10 Days

1

Он не почувствовал момента, когда его тело разбилось о землю. В последнее мгновение сознание зафиксировало лишь далекие огни города, расплывающиеся в слезах, ледяной ветер, рвущий легкие, и странное, почти болезненное облегчение, когда асфальт стремительно приближался. Была доля секунды, когда он пожалел о своем решении — но было уже слишком поздно. Потом — ничего.

Абсолютная тьма. Не просто отсутствие света - плотная, вязкая субстанция, заполняющая сознание, как жидкий асфальт, заливающий легкие. Он пытался закричать, но не было ни рта, ни голоса, лишь одинокое сознание, плывущее в бесконечном черном океане без времени и пространства.

Когда тьма расступилась, перед ним возникло белое пространство без границ. Ни пола, ни потолка, ни стен — лишь бесконечная пустота, простирающаяся во все стороны дальше, чем хватает взгляда. И Оно.

Присутствие, которое нельзя было назвать ни богом, ни демоном. Нечто большее, древнее, всевидящее. Оно не имело формы, но он знал - оно наблюдает за ним, изучает, словно ученый рассматривает под микроскопом интересный, но в конечном счете незначительный образец.

— Ты не должен был умирать, — прозвучало в его сознании, и голос был подобен далекому подземному гулу, который чувствуешь не ушами, а каждой клеткой тела.

Он попытался ответить, но не смог— у него не было ни рта, ни голоса.

— Кто убил меня? — подумал он, и мысль эхом разнеслась в бесконечной белизне.

Тишина. Долгая, тяжёлая, как свинцовые тучи перед грозой.

— Десять дней, — наконец ответил голос, и каждое слово отдавалось в его существе, как удар молота по наковальне. — Десять дней ты будешь смотреть. Десять дней ты будешь знать. А на десятый — ты вернёшься. Но не как человек. Как дух. Как мщение.

—Зачем?

— Чтобы они поняли.

— Кто они? Поняли что?

Но ответа не последовало. Белое пространство начало расплываться, терять очертания, и он почувствовал, как его сознание куда-то уносится, утекает сквозь пальцы невидимых рук...

День первый — Пробуждение

Он очнулся в своей комнате. Солнечный свет, пробиваясь сквозь полузакрытые шторы, рисовал на стене знакомые узоры. Все было на своих местах, точно так же, как в тот день: груда немытой одежды в углу, ноутбук с десятком недописанных сообщений в соцсетях, пустые банки из-под энергетиков на подоконнике. На столе лежал тот самый листок с предсмертной запиской, который он так и не решился оставить. Казалось, вот-вот откроется дверь, и мама заглянет, спросит, не хочет ли он завтрака. Но он знал - это уже не его мир. Не совсем.

Первое, что он осознал - тишина. Полная, абсолютная. Ни стука сердца. Ни шума дыхания. Он поднял руку перед лицом - она была полупрозрачной, как дымка ранним утром. Сквозь пальцы просвечивали детали комнаты, будто он смотрел сквозь мутное стекло. Зеркало на стене не отражало его — лишь размытое пятно, едва напоминающее человеческую фигуру, как нечеткая фотография, оставленная под дождем.

Он попытался взять со стола телефон — пальцы прошли сквозь пластик корпуса, как сквозь воду. Раз за разом он пытался схватить аппарат, но тот оставался недосягаемым, словно мираж в пустыне. Когда он наконец сдался и попытался просто нажать на кнопку включения, палец прошел сквозь экран, не оставив ни малейшего следа.

— Я призрак, — прошептал он, и слова повисли в воздухе, никем не услышанные, потерянные в пустоте комнаты, которая когда-то была его домом.

День второй

Он вышел на улицу, прошел сквозь закрытую дверь, не ощутив ни малейшего сопротивления. Город жил своей обычной жизнью: люди спешили на работу, смеялись, ругались, толкались в метро. Никто не смотрел на него. Никто не замечал. Он кричал, размахивал руками перед лицами прохожих - все шли сквозь него, как сквозь воздух, не обращая внимания на полупрозрачную фигуру с глазами, полными отчаяния.

В кафе за углом сидели его "друзья" — те самые люди, которые еще вчера называли себя его близкими. Они занимали их привычный столик у окна, пили кофе, смеялись над какой-то шуткой. Он подошел ближе, встал прямо за спиной того, кто когда-то называл себя его лучшим другом.

— Слышал, тот парень наш бухнулся? — один из них, толстый, вечно жующий что-то, смачно откусывал бургер, даже не пытаясь скрыть свое равнодушие.

— Серьезно? С какого этажа? — второй, кучерявый и тощий, с вечной ухмылкой на лице, даже не оторвался от телефона.

— С десятого, кажется. Вчера вечером.

— Ну и дурак, - какая-то девушка из их компании за их столом закатила глаза, поправляя волосы:
— Всего-то из-за пары тройок. Да и девка его давно к другому подкатывала.

Они засмеялись. Все трое. Как будто речь шла не о смерти человека, а о какой-то забавной истории, которую можно обсудить за чашкой кофе. Он стоял за их спиной, несуществующая кровь стучала в висках, руки сжимались в кулаки. Попытался опрокинуть стакан - пальцы прошли сквозь стекло, не оставив ни малейшего следа:
— Зачем вы... почему... — его голос терялся в общем гуле кафе, никем не услышанный, никем не замеченный. Как и он сам при жизни.

День третий

Его девушку он нашел в их парке, на той самой скамейке у пруда, где они впервые поцеловались. Она сидела, сжимая в руках его фотографию - ту самую, что сделала в день, как они 4 года встречаются. Ее глаза были красными от слез, макияж размазан, губы дрожали. Время от времени она проводила пальцами по его изображению, словно пытаясь стереть границу между фотобумагой и реальностью.

— Прости... — шептала она, и голос ее дрожал, как лист на ветру. — Я не заметила... не помогла... Я думала, это просто очередная твоя депрессия... Ты же всегда так... Я думала все наладится, все будет хорошо... Я думала что все делаю правильно...

Он опустился рядом, попытался обнять ее - руки прошли сквозь, оставив лишь легкий холод. Она вздрогнула, оглянулась, но увидела лишь пустоту. На мгновение в ее глазах мелькнула надежда, сразу же сменившаяся новым приступом отчаяния.