Агата

Глава 1 Позабытый мир

— Когда-то, очень давно, эта земля была полна цветов и ягод. Она дарила жизнь, наполняя её неповторимым смыслом, который так дорог каждому. Она дарила краю красоту. Я до сих пор помню, как прекрасны были цветы, их запах, иногда очень приятный, а иногда резкий, заставляющий чихать. И как чудесно было чувствовать покрытую росой траву под ногами. Прогуливаться по лесу. Просто бродить по тропке по краюшку уже зацветшего, покрытого зелёной ряской пруда, из которого тонким ручейком пробегая по склону горки, вода переходила в неглубокую, но такую звонкую, быстро бегущую реку. Как рука тянулась сорвать цветок и впрясть его в волосы. Как манила земляника красными пятнышками, выглядывающими из-под листьев. Хотелось коснуться её губами, положить ягодку в рот и, раздавив языком, почувствовать её сок, растекающийся по гортани. Я помню туманы, густые и словно живые. Хотя они и сейчас есть. И даже чаще, чем они появлялись взору раньше. Я помню пение птиц. Так странно. Почему меня тогда забавляло их пение? Не понимаю! Я помню, как мне хотелось смеяться и петь. Я помню, как замечательно было тогда, хорошо. Светло и уютно. Те дарующие ожидание чего-то нового рассветы. И те окрашивающие алым заревом полнеба закаты. А облака? – она закрыла глаза, казалось, представляла сейчас себе этот момент. То небо, покрытое красным цветом, и плывущие мимо неё облака, что, схватив собою кусочек заката, окрашивались в розовый цвет. Походили на сахарную вату. – Какие тогда были красивые облака. Куда же сейчас всё подевалось? – она сидела на подоконнике и смотрела в окно сквозь решётки, что оплетали раму по всему пространству ветвистыми, словно то были ветки винограда, а не железные прутья, вертикальные, они словно росли из того подоконника, на котором она сидела. А от каждого прута отходили железные листья винограда, что соединялись с другими прутьями. Такие узкие и прочные. Казалось, из этой тюрьмы невозможно сбежать. Казалось, и не стоит ждать нового счастья. И, может, сейчас и держали её на этом свете только те воспоминания, которые она так берегла в своем сердце. Воспоминания о своей семье и о своем доме. – Но что же случилось потом? – продолжила она свой разговор. – Потом люди показали свою жадность. Я всё понимаю. Конечно. Нам нужны дома, чтобы жить. Нам нужен огонь, чтобы согреть тела, чтобы накормить себя. Нам нужны города, иначе и не вышло бы толку. В одиночестве гибель. И пустота. Но жадность погубила многих. Жадность и алчность тех, кто согнал лесных тварей с их территорий. Кто выиграл тогда в неравном бою. Кто растоптал те цветы и подавил кусты земляники. – Она снова замолчала и посмотрела в окно. – Города росли и развивались. И жить становилось дороже. И нужна была новая земля. И нужны были новые дома. Люди отобрали это у них, сами того не заметив. И тогда восстал он. Наречённый хранителем жизни лесной. Убитая горем многочисленных потерь душа, погружённая в землю лесную. Он встал, возвышаясь над своим народом. Его тело, словно сотканное из древесной коры и травяных соков, было окутано мощью. Рога, созданные из ветвей, венчали его голову, словно царственная корона. Он не был ни человеком, ни животным. Он был порождением темных, порочных и злых сил, соткан из жизней, погребенных в этой земле. И тогда он посмотрел на людей и на остатки леса, что были съедены их жадностью. Сотни тысяч деревьев вырублены. Сотни тысяч животных убито зря. Я, наверное, не понимаю чего-то. Ведь я такая же, как и они. И я не считаю людей плохими. Но хранитель решил иначе. Хранитель призвал матерь земную и показал ей ту боль. Он показал ей слезы деревьев. Он показал ей кровь убитых животных и птиц. Погибших за время вырубки леса. Те жизни, что могли появиться на свет, больше никогда не появятся. Жизни из разбитых птичьих яиц, что созревали в поломанных гнездах. Тех зверей, что сгорели в дуплах деревьев. Те норы, что были вытоптаны и разломаны. И тогда матерь подняла из недр земных могучих воинов, что были сотворены из дерева и камня. Из огня и воды. И были эти войны сильными. И были эти войны жестокими. Ведь не было в тех воинов сердца, как у человека или животного. Они были сухими, как те деревья, и твердыми, как тот камень. И холодил огонь, и грела вода их плоть. И уничтожали те войны всё на своем пути. Разрушали города, топтали людей. И не было боли конца и края. И не было крови конца.Крови, что пропитала эту землю, сделав её проклятой, злобной. И шёл хранитель по сгнившим полям с гордо поднятой головой. Сейчас этот пепел и те крики радовали его слух. Страдания и боль. Всё вернулось его врагу в большем количестве. И прозвали люди тех существ Тиранами, а хранителя дьяволом лесным. И бежали они прочь, но никто убежать не мог от гнева его. И его грозной армии Тиранов. Но было так лишь до одного момента. - Девушка вздохнула и снова провела ладонью по железной лиане решётки, её клетки. Того бесконечно ада, губительного и отвратного. Но она уже не чувствовала ненависти. Казалось, она уже не способна испытывать чувства. Просто была лишена и боли, и ненависти, и, быть может, сострадания. Всё, что она знала сейчас, это комната и это окно. Эта тяжёлая решётка, которая давит на неё. - Однажды у окраины сгоревшей деревни хранитель увидел девочку, что пряталась за толстым стволом берёзы и плакала. Тираны полностью разрушили тот город, в котором она жила. Убили её родных и близких. Она осталась абсолютно одна. Безвольная, потерянная, напуганная. Она обнимала это дерево руками и просила великую мать землю избавить её род от гибели. Прекратить уничтожение. И хранитель пригнул перед нею колено, и она тогда посмотрела на него. В её голубых глазах он не видел страха перед смертью, лишь боль многочисленных потерь. Всё то, что чувствовал он, глядя на вырубленные леса. И тогда её голубые глаза напомнили то небо, что дарило свой бирюзовый цвет. Те времена, когда жизнь была ещё людям не так цена, как сейчас. И он поднял руку, провел ладонью по запутанным светлым волосам девочки. И девочка отпустила дерево и обняла его руки. Она умоляла его прекратить эту войну. Что она знает, что люди поняли свою ошибку. Что готовы изменить тот образ жизни, что вели раньше. И что она готова пожертвовать собою ради жизни других. Сейчас она смотрела на него. На его огромные рога и лицо, испещрённое шрамами и красными прожилками вен. Его лицо напоминало человеческое и в то же время звериное. Вместо кожи была древесная кора. Но она не боялась его. Казалось, наоборот, она тянулась к нему. Она сказала, что готова отдать и свою кровь, и свои кости. Развеяться прахом над полями, лишь бы вернуть земле долг. И услышала её слова матерь, поднялась из недр земных, и появилась она перед девочкой в образе человеческом. И сказала тогда матерь, что готова отступить и что готова простить. Но проклянёт она леса, и города, и что не сможет род человеческий более гулять между деревьями и любоваться красотой природы прежней. И что позволит она оставшимся в живых создать поселения, лесами окружённые.

Проклятье

И вот лесные существа собрали выживших людей и заставили их преклонить колени перед богиней. И сказала богиня, что люди должны выбрать пятерых самых крепких и сильных мужчин, которые смогут вести за собой остальных и прославлять её имя. Имя богини-матери. Хозяйки земель и лесов. И среди выживших нашлись такие люди. И тогда матерь нанесла на тела мужчин знаки древних. Знаки деревьев могучих. И назвались те мужчины владыками, так как вместе с теми символами даровала им матерь силу неземную. И могли те владыки управлять огнём и водою. Эти владыки могли управлять мыслями людей. Они способны были вдохнуть жизнь в мёртвые зёрна и оживить гнилую землю, чтобы люди могли прокормить себя. Но самое главное — они могли свободно входить в леса, не опасаясь возмездия. И не боялись они тварей лесных. И не боялись они Тиранов, что ушли в леса. – Девушка остановила речь, вздохнула и, оглянувшись, оглядела свою небольшую комнату. Стены тёмно-бардового цвета, казалось, сжимали и без того небольшое пространство, а тёмно-серые потолки, украшенные лепниной в виде веток большого дерева, только усиливали это ощущение. Широкая кровать из чёрного дерева занимала большую часть комнаты. Туалетный столик с небольшим зеркалом, обрамлённым металлической оплёткой с замысловатым орнаментом, был наполнен украшениями из жемчуга и драгоценных камней. Небольшой шкафчик довершал убранство комнаты. Она была здесь совсем одна, словно забытая и заброшенная игрушка какого-то злобного гения. – Тираны продолжают и сейчас бродить по краю леса, охраняя свои границы и убивая каждого, кто захочет нарушить волю богини. – Она снова перевела взгляд на лес. – И разбились люди на пять групп. И создали люди пять маленьких городов, что не могли больше увидеть друг друга никогда в своей жизни. И даже это было желанным для них. Нужным. А что насчёт той девочки. – Она снова вздохнула и закрыла глаза. Казалось, сейчас на неё нахлынула боль воспоминаний, от чего по щеке скатилась немая слеза. Казалось, она не могла позволить себе плакать. Не могла позволить издать хоть звук. – Хранитель забрал девочку с собой. Он говорил, это будет платой, которую она обещала отдать мёртвой земле. – Она вытерла слезу кончиками пальцев и, подняв ладонь, стала рассматривать блестящую капельку с радужным отливом на пальце. – Но мир, которого я знала, не вернулся. Больше не было тех облаков и закатов. Небо навсегда затянули серые тучи. Вместо того пруда и речушки появились болота. Вместо земляники выросли кусты вороньих глаз. Всё изменилось. И лишь только туман. Вот он остался таким же, как был. Укутывающим меня своим мрачным и нежным одеялом. И даже тебя мне теперь не коснуться. Не пробежаться по полю. Не спрятаться в тебе от той скуки и одиночества, убивающей меня. Закрытая от всего мира в этих стенах. В этом убивающем меня одиночестве.– Она провела пальцем по решётке сверху вниз и соскользнула с широкого подоконника. Сняв с плеча шёлковый шарф лилового цвета, она смотрела сейчас сквозь него, казалось, её забавляла его форма и его структура. Забавляло, что он вот такой, прозрачный и украшенный серебряной нитью, которая переливается на свету, создавая впечатление, будто шарф покрыт лиловыми и серебряными искорками.

Сделав несколько шагов, она бросила шарф на ширму, стоящую у стены, и, развернувшись, окинула взглядом комнату, такую же пустую и одинокую, как и она сама. – Как же это всё меня убивает, губит. Это мерзкое одиночество и эта мерзкая решётка на окне. – Она расстегнула застежки на корсете и повесила его также на ширму. Белым саваном на её плечах повисло платье, выделяя все неровности её достаточно молодого тела. – Как же вы все ошибались тогда! Лучше бы вы не боролись за жизнь. И я. Я такая же, как и они. И мне сейчас не желанно всё это. Эта девочка не осознавала, какие испытания готовит ей жизнь. Она не знала, что её ждёт боль и страдания, что где-то в мире есть мрачная суета, которая словно ядовитая змея будет подползать к ней, обвиваться вокруг, словно невидимые оковы, и душить её. – Девушка пошатнулась, сделала несколько шагов вперёд таких прерывистых, что было непонятным то состояние, в котором она сейчас находилась. Она медленно задрала юбку своего платья и забралась на кровать, вытянув ровной струной позвоночник, после чего свалилась спиной на матрас. Красного цвета покрывало делало её кожу более бледной, более мёртвой. Практически в тон тому платью, что было на ней надето. Отдающей непонятной серостью. Хотя откуда здесь было взяться чему-то другому, загару или хотя бы блеску свежести, в этой серой и мрачной обстановке. В тучах, сквозь которые не проникало солнце, трава не могла расти в полную силу, цветы не распускались, а деревья не давали хороших плодов. Её светлые волосы, почти белые, рассыпались по подушке, покрывали её словно ручейки быстрой реки. Она закрыла глаза и, раскинув руки в стороны, казалась сейчас совсем неживой. И лишь лёгкое пение говорило, что это не так. Девушка напевала тихую мелодию. Мелодию старой колыбельной, которую когда-то давно ей пела мать. Единственное, что ей осталось от мира людей. От семьи, от той жизни, что она так сильно любила когда-то.

А тем временем в городке жизнь шла своим чередом. Из-за нехватки света солнечного было трудно вырастить что-то на земле, что была такой сырой, пахнущей гнилью. Всё в ней умирало. И лишь силы владыки могли даровать жизнь семенам, дать им силы прорости и выжить в той земле. Из-за этого жизнь городских людей также представлялась чем-то вроде рабства, зависимостью от того, кто обладал силой матери-земли — богини, которой они теперь поклонялись. И эта зависимость сначала пугала, но потом превратилась в обыденность. И сейчас люди шли к владыке с подношениями для богини, дабы получить взамен чистую воду и плодородную почву. И он давал им то, что требовала жизнь. И забирал взамен, что требовала богиня. Кровью за жизнь платили они. Кровью не обычной, а кровью первенцев каждой семьи. Что просила она, что хотела от них? Каждый год владыка освещал путь к лесу для тех, кто был выбран народом, дабы принести богине обещанный дар, крови, что возлюбила она сейчас. И было так, что каждый год, когда небо очищалось от туч, что пропускали лунный свет, должен был избранный человек прийти к лесной границе в сопровождении великого владыки. И начертал владыка на теле человека того символ матери-земли. Символ в виде ствола дерева, от которого тянулись ветви к небу. Должен был тот человек войти в лес и отдаться воле богини. И разрывали его на части твари лесные, и топтали его останки Тираны своими каменными ногами. И успокаивалась земля, засыпала снова. И позволяла она людям выращивать пшеницу, фрукты и овощи для своих нужд. И пусть урожай был невелик, люди были счастливы уже тому, что имели. Что хоть не умирали они с голоду. Что могли продолжать род свой и жизнь свою. И чтили они владыку, уважали или просто боялись. Это уже было неважно ни для них, ни для самого владыки. Жизнь текла своим чередом, и никто не сопротивлялся, никто не боролся и не старался хоть как-то изменить это. Всё, казалось, устраивало сейчас всех. Да, притерпелось. Да, переборолось. Каждый должен был смириться и принять обстоятельства как данность. Но действительно ли всем было так просто следовать за судьбой и жить так, как велит правитель? И каждому ли хотелось отдаться на растерзание лесным тварям в назначенный день? Конечно же нет. Были и те, кто желал сопротивляться и не желал играть по правилам. И это были в основном молодые и сильные люди. Те, кому уж точно умирать не хотелось. Но среди них были и те, кто желал сбежать из города. Перебраться через проклятый лес и найти других людей. И уж больно интересно было, как живут они там, за лесной оградой. Что творится в других подобных ихнему городах. И рассказывали люди, что действительно были те, кто сумел перебраться через лес. Но пришлось им ради этого служить в доме владыки. Что работали они усердно и учились знаниям, богиней дарованным. И что нарекал их владыка своими помощниками и позволял им через лес пройти. И рассказывали старики, что видели, как уходили люди. И как молчал лес. Не жалел истребления. А значит, работало то знание, в которое владыка посветил их.

Пропащие

- Смотри! Смотри! – слышался молодой мужской голос из-за угла. – Подожди еще немного! – еле слышный, но при этом хорошо разборчивый. – Уходит! Уже близко к дверям! – и вот голос стал громче. – Хватай! – В этот момент из-за угла выбежал ещё один юноша. Он стремительно пронёсся мимо мясной лавки, схватил со стола довольно крупный кусок вяленого мяса и скрылся из виду. Вслед за ним из-за угла выбежали ещё трое парней. Они тоже схватили с прилавка кусочки мяса и убежали.

- Эй вы, воришки! Только попробуйте попасться мне на глаза! – из домика вылез толстенький мужичок с пышными усами и лысой головой. – Паразиты бездомные! – Он положил большой нож на стол и внимательно осмотрел оставшиеся мясные кусочки. Он готовил мясо особым способом: высушивал его на горячих углях и обтирал пряными травами. В те времена многие поступали так же, чтобы продлить срок хранения мяса. Высушенное мясо хранили в холодных подвалах, как и остальные продукты.

- Опять мальчишки балуются? – к нему подошла худенькая женщина с впалыми щеками и наполненными проседью волосами, убранными под серый платок.

- Тоже мне баловство! – С явным недовольством в голосе проворчал толстяк, протирая лысину платком, на котором были видны следы старой крови. – Вредители! В их возрасте уже надо о будущем думать, а не воровством заниматься!

- Так какое же будущее может тут быть? – сказала женщина на вдохе и, приближаясь ближе к мужчине, поставила на край прилавка небольшую корзинку с яблоками, что были зеленовато-желтого цвета с покрытыми темными пятнышками бочками. – Разве есть будущее у молодежи сейчас? Или то, ради чего стоит думать, строить планы? Какая жизнь их может ждать? Быть может, они и не поступали бы так, если бы знали радость жизни. Знали, что значит любить или уважать? – На что толстяк лишь махнул рукой и, наконец-то прекратив протирать свою лысину грязным платком, убрал его в карман своего фартука, который был не чище того платка. После чего вытянул из-под яблок тряпочку и, завернув в него четыре кусочка сушёного мяса, отдал сверток женщине. – Спасибо тебе! – Женщина взяла из его рук сверток и, убрав его в карман столь же серого платья, поклонилась ему в знак благодарности. Ведь он дал ей больше мяса сейчас, что она могла бы обменять у него на то количество яблок, что она принесла сегодня ему.

- Иди уже! Иди! – Он снова замахал рукой, как будто хотел прогнать её от своей лавки. – В следующий раз придешь, когда и корзинку свою заберешь. А сейчас нечего мне мешаться, еще убыток подсчитать надо.

В городе уже давно сложилось так, что деньги, богатства и золото потеряли свою прежнюю ценность. Люди обменивались друг с другом тем, что могли вырастить. Некогда было пользоваться бусами и серьгами по назначению: все были заняты работой и трудом.

В городе не было праздников — ни музыки, ни танцев. Казалось, даже обычный смех был под запретом.

Но почему? Чего так боялись эти люди? Может быть, они боялись владыки, который, по слухам, был очень суровым и строгим? Говорили, что видели, как он заживо сжигал своего нерадивого слугу, который не смог выполнить его приказ. А ещё говорили, что этот слуга жив и его стоны слышны в подвалах того страшного дома, который люди старались обходить стороной, чтобы не разгневать владыку и не навлечь беду на себя. Или, может быть, сама земля не позволяла им радоваться и веселиться? На эти вопросы уже никто не мог дать ответа.

- Вы видели, а? Вы это видели! – смеялся один из молодых людей, демонстрируя достаточно большой кусок мяса, сворованный им. – А вы похватали мелочь!

— Зато наши точно съедобные и не сырые! – высказался другой, при этом вгрызаясь зубами в мясо. Отгрызая небольшие кусочки и долго разжёвывая. – А твой хоть и большой, но внутри сырой будет. И высушить здесь негде. Сгниет твой кусок, и всё!

- Не сгниёт! – Молодой человек, нахмурившись, ответил и, достав нож из ножен на ремне, аккуратно разрезал большой кусок мяса на пять ровных полосок. К сожалению, мясо оказалось сырым внутри, и молодой человек, не теряя времени, достал металлическую пластину, которая, вероятно, раньше служила подносом в старой харчевне. Разложил на неё куски мяса. После он достал огниво и, накидав травы на каменный уголь, что был окружён каменной обкладкой, так, чтобы огонь из данного сооружения не мог перейти на деревянные балки старого пола или стен, поджёг траву, и та нехотя начала тлеть. Тонкой и тёмно-серой струйкой от той травы потянулся дымок, поднимающийся в воздух. – Сейчас мы это мясо поджарим!

- Смотри только, чтоб сильно жареным не воняло. Не хотелось, чтобы нас заметили жители города. Сдадут же владыке, и что тогда делать будем? – проговорил третий, облокотившись спиной о толстую балку, что стояла посередине этого разваливающегося домика и, казалось, именно благодаря ей этот домик до сих пор не развалился полностью. – Мы с вами идеально подходим на роль, так сказать, дара богине. А я, честно говоря, не хочу входить в эту роль.

- Не парься. – Сказал парень, который пытался разжечь огонь, но у него не очень получалось. Сырая трава попусту никак не хотела загораться, чернела и пускала дымок, который наполнял помещение отвратительным запахом. – Давай же ты! – протянул он фразу, и вот наконец трава сдалась и начала гореть. Тусклым язычком показалось пламя, такое ленивое, не желающее разгораться, но и этого было достаточно, чтобы угли взяли тепло, нагрелись. Мясо, конечно, не могло на этих углях прожариться, скорее просто подсыхало быстрее. И теперь в помещении запах гнилой, жёванной травы смешался с лёгким запахом подкопчённого мяса. – Воо! Получилось, а вы и не верили!

— Важно, чтобы нас не поймали, остальное не имеет значения! – снова высказался тот, что стоял, облокотившись об толстую балку. – Вам смех. Мне нет! Вспомните Роху. Что с ним в прошлом году стало? – Он подошел ближе к тлеющим углям и провел над ними рукой, словно желая ухватить то тепло, что они даровали, своею кожей. - Он тоже думал, что можно вот так безнаказанно делать всё, что ему хочется, а потом люди показали на него, когда выбирали того, кем пожертвовать для богини. И в итоге он погиб. А вы хотите закончить так же, как он?

Обитатели разрушенного дома

— Не смей так говорить о ней! — резко ответил Якоб и, быстро подойдя к парню, отобрал у него яблоко. — Если ты не уважаешь девушку, которая так хорошо к вам относится, то не ешь её еду!

- Да ладно тебе, Якоб! Вот и всё! — произнёс мужчина, который закончил жарить мясо. Он аккуратно обернул металлический поднос старым пятнистым полотенцем и, неся его к столу, поставил на край тряпки, которая служила скатертью. – Он глупый еще и ничего не понимает. Вот и говорит, что думает. Вспомни себя в шестнадцать лет. Какие мысли в твоей голове были, когда ты видел девушек, что служили у владыки? А что люди говорят, да пусть богиня им судьей будет. – Он разложил кусочки мяса по тарелкам, что были достаточно грязными, с остатками прошлой еды. И поставил их перед каждым из парней. – Мы все с вами сейчас одна семья. Так давайте не будем ссориться. И наконец-то поужинаем. И огромное спасибо прекрасной девушке, которую покорил наш Якоб! Эта парочка буквально спасает нас от голода!

- Во! – воскликнул пятый парень, которого все называли Дэвидом. Светловолосый и кудрявый молодой человек, на голове которого была мятая кепка, не отличающаяся особым стилем. – Вот это правильные слова! – Он быстро прошёл по комнате и остановился у стола. – Где там фляга с вином? – И самый молодой из них, тоже светловолосый, голубоглазый, протянул ему флягу. – Выпьем за то, чтобы мы прожили как можно дольше! И чтобы нас с вами не могли поймать городские собаки и приспешники Адриана и этой богини! – Он сделал глоток вина, что было достаточно крепким и сладким. – Ух! Крепкое, зараза! – Протянул он, сморщившись, закрыл глаза и затряс головой. – За пропащих! – Он передал флягу следующему.

- За пропащих! – сказал Кевин и тоже отхлебнул вина из фляги. Парень, что был уже не раз пойман городскими стражами. Эти люди жестоко наказывали тех, кто, как и они, был вынужден заниматься воровством, чтобы сохранить свою жизнь. Об этом красноречиво свидетельствовали шрамы от плетей на теле молодого человека. Именно поэтому он испытывал ненависть как к стражам, так и к горожанам. Но больше всего он ненавидел владыку – Адриана и всех его приспешников, а потому и к Лиззи относился с опаской. Этот парень, которому вот-вот должно было исполниться двадцать лет. Темноволосый молодой человек с короткой стрижкой, хотя и слегка взлохмаченной, был одет в рваную одежду, как и все они. Тонкая полоса шрама разделяла его левую бровь на две части. – И впрямь вино потрясающее! – после чего он передал флягу следующему.

- За пропащих! – проговорил и он, так же отхлебнув из фляги и протерев рот рукавом. Этот парень был самым молодым из них. Адаму неделю назад исполнилось лишь шестнадцать лет. Низкого роста, худой. С торчащими в разные стороны рыжими волосами и россыпью веснушек по всему лицу. – Ой! Фу! – сказал он и протянул флягу Якобу.

- За пропащих! – Так же сказал Якоб и тоже сделал глоток вина. Он был самым старшим из них, уже перешагнув порог в двадцать пять лет. Поэтому он с особым нетерпением ждал того, к чему стремится каждый молодой человек — любви и заботы, тепла и нежности. А главное, в нужде быть с кем-то рядом. Быть нужным не только пропащим мальчишкам, но и красивой девушке, с которой он мечтал связать свою жизнь в будущем. Он понимал, что сейчас это невозможно, и пока она служит владыке, он не сможет на ней жениться. Поэтому им приходилось встречаться тайно, под покровом ночи, прячась за старыми полуразрушенными сараями. Чуть дальше от города, где рос одинокий старый дуб.

- За пропащих! – в руки взял флягу последний из них. Винсент. Но все ребята его называли просто Вит. Длинные темно-каштановые волосы были собраны в конский хвост и украшены серой лентой. Льняная рубашка, заправленная в брюки из плотной тёмной ткани, дополняла образ. На ногах были сапоги, чья кожа уже начала отслаиваться. – Якоб, а вот скажи мне, твоя подружка не знает случаем, как сбежать из этого города? Помнишь парня, что с нами мясо у старика тягал в прошлом году? Так вот люди говорили, что он к Адриану ходил и что тот ему какой-то секрет раскрыл. И что парень тот смог через лес пройти без опаски быть Тиранами раздавленным. И говорят, что он и правда сбежал. Вот может она знает чего? Может, видела чего?

— А тебе-то это зачем? — удивлённо спросил Якоб, продолжая жевать мясо.

- Убежать отсюда хочу. – ответил Вит. – Вот я хочу просто знать, во всех пяти поселениях такая же тирания от владыки исходит или это только наш такая мразь? Он же всё у людей забрал. Ничего уже не осталось. И девчонок наших себе забирает! Это же несправедливо!

- Прям-таки за девчонок ты распереживался? – хихикнул Адам, оторвав от цыплёнка ножку, обглодал её до кости за пару секунд.

На самом деле я просто сбежать хочу! А что? Я боюсь, что эти гады на меня покажут и отправят в лес этой своей богине на растерзание! А вы не боитесь? – спросил он, и все дружно покачали головой. – Вот именно, что боитесь! Вот почему я стремлюсь раскрыть эту тайну нашего владыки. Я хочу научиться становиться невидимым для лесных обитателей и как можно дальше уйти отсюда!

— Завтра я спрошу у неё, — сказал Якоб, с трудом проглотив кусок мяса, и запил его вином. Поставив флягу на стол, он направился в дальний угол, где располагалась их импровизированная спальня. Она была устроена из старых одеял и тряпок, расстеленных на деревянных досках, которые когда-то служили полом, но теперь были поломаны. Сломанная стена создавала иллюзию ширмы, отделяя это место от остальной комнаты и обеспечивая тень.

Домик, в котором они жили, располагался на окраине городка. Это было старое, разрушенное строение, которое уже лет десять как пришло в упадок. Оно сильно накренилось на левый бок из-за прогнивших от сырости брусков и уже давно не было жилым.

Поговаривали, что когда-то в этом доме жил первый слуга владыки. Именно поэтому его никому не отдали в пользование. Точнее, люди сами избегали его, считая проклятым и обходя стороной. Всё потому, что этого слугу нашли мёртвым. Вот почему мальчишки использовали эту легенду в своих интересах. Они наряжались в одежду, которую нашли в том домике, и бродили по окраине, пытаясь отпугнуть незваных гостей от своего убежища. А поскольку никому они не были нужны, кроме стражей, которые мечтали о том, чтобы огреть их палкой по хрептине или отрубить руку за воровство, их и прозвали пропащими ребятами.

Часть 2 Потерянные чувства

Эти ребята всегда поступали так: днём они спали, чтобы проснуться под вечер и в темноте совершить очередное дело. Обычно они что-нибудь крали и немного съедали, потому что всю еду, которую им передала Лиззи, они уже съели прошлой ночью. – Эй, Якоб, скажи своей красотке, пусть побольше еды у лесного дьявола возьмет. И винца! Ух, больно вкусное было! – проговорил достаточно громко Кевин. – На нашу компашку одной фляжки мало!

- Пить вредно! - хихикнул Вит и, приблизившись к Якобу, похлопал его по плечу. - Не забудь у неё спросить о том, о чем мы вчера разговаривали. Я правда хочу убежать из этого проклятого города!

- Да чем тебе этот город-то неугоден? – хмыкнул Адам, развешивая при этом бельё, что они перестирали не так давно в собравшейся в тазу дождевой воде после ливня, прошедшего ночью. – Вон как Якоб сделай. Найди себе подружку и расслабляйся с нею по ночам. А то собрался он бежать куда-то.

- А это, мелкий, не твоё дело! – ругнулся на него Вит, после чего, повесив сумку на плечо, пошел в город. – Не забудь спросить её хорошо! - Да и остальные тоже в город побрели. Все, кроме Якоба и Адама. Адам не участвовал в воровских делах. Он обычно оставался дома, чтобы охранять его от непрошеных гостей и поддерживать порядок, насколько это было возможно в условиях того хаоса, что творился в том домике. Так и Якоб редко выходил в город, а если и отправлялся туда, то только ради подработки. Он помогал старикам и старушкам, иногда мог поработать в огороде или достать воду из колодца. За это люди платили ему, как могли. Ну а чем тут заплатишь-то? Где яблок, где груш. Где чем смогут, тем и заплатят. И то хорошо. Лишь бы с голоду не умереть раньше, чем угодить в руки стражам. Или под корни Тиранам. Хотя именно таких, как Якоб, городские жители не желали отправлять в жертву богини, в отличие от тех воришек, которые считали, что лучше булку хлеба стащить, чем грядку вскопать.

Той тёмной ночью, когда уже весь город уснул, Якоб снова пришёл под заветный толстый дуб, туда, где встречался он со своею любимой. Она, как обычно, ждала его, крепко обняв небольшую корзинку, наполненную едой, которую ей удалось вынести из дома хозяина. Хотя это были в основном остатки пищи, но даже они выглядели лучше того, что он мог бы заработать в городе. — Ты пришёл. — на вдохе произнесла она еле слышно. Увидев его, и, поставив корзинку на землю, она пробежала слегка и, обняв его крепко, повиснув на шее, поцеловала в щёку. — Кажется, я ждала тебя очень долго.

- Прости! – протянул он столь же тихо, как и девушка. Медленно передвигаясь по влажной земле, он осторожно продвигался вперёд, возвращая её обратно к стволу большого дерева. – Я помогал госпоже Абили. Надо было починить дверь, что слетела с петель. Женщина пожилая, и я не мог ей отказать в помощи. – И вот он приблизился к толстому дереву, обнимая её ещё крепче и прижимая спиной к твёрдой коре.

- Ты у меня такой добрый. – прошептала она, не убирая рук от его шеи, улыбаясь слегка, улыбкой, что сама собой растягивалась на её лице, показывая белые ровные зубки. – За это я тебя и люблю. За то, что ты не утратил человечность в этом ужасном месте. – И она слегка приподнялась на мыски, слегка коснулась своими губами его губ, так по-скромному, так по-детски невинно. Но он вдруг сжал девушку сильнее в объятьях и сильнее прижал к дереву. Он всосался в её губы более страстным поцелуем, проникая в рот языком, что начинало пугать девушку, заставляло трястись всё её тело, дребезжать сердце. Он спускался ниже, страстно смакуя кожу её шеи и плеч в желании снять с неё платье, отчего, отдернув поясок, что был обмотан вокруг её талии, отшвырнул его в сторону. Стянул с плеча край платья и снова впился в бледную кожу губами. – Что ты делаешь? Хватит! Прекрати! – застонала девушка в попытке вырваться, запретить ему себя трогать и целовать. Она била его кулаками по спине. – Хватит! – прокричала она еще громче, сейчас она уже не боялась быть замеченной людьми из города и не боялась, что про её ночные прогулки узнает хозяин. Всё что угодно, лишь бы он прекратил себя вести так по-непривычному для неё. – Ты сам на себя не похож. Почему? – Она простонала, не в силах сдержать слёзы, которые уже скапливались на её ресницах. С трудом проглотив комок обиды, застрявший в горле, она почувствовала, как по её телу пробежала дрожь.

- Почему ты не хочешь дать мне то, что позволено твоему господину? – Он прошептал эти слова, не в силах отпустить девушку из своих объятий. Не в состоянии остановиться, он осыпал поцелуями её изящную тонкую шею. – Почему ты позволяешь ему прикасаться к себе, в то время как меня отталкиваешь? Если твои губы шепчут мне о любви, то почему ты так поступаешь?

— О чём ты говоришь? — она обвила его лицо руками, заставив его оторваться от её кожи и посмотреть в её полные слёз глаза. — Откуда ты услышал такие ужасные вещи обо мне?

— Люди в городе говорят, что все девушки в доме владыки прислуживают ему и в спальне! — ответил он, и девушка закрыла глаза, словно пытаясь сдержать слёзы, которые уже и без того лились из них мощным потоком. — Так говорят люди, и так говорят мои братья. Что же мне думать, родная? Как мне справиться с тем желанием, которое я сдерживаю каждый раз, когда ты рядом со мной?

- Кто-то сказал, а ты поверил? – она опустила глаза, вздохнула прерывисто и так скованно, с той ноткой обиды, что сейчас мог он прочесть в каждой тонкой морщинке, появившейся на её лице. – Ты сомневаешься в моем целомудрии? Это ладно, я стерплю! Но ты сомневаешься и в моей верности тебе? И после таких мыслей обо мне ты можешь сказать, что любишь меня? – она затрясла головой. – Это подло и унизительно. – Он покачал головой, казалось, понимая, что за глупость сейчас совершил, и сделал шаг назад. Сейчас не знал, что мог бы сказать ей, как оправдать свои слова и действия. Как исправить эту ошибку и не дать разрушиться тому, что жыло между ними? Но девушка стерла слезы с лица, как-то небрежно смахнув их с кончиков пальцев. – И как бы то ни было обидно, людям рты не закрыть. Эта злоба и ненависть мне понятны. Может, и я бы поступала так же на их месте. И быть может, я говорила бы так же на твоем месте. – И вот она обняла руками плечи и медленно провела пальцами по коже. Шелковое легкое платье цвета василька с неким шорохом упало на землю, полностью оголив её такое худое и стройное тело. – Если ты сомневаешься в моей невинности, ты можешь проверить её наличие сам. – Она сделала шаг и перешагнула через шелковую ткань, собравшуюся у её ног. – Забрать себе всё, что тебе нравится. – сказала она еще тише и, медленно передвигая ногами, подошла к нему, обвила его плечи руками, повиснув на нем и прижавшись щекой к его плечу. – Забери себе всё, что ты хочешь забрать. Присвой всё, что ты желаешь присвоить. Я и так твоя и только твоя. – И в этот миг он нежно провёл рукой по её огненным волосам, которые искрились в темноте, от того тусклого света что исходил от свечи, что стояла не далеко от дуба. Приподняв её голову, он заглянул в голубые глаза, которые он так сильно любил. Хоть он и видел в этих глазах сейчас лишь желание бежать. Но не от него, а от всей той алчности и злобы, что их окружала. Всё то, что так ненавидел он и чего боялась она. И тогда он поцеловал её губы так сладко и нежно. И хоть и страстно, но в тоже время по-невинному, так, чтобы она понимала его чувства к ней. Так, чтобы видела его отношение к ней. Так, чтобы она осознала всю искренность тех чувств, что он испытывал к ней. И она ответила на его поцелуй в то время, когда скинула с его плеч тот кожаный жилет, что был на нем одет, заставляя снять и рубашку тоже. И он повалил её на эту мокрую траву, гладил нежную шелковую кожу, покрывал поцелуями её тело. И он шептал ей слова о любви, слова, которые так нравились ей. Всё, что хотела она, всё, что желала получить в его объятьях. В тот момент, когда он, раздевшись полностью, лёг на неё сверху и, раздвинув её ноги, вошёл в неё, медленно и осторожно, каждый раз, когда она издавала скулящий звук, сжимал её сильнее в своих объятьях. Целовал её кожу, такую бледную, покрывающуюся мурашками от каждого его прикосновения к ней, от каждого его движения на ней. Он закинул её ногу себе на плечо, слегка сломав пополам, всё так же медленно двигаясь вперёд, подтянувшись слегка, целовал её губы и шею. Сейчас он молчал, и она не знала слов, что можно было сказать ему. Лишь взгляд и это прерывистое дыхание. Каждый жест. Всё это говорило за них. Говорило куда больше, чем можно было бы сказать словами. И она обнимала его, целовала в ответ. В тот момент, когда он уже не мог сдерживаться, гонимый её сладким пением в его руках, теми стономи и лёгкими всхлипоми. Всем, что заставляло его двигаться быстрее сейчас. Заставляло сдаться и выпустить всю накопившуюся страсть в неё.

Ты думаешь, что отсюда возможно убежать?

Уже позже она ему рассказала, что на самом деле владыка иногда смотрит на неё не так, как обычно. С какой-то странной и непонятной ей искоркой в глазах. Она боится, что её жизнь оборвётся, что она исчезнет навсегда, как это случилось с другими служанками, которые работали в его доме. И сейчас она боялась увидеть тот взгляд опять, боялась, что её жизнь оборвется, еще и не начавшись по сути. А Якоб сидел рядом, слушал её слова и гладил её рыжие локоны, так приятно щекотавшие сейчас его обнажённое плечо, обнимал её голое гладкое тело, прижимал её к себе. Такую нежную, такую любимую и такую нужную. Такую всю целиком и полностью его, но это лишь сейчас. Лишь потому что она еще могла вот так сидеть рядом с ним и обнимать его ладонь, что сейчас устроилась на её бледной ножке. И она гладила пальцами его ладонь, медленно вырисовывая завитки и вычерчивая линии. – Я так боюсь потерять это всё. – вдруг прошептала она, и он сильнее прижал девушку к себе, сдавив в ладони её тонкие пальцы.

- Я не позволю никому навредить тебе, любимая моя! – прошептал он, и девушка улыбнулась сильнее. И хоть в её улыбке читалась некая ирония, ведь она понимала, что это лишь слова. И что есть те силы, с которыми не сможет справиться ни он, ни те чувства, что связывали их. Ни что-либо еще. – Если бы я знал способ бежать из этого проклятого города, я бы забрал тебя с собой.

- Ты думаешь, что отсюда возможно убежать? – на вздохе проговорила она.

- Вит вспомнил парня, что служил у Адриана в прошлом году, говорят, что он смог познать секреты владыки и перейти лес. – говорил молодой человек, не выпуская девушку из объятий, словно боялся потерять её, если отпустит. – Ты помнишь его? Что с ним случилось?

- Да. – ответила девушка. – Я его помню. Он действительно в последний год службы сильно сблизился с владыкой, а потом он исчез. – Она тяжело вздохнула и перевела взгляд на лес. – Может и правда он смог узнать секреты Адриана и сбежать из этого ада. Пройти через лес незамеченным.

- Вит хочет устроиться в услужение в дом владыки, как думаешь, это возможно? – спросил Якоб, от чего Лиззи оторвала голову от его плеча и как-то непонимающе сдвинула брови. – Если он сможет устроиться к нему на службу, то и мне спокойней будет. Так хоть я буду знать, что ты не одна, что он сможет защитить тебя.

- Если владыка захочет убить меня, то мне уже никто и ничто не поможет. - Девушка вздохнула и снова опустила голову парню на плечо. - Но если он придет в дом владыки с просьбами принять его на службу, я смогу замолвить словечко. Это единственное, что я могу тебе обещать. - И вдруг чья-то тень проскользнула по их спинам, оставив отголоском ощущение испуга и россыпь мурашек по коже. - Там кто-то есть? - проговорила девушка, резко развернувшись в попытке разглядеть в той темноте, что их окружала, того, кто мог нарушить сейчас их идиллию. - Показалось, может.

- Конечно, показалось, кто может ходить в таком месте среди ночи. – Он провел рукой по её спине, снова прижимая к себе в желании успокоить. Гладил её спину, слегка касаясь кончиками пальцев бледной кожи. – Все будет хорошо. Поверь мне. Я найду способ вырвать тебя из этого ада.

— Мне вполне достаточно таких встреч среди ночи. – прошептала она, снова опустив голову на его плечо в попытке скрыть то беспокойство, что сейчас овладевало ею, заставляло дрожать её тело.

– Тебе холодно? – спросил он и, потянувшись, ухватил пальцами её платье, подтянул его к себе и передал в руки девушке. – Оденься. Не мёрзни. Я не хочу, чтобы ты заболела. – И она, кивнув, надела платье, обвязав на талии ремешком, расправила василькового цвета ткань.

- Не бойся. Не заболею! – улыбнулась она и поднялась на ноги. Но вот, снова дёрнувшись в тот момент, когда он поднимался, отступила на шаг назад. – Мне пора уже уходить. – проговорила она как-то нервно. Ей голос дрожал. Выдавал тот страх, что она уже не могла прятать за той искусственной улыбкой, что раньше красовалась на её лице. Казалось, она снова видела кого-то в темноте. Существо или человека. Того, кто очень сильно пугал её, заставлял дрожать тело и стучать сердце. – Прости. – протянула она последнее слово и, ринувшись к нему, снова поцеловав его в губы, после чего убежала прочь.

- Лиззи? Что случилось? – прокричал парень, но сейчас его кожу тоже обдал холодок. И казалось, что тот, кого так боялась девушка, продолжает стоять и смотреть на него откуда-то из темноты. – Кто здесь? – прокричал он, обращаясь к темноте, но ответа не было. Лишь поглощающая всё вокруг мертвая тишина. А в то же время — это странное чувство не покидало его. Чувство, что кто-то смотрит на него, следит за ним. – Что за чертовщина! – хмыкнул молодой человек и, потормошив свои волосы, поднял корзинку и направился к убежищу пропащих ребят.

Вернувшись в свой старый покосившийся дом, Якоб закрыл за собой дверь и, поставив корзинку с продуктами на стол, медленно прошёл через комнату и опустился на матрасы в дальнем углу. Остальные жильцы домика, казалось, уже спали, но лишь стоило ему прилечь и, подложив под голову руку, закрыть глаза, как остальные, поднявшись, принялись его трясти. – Ну же, рассказывай, как свидание прошло? – хихикнул Адам и, увидев корзинку, позабыв про Якоба, побежал к столу, вытаскивая из корзинки фрукты, что передала девушка. В этот раз мясных блюд не было, но зато в корзинке лежало три буханки хлеба, что также не могло его обрадовать.

- Ну как? Как? – протянул Якоб, зевая и потягиваясь, в попытке дать им понять, что не хочет болтать, а хочет спать. – Нормально прошло.

— Судя по твоему сияющему взгляду, я могу предположить, что твоя девушка наконец-то сдалась и дала тебе! — усмехнулся Кевин, с удовольствием потянувшись и откинувшись на жёсткие матрасы. — Надеюсь, ты не разочаровал девушку?

— Вы все ошибались, дураки! — с некой резкостью в голосе возразил Якоб. — Поймите, она была невинной девушкой до встречи со мной. И сегодня ночью я стал её первым мужчиной!

— В этом главное, кто последний! — рассмеялся Кевин ещё сильнее, за что получил в лицо мешком, который использовал Якоб как подушку.

Часть 3 Подмастерье.

Тот день был таким же серым, как, в общем-то, и все предыдущие. Вит наконец-то решился осуществить свой план и, преодолев сомнения, направился к дверям дома владыки. Сейчас его встретил высокий забор из металлических прутьев с острыми шипами на концах. Забор, который окружал довольно большую территорию, принадлежавшую этому человеку, который, как всегда казалось Винсенту, был довольно странным. Человеку, которого боялись в большей степени, чем было уважение горожан к нему. Человеку, что служил посредником в том кровавом ритуале, который требовала их богиня. Вероятно, именно поэтому его двор не был закрыт. Да тут и ворот-то попусту не было. – Ну что же? – протянул чуть ли не по слогам Витсент и, сделав шаг, вступил на землю владыки. – Что-то и правда как-то страшновато! – протянул он новую фразу и, оглядевшись вокруг, пошел вперед. Сейчас, казалось, уже было поздно развернуться и покинуть это место, что совершенно отличалось своим видом и от городского окружения, и от полей, окружающих его, да в прочем от всего, что мог видеть обычный живущий в этом городке человек. Он видел цветущие вокруг него многочисленные цветы. Пышные розы, дарующие свой волшебный аромат, смешанный с запахом перезрелых яблок и слив, вдали виднелись большие кусты бессмертника, что наполняли яркими красками сад где-то там, чуть дальше от него, почти у самой ограды. И эти деревья и кусты, что гнули свои ветки под тяжестью яблок и груш. – Вот это я понимаю! – он, не удержавшись соблазна, сошел с тропы и, наступив на зеленую траву, сделал несколько шагов, подошел к яблоне и протянул руку в желании сорвать красного цвета яблоко, что манило своим ароматом и блестящим глянцем. – Во всех садах яблоки гнилые, а тут такие аппетитные. Надеюсь, владыка не рассердится, если я сорву одно яблочко!

- Эй! – вдруг его окликнул женский звонкий голосок, заставивший вздрогнуть и, забыв про яблоко, отшатнуться назад. – Совсем уже и стыд, и страх потеряли воровать из сада владыки! – Из-за соседнего дерева появилась достаточно худенькая молодая девушка с темными волосами, заплетенными в длинную тугую косу. Она сделала шаг ближе, полностью показав себя. Достаточно высокая и красивая, явно обученная этикету, о чем говорила её ровная осанка и высоко поднятый подбородок. Темно-зеленого цвета платье обтягивало и без того худую фигурку, делая её на вид более высокой и более плоской. – А ну-ка убирайся отсюда, попрошайка, по добру, по-здорову, пока хозяин не знает, что ты тут ошиваешься! – сказала она более громко и надменно.

– Я не вор и уж тем более не попрошайка! – ответил столь же грубо молодой человек, сделав шаг ближе и вытянувшись струной, словно в попытке выдать горделивый вид. Хотя его поза сейчас могла только вызвать смех, да и только. Грудь колесом, сжатые губы и сморщенный лоб. Всё походило больше на попытку насмешить, а не выразить своё негодование. – Я пришел сюда по делу, кстати! А ты сразу ругаться и гнать! Разве так себя ведут воспитанные люди? – Он сложил руки на груди, встал в полную гордости позу.

- Не ужели? – хмыкнула девушка, что держалась так же гордо, как и прежде, сложив руки внизу живота. – А кто же ты тогда такой? И что забыл в саду владыки? – спросила она, при этом сделав пару шагов вперед и сорвав то самое красное яблоко, что заинтересовало его до появления девушки в саду, приблизилась к нему ещё ближе и вложила яблоко в его ладонь.

- Я… - протянул он, не понимая её жеста, уставившись взглядом на то яблоко, что разместилось на его ладони и так манило своим ароматом. – Я хочу в помощники набиться, так сказать. Слышал, что вы тут втроём работаете, три хрупкие девушки и без мужской помощи. Вот хотел помочь вам и господину. Всё на благо богини! – Он говорил полную чушь сейчас, в попытке сказать хоть что-то, лишь бы его не выгнали за границу земель владыки. Однако, казалось, девушка и сама понимала, что этот парень не из тех, кто почитает богиню.

- Впервые вижу безумца, что так спокойно прикрывался бы именем богини. – хмыкнула девушка, внимательно разглядывая парня со всех сторон. Её взгляд выражал неподдельный интерес к этому молодому человеку, как будто она уже знала его или встречала раньше. – Хотя, с другой стороны, нам, конечно, не помешали бы еще руки. – Она снова хмыкнула и задумалась, продолжив разглядывать его в тот момент, когда он все же, не совладав с собою, принялся поедать яблоко, при этом достаточно быстро. Так, что через минуту он держал в руках уже огрызок. – Хорошо! – Проговорила она и, выбив из рук парня огрызок, схватила его за руку и потянула его за собой к входу в дом владыки. Остановившись только у порога и оставив его так стоять, отпустила его руку и зашла в дом, показав ему жестом руки, чтобы он оставался ждать снаружи. А сама тем временем пошла в кабинет хозяина. Он стоял у двери, совсем не понимая, что ему делать сейчас и почему его не пустили в дом, а потому оставалось стоять и ждать возвращения той девушки либо кого-то другого. И единственное, чем он смог занять себя сейчас, так это перекатыванием крупного камушка из стороны в сторону. Занятие, что его так увлекло в итоге, что он забыл про то, что ждал ответов от владыки, и полностью влился в эту игру. Сейчас больше походил на футболиста, что использовал вместо мяча камушек.

Но вот дверь открылась, и снова на пороге появилась та девушка. Она окинула его взглядом, полным изумления и непонимания. Казалось, она не понимала его действий. Той игры, что так увлекала его сейчас, настолько, что он даже не заметил, что она появилась на пороге. – Пойдем! – окликнула она его, и молодой человек, оставив в покое камешек, поднял на неё взгляд. – Владыка тебя ждет. – проговорила она таким спокойным и ровным голосом, всё с тем же горделивым видом и высоко поднятой головой. – Нельзя заставлять хозяина ждать. – На что парень кивнул головой и пошел следом за девушкой. Довольно длинный и узкий коридор делился на ответвления, которые вели в отдельные комнаты. Двери, что были заперты, украшенные золотого цвета орнаментом, высокие потолки, покрытые серой краской, и эти темные стены, что сдавливали помещение, делали его более узким и длинным. Дом казался внутри больше, чем снаружи, может, именно по той его внутренней структуре и тем количеством помещений, что были заперты и, казалось, были заброшенными и нежилыми. От чего в голове пробежала мысль, для чего же человеку нужен такой большой дом, если в нем никто не живет. Только он и три служанки, что явно не справлялись с уходом за таким большим зданием, отчего была заметна паутина на некоторых запертых дверях и слои пыли на белых досках, что уже впитались в краску своим липким слоем. – Идем! Успеешь разглядеть еще все вокруг! – проговорила девушка, казалось, в попытке заставить его прекратить смотреть по сторонам и быстрее идти за нею. Проходя мимо, он заметил и коридорчик, ведущий в широкую столовую, и некоего рода оранжерею. И вот они остановились на распутье. Перед ними находилась дверь кабинета хозяина дома, а по бокам расходились коридоры, ведущие в разные крылья дома, и лестницы на второй этаж. Тут девушка оглядела его с ног до головы. Этот молодой парень, которому было чуть меньше двадцати лет, в замызганной и рваной одежде и фуражкой нелепой на голове. – Так. – произнесла она и, сняв с него фуражку, пригладила его каштановые волосы, что длинными прядями свисали, обрамляли его юное лицо, заправила их за его уши. Заставила заправить рубашку, что вываливалась из брюк, и поправила его воротник, ровненько расстелив его по вороту рубашки. – Так лучше, наверное, будет? – хмыкнула она. – Если тебя вообще возможно привести в нормальный вид. Ну так оставим! – И вот она постучала в дверь, и из кабинета вышла еще одна молоденькая девушка. Низенького роста и еще худее той, что его провела в дом. Казалось, если увидеть эту девушку со стороны, на более большом расстоянии, то её вполне можно было бы принять за ребенка. Плоская грудь, выпирающая костью ключица, и ягодиц, казалось, не было вообще. Светло-голубое платье с оборками на рукавах и воротнике, которое она носила, казалось, вот-вот соскользнёт с её тела. Оно выглядело несуразным, словно снятым с кого-то другого. Светлые волосы, убранные в аккуратную прическу, серые глаза и достаточно длинный носик, что совсем её внешности не портил. И если бы она была чуть больше в объёмах, то он и не казался бы таким большим. Пронеслась мысль в голове у парня в этот момент.

Добро пожаловать на службу

И вот молодой человек сделал пару тяжелых шагов и вошел в эту достаточно большую комнату. Но, наступив на ярко-красного цвета ковер, немного заробел и сбавил ход. Казалось, он сейчас боялся запачкать столь красивую и яркую вещь своими грязными башмаками, от чего шагнул назад и остановился четко у края ковра. Он огляделся вокруг себя. Всё вокруг наполнялось достаточно ярким светом от многочисленных свечей, что стояли на столах и освещали эту тусклую комнату. Хоть она и была большой и наполненной высокими от пола до самого потолка окнами с резными вставками по краям оконных рам, что напоминали лианы винограда, тянущегося куда-то высоко, до самого потолка, смешанного с рисунком резных виноградных листьев и завитков. По стенам между окон располагались книжные полки, полные старых и потрепанных книг, а там дальше у окна располагался стол, за которым и сидел хозяин этого дома. – Здрасте! – Громко произнёс молодой человек, крепко сжимая в руках свою фуражку, которую девушка успела вернуть ему перед входом в кабинет. – Я как бы хотел у вас работу просить!

- И? – задал вопрос хозяин дома, положив большую книгу на стол и поднявшись на ноги, обошел стол, облокотился о него с другой стороны, слегка присев на него, словно желая продемонстрировать себя в полный рост. Этот высокий и широкоплечий мужчина лет за тридцать на вид. Длинные и ровные черные волосы обрамляли его ровный череп, выделяя достаточно впалые скулы и ровный нос. Суровый взгляд, что наполнялся блеском карих глаз. И сжатая полоска тонких губ. Он был достаточно красив для мужчины его возраста и телосложения. Так что на секунду в голове парня пробежала мысль о том, что такой мужчина не просто так окружал себя красивыми девушками и что, возможно, слухи были правдивыми о том, что происходит между ним и его служанкамиИ тут же его посетила другая мысль: если бы он был девушкой, владыка, возможно, без колебаний взял бы его на службу. Винсент был очень привлекателен, и девушка, которая из него получилась бы, была бы весьма симпатичной. – С чего ты решил, что я нуждаюсь в слугах? – сухой и такой надменный голос его пугал, казался угрожающим и немного противным, словно шипение змеи, готовой удавить и проглотить свою жертву.

- У вас же все три служанки! – проглотив слюну, ответил парень, указав рукой на тех девушек, что стояли в стороне. – Слабые, хрупкие создания. И им приходится всю работу самим делать, и тяжелую тоже. А я бы мог помогать им. Что-то поднять, перенести. – На что хозяин дома хмыкнул, сложив при этом руки на груди и скрестив ноги. – Пожалейте девушек. Не мучайте их тяжёлой работой. А вот я сильный и молодой. Я на многое способен.

- А с чего ты взял, что можешь мне подойти? – спросил мужчина столь же тихим голосом, и вот в кабинет вошла Лиззи и, подойдя к хозяину, что-то прошептала ему на ухо, положила на стол небольшую книгу с рисунком дерева, инкрустированным камнями агата в виде плодов и изумрудов в виде листьев, после чего Лиззи присоединилась к остальным девушкам. – Я, конечно, ищу помощника нового, я бы даже сказал, ученика и соратника. Так как старый мой ученик покинул нас, отправившись в путь через лес в другой город. И об этом многие знают. Но вот ты? Кто ты такой и откуда взялся? - Винсент окинул взглядом Лиззи, сейчас он думал, что она ему озвучила сейчас владыке именно эту причину его прихода. Иначе к чему владыке было вспоминать про человека, сумевшего уйти через лес.

- Я живу в городе, и я хочу служить богине. И я с этой целью пришел сюда, чтобы… - но достаточно громкий смех девушек заставил его прерваться и снова окинуть их взглядом. Сейчас он прекрасно видел, как Лиззи выделяется среди этих девушек. Красивое лицо и вздернутый кверху носик, большие голубые глаза и завораживающая россыпь веснушек по лицу. Да и фигура. И хоть Лиззи тоже была достаточно худой, но отличалась своими округлыми формами и ровным силуэтом. Подтянутая грудь и круглые ягодицы, что невозможно было скрыть под той шелковой тканью платья, облегающем её тело. В то время как тела тех девушек казались неправильной формы, казались длиннее, чем у обычных людей. И талия, и конечности, словно их кто-то растянул. Такой просто невозможно было не увлечься. Может именно потому Адриан и смотрел на неё иначе. Не таким наглым и полным презрения взглядом. А наполненным странным блеском и жажды некой страсти.

- Врать ты, я вижу, не умеешь. – хмыкнул хозяин дома и, скривив лицо в улыбке, бросил взгляд в сторону девушек, от чего Лиззи слегка отвернулась, казалось, боялась встретиться с ним взглядом. – Давай теперь посмотрим, умеешь ли ты говорить правду? – он продолжал смотреть на девушку, кажется, понимая, что она ждет вечера, чтобы снова сбежать на встречу со своим любимым. И кажется, что он уже знал, что она успела сблизиться с тем парнем намного ближе, чем просто поцелуй.

А что тут говорить? – развел руками Вит. – Меня уже достало вечно в рванье ходить, грабить людей из-за куска сушеного мяса. И я хочу работать за нормальную и вкусную еду, а не рыть грядки у старух за пару гнилых яблок, как делает один из моих друзей. Вот такая правда вас устраивает?

- Во всяком случае, это больше всего похоже на правду. – ответит Адриан, вернув свой взгляд на молодого человека. С неким прищуром разглядывая его. Казалось, понимая, что тот хоть и был худоватым, но всё же сильнее девушек. Да и сейчас ему действительно нужен был ученик и помощник. Ведь скоро в его саду должны были поспеть необычные плоды. – Договоримся так. Ты будешь работать и жить в моем доме. Помогать девушкам по хозяйству. А взамен будешь одет и обут, накормлен. И иметь такую кровать, о которой даже мечтать не мог. Но у меня лишь одно условие.

- Какое? – протянул Вит, натянув на лицо улыбку. Сейчас его уже ничего не волновало, кроме как мысли скорее поесть и поспать на мягком матрасе.

- Ты не будешь ходить в правое крыло ни под каким предлогом. – ответил хозяин дома, вернувшись за стол и подозвав к себе жестом руки Лиззи, что послушно подошла к нему и положила свёрток на стол и полную чернильницу чернил, что стояли до этого на дальнем столике. – Это единственное условие. И, мальчик мой, это не просьба. – подметил мужчина, и вот он, взяв в руки перо, макнул его в черную краску чернил. – Это закон! – На что парень кивнул головой. – Девушки. Приведите в порядок нашего нового друга и покажите ему его комнату. – приказным тоном сказал хозяин дома, сделав жест рукой, как-то так небрежно махнув кистью, дав понять, что им пора всем покинуть его кабинет, и девушки послушно направились к выходу, вытолкнув при этом Винсента за дверь. – Лиззи. – вдруг раздался голос Адриана, и рыжеволосая девушка, остановившись, обернулась и посмотрела на него. – Подойди ко мне на минуту. – И девушка, преклонившись, опустила глаза и подошла к нему ближе. – Подай мне книгу с верхней полки. – Он не смотрел сейчас на неё, словно старался выглядеть строгим и безразличным. Не выдавать тех чувств и желаний, что явно испытывал к ней. И девушка сама это понимала, а потому и старалась держаться в стороне от него, старалась не поднимать своих глаз, не встретиться с ним взглядом. И она кивнула и послушно, сделав несколько шагов, подошла к полке у окна и достала с верхней полки толстую книгу в черной обложке и снова вернулась к столу. Протянула руки в желании отдать книгу. – Спасибо, солнышко. – Мужчина произнёс эти слова и, обхватив книгу руками, притянул её к себе, заставив девушку сделать шаг вперёд. И в тот момент, когда она рванула руку в желании выпустить книгу, он обхватил её ладонь пальцами, не желая отпускать, крепко сжимая. Она подняла на него глаза, чувствуя смущение и страх одновременно. В такие моменты, когда он смотрел на неё с лёгкой улыбкой на губах, её сердце замирало. В те секунды, когда его пальцы скользили по коже её запястья вверх, вычерчивая ровную полосу. Казалось, он был наполнен желанием сделать новый рывок и подтянуть её к себе ещё ближе. Заставить устроиться на его коленях в развратной позе и присосаться поцелуем в её губы. Девушка с силой рванулась, стремясь освободиться и убежать, но он ослабил хватку в тот момент, когда дверь в кабинет снова открылась, и на пороге появился Вит.