Лиз проснулась оттого, что на щёку давило что-то твёрдое. Она еле продрала глаза, чтобы понять, что лежит на углу книги на столе в гостиной. Всё ещё горели лампы, видимо, Пэтти уснула раньше и не заметила, а вокруг валялось множество бумажек, исписанных, исчёрканных. Ручка укатилась на пол.
Лиз не помнила, как уснула, не особо понимала по туманному рассвету, сколько времени, а всё, что крутилось в её голове: ей нужно было в коллегию. На девять утра ей была назначена аудиенция, и в идеале нужно прийти пораньше, чтобы точно застать Уильяма — а вдруг тот всё же решит её бросить и уехать пораньше.
Широко зевая, Лиз поднялась, потянулась, привстав на носочки, размяла шею и проверила, лежит ли свёрнутое в трубку приглашение в коллегию в сумке. Лежит. Прекрасно.
Часы показывали шесть утра. Значит, скоро должна была проснуться Пэтти, чтобы готовить завтрак. Найдя небольшой чистый с одной стороны листок бумаги, Лиз начеркала экономке небольшое послание с просьбой если что разбудить её в семь и собрать весь этот мусор со стола в её сумку, а не в ведро. «Это очень важные бумажки, Пэтти!» — увещевала записка, которая полетела прямо под дверь экономки.
Через два часа, немного отоспавшись в мягкой кровати (ох, каких усилий стоило из неё потом выкарабкаться!), умывшись, собравшись и кое-как засунув в себя завтрак, Лиз хотела уже выходить из дома, когда опять зазвонил телефон.
Полусонная Агата, спускающаяся со второго этажа, неодобрительно посмотрела на него:
— Мне не нравится, что он начал звонить. Я его покупала как украшение интерьера.
— Тогда нужно было брать без провода, — сказала Лиз, поднимая трубку. — Лиз Уэлфри слушает.
— Мисс Уэлфри, через полчаса вас заберёт служебный автомобиль, чтобы доставить в отделение королевской полиции, — сообщила ей безразличным тоном женщина на другом конце провода. — Будьте готовы для двухдневной командировки и ждите у крыльца.
Не дожидаясь ответа, женщина положила трубку. А Лиз вздохнула и сама не поняла отчего: от лёгкого раздражения или оттого, что её, кажется, никто не собирался предавать и оставлять в городе, вытянув все нужные сведения.
— Может, вам что-то с собой, мисс? — обеспокоенно спрашивала Пэтти, когда Лиз в нетерпении крутилась у двери за десять минут до назначенного срока.
Она думала: какая машина приедет? Кто будет за рулём? Ей отчего-то хотелось снова увидеть Макса, хотя она и не собиралась его прощать за устроенную подставу. Но приехал не Макс. Долговязый, худой, как палка, водитель в стервятничьем кителе и даже с фуражкой приветливо улыбнулся собравшимся на крыльце девушкам, забрал и перекинул на заднее сиденье большой рюкзак. Лиз обняла Агату, пообещала, что не натворит глупостей и всё пройдёт быстро и прекрасно! Агата, кажется, не сильно поверила и провожала Лиз ироничным взглядом, пока государственный автомобиль не скрылся за поворотом.
— Мисс, покажите приглашение, — сказал водитель.
Лиз вздрогнула от того, каким низким оказался его голос, и вынула из сумки «трубу».
Тонированное окно опустилось, человек на вахте сбрызнул бумагу проявляющим раствором, убедился в подлинности документа и открыл ворота. Её снова провели по коридорам здания государственной коллегии, но в этот раз не к кабинету Уильяма, а в зал, где полукругом стояло несколько парт, устланных ватманами и огромными листами миллиметровой бумаги. Когда она вошла, склонившиеся над работой люди, как один, подняли головы и воззрились на неё.
— Мисс Уэлфри! — появился из ниоткуда Уильям. — Рад вас видеть.
— Зовите меня Лиз, — шёпотом сказала Лиз, тушуясь под заинтересованными изучающими взглядами. Нескольких учёных она узнавала: видела их в университете мельком, а кого-то — даже на раскопках.
Уильям подошёл к ней, дежурно улыбаясь, а глаза его уже готовились её читать, но Лиз лишь почувствовала, как нагревается амулет. Уильям цыкнул, поняв всё, и покачал головой.
— Что я вчера говорил про шаманскую магию? — шёпотом спросил он. Лиз невинно распахнула глаза и пожала плечами, мол, ни сном ни духом, и Уильям отчего-то не стал при всех настаивать. Он положил руку Лиз на спину и повлёк за собой к столу, на котором вновь кипела работа. — Это, — сказал он, — наша команда, работающая над составлением нового экземпляра карты. Лучшие картографы университетов, лучшие историки, культурологи. Альберт Кёниген, — представил Уильям седоватого обросшего человека в крупных очках с толстыми линзами, он приятно улыбнулся и кивнул Лиз, — наш главный консультант. Профессор Кёниген. Мисс Уэлфри. Полагаю, у вас уже есть идеи, как разобрать вязь, которую вы гипнотизировали вчера весь вечер?
— Я пыталась… — честно сказала Лиз, косясь на Уильяма.
— Был бы рад услышать, мисс Уэлфри. Профессор Истбург был приятно удивлён, когда узнал, что вы согласились сотрудничать с коллегией, и много вас нахваливал.
Лиз смущённо улыбнулась и полезла за тетрадями, заботливо сложенными Пэтти так аккуратно, как сама бы она никогда не смогла.
— Я смогла понять только несколько букв древнего алфавита. Возможно, это было какое-то название.
— А-а, — протянул профессор Кёниген, — действительно. Кажется, это топоним, возможно, название того самого посёлка, только с тех времён, когда рисовали карту. Пойдёмте, мисс Уэлфри, кое-что посмотрим. Тут в библиотеке есть всё, даже то, чего нет в университете.
И он увёл Лиз, сияющую от предвкушения, в самую огромную библиотеку, которую она когда-либо видела. Там между шкафами высотой в три человечески роста катались на лестницах с колёсами одетые по форме библиотекари. Их галстуки и волосы развевались, подхватываемые стремительным ветром, стучало дерево о дерево, а книги самых разных размеров перелетали из рук одного библиотекаря к другому, будто поддерживаемые волшебством. В этом лабиринте шкафов и живых лестниц среди миллионов, казалось, книг им быстро нашли те, что назвал профессор Кёниген, и они с Лиз провели около получаса споря о том, что мог значить тот или иной нарисованный очень приблизительно по памяти символ.
Она так вошла во вкус, что совсем позабыла, что утверждает, что неправ не какой-нибудь Майкл, а сам Кёниген, главный исторический консультант, как сказал Уильям. И осознание пришло, лишь когда он в голос рассмеялся и, в шутку грозя пальцем, сказал:
— Вот уж жаль, что не ко мне на поток попала, а! Вот как жаль! Прав Истбург. Способная и увлечённая ты, Лиз.
— Никогда не чувствовала себя больше на своём месте, — призналась она, широко улыбаясь.
— Значит, не зря согласилась. Такой шанс упускать никак нельзя. А то Истбург рассказывал, как ты от инспектора сбежала. Королевская полиция — это не так плохо. Они дают хорошее финансирование и интересные проекты.
Улыбка Лиз померкла. Она отвернулась, скрываясь за длинными распущенными волосами, и тихо сказала:
— Всё равно не хочу работать на них. Это исключение.
— А чего так? — участливо спросил профессор. — Инспектор что ли не угодил? Обычно девчонки глаз отвести не могут.
— Я просто не люблю, когда лезут ко мне в голову без разрешения.
Понял профессор, что она имеет в виду, или нет, он протянул тихое «а-а» и больше ничего личного спрашивать не стал. Они сошлись на том, что в названии точно есть буквы А, Р, Ж и несколько И, возможно — Э, или Е, или Ю; Д, или Б, или обе; какой-то символ походил на слияние двух букв, и было сложно понять каких, а где-то линии не напоминали ни одну букву вообще, будто пришли не то что из других времён — из других стран.
— Что ж, пока лучшее, что мы можем, — заключил профессор. — И, кажется, как раз вовремя. Мне кажется, мисс, это за вами.
Лиз подняла глаза и удивлённо вскинула брови. К ним шёл Макс, в этот раз одетый по-дорожному: в тканевые камуфляжного цвета штаны, высокие шнурованные ботинки и кажущуюся жутко тяжёлой куртку. Он будто свернул не туда и попал в эту строгую шикарную библиотеку случайно — и тут же напомнил Лиз о том, как он выглядел в форме три года назад. Она как будто ему… шла?
Лиз одёрнула себя, удивляясь, откуда у неё вообще такие мысли, и быстро дописала заметку.
Макс остановился перед столом, деловито оглядел сложенные книги и справочники и улыбнулся:
— Ну привет, блонди. Работаешь? — Лиз фыркнула. — Пришёл забрать тебя к Уильяму. Он хочет напомнить, что тебе ещё документ подписать надо перед отправкой. Да и карта готова максимально. Здравствуйте, профессор, — наконец кивнул профессору Кёнигену Макс.
Тот вежливо улыбнулся, будто совсем не осуждал его невежливость.
Лиз извинилась перед профессором, поблагодарила за отличные дебаты, собрала вещи и поспешила за Максом.
— Я тебе не блонди, — прошипела она.
— И деньги за кофе ты мне не вернёшь, я понял, Лиз, успокойся.
Она задохнулась от возмущения и того, как изогнулись губы Макса. Он едва сдерживал смех! Издевался над ней — и получал от этого удовольствие! В этот момент Макс вызывал у неё ничуть не меньше раздражения, чем Уильям, только с ним чувство жгло и бушевало, вызывало желание кричать и бунтовать. А Уильяма можно было ненавидеть тихо, спокойно, по-зимнему холодно. И эта холодная злость на него с его «талантом» никогда не вызывала странных, почти дурацких улыбок в сторону. Кажется, это в Максе сейчас было самым раздражающим!
И Лиз была даже рада отвлечься на чтение и подписание договора, который заставил её несколько раз прыснуть от смеха: государство брало на себя обязанности обеспечить подписывающего всем необходимым для выполнения краткосрочной командировки в графство Колби, но не несло ответственности за любые травмы, полученные им в ходе операции, даже если они повлекли бы за собой гибель.
— Всё настолько серьёзно, — хихикнула Лиз. — А как часть универской практики мне зачтётся?
Уильям закатил глаза.
— Зачтётся. Подписывай.
Лиз пожала плечами и подписала. Передала ему бумагу и, оглядев кабинет, в котором опять, кроме неё, Уильяма и Макса, никого не было, спросила:
— А кто-то ещё такое подписывал?
— Разумеется. Все, кто будет задействован. Ты ведь не думала, что особенная?
— Ну, как сказать, — сморщила нос Лиз. — А много людей едет?
Уильям положил все документы в папку и, взяв её под мышку, пошёл к выходу, кивнув Лиз следовать за ним.
— Меньше десятка. Почему тебя это волнует?
— Толпа привлечёт внимание. Особенно в государственных автомобилях.
— Мы будем разбиты на группы. — Лиз закивала, представляя целый кортеж, въезжающий в маленький город, и его жителей, чешущих головы в попытках понять, чем обязаны такому визиту. — Я не могу рисковать и отправлять тебя одну, например. Не только потому, что не очень доверяю тебе в принципе, но и потому, что, когда берёшь с собой… скажем так, неквалифицированные кадры, стоит иметь план «Б».
Лиз закатила глаза, но спорить не стала. Только подумала, что было бы неплохо утереть ему нос так же, как она всегда делала в гимназии, сдавая каждый тест, каждый экзамен и устный зачёт так, что Уильяму оставалось сверлить её тяжёлым взглядом, хмыкать и ставить «отлично».
Пистолетов у Макса было как минимум три. Один опять скрывался во внутреннем кармане его куртки. Второй он вручил Лиз, когда она забралась на заднее сиденье в этот раз, похоже, не рабочего, а личного автомобиля, без напыщенности пахнущей новизной кожи и полированных деревянных вставок на дверях. Чёрное железо пистолета оттягивало руку, и Лиз недоумённо пялилась на пистолет, будто впервые видела.
— Я стрелять не умею, — подняла она глаза на Макса.
Тот пожал плечами.
— Всё равно с ним лучше, чем без него. Будем надеяться, что он тебе просто не пригодится.
А третий Лиз нашла под водительским сиденьем между аптечкой и бутылкой воды, в куча непонятного тряпья. Видимо, это была привычка: Агата находила пистолет там же. Лиз, прищурившись, посмотрела на бардачок. А был ли пистолет там? Пусть ящик не выглядел таким надёжным, как в новеньком правительственном автомобиле, замочная скважина намекала, что его секреты просто так не выведать.
— С нами кто-то едет? — спросила Лиз.
— Ещё один человек. Все нас восемь, кажется. Здесь трое. Уилл с его водителем в другой машине выезжают через час. И ещё трое поедут другими путями, чтобы не так привлекать внимание.
— Отлично, — хмыкнула Лиз, с неудовольствием думая, почему этот третий не мог поехать в другой машине.
Третьим ещё и оказался невероятно серьёзный мускулистый мужчина лет под сорок с короткой чёрной бородой и такими же волосами. Роквуд, как представил его Макс, смерил Лиз подозрительным взглядом, кивнул и всю дорогу с ней не разговаривал. А она, скучая, всю дорогу действовала обоим мужчинам на нервы тем, что, протиснувшись между передними сиденьями, постоянно переключала радио. Сначала это были какие-то слащавые песенки о любви, которым она подмурлыкивала невпопад, потом — радио-спектакль, поверх которого Роквуд стал что-то рассказывать Максу, и в итоге было не разобрать ни одно, ни другое. А затем Лиз нашла свою волну: новостные сводки! В них уже не говорили про раскопки, не рассказывали там и про расследование королевской полиции, но, крутя реле, Лиз вдруг услышала: «Городе Твин Шлив, графство Колби, произошёл пожар в одном из гостиничных номеров. Найден труп мужчины…»
— О! Хоть что-то интересное! — захохотал Макс, и Лиз ударила его по плечу.
«…Причины смерти устанавливаются. Свидетели видели мужчину, выходящего из здания за пару минут до начала пожара. Персонал его постояльцем не опознал».
— Вовремя мы едем, — покачал головой Роквуд.
— Думаешь, связано с картой? — спросил Макс, хмурясь.
Тот кивнул, и с тех пор эта мысль крутилась у Лиз в голове. Переключать радио она стала чаще и более нервно, пытаясь найти хоть что-то про поджог в отеле или про подозреваемого. Но больше ничего путного не говорили, лишь повторяя одно и то же. И, разочаровавшись, Лиз сползла по сиденью и молча ждала, когда они наконец приедут.
Она задремала, привалившись к своему дорожному рюкзаку, и не заметила, как пейзажи сменились, как солнце уползло на другую сторону машины, и только остановившаяся монотонная качка оборвала её сон. Автомобиль Макса втиснулся на запруженную парковку у постоялого дома, адрес которого дал Уильям перед отъездом. Макс и Роквуд выбрались из салона и тут же начали потягиваться, а Лиз, приходя в себя, оглядывалась. И ей казалось, что их приезд уже показался странным каким-то прохожим, или невидимым людям, выглядывающим из окон, или курящей на углу женщине в вызывающих тряпках.
— Выходишь или будешь жить здесь? — открыл заднюю дверь Макс.
Лиз моргнула, будто впервые его видела, и кивнула, плохо понимая чему. Он забрал её рюкзак, повесив его на свободное плечо, и жестом поманил из машины. Она вышла и только тогда поняла, что у неё самой тоже затекли и ноги, и спина, и сидеть ей не хотелось больше никогда в жизни. День в пути высосал все силы, несмотря на непонятный полусон, и хотелось нормально поесть, а не перебиваться в придорожных забегаловках противным кофе и жирными лепёшками, и нормально поспать, лучше на чём-то потвёрже. Но Лиз знала, что её желания осуществятся ещё не скоро: им много что предстояло сделать до наступления темноты. Уильям про пожар наверняка уже знал и факты сопоставил, а значит, началась гонка на опережение. Лиз всё ещё верила, что может успеть.
Она порывалась отправиться на разведку сразу по приезде, как только они скинули сумки в номере, но Роквуд остановил её жёстким: «Мы ждём Уильяма».
Лиз пролежала бесцельно минут пятнадцать, рассматривая последние сделанные в библиотеке записи. Её койку в номере, который приходилось делить с двумя мужчинами, отгородили самодельной ширмой из палаточного брезента, и Лиз только слышала тяжёлую поступь армейских ботинок, пытаясь понять, кто как ходит, под кем больше скрепят половицы, кто стучит створками шкафа. Она тяжело вздохнула от скуки, крикнула, скоро ли приедет Уильям. «Через час в лучшем случае», — ответил ей Роквуд, и Лиз резко села на койке. Ждать было нельзя! Тем более час.
— Я хочу есть, — заявила она, выходя из-за ширмы. — Отведите меня куда-нибудь поесть.
— Съешь яблоко, — рыкнул на неё Роквуд. — В рюкзаке вон.
— Я хочу нормальной еды, а не ваши лепёшки и яблоки. Не пойдёте со мной, я пойду одна.
— Ещё чего! Никуда ты!..
— Рок, хватит, — прервал его Макс. — Она девочка и не привыкла к таким поездкам. И точно тебе скажу: улизнёт, ты даже не заметишь. — Он посмеялся и сверкнул глазами в сторону Лиз. — Я схожу с ней.
— Вы возвращаетесь через час.
— Так точно, сэр! — воскликнула Лиз, скалясь, и выпорхнула в открытую Максом дверь.
— Что ты задумала, блонди? — спросил он, когда они миновали стоянку. Всё это время тяжелый взгляд Роквуда следовал за ними, упершись в спины. Лиз то и дело оборачивалась и радостно махала ему рукой, будто это делало их выход менее подозрительным. — Я ведь понимаю, что ужин — не единственная твоя цель.
— Мы знакомы два дня, а ты так хорошо меня знаешь! — восхитилась она с театрально-широкой улыбкой. — Только не думай, что сможешь этим меня задобрить.
Они шли по удивительно сухому маленькому городку. Дороги здесь были просторные, будто хотели уместить не меньше трёх фур, которые никогда не проезжали по этой гладкой и пыльной земле. Маленькие прямоугольные домики с косыми однобокими крышами ютились, прижавшись друг к другу. Запылённые, где-то обшарпанные, с деревянными фасадами и частоколами таких же неприметных заборов с облупляющейся краской, они поднимались по холмам и вели на центральные улицы, такие же широкие, необъезженные, но более людные и живые. Здесь слышался и смех, и гомон, и кряхтение редких моторов. Строения казались более крепкими, каменными, обшитыми деревянными панелями. Под пологими нависающими крышами светились желтым светом гирлянды и неоновые вывески, заманивающие в какие-то забегаловки, и Лиз с удивлением отметила, что внутри довольно много людей: их было видно через маленькие окошки без штор.
— Что мне нужно сделать, чтобы снова получить твоё расположение? — спросил Макс, пока Лиз, игнорируя любые бары и ресторанчики, вела их глубже город, разглядывая вывески.
— О, не знаю, — сказала она. — Уйти с работы?
— Что не так с моей работой? — удивился Макс. — Ну, допустим, кроме того, что я увёз тебя в коллегию. У тебя какие-то тёрки с Уиллом?
— У меня нет «тёрок» с Уиллом!
Лиз остановилась, недовольно поджимая губы. Ей казалось, что ещё немного и они пройдут насквозь весь город по его главной дороге. До гор, подпирающих Твин Шлив с северо-запада, казалось, рукой подать. Даже видно было кружащий между елями серпантин и несколько красных фасадов горных домиков.
— Те, у кого всё с ним нормально, — продолжал Макс, — от него не бегают. Те, кто от него бегают, обычно преступники.
— Я не преступница. Просто он… — Лиз запнулась и посмотрела в землю. — Он эмпат. А я терпеть не могу эмпатов.
— Он не использует свои силы вне работы, — сказал Макс.
— Неправда. — Лиз прикусила губу и ещё раз осмотрелась. — Ладно, пойдём туда. Я действительно уже хочу есть. Потом ещё погуляем, мне нужно найти… что-то.
Макс вскинул брови, но спорить с ней не стал.
Выбранный Лиз трактир будто застыл во времени, только в него провели электричество, а деревянные лестницы на второй этаж заменили металлическими. Балки под потолком выглядели древними и ненадёжными, грязный деревянный пол скрипел под ногами, и все столики, стулья и скамьи казались засаленными, будто их протирали раз в век. Но это никого не останавливало: что у барной стойки, что в просторном зале собралось множество людей, громко болтающих, смеющихся и стучащих тарелками и бокалами. Кто-нибудь то и дело спускался со второго этажа, туда же поднимались с нагруженными подносами официантки.
Лиз и Макс остались на первом этаже. Они взяли по миске супа, пришли к выводу, что он вообще-то так себе, пустоват и точно стоял весь день, если не со вчера, но после долгой дороги сойдёт. Пышногрудая улыбчивая официантка во всю улыбалась Максу, подходила раз сто за десять минут, спрашивая, не хочет ли тот что-то ещё. Тот, посмеиваясь, отказывался, но официантка явно слишком сильно хотела заработать с их столика побольше, и Лиз, в который раз заметив подплывающую к ним девушку, не дожидаясь вопроса, выпалила:
— Жареную картошку и апельсиновый сок, пожалуйста.
Девушка смерила Лиз непонимающим и возмущённым взглядом (Макс прыснул, прикрываясь рукой), сказала, что заказ можно будет забрать со стойки через пять минут, и уплыла дальше, покачивая бёдрами.
— Она тебя клеит, — сказала Лиз, глядя на всё ещё веселящегося Макса.
— Да я в курсе. Тебя это так смущает? Я же вроде предатель, ты меня не прощаешь.
— Меня раздражает назойливость.
Лиз скрестила руки на груди.
— Картошка и сок! — крикнул бармен.
Макс порывался пойти за заказом, но Лиз выскользнула из-за столика раньше и пошла сама. Официантка её действительно бесила назойливым вниманием и беспардонными намёками, которые она и глазами, и улыбками, и игриво выставленными плечиками подавала Максу. В конце концов, он сидел не один! Ну и что, что они здесь просто как коллеги, на ней же это не написано!
Лиз взяла картошку и сок и направилась к столу, лавируя между снующими туда-сюда посетителями с грацией лучшей официантки. Почему ей вообще есть дело, кто пытается привлечь внимание Макса? Будь на его месте Майкл или Уильям, она бы так реагировала? Что-то противное и неуместное подсказывало, что вряд ли.
Она пыталась поставить всё осторожно, как…
— Эй!
Кто-то толкнул её в спину. Свеженалитый сок выплеснулся, заливая картошку, стол, брюки Макса. Слепил пальцы Лиз и капал с них, как весенняя капель.
— Смотри, куда идёшь, кретин! — кричала Лиз вслед громадному, упитанному, бородатому мужику в грязной рубашке и стоптанных сапогах — перевозчик, не иначе. Рядом с ним семенил мужичок сухой, тощий, нервно подрагивающий от собственного визгливого смеха. Они оба на возмущения Лиз не обратили никакого внимания.
— И что они здесь забыли? — насторожился Макс, вытираясь платком. — Далеко от маршрутов.
— Ой да плевать. — Лиз ударила стаканом и всем, что в нём осталось, об стол и пошла к стойке за салфетками: на их столике такой роскоши не водилось.
Перевозчики обосновались неподалёку и уже галдели на всю забегаловку.
— Наконец отдых! — пробасил крупный. — Трое суток без сна, и всё ради чего!
Тощий нервно закивал ему и зевнул, не прикрываясь. Пока Лиз безуспешно пыталась салфетками оттереть липкие пальцы, толстяк причитал, как аж с юга ехал, не то что «этот подхалим малодушный». Он замолчал ненадолго лишь тогда, когда им принесли еду, и отпустил сальный комментарий в сторону официантки.
— Ты тут осторожнее, — хихикнул тощий. — А то опять загуляешь — и всё, пиши пропало.
— Я говорил боссу! Это не я, это девка дорожная. Опоила меня тогда да подсыпала чего наверняка.
— Да-да, ха-ха.
— Да знал бы ты, кретин!
Раздражённая, Лиз потребовала у бармена ещё салфеток и, схватив их чистой рукой, как орёл хватает жертву, вернулась к Максу.
— Держи. — Кинула она салфетки на обтянутую потёртой кожей скамью. — А я в уборную.
В узкой, рассчитанной на двоих дамской комнате никого не оказалось. Лиз шумно выдохнула и включила воду. Пальцы оттирались плохо. Мыла здесь не было и в помине, пахнущая канализацией ледяная вода лилась из обоих кранов и стекала по ржавой грязной раковине в протекающий сифон.
Лампочка тоже не работала, и весь свет проникал из одного-единственного прямоугольного окошка почти под потолком. Форточка была открыта, чтобы хоть как-то бороться с запахом. Заглядывать в кабинки Лиз было попросту страшно.
Она выключила воду, жалея, что оставила Максу все салфетки, и собиралась уходить, как услышала голоса. Уже знакомые, доносящиеся с улицы.
— Капец приехали, — ругался тот бородатый верзила. — Везде слежка! Не для того я с юга пёрся по тому, что там зовут дорогами. Повезло, что фургон не встрял.
— Да что ты говоришь! — Это голос новый, третий, спокойный и почти приятный, только переполненный пренебрежением. — Страдалец! И девка его совратила, и дороги ему не те. Ты здесь на работе, а не на курорте.
— Извиняюсь, босс.
— И вообще! — встрял тощий своим тонким нервным голоском. — На юге хоть дороги есть. Здесь не пройти, не проехать. И как нам свалить-то потом⁈
— Не ори, косой. Всё внимание привлечёшь. Не хватало, чтоб кто-то настучал стервятникам.
— Да уж… А они не разнюхают, босс?
— Сейчас уже поздно. Разнюхают или нет — они ничего не успеют. Наверно, всё ещё вора ищут.
Он сдержанно засмеялся, и тощий вторил ему высоким визгом.
— Да уж. Стервятники наши нерасторопные. И раскопки не сразу присвоили, а что людей искать, так вообще раскачаться надо, допросить…
— Даже карту присвоить не успели, хи-хи.
— И теперь злые с того, как шавки подзаборные.
— Или как тёща твоя! Ой! — Он вскрикнул, как будто получил оплеуху, и два других загоготали.
Лиз стояла под окном и не дышала.
Вдруг на улице послышалось копошение, собачий лай, несколько незнакомых голосов. Обсуждение затихло.
Они выждали несколько минут, пока прохожие уйдут, и тот, что с голосом поприятнее, продолжил:
— Ладно. Встречаемся в «Амбере» через два часа.
— Так точно, босс.
— И не шумите здесь.
— Да уж. Слежка. Везде слежка.
Послышались первые шаги, а затем — запах сигаретного дыма.
— Как думаешь, к чему она вообще ведёт? — заговорщическим шёпотом спросил тощий.
— Нас — к огромным деньжищам. Только надо б её для начала забрать.
— Этот чёрт ещё торговаться попробует!
— Пусть попробует. Босс покажет ему, как торговаться с…
— Эй! Мужчины! — прикрикнул на них кто-то будто издали, прерывая речь бородатого. — Что стоим? Это частная территория! Здесь не курят!
— Тьфу! Грёбанные стервятники!..
В этот раз, кажется, ушли все. Лиз выдохнула и мотнула головой. Понимание, что она только что подслушала что-то очень важное, медленно накрывало её, и пальцы начинали дрожать. Она выждала ещё пару минут, сделала несколько глубоких столиков и поспешила обратно за столик.
— Что случилось? — удивился Макс. — У тебя глаза, будто призрака увидела.
Лиз села, нервно оглядываясь. Дверь трактира открылась, и только что курившая на улице парочка вернулась к барной стойке. Лиз проводила их взглядом и передёрнула плечами.
— Те, кто сейчас зашёл, — прошептала она, придвинувшись к Максу так близко, и их колени и плечи соприкасались, — они шептались на улице про руины, и карту, и всё это…
— Думаешь? — Макс заглянул ей в лицо, такой серьёзный и настороженный.
Она отчего-то ждала, что он ей не поверит, но не нашла сомнения в его взгляде и закивала. Макс одними глазами посмотрел на сидящих у стойки мужчин, закинул руку на спинку скамьи, прямо за спиной Лиз, и подозвал официантку, чтобы оплатить ужин. А Лиз отчего-то смотрела только на его руку. Так делали мальчишки, когда пытались незаметно приобнять. И если бы не мысли о том, что сейчас в паре метров от них сидят бандиты, а у них меньше часа, чтобы найти некий упомянутый «Амбер», Лиз наверняка бы подумала о руке Макса чуть серьёзнее и, вероятно, с более осознанными и приятными ощущениями.
А он быстро расплатился, залпом осушил недопитый кислый морс и, взяв Лиз за руку, повёл поскорее из трактира. Она обернулась у самой двери и вздрогнула: они встретились взглядами с бородатым верзилой. Его глаза как будто пронзили её, и Лиз, сильнее вцепившись Макса, выскочила на улицу.
— Он меня увидел, — зашептала она. — Он меня увидел. Один из них. Он понял…
— Ничего он не понял, — мотнул головой Макс, утягивая её, нервную, сжавшуюся и вертящую головой во все стороны, подальше от трактира.
Он хотел увести её обратно в их гостиницу, но Лиз его разгадала и остановилась.
— Нет! — воскликнула она, вырывая руку их его хватки. — Они упомянули некий «Амбер». Мы должны найти это, чем бы оно ни было. Там карта, Макс! Та самая карта! Я уверена. Как мы можем упустить этот шанс⁈
Он с сомнением скривил губы, но спросил:
— Ты знаешь, где это? — Лиз замотала головой. — И как ты собираешься туда попасть? Я похож на гида по Твин Шливу? И к слову, у нас полчаса, Лиз. После Роквуд будет злиться, особенно, если приедет Уилл.
— Подождут, не развалятся, — махнула рукой Лиз и, уперев руки в бока, снова начала оглядываться.
Если бы она была непонятным местом, которое очень хотели посетить какие-то бандиты, где бы она находилась? Уж точно не на людной улице. Скорее где-то глубоко в закоулках, прячась в тенях и запутанных лабиринтах домов, путь между которыми знал только просвещённый…
Или полицейский!
Лиз заметила проходящего мимо патрульного и, радостная, рванула было к нему, но Макс схватил её за руку чуть выше локтя.
— Слушай, не нужно рисковать. Вернёмся, дождёмся Уильяма и остальных и…
— И они к этому моменту всё уже найдут и заберут! — Лиз обернулась на ускользающий между домами силуэт и серьёзно посмотрела на Макса. — Слушай. Я спрошу дорогу, мы быстро дойдём до этой лавки, всё разведаем и вернёмся. Ничего страшного не произойдёт, я обещаю. Я только посмотрю, не больше. Мы вернёмся в срок!
Она подняла на него умоляющие, самые честные в мире глаза. Сложила ладони, умоляя. И ничего, что она врала: Макс — не Уильям, не прочитает. Но ему будто и не нужна была эмпатия, чтобы знать, чего она хочет на самом деле. Он изучал её лицо внимательным, полным понимания взглядом, и руку держал так сильно, что не вырваться.
Но он всё равно поддался.
— Пистолет с собой?
Лиз закивала, и Макс, сказав, что будет ждать в ближайшем проулке, без удовольствия отпустил её, позволяя убежать к полицейскому. Тот почти завернул за угол длинной улицы из длинных трёхэтажных жилых домов, когда она закричала: «Офицер! Офицер, подождите!» Он недоумённо обернулся, а Лиз, затормозив рядом, с самой широкой улыбкой заглянула ему в лицо:
— Спасибо, что остановились! Я совсем сбилась с ног. Не знаю, к кому обратиться.
Полицейский, мужчина лет тридцати, окинул Лиз непонимающим взглядом.
— Что-то стряслось, мисс?
— Ой, нет-нет, что вы. Ничего серьёзного. Я просто… немного заплутала. Хотела спросить…
— Вас проводить? А то уже темнеет. Мало ли кто вам встретится. Вы приезжая? Помните название гостиницы?
— Да-да, помню и как пройти помню, это туда, — она махнула себе за спину, — вниз по улице, почти на выезде. Я, понимаете, проездом. Буквально завтра утром буду уезжать дальше. И мне очень, очень срочно нужно найти одно место. А то и темнеет, и время такое, что многое начинает закрываться… Вы не знаете, «Амбер» ещё открыт?
— «Амбер»? — переспросил полицейский. — «Амберджини», что ли? Зачем вам нужно это место?
Подозрение на его лице заставило Лиз несколько испугаться. Кожа головы резко похолодела, и неприятный морозец прошёл по плечам и спине.
— А это плохое место? — продолжила она разыгрывать дурочку. — Я просто гуляла и разговорилась с человеком… Он сказал, что я могу там купить… эм… амулеты?.. Обереги, знаете? У меня их много!
Она вытащила из-под рубашки один, а внутри всё кричало: «Дура! Он тебя раскусит!» Идеальная ложь грозила развалиться оттого, что она не знала, что вообще в этом «Амберджини» есть.
— Ах вам лавка нужна, — будто выдохнул полицейский, осматривая её оберег от чтения. — Ну, лавка должна быть ещё открыта. Но лучше туда вечером не соваться. Отвратный райончик. Там и бродяги, и бандиты, и бродячие бандиты.
Они рассмеялись.
— Благодарю вас, сэр! — с широкой улыбкой сказала Лиз. — Я буду там очень осторожна. Подскажите только ещё, куда идти?
— Может, вас проводить?
Он снова окинул её взглядом, а Лиз покосилась в темноту между домами, где ждал её Макс.
— Не стоит. Я не хочу вас отвлекать и утруждать. Поверьте, я могу за себя постоять. Изучала боевые искусства в школе. И… б-бегаю неплохо. — Она нервно рассмеялась и снова спросила: — Так в какой стороне лавка?
— По Западной улице, потом свернёте в Рудный переулок и там до конца. Ориентир — старый барбершоп. Не ошибётесь. Но лучше подумайте, как отложить поход туда до завтра.
— Да, конечно. Ещё раз вам спасибо. — Лиз уже начала обходить его по дуге. — Извините, мне пора, наверно. Если я хочу заглянуть в лавку и прогуляться в парке, пока не совсем поздно, лучше идти сейчас. Огромное спасибо за помощь!
— Всегда рад. Если вы останетесь здесь подольше, мы могли бы встретиться ещё раз. Например, завтра здесь же в это же время?
Лиз вскинула брови от изумления и, ослепительно улыбнувшись, помахала смотрящему на неё полицейскому.
— О, конечно, это так мило! Но завтра я, увы, уезжаю.
Она даже несколько раз обернулась для приличия, но, как только дом скрыл её от взгляда патрульного, улыбка слетела с лица. Не хватало ещё подцепить какого-то непонятного недо-стервятника!
А вот Макс, подпирающий плечом кирпичную стену в самом тёмном из всех проулков, развеселился не на шутку.
— Смотри-ка, ты тоже пользуешься популярностью! А я думал, это только мне так повезло.
— Мне хватает одного стервятника на хвосте, — огрызнулась она.
В проулок не проникал свет, на него не выходили никакие окна, зато его можно было пройти насквозь, выходя на параллельную улицу, такую же длинную и узкую, и тонущие в сумерках дома на ней казались абсолютно такими же безликими. На них уже не сверкали зазывающие вывески, как на центральной улице, и взгляду не за что было зацепиться.
— Ты не знаешь, что это за улица?
— Без понятия, — мотнул головой Макс. — И вообще-то я не стервятник.
— Все, кто работают в полиции — стервятники, — не согласилась Лиз. — И не важно, какой у них китель.
Она осматривала проулок, пытаясь понять, это западная улица или нет. Ни внутри, ни снаружи не было никаких опознавательных табличек, будто все должны были знать, где в этом городишке север, где юг, где остальные стороны света соответственно. У неё ведь даже компаса не было!
Но была ведь карта! Самая обычная, туристическая, вырванная из найденного на тумбе в номере путеводителя.
Лиз зашарила по карманам, пытаясь вспомнить, в какой положила карту.
— Тебе помочь? — фыркнул Макс, глядя, как она ощупывает задние карманы облегающих джинсов.
Лиз скривилась. «О!» — и достала карту из внутреннего потайного кармана куртки. А потом выбежала обратно на улицу. Медленно бродящие по ней прохожие едва ли обратили на неё внимание, когда она встала ровно по середине и посмотрела вперёд. Судя по карте, горы, которые возвышались над всем городком, располагались на северо-западе, то есть, если идти чуть левее, должна быть та самая улица. Довольная, Лиз свернула карту и побежала к Максу. Они были довольно близко: пришлось пройти всего два квартала, чтобы улица стала немного шире и наконец на ней появилась табличка «Западная».
Дальше путь был простым.
— Я, вообще-то, — вернулся Макс к прерванному разговору, — полицейский китель не ношу.
— Но ты ведь работаешь на Уильяма. Он инспектор королевской полиции. Главный стервятник.
— Я работаю на Уилла, но не в полиции.
— А кто же ты тогда? — недоверчиво улыбнулась Лиз. — Его личный водитель?
— Иногда водитель, — кивнул Макс и показал на вывеску, гласящую, что они пришли в Рудный переулок. — Иногда — телохранитель. Иногда я просто стою ради прикрытия, например, когда особо опасные не-преступницы пытаются смыться через задний ход. Я наёмник, Лиз. Что скажут — то и делаю.
— Оу! — Она удивлённо распахнула глаза, и как будто от новой информации стало немножко легче. По крайней мере, Макс был не из полиции. Это бы ставило на нём огромный жирный крест. Теперь крест стал поменьше, потоньше. На Уильяма он всё-таки ещё работал, а это само по себе не могло никому добавлять очков.
Старый барбершоп оказался по-настоящему старым. Там будто никто никогда не убирал: внутри было темно, окна заляпаны и в паутине, но табличка «открыто» горела и пыталась призвать хоть кого-то.
А вот деревянная, выделанная под средневековье вывеска напротив внимание привлекала не так, но Лиз не могла оторвать взгляд от надписи.
Ам-бер-джин-ни…
Она ворочала его на языке, пытаясь понять, что именно так её цепляет.
Ам… Бер… Дж…
Толстые узорчатые буквы, будто сошедшие со страниц рыцарских романов и книжек с легендами, вспыхивали одна за одной.
А — Б — Е — Р — Д — Ж — И
— О боже мой! — воскликнула Лиз. — Нам точно сюда надо!
— Ты сказала: только смотреть, — серьёзно заметил Макс.
— Да, да, я знаю! — Лиз потирала ладони. — Но на карте — на оригинальной — была надпись. Мы с профессором Кёнигеном утром пытались её разгадать, но поняли только некоторые буквы. И вот они все здесь! Ты думаешь, это совпадение? Я не уйду отсюда, пока не проверю.
Она скрестила руки на груди и топнула ногой. Макс что-то нечленораздельно прорычал и толкнул Лиз плечом, проходя в сторону лавки.
В «Амберджини» обычно было тихо. Упрятанная в самый неприметный район, куда простой человек не сунется, принимала она посетителей редко, а кого принимала, те были клиентами постоянными: любители антиквариата и подозрительной дряни, мнящие себя магами и ведьмами, продавцы чего-то не особо законного. Залётных посетителей в «Амберджинни» не ждали и не жаловали. Особенно вечерами — на них назначались встречи.
Вот и сейчас босс кого-то ждал. Патлатый мальчишка-продавец в толстых очках не знал ни имён, ни как важные посетители будут выглядеть. Его в это не посвящали, как и в то, какие у босса, собственно, дела, но он быстро связал неожиданных визитёров с пожаром в гостинице и смертью какого-то приезжего мужчины. Неприятности в ГОРОДЕ часто совпадали с визитами «особых гостей».
Оставалось ждать. Вечер уже окутал Рудный переулок тенями, делая западный район ещё более неприглядным. Мальчишка-продавец сидел за прилавком и за неимением альтернативы считал выручку по третьему кругу. Пока что числа не менялись, хотя он рассчитывал на другой исход — чтобы пощекотать себе нервы недостачей или подивиться, какая магия преумножила сегодняшний скромный доход.
Он с тоской смотрел на улицу через густо заставленные хламом окна витрины: от миниатюрных железных машинок, по слухам из коллекций каких-то горных лордов, если такие вообще существовали, до чучел животных, убитых на крайнем севере, но продающихся отчего-то в самом центре страны.
Товар здесь не менялся неделями, а то и месяцами, могло показаться, что выручки «Амберджинни» вообще не приносит, но стоило появиться в ней покупателю, как касса наполнялась весьма приличными суммами. Порой покупатели даже оставляли чаевые (их мальчишка не считал, чтобы босс ненароком не заметил и не потребовал половину) за неразглашение личности. Такие обычно скупали что-то странное и зловещее, к чему босс расставлял таблички «Не трогать».
Парнишка подпёр кулаком лицо и широко зевнул. Он лениво переводил взгляд с одной запрещающей таблички на другую, считая их, будто овец. Одна, вторая, третья…
Вдруг звякнул звонок на двери. Вошли двое. Девчонка, точно ровесница продавцу, рассматривала витрины с подозрением, точно искала что-то, и мужчина постарше, но ненамного. Выдержка военного, но одет по-граждански. Мальчишка напрягся: вдруг это обыск, просто тайный? Мужчина оглядывался, но не приценивался. Либо просто сопровождал, либо подозрения взялись не на пустом месте.
«Надо предупредить босса», — подумал мальчишка, но уйти не успел: его окликнули.
— Молодой человек! — Не успел он обернуться, а девушка уже полулежала на прилавке, всматриваясь в его лицо. — А не поможете нам? Что у вас тут самое древнее и интересное?
Он растерялся, обшарил взглядом магазин и усмехнулся.
— Вы не потянете.
— Ты меня недооцениваешь, — заулыбалась девушка. Мужчина бросил на неё скептический взгляд. — Давай, показывай. Что бы ты продал самому заядлому коллекционеру? Самое дорого, бесценное даже, а?
Мальчишка задумался. Такие к ним приходили редко. Обычно шли прицельно, но вот таких непонятных проходимцев босс называл барахольщиками и денежными мешками. Для них просто было завысить цену, продав, по сути, ерунду, потому что они не разбирались, а искали «сокровища». А кто ищет — тот купит втридорога.
— А давайте я вам вот что покажу! — сказал мальчишка и вышел из-за прилавка, заманивая покупателей в уголок, где ютились инкрустированные золотом черепа, настоящие, как говорил босс. Сам продавец не сильно разбирался, но босс говорил, что так даже лучше. Мол, лишнего не скажет, и мальчишка всё говорил по заученной указке.
Череп человека из племени, жившего на этой территории, молодую покупательницу не впечатлил. Уже на втором предложении она, рассмотрев череп вблизи, махнула рукой, мол, показывай следующий. Её спутник следовал за ней, но не слушал и на ассортимент лавки не смотрел.
В какой-то момент он только коснулся плеча девушки и тихо сказал: «Время».
Когда Макс ударил пальцем по часам, Лиз отчего-то сразу поняла, что имеет он в виду далеко не их опоздание на встречу в Роквудом и Уильямом. Она встрепенулась под его выразительным взглядом и бросилась к витрине. Выглянула на улицу. Бандиты — двое, хм, где третий? — уже подходили к лавке. Незаметно не выскочить.
— Ты выходи, — сказала она, оборачиваясь к Максу, надеясь, что его они не запомнили.
— А ты?
— А я дослушаю рассказ молодого человек и выйду. Он несёт такую красивую чушь! Не знала бы, обязательно купилась бы.
Мальчишка-продавец раскраснелся от её этих слов. А она как ни в чём не бывало подошла к нему, положила руку на плечо и с самой сочувствующей улыбкой сказала:
— Серьёзно, было очень правдоподобно. А теперь расскажи, пожалуйста, у вас есть туалет?
Он ткнул в сторону, где за стеллажом виднелась железная дверь. Она закрывалась на ключ снаружи, и за ней скрывалась крутая каменная лестница к другой двери, уже более хлипкой на вид, но с щеколдой внутри. Там помимо низкого унитаза без сиденья грудилось много хлама: и швабры, и вёдра, часть из которых прохудившиеся, и метёлки, и много мятых коробок с неизвестным содержанием.
Лиз взяла одну из швабр и тихо-тихо поднялась к первой двери, чтобы её подпереть. Такая себе защита, но пару секунд ей выиграть должно. На ступени она поставила коробки и ведра, а сама закрылась в туалете на хиленькую задвижку. И на всякий случай тоже подпёрла шваброй — а мало ли!
Небольшое прямоугольное окно опять было почти под потолком. К счастью, без решётки. Высоковато и маловато, если честно. Лиз поблагодарила природу, что фигура у неё была тонкая и не особо округлая, правда, и атлетизмом она не отличалась. Кто же знал, что ей, будущей работнице музея или архива, в лучшем случае выездному археологу, придётся вылезать через непонятные окошки, до которых ещё нужно дотянуться! А ведь в детстве она лазала по всем деревьям в окружавшем дом саду.
Лиз откинула стульчак и осторожно поставила ногу на скользкий бортик. И тут услышала голоса:
— Эй ты! Рыжий! — проорал тонкий голос одного из бандитов. — Позови босса. Мы по договору.
Шаги мальчишки-продавца просеменили и остановились. Скрипнула дверь. Проехал по полу тяжёлый стул. Снова кто-то зашагал. Лиз замерла на бортике унитаза, уткнувшись ладонью в холодную влажную стену, и прислушалась.
— А, вы! Наконец-то! — сказал грубый голос с каким-то непонятным акцентом. — Любая минута вашего опоздания — дополнительная минута для королевской своры. Мне сказали, что дело должно быть выполнено быстро. Мне не нужны проблемы от полиции. А ты свободен! — прикрикнул он, видимо, на продавца. — Убирайся. Завтра как обычно. Хватит мямлить! Я сказал тебе уходить!
Пара минут невнятной суеты, и хлопнула входная дверь. Мальчишка-продавец ушёл…
— Не будет проблем, шеф, — пробасил бородатый. — Сделаем быстро и чисто.
— Тогда держите скорее.
Сердце колотилось в горле и лицо заливалось краской. От украденной карты её отделяли две двери и лестничный пролёт. От настоящей карты! Она должна была сказать об этом Максу. Им нужно было любым способом успеть и проследить за бандитами, и сообщить Уильяму. Пусть бы напряг все своих людей.
Но, чтобы Уильям об этом узнал, Лиз нужно было выбраться из западни, в которую она сама же себя и загнала. Она вскинула голову, придирчиво оглядывая окошко. Потянулась к нему, едва не соскальзывая с ободка унитаза, кое-как повернула тугую деревянную защёлку… И оно с грохотом рухнуло, ударяясь деревянной рамой о бетонный подоконник. «Чёрт», — пискнула Лиз, а голоса наверху затихли.
— Что это? — спросил бородатый.
— Это где-то внизу, будто в туалете… — озадаченно сказал босс.
— В туалете, говорите…
Послышались шаги. А за ним натужный скрип верхней двери.
— Этот, рыжий, он что-то говорил про девку… — снова раздался встревоженный голос хозяина лавки.
Лиз глянула на швабру и щеколду, скрестила пальцы на секунду — и поставила ногу на бачок. Неудобно, неустойчиво, скользко. Она едва понимала, за что зацепиться, чтобы удержаться. Попалась под руку только холодная облупленная труба, по которой — и внутри, и снаружи — стекала проточная вода.
— Вот дрянь!
Со стуком полетела вниз первая швабра. А за ней — сбитые вёдра. Ругательства сыпались на пол, как и содержимое коробок, о которые спотыкались спешащие вниз люди.
Опасность приближалась, и рык её становился злее с каждой секундой. Чувствуя, как краснеет от натуги, Лиз дотянулась до оконной рамы.
Ручку двери дёрнули. Та не поддалась.
— Заперлась, сука!
— Эй, милая девочка! — запел елейным голоском писклявый бандит. — Тебе помочь? Что там у тебя случилось? Давай, выходи, не прячься.
Лиз подтянулась. Пальцы не хотели разжиматься. Казалось: отпустит — и свалится. А дверь дёргали так, что швабра ходила ходуном. Стучала. И петли готовы были сдаться.
В туалете было узко. Руки расставишь в стороны, но локти не разогнёшь. И Лиз попробовала убрать одну ногу с бачка и упереться в стену. Вроде стало сподручнее. Она оторвала одну руку, ухватилась за наружный бордюр. Ногти впились в бетон, кожа на противно заныла. Но вроде бы она закрепилась.
Нога пружинила как для прыжка. Может, удастся…
И тут пальцы заскользили, больно стираясь по бетону. Лиз взвизгнула, пытаясь ухватиться обратно, но лишь ломала ногти и сдирала до крови кожу. Равновесие — хрупкое — ускользало. А грохот и грозное «Выбивай!» стучало в висках.
Но её схватили за запястье.
— Держу, Лиззи!
— Макс! — вскрикнула Лиз с истерическим облегчением.
— Давай вторую. И толкайся. Я вытяну.
Слыша хруст ломающейся двери, Лиз отпустила раму и потянулась к Максу. Он схватил её за ладонь, сжимая до боли. А Лиз уперлась в стену обеими ногами, будто хотела оттолкнуться от бортика в бассейне, и животом прыгнула на раскрытое окно. Вскрикнула от боли, а потом её протащили и по скрипящему стеклу, и по деревянной раме, и по бетонной облицовке.
Лиз уткнулась лицом в землю и зарыдала. Буквально на мгновение, потому что потом раздался грохот — дверь сломали — и послышались крики:
— Она там! Вон она! Иди туда. Быстро! Быстро! Мало ли, что она услышала!
Макс рванул Лиз вверх, поставил на ноги.
— Доигралась⁈ Довольна⁈ — крикнул он, выхватывая пистолет. — Харе рыдать. Бежим!
В ушах стучало. И грудь с животом болели до ужаса, но Лиз бросилась вслед за Максом. Он не отпускал её руку, постоянно оглядывался, а она не могла дышать. Бежала просто потому, что ноги несли куда-то вперёд.
Выстрел.
Лиз вскрикнула и чуть не упала. Макс перехватил её запястье и толкнул в сторону. Она даже не успела понять, как оказалась на земле, а от пуль, свистящих мимо и разбивающихся вдали о железные ящики, её укрыла стена. Лиз оглянулась: Макс сидел на другой стороне узкого прохода между зданиями, целясь из-за деревянных коробов. Посмотрела вперёд и выдохнула: широкая улица виднелась совсем близко. И фонари её, и брусчатка, и сверкающие вывески на уже закрытых витринах.
— Иди, — одними губами сказал Макс, кивая на проход.
— А ты? — Лиз поднялась и прижалась к стене — на всякий случай.
Макс мотнул головой и перезарядил пистолет.
Лиз глянула на него с беспокойством. И в этот момент пуля ударила прямо в угол дома, за которым она пряталась. Больше Лиз не думала — бросилась к улице. Уже ничего не болело, она этого не чувствовала и со всех ног неслась из проулка туда, где, ей казалось, безопасно.
Но из-за угла вышла крупная мужская фигура и загородила проход. Лиз затормозила и попятилась. Она забыла, что бандитов было трое…
Ей в лицо смотрело дуло пистолета.
— Какая встреча! — засмеялся мужик с бородой. — А я-то думал, чего это на меня так пялятся в баре. А ты вот оно чё…
— Это совпадение, — пролепетала Лиз.
Взгляд её метался по подворотне, пытаясь найти хоть что-то, что поможет. В кармане куртки лежал пистолет, но она не успеет его вытащить — сразу получит пулю в лоб.
Бандит шёл на неё. Лиз отступала. Позади свистели выстрелы, с резким звоном ударялись они о стены, пробивая кирпичи.
— Руки подняла! — скомандовал бородатый.
Лиз споткнулась и попятилась ещё. Справа оказался мусорный бак.
— Руки! — рявкнул мужик.
— Да пошёл ты! — крикнула Лиз — и едва успела упасть: волосами почувствовала, как пуля пролетела над головой. Но думать не было времени: она перекатилась влево, к баку. Следующая пуля прилетела в его железный корпус.
Первой попалась под руку пустая бутылка. Лиз бросила её не глядя, наугад, и звук разбитого стекла оповестил: мимо.
— Ах ты дрянь! — выругался бугай.
Пуля ударилась о бак, заскрежетала, вызывая ужасные мурашки. Лиз тоже выхватила пистолет. Она едва понимала, как стрелять, и зажала его двумя руками, выставив перед собой. Главное — не медлить. Иначе он выстрелит первым. А она уже загнана в угол, бежать некуда. Только бы получилось!
Тень переползла совсем близко. Лиз зажмурилась, чувствуя, как откуда-то берутся новые силы.
— Наигралась, тварь? — послышался голос, и в этот момент Лиз, зажмурившись, нажала на спуск.
Пистолет импульсом отбросило ей в лоб. Хлопок выстрела на миг погасил остальные звуки, оставив ей глухую тишину, а потом снова грянул выстрел. Из ниоткуда. Что-то тяжёлое рухнуло совсем рядом, и Лиз содрогнулась. Тяжело дыша, она сжималась в простреленного бака. Тело парализовало. Сердце билось в горле, а в голове крутилась одна мысль: чтобы было по крайней мере быстро. И только где-то глубоко она понимала, что в неё никто не стрелял. К ней никто не шёл. Только чуть поодаль всё ещё свистели пули. И Максу, наверно, нужна была её помощь.
Не в состоянии отнять вцепившиеся в пистолет мёртвой хваткой руки от лица, Лиз приоткрыла глаза. Огромное тело бородатого бандита лежало перед ней плашмя, и из его горла текла кровь, расползаясь по жёлтой глинистой земле.
Суп и картошка попросились наружу.
К Лиз кто-то подошёл. Снова мужчина. В прямых брюках, в вычищенных до блеска ботинках, на которые ещё не успела осесть пыль Твин Шлива. Она видела его где-то на грани сознания. Перед глазами расплывалось кровавое бородатое пятно.
Она лишь смогла поднять руку влево и прохрипеть:
— Там…
Мужчина прошёл мимо, переступая через тело, через разбросанный мусор. За ним — ещё один. Она слышала глухие щелчки курков из пистолетов. Она следила за этими двумя силуэтами, не понимая ещё, кто это и зачем они здесь. Туман в мыслях не рассеивался, и она думала только том, что рядом с ней лежит труп, а там, в проулке, где его отчего-то не видно, — Макс…
Господи, надеюсь, не лежит!
У него было два набора патронов. И два противника. Что, если пули кончились? Что, если его ранили? Или…
…не лежит…
Лиз сжала ладони, впиваясь пальцами в землю, загоняя ещё больше грязи в разбитые ладони, под обломанные ногти.
Снова выстрелы. Много выстрелов. Скрежет. Удары. Клики. Глухой звон.
И тишина. Отчего-то страшная и звонкая.
Лиз пришла в себя в машине. Она лбом прижалась к холодному стеклу и, сжавшись в углу пассажирского сиденья, пыталась осмыслить произошедшее. Она не чувствовала рук и ног, была не в состоянии говорить и даже плакать, была не уверена, кто вообще забрал её с улицы и как усадил в машину. Она знала лишь то, что Макс (он сейчас сидел рядом, развалившись и закинув голову на спинку сиденья) в порядке, только повредил ногу, и то, кажется, при не очень удачной попытке укрыться. Уильям был злее собаки. Это он и его водитель пришли им на помощь. Он сразу всё понял, когда, приехав в гостиницу, обнаружил отсутствие двух людей и раздражённого Роквуда, который, разумеется, всё сразу выложил.
Лиз было всё равно. Она провалилась в апатию, всё ещё вздрагивая от каждого выхлопа, как от выстрела. В этом мире злость Уильяма не значила ничего.
В таком же напряжённом гудящем молчании она, отодвинув брезентовую ширму, смотрела, как Макс перебинтовывает разбитое колено. Он сильно ударился при падении, разодрал брюки и кожу, и запёкшаяся кровь слепила светлые волосы на икре. Закончив, Макс поднял голову, кивнул Лиз, мол, что такое, и, поняв, что она там сидит до сих пор неумытая и непереодетая, тяжело вздохнул.
— Я говорил тебе, что не стоит в это лезть, — сказал он с приятной заботой.
Это осознание умудрилось пробиться сквозь вату в голове, и Лиз наконец заплакала. Она рыдала, пока оттирала руки. Слишком много грязи и песка забилось в раны. Рыдала, пока Макс обрабатывал её ладони всем, что было в аптечке, и заматывал бинтами. Рыдала, когда увидела в небольшом встроенном в дверь шкафа зеркале обретшие цвет синяки на руках и ногах, когда дотронулась до шишки на лбу. Весь живот был в ссадинах, оставивших на кофте крапинки крови; Макс смазывал её раны, а она шипела — и плакала. Только уже тише.
— А что… — Лиз закашлялась, шмыгнула носом и, вытерев слёзы, попыталась снова: — А что случилось? Я… Я не поняла… После того, как… Как мы… Ну…
Она снова всхлипнула.
Макс всё понял.
— Я подстрелил одного. Не знаю, убил ли, но он не поднимался. Второй оказался очень живучим. У него какой-то дар, иначе не пойму, почему пули его не брали. И, похоже, патронов у него завались. Ещё немного… — Он вздохнул. — В общем, хорошо, что Уильям успел. Я отправил ему вызов на пейджер…
— И что с ним стало после?..
— Сбежал, как только появился Уильям. Понял, что против троих стоять одному не так просто.
— А где Уильям сейчас?
— Уехал. Но даже будь он здесь, не думаю, что тебе стоит к нему ходить. Он не оценил такой самоволки. Сейчас уехал на место… Проверяет. Я рассказал про те буквы, о которых ты говорила.
Лиз кивнула и упала на кровать, уставившись в деревянный балочный потолок.
— Скажи ему, что у них карта. Я слышала, хозяин лавки собирался отдать её бандитам. Точно карту. Я уверена.
Макс закивал и под пристальным взглядом Лиз набрал сообщение на пейджере. А потом показал ей крошечный экран: отправил. Она слабо улыбнулась и спросила:
— Тебе влетело из-за меня?
— Ну, — фыркнул Макс, — Уилл рад точно не был.
— Извини? — Лиз протянула руку и накрыла своей ладонью ладонь Макса. Он удивлённо посмотрел на неё. — Я подвергла нас опасности… Я не думала, что может быть… так.
— Ерунда, — улыбнулся и махнул рукой Макс. — Мы в итоге в порядке. И, кажется, ты действительно что-то нашла.
— Да⁈ — Лиз резко села на кровати и застонала от боли.
Макс осторожно за плечи уложил её назад.
— Думаю, Уилл потом расскажет. Отдыхай пока.
И пока Лиз засыпала, а Макс думал о том, как её потяжелевшая ладонь всё ещё лежит на его ладони, Уильям работал.
Проулок и лавку «Амберджинни» оцепили гвардейцы местного корпуса по его приказу. Ни войти, ни выйти. Жильцов опрашивали, но те и открывали очень неохотно, и почти ничего не говорили: никто из окон не выглядывал, за двери не выходил. Когда началась стрельба они помнили, но телефонов здесь ни у кого не было, что, впрочем, неудивительно — неприятное место в закоулках города, — так что вызвать гвардию никто не мог.
Уильям раздражённо цыкал, когда ему докладывали это. Правда или ложь — чёрт его знает. Не самому же ему ходить по домам и проверять.
Тело убитого его собственным выстрелом мужика всё ещё лежало в проулке, накрытое простыней. Второго, которого ранил Макс, увезли в больницу: он был ещё жив, но истёк кровью и был на грани сознания. Они опросят его позже.
— Кто-то смог опознать бандитов? — спросил Уильям, входя в на скорую руку разбитый штаб в закрытом на ночь барбершопе.
— Да, инспектор, — сказал гвардеец. — Сейчас допрашиваем. Держатель лавки.
Уильяма провели к дальнему углу, где в кресле для стрижки, прикованный за одно запястье к подлокотнику, сидел толстый мужчина с бегающим взглядом. Допрашиваемый говорил неуверенно, сбивчиво, постоянно облизывал губы и сбивался на сильный акцент так, что порой даже путал слова. Его уже обыскали, сняв все камни, цепи и амулеты. Уильяму сказали, что вытащили даже из сапога и угрожали раздеть лавочника до гола, если он добровольно не отдаст все.
— Д-да, видел их, — отвечал он на ранее заданный вопрос. Подошедшего Уильяма он заметил, но не узнал, просто отметил как ещё одного раздражающего гвардейца. — Двое, да… Они заходили… И мой продавец видел… А потом ушли… И выстрелы. Я у них не видел оружия. Думаю, на них напали.
— Никто не носит оружие на виду, — потешался допрашивающий.
Глаза хозяина лавки забегали, он что-то невразумительно замычал, заблеял, ища оправдания. Уильям покачал головой и вмешался:
— Кто напал на ваших посетителей?
Хозяин лавки моргнул, сбитый с толку и без того с трудом формирующейся мысли, уставился на Уильяма, и тот чувствовал, как в голове этого лысеющего, лоснящегося мужчины в рубашке с тугим горлом крутятся шестерёнки.
— Да… Эм… Двое. Я видел девицу и парня. — Он нервничал, но пока лжи не было. — Точно, эм, потасовка была с ними. Они там окно выбили!
— Какое окно?
— Подвальное моё. На проулок выходит.
— Проверить окно, — приказал Уильям. — И оставьте нас. — Гвардеец чётко кивнул и вышел, а Уильям сел на стул напротив допрашиваемого, откинулся и, впившись в него взглядом, спросил: — Мне сказали, вы владелец «Амберджинни?»
Не ожидавший резкой смены разговора мужчина вылупился на Уильяма.
— Ну… да, я… Ваши коллеги так-то меня уже опознали, — сказал он с лёгким раздражением.
— Это так, проверка, — непринуждённо махнул рукой Уильям. Слова допрашиваемого были правдой, он и так это знал, но теперь ещё и чувствовал. Никакой защиты на лавочнике не было. — Значит, — продолжил Уильям, — вы наверняка знаете, что значит её название, так? Красивое, необычное.
Лавочник медлил. Он искал подвох в вопросе, во входящих и выходящих из барбершопа людях, в сидящем напротив Уильяме, но его мозг не мог придумать, как связать нападение, из-за которого его задержали, и такой обыденные вопрос, который задавали ему посетители довольно часто.
— Рудник это, — всё ещё встревоженно ответил он наконец. — Старый, заброшенный рудник в горах. Много лавок называются в честь старых шахт и рудников. Есть ещё «Каммерини», «Брандерберг», «Ойл…». — Он осёкся, услышав тонкий писк пейджера.
Уильям удивился, достал тот из кармана и с ещё большим удивлением прочёл сообщение от Макса: «Лиз сказала, они говорили о передаче карты». Лиз! Уильям ни разу не сомневался, что идея была её, что из-за неё произошла перестрелка, и ей ужасно повезло выйти из неё с минимумом увечий. Он сотню раз с прибытия и до вмешательства в потасовку пожалел, что вообще взял её на дело, будто ему изначально было не ясно, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но всё же это сообщение стоило проверить.
И Уильям вернулся к формальному допросу:
— А где вы были в тот момент, когда всё началось?
— Я?.. — Он снова смешался от резкой смены разговора. — Я… Буквально подъезд напротив. Правый дом, квартира н-на… втором, да, на втором этаже.
Уильям покачал головой. Ложь. Ни единого правдивого слова. И сколько лжи можно было так раскопать!
— А можете описать и тех, кто пришёл, и тех, кто напал?
— Да я почти не видел… Там мой продавец был. Так я его скорее домой прогнал, как выстрелы услыхал! — Уильям вскинул брови: крошечная искорка правды проскочила в рассказе лавочника. — Мы должны были ещё долго работать. Ну, сами понимаете, у нас бизнес специфический, аудитория тоже.
— Да-да, — усмехнулся Уильям.
В «Амберджини» он уже побывал и ничего особо странного в самом магазине не заметил. Витрины стояли нетронутыми, будто с них ничего не убирали и не переставляли. Не было пустых следов на тонком слое пыли. Выучки, правда, у кассы тоже не было. Её позднее нашли припрятанной в тайнике между каменной кладкой дома через дорогу, прямо там, где лавочника и задержали.
А вот кабинет был в разрухе. Везде валялись бумаги, сейф и шкафы были распахнуты настежь, выдвинуты ящики. Лавочник очень спешил покинуть кабинет, а теперь содержимое его портфеля изучала полиция. В самом кабинете тоже нашли несколько вещей, которых тут быть было не должно. И Уильям решил, что если не получится по-хорошему, то у него будет достаточно механизмов, чтобы надавить.
Уильям задал ещё несколько вопросов, слушая сказки, изобретённые прямо здесь перед ним, а потом прервал лавочника на полуслове ударом ладони по столу. Лавочник подпрыгнул от неожиданности и прикусил язык.
— Было очень интересно вас послушать, — сказал Уильям. — А теперь давайте на чистоту. Я прекрасно знаю, что здесь произошло, кто на кого напал и что вы мне лжёте. Что я хочу от вас узнать: каким образом вы связаны с кражей карты в Уиллоуз-криг?
— Я⁈ С кражей карты⁈ Нет-нет-нет! Я ничего не крал! — закричал лавочник, бледнея, краснея и обливаясь потом.
— Я бы удивился, если бы вы крали, — окинул его взглядом Уильям, и лавочник вдруг осел, осунулся и тяжело задышал, обмахиваясь ладонью. Он наконец понял, кто перед ним и что всю его ложь раскусили с первых же слов.
— Я клянусь, клянусь, инспектор! — Лавочник даже подался вперёд, будто это сделало его признание более искренним. Голос его срывался. — Я ничего про карту эту не знаю! Мне дали на передержку! Сказали только, что придут ребятки тогда-то и тогда-то, нужно отдать!.. Не губи!
Уильям презрительно сморщился.
— Почему карту отдали вам?
— Не знаю! Не вру, не вру, видите! — Уильям видел. — Мне сказали, что так надо. И что это связано с картой… Вернее… — Лавочник заикал. — Карта, ик, она, ик, была, да, ик, у меня день всего, ик. Каждый раз боялся прикоснуться к ней. Знал, что проблемы будут! А у меня и так бизнес… Вы понимаете какой. Только чёрных делишек не хватало.
— Знаете, кто заказчик?
— Нет.
Ложь. Уильям нахмурился.
— Ладно, — не стал настаивать он, сверял лавочника взглядом. Тот немного расслабился, решив, что его больше не читают, раз не видят этой крошечной уловки. — Мне нужно описание тех, кто пришёл к вам за картой.
— Н-но… Зачем? Они же…
— Только двое. Их было трое, мы в курсе. — Лавочник снова занервничал, а Уильям поднялся. — Вы подумайте, повспоминайте. Заодно, может, вспомните того, кто вам это всё заказал. Конкретно по этому делу вас не задержат, не арестуют. Вам придётся проехать в участок, потому что ваша лавка содержит артефакты, которые продаются незаконно, а потому подлежат изъятию. К тому же часть ваших сделок — мошенничество. За это предполагается огромный штраф и срок на несколько лет. Но, — лавочник напрягся заинтересованно, — за содействие королевской полиции в этом деле вам могут несколько смягчить приговор. К тому же, — Уильям улыбнулся, видя, как бледнеет лавочник и как внутри у него борются бандитские принципы и желание спасти свою шкуру, — один из двоих подстреленных жив и, как только придёт в себя, наверняка будет рад сдать и вас, и своих пособников, чтобы скостить себе срок.
Ноздри лавочника яростно раздувались. Он сверлил Уильяма взглядом блёклых поросячьих глаз, обзывая в душе самыми грязными ругательствами, но молчал. И Уильям оставил его с этим гневом и разрывающими чувствами.
Когда без пятнадцати полночь автомобиль Уильяма подъехал на стоянку у гостиницы. Макс разбудил Лиз. Она нехотя продрала глаза. Голова была чугунной, и казалось, что по ней долго остервенело били. Усталость будто не отошла после короткого тревожного сна, а лишь увеличилась, и каждая ранка, каждый синяк и царапинка ныли и пекли. Лиз хотелось снова заплакать и даже попросить увезти её в город к Агате. Та бы её обняла, утешила, а Пэтти приготовила бы сладкий чай с молоком и пенкой из взбитых сливок. Только у неё такой чай выходил не противным. Но попросить уехать значило признать своё поражение, беспомощность и непригодность, а к такому Лиз была не готова.
Роквуд шумно открыл дверь:
— Инспектор зовёт.
Макс кивнул, и они с Лиз медленно пошли в номер Уильяма, который находился на последнем этаже четырёхэтажной гостиницы и стоил, как говорили, как все номера вместе взятые. На лестнице Лиз видел, как Макс хромал…
Номер Уильяма делился на три комнаты, одна из которых отводилась под просторную ванную. Вторая была спальней, и третья, в которой они и собрались, гостиная с широким диваном и двумя креслами, обтянутыми красной жёсткой материей с бессмысленными орнаментами, набранными из всех возможных регионов и временных периодов. Их сочетание, видимо, зависело от пожелания ткача. В середине стоял журнальный стол из тёмного дерева, а в углу у зашторенного тяжёлыми плотными гардинами окна расположился письменный стол. Деревянный пол был покрыт ковролином, а потолок с массивными балками вычищен и дополнительно выкрашен. Люстра светилась сразу двенадцатью лампами. На апартаменты для инспектора королевской полиции, конечно, не поскупились.
Лиз забилась в угол дивана, впервые разглядывая людей, которые прибыли вместе с ней. Макс сел рядом, уперев локти в колени и придерживая сцепленными в замок ладонями подбородок. Суровый Роквуд встал в дверях. Телохранитель и водитель Уильяма, одетый в щегольской чёрный костюм и всё ещё в фуражке, сел задом наперёд на стуле у рабочего стола. Двое, мужчина и женщина, точно люди с востока, темноволосые, с оливкового оттенка кожей и раскосыми глазами, низкие и округлые, сели вместе в одно кресло. Она — на сиденье. Он — на подлокотник. Третье место на диване осталось свободным, а второе кресло держали свободным для Уильяма.
Но тот в него не сел. Вышел из спальни, одетый в то же самое укороченное пальто, в котором забирал Лиз и Макса из проулков Твин Шлива, и бросил бумаги на стол (женщина-азиатка неприятно вздрогнула от того, как те шлёпнулись на лакированную поверхность).
— Инспектор, где Шкипер? — спросил Роквуд.
Уильям наградил его раздражённым взглядом.
— В местном участке. Работает. Спасибо, что собрались. Мы должны были увидеться на несколько часов раньше, конечно, — теперь под раздачу попала Лиз, и только тогда она поняла, что сидит перед ним без защиты и он может видеть все её эмоции сейчас, стоит только захотеть, — но в наш план вмешались непредвиденные обстоятельства.
— Вероятно, их стоило предвидеть, — встрял Роквуд, а Макс покачал головой и тяжело вздохнул; его светлые глаза смотрели в никуда.
— Буду благодарен, — процедил Уильям, — если вы не будете меня перебивать, майор.
— Конечно, инспектор, — поднял руки Роквуд, и Лиз показалось, что он над Уильямом смеётся.
Сколько Уильяму точно лет, Лиз не знала. Кажется, он был на года три-четыре, может, даже пять старше неё: в гимназии девчонки шептались, что ему «немного за двадцать», а с тех пор минуло три года. Ещё тогда его возраст всех поражал, и многие до сих пор недоумевали, как такой молодой человек смог стать Инспектором королевской полиции. Видимо, Роквуд, который точно был старше Уильяма на десять, а то и больше лет тоже не очень понимал и принимал, а потому позволял себе то, что, казалось бы, по рангу не должен был.
— План несколько изменился, — сказал Уильям. — Полиция оцепила рудник Амберджини. Да, — он яростно посмотрел на Лиз, — Амберджини — это рудник, не лавка с ведьмовским хламом. Завтра — извините, уже сегодня, — с рассветом нам нужно будет заняться её исследованием. Мы уже связались с шахтёрским подразделением, и при необходимости нам вышлют людей. Джок и Джордан, — он обернулся к паре, — нам нужны все ваши технологии и умения.
Уильям раздавал распоряжения, а Лиз следила за ним с нервным напряжением. Джок и Джордан — техники, должны были расчищать путь и привести в движение тележку, которая, по информации от шахтёров, всё ещё могла ездить по старым рельсам. Правда, это было не так безопасно, поэтому план был спускать людей по одному. Да, дольше, но шанс разрушить древние рельсы и потерять часть команды — меньше. Джок и Джордан должны были пойти первыми и укрепить шпалы и деревянные перекладины. Дальше они же с шахтёрами должны были найти любые искусственные утолщения или, напротив, слишком тонкие, полые участки каменных стен. Роквуд с его взрывчатками на подхвате. За предполагаемой реликвией Уильям решил спускаться сам.
— Мне не нужны эксцессы, как было на раскопках, а потому никто, кроме нескольких чётко обозначенных людей, не должен приближаться к руднику даже на десять метров.
Роквуд, Макс и упоминаемый Шкипер должны были охранять вход, а оцепление поддерживала бы местная полиция.
— А я? — тихо спросила Лиз, когда Уильям заканчивал описание миссии.
Он посмотрел на неё с нескрываемым раздражением.
— Действительно, я забыл о вас, мисс Уэлфри, — сказал он холодно и повернулся к водителю. — Гловер, отвезите мисс Уэлфри завтра утром домой.
— Что⁈ — Лиз вскочила. — Нет! С чего вдруг⁈
— И правда, — хмыкнул Роквуд.
— Ваша поспешность, — с каменным лицом сказал Уильям, — поставила под угрозу жизнь моих людей и чуть не сорвала всю операцию. Всё слишком серьёзно, чтобы рисковать так ещё раз.
— Да вы бы и не нашли этот рудник, если бы не я, — сказала Лиз срывающимся шёпотом.
Все взгляды, которые собравшиеся пытались в стеснении отводить, обратились к ней. А у неё жгло глаза слезами, и грудь — чувством несправедливости.
— Даже бы не узнали, что она существует.
Голос дрожал и звенел. На Уильяма Лиз не смотрела — боялась, но слова уже не могли спокойно сидеть в её голове, особенно, когда она понимала, что он может прочесть её в любой момент. Прочесть — и использовать это против неё, как в школе беззастенчиво использовал влюблённость девчонок для собственного удобства.
— А если бы и узнали, — Лиз шмыгнула носом, — то очень поздно, когда эти люди уже бы всё нашли. И нечего было бы оцеплять, не за чем охотиться.
— Замолчите, мисс Уэлфри, — рявкнул на неё Уильям.
— Вы, господин инспектор, пытаетесь выставить меня бесполезной дурой, которая помешала вашему плану. Но нет! Я нашла лавку! Я нашла тех, у кого эта ваша идиотская карта! Без меня бы вы даже не узнали об этом городе…
— Уилл, а что, если там ещё загадки и ребусы? — вдруг глухо спросил Макс, прерывая обиженную тираду Лиз. Она посмотрела на него, и Уильям тоже, и, казалось, все вообще. А он не смотрел ни на кого. Сцепленные в замок ладони прикрывали рот, брови были сведены, а лицо — суровое, напряжённое.
— Среди нас нет культурологов, Уильям, — осторожно поддержала Джордан.
— Мы привезём профессионала, — настаивал он. — Того, кто будет работать как надо, а не как ему захочется.
— Я буду! — воскликнула Лиз. — Как надо буду. Вы просто потеряете время, если будете ждать день или два, пока кто-нибудь приедет и будет разбираться, что вообще происходит в этом вашем руднике. Уильям, пожалуйста…
Джордан умилённо улыбнулась, но Уильяма не проняло.
— Я подумаю до утра, — сухо сказал он. — А теперь все могут идти отдыхать. Нас ждёт ранний подъём.
И все стали расходиться. Уже в коридоре Джордан, проходя мимо, сжала ладонь Лиз и мягко ей улыбнулась. А потом её фигура скрылась за поворотом, и Лиз, потерявшая дар речи на секунды, не смогла её ничего сказать, как-то поблагодарить…
Максу она тоже ничего не сказала: весь его вид заставлял сжиматься от чувства вины. В невесёлых раздумьях он сидел на своей кровати, сгорбившись, всё так же поддерживал голову на сцепленных пальцах и упирался локтями в колени. Он будто думал, правильно ли заступился за неё на собрании, и Лиз не хотела неаккуратным словом заставить его думать, что зря. Потому она молча скрылась за перегородкой и забралась под одеяло, не желая никому спокойной ночи.
Утро пришло слишком быстро. Лиз только закрыла глаза, а уже приходилось их открывать. В комнате было тихо, и жуткий страх сжал холодной рукой грудь, заставил замереть под одеялом, прокручивая самый страшный вариант: все ушли, оставив её досыпать, уехали на этот злосчастный рудник, а единственный путь, который ждал её — домой вместе с этим долговязым водителем в чёрной фуражке.
Но тут послышался щелчок дверной ручки. Лиз затаила дыхание, прислушиваясь к неразборчивому спору у приоткрытой двери, но так и не поняла ни слова: разговор в комнате оборвался, оставив только шаги одного человека. И они приближались.
Нервничая, Лиз перевернулась и села на кровати за мгновения до того, как брезентовая штора отъехала в сторону и суровое лицо Роквуда проникло в крошечный огороженный ото всех мир.
— Вставай давай, — сказал он. — Завтрак на первом этаже, машина ждёт на парковке. Полчаса.
— Меня отсылают домой? — безжизненно спросила Лиз, выбираясь из-под одеяла и доставая из прикроватного ящика одежду.
— Отсылали бы домой, спала бы до обеда. Собирайся быстрее.
Лиз вздрогнула от внезапного понимания, но не успела ничего спросить, как Роквуд исчез и вскоре дверь за ним закрылась. Поражённая и не до конца понимающая своего счастья, Лиз мигом умылась, переоделась, вытащила уже давно готовую сумку с инструментами и бросилась вниз. Завтрак — яичница и сладкая вафля с кофе — влетел незамеченным, и Лиз уже спешила на стоянку. Ей нельзя было опаздывать и расстраивать Уильяма, иначе он опять начнёт задаваться, злиться на неё и точно отправит домой, как бы на самом деле она ни была ему нужна здесь.
В салоне на водительском месте уже сидел Макс и явно был не в настроении. Он бросил на Лиз беглый взгляд и кивнул, а она, будто не заметив ничего странного, села рядом.
— Мы снова в одной машине! — сказала она, улыбаясь и расслабляясь.
Она уже предвкушала весёлую поездку, которая должна была привести к ещё более будоражащему приключению в настоящем заброшенном руднике! Если её позвали, значит, что-то нашли. Значит, её мечты действительно наконец сбываются! Она хотела поделиться этой радостью, но Макс молча завёл мотор, совсем не настроенный на разговор.
— Почему ты молчишь? — спросила Лиз. — Знаешь, мне было очень приятно, что ты пытался заступиться за меня перед Уильямом. Я не сказала вчера, но…
— Лиз, — перебил он, — послушай. Я рад, что тебе приятно. Я убил пол-утра на то, чтобы умаслить Уилла: он готов был отправить тебя домой и уже проверял, кого может позвать на замену. Но я не хочу, чтобы выходки богатенькой девочки-студентки создавали мне проблемы с начальством.
Лицо его оставалось каменным, он не сводил взгляда с дороги, но Лиз видела: это спокойствие давалось тяжело. Макс сильнее сжимал руль, плечи его напряглись и закаменели, и рот его дёргался, будто он сжимал и разжимал зубы.
— Это Уильям тебе так сказал? — нахмурилась Лиз.
Пассажирское сиденье мгновенно стало слишком жестким и неудобным.
— Уильям. Не забывай, что он мой босс, Лиззи. Ты мне нравишься, но если смотреть серьёзно, то вчера я нарушил рабочий приказ с тобой. Мы оба могли серьёзно пострадать.
— Я не хотела тебя подставлять, — вздохнула Лиз и сжала замотанные бинтами руки до боли в кулаки. — И… И… И почему сразу богатенькая⁈
— Серьёзно? — усмехнулся Макс, и руки его расслабились. Автомобиль въехал на перекинувшийся через узкую реку мост, отделявший жилые районы от диких пустырей, уводящих в лес. — Ты видела вообще район, в котором живёшь? Или то, что носишь? Да твоя кожаная сумка дороже всего моего снаряжения. А ещё обычные — не «богатенькие» то есть — девочки не учатся в гимназии Двенадцати колец, Лиз. Все знают, что это элитная школа с огромным ценником.
Лиз цыкнула. Ценником на обучение отец попрекал её каждый раз, когда ему докладывали о каких-то её проделках, и до того, что средний балл у Лиз стабильно держался лучшим на курсе, дела ему не было. Оценки — ерунда, если поведение каким-либо образом пускает тень на фамилию главного банкира страны.
— А, ну да, — продолжал Макс, наконец улыбаясь. — И сама твоя подружка, в общем-то…
— Агата?
— Она, да. Она выглядит и ведёт себя как типичная тепличная девочка из богатой семьи.
— Агги милашка, не суди её.
— И как она спелась с тобой?
Макс иронично покачал головой, а Лиз смущённо заулыбалась и слегка толкнула его в плечо.
— О, Агги меня любит. И живу я там, откуда ты меня украл, вообще-то только благодаря ей. А то перебивалась бы койкой в универском кампусе, и никогда бы ты, мистер детектив, не узнал бы, сколько там стоит моя сумка.
— Не обижайся только, — сказал Макс. — Мы почти на месте.
Когда горы приблизились и стали казаться гигантами, заслонившими низкое белое небо, показались меж елями и старые дорожки для рельсов, и осколки горных пород… и форма местной полиции, кордоном оцепившей периметр вокруг рудника. Макс отсалютовал им, приставив ладонь к голове козырьком, и машина проехала дальше, к черному зеву пещеры.
Закрывающие вход деревянные заборы и решётки ворот были раздвинуты или убраны в сторону. Теперь вход охраняли вооружённые до зубов военные. Автомобиль Уильяма уже стоял на пригорке, сверкая на солнце лаком и дороговизной. Макс припарковался поодаль, у кромки редкого ельника.
Лиз нервно выдохнула, вышла из машины и обернулась. Макс смотрел на неё и, когда их взгляды пересеклись, кивнул, мол, всё получится. Улыбнувшись ему, Лиз поспешила ко входу в шахту. Там у неё проверили документы и провели к не особо крепкой на вид вагонетке. Холодная, наспех очищенная от многолетней грязи скамейка, была накрыта клеёнкой, железные поручни и перекладины поела ржавчина.
Лиз думала, что её отправят одну и хотела спросить, как эту махину затормозить в нужном месте, но, к её огромнейшему облегчению, в переднюю часть вагонетки ловко прыгнул шахтёр.
— Держитесь крепко и не высовывайте руки, ноги, голову за пределы вагонетки, — сказал он и выдал ей перчатки.
Лиз сначала удивилась, но без них прикасаться к ручкам не решилась.
Несколько громких железных, скрипучих натужных звуков, удар — и вагонетка сдвинулась. Сначала медленно и даже нестрашно, а потом Лиз вцепилась во всё, во что можно было вцепиться. Даже пальцы на ногах сжала, будто это помогло бы ей удержаться. В ушах свистело и звенело, грудь сдавливало так, что она не могла даже закричать.
И это всё длилось буквально несколько секунд. А потом вагонетка с ужасающих скрипом и визгом затормозила. Лиз только и смогла выдохнуть «вау», пытаясь прийти в себя. Земля шаталась под ногами, когда Лиз выбиралась из вагонетки, вцепившись в сумку, как в последнюю соломинку, и сердце билось где-то в горле.
Водитель вагонетки зажёг фонарик и позвал Лиз следовать за ним. Они прошли мимо двух массивных брёвен, которые, судя по всему, ещё недавно были одной толстой балкой, и оказались внутри узкого рукотворного тоннеля.
Чернеющие стены пещеры блестели от скопившейся в них влаги. Воздух был тяжёлым, пах углем и пылью, под ногами валялись груды свежевыбитой породы, и они крошились в пыль, когда на них наступали. Лиз сняла перчатку и провела пальцами по поверхности, казавшейся невероятно гладкой и холодной.
Щель между стенами пещеры сужалась, приходилось идти боком, но наконец, кроме света одного фонарика, Лиз увидела другой, более яркий, тянущийся тёплой полосой из высокой узкой пробоины. Они протиснулись в неё и оказались в округлой, поддерживаемой четырьмя огромными деревянными балками комнате. В ней горело множество фонарей и собралось, помимо Уильяма, ещё двое: Джок, без Джордан, и ещё один шахтёр, опирающийся на кирку. И все трое смотрели на стену, в которой искусно был выбит портрет некого человека. Его длинная борода уходила в землю, пустые глаза смотрели вверх, будто в небо, а не на каменный свод. От углов приоткрытого рта расходились трещины.
— Нет, инспектор, всё точно рухнет, если попытаемся взорвать, — сказал Джок, поднимая взгляд от инженерного планшета.
Уильям кивнул.
— Что вы хотите взрывать? — спросила Лиз. До этого её будто не замечали.
— Да так, — хихикнул Джок, — рот этой статуе.
— В ней проход дальше. — Уильям подошёл ближе, хмуро разглядывая едва заметную щель между закрытой густыми каменными усами верхней губой и открытой нижней. — И её нельзя рушить…
Он провёл пальцами по трещинами и недовольно цыкнул.
Лиз задумчиво сделала то же самое, а потом приподнялась на носочки, вглядываясь в «рот» статуи. Такого она не ожидала. В книжках все каменные идолы ассоциировались с древней, считающейся утерянной магией титанов, однажды поработивших Эмеральдские острова. Кто-то верил, что это и были те самые титаны, застывшие в камне. Лиз, как и большинство её университетских знакомых, не важно, состоявшихся профессоров или студентов, считала, что это лишь попытки народов дотянуться до невероятных высот, даже если человек, который это сделал бы, не был живым. И, если эту статую использовали как тайник или тоннель, значит, его должны были как-то под это приспособить. Балки стояли здесь не одно десятилетие. Даже если проход не использовали, вряд ли он был сооружён так, чтобы разрушить здесь всё вообще. Значит, был способ туда войти и не умереть под обломками.
— Элизабет, иди сюда, — позвал её Уильям.
Лиз, ошарашенная, посмотрела на него и медленно подошла.
— Что может значить этот символ?
Уильям указывал на круг с кривой точкой в центре, похожий и на символ солнца, и на глаз со зрачком, и на щепотку перца, которую Пэтти всегда сыпала ровно в центр желтка в яичнице. Лиз пожала плечами, не уверенная пока ни в чём.
— Ну тогда, пока думаешь, подумай ещё и о них. — И он указал на узор из разнообразных символов, окруживших каменную голову.
Лиз ахнула. Это точно был какой-то шифр!
— За этим тебя и позвали, — сказал Уильям. — Ты ведь у нас единственный историк-культуролог-археолог и, напомни, кто ты там ещё, будь добра.
— Лиз, — ответила она. — Из всех моих титулов ты забыл, что я просила называть себя «Лиз».
Не дожидаясь ответа Уильяма (и сомневаясь, в общем-то, что ответ последует), Лиз отошла от него и плюхнулась на землю посреди зала. Достала альбом и карандаш и снова осмотрела всё, что было вокруг. Тёмные бликующие стены, наверно, из обсидиана. Деревянные балки, поддерживающие своды пещеры, как будто это был шатёр. И это титаническое лицо, глядящее в никуда, окружённое целым набором символов.
Лиз зарисовала каждый. Круг с точкой. Треугольник. Блок, напоминающий надгробный камень. Зигзаг. Снова круг. Волна. Зигзаг. И ещё один круг! И ещё треугольник. Будто кто-то картинками писал какое-то послание. И ей не хватало знаний, чтобы понять, какие буквы могли скрываться за каждым символом. Лиз прикусила губу.
— А та балка, которая снаружи, она же отсюда? — спросила она.
— Отсюда, — кивнул шахтёр. — Вытащили её, потому что мешала входу. Она будто заранее сломалась и преградила проход. На ней, кстати, был один из символов: волна эта.
Лиз задумчиво хмыкнула и полезла к бумагам, чтобы достать их с профессором Кёнигеном расшифровку вязи, которая оказалась названием Амберджинни. В этой вязи некоторые завитки были похожи на буквы, а некоторые — скорее на рисунки. Жаль, у них до сих пор не было настоящей карты!
Буква, которую они опознали как «Р», была похожа на рукописный зигзаг…
— О-па! — вдруг воскликнул Джок. — А посмотрите-ка! На этой колонне тоже есть знак. Треугольник.
Лиз вздрогнула. Уильям то ли прочитал, то ли понял, о чём она думает, и громко скомандовал:
— Посмотрите на других балках!
И действительно, на каждой было по символу. Они не повторялись.
— Их четыре, — сказала Лиз задумчиво. — Всё правильно. У нас пять разных символов. И один из них уже свалили. А ничего не происходило, когда нашли колонну?
Она так резко повернулась к шахтёру, что тот отшатнулся. Ответил ей уже Джок:
— Нас тряхануло так, что мы побоялись, как бы не осыпалась остальная порода. Здесь всё очень хрупкое.
Лиз снова посмотрела на балки, а затем подошла ко рту статуи. Если присесть и присмотреться, становилось заметно, что рот от кромки сухой глинистой земли отделяла пошедшая мельчайшими трещинками пустота. Как бывает, когда вставляешь в землю лопату. Лиз внимательнее посмотрела на статую ещё раз, заглянула в рот и с удивлением обнаружила, что уголки его, там, где каменные части скульптуры должны были соприкасаться, запылились заметно меньше, чем губы. Она ведь и сначала заметила! Просто решила, что это все так облапали нижнюю губу, что непроизвольно смели с неё пыль. Но, видимо, всё было сложнее…
— Нам нужно колонны свалить, — уверенно заявила Лиз, оборачиваясь.
— Всё рухнет, — мотнул головой Уильям. — Так нельзя делать.
— Но это механизм! Мы никак не сможем проникнуть внутрь, если не откроем его.
— С чего ты вообще взяла? — Он недоверчиво оглядывал колонны. — Это не выглядит механизмом. Они не соединены.
Лиз всплеснула руками, не представляя, как объяснить механику, которую сама понимала совсем интуитивно.
— Давай попробуем? Одну какую-нибудь. Например, — Лиз глянула в свои заметки, — ту, что с завитком. Она отвечает аж за три символа. Если я понимаю всё верно и это действительно такого рода загадка, то рот откроется шире, чем если мы сломаем любую другую колону. Пока была потревожена одна, с волной, поэтому проём такой узкий. Не веришь? Посмотри! Тут и рот его не пристаёт плотно к земле, как в других местах. И камень выглядит будто новее.
Уильям подошёл и скептически всё оглядел, цыкая. Не было похоже, что он убеждён полностью, но сомнение в нём точно поселилось.
— Если мы свалим одну или максимум две колонны, зал вряд ли обвалится, — сказал Джок. — Вот если больше — сложнее сказать. Может, давным-давно всё и можно было провернуть на полную, но щас и своды, и дерево ослабли, если их не питает какая-то магия.
— Уильям, пожалуйста, — взмолилась Лиз. — Я уверена как никогда! Я столько читала про загадочные ловушки в старых храмах и захоронениях!
— Ладно. — Губы Уильяма сжались в тонкую прямую линию. — Пробуем.
И два шахтёра, вооружившись кирками, подошли к выбранной колонне. Лиз прижала ладони к губам, не обращая внимание на жёсткую ткань перчаток. Кирки — не лучший инструмент для разрубания толстого дерева, но то медленно поддавалось, и когда казавшееся непобедимым бревно наконец накренилось, все замерли.
Могильную тишину разорвал подобный грому хруст, — а затем земля зашаталась под ногами. Шахтёры бросились в разные стороны. Лиз рухнула на колени, не устояв. Уильям схватился за стену, а Джок присел, раскинув руки, пытаясь сохранить равновесие. Всё дрожало, гремело. С потолка падали камни.
— Нужно уходить! — крикнул Уильям, медленно передвигаясь по стенке. Взгляда от колонны он не отрывал.
Лиз бросилась к своей сумке и, уже готовая последовать приказу Уильяма, вдруг обернулась. И замерла.
— Получилось… — прошептала она.
Рот у статуи открылся шире.
— Чего ты стоишь⁈ — бросился к Лиз Джок и схватил за плечо, пытаясь увести. Но та безмолвно указала ему на статую, и он понимающе выдохнул «ого», замерев тоже.
Когда землетрясение прекратилось, настал странный момент глухой тишины, где каждый слышал только собственное дыхание и биение сердца.
— Инспектор, посмотрите, — крикнул Джок, и Уильям, оказавшийся почти у расщелины, ведущей прочь из пещеры, поражённо раскрыл глаза.
Он ещё раз опасливо огляделся и пересёк зал, чтобы осмотреть рот статуи ближе. Лиз бегом присоединилась к нему. Щель расширилась до размера того окна на цокольном этаже в магазине: достаточно широкое, чтобы пролез человек, но не очень удобное для этого. К тому же даже с фонарём не было видно, что ждёт впереди. Будто куда-то вниз уводил бесконечный тёмный тоннель. Лиз подняла с земли и бросила в рот статуе небольшой камешек. Тот вскоре отозвался звонким стуком о стенки пещеры.
— Неглубоко, — рассудила она, глядя на Уильяма.
— И что ты предлагаешь? — не понял он. — Рубить другие колонны опасно. Потолок чуть не опал, я видел, как оттуда сыпалась пыль.
Лиз задумчиво поджала губы и попробовала подтянуться на руках. Высоковато, и её сноровки не хватало.
— Я… — неуверенно сказала она. — Я могу туда влезть.
Уильям вперился в неё сверлящим взглядом, и Лиз почувствовала, как волоски у неё на затылке встают дыбом. Ей всё ещё было отвратительно то, что он смел её читать, но ей нечего было скрывать сейчас. Она готова была спуститься в неизвестность этой части рудника, чтобы хотя бы проверить, есть ли там то, что они ищут, и, если есть, она бы это забрала. Что бы ни нужно было сделать ради этого.
— Тут действительно не так уж глубоко, — сказал не пойми откуда взявшийся Джок. — Метров пять. И порода вся твёрдая, как я могу судить. Лучше, чтоб туда залез кто-то маленький, юркий. Из нас только Лиззи и подходит.
— Её чуть не убили буквально вчера, — возразил Уильям. — Вы предлагаете ещё раз рискнуть жизнью студентки? Что мне скажут в столице⁈
— Я ведь подписалась! — запротестовала Лиз. — Там было написано, что за летальный исход несёт ответсвенность сам погибший. И вообще, что вы, господин инспектор, имеете против меня? Постоянно не хотите, чтобы я что-то делала! Но я ведь полезна, разве нет?
— Я хочу, чтобы как можно больше людей — в идеале, все — вернулись с этой миссии в целости и сохранности. Ты уже вчера полезла на рожон, сегодня хочешь снова. Это попытки самоубиться, Лиз?
— Это попытки решить головоломку и найти вашу государственную реликвию, чем бы она там ни была. Мне это нравится, представляешь? Я поэтому в универ поступила, чтоб потом по таким руинам лазать.
Уильям раздражённо покачал головой и, отпрянув от губ статуи, у которых они всё ещё стояли, заходил туда-сюда. Несколько секунд все следили за его беспокойными размышлениями, а потом он сказал Джоку:
— Нам нужна страховка. Чтобы вытащить её если что. И ещё одна каска с фонарём.
— Скоро будет, — сказал привёзший Лиз шахтёр и поспешил к выходу из зала, чтобы отправиться на поверхность и через минут десять вернуться с названным снаряжением.
Все эти десять минут Уильям повторял, что Лиз нужно быть осторожной и дёргать за верёвку, как только она подумает, что ей что-то угрожает. Он даже перечислил, что ей могло там угрожать, на случай если её инстинкт самосохранения, как обычно, подведёт. Это были и беспричинно сужающиеся проходы; и внезапно появляющиеся летучие мыши, крысы, змеи — любая другая живность, которая могла разносить многолетнюю заразу; и падающие камни, и светящиеся объекты, кроме фосфорных сталактитов или сталагмитов, о которых напомнил шахтёр, тут же добавивший, что таких они, вообще-то, в этих шахтах и рудниках не встречали. Лиз кивала и скрещивала пальцы, надеясь, что Уильям её не читает.
Тяжёлые ремни легли ей на бёдра и плечи. Карабины замкнулись на кольцах. Под подбородком защёлкнулся замом каски. Теперь тонкий плотный канат тянулся за Лиз змеёй, и одним концом обвивался вокруг колонны с зигзагом. Все были уверены, что вес Лиз она выдержит. Её подсадили. Она перекинула ноги через губы статуи и подошвами прощупала крутой сколький камень, прежде чем закрыть глаза и нырнуть в черноту.
Сначала Лиз чувствовала лишь раздувающий волосы ветер. Спина едва касалась стены позади, и тоннель казался бесконечным, будто она падала в настоящий пищевод гиганта. Она даже глаза боялась открыть.
Лиз вскрикнула, ударившись задом о камень, — и покатилась дальше, пока склон не выровнялся и не вынес её прямо в подземный ручей. Вода в нём ласкала кожу, обтекала, напитывала одежду. Она журчала так успокаивающе, что Лиз быстро перевела дух после падения и открыла глаза. Перед ней всё сверкало, будто было сделано из алмазов, а удивительно чистый ручеёк уводил вглубь, в темноту. Что могло в ней ждать? Куда вела вода? Далеко ли? Лиз встревоженно посмотрела вверх, туда, откуда упала. Верёвка была ужасно длинной, но хватит ли её для путешествия по всем этим подземным ходам?..
Выбор, однако, был невелик: либо идти вперёд и ждать, что единственный тоннель выведет хоть куда-то (реки ведь всегда во что-то впадают), либо тянуть верёвку и медленно подниматься по жёлобу, по которому скатилась сюда. И такого Лиз позволить себе не могла.
Она пошла по течению реки медленно и постоянно оглядываясь. В такого рода пещерах каждая деталь могла быть важна. И опасна. Но пока всё было спокойно. Никаких посторонних звуков, ни одной живой души… Лиз даже думала, а не стоило ли повернуть. Может, она что-то пропустила и действовать нужно было иначе?
Но впереди забрезжил голубоватый свет. Лиз поспешила к нему. Ещё одна пещера в центре горы совсем не была похожа на предыдущую, с лицом. Здесь вместо чёрного камня, освещённого искусственным светом, всё заливал лазурный блеск. Непонятно откуда взявшееся свечение отражалось от воды, бликовало танцующими разводами на стенах. Горный ручеёк здесь впадал в глубокий круглый бассейн, в центре которого возвышался каменный постамент с хорошо видным углублением. Что-то с золотыми кольцами лежало на нём.
«О боже», — выдохнула Лиз, понимая, как близка к искомой реликвии.
К постаменту вёл тоненький каменный мостик, по которому ступать было всё равно что идти по канату. И Лиз, затаив дыхание, преодолела этот короткий путь, едва ли пошатнувшись. Взгляд её, будто примагниченный, зафиксировался на реликвии.
Оказавшись в центре бассейна, Лиз тяжело выдохнула, предвкушая, как возьмёт это нечто, напоминающее по форме расписную подзорную трубу. Её первое настоящее сокровище из настоящей пещеры. Настоящее приключение, которое стоило и ободранных в кровь рук, и ужасной погони, и отбитого копчика, и даже занудного Уильяма! Это стоило всего вообще!
И, не думая, она протянула руку.
Сначала всё затихло. Пропало даже журчание окружавшей Лиз воды. А потом послышался какой-то странный скрежет и шум, будто кто-то раскрыл на полную кран. Камни под ногами задрожали.
Лиз бросилась к мостику, но тот обрушился прямо перед ней, рассыпая брызги во все стороны. И тогда Лиз вдруг поняла: вода бешено прибывает, а в ушах стучит, казалось бы, тихий, ненавязчивый, но заполняющий собой всё пространство плеск.
Она сжала реликвию мёртвой хваткой и бросилась в бассейн. Сначала волны заслонили ей весь обзор. Вода залилась в нос, рот и уши, каска съехала ниже бровей. Но Лиз упрямо плыла к тёмному коридору, из которого пришла.
Последний рывок — и каменное дно больно ударило по коленям. Лиз тут же вскочила и побежала. Потоки прибывающей воды сбивали с ног, затрудняли шаги, но она не останавливалась. Слишком быстро повышался уровень: пока она шла к бассейну, вода лишь слегка покрывала подошву ботинок, когда вынырнула — доставала до середины икры, но через пару минут вода дотянулась ей до колен, потом до бёдер, а когда Лиз оказалась у трубы, ведущей наверх, вода поднялась до пояса.
— Джок! Уилл! Помогите! — закричала Лиз, нервно дёргая верёвку.
Шум поступающей из ниоткуда воды казался похожим на грохот водопада. Если они там не слышали её отчаянных криков, то не могли же не слышать этот шум! Лиз поднялась на несколько шагов выше по скользкому крутому желобу, дёрнула верёвку ещё раз… и та кольцами опала к ней и распласталась на воде, будто мёртвая змея.
Сердце Лиз рухнуло тоже.
Вода доставала до груди и не собиралась останавливаться. Горло сдавило, и только ужас происходящего не давал Лиз разрыдаться. Когда уровень воды стал такой, что можно было только плыть, Лиз перебралась ближе к трубе, чтобы её не прижало к потолку пещеры. Бесполезная верёвка всё ещё плавала рядом, как ужасное напоминание, что никто не поможет, что сил остаётся меньше и меньше и руки уже устали грести, удерживая на поверхности. А Лиз всё равно держалась за эту дурацкую древнюю трубку, ради которой спустилась в пещеру. Может, в этом больше и смысла не было. Может, отпусти она её, потоп бы кончился. Но Лиз, дрожа и отчаянно цепляясь одной рукой за стены пещеры, чтобы не потонуть под весом собственной одежды, посмотрела на реликвию.
Нет. После всего, что она пережила за эти два дня, она просто не могла её бросить. Тем более что вода всё ещё прибывала, и крошечная, почти иррациональная надежда заставляла держаться и плыть, вскидывая голову и проверяя, не видно ли конец трубы.
— Уилл! Джок! — изо всех сил закричала Лиз, и крик этот эхом отразился от узких стен, улетая ввысь.
— Лиз! Я слышу! — раздался голос Уильяма.
Лиз нервно рассмеялась, и в следующий момент ей на голову упала новая верёвка. Лиз быстро застегнула карабины и дёрнула, давая понять, что готова. И после рывка её потянули вверх. Неровно, медленно, но верно.
Лиз расставила руки и ноги в стороны, упираясь в стены там, где у расщелины рта труба сужалась, и помогала себя поднимать, неловко карабкаясь по мокрым скользким камням. И только оказавшись на каменной губе, одной ногой в пещере с балками, Лиз впервые посмотрела вниз. Вода, поднявшая её сюда, убывала…
Уильям за шиворот втащил её в пещеру полностью и осел на землю, тяжело дыша. Он осунулся, побледнел, и будто за недолгое путешествие Лиз по подземным коридорам прибавил несколько лет.
Тоже присев, Лиз в недоумении разглядывала его, такого непривычно волнующегося. Пальцы сжимали реликвию, а она этого даже не замечала, будто та стала естественным продолжением руки.
— Когда верёвка развязалась и улетела вниз, мы очень испугались, — объяснил Джок.
Лиз слабо улыбнулась, едва понимая смысл слов. У неё в голове всё ещё бушевал водопад. Водопад же катился с неё, заливая сухую землю. Она только что лишилась части своего инвентаря, хорошо, что не лишилась жизни, но самое главное — она это сделала.
Стоило этой мысли блеснуть в размытом сознании, как Лиз нервно хихикнула — и рассмеялась в голос.
— Уилл! Уильям! — закричала она. — Я это сделала! Я её достала!
Он зверем зыркнул на неё, но сдержал непонятный Лиз гнев и лишь покачал головой. Тяжело вздохнув, он поднялся и вновь обратился бесчувственным главарём стервятников.
— Нам нужно отсюда уходить. Миссия выполнена, цель достигнута. Никто не погиб. Пока идём хорошо.
Лиз снова не чувствовала собственного тела, но была слишком довольной, буквально опьянённой своей маленькой победой, чтобы это понимать. Она пошатнулась, попытавшись подняться, а потому один из шахтёров придерживал её весь путь до вагонетки. Там Уильям забрал у Лиз реликвию, сунул во внутренний карман и сказал тихо и сухо: «Спасибо».
Поверхность наконец позволила вдохнуть вместо сырости запах ельника. Глаза, отвыкшие от яркого дневного света, заслезились, и Уильям сморгнул в сторону. Как только они вышли из вагонетки, промокшую до нитки Лиз обступили все, предлагая ей и покрывала, и переодеться, а она стучала зубами то ли от холода, то ли от испугавшей ее поездки и не могла чётко сказать ни слова. Джок объяснял всë произошедшее за неё. А Уильям оглядывался. Лес и чистое летнее небо казались безмятежными и бесконечными, но Уильям знал, чувствовал — за ними следят. Он не мог видеть — откуда: из редкой чащи, скрываясь между деревьями? С какого-то склона из-за валуна? Может, их преследовали всё время, но он не замечал, потому что был сосредоточен на другом. А теперь, спокойный и достигший цели, он чувствовал присутствие чужака.
Уильям глубоко вдохнул и огляделся. Все заметно расслабились. Полицейские болтали, сбившись в группы; сидя на камнях, ворковали Джок и Джордан; шахтёры предлагали всем бутерброды и чай из термосов; Роквуд курил, привалившись к каменной стене рудника. Его колючий взгляд остановился на Уильяме.
— Чувствуешь что-то? — с подозрением спросил он.
Уильям неопределённо качнул головой.
— Проверяю. Думаю, с найденной реликвией нам стоит быть ещё осторожнее.
Роквуд пожал плечами, сплюнул и продолжил курить. Уильяму он не поверил, но делал вид, что не насторожен.
Уильям же делал вид, что не чувствует продолжительного присутствия постороннего. Пару раз искренне хотел свалить на паранойю: не мог же кто-то так долго и бесплодно следить за тем, как они тут отдыхали, ничего не обсуждая, ничего не предпринимая. Но его чувства никогда не подводили и сейчас не могли.
— Гловер, заводись, — крикнул Уильям и пошёл к своему чёрному автомобилю положить сумку.
И в этот момент чувство слежки на несколько усилилось, уперевшись в спину, а потом, стоило Уильяму вылезть из салона, подёрнулось и пропало. Он качнул головой и быстро собрал команду для обозначения порядка отъезда.
— Уезжаем осторожно, смотрим на дорогу. Тем, кто вчера напал на Лиз и Макса, известно, что мы знаем, где и что искать. То, что они не появились здесь и не попробовали напасть, говорит лишь о том, что они ждали, что мы выполним всю грязную работу. Что мы и сделали. Дорога в город одна. Может быть засада. Роквуд, езжайте первым. Мы, — он кивнул водителю, — едем сразу за вами. Макс, следом. Захвати с собой Джока и Джордан, а не только мисс Уэлфри.
— Наши друзья из шахты, они что? — спросил Роквуд.
— Они едут сами. Вряд ли они кому-то интересны. Так что не ждём их, а расходимся и выезжаем через десять минут.
И пока Макс и Гловер возвращались к своим автомобилям, Уильям замер, подняв голову и вдыхая ветер. Никакой слежки. Всё спокойно. Только обычный фон, присутствующий везде, где есть люди.
— Отсутствуешь, господин инспектор, — заметил ему Роквуд. — Всё же что-то почувствовал?
Уильям покачал головой.
— Ничего серьёзного. Но осторожность не помешает. Я напишу вам, Рок. У меня для вас дело. Секретное.
— Кажется, мне стоит ещё раз покурить. С вашими делами…
И он, усмехнувшись, ушёл. Уильям видел, как он достаёт из кармана сигарету и поджигает её, прежде чем сесть в салон. Несколько минут из открытого окна вылетала витая струя дыма, а потом окурок мелькнул, улетая на дорогу, и загремел мотор. Красный автомобиль медленно, покачиваясь на кочках, покатился в лес, на растревоженную колёсами успевшую порасти травой дорогу. Уильям быстро сбросил Роквуду сообщение и сел в свой автомобиль. Гловер посмотрел на него в зеркало заднего вида:
— Едем, шеф?
Уильям кивнул, и они тронулись. Дорога была неровная, давно не езженная, приходилось идти медленно. Отчего-то из-за этого волнение нарастало с каждым поворотом колеса, с каждым ухабом и с каждой кочкой.
А потом Уильям увидел застывший в кустах поодаль красный бок автомобиля Роквуда.
— Останови здесь, — сказал Уильям, и Гловер затормозил. — Я продолжу с Роком. Езжай за ним минут через пять — и очень осторожно.
И Уильям пересел из одного салона в другой.
— Осторожность? — насмешливо спросил Роквуд, снова заводя заглушенный мотор.
— Что-то вроде, — ухмыльнулся Уильям.
Когда они выехали на дорогу к городу, Уильям открыл окно. Из закрытого салона он не чувствовал ничего, кроме напряжения водителя, а мониторить ситуацию стоило. Первые звоночки начались, как только они подъехали к мосту и по сторонам дороги стали вырастать домики неизвестного назначения. Уильям, пригнувшись, всматривался в крыши и за углы. Ничего. Лишь густые тени, и это настораживало не меньше, чем вернувшееся ощущение слежки. Уильям пожалел, что у Роквуда не тонированные стёкла пассажирских сидений. Если его заметят, то весь манёвр со сменой машины окажется впустую.
Но они уезжали дальше и дальше, ощущение слежки будто оставалось там, недалеко от въезда на мост. Уильям приказал Роквуду замедлиться и повернулся, следя за улицей через ветровое окно. Вскоре на мосту показался чёрный лакированный автомобиль с Гловером за рулём. Уильям не мог оторвать от него взгляд, вцепившись в подголовник. Он будто предвидел всё, что может случиться, и не мог расслабиться.
Автомобиль съехал с моста, слегка ускорился, чтобы догнать Роквуда, но не успел. Чёрный силуэт выпрыгнул не пойми откуда, промчался тенью перед капотом — и раздался взрыв.
Чёрный автомобиль взлетел на воздух.
Роквуд затормозил, пряча голову под руль. Уильям нырнул на сиденье, прикрываясь руками. Взрывной волной им выбило заднее стекло, осыпая салон градом осколков. А в корпус машины градом ударили разлетающиеся части автомобиля.
Останки его с грохотом рухнули на землю. Вверх дном. Они пылали, дымили. Уильям высунулся и в ужасе смотрел на эту картину. Он не чувствовал в обломках самого важного — жизни.
Из редких жилых домов высыпали люди. У кого-то в руках были вёдра, кричали, что надо скорее тушить, вдруг пассажиров или водителя ещё можно спасти, но спасать было уже некого. У Гловера не было шанса. Ни затормозить, ни свернуть. Всё случилось мгновенно. И кто-то, кто это совершил, действовал наверняка.
Роквуд оглянулся, и чёрные глаза его запылали объявшим автомобиль пламенем.
— А ведь там мог быть ты, инспектор, — озвучил он ровно то, о чём Уильям вскользь подумал.
Значит, он не ошибся. Возможно, это было сделано в отместку за убийство и захват товарищей этого человека-тени. Он понимал, что не сможет ничего предпринять против вооружённого отряда полиции в одиночку, и решил напоследок напасть, считая, что подорвёт инспектора королевской полиции. Ну, пусть и считает.
— Ты видел, кто это сделал? — спросил Роквуд.
— Теневой человек. Видимо, он за нами наблюдал.
— С рудника? Ты его там чувствовал, да?
Уильям не ответил. Поздно уже было объяснять. Да и тогда… Что бы это изменило? Путь из рудника был один. А пробовать выслеживать теневых на таких расстояниях — бесполезная затея.
— Пойдёшь посмотришь? — спросил Роквуд, открывая водительскую дверь.
Уильям мотнул головой.
— Я не могу выйти. Тот, кто это сделал, целился в меня. И сейчас будет думать, что я мёртв.
Роквуд неодобрительно хмыкнул и вышел сам. Подошёл к помогающим и, снова закурив, громким солдатским голосом сказал, что тут уже водой не поможешь, надо вызывать пожарных и тех, кто тут улицы расчищает. Люди спрашивали, знает ли он, что произошло, кто это был и за что взорвал автомобиль, и вместо ответов Роквуд хмыкал и качал головой.
— Не волнуетесь, вы ему не интересны, — единственная фраза, которая должна была, по его мнению, успокоить горожан.
Тогда на мосту показался третий автомобиль. Люди встревоженно расступились, опасаясь нового взрыва, но, как и предсказывал Роквуд, не произошло ничего. Макс просто затормозил, едва съехав с моста, и выскочил из салона.
— Какого чёрта тут произошло⁈ — закричал он, и Уильяма обдало волной ужаса.
Макс обходил дымящиеся, едва потушенные обломки.
— Скажи, что там никого не было? — Макс безнадёжно обратился к Роквуду, и тот коротко мотнул головой, перекидывая сигарету из одного угла рта в другой. Макс сглотнул.
— Кто это сделал?
— Кто-то. Человек-тень. Выскочил и подорвал. Бум. И всё…
Макс напряжённо сверлил Роквуда взглядом несколько ужасно длинных секунд, а потом рука его нырнула под куртку, к скрытому там пистолету. Он поднял голову, осмотрел крыши ближайших домов, прошёл по улице, ступая тихо, как на разведке, будто из-за любого угла на него мог выпрыгнуть враг. И не зря. Уильям чувствовал: чужак всё ещё здесь, он наблюдает и, возможно, тоже целится.
А потом Макс замер, внимательно глядя в тёмное окно небольшого магазина. Выпрямился как палка. Его рука неподвижно лежала под курткой. Он в последний раз оглянулся. Медленно-медленно.
И вдруг крутанулся. Раздался выстрел. Кто-то из собравшихся вскрикнул, а с одной из редких черепичных крыш съехал человек. Уильям усмехнулся: Макс Хэмильтон порой стрелял даже слишком метко.
Чувство слежки оборвалось так же, как и старая черепица, которую зацепило бездыханное тело теневого бандита. Теперь все сгрудились вокруг него, а Уильям, быстро отправив сообщение в местный корпус полиции, наконец вышел из укрытия на заднем сиденье.
— Ты всё это время был жив? — с претензией спросил его Макс, ощущая себя то ли преданным, то ли обманутым — и абсолютно точно дураком.
— Восстал из мёртвых, — ответил Уильям.
Они пробились через причитающую толпу и склонились над трупом. Высокий мужчина с щетиной на лице, одетый прилично, с дорогими цепями. Видимо, за такие дела платили весьма неплохо.
— Вы перестреливались с этим, не помнишь? — посмотрел Уильям на Макса.
Тот кивнул.
— С ним, с ним. Вот, как он от меня ускользал. Он тень. А теперь, видимо, расслабился… Я увидел его в окне. Он даже не успел ничего понять, наверно.
— Отправим его на осмотр и опознание в местный участок. Вдруг найдут что-то про него.
— Или на него, — усмехнулся Макс и поднялся. — Да всё, расходитесь, не на что тут смотреть!
Его не особо послушали, а те, кто решил отойти, всё равно то и дело в ужасе оглядывались на тело. Труп забрали, и Шкипер был вынужден остаться в Твин Шливе, чтобы продолжить следить за расследованием здесь: кто стоял за похищением карты, всё ещё оставалось загадкой.
Подстреленный день назад бандит пришёл в себя в больнице, но рассказал — после того, как ему сообщили о гибели второго подельника, — лишь о том, что именно этот человек, Теодор, ответственен за поджог в отеле. Теодор и сгоревший работали на одного человека, и второй передал карту лавочнику. Теодору нужно было от него избавиться, чтобы было меньше следов. Сам раненый бандит, по его словам, был лишь исполнителем. Он и бородач должны были добыть реликвию, каким-то образом разобравшись в карте. Они считали, что Теодор им поможет, потому что именно он карту в итоге и забрал.
Карту действительно нашли у теневика Теодора. Прямо в нагрудном кармане его дорогой кожаной куртки. Её отослали Уильяму в столицу спустя сутки после их отъезда, и он с тяжёлым вздохом убрал её в рамку под стекло. Смысла в ней больше не было, реликвию они нашли, и оставалось дождаться возвращения его величества из-за границы, чтобы презентовать результаты операции.