КС. Дневник одиночества

Глава 22 Огрызки моей жизни

Нет ничего прекрасней черно-белых квадратиков, на которых зафиксированы моменты прошлой жизни. Перешагнув двадцатипятилетний барьер, я все чаще и чаще рассматривала старые фото, которые свидетельствовали о том, что и родители, и бабушка тоже были когда-то молоды. Странно, но каждое предыдущее поколение, глядя на молодую поросль, утверждает:

– В наше время было по-другому.

Прически и одежда отличались, но сути это не меняет: предки были такими же взбалмошными и своевольными, они делали ошибки, влюблялись, напивались, обманывали, мечтали…

– Мы были лучше, – сказал как-то папа, с грустью разглядывая мои длинные черные ногти.

– Чем лучше? У вас просто были другие способы самовыражения, – защищалась я.

– Раньше добрее были люди.

– Да, возможно. На них не сваливалось столько информации. Люди злятся, потому что не справляются, – размышляла я. – Кино, музыка, техника – все совершенствуется! Многие не успевают развиваться в ногу со временем. Поэтому злость.

Отец тогда удивленно таращил на меня глаза, видимо, присутствие интеллекта в голове дочери было для него приятным сюрпризом. Он не стал спорить, да и аргументов, собственно, у него не нашлось. Иван Павлович почесал затылок и протянул задумчиво: «Да уж».

Меняется антураж, технический прогресс открывает другие горизонты и возможности, и новое поколение более стремительно развивается. Следующие – назову их так – мудрее и требовательней. Но есть истинные ценности и догмы, которые не меняются. Например желание любить и быть любимым…

Я уверена, что сверхзадача каждого – человека найти свою вторую половинку. Конечно, не факт, что вы ее встретите. Потому что ЭТО нужно заслужить. И желать всем сердцем, всей душой, не размениваясь на мелочи.

Снимки прошлых лет свидетельствуют, что те, кто жил раньше, тоже были озадачены этим непростым вопросом. Пожелтевшая фотография с молодой улыбчивой девушкой в ситцевом платьице, стоящей с лопатой посреди поля, – на ней моя бабушка в юности. Рассматривая фото, я не могла сопоставить сморщенную старушку, которая радостно встречала меня на пороге своего деревянного дома, с благоухающей жизнью молодой особой. Мы воспринимаем бабушек уже в том возрасте, в котором их застаем. Среди возрастных складок сложно разглядеть стертую годами юность. Моя любимая фотокарточка: юная бабушка (как бы смешно это ни звучало) стоит в компании молодых солдат. На ней телогрейка и огромные валенки. Лукаво улыбаясь, она флиртует со всеми сразу, я ощущаю ее желание нравиться! Несмотря на нелепый наряд, она чувствует себя королевой…

После смерти мамы я ковырялась в фотоальбомах почти каждый день. Я изучала ее жизнь до меня по снимкам. Она была прекрасна! На каждой фотографии присутствовал мужчина, завороженно смотрящий на нее. Бедная мама так и не нашла свою вторую половинку. Брак с отцом был ошибкой, я уверена. Она пыталась приспособиться, но так и не смогла. Мне кажется, мама была очень сильной внутренне, поэтому папа не справился. Она его подавляла. Это как в детстве: родители кажутся такими большими, и ты, глядя на них снизу, вынужден их уважать. Вот дали тебе родителей, и люби их такими, какие они есть. Наблюдай их несоответствие. Ощущай их отвращение, ведь тебя воспринимают, как результат неудавшегося эксперимента под названием «СЕМЬЯ». Жить вместе и не любить… и не чувствовать любви… Страшно. Не познав истинную любовь, мы проще относимся к ее отсутствию. Это как холодные ноги. Они мерзнут все время – это неприятно. Теплые носки, натянутые на стопы, временно согревают, но ноги мерзнут снова и снова. Так я сформулировала для себя отношения с Максом.

– Что, по-твоему, любить? – спросила я его однажды. Мы приехали в гостиницу, чтобы придаться страсти. После полового акта Максим, небрежно чмокнув меня, скороговоркой произнес:

«Я люблю тебя», после чего развалился на кровати, довольно улыбаясь.

– Любить? Это заботится, желать, обладать, – произнес мой любовник, широко зевая.

– Как мороженое?

– Причем тут мороженое?

– Я люблю мороженое! Желаю его и периодически обладаю им, предварительно сняв с него обертку.

– Алена! Прекрати! – Максим поморщился. Он не был настроен размышлять на предмет любви. Я упрямо толкнула его в бок в ожидании подробных разъяснений.

– Это потребность, – недовольно выдавил звуки Макс. – Мы избирательны в отношениях. Мы выделяем определенных людей из толпы, которые нам близки. И… вот!

– У желудка есть потребность в еде, и он избирателен. Получается одно и то же?

– Да, что-то вроде этого. У души тоже есть потребность в ощущениях, и она тоже избирательна. Поэтому любовь к человеку отличается от любви к еде. Принцип тот же, а результат разный.

Чего я ждала от человека, живущего в обмане и не уважающего чувства своей одинокой, разлюбленной супруги? Он шагал по жизни широко, оставляя позади тех, кто случайно оказывался на его пути. В какой-то момент я поняла, что становлюсь соучастницей преступления против стареющей, больной женщины, отчаянно цепляющейся за выцветшие отношения. Конечно, Максим утверждал, что с супругой его связывает только штамп в паспорте. А общая постель лишь условность брака. Я ему верила. Пока на пороге моего дома не появилась его дочь Анжела.

Когда мы расставались, Макс уличил меня в том, что я ношу м а ск у.

– Почему ты не хочешь быть собой? Той, которую я люблю? – спрашивал он тоскливо.

– Ты уверен, что та, которую ты любишь, и есть я?

Он меня так и не понял…

До встречи с Эдиком я жила в дымке иллюзии под крылом псевдолюбви. Источником моих познаний книги, фильмы. Я подглядывала за чужими историями и фантазировала, не понимая сути и глубины тех ощущений, которые зарождаются внутри вместе с любовью. Впустив искреннее чувство в свое сердце, человек словно перерождается. Я, как Муха-цокотуха, была спасена героем-комариком Эдуардом из надуманных паутин-представлений о любви, а в плену меня держал цепкими лапками паук-Макс. Освободившись от болезненных постельно-денежных отношений, я вдохнула воздух свободы… как мне казалось на тот момент. Я представляла, что нашла выход из замысловатого лабиринта, и, ободрав пальцы в кровь об его темные каменные стены, вырвалась на свободу, вдохнув кислород. Свобода… Что она в моем понимании? Я спрашиваю себя… Я хочу разобраться! Макс утверждал, что деньги – это свобода:

– Они дают нам возможности! Путешествовать! Покупать модные вещи! Кушать в дорогих ресторанах!

– Зависимость от разноцветных бумажек – это псевдосвобода! Надо быть честным с собой! – размышляла я. – Ты ежеминутно думаешь, как поддержать баланс счета для того, чтобы купить иллюзию свободы! Ты седеешь, толстеешь, болеешь. Ты тратишь заработанные монеты на то, чтобы восстанавливать жизненный баланс, истраченный на добычу купюр! Замкнутый круг!

– Лучше быть нищим, по-твоему? Собирать по помойкам бутылки и встречать рассвет в картонной коробке?

– Я скажу тебе, что лучше: просыпаться рядом с человеком, за которого ты готов умереть. Дарить ему свою нежность и улыбаться вместе новому дню. Без смущения рассказать о самых сокровенных желаниях и заниматься любовью до умопомрачения, доводя друг друга до экстаза. Получать удовольствие от работы. От общения с людьми. От поездок в транспорте в час пик…

– Красивая картинка. Ты говоришь о том, чего у тебя нет. Я тоже иногда мечтаю. Надо быть честным с собой?

Его сарказм задел меня. Я задрожала от беспомощности. Уличая моего любовника, подпитывающего мое блеклое существование дензнаками, я обманывала сама себя. Товарооборот… Я брала взамен деньги.

Каждый из нас мудр в пределах чужой жизни, но в собственных проблемах мы двигаемся на ощупь, как слепые. Мы со знанием дела даем советы и помогаем разобраться людям в запутанных отношениях с мужьями, любовниками, детьми, родителями, приятелями, коллегами… И петляем в лабиринтах своей несовершенной жизни, отчаянно пытаясь найти выход из ловушек взаимоотношений.

Сколько было сказано лишних и ненужных слов. Зачем сотрясать воздух понапрасну? Я мечтала разгадать шифр моего счастья. Но каждый раз ошибалась, цифры, которые я подбирала, были неправильные.