Академия Иммерсии 2: Право Истинных

Глава 1. Начать с чистого листа несложно, При наличии тех в книге жизни

Коль для тебя расписывать всю жизнь начнут,

То каждый новый день – не жизнь, а ожидание.

Живя по плану, ты теряешь вкус минут,

Живя спонтанно, отвлекаешь от судьбы вниманье.

Позднее утро в одной из трехкомнатных квартир цепочки пятиэтажных хрущевок, разделенных по границам плиточных квадратов панелей наружных стен окантовками зеленого мха, выбивалось из привычного ежедневного распорядка дня предвыездной суеты.

Павел Сергеевич Быстрый, кандидат биологических наук, собирая вещи, приволакивал ногу из-за висящей на брезентовых анораках дочери, стремящейся в меру своих юных сил отстрочить неминуемый отъезд родителей. В голове главы семьи крутился нескончаемый список важных дел и вопросов, которые нужно было решить или обсудить перед отъездом.

Екатерина Олеговна Быстрая, его жена, старший аспирант биолаборатории и коллега по институту, проверяла содержимое рюкзаков, убеждаясь, что всё необходимое для экспедиции собрано.

Трехлетняя Лиза, не отпуская отца, упорно повторяла:

– Не пусю! Не уефвайте!

Ее глаза, полные слёз, отражали детское непонимание и страх перед расставанием. Шестилетний Леонид, сидя за квадратом кухонного стола, покрытого потертой клеенкой, доедал отцовский бутерброд с колбасой и посматривал на сестру с ноткой неодобрения. Он-то считал себя уже почти взрослым и привык к частым отъездам родителей, поэтому не разделял ее тревогу.

– Паша, ты уложил карты и документы? – спросила Екатерина, проверяя содержимое рюкзака мужа.

В парусиновой «американке», сшитой на заказ, находилась плащ-палатка из прорезиненной ткани, которая защитит от дождя и ветра. Тяжёлая, но надежная. Спальный мешок из грубого хлопка, набитый гусиным пухом. Женщина сама его обрабатывала, тщательно очищая пух от мусора, и прострачивала на стареньком «Зингере» свекрови. Котелок из алюминия для приготовления пищи на костре. Простой, но незаменимый в походных условиях. Топор для рубки дров и расчистки территории для лагеря. Старенький, но хорошо наточенный. Компас и карты местности для ориентирования на маршруте она обнаружила в боковом кармане. Без них не обойтись. Аптечка с минимумом медикаментов: бинты, обезболивающее, антисептики. На всякий случай. Запас крупы, сухарей и консервов – основа походного рациона. Простая, но питательная еда. Кружка и ложка из алюминия. Непритязательная, но необходимая в полевых условиях посуда. Комплект теплых вещей: ватные телогрейка и брюки, шерстяные носки – для защиты от холода в предгорье.

Взглянув на эти нехитрые пожитки, Екатерина ощутила прилив энтузиазма. И лишь очередное, вынужденное расставание с детьми приглушал у женщины привычный зуд предстоящих приключений.

– Что ты спросила? – глава семьи устал изображать из себя паровозик и, нагнувшись, подхватил дочь на руки. – Солнышко мое. Ну не разводи сырость, а то лягушки заведутся. Мы с мамой уедем всего на пару недель. Ты же останешься с братом и бабушкой. А я тебе привезу из похода настоящий драгоценный камень из самой глубины Уральских гор! Договорились?

– А ты укадешь его у дакона? – не выговаривая часть букв, прошептала изумленная девочка, мокрые глаза которой тут же распахнулись, демонстрируя отцовский небесно-голубой ореол зрачков, а грусть на лице мгновенно сменила улыбка предвкушения.

– Настоящие ученые ничего не крадут, милая! – улыбнувшись, ответила дочери Екатерина и перехватила девочку у мужа. – Они исследуют и берут образцы. А твой папа настоящий ученый! И если наша экспедиция будет удачной, он станет доктором наук!

– А разве доктора не лечат человеков? – спросил Леонид, запивая последний кусок бутерброда остывшим чаем. – Как можно лечить науку? Это же знания в книжках.

Екатерина с улыбкой посмотрела на сына и ласково погладила по голове.

– Лёнечка, доктор наук – это ученый, который знает очень много о какой-то одной важной вещи и помогает другим ученым лучше ее понять.

– А папа, значит, самый умный ученый? – уточнил Леонид, его интерес к теме увеличивался с каждым словом.

– Папа очень умный, и он много работает, чтобы узнать как можно больше о животном мире нашей страны, – ответила Екатерина, пытаясь сделать тему доступной для детского понимания.

Она поставила дочь на пол и вернулась к проверке своего рюкзака, убеждаясь, что ничего не забыла.

– Как можно получить докторскую за исследования летучих мышей? – проворчала входящая в кухню Антонина Михайловна.

В небольшой комнате три на три метра тут же стало невероятно тесно, и глава семейства со словами «Мама, не заводи ты снова эту пластинку!» потащил оба рюкзака в узкий коридор, подсвеченный тусклой лампой без абажура.

– Из-за ваших исследований дети родителей своих по полгода не видят! – продолжала возмущаться пожилая женщина. – Твой брат Николай окончил строительный и вон каких успехов добился. Без постоянных разъездов!

– Зато мы с Катей подарили тебе два чудесных создания, мам, – ответил вернувшийся Павел, поцеловав мать в щёку. – А брат со своим характером так и останется бобылем, вот увидишь. Я обещаю, как только докторскую защищу, возглавлю кафедру и брошу свою кочевую жизнь.

– Паша, поезд уже через тридцать минут! – поторопила мужа Екатерина и, присев перед сыном, обняла его, крепко прижав к груди. – Присмотри тут за нашими девушками, Лёнечка! Ты на ближайшие недели остаешься единственным мужчиной в доме.

– Хорошо, мамуль, присмотрю! – ответил мальчик, глаза которого подозрительно заблестели.

Из открытого окна послышался настойчивый сигнал старенького жигуленка.

– Вам пора. Дядя Коля за вами приехал.

– А ну-ка, все сели! – раздался властный голос Антонины Михайловны. – На дорожку. Положено!

– Мам! Только давай без этих дурацких примет. Мы с Катей ученые, как-никак! – возмутился Павел и, потрепав дочь по кудрявой голове, повернулся к сыну. – Леонид! В моих инструментах не копаться! Сестру к ним не подпускать! Бабушку слушаться! Ясно?

Глава 2. Слабость сильного – зачастую верный спутник слабого

Все неудачи – лишь приправа для успеха у судьбы,

Без горечи всех промахов не сладок результат,

Она придаст желанью жить все привкусы борьбы.

Ведь вкус победы ярче после тысячи преград.

Сарассис боковым зрением проводила покинувших кабинет ректора друзей, стараясь не упускать из вида двух самых опасных персон, оставшихся с ней в помещении. Оборотень, хотя и выглядел потрепанным, вальяжно развалившись в гостевом кресле, всё равно излучал смертельную опасность. Его аура ощущалась на физическом уровне. Да и дракон, хоть и не демонстрировал при Саре свой потенциал магического бойца, но не менее опасный соперник. Их расположение относительно ее фигуры говорило о том, что в случае необходимости они без колебаний размажут ее по кабинету тонким слоем ташерского мёда.

Сара стояла спокойно, ожидая решения своей судьбы и понимала, что у нее нет шансов выйти из кабинета по собственной воле. За последние дни она уже несколько раз прощалась с жизнью, потеряв единственную мотивацию в лице покойной сестры. Но после того как одолела Мастера, она начала строить хрупкие планы относительно своего будущего. И возможно, в этом будущем найдется место для молодого нага, чей пристальный взгляд не давал ей покоя последние дни. Сара чувствовала, как этот взгляд пробуждает в ней эмоции, которые она долгое время старалась подавить. Между страхом и интересом, между тоской и чем-то более глубоким она не могла игнорировать то, что происходило внутри нее. Борьба между ее прошлым и настоящим стала еще более ощутимой, стоило ей лишь представить Марка рядом. Теперь же на пути к этим планам стояли, а вернее, сидели два существа, которые могли внести в них кардинальные изменения.

Они молча смотрели на нее, ожидая, что она первой нарушит подзатянувшееся молчание.

«Ну уж нет, мальчики, не дождетесь. Я не собираюсь каяться и умолять о пощаде. Я вижу, как вы напряжены и опасаетесь меня не меньше, чем я вас. Я прекрасно знаю, что натворила, и мое мнение вас вряд ли интересует. А молчанием вы точно ничего не добьетесь», – думала Сара, не мигая переводя взгляд с оборотня на дракона и обратно.

Будто прочитав ее мысли, тишину кабинета нарушил ректор, обращаясь к оборотню, не сводя взор с глаз девушки.

– Эл, а напомни мне, что по закону Алитая грозит нашей гостье за ее проделки на территории академии?

– Ну… Если давать делу официальный ход, – протянул оборотень, лениво почесывая подбородок, – то девушке грозит как минимум изгнание на родину или приличный срок. А в худшем случае – пожизненное заключение в маготюрьме на Эклипсе.

Сарассис эмоционально себя никак не выдавала, делая вид, будто речь идет не о ее жизни. Она не собиралась показывать альфа-самцам ни капельки страха.

«Пожизненное заключение, значит? Ну что ж, это лучше, чем быть убитой на месте», – подумала она.

– Но, – продолжил оборотень, наклоняясь вперед и глядя на нее своими желтыми зрачками, – мы можем рассмотреть и другие варианты. Ведь все в кабинете согласны с тем, что некоторые обстоятельства дела требуют нестандартного подхода.

Ректор слегка кивнул.

– Да, Эл, ты прав. Наша академия всегда была местом, где даются вторые шансы, – его голос был холоден и строг. – Сарассис, ты осознаешь, что тебе грозит?

Сарассис с бесстрашным выражением лица ответила не сразу, продолжая играть в гляделки. Она догадывалась, что слова могут решить судьбу.

– Да, понимаю, – наконец произнесла она твердым и спокойным голосом. – Но у меня были свои причины.

Оборотень приподнял бровь, явно заинтересованный.

– И какие же? Почему ты решила нарушить правила и поставить под угрозу безопасность академии? А главное, что подвигло тебя пойти против своего босса?

Сарассис вздохнула и решила рассказать правду. Терять ей, по сути, нечего.

– Всё началось после смерти моей сестры, – ее голос стал мягче, но всё еще сохранял твердость. – Я потеряла мотивацию жить. Оставалась лишь потребность в мщении. Но когда одолела Мастера, внутри меня что-то изменилось. Я начала строить планы на будущее, где, возможно, есть место для других ценностей… людей… друзей… общества…

Ректор и оборотень обменялись взглядами. Впервые за всё время их выражения стали менее суровыми.

– Я готова принять наказание, – продолжила она, – но я передумала умирать. Если вы дадите мне шанс, я докажу свою полезность как вам, так и академии.

Ректор откинулся на спинку кресла, его взгляд стал задумчивым.

– Сарассис, – начал он, – я готов замять произошедшее и рассмотреть твой случай неофициально. Мы с Элом понимаем, что каждый заслуживает второй шанс. Но! Тебе придется доказать, что ты изменилась и готова искупить вину поступками.

Оборотень согласно кивнул.

– Мы дадим тебе шанс, Сарассис. Но знай, что мы будем внимательно следить за каждым твоим шагом. Малейший негатив в сторону академии или ее учеников – и я пущу машину правосудия по твоему следу. Поняла?

Сарассис кивнула, ее сердце билось быстрее от осознания того, что ей предоставляют возможность. Ректор посмотрел на нее еще несколько секунд, затем кивнул.

– Хорошо. Но есть одно условие. Я не позволю тебе остаться в Иммерсии. Ты должна вернуться в свой мир, криминальный мир столицы, и стать нашим информатором. Твоя задача – предотвратить возможные покушения на Лиану. В обмен на это ты получишь право приходить в академию при необходимости. Я внесу данные твоей истинной крови в систему защиты, чтобы та пропускала тебя без всяких уловок. Согласна?

Сарассис задумалась на мгновение, затем кивнула.

– Согласна. Я сделаю всё, чтобы доказать свою лояльность и защитить принцессу.

– Тогда ступай и собери свои вещи, – распорядился ректор. – У тебя есть один час.

Сарассис вышла из кабинета, чувствуя, как в груди борются облегчение и тревога. Она сделала несколько шагов по коридору и, выйдя на крыльцо административного корпуса, наткнулась на Марка. Тот сразу бросился к девушке, как только увидел.

Глава 3. Трудности, как блохи, переносят либо сами, Либо переносят на других

Коль смиришься с врагом, оставив его близко,

Получишь паразита, что душу точит низко.

Ты либо ставь его на место крепкой рукой,

Не можешь? Отдали, чтоб сохранить покой.

Просыпаться без теплой чешуйчатой грелки под боком было слегка непривычно. Открыв глаза, я первым делом снова попытался мысленно докричаться до Драка. Однако получил в ответ лишь вселенское молчание да звучный храп со стороны кровати Севы. Марк, как обычно, спал словно мертвый, не шевелясь и не издавая ни звука. Даже мой новенький острый слух лишь едва-едва различал равномерное дыхание из того комка одеял, в котором дрых змеелюд.

Вчера, после того как он сообщил об уходе подружки, больше не произнес ни слова и завалился спать, несмотря на детское время. Так что, невзирая на присутствие в комнате еще двух разумных существ, поговорить мне было не с кем. Благо после первого полноценного обращения, подробности которого спутались в памяти в клубок эпизодических картинок, у меня появился еще один ментальный собеседник. Моя вторая клыкастая сущность, с которой я пытался довольно активно общаться после эпичной драки на развалинах смотровой башни, расширял свой словарный запас не по дням, а по часам. Однако волчонка интересовала только одна тема для общения – внутренняя волчица Лианы, и, судя по волне недовольства, пришедшей ко мне на попытку наладить диалог, он, в отличие от меня, просыпаться не собирался.

Ну и ладно. Мне есть чем заняться. Пора было наведаться к доктору. Осталось только решить старую проблему с одеждой, что вставала передо мной почти каждый день. Всё, что я смог добыть в кладовой бабушки Риты, я вновь перерос. А так как Северрин стал мне теперь, как он выразился «братом по стае», я решил, что будет справедливо заняться экспроприацией. Не смущаясь, я напялил на себя пару свежих вещей из его обширного гардероба и нырнул в свои любимые бегуны.

Тихонько прикрыв за собой дверь, я наткнулся на Майю, которая подпирала стену в коридоре, явно ожидая меня.

– Доброе утро, Пчёлка! – вид пусть и потрепанной, но вполне довольной жизнью подруги мгновенно поднял настроение. – Как ночь прошла? Конечность твоя не обрела былое могущество?

– Могу отвесить тебе показательную затрещину, а ты уж сам скажешь, обрела или нет. Увы, в этом случае звон от твоей пустой головы наверняка разбудит Лию. А она только под утро уснула, бедняжка. Половину ночи ругалась со своей волчицей.

– Дай угадаю… Из-за меня ругалась?

– Нет. Из-за того лохматого обормота, что поселился в твоих внутренностях. Оборотень ты облезлый.

– И вовсе я не облезлый! Я точно помню, что моя шерсть идеального антрацитового оттенка, на зависть всем черно-бурым лисицам окрестностей.

– Точно! В качестве коврика перед камином цены бы ей не было!

Шутливо переругиваясь, мы дошли до входных дверей, и я непроизвольно подергал ручку запертой двери каморки бабушки Риты, не понимая, куда она могла пропасть. А я ведь хотел спросить у ректора о судьбе кастелянши, но совершенно забыл.

– Не оторви раритетную ручку, Леонид! – со стороны кресла старушки вдруг раздался знакомый голос, и на кружевной подстилке возник облик Григория.

– Гриша! – обрадованно воскликнул я и на эмоциях попытался схватить кота, выразив ему тактильно свой восторг.

Однако стремительный удар лапой охладил мой пыл дорожкой из кровавых бусинок, украсивших глубокую царапину на тыльной стороне руки. Внутренний волк зарычал!

А я возмутился:

– За что?!

– Уж поверь мне, есть за что! – пробурчал кот. – Из-за тебя моя хозяйка вынуждена восстанавливать здоровье твоего фамильяра у адского кота на куличках, а я должен присматривать тут за хозяйством. Делать мне на старости лет больше нечего!

– Так бабушка Рита сейчас с ДраКом? – в моей душе разлилась волна благодарности и умиротворения.

Зная, что здоровье моего звереныша под контролем могучей ведьмы, я мог за него не переживать.

– Погодь. Значит, и ее не будет тут целый месяц?

– Да щас! Размечтался! – буркнул кот, широко зевнул и свернулся клубочком. – Вы, молодежь, от общежития за месяц камня на камне не оставите. Без ее-то присмотра. Вернется дня через три. И попроси свою подругу не тянуть ко мне свои зеленые ручонки! Я вам не пуховый воротничок. Ступали бы вы уже куда шли, ушастый доктор ждать не любит.

Майя испуганно отдернула руку, которую медленно тянула к коту с явной целью потискать мохнатика. Мы с ней улыбнулись друг другу и поспешили выйти на улицу.

Заснеженная территория академии под лучами яркого солнца одновременно впечатляла и завораживала. Вокруг простирались пустые дорожки, укутанные свежим слоем искрящего снега. Обычно шумная академия сейчас казалась погруженной в спокойствие и тишину, словно в зимнюю сказку. Редкие снежинки кружились в воздухе, мягко оседая на землю, создавая атмосферу уюта и волшебства. Мое обостренное восприятие позволяло наслаждаться каждым шагом. Я слышал, как под нашими с Майей ногами хрустит снег, улавливал слабый аромат зимнего воздуха и даже различал едва заметные звуки леса, растущего вдоль северной стены академии. Всё казалось настолько ясным и четким, что я нутром чувствовал дыхание этого мира.

Остановившись на мгновение, я вдруг понял, что вышел из общежития в штанах и рубашке, совершенно не чувствуя холода. Взглянув на свои руки, покрасневшие от студеного воздуха, я осознал, что мое тело инстинктивно подняло температуру, защищая от мороза. Это приятно поразило. Мое внутреннее звериное начало, которое я еще только начинал осознавать, уже проявлялось весьма положительным образом. Меня вновь охватило странное чувство. С одной стороны – это удивительно и даже приятно понимать, что теперь я обладаю такими способностями. Но с другой стороны – немного страшно. Мое тело и разум начали жить по новым, неизвестным мне законам.

Глава 4. Нe ищи винoвных тaм, Гдe cлeдуeт пpизнaть cвoи oшибки

Коль не желаешь на чужих ошибках ты учиться,

Не жалуйся судьбе, ведь глупость тем не скрыть,

Продолжишь спотыкаться на своих, имеешь шанс разбиться,

Одумаешься, сможешь новый путь открыть.

Торра Лавррентий Бистрау стояла на коленях перед кроватью в своей спальне, на которой находилось могучее тело ликана, покрытое ожогами и влажными рубцами ран. Лишь едва заметное колыхание грудной клетки зверя свидетельствовало о том, что Элррик всё еще жив. Приглушенный свет скрывал многочисленные повреждения на его теле, но глазам волчицы он не требовался. Торра сквозь слёзы видела каждую рану и каждый порез на коже сына. Она осторожно касалась обожженной плоти, словно боясь причинить ему боль даже в бессознательном состоянии. Тяжёлый запах трав, которые она использовала для лечения, смешивался с вонью паленой шкуры и ароматом сочащейся крови – его крови.

Каждое движение давалось женщине с трудом. Гнев и печаль в душе сражались за доминирование над мозгом. Перед глазами то и дело возникала картина, пронизывающая разум болезненной яростью. Проклятый Мэрлин, загадочный маг, промывший разум ее волчонку, внезапно возник из стихийного портала в ее спальне. Он притащил бессознательное тело ее сына и швырнул его, словно куль, на толстый ковер, сверкнув презрительным взглядом в ее сторону. Его слова, словно приговор всем ее планам, всё еще эхом звучали в голове.

«Он будет жить, – процедил Мэрлин холодным и непреклонным голосом. – Но! До следующего полнолуния ему придется оставаться в облике ликана. Я стабилизировал его состояние, но оборачиваться ему не советую. Сдохнет! Вливай ему в пасть кровь, чтобы поддерживать силы. Если Единая смилуется над этим бездарем, он обернется и выздоровеет. А сейчас ты внимательно выслушаешь всё, что я скажу. С этой минуты ни ты, ни кто-либо еще из твоей паршивой семейки не смеет трогать принцессу без моего особого распоряжения. И уж тем более, – его глаза на миг сверкнули гневом, – не причинять вред ее окружению. Оно важно для моих дальнейших планов».

Торру вновь передернуло от этих воспоминаний. Она ненавидела, как Мэрлин говорил с ней, будто она одна из безродных полукровок. Но больше всего раздражало то, что она была вынуждена подчиняться, пока сын, ее мальчик, лежал без сознания. Его тело, искаженное болью и ранами, выглядело таким уязвимым. Она аккуратно обработала один из ожогов, используя специальную мазь на семенах горного лютика, которую применяли в их семье веками. Пусть плоть восстанавливалась медленно, но процесс шел благодаря магическим свойствам крови, которую она вливала в его пасть каждый день. Источником крови Торра не интересовалась, ее приносил в комнату глава стражи, один из альфа-волков Дамирра. Да и женщине было плевать на источник. Если надо, она сама готова была резать младенцев, если от этого зависела жизнь сына.

«Как я дошла до этого?» – думала Торра, чувствуя, как ее сердце сжимается.

Ее мальчик, ее гордость и надежда, стал частью игры, в которой они были лишь пешками. Столько принесено жертв ради этого момента, а теперь всё кажется таким ненадежным.

Она присела на край кровати и с нежностью положила ладонь на лоб сына. Боль от сознания того, что она не смогла уберечь его, прожигала изнутри. Каждая рана на его теле, как ожог, на ее сердце. Торра не могла не думать о том, как далеко зашли их с Элрриком планы. Как остатки ее семьи оказались втянутыми в негласную войну между силой и магией. Теперь же с каждым днем ситуация становилась всё сложнее. Принцесса… Ее окружение… Они были ключевыми фигурами, но всё казалось таким неясным.

– Я поклялась защищать тебя, сын, – прошептала она дрожащим от эмоций голосом. – И я сделаю всё, чтобы ты вернулся, каким был. Прости меня, волчонок… за то, что ты пострадал из-за моего выбора.

Ее руки дрожали, когда она продолжила обрабатывать его раны. Каждый раз, когда взгляд падал на деформированное лицо ликана, ее злость и решимость становились крепче.

Она же потомок могучего рода Бистрау!

Как смеет эта магическая тварь указывать ей, что делать?!

Он думает, что у нее не осталось иного выхода, кроме как исполнять его волю? Ну уж нет! Она своими когтями рвала полотно судьбы, чтобы оказаться в том статусе, который ей положен по праву рождения. И если Мэрлину внезапно захотелось сохранить шкуру белой твари, ее гибель наверняка придется ему не по вкусу. У Торры уже созрел план, как это сделать, только нужно поднять старые связи.

***

Несостоявшаяся королева сидела за массивным столом в кабинете сына, покрытом разными документами и заставленном пустыми бутылками. Однако ее мысли витали далеко от мира геополитики и стратегий. Перед женщиной стоял шар межмировой связи, освещая голубоватым светом полумрак королевского кабинета. Сей артефакт, древний и редкий, позволял ей связаться с тем, кто мог бы решить ее проблемы. Торра знала, что не все вопросы можно решить королевским указом – иногда требовались менее изящные, но более смертоносные варианты.

Ее пальцы поднесли к поверхности шара открытый пузырек из бронзы, и крупная алая капли крови расплылась по нему. В тот же миг мягкое свечение усилилось, превращаясь в более яркое, что вскоре начало формировать очертания уже подзабытого облика. Грубые черты, испещренные шрамами, постепенно обрисовались над гладкой поверхностью шара.

Касарр Хальдрен – один из самых опасных людей в теневом мире Алитая. Низкорослый, мощный, с глубоко посаженными глазами и тонкой, как бритва, ухмылкой. Оборотень без принципов и морали, обязанный Торре своей жизнью.

Когда-то молодой и глупый Касарр осмелился пересечь интересы одного влиятельного клана, но ему с помощью Торры удалось не только унести хвост, но и завладеть кое-какими секретами. С тех пор он стал ее верным слугой, на протяжении многих лет безупречно исполнял все темные поручения. Кровная клятва, данная им Торре в ту ночь, связала их навсегда.

Глава 5. Если не знаешь, с какой стороны зайти, То двигай напролом!

Пускай порой невероятно сложно,

И кажется, что силы на исходе.

Но сердце верит: всё небезнадежно,

И свет надежды виден на подходе.

Сара на прощание махнула нам рукой через витринное стекло, когда мы с Лореном покидали антикварную лавку, и утянула Марка в подсобку. Я пытался казаться спокойным, но внутренне бурлил от эмоций. Даже воздух вокруг ощущался густым и вязким. Эта часть Этерии, погружённая в темные переулки и узкие улицы, выглядела пугающе безлюдной. Словно я, как в детстве, забрался в цыганский район нашего городка, куда в здравом уме забираться не стоило. Лорен легко шагал впереди, и его молчаливое присутствие успокаивало. Было видно, что он знал каждый закоулок района, каждый камень в его щербатой мостовой. Если кто-то и мог провести меня по подобным местам столицы, то только он.

Я же вновь поразился своим новым чувствам, наслаждаясь ими, словно ребенок, получивший нежданный подарок. Я видел каждый мельчайший отблеск света от окон, каждый шелест в ветвях редких деревьев, каждый шорох далеких шагов, раздающихся в темноте. Мы шли через узкие, запутанные улочки, и я впервые полноценно чувствовал, как мой внутренний волк реагирует на каждое движение в тени. Криминальные элементы или те, кто скрывался в сумерках, казались мне видимыми безо всякого взгляда – я чувствовал их присутствие. Мой волк следил за ними, открыто разделяя со мной свои ощущения. И самое странное, что ни один из них не пытался к нам подойти. Я чувствовал, как они замирали в укрытиях, готовясь напасть, но их словно что-то останавливало.

Наверное, мы проходили через один из самых злачных воровских кварталов. Я видел, как на нас смотрели из темных углов, глаза блестели в полумраке, но никто не сделал ни малейшего движения, чтобы нас остановить. Возникло странное чувство, что нас что-то защищало. Мой волк не только чутко реагировал на угрозы, но и словно создавал вокруг нас невидимый щит, заставляя каждого, кто представлял опасность, благоразумно отступить.

«Ты тоже чувствуешь это?» – мысленно обратился я к своему зверю, прислушиваясь к странному покалыванию внутри, которое исходило от его силы. Волк тихо рыкнул в ответ, давая понять, что осознает происходящее и держит всё под контролем.

Лорен казался невозмутимым и абсолютно бесстрашным и время от времени бросал на меня быстрые удивленные взгляды. Мы продолжали идти. Я чувствовал запахи – сырость камней, едкий дым от очагов и даже слабый аромат холодной стали, которую воришки сжимали в руках в ожидании нападения. Но они не осмеливались сделать первый шаг. Аура, исходящая от моего внутреннего зверя, служила неприступной стеной для мелких преступников.

«А ведь эта сила теперь и моя», – сообразил я, когда в глубине сознания взметнулось знакомое напряжение волка.

Он не просто защищал меня, но и посылал угрозу всем, кто оказывался поблизости, давая понять, что подходить к нам – это верная смерть. Впервые я почувствовал, как зверь не только существовал внутри меня, но разделял мое окружение.

– Интересно, как далеко это может зайти? – тихо прошептал я себе под нос, продолжая идти вперед.

Но волк не дал мне ответа. Он был доволен. А я… я начинал понимать, что подобная сила не так уж плоха. Она позволяла мне чувствовать себя гораздо увереннее в этом темном, враждебном мире.

Мы прошли уже через несколько длинных проулков, и с каждым шагом мне становилось легче. Чувства перестали быть такими острыми, а тьма вокруг казалась менее зловещей. На очередном повороте я почувствовал, как внутренний волк ослабил свою защиту. Улица впереди освещалась лучше, и казалось, что опасности здесь нет. Мы приближались к месту, где, как говорила Сара, находился учитель по электромагии.

– Всё еще сомневаюсь, что найдется кто-то, кто сможет научить меня этому, – пробормотал я, обращаясь скорее к себе, чем к Лорену.

Но всё же надежда крепко засела внутри. Найти учителя – это мой шанс разобраться в новой силе, которая проснулась внутри меня.

Лорен остановился у неприметного домика, кивнув мне на прощание. Его взгляд был серьезным, но в то же время спокойным, словно он знал, что дальше мне придется разобраться самому. Парнишка указал пальцем на низкую деревянную дверь, ведущую в подвал, и, не сказав ни слова, развернулся и исчез в вечерней мгле, оставив меня одного.

Я стоял перед дверью, пытаясь уловить что-то необычное. Внешне дом был ничем не примечателен – старые, слегка перекошенные стены, запыленные окна и крыша, которая, казалось, вот-вот обрушится. Обычный заброшенный дом, каких много в тихих уголках городов. Но что-то в нём казалось неправильным. Внутренний волк насторожился, передавая мне ощущение легкого беспокойства, как будто за этими ветхими стенами скрывалось нечто опасное.

Протянув руку, я осторожно открыл дверь и спустился вниз. В нос сразу ударил запах затхлости и пыли. Я оказался в тесном полутемном помещении, в котором царила вековая тишина. Узкие пыльные стёкла под самым потолком пропускали лишь слабые лучи света, делая пространство вокруг меня еще более мрачным.

Над дверью, когда я ее закрыл, раздался тихий писк. Я поднял голову и увидел, как небольшой артефакт, прикрепленный над сгнившей фрамугой, мигнул и засветился тусклым светом, словно реагируя на мое присутствие. Похоже, что это своего рода сигнализация. Ну, по крайней мере, хозяин этого места уже знает, что я здесь.

В ржавом канделябре на стене находился магический светокамень. Коснувшись, я активировал его, осветив пространство вокруг. Кроме старого сундука в углу и пары пыльных стульев, я в помещении ничего и никого не увидел. Унылая картина. Я медленно осмотрелся, пытаясь понять, куда попал, но ничего не выдавало того, что здесь может находиться некто, обладающий знаниями в области магии. Всё выглядело слишком заброшенным и неиспользуемым.

Глава 6. Высокородные особи отличаются постоянным непостоянством

Не могу утверждать, что у женщин характера нет,

Переменчивы, как осенью ветер или зимою вода,

Каждый день рядом с ними разгадывай новый секрет.

В этом их недостаток и в том же и их красота.

Я едва доплелся до общежития, когда заметил через стекло входной двери знакомую фигуру. Профиль бабушки Риты добавил энергии моим измотанным мышцам, и я на радостях влетел в общагу, подхватывая старушку и крепко обнимая ее. Маргарита Степановна на удивление выглядела непоколебимой и строгой, словно памятник, высеченный из мрамора. Ее взгляд, цепкий и немного пугающий, как у настоящей ведьмы, тут же нашел мой, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Пришлось спешно ставить бабулю на место и, краснея, извиняться за несдержанность. Казалось, эта женщина уже знает обо всём, что со мной приключилось за последние дни, и я невольно завис, не зная, что говорить.

– Вот окаянный! Чуть все косточки старушке не переломал. А ну-ка присядь! А то вымахал так, что и души в глазах не рассмотришь! – повелела она.

И я послушно встал на одно колено. Наши взгляды оказались на одном уровне, и она долго всматривалась в меня своими пугающими, черными как смоль ведьмовскими зрачками. Я же в этот момент мучился дилеммой – что стоит рассказывать родственнице, а что нет. Мои новые способности… Загадочный учитель по электромагии, о которых никто в академии не знает… Но, кажется, Маргарита Степановна уже в курсе моих душевных сомнений.

– Внучок, не морочь себе голову, – произнесла старушка и наконец-то душевно так улыбнулась, возвращая глазам человеческий облик. – Новая наука идет тебе явно на пользу. Со стороны твоего нового учителя я не вижу угроз, так что можешь смело впитывать знания. А руководству и незачем знать о твоих тайных занятиях. Сам знаешь, как наш дракон может всё усложнить, если ему в рогатую голову что-либо втемяшится. Пока видишь прогресс – учись. Будет хуже – тогда и поговорим.

Я только кивнул, невольно улыбаясь и пытаясь понять, каким образом бабушка всегда оказывается на шаг впереди. Но ее слова мне явно добавили уверенности. Раз она одобряет, значит, я на правильном пути. Осталось получить ответ на самый главный вопрос, который я так же произнести не успел.

– И не переживай насчет своего кошачьего приятеля, – добавила бабушка почти успокаивающим тоном. – С твоим котиком всё будет хорошо. Ему еще нужно время, но до конца месяца он вернется к тебе. Главное, постарайся за эти дни глупостей не навертеть.

Моя счастливая улыбка растянулась уже до самых ушей. Услышав о ДраКоше, я почувствовал, как с плеч свалился огромный камень. За фамильяра я беспокоился даже больше, чем признавался себе. Я поблагодарил бабушку, пообещав приложить все усилия, дабы не попадать в неприятности, и со скрипом поднявшись, направился к своей комнате.

Не дойдя до нее пары метров, я прислонился к стене, дабы передохнуть. Видимо, от усталости я задремал в коридоре, очнувшись, лишь когда внутренний волк внезапно испытал приступ радости. Спустя минуту стала ясна причина. Задумавшаяся принцесса шла к себе и даже не сразу обратила на меня внимание. Когда взгляд остановился на мне, ее глаза даже на мгновение потеплели. Внутри всё сжалось от радости. Вот он, тот шанс, который я так ждал.

Без раздумий я подошел ближе и решился заговорить:

– Лиана, привет! – радостно воскликнул я. – Слушай, может, попробуем всё-таки сходить на свидание? Я знаю, сегодня ты не в настроении, но, может, завтра…

Лиана остановилась, ее глаза встретились с моими, и я на мгновение увидел в них столько всего – и усталость, и грусть, и злость. Она резко выдохнула и посмотрела на меня так, будто мои слова были не то чтобы обидны, а в данный момент раздражали ее неимоверно.

– Только об одном можешь думать? Свидание? Серьезно?! – выкрикнула она, и ее голос пронзил, словно холодный ветер. – Неужели в твоем мире всё так просто? Ты хоть знаешь, через что мне приходится проходить эти дни? С этим проклятым выбором, с этой чёртовой волчицей, с этими запретами?! А ты… как ни в чём не бывало предлагаешь сходить на свидание, будто всё тут же магически разрешится!

Я растерянно отступил на шаг, не понимая, что именно сделал не так. Реакция Лии была уж слишком резкой и беспричинно жестокой. Хотел что-то сказать, объясниться, но она уже повернулась и ушла, громко хлопнув дверью своей комнаты.

Стоя в пустом коридоре, я чувствовал себя полным идиотом. Почему с ней всё так сложно? Почему мои попытки сблизиться каждый раз оборачиваются подобным фиаско? Я же не предлагаю ей переспать! Вымотанный и раздосадованный, я направился в свою комнату, где застал Марка, что-то читавшего сидя на кровати.

– Скажи, друг, все королевские особи настолько невыносимы? – прорычал я, бросив вещи на пол.

Марк поднял глаза и посмотрел на меня с легкой улыбкой:

– Лия снова тебя отшила, да?

– Еще как, – проворчал я, чувствуя, как обида накапливается внутри. – Я просто устал от этого. Она… То ведет себя так, будто я враг номер один, а потом снова кажется образцом адекватности. Это просто бесит!

Наг хмыкнул и покачал головой:

– Не думаю, что ты для нее враг. Она просто… Сложная. Ей нужно время. К тому же, может, ты и не знаешь, но у оборотней в этом плане всё непросто. У нагов всё проще, сблизились, сплелись, разбежались. Мало кто из чистокровок образует пару на всю жизнь.

В этот момент вошел Сева. Его вопросительно поднятая бровь говорила о том, что он слышал вопли своей «сестренки» и нуждается в пояснениях. Я только махнул рукой, не желая больше об этом говорить, и завалился на кровать. Всё, что мне хотелось сейчас, это забыться и избавиться от спутанного комка мыслей. Но, как назло, вместо того чтобы просто успокоиться, я поймал себя на мысли, что есть ведь еще и другие девушки в академии. Может, стоит прекратить мучить себя и дать шанс кому-то, кто не будет строить из себя Снежную Королеву?