Академия Сакренстоун. Борьба с собой

Глава 1. Утро в особняке Лейтвуд

Я проснулась в своей комнате и сразу замерла, прислушиваясь к звукам за дверью. Без труда удалось расслышать тяжёлые, быстрые шаги отца, сэра Годерика — верный знак его раздражения. Сегодня следовало просто молчать.

Вслед за ними послышался лёгкий, торопливый стук каблучков мамы, леди Иветты — она тоже была чем-то встревожена. Надеюсь, причина их беспокойства не во мне.

Однако долго лежать в постели нельзя — леди не лентяйничают. Нужно собраться и поспеть к завтраку, чтобы не заставлять родителей ждать и не омрачать их настроение ещё больше.

Сделав глубокий вдох, я поднялась. Надела скромное, но элегантное платье из мягкой шерсти тёплого серого оттенка, аккуратно убрала волосы в изящную, но практичную причёску, слегка тронула лицо макияжем и направилась в столовую, где уже накрывали на стол. Пришла как раз вовремя.

И правда, я вошла в помещение в тот самый момент, когда там появилась и вся моя семья. Воздух был наполнен тонким ароматом свежего кофе и выпечки.

— Отец, — сделала я реверанс главе рода, как подобает леди, и плавно развернулась к леди Иветте, едва приподняв уголки губ в почтительной полуулыбке, не показывая зубов — это считалось вульгарным. — Мама.

— Доброе утро, — ответили мне кивками, и мы расселись за стол, приступая к трапезе.

Я сидела с идеально прямой спиной, уверенно управляла приборами, отрезая маленькие кусочки нежного омлета с трюфелями и аккуратно отправляя их в рот, выдерживая ровные, размеренные паузы. Мама не раз напоминала: если есть слишком быстро — не похожа на леди, если медленно — можно обидеть, намекнув, что блюдо невкусное.

Сегодня они поздоровались со мной — значит, вчера я не разочаровала их на занятиях фехтованием, да и отчёт о семейных финансах подготовила неплохо.

Я рискнула поднять взгляд и мельком взглянуть на родителей. Недолго — пялиться невежливо.

Отец — высокий, статный мужчина с суровым, словно высеченным из камня лицом, широкими бровями и тёмными волосами, лишь слегка тронутыми сединой у висков. Его безупречно сшитый костюм из тёмно-синего бархата подчёркивал мощное, тренированное тело — возраст не портил его, а лишь добавлял веса во взгляде. Он сидел с безупречно нейтральным выражением лица, изучая утреннюю газету. Аристократы не должны показывать эмоций — это правило вбивали в меня с десяти лет.

Мама допивала свой утренний кофе из тонкого фарфора с позолотой. Её фарфоровая кожа казалась почти прозрачной в струящемся утреннем свете, светлые волосы были уложены в сложную, но изысканную причёску, лёгкий макияж мягко подчёркивал синеву глаз, а платье пастельного шёлка облегало миниатюрную, хрупкую фигурку.

Завтрак почти закончился, и я уже думала, что он так молча и пройдет, но отец произнёс, не отрываясь от газеты:

— Вечером жду тебя в кабинете, обсудим твоё будущее. — Голос был ровным, но в его интонации прозвучала сталь. Это было единственное, что он произнёс.

— Да, отец, — поспешно ответила я, опустив глаза, выражая почтение. Внутри всё скрутило болезненным узлом. Зачем он меня позвал? Я что-то сделала не так?

Чтобы это узнать, нужно было ждать до вечера, а пока меня ждала неизвестность. Впрочем, мне всегда было чем заняться.

Завтрак закончился, мы разошлись. Я знала, что до обеда их теперь не увижу, а подходить к ним, пока не позовут, мне нельзя — у них дела. Это я тоже усвоила очень давно. Когда-то родители игнорировали меня целую неделю, когда я без спроса заглянула к маме с каким-то вопросом, которого я уже даже не помню.

Сегодня у меня был урок этикета с мадемуазель Клэр, потом — рассчитать траты и доходы поместья за месяц, выбрать платье на предстоящий приём у герцога, после — проконтролировать работу новых слуг, а завершить всё это тренировкой по фехтованию с учителем и отработкой придворных танцев под тихую музыку в бальном зале. Обычно такие насыщенные дни бывали не каждый раз, но сегодня наша семья никого не принимала, и нам никуда не нужно было уезжать, поэтому нагрузка была соответствующей — чтобы я не сидела без дела.

В гостиной я пересеклась с матерью, когда нужно было выбрать ткань для новой обивки мебели.

— Мне кажется, что серебряный шёлк подчеркнул бы изящество гостиной, мама, — осторожно высказала я своё мнение, зная, что родительница может рассердиться, что я вмешиваюсь.

— У тебя начинает появляться благородный вкус? — она оторвалась от каталога и довольно мне кивнула, показывая, что ей понравился мой выбор. Эта маленькая похвала растеклась внутри приятной сладостью, но я лишь так же сдержанно кивнула в ответ и отправилась дальше по своим делам.

Позже я с семьёй пересеклась на обеде, где рассказала, что за сегодня успела сделать, и ни словом не обмолвилась про грядущий разговор, понимая, что отец будет недоволен моими вопросами.

День пролетел быстро, все дела меня измотали, но ни словом, ни жестом я это никак не показывала, сохраняя невозмутимое лицо и спокойную, плавную походку. Каждое движение было отточенным, каждое слово — взвешенным.

Дойдя до кабинета отца, я замерла перед тяжёлой дубовой дверью, решаясь на стук, но не позволила себе долго колебаться. Костяшки пальцев трижды коснулись тёплой деревянной поверхности, издавая тихий, но чёткий звук.

— Войдите, — послышалось из-за двери. Я решительно нажала на массивную бронзовую ручку, переступила порог и снова сделала изящный реверанс в полумраке кабинета, освещённого лишь настольной лампой и камином. — Прошу.

Отец указал на кресло перед столом. В кабинете мы были одни, если не считать маму, сидевшую на бордовом бархатном диване у стены и погружённую в чтение книги, будто не обращающую на нас внимания.

— Вы хотели со мной поговорить? — я села на стул, сложив руки на коленях, и посмотрела на родителя.

— Да, — кивнул он, крутя в руках запечатанное письмо с изысканным вензелем. — Уже больше месяца мы вели переписку насчёт твоего замужества, и сегодня пришёл положительный ответ. Через полгода ты выйдешь замуж за герцога Рассела.