Кудеса для Евы

Елена Ликина. Кудеса для Евы

Глава 1

Предательство Макса Ева переживала остро.

Не посещала занятия, не отвечала на звонки подруг. Жизнерадостную и весёлую прежде девушку полностью поглотила апатия. В ней словно выключили свет.

– Ну сколько можно кукситься! – раздражалась мать. – Радуйся, что удачно отделалась, могла ведь и в подоле принести! Ты же знаешь, я не гожусь на роль бабушки!

Ева отмалчивалась и вздыхала, растирая по опухшей мордашке нескончаемые слёзы.

Мать никогда не понимала её.

– Нашла время для страданий. Скоро Новый год! Пошопимся, побалуем себя обновками. Прикупим пару шикарных платьев. Ты вроде у Светки собиралась встречать? Там и блеснёшь.

– Больше не собираюсь…

– Вот это зря! У неё всегда весело. Развлечёшься, потанцуешь… Заведёшь новые знакомства в конце концов.

– Мама! – простонала Ева. – Я не пойду к Светке! И в универ больше не пойду!

Мать фыркнула, разглядывая в зеркале морщинки под глазами.

– Глупости какие! Ещё сто раз передумаешь. Позабудешь о Максе, и всё наладится.

– Как ты не понимаешь! Девчонки знают, что Макс меня бросил! И радуются, что так получилось! Они всегда мне завидовали! Всегда! – Ева невольно передёрнулась, вспомнив улыбки, полные фальшивого сочувствия, и насмешливые шепотки за спиной.

– Что за глупости, дочь! С чего им завидовать?

– Они мечтали о Максе, а он выбрал меня!

– Да-а-а, – протянула мать, продолжая любоваться собой. – Это действительно странно. Выбрать тебя среди такого цветника.

– Мама! Как ты можешь!.. Я что, урод какой?

– Не обижайся, дочь. Но ты у нас простушка. Все эти плюшевые зверюшки, книжки, картинки… Бесконечные фантазии и сказки! Вот мозги Максу своими историями и проела. Этими… как их… мистикой да фольклором. Пора бы уже повзрослеть.

– Мам!– горестно простонала Ева, и во взгляде матери на мгновение промелькнуло сочувствие.

– Ладно, ладно. Наплюй и забудь! Он тебя недостоин. Хотя ухаживал красиво. Помнишь, какие розы мне преподнёс?

– Плевать на розы!

– И то правда, – рассеянно пробормотала родительница, копаясь в обширной косметичке. – Зачем только приходил знакомиться с нами?

– Чтобы… чтобы… п-п-посмеяться надо мно-о-ой!

Губы Евы задрожали, и она безудержно разрыдалась.

Несколько месяцев назад она даже не знала о существовании Макса, а теперь вот оплакивает их неудавшиеся отношения. Почему, почему он так с ней? Что ему не понравилось? Что разочаровало??

Но горевала Ева не только по Максу. Ей довелось пережить и вероломство лучшей подруги. Светка – почти что сестра, наперсница всех переживаний и тайн с самого первого класса – с беспечной лёгкостью перечеркнула долгие годы дружбы.

– Мужчины не стоят наших слёз, дочь! Не хочешь праздновать у Светки – заберём тебя на море. Повидаешь тётю, развеешься, отдохнёшь.

– Не хочу на море! – взвизгнула Ева. – Не поеду!

– Поедешь, Ева. – отчеканила мать. – Тебе нужно сменить обстановку.

– Я не поеду. Не поеду, мама!

– Не спорь. Я уже всё решила.

– Ты! Ты… никогда не понимала меня! Даже сейчас не можешь отлипнуть от зеркала! Видишь и слышишь только себя! Себя!

– Успокойся, дочь. Переключи фокус внимания. Прогуляйся, например. У нас хлеба нет. Может, сходишь за ним?Заодно и голову проветришь.

Проглотив обиду, Ева послушно раскопала в ворохе одежды любимую курточку и, громыхнув дверью, скатилась по лестнице вниз.

На улице было противно и зябко. Ноябрь подходил к концу, и мысли о близкой зиме окончательно испортили настроение.

– Ненавижу… ненавижу… – бормотала Ева, сжавшись под ветром.

Руки мгновенно закоченели, нос заломило, по щекам будто прошлись наждаком.

Про хлеб Ева сразу забыла – бесцельно побрела в противоположную сторону от магазина.

Город вовсю готовился к Новому году – в витринах сияли огоньки гирлянд, красовались ёлки всех размеров и цветов. Бесчисленные полчища разномастных Санта-Клаусов покачивали головами в красных колпаках под заезженную давно приевшуюся мелодию.

Ева всегда любила это время, но сейчас приметы праздника совсем не радовали – раздражали.

Красочные игрушки, блестящие шары, совушки, олени, медвежата не привлекли её внимания, Ева лишь мельком взглянула на них. А отвернувшись, увидела Макса со Светкой! Те неожиданно вывернули из-за угла и тут же остановились, припав друг к другу в долгом поцелуе.

Они были совсем рядом – стоило только протянуть руку, чтобы сдёрнуть с головы бывшей подруги ярко-малиновый берет. Или отвесить Максу подзатыльник!

Сердце пустилось в галоп. Мысли заметались.

Что делать? Как быть?! Сейчас они увидят её и… что? Что тогда??

Допустить подобное было никак нельзя. Невозможно!

Попятившись, Ева приникла к двери ближайшего дома и, поднажав на неё, быстро скользнула внутрь.

В вестибюле было пусто и тихо.

В закутке за деревянным ограждением восседала хмурая тётка, вязала на спицах длинное коричневатое полотно.

– Библиотека не работает. – буркнула она при виде Евы. – Ясно же написано – санитарный день!

– Извините, – отступила было Ева, но через застеклённые двери увидела продолжающую миловаться парочку. Поглощённые друг дружкой, те словно приросли к месту и не собирались уходить.

– Мне… мне… в туалет! – выпалила девушка и метнулась в боковой коридорчик.

– Куда-а-а? – завопила тётка, перегнувшись через деревянный барьер. – А ну, назад!

Но Еву было не остановить. Она пронеслась по длинному полутёмному проходу и уткнулась в тупик.

Тяжёлая металлическая дверь с табличкой «Запасник» была слегка приоткрыта, и, не раздумывая ни минуты, девушка заскочила туда. Она едва успела разглядеть узкие ряды стеллажей, заставленных чем-то вроде коробок и книг, как дверь с противным клацаньем захлопнулась.

Ева оказалась в ловушке!

Занятая мыслями о Максе и Светке, она не успела испугаться. Быстро достав телефон, только собралась нажать на иконку фонарика, как в темноте прозвучал смачный чих!

– Поезию ей подавай… – раздражённо прогнусавил кто-то и снова чихнул. – Поезией сыт не будешь. Лучше бы рыбки попросила. Хотя, какая теперь рыбка. Кум-водяник давно приснул. Один я маюси, топчу земелю. Ни сну, ни продыху не ведаю…

Голос сбился на новый чих, и, пожелав себе здоровья, снова ударился в жалобы:

– Стихи, говорит, деклари… деклару… декламу… Тьфу, заумь! Что за словеса понадумали! Не желают выговариватьси!

– Декламируй, – машинально поправила Ева, безуспешно вглядываясь в черноту помещения и напрочь позабыв про фонарик.

– Вот, вот! – с готовностью откликнулся голос. – Точно так и сказала. Декларируй! Может, посоветуешь, кого декларирувать-то? Я в этом ни бельмеса не ведаю.

– Я Бальмонта люблю… – растерялась Ева. – Но вы же работаете в библиотеке, лучше меня должны в поэзии разбираться.

В темноте завозились, прозвучал очередной смачный чих.

– Ничего я не должон! В долг из принципу не возьму, хоть ты проси-умаляй! Тоскливая штука эта ваша поезия. Холодныя и голодныя! Тольки зря порошочек потратил. Аккурат на дорожку осталоси. Ну, бывай, девка. Не кашляй!

Ответить Ева не успела – перед ней заискрилось облако золотистой пыльцы. Внутри этого великолепия слабо просматривалась упитанная, смахивающая на кота, лохматая фигура.

Отсалютовав книжным томиком, фигура забористо чихнула, всколыхнув сияющую пыль.

Холодные точечки осели Еве на лицо – закололи легонечко кожу, защекотали в носу, и она не сдержалась, всхрюкнула тоже.

В воздухе негромко звякнуло, а потом Еву сдёрнуло с места и куда-то поволокло.

– Держиси! – только и услышала она, проваливаясь в пустоту.

Мир раскачивался словно качели, и Ева раскачивалась вместе с ним, изо всех сил пытаясь не отключиться.

Наконец, верчение немного поутихло.

– Девка, – взволнованно вопросил тот же голос. – Ты как, жива?

Чуть приоткрыв глаза, Ева кивнула. И прошептала следом:

– К-к-кажется, да.

В голове гремела и отбивала басы заезженная попсовая мелодия.

– Та-ра-ра! Та-та-та! – вторили ей пронзительные женские вопли.

Посреди небольшой комнаты пританцовывала и крутилась перед столом курпулентная розоволосая тётка.

Длинная толстая коса, перевязанная алой лентой, моталась по сторонам в такт причудливым па. Чёрные лосины и улепленная стразами голубая майка дополняли невообразимый образ.

– Аа-а-а… – пропела тётка и, довольно притопнув, похвалила себя. – Классно сплясала, Матрёша! Всех сделаешь, всех порвёшь!

– Свистит чердачок у психической, – кот из золотистого облака прокомментировал этот пассаж. – Совсем стронуласи на любовной почве. На конкурс красоты собраласи.

– Кто это здесь расчирикался? Кто сплетни развёл? Никак гостинёк незваный пожаловал? Бездельник дворовый явился? – розоволосая Матрёша шустро сгребла кота за клочковатую бородёнку.

– Пусти, душенька! – заголосил тот. – Пожалей украшению мою распронаединственную!

– Проси прощения за психическую! Ну?

Кот покорно скуксился и затянул плаксиво:

– Прости-и-и!.. Прости-и-и! Не гневайси, королевишна! Не сердиси, мать родна!

И резко рванувшись, разом вывернулся из захвата да кинулся прочь, позабыв про прихваченную в библиотеке книгу.

– У, змеюка крашена! – донеслось из коридорчика. – Всю красоту повыколупывала ногтищами!

– Попадись мне ещё! – Матрёша потрясла кулаком в сторону захлопнувшейся двери и лишь потом заметила притихшую в сторонке Еву.

– А ты кто такая? Откуда взялась?

– Я?.. – пролепетала Ева, – Меня… Меня кот принёс.

– Кот? Дворовый что-ль?

– Наверное, – кивнула Ева. – Вы его за бороду таскали.

– За бороду… – Матрёша шмыгнула носом, будто принюхивалась, а после неожиданно мазнула Еву по щеке. Прищурившись на собственный палец, покивала чему-то и продемонстрировала Еве остатки золотистой пыльцы.

– А я-то гадаю, кудазвёздная пыльулетучилась! Весь небольшой запасец исчез. Давеча в поисках кладовую перетряхнула и ничего не нашла. Признавайся, ты котея подначила? Для тебя пыльцу скрал?

– Нет! Я ничего не знаю! – затрясла головой Ева. – Я вашего кота только сегодня увидела.

– Зачем тогда попёрлась за ним?

– Да случайно!

Ева только теперь осознала, что оказалась неизвестно где.

Без денег. Без телефона. Без возможности связаться с матерью.

Зачем только она полезла в то хранилище! Пересидела бы в вестибюле возле вахтёрши и ушла.

Всё, всё из-за Светки с Максом! Она вспомнила страстно обнимающуюся парочку, и глаза предательски заблестели от слёз.

– Ладно, ладно. Успокойся. – примирительно заметила тётка. – Давай познакомимся, что ли. Я – Матрёша.

– Ева.

– Красивое имя, у нас в деревне ни у кого такого нету. – поцокала Матрёша.

– В деревне? – Ева похолодела от нехорошего предчувствия.

– Ну да. У нас в Ермолаево. Я здесь с самого рождения проживаю.

– Ермолаево… Это… что?

– Да деревня наша. Я ж сказала!

– Деревня… – повторила потрясенная Ева. – Я, значит, не в городе??

– Ага. Издалека ты, птичка, припорхнула. Пыльца-то свежая была, недавно собранная. Вот и протащила тебя к нам.

– Я не хотела… Не думала!.. – всхлипывая и сбиваясь, Ева поведала тётке о своих приключениях.

– Стихи искал? – хохотнула Матрёша. – Ну-ну. Всё перед Анькинойдомовихойхвостом крутит. Да только зря!Спадарынядавно наклетникапосматривает. Ондуххозяйственный, солидный. Не то что наш пушистый воришка.

Домовиха?Клетник?

Обомлевшая Ева неотрывно смотрела на Матрёшу.

Что происходит? Куда её занесло? А, может быть, это розыгрыш? Подстава?? Как же она сразу не поняла! Не случайно же ей повстречались Светка и Макс! Всё, всё подстроено специально! Чтобы посмеяться над ней, чтобы ещё сильнее ранить! Наверное, смотрят сейчас прямую трансляцию её позора и веселятся!

– Я пойду, – сгорбившись, Ева посеменила к дверям.

– Далеко ли собралась? – поинтересовалась Матрёша, но отвлеклась на телефон, что-то рассматривая на экране.

– Сообщение! Точно про меня разговаривают! – решила Ева и, не выдержав, пустилась бежать.

И только оказавшись на улице, вскрикнула и замерла.

Белое нетронутое полотно расстилалось вокруг. Аккуратные домики, рассыпанные по обеим сторонам дороги, прятались под снегом, подсвечивая его яркими огоньками окошек. Деревья, кусты, деревянные столбцы заборов наросли крупными кристаллами инея. Было тихо и сонно. Лишь вдалеке у леса пронзительно и сварливо перекрикивались о чём-то незнакомые чёрные птицы.

Ева захлебнула студёного колкого воздуха и разом заледенела. Тонюсенькая короткая куртёнка совсем не спасала от мороза.

– Где я? – только и выдохнула непослушными губами.

– Да в Ермолаево же! – Матрёша потянула её назад, в тепло натопленного дома.

Говорящий кот. Заснеженная деревня. Таинственное перемещение с помощью какой-то пыльцы…

Неужели это не розыгрыш? Неужели всё правда??

– Я будто в сказку попала! – шепнула Ева потрясённо.

– Можно и так сказать, – согласилась Матрёша. – У нас, в Ермолаево, всякое творится. Чем не сказка? Сказка и есть.

– Но мне нужно домой! Там мама нервничает, не знает, что со мной случилось!

Матрёша будто не расслышала – укутала Еву колючим пледом, подтолкнула к маленькому диванчику да захлопотала возле стола.

В огромную узорчатую кружку отлила из термоса что-то густое и тёмное, протянув, велела Еве:

– Пей давай! Отогревайся!

Ева машинально глотнула и раскашлялась, когда приторный напиток неприятно продрал горло.

– Что вы мне дали??

– Сбитень. Там патока, медок и травки. Пей, пей. Чтобы хворь не пристала. Вон, посинела вся. Кто ж в зиму так одевается!

– Так не зима ещё! Конец ноября.

– И что с того? Ты сама видала, что за погодка у нас.

Ева вздохнула и снова осторожно захлебнула сбитень. В груди постепенно потеплело. Неожиданно улучшилось и настроение. Отступил страх.

– Полегчало? – понимающе подмигнула Матрёша. – То-то. Меня баба Оня сбитень варить научила. Ей столько рецептов известно!

– Скажите, а автобусы здесь есть? Или такси?

– В центре, конечно, имеются. Только до него пёхом надо. Или на Тоськином драндулете.

– Она сможет меня подвезти? Я заплачу! Дам, сколько попросит!

– Тю-ю-ю, чего захотела. – рассмеялась Матрёша. – Не здесь Тоська, натой стороне.Да и не на ходу машинка, успела проржаветь без пригляду.

– Что же мне делать? – снова расстроилась Ева.

– До бабы Они идти нужно. Она подскажет, как быть.

– Проводите меня? Пожалуйста!

– Провожу. Куда же деваться.

Матрёша распахнула дверцы старинного шифоньера и принялась рыться среди вещей.

– Ну-ка, примерь, – сунула Еве короткую вытертую шубейку да теплые штаны вроде лосин.

– Зачем, не надо, – принялась отнекиваться та. – Я и в курточке добегу. Перетерплю.

– Бери пока даю! – прикрикнула Матрёша. – Зима-зимущая у нас. Птицы на лету подмерзают! Не до переборов.

Глава 2

Ева посмотрела в зеркало и зажмурилась. Заношенный полушубок сидел мешковато, собравшиеся гармошкой штаны были ей велики.

Ещё сильнее захотелось домой – в уютный мир своей комнатки, к любимым вещичкам и книжкам.

Глаза опять защипало. И Ева поспешно сморгнула не к месту появившиеся слёзы.

Почему, ну почему ей так не везёт?

Может, из-за порчи? Или сглаза?

У них на курсе многие девчонки верили в такое. И Ева верила тоже.

– Не разводи здесь сырость! – Матрёша поправила налаченную чёлку. – Пошли скорее, мне ещё репетировать номер.

– Вы артистка? – зашмыгала носом Ева, изо всех сил стараясь не разреветься.

– На конкурс собираюсь. Хочу красотой тряхнуть.

Участниц подобных конкурсов Ева представляла себе несколько иначе, но уточнять ничего не стала. Какая ей разница. Может, местные устраивают местечковое развлечение. Всё-таки Новый год впереди. Танцы-конкурсы-фейерверки…

– Чего вздыхаешь? – тётка покосилась с подозрением. – Посмотри лучше, как красиво у нас!

Она развела руками и счастливо засмеялась.

Деревня как будто дремала. Снег падал медленно-медленно, снежинки подолгу зависали над землёй. Дальний лес почти растворился в сумерках, слился на горизонте с темнеющим небом. Повсюду в домах загорались окошки, подсвечивая подступающую ночь.

Вот только Ева красоты не замечала. Ей хотелось домой, в город. В комфорт и относительное тепло.

– От мужиков одни проблемы! – неожиданно посочувствовала Матрёша. – Я вот тоже попалась. Поначалу-то хорошо всё было, по скайпу созванивались, переписку завели. Я к немчуре своему даже смоталась, представляешь? Две недельки пожила в заграницах. А потом уже он приехал…

Она примолкла и зашарила по карманам.

– Блин. Телефон дома оставила. Ты постой. Подыши. А я мигом.

Придавленная полушубком Ева послушно остановилась, сдвинула повыше съезжающую на глаза колючую шапку.

Бац! – что-то с размаху врезалось ей в лоб, больно зацепив кожу.

Ева дёрнулась и встретилась глазами со странным уродцем.

В чёрном тряпье, перекрученный да переверченный, словно корни древнего дерева, выглядывал тот из-за ближнего заборчика и целился заиндевевшей шишкой. Увидев, что его заметили, он тотчас метнул шишку, но от повторного удара Еве удалось увернуться.

– Вы чего? – выкрикнула она, даже не успев как следует испугаться. – Совсем спятили?

Уродец захихикал и, сиганув на дорогу, запрыгал вокруг.

Ева смотрела во всех глаза, но не могла разглядеть лица лилипута. А тот заходился трескучим смехом и колесом крутился перед ней.

– Брысь, ты! Пошёл отседова! – проскрипело позади, и уродец разом ввинтился в сугроб, разметав по сторонам снеговую пыль.

В голове что-то плавно покачивалось и плыло. И Ева стянула шапку, пытаясь унять подступающую дурноту.

– Три дороги, три пути! Что выберешь – то останется!

Откуда-то сбоку появилась замотанная по самый нос старушонка. Из-под длинной облезлого меха накидушки едва выглядывал одинокий приличных размеров валенок.

– Она в нём скачет, что ли? – подумала Ева, поспешно отводя глаза.

– Скачет, скачет! – согласно кивнула старушонка, разглядывая Еву.

Покраснев от неловкости, Ева невпопад поздоровалась.

– И тебе не хворать, – хмыкнула в ответ старушонка. – Про дороги-то всё поняла?

– Нет. – честно призналась Ева. – Разве это говорилось мне?

– А больше ведь некому. – старушонка пошерудила в валенке и извлекла из на свет коробок вроде спичечного. – На-ка вот. Прими.

– З-зачем? – изумилась Ева.

– Прими, говорю. Нынче в полночь открой.

– Да зачем мне это?

– Надо!

– А внутри что находится?

– Время придёт – так увидишь! – старушонка всё протягивала коробок. Бледная до синевы рука, покрытая пупырышками гусиной кожи, слегка подрагивала.

Ева пожалела бабку и послушно взяла коробок.

– В полночь открой! – повторила та. – Не попутай!

– А про какие дороги вы говорили? – решила переспросить Ева.

– Про судьбину твою.

– Вы гадалка? Откуда про них знаете?

– На лбу подсмотрела. Сколько морщин – столько дорог!

Старушонка захрюкала, заколыхалась от смеха. Из-под широкой одёжки посыпались на снег такие же одинаковые коробки.

Ева сунулась было подобрать, но старуха не дала – взвизгнула пронзительно:

– Не тронь чужое! Не для тебя приготовлено!

– Я просто помочь хотела! – растерялась Ева от такой грубости.

– Не просят – не лезь! – отбрила её бабка и вся подобралась, как кошка перед прыжком.

– Не звали! Не ждали! Вертайся назад! – кричала Матрёша от крыльца. – Не звали! Не ждали! Вертайся назад!

Старушонка зашипела зло, ощерилась мелкими острыми зубами и резво поскакала вдоль улицы. В спешке она потеряла единственный валенок, и Ева увидела огромную когтистую птичью лапу!

Она так и осталась стоять с открытым ртом, сжимая в ладони коробок.

– Ты как, нормуль? – Матрёша бесцеремонно завертела девушку, озабоченно осматривая. – Говорила с ней? Брала что-нибудь?

– Кто это был? – потрясённо выдохнула Ева. – Просто кино какое-то!

–Смутья! Почуяла в тебе слабину и сразу пристала. Сейчас многие из подобных ей повылазили, норовят пристроиться поближе к людям. Время такое. Тёмное. Опасное.

– Смутья? Она… настоящая?

– Нет, игрушечная, – огрызнулась Матрёша, пытаясь выдрать из Евиной руки коробок. – Зачем взяла? На что польстилась?

– Не знаю, – увернулась Ева. – Как-то само получилось.

– Главное, не открывай! Поняла? Оня потом подскажет, что с ним нужно сделать.

– Я его лучше выброшу.

– Не вздумай! Просто бросить нельзя – ещё подберёт кто. В печи сожжём. Или на костре.

– А что у него внутри?

– Не могу сказать. Не довелось открывать. И тебе не советую. Запомни!

Телефон требовательно запищал, и Матрёша немедленно уткнулась в полученное сообщение. Ева же осторожно потрясла коробок, а потом, решившись, сдвинула крышечку. Совсем чуть-чуть, на миллиметр, не больше. Сквозь маленькую щель рассмотреть ничего не получилось, да ещё и сердце кольнуло внезапно, и такая тоска накатила разом, что захотелось завыть.

Никому-то она не нужна в этой жизни! Никто-то её не любит!

Мать строит новые отношения. Парень оказался предателем, подруга – тоже…

В кого она такая невезучая? Как теперь с этим жить??

Ева вспомнила объятия и поцелуи перед библиотекой и неожиданно разозлилась.

Я им ещё покажу! Они ещё меня узнают!

Прокляну! Отомщу! Обязательно поквитаюсь! Они обо всём пожалеют!

В голове принялись разворачиваться планы мести – один изощреннее другого.

Ева разом вспотела и расстегнула шубейку.

– Да что ж ты делаешь! – Матрёша выхватила коробок и быстро задвинула крышечку. – Сказано было не смотреть! Вон, проняло как! Красная вся, глазюки разгорелись!

– Я их проучу! Они пожалеют!.. – забормотала Ева.

– Ты обороты-то сбавь! Не приваживай смутью!

– Нет здесь вашей смутьи. Сбежала давно.

– Прям там. Рядом невидимкой крутится, выжидает, когда в кондицию войдёшь. Тогда и выпьет!

– Что выпьет?

– Энергию, силу. Назови как хочешь. Ненависть организм подточит и всё, хана.

– Как вы не понимаете! – Ева никак не могла успокоиться. – Меня предали! Обманули!

– Всё понимаю. Сама попала. Рассказывала уже про свой случай.

– Вы не договорили.

– Да?.. – удивилась Матрёша.

– На телефон отвлеклись…

– Далеко ли намылились, девки? – из переулочка прямо на них вывернул незнакомый дедок с хворостиной.

– Прогуливаемся, Семён. – поприветствовала его Матрёша. – Воздухом дышим.

– Дело нужное. – одобрил дед. – Я вот тоже на моцион вышел.

– А хворостина зачем?

– От вихревых отбиваться. Совсем ошалели к ночи, безобразники.

– Давай, Семён. Разгони их всех. А мы пойдём. Некогда нам.

– Гляжу ты ресницы присобачила, – поддел дед Матрёшу. – Прямо как щётки сделалися! Впору полы мести.

– Смейся, смейся. Как стану знаменитой – по-другому запоёшь. Автограф просить будешь.

– Это кто ж с тобой? – дед прищурился на Еву. – Товарка по замыслу? Иль Анькина смена?

Но Матрёша проигнорировала вопрос, и, обогнув деда, потянула Еву вперёд по улочке.

– Вы не договорили, – ту же напомнила ей Ева. – Ну, про предательство…

– Да что говорить. Перехватила у меня мужика одна персона. Приворотом к себе привязала. Как бычок на верёвочке за ней ходил, совсем от чувств одурел…

Приворот! – возликовала Ева про себя.

Вот надёжное средство!

Как же она сама не сообразила, как не вспомнила про него!

– Даже не думай! – Матрёша погрозила ей пальцем. – Приворот – штука страшная! Сделать – сделаешь, да только шибко после пожалеешь.

Домик бабы Они оказался очень близко и напомнил Еве пряник в глазури. Маленький и ладный, выкрашенный бело-голубой краской смотрелся он до того красиво, что захотелось поскорее войти.

– Давай, давай, – подтолкнула её к калитке Матрёша. – Не тормози. Двигайся.

Перед самым крыльцом тропинку перед ними перебежал кто-то вроде большой собаки, мигнул на опешившую Еву красными фарами глаз да потрусил мохнатой копной в глубь двора.

Над головой прокричали тоскливо и пронзительно, столкнули с краешка крыши пушистый ком снега.

Ева шарахнулась и без стука ввалилась в узкие сени.

Позабытый аромат из детства окутал её тёплым душистым облаком – похоже пахло у бабули в деревне, когда та затевала пирожки.

– Напекла Оня! – довольно пробормотала Матрёша. – Словно предчувствовала, что будут гости.

Тихо прошелестел телефон, Матрёша поморщилась, но нажала на кнопочку, процедила недовольно в трубку:

– Чего надо?

Ева не стала прислушиваться к разговору, чуть приоткрыла ведущую в комнату дверь.

– Измучилси я! – послышалось через щель. – Присыпаю на ходу!

У занавешенного окошка за столом помещался знакомый лохматый котяра, черпающий обеими лапами из кувшина то ли сметану, то ли густые сливки.

Хозяйка дома возилась у печи, тащила из духовки широкий противень, густо заполненный пышными булочками.

– Дай пирожочка! – потянулся к противню кот. – Страсть, до чего хороши!

– Вот подостынут, тогда и угостишься, – баба Оня чуть шлёпнула кота по лапе да накинула на выпечку светлое льняное полотенце.

Дворовый почесался и смачно зевнул.

– В спячку тебе пора. Зачем противишься природе?

– Нельзя мне в спячку! Лукичну клетник просватает!

– Коли суждено такое – не сможешь помешать.

– Кажный день он там отираетси! Пользуетси моментом, что хозяев нема.

– Я с Аннушкой только сегодня разговаривала. – вздохнула бабка. – Недавно ведь уехали, а я уже заскучала.

– По чему болтали-то?

– По сотовому. Придумали же люди чудо-аппарат! Вот где волшебство и магия!

– По сотовому! – возмутился кот. – Ты и без него с Анюткой связатьси могла. По блюдечку иль там по тарелочке.

– Правда твоя. – согласилась бабка. – Только по этому самому сотовому быстрее да сподручнее выходит.

Кот завозился, почесал встопорщенную бородёнку.

– Как они там? Что рассказывают?

– Тоже скучают. После Крещения планируют домой.

– После Крещения? Да что ж так долго-то?

– Надо родителей уважить, погостить немного. И Ладушка мала слишком для силы своей, вот и увезли от греха. Тёмное время отступит, тогда и назад.

– То верно, кроху зимой поберечь следует! – кот протяжно зевнул и пригорюнился.

– В спячку тебе надо! – повторила бабка. – У меня в кладовой с лета перина да подушка травами набиты. Прожарились на солнышке, легче пуха теперь. Хорошо на них спаться будет. Как на облаке. Прилёг бы, покемарил. А там и весна…

– Не хочу! Стольки годочков через ту спячку проворонил! Да и спадарыньку опасаюси без пригляда оставить.

– Ну, как знаешь. Сейчас пирожки отдохнут и станем чай пить. Ты какой, деточка, любишь больше – чёрный или на травках? – бабка внезапно обернулась к двери и поманила Еву. – Проходи, присаживайся к столу.

– Здравствуйте. – Ева неловко улыбнулась в ответ. – Извините. Я не хотела подслушивать.

– Да мы ничего тайного не обсуждали. Родню вспоминали и только.

Сбросив полушубок, Ева осторожно разместилась рядом с котом.

– Что таращисси? Дворовых не видала никогда? – недовольно взмяукнул тот. – Отлипни от меня, липучка городская.

– Я – липучка? – возмутилась Ева. – Сам меня сюда притащил! И я же еще и липучка!

– Не толкласи бы под лапами, не попала б под пыльцу!

– Всю пыльцу потырил, представляешь? – пожаловалась бабке от дверей Матрёша.

– Мне надо было. Я за стихами летал, в энту… как ея… библиотику.

– Верни меня обратно! – Ева затеребила кота за пушистую шерсть.

– Не тронь шубейку! – немедленно взревел тот. – Всю красу повыдергаешь! Кому я без неё нужен стану?

– Перестану трогать, если пообещаешь вернуть!

– Не могу. Звездная пыльца была да вся вышла! – повинился кот. – Придётси подождать, пока Матрёша новую нацедит.

– Легко сказать! – хмыкнула Матрёша. – Думаешь, просто это? Воду надо на ночь под звёзды выставить. Да так, чтобы их отражение поймать. После выпарить всё, со стеночек соскрести осадок. На печи подержать нужный срок. Только тогда пыльца в силу войдёт. Чтобы ладонь наполнить – несколько заходов предпринять нужно. Оченно трудоёмкая работа.

– А без пыльцы можно обойтись? На автобусе уехать или на машине?

– Можно и без пыльцы, но не тебе. – Матрёша повернулась к бабе Оне. – Смутью она притянула, заглянула в коробок!

– Деточка! – ахнула бабка. – То-то я гляжу, неспокойная ты. Будто в разладе с собой находишься. Уедешь если сейчас – смурь разъедать изнутри станет, всю жизнь твою перепортит.

– Вот, вот, – покивала Матрёша и прихватила пирожок. – М-м-м… Оня! Что за начинка у него?

– Так яблочки. Я проварила чуть. Сахарка, корички добавила…

– Вкуснющие получились! Ум можно отъесть!

Дворовый шевельнул ушами, соглашаясь, и нацелился на пятый пирожок.

– Деточка, что сидишь как в гостях? – Оня пододвинула Еве тарелку. – Бери пирожки, угощайся.

Еве очень хотелось попробовать бабкину выпечку, но желание попасть домой было сильнее. И, покосившись на пирожки, она расстроенно поинтересовалась – как ей быть дальше.

– У меня погостить оставайся. Отваров моих попьёшь, смурь постепенно и сойдёт. Тогда домой тебя и переправим.

– Мама не знает, что я здесь. И занятия ещё идут. В универе.

– Это мы быстро исправим. Маме просто позвонишь. Скажешь, что в гости приехала, в Ермолаево к бабе Оне.

– Да она с ума сойдёт! Расспросами замучает. Как я ей объясню всё?

– Ты позвони, деточка. Просто скажи, как велю.

– Да я без телефона… Потеряла в библиотеке… из-за него! – Ева подпихнула под бок чавкающего дворового.

– Не толкайси! – возмутился тот и потащил с блюда очередной пирожок.

– У Матрёши телефон возьми. – велела Еве баба Оня. – Номер-то помнишь?

Ева кивнула и, не веря в успех предприятия, быстро набрала нужный номер.

Мать благосклонно выслушала её сбивчивое объяснение. Пообещала связаться с деканатом, чтобы всё уладить, пожелала Еве хорошенечко отдохнуть и, передав бабе Оне привет, отключилась.

– Вы знаете маму? – поразилась Ева, возвращая телефон.

– Не знаю деточка, – улыбнулась бабка. – Так, сообразила кой-чего, чтобы без толку её не тревожить. Давай-ка, ешь пирожки. Тут с яблочной начинкой, а в корзинке – с мясной.

Пирожки оказались вкуснейшие! Начинка из мяса сочная, густая, в меру сдобренная специями.

Откуда-то вывернулась забавная пёстренькая старушонка, которую хозяйка называла кикуней, закрутилась рядом – принялась подливать чай, чем-то греметь на печи.

Дворовый давно прикорнул, свернувшись клубком на лавке. Похрапывая, он мотал хвостом да изредка вкидывал лапы, словно гнал от себя кого-то. А, может, и сам убегал.

– Ты бы ему снотворного влепила, – предложила бабке Матрёша. – Чтобы до весны проспал.

– Не могу, неправильно это. Всё же чувства у него. Переживает.

– Да какие чувства у нечисти! Блажь одна.

Бабка принялась возражать, а Ева приткнулась к стене и задремала следом за дворовым.

Резкий противный звук выдернул её из тёплой дремоты.

Сквозь схваченное морозом стекло различила Ева вроде кого-то птицы – с человечий рост да в женском потрёпанном платье. Глазом без зрачка прильнула незваная близко-близко, уставилась пристально. А как моргнула редкими ресницами – разом все зубы свело у Евы! Да в ушах завело тоненько – то ли плачь, то ли непонятное причитание.

Кикуня немедленно заворчала и, скрутилась в клубок, закатилась куда-то в угол.

Баба Оня быстро выключила свет, прошептала с досадой:

– Нечистый кумоху принёс! Не смотри в глаза-то ей! Зажмурься!

Задёрнув поплотнее занавеску, прихватила мисочку с водой, поставила у порога.

– Это чтобы кикуня её зов не услышала. Иначе не сможет противиться, отворит двери, впустит к нам.

– Что ей сделается, кикуне твоей. В щёлочку забилась и сидит. – пробурчала Матрёша. – А я-то хороша! Совсем забылась, разгорелись глаза на пирожки. Как теперь к себе пойду через ту кумоху?

Кумоха меж тем не отставала, продолжала скрестись да жалостно постанывать – проситься в дом. Звуки шли отовсюду. Еве казалось, что кто-то топочет по крыше, простукивает стены, легонечко тарабанит в окно.

– Ишь, разошлась как! – вздохнула Оня. – Придётся потревожить суседушку. Пойду в кладовую, попрошу помочь.

– Из-за неё всё! – Матрёша погрозила Еве. – Жили себе спокойно. Так нет, принесла нелёгкая.

– Меня кот сюда притащил! – возмутилась Ева. – Не собиралась я в вашу деревню. Очень надо!

– Собиралась или нет, всё едино. Из-за тебя кумоха приковыляла. По следам нашла да по рассказу смутьи. Чует слабину твою, вот и лезет.

– Не нападай на девочку, Матрёш. Она и так испереживалась, бедняжечка. – баба Оня вынесла из кладовой берёзовый веник. Обмахнула им окошко да попросила. – Суседушко-дедушко, разберись с гостьей незваной, отвадь кумоху от нашего порога!

Рядом согласно брякнуло, раздался дробный топоток.

Баба Оня приотворила оконную створку и протиснула веник образовавшуюся щель.

И сразу затихла кумоха!

Унялись скрипы, смолкли звуки и шепотки.

А потом проявились на нетронутом снегу следочки птичьи, спешащие от дома прочь. Веник летал и кружил над ними, охаживая невидимую кумоху по спине.

– Свезло тебе с домовым, – Матрёша завистливо вздохнула.

– Я с добром к нему, а он ко мне – с пониманием, – улыбнулась бабка и захлопнула окно. – Ух, и напустили морозцу. Надо печку проверить, подкинуть дров.

Немедленно откуда-то выкатилась кикуня, принялась шерудить в печи кочергой.

А баба Оня приобняла притихшую Еву и повела за собой.

– Сейчас спать уложу тебя, деточка. На хороший сон наговор сделаю. Отдохнёшь, успокоишься. А утром думать станем – как дальше быть да что делать.

Глава 3

Всю дорогу до Ермолаево Маринка провела в напряжении.

Она успела пожалеть и о собственном спонтанном решении, и о том, что выбрала несвойственный себе способ поездки, отправившись в деревню в компании незнакомого человека.

Попутчицу Маринка нашла через Интернет. Известный сервис предложил несколько вариантов, и она остановилась на единственном и наверняка безопасном – где водителем значилась женщина.

Варвара, энергичная и резковатая дама, выехала гораздо позднее условленного срока и, навёрстывая упущенное время, лихо гнала автомобиль по леденеющей к ночи трассе. Перепутав в темноте поворот и изрядно поколесив по окрестностям, она неожиданно заявила Маринке, что до самой деревни не поедет.

– До твоего Ермолаево совсем немного осталось. Ножками быстрее доберёшься.

Оторопевшая Маринка попробовала было ей возразить, но Варвара быстро её заткнула.

– Вылезай. Дальше не поеду. Иди напрямую через поля. Тебе туда… – она неопределенно махнула рукой и, не попрощавшись, умчалась.

Когда они только обсуждали детали поездки, Варвара радовалась, что им по пути и обещала подбросить до нужного места. Но уже в дороге выяснилось, что едет она вовсе не в Ермолаево. А на безобидный вопрос Маринки – куда, предпочла умолчать, да еще и буркнула недовольно, чтобы не закудыкивала дорогу.

Сама же, напротив, настойчиво расспрашивала про Ермолаево, интересовалась зачем Маринке в деревню? Какие люди там живут? К кому конкретно она едет?

Маринка тоже решила не откровенничать и зачем-то соврала про подружку. Сказала, что едет к той в гости – посплетничать-потусить.

– Подружка местная? Ровесница твоя? Или старше?

– Городская. У неё в деревне бабушка жила. А теперь родители сделали что-то вроде дачи.

– Ясно… – ответ явно разочаровал Варвару.

Поправив над зеркальцем уродливый брелок в виде куриной лапы, она невзначай поинтересовалась:

– Ты про деревенских ведьм что-нибудь знаешь?

– Про ведьм? – удивилась Маринка фальшиво. – Вы серьёзно?

Услышав вопрос, она тут же подумала про девчат, но рассказывать о них незнакомой тётке не стала.

– Не веришь в ведьм? – Варвара взглянула искоса, и Маринке вдруг сделалось страшно.

– Никогда не думала о них, – как можно равнодушнее буркнула она и, скрутив в кармане фигу для верности, поспешно отвернулась к окну.

– Зря, зря… – то ли прошептала, то ли прошипела Варвара и до конца поездки больше ни о чём не спросила.

О своём прибытии Маринка никого не оповестила заранее, поскольку до последнего момента и сама не предполагала, что соберётся в гости к бабе Оне. Но потом родители повезли Лизу на море, и Маринка осталась дома одна. Ехать со всеми она отказалась – толкотня курортных городков утомляла, да и море никогда не привлекало Маринку.

Ей всегда хотелось в деревню, к полю и лесу. Тогда-то и пришла мысль рвануть к старым знакомым и встретить Новый год в компании девчат.

Её не ждали. Маринка собиралась сделать сюрприз. Но теперь, оставшись в одиночестве посреди бескрайнего поля, очень сильно пожалела о своем решении.

Зима полностью изменила пейзаж. Приметные местечки и ориентиры скрыл снег. Всё словно утратило очертания, смазалось в подступившей темноте, и Маринка больше угадывала, чем видела, что происходит вокруг. Немного поплутав, она наткнулась на узкую тропинку среди сугробов. И, мысленно поблагодарив тех, кто её вытоптал, зашагала вперёд.

Откуда-то налетел ветер – разметал падь, осыпал лицо чем-то колким, жестковато-ледяным, принёс с собой невнятное жужжание да лёгкий тоненький перезвон. Среди туч нехотя проявилась луна – растрёпанная и щербатая, в красноватом зыбком ореоле. Маринка засмотрелась на неё, и неясное предчувствие ворохнулось внутри, будто пытаясь предостеречь от чего-то.

Мороз разошёлся к ночи, ноги в лёгких ботинках закоченели.

Маринка незаметно перешла на бег. И чтобы подбодрить себя, даже запела негромко, но вспомнив пронепростое место, осеклась, побоявшись привлечь кого-тоне того. Так и трусила вперёд в молчании, мечтая поскорее добраться до деревни.

За поворотом Маринку поджидал сюрприз – слепленный кое-как снеговик торчал на тропинке, перегораживая проход.

Создатель не потрудился приладить ему ни нос-морковку, ни глаза из угольков, прочертил лишь широкую щель рта с торчащими из неё щепками-зубами.

Снеговик производил зловещее впечатление, и Маринка поторопилась его обойти. А чтобы не наступить в сугроб, чуть подтолкнула смёрзшийся бок и не смогла отнять рук от него руки!

Она дёрнулась раз, другой, но получилось только хуже, Маринку еще сильнее притянуло к снеговику. Она ткнулась в него лицом, захрипела, забилась, тщетно пытаясь вырваться. А в голове кто-то ехидно рассмеялся.

Как она могла быть такой беспечной? Почему не предупредила о приезде? Сейчас её сожрёт ледяное чудовище, и никто никогда не узнает про это!

Что-то похожее на корявую ветку с прутьями метнулось к ним сбоку, набросившись на снеговика, одним точным ударом снесло тому голову.

Маринку резко отбросило в сугроб, осыпало смерзшимся колючим снегом, и она беспомощно забарахталась в нём, тихонько подвывая от страха.

Маринка боялась, что станет следующей, что сейчас последует новый удар! Однако ветка больше не проявляла агрессии, неподвижно зависнув перед Маринкой терпеливо ждала, чего-то, и когда девушка отважилась на неё посмотреть – дрогнула легонько, словно приглашая опереться.

Это оказалась вовсе не ветка, а грубо сработанная метла! К сучковатому неровному древку небрежно были прилажены прочные и длинные прутья. Видя нерешительность Маринки, метла мазнула ими по снегу, выводя корявое «Возьмись за меня». Немного помедлив, Маринка решилась последовать рекомендации и робко обхватила шершавое древко. Метла тут же плавно подалась вверх, помогая ей подняться.

Отряхнувшись от снега, Маринка поблагодарила свою странную спасительницу, а та вновь завозила прутьями по нетронутому снежному полотну.

«Следуй за мной!» – с трудом разобрала Маринка косую надпись, а послушно поспешила за метлой.

Метла быстро скользила над землей, и Маринка едва поспевала за ней. Так они и шли сквозь темноту, пока впереди не заблестели огоньки деревеньки. Тёплый уютный свет лился из окошек, ложился на снег золотистыми длинными ломтями. Иней поблёскивал на ветвях, и столбом поднимались дымыиз труб. При виде этой умиротворяющей картинки Маринка едва не расплакалась от радости. Её злоключения окончились.

Бабе Оне не спалось. Расположившись подле окна, разглядывала она морозные узоры да думала о будущем.

Накануне по традиции гадала она «наперёд». В талой воде, оставленной на ночь в сенях, обнаружились грязь да щепа, встревожившие её – надвигались непонятные хлопоты и проблемы. Грапе тоже вышло видение – приснилось ей собрание деревенских колдовок. И среди них разглядела Грапа новенькую – нахальную да из себя разодетую, по виду вовсе не местную. Обсудив всё друг с дружкой, сговорились девчата быть настороже. И ведь не зря!

Опасения бабки подтвердились после появления Евы – разглядела в ней Оня слабую сторону, нешуточную обиду да уязвимость. Неспроста девочка здесь оказалась, ох, неспроста. Вот исмутьяпоблизости крутится, явно что-то затевает. И время тёмное подступает, всё одно к одному.

Крепко призадумавшуюся бабку отвлекли шорохи и стукоток – кто-то перемещался по крыше, подскакивая и топоча.

Звякнула печная заслонка и из-за неё пропищало возбужденно:

– Гости к ночи! Гости к ночи! Встречай гостей!

– Кого ещё под ночь несёт? – баба Оня поспешно накинула шаль да прихватив для верности горсть золы, выглянула с крыльца.

– Баба Оня! баба Оня! Открывайте! – раскинув руки, к дому бежала девушка.

– Мариночка! Ты? – ахнула Оня, а потом увидела зависшую за забором метлу. На секунду на ней проступила высокая худая фигура в чёрном. Поправив платок, небрежно махнула рукой и унеслась к лесу.

– Баба Оня! Я так соскучилась! – Маринка уткнулась бабке в плечо.

– Мы тоже скучали, деточка! – баба Оня крепко обняла девушку. – Как же ты добиралась? Ночью! Одна! Пойдём скорее в дом, к теплу.

– Меня метла проводила!.. Она меня спасла! Порушила снежную бабу…

– Ох, деточка! Недоброе время ты выбрала! Сейчас по темнунельзя никуда ходить! Беречься нужно!

Бабка сразу провела Маринку на кухню – к теплу и вкусностям.

Там уже вовсю орудовалакикуша– доливала пузатый расписанный розами чайник кипятком, выставляла сахарные пряники да варенье. Скупо кивнув Маринке, потащила из духовки тяжёлый, исходящий паром чугунок, внутри которого что-то аппетитно побулькивало и клокотало.

– Дай-ка, рассмотрю тебя получше. – бабка повертела Маринку и вновь обняла. – Подросла, расцвела. Раскрасавицей сделалась!

– Я так скучала! – Маринка поцеловала душистую, морщинистую щёку и счастливо вздохнула.

– Что ж так долго собиралась, деточка? – Оня легонько побаюкала её, погладила по волосам.

– Всё некогда было. То одно, то другое.

– Что ты Лизу не захватила?

– Она на море захотела, сейчас там с родителями.

– Как у неё дела?

– Нормально. Шьёт кукол, даже магазинчик открыла в интернете.

– И покупают?

– Ещё как! В очередь пишутся, представляете?

– Вот и правильно. – покивала Оня. – Лиза по роду рукодельница, по крови своей. И куклы её особенные. Скрытуюобережнуюсилу имеют.

– Как вспомню, что с ней было!..

– Зачем вспоминать? Что было – то ушло. И в том твоя заслуга! Повезло Лизе с сестрой.

Бабка усадила Маринку поближе в печи, налила горячего чая да пододвинула плошку дымящейся каши.

– Пробуй, милая. Не стесняйся.

Угощение оказалось очень вкусным, Маринка ела и никак не могла насытиться.

– Что тебе приготовить? Чего больше всего хочется? – расспрашивала Оня, подкладывая добавку. – Как славно, что ты приехала! Люблю, когда гости в доме!

– Гости? – переспросила Маринка.

Бабка кивнула.

– Перед тобой Матрёша девочку привела. Городскую. Дворовый негодник магией её к нам перенёс. Теперь её нужно обратно вернуть. Завтра утром познакомлю вас, авось и подружитесь.

Вскоре заявился и дворовый. Завидев Маринку, обрадовался и полез обниматься.

– Девка! Ты?! Откель взяласи? Соскучилси по тебе, страсть как!

Маринка погладила кота по нечёсаной шерсти и, выколупнув довольно приличный колтун, предложила:

– Давай, остригу?

– Свят, свят, – шарахнулся дворовый. – Не мыльси даже. Шубейка у меня первый класс! Всей нечистой братии на зависть.

– Хоть колтуны вычешу… – начала Маринка, но кот только фыркнул и на всякий случай пересел подальше.

– Мне бы настоечки твоей, – заискивающе прищурился на Оню. – Нервы в порядок выстроить. Будь ласкова, налей стопарик!

– Тебе рябиновой или на дубовой коре? – бабка подошла к широкому ларю, что помещался в углу за дверью.

– А ты смешай! Навроде коктейли! – предложил дворовый и заметно оживился.

– Можно и смешать. – согласилась Оня, отпирая навесной замок. – Примешь и аккурат до весны проспишь.

– Нельзя мне в спячку, сама жи знаешь. – вздохнув, кот принялся жаловаться Маринке. – Соперник у меня объявилси!Клетникиз соседней деревеньки Лукичну охаживает. Так и вьётси над ней, так и крутитси!

– А что Лукична? – немного растерялась Маринка от такой откровенности.

– А что ей сделаетси? Всем авансы раздает. Одним успокоительным и держуси! Ты доставай поскорей да наливай пополней, не жадничай! – дворовый переключил внимание на бабу Оню.

– Не волнуйся, батюшка. Сколько надобно, столько и отолью.

Маринка слушала и улыбалась. Так хорошо ей было здесь, так спокойно и радостно, словно вернулось детство. Тихо постукивали ходики, трещали поленья дакикунякрутилась у лавки, ссыпала на сковороду орехи из мешка – собиралась прокалить в печи.

Кот поскрёбся за ухом, ругнулся было на Сеньку-оборотня и замер, завидев появившуюся из ларя бутыль. Бабка чуть встряхнула коричневый настой и откупорила пробку.

– Красота какая! – встопорщив в нетерпении усы, дворовый облизнулся.

– По глоточку пей. Не торопись! – баба Оня передала ему небольшой стаканчик.

– Да знаю, знаю. – пробормотал кот и разом сглотнул содержимое. – Уф-ф… Хорошо пошло! До самого нутра продрало!

Занюхав собственный хвост, он немедленно потребовал добавки.

– Давай по второму заходу! Не распробовал сгоряча.

– Хватит с тебя и раза, – отмахнулась бабка. – А то ведь все лапы разъедутся.

– Ну и ладно, – блаженно зажмурился кот. – Волшебная напитка! Тольки послевкусия другая, быдто кислинка появиласи…

– Основа таже – щепа дубовая да спирт. Сахар, гвоздичка, веточка зверобоя… – принялась перечислять бабка. – Ну и боярышник, само собой. Я к ним шиповника ещё добавила.

– Всё эксме… эскми… эспериментами балуетси! – кот подмигнул Маринке и широко зевнул. – В кладовой, говоришь, матрас? Пойду покемарю чутка.

– Иди, батюшка. – улыбнулась Оня. – Я и Марише постелю, пусть отдохнёт с дороги.

Маринка тоже засыпала и безропотно позволила проводить себя до кровати.

– Спи, деточка. – бабка подтолкнула вокруг одеяло и поправила подушку. – Отдыхай от приключений.

Глава 4

Ева проснулась среди ночи внезапно, словно от толчка или взгляда.

Спросонья не сообразила сразу, где находится. Всё было незнакомое. Чужое.

Усевшись на кровати, она таращилась в темноту, пытаясь понять, что произошло.

Сквозь примороженное окно проникал слабый свет, скользил между узорчатых разводов, вспыхивая разноцветными искорками. Похожие переливы она видела совсем недавно… Облако золотистой порхающей в воздухе пыльцы…

– Держиси! – проскрипело в голове, вызвав в памяти вспомнив все злоключения прошедшего дня.

Ева вспомнила и странного кота, и смешную Матрёшу, и смутью на птичьей лапе… и Светку, целующуюся с Максом у библиотеки!

Как они смотрели друг на друга тогда! Как обнимались!..

Непрошенные слёзы покатились из глаз и больно защемило в груди – обида от предательства и измены всколыхнулась с новой силой.

– Я им покажу… они ещё пожалеют… – забормотала Ева и осеклась, приметив бледный зеленоватый свет, заструившийся из старого зеркальца на подоконнике.

Ева сама поставила его туда перед сном. Уже после того, как ушла баба Оня.

Когда баба Оня привела сюда Еву, зеркало помещалось там же, на окне. Но бабка сразу же спрятала его в сундучок, тщательно обернув тёмным платком.

– Уберу от греха. Мне так спокойнее будет. А тебе – безопасней. – пояснила она свои действия Еве. – Располагайся, деточка. Отдыхай.

Эти странные манипуляции сильно разожгли Евино любопытство.

Но она не выдала интереса, предпочла подождать, пока бабка уйдёт, а потом залезла в сундук.

Зеркало оказалось самым заурядным, тонкая деревянная рамка без узора обрамляла чуть затёртое от времени стекло. Ничего особенного и уж тем более необычного в нём не было.

Разочарованная Ева положила зеркало на подоконник, решив, что уберёт его позже. А потом отвлеклась и забыла это сделать.

И вот теперь, в ночи, зеркало неожиданно ожило!

И из него выплыла призрачная фигура длинноволосой женщины в балахоне!

Женщина провела рукой по стеклу и на нём как на экране начали сменяться картинки: вот Макс и Светка весело болтают в кафешке; вот покупают что-то в сувенирном магазинчике, вот бесконечно долго целуются, а потом бредут в обнимку по улице под тихо падающим снегом…

Смотреть на чужое счастье было невыносимо!

– Хватит! Пожалуйста, перестаньте! – вскрикнула Ева, зажмурившись.

– Открой коробок! – тотчас прозвучало в голове. – Прислушайся к чувствам!

– Какой коробок? – хотела спросить Ева, как что-то тяжело прошлёпало по полу и вспрыгнуло к ней на кровать.

Одеяло шевельнулось, заскрипели пружины… Испуганно взвизгнув, Ева забилась в уголок, отгородившись от невидимки подушкой. Она ожидала нападения и собиралась позвать на помощь бабу Оню, но ничего не случилось. Что-то брякнуло рядом в последний раз и стихло.

Когда Ева всё же выглянуть из своего ненадёжного укрытия – в комнате никого не было. Исчезла призрачная женщина, истаял зеленоватый свет. Вместе с ними пропало и зеркало, оно вернулось на прежнее место в сундук и лежало там под тёмной тканью – Ева не поленилась, проверила.

Странно всё это!

И появление призрака, и его непонятные советы!

К каким чувствам она должна прислушаться? И при чём здесь какой-то коробок?

Чем дольше Ева размышляла обо всём, тем сильнее её тянуло в сон. И незаметно она задремала.

Утро Ева проспала. После ночных событий болела голова, и настроение было такое себе, тухловатое.

Небрежно расчесав пятернёй спутавшиеся пряди, она потащилась на кухню – к аппетитным ароматам и весёлому звяканью посуды.

На кухне и впрямь царило оживление.

Посреди комнатушки в картинной позе застыла Матрёша. Разряженная на клоунский манер, она довольно щурилась на собравшихся и картинно потряхивала розовыми волосами:

– Как я вам? Правда, эффектный костюмчик? Да и я сама тоже вполне!

– Твоя правда! – кивнул давешний дедок с хворостиной. – Знатная одёжа! В такой сподручно ворон гонять с огорода.

– Много ты понимаешь, Семён. – отмахнулась Матрёша. – Я – артист! Я так вижу свой образ! Меня ведут вдохновение и талант! Никто на конкурсе не сравнится со мной по яркости и харизме!

– Ну, коли артист… – хихикнул дед и шумно прихлебнул из чашки. – Не распугай только жюрю харизЬмой своей. Не обрушивай её на всех сразу, извергай по маленечку, по щепоте.

Матрёша фыркнула и сделала несколько забавнейших движений, изображая то ли танец, то ли проход манекенщицы.

– А шо? Я такая! Всех покорю! Мир ещё услышит про Матрёшу!

Незнакомая Еве девушка, сидящая рядом с дедом, рассмеялась негромко и виновато покосилась на «артиста».

– Смейся, смейся! – попеняла ей Матрёша беззлобно. – Ты, Маринка, городская, а ничего не смыслишь в искусстве перевоплощения!

Маринка согласно кивнула и, заметив Еву, радостно позвала:

– Привет! Садись рядом, баба Оня нам кашу сварила.

– Печка сварила, деточка. – бабка приподняла крышку с широкой кастрюли, принюхалась и похвалила. – Хорошо упарилась. Теперь можно и подавать.

Тут же появилась кикуша, ловко расставила по столу тарелки да помогла бабке разложить по ним пышные широкие ломти.

– Каша? – Ева поморщилась. – Можно мне что-нибудь другое?

– В ресторации другое попросишь. – возмутился дед. – Ишь, цаца! Смотри, как бы не перекосило тебе от переборов.

– Не пугай девочку, Семён. – укорила Оня. – Сейчас придумаю что-нибудь. Хочешь, омлет запеку? Колбаски домашней пожарю?

– Оставь, Оня! Семён прав. В гостях не привередничают. Что дали – то и ешь! – Матрёша придвинула тарелку и с аппетитом начала жевать. – Оня! Это прям торт у тебя! Ум отъесть можно от такой вкусноты!

– Придумаешь же, Матрёш – ум отъесть! Рецепт ведь совсем простой – рис, топлёное молочко, курага да орехи. Потомилось всё, упарилось. Под крышкой отдохнуло, до кондиции дошло и готово дело. В конце я ещё маслица добавила, для сливочного вкуса. Ешьте на здоровье!

– Очень вкусно! – подтвердила Маринка. – Я каши раньше не любила, пока вашу не попробовала.

Проголодавшаяся Ева поёрзала немного, а потом осторожно колупнула кусочек от угощения. И сама не заметила, как уплела всё до последней крошечки.

– Ох, деточки! – спохватилась бабка. – Я же вас не познакомила! Нынче две гостьи у меня – Мариночка да Ева!

Маринка улыбнулась новенькой и, невольно сравнив её с собой, вздохнула. Девушка была невероятно хорошенькая – миниатюрная, с длинными медовыми волосами и кукольными чертами лица.

Ева же равнодушно кивнула в ответ и сразу отвернулась.

Она презирала подобных девиц – безыскусных, по-детски неуклюжих простушек.

Наверняка ещё в куклы играет! И сказки почитывает перед сном.

Она словно позабыла, что сама с удовольствием почитывает волшебные истории. И коллекционирует плюшевых медвежат.

Подобная реакция Маринку не удивила, скорее привычно расстроила. Она частенько терялась в обществе сверстниц, не знала, как себя с ними вести.

– Куда кота подевали? – Матрёша смачно облизнула тарелку. – Такое лакомство прозевал!

– В кладовой прилёг. Настоечки моей опробовал и отдыхает.

– Что на дубовом крошеве? – заинтересовался дед. – Может, и нам поднесёшь по рюмашке?

– Поднесу, Семён. На Новогодье соберёмся и отведаешь.

– Кошака дворового уважила, а нам Новогодья ждать??

– Ему в спячку надобно, а он всё мается. На домовушу Аннушкину засматривается.

– Тоже мне, герой-любовник! – Матрёша придирчиво разглядывала длинные лилового оттенка ногти на руках. – Уж сколько я ему мозги вправляла, что нет никакой любви. Всё без толку.

– Немчишко-то твой… тогось, – не удержался от подколки дед Семён. – Не выходит. Уже неделю из дому нос не кажут ни он, ни Светка.

– Ты мне про них не докладывай, – разозлилась Матрёша. – Знать ничего не желаю про изменщика!

– Воля твоя. Да только Мура, соседка ихняя, Грапе давеча шепнула, что шастать стали по двору у Светки! Не к добру это, девки. Ох, не к добру!

– И слушать не хочу! Смени тему, Семён. Иначе бородавку тебе наколдую!

– Немчуре своему и наколдуй! Или жалеешь?

– Семён!.. – побагровела Матрёша. – Последний раз предупреждаю!

– Хватит вам припираться, пейте чаёк. Лепёшки пробуйте, кика по новому рецепту тесто ставила. – баба Оня выставила на середину столу стопочку поджаристых кругляшей на широком керамическом блюде, а потом подала Еве пузатенькую кружку. – Прими отвар, деточка. Против смури хорошо помогает. Ты пей, не сомневайся. Средство вернейшее.

Ева чуть пригубила снадобье, и горло перехватило от горечи и кислоты. Решив, что ни за что не станет пить подобную гадость, дождалась момента, когда никто на неё не смотрел и вылила отвар в цветочный горшок.

Собравшиеся на кухоньке этого не заметили – увлеклись обсуждением происходящего у разлучницы-Светки и её присушенного кавалера.

– Надо бы сходить, проверить. – обеспокоенно повторял дед, посматривая в сторону Матрёши. – Хоть Светка и пройда каких поискать, а тоже человек.

– Сходим, Семён. – согласилась Оня. – Может, и вправду им помощь нужна?

– Да какая там помощь. Милуются, небось… паразиты. – ядовито пробормотала Матрёша.

– Это ж какая сила должна быть в немчуре ейном, – хихикнул было дед, но, осекшись под свирепым Матрёшиным взглядом, зачастил виновато. – Непорядок тама! Чую, что непорядок! Мура сказывала, больше недели не выходят!

– Сейчас соберу кой-чего и отправимся. – бабка достала из-под печи припылённый мешочек, встряхнула как следует, а после принюхалась к содержимому.

– Что за нычка у тебя? – полюбопытствовал дед.

– Зола, Семён. С солнцеворота приберегла, когда травки да корешки жгли.

– Зачем она сдалася?

– Сдалася… – передразнила деда Матрёша. – Прыгнет на тебя бадай или глумница привяжется, по-другому запоёшь.

– Свят-свят, – испугался дед. – Откель они у Светки-то возьмутся?

– А я почём знаю. Возле таких как она много всяких нечистиков кублится. Вот Оня защитой и озадачилась.

Маринка прислушивалась к разговору с восторгом. Впереди назревало новое приключение! Возможная встреча с неведомым совсем не пугала её – ведь баба Оня была рядом.

Ева же с нетерпением ждала, когда все уйдут. Она задумала разбудить дворового и расспросить про приворот – делает ли его кто из местных, какую плату за это берёт.

– Вы как хотите, а я домой! – категорично заявила Матрёша. – Мне ещё готовиться надо, костюмчик подправить, туфли подобрать. Да и другие дела имеются. Некогда мне с вами…

– Без тебя справимся, Грапу по дороге прихватим. – согласилась Оня. Завернувшись в платок да подвязав потуже тулупчик, велела девчонкам отдыхать.

– Маринушка, Ева, побудьте дома. Познакомьтесь получше, поговорите. Я как управлюсь – блинчиков нажарю. Творожком начиню, повидлом смажу.

– Можно мне с вами, баба Оня? – Маринка не хотела оставаться с Евой. Гораздо интереснее было пройтись по деревне, увидеть незадачливую Светку и расспросить подробнее про упомянутых Матрёшей бадая с глумницей.

– Пусть идёт, – неожиданно поддержала Ева. – А я поваляюсь. Спать хочется. У вас так спокойно, так хорошо!

– Ну, коли спокойно… – Оня с сомнением взглянула на Еву, но не стала возражать. – Ладно, собирайся, Маринушка. Мы во дворе подождём.

Светкин дом выглядел совершенно нежилым. Занавески на окнах были задёрнуты, дорожку, ведущую к крыльцу, занесло снегом.

Семён задрал голову да замахал руками, показывая вверх:

– Не топится у неё, девчаты! Дымов нема!

– А что я говорила! – затараторила бойкая черноглазая тётка, представившаяся Маринке Мурой. – С неделю носу не кажут! Мы с Полькой во двор сунулись, а в дому как загрохочет! Портегрэйс у неё посилился, всех и извёл!

– Не лотоши, Мура! – поморщилась Грапа. – Полтергейст, конечно, дух шумный, но никого ещё не сгубил.

– Всё когда-то в первой бывает, – пробормотала Мура да поправила платок сухонькой трёхпалой рукой.

Маринка вытаращилась на костлявые скрюченные пальцы и невольно отступила за бабу Оню.

– Ишь, глазастая! – недобро прищурилась Мура. – Новая помощница, поди? Да, Оня?

– В нашем деле без помощи трудновато, – улыбнулась бабка примирительно и предложила собравшимся. – Ну что, зайдём в дом?

Перед самым крыльцом Грапа придержала Маринку:

– Ты во дворе пережди. Мало ли что там.

– Оставайся. Вместе переждём. – подхватила топчущаяся позади Мура, в непроницаемых чёрных её глазах сверкнул зеленоватый огонёк.

– Я лучше со всеми. – Маринка шустро взлетела на крыльцо и, поскользнувшись на ледяной корочке, врезалась лбом в дверной косяк.

Дверь скрипнула и подалась внутрь, из образовавшейся щели взметнулась пыль.

Дед ловко перехватил Маринку, освобождая место бабе Оне. Та заглянула в щель, принюхалась и, зачерпнув из мешочка, сыпанула внутрь горсточку золы.

Однако ничего не произошло. Никто не отозвался из комнат, не выскочил прочь, спасаясь от бабкиной защиты.

– Гляди-ка. Не грохочет! – удивилась Мура. – Затаился или утёк?

– Вот мы и узнаем, – распахнув дверь пошире, Оня вошла в дом. За ней последовали Грапа с Семёном, и только потом осторожно сунулась Маринка.

– Нет здеся никого. – разочарованно протянул дед. – Уехали они, что ль?

Выстуженные комнаты действительно пустовали.

Оня снова раскинула по полу порошок, пригляделась к нему, подождала… Заглянула в неприбранную кухню, осмотрела захламлённую кладовую.

– До чего Светка грязнуля! – Грапа ходила следом да презрительно морщилась. – Ни рожи, ни кожи, ни домовитости! На что только немчура повёлся?

– На приворот и повёлся, – пробормотала баба Оня и вдруг указала на печь. – Там они. На лежанке!

Крякнув, Семён дёрнул за край пёструю занавеску, и Маринка не удержалась от вскрика.

Свесив ноги да привалившись друг к дружке, на печи помещалась пара фигур.

Обряженные в человеческую одежду, сидели те рядышком страшными образинами. Собранные из соломы да веток, представляли собой мужчину и женщину без лиц. Лишь по одежде можно было опознать, что одна из них Светка, вторая – бывший Матрёшин кавалер.

– Боженька, спаси! – дед с размаху шлёпнулся на пол. – Что ж это деется, бабоньки! Что творится!

–Захряпы! – Грапа переглянулась с Оней. – Вот так дела!

– Кто-то серьёзный постарался!

– Скрали! Светку скрали! – заголосила тоненько черноглазая Мура. – Захряпок заместо людей оставили!

Она шустро засеменила к выходу да выкатилась наружу, продолжая истошно выкрикивать:

– Наряжухи! Захряпы! Захряпы!

– Ну, понесла. – буркнула Грапа недовольно. – Всю деревню сейчас переполошит.

– Пусть себе… – вздохнула Оня. – Такое от людей не скроешь.

– Кто это, баб Онь? – Маринка засмотрелась на страшную парочку. Ей показалось вдруг, что одна из них слабо двинула рукой, будто пыталась привлечь к себе внимание.

– Наряжухи, деточка.

– Наряжухи?

– Захряпы. Их по-всякому называют, – Грапа придвинулась поближе к печи, что-то внимательно разглядывая.

– Не трогай их, Грапа!

– Знаю, знаю. Я на одёжу смотрела. Платье точно Светкино. А за немчуру не скажу.

– Да он это. Больше некому. Вот ведь незадача… – раскряхтелся Семён, потирая ушибленный бок. – Кто ж поработал здеся? Не Матрёшина мстя?

– Да что ты, старый! Матрёша, конечно, обижена, но такое творить не станет. Да и не выйдет у неё. Тут не просто сила, тут знание нужно. Особый ритуал.

– Не наши это, – убежденно сказала Грапа. – Точно, не наши.

– Твоя правда. – согласилась баба Оня. – Домой вернусь – по воде гляну. Может, что прояснит.

– Она шевелится! – Маринка махнула в сторону мнимой Светки. – Рука! Рука дрожит!

– Шевелится. – вздохнула Грапа. – Да толку с того…

– Их, что, превратили в… этих?

– Нет, деточка. Забрали их. А взамен наряжух оставили.

– Кто забрал? – не поняла Маринка. – Как? Они же не дети? Почему позволили?

– Ты, девка, не впервой у нас. Вроде опытная, а такие вопросы задаешь. – скривился дед, захромав к выходу. – Ох, и шибко приложился. Стреляить, моченьки нет!

– Я тебе мази дам, Семён. – пообещала ему бабка. – От неё быстро полегчает.

– Пойдёмте тогда? – Грапа последовала за дедом.

– Да, нечего больше здесь делать.

Баба Оня чуть задержалась перед печкой, пошептала что-то и просыпала дорожку золы.

– Это чтоб спокойно сидели, не сходили вниз, – пояснила Маринке свои действия и подтолкнула её к выходу.

Перед калиткой Светкиного дома успела собраться толпа. Люди рвались внутрь двора, да их не пускала Мура.

– Оня! Грапа! – заговорили отовсюду. – Правда про наряжух? Это ведьма сделала! Больше некому! За болотом в деревне новая появилась! Во Мхах… во Мхах новая ведьма!.. Нужно защиту ставить!..

– Всё сделаем! Не волнуйтесь! – баба Оня проскользнула мимо, волоча за собой Маринку.

Грапа же с дедом остались возле дома – обсудить с собравшимися сплетни да новости про Мхи.

Глава 5

В поисках записей Пеструхи Варвара перевернула подпол, да только напрасно потратила время. Чёрную тетрадь с тайными рецептами ведьмы там обнаружить не удалось. В комнатах наверху её тоже не оказалось, и Варвара совсем отчаялась, не зная, как станет использовать полученную от бабки силу.

На помощников Пеструхи рассчитывать не приходилось –шлёп-ноганедвижимой горой застыл в глубине подпола, никак не реагируя на Варварин голос. Прочие домашние духи не показывались вовсе, лишь дрожащими тенями изредка мелькали по стенам.

После исчезновения ведьмы её хозяйство пришло в упадок, за считанные недели всё заросло паутиной да пылью. Никто из людей не отваживался заглянуть сюда, ни следочка не отпечаталось на грязном полу, и Варвара почти уверилась, что заветных записей бабка после себя не оставила.

Накатившие отчаяние и злость требовали выхода, и Варвара не стала сдерживаться – расшвыряла выстроенные на полочке чашки, принялась топтать сморщенные ссохшиеся вязаночки трав.

Ведьмина сила, угнездившаяся внутри, не давала спокойно жить. Её нужно было приручить и использовать. Вот только как с нею справиться Варвара не представляла.

С момента принятия силы Варвара лишилась покоя. Ей частенько грезились страшные видения да неведомые сущности. Появляясь неожиданно,нечистикитребовали для себя заданий, приставали с угрозами, когда она пыталась отослать их прочь.

В квартире всё время что-то побрякивало и шумело, взлетала мебель, взрывались зеркала, портились продукты в холодильнике.

Варвара ходила с исцарапанными руками и лицом, покрытая синяками от щипков воинствующих невидимок.

На работе пришлось даже соврать, что приютила бездомную кошку. В салоне ей искренне сочувствовали и давали советы по приручению животного, но Варваре от этого становилось ещё хуже.

На тематических сайтах в сети она вычитала про ведьмовские тетради – что-то вроде личных дневников колдующих. Даже полуграмотные бабки из глухих деревень переносили на бумагу накопленный за жизнь магический опыт – колдовские практики, защитные техники и ритуалы, рецепты зелий и настоек, слова заговоров и обрядов.

Понадеявшись, что такая тетрадь была и у Пеструхи, Варвара решилась вернуться во Мхи. Иного выхода разобраться с навязанной силой она просто не видела.

По дороге она прихватила попутчицу – совсем ещё юную девчонку, отправившуюся в гости к подруге. Однако до условленного места её не довезла, из-за беспричинного приступа злобы высадила где-то среди полей. Подобные плохо контролируемые вспышки ненависти к людям, как и накатывающая тягучая тоска стали для Варвары обыденностью.

Свой приезд Варвара не скрывала, сразу оправилась к бабе Фисе – решила рассказать правду да попросить помощи и совета.

Только ей опять не повезло – со времени их последней встречи баба Фиса сильно изменилась.

В доме царило уныние.

Нигде не видно былокулёмы, не подавал о себе знака Панкратыч.

В выстуженных комнатушках ветер гонял пыль по дощатым полам. Не топилась печь, не пеклись пирожки.

Замотанная в тряпьё баба Фиса вела себя странно – бестолково слонялась по комнате, замирая ненадолго и снова принимая бродить. На появление Варвары она никак не среагировала, посмотрела сквозь неё пустыми безжизненными глазами и прошаркала к углу. Напрасно Варвара пыталась её расшевелить, тормошила что было сил, обращалась по имени – Фиса не откликалась ни на что.

Фёдора с Герасимом в деревне не оказалось, не у кого было разузнать что произошло с бабкой, не с кем было поговорить.

Вернувшись в дом Пеструхи, Варвара возобновила поиски тетради – простучала стены, исследовала печь, вывалялась в золе, собрала на волосы обрывки паутины, наткнулась на высохшие лягушачьи трупики, на выпотрошенных летучих мышей… Чего только не хранилось в ведьминых закромах! Не было только нужной Варваре вещи.

Похоже, её затея обернулась полным провалом. Помощи ждать не от кого, остается рассчитывать лишь на себя.

Избавиться от силы не получится – Варвара начиталась всяких ужасов о тех, кто пытался это сделать.

Рисковать она не желала, искать «товарок по ремеслу» на сайтах и форумах опасалась, а значит оставалось только одно – пытаться приручить силу. Об этом методе она тоже прочитала на одном из специальных сайтов. И теперь (в который раз!) решила применить на практике.

Что, если во Мхах всё сработает как надо? Место ведь аномальное, да и Пеструха была отсюда.

Нужно только успокоиться, желательно присесть и, согласно рекомендациям, посмотреть, словно бы, внутрь себя.

Варвара и раньше, в городе, пробовала поступать подобным образом, но ничего не получалось. Одна лишь ярость подкатывала к горлу и хотелось немедленно выместить на ком-нибудь разочарование и злость.

Ничего не вышло и теперь. Как можно успокоиться среди разрухи и мороза? Когда устала и расстроена? И очень хочется есть!

По доскам пола затопотало, и из щелей полезли давешние её мучители. Заскакали вокруг, кривляясь да приплясывая, подняли в воздух пыльную взвесь.

Варвара вдохнула и раскашлялась, а они разошлись еще больше, заверещали писклявыми голосами:

– Нам работу найди или сгинь-пропади! Нам работу найди или сгинь-пропади! Сгинь-пропади!.. Сгинь-пропади!.. Сгинь-пропади!..

Самый маленький и вёрткий подпрыгнул да повис на Варвариных волосах, кто-то ткнулся когтистой лапой в плечо, кто-то принялся царапать новые сапоги…

– Прочь пошли! – заорала Варвара, тщетно отмахиваясь от прытких настырных существ. – Прочь! Прочь! Ищите себе другую хозяйку!

Но мнимые помощники не прислушались к приказу, накинулись на неё с удвоенной силой.

Всё вокруг заволокло пылью, глаза закололо, горло перехватило от сухости, и Варвара еле слышно просипела:

– Пыль… пыль… уберите!..

В тот же миг визжащий клубок распался. Существа засуетились, забегали. У одного обнаружилась в лапах метла, у другого – тряпка, третий тащил с улицы ведро воды, четвёртый обмахивал хвостом паутину.

Работа спорилась. Варвара изумлённо наблюдала за преображением комнаты. Через несколько минут та засияла чистотой, а довольные существа снова подступили к хозяйке.

– Печь! – тут же нашлась Варвара и скомандовала уже гораздо бодрее. – Принести дров, растопить печь, приготовить обед!

Нечистикитолько этого и ждали, и немедленно кинулись выполнять чёткие указания новой хозяйки.

Вскоре в печи уютно затрещали дрова. Дом постепенно начал прогреваться. А на столе перед Варварой возник закопченный котелок с непонятным содержимым.

– Что это? – поморщилась та, вглядываясь в подозрительную буроватую жижу.

– В одном из домов позаимствовали! – бодро отрапортовалнечистик. – Больше не у кого было взять.

– А самим приготовить слабо? – возмутилась Варвара. – Зачем вы мне сдались, такие неумёхи?

– Не разумеем в этой премудрости, – повинились служки-мохнатики и немедленно потребовали новых заданий.

– Расчистите снег! – приказала Варвара и, вспомнив давно позабытую сказку, добавила. – Потом найдите решето, наполните водой бочку, что в сенях. Ну, и пылинки на полу пересчитайте, да не вздумайте хоть одну пропустить!

– Сделаем, хозяйка! – проверещала довольная толпа и растворилась в воздухе.

Варвара же поудобнее устроилась на табуретке, пытаясь хоть как-то осмыслить случившееся.

Как всё оказывается просто! Придумывай лишь задания позаковыристее, и никто тебя не тронет!

Что, если задействовать их и в поисках тетради? Или всё же не стоит? Не хочется, чтобы нечистики узнали о её существовании. Мало ли что…

В желудке громко заурчало, и Варвара снова склонилась над чугунком.

Варево успело остыть и будто затвердело. По поверхности побежали трещинки, и в каждом из кусочков проступили нечёткие картинки.

Варвара увидела толпу возле дома, размахивающего руками деда, за ним девушку, которую высадила в поле… Чуть в стороне проявилась комната, а в ней еще одна девушка, незнакомая блондинка, искала что-то на полу. В другом кусочке розоволосая тётка отплясывала перед зеркалом, смешно вскидывая ноги, затянутые в блестящее трико. Чуть дальше среди унылого болотного пейзажа спорили меж собой Герасим да Фёдор…

Варвара обалдело таращилась в чугунок, как вдруг всё смазалось, исчезло, и из глубины проявилось лицо Лидии Васильевны! Прищурившись недобро на Варвару, она зашевелила губами и заговорила с ней!..

Пока Варвара искала ведьмину тетрадь, а девчата с Семёном да Маринкой пытались разузнать, что случилось со Светкой, Ева осмотрела дом бабы Они. Ей не терпелось разбудить дворового и узнать, кто из деревенских способен сделать приворот.

В кладовой кота не оказалось. Матрас, про который упоминала бабка, пустовал. Только на самом краю притулился позабытый кисет да несколько небрежно рассыпанных крошек махорки.

Разочарованная Ева вернулась в комнаты, заглянула за шкаф, посмотрела под кроватями, покрутилась возле печи. Только всё зря – дворовый как сквозь землю провалился!

Лишькикасунулась ей под ноги, зашипела раздражённой кошкой, выказывая своё возмущение.

– Что припёрлась? Отвали! – Ева слегка подтолкнула старушонку, та же в ответ сдвинула платок с лица и, не таясь, посмотрела на свою обидчицу.

Жуткий взгляд оказался у бабы Ониной помощницы – нечеловеческий, неживой. Продрал Еву морозом по коже, заставил отшатнуться!

– Извините! – испуганно пробормотала она. – Мне очень нужно поговорить с дворовым. Очень-преочень! Срочно!

Кикане вняла объяснениям, раскинув руки да продолжая шипеть, принялась теснить Еву к дверям.

Девушке пришлось подчиниться. Стараясь не смотреть на разошедшуюся кикимору, она вернулась в отведенную ей комнатку, громыхнув дверью с досады.

Вот попала так попала! Сколько теперь здесь придётся торчать? Сколько ждать бабу Оню? И котяра хорош! Запропастился куда-то в самый нужный момент!

Беспорядочно пометавшись по комнатушке, Ева приникла к окну, принялась соскабливать пальцем наросшие за ночь кристаллики льда. Дело шло туговато. Затейливая морозная роспись надёжно скрывала обзор, и Ева задумала выйти, подождать хозяйку во дворе.

Не глядя по сторонам, она решительно пронеслась через дом и, накинув старенький Матрёшин полушубок, выскочила на крыльцо.

Было безветренно и сонно. С мглистого неба сыпалась частая снежная взвесь. Где-то стрекотала назойливо незнакомая птица да поскрипывал ветками насквозь промерзший кустарник. Картина вырисовывалась самая мирная, и Ева совсем не испугалась, когда старушечий голос позвал из-за спины:

– Девка! Слышь, девка-а-а… Глянь, что дам!

Неприятная старуха в тулупе навыворот протягивала в руке большое яблоко. Румяное да глянцевое, будто только что сорванное, пахло оно так упоительно, что хотелось немедленно вгрызться в сочную мякоть.

– Что застыла? Бери, пробуй! – старуха придвинулась чуть ближе, с жадным нетерпением приоткрыла рот. – Спелое! Для тебя сорванное!

Если бы не эти её слова, Ева бы точно приняла яблоко и, не раздумывая, откусила от него.

– В смысле для меня? – чуть оторопела она.

– Для тебя, для тебя. – с готовностью закивала старуха. – Свеженькое. Только сейчас сорвала! Бери, не сумлевайся!

– Вы что городите? Зимой яблоки не растут!

– Всё равно бери! Ну же, кому сказано! – старуха ловко вывинтилась из снега и ухватила Еву за шубейку. Ткнув яблоком прямо в лицо, забормотала. – Кусай! Кусай!

– Да отстаньте от меня! – Ева попыталась оттолкнуть бабку, только та не поддалась, намертво вцепившись в девушку.

– Помогите! – изворачиваясь от ненавистного яблока, пропищала Ева.

– Идём! Идём! Поможем! – откликнулись дребезжащие голоса.

Из-за дома выскочила парочка одинаковых старух. Укутанные в тряпьё да рваные косынки, босыми ногами скакали они сквозь сугробы, под мохнатыми ступнями плавился снег.

– Попалась! Попалась! – визжали довольные бабки. – Ешь, яблочко! Ешь!

Под их натиском Ева разом ослабела. Кричать она не могла – из последних сил сжимала зубы, чтобы случайно не надкусить яблоко.

– Не хочешь – заставим! Не чаешь, а попробуешь! – старухи принялись теребить да трепать девушку. Ловко расстегнув шубейку, защекотали жёсткими пальцами, заскрипели не в лад. –Остудим! Распростудим! Разогреем! Разомнём!

Давясь смехом, Ева осела на снег, и в этот миг из дома выкатиласькикуша. Принялась тыкать в старух горящими в плошке травами да швыряться кусочками зелёного мха. Следом появилсянекто косматый– сивая грива полностью скрывала крошечную фигурку, оставляя открытыми только огромные лапти. Этими лаптями кикин помощник принялся пинать да топтатьлихоманок, отгоняя тех от Евы. И старушонки не выдержали напора – разочарованно вереща бросились бежать. Откатившееся на снег яблоко разом вздулось и лопнуло, брызнуло по сторонам то ли чёрными спорами, то ли неуловимым гнусом.

Кикунясволосачомподхватили Еву под руки и ловко втащили в дом. Усадив перед столом, накапали что-то в стаканчик, напоили девушку через силу вонючей резкой настойкой.

Ева сопротивлялась вяло, её порядком скрючило после потасовки.

Жидкость постепенно согрела грудь и стало полегче, распрямилась спина, прояснилось в голове.

Довольно ухнув, волосатый сиганул куда-то вниз,кикаже налила Еве горячего чая, пододвинув поближе, показала жестами – пей! Следом грохнула плошку с коричневыми сотами и зашерудила в печи, проверяя что-то в духовке.

Ева сковырнула кусочек ложкой, пожевала вязкую ароматную массу. Мёд оказался душистым и вкусным, соты слепились пластичной жвачкой. Гоняя её во рту, Ева всё возвращалась мыслями к произошедшему на улице и никак не могла унять дрожь.

Киканабросила ей на плечи вязаную бабы Онину жилетку, долила в чашку кипятка.

– Что это были за старухи? – спросила у неё Ева. – Зачем они пристали ко мне?

Кикамолча дёрнула головой, швырнула на стол огненную дымящуюся картошку. Прихватив за бока, разломала с хрустом и пододвинула к Еве. От рыхлой сахаристой мякоти поднимался аппетитный парок, и Ева переключилась на предложенное угощение.

Вскоре вернулись баба Оня с Маринкой.

Кикаживо подкатилась к хозяйке, замахала руками, жестами описывая случившееся.

–Трясовицынапали! – повторила бабка. – Или я отвар слабый приготовила? Ты всё выпила, деточка? Я что-то позабыла проследить.

Покраснев, Ева с заминкой кивнула. Не решилась признаться, что вылила в горшок бабкино зелье.

– Оплошала я! Вот оплошала! Видно, слабоватый вышел настой, – повинилась баба Оня. – Трясовицы и почуяли… Ты прости деточка, что так вышло. Кикуня тебя почти выправила. После отвар покрепче сделаю, он обязательно защитит.

– Хоть бы спасибо сказала! Сидит, как королевна! – Маринка с возмущением покосилась на Еву и принялась расспрашивать бабку протрясовиц.

– Сёстры-лихоманки то, деточка. Они зимой к домам прибиваются, к людям тянутся. Не любят холода. Семён давеча говорил, ночью компания их по деревне шмыгала. За Сенькой непутёвым гонялась. Да он вовремяобернулся, сбежал. Зимой много всяких повылазило, люди для них приманка и магнит. Беречься нужно, защитой не пренебрегать. Вот я вам по нитке на запястья навяжу да заговорю после. Всё надёжнее станет.

– Как мне у вас нравится! – Маринка улыбнулась Оне. – Я и дня не побыла, а уже столько всего случилось! Изахряпки. Итрясовицы…

– Тебя бы так потрепало – по-другому заговорила бы, – шепнула Ева и продолжила уже громче. – Захряпки? Это ещё кто?

– Ох, деточка! – отмахнулась Оня. – Как зима, так начинаются у нас кудеса…

– Кудеса? Это гуляния такие? Или обряды?

– Чудеса это, деточка. Чары, колдовство. Вот и со Светкой подобное приключилось.

– И с Матрёшиным немчурой, – подхватила Маринка и, откусив кусок от картошки, похвалила. – Вкуснота!

– И с немчурой, – согласилась бабка, выставляя на стол плошку с квашенной капустой да кусочками яблок. – Пробуйте мои соленья. Сейчас и огурчиков добавлю.

– А захряпки – тоже чудеса?

– Если бы, деточка. Захряпы в местах пропажи ставили. Вроде как на замену человеку.

– Странно, – пробормотала Ева. – Дворовый ваш пропал, а замены никто не поставил.

– Как пропал? – удивилась бабка. – С чего ты взяла, деточка?

– Я в кладовку заглянула. – смутилась Ева. – Хотела на него посмотреть, а там пусто.

– Да что на него смотреть-то?

– Он забавный такой. И разговаривает смешно.

– Вот оно что! – улыбнулась Оня. – У нашего котеича поклонница объявилась. Шучу. Шучу! – успокоила запунцовевшую Еву. – Не серчай. Небось с утра к Лукичне смотался, он у неё целыми днями торчит.

– Ну, не знаю… – протянула Ева. – Там мешочек какой-то валяется. И что-то похожее на табак.

– Махорка его! – охнула Оня и помрачнела. – Пойду сейчас, посмотрю. Котеич до табачка дюже охоч, бережёт его пуще глаз! Неужели и вправду случилось что?

Глава 6

С улицы ввалились Грапа да дед, впереди них семенил махонький чернявый человечек в ватнике. Отвесив поклон бабе Оне, он заметно оробел, прикрыл морщинистое лицо длинными мохнатыми ушами.

–Клетникс известием! – прокомментировал Семён его появление и подтолкнул человечка. – Что стал как неродной? Докладай обстанову!

Мужичонка послушно встопорщил уши и, мигнув косоватыми глазами, неожиданно пробасил:

– Дык, этта… Нема их-то… Сгинули как не бывало!

– Кого нема? – переспросила Оня. – Говори толком!

– Дык, Лукичны нема. И кошака вашего с ней. – громыхнулклетник, а после заголосил неожиданно тоненько да протяжно. – Сгинули-пропалии-и-и, горемычныя. Ты найди их, матушка-а-а! Возверни обратна-а-а…

– Нехорошее творится, Оня! – встревоженный дед ухватил с тарелки картошку побольше и, пропихнув в рот, забубнил неразборчивое. – Ты… мшшш… шмырф… мммфыр…

– Не жадничай, Семён! – мрачновато хмыкнула Грапа. – Так и подавиться недолго!

– Ешь, Семён. Не разговаривай. Я сейчас сама посмотрю! – баба Оня принялась переливать в плошку воду из высокой бутыли. – Ева вон махорку брошенную нашла. Котеича нашего мешочек.

– Махорку оставил? – поразилась Грапа. – Не к добру это. Ох, не к добру!

– Не каркай, ворона! – осадил дед и шустро прихватил новую картофелину. – Сейчас Оня помозгует и разом беглецов возвернёт! Верно говорю, Онь?

Бабка не ответила, поводив над плошкой рукой, легонько дунула в середину и, не мигая, уставилась на воду. Рядом пристроилась и Грапа, что-то тихонечко бормоча.

– Ну чего? – не выдержал Семён. – Что теливизира ваша кажет?

– Молчит теливизира, – вздохнула Грапа. – Не показывает вода.

– Матрёшку сюда надо! Пусть о немчуре думает, авось мыслёй картинку притянет.

– Не получится, Семён. – нахмурилась Оня. – Дело серьёзное. Смекалистый кто-то его провернул, по продумке колдовской сработал. Да мы-то тоже не просты, разберёмся обязательно.

Бабка хлопнула в ладоши, икикавыскочила из угла да подлетев к окну, ловко занавесила стекло чёрным куском материи.

В кухне разом потемнело. Маринка с трудом различала сейчас переговаривающихся меж собой Грапу с Оней да притихших деда склетникомна лавочке. Рядом вздохнула Ева, поинтересовалась шёпотом, надолго ли это кино.

– Какое кино? – разозлилась Маринка. – Ты же слышала, что люди пропали. И дворовый тоже.

– Так ему и надо! – брякнула Ева. – Приволок меня не знаю куда. Пусть теперь получает!

– Молчи, дурилка! – вскинулся дед. – Молодая гадючка, а злющая!

– Да вы чего? – Ева привстала от возмущения. – Кто вам дал право обзываться?

– Ты бы, девонька, пошла к себе, – грубовато осадила её Грапа. – Нам людей искать нужно, не до пререканий сейчас. Забери её, Мариша. Погуляйте, займитесь чем-нибудь пока мы работаем.

– Можно я останусь? Пожалуйста! Я тихонечко посижу! – Маринке очень не хотелось уходить. – Мешать не стану, клянусь! Ну, пожалуйста!

– Клянуся! – передразнил дед. – Вы, молодёжь, с клятвами того… поосторожнее. Чтоб ответку держать не пришлося.

– Мы будем осторожнее! – уверила его Маринка. – Правда, Ева?

Ева то ли кивнула, то ли пожала плечом – из-за темноты рассмотреть было трудновато.

– Ты, девка, не куксись. Слушай, что подружка велит!

– Она мне не подружка. – огрызнулась Ева, но всё же добавила. – Я поняла. Буду молчать. Обещаю.

Баба Оня в пререканиях не участвовала – собирала необходимое для обряда. Принесла из сеней небольшое ведёрко, отлила из него воды в деревянную миску.

– Талая вода хорошо показывает. Настоялась положенный срок на серебре, – бабка вынула из ведра и продемонстрировала собравшимся потемневший от времени крест.

Добыв из сундука пару свечей, расставила их по сторонам от плошки. Свечи были толстыми и неряшливыми, по бокам бугрились наплывы воска, в паре мест, как колючки у ежика, изнутри проглядывали острые кончики игл.

Оправив платок, бабка оглядела притихших гостей и наказала им, чтобы не мешали.

– Как стану смотреть – молчите, не дёргайтесь. Ни звука чтобы не раздалось! Иначе спугнёте настрой!.. Поняли меня?

– Поняли, – хором протянули девушки, а дед Семён согласно кивнул.

Баба Оня поправила миску, провела пальцем по поверхности воды, вычерчивая на ней какой-то знак.

И в этот момент дверь громыхнула, напустив клубы пара к ним ввалилась разрумянившаяся от мороза Матрёша.

Тут же оценив ситуацию, она ринулась к Оне с вопросами:

– Ты шо задумала? Через освячёную воду смотреть собралась? Всё настолько серьёзно?

– Серьёзно, Матрёш. – вздохнула Грапа. – Иначе не получается.Непроглядомзакреплено.

– Однако! – протяжно присвистнула Матрёша. – Правду, видать, мне Мура про новую ведьму начирикала, не сбрехала.

– Все праздники нам перепортит ведьма эта! – немедленно поддакнул дед. – Ей перед товарками козырнуть надо, чтоб уважили да в кублусвою допустили.

– Не каркай, Семён! – шикнула Грапа на деда. – Не отвлекай!

– Да я -то что? – обиделся тот. – Я молчу. Это Матрёшка колобродит!

– Семён! – баба Оня нахмурилась, и дед сразу увял, замахал руками, показывая, чтобы продолжала.

– Я начинаю! Грапа, возьмиключ, – бабка протянула небольшой пузырёк с чем-то красноватым. – Зорко смотри. Как полезутэти– замыкай канал! И много не лей, пары капель хватит.

Затеплив свечи, подождала пока разойдётся пламя, и под потянувшийся хвойный дымок запела-завела:

– Водная гладь, укажи скорее вход, дай мне случившееся узнать!.. Расчищаю-отворяю, дверь на ту сторону открываю! Туман расступись! Сила сомкнись! Образ, о котором спрошу, проявись!

Повторив наговор несколько раз, бабка обмакнула в воду пальцы и коснулась глаз. Грапа застыла рядом, крепко сжимая пузырёчек с защитой.

Маринка со своего места пыталась подсмотреть, что происходит в чаше. Поначалу ей не везло – вода оставалась непроницаемой. Но потом под водой почудилось неясное шевеление. Будто тень проскользнула, а следом за ней проявилась и картинка.

Немедленно заслезились глаза и Маринка, не сдержавшись, сморгнула. Когда она посмотрела снова – увидела лишь расплывшееся мутное пятно. Баба Оня, напротив, склонилась пониже, рассматривая открывшееся ей изображение.

Пламя свечей затрещало отчаянно, всколыхнулось и погасло. В нахлынувшей тьме громко икнул Семён да резко выдохнула Ева.

А потом собравшиеся услышали рокот. Так мог шуметь водопад, или разошедшееся в шторм море. Что-то неотвратимое чудилось в звуках. Что-то угрожающее. Зловещее.

Зеленоватым всполохом осветилась вода. Вспенилась, вздулась огромным пузырём. А когда тот лопнул – полезло из чаши змеёй бородавчатое да осклизлое, принесло с собой холод и болотную вонь.

Отпрянула прочь баба Оня, Грапа щедро плеснула из пузырька на тварь. И затих гул, погас свет, втянулась обратно болотная нечисть.

– Свят, свят! – проблеял испуганный дед. – Кого это несло к нам? Не уж, ведьму?

– Нет. – Грапа поспешно накрыла чашу платком. – Из водяных кто-то лез. Почуял, что обряд творим. Не забыть теперь у проруби откуп оставить, чтобы больше не потревожили.

– Что молчишь, Оня? – не выдержала Матрёша. – Удалось посмотреть?

– Плохи дела! Неумёха сработала! – шепнула бабка, поправляя сбившийся платок.

– Неумёха? Захряпы состряпала? – не поверил дед. – Как смогла без опыту да навыка?

– Так и смогла. – Грапа в сердцах хлопнула по столу. – Чужими записями воспользовалась и готово!

– Вот вам и новая ведьма! Без практики да без ума натворила делов!

– Подобное колдовство исправить очень трудно. – баба Оня присела к столу, икиказахлопотала вокруг – растерла ей руки, накинула шаль, в стакане поднесла чего-то попить.

– Не трогайте Оню, сейчас оклемается и всё подробно расскажет. – Матрёша задула свечи, сдёрнула с окошка тёмную занавеску. Грапа подхватила миску, выставила отработавшую своё воду на мороз.

– Светка да гость твой неверный, – баба Оня взглянула на Матрёшу. – Оба в подполе. Обмершие сидят. Под закляткой.

– А подпол-то чей, разглядела? – заинтересовался дед.

– Разглядела, – бабка отпила из стакана и легонько скривилась. – Терпкий настой вышел. Перемудрила я с лапчаткой.

– Причём здесь настой! – перебила её Матрёша. – Не томи, Оня! Отвечай уже.

– Во Мхах подпол. Впоганомдоме.

– Етитская сила! – выдохнула Матрёша. – В том, что напереходе? С метлой заговоренной?

– Да.

– Ведьмачкин дом? – не понял дед.

– Нет, Семён. Другой. Что на границе.

– Какой ведьмачки? – Маринка больше не могла молчать.

– Жила одна во Мхах. – объяснила ей Грапа. – Баба Пеструха.

– Дык она же того? – дед чиркнул себя ладонью по горлу. – Потопла, вроде?

– Может, и потопла. Только в её доме сейчас какая-то женщина. Ищет что-то. Перерыла всё.

– Что за женщина?

– Не знаю. Незнакомая. С виду приятная. Симпатичная блондинка.

– Она и есть новая ведьма?

– Не поняла толком. Впоганом-тодоме другая мелькнула. Та в летах, нашего возраста. Я не успела разглядеть. Уж простите… – повинилась баба Оня. – Причёску только и запомнила. Приметная она у неё. Вроде копны.

– А кошак-то наш? С ним что, узнала?

– И Лукична? Лукична где? – просипел молчащий до этогоклетник.

– Увы, батюшка, – только и развела бабка руками. – Не показала мне вода ни дворового нашего, ни Аннушкинойдомовуши.

– Чую, хорошее Новогодье состоится! – дед оглядел притихших приятельниц. – Надумали что путное, девчаты? Чего делать то примемся? Как станем котея искать?

Матрёша поправила розовый локон и вздохнула:

– Вот и накрылся мой конкурс. Такие преспективы уплывают!

– Перспективы! – тут же переправила Ева. – Вы такая смешная!

– Вот и посмейся, если весело! – огрызнулась Матрёша. – Каждая выскочка норовит артиста обидеть! Не комуфло это. Не комуфло!

– Не комильфо! – прыснула Ева и огрызнулась в ответ на укоризненный взгляд Грапы. – Что смотрите? Я права! Пусть выговаривает правильно!

– Прекрати умничать! – не сдержалась Маринка. – Всех достала!

– А ты не подлизывай! – вспыхнула Ева. – Надоело это вот всё! Домой хочу! В нормальную жизнь!

Вскочив с места, она демонстративно продефилировала к выходу, изобразив Матрёшину «модельную» походку.

– Пусть идёт. – буркнула Грапа вслед. – Не станет под ногами мешаться.

– Ох, и дурная девка. – посетовал дед да подтолкнув легонько Маринку, поинтересовался. – В городах ваших много таких?

– Хватает. – Маринке не хотелось обсуждать Еву. Она тревожилась о дворовом и с нетерпением ждала, что предпримут девчата для поисков кота.

– Я подключиться попробую, – рассеянно пробормотала баба Оня. Сгорбившись на стуле, она задумалась о предстоящем ритуале и словно отрешилась ото всех.

– Не надо, Оня! – испугалась Грапа. – Оня! Слышишь меня? Если что не так пойдёт? Кто тебя вытащит? Мне не под силу такое! Ты знаешь.

– Я тоже не справлюсь, – посетовала Матрёша. – Выдохлась за последние дни.

– Что ж так? – прищурился дед. – Мало каши на завтрак навернула?

– Злилась много. Энергию растранжирила.

– Неча было миловаться с кем попадя! Присмотрела хахаля из иносранщины, таперя расхлёбывай!

– Не нарывайся, Семён! А то ведь в таракана превращу! Ты меня знаешь!

– Испугала пуганного! Не сработает твоя грозилка.

– Сейчас не сработает. А как восстановлюсь…

– Вот и давай, восстанавливайся, – одобрил дед. – И Оне подмогнёшь, и кошака отыщешь.

– Не делается это по щелчку, Семён, – вздохнула Грапа. – На всё время требуется.

– Я помогу! – влезла в разговор Маринка. – Скажите только, что нужно сделать?

– Хорошая ты девчулечка, – умилился дед. – Не то, что цекавая Евка. Верно говорю, Оня? Что молчишь?

– Думаю, Семён. Непонятно всё. Не могу взять в толк, почему вода двух показала?

– А помощники Пеструхины того… – неожиданно просипел из углаклетник.

– Чего – того? – переспросила Матрёша. – Чудить принялись?

– Захолонули разом!

– Ясное дело. – Грапа подошла к окошку, подышала на стекло. – Им без хозяйкиной силы никак. Вот и обомлели до поры. Пока новенькая не пробудит. Слышь, Оня. Там Ева у калитки торчит. Позвать бы надо девчонку, пока не примёрзла.

– Давайте, схожу за ней? – с готовностью подскочила Маринка.

– Сама прибежит, – остановила Матрёша. – Пускай мозги проветрит маленько.

– Так! – баба Оня разом встряхнулась да скинула шаль. – Грапа, Матрёш, Маришу к себе заберите. И Еву тоже. Присмотрите за ними. А я потихоньку начну.

Она подошла к сундуку, принялась перебирать внутри какие-то мешочки и банки.

– Отчаянная ты, Оня! – запричитала Грапа. – Надумала всё-таки? Мёртвое зеркало достанешь??

– А что остаётся? Ты можешь что другое предложить?

– Я… – под пытливым бабкиным взглядом Грапа стушевалась и притихла. – Не могу. Не знаю!

– Вот и я не могу. Да и не вижу другого выхода.

– Зачем так рисковать! – вступила было Матрёша, да осеклась. – Что без толку причитать. Ты ж всё одно не передумаешь!

Дед снова пристал с расспросами, только расстроенная Грапа шикнула на него и велела заткнуться.

– Шёл бы ты домой, Семён. После всё узнаешь, когда ритуал завершим.

– И ты туда же? – охнул тот. – На пару ритуалить будете?

– А как иначе? Не оставлю Оню без поддержки. Ты с нами, Матрёш?

– Куда ж я без вас. – пробормотала Матрёша и вдруг предложила. – Может, и Тоську покличем? Чтобы как раньше?

– И правда, Онь? – оживилась Грапа. – Давай Тосю позовём?

Но бабка только головой качнула и приказала деду:

– Отправляйся домой, Семён. И Марину с Евой забирай. До вечера.

– Можно мне остаться? – попросилась было Маринка, но Оня сердито оборвала. – Никак нельзя! Не шутки это, опасное действо.

– Моя половина не в духах нынче. – заелозил дед. – Не обрадуется гостьям, не пустит на порог.

– Тогда здесь оставайтесь. Мы всё одно в баньку уйдём.

– То правильно! – одобрила Грапа. – В баньке дело надёжнее пойдёт.Баенниктвой никого из пришлых не допустит!

–Кикуня! – кликнула помощницу Оня. – Сбегай вперёд, предупреди. Да гостинчик отнеси, собери всё, что положено.

– Баба Оня! – Маринку распирало любопытство. – Мёртвое зеркало – это как? У него стекло разбилось? Или его совсем нет?

– Мёртвое значит мёртвое, – охотно объяснила Матрёша. – С погоста взятое, в земле выдержанное.

– Тьфу на вас. – мелко закрестился дед. – Тёмное дело задумали, бабоньки.

– На тебя тьфу. – возмутилась Матрёша. – Такое зеркало у каждойзнающейимеется. На особый случай заряжено.

– И у тебя есть?

– Нету.

– Дак ты вроде из знающих? – не унимался Семён.

– Знающая да не слишком. Мне до Они как до кометы.

– А зачем зеркало закапывать?

– Чтобы нужную энергию взяло.

– А смотреться в него можно?

– Можно. Оня как раз смотреть и станет. И запрос сделает.

– А можно и мне посмотреть? – Маринка умоляюще сжала руки. – Я издали гляну, один разочек всего.

– Нельзя! – отрезала Матрёша. – Да ты и не увидишь ничего. У зеркала стекло сажей вымазано.

– Матрёша. – позвала от сундука бабка. – Хватит народ развлекать. Возьми корзинку, я всё нужное сложила. Пора начинать.

***

Болтаясь около калитки, Ева порядком подмёрзла. Но возвращаться в дом не хотелось – слишком хорошо помнила она свой картинный уход.

Пройтись по деревне девушка не решилась – боялась повстречать давешних старух-лихоманок.

Время от времени кто-то из местных прошмыгивал мимо двора, и тогда Ева отступала поглубже, чтобы не привлекать к себе внимания. Деревенские, если и косились на неё, интереса не выказывали и не пытались заговорить.

Окончательно закоченев, Ева не выдержала, повернула к крылечку и увидела девчат, спешащих в глубь двора. Маринки и деда с ними не наблюдалось. Значит, их не стали брать. Оставили дома.

Куда же они пошли? Может, колдовать??

Раздираемая любопытством, Ева засеменила следом. Пробиралась по вытоптанной в снегу тропинке осторожно, чтобы ничем не выдать себя.

В самом глухом углу заросшего сада пристроился крошечный сарайчик. Баба Оня покопалась в корзине, разбросала что-то перед дверью, и первая скрылась внутри.За ней вошла Грапа, и после, не оборачиваясь, Матрёша. Перекошенная от времени дверь, противно заскрежетала и закрылась не до конца.

– Что же они задумали? – пробормотала Ева. – Как бы подсмотреть…

Пригнувшись, она подбежала ко входу и, приникнув к узкой щели, стала слушать.

Внутри гудели голоса. Ева различила тревожные интонации Грапы, грубоватый Матрёшин ответ, но самих слов разобрать не смогла. Вот что-то сказала баба Оня, и все притихли. Лишь потрескивали от мороза деревянные стены да ветер путался среди подмёрзших ветвей.

Подождав немного, Ева решилась. Извернувшись, ужом протиснулась в проём. В крошечном тёмном помещении было холоднее, чем снаружи, от промозглой сырости немедленно заломило тело.

Впереди была ещё одна не затворённая дверь. За ней горела свеча, бросая бледный свет на сгрудившихся над чем-то девчат.

– Вы всё поняли? – переспросила баба Оня приятельниц.

– Да. Да! – подтвердили те. – Не вмешиваться и молчать.

– Правильно! Ничего не предпринимайте. Ожидайте моего возвращения.

– А если тебя долго не будет? – у Матрёши дрогнул голос. – Вдруг, что-то случится?

– Не бойтесь! За мной приглядят.

И словно подтверждая бабкины слова от стены отделилась корявая тень и поползла к собравшимся.

Глава 7

Едва за девчатами закрылась дверь, как дед засобирался домой. Смущённо поглядывая на Маринку, забормотал виновато:

– Моя-то хозяйка того… боевитая, страсть просто! Не приду вовремя – всю деревню наизнанку вывернет! Рука у неё тяжелая. Так огладит, что личность на сторону скособочится!

Маринка такому решению только обрадовалась. Стараясь не выдать чувств, незаметно скрестила пальцы да небрежно произнесла:

– Конечно, идите. Мне няньки не нужны. Я девочка взрослая.

– А то со мной давай, – помявшись, предложил Семён. – Не прогонит же тебя моя половина!

– Спасибо, – поблагодарила Маринка. – Я лучше здесь побуду.

– Что делать станешь? – с подозрением прищурился дед.

– У бабы Они столько всего интересного! Не заскучаю.

– Евку-то с улицы загнать?

– Не надо. Я сама её позову.

– Ну, бывай тогда! – попрощался от порога дед. – Вечерком свидимся.

Как только Семён отчалил, Маринка выбралась во двор.

На рябине столовались незнакомые птицы, сверчали мелодично, склёвывали примороженные, будто засахаренные ягоды. К развешенным ломтикам сала то и дело слетали лазоревки в голубых шапочках, на снегу оравой толклись воробьи. На самой верхней ветке пристроился какой-то зверёк – зажав лапками шишку, выкусывал то ли орешки, то ли семена.

Каринка была идиллическая, и Маринка пожалела, что невозможно её заснять.

Покрутившись возле калитки, она прошлась вдоль домов, поглазела на резные крылечки да ставенки, полюбовалась издали заснеженным лесом.

Евы нигде не было. И Маринка не стала её искать, успокоив себя тем, что Ева вольна делать, что хочет.

Послонявшись по окрестностям и так и не встретив Евы, Маринка решилась отправиться к старой баньке, хотела подсмотреть загадочный ритуал, который проводили девчата.

Кто-то удержал её у двери – сухая ветка-рука грубо вцепилась в плечо, крутанула резко, будто собиралась отшвырнуть прочь.

– Я к бабе Оне, – успела пискнуть Маринка, и хватка тут же ослабла – ей позволили пройти.

Внутри крошечного помещения зависла мутная пелена, черным дымом чадили свечи. Прищурившись, Маринка с трудом различила приникшую к зеркалу бабу Оню.

Дыхание бабки сбивалось. Очевидно было, что она держится из последних сил.

– Подскажи, как вернуть Светку? – прозвучал Матрёшин голос.

Баба Оня затряслась, фыркнула кошкой да процедила сквозь зубы:

– Почём знаю! Не моя забота.

– Кто сотворил захряпы? – следующий вопрос был от Грапы.

– Вековуха! Непетое волосьё! – голос у бабки сделался неприятный, надтреснутый.

– Кто-кто? – переспросила Матрёша. – Непетое волосьё?

– Длинное да непетое, – хрюкнула в ответ Оня. – Скисшая невеста!

– Это ты обо мне? – вознегодовала Матрёша. –Меняскисшей назвала?

– Скисшая! Скисшая! Позвал да бросил! Позвал да сам назад сдал!

– Да я сама его прогнала… – начала было Матрёша, но Грапа погрозила ей кулаком, чтобы замолчала, а потом спросила о вековухе.

– Как вековуха смогла сделать захряпы?

– Через знание всё! Через чужие придумки!

– Зачем ей они сдались?

– Надо… Надо… – проскрипела бабка и заторопилась, затараторила, сглатывая слова. – Скисшая невестушка хитра! Но слаба. Вторая-то с силой пришла. Да ума нет. Ищет записки – не найдёт. Глупа она… Щеголиха…

– Понятнее можешь изъясняться? – Матрёша поморщилась.

– Не лезь с вопросами, ветрогонка! – прошипела в ответ баба Оня и изогнулась немыслимой дугой.

– Давайте заканчивать! – испуганно вскрикнула Грапа. – Вон как её крючит!

– Да мы почти ничего не узнали! – возразила Матрёша. – Где дворовый, что за тётки?

– Ветрогонка! Ветрогонка! – баба Оня задёргалась на полу. – Язвь крашена! Рыбьи глазюки!

– С меня хватит! – задув свечу, Грапа собралась набросить на зеркало кусок ткани.

– Погоди! Последнее спрошу… – Матрёша не дала это сделать, придержала приятельницу за руку.

Однако задать свой вопрос ей не удалось – баба Оня вдруг с силой ударилась о доски, да так и осталась лежать неподвижной кучей.

Маринка с ужасом увидела, как подползло к ней из угла жутковатого вида существо, положило на лоб тонкую руку-ветку, забормотало, загнусавило что-то.

Не боясь больше выдать своё присутствие, Маринка двинулась в их сторону и нечаянно споткнулась о Еву, прячущуюся здесь же в темноте.

Вскрикнув, та замахала руками и попала Маринке по носу кулаком.

От боли в глазах полыхнули искры, пошли плясать сиреневыми кругами, и Маринка на время ослепла.

Что-то грузно прошлёпало мимо…

Закричала Грапа.

Ругнулась Матрёша.

А потом Маринку резко потянуло в сторону и, впечатав во что-то мягкое, зашвырнуло в пустоту…

Очнулась Маринка в луже вонючей жижи на полу. Рядом валялся перевёрнутый таз да скрючилась скулящая Ева.

Комнатушка была незнакомая, необжитая.

Обстановка состояла из развалившейся печи и косо отодвинутого от стены тяжёлого ларя.

Маринка успела заметить, как кто-то косматый да широкий, смахивающий на горбатую старуху в обносках, с гаденьким подхихикиванием прохромал за печь.

Почти сразу чьи-то руки прихватили её за шиворот и ловко притиснули за ларь.

Заорать Маринка не успела – появившаяся из воздуха знакомая встрёпанная мордаха шикнула сердито: «Молчи, девка! Не то доиграисси! Всю засаду нам перепортишь!»

Пушистая и кругленькая сова в расшитом узорами платке подтащила сюда и Еву, а потом ловко перехватила запястья девчонок тоненькой паутинкой.

В ту же секунду заскрежетала дверь, впуская в комнатушку коренастую фигуру в берцах и спортивном костюме. Завершала странный образ топорщившаяся на голове причудливая причёска-стог.

Остановившись перед миской, фигура принялась рассматривать жижу и что-то вынюхивать.

– Откуда здесь грязь? Я ничего не приносила!

Она двинула было к ларю, но за печью загрохотало, заухало.

– Чего гремишь, егибиха? Не боюсь тебя, захочу – разом скручу! – прикрикнула фигура.

В ответ брякнуло громче да вылетел через трещину кусок угля, метко впечатался фигуре в лоб.

– Ну, доберусь до тебя, егибиха! Хлебнёшь лиха! – потирая ушиб, пригрозила та. – Мхи больше в хранительнице не нуждаются! Здесь теперь одна сила, одна власть будет! Лидия Васильевна первая и единственная!

За печкой примолкло.

– Так-то лучше! – довольно осклабилась Лидия Васильевна. – Смирно сиди, не вылазь! А я в подпол спущусь. Проверю, как там мои птенчики-грибочки поживают.

И захрюкав над собственной шуткой, она направилась к дальнему углу.

Как только Лидия Васильевна скрылась в подвале, дворовый скомандовал маленькой группе:

– Бегим! За мной, девки!

Махнув лапой, развеял в воздухе горстку сверкающей пыльцы и, подхватив под руку Маринку, нырнул в самую гущу.

Следом юркнула Лукична, волоча за собой обалдевшую Еву.

Лунная взвесь перенесла их совсем недалеко – в застуженный дом бабы Фисы.

Пока девчонки пытались понять, что вообще происходит,спадарыняколесом прокатилась по комнатке – пошерудила у печи, подула на веник, и тот резво принялся скрести припылённый пол. Откуда-то вывернулись ведро да тряпка, пустились следом отмывать деревянные доски.

Печь загудела бодро, воздух заметно потеплел. Дворовый умастился на лавке, вытащив из недр шубейки очередной мешочек, ослабил завязочку, принялся ссыпать на ладонь тёмный пахучий порошок. Занюхав по щепоти, крякнул и зажал нос, чтобы не чихнуть. Уже потом повздыхал печально:

– Вот докатилси! Лекарству поглощаю, что от нервенного срыву Лукична прописала.

– Знакомый запах… – Маринка принюхалась.

–Валерияи янатама,сороканедужник… – пустился в перечисления кот.

– Сорока… что?

–Котовник. – прочирикала Лукична с печи. – Мятка кошачья. И валерьяна к ней впридачу, для надёжности.

– Ты поэтому махорку бросил? – наблюдая за блаженным выражением на пушистой мордахе, Маринка вдруг разозлилась. – Хоть бы предупредил нас! Когда Ева нашла твой кисет, все очень испугались!

– Чевой-то?

– Тавой-то! – вознегодовала Маринка. – Ты же его всегда берёг, с собой таскал. А тут оставил. Что мы могли подумать?

Дворовый расцвёл:

– Нашёлси, родимый. Я уж думал всё. Кранты моему мешочку. Табачок там дюже хороший. Забористый табачок!

– Ты мне зубы не заговаривай! – не сдавалась Маринка. – Почему не сказал девчатам что задумал?

– Дык, и сам не знал поначалу! – пустился в оправдания кот. – Сна мне привиделаси! Така страшенная – не передать! Быдтоспадарынямоя в плену томитси! У ведьмачки энтой самозванной! Вот спросоньи и помчалси проверять!

– А баба Оня с девчатами обряд в баньке провела. На чёрное зеркало.

– На омертвелое? – всплеснул лапами дворовый и сполз с лавки. – С погосту которое?

Маринка кивнула и вздрогнула, вспомнив раскинувшуюся на полу бабку.

– Ей плохо стало! Она…

– Тоже омертвела… – Лукична скинула с печи серый куль да ловко соскочила следом. – Это пройдёт. Если защита поставлена.

– Защита? – растерянно повторила Маринка. – Наверное, защита была.

– Конечно была! – уверил Маринку дворовый. – Девчата озаботилиси! Не в первой в передряги встревать!

Он проковылял к мешку. Обнюхал его с интересом и слегка попинал лапой.

– Пусть бы и лежала на печи! На что она тебе сдаласи?

– За хозяйкой ухаживать станет! – Лукична кивнула куда-то в угол, и Ева вдруг вскрикнула тоненько, с силой вцепившись в Маринкину руку.

В темноте, не различимая сразу, пугалом стояла старуха. Обмотанная старым тряпьём, таращилась перед собой незрячими тусклыми глазами.

– Там! Там! – забормотала Ева. – Стоит!

Дворовый обернулся и кивнул:

– Баба Фиса. Не в себе она. В этой… протср… проср… прострацици! Заклятка на ней. Скисшая невеста расстараласи.

– Откуда про скисшую невесту знаешь? – удивилась Маринка.

– Дак егибиха тазу про то рассказала. Перед тем, как вы из него кувыркнулиси.

– Мы кувыркнулись из таза? – вытаращилась на кота Ева. – Что ты гонишь!

– Грубая ты, девка, – насупился кот. – Нету в тебе изяществы!

– Вас через проход протащило, – объяснила девчонкам Лукична. – Да прямо впоганыйдом! Спасибо скажите, что мы поблизости оказались! Иначе…

Маринка живо представила раскоряченную фигуру в спортивном костюме и содрогнулась.

– Какой проход? – не поняла Ева.

– Обычный. Вроде коридора. Баба Оня на зеркало ритуал ставила?

– Да, – Ева покивала.

– Вот оно и сработало. Через тот коридор она на связь с егибихой и вышла. А как вы туда угодили – думайте сами.

– Егибиха – это… баба яга?

– Тьфу на тя, начиталаси сказок. – проворчал кот. – Егибиха навроде сторожихи впоганомдоме. За местом следит. За метлой. Чтобы не всякий пройти смог, а тольки тот – кому на роду писано.

– Куда пройти? – не отставала Ева.

– Дак на ту сторону, чудилка! Мхи на границе пристроены, один из переходов здеси.

– Один?

– Ну! – дворовый раздраженно пошевелили ушами. – Их во множестве раскидано. В лесу есть, возле родимого Ермолаево, во Мхах опять жи… много где.

– А дом почему поганый? – перебила Ева кота.

Но дворовый не успел ответить – Лукична перестала возиться с мешком, и тот неожиданно шевельнулся, представ перед всеми нелепой старушонкой! Повязанный наоборот платок полностью скрывал её лицо, свисал длинными завязками на спину, к лысому, будто припылённому черепу, лепились грязные нити паутины.

– Пригляди за хозяйкой! – велела старушонке Лукична, и та послушно поковыляла спиной вперёд в сторону угла.

– Мояспадарынямастерица! – похвалился дворовый. – Как ловкозольнуюв себя привела!

–Зольнаявроде оберега при доме. Самодельная защита и помощница. – объяснила девчонкамдомовуша.

Тем временемзольнаяподвела бабу Фису к печи, усадила прямо на пол, стараясь отогреть, набросила добытый с лежанки ветхий тулупчик.

– Вот и хорошо, вот и ладно, – одобрительно щелкнула клювом Лукична. – Теперь и поесть сообразить можно. Надо в подпол заглянуть, проверить припасы.

– Это я мигом, – встрепенулся кот, и Маринка едва успела удержать его за пушистый хвост.

– Нам в Ермолаево нужно. Бабе Оне помочь!

– Девчата давно помогли! – отмахнулся дворовый. – Пусти, изголодалси я до колик! Прямо в желудке марши разыгралиси!

– Изголодалси! – перекривила его Маринка. – Только о себе и думаешь! Тебя ищут, переживают, опасности подвергаются…

– Ну, понесла! – дворовый зажал лапами уши. Посидев так с минуту, скосил глаза к переносице да покорно вздохнул. – Уделала ты меня, девка! Твоя правда. Надо бы девчатам весточку отправить, что да как тутачки провёртываетси. И про ваши приключении рассказать.

– Почему весточку? – не поняла Маринка. – Мы же можем вернуться. Или – нет?

– Порошочка у меня маловато, – виновато развёл лапами кот. – На дальние расстояния нашу компашку не вытянет.

– Пешком пойдём!

– Тю, девка! Зачем ноги ломать? Придумаем что-нибудь, тольки попозже. Дело у нас тутачки. Навроде разведки. Вот разузнаем, что Лидка скисшая затевает, тогда и обратно. Девчатам доложимси, полный расклад сделаем, а уж они решат, что потом.

Глава 8

Несмотря на хлопоты кулёмы баба Фиса оставалась от всего отстранённой, нахохлившись рядом с печкой то ли подрёмывала, то ли просто сидела, прикрыв глаза.

Маринка наблюдала за бабкой с сочувствием.

– Неужели ей ничем не помочь?

– Девчата помогут. Как тольки заклятку снимут – враз оклемаетси! – успокоил дворовый и нырнул в погреб, проверить хозяйские припасы. Почти сразу же оттуда послышались довольные восклицания и вскрики:

– Ох и Фиса! Расстараласи как! Насолила скольки! Наготовила вкусного!

Ева подошла к печи, присев на корточки рядом с бабкой, внимательно вгляделась ей в лицо.

– Кажется, спит. Как думаешь, если бы та ведьма со стогом на голове чуть раньше пришла, когда в Ермолаево ещё сеанс проводили… Что тогда?

– В смысле – что? – не поняла Маринка.

– Ну, что бы с нами случилось? Она бы нас сразу увидела – и что? Заколдовала бы? Как бабу Фису?

– Всё возможно, – угухнула Лукична. – Если бы споймала – не отпустила бы ни в жизнь! Может быть закляткой шуранула, может в подпол спровадила. К тем двоим.

– К птенчикам-грибочкам… – прошептала Ева.

– К Светке-разлучнице да перебежчику немчуре! – пропыхтел показавшийся из подвала кот.

Протащив полную корзину снеди до стола, он довольно причмокнул и принялся разбирать добычу.

Выставил миску с соленьями. Шлёпнул увесистый шмат белоснежного сала. Извлёк поджаристый кругляш домашней колбасы…

От острого укропно-чесночного духа у Маринки подвело желудок – немедленно захотелось попробовать разложенное богатство.

Лукична ловко накромсала огурцы, тоненькими прозрачными лепестками начала нарезать сало.

– Что фитюльки строгаешь? – дворовый придирчиво следил за процессом. – Рот радуетси большому куску!

Он подхватил целый огурец, прихлопнул сверху салом да отломив четвертину колбасного колеса разом забил всё в пасть и сощурился в полном блаженстве.

– А хлеб где? – Ева напрасно высматривала среди добытого хоть булку, хоть обычную буханку.

– Нет хлебушка. – разочаровал её кот. – Не замесилси сам, не спёкси в печи. Не дошли до него хозяйкины руки.

– Так жалко её, – вздохнула Маринка и подумала про бабу Оню с девчатами – как они там сейчас? Ищут ли их с Евой? Переживают ли?

– А те, которые в подвале, – подала голос Ева. – Ну, Светка и Матрёшин немецкий друг… Что с ними? Они… живые?

Дворовый покивал и сообщил будничным голосом:

– Живёхоньки пока… Доют их.

– Что делают? – вытаращилась на кота Ева.

– Доют! Лидка в подпол за тем и полезла – проверить, много ли набежало.

– Чего… набежало? – Маринка поперхнулась и закашлялась – кусок сала липким комом застрял в горле.

– Живы… энергии по-вашему, – объяснила Лукична. – Ведьма новая у них энергию крадёт. Отбирает в бутыль. Дело-то небыстрое. Да и не разумеет она, как надо. Ритуал провела, действия повторила, но силы-то и нет!

– Какой ритуал? Откуда она про него узнала?

– По Пеструхиным закладкам! – кот смачно захрустел огурцом. – Пеструха тетрадку в негожей корзинке хранила. В поганом доме среди тряпья. Прокисшая Лидка её и найди! И сразу смекнула, какую выгоду от того поиметь можно.

– Найти-то нашла, да толку с того, – Лукична разложила на тарелочке толстенькие кругляши колбасы. – Знания без силы как надо не сработают. Вот и накосячила уже. Зря только тянет живу с людей. И помощников Пеструхиных вернуть не получилось. Шлёп-нога так каменюкой и застыл. Не примут её товарки. Ещё и изведут после!

– Какие товарки? – удивилась Маринка.

– Да ведьмачки окрестные. – дворовый облизнулся и растрепал бородёнку. – Скоро у них сборище, сходка перед Новогодьем. Хвастать начнут делишками чёрными. Ну, и новеньких принимать, испытания всякие им устраивать. Вот Лидка и спешит, нашла дураков и доит, стараетси. Хочет похвалитьси умениями да одобрению заработать.

– Эта… Лидия… с Пеструхой в родстве?

– Какое тама! – отмахнулся кот. – Из городу она. Самозванная особа.

– А как же она во Мхи попала?

– Точно не скажу. Они с Варваркой тут раньше бывали. То ли к Пеструхе приезжали, то ли ещё к кому.

– С Варваркой?

– Ага. Они хоть из Мхов ушли, да толку. Место их обратно притянуло. Варварку из-за силы полученной. А Лидку – из-за мыслей нехороших. Она-то из брошенных невест. Вот мстю и взлелеяла. И с недобрым сердцем ушла. Выругалась на прощанию да плюнула вдобавок.

– Откуда ты всё это знаешь? – поразилась Ева.

– С миру по нитке… – дворовый выкусил что-то в шубейке и почесался. – Стенька-оборотень на хвосте принёс. Он хоть и язва да котов погонять горазд, зато всё про всех знает!

– Брошенная невеста… Стенька-оборотень… – Маринка схватилась за голову. – У меня сейчас мозги вспенятся!

– Как пивко? – хрюкнул дворовый. – Я бы глотнул с бадейки. А ещё лучше – бражки! На меду да берёзовом соке! У деда Семёна как раз поспевает. Ух, и хороша! Забориста!

Пока дворовый пересказывал сплетни от Стеньки-оборотня да нахваливал бражку деда Семёна, в Ермолаево держали совет, как достучаться до бабы Они.

После стремительного исчезновения Евы с Маринкой Оня не очнулась, так и лежала омертвелая, словно в глубоком сне. Все попытки девчат разбудить её оказались неудачными – бабка не реагировала ни на что.

Когда же остановились часы да в чулане с грохотом покатилось пустое ведро, Грапа подумала о самом худшем. Но Оня продолжила ровно дышать и даже улыбнулась во сне.

– Кажется, что-то приятное снится. – шепнула Грапа. – Ну, хоть так. Хватит её тревожить. Всё одно не помогает. Знать бы, сколько она так пробудет.

– Ото ж! – Матрёша подошла к стене, пошевелила гирьки у притихших ходиков. – И всё, всё из-за этих девок случилось! До чего ведь настырные! Лезут куда ни попадя.

Мимо тенью прошелестела кикуша, принялась укутывать спящую хозяйку стёганым пёстрым одеялом.

– Да куда ты её пеленаешь! – Матрёша сунулась было помешать, но Грапа удержала, показала глазами, чтобы не мешала.

В сенях брякнула дверь – с мороза ввалился дед Семён.

Отряхнувшись от снега, подкрался на цыпочках поближе и поинтересовался тихонечко:

– Ну, что у вас? Так в беспамятке и есть?

– Без перемен, – мрачно отозвалась Матрёша. – Хватит здесь толочься. Пошли, что ли, на кухню.

– А присмотреть? – начал было дед, да Грапа оборвала, кивнула на замершую в изголовье кровати кику. – Она и присмотрит. Кликнет нас, если что.

Рассевшись на кухне за пустым столом, некоторое время молчали.

Первым не выдержал дед, выудив из-под тулупчика заиндевевшую бутыль, водрузил перед собой.

– Вот. Бражки вам притащил. Для ублажению нервов первейшее средство! Может, на ложечку и Оне того… вольётя? Вдруг, подействует?

– Да ты в уме, старый? – вознегодовала Грапа. – Что ей твоя бражка! Тут посильнее настои не помогли.

Дед вздохнул и потёр бутыль.

– Тогда сами глотнитя. Взбодрите нутро. Вон, зеленущие обе.

– Не до бражки сейчас. Нам не взбодрится, а успокоиться нужно. И придумать, как Оню пробудить.

Дед снова вздохнул.

– Это да. И моя бражка в том может помочь – враз прочистит вам мозги! Отменная ведь напитка! Котеич наш оченно её приветствует.

– И где тот котеич! – вскинулась Матрёша. – И эти… девки наехавшие, тоже где?!

– Стенька-то мне шепнул по секрету, – воровато оглянулся дед, – что…

– Слышать ничего не желаю про этого обормота! – шлёпнула ладонью по столу Грапа. – Первейший в деревне сплетник и брехун!

– Есть такое, – дед поник и протянул сочувственно. – Вот вам работёнки привалило-то. Другие чудять, а вам разруливай!

– Знать бы ещё – как разрулить…

– А Стенька… – снова завёл было дед, и Матрёша разозлилась не на шутку.

– Примолкни, Семён! Без тебя тошно!

– Анютку возвернуть нужно! – не сдавался дед. – Вместе что-нибудь и придумаете.

– Ни за что! – отчеканила Грапа. – Оня не хотела её тревожить, и мы не станем!

– До Тоськи идти придётся! – угрюмо заявила Матрёша. – Иного выхода я не вижу.

– Куды ты пойдёшь? Где искать станешь? – испугался дед. – Забыла, что за времечко теперя? Там повсюду эти шастають! Изо всех нор повылазили, только и ждут…

– Матрёша права. – неожиданно поддержала товарку Грапа. – Нужно позвать Тоську. Может, хоть сила трёх сработает, поможет пробудить Оню.

***

Как только Варвара увидела в чугунке Лидию Васильевну, разом перевернула его и отодвинула в сторону.

– Ещё и эта нарисовалась! Грибоискательница. Зачем вернулась? Какие планы замыслила?

Встречаться с недавней знакомой совершенно не хотелось, и Варвара подумала даже – не подослать ли к бабке своих мохнатых помощничков, чтобы перенесли ту из Мхов куда подальше.

Интересно, для чего чугунок показал ей странного дедка? И розоволосую клоунессу в трико? Возможно, они как-то связаны с Герасимом? Или что-то знают про записки Пеструхи? И каким боком ко всему мелькнули там же две девчонки? Они-то здесь причём?

Задумавшись над увиденными картинками, Варвара не сразу заметила, что в комнате она не одна.

От дверей не спеша приближалась к ней Лидия Васильевна.

Нацепив на лицо кривую улыбку, проворковала умильное приветствие и попыталась заключить Варвару в объятия.

– Варварушка, ты ли это? А я ведь не сразу признала. Смотрю сейчас – дорожки расчищены. И печь топится. Дай, думаю, зайду. Посмотрю, кто пожаловал.

С момента их последней встречи Лидия Васильевна изменилась мало – та же немудрящая одежонка, тот же «фирменный» сноп на голове. Иным сделался лишь взгляд – немигающий, жёсткий, совсем не такой как раньше.

Наверное, сработала интуиция, а может быть, сила подсказала, как следует поступить – Варвара резко вскинула руки, возведя вокруг себя невидимый защитный барьер.

– Ах, ты так?!.. – яростно завизжала Лидия Ваильевна, заметавшись перед преградой. – Отдай Пеструхину силу! Зачем тебе? Мне отдай! Я ведь всё равно заберу. Выжму из тебя всю до капельки-и-и!

Лидия Васильевна выхватила откуда-то истрёпанную тетрадь и потрясла ею в воздухе.

– Видала? А? Не за ней ли явилась? Только поздно. Она моя теперь. Моя! Ясно тебе?

Варвара смотрела на желанную ведьмину тетрадь и кусала в досаде губы. Та была совсем близко и одновременно далеко – у Варвары недоставало умений призвать её к себе.

Лидия Васильевна словно почувствовав это, осклабилась и довольно захихикала:

– Что? Выкусила? Говорю же – моя! Моя тетрадочка!

Кривляясь на разные лады, старушенция приплясывала перед защитной стеной, а растрепавшиеся волосы торчали по сторонам чудовищной спутанной паклей.

– Зачем вам сила? Что вы будете с ней делать?

– Уж найду что! Для начала Герасима изведу! А дальше посмотрим.

Варвара хотела возразить, но вдруг почувствовала слабость, ей не хватило умения, чтобы надолго удержать защитный щит.

Лидия Васильевна среагировала немедленно – присев на корточки нелепой грузной жабой, вся подобралась да, примерившись, скакнула вперёд.

Завизжав от ужаса, Варвара отшатнулась к стене и… внезапно исчезла!

Под разочарованный вопль резвой пенсионерки, её завертело среди черноты, а потом она отключилась…

Варваре чудился странный шум. Назойливый и непрекращающийся, он ввинчивался в голову, пытаясь её пробудить. Не желая выныривать из забытья, она отмахивалась от него, старалась задвинуть подальше. Но шум не поддавался, и становясь всё настойчивее и громче, неожиданно зазвучал удивлёнными голосами:

– Откуда её принесло?

– Да с небес! С небес опрокинулась! Я и чихнуть не успел!

– Узнал невесту?

– А то! Варька, слышь меня? Хорош валяться на холоде, просыпайся уже!

Промычав что-то неразборчивое, Варвара было повернулась на бок, чтобы продолжить спать, и вдруг подскочила, внезапно опознав говоривших.

Она сидела на мёрзлой земле, а рядом на корточках примостились Герасим с Фёдором, свидетели прошлых её приключений во Мхах.

– Ну, оклемалась?! – с облегчением прогудел Герасим. – Привет, путешественница. Ты откуда здесь взялась?

Варвара хотела ответить, да в голове поплыло. Пытаясь справиться с головокружением, она задышала медленно, надавила на точку над губой.

– Новую профессию осваиваешь? – Федор смотрел внимательно и настороженно. – И как, есть успехи?

– Какую ещё профессию? – пробормотала Варвара и попыталась встать.

– Да ты не расшиблась часом? – забеспокоился Герасим. – Нигде не болит?

– Что ведьме сделается, – хмыкнул Фёдор. – Разомнётся сейчас и снова в полёт.

– Прекрати издеваться! – просипела Варвара, осторожно ощупывая ноги. Тело казалось послушным и нигде не болело. Лишь продолжало жужжать в голове да перед глазами висела пелена.

– Ну, вроде нормуль. – наблюдая за её действиями, выдохнул Герасим и снова поинтересовался. – Ты зачем здесь?

– В гости приехала, – огрызнулась неудалая летунья и попросила. – Мне бы попить. Чая горячего или кофейку.

– Видал, какие запросы у барышни? – подмигнул Герасиму Фёдор. – Горяченького ей подавай. Могу водовки предложить. Или рябиновки на спирту.

– Давай рябиновки! – потребовал Герасим. – От неё сразу жаром проберёт.

Стараясь не замечать издёвки, Варвара промолчала.

Ровно и медленно дыша, отдалась во власть Пеструхиной силы и не пожалела о том. Постепенно зрение прояснилось, мир обрёл устойчивость и ясность.

– Где я? – охнула Варвара, оглядевшись.

– На болоте, матушка. – промурлыкал Фёдор. – Милости просим в гости!

Вокруг простиралась ледяная пустыня, под спрессованным, взявшимся коркой снегом, не видно было воды, чахлые деревца покрывал нарост изо льда. Зрелище было неприглядное и необычайно унылое!

– Что вы здесь делаете? – не поняла Варвара.

– Работу работаем.

– Какую… работу?

– Да так. Достраиваем кой-чего.

– Мне бы попить, – снова попросила она, и Фёдор сжалился, кивнул Герасиму. – Отведи гостью к нам. Пусть погреется.

Дважды повторять не пришлось. Герасим подхватил Варвару под руку и по хрустящей шуге повлёк в глубину болота.

На месте прежней мельницы высились стены незаконченной постройки, чуть поодаль притулился небольшой домишко, грубо сколоченный из необструганых досок.

– Прошу к нашему шалашу. – довольно прогудел Герасим, пропуская Варвару вперёд.

В домике было скромно и пустовато, но зато – тепло! То ли буржуйка, то ли другая незнакомая Варваре конструкция помещалась в углу, добросовестно согревая помещение.

На лавке горсткой лежала немудрящая снедь – связка баранок, пара надкусанных пряников да сахар в прозрачном пакете.

– Извини. – покаялся Герасим. – Все запасы подъели. Федька завтра в город собрался. И чая нету. Не ждали мы гостей.

– Сойдет и кипяток, – Варвара огляделась в поисках плиты.

– Керосин весь вышел, – виновато прогудел Герасим. – Говорю же, поиздержались мы малость.

– Да что же со мной не так! – на Варвару навалилось отчаяние. – И с силой не могу справиться! И чая попить не выходит!

– Что за сила-то у тебя?

– Пеструха скинула.

– Иди ты! – присвистнул Герасим. – Так это ты наша новая ведьма!

– Какая из меня ведьма. Ни знаний, ни умений.

– Так почитай бабкину тетрадку.

– Откуда про неё знаешь?

– От мамани. Помнится, говорила мне, что каждая ведьма вроде дневника ведёт, самое важное прописывает.

– Нет у меня тетрадки. – Варвара сгорбилась на краю лавки, принялась жевать чёрствый пряник.

– Так найди!

– Уже нашла. Да только не я.

– Кто ж тогда?

– Лидия Васильевна! Помнишь собирательницу грибов?

– Старуха со стогом? – Герасим изобразил руками высокую причёску. – Во даёт!

– Она и есть ведьма.

– Сила-то у тебя, – возразил Герасим. – Какая ведьма без силы.

Он поскрёб в неряшливой бороде и вздохнул.

– Жаль, маманя не с нами. Она бы присоветовала дельное!

– Что с ней стало? – Варвара хорошо помнила шуструю да пронырливую шишигу.

– Ничего. – печально ответил Герасим. – Так куколкой и храню.

Думая каждый о своём, они притихли. И разом вздрогнули, когда снаружи кто-то громко заругался.

Следом за этим в распахнувшуюся дверь Федор втащил упирающуюся Матрёшу.

– Пусти, так тебя разэтак! – извиваясь, орала она. – Мне за помощью нужно! Срочно!

Вид у Матрёши был воинственный и немного смешной. Розовые волосы торчали по сторонам, зелёные тени размазались под глазами, наращенные ресницы встопорщились хищным веером. Не сдержавшись, Варвара хихикнула. Герасим же восторженно уставился на незнакомку, обомлев от развернувшейся перед ним красоты.

– Куда ты меня приволок? – продолжала неистовствовать Матрёша. – Что здесь за место? Что за сходняк?

– Ещё одна фея! – усмехнулся Фёдор. – Сверзилась аккурат в том же месте, что и Варька. Никак вы пробные полёты тренируете? Готовитесь отчалить на юга?

– Варька? Та самая?? – просканировала незнакомку Матрёша. – Выходит, я удачно попала. Нам нужно срочно поговорить!

– Я вас не знаю, – тотчас напряглась Варвара. – Не о чем нам разговаривать.

– Ошибаешься, милочка! – проворковала Матрёша. – Нас многое связывает! Вот отдышусь и покумекаем.

Присев возле Варвары, она обозрела поломанные ногти и расстроенно пояснила:

– В город за ними моталась. На конкурс готовила. Самый ведь писк!

– Вас обманули! – злорадно ухмыльнулась Варвара. – Такие ногти больше никто не носит. Это позавчерашний день.

Глава 9

Варвара сразу узнала розоволосую тётку, которую показал чугунок.

Выходит, то видение оказалось со смыслом. Вот только с каким?

Может, этот нелепый прикид всего лишь маскировка? И спектакль, который сейчас разыгрывается перед ней – тоже? Специально, чтобы ослабить бдительность и напасть?

Но зачем ей это? Хочет устранить конкурентку или отобрать Пеструхину силу?

Варвара подобралась в ожидании подвоха, однако внешне постаралась не показать своего беспокойства. Реплика про ногти незнакомки вырвалась у неё случайно, и она тут же пожалела о ней.

Но Матрёша восприняла насмешку на удивление спокойно. Продолжая разглядывать ногти, она лихорадочно соображала – верна оказалась её догадка о Варваре или нет.

О том, что во Мхах объявились новенькие она узнала ещё из сеанса, проведённого Оней. Отвечая на вопросы голосомегибихибабка поведала про получившую силу щеголиху да скисшую невесту, отыскавшую ведьмину тетрадь. Чуть позже на краю деревеньки перестрял Матрёшу болтливый Стенька и забросал последними новостями. От него-то она и услышала имена – новоявленные колдовки прозывались Варваркой и Лидкой. И вот теперь рядом с ней оказалась одна из них. Даже если бы Фёдор не назвал её Варькой, Матрёша и сама догадалась бы, что кто она такая – прозвище щеголиха очень подходило Варваре.

– Нужно поговорить, – немного спокойнее повторила Матрёша. – Пойдём погуляем.

– О чём? – Варвара смотрела настороженно. – Мы с вами незнакомы.

– Так давай познакомимся. Делов-то. Я – Матрёша, ты – Варвара. Руки пожмём или так сойдёт?

– Так сойдёт, мы не мужчины. – Варвара спрятала руки в карманы. Мало ли, что на уме у этой клоунессы.

– Да говорите здесь, девчата, – предложил им Герасим. – Что попусту мёрзлое болото топтать. Верно, Федь?

Федор пожал плечами:

– Барышни взрослые. Пусть сами решают, где секретничать.

– Какие к ежу секреты, – Матрёша чуть помедлила и выпалила решительно. – Давай, колись уже, с кем останешься?

– В смысле? – опешила Варвара.

– С нами или с ними? На чьей ты стороне?

– Вы – это кто?

– Мы это мы. – Матрёша повела вокруг себя рукой. – Я. Мужики. Грапа с Оней.

– Почему я должна с вами остаться?

– Потому, что мы за добро!

Это бесхитростный ответ обескуражил Варвару. Будучи несведущей в колдовских делах, она считала, что сила всё решила сама. И сопротивляться тому бесполезно, бессмысленно. Теперь же выходило, что выбор остаётся за ней.

– Что молчишь? – наседала Матрёша. – Отвечай!

Варвара взглянула в добрые чуть растерянные глаза Герасима, обернулась на хмурого Фёдора… Мужчины молчали, не пытаясь ничего подсказать.

– Ну?? – поторопила встрёпанная Матрёша. – Я жду.

Неожиданно для себя Варвара ощутила что-то вроде симпатии к этим людям, захотелось стать среди нихсвоей.

– Я думала, чтодолжнаслужить злу, – призналась она. – Как Пеструха.

– Должна, но не обязана, – пробормотал Герасим.

– С чего бы такие мысли? – удивилась Матрёша.

– Ну как же… Пеструха была злая. И помощники у неё вроде бесов. Ко мне пристают. Требуют заданий, угрожают!

– Ведьма не может справиться смохноногими! – рассмеялся вдруг Фёдор. – Когда такое было-то.

– А ты не злорадствуй, – осадила его Матрёша, – Возьми да проясни ситуацию для девушки.

– Давай сама. У тебя лучше получится.

– Понимаешь, Варвара, – начала Матрёша. – Помощники есть у всехведающих. Так заведено. Чем их загрузишь, то и станут делать. Это как с силой. Куда ты направишь её, зависит лишь от тебя. Только от тебя. От твоего желания, от твоего настроя. От твоей порядочности, наконец.

– Мне кажется, я никуда не смогу её направить, – вздохнула Варвара. – Я ничего не умею. Хотела найти тетрадь Пеструхи, но даже тут меня опередили.

– Научишься всему, было бы желание. – успокоил её Фёдор. – И собственную тетрадь заведёшь. А Пеструхины записки лучше сжечь. Они предназначены для тёмных ритуалов.

– Лидия Васильевна их не отдаст, – встрял в разговор Герасим.

– Это да, – развеселился Фёдор. – Она дама прижимистая.

– Вы и Лидию Васильевну знаете? – удивилась Матрёша.

– Было дело, встречались, – хмыкнул Фёдор.

Герасим же побагровел да промямлил что-то невнятное, но коварная Варвара поспешила перевести.

– Герасим первый молодец на болоте. Успел и мне, и Лидии по предложению сделать.

– Он типа султан? – Матрёшу отчего-то неприятно царапнуло внутри, и разом понизилось настроение.

– Он типа дурак! Хотя при такой мамаше…

– А с ней-то что не так?

– Всё. Нечисть она. Мельничная.

– Заливаешь? – не поверила Матрёша.

– Ничуть. Я же не вру, Герасим? – обратилась к великану Варвара.

– Не врёшь. – с вызовом подтвердил тот. – Маманя у меня хоть приёмная, а лучше всех. Ну и что, чтошишига. Добрая она. Всё понимает.

– Где ж она теперь? – заозиралась Матрёша. – Почему прячется?

– Не прячется она. Как куклой обратилась, так в кармане и ношу.

– Её что, пытались изгнать?

– Да что ты! Мы на старой мельнице квартировали. А как мельница развалилась – так и мать обратилась.

– Вернуть не пробовал?

Герасим поник.

– Уж звал её, звал… да всё напрасно. Вот мельницу ставим. Может, тогда…

– Вдвоём ставите? – удивилась Матрёша.

Герасим кивнул.

– Таким манером вам еще долго копошиться! – Матрёша призадумалась на миг, а потом крутнулась в причудливом па и провозгласила радостно. – Вот она я, ваша роковая ошибка! Чтобы вы без меня только делали! Как бы жили?

Герасим уставился на неё с восторгом, Варвара же выразительно коснулась виска.

– В смысле? – не понял Фёдор.

– В прямом!

– Может, прояснишь для публики? – попросила Варвара, и Матрёша довольно расплылась.

– Всё просто. Артиста осенило! Зови своих помощников, Варька. Пусть поработают на благое дело.

– Вот ты даешь! – восхитился Фёдор. – Сразу сообразила, как поступить! Я от подмоги не окажусь!

– И мать вернётся? – в голосе Герасима прозвучала надежда.

– Вернётся, вернётся. – утешила его Матрёша. – Или сама, или мы пособим.

– Если вернётся – женюсь на тебе! – выпалил Герасим и снова побагровел.

– Началось! – закатила глаза Варвара.

Матрёша же томно похлопала ресницами да милостиво кивнула:

– Я подумаю над вашим предложением.

После, разом посерьезнев, потребовала от Варвары:

– Что сидишь? Чего ждёшь? Вызывай помощничков, пусть приступают.

– Знать бы как… – начала та, но снаружи шумнуло и в дверь застучали крохотные кулачки.

– Нам работу найди или сгинь-пропади! Нам работу найди или сгинь-пропади! Сгинь-пропади!.. Сгинь-пропади!.. Сгинь-пропади!..

– Шустрые у тебя ребята, – потянувшись, Фёдор направился к выходу. – Пошли, Варя. Я обозначу план работ. А ты им переведёшь, с чего нужно начать.

Помощники резво взялись за дело. Откуда-то притащили новые доски. Принялись пилить, строгать, стучать молотками. Герасим зорко следил за работой и, время от времени покрикивая, указывал, что исправить.

Матрёша тем временем засобиралась уходить.

– С мельницей дело решённое. И с тобой мы разобрались, Варь. Теперь моим помочь нужно. Ещё и пропажу искать.

– Ты о тетрадке?

– Да ну! Люди у нас в Ермолаево пропали. Девчушки две, не местные. Ну и из нечисти один дурилка. Ещё парочку обратили. Мы поначалу на тебя грешили, даегибихаразъяснила, на вторую навела.

– На Лидию Васильевну, – кивнула Варвара. – Она просто одержима жаждой силы!

– Ты не видела, случаем, во Мхах одного рыжего идиота да косую бабу? Они вроде впоганомдоме сейчас. Который на переходе стоит.

– Нет. – Варвара покачала головой и похвалила. – Клёвые приметы привела.Говорящие.

– По делам и приметы. – пробормотала Матрёша. – Так, бывайте, товарищи. Я отправляюсь во Мхи! Ты где там пряталась, Варя?

– Я не пряталась. С чего бы? – обиделась Варвара. – Даже в голову не пришло такое. А тебе во Мхи нельзя! Если с Лидией встретишься, она такого наворотит! Ляпнет что-нибудь, бросится закляткой. Она ж не разбирается ни в чём, не может отвечать за последствия. Как и я – за силу.

– Так учись! Это дело тренировок!

– Как учиться? Сила сама по себе, понимаешь?! От Лидии защитила, сюда зачем-то притащила. А как – понятия не имею.

– Ты здесь случайно? Как и я? Не собиралась навестить мужиков?

– Я про них даже не вспоминала!

– Значит, так надо было. Сила сама выбрала нашу сторону. – к ним подошёл Герасим. – Видать, надоели ей закидоны бывшей владелицы.

– Сила всегда нейтральна. – не согласилась с ним Матрёша. – Как станут использовать, так и пойдёт. Это зависит от хозяйки.

– Сама-то как сюда попала?

– Я… – Матрёша слегка смутилась. – Собралась в лес, а перед тем задумала потренировать сальто и кувырки в воздухе. Ну, и не рассчитала маленько. Бывает иногда.

– Танцы… кувырки… артист вошёл во вкус! – поддела её Варвара. – Тебе обязательно надо на конкурс. Всех там порвёшь!

***

Стремительное исчезновение Варвары взъярило Лидию Васильевну. Дико завывая, вывалилась она на улицу и похромала по деревне.

Во Мхах не жаловали людей, и лишь в одном доме могли приютить беглянку.

– Вот и проверим. Вот и посмотрим. – бормотала Лидия Васильевна, направляясь к дому бабы Фисы.

Завидев в окно вихляющуюся фигуру пенсионерки, дворовый сразу же поднял тревогу.

– Пипец котёнку! – громогласно проорал он. – Скисшая невеста к нам телепаетси! Спасайси кто может!

Лукична среагировала мгновенно – выдернув пёрышко из крыла, пустила его по комнате, а остальным скомандовала. – На печку, живо! И чтобы молчок!

Бабу Фису прятать не стали – она так и осталась сидеть с примостившейся у ногкулёмой.

Лидия Васильевна ввалилась без стука и замерла, уставившись на перодомовуши. Маленькое и лёгкое, плавно покачивалось оно в воздухе, гипнотически действуя на незваную гостью. Лидия Васильевна мигнула, и, пошатываясь, двинулась к перу. Все мысли выветрились из головы – она позабыла откуда пришла, зачем здесь находится и кого ищет.

Подпустив её поближе, перо не спеша повлеклось к выходу, за ним засеменила и скисшая невеста. Перехватить перо она совсем не пыталась, держалась от него на небольшом расстоянии.

– Шуруй отсель, зомбяподколодныя! – дворовый свесился было с печи и тут же получил ощутимый пинок от Лукичны.

Услышав его бормотание, Лидия Васильевна внезапно сбилась с шага, принялась озираться в поисках говорившего.

Влепив коту ещё одну затрещину, Лукична вырвала новое перо и быстро послала вперёд. Покружив над головой пенсионерки, оно проскользнуло в дверную щель, а Лидия Васильевна послушно потопала следом.

– Всё нутро захолонуло! – пожаловался дворовый. – Думал, что обнаружит меня!

Выплюнув из пасти собственный хвост, он почесался и жизнерадостно провозгласил:

– Ловко мы избавилиси от квашни! Р-р-раз и готово дело!

– Перо её только до околицы продержит. – сообщила Лукична.

– А дальше? – шепотом спросила Маринка.

– А дальше – всё. – развела крыльями спадарыня. – Морок спадет.

– Спадёт? – удивилась Ева. – Почему так быстро-то?

– Чем богаты, – недовольно щелкнув клювом, домовуша полезла с печи.

– Она вернётся?

– Может и так.

– Не бойтиси, девки! – благодушно мяукнул кот. – Лукична ей снова перышко подкинет. У ней их тьма-тьмущая!

– Чем чужие перья считать, лучше за языком следи. Смолчал бы, так и одного пера на всё бы хватило! – спадарыня сердито грохнула печной заслонкой.

– Прости, душенька! – тут же заканючил дворовый. – То ж не со зла. Чувствы разыгралиси!

Он умильно сощурился и полез к Лукичне обниматься.

– Тьфу на тебя, охальник! – ловко увернулась та. – Ещё плюхи захотел?

Наблюдая за комичной парочкой, Маринка улыбалась.

А Ева прервала их пикировку очередным вопросом:

– Что будем делать, когда ведьма вернётся?

– По трубе утекём! – живо подмигнул кот.

– По к-какой трубе?

– Дык энтой, печной!

– Не слушайте дурака! – Лукична снова замахнулась на дворового. – Сейчас замок заговорю, он её не пропустит.

– Почему не пропустит? – не поняла Ева. – Она же ведьма!

– Какая там ведьма. – презрительно сплюнул кот. – Недоразумения одна. Ни силы. Ни умений.

– А как же те люди?

– Которые?

– Не прикидывайся! – Маринка легонько пихнула кота. – Всё ты понял. Ева прозахряпкиспросила. На них-то точно колдовство.

– Неумелое! Я ж говорил давеча. Понапутала Лидка. Не справиласи с задачей.

– Но люди ведь пострадали! Светлана и Матрёшин друг.

– Не без этого. – вздохнул дворовый. – Скисла Лидка. Заневестиласи в девках! Вот и пакостит народу. Что от брошенки ждать.

– Нашёл девку, – хмыкнула Маринка.

Словно про меня сказал… – с горечью подумала Ева.

Брошенка! Совсем скисла!

Она отошла к окну, чтобы скрыть так некстати проклюнувшиеся слёзы.

Брошенка! – настойчиво крутилось в голове. Скисшая невеста!

Какое противное, грубое слово! Бро-шен-ка!

Никому-то не нужна! Ни Максу, ни Светке!

Бедная Лидия Васильевна, – внезапно пожалела Ева старушенцию. Как же я её понимаю!

– Эй, Евка! – позвал от печи дворовый. – На что ты там уставиласи? Местные на улицу повылазили или Лидка на подходе?

– Евка!.. – Ева тихо перекривила кота и нарочито бодро отозвалась. – На узоры смотрю. Мороз так красиво расписал.

Заговорив замок, Лукична подошла к бабе Фисе с очередной порцией какого-то питья. Свернувшийся в клубок дворовый прикорнул на лежанке. Притихла и Маринка, задумавшись о возвращении в Ермолаево.

А Ева всё так же смотрела в окно, выжидая момент, чтобы сбежать.

Покинуть дом Фисы получилось на удивление легко. Дворовый благодушно храпел. Лукична отвлеклась на стряпню, Маринка крутилась рядом – наблюдала за работой, уточняя детали рецепта.

Никто не заметил, как Ева прокралась к дверям и тихо выскользнула из дома. Заговорённый замок свободно пропустил её наружу.

По отпечатавшимся на снегу следам Ева дошла до бывшего дома Пеструхи.

– Попрошусь к старухе в ученицы! – вслух бормотала Ева. – И приворот попрошу! А когда он сработает – брошу Макса! Пусть страдает, как я сейчас. Вот будет потеха! – она даже засмеялась негромко, предвкушая желанную месть. – А Светку хорошо бы превратить в кого-нибудь… В змею или жабу! Интересно, есть в тетради такое колдовство?

Уверенная в благосклонности Лидии Васильевны, Ева совсем не скрывалась.

Однако, на ступеньках её скрутил внезапный страх – похолодели руки, ноги сделались тяжёлыми, будто чужими.

Может, не стоит лезть в логово ведьмы? Может, лучше вернуться?

– Не раскисай! – подбодрила себя Ева. – Мы со старухой на равных, нас обеих предали! Вдвоём легче будет разобрать все записи, придумать, как отобрать у Варвары Пеструхину силу. К тому же у меня припрятан главный козырь – я знаю, где прячутся остальные!

Пока она топталась в нерешительности, дверь приоткрылась – Лидия Васильевна высунулась наружу и ласково проворковала:

– Девчушечка пришла. К бабушке в гости. Заходи, милая. У меня и супчик готов.

– Здравствуйте! – голос Евы слегка дрогнул. – Меня зовут Ева. Я к вам по делу.

– Заходи, заходи деловая моя! – Лидия Васильевна отступила назад. – Красавица-то какая. Волос вьющийся, золотой!

Подбодрённая радушным приёмом, Ева прошла внутрь.

Получается, зря она трусила. Лидия Васильевна оказалась вполне нормальной и симпатичной старушкой!

Топилась печка. В неочищенной кастрюле что-то клокотало и булькало.

– Супчик варится, из грибочков. Любишь грибочки, милая? – маленькие непроницаемые глазки пенсионерки, не мигая, смотрели Еву.

– Люблю, – на всякий случай соврала девушка.

– Вот и ладушки. На мухоморах хороший навар выйдет.

– На мухоморах??

– На них, милая. Насобирала промёрзлых – и в кастрюлю.

Ева хотела возразить, что мухоморы ядовиты, да Лидия Васильевна вдруг надвинулась на неё и крепко ухватила за волосы.

– Что вы делаете? – взвизгнула Ева. – Мне больно!

– Больно ей! Терпи, фифа размалёванная! Ну-ка, пошла вперёд, сейчас подпол открою.

– Вы с ума сошли! – забилась Ева. – Отпустите сейчас же! Я.... к вам… сама пришла… За приворотом!

– Ну и дура! – Лидия Васильевна мелко затряслась от смеха. – Кто его тебе сделает. Пеструха-то давно тю-тю.

– У вас хотела заказать. – вывернуться из захвата никак не получалось.

– Хотелки свои придержи, милая. – Лидия Васильевна с пыхтением откинула ляду и подтолкнула Еву. – Ступай-ка на лестницу.

– Нет! Пожалуйста. Я не хочу в подвал! – стараясь не оступиться, Ева послушно полезла вниз. Она собралась уже рассказать о своих спутниках, да прикусила язык и замычала от боли.

– Да не вой ты. Не съем. – Лидия Васильевна спускалась за ней. – Посидишь, отдохнёшь, силой поделишься.

– К-к-как это? – с трудом промычала Ева.

– Всё просто, милая. Иди-ка в угол, – подпихнув Еву к стене, Лидия Васильевна склонилась над девушкой и провела рукой перед лицом.

Барахтающаяся в ужасе Ева сильно ударилась обо что-то твёрдое и внезапно перестала чувствовать своё тело.

– Вот и хорошо. Так и сиди. – совсем другим, погрубевшим голосом приказала новоявленная ведьма. – А я настрою доилку.

Прихватив несколько прядей Евиных волос, она просунула её в какую-то банку и забубнила неразборчивое.

Ева попыталась прислушаться, да в голове спуталось. Глаза против воли стали закрываться.

– Вот и ладненько-о-о, – пропела Лидия Васильевна довольно. – Пошла жива. Пошла родимая! Сиди и спи, спи и сиди, – она снова провела рукой перед лицом Евы, но та больше не увидела этого жеста…

…Еву покачивало как на волнах…

Вокруг была темнота.

Девушка увязла в ней как в паутине и не могла шевельнуться.

Она в подвале! В плену у самозванной ведьмы!

Ева пискнула в ужасе, вспомнив слова про живу. Собрав последние силы, дёрнула головой, и прядь волос выскользнула из банки, разбрызгав по сторонам несколько драгоценных капель.

Позади заворочалось, выдохнуло с шумом и прогудело:

– Хозяйка. Зачем разбудила?

Нужно было повернуться, посмотреть – кто там, но сил у Евы не осталось.

– Хозяйка, чего ты хочешь? Приказывай.

– Чего хочу? – пробормотала Ева и всхлипнула. – Выбраться отсюда!

– Сделаем. – каменные руки подхватили её и подняли в воздух.

Оставшиеся пряди выскользнули из банки, и внезапно в голове прояснилось – сила перестала покидать девушку! Ева смогла пошевелиться!

– Вы кто?

–Шлёп-нога, – прогудел бас, и, пристроив Еву на плечо, шагнул к лестнице.

– Нет! Пожалуйста! Только не туда! – взмолилась Ева.

Шлёп-ногапослушался, неуклюже повернувшись, медленно двинулся в глубину подвала. Под мощными ногами что-то трещало, звенело битое стекло. От каждого нового движения Еву подкидывало кверху, и, пытаясь справиться с дурнотой, она не смотрела по сторонам.

С грохотом осыпались камни – это Евин служка с лёгкостью проломил хлипкую перегородку и ступил в чужой подпол.

Здесь было гораздо светлее.

Всё помещение завалила разнокалиберная рухлядь – обломки мебели, разбитые ящики, банки, набитые под завязку мешки. Мохнатой бахромой свисали с потолка мутные космы паутины. А у самой стены восседали две мумии – так показалось сначала Еве.

Мужчина и женщина были припорошены серыми хлопьями пыли. Они сидели неподвижно, и от каждого, искрясь и взблёскивая, тянулась в банки тоненькой струйкой жива.

Глава 10

Шлёп-нога стряхнул Еву на пол и немедленно потянулся к живе. Подставив под струйку каменные ладони, набрал немного и с жадностью слизнул. И тотчас обратился к одной из сидящих на земле мумий:

– Хозяйка… Хозяйка! Что для тебя сделать, хозяйка? Говори!

Того, что последовало дальше, Ева не узнала. Потирая ушибленную ногу, она собралась высказать шлёп-ноге своё возмущение, но взглянула на широкий каменный затылок существа и замерла, а потом откатилась в угол золотистого цвета камешком-кругляшом.

Шлёп-нога снова собрал живы и, опьянев от неё продолжил требовать для себя заданий от той, которую считал новой хозяйкой. Он гудел как колокол в бурю до тех пор, пока егибиха не спрыгнула с лестницы ему на плечи да не стегнула по голове тоненьким прутом.

Этого оказалось достаточно, чтобы каменный великан потерял равновесие, рухнул навзничь и затих.

Егибиха же сунулась к кругляшу. Подобрала, обнюхала и, поворчав, сунула находку один из карманов. Затем ловко скакнула на лестницу да полезла из подпола наверх…

А в доме Фисы тем временем ругали дворового.

– Это ты Еву обидел? – растерянно переспрашивала Маринка, перебегая от окна к окну. – Она бы не ушла без причины!

– Он. Кто ж ещё? – грозила Лукична кулачком. – У, окаянный! Ищи теперь девку! Соображай, куда её понесло?

– Угомонитиси, приставуньи! – отмахивался ошалевший от нападок котей. – Знать ничего не ведаю! Спал как младенчик нарождённый! Никого не видал!

– А кто Лидию Васильевну брошенкой назвал? – не отставала от него Маринка. – Кто говорил, что она заневестилась?

– Дык, истина то! Заневестиласи старушка! Скисла Лидка, вот и пакости наяривает! А про Евку я ни-ни. С чего мне девку обижать?

– Еву тоже молодой человек оставил. Она сильно переживает. А тут ты – брошенка, скисшая. Нужно её срочно искать, попросить прощения.

– Искать – пойду, но прощению просить не заставите! Не виноватый я перед Евкой! Спадарыня, хоть ты!

– Вы же замок заговорили! – вспомнила Маринка. – Как же Ева смогла выйти?

– Тю-ю-ю, – кот накрутил усы на лапу и пригорюнился. – Заговор тот противу Лидки действенен. Ну, и всякой похожей шушеры. В домок им ход перекрыл. А из дому – пожалуйста. Иди куды вздумаетси. Гуляй – не хочу!

Лукична не ответила ни Маринке, ни коту – склонившись над кулёмой, прислушивалась к её беззвучной речи и покачивала головой. Потом выдала неожиданные новости:

– Ваша Ева в доме у ведьмы!

– Спеласи с Лидкой! – дворовый нечаянно дёрнул себя за ус и взвыл от боли. – Гадючка ваша Евка! Как есть змея!

– Вы уверены, что это правда? – засомневалась Маринка. – С чего бы Еве идти к ведьме?

– Кулёма врать не станет.

Кулёма… Откуда кукла-самоделка может знать, где сейчас Ева?

Маринка присела перед зольной, попыталась отвести от лица уголок платка. Та не далась, откатилась назад, а в голове у Маринки затрещали помехи и тусклый голос пробубнил про ведьмачку.

– Ушла… дурная… к ведьмачке… ушла…

– Но как вы это узнали??

– Кума… на хвосте… принесла…

– На хвосте… – машинально повторила Маринка. – Она что – сорока?

– Крыса…

Крыса!

Завизжав, Маринка прыгнула на лавку и принялась озираться в поисках шустрой кумы.

– Да не ори ты так! – успокоила девушку Лукична. – Нет её давно. Новостью поделилась и шмыгнула по делам.

– Странно всё это. Кулёма ведь кукла? – Маринка примостилась на лавке, на всякий случай поджав под себя ноги. – Как у неё в родне могут быть крысы?

– Покумились когда-то, с тех пор и состоят в родстве. – не стала вдаваться в подробности спадарыня. – Чем глупые вопросы задавать – подумай лучше, как Еву от ведьмы вытащить.

– От дура Евка, от дура! – разохался дворовый. – В пеклу сама полезла! Лидка её при себе не оставит, как есть на живу пустит. Ус даю!

– Побереги украшение, – нахмурилась Лукична. – Хотя, боюсь, что ты прав. Ей сейчас много энергии нужно, чтобы чёрным сестрам угодить.

– Черные сёстры это… ведьмы?

– Ну. У них сборище скоро. Вот Лидка и спешит.

– Карапут Евке пришёл! – кот прижал уши к голове. – Спасайси кто куда!

– Капут… – Маринка испуганно взглянула на дворового. – Что же нам делать?

– Спасатьси… – начал было кот, но стушевался под грозным взглядом Лукичны.

– Мы должны помочь Еве! – не согласилась с ним Маринка. – Непьзя бросать её в беде.

– Должны, но не обязаны, – буркнул кот. – Кабы летом всё случилоси, я б помог. А нынче силушки нету, ослабел я, обессилилси без сну.

– Нам нужно в Ермолаево. Девчата обязательно подскажут, как нам быть. – Маринка забегала по комнате. – Ну что вы сидите! Давайте уже что-нибудь делать!

– Уймись, вертушка, – махнула крылом Лукична. – Что попусту метаться. Успокойся, присядь.

Маринка хотела возразить, но ноги понесли её к лавке.

– Так-то получше будет, – довольно кивнула спадарыня и поманила кота. – Пойдёшь в поганый дом, спросишь егибиху – не появился ли в подполе кто ещё.

– Смилуйси, матушка. – заверещал тот. – Пожалей молодца!

– Отправляйся, кому сказано! Больше повторять не буду.

Делать нечего. Вздыхая и поминутно оглядываясь, дворовый доковылял до двери и уже оттуда с громким хлопком исчез.

– Почему вы не отправите его к девчатам за помощью? – рассердилась Маринка. – Это же так просто!

– Не скажи. Дом егибихи рядышком, а Ермолаево куда дальше. Без пыльцы туда долго добираться.

– Так была же пыльца.

– Была. Да вся вышла. Последние крохи потратил.

– Что же нам делать?

– Дождёмся его возвращения, а дальше посмотрим.

Дворовый не рискнул сразу появиться в поганом доме. Приземлившись у крыльца, осторожно прокрался к окну – разведать, что там да как.

Это оказалось правильным решением – егибиха была не одна. Лидия Васильевна металась по комнатушке, размахивая руками и что-то крича. Егибиха равнодушно следила за её перемещениями и только мигала.

Кот выправил ухо и приник поближе к стеклу, вслушиваясь.

– Где-е-е?! – слабо донеслось до него. – Где её прячешь? Всё-равно найду! Всё-равно использую!

Егибиха снова моргнула и меленько затряслась от смеха.

– Чего лыбишься? Что смешного я сказала? Кроме тебя некому было девке помочь! Сама бы из подпола она не сбежала!

Продолжая хихикать, егибиха прыгнула на ляду и показала пальцем вниз – мол, полезай, проверь.

– Что тычешь! Была я там. Смотрела. Только те двое и сидят. Иссохли, паразиты, а толку нету. – Лидия Васильевна присела перед хранительницей на корточки. – Мне жива нужна – край! Ты же на нашей стороне! Отдай девку! Зачем она тебе сдалась?

Проигнорировав просьбу неудалой ведьмы, егибиха повела носом да зачесалась совсем по кошачьи.

– Ну, погодите. Всех проучу! Все пожалеете! – потрясла кулаками Лидия Васильевна и бросилась вон. Продолжая сыпать угрозами, прогрохотала по крыльцу и припустила к Пеструхиному дому.

Дворовый выждал немного, а после отправился на разговор. Но нахохлившаяся в углу егибиха ничего ему не объяснила, только сунула в лапу какой-то камешек и, всхрапнув, задремала.

Пока дворовый разглядывал странный дар, со стороны болота ко Мхам спланировали две фигуры.

Выпроставшись из длинных накидок, они устроили короткий совет – заспорили друг с дружкой, как нужно поступить дальше.

Матрёша высказалась категорично:

– Пошли сразу до Лидии. Внезапность – наше всё! Скрутим её с двух сторон – и пикнуть не успеет.

– Не торопись. Зачем рисковать? Может, она освоила новые заклинания. Сначала нужно осмотреться, разведать обстановку.

Продолжая недовольно ворчать, Матрёша дала себя уговорить.

Перед тем, как отправиться по деревне, принялась нашёптывать прятанку.

Замкнув мизинцы обеих рук, она завела нараспев:

Встану, пойду, всех сквозь пальцы обведу,

Все рты закрою, очи зоркие отведу.

Меня не услышать, не углядеть

Через наведённую слепоту не узреть…

На последних словах она перешла на шёпот и неожиданно исчезла с тропинки!

Не ожидавшая такого поворота Варвара принялась растерянно озираться.

– Матрёша! Ты где? Мы так не договаривались!

Довольная произведённым эффектом Матрёша грянула из-за спины:

– Вот она я, ваша роковая ошибка!

Повернувшись, Варвара опять никого не увидела, только услышала довольное хихиканье розоволосого артиста.

– Матрёш, это совсем не смешно! Сворачивай балаган.

– Используй зрение! Примени силу, – подначила Варвару невидимая Матрёша. – Ведьма ты или кто?

– Или кто, – процедила Варвара и нехотя поводила руками перед собой.

– Ничего не получается. – через минуту сообщила она уныло.

– Энергичнее действуй! – подбодрила Матрёша. – Шустрее! На раз-два зарядку на-чи-най!

Настолько явной насмешки Варвара не стерпела, подражая Матрёше, свела мизинцы да забормотала первое, что пришло в голову:

– Всех обведу! Всем глаза отведу! Свободно по деревне пройду! Слова свои замком крепко сведу!

– Ну вот! Можешь ведь! – вдруг похвалила Матрёша. – Лишь бы прибедняться.

– Неужели… получилось? Я ведь и слов твоих не запомнила, просто сымпровизировала.

– Ещё как получилось! Слова вторичны. Главное – замок правильно составить.

– Из мизинцев?

– Ага. Ну, и положиться на Пеструхину силу.

– Ты меня обманула! Я себя вижу!

– И?

– Что – и? Так и должно быть?

– Ты голову включи уже, хватит впотьмах блукать! Главное, что другие тебя не видят! Ферштейн?

– Ну… наверное…

– Вот, и ладушки. Пошли тогда потихоньку. Ты только рядом держись. Чтобы мы друг дружку не потеряли.

– Давай гуськом, – попросила Варвара. – Ты становись впереди, я за тобой.

Нащупав друг дружку, они построились и побрели по деревне.

Жители Мхов по-прежнему скрывались в домах, приятельницам не встретились ни люди, ни нечистые сущности. Напрасно Матрёша перебегала от окна к окну, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Сквозь схваченные морозом стёкла да приспущенные занавески невозможно было подсмотреть, что происходит внутри.

Ближе к концу деревни им повезло – в доме бабы Фисы бурлила жизнь. Матрёша узрела в комнате и Маринку, и спадарыню – зазнобу дворового и в нетерпении стукнула в стекло.

– Вон они, Варвара! Нашлись, голубочки! Теперь бы выяснить про Светку с немцем, и посмотреть на твою Лидию-ведьму. Но то позже. Сейчас я хочу туда!

Матрёша опять постучала, и, не дождавшись ответа, ринулась к двери. Однако войти не смогла – помешала заклятка Лукичны.

Заругавшись, Матрёша вернулась к окну, затарабанила что есть силы, и когда Маринка с опаской приблизилась, энергично замахала:

– Открывайте! Свои!

Однако реакции не последовало – Маринка рассеянно повела глазами по сторонам и вернулась к печи.

– Вы что там, с ума все посъезжали?? Открывайте давайте! – Матрёша закипела от возмущения. – Да что такое-то?! Артист замерзает!

– Ты забыла про прятанку? – не выдержала молчавшая до сих пор Варвара.

– Точно! Прятанка, будь она неладна! А я всё бьюсь, а я колочусь!

– Знаешь, как её снять?

– Она сама спадёт. Таких закляток надолго не хватает. Еще с полчаса где-то и всё. Может, пока до Лидки заглянем, в Пеструхину хату?

– Лучше в дом на границе.

– В поганый? А давай!

Они проследовали вдоль дома и, завернув за разросшиеся кусты, столкнулись с несущимся навстречу котом. Взвизгнув от неожиданности, тот повалился набок и прикрылся сверху хвостом.

– Не сердиси, матушка! Не спитси нонче! Нету сну! – заголосил с жалобным подвыванием.

– Ты нас видишь? – изумилась Матрёша.

– Вас? – кот немедленно затих и начал принюхиваться.

– Ты не Мара… – забормотал он с облегчением. – Фуххх… Ажно сердце зашлоси! Думал разгневаетси матушка, что в спячку не залёг. Точно, не Мара. И запах знакомый. И голосину Митрёшкину узнаю…

– Я тебе дам голосину! – возмутилась Матрёша. – Я тебе покажу, как без предупреждения исчезать! Всех на уши поставил, ирод мохнатый!

Она ловко прихватила кота за шкирняк и яростно встряхнула.

– Матрёшенька, – заюлил тот. – Чую нежную ручку артиста! Спусти меня до низу. Растрясёшь ведь нутро!

– Про нежную ручку это ты в точку попал, – довольная Матрёша ослабила захват, и дворовый кулем повалился на снег.

Обтряхнув шубейку и почесавшись за ухом, живо поинтересовался: зачем Матрёша нацепила невидимость?

– Нужно было, вот и нацепила. Мы здесь работаем.

– И девчаты с тобой?

– Со мной Варвара.

– Которая ведьма? Обратила тебя? Ум затуманила?? – взвизгнул кот, усевшись на хвост.

– И тебя обращу! И тебе ум затуманю! – провыла Варвара и прыснула, наблюдая за метнувшимся через сугробы дворовым.

– Стой, дурилка! – Матрёша побежала было следом, но кот оказался проворнее и с громким хлопком исчез. А на снегу только и остался лежать небольшой золотистого цвета камешек.

– Горазд твой приятель драпать, – усмехнулась Варвара, подбирая потерю. – Все сокровища свои растерял.

– Какое там сокровище. Обычный булыжник.

– Не скажи, – Варвара внимательно разглядывала золотистые переливы. – Вроде обычный, а что-то такое в нём есть.

Она зажала камень в кулаке и вдруг почувствовала слабое трепыхание.

– Тук-тук, тук-тук, тук-тук, – будто чьё-то сердечко стучало внутри. – Тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук…

Глава 11

Поганый дом встретил приятельниц тишиной. На крытой веранде одиноко торчала старая метла, на ступенях коркой застыла снежная наледь.

Легонько постучав, Матрёша сунулась внутрь и, запнувшись обо что-то у порога, рухнула на колени.

– Ах ты, старая развалюха! – немедленно вызверилась она. – Вот я тебя на дрова!

Договорить она не успела – в лоб с размаху прилетело куском угля. На месте удара сразу засияла налившаяся багровым шишка. А со стороны печки протянуло с визгливым подвыванием:

– Самолёт летел, колеса тёрлися,

Мы не ждали вас, а вы припёрлися!..

Опешив от неожиданности, Матрёша так и застыла с приоткрытым ртом.

Это выглядело настолько комично, что Варвара прикусила губу, пытаясь сдержать смех.

– Больно? – участливо поинтересовалась она.

– Нет, щекотно! – огрызнулась Матрёша.

– Не надо было ругаться!

– Самая умная, да? Скажи лучше, видно меня?

Варвара кивнула:

–Прятанка больше не действует. И тебя видно, и новое… хм… украшение.

– А ты не смотри! – продолжила грубить Матрёша. – Прикрой роток, пока икотка не влетела.

– Вот ты наглючая! Зачем тогда спросила?

– Захотелось, – буркнула Матрёша и пнула лежащую на боку банку. – Болит! – пожаловалась следом, потирая ушибленный лоб.

– Рог у тебя, конечно, тот ещё, – отомстила Варвара. – Но ничего, до свадьбы заживёт.

Сбоку от них прозвучал тихий смешок.

Невидимая егибиха протопала через комнату и прокомментировала откуда-то с потолка:

– На неё только неразборчивый позарится. Примет и с рогом.

– Это какой неразборчивый? – разом воспряла Матрёша и на всякий случай добавила. – Я девица хоть куда! Свободная, незамужняя!

– Вот свекровке рог не пондравится! – продолжила неожиданные откровения егибиха. – Не пустит с рогом-то на мельничку! За порогом оставит!

– Какая свекровка? О чём она говорит? – лицо Матрёши сделалось одним цветом с волосами.

– Похоже, что Герасима вспоминает. – предположила Варвара. – А свекровкой будет шишига. Не бойся, она хорошая. Я её знаю.

– Когда спит, когда спит! – зачастила егибиха. – Не любит шиша свиристелок! Не забалу-у-у-ешь у неё! Не примет розовые волосья!

С тяжёлым прыжком старушонка приземлилась где-то в углу, пошебуршала чем-то и стихла.

Напрасно Матрёша требовала у неё извинений за «свиристелку», напрасно просила показаться и объяснить толком про неразборчивого жениха. Егибиха больше ничего не сказала, только стукнула громко в дверцу подпола, словно напоминая им, зачем пришли.

– Вниз надо! – спохватилась Варвара. – В подполе Светка и этот, твой…

– Не называй его так, никакой он не мой больше, – Матрёшу воодушевили предсказания егибихи. – Я птица вольная, открыта для новых отношений!

– И на конкурс не поедешь? – удивилась Варвара.

– Там видно будет. С делами закончим – поглядим.

Матрёша попыталась приподнять ляду, да вдруг замерла, прислушиваясь к чему-то.

– Похоже на бубен, – удивилась Варвара. – Кто-то развлекается?

– На слёт зовут! – скривилась Матрёша. – Нам нужно пошевеливаться.

– Куда зовут? Сюда?

– Туда, – Матрёша подбежала к окну, высматривая что-то через стекло. – Ты вроде не дура, Варь. Но иногда такое сморозишь.

– Да что я сказала-то? – немного обиделась Варвара.

– Глупость! При чём здесь Мхи? Звук из дальнего леса. Там у ведьмачек междусобойчик намечается. Вот и сигналят своим, чтобы выдвигались.

– Из дальнего леса так хорошо слышно?

– Именно! И только тем, кто в теме, заметь!

– Значит, и мы тоже… вроде ведьм?

– Может и мы… – Матрёша резво кинулась назад и, подтолкнув Варвару за печь, прошипела на ухо. – Ховайся!

Они едва успели спрятаться, как заскрипела дверь и на порог ступила Лидия Васильевна. В длинной накидке и огромной наверченной хале она походила на грузную летучую мышь.

Бормоча под нос что-то невнятное, пенсионерка внимательно оглядела комнату.

– Всё прячешься от меня! – погрозила невидимой егибихе кулаком. – И правильно. В силу войду – разом тебя изведу! Лучше не жди. Сама отсюда уйди!

Егибиха никак не среагировала на её реплику, и Лидия Васильевна довольно осклабилась:

– Забоялась меня? Поняла, кто здесь главный? Дорожку мне не перебегай! Сначала Гераську проучу, после до тебя дело дойдёт.

Нарочно громко топоча, она проследовала к подвалу. Ловко спустившись по лестнице, повозилась внизу какое-то время, показавшееся Варваре с Матрёшей вечностью.

Когда бубен прозвучал повторно, Лидия Васильевна выволокла из подпола сначала Светку, а потом Матрёшиного немчуру. Исхудавшие да высохшие будто кузнечики, те еле держались на ослабевших ногах.

– Шевелитесь, шевелитесь! – понукала пенсионерка, подталкивая несчастных в спины. – Совсем из кондиции выпали. Ну, ничего. Если не живу, так хоть косточки поглодают! Должна же я хоть что-то предъявить.

Уже на улице, она взмахнула полами накидки как крыльями и, набросив их на пленников, взлетела к темнеющему небу.

– Во даёт! – изумилась Варвара. – Как это у неё получилось?

– Накидка все сделала, – коротко проинформировала Матрёша. – От Пеструхи по наследству перешла.

– Про какие косточки она говорила?

– А ты не поняла?

– Н-нет. Но, кажется, догадываюсь… Ваши ведьмы – людоедки?? Просто не могу в это поверить!

– Там кроме них много кого соберётся. Было бы угощение – желающие всегда найдутся.

– Матрёш, что будем делать? Людей нужно спасать!

– Что, что. Придётся тащиться за ней, – вздохнула Матрёша. – Я правильно разобрала её лепет? Гераську она изведёт? На жениха моего покусилась?

– Быстро ты переобулась. Сначала немец, теперь Герасим. Тебе так сильно хочется замуж?

– А тебе будто нет?

– Теперь – совсем не хочется. – Варвара подошла к дверям и поторопила. – Пошли, Матрёш. Ты знаешь, в каком месте у них сбор?

– Не пошли, а полетели… – Матрёша выпростала из кармана мешочек и потрясла его над ладонью. Одинокая золотистая крупинка плавно спланировала мимо и исчезла в пыли на полу.

– Всё, нету порошка. Весь запас раньше времени вышел. Спасибо мохнатому воришке.

– Я всегда думала, что ведьмы перед полётом натираются особенной мазью, – призналась Варвара.

– Ты сильно отстала от жизни, – буркнула Матрёша. – Давай уже, буди свою силу. Пусть нас перенесёт.

Варвара хотела в очередной раз возразить, что ничего не умеет да не успела – сложив губы трубочкой, неожиданно для себя вывела незамысловатую трель. Насладиться вытаращенными глазами своей товарки у неё не получилось – к крыльцу тот час спланировал рогатый аист. Перебирая в нетерпении длинными ногами, отщёлкал непонятное:

– Тики-ток… тики-ток… тики-ток…

– Такси! Такси! – испытывая почти детский восторг, Матрёша первой взгромоздилась на спину аиста.

Варвара же напротив, не торопилась садиться – рассмотрев ближе мощные копыта и крепкий клюв, вполне объяснимо испугалась.

– Ну шо ты телишься, Варвар! – Матрёша ухватилась за короткую шерсть возницы. – Время не ждёт, часики тикают! Залезай!

С трудом вскарабкавшись на мягкую широкую спину, Варвара едва не соскользнула обратно – так резко взлетел аист с земли. Сделав круг над деревней, он поднялся повыше и взял курс на дальний лес.

Варвара почти сразу замерзла, ветер рвал волосы, пытался разметать одежду, горстями швырялся в лицо ледяной крупой. Скрюченные морозом пальцы быстро утратили чувствительность, и она отрешённо подумала, что сейчас соскользнёт вниз.

– Держись! – проорала Матрёша, словно почувствовав состояние подруги.

– Не могу! – жалобно промычала Варвара, и именно в этот момент они пошли на посадку.

– Тики-ток… тики-ток… тики-ток… – вновь отщёлкал их бравый возница и, махнув на прощание крылом, взвился в небеса.

Приятельницы остались одни среди мрачного враждебного леса.

Высоченные деревья стояли сомкнутым строем. Рассмотреть что-либо между ними было практически невозможно.

– Где мы? – голос Варвары испуганно дрогнул.

– Думаю, нас привезли к месту сбора! – Матрёша решительно распрямилась. – Нам нужно найти мёртвое дерево.

– Зачем?

– Местные ведьмы любят такие. Рассядутся на ветках и давай галдеть. Стрекочут не хуже сплетниц-сорок.

– Прямо-таки стрекочут?

– Ага. Гвалт от них сильней чем на рынке.

– Откуда ты знаешь? Бывала на встречах?

– Очень надо, – Матрёша дёрнула плечом. – Дед Семён рассказывал. Он по молодости набрёл на похожую сходку.

– И что? – полюбопытствовала Варвара.

– Что, что… на всю жизнь запомнил. Еле утёк!

Матрёша поправила растрепавшиеся волосы и скомандовала:

– Двинулись!

И они медленно побрели вперёд по узкой, вытоптанной в сугробах дорожке.

Подруги шли и шли, но ничего не менялось – вокруг был всё тот же снег, всё те же застывшие от мороза деревья.

– Может, мы идём не в ту сторону? – Варвара мельком взглянула вверх и впервые за всё время увидела живое существо. На ветке ближайшего к ним дерева примостилась неряшливая крупная птица. Растрёпанные перья топорщились по сторонам, голова пряталась под широким крылом. Наверное, сова – предположила Варвара, но показать птицу Матрёше не успела.

Сова вдруг разом встряхнулась и резко спланировала вниз. Оказавшись неприятной старухой в рваном тряпье, так и осталась стоять на тропе, поджидая идущих приятельниц.

Матрёша никак не среагировала на её появление – шла спокойно вперёд, как будто не видела бабку.

Да на ней непрогляд! – сообразила Варвара и дёрнула Матрёшу за куртку.

– Ты чего? – заозиралась та, пытаясь понять причину остановки.

Ответить Варвара не успела – засмотрелась на чёрный сгусток, возникший у бабки в руках. Ехидно улыбаясь, та запустила им в Матрёшину голову, но Варвара рванулась вперёд, ловко отразив удар. Отрекошетив от ладони, сгусток с силой врезался в бабку. Не ожидавшая подобного, она опрокинулась на спину и, перекинувшись крупной крысой, юркнула в лаз среди корней.

– Ты в порядке, кума? – ошалело поинтересовалась Матрёша.

– Бывало и лучше, кума. – призналась Варвара. – Кажется, я только что прогнала ведьму.

– Иди ты! – поразилась Матрёша. – Поэтому меня стопанула?

– Да. Она стояла перед тобой и собиралась напасть!

– Невидимая?

– Я её видела вполне ясно.

– Значит, сила взыграла!

– Прям как шампанское, – пробормотала Варвара и заметила парочку новых старух.

Совсем древние на вид, они обезьянами раскачивались на низкой ветке.

– Впереди ещё две!

– Я их не вижу. Вот засада! – Матрёша потянула Варвару под высокую ель и прижалась к стволу. – Нужно сматываться!

– Но почему? Я с ними справлюсь! – поражаясь собственным словам, заявила Варвара.

– Это еще вопрос. А я не смогу тебе помочь. Я их не вижу, понимаешь??

Плюхнувшись в снег, ведьмы медленно заковыляли к ним.

Словно услышав разговор, они перестали скрываться, и Матрёша смогла увидела каждую.

В руках старухи держали по огненному клубку.

То ли Варвара переоценила свои силы, то ли побоялась обжечься, потому что перехватить пылающие шары не смогла. Те шлёпнулись под ноги приятельницам и рассыпались тысячью искр.

Яркий сполох ослепил Варвару. Она завертелась на месте, не зная откуда последует новый удар.

– Зови копытного! – проорала рядом Матрёша. – Нужно лететь за помощью.

И в этот момент в воздухе просвистела метла!

– Пипец котёнку, – взревело с высоты, и на ведьм обрушились дворовый с Лукичной.

Схватка вышла короткой – обернувшись мышами, старухи попытались скрыться, но кот перехватил их и крепко связал за хвосты.

– Теперь не забалуютси! – довольно сообщил он потрясённым зрительницам. – С перевязкой обратно перекинутси не смогут.

– Вы откуда взялись?? – Матрёша бросилась обниматься.

– С метлы грянулиси! – хихикнул дворовый, и, покосившись на притихших мышей, доверительно добавил. – Быстроходная она, страсть! Я даже спужалси немного. Хотел…

– Как вы нас нашли? – перебила Варвара говорливого кота.

–Егибиха подсказала, – ответила за него Лукична. – Он как вас встретил – прибежал сам не свой. Пока объяснил, что да как, пока отдышался… Всё орал, что новая ведьма Матрёшу в заложницы взяла.

– Ошибси. Виноват. – повинился дворовый, смущённо прикрывшись хвостом. – Стыжуси. Прощению прошу.

– И мы решили разведать, что происходит. – продолжила рассказывать спадарыня. – Маринка осталась у Фисы…

– И Ева там же?

– Нет с нами Евки! – кот вдруг схватил себя за уши и качнулся. – У скисшей Лидки она! Подаласи к той в ученицы!

– Ой, заливаешь! – не поверила Матрёша.

– Ус даю! – обиделся кот.

– Лидия Васильевна была одна, – Варвара взглянула на Лукичну. – Может, ваша Ева просто сбежала? И сейчас тоже где-то в лесу?

– К Лидке подаласи! – повторил кот. – Фисиной кулёме кума про то пропищала.

– Вот заноза! – разозлилась Матрёша. – Добавила нам проблем!

Варвара же осторожно подняла лежащую на снегу метлу и погладила тёплое ещё древко.

– С неё и начались все мои приключения.

– Метлу егибиха одолжила. Вот мы и понеслиси за вами. Тольки я малость не рассчитал, разогналси сильнее нужного.

– Ты знаешь, где собираются ведьмы?

– На высохшем дубе, – спадарыня показала куда-то вперёд.

– С чего вы туды намылилиси? – кот выкусил что-то в кудлатой шубейке и сплюнул на снег.

– Хотим спасти Светку и изменщика. – выдавила из себя Матрёша. – Лидия Васильевна забрала их с собой.

– Скисшая Лидка? На слёт? – всплеснул лапами дворовый. – До чего дурна баба! Лишиласи последней соображалки!

Глава 12

Перед тем, как отправиться к дубу, Матрёша и Варвара слегка повздорили.

Матрёша нетерпеливо рвалась вперёд, во все корки склоняя строптивую Еву, вредную Светку и несостоявшегося заморского кавалера.

Варвара же не спешила – обсуждала с Лукичной как незаметнее подобраться к разгулявшейся нечисти.

– Глазюки им не отвести, – вклинился в разговор дворовый. – Они ушлые. Сразу раскусят.

– Возьмём нахрапом! – решительно заявила Матрёша. – Варвара их отвлечёт, мы подлетим на метле, перехватим пленников и адью.

– Будет тебе адья, – нервно почесался котей. – Такая адья, что и чихнуть не успеешь. Как перестрянут! Как накинутси! И всё…

– Что – всё? – шёпотом переспросила Варвара.

– Растерзають, матушка. Ни клочочку не обнаружишь, не подберёшь!

– Чушь! – Матрёше не терпелось начать спасательную экспедицию. – Не сбивай нам настрой, мохнатый. Варька и без того посерела от страха.

– Котеич прав! Вы, может, и адью. А со мной что будет?

Варвара содрогнулась и обхватила себя руками, стараясь унять предательскую дрожь.

– Да ладно тебе нюниться, Варька! Ты силу используешь и смоешься следом за нами.

– Матрёш, ну сколько тебе повторять? Где я, и где та сила? Она существует сама по себе. И ты это отлично знаешь!

– Ты просто ленивая! Совсем не пытаешься на неё воздействовать!

– Каким образом? Поделись, если знаешь. Ты вроде умелая, а не справилась с этими двумя! – Варвара брезгливо кивнула в сторону мышей.

– Просто… немного растерялась, – сразу нашлась Матрёша. – И метлы у нас ещё не было.

– При чём здесь метла?

– Как это при чём? Она поможет нам смыться!

– Успокойси, Матрёшка! Вразумиси наконец! Ведьмачки ведь тоже на крыле! Все при транспорте! У кого ухват, у кого лопата с помелом, у кого берёзовое полено.

– Ну и ладно, – Матрёша в сердцах пнула корявый ствол. – Предлагайте тогда свои варианты. А я их буду браковать.

– Сперва всем нужно успокоиться, – низенькая спадарыня вытащила из-под перьевой накидки крошечный пузырёчек и вытряхнула из него несколько кругляшей. – Разбирайте таблеточки.

– Что это? – Матрёша с подозрением склонилась над мохнатой ладошкойдомовуши.

– Травка для спокойствия. У хозяйки взяла.

– Аннушка плохого не сотворит! – кот немедленно ухватил горошину и, проглотив, прислушался к себе.

Не прошло и секунды, как он радостно возвестил:

– Помогает средства! Такая спокойствия меня накрыла, аж ну! Я бы еще таблеточку принял. для надёжности. Не подкинешь, спадарушка?

– И не надейся. Одна – твой потолок. Иначе крышу снесёт.

– Если их Анька смастрячила, приму и я. – Матрёша понюхала кругляш. – Вроде как мятой пахнет.

– Там много всего. – стала перечислять Лукична. – И ромашка, и розмарин. И белокудренник чёрный.

Травки действительно оказались весьма действенными – воинственный пыл Матрёши слегка поутих.

– А дальше что предпримем? – гораздо спокойнее вопросила она и неожиданно зевнула.

– А дальше пойдём искать дуб. Потом замаскируемся и понаблюдаем за сходкой.

– Нам действовать нужно, а не наблюдать…

– Будем действовать по обстоятельствам! – ответила за Лукичну Варвара и взялась за метлу. Та оказалась довольно тяжёлой, и Матрёша вызвалась помочь.

Так они и двинулась вглубь леса. Впереди Матрёша и Варвара с метлой, следом за ними Лукична. Последним шествовал кот, лихо размахивая связкой из пары обращённых в мышей ведьм.

– Ты поаккуратнее с ними, а то припомнят потом. Останешься без усов и хвоста. – поддела его Матрёша.

– Не успеют! – хихикнул дворовый. – Я их на десерт употреблю.

Мыши испуганно заверещали, а Варвара обратилась к ним с неожиданным предложением:

– Если проведете нас на шабаш, освободим вас от кота.

– Размечталаси! Освободит она их… – фыркнул в усы дворовый. – Сказано – для десерту берегу, значитси так тому и быть. Уж такие они мяконькие да пухлявые! Знатная добыча! Заглотну сразу обеих! Мняммм…

Кот поднёс мышей к пасти и, ощерившись, куснул перед ними воздух.

Истошно завизжав, мыши залопотали что-то просительно, замахали в ужасе лапками.

– Поможете нам – получите свободу! – повторила Варвара с нажимом и слегка ущипнула дворового за упитанный бок.

– Эх, так и быть. Пожертвую лакомствой ради дела! – выдохнул тот картинно и бросил мышей на снег.

Ошалевшие от стресса грызуны остались лежать неподвижно.

– Их нужно развязать! – сообразила Матрёша.

– Сначала сделаемперевязь, – спадарыня выдрала у кота пару шерстинок и перевязала ими на манер браслета лапку каждой из пленниц.

– Осторожнее с шубейкой! – возмутился дворовый. – Испортитси красота!

– Не жадничай. – Матрёша с интересом следила за действиямидомовуши. – Это Анька тебя научила?

– От матушки знание перешло. А ей – от бабки.

Пошептав что-то для верности, Лукична скомандовала:

– Можно освобождать!

И дворовый со вздохом распутал связанные хвосты.

Кувыркнувшись в снегу, мыши вскинулись встрёпанными старушонками. Когда же кинулись прочь – сработала перевязь, удержала ведьм возле кота.

– Далеко ли собрались, бабульки? – развеселился он. – Чем бежать – лучше б спели что-нибудь.

Ведьмы неожиданно вняли приказу и завели фальшиво дребезжащими голосами:

– Ничто в полюшке не колышется,

Только грустный напев где-то слышится.

Как напала на меня грусть жестокая

Разлюбила меня черноокая…

– Во шпарят! – слегка прибалдел кот. – Чегой-то они? С ума слетели от стрессу?

– Слушаются тебя, выполняют приказы. – объяснила Лукична. – Так будет, пока браслеты не сниму.

– Взаправду?! Дык я того… – немедленно просиял дворовый. – Щас быстро соображалку подключу. А ну, добудьте мне…

Закончить фразу ему не удалось – спадарыня с силой наступила на хвост.

Взревев обиженным буйволом, кот было заругался, но быстро увял, увидев внушительный кулак своей разлюбезной.

– Будешь повторять только мои команды! Ясно говорю?

– Всё понял, душенька! Всё поня-я-ял! – умильно залопотал дворовый и вдруг неожиданно громко гаркнул на ведьм. – А ну, увяньте, бабоньки! Развели самоди… самоду… самодеятельностю не к месту!

Старушонки разом примолкли, недобро уставившись на командира.

– Что дальше, душенька? – залепетал кот. – Что им сказать?

– Пусть отведут нас к своим.

– Что вытаращилиси, болезные? Слышали приказу? Ну-ка, шагайте вперёд. Раз-два! Правой-левой! – бодро скомандовал кот.

И ведьмы пошли.

Довольно быстро они вывели компанию к мёртвому дубу.

Огромное дерево давно засохло, но выглядело на удивление могучим и крепким.

На кривых раскоряченных ветках исполина растрёпанными неопрятными птицами восседали ведьмы. Их было не слишком много, Варвара насчитала около десяти чёрных сестёр и одного совсем ветхого деда-колдуна. Самые старые подрёмывали, прислушиваясь к болтовне товарок помоложе. Те же, сбившись в кучу, возбуждённо обсуждали что-то, перебивая и перекрикивая друг дружку.

– Все из ненашенских, припёрлиси откуда ни попадя, – прокомментировал кот. – Ни одной приличной морды лица на всю братию!

– Да то не Мура ли? – прищурившись, Матрёша пыталась получше разглядеть сборище нечисти. – Святой дым! Точно, она! А Грапа-то всё гадала, кто в Ермолаево по мелочёвке подгаживает. Ну, Мурка, ну ловка! Изображает невинность в платке, а сама поколдовывать пытается втихаря. Погоди, расскажу своим о твоих подвигах!.. Пускай разбираются.

– Ты о ком? Кто такая Мура? – полюбопытствовала Варвара.

– Вон в гуще… чернявая, цыганского типажу. – подсказал дворовый и почесал хвост. – И ведь как маскируетси, змеючка! Ни в жисть не раскусить!

– Что станем делать? – Лукична набросила на всех что-то вроде невесомой шали.

Варвара почувствовала лишь лёгонькое прикосновение к лицу и больше ничего.

– Защита от недобрых глаз, – объяснила ейдомовуша, расправляя невидимые складочки полотнища. – Чтобы не помешали нам.

– О чём они там болтают? – Матрёша тщетно пыталась разобрать взволнованную трескотню ворожеек.

– Если б знать. – Лукична неожиданно резко подалась к парочке сдерживаемых перевязью старушонок и пощелкала перед ними пальцами.

Домовуша успела вовремя. Ведьмы злобно зашипели в ответ, но крикнуть ничего не смогли – попросить помощи у своих товарок не получилось.

– Где-то там должна быть Лидия Васильевна, – Варвара никак не могла рассмотреть в общей куче знакомую фигуру пенсионерки.

– Чтой-то не видать Лидки вашей, – насмешливо фыркнул дворовый. – Забояласи, передумала с ведьмачками знакомству сводить.

– Это вряд ли, – не согласилась с ним Варвара. – Она очень самонадеянна.

В подтверждение её слов группа ведьм загалдела совсем уж пронзительно, показывая пальцами куда-то вниз. Самая страшная среди всех – скрюченная дугой да окривевшая на один глаз – лихо скакнула с ветки и, зависнув воздухе, медленно спланировала на землю. Проковыляв к соседнему дереву, она завернула за ствол и потянула на себя упирающуюся Лидию Васильевну. Две мумии – Светка и немчура – как привязанные потащились следом.

– Что-то она вяло отбивается, – злорадно прокомментировала Матрёша. – Никак оробела от радости.

Лидия Васильевна и вправду выглядела несколько растерянной, и Варвара даже пожалела свою неудалую знакомую.

– А Светку-то в кого превратила! – ужаснулся дворовый. – Чистая пугала сделаласи!

– Поделом! – скривилась Матрёша. – Светку совсем не жаль!

– Ох, девка, – кот в волнении растрепал пушистые бакенбарды. – Не говори такого, не порти эту… как её… карму!

– Поделом или нет, теперь неважно. – поддержала кота Варвара. – Людям нужно помочь.

– Ну пойди, забери их, – прищурилась на неё Матрёша.

– Прямо… сейчас? – замялась Варвара.

– А когда же ещё?

– Но… там же…

– Что нокаешь? Струхнула? Вот и меня не тянет к той компании.

Между тем под дубом разгорались нешуточные страсти. Лидии Васильевне удалось вырваться из ведьмовской хватки. Приободрившись, шустрая пенсионерка вступила в переговоры со скрюченной и одноглазой. Она с жаром что-то втолковывала ведьме, время от времени тыча пальцем в безразличных ко всему пленников.

– Вроде как в подарок предлагает забрать. – перевела всем Лукична. – Этих ваших Светку с немчурой.

Однако заморенная парочка не впечатлила ведьму. Небрежно ощупав страдальцев, она разочарованно присвистнула и поманила к себе подруг. С шумом слетев с веток, те окружили Лидию Васильевну и возбужденно залопотали.

– Отбраковали болезных. – перевел дворовый. – Видать, не прошли по стандарте.

– И что же теперь?

– Теперя на Лидку нацелилиси. Съедят, не поперхнутси!

Ведьмы и впрямь глумились над Лидией Васильевной – толкались, щипались, дёргали за волосы. Старый колдун, подобравшись со спины, попытался укусить пенсионерку за шею. Несостоявшаяся колдовка отбивалась как могла и даже заехала одной из зазевавшихся старушонок кулаком в глаз.

Откуда-то подоспели новые участники шабаша. Мохнатые да козлоногие уродцы со свиными рылами, со звериными рогатыми мордами, облизываясь, взяли Лидию Васильевну в кольцо и принялись перебрасывать от одного к другому. Мотаясь меж ними тряпичной куклой, та постепенно теряла силы. Жалобно вскрикивая, просила нечистых пощадить.

Дворовый не мог спокойно смотреть на это жестокое развлечение, воинственно встопорщив усы, всё порывался бежать на помощь. Девчатам пришлось скопом вцепиться в кота, чтобы удержать его от опрометчивого поступка.

Веселье продолжалось недолго. Когда Лидия Васильевна неподвижной кучей рухнула на землю, уродец с короткими тупыми рогами на скользкой жабьей харе извлёк из кармана нож и попробовал когтем острие.

Кто-то поспешил поджечь гору сваленных поблизости веток, кто-то потащил огромный котёл…

К галдящим в предвкушении предстоящего пиршества ведьмам присоединилась припозднившаяся товарка. Визжащая свиньёй безносая старуха грянулась откуда-то сверху на огромном мешке, и все козлоногие разом кинулись к ней, принялись терзать оригинальное транспортное средство.

Когда же изнутри вырвался испуганный баран – со смехом и гиканьем пустились за ним вдогонку.

Пока ведьмы подбадривали нечистых приятелей улюлюканьем и свистом, к Лидии Васильевне подкрался дворовый, скрытый ото всех платком спадарыни. С трудом приподняв пенсионерку за плечи, поволок под защиту деревьев. Отлепившаяся от ствола Мура неожиданно подтолкнула за ним осоловевших немчуру со Светкой. И пошептав что-то, плюнула вслед, перебивая товаркам видимость.

– Она нас заметила! – напряглась Варвара.

Довольная Матрёша кивнула:

– Мура, конечно, стервозина та ещё. Но своим помогает!

– Ой, ухайдокалси! Ой, моченьки моей нету! – запыхавшийся кот повалился на землю, оставив тяжкий груз.

Парочка иссохших страдальцев застыла рядом с ними как по команде.

Матрёша хотела было отвесить бывшему кавалеру щелбан, да Лукична не дала. Обернувшись назад, сообщила спокойно:

– Нас всё-таки заметили! Вот же досада!

– Пипец котёнку! – дворовый заметался между спутницами. – Сматываемси, девчаты! Включай мотору, Варварка! Полетели-и-и!

Варвара среагировала мгновенно. Она не стала подзывать свистом рогатого аиста-таксиста. Просто прочертила рукой воздух, рисуя воображаемую дверь.

Дворовый тут же сунулся в неё и пропал. Подхватив под руки Лидию Васильевну, Варвара с Лукичной поспешили следом за ним. Последней, подталкивая перед собой безразличных ко всему Светку и немца, в проход закатилась Матрёша.

Сила Пеструхи не подвела и в этот раз – беглецы перенеслись далеко от ведьмовского сборища. Сгрудившись на подмёрзшем пятачке земли, оказались в самом сердце болота.

– Промахнуласи, девка! – укорил Варвару дворовый. – Опыту у тебя, что у воробыша ума!

– В следующий раз сам станешь нас выручать! – огрызнулась Варвара, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь туман. Она и сама расстроилась от подобного промаха, но как исправить ситуацию даже не представляла.

Глава 13

Вокруг простиралось нетронутое снежное поле. Совсем не верилось, что под ним затаилась бездонная топь.

Виновато повздыхав, Варвара обратилась к дворовому с просьбой вывести всех из этого пустынного места.

– Нашла Сусанина, – фыркнула Матрёша, приплясывая на снегу от холода. – Выведет он, как же. Сама давай, поднатужься и вперёд.

– Что ты, девка! – подтвердил и кот. – Разуй глаза-то! Отсюды одна тольки дорожка – в самую глыбь! Аккурат к болотнице под бочок! На вечную поселению.

– Болотнице?..

– Агась. Здеся её вотчина.

– Не телись, Варька. – поторопила Матрёша. – Попробуй повторить штуку с дверью! Мы в такой холодрыге долго не выдержим.

– Скажи, как это сделать. И я попробую. – разнервничалась Варвара.

Ей тоже хотелось в тепло, к печке и горячему чаю. И чтобы не было рядом никаких жутких болотниц.

– Пшли, пшли отседа, – дворовый вдруг замахал лапами на парочку вывалившихся из тумана ведьм. – Вы чего здесь забыли? Зачем поперлиси следом?

– Не успела я отвязку сделать. Вот они и увязались следом. – Лукична прицелилась и перечеркнула когтем шерстинки на запястьях старушонок.

Приободрившиеся ведьмы немедленно потребовали от кота, чтобы тот вернул их обратно.

– Сами, бабоньки, сами-и-и! – дворовый энергично похлопывал себя по бокам, перетряхивая покрывшуюся инеем шубейку. – Всё сами-и-и, болезные. У нас тутачки самообслуга!

Старухи недовольно зацокали и пододвинулись ближе к коту, а тот призвал Варвару «включить мозги и перестать издеватьси над народом».

– Варварка! Прочерти ты эту волшебную дверку! Замерзнем ведь все к ядрёной Феньке!

– Попроси силу, – подключилась к коту и Лукична, кивнула в сторону посиневших от холода пленников. – Мы ведь их совсем заморозим. Да и сами недолго продержимся.

– Да я пытаюсь! Пытаюсь! – Варвара в отчаянии водила руками перед собой. – Ничего не выходит!

– Сосредоточься! Сформулируй приказ! – размахивая руками, Матрёша в котороый раз пропрыгала мимо и неожиданно заорала. – Кто-нибудь! На помощь! Сюда! Мы здесь!

– Эге-гей! – вдруг откликнулось откуда-то из мглы. – Ау-у-у-у!

– К нам! Сюда! – нестройным хором подхватили застрявшие на болоте. – Помогите! На помощь!

Где-то впереди заскрипел снег, заплюхала под тонким настом болотная жижа.

Шлеп-топ, шлёп-топ, шлёп-топ – размеренно шагал кто-то в их сторону. Шлёп-топ, шлёп-топ, шлёп-топ…

Первым всполошился кот. Прихватив себя за хвост, осел на землю с прижатыми к голове ушами.

– Ой, матушки! Кажись, не того зазвали-то! Ус даю, не того!

Следом охнула и Лукична, подобралась настороженно, готовая дать отпор.

В тумане проявилась длинная тень, и на твердый пятачок земли ступил длинный худющий старик. Смахивающий на огромного богомола, весь составленный из веток и прутьев, он задумчиво прищурился на собравшихся круглыми лягушачьими глазами да поскрёб в перепутанной сивой бороде рыбью чешую.

Ведьмы брякнулись к нему в ноги, заверещали обиженно, тыча руками в Варвару и кота.

Старик наклонился, будто приглядываясь к ним, а потом прихватил двух разом да ловко зашвырнул себе за спину. С гулким бульканьем топь заглотила старушонок, и по болоту прокатился сытый вздох.

–Болотный дед! – Матрёша зашептала что-то бессвязное, пытаясь выставить защиту от опасного духа.

Лукична присоединилась к ней, начала плести руками невидимую сеть.

Не обращая на них внимания, дед направился прямо к Лидии Васильевне. Та только-только пришла в себя, ошалело оглядывалась вокруг. Ухватив пенсионерку за растрепанную причёску, болотный поволок её в сторону топи.

– Не трожь старушку! – вздыбивший шерсть дворовый вцепился зубами в тонкую ногу существа.

Замолотив руками, болотный попытался отбросить кота, но на помощь мохнатому подоспели Варвара с Матрёшей.

Все вместе повалили деда на землю, а Лукична быстро набросила на него готовую ловушку. Затянула невидимые завязки и облегченно выдохнула: «Справились!».

– Ну, котеич, ты и выдал! – восхитилась Матрёша. – Герой! Натуральный герой! Чесслово! Говорю без подколки.

– Для вас расстаралси, – скромно потупился кот. – В клочочки порву за своих! Но без спадарушки своей, усом клянуси – не справилси бы! На все крылушки она мастерица! На все пёрушки раскрасавица!

Пытаясь выбраться из сетки, болотный возился на земле, шевелился уродливым раскоряченным пауком. Спасённая Лидия Васильевна с улыбкой тыкала в него пальцем и тихонько смеялась.

– Лидия Васильевна! – позвала Варвара. – Как вы себя чувствуете?

Несостоявшаяся ведьма прищурилась на неё с хитрецой и закивала:

– Знаю. Знаю. Ты мать грибов!

– Кто я? – Варвара подумала, что ослышалась.

– Грибная матерь. Прародительница грибницы! – восхищённо залопотала старушенция.

– В репертуаре появилось что-то новенькое, – Матрёша присела с ней рядом, заглянула в глаза. Чистейшее, ничем не замутнённое безумие отчётливо просматривалось в них. Желание приобщиться к клану черных сестёр вышло бедняжке боком.

– Пипец котёнку! – дворовый грызанул собственный хвост. – Придуряетси или взаправду лопочет?

– Похоже, взаправду. – подтвердила Матрёша. – Кукукнулась наша энергичная, съехала с умишка.

– Товарки довели, – поцокал кот с сожалением. – Видали мы, как они её теребили.

– А с этими что теперь будет? – Варвара кивнула в сторону безразличной замерших Светки с немчурой.

– Не знаю, – дёрнула плечом Матрёша. – Мне всё равно.

– Но это же люди! Им нужно помочь!

– Вот и придумай – как это сделать, включи соображалку. – буркнула Матрёша и отвернулась.

На болоте заметно потемнело. Плотный туман подобралась совсем близко, окружил маленькую группу непроглядной стеной.

– Варварушка! Ты про дверку не позабыла? – дворовый подкатился к Варваре и слегка её боднул. – Моченьки терпеть больше нету, как косточки от сырости ломят.

– Варвар! Ну, правда, хорош бастовать! Придумай что-нибудь. Ты же многое можешь! Нам нельзя здесь оставаться, перемёрзнем.

– Я бы с радостью, Матрёш. – Варвара готова была заплакать. – Не получается ничего!

– Соберись. – посоветовала Лукична. – Сила может сработать в момент отчаяния.

– Что, если Варьку напугать? – тут же предложила Матрёша. – Лукична! Выпутывай назад болотного деда, пусть макнёт её в ледяную водичку.

– Водичка! Водичка! – подхватила Лидия Васильевна. – Грибная матерь любит водичку!

– Иди-ка поближе, – Матрёша шевельнула растопыренными пальцами и состроила зловещую гримасу. – Не нужен нам болотный деде. Я сама искупаю Варьку!

– Прекрати! Это уже не смешно!

– А я и не смеюсь. Я мё-ё-ё-ёрзну! – проблеяла Матрёша, снова принимаясь подпрыгивать.

– Сделайтя уже что-нибудь, девки! – проскулил распушивший шубейку дворовый. – До чего жрать охота! Всю желудку подвело!

– Грибочков наберём – вот и еда. – успокоила кота Лидия Васильевна. – Мухоморчиков красных, бледненьких поганочек…

– Тьфу на тебя, безмозглыя! Примолкни. Не доводи до греха!

– Мы все замёрзнем! – неожиданно жутко провыла Матрёша. – Черти болотные станут глодать наши гремящие кости и давиться!

– Обойдутся бездельники! – хрюкнуло рядом. – Сами съедим, вон сколько вкусного мясца в одном месте!

Туман всколыхнулся и выплюнул на пятачок маленькую горбатую старушонку.

– Спужались, болезные? – оглядев онемевшую от неожиданности группу, она заливисто рассмеялась и кинулась к Варваре с поцелуями.

– Здорово, бывшая невестушка! Не чаяла больше увидеть? А вот она я!

– Это… мама Герасима, – Варваре понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. – Как вы нас нашли? Как узнали, что мы здесь?

– Болото нашептало. – ухмыльнулась шишига.

– Вы, извиняюси, оттудова? – ошеломлённый эффектным появлением старушонки, дворовый потыкал лапой вниз.

– С мельницы я, за вами пришлёпала. Или больше не нуждаетесь в провожатой?

– Нуждаемси! Еще как нуждаемси! Будьте нашей путевойдной звездой!

– Ух, как завернул! Прямо поЕт! – уважительно присвистнула шишига. – Проведу вас. А как же. За тем и явилась.

– Как там на мельнице дела? Идёт строительство? – поинтересовалась Варвара.

– Дак справили уже. Готова мельничка! Игрушечкой стоит, лопастями шевелит! – просияла Герасимова мамаша. – Спасибо тебе за помощничков! К работе способные. До дела охочие.

– А кто Варьке идею подкинул, знаете? – эффектно подбоченилась Матрёша.

– Ты, ты. Я же не спорю, – улыбнулась Варвара.

– Служки твои, как мельницу отстроили – к тебе собрались. Вот я на хвост им и упала, чтобы тебя поблагодарить да почеломкаться.

– Помощники тоже здесь? – Варвара принялась озираться.

– Конечно здесь, – покивала шишига. – Из брёвен да веток настил смастерили, по нему и пойдём.

– Почему тогда их не слышно? – Варвара хорошо помнила назойливое бормотание существ.

– Я звук-то им убавила, отключила временно болталку. Чтобы по мозгам не шуровало. Уж, таки настырны они, таки приставучи. Построже с ними нужно, поняла?

– А Герасим тоже в тумане шифруется? – Матрёша напрасно вглядывалась в серую мглу.

– Тебе зачем знать? – шишига потянулась к розовым волосам и неожиданно чихнула. – Зачем волоса обмазала? Зачем ресницы нахлобучила?

– Как чувствую, так и живу! – огрызнулась Матрёша. – Вы ещё нарядов моих не видели. Умопромрачительные костюмы!

– Да я уже… – шишига потёрла длинный нос, сдерживая новый чих. – Уже как глянула – так сразу и промрачилась.

– Помрачилась, – машинально поправила её Варвара под тихое хихиканье Лукичны.

Матрёша собралась возразить, да кот предостерёг:

– Сбавь обороту, Матрёшка! Разозлишь бабушку – мало не покажетси!

– К ребятёнку моему не приближайся! – погрозила пальцем шишига. – Не о такой невестке я мечтала!

– Грибная матерь! – Лидия Васильевна прихватила шишигу за фартук. – Пойдём в лесок, деток твоих ловить. В корзинку сложим, на веревочке растянем. Станем сушить для супа и приправ.

– Совсем головушкой того! Да, Лидка? – взвизгнула шишига, выдирая фартук из цепких пальцев. – Не танцуешь больше? На собирательство перекинулась?

– Танцует? Она? – вытаращила глаза Матрёша.

– Танцую! Танцую! – залопотала Лидия Васильевна и совершила неловкий грузный прыжок. – Могу до леса дотанцевать! В лес, в лес хочу! К грибочкам… к мухоморчикам!

– Крепенько её приложило, – пожалела шишига. – Пожалуй теперь такой и останется.

– Она с товарками на сходке подраласи, – доверительно сообщил кот. – И от бесов плюхи получила.

– С колдовками подралась?

– С ними. Варварку нашу облапошить собраласи, заместо её в ведьмы метила податьси.

– Тетрадь у неё Пеструхина. – пожаловалась Варвара. – А у меня только сила.

– Только, – передразнила шишига. – Самый смак у тебя, самая главная важность! А тетрадь ты свою заведёшь, свои рецепты составишь.

– Мы здесь ночевать будем? – не стерпев, перебила Матрёша. – Или вы нас наконец спасете? Я проморозилась насквозь!

– Вот это правильный вопрос. Предлагаю взять курс на мельницу. Моргулютки настряпали кой-чего. Посидим, побалакаем, отметим новоселье.

– За навоселию я всеми лапами голосую! – приободрился дворовый и облизнулся.

– Погодите! – Варвара взглянула на Матрёшу. – А как же Маринка? Её забрать нужно из Мхов.

– И Фиса не в себе, – поддержала Лукична. – И баба Оня до сих пор не проснулась!

– Евку-то, Евку забыла! – подсказал дворовый и вздохнул. – Откладываетси наша гуляночка…

– До мельницы вас проведу, а там сами решайте – как дальше быть, что следом воротить.

Легонечко присвистнув, шишига раздвинула руками туман и продемонстрировала длинный узкий настил, уходящий далеко вперёд.

– За мной, – бодро засеменила по мостку, постукивая красными нарядными башмаками.

– Глянь-ка на свекровку мою. – Матрёша подтолкнула Варвару под бок. – Меня так критиковать, а сама-то, сама что напялила.

Варвара ничего не расслышала – её внимание поглотила нарастающая непрерывная песня.

– Нам работу найди или сгинь-пропади! Нам работу найди или сгинь-пропади! Сгинь-пропади! Сгинь-пропади!

Бывшие Пеструхины помощники возникли по сторонам настила, попытались окружить хозяйку.

– Нам работу найди или сгинь-пропади! Нам работу найди или сгинь-пропади!

– Тьфу, пакостники! – заругался дворовый. – Чуть не сверзилси из-за вас с дорожки!

– Ты бы их заняла чем-нибудь, – посоветовала шишига. – Ведь не отстанут.

– Вы… вы… – заозиралась Варвара. – Разбейте здесь яблоневый сад!

– Во даёт девка! – восхитился кот.

– Почему яблоневый? – тупо переспросила Матрёша.

– Это мои самые любимые фрукты.

– Принято, хозяйка! Сделаем! Сделаем! За работу! – запищало вокруг и быстрым чёрным вихрем помощники унеслись выполнять приказ.

– Скольки ж теперь им трудитси? – посочувствовал дворовый собратьям. – Эх, Варварка! Совсем уморишь бедолажек!

– Сами напросились. Пусть теперь попыхтят. – довольная собственной находчивостью, Варвара заспешила за ушедшими вперёд домовушей с шишигой. Показав дворовому язык, следом протанцевала яркая Матрёша. Кот почесался и засобирался за всеми, погоняя перед собой расфокусированных Светку с немчурой да притихшую на время Лидию Васильевну.

Совсем скоро диковинным крылатым существом в тумане показалась мельница.

– Вот мои хоромы! – счастливо выдохнула шишига. – Не чаяла снова вернуться сюда.

– Вам так нравится на болоте?

– Это мой мир! Я ж болотная, мохом поросшая, топью напитанная! Проходите внутрь, неча на пороге торчать.

Ввалившуюся компанию радостно встретили Герасим и Фёдор.

После взаимных приветствий, вопросов да восклицаний, шишига усадила всех за стол. Невидимые моргулютки ловко расставили тарелки с кашей, свежий хлеб с крепенькой загорелой коркой да соленья в глубоких плошках.

Всхрюкнув от удовольствия, дворовый тут же набросился на еду. Варвара зачерпнула каши и, попробовав на вкус сытную душистую разварку, похвалила от души: «Очень вкусно!»

Светку с немцем тоже посадили к столу. Нахохлившись, они застыли не шевелясь, пребывая в какой-то своей, недоступной остальным реальности. Лидия Васильевна от еды отказалась. Не получив желанного супа из поганочек, всё порывалась бежать к лесу, собирать грибы.

Пока компания с аппетитом уписывала угощение, мужики делились планами на будущее.

– Хотим мельницу в действие пустить! – откровенничал Герасим. – Такая она добротная получилась! На совесть сделана! Наш век точно простоит! И матери забава, и нам дело.

– Я вам помощников отдам! – предложила Варвара. – Пусть на благо семьи поработают.

– Не выйдет. – шишига выставила на стол очередной пыхтящий чугунок. – Привязка у них на хозяйку. Не можно ни отдавать, ни дарить.

– Тогда в аренду возьмёте, – нашлась Варвара. – В бессрочное пользование.

– А платить чем?

– Пару буханок в неделю мне хватит. Такой у вас вкусный хлеб!

– Мать пекла. Она у меня мастерица, – гордо пророкотал Герасим и, взглянув на Матрёшу, внезапно предложил. – Оставайся с нами. Ты из себя крепкая да выносливая. Заживём тихонечко, работу наладим. Ты по хозяйству будешь, ну и выпечкой займёшься…

– Какая я? – Матрёша в возмущении взмахнула веером из нарощенных ресниц. – Чем займусь??

– Крепкая… – растерялся Герасим, а остальные, не сдержавшись, расхохотались.

– Не получится у нас с тобой понимания. – разочарованно отвернулась Матрёша. – Сухой ты. Приземлённый. Я же к искусству тянусь. Я хрупкий цветок! Я артист!

– В хрупкости твоей я сильно сомневаюси, – дворовый подмигнул Герасиму, и немедленно получил тычок от артиста.

– Не везет тебе с невестами, дурбалай, – шишига вынырнула из-под локтя, похлопала поникшего сына по коленке. – Ничё… какие твои годы. Еще справим свадебку!

– Спасибо этому дому, – Лукична поклонилась хозяйке и встала из-за стола. – Пора нам. Нужно дела закончить. И девочку найти. Пока ничего не непоправимого не случилось.

Варвара нехотя поднялась следом – она успела расслабиться в тепле и захотела спать. Стараясь скрыть зевоту, полезла в карман за платком да вытащила позабытый золотистый камень.

– Тук-тук, тук-тук, тук- тук… – вновь почувствовала слабое трепыхание.

– Чтой-то там у тебя? – шишига прищурилась через стол. – Никак обращёнка?

–Обращёнка? – не поняла Варвара.

– Похоже, она. Сознательно её навела или случайно вышло?

– От егибихи та камешка! – хлопнул себя по лбу дворовый. – Вот я дуралина! Совсем из памяти потерялси!

Глава 14

– Что такое обращёнка? – Варвара не могла взять в толк, о чём её спрашивает шишига.

– Перекидка иначе, – объяснил непонятное непонятным дворовый. – Когда с одного на другое заклятка перекидываетси.

– Вы так уверены, что это обращёнка? – Матрёша деловито склонилась над камешком.

– На цвет посмотри, вишь, как бликует золотистым? Словно весь из блестящих полосочек соткан.

– И стучит, – Варвара тронула пальцем гладкую поверхность и снова почувствовала слабое трепыхание. – Всё время постукивает.

– Стучит? – вытаращила глаза шишига. – Это кто ж постарался, чтобы живое в неживое обратить?

– Ничего не понимаю. – призналась Варвара смущенно. – Как происходит перекид? Как такое возможно?

– Не понимаю… – фыркнул дворовый и почесался. – От тепла все мОзги развезло?

Варвара не среагировала на подколку, и кот энергично замахал лапами, изображая действие перекида.

– Оно идет… а ты такая – шорк! Коснуласи невзначай… или глянула глазочком любопытным… а приколдованное – р-р-раз и прилепилоси!

– А понятнее можно? Кто-нибудь, переведите пожалуйста эти перлы!

– Есть такой вид порчи, – объяснила Матрёша. – Очень действенный и сильный. Под такой, бывает, всю жизнь живут, нет способа её снять.

– Человек под этой порчей видится по-другому и сам себя считает не собой. – добавила Лукична. – У Пеструхи один такой в главных помощниках числился. Шлёп-нога.

– Не собой – это как? С ума сходит?

– После того, как обращёнка легла, порченный забывает своё естество, – подключилась к разговору шишига.

–Шлёп-нога у ведьмы вроде каменного слуги был. И чувствовал себя, и вёл – соответственно. На него нельзя было смотреть, понимаешь? И касаться нельзя. Заклятье могло отрикошетить.

– То есть, этот золотистый кругляш не камень вовсе? – изумилась Варвара. – Но… кто же тогда?

– Камень, камень, не сумлевайси! – заверил кот. – Повторная заклятка во многие разы усиливаетси. Живое от неё в неживое обращаетси!

– А какое живое-то? – Варваре сделалось не по себе. Поёжившись, она повторила вопрос. – Вы можете узнать, кто там?

Шишига обхватила камешек ладонями и, прикрыв глаза, стала вслушиваться в тихие сигналы.

– Сердце слышу… Сильное, звонкое, молодое… Чёрная тень на нём. Зарубка от большой обиды… – зашептала она. – Молодое… сильное… обидой помеченное. Человек! Там скрыт человек!

– Евка-а-а! – схватился за уши дворовый. – Точно она! Ох, дура девка!

– Походу котеич прав, – согласилась Матрёша. – Всё губы крутила, дулась не пойми на что.

– Кто ж её так приголубил? Егибиха??

– Вот уж нет. – шишига слегка постучала по камешку. – Егибиха нейтралитет держит, ни во что без надобностей не влезает. И камень не зря тебе отдала. Хотела, чтобы девушку назад обернули.

– Это возможно? Что нужно делать? – Варвара никак не могла поверить, что в крошечном камне скрывается живой человек.

– Здесь я вам не помощница. – с сожалением покачала головой мамаша Герасима. – Тут покумекать надобно, обсудить со знающими.

– Пожалуй, нам пора в Ермолаево! – Матрёша прошествовала к двери вихляющейся походкой манекенщицы. – Подключим Оню с Грапой, может и Мура подтянется. Всем миром что-нибудь сообразим!

– И то правда! – потянулся за ней дворовый. – Загостилиси мы. Пора к родному шалашу.

Варвара осторожно взяла со стола камешек. Скрытое внутри сердечко стучало теперь взволнованно и часто, словно Ева и правда слышала их и ждала, что её спасут.

– Сейчас аиста посвищу, – молчавший до сих пор Фёдор направился к двери. – Все за раз не поместитесь. Поедете в два захода.

– Я тут тебе подарочек приготовил. – Герасим бочком приблизился к Матрёше и робко протянул неказистую серенькую шаль с узкой бахромой по краю.

– Вот это вот – мне?? – вознегодовала Матрёша. – Я женщина яркая, видная! Блёклые тряпки не мой стиль!

Вырвав из рук неудалого кавалера не понравившийся подарок и накинула его на голову безразличной ко всему Светки.

То ли от неудачного движения, то ли от Матрёшиного напора несчастная качнулась и стала заваливаться в бок.

– Осторожнее! Зачем ты так! – Герасим перехватил её, растерянно спросил у шишиги. – Куда её девать, ма?

– А никуда не надо! – чему-то ухмыльнулась мамаша. – Пущай у нас останется!

– С какой это стати? – удивилась Матрёша и осеклась, вытаращив глаза.

Под шалью шевельнулись и всхлипнули…

– Пипец котёнку! – дворовый в волнении прижал уши к голове. – Никак ожила??

Герасим опустил Светку на лавку, стащил с головы отвергнутый Матрёшей подарок.

Светка попробовала было приподняться, да не удержалась, рухнула обратно. Держать равновесие она еще не могла. Только лицо прояснилось и ожили глаза, осмысленно взглянули вокруг.

– Что… случилось?.. – слова дались ей с огромным усилием.

– Да так. – небрежно хмыкнула Матрёша. – Ответочка кой-кому прилетела, бумеранг за шалости.

При звуках Матрёшного голоса Светка сделалась пепельной и снова попыталась встать.

– Сиди уже, непутёвая. – сжалилась Матрёша. – Не буду за космы тебя таскать. И без меня повылазят.

– Но как?? – изумилась Варвара. – Как она ожила??

– Шаль помогла. – подмигнула довольная шишига. – Непростая потому как. Прабаба моя на зорьке выткала, в росе вымочила. Она-то из домовых кикимор была, деревенская, знающая…

Шишига звонко хлопнула в ладошки, и невидимые моргулютки поставили перед Светкой миску густого да ароматного супа. Деревянная ложка будто сама собой зачерпнула варево, зависла перед лицом.

– Прими бульончику, – прогудел Герасим. – Потихонечку и сила вернётся.

Светка послушно глотнула и попросила ещё.

– Может, и его обратим? – Матрёша брезгливо кивнула на немчуру.

– После им займусь, – шишига аккуратно свернула прабабкину шаль. – Оставляйте его у нас. На мельнице рабочие руки в цене.

– Лидку скисшую возьмёте прицепом? – дворовый со вздохом покосился на уменьшающийся в миске суп. Светка вошла во вкус и теперь сама орудовала ложкой, с каждым глотком чувствую себя всё лучше и увереннее.

– Лидию Васильевну мы с собой заберем. Верно, Матрёш? Пусть покажет, где спрятала тетрадь Пеструхи.

– Не надейся, Варя. – откликнулся от порога вернувшийся Фёдор. – Она в таком состоянии, что ничего не сможет вспомнить.

– Похоже, ты прав, – согласилась шишига, взглянув на блаженно-умиротворённое лицо старушенции. – Лидка теперя в своём мирке обитает, не достучитесь до неё.

– Но как же тетрадь??

– Свою напишешь! Я ж говорила.

– Пора? – спросила у Фёдора Лукична.

– Карета подана, – улыбнулся тот и пошире открыл дверь.

– Как обустроишься, зови в гости. – наказала шишига Варваре.

– Где обустроюсь? – удивилась та.

– Дак во Мхах.

– Но я не собираюсь там оставаться! Я вернусь в город.

– Не зарекайси, девка, – подмигнул кот. – За тебе уже всё давно решено.

– То верно, – ухмыльнулась шишига. – Мхи ведьму не отпустят!

Вопреки опасениям Фёдора, на широкую спину возницы удалось взгромоздиться всей группе.

Варвара с Матрёшей, Лукична с котом едва успели помахать на прощание и разом унеслись в небеса.

– Ой, падаю, девки! Хватайтя меня! Держитя! – уже с высоты прозвучал взволнованный вскрик дворового, и на болоте наступила тишина.

***

В доме Фисы вовсю шла уборка – кулёма и невидимый Панкратыч шуровали слаженно и быстро. Веник выметал мусор, следом споро скользила швабра, пушистая метёлочка летала по углам, безжалостно расправляясь с паутиной. Маринка тоже пыталась помочь, но ей, как гостье, не позволили.

Возле растопленной печи совещалось взволнованное трио – хозяйка домика что-то втолковывала Грапе и бабе Оне. Эту картину и застали вернувшаяся от шишиги компания.

– Девчонки! – радостно вскрикнула Матрёша. – Вот чудеса-то! Вы откуда взялись?

Едва поздоровавшись с хозяйкой, она кинулась к своим обниматься. Следом сунулся растроганный встречей кот, промокнув глаза кончиком взявшегося колтунами хвоста, пробормотал , что «соскучилси».

– Вот сюрприза-то! Вот радостя! – от избытка чувств он легонько боднул головой бабу Оню.

– Я тоже скучала, – бабка пригладила пушистую спутанную шерсть и пообещала неожиданно. – Как вернёмся домой, обстригу все твои клоки.

– Не дамси я, и не мечтай! – вывернулся из-под руки дворовый. – Не позволю испортить несравненную красу!

– А мы вас ждали! – просияв, объявила Маринка. – Бабули как на воду погадали, так сразу сказали, что скоро быть гостям! Только… где Ева? Вы её не нашли?

– Здеси твоя Евка затаиласи! – дворовый энергично потряс кулаком. – Не девка – сплошная проблемища!

Он подбросил вверх золотистый камешек, и, аккуратно поймав, положил на стол.

– Издеваешься, да? – возмутилась Маринка. – Нашёл время для розыгрышей.

– Евка то, говорю тебе! Пускай хоть спадарынька подтвердит.

– Ева, Ева, – покивала Лукична. – Обращёнка на ней. Даже не знаю, как помочь.

– А я говорила! – надев очки, баба Оня принялась рассматривать камень. – Говорила вам, что на ней перекид!

– Вот же бедняжечка. – пожалела Грапа. – Такая напасть на девочку.

– Это навсегда? – распереживалась Маринка. – Баба Оня, Еву можно спасти?

– Всё можно, детонька. Да только хватит ли умения?

– Конечно хватит! Вы великая волшебница!

– Придумщица ты, Маришка, – довольно сощурилась Оня. – Добрая душа.

В погребе громыхнул Панкратыч, выставил на пол банки с вкуснющими бабкиными соленьями.

– Тут у меня баклажанчики… – засуетилась Фиса. – Новый рецепт испробовала. Помидорки маринованные, капусточка с клюквой…

У Фисы всё как в первый раз! – вспомнила Варвара свой прошлый визит во Мхи. Как хорошо, что всё, наконец, завершилось!

Вытащив из духовки пирог, Фиса пригласила за стол.

– Погоди, хозяюшка! Мы у шиши наелиси, а в дороге подрастряслиси! – даже дворовому требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после перелёта.

– И слышать ничего не хочу. – запротестовала бабка. – Если не откушаете моего пирога – обижусь.

И снова все расселись рядком. Но, прежде чем приступить к трапезе, завели разговор – требовалось многое обсудить и решить.

– Ты-то как проснулась, Оня? Сама? без помощи? – Матрёше не терпелось узнать подробности.

– Если бы так, – вздохнула старшая из девчат. – Спала себе и спала. Бабулю во сне видала. Мы с ней новую рубаху вышивали, песню любимую пели…

– Это к хорошему, – уверенно заверила Грапа. – Я сразу сказала!

– К свадьбе! Точно вам говорю! – согласно кивнула и Фиса. – Что-то будет во Мхах! Думаю, что Фёдора женим!

– Чегой-то сразу во Мхах? – обиделась Грапа. – Сначала в Ермолаево свадебку справим. Давно пора Матрёшу в добрые руки пристроить.

– Вот ещё придумали, – фыркнула Матрёша. – Не родился пока на свет мой женишок.

– Побоялси вылуплятси. Остерёгси неистового урагану. – хихикнул дворовый, отламывая от пирога внушительный кусок.

– Вот я тебя за усы потаскаю! – погрозила коту Матрёша. – И бороду прорежу!

– Руки коротки, – подмигнул тот, на всякий случай отодвигаясь подальше.

– Так кто разбудил тебя?

– За Аннушкой пришлось посылать. – улыбнулась бабка. – Как Тимофей своё семейство привёз, так Ладушка и пробудила.

– До чего сильна кроха! – восхитилась Грапа. – За ней постоянный пригляд требуется. Анютке тебя очень не хватает, Лукична.

– То да, – Оня неожиданно рассмеялась. – Давеча Семён ей сказку завёл, а она пальчиками за бороду хвать! Потрепала всего ничего, а борода после вся цветами пошла!

– Как дед зенки-то таращил! – хохотнула Грапа. – Перед зеркалом павлином выставлялся.

– И что потом? – хмыкнула Матрёша. – Куда ж Семён те цветы дел? Хозяйке своей на букет?

– Мы из них венок сплели, для Фисы прихватили.

– Венок? С чего вдруг?

– Так непростые цветы оказались! Из-под ручонок внучкиных одно волшебство и выходит.

– Спасли меня ваши! – Фиса поклонилась в сторону девчат. – Как только венок на голову одели, разом в себя пришла.

Они ещё долго болтали, обсуждая случившиеся перемены. Порадовавшись за шишигу, Фиса собрала той гостинцы. Попросила кулёму отнести их на мельницу.

Когда зольная отправилась выполнять поручение, девчата устроили совет – стали прикидывать, как можно помочь Еве.

– Пусть так и останется. – неудачно пошутила Матрёша. – Ну очень выпендрёжная девка.

– Как – так? – упавшим голосом переспросила Маринка. – Вы не будете её спасать?

– Будут, будут, – успокоил дворовый. – Покумекают и выдадут решению! Хоть в Евке выпред… выпед… выпендрёжу того до самой маковки понасовано, а помочь девке требуетси. Не каменюкой же век вековать.

– Очень крепкое колдовство, – сетовала баба Оня. – Можно было бы кровушкой родной обратно вытянуть. Да где ж ту взять.

– А больше ничто и не поможет, – призадумалась Фиса. – Мощно её приложило! Пеструха сильная была колдовка. С этим не поспоришь.

– А ты что молчишь? – Грапа покосилась на притихшую Варвару. – Есть какие-нибудь идеи?

– Да что вы. – слабо улыбнулась та. – В голове один лишь туман.

– Ничего. Поживёшь во Мхах, постепенно приловчишься к ремеслу.

– Не знаю даже. Мне в домой хочется, в город. Я ведь не умею ничего. И тетрадь пропала.

– Если хочется – не неволь себя, поезжай.

– Как так-то? – встрепенулась Фиса. – Кто тогда Пеструху заменит?

– Лидку скисшую призовём. – подмигнул девчатам дворовый. – Чем не ведьмачка?

– Допризываешься у меня, шустряк! – выразительно взмахнула ресницами Матрёша.

– Свят, свят, – прикрылся лапами кот. – Охолониси, девка! Размахаласи тутачки щётками своими!

Матрёша собралась было ответить ему, да Грапа не дала, попросила не разводить базар на пустом месте.

– Решать что-то нужно, а вы зубоскалите!

– Да что решать, когда и так ясно. Без крови её не обратить.

– Можно моей попробовать, – баба Оня принялась писать на листочке огрызком карандаша. – Сейчас заговор составлю, после кровью скреплю, поверх камня оберну. А котей доставит по назначению.

– По какой такой назначении? – забеспокоился кот. – Куды ты меня заслать собраласи?

– К моменту вашей встречи. Вернёшь камень туда, откуда всё началось.

– А здесь нельзя попробовать? – Маринка с интересом следила за действиями бабки.

– Не сработает, деточка. Я и за этот-то способ не поручусь, – вздохнула та. – Но попробовать нужно. Мы просто обязаны попробовать.

– Ой, боюси я, девчаты! – заюлил было дворовый, но под выразительным взглядом Матрёши съёжился и притих.

– Не бойся. – успокоила страдальца Оня. – Тебе на лапу нитку повяжу, за неё и вытащу обратно. Лететь-то в прошлое придётся.

– Этот как же? – выпучился на бабку дворовый.

– А вот расскажу. Как ритуал сработаем, назад вас с Евой отправим. В то место и тот час, откуда всё началось. Ты камешек на дорогу положишь и сюда. А дальше уже как пойдёт.

– О чём ты Оня? Разъясни! – потребовала Матрёша.

– Спадёт заклятка в том месте, откуда всё пошло. Девочка собой обернётся. Забудет, что было. Не вспомнит ни про Ермолаево, ни про Мхи.

– И про меня не вспомнит? – расстроился кот.

– И про тебя.

– А дальше? – взволнованно выдохнула Маринка.

– А дальше у неё лишь два пути. Либо повторить всё сначала и уже навсегда остаться этим камешком. Либо поступить иначе. По-другому себя повести. Повернуть не туда… Сделать не то, что раньше… Всё будет зависеть лишь от неё самой.

– Но как они попадут в прошлое? – не могла взять в толк Маринка.

– Пыльца поможет. У Фисы как раз немного осталось.

Дописав заговор, баба Оня ловко свернула бумагу вокруг камешка и попросила у Фисы иголку. Кольнув себя в палец, сцедила на свёрточек несколько капель. Зашипев, кровь растеклась вокруг, мгновенно пропитав обёртку.

– Ну, пора! – бабка поманила к себе кота, стала обвязывать вокруг дрожащей лапы красную длинную нить…

…На улице было противно и зябко. Ноябрь подходил к концу, и мысли о близкой зиме окончательно испортили настроение.

– Ненавижу… ненавижу… – бормотала Ева, сжавшись под ветром. Руки мгновенно закоченели, нос заломило.

Она стояла старого здания библиотеки, а из-за угла неожиданно вывернули Макс со Светкой и, остановившись, слились в длинном поцелуе.

Они были совсем рядом – стоило только протянуть руку, чтобы сдёрнуть с головы бывшей подруги ярко-малиновый берет. Или отвесить Максу подзатыльник!

Сердце пустилось в галоп. Мысли заметались.

Что делать? Как быть?! Сейчас они увидят её и… что? Что тогда??

Допустить подобное было никак нельзя. Невозможно!

Попятившись, Ева собралась заскочить внутрь дома, да словно споткнувшись обо что-то, замерла.

– По сусалам его, Евка! По сусалам хорошенечка! – отчётливо прозвучала в голове неожиданная подсказка. – Зашарашь парню ответочку, не скуписи!

Пока Ева испуганно озиралась, голос поторопил:

– Не подведи, девка! Не теряй времечко! Действуй давай!

И Ева послушалась – неожиданно для себя самой подскочила к парочке да со всей силы отвесила Максу хорошую затрещину.

– Ты чего? Совсем обалдела? – взвыл парень, схватившись за пострадавшую щёку.

– Это тебе за предательство! – пояснила Ева хладнокровно. – А с тобой мы после поговорим! – она взглянула в Светкины глаза и добавила чуть слышно. – Месть не любит спешки.

– Молодца, Евка! Огонь девка! – прятавшийся за фонарным столбом дворовый потёр лапы и исчез в облаке золотой пыльцы.

Заметив золотистое искрящееся облачко, Ева застыла на минуту и, громко чихнув, поспешила за хлебом.