Алый код любви

Глава 1

Десять вечера. В приёмной «Дельме-Диджитал» настенные часы неумолимо громко отсчитывали последние минуты моего здравомыслия. Отец вошёл сюда ещё утром, и с тех пор его никто не видел и не слышал.

— Ты встретилась с Дельме? — старшая сестра в который раз за час напряжённо прошипела в трубку.
— Нет, Кать. Они по-прежнему твердят — босс занят.

Надя, средняя сестра, звонила реже, но тревога сквозила в каждом её слове:
— Алис, ну зачем отец вообще туда пошёл? Этот Дельме… Может, он сумасшедший, как думаешь?

Сёстры ждали новостей. Катя — в нашем офисе, Надя — дома. Куда бы отец ни отправился, если, конечно, с ним всё в порядке, мы втроём узнаем об этом мгновенно.

А я ждала здесь, на кожаном диване, в самом логове бизнесмена, о котором в городе нарастал клубок тревожных слухов. Не просто странных — откровенно пугающих. Взять хотя бы то, что за последние три года никто в глаза не видел Алекса Дельме.

Старушка-секретарь, Аркадия Гаврииловна, смотрела с немым сочувствием, но вновь и вновь лишь разводила руками:
— Хозяин не принимает. Шла бы ты, деточка, домой.
Угрюмый менеджер, похожий на иссохшую корягу, упорно избегал моего взгляда. А молчаливый программист в тёмном углу, не отрываясь, стучал по клавиатуре. Экран мерцал в его очках безумным зелёным светом.
Настоящая команда скелетов, охраняющая тайну призрака.
Я чувствовала себя последней дурой. Именно меня сёстры отправили за отцом: «Алиса, у тебя дар, люди к тебе тянутся, разговоришь кого угодно». Ха. Как разговорить того, кто даже не соблаговолит появиться?

Но прийти всё же было необходимо.

Фирма отца, наша семейная лодка «Борисов-геймз», стремительно шла ко дну. Контракт с «Аленьким Цветочком» – революционной VR-платформой, ещё не увидевшей свет, но уже сводившей всех с ума слухами и ценниками в шесть нулей, – казался последним спасательным кругом. И папа ринулся за ним прямиком в чёрную дыру кабинета Алекса Дельме. И больше не вынырнул.

Час за часом в приёмной моя уверенность крепла: здесь творится что-то нечистое.
Хватит! Терпение лопнуло.

Решительно поднялась.
— Я должна увидеть директора!
Аркадия Гаврииловна ахнула, менеджер рванулся ко мне, но я уже неслась к массивной двери кабинета Дельме.
— Девушка, туда нельзя! – завизжала старушка. Но меня уже было не остановить.
Толкнула дверь и ворвалась внутрь.
Никого.
Внешне — безупречный кабинет: огромный стол, дорогие кресла, панорамное окно в ночной город. Но воздух вибрировал. Низкое гудение пробирало до костей, и от этого сводило зубы. Свет настольной лампы казался неестественно густым, тягучим. За столом… пусто.

Аркадия Гаврииловна и менеджер почти меня догнали, но прямо перед их носом дверь с оглушительным грохотом захлопнулась сама собой.

Я вздрогнула и застыла в тишине.

— Кто осмелился войти?

Голос раздался сразу отовсюду — висел в воздухе, сочился из стен, дрожал под самым потолком. Глухой, пропитанный ледяной яростью.

Я вжалась в стену, пытаясь унять бешеный стук сердца.

— Я... — попыталась выдавить из онемевших от страха губ хоть слово. — Здравствуйте. Я ищу отца. Игната Борисова. Он пришёл сюда утром и… — голос предательски дрогнул.

— Ушёл, — раздалось, как обвал камней. — Теперь твоя очередь.

— Моя… очередь? Что? Где папа? Что вы с ним сделали? — Я сделала шаг вперёд. Кабинет оказался куда просторнее и мрачнее, чем казалось сначала. Тени шевелились на краю зрения.

— Здесь ни души! — прогремело эхом.

— Послушайте! — я изо всех сил старалась говорить твёрдо. — После визита к вам его никто не видел! Скажите правду, или я вызову полицию!

— И что ты им скажешь?

— Расскажу как есть!

Смех прокатился по стенам — горький и зловещий.

— Твой отец заплатил по счетам. Он пытался украсть ключ от нашей разработки, — голос сгустился рядом, словно незримая тень подступила вплотную.

— Украсть? Не верю! Папа бы никогда…

Неужели в отчаянии он… правда пошёл на это?

— И всё же он попытался.

Голос завихрился у самого лица, просочился под воротник блузки, холодным сквозняком пробежал по спине.

— Хочешь заплатить за него?

— Сколько… мы должны? Назовите сумму — я найду, обещаю! — Слова сорвались, прежде чем я успела их осмыслить. Но ради отца… я готова на всё.

— Он заплатил свободой, — прошелестело у самого уха.

— Что?! Где он?!

— Там, где ему теперь и место.

— У папы больное сердце! Он не выдержит! — Страх за отца с новой силой захлестнул меня. — Отпустите его! — крикнула я, сжимая кулаки. — Возьмите меня! Что бы вы ни задумали — я справлюсь! Заплачу сколько нужно! Только отпустите отца!

Тишина. Но я чувствовала тяжесть незримого взгляда.

— Жертва?.. — голос изменился, теперь в нём звучало что-то новое. Любопытство. — Ты действительно готова занять его место?

— Да! — выкрикнула я, опережая новый виток страха. — Но я должна увидеть, как он уходит. Живым и невредимым!

— Согласен, — откатилось гулким эхом. — Подойди к столу. Протяни правую руку.

На столе, где минуту назад не было ничего, теперь стояло странное устройство. Не то принтер, не то какое-то иное, непонятное сооружение — из тёмного, мерцающего металла, пронизанного пульсирующими алыми узорами.

— Что это?

— Цветометр. Введи руку в портал. По локоть, — приказал голос.

Каждая клеточка тела вопила: «Нет!» Но перед глазами стоял папа — бледный, задыхающийся, запертый в невидимой ловушке где-то в глубине мрачного здания. Я сунула руку в холодное отверстие.

Глава 2

Разве могла я предположить, что и в самом деле окажусь в птичьем гнезде? Впрочем, обо всё по порядку.

Не было ни ослепительной вспышки, ни ощущения падения — просто массивный стол, кожаные кресла, панорамное окно в ночной город поплыли, будто маслянистые разводы на воде, и стекли вниз, растворяясь в небытии.
Им на смену пришла абсолютная темнота. Густая и осязаемая.

Я стояла… или, скорее, висела в пустоте, лишённая опоры, но и не падала. Ни звука. Ни запаха. Лишь едва уловимое гудение, подобное далёкому шуму огромного сервера, пробивалось сквозь вязкую тишину, напоминая, что где-то за пределами этой черноты ещё существует реальность.

— Иди, — сказал голос.
Он звучал ближе, чем в кабинете, но по-прежнему был лишён источника — словно сам мрак произнёс это слово.
Куда идти? Вперёд? Назад? Вверх? Вниз?
Не зная ответа, я сделала неуверенный шаг туда, где, как мне казалось, секунду назад находилась дверь. Нога не встретила опоры — но и не провалилась в пустоту. Я просто… переместилась.
В глубине мрака проявился слабый прямоугольник — чуть светлее остальной тьмы. Дверь? Окно? Или ловушка? Направилась к нему, чувствуя, как тьма вокруг шевелится, уступая дорогу.

С каждым шагом контур становился чётче. Это действительно было окно, точнее, дверь-окно, встроенная в невидимую пока стену. Она была распахнута, и за ней – та же непроглядная чернота. Я подошла вплотную. Ничего не было видно. Ни звёзд, ни земли, ни намёка на горизонт. Только бездонная пустота.

Отчаяние и адреналин, подгонявшие меня в кабинете, начали угасать, уступая место леденящей усталости и полной дезориентации.
Что это за место? Где я? Что будет дальше?
Вопросы вертелись в голове, но ответов не находилось. Тело, измученное стрессом и чудовищным напряжением последних часов, словно отключилось. Я наугад оперлась обо что-то твёрдое. Слегка оцарапала кожу на спине. Ветки? Разбираться уже не осталось сил.
Опустилась ниже — под ладонями оказался упругий, сухой, шершавый материал. Неужели… и правда гнездо? Мысль показалась настолько нелепой, что я даже усмехнулась. Конечно же, такого просто быть не может.
Темнота окутывала, как тёплое одеяло. Я свернулась клубком, прижала к груди руку — и провалилась в тяжёлый, вязкий сон без сновидений.

Проснулась от странного ощущения. Свет. Он бил прямо в лицо, слепящий и неестественно яркий. Зажмурилась, пытаясь сообразить, где нахожусь. Память возвращалась обрывками: кабинет Дельме, голос, цветок на запястье, темнота, птичье гнездо… Птичье гнездо?!

Осторожно приоткрыла глаза. И замерла.

Надо мной — небо. Но какое! Оно простиралось бескрайним куполом, окрашенным в насыщенный, ядовито-синий цвет без единого облачка. Солнце висело высоко, слишком яркое, лишённое привычного тепла. Лучи падали прямо на кожу, но не обжигали.

Я лежала… на самом деле лежала в огромном гнезде, сплетённом из гибких, гладких, будто отполированных ветвей тёмно-коричневого, почти чёрного дерева. Гнездо было устроено в развилке невероятно толстых ветвей. А подо мной… подо мной расстилался неподвижный лес.

Деревья внизу идеально повторяли друг друга, их листва – сочно-зелёная, слишком однородная, казалось скопированной тысячу раз. Внизу пролегали аккуратные тропинки, выложенные камешками. Вдалеке виднелись горы – величественные, заснеженные вершины, но их очертания местами слегка дрожали. Что это за эффект такой? Как будто смотришь телевизор, который плохо показывает. Воздух звенел от чистоты, но абсолютно не пах. Ни аромата смолы, ни травы, ни земли – ничего. Стерильность пугала. Я глубоко вдохнула – лёгкие наполнились, но ощущение — как будто дышала фильтрованным вакуумом.

Осторожно поднялась на ноги, держась за край гнезда. Голова слегка кружилась от высоты и нереальности происходящего. Гнездо было глубоким и прочным, ветви под ногами не прогибались. Я подошла к краю и посмотрела вниз. Земля казалась очень далёкой. И тут я увидела то, что заставило сердце трепетать.

Неподалёку от гигантского дуба, в ветвях которого я находилась, сверкало озеро. Вода — зеркально-гладкая поверхность, отражала безжизненно-синее небо и идеальные деревья. А над самой гладью в метре от поверхности неподвижно парил… алый цветок. Совершенный, как на логотипе «Аленького Цветочка», как выжженный знак на моём запястье. Он светился изнутри мягким, пульсирующим светом, отбрасывая на воду кроваво-красные блики.

Вдруг я поняла, что мне нужно до него добраться — во что бы то ни стало. Ощутила странное притяжение.

Спуск с дуба оказался испытанием. Ветви — как полированный пластик, без шероховатостей, за которые можно было бы ухватиться. Несколько раз чуть не сорвалась, сердце уходило в пятки. Наконец, ноги коснулись земли – мягкой, упругой, как поролон, покрытой идеальным, изумрудным ковром травы без единого сорняка. Я стояла под исполинским дубом, чувствуя себя букашкой.

Озеро манило. Подошла к самой кромке воды. Абсолютно неподвижная гладь, как стекло. Ни ряби, ни рыбы. Я наклонилась, чтобы зачерпнуть воды. Рука прошла сквозь толщу без сопротивления, но осталась сухой.

Я и правда сошла с ума?

Меня бросило в дрожь.

Подняла глаза на пылающий бутон. Осторожно ступила в воду. Нога упёрлась в невидимую твёрдую плоскость чуть ниже зеркальной глади. Протянула руку к парящему цветку. Вот он, совсем близко. Алый бархат лепестков, тончайшие золотистые тычинки. Затаила дыхание, чтобы сорвать…

И вдруг мир взревел.

Звук пришёл со всех сторон одновременно, отражаясь эхом от стен леса, заполняя пространство до краёв. Низкий, рокочущий, пронизывающий насквозь гул, который я чувствовала кожей, костями, зубами. Земля подо мной задрожала. Я вскрикнула и инстинктивно отпрянула от цветка, едва удержав равновесие на зыбкой поверхности. Вода подо мной завибрировала, искажая отражение в мелкой ряби.

— Не смей! — прогремел голос, искажённый яростью, грохотом и помехами. Он висел в воздухе, давил со всех сторон. — Не смей прикасаться к нему! Это запрещено!