Антонов огонь

Пролог

Лето почти закончилось. Вечером солнце садилось быстро, окрашивая облака в рыжеватые тона, и от этого воздух казался тяжелее, чем утром. Света крутила педали, и в такт их вращению в голове вертелась мысль: уже через неделю всё это кончится. И снова поползут бесконечные уроки, нудные классные часы, домашка, от которой сводит зубы. И уже не вырвешься никуда на великах вот так, запросто.

Внезапной волной на нее накатила грусть, и лицо само собой нахмурилось. Но через мгновение она с силой тряхнула головой, распрямила плечи и закрутила педали еще быстрее.

Неважно, что будет через неделю. Даже неважно, что будет завтра. Главное — то, что происходит сегодня, сейчас. Света ловила ртом ветер — сладкий, точно сок спелой сливы. Она оглянулась на Влада, ехавшего сзади с нахмуренным и сосредоточенным видом, и ее сердце екнуло от нежности и какого-то озорного торжества. Он всегда вот такой, угрюмый, но он — здесь. С ней.

В кармане джинсов лежала сложенная вчетверо бумажка — ее собственное, новое стихотворение. Разумеется, глупое — про закат и про то, как хорошо, когда тебя кто-то ждет. Она знала, что Влад фыркнет, услышав его, а может быть, даже назовет детским. Но она все равно прочтет. Потому что этот вечер будет особенным, она чувствовала это. Хорошим.

Они свернули с дороги, огибая небольшую рощицу. Света машинально отметила, что кое-где листья берёз уже начали желтеть. Девушка чуть сбавила ход, подождала, пока Влад её догонит, и они одновременно выехали на покрытую трещинами асфальтовую дорогу. Последние деревья по краям пути расступились, и перед их взором во всей своей угасшей мощи предстала конечная точка их маршрута.

«Хлебозавод №1», который все в городе называли просто «Завод».

Из-за высокого кирпичного забора, кое-где осыпавшегося, виднелись силосные башни, напоминавшие средневековую крепость; чуть дальше тянулись корпуса цехов с зияющими глазницами выбитых окон, а над всем этим царила она — высоченная кирпичная труба, обхваченная блестящими кольцами, к вершине которой с четырёх сторон сходились тугие тросы.

Они подъехали к ржавым воротам. Одна створка валялась на земле, наполовину скрытая бурьяном, а на второй всё ещё висела покосившаяся табличка с выцветшей надписью: «Охраняемая территория. Вход строго воспрещён!».

Надпись уже никого не могла остановить. Завод стоял заброшенный много лет, и не было здесь ни сторожа, ни собаки, не было вообще никаких препятствий для любопытных. Впрочем, любопытных находилось мало — место было из тех, что люди интуитивно обходили стороной.

Они уже бывали здесь, и Света всякий раз чувствовала необъяснимую тревогу. Порой ей казалось, будто за спиной кто-то стоит, и от этого чувства вдоль позвоночника бежали мурашки. Но Владу это место нравилось, и постепенно она тоже к нему привыкла. Здесь было тихо, словно время остановилось, застыло в толще пыльного воздуха. Можно было выпасть из вечной суеты и думать только о том, о чём хочется. Лишь изредка ветер трогал тугие тросы, и они начинали тихо поскрипывать, мягко возвращая её к реальности.

Они въехали на территорию, осторожно обогнув лежащую створку ворот, и Света на мгновение зажмурилась — уцелевшие осколки стекла на верхних этажах поймали солнце и вспыхнули ослепительными бриллиантами. На одно короткое мгновение ей даже показалось, что в глубине цехов мелькнул отсвет — не солнечный, а рыжий и неровный, будто от костра.

— Мощное место, — Влад смотрел вверх, на трубу. Тросы, натянутые до звона, казались жилами этого гигантского спящего существа.

Света согласно кивнула:

— Да… Но жутковатое.

Влад только хмыкнул.

Они оставили велосипеды у стены низкого, приземистого гаража с облупившимися кирпичными стенами и огромными полуоткрытыми воротами. Света на секунду заглянула внутрь. Воздух в гараже был неподвижным, пах пылью и затхлостью, а еще она уловила другой запах — сладковатый и неприятный, как от сгоревшего в тостере хлеба.

— Ну, чего ты там застряла? — окликнул её Влад, уже стоявший у вертикальной ржавой лестницы, ведущей на крышу.

Он поставил на ступеньку ногу, и лестница зашаталась, звонко задев кирпичную кладку.

— Ничего, держится, — бросил Влад и, не оглядываясь, полез первым.

Света осторожно и стараясь не смотреть вниз поднялась за ним.

Под ногами пружинил и немного прилипал к подошвам нагретый за день рубероид, испещренный трещинами и заплатками из застывшей смолы. Отсюда, с высоты, открывался вид на всю территорию, но больше всего взор приковывала труба. Она поднималась в небо прямо перед ними, и теперь, на фоне заходящего солнца, казалась гигантской свечой, готовой поджечь багровеющие облака.

Влад, не говоря ни слова, подошел к самому краю крыши, резко обрывавшейся вниз. Он стоял, слегка раскачиваясь на носках, переводя взгляд с массивной фигуры трубы на заросшее бурьяном пустое пространство завода и обратно. Сердце Светы сжалось в комок и застучало где-то в горле. Она боялась за него, боялась, что он упадет, но сама понимала, что ее страх глуп. Поэтому она просто молча замерла, затаив дыхание, не в силах отвести взгляд от его спины.

Через минуту, показавшуюся вечностью, он небрежно развернулся и отошел от края так же спокойно, как и подошел. Света наконец перевела дух.

— У меня... новые стихи, — выдохнула она, стараясь не смотреть Владу в лицо.

Глава 1. День независимости

Утро первого сентября началось с крика. Во дворе надсадно кричала девочка — по голосу, младшие классы.

— Мааам! Я сменку забыла, слышишь? МААМ! Возьми сменку!

Дима лежал с закрытыми глазами, представив себе эту девочку: белые банты, ранец на спине, в руках огромный букет.

Снизу донёсся приглушенный женский голос, хлопнула дверца машины, завёлся двигатель, и снова всё стихло.

Дима неторопливо поднялся, взял с изголовья кровати сборник японского фольклора и поставил его на полку рядом с другими книгами в похожих обложках. Босиком прошел к окну, слегка отодвинул штору.

На улице никого не было. Только вдалеке, вдоль соседнего дома, понуро брели две фигурки в бордовых жилетах — тоже с цветами в руках. Когда-то и он носил такой жилет, форму близлежащей школы. Но, слава Богу, это осталось позади. Дима уже пятый год учился на семейном образовании.

Он приоткрыл окно. Прохладный утренний воздух бодрил.

Сентябрь только начался, а уже чувствовалось, что лето позади — серое небо, сырость в воздухе, желтоватые пятна на листьях. Еще неделя, и город окончательно сменит цвет.

Дима отошел от окна, натянул джинсы и черную футболку. Прошелся щеткой по светлым волосам, падающим на плечи — он не стригся уже несколько лет — и вышел из комнаты.

Мама уже стояла у плиты. На кухне пахло помидорами, жареным луком и чем-то пряным. Дима заглянул ей через плечо. Ого, шакшука!

Мама вздрогнула, увидев его.

— Фух, напугал.

Но сразу же улыбнулась, перехватив лопаточку поудобнее.

— С добрым утром! Поздравляю с Днем знаний! Решила к празднику тебя попотчевать.

— Привет. — Дима уселся за стол, потянул на себя кружку с остывшим чаем, оставленную с вечера. Ухмыльнулся. — У меня сегодня свой праздник. День независимости.

Мама расставила тарелки, ловко подхватила деревянной лопаточкой яркую шакшуку с помидорами и перцем и аккуратно переложила Диме. Рядом выставила поджаренный хлеб, от которого шел теплый, чуть дымный запах.

— Опять на линейку пойдешь смотреть? — спросила она.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Дима.

От запахов уже текли слюнки, и они несколько минут просто молча ели свое любимое блюдо, не отвлекаясь ни на что.

Мама первой отложила вилку, откинулась на спинку стула.

— Подумать только, одиннадцатый класс, — сказала она. — Ну серьезно, я ж вчера только тебя в ванночке купала.

Она рассмеялась. Дима смеяться не стал. Такие шутки ему не очень нравились.

— Ладно, мне уже пора. — Мама поднялась, начала убирать со стола. — Сегодня будешь заниматься? Или праздник? Ну, в любом случае, доступ в онлайн-школу я тебе оплатила. Наверное, уже и про ЕГЭ думать надо? Готовиться тоже онлайн будешь?

— Тоже онлайн, — с вызовом сказал Дима. — Так мне удобно.

— Ну да, ну да, я знаю, — согласилась мама.

Но в ее голосе он услышал ту интонацию, которую ненавидел: сочувствие. Будто с ним что-то не так.

Дима ничего не ответил, уставился в окно. За стеклом серело небо, двор был пуст.

Мама замерла на пороге. Обернулась, и с тревогой произнесла:

— И это… Прошу, не шатайся ты по этим заброшкам. Слышал, дети пропали?

Конечно, он слышал. Натыкался на посты в соцсетях, видел, на улице объявление о поиске пропавших. Где-то прочитал версию про маньяка педофила…У страха глаза всегда велики. Люди обожают драму, когда она случается не с ними.

— Ладно, мам, — сказал Дима, решив не спорить.

Мама надела туфли, подхватила сумочку, чмокнула его в щеку и скрылась за дверью. Дима остался в квартире один. Он вернулся в комнату, с ноутбуком сел на диван. Лениво полистал ленту, а потом открыл недочитанную статью в Википедии про кельтские символы. Спирали, трискелионы, узлы. Древние орнаменты, которыми люди пытались защититься от всего плохого.

Он дочитал страницу до конца, закрыл вкладку, потянулся. В квартире было тихо — только гудел холодильник за стеной. Хорошо.

Дима взглянул на часы. Линейки уже начались. Теперь можно и прогуляться.

Он натянул кроссовки, надел куртку, сунул в карман наушники и вышел из дома.

На улице было прохладно. Дима медленно зашагал по тротуару, никуда не спеша. Было приятно просто гулять, пока все остальные сидят за партами или топчутся на линейках. Ему нравилось, что он не подчиняется расписанию, придуманному кем-то другим, не учится по звонку, не обязан ни под кого подстраиваться. В его онлайн-школе никого не волновало, когда он должен садиться за уроки, слушать лекции, готовить домашку. Главное — успеть сдать все задания до дедлайна. И это его вполне устраивало.

До школы он дошел минут за двадцать. Во дворе выстроились ряды — белые блузки, бордовые жилеты, цветы в руках. Из динамиков громыхал чей-то торжественный голос. Говорили что-то про новый учебный год, про ответственность, про будущее.