Ассистентка. Женить ректора

ПРОЛОГ

Фердинанд Керот.

В кабинете — пусто. В приёмной — тоже. Ни одного звука.

Я не ждал — всего лишь осмотрелся. Но даже это — недопустимо.

Гнев, разогретый накануне, опять вспыхнул, толкнул меня вперёд. Не раздумывая, свернул к лестнице. Два пролёта, поворот — и вот я уже стою перед её дверью.

Нужно было выпустить пар. И она… вполне подходила.

Сама виновата.

Открыл дверь сам. Да, я так делаю. Особенно когда встреча назначена — а её нет.

И… замер.

Она вышла из ванной.

Мокрая. В одном полотенце.

Первой мыслью было — ошибся дверью. Но взгляд. Этот испуганный взгляд… его ни с чем не перепутаешь.

Вот только всё остальное...

Кажется, впервые за всё это чёртово время я увидел её. По-настоящему.

Короткое полотенце едва прикрывало бедра. Волосы, влажные, светлые, прилипли к коже. Капли воды, поблескивая, стекали и прятались там, куда неприлично смотреть.

Но я опустил взгляд — и стало ещё хуже.

Я вообще не замечал её раньше. Смотрел как на стол или стул.

Что-то изменилось?

Изменилось. На смену злости пришло чисто мужское любопытство.

А долгое отсутствие постоянной любовницы дало о себе знать.

Девочка это ощутила, сжалась, вцепилась в слабое прикрытие своей наготы.

Поздно. Всё, что доступно — я уже увидел.

Быстрое, сбивчивое дыхание Юлианны выдало не только её испуг.

Грудь вздымалась слишком высоко, полотенце скользнуло из дрожащих пальцев вниз, позволяя различить ореолы розовых…

Стоп! Зачем я тут?

Ах да.

— Яяя не одета… — выдавила Юлианна.

Спасибо. Заметил.

Тонкие пальцы дрожали, но она всё-таки подняла ткань выше. Молодец, так всё будет немного проще.

Лезть в голову, когда хочется залезть…

Стоп, опять не о том.

Это просто Юлианна.

Реакция — медленная. Речь — сбивчивая. Голос — дрожит. Боится.

Я молчал. Долго. Дольше, чем требовалось.

Но в ответ — ничего. Пусто.

Окинул взглядом с головы до пят. Не убегает, не визжит, не истерит.

Странно…

Совсем растеряла остатки гордости? Или решила соблазнить?

Неужели прошлый раз ничему не научил?

Ждал, когда сама откроет разум.

Когда покажет, что опять плакала из-за Николаса, или порвала очередную тряпку. Или снова увидела в заметке дату его свадьбы.

— Вы опоздали, — сказал я.

Ровно. Без эмоций. Просто констатировал факт.

— Я не одета, — повторила она. Но уже иначе. Почти вызывающе.

Хорошо.

Соблазнять не собирается. Значит, усвоила урок.

Но и страх куда-то делся. Проблески гордости? Злость?

Интересно…

— ВЫ ОПОЗДАЛИ, — повторил, на этот раз с нажимом.

Чтобы дошло.

Чтобы показала всё — и даже больше.

Чтобы больше не повторялось.

Но… нет.

Ответа не последовало.

Она просто смотрела. Моргнула. И осталась стоять.

Как будто впервые видела. Забыла, на что я способен? Больше не боится?

Смотрел в ответ. Молча.

Что-то не так.

Что-то очень не так.

За то время, пока меня не было, что-то произошло.

Внешне — та же Юлианна.

Невинное лицо, точеная фигурка, голубые глазищи, как у фарфоровой куклы. Типичная игрушка Николаса.

Только эта — с сюрпризом. Он же почти женился. Подсунул мне её в ассистентки.

Я тогда не возражал. Не сразу. Думал: безобидная, удобная. Сломаю, научу. Пусть сидит у двери и кивает. Чего не сделаешь ради друга.

И, надо признать, почти получилось.

Сначала всё шло по плану.

За несколько месяцев я выдрессировал её как ручного попугая. Ментально вкладывал в пустую голову знания, чтобы не напортачила. Почти привык к тому, что стул у кабинета не пустует.

Но друг меня подставил.

Старый мошенник Свон оказался пройдохой. За свою дочь не только приданого не дал — начал деньги с Ника требовать.

И вот с этого момента начался мой личный ад.

Каждый день — новый срыв. Рыдания. Истерика.

Подавлял. Гасил. Вставлял якоря.

Работало.

До сегодняшнего утра.

Попытался проникнуть в сознание — пусто. Глухо, как в запертой комнате. Как будто внутри… никого.

— Вы не слышите меня, — произнёс уже почти мягко.

— Прекрасно слышу. Но не понимаю, — ответила она.

Голос — сухой. Спокойный. Совсем не тот, каким она всегда говорила со мной.

Не понимает, чего я от неё хочу?

А вот это уже странно.

Замолчал.

Сунул руки в карманы.

Нужно проверить лаборатории. Пропали запасы хитируса.

Ведьмы? Или… нет? Пропало что-то ещё?

Наклонил голову. Снова посмотрел. Уже иначе.

Как на задачу, которую надо разобрать по слоям.

— Хм. Что-то изменилось, — пробормотал, скорее себе. — Оденьтесь, леди Юлианна. Через полчаса жду вас в кабинете.

Развернулся. Сделал шаг. И всё же обернулся.

— С вами… что-то не так.

Ещё раз осмотрел почти голую ассистентку. И ушёл.

***

Мало мне проблем — ещё и с девчонкой возиться.

А придётся.

Времени искать замену нет. Нужно выяснить, с какой радости, вечно запуганная и покорная овечка, вдруг начала напоминать испуганную, но колючую кошку?

Глаза блестят. По коже — всполохи магии. То зашипит, то вцепится взглядом.

В какой-то степени это даже позабавило. И… вызвало чисто мужской интерес.

— К кому?! К Юлианне?! — эхом звенит в голове.

Той самой, которой я приказы отдавал мысленно — потому что от одного звука моего голоса она либо дрожала, либо начинала рыдать.

Да что со мной сегодня? И что вообще происходит?

Два переноса — и я уже в своей башне.

Скинул одежду. Нырнул в ледяную воду.

Нужно остудить голову. Прийти в себя.

Нет вещей, которые не подлежат объяснению.

Особенно — если ты менталист.

***

Я вернулся в Академию вечером. Раньше. Без предупреждения.

Глава 1. Отражение

С детства обожаю лето.

Домик в деревне, мамины огурчики, свежая зелень и костёр, на котором отец жарит мясо.

В молодости всё это казалось скучной тратой времени. Кому нужна деревня, когда ты мечтаешь о Монако? Тогда мысль продать квартиру и уехать сюда казалась мне верхом глупости.

Но ближе к сорока всё изменилось.

Теперь любому дорогому туру, я предпочту шелест берёзовой рощи, клубнику с грядки и запах свежескошенной травы.

Или всё дело не "где", а "с кем"?

— Может, это уже старость? — прошептала я, откладывая книгу.

За спиной раздались шаги. На столик поставили чашку мятного чая.

— Какая старость, Юляш, тебе всего тридцать семь. А я тогда кто – мумия? — улыбнулась мама.

Русые волосы уже с проседью, глаза усталые, но улыбка всё такая же тёплая, как в детстве.

Она провела рукой по моей щеке и села рядом, кутаясь в плед.

Июль в этом году выдался холодным и дождливым. Но у костра было уютно.

— Дело не в возрасте. Вон Лариса из продуктового – фору двадцатилетним даст, а ей уже под пятьдесят, — сказала мама и прикрыла глаза.

Это и правда был хороший день. Жаль, отпуск подходил к концу.

— Она не замужем. И вместо детей у неё собачка, — возразила я... и запнулась. Зря я вспомнила о детях.

Мама печально вздохнула, погладила мою руку.

— Разводись, дорогая. Мучаешь и себя, и его. Не было толку в молодости – не будет и в старости. Надо было уходить еще тогда, когда он наотрез отказался даже обсуждать детей.

Это была больная тема. Я всё ещё убеждала себя, что тоже этого не хотела. Что не повелась, а выбрала.

Я отказалась от многого — и ради чего?

— Я и сама не хотела, ма, — пробормотала я по инерции. — Мы ездили, путешествовали. Карьеру строили. Сама помнишь, в прошлом браке у Николая, кроме долгов, ничего не вышло. А со мной…

Я была женой не кого-нибудь, а доктора экономических наук. Декана.

Именно так он это и подавал: его карьера — наше общее достижение.

Я отказалась от пелёнок, бессонных ночей и собственного роста, а он…

Он имеет сына, статус и квартиру. Ничего из этого — не моё. Ни детей, ни семьи, ни даже квартиры.

— А тебе он на шею сел. Влюблённая дурочка: и кредиты погасила за счёт бабушкиной квартиры, и детей не имеешь, и в деревню сбегаешь, пока он любовниц по Турциям возит, — подытожила мама.

— Если бы… Он с сыном поехал. Парню двадцать лет, — вздохнула я. — Мишка бы и похвастался, да еще и приукрасил, если бы они там чудили. Он всё ещё считает, что родители из-за меня не сошлись обратно, — уверенно возразила я.

Если у мужа кто-то и был — всё делалось чисто. Не подкопаешься.

По сути, упрекнуть его не в чем. Только… скучно. Как у пенсионеров.

— У него хоть сын есть. А у тебя? Даже кота завести не можешь. Шерсть мешает, запах раздражает. Живешь как нянька престарелого пижона.

— Ма… — вздохнула я и поймала её за руку.

Коля им никогда не нравился. А я купилась. Высокий, красивый, взрослый преподаватель. И главное — холостой.

Даром что только-только развёлся и бросил годовалого ребёнка.

Кого это волновало в восемнадцать?

Тогда билет в Египет и коробка конфет казались волшебством. Мы были знакомы месяц, а он уже шептал, что без ума.

И я поверила.

Он стал моим первым. И последним.

Я вздохнула, положив подбородок маме на плечо.

— Ма, ну не надо. Посиди со мной. Последние дни отпуска. Я всё понимаю, но если уйду – жить негде. А вы как?

— Семёныч звал. Ещё раз отцу звонил. Там и работа, и жилье найдется. С твоим образованием – хоть завучем. Только живи, да радуйся. Что ты вцепилась в эту столицу?

Ох уж этот Семёныч.

У него всё как в сказке — обещает, что квартиру дадут, а по факту максимум — полкомнаты в доме с трещиной по фундаменту.

Но маме не докажешь.

— Далеко очень. Как я вас одних оставлю? — отговорка вырвалась раньше, чем я успела ее обдумать.

— Мы вдвоём. Нам не впервой. А ты что? Ни детей, ни дома. Когда нас не станет – одна останешься. Живи свою жизнь, а не прячься за мою юбку.

Что будет потом — я боялась думать. За душой действительно ничего не было. Будто не жила вовсе.

Родители — с домом. Пусть и стареньким. А я?..

Сказать, что справлюсь? Хотелось.

Но я в этом не уверена.

Зарплата секретаря, которой не хватит даже на комнату в съемной квартире. И всё — больше ничего нет.

Даже квартира, в которой мы живём, по завещанию останется сыну Николая. Он молодой, ему нужнее.

А мы? А я?.. Это никого не волнует.

— Умрём в один день. А если что – Мишенька за тобой присмотрит, — отшучивался муж.

Да уж. В том, что он присмотрит — я не сомневалась. Будет стоять над душой и следить, чтобы лишние трусы не забрала, которые на деньги отца куплены.

Внутри снова стало тошно, а потом я всё-таки это сказала:

— Ладно, мам. Скажи Семенычу, что подумаю. Николай вернётся – поговорим.

Мама даже выдохнула:

— Хорошо, милая. Пойди залей костер у забора и спать. Утро вечера мудренее, — чмокнула меня в волосы и ушла.

Я взяла ведро и побрела к костру.

И всё ещё слышала, как эхом стучит её голос:

— Когда нас не станет – что ты делать будешь?..

Что я могла ответить?

Наверное, ничего.

Но себе — наконец призналась:

— Хотела бы я начать свою жизнь, ма. Да только время назад не повернешь, и жизнь сначала не начнёшь, — прошептала я и вылила воду на угли.

Видимо, перестаралась.

Дрова зашипели, меня окутал густой едкий дым.

Я судорожно вдохнула — и мир вспыхнул белым.

***

Кажется, я задохнулась. Или просто отключилась.

В голове гудело, тело не слушалось. Я поднялась на четвереньки, вслепую, и уперлась рукой во что-то гладкое.

Стекло? Откуда во дворе стекло?

Пытаясь отдышаться, я встала — и… замерла.

Передо мной было зеркало. Или иллюзия зеркала.

Глава 2. Юлианна

Утро и правда выдалось насыщенным.

Вместо своей комнаты в доме родителей я просыпалась в каком-то подвале.

Хуже того — в том самом театральном платье и рядом со странной женщиной.

С очень странной женщиной.

— Меня зовут Моника Слоу, и с сегодняшнего дня я ваша лучшая подруга и единственный союзник. Судя по тому, что Юлианна успела увидеть из ваших воспоминаний, наш мир вам не понравится, — строго произнесла женщина, протянув мне стакан кислого компота.

Так началось самое ужасное утро в моей жизни.

Новой жизни, как оказалось.

Лисандия — Империя, разделенная на две.

Северная — более прогрессивная: там правит Совет аристократов.

А Южная — это то место, куда мне "повезло" попасть. И она отнюдь не прогрессивная.

Правит тут Император Фредерик Керрот, а я — счастливица — работаю на его младшего брата Фердинанда. Ректора Академии Бытовой Магии и Защитных Чар в столице Южной Империи — Леворне.

Всё бы ничего — работа ассистенткой ректора не сильно отличается от того, чем я уже занималась. Не самая печальная участь.

Если бы не одно большущее НО.

За глаза этого самого принца-ректора называли никак иначе как ЧУДИЩЕ.

Моника перечисляла и другие ласковые слова: бессердечный монстр, самодур, гад и прочие лестные отзывы, благодаря которым сразу захотелось уволиться. Или хотя бы трясти эту ведьму до тех пор, пока она не вернёт всё как было.

Я, значит, Юлианне — любящую семью, мужа, пусть скучного, но всё же терпимого.

А мне — чудище, бывшего жениха предателя, отца-хапугу и бесхребетную матушку.

И это ещё только начало.

Ведьма — тут отнюдь не оскорбление. Скорее — раса, национальность и призвание.

Кроме ведьм, в этом чудо-мире водятся маги, управляющие стихиями, инквизиторы, которые могут залезть в голову, прочесть мысли или внушить их. Прислужники Пресветлого — местного божества.

И слуги… такие, как я. У которых магии — капля. Если не меньше.

Точнее — у Юлианны Свон, которая так радушно уступила мне свое место. И заняла моё.

Ох, слова мамы были пророческими: начала свою отдельную жизнь — так начала.

Надеюсь, эта клуша хоть о родителях моих позаботится, а не наоборот — сядет им на шею на старости лет.

Спустя час рассказов о том, как глубоко и безвозвратно я влипла, — захотелось выпить.

— О… ну, леди не положено. Но у меня кое-что найдётся, — с подозрением предложила ведьма.

Рыжие волосы, зелёные глаза, острый подбородок. Моника была вылитой ведьмой, и даже в нашем мире её бы обходили стороной.

Слишком красивая. Властная. Цепкая.

Строгое темно-зеленое бархатное платье с высоким воротником делало ее вид еще более внушительным.

Сразу видно — декан факультета ведьм.

Пожалуй, такая подруга — несомненный и пока единственный плюс. Ничего не крепит дружбу так, как смертельный секрет, за который могут казнить обеих, и выпивка.

— Если ты не будешь визжать, звать на помощь и рассказывать, что ты не из этого мира, можем выпить, и погулять по Академии, — с опаской покосилась на меня новоявленная союзница, но всё же пошла к двери.

Нет, орать и убегать я не буду.

Особенно после слов "инквизиторы", "ментальный допрос" и "казнь".

— Мне что, пять, по-твоему? Это вашей Юлианне захотелось отравиться из-за того, что жених бросил. А я – до тридцати семи годков дожила, и жила бы дальше, не ныла. Веди, показывай, — махнула рукой в сторону выхода.

Выбраться. Подышать. Проснуться.

План простой — но гениальный.

Моника прищурилась, окинула меня взглядом с головы до ног, задержалась на том, как я неуклюже расправляю юбку, но всё же повернулась и двинулась вперёд.

Второй плюс этого мира — тело. Моё и не совсем моё.

Юлианна — это я, только в свои двадцать. Без морщинок, с гладкой кожей и мягкими локонами. Ну и с некоторыми поправками на жизнь в фэнтезийном средневековье.

Бледная, избалованная и… слегка простоватая. Последние недостатки у этой оболочки, к счастью, теперь устранены.

Все мы ближе к сорока мечтаем вернуть тело восемнадцатилетней — но с опытом и мозгами взрослой женщины.

Моя мечта сбылась.

Вот только почему-то не радовала.

Я вышла следом, все еще не до конца веря, что это не сон. А деканша — да, всё так — скользила по мне цепким зелёным взглядом, будто проверяя, не начну ли я биться в истерике прямо сейчас.

— Честно? Я ставила на истерику, — бросила она, перехватывая ручку двери.

Длинные, тонкие пальцы, перстни с камнями, серьги в тон, на шее — подвеска в винтажной оправе. Не ведьма, а визуальный манифест факультета.

Украшений не жалела. И авторитет тоже.

О чём мы?.. Ах да — истерика.

— Будет. Позже. Когда выпью, освоюсь и окончательно всё осознаю, — пообещала я, делая самый что ни на есть невинный вид.

Вероятно, выглядело это глупо, но, кажется, сработало.

Моника вздохнула и распахнула дверь, впуская свежий воздух в затхлое помещение.

Мы поднялись по ступеням — и я застыла.

Передо мной раскинулась Академия Бытовой Магии и Защитных Чар.

Величественное здание в форме каменного колодца, будто выточенное из серого монолита. Башни тянулись в небо, шпили терялись в лёгком тумане, окна светились мягким голубым, а по стенам неспешно струились тонкие жилки магии.

С одной стороны здание упиралось в лес, с другой — открывался вид на реку. А за рекой — еще один дворец, похожий, но куда более нарядный.

Между деревьями мерцали купола лабораторий, парили мосты, соединяющие корпуса на уровне верхних этажей, виднелись тренировочные площадки, полные движения даже в ранний час.

— Добро пожаловать в новый дом, Юлианна Свон, — шепнула Моника и, подхватив меня под руку, повела вперёд.

— Пять этажей – пять факультетов, — кивнула она в сторону главного здания с арочными балконами и резными окнами. — Здесь учат всему: от зельеварения до защиты от проклятий. Четыре корпуса, внутренний двор с клумбами, целительское крыло, выход к реке… Академия большая, запомнишь не сразу. Но у нас есть карты. И я.

Глава 3. Чудище

Да уж, монстры водятся не только в этом мире.

Жизнь меня научила подавлять истерики и сначала думать, а уже потом орать "пожар".

Я была секретарём декана. Там всегда всё срочно и всё “на вчера”, даже если оно было на завтра.

Стрессоустойчивость — моё второе имя.

Мы Николаю его защиту распечатывали за двенадцать часов до самой защиты.

Мы… Я распечатывала.

Однако, к такому началу трудовых будней в новом мире жизнь меня не готовила.

Ректор-чудище явился в Академию, как и было заявлено — только почему-то раньше положенного и совсем не в свой кабинет.

Как я об этом узнала?

Спонтанно. Вышла из душа — а в комнате стоит ОНО.

Первым делом захотелось завизжать. Потом — швырнуть в него вазу, которую мне подарила Моника. А потом — убежать подальше.

Но под чёрным, прожигающим взглядом я не могла издать ни писка.

Стояла, сжимая сползающее полотенце… и смотрела на нового начальника.

На нём был безупречно выглаженный тёмный пиджак, черные брюки с идеальной стрелкой, сапоги — начищены до блеска.

Всё чёрное. Даже гольф — будто траур по человечности.

И при этом — небритый. С тяжёлой щетиной, как будто неделю спал в подвале и плевал на зеркала.

Волосы — аккуратные, гладко зачесанные назад.

Но лицо… угрюмое. С застывшим выражением раздраженного хищника. Глаза — чёрные, как ночь. Не карие — именно чёрные. Без проблеска тепла.

Он не выглядел как мужчина. Он выглядел как проблема.

Высокий. Широкоплечий. Казался слишком большим для этой комнаты. Будто вытеснил весь воздух. Заполнил собой весь проход.

Он просто смотрел. И что хуже всего — молчал.

А мне казалось, что стены вот-вот задымятся от этого взгляда.

— Яяя… не одета, — наконец выдавила я, сжимая предательски дрожащие пальцы.

Вопреки всему, что рассказывала мне ведьма и воспоминания Юлианны, этот мужчина тактом и воспитанием не отличался.

Вопросительно вздернул бровь, будто искренне удивился, что я вообще осмелилась заговорить, — и опустил взгляд ниже.

Да, полотенце он, похоже, сразу не заметил.

А когда заметил — это его ничуть не смутило.

— Вы опоздали, — холодно пробасил он.

Голос низкий, как грохот в пещере.

Таким тоном разве что приказы о казни отдают. Впрочем — при его внешности это подходящее занятие.

Кажется, я начинала понимать, что "чудище" — это ещё уменьшительно-ласкательное. Можно было бы подобрать слова и покрепче.

— Я не одета, — повторила уже увереннее.

Первый шок прошёл. На смену страху и замешательству пришло негодование.

Что это вообще за работа такая — когда начальство вламывается к тебе в спальню?

— ВЫ ОПОЗДАЛИ! — рявкнул ректор, словно я осмелилась не явиться на казнь.

"А ещё я не завтракала, не выспалась, замёрзла и понятия не имею, чего именно вы от меня хотите," — мысленно перечисляла все, что накопилось за утро.

Но произнести ни звука так и не решалась.

Он продолжал разглядывать меня — будто видел впервые.

Глаза сузились. А взгляд… всё так же чего-то хотел.

Чудище смотрело на меня. Я — молча на чудище.

Если бы не ледяные ручейки, стекающие по груди и спине, я бы решила — странный сон.

Но холод лизал кожу, босые ноги онемели, а по телу прошёл мелкий озноб.

Гусиная кожа, дрожь и полное непонимание — что вообще происходит.

Захотелось застонать.

От бессилия. От абсурдности происходящего.

От того, что этот мужчина с лицом похоронной плиты не собирался ничего объяснять или хотя бы уйти и позволить одеться.

Словно я — беглый каторжник, которому дают шанс произнести последнее слово перед виселицей.

Максимально странный мужчина.

И я искренне надеялась, что они тут не все такие…

Иначе Юлианне — точнее, уже мне — прямая дорога в старые девы.

Тёмная бровь вопросительно поползла вверх.

А потом в черных глазах вдруг сверкнул янтарный отблеск.

Мелькнуло что-то дикое, неестественное. И выглядело это… жутковато.

— Вы не слышите меня, — выдохнул он.

Уже не зло.

Почти разочарованно.

Но всё с тем же видом готовности растерзать меня на месте.

— Прекрасно слышу. Но не понимаю, — парировала я.

Сказала спокойно. Даже слишком спокойно — как будто не он тут главный. И не я — в одном полотенце.

Гневный взгляд сменился удивленным.

Мужчина сунул руки в карманы, слегка качнулся на пятках, наклонил голову, будто раздумывая, — и снова сверкнул глазами.

— Хм. Что-то изменилось, — пробормотал он, словно не добившись от меня желаемого, решил побеседовать сам с собой. — Оденьтесь, леди Юлианна. Через полчаса я жду вас в кабинете, — громко приказал.

Он уже разворачивался к двери, но замер и бросил через плечо:

— С вами… что-то не так.

И ушёл.

Быстро. Бесшумно. Как тень.

От последней фразы я буквально похолодела.

Ну вообще прелестно. Первый же день — и меня раскрыли.

Ещё никогда я так быстро не собиралась.

А потом неслась на первый этаж — в кабинет к Монике.

Она, в отличие от меня, могла понять, чего именно не понравилось монстру, и подсказать, как выкрутиться.

Не знаю, что он понял… Но лучше бы — не понимал.

***

— Оху, ну и дура! — ухватившись за голову, Моника мерила шагами кабинет.

Юляша попала, потому что Юлианна забыла рассказать подруге одну маленькую деталь: ректор общался с ней исключительно посредством ментальной связи.

То есть, когда чудище явилось ко мне в комнату и объявило, что я опоздала, я, как покорная овечка, должна была опустить голову и позволить ему забраться в эту самую голову — чтобы он увидел всю глубину моего искреннего раскаяния.

— Это законно вообще? А если она случайно покажет, что делала вечером с женихом или в ванной? — вздохнув, я наблюдала за метающейся по кабинету подругой.

Глава 4. Невеста

— Я буду искать новую ассистентку, — холодно заявил ректор, опустился обратно в кресло и потер виски.

"Ну всё, Юляша, приплыли…" — подумала я.

Но не успела я мысленно начать собирать вещи, как Фердинанд вдруг добавил:

— Хотяяя…

Он поднял взгляд и ещё раз скользнул по мне глазами.

В этот раз — совсем иначе.

Не как начальник, а как мужчина.

Внимательно, медленно, оценивающе. С отголосками интереса, от которых по коже побежали мурашки.

Я поежилась.

Это был слишком мужской взгляд. Так смотрят на любовницу, а не на ассистентку.

Вот теперь стало по-настоящему страшно.

Единственное желание, которое вызвал во мне этот мужчина, — бежать, роняя тапки.

Но его это совсем не смутило. Сделав для себя какие-то выводы, Фердинанд откинулся на спинку.

— Отпущу я вас не ранее, чем в начале следующего года. Ваша особенность крайне усложнит мне жизнь, но сейчас она также очень… удобна, — невозмутимо объявил еще не бывший начальник.

Настала моя очередь замирать от шока.

— Его Императорское Величество Фредерик Керот решил, что в этом году мне необходимо… — пауза, глубокий вдох, будто слова давались с болью, — ЖЕНИТЬСЯ!

Рука ректора скользнула к виску, пальцы сжались.

Бедняга… как же его угораздило?

И главное — при чём тут я?

Ректор неохотно объяснил… словами. Выталкивая каждое с видимым усилием.

Кажется, вложить всё в мою голову ему было бы проще. Но, увы.

— Через неделю в Академию прибудет секретарь Его Величества. Он организует отбор невест. Поскольку я не располагаю временем и нервами, чтобы следить за двумя десятками девиц, мне нужна доверенная фигура. Формально вы подходите, — величественно объявил, будто оказывает мне большую честь.

Он чуть подался вперёд и пристально посмотрел мне в глаза:

— Вы отныне следите за участницами. Незаметно. Вникаете в их поведение. Выясняете – кто пришёл за деньгами, кто за титулом, а кто действительно готов исполнять обязанности моей жены.

Звучало это так, будто меня назначили не помощницей, а системой видеонаблюдения.

А дальше пошли требования к бедняжке, которую примут на работу женой чудища.

Он загнул палец:

— Тихая.

Ещё один:

— Воспитанная.

Третий:

— Покладистая.

— Удобная? — не выдержала я.

Фердинанд вскинул бровь, но не остановился:

— Привлекательная. И желательно не глупая. Девушка должна быть преданной Империи, из влиятельной, обеспеченной семьи. И ненавязчивой. Всё остальное – опционально, — он чуть повёл плечом, будто сам не верил, что это всё.

— Как гарнитур, — не удержалась я от колкости.

Начальник не отреагировал. Или не счел нужным.

Как ни в чём не бывало, он продолжил перечислять требования — как пункты трудового контракта.

— Обязательно, чтобы девушка имела хороший вкус – всё же она будет вхожа во дворец. И покладиста. Я не терплю скандалисток.

— Вы повторяетесь, господин жених. Может, будет проще написать список? — уточнила я, прекращая его потуги говорить.

Взгляд чудища стал ещё тяжелее.

Где-то внутри зашевелилось нехорошее предчувствие.

Фердинанд вздохнул, потянулся к столу и достал листок. Потом ещё один. И третий.

Положил их стопкой.

— Это список пожеланий Императора. И лично мои, — мрачно сообщил он.

— Это же… три листа! — простонала я.

— Учитывая, что девушка войдет в Императорскую семью, и наш ребенок потенциально может претендовать на трон – это даже скромно, — холодно ответил он.

— Допустим. И как же я должна за ними следить? Спрятаться за шторой? Играть в горничную? Или раздавать напитки на балах? — почти обреченно спросила.

Фердинанд вскинул бровь, будто ответ был очевиден.

Возможно, для него. Но не для меня.

В моём представлении "глаза и уши на отборе" — это шпионские игры с переодеваниями, маскирующими артефактами…

— Вы будете участвовать в отборе, — произнёс он, будто это было обычное дело и само собой разумеется. — Формально, конечно. Но остальные девушки не должны этого знать. Для них вы – такая же претендентка на должность моей жены.

Упуская то, что жена для него — просто должность, я буквально подавилась следующим вопросом.

— Простите… что? — хрипло переспросила.

— С нарядами, украшениями и горничной я всё решу. С внешностью нам повезло. Вы неброская, не яркая, ничем не выделяетесь. Идеальная маскировка. Пройти испытания – я помогу. Когда девушек останется трое или четверо – ваша роль будет сыграна. Дальше я сам, — невозмутимо продолжал ректор.

Слушая его распоряжения, я понимала: лето будет… очень долгим.

А взгляд чёрных глаз подсказывал: даже лихорадка, которую предлагала Моника, не спасёт от этого монстра и помощи, которую он требует.

— А если я откажусь? — тихо спросила.

Но ректор снова сделал вид, что не услышал.

Наклонившись к ящику, он постучал по крышке и достал какое-то украшение.

— Нам повезло. Пока эффект от хитируса, которым вы, вероятно, пытались отравиться, не прошёл. Сэкономим на ментальном артефакте и возьмем то, что есть в наличии, — хлопнув крышкой шкатулки, он положил передо мной красивый кулон.

Красивый, но не настолько, чтобы вписаться в подобную аферу.

Голубой камень переливался, будто внутри него пульсировала синяя жидкость с блестками. На секунду вспомнились детские брелки с масляными каплями и игрушечными корабликами.

Но тяжёлая золотая оправа и тонкая цепочка ясно давали понять: это не безделушка. Украшение было дорогим — и, судя по тёмному налету на оправе, древним.

Оторвав взгляд от украшения, я посмотрела на принца-ректора.

— А если я против того, чтобы для вас шпионить? — спросила уже громче.

И тут поняла, почему ректор никогда не улыбается.

Глава 5. Артефакт

Ещё три дня я носилась по Академии как сама не своя.

Список поручений рос с каждым днём, а взгляд нового-старого начальника становился всё мрачнее.

Ноги гудели, спина отваливалась — и всё равно я не успевала выполнить даже половину из того, что требовало чудище. А он ещё и напоминал, что скоро начнётся Отбор, и работы станет в несколько раз больше.

Четвертый день оказался решающим.

Очередной забег по кабинетам разных факультетов — и я уснула, едва попа коснулась стула. Добраться до комнаты сил не осталось.

Даже во сне я не знала покоя. Снилось, что чудище меня раскроет и отправит на казнь или бывший Юлианны закинет на башню и будет смеяться, указывая пальцем. А ещё чаще, я появлялась перед адептами голой.

В общем, школьные страхи публично опозориться разбушевались с новой силой, адаптировались под жуткий мир и не давали отдохнуть даже ночью.

Очередной кошмар резко сменился ощущением уютной кровати, мягкого одеяла и запахом маминого мятного чая.

Но только до того момента, пока у самого уха не прозвучал знакомый сухой и строгий голос:

— Я не понимаю, что с вами происходит, леди Юлианна, — пробасили у уха, а потом меня подняли на руки.

Спать хотелось настолько сильно, что я не стала открывать глаза.

Оперлась лбом на плечо начальника и обнаглела настолько, что обвила его шею руками.

— Вы бы сами побегали на каблуках между этажами — тогда бы поняли, — всё-таки решила огрызнуться.

Судя по тому, как поднялась мужская грудь, ректор обреченно вздохнул.

Он бы с радостью от меня избавился. Но Моника была права — в ассистентки к чудищу очередь не стояла. Тем более в то время, когда назревала его женитьба.

— Через два дня прибудет Секретарь Императора. Тогда работы станет в несколько раз больше. Думаю, вам стоит обратиться к целителю, — уверенно, не сбавляя шага, пробурчало чудище.

Вариант был хороший, но вряд ли действенный.

— Ещё несколько таких дней и мне нужен будет не целитель, а жрец Пресветлого, — прошептала куда-то в чёрный пиджак.

Ректор замер, а хватка усилилась.

Я отчетливо чувствовала, как мужская рука крепче легла на талию — как будто он боялся, что я вдруг спрыгну и убегу.

Не знай я эту бездушную скалу, подумала бы, что он всерьез переживает за помощницу. Хотя нет — он обеспокоен тем, что если я загнусь, некому будет бегать по этажам.

— Обратитесь к целителю, — снова повторил Фердинанд. — Или я сам выясню, что с вами происходит. Раньше вы без особого труда выполняли в несколько раз больше поручений, — строго сказал.

От такого я даже проснулась.

Как вообще такое возможно?

Это же с какой скоростью нужно бегать по лестнице, чтобы всё успеть? Закралось нехорошее подозрение, что я чего-то не знаю… но как выяснить, что именно — так и не придумала.

Очень кстати, начальник сам подсказал мне ответ.

Уверенно подойдя к лестнице, он достал из кармана какую-то круглую штуковину и наклонился к моему уху.

— Держитесь крепче. Мой артефакт не рассчитан на перенос дополнительного груза, — пробасил он, и в ту же секунду всё вокруг расплылось и сложилось в совсем другую картинку.

Мы стояли в другом корпусе, у лестницы, которая вела на мой этаж. И быстро оказались прямо рядом с комнатой.

Еще мгновение назад, я была благодарна Фердинанду за то, что не бросил меня спать за рабочим столом.

Даже представила, что он, как истинный принц в сказке, будет нести меня со своей башни по лестницам на этаж Целительского корпуса, где живет рабочий персонал.

Но нет, после того как меня обозвали грузом, стало понятно: сказки врут.

Вот он — реальный принц из крови и плоти. Эгоистичный, бесчувственный и думающий только о себе.

Осознание того, что пока я бегаю по этажам, он может просто за секунду оказаться в другом корпусе, как-то отрезвило.

— Мне бы такой артефакт, — выдохнула я, отпустила мужскую шею и тут же оказалась на ногах.

— А что случилось с вашим? — тут же отозвался начальник.

Он так показательно тщательно поправлял свой идеально чёрный костюм, что это было почти хамством. Будто не девушку на руках нёс, а мешок навоза.

Но вопрос Фердинанда озадачил.

Это что же, выходит, у Юлианны тоже была какая-то волшебная штуковина? И снова Моника мне ничего не сказала?

Видела, как я устаю — и молчала. Вот ведьма!

Решив, что мы с подругой всё-таки обязательно выпьем, я обиженно посмотрела на ректора.

— Он сломался, — проблеяла с самым невинным видом. Жалобным таким.

— Когда? — с подозрением спросил он, глядя так, будто ответ вот-вот проступит у меня на лбу.

Я даже слегка растерялась. Сказать, что сегодня, вчера или…

Идея была подленькой, но, как говорится, с кем поведешься…

— Ещё в первый день, — уверенно соврала, делая самый обиженно-расстроенный вид. — Меня зашвырнули на крышу вашей башни. Я как раз держала его в руке и так испугалась, что выронила, — тон такой дрожащий, и глазками хлоп-хлоп.

Вот он — идеальный повод отомстить гаду бывшему. Или, по крайней мере, наябедничать.

— В смысле – зашвырнули? — переспросил он, будто не поверил собственным ушам.

Ну тут я даже слезу почти пустила.

— Декан Прут, — тихо всхлипнула. — Вероятно, это ему показалось забавным. Они проверяли артефакт. Я не ожидала… — почти шептала и даже глазки опустила. — Нет, он, конечно, меня спас. Я даже не успела понять, что происходит. Но артефакт…

С видом истинной невинной овечки, я медленно подняла взгляд на Фердинанда.

Он был удивлён?

Застыл, смотрел на меня расширившимися глазами — и не моргал.

Это было странно и пугающе одновременно. Когда спустя минуту мужчина не “отмер”, я поняла — пора бежать.

Кто знает, может, он не просто завис. Может, снова пытается покопаться у меня в голове. Или и вовсе сейчас допрашивает друга.

Хотя нет, обычно, когда он лезет в чужую голову, глаза отсвечивают янтарным.

Глава 6. Башня

Просыпалась я затемна, в своей постели и под одеялом.

Первой мыслью было смущение: начальник мало того что носил меня на руках, так ещё и уложил в постель. Но, вспоминая тёмные глаза Фердинанда, я отогнала эти мысли.

Он и забота о малознакомой девушке со странностями — это как первый и пятый этаж Академии.

Ведьмы, которые учатся большую часть года в сыром подвале, и элитные маги, которых готовят охранять дворец. Одни — изгои Империи, получают остатки с барского стола, а вторые ни в чём себе не отказывают.

Миры разные, а дележка на богатых и нищих — везде одинаковая.

Мне ещё повезло.

Юлианна в этом мире была ровно посередине. Не элита, но и не отбросы.

Отец девушки был талантливым артефактором и имел хороший капитал. Правда, делиться с дочерью он не спешил — как и баловать ее деньгами.

Зато, в обществе Юлианна Свон считалась леди и была вполне выгодной партией.

К сожалению, недостаточно выгодной для Николаса Прута.

И, вспоминая этого гада-жениха, я не ожидала, что встречу его с самого утра.

Помятый и злой, маг как раз вылетал из кабинета своего друга-ректора и с размаху сбил меня с ног.

— Вы решили добить меня лично? — огрызнулась я, поднимаясь с пола. Мужчина замер.

Он прекрасно видел, как я упала, но даже не притормозил.

Сначала — не притормозил. А потом зло оскалился, резко подошел и рванул меня на себя, вжимая в грудь. Мужская рука больно сжала предплечье, а вторая — подбородок.

Красивые черты Николаса исказила гримаса злости, а в глазах пылала такая ярость, что мне невольно стало не по себе.

— Если ты думаешь, что заставишь меня ревновать или рассоришь с Фером… — зашипел он прямо в лицо.

Горячее дыхание опалило кожу, а выражение стало почти звериным.

— Ты еще большая дура, чем я думал, Юлианна, — прорычал он и швырнул меня обратно на пол.

Что ж, Николас даже не смог придумать стоящую угрозу. Видимо, чудищу ну очень нужна живая и целая ассистентка.

Кажется, вчерашнее представление удалось на славу. Этому пижону накрутили хвост. Даже если не из-за заботы о помощнице, то из-за дорогой сломанной игрушки и кучи невыполненных поручений.

Поднявшись, я отряхнула себя от впечатлений и поправила платье. Чудище поступило благородно. Он защитил Юлианну даже от друга.

Неважно, из каких побуждений — но это было приятно.

Впервые в кабинет ректора я входила с улыбкой.

Даже перспектива поучаствовать в старомодной интерпретации "Холостяка" больше не казалась такой уж унизительной. Кроме меня, ректора и секретаря Императора, никто не будет знать, что я — шпион под прикрытием.

Наверняка этот белобрысый гад будет плеваться ядом. Не из ревности, конечно, — из-за задетого самолюбия. Видали мы таких нарциссов.

Как же так — глупая бывшая нюня-невеста перестала вздыхать по нему и покусилась на самого ПРЫНЦА.

Ооо, наблюдать за этим будет забавно.

Лучше мести, чем закрутить с лучшим другом бывшего, и не придумаешь. Пусть и только формально — на публику. А уж я постараюсь, чтобы он наблюдал за моими мелкими пакостями, истекая собственным ядом, но не имея возможности ничего сделать.

Пока Фердинанд сосредоточенно что-то читал, я стояла, с трудом скрывая улыбку.

Подумала бы, что он не заметил моего присутствия, если бы ректор молча не подвинул к краю стола бумагу, на которой красовалась какая-то круглая брошь.

— И вам доброе утро, господин начальник, — довольно произнесла я, взяла листок с пунктами заданий и присмотрелась к брошке.

Латинские цифры, буквы и ещё какие-то символы. Как пользоваться этой штукой — ума не приложу.

— Я достал из хранилища новую модель. Прикрепите к платью. Если будут проблемы – сразу говорите, — прозвучал холодный голос Фердинанда.

Пока я рассматривала артефакт, ректор смотрел на меня.

Пристально, внимательно — будто пытался заглянуть в голову.

— Спасибо… а как? — протянула ему украшение.

Прикрыв глаза, мужчина устало вздохнул.

— Хм, не знал, что Хитирус в повышенной дозировке влияет на память, — он потер подбородок и поднялся со стула.

— С чего вы взяли, что это был именно Хитирус? — не удержалась от вопроса.

— Потому что в день, когда из лаборатории профессора Нибла пропал запас Хитируса, вышла заметка о помолвке Николаса и Серены. Профессор Нибл ошибочно решил, что это сделали студентки для приворотного зелья. Он ослабляет волю в малых дозах. Тогда, никто не обратил внимания на газету. Когда вы признались – я просто сопоставил факты, — невозмутимо заявил он.

Ох-ох. Кажется, начальник не дурак.

Но в данном вопросе он, можно сказать, сыграл мне на руку. Сам же и ответил на все свои подозрения.

С другой стороны…

Выходит, они знали, что пропала опасная трава, и могли всё предотвратить. Но никто не обратил внимания на состояние девушки и она чуть не погибла.

Чем больше я узнавала Юлианну, тем больше мне становилось ее жаль. Она действительно никому здесь не была нужна.

— Это… — я не знала, что сказать.

Оправдываться? А зачем?

Вздохнув, я опустила голову — и уже спустя мгновение ощутила чужое прикосновение.

Ректор стоял рядом; тёплые пальцы мягко легли на мою руку, сжимающую артефакт. Осторожно, будто боясь напугать, он провёл по пальцу — лёгкое движение, которое почему-то показалось слишком личным, слишком… нежным?

Я вздрогнула и тут же отдернула ладонь.

— Не стоит, леди Юлианна. Не стоит убиваться по тому, кто никогда этого не ценил, — неожиданно мягко сказал чудище.

— Простите? — я моргнула, растерянно глядя на него.

В чёрных глазах всего на миг мелькнуло сочувствие. Настоящее, живое. А потом — будто спохватившись — он отобрал у меня брошь, снова натянув маску холодной статуи.

Неужели бесчувственный монстр не такой уж бесчувственный?

Или я просто слишком хочу в это верить.

Глава 7. Лабиринт

С артефактом исполнять обязанности помощницы чудища оказалось куда проще и быстрее.

Несколько раз я даже заглядывала к Монике, настоятельно рекомендуя вспомнить, чем еще могла пользоваться Юлианна, чтобы не попасть в очередной просак.

Спокойных дней выдалось всего ничего — и они закончились, когда вечером начальство объявило:

— Завтра прибудет секретарь Императора. Утром я жду вас в кабинете. И будьте готовы, Юлианна. Передышка закончилась.

Услышав свой приговор, я отказалась выпить с ведьмой и отправилась спать.

Не отключилась от усталости, а просто уснула с кулоном.

Теперь я засыпала только с ним. Стоило прошептать заклинание — и темнота обнимала мягко, почти ласково.

Сны приходили туманные, будто чужими глазами, и всё чаще — одни и те же. Рыжая ведьма. Молодая, красивая. Она чем-то напоминала Монику, только… более юную.

Сидит в саду, читает, тихо улыбается. Иногда поднимает глаза — но не на меня. Просто в небо.

Я смотрела со стороны, будто прилипла к стеклу, и всегда засыпала под сладкий аромат, напоминающий жасмин.

Утром просыпалась со странным ощущением покоя — как от маминых ладоней или бабушкиного пледа.

Но с каждым днём всё больше подозревала, что это не мой сон.

Кажется, это то, что успокаивало прежнего владельца.

Кулон хранил чью-то память. И, похоже, впустил в нее меня.

Спросить у ректора, кому принадлежал кулон, времени не было.

Пока я открывала рот — на стол ложились листки с заданиями, за которыми следовали указания. А под вечер я забывала и про сон, и про девушку, и как меня зовут.

Вот и сегодня собиралась в такой спешке, что чуть не забыла надеть пиджак.

Новый дресс-код доставили в последний момент.

Позориться ассистенткой “оборванкой” мой начальник не желал — и прислал мне пять одинаковых нарядов. Дорогих, и сшитых специально на время отбора.

Не то чтобы я была против.

Строгий синий пиджак и длинная юбка смотрелись куда изысканнее, чем бесвкусные платья Юлианны.

А еще они делали меня старше.

Что-то подсказывало, что произвести впечатление на секретаря Императора будет не легче, чем на чудище. Даже оправу у Моники взяла — чтобы не смотреться как адептка в строгом костюме.

В целом: прическа старушки, подобие очков и новый костюм делали мой вид вполне солидным.

Однако, войдя в кабинет ректора, я поняла, что этого недостаточно. А лето будет не просто длинным — но и опасно жарким.

Рамон Тарвин — секретарь Императора и распорядитель Отбора для младшего принца-ректора.

Ох, если бы взглядом можно было убивать — меня бы сожгли заживо.

— Ммм. Я бы нашёл вам более надежную девушку, Ваше Высочество. Вы уверены, что она справится? — вместо приветствия пробасил мужчина.

По сравнению с Фердинандом Рамон был коротышкой. Он едва ли был выше Юлианны.

Широкоплечий мужчинчик лет шестидесяти смерил меня своими серыми глазёнками и недовольно скривился.

— У меня нет времени проверять, справится ваша протеже или нет, Рамон. Я доверяю Юлианне как себе. Она остается – и точка! — рявкнул Фердинанд и громко хлопнул ладонью по столу.

Признаться, такого заявления я никак не ждала.

Нервно поправила очки, которые сползли от напряжения, и осмотрела злого ректора.

В таком гневе, как сегодня, я не видела его даже в первый день.

Как же бедолаге не хочется жениться — аж глаз подергивается.

В то утро я ещё не знала, что меня ждет та же участь.

“Злобный коротыш” — так я прозвала распорядителя Отбора. Рамон был слишком инициативным, слишком строгим и вообще слишком.

Причём слишком во всём — и, как правило, не к месту.

Любовь у нас с Рамоном была более чем взаимной. Он невзлюбил меня с первого взгляда. Хотя, нет — подозреваю, еще до того, как увидел.

Репутация у Юлианны была — не та, чтобы я ни говорила — всё плохо, чтобы ни сделала — всё медленно.

Зато его мифическая протеже, о которой он прожужжал Фердинанду все уши, была воплощением идеальной жены и претендентки.

Жаль, я так и не узнала, кого именно Рамон пророчил ректору в помощницы.

Уже спустя неделю всё во мне зудело от любопытства — что там за идеальная такая?

Если кратко — меня активно подсиживали, выживали и всячески пытались поставить на место.

Я же отбрыкивалась — не слишком яростно, но достаточно, чтобы дать понять: кусаюсь. Особенно если замечания Рамона переходили из придирок в откровенное хамство.

Как ни странно, уже спустя неделю нашей ругани чудище снова проявил “благородство.”

— Юлианна нужна мне тут. Я нашёл вам более подходящего помощника, Рамон, — объявил ПРЫНЦ, а потом в кабинет вплыло ЭТО.

Декан Эвелиус Арсо.

Я раньше не встречалась с ним лично, но была наслышана. Его называли жемчужиной Академии. Декан того самого факультета “правильных жён.”

Официально — ФАКУЛЬТЕТ КРАСОТЫ.

Вот с кем Рамон точно сработается.

О склочном характере Арсо ходили легенды. Как и о его жажде власти и признания.

Худой, словно высохший от времени, с острым носом, острым подбородком и блеклыми серыми глазенками.

Пепельно-русые волосы делали его внешность весьма непримечательной — если бы не цепкий взгляд и пестрые наряды, которые позволяли увидеть его издалека.

Увидеть — и сразу прыгнуть на ближайшую лестницу, оставив все бумаги его помощнице.

Не знаю, за что наш декан недолюбливал Юлианну, но Моника сразу порекомендовала держаться подальше.

Встреча, которой я старательно избегала, состоялась при не самых удачных обстоятельствах.

Попытка Фердинанда отделаться от склок с Рамоном усложнила для меня работу как минимум вдвое.

По крайней мере, я так думала — и, пожалуй, впервые ошиблась в своих предположениях.

Ругани стало существенно меньше.

Как ни странно, при Эвелиусе секретарь Императора вспоминал, что он служит Императору.

Глава 8. Отбор

Первое утро в этом мире, когда я собиралась намеренно медленно.

Идти никуда не хотелось настолько, что я едва встала с кровати — и то только потому, что в дверь лихорадочно стучали.

— Леди Юлианна, меня приставили к вам личной служанкой, — произнесла девушка в странном чепчике и с тонкой косичкой.

Совсем молоденькая, худая и бледная. Ей бы самой тут учиться, а не прислуживать.

Но прогонять не стала.

— Ясно, не сама – так под конвоем, — обреченно вздохнула, понимая, что после вчерашнего чудище подсуетился.

Видимо, поцелуй подсказал, что настроена я более чем серьёзно. А оставаться с Рамоном вдвоём нашему женишку — ух как не хотелось.

Да, все рычаги влияния на Юлианну закончились.

Жених бросил, с работы так и так выгонят, в голову залезть не могут.

Даже поцелуй, который должен был напугать, оставил не страх, а странное послевкусие — с отголосками забытого желания.

Меня так ещё никогда не целовали — жадно, почти по-звериному, дико. Будто он хотел не поцеловать, а съесть меня целиком, высосать душу, присвоить.

Кажется, Фердинанд и сам не ждал, что напор, с которым он накинулся на мои губы, не напугает, а заставит тело вспомнить, что такое возбуждение. Хотя нет, не тело.

Это тело, вероятно, и не знает, что оно такое. А вот моя голова уже забыла, когда внизу что-то так кружило.

Собственно, мой тихий стон и спугнул нашего грозного ректора.

Меня доставили в комнату как посылку.

Быстрым рывком, укутав с головой в одеяло и на плече. Я даже не поняла — ни когда мы перенеслись, ни откуда.

Опомнилась на своей кровати — от злого, хриплого голоса.

— Завтра утром проверка невест. Опоздаешь – сам приду. Голой занесу, если понадобится. До конца Отбора Я ТЕБЯ никуда не отпускал! — прохрипел взбудораженный принц-ректор, громко хлопнул дверью моей каморки и исчез.

Спорить я не собиралась. Подчиняться — тоже.

Но, кажется, за эти несколько недель не глупый начальник понял, что покорной овечки больше нет. А новая Юлианна не обделена зубами и характером.

Пусть списывает на травку-отравку и надеется, что всё пройдёт.

Я-то точно знаю — нет.

Пока из меня мастерили ПРЫНЦЕССУ, я составляла коварный план.

Фердинанд не желает меня отпускать по-хорошему — значит, будет по-моему. И лучший союзник тот, кто очень сильно хочет того, чего не хочет принц.

Принц не желает ЗАМУЖ — значит, избавиться от него и быстрее всё провернуть поможет Рамон.

Миссия невыполнима — женить чудище.

Но я ведь упертая. А значит, у начальника нет шансов избежать счастливой свадьбы в ближайшие несколько месяцев.

Нужно будет жалованье побольше попросить.

Устроить чужое несчастье — дело неблагодарное и должно хорошо оплачиваться.

Оценив вид милой, юной Юлианны, я попросила служанку распустить волосы.

Вычурная причёска нам ни к чему. Чем незаметнее я — тем быстрее всё закончится.

***

Местом для проведения торжественного события выбрали третий этаж учебного корпуса. На том самом факультете Красоты.

Точнее, технически это был факультет Бытовой магии — просто его разбили по направлениям.

Служебное отделение, где обучали слуг и рабочий персонал.

Управленческое, где обучали этим персоналом управлять.

И Факультет Красоты — или факультет правильных жён. Где, собственно, и учили, как соблазнить богатого муженька.

Юлианна тоже его закончила, вот только от всех этих знаний мне достался пшик. И разве что — размещение аудиторий.

Отпустив свою служанку, я уверенно шагала к залу, где будут собирать невест.

Проверка на невинность, что-то там ещё и расселение.

Ещё вчера в аудиторию занесли круглый шар, проверяющий невинность — и это было облегчением.

Хоть что-то у них оптимизировано: не хотелось проверять девственность по старинке, расставляя ноги.

К счастью, шар — как у ведьмы на ярмарке — справится с этим заданием за целителя.

А присутствие старика Феро было чисто формальным.

Тем не менее, секретарь Императора даже к формальностям относился со всей скрупулезностью и придирчивостью.

Медленно проплывая мимо аудиторий, ещё вчера кишащих адептами, я ожидала, что вот-вот наткнусь на очередь невест.

Фердинанд, как галантный кавалер, должен был встретить каждую у аудитории, поцеловать ручку и даже выдавить улыбку.

До сих пор вспоминаю, как его бедного перекосило от одной мысли, что нужно говорить ртом, да ещё и ручку двадцати дамам целовать.

Чтобы увидеть это вживую, я даже пошла быстрее.

Но ни шума женских голосов, ни очереди так и не встретила.

Неужели я так долго собиралась?

Судя по эху пустого коридора — долго.

А судя по ругани Рамона, который отговаривал Фердинанда идти за мной лично — конкретно опоздала.

Кажется, всех невест уже увели на расселение в общежитии.

И всё же, то, что принц собрался привести меня лично, — даже несколько польстило.

Плевать, что план не выделяться провалился. Я показала чудищу, что не стану покорно играть в овечку — и это была маленькая победа.

Но, как известно, за удовольствие нужно платить.

Моей расплатой стали три злобных взгляда у аудитории.

В пустом коридоре стояли: Рамон Тарвин, его высочество принц Фердинанд Керот, декан Николас Прут и декан Эвелиус Арсо — как главный критик и знаток воспитания достойных жен.

Понимая, что обложили бедного жениха со всех сторон, я даже тихо хихикнула. И решила насладиться картиной сполна.

Однако и помощники меня заметили издалека, и, когда я встала за спиной принца, прожигали осуждающими взглядами.

Но это только позабавило. Я нужна Фердинанду — а значит, ничего они мне не сделают.

— Ваше высочество, — растянула довольную улыбку.

Но высочество было слишком злым.

Так и стояло ко мне спиной и даже не повернуло головы.

Глава 9. Шкаф в моей постели

Третий этаж общежития был выделен участницам отбора.

Адепты уехали на практические испытания, и целый этаж пустовал. Сюда и поселили наших девушек — и меня заодно.

Что сказать, моя каморка в корпусе для служащих была побольше, поудобнее и поспокойнее.

Чутьё подсказывало, что как только девушек станет меньше двадцати, начнётся веселье.

Особенно весело будет тем, кто, как и я, встанет на пути у ведьмы.

Или это подсказывал не инстинкт, а опыт.

Вряд ли аристократки многим отличаются от наших девушек. Особенно в погоне за статусом и капиталами.

Моей ошибкой было то, что я спала днём.

Вроде бы должна была ощутить себя отдохнувшей, но вышло наоборот. Я лежала, пялилась в потолок, иногда подходила к окну.

Как ни странно, то, что я не стала пользоваться кулоном, чтобы уснуть, этой ночью стало моим спасением.

Сначала показалось, что кто-то бродит по коридору, потом — что стоит у двери. Потом в комнате стало душно, как в парилке. Воздух загустел, и тени на стенах шевельнулись.

Я уже дернулась к двери, чтобы проверить, кто бродит по этажу, но не успела. Она распахнулась сама — и я застыла от шока.

Ко мне вломился монстр.

Глаза горят безумием, дыхание учащённое, волосы взъерошены, а на руках вздулись вены. Чудище явно было не в себе, и шлейф алкоголя, обдавший удушающим облаком, подсказал: явление бывшей не прошло бесследно.

Но что он делает тут? И зачем надел белую рубашку?

Рубашку, которую сейчас нарочно, медленно расстегивал, подходя всё ближе.

— Раздевайся. И на постель, — приказал Фердинанд, тихо захлопнув за собой дверь.

Голос звучал сипло, будто за несколько часов, что мы не виделись, он успел подхватить страшную ангину. И этот взгляд… метающийся по комнате, словно кого-то выискивал.

Не находил — и снова возвращался ко мне. К губам. К груди.

Под таким взглядом я чувствовала себя одновременно голой и обречённой.

А еще — активно оценивала шансы проскользнуть бочком к двери. Даже подошла поближе, в надежде, что он выпил лишнего и нетвердо стоит на ногах.

Может, закричать?

И что?

Чтобы этот шкаф сдвинуть, нужно десять магов — не меньше. Да и тех он скрутит своей тёмной магией.

Еще убьет кого-нибудь. А меня потащат на допрос в инквизицию. О, если кто-то другой сможет покопаться в моей голове, ночная встреча с чудищем покажется цветочками.

Нет уж, сама справлюсь. Быстрее, надёжнее, безопаснее.

Наверное. Надеюсь.

— Ваше Высочество, вы ошиблись. Вам – в главный корпус, там комнаты ректора, — выдохнула откровенную глупость. Естественно, он пришёл сюда намеренно.

Так невозможно ошибиться.

Чудище зло оскалилось. В тёмной комнате горящие черные глаза и белый оскал выглядели по-особенному зловеще.

— Я там, где нужно, — прорычал Фердинанд в ответ, рванул рубашку и откинул её на пол.

Ох, явно не план завтрашнего испытания он собрался обсуждать.

Пошатываясь, чудище сделало шаг ко мне — пришлось отступать назад, к кровати.

В этой маленькой комнатушке, я точно не проскользну мимо. Если он упадёт — всё равно поймает, стоит только протянуть руку.

Почему он такой огромный?

Хоть я больше не боялась Фердинанда, но, видя его обнажённый торс, дыхание участилось.

Каковы шансы, что обезумевший от возбуждения мужчина не получит то, зачем пришёл?

Как вырубить его тихо, не привлекая внимания и не зашибив?

А ведь в другой ситуации я бы залипла на его торсе. Рассматривала бы упругие кубики и с удовольствием отметила бы чисто мужскую реакцию на мое присутствие.

Сейчас, не радовал ни шикарный мужчина, ни его слишком тесные брюки, окончательно подсказавшие причину столь позднего визита.

Принц надвигался слишком медленно. Странно медленно, но всё так же пугающе часто дышал, пронзал меня взглядом, пугая редкими всполохами ментальной магии.

Вероятно, остатки разума тормозили его тело, но инстинкты толкали взять то, за чем пришёл.

Кому-то очень повезло, что вломился он в мою дверь — иначе быть беде.

— Фердинанд, вы не в себе. Давайте я провожу вас к целителю, — в последний раз попыталась достучаться до явно затуманенного разума.

Глупая затея — договариваться с насильником. Глупая затея — вообще с ним говорить. Нужно было бить первой.

Но это я поняла слишком поздно.

Шатающееся мгновение назад чудище резво шагнуло вперёд. Огромная лапища схватила меня за руку, впечатывая в себя, как в бетонную стену, а губы обожгло горячее дыхание.

— Я очень даже в себе, сладкая… и скоро буду ещё и в тебе, — прорычали мне в лицо.

Вот это уже было слишком.

Пощёчина эхом отразилась от стен комнатушки, и глаза мужчины округлились от удивления.

Неужели он ждал, что я тут же растекусь лужицей?

Это его один поцелуй так вдохновил?

Много о себе возомнил.

— Пошёл вон отсюда, пьяный идиот! — зашипела прямо ректору в лицо.

В глазах появилась осознанность, но хватка всё ещё была железной.

— Не могу… иначе – быть беде, — сквозь зубы процедил Фердинанд. — Останови меня. Ты знаешь как, — выдохнул с видимым усилием, потом провел пальцем по моей шее и поддел кулон.

Что ж, подсказка была очевидной, но воспользоваться я ею не успела.

Ректор снова притянул меня ближе, наклонился — и коснулся губ. Странно нежно, будто позволяя привыкнуть… и что-то предпринять.

Но вместо этого я застыла. Хуже того — от воспоминаний тело заныло, а сердце громко застучало в ушах.

Никогда не любила целоваться. Даже с мужем. Или — только с мужем? Не важно.

Но только не с этим заносчивым гадом. Как там говорят? Он сжёг все мои предохранители и закусил гордостью.

Вот и сейчас огромная лапища устроилась на пятой точке, и меня вели прямо к кровати — и я позволяла. Что еще хуже — вцепилась в этого нелюдя кошкой и отвечала на поцелуй, как умела.

— Юлиии… молю тебя, думай, — простонал Фердинанд мне в губы — и тут же рука сорвала моё бельё, неприлично задрав рубаху.

Глава 10. Проверка

Командовать всегда легко.

Но вот как молча впустить в комнату того, кто встречает тебя вопросами?

Едва покинув соседнюю комнату, декан и секретарь Императора прищурились и с хищным видом направились ко мне.

— Все остальные леди крепко спали ночью. Леди Свон, вы, должно быть, тоже ничего не слышали? — как обычно слащаво поинтересовался декан Арсо.

Встав у стены, он кивнул секретарю на дверь.

Кажется, они уже заранее знали, что там скрывается сюрприз. Защитная сеть коридора мелькала, как мой приговор, подсказывая, что этаж никто не покидал.

В отличие от декана, секретарь не был так рад грядущему скандалу.

Я не просто участница — я помощница ректора, и это будет звенеть в листовках громким магическим эхом.

Вероятно, по этой причине Фердинанд и спросил, кто осуществляет проверку. С преданным магом своего брата был шанс договориться. Но не с деканом.

Все в Академии знали, насколько склочный характер у Эвелиуса Арсо. С ним не смог бы договориться даже сам Император.

Учуяв свежий скандал, он сделает всё, чтобы не забыли упомянуть и о нём. А потом, со всем присущим ему театральным мастерством будет вещать о благочестии.

Вопросы сыпались, как град на голову, а я смиренно опустила взгляд и делала вид, что вообще не в курсе, что происходит.

— В отличие от других девушек, вам, как ассистентке Его Высочества, было известно о защите на этаже, не так ли? — ехидно уточнил лорд Эвелиус.

Да, было. Но я совершенно об этом забыла.

— Известно, декан Арсо. Но я всё ещё не понимаю, на что вы намекаете, — тихо сказала я, продолжая царапать ногтем стену.

Дурацкая привычка, не позволяющая отрастить красивые ногти или сделать покрытие.

— Хватит мучить девушку. Пойдём, убедитесь, что комната пуста, а потом доложим стражам. Видимо, защита реагирует на что-то ещё, — попытался оправдать меня секретарь.

Нет... судя по взгляду — не меня.

Лорд Тарвин посмотрел так, будто я совершила все смертные грехи в одну ночь, и он это знает.

Как всегда, он пытался спасти репутацию любимого брата Императора.

Вот только Фердинанд совсем не помогал себя спасать.

Наверняка придумал безумный план, основываясь на своём положении — и плевать, что станет со мной.

Дверь в комнату жалобно скрипнула. Однако мужчины застыли на пороге.

Похоже, они никак не ожидали, увидеть внутри нашего женишка. Даже попятились назад.

Пока Рамон сверлил комнату недовольным взглядом, декан расплылся в кровожадной улыбке.

Фердинанд все еще там.

Я пропала.

***

Несколько секунд, тянувшихся вечность, все молчали.

А потом, Эвелиус всё-таки не выдержал — отодвинул опешившего секретаря и вошёл внутрь.

Желая понять, что именно происходит, я подошла и встала рядом с Рамоном.

— Господин ректор, позвольте узнать, что тут происходит? — наигранно возмущенно спросил подлый деканишка.

И с таким притворным удивлением смотрел на Фердинанда, что я почти поверила.

Осматривая комнату, он явно выискивал признаки ночного разврата.

Только вот все улики, к моему счастью, были убраны.

Хоть до этого начальник додумался — и на том спасибо.

Оставалось понять, как он объяснит свое пребывание в моей комнате.

Но Фердинанд не спешил ничего объяснять. Более того — он даже не повернулся.

Стоял у окна, развернувшись к нам спиной, и зачем-то водил рукой по раме.

— Ваше Высочество, как же так… Его Величество будет разочарован, — подавленно произнес лорд Тарвин.

Кажется, чего-то подобного Фердинанд и ждал.

Нарочно медленно повернулся, смерил проверяющих своим фирменным взглядом а-ля "вы все умрёте в муках", и заложил руки за спину.

Судя по тому, как сгорбился декан под тяжестью чёрных глаз, ему уже не было так радостно.

Вздохнув, я поймала тот же взгляд и на себе.

Но, в отличие от них, меня он не пугал.

Я была искренне рада, что он одет. Принц даже иллюзию наложил — выглядел свежим, отдохнувшим и в другом костюме.

Даже чёрный пиджак себе создал. Если бы не знала, что он был без него — вполне бы поверила.

— Вы же понимаете, что девушка скомпрометирована. Претенденткам запрещены посещения комнат, даже если это вы, — неуверенно начал секретарь.

— Особенно если это вы. Родители наших леди будут недовольны. Ещё и накануне первого же испытания, — поддакнул декан.

Но принц играл до конца — и сейчас старательно изображал истинное негодование.

— Вы не вправе задавать мне вопросы, господа. Это я должен требовать объяснений, — тихо возразил Фердинанд.

Лорды от такого на мгновение опешили.

Получив желаемую реакцию, мой недооцененный артист продолжил представление.

Нависая, будто черная туча, он подошёл к Рамону. И без того не слишком крупный мужчинчик буквально скукожился и виновато опустил голову.

Еще один артист.

— Вы, лорд Тарвин – организатор Отбора. И вы, лорд Арсо – его первый помощник, — грозно произнес принц.

Декан так же согнулся, опуская взгляд.

Кинув на меня мимолётный взгляд, Фердинанд ещё больше нахмурился и продолжил:

— Как вы могли допустить, чтобы защита была нарушена ночью, а хватились только утром? Даже если закрыть глаза на тот факт, что после такого в жёны мне может достаться потаскуха, таскающая в комнату стражей… Так ещё и могли пострадать мои фаворитки! — последнее слово он буквально рявкнул.

Оба мага незаметно оказались на коленях.

— Но… никто бы не смог покинуть этаж. Или даже комнату. К чему спешка? — тихо проскулил декан.

Зря он это сказал.

Такого наигранно грозного вида, я за ректором ещё не замечала.

Казалось, он готов удавить мага прямо тут. И — голыми руками.

— То есть. Если бы вместо меня, в комнате леди Юлианны, вы обнаружили преступника… и её бездыханное тело – это расстроило бы Императора и ее родителей меньше? Ведь правила соблюдены, и он не смог сбежать? — слишком тихо произнёс Фердинанд.

Глава 11. Непристойности

После такого утра, к Монике я идти не стала и про жалование уже не думала.

Брела по коридору в сторону кабинета ректора и нехотя прокручивала в голове праведное возмущение.

Напасть на него первой, обвинив в том, что явился ко мне пьяный?

Или сначала выслушать, что он скажет?

И что делать, если он сделает вид, что ничего этакого не случилось?

В целом, после разговора с лордом Тарвином настроение было более чем упадническое.

В кабинет к Фердинанду я шла как на казнь и, открыв дверь, едва сдержалась, чтобы не попятиться.

Сегодня он был гораздо мрачнее привычного. Честно, я даже не знала, что такое вообще возможно.

Но этот жуткий мужлан удивляет меня с каждым днём всё больше. К сожалению, не скажу, что приятно.

Судя по строгому взгляду и небрежному кивку в сторону кресла, этот раз не станет исключением. Беседа обещала быть долгой, поскольку за всё время нашего знакомства ни разу присесть мне не предлагали.

Даже обсуждения испытаний с Тарвином велись на ногах. Я стояла, ругая неудобную обувь, секретарь зачитывал свои правила с видом, будто ему сзади вешалку к пиджаку пришили, а ректор величественно восседал в кресле.

Сегодня либо надо мной впервые сжалились, либо будут пытать.

Если оценивать степень хмурости принца и его тёмный взгляд — пытать будут с особым пристрастием.

План нападать первой показался мне самой надежной идеей.

Пользуясь молчанием начальства, я решила напомнить, что вообще-то хмуриться должна была я.

— Рамон видел МОЕ БЕЛЬЕ у ВАС в кармане. Верните, пожалуйста, — постаралась сказать холодно и спокойно, но голос предательски дрогнул.

Точно так же в ответ дернулся кадык невозмутимого на первый взгляд мужчины. Лишь на мгновение в его глазах мелькнуло что-то новое.

То ли это было чувство вины, то ли досада, что его разоблачил секретарь брата.

Несмотря на то, что признание без особого раскаяния читалось на лице, отвечать ректор не спешил.

Слегка опустил взгляд, постучал пальцем по столу, а потом вздохнул.

— Простите, леди Юлианна, но я не могу. Если желаете, я вызову модистку – вы можете заказать себе новое. За мой счёт, конечно же, — сухо ответил этот гад.

— Мг… и окончательно почувствовать себя проституткой, от которой откупились, — едва слышно буркнула я в ответ.

Так этим утром меня ещё не унижали, и не хотелось унижаться ещё больше. Но принц снова ничего не понял. Видимо, он искренне считал, что проявил щедрость.

Продолжал сверлить меня взглядом и ждать ответа на свое предложение.

Обреченно вздохнув, я сдалась. Легче стену лбом пробить, чем объяснить чудищу, что даже у секретаря есть гордость и чувство собственного достоинства.

— Не важно. Просто сожгите его. Я вообще не понимаю, зачем вы его забрали. Спрятали бы в сундук. Не думаю, что декан так желает попасть в скандальные листовки, что стал бы рыться в комоде, — тихо произнесла, опустив взгляд.

Снова ректор постучал ногтем по столу, размышляя — общаться со мной в приказном порядке, как раньше, или пожалеть.

Видимо, решил. Шумно вздохнул и поерзал в кресле. Выдавливать слова через рот сегодня ему было особенно больно.

— Необходимо было проверить, остались ли на нём следы близости. А потом уничтожить так, чтобы никто не восстановил и не предъявил мне требование жениться, — неохотно объяснил он.

Очередное хамство ударило пощечиной, и в этот раз я не стала молчать.

— Поздравляю, вы забрали улику своего гнусного поступка. Теперь не придётся жениться на девушке, которую обесчестили, — язвительно сказала я, намеренно не глядя в лицо этому заносчивому гаду.

Пусть ничего не было, но он-то об этом не знает. А ещё я устала молчать в ответ на его постоянные унижения и грубость.

Не то чтобы я всегда молчала... Но раньше не позволяла себе вот так открыто грубить.

А сейчас? А сейчас мне всё равно. Они без меня на Отборе не справятся, а значит — не выгонят.

В Инквизицию мне путь заказан, а значит, место так и так придется искать самой.

Работая в какой-то лавке счетоводом, мне не нужна рекомендация принца.

— Леди Юлианна, — удивлённо процедил ректор.

Даже кресло скрипнуло, будто оно внезапно стало ему неуютным.

Конечно, настоящая Юлианна заливалась бы слезами, краской и согласилась бы на всё, лишь бы скрыть позор.

Юляша же слишком много годков прожила, чтобы робеть перед мужланом.

— Не волнуйтесь, Ваше Высочество, ваш кулончик спас мою честь и вашу репутацию. Вы спали всю ночь поперек моей кровати, мирно посапывая, — внезапно я подняла взгляд, успев уловить, как на лице ректора разгладились морщины.

Он даже помолодел лет на десять и заметно расслабился.

— Не было, — повторил, выдыхая, а потом снова нахмурился, прищурился и задал другой вопрос:

— Но бельё?..

— Успели снять, пока я пыталась дотянуться до груди. Вы высокий, — соврала не моргнув глазом.

— Что еще я успел? — продолжал сверлить меня взглядом Фердинанд.

О, наверное, сейчас у него руки чесались залезть ко мне в голову. Но удачно выпитая Юлианной отрава, удачно защищала меня от вот таких вот чудищ.

Пока защищала. Жаль, неизвестно, как долго.

Что ж, раз он сам не может всё выяснить — я расскажу. Так сказать, без преуменьшения величины его подвига.

— О, вы вчера преуспели! Пощупали всё, что не положено достойному лорду, рубашку чуть не порвали. Бельё — порвали, оно и стало свидетелем позора. Оставили синяки, которые вы уже видели, и… — вместо завершения, я коснулась всё ещё припухших губ.

Фердинанд проследил за моим жестом и тоже дотронулся до своих. Но ничего сказать в ответ, я не позволила.

Злость бурлила, смешивалась со страхом, обидой и разочарованием — и требовала выхода.

— Ваше Высочество, будьте добры: в следующий раз, когда ваш разум решит взять выходной, идите в комнату к той, на ком не страшно потом жениться. Раз вас так не устраивает моя кандидатура на должность жены, то и ломиться в мою спальню ни к чему. Если снова выпьете лишнего и пожалуете в гости – я буду орать так, что слышно будет через реку, — почти ехидно добавила я.