Кусака

Глава 9 Крестики-нолики

Когда Хавьер Мендоса загнал машину техпомощи на станцию обслуживания и выключил мотор, Джесси увидела, что в Престон-парке приземляется вертолет. Пока Мендоса и тощий угрюмый подросток из племени апачей Санни Кроуфилд трудились, отцепляя пикап и перемещая его в ремонтную зону гаража, Стиви с черным шаром в ладонях отошла в сторонку. Ее ничуть не заинтересовал ни вертолет, ни то, что может означать его присутствие.

Съехав с Репаблика-роуд, возле гаражей остановился некогда ярко-красный, а теперь выгоревший на солнце до розоватого «бьюик».

– Здорово, док! – крикнул сидевший за рулем мужчина.

Он вылез из машины, и глазам Джесси стало больно: на Хитрюге Криче был спортивный пиджак в зеленую и оранжевую клетку. Хитрюга бодро направился к Джесси. Толстая круглая физиономия сияла, широченная улыбка открывала ослепительно-белые зубы. Один взгляд на пикап – и Хитрюга прирос к месту.

– Пропади я пропадом! Мало сказать «инвалид», это – труп!

– Да, дело плохо.

Крич заглянул в искромсанный мотор и присвистнул.

– Упокой, Господи, его душу. Или, я бы сказал, тушу. – И сдавленно хихикнул, отчего Джесси пришел на ум цыпленок, с кудахтаньем протискивающийся на волю сквозь плотную скорлупу яйца. Увидев, что Джесси не разделяет его веселого настроения, Хитрюга мигом опомнился. – Простите. Я знаю, что этот пикапчик набегал для вас уйму миль. Слава богу, никто не пострадал… Э-э… ведь вы со Стиви в порядке?

– Я-то да. – Джесси посмотрела на дочку. Стиви, отыскав у дальнего угла здания островок тени, похоже, вовсю изучала черный шар. – А Стиви… пережила потрясение, но все обошлось. В смысле, никаких повреждений.

– Рад слышать, честное слово.

Крич выудил из нагрудного кармана пиджака лимонно-желтый носовой платок с замысловатым узором и промокнул потное лицо. Желтыми, почти того же оттенка, были и брюки Хитрюги, из-под которых выглядывали двухцветные башмаки – желтый верх, белый низ. Вообще у Хитрюги был полный шкаф костюмов из пронзительно-яркого полиэстера всех цветов радуги, и, хотя Крич с жадностью читал мужские журналы «Эсквайр» и «Джи-Кью», утонченности в его вкусах и чувстве моды было не больше, чем в субботнем вечернем родео. Жена Крича, Джинджер, клялась, что разведется с ним, если он еще хоть раз наденет в церковь свой красный костюм с отливом. Хитрюга верил в могущество имиджа, о чем часто толковал и жене, и всякому, кто соглашался слушать. «Если боишься, что люди обратят на тебя внимание, – говаривал Хитрюга, – можешь спокойно сесть на землю, пускай засосет тебя целиком». Крич, разменявший пятый десяток, умел вовремя улыбнуться и пожать руку, поэтому он почти каждого жителя Инферно уговорил что-нибудь застраховать. С широкого румяного лица глядели голубые как небо глазки, а обширную лысину окаймляла рыжая бахрома, да еще спереди красовался крохотный пучок таких же огненных волос, который Хитрюга аккуратно причесывал.

Он дотронулся до отверстия, зиявшего в моторе пикапа.

– Док, похоже, в вас бабахнули из пушки. Не хотите объяснить, что стряслось?

Джесси принялась рассказывать. Отметив, что Стиви рядом, она все внимание сосредоточила на изложении событий.

Стиви, уютно устроившись в прохладной тени, смотрела, как черный шар творит чудеса. На его поверхности снова медленно проступили ярко-синие отпечатки пальцев девочки, цветом напомнившие ей океан, каким его рисуют, а еще – бассейн в далласском мотеле, где Хэммонды отдыхали прошлым летом. Нацарапав ногтем кактус, Стиви полюбовалась, как синий рисунок постепенно расплывается и исчезает. Девочка выводила геометрические фигуры и неразборчивые каракули, все это медленно опускалось к темному центру шара. «Даже лучше, чем смывающаяся краска! – подумала она. – И не разольешь, и убирать ничего не надо… Правда, цвет только один, но это ничего, он такой приятный!»

Стиви осенило. Девочка нарисовала на черном шаре решетку. Она знала, что эта игра называется крестики-нолики. В нее здорово играл папа, он и научил Стиви. Девочка сама заполнила все клетки и обнаружила, что в нижнем ряду выстроилась полная цепочка ноликов. Клетки уплыли внутрь, и Стиви начертила новые. На этот раз выиграли сложившиеся в диагональ крестики. Клетки снова исчезли, пришлось нарисовать решетку в третий раз. Опять выиграли крестики. Вспомнив, как папа говорил, что самое главное – середина, Стиви вписала туда нолик, и действительно нолики выиграли.

– Чё тут у тебя, малявка?

Стиви испуганно подняла голову. На нее глазел Санни Кроуфилд. Темные волосы спадали на плечи, из-под густых черных бровей пронзительно смотрели такие же черные глаза.

– Чё это? – спросил Санни, вытирая грязные руки ветошью. – Игрушка?

Она молча кивнула.

– А по-моему, похоже на кусок дерьма. – Санни презрительно хмыкнул.

Тут его позвал Мендоса, и он вернулся в гараж.

– Сам ты кусок дерьма, – сказала Стиви в спину Кроуфилду, но не слишком громко.

Девочка опять посмотрела на шар и ахнула.

На черной поверхности снова синели клеточки. В них было полно крестиков и ноликов, и крестики выиграли, заполнив верхний ряд.

Клетки медленно растаяли, уйдя в глубину.

Стиви не рисовала ни их, ни ту идеально правильную решетку, которая проступила на черной поверхности, выведенная такими тонкими штрихами, словно их оставила бритва.

Стиви разжала пальцы, от удивления чуть не выронив шар, но вспомнила, что мама велела обращаться с ним осторожно. Через секунду-другую решетка для игры была готова. Появились крестики и нолики. Стиви позвала маму, но та разговаривала с Хитрюгой Кричем. Девочка посмотрела, как заполняются клетки, потом, повинуясь внезапному порыву, дождалась, чтобы палец внутри шара дорисовал нолик, и сама вписала крестик в одну из клеток.

Никакой реакции. Клетки медленно исчезли.

Прошло несколько секунд. Шар оставался совершенно черным.

«Сломала, – печально подумала Стиви. – Он больше не играет!»

Но тут в глубине сферы возникло какое-то движение – вспышка синего, быстро поблекшего цвета. К поверхности снова поплыли тонкие, как бритва, пересекающиеся линии, и на глазах у Стиви в центральной клетке возник нолик. Потом наступила пауза. У девочки екнуло сердце – она поняла: что бы ни находилось внутри черного шара, оно приглашает ее поиграть. Девочка выбрала клеточку в нижнем ряду и вписала туда крестик. Вверху слева появился нолик, после чего опять наступила пауза, чтобы Стиви могла обдумать ход.

Партия закончилась быстро, диагональю ноликов, шедшей сверху вниз справа налево.

Как только растаял последний штрих, появилась новая решетка, и в центре опять нарисовали нолик. Стиви нахмурилась. Кто бы ни сидел в шаре, он слишком хорошо понял, как надо играть. Но она уверенно сделала ход и проиграла даже быстрее, чем в прошлый раз.

– Стиви, покажи мистеру Кричу, что в нас попало.

Девочка испуганно вздрогнула. Неподалеку стояла мама с Хитрюгой Кричем. Но они не видели, чем она занята. Стиви пришло в голову, что портной, который шил пиджак мистеру Кричу, не иначе как чокнутый.

– Можно взглянуть, золотко? – поинтересовался, улыбаясь, Хитрюга и протянул руку.

Девочка медлила. Шар опять стал прохладным и совершенно черным, от клеток не осталось и следа. Ей очень не хотелось, чтобы шар заграбастала эта чужая ручища. Но мать наблюдала за ней, ожидая повиновения. Понимая, что в своем непослушании зашла сегодня гораздо дальше, чем следовало, Стиви протянула Хитрюге черный шар – и, едва выпустив его из рук, снова услышала вздохи поющих для нее ветряных курантов.

– И вот это разворотило мотор? – Крич тупо заморгал, взвешивая предмет на ладони. – Док, вы уверены?

– Целиком и полностью. Я знаю, что он легкий, но габариты соответствуют. Я же сказала: эта штука пробила мотор насквозь и застряла под крылом, над колесом.

– Непостижимо, как оно могло протаранить металл. На ощупь похоже на стекло… или на мокрый пластик.

Он быстро провел пальцами по гладкой поверхности. Стиви заметила, что никаких синих следов при этом не осталось. Мелодичный звон ветряных курантов был настойчивым, жалобным, и Стиви подумала: «Ему нужна я».

– Стало быть, его выбросило из той штуки, что пролетела мимо вас? – Хитрюга Крич поднес шар к солнцу, но ничего не разглядел внутри. – Первый раз вижу такое. Что это? Есть идеи?

– Никаких, – откликнулась Джесси. – Может быть, знают те, кто прилетел на вертолете. За той штукой их гналось целых три.

– Честно говоря, ума не приложу, что написать в отчете, – признался Крич. – Я хочу сказать, от столкновения и повреждений вы, конечно, застрахованы, но вряд ли в «Гордости Техаса» поймут, как детский пластмассовый мячик, ударив с разгона в мотор пикапа, пробил дыру. Что вы собираетесь с ним делать?

– Вот закончим здесь и сразу сдадим Вэнсу.

– Что ж, рад буду подвезти. Думаю, ваш пикап отъездился.

– Мама, – спросила Стиви, – а что шериф с ним сделает?

– Не знаю. Наверное, отошлет куда-нибудь выяснить, что это такое. А может, попробует вскрыть.

Перезвон ветряных курантов взывал к Стиви. Она подумала, что черный шар умоляет: «Забери меня обратно». Конечно, девочка не могла понять, отчего мама и мистер Крич не слышат курантов или что именно создает музыку, но сама слышала ее, словно зов товарища по играм. «Попробует вскрыть», – повторила она про себя и внутренне содрогнулась. Нет-нет, это было бы ужасно. Ведь если взломать оболочку, тому, кто сидит внутри, будет больно. О нет!

Стиви умоляюще взглянула на мать:

– Нам обязательно надо отдавать его? А нельзя забрать домой и оставить себе?

– Боюсь, что нельзя, киска. – Джесси коснулась щеки дочки. – Извини, но мы должны отдать это шерифу. Хорошо?

Стиви не отвечала. Мистер Крич некрепко держал шар в опущенной руке.

– Ну, – сказал мистер Крич, – пора к Вэнсу? – И начал поворачиваться к своей машине.

Музыка горестно взывала к девочке и придавала храбрости. На Стиви нахлынули такие мысли, каких у нее никогда раньше не бывало; претворить их в жизнь значило напроситься на верную порку, но девочка понимала: шанс у нее только один. Потом она сумеет объяснить свой поступок, а «потом» всегда кажется таким далеким…

Мистер Крич сделал шаг к машине. Стиви стрелой метнулась вперед, мимо матери, и выхватила черный шар из руки Хитрюги. Как только пальцы девочки обняли шар, ветряные куранты смолкли, и Стиви поняла, что поступила правильно.

– Стиви! – вскрикнула потрясенная Джесси. – Сейчас же отдай…

Но девчушка уже мчалась прочь, крепко сжимая в руке добычу. Она забежала за угол автозаправки Мендосы, выскочила из тени на солнце, чуть не попала под мусоровоз и проскочила между двумя огромными кактусами высотой с мистера Крича.

– Стиви! – Джесси свернула за угол и увидела, как девочка перебегает чей-то задний двор, направляясь в сторону Брасос-стрит. – Сию же минуту вернись! – крикнула она, но Стиви будто не слышала, и Джесси поняла, что дочка не намерена останавливаться.

Она пробежала вдоль сетчатой ограды, свернула за угол, оказалась на Брасос-стрит и скрылась из глаз.

– Стиви! – предприняла Джесси еще одну тщетную попытку.

– Кажется, она хочет оставить эту штуку себе? – спросил Крич, останавливаясь у Джесси за спиной.

– Не знаю, что на нее нашло! Клянусь, с тех пор как эта дрянь в нас угодила, девчонка точно взбесилась! Извините, Хитрюга. Я не…

– Да бросьте. – Крич хмыкнул и покачал головой. – Хочет бегать – пусть бегает, на то они и дети.

– Похоже, убежала домой. Ах ты черт! – Джесси была так огорошена, что едва могла говорить. – Не подбросите меня?

– О чем речь! Пошли.

Они поспешно вернулись за угол, к «бьюику» Крича… и обнаружили, что у машины стоят двое, один – в форме военного летчика.

– Доктор Хэммонд? – выступая вперед, сказал мужчина с подстриженными ежиком темными волосами. – Надо поговорить.