Купи меня дорого

Глава 1

 Не успела я выехать из своего района, как природа решила поиздеваться надо мной: с неба ударил косой дождь. Чертыхаюсь и только сильнее кручу педали, с ужасом чувствуя, как из луж неприятно брызгает на спину. Опять крылья перекосило. Блин, приеду грязной. Нормальный человек бы взял и развернулся домой, но мне нужно учиться. И так опаздываю. Нельзя пропускать занятия, иначе плакал мой бюджет, на котором я третий год надрываюсь, как папа Карло. Очки вмиг запотели и покрылись каплями дождя, видимость была никакой. Нужно было просто их снять и убрать в рюкзак (без них, конечно, вижу хуже, но вполне терпимо), но я боялась потерять время. Лекция вот-вот начнется. Так и добиралась до универа, промокнув до нитки. Когда доехала до своей альма-матер, дождь прекратился.

- Ну конечно же! – злобно буркнула себе под нос, нажимая на педали.

 Кое-как разглядев в запотевших очках пустующую парковку универа, поворачиваю руль налево, чтобы занять местечко в самом углу, как раз для двухколесного транспорта.

 Левую ногу тут же простреливает резкая боль, я чувствую, как подлетаю вместе с велосипедом, и меня отбрасывает в сторону. Одна нога придавлена весом велосипеда и моим телом, ладони разодраны в кровь от столкновения с асфальтом, руль ударяет прямо в живот, заставляя охнуть. Сбили прямо на территории универа. Буквально сижу в огромной грязной луже. Короткая плиссированная юбка задралась почти до пояса, являя всему миру мое простое хлопковое белье. Очки улетели в сторону. Даже светлая футболка, заправленная в юбку, - и та пострадала. Еще и промокла насквозь, белый лифчик просвечивает. Тихий ужас.

- Черт! Твою ж… - бормочу растерянно, оглядывая кровавые коленки. Как же больно! А потом мой крик разносится по всей улице, оглушая даже меня. – Козел вонючий! Где твои глаза!

 Поднимаю свои и тут же в страхе умолкаю, столкнувшись с тяжелым, как кувалда, взглядом, прямо из-за лобового стекла. Из открытого окна приглушенно доносится музыка. Урод даже не потрудился вытащить свою задницу наружу. Сидит и пялится.

 Я знаю этого человека. Ян Истомин. Он тоже учится в нашем универе, правда на другом факультете, но бывают у нас и совместные лекции по истории или по экономике. Крайне неприятный и опасный тип, все девчонки его избегают и боятся даже в глаза смотреть, о нем ходит немало очень плохих историй. Реально плохих и грязных, заставляющих при виде него сворачивать в ближайший коридор, даже если тебе туда не нужно.

 Такие, как он и его дружки всегда скучают и находят себе развлечения, издеваясь над другими. Причины могут быть абсолютно любыми: внешний вид, финансы, родители и так далее. Поговаривают, что в пятнадцать он даже отсидел в колонии для несовершеннолетних, что-то связанное с изнасилованием школьницы. Кусаю губы, внезапно испугавшись, но он уже медленно и лениво выходит из навороченной тачки, засовывая руки в карманы, а следом за ним и его дружок.

- Куда лезешь, чучело?! – рявкнул на меня его друг, Эдик Летов, подходя близко и со всей дури пиная мой велосипед, из-под которого я пыталась выбраться. Педаль впилась в ногу, а цепь вообще поползла вниз.– Из-за таких, как ты, потом срок вешают!

 В шоке смотрю на них, опешив от такой откровенной наглости. Чувства возобладали над разумом, который шептал не лезть на рожон, а лучше бежать отсюда без оглядки. Они же абсолютно безбашенные отморозки, от меня и пятнышка не оставят. И все же обида была сильнее страха и инстинкта самосохранения, я яростно смотрела, как крутившаяся по оси педаль останавливается, жалобно поскрипывая.

- Это вы куда смотрите! – не выдержала я, разозлившись на его выпад. – Это уже территория университета, нужно сбрасывать скорость! Оборзели совсем на своих корытах!

 Ну с корытом я, конечно, загнула. Мне на такую машину в жизни не накопить, но промолчать не могла.

 Хотела выбраться из-под проклятого велосипеда, колесо которого почти превратилось в восьмерку, но придурок Летов вдруг поставил ногу прямо на колесо, вдавливая в меня велосипед еще сильнее, впечатывая полоски спиц в мое бедро.

- Не высовывайся нахрен, страшилка, - продолжал угрожать парень, а я, как загипнотизированная, смотрела на приближавшуюся расслабленной походкой темную фигуру его друга. Стало по-настоящему страшно, но вместе с чувством страха появилась и взрывная смесь адреналина в крови.

 Прикуси язык, молчи, глупая.

 Он даже не остановил своего дружка. Просто стоял и смотрел, цинично усмехаясь. Не знаю, что меня больше разозлило: открытая агрессия одного или полное равнодушие второго.

- Думаете, если есть деньги, можете себя так вести и оставаться безнаказанными? Весь мир у ваших ног? – разъярилась я, напрягаясь и спихивая с себя велосипед и ногу Летова. - Деньги – это ничто!

- Деньги - это все, - спокойно заявляет Истомин и, щелкая зажигалкой, закуривает сигарету прямо на территории универа. Голос у него низкий и глубокий, говорит он чуть растягивая слова.

 Оглядываюсь в надежде увидеть кого-то около главного корпуса, желательно преподавателей, но никого нет. Истомин насмешливо прослеживает за моим взглядом, делая очередную затяжку. Не удивлюсь, что ему все сходит с рук. Понимаю, что он пугающе пристально разглядывает мои исцарапанные ноги, испачкавшееся белье, дешевую одежду. Судорожно начинаю все поправлять. В кедах хлюпает вода.

- Да завидует она, глянь, шмара какая, - брезгливо гогочет Летов, сплевывая рядом со мной. Пенистый плевок почти попадает мне на ногу. Мне противно, но сцепив зубы, я молчу, стараясь не смотреть им в глаза. Избегаю любого контакта.

 Поспешно поднимаясь, стараюсь унять дикую дрожь в коленях. Ничего страшного, они просто мои однокурсники, моего возраста. Ничего они мне не сделают. Но страх никак не унимается под змеиным взглядом блеклых голубых глаз Истомина. Под ними темные круги, выделяющиеся на бледном лице болезненными пятнами. Обдолбанный, что ли?

 Решив ничего не отвечать, а лучше поскорее убраться отсюда, наклоняюсь к велосипеду и поднимаю его, чувствуя, как грязная вода стекает по голым ногам. И я бы тихонько сбежала от них, но этот козел выпускает дым мне прямо в лицо, когда я выпрямляюсь.

Глава 2

- Вот здесь, видите небольшая киста в затылочной части? – До меня почти эхом доносится голос врача. Настолько меня пришибло к стулу новостью. По результатам биохимического анализа и электроэнцефалографии обнаружилось наличие опухоли. Еще и слишком заковыристой, насколько я поняла.

 «Мне всего двадцать один», - хотелось возразить мне, но даже на это я не была способна. Сидела, открыв рот и застыв, глядя на движущуюся указку доктора по снимку моего мозга.

- Александра, вы слышите меня? – доктор коснулся рукой моего плеча, и произнес уже чуть более мягким тоном: – Нам повезло, что опухоль обнаружилась на ранней стадии. У нас есть достаточно времени, чтобы успеть сделать операцию. Вот только…

- Да? – я чуть ожила при слове «операция». Значит все не так страшно, я не умираю?

- Такую операцию мы здесь не сможем провести, но их делают в Германии. В Дюссельдорфе есть клиника, которая сможет взяться за вашу операцию. Все будет довольно быстро. Вот только…

 Опять его «вот только». Да что такое?

 Вопросительно смотрю на него, и, вздыхая, врач наконец произносит то, что так боялся сказать.

- Операция будет стоить примерно триста тысяч евро.

 В затупе смотрю на него, пытаясь пересчитать на рубли. Какой сейчас вообще курс? Я как-то не особо связывалась с валютой. Не приходилось, видите ли.

- Эмм… Это… - бормочу я, возведя глаза к потолку. Так, от восьмидесяти пяти до девяноста умножаем на триста. Или лучше… Нет, возьму одну цифру. Ах, черт.

- Это почти двадцать семь миллионов рублей, - ровно произносит врач, прервав мои попытки, и быстро что-то пишет на бумаге, пока я пытаюсь осмыслить услышанное.

- Вот телефон, звоните напрямую мне. Если сумму удастся собрать в ближайшие две недели, то риски будут минимальны. Но чем больше мы тянем, тем ближе приближаемся к той черте, когда опухоль может стать неоперабельной.

 Он говорил что-то еще, но я уже не слушала. Перед глазами встало лицо бабушки.

 Почти двадцать семь миллионов рублей. Черт.

 В маршрутке ехала, уставившись невидящим взглядом в окно. Не могла понять свои ощущения. Ни страха умереть, ни страха мучиться от болей у меня не было. Только одно стучало в голове железным молотком, разрывая виски.

 Она не выдержит, если узнает, что я умираю.

**

- Ты сегодня поздно, - бабушка вышла ко мне навстречу, шаркая пушистыми тапками по полу.

- Допзанятия были, - целую ее в морщинистую сухую щеку и двигаю на кухню, чтобы отнести продукты.

 Карточка с бабушкиной пенсией была у меня, потому что она почти не выходила на улицу после инсульта, хоть врачи и советовали больше проводить времени на свежем воздухе. Да только где? Из подъезда только выйди – сразу загазованное шоссе через лужайку. Вряд ли ей станет тут лучше.

 Я все мечтала свозить ее на море в далеком будущем, а теперь даже не знаю. Двадцать семь миллионов.

 У меня даже работы нет. Кроме жалкой стипендии я ничего не имею. И даже если я сейчас устроюсь на работу, это мне не поможет.

- Опять ничего не ела, ба! – я осматриваю содержимое полок, приподнимаю крышки кастрюлек. 

 Борщ нетронутый, голубцов столько же, сколько я и варила вчера.

- Да аппетита не было. Не бухти, сейчас с тобой поем. А ты чего такая грязная, как из помойки? Ужас, юбка вся в разводах...

- Велик поломался по дороге, а утром еще дождь был, шлепнулась в лужу. – Ложь из моих уст вылетала слишком просто, и меня это угнетало.

- Чем завтра займемся? – спросила бабушка. – Выходные начинаются. Сыграем в лото?

- Сыграем, - согласилась я. – Предлагаю в парк выбраться.

 Бабушка скривила лицо, но кивнула. Я втайне обрадовалась, что не пришлось ее уговаривать. Пока тепло, нужно как можно чаще выгонять ее на улицу.

 Поужинав, мы разошлись по комнатам: бабушка уютно угнездилась смотреть «Поле чудес» с Якубовичем, а я легла на кровать, бессмысленно пялиться в потолок. Страшный диагноз никак не исчезал из головы, не давал отвлечься.

 Конечно, мне было страшно умереть. Врала я сама себе, когда думала, что страха нет. Мне всего двадцать один, у меня вся жизнь впереди, ведь так?

 И еще сердце сжималось от страха за свою бабушку. Она только недавно пережила инсульт и врач сказал делать все необходимое, чтобы у нее не возникало причин для беспокойства. А тут любимая и единственная внучка умирает. Ее это убьет. Я точно знаю, что она не переживет.

 Она и сама частенько поговаривает, что если бы не я, долго бы не задержалась на этом свете. И хоть я всегда машу рукой и демонстративно вздыхаю на эти реплики, сейчас я не могу их проигнорировать.

 Обвела взглядом квартиру в нашем районе. Даже если ее продать, то это будет только одна десятая часть суммы. Где же взять остальное? Кто мне даст такой кредит?

 Думать одной было тяжело и невыносимо, поэтому я решила поделиться со своей тайной со Златкой. Все-таки, она моя лучшая подруга, может подскажет что-то, даст совет как быть.

 Я набрала знакомый номер, но потом тут же сбросила. Нет, о таком лучше сказать лично, не по телефону.

 Не зная, как еще отвлечься от плохих мыслей, я достала лекции и усиленно принялась делать домашнее задание. Через какое-то время мне это удалось, и рука перестала подрагивать и привычно запорхала над тетрадными листами.

**

Глава 3

 По розовощекому лицу подруги бежали слезы ручьем. Даже я еще не плакала, а Злата уже на Средиземное море воды собрала. Такая она впечатлительная.

- Как же так? Как такое может быть? – всхлипывает подруга, сжав мою руку. Я сижу, отвернувшись к панорамному окну кафешки и ничего не отвечаю. Я и сама не знаю. Жизнь пнула меня под самый зад, столкнув с дороги на обочину. – Саш, ты же такая молодая…

 Острым скрежетом последняя фраза режет меня по сердцу.

- Давай расскажем Тиму. Он подскажет, у него всегда в голове план по любому поводу, - предлагает Злата, и, впервые за всю нашу встречу, я чувствую себя обнадеженной.

 Как я могла забыть про Тимку?

 Тимка - мой лучший друг, завершающий наше ботаническое трио. Правда, в этом году с экономики он перевелся на факультет прикладной информатики, поэтому теперь встречаемся с ним только на совмещенных лекциях. В прошлом году мы были не разлей вода, всюду были втроем. А теперь только я и Злата. Но все равно продолжаем дружить и тусоваться вместе.

- Да, давай, - взволнованно согласилась я, встрепенувшись. – Я как-то даже не подумала о нем.

 Подруга права. Тимка самый оптимистичный и деятельный энтузиаст, которого я когда либо знала. У него всегда куча идей в голове, всегда на все есть решение. Он, наверняка, придумает что делать.

 Когда Златку с ее бабушкой в прошлом году хотели лишить жилья и выселить из-за неуплат, Тимка среди знакомых юристов нашел толкового, который смог им помочь реструктуризировать ипотечный займ. А мне прошлым летом помог устроиться на стажировку в приличную фирму. Все лето я работала, набиралась опыта, но и заработала неплохо.

 И все же сущие копейки по сравнению с тем, сколько мне нужно сейчас.

 Надо отдать Тиме должное – он без лишних расспросов и предварительного трепа примчался в кафе сразу же, как только я сказала, что у меня к нему серьезный разговор.

- Привет, девчонки, - поздоровался с нами Тимка, потрепав каждую по голове. – Чего кислые?

- Фу, чем руки воняют? – шлепнула его по руке Злата. – Ты, надеюсь, не в штанах перед этим чесал?

- Злата! – морщусь я. Тимка лишь хохочет.

- Не дрейфь, не в штанах. Это я собаку бездомную гладил у выхода.

- Ну вот вшей мне не хватало для полного счастья! – воскликнула подруга, смахивая с головы воображаемых паразитов.

 У меня наконец-то начало подниматься настроение. Обожаю нашу троицу, а особенно их тандем. Обычно их словесная перепалка заставляет ржать до слез и колик в животе.

- Ну, выкладывай, Сань, чего зависла?

 Ну вот. Прощай только родившийся смех. 

 После того, как он заказал себе пасту с сыром и чай, я, дождавшись, когда отойдет официант, рассказала все, как есть. По мере моего рассказа у Тимы вытягивается лицо, хмурятся брови. Взлохматив свои пшеничные кудри, он методично протирает очки. По привычке я, глядя на него, снимаю свои и делаю то же самое. У старых очков оправа еще хуже (она вообще роговая) – их выбирала бабушка. Наверное, решила понастольгировать по моде своих годов.

- Хреново, Митрофанцева. Очень хреново. – И смотрит на меня серьезным взглядом ореховых глаз. В нем больше нет той веселости и беззаботности, с которыми он пришел. – Тебе нужно делать операцию.

- Надо, ага, - послушно соглашаюсь.

 Мы все замолчали на пару минут, обдумывая патовую ситуацию. Вздыхая в ладони, я убираю упавшие на лоб волосы.

- Ладно, ребят. К чему все это? Давайте посмотрим правде с глаза, – обвожу их отчаянным взглядом. - У меня нет этих денег. Эта сумма немыслима для меня.

- Значит, если у тебя ее нет, ты должна подумать о том, у кого она есть. Попросить взаймы, – не уступает Тим.

- Бред какой, кто мне даст ТАКУЮ сумму?

 Он поднимает указательный палец вверх. Неосознанно смотрю туда, куда он направлен. На потолке лишь ровная побелка.

- Тот, для кого она не является огромной, - заключает парень и торжественно смотрит на меня из-под очков.

- Я же не смогу ее отдать. Как? Эта сумма будет пожизненно висеть на мне. Кто, зная это, даст взаймы двадцать семь миллионов?

- Ммм, пока не знаю, девчонки. Я просто размышляю. Главная мысль: для тебя эта сумма непосильная. А для кого-то вполне себе обычная.

- А если сбор открыть? – встряла Злата. – Ну знаете, как по телевизору. Отправьте смс с кодом на номер…

- Там столько несчастных детей в очереди в этих фондах. И те ждут и надеются. Ты что? – махнул рукой Тима. – Сане там ничего не светит.

 Очередной вздох над столом.

 Мы еще недолго обмусоливали мою новость, потом Тим извинился и убежал на вечернюю подработку в интернет-кафе, обещав еще подумать, а мы со Златой поплелись по улице. Она загадочно притихла.

- Саш, я тебе скажу кое-что, а ты послушай. Не перебивай, даже если покажется что я несу полнейшую ахинею. Просто выслушай.

- Да, конечно. Я слушаю, - слегка напряглась я. Ее тон не оставляет выбора.

- Это даже хорошо, что Тима ушел, при нем такое не скажешь, - продолжала нагнетать обстановку подруга.

- Да говори уже! – не выдержала я. Злата поправила лямку джинсового комбинезона, собираясь с мыслями.

- Ты же еще девственница? – запнувшись, спросила Злата. Я замерла от неожиданности, что-то во мне сразу начало догадываться к чему она клонит.

- Ээ… да… Но причем тут…

- Ты можешь продать девственность, - тихо заключает она, вмиг покраснев.

 Она, как и я, была невинной, и на тему половой жизни нам с ней нечего было обсуждать, кроме пары-тройки жалких поцелуев. Блин, поцелуи даже не являются частью половой жизни. Да, невинными в двадцать один могут быть только такие лохушки, как мы. Конченные ботанши.

 Издаю нервный смешок.

- Злат, спасибо, конечно, за высокую оценку, но думаю ни одна девственная плева не была продана на аукционе за такую сумму.

- Ты можешь попробовать продать девственность и, например, несколько ночей.

- Много ночей, ты хочешь сказать.

- Саш…

- Ты с ума сошла?! – закипаю я. – Ты за кого меня принимаешь? Ты же знаешь, я лучше умру, чем займусь проституцией и лягу под незнакомых мужиков.

Глава 4

 Перед тем, как ехать в универ, из простого любопытства я решаю проверить сайт, на котором выставила свою девственность на продажу, и столбенею. За ночь мое объявление нашло несколько откликов.

 Нажимаю на первый и с упавшим сердцем читаю кучу грязи, выливаемой на меня. Пользователь едко спрашивает, «что там за золотая дырка» за такую сумму. Все лицо горит от стыда и унижения, но я, словно мазохистка, листаю дальше. Один предлагает сумму в десять раз меньше, другой пишет, что готов подумать при личной встрече, после осмотра, кто-то желает познакомиться. Меня подташнивает, но все это было вполне ожидаемо. Меня захотят осмотреть, как родовитую кобылу. Я сама иду на это, ведь согласилась, раз повесила это объявление. Так почему же болезненно реагирую на эти мерзкие сообщения? Листаю до конца, но из всего этого лишь в одном сообщении читаю заветное и страшное «готов купить».

 Открыв пользователя, не нахожу о нем никакой информации. На аватарке лицо в тени, темная кепка на глаза, возраст тридцать лет. Ник John4811. Больше ничего. Поддаюсь глупому импульсу и отвечаю ему.

 «Когда и где? Деньги нужны сразу».

 Пока кручу педали отремонтированного велика, слышу как булькает телефон. Пришло сообщение. Но решаюсь его прочитать, только когда паркую свой двухколесный транспорт.

 John4811:

 «Смелая малышка. Есть еще фото?»

 Свои фото по сети я точно не собираюсь распространять, даже за ту, в купальнике отчаянно сгораю от стыда и переживаю, что однажды она окажется на порно-сайте. Твердо пишу «нет».

 В душе искренне надеясь, что извращенец сольется. Но этого не происходит.

 John4811:

 «Отель «Пальмира» в 23.00, сегодня. Деньги переведу на счет сразу после завершения сделки».

 При слове «сегодня» меня начинает лихо трясти, паника просачивается под кожу и напитывает собой каждую пору. В противовес этому, другое слово позволят остаться на поверхности разумной реальности. Сделка. Это всего лишь сделка.

 Почти не видя ничего перед собой, иду в сторону крыльца, продолжая тыкать на кнопки.

 «Договорились».

 Господи помилуй, я действительно согласилась. Сегодня ночью незнакомый мужчина лишит меня девственности за деньги. Стало противно, захотелось помыться от одной телефонной переписки.

 Пока шла и загипнотизированным взглядом пялилась в экран, не заметила впереди идущего человека. Нечаянно наступаю ему на пятку и утыкаюсь лицом в твердую спину, прямо между лопаток. В нос бьет еле уловимый древесный парфюм вперемешку с приятным мужским запахом. Свежесть кедра мягко оттенена специями и горьким грейпфрутом.

- Извините, - растерянно лепечу, делая шаг назад и тут же застываю.

 Черная футболка поворачивается, и на меня раздраженно опускается прижигающий взгляд Истомина. Под его глазами темные круги, он выглядит не выспавшимся.

 Обреченно жду когда он размажет меня по стенке, не отпустит же восвояси в самом деле. Так и есть, он тянет ко мне длинные пальцы, резко сдергивает очки. Успеваю заметить, что костяшки сбиты в кровь. Становится дурно.

- Эй!

 Но парень лишь смотрит сквозь них на небо, чуть приблизив к лицу.

- Подумал, может в твоих очках дело. Но, похоже, у тебя действительно глаза на заднице. – Надежда остаться неузнанной тлеет потухающим угольком. Конечно, он меня помнит.

- Я… Я не видела, прости, - от обуявшего страха начинаю заикаться, но продолжаю глазеть на него. Не могу отвернуться, его взгляд не отпускает.

 В каждом голубом зрачке разглядываю желтые прожилки. Тяжелые веки, изогнутые ресницы и густые черные брови делают его бледное лицо выразительным. Нос явно был однажды сломан, на переносице маленький тонкий шрам, который смотрится весьма… органично. Темные волнистые волосы почти завиваются на концах. На высокой скуле еле заметная родинка. Его лицо, если бы не отталкивающее выражение брезгливости, можно было назвать красивым.

 Парень продолжал смотреть на меня, не моргая, и я вдруг поняла, что мы пялимся друг на друга неприлично долго. В голову лезет непрошенная картина нашей прошлой встречи на злосчастной парковке и его наглая рука у меня под юбкой. Резко опускаю глаза вниз, покраснев до кончиков ушей.

- Современная экономика сейчас уже начнется, - бормочу, затеребив края своей блузки. – Ну у меня. У тебя не знаю, кхм…

 Его губы чуть дергаются в усмешке. Ян сразу понял, что я лгала, упрямо делая вид, что мы с ним никогда не пересекались.

- Эм… Я пойду, - я осторожно обошла его, и, не видя преграды в виде его хватки или пригвождающего к земле взгляда, как в прошлый раз, даю деру в сторону крыльца. Между лопаток жжет, Истомин провожает меня душащим пристальным взглядом, просто остановившись на месте.

 Неприятное давящее ощущение проходит лишь только когда я забежала в корпус, вспомнив, что нужно дышать. Черт побери, как же меня пугает этот псих!

 Усевшись между Златой и Тимой в самой большой аудитории, где должна пройти совместная лекция, с досадой хлопаю себя по лбу: очки так и остались у Истомина в руках.

 Когда он заходит внутрь аудитории, все разговоры сразу притихают. Мне кажется каждый студент сейчас сидит и молится про себя, чтобы этот отморозок не сел к нему.

 Крикнуть со своего места: «Ян, я у тебя очки забыла!», естественно, для меня смерти подобно. Я лишь прячу глаза в учебнике, когда он с безразличием проходит мимо нашего ряда, поднимаясь выше. Ну конечно, первый ряд только для ботаников. Само собой разумеющееся, очки он мне не отдает, и я уже смирилась с их кончиной, едва заметив пропажу. Наверняка, они ютятся на дне ближайшей мусорки.

 Всю пару Истомин благополучно проспал на последнем ряду. А после нее с IT-шниками мы больше не пересекались.

 Попрощавшись с Тимкой, я и Злата направлялись из столовой на последнюю пару. На часах было почти два, и мое сердце начинало колотиться все рванее и хаотичнее, когда я отсчитывала время до встречи в отеле.

 И еще был вполне реальный страх: а вдруг мне не заплатят? Обманут? Тогда моя унизительная потеря девственности будет лишь напоминанием о моей глупости и всей бредовости этой затеи.

Глава 5

 Около крохотной стойки в углу, я робко останавливаюсь, предполагая, что без ключа меня не пропустят. Или вообще сочтут за проститутку и вызовут полицию. Наверное, я, и впрямь, сейчас проститутка. Ведь иду продавать свое тело, осознанно.

 Ярко пахнет дешевыми специями.

 Потрепанная жизнью тетка за стойкой бросает на меня полный безразличия взгляд и снова начинает наворачивать лапшу быстрого приготовления из пластиковой миски.

- Мне в двести тридцать третий, - на всякий случай уточняю.

- Проходи, не стесняйся, - добродушно доносится из под хлюпающей лапши. Панибратское отношение к постояльцам здесь, наверное, норма. – Второй этаж.

 Киваю ей и поднимаюсь по старой скрипучей лестнице на этаж выше. Передо мной узкий коридор с тусклыми лампочками. Сердце бьется об грудную клетку, норовя ее пробить. Трясущиеся ноги на высоких каблуках перестают слушаться. Прижимая крохотную сумочку к груди, я плетусь мимо одинаковых полосок дверей.

 Возле номера с цифрой «233» я не даю себе время на раздумья, коротко, но настойчиво стучу и тут же замираю, готовая вот-вот грохнуться в обморок.

 Дверь распахивается почти сразу. На пороге стоит не молодой, и не старый мужчина. Я почти не успеваю разглядеть его, свет в номере приглушен. Он приглашающе взмахивает рукой, делая шаг назад и впуская меня внутрь. Как оглушенная, я прохожу, впиваясь в мужчину пристальным взглядом.

 Редковатые волосы зачесаны на пробор сбоку, на нем оливковая рубашка, которая неудачно оттеняет его лицо, делая его поросячье-розовым. Но мужчина не уродлив. Просто отталкивает. Глаза, нагловатые и темные, разглядывают меня в ответ, жадно обшаривая мое тело. От этого взгляда я ежусь и обхватываю себя руками. Чудовищная ошибка, - орет мое подсознание, и все во мне с ним соглашается.

- Ты великолепна, - с придыханием произносит мужчина, и мой былой энтузиазм завял окончательно. Голос у него высокий и с фальцетом, но слушать его мне неприятно.

- Как вас зовут? – решаюсь спросить, перекидывая свой взгляд с мужчины на обстановку номера. Пытаюсь расслабиться, но все тело словно окоченело и превратилось в мертвое дерево. Конечности мешают.

 Номер на удивление просторный и чистый, хотя вся мебель и убранство явно старые.

- Валентин. Ты так себе меня представляла? – самоуверенно спрашивает, растягивая полные губы в улыбке. – Ты превзошла все мои ожидания.

 Оставляю вопрос не отвеченным, не желая выглядеть грубо. Валентин точно не на мой вкус, и пока не расположил меня к себе ни капли. В данную минуту, меня бы никто не смог расположить. Это все грязно и неправильно. Не уверена, что смогу перебороть противное ощущение, поэтому киваю на предупредительно заказанное шампанское и клубнику.

- Можно бокал? Я нервничаю… – Для себя решаю что выпью, только если бутылку откроет при мне. Незаметно заглядываю в бокал – там чисто.

- Конечно, девочка моя! - Валентин тотчас засуетился, пока я спрятала свое сморщившееся лицо в волосах. «Девочка моя». Серьезно?

 Хлопок от пробки, искристое журчанье золотистой жидкости. Фужер с шампанским выпиваю почти залпом, игнорируя маслянистые глаза собеседника. Он тоже отпивает из своего бокала и тянется ко мне рукой. Потная ладонь по-хозяйски ложится мне на колено, начиная поглаживать. Я замечаю белесый ободок на безымянном пальце. Валентин предварительно снял кольцо. Он женат?

 Сумбур скачущих мыслей заставляет на мгновение растеряться.

 Раздается незнакомая трель телефона, отрывая меня от хаоса в голове. Он торопливо сбрасывает звонок.

- Извини, дела. Но я все сегодня отменил ради тебя. Присаживайся.

 Правильно говорят: молчание золото. Валентину удается поднять во мне немыслимый степень раздраженности, который немного приглушал чувство страха. Я села на краешек кровати. Садиться за рабочий стол было глупо и неуместно. Валентин садится рядом.

- Ты чего такая пугливая? Не бойся, я буду очень нежен и аккуратен. Тебе понравится, - шепчет мне на ухо. Я чуть отодвигаюсь от него.

- Вы уже такое делали? Я имею ввиду с девушками с этого сайта? – Не знаю, зачем спрашиваю такую ересь, наверное, просто оттягиваю неприятный момент.

- Нет, ты у меня тоже будешь первая, - смеется. А я вдруг понимаю, что он лжет.

 Сколько девушек повелось на призрачные деньги?

- Как я могу поверить вам, что вы меня не обманете и честно заплатите всю сумму? – тихо спрашиваю главный вопрос, который меня тревожит.

- Никак, - пожимает он плечами. – Но я перекину аванс до того, как это случится. Даже ровно половину. Ты мне очень понравилась. Могу сделать это сейчас.

 Блефует или правда готов?

 Я смотрю на него, и у меня никак не вяжется целостная картина.

 Нет у него этих денег. Весь его внешний вид, начиная от потасканных туфель и заканчивая обычными недорогими часами, кричит об этом. И телефон у него неизвестной марки, простой смартфон. Понимаю, что внешний вид не показатель состоятельности, но, наверное, во мне говорит интуиция, потому что я просто чувствую, что права.

 Дура. Какая же я глупая дура.

 Шампанское выполняет ровно противоположную функцию и отрезвляет меня. Наполняет спокойствием и расчетливостью. Паниковать сейчас нельзя. Нужно выбираться отсюда. Он может быть запросто психопатом или… маньяком.

 Боже, где были мои мозги?!!! Что я натворила?!!! Здесь могла бы сидеть целая компания мужчин, и меня мог бы попробовать каждый… Спокойствие вмиг улетучивается, я снова начинаю трястись, как перепуганная мышь.

- Выпей еще, - Валентин наливает еще шампанского, и я послушно выпиваю. – Ну что, ты в порядке?

- Я в порядке, спасибо, - мило улыбаюсь ему через силу. – Просто непривычно. Понимаете, мне деньги нужны…

 Включаю дурочку и пару минут рассказываю ему свою слезливую историю. Он морщится и перебивает:

- Позже расскажешь, раздевайся. Ты же согласна?

- Согласна, - послушно киваю и бросаю на него проникновенный взгляд. Стараюсь не переигрывать, делать все естественно. – Только давайте душ сначала примем? Кхм, по отдельности, я стесняюсь.

Глава 6

 Лицо заливает дождем, все вокруг плывет и размывается. Алкоголь сделал свое дело, все чувства притуплены. Нет ни страха, ни злости, ничего. Абсолютная пустота, что до дыр разъедает мою привычную необходимость быть правильной.

 Надо мной склоняется лицо, но оно искажено игрой тени от автомобиля и слепящего света фар. Ничего не различить.

- Настоящая суицидальная попытка или глупый способ привлечь к себе внимание? – раздается над ухом. Голос ровный и спокойный, в нем ни капли раздражения или гнева, что я легла под колеса, ни каких-то пронизанных желанием ноток. Но он же преследовал меня.

- Хочешь познакомиться? – безучастно спрашиваю и тут же замолкаю, чувствуя, как мир начинает вертеться на лопастях вертолета. Нет, нет… только не это!

 Едва успеваю перевернуться на бок, как меня выворачивает наизнанку и водка вместе с шампанским выходит обратно. Боже… Все вокруг сужается до грязной лужи, в которой я лежу. Теперь я сполна ощущаю себя на самом дне.

 Как в каком-то фильме ужасов криво ползу к обочине, чтобы исчезнуть в овраге. Через минуту меня настигает чужое прикосновение, мягкое, но требовательное. Меня поднимают и ставят на колени. Мягкость тут же исчезает. Чужие пальцы с силой надавливают на мой рот, заставляя челюсть разжаться. Какого черта?

 Пытаюсь развернуться и ударить рукой, отпихиваю от себя жесткие бедра. Но наглые руки удерживают мой рот открытым. Слабо мычу в попытке призвать помощь, в голове лихорадочно пульсирует мысль, что меня сейчас изнасилуют орально.

 Однако совсем неожиданно в рот начинает заливаться чистая вода. Поперхнувшись от неожиданности, сплевываю, но манипуляции безжалостно продолжаются, нос зажат и мне приходится глотать. Вода стекает по подбородку, шее и груди, но это не важно. Я промокшая насквозь от дождя и луж, и это никакой роли сейчас не играет.

 Меня заставили выпить, наверное, целый литр, прежде, чем отпустить. Покачиваясь на дрожащих коленях, не чувствуя впивающийся в кожу асфальт, я удерживаюсь в неприличной позе на ладонях. Через буквально несколько секунд, внутренности бунтуют и содержимое желудка вновь выходит наружу. Теперь уже алкоголь с водой. Мужская рука держит мои распущенные влажные волосы вверх. Какой, блядь, галантный.

 Дрожь пробивает каждую клеточку тела, каждое нервное окончание, но все происходящее мне безразлично. Будто не со мной. Апатия не отпускает и когда мне умывают лицо остатками воды из бутылки. В свете фар и звуке почти неслышного мотора, я все еще различаю дождь. Слышу барабанную  дробь, это падают капли на капот. Вижу золотистые косые линии.

 Глаза слипаются, уплывающее сознание отмечает, что конечностям холодно. Вот бы уснуть долгим сном, проснуться, а это всего лишь кошмарный сон. Этого вечера не было.Диагноза не было. У меня моя прежняя жизнь и повседневные заботы. Ни единой лжи между мной и близким мне человеком. Беззаботные выходные с друзьями. Как все быстро полетело к чертям.

 В теле необычайная невесомость, оно парит, легкое и эфемерное. Внезапно понимаю, что меня несут на руках. Руки сильные и крепкие, как и хватка. Мне не вырваться, даже если бы я не была пьяной. Нельзя, нельзя в чужую машину.

 Ах, какая я глупая. За один чертов вечер подвергла себя риску множество раз. Совершенно наплевала на свою жизнь. Так, может это и справедливо, что у меня ее забирают? Может, я недостойна?

 Прижавшись к теплой шее незнакомца носом, вдыхаю легкий запах кедра и под ложечкой начинает посасывать от нехорошего предчувствия. Странное чувство дежавю, как будто все это со мной уже происходило.

 Меня усаживают на пассажирское кресло, пристегивают ремень, фиксируя мое непослушное тело. На колени падает насквозь промокшая сумочка. Нужно достать телефон и позвонить в службу спасения. Но руки отяжелели, я не могу даже пошевелить пальцами. 

- Кто ты такой? Что тебе от меня нужно? – выдавливаю из себя осипшим голосом.

 Горло саднит. Зубы, оказывается, уже давно отбивают чечетку. Вся кожа сплошь в мурашках от холода.

 Тут же послышался шум печки.

 Мне не отвечают, я пытаюсь сфокусироваться на профиле мужчины за рулем. Очков на мне нет, но я и без них вблизи вижу нормально. Вот только не будучи в хлам пьяной.

 Все вокруг меня мажется темными мазками, уютное сиденье и тепло автомобиля радушно предлагают вырубиться. За окном мелькают заправки, лес. Много леса. Меня везут за город.

- Кто ты такой, мать твою? Куда ты меня везешь?

 Острый профиль поворачивается как раз под уличным фонарем, и я начинаю различать черты лица. Волнистые темные волосы, тяжелый пристальный взгляд из под опущенных ресниц, словно высеченные из камня скулы. Красиво очерченные губы раздвигаются в до боли знакомой ухмылке.

- Даже обидно, что ты меня не узнала, Саша.

 Да, теперь сомнений быть не может. Куда-то в лес меня везет Ян Истомин. Ох, черт. Закрыв глаза, я обессиленно падаю в пустоту.

**

Глава 7

 Очнулась от настойчивой вибрации телефона, слышимой совсем рядом. Еле разлепив глаза, тянусь к тумбочке, на которой мерцает экран. В комнате темно, ни черта не видно. Звонит бабушка. Резко усевшись в кровати, тут же охаю, когда в висок пинает железная нога похмелья. Поморщившись, пытаюсь собраться с мыслями.

 Телефон продолжает настойчиво вибрировать.

- Алло? – голос высохший и скрипучий, я пытаюсь прочистить горло.

- Саша, ты как там? – спрашивает бабушка, и мне на миг кажется, что она все знает. Знает, где я была вечером. Что делала. Как убегала из отеля и блевала на обочине.

 Стоп, Саша. Успокойся. Откуда ей об этом знать?

- Нормально, - пытаюсь говорить непринужденно.

 Но попытка с треском проваливается, когда черная простыня оседает и сбивается на бедрах, и я с ужасом вижу, что на мне нет одежды. Судорожно проверяю под простыней, и тут же чувствую, как все лицо бросает в горячую краску. На мне нет ничего. Ни единого клочка одежды.

- Проект сделали? – доносится в трубке голос.

- А? Да-да. Сделали, - бормочу, ныряя обратно под ткань и накрываясь с головой. Боже, что тут произошло?

- Ну, не буду вам мешать. Я просто хотела сказать, что соседка, Нина Васильевна, зовет меня с собой на дачу. Съезжу с ней, дома не очень хочется сидеть одной.

- Да, конечно, ба, поезжай. Я… - вылезаю и насторожено оглядываюсь, но в комнате, кроме меня, никого нет. – Я буду вечером.

 Закончив разговор, я встала, по-прежнему удерживая простынь и прикрываясь, и прошла к окну. Распахнув тяжелые портьеры, сощурилась – в глаза ударил яркий свет. На улице уже светло. На меня смотрел глухой хвойный лес. В комнате жутко пахло перегаром, поэтому я распахнула окно, впуская свежий сентябрьский воздух.

 Обернувшись, уставилась на огромную чужую комнату.

 Королевского размера кровать со столбиками и балдахином, но выглядевшая при этом современно, темно-серые, будто голые, бетонные стены. Тумбочка у кровати, странная картина на стене. Перевернутый вниз крышами, под землю, город. Тоже в мрачных серо-черных тонах. На полу черный мягкий ковер. И, казалось, отсутствие ярких светлых цветов должно угнетать и делать обстановку мрачной, но почему-то все здесь было цельным и даже приятным. Каждая вещица подходила другой.

 Холостяцкая комната. Это спальня Истомина? Он здесь спит?

 Почему-то была уверена, что да. Все на это указывало. Подойдя к дверям в стене, открыла огромные створки. Просторная гардеробная с полками и вешалками, размером с бабушкину квартиру. Всюду только мужская одежда.

 Его одежда, - едко шепчет внутренний голос.

 Свое платье я так и не обнаружила. Как и белье. Ни под кроватью, ни в огромной, отделанной мрамором ванной комнате (конечно же, черной). Нигде не было.

 Закрыв дверь спальни на щеколду, и, на всякий случай, придвинув кресло, я бросилась в душ, приводить себя в порядок, поскольку состояние мое было плачевное. Волосы спутались и висели тусклыми паклями, грязные и неухоженные. Под глазами разводы от туши, набитые ватой мешки под глазами. И запах. Боже мой, какой от меня шел отвратительный запах. Словно я в помойке всю ночь ковырялась.

 На стеклянной полке одинокая щетка и тюбик пасты. Мыло в специальном дозаторе. Открыла шкафчик, но там лишь бритвенный станок и пена дорогой известной марки. Больше ничего. Очень аскетично.

 Первым делом выдавила на палец мятной пасты и постаралась тщательно почистить зубы, насколько это возможно. Затем бессовестно залезла в душ и вылила на себя половину содержимого геля для душа. Единственного, что здесь стоял. В нос ударил знакомый запах кедра (значит, это не парфюм), снова возвращая меня во вчерашний вечер. Как он меня нашел? Или эта встреча была случайной? Простое совпадение?

 Вполне может быть. Наш город не огромная столица, чтобы такая встреча стала невозможной. Зачем он преследовал меня?

 И главный вопрос: ведь ничего же не было? Иначе я бы почувствовала. Это ведь первый раз, хотя бы утром, но я бы почувствовала вмешательство. А я не чувствую ничего. Осмотрела себя вдоль и поперек, но не заметила никаких следов насилия. Кажется, пронесло. Мог бы такой человек, как Ян Истомин, просто помочь? Безвозмездно? Сомнительно.

 Было бы проще спросить мой адрес или вызвать мне такси с моего же телефона. Зачем везти сюда, в свое поместье? Капец, он и правда живет в огромном поместье. Это были не пустые сплетни.

 Полотенце было одно, и им явно уже воспользовались, оно еще сохранило влагу. Выбора не было и, мысленно извинившись за наглость, я вытерлась им насухо. Стараясь не думать о том, что пару часов назад им вытирал свое тело Истомин.

 От волнения и тревожных мыслей, сама не заметила, как похмелье отступило на второй план, оставляя в голове проблемы поважнее.

 В спальне, по-прежнему, никого не было. Обернутая в полотенце, с мокрыми волосами, я прошмыгнула к двери приоткрытой гардеробной. Разнообразием одежды и, тем более, цветами, она не отличалась. Футболки, рубашки, брюки, толстовки – почти все черное, серое, или просто темное. Чувствуя себя в замке графа Дракулы, надевая первую попавшуюся футболку, постоянно оглядывалась. Голые ноги мне решительно не нравились, поэтому я натянула еще и черные джинсы. Жесткая грубая ткань чуть натянулась на бедрах, потому что это была моя выдающаяся часть, но в целом застегнулись. Парень был прилично крупнее меня.

 В мешковатой одежде я была похожа на беспризорника, но это в разы лучше, чем выйти отсюда голой.

 Вернув кресло на место, я осторожно открыла щеколду и выглянула наружу. Передо мной широко расстилался коридор, погруженный в полумрак. Поразительно. В нем горделиво сочетались причудливая старинная мебель, антикварные светильники на стенах, шелковые обои с золотистым тиснением. И… потрясающей красоты картины.

 Шла по коридору, открыв рот. Ренуар и его «Площадь», узнаваемые мазки Рембрандта, Веронезе. Я приблизилась. Это оригиналы?! Обалдеть… И таких картин тут множество.

Глава 8

- Проснулась? – его взгляд пронзает насквозь, заставляя сердце пугливо трепыхаться.

 Затем медленно и плавно спускается к моей груди, изгибам бедер, обжигая кожу, словно не смотрит, а касается. По плечам пробегают мурашки, и я с леденящим ужасом чувствую, как твердеют соски, проступая под тонкой тканью футболки. Он видит и это.

 Обхватываю себя руками, как бы невзначай. Ян продолжает смотреть, даже не моргает.

 Быстро опустив глаза, не выдерживая губительной глубины его омутов, рассматриваю его одежду. Хочется истерично рассмеяться, потому что наша одежда очень похожа.

 Ну да, я же в его одежде. А у него тут все черное.

- Зачем ты меня сюда привез? – прокашлявшись, спрашиваю, пытаясь заглянуть за дверь, но он тут же ее закрывает.

- Нужно было отвезти тебя домой? – в голосе слышу легкую иронию. Снова обжигает чувство стыда за события вчерашнего вечера. Кошмар. Это, правда, была я?

 Боже, меня тошнило на обочине, а он держал мои волосы.

- К друзьям, - неуверенно бормочу я, рискнув снова взглянуть ему в лицо. Ян выглядит утомленным и не выспавшимся.

- Я похож на извозчика? – поднимает бровь.

 Мудро решаю на это ничего не отвечать.

- Где мое платье? – Нервы во мне начинают оголяться, едва я представляю его руки на своем теле. На своем обнаженном теле.

- Выбросил, - пожимает плечами.

- Зачем? Это было мое лучшее…

- Вряд ли, - перебивает парень. – Выглядело отвратительно, нужно было вообще сжечь.

 Надеюсь, меня не тошнило на саму себя. Чееерт. Про белье, наверное, смысла спрашивать нет.

- Ты меня раздевал? – запнувшись, задаю терзающий меня вопрос.

- Да.

 Лицо вспыхивает под его прямым взглядом. Он даже ни капли не смутился.

- То есть… хочешь сказать… ты…

- Да, я все видел. Я же тебя раздевал.

 В ответ на это заявление хлопаю глазами. Ррр. Лучше бы я молчала. Сама виновата. И почему он такой бестактный? Нормальный человек бы извинился, нашел бы оправдание. Сказал бы, что платье промокло насквозь или слегка испачкалось. Что он не смотрел, в конце концов. Нормальный человек отвез бы меня домой.

- А мои очки?

- Какие очки? – в бледно-голубых глазах искреннее недоумение. Истомин начинает шагать куда-то, я иду за ним.

- Очки. Парковка. Ты их забрал, - пытаюсь напомнить.

- Не знаю, - останавливается на мгновение, задумавшись. - Выбросил, наверное.

- Кто давал тебе право выбрасывать чужие вещи? – закипаю я, еле поспевая за его широким шагом. Истомин не соизволил ответить.

 Спускаемся по лестнице вниз, я даже успеваю осмотреть высокие потолки огромной залы, которая, впрочем, тоже выглядит неживой. Спрятанная мебель под чехлами явное тому доказательство.

 Обилие картин знаменитых художников, скульптуры в углах и на лестнице, антикварные сабли на стенах в очередной раз поражают мое воображение.

- Настоящие? – почему-то шепотом спрашиваю. Парень рассеяно смотрит на то, куда я указываю рукой. – Картины. Очень похожи на оригиналы.

- Это они и есть, - голос абсолютно незаинтересованный. Словно он тут живет в каракулях младшего братишки, а не в шедеврах, которым место в главных музеях мира.

- Вчерашняя встреча – совпадение?

- Да. Я увидел тебя босую, выходящую из заправки с бутылкой в руке. Мы столкнулись в дверях, но ты даже не заметила.

 Мы выходим через небольшой коридорчик, поворачиваем, и потом я врезаюсь ему в спину, потому что Ян резко затормозил.

- Что-то хотели, Ян Вячеславович? – из-за стола встает небольшая худенькая женщина в черной форме прислуги, на ней кипельно-белый фартук. – Завтрак готов.

 Огромная кухня, которая запросто могла бы существовать при изысканном ресторане. Классические резные шкафчики из темного дерева с узорами, круглый дубовый стол и массивные стулья с атласными сиденьями. На такие и королеву Елизавету не стыдно посадить.

- Женская одежда в доме есть?

 Если прислуга удивлена, то ничем это не выдает. Ее лицо остается неизменной непроницаемой маской.

- Нет. Женской нет. Если только прикажете достать старые сундуки.

- Нет, - поморщился парень. – Это лишнее.

- Есть, вообще-то, один комплект, - вдруг вспоминает она. – Моя одежда. Та, в которой я приехала…

- Забудьте, - перебил он и отвернулся от нее, удивляя меня с каждой минутой.

- Если ты разрешишь… - вклиниваюсь я, но мне слова не дают.

- Покормите девушку и отправьте домой, - прозвучал сухой приказ.

- Подожди, а как же... У меня вопрос.

- Что? – спрашивает, глядя мне в глаза. Женщина незаметно отворачивается, делая вид, что занята кастрюлями.

- Ты здесь живешь? – ляпнула первое попавшееся голову. Это утро кажется таким странным.

- Да. Ты это хотела спросить? – Ян убирает волосы со лба, и я неосознанно любуюсь его длинными музыкальными пальцами. Сбитые костяшки почти зажили.

- У меня сумочка наверху осталась. Там телефон, ключи, деньги.

 Смотрит неотрывно на мои губы, пока я говорю. Болезненное покалывание в них делает мою речь невнятной. От его наглого проникновенного взгляда низ живота начинает наливаться тяжестью. Переминаюсь с ноги на ногу.

- Пойдем.

 Опять поднимаемся наверх. Встряхиваю влажными волосами, сбрасывая наваждение.

 Странное ощущение. Это же Ян Истомин. Пугающий отморозок всего универа. Богатенький мажор, плюющий на общепринятые правила и нормы. Ломающий руки однокурсникам, топчущий мои очки и нагло лапающий меня под юбкой. Я должна бежать отсюда так, чтоб пятки сверкали. А вместо этого шагаю за ним по коридорам, напоминающим скорее закрытые выставки, нежели жилые помещения. Мне любопытно, я слишком заинтригована происходящим, чтобы просто уйти.

- А ты где спал? – У меня еще много волнующих вопросов. – Признаюсь, я видела некоторые комнаты. Почти все нежилые…

- Я не спал, - бросает, не обернувшись.

- Что? Это из-за того, что я спала на твоей кровати? Не нужно было…

- Я не сплю по ночам, - перебивает меня в очередной раз. И поражает тоже.

Глава 9

 Его выражение лица изменилось. В нем нет изумления. Только затопившая меня волна брезгливости, от которой хочется хлестнуть себя по лицу и привести в чувство. Но мне ни капли не жаль, что слова уже не вернуть обратно.

 Я и не хочу их возвращать. Я хочу жить. Вот так банально. И мораль, и прочая херня мне сейчас абсолютно неинтересны. Я внезапно ощущаю спокойствие и отрешенность. Все во мне настроено на новые частоты. Никто до меня не сможет достучаться. С таким же успехом камаз мог влететь в бетонную стену, и то меня бы это не отвлекло от моей преследуемой цели. Выжить, не смотря ни на что.

- Сколько ты стоишь? – внезапно приближается, вставая почти вплотную.

 Мне приходится поднять подбородок. Мне больше это не унизительно, я ровно держусь и не теряю лицо. Сама ведь начала эту заварушку.

- Триста тысяч евро, - произношу на удивление спокойным голосом.

 Чуть изогнутые темные брови взмывают вверх. Истомин начинает смеяться. Отстраненно отмечаю, что у него ровные белые зубы. И смех низкий и бархатный, как и его голос, в другой ситуации его было бы приятно слушать. В уголках глаз появились мимические морщинки, зрачки блестят от смеха.

 Я продолжаю молчать и просто смотреть на него.

- Это не шутка. – Констатирует он, умолкнув, но продолжая улыбаться.

- Нет.

- Интересно. – Он вдруг делает шаг назад и смотрит на меня сбоку, словно впервые видя. Или заново разглядывая. Я позволяю ему и это, не отвожу взгляд, пока его глаза гуляют по моему телу и ощупывают.

 Совсем внезапно он вдруг снова приближается, глядя мне в глаза и вжимается в мои бедра своими. Я явственно ощущаю твердую эрекцию. Пытаюсь отодвинуться, но сзади только стена. Ян меня хочет. Словно в подтверждение моей догадки, он произносит:

- Я могу тебя трахнуть бесплатно, - от его тона с легкой хрипотцой меня бросает в легкую дрожь. – Просто взять то, что хочу. Ты мне все позволишь.

 Он запускает свои руки под футболку и сжимает свои ладони на моей талии, поглаживая большими пальцами пупок. Его прикосновение меня ошпарило.

- Не позволю.

- Значит возьму так, - его руки поползли вверх, прямо к моей груди.

- Ты не посмеешь, - яростно шепчу, отпихивая его от себя. Но Ян добирается до цели и грубо сжимает мою грудь пятерней. В моем горле начинает першить. – Катись к черту. Убери свои руки! Сволочь!

- Ты что-то путаешь, девочка. – Одна рука исчезает, парень хватает меня за волосы так сильно, что на глазах выступают слезы. – Не забывайся. Не знаю, что ты там выдумала себе, раз я подобрал твою грязную шкуру с той обочины. Но выброси это из своей пустой головы.

- Возьмешь только за деньги, - упрямо мотаю головой.

- Обыкновенная проститутка, - с отвращением бросает он. – Как и думал.

- Ты же сам предлагал заработать? - выплевываю, во мне плещется злость. – Или у тебя нет таких денег?

- Предлагал, - хмыкает. - Деньги есть. Но я готов дать за твою дырку не больше десяти тысяч деревянных.

- Триста тысяч евро, - повторяю, как попугай, проглатывая обиду от его неприятных слов..

 Странная я. Десять тысяч рублей за мое тело мне кажется унижением, а за триста тысяч евро готова спокойно ноги раздвинуть. Какая разница сколько? Ведь вопрос только: да или нет? Ублюдок прав, я самая обыкновенная проститутка. Со слепой амбицией на высокую цену.

 Истомин издевательски качает головой.

- Вот беда. Ты столько не стоишь. Попытай счастья в другом месте.

 Понимаю, что все происходит не так, как было задумано, и между нами много недосказанности. Спохватившись, вытаскиваю его руку из футболки, которая по-прежнему сжимала мои ребра.

- Послушай… Я не проститутка. Мне просто очень нужны деньги…

- Мне не интересно, - перебивает Истомин, его равнодушие меня охлаждает. – Пусть хоть твоя младшая сестренка нуждается в срочной операции по удалению опухоли, мне плевать.

 Сестренки у меня нет, но он близок к правде. И ему все равно. Ни капли понимания или сочувствия. А что я, собственно, хотела? Он прав. Выдумала в своей голове невесть что, обыкновенного отморозка почти в свои спасители записала. Он просто хотел меня трахнуть, судя по всему. За сумму, которая мне ничем не поможет. А теперь уже и вовсе не хочет.

- Пошла вон отсюда, - добивает последним ударом. – И не попадайся мне больше на глаза, если не хочешь нарваться на неприятности.

**

- Так и сказал? – переспрашивает Злата, поглаживая меня по волосам.

 Она сидит на диване, я лежу, положив голову ей на колени. Опять плачу. Ужас, слезомойкой стала.

 На полу у моих ног сидит Тимка и усердно о чем-то думает.

 Я рассказала своим друзьям все. И про попытку продать девственность, про свою пьяную истерику на дороге, про Истомина. Держать в себе это было тяжело, и, трудно признаться, но я хотела слабовольно получить совет или помощь. Вывалить этот тяжелый груз на кого-то еще. Мои друзья никогда меня не оставят, в этом я была уверена.

 Тимка, конечно, ругал меня на чем свет стоит.

- Саня, ты дура! Идиотка безмозглая! – орал у Златки в квартире, где мы собрались. Ее бабушка ушла по магазинам. – Тебе просто нереально повезло, что ты смогла удрать из того притона. Ты понимаешь что этот мужик - обычный извращенец, который лишает таких тупых куриц, как ты, девственности бесплатно?! Естественно, он им не платит. Или ты в полицию можешь обратиться? Мол, покупатель убежал. А тут триста штук евро…. Ты просто, пиздец, меня поражаешь!

- А что мне было делать? – отбивалась я, понуро опустив голову. Мне было стыдно смотреть друзьям в глаза после своего рассказа.

- Сказать нам!

- О том, что собираюсь продать себя через мерзкий сайт?

- Слушай, мы не осуждаем тебя за это, и о этичной стороне произошедшего никто не говорит! Я знаю, что ты не просто так это сделала, - продолжал распекать меня друг. – Я говорю о твоей слепоте и наплевательскому отношению к безопасности. Никакого чувства самосохранения. Ты ведь не подумала, что в номере могло сидеть десять мужиков вместо одного?!

Глава 10

- Эээ, будем выносить картины и мебель? – на полном серьезе уточняю я, но Тимка отрицательно качает головой.

- Нет, ты что. Как их реализовать? Это все очень сложно. И, естественно, не для таких дилетантов, как мы. Нет, с антиквариатом и картинами мы связываться не будем.

- Тогда что?

- Кибер-кража. Мы снимем эту сумму с его счета. Если она там есть, конечно, - добавляет насмешливо.

- Есть, - уверенно произношу я. Почему-то была в этом уверена. К тому же, ни для кого не было секретом, что Истомин богат. Его отец оставил ему нехилое наследство.

- Но он же тоже IT-шник, - подает голос Злата. Он звучит неуверенно. – Не забывайте об этом. Он может вычислить нас в два счета. Плюс мы же будем снимать со счета в банке, там наверняка хорошая охранная система.

- То, что ему достанется диплом программиста - ни о чем не говорит. На парах он почти не появляется, а если и появляется, то спит. Все его проекты туфта и лажа, слабые. Он в программировании почти не сечет, - качает головой Тима. – В отличие от меня. И есть у меня еще пара знакомых, я свяжусь с ними, думаю они смогут помочь. Только не бесплатно конечно.

- Будем воровать больше положенной суммы? – с участившимся биением сердца спросила я.

- Конечно. Ты же ему обозначила сколько тебе нужно, любой свяжет ниточки, - терпеливо пояснил друг.

 Я замолчала, не зная, что сказать. Мы реально собрались устроить кибер-кражу? Мы сможем? Горстка студентов третьего курса? И что я при этом испытываю?

 Страх? Да. Я боюсь, что все с треском провалится, и нас посадят за решетку. Надолго. Это же преступление. Уголовная ответственность. О Боже…

 Чувство вины перед Истоминым? Нет. Так ему и надо. Должна же быть хоть какая-то кара для таких подонков, как он. После того утра в его поместье, к сплетням по поводу участия Истомина в изнасиловании школьницы, я начала относиться серьезно.

 Могу взять то, что хочу.

 Сволочь. Видно, чувство безнаказанности ему нехило развязало руки.

- На это все потребуется несколько дней, может неделя. Я должен связаться с той парочкой.

 Тим вскочил, его глаза лихорадочно заблестели. Он загорелся идеей, и нелегальность будущей операции вскружила ему голову. Это же Тим, главный ботан нашего курса. Прыщавый тощий мальчишка, с которым я чисто случайно села на самой первой паре первого курса. Прыщи ушли, дружба крепла. Акции Тимы, как главного отличника, уверенно претендующего на красный диплом, стабильно росли. Даже мы со Златой сильно уступаем. Я-то вообще, понятно, выползаю за счет зубрежки. Как еще умудряюсь на бюджете держаться, удивительно…

 Такие близкие друзья у меня появились только в институте. В школе я была на отшибе, там к заучкам всегда одно отношение. На первом курсе, обретя друзей, я расправила крылья. Была счастлива жить своей тихой жизнью, но теперь уже с этими двумя, ставшими мне родными.

 Имела ли я права их втягивать во все это?

- Ребята, вы же понимаете, насколько это опасно? – покачала я головой. В тысячный раз оглянулась на дверь и понизила голос. – Если нас поймают, то упекут за решетку! Я не могу так вами рисковать.

- Есть другой выход? – посмотрел на меня Тима, почесывая переносицу. – И ты зря во мне сомневаешься. По поводу моих способностей. Я отличный программист, и меня уже многие приглашали в команду. Сам ректор передавал приглашение в одну крутую IT-компанию.

- Тем более! Ты рискуешь своим будущим, - протестовала я. – Я не могу этого допустить!

- Я решил. – Тима смотрит на меня прямо. – Саш, я с тобой.

 Минутная игра в гляделки ни к чему не приводит, и я сдаюсь.

- Злату в это не втягиваем, - твердо говорю ему. Парень согласно кивает.

- Она там и не нужна. Собственно, ты тоже.

- Нет! – качаю головой. - Я буду участвовать во всем. И если что-то пойдет не так, я не хочу чтобы это все свалилось на вас.

- Как глупо…

- Тим! Это мое окончательное слово, - упрямо смотрю на него, не отводя решительного взгляда. Тим в итоге соглашается.

- Ладно, черт с тобой.

- Подождите, - влезла Злата. Подруга тут же подпрыгнула с дивана, уперев руки в бока. - Вы что-то очень быстро и ловко меня слили. Даже не спросив. Я в деле.

- Злата! –  мы вместе с Тимкой настроились сопротивляться, но подруга топнула ногой.

- Я с вами. Саша, мне обидно думать, что ты не считаешь меня близким человеком, готовым ради тебя рискнуть.

- Да нет же, - растерянно уставилась на нее. – Я знаю, что ты готова. Но если в этом нет необходимости...

- Есть, - возразила Злата. – Необходимость для меня. Я буду участвовать, и мы все вместе раздобудем для тебя эти чертовы деньги.

 Я переводила взгляд с одного друга на второго, внезапно осознав, что по щекам текут слезы. Я знала, что они хорошие друзья, но не ожидала, что они будут бороться вместе со мной до последнего, ломая все барьеры. Наплевав на свое будущее, спасать мое.

- Спасибо, - севшим голосом пробормотала я, шмыгая носом. – Спасибо вам, что вы есть.

 Слезы хлынули водопадом, но это были радостные слезы. Слезы счастья. Я не одна.

 Почувствовала, как руки обхватывают мое тело. Друзья обняли меня в свой кокон, закрывая от бед.

**

 5 дней спустя…

 В крохотной темной комнатушке слышится только гул процессоров и звук отпиваемого кофе из кружки. Тимка непрерывно смотрит в экран и делает что-то невероятное в небольшом черном окне: бешено строчит какие-то голубые и зеленые символы, набор иероглифов. Я ни черта не понимаю. Но от этого алгоритма выплывают новые окна, и он продолжает работать там.

- Прошел информационную систему безопасности Panda, - он находит нужным пояснить мне, и я неуверенно киваю головой, по-прежнему ничего не понимая.  – Опция расширенной защиты тоже пройдена. Непрерывный мониторинг всей активности системы временно приостановлен и заблокирован. Можно двигаться дальше.

 Мой телефон тихо вибрирует. На экране высвечивается «Злата».

Глава 11

 Всю неделю я сходила с ума, и вообще превратилась в дерганную разбитую неврастеничку. Теперь я плохо спала по ночам, вздрагивая и просыпаясь от каждого шороха. Мне все время казалось, что это пришла за мной полиция. Что мы натворили… Я хотела сделать так, чтобы бабушка ничего не знала и не волновалась, но сама делала все, чтобы случилось обратное.

 В больницу не звонила. Мне было страшно воспользоваться этими деньгами, которые теперь в необходимом количестве висели на моем счету. Думала, что еще можно все вернуть обратно, хотя уже замарана так, что никогда не отмыться. Проститутка, воровка. Куда еще меня может понести? В стрессовой ситуации человек всячески цепляется за жизнь. Идет по головам других, рушит все вокруг, спасая свою драгоценную жизнь. Только во что в итоге превращается сам?

 Я начала себя за это ненавидеть. Перестала даже смотреть в зеркало, настолько мне было противно мое лицо, это неуемная тяга к жизни в нем и малодушная надежда, что все обойдется. Даже если я выживу, даже если нас не посадят, я не стану прежней. Я перешагнула черту, украла у человека. Какой бы Истомин ни был, я не имела никакого права даже думать о его деньгах. А я их присвоила.

 Злата тоже ходила, тревожно оглядываясь по коридору. Тима ударился в учебу, сказал это помогает не загоняться. Я так не могла, ничего в голову не лезло, кроме содеянного преступления.

 На самом деле, врач уже звонил мне сам и расспрашивал о моем самочувствии, деликатно уточнил про операцию. Не знаю почему, но я соврала, что денег еще нет. Обещала, скоро будут. Боли в голове можно запросто отнести к моему душевному состоянию, но я сказала и о них. Записавшись на очередной прием, я тоскливо шла к маршрутке.

 Есть такая фраза: ничто не предвещало беды. А у меня все наоборот.

 Даже воздух вокруг меня был не такой, как обычно. Напряженный и осязаемый. Тяжелый, будто кислорода в нем почти не осталось, одни только выхлопные газы. Голова раскалывалась, слегка подташнивало.

 У меня буквально развилась паранойя, мне казалось, что однокурсники постоянно на меня смотрят, люди на улице смотрят, люди в автобусе смотрят. Хотелось закрыться в кабинке туалета и сидеть там, закрыв глаза и уши. Молиться, чтобы это все оказалось дурным сном.

 Кутаясь в тонкую ветровку, я отрешенно бреду в универ, выйдя из автобуса. На самом деле на велосипеде можно ездить до поздней осени, я так и делала в прошлом году. Но, в свете последних событий, я стала очень рассеянной, мозг отказывался работать. Чуть не попав на велике под машину, убрала его на зиму на балкон.

 В универе встретилась со Златой. Выглядела она не лучше меня, загнанный взгляд, грязные волосы… Как и я, подруга переживала не лучшие времена. Весь флер авантюризма произошедшего спал, оставив неприятную грязную наготу правды: мы мошенники. Воры. Преступники. Но обсуждать это вслух мы не решались.

 В тысячный раз проклинаю себя, что ввязала во все это своих друзей. Вместе с этим решаю, что нужно ложиться на операцию. Разве не ради этого мы нарушили закон? Будет бредово подвергнуть их риску просто так, ни для чего…

- У нас совместная пара с ним, - тихо говорит Злата.

 Поежившись, я кивнула. Пара всего одна, но с ним. Это значит, сегодня мы впервые увидим Истомина после нашего ограбления. Вру, я видела его пару раз вдалеке, но трусливо сбегала в ближайшие аудитории, со скачущим в галопе сердцем ожидая, когда он пройдет. Пару раз наши взгляды пересекались в коридоре. Я испуганно замирала, ничего не могла с собой поделать. Стояла, притихнув, и вспоминала, что нужно дышать только когда он с безразличием отводил взгляд. Но совместная пара впервые. Надеюсь, он снова будет на ней спать…

- Успокойтесь, - шикает на нас подошедший Тима. – Вы как две трясущиеся мыши.

- А вдруг он знает? – нервозный лихрадочный тон меняет мой голос почти до неузнаваемости.

- Вряд ли. Проделанный алгоритм хорош тем, что усложняет поиски с каждой потерянной минутой. Все протоколы давно исчезли, успокойтесь. Уже давно в новостях бы крутили, что банк ограблен. Значит, наш объект даже не в курсе. Там все очень правдоподобно: он сам лично все перевел. Банк и не дернулся. Прошло уже несколько дней, нас невозможно вычислить уже никому. Говорю же, с его бабками, он и не заметил , что пару копеек не хватает.

- Тише ты, - шиплю в ужасе, начиная озираться. Но никого не вижу. – Прекрати обсуждать это здесь.

- Согласна, - Злату передергивает, она укоризненно смотрит на Тиму.

- Ладно-ладно, - в своей капитуляции он поднимает руки вверх. – Тогда будем обсуждать экономику?

- Ага, - вяло отреагировала я, вползая в аудиторию за друзьями.

 Почти все уже на месте, не оглядываясь по сторонам, я быстро сажусь за парту. Друзья присаживаются рядом.

 Только разложила конспекты и листовки, как в аудиторию заходит главный объект моих мыслей. Не успеваю спрятаться за тетрадью, лишь застываю, пальцы с ручкой так и повисли в воздухе застывшим кадром.

 Придавливающий взгляд падает прямо на меня, но не надолго. Соскальзывает и устремляется в сторону. Парень проходит мимо расслабленной уверенной походкой, оставляя меня сидеть с горящими щеками.

 Всю пару я почти не слышу, что говорит преподаватель, окунувшись в новые ощущения: буравящий взгляд печет и сверлит мой затылок, заставляя сгорать в своем личном аду.

 То, что я была у него дома кажется таким диким и невозможным. Приснилось, в самом деле? Я спала в кровати Яна Истомина…

 Прижимаю ладони к лицу, но оно продолжает пылать. Сижу оголенным электрическим проводом, готовая заискриться и взорваться от малейшей капли. Меня потряхивает. По замкнутому кругу проклинаю себя за то, что мы сделали. В мире столько людей, больных раком. Они борются. Сражаются честными методами. Наплевав на гордость, протягивают руку для милостыни, собирают по копейке откуда придется. Плачут и надеются… Многие ведь побеждают.

 Но я поступила совершенно иначе. Неприемлемо. Нелегально. Растерев все свои моральные принципы в порошок. Безвозвратно утратив право быть незапятнанным и честным человеком, проживающим достойную жизнь. Теперь это не про меня.

Глава 12

 Открыв глаза, щурюсь в темноте, осознавая при этом, что мой самый страшный кошмар превратился в явь. Меня поймали. Волоски на руках встают дыбом от предстоящей кары. Этот псих меня не отпустит.

 Рядом непрерывно слышится женское рыдание, с трудом поворачиваю непослушную шею и различаю в потемках Злату. Ее белокурые волосы спутались, упали на лицо, но это была она.

- Все хорошо, все хорошо, - бормочет с правой стороны Тим. Его голос я тоже узнаю сразу.

 Поворачиваюсь теперь к нему. Тима постоянно шмыгает носом, и, с леденящим ужасом, я различаю на его лице блестящую корку. Кровь. Много крови. Бляяядь, мы вляпались по самое не хочу. Не меня поймали. Нас поймали.

 Пытаюсь вскочить, но не могу даже пошевелиться. Все мы сидим на стульях, со связанными за спинками руками, словно в паршивом боевике. В каком-то тусклом, но огромном подвале. Конечности и задница затекли так, что перестаю их чувствовать, но это сейчас самая наименьшая из проблем, которые меня тревожат.

- Нам конец, он нас убьет, - надрывно плачет Злата, я же не могу издать ни звука: все во рту пересохло.

 Пока мозг лихорадочно соображает, что делать, я пытаюсь прокашляться. И, когда мне это удается, в помещении загорается крохотная лампочка, слабо освещая пространство вокруг. Серые бетонные стены, затхлый плесневелый запах. Меня начинает трясти в преддверии чего-то непоправимого. Неужели это все происходит по-настоящему?

 В подвал заходит темная фигура, лица еще не видно, но уже по походке и, поглощающей стены и потолок, ауре, сжимающей пространство до крохотной клетушки, я знаю, что это ОН.

 Встает прямо под свет лампочки перед нами, превращаясь в сплошную черную тень. Только макушка светится, создавая на голове золотистый ореол. В голове дурацкая мысль, что Ян похож на падшего мятежного ангела.

 Поднимает руку и чуть толкает лампочку в жестяном конусе, заставляя ее покачиваться на проводе. Его призрачная фигура то исчезает в темноте, то снова появляется перед нами, будто фантомное видение. Глядя на него, поджимаю пальцы на ногах, пытаясь свернуться в калачик и раствориться, телепортироваться. Но, конечно же, продолжаю сидеть на месте.

 Просканировав каждого из нас, он оставляет лампочку в покое.

- Ну что, блядь, кучка Оушенов, попались? – безжалостный голос почти эхом разносится по подвалу.

 Злата снова начинает шумно всхлипывать. Только сейчас, при блеклом свете, я могу разглядеть лица своих друзей. Увиденное меня пугает.

 И если Злата просто зареванная, вся в слезах и соплях, то Тимка, мой близкий и родной друг Тимка, в темно-алой, почти черной крови, которая уже начала запекаться на его коже. Нос странно разбух, и меня окатило тошнотворное понимание, что его сломали. Под обоими глазами раздутые гематомы, по подбородку засохшие струйки крови.

- Тима… - в ужасе сглатываю я, делая попытку пошевелить руками. Тщетно. Они были крепко связаны у меня за спиной. Как и мои ноги.

- Вы меня за лоха держите, у которого можно нагло и безнаказанно снять деньги со счета? – вкрадчиво спрашивает Ян, присев на корточки передо мной. Змеиные глаза упираются прямо в меня, гипнотизируют. Мне становится жутко. Язык словно к небу прилип, я не могу выдавить ни слова. – А ты упертая, сучка. Не получилось продать свою дырку, так в карман полезла. Охренеть… Вы просто не представляете, как я обалдел, когда узнал.

 Плач Златы переходит в рыдание.

 Со своего места я могла разглядеть кровь на его кулаках.

 «Наверное Тимы», - отрешенно подумала я, перед тем, как мои глаза закрылись в желанной отключке. Но буквально через секунду лицо обожгла несильная пощечина.

- Спать пока рано, дорогуша, - процедил Истомин, вцепившись в мое лицо, сжимая крепко подбородок. Его губы злобно дергаются.

 Пытаюсь сфокусировать свой взгляд на нем, и мне это удается. Ощущения странные, как будто мне все равно, что со мной будет. Наверное, в глубине души я даже выдохнула, что все так заканчивается. Моя же совесть съедала меня живьем, рано или поздно, я бы просто сошла с ума от неправильности содеянного. А теперь меня постигнет наказание, которого я заслуживаю. Все так и должно быть. Это логический конец. Равнодушно смотрю на сидящего передо мной парня. Могу ли я обвинять его в сумасшествии, если сама такая? Только бы отпустил моих друзей… Их вины нет.

 Ян щурит глаза, явно пытаясь понять, почему я не плачу и не умоляю.

 Притупленно слышу, как завывает Злата, и корочка льда, замораживающего мои чувства, начинает понемногу трескаться. Во что я их втянула...

 Словно в подтверждение моих мыслей, Ян переводит взгляд с меня на Тиму.

- Заткните ее немедленно, или я сделаю это сам, - слышу ледяной тон.

 От его угрозы, она стала плакать еще сильнее. Тим тут же попытался успокоить подругу.

- Тшш, Злата, помолчи. Все хорошо, все будет хорошо, - повторял свою мантру надтреснутым голосом, на что Истомин иронично хмыкнул. Повернулся снова ко мне.

- Сильная, да? – оценивающе смотрит в глаза и совсем неожиданно убирает мой упавший на лицо локон за ухо. Нежным медленным движением, чуть касаясь пальцами щеки.

 Оно мне не нравится. Пугает. В ответ на это движение с отвращением дергаюсь назад, расширенными глазами глядя, как его губы дергаются в улыбке.

- Там за дверью стоят два человека, - доверительным тоном сообщает мне, указывая в темноту пальцем. – Это они помогли мне устроить ваше замечательное воссоединение.

 Ужасное предчувствие поднимается от пальцев ног, топит до самого затылка. Мне не нравятся ни слова, которые он произносит, ни тон, такой бездушный и далекий. Он нами играет. Гребанный псих.

- Не думаешь же ты, что я сам могу управиться сразу с тремя. Нет, Саш, я не такой. Но именно за твою доставку решил взяться самостоятельно. Ты меня, птичка, удивила, - улыбается жуткой улыбкой. – Так вот, к чему это я. Там за дверью два человека. Здоровые такие бычки, подруга не даст соврать. Один ее тащил.