Академия Иммерсии: Портал судьбы

Глава 1. Не всё то плюшевое, что жалобно скулит

Превратности судьбы, подобно колесу,

Способно раздавить иль намотать на ось,

Будь начеку всегда, очухавшись в лесу,

Рассчитывать нельзя на русское авось.

Лия неслась словно ветер, огибая возникающие на пути стволы деревьев и продираясь сквозь особо плотные ветви кустарников. Ритмичные удары сердца отдавались в голове, усиливая ток крови в жилах. Когда-то белоснежные лапы, теперь испачканные грязью, монотонно отталкивались от земли, двигая ее волчью форму вперед. Несмотря на то, что Большая Сестра – Селентос, заполняла половину неба, и она находилась в полном облике своего зверя, времени остановиться и перевести дух не было совершенно. Острый нюх ощущал едва уловимый аромат преследователей, а ее ушки то и дело поворачивались назад, среди симфонии ночи леса различая нотки шума приближающейся погони. Чуть позади, слева и справа от нее, в такт звуков собственных прыжков вплеталось тяжёлое дыхание ее личной охраны. Три абсолютно черных шкуры сопровождающих ее волков растворялись в темноте ночи, и лишь шесть янтарных глаз прочерчивали в плотной темноте густого леса затухающие линии.

До цели оставалось совсем чуть-чуть, и Лия было подумала, что ее планам суждено воплотиться, как мозг дал лапам команду стоп еще раньше, чем глаза, прекрасно видящие в темноте, увидели размашистые движения среди кустарника впереди. Из мрака ночи проступили три массивные фигуры в доспехах, обрамленные лунным камнем, сдерживающим магию ее рода. Вслед за троицей двуногих воинов показалось шесть звериных оскалов серых волков, медленно принявшихся окружать беглецов. И в самом тылу группы виднелась высокая фигура в темном кожаном плаще и широкополой шляпе.

Лия в отчаянной ярости зарычала от досады. У нее ведь практически получилось.

Шерсть на загривке поневоле встала дыбом, когда она услышала ненавистный голос лорда Элррика Дарркмора, усиленный им при помощи магии и разнесшийся по округе, будоража спящих в гнездах птиц:

– Ты не сможешь сбежать, принцесса. У тебя нет выхода! Твои родители и сёстры мертвы, а у тебя осталось только два варианта: либо ты соглашаешься стать моей, и мы правим нашей страной рука об руку, либо эта ночь станет для тебя последней, а я единолично возглавлю трон! Право Сильного у нашего народа никто не отменял.

Лия увидела, как звериные облики тройняшек, ее персональной охраны, уверенной поступью выступили вперед, яростно рыча на врагов и прикрывая своими могучими, мохнатыми корпусами свою госпожу.

«Держитесь за нами, принцесса, – раздался в голове мысленный посыл Джекоба, старшего из близнецов. – Мы с парнями возьмем их на себя, а вы должны сразу же ринуться в сторону портала что есть мочи!»

«Да, Бельчонок, и не вздумай тупить, иначе я тебе потом твою пушистую задницу надеру, несмотря на титул!» – пришла мысль от Элиаса, среднего близнеца, который и дал ей еще в детстве эту забавную кличку, основанную на необычном для волков ее рода белом цвете шкуры ее истинного зверя.

«Сева, – обратилась она мысленно к младшему, – ты тоже считаешь, что я, как трусливая крольчиха, должна позволить вам умереть из-за меня?»

Несмотря на то, что Северрин последний в помёте из троих братьев, он с самого детства слыл самым немногословным и излишне серьезным созданием. Как ни странно, именно за ним всегда оставалось последнее слово во всех спорах, что возникали у этой четверки, воспитывавшейся вместе с рождения.

Янтарный взгляд обернувшейся косматой головы вперился в нее, и в голове возник тихий, но полный решимости голос:

«Лиана Дамирра Волкосветова! Для нас с братьями честь сложить голову ради тебя! Нас с детства готовили к этому, и мы не подведем свою госпожу и… сестру!»

Такой продолжительной речи от младшего Лия не слышала ни разу за восемнадцать лет жизни, и сердце ее болезненно сжалось, осознавая, что друзья детства готовы исполнить свой долг до конца, несмотря на то, что ценой станет их собственная жизнь.

Небольшая сизая тучка прикрыла бледный круг Селентоса, соскользнула в сторону, и поляна подсветилась холодным синеватым цветом.

Ее волки медленно поднялись на задние лапы, начиная этап обратного перекидывания, и звездную ночь разрезал устрашающий вой трех мощных глоток. Тела близнецов окутали искры магии крови, наполняя ночной воздух ощущением грядущей битвы.

Лишь избранные волколаки способны при полном диске Селентоса возвращать себе магическую форму ликанов – полулюдей, полуволков. В этом виде у народа Лии полноценно сочетались как человеческая составляющая с ее магическим резервом, так и звериная сущность с ее невероятным количеством сил и выносливости.

Близнецы одни из немногих, кому удавалось преодолеть воздействие Обращенной Луны, так в народе называли Селентос, и перевоплощаться в боевую полуформу силой собственной воли.

Сама девушка так еще не умела, хотя мать говорила ей, что время еще не пришло, и что лишь Единая ведает, когда это произойдет.

– Нашу принцессу ты получишь, только перешагнув через наши тела! – злобно прорычал Джекоб, как только его голова вернула себе более-менее человеческий облик.

Глаза парней продолжали яростно полыхать, лохматые уши, оставаясь в зверином обличии, прижались к косматым головам, а рот оскалился, демонстрируя огромные клыки. Покрытые густой шерстью мускулистые тела напряглись, а острые когти на удлиненных кистях выдвинулись из подушечек загрубевших пальцев.

Время практически замерло, ожидая начала кровавой схватки. Секунды в нервном напряжении превращались в минуты, минуты в часы, а часы в вечность.

Сигналом к началу сражения послужила маленькая сова, решившая быстро перелететь поляну, дабы спрятаться подальше от помешавших ее ночной охоте существ. Стоило ей своим полетом прочертить невидимую линию между противниками, как злобное рычание с обеих сторон всколыхнуло пространство, принуждая бойцов к действиям.

Глава 2. Если жизнь повернулась к тебе задом, пни ее и начни новую

Не бойтесь не найти, а бойтесь потерять,

На жизненном пути нет троп сторонних.

Судьба родные души рада разделять,

И без причины сватать судьбы посторонних.

До абсолютного невменоза я напивался только один раз в жизни и то по настоянию моей родной бабушки. Нет, она не алкоголичка, как говорят в криминальных сводках, пропащая, жаждущая передать навыки пропойцы внуку. Я, вообще, ни разу в жизни не видел бабулю навеселе. Но накануне моего шестнадцатилетия она достала из бездонного серванта в своей комнате бутылку с надписью на пожелтевшей от времени этикетке «Водка русская» и с фразой: «Лучше напейся в моём присутствии, чем со своей шпаной за гаражами» заставила меня выпить все пол-литра, предоставив возможность закусывать огненную воду солеными хрустящими огурцами, которые каждую осень закручивала в полупромышленных масштабах.

Скажу честно, сам процесс приёма божьей слезы меня не порадовал, но после того как я проснулся на следующее утро в состоянии жутчайшего бодуна, я понял, что никогда в жизни больше не возьму стакан с этим дьявольским пойлом в руку. Так плохо мне не было ни разу в жизни! До сегодняшнего утра так уж точно.

Прежде чем открыть глаза, я ощутил в воздухе резкий запах аптеки, смешанный с дымом и чем-то незнакомым, напоминающим запах в цветочном магазине, посещаемом мною традиционно накануне международного женского праздника, лишавшего большинства месячных сбережений. Только он не такой нежный и утонченный. Меня мутило так сильно, что я не решался открыть глаза и осмотреться, опасаясь, что вестибулярка окончательно доломает остатки хрупкой преграды у содержимого желудка. При этом я совершенно не чувствовал боли в руке. Да что там, я практически не чувствовал всё свое тело ниже плеч.

Вспомнив, что желудок мой пуст и рвота мне не грозит, я решился приоткрыть глаза, тем более рядом прозвучал незнакомый, мужской голос:

– Я же вижу, что вы очнулись, молодой человек! В данный момент вы в безопасности, так что можно не притворяться спящим. Хотя, если вы боитесь крови, лучше не открывайте глаза, пока я не закончу.

Открыв глаза, я уткнулся взглядом в классическую мазанку потолка.

Когда-то неизвестный мне и остальному миру штукатур придумал шикарное оправдание своим кривым ручкам, сдав клиенту вместо гладко отштукатуренных стен, криво-размазанный по поверхностям строительный раствор под видом дизайнерского решения. То ли клиент попался непривередливый, то ли ему реально понравилось, но с тех пор количество дизайнерских огрехов стало расти в геометрической прогрессии.

Поняв, что лежу на невысокой подушке, я приподнял голову и посмотрел в сторону, откуда исходил голос. Над моей рукой склонился весьма колоритный персонаж, держа в руках острую длинную иглу, конец которой светился, будто его раскалили в огне добела. Врач, а я очень надеялся на то, что это именно он, а не маньяк, разбирающий меня на запчасти, был одет в длинный халат из мягкой темно-зеленой ткани, украшенной узорчатой серебряной вышивкой. Под плащом на его рубашке с галстуком цвета болотной тины виднелся серебряный амулет, который сиял тусклым светом, наполняя комнату таинственным ореолом.

Мужчина быстро посмотрел на меня и, улыбнувшись, подмигнул, тут же возвращаясь к работе над раной. Видимо, меня накачали каким-то лекарством, ибо я совершенно спокойно отнесся к тому, что облик врача буквально кричал о том, что передо мной эльф?! Длинные светлые волосы спадали на спину, собранные от лопаток в аккуратную толстую косу. Оливковый цвет гладкой кожи при полном отсутствии растительности на лице еще можно логично объяснить самому себе. Но вот острые, в два человеческих размера эльфийские уши, подрагивающие при каждом движении доктора уверенно кричали, что передо мной реальный живой эльф!

А это значит, что встреча с зубастыми собачками мне не приснилась, и я действительно попал.

– По взгляду вижу, что вы не верите собственным глазам. Не скрою, вы не первый мой перемещенный через портал пациент, думающий, что у него начались видения и уверен, что не последний.

– А почему тогда я вас понимаю? Вы говорите на русском? – спросил я.

– А что такое русский? – вопросом на вопрос ответил лекарь. – В Алитае, да и во всех остальных мирах, говорят на едином межвидовом языке, как и вы в сейчас. Как вас зовут, любезный? Меня, к примеру, зовут лэр Элводир.

– А меня Леонид. Можно просто Лёня.

– Хорошо, Простолёня, я должен попросить вас полежать спокойно, пока я не закончу с рукой, а потом я отвечу на все вопросы, что наверняка скопились в вашей необычной безволосой голове.

– Хорошо, доктор, еще один вопрос и я замолкну. Почему я ничего не чувствую ниже плеч?

– Этой действие амулета, что лежит у вас на груди, он позволяет делать операции, не вынуждая приводить пациента в бессознательное состояние, как это было принято еще сто лет назад.

Эльф снова сосредоточился на работе и пробурчал про себя:

– Хм-м… Уже и не помню, когда в последний раз слышал слово «Доктор» от перемещенного.

Только теперь я заметил небольшой плоский желтоватый предмет в серебристой окантовке у меня на груди, от которого по коже разбегались тонкие красные нити, напоминающие рисунок вен в учебнике анатомии за восьмой класс. С трудом удержавшись от нового вопроса, я решил оглядеться, благо муть из сознания растворилась, забрав с собой приступы тошноты.

Помещение, в котором меня латали, напоминало келью в монастыре, в котором мы однажды с бригадой дяди Коли меняли проводку. Вера верой, но желудкам крыс, живущим в монастыре, Новый Завет не указ. Они жрали всё, что могли перегрызть их острые зубки…

Здесь высокие каменные стены из точеного гранита плавно переходили во вручную выбеленный потолок. На них в кованных из бронзы круглых подставках вместо факелов ярко сверкали бесформенные камни, напоминающие янтарь. При этом через широкие окна, расположенные под потолком, проникало достаточно света.

Глава 3. Когда ваши дела идут плохо – не ходите с ними

Как не блистательна обновка,

Во внешности не скрыта красота,

Все мы снаружи упаковка,

Внутри один – брильянт, другой – сплошная пустота.

Русского студента не удивить шумной толпой молодежи, носящейся туда-сюда в стенах любого учебного заведения. Однако, я был удивлен. И очень сильно, так как среди мельтешащих в разные стороны тел, периодически непривычно выбивались хвосты, треугольники пушистых ушей, небольшие рожки и отблески чешуек на телах у доброй половины студентов. Мои глаза с ходу не могли привыкнуть к такому зрелищу. Они взирали на мир, где реальность смешивалась с фантазией. И если раньше мой рост считался среди одногруппников выше среднего, закрепив за мной третье место в начале шеренги на уроках физры, то в данном случае, я сам себе казался карликом среди великанов. Большинство персонажей, что я успел разглядеть, распахнув дверь в центральное фойе, было выше меня как минимум на голову.

В центре круглого зала в диаметре метров пятьдесят, окруженного роскошными колоннами и резными арками, стояла статуя какому-то важному господину. Его величественная фигура была выполнена из блестящего камня, отражающего свет и создающего на светлом потолке игру бликов. Каждый элемент статуи был продуман до мельчайших деталей - от изысканной резьбы на пальцах, до драгоценных кристаллов, которые вместо глаз искрились живым светом. Вокруг изваяния толпилось множество студентов. Они разговаривали, смеялись и осматривали статую с удивлением и трепетом. Некоторые прикасались к ней, словно искали контакта с духом великого героя, которого она изображала.

«Нужно будет узнать потом, что это за Хрен с Горы!» — подумал я и медленно начал продвигаться сквозь толпу, ощущая на себе любопытные взгляды. Моя одежда, привычная для мира людей, явно выделялась на фоне причудливых костюмов окружающих. Складывалось ощущение, что я нахожусь на слете любителей девятнадцатого века и единственный, кто не напялил на себя подобающий случаю камзол или фрак. Стараясь не обращать на взгляды внимания, я вслушивался в разговоры вокруг.

— Ты слышал, что старшекурсники нашей академии могут общаться с духами своих животных? — спросил один парень у другого.

— Да, это правда. Говорят, что в академии обучают секретным магическим дисциплинам, включая связь с духами и природными силами, — ответил тот, с интересом оглядываясь по сторонам.

Слова эти вызвали во мне еще большее любопытство. Я обожал книги в стиле фэнтези, но никогда не думал, что мог бы оказаться среди этих удивительных существ. Жаль, что мне не светит ничего в плане магии и, по сути, мой статус в этом мире останется таким же, как и был на Земле. Не читал ни одного романа, чтобы попаданец без способностей смог добиться в новом мире чего-то значимого. Даже писать про такое никому в голову не придет, ибо коммерческого успеха у такой книжки не предвидится. Придется, как говорится, строить свою судьбу своими руками. Оглядываясь в поисках куратора, я добрался до статуи и услышал громогласный голос справа от себя. Над пятью и без того высоченными студентами, возвышалась впечатляющая фигура цвета консервированной оливки.

Высокий и массивный Гримхалк Горнимор, с широкими плечами и с бугрящими мышцами что-то громко объяснял рядом стоящим ученикам. Арнольд Шварцнегер расплакался бы от зависти, глядя на этого зеленого культуриста. На лице куратора были видны глубокие шрамы, свидетельствующие, по-видимому, о его боевом прошлом. Темно-зеленые глаза сверкали, а нечесаная шевелюра перетекала в две толстые косы, перекинутые вперед через плечи. «Ну чисто Халк!» — озвучилась мысль в голове, когда я подошел к куратору и, дождавшись ухода пятерки, обозначил свое присутствие вопросом.

— Прошу прощения, лэр Гримхалк Горнимор? Куратор первого курса? Мне было велено подойти к Вам и получить дальнейшие распоряжения.

Опустив взгляд, ибо моя макушка находилась в районе пресса куратора, тот внимательно осмотрел меня с головы до ног.

— Ты тот самый люд-попаданец из технического мира, о котором говорил ректор? Какой же ты мелкий! — его взгляд замер на ящике с инструментами, — А это что, твое оружие?

— Люд? — переспросил я, не понимая, что орк имеет в виду.

— Так в МежМирье называют расу людей. Хотя спустя сотни лет, ваш вид скрестился со всем, кем только можно и даже с теми, с кем нельзя. Удивительно похотливое племя. В общем, слушай! Идешь вон в ту дверь, проходишь через корпус Артефакторики. Выходишь во двор. Там, в конце парка, находится общежитие. Найдешь Зловещую Марго, кастеляншу, она покажет тебе комнату. Хотя, с таким ростом, для тебя и шкаф покажется дворцом. Расписание висит на входе столовой. Дай сюда палец.

Я недоуменно протянул в сторону орка указательный палец и тот, мгновенно выхватив из-за пояса тонкий клинок, не моргнув глазом, проткнул острием кожу фаланги. Я еле сдержался от великого и могучего матерного восклицания, как это садист прислонил к капле выступившей крови сверкающий граненый камень, вделанный в рукоятку клинка и тот, вспыхнув, впитал кровушку без остатка.

— Теперь ты можешь свободно перемещаться по территории Академии, люд. Аура твоей крови прописана в памяти ее стен и дверей.

Видя, что я приготовился задать кучу вопросов, которые роились у меня в голове, орк тут же ответил на все из них разом.

— Завтра, в девять утра ознакомительная лекция для попаданцев, так что побереги все вопросы. Топай и не вздумай опаздывать!

Через двадцать минут блужданий по широким, но абсолютно одинаковым коридорам я понял, что заблудился. Как назло, навстречу не попадалось ни единой души, чтобы спросить дорогу. Корпуса Академии в последний день перед началом занятий пустовали, и я упорно открывал дверь за дверью, слушая лишь эхо собственных шагов, разлетающихся по каменным стенам. Наконец-то, за очередной дверью оказался не еще один близнец помещения, из которого я выходил, а широкая лестница, которая, согласно инструкции куратора, должна была вывести меня во двор. Спускаясь по мраморным ступеням, я услышал снизу чей-то разговор на повышенных тонах и тонкие всхлипы. На уровне второго этажа, в пространстве между лестницей я увидел троицу шикарно одетых парней, которые столпились у стены и смотрели себе под ноги.

Глава 4. История – место, куда легче влипнуть, чем войти

При осознании того, что смотришься ты блёкло,

Смирись иль изменить себя ты будь готов!

Хотелось бы смотреть на всё сквозь розовые стёкла,

Но выживать приходится без розовых очков.

Проснулся я от того, что в мое плечо впились чьи-то пальцы и пытались изобразить из моего тела шейкер. Как назло, самый глубокий сон настиг меня перед побудкой, и я с трудом выползал из кошмарного сновидения, в котором, простите за подробности, почему-то жрал потроха зайца в ночном заросшем лесу. Я едва сдержал рвотный позыв, отгоняя остатки натуралистичных деталей этого кошмара. Благо утробные звуки отпугнули от меня зловредного благодетеля, жаждущего моего пробуждения. Продрав глаза, я уставился на довольную рожицу моей новой, зеленокожей знакомой.

– Доброе утро, Пчёлка Майя! – поприветствовал я Майю.

– Почему Пчёлка?

– Ой… Прости. Тебя зовут как героиню популярного мультика в моём мире.

– Мультика?

– Ну… Как бы объяснить… Это такие ожившие картинки, которые мы смотрим на экране.

– Крапивы тебе в ухо! Ожившие картинки? В твоем мире вроде нет магии, сам говорил!

– Потом объясню. А где Марк? Мой сосед?

– Тот бледный задохлик? Сказал, что пытался тебя разбудить, но не смог. Доверил эту невыполнимую миссию мне и утопал на завтрак.

– И ты с этой миссией успешно справилась! Поздравляю, – сказал я и широко зевнул. – Сколько у нас времени до лекции? Пожрать успеем?

– Вот что мне в тебе нравится, Лёня, так это готовность пожрать, несмотря ни на что! – хохотнула Майя и по-дружески, как ей, наверное, казалось, хлопнула меня по плечу.

– Бля! – зашипел я о боли. – Умоляю тебя, Пчёлка, дозируй свою силушку богатырскую. Иначе я до первой сессии не доживу!

– Сессии? Богатырскую? Бля?! – последовал ряд вопросов от удивленно-восторженного создания, жаждущего обогатить свой словарный состав.

Пришлось пообещать ей, что объясню смысл каждого слова попозже. Я, нацепив свои единственные шмотки не первой свежести, рванул в душевую, умылся и, заправив постель, потянул оркшу на выход.

Пока мы шли к столовой, я подробно рассказал Майе о значении некоторых слов из утреннего лексикона, принципах создания анимации и устройстве телевизоров. Подозреваю, что, кроме нецензурщины, она не поняла ни единого понятия из моего объяснения. Надо всё-таки контролировать свой язык, иначе к концу обучения Майя будет ругаться похлеще сапожника.

В утро первого учебного дня в столовой было битком от студентов. Пришлось даже отстоять небольшую очередь к раздаточному столу и довольствоваться тем, что не успели сгрести с подносов предыдущие счастливчики. Молодой полноватый парень в фартуке, напяленном на простого покроя рубаху, и в штанах с карманами сломя голову курсировал между кухней и опустошаемой поверхностью стола, меняя пустые подносы на полные.

Не знаю, какой он расы, но впечатляло то, что он с легкостью водрузил на стол огромный чан килограмм на пятьдесят.

Мы с Майей отхватили себе остатки чего-то, сильно напоминающего омлет, накидали на свои тарелки листьев салата и свежих булочек и взяли по большой кружке черного сладкого чая из огромного медного чана, что висел на толстой цепи у запасного выхода кухни. Оглядываясь в поисках свободного места, я увидел, как Марк машет нам руками, предлагая присоединиться к нему. Пара студентов, что сидели напротив него, как раз встали и понесли пустые тарелки к столу с грязной посудой. Мы с Майей тут же заняли их место.

На вкус омлет оказался весьма неплох. Внутри него обнаружились полоски колбасы и части непонятного овоща, напоминавшего кабачок, а сладкий чай с пышными булочками окончательно настроил меня на благополучный день.

Марк дождался, пока мы с Майей позавтракаем, и мы втроем отправились в главный корпус, влившись в ручей остальных студентов, топающих туда же. Странно, среди попутчиков я уже не видел ни звериных ушек, ни хвостов, что удивляли мой взор накануне. Даже сама Майя выглядела практически как человек, разве что отчетливая зелень кожного покрова, мускулатура да специфичный костюм всё еще причисляли ее к расе орков. Пришлось поставить очередную вопросительную галочку в сборнике непоняток этого мира.

Огромные круглые часы над выходом показывали, что до начала занятий оставалось пятнадцать минут, и мы поспешили к центральному корпусу.

Испытывая смесь предвкушения, возбуждения и тревоги, я прошел через массивные деревянные двери в огромную аудиторию. Внутреннее убранство впечатляло высокими потолками с резными узорами, гладкими мраморными стенами и мозаичными деревянными полами. Полукруглые ряды столов-парт, заполненные шумной молодежью, ярко освещались лучами солнца через огромные стеклянные окна, расположенные по всей длине зала.

Слева от входа располагался высокий пьедестал, на котором возвышались широкий стол и помпезная кафедра явно из ценных пород какого-то красного дерева. Вдоль всей стены за ней черным прямоугольником выделялась доска, на которой висело огромное полотно карты с единственным материком на ней.

Слегка затормозив, я огляделся в поисках места для своей пятой точки. Передние ряды скамей, обтянутых темно-коричневой замшей, полупустые, и чем дальше и выше от кафедры располагались студенты, тем меньше свободных мест между ними было. Я ухмыльнулся этому факту. Во всех мирах студенты стремились быть как можно подальше от преподавателя, считая, что этим снижают шанс быть вызванным к доске. С первого класса школы я считал, что лучше сидеть впереди и мозолить глаза преподам до состояния игнорирования, и до этого дня моя тактика успешно работала.

Под удивленными взорами друзей я направился не к ступеням, убегающим по рядам вверх, и уселся прямо посередине первого ряда аудитории. Марк сел справа, Майя – слева от меня.

Глубокий звон, исходивший, казалось, со всех сторон, даже из стен и скамьи сидений, совпал с хлопком закрытия дверей, и на кафедру уверенным шагом поднялся наш куратор. Он оглядел аудиторию тяжёлым взглядом, дожидаясь, когда эхо последних студенческих шепотков растворится в небытии, и начал лекцию. Несмотря на большое расстояние, отделяющее даже первый ряд от лектора, его голос звучал отчетливо. Видимо, без магии дело не обошлось, ибо микрофонов я на Халке не заметил.

Глава 5. Сколько нужно иметь денег, чтобы понять, что не в них счастье?

Перед тобою новый мир и правила иные,

Никто не поднесет подноса с солью и хлебами,

Используй свой талант, раз руки золотые,

Коль нет возможности равнять неравенство деньгами.

– В тесноте, как говорится, да не в обиде? – пытаясь разрядить обстановку, пошутил я и, подойдя к новичку, протянул ему ладонь для пожатия. – Меня зовут Леонид, и моя кровать с краю…

Шутки явно не пользовались успехом у паренька, и руку мне жать он явно не собирался. Хотя я понятия не имел, есть ли в этом мире такой ритуал приветствия, как рукопожатие в принципе.

Не сводя с меня оценивающего взгляда и почему-то шумно принюхиваясь (как знал, что моя одежда источает амбре с ярко выраженными нотками пота), черноволосый парень встал и, всё так же игнорируя мою ладонь, исполнил полупоклон.

– Сева Мэдвулф, – выдал сосед, улыбнувшись и демонстрируя подозрительно массивные клыки, затем вновь глубоко втянул воздух носом. – Ты люд? Чистокровный? А зачем ты протянул ко мне руку?

– Ну да. Я человек. И в нашем мире так принято приветствовать друг друга, пожимая ладони, – я чуть отступил от принюхивающегося соседа, стесняясь запаха своей тушки.

– Ого! Какой интересный обычай! – Сева тут же сократил расстояние между нами и, схватив мою кисть, уверенно ее сжал, заставив меня зашипеть от боли. – А так нужно поступать каждый раз, как мы видимся, или это разовый ритуал?

Вырвав свою пятипалую страдалицу из его цепких пальцев, я принялся разгонять по пережатым сосудам кровь.

– Ну уж нет, Сева! Я так без ладоней останусь, если буду каждый раз при встрече с тобой здороваться подобным образом. В этом мире по ходу все вокруг гораздо сильнее меня. Даже девчонки! Уж лучше я лоб в ваших поклонах расшибу.

Со стороны кровати Марка раздался довольный смешок.

Я собрался предъявить ему претензии по поводу неспортивного поведения за то, что он не представил меня новичку как положено, как над головой раздался громогласный мужской голос:

– Студент Леонид Быстрый! Явитесь в кабинет ректора! Немедленно!

– Что еще за глас вопиющего в пустыне? – изумленно воскликнул я, озираясь в поисках источника звука.

– Ха! – еще сильнее захихикал змеелюд. – Это магический вызов на ковер к дракону! Что, а главное – когда, ты уже успел натворить? Нам с Севой будет тебя не хватать, хотя в комнате и станет просторнее! Чего ждешь? Беги к ректору, он ждать не любит.

– Не спеши хоронить то, что еще не стухло, Марк! – на автомате шутливо огрызнулся я и рванул в сторону выхода.

Резко распахнув дверь наружу, я услышал глухой удар и злобное шипение с нотками рычания. За деревянным полотном на полу сидела невероятно красивая брюнетка и потирала свой краснеющий лоб. Кофейные глаза красотки подозрительно блестели, а зарождающийся в них огонь не сулил мне ничего хорошего.

«Ёпсель-мопсель. Стыдоба-то какая! Лёня! Слоняра ты неуклюжая!» – мысленно осыпая сам себя проклятиями, я наклонился, чтобы помочь пострадавшей.

Однако девушка на мою попытку лишь гневно фыркнула и, самостоятельно приняв вертикальное положение, принялась отряхивать платье в районе своей очаровательной пятой точки.

– Ты куда несешься сломя голову, торопыга?

Ее карий взгляд пылал от едва сдерживаемой ярости. В то же время заметил в девушке некоторое странное очарование, что-то невидимое, нравившееся глазу, что я не мог оторвать от нее взор.

– Я… – начал я пискляво, затем покашлял, пытаясь вернуть спокойствие и осмысленность своему голосу. – Меня тут срочно ректор вызвал. Прошу прощения за дверь. Я не специально. Как я могу загладить свою вину?

– Лия? Ты решила в гости к нам заглянуть? – раздался голос Севы позади меня. – Как я погляжу, ты уже весьма близко познакомилась с моим соседом. Его зовут Леонид, и он действительно торопится к ректору. Не задерживай бедолагу. Заходи, я познакомлю тебя еще с одним однокурсником.

Я выполнил еще один полупоклон и рванул к выходу. Однако, клянусь богом, я успел заметить, как эта красотка попыталась обнюхать меня, пока я обтекал ее стройную фигурку. Она, как и прочие студенты, была на полголовы выше меня.

«И месяца не пройдет, как кличка Гном намертво приклеится к моей невысокой неказистой фигурке», – подумал я, выскакивая во двор и устремляясь к центральному корпусу.

Спустя пять минут под аккомпанемент колотящегося после пробежки сердца я восстанавливал дыхание, согнувшись у огромных дверей ректорского кабинета.

Внезапно она сама по себе распахнулась, и громкий голос из темных недр кабинета обратился к моей персоне:

– Нельзя вечно ждать подходящего момента, Леонид, учись его создавать!

Зайдя внутрь, я застал в кабинете, помимо самого ректора, гнома-завхоза, что так бесстрашно препирался с нашей кастеляншей. Тот пил темно-бордовую жидкость из массивного бокала с золотой каймой и бросал в мою сторону заинтересованные взгляды.

Я же, подойдя к столу, молча ждал объяснений со стороны человека-дракона, источавшего ауру властности. Невозможно выдержать немигающий взгляд этих красных глаз! И я уткнулся в собственные кеды. Не чувствуя за собой вины, размышлял о том, что случится с шикарным костюмом Вермингарда, если он прямо тут начнет обращаться в крылатого ящера. Что при этом случится с моим хрупким телом при превращении ректора, я почему-то думать не хотел. Жутко хотелось увидеть этот процесс, и не менее жутко было осознавать, что он может состояться как таковой. Видимо, подсознательно я еще не до конца смирился с тем, что меня окружают мифические существа.

– Наш завхоз, уважаемый Торбин Камнесерд, доложил мне, что ты, оказывается, мастер на все руки, Леонид! Это правда, что ты смог отремонтировать душевую в общежитии?

– Отремонтировать – громко сказано, лэр! – смущенно ответил я, удивленно встречая теплую улыбку и подмигивание со стороны гнома. – Я временно избавил трубу от протечки, а отремонтировать ее смогу только тогда, когда мне предоставят новую.

Глава 6. Хорошо задуманное зачастую плохо удается

Все говорят, чем меньше будешь знать,

Тем проще будет жить на свете белом,

Но знать – совсем не значит понимать,

А пониманье служит знаниям заделом.

Скрип сухой, чуть подмороженной травы под белоснежными лапами и чувство невероятной свободы, подстегиваемое свежим ветром с несметным количеством разнообразных запахов. В азарте погони я практически лечу, едва касаясь подушечкам лап промерзшей земли, следуя по четким следам удирающего зайца. Каждой клеточкой своего тела я слышу нотки его страха, и эта чудесная музыка подгоняет меня всё сильнее вперед. Мне не надо ни о чём думать, размышлять или волноваться. Эта погоня – подобно произведению искусства, безобразно красивому в своей первозданности. Звериная сторона меня уязвима, но в то же время сила этого облика, которую я только начинаю осознавать, будоражит сознание, оставляя далеко позади все тревоги о собственной безопасности. Я точно знаю, что мне ничего не угрожает. Эта родственная уверенность в шкуре серого цвета бежит параллельно, чуть позади, внимательно контролируя все этапы моей первой охоты.

Заяц внезапно делает резкое движение, мои ловкие лапы повторяют интервальные повороты добычи без малейших усилий. Он ничего не может сделать, чтобы избавиться от погони. С каждым новым маневром я всё ближе и ближе. Наконец, моя лапа переплетается с пушистой ступней, и вот, сжав челюсти вокруг хрупкой шеи, я смакую ужас жертвы перед своим последним вдохом.

Ночь наступает как большой темный покров, устилающий всё своим мягким одеянием. Снег легко осыпается, создавая ультрамариновый ореол вокруг Селентоса. Я смотрю вниз на искореженное тело зайца и чувствую только безумное наслаждение. Это искусство выживания, не более.

В собственной благодарности к зимней ночи я поднимаю голову к небу и начинаю петь. Этот вой – песня зверя, празднующего свою первую добычу. В лунном свете моя окровавленная пасть кажется еще более яркой, а глаза светятся от темноты. Вой отца, горделиво посматривающего на меня мудрыми янтарными глазами, добавляет свой градус в эйфорию победы, и я… просыпаюсь.

– Лёня! Лёня! Личинка ты полудохлая, вставай! – голос Майи сработал лучше, чем звук самого противного будильника.

Я с трудом разлепил глаза, понимая, что всё мое тело начинает чемпионат по максимальному уровню болевых ощущений, что органы нервными импульсами посылали моему полупроснувшему мозгу. Если такое возможно в принципе, то у меня болели даже кончики ногтей.

– Сколько? – прохрипел я, со скрипом и охами принимая вертикальное положение, пытаясь полноценно открыть слипшиеся веки.

Разум всё еще пытался разорвать связь со сновидением, источник которого был мне совершенно не ясен. Жутко хотелось пить.

– Что сколько? – переспросила Майя.

– Сколько вагонов цемента я вчера разгрузил? По ощущениям, штук двадцать, не меньше! – прислушиваясь к жалобам своего организма, побормотал я.

Дотянувшись до стола, на котором маняще поблескивал кувшин с водой, я принялся жадно пить прямо из горлышка.

– Да ты на моей шее до дому добирался! – эхо возмущения Майи прокатилось по спальне парней.

– Дайте поспать, изверги! – раздался жалобный голос с кровати Марка, и змеелюд демонстративно накрылся подушкой, из-под которой послышалось сонное бурчание: – До лекции еще два часа!

Услышав эти слова, я подавился, закашлялся и возмутился:

– Какого хера ты меня в такую сРань разбудила, Пчёлка?!

– Еще спасибо мне потом скажешь, хилая задница! Вставай давай, иначе я тебя вытащу на улицу в том виде, в котором ты дрых!

– Куда мы хотя бы идем ни свет ни заря, Майя? – начал канючить я, напяливая шмотки, в которых вчера демонстрировал олимпийские показатели полноценного дрыща.

– Приводить твои макаронины, что ты оптимистично называешь мышцами, в порядок! – ответила оркша и, схватив меня за руку, потянула на выход.

Всё общежитие погрузилось в царство спокойного сна. Даже пост Маргариты Степановны пустовал, и я было обрадовался, что входная дверь будет заперта, но поворот медной ручки окончательно лишил меня надежды вернуться в теплую постельку.

На улице зябко.

Небо на горизонте только начинало светлеть, а всю территорию академии ярко освещали высокие уличные фонари, создавая мерцающие блики на влажной от росы поверхности мощеных каменных дорожках. Мое тело непроизвольно вздрогнуло от легкого порыва освежающего ветерка, и я хмуро взглянул на Майю.

– Чего ждем? – с улыбкой произнесла та. – Ноги в руки и бежим!

– Да ты издеваешься? Я еле конечности волочу после вчерашнего!

– Именно поэтому я тебя и разбудила! Отец с самого детства вдалбливал мне в голову правило: «Если бегать по утрам, день сложится отлично, потому что ничего хуже, чем длительная пробежка с утра, с вами уже не случится!». Побежали. В конце тренировки, в награду я покажу тебе одно потайное местечко, которое вчера обнаружила.

Нельзя сказать, что именно эта фраза заставила меня начать движение за девушкой в сторону парка, просто в ее словах была логика. Даже наш физрук в школе всегда повторял, что если ты встаешь на пробежку, когда на часах еще нет шести утра, ты способен на многое. А тот, кто бегает уже в пять утра, способен на всё!

Натруженные мышцы требовали прогрева, и мы побежали по дорожкам парка. Вернее, Майя бежала легко и непринужденно, а я просто старался не отставать от нее, механически передвигая гудящие ноги и не сводя взгляда с мышц девушки, которые перекатывались под оливковой кожей, вызывая жуткую зависть к ДНК орков. К началу второго круга я с удивлением понял, что скованность в движениях исчезла, и бег даже начал приносить некое удовольствие. Однако примерно к пятому кругу я уже откровенно задыхался, и мрачное настроение вновь смыло все зачатки положительного настроения.

– На сегодня достаточно! – с удовлетворением сказала остановившаяся мучительница, дыхание которой практически не изменилось.