Академия вампиров: Узы крови и долга ( 2 Часть)

Эхо клятвы

Прошла неделя. Семь дней, которые должны были стать временем триумфа, упоения победой, осознания свершившегося чуда. Вместо этого они стали семью днями, когда воздух в Академии Св. Владимира сгустился до состояния бульона, в котором плавали ингредиенты ненависти, страха, надежды и самого едкого — политических интриг.

Семь дней назад Роза Хэтэуэй, полукровка, стала Стражем. Не просто стражем — Стражем принцессы Лиссы Драгомир. Этот акт, совершенный публично, с нарушением векового протокола, с смешением кровей аристократки и полукровки на глазах у всей элиты вампирского общества, не просто всколыхнул тихие воды Академии. Он обрушил на них удар цунами, волны которого уже долетали до самых отдаленных уголков королевства.

И теперь, спустя неделю, эхо той клятвы отзывалось в сердцах и умах всех, кто был с ней так или иначе связан.

Глубокая ночь. В одном из самых отдаленных и роскошных кабинетов жилого крыла для знатных семей, принадлежащем лорду Мазеру, воздух был густым от дорогого коньяка, дыма сигар и непроницаемой, давящей тишины. За тяжелым дубовым столом, под светом единственной лампы, отбрасывающей длинные, пляшущие тени, сидели трое. Сам хозяин, его лицо, обычно являющее собой образец аристократической сдержанности, сейчас было искажено гримасой холодной ярости. Напротив него, откинувшись в кресле, восседала Госпожа Илона Вон, ее пальцы с идеальным маникюром медленно барабанили по ручке кресла. Третьим был седовласый, с лицом, испещренным морщинами и шрамами, Лорд Виктор фон Хольц — старейший и один из самых влиятельных военных стратегов, чей род стоял у истоков основания Академии.

— Неделя, — прошипел Лорд Мазер, разбивая молчание. Его кулак с грохотом обрушился на стол, заставляя подпрыгнуть хрустальные рюмки. — Неделя этого… этого цирка! Мои информаторы докладывают, что в казармах младших стражей ее имя шепчут как знамя. Полукровка! Они ставят ее в пример! Она разлагает устои, на которых держится наше общество!

Госпожа Вон подняла на него холодный, оценивающий взгляд.
— Вы недооцениваете ситуацию, Дамиан. Это не просто «цирк». Это продуманный, дерзкий вызов. Вызов не только нам, но и всему, что олицетворяет собой власть и порядок. Драгомир и эта… Хэтэуэй… они не просто нарушили протокол. Они создали новый. Они показали всем, что правила можно переписать, если за тобой стоит достаточно воли… и наглости.

Лорд фон Хольц, не меняя выражения лица, медленно выдонул струйку дыма.
— Девчонка — симптом, а не болезнь, — его голос был глухим и скрипучим, как скрип старого дерева. — Болезнь — это слабость. Слабость Королевы, которая десятилетиями не показывалась на публику. Слабость Совета, который десятилетия закрывает на это глаза. Слабость таких, как мы, кто позволил этой… плесени… прорасти в самых основах нашей крепости. Полукровка стала Стражем? Это лишь следствие. Причина — в гниении короны.

— И что вы предлагаете, Виктор? — Мазер с ненавистью посмотрел на старика. — Сложить руки и наблюдать, как наше общество рушится?

— Я предлагаю смотреть в корень, — парировал фон Хольц. — Эта связь… эта аномалия между Драгомир и Хэтэуэй… она не естественна. В старых хрониках, в запретных разделах библиотеки, есть упоминания о подобных феноменах. Их всегда считали проклятием. Предвестниками краха. Сила, рожденная из такой связи, не может быть созидательной. Она разрушительна по своей природе. И они, эти две девочки, не осознают, с чем играют.

Госпожа Вон кивнула, ее тонкие губы сжались.
— Лорд Хольц прав. Угроза не в самой Хэтэуэй. Угроза — в том, что она представляет. Символ. Символ того, что старые барьеры рушатся. Что кровь Мороев больше не является гарантией власти и превосходства. Если мы позволим этому укорениться, следующее поколение будет смотреть на нас не как на правителей, а как на пережиток. Мы должны действовать. Не напрямую — это было бы глупо. Но мы должны изолировать их. Дискредитировать. Показать всем, что их «новый путь» ведет только к хаосу и гибели.

— Мой сын… — ярость в голосе Мазера сменилась ледяным презрением. — Мой собственный сын и наследник публично встал на их сторону. Он осквернил честь нашего Дома. Его ослепила эта… полудетка. Ее влияние подобно яду.

— Тогда возможно, — Вон отпила глоток коньяка, ее глаза блеснули в полумраке, — нам следует начать с нейтрализации этого «яда» в самом его источнике. Мы не можем тронуть Драгомир — ее статус пока что неприкосновенен. Но Хэтэуэй… у нее нет защиты, кроме той, что она сама себе создала. И мы должны показать всем, насколько эта защита хрупка. Есть способы. Неудачи на заданиях. Случаи «недостаточной компетенции». Обвинения в нарушении устава… которые, надо признать, будут абсолютной правдой. Мы можем сделать ее жизнь в этих стенах невыносимой, пока она сама не совершит роковую ошибку.

Лорд фон Хольц тяжело поднялся.
— Делайте что хотите. Но помните — вы имеете дело не с одной полукровкой. Вы имеете дело с идеей. А идеи, особенно подкрепленные реальной силой, убить гораздо сложнее, чем человека. — Он направился к двери, но на пороге обернулся. — И еще одно. Будьте осторожны в своих действиях против нее. Тот, кто стоит за ней… Инструктор Белов… он не так прост, как кажется. У него своя война. И я бы не хотел, чтобы он решил, что мы находимся по другую сторону фронта.

Дверь закрылась за ним. Лорд Мазер с силой швырнул свою рюмку в камин.
— Я уничтожу ее, Илона. Я уничтожу их всех. Ради будущего нашего народа.

Госпожа Вон молча смотрела на пляшущие языки пламени. Ее лицо было бесстрастной маской, но в глазах, отражавших огонь, плескалось нечто сложное — не только ненависть, но и холодное, расчетливое любопытство ученого, наблюдающего за опасным экспериментом.

В это же самое время, за сотни миль от Академии, в самом сердце вампирской столицы, в кабинете, расположенном в одном из крыльев величественного Дворца Алой Зари, царила иная тишина. Она была не гнетущей, а почтительной, подобной тишине в гробнице. Комната была освещена мягким, приглушенным светом магических кристаллов, отбрасывающих блики на стены, уставленные книгами в кожаных переплетах, и на стол, заваленный аккуратно разложенными документами с королевской печатью.

Бремя короны

Солнечный свет, яркий и безразличный, заливал внутренний двор Академии, играя бликами на древней каменной кладке. Всего неделю назад этот двор был полон восхищенных и недобрых взглядов, устремленных на нее. Сейчас здесь царила обычная утренняя суета. Ученики спешили на занятия, стражи отрабатывали боевые стойки, а воздух был наполнен смесью запахов свежескошенной травы, пота и металла. Но для Розы Хэтэуэй мир перевернулся с ног на голову. Обыденность стала полем боя, а каждый взгляд — скрытой угрозой или молчаливым ожиданием.

Ее новый статус Полноправного Стража висел на ней тяжелее любых доспехов. Это была не просто формальная должность; это был груз, состоящий из тысяч невысказанных требований. Она должна была быть идеальной. Всегда.

Ее утро начиналось до рассвета. Персональная тренировка с Дмитрием, которая теперь больше напоминала не отработку приемов, а уроки стратегии и контроля. «Они будут искать твои слабости, Роза, — говорил он, его голос был жестким, но взгляд, скользящий по ее лицу, выдавал нечто большее, чем просто профессиональная оценка. — Любая ошибка будет использована против тебя и против Лиссы. Ты должна быть на два шага впереди. Всегда».

Затем — проверка периметра вокруг покоев Лиссы вместе с госпожой Ольгой. Суровая женщина-Страж не выражала ни одобрения, ни неприязни. Ее комментарии были краткими и деловыми: «Камера в восточном коридоре дает слепую зону. Патруль проходит с опозданием на три минуты. Буду исправлено». Роза кивала, стараясь запомнить каждую деталь, чувствуя, как на ее плечи ложится ответственность не только за жизнь подруги, но и за работу десятков людей.

Потом — занятия. Обычные, скучные лекции по истории магических династий и тактике ведения боя в горной местности. Но теперь и они стали испытанием. Раньше на нее смотрели как на полукровку, на выскочку. Теперь же взгляды были иными. Одни — ученики-стражи, в основном полукровки или из незнатных семей — смотрели на нее с немым обожанием, с надеждой. Они видели в ней living proof того, что и они могут чего-то достичь. Их восхищение было таким же тяжким бременем, как и ненависть ее врагов. Другие — аристократы-Морoi и их потомки — смотрели с холодным презрением, с ожиданием провала. Их шепот, похожий на шипение змей, преследовал ее по пятам: «Смотрите, королева полукровок идет», «Интересно, сколько дней она продержится», «Драгомир опозорила себя, выбрав ее».

И сквозь все это, постоянным, едва уловимым фоном, тянулась тонкая, живая нить, связывающая ее с Лиссой. Она чувствовала усталость подруги после бессонной ночи, ее тревогу перед встречей с Советом, легкое раздражение от навязчивого внимания Аарона, который, казалось, решил искупить свою вину перед отцом чрезмерной почтительностью к ней. Роза научилась отгораживаться от этого потока, иначе она бы просто сошла с ума. Но иногда, как сейчас, когда Лисса, идя рядом, мысленно поделилась с ней очередной язвительной шуткой Мии по поводу нового наряда одной из аристократок, Роза не могла сдержать улыбки. Это был их островок нормальности в бушующем море.

Именно в такой момент, когда ее защита на мгновение ослабла, по ней и нанесли удар.

Они шли по главному коридору к выходу в сад, где у Лиссы была назначена встреча с лордом Кассианом. Роза, как того требовал протокол, шла на полшага сзади, постоянно сканируя пространство. Лисса была спокойна, ее светлое платье казалось ярким пятном в полумраке каменного коридора.

Из бокового ответвления, ведущего в библиотечное крыло, появилась группа стражей-старшекурсников. Трое парней и девушка. Все — из старых, уважаемых семей, потомственные стражи. Их лидер, рослый блондин по имени Маркус, чей отец занимал высокий пост в столичной гвардии, при виде Розы усмехнулся. Это была недобрая, вызывающая усмешка.

— Смотрите-ка, наша знаменитость, — его голос, громкий и насмешливый, прозвучал на весь коридор. Несколько проходящих учеников замедлили шаг, чувствуя приближающийся скандал. — Как поживаешь, Хэтэуэй? Не тяжело тебе в новой роли? Говорят, корона полукровок давит на уши.

Его друзники тихо захихикали. Роза почувствовала, как Лисса замерла, ее спина выпрямилась. Через их связь хлынула волна гнева и беспокойства.

— Пропусти принцессу, Маркус, — холодно сказала Роза, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул. Она помнила урок Дмитрия: «Не поддавайся на провокации. Они этого и ждут».

— А я что, разве мешаю? — блондин развел руками с показным непониманием. — Я просто интересуюсь благополучием коллеги. Мы все здесь переживаем за успехи… новичков. Особенно тех, кто получил свой пост благодаря сомнительным связям, а не мастерству.

— Ты переходишь черту, стражник, — тихо, но четко произнесла Лисса, обернувшись. Ее голос, обычно мелодичный, зазвучал обжигающе холодно, в нем зазвенели стальные нотки ее предков. — Пропусти нас.

Маркус на мгновение смутился под взглядом принцессы, но его собственная спесь и поддержка друзей взяли верх.
— Конечно, ваше высочество. Мы всего лишь хотели выразить свою… озабоченность. Ведь если ваш Страж не справится, под ударом окажетесь вы. А ее компетентность, если честно, под большим вопросом.

Роза сжала кулаки. Каждая клетка ее тела требовала дать отпор, заткнуть эту наглую пасть. Но она помнила о «бремени короны». Она была не просто Розой, она была Стражем. Ее действия будут расценены как действия Лиссы.

— Моя компетентность, — сказала она, делая шаг вперед и встречая взгляд Маркуса, — была доказана не на словах, а в бою. Там, где от твоих «мастерства» и «происхождения» не осталось бы и мокрого места. Я жива. А те, кто сомневался в моих способностях, — мертвы. У тебя есть ко мне вопросы по существу? Нет? Тогда освободи дорогу.

Ее слова, сказанные негромко, но с такой ледяной яростью, заставили Маркуса отступить на шаг. В его глазах мелькнуло нечто похожее на страх. Он слышал истории о битве с Виктором. Он знал, что это не пустые угрозы.

Но отступать было поздно. Вокруг уже собралась небольшая толпа.
— Видишь! — крикнула девушка из его группы. — Она угрожает! Она не может решить вопрос словами, она сразу лезет в драку! Это ли поведение Стража?

Уроки власти

Вечернее солнце бросало длинные, искаженные тени через высокие арочные окна в кабинет Дмитрия. Воздух здесь всегда был особенным — пахло старым деревом, кожей переплетов, металлом оружия и чем-то неуловимо острым, что было сущностью самого Дмитрия Белова. Обычно этот запах действовал на Розу успокаивающе, напоминая о часах, проведенных в упорных тренировках, о тихом удовлетворении от растущего мастерства. Сегодня он казался удушающим.

Она стояла посреди комнаты, все еще чувствуя жгучее унижение от дневного инцидента. Каждое слово Дмитрия, каждое злорадное лицо в толпе всплывало в памяти, заставляя кровь приливать к щекам. Она пришла сюда, ожидая продолжения разноса, ждала, что он будет рвать и метать, напоминая ей о ее глупости, о несоответствии высокому званию.

Вместо этого он сидел за своим столом, откинувшись в кресле, и смотрел на нее спокойным, аналитическим взглядом, который бесил ее куда больше, чем крик.

— Итак, — начал он, его голос был ровным, без единой нотки упрека. — Проанализируй свои ошибки. По пунктам.

Роза сжала кулаки.
— Я поддалась на провокацию. Я позволила ему вывести меня из себя.

— Это следствие, а не причина, — парировал Дмитрий. — Почему ты поддалась?

— Потому что он оскорблял меня! И Лиссу! — вырвалось у нее, и она тут же пожалела о своей вспышке.

— Оскорблял, — Дмитрий повторил это слово, словно это был какой-то редкий научный термин. — И что? Слова ранят тебя? Физически? Ослабляют твою хватку? Затуманивают твое зрение?

— Нет, но…

— Но ничего, — он перебил ее. — Слова — это инструмент. Тупой и грубый в устах таких как Маркус. Острый и смертоносный — в устах тех, с кем тебе предстоит иметь дело. Ты думала, что твой враг — этот выскочка-аристократ? Ошибаешься. Твой враг — это система. А против системы нельзя выиграть одним клинком. Нужно уметь говорить на ее языке. Языке власти. Языке манипуляции.

Он встал и прошелся по кабинету, его тень, длинная и угловатая, скользила по стенам, уставленным книгами по тактике и истории.
— Сегодняшний инцидент — это не поражение. Это учебный материал. Бесценный. Маркус был пешкой. Его запустили, чтобы проверить твою реакцию. И ты отреагировала именно так, как они и hoped. Эмоционально. Прямолинейно. Глупо.

— А что я должна была сделать?!— вспылила Роза. — Молча стерпеть?

— Нет, — Дмитрий остановился напротив нее. Его близость, как всегда, сбивала с толку — тело помнило его прикосновения, а разум твердил о долге и субординации. — Ты должна была действовать. Но иначе. Первое: ты никогда не должна была позволить ситуации дойти до публичной перепалки. Увидев потенциальную угрозу, ты должна была немедленно сменить маршрут. Обеспечить безопасность подопечной — твой приоритет номер один. Второе: если уйти было невозможно, тебе следовало игнорировать его выпады. Полное, абсолютное игнорирование. Ты — Страж принцессы. Ты — часть ее свиты. Ты не опускаешься до уровня дворовой собаки, которая лает из-за забора. Твое молчание и твоя невозмутимость были бы куда более унизительным ответом для него.

— А он бы продолжил…

— И пусть, — жестко сказал Дмитрий. — Его слова ничего не стоят. Но твоя реакция стоит очень много. Она показывает твою уязвимость. Твои слабые места. Сегодня ты показала всем, что тебя можно вывести из равновесия простой насмешкой. Завтра этим воспользуются по-настоящему.

Он подошел к доске, на которой обычно чертил тактические схемы, и взял мел.
— Итак, урок первый. Политическая битва. Забудь все, что ты знаешь о честном поединке. Здесь нет чести. Здесь нет правил. Есть только цель и средства. Твоя цель — защитить Лиссу и укрепить свою позицию. Средства… — он усмехнулся, и в его улыбке не было ничего доброго, — …могут быть любыми.

Он нарисовал на доске несколько кругов, соединив их стрелками.
— Вот Академия. Разные группировки. Консерваторы, как Мазер и Вон. Они хотят сохранить статус-кво. Их сила — в традиции, в авторитете, в контроле над ключевыми постами. Их слабость — в страхе перед переменами, в догматизме. С ними можно бороться, апеллируя к неэффективности их методов, находя компромат, переманивая на свою сторону их менее радикальных членов.

Он нарисовал еще один круг.
— Сторонники Лиссы. Пока что — горстка идеалистов, молодых аристократов вроде Кассиана и Аарона, и несколько стражей-полукровок, которые видят в тебе символ. Их сила — в энтузиазме, в готовности к риску. Их слабость — в неопытности, в разобщенности, в отсутствии реальной власти. Их нужно организовывать. Консолидировать. Сделать из них не просто группу сочувствующих, а реальную политическую силу.

И, наконец, он нарисовал в стороне большой, заштрихованный прямоугольник.
— А вот — тень. Тот, кого мы называем Теневым Королем. Его люди есть везде. Их сила — в скрытности, в инфильтрации, в ресурсах. Их слабость… мы ее пока не знаем. Но мы знаем, что они действуют. И твой публичный срыв сегодня — это подарок для них. Ты сама показала им, как на тебя давить.

Роза слушала, и ее первоначальная ярость постепенно сменялась леденящим душу пониманием. Он был прав. Она сражалась не с тем врагом и не тем оружием.

— Что же мне делать? — спросила она тише.

— Учиться, — ответил Дмитрий, откладывая мел. — Учиться молчать, когда тебя провоцируют. Учиться улыбаться тем, кого ненавидишь. Учиться находить компромиссы с теми, кто тебе противен, если это служит твоей цели. Учиться жертвовать малым, чтобы выиграть большее.

Он подошел к ней вплотную. Его дыхание коснулось ее щеки.
— Это грязная игра, Роза. Гораздо грязнее, чем любая драка в грязи. Ты готова к этому? Готова ли ты манипулировать, лгать, использовать людей как пешек в своей игре? Потому что если нет… — он сделал паузу, и его взгляд стал тяжелым, почти жалостливым, — …тогда тебе лучше отказаться от этой «короны» прямо сейчас. Ради твоего же блага. И ради блага Лиссы.

Его слова повисли в воздухе между ними, тяжелые и неумолимые. В них не было вызова. Был горький, неприкрытый вопрос.

Сеть лорда Кассиана

Великолепный зал дворца фон Хольц, одного из самых влиятельных старейшин Совета, сиял под светом тысяч восковых свечей, отражавшихся в хрустальных люстрах и позолоте лепнины. Воздух был густым и сладким от аромата дорогих духов, цветочных гирлянд и едва уловимого, пряного запаха вампирской магии, витавшей вокруг самых древних родов. Здесь, в самом сердце светского общества Мороев, царила иллюзия: иллюзия вечного праздника, изысканных манер и безмятежной роскоши. Но для Лиссы Драгомир и Аарона Мазера этот вечер был не развлечением, а полем битвы, где оружием были улыбки, а убийственным ударом — вовремя оброненная фраза.

Лисса, в платье из серебристо-голубого бархата, оттенявшем ее бледную кожу и светлые волосы, казалась воплощением аристократической грации. Ее осанка была безупречна, улыбка — сдержанна и немного отстраненна, как и подобает принцессе крови. Но под этим холодным фасадом бушевали эмоции, которые она с трудом сдерживала. Через ее связь с Розой, остававшейся в Академии, лился постоянный, тревожный поток: ярость от унижения, горечь от необходимости сдерживаться, усталость от бесконечной борьбы. Лисса чувствовала все это как свое собственное, и ей приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не выдать внутреннего напряжения.

Аарон, в изысканном камзоле темно-зеленого цвета, подчеркивавшего цвет его глаз, держался с привычной небрежной элегантностью. Однако в его взгляде, скользившем по собравшимся, читалась не праздная любознательность, а жесткая концентрация охотника. Он был здесь не как наследник дома Мазеров, а как союзник Лиссы, и каждый его шаг, каждое слово были тщательно выверены.

Их проводником в этом змеином гнезде был лорд Кассиан. Молодой аристократ с острым умом и еще более острым языком, он обладал уникальной способностью быть своим как среди консервативных старейшин, так и в кругу бунтующей молодежи. Именно он несколько дней назад убедил Лиссу, что им необходимо выйти за стены Академии.

«Истинная война, ваше высочество, — говорил он, приглашая ее на чай в свои покои, — ведется не на тренировочных площадках, а в будуарах и бальных залах. Здесь, за бокалами вина, решаются судьбы королевств. Здесь мы найдем и наших врагов, и, возможно, союзников».

И вот они здесь. Лорд Кассиан, непринужденно беседуя с группкой седовласых Мороев, ловил взгляд Лиссы и едва заметным движением брови указывал на тучного мужчину в расшитом золотом камзоле.

«Лорд Брендон, — мысленно прокомментировал Аарон, следуя за ее взглядом. — Глава торговой гильдии. Его корабли ходят в столицу чаще, чем у любого другого. Говорят, он поставляет ко двору не только шелка и специи. Консерватор до мозга костей. Ненавидит все, что пахнет переменами. Его можно купить, но нельзя переубедить».

Лисса кивнула, заставляя себя улыбнуться в ответ на почтительный поклон лорда Брендона. Она чувствовала его взгляд — оценивающий, холодный, лишенный того подобострастия, которое обычно выказывали ей аристократы. Он видел в ней не принцессу, а угрозу своему бизнесу, своей стабильности.

Кассиан, закончив беседу, плавно подошел к ним, взяв с подноса проходящего слуги два бокала с темно-рубиновым вином.
— Ну что, ваше высочество, наслаждаетесь зрелищем? — его губы тронула легкая, язвительная улыбка. — Посмотрите на них. Они пьют, смеются, обсуждают последние сплетни. И все они… напуганы. Ваше возвращение в большой свет, да еще и в такой… вызывающей компании, — он кивнул на Аарона, — для них как холодный душ.

— Они прячут свой страх под масками безразличия, — тихо ответила Лисса, принимая бокал, но не пригубляя.

— Именно, — Кассиан одобрительно поднял бровь. — И наша задача — найти тех, чей страх можно обратить в нашу пользу. Тех, кто боится не вас, а того, что будет, если власть останется в руках старых гиен вроде моего дядюшки или отца Аарона.

— И как мы их найдем? — спросил Аарон, его взгляд блуждал по залу, выискивая знакомые лица.

— О, они сами найдут нас, — загадочно улыбнулся Кассиан. — Достаточно лишь показать, что мы — альтернатива. Что за нами стоит сила. И не только моральная. — Он сделал паузу и жестом указал на группу молодых аристократов, собравшихся у огромного камина. — Обратите внимание на даму в платье цвета увядшей розы. Леди Изабелла. Ее семья владеет рудниками в северных горах. Ее отец был найден мертвым полгода назад. Официально — несчастный случай. Неофициально… он слишком громко задавал вопросы о том, куда уходит добрая половина добываемого им серебра, обладающего, как вы знаете, определенными магическими свойствами.

Лисса внимательнее посмотрела на леди Изабеллу. Девушка была худа и бледна, ее глаза, огромные и темные, казались еще больше на исхудавшем лице. В ее позе, в том, как она сжимала веер, читалась не скорбь, а напряженная, почти парализующая тревога.

— Она боится, — прошептала Лисса.

— Она на грани, — поправил Кассиан. — И такие, как она, — наш самый ценный ресурс. Они знают слишком много и боятся еще больше. Им нужен покровитель. Защитник. Кто-то, кто даст им надежду.

Именно в этот момент общая беседа в зале поутихла, и взгляды присутствующих, словно по команде, устремились к главному входу. В дверях, отбросив черный плащ с алыми подкладкой слуге, стоял мужчина.

Он был высок, строен, с осанкой рожденного воина, но в его движениях была утонченная, почти кошачья грация аристократа. Его лицо, с правильными, почти слишком идеальными чертами, обрамляли волосы цвета воронова крыла, собранные у затылка в небрежный хвост. Но больше всего поражали глаза — холодные, пронзительно-серебристые, они, казалось, видели насквозь каждого в зале, оценивая, классифицируя, откладывая в памяти для дальнейшего использования. На нем был простой, но безупречно сшитый черный камзол без единого украшения, что на фоне всеобщей роскоши выглядело вызывающе.

— Лорд Валериус, — тихо, с непроизвольным уважением в голосе, произнес Кассиан. — Поздновато он сегодня. Обычно он является первым, чтобы успеть понаблюдать за всеми.

Ядовитое семя

Академия погрузилась в ночную тишину, нарушаемую лишь мерными шагами патрулей да отдаленным уханьем совы в запретном лесу. В своей новой комнате Роза Хэтэуэй пыталась сосредоточиться на задании, которое дал Дмитрий — списке ключевых фигур Академии с их слабостями и мотивами. Пергамент лежал перед ней, но буквы расплывались перед глазами. Все ее существо было напряжено, как струна. После вечера, проведенного в обществе лорда Валериуса, Лисса вернулась взволнованной и напуганной, и это чувство по их связи передалось Розе, превратившись в назойливый, тревожный фон.

Она отложила перо и потянулась, чувствуя, как ноют мышцы после изматывающего дня. Ей нужно было проверить периметр, прежде чем окончательно отправиться на покой. Это стало ее новым ритуалом — лично убедиться, что все двери и окна в крыле Лиссы надежно заперты, а стражи на постах не спят.

Выйдя в коридор, она наткнулась на Дмитрия. Он совершал свой собственный, негласный обход. Они столкнулись буквально нос к носу в полумраке, освещенном лишь отблесками лунного света из окон.

Оба на мгновение замерли. Так близко. Она чувствовала исходящее от него тепло, слышала его ровное дыхание. Его запах — кожи, стали и чего-то неуловимого, чисто его — ударил ей в голову, вызывая давно знакомое, сладкое и мучительное головокружение. В темноте его черты казались еще более резкими, а во взгляде, уставшем и серьезном, читалось то же напряжение, что и у нее.

— Не спишь? — его голос прозвучал тише обычного, почти шепотом.

— Проверяю perimeter, — так же тихо ответила Роза, с трудом отводя взгляд от его губ.

— Я уже все проверил, — сказал он. И в этих простых словах прозвучала не просто констатация факта. Это была забота. Та самая, которую он никогда не позволил бы себе открыто.

Они стояли в тишине, и пространство между ними было насыщено всем невысказанным — воспоминаниями о прикосновениях, о поцелуе, украденном в ночи, о боли и ярости, о долге, который разрывал их на части.

— Дмитрий… — начала она, не зная, что хочет сказать. Просто чтобы продлить этот миг. Миг, когда они были не Стражем и инструктором, а просто мужчиной и женщиной.

Он посмотрел на нее, и в его глазах на мгновение вспыхнуло что-то горячее, неуемное, то, что он всегда с такой железной волей подавлял. Его рука непроизвольно дрогнула, будто он хотел протянуть ее и коснуться ее лица.

И в этот самый миг, в эту хрупкую секунду близости, мир взорвался.

Это не был звук. Не был свет. Это был чистый, нефильтрованный ужас, обрушившийся на ее разум с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Он пришел не извне, а изнутри, через ту самую связь, что соединяла ее с Лиссой. Но это был не просто страх Лиссы. Это было нечто чужеродное, ядовитое, вплетенное в саму ткань их связи, как червь в спелом плоде.

Перед ее глазами, наложившись на темный коридор и озабоченное лицо Дмитрия, поплыли видения.

Лисса, стоящая над окровавленным телом Дмитрия. Ее маленькие руки залиты алой кровью, а на лице — не ужас, а холодное, удовлетворенное выражение. Она смотрит прямо на Розу и улыбается. «Он был слаб, Роз. Он мешал нам. Теперь мы свободны».

Видение сменилось другим.

Она сама, Роза, стоит с обнаженным клинком, с которого капает кровь. А вокруг нее лежат тела. Тела Мии, Эдди, Аарона. И перед ней — Лисса, на коленях, с мольбой в глазах. «Почему, Роза? Мы же друзья!» А ее собственный голос, чуждый и полный ненависти, отвечает: «Ты — ошибка. Ошибка, которую я должна исправить».

Картины сменяли одна другую, каждая уродливее и мучительнее предыдущей. Она видела, как Лисса предает ее, отдавая приказ о ее аресте. Видела, как Дмитрий с презрением отворачивается от нее, называя «полукровочным отбросом». Видела, как ее мать, та самая, что погибла, защищая ее, указывает на нее пальцем и шепчет: «Ты — мой позор».

Это не были просто картинки. Это были чувства. Она физически ощущала ярость, которую, якобы, испытывала к Лиссе. Чувствовала леденящее безразличие, с которым, по видению, смотрела на смерть друзей. Чувствовала жгучую ненависть Лиссы к себе.

— Нет… — прошептала она, отшатываясь и натыкаясь на стену. Голова раскалывалась от боли, сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из груди. — Это не правда…

Она почувствовала, как по связи хлестнула ответная волна — такой же ужас, такая же боль, такое же смятение. Лисса тоже это видела. Видела кошмары, в которых Роза была ее убийцей, предателем, монстром.

И сквозь этот хасс из страха и боли пробилось другое чувство. Чужое. Холодное, липкое, злорадное. Чувство удовлетворения от их мучений. Это был не просто сбой в их связи. Это была атака. Магическая, изощренная ловушка, подстроенная так, чтобы ударить по самому больному — по их доверию друг к другу.

— Роза!

Сильные руки схватили ее за плечи, встряхнули. Дмитрий. Его голос доносился до нее как сквозь толщу воды. Его лицо, искаженное беспокойством, было единственной реальной точкой в этом безумном калейдоскопе ужаса.

— Что с тобой? Говори!

Она не могла говорить. Она могла только смотреть на него широко раскрытыми глазами, полными слез, и пытаться отдышаться. Она чувствовала, как по связи с Лиссой бьется в истерике ее подруга, и это было невыносимо.

— Лисса… — сумела она наконец выдохнуть. — Лиссе… плохо… Атака… на связь…

Понимание мелькнуло в глазах Дмитрия, сменившись ледяной яростью. Он тут же отпустил ее и рванулся к покоям Лиссы, даже не постучав, распахнул дверь.

Роза, шатаясь, поплелась за ним.

Комната Лиссы была залита лунным светом. Сама принцесса сидела на кровати, обхватив голову руками, ее плечи тряслись от беззвучных рыданий. Увидев входящих, она подняла на них лицо, залитое слезами, искаженное страхом и недоверием.

— Убирайся! — прошипела она, глядя на Розу. В ее глазах читался настоящий, животный ужас. — Я… я видела… Ты хотела меня убить!

— Лисса, нет… — Роза попыталась сделать шаг к ней, но та отшатнулась, как от прокаженной.

Язык врагов

Пока Роза и Лисса пытались оправиться от ментальной атаки, залечивая трещину в своем доверии, в другом конце Академии, в каморке, больше напоминающей капитанский мостик боевого корабля, чем жилое помещение, кипела работа. Комната принадлежала Мии Карсон, и ее хаос был строго организован. На стенах висели детализированные карты Академии и прилегающих территорий, испещренные пометками о расписании патрулей и «слепыми зонами». На столе, заваленном инструментами, деталями механизмов и чертежами, стояло несколько самодельных коммуникационных устройств, тихо потрескивающих и мигающих разноцветными огоньками.

Сама Мия, с перепачканными в машинном масле руками и вечно насмешливым огоньком в глазах, копалась в сердцевине одного из таких устройств, ворча себе под нос. Рядом, за небольшим столиком, уставленном свитками, книгами по экономике и абакусом, сидел Эдди. Его обычно добродушное лицо было серьезно и сосредоточено. Он делал выписки, сверял цифры, его перо быстро скользило по пергаменту, заполняя его столбцами чисел.

Их верный союзник, госпожа Ольга, начальник службы безопасности, стояла у двери, скрестив руки на груди. Ее присутствие было гарантией того, что их деятельность останется тайной. Именно она предоставила им доступ к архивам и отчетам, которые обычно были доступны только высшему командованию Академии.

— Ничего, — с раздражением выдохнула Мия, откладывая в сторону паяльник. — Эти дворцовые шифры — настоящая головная боль. Они меняют ключ каждые три дня. Мне нужно больше перехваченных сообщений, чтобы выявить алгоритм.

— У нас есть кое-что поважнее шифров, Мия, — не отрываясь от своих свитков, сказал Эдди. — Финансы. Деньги, как говорил мой отец-банкир, всегда оставляют след. Даже те, кто прячется в тени, должны платить своим людям, покупать оружие, ресурсы.

— И? — Мия подняла на него взгляд. — Нашел что-то?

— Возможно, — Эдди отложил перо и провел рукой по уставшим глазам. — Я последние три дня анализирую торговые операции крупнейших домов, которые имеют связи со столицей. И один из них… Дом «Алого Лотоса»… ведет себя крайне странно.

Госпожа Ольга нахмурилась.
— «Алый Лотос»? Один из старейших торговых домов. Поставщик двора. Чем он тебя заинтересовал?

— Объемами, госпожа Ольга, — Эдди ткнул пальцем в столбец цифр. — Смотрите. Последние пять лет их доходы стабильно росли на 5-7% в год. Предсказуемо, как часы. Но вот за последние восемнадцать месяцев… их прибыль от торговли с столицей выросла на сорок три процента. Без видимых причин. Никаких новых контрактов, никакого расширения флота, никаких открытия новых торговых путей.

— Может, просто удачно продали что-то? — предположила Мия.

— Нет, — покачал головой Эдди. — Я проверял. Их основные товары — шелк, специи, редкие рукописи. Цены на них не колебались так сильно. И потом… смотрите на структуру платежей. — Он пододвинул к ней другой свиток. — Большая часть денег приходит не от продажи товаров, а в виде «безвозмездных субсидий» и «грантов на развитие» из… дворцовой канцелярии.

В комнате повисло напряженное молчание. Дворцовая канцелярия. Административный орган, управляющий повседневными делами двора от имени Королевы. Та самая, доступ к которой, по слухам, имел лорд Валериус.

— «Гранты на развитие»? — скептически хмыкнула Мия. — За что? За самый красивый шелк?

— Формально — за «поддержание культурного наследия и традиций вампирского народа», — процитировал Эдди с каменным лицом. — Но суммы… они абсурдны. На эти деньги можно было бы содержать небольшую армию. Или финансировать очень дорогостоящие магические исследования.

— Куда уходят эти деньги? — спросила госпожа Ольга, ее цепкий взгляд изучал цифры.

— Вот это самое интересное, — Эдди достал третий, самый маленький и испещренный пометками свиток. — Я проследил денежный поток. Официально — на закупку «редких материалов для дворцовых нужд». Но если копнуть глубже… большая часть средств уходит через сеть подставных компаний и частных лиц в городе. А оттуда… — он сделал драматическую паузу, — …они растворяются. Просто исчезают. Но незадолго до того, как исчезнуть, проходят через несколько счетов, которые, по моим данным, связаны с поставками оружия и алхимических компонентов в приграничные регионы, где замечена активность Стригоев.

Мия свистнула.
— То есть, дворцовая канцелярия, через подставной торговый дом, финансирует Стригоев?

— Это пока лишь цепочка, — осторожно сказал Эдди. — Прямых доказательств нет. Все построено на косвенных данных. Но совпадение слишком явное. И timing… Рост финансирования начался как раз тогда, когда, по нашим данным, Теневой Король начал активнее действовать.

Госпожа Ольга медленно кивнула, ее лицо было мрачным.
— Это… серьезно. Если это правда, это означает, что враг имеет доступ к самой казне королевства. Он использует наши же ресурсы, чтобы финансировать войну против нас.

— И «Алый Лотос» — всего лишь один из каналов, — добавила Мия. — Если они используют такую схему, значит, таких каналов может быть десятки.

— Именно, — Эдди снова взялся за перо. — Но теперь мы знаем, что искать. Определенный шаблон финансовых операций. Необоснованный рост доходов. Связь с дворцовой канцелярией. Исчезновение средств в подставных компаниях. Мы можем начать проверять другие торговые дома по той же схеме.

— Это займет недели, если не месяцы, — заметила Мия. — И нам нужен будет доступ к еще более закрытой информации. Банковским отчетам, налоговым декларациям…

— Что почти невозможно, — закончила за нее госпожа Ольга. — Мои полномочия не распространяются так далеко. А запрашивать официально — значит, поднимать тревогу и показывать врагу, что мы напали на его след.

Они сидели в мрачном молчании, осознавая масштаб открывшейся перед ними пропасти. Они нашли ниточку. Но чтобы потянуть за нее, нужны были ресурсы и власть, которых у них не было.

— Есть другой способ, — вдруг сказала Мия, и в ее глазах зажегся знакомый огонек авантюризма. — Если мы не можем получить данные законно… мы можем их позаимствовать.