Анастасия. Последняя княжна

Глава 1.

Оговорка. Все совпадения с реально существовавшими людьми случайны. Всё в этой книге является фантазией автора.

— Есть здесь кто-нибудь? — голос девушки звучал глухо, казалось, что она находится в помещении с мягкими стенами. Странное ощущение будто бы всё время мира остановилось и нет ни настоящего, ни прошлого и ни будущего, а есть только она в… как назвать то, где она находилась девушка так и не придумала. Всплывало только какое-то фэнтезийное название – безвременье.

— Я есть — неожиданно ей ответил звонкий и в то же время мелодичный девичий голос

— Где мы? — спросила первая девушка

— Мы нигде, — грустно ответила ей девушка, — мы с тобой в безвременье, я умерла и ты, наверное, тоже.

— Я что? — удивилась …Стася, ну надо же, она почему-то с трудом вспомнила своё имя. Но как только она вспомнила своё имя, так сразу же она вспомнила и всё остальное. Она действительно умерла.

— А почему мы здесь? — спросила Стася

— Я попросила, и мне ответили. Скажи, ты хочешь жить? — задала девчонка, на взгляд Стаси, странный вопрос

— Конечно хочу — сказала Стася, — кто же не хочет жить

— Я не хочу, — ответила девушка, — но я могу передать тебе свою жизнь, ещё есть возможность выжить

А почему? Что будет, если я откажусь? — Стасе было не комфортно «отбирать» у девчонки жизнь

— Тогда мы обе перестанем существовать и погибнет много людей, — почти без эмоций в голосе ответила девчонка.

— Но я не могу перестать существовать, у меня брат, — с ужасом сказала Стася, вспомнив, что отец один не справится с выплатой денег на лечение братишки

— И я не могу, но для своей реальности я уже умерла, как и ты, но мы можем помочь друг другу, — в голосе девчонки послышалось отчаянье, — решай, пожалуйста, время заканчивается

Стася вдруг тоже почувствовала, как всё вокруг начинает исчезать и она тоже, крикнула:

— Я согласна, но мне надо, чтобы мой брат выжил

— Дай руку, — сказала девчонка и, хотя Стася не видела её, она вдруг почувствовала, как неожиданно крепкая ладонь обхватила кисть её руки

— Я, Анастасия Романова, последняя княжна, добровольно отдаю память, магию и силу рода…, как тебя зовут? — спросила девчонка, запнувшись

— Стася, Стася Железнова, — ответила Стася

— Стасе Железновой, — закончила девчонка и рука её начала слабеть, но Стася ухватила узкую ладонь и прошептала: — брат, про брата

Девчонка снова сжала её ладонь и как будто через силу договорила:

— Выживет мой брат, будет жить твой, посмертием заверяю, теперь ты

— Что говорить? — Стася занервничала

— Скажи: ответственность принимаю, — голос девчонки становился всё слабее

Стасе почудилось, что-то не то, про какую такую ответственность идёт речь, но, вдруг, словно её кто-то подтолкнул, она произнесла:

— Ответственность принимаю

Послышался облегчённый вздох и Стася будто бы сделала шаг в пропасть, дух захватило, девушку закрутило, она словно рассыпалась, а потом снова собралась, но как-то странно, потому что первое, что она ощутила были холод и боль.

Книга участвует в литмобе

Назад_в_империю

https://litnet.com/shrt/tiqk

7 попаданок - 7 историй от авторов Литнет

Визуализация княжны

Княжна Анастасия. Как её увидела нейросеть.

Глава 2.

— Слышь, Юрец, девка-то кажись того, — первое, что услышала Стася, когда осознала себя живой. Потому что мёртвые не испытывают боли. А у Стаси болело всё, особенно внизу живота.

— Разодрали девчонку, скоты, — подумала Железнова. Больше всего Стася ненавидела насилие и подонков, которые думают, что им всё позволено.

Когда ей было двенадцать какой-то пьяный придурок затащил её в машину и завёз в лес, тогда ей просто повезло, что была грибная погода и в лесу оказалась компания грибников, которые и спугнули мерзавца. Зато после этого Стася пошла заниматься борьбой и к шестнадцати годам стала чемпионкой России по женскому боевому самбо. Ну и что, что бабищей за глаза называли, в глаза-то никто не осмеливался.

Стася только усмехалась. С её сто восемьдесят ростом и пятьдесят четвёртым размером, не «дюймовочкой» же её называть. Девяносто пять килограммов сплошных мышц.

А здесь судя по всему «попала» Стася как раз в «дюймовочку», интересно сколько княжне лет-то, покопалась в памяти. Вот надо же, восемнадцать лет девчонке, а самой Стасе было тридцать шесть. Омоложение «по Дюкану» прям, сразу в два раза.

Между тем пора было приходить в себя, потому что события развивались не лучшим для Стаси образом.

— Пойди проверь, если жива ещё пристрели, и это, цацки с неё сними — ответил, по-видимому, Юрец

— А почему я? — голос парня был молодой, Стасю ещё больше захлестнула ненависть:

— Уроды, поиздевались над девчонкой, а теперь ещё и ограбить собираются.

Стася пока слышала, что их двое, значит надо действовать быстро. Сейчас этот достреливать подойдёт, сначала его надо вырубить, потом второго, а там дальше посмотрим.

Она получила второй шанс, правда девчонка схитрила, передав ей вместе со всем, что у неё оставалось ещё и ответственность за империю, которую успел передать ей отец, рассчитывая, что девочку негодяи решили отпустить, поэтому и увели из общей комнаты, но сначала мальчишку надо спасти, а про империю потом подумаем

Стася чуть приоткрыла глаза: — Ну давай, подойди поближе, смотри какое колье.

Но Стася не учла, что парень нацелился не на колье, а на серьги. Колье-то не спрячешь, старшие товарищи отберут, а вот серьгу, вырвал с уха и в карман, маленькая же, не видно.

И урод склонился над ней и схватил её за ухо, и в этот момент она и нанесла ему удар пальцем прямо точку на горле и слегка ещё и подсогнула палец. Он даже хрюкнуть не успел, свалился сразу, придавив Стась вонючим немытым телом, зато револьвер из руки выпустил.

Тренер команды по женскому самбо был мужчина простой и говорил:

— Девки, борьба хорошо, но всё равно вы слабее мужика, поэтому учитесь всему, и гонял их на стрельбища. Вот Стася и знала многие виды оружия и стрелять умела, правда в людей ни разу не стреляла, но знала, что насильники — это не люди и на таких у неё точно рука не дрогнет.

— Ты что скотина, там опять на девку запрыгнул? Сейчас бах* Авдеев придёт проверять, к стенке поставит, — Стася услышала шаги и наугад, потому что пока не было возможности выбраться из-под вонючей туши, выстрелила.

(*бах – человек, относящийся к низшему сословию, не принадлежащий ни к одному роду и не обладающий магией; мужчина – бах, женщина - баха)

— Повезло, — выдохнула, — и револьвер был заряжен, и не на предохранителе и попала куда надо, кажется, потому что сразу после выстрела, тело без звука рухнуло.

Стася, досчитав до трёх и не услышав больше никаких звуков, но помня о том, что сказал Юрец про баха Авдеева, стала выбираться из-под негодяя.

Выбраться удалось с трудом, парень оказался увальнем, он всё еще лежал в беспамятстве, но оставлять его в живых означало сразу всем сообщить, что княжна альта* Романова выжила.

(*альт – человек высшего сословия, принадлежащий к роду и обладающий магией; мужчина – альт, женщина – альта)

Юрец, которого пуля сразила, похоже, что в самое сердце, потому что рухнул он по классике, мордой вперёд и умер похоже, что сразу.

Стася ещё подумала, что вот захочешь так выстрелить и не получится, как будто кто-то руку направил.

А может быть и направил. Магия теперь у неё есть, и, хотя тельце ей досталось худенькое и слабое, но похоже, что магия его каким-то образом усиливает. Как бы ещё научиться делать это осознанно.

Стася забрала ещё один пистолет, очень похожий на наган, у Юрца, решив, что ему он уже не нужен, а ей пригодится. Осмотрела себя, решила, что надо бы сменить платье с разодранным и окровавленным подолом. Боли уже почти не было, магия в организме постепенно восстанавливала повреждения, но зато стало хотеться есть.

Стася ещё подумала, что для магов и срамные болезни не страшны, а то, кто этих бахов, как здесь называли низшие сословия, знает. А ещё она поняла, почему девочка отказалась жить, ведь ребёнок почти. И это она взрослая женщина и, по сути, она не пережила это страшное насилие, попав в тело уже после, но её просто разрывает от ненависти к подонкам, а у девочки, которая выросла во дворце и никогда не сталкивалась, возможно, даже с грубым словом, каково было ей. Вот и попросила она высшие силы о смерти.

Не волнуйся, Настенька, — поклялась Стася, уже не по договору, а от души — спи спокойно, отомщу за тебя и братика спасу, а ты уж там за моим пригляди.

И будто бы тёплым свежим ветерком повеяло на Стасю, аромат такой лавандовый и стало легче, появилась уверенность, что справится.

Хочешь выжить, не брезгуй и Стася стащила штаны с более мелкого Юрца, хотя и было очень противно, потому что в момент смерти из Юрца вылилась большая порция вонючей мочи. Стася как могла накрутила себе трусы из остаток своей юбки, и сверху натянула вонючие штаны. Куртка у Юрца была кожаная и почти не грязная.

— Видно, недавно за заслуги выдали — подумала Стася

Только успела переодеться и вдруг раздались шаги, на слух Стасе показалось, что в комнату, где она находилась, идут трое.

Дорогие мои! Рада приветствовать вас в новой истории

Визуализация княжны, которая уже Стася

Стася, уже ставшая княжной, спасается из страшного дома

Глава 3.

Прижавшись к стене, Стася приготовилась стрелять. Благодаря воспоминаниям Анастасии она знала кто такой этот бах Авдеев. Садист и сволочь. Пока они жили в этом доме под Алапаевском, он, как главный над остальными, вечно изощрялся, придумывая новые унижения для их семьи. Анастасии и остальным княжнам пришлось спать на полу, когда по приказу этого баха из комнат вынесли кровати.

Стася пришло ещё одно воспоминание, как бах Авдеев, отпуская грязные шуточки выпускал вонючий дым прямо в лицо императрице, маме Анастасии, как отбирал еду и столовые приборы.

Поэтому, когда вышеозначенный бах с товарищами вошёл в комнату Стася не сомневаясь с двух рук уложила всех троих.

И тут зашевелился любитель молоденьких девочек и драгоценных серёг. Стася выстрелила и в него.

И как бы она ни хорохорилась, её всё-таки стошнило, а поскольку в животе у княжны ничего не было. Да уж, сволочи их почти не кормили, то отдышавшись и подождав, когда закончатся спазмы, Стася осторожно выглянула из комнаты.

По воспоминаниям Анастасии бахов охранников здесь было двенадцать человек, пятерых она расстреляла, осталось семеро.

Стася вспомнила любимый когда-то фильм «Брат-2», где Данила Багров пошёл в ночной клуб и уничтожал подонков молча и без сомнений, и она поняла, что либо так, либо она не выберется.

Проверила оружие, распихала по карманам запасные патроны и пошла. Теперь, когда было несколько минут, она поняла, что есть отличия с её миром. Здесь пистолет похожий на «револьвер» отличался тем, что у него было десять зарядов, а не шесть, а вот со вторым пистолетом она не разобралась, но пока стреляет и хорошо.

— Странно, что никто не приходит, выстрелы же должны были слышать, — подумала Стася, но пройдя по коридору и зайдя в другую комнату поняла, что к выстрелам отнеслись спокойно, потому что бахи, которых она расстреляла в той комнате, ходили добивать оставшихся в живых.

Он посмотрела, что сволочи даже не убрали трупы. Вот с простреленной грудью и головой лежала мама Анастасии, императрица Александра Алексеевна, рядом на полу лежал отец, император Николай. Он лежал, раскинув руки, будто бы собирался улететь. Две сестры, старшая Оленька и младшая Машенька. Возле окна за креслом лежала Танюша.

Здесь же лежали трупики двух собак, Машенькин спаниель и Оленькин бульдожка.

— Даже собак не пожалели, садисты, — Стася сжала зубы, чтобы не закричать.

Не было цесаревича Алексея, которого мать успела единственным оставшимся порталом закинуть в безопасное место, и которого теперь Стасе предстояло найти и спасти.

Почему-то Стася не воспринимала их как чужих людей, её захлестнула такая волна горя и ненависти, как будто здесь действительно произошло убийство самых близких и дорогих ей людей.

— Эх, папа, папа, — вздыхала она, —что же ты не уехал, почему семью не отправил за границу.

И сама же себе отвечала, зная все мотивы императора, когда у него с Анастасией ещё была возможность поговорить:

— Потому что не хотел, чтобы из-за него была пролита хоть капля росской крови…

Но времени на слёзы и переживания не было, в доме ещё оставалось семеро подонков и Стася пошла убивать.

Двоих она нашла в комнате, где держали княжон, они там рыскали по небольшим дорожным сундукам. Стася мрачно усмехнулась: — вот она истинная причина революции «всё отобрать и поделить».

Мародёрам она без сомнений выстрелила в спины, больше её не тошнило. Стася вспомнила свою прабабку, которая пережила две революции и перестройку, так вот она говорила: «больно только в первый раз, девочка, потом привыкаешь».

Стася прислушалась, говорили где-то в районе кухни.

— Ну, конечно, куда же бахи после расстрела пойдут, выпить и пожрать.

Четверо негодяев нашли свою погибель за столом, на котором стояла еда и большая бутыль с чем-то мутным.

У Стаси было странное ощущение, с одной стороны организм требовал еды, а с другой после всего, что она здесь увидела, ей было страшно думать о еде. Но здравый смысл пересилил, ей нужны были силы, чтобы выбраться из этого дома и она с трудом запихнула в себя картофелину, мясо не смогла.

Стася ещё раз пересчитала, вроде бы все двенадцать бахов были убиты. Пошла проверять дом, на нижнем этаже нашла слуг, горничная Аннушка, мальчик Лёня, сын детского лакея Леднева и семейный доктор, все были расстреляны.

Стасе показалось, что доктор жив, она подошла, он действительно ещё дышал.

— Евгений Валентинович, — позвала его Стася. Доктор открыл глаза:

— Анастасия Николаевна, вы живы?

— Как я могу помочь вам? — спросила Стася, понимая, что уже слишком поздно.

— Возьмите у меня в кармане ключ, это…

Отчего ключ и где находится замок, доктор так и не успел сказать.

Немного реальной истории

Это императорская семья. Здесь они ещё не знают о той страшной участи, которая их ждёт

В ночь с 16 на 17 июля 1918 года в подвале дома в Екатеринбурге произошел расстрел царской семьи и их приближенных.

Царскую семью расстреляли в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в подвале дома инженера Николая Ипатьева в Екатеринбурге. Всего были убиты 11 человек: сам император Николай II, его жена Александра Федоровна, четыре дочери — Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, сын — цесаревич Алексей, их камердинер Алоизий Трупп, горничная Анна Демидова, а также семейный врач Романовых Евгений Боткин и повар Иван Харитонов.

Командовать расстрелом членов семьи бывшего императора было поручено коменданту Дома особого назначения Якову Юровскому

В ту ночь выжить не удалось даже царским собакам — вместе с Романовыми в Ипатьевском доме были убиты двое из трех принадлежавших детям императора питомцев.

Глава 4.

А ключик-то был непростой. Только взяв его в руки Стася поняла, что это артефакт, такие ключи были большой редкостью и закрывали только очень непростые замки, за которыми хранили только самое важное, например, родовой камень.

Ещё раз, обойдя дом, и убедившись, что больше никого живого не осталось, Стася стала собираться.

А что нужно в дорогу? А в дорогу нужны тёплые вещи, август же, ночи уже холодные и деньги. Денег не было, а вот драгоценности были, но их надо было снять с убитых родных

Из воспоминаний Анастасии Стася помнила, что у маменьки в платье должен был быть вшит мешок с драгоценностями.

— Ладно, — стараясь не думать о том, как это выглядит, Стася срезала, мешок, который Александра Алексеевна вшила под юбку — не себе же, а нам с Алешей надо будет как-то выживать.

В сундуках нашла приличные брюки, тёплую кофту, чистую рубаху, мягкие сапоги. С облегчением сняла с себя ссаные штаны баха Юрца. И вышла из дома.

Перед домом стояло несколько запряжённых лошадей и грузовик.

— Трупы вывозить, — подумала Стася, вот же сволочи. Подумала о том, что надо бы вернуться и сжечь этот страшный дом. Пусть больше никто не посмеет дотронуться до тел императорской семьи.

Но услышала шум, вгляделась и увидела, что по дороге едет что-то похожее на автомобиль. Пришлось прятаться, Мелкими перебежками Стася рванула в близлежащий лес, который находился за домом. Не очень густой, но там хотя бы какая-то защита.

— Да, — с сожалением подумала Стася, о том, что не удалось уехать на грузовике, — но ничего погода пока сухая, пойду пешком.

Где точно находится брат она не знала, было только направление, северо-запад, город Белозёрск. Вот туда она и пошла, только примерно себе представляя, что надо добраться до Алапаевска, там сесть на поезд и добраться до какой-то станции поближе к Белозёрску. А там уже найдёт Алёшу. Цесаревичу, как и её брату было восемь лет.

Стася закинула мешок, в который побросала, что нашла, бельё, спички, хлеб, яблоки и пошла прямиком через лес, не оборачиваясь.

На улице ещё было светло, но судя по солнцу сейчас около четырёх вечера, значит скоро начнёт темнеть. Не то, чтобы Стася боялась оставаться в лесу на ночь. Ей гораздо страшнее было остаться там, где её могли найти революционные бахи, среди которых, как ей показалось довольно много всякого криминального элемента, да и просто хотелось уйти подальше засветло.

Стася уходит от страшного дома

Глава 5.

Россима. Острогард, столица Россимской империи

Теперь в Кремле заседали бахи, а именно Звезда Революции во главе с товарищем эЛ, он же бах Барсук.

Товарищ эЛ не любил, когда подчёркивали его низкое происхождение и называли его бах Барсук. Да, его подпольная кличка, которую дали ему его соратники по революционной борьбе, была Барсук, а всё потому, что императорская власть загнала его в «нору». Правда была та «нора» за границей, в чистенькой маленькой стране, и в общем-то со всеми удобствами, но кличка вот как-то прицепилась. И стал товарищ эЛ Барсуком.

Но сегодня он отомстил им всем. Ему уже доложили, что император мёртв, а это значит, что сегодня он получит доступ ко всем регалиям и сможет, наконец-то, приказывать этим высокомерным альтам.

Но он не мог пойти один, у них же братство, вот и ждал, когда приедут другие члены Звезды Революции. Все те, с кем он начинал. Всего их было пятеро по числу лучей у звезды.

— Бах Дракон

— Бах Барсук

Товарищ эЛ поморщился, но не стал поправлять товарища по революционной борьбе.

Дракона он особенно не любил, потому что, во-первых, его подпольная кличка была Дракон, а, во-вторых, Дракон бахом не был, он принадлежал к альтам, причём к княжескому роду, а в революцию пришёл сам по идейным соображениям.

Следом пришли ещё трое, из них бах Барсук боялся только одного, товарища по кличке Полоз. Полоз был совершенно лишён эмпатии, но в то же время был совершенно не заменимым человеком для исполнения «сложных решений» для дела революции.

Именно он отвечал за организацию расстрела императорской семьи.

Собравшись, товарищи двинулись в закрытую часть Кремля, туда товарищи не пускали ни одного баха.

Вскоре пятеро мужчин уже шли по коридорам, не загаженным грязными сапожищами, на стенах всё ещё висели портреты царей Россимской империи, даже воздух здесь пах по-другому.

Барсук покосился на Дракона. Дракон шёл, как и всегда с королевской осанкой, высокий, черноволосый, с породистым лицом. Даже в потёртой кожаной куртке он смотрелся как альт.

Стоило ему только пальцем пошевелить и все самые красивые бабы висли на нём как виноградины на гроздях. Ему же, Барсуку, всегда приходилось уговаривать, а без уговоров давали только дурнушки.

Вскоре они подошли к заветным дверям, узоры которых переливались голубым светом.

— Почему они до сих пор активированы? — непонимающе спросил бах Барсук, обращаясь к Полозу, разве вы не довели дело до конца?

— Император мёртв, и он не мог успеть передать ответственность кому-то ещё, их всех расстреляли…

— Прошу вас бах Полоз, избавьте меня от подробностей, — сморщил нос бах Барсук, потом обвёл взглядом своих соратников:

— Бахи, давайте подумаем, что могло произойти.

Дракон кивнул:

— Цесаревича найти не удалось, но ему ещё нет пятнадцати ему бы не передали. Остальные члены семьи все были в доме по Алапаевском.

— Точно все? — бах Барсук взглянул на Полоза, которому так и доложили, что все, а что кого-то не хватало, так не все бахи умеют считать. В грузовик покидали, отвезли к заброшенным рудникам Ганиной Ямы и там закопали. Всех, кто был в доме.

Зачем старших товарищей волновать, что баха Авдеева и ещё нескольких ребят тоже закопали, страна большая пока разберутся, а то ведь у баха Полоза как, сразу к стенке.

— Я думаю, что кто-то из нас должен туда съездить, — вкрадчиво проговорил бах Барсук. И те, кто его давно знали, поняли, что бах Барсук в страшном гневе. Обычно после такого у Полоза появлялось много работы.

Между тем бах Барсук продолжил:

— И непросто съездить, а разыскать цесаревича Алексея, и, если император всё-таки передал кому-то ответственность, я хочу, чтобы мальчишка был у нас.

И Барсук посмотрел на присутствующих, товарищ эМ, подпольная кличка Кум, скромно отвёл глаза, ну куда ему ехать, у него травма после ссылки.

Товарищ Тэ, прозванный за стремительность Пулей, завтра уезжает с золотом в Кравец за зерном, иначе бахи революционеры останутся голодными, а делу революции голодные бунты не нужны.

Остаётся только Дракон.

— Бах Дракон, я думаю, что ехать нужно вам, — проговорил бах Барсук, радуясь любой возможности убрать слишком умного товарища из столицы.

Дракон не стал спорить, только кивнул, но баху Барсуку показалось что зрачки у него стали вертикальными. Но такого же не бывает? Он же не поэтому Дракон.

бах Дракон (почему Дракон узнаем позже), князь Фёдор Иванович Троекуров

Глава 6.

Стася шла по лесу и ей казалось, что на свете больше никого нет, только она и…комары. Комары были злющие. Но да ладно, им тоже надо питаться. Вспомнив про то, что и ей надо питаться, она достала из мешка яблочко и на ходу начала хрустеть.

Через несколько километров Стася почувствовала, что ноги заплетаются.

— Да, — с расстройством подумала Стася, — хиленькая княжна мне досталась, что же они в императорской семье совсем о «здоровье тела» не думали? И вспомнив худенькие фигурки сестёр и матери, поняла, что нет.

Решила минут пятнадцать передохнуть, и дальше. Из воспоминаний Анастасии выудила, что на автомобиле их везли от Алапаевска около часа. Автомобили здесь не то, что в её прошлом мире, максимум километров пятнадцать в час делают, и Стася рассчитала, что идти ей около трёх часов.

Пока шла решила покопаться в памяти, которая ей досталась от княжны. Это было очень странное чувство, одновременно ощущать, что это твои воспоминания, но ты их как бы смотришь словно в телевизоре, будто книгу читаешь м понимаешь, что вот, это твоё, заново переживая все чувства и эмоции.

Анастасии было восемнадцать и воспоминаний было немного, у девочки оказывается был жених, сговорили их ещё в детстве. Жених был на девять лет старше, из древнего княжеского рода Репниных. Анастасия обращалась к нему исключительно Пётр Григорьевич.

На встречи с невестой Пётр Григорьевич приезжал регулярно раз в месяц. Высокий, с атлетичной фигурой в парадном мундире, с красивой улыбкой, светлыми с золотым оттенком волосами и голубыми глазами, он производил сногсшибательное впечатление, и Анастасия была по-девичьи влюблена.

Встречи проходили под присмотром мамок и фрейлин её величества, но Пётр Григорьевич всегда приезжал с цветами и с небольшими подарками.

Стася оценила жениха довольно скептически. Да, красив, но он взрослый мужчина, а невесте ещё до свадьбы надо было расти. Он что монахом жил? Да не смешите мои «помидоры». Такой красавчик, наверняка где-то в городе на тайной квартире были интимные встречи с необременёнными моралью дамами.

Светиться было нельзя, всё-таки жених императорской дочки, великой княжны.

Последнее письмо, которое Анастасия от него получила, пришло из-под Белояра. Там он находился в составе армейского корпуса генерала князя Шаховского. Императорские войска копили силы, чтобы нанести удар по распоясавшимся бахам.

— А вот интересно, — подумала Стася, — как так получилось, что бахи захватили императора, а войска отошли к Белояру, который не так уже и далеко от Алапаевска. Что-то здесь нечисто.

Но решила потом, когда отыщет брата об этом подумать, потому как ответственность она начала ощущать. Это было словно большой камень, лежащий прямо на сердце, и похоже, что ей не отвертеться от исполнения договора и надо будет менять историю.

— Ох, ты ж, вот это я попала, — подумала Стася, — но это всё же лучше, чем небытие.

К концу третьего часа Стасе казалось, что на каждой ноге у неё висит по большой гирьке. Но уже был виден просвет, лес заканчивался, она прошла и не заблудилась. А ведь даже не задумывалась, просто шла и понимала, что идёт верной дорогой. Магия, не иначе.

Присела на поваленное дерево и решила передохнуть, потому как, если она завалится в город в таком потрёпанном задыхающимся виде, могут возникнуть проблемы.

Алапаевск был довольно большим городом, а это значит, что можно было затеряться. Что и надо было сделать. Неизвестно же, когда будет поезд, может надо будет несколько дней прождать. Война же, расписание нестабильно

Деньги у Стаси были, но мало, в одном из сундучков с одеждой она нашла три серебряных рублика. Может, конечно, надо было пошарить по карманам бахов охранников, но при одной мысли об этом становилось противно. Да и внутренний голос торопил.

Передохнув и подкрепившись, Стася, убрав платиновые волосы под шапку, немного ссутулившись, изображая мужскую походку, пошла в город.

Город начинался с частных домов, создавалось впечатление, что город растёт и «поглощает» расположенные рядом с ним деревеньки. Стася прошла через деревню. Никого на улице уже не было. Время позднее, а деревенские спать рано ложатся. Входа в город как такого не было, просто в какой-то момент Стася обнаружила, что земляная дорога сменилась брусчаткой, а деревенские дома, каменными строениями.

Надо было куда-то спрятаться, потому что, наверняка в городе был комендантский час, и можно было нарваться на патруль, а документов-то у Стаси не было.

В Алапаевске жил некий бах Кузьмичёв, родственник или даже брат детского лакея Леднева и насколько помнила Анастасия, он передавал несчастным пленникам еду, которую потом жрали бахи охранники.

Только вот не хотелось Стасе, чтобы хоть кто-то знал, что она в городе. Из истории своего мира помнила, что в смутное время никому нельзя было верить. И решила попробовать снять комнатушку в доходном доме.

Выбрала не самый дорогой, и не самый зачуханный. Небольшой, в два этажа квадратный дом с вывеской о сдаче комнат находился на границе центра города и начала рабочих районов. Зато близко к вокзалу. Стася торопилась, больше ходить было нельзя, всё меньше и меньше людей становилось на улице, явно приближался комендантский час.

Стася зашла, огляделась, за стойкой сидела полная пожилая женщина, это тоже понравилось Стасе. Почему-то от вида мужчин её воротило. Она втайне надеялась, что это временно.

— Здравствуйте, баха, — произнесла Стася, больше не стараясь казаться мужчиной.

Женщина подозрительно на неё посмотрела.

Ну да, выглядела она для того времени странно, волос под шапкой, сильно натянутой на лоб не видно, куртка мужская, затянута ремнём, широкие штаны. А вы попробуйте по лесу в бальном платье.

Но у Стаси была легенда.

Женщина проговорила:

— Здравствуйте, альта

Стася чуть было не закатила глаза: — у неё что на лбу написано, что она альта, а не баха

А вслух сказала:

Глава 7.

Стася достала ещё один серебряный рубль и так же тихо ответила:

— Документов нет

Серебряный рублик исчез в многочисленных складках платья дородной бахи, после чего она что-то нажала у себя за спиной и в стене образовался проход.

— Идите, альта, и сидите там тихо, я разберусь

Стасе понимала, что вариант не идеальный, но другого не было. Пришлось довериться женщине и Стася пообещала себе, что, если та не обманет, то она её обязательно предупредит о том, что может скоро начать происходить с такими условно зажиточными людьми, как баха Осьмицына и её сын адвокат.

Баха Осьмицына не обманула. Оказалось, что появление патруля, это ежевечерняя процедура, бахи революционеры проверяют все доходные дома на предмет появления новых постояльцев.

Хорошо, что баха не успела записать Стасю в свой талмуд.

Стася спросила:

— А может тогда и не надо меня записывать?

Но баха Осьмицына, поджав губы, сказала:

— А как вы на поезде поедете, да и где-то у вас по любому документы попросят. Вам ал… баха Железнова непременно надо документ выправить

И выразительно посмотрела на куртку Стаси, из внутреннего кармана которой она доставала рублики.

Стася почувствовала опасность, будто бы холодным ветерком обдуло.

— Но у меня остался всего один рубль, — сообщила она, вспомнив, что теперь у неё внешность хрупкой девочки-подростка, и вести себя как взрослая тётка совсем нелогично.

— Ладно, — проговорила баха Осьмицына, — рубля тебе не хватит, пока записывать не стану, но, если тебя задержат, пообещай, что не скажешь, где жила

— Обещаю, — сказала Стася

— Нет, альта, не так, пообещай, как надо, — склонив голову набок в ожидании, сказала баха

— Ещё бы знать как, — подумала Стася, но рука сама, на автомате, повернулась ладонью вверх, и в следующее мгновение на ладони расцвёл белый цветок.

— Обещаю, — повторила Стася и цветок вспыхнул белым огоньком и рассыпался серебряными звёздочками.

А баха Осьмицына странно взглянула на Стасю, но ничего не сказала.

Так Стася стала временной обладательницей небольшой, но чистой комнатки на первом этаже. Баха Осьмицына поселила «незарегистрированную» жиличку в хозяйском крыле. Но Стасю так даже больше устраивало, потому что она сразу проверила пути отхода. И прыгать с первого этажа, было намного удобнее, чем со второго.

Выяснив у бахи в котором часу заканчивается комендантский час, а также все опасные улицы, Стася получив на завтрак тарелку каши, питание входило в набор услуг, пошла на вокзал выяснять как можно добраться до Белозёрска.

В образе мальчишки на неё никто особого внимания не обращал и вскоре ей удалось выяснить, что… никак нельзя добраться до Белозёрска, потому что министерство железных дорог прекратило свою деятельность и все поезда теперь принадлежат народу, но ездят на них исключительно бахи революционеры и только по своим революционным делам, а на проезд нужно особое разрешение, подписанное главой «луча звезды». А если кто-то соберётся выезжать за границу, то подписать разрешение должен кто-то из тригонов, а их всего пятеро и это они составляют «звезду революции».

— Ты, парень, ежели ловкий, то дождися, когда поезд отправится и сзаду так, енто повисни, ну шоб тебя не заметили. И ехай, куды тебе надо. А по-другому никак, — сообщил Стасе дед-калека, собиравший милостыню на вокзале, после того как она поделилась с ним булкой, которую прихватила с собой из дома бахи Осьмицыной.

Теперь надо было ловить поезда.

На следующий день, у того же деда выяснила, что к вечеру ожидается поезд и простоит он здесь ровно сутки.

Стася начала собираться.

Никак не получилось у нейросети изобразить Стасю в образе мальчишки, разгуливающей по городу. Поэтому так

Глава 8.

Бах Дракон покинул Кремль в смешанных чувствах. Каждый раз общаясь с бахом Барсуком у него возникало чувство несоответствия. Как этот невзрачный лысоватый, картавящий человек смог практически поставить на колени такую империю.

И ведь чистокровный бах, ни капли магии, и когда он молчал, то его просто никто не замечал, но стоило ему начать говорить, как все тут же подпадали под его влияние.

Даже он сам не раз ловил себя на мысли, что, слушая речи баха Барсука, он готов взяв в руки оружие и идти зачищать родную землю…Причём именно зачищать, а не защищать. Правда ровно через мгновение дурман слетал, и он сразу начинал задавать себе вопросы, ну, и, конечно же никуда не бежал и уж тем более не зачищал.

Он пришёл в дело революции сам, ещё несколько лет назад, и тогда идеи казались ему справедливыми. Как же так, есть альты и есть бахи, и почему альты имеют магию родов, а бахам она не доступна. Альты должны поделиться с бахами теми благами, которые имеют.

Отец отрёкся от него, брат с ним перестал общаться, и только от сестры иногда приходили весточки. Но то, что когда-то казалось ему романтикой, теперь превратилось в страшную реальность.

Да, им удалось поднять бахов и обеспечить их оружием, но то, что иногда творилось в городах, да и деревнях, было страшно. Многие бахи были выпущены из тюрем, и никто особо не разбирался за что тот или иной бах отбывал наказание. Сидишь в тюрьме, значит тебя император обидел, бери оружие и иди бейся с нами за дело революции.

И вот эти зачастую озверевшие толпы набрасывались на альтов или даже на просто зажиточных горожан, купцов, убивали, грабили и насиловали.

Он вместе с Полозом создал отряды спасения, в которые набирались только проверенные люди, задачей которых было усмирять эту неистовую злобу и бесчинства. Но их иногда не хватало, они не всегда успевали. И он сам один раз попал в дом, где «порезвились» бахи революционеры и оттого, что он там увидел, его, взрослого мужчину, а ему уже было двадцать восемь, долго рвало, и потом ещё несколько недель ему снилась почти разорванная молодая женщина и повешенные дети.

Снилось до тех пор, пока он не нашёл тех, кто это сделал и сам приговорил их и сразу привёл приговор в исполнение. Об этом напечатали в листовке и на какое-то время стало тише, но он не мог уследить за всем.

Он уже говорил баху Барсуку, что они не справляются с ситуацией, а впереди зима, а зимой придёт голод. Но всё, что тот предложил, это собрать золото, награбленное у альтов и закупить побольше продовольствия в Кравеце.

Бах Дракон, когда-то носивший имя князя Фёдора Ивановича Троекурова, писал отцу, чтобы тот увёз семью как можно дальше, потому что больше всего на свете он боялся однажды приехать к их особняку и обнаружить, что там побывали бахи революционеры. А у него там мама и сестра шестнадцати лет. Отец-то с братом в Белояре, в ополчении, которое собрал князь Шаховской.

Вот и с императором так же, убить же должны были только его, убедившись, что он не передал ответственность никому из возможных наследников, но бах Барсук дал указание баху Полозу убить всех.

И бах Барсук, словно чувствуя, что Дракон не принимает многое из того, что происходит, отправил его на поиски цесаревича и возможной наследницы. Потому что рядом с императором оставались только дочери, а больше он никому и не мог передать империю.

И вот сегодня его поезд прибывает в Алапаевск и к вечеру он рассчитывал уже побывать в доме, где провела императорская семья последние дни, а завтра поедет на поиски цесаревича.

Только вот не для того, чтобы отдать мальчишку баху Полозу, а чтобы отвезти его в Белояр или спрятать пока не подрастёт.

Дорогие мои! В ожидании следующей проды, зайдите в ещё одну историю нашего литмоба

Назад в империю

https://litnet.com/shrt/PlMT

Глава 9.

Информация от деда-калеки была верная, на следующий день действительно на вокзал пришёл поезд. Поезд был странный, всего и было в нём, что паровоз и три вагона.

Стася прошлась по вокзалу. Сегодня на вокзале было людно, люди пытались пробиться к начальнику станции, чтобы узнать, могут ли они на этом поезде уехать. Стася тоже остановилась послушать, но всем отвечали, что поезд не пассажирский, поэтому билетов на него нет. Люди начали нервничать, и начальник станции позвал бахов из караула. Те стали проверять документы, выясняя куда это граждане бахи собрались и все ли из них бахи, а то может альты переодетые.

И Стася поспешила уйти со станции и прогуляться по городу. На одной из улиц заметила знакомую фигуру бахи Осьмицыной. Делать всё равно было нечего, и Стася решила за ней проследить. Это оказалось несложно, потому что баха словно корабль шла вперёд никого вокруг не замечая.

Остановилась баха около серого здания с двумя парадными. На одной из них висела вывеска из неровного картона, или доски, на которой, явно от руки, краской, было написано «Луч революции», а на другой парадной, красивая, но не очень чистая вывеска с надписью «АдвокатЪ ОсмицынЪ» Вот прямо с такими буквами «ять» на конце каждого слова.

— Так вот где её сын адвокатствует, — подумала Стася, — прямо рядом с новой властью. Из памяти Анастасии Стася знала, что главные революционные «шишки» называют себя «Звезда революции», а те, кто им подчиняются, носят названия «луч революции», «свет революции» «искра революции», в зависимости от положения в иерархии.

Алапаевск был большой город и, видимо, здесь был целый «луч».

Вскоре из адвокатской конторы вышла девушка и пошла вдоль улицы.

— Ага, — подумала Стася, — вероятно секретарша, которую отправили погулять, пока мама с сыночком будет общаться.

Внутри было такое чувство, что Стасе обязательно надо было узнать о чём. И Стася осторожно прошла в контору, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Внутри помещения стояла большая тумба, а к ней был придвинут стол, за которым, по всей видимости и сидела секретарша.

Стася хотела пройти поближе ко входу в основной кабинет, к которому вёл короткий коридор, но внезапно дверь кабинета распахнулась, и она едва успела спрятаться под стол, за тумбу.

— Ну вот, — неожиданно сварливым голосом произнёс мужчина очень похожий и лицом и фигурой на баху Осьмицыну, ну не в смысле, что у него была большая грудь и бёдра, а в смысле, что он тоже был грузным, — она опять забыла запереть дверь

Заперев дверь, он вернулся по коридору в кабинет. И не стал закрывать дверь кабинета, поэтому Стася отчётливо услышала, как он сказал:

— Теперь мы можем поговорить спокойно, мама, я тебя слушаю

И Стася услышала, как баха Остмицына рассказала сыну про то, что у неё снимает комнату девушка без документов, и у девушки магия одного из княжеских родов. Потому что цветок – это князья.

Баха Осьмицына спать перестала, потому что ей нужен совет. Надо ли сдать девицу новой власти или избавиться, отказав от дома, очень страшно, что её обнаружат и следы приведут к Осьмицыной, а вместе с ней и сыночке достанется.

— Мама, сегодня точно не надо, — ответил ей сын адвокат таким тоном, будто на суде выступал, — сегодня большой начальник из Острограда прибыл, все нервные, даже на чашку кофе никто не зашёл, а вот как уедет, так и сходим.

— А если она раньше уедет? — спросила баха Осьмицына

— Так уедет и хорошо, — ответил ей сын, — как будто и не было. А как её зовут?

— Она представилась другим именем, не своим, — ответила баха

— Умная, — заметил адвокат

— Да, и опасная, я заметила, наган с собой носит, — пожаловалась баха

— Ой, мама, тогда не мешай ей, пусть лучше уезжает, — ответил тоже, видимо, умный Осьмицын, но потом разочаровал Стасю:

— А есть у неё драгоценности или золото?

— Я всю комнату перерыла, но так ничего и не нашла, наверное, с собой носит, — ответила баха Осьмицына

А Стася порадовалась, что сразу припрятала свои капиталы, чтобы и с собой не таскать, и, чтобы любопытная баха не нашла. Вот всё-таки прав был почтальон Печкин, что, «до чего же люди до чужого добра жадные»

Но и правда, пора в дорогу. Если ничего не случится то, поезд завтра поедет в сторону Белозёрска и она поедет на нём.

Баха Осьмицына спешит по улице к сыну в контору

Глава 10.

Стасе повезло, адвокат Осьмицын выпроводил свою бдительно-жадную мамашу раньше, чем вернулась его помощница, и не стал запирать двери. Поэтому Стася, досчитав до десяти и, решив, что этого времени бахе Осьмицыной хватило, чтобы отойти от парадной на безопасное для неё расстояние, спокойно вышла на улицу.

Внутри, конечно, немного потряхивало, но то, что она теперь точно знает, что с ней ничего не случится, по крайней мере до той минуты пока она не сядет на поезд, создавало некое подобие душевного покоя.

Ещё немного, погуляв по городу и, прикупив два пирога с капустой и с крольчатиной, разменяв последний серебряный рублю в большом магазине, где все привыкли к таким деньгам, и никто не удивлялся, Стася направилась к вокзалу, чтобы угостить напоследок дедка-калеку и заодно уточнить про поезд.

Дедок, как и обычно, сидел на своём месте, даже бахи революционеры его не гнали.

Ссутулившись, чтобы больше походить на парня, Стася подошла к дедку и протянула ему пирог.

— Уезжаешь, дочка? — вдруг выдал дед

Стася оглянулась: — Никакая я не дочка, ты что совсем ослеп

— Прости, старика, поблагодарить хотел за доброту твою, —сказал дед и начал жевать пирожок.

— Дед, ты вот лучше посоветуй в какое время мне надо рядом с поездом быть, чтобы не опоздать, — Стася специально постаралась понизить голос

— Говорили, что начальник ихний, который на поезде приехал вроде бы днём должон вернуться, но я так думаю, что раньше. Про то, ребяты стрелочники говорили. А тебе, надо ужо с утра там быть. Схоронишься в яме под путями, там моет не очень чисто, зато не найдёт никто. А как поезд тронется, так и прыгай на заднюю площадку и лезь наверх. На ентих коротких поездах на крыше никто не ездит, авось теб не заметют.

Дед, а как ты догадался, что я не парень, — всё-таки спросила Стася

— Дык руки свои глянь. Разве же у парня могут такие быть? — ответил дед, с удовольствием дожёвывая тёплый пирожок

— Упс, — подумала Стася, глядя на длинные тонкие пальцы и узкую ладонь, — и вправду, надо бы перчаточки прикупить.

Пошла обратно в доходный дом бахи Осьмицыной.

Баха Осьмицына принесла ей ужин, состоявший снова из вкусной каши. Стася даже, грешным делом, подумала, что баха Осьмицына только кашу и умеет готовить. Но каша действительно была вкусная и Стася поблагодарила баху, но та не спипшила уходить. Остановилась и поджав губы, сказала:

— Завтра, баха Железнова, я попрошу вас съехать. Вы должны меня пон6ячть, что документов у вас нет, и я очень рискую

И отчего-то очень удивилась, когда Стася ей ответила, что да, она съедет прямо с утра.

А с утра Стася обнаружила, что её дверь заперта.

Она постучала и крикнула:

— Баха Осьмицына, в чём дело?

Прошло минут двадцать, прежде чем, баха Осьмицына откликнулась.

Оказалось, что баху обуяла жадность и она решила напоследок стрясти с постоялицы ещё что-нибудь

— Пока не отдашь свои драгоценности, не выпущу, — заявила баха

— Да нет у меня ничего, был рубль, так я его разменяла в городе, — чуть не плача проговорила Стася

Но баху Осьмицыну было не пронять:

— Или отдаёшь мне драгоценности или я вызываю патруль

— Вот дура, — подумала Стася, — её же саму тоже заберут и сыночку её вместе с ней, что покрывали беглянку

Придётся прыгать в окно, — решила Стася, — можно, конечно попробовать магией, но не было возможности потренировать, вдруг я весь дом спалю?

Их воспоминаний Анастасии Стася знала, что у неё была огненная стихия и на девушку периодически надевали ограничители, потому что магия пока была не стабильна. Помимо огня ещё был небольшой дар усиления, так Стася могла усилить любого мага или какое-то действие.

Прыгать в окно среди бела дня не хотелось, и она, «поплевав» на ладони приготовилась выломать дверь.

По привычке ещё и разбежалась и, как хлопнула по двери, полагая, что тело само всё сделает, но кроме отбитых ладоней ничего не получилось.

— Не шуми там, — из-за двери раздался строгий голос Осьмицыной, даю тебе два часа на раздумья

— Нет у меня двух часов, у меня поезд уходит, — разозлилась Стася и в этот момент она поняла, что нужно сделать. Это было похоже на удар, когда ты всем телом бьёшь соперника, при этом нанося удар в определённую точку. Так она и сделала и уже через мгновение Стася лежала на двери, под которой слабо постанывала баха Осьмицына.

Стася вскочила, времени оставалось немного, только добежать. Какой-то внутренний голос предупреждал её, что пора-пора. И она, схватив заранее собранный мешок, пошла к выходу.

— Помоги мне, — раздался за спиной слабый голос бахи Осьмицыной

Но Стася даже не обернулась:

— Жадность до добра не доводит, полежит подумает, может поумнеет

Вышла за дверь и побежала.

Когда Стася вбежала на вокзал, то увидела, что от платформы, выпуская клубы чёрно-серого пара отходит вожделенный состав.

— Ну ладно, зато не придётся в грязной яме прятаться, — весело подумала Стася и спрыгнув на пути побежала за поездом.

Оставалось ещё несколько метров, но поезд, зараза, тоже начал ускоряться, заревев раненым зверем, как будто издеваясь, эх, княжна ты нетренированная, — подумала Стася, и из последних сил, сделала рывок и ухватилась за стойку на задней платформе вагона, но сил перебросить тело уже не осталось, и она продолжала бежать за поездом, повиснув на руках и перебирая ногами.

Стася догоняет поезд

(никак не получилось у нейросети сделать напряженное выражение лица)

Глава 11.

Когда уже не оставалось сил и Стасе казалось, что всё, сейчас рука разожмётся, кто-то вдруг схватил её за руку и она, подняв взгляд, «утонула» в синих, словно замёрзший Байкал, глазах.

Она даже сразу не расслышала, что мужчина ей что-то говорит.

—Разожми руки, — вдруг ворвался чуть хрипловатый низкий мужской голос и Стася не без труда отпустила стойки, за которые держалась.

Легко, словно она ничего не весила, мужчина втащил её на платформу. Стася, сама не осознавая, что творит, с облегчением уткнулась головой в его грудь

— Ты чего, малец, — вдруг сказал мужчина и положив руку ей на шапку, потрепал по голове. И замер, когда из-под шапки, рассыпалась копна белокурых платиновых волос.

Стася отпрянула, стараясь снова убрать волосы под шапку, и глядя исподлобья на красавчика.

А то, что мужчина был красив, теперь, когда она не висела из последних сил на поезде, она заметила. Вьющиеся чёрные волосы, высокий лоб, правильные черты лица и горящие каким-то потусторонним синим огнём глаза.

— Маг, — пришло воспоминание, только у сильных магов из альтов могут быть такие яркие проявления магии. И Стася решила рискнуть и заговорить с ним.

— Простите, альт, — потупилась Стася, — спасибо за то, что помогли.

— Бах, — поправил её мужчина.

Стася снова вжалась в поручни, решив, что если он только попытается схватить её, то она спрыгнет. Ничего доберётся как-нибудь по-другому.

Но мужчина не проявлял никакой агрессии, а наоборот, сказал, не пытаясь к ней приблизиться, как будто понимал, что у неё на уме:

— Альта?

Стася замотала головой, отчего плохо убранные волосы, снова вылезли из-под шапки:

— Баха Железнова, — чуть наклонив голову вниз и глядя исподлобья на «баха», сказала Стася

— Бах Дракон, — представился мужчина в ответ и улыбнулся. Отчего сердце Стаси застучало в два раза быстрее.

«Хорош, чертяка, — подумала Стася, у таких как он, наверное, много поклонниц».

— Не бойтесь, «баха» Железнова, — выделив голосом обращение, сказал мужчина, — я вам помогу, вижу, что вы попали в непростую ситуацию. Но почему вы, такая юная и одна?

— Всех моих родных убили, — сказала Стася, снова убрав непослушные локоны под шапку и лихорадочно взвешивая риски, насколько она может довериться этому альту, представившемуся бахом. Скорее всего он и есть тот самый начальник-революционер, о котором говорил бах Осьмицын своей матушке. И приезжал он не просто так, а приезжал он, чтобы проверить «тот самый» дом.

Не узнал ли он её?

Покопавшись в памяти Анастасии, Стася не нашла никого похожего на баха Дракона. Видимо, княжон держали в строгости, и просто так видеться с мужчинами им не дозволялась.

«Но мне это даже на руку, — подумала Стася, — чем меньше людей знали внешность Анастасии, тем легче мне пока будет скрываться».

— У меня сестра, младшая, близко к вашему возрасту, — вдруг «открылся» бах Дракон, — и я не знаю, где они сейчас с матушкой и что с ними.

И каким-то шестым чувством Стася поняла: — не врёт, то, как он сказал «они с матушкой», стало понятно, что это и есть его боль.

Вот так можно заслужить доверие быстро: дай информацию, откройся и доверие появится.

— Я еду в Белозёрск, — сказала Стася, — ищу сестру, — здесь Стася слукавила, потому что доверие доверием, а времена тяжёлые, кто его знает, как оно выйдет

Но мужчина принял ответ.

— Этот поезд идёт и до Белозёрска и дальше, я приглашаю вас внутрь, баха Железнова — проговорил он

И Стася пошла. Внутри вагон был разделён на несколько комнат, три или четыре. Было похоже, что когда-то это был вагон первого класса, это тоже пришло из воспоминаний Анастасии. Она на таком ездила с маменькой и сёстрами на юг империи, к морю. Хотя у них в вагоне была ещё и гостиная.

Бах Дракон выделил Стасе комнату и вдруг заметил, что на руках у неё кровь.

— У вас кровь

Стася и сама только что обратила внимание, что кожа на обеих ладонях лопнула, и ещё немного кровило. Как запускать ускоренную регенерацию Стася пока не знала, в предыдущий раз Анастасия сама запустила процесс в истерзанном теле, чтобы оно дождалось новую душу.

«Бах» Дракон взял её за руки и слегка подул на ладони, воздух был холодный, но саднящая боль отступила и ранки начали на глазах исчезать.

— Спасибо, «бах» Дракон, — тоже выделив обращение сказала Стася и улыбнулась

Бах Дракон смутился, что выглядело странно для такого взрослого и уверенного в себе красавчика, и быстро вышел из комнаты.

Через некоторое время в дверь постучали. Стася открыла дверь, которая была не как привычная дверь в купе, а как настоящая дверь и открывалась внутрь. Замка на ней не было.

Это снова был бах Дракон.

— Я зашёл предупредить вас, не ходить по другим вагонам, там… солдаты, — здесь вы будете в безопасности, я сейчас уйду, но…— и бах снова улыбнулся, — через пару часов приглашаю вас на ужин. Накрою в соседней от вас комнате. Вода и туалетная комната ближе к концу вагона.

Стася кивнула и, дождавшись, когда бах Дракон ушёл, услышала, как за бахом хлопнула дверь между вагонами, вышла из своей комнаты.

Первым делом проверила, что все двери во все комнаты не запирались. Зашла в комнату к баху.

Там было так же, как и в той комнате, где он поселил Стасю. Кровать, стол, небольшой столик, несколько стульев и небольшая кушетка.

Шкаф для вещей. Стася подошла, открыла. Несколько рубашек, простых, но чистых лежали на полке, аккуратно сложенные, рядом лежал свитер. Почему-то Стасе захотелось уткнуться в свитер лицом и понюхать его, но… она сдержала странное желание. Вот тридцать шесть лет прожила и ни разу чужие свитера не нюхала.

— Да ты и по чужим шкафам не лазила, — вдруг в голове возник ехидный внутренний голос, — ага, — сама себе ответила Стася, — не лазила, пока не стала великой княжной.

— Чем только нам королям не приходится заниматься*, — произнесла Стася

(* (прим. автора) здесь Стася перефразирует крылатую фразу из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию» — «Вот вы говорите, царь, царь. А думаете, нам, царям, легко? Ничего подобного! У всех трудящихся два выходных дня, мы, цари, работаем без выходных.»)

Глава 12.

Но было одно «но» она никогда не видела, как выглядят документы, которые выдаёт новая власть и память Анастасии ей в этом никак не могла помочь.

«Бах Дракон сказал пара часов, ну что же, сделаем хотя бы что-то, а там дальше видно будет» — прикинула Стася и, постаравшись вспомнить как проверять предметы на магическую защиту, переключила зрение, расфокусировав его.

Это было очень странно, но никакой магической защиты она так и не обнаружила.

Вправила бумагу в машинку и напечатала. Хорошо ещё, что похожая печатная машинка была у её бабушки и она, тогда ещё маленькая девочка часто играла в «важного человека», печатая всякую белиберду. Но зато, вправлять бумагу в такие устройства она научилась.

«Выдано бахе Стасе Вадимовне Железновой, мещанке, …года рождения…»

Далее Стася посмотрела, что было написано под страшным отчётом. Какой-то «луч революции Алапаевска» и имя бах Грызь. Так она и написала, что удостоверил бах Грызь из «луча революции Алапаевска».

И только Стася успела вытащить бумагу и шмякнуть печатью, как услышала, что хлопнула меж вагонная дверь.

Глаза Стаси заметались, но спрятаться было некуда и она решила, что ничего страшного в том, что она зашла в комнату к баху нет, и уселась на кушетку.

Дверь отворилась и удивлённый бах Дракон застыл на входе.

— Ну наконец-то, а я вас уже заждалась, так кушать хочется, — проговорила Стася, распахнув глаза

Бах Дракон профессионально стрельнул глазами по ключевым местам, и Стася поняла, что не везде добралась, что-то ещё лежало в шкафу, кроме одежды.

— Я же вам сказал, что накрою в соседней комнате, — голос Дракона звучал с прохладцей.

Стася ещё раз убедилась, что просто так люди «большими начальниками» в революциях не становятся.

Даже ей, той, которую называли «бабища» и очень редко возражали, стало не по себе. И, возможно, будь ей действительно восемнадцать, она бы испугалась, но Стася только улыбнулась и ответила:

— Так разве эта не соседняя, бах Дракон, посередине-то не комната, а гостиная. А вы сказали в комнате

Стасе показалось, что Дракон удовлетворился тем, что она сказала, но мужчина всё равно прошёлся по комнате, взглянул поближе на стол, подошёл к шкафу и проверил…оружие. Вот, что было в шкафу.

Стася решила тоже обозначить, что у неё есть оружие, а то мало ли бах Дракон решит обыскать её вещи.

— У меня тоже есть оружие, — проговорила она, отслеживая реакцию мужчины.

Дракон усмехнулся:

— А вы стрелять-то умеете?

— Конечно умею, наставник научил — ответила Стася, — показать?

И даже не соврала, тренер же тоже наставник.

Но Дракон отказался:

— Я верю вам, не стоит сейчас устраивать пальбу в вагоне

Возникла неловкая пауза и Стася, чтобы разбить её спросила:

— Бах Дракон, так мы есть будем? Вы обещали накормить

— Будем, но позже, я же дал вам два часа

— Разве? Я не расслышала, тогда я пойду, ещё успею воспользоваться вашим гостеприимством.

И Стася пошла к выходу из комнаты

— Баха Железнова, — вдруг окликнул её Дракон.

Стася вздрогнула и остановилась

— А как ваше имя? — спросил мужчина

— Стася, — еле сдержавшись, чтобы не выдать облегчение, ответила Стася

— Красивое имя, — сказал бах Дракон, — просто Стася?

— Можно ещё Станислава Вадимовна, если хотите по отчеству, — улыбнулась Стася

И не сдержалась:

— А вас как зовут, бах Дракон? — спросила и сама испугалась, очень уж смахивало на кокетство

Некоторое время мужчина молчал, как будто решая отвечать или нет и Стася уже решила, что не ответит, когда несколько хрипло прозвучало:

— Фёдор, — мужчина улыбнулся и добавил, копируя тон Стаси, — Фёдор Иванович, если хотите по отчеству

— Очень приятно, — на автомате пробормотала Стася, понимая, что вытащила только что из мужчины, то, что он давно никому не говорил. Оно ей надо было?

Ужин бах Дракон накрыл в гостиной и Стася, счастливая оттого, что ей удалось помыться после пробежки за поездом, с удовольствием уселась за стол. Конечно, мыться пришлось холодной водой, но чемпионке не привыкать. То ли ещё будет! От этого «путешествия» Стася не ждала комфорта, выжить бы.

За ужином разговорились. Всё-таки поезд — это такой транспорт, где люди раскрывают душу. Ещё в своём прежнем мире Стася, когда моталась по стране на соревнования, заметила, что, если ехали на поезде, то откровенничать начинали через минуту после начала разговора.

Стася разрешила Дракону называть себя на ты, а он сам попросил называть его Фёдор.

На столе было вино и Стася позволила налить ей половину бокала. Дракон тоже налил себе, но полный бокал, и теперь уже насытившись они сидели разговаривали.

Никто не пытался ничего выяснить, но разговор сам зашёл в тему обсуждения того, что происходит.

Стася сказала, но не просто так, а в форме вопроса:

— Фёдор, а вы не задавались вопросом почему светлые идеи революции о всеобщем равенстве, привели к такому положению, что всё равно одни «ровнее» других. И что будет дальше?

Возможно всё ещё не понимая к чему клонит Стася, Дракон сказал:

— Дальше мы будем строить новое общество

Стася грустно улыбнулась и снова задала вопрос:

— А откуда у бахов появится магия? Родовых камней на каждого человека или даже на каждую семью не хватит. Вы же знаете сколько их?

Фёдор знал. Камней было одиннадцать по числу древних родов и двенадцатый был в императорском роду. Двенадцать камней, двенадцать княжеских родов, из поколения в поколение передавался родовой дар от отцов к детям. И никогда не было такого, чтобы дар передавался баху.

Что-то было в крови князей, отчего держался дар. Были, конечно, случаи, когда дворовые девки рожали от княжеских сынков, но таким детям можно было передать магию, если принять в род, но такой «принятый» маг был гораздо слабее урождённого.

Дракон даже себе боялся признаться, что он давно об этом задумывается. Что либо родовые камни должны быть уничтожены, но тогда падёт защита империи, заходи кто хочет, границы будут открыты, либо появятся новые князья, только уже из бывших бахов.

Глава 13.

Стася решила, что выспится потом, потому что ехать до Белозёрска, и вместе с «бахом» Драконом искать «сестру» она, конечно, не собиралась.

Но измученный организм требовал сна, и тогда Стася применила старый проверенный способ побудки, она налила кружку с водой и прилегла, держа её в руке, расположив руку на обнажённом животе. Одежды у неё было мало и потом бежать в осеннюю ночь в мокрых штанах ей не хотелось.

Но водный будильник не потребовался, Стася проснулась сама, ровно через четыре часа, и обнаружила себя лежащей на спине с крепко зажатой кружкой в руке.

То, что вчера после ужина казалось нормальным, сегодня пугало. Она что и правда назвала Дракона убийцей? Прислушалась к себе, поняла, что не чувствует страха, наоборот ей казалось, что Дракон, Фёдор, как она его называла весь вечер, станет защищать её до последнего. Странная такая уверенность. С чего бы?

Но здесь было много вопросов и пока Дракон находился по другую сторону баррикад, поэтому Стася решила не откладывать побег. Она посчитала, если Дракон сказал, что поезд прибудет к Белозёрску примерно к семи утра, то сейчас пять часов, значит Стасе надо пройти примерно тридцать-сорок километров. К тому времени, может и поезд уже уйдёт, он же торопится в Белореченск. Вот пусть и едет.

Собралась быстро, пожалела, что не нашла в шкафу Дракона оружия. Лишняя пара коробочек с патронами ей бы пригодилась.

Осторожно выглянула в коридор, там было темно и никого не было.

Подумала о том, что хорошо, что они едут в последнем вагоне и бах Дракон настолько самоуверен, что не ставит охрану на места входа.

Прошла к двери перед выходом на площадку, куда совсем недавно Дракон втащил её, задыхающуюся и почти обессиленную.

«Спасибо тебе, Фёдор, — произнесла про себя, — очень надеюсь, что ты сделаешь верные выводы»

И с этой мыслью спустила ноги на полотно дороги, зацепившись руками за поручни и пытаясь сконцентрироваться на скорости поезда.

Как только ей удалось синхронизировать скорость перестановки ног, Стася заставила себя отцепиться.

Конечно, совсем избежать падения не удалось, Стася по инерции пробежала несколько метров, но зацепилась ногой за лежащий на рельсах камень и полетела на землю. Ударилась, но не сильно, во-первых, бежала не так быстро, а во-вторых, Стася знала, как падать и несмотря на то, что тельце ей досталось нетренированное, мастерство осталось с ней.

Рассвет ещё не начался, но небо уже подсветилось встающим солнцем, поэтому было темно, но не черным-черно, а как-то серо.

«Так, надо убираться с открытого пространства», — решила Стася и перепрыгивая через пути побежала к лесу, который чёрной стеной возвышался недалеко от дороги.

Стася решила идти вдоль леса, но в какой-то момент поняла, что её тянет войти в лес и немного отклониться от прямого маршрута, который она себе наметила. Решила довериться чувству и интуиции и свернула прямо в лес.

Что удивительно, свернув, Стася сразу попала на просеку, которая скатертью расстилалась перед ней, уводя девушку в лес ещё глубже. Стася снова прислушалась к своим ощущениям, чувство опасности молчало, но желание идти в лес только усилилось.

В лесу пахло осенью. Стася чётко это ощутила, раньше она как-то не задумывалась, а сейчас, аромат умирающей листвы, влажная земля, грибы, всё смешалось, образуя уникальный и прекрасный в своей неповторимости запах осени. Потому что следующая осень будет пахнуть по-другому, а если Стася не справится, то основным запахом станет запах крови и сладковатый запах разлагающихся в земле тел.

Стася мотнула головой, отгоняя упаднические мысли: «Она со всем справится, она же Железнова, она стала чемпионкой России в юниорке, уложив на лопатки саму Диляру Багирову из Уфы, Диляра весила на десять килограмм больше и руки у неё были не по-женски длинными, а ноги короткими, но Стася справилась и не потому что сильнее, а потому что умнее, она выиграла тот бой стратегически и сейчас сделает так же».

Вскоре Стася вышла к небольшой деревеньке. В деревне было непривычно тихо, создавалось впечатление, что люди отсюда ушли, уже было около пяти утра, по Стасиным расчётам, а в деревнях вставали рано, значит уже должны быть слышны какие-то звуки, петухи, коровы, ну и собаки

Но деревня словно вымерла. Стася не стала рисковать, обошла деревню стороной. Просека стала шире, превратившись в полноценную грунтовую дорогу, в конце которой высился довольно большой, добротный деревянный дом из толстых круглых брёвен, за большими воротами. Но ворота были распахнуты, это и смутило Стасю.

Не то нынче время, чтобы на ночь ворота распахивать.

Когда до дома оставалось меньше сотни метров, Стася услышала стон. Прислушалась, стон повторился. Было уже не так темно, и в траве она увидела, будто кто-то лежит. Подобралась поближе. В траве, уткнувшись лицом в землю лежала старушка. Создавалось впечатление, что она бежала, а потом как бежала, так и упала, а сил, чтобы перевернуться не осталось.

Стася осторожно попыталась перевернуть старушку, та снова застонала, приоткрыла мутные глаза, которые уже видели что-то недоступное живущим, и прохрипела:

— Спаси, спаси внуков

Закрыла глаза и Стася уже подумала, что она отошла, но неожиданно старуха схватила Стасю за руку, сильно сжала, и ещё раз прохрипела:

— Пообещай

Просьба умирающего во всех мирах священна и Стася пообещала, но оставила себе лазейку, добавила в обещание: «… если будет в моих силах».

Сразу после того, как Стася произнесла «обещаю», старушка умерла, как будто бы только и ждала кого-то. А может так оно и было. Может старуха «позвала и ей ответили».

Уже, представляя себе с чем придётся столкнуться, Стася шла осторожно, стараясь лишний раз не выходить на открытое пространство и пробираясь к забору.

Прошла вдоль забора, остановилась возле распахнутых ворот. Как она и думала, внутри стояла телега, а рядом с телегой стоял с ружьём за плечом бах революционер.

Глава 14.

Бах Дракон проснулся с ощущением потери. В окно поезда пробивался серый свет осеннего утра.

«Гостья, наверное ещё спит», — подумал мужчина и решил пока не будить её, до Белозёрска по его прикидкам оставалось около двух часов, пусть ещё час поспит. Сам он решил сходить проверить бахов революционеров. Вчера бахи пытались нажраться. А бахи они такие, как самогона напьются их сразу на подвиги тянет. Поэтому отобрал у них две больших бутыли. И откуда только взяли. Наверняка бах Грызь, глава Алапаевского луча постарался помочь столичным товарищам.

Пока умывался, всё возвращался к вчерашнему разговору с девчонкой. «Вот не видел бы собственными глазами, что ей от силы восемнадцать, принял бы за ровесницу, а то может и постарше, — подумал Дракон и снова поёжился от какого-то странного ощущения потери.

«Чтобы это могло быть? — недоумевал молодой человек, — вдруг с родными что-то случилось?

Но, если бы он в этот момент мог увидеть дракона на своей спине, то удивился бы тому, что морда дракона сместилась с правой лопатки, где она располагалась последние два года, когда дракон разросся на всю спину, к пояснице, словно бы высматривая кого-то?

Но в поезде не было ростового зеркала, а в тот маленький квадратик, который был, и куска спины нельзя было разглядеть.

Дракон прошёлся по составу, бахи точно пили ночью, но немного, значит ему удалось найти практически весь запас. Проинструктировал, что в Белозёрске он может задержаться, кого увидит пьяным, расстрел на месте и сверкнул глазами.

У бахов и так в крови, доставшееся от предков подчинение альтам. И хотя после революционного переворота, когда бах Барсук заставил всех поверить, что альты также смертны как и бахи и тоже умирают, если в них выстрелить или ударить ножом, эта потребность в подчинении ослабла, но когда урождённый альт смотрит горящими глазами , то ты понимаешь, что он не врёт. Сказал расстреляет, значит расстреляет.

Поэтому бахи вдохнули и нестройно ответили, что команду поняли.

Дракон с облегчение вернулся в свой вагон. В комнате открыл окно и вдохнул немного стылый, уже по-осеннему прохладный воздух. Хотелось прочистить лёгкие, всё-таки в вагонах у бахов сильно воняло.

И решил пойти разбудить девчонку, что-то она разоспалась, а минут через сорок уже будет Белозёрск

Но девчонки в комнате не оказалось. Кровать была аккуратно заправлена, вещей не было. Бах выскочил из купе, не заметив, что на небольшом столике лежит лист бумаги и на нём что-то написано.

Подбежал к задней двери вагона. Так и есть дверь была прикрыта и закреплена тряпицей, чтобы не хлопнула.

«Вот же хитрюга», — с восхищением, подумал мужчина, —значит всё-таки не поверила до конца.

Внутренний голос произнёс: «А ты бы сам поверил, после того как увидел отчёт?»

И Дракон был вынужден признать, что сам бы он на месте убил бы такого знакомца.

Вернулся в комнату, ещё раз осмотрелся и заметил лист бумаги, лежащий на столе

Это была записка. Внутри появилась какая-то радостная злость. Злость на девчонку, что не доверилась и не приняла помощь. А радостная что всё-таки написала

«Фёдор, вынуждена вас покинуть, но если вы пойдете правильной дрогой, то мы обязательно встретимся и, надеюсь, что мне не придётся смотреть на вас через прицел винтовки.

Стася.»

«Вот и письмо, —пришла мысль, — разве юная девочка может такое написать?»

И вдруг его словно молния ударила! Синие глаза, белые платиновые волосы и неземная хрупкость фигуры.

Как он не заметил этого раньше?

***

Фрулессия. Королевский дворец

Король Фрулессии, Август Восьмой подносил кружевной платок, но только почему-то не к глазам, а прикрывая рот, словно боялся, что какие-то слова вылетят, а он их потом не поймает.

— Ах какой кошмар, бедный мой брат, Николя, как же так, — причитал король, каждый раз отводя платок ото рта, когда произносил очередную фразу.

Король выжидательно смотрел на премьер-министра, но тот молчал. Тогда король не выдержал и спросил:

— И что? Он успел назначить наследника?

Премьер-министр вздохнул и вместно прямого ответа сказал:

— Господа революционеры не смогли проникнуть к родовому камню

В голосе короля пропала скорбь, зато появились визгливые нотки:

— То есть как это не смогли проникнуть к родовому камню? Значит есть наследник?

Премьер-министр кивнул

— Но кто он? Или она? Вы же сказали, что всех убили, кроме цесаревича, — король гневался

— Так и есть, — ответил премьер-министр, — по донесениям из Россимы вся императорская семья была расстреляна…даже собаки

Король снова приложил платок ко рту: — Какой ужас

Премьер-министр понял, что сейчас король был честен. Революция — это кошмар для любого короля и для Августа тоже, ведь это его прадеда когда-то отправили на гильотину, а его деда и отца спасла и приютила россимская императрица и она же отвоевала у месьё Марата Фрулессию и просто так вручила её деду Августа, назвав того братом.

А сейчас правнук императрицы Анны был расстрелян и Август ничего не сделал для того, чтобы ему помочь. Более того, по его молчаливому согласию выделялись деньги на то, чтобы поддержать бахов революционеров. С одним условием, что маленький цесаревич должен был быть передан Фрулессии живым и невредимым. Очень уж хотелось Фрулессии играть в истории такую же роль, как и Россима. Быть главной державой, везде устанавливать свои порядки, и чтобы россимский император радовался, когда фрулесский король назовёт его братом.

—Что по поводу золота? — уже совсем другим тоном поинтересовался король

— Бах Барсук утверждает, что почтовый вагон будет отправлен на днях, — ответил премьер-министр, а король поморщился:

— Имя то какое странное у этого баха

— У бахов революционеров не имена, Ваше Величество, — улыбнулся премьер-министр Фрулессии, а подпольные клички, а иногда они даже использовали только первую букву имени, чтобы представляться.

Глава 15.

Печа. В пятидесяти километрах от Белозёрска

Печа — это маленький город между Белозёрском и Алапаевском, таких много по Россиме. По сути, это выросшие деревни, где вдруг по каким-то причинам начинало развиваться какое-то производство. И тогда туда проводилась ветка железной дороги и деревня становилась городком. Или просто повезло, что железная дорога прошла через деревню, тогда она тоже вскорости вырастала ло города.

Вот в этот маленьких город и забросил портал юного цесаревича. У матери была лишь минута на всё. После того как бахи революционеры ворвались в императорский вагон, Мария Алексеевна чуть не взвыла, когда ясно сознала, что уехать из империи, поражённой вирусом революции им не дадут, и пришло осознание, что и живые они никому не нужны. Ах как жаль, что Коленька не понял этого раньше. У неё был только один шанс выбрать кого-то из детей, потому что по весу подходили трое, но она сразу понла, что будет спасать младшего сына, долгожданного наследника. Родила его, когда уже отчаялась, и сил рожать больше не было.

Перекрестила, поцеловала в лобик, надела ему на шею семейный медальон, чтобы знал, кто жив из семьи, а кто нет, прошептала, что в курточке зашиты монетки и немного драгоценностей и постаралась отправить как можно дальше, хотела поближе к Белояру, там была армия, там сестра, но в момент отправки ворвался в небольшое купе вагона страшный бах и толкнул её, обозвав грубо. Но портал уже уносил цесаревича. Только вот куда?

Оказалось, что в Печу.

И сначала маленькому Алёше повезло. Он почти сразу же познакомился с приятной старушкой, которой тоже приглянулся чистенький воспитанный мальчик, который спросил её, что это за город и как далеко он от Белояра.

До Белояра было далеко. А мальчик явно был альт, поэтому старушка, испугавшись, что новая власть может причинить такому хорошему мальчику вред, пригласила его к себе.

— Пойдём, Алёша, — старушка переиначила гордое имя Алексей, которым представился цесаревич, на свой лад, — до Белояра далеко, пойдём ко мне, и там уже подумаем, как тебя отправить в Белояр. А то бахи революционеры не любят, когда детки одни на улице.

Упоминание бахов революционеров сыграло ключевую роль для принятия решения. Алёша ещё помнил страшное лицо баха, кричавшего на мать, когда она отправляла его порталом.

Старушку звали Домна Михайловна и была Домна Михайловна вдова, жила одна в маленьком домике. Был у Домны Михайловны сын, жил отдельно к матери приходил редко. Служил на железнодорожной станции.

Старушка пообещала Алёше поговорить с сыном, может получится отправить мальчика поближе к Белояру. Но Домна Михайловна недоговаривала, потому что знала, что бахи революционеры перекрыли все пути в сторону Белояра и не пускали поезда ни туда, ни оттуда.

Но мальчик и сам пока не спешил. У старушки ему было спокойно. Каждый вечер перед сном он смотрел на семейный медальон, где звёздочками светились все его сестрёнки и мама с папой.

«Пока светятся камушки, — сказала мама, — значит мы живы, как погаснут, значит не удалось нам спастись, Алеша, но ты не должен погибнуть, тебе надо будет попасть в Белояр, там тётка твоя Виктория Алексеевна Огульчина, там князья, они помогут»

Алёше было девять лет, и он уже понимал, что одному добраться из Печи до Белояра практически невозможно. Его поймают, и хорошо, если не узнают, тогда просто отправят в приют, а если узнают. И вспоминал страшные страхом за всех глаза матери: «будь умным, Алёшенька».

И так продолжалось примерно три недели, а потом в гости к Домне Михайловне приехал её сын.

И в отличие от старушки он сразу понял, кто у мамы в гостях. Но ничего не сказал, погостил, поел матушкиных пирогов, и поехал домой, думать.

Порфирий Климентьевич не был плохим человеком, и при императорской власти он даже жил лучше, чем после революции. Он хоть и был заместителем начальника станции, но тот уже был пожилым, и ему оставалось всего пару лет, а может и того меньше, подождать, и он бы занял эту должность, став уважаемым человеком в городе. Мэр бы приглашал его на ужины и женился бы он на зажиточной горожанке. А с приходом бахов революционеров, ситуация изменилась, он так и остался заместителем начальника станции, которым стал самый занюханный человечишка в городе, дурак и пьяница Петька Восыкин и он, вынужден ему подчиняться.

Петька Восыкин ни черта не понимал в железных дорогах, всё его руководство заключалось в том, что он приходил, если был трезвый, на станцию и, засунув руки в карманы, выдыхая пары перегара, спрашивал с умным видом:

— И что у нас сегодня?

Создавалось впечатление, что его кто-то научил так делать. «Мол спрашивай, и за умного сойдёшь»

Хуже горькой редьки надоел Порфирию Климентьевичу Петька. И ведь не уйдёшь? Кто будет дело-то делать? Эти голозадые бахи революционеры и не умеют ничего. Порушат всё. Или пустят в расход, как его прежнего начальника.

А что теперь делать? Матушка словно по грибы сходила, нашла на улице цесаревича, а бахи в своих газетах пишут, что всю царскую семью задержали и отправили в Алапаевск, подальше, значит от Белояра.

А мальчонке, значит, удалось убежать.

Сдашь мальчонку, и как дальше жить? Не сдашь, найдут и к стенке

В том что найдут, Порфирий Климентьевич не сомневался, Печа городок маленький, все друг друга знают. Не будет же парнишка безвылазно в доме сидеть.

Сомнения «грызли» Порфирия Климентьевича да так, что он ночь не спал. А на утро поехал к матери, чтобы мальчишку забрать да сдать куда надо, да только дом был закрыт, и ни матери, ни мальчика в доме не оказалось.

Цесаревич Алексей

Глава 16.

Стася

Помогло Стасе то, что. оставленный сторожить подходы к дому бах революционер очень хотел узнать, а что же там в доме происходит, и поэтому больше смотрел в окна, чем по сторонам. Да и вообще стоял спиной к распахнутым воротам.

За что и поплатился, получив наганом по голове. Упал без звука. Стас связала любопытного баха, его же верёвкой, висевшей у него на поясе. Из пистолета застрелить было шумно, а убить вот такого вот обездвиженного не смогла, хотя понимала, что он бы её не пожалел.

Стася порадовалась, что её навыки действуют даже в теле субтильной княжны. Правильно тренер говорил: «Ваша преимущество не в мускулах, а в голове. Не будешь думать, проиграешь»

Теперь Стася точно поняла, что это значило. Мозг даёт команду мышцам, именно поэтому всё получилось. Ну а то, что удаётся ещё и магией подтолкнуть было для Стаси дополнительным бонусом.

«Эх,бабка, — подумала Стася, — что же ты ещё немного не пожила, мне бы точно знать, где там твои внуки и сколько их»

Но, к сожалению, бабка не пожила. И Стася пошла смотреть и выяснять.

Ей повезло. В первом же окне она увидела гуляющих бахов революционеров.

На большом столе, было навалено разной еды, и стояла огромная бутыль с чем-то мутным.

Бахи уже были «хорошие». Что-то обсуждали, но через окно Стася не могла уловить что. Стася пересчитала бахов, их было восемь человек.

«Где же могут быть внуки, — размышляла Стася, одновременно обходя дом» И как только она задумалась об этом, словно ниточка под сердцем, её сразу в нужную сторону и дёрнуло.

В углу дома, куда Стасю привела невидимая интуиция, она обнаружила небольшое окошко, видимо, какая-то кладовка. Заглянув в это оконце, Стася увидела, что внутри сидят двое вполне себе взрослых парней. Если бы они не были связаны, то Стася бы сразу не поняла, что вот это и были «внуки». А она-то уже себе напридумывала, что это малыши. Хотя, бабке было лет восемьдесят, конечно, её внуки определённо не могут быть малышами.

«Ну что же, — подумала Стася, — так даже легче, но надо ускоряться, — это становится опасным, сейчас бахи революционеры напьются и им что захочется? Правильно! Развлечься и придут они парнишек расстреливать, за то, что маги, за то, что альты, и тогда придётся что-то предпринимать, причём срочно»

Стася пошла к телеге, поискать, может быть там есть что-то «дальнего принципа действия». Она сама тренировала девчонок разработав свою систему самообороны. И в день, когда с ней произошла трагическая случайность, Стася как раз возвращалась с такой тренировки. Проводила она эти тренировки совершенно бесплатно, поэтому и время было такое позднее. Её друг, которому принадлежала качалка, давал зал в пользование, но только в девять вечера. Так вот, Стася, обучала девчонок как себя защитить в случае столкновения с подонками, но первый совет был, если можешь убегай, не допускай, чтобы к тебе приблизились.

Вот и сейчас Стасе надо было сделать таким образом, чтобы не столкнуться ни с одним из бахов.

Постовой так и лежал пока в отключке. Стася наклонилось над телегой. Там было два ящика, в одном было несколько ружей, а в другом, патроны и несколько гранат. Принцип запуска был примерно такой же, с каким Стася была знакома. Видимо для оружия не нужна была магия, и бахи пользовались простым и эффективным способом «борьбы за свободу».

Прихватив связку гранат, и насыпав в карманы патроны для пистолета, Стася пошла в дом.

На входе никого не было, бахи революционеры всё ещё продолжали праздновать «победу». Стася приготовила гранату и вошла в длинный коридор, в конце которого и находилась комната, где сидели бахи.

Задача была незаметно подобраться чуть ближе и кинуть гранату, а вслед за ней вторую, вдруг первая не взорвётся?

И Стася почти дошла, как вдруг из залы прямо на неё вышел один из бахов, на ходу расстёгивая штаны и пристраиваясь облегчиться прямо в коридоре. Видимо, было невмоготу, потому что даже по сторонам не смотрел, за что и поплатился.

Стася, больше не раздумывая выдернула чеку и бросила гранату в проход, одновременно закрывая руками уши и падая вниз. Как только громыхнула заставила себя открыть глаза и увидела обалдевшего революционера, который не знал за штаны хвататься или за револьвер. И Стася выстрелила первой. Теперь надо было успеть освободить бабкиных внуков, пока бахи революционеры в отключке.

Помня, что комната, в которую заперли парней, находится на другом конце коридора, Стася быстро побежала туда.

На дверях висел простой замок, который Стася сшибла ещё одним выстрелом. Дверь распахнулась. На неё смотрели четыре чернющих глаза. По лицам парней сразу можно было догадаться, что они братья. Обоих отличали пронзительные чёрные глаза и орлиный профиль.

Стася вбежала в комнату, достала кинжал из-за пояса. И начала резать верёвки младшему, который поражённо глядя на Стасю, произнёс:

Ты… вы кто?

Стася ответила, пока, не вдаваясь в подробности:

— Меня бабушка ваша прислала, надо выбираться отсюда пока бахи революционеры не очухались. Я не проверяла сколько их осталось.

Парень кивнул и начал развязывать брата. Старший был избит. Причём серьезно. Пока он пытался встать, Стася поняла, что у парня сломаны рёбра и здорово отбиты почки.

— Идти сможешь? —спросила парня, который, когда встал оказался почти на голову выше неё, с широченными плечами, но на вид ему было не больше двадцати. Парень странно взглянул на неё, но ничего не сказал, только молча кивнул.

И, не теряя времени на знакомство они начали выбираться из пахнущего гарью дома.

— Ну хотя бы отсутствует запах мочи, — с брезгливостью вспоминая «писуна», подумала Стася.

Вышли они из дома через главный вход, Стася на всякий случай кинула в проход ведущий к кухне ещё одну гранату.

В ушах звенело, но добавилось уверенности, что удастся уйти, не пересекаясь с бахами.

Глава 17.

Печа. За две недели до расстрела царской семьи

Домна Михайловна, хоть и была уже в преклонных годах, а соображала хорошо. Она сразу заметила взгляд сына на мальчишку и очень ей этот взгляд не понравился. Поэтому, дождавшись пока сын откланяется, решила поговорить с Алёшенькой.

Зашла к нему в комнатку:

— Уехать нам с тобой надо, Алёша, — сказала Домна Михайловна. У меня подруга в Белозёрске живёт, к ней доедем, а там решим, как до Белояра тебе добраться. Иди сейчас поспи, разбужу тебя рано и поедем.

Отправила мальчишку спать, а сама залезла в комод, достала завернутую в тряпицу вещь, развернула, это было красивое зеркало, маленькое, круглое, только нос в нём и было видно, но рама была их серебра с золотом, украшенная аметистами. Подарок тот был на свадьбу. Хотела сыну оставить, да видно для другого берегла. Деньги-то, особенно бумажные, сейчас никому не нужны, а такое зеркальце всегда в цене будет. И пошла к соседу, просить его отвезти их до Белозёрска. У соседа была телега, да две лошади, может, бог даст и доедут.

Рано утром, ещё темно было, разбудила Домна Михайловна Алёшу, быстро почаёвничали, еду с собой положила, да и поехали они.

К тому моменту, когда Порфирий Климентьевич подъехал к дому матери, они уже были далеко от Печи, и близко к Белозёрску. Мальчик спал, привалившись к боку Домны Михайловны.

В Белозёрск он въехали ближе к вечеру и надо же так случиться, что не успели до комендантского часа добраться до подруги Домны Михайловны и остановил их патруль.

— Гражданка, — вдруг раздалось посреди опустевшей улицы, и Домна Михайловна, которая, взяв Алёшу за руку шла по улице, оставив телегу с соседом у въезда в город, чтобы он не смог рассказать куда точно она направилась, вздрогнула и остановилась.

— Вы мне, — проговорила она, поворачиваясь к четырём бахам, подошедшим к «нарушителям»

— Да, к вам, — неожиданно проявил уважение к старости один из них пожилой, — в неположенное время гуляете, предъявите ваши документы

Документы у Домны Михайловны были, но только на себя, на Алёшу документов не было.

— Сынок, мы подзадержались в дороге, вот и бежим домой, осталось нам два квартала, — запричитала Домна Михайловна, не понимая, чего ожидать от бахов

Но протянула документ, выданный новой властью. Спасибо сыну справил матери.

— Спасибо, всё в порядке, мать, — сказал пожилой солдат и отдал бумагу Домне Михайловне.

И она уже с облегчением повернулась, чтобы пойти, как вдруг молодой произнёс:

— А на мальца? На мальца-то, где бумажка?

— Да бог с тобой, милый человек, какая на него бумажка, он же малой совсем, — снова запричитала Домна Михайловна, поворачиваясь обратно к патрулю

— А раз нет документов, то обязаны мы вас задержать, — самодовольно заявил молодой бах

— Да что же это такое, да за что же это? — Домна Михайловна почувствовала как сердце её вдруг стало биться с перебоями, а воздуха стало не хватать и заваливаясь на мостовую, покрытую грязновато-серой брусчаткой, она уже не увидела, как дёрнулся Алёша, пытаясь удержать Домну Михайловну, как упал рядом с ней, лежащей на земле на колени, как начали душить его рыдания. Пожилой бах поднял его, приговаривая:

— Да ты не бойся малец, мы не бросим, если кроме бабки никого у тебя не осталось, определим в специальный приют, будешь накормлен и вырастешь настоящим человеком.

Так, цесаревич Россимской империи попал в приют для беспризорных детей города Белозёрская. И произошло это за две недели до трагических событий в «том доме» под Алапаевском.

Огоньки на родовом медальоне ещё светились, но Алёша скрыл его, опасаясь, что отберут и не смотрел, хотя ему очень хотелось.

***

Стася видела, что старший из бабкиных внуков вряд ли сможет самостоятельно пройти пару десятков километров. Он, конечно, пытался стоять ровно и когда они с проверяли, что стало с бахами в доме, и когда тащили бабку, оставив Стасю возле телеги с оружием, то было заметно, что любое действие даётся ему с трудом. Стася видела, что на высоком лбу парня испарина, дыхание было тяжёлым, прерывистым, хотя для такого крупного атлетически сложённого мужчины, действия в общем -то не были трудными.

— Надо бы и деда из дома вытащить и похоронить здесь обоих, — сказал старший

Стася нервно спросила, понимая, что надо идти в дом, а ей очень этого не хотелось:

— А где дед?

Младший вдруг стал угрюмым:

— Нет больше деда, застрелили его бахи. Мы же отстреливались, а они числом навалились. Вон Кирю как избили, если бы ты не пришла, наверное, и нас бы в расход пустили. Злости в них много.

Вдруг зашевелился связанный постовой. Младший из братьев, в руках которого был пистолет не раздумывая выстрелил тому в голову.

— Ты что? В лежачего? — удивилась Стася такой жестокости

— Это он деда убил, — мрачно сказал он

Стася предпочла бы сжечь весь этот дом. Но не стала ничего говорить. Видела, что парням надо отдать последний долг деду, вставшему между ними и озверевшими бахами и бабке, которая из последних сил, раненая призвала на помощь Стасю.

— Время есть, — сказала Стася, прислушавшись к внутренним ощущениям, было спокойно, только в самом уголке свербело, словно пчела, угодившая в ловушку, но это были мысли о брате. Чувствовала Стася, жив, но непросто ему.

Когда вытащили деда, старший из братьев буквально упал. Дед оказался крупным, просто огромным мужчиной, этакий богатырь, и Стася легко представила как он встал с ружьём, защищая свой дом.

Могилу копали все втроём, сначала молча, но потом младший не выдержал, спросил:

— А как тебя зовут и чего это ты одна по стране шастаешь?

Стася пока не поняла можно ли им доверять и отшутилась:

— Меня не зовут, я сама прихожу, а шастать я не шастаю, дело у меня в Белозёрске.

Этот «ответ-не ответ» на какое-то время заставил замолчать, но после того, как похоронили деда и бабку, вместо гроба завернув их в большой ковёр, который братья вытащили из дома и повалились устало на землю, установилось тяжёлое молчание, и Стася сама спросила:

Глава 18.

Белозёрск за две недели дней до расстрела царской семьи

— Не похож он на беспризорного, чистенький, — говорила толстая женщина, к которой привели Алёшу, после того как выяснилось, что Домна Михайлова отошла.

Женщина была дородная, с круглым лицом, с красными щеками, прозрачные, словно у рыбы глаза были немного на выкате, и руководила она приютом, куда привёл Алешу пожилой бах солдат

— Бабка с ним была, вот документы, — говорил пожилой бах в старой шинели и с ружьём за плечом

Женщина взяла документ, посмотрела, затем спросила, обратившись к Алёше:

—Это была твоя бабушка?

Алёша, не зная, что отвечать, просто кивнул.

— А кто-то ещё у тебя остался? — задала ещё один вопрос женщина

Алёша снова не знал, что ответить и просто пожал плечами.

Женщина тяжело вздохнула и обратилась к солдату:

— Вы же будете вызывать родственников, — она снова заглянула бумагу, — Домны Михайловны, вот и приведите их сюда, пусть на мальчишку посмотрят

Пожилой бах-солдат ушёл, оставив Алёшу в приюте. Женщина встала из-за стола и пошла к двери, позвав Алёшу с собой, но, прежде чем открыть дверь и выйти наклонилась к нему пониже и почти шёпотом спросила:

— Есть что-то ценное? Может украшения или деньги?

Алёша замотал головой

Но женщина продолжила:

— Если есть лучше оставь мне, а то у нас дети в основном уличные, отнимут, а у меня сохранней будет

Но Алёша не поверил фальшивой доброжелательности, прозвучавшей в голосе толстухи. Знал, что, пока в сознании будет никто не увидит медальон, который мама дала, а больше у него ничего и не было.

Но начальница приюта думала иначе. Потрогала курточку, посмотрела на ботиночки, хмыкнула, но больше ничего не сказала. Вышла за дверь, взяв Алёшу за плечо.

По коридору, смотревшемуся разорённым из-за того, что ещё недавно стены были обиты зелёной бархатной тканью, от которой теперь остались одни ошмётки, да ещё крюки, вбитые в стены, видимо, для картин или светильников.

Вскоре начальница остановилась перед высокой красивой дверью, на которой вместо ручки, была вбита деревянная палка, она распахнула дверь, и Алёша увидел большую светлую комнату, на полу лежали матрасы, судя по виду самодельные, а в середине комнаты сидели мальчики разного возраста, одетые в одинаковые серые рубахи и чёрные штаны. В основном все были босиком, кто-то сидел на корточках, кто-то на полу. Что они делали было непонятно, но при виде начальницы все встали и нестройно поздоровались. Так Алёша узнал, что толстуху звали баха Сиволапова.

Между тем баха Сиволапова завела Алёшу в комнату, всё так же прихватив его за плечо:

— Знакомьтесь, ваш новый товарищ, Алексей

Потом баха Сиволапова кивнула и из толпы ребятишек вышел самый старший. Начальница как-то странно прищурилась и сказала:

— Помоги освоиться новенькому, Андрюша

После чего ушла, плотно закрыв за собою дверь. Алёша, оглянувшийся на закрывшуюся дверь, увидел, что с внутренней стороны ручки не было.

Когда в коридоре за дверью стихли тяжёлые шаги бахи Сиволаповой, старший мальчик, которого начальница назвала Андрюшей, подошёл к Алёше, посмотрел на него сверху вниз и сказал:

— Снимай куртку и ботинки

Алёша не знал, как надо вести себя в в таких коллективах, но он был наследник империи и его учили защищаться, и его наставник, барон Свиягин, прошедший не одну войну и потерявший руку, но не потерявший мастерство и желание жить, говорил:

— Если когда-нибудь тебя окружит толпа и их будет много и некуда бежать и силы не равны, умри, но не сгибайся.

И Алёша, набычившись и глядя исподлобья на парня, который возвышался над ним почти на голову, ответил:

— Спасибо, мне и так хорошо

Парень даже опешил, а потом попытался схватить Алёшу за шиворот, но Алёше удалось уклониться. Разозлённый парень неожиданно нанёс резкий удар ногой в живот, но Алёша будто бы знал, что он так сделает и отпрыгнул к двери, защищая спину.

Из кучи, сидевшей в комнате, вскочили ещё трое мальчишек и стали подходить к прижавшемуся к двери Алёше. Какое-то время мальчику удавалось отбивать удары, но это были не просто мальчишки, это были уличные мальчишки и для них не существовало правил. Им было всё равно один на один или семеро на одного и в конце концов они, навалившись число повалили Алёшу на пол и он сжался в комок, защищая живот и лицо.

В голове билась мысль: — Помогите.

Просто мысль, отправленная в пространство.

Внезапно дверь отворилась, мальчишки сразу отпрыгнули от Алёши, и мальчик услышал, как в комнату заходит кто-то явно хромой на одну ногу. Приоткрыв опухшие глаза, Алёша увидел, что к нему приближаются ноги, но одна нога заканчивалась вычищенным чёрным сапогом, а втора отполированной и выточенной, в форме перевёрнутой бутыли, деревяшкой.

— Кто затеял драку? — спросил пришедший хриплым голосом

И Алёша услышал, как старший парень, Андрей, произнёс:

— Новенький затеял

— Поднимайся, — явно обращаясь к Алёше произнёс мужчина

Стиснув зубы, Алёша встал. Взглянул на своего неожиданного спасителя. Им оказался мужчина непонятного возраста, лицо его было покрыто бородой, а по левой стороне через глаз шёл неровный шрам. Плечи мужчины были слегка перекошены, будто бы у него один бок короче, чем другой. Вместо одной ноги у него был костыль, пристёгнутый к остатку ноги кожаным ремнём.

Мужчина задал тот же вопрос ему:

— Кто затеял драку?

Алёша промолчал.

— Ты затеял? — ещё раз спросил мужчина

Так и не дождавшись ответа, взял Алёшу за плечо и сказал:

— Пошли со мной, если ты зачинщик, то сутки посидишь в тёмной, у нас запрещены драки

Алёша, не оборачиваясь шагнул за дверь

Но сначала мужчина отвёл Алёшу в небольшую светлую комнату, где была невысокая худенькая старушка в большом белом фартуке с вышитым красным крестом.

Увидев Алёшу, старушка заохала:

— Ой, снова что ли подрались, да что же это деется, ничего не боятся. Хорошо, что ты пришёл. Как только узнал?

Глава 19.

Несмотря на то, что кладовка была маленькая, и только с одним крохотным окошком под потолком, Алёша выспался отлично. Отчего-то было чувство защищённости. Так, наверное, спал и его прапрадед, царь Пётр, который после нескольких покушений в детском возрасте ненавидел большие комнаты, высокие потолки и огромные окна.

— Пойдём — сказал, пришедший за ним мужчина на деревянной ноге.

— А как вас зовут, — сегодня после более-менее нормального сна Алёша смог наконец-то связно соображать. Вчерашний день всё было словно в тумане, и мальчик не понимал, что ему делать.

— Дядька Евстафий я, — почему-то потупившись сказал мужчина и добавил, немного подтолкнув Алёшу к двери, — ну ты, это, иди, может тебе и не понадобиться моё имя, если сейчас дядька тебя заберёт

А вот Алёша теперь не знал, что лучше, чтобы сын Домны Михайловны его забрал или наоборот. Непросто же так, старая женщина в спешном порядке увезла его из дома.

Но делать было нечего, и Алёша пошёл за дядькой Евстафием.

Дядька Евстафий остановился в дверях, пропустив Алёшу вперёд.

В комнате начальницы приюта сидел Порфирий Климентьевич, там же стоял пожилой бах с ружьём, который накануне привёл Алёшу.

Алёша прошёл на середину кабинета и остановился, глядя на Порфирия Климентьевича, который тоже смотрел на Алёшу.

Никто из них не кивнул или хоть как-то подал знак что они узнали друг друга, просто мальчик стоял, а мужчина сидел, и они смотрели, один на другого.

Тишину разрушил голос начальницы приюта:

— Ну что? Ваш мальчонка?

Порфирий Климентьевич отмер:

— Нет, не мой, впервые вижу, видимо мама где-то подобрала мальчишку и пыталась помочь, она у меня добрая была,

В голосе мужчины зазвучали слёзы. Несмотря ни на что мать Порфирий любил и действительно переживал её смерть, понимая, что косвенно сам виноват в этом. Но теперь, всё что он может сделать, это просто уйти. Сам себе он не верил, что если бы забрал мальчишку, то смог бы он удержаться, чтобы не сдать его новой власти. В этом его мама была намного сильнее.

— Точно? — переспросила начальница, — мне показалось, что вы его узнали

Порфирий Климентьевич отрицательно покачал головой

— А ты? — спросила начальница Алёшу, — ты знаешь этого дядю?

Алёша тоже отрицательно помотал головой. Конечно, врать было нехорошо, но он сейчас не врал, он боролся за выживание.

— Ну тогда звиняйте, — пробасил прокуренным голосом пожилой бах, — больше не задерживаем, езжайте, везите мамку свою в последний путь

Алёше сильно-сильно захотелось плакать, но он вспомнил свой сон и представил, что Домна Михайловна сидит и пьёт чай и слёзы удалось сдержать. Здесь ему слёзы не помогут, наоборот, среди маленьких зверёнышей нельзя показывать слабость.

Когда Порфирий Климентьевич и бах-солдат ушли, баха Сиволапова кивнула дядьке Евстафию:

— Выдай мальчишке одежду приютскую и отправляй ко всем

Уже скоро Алёша снова входил в комнату, где ему накануне устроили «горячий» приём, только теперь он был в такой же серой рубашке и чёрных штанах, правда ботинки ему дядька Евстафий оставил

Навстречу снова поднялся крупный парень, но дядька Евстафий, поманив того пальцем отправил его к баху Сиволаповой:

— Иди, Андрей, баха начальница тебя зовёт.

Под мышкой у дядьки Евстафия был тощий матрас, который он пристроил с краю на свободное место.

— Вот, спать пока будешь здесь. Скоро завтрак, а потом остальным ботиночки выдадут и пойдете гулять.

Сказал и ушёл.

На этот раз на Алёшу никто набрасываться не спешил. Поэтому он подошёл поближе к сидящим на полу мальчишкам и сказал:

— Меня зовут Алёша

И посмотрел на всех. Все молчали

Вдруг из-за спины раздался голос Андрея:

— Считай прописался, Лёха

И обернувшись Алексей увидел, что крупный парень, с которым они вчера дрались, улыбаясь подходит к нему и протягивает руку

— Ты это не серчай за вчерашнее, но ты молодец, никого не выдал, берём тебя к нам

Осмотрел Алёшу с головы до ног и добавил:

— В приютской одежде совсем наш, а вот ботинки я бы забрал, да ты малявка, они мне не по размеру

Алёша снова напрягся, готовясь отбиваться, но Андрей заржал:

— Глядите, снова драться приготовился, да ты парень боец просто. Ладно ходи уже в своих ботинках, барчук. Всё равно на улицу придётся босиком идти.

Почему босиком, Алёша узнал позже. А прозвище «барчук» к нему прицепилось.

Оказалось, что «гулять» означает перемещаться от храма к храму и просить милостыню, которую надо было отдавать Андрею, а он уже сдавал «выручку» бахе Сиволаповой.

А что, дети накормлены? Пусть отрабатывают.

«Гуляли» дети каждый день. Сам Андрей милостыню не просил, слишком уже рослый был. Он с ещё одним мальчиком, тоже крупным, ходили и присматривали за малышами.

Так прошло несколько дней и однажды Алёша, проходя по коридору мимо кабинета бахи начальницы, услышал страшное.

Просто так ходить по зданию приюта было запрещено, но Алёша занозил ногу и пошёл к медсестре. Баба Зоя искренне жалела ребятишек, и как дядька Евстафий знала о творящемся беспределе, но против Тырницы, как за глаза все называли баху Сиволапову никто из служащих приюта ничего поделать не мог, потому что брат её был заместителем главы «луча» Белозёрска и прикрывал жадную сестрёнку со всех сторон.

В кабинете разговаривали двое, Тырница и Андрей. Тырница явно была недовольна, что денег собрали мало

— Так сегодня четверг, люди хуже в будни подают, в воскресенье доберём, баха Сиволапова, — звучал голос парня

Потом раздался звук удара, глухой, похожий на подзатыльник, и затем прозвучал голос Тырницы:

— Воруешь, скотина, сдам тебя как вора, будешь не в чистеньком приюте, а в тюрьме с уголовниками

И здесь Алёша услышал страшное, плачущим голосом Андрей произнёс:

— Калекам лучше подают, вот если бы руки или ноги не было у кого, то можно было бы больше собрать

Глава 20.

Стася. Где-то на дороге к Белозёрску

Когда всадники приблизились на расстояние выстрела, Стася прицелилась, но неожиданно Кирилл положил руку на плечо:

— Свои

— Кто свои? — спросила Стася

— Мама, — улыбнулся Савва

— Мама? — Стася попыталась вглядеться в приближающихся всадников и вправду увидела, что впереди на чёрном как смоль жеребце скачет рыжеволосая женщина.

Савва выскочил из леса первый и замахал рукой, привлекая внимание. Небольшой конный отряд остановился. Женщина легко спрыгнула с коня и подбежав, обняла парня. Стася и, тяжело вставший с земли Кирилл, медленно приблизились. Женщина, в которой Стася ни за что бы не признала маму взрослых сыновей бросилась обнимать Кирилла, но тот охнул и пошатнулся.

Савва сказа:

— Мама, у него рёбра сломанные, избили его бахи здорово

Стася смотрела на женщину, которая была ненамного старше её прежней, может лет сорок или около того, но выглядела потрясающе. Подтянутая, с очень хорошей кожей, одетая в широкие штаны, волосы заплетены в косу, которая уложена короной вокруг головы. Зелёные умные глаза смотрели на Стасю вопросительно.

Первым спохватился Савва:

— Мама, познакомься, наша спасительница, — замялся немного, всё ещё не понимая как правильно представить девушку, явно относящуюся к высшему сословию просто по имени, но в конце концов под насмешливым взглядом брата, выговорил, — Стася

Женщина протянула руку:

— Варвара Васильевна

Стася пожала крепкую маленькую ладонь

Вместе с Варварой Васильевной прибыли ещё трое мужчин весьма бандитской наружности.

— Мама, бабушки и деда больше нет, — тихо сказал Савва

Варвара Васильевна на пару секунд прикрыла глаза, и когда она их открыла слёз там не было, но была какая-то странная решимость:

— А бахи революционеры?

— Там никого нет, — немного хрипло ответил Кирилл

— Ну так что, альта? Ехать нам? — вдруг раздался бас от одного из трёх всадников, прибывших вместе с Варварой Васильевной

Женщина посмотрела на старшего сына

Кирилл ответил:

— Своих мы похоронили, а из этих никто не выжил.

— Проводить вас, альта? Куда вы сейчас? — снова пробасил тот же всадник

— Нам до Полоцка надо, — ответила Варвара Васильевна

— Ой, альта, это далёко, нам с хутора надолго нельзя, вы же видели, у нас там бабы одни, — как-то беспомощно прозвучало от басовитого и Стася поняла, никакие они не разбойники, а крестьяне, просто крупные и бородатые.

— Езжайте, повинность снимаю, — проговорила Варвара Васильевна, а у Стаси сразу пришло воспоминание, что альт, мог назначить повинность баху, если бах провинился, но для альта это было непросто и «работало» только, если бах испытывал чувство вины.

Так странно было с памятью Анастасии, словно на компьютере, воспоминания или знания о чём-то приходили только, если появлялся запрос.

Мужики ускакали, а Стася вместе с Демидовыми влезла на телегу, только Савва поехал верхом, освободив в телеге место для матери.

Стася рассказала, что едет в Белозёрск, там важное дело

— Ага, — усмехнулся Кирилл, — до сих пор нам не доверяет, так и не рассказала, что за дело

Варвара Васильевна смотрела на Стасю, которая старалась лишний раз шапку не снимать и платиной волос не светить, но не стала расспрашивать, а рассказала сама о том, как отец её отправил искать подмогу и только когда отъехала, то поняла, что он её спасал. Что могли сделать озверевшие от безнаказанности бахи с ещё не старой и привлекательной альтой? Но она уже не могла не вернуться без подмоги, и вдруг увидела отдельно стоящий хутор, за высоким забором.
Сперва её не пускали, и ей пришлось воспользоваться магией и заставить бахов-хуторян ей помочь.

Савва, спешившийся и привязавший коня к телеге рассказал, как они с братом сначала обрадовались, услышав взрывы, а потом удивились увидев, кто пришёл их спасать.

Оказалось, что у Варвары Васильевны в Белозёрске жила подруга.

— Попробуем к ней напроситься на постой, — сказала Варвара Васильевна, потом обратилась к Стасе:

— Ну а ты, девонька, потом, когда доделаешь своё дело, куда поедешь? К роителям?

— Родители погибли, — мрачно ответила Стася

— Так давай с нами в Полоцк, — проговорила Варвара Васильевна, — в Полоцке бахов революционеров пока нет, а те что есть вполне себе цивилизованные и оттуда ещё ходят поезда. Мы хотим уехать из империи, может и ты с нами? — вдруг раскрыла Варвара Васильевна

Стася тоже ответила откровенно:

— Мне надо в Белояр, у меня там жених

Как вздрогнул Кирилл увидели все, а Савва заржал:

— Врёшь, какой у тебя жених?

Стася улыбнулась:

— Вот и посмотрю какой

— Может всё-таки расскажешь, что у тебя за дело в Белозёрске? — сделала ещё одну попытку Варвара Васильевна.

И Стася решила, что тому, с кем ты их родных закапывал в могилу, можно доверять, и рассказала, что ищет брата, которого мать успела порталом забросить или в Белозёрск или куда-то поблизости. Где он точно, не знает, но чувствует, что либо в Белозёрске, либо рядом.

Варвара Васильевна сказала, что совсем рядом сейчас будет городок Печа, можно там купить еды и поехать дальше, чтобы нигде не останавливаться и успеть заехать в Белозёрск до комендантского часа

До Печи доехали без приключений и сразу, не заезжая в центр, проехали к рынку.

На рынок пошли Варвара Васильевна и Савва, Стасю оставили с Кириллом, который хотя и держался, но было заметно, что сил пока у него немного. Парня лихорадило.

Кирилл немного задремал, а Стася, заметив, что лоб у него покрылся испариной, намочила тряпицу и начала промокать пот с лица. Вдруг Кирилл заговорил, но на каком-то другом языке что ли:

Stien begynner. Mine vinger vil tilhøre deg til edens oppfyllelse*

(* (перевод с норвежского) Путь начинается. Мои крылья будут принадлежать тебе пока не исполнится клятва)

Глава 21.

Белозёрск. Приют

Тырница устроила врачебный осмотр. Приходил доктор, но был он больше похож на какого-то коновала, каким его себе представлял Алёша. После того, как доктор осмотрел всех. В основном смотрел горло, глаза и волосы. Хриплым прокуренным голосом спрашивал: «не болит ли что-нибудь», они с Тырницей заперлись в кабинете и Алёша, понимая, что, если его поймают, то снова могут запереть в кладовку, всё равно прокрался и постарался подслушать о чём они говорят. Магия ещё только росла в нём, но простенькие заклинания, по типу усиления слуха он уже мог делать, спасибо сестрёнкам, научили.

Слышно было плохо, но Алёша скастовал пальцами заклинание и звук стал звучать для него будто бы он находился внутри кабинета начальницы приюта

«Доктор» и начальница обсуждали… как покалечить парочку малышей. «Доктор» резать отказывался, говоря, что не выживут, а у него таких навыков нет, это сложная хирургия, но вот перелом устроить можно, только время пожалобится, но зато с перевязанной ногой уже можно «работать». Тырница, судя по тону голоса расстроилась и с сожалением проговорила:

— Безногим, конечно, бы лучше подавали

Алёшу затошнило, и он, услышав главное, что это произойдёт не сегодня и не завтра, побежал искать дядьку Евстафия.

Дядька Евстафий был в своей комнате, сидел и перебирал бумаги. Увидев Алёшу, сначала хотел его поругать, потому что в приюте воспитанникам нельзя было слоняться по коридорам. Но, услышав рассказ Алёши, передумал и как-то устало сказал:

— Иди Алёша, всё будет хорошо

А утром впервые Тырница не пришла на работу. Чуть позже пришли бахи солдаты и увели с собой дядьку Евстафия.

Ближе к вечеру пришли другие бахи и начали по очереди вызывать всех воспитанников в кабинет Тырницы.

Алёша сидел и ждал своей очереди, размышляя о чём его будут спрашивать и что модно отвечать, чтобы не навредить дядьке Евстафию. Несмотря на возраст Алёша сразу понял, что дядька убил Тырницу, и не стал отпираться, когда за ним пришли.

Как вдруг голову мальчика «прострелила» резкая боль, потом, что-то «будто бы «ударило» в сердце, потом снова в голову. Алёша упал, дёргаясь, словно в эпилептическом припадке.

Испуганные мальчишки позвали бабу Зою, которая всё это время находилась в кабинете Тырницы, пока бахи проводили опросы воспитанников.

Та прибежала, увидела лежащего на полу, побелевшего и словно бы в агонии бьющегося мальчика. С помощью ещё одно баха им удалось перенести Алёшу на матрас. Вскоре мальчик затих, но его не смогли разбудить, и баба Зоя забрала его на ночь к себе. Ночью у него поднялась температура, он метался, сгорая в лихорадке и бредил. Звал маму, папу, назвал имена сестёр. Хорошо, что кроме бабы Зои, которой и в голову не могло прийти, что за семья у Алёши, никто не слышал.

По утро температура спала, мальчик заснул обычным сном, а уставшая за ночь баба Зоя, протирая лицо ребёнка влажной тряпицей увидела на его шее цепочку с медальоном необычной формы, на котором было четыре тусклых чёрных камушка и три мерцавших разным цветом от холодного голубого до ярко красного.

Вместо Тырницы прислали пожилого баха-солдата и вместе с ним пришла довольно молодая женщина. Бабе Зое она понравилась, вот только ей может пару недель осталось срок доходить. Пузо у неё было огромное и ходила женщина медленно, переваливаясь словно утка.

Грамоту никто особо не знал, поэтому кабинет начальницы пустовал. Женщина пошла проверять кухню и комнаты, а пожилой бах взял двух мальчишек постарше и на подводе, на которой привёз женщину, куда-то уехали. Мальчишки в комнате шептались, что и Андрейку с Богданом тоже «анренстовали», как и дядьку Евстафия. И скоро вообще всех «анренстуют».

Алёша проснулся, когда в приюте было обеденное время. Какое-то время он лежал, глядя в белый потолок, потом сел, снял медальон, потрогал каждый камушек, даже поковырял ногтем, подул, но четыре камушка так и оставались тусклыми и серыми.

Услышав шум за дверью, надел медальон обратно и снова скрыл. Какое-то время мальчик сидел неподвижно, глядя в одну точку. Личико его постепенно теряло краски, становясь похожим на маску. И когда в комнату зашла баба Зоя., то она увидела, что Алёша сидит с белым «мёртвым» лицом, став похожим на маленького старичка.

Женщина подошла к ребёнку, присела рядом, обняла:

— Что такое, Алёша? Что с тобой? Обидел кто? Или ты за дядьку так переживаешь?

И Алёшу словно прорвало, он закричал, страшно, отчаянно, в тщетной попытке докричаться до тех, кто уже за гранью.

Испуганная женщина прижала к себе мальчика, гладя его по голове, успокаивая, она поняла, что горе ребёнка связано с этим медальоном, такие часто использовали альты, и что непросто так одни камушки погасли.

— Поплачь Алёша, если больно, — приговаривала баба Зоя. А потом, когда слёзы кончились, баба Зоя принесла тёплого молочка с булочкой. Выпив, которое, Алёша уснул.

В детстве, если горе, то оно очень большое горе, просто отчаянное, но и отходит ребёнок легче, не замыкается так. Вот, казалось бы, стакан молочка с булочкой и чуть, но полегчало.

Баба Зоя ещё посидела с ним, понимая, что Алёша очень непростой мальчик и как ему здесь выжить непонятно, но она постарается ему помочь.

Сегодня цесаревич непросто узнал, что его родители и сёстры погибли, сегодня он стал взрослым, потому что теперь рассчитывать он мог исключительно на себя.

Дорогие мои! Пока пишется продолжение, я приглашаю вас зайти и посмотреть мою новинку о попаданке. Это будет лёгкая история в жанре бытового фэнтези о находчивой попаданке в другой мир, где ей предстоит обустроиться в незнакомом месте, организовать своё дело и конечно же обрести женское счастье

"Дом быта госпожи попаданки"

https://litnet.com/shrt/t8Vl

Глава 22.

Алеша. Три дня спустя после расстрела царской семьи

— Айда с нами, — говорил Андрей Алеше, с нами на улице не пропадешь, поедем к морю, там тепло. А то здесь снова пришлют Тырницу и будем всю зиму таскаться милостыню просить.

— Я знаю про тебя, сказал Алеша, —это ты подал Тырнице идею покалечить малышей, я не отпущу с тобой малых.

— Это не я! — возмущено воскликнул Андрей, — меня Тырница заставила.

—Тогда пойдем и расскажешь всё баху милицейскому, — сказал Алеша и так это странно смотрелось, крупный, почти в два раза выше Алеши, парень стоял напротив маленького мальчика, опустив голову, и казался меньше ростом.

И, то ли Андрей действительно чувствовал вину, то ли и правда считал, что это Тырница виновата, но пошел с Алешей к баху милицейскому

В присутствии Алеши Андрей рассказал, и о том, что Тырница заставляла детей собирать милостыню, и что собиралась покалечить малышей, чтобы больше подавали.

—А дядька Евстафий за нас заступился, — не выдержал Алеша

И бах милицейский, Иван Голещихин, который уже собирался отмахнуться от пацанов, услышав что-то в голосе странного мальчика, вдруг понял, как важно, чтобы справедливость восторжествовала, и забыв о том, что сегодня бах Сиволапов, заместитель главы Белозёрского луча революции, топал ногами и буквально визжал, что всех в расход за сестру пустит. Но народ-то видел, что сестра баха вороватая ушлая бабенка, где только могла пользовалась именем брата. А на деле ни стыда, ни совести. У детишек и так горе, сироты, так она последнее у них отбирает. Даже кроватей не было, а стены в ещё крепком и особняке все ободранные.

Бах Голещихин даже не обратил внимания, что теперь вместо того, чтобы думать о том, как закончит здесь, потом пойдёт и выпьет стопочку другую, стал думать о том, что кровати-то для деток они сделают, а вот дядьку вытащить это тяжелее будет. Но, если бах Сиволапов сегодня не расстреляет дядьку, то можно попытаться. Говорят столичное начальство к ним едет, один из тригонов звезды революции, можно подойти к нему, рассказать.

С этими мыслями пожилой бах задумался и поднял трубку коммутатора, который остался здесь с прежних времен, прокричал в трубку:

—Алло, девушка, соедините меня с к-два-два-три…Тройка, да, спасибо, милая

На том конце телефона трубку взяли быстро и несколько манерно, специально растягивая слова ответили:

—Алло, Люсинда слухает

—Люська, здрава будь, - сказал бах Голещихин

— А это ты, Иван - прозвучало расстроенно

—Я это, а вот к тебе дело есть, и ты это, давай начепурься, и на ужин в Яр беги, там сегодня бах Сиволапов ужинает, сделай так, чтобы он от тебя не ушел до утра

— И что мне за это будет? —голос Люськи стал по-деловому заинтересованным.

Бах Голещихин сперва хотел осадить наглую бабёнку, но по какой-то причине решил этого не делать, а вместо этого произнёс:

—Помнишь обещал бумагу твоему племяннику? Сделаешь, выпишу

—Ну это же совсем другое дело, — ответила обрадованная Люська

Люська была женщина неглупая. От таких предложений не отказываются. У нее самой бумага была, а вот недавно к ней сестра отправила племянника, а сама так и не приехала и вообще пропала, а парня ограбили в поезде, и прибыл он к ней без документов, и теперь сидел дома и выйти боялся.

Люська закинула удочку своему знакомцу в милиции, для которого иногда выполняла деликатные поручения.

И вот, вроде должно получиться, правда придётся отработать, но Люська уже привыкла, что за просто так никто ничего не делает.

Еще когда была помоложе, может за улыбку бы и сделали, красотой и статью природа Люську не обделила, даже альты заглядывались. Стать у Люськи была такая, что бусы на груди лежали, а не висели, талия тонкая, а бедра широкие, волос светлый, почти альта, хотя нет, альты они вечно не доедали и были тощими и плоскими.

Так и подарила Люська свою невинность заезжему офицеру , красивый был, пахло от него хорошо, даже квартиру ей снял, после того, как батька ее отлупил до кровавых синяков за блудство.

Люська даже мечтала, что он её с собой в столицу заберет, но служба у офицерика закончилась и тю-тю. Спасибо, что за квартиру еще за три месяца вперёд уплачено было. Но деньги быстро кончались, а возвращаться в отчий дом Люська не хотела. И «пошла Люська по рукам». Появился еще офицер, потом еще, потом купец, уже не такой молодой и не такой красивый, а теперь вот бахи революционеры. Эти денег не дают, но отдариваются. А что награбили то много, теперь у Люськи в квартире и картины есть в золоченых рамах и серебряные приборы, и даже столовый сервиз императорского фарфору.

Баха Сиволапова Люська знала, сама его ни разу еще не обслуживала, но подруги ее по ремеслу говорили, что жесток бах, любит боль причинять. Нет, конечно до совсем уж непотребства не доходит, но синяки, а иногда и кровоподтеки остаются. На это у Люськи было хорошее средство, капельку в водку или самогон и на один раз мужика хватит, а потом всё, спать. И Люська взяла с собой маленький флакончик, пристроив в надежном месте.

Бах Голещихин, договорившись с Люськой, пошел помогать доделывать кровати.

«От Люськи еще никто не уходил, — усмехнулся бах в пышные усы, ни один бах, может и спасём ещё дядьку Евстафия»

Глава 23.

Белозёрск. Дракон, он же альт бывший князь Троекуров Фёдор Иванович.

Бах Дракон смотрел в окно поезда, подъезжавшего на Центральный вокзал Белозёрска и думал, думал: «Неужели она великая княжна, как выжила? И что за сестру ищет? Она же самая младшая, если он верно понял. Стася – Анастасия. Внешне очень похожа, но он лично очень давно не видел никого из императорской семьи.»

Вспомнил, что все девочки были светловолосые, в маму, платиновую блондинку. Но в последний раз он их видел лет восемь назад. После того, как ушёл из дома и отец поставил ультиматум или семья и титул или революционные идеи и друзья-голодранцы, Фёдор больше не посещал светские собрания. Да и Фёдором его почти не называли, всё больше по первой букве имени, а потом, когда кто-то углядел дракона на спине, прицепилось кличка.

Но почему именно сейчас, Фёдор Троекуров вдруг затосковал и по семье, и по имени, и кличка стала вдруг казаться унизительной и даже смешной, «бах Дракон», разве бывают бахи драконами?

Зарядил оба пистолета, проверил, что запасные патроны есть в кармане. А что? С бахами революционерами надо быть опасным. Они силу только и уважают.

Сопровождаемый небольшим отрядом, вызывающе поглядывающих по сторонам бахов, все кожаных куртках, с револьверами за поясом, сверкая золотой звездойЮ что означало принадлежность к главной звезде революции, а в среде бахов это почти равнялось небожителям, прошёл в предоставленным местным «лучом революции» автомобиль, из которого уже выбегал невысокий худой мужчина в кожанке.

«Глава «луча», —сразу определил Фёдор, — только у главы может быть настолько новая кожанка и блестящий луч, с золотой же звездой на конце. Кажется бах Кац Михаил Соломонович, — вспомнил просмотренные с утра бумаги Фёдор»

— Бах Дракон, — улыбаясь во всю свою рябую физиономию, радостно проговорил бах Кац, — пожалте в мобиль, может сперва пообедаем, а потом уже за дело?

Но Фёдор отказался, внутри зудело странное предчувствие, что если не начнёт прямо сейчас, то непременно что-то упустит, а ему упускать было нельзя, один раз уже упустил. И почему снова чешется спина, как будто бы дракон перекладывается с места на место?

***

Стася, подгоняемая странным предчувствием торопилась. Все ей казалось, что она что-то либо не может вспомнить, либо пока не знает, что вспоминать.

В Белозёрск успели добраться до темноты. Проскочили по улицам, не вызывая подозрения, и ни с кем не столкнувшись

Подруга Варвары Васильевны, Елизавета Тихоновна Тихомирова, жила в доходном доме, и у нее с мужем был целый этаж. Пока целый этаж, как сказала Варвара Васильевна. Потому что подруга эта была супругой известного в городе доктора по …женским делам. И одной из его пациенток была супруга баха Каца, главы луча звезды Белозерска. Поэтому дόктора Тихомирова пока не уплотняли.

Стася собиралась сразу бежать искать брата, но Варвара Васильевна и Елизавета Тихоновна, убедили ее хотя бы помыться и переодеться, но главным аргументом стало, что она могла не успеть вернуться до комендантского часа.

Что интересно, Кирилл Демидов, старший из братьев несмотря на то, что ему еще было не очень легко двигаться, старался быть рядом со Стасей и, казалось, был готов поддержать любое ее желание. Это заметила и Варвара Васильевна, но ничего не сказала, только пристально посмотрела на сына, потом на что-то объясняющую Савве Стасю. Савва же скорее воспринимал Стасю как сестру-ровесницу и с удовольствием рассказывал ей, если Стася о чём-то спрашивала.

Стася настроилась на Алёшу, на брата. Он определено был в городе, по состоянию жив, относительно здоров, Стася чувствовала, что мальчик находится в напряжении, но страха или ужаса не испытывает.

Стася не знала, как это работает, но она попыталась послать брату сигнал: «я рядом, жди»

За ужином, сидя за накрытым белой скатертью столом, чистые, переодевшиеся в чистую одежду, все сидели, будто бы и не было этого страшного дня.

Варвара Васильевна, немного замявшись, спросила:

— Лиза, можно ли в Белозёрске купить портальные артефакты?

Елизавета Тихоновна даже оглянулась, как будто кто-то мог их послушать и осторожно, словно бы подбирая слова, ответила:

— Варварушка, ты же знаешь, что бахи революционеры запретили использование порталов.

И как только Стася это услышала, она вспомнила, что так как у бахов не было магии, они не могли использовать портальные артефакты и, поэтому строго карали за их использование и хранение.

— Нам бы штук пять, — невозмутимо продόлжила Варвара Васильевна, — ты знаешь, мы щедро оплатим.

На этом разговор об артефактах прекратился, а супруг Елизаветы Тихоновны дожевал, аккуратно отрезанный кусочек ростбифа и сказал, глядя на Стасю:

— Вам бы еще маскирующий артефакт, Варвара Васильевна

— И это мы тоже оплатим, — не задавая никаких вопросов кивнула Демидова.

Утром Стася проснулась рано, за окном еще было темно, такой хмурый осенний рассвет, и, выйдя в коридор случайно услышала разговор между Варварой и Елизаветой:

— если Вадим сказал, что похожа, то скорее всего так и есть, у него как у врача очень хорошая память на лица. Артефакты постараюсь сегодня вечером принести, но деньги не возьмут, золото нужно

Раздалось шуршание:

— Этого хватит?

— Думаю да, — ответила Елизавета Тихоновна, потом снова что-то зашуршало, и она добавила:

— А девочке вот, шляпа, скажи, пусть наденет

— Так она же старушечья, — воскликнула Варвара Васильевна

— Ничего, зато никто присматриваться не будет, а Вадим сказал, что девочку надо прятать, внешность уж больно приметная приметная.

— А не сказал кто? — снизив голос до шёпота, спросила Варвара Васильевна

— Нет, — ответила Елизавета Тихоновна, — сказал, что и без этого знания опасно.

Стасе стало неловко, что она подслушивает и она тихонько ушла обратно в свою комнату, решив, что еще минут десять в кровати ничего не изменят.

Глава 24.

Белояр. Ставка главнокомандующего объединённым корпусом.

Князь Николай Леонтьевич Шаховской был одни из двенадцати глав княжеских родов, составлявших правящий костяк Россимской империи. И он же считался одним из самых надёжных людей императора. Был женат на сестре императора. Воевал, закончил военную карьеру в чине генерал-майора. Состоял в столичной масонской ложе, но активного участия не принимал. Зато был привечаем в западных странах и особливо теми, кто сейчас составил Альянс помощи раздираемой гражданской войной Россимской империи.

Кому как не князю Шаховскому было принять на себя бремя главнокомандующего объединённым корпусом, чтобы сохранить империю и противостоять распоясавшимся бахам.

Сегодня он собрал всех старших офицеров, коими были сыновья князей или дослужившиеся до высокого чина альты, из тех, кто не входили в двенадцать старших родов. Собрал, чтобы сообщить страшную весть.

Князь Шаховской оглядел собравшихся, на душе стало немного теплее, все как на подбор, высокие, красавцы, подтянутые, древняя кровь во всей красе.

— Братья, сегодня собрал вас, чтобы сообщить страшную весть, — начал князь и по лицам некоторых понял, уже многие знают, — совершено страшное злодеяние, убит император наш и его семья, обезглавлена Россима, нет больше у родового камня Романовых стража и защитника.

Но здесь выступил сын князя Горчакова, Пётр, он отвечал за организацию связи, и Шаховской сделал себе мысленную пометочку, «значит от этих информация утекла».

Пётр Дмитриевич, молодой человек, тридцати двух лет, рыжий, как и его отец, у которого уже рыжина перемешалась с сединой, действительно отвечал за связь штаба в Белояре, поскольку родовая магия Горчаковых была ментальной и передача и приём сообщений была возможна на основе артефактов, подпитываемых этой магией. И да, он обычно первым узнавал все новости. Это не очень нравилось Шаховскому, но без доверия, особенно между древними родами, ему не удержаться.

Поэтому князь Шаховской терпел.

— Николай Леонтьевич, возможно вам ещё не сказали, но в последнем сообщении было, что император успел передать ответственность и у него есть наследник. Или, скорее всего, наследница. Цесаревич, к сожалению, не подходит по возрасту. Да и цесаревич, хотя и не сможет пока претендовать на престол, жив, но непонятно, где находится. Говорят, что на его поиски снарядили одного из тригонов, некоего баха Дракона.

При этом имени вздрогнул князь Троекуров Роман Иванович, старший сын и наследник князя Троекурова.

Шаховской впился своими прозрачными голубыми глазами в Троекурова:

— Роман Иванович, вы что-то знаете?

Но Троекуров молча покачал головой и сделал шаг назад.

— Д-да, — немного с усилием произнёс князь Шаховской, — я получил ваше донесение, — затем князь сделал небольшую паузу, после чего уже обратился ко всем:

— Неужели вы думаете, что кто-то из дочерей императора сможет встать возле родового камня, принять силу и остановить то, что происходит? Насколько я помню, девочек не готовили к престолу.

Установилась тишина. Было слышно, как тикают большие часы, стоящие здесь в кабинете главнокомандующего, словно отсчитывая секунды до принятия решения.

Наконец, послышалось покашливание и откуда-то из-за угла, там где можно было не стоять, а присесть на стул, раздался хриплый голос:

— Если кто-то из старших девочек принял ответственность и выжил, то сами боги дали Романовым шанс. Надо сосредоточиться на том, чтобы найти наследницу и защитить, если уже мы не смогли защитить императора.

Все посмотрели на говорившего. Это был самый старый из великих князей. Князь Вяземский.

«Вот же старый осёл,» — подумал Шаховской, но вслух сказал:

— Хорошо и кого же мы тогда пошлём на поиски… наследницы?

— Полагаю надо посылать достаточно взрослого и женатого, — снова раздалось от Вяземского, — чтобы не было соблазна…А то найдётся девочка, а там глядишь, а она уже и не Романова.

Шаховской, который уже так и решил для себя, собираясь предложить кандидатуру сына, проглотил, пытавшуюся вырваться наружу фразу.

Долгих обсуждений не было. Отправить решили старшего сына князя Урусова.

Князю Ивану Алексеевичу Урусову было тридцать семь лет и был он счастливо и по взаимному согласию женат на княжне Анне Андреевне Голицыной, имел двоих детей и что самое главное был сильным магом земли. Силы был неимоверной, да ещё имел дополнительный дар маскировки, если Иван Алексеевич не хотел, то никто не мог его заметить.

Выдвигаться на поиски князю Урусову было приказано немедленно, дорогá была каждая секунда. В неспокойное время с наследницей могло всякое случиться.

Когда все стали расходиться, князь Шаховской попросил задержаться князя Репнина Петра Григорьевича.

Молодой князь долгое время считался женихом одной из дочерей императора, был красив, обаятелен, немного глуповат, но для целей Шаховского это было только плюсом.

— Пётр Григорьевич, — обратился князь Шаховской к молодому офицеру, — а вы не думали, что если это ваша невеста выжила и стала наследницей, что тогда? Как думаете, нужно ей всё это, и возможно даже сгореть у родового камня?

Князь Репнин выпучил глаза, демонстрируя сложный мыслительный процесс. Было видно, что он вообще не думал и только сейчас, получив вопрос от князя, эта мысль «пришла» в его голову.

— Анастасия? Может быть жива? Вы думаете? — несколько растерянно прозвучало от Репнина

— Я полагаю, что это возможно, — ответил князь Шаховской, — именно поэтому предлагаю вам тоже об этом подумать, что вы будете делать, если это она и князь Урусов привезёт её вскорости в Белояр?

Пётр Григорьевич задумался, вернее попытался задуматься, но в голове мелькала лишь одна мысль, а если и вправду Анастасия жива, то, как ей объяснить, что живёт он с её тёткой, двоюродной сестрой императрицы Викторией Алексеевной Огульчиной.

Дорогие мои!

Глава 25.

Белозёрск.

В приюте, после того как место Тырницы занял бах Голещихин, стало гораздо комфортнее. Мальчишек больше никто не гонял клянчить милостыню, да и в спальне теперь их тощие матрасы лежали на кроватях. Пусть кровати были самодельными, но спать стало гораздо удобнее.

Кормить тоже стали лучше. Конечно, еда по-прежнему была достаточно однообразной, но всегда горячей и сытной. Например, в один день могли три раза давать кашу, обычно пшеничную, а в другой день картошку с грибами. Но зато всегда было вдоволь хлеба, и даже никто не ругался, когда мальчишки рассовывали по несколько кусочков в карманы, а потом жевали перед сном.

Прошло уже несколько дней с того чёрного дня, когда камни на медальоне потемнели. Он почему-то не помнил все ли они потемнели или нет, а вытащить, чтобы посмотреть, побоялся, не было места в приюте, где можно было остаться одному.

Спросил у бабы Зои, и та, погладив светлую голову мальчишки, ответила: «Не все, Алёша, по-моему два или три камушка светились, но я точно не помню сколько»

И это вселило в Алёшу надежду, что он не один, что кто-то жив, он даже втайне от себя, эгоистично лелеял мысль, что жива мама.

Ещё Алёшу волновала судьбы дядьки Евстафия и сегодня с утра он подошёл к баху Голещихину, который сам с ними занимался, показывая разные упражнения.

— Бах Голещихин, а вы не знаете, что с дядькой Евстафием, скоро он к нам вернётся? — спросил Алёша, стараясь разглядеть по лицу соврёт ему пожилой бах или скажет правду.

— А вот сегодня и узнаем, — весело улыбнулся бах Голещихин, — высокое начальство к город пожаловало, скоро поеду в луч и там постараюсь спросить.

Но «высокое начальство» пожаловало само.

Алёша занимался с маленькими ребятами, рассказывая им про буквы, когда его окликнул Андрей, который с заговорщицким видом помахал ему рукой из приоткрытой двери.

С Андреем у Алёши было «холодное перемирие», Андрей по какой-то причине стал относится к Алёше, как к ровеснику, иногда даже советуясь с ним, прежде чем что-то сделать. Но дружбы не получилось, да Алёша и сам не хотел подпускать такого, как Андрей «близко». Всё-таки для дружбы нужно много больше, чем просто вместе оказаться в сложных обстоятельствах. Да и простить Алеша не мог то, что Андрей не проявил дружеского участия к своим же, таким же сиротам, как и он сам, а пошёл на поводу у Тырницы, защищая только себя.

Алёша выбежал из комнаты.

— Там начальство приехало, — зашептал Андрей, — все в кожанках, а на лацканах не лучи, а звезды, значит из самόй столицы. И спрашивают про светленького мальчика, который недавно появился в приюте. Сечёшь?

И со значением посмотрел на Алёшу. Из всех находившихся в приюте, светлоголовых было трое, но только один из них появился недавно.

— А что ещё говорят? — спросил Алёша

— Побежали, сам послушаешь, я сразу за тобой побёг, не успел всё услышать.

Мальчишки побежали в сторону бывшего кабинета Тырницы. Спрятались за тот же угол, за которым Алёша уже прятался когда-то. Андрей жестом показал на ухо. Слышно было плохо, но Алёша незаметно скастовал усиление слуха и с удивлением услышал, что речь действительно шла… о нём.

Спрашивал незнакомый мужской голос, с небольшой хрипотцой, но явно привыкший приказывать:

— Так когда, говоришь, он появился?

Отвечал бах Голещихин:

— По тетради десятого дня. Бабка его привезла, я тогда в дозоре был, не успели они до комендантского часу и мы , как положено остановили их для проверки документов.

Дальше бах рассказал, как Домна Михайловна умерла и Алёшу определили в приют.

— Приведите мальчика, — произнёс незнакомый голос

— Тикать надо, — прошептал Андрей, — загребут тебя и к стенке, думаешь не видно, что ты альт? Говорят, что даже анператора расстреляли, а уж тебя-то…

У Алёши что-то резко кольнуло в груди и видимо, что-то отразилось у него на лице, потому как испуганный Андрей быстро-быстро зашептал:

— Ты чего, барчук, ты это, давай держись, ща мы мешки возьмём с провизией и пусть они нас ищут. Сегодня поезд уходит на Юг, може ещё успеем.

Алёша подумал о том, как не хочется куда-то бежать, впереди зима, но он обещал маме быть умным, а значит не надо бояться, надо действовать на опережение. Тогда есть шанс сохранить жизнь.

Собрались мальчишки молниеносно. Андрей разгрёб все запасы сухарей, насушенные под матрасами, и они побежали на вокзал.

Вокзал был полон бахами с оружием, но Андрей знал ходы и уже скоро мальчишки сидели, прикрывшись тощими приютскими серыми одеялами в технической корзине под одним из вагонов.

Андрей мечтательно закатывал глаза, рассказывая всё, что он слышал про юг, а Алёша только грустно улыбался, почему-то у него было ощущение, что он совершает ошибку.

***

Стася с Кириллом пришли в приют не с самого утра, как Стася собиралась изначально. А позже, где-то к полудню. Им повезло, они встретили пожилую женщину, одетую как медсестра из госпиталя и расспросили её об Алёше.

— Кто он тебе? — спросила она, глядя на Стасю

— Брат, — не колеблясь ответила та, — мне надо его забрать

Баба Зоя, а это была она, покосилась на стоящего за спиной Стаси Кирилла

— Это мой друг, — сказала Стася, —одной сейчас страшно

— Похожи вы с ним, — вдруг произнесла пожилая женщина, вглядываясь в лицо Стаси, помолчала ещё пару мгновений, и пояснила — с Алёшей

Стася улыбнулась:

— Забрать я его хочу, помогите, выведите его к нам, дальше мы сами.

Баба Зоя что-то собиралась сказать, но договорить им не дали, к зданию приюта подъехал большой чёрный автомобиль, из которого начали выходить люди в кожаных куртках. Кирилл со Стасей, быстро извинившись перед бабой Зоей, отошли в другую сторону, чтобы не привлекать внимания, подозрительно оглядывающихся по сторонам бахов, на лацканах чёрных кожаных курток которых сверкали золотые звёзды.

Стася увидела, как из машины выходит…бах Дракон.

Визуал мальчишек

Попробовала сделать арты мальчишек, которые бежали на жд станцию

Глава 26.

Стася и Кирилл побежали в сторону вокзала, по пути увидели извозчика. Кирилл запрыгнул в возок первым и втянул Стасю, крикнул:

— Погнали!

Надежды успеть раньше Бахов было мало, но извозчик, видя, как Стася убивается, сказал:

— Высажу вас, альта, около доков, оттедова пёхом добежите, раньше мобиля будете

Так и вышло. Черный автомобиль Дракона только поворачивал на привокзальную площадь, а Стася и Кирилл уже стояли на путях, в немом отчаянии глядя вслед уходящему поезду.

Кирилл положил руки Стасе на плечи:

— Мы их догоним, пошли используем портальный артефакт, надо только узнать в какую сторону поехал поезд.

Узнали, что поезд, который увез Алешу, не ехал на Юг, он увозил дополнительные отряды на линию фронта, в сторону Белояра.

Следующей станцией был Берёзов. Стася с Кириллом, рассчитав, что у них есть примерно три часа пошли обратно к дому доктора Тихомирова.

Пару часов пришлось ждать пока привезут артефакты. Артефакты, которые удалось достать Елизавете Тихоновне, были дорогие, с хорошей дальностью переноса. И тратить даже один из них на короткий перенос до Березова было жаль, но достать малый артефакт уже не было времени.

Варвара Васильевна начала уговаривать Стасю переместиться с ними в Полоцк.

— Стася, там у моего супруга нет проблем достать любые портальные артефакты. Это займет на пятнадцать-двадцать минут не дольше, — увещевала она, понимая, что по какой-то причине ее старший сын тоже останется с девочкой, вместо того, чтобы вернуться к отцу.

Но Стася наотрез отказалась. Ну как объяснить, что в груди такое чувство, что ты уже опоздал. Стася больше всего боялась не успеть, ей самой было страшно, когда она передвигалась по охваченной гражданской войной стране, а какого маленькому мальчишке, которого из дома одного вообще не выпускали. Каково ему оказаться один на один с этой жуткой действительностью.

Варвара Васильевна отдала Стасе с Кириллом два артефакта. Один из которых, предполагалось, что они используют, чтобы добраться до Березова, а второй, чтобы убраться из Березова как можно ближе к Полоцку.

Удалось также приобрести артефакт изменения внешности, правда только один. Стася, сразу надев цепочку с артефактом на шею, прикрыла глаза и настроила полную свою противоположность. Артефакт не мог поменять формы тела или рост, или пол, только цвет волос, глаз, кожи. Вскоре перед зеркалом стояла не платиновая блондинка с бархатистой очень светлой кожей, а черноволосая девочка со смуглой кожей, похожая на цыганку.

Когда Стася вышла в общую гостиную, то все восхищено охнули, так разительно теперь Стася отличалась от себя прежней.

Доктор Тихомиров, поглядев на Стасю, сказал:

— Вот теперь даже я бы вас не смог опознать.

После чего с независимым видом, что «я свое слово сказал, а вы теперь здесь думайте», удалился.

— Ты же переместишься в Полоцк? — спрашивала Варвара Васильевна Стасю, отчётливо понимая, что, если той будет надо, то она переместится туда, куда надо ей, а Кирилл, словно привязанный на веревочку, отправится следом.

Собрали нехитрый скарб быстро и, задав координаты, переместились на точку недалеко от вокзала в Березове. Сделали это почти вовремя, до прибытия поезда оставалось десять минут.

Стася переживала:

— Ой, он же не узнает меня, — и все порывалась снять артефакт, но Кирилл уговорил ее этого не делать.

Вот вдали показался поезд, Стася с Кириллом вылезли на пути, чтобы просмотреть все вагоны, где могут прятаться мальчишки.

Вагоны катились мимо, в приоткрытых дверях теплушек сидели или стояли, облокотившись на перекладину, солдаты. Они курили и разговаривали, не обращая внимание на черноволосых парня и девчонку, бежавших вдоль рельс и высматривающих что-то под вагонами. Только один раз, кто-то из солдат крикнул:

— Чего вы там ищете?

Ответил Кирилл:

— Беспризорников отлавливаем.

На что тот же солдат снова крикнул:

— Так ваши уже останавливали поезд, аккурат из-под нашего вагона сняли двоих «безбилетников» — и заржал.

Стася остановилась и крикнула:

— На черной машине были?

— Да вроде да, — ответил тот же солдат, — пацаны королями поехали, я вот ни разу на мобиле не катался.

А поезд между тем уже набирал обороты, не собираясь останавливаться.

— Снова опоздали, — подумала Стася, — да что же это такое, где теперь искать Алешу.

Кирилл помог Стасе забраться с путей на платформу, и они встали рядом, глядя вслед уходящему поезду

— Кого высматриваете, баха Железнова, - раздался сзади знакомый голос с характерной хрипотцой.

Стас медленно развернулась. На платформе стоял бах Дракон, а рядом с ним несколько бахов в кожанках с золотыми звездами на отворотах воротников.

Визуалы героев

Стася (под новой личиной) вместе с Кириллом Демидовым

Дракон (Фёдор Троекуров) с бахами столичной звезды