Курс молодого бойца, или Как стать крутым писателем

2. СЛОВАРНЫЙ ЗАПАС И СЛОВАРНЫЙ БАЛЛАСТ

Непременным условием удобочитаемости большинства ранних произведений является уничтожение эпитетов. Юные дарования способны завалить даже неплохой, по сути своей, текст таким количеством прилагательных, причастий и наречий, что читатель не способен сдвинуть этот воз с места.

Попытайтесь установить лимит — одно предложение — одно прилагательное.

Напишите в таком духе пару страниц текста. У вас ничего не получится, но это послужит хорошим уроком. Поучитесь полностью использовать изобразительную возможность каждого слова. Потратьте время на то, чтобы выяснить, что для вас наиболее важно в данной фразе — сказать, что горы высоки, или что они безжалостны? И стоит ли тут же уточнять, что скалолаз отважен? Каждое из этих слов тянет в свою сторону, негативные и позитивные оценки, находящиеся близко в тексте, дергают несчастного читателя в разные стороны, вместо того чтобы плавно нести его душу в нужном направлении.

Попробуйте взять свой самый толстый абзац и построить его образный срез, наподобие тех, которые строят в результате психологических тестов.

Отложите по одной оси эмоциональные характеристики, по другой зрительные, по третьей динамические и т. п. А теперь читайте текст и, наткнувшись на эпитет, ведите карандашом в соответствующую точку диаграммы. Если полученная линия дергается из одного сектора в другой точно так же будет дергаться и восприятие вашего читателя, и так будет продолжаться до тех пор, пока ему не надоест, и он не начнет читать ваш текст «по диагонали».

Сочинительство — упоительная вещь, автора переполняют эмоции, и он изливает их на бумагу, даже если внутренняя природа текста этого не требует. Перебор эмоций, излишняя патетика, уместная в эпических стихах, не слишком хорошо воспринимаются в прозаическом тексте. Многие авторы путают художественную литературу с древнегреческим театром, где персонажи носили маски с утрированными выражениями гнева, ужаса или радости. Попытки использовать эти крайности в текстах превращают литературу в пародию. Хорошо, если вы пишете: «негодяй зловещим смехом выразил свое безграничное презрение герою», но еще лучше, чтобы читатель сам дотумкал, что это негодяй, что он пренебрежительно относится к герою и т. п. Чем меньше вещей названо «в лоб» своими именами, чем больше дано косвенным путем, тем лучше это воспримет читатель.

В медицине есть понятие отторжения чуждой плоти или крови.

Несовместимость имеет место быть и в литературе. Автор и читатель несовместимы в принципе, поскольку находятся на разных полюсах единого литературного процесса. А потому автор идет на хитрость, создавая свои творения не из своей плоти и крови, а заимствуя кое-какие куски у читателя, делая последнего, по сути, соавтором.

«Налетел ветер, громыхнул гром» — у сотни разных читателей возникнет сотня непохожих картин. И это хорошо. Закинув наживку, автор подсовывает читателю голый костяк сюжета — и воображение читателя дорисовывает остальное. Поскольку читатель делает это сам, на основе своего личного опыта и хорошо известных ему образов, совокупное творение является как бы естественным продуктом его воображения, а потому не вызывает внутренних противоречий.

Автор может потратить десяток-другой слов, описывая именно свое видение грозы, и при этом добьется лишь того, что потеряет доверие нескольких читателей, которые видят это атмосферное явление как-то иначе.

Не бойтесь выкидывать целые абзацы, не тряситесь над каждым оборотом, который считаете удачным, и не пытайтесь, во что бы то ни стало втиснуть его в текст. Если фраза не вписывается в образ, мешает сюжету, пусть даже она содержит глубокую мысль — выкиньте ее. Оставьте ее в черновике «на потом». Если ей повезет — она впишется в другую вещь, хотя обычно такие «заначки» уходят в гумус. Будьте хозяином слов, не дайте им захватить инициативу, покажите, кто главный! Иначе вы обречены писать стихи и «потоки сознания».

Изобилие технических терминов вызывает у нормального читателя скуку и раздражение. Изобилие неологизмов имеет тот же эффект. Естественно, без них не обойтись. Они являются, во-первых, частью антуража любого НФ произведения. Во-вторых, они гораздо более четко отражают суть вещей.

Проблема в том, что читатель не обязан знать всей возможной терминологии, кроме «общего джентльменского набора» читателей НФ. А что делать, если хочется большего?

Замечательный пример в этом плане — «Лунная радуга» С.Павлова. Автор не стал изобретать неологизмов для обозначения космических судов разных классов. Он позаимствовал морскую терминологию. Во-первых, эти слова, хотя и экзотические для большинства читателей, однако известные, и не вызывают «эффекта отторжения». Во-вторых, эти термины не употребляются для обозначения ключевых моментов — читатель может пропустить слово, приблизительно зная его смысл — и его понимание сюжета нисколько не пострадает. В-третьих, в конце книги дан словарик — для желающих.

Резюмируя, выскажу несколько сухих рекомендаций.

1. Число неологизмов не должно превышать 2–3 в рассказе и 5–6 в повести.

2. Читателю должно быть предоставлено приблизительное определение вводимых слов, желательно с помощью контекста, а не нудных пояснений в духе НФ «ближнего прицела». Использование словаря в конце книги благожелательный кивок в сторону зануд. Если вещь хорошая, ее читают запоем, не тратя время на поиски определений!

3. Неологизмы и технические термины, неразрывно связанные с сюжетом, являющиеся ключевыми для понимания произведения, должны сопровождаться четкими определениями, и, возможно, неоднократно. Читатель — не студент, конспектирующий лекции.

4. Исключение составляет сюжет, где смысл термина раскрывается последовательно, т. е. имеет место быть «детективная интрига».

И простое пожелание. Избегайте сленга и ненормативной лексики.

Реалистичности можно добиться и другими способами.

Для лучшего вхождения в произведение автору лучше использовать метод последовательных приближений — сначала создавать визуальный образ, а затем обращаться к конкретике. От общего — к частному. Сначала дайте образ движущейся машины, а затем уже уточняйте, что это сверкающий БМВ или обшарпанный «москвич». Грубой ошибкой будет написать следующее «Трепеща радужными крыльями, подлетел абориген, судя по всему — самка».

Напишите «подошла девушка», а затем уже уточняйте, что у нее были радужные крылья и фасеточные глаза. Читателю нужна затравка, он увидит девушку, и создаст ее образ, затем вы можете уточнять этот образ, но это будет уже его образ — и он на вашей стороне!

У каждого человека есть любимые слова. Подобно вирусам, они имеют свойство незаметно пролезать в его писанину и заменять собой те единственно нужные слова, без которых нет хорошей литературы. Причем устраиваются они так органично, что порой выкинуть или заменить их нет никакой возможности — автор, словно хирург, вынужден вырезать зараженную ткань.

Если вы еще не знаете своих «фирменных» вирусов — вот простой метод.

Напишите длинный абзац текста сходу, без обдумываний, не перечитывая предыдущие предложения, по принципу «что вижу, о том пою». Текст должен содержать какие-нибудь описания и объяснения (хотя есть вероятность, что вирусы поселяются в ваших диалогах). Затем механически разбейте текст на отдельные слова и рассортируйте их по алфавиту (центрифуга). Наведите статистику высеянных культур. То есть, я хотел сказать, подсчитайте частоту употребления отдельных слов. Вирусы должны составлять самые большие по численности колонии.

Во-первых, следует отделить «вирусы» от «репьев». «Репьи» можно просто выкинуть из текста, ничем не жертвуя.

Во-вторых, «вирусы» по методу лечения подразделяются на два типа.

Первый вид, существительные, прилагательные и глаголы — излечиваются методом плацебо. Вторые — только хирургическим вмешательством.

В первом случае возьмите словарь синонимов, и выпишите из него все заменители вируса. Повесьте бумагу со списком над столом. Учтите, вам придется на первых порах делать замены чисто механически, вопреки протестующему эстетическому чувству.

Гораздо худший случай, когда вирусами оказываются служебные слова «эти», «это», «этот», «который», «когда» и т. п. Здесь метод плацебо не годится и поможет только хирургическая операция. Приготовьтесь к тому, что весь текст вам придется писать два раза: один — под влиянием вдохновения, второй — совсем другими, «не своими» словами, чтобы устранить вирус.

Начинающий писатель — читающий писатель. Скорее всего, истинным поводом для писанины является огромное количество проглоченного чтива (не путать с пивом!). Проблема в том, что это самое чтиво плотно укладывается в язык автора и проникает внутрь его творений. Расхожие фразочки, затертые до дыр сюжетные обороты, — все это богатство в полной мере присутствует в первых же абзацах ранних экспериментов. Мне кажется, что вылавливать всех паразитов не стоит — вы рискуете остаться ни с чем.

На первом этапе сгодится и такой своеобразный «конструктор лего». Важно только честно смотреть себе в глаза и повторять: «Эту фразу я спер. Этот сюжет не совсем мой» и т. п. После длительного самобичевания к вам начнут приходить уродливые и несовершенные — но свои слова и идеи. Если этого не произойдет — вы так и останетесь тенью Мастера, жалким подражателем, которого тоже читают, но не за его находки, а потому что похож.

Помимо «авторских» заимствований, которые можно снабдить копирайтами, существуют штампы «общего употребления». Например, «огненный взгляд», «презрительно усмехнулся», «мрачный лес» и т. п.

Сами по себе словесные штампы — не такая уж плохая вещь. Они органично, адекватно воспринимаются читателем (поскольку сидят в его мозгу точно так же, как и у вас). Нужно только помнить, что это — всего лишь смазка для лучшего скольжения.

Штампы заметно ускоряют процесс чтения и восприятия текста, а потому влияют на ритм произведения (см. главу о ритмике). Однако нельзя строить 50 % текста из затертых до дыр словосочетаний. Добавляйте в ту лапшу, которую вешаете читателям, кетчуп собственных находок!

Вот только не переперчите эту духовную пищу. Чересчур оригинальные тексты воспринимаются с очень большим трудом. Впрочем, если вы не ставите целью завоевать массового читателя и не слишком интересуетесь коммерческим успехом — полный вперед! Займитесь серьезным искусством, найдите свой круг читателей. Только учтите, самая низкая планка в этой области стоит на гора-а-аздо более высокой отметке!

Еще одно полезное употребление штампов — для создания образов.

Парадокс? Штампы можно классифицировать хронологически — у каждой эпохи свои штампы, по разным уровням культуры — разговорный штамп может стать неплохим штришком к образу персонажа… И т. д. и т. п.

Одной из распространенных ошибок является отсутствие согласования времен глаголов в пределах одного абзаца, а тем более в пределах одного предложения. Фраза типа «пришел и спит» допустима только в прямой (и, скорее, эмоционально окрашенной) речи. В литературном языке должно быть «пришел и заснул».

Монотонное, хронологически последовательное изложение событий выглядит, как правило, несколько скучновато. Это хороший способ не запутаться в своей писанине, однако, со временем неизбежно хочется большего. Такое «перемешивание» предшествующих и последующих событий вносит в произведение дополнительную интригу, и украшает текст. Этот прием особенно уместен, когда в интересах сюжета требуется большой кусок мало динамичного повествования. Вставки из кусков прошедших или будущих событий позволяют, во-первых, разбить его на более мелкие блоки, во-вторых, разбавить участками с более активным действием. Это полезно для ритмики. Естественно, тут немудрено переборщить, и достичь отрицательного эффекта, а потому разумно поделить два заранее написанных куска повествования на равное число равных по размеру абзацев или глав и чисто механически вставить одно за другим. Желательно при этом, чтобы сюжетная линия обоих кусков завершилась одновременно.