Агентство "Чудо-трава"

Глава 1. Жуткий компаньон

Он прижал меня к стене так, что у меня невольно вырвался стон. Стоило мне поднять глаза, как голодный взгляд мой заскользил по его приоткрытым губам. Я с усилием отвернулась. Сердце бешено застучало, а во рту пересохло.

– Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

От бархатных ноток в его голосе у меня заныло внизу живота. Я сжала челюсти, чтобы очевидный ответ не сорвался с моих губ. Через несколько секунд я прошипела:

– Отпусти меня немедленно!

Он хмыкнул, и я ощутила его холодные пальцы на своём подбородке. Он рывком поднял моё лицо, и взгляды наши встретились. Зелёные глаза его переливались совершенно фантастическими оттенками. Казалось, они гипнотизировали меня, оторваться было совершенно невозможно. Колени мои задрожали, а руки скользнули по его талии, словно змеи.

– Скажи это…

Голос его прозвучал так сладко, что дыхание моё замерло. Сопротивляться желанию становилось невыносимо больно. Казалось, я ощущала жар его тела даже сквозь одежду. Я собрала остатки воли и выдавила:

– Нет. Не хочу.

Голос мой прозвучал совершенно спокойно, что меня очень порадовало. Хорошо же навострилась в актёрском мастерстве! Лицо его удивлённо вытянулось, а рот перекосила усмешка.

– Да?

Я кивнула, не в силах больше произнести ни слова. Лицо его выражало сомнение, а я боялась даже вдохнуть, чтобы удержать эту шаткую границу…

Тут он медленно наклонился, и я отчаянно дёрнулась, пытаясь вырваться. Но его рука сжала моё горло, и я попыталась судорожно вдохнуть, рот мой невольно приоткрылся. Дрожа всем телом, я смотрела, как приближается его лицо, и с каждым мгновением желала поцелуя всё больше и больше.

За миг до прикосновения он вдруг замер, и глаза его весело сверкнули.

– Хочешь! – рассмеялся он.

И я вдруг обнаружила, что моя шея уже свободна, и он не прижимает меня к стене, а я сама даже встала на цыпочки, пытаясь дотянуться до его рта. Я нетерпеливо облизала губы. А он вдруг отпрянул от меня, оставив дрожать от возбуждения.

Пятки мои медленно опустились на пол, и я покачнулась, а спины коснулся холод стены. Тело мелко затряслось, и кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Я опустила веки, и по щекам скользнули слёзы разочарования и злости.

– Ну ты и сволочь, Лежик! – выдохнула я.

Лежка пожал плечами. Рука его скользнула в прозрачную вазу на письменном столе. Зашуршала конфетная обёртка, и в воздухе распространился кисловатый аромат барбарисок.

– Не понял, – прошамкал он. – Ведьму нужно соблазнить или нет?

Я ощутила, как жар внизу живота сменяется острым ощущением неудовлетворённости, и обречённо потёрла виски. Давно же у меня секса не было! Так, глядишь, как кошка буду на всех бросаться. В произошедшем была доля и моей вины… Но только лишь маленькая доля! Я зло посмотрела на Лежку.

– Только не говори, что решил потренироваться на мне! – прорычала я.

Рука его снова скользнула в вазу, и я со всей силы хлопнула по ней сумочкой. Лежик взвыл:

– Спятила? Да, решил! Что тут такого?

У меня даже в ушах зашумело от такой наглости.

– Я же твоя сестра! – крикнула я и снова замахнулась.

Моя сумочка хлопнула Лежку по уху. Брат отскочил к окну и схватился за голову.

– Вот же! – обиженно взвизгнул он. – Я ради дела! Ведьм соблазнять мне ещё не приходилось… Кто вас знает? Может, у вас по-другому всё устроено…

Сумочка моя брякнулась на стол. Я уселась на деревянный стул и, завернув на стол ноги, усмехнулась. Пальцы мои ещё дрожали, и я осторожно коснулась потёртой кожи брюк.

– Дурак! – буркнула я. – Ведьма тоже человек.

Лежик вернулся к вазе, снова зашуршали обёртки. Я язвительно покосилась на сладкоежку, который присел на стол.

– Это твой завтрак?

Он покачнул головой, и его длинные чёрные волосы скользнули по плечам.

– У меня сегодня разгрузочный день.

– Вижу, – фыркнула я. – Боюсь представить загрузочный. Вали уже, братец-кролик!

– Добрая ты, – вздохнул Лежик, поднимаясь.

Спина Лежика в чёрной рубашке немного сутулилась, а при ходьбе носки дорогих ботинок чуточку заворачивались внутрь. Я следила за братом до тех пор, пока его рука не коснулась дверной ручки.

– Кстати, о доброте, – лениво произнесла я, и Лежик обернулся. – Попробуешь ещё раз… потренироваться, и я приду к тебе ночью. Тоже… потренируюсь!

Лицо брата побелело, а влажная ладонь невольно соскользнула с ручки.

– Мара, не надо, – деревянным голосом произнёс брат. – Я больше не буду!

Я довольно усмехнулась и кивнула брату на дверь.

Глава 2. Сделка с врагом

Сердце моё бешено стучало, а голова кружилась от коньяка. Я уже пожалела о последней стопке, ибо, вваливаясь в бывший кабинет брата, едва переставляла ноги. Запасные ключи звякнули в кармане, а взгляд мой скользнул по полутёмному помещению. Когда успел настать вечер? Руки затряслись, а во рту пересохло. Лишь бы инститор не вздумал вернуться. Не знаю, что он со мной сделает, если застанет за кражей… Хотя знаю, конечно! Живот скрутило от страха.

Взгляд мой остановился на объёмной сумке цвета хаки, та была закрыта. Возможно, Генрих уже сложил все вещи после того, как Лихо их рассмотрел.

Я усмехнулась: не думаю, что Генрих по доброте душевной провёл полицейскому сеанс знакомства с орудиями пыток, скорее всего это была показательная демонстрация для ведьмы. Я вздохнула и медленно двинулась к сумке. Придётся искать шлем среди этих жутких приспособлений. Надеюсь, похожих чепчиков у охотника нет…

На запястье моём сомкнулись жёсткая хватка, и меня бросило в жар, а волосы на голове зашевелились. Генрих, появившийся словно ниоткуда, резким движением прижал меня к стене, и дыхание моё остановилось, когда его пальцы сжали моё горло.

– Ведьма, – прошипел он сквозь сжатые зубы.

В глазах моих потемнело, а в ушах зашумело. Ну всё! Конец мне. Видимо, охотник выпроводил полицейского да вернулся, пока мы с Забавой пили коньяк. Челюсть моя задрожала от ужаса, а глаза расширились, когда его лицо приблизилось. Инститор не отрывал от меня пристального взгляда, губы охотника презрительно скривились, а пальцы немного ослабили хватку. Я судорожно вдохнула.

– Пришла любить меня? – холодно спросил он, и сердце моё ёкнуло.

– Что? – растерянно пролепетала я, а колени мои задрожали.

Инститор широко усмехнулся и язвительно произнёс:

– Лихо рассказал мне о твоём отце. Я в курсе, что дети инкубов обладают нестерпимой тягой к сексу. Но спать с тобой я не намерен.

Я ощутила, как пальцы его соскользнули с моей шеи, он резко отшатнулся, а я медленно съехала по стене и села на пол. В голове моей зашумело, а в животе похолодело.

– Нет, – прошептала я, не веря в происходящее. – Я и не пыталась… Вы неправильно поняли…

Генрих нервно прошёлся по кабинету и замер у окна, я растерянно смотрела, как пальцы его впились в подоконник, а плечи приподнялись.

– Ты хоть понимаешь, ведьма, каково мне?! – вдруг выкрикнул он, и я вздрогнула. Он резко повернулся, и я невольно сжалась от ярости, которая сверкнула в его глазах: – Нет, конечно! Ты думаешь только о себе.

– Я не понимаю, – пролепетала я, пытаясь подняться, но ноги словно внезапно стали ватными и отказывались удерживать тело. Я снова уселась на пол и посмотрела на инститора снизу вверх: – Вы о чём?

Он быстро подошёл, и я вжалась в стену, когда он присел на корточки. Взгляды наши встретились.

– А то, что любому охотнику неизмеримо тяжело находиться рядом с ведьмой и не убить её, – прошипел он, и глаза его сузились. – Это желание въелось в моё тело, жажда твоей крови пронизывает мои жилы, каждое прикосновение к тебе для меня словно удар током. И ты решила, я смогу думать о сексе?

– Да нет же! – запротестовала я, показывая пальцем на его сумку. Я хотела рассказать о том, что хотела украсть его шлем, но слёзы душили меня, и я не смогла произнесли ничего, кроме: – Нет же!

Генрих хмыкнул, и голова его покачнулась.

– Твой взгляд был полон желания, – обвинил он, и я задохнулась от чувства несправедливости. – Или ты думаешь, что я не заметил, как ты пялилась? Забудь, ведьма. И немедленно выметайся из моего кабинета, если хочешь жить!

Он произнёс это таким тоном, что я, не в силах подняться, поспешно поползла к двери на четвереньках. Ладони мои ощутили на полу влагу, которая сочилась из моих глаз. Как я ненавидела сейчас этого урода!

– Я вынужден оставаться здесь. – Услышала я его глухой голос, и сердце моё невольно дрогнуло от боли, которая зазвучала в его словах. – Но как только я решу свои проблемы, я покину этот городок навсегда.

Я передвигала руками ещё быстрее, пересекая порог, привалилась к стене и торопливо поджала ноги, чтобы не прищемило резко захлопнувшейся дверью. Медленно, опираясь немеющими руками, я поднялась. Ноги дрожали, а слёзы душили. Я побрела к своему кабинету, а в голове кружились самые разнообразные идеи, как я отомщу охотнику. И применение зелья моей юности, от которого тело того парня покрылось кровавыми язвами, было из них самой гуманной.

Едва я добралась до своего кабинета, как сразу заперлась изнутри и прижалась спиной к двери. Ну почему я не постучала? Как самонадеянно вломилась в кабинет инститора, поверив, что тот со Степаном. По коже пробежался морозец, когда я вспомнила слова Генриха. Жажда моей крови пронизывает его. А что, если он не сдержится и… Я сглотнула и бросилась к бутылке. Но та задрожала в моих руках, и коньяк щедро оросил стол, ни капли так и не попало в стакан. Я плюнула на него и жадно присосалась к горлышку.

– Что, настолько плохо? – спросил Вукула, и я подавилась. Бутылка упала на пол и покатилась в сторону раскрытого окна, в проёме которого сидел мой бывший парень. Волколак ловко спрыгнул с подоконника и подхватил бутылку. – Видимо, да.

Глава 3. Дубовая роща

Небо заметно посветлело, и сердце моё наполнилось тем самым предвкушением, которое всегда бывает перед новым днём, на который намечено много важных и сложных дел. Только вот сил не осталось ни на дела, ни на серьёзность… да и на сам день, казалось, нет ни энергии, ни желания.

Я нехотя плелась за Генрихом, стараясь не упустить из виду его объёмную сумку. Инститор ни разу не оглянулся с того момента, как мы вывалились из бара вредного гнома. Мне до сих пор плохо при мысли, что пришлось оставить там брата и Забаву. Русалка была в ужасном состоянии, и я её понимала: увидеть, как воспоминания сумасшедшей матери убили другого человека…

Ну, насчёт человека, я погорячилась. Губы мои расплылись в усмешке, а на душе стало тепло и комфортно при воспоминании о последних минутах жизни энтукку. Ненавижу этих тварей! На вспышку радостной злости ушли последние силы.

Ноги мои заплелись, и я едва не рухнула на грязную мостовую. Я схватилась за столб, а взгляд мой скользнул по удаляющейся фигуре охотника. Я зарычала от беспомощности. Всё! Спеклась ведьма! Удивительно, что смогла пройти хоть пару кварталов после того, что со мной приключилось. В последний раз, когда мне не повезло посмотреться в зеркало, я отлёживалась три дня… А Вукула, который сдуру его мне подарил, скулил под моей кроватью все трое суток, вымаливая прощение у своих волчьих богов.

Не в силах устоять на ногах, я опустилась на четвереньки, и взгляд мой метнулся в сторону мусорных баков, а в голове промелькнула сумасшедшая мысль. Может, пусть инститор сам с ведьмой разбирается? Зачем я ему? Толку от меня сейчас… Вообще непонятно, зачем он потащил меня с собой. Отсижусь-ка я здесь! Может, охотник и не заметит, что я исчезла?

Я осторожно покосилась в сторону, куда ушёл Генрих, и, не увидев его раскачивающейся на спине сумки, как и самой спины, поползла на четвереньках к металлическим ящикам. Голова моя уткнулась во что-то, и я с трудом подняла голову. Надо мной нависал инститор, и взгляд его выразительно метнулся к мусорным бакам, до которых оставался всего шаг.

– Что ведьма, – саркастично поинтересовался он. – Решила пополнить запас ингредиентов? – Он легко поднял меня за шкирку, словно нашкодившую кошку, и заглянул в глаза: – Тебе не кажется, что момент не очень подходящий?

– Не кажется, – зло буркнула я и тут же жалостливо протянула: – Слушай, гроза энтукку и русалок! Можно я тут тебя подожду? Хреновенько мне, да и с ведьмой ты лучше справишься… – Я решила попробовать любимое упражнение Забавы и просипела с фальшивой улыбкой: – Ты такой… большой и сильный… и умный… и вообще классный!

– Льстить ты, в отличие от твоей русалки, совершенно не умеешь! – Инститор встряхнул меня так, что у меня лязгнули зубы, и заставил встать на ноги.

Чёрт! Не прокатило. Тогда я покачнулась, и, театрально закатив глаза, осела на землю. Генрих снова схватил меня за шиворот и привёл в вертикальное положение:

– Если будешь притворяться умирающей, – строго проговорил он, – то мне придётся посмотреть, что на такой случай есть в моей волшебной сумочке!

Я вздрогнула и отшатнулась от злого охотника. Он усмехнулся:

– Возьми себя в руки, ведьма! Клянусь, что после работы я закину тебя в самую большую мусорную кучу! И наслаждайся там хоть до вечера!

– Угрожаешь? – содрогнулась я. Зубы мои скрипнули, и я неохотно проговорила: – Ну честно! Я не филоню… Чувствую себя так, словно в центрифуге побывала! Если тебе так приспичило показать ведьме мою шкурку, то придётся помочь мне до неё доползти. Сама я не в состоянии…

Генрих несколько секунд буравил меня недоверчивым взглядом, а потом его грудь расширилась, и я услышала длинный выдох. Он схватил мою руку с таким видом, словно взялся за раскалённую сковороду, и положил на лямку своей сумки.

– Держись здесь и не смей касаться меня, поняла? – сквозь зубы проговорил он, и я скривилась: – Впервые вижу такую хлипкую ведьму!

Он двинулся по улице, и я обеими руками вцепилась в его сумку, чтобы не упасть.

– Посмотрела бы я на тебя, – зло прошипела я, – после бутылки коньяка, гонки за безумной старухой и пыткой собственной ворожбой! Знаешь, до твоего появления жилось мне гораздо лучше…

– А то и видно, – фыркнул Генрих. – Видимо, от такой хорошей жизни ты и начала искать компаньона!

Я старательно передвигала ноги, но всё равно не поспевала за охотником. Когда я очередной раз повисла на его сумке, Генрих всё-таки замедлил шаг. Я покосилась на инститора и с опаской спросила:

– Ты сказал, что впервые видишь такую хлипкую ведьму…

– Угу, – мрачно буркнул он, не удостаивая меня взглядом. – И что?

– Много ты?..

Я поперхнулась концом фразы, и нога моя подвернулась, а Генрих матюгнулся, вновь за шиворот возвращая меня в вертикальное положение.

– Что? – зло проговорил он: – Много я убил? Сжёг? Расчленил? Что конкретно тебя интересует, ведьма?

Я замолчала: сердце моё дрогнуло, а во рту внезапно пересохло. Нет, я точно сделаю для него то зелье, даже если придётся весь день искать ингредиенты! Найти бы только рецепт… Я усмехнулась, вспомнив его угрозу бросить меня на помойке: как в воду глядел, напоминая об ингредиентах! Пусть отравится, посинеет, покроется язвами! Садюга!

Глава 4. Похищенное воспоминание

Я шагала по узкой тропинке, которая словно ручейком струилась между невысоких домиков с завитками на крышах. Ноги мои путались в длинных полах тяжёлого плаща, а растерянный взгляд скользил по ярко раскрашенным стенам. На широких террасах покачивались бумажные фонари, и я не могла избавиться от ощущения, что попала в восточный городок. Ещё несколько шагов, и навстречу мне выйдет строй воинов с катанами за спиной или выпорхнет стайка белолицых дам в неуклюжих кимоно. Смех вырвался против воли.

– Так вот как выглядит рай для инститоров!

Генрих резко развернулся, и глаза его расширились, а палец прижался к губам. Я сжала челюсти и кивнула, а пальцы мои впились в толстую ткань объёмного капюшона, который я судорожно натянула на лицо.

– Прости, – прошептала я, приближаясь к охотнику, и под ботинками моими вновь зашуршал гравий.

Генрих подождал, пока я пройду вперёд, и тяжёлая ладонь его легла на мою шею, направляя меня в сторону одного из домиков. Я с любопытством разглядывала аляповатые рисунки на его красных стенах, не понимая значений незнакомых символов. Обувь пришлось оставить на траве, и на террасу я поднялась уже босиком. Стопы мои ощущали приятное тепло дерева.

Дверь распахнулась, и запахло скошенной травой и крепким чаем. А на пороге я разглядела совершеннейшую красавицу, и у меня захватило дух. Высокая стройная женщина в приветствии опустила голову, и я смогла полюбоваться идеальной причёской. Затем незнакомка подняла глаза, и от взмаха её густых ресниц у меня закружилась голова. Взгляд синих глаз, казалось, пронизывал меня насквозь.

– Впервые в жизни пожалела, что я не мужчина, – растерянно пробормотала я, а эти двое вдруг весело расхохотались.

Я замерла от музыкального звучания её смеха, а Генрих нетерпеливо подталкивал меня к входу. На ватных ногах я прошла в светлую пустую комнату, и взгляд мой притянул маленький столик, расположенный ровно посередине. Женщина опустилась перед ним на колени, и её изящные руки запорхали над чашками, аромат трав и чая усилился.

Инститор сорвал с меня плащ и надавил на мои плечи. Я послушно опустилась на колени в шаге от красавицы, искренне недоумевая, почему Генрих не поскуливает у её ног, словно влюблённый волколак. Даже мне хотелось пододвинуться ближе, чтобы просто быть хоть немного причастной к совершенству.

– Кто вы? – с придыханием спросила я.

По лицу женщины скользнула усмешка, и по спине моей пробежались мурашки.

– Меня зовут Аноли, – проговорила она, опуская ресницы.

Я удивлённо прислушалась к своим странным ощущениям. Меня одновременно тянуло к красавице и отталкивало от неё с не меньшей силой. Аноли потянулась к пустой чашке, которая попадала под столб света, льющийся из окна, и кожа её рук заблестела, словно перламутр. Я судорожно сглотнула, волосы на моей голове зашевелились, а взгляд метнулся к выходу.

– Меня называют, – тем же ядовито-сладким тоном продолжила красавица, – красной птицей иллюзий. Я – инститор, как и Генрих.

Она поставила коричневый чайник на столик, и я ощутила на себе пристальное внимание. Ощутила кожей, словно взгляд Аноли был физическим прикосновением. Сердце моё застучало быстрее, а дыхание перехватило. Я пожалела, что согласилась на просьбу Генриха, и живот мой скрутило от дурного предчувствия.

Аноли мило улыбнулась, и руки её потянулись к охотнику, а я невольно уставилась на перламутровые пальцы, в которых дымилась чашка с чаем. Генрих осторожно обхватил горячий фарфор и повернулся ко мне, протягивая питьё. Я мрачно покосилась на зеленоватую жидкость, и от понимания меня бросило в жар.

– Зелье? – несчастным голосом спросила я, и губы инститора иронично изогнулись, а глаза сощурились. – Это действительно необходимо?

Генрих не ответил, а я невольно сглотнула. Пить что-либо в закрытом посёлке инститоров, о котором я узнала несколько минут назад, совершенно не хотелось. А если учесть, что я – одна из ведьм, на которых они охотятся, то и смертельно опасно. Но в любом случае, если эти двое захотят моей смерти, живой мне из городка не выбраться. Я вспомнила, с какой лёгкостью Генрих вызвал синий огонь, и зубы мои скрипнули.

Дрожащие пальцы мои потянулись к чашке, и я осторожно приняла зелье. Голова закружилась, и я невольно покосилась на Аноли. Идеальные губы её сложились сердечком, а глаза заискрились от удовольствия. Казалось, что она наслаждается каждой каплей моего страха. Хотя, почему кажется? Скорее всего, так оно и есть. Ведь Генрих мечтает меня сжечь с первого же момента знакомства! Инститоры…

Я выдохнула и залпом выпила всю жидкость, зелье обожгло мне нёбо, и рот мой невольно распахнулся, а глаза выпучились. Аноли рассмеялась, а Генрих фыркнул и отвернулся:

– Не слишком приятное зрелище!

Щёки мои опалило жаром, плечи опустились, а язык скользнул по ноющему нёбу.

– Кипяток, тьма его побери, – виновато пробормотала я.

Улыбка растаяла на лице Аноли, а синие глаза наполнились сочувствием. Инститорша кивнула:

– Разумеется, кипяток. Только что заварила. – Она перевела взгляд на Генриха и снова улыбнулась: – Как ей не терпится! Но придётся подождать, когда зелье правды подействует.

Глава 5. Вынужденное соглашение

Я сидела за своим столом, не отрывая взгляда от Олдрика. В кабинете заметно потемнело, но я не осмеливалась предложить включить свет. Почему-то казалось, что хранитель посетил моё агентство тайно. Пальцы мои сжались, а руки соскользнули со стола.

– Мне не нравятся письменные договоры, – проговорила я, нехотя опуская взгляд на заполненный лист, белеющий передо мной. – Пожалуй, я откажусь от вашего предложения…

Фраза эта мне далась с трудом, и я ощущала себя маленькой глупой мышкой, которая оказалась в поле зрения старого дворового кота. Хранитель сидел прямо, и на его лице не шевельнулась ни единая мышца. Может, он ожидал отказа, а может, привык скрывать свои эмоции.

Впрочем, всё равно! Я ни за что не соглашусь на жуткое предложение. Я весь день мечтала, как дам Генриху от ворот поворот и заживу прежней беспечной жизнью. К тому же, у меня теперь аллергия на контракты! Я вспомнила странного адвоката, который был так недоволен тем, что я выполнила свою работу в срок. Нет-нет, никаких договоров!

Может, Генрих и прав, и ума у меня не хватает, но чуйка работает. И сейчас я хочу послушаться своего внутреннего голоса и ни за что не соглашаться на внешне лёгкие деньги.

Плечи Олдрика приподнялись, и хранитель делано вздохнул. Я подозрительно покосилась на него: проявление эмоция? Это что-то новенькое. Брови его сошлись на переносице.

– Очень жаль, – медленно произнёс он. – Я хотел уладить небольшую неприятность путём, который устроил бы всех.

– Какую ещё неприятность? – спросила я, ощущая, как противно затрепетало в груди.

Олдрик выразительно посмотрел на лиф красного платья, и я невольно схватилась за кулон с воспоминанием.

– Вы же не думали, что визит ведьмы в Крамор останется незамеченным? – хитро спросил старик, и спина моя похолодела. – В то время, когда вы общались с Аноли, я уже знал о гостях.

Я сглотнула, и взгляд мой метнулся к закрытой двери. Генрих подставил меня? С инститора станется! Но зачем это ему?

– Что теперь со мной будет? – деревянным голосом спросила я. – Меня сожгут?

Губы Олдрика поджались, и глаза заблестели так, словно старик сдерживал смех.

– Я хранитель, а не инститор, – наконец проговорил он. – И в мои обязанности не входит борьба с ведьмами…

– А что входит? – сразу же заинтересовалась я.

Но хранитель проигнорировал мой вопрос.

– Но меня тревожат действия Генриха, – невозмутимо продолжил он. – Поэтому я и прошу вашей помощи.

– В любом случае, – я резко поднялась и хлопнула по столу, – это ваши проблемы. И меня они не касаются. Не будут касаться с завтрашнего дня. Ибо сегодня я откажусь от сотрудничества и с самим Генрихом тоже. Разбирайтесь с ним сами!

Олдрик, казалось, не был ни удивлён, ни разочарован. Хранитель поднялся, и рука его легла на стол рядом с моей.

– Я дам вам время, чтобы подумать, – ровно произнёс он, и пальцы его скользнули по поверхности стола, открывая моему взору белую визитку. – Если передумаете, позвоните. Благодарю вас за внимание. Доброй ночи!

Он развернулся, и алая ткань зашелестела при ходьбе. Олдрик вышел из кабинета и тихо прикрыл за собой дверь. Я не выдержала и показала язык.

– Да ни за что! – прошипела я. Пальцы мои резко подхватили лист контракта, но вот голос прозвучал жалко: – Даже за такие деньги… Эх! – Я смяла его и выбросила в мусорную корзину: – Свобода дороже! Ни минуты больше не буду терпеть этого гада! Хочу я его, понимаешь…

Я вздохнула и прижала пальцы к глазам, в сотый раз пожалев, что не могу лишить воспоминаний саму себя. Дверь распахнулась, и в кабинет впорхнула Забава. Глаза её горели от любопытства, а в руках она держала дымящуюся чашку. Я уныло покосилась на кофе.

– Есть что-нибудь посущественнее? У меня живот к спине прилип!

– Пиццу? – спросила русалка, хватая сотовый.

Я кивнула, а Забава быстро продиктовала заказ, не отрывая от меня жадного взгляда. Я вздохнула и отхлебнула кофе. Живот мой громко заурчал. Русалка положила телефон и наклонилась ко мне, руки её обхватили чашку поверх моих пальцев, а взгляд ясных глаз заискрился.

– Кто это? – с придыханием спросила она.

– Хранитель, – недовольно пробурчала я. – Что бы это ни значило.

Забава вдруг мечтательно улыбнулась.

– Знаешь, – доверительно сообщила она. – У этого хранителя невероятные глаза! Впервые в жизни мне захотелось не раздеться перед мужчиной, а наоборот, надеть что-то ещё! Удивительное чувство…

Я иронично усмехнулась, высвобождаясь из её пальчиков.

– Тогда тебе к инститорам в их жуткий городок! Вот, посмотри, во что меня обрядили! Пугало огородное, не иначе!

Чашка брякнулась на стол, и я вскочила, рывками пытаясь стянуть с себя тяжёлое красное платье. Когда оно осело на пол багровой кучей, я со стоном опустилась на стул, с удовольствием ощущая кожей свежесть вечернего воздуха. Захотелось избавиться и от проклятого кулона. Я схватила амфору и рванула. Шею ожгло короткой болью, и обрывки цепочки покачнулись, свешиваясь с моей руки.