Алый трофей

Глава 1

В день, когда принц объявил меня своей невестой, под корсетом у меня была спрятана фляжка с симпатитом.

Я стояла в центре огромного дворцового холла, залитого светом от хрустальных люстр. Золотые узоры на колоннах и многочисленные зеркала в резных рамах отражали блики так ярко, что глаза слезились. Вокруг теснились придворные: дамы в тяжелых платьях, расшитых драгоценными камнями, офицеры в парадных мундирах, слуги с вытянутыми руками, держащие подносы из чистого серебра. Казалось, сотни взглядов пронзают меня, и в каждом читался шепот: кто эта девица, откуда она появилась и чем заслужила такую честь.

Принц Август стоял рядом и не отпускал моей руки, будто боялся, что я вырвусь и сбегу отсюда. Его улыбка сияла спокойствием и гордостью, словно он показывал публике редкий трофей, добытый лично. Я же старалась держать лицо, хотя фляжка упиралась в ребро вполне вещественным напоминанием о том, что без этого зелья я не переступила бы и порога дворца.

— Все будет хорошо, Лея, — прошептал Август, наклоняясь ближе. — Доверься мне.

Я изогнула губы в ответ, изображая улыбку и уверенность, которой не было.

На верхних ступенях показался высокий мужчина в черном сюртуке. Его волосы благородно седели, будто покрылись серебром, лицо было строгим, но безупречно собранным. Он окинул меня взглядом, позволив себе лишь короткую тень удивления, и снова вернул на лицо вежливую улыбку. За ним потянулась свита — советники, писцы, старшие слуги. Они тоже старались сохранить достоинство, но в каждом движении чувствовалась скрытая растерянность.

— Ваше Высочество, — произнес мужчина, кланяясь Августу. — Добро пожаловать домой. Мы не ожидали столь скорого возвращения.

Он снова перевел взгляд на меня, слегка приподняв бровь в ожидании объяснений.

— Позволь представить мою невесту, — сказал Август ровно и спокойно, будто заранее готовился к этой реплике. — Леди Леона согласилась стать моей женой.

Шум оборвался. Никто не шелохнулся, словно воздух внезапно сгустился. Первым пришел в себя этот подозрительный, но без сомнений властный мужчина.

— Леди Леона, — произнес он, пристально разглядывая меня. — Для нас честь приветствовать вас при дворе. Канцлер Мальвьер. К вашим услугам.

Я чуть наклонила голову, вспомнив наставления.

— Благодарю вас, канцлер, — сказала я, не позволяя голосу дрогнуть.

Не успела выпрямиться, как сверху донеслись тяжелые шаги. Они звучали глухо и размеренно, будто каждый удар каблука по мрамору был вызовом. Молодой мужчина в черном мундире с серебряными эполетами спускался по лестнице неторопливо, сдержанно, словно вся зала принадлежала только ему. Он двигался так, будто шел не навстречу людям, а навстречу неизбежной судьбе — и при этом не позволял себе ни единого лишнего жеста.

Высокий, худощавый и в то же время сильный, он выглядел так, словно мог в любую секунду превратиться в живое оружие. Черный мундир подчеркивал прямые плечи и высокий рост, а серебряные детали на темной ткани сверкали при свете люстр, будто острие клинка. Его волосы, темные и чуть растрепанные, падали на лоб, придавая облику опасную небрежность, которая только усиливала впечатление.

Он приблизился, поклонился принцу и поднял голову. Его черты были резкими, благородными, слишком правильными для простого человека, и именно в этой правильности сквозила жесткость. Но главное — глаза. Темно-синие, глубокие, они не выражали ни удивления, ни интереса. В них не было ничего, кроме холодного, безжалостного взгляда, который пробирал до самых костей. Казалось, он видел все насквозь и оценивал не внешность, а саму суть.

— Доминик, — радостно произнес Август, будто не заметил этой ледяной тишины. — Познакомься, это леди Леона, моя будущая жена.

Доминик даже не попытался скрыть удивления. Его взгляд скользнул по мне медленно, от волос до кончиков туфель, и в этой придирчивой оценке чувствовалось недовольство.

Доминик Верден. Тайный советник и лучший друг принца. Темный маг, которого опасаются все. Я так надеялась, что мы не пересечемся так быстро.

— Простите мою прямоту, Август, — произнес он ровным, лишенным тепла голосом, — но мы ничего не знаем о леди Леоне. Ни о происхождении, ни о семье.

Слова повисли под сводами холла, украшенного тяжелыми гобеленами с гербами и пышными охотничьими сценами. Август, заметив, как придворные вытянулись в ожидании скандала, слегка нахмурился и, сохраняя подчеркнуто спокойный тон, перебил:

— Все уже проверено.

Доминик промолчал, но в его глазах мелькнуло раздражение. Словно он уже мысленно представлял, что скажет вся знать, когда узнает, что наследник внезапно объявил невестой женщину без титула и родословной.

— В таком случае, с вашего позволения, я прослежу за охраной покоев леди, — произнес Доминик после паузы, будто хотел оставить за собой последнее слово. — Сейчас во дворце слишком многолюдно.

Принц кивнул, и этого оказалось достаточно для завершения неудобного разговора. Доминик же не отвел взгляда, словно пытался выудить у меня каждый секрет, пока я старалась сохранять невозмутимость.

Мы двинулись по длинной галерее. Потолок поднимался так высоко, что хрустальные люстры казались огромными звездами в ночном небе. По стенам рядами стояли рыцарские доспехи, отполированные до зеркального блеска. В них отражались толпы фрейлин и слуг, что тянулись за нами, вытягивая шеи, чтобы разглядеть меня получше. Я же чувствовала, что взгляд Доминика буквально прожигает мне спину, но не позволила себе обернуться.

У дверей малого тронного зала нам поднесли хрустальные бокалы с золотистым напитком. Я уже протянула руку, когда рядом возник Доминик — бесшумный, как тень.

— Не стоит, — сказал он так тихо, что слова коснулись только моего уха. — За вами следят слишком пристально.

Я отняла руку, и хрусталь на подносе звякнул, будто напоминая о моем промахе. Принц продолжал сиять улыбками и не заметил этого маленького движения.

Глава 2

— Ты сошел с ума, Август?

Голос Доминика ударил в своды малого зала для совещаний, и звук его слов отразился от каменных стен так, что даже факелы будто дрогнули. Август поднял голову от бумаг, сдвинул брови и посмотрел на него, словно не мог понять, что именно вызвало такую вспышку.

— Доминик, прошу тебя, — он поднял руку, словно отталкивая невидимую тяжесть, и опустился глубже в кресло. — Я устал от бесконечных упреков.

Он действительно устал. За последние два месяца он похоронил родителей, взял на себя трон и каждую ночь просыпался от кошмаров. Но именно поэтому Доминик не понимал, зачем Август добровольно открывает для себя новый фронт.

— Подумай сам, — Доминик сделал несколько шагов по залу, и шаги гулко отдавались по мрамору. — Ты привел во дворец женщину, с которой знаком всего несколько дней. Никто не знает ее рода, никто не слышал имени. А ты собираешься объявить ее женой в день коронации. Ты подставляешь себя и рискуешь доверием всех.

Принц повернул голову к окну и всмотрелся в сад, где длинные тени деревьев легли на дорожки. На лице проступило упрямство — то самое, которое Доминик помнил с детства, когда мальчик спорил с наставниками из-за каждой мелочи.

— Я уже все решил, — сказал Август, не оборачиваясь. — Лея станет моей женой.

Слова прозвучали, как удар печати по документу. Доминик почувствовал, будто между ними пролегла трещина.

— Ты даже не даешь мне убедиться в том, кто она, — Доминик подошел ближе, останавливаясь прямо перед креслом. — Позволь хотя бы один разговор. Я задам несколько вопросов, и никто даже не узнает.

Август резко выпрямился, поднимаясь, стул заскрежетал по полу и отъехал назад. Губы его дрогнули, щеки налились кровью.

— Разговор? Ты хочешь допросить ее? Словно преступницу?!

Теперь они стояли друг против друга.

— Нет, — Доминик не отвел взгляда. — Словно женщину, которой ты отдашь трон и страну.

Принц сцепил руки за спиной, и костяшки побелели от напряжения. Он повернулся к окну, потому что знал, что не способен долго выдерживать взгляд темного мага. Молчание становилось тяжелее любого ответа.

В этот момент у камина послышался тихий голос:

— Думаю, Его Высочество ясно сказал, что проверок не будет.

Доминик обернулся.

Мальвьер стоял возле камина, высокий, безупречно одетый. Отблески огня скользили по серебряным пуговицам его сюртука, а на губах играла едва заметная улыбка. Он выглядел так, словно всегда ждал этого момента.

— Простите, канцлер, я обращался к Его Высочеству, — Доминик выговорил каждое слово с усилием.

— А я лишь напомню вам, советник, — Мальвьер склонил голову в сторону Августа, — что перед вами не мальчишка, а будущий император. И вам стоит помнить, какое место вы занимаете.

Зал будто сузился. Тяжелые портьеры на окнах, каменный пол под ногами, пламя в камине — все давило разом.

В голосе Мальвьера звучало удовольствие, он наслаждался каждым словом. Казалось, сам воздух в зале стал плотнее. Доминик почувствовал, как гнев поднимается в груди, кровь ударила в виски. Он сжал кулаки, и костяшки побелели.

— Мое место и моя прямая обязанность — защищать Его Высочество, — сказал он, глядя прямо в лицо канцлеру. — И делаю я это честнее, чем многие, кто клянется в верности.

Мальвьер чуть склонил голову, и эта поза больше напоминала благодарность за любезность, чем реакцию на упрек.

— Доминик, — голос Августа дрогнул от усталости, он сделал шаг вперед, чтобы встать между ними. — Я доверяю Лее. Я не позволю допросов и проверок. Никто не посмеет тронуть ее.

Мальвьер подошел ближе к принцу. Его шаги по камню звучали размеренно и уверенно.

— Очень верное решение, Ваше Высочество, — произнес он с улыбкой. — Проверка — это знак слабости. А вы не должны показывать сомнения в собственном выборе.

— А если сомнения не в его выборе, а в тех, кто его так настойчиво поддерживает? — Доминик шагнул вперед, его голос стал холодным, как сталь.

Канцлер прищурился. Улыбка на его лице натянулась, углы губ заострились.

— Советник, вы берете на себя слишком много. Осторожнее с такими словами. Иначе наследник может усомниться и в вас.

— Довольно! — голос Августа прервал его, и пламя в камине метнуло вверх языки огня. Принц поднял руки перед собой, словно отталкивал их обоих. — Я не потерплю дуэли между вами, даже словесной. Лея — моя невеста. И это окончательно.

Доминик склонил голову и отступил в тень колонны. Лицо его скрылось, но по напряженным движениям было ясно, что в нем кипит ярость.

Мальвьер позволил себе короткую победную улыбку. Он слегка поклонился Августу, затем перевел взгляд на Доминика и едва заметно кивнул — словно поставил на нем клеймо поражения.

Когда принц и канцлер покинули зал, пространство опустело. В камине потрескивали угли, и тени на стенах тянулись все длиннее. Доминик стоял неподвижно, глядя в пол, будто хотел прожечь в мраморе трещину. Слова Августа продолжали звучать в голове: «Не позволю допросов и проверок».

Доминик шагнул к окну и распахнул створку. В лицо ударил воздух с запахом сырой травы и закатного сада. Дорожки парка тонули в золоте уходящего солнца, но он не видел красоты. Мысли обрывались и сходились в одном решении: если нельзя спрашивать открыто, он найдет другой путь.

И выяснит правду, даже если придется нарушить прямой приказ наследника престола.

Глава 3

Слуги открыли передо мной высокие двери, и мы двинулись по коридорам дворца. Мягкий ковер под ногами глушил шаги, но от этого они только казались громче у меня в воображении. Стены тянулись бесконечными рядами: портреты предков в тяжелых рамах, охотничьи сцены на гобеленах, позолоченные канделябры с десятками свечей. Казалось, что за каждой колонной, за каждым приоткрытым проемом следят глаза, и каждое движение я делаю под пристальным надзором.

Мы прошли мимо витражных окон, где рубиновый и сапфировый свет ложился на пол разноцветными пятнами. Я ощущала себя частью спектакля, в котором я — случайная актриса, оказавшаяся на чужой сцене.

Наконец слуга распахнул передо мной тяжелую створку. Я вошла внутрь, и дверь за моей спиной закрылась с глухим звуком. Только тогда я позволила себе выдохнуть и прислонилась к прохладному лакированному дереву, прикрыв глаза. Передо мной все еще кружились блики от люстр, мелькали лица придворных, блеск камней, шепот, который тянулся за мной. Слишком ярко. Слишком шумно. Слишком близко к краху. Такого риска я еще никогда не знала.

Покои, приготовленные для меня, выглядели так, будто их вырвали из роскошной сказки. Тяжелые шторы из темно-синего бархата ниспадали до самого пола и скрывали окна так плотно, что не оставляли ни луча заката. Стены сияли серебристыми узорами, словно их ткали из тончайшей нити. Огромная кровать с высоким балдахином занимала почти половину комнаты; я подумала, что на ней легко могла бы разместиться целая рота стражи. От этой мысли стало неуютно.

Воздух был насыщен запахом роз и сухих трав. Он должен был успокаивать, но лишь давил, раздражал, подчеркивал мою чуждость в этой роскоши.

Я оторвалась от двери и быстро достала из-под корсета фляжку с симпатитом. Металл коснулся ладоней, и пальцы предательски дрогнули. Если бы в эту минуту в покои вошли слуги — никакие оправдания не спасли бы меня. Нужно было спрятать зелье. Пусть временно, но так, чтобы его не нашли в ближайшие часы.

Я подошла к массивному комоду, открыла верхний ящик. Там лежали тонкие платки, кружевные накидки, легкие перчатки. Фляжка исчезла под ворохом ткани, и я сразу задвинула ящик обратно. Ночью найду тайник получше.

Колени ослабли, и я перешла к туалетному столику, оперлась ладонями на холодную мраморную столешницу. В зеркале меня встретило бледное лицо. Глаза потемнели от тревоги, а аккуратно уложенные волосы казались чужими. Самозванка. Девчонка, которая обманом оказалась там, где ей вовсе не место.

Что ты творишь, Лея? Зачем ввязалась в это безумие?

Я начала считать про себя, цепляясь за каждую цифру, будто за поручень над пропастью. Но едва закрывала глаза, передо мной снова вставало его лицо. Доминик Верден. Холодный взгляд, от которого не укрывалась ни одна мелочь, будто он заранее знал все мои тайны и просто ждал подходящего момента, чтобы их вывернуть наружу. Эта мысль должна была пугать, но в груди вспыхнуло что-то другое — горячее и неуместное.

Меня заранее предупреждали: держись от него подальше. Доминик Верден — не просто советник, не просто друг наследника. Темный маг. Человек, который одним своим присутствием заставлял придворных держаться на расстоянии. Он — главная угроза.

Но никто не сказал мне, насколько он будет красив.

Я снова увидела его в памяти: темные волосы, четкие линии скул, тяжелый взгляд, от которого хотелось отвести глаза и одновременно задержать его дольше. Голос — низкий, ровный, режущий тишину, как острый нож, который скользит по тонкой ткани без колебаний.

— Хватит, Лея, — выдохнула я, отвернувшись от зеркала. — Ты здесь не для того, чтобы любоваться мужчиной, который в любой момент может тебя уничтожить.

Я прошла через всю комнату к окну, распахнула шторы и прижалась ладонями к прохладному стеклу. Сады внизу лежали ровными линиями: кусты подстрижены с идеальной точностью, дорожки выметены, фонтаны били струями, ловя последние лучи солнца. Там прогуливались придворные пары, их улыбки были беспечны. Для них я была просто новой игрушкой наследника, очередной красавицей, попавшей в сияние короны. Они не подозревали, какой груз я привезла сюда вместе с собой и какой ценой мне может обойтись любая ошибка.

Внезапный стук в дверь заставил меня резко обернуться. В груди что-то оборвалось, а пальцы сжали ткань рукавов. Первая мысль оказалась настолько нелепой, что я почти усмехнулась: Доминик. Будто он стал бы стучать — нет, он вошел бы без разрешения и одним своим молчанием поставил бы меня на край пропасти.

— Кто там? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Леди Леона, — раздалось за дверью, — мы принесли ужин и платья к вечеру.

Смех сам сорвался с губ — короткий, нервный. Конечно же, это были слуги. Я провела руками по платью, пригладила складки, поправила волосы, будто собиралась на допрос.

Дверь открылась. В комнату вошли две фрейлины, неся подносы и коробки. Их лица вспыхнули легким смущением: перед ними стояла та самая невеста, о которой уже шептались во дворце. Они раскладывали ткани, ставили блюда на стол, оживленно перешептывались о мелочах. В их хлопотах не было ничего угрожающего. Но я не чувствовала облегчения.

Тени в углах становились слишком глубокими. Казалось, стоит мне отвернуться — и из темноты выступит он, с тем же взглядом, который прожигает насквозь.

Доминик пока не пришел. Но я знала: это вопрос времени. Он появится. И когда это случится, у меня не останется права на ошибку.



---------------

Дорогие читатели,
я рада видеть вас на страницах этой истории ❤️

Поддержите нас с ребятами сердечком ❤️ и устраивайтесь поудобнее.

Обнимаю ❤️

Глава 4

В дверь снова постучали, звук был негромким, но в тишине комнаты он прозвучал так ясно, что я вздрогнула и оторвалась от окна. Несколько минут я стояла неподвижно, смотрела в сумеречный сад. Но сейчас было не время тонуть в мыслях о человеке, чья подозрительность могла разрушить весь мой план. Нужно было вернуть себе контроль.

— Войдите, — сказала я, поправив складки на рукавах и стараясь придать лицу спокойное выражение.

Дверь открылась. В комнату вошла молодая женщина в строгом сером платье. Темные волосы убраны в гладкую прическу, каждый волосок был уложен так, будто она и сама жила по расписанию. Она низко поклонилась, глаза при этом оставались опущенными.

— Ваше Высочество, — произнесла она тихим ровным голосом. — Меня зовут Аннет. Я назначена вашей главной фрейлиной и буду помогать во всем.

Голос звучал мягко, но взгляд, который она все же подняла на меня, был осторожным. Не просто служанка. Это был наблюдатель, глаза и уши чужих людей. Вопрос оставался один — кого именно.

«Ваше Высочество», — мысленно повторила я. Нет, до этого титула мне было далеко.

— Благодарю, Аннет, — я сделала шаг ближе и изобразила теплую улыбку. — Должна признаться, я еще совсем не привыкла к здешним порядкам. Мое появление здесь стало неожиданностью даже для меня самой.

Фрейлина слегка кивнула, сохраняя бесстрастное лицо.

— Его Высочество редко следует правилам, — сказала она после короткой паузы. — Во дворце привыкли к его решениям, но в этот раз удивлены даже те, кого обычно ничем не проймешь.

В словах не звучало осуждения, но в тоне чувствовалась осторожность. Я жестом пригласила ее присесть.

— Значит, мой приезд уже обсуждают? — Я опустилась в кресло и наблюдала за ней, не сводя взгляда.

Аннет села на край стула, сложив руки на коленях так аккуратно, словно боялась нарушить какой-то вселенский порядок.

— Во дворце всегда ходят слухи, Ваше Высочество, — ответила она с легкой улыбкой, в которой не было тепла. — Лучше не придавать им большого значения.

— А советник Верден? — Я произнесла его имя чуть громче, чем требовалось, и внимательно следила за ее лицом.

Аннет замерла, словно не ожидала подобного вопроса. На мгновение ее взгляд скользнул в сторону, затем она опустила глаза и осторожно сказала:

— Господин Верден не доверяет никому. Особенно слухам. Он предпочитает проверять все сам.

Слова кольнули, тревога поднялась внутри холодной волной. Предупреждения, что я слышала раньше, были правдой. Доминик Верден действительно мог сорвать все мои планы.

— Понятно, — я провела рукой по столешнице, словно невзначай, чтобы скрыть напряжение. — А канцлер Мальвьер? Он показался мне слишком приветливым, почти заботливым.

Аннет подняла взгляд, и в ее глазах на миг мелькнула тень искренности.

— Канцлер всегда улыбается, особенно тогда, когда ему что-то нужно, — сказала она. — За вежливостью скрываются расчет и стремление управлять ситуацией и людьми.

Я медленно провела рукой по подлокотнику кресла, вдумываясь в каждое ее слово.

— Принц, похоже, доверяет ему, — заметила я.

Фрейлина замерла, колеблясь, и лишь после паузы ответила:

— Его Высочество слишком чист сердцем, чтобы заподозрить кого-то в злом умысле. Канцлер никогда не любил покойного императора, а теперь готов служить принцу с усердием, достойным верного вассала? Это трудно объяснить.

Ее голос был осторожным, она подбирала каждое слово, чтобы не сказать лишнего. Но мне и этого хватило. Картина становилась яснее: канцлер Мальвьер был не менее опасен, чем Доминик. Его оружием были улыбка и мягкие уговоры, за которыми скрывалась холодная расчетливость.

— Скажите, Аннет, — я наклонилась вперед, стараясь звучать непринужденно, будто просто веду пустой разговор, — между канцлером и советником Верденом ведь есть конфликт?

Фрейлина отвела взгляд, пальцы на коленях сжались в замок. После долгой паузы она ответила, не став отрицать очевидного:

— Да. Они ненавидят друг друга. И вам, Ваше Высочество, стоит быть осторожной. Хуже всего — оказаться между ними.

Я выдохнула, почувствовав, как внутри сжалось что-то неприятное. Я уже оказалась именно там. Канцлер, стремящийся к власти над принцем. Советник, готовый защищать престол любой ценой. Два сильнейших человека при дворе — и я стояла посередине их войны.

— Спасибо за откровенность, Аннет, — сказала я и улыбнулась так, будто разговор был легким и доверительным. — Для меня это важно.

Я ни капельки не доверяла ей, но готовность отвечать порадовала меня. Больше всего я боялась, что Август решит изолировать меня. А впрочем, может, и не сам Август.

Она поднялась, склонила голову и добавила:

— Мое место рядом с вами, Ваше Высочество. Если понадобится помощь — зовите.

Когда дверь за ней закрылась, комната снова наполнилась тишиной. Я подошла к окну и оперлась ладонями на холодный камень подоконника. Сумерки густели над садом, в воздухе чувствовалась тяжесть. Все было яснее, чем раньше: это не просто сплетни. Это шахматная партия, где каждое слово могло обернуться ходом против меня.

Я закрыла глаза. И тут же увидела лицо Доминика. Темные волосы, немного растрепанные, строгие черты, взгляд, от которого хотелось отвести глаза и в то же время задержаться в нем дольше.

«Никаких чувств. Никаких слабостей», — приказала я себе. Я здесь ради цели, и никто не имеет права сбить меня с пути. Особенно он.

Глава 5

Узкий коридор тянулся вперед глухой полосой камня, освещенный лишь одним фонарем, чье мутное стекло было покрыто копотью, и от этого свет падал неровными пятнами, заставляя тени дрожать и тянуться по стенам так, словно у них была собственная жизнь, злая и настороженная. Доминик терпеть не мог такие места: тесные, душные, где каждый шаг отдавался гулом и не оставлял пространства ни для маневра, ни для вдоха, но именно здесь, вдали от парадных залов и чужих ушей, он мог позволить себе говорить о том, что в другом месте немедленно стоило бы головы.

Он стоял, прислонившись плечом к холодной кладке, и считал про себя секунды, ощущая, как тишина давит на виски, будто каменные своды опускались все ниже. Раздражение и нетерпение сплелись в одно, пальцы сжимались в кулаки до боли, а каждая новая минута задержки казалась ловушкой. Аннет должна была прийти раньше; любая заминка в такой игре означала, что кто-то уже заметил и что-то пошло не так.

Терять контроль было нельзя. Дворец после смерти императора и императрицы превратился в рассадник интриг, где каждый шаг отзывался эхом подозрений и каждая улыбка скрывала угрозу. Заговорщики прятались среди самых близких, и Доминику до сих пор не удалось вытащить их на свет. Август, его друг и единственный наследник империи, оказался слишком молод и слишком доверчив: он верил каждому, кто клялся в преданности. Но он же был и тем, чья магия и род долгие столетия сохраняли страну. Именно поэтому Доминик обещал, что сохранит власть в его руках, даже если придется встать против всех. Но с каждым днем выполнять данное слово становилось все труднее, особенно теперь, когда накануне коронации, которую и без того слишком долго откладывали, во дворце появилась девушка без рода и имени, неожиданная и слишком удобная находка для тех, кто жаждал управлять принцем.

Доминик никогда не верил в такие совпадения, и потому одобрение канцлера Мальвьера насторожило его еще сильнее: этот человек не делал ничего без выгоды для себя, а значит, ждал именно такого поворота.

Тихий скрип петли вырвал его из тяжелых мыслей. Он выпрямился, взгляд сосредоточился на двери, и в тусклом свете фонаря появилась Аннет — бледная, напряженная, с ворохом сложенных тканей в руках, словно пыталась спрятаться за ними от его взгляда и прикрыться на случай, если их кто-то застанет.

— Господин Верден, — прошептала она, прижимая ткани к груди так крепко, что костяшки побелели.

— Что удалось узнать? — голос Доминика прозвучал низко и требовательно, не оставляя ей времени на оправдания.

Фрейлина оглянулась по сторонам, шагнула ближе и наклонилась так, что ее голос стал почти неразличимым.

— Немного, — выдохнула она. — Леди Леона осторожна, она уходит от прямых вопросов, но все же интересуется вами и канцлером.

Доминик склонил голову, не сводя с нее взгляда.

— Чем именно?

Аннет замялась, словно собирала силы, и ответила:

— Она хотела знать, действительно ли вы так опасны, как о вас говорят, и можно ли доверять канцлеру. Я сказала, что канцлеру доверять нельзя, но у меня сложилось впечатление, что она и сама это понимает.

Доминик сжал губы. Ее появление становилось все менее похоже на случайность: девчонка из ниоткуда слишком быстро начала задавать правильные вопросы и смотреть туда, куда обычные девицы даже не решились бы взглянуть.

— Что-то еще? — голос Доминика прозвучал холодно, и взгляд его впился в Аннет, словно требовал признания, которое она боялась произнести.

Фрейлина качнула головой и опустила глаза, прижимая к груди сверток тканей, будто надеялась спрятаться за ними.

— Нет, ничего, — выдохнула она. — Она очень внимательна. Любой разговор о ее прошлом сразу пресекает, будто заранее готова к подобным вопросам.

Доминик стиснул зубы, и челюсти свело от напряжения. Сомнений больше не оставалось: эта девушка не могла быть случайной находкой. Все выглядело как продуманные ходы, и поддержка канцлера лишь подтверждала, что ее появление — не совпадение, а часть какого-то плана.

Он шагнул ближе, и тень легла на лицо Аннет.

— Сегодня ночью ты должна вывести ее из покоев, — приказал он.

Аннет вскинула голову, глаза ее расширились, дыхание сбилось.

— Ночью? Но… как?

— Как угодно, — Доминик произнес каждое слово с нажимом. — Сошлешься на приказ принца или канцлера, придумай срочную необходимость, найди предлог. Главное — чтобы она вышла добровольно и не заподозрила подвоха.

Фрейлина побледнела, пальцы ее дрогнули, ткани чуть съехали из рук, но она упрямо сжимала их, стараясь не выронить. Доминик не смягчил ни выражения лица, ни тона:

— И позаботься, чтобы об этом не узнали ни Август, ни канцлер. Никто не должен узнать заранее. Это понятно?

— Да, господин Верден, — прошептала она, глотая комок в горле.

Доминик наклонился ближе, и теперь его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица.

— Запомни, Аннет. Если она хотя бы на мгновение усомнится в тебе, ты больше никогда не переступишь порог дворца.

Фрейлина судорожно вдохнула, прижала сверток еще крепче и кивнула.

— Я сделаю все, как вы велите.

Она развернулась почти рывком и поспешила прочь по коридору, ее шаги вскоре растворились в полумраке. Доминик остался один.

Он снова прислонился спиной к холодной стене и прикрыл глаза. Гнев и раздражение кипели в нем, но под ними лежала тяжелая решимость, куда более опасная, чем вспышка ярости. Империя стояла на краю войны, как внешней, так и, возможно, гражданской. Смерть императора и его супруги стала первым звеном в цепочке событий, которая могла разрушить все, что еще держалось.

Леона — Лея, как назвал ее Август, — была новой загадкой в этом переплетении заговоров.

Глава 6

После ужина Август предложил прогуляться в дворцовой оранжерее, и я согласилась, скрыв на лице беспокойство, которое поднялось внутри.

За столом принц был так же внимателен и галантен, как всегда, улыбался, не сводил с меня восторженного взгляда, и это внимание играло мне на руку. Но теперь, когда мы шагали рядом по дорожке, усыпанной мелким гравием, я стала замечать в его поведении едва уловимые перемены, которые тревожили гораздо больше, чем любые каверзные вопросы.

Сумеречная оранжерея сияла призрачной красотой. Сквозь стеклянные своды проступало темное небо с редкими огоньками звезд, и тени ветвей ложились на дорожки кружевными узорами. По обе стороны поднимались деревья с яркими листьями и цветами странной формы, источавшими густой сладковатый аромат, от которого кружилась голова. Казалось, что мы идем не по дворцу, а по иному миру, в котором нет ни интриг, ни тяжелых мыслей.

Аннет шла следом, сдержанная и молчаливая, словно тень в строгом сером платье. Ее присутствие раздражало Августа: он несколько раз бросал на нее быстрые взгляды, в которых чувствовалось недовольство, и наконец остановился. Его улыбка в этот момент выглядела светлой и необязывающей, но в голосе слышалось нежелание слышать какие-то возражения.

— Аннет, — сказал он, — подождите у входа. Мы ненадолго.

Фрейлина замерла, поклонилась и быстро пошла обратно по дорожке. Я проводила ее взглядом и почувствовала, как тревога снова дала о себе знать. Теперь мы остались наедине, что запрещал этикет, но кто станет противоречить будущему императору?

Август повернулся ко мне, его лицо озарила улыбка, но в глазах промелькнула едва заметная рассеянность. Он сделал шаг ближе, взял мою руку в свою и сказал:

— Простите за эту формальность, Лея. Мне просто хотелось побыть с вами без посторонних.

— Понимаю, — я чуть улыбнулась. — Аннет лишь исполняет свой долг.

Он кивнул, но взгляд его скользнул мимо, и я ясно заметила, как исчезла прежняя сосредоточенность. Симпатит терял силу, и это было опаснее всего. Стоило действию окончательно угаснуть, и я рисковала потерять все.

— Август, вы чувствуете себя хорошо? — Я сжала его пальцы, стараясь вернуть его внимание.

Он встрепенулся и снова посмотрел на меня, но в глазах появилась неуверенность, которой раньше не было.

— Все в порядке, — сказал он после короткой паузы и провел рукой по волосам, словно отгоняя неловкость. — День был долгим, а последние недели слишком тяжелыми… Я измотан больше, чем готов признать.

Я склонила голову, показывая сочувствие, и ладонью легко провела по его руке, будто утешала. В то же время мысли бешено искали выход: мне нужно будет подлить ему новую дозу этой же ночью, иначе он начнет задавать вопросы, на которые у меня не будет ответа.

— Все наладится, — сказала я так, словно сама верила в эти слова. — Совсем скоро вы почувствуете себя лучше.

Август улыбнулся чуть теплее, словно действительно нашел в моем голосе поддержку, и большим пальцем погладил мою руку.

— Вы всегда умеете подобрать слова, — произнес он тише, чем раньше. — Рядом с вами я чувствую себя сильнее.

Мы шли обратно медленно, не торопясь. Сумеречный свет в оранжерее постепенно мерк, и когда стеклянные своды остались позади, в лицо ударил другой воздух — прохладный и тяжелый, наполненный запахом камня и масла от ламп, которые уже зажгли в коридорах. Золотистые отблески ложились на мраморный пол, отражались в витринах и зеркалах, и казалось, что весь дворец дышит в такт нашим шагам. Август все еще держал меня за руку, но его пальцы то крепче сжимали мою ладонь, то словно ослабевали, выдавая усталость, которую он не хотел показывать.

Мы поднялись на второй этаж, где еще царило движение: слышались голоса слуг, шаги советников, приглушенный звон посуды из соседних залов. Но выше, на третьем этаже, все стихло. Здесь не было ни суеты, ни случайных свидетелей. Тишина наполняла коридоры, а факелы горели ровно, не колыхаясь, будто сам дворец оберегал покой тех, кто жил за этими дверями.

У моих покоев Август остановился. Я чувствовала, как с каждой минутой его взгляд становится все более рассеянным: в нем уже не было того неподдельного восхищения, что держало меня в безопасности. Но улыбка все еще оставалась такой же милой.

— Спасибо за прогулку, Лея, — сказал он, повернувшись ко мне и задержав мой взгляд чуть дольше, чем того требовал простой этикет. — Этот вечер стал для меня легче.

— Для меня тоже, — ответила я и шагнула чуть ближе. — Мне было приятно провести время с вами.

Сделала паузу и осторожно добавила:

— А вы сами? Сможете хоть немного отдохнуть?

В его глазах на секунду мелькнуло то же упрямство, которое я уже успела заметить, и он слегка отвел взгляд в сторону, словно обдумывал ответ.

— Попробую, — сказал он наконец, и в голосе звучала сдержанная усталость. — Но дел еще слишком много, и они редко ждут до утра.

— Все же хотя бы ненадолго, — произнесла я, стараясь вложить в слова не назидание, а заботу. — Завтра вас ждет новый день, и силы будут нужны.

Август на миг улыбнулся теплее и снова коснулся моей руки.

— Вы заботитесь обо мне, — сказал он и сжал мои пальцы. — И это для меня многое значит.

Я ответила улыбкой, хотя внутри чувствовала, как нарастает тревога: симпатит слабел, и вместе с тем росла моя уверенность в том, что позаботиться о новой дозе придется немедленно.

Только бы Август отправился к себе, а не к какому-нибудь… темному магу!

— Спокойной ночи, Лея, — добавил он и, отпустив мою руку, пошел по коридору дальше.

Я смотрела ему вслед, пока его фигура не скрылась за поворотом, и не могла отделаться от мысли, что он, скорее всего, снова проведет часть ночи не в постели, а над бумагами или в разговорах с канцлером. Эта неопределенность тревожила сильнее всего.

Глава 7

Когда я зашла в свои покои, там царила особая вечерняя атмосфера: высокие свечи в позолоченных канделябрах горели ровным золотистым светом, заливая стены и мебель теплом, которое делало даже просторную комнату удивительно уютной. На столике у окна стоял серебряный чайник на магической подставке, от крышки которого поднимался легкий, почти прозрачный парок, обещая, что напиток сохранит нужную температуру так долго, как потребуется. Рядом стояла тонкая фарфоровая чашка с изящной росписью, словно приглашая к неспешному вечернему чаепитию.

Я с облегчением выдохнула и позволила себе на миг закрыть глаза, ощущая редкое чувство спокойствия оттого, что осталась одна. Кое-как самостоятельно выбравшись из тяжелого платья, я натянула приготовленную ночную сорочку из легкого шелка, поверх нее набросила кружевной халат, достающий до пола, и распустила волосы, позволяя им свободно упасть на плечи. Если придется ждать глубокой ночи, то хотя бы сделаю это с комфортом.

Подойдя к столику, я задержала взгляд на чайнике, оценивая его содержимое, но мысли были уже заняты другим.

Симпатит ждал меня в верхнем ящике комода, среди аккуратно сложенных кружевных платков. Настал момент его использовать. Я достала фляжку и склонилась над чашкой. Несколько капель упали в темную жидкость, и аромат ромашки лишь усилился, не изменив цвета чая. Все выглядело безупречно — именно то, что нужно.

Я спрятала фляжку в потайной карман халата, аккуратно перемешала чай серебряной ложечкой, наблюдая за ровной поверхностью напитка. Мысли вертелись только вокруг одного: каким образом передать чашку Августу так, чтобы никто не заподозрил подвоха.

В дверь постучали, и она открылась еще до того, как я успела разрешить войти. На пороге стояла Аннет — ее лицо казалось бледным, взгляд метался, а пальцы нервно теребили край серого платья.

— Аннет? Что-то случилось?

— Простите, Ваше Высочество, — произнесла она поспешно и неуверенно, продолжая оглядываться по сторонам, словно ожидала посторонних свидетелей. — Вас… вас срочно просят выйти из комнаты и…

— Кто именно просит? Куда идти? — Я перебила ее и шагнула ближе.

Фрейлина замялась, губы ее поджались, и стало очевидно, что она не готова к моим вопросам.

— Меня попросили, — наконец выдавила она. — Мне велели вывести вас…

— К принцу? — Я подхватила ее слова с надеждой, и в этот миг мне показалось, что судьба сама подсовывает идеальный шанс. — Он звал меня? Прекрасно, идем скорее!

Аннет едва не отшатнулась, а ее глаза округлились от ужаса.

— К принцу?! Но, Ваше Высочество… вы же в ночной одежде!

Я раздраженно взмахнула рукой, не в силах сдержать досады.

— Аннет, на мне приличный халат. Прилично огромный, я бы сказала!

И тут я запоздало поняла, что от невесты принца тут ждали куда более ответственного соблюдения всех правил и приличий.

Фрейлина закашлялась, и кашель ее прозвучал так отчаянно, будто она едва не захлебнулась собственным возмущением. Я нахмурилась и быстро огляделась, ища, чем ее успокоить, а затем схватила чашку с чаем и пихнула ей в руки.

— Выпейте. Это поможет.

Аннет машинально взяла чашку и сделала несколько глотков подряд, даже не успев заметить, как я в ужасе замерла. Когда кашель прошел и она подняла на меня глаза, я поняла, что только что произошло.

Фрейлина выпила чай с симпатитом. Тот самый, который я приготовила для Августа.

Я смотрела на нее несколько долгих мгновений, будто ожидая, что произойдет что-то необычное. И действительно — изменения были слишком явными. Щеки Аннет порозовели, взгляд смягчился, а в ее глазах появилось такое искреннее восхищение, которого раньше в них не было.

— Аннет… как вы себя чувствуете? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя в груди все уже сжалось.

Она улыбнулась облегченно, словно я только что избавила ее от всех забот.

— Гораздо лучше, Ваше Высочество. Вы всегда так добры и заботливы ко мне…

Я выдохнула, не зная, что именно чувствую в этот момент. Ошибка казалась досадной, почти фатальной, но вместе с тем у меня внезапно появился союзник — пусть случайный, но абсолютно преданный. Правда, главная проблема оставалась нерешенной: Август все еще нуждался в новой дозе симпатита, и времени у меня оставалось все меньше.

— Аннет, — произнесла я тоном, в котором старалась смешать ласку и спокойную уверенность, — объясните мне, кто именно велел вам вывести меня из комнаты?

Ее ответ прозвучал мгновенно и с готовностью, словно она ждала, когда сможет сказать правду:

— Советник Верден. Он ждет, когда я выполню приказ, хотя запретил мне об этом говорить.

Я застыла. Доминик. Именно он решил выманить меня из покоев, именно он хотел сделать это срочно и тайно. Значит, у него уже есть план, и этот план не сулит мне ничего хорошего.

— Спасибо, что доверились мне, — я слегка улыбнулась, протянула руку и сжала ее пальцы. — Я никому не скажу, что вы нарушили приказ.

Глаза Аннет вспыхнули восторгом, ее губы дрогнули в благодарной улыбке.

— Я знаю, Ваше Высочество. Я всегда буду рядом, что бы ни случилось.

Внутри меня наконец появилось чувство облегчения. Фрейлина оказалась ценнее, чем я предполагала. Это была маленькая, но все же победа.

Я поправила кружевной халат, выпрямилась и заставила себя собраться с мыслями. Вопрос с Августом оставался нерешенным, и нужно было найти способ дать ему новую дозу как можно скорее. Но больше всего меня интересовало, что задумал Доминик Верден?

Глава 8

Я улыбнулась Аннет теплее, чем прежде, стараясь удержать ее взгляд, в котором теперь сияла искренняя готовность исполнить любое мое слово. В голове уже сложился план, и оставалось лишь аккуратно привести его в действие, не вызвав подозрений и не утратив доверия фрейлины.

— Аннет, — доверительно сказала я, коснувшись ее руки, — только вы можете помочь мне в одном важном деле.

Она вскинула голову и посмотрела так восторженно, будто всю жизнь ждала этого момента.

— Конечно, Ваше Высочество! Я сделаю все, что вы прикажете!

Я шагнула ближе, понизила голос до шепота, создавая между нами ощущение тайны.

— Мне необходимо срочно увидеться с принцем. Сейчас, пока никто не следит. Сможете скрытно провести меня к нему?

Аннет замерла на секунду, но затем закивала с таким воодушевлением, словно именно об этом мечтала.

— Да, Ваше Высочество. Конечно. Следуйте за мной.

Она подошла к стене и нажала на резную панель, едва заметную в узоре. Раздался щелчок, и панель отъехала в сторону, открывая темный коридор.

— Это служебные ходы, — пояснила Аннет и жестом пригласила меня войти первой. — Ими пользуется прислуга.

Я переступила порог. Внутри пахло сыростью и холодом, стены были влажными на ощупь, а тусклые фонари горели редко, оставляя тени густыми и длинными. Аннет шла уверенно, не колеблясь ни в одном повороте, ни на одной лестнице; ее шаги были тихими, но решительными, и я поняла, что она знала этот лабиринт, как собственные покои.

Наконец она остановилась у тяжелой двери и приложила палец к губам.

— Здесь покои Его Высочества, — шепнула она. — Но, похоже, он вышел.

Она приоткрыла дверь, заглянула внутрь и жестом пригласила меня. Я вошла и оказалась в просторной спальне. Высокие окна пропускали серебристый лунный свет, который ложился на пол полосами, а в тишине слышалось только далекое пение сверчков из сада.

Мой взгляд сразу остановился на столике возле кровати: хрустальный бокал и графин с водой блестели в лунном свете.

Но прежде нужно было избавиться от свидетеля…

— Аннет, — прошептала я, изображая беспокойство, — кажется, я обронила заколку по дороге. Это подарок принца, я не хочу его потерять. Проверьте, пожалуйста, возле двери.

Фрейлина всполошилась, словно речь шла о ее собственной вещи, и сразу кинулась к порогу, наклоняясь и заглядывая в каждый угол.

Я скользнула к столику, вытащила фляжку и открыла графин. Руки слегка дрожали, но капли упали точно в воду. Я закрыла крышку и убедилась, что все в порядке.

— Ваше Высочество, я ничего не нашла! — раздался голос Аннет с ноткой растерянности.

— Значит, оставила в своих покоях, — изобразила легкое разочарование я, улыбнувшись. — Не беда, позже найду. А сейчас, раз Августа нет, нам лучше вернуться.

Аннет облегченно кивнула и снова повела меня в коридоры, аккуратно закрыв за нами дверь.

Теперь, когда главное было сделано, я могла позволить себе выдохнуть. Но вместе с облегчением пришло и новое решение: нужно было использовать преданность Аннет, пока еще осталась такая возможность. Симпатит действовал недолго — один или два дня, в зависимости от того, насколько одарен человек. Я подозревала, что на темного мага он не подействует и вовсе.

— Аннет, — начала я, шагая рядом, — эти коридоры проходят через весь дворец?

Фрейлина расправила плечи и улыбнулась с гордостью:

— Да, Ваше Высочество. Здесь множество ходов и лестниц, и через них можно попасть почти куда угодно.

— Даже в тронный зал? — я спросила без особого акцента, будто вопрос возник случайно.

— Конечно, — кивнула она. — Но там всегда стоит стража, поэтому нужно действовать осторожно. Туда входят строго по расписанию.

— Понимаю, — я задумчиво повела плечом, будто разговор для меня оставался всего лишь праздным любопытством. — А церемониальный зал? Он ведь где-то совсем рядом?

Аннет оживилась, и в голосе ее прозвучал восторг, который она уже не пыталась скрывать:

— О, да! Хотите, я покажу?

— Буду очень благодарна, — ответила я с легкой улыбкой, хотя в груди уже торопилось сердце.

Она уверенно свернула в боковой проход, повела вниз по узкой винтовой лестнице, где пахло пылью и холодным камнем, затем снова вверх, пока не остановилась у небольшой двери, скрытой за тяжелой темной шторой.

— Вот он, — произнесла она почти шепотом и приоткрыла створку, пропуская меня вперед.

Я шагнула через порог — и замерла.

Церемониальный зал даже в ночном свете казался живым. Лунные лучи пробивались сквозь высокие окна и ложились на мраморные стены серебристыми полосами, отчего весь зал сиял холодным светом. Колонны тянулись вверх, будто каменные стражи, застывшие в вечной охране. Пол отражал каждую искру света, и тени скользили по нему, словно медленно двигались фигуры, участвующие в невидимой процессии. В глубине зала возвышался постамент — место, где вскоре должна была пройти церемония, ради которой я оказалась здесь.

Я обернулась к фрейлине и улыбнулась так тепло, что ее лицо просветлело еще сильнее.

— Спасибо вам, Аннет. Вы даже не представляете, как помогли мне сегодня.

Она буквально расцвела от этих слов, ее глаза загорелись гордостью:

— Для меня огромная честь быть рядом с вами, Ваше Высочество.

Я еще раз оглядела зал, стараясь запомнить каждую колонну, каждую нишу, каждый угол, где можно было укрыться. Потом осторожно коснулась руки Аннет, возвращая ее внимание к делу:

— Нам пора обратно.

Она сразу кивнула и повела меня по коридорам назад. Мы петляли по узким проходам, и тишина сопровождала нас.

Аннет даже не догадывалась, как сильно мне помогла.

Глава 9

Доминик сидел в своих покоях, в полумраке, прислушиваясь к тишине и наблюдая, как стрелки карманных часов упорно двигаются вперед, отмеряя минуты, каждая из которых казалась издевательством над его терпением. На низком столике рядом с креслом остался бокал, к которому он так и не прикоснулся, но Доминик перестал обращать на него внимание; все равно не помогло бы заглушить раздражение, вызванное молчанием Аннет.

Фрейлина должна была уже давно явиться и доложить, пусть даже о том, что не придумала, как выманить девчонку из покоев, но вместо нее Доминика окружала гнетущая тишина, в которой звучало лишь собственное дыхание и отдаленный вой ветра за окном. Он ненавидел неопределенность, а особенно тогда, когда речь шла о делах, от которых зависела безопасность и власть Августа. Во дворце не существовало никого, кто мог бы позволить себе игнорировать распоряжения темного мага, тем более испуганная служанка.

Откинув часы на стол, Доминик поднялся, шагнул к окну и остановился у него, глядя в сад, где лунный свет заливал дорожки холодным сиянием. В голове одно за другим мелькали варианты: Аннет могла испугаться, могла попасться на глаза, могла допустить промах, о котором узнали посторонние. Но гадать было бесполезно. Если она не собиралась прийти сама, значит, придется действовать ему.

Решение возникло мгновенно. Он поправил манжеты мундира, скользнул взглядом по зеркалу, убеждаясь, что выражение лица не выдает ни раздражения, ни усталости, и направился к двери.

Коридоры дворца в этот час были пустынны. Доминик заранее отдал распоряжение сменить маршруты охраны, так что на пути ему не встретился никто.

Он остановился у дверей покоев девчонки, прислушался, но за створкой не было ни малейшего звука. Толкнул дверь и вошел внутрь. В комнате горело несколько свечей, отбрасывая золотистый свет на мебель и стены, и это освещение делало комнату почти уютной, но что-то очень сильно настораживало.

Первый беглый взгляд дал понять: Леи здесь нет. На спинке кресла лежало ее платье, на полу стояли аккуратно снятые туфельки, все говорило о том, что она покинула комнату налегке и, вероятно, ненадолго. Ладно, демоны с ней! Так ему тоже подойдет.

Он двинулся дальше, действуя методично и хладнокровно. Ящики комода открывались один за другим, и он перебирал их содержимое, ощущая ткань под пальцами, проверяя каждую складку. Платья, белье, кружевные платки — все слишком обыденно, без намека на тайну. Ни записок, ни спрятанных вещей, которые могли бы объяснить ее присутствие во дворце.

С каждой неудачей раздражение внутри росло. Девчонка была слишком аккуратной, слишком предусмотрительной, словно заранее знала, что ее будут проверять. И именно эта безупречная чистота делала ее еще более подозрительной.

Но он не собирался останавливаться.

Он шагнул к туалетному столику, где в беспорядке, кажущемся естественным, но на деле слишком аккуратном, были расставлены флаконы духов, украшения и резная шкатулка из темного дерева с инкрустацией. Открыв крышку, он тщательно перебрал каждую цепочку, каждое кольцо, ощутил вес золота и холод серебра, всматриваясь в камни так, словно они могли хранить следы магии или скрывать тайный знак. Но и здесь ничего не оказалось. Только привычные женские украшения, которыми обычно наполняют такие шкатулки. Он захлопнул ее и вновь прошелся взглядом по комнате, оценивая каждый предмет и каждую тень.

Неужели он ошибался? Неужели она действительно всего лишь случайная девушка, которую Август подобрал в охотничьем лагере и по прихоти решил привести во дворец? Нет. Слишком удобно, слишком своевременно, чтобы поверить в такую версию. Инстинкт подсказывал, что ее появление было не случайностью, а частью тщательно спланированной игры.

Он двинулся дальше. Каждый предмет в этих покоях он проверял с тем же вниманием, с каким на войне оценивают поле перед боем. И когда его взгляд упал на столик у окна, где серебряный чайник стоял на магической подставке, а рядом оставалась еще полная чая фарфоровая чашка, он понял, что нашел то, что искал. Потому что оно всегда было на виду.

Он поднял чашку, поднес ее к лицу и вдохнул аромат. Ромашка и травы. Самый простой вечерний напиток, каким угощали почти всех. Но внутри что-то дрогнуло. Это чувство никогда не подводило Доминика, и сейчас оно казалось особенно ярким.

Он закрыл глаза и позволил силе пройти сквозь пальцы. Несколько тихих слов, и холод фарфора сменился слабой пульсацией — едва заметной, но для него абсолютно отчетливой. В напитке было подмешано нечто. Нечто созданное при помощи магии. Зелье, без сомнений.

Он ощутил удовлетворение. Она ошиблась. Пусть незначительно, но этого хватало.

Не теряя времени, он наклонился и вылил остаток чая в вазу с цветами, ни единой капли не пролив на пол, а затем опустил пустую чашку в карман мундира. Она стала уликой, ключом, доказательством, которое он намеревался использовать в свою пользу. Ему потребуется время и магия, чтобы изучить ее и понять, что было внутри, но это будет быстро и легко.

Он прошелся по комнате еще раз, открывал ящики, заглядывал в складки ткани, проверял каждый угол. Все выглядело безупречно, Лея была осторожна и предусмотрительна, почти не оставила следов. Что ж, этой чашки было достаточно для начала.

Доминик остановился посреди комнаты, скрестив руки на груди, и медленно осмотрел все вокруг уже с иным чувством. Занятно, когда он шел сюда, то лишь хотел найти что-то, а теперь… Теперь ему хотелось поговорить с девчонкой.

Порой не допросы раскрывают человека, а мелкие реакции, мгновения, когда он понимает, что совершил ошибку. И это будет чрезвычайно любопытно.

Глава 10

Обратный путь оказался куда труднее и напряженнее, чем дорога к покоям принца. Так я узнала, что по ночам в «застенках» дворца становилось куда оживленнее, а пробирались в чужие покои отнюдь не слуги.

Мы с Аннет двигались медленно, стараясь ступать так тихо, чтобы наши шаги не выдавали нас. Темные, узкие коридоры теперь казались бесконечными: влажный камень дышал холодом, редкие фонари отбрасывали слишком длинные и тревожные тени.

Каждый раз, когда впереди слышался хоть отдаленный звук, мы обе останавливались, невольно прижимаясь к стене. Я слегка касалась плеча Аннет, а она кивала в сторону нужной двери, где будем прятаться, если кто-то окажется слишком близко.

— Аннет, — шепнула я, в который раз замедлив шаг, — здесь всегда так по ночам? Или происходит что-то особенное?

Фрейлина задумалась, словно подбирала слова. Улыбка дрогнула на ее губах, но в глазах мелькнуло смущение.

— Слуги обычно не ходят по дворцу ночью, Ваше Высочество, — ответила она. — Даже здесь. Чтобы не встречаться… с другими. Такая встреча может стоить жизни, если увидишь то, что никто не должен знать.

Она замялась и отвела взгляд, словно сама боялась назвать вещи своими именами. Щеки ее залились краской, и я решила не задавать лишних вопросов, лишь улыбнулась с видом понимания, и мы двинулись дальше. Каждый новый шаг давался с усилием, и даже собственная тень казалась угрозой, хотя я никогда не считала себя трусихой. Но сейчас у меня хватало проблем.

Вдруг впереди раздались слишком явные шаги и приглушенные голоса. Аннет схватила меня за руку и потянула к нише в стене, скрытой тяжелой бархатной шторой. Мы юркнули внутрь, я прижалась к скрытой за ней двери и задержала дыхание.

Голоса становились ближе, шаги звучали отчетливее. Я осторожно отодвинула край ткани и выглянула в коридор. В полумраке обозначилась высокая фигура мужчины, и через мгновение я выдохнула от удивления: это был канцлер Мальвьер. Рядом с ним шла молодая женщина в легком платье, слишком неофициальном для вечернего часа, а шнуровка на ее груди была уже наполовину развязаны.

Женщина тихо смеялась, прикрывая рот рукой. Мальвьер наклонился к ней так близко, что его губы почти касались ее уха.

Рядом со мной Аннет едва слышно ахнула, ее глаза округлились, и я сразу коснулась ее руки. Она замерла, сдерживая дыхание и ожидая, пока парочка медленно проходит мимо нас и удаляется.

Когда шаги стихли и тишина снова наполнила коридор, мы осторожно вышли из укрытия. Аннет повернулась ко мне, лицо ее горело, а голос дрожал от возбужденного шепота:

— Ваше Высочество! Это же канцлер… и мадемуазель Эстель! Я и представить не могла, что они так близко знакомы.

Я ответила ей легкой улыбкой, стараясь скрыть собственные мысли и сохранить видимость невозмутимости.

— Полагаю, любой дворец полон сюрпризов, Аннет, — усмехнулась я. — Главное — самим не стать неожиданностью для кого-то еще.

Фрейлина кивнула, вероятно, восприняв мои слова слишком серьезно, и снова пошла вперед, теперь ступая еще тише, чем раньше. Мы обе вздрагивали от каждого далекого скрипа. Коридоры тянулись бесконечно, а тени вокруг показались живыми, будто они следили за каждым нашим шагом. В каждой из них мне чудилось лицо.

— Аннет, — позвала я, стараясь не выдать тревоги. — Когда именно ты должна была вывести меня из покоев?

Фрейлина обернулась и тихо ответила:

— В полночь, Ваше Высочество.

Я почувствовала, как внутри неприятно похолодело.

— Который сейчас час?

Аннет, не раздумывая, открыла дверь в ближайший пустой кабинет и шагнула внутрь. На стене висели часы с резным циферблатом, их стрелки поблескивали в свете луны из окна.

— Уже почти половина первого, — сказала она и обернулась ко мне.

Я задержала дыхание. Полночь давно миновала. Я обняла себя, а пальцы нашли край фляжки под халатом.

— Спасибо, Аннет, — шепнула я, — проводи меня к моим покоям. Но не этими ходами.

Фрейлина слегка растерялась, но кивнула и пошла вперед. Мы свернули к узкой лестнице, поднялись наверх и вышли из служебного прохода. Панель за нашими спинами снова встала на место, скрывая вход, и мы оказались в просторной галерее с высоким потолком. Здесь горели настенные фонари, тени ложились на стены, и воздух был наполнен запахом воска и цветов. После тесных темных переходов все это казалось слишком светлым и открытым.

Мы прошли вдоль галереи, затем по знакомому коридору и остановились у моей двери.

— Ты сделала достаточно, Аннет. Иди отдыхай, — отпустила ее я.

Фрейлина поклонилась и ушла, ее шаги быстро растворились в тишине.

Я осталась одна. Толкнула створку и зашла в комнату.

Здесь еще горели свечи, их пламя колыхалось и отбрасывало золотые отблески на шторы и мебель. Атмосфера казалась спокойной, но это спокойствие только напрягало.

В кресле сидел Доминик.

Он устроился так вольготно, будто эти покои принадлежали ему: спина чуть откинута, руки на подлокотниках, взгляд прямой и тяжелый. Его поза выражала спокойствие, но именно оно и было самым страшным — в этой неподвижности чувствовалась полная уверенность, что он держит все под контролем.

Он поднял голову и посмотрел на меня.

— Добрый вечер, леди Леона, — произнес он. Голос прозвучал ровно, и от этого слова пугали сильнее, чем любая угроза.

Глава 11

— Добрый вечер, леди Леона, — повторил Доминик спокойно, будто явился не в разгар ночи без разрешения, а всего лишь зашел выпить чашку чая по моему приглашению.

Я застыла в дверях, пока Доминик осматривал меня таким внимательным взглядом, что захотелось опустить голову и проверить, не стал ли тонкий шелк халата прозрачным.

Но вместо того чтобы смутиться или попытаться спрятаться за притворным смирением, я медленно прикрыла за собой дверь и шагнула вперед, позволяя себе дерзкую улыбку. Силы и уверенность возвращались вместе с мыслью, что ему сейчас не в чем меня обвинить.

— Добрый вечер, советник. Вы заблудились по дороге в свои покои?

Доминик приподнял бровь и откинулся в кресле с ленивой уверенностью человека, для которого даже чужая спальня остается местом, где он чувствует себя хозяином, и это бесило меня так же сильно, как и притягивало.

— Заблудиться во дворце невозможно, леди Леона. А вот оказаться там, где быть не положено, куда легче.

— Несомненно, — произнесла я ровно, поправляя кружевную кайму халата и проводя пальцами по волосам, чтобы позволить им свободно упасть на плечи, — и вы как раз доказали это своим появлением. Думаю, Августу будет приятно услышать, как тщательно вы следите за безопасностью его невесты, несмотря на прямой запрет, м… проверок.

На губах Доминика появилась улыбка, и он чуть склонил голову набок, будто смакуя мою наглость и решимость.

— Значит, вы в курсе, — сказал он, и в его голосе насмешка звучала вперемежку с угрозой. — Тем лучше, не придется тратить время на скучные формальности и попытки соблюсти официальный этикет.

Он поднялся с кресла и приблизился, и теперь я ясно видела холодную глубину его темных глаз и опасный изгиб губ, а в каждом его движении чувствовалась легкая надменность человека, привыкшего добиваться всего, чего он пожелает, но именно эта неприкрытая угроза делала его еще более притягательным.

— Формальности и этикет? — повторила я, не двигаясь с места, хотя внутри вспыхнул азарт, острый и опасный. — Мне показалось, вы с самого начала не особенно заботились о правилах. Или законы не касаются темных магов?

Он остановился почти вплотную, и я уловила его запах, терпкий и горьковатый, с тонкой дорогой нотой, в которой чувствовалось что-то недозволенное и чужое.

— Многие правила — лишь условность, — произнес он низким голосом, сам же рассматривал меня так внимательно, словно хотел подметить каждую деталь, каждое движение. — Особенно для тех, кто предпочитает прятать свое истинное лицо под маской невинности.

Я улыбнулась шире и позволила этой улыбке стать дерзкой, почти вызывающей, ведь бояться сейчас не имело смысла, на кону стояло слишком многое. Куда больше, чем моя честь и репутация: жизнь моего брата.

— Забавно слышать это от человека, который сам живет в тени. Скажите, вам действительно важно узнать, кто я, или вы просто не могли упустить возможность напугать девушку посреди ночи?

Доминик на мгновение застыл, а затем рассмеялся, и в этом смехе не было ни тени притворства, он звучал неожиданно живо и искренне, так что по коже пробежал холодок.

— Напугать вас? — его голос зазвучал ближе, он слегка наклонился вперед, и его дыхание коснулось моего уха, заставив тело невольно напрячься. — Не думаю, что вам знакомо чувство страха. Но почему-то я уверен, что рано или поздно вы пожалеете о своей смелости.

— Не у всех есть такая роскошь, как время на сожаления, — ответила я едва слышно, но не отвела взгляда.

Он вглядывался в мое лицо, будто действительно пытался прочитать то, что я не собиралась открывать. Я выдержала его взгляд, и в какой-то миг его глаза сузились, словно он понял нечто, но не собирался говорить. Уголки его губ дрогнули и улыбка стала чуть шире.

— Вы куда опаснее, чем хотите казаться, — произнес он уже холоднее, возвращаясь к своему привычному тону. — Любопытно будет узнать, насколько далеко вы готовы зайти ради своей цели.

— Намного дальше, чем вы способны вообразить, — спокойно подтвердила я и не сделала ни шага назад.

— В чем же она?

— Счастливо выйти замуж, разумеется.

На его губах мелькнула легкая, почти невесомая улыбка. Доминик не верил ни единому слову. Но я не дала ему времени ответить и жестко добавила:

— А теперь прошу вас покинуть мои покои. И впредь входите только по приглашению. В противном случае я позабочусь о том, чтобы наш следующий разговор услышал сам принц.

Доминик задержал на мне долгий взгляд, после чего едва заметно склонил голову, принимая мой вызов. Он двинулся к двери, проходя так близко, что мне пришлось с усилием удержаться, чтобы не отступить в сторону, слишком ясно ощущая тепло его тела рядом.

У самой двери он остановился и обернулся, позволив себе легкую ухмылку.

— Спокойной ночи, леди Леона. Отдыхайте. Вам понадобятся силы.

Голос звучал почти нежно, но взгляд говорил, что спокойного сна мне не видать.

Когда дверь закрылась, я наконец вдохнула полной грудью. Пусть он и рыскал здесь, но фляжка оставалась при мне, и это означало, что Доминик не смог найти ничего.

Я уже почти улыбнулась этой маленькой победе, но взгляд случайно скользнул к столику у окна. Чашки там не было.

Раздражение вспыхнуло вместе с тревогой. Он все-таки не ушел с пустыми руками. Теперь ему оставалось лишь разгадать состав напитка, и тогда мои секреты окажутся в его руках.

— Чертов маг, — выдохнула я, глядя на пустое место на подносе. — Вечно лезет туда, куда его не звали.

Я выпрямилась, глубоко вдохнула и крепко сжала кулаки. Что ж, если он хочет игры, значит, он ее получит. И пусть победит тот, кому это действительно нужнее. А значит, я!

Глава 12

Проснулась я еще до рассвета, так и не сумев толком сомкнуть глаз после ночного визита советника Вердена. Мысли о пропавшей чашке тянулись тяжелой нитью, и сама она казалась тем ключом, который мог открыть перед Домиником все мои тайны и перечеркнуть то, ради чего я пришла в этот дворец.

Я сонно приподнялась на локтях и посмотрела в окно, где небо начинало светлеть бледно-серым, предрассветным светом. От утренней прохлады по коже пробежали мурашки, и я торопливо натянула на плечи теплый плед, стараясь задержать хотя бы немного уюта в этой тревожной тишине.

Тихий стук в дверь заставил меня сесть и настороженно повернуть голову. В полумраке комнаты звук прозвучал особенно отчетливо, и я почувствовала, как напряглись пальцы на краю пледа.

— Войдите, — произнесла я.

Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату скользнула Аннет. Она поспешно прикрыла створку за собой и остановилась у входа, будто сама боялась, что ее услышат.

— Доброе утро, Ваше Высочество, — сказала она негромко и с тревогой посмотрела на меня. — Простите за ранний визит, но принц Август уже здесь. Он хотел увидеть вас перед тем, как дела займут его на весь день, и я с трудом убедила его подождать.

Я глубоко вдохнула, отложила плед и поднялась.

— Спасибо, Аннет, — ответила я и невольно задержала взгляд на зеркале. Лицо казалось совсем уставшим, а в глазах лежала тоска. — Помоги мне привести себя в порядок.

Фрейлина кивнула и без лишних слов взялась за дело. Ее пальцы двигались ловко и точно, когда она затягивала корсет и поправляла складки легкого дневного платья, а затем аккуратно собрала мои волосы, закрепляя каждую прядь с сосредоточенной осторожностью, словно имела дело с хрупким фарфором.

Мы едва успели закончить, как дверь распахнулась, и в комнату шагнул Август с сияющей улыбкой и легкостью человека, которому чужды тревоги и бессонница.

— Доброе утро, Лея, — произнес он с теплотой и подошел ближе, чтобы почти невесомо коснуться губами моей щеки. Его взгляд, полный искреннего восхищения, заставил меня на секунду ощутить острый укол вины.

Симпатит он принял, в этом не было никаких сомнений, мне же все больше не нравилось все, что приходилось делать. Но если сдамся, Гильдия убьет моего брата. Они ждут от меня подарок в обмен на его жизнь.

— Доброе утро, Август, — ответила я, стараясь скрыть тревогу и подарить ему хотя бы частицу той безмятежности, что звучала в его голосе.

Он задержался лишь на мгновение, будто собирался что-то добавить, но тут же развернулся и вышел, оставив за собой легкий аромат свежести и ощущение утреннего ветра, ворвавшегося в закрытое пространство.

Я почувствовала, как напряжение чуть ослабло, и перевела взгляд на Аннет, которая все это время стояла рядом и с ожиданием смотрела на меня.

— Аннет, — произнесла я негромко, вглядываясь ей в лицо. Хватит ли выпитой ею порции симпатита на еще одну просьбу?

— Мне очень нужна твоя помощь. Вчера вечером советник Верден забрал из моих покоев одну вещь, которая для меня жизненно важна. Мне нужно вернуть ее как можно скорее. Скажи, где он мог ее спрятать?

Лицо фрейлины побледнело, но она сразу взяла себя в руки и заговорила почти шепотом, то и дело поглядывая на дверь, будто ожидала, что кто-нибудь уже подслушивает сквозь нее:

— У господина Вердена есть особый кабинет, он расположен рядом с малым залом совета, туда приходят посетители… туда приводят людей на беседы, понимаете… Такие, о которых нельзя говорить вслух. Там есть его личный сейф.

— Сейф, говоришь, — задумалась я. Стоило попытаться. Если Август сегодня так занят, то Доминик явно где-то вместе с ним. И до сих пор не разобрался с моей кружкой, иначе принц не пришел бы утром поцеловать меня.

Нет, господин советник до сих пор ничего не сказал ему, а значит, говорить пока нечего. Еще не все потеряно.

— Сможешь отпереть дверь? — уточнила я.

— Смогу, — кивнула Аннет. — Только возьму ключ. Девочки наводят там порядок, у них есть…

Она смутилась.

— И никому не расскажешь об этом? — невинно улыбнулась я. — Выполни мою маленькую просьбу.

— С радостью, — оживилась она.

— Тогда веди меня в кабинет!

Захватив по дороге ключи, Аннет повела меня по еще темным коридорам, где мрамор под первыми лучами казался почти синеватым, а шаги отдавались глухим эхом; мы остановились перед тяжелой дверью, украшенной резьбой, которую можно было принять за кружево, вырезанное из тени.

— Загляни, — попросила я.

Аннет замялась.

— Он ведь сейчас с принцем, — добавила я. — Хотя бы проверь замок.

Фрейлина потянула за ручку, и когда дверь оказалась заперта, мы обе шумно выдохнули. Аннет отперла замок и шепнула:

— Лучше не задерживайтесь.

Я кивнула и вошла, прикрыв за собой створку. Кабинет встретил меня прохладой и полумраком, будто здесь окна не пропускали утренний свет. Черное дерево мебели, стопки бумаг, выстроенные в строгие ровные линии, и порядок во всем этом месте говорили о характере хозяина сильнее любых слов.

Мой взгляд сразу упал на сейф, стоящий позади массивного стола с бронзовыми уголками. Я подошла к нему, присела на колено и вынула из волос две тонкие шпильки. Холод металла замка встретил меня сопротивлением, но пальцы двигались уверенно, привычно, так, как когда-то учил брат, пока мы воровали мелочи и пытались выживать. Потратив несколько минут на бесполезные попытки, я вдруг почувствовала, как механизм поддался, и с едва слышным щелчком дверца сейфа открылась.

Я задержала дыхание, ожидая увидеть вспышку магической печати или ощутить боль, но ничего не произошло. Ни слабого свечения, ни привычного сопротивления магии, словно сейф был оставлен под одним лишь простым замком. Эта странность насторожила сильнее всего остального. Возникло ощущение захлопывающейся вокруг меня ловушки.

В сейфе все лежало аккуратно — бумаги, несколько непонятных артефактов, и среди них сразу бросилась в глаза моя чашка, нарочно выставленная напоказ. Я протянула руку и почти коснулась фарфора, когда за моей спиной будто дрогнул воздух.

Глава 13

Я застыла, стараясь не пошевелиться, хотя холодное прикосновение клинка вынуждало мышцы напрягаться до боли. Лезвие чуть сильнее прижалось к коже, и ледяной металл показался особенно беспощадным на фоне жара тела Доминика, стоявшего совсем близко. Контраст был настолько острым, что казалось, будто нечто держит меня между огнем и льдом.

— Значит, вы не только дерзки, но и безрассудны, — произнес Доминик негромко и чуть усилил давление клинка. Голос его звучал спокойно. Нет, темный маг скорее хотел, чтобы так было, но я отчетливо слышала в нем интерес. — Скажите, леди Леона, что именно вы надеялись найти в моем сейфе?

Я осторожно вдохнула, заставляя себя контролировать каждый жест и каждое слово. На губах появилась легкая улыбка, словно я вовсе не находилась под лезвием.

— Например, собственную кружку, которую вы вынесли из моей спальни, — сказала я, выпрямляясь. Доминик не помешал мне, но клинок оставался у моей шеи. — Или это ваш стиль: прокрадываться к девушкам по ночам и воровать их вещи?

Он хмыкнул, а я живо представила, как уголок его губ, должно быть, дрогнул в язвительной усмешке. Он наклонился ближе, и горячее дыхание коснулось моей щеки, словно намеренно дразня.

— Личные вещи? — повторил он почти интимным тоном. — Я не знал, что деревенские девушки балуются аптекарскими настоями. Да и… аптекарскими ли? И какова же была цель?

Я медленно приподняла подбородок и расправила плечи. Клинок царапнул по шее.

— Если ромашка и мята кажутся вам уликой, советник, возможно, проблема не во мне, а в вашей чрезмерной подозрительности. Неужели вам настолько скучно, что приходится выдумывать интриги там, где их нет?

Несколько секунд он не двигался, затем убрал кинжал, но тут же его пальцы крепко сомкнулись на моем запястье, вынуждая повернуться к нему лицом. Мы оказались так близко, что я заметила, как дрогнула жилка у него на виске.

— Я вам не верю, леди Леона. Ни вашей истории и ни одному вашему слову, — сказал он все тем же ровным голосом, изучая мое лицо. — И ромашка тут ни при чем. Вы изображаете наивную простушку, а ночью ведете себя так, как не решилась бы ни одна придворная дама. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что именно вы скрываете.

Сдержанный смешок вырвался у меня почти сам собой, и я шагнула к нему ближе, не отводя глаз. Между нами почти не осталось расстояния. О, как же я желала, чтобы он отступил первым! Шаг назад был бы равен признанию поражения.

— Вас мучают мои тайны, советник Верден? Или больше злит то, что я не боюсь ни ваших угроз, ни вашего клинка?

Его взгляд вспыхнул и стал таким горячим и цепким, что напоминал открытое пламя. Но Доминик не отступил. Напротив, он чуть качнулся вперед, и между нами осталось не больше сантиметра.

— Вы правда думаете, что сможете продолжать играть в свои игры? — спросил он. — Но я поясню. Один раз. Вы подошли слишком близко к тем, кто мне дорог, и теперь каждая ваша интрига превращается в мою проблему.

— Тогда, возможно, вам стоит внимательнее выбирать способы решения своих проблем, — ответила я так же негромко, чувствуя, как внутри нарастает острый азарт, сплетенный с раздражением. — Потому что мне не нравится, когда мои вещи исчезают среди ночи и оказываются в чужих сейфах.

Доминик улыбнулся, и в его глазах мелькнул мрачный, напряженный блеск. Его взгляд скользнул по моим губам, и я ощутила, как это невольное внимание делает меня уязвимой, но все же не позволила себе отступить.

— И что будет дальше? — голос его стал мягче и чуть хриплым, словно он позволил себе лишнюю эмоцию. — Вы всерьез сочли, что возьмете чашку и сделаете вид, что ничего не произошло? Вы привыкли выходить сухой из воды, но сейчас все иначе. Я уже знаю достаточно, чтобы докопаться до остального.

— Достаточно? — переспросила я с насмешкой. — На самом деле вы не знаете обо мне ничего, кроме того, что сами же придумали.

Он недовольно дернул плечом. Вряд ли осознанно, но я успела заметить, ведь даже в этом был мой маленький триумф. Я злила его до искр в глазах и дыма из ушей: это пугало и забавляло одновременно. Не даром брат говорил, что в нашей семье осторожные не рождаются.

Мы застыли лицом к лицу.

— Я знаю главное, — сказал он едва слышно, и голос его стал глухим от сдерживаемых эмоций. — Вы опасны, леди Леона. И я не позволю вам причинить вред тем, кто мне небезразличен.

— Тогда вам придется меня остановить, — ответила я, не сводя с него взгляда и позволив голосу дрогнуть так, как того любят мужчины, беспрерывно доказывающие свое превосходство. — Но вы ведь этого не сделаете.

На миг исчез весь остальной мир, растворился в напряженном ожидании. Остались только мы, смотрящие друг другу в глаза — во взглядах смешивались вызов, гнев и что-то более опасное, чем любая угроза. Наши губы оказались слишком близко, чтобы игнорировать это притяжение, и достаточно было одного движения, чтобы перешагнуть черту, за которой не существует пути назад.

Но мы оба замерли, будто стояли на краю пропасти, не решаясь шагнуть вперед и не позволяя себе отступить. Тишина между нами была тяжелой, наполненной злостью, азартом и тем неясным, болезненным влечением, в котором я не хотела признаваться даже себе.

Глава 14

Я замерла, чувствуя, как по венам медленно расползается напряжение, заставляя кровь громко шуметь в ушах. Пространство между нами казалось слишком тесным и душным. Я почти физически ощущала взгляд Доминика, пристальный, острый и пронизывающий насквозь, словно он пытался увидеть что-то, спрятанное глубоко внутри меня. От этого меня бросало то в жар, то в холод, но я стояла неподвижно, будто ноги приросли к полу.

— Ну что, леди Леона, дерзость вдруг вас покинула? — спросил Доминик негромко, приподняв одну бровь.

Его взгляд, скользнувший по моим губам, был настолько вызывающим, что терпеть это дальше было выше моих сил. Не говоря ни слова, движимая чистым импульсом, я замахнулась и ударила его по щеке, вложив в пощечину все напряжение и злость последних минут.

Звук удара нарушил тишину кабинета, словно расколов пространство на две части. Голова Доминика чуть дернулась в сторону, на щеке проступила краснота, но он не произнес ни слова. Глаза его вспыхнули темным огнем, но прежде, чем он успел открыть рот, я уже развернулась, забыв свою проклятую чашку и рванула к выходу.

Дверь кабинета с грохотом захлопнулась за моей спиной. Я почти побежала по пустому коридору. Платье шуршало вокруг ног, волосы растрепались, выбившись из укладки, а лицо горело так сильно, что казалось, оно пылает все сильнее от каждого шага.

За поворотом я налетела на кого-то с такой силой, что едва удержалась на ногах. Чьи-то руки мгновенно подхватили меня за плечи, останавливая и удерживая от падения. Я подняла глаза и замерла, увидев перед собой встревоженное лицо Августа.

— Лея? Что происходит? Почему ты здесь одна и в таком виде? — спросил он, всматриваясь в мое растрепанное платье и покрасневшие щеки.

Я опустила взгляд, стараясь придумать хоть сколько-нибудь убедительную ложь, но слова никак не шли. Голос прозвучал взволнованно и сбивчиво:

— Я... я просто гуляла по дворцу и, наверное, немного заблудилась. Мне показалось, что-то дернулось в мою сторону. Я испугалась. Это ерунда, правда. Женские страхи.

Август нахмурился, недоверчиво глядя на меня и явно не удовлетворяясь этим объяснением.

— Заблудилась? Тебя напугали? Где твоя фрейлина, почему она не с тобой?

Я поспешно уставилась в пол, боясь встретиться с его слишком внимательным взглядом, и пробормотала:

— Пожалуйста, не наказывай ее, она не виновата. Я сама ускользнула, хотела побыть в одиночестве, просто подумать…

Август собрался что-то ответить, но сзади послышались уверенные шаги, и я почувствовала, как внутри все оборвалось. Через мгновение рядом возник Доминик, абсолютно спокойный и невозмутимый, если не считать едва заметной красноты на его щеке, которая была единственным свидетельством произошедшего.

— Ваше Высочество, — произнес он с легким поклоном, голос его звучал размеренно. — Позвольте объяснить.

Август тут же повернулся к нему, нахмурившись еще сильнее:

— Доминик, что происходит? Я хочу знать правду, немедленно.

Доминик выдержал короткую паузу, словно взвешивая слова, а затем заговорил тем же ровным, уверенным голосом:

— Произошло небольшое происшествие. Кто-то решил сыграть злую шутку с леди Леоной, напугать ее. Уверен, это просто глупое ребячество, чтобы заставить ее почувствовать себя чужой в вашем дворце. Повезло, что я стал этому свидетелем.

Август слушал, переводя напряженный взгляд с советника на меня и обратно, затем покачал головой, хмурясь еще сильнее:

— Нападения в моем дворце… Это совершенно недопустимо. Я не позволю, чтобы кто-то угрожал Леоне. Даже в шутку. С этого момента рядом с ней постоянно должна быть охрана. До самой коронации ее безопасность будет твоей личной ответственностью, Доминик.

Я замерла от ужаса, и неуверенно шагнула вперед:

— Ваше Высочество, в этом нет необходимости…

Август мягким, но твердым жестом остановил меня:

— Это не обсуждается, Лея. Я не стану рисковать твоей безопасностью.

Доминик склонил голову, его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах промелькнула насмешка.

— Конечно, Ваше Высочество, — ответил он, но не смог скрыть иронии, когда его взгляд скользнул по моему лицу. — Я лично прослежу, чтобы никто больше не посмел вас потревожить, леди Леона.

Я вскинула голову, отчаянно пытаясь возразить:

— Ваше Высочество, это совершенно неприлично! Я не могу находиться под постоянным присмотром мужчины до самой коронации! Это нарушает все правила и приличия.

Август нерешительно замолчал, явно задумавшись, но Доминик тут же вмешался с безупречной вежливостью, глядя мне в глаза и наслаждаясь моим бессилием:

— Леди Леона, правила приличий не распространяются на особые случаи, когда на кону стоит безопасность будущей императрицы. Поверьте, я буду соблюдать нужную дистанцию. Ничто не повредит вашей репутации.

Я сжала кулаки, едва удержавшись от желания снова ударить его или хотя бы стереть с его лица это надменное выражение. Он загнал меня в угол, прекрасно это осознавал и получал от своей победы нескрываемое удовольствие.

— Значит, решено, — твердо сказал Август, обращаясь к Доминику. — Я полагаюсь на тебя в этом вопросе.

Доминик улыбнулся и слегка поклонился:

— Обещаю вам, Ваше Высочество, я сделаю все, чтобы никто не причинил леди Леоне вреда.

И в этот момент ловушка захлопнулась окончательно. Доминик стал не просто моим самым опасным противником, но и моей единственной официальной защитой, от которой теперь невозможно было избавиться.

Глава 15

Я застыла в том коридоре, ощущая, как напряжение сковывает все тело, не позволяя даже вдохнуть свободно. Щеки пылали от бессилия и злости, кулаки непроизвольно сжимались, а взгляд никак не мог оторваться от лица Доминика. Советник смотрел на меня с показательным безразличием, будто ничего не произошло, и краснота на его щеке лишь подчеркивала то, что случилось несколькими минутами раньше.

— Полагаю, леди Леона, вам стоит вернуться в свои покои и наконец прийти в себя, — произнес он ровным тоном, словно говорил с капризным ребенком, которому нужна передышка. В его глазах я отчетливо видела насмешку, прикрытую тонким слоем формальной вежливости.

Я выпрямилась, заставив себя стоять ровно и гордо, несмотря на то, что все внутри тряслось от негодования.

— Я вполне могу добраться до своих покоев самостоятельно, без вашего вмешательства, советник, — процедила я, чуть приподнимая подбородок и стараясь выглядеть более спокойной, чем была на самом деле.

— Вы ошиблись в слове «помощь», — усмехнулся Доминик, пока проходивший мимо мужчина отвлек Августа каким-то вопросом.

Доминик покачал головой, чуть прищурившись, и сделал шаг вперед, сокращая расстояние между нами до неприличного минимума. Я напряглась, почувствовав, как воздух снова становится тяжелым и вязким.

— Боюсь, вам придется привыкнуть к моей постоянной заботе, — почти не слышно произнес он, пока принц не слушал нас. — Иначе вы снова окажетесь в неприятной ситуации, из которой уже не сумеете выбраться.

— Это угроза? — прошипела я, едва сдерживая вспышку нового гнева. — Вы слишком высокого мнения о себе, если думаете, что победили так просто.

Его губы дрогнули в усмешке, взгляд стал еще чуть острее, пронзительнее, словно он наслаждался моей реакцией.

— Я всего лишь выполняю приказ Его Высочества, — спокойно ответил Доминик, не сводя с меня внимательных глаз. — Поверьте, леди, лично мне это доставляет не больше удовольствия, чем вам.

— Тогда почему бы вам не попросить освободить вас от этой обязанности? — резко сказала я, не сумев сдержать раздражения и взмахнув рукой. — Во дворце достаточно тех, кто с радостью примет на себя столь почетную миссию.

Доминик медленно наклонился ближе, едва не коснувшись меня плечом. Его голос стал еще тише и бархатистее, но в тоне отчетливо сквозила язвительная ирония:

— Потому что никто, кроме меня, не справится с настолько... специфической задачей, леди Леона.

Я уже хотела ответить, когда из глубины коридора послышался торопливый стук каблучков. Повернув голову, я увидела Аннет, которая спешила к нам, тяжело дыша и придерживая рукой юбку.

— Ваше Высочество! Леди Леона! — заговорила она с легкой одышкой, явно волнуясь. — Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, но канцлер Мальвьер настоятельно просит вас встретиться с ним на восточной веранде. Он приглашает вас выпить чаю и поговорить. На виду у всех, разумеется. Он очень просил не отказывать ему в этом.

От этих слов я мгновенно почувствовала облегчение, словно глотнула свежего воздуха после долгого пребывания под водой. Канцлер сейчас был лучшей возможностью сбежать от общества советника Вердена.

— Канцлер Мальвьер? — переспросила я, позволяя себе легкую, подчеркнуто вежливую улыбку. — Разумеется, я с радостью приму его приглашение. Было бы крайне неучтиво отказываться от встречи с таким уважаемым человеком.

Последние слова я специально произнесла громче, чтобы и Доминик, и Август отчетливо услышали их. Лицо советника будто посерело, а взгляд стал холодным и мрачным, словно сама идея моей встречи с канцлером была для него невыносимой.

Прежде чем Доминик успел что-либо сказать, в разговор вмешался Август, явно довольный моей готовностью участвовать в жизни двора:

— Прекрасно, Лея. Канцлер всегда был любезным и внимательным собеседником. Передай ему мое уважение. А ты, Доминик, пойдем со мной, у нас еще много дел, и твое мнение мне необходимо.

Доминик медленно повернулся к принцу, склонив голову в поклоне:

— Конечно, Ваше Высочество, как пожелаете.

Но он задержался еще на мгновение, остановив взгляд на мне, и произнес так, чтобы только я могла разобрать слова:

— Канцлер всегда был очень внимателен к красивым женщинам, леди Леона. Советую быть осторожной и не слишком поддаваться его… особому очарованию.

Я максимально холодно улыбнулась в ответ, показывая, что его слова не произвели на меня впечатления:

— Благодарю за беспокойство, советник Верден. Постараюсь не забыть ваш совет.

Он слегка приподнял уголок губ, явно поняв мою иронию, но ничего не ответил, развернулся и пошел вслед за Августом. Я следила за ним до тех пор, пока его высокая фигура не скрылась за поворотом, и только после этого позволила себе выдохнуть.

Рядом стояла Аннет, терпеливо ожидая моих распоряжений. Я взяла ее за руку, чуть сжав тонкие пальцы фрейлины:

— Спасибо тебе, Аннет, — шепнула я, глядя в ее взволнованные глаза. — Ты появилась как нельзя более кстати. Без тебя я бы еще долго терпела его высокомерные речи.

Аннет улыбнулась в ответ, но в ее глазах осталась тревога:

— Я лишь стараюсь помочь, Ваше Высочество. Но будьте осторожны с канцлером Мальвьером. Он умеет быть исключительно любезным, однако ничего не делает просто так. Его приглашение опасно.

Я кивнула, понимая, что фрейлина права. Но сейчас разговор с канцлером казался мне меньшим злом, чем вынужденная компания Доминика.

Глава 16

Как только Август и Доминик скрылись из виду, я поспешила в свои покои, едва удерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Аннет успела сбежать вперед и теперь ждала у двери, нервно перебирая пальцами складки своего платья. Она тут же шагнула мне навстречу, встревоженно заглядывая в лицо:

— Ваше Высочество, что там случилось? Вы выглядите так, словно... Советник Верден, я не видела, когда он вернулся..

— Он и не уходил, — прервала ее я. — Ждал в засаде.

Она осеклась, не решаясь продолжить фразу. Мы прошли в комнату, и Аннет быстро захлопнула дверь, словно пытаясь спрятать меня от всего мира. Я подошла к зеркалу и замерла, тяжело оперевшись ладонями о край столика и глядя в собственное отражение. Волосы были растрепаны, лицо раскраснелось, а взгляд выдавал всю глубину моего раздражения. Нет, я бы сказала — бешенства!

— Всего лишь небольшое недоразумение, — сказала я, стараясь звучать ровно, хотя внутри все бурлило от злости и унижения. — Но сейчас мне нужна твоя помощь, Аннет. Канцлер пригласил меня на чай, и я не могу предстать перед ним в таком виде.

Аннет оживилась:

— Конечно, Ваше Высочество! Садитесь, я быстро все поправлю.

Она подтолкнула меня к изящному туалетному столику, где были разложены шпильки, расчески и ленты, и принялась за дело. Ее тонкие пальцы аккуратно распутывали пряди моих волос, собирая их в элегантную, продуманную прическу. Затем она выбрала легкое платье нежно-голубого оттенка, идеально подходящее для чайной встречи на открытой веранде сада.

Когда я вновь взглянула в зеркало, от прежнего гнева и раздражения не осталось и следа. Передо мной снова была уверенная девушка, достойная любого положения и титула. Я улыбнулась фрейлине, чувствуя искреннюю благодарность за ее ловкие руки и поддержку:

— Спасибо, Аннет. Без тебя я бы не справилась.

Фрейлина ответила мне теплой улыбкой, заметно расслабившись:

— Всегда к вашим услугам, Ваше Высочество.

Мы вышли из покоев и двинулись по светлым коридорам дворца к саду, и чем ближе мы подходили к месту встречи, тем сильнее внутри меня росло напряжение. Но внешне я была спокойна и безупречна.

Канцлер уже ждал меня на веранде. Маленький изящный столик был накрыт безукоризненно — тончайший фарфор, блестящие серебряные ложечки и несколько пирожных, каждое из которых выглядело почти произведением искусства. Сам канцлер выглядел столь же идеально, поднялся с кресла легко и грациозно, слегка склонив голову в почтительном поклоне.

— Леди Леона, как приятно, что вы приняли мое приглашение, — учтиво произнес он, жестом приглашая меня присесть напротив него. — Позвольте налить вам чай?

— Благодарю вас, канцлер, — ответила я с улыбкой, осторожно занимая кресло и следя за каждым его движением. — Для меня это честь.

— О, вы слишком любезны, — негромко произнес Мальвьер, с безупречным изяществом разливая чай по чашкам и протягивая мне одну из них. — Я давно хотел познакомиться с вами ближе, но, к сожалению, государственные дела отнимают так много времени.

Я слегка наклонила голову, сохраняя любопытство на лице, словно его слова действительно меня удивили и заинтересовали:

— Неужели государственные дела так сильно зависят от вашего личного знакомства с каждой новой девушкой во дворце, канцлер?

Он негромко рассмеялся, покачав головой и не сводя с меня внимательного взгляда:

— Совсем не с каждой, леди Леона. Но вы — особый случай. Вы приковали внимание всего двора, и не только потому, что стали избранницей принца. Ваша необычная... непосредственность вызывает неподдельный интерес.

— Непосредственность? — аккуратно переспросила я, изображая легкое удивление, хотя внутри все напряглось еще сильнее. — Вы считаете это хорошим качеством?

Канцлер медленно отпил из своей чашки и слегка наклонился вперед, разглядывая меня поверх ее тонкого края:

— Я считаю это редким качеством, леди. В нашем дворце, где каждый носит тщательно подобранную маску, приятно увидеть кого-то, кто не боится быть собой.

Я почувствовала, как тревога кольнула где-то глубоко внутри, но не позволила себе выдать это внешне. Ни одно его слово не было сказано просто так, но в них я видела столько смыслов и намеков, что пока не могла разобрать, куда он клонит. Я улыбнулась и ответила:

— Порой открытость приносит больше неприятностей, чем пользы.

Канцлер снова улыбнулся, ставя чашку на блюдце и чуть откидываясь назад. Его голос звучал непринужденно, но каждое слово было продумано:

— Именно поэтому я и хотел с вами поговорить. Я понимаю, насколько непросто вам сейчас приходится. Шепот придворных за спиной, завистливые взгляды дам, мелкие пакости — все это тяжело для любого человека. Я хочу, чтобы вы знали — в моем лице вы всегда можете найти поддержку и союзника.

Я слушала, не позволяя себе расслабиться ни на секунду. За его безукоризненной вежливостью и мягкими интонациями скрывалась тонкая проверка моих реакций и моих намерений.

— Благодарю вас за заботу, канцлер, — аккуратно ответила я, подбирая слова с предельной осторожностью. — Признаться, я действительно не ожидала, что дворец окажется таким… сложным местом. Любой жест или слово воспринимается чересчур серьезно.

Он улыбнулся с пониманием, наклоняясь чуть ближе и понижая голос до доверительного шепота:

— Именно поэтому вам стоит быть особенно осторожной. Двор не прощает слабости. Но, признаюсь, я вижу, что вы из тех, кто способен держать удар.

Его слова были слишком похожи на то, что говорил мне Доминик, и от этого я почувствовала себя еще более уязвимой. Но на лице не появилось ничего, кроме благодарной улыбки.

— Что именно вы хотите сказать, канцлер? — уточнила я, беря чашку и делая глоток чая.

Канцлер посмотрел на меня, улыбнулся почти незаметно и проговорил, будто случайно:

— Я хотел лишь убедиться, что вы чувствуете себя в безопасности. Скоро вам предстоит официально надеть Алое Сердце, и я уверен, что оно будет идеально вам подходить.

Глава 17

После напряженного разговора с канцлером и утомительной встречи с Домиником, мне хотелось хотя бы ненадолго отвлечься от тяжелых мыслей и постоянной необходимости выбирать каждое слово. И, к моему огромному облегчению, вечером была запланирована долгожданная и, главное, исключительно женская встреча — с модисткой и моими фрейлинами, чтобы спокойно выбрать ткани и обсудить фасоны новых платьев.

Аннет заранее позаботилась обо всем и подготовила мои покои к встрече с удивительным вниманием к мелочам. В центре комнаты появилось несколько мягких кресел, заботливо дополненных небольшими атласными подушечками, а на низком столике из темного дерева уже ждали нас аппетитные пирожные, тонкие фарфоровые чашки, наполненные ароматным чаем, и маленькие тарелочки с нарезанными фруктами. В глубине, возле окна, фрейлина разложила образцы тканей, тщательно подбирая цвета и текстуры.

— Сегодня вечером вас не ждут сложные решения и неприятные разговоры, — улыбнулась Аннет, поправляя подушку за моей спиной и расправляя складки моего платья. — Только ткани, приятные беседы и отдых.

Я с благодарностью посмотрела на нее и почувствовала, как последние остатки напряжения начинают постепенно отступать.

Вскоре дверь открылась, и в комнату вошла модистка — невысокая, изящная женщина с аккуратно уложенными серебристыми волосами и проницательными глазами. Следом за ней робко ступили две молоденькие фрейлины, которые сразу же с любопытством устремили взгляд на яркие ткани, осторожно устроившись в креслах рядом со мной.

— Леди Леона, для меня честь работать с вами, — улыбнулась модистка, едва заметно наклонив голову в приветствии. — Уверена, мы сможем подобрать платья, идеально отражающие ваш характер и красоту.

Ее комплимент заставил меня слегка смутиться, но это было приятное, искреннее чувство.

— Благодарю вас, мадам, — улыбнулась я в ответ, наклоняясь вперед, чтобы лучше разглядеть многочисленные образцы тканей. — Должна признать, мода двора пока ставит меня в тупик. Надеюсь на ваши советы и подсказки.

Модистка сразу же оживилась, ловко разложив на столике несколько отрезов легкого шелка и гладкого атласа, и начала показывать их мне с такой заботой, словно подбирала ткани для кого-то очень близкого.

— Посмотрите, Ваше Высочество, — произнесла она, протягивая мне образец нежно-лилового шелка. — Этот оттенок идеально подчеркнет цвет вашей кожи. К тому же, при дворе он сейчас особенно популярен.

Я коснулась прохладной, гладкой ткани кончиками пальцев и улыбнулась от приятного ощущения.

— Цвет чудесный, но хотелось бы чего-то еще более легкого, почти невесомого, для ежедневных платьев, — задумчиво проговорила я, и мысленно добавила: «А еще лучше просто брюки, в которых удобно бежать».

Аннет подхватила мой настрой и с улыбкой протянула мне другой отрез — прозрачный, воздушный шифон небесно-голубого цвета с тонкой серебряной вышивкой, словно специально созданной для меня.

— Взгляните! Эта ткань такая нежная и легкая, как летний ветерок. Думаю, она идеально вам подойдет.

Фрейлины рядом тут же одобрительно закивали, оживленно переглядываясь и переговариваясь друг с другом. Я почувствовала себя легко и спокойно — словно не было никаких тяжелых встреч и сложных интриг, только теплая компания и простые, женские разговоры.

— Этот образец действительно чудесный, — сказала я Аннет с искренней улыбкой. — Пусть одно из платьев обязательно будет именно из этой ткани.

Модистка тут же сделала заметку в небольшом блокноте и с улыбкой продолжила перебирать ткани, предлагая мне яркие и выразительные цвета для торжественных случаев.

— Возможно, вам стоит подумать об алом бархате, — задумчиво сказала она, разложив передо мной ткань глубокого насыщенного цвета. — Он выглядит роскошно и эффектно, особенно при свечах.

Я ощутила, как внутри едва уловимо напряглась при упоминании алого цвета, невольно вспомнив слова канцлера про Алое Сердце. Не сочтут ли такой наряд вызовом и намеком на…

Алый Трофей.

Но я быстро заставила себя расслабиться и улыбнулась модистке с легкой, почти непринужденной улыбкой.

— Почему бы и нет, мадам? Я доверяю вашему безупречному вкусу.

Фрейлины оживились, с восторгом обсуждая фасоны и возможную отделку для такого платья, перебивая друг друга и весело смеясь. Атмосфера в комнате становилась все более легкой и уютной, и я почувствовала себя окруженной не чужими придворными дамами, а близкими подругами.

Аннет заботливо налила мне чая и подала маленькую тарелочку с пирожными, аккуратно поставив ее передо мной на столик:

— Прошу, Ваше Высочество. Сегодня вечером вам нельзя думать ни о чем неприятном.

Я сделала небольшой глоток ароматного чая и позволила себе полностью расслабиться, с искренним удовольствием слушая, как фрейлины оживленно делятся историями о забавных происшествиях при дворе и нелепых ситуациях, в которые попадали они сами или кто-то из знакомых.

— Леди Леона, вы даже представить не можете, как нам повезло, что именно вы стали избранницей принца, — неожиданно сказала одна из девушек, робко улыбаясь и опуская глаза. — Вы такая простая и добрая, совершенно не похожая на остальных придворных дам.

Я слегка смутилась, но ответила улыбкой. Кто знал, кому здесь вообще можно верить.

— Это вы все такие добрые и заботливые со мной, — сказала я, улыбнувшись ей с нежностью. — Без вас я бы уже давно потерялась среди всех этих дворцовых правил и бесконечных коридоров.

Фрейлины дружно засмеялись, поддерживая мой тон, и вскоре комната снова наполнилась легкими, веселыми голосами и звуками непринужденного разговора.

Когда модистка закончила записи и поднялась, собрав образцы тканей, я почувствовала легкое сожаление, что вечер подошел к концу.

— Ваши платья будут готовы совсем скоро, леди Леона, — сказала она с доброй улыбкой. — Обещаю, что на следующем приеме вы будете самой неотразимой.

— Спасибо вам, мадам, — поблагодарила я.

Глава 18

Прошло три дня. Три бесконечно долгих дня, в течение которых моя жизнь превратилась в цепь постоянных испытаний на выдержку и терпение. Теперь возле моих дверей стоял человек Доминика — высокий, угрюмый стражник с лицом, похожим на гранитную маску. Он всегда следовал за мной на шаг позади, без единого звука, словно тень, которая не исчезала даже ночью. Его присутствие стало удушающим напоминанием о том, кому теперь принадлежал контроль над каждым моим движением.

Хуже всего было другое: советник Верден постоянно возникал там, где его совсем не ожидали. Стоило мне только выйти из комнаты — прогуляться в саду, отправиться в библиотеку или даже просто пройтись по коридору дворца — и через пару минут он уже шагал рядом. Я до сих пор не могла понять, как именно стражник сообщал ему о моем местонахождении, и это еще сильнее выводило меня из равновесия.

Наши разговоры давно свелись к нулю. Теперь каждая случайная встреча превращалась в обмен молчаливыми уколами: он одаривал меня холодными, едва заметными усмешками, я отвечала ему откровенным презрением и раздражением. Никто из нас не собирался уступать или показывать слабость, и от этого напряжение между нами лишь возрастало.

Но самое главное — история с чашкой — пока оставалось без последствий. Доминик ничего не сказал и не предпринял. Видимо, он так и не сумел раскрыть состав зелья, и я цеплялась за эту надежду, хотя понимала, что это временная передышка. Я старалась выглядеть уверенно и непринужденно, но в глубине души жила постоянная тревога от ожидания того, что советник мог предпринять в любую секунду.

Однажды вечером мне удалось, по какому-то невероятному везению и с невероятным риском, незаметно подлить очередную дозу симпатита в чай Августа, хотя при постоянном надзоре это было почти нереально. Я сама не понимала, как провернула такое безрассудство, — наверное, отчаяние и полное отсутствие других вариантов давали мне какую-то непредсказуемую ловкость.

Но на четвертый день шаткое спокойствие оборвалось окончательно.

Я находилась в своих покоях, бездумно перелистывая страницы какой-то книги и почти не вникая в текст, когда в дверь постучали и вошла Аннет. Она держала в руках корзину с цветами — белоснежными и нежно-розовыми розами, дополненными пышными ветками эвкалипта, которые слегка колыхались при движении.

— Ваше Высочество, вам доставили это, — сказала она, ставя корзину на столик и нервно поправляя выбившуюся прядь волос. — Стража уже все проверила. Здесь нет яда или магических ловушек. Просто букет.

Я улыбнулась ей с легкой благодарностью и кивнула:

— Спасибо, Аннет. Пожалуйста, оставь меня. Я хочу немного побыть одна.

Фрейлина поклонилась и вышла, прикрыв дверь так аккуратно, будто боялась меня потревожить. Оставшись одна, я медленно приблизилась к цветам, чувствуя, как пальцы невольно сжимаются в предчувствии неприятностей. Я уже знала, что именно ищу.

Шаг за шагом я осторожно разбирала букет, чувствуя свежесть лепестков и легкий аромат, который никак не вязался с мрачным смыслом послания, скрытого среди красоты цветов.

И наконец увидела: на тонком зеленом стебле розы была почти незаметная полоска бумаги, аккуратно скрученная и замаскированная так, что случайный взгляд никогда бы ее не заметил. Я осторожно сняла записку и развернула ее дрожащими пальцами, пробегая глазами по знакомому почерку: жесткому, уверенному, безжалостному — такому, каким писали в Гильдии.

«У тебя осталось три недели. Если камень не окажется у нас, твой брат умрет. Медленно и мучительно. Не забывай, кому ты обязана жизнью и свободой».

Я застыла, не в силах пошевелиться, чувствуя, как слова записки постепенно впиваются в сознание, отзываясь ледяным страхом в самой глубине моего существа. Мысли перепутались, комната на мгновение поплыла перед глазами. Реальность угрозы оказалась гораздо страшнее того, что я себе представляла.

Гильдия снова напомнила о себе. И я знала, что эти слова — не пустая угроза. Если я не добуду Алое Сердце, мой брат погибнет страшной смертью. А времени оставалось катастрофически мало.

Медленно, почти механически, я опустилась в кресло, сжимая записку в ладони до боли в пальцах. Нужно было действовать быстро и решительно, иначе цена промедления станет непоправимой.

Но как это сделать, когда за каждым моим движением следит человек Доминика или он сам? Он подозревал меня, следил за каждым шагом и был готов пресечь любую мою попытку. Мне нужно было невероятное везение и безумная смелость, чтобы успеть раньше, чем он нанесет решающий удар.

Я глубоко вдохнула и поднялась на ноги, чувствуя, как внутри растет решимость. Я не могла позволить себе сдаться. Ради брата я была готова на все, даже если это означало открыто бросить вызов человеку, который контролировал сейчас каждый мой вдох.

Человеку, который стал моей самой большой угрозой и единственным препятствием к цели.

Доминику Вердену.

Глава 19

Темнота уже опустилась на дворец, погружая его в густые, непроницаемые сумерки. Я стояла у стены в своих покоях, чувствуя, как холод от каменной поверхности медленно проникает сквозь тонкую ткань платья, заставляя вздрагивать от напряжения и неприятных ощущений.

Доминик явно был уверен, что полностью контролирует ситуацию: его молчаливый, неотступный человек стоял за моей дверью, следовал за каждым шагом, куда бы я ни направилась. Но существовал один нюанс. Дозы симпатита у Аннет еще хватило, чтобы успеть выбить из нее обещание: не сообщать Доминику о том, что мне известен выход в служебные коридоры. Так что пока никто не ожидал, что я испарюсь из комнаты без их ведома.

Я протянула руку и надавила на небольшой завиток в деревянной отделке стены. Панель почти беззвучно отъехала в сторону, открывая передо мной едва освещенный коридор. Я быстро оглянулась, убедившись, что комната пуста, стражник ничего не услышал и не вбежал в нее, после чего шагнула вперед и прикрыла за собой дверцу.

Воздух в коридоре был прохладным, пахло сыростью и старой кладкой. По стенам были расставлены редкие тусклые фонари, едва рассеивающие густой полумрак. Я бесшумно двинулась вперед по старым ковровым дорожкам, вспоминая, куда вела меня Аннет в первый раз.

Сегодня мне было необходимо снова проникнуть в церемониальный зал, но на этот раз одной.

Именно там через пару недель должна была состояться церемония помолвки, а следом и коронации, где впервые за много лет покажут главный артефакт императорской семьи — Алое Сердце. Я надеялась найти хоть какую-то зацепку, чтобы понять, где именно хранится камень и как именно к нему подобраться.

Алое Сердце — огромный рубин, символ императорской власти, обычно хранили далеко от посторонних глаз. Точнее, далеко от вообще любых глаз. Говорили, что камень доставляли в зал только непосредственно перед церемонией, но у Гильдии на этот счет было другое мнение. Ублюдки, что отправили меня сюда, уверяли, что камень никогда не покидает церемониального зала.

Добравшись до нужной двери, я замерла, вслушиваясь в тишину, затем аккуратно нажала на ручку и проскользнула внутрь.

Церемониальный зал встретил меня темным, тревожным молчанием. Лунный свет слабо пробивался через огромные витражи, отражаясь серебристыми пятнами на массивных колоннах и полу. Посреди зала возвышался постамент, на котором и должен был находиться артефакт в день церемонии.

Я медленно подошла ближе, разглядывая искусную серебряную резьбу, украшавшую гладкую поверхность постамента. Место для камня было пустым и ровным, словно безупречно выверенное гнездо, и я осторожно провела по нему кончиками пальцев, ища скрытые механизмы или хотя бы крошечную полость. Ничего.

«Где же тебя прячут?» — мысль пронзила голову отчаянием и раздражением.

Внезапно тишину нарушили приглушенные голоса и тяжелые шаги из дальнего коридора. Я замерла, оглядывая зал и стараясь найти подходящее укрытие. Рядом была массивная колонна, окруженная густой тенью, и я тут же скользнула за нее, прижавшись к твердой поверхности и заставив себя не двигаться.

В зал вошли двое стражников, их шаги звучали громко и гулко, отражаясь эхом от стен.

— Постой, — сказал один из них, внезапно остановившись. — Наверное, ты прав. Показалось мне. Нет тут никого. Только чувство от этого места такое… мерзкое.

Я замерла, вжимаясь в колонну, и хотя не могла видеть их, отчетливо представляла, как стражники внимательно всматривались в полумрак, пытаясь заметить малейшее движение.

Второй устало вздохнул, явно раздраженный задержкой:

— Вечно тебе мерещится. Ты прекрасно знаешь, что этот зал вызывает странные ощущения у каждого, кто сюда заходит. Хватит придумывать, идем дальше.

Первый стражник еще немного постоял, но наконец он сдался и негромко пробормотал:

— Пожалуй, ты прав. Ненавижу это место.

Его напарник усмехнулся:

— Еще бы. Этому залу больше лет, чем всему дворцу. Вот нечего было строить себе дом вокруг каких-то развалин. Недоброе место. Заканчиваем обход и уходим, пока совсем не сошли с ума.

Они ушли, их шаги постепенно затихли в дальнем коридоре, и зал снова погрузился в тишину. Я еще немного постояла за колонной, чувствуя, как в голове проясняется. И надо же было испугаться так сильно!

Я вышла из тени, оглядела пустой зал еще раз и окончательно убедилась в своей догадке: камень где-то в постаменте. Если эта штука и правда здесь так давно, что стоит еще со времен древних. А они умели прятать секреты.

Означало это одно: мне нужен не только камень, но и тот, кто знает, как открыть эту «коробочку».

Точно не Август, его я уже спрашивала. Он считает, что должен касаться камня только на коронации, а в остальное время держаться от него подальше.

Канцлер или Доминик? Кто-то из них совершенно точно обладал информацией, которая могла решить судьбу моего брата.

Я выдохнула, чувствуя тяжесть и страх от понимания того, как много еще предстоит сделать и на какие шаги мне, возможно, придется пойти. Проникнуть еще глубже в опасную паутину дворцовых интриг.

Повернувшись к выходу, я направилась обратно по служебным коридорам, ступая настолько тихо, словно меня и вовсе не было здесь.

Глава 20

Доминик Верден был раздражен. Нет, это было слишком мягкое определение для того, что он чувствовал сейчас. Все его существо буквально пылало глухой, неукротимой яростью, которая медленно нарастала последние несколько дней, проникая в каждое движение, каждый жест, каждое произнесенное слово.

Причина была до нелепости проста — та самая девчонка, появившаяся во дворце будто из воздуха и полностью захватившая внимание Августа. В ней все было неправильно, фальшиво и подозрительно. Ее неубедительные рассказы о семье из забытой богом провинции, где никто никогда не слышал даже ее фамилии. Ее слишком естественные улыбки, за которыми явно скрывалась искусно выстроенная ложь. Даже взгляд, казавшийся открытым и ясным, хранил в себе скрытый подтекст, который Доминик никак не мог разгадать до конца.

Но сильнее всего его бесила эта несчастная чашка, которую он уже несколько дней мучительно изучал и исследовал. Он отправлял ее лучшим алхимикам и самым проверенным магам, но каждый раз получал один и тот же ответ — ничего. Абсолютно ничего, словно кто-то тщательно спрятал следы своего присутствия, сумел замаскировать магию так, что ее невозможно было распознать даже опытным специалистам. Нет, в том, что зелье было, сходились во мнении все, но определить состав или назначение не выходило.

Доминик привык контролировать ситуацию, получать ответы немедленно и безоговорочно, и теперь, впервые за долгое время, он сталкивался с чувством полного бессилия. А оно выводило его из себя больше всего на свете.

Он мерил шагами кабинет, чувствуя, как злость медленно и мучительно пожирает его изнутри. Если бы не Август, если бы не его нелепая и упрямая привязанность к этой девушке, Доминик уже давно выбил бы из нее правду. Но принц решительно пресекал любые попытки что-то разузнать или даже просто поговорить о Леоне, словно был намерен защищать ее от любых подозрений.

Доминик остановился у окна, напряженно глядя в темнеющий сад, и почувствовал, как сжимает кулаки, с трудом удерживая гнев под контролем. Он терял время, драгоценные часы и дни, которые мог потратить на решение действительно важных вопросов.

В дверь осторожно постучали, отвлекая его от тяжелых мыслей.

— Войди, — холодно сказал Доминик, оборачиваясь.

Дверь открылась, и в кабинет вошел его человек, один из тех немногих, кому он мог полностью доверять. Мужчина поклонился и произнес:

— Господин советник, у нас появились сведения о ночной прогулке леди Леоны.

Доминик почувствовал, как внутри вспыхнул новый приступ раздражения.

— Говори, — приказал он.

— Один из наших людей видел ее ночью в служебном коридоре, ведущем из ее покоев в сторону церемониального зала. Она шла одна и явно старалась остаться незамеченной.

Советник замер, чувствуя, как все тело охватывает напряжение. Из этого коридора практически не было выхода никуда, кроме церемониального зала. Что ей могло понадобиться в этом месте посреди ночи?

— Ты уверен, что это была именно она? — спросил он, не отрывая взгляда от лица собеседника.

— Абсолютно, господин советник. Наш человек видел ее достаточно близко, чтобы быть уверенным. Он не решился вмешаться, чтобы не спугнуть ее, и сразу доложил мне.

Доминик стиснул пальцы сильнее, подавляя волну гнева. Девчонка что-то задумала, и ему необходимо было немедленно разобраться.

— Я проверю сам, — сказал он, направляясь к выходу. — Оставайся здесь и дождись моего возвращения.

— Слушаюсь, господин советник.

Доминик покинул кабинет и быстро двинулся по коридорам дворца, шагая стремительно и уверенно, словно само движение могло подавить ту ярость, что разгоралась внутри него.

Зачем Леоне понадобилось именно в церемониальный зал? Там не было ничего, кроме Алого Сердца — камня, который не представлял никакой ценности. Такую вещь невозможно продать, она одна во всем мире. Зачем он ей? Этот камень оставался лишь символом власти и традиции.

Доминик дошел до дверей зала и с усилием толкнул их, входя внутрь. Тишина и полумрак встретили его непривычным холодом, будто кто-то использовал здесь темную магию, а это было невозможно, ведь во всем дворце она подчинялась только ему. Доминик медленно двинулся вперед, внимательно осматривая помещение. Он остановился у массивного постамента и коснулся его ладонью, проводя пальцами по гладкой, идеально ровной поверхности. Никакого воздействия или следов попытки открыть тайник в постаменте.

Он осмотрел колонны и стены, заглянул в каждую темную нишу и угол, но ничего подозрительного не нашел. Все было идеально чисто и аккуратно.

Доминик выдохнул, чувствуя, как внутри разрастается раздражение. Возможно, он зря беспокоился, слишком много времени потратил на бессмысленные подозрения. Глупая сентиментальная особа лишь хотела посмотреть на это место, как сотни других до нее?

Но внутренний голос не давал покоя: что-то было не так. Что-то явно скрывалось за поведением Леоны, за ее ночными визитами и загадочной осторожностью.

Он развернулся и направился обратно, закрывая двери зала с тихим щелчком и пытаясь понять, что именно упускает из виду. Камень был бесполезной старой реликвией. Неужели она всерьез решила, что сможет украсть его прямо из-под носа у императорской семьи? И зачем?

Вернувшись в кабинет, Доминик встретил вопросительный взгляд своего человека:

— Господин советник, вы нашли что-нибудь?

Доминик молча покачал головой, чувствуя себя глупо:

— Нет, ничего. Но теперь следи за ней еще внимательнее. Я уверен, что эта девушка не так проста, как хочет казаться.

— Слушаюсь, господин советник.

Доминик снова подошел к окну, глядя на ночной дворец и пытаясь справиться с тем неприятным чувством, которое поселилось в его душе и никак не хотело исчезать. Он точно знал, что не сможет спокойно спать, пока не выяснит, что именно скрывает Леона.

Глава 21

Утро началось на удивление мирно и безмятежно. Я сидела за небольшим столиком в личных покоях Августа и с удовольствием рассматривала изящный фарфор и серебряные приборы. На столе стояли свежие булочки, воздушные пирожные, нежные фрукты, прозрачный янтарный чай и прохладный ягодный напиток в высоких бокалах. Аннет любезно оставила нас одних, наградив многозначительным взглядом.

Август выглядел свежим и отдохнувшим — он улыбался так искренне и спокойно, что невольно хотелось улыбнуться ему в ответ и забыть обо всех тревогах последних дней. Я сделала небольшой глоток чая, стараясь насладиться моментом покоя.

— Я думаю, Лея, мы сможем провести церемонию помолвки уже через две недели, — произнес принц, беря со стола маленькое пирожное. — Я дал распоряжение подготовить все необходимое. Скоро разошлем приглашения, и тогда никто не сможет сомневаться в твоем статусе здесь.

Я посмотрела на него и улыбнулась, чувствуя, как внутри меня нарастает легкая тревога при мысли о приближающемся событии.

— Это замечательно, Август, — ответила я. — Благодарю за такую заботу. Надеюсь, все пройдет именно так, как ты запланировал.

— Я уверен в этом, — улыбнулся он, глядя на меня теплым и внимательным взглядом. — Для меня это очень важно, чтобы ты чувствовала себя здесь комфортно. Я сделаю все, чтобы двор больше не беспокоил тебя пустыми разговорами и подозрениями.

Я опустила взгляд, стараясь скрыть внутреннее напряжение, и лишь слегка улыбнулась.

— Ты очень заботлив, Август. Для меня это многое значит.

Он кивнул с улыбкой, подняв свой бокал с ягодным напитком и делая небольшой глоток, после чего продолжил, задумчиво глядя в окно:

— Я также хочу, чтобы церемония прошла в традициях императорского двора, но не слишком пафосно. Я знаю, ты не любишь лишнего внимания. Поэтому мы сделаем все красиво, достойно, но не излишне вычурно.

Я почувствовала внутреннюю благодарность за его чуткость и понимание, хотя понимала, что сама вынуждена его обманывать. Все это вызывало у меня легкий приступ угрызений совести, но выбора не было.

— Это звучит идеально, Август, — искренне ответила я. — Доверяю твоему вкусу.

Он снова улыбнулся, наклонившись ко мне ближе и заговорив мягче:

— Я также уже распорядился о нарядах для тебя. Модистка говорила, что они почти готовы. Я хочу, чтобы на церемонии все увидели тебя такой, какой вижу я, — самой прекрасной невестой, достойной стать частью императорского дома.

Я почувствовала, как от его слов невольно покраснели щеки. Я уже собиралась что-то ответить, когда внезапно дверь распахнулась без стука, и в комнату вошел Доминик.

Советник мгновенно замер на пороге, явно не ожидая застать меня здесь. Его взгляд потемнел, едва заметно дрогнули брови, но тут же он вернул себе невозмутимость и слегка поклонился.

— Простите, Ваше Высочество, я не знал, что вы заняты. Я вернусь позже.

Он уже начал разворачиваться, но Август остановил его движением руки и поднялся из-за стола.

— Подожди, Доминик, раз ты пришел сейчас, это явно что-то важное. Я подойду и выслушаю тебя.

Август подошел к Доминику, став спиной ко мне и полностью заслонив советника. Они негромко переговаривались, и хотя я не могла разобрать слов, уловила общую серьезность темы. Что-то происходило.

У меня же была и своя проблема. Симпатит. Сейчас представился один шанс, и я должна была им воспользоваться. Сердце тревожно заколотилось, но я взяла себя в руки и осторожно потянулась к бокалу Августа, стоявшему на столе. Медленно достала из кармана фляжку с симпатитом, которую теперь хранила исключительно в укромных местах служебных коридоров и забирала, когда требовалось использовать каплю.

Каждое движение давалось с трудом, пальцы дрожали от напряжения, но я быстро и аккуратно добавила пару капель зелья в напиток принца. Капли растворились бесследно, и я с облегчением начала прятать фляжку обратно в карман.

И тут, подняв взгляд на мужчин, я встретилась глазами с Домиником.

Он по-прежнему стоял позади Августа, тот все еще был повернут ко мне спиной, а советник смотрел поверх его плеча прямо на меня. В его глазах мгновенно вспыхнуло темное торжество, злорадная искра удовлетворения, и я поняла, что он видел все до последнего моего движения.

Несколько долгих секунд мы не отводили взгляда друг от друга. Паниковать или оправдываться было бессмысленно. Он знал мой секрет, и теперь я полностью зависела от него. И все же я не собиралась уступать.

Вместо того чтобы растеряться или испугаться, я медленно и вызывающе улыбнулась ему, не отводя взгляда. Затем взяла в руку бокал Августа и вернула его на положенное место. Подняла свой, чуть приподняла его и отсалютовала Доминику, подчеркивая наглость и дерзость своего жеста.

Советник замер, его лицо окаменело, взгляд стал еще темнее, в уголках глаз появились едва заметные морщинки от сдерживаемой злости. Он явно не ожидал от меня такой наглости, но не сказал ничего, лишь продолжал пристально смотреть на меня.

Я спокойно и непринужденно поставила бокал обратно на стол и медленно, с вызывающим спокойствием и той же наглой улыбкой, вновь откинулась на спинку кресла, продолжая смотреть Доминику в глаза.