Куда падает дождь

Глава одиннадцатая

Натан.

Луна лила свой неверный свет сквозь стеклянный купол, слабо освещая спираль лестницы и худенького мальчика в руках у перепуганной Лейси, придавая всему какой-то призрачный вид.

Джо терпеть не мог, когда мать лезла к нему со своими приставаниями, и пытался вырваться. Лейси это ужасно обижало. Миднайт понял, что между матерью и сыном такая же бездна, как между мальчиком и им самим.

Джо попытался освободиться из материнских объятий с подчеркнутой грубостью, но за всеми этими жестами Миднайт видел свидетельство его одиночества, что напомнило ему Коула в том же возрасте. Что они, черт бы побрал, сделали с Джо?

Мальчик неуклюже проскакал еще несколько ступенек, не обращая внимания на вновь развязавшиеся шнурки. Он скалился как Коул, но двигался как Натан – легко, быстро и напористо.

– Это ж надо! – бросил он, доскакав до последней ступеньки, и смело направился к своему высокому двойнику. – Как это вы умудрились сделать такой же Холлоуин на башке, как у меня?

– Холлоуин на башке? – не понял Джонни.

– Ну, чего тут непонятного, волосы как у вампира.

– А, это у нас семейное.

– А мы что, родственники?

– Это долгая история, – протянул Миднайт, уклоняясь от ответа. Нагнувшись, он снова завязал шнурки на ботинках Джо. – В двух словах не объяснишь.

– Вы мой дядя или кто-то?

Наступила тягостная тишина. Миднайт почувствовал на себе тревожный взгляд Лейси. И Джо. Тот, помрачнев, переводил взгляд с Миднайта на мать и обратно.

– Или кто-то, – проговорил Миднайт, поднимаясь.

– А почему же вы к нам никогда не приходили?

Лейси начала бить дрожь. Она пыталась плотнее запахнуть халатик. Миднайт смотрел на Джо, но всем существом чувствовал, как напряглась Лейси, и это вызывало в нем враждебную реакцию.

Она десять лет прятала от него сына. Она была замужем за Сэмом. Выдала его, Миднайта, сына за сына Сэма. И из-за этого он чувствует себя не в своей тарелке в присутствии собственного сына. И в довершение всего он как последний дурак продолжает думать о ней.

– Я говорю, почему вы…

Лейси, спустившись вниз по ступеням, шикнула на него:

– Хватит приставать, Джо.

Губы у Джо скривились, и он с явной неприязнью посмотрел на мать.

– Уже время спать, Джо, – только и сумела выдавить Лейси.

– Каждый раз, стоит мне по-настоящему заговорить с кем-нибудь из взрослых, ты начинаешь нести какую-то ахинею, словно я маленький.

– Потому что ты всегда не вовремя, – проговорила Лейси, пытаясь прекратить дальнейшие расспросы.

– Как я могу заснуть, если не знаю, кто он? Лейси побледнела и закусила губу.

– Его зовут Джонни Миднайт.

У Миднайта заходили желваки на скулах. Может, это и правда, но не вся. Она не говорит, что я твой отец.

– Почему он тебя так сграбастал? Будто зол на тебя и ужас как тебя любит?

А малыш не глуп.

Джо бросал на Джонни любопытные взгляды.

– Папа никогда…

Джонни чуть не взорвался.

Сэм – папа, а он – так себе, сбоку припека.

– Джонни… старый друг.

И это все? У Миднайта пальцы сжались в кулаки. Эти ее недомолвки кого хочешь взбесят.

– Это ты к нему в больницу ходила?

– Да, – сказала она тем бархатным голоском, от которого слабел Джонни.

– То есть ты ухаживала за ним, когда он болел, – прокомментировал Джо неожиданно смягчившимся голосом. – Но почему же тогда…

– Почему да почему. Хватит, Джо. Сколько можно?

– Но я хочу знать, мама, а ты мне не говоришь.

– Я… я не могу. А теперь, будь добр, скажи мистеру Миднайту «спокойной ночи» и марш спать.

Стало быть, он – мистер Миднайт. Для своего собственного сына. Джонни сделалось не по себе.

Джо внимательно посмотрел на смуглое лицо Миднайта.

– Я вас еще увижу, мистер Миднайт? Миднайт готов был убить Лейси. Он снова присел на корточки.

– Джонни, – немного резче, чем надо, сказал он. – Зови меня Джонни и на «ты».

– Я привык называть взрослых по фамилии и на «вы».

– Я… видишь ли… не совсем как все взрослые. Идет?

– Джонни… – Джо уже не скрывал своего любопытства. – Так мы еще увидимся?

– Голову даю на отсечение, сынок. Лейси придушенно вскрикнула. Глазки у Джо загорелись.

– Ты когда-нибудь бывал в Алкатрасе? Миднайт вспомнил туристский путеводитель в холле.

– С твоей мамой. Давным-давно. Она считала, что Алкатрас – это замок.

– Она мне говорила. А меня возьмете туда? Мама только обещает, а вместо этого ходила к вам.

– Ну, значит, за мной должок, – пообещал Миднайт.

– Завтра?

– Завтра.

Лейси плотно сжала губы.

Отец и сын были полностью поглощены собой и ничего вокруг не замечали. Подошел Нерон и сунул свой мокрый нос между их головами, переводя изумленный и недовольный взгляд с одного на другого. Джонни и Джо одновременно прыснули.

– Он ревнует, – стал объяснять Джо. – Ему кажется, что о нем забыли.

Черные глаза Джонни снизу вверх взглянули на напряженное лицо Лейси. Лунный свет стекал по ее волосам и играл блеклыми пятнами по красному шелку ее халатика. Для него она была олицетворением всего самого желанного в мире, и сейчас, спустя столько лет, он чувствовал, как изголодался по теплу и нежности ее тела. Ему захотелось взять ее за руку и притянуть к себе, чтоб она была с ними.

Но вместо этого он заговорил с тайной издевкой:

– Ревнует? Забыли? Пожалуй что так. А как ты, Лейси? Тебе такие чувства известны? – Джонни слишком быстро отвел от нее глаза и не увидел, как нежное лицо Лейси исказилось от неподдельной боли.

Отец и сын не обращали на нее внимания и гладили густую шерсть Нерона.

– Джо! – с трудом выдавила Лейси, пытаясь всеми силами разъединить их. – Ты ведь шел спать.

– Никуда я не шел.

– Шел!

Лейси сделала шаг в его сторону, но споткнулась о неровную плитку паркета. Нога ее задела руку Джонни. Тот резко поднял голову, а она отпрыгнула в сторону, сознательно стараясь не поднимать головы, чтоб он не увидел, как она густо покраснела.

Однако это не укрылось от его внимательного взгляда, и она покраснела еще сильнее.

Лейси схватила Джо за руку, нижняя губа у мальчика поджалась, и он не сдвинулся с места. Он продолжал гладить Нерона, и ей пришлось потянуть его сильнее. Но Джо так и сидел на корточках как ни в чем не бывало, не собираясь покидать нового друга и собаку.

Миднайту стало ясно, что она ничего не может поделать с Джо, а он ни в грош ее не ставит.

– Джонни…

Их глаза встретились.

Она была явно огорчена до предела, в глазах ее читалось подлинное страдание. Трудно было относиться к ней как к врагу.

– Пожалуйста, – прошептала она. Наступила тягостная тишина.

Он ей нужен.

Он нужен малышу.

– Пожалуйста, – повторила она таким тихим голосом, что отказать было невозможно.

– Лучше слушай, что говорит мама, а то сидеть нам в конуре вместе с Нероном, – примирительно проговорил Джонни, задетый за живое ее просительным тоном, сводящим на нет всю его враждебность.

Она страдает не меньше, чем он. Он это чувствовал. У них общий ребенок, и ему нужны они оба.

– Рад был повидать тебя, Джонни, – несколько смущенно проговорил Джо, беря его за руку.

Маленькая ручка мальчика утонула в его лапище.

– Я тоже рад повидаться с тобой. Увидимся завтра.

– Ты не шутишь? – пристально посмотрел на него своими грустными глазами мальчик.

– Обязательно, – мягко, но твердо пообещал Джонни.

Джо обхватил его за шею. Увидев этот непроизвольный жест, о котором она могла только мечтать, Лейси прикусила губу. Ей пришлось еще раз дернуть его, прежде чем он уступил и позволил увести себя. Уже у самой двери в свою спальню Джо нашел новый повод задержаться:

– Мам, Марио, кажется, заснул у телека. Дай я схожу и разбужу его, чтоб он шел спать тоже.

– Нет…

– Мам…

Лейси снова с мольбой посмотрела на Джонни.

– Я разбужу Марио, – положил конец пререканиям Джонни.

Наконец Лейси с Джо удалились, Марио пошел к себе, и Джонни остался один. Тишина была невыносимая. Миднайт подошел к окну. Такси стояло под фонарем.

И чего ей в голову пришло уводить Джо, если им надо тут же уходить. Но ему не хотелось попусту ругаться с ней при Джо.

А сейчас Джонни подумал, что лучше было б не позволять уводить мальчика. Она понапрасну теряет драгоценное время. Невозможно узнать, кому принадлежит этот тихий шепот в трубке, где тот человек в данный момент находится. Может, телефонный звонок был ловушкой.

Миднайт уже было решил идти за Лейси, но в это время она вернулась. Лицо у нее было бледным.

Сердце его забилось при виде ее, и он сам себе стал противен за это, а в результате совсем взбесился, когда она, не обращая на него внимания, направилась в угол, где была кухонька, и, повернувшись к нему спиной, стала лить в раковину моющее средство.

– Мальчонку спровадили, – негромко произнес он, но в голосе его чувствовалось раздражение.

Лейси с такой силой швырнула тарелку в раковину, что та, наверное, треснула. Она водила пальцами по краям, не произнося ни слова.

– Я ему понравился, и тебя это задело, – умышленно язвил он, чтоб сделать ей больно.

– Ну так что! Понравился так понравился! – Лейси резко пустила воду на тарелку. – Разве дело в этом?

– Для меня – да. Я всегда с самого начала знаю, как настроены присяжные. Выиграю я или проиграю.

Она все терла и терла злосчастную тарелку и никак не могла остановиться.

– Это тебе не в суде дела провертывать.

– Это самое важное дело в моей жизни. И похоже, победа будет за мной, дорогая.

– Не смей называть меня так!

Джонни ухмыльнулся, с горькой радостью отмечая, что ласковое обращение режет ей слух, как и ему.

Мокрая тарелка выскочила у нее из рук и разбилась. Лейси ужасно побледнела. Фиалковые глаза ее стали еще огромнее. Она резко обернулась. С тряпки на пол потекли струйки воды.

– Зачем ты его так завел? Обычно он такой спокойный. Из-за тебя он начал приставать ко мне со своими дурацкими вопросами.

– Но может, стоило на них ответить, вот и все.

– Ах ты уб…

– Эй… эй… будет. Не заставляй меня приставать с вопросами на тему, как ты могла все это натворить. Ты скрыла от меня моего ребенка. Ты вышла Сэма. Как велишь ко всему этому относиться?

– Хватит. Теперь ты все знаешь о Джо. Повидал его и пообщался с ним. Может, пора и честь знать?

– Отличная мысль! Собирай вещи. И его тоже.

– Джонни…

– Я не меньше тебя устал от этих игр. Вы оба едете со мной.

– Но ты же на дух меня не переносишь! Ты же меня ненавидишь!

Черные брови Миднайта сошлись на переносице, глаза сощурились, хотя на губах играла ироническая ухмылка.

– Ты правда так думаешь, Тростиночка, дражайшая моя? – Он сделал шаг в ее сторону и теперь вдыхал аромат духов, исходивший от ее тонкой гладкой кожи; он подошел почти вплотную и мог теперь чувствовать жар ее тела, мог нашептывать ей на ухо тихие слова.

– Боюсь, «ненависть» не то слово, слишком слабое, чтобы выразить весь букет чувств, которые я испытываю по отношению к тебе.

Джонни нагнулся и поднял с пола зазубренный фарфоровый осколок.

– Осторожней, Тростиночка, а то поранишься.

– О Боже, как можно быть таким эгоистом!

У Миднайта брови полезли вверх; изображая полное недоумение, он бросил осколок в помойное ведро.

– Это я-то? Вот уж воистину с больной головы на здоровую…

– Ты бы лучше подумал, как это подействует на Джо.

– Я как раз об этом и думаю – о своем сыне Джо. – В словах чувствовалось намерение обидеть, оскорбить. – Я ему нужен. Ты знаешь, кого он мне напоминает даже больше Натана? Коула в его возрасте. – Нет, как ты можешь такое говорить.

– Но это правда. Его отвергли. Он тебя сторонится, а в глубине души жаждет твоей любви и внимания. – Как и я.

– Что я и намерена дать ему, если ты оставишь нас в покое.

– Женщине трудно вырастить мальчика одной. Без отца он рано или поздно станет совсем неуправляемым.

– Но к нам-то это какое имеет отношение? Разве мы можем жить под одной крышей как мирная пара?

– Насчет примирения и речи нет, конечно. У тебя была бы своя комната, своя постель, неприкосновенность частной жизни… По мне, лучше спать с дьяволом, чем с тобой.

– Я бы предпочла с коброй.

– Ну, вот видишь. В нас больше сходства, чем кажется.

– У тебя странное представление о сходстве.

Миднайт не мог отделаться от искушения дотронуться до ее лица руками, но, как только его грубые пальцы коснулись ее гладких как шелк щек, он понял, что совершил ошибку. Его пальцы погрузились в ее шелковистые волосы, и она оцепенела и перестала дышать.

– А у тебя странные представления об истине, верности и надежности, Тростиночка. Я любил тебя. А ты предпочла Сэма.

Он отдернул руку, и Лейси стала судорожно глотать воздух. Джонни тоже был потрясен.

Пытаясь скрыть свое состояние, он схватил ее чемодан.

Крышка не закрывалась, и он откинул ее и стал уминать набросанное шелковое женское белье – трусики, панталоны с кружевами, лифчики, блузки, нижние рубашки. Шероховатые пальцы, словно напильник, цеплялись за нежный прохладный шелк. От этого он злился еще больше.

Она права – надо быть безумцем, чтоб говорить об их совместной жизни. Но никуда не денешься. Злясь на все и вся, он что есть силы захлопнул крышку и запер замочек, несмотря на упрямо вылезающие изо всех щелей края одежды. На чемодане были колесики; Миднайт со злостью пихнул его ногой, и тот покатил по неровным паркетинам, громыхая, пока не врезался в дверь.

– Ты думаешь собирать вещи Джо или это сделать мне? – резко бросил он Лейси.

– Мы с тобой никуда не поедем. Джонни сжал челюсти.

– Споры ни к чему, милая. Вы поедете, даже если мне придется тащить тебя и Джо волоком. Так что собирай его вещички или брось их. Но я вас здесь не оставлю, чтоб этот подонок прикончил вас за здорово живешь.

– Я сама могу позаботиться о себе.

– Может быть. Но у меня это получится лучше.

– Потому что ты мужчина?

– Потому что я сделаю все, что от меня зависит, чтоб остановить его.

– Нет, Джонни…

Ее возражения были прерваны хрустом сломавшейся за окном ветки и рычанием Нерона. Скрипнула дверь в спальню Джо, оттуда выбежал пес и помчался к входным дверям.

Из своей комнаты вслед за Нероном показался Джо: глаза у него были испуганные, в руках он держал бейсбольную биту.

– Там кто-то есть, – яростным шепотом произнес он.

Джонни дернул Джо за лодыжку и повалил на пол.

– Ложись! – потянул он на пол и Лейси. Оставив их барахтающимися на полу, Миднайт по-пластунски пополз по комнатам, всюду гася свет.

Затем добрался до входной двери и открыл ее, впустив ледяной порыв ветра. Завыла сирена электроохраны, Нерон выскочил наружу и помчался к ограде, продираясь сквозь колючие кусты розария.

Послышался вопль у задней стены сада, из-за увитых розами шпалер. Темная фигура в капюшоне быстро карабкалась по решетке ограды; Нерон с яростным лаем прыгал внизу, пытаясь схватить ее за пятки. Наконец тоненькая фигурка человека в капюшоне добралась до верха высокой ограды и оказалась недосягаемой для пса. Нерон в бессильной злобе рычал внизу.

Миднайт хотел было броситься туда, но Лейси схватила его за руку и буквально повисла на нем. Страх придавал ей силы. Холодный порыв ветра отбросил в сторону пряди ее волос, обнажив бледные щеки.

– Не надо, Джонни, не ходи!

Миднайт остановился. На скулах у него заходили желваки. Что это? Искреннее беспокойство или очередное притворство?

Пальцы Лейси впились в его руку.

– Сэма убили, пока я прислушивалась, – прошептала она.

Сэм. Всегда Сэм. Если ее страх вызвал в нем живой отклик, все пошло прахом от одного упоминания этого ненавистного имени.

Ревность душила Миднайта. Расцепив ее ледяные пальцы, он вырвал руку и бросил на нее нарочито безразличный взгляд.

– Выше нос! Может, тебе повезет, и я подохну тоже.

Лейси снова вцепилась в рукав его белой рубашки и, рыдая, говорила:

– Я люблю тебя.

Джонни, не мигая, уставился на нее.

– Это точно. Ты спала со мной, а вышла замуж за Сэма и выдала моего ребенка за его сына. Ты его хотела увезти завтра.

– Я любила тебя даже после той, последней встречи. Даже в день свадьбы. И из-за этого у нас с Сэмом не было настоящего брака.

Ее слова все перевернули в душе Миднайта, и он готов был схватить ее, расцеловать, забыть обо всем, что она сделала, забыть всю ее ложь, забыть даже то, что она была готова бежать этой ночью, прихватив с собою Джо.

Но холодный, трезвый ум Миднайта не позволил ему поддаться. В глазах его вспыхнули злые огоньки.

– Ты только и знала, что врала без конца. Ты и раньше была такой же.

– Я люблю тебя, – не отпускала его Лейси, повиснув у него на руке в полном отчаянии.

Она была мягкая и теплая. За все то, что она с ним сделала, ей стоило бы свернуть шею, но сейчас не было такой силы, которая заставила бы Джонни оттолкнуть Лейси. Не говоря уже о том, что ее нежные мольбы действовали на него ужаснее ее поступков и жгли ему сердце как каленым железом.

Вспыхнула молния, и яростный порыв ледяного ветра с вершины холма со всего размаха распахнул дверь и ударил ею об стену. Тяжелые капли дождя обрушились на землю словно пули. На Лейси ничего не было, кроме тоненького шелкового халатика. Несмотря на жар, исходящий от тела Миднайта, Лейси начала дрожать от холода.

Раздался заливистый лай Нерона. Миднайт очнулся, стряхнул руки Лейси и загородил ее своим телом от холодного ветра.

Лейси прижалась к стене. Лицо ее исказила боль, оно было белым, как полотно.

– Джонни, ты еще не выздоровел. Не ходи…

– Хватит лжи. Присмотри лучше за нашим сыном. Больше ничего общего у нас не осталось.

И Миднайт выскочил в холод и тьму ночи. Но он успел еще услышать ее сдавленный, полный ужаса голос: она звала его.

Тусклый манящий огонек такси служил единственным маяком в разверзшихся хлябях.

Одинокая фигура в капюшоне и лыжной маске мчалась изо всех сил, но доберман бежал быстрее.

Сотня метров.

До спасения.

Но страшный пес быстро сокращал расстояние: он мчался бешеными скачками, высунув язык, стуча когтями по мокрому асфальту и перескакивая через выбоины.

Задыхаясь, фигура в черном рухнула на машину в тот самый момент, когда Джонни Миднайт выскочил на улицу.

В панике рука беглеца боролась с ручкой дверцы, затем он рухнул на заднее сиденье, поспешно захлопнув за собой дверцу и нажав на кнопку. Тяжело дыша, с истерической радостью стал вытягивать из промокшего насквозь кармана что-то черное, тяжелое, тускло поблескивавшее.

Слишком поздно.

Нерон, встав на дыбы, ткнул мокрую морду в окно такси, оглашая окрестность яростным лаем. Вдруг вместо собачьей морды в окне появилось лицо Миднайта, и убийца навел тупорылый ствол 38-го калибра прямо ему между черными дугами бровей.

Вечной ночи.

Курок поддался – с натугой.

Щелкнул – и только.

Выстрела не последовало.

Ошеломленный водитель повернулся, чтоб взглянуть на происходящее: прямо на него смотрел тупорылый ствол.

– Гони, а то подохнешь, – послышался задыхающийся шепот из-под черной лыжной маски.

Таксист изо всех сил нажал ногой на акселератор. Машина уже летела, когда он наконец решился спросить:

– Куда?

– Саусалито. К причалу.