Крыши

Глава 24 Морг

В “Каприччиозу” не приходили поесть, потому что тесто здесь всегда было сырое, цыплята непрожаренные, телячьи котлеты безвкусные. Сюда приходили совсем за другим: посмотреть на стены с уличными сценками Палермо да послушать пение пылких официантов, которые откровенно предлагали себя вместе с переперченным мясом и вполне были способны заставить посетительниц забыть о плохой еде и даже оставить им большие чаевые, преподнеся гвоздики или выразив восхищение их глазами.

Иэн Харгрив и Джэнис Лонгбрайт оказались тут, потому что даже после полуночи повар еще что-то готовил в “Каприччиозе” и расположена она была недалеко от морга. Джэнис любила трапезничать с Иэном, который обыкновенно бывал неистощим на анекдоты и веселые истории. Он очень привлекал своей неуспокоенностью и своим любопытством к жизни, только ей хотелось, чтобы он серьезнее отнесся к их отношениям и предложил ей жить с ним вместе.

На сей раз Харгрив был молчаливее обычного. Он зачарованно следил, как Джэнис уничтожала порожное. У нее был чудовищный аппетит для женщины, она выглядела так, словно могла съесть еще целую поваренную книгу. Уже несколько недель он намеревался попросить ее руки, но все не находил подходящего времени и места, чтобы сделать ей предложение, поэтому они говорили о чем угодно, только не о том, о чем больше всего хотели говорить.

— Я всегда плотно ем перед тем, как идти в морг, — сказал наконец Харгрив. — Обязательно надо набить себе желудок. — Он смотрел, как Джэнис поднесла салфетку ко рту и стерла остатки крема с безупречной верхней губки. — Это уже четвертый труп. По одному на день. — Он махнул рукой официанту. — Молодой мужчина неанглийского происхождения был найден в финансовом районе, поэтому нам лучше посмотреть на него сегодня, прежде чем что-нибудь появится в газетах. Еще одна провокация Каттса насчет снайпера — и мы будем иметь дело с паникой в городе.

— Би-би-си уже сообщила о нем сегодня, ты не слышал?

— Нет. Я внизу просматривал списки пропавших без вести.

— Ты говорил с Каттсом? — спросила Джэнис, отставляя тарелку. — Тебе не кажется, что он знает больше, чем полиция? Не мешало бы докопаться, откуда у него информация.

— Я уже думал об этом, но ты же понимаешь, он ни за что не раскроет свой источник. А тем временем трупы падают с неба по всему городу, и ни один из них не дает никакой зацепки.

К вечеру Харгриву удалось идентифицировать трупы. Все жертвы числились пропавшими и были занесены в картотеку.

— Похоже, чем больше ты раскапываешь, тем меньше в тебе уверенности, — сказала Джэнис. — Знаешь, наш любимый начальник уже предложил расставить на крышах патрули, естественно, в стратегических точках Уэст-Энда.

— Он мне говорил. Мы пытались навести справки обо всех подростках, которые числятся у нас, и что же я слышу? “О, конечно, на нас надвигается нечто ужасное, но Бог его знает, кто в это втянут”. — “Что — ужасное?” — “Не знаю, просто я слышал от кого-то”. — “От кого?” — “Не помню”. Ну вот, остается надеяться, что сегодняшняя ночь нам что-то подскажет. — Харгрив бросил салфетку на стол и поднялся. — Пойдем, пока мимо нас не провезли еще что-нибудь сладенькое...

— А, Баттерворт, как мило с твоей стороны, что ты пришел! — насмешливо проговорил Харгрив, приваливаясь к “шкафу” с ящиками, в котором содержались трупы. — А я думал, ты пляшешь где-нибудь в дискотеке и тебя не отыщут.

— Нет, сэр, — сонно ответил Баттерворт. — Я был в постели. И он вытянул пояс пижамных штанов в качестве доказательства своей честности.

— Что ж, здоровее будешь. Только в нашей работе здоровым быть трудно, а умным, Баттерворт...

Харгрив хмыкнул. Ужин с чесноком и общество Джэнис привели его в хорошее настроение. Он усомнился, стоит ли ему придираться к парню, даже если учесть, что его отец скоро отправляется на пенсию. Однако Баттерворт был на удивление удачной мишенью. Он не мог устоять. Да и, Господь свидетель, ему надо встряхнуться, если он хочет чего-то добиться.

— Кто знает, может быть, ты еще всех нас удивишь. Итак, что у нас тут... — Он задержался, чтобы ткнуть в живот Баттерворту своим проникотиненным пальцем. — На редкость неприятное зрелище. Ты что ел на ужин?

— Свинину с карри, сэр.

— Прекрасно. А теперь поглядим. Мистер Финч, не будете ли вы так любезны...

Финч выдвинул ящик, от которого отошел Харгрив, и расстегнул “молнию” на пластиковом мешке, в который были помещены останки Ника, бывшего члена команды 7Н. То, что предстало взорам полицейских, было куском мяса, лишенным всяких человеческих признаков. Джэнис разглядывала его из-за спин мужчин с исключительно профессиональным интересом.

— Мой мальчик, ты никогда не догадаешься, где нашли этого красавца. Меньше двух часов назад он украшал собой часы банка “Мидлэнд”. Финч, насколько я понимаю, у вас было время осмотреть его. Есть что-нибудь интересное для нас?

Финч подошел к изголовью и низко наклонился, почти коснулся носом лица покойника, хрустя при этом коленными суставами. От него так и несло одеколоном, с помощью которого он старался избавиться от запаха химикалий, случайно пролитых за день на халат.

— Несмотря на холодную ночь, тело еще сохраняет тепло. Первая стадия трупного окоченения. — Он повернулся кругом, задев шариковой ручкой кусок кожи. — Ректальная температура...

— Это так важно? — спросил Харгрив, кривя лицо.

— Да, если тебе надо знать время смерти, — возмущенно отрезал Финч. Ему нравился Харгрив, но его легкомыслие раздражало Финча. — Вычитаем ректальную температуру из нормальной и делим на одну целую и пять десятых. Теперь посмотрите, гравитацион... уменьшение крови на ногах и ягодицах, здесь и здесь... — Он тыкал в труп своей ручкой. — Это означает, что он был помещен на часы буквально через несколько минут после того, как наступила смерть.

Баттерворт уже запихал пижаму обратно и пристально глядел на труп, отчего понемногу карри стал подниматься у него в животе.

— Множество следов внешних повреждений, — продолжал Финч. — Сломана ключица, также голени и несколько ребер. Порваны мускулы. Очень пострадала кожа. Некоторые раны как бы налагаются друг на друга, как, например, на лопатках.

— Из чего следует, мистер Финч, что причина смерти... — перебил его Харгрив, неприятно усмехаясь, в основном для того, чтобы еще больше помучить констебля Баттерворта, у которого веснушки на лице выступили так ярко, словно он внезапно заболел корью.

— Не могу с уверенностью сказать, что он умер в результате повреждений, так что придется резюмировать, что он умер в результате потери крови.

— Бедняга! — прошептала Джэнис, единственная, выразившая сочувствие мертвому.

— Мистер Финч, будьте добры, объясните, каким образом могли быть нанесены эти повреждения?

Финч наклонился над трупом, как всегда, влюбленный в предмет своих исследований.

— Его тащили то ли по булыжникам, то ли по кирпичам. Под ногтями и под кожей найдены кусочки камня. А на глубине мускулов — дерево и стекло...

— Что?

— В животе, — сказал Финч, показывая на свой живот. — И еще кирпичом повреждены бедра до костей. Видите, здесь стекло прошло по глазу и по рту. Он сам откусил себе язык, и мы его не нашли. Я даже подумал, что он его проглотил, но потом догадался, что ему перекрыли горло. Пока я не стал ничего трогать, потому что мы еще не начинали вскрытие, но я был бы не прочь посмотреть на трахею. Думаю, там перо павлина.

— Простите?

Финч подался вперед, и на его лице появилась страшная гримаса.

— Перо павлина, или Pavo cristatus. Противные существа, но одного я держу у себя в саду.

— Что, черт возьми, оно делает у него в горле? — Харгрив был ошеломлен. — Вы можете достать перо?

Финч задумчиво поскреб подбородок.

— Не знаю, сумею ли извлечь его в целости.

— Не важно. Я вовсе не собираюсь хранить его как сувенир.

— Попробую. Подрежу трахею снизу и...

Харгрив весело улыбнулся Баттерворту, который поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Финч бездумно засовывает ручку себе в рот. Ему вдруг стало не по себе.

— Благодарю вас, мистер Финч. Насколько я понял, даже в “Макдоналдсе” вы не могли бы купить лучше очищенного куска мяса. Итак, мои дорогие Лонгбрайт и Баттерворт, ваши соображения...

— Можете ли вы утверждать, что он был убит на земле?

— Замечательно, Джэнис. Нет. Кровь на тротуаре появилась после того, как труп оказался на часах. Она капала с большой высоты.

— Опять то же самое. Убит где-то наверху.

— Похоже на то. — Харгрив повернулся к Баттерворту с малоприятной улыбкой. — Это подвигло меня на то, чтобы вытащить вас из-под ночника на неоновый свет морга.

Баттерворт странно посмотрел на Харгрива. Он чувствовал, что начинается настоящая игра, и у шефа подскочил адреналин в крови в предвидении охоты. Неожиданно он с ужасом представил себе, что ему придется делать что-то вредное для собственного здоровья, поэтому он взглянул сначала на Джэнис, потом подозрительно на шефа. Они уже были в коридоре, и Баттерворт с жадностью глотнул кофе, чтобы выветрить из головы запах лекарств.

— Ответ надо искать в Уэст-Энде, — сказал Харгрив, глядя поверх стаканчика с кофе на пожелтевшего юношу. — Наши люди сейчас вытаскивают кого только можно из баров, залов с игровыми автоматами и прочих мест. Кажется, каждая собака знает, что до конца недели должно произойти что-то, но никто — никто! — не желает ничего сказать, хотя бы сколько нам еще предстоит получить трупов. Итак, что мы имеем? Приближающуюся резню? Пожар в клубе или поножовщина в Чайнатауне — вот вам бандитизм. Но как назвать действия, когда людей мучают до смерти где-то наверху, а потом спускают вниз с общественных зданий? Какие же выводы?

Он допил кофе и бросил стаканчик в ведро, поставленное пожарниками.

— Может быть, мы имеем дело с бандой сумасшедших архитекторов? Долой модернизм! Вернем городу средневековой облик! Или... — Он ткнул пальцем в Баттерворта. — Или это имеет какое-то отношение к загадочным видениям на крышах. Пошли, мой мальчик. — Он по-отцовски обнял Баттерворта, который изо всех сил постарался не уклониться от его объятия. — Нам предстоит еще поработать. Тогда нас не обвинят в том, что мы манкируем своими обязанностями, если что-нибудь и вправду случится. Если же нас потянет в сон, то придется попросить у Джэнис ее диетических таблеток. Они творят чудеса. А для начала отправимся-ка взглянуть на компьютер.

Когда они поднялись по лестнице морга и выбрались на ночную улицу, Харгрив, подмигнув Джэнис, повернулся к Баттерворту и ухватил его за плечо.

— У меня были две причины, по которым я выбрал именно тебя помогать мне в этом деле, — сказал он. — Во-первых, чтобы ты мог показать своему отцу, какой замечательный детектив из тебя может выйти со временем.

Он вдруг замолчал, погрузившись в свои мысли.

— А вторая? — спросил Баттерворт.

Харгрив посмотрел на него отсутствующим взглядом.

— Совсем ребенок. — Он очертил пальцем круг в воздухе. — Не знаю почему, но мне все время кажется, что ты мечтаешь о подвигах. Как только у нас что-нибудь прояснится, мы немедленно от — правим тебя наверх. Да не бойся ты, мы с Джэнис будем охранять тебя здесь. Привыкай думать о нас, как о вторых маме с папой.

Над черными крышами спящего города сверкали звезды. Внизу в морге останки Ника вновь были упакованы в мешок в ожидании безжалостного скальпеля доктора Финча.

А на лице Баттерворта промелькнуло кислое выражение, когда он покорно поплелся следом за боссом.

Глава 25 Мусор

Пустые серые глаза смотрели прямо перед собой, не интересуясь никем и ничем. Медленно раздвинулись губы, явив белые зубы, и растянулись в широкую безрадостную усмешку. Лицо было спокойное, бескровное и бессовестное. Такие черты не давали ни малейшей надежды на сострадание. Это было лицо человека, безразлично смотрящего, как вы умираете...

Роберт открыл глаза. Он сел в кровати и посмотрел на часы. Ничего удивительного в том, что он проспал. В комнате было холодно. Опять испортился нагреватель. Он вылез из постели и надел халат, когда зазвонил телефон.

— Роберт, ты уже проснулся?

Этот голос стал Роберту ближе всех других за последние сорок восемь часов.

— Господи, Роза, ты когда-нибудь спишь? Дай мне пару часов. У меня опять не работает нагреватель. Холод, как на Аляске. Я хочу залезть под одеяло, или у меня будет гипотермия.

Роберт отодвинул на окне занавеску. Небо было покрытым тяжелыми свинцовыми тучами.

— Как это — под одеяло? Я нашла ее адрес. Той женщины, что унесла вещи Шарлотты.

— Ну и пойди к ней сама. А потом позвони мне. Я тут же приеду.

— Эй, я думала, ты хочешь написать сценарий?

— И умереть, подобно Шарлотте. Правильно, я хотел, но нельзя же писать, когда зуб. на зуб не попадает. Так что я отправляюсь в постель. Пока!

Роберт положил трубку.

Не прошло и двадцати минут, как раздался стук в квартиру. Он вскочил, открыл дверь и не успел еще никого рассмотреть, как Роза оказалась в комнате. На ней был черный комбинезон с глубокими карманами, в которых лежали гаечные ключи и другие инструменты.

— Понимаешь, чтобы в доме у меня все работало, — сказала она, словно продолжая телефонную беседу, — мне пришлось досконально изучить обогревательную систему. Ты пока свари кофе, а я займусь делом.

Роберт был слишком измучен, чтобы возражать, поэтому он, не говоря ни слова, поплелся на кухню.

Роза все время заставляла его чувствовать себя неполноценным. Он и так знал, что недостаточно практичен для этой жизни. Еще его отец, умелец из умельцев, с насмешкой пресекал попытки Роберта заслужить его уважение, так что он вскоре оставил всякую надежду умилостивить старика и смирился с тем, что прагматизм чужд его натуре.

Когда он уже ставил дымящиеся чашки на стол в кухне, вошла Роза и принялась мыть руки.

— Все в порядке, — улыбнувшись, сказала она. — У тебя просто заело ручку. А вообще тут нужно менять всю систему. Этого не делали, видно, со времен Рода Стюарта.

— Хотел бы я знать, с кем воюет Залиан, — заявил Роберт, меняя тему.

— Наверное, мы найдем это в другой тетради. Ты понял, что он нас использует для поисков?

— Конечно. Но у тебя больше шансов, чем у него. Ты уже встречалась с этой женщиной. Где она живет?

— По другую сторону реки. В Гринвиче. Думаешь, за нами следят?

— Кто?

— Люди Залиана.

— Не знаю. Меня больше волнуют его враги.

Роберт смотрел, как Роза пьет кофе. Она делала это с неотразимым изяществом. А вчера она путешествовала по крышам не хуже циркача — столько в ней было ловкости и уверенности. Про себя он этого сказать не мог...

— Вроде бы они появляются только ночью. Наверное, днем рискованно. Еще увидят снизу. Кроме того, в Гринвиче безопасно. Это тебе не центр города. Дороги шире и дома ниже. Им там негде спрятаться.

— Пусть так, — вздохнул Роберт. — Только давай на сей раз не испытывать судьбу.

Они вышли из автобуса у восточного входа в Национальный морской музей и еще раз взглянули на адрес, записанный Розой. Легкая серая дымка поднималась над скверами и заполняла улицы.

— Если она живет тут, у нее, наверное, водятся деньги, — сказал Роберт. — Ты только посмотри на дома.

Дома с террасами в стиле короля Георга содержались в безукоризненной чистоте. За окнами видны викторианские интерьеры. На каждом доме сигнализация.

— Спорим, здесь нет ни одного человеческого магазина поблизости, — сказала Роза. — Знаю я этих яппи. Все в порядке, если тебе вдруг захотелось купить камин времен короля Эдварда, а обыкновенного мусорного ведра днем с огнем не...

Звонок на двери дома сорок три издал мелодичную трель, и Роза отступила на шаг, торопливо одергивая комбинезон, словно это могло что-то изменить в ее внешности. Роберт посмотрел на нее и улыбнулся. Она выглядела как весьма сексуальный автомеханик.

Пожилой мужчина, открывший дверь, недоверчиво осмотрел их, словно подтверждая ту мысль, что молодые всегда подозрительны старикам.

— Надеюсь, мы вас не очень потревожили, — сказал Роберт, выступая вперед. — Мы ищем миссис Рассел.

— Я ее муж.

— Она родственница одной нашей знакомой, — торопливо проговорила Роза, и Роберт заметил, что она старается пригладить свой кокни. Результат был довольно забавный и даже трогательный, словно Дик ван Дайк влез в “Мэри Поппинс” — Нельзя ли нам поговорить с ней несколько минут?

— К сожалению, нет, — недовольно ответил старик. — Миссис Рассел в больнице Святого Петра.

— О, мне очень жаль. Она заболела?

— Два дня назад на нее напали. Кто — мы не знаем.

— Надеюсь, это не очень серьезно?

— Кто знает?! В ее-то возрасте. У нее сотрясение мозга, сломана рука, трещина в ребре. Теперь нигде нельзя чувствовать себя в безопасности.

— Может быть, мы могли бы... — начал было Роберт, но Роза наступила ему на ногу.

— Спасибо, мистер Рассел, — сказала она. — Мы желаем вашей жене поскорее поправиться. Пожалуйста, передайте ей привет от Розы Леонард.

— Я к ней пойду сегодня и передам. Дверь закрылась.

Они пошли прочь, и Роберт время от времени подскакивал, чтобы потереть ногу.

— Зачем ты это сделала?

— Ты же хотел спросить, нельзя ли нам ее навестить, правильно?

— Ну и что?

— А если бы он сказал “нет”? Ты же видел, с каким подозрением он глядел на нас. Лучше нам самим узнать, когда там приемные часы, и навестить ее без ведома мужа.

— И встретиться там с ним?

— Мы пойдем пораньше и успеем уйти до его прихода.

У дверей больницы стояла такая же негостеприимная стража, как везде в подобных местах. Вдалеке слышался перестук каблучков между высокими железными кроватями и гулкое эхо, пробуждавшее забытые детские страхи. На самом деле в огромной палате было так по спартански пусто и так, говоря по-современному, неуютно, что сама Флоренс Найтингейл, окажись она тут, пожелала бы для себя чего-нибудь другого.

Роберта поразило, что миссис Рассел лежит не в отдельной палате. Потом он вспомнил, с какой торопливостью она унесла вещи Шарлотты Эндсли, и понял, что они имеют дело со скупердяйкой.

— Миссис Рассел, вы меня помните?

Роза наклонилась над кроватью. Посетительский час только начался, и еще почти никого не было. Старая дама уставилась на нее из-под марлевой повязки и с трудом улыбнулась. Выглядела она хуже некуда.

— Роза.

— Правильно.

— Это Тедди с тобой? — Роза решила, что Тедди — муж старушки. Она покачала головой. — Нет, но он сейчас придет. Кто это с вами сделал?

— Я уже рассказывала полицейским, — еле слышно проговорила она. — Они были бритоголовые. Двое. Вот как он. И она показала на Роберта.

— О Господи! — пробормотал Роберт и взъерошил себе волосы на голове. Уже второй раз на этой неделе его волосы стали объектом внимания.

— Миссис Рассел, вы их знаете?

— Я хотела вынести ведро, а они были у двери. Один ударил меня в живот.

— А другой? Что он делал?

— Кричал.

— Вы помните, что он кричал?

— Я никак не могла его понять. Он кричал прямо у меня над ухом...

— А потом?

— Я ударила его по носу кочергой. — Роберт не удержался от смеха. Вот тебе и старушка! — Она у меня стояла за дверью.

— Понятно, миссис Рассел. Мы, кажется, знаем, зачем они приходили. Помните, как мы собирали вещи Шарлотты? Там была синяя тетрадь.

Старуха отвернулась. Роза не могла понять, то ли она пытается вспомнить, то ли, наоборот, намеренно не хочет этого делать. Она решила нажать на нее.

— Обыкновенная школьная тетрадка. Вы должны вспомнить. Это очень важно.

— Да-да. О ней-то они и спрашивали, — тихо проговорила она. — Кое-что из Шарлоттиных вещей я выкинула. Старые записи. Ничего серьезного.

— А тетрадь? Постарайтесь вспомнить.

— Не знаю... Если она и была, то теперь ее нет.

— Что вы хотите сказать?

— Когда я открыла дверь... Я выкидывала мусор, когда они напали на меня. Выкидывала последние бумаги Шарлотты. Зачем они мне?

Миссис Рассел засыпала на глазах. Роза метнула на Роберта быстрый взгляд.

— Миссис Рассел, когда у вас вывозят мусор?

— Сегодня какой день?

Ее уже почти не было слышно.

— Четверг.

— Сегодня. Увозят сегодня.

Роза и Роберт едва не столкнулись с Тедди, когда, скользя по натертому паркету, бежали по коридору к выходу.

Они уже были на углу знакомой улицы, однако их худшие опасения сбылись. Они услышали фырчанье мотора и шипение железных челюстей, поглощавших мусор возле соседнего дома. Поднявшись на ступеньку, мусорщик опустошал бак от пластиковых мешков и газет, после чего соскочил с нее и отступил в сторону. Им хватило секунды понять, что они опоздали. Второй мусорщик ставил два пустых ведра на ступеньку дома сорок три.

— Подождите! — закричал Роберт, когда машина, набирая скорость, стала съезжать на проезжую часть улицы. — Стойте!

Мусорщики не услышали его. В ту же секунду Роза с ужасом увидела, как Роберт перескочил через низкий барьер и исчез в куче мусора. Завопив, она бросилась за ним. Железные челюсти начали сжиматься, тихо заскулил компрессор. Но мусорщики уже заметили их, и один бросился к кабине.

Роберт стоял на четвереньках, роясь в куче старых журналов и сгнивших фруктов. Ему показалось, что он углядел внизу синюю обложку. Он протянул к тетради руку, которую уже успел вымазать в чем-то, но не сумел как следует ухватиться за нее. Оставались считанные секунды. Компрессор начал издавать совсем другие звуки, а железные челюсти сжиматься быстрее, чем он предполагал.

Последним отчаянным усилием он вытащил тетрадь и бросился к щели, где его уже ждал разъяренный мусорщик. Однако он не успел вытащить ботинок. Железные челюсти сжали его, и Роберту ничего не оставалось, как проститься с ним, чтобы не жертвовать ногой.

Когда он был уже в безопасности, мусорщики сказали ему все, что они о нем думали, а один из них произнес такую цветистую фразу с оригинальным использованием сексуальной терминологии, что Роза даже записала ее потом в дневник.

— Вот тетрадь! — крикнул он, побежав впереди Розы, что — если учесть, где он только что побывал, — было для Розы предпочтительнее.

— Я думала, что умру, когда ты влез туда, — отозвалась она. — Больше никогда так не делай!

— Почему? Ты будешь по мне скучать?

Роза помахала рукой перед своим носом.

— Сейчас по тебе никто скучать не будет, — заявила она.

Они пересекали широкую, выложенную камнем площадь, где в сухом доке стоял клиппер “Катти Сарк”, когда увидели своих преследователей. Две темные тени, отделившись от клиппера, быстро приближались к ним.

— Смотри вперед, — сказала Роза. — Может быть, это ничего не значит.

— А вдруг это люди Залиана? — с надеждой спросил Роберт и ускорил шаг.

— Нет, — ответила Роза. — Бритоголовые. Двое.

— Почему же они не заглянули в ее ведра?

— Ты смеешься? Они же бритоголовые. Идем!

Они обогнули корабль и теперь бежали к реке. Позади слышались тяжелые шаги. Роза оглянулась.

— Проклятье! Роберт! — крикнула она, и он, оглянувшись, увидел, как один из бритоголовых достает из-под свитера пистолет, стреляющий заточенными монетами.

— Вниз! В туннель!

Стеклянный купол над лифтом в туннель, который вел под реку, был всего в тридцати ярдах от них. Роза добежала первой. Она не стала ждать, когда громоздкий лифт поднимется на поверхность, а бросилась вниз по широкой винтовой лестнице. Роберт поскользнулся у самого входа на прилипшем к его единственному ботинку листе капусты и, сбросив ботинок, тоже побежал вниз, как раз когда Дэг и еще один из людей Чаймза, Риз, появились на верхней ступеньке.

Чем дальше вниз, тем меньше было света, пока они не оказались в мрачном, выложенном плиткой коридоре, который должен был привести их на Собачий остров.

Столетний туннель был построен, чтобы возить рабочих на вест-индские доки. Теперь, с возрождением лондонских доков, его опять стали вовсю использовать. Роза лавировала между ребятишками и колясками, и белый пар вырывался у нее изо рта. Она знала, что сейчас в нее стрелять не будут, из страха задеть еще кого-нибудь и привлечь к себе внимание, но в узком прямом туннеле скрыться было некуда, оставалось только бежать вперед. Роза оглянулась. Роберт начал отставать. Дэг и Риз потихоньку сокращали расстояние, наполняя туннель грохотом своих ботинок.

Впереди был круглый вход в северный туннель. Роза добежала до него, когда лифтер уже собирался закрывать дверь. Негодующе смотрел он на монитор, на экране которого появились бритоголовые, и поэтому, едва Роза с Робертом оказались внутри, громко захлопнул тяжелую дверь.

— Чертовы хулиганы, — сказал он, кивнув на экран. — Сколько их тут развелось! Никакого уважения к приличным людям.

— Они будут ждать нас наверху, — задыхаясь, проговорила Роза. — Они хотят убить меня и моего друга.

— О, правда? — Наморщив нос, он внимательно оглядел Роберта. — Ну, мы им не позволим.

Он взял в руки телефонную трубку и что-то сказал. Буквально через пару секунд на экране появились полицейские, ожидающие лифт наверху.

— Похоже, нам повезло, — вздохнула Роза, прислонившись головой к дергающейся деревянной стенке лифта.

Роберт старался смотреть в сторону и был похож на человека, только что выловленного из Саргассова моря.

— Вы должны извинить моего друга, — сказала Роза лифтеру. — Он работает на очистке.

— Наверное, тебе придется устроить ему купание, не дожидаясь вечера, — пошутил коротышка-лифтер, плавно останавливая лифт.

Глава 26 “Свободное падение”

Роберт сидел за письменным столом и вводил в компьютер все, что ему удалось запомнить из первой тетради. Потом он вывел информацию на дискету под названием “Ньюгейт”. Во всем доме было безлюдно и тихо. Скиннер, заранее упаковав свои лыжи, уже отправился за радостями piste[3]. Роберт откинулся в кресле и закурил сигарету.

Сумасшедшая бессонная ночь, а потом приключение в подземном туннеле и день уже не воспринимался как реальная данность, а обретал во всех своих проявлениях причудливую двоякость. Роберт очень жалел, что отдал Залиану тетрадь, не сделав предварительно ксерокопии. Он подошел к окну. Сегодня горгульи выглядели как никогда буднично в холодном зимнем небе. Он поглядел вниз. По улице туда-сюда сновали покупатели рождественских подарков, нагруженные пакетами и сумками. Неожиданно до него дошло, что трос, привязанный к шее горгульи, вовсе не телефонный провод, а кусок воздушного пути. Роберт быстро отвернулся, но это уже не имело значения. Он знал, что любопытство не позволит ему бросить начатое дело на полпути. Тогда он решил позвонить Розе. Она подошла, когда он набрал номер во второй раз.

— Я тебе помешал?

— Нисколько. Просто я собиралась пойти купить что-нибудь поесть. Здесь недалеко шашлычная с моим именем. А ты уже в порядке?

— Да. Что ты думаешь о наших приключениях? Роберт постарался, чтобы его вопрос прозвучал как бы между прочим.

— Да ничего не думаю. Или мы идем до конца, или останавливаемся прямо сейчас.

— Согласен. Не исключено, что мы напали на банду психов. — Он глубоко затянулся, наполнив легкие прохладным дымом сигареты. — Но я так не думаю.

Роза помедлила с ответом.

— В таком случае, — наконец отозвалась она, — мы смеемся в лицо опасности и идем наверх. Осталось только выяснить — как. Залиан ничего нам не сказал.

Роберт выбросил окурок и мрачно посмотрел на пустую пачку “Мальборо”.

— Если ему нужна тетрадь, он организует встречу. К тому же мы и сами можем кое-что предпринять. — Он посмотрел на часы. — Час пятнадцать. Не хочешь поговорить об этом?

— Сначала я поем, а потом мы вместе выпьем кофе.

— Идет.

Они договорились о встрече в Сохо на Олд-Комптон-стрит в кондитерской “Валери”. Через час. Роберт положил трубку. Скомкав пустую пачку, он со вздохом поднялся из-за стола.

По дороге к табачному киоску он поймал себя на том, что все время смотрит наверх, на крыши домов по обеим сторонам улицы. Трудно было поверить, что еще несколько часов назад так много людей прыгало, бегало и шумело там. Он всматривался в лица мужчин и женщин, проходивших мимо. Никто из них не смотрел выше самой высокой головы, а большинство вообще предпочитали не поднимать глаз от тротуара, поглощенные своими мыслями или просто-напросто спешкой. Но как бы ни были похожи дома внизу, наверху почти все они были разные, ибо строились в разное время. Двускатные крыши, с мансардами, сверкающие и тусклые, они составляли гористый пейзаж из камня и шифера, оставляемый без внимания неосторожными жителями города.

Непонятно почему, но даже когда Роберт вглядывался в окружавшие его здания, он не мог различить тросы постоянного воздушного пути. Роберт знал, что тросы там есть, но они совершенно сливались с небом.

Роберт решил, что позднее они с Розой пройдутся по Стрэнд-стрит и постараются разглядеть паучью паутину, которая — он был в этом совершенно уверен — накрывает сверху всю улицу до Олдвич-стрит.

Он скользнул взглядом между столбами, поддерживающими леса в Сейнт-Эннз-Корт, совершенно отрешившись от реальности, и вдруг услышал пронзительный старушечий крик, похожий на крик раненой птицы. Оглянувшись, Роберт увидел, как старушка уронила сумку, рассыпав по асфальту пакеты и банки, и стремительно воздела вверх руки. Он поднял голову. Тяжелые металлические леса медленно отделялись от стены, распадаясь на части, и на него неумолимо мчалась сверху тачка. Роберт бросился вперед, каким-то чудом удержавшись на ногах и слыша, как рокот позади него превратился в оглушительное грохотанье.

Потом все стихло, пыль улеглась, и Роберт увидел, что тяжелогруженая цементом тачка, пролетев несколько этажей, упала как раз в том месте, где он только что стоял. Начала собираться толпа, и Роберт, скрывшись за спинами людей, устремился к ближайшему магазинчику.

Прислонившись спиной к стеллажу с пластинками, он изо всех сил сдерживал дрожь, сотрясавшую его тело, и пытался сфокусировать внимание на обложке ближайшего альбома. Прошло довольно много времени, прежде чем он смог выдавить из себя смешок. Альбом назывался “Звуки смерти и несчастья”.

— Я же говорила, что тебе вредно курить.

— Если бы ты там была, то поняла бы, что это не несчастный случай.

Роберт крутил в руках чайную чашку и смотрел на Розу, которая поставила перед собой огромный кусок кремового торта и теперь впивалась в него зубами, пачкая лицо.

— Кто-нибудь пострадал?

— Не знаю. Думаю, нет. У меня не было времени глазеть по сторонам. Эта штука пролетела четыре этажа и упала там, где я стоял.

— Наверное, они целились в тебя, взяв за ориентир твои уши.

— Тебе не кажется ужасным после мяса наедаться еще кремом?

— Я хотела взять клубничный пирог. Послушай, нам надо найти Залиана прежде, чем тебя застрелят. Или меня.

— Каким образом?

Выкурив одну сигарету, Роберт закурил другую.

— Тебе хочется это делать, пока я ем?

— Меня чуть не убили несколько минут назад, так что я, надеюсь, могу позволить себе покурить.

— Не думаю, что трудно его отыскать. У меня есть список станций.

— Где?

Роза постучала себя по голове и улыбнулась.

— К тому же у нас есть пояса. Плюс к этому мы можем вычислить его убежище.

— Если доживем до вечера. Может быть, нам прямо сейчас пойти наверх?

— И попасть в руки того, кто хотел поиграть тачкой на голове у милого Роберта? Враги Залиана жаждут заполучить тебя, если решаются действовать днем.

— Послушай, моя контора как раз за углом. Мы можем заложить в компьютер все, что ты помнишь из первой тетради. По крайней мере, у нас будет хоть какая-то копия.

— А ты уже заглядывал во вторую? Там есть то, что ищет Залиан?

— Не уверен. Она похожа на первую, и в ней уйма всяких шифров. Да к тому же она побывала в мусорном ведре, так что разобраться в ней будет еще труднее. Знаешь, если у тебя память хотя бы вполовину такая, как ты говорила, ты вполне могла бы найти дорогу к Залиану.

Роза помедлила минуту, вытирая крем с губ.

— Не знаю. Но я постараюсь вспомнить как можно больше. — Она встала и положила на стол деньги. — Пошли.

В конторе на третьем этаже мрачно светился зеленым светом экран компьютера.

— Стой, стой! — Роза ухватила Роберта за руку. — Там был еще один список. Такой же, как список станций. Подожди... Там... Лад, Нью, Крипта, Мур и Олдерз... Нет, забудь. Это все чепуха.

— Почему? Что это?

Роберт развернулся в кресле.

— Это названия семи ворот Лондона в окружавшей его стене. Плохо, что я не помню, где они были расположены. В любом случае, их нет уже лет двести. Еще там было что-то вроде: “№1, Лондон”.

— А это что может быть?

Роза одарила его веселым взглядом, который она приберегала все время для особо важной информации.

— Например, если ты надписывал письмо “№1, Лондон”, оно попадало к герцогу Веллингтонскому. Он жил в Эпсли-Хаус возле Гайд-парка, и это был первый большой дом, если въезжать в Лондон с запада. Сейчас там музей. Интересно, не на его ли крыше Залиан устроил себе убежище? Хотя мне кажется, что кое-какую информацию Шарлотта просто брала из исторических справочников, рассчитывая использовать ее в книге.

— Замечательно! Что ж, нам от этого не легче.

— Дай мне напечатать все, как я помню. Если бы ты не отбирал у меня все время эту проклятую тетрадь, я бы запомнила больше, чем первые несколько страниц.

— Откуда мне было знать о твоей хваленой памяти? — посетовал Роберт. — Надо было раньше сказать.

— Постарайся немножко сосредоточиться. Где Залиану удобнее устроить убежище?

Роберт посидел, помолчал, потом подался вперед и стал нажимать на клавиши.

— Если жизнь на крышах так тесно связана с мифологией и планетами, особенно с Солнцем и Луной...

— Лошади.

— Что?

— Они могли устроиться на крыше конюшни или любого другого дома, на стенах которого висят медные лошадиные подвески. Роберт изумленно уставился на Розу.

— Почему ты так думаешь?

— Медные лошадиные подвески обычно являются символами Солнца или Луны, — развеселилась Роза. — Их всегда вешали на мартингалы[4] лондонских лошадей, чтобы задобрить обоих богов.

— Здорово, Роза, и проще некуда. — Роберт покачал головой. — В тихом омуте черти водятся. Как насчет крыши Планетария? Роза посмотрела на него и тяжело вздохнула:

— Ты меня разочаровываешь, Роббо. Это же так понятно! К тому же над Планетарием купол, который со всех сторон открыт ненужным свидетелям. Как им на нем спрятаться?

— Тем более. Стоит проверить. Бери плащ.

— Ладно, но я обещаю тебе, что не стану молчать. И они вместе двинулись в сторону Бейкер-стрит.

Тем временем Иэн Харгрив проверял на компьютере всю относящуюся и не относящуюся к делу информацию, предполагая выйти на исходную позицию в результате своего “нового” мышления. Он много чего добавил к “Икару”, переименовав его в “Анубиса” по причинам, ему самому не совсем понятным. Что-то было египетское в каждой из казней... Он не сомневался в том, что это были казни, а не просто убийства, но какую они преследовали цель?

Отрываясь от компьютера, чтобы закурить сигарету, он загружал его именами и ипостасями римских, греческих и египетских богов. Потом добавил нечто, что могло направить его мысль в другую сторону: знаки зодиака, тайные общества, список исчезнувших людей, даже описание всякой дичи. В конце концов он заключил всю эту информацию в собственную охраняемую программу под названием “Свободное падение” и откинулся в кресле, чтобы посмотреть на результат своей работы.

СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ

Наступила пауза, во время которой компьютер анализировал информацию. Потом по экрану побежали зеленые буквы.

ВОПРОС: ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА ОТВЕТ: РЕЛИГИОЗНЫЕ ОРДЕНА:

РЫЦАРСКИЕ БРАТСТВА

МАСОНЫ

ХРАНИТЕЛИ

ОРДЕН ВОСТОЧНОЙ ЗВЕЗДЫ

ОРДЕН ЗОЛОТОЙ ЗАРИ

ОРДЕН КАМЕНЩИКОВ

ОРДЕН ДОЧЕРЕЙ ИОВА

МИСТИЧЕСКИЙ ОРДЕН ПРОРОКОВ ПОД ПОКРЫВАЛОМ ИЗ ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЫ

Фыркнув, Харгрив наклонился над клавишами, отказавшись от мысли прочитать названия всех тайных обществ, когда-либо существовавших на территории страны. Он поставил указатель на “МАСОНЫ” и нажал клавишу. На экране появилась новая информация.

ВОПРОС: МАСОНЫ ОТВЕТ: НЕХРИСТИАНСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

САМОЕ МНОГОЧИСЛЕННОЕ ТАЙНОЕ

ОБЩЕСТВО В МИРЕ

ВЕРА:

* СУЩЕСТВОВАНИЕ ВЫСШЕЙ СИЛЫ

* БЕССМЕРТИЕ ДУШИ ТРИ ГЛАВНЫЕ СТУПЕНИ:

* НОВООБРАЩЕННЫЙ УЧЕНИК

* ЧЛЕН МАСОНСКОГО БРАТСТВА

* МАГИСТР ОРДЕНА

В ОСНОВНОМ РАССМАТРИВАЕТСЯ КАК СИСТЕМА НЕСПРАВЕДЛИВЫХ ПРИВИЛЕГИЙ, МАСОНСТВО ЧАСТО ВОСПРИНИМАЕТСЯ КАК АНТИКЛЕРИКАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО И ЗАПРЕЩЕНО В СЛЕДУЮЩИХ СТРАНАХ:

* ЕГИПЕТ, СССР, ВЕНГРИЯ, ИСПАНИЯ, ПОЛЬША, КИТАЙ, ПОРТУГАЛИЯ, ИНДОНЕЗИЯ и другие

Здорово! Компьютер уже выдает оценки. Следующее, что, наверное, он сделает, — это запретит ему курить. Харгрив нажал на “СТОП” и предложил компьютеру поискать что-нибудь в сходных сообществах, которые придерживаются определенных ритуалов. Буквы исчезли. Заработал банк памяти. В двери кабинета показалась чья-то голова. Харгрив чертыхнулся. Он по крайней мере пытается понять проблему. У них и этого нет. Его внимание вновь сосредоточилось на экране, по которому побежали слова.

ВОПРОС: СХОДНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ

* МАРДИ ГРАС

РИТУАЛЬНЫЕ ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА, ПРАЗДНУЮЩИЕ МАСЛЕНИЦУ ПРОИЗВ/КАРНЕЛЕВАРЕ = ПОЗДНЕЕ КАРНЕЛЕВАРЕ — “ПРОЩАНИЕ С ПЛОТЬЮ”

* МАРДИ ГРАС ПРОИЗВ/“МАРДИ ГРОС” = “МАСЛЕНЫЙ ВТОРНИК” ОРИГ/ РИМСКИЙ ОБЫЧАЙ ИСКУПЛЕНИЯ ПОГРЯЗШИХ В РАСПУТСТВЕ, ЖЕСТОКОСТИ, УБИЙСТВЕ, СОВРЕМЕННЫЙ СТАТУС/ БЕЗОБИДНОЕ РИТУАЛЬНОЕ ПРАЗДНЕСТВО МИФОЛОГИЯ/ОБРЯД, РАСПРОСТРАНЕННЫЙ ЕВАНДРОМ, СЫ/НОМ ГЕРМЕСА ГЕРМЕС = АНУБИС

Харгрив едва слышно выругался и разочарованно закрыл экран рукой. Вот оно, все тут, у него перед глазами. Почему же у него никак не получается найти связь с насилием, творимым в современном мире. Он погасил сигарету. Итак, есть тайное общество, что-то похожее на масонов и Марди грас, распространившееся по стране и даже, возможно, по всему свету. Однако оно не имеет никакого отношения к христианству. Он еще раз взглянул на экран.

Марди грас прославляет радости плоти перед началом Великого поста. Учение масонов тоже часто злило церковников. Ритуалы постепенно стали безвредными и широко известными. Что еще? Сатанинские сообщества? Шабаши ведьм? Обряды племени мумбо-юмбо бледнеют перед тем, что происходит сегодня в Лондоне.

Харгрив смотрел на светящиеся изумрудные буквы. Темная часть города постепенно раскрывает себя. Возможно, она существует уже много лет. Возможно, только начинает свою жизнь. Ясно одно: она гораздо страшнее, чем они себе представляли. Страшнее даже, чем они могут вообразить.

Глава 27 Планетарий

Роза потопала замерзшими ногами по тротуару. Она поплотнее закуталась в плащ и обмоталась шарфом.

— Видишь что-нибудь?

— Ничего. Пусто. Обыкновенный купол. Вокруг него, правда, выступ, и довольно широкий. Стоять можно. Теперь твоя очередь.

Роберт спрыгнул с деревянного ящика. Лихорадочно двигавшиеся по Мэрилебоун-роуд машины возле них замедляли свой ход. Огромные автобусы с замирающими моторами высаживали туристов, спешивших в музей мадам Тюссо. Над ними возвышался сверкающий зеленый купол Планетария, любимое прибежище голубей.

— Ничего тут нет, никаких щелей, никаких дополнительных конструкций, — сказала Роза. — Думаю, мы пошли по неправильному...

Как раз в эту минуту приподнялся узкий продолговатый кусок покрытия купола, и в щели мелькнуло лицо девушки, которую они видели с Залианом прошлой ночью. Она была одета в серый комбинезон и совершенно не предполагала, что кто-то может наблюдать, как она надевает ранец, закрывает железом дыру и достает пояс.

— Ладно, я... Эй, ты, наверху! — крикнул Роберт. Девушка поглядела вниз, и ее большие глаза стали еще больше от удивления.

— Какая проницательность, Роберт! — не разжимая губ, проговорила Роза.

— Тебя зовут Спайс, правда ведь? Послушай, нам надо поговорить с Залианом, — частил он, боясь остановиться. — Кто-то уже два раза пытался нас сегодня убить!

Позади них остановилось несколько пожилых американцев и тоже стали смотреть наверх. Кое-кто уже наводил фотоаппараты. Испугавшись, девушка обежала купол кругом и встала на выступ. Роберт устремился за ней.

— Ради Бога, ты хочешь, чтобы всех нас убили? — прошипела она, наклоняясь к Роберту. — Чертовы любители!

— Прости, но нам надо повидаться с Залианом. Роберт подумал, что вот сейчас она убежит и им больше не удастся никого отыскать.

Спайс пребывала в нерешительности.

— Я не могу отвести вас к Натаниэлу, — в конце концов, сказала она. — Это слишком опасно. Да вы и не знаете, как незаметно передвигаться днем.

— А это что, особое искусство? — спросил Роберт, поднимая бровь. — Кстати, мне нравится дневная форма. Очень элегантна.

— Мы можем ему помочь, если ты не будешь сопротивляться, — вмешалась Роза. — Мы обыщем весь город, чтобы найти Сару.

Спайс отшатнулась.

— Мы отдали Залиану тетрадь в знак нашей доброй воли, — продолжал уговаривать девушку Роберт. — И нам удалось найти вторую тетрадь. Но мы хотим сами отдать ее Залиану. Послушай, мы сделали всю черную работу, и самое меньшее, чем он может отплатить нам, это встретиться с нами.

Спайс еще помедлила в раздумье, потом опять наклонилась к ним.

— Хорошо, если хотите увидеть Залиана, будьте тут в девять вечера.

И она повернулась, чтобы уйти.

— Прекрасно, — пробормотала Роза. — Осталось только не умереть в ближайшие шесть часов.

— Кстати, — окликнул девушку Роберт, — что это за трюк с дверью в крыше? Ее совсем не видно снизу. Как она работает?

Спайс остановилась в замешательстве.

— Ложная панель. — Она пожала плечами. — Точно такие же они и на других домах.

И она быстро побежала прочь.

— Великолепно. Спасибо. Я это запомню, когда мне нужно будет перетащить шкаф.

Он повернулся к Розе. Роза же притянула его за воротник:

— Роберт, лучше тебе заткнуться, прежде чем ты наговоришь лишнего. — Когда же он схватил Розу за плечи, девушка округлила глаза, но, раньше чем она успела что-либо сказать, Роберт поцеловал ее. В ответ Роза, немного придя в себя, звучно шлепнула его по щеке. Роберт отскочил от нее подальше.

— Ты выбила мне мозги, — простонал он, схватившись за ушибленное место.

— А ты больше не проделывай ничего подобного. Скажи еще спасибо, что у меня тесные джинсы, а то получил бы вдобавок между ног.

Она повернулась на каблуках и зашагала к метро. Ярдов через тридцать Роза все-таки остановилась и подождала Роберта.

Роберт радостно подбежал к ней, и дальше они пошли вместе.

— Знаешь, прости меня, — сказал Роберт. — Я бы не сделал этого... но мне показалось, что ты сама не против.

— Ты ошибся. — Роза посмотрела ему прямо в глаза. — Ты мне нравишься, но если ты не можешь удержаться, лучше нам сразу расстаться, понятно?

— Понятно, — с неохотой проговорил он. Как глупо все вышло! Однако она не хочет, чтобы он ушел. Может быть, он просто неудачно выбрал время?

— Я думал, — поспешил он переменить тему, — ты ведь тоже не считаешь все это игрой? Например, игрой в театр, когда все получают роли и действуют в зависимости от уже известного сценария. — Он прыгнул на тротуар, чтобы не попасть под такси. — Я хочу сказать, они бегают над городом по ночам, потому что у них война. Ты не можешь не согласиться, что для взрослых людей они ведут себя немножко странно.

Бейкер-стрит была запружена машинами и автобусами. Пешеходы сновали между ними, вдыхая выхлопные газы, чтобы как-нибудь добраться до сравнительно безопасных островков.

— Роберт, не все люди живут, как ты, — сказала Роза, внимательно следя за потоком машин. — Я согласна, что у тебя своя жизнь. Но в любом случае игра у них серьезная, и людей они убивают по-настоящему.

— Правильно. Но ты видела кого-нибудь, кто был убит по-настоящему? — настаивал Роберт. — Это ведь только слова Залиана, что монеты отравлены. Может быть, смерть Шарлотты Эндсли — всего-навсего несчастный случай?

— Что ты говоришь? Ты думаешь, они ставят специально для нас какую-то дурацкую пьесу? Нет, Роберт, это жизнь, а не притча дзэн-буддистов. Мы видели, как люди умирали. Это не игра, малыш.

— Ну, ты меня не убедила.

— Клянусь, ты скорее поверишь воскресным газетам, чем собственным глазам. — Роза схватила его за руку и потащила между двумя содрогавшимися грузовиками. — Скажи мне!

— Что?

— Ты веришь в дневники Гитлера?

— Да, — мгновенно подтвердил Роберт.

— Тогда мне не о чем с тобой разговаривать. — Она в упор смотрела на него своими насмешливыми бронзовыми глазами. — Может быть, сегодня мы увидим нечто такое, что тебя убедит. Хотя дай Бог, чтобы этого не случилось.

— Где ты хочешь провести день? — крикнул он, стараясь перекричать рев мотора.

— Все равно где, лишь бы было спокойно, чисто и, самое главное, безопасно.

— Как насчет метро? — предложил Роберт. — Одно из трех — не так уж плохо.

И они вместе побежали вниз, в относительную безопасность станции “Бейкер-стрит”.

Глава 28 Ночное зрение

Наверняка из-под пера Стэна Каттса вышла не одна дурацкая статейка, но дураком он не был. Когда его информатор Ник не пришел на назначенную встречу, он сразу понял, что случилось самое страшное.

Стэн давно подозревал, что над головами жителей Лондона происходят странные вещи. Сначала он что-то услышал, оказавшись рядом с парнями из салона игровых автоматов. Сквозь мужские шуточки, разговоры о девочках и наркотиках до него долетело непонятное слово, исполненное угрозы и скрытого смысла. Харгрив может считать его кем угодно, но у Стэна был нюх на сенсации. Понадобилось время да еще немножко денег, не считая нескольких пачек таблеток, чтобы стать своим среди игроков, но эта игра стоила свеч. Его познакомили с членами отряда 7Н, в частности с Ником, у которого было тело больного ребенка, а ум сорокалетнего шулера.

Ник любил деньги. Это было видно по его глазам. У него их было достаточно с тех пор, как он стал снабжать Стэна информацией. Это от него он узнавал об убийствах, хотя Ник ни словом не обмолвился о тех, кто их совершал. В последнюю их встречу Стэн заметил в глазах Ника страх, который заслонил прежнюю его страсть к деньгам. И вот Ник исчез, скорее всего, пополнив собой список упавших в последнее время с ночного неба.

Шагая домой по пустынной Флит-стрит, Стэн размышлял о том, не грозит ли опасность ему самому. Как бы то ни было, он стал слишком хорошо известен в соответствующих, так сказать, кругах. Надо перестать ходить в салон, хотя бы на какое-то время, и попробовать переменить тактику. Может быть, ему еще раз пройтись по некомпетентности Харгрива или, наоборот, рассказать, что его загадочному информатору угрожает смертельная опасность?

Стэн оглянулся на оставшееся позади здание газеты. Пожалуй, она единственная теперь тут, все остальные издания перебрались в другие дома, более современные и удобные для новых технологий. Вздохнув, он натянул шарф на горло. Скоро Рождество, а одна из центральных улиц совсем безлюдна. Хотелось бы ему посмотреть на нее во времена королевы Анны, когда здесь было полно фокусников и глотателей огня, слонов и пляшущих карликов. Он не сомневался, что улица еще возродится в новом качестве, но без газет это будет совсем не то...

Тяжело переставляя ноги, Стэн не заметил, как с крыши “Дейли экспресс” сбросили вниз нейлоновую веревку, которая тотчас поползла наверх, подхватив репортера под мышки, и он оказался на крыше, не успев прийти в себя и оказать хоть какое-то сопротивление. Отряхивая руки и снимая с себя веревку, успевшую натереть ему подмышки так, что они горели огнем, репортер огляделся. Он увидел странную картину, но, прежде чем понял ее смысл, ему заткнули рот и связали сзади руки. Беспомощно смотрел он на людей, столь безжалостно выдернувших его из родного и безопасного мира.

Бритоголового звали Риз. Это имя было вытатуировано у него на шее, и он читал по библиотечной книге тонким срывающимся голосом:

“Quod est inferius, est sicut id quod est superius, et quod est superius, est sicut id quod est inferius, ad perpetranda miracula rei unius”.

Кончив читать, он отступил в сторону, и стала лучше видна узкая и старая крыша. На другом ее конце в черном плаще с капюшоном сидел человек, которого все называли Чаймзом. Он внимательно слушал Риза, положив на колено железную руку. Кроме него, двух бритоголовых помощников и задыхающегося репортера на крыше была еще юная и испуганная девушка.

— Давай ее сюда, Дэг.

Бритоголовый Дэг потянул за веревку, которой была связана девушка, принуждая ее сделать несколько шагов. Стэн был не в состоянии уразуметь происходящее.

Из-под капюшона сверкнули холодные глаза. Чаймз протянул железную руку и схватил упиравшуюся девушку. Дэг тоже не выпускал ее, а Риз продолжил чтение на радость своему хозяину:

“Pater ejus est Sol, mater ejus Luna:

portavit illud ventus in ventre suo:

nutrix ejus terra est”.

Девушка билась у них в руках, но все равно с нее сорвали одежду, и через пару минут она осталась совсем голой. Косметика размазалась по ее испуганному лицу, и оно напомнило Стэну древнюю маску. Только час назад она шла домой по темной улочке Уэст-Энда, когда на нее, словно с неба, упали две тени. Чаймз вздохнул и встал. Его руки скользнули по ее груди.

— Свяжите ее и уходите.

Бритоголовые мгновенно исполнили приказ, не обращая внимания на репортера, который поднялся на подгибающихся ногах и встал в выжидательной позе, словно хозяин мешкал с чаевыми. Дэг локтем подтолкнул девушку. Она споткнулась и упала.

— Эй, вы хорошо поработали. — Чаймз бросил своим прислужникам пакетик из фольги. — Смотрите не переберите. Вы должны быть наготове сегодня ночью.

Они не стали мешкать и зашагали прочь, чтобы через пару секунд скрыться среди труб, которые все еще возвышались над старинными домами.

Стэн с ужасом смотрел, как девушка в отчаянии перевернулась на живот, чтобы хоть как-то спрятать свое обнаженное тело от устремленных на нее из-под капюшона глаз.

— Ну-ну, любовь моя, пожалуй, поздновато для такой стыдливости, — сказал Чаймз и, как показалось репортеру, в первый раз обратил внимание на него. — Мистер Каттс, вы должны чувствовать себя польщенным. Сегодня нам предстоит величайшая битва, и для нее я возьму силы у этой юной дамы. Я собираюсь крестить ее именем Тьмы.

Он протянул обе руки, схватил девушку за плечи, перевернул ее на спину и прижал к крыше, чтобы еще раз увидеть ее всю. Помимо своей воли девушка вглядывалась в склонившегося над ней мужчину, но его лицо оставалось скрытым от нее.

— Наступил час четвертой ступени, Соединения, — пробормотал Чаймз, внезапно охрипнув от охватившего его желания. — Сера и ртуть должны соединиться, ибо то, что было разъединено, соединится навеки.

Когда Чаймз сунул руку под балахон, чтобы довести задуманное до конца, девушке чудом удалось согнуть колено и ударить его между ног, так что он с криком покатился по крыше. Она же вскочила и со связанными за спиной руками побежала что было сил по узкой тропинке, образованной выступами двух соединявшихся наверху крыш.

Впереди она видела несколько ступенек, уходивших во тьму. Забравшись в самый темный угол среди нагромождения труб и железа, она слушала свое рвущееся из груди сердце.

Стэн как завороженный смотрел на разворачивавшееся перед ним чудовищное действо, забытый и Чаймзом и его жертвой, которую он потерял из виду.

Девушка подождала минуту, другую, пока ее глаза привыкли к темноте, но она все равно ничего не увидела, кроме черных теней на темном фоне зимнего неба. Далеко внизу прогудел автомобиль, напомнив о существовании другого мира. Наверху же было тихо, лишь ветер слегка ворчал, натыкаясь на провода и тросы и поднимая в воздух тучи черной пыли.

Ее чувства были обострены до предела, но она все равно оставалась глухой и слепой в непроницаемой мгле. Замерзая, девушка мечтала только об одном — чтобы сумасшедший насильник не нашел ее. Она лишь осмелилась вздохнуть и привалиться спиной к стене. Может быть, он ушел? Она ничего не слышала, кроме ночного ветра, который более привычен на побережье, чем в большом городе.

С гортанным криком он выдернул ее из укрытия, ухватив ледяными руками за подмышки. Кляп выпал у нее изо рта, и она, зная свою участь, не смогла сдержать страшного вопля. Он ждал. Ждал до тех пор, пока она не сорвала голос, и только потом заговорил с ней.

— Тебе не удастся скрыться от меня, — сказал он с легким присвистом, покачивая ее, как куклу, перед собой. — Разве тебе не сказали? А как иначе я узнал бы, что избран стать вождем? Я вижу в темноте. Сатана одарил меня ночным зрением.

Он с любопытством смотрел на девушку, все еще держа ее на весу и не позволяя ей коснуться ногами крыши.

— Нам пора, — проговорил он через некоторое время, не выпуская ее из крепких рук. — Нам пора соединиться. Тебе и мне. Тогда я получу силу для полной победы.

Он наклонился над кричавшей девушкой, покрыв ее своим балахоном и став невидимым среди кирпичных теней. Потом вытащил острый кинжал с перламутровой ручкой и аккуратно воткнул его в нежную плоть, разрезав ее от горла до лобка. Когда же он соединился с ней, прижав девушку к себе, горячая кровь брызнула фонтаном, заливая его волна за волной, пока он познавал радость последних содроганий.

Стэн кричал завязанным ртом, пока у него были силы кричать, а когда он вновь осмелился поднять глаза, то увидел Чаймза все еще простертым на исходящем паром теле, с поднятой и не покрытой капюшоном головой. Он широко раскинул руки, красные от крови. Много времени прошло, прежде чем он вспомнил о репортере. Но в конце концов все же подошел к нему.

— Полагаю, я должен поблагодарить тебя за то, что ты первый позволил нам узнать вкус славы, — сказал он спокойно. — К сожалению, ты немножко опередил время. Мы пока не готовы показать себя нижнему миру.

Стэн все еще не оставлял надежду развязать себе руки, хотя теперь он точно знал, что Ник мертв и его собственная смерть тоже близко.

— Жаль, что ты не прочитаешь завтрашних газет. В них наверняка появится сообщение о малоприятной смерти твоего информатора. Возможно, в сопровождении цветных фотографий.

Чаймз плотнее закутался в балахон, пряча под ним вымазанную в крови грудь.

— Печально, что ты не единственная помеха на пути к Новой Эре, — продолжал он. — Дурак Натаниэл Залиан упорствует на своем клочке крыши и как будто не оставляет попыток разделаться с нами. Еще есть парочка Насекомых, черная девица и ее дружок, которые тоже причиняют нам некоторое беспокойство, носясь повсюду с нашими тайнами, словно это какие-то игрушки. Я был бы не прочь отослать тебя вниз, чтобы они узнали, что это за игрушки.

Стэну очень хотелось верить, что его отпустят обратно, но, наглядевшись на зверскую жестокость стоявшего перед ним человека, он понимал, что ему не на что рассчитывать. Однако даже в этот отчаянный момент, он не мог не подумать о том, какой бы мог сочинить сенсационный материал, если бы Чаймз отпустил его.

— К сожалению, ты умрешь, так ничего и не узнав о моих планах, — ухмыльнулся Чаймз. — Слишком много я видел фильмов, в которых преступники все выкладывали заранее, прежде, чем убить жертву. Нет, я знаю, что нельзя ни на минуту отвернуться от жертвы, которая до конца старается выжить. Нет, надо быть рядом и смотреть, как последний вздох слетает с ее губ.

Он еще ближе подошел к Стэну, который непроизвольно отодвинулся от него к самому краю крыши.

— Не делайте ошибки, мистер Каттс! — рассмеялся Чаймз. — Я в самом деле преступник, а не сумасшедший. Я — умный, эгоистичный, ловкий вождь. И я весь черный. На мне нет не то что белого, но даже и серого пятна. Знаете, наверное, я мог бы стать политиком.

Мир Стэна Каттса сузился до одного приближающегося к нему человека в черном балахоне.

Глава 29 Спайс

— Где мы? — спросил Роберт, медленно поворачиваясь и оглядывая огромную плоскую крышу.

Всего несколько зданий были выше этого, и одно из них в четверти мили — здание Парламента. Ветер жалобно постанывал, пробегая по бетонной крыше, на которой они стояли, и шевеля на них одежду, прежде чем броситься на гранитные каньоны финансовых институтов города и дальше — в пустынный простор понемногу убывающей реки.

— На крыше фондовой биржи наш временный дом, — сказала Спайс. — За последние несколько недель мы уже раз шесть переходили с места на место.

Она сдержала слово и пришла к Планетарию, хотя и на полчаса позже. Достав им новое обмундирование из-под фальшивой панели на куполе, она повела их через город, требуя, хотя это было нечестно с ее стороны, как решил Роберт, чтобы они не отставали от нее.

Роза посмотрела на часы. Было почти половина двенадцатого, и на нее уже начала накатывать усталость. Руки болели от непривычной нагрузки, и все тело было потным, несмотря на холод. Лицо и ладони она испачкала в смазке, потому что то и дело хваталась за трос над головой.

Внизу машин было немного, особенно тех, что поворачивали к Тауэр-Бридж. Их пассажиры, наверное, мечтали о доме после целого вечера предпраздничного веселья. Роза не ощущала никакой радости из-за приближающегося Рождества. Она растирала себе плечи и смотрела, как Спайс перезаряжает для нее пистолет с тросом.

— Вероятно, это глупый вопрос, но нет ли здесь места, где можно было бы помыть руки? — спросила она. Спайс показала рукой на нечто, похожее на выкрашенную кремовой краской трубу.

— Вон там. Не “Ритц”, конечно, но неплохо для временного пристанища. Одно место у нас было просто великолепное, на станции Морнингтон-Креснт, но нас там засекли. А жаль, хорошее было место.

Роза поблагодарила и устало побрела в указанном направлении, не снимая с плеча сумку. Роберт долго смотрел ей вслед, а потом повернулся к Спайс.

— Скажи, — попросил он, усаживаясь на краю крыши и спуская вниз ноги. — Залиан очень не хочет объяснять, что это за беда, в которую вы попали. У вас всегда было так?

— Ну конечно же нет. — Спайс положила рядом пистолет и тоже села на краю крыши. — Никакой беды раньше не было... Было что-то, привязывающее нас друг к другу... наверное, воспоминания о прошлом. Натаниэлу это тоже нравилось. Он хотел, чтобы все было, как раньше. Он говорит, что ненавидит общество, которое выбрасывает человека на свалку, если он ему не годится. Он живет в придуманном мире, но мне кажется, что нам нужны фантазеры и мечтатели. Не так уж много их осталось внизу.

Она легла на крышу, подложив руку под голову, и Роберту пришло на ум, что она здорово рискует свалиться вниз.

— Понимаешь, внизу, если ты не работаешь, все считают тебя лентяйкой. Натаниэл говорит, что легче обвинить человека, чем систему, с которой человек не уживается.

В ее голосе Роберт услышал восхищение Залианом. Она помахала рукой людям, усевшимся на другой стороне крыши покурить и поболтать.

— Представь, что все смогли бы найти там работу. Не думаю, что нам понравилось бы всю жизнь увеличивать прибыли кока-колы или убеждать китайцев покупать цыплят от Макнаггет. Что-то должно быть в жизни еще, кроме желания отхватить свой кусок.

— Ладно. Тогда почему вы ничего не делаете, чтобы помочь обществу? — спросил Роберт и застегнул комбинезон на груди, почувствовав прохладу.

— Мы достаточно делаем для общества, но не через его системы. Слишком медленно, слишком много канцелярщины, слишком мало денег. Кто хочет отдавать лишнее обществу? Да люди скорее будут работать в архивах, чем помогать старикам. Такова природа человека.

Спайс приподнялась на локте, чтобы прикурить сигарету, и осветила себе лицо неярким пламенем вспыхнувшей спички.

— Как же вы тут проводите время? — спросил Роберт. — Не могу понять, что вы тут делаете.

Спайс улыбнулась ему.

— Правильно, ты не понимаешь и не можешь понять, — ответила она с ласковой усмешкой, отчего вдруг переменилась, стала совсем другой, более дружелюбной и красивой в ореоле светлых вьющихся волос. — Здесь очень красиво наверху. Уже шестьдесят лет мы тут, а внизу никто ничего не заметил. Интересно, что от нас останется к концу недели? — произнесла она с вопросительной интонацией, но так, словно ее это вовсе не касалось.

— Кажется, тебя не очень волнует, если ты все это потеряешь?

— Ты хочешь знать? Нам говорят, что жизнь на крышах всегда была замечательно организована. А теперь все системы надо чинить и менять, да и с каждым днем здесь становится все грязнее. На многих новых зданиях установлены камеры наблюдения. Дело времени. Рано или поздно система развалится, и нас обнаружат. Техника до нас доберется. И мы кончим в тюрьме. По крайней мере, теперь мы выходим из игры, не уронив нашего знамени.

Она поглядела вдаль, на пустые общественные здания. Ветер легонько шевелил ей волосы.

— Но я все равно останусь тут до конца. Лучше мне упасть с крыши, чем умереть дома, уставясь в видео. Шесть лет я здесь и шесть лет смотрю, как все разваливается. Те, кто мог бы восстановить систему, соблазнились другой жизнью. Натаниэл — хороший человек. Он делает для нас все, что может. Но он проиграл.

Она докурила сигарету и швырнула ее вниз. Роберт подался вперед поглядеть, как крошечная красная звездочка спиралью летит к земле, а Спайс уставилась в черные тучи, собравшиеся над их головами.

Роза была поражена. Внутри “трубы” было несколько помещений: душ, туалетные комнаты, операционный зал с компьютерами, а также кухня и склад с разными приспособлениями для лазания по крышам и оружием. Вода в душе оказалась горячей, потому что подогревалась благодаря присоединению к горячим трубам биржи. Через несколько минут она почувствовала себя словно родившейся заново. Удивленно она приблизилась к белому пушистому полотенцу, которое держал в руках Залиан.

— Ладно, я закрываю глаза, — сказал он и открыл один глаз. Роза выхватила у него полотенце и завернулась в него.

— Давай я по крайней мере вытру тебе спину. — Его светлые глаза сверкали весельем. — Что ты думаешь о нашем временном пристанище?

— Удивительно, во что ты можешь превратить забытую собственность. — Роза позволила Залиану вытереть ей спину. — А зачем компьютеры?

— Они у нас подсоединены к бирже, — сказал он, удивившись ее вопросу. — Газ для кухни из той же системы. Это Ли придумал. Надеюсь, ты рада, что ему удалось бежать? Он цел и невредим.

— Я рада, — искренне подтвердила Роза. — А Симон?

— От него пока ничего нет. Однако он умеет за себя постоять. Вот. Залиан протянул ей наглаженную одежду.

— Ты не хочешь выйти, пока я одеваюсь? — спросила Роза, подталкивая его к двери.

— Нет. Но я выйду.

Роза плотно закрыла дверь. Ей было не по себе от его смены настроений, словно он реагировал на каждую новую ситуацию только на эмоциональном уровне, не заглядывая в будущее. Неудивительно, что у его людей невысок моральный уровень. Откуда им знать, что он будет делать в следующую минуту?

Надев комбинезон и застегнув молнию. Роза вышла в операционный зал. С трудом сдерживая зевоту, она обходила компьютеры, едва взглядывая на них.

Даже после душа у нее не перестали болеть руки. На одном из экранов она увидала список гигантских корпораций, типа “Нат-Уэст”, “Пепси”, “IBM”, причем каждая имела свой номер. Ее любопытство стало еще сильнее, когда она вызвала на экран информацию о “Нат-Уэст”. На экране появился длиннющий список имен, дат, денежных ресурсов. Она все еще не могла оторваться от увиденного, когда позади нее открылась дверь.

— Роза? С тобой все в порядке? — Холодный воздух влетел в комнату, когда вошел Роберт. — Руки болят? У меня так просто отваливаются.

— У меня тоже. А так все хорошо. Я уже иду.

— Ничего он тут устроился, — заметил Роберт, оглядываясь. — Интересно, зачем ему компьютеры?

— Я как раз тоже об этом думала.

— Давай спросим.

— Ты все равно не получишь прямого ответа. — Роза прошмыгнула у Роберта под рукой и вышла на крышу. — Роберт, он ждет, когда ты отдашь ему вторую тетрадь.

— Я с ним поторгуюсь. Информация за информацию. Придется довериться, если уж нам надо друг другу помогать.

— Хорошие слова, малыш, — сказала Роза, хлопнув Роберта по спине. — Пойдем посмотрим, как получится на деле.

Глава 30 Новая эра

Залиан собрал своих людей и с помощью карты объяснил, что им предстоит ночью. Часть из них сидела странным кружком на алюминиевых полосах, покрывавших крышу. Несколько человек стояли, прислонившись спиной к трубе и засунув руки в карманы своих черных комбинезонов. Все выглядели замерзшими и разочарованными.

— Роза и Роберт принесли нам новые сведения. Они, как мы надеемся, помогут найти место, которое мы ищем.

Даже в темноте выдержать взгляд светлых глаз Залиана было нелегко. Роберт подумал: не во власти ли все эти мужчины и женщины фанатической силы, пусть даже эта сила добрая?

— Почти точно, что Чаймз попытается напасть на нас сегодня, может быть, он уже на пути к нам. Никто не должен покидать свой пост. Я предлагаю следующее. Мы должны разделиться на три группы. Первую поведет Ли, вторую — Дэмьен, третью — Спайс. Вы займете определенные секторы в городе и включите рации. Если вы увидите Чаймза или его сторонников, сообщайте немедленно, причем сведения должны быть максимально полными, и дожидайтесь ответа. Нападать на них не следует, даже если вас окажется больше. Мне не нужны героические дураки. Мы должны работать в контакте, чтобы захватить самого Чаймза или тех его прислужников, которые пользуются его доверием и могут дать нам информацию.

— С какой группой пойдешь ты? — спросил худой парнишка азиатской внешности, стоявший ближе других к Залиану.

— Я буду здесь: Мы с нашими гостями займемся их сведениями. Они не так привыкли к путешествиям по крышам, как вы, а мне нужна их помощь. Я буду связываться со всеми по радио.

— Минутку. — Ли встал и, продолжая говорить, взялся за экипировку. — Что будет, если вы не обнаружите ничего нового? Мы ведь даже не знаем, сколько их на самом деле! К тому же они могли расставить по всему городу ловушки.

— Придется рисковать. Двенадцать наших лучших людей ожидают у него казни. У нас нет выбора. Мы должны найти, где он прячется. Иначе мы тоже умрем.

Хотя Залиан старался настроить людей на борьбу, они были явно разочарованы, ибо все ждали, что он поведет их сам. Раньше, в более мирные времена, твердая позиция доктора помогала поддерживать дисциплину, заряжала людей энергией и убеждала их, что жизнь на крыше — наслаждение. Залиан каждый день наверху превращал в приключение. Он внушал своим людям ощущение общности и придавал смысл их жизни. Он был учителем, другом и советчиком. Теперь же утопия, которую возводили с его помощью, лежала в руинах, и всем было ясно, что он не может вести людей к победе. Его вера поколеблена. Слишком много его друзей перешло на другую сторону.

— Ли снабдит вас любым оружием, какое только у нас есть. Я знаю, никто из вас не умеет сражаться, но никто и не думал, что нам придется это делать. Я хочу сказать только одно. — Залиан вошел в круг сидящих людей, и все смолкли. — Если вы верите в ту жизнь, которую мы пытались здесь построить, вы должны выдержать это испытание... чтобы, когда нам на смену придет другое поколение, жизнь на крышах продолжалась.

Многие вокруг Залиана в сомнении опустили головы. Тогда Залиан обратился к каждому в отдельности.

Чтобы прервать недовольное молчание, воцарившееся после бодрых речей Залиана, Ли хлопнул в ладоши и принялся поднимать всех с мест.

— Ладно. Мак, Маленький Джо и все, кто умеет обращаться с оружием, сюда. Давайте, давайте, двигайтесь быстрее.

Люди понемногу начали подниматься. Спайс следом за Ли принялась собирать свою группу. Третью группу явно с неохотой возглавил Дэмьен, парень со стоящими торчком волосами и хромой ногой. Он тоже поднял своих людей и разделил их на умеющих владеть оружием и не умеющих. Роберт и Роза послушно направились следом за Залианом в операционный зал.

Доктор включил угловую лампу и сел, взяв у Розы тетрадь.

— Давайте разделим страницы, — сказал он. — Если здесь есть что-то, что может привести нас к месту нахождения самого Чаймза с его Носителями Новой Эры или к местам казней, мы должны это найти.

— Подождите, — остановил его Роберт, подняв руку. — Я что-то пропустил? Какие казни? Какая, к черту. Новая Эра?

— Просмотрев тетрадь, возможно, вы все поймете, — сказал Залиан, хватая себя за нос большим и указательным пальцами. — Больше всего нам не нужны были тут распри.

Он откинулся назад и внимательно посмотрел на Роберта и Розу, понимая, что ему придется кое в чем просветить их, иначе от них не будет толку. Но объяснять надо все по порядку.

Роза решила взять инициативу в свои руки.

— Начни с того, как ты сам очутился на крыше, — сказала она. — Ты же не интервью даешь в “Гардиан”.

— Если вы хотите спросить, почему я ушел из города, то, скажем, так... Существование там стало для меня невыносимым. Началось все с моего пациента, старика... После операции, оправившись от анестезии, он рассказал мне о людях, живущих на крышах. Ему это было известно уже несколько десятков лет. Я узнал... о другой жизни. — Залиан пожал плечами, встав, сбросил со стола ящик с пепси и открыл одну банку. — Естественно, я подумал, что у старика галлюцинации, и он говорит о том, чего нет на самом деле, но все же его слова заинтересовали меня. Через некоторое время я опять кое-что услышал, но совершенно от другого человека, поэтому решил сам все разузнать. Хотя слишком уж это заманчиво звучало, чтобы быть правдой, и в каком-то смысле так оно и оказалось.

Короче говоря, я бросился на поиски “тайной жизни” и однажды случайно наткнулся на какое-то жилище на крыше. — Он открыл еще банку и подвинул ящик ближе к Розе. — Там был настоящий разгром. Прежний вождь ушел от своих людей вниз, и на крыше оставались... ну, двое-трое. Но мне казалось необходимым и важным попытаться возродить то, что было прежде.

Он пробежал рукой по светлым волосам, которые завивались у шеи, и улыбнулся собственным воспоминаниям.

— Я открыто объявил о своих намерениях, и, как ни странно, нашлись люди, которые решили помочь мне. Они показали мне книги, в которых описывались обряды и ритуалы, совершавшиеся на крышах пятьдесят лет назад. Я отбросил все таинственное и принял законы, которые должны были сделать жизнь людей, поднявшихся наверх, приятной и полезной. Я решил возродить идеалы крыш и приспособить их для нового поколения...

— Что же случилось потом? — спросил Роберт.

— Наверное, я был слишком удачлив. Все больше и больше людей разочаровывалось в жизни внизу и хотело прийти к нам. Система безопасности начала давать сбои. Кое-кто распускал язык. Кроме того, те, кого мы не принимали к себе, успевали узнать достаточно, чтобы их рассказы тоже вредили нам. В первый раз жизнь на крышах подверглась опасности стать известной внизу.

Залиан оглянулся на дверь.

— Давайте продолжим разговор снаружи. Я хочу видеть, как они готовятся. По тому, как все оборачивается, не исключено, что мы последний раз вместе. — Залиан встал.

Он медленно ходил по крыше вдоль парапета, как бы проверяя закон тяготения. Роберту и Розе пришлось шагать с ним рядом, чтобы слышать его. Повсюду упаковывали сумки и проверяли снаряжение.

— Что случилось потом? — спросил Роберт.

— На крышах стали возникать другие группы, — ответил Залиан. — Многим было наплевать на какие-то идеалы и дисциплину. Вскоре я понял, что кто-то достаточно сильный расставляет на моих людей сети, и с явно дурными намерениями. Это было очень опасно для всех. У нас появились враги. Их законы — это отвратительная пародия на наши. — Ветер окреп и принялся играть волосами Роберта и всяким сором под ногами. — Первые жители крыш следовали благородным идеалам греческих богов, — продолжал Залиан. — И мы приняли их мирный символ — луну. Наши же соперники назвали себя Носителями Новой Эры и все извратили, погрязли во зле. Их первый вождь был заживо сожжен на Пиккадилли узурпатором, которого они зовут Чаймзом. Этот человек за короткий срок избавился от многих своих врагов. Теперь, по-видимому, только мы стоим у него на пути. Когда нас не станет, никто на земле не будет в безопасности.

— Почему? — спросила Роза.

— Когда смотришь на что-то с большой высоты, — пояснил Залиан, — легче понять систему и совсем уж просто научиться ее доить. Ее слабости у тебя как на ладони. Мы нарушали законы, но не убивали и никогда не причиняли зла людям внизу. Тем не менее мы заставили нижнюю систему работать на нас. Наши враги совсем другие. Они считают себя наверху в безопасности, поэтому крадут и убивают. С их победой старые благородные законы обитателей крыш будут отменены и улицы захлебнутся в крови. Резня, которая уже началась, станет образом жизни.

Залиан взглянул на часы и пошел прочь от края, на сей раз в центр крыши.

— Они захватили наших людей. Мужчин и женщин. Они их пытают, чтобы вытянуть из них информацию, а когда настанет час, их убьют. Подобно тому, как наше общество имеет добрые корни в древнем мире, Чаймз тоже выбрал для себя что-то очень древнее, но злое. Восход солнца символизирует конец ночи. Они своими жертвоприношениями отмечают смерть луны.

— Ты думаешь, они нападут на вас, а потом на рассвете убьют ваших людей? — спросила Роза.

— Похоже. Но когда? Завтра? Послезавтра? — Они подошли к алюминиевым трубам. С одной стороны было нечто вроде будки с открытой дверью, в которой две молодые женщины разматывали нейлоновый трос. Залиан молча постоял немного, глядя на них. — Наши запасы на исходе. Они разворовали почти все наши склады.

— Ты не имеешь права терять надежду, — заявила Роза. — Вспомни, как часто можно видеть луну днем.

Залиан горько рассмеялся:

— Носители Новой Эры станут новыми хозяевами крыш. Они живут племенем, исповедуют насилие и совершенно лишены совести, ибо воспитаны пустыней, в которую превратился этот город. Присоединиться к ним — значит войти в царство тьмы.

— Если их больше и они так сильны, — спросил Роберт, — то каким образом можно их победить?

— Нам надо было уже давно начать действовать, — сказал Залиан, словно не слыша Роберта. — А мы ждали. Я недооценил их. Я недооценил его.

— Какое ко всему этому имеет отношение Сара Эндсли? — спросил Роберт.

— Я позвал ее наверх, — ответил Залиан. — Я был любовником Сары. — Залиан прислонился спиной к будке и потер рукой лоб. По-видимому, он не замечал, что поднялся сильный ветер. — Это моя вина. Мы все знали о новом вожде Носителей Новой Эры, кроме его имени. Чаймз. Похоже, он взял его из комикса.

— Но почему так много ребят принимают его всерьез?

— Этот человек ведет себя как герой комикса. Показывает фокусы, вбивает им в головы сумасшедшие идеи, внушает веру в культ крови и мести. Каждый несправедливо обиженный дурак, каждый свихнувшийся юнец, каждый, кто мучается от одиночества, у него под контролем. А теперь он убивает нашу семью.

— Ты говорил о Cape, — мягко напомнила ему Роза.

— Я попросил добровольцев разузнать все о Новой Эре, — тихо проговорил Залиан. — Сара захотела пойти. Я не мог ее остановить. Спустя некоторое время она передала мне информацию, которую получила от двух парней. Одного звали Жабой, другого Самуилом. А потом она исчезла. И пока Чаймз решал, как с ней поступить, он послал ее вниз с двумя своими...

— Чтобы предостеречь мать от болтовни. В то утро я тоже ее видела! — воскликнула Роза.

— Один из них был на нашей стороне, — продолжал Залиан, — но ради его безопасности мы не могли назвать его Саре. Шарлотта была упрямой женщиной. Ей как-то удалось выведать наши секреты у своей дочери. Она не захотела отдать им тетради. Сомневаюсь, чтобы она понимала, какая опасность грозит ей и Саре.

— Что-то мне показалось странным в тот день, — перебила его Роза. — Вообще-то я ужасно ненаблюдательная. Если бы только я поняла, что Сара пришла не по своей воле...

— Если бы ты это поняла, то тебя бы уже не было в живых.

— Меня чуть-чуть не убили сегодня, — пробормотал Роберт, засовывая руки поглубже в карманы.

— Естественно, Чаймз не поверил Саре, когда она вернулась с пустыми руками. Он послал, кого-то еще поискать в квартире старухи. К несчастью, парень оказался неуравновешенным. Шарлотта застала его, и он ее убил.

Залиан замолчал и уставился в грозное ночное небо.

— Мне холодно, — пожаловался Роберт. — Не пора ли нам вернуться в комнату и поработать над тетрадью?

— А что ты рассчитываешь там найти? — спросила Роза.

— Мы не знаем, что как бы служит причиной, что мотивирует Новую Эру, — объяснил ей Залиан. — Нам надо понять их идеи, способ мышления. Зачем им понадобились ритуальные убийства? Верят ли они в сверхъестественные силы? Во власть Сатаны? Многие именно так думают. Они боятся встретиться с Чаймзом лицом к лицу, чтобы он... не знаю, как сказать... не применил к ним дьявольскую силу. Чаймз — умный человек. Он правит, используя наши физиологические страхи, ужас перед самым примитивным злом. Если можно заставить поверить в это, значит, можно контролировать их жизнь.

Неожиданно он повернулся на каблуках, чтобы спрятать от Роберта и Розы свое лицо.

— Сара знала, что движет Чаймзом. И я молю Бога, чтобы она рассказала об этом матери. Как только мы поймем его мотивы, мы найдем способ покончить с ним. Подозреваю, что без Чаймза вся затея с Новой Эрой рухнет сама собой, а его люди разбегутся.

— А если ты не прав? — спросил Роберт.

— Тогда мы погибли, и последнее препятствие между ними и черными жителями падет. Безумие восторжествует над разумом.

— Как ты думаешь, сколько у нас времени? — поинтересовалась Роза.

— Судя по их прежним нападениям, около трех часов. Роберт подтолкнул обоих к трубе.

Глава 31 Под мостом

— Иэн, это не причина. Ты обещал, что хотя бы часть рождественских праздников мы проведем вместе. Я-то думала, что мы на несколько дней уедем из этого проклятого города!

— Но это было до того, как все началось. А теперь, когда у меня что-то вырисовывается, я должен оставаться в городе и быть наготове. Уж кто-кто, а ты-то должна это понимать.

Джэнис Лонгбрайт рассчитывала провести с ним ночь, но Харгрив знал, что и сегодня, и завтра ему придется возвращаться на работу, проводив Джэнис до ее уютной квартирки на Бельсайз-парк.

— Я совсем не стараюсь выслужиться, как раз наоборот. Но если случится еще одно убийство...

— Иэн, я знаю. Я все понимаю. Я бы, наверное, тоже... Просто я эгоистка. Ну почему обязательно на Рождество?

Джэнис стояла в дверях, и свет ламп отражался в ее гладких, по старомодному уложенных волосах. И губы она накрасила помадой, которой давно уже никто не пользовался. Харгрив наклонился и легонько коснулся губами ее губ.

— Утром увидимся.

— Может быть, мне тоже поработать сверхурочно? — промурлыкала она. — По крайней мере тогда мы могли бы вместе пообедать. Будь у тебя веточка омелы, ты мог бы засадить меня за ксерокс.

— Для всего, что у меня в голове, одной веточки мало. — Харгрив застегнул воротник и посмотрел на небо. — Говорят, к концу недели выпадет снег. Я уже снарядил Баттерворта с целой командой патрулировать крыши в районе Сохо, но пока у них ничего нет. А нам надо действовать быстро, пока не засыпало все вокруг.

— Ты сейчас куда? На работу?

— У меня встреча со Стэном Каттсом. Может быть, он наконец выложит, что знает, и даст мне ниточку. Я тебе позвоню, когда что-нибудь прояснится.

Вечером он получил телеграмму от репортера, в которой тот предлагал ему встречу возле Хангерфорд-Бридж. Харгрив удивился, но решил все-таки пойти на случай, если Каттс выскажет ему свои подозрения, а еще лучше — отдаст своего осведомителя.

Шагая по широкому тротуару плохо освещенной Нортумберленд-стрит по направлению к набережной, он все больше поддавался неясным опасениям. Почему Каттс послал ему телеграмму, а не позвонил? Он никогда так раньше не делал. Харгрив завернул за угол и, пройдя мимо симпатичного белого здания театра, очутился, пожалуй; в самом отвратительном районе города. Здесь, под железнодорожным мостом, собирались отбросы общества, бродяги, которых выкинули из переполненных ночлежек Сохо, Кэмдена, Степни и Бау, и теперь они спали в картонных ящиках прямо на тротуаре, жестоко сражаясь за окурок сигареты и глоток вина.

Удивительно, почему они выбрали себе место рядом с театром, из которого во время антракта выходили прилично одетые господа с бокалами белого вина, ожидавшие начала следующего акта. Даже в такую холодную ночь, как сегодня, здесь были сотни оборванцев, которые, расположившись под опорами моста, становились совершенно неразличимыми в темноте.

Харгрив чувствовал себя очень неловко и то и дело поглядывал на часы. Напротив моста чернели окнами подлежавшие сносу магазины, которые должны были уступить место новым зданиям из бетона и стекла. В них поселят новых борцов против противной глазу клоаки под мостом. Где же тогда спать этим несчастным? Церкви и те стали закрываться на ночь. Харгрив опять взглянул на часы и полез в карман за сигаретой. Каттс опаздывал уже на двадцать минут.

Позади он услышал шум борьбы. Это бродяги не могли поделить кусок асфальта. Он поднял глаза на серые перила моста. Наверху были люди.

Чем лучше его глаза привыкали к темноте, тем больше человеческих фигур он мог разглядеть. Четыре... Нет, пять. Они что-то тащили, похоже, большой мешок. Привязали его к перилам, а потом вдруг перекинули через них, и он стал раскачиваться на натянувшейся веревке, как маятник.

Харгрив не мог оторвать от него глаз и видел, как он с оглушительным шумом влетел в окно ближайшего магазина. Прежде чем бродяги сообразили, в чем дело, и вскочили, кашляя и чертыхаясь, на ноги, Харгрив уже перебежал дорогу и влез в разбитое окно. К веревке за шею был привязан человек. Среди кукол и медведей со связанными за спиной руками лежал, странно вывернув ноги, Стэн Каттс. Глаза у него были широко открыты.

Харгрив встал и посмотрел в сторону моста, откуда все еще слышались быстрые удаляющиеся шаги на узкой пешеходной тропинке, но ему было слишком хорошо известно, что единственный путь наверх находится в конце улицы. Тогда он достал переговорное устройство и потребовал машину и людей, которые должны были немедленно начать поиск с дальней темной стороны моста. Наклонившись над телом, он принялся тщательно обыскивать карманы, сначала в плаще, потом в пиджаке... За его спиной затаили дыхание бродяги, не понявшие, что, собственно, помешало им спать.

Из всего, что оказалось в карманах Каттса, Харгрив взял несколько клочков бумаги, какие-то билеты и бумажник, положив обратно мелочь и ключи. Когда ему пришлось наклониться над репортером еще раз, он поморщился, учуяв едва уловимый странный запах. Большим и указательным пальцами он потер плечо Каттса, потом понюхал их, разглядев какой-то желтый порошок...

В нескольких футах от него из разбитого окна вывалился большой треугольный кусок стекла, и Харгрив вздрогнул. Еще раз оглядев тело, он обнаружил волдыри вокруг рта убитого репортера. Тогда он повнимательнее осмотрел их. Похоже было на ожог кислотой. Запах был тот же, но только сильнее. Харгриву вспомнилась химическая лаборатория в школе. Сера. Тело было или облито серной кислотой, или обсыпано большим количеством серы. Иэн Харгрив понял, что Стэну Каттсу пришлось ее еще и выпить. Он встал и спрятал лицо в ладонях. Кажется, его теория, которую он выстроил, дав полную волю компьютеру, воплощается в действительность.

Это, конечно, сера. Та самая сера, которая чаще всего ассоциируется с дьявольскими силами.