Кто убил прекрасную Урсулу

- Ну, так что?

- Моос выпил целую обойму.

- Обойму?

- Стилистический оборот.

- Немного странный для жителя Цюриха. Вы, кажется, знаете французский не хуже, чем я. Бармен гордо отступил назад.

- Черт, за кого вы меня принимаете? Я из Лозанны, но два года проработал на Монпарнассе. Улица Вавен, это вам о чем-то говорит?

- Значит, этот месье был пьян в стельку. Он был один?

- Как бы не так!

- Девица.., сексуальная?

- Хм.

- Что это значит?

- Не проститутка. Самая настоящая динамистка. Из тех, кто обещает, но не дает.

- Не очень понятно.

- Шикарная девица с рыжими волосами, знающая себе цену. Она настолько хорошо ее знает, что... - Ладно, я сразу сообразил, что она его наколет. Такой, понимаете ли, материнский стиль... Рука в руке, томный взгляд, дружеский разговор. Я немного слышал его: "Расскажите мне все, вам, нужно кому-то довериться. Лучше постороннему, это не влечет за собой последствий..."

- И он изливался?

- Он больше изливался своему стакану.

- Виски?

- О, получше. Знаменитый коктейль, который ценят только знатоки. Хотите рецепт? Не думаю, что это секрет. Три части Рикарда, две можжевельниковой, одна Коэнтро и щепотка красного перца для аромата. Капитально. Падаешь замертво. Парень держался с полчаса. Она же только смачивала губы, не больше.

- Это ваше изобретение?

- Нет, но я его как-то испробовал. Кстати, это она дала мне рецепт.

- Красотка с рыжими волосами?

- Профессионалка, можете мне поверить. Она разбирается в коктейлях. Руссо очень заинтересовался.

- Одна из ваших коллег?

- Сейчас, наверное, нет, но еще недавно работала барменшей. То, как она встряхивала шейкер. - .Этим не обманешь. Только барменша может иметь такую набитую руку.

- Вы ее раньше никогда здесь не видели?

- Нет, но она из Цюриха. В этом я тоже могу поклясться.

- Акцент?

- И все остальное.

- Во что была одета?

- В желтую рубашку и зеленую юбку.

- Юбка мини?

- Дальше некуда.

- Вы действительно ее не знаете?

- Я думаю, она должна работать в каком-нибудь заведении для тайных свиданий. Не в таком, как это. Здесь шумят, немного скандалят. Но если вы предпочитаете провести вечер в полном спокойствии со светской дамой или с коллегой, чтобы поговорить о делах, вам нужна другая атмосфера и другая барменша, напоминающая скорее стюардессу на борту самолета.

- Она увезла его в машине?

- Он еле стоял на ногах. И я думаю...

- Что?

- Одно из двух. Или этот парень удивительно быстро протрезвел, или он разыгрывал роль пьяницы как великолепный артист. Потому что, сказать вам правду, выходя отсюда, он был пьян в стельку. И я плохо представляю, как он мог через час или два убить кого-нибудь. Лично я после такой дозы проспал бы как убитый всю ночь.

- Вы сказали все это полиции?

- Как бы не так! У этих парней на все готовое мнение! Когда я хотел внести свою лепту, они сказали: "Хватит. У вас спрашивают факты, а не оценки!"

Вдруг бармен щелкнул пальцами.

- О, я забыл важную деталь - имя девицы.

- Что?! - ошеломленно воскликнул Старый Медведь.

- Это вам интересно?

- Ну, конечно же!

- Как вы думаете, сколько стоит такое сообщение? - Бармен в упор смотрел на него прищуренными глазами, а на его тонких губах появилась циничная усмешка. Старый Медведь открыл бумажник. У него оставалось еще несколько банкнот. Помедлив секунду, он вытащил купюру в пятьдесят франков и протянул ее бармену.

- Я могу сказать вам только ее имя. В какой-то момент она достала платок. В углу было вышито "И". Он спросил: "Ирэн?" Она засмеялась и ответила: "Почему бы и нет?"

Глава 8

Руссо вышел из бара в полной эйфории. Наконец-то у него была улика, которой пренебрегли его коллеги. Теперь он не будет больше действовать наобум. Он чувствовал себя как в прежние времена, когда проводишь расследование и нападаешь на новый след. А дальше - дело техники. Вначале берешь одну деталь, потом другую, и, в конце концов, восстанавливаешь всю головоломку.

Через час у него уже поубавилось спеси. Он переходил из одного бара в другой, и его надежды улетучивались. Никто не знал барменшу по имени Ирэн. Рыжая? Таких в Цюрихе хватало.

Усталость навалилась на него, когда он был на Штадельхоферплац. Он прошел мимо здания Оперы, чтобы добраться до набережной, присесть хоть на минуту и восстановить силы. Но не дойдя до конца, зашел в небольшой тесный бар и заказал крепкий кофе. Всем было наплевать на него: судьбе, Цюриху, всему обществу. Видимо, где-то было предписано, чтобы Старому Медведю пришел конец.

Какая-то блондинка подошла к нему. Некоторое время она смотрела на него и, казалось, оценивала.

- Француз., и один.... Я не ошиблась?

- Турист, - проворчал он.

- Да? Правда?

Она села, не церемонясь.

- Лучше всего подкрепляться небольшой порцией шнапса.

- Два шнапса, - со вздохом произнес Старый Медведь.

- Очень мило!

- Неужели?

Они молча выпили. Шнапс был горький на вкус, но улучшал самочувствие.

- Не очень разговорчив?

- Не очень.

- Это ужасно - быть одному.

- Предположим, я думаю о женщине.

- Я на нее не похожа?

- У моей женщины рыжие волосы и ее зовут Ирэн.

- И вы страдаете из-за нее?

- Да, все еще страдаю.

Он иронически улыбнулся, так как это было правдой.

- Это пройдет, - успокоила блондинка. В дверях появилась маленькая старушка. На плече у нее висела корзина с цветами. Она подошла, предложила букет и произнесла несколько слов по-немецки.

Старый Медведь жестом отстранил ее. Девица сделала разочарованную гримасу. Он спохватился, достал бумажник.

- На, бери.

- Спасибо, ты любезен.

Старуха тоже улыбнулась. Она медленно положила в кожаный кошелек монетку, которую дал ей Руссо.

- Спасибо, месье.

Она уже собралась уходить.

- Минутку.

Нужно было испробовать этот шанс. Эти старые продавщицы цветов ходят из одного бара в другой. Каждый день, каждый вечер они совершают один и тот же путь, продавая свой товар и перебрасываясь несколькими словечками с гарсонами, официантками, девицами легкого поведения, снискивая их милость. Может, эта знает рыжую девушку по имени Ирэн, бывшую барменшу? Блондинка послужит ему переводчицей.

- Вы говорите, девушка с рыжими волосами? Когда-то работала барменшей?

Старуха пыталась что-то найти в своих воспоминаниях. Она закинула голову, почти закрыв глаза.

- Нет, не Ирэн... Кажется, Ингрид. Да, Ингрид... Она покупала у меня розы абрикосового цвета. Это было давно... Она уехала из квартала. Может быть, вышла замуж...

- Адрес?

- Кажется, она жила на Флораштрассе, но это было несколько месяцев назад.

Руссо на такое даже не надеялся. Он заплатил и, не допив свой шнапс, вышел, оставив девушку и цветочницу вдвоем и думая, что они должны обменяться по его поводу не слишком лестными фразами.

На углу Флораштрассе он зашел в небольшой цветочный магазин. Может быть, это его последний шанс?

"Я слишком быстро отчаиваюсь. Нужно восстановить всю цепочку, звено за звеном."

Продавщица, почти девочка, еле-еле говорила по-французски. Она решила, что Старый Медведь хочет купить розы абрикосового цвета. Тогда он повторил свой вопрос медленно, отчеканивая каждое слово:

- Я.., ищу.., молодую девушку.., с рыжими волосами.., очень красивую. Она.., любит.., розы.., абрикосового цвета. Она.., живет.., на улице...

- А! - неожиданно поняла продавщица. - Мадмуазель Хофер! Дом номер 14.

***

Здание представляло собой трехэтажный старинный отель, немного отреставрированный и переделанный под квартиры. Консьержки внизу не было.

Старый Медведь поднялся по широкой лестнице с такими блестящими ступеньками, словно их покрыли маслом. Слева, на площадке второго этажа, он разобрал на двери имя, написанное на визитной карточке, плотно вставленной в маленькую рамочку: Ингрид Хофер.

Он позвонил, подождал, улыбнулся.

"Ну, конечно же, никого. Это было бы слишком просто".

Ну что ж, он вернется. Теперь это был вопрос нескольких часов, может, даже минут.

"Раньше я воспользовался бы отмычкой... Хорошее было время".

Он уже решил спуститься, но на первой же ступеньке остановился. Здание казалось пустынным. А если все же попробовать? Почему бы и нет? Его отмычка всегда была при нем. Он медленно просунул ее в отверстие.

"Если есть предохранитель, то я зря стараюсь".

Но дверь не была закрыта на предохранитель. Руссо обследовал прихожую, прошел в салон-студию.

"Современно, но без излишеств. Со вкусом... Черт, абрикосовые розы".

На одной из стен висели полки с книгами. Руссо пробежал глазами названия: Джеймс Джойс, Кафка, Кестлер, Томас Манн...

"Очень образованная для барменши".

Внезапно он вздрогнул. На одной из полок стопкой лежало с десяток журналов, которые он хорошо знал.

"Досье"... Ты близок, старик, очень близок".

Он пролистал журналов шесть. Все экземпляры начинались передовой статьей, подписанной В.Г. Руссо посмеялся, переводя заголовки: "Наркомания среди шведской молодежи", "Скандал в цюрихской полиции", "Жозет Бауэр сбрасывает маску".

Внезапно его взгляд упал на маленькую статуэтку, скрытую наполовину двумя лежащими плашмя словарями. Он не мог ошибиться. Эта глиняная фигурка, изображающая женщину с голой грудью, слишком сильно напоминала одну из тех, которые он видел у Фишера.

Руссо покачал головой. Последнее звено. Правильно догадался. Ингрид... Фишер... Критские древности... Цепочка была восстановлена.

Потеряв всякую осторожность и не заботясь о том, чтобы не шуметь, он прошел в соседнюю комнату, открыл платяной шкаф и сразу наткнулся на желтую рубашку и зеленую юбку. Ингрид даже не позаботилась о том, чтобы избавиться от этой компрометирующей одежды.

Внезапно он резко обернулся. Кто-то вошел в квартиру. Повинуясь рефлексу, он подумал о том, чтобы спрятаться в шкаф, но сразу же решил, что это глупо. Он зашел слишком далеко. Больше нельзя хитрить, скрываться. Он встретится с этой девицей лицом к лицу, захватит ее врасплох, воспользуется ее изумлением.

Руссо не мог сдержать удовлетворенного ворчания. Набрав воздуха и немного расправив плечи, он прошел в студию и остановился на пороге как вкопанный. Перед ним стоял Фишер.

На мгновение он растерялся. Фишер тоже. Но на этот раз Старый Медведь быстрее пришел в себя. Пока Фишер выбирал стиль поведения, что заняло у него несколько минут, Старый Медведь атаковал первым:

- Здравствуйте, месье Фишер. Хотя...в этот час я мог бы, пожалуй, сказать добрый вечер. Вы так придерживаетесь условностей... Даже слишком.

- Не могу сказать того же о вас, месье Руссо. Преодолев растерянность, Фишер снова обрел свое высокомерие. Его тон был резким, полным сухой иронии.

- Вот уж действительно, некоторые методы стали для вас настолько привычными, что вы давно не видите в них ничего шокирующего. За один день не переделаешь характера, месье комиссар. Вы видите? Я все еще невольно обращаюсь к вам по старому званию.

Руссо почувствовал, что краснеет. Но больше от гнева, чем от стыда. Нет! На этот раз Фишер не возьмет над ним верх!

- Я знаю. Я остался полицейским, но меня это не беспокоит. Что касается вас, вы остались мужчиной, но меня это тоже не беспокоит. По закону у вас есть право вышвырнуть меня на улицу, но вы этого не сделаете. Значит, я на правильном пути и могу воспользоваться своим преимуществом. А теперь, не оставить ли нам все формальности и не перейти к делу?

- Я вас слушаю. - Фишер непринужденным жестом показал на кресла. - Хоть я и не у себя дома, могу ли я предложить вам сесть?

- Нет. Я предпочитаю, чтобы мы высказали все друг другу стоя. Фишер улыбнулся.

- Хорошо. Но каким бы ни был исход нашего разговора, вы будете разочарованы, месье Руссо. Я не убивал Урсулу Моос и Ингрид Хофер не моя любовница. Извините, что так прямолинейно говорю об этом, но я ненавижу, обсуждать вопрос, исходя из ложных посылок.

Старый Медведь показал на статуэтку на полке библиотеки.

- А это?

- Прекрасное произведение, - прошептал, приближаясь, Фишер. - Даже так, увидев ее на расстоянии в первый раз, я не сомневаюсь, что это подлинник. Ингрид была удивительной помощницей.

Руссо вздрогнул.

- Была? Фишер вздохнул:

- Она собирается уезжать. Ингрид сказала мне, что хочет покинуть Цюрих и обосноваться за границей. Мне будет ее недоставать. Что станет со мной без нее?

- Значит, вы не отрицаете, что вы и она?..

- У вас совершенно нет никакого чувства реальности, - насмешливо подмигнув, возразил Фишер. - Да, я говорю о ней как о любовнице и осознаю, что это может быть воспринято двусмысленно. Но откройте же глаза! Взгляните на это! Это!

Он взял статуэтку и стал гладить кончиками пальцев, глядя на нее как ребенок, которому подарили игрушку, на которую тот и не надеялся.

- Она никогда не хотела рассказать, как к ней попадают эти сокровища. В конце концов, мне на это наплевать. Я платил и был счастлив. Теперь все кончено. Она говорила о каком-то греке, но так и не назвала его имени. Я только надеюсь, что когда-нибудь, когда ей понадобятся деньги, она вернется.

Руссо облокотился на спинку кресла. Его инстинкт подсказывал, что Фишер не хитрит. Этот человек испытывал настоящую боль. Но как тогда все это понимать? Неужели он, Старый Медведь, снова пошел по неверному пути? А если Фишер, захваченный своей страстью?.. Нет-нет, он мог убить ради статуэток, но Урсула Моос и Марсель Гарнье в таком случае здесь ни причем. Это ровным счетом ничего не означало.

- Единственное, в чем я могу признаться, это в том, что испытываю желание удрать сейчас же с этой статуэткой. Украсть ее! И если я не смогу сдержаться... Но Ингрид меня знает. Она совершенно спокойно может назначить мне здесь свидание в свое отсутствие, доверить ключи от квартиры. Она знает, что я буду ждать ее, что подчинюсь ее требованиям. Она держит меня в руках. Вы знаете, как я помчался в Винтертур по простому телефонному звонку!

Старый Медведь изумился.

- Это мадмуазель Хофер вас туда направила?

- Нет-нет, - спокойно ответил Фишер. - Мне назначил встречу мужчина. И я поехал туда, потому что за критскими древностями я помчусь на край света.

Старый Медведь был обескуражен. Как бы то ни было, но он чувствовал, что подчиняется этому человеку. Он попробовал схитрить в последний раз. Он больше ни во что не верил, но это был единственный способ не потерять лица.

- А если все это показное, месье Фишер? Некоторые факты продолжают настораживать: например, эти экземпляры "Досье" в библиотеке.., очень серьезное доказательство, что между Ингрид и Моосом существовала связь...

Фишер поджал губы. Руссо заметил, что он напрягся.

- Месье комиссар, прекратим это. Вы воспользовались моей слабостью, которую я позволил вам обнаружить, потеряв осторожность. Этого больше не будет. Я больше ничего не скажу вам, так как вы не представляете никакой официальной власти в этом городе. Я буду объясняться с полицией Цюриха, если вы проинформируете ее о результатах вашего обыска в квартире мадмуазель Хофер. Но на вашем месте я бы этого не делал. Ваше присутствие в квартире совершенно незаконно, и вы ответите за вторжение в чужое жилье. Поэтому я вам советую.., скажем, по-дружески.., как можно скорее покинуть это место и забыть о том, что вы здесь видели. Руссо искал, что возразить, но ничего не находил. Он простился с Фишером кивком головы. Фишер даже не счел нужным сделать вид, что раздражен. Он слегка поклонился, очень вежливо, показывая, что аудиенция, которую соизволили предоставить просителю, окончена.

Старый Медведь очутился на улице, внезапно показавшейся ему враждебной. Эти здания без ставен, слишком чистые тротуары, вывески на немецком, - все словно твердило ему:

- Ты же видишь, что ты здесь чужой! "Что ты делаешь здесь? Возвращайся-ка домой.

"Фишер признался, - размышлял Старый Медведь, - что она держит его в руках. А если она воспользовалась им? Но как?"

Он брел по берегу озера, стараясь больше ни о чем не думать, отключиться, переждать, как он делал это раньше, расследуя кажущиеся неразрешимыми дела. Когда слишком долго думаешь над какой-нибудь проблемой, то, в конце концов, теряешь способность рассуждать и, словно под гипнозом, впадаешь в своего рода оцепенение. Как прозаик или поэт, ищущий вдохновения. Но сколько ни насилуй самого себя, вдохновение не придет. Оно появится в тот момент, когда его совсем не ждешь, как забытый сон, который снова всплывает в памяти, когда о нем больше не вспоминаешь.

Старый Медведь посмотрел на часы и заметил, что прошло уже около получаса, с тех пор как он покинул квартиру Ингрид.

"А если вернуться? Если бы мне удалось услышать их разговор?"

Но эта надежда сразу же угасла. Он пожал плечами, обозвав себя вполголоса дураком. Какая-то дама, услышав, что он разговаривает сам с собой, обернулась и взглянула на него.

"Они ведь будут говорить по-немецки, многое же я узнаю..."

Однако он снова вернулся на Флораштрассе и, только очутившись возле дома, на некоторое мгновение заколебался. Его охватило желание сыграть в орла или решку. Он уже вынул монетку из бумажника.

"Нет, все-таки нет!"

Он бросился к лестнице, не желая ни о чем больше думать. Что будет, то будет. Он поднялся слишком быстро, запыхался, но даже не передохнув, позвонил в дверь.

Ингрид открыла, и у него наступил шок при виде такой красоты, которую он не мог себе даже вообразить. То ли ее рыжая шевелюра, то ли блеск глаз, то ли черты лица, или, скорее, - все вместе придавали ей вид неземного, но чертовски реального существа. Она относилась к тем женщинам, которых, увидев один раз, больше не забывают. На них не оборачиваются, перед ними останавливаются, забывая обо всем на свете. Такой мужчина, как Моос, послушное орудие в ее руках.

- Комиссар Руссо? Входите. Не стойте на площадке.

На ней было строгое платье, которое только подчеркивало совершенные очертания. Руссо прошел в студию и сразу же заметил пустое место на библиотечной полке.

- Я так и думала, что вы вернетесь, когда Фишер уйдет. Мне вдруг показалось, что он вас напугал. Я помню, как вначале испытывала перед ним какой-то страх. Он словно замораживает людей. Что будете пить? Портвейн, виски, джин-тоник? Но садитесь же, в конце концов!

- Кто вы? - спросил Старый Медведь, ошеломленный таким приемом. Она принесла поднос и стаканы.

- Скажем.., авантюристка. Но не такая, как вы себе представляете. Она села напротив него. Казалось, она действительно хотела, чтобы он чувствовал себя раскованно.

- Все люди не могут играть секретных агентов, однако эта та роль, которая мне подошла бы. Я люблю риск. А вы?

- Теперь нет, - честно ответил он.

- Не правда. Ваше расследование продвинулось намного дальше официального. Мы с вами одного поля ягоды: любопытные, вечно неудовлетворенные. И поскольку действуем как дилетанты, то всегда достигаем цели. Будем честными оба. Вы подозреваете, что я преступница, о, это не я пришла к такому выводу. Фишер рассказывал мне о вас.

- А если бы вы рассказали о нем? - попросил он.

- Все, что хотите. Вы и представить себе не можете, какое наслаждение я испытываю теперь, когда он знает, что зависит от меня. Я очень часто нарочно заставляла его ждать, чтобы насладиться его нетерпением. Этот человек Готов на все, чтобы получить то, что хочет.

- Вы хотите сказать: готов убить?

- Не знаю, - произнесла Ингрид, нахмурив брови. - Я думаю, что если бы разбила эту статуэтку у него на глазах, он бы задушил меня.

- Почему вы употребляете это слово? Вы намекаете на смерть Урсулы Моос?

- А разве вы пришли сюда не за тем, чтобы поговорить о ней?

- Может, мы перестанем играть в кто кого перехитрит? Вы сами сказали: будем честными.

- Правильно. Я расскажу вам об Урсуле, хотя я не была знакома с ней лично. Но ее муж столько рассказывал о ней...

- Когда?

- Вы прекрасно знаете когда. Кстати, примите мои поздравления: вы быстро напали на мой след.

- Значит, это вы были с ним вчера вечером?

- Зачем вы задаете вопросы, ответы на которые знаете заранее? Да, я действительно была с ним. Но вы с трудом поверите, что эта встреча была чистой случайностью.

- Случайности иногда бывают.

- По правде говоря, я немного воспользовалась ситуацией. Не думайте, что я из тех женщин, которых клеют на улице. Я просто прогуливалась, совершенно бесцельно. Когда Моос стал приставать ко мне, я чуть не расхохоталась ему в лицо.

- Однако не расхохотались?

Ингрид предложила ему сигарету. Руссо отказался. Она закурила, поиграла маленькой зажигалкой, выпустила несколько колечек дыма в потолок.

- Нет. Он сразу назвал свое имя. Я знала об отношениях Урсулы и Фишера. Мне захотелось узнать побольше. Кроме того, он сказал: "Я не хочу больше оставаться один, пойдемте со мной. Я ничего не буду от вас требовать, мы просто поговорим".

- И вы поговорили?

- Говорил в основном он.

- Об Урсуле?

- Почти только о ней. Он говорил, что она умерла из-за него, упрекал себя в несущественных вещах...Его не интересовало, слушаю ли я.

- Вы отвели его в машину?

- В том состоянии, в котором он был, это было предпочтительнее. Впрочем, я его не сопровождала. Я открыла окна в машине. Свежий воздух, вероятно, разбудил его. Он посмотрел на меня с изумлением и спросил, который час. Я ответила: "Какое это имеет значение?" Он сказал: "Я пьян, убирайся". И я оставила его...

- Где это было?

- На Баденерштрассе. Я вернулась домой трамваем.

- Почему вы ему сказали, что вас зовут Ирэн?

- Я вообще ничего не говорила. Мне кажется, это он так назвал меня. Если ему это нравилось...

- Случайность, - проворчал Старый Медведь как бы про себя.

- Да, случайность. Такая же случайность положила начало моему успеху. Однажды вечером в баре, где я работала, один мужчина, которому не было чем расплатиться, оставил мне в залог маленькую статуэтку. На следующий день я откупила ее за бесценок и перепродала очень дорого. Это навело меня на мысль продолжить.

Она поднялась, все так же улыбаясь. Руссо последовал ее примеру. Он был почти в хорошем настроении.

"Под впечатлением ее обаяния", - подумал он.

- Вот видите, месье комиссар, все очень просто, может быть, даже слишком просто. Мы рассуждаем, просчитываем, ищем логическую связь... Разве я не права?

Глава 9

Начинало темнеть.. Руссо чувствовал себя совершенно обессиленным. Все, хватит Он откажется. Вот только выкурит последнюю сигарету, а затем...

Он сел на скамейку на берегу озера. Гуляющие проходили мимо, не обращая на него внимания. Подошла какая-то собака, обнюхала его и пошла дальше. Ее поводок тянулся по земле. Видимо, она удрала из дома.

Вдруг неожиданно появилась какая-то дама, увидела собаку, побежала за ней, схватила за поводок. Руссо наблюдал за ней. В нескольких шагах от него оступился маленький ребенок, неловко стараясь опереться на коляску, покатившуюся вниз по аллее. Он упал, ушибся, заплакал. Ему было не больше двух лет. Мать подбежала к нему, чтобы поднять. Это была дама с собачкой. Она, казалось, совсем растерялась в ситуации, с которой не могла совладать. Заниматься одновременно ребенком и собакой...

Старый Медведь раздавил каблуком сигарету.

"Ребенок, собака. Она бросает ребенка, чтобы заняться собакой, затем наоборот. В обоих случаях у нее ничего не получается. Но она упрямо выгуливает обоих одновременно. А я вбил себе в голову связать два убийства: Урсулы и Марсель.

Вот в чем загвоздка!

Два дела не имеют ничего общего между собой.

Пока Штраус, я или пресса будем искать какую-то связь между жертвами, то никогда не выберемся из тупика. Слишком много логики - вот в чем ошибка! Не следует больше рассуждать или же нужно рассуждать по-другому. Все дело началось со смерти Урсулы. А если Урсула умерла случайно? Если ее убийца намеревался убить Марсель, и только Марсель?"

Старый Медведь встал и пошел. Ему нужно было подвигаться, чтобы привести в порядок свои мысли, перестать горячиться. Какой-то слабый голос нашептывал ему: "Иди, но не слишком быстро. Думай трезво. Не беги по наклонной плоскости. Потихоньку..."

Убийца избирает своей жертвой Марсель Гарнье, честолюбивую журналистку, жаждущую успеха, готовую развязать скандал несмотря на явную опасность. Что может взбудоражить ее больше, чем кажущееся необъяснимым преступление, которое может скомпрометировать часть высшего общества? Это тайный, враждебный мир, который нужно постигать постепенно. Марсель умрет, став жертвой своего любопытства, и ее смерть будет считаться естественным продолжением первого дела. Это к Урсуле Моос и к тем, кого она собиралась скомпрометировать, это к ее осмеянному мужу сведутся все поиски, официальные и неофициальные версии.

Но в таком случае кто же был заинтересован в убийстве Урсулы Моос? Кто мог воспользоваться ею как приманкой для полиции, чтобы утаить настоящую жертву?

Думай, Старый Медведь, думай, как вчера, как час назад, только наоборот. Где и перед кем Урсула и Марсель заключили сделку, приговорившую их? Сделку, которая, связав одну с другой, давала их убийце единственный шанс запутать все карты? Где, если не в "Досье" и перед несколькими свидетелями? Перед Циглером и... Винсентом, и только перед ними.

- Но в таком случае это же превращается в детскую загадку! - громко сказал Старый Медведь.

"Циглер? Конечно же нет! Это краснобай, совершенно безвольный, неспособный реализовать такой план. Слишком сложный, слишком коварный для него.

Напротив, Винсент... Винсент Гарнье - безвестный парламентский журналист в самом начале своей карьеры. Он выдвинулся только благодаря своему браку и особенно после смерти тестя. Конец прозябанию, он стал директором "Досье"! Он мог бы дать волю своим амбициям, но...

Это НО - это Марсель, ее деньги и особенно ее личность. Она навязывает свои взгляды, свое мнение. Без нее Винсент - нуль. Если она его бросит, он снова превратится в никчемного хроникера, который не будет иметь никакого веса. Если он хочет быть независимым, то должен избавиться от нее. Но простой развод оставит его без средств к существованию. И поэтому...

Тише-тише, Старый Медведь, кто сказал тебе, что Винсент ненавидит свою жену до такой степени, что?..

Ну ладно, а Ингрид? Почему все эти "Досье" находятся у нее?

И тут его неожиданно озарило.

"А передовые статьи, подписанные В.Г., которые систематически собирала Ингрид?! В.Г. - Винсент Гарнье... Почему Ингрид сохраняла в этой стопке только номера журналов со статьями Винсента? Как произошла эта "случайная" встреча с Андреа Моосом? Если удастся доказать, что Винсент и Ингрид знакомы, все станет на место... Моос, напившийся до бесчувствия... Его машина, привезенная Ингрид к месту преступления... Ложное свидание в Винтертуре, подстроенное Винсентом, знающим о мании Фишера благодаря Ингрид. Да, связь этих двух объяснила бы все. - Из-за такой девушки, как Ингрид, Винсент пошел на все...

Ты же сам ее видел! Восхищался ею, да еще как! Удивительная во всех отношениях девушка. Она поражает как молния. Сколько лет Винсенту? Подумай лучше о возрасте его жены. Марсель выглядит на тридцать пять. Ну-ка, постарайся вспомнить... Когда она начала работать? Годы идут. Предположим, ей сорок один, сорок два... Ты не далек от истины. Продолжай рассуждать, как это делал бы Винсент. Еще немного времени - и Марсель... Да! Марсель превратится в стареющую женщину. Да к тому же характер, деньги и, может быть, ревность... Все сходится. Стоп.

Тебе нужно пересечь площадь на зеленый свет. Не торопись. Не стоит попадать под машину. Прекрати также думать о Винсенте. Ты ищешь того, кому преступление выгодно, но ты слишком увлекаешься. Все не так просто.

ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ ВИНСЕНТА НЕ БЫЛО В ЦЮРИХЕ. И твоя прекрасная теория лопается, так как она не допускает наличия сообщника. Ингрид? Но в Марсель стреляла не женщина. Ты сам видел силуэт мужчины, если только это не был наемный убийца... Штраус говорил тебе: Цюрих не Чикаго".

Старый Медведь остановил такси.

- На вокзал.

Во время поездки он пытался отвлечься, наблюдая за прохожими, глядя на тротуар, освещенные витрины магазинов, закрытые лавки.

Вокзальная площадь.

"Не спеши. Через несколько минут ты узнаешь, правильна твоя гипотеза или нет. Расслабься. Покури. Посмотри расписание.

Поезд из Парижа прибывает в двадцать три четырнадцать. Вспомни! За несколько минут до покушения на Марсель на вокзал прибыл поезд. Ты еще позавидовал, сравнивая спокойную толпу с суматошными пассажирами на Лионском вокзале. Винсент мог как раз в это время приехать в Цюрих, убить Марсель, сесть в машину, доехать до аэропорта и попросить Ингрид бросить машину у дома Мооса... Марсель, завлеченная в ловушку телефонным звонком Ингрид, представившейся мадам Фишер...А утром Винсент появляется при свидетелях в Париже. Место и время не имеют значения. Главное - узнать, располагал ли Винсент необходимым временем в Цюрихе, чтобы спокойно совершить убийство..."

Старый Медведь направился в справочное бюро центрального вокзала, чтобы узнать расписание поездов, отбывающих в Париж.

- Нет, месье, у нас нет прямого поезда до завтрашнего утра.

- Но если мне нужно быть ранним утром в Париже?

- В таком случае я не вижу ничего, кроме самолета. Вы позволите?

Служащая стала смотреть справочник. Старый Медведь ждал с бьющимся сердцем.

- Должна вас огорчить, месье, но самолета в Париж раньше завтрашнего утра нет.

Он поблагодарил, вышел, зажег сигарету, тяжело ступая, прошелся по холлу вокзала.

"Ты спешишь, старик, увлекаешься. Я тебе это уже говорил".

Он остановился перед цветастой афишей, словно жестоко насмехающейся над ним: "ПУТЕШЕСТВУЙТЕ ПОЕЗДАМИ. ЭТО БЫСТРО И УДОБНО". Он усмехнулся. Вот что значит реклама. На бумаге вам обещают целые горы, но стоит соприкоснуться с действительностью...

Какой-то мужчина толкнул его, мимоходом извинился и заговорил с низенькой толстушкой, вероятно, женой, которая поджидала в двух шагах.

- Мы ошиблись вокзалом. Его поезд прибывает в Цюрих-Энге.

- Что?! Ехать через весь город?

- А что прикажешь делать? Руссо чуть не выронил сигарету. Он бегом вернулся к справочному бюро.

- Это снова я, мадмуазель. Вы только что сказали, что ночью нет ни одного прямого на Париж. А из Цюрих-Энге?

- Да, но вы спрашивали про прямой поезд, - недовольно ответила девушка. Такого нет. Есть экспресс проездом из Вены, который останавливается в Цюрих-Энге и отходит в двадцать три часа тридцать восемь минут. Вы должны сделать пересадку в Бале. Нужно быть точным, задавая вопрос.

"Вот что такое швейцарские немцы: пунктуальные и мелочные, - раздраженно подумал Старый Медведь. - Только и знают, что поучать".

Он решил не обращать внимания на замечание.

- Но тогда я приеду в Париж рано утром? Девушка показала ему справочник, пальцем провела по колонке цифр.

- Смотрите, Баль - ноль часов пятьдесят восемь минут. Поезд отправляется в Париж в час тридцать девять и прибывает в восемь тридцать утра.

- Спасибо, мадмуазель, - обрадовавшись, сказал он и добавил, чтобы сделать ей приятное:

- Извините, что я не правильно выразился.

С математической стороны он все рассчитал правильно. В его голове возникли титры на американский манер: "Смерть на четвертой скорости", "Пятнадцать минут для убийства". Эти названия ассоциировались с несколькими фильмами с захватывающим сюжетом, но не таким не правдоподобным, как этот...

Машина Мооса, припаркованная в противоположном направлении... Это значит, что не нужно делать разворот и можно выиграть несколько минут, когда каждая секунда на учете. Еще одно хорошее название для триллера и еще одно очко в пользу его гипотезы, которая сейчас казалась особенно привлекательной. Винсент - убийца. Расчетливый, пунктуальный, ни в чем не полагающийся на случай, все просчитавший и все предусмотревший. В теории - да. Оставалась последняя, решающая проверка: можно ли доехать с центрального вокзала до Цюрих-Энге за пятнадцать минут?

Старый Медведь поспешил к стоянке такси.

- В Цюрих-Энге, как можно скорее.

- В этот час.., со всеми светофорами... Он все прохронометрирует. Банхофштрассе. Никогда еще улица не казалась ему такой длинной. Парадеплац. Пробка. Иностранный водитель ошибся направлением и блокировал все движение. Местные коллеги уступают ему дорогу, но он не знал, как этим воспользоваться. Блейшервег... Очередь, которая почти не движется... Восемнадцать минут. Руссо почувствовал на своем лбу холодный пот.

- Ладно, не будем продолжать, возвратимся на центральный вокзал.

- Я не имею права здесь разворачиваться. Такси свернуло на одну улицу, затем на другую.

- Скажите, - спросил Старый Медведь, - а около одиннадцати, в четверть двенадцатого здесь не такое движение?

- Да, почти пустынно.

- А можно ли доехать с одного вокзала на другой за пятнадцать минут?

- Как нечего делать. В такое время здесь пробки, но ночью намного спокойнее.

Старый Медведь поудобнее устроился на заднем сидении.

- С расчетами покончено, можете отвезти меня на Флораштрассе и на этот раз располагайте всем своим временем.

Он полуприкрыл глаза. Теперь, решив техническую проблему, он мог серьезнее заняться Ингрид.

- Опять вы?

Несмотря на то, что она пыталась казаться беспечной, он заметил легкое подрагивание губ, выдававшее ее тревогу. Он также заметил, что она сменила свое легкое платье на более теплый костюм: верный признак того, что она собиралась выходить сегодня вечером.

- Вы больше не ожидали меня увидеть?

- Я ожидала, что вы позовете инспектора Штрауса в свою поддержку.

- Эта мысль приходила мне в голову, но из-за честолюбия я решил отказаться. Если бы я привел с собой Штрауса, то вы стали бы говорить по-немецки, и я оказался бы как в кино, глядя фильм с субтитрами. Ингрид не могла полностью скрыть своей нервозности. Ее акцент стал более выраженным, а тон немного ожесточеннее.

- Я просила бы вас быть покороче. Уже поздно, а я собираюсь уходить.

- Мы можем уйти вместе. В нужный момент я отойду.

- Что вы называете нужным моментом?

- Тот, когда вы встретитесь с мужчиной, который вас ждет.

- Разве я сказала, что у меня свидание с мужчиной?

- Нет. Вы этого не говорили.

Он нарочно повернулся к ней спиной, прошел в салон-студию, выбрал кресло и сел с вызывающей медлительностью.

- Если хотите, то можете выставить меня за дверь. У меня нет никаких официальных полномочий, и я не собираюсь подвергать вас допросу. Впрочем, я думаю, что буду говорить один. Это со мной случается иногда в моем возрасте. Я рассказываю себе разные истории. Конечно, никто не обязан их слушать, но все же, когда их выслушивают, это доставляет мне удовольствие.

- Если ваша история не слишком длинная...

- Боюсь, что наоборот. Вам будет удобнее, если вы сядете. Так я смогу лучше видеть вас, следить за вашей реакцией и оценивать свой стиль. Ведь я не профессиональный рассказчик.

- Вы упрямы, - сказала Ингрид, усаживаясь напротив него. - И все-таки я на вас не сержусь. Пытаюсь поставить себя на ваше место. С одной стороны, я сказала вам много и недостаточно много, с другой стороны, вы не верите в случайности.

- Существует много вещей, в которые я отказываюсь верить, - вздохнул Старый Медведь. - Например, в полную испорченность некоторых преступников, а точнее, их сообщников. Впрочем, именно это и покажет моя история. Я могу начать?

- Прошу вас об этом.

- Это история одной пары, которую все разделяет: возраст, деньги, личностные качества. Но особенно неприятно то, что недоволен только один мужчина, так как все принадлежит женщине. Если блестящий мужчина с деньгами, начинающий стареть, женится на молодой, ничем не примечательной особе без гроша, то это считается нормальным и не ведет ни к каким последствиям. Противоположный случай немного шокирует. Для молодого честолюбца невыносимо думать, что он всем обязан своей жене, сумевшей лучше него утвердиться в жизни.

- Вы не могли бы назвать имена? Старый Медведь улыбнулся:

- Нет. Это сделало бы мою историю слишком тривиальной. Положительное качество рассказа - его уникальный характер. Каждый может войти в образ персонажа. Например, эта пара может принадлежать к какой угодно среде: среде деловых людей, врачей, артистов и.., журналистов.

Ингрид не шелохнулась, но ее взгляд стал еще более жестким.

- Конечно, для того чтобы завязалась интрига, нужен третий персонаж. Я не буду искать кого-то сверхобычного, я выберу злого ангела, наделенного в глазах любовника всеми качествами: молодостью, красотой, совершенством. И вот уже готова развиться драма, так как речь идет о драме: о слишком долго сдерживаемой страсти, которая может вылиться теперь только в преступление. Я употребляю высокопарные слова, но так как мы говорим в общем...

- И кто кого убивает в вашей истории? - прервала его Ингрид, пытаясь говорить веселым тоном.

- Муж убивает жену с помощью злого ангела, который таким образом становится сообщником убийцы. Но то, чего не знает женщина, о которой идет речь в моем рассказе, это то, что ее любовник уже совершил одно убийство. Это не просто убийца, движимый страстью, а убийца циничный, холодный, рассудительный. Вы дадите мне еще минутку? Хорошо! Итак, в моей истории происходит не одно преступление, а два. Первое убийство необходимо преступнику для того, чтобы обезопасить себя. Вы спросили имена? Пожалуйста. Первая жертва - это Урсула Моос, вторая - Марсель Гарнье. Я намеренно сохраняю хронологический порядок, как и убийца.

- Марсель Гарнье, кто это? - тихо спросила Ингрид. - Женщина, о которой пишут сегодняшние газеты?

- Совершенно точно, - ответил Старый Медведь, внимательно следя за непроницаемым лицом Ингрид.

- Да, я читала репортаж о покушении, жертвой которого стала эта женщина. О, правда, месье Руссо, я вас не понимаю. Какое мне дело до всего этого?

- Позвольте мне продолжить рассказ, - ответил Старый Медведь. - Я сказал, что люблю, когда слушают мои истории. Мне нравится выдвигать теории, строить гипотезы. И для этого лучше всего подходит язык математики. Криминальное дело чаще всего сводится к уравнению с неизвестными величинами X, Y, Z. Обозначим, например, убийцу буквой "В", а жертву - "М". Итак, В хочет убить М. Но В знает, что смерть М повлечет за собой расследование, которое неизбежно выведет на него, несмотря на все предпринятые им предосторожности. И поэтому В перед тем как убить М, выбирает вторую жертву - невиновную женщину, которую он едва знает, как знают попутчика, встреченного в трамвае, в кафе или в кабинете редакции газеты. Эту жертву я назову "У". Она станет орудием для выполнения намерений нашего преступника. Эта женщина как нельзя лучше подходит ему. Она связана с людьми, которые заинтересованы в ее исчезновении. Если она умрет, то поиск будет вестись среди этих людей. Она замужем за униженным и никчемным человеком. Еще один подходящий подозреваемый для полиции. Вот уж действительно эта бедная У заранее обречена! Значит, она умрет первой. Конечно, будет следствие, но как оно может привести к убийце, у которого не было никакого мотива, никаких причин ее убивать?! В центре всех поисков, допросов, гипотез будет смерть У. И тогда убийца может безнаказанно заняться жертвой, которую он наметил себе с самого начала. Это будет М, которая умрет глупо, неожиданно, встряв в дело об убийстве У. И снова виновного будут искать в окружении У, и на этот раз сети сомкнутся вокруг ее мужа, так как у того были веские причины убить М, поскольку она собиралась публично обнародовать мерзкую историю, в которой У и ее муж играли незавидную роль. Но даже если мужа У отпустят, то останется ряд подозреваемых, которые заслонят настоящего убийцу, так как все они связаны с У. Убийца действительно хорошо выбрал себе жертву. За счет одной невиновной и нескольких опороченных он обеспечил свою безопасность. Вот портрет циничного, расчетливого человека, о котором я вам говорил...

Я не спрашиваю вас, понравилась ли вам моя история. Я был бы крайне удивлен, если бы это было так. Она такая неожиданная, мерзкая и в то же время горькая для сообщницы В. Представьте себе эту женщину: красивую, увлеченную, почти нереальную.

Конечно, она согласилась участвовать в убийстве своей соперницы. Любовь оправдывает самые ужасные злодеяния, во всяком случае, так она думала.

Но какой удар для нее, когда она узнает настоящее лицо мужчины, которого любит! Мужчины, который ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ БЕЗ РИСКА УБИТЬ МАРСЕЛЬ ГАРНЬЕ, РЕШИЛСЯ ХЛАДНОКРОВНО ЗАДУШИТЬ УРСУЛУ МООС, как если бы он это сделал с Мартой Шмидт, Элизабет Шульц и любой другой жительницей Цюриха, подошедшей для его планов. Наверное, это случай привел Урсулу в руки убийцы. Случай, которым он сумел воспользоваться...

Старый Медведь в это мгновение по-настоящему восхитился хладнокровием Ингрид. Она побледнела, черты ее лица напряглись, пальцы вцепились в подлокотник кресла. Но она очень быстро взяла себя в руки, объясняя свое поведение самыми банальными причинами.

- Все, что вы рассказали, ужасно. И поскольку это не продукт вашего воображения, то я испытываю некоторый страх. Значит, вы думаете, что я любовница месье Гарнье, что я помогла ему убить жену и что он скрыл от меня, что задушил Урсулу Моос. Но все это абсурдно, безосновательно, и никакие доказательства не позволят вам втянуть меня в эту историю. Я не знакома с месье Гарнье. Совершенно случайно я провела с Моосом один вечер. Мне стало его жаль, и я выслушала его откровения. Вот и все. На основании этого вы придумали целый роман. Я думаю, хватит, месье Руссо! А теперь попрошу оставить меня в покое.

Глава 10

Винсент сказал, что прилетит первым же самолетом, который должен был приземлиться в двадцать часов пятнадцать минут. Старый Медведь нашел такси только перед Оперой. Он хотел заехать домой, успокоить Дениз, сказать, чтобы она не волновалась и попросить ее приготовить несколько сандвичей. Но когда он подъехал к Суматраштрассе, его часы показывали девятнадцать сорок пять. Времени не оставалось.

Он расплатился с таксистом, снова посмотрел на часы и обомлел. Девятнадцать сорок пять. Его часы стояли. Слишком занятый хождениями по Цюриху, он забыл их завести. Старый Медведь выругался. Из-за дурацкой забывчивости он мог упустить свой последний шанс. "Возьму свою машину. Хорошо, что есть указатели, как проехать в аэропорт".

Дорога была почти свободной. Прибыв в аэропорт, он завел свои часы. Семь минут девятого. У него еще было в запасе восемь минут, чтобы передохнуть, и он решил позвонить Арлет.

Ему ответила Дениз. У нее были обнадеживающие новости.

- Тебе около часа назад звонил какой-то инспектор.

- Штраус?

- Нет, но по его поручению. Мадам Гарнье пришла в сознание. В принципе, она спасена, но могут быть непредвиденные осложнения.

- Она говорила? Ее допрашивали?

- Не думаю. Где ты сейчас?

- Жду Гарнье в аэропорту.

- Не будь с ним слишком резок. У тебя уставший голос. Я знаю, когда ты устаешь, то легко раздражаешься.

- Постараюсь.

Вздохнув, Старый Медведь повесил трубку. Вот уже несколько минут он чувствовал себя менее уверенным. Хочешь не хочешь, но он вынужден был признать, что, несмотря на свои обещания, снова увлекся рассуждениями, под которые тщетно пытался подвести прочную основу. Винсент - убийца. Винсент пытался убить жену, взяв в сообщницы Ингрид. Это понятно, заманчиво, но это всего лишь еще одна гипотеза. Ингрид не уступила.

"Он мог приехать на Мюзеумштрассе в четверть двенадцатого, выстрелить в Марсель, удрать в Энге в машине Мооса и на следующее утро вернуться в Париж. Он много чего мог успеть сделать, но я абсолютно ничего не могу доказать, даже того, что Ингрид и Винсент знакомы! Может, Марсель заметила, кто в нее стрелял? Наверняка, нет. Да, действительно, тут у меня никакого шанса".

Он прикусил себе губу. Никакого шанса... Шанс, иногда его следует заполучить хитростью, что называется, - сблефовать, но когда имеешь дело с шулерами... В его голове начал зарождаться план.

Голос диктора на четырех языках объявил о задержке самолета из Парижа. Он должен был приземлиться не ранее половины девятого. Руссо, неожиданно получив передышку, воспользовался этой отсрочкой, съел сандвич, показавшийся ему необычайно вкусным, и с настоящим наслаждением выпил полкружки холодного пива. Он снова чувствовал себя в форме. Теперь он атакует Винсента с новыми силами.

Он вытащил сигарету из пачки, но не зажег ее. Внезапно ему показалось, что все рухнуло. Пятнадцать минут опоздания. А если в тот вечер, когда было совершено покушение на Марсель, поезд Винсента тоже прибыл с опозданием? Мог ли Винсент не учесть такой случайности, которая сорвала бы весь его план?

"Нет, - успокоившись, решил Старый Медведь. - Винсент действовал как обычно. В первый раз судьба проявила свою благосклонность, указав ему на Урсулу. Он должен был еще раз положиться на судьбу. Преступники часто становятся суеверными. Многие ожидают знамения судьбы, а если его нет, то отказываются от своих намерений. Я же, наоборот, больше не полагаюсь на волю случая. Я разоблачил Ингрид, ее любовника, показал его чудовищную сущность. Рано или поздно она захочет его увидеть, чтобы выяснить правду".

Вдруг его неожиданно поразила мысль:

"Ведь я пока единственный, кто вышел на Ингрид. Если она связана с Винсентом, то история, которую я рассказал, должна насторожить ее. Мое непредвиденное и непредсказуемое вмешательство не входило в их план. Значит, в ближайшее время она попытается встретиться с Винсентом, чтобы сообщить, что я их раскрыл. Она не знает, что у меня с ним назначена здесь встреча, а если даже и догадывается, то не может быть в этом полностью уверена. По всей логике она должна быть здесь и, где-то спрятавшись, перехватить Винсента при выходе, чтобы сообщить об опасности, которую я представляю для них".

Старый Медведь медленно и внимательно оглядел зал ожидания. Тяжело ступая, обошел его, заглядывая за все колонны и стараясь представить возможные укрытия. Затем вышел на перрон, внимательно вглядываясь в темноту... Гнусавый голос снова произнес:

- Прибыл самолет из Парижа. Выход пассажиров через дверь номер...

Он увидел Винсента первым. Тот, оглядываясь по сторонам, казался взволнованным. Руссо сделал ему знак и ускорил шаг. Винсент поспешил навстречу.

- Только ничего не скрывайте. Марсель умерла, да? Она умерла?

- Нет. Я несколько минут назад звонил инспектору Штраусу, и он просил отвезти вас как можно быстрее к нему. Ваша жена пришла в сознание несколько часов назад. Тот, кто стрелял в нее, скоро будет арестован.

- Как?! Уже известно, кто он?

Старый Медведь что-то проворчал и полез в карман за сигаретами, которые предварительно выложил из упаковки.

- Штраус провел меня. Конечно, он доволен. Только в последнюю минуту сообщил, что произошло. Вы бы его слышали! "Мадам Гарнье все рассказала". "Что рассказала? Она видела своего убийцу?" - "Дорогой коллега, вы будете очень удивлены". Дорогой коллега! Я бы его убил. Я хотел узнать подробности и сказал, что жду вас в аэропорту, а он начал орать: "Только не перестарайтесь. Я жду вас обоих, а до тех пор..." Естественно, что именно в этот момент сообщили о прибытии вашего самолета. Пойдемте, ваша жена спасена. Это главное. Все остальное не имеет значения, как и мои усилия. Этот Штраус такой грубиян! Я уже больше не могу его выносить.

Старый Медведь искоса наблюдал за ошеломленным Винсентом, который, не найдя слов, вытер лоб, поставил чемодан, затянул потуже галстук.

- Ладно, идемте. Моя машина на стоянке.

- Марсель спасена... Я в это уже не верил. Словно камень с души свалился! Но это точно, они вас не обманули?

- Черт! У меня кончились сигареты, - сказал Старый Медведь. - Не возражаете, если я на минутку отлучусь? Когда я не курю, то совершенно перестаю соображать.

Руссо оставил Винсента на стоянке и, отойдя в сторону, спрятался между машинами, все еще по-детски надеясь, что сейчас появится Ингрид, бросится к Винсенту, и он. Старый Медведь, наконец получит доказательство, которого ему до сих пор не хватало. Однако ничего не произошло. Винсент обеспокоенно вертел головой. Но это было нормальной реакцией. Расстроенного человека не заставляют ждать, ссылаясь на то, что нужно купить сигарет.

Вдруг какая-то машина с зажженными фарами, обдав потоком света другие автомобили, подкатила к стоянке. Ив этот миг Руссо мельком заметил в маленьком белом "Фиате" отблеск рыжей шевелюры. Как ни мало было у него времени, но он все-таки смог различить лицо обернувшейся женщины с огненными волосами. "Фиат" тронулся с места и с потухшими фарами покатил к выходу из парка.

Старый Медведь посмотрел в сторону Винсента. Мысли путались у него в голове.

"Он ничего не видел. Он стоял спиной с опущенной головой, погруженный в свои мысли. А они, наверное, сейчас у него не веселые. Его жена жива! Какой кошмар для него, если она заговорит!"

Старый Медведь чувствовал себя лихорадочно возбужденным, словно матадор, выходящий на арену.

"Я не ошибся. Ингрид была здесь и видела меня вместе с ним. Она знает, что развязка близка, и, видимо, мечется в ужасе. Она попытается встретиться с ним во что бы то ни стало.., сегодня вечером, завтра утром".

Вдруг его пронзила простая мысль: а если она вообще ничего не предпримет?

Он снова почувствовал себя расстроенным, уставшим, обессиленным.

"Если ни он, ни она ничего не предпримут, я буду бессилен против них. Они будут отрицать, что знают друг друга. То, что я видел сегодня вечером, ничего не доказывает. Хорошо же я буду выглядеть перед Штраусом со своим рассказом о рыжих волосах, которые заметил в свете фар. Швейцарско-немецкие полицейские требуют доказательств, фактов, весомых улик, а не предположений, постулатов, сопоставлений. Все, что я могу им дать, это мыльные пузыри. Разноцветные пузыри, но пузыри. Ничего солидного, конкретного, неоспоримого".

Старый Медведь постарался взять себя в руки. Вынув из кармана сигарету и зажав ее между губами, он пошел обратно. Подходя к машине, он ускорил шаг, делая вид, что спешит.

- Я не слишком задержался? Садитесь. Я предложил бы вам вести самому, но после всего, что с вами случилось... Ладно, поеду медленно. Это не потому, что я ненавижу ездить ночью, а из-за этих белых фар... Еще одна вещь, с которой я не согласен со Штраусом. Он считает, что белый свет ничуть не ослепляет, что это чисто субъективное восприятие. Я недоволен им по многим причинам, но в глубине души должен признать, что это - личность.

Старый Медведь выжал газ и стал медленно увеличивать скорость, глядя прямо перед собой и мирно продолжая:

- Слишком мнит о себе, но это недостаток всех полицейских, особенно тогда, когда их пытаются переубедить...

Винсент молчал. Старый Медведь лишь улавливал его немного прерывистое дыхание.

- Старайтесь не думать все время о жене. Делайте как я. Говорите о чем угодно, о ком угодно... О Штраусе, например. Вы с ним знакомы? Он немного строит из себя герра Профессора, но в моем присутствии словно воды в рот набирает. Только один раз проговорился. Как бы между прочим заявил, что напал на след шикарной девушки с рыжими волосами. По его словам, она много знает об Андреа и Урсуле Моос и даже замешана в эту историю. Больше он ничего не захотел сказать, но я почувствовал в его голосе плохо скрытое ликование. У меня создалось такое впечатление, что будто благодаря показаниям вашей жены и аресту этой девушки он держит в руках все нити. Ах, черт! Совсем забыл, что должен обязательно позвонить. Вот уж точно, старость - не радость.

Машина только что въехала в город. Старый Медведь припарковал ее недалеко от небольшого кафе, в котором было полно посетителей.

- Я на минутку. Только скажу несколько слов и сразу вернусь.

Очутившись внутри кафе, он замедлил шаг. Облокотившись на стойку, спросил у гарсона, где находится телефон, медленно пошел к кабине, заперся в ней и набрал номер справочной времени.

"Винсент должен сейчас все тщательно взвесить. Он не подозревает, что я солгал, - размышлял Старый Медведь. - В общем-то, у него есть только один шанс: убежать. А я оставил двигатель включенным. Хорошо ли я разыграл свою роль? Все-таки я тридцать пять лет проработал в полиции, а не в театре".

- Двадцать сантимов. У вас нет мелочи? - спросил гарсон.

Еще несколько выигранных секунд. Сердце Старого Медведя учащенно билось. Он начал просить про себя: "Боже, сделай так, чтобы Винсент на что-то решился, чтобы он сбежал на моей машине".

Наконец он вышел. Его машина по-прежнему стояла на том же месте. Мотор продолжал тихонько работать.

"Он даже не удрал".

Винсент сидел неподвижно на переднем сидении. Он ждал, как безропотно смирившийся человек.

"Все полетело к черту! - расстроился Старый Медведь. - Или он сильнее меня, или я все рассчитал не правильно. Во всяком случае..."

Он зажег сигарету, подошел, открыл дверцу.

- Здесь все еле двигаются. Напрасно я говорил... Он не закончил фразу. Машина легонько подпрыгнула. Винсент, потеряв равновесие, сполз с сидения и уткнулся головой в руль. Револьвер, который он держал в правой руке, выскользнул и упал к его ногам, под приборную доску; Старый Медведь вздохнул едкий запах пороха и крови. В нескольких метрах остановился большой "Оппель". Водитель вышел и внимательно стал исследовать шины. Подошло несколько прохожих. Они тоже слышали выстрел, непривычно прозвучавший в ночном Цюрихе, на который снова опустилась разорванная на мгновение тишина.

ЭПИЛОГ

Руссо взял письмо, которое его жена поставила на самое видное место на буфете, перед тем как уйти за покупками, и, нахмурив брови, долго изучал почтовую печать Цюриха. Самый обычный конверт, марка за пятьдесят сантимов, которую он хорошо знал, адрес, напечатанный на машинке с пометкой "лично". Кто мог написать ему из Цюриха спустя столько лет? Сколько же времени прошло? Так, он там был летом. Арлет возвратилась в Париж следующей зимой. Больше трех лет прошло с тех пор, как он побывал там... Дело Мооса... Может быть, это...

Старый Медведь направился к креслу, внезапно охваченный желанием побыстрее вскрыть конверт. Но вначале он заставил себя спокойно достать из кармана перочинный нож и, не торопясь, вытащить лезвие.

В конверте лежало несколько листков, вырванных из школьной тетради и отпечатанных на машинке. Старый Медведь сразу же взглянул на последнюю страницу. Подписи не было. Он сел, спокойно закурил, удобно устроился в кресле и начал читать.

Дорогой месье!

Я решил написать вам, так как вы один из тех редких людей, достойных уважения, с кем мне приходилось сталкиваться в жизни. У меня было с вами лишь несколько коротких встреч, но я обладаю способностью, являющейся и моей силой, судить и оценивать людей с первого взгляда. Я видел вас в деле и считаю, что вы человек прямой, рассудительный, бескорыстный, движимый только одной страстью - желанием узнать правду. Я решил, что пришла моя очередь открыть вам ее.

Вы, вероятно, удивитесь, что я не подписываю это письмо, написанное на обычной дешевой бумаге и на чужой машинке. Это всего лишь элементарная предосторожность. Впрочем, я не боюсь, что вы используете этот документ, чтобы уничтожить меня. То, насколько я знаю вас, позволяет мне предположить, что такого искушения у вас даже не появится. Но мое письмо может не дойти до вас, потеряться или попасть в чужие руки. Поэтому я предпочитаю, чтобы оно было написано в форме анонимного документа. Так у меня всегда будет возможность сказать, что это подлог. Вы, вероятно, как и я, прочитали несколько недель назад в одной парижской газетенке подробный рассказ о самоубийстве Марсель Гарнье. Со смертью этой женщины у меня исчезли последние сомнения - написать вам или нет. Я решил, что наступило время прояснить для вас некоторые моменты в деле, главным действующим лицом которого была она.

Вы, без сомнения, помните, что во время своего расследования прибегли к забавной "математической" демонстрации, о которой мне рассказывали. Я хотел бы добавить к В, М, У и И еще одно "неизвестное", которое вы упустили. Но вас можно простить, так как вы прожили в Цюрихе всего несколько недель. За такой короткий срок жизнь этого города не понять. Цюрих ввел вас в заблуждение, обманул. И теперь настала очередь "Ф" все вам рассказать.

Когда я познакомился с Ингрид, то сразу же понял, что мы слеплены из одного теста. Наши души и тела встретились для того, чтобы понять друг друга. Она появилась как нельзя кстати. В течение семнадцати лет я поддерживал монотонную связь, превратившуюся в привычку, с Урсулой Моос. Разве вы не заметили, вы, который подмечает все, насколько Анни Моос похожа на меня? Это я выдал Урсулу за Андреа, узнав о ее беременности. Имея деньги, вы можете купить все: судьбу человека, отчество будущему ребенку. Действительно, это ужасно власть денег! Но меня всегда привлекала сила, которую они дают, а не материальные блага, которые можно получить с их помощью...

Я устроил Урсулу, обогатил ее мужа, каждому обеспечил премилое существование. И все шло без проблем до того дня, пока Ингрид не вошла в мою жизнь. Вы ее видели, познакомились с ней. Позвольте вам сказать, месье Руссо, что, несмотря на вашу интуицию и знание человеческого сердца, вы ничего не поняли в Ингрид! Она рассказала мне о вашей беседе незадолго до самоубийства Винсента Гарнье. У нее появилась уверенность, да и у меня тоже, что вы романтик, дорогой месье. Не правда ли, забавное качество для полицейского? Вы попытались вызвать в Ингрид чувство отчаяния, изобличая холодную жесткость Гарнье. Какой не правильный путь вы выбрали! Под обаянием Ингрид - а кто под него не попадал? - вы сохранили свое открытие в тайне при объяснении причин самоубийства Винсента Гарнье. Излагая свою гипотезу полицейским, вы упомянули об обязательном присутствии сообщницы, но не решились раскрыть ее личность, которую знали только вы.

Я восхищен, - хотя говорю об этом мимоходом, - что вам удалось напасть на след Ингрид. Видимо, она совершила какую-то ошибку при осуществлении плана. Может быть, даже в Малабаре. Я знаю этого бармена. От него ничего не ускользает, и он любит деньги. Это дает возможность применять такие методы, к которым не прибегает официальная полиция. Впрочем, не важно, хотя мне бы очень хотелось узнать, в чем заключалась ошибка Ингрид, позволившая вам выйти на нее.

Почему вы не назвали имени Ингрид? Я могу объяснить это только вашим романтизмом. Вы решили, что со смертью убийцы дело закрыто, что Ингрид действовала под влиянием своей страсти, и что только вы можете помочь бедной разочарованной девушке, ослепленной любовью. Я не сомневаюсь, что если бы вы официально занимались расследованием, то не поддались бы этому чувству, хотя это чувство, спешу заметить, делает вам большую честь. Мы с Ингрид были очень тронуты вашим молчанием. Вы, наверное, почувствуете себя обманутым, узнав, что оно было бесполезным. Ингрид навсегда исчезла в тот же вечер после разговора с вами. Вы ее видели - она в этом уверена - в аэропорту. Следуя вашей логике, вы, наверное, решили, что она хотела как можно быстрее встретиться с Гарнье, и что ваше присутствие этому помещало. Нет, дорогой месье! Ингрид была там, так как ожидала отправления самолета. Она улетела в двадцать один час пятнадцать минут в направлении, которое знаю только я, и с документами, которыми я ее снабдил. Там, где она сейчас, никто не найдет ее. Она в укрытии, и жизнь ей улыбается. Однако вы помните, я сам предупреждал вас, что она собирается покинуть Цюрих и устроиться за границей. Ее отъезд никого не удивил. Она его подготовила и объявила о нем заранее. Это была последняя фаза тщательно продуманного плана.

Какая замечательная девушка, Ингрид! Несгибаемая воля, стальные нервы, ясный ум, врожденное терпение. Редкие качества у женщины. А если еще добавить к ним удивительную способность приспосабливаться к обстоятельствам, мгновенную реакцию на неожиданное, потрясающую невозмутимость! Стоит ли говорить вам, что это именно те козыри, позволяющие проникнуть в нашу касту, выжить и расчистить себе место. Люди моего клана - хищники, месье Руссо, а Ингрид - волчица с острыми клыками. Что бы мы могли сделать вдвоем, встреть я ее пораньше и при других обстоятельствах!

Когда мы познакомились, провернув вместе первое дело с критскими статуэтками, она уже находилась какое-то время в связи с Гарнье. Она сразу увидела в нем мужчину, благодаря которому могла порвать со своей средой, и который помог бы ей встать на ноги. И тут она все рассчитала правильно. Гарнье устроил ее и давал все, что мог, чтобы не вызвать подозрений у своей волчицы-жены. Для Ингрид это был первый шаг к успеху, но она решила на этом не останавливаться и не слишком долго пребывать в зависимости от этого честолюбивого дурака. Она терпеливо ждала, когда судьба даст ей новый шанс. И этим шансом стала наша встреча. Что значил в глазах Ингрид, спрашиваю я вас, этот жалкий журналист в сравнении со мной?!

К тому же времени я решил расстаться с Урсулой. Эта старая связь неожиданно стала мне невыносима. Урсула этого не поняла, попыталась удержать меня, умалять, а затем начала угрожать. Чтобы образумить ее и заставить понять, что ей выгоднее вести себя спокойно, я стал постепенно разорять ее мужа. Но урок не пошел впрок. Бедная дурочка решила, что может облить меня грязью, устроив публичный скандал, и связалась с этим отвратительным "Досье". Люди даже не представляют, до какой степени простирается наша осведомленность, когда дело касается защиты наших интересов. Мы ничего не оставляем на волю случая. Мы, как огромные пауки, тщательно плетем сети, куда попадают наши неосторожные противники.

Уже через минуту я знал, что замышляют против меня в "Досье", благодаря одному кретину, который полностью зависит от меня. Это - "Ц". Вы должны его знать, это ничтожество, не сумевшее даже заставить Урсулу отказаться от своих планов! Короче говоря, мы с Ингрид сразу же поняли, какую пользу можем извлечь из сложившихся обстоятельств.

Гарнье уже давно говорил Ингрид о том, что его жена мешает их "счастью". Урсула и Марсель Гарнье превратились в обузу, стали слишком опасными для меня, нужно было их устранить. Кроме того, Ингрид не терпелось покончить с Винсентом и воспользоваться новым шансом - получить с моей помощью все необходимое для карьеры, о которой она мечтала. Все условия были налицо, оставалось детской игрой для Ингрид внушить Винсенту Гарнье, что более удачного случая для него не представится. Нужно признать, что он стал хорошим исполнителем. Пункт за пунктом, начиная с убийства Урсулы до своего возвращения в Цюрих, он точно следовал нашему сценарию. Единственной промашкой, не повлекшей за собой последствий, стало то, что Марсель выжила в результате покушения. Даже ваше вмешательство, дорогой месье, которое, естественно, не было предусмотрено программой, не смогло помешать осуществлению плана. Наоборот, мы легко убедили Гарнье использовать вас как беспристрастного свидетеля разыгрываемой комедии, как идеального свидетеля, который мог бы подтвердить о его непричастности к делу. И действительно, нам нечего было бояться вашего появления на сцене: или вы поддадитесь обману - и тем хуже для этой мокрицы Андреа Мооса, или же выведете Гарнье на чистую воду и отдадите в руки полиции, что также нас очень устраивало. Но ваши действия привели к смерти месье Гарнье. Никто вас в этом не упрекнет, это был наилучший выход, устраивающий всех! Рассердитесь ли вы, месье, узнав, что кость, которую заглотнули, была брошена нами?

Я думаю, дорогой месье Руссо, что достаточно рассказал о марионетках в этой истории, - извините, я не имею в виду вас! - и о тех, кто дергал их за ниточки. Имели ли вы до сих пор возможность столкнуться с жестоким миром финансов? У меня сложилось впечатление, что нет. Может, я не прав месье, но мне показалось, что вы испытывали некоторую робость по отношению ко мне. Мы защищены нашими состояниями, и тот факт, что мы их завоевали, ставит нас, вне подозрений и вне досягаемости. Но для того чтобы прийти к этому, чтобы сохранить их, увеличить любой ценой, сколько приходится выдерживать скрытых сражений, засад, предательских ударов, жестоких ловушек! Такие люди, как я, находятся выше общепринятой морали, и поэтому общие законы не применяются к нам. Настоящие персоны нон-грата - это мы. Даже вы, месье комиссар, может быть, неосознанно, но не осмелились переступить порог нашего храма. Вы инстинктивно остановились, помешали своему мозгу следовать дальше по святотатственному пути. Впрочем, вы должны признать, что этот путь ни к чему бы вас не привел: золотая крепость неодолима.

На этом я заканчиваю свое письмо, и вы, наверное, спрашиваете себя, что побудило меня написать. Поверьте, совсем не бахвальство, это не в моих правилах. И даже не желание облегчить свою совесть. Моя совесть здесь ни при чем. Я совершенно не чувствую никакой вины за то, что делал в жизни. Это моя судьба выносила приговоры. Хищник должен жить в джунглях, я же жил как хищник. Никаких сожалений, никаких угрызений совести! Я делал то, что должен был делать, и убирал со своей дороги только тех, кто хотел восстать против меня.

Может быть, это усталость, накопившаяся во мне за долгие годы беспрерывной борьбы ради сохранения своей "империи"? У меня есть все. Я могу все. Я держу все нити в своих руках, и, однако, с некоторых пор у меня все чаще возникает губительная мысль, что у меня нет ничего.

Деньги? Что с ними делать, когда можешь позволить себе все, но не хочешь ничего? Коллекция, которой присваивают твое имя? Но это всего лишь детский набор смехотворных статуэток! Тайное господство, которое дает богатство? Для чего? Чтобы царствовать над ничтожными марионетками? Тогда, может, любовь? Но когда ты уже почти старик, когда чувствуешь каждой клеточкой своего тела необратимую и унизительную деградацию, разве можно сохранять иллюзию любви?

Что остается, месье Руссо, когда один за другим вываливаются камни из фундамента, на котором ты построил свою жизнь? Смерть? Слишком легкое решение, и решение для трусов. Ее тоже можно купить. Можно заплатить людям, чтобы она не была мучительной.

Скажите же мне, вы, умный и честный, какой смысл имеют власть и деньги, когда чувствуешь, когда знаешь, что время, оставшееся тебе, не принесет ничего, кроме страха и пустоты?