных бойцов в форме блюстителей буквально загоняли людей, как скот, уплотняя и распределяя рядами вдоль стен.

– Внимание! – разносился низкий зычный голос. – Следуйте указаниям санитаров. Узнать их можно по красным повязкам на рукавах. Каждый прошедший осмотр и прививку получает штамп на ладонь! Без штампа пациент считается непривитым и отправляется на второй круг. Поскольку дополнительная прививка может привести к летальному исходу, будьте внимательны! Не прошедшие осмотр и непривитые на территорию центральных уровней не допускаются.

– Стой! Куда без очереди? – рявкнули прямо над ухом.

Это было уже к нему. Мориц едва успел обернуться, как его уже стали оттеснять автоматом к веренице кандидатов на прививку. В плотной толпе он с трудом достал жетон и ткнул его в прикрытое респиратором лицо блюстителя:

– А ну, не балуй! Если не хочешь вылететь со службы.

– Простите… – глухо пробормотал голос под респиратором.

Крепкая рука блюстителя выдернула наемника из плотного строя.

– Уходите! – быстро сказал боец. – И советую провериться у врача. Вдруг подцепили что-нибудь от этой партии – она из Болотной штольни. Там вспышка неизвестной болезни.

– И что, после прививки их отправят прямиком в Карфаген? – с сомнением произнес Мориц.

– Мне почем знать? Я рядовой.

– Не задавайте лишних вопросов, – сквозь зубы сказал другой блюститель, тоже в респираторе, но в офицерской форме. – Я видел ваш жетон, но он не гарантирует защиты от всех проблем. Ясно?

– Куда уж тут яснее, – отозвался Мориц, поспешно отходя в сторону.

Еще раз глянул в сторону колонны претендентов на прививку. Что-то подсказывало мужчине: «Эти в Карфаген не попадут. Даже если прививка действительно существует, а не прикрывает дешевый способ заставить несчастных подчиниться на пути в неизвестность. Как овец, гонимых на стрижку. Или на бойню».

Поговаривали, что здесь находятся биологические лаборатории, занимающиеся темными делишками. В частности, тут исследовалось воздействие радиации и прочих мутагенных факторов поверхности. Но все это якобы скрывало главную цель исследований – продление жизни руководства Директории и толстосумов, спонсировавших сомнительные проекты. Это, возможно, объясняло относительную доступность здешних медицинских услуг для «счастливчиков» с нижних уровней: их просто использовали в качестве подопытных свинок. Ведь в лабиринтах Карфагена легко было исчезнуть, никто бы не стал искать этих бедолаг – выяснять, где и при каких обстоятельствах пропал кто-то, было попросту бесполезно.

Но только не для него.

Очередь у отдельного невзрачного корпуса на отшибе была поменьше. Это было психоневрологическое отделение. Вообще, странно, что здесь было так мало посетителей, с учетом доли психопатов в населении Карфагена. Пожалуй, психиатру спешили показаться как раз здоровые люди, которые, наблюдая за происходящим вокруг безумием, начинали подозревать, что что-то не так именно с ними самими.

Пройдя мрачным коридором, наемник добрался до облезлой двери с номером, рядом на длинной скамье сидел какой-то перекошенный парнишка с блуждающим взглядом, из уголка губ бедолаги стекала длинная густая струйка слюны. Но больше почему-то пугала вполне себе аккуратная и чистенькая женщина, сидящая с ним: с широко раскрытыми глазами она неподвижно смотрела в стену напротив, не замечая ничего вокруг. Остальные ожидающие у двери были не столь колоритны. Мориц прошел вдоль очереди, небрежно бросив:

– Срочно надо. У меня обострение.

Никто не возражал, и, открыв скрипучую дверь, наемник вошел в тесный, заставленный кособокими шкафчиками кабинет. Сразу было заметно – обстановка сохранилась со времен Катастрофы. Как и посеревший от времени, некогда белый халат хозяина кабинета. Врач сидел за обшарпанным столом, таращился в глубину мятой металлической кружки через толстые линзы в массивной оправе и даже не удосужился поднять взгляд на посетителя.

– Я же сказал – ждите! – неровным голосом сказал доктор.

– О, да ты под мухой, – усмехнулся Мориц.

– А, это ты, – Врач наконец догадался поднять на него слегка помутневший взгляд. – Не ждал тебя так быстро.

– Чего-то ты не в духе.

– А чего радоваться? Скоро нашей тихой удобной жизни – крышка.

– Тебе что-то известно?

– Да пошел ты.

– Ого. Я не за то тебе плачу, чтобы ты меня посылал с порога. Я плачу за информацию.

– Есть у меня подозрение, что мне скоро язык отрежут.

– Все настолько серьезно?

– Серьезно? – Врач впился в Морица взглядом, в котором на миг появилась ясность. – Да нам всем писец.

Наемник неуверенно хохотнул, списав заявление своего агента на художественное преувеличение на фоне легкого опьянения. Стешин – такова была фамилия хозяина кабинета – был явно напуган и подавлен. Общаться с ним на рабочие темы, когда он был в таком виде, не имело смысла.

Нужно было его выводить из такого состояния. «Забавно, – подумал специалист, – мне придется «лечить» профессионального психиатра».

– А что ты там потребляешь? – переменил тему Мориц, усаживаясь на шаткий стул и пододвигаясь поближе.

– Чего? – поднял взгляд Стешин. – А, это… Дистиллят из какой-то гнилой дряни. Даже спирт упал в качестве. И так – во всем. Лекарств не хватает. Когда начнется – нечем будет купировать…

– Ничего, я непривередливый.

Мориц нарочно не задавал вопросов. Он наблюдал, как собеседник, неловко качнувшись, поднялся со стула, опустился на четвереньки и принялся раздвигать груды папок, расшвыривать пожелтевшие от времени бумаги. «Глубоко, видать, старый параноик прячет свои запасы», – отметил про себя наемник. Вот и теперь психиатр не явил тайную заначку под скудный свет единственной лампочки, а принялся, нервно бормоча, что-то откупоривать и чем-то булькать. Впрочем, уже через пару минут он разливал прозрачную жидкость из мятого чайника по жестяным кружкам. «К чему эта наивная маскировка? – раздраженно подумал Мориц. – Неужто здесь такой контроль за потреблением медицинских запасов или соблюдением трезвости на рабочем месте? Скорее, какие-то собственные тараканы в голове, которые, как ни странно, у мозгоправов вырастают особенно крупными, жирными и усатыми».

Взяв кружку, специалист осторожно нюхнул и тут же отпрянул: в нос шибануло сивухой. Это вам не сказочные изыски из апартаментов почившего Заместителя. Но деваться было некуда. Лучший способ наладить доверительный канал связи – накатить с собеседником.

Выпили не чокаясь. Хорошо, у Стешина было чем закусить: в железной миске для медицинских инструментов валялся кусок зачерствевшей лепешки. Молча погрызли это нехитрое угощение, выпили еще по одной. У Морица мелькнула мысль: голова будет болеть. Но это – после. Сейчас же он спросил:

– Так что там начнется?

Врач помолчал немного. Мрачно усмехнулся:

– Ладно, чего уж теперь… Руководство готовится к апокалипсису. И нас готовят. Как будто медики смогут кого-то спасти в таких условиях. Ни оборудования, ни препаратов, даже перевязочного материала мизер.

– В смысле – к апокалипсису?

– Мне не докладывают. Но произойдет нечто, после чего ситуацию на уровнях будет уже не удержать под контролем. Потому все силы Директория сейчас стягивает к себе. Заметил, что патрулей на уровнях стало меньше? Наши небожители больше за собственные шкуры переживают.

– Так что конкретно назревает? Заговор? Бунт? Эпидемия?

– Тоже возможно. Но насколько я понял – это лишь следствия.

– Нормально. Ты меня заинтриговал.

– Еще налить?

– Спасибо, мне достаточно. Работы много.

Стешин желчно рассмеялся:

– Никак не привыкну к тому, какой ты педант. Все летит к чертям, а он – «работа». Мне бы твои нервы.

– Такой уж уродился. Был бы другой – не платили бы.

– Всегда хотел узнать, какой гонорар у частного детектива?

– Я не просто детектив. Я специалист по особым поручениям.

– Плевать. Тогда я сам выпью.

Мориц терпеливо ждал, пока доктор дольет себе дрожащей рукой оставшееся содержимое чайника. Впрочем, психиатр не стал торопиться с нецелевым использованием казенного спирта. Он поднял затравленный взгляд на собеседника:

– Грядет катастрофа. Что-то грандиозное, после чего Карфаген уже не будет прежним.

– Сильно сказано. Значит, мне нужно торопиться. Работа сама себя не сделает.

– Все-таки ты не человек, ты – робот.

– Странно это слышать от психиатра. Что, у тебя антидепрессантов нет?

– А это что? – Стешин постучал ногтем по кружке. – А то, что я психиатр… Слышал про сапожника без сапог? Может, я потому и пошел в профессию, что не мог справиться с собственными страхами…

Его вдруг затрясло. Он судорожно вцепился в руку Морица, приблизил к нему плохо выбритое синюшное лицо. Забормотал:

– Слушай, а можно как-то сбежать отсюда? Я больше не могу видеть психов! Их все больше и больше, у нас отделение битком набито. Приходят санитары и куда-то уводят лишних. И я догадываюсь куда! Они никому не нужны живыми, все, что они могут дать руководству, – это органы, кровь, мясо! Да, я подозреваю, что у нас уже жрут человечину!

– О, друг… А у тебя, часом, не «белочка»?

– О чем ты? – Врач сразу как-то обмяк, лихорадочный взгляд его потускнел. – Просто страх. Самый обыкновенный страх. Если что – я не говорил ничего такого. Просто не выспался.

– Так я и не вытягивал из тебя никакой секретной информации. Я не по этой части, ты забыл?

– Так чего пришел?

– Человек мне нужен. По прозвищу Змей. Вот идентификационный номер…

Врач замер, странно поглядел на собеседника. Как будто пытался протрезветь усилием воли. Произнес:

– А, вот оно что. Не надо номера. Он мне известен. Это же Видящий.

– Точно. Что ты знаешь о нем?

– Меня пытались подключить к изучению «феномена видящего». Не меня одного, конечно. Физиологи из отдела «Б» мечтают вскрыть его черепушку и покопаться в его мозгах. Как будто что-то понимают в этом. Но парню повезло – он вовремя смылся куда-то.

– Что это за отдел «Б»?

– Черт… – Психиатр пьяно покачал головой. – Я не должен был… Это ты меня напоил.

– Ну, конечно, я. Кто же еще. «Б» – значит «Бессмертие»?

– Иди на хрен!

– Значит, угадал. Ты не напрягайся так, я ведь ничего не узнал, а ты ничего не говорил. Вернемся к Змею. Мне он нужен. Можешь пошерстить по своим каналам?

– Ты же знаешь, насколько это рискованно.

– Я также знаю, что за деньги возможно все.

– Нет гарантий, что это все еще работает. Вольфрам сильно потерял в цене.

– Уверен, у тебя все получится. «Топтуны» Директории по-прежнему получают допуск у тебя?

– Да, но…

– Тебе же не составит труда объявить стукача Директории опасным психом? Или, к примеру, кто-то из них не пройдет проверку на полиграфе, а? Я знаю, как они держатся за свое место. Запрет на работу для них равносилен смертному приговору. За штамп в листе допуска они сольют тебе кого угодно.

– Шантаж? – Стешин нервно облизал губы. – Ты меня убить хочешь.

– Две «штуки» фрамов, – ровно сказал Мориц, глядя в пустую кружку. – В условленном месте. Неплохая сумма, чтобы устроить пир во время чумы, а? Особенно, если ты прав и скоро всем крышка. Тогда и рисковать, в принципе, нечем. Представать: шикарное очищенное бухло вместо этой отравы, а?

Врач рефлекторно сглотнул. Прямое попадание, как говорится.

– Ладно, – протянул Стешин. – Сегодня у меня получает допуск один говнюк. Попробую что-нибудь выяснить через него. Скажу, что Змей нужен мне для исследований и все такое.

– Верно соображаешь, – одобрил Мориц. – Чем тише, тем лучше. Я буду ждать информацию в парке. Поваляюсь под видом больного. Тем более что я, похоже, реально приболел…

Он хрипло кашлянул, только теперь ощутив озноб. «Этого только не хватало. А ну, взбодрись!» – мысленно приказал он себе. Водилось за ним такое качество – усилием воли подавлять недомогание и даже давить в зародыше надвигавшуюся болезнь. Не всегда, правда, получалось.

– Смотри, чтобы тебя в этом загаженном парке реальные больные не заразили. Или по башке не дали. Они, понимаешь, нынче совсем без тормозов. И на расходы дай. Попробую тупо денег стукачу сунуть, чтобы до угроз не скатываться.

– Из своих возьми. Я тебе добавлю. И не надо на меня быком смотреть – я знаю: наличка у тебя имеется…

Фраза оборвалась приступом удушливого кашля. Как-то резко началось. Хреново. Вот и Стешин заметил:

– Что-то мне не нравится твой кашель.

– Да ерунда, искупался в холодной водичке.

– Ты с этим не шути. Сейчас не время болеть. Погоди… – Врач со скрипом выдвинул ящик стола, достал тусклый металлический тубус, отсыпал в пригоршню несколько кустарно приготовленных пилюль. – Это не мой профиль, конечно, но вряд ли ты пойдешь к терапевту. Вот, возьми, для профилактики. Только с алкоголем не совмещай – там ядерный коктейль из биоактивных веществ, стимуляторов и антибиотики в составе.

– Спасибо. – Мориц подставил ладонь. – Болеть как раз не входило в мои планы.


Болезнь всегда приходит не вовремя и не особо интересуется планами жертвы. Вот и сейчас она накатывалась со стремительностью ледяного подземного потока, который ее и доставил. Мориц кое-как доплелся до парка и почувствовал себя совсем хреново, у него, похоже, поднялась температура. Решив наплевать на предупреждение врача, он отправил в рот сразу пригоршню пилюль, запив их водой из питьевого фонтанчика, торчавшего посреди лужайки. После чего тяжело опустился на траву. Через минуту его уже вырубило.

Трудно сказать, сколько он был в отключке. Наемник в потном болезненном бреду от кого-то убегал, дрался с бесплотными призраками и тонул в подземном потоке. Последнее было особенно мучительно, так как вода казалась не ледяной, а, напротив, адски горячей, почти кипятком, из которого он отчаянно пытался вынырнуть, но не мог: голова всякий раз билась в нависавший подземный свод, – и мужчина снова тонул, набирая полные легкие обжигавшей жидкости. Мориц еще успел удивиться во сне: как это он захлебнулся – и остался жив? Но тут его ухватили за ворот чьи-то руки – и потащили на поверхность. Вынырнув, он хрипло вдохнул…

И открыл глаза.

С удивлением понял, что его действительно тащат за воротник плаща. Правда, не с целью спасти его бренную жизнь, а в попытке изучить содержимое его внутренних карманов. Любопытствующим оказался какой-то тощий пронырливый заморыш с черными кругами вокруг глаз и впавшими щеками. Явно новоявленный беспредельщик из грязных шахт.

Хоть Мориц все еще ощущал слабость, однако сил у него хватило на то, чтобы выбросить вперед руку, ухватив наглеца за тощую шею.

– Куда? – просипел наемник. Кашель вроде прошел, но побаливало горло и сел голос. Сел, кстати, довольно удачно, приобретя зловеще-утробный тембр.

Воришка взвизгнул, задергался, тщетно пытаясь вырваться, но детектив держал его крепко. Он проверил содержимое своих карманов и только после этого отпустил незадачливого грабителя, придав ему ускорение шлепком растопыренной ладони по немытой физиономии. Этот с виду несильный удар всегда производил весьма ощутимый эффект, заставляя получившего его выть, корчиться и болезненно хлопать глазами, пока не вернется зрение.

– А ты, смотрю, времени зря не теряешь, – произнес над головой знакомый голос.

Мориц не отреагировал на шутку. С чувством юмора у него сейчас было туго – все силы он бросил на то, чтобы просто подняться на ноги. Руки и ноги были ватными, в глазах потемнело. Так что подошедшего Стешина наемник-детектив разглядел не сразу. Он встал на одно колено, с прищуром поглядел на агента.

– Ну как, есть результаты?

– Относительно, – отозвался врач. – Информация скудная, но тем не менее. Змея видели сегодня. В литейном цехе на третьем уровне, у тридцать седьмой шахты.

– Дерьмовое местечко, – пробормотал Мориц. – Что он там забыл?

– Это максимум, что удалось узнать, – буркнул Стешин. – Надеюсь, ты сумеешь прикрыть мою задницу, если что.

– Если что – то могу не успеть. А так – прикрою.

Его шатнуло. Однако стало ощутимо легче. То ли таблетки помогли, то ли пара часов беспокойного сна, которого как раз не хватало ему уже несколько суток подряд.

– Ладно, медицина, бывай, – неопределенно махнув рукой, бросил Мориц. – Вольфрам будет ждать на прежнем месте. Я свое слово держу.


Соваться в литейный в одиночку было бы слишком самонадеянно даже для специалиста по особым поручениям с его жетоном. Последний там, скорее, был даже опасен для его обладателя, так как с ходу выдавал его близость к властям. А это действовало на неприкасаемых как красная тряпка на быка. Именно они хозяйничали на нижних уровнях, «крышуя» производство металла. Формально считалось, что эти цеха находятся под особым контролем Директории. Фактически же существовали негласные договоренности, по которым группировке Гвоздодера отдавалось на откуп распоряжение «отходами производства», среди которых была немалая доля вполне себе годной продукции.

Но то было в прошлые, более спокойные времена. Что сейчас творилось в той ядовитой глубине – доподлинно было неизвестно. Однако деваться наемнику было некуда: чтобы взять след Змея, он должен был нырнуть в эту неизвестность.

По пути ему пришлось сделать крюк в сторону Помойной шахты. Там у него был схрон – как раз на тот случай, когда надеяться на опыт рукопашных схваток было неразумно. В тех краях любой разговор мгновенно мог перейти в поножовщину. Мориц не любил всех этих пижонских выкрутасов с заточками, ножами из старых рессор, цепями и сюрикенами.

Он предпочитал старый добрый пистолет. Сейчас, впрочем, стоило захватить с собой кое-что помощнее.

Помойная шахта как нельзя лучше подходила для тайника. Нужно было бы иметь просто патологическое любопытство, чтобы просто так, без специальной цели, соваться в эту зловонную клоаку. По уму, без противогаза этого вообще нельзя было делать. Но сейчас пришлось ограничиться задержкой дыхания.

Кучи гниющего мусора, набитого в узкую шахту, отпугивали случайных зевак. Это была нелегальная свалка, и раньше блюстители ловили и штрафовали тех, кому лень было волочь отходы на нормальную утилизацию. Сейчас же все это дерьмо буквально вываливалось из темной «кишки», грозя в скором времени отравить воздух во всем Центральном секторе.

Торопливо протиснувшись между мятыми железными бочками с какой-то гниющей мерзостью, Мориц быстро добрался до знакомого ориентира – тускло светившего зеленого плафона – единственного на всю шахту. Мужчина нашарил рукой на скользкой стене глубокую щель и вытащил один за другим пару цементных блоков, скрывавших глубокую нишу. С усилием вытянул наружу тяжелый ржавый контейнер.

Тщательно смазанные и завернутые в ветошь, здесь ждали своего часа предметы, которые могли внезапно понадобиться специалисту по особым поручениям. Во-первых, деньги. В тайнике всегда имелась некоторая сумма на оперативные расходы. Сейчас плотная укладка монет понадобилась для расчета с агентом. Мориц никогда не подводил тех, с кем сотрудничал. И никогда не прощал обмана.

Мельком осмотрел ножи – и не стал брать. Решил – в другой раз. Был соблазн взять АКСУ-74. Убойная машина для ближнего боя. Однако он не воевать отправлялся. Да и не особо удобно было бы прятать эту штуку, даже под плащом. «Макаров» не особо годился из-за малого боекомплекта. А вот компактный «кедр» вполне подходил. Пистолет-пулемет – идеальное оружие в туннелях и тем более – в замкнутых помещениях типа «литейки». Двух запасных магазинов должно было хватить. Хотя бы потому, что больше попросту не было. Подумал и взял единственную гранату. Не боевую, таких у него не имелось. Со слезоточивым газом. Штука сомнительная, но мало ли. Он бы предпочел светошумовую – ей хотя бы можно было бы привести врага в замешательство, а от «вонючки» многие драчуны лишь зверели.


К «литейке» вышел с «черного входа», через боковой подсобный коридор. Это было опасно – коридором пользовались неприкасаемые, которые могли чужака просто пришить под шумок, на всякий случай. Но заходить с «парадного входа», точнее, с транспортных ворот, было бы еще опрометчивее: здесь постоянно дежурили блюстители и учетчики Директории, отслеживавшие движение грузов. А Мориц до сих пор не выяснил, кто из руководства его «заказал» и по какой причине.

Здесь, на дне и без того глубоко погребенного подземного убежища, царил настоящий ад. Как раз в этих местах появлялось осознание первоначального назначения шахт, вгрызавшихся в толщу Кавказских гор. Еще за сотню шагов от цехов становилось трудно дышать, а на языке появлялся металлический привкус. Ближе – по ушам ударяло механическим грохотом, а дальше – обдавало удушливым жаром. Как-никак температура плавления вольфрама – более трех тысяч градусов. Здесь густо ветвились тесные червоточины ходов, в которых приходилось пригибаться, зато какое-то время удавалось избегать нежелательных встреч.

Однако недолго. Едва впереди замаячили желтоватые отблески горячего цеха, детектива остановил небрежный оклик писклявого нагловатого голоса:

– Эй, дядя! Заблудился?

Это было неожиданно: голос прозвучал за спиной. Обернувшись, Мориц увидел сидевшего прямо на земле, а точнее, на разбитой горной породе, тощего, жутко грязного человека. Впрочем, даже под слоем копоти на его плечах и руках, торчавших из-под лямок рабочего полукомбинезона, явственно виднелись характерные наколки.

Неприкасаемый. Сучий потрох, бандитское семя, тот, кому не писаны человеческие законы, который признает лишь силу и довольно условные «понятия» криминального мира. У Морица был изрядный опыт общения с такими персонажами, однако в этот момент наемник пожалел, что не успел отыскать Змея раньше: его «клиент» специализировался на переговорах с неприкасаемыми. Был попросту посредником в скользких отношениях группировок. Тут такое дело: работа работой, но лишний раз совать голову в пасть тигру спецу не хотелось.

– Не заблудился, – спокойно отозвался он. – Я ищу одного человека.

– Ищет он, – мерзко хохотнул тощий. – Тут не любят таких вот ищущих. Не боишься испариться? В печке для плавки металла.

– Это в мои планы не входит, – сказал Мориц. Внимательно оглядел неприкасаемого. – Заработать хочешь?

– Я даже говорить с тобой не буду. – Тощего аж перекосило. – А ну, встал на колени и клешни на стену!

В его руке появился непривычного вида ствол. Что-то среднее между пистолетом и обрезом дробовика-вертикалки. Очередная самоделка от умельцев-оружейников, каких немало водилось в темных глубинах подземных уровней. Хороший мастер по оружию в Карфагене никогда не остался бы без работы и куска сытной лепешки.

Все сразу пошло по худшему сценарию. Мориц надеялся тихо прозондировать обстановку, разыскать тех, кто видел Змея, заодно выяснив, что ему тут понадобилось. На это заказчиком был выделен отдельный бюджет, и трудно было представить, что в такое мутное время кто-то откажется от денег. Можно, конечно, было положить нахала из «кедра», но это грязная работа, которая могла выйти боком, а главное, не привела бы к нужному результату.

Медленно опустившись на колени и приложив ладони к влажной шершавой стене, детектив повторил попытку:

– Я серьезно. Тысяча монет за информацию – и расходимся с миром. И говорю сразу: деньги в условленном месте. Это на случай, если ты решишь меня кокнуть и карманы обчистить.

– Да у тебя с черепушкой проблемы! Хочешь меня стукачом выставить? За жалкую «штуку»?

– Две «штуки», – спокойно сказал Мориц, – если информация поможет в поисках. Человека зовут Змей. Он недавно побывал здесь.

– А я тебя, пожалуй, грохну.

– Тогда я бы поговорил с Гвоздодером. Сообщи ему о том, что пришел его старый приятель. Он поймет.

– Эва хватил, – хохотнул тощий. Но уже не так уверенно. – Бугра ему сразу подай. А захочет ли он с тобой говорить?

– А ты проверь.

Это был блеф. Мориц не знал Гвоздодера. Да и мало кто мог похвастаться знакомством с этим нелюдимым и мрачным человеком, плотно сидевшем на вольфраме. Подозрительность Гвоздодера была почти маниакальной. Единицы знали его в лицо, еще меньше – представляли, где тот может находиться в конкретный момент времени. Он даже ночевал каждый раз на новом месте. Не имея родных и близких, главарь группировки не имел и постоянных приближенных. Ходили слухи, будто однажды он лично передушил собственную охрану – только потому, что ему что-то там померещилось. И все в его банде были такими же параноиками, дрожавшими за собственные шкуры, всякий раз ожидая удара в спину. Такова была цена за блеск вольфрама, ставшего в Карфагене синонимом богатства и власти. Гвоздодер не любил ничего, кроме этого металла, выплавляемого в подконтрольном ему литейном цеху. Поговаривали, у этого человека был даже свой собственный монетный двор.

Но это вряд ли. Отливкой монет (ибо чеканка вольфрама проблематична в принципе) занимались специально подготовленные люди Директории, под защитой спецназа и секретных служб. Прознай они, что неприкасаемый, пусть даже такой влиятельный, засунул руку в казну и гонит фальшивки, его, не раздумывая, сунули бы в адскую печь, где в чудовищных вольтовых дугах плавился неподатливый металл.

Но Гвоздодер был полезен. Он обеспечивал специфическую защиту производственного процесса – прикрывал «литейку» и монетный двор от конкурировавших группировок неприкасаемых, да и от соблазна отдельных представителей власти вести собственную игру в этой заманчивой сфере. С позиции Директории это был сильный ход – использовать угрозу своей власти против еще больших угроз, таким нехитрым образом купируя основной комплекс проблем, связанных с преступностью.

– Так кто ты и что тебе надо? – продолжая скалиться, спросил тощий. – От правильного ответа зависит твоя жалкая жизнь.

– Малыш, ты начинаешь мне надоедать, – процедил Мориц. У него уже созрел план, как без особых физических затрат и перевода патронов проучить непонятливую «шестерку». – Долго я буду подпирать руками стену?

– Ты что, брателло, бессмертный? – продолжая целиться ему в затылок, поинтересовался тощий. – Ей-богу, шмальну!

– Что за кипиш? – просипел еще чей-то голос. – Кого это ты за жабры взял, Нервный?

Этот новый, тихо вышедший из темноты, был точно в таком же рабочем полукомбинезоне, только на несколько размеров больше, жирный, с почти отсутствующей шеей и круглой лысой башкой, словно оторванной от другого тела и кое-как прилепленной на первое, что попалось. Двигался он грузно, но при том с какой-то особой ловкостью, так, что не было слышно шагов его раздавленной под тяжкой ношей обуви.

– Да вот, упырь какой-то, пытался в литейку прошмыгнуть. Говорит, знаком с Гвозодером.

– Да ну? Так и говорит?

– Ага.

– Так какого ж хера он у тебя на коленях стоит? – рявкнул толстый.

– Не понял, – тощий несколько опешил. Даже ствол опустил.

– Чего ты не понял, тупая ты крыса? А если Гвоздодер и впрямь его знает? Такой вариант не рассматривал?

– Я не…

– Вот именно. Если Гвоздодер решит, что этот хмырь – самозванец, тогда уж его в любой момент в расход можно. А если болезный пожалуется бугру на унижение и все такое…

– Я не пожалуюсь, – глядя в стену, пообещал Мориц. – Я ж понимаю – работа у вас такая.

– Заткнись, мурло. Твою судьбу мы еще не решили.

– Все, молчу. Но хочу заметить, времени у меня мало. Гвоздодер будет недоволен.

В его утверждениях была логическая нестыковка: если он предлагал деньги первому встречному обитателю литейки, то сам собой напрашивался вопрос: а в курсе ли Гвоздодер его мутной деятельности? В таком случае зачем главарю ждать с отчетом того, кто крутит мутные делишки у него за спиной?

Но эти ребята не особо дружили с логикой. А может, просто решили спихнуть с себя всякую ответственность. Это был разумный ход, учитывая характер и послужной список их лидера.

– А ну, Нервный, обыщи его, – приказал толстый. – Так и быть, возьмем его к Гвоздодеру. И если он соврал – я ему не завидую.

Тощий гадко захихикал, небрежно обшаривая торс Морица и карманы его плаща. Это был самый опасный момент. Естественно, в карманах ничего не было, как и за поясом или под мышкой, где, по логике вещей, должен был прятаться компактный пистолет-пулемет.

– Чисто! – сообщил Нервный.

И совершенно напрасно. Потому как «кедр» был примотан к ноге детектива без магазина, рукоятью параллельно ступне. Магазины и гранаты были прикреплены таким же образом к другой ноге. Довольно примитивная маскировка, которая не годилась для серьезного досмотра, но вполне себя оправдала в конкретной ситуации.

– Идем! – проворчал толстый, вразвалочку, словно упитанный бес по дороге в ад, направляясь вперед по темному коридору – в сторону желто-багрового зарева.

Поднявшись, Мориц покорно отправился вслед за ним, спиной ощущая подозрительный взгляд Нервного, продолжавшего держать ладонь на рукоятке экзотического пистолета.

Наемник понятия не имел, что делать дальше, полагаясь на интуицию и возможную смену обстоятельств. Одно он знал точно: с Гвоздодером ему встречаться нельзя. Ситуация была запредельно опасная, но именно в таких обстоятельствах Мориц чувствовал ледяное спокойствие и особенную, кристальную ясность в голове. Он и сам иногда удивлялся этому своему свойству, наблюдая нервозность и панику вокруг себя.

Он был педант, флегматик, и некоторые считали, что у него стальные нервы. Возможно, и так, хотя он сам полагал за собой какое-то своеобразное, хотя и полезное отклонение от психики. Впрочем, не всегда полезное. Отсутствие нормальных человеческих эмоций иногда вызывало у него вопросы: например, правильно ли он оценивает поведение других? В его работе ошибаться в таких вещах было весьма опасно. На этой почве он и познакомился со Стешиным: сначала тот консультировал его в вопросах психологии и не заметил, как сам попался на крючок специалиста по особым поручениям.

Это, кстати, было еще одно полезное свойство его натуры – поиск чужих слабостей и умение их использовать в собственных целях. В этом Мориц чувствовал свою схожесть со Змеем, который, как известно, подвизался на поприще посредничества в «терках» неприкасаемых. Тут, однако, крылась и разница в подходах: если детектив ловил клиентов на их слабостях, то Змей, как человек эмоциональный и склонный к эмпатии, скорее, подыгрывал им, находил общий язык и использовал собственное обаяние. При всех их различиях, Мориц предпочел бы иметь Змея в союзниках, нежели во врагах или объектах поиска.

Но тут уж было дело принципа: наемник никогда не подводил заказчика.

В лицо дохнуло жаром: они входили в горячий цех. Сами плавильные печи прятались где-то в глубине, за нагромождением древнего оборудования. Но огромные температуры здешних производственных процессов затрагивали всю атмосферу «литейки», и даже мощная, надсадно воющая вентиляция не справлялась. У дальней стены перемещались фигуры в сверкающих серебром, космического вида «скафандрах» – это были те, кто непосредственно соприкасался с процессом.

Его же вели вдоль стены в противоположную сторону. Мориц ощущал, как становится тяжело дышать, как тело покрывается потом.

– Может, плащик-то снимешь? – насмешливо предложил Нервный.

– Не хочу. Зябко, – отозвался детектив. – Прохладно тут у вас.

Толстый конвоир заржал. Мориц же почти не соврал: горло и легкие продолжало саднить, несмотря на лошадиную дозу лекарств от Стешина. «Может, эта неожиданная сауна пойдет на пользу здоровью, – подумал специалист. – Если оно мне еще понадобится, конечно. В последнем твердой уверенности нет: едва эти ребята заподозрят неладное – меня растворят в тигле с расплавленным металлом».

Они завернули за громадину древнего, давно не функционировавшего по виду станка. Здесь кучка грязных и потных людей во все тех же уродливых полукомбинезонах тягала и складывала аккуратными «поленницами» металлические слитки. Трудно было понять, молибден ли это или другой металл, но еще трое, с дробовиками наперевес, пристально наблюдали за работой.

– Стоять! – приказал Нервный.

Толстый неприкасаемый направился к вооруженным людям, перекинулся с ними короткими фразами, после чего один из них неприязненно зыркнул в сторону незнакомца в плаще и быстро удалился. Мориц исподволь осматривался, прикидывая пути к бегству. Он знал, что, если сюда действительно приведут Гвоздодера, ему, детективу, – конец. Время пошло на секунды.

Нужно было действовать.

Мориц кашлянул в кулак, сплюнул густой слизью. Тут же пришло решение. Он набрал побольше воздуха – и зашелся в приступе кашля. На этот раз, скорее, наигранного. Его согнуло пополам и качнуло в сторону – как раз на проходившего мимо рабочего со слитком в руках. Незаметно придав плечу дополнительное усилие, детектив толкнул этого человека, так, что слиток выпал из скользких от пота ладоней прямо на подставленную ступню Морица. Ясное дело, это была показуха – тяжелый металлический кирпич грохнулся на бетон в сантиметре от ноги, иначе бы не избежать расплющенных костей ступни.

Взвыв от боли, наемник опустился на корточки, вцепился в злополучный слиток. Выронивший «кирпич» тип, поначалу опешивший от неожиданности, пришел в себя и бросился к «пострадавшему»:

– Эй, ты чего?

– Нормально… – простонал Мориц. – Змея видел?

Вот так, с ходу, первому попавшемуся работяге. Хотя что-то подсказывало: простому рабочему не доверят таскать ценный металл.

– Кого? – Работяга напряг лоб, вспоминая, попутно пытаясь забрать слиток из рук Морица. Но тот потянул слиток на себя.

– Ну, посредник. Видящий. Он был здесь.

– А-а… – с уважением протянул работяга. – Так мне не докладывают. Вот у Шныря спроси.

Он кивнул в сторону сидевшего в сторонке, на штабеле из таких же металлических слитков, коренастого мужика с оголенным жилистым торсом, густо усеянным татуировками. В тени мощной колонны из коренной породы Мориц его сразу и не заметил.

Продолжая держать в руках слиток, он медленно поднялся.

– Э, ты о чем с ним болтал? – насупившись, спросил Нервный.

– Спросил, сколько весит этот кусок железа. Я же инвалидом стану. А-а, нога!.. На кой черт я вообще сюда полез… Эй, друг! Не знаешь, на сколько это потянет?

Он с усилием поднял тяжелый, как наковальня, слиток, указывая на него тому, кого именовали Шнырем. И снова разразился хриплым кашлем, как бы невзначай сунув под мышку слиток. Хромая и покачиваясь, словно собираясь рухнуть замертво, наемник направился в сторону заинтригованного происходящим Шныря. Нервный смотрел чужаку вслед, не понимая, как поступить. Так ничего и не придумав, он рявкнул на незадачливого работягу, указывая на слиток, который вроде бы случайно уволок «потерпевший».

Это был откровенный цирк, долго продолжать который было невозможно. У специалиста были секунды, пока неприкасаемые не поняли, что их водят за нос. За шаг до Шныря, меланхолично смолившего самокрутку, Мориц буквально рухнул наземь, продолжая болезненно морщиться, шипеть, поглаживая ногу и разбавляя речь кашлем:

– Здоров, Шнырь… Гвоздодер к тебе направил…

– Отдай слиток! – неуверенно потребовал подошедший следом работяга.

Мориц проигнорировал его, сосредоточившись на Шныре. Тот приподнял бровь, перекинул самокрутку языком из одного уголка рта в другой. Поинтересовался:

– А ты вообще кто?

– Он нанял меня, чтобы одного человечка найти. Змея. Он же был здесь.

– Ну, был. Повезло, что живой убрался. Нашел время бабки требовать.

– Долг, что ли?

– Не твое дело.

– Точняк, не мое. Гвоздодер сказал, ты знаешь, где его искать.

Это была игра ва-банк. Других возможностей прощупать ситуацию уже могло и не быть. И если этот тип тоже не в курсе…

– Говорил, в Месиво подастся. Небось, как всегда, в «Саблезубом коте» зависает. Там вроде у него телка. Говорят, реально четкая. Так ведь, Гвоздодер?

Мориц внутренне вздрогнул, ощутив, как, несмотря на адскую жару, тело под плащом покрывается холодным потом. Медленно обернулся.

Главарь стоял за спиной, впившись в чужака ледяным взглядом. Обычно Мориц не позволял подкрадываться к себе настолько незаметно. Но этот упырь был непрост. С виду – невзрачный, тощий, как смерть, бледный. Казалось, ткни – и он развалится. Если не знать, сколько народу он отправил прямиком в преисподнюю, можно было опасно ошибиться на его счет.

– Ты хотел меня видеть? – бледным голосом спросил Гвоздодер.

Редкий случай, когда Мориц с ходу не нашелся что сказать. На помощь пришел спасительный кашель. Приступа хватило на пару секунд, после чего голос телохранителя за спиной Гвоздодера произнес с очень неприятной ноткой:

– А я его знаю. Стукач Директории. Наемник.

– Не понял… – протянул Шнырь, сплевывая самокрутку и медленно сползая со штабеля. – Это как понимать, Гвоздодер? Ты знаешь его или нет?

– Кто его привел? – тихо произнес главарь.

– А вот он, – Мориц ткнул пальцем в сторону бледного от страха Нервного, который уже понимал, что накосячил.

Но еще не понимал насколько.

– Взять его, – тихо приказал Гвоздодер. – Потом разберемся…

Узнавший Морица мордоворот первым на него, как нарочно, снова скрюченного приступом кашля, и ринулся. На секунду громила замешкался – и получил с размаху в живот тем самым слитком, который все еще был в руках у детектива. Противник согнулся пополам с резким выдохом – а Мориц уже сбивал с ног растерявшегося Шныря, повалив его прямо на штабель со слитками. Штабель устоял, и Шнырь лишь зря молотил кулаками воздух, запутавшись в плаще, из которого ловко выскользнул специалист по особым поручениям. Любитель самокруток как раз поднимался, переводя дух и отбрасывая в сторону свалившую его болванку, Мориц же, перевалившись за штабель, торопливо выдергивал из штанины примотанный к ноге «кедр». Воткнул на место магазин, уже услышав небрежно брошенное Гвоздодером:

– Убить гаденыша!

В металлическое убежище хаотично и хлестко ударили пули. Но поздно. Выкатившись в сторонку, пользуясь плохим освещением и образовавшимся хаосом, Мориц врезал короткой очередью над головами забегавших неприкасаемых. Вкупе с истошным визгом рикошетов рявканье пистолета-пулемета вызвало панику среди не ожидавших атаки бандюков. К тому же они вынуждены были спасать главаря, и это дарило несколько дополнительных секунд детективу. Он быстро вытащил из тайного кармашка и швырнул в сторону противников компактный тусклый цилиндр.

– Граната! – крикнул он для тупых, кто усомнился бы в серьезности его намерений.

Там поверили – звук предусмотрительно падающих тел был тому подтверждением. Ловко обогнув штабель, наемник подхватил брошенный Шнырем плащ и так же торопливо отполз назад. Ценная вещь – и, раз уж он выжил, не было смысла ее бросать. Здесь его уже ничто не держало, нужную информацию он получил. Правда, цена ее оказалась на грани рентабельности, но таковы уж были издержки его занятия.

Глухо хлопнуло. Из темноты послышалась грязная ругань и беспорядочная стрельба. Нюхнули, значит, слезоточки. Напоследок специалист отправил в темноту еще пару очередей и протиснулся в щель между стеной и гигантским станком. После чего быстрым шагом, но уже не срываясь на бег, меняя на ходу магазин, направился в сторону главного входа. Для него – спасительного выхода.

Когда преследователи пришли в чувство и уже шли по пятам, детектив уже подходил к внешнему блокпосту.

– Стоять! – выбросив вперед пятерню в черной перчатке со срезанными пальцами, приказал офицер.

Пара блюстителей за его спиной с напряженными лицами подняли травматы. Это только называется так – травмат. Если не стоит задача взять живыми или тупо разогнать толпу, такая машинка вполне себе бьет боевыми. Видок у Морица был более чем подозрительный и довольно потрепанный. Однако жетон, который мужчина сунул прямо под нос офицеру, возымел действие.

– Задержите этих, – Мориц, не оборачиваясь, кивнул на толпу озверелых неприкасаемых, которую он притащил за собой, как кровящий тунец на крюке – стаю возбужденных акул. – Хотя бы минут на пять.

Загрузка...