Ася и сумеречный звонарь

1. Призрачная клякса

Аннотация

Князь Белозерский - причина бессонниц у многих девиц империи. Защитник с призрачным мечом, красивый как архангел. И хоть сама Ася из боярского рода, этот мужчина далек от нее, как звезды, закрытые опостылевшей пеленой.
Однако происходит невероятное. Белозерский заметил, ее-то худышку в очках! Это нерационально, вызывает сомнения, вопреки сердцу, которому хочется верить.
Но тсс... Слышите? Ветер несет набат. Будьте осторожны, когда звонит сумеречный колокол.

(Альтернативная история. Не ищите исторических достоверностей.)

«Лишь осветленные в силах избавить наш мир от напасти, сошедшей со звезд.
Одаренные неприкосновенны. Любое посягательство на здоровье
и жизнь осветленных отныне будет караться с величайшей строгостью».

Ломоносов М. В.,
светило науки 18 века и новый пророк из первоосветленных.

Глава 1. Призрачная клякса

1844 г., Петроград, Российская Родосветная империя.

Ася шла по сумрачному коридору Смольного института. Казалось, все институтки покинули здание, выбравшись на морозный воздух и хрусткий снег к своим крытым коляскам. И только она задержалась в библиотеке в желании заполучить очередной том высшей экономической арифметики для чтения в выходные дни дома. Драгоценная книга была обернута в серую бумагу и перевязана бечевой, и сейчас приятно ощущалась в руках и согревала душу. Ася полагала, что по пути в гардеробную не встретит никого. Однако ошиблась.

Призрачная силовая клякса, размером с яблоко, зависла от нее в паре метров, преграждая путь. Сгусток силы выглядел бледно, разреженно как пар от самовара, однако мимо не пройдешь.

Из-за очередной колонны послышалось сдавленное хихиканье. Ася возвела очи в потолок, высокий, надо сказать, в классическом стиле, как все в Смольном. Флегматично вздохнула. На ее чуть тонковатых губах появилась скептичная улыбка.

– Что? Дрожишь, поди, от испуга, Лапкина? Девяностый псалом шепчешь, – показалась-таки из-за широкой колонны Карина Угарская, княжна Тверская. Дивчина крепкой кости и обладательница грудного голоса. Ее чернильного цвета волосы были вплетены в крупную косу и украшены на маковке венцом – модной нынче ширины в два пальца и усыпанным рубинами со шпинелью. И хоть на Каре было такое же по фасону форменное платье коричневого цвета и белый фартук, как и у самой Аси, но смотрелись они более представительно. А как иначе? Сукно высшего качества, пошив от лучшего портного Петрограда, и нежная кружевная оторочка фартука – явно китайская кисея. Необычайно дорогая вещь. Ведь торговый Китайский путь нынче опасен. Поговаривали, что Алая Марь поглотила его на треть.

– Уж погляди вблизи, как настоящая светлейшая волшба выглядит, – меж тем продолжила довольно Угарская. Выходило это у нее грубо и как-то по-детски. – Поди в твоем отсталом роду и позабыли, каково это владеть настоящим даром. Напомни, что у вас за родовой дар? Учётный? Фу, девы! Такой только для слуг и хорош.

«Свита» в количестве трех подруг-подпевал закивала.

– Но да ты и тем пока не владеешь.

Она права. Это у Кары помимо родовой нашивки грудь с недавних пор украшала драгоценная брошь – «ярлык неприкосновенности» с ликом шестикрылого серафима – отличительный знак проявленного одаренного. Ася лишь пока могла мечтать о такой. Карина Угарская и раньше всяко старалась толкнуть ее или словесно подшпилить, теперь же, когда у нее раскрылся дар, и не какой-то, а защитный, то и вовсе разошлась.

– Думаешь, ты тут самая умная, раз на вопросы профессоров отвечаешь на отлично? Должно быть, и шифр Смольного на выпускном чаешь получить? Так знай, мы задавак не потерпим. Чего молчишь, немощь? – скандально подперла кулаки в бока Злата Торчук, самая кусачая борзая из свиты. Если бы не была такой злой, то вполне могла показаться симпатичной.

А Ася просто ждала. В голове велся обратный отсчет: «Одиннадцать, десять, девять, восемь…».

– Отвечай, коли тебя спрашивает княжна, – капризно велела Марфа Поздеева голоском журчащим, как гусельки. Эта полногрудая красивая великобоярская дочь с тонкой талией, слыла самой близкой подругой Карины. Ее пухлые губки даже сейчас смотрелись налитыми и сочными, как ягодки. Светлую головку боярышни тоже украшал модный ободок с голубыми сапфирами и жемчугами. Третья из подпевал – Шура Шувалова, графская дочка, маленькая и довольно широкая в бедрах девица, лишь заглядывала остальным подружкам в рот и поддакивала.

– Так я ожидаю, – протянула Ася, едва не зевая напоказ. С ними на самом деле скучно.

– Чего? Протри свои пыльные очки, иль не видишь моей волшбы!

– Видела я уже твою призрачную размазню, Карина. – «Пять, четыре…», – Слабый покров, и концентрация на низшем уровне. У тебя сил не хватит удержать силоформу, не то, что направить.

– Чего?! – громогласно гаркнула княжна. Призрачное нечто дернулось было вперед, но все – связь потеряна. Клякса развеялась, словно ветерком сдуло.

– О том и глаголю, – пробормотала Ася себе под нос, благополучно минуя задир в юбках.
Как же они надоели эти княжны да великие боярышни, пытающиеся утвердиться за счет слабых родов. Она сама из боярского рода, но, увы, почти угасшего. Хорошо, что «уродилась башковитой», как часто любит говаривать батюшка. Учеба в Смольном давалась легко. Жаль, что это не давало некоторым спокойно жить.

✿ Визуал

Вот и героиня, наша умница Ася:

1.1

Ася понимала, что с развитием дара волшба Карины сможет покрепчать, и тогда уже так легко будет не отделаться. Слыхала она о случаях, когда слуги одаренных хозяев получали уродливые отметины от воздействия светлой силы. Шрамы на лицах и телах оставались.

Особо при крепостничестве такие наказания процветали. Но потом среди закрепощенных стали выявляться одаренные, способные создавать свои новые рода. Семь сильнейших из них подали императору Петру II петицию о свободе, и крепостничество пало. Нынче от него только добровольная грамота и осталась - для отчаявшихся бедняков, желающих продать себя в вековое рабство за кусок хлеба и крышу над головой.

Ася, конечно, не служанка, да только Кара была спесивой и заносчивой. Не хотелось бы получить подобную «расписку» на своем теле от несдержанной княжны.

Забравшись внутрь возка и захлопнув дверцу, Ася умостилась на лавке, покрытой овчинными шкурами. Дыхнула на замерзшее окошко, протерла себе маленький просвет в морозном рисунке. Следя за тем, как мимо двигаются темные стволы деревьев, подумала, что батюшка скорее всего не стерпит подобного инцидента и поедет к Угарским с претензией. А это противостояние ни к чему хорошему не приведет. Значит, нужно сократить встречи с Угарской в Смольном, не бродить в одиночку по коридорам института. Благо хоть спит она с Угарской не в одной опочивальне.

Через пару часов, оставляя позади следы от полозьев, возок заехал в ворота пригородной усадьбы Лапкиных: небольшой участок земли, на котором стоял нахохлившийся с непогоды дом с мезонином. При нем - конюшня да сараи будто осели под снежными шапками. Дом встретил привычным запахом сдобы и легкой сырости. Должно быть вновь Февронья пироги напекла. Очень уж стряпуха баловала всех домашних свежей выпечкой.

Федор Степанович Лапкин сидел в гостиной в стеганном фланелевом халате. Вытянув к изразцовой печи ноги, он просматривал учётные книги. Нет, не свои, а чужих родовых домов, которые вел, как учётник за достойную плату. Да, папенька был осветленный, и тоже носил серебряный значок с серафимом, может не такой искусной работы, как у Кары, но означающей едино – пред вами тот, кто владеет даром.

Ася чмокнула батюшку в русую макушку, поймала его рассеянную улыбку и добрый взгляд.

- Асенька, - пробормотал отец, почесав окладистую бороду, а затем привычным жестом пригладив ее. – Приехала, родимая, эм… садись, поведай-ка мне, как отучилась эту неделю в своем институте.

Батюшка всегда живо интересовался ее успехами. И сейчас Ася поделилась о своем житье-бытье в Смольном, умолчав только о выходке Угарской. Рано родителя беспокоить. Отец как всегда похвалил за усердие в учебе и обещал дать пару советов по расчетной науке.

- А который час?

- Час ужина, милый мой Федор Степанович, - в дверях показалась матушка, чуть полноватая женщина, невысокого роста в аккуратном синем домашнем платье с оборками. Ее голову украшал сетчатый повойник с бисерными низками. Нынче замужние женщины уж не прятали так тщательно волосы, как раньше. А при императорском дворе так еще и выставляли напоказ. Родительница Аси хоть и не была при дворе, но модные вестники полистывала.

В руке она держала сложенное письмо, которое при виде дочери опустила в карман.

– Ася, дорогая, хорошо, что ты уже дома, ступай переоденься к столу.

Так уж повелось, что с матушкой особого душевного понимания Ася не обрела. Маменьке были больше любы старшие дочери Оля и Елена, которые нравом пошли в нее. С ними она подолгу и с удовольствием вела беседы, когда те приезжали в отчий дом погостить. Ныне обе сестрицы замужем, быстро выскочили за тех, на кого указала матушка после бала дебютанток. Ольга за дворянина Милована Веникова, Лена же за купца Якова Краснобаева. Матушка возлагала большие надежды на зятьёв, рассчитывая поправить после свадеб шаткое денежное состояние рода Лапкиных. Увы. Первый зять на поверку оказался беден, а второй жаден. Странно, что маменька теперь всяко серчает, когда Ася отвергает навязанных потенциальных женихов, большинство которых годятся ей в отцы. Вот и сейчас маменька окинула дочь недовольным взглядом. А после поморщилась, когда с верхнего этажа послышались девчоночьи выкрики.

- Что за вопиющая невоспитанность? На что мы Феденька тратим деньги на гувернантку? Ах! У меня тотчас мигрень начнется, коли эти три несносные девчонки не перестанут так горланить. Ася, поди же скорее, приструни немедля сестер!

- Галочка, присядь, душенька. Не стоит так волноваться, - забеспокоился отец, убирая в сторону книги и освобождая жене свое место в кресле.

Напоследок, прежде чем послушно отправиться в девичьи комнаты мезонина, дочь бросила косой взгляд на уголок конверта, выглядывающий из кармана маминой юбки. Обычно родительница не такая чувствительная. Неспроста это. Чует сердце, очередное сватовство готовится.

Наверху спорили три юные девицы. Оказывается, в преддверии Рождественских приемов им позволили залезть в бабушкин сундук и выбрать по одной вещи для себя. И Екатерина, София и Мария или проще Катя, Софка и Машуля взялись за дело с огоньком. Все три темноволосые и кареглазые, в маму. Да что там, мышиный цвет волос, глаза с зеленоватым оттенком и худощавость фигуры, достались по наследству от отца одной Асе. Как и имя не особо аристократическое – Аксинья, данное в бабулину честь, по отцовой линии.

- Что за тарарам? Хотите, чтобы слуги про нас на утро сплетни разнесли? – не повышая голоса спросила у юных склочниц, вцепившихся пальчиками в нежно розовую кружевную накидку.

✿ Визуал

И знакомимся:
второй князь Белозерский собственной персоной)
О нем будет в следующей главе)

2. Князья Белозерские

- Борислав Владимирович? – пробасил Ярополк Рягин, правая рука брата в бою и второй по силе осветленный в первой Белозерской дружине.

Рядом также в нетерпении застыли Васька Шилов, Миша Левский и еще полсотни бойцов при обнаженных призрачных мечах. Все в военном облачении, укрепленном волшбой.

- Ждем! - велел брат. Приставив ко лбу ладонь ребром, он всматривался ввысь, где небо сгущало оранжевые краски. Облака мари беспокойно клубились, на глазах наливаясь ярко алыми оттенками. Еще несколько минут, и грозные небеса породили два багровых отростка. Щупальца Мари, которые можно было принять издали за хоботы смерчей, устремились к земле.

- Готовьтесь к бою, шибко далеко не отходим! Почуяв нас, они сами придут, – прозвучала команда Борислава, первого князя Белозерского. – Ник, будь рядом.

Всякий раз Николай с восхищением, да и что греха таить, толикой белой зависти, наблюдал, как старший брат призывает призрачную рать. Один за другим посреди широкой снежной лесной поляны появлялись богатыри. Из светлой дымки отлитые, статные, в полтора человеческого роста. В кольчугах, кирасах, вытянутых каплей шеломах на головах, все чин по чину, как встарь. При копьях и щитах. Грудные пластины, как и тыловые части щитов каждого призрачного война украшают гербы Белозерского княжеского рода – осетры с рогатым месяцем и крестом. Это вам уже не просто отлитые силовые формы, а настоящие произведения искусства. В точности, как пишет ныне модный поэт, как бишь его, Александр Пушкин: "Все красавцы удалые, великаны молодые, все равны как на подбор, - осветленного дозор".

Ровно сто два богатыря. Светлая рать. И огромная сила в борьбе со смертельно опасными тварями прорыва.

Николай перестал пялиться на братову волшбу и приступил к собственной. Быстро призвал свою пятерку. В отличие от красавцев Борислава, его войны напоминали смазанные тени без лиц и одеяния. Воплотить что-то серьезнее силенок не хватало, увы. Но да Ник никогда не горевал. Ему и этого достаточно, чтобы надрать как следует шею алым тварям. Васька Шилов, вот, создавал себе в защиту вовсе мелкие сгустки силы, зато отлично владел парными призрачными клинками, как и сам Ник. А гибкий Левский отличался зоркостью и быстротой, как сокол. Тоже довольно сильный дар. И сегодня у Алой Мари снова не будет шансов прорваться в княжество, к жилым поселениям.

Меж тем алые щупальца-хоботы опустились до земли и исторгли сотни призрачных чудовищ. Вся эта смертоносная орда рванулась во все стороны, в надежде поживиться жизнью. Ведь именно все живое Марь и жрала. Сволочь проклятая ненасытная! Выедала как чертова саранча на своем пути, а, нажравшись, жирела и медленно расползалась в ширь, вначале застилая небо, затем полоня и землю.

Выглядели ее твари, иначе – вымари, как чудовища ада, или же как создания, явившиеся из бреда сумасшедшего. Частично их уродливые формы могли быть схожими с формами частей тел земных существ - людей, животных, птиц, редко насекомых, рыб и растений. Говорят, когда-то, когда Марь только сошла со звезд на земное небо, ее чудовища были больше похожи на кляксы простейшей формы силы. За сотню лет Марь пыталась видимо воспроизвести земные формы в своих воинах, но выходило это у нее отвратительно.

Бой начался. Люди, светлые и алые призраки заполонили поляну и часть леса в округе. Сегодня первое чудовище, которого выбрал себе в жертвы Николай, имел вид багровой тучи с торчащими вверх лошадиными ногами. Призрачный клинок задрожал в ладони от нетерпения, предчувствуя приближение враждебной силы. Тварь шла на живую кровь, да только пять светлых теней зажали ее с боков, а призрачный клинок Николая порвал уродливую плоть, разрывая ее в клочья. Те исчезали на глазах, не успевая осесть на землю.

Ник побежал к следующему врагу, сбивая снег с еловых лап. Этот вымарь предпочитал лошадиным ногам множество рук человеческих. Готовый к нападению, он вытянул их все, грозя добраться до желанной жертвы. По ним Ник и ударил. Но многорукая тварь увернулась и вновь потянулась. Шустрая, гадина! Одна алая ладонь незаметно присосалась к его плечу, но Ник быстро пресек привязку, перерубив мечом. Каждый житель Родосветной уже со времен Петра I знает, что основное, это не дать Алой Мари к себе прикоснуться дольше чем на шесть секунд. Иначе начнется необратимое разложение тела и души. Сначала человек теряет сознание, затем за пару дней от его тела остается лишь оболочка, а через три лишь – влажное склизкое пятно.

Направил призрачную пятерку на окружение твари, и, аллилуйя, таким образом смог ее достать. Пара ударов клинком по призрачной плоти, и вымарь рассыпается на лоскутья, будто взрывается.

- Зря вас погулять в темный лес мамочка отпустила. Идите ко мне, не стесняйтесь! – прохрипел второй князь Берестовкий.

Николай сумел уничтожить около двадцати чудовищ, когда его окружили пять крупных тварей, одна уродливее другой. Тьфу, мрази!

- Шилов, Васька! – кликнул Ник друга, не отрывая взгляда от наползающих тварей. Но отклика не было, видимо он немало сместился от центра рубища. - Брат!

Дружина оказалась в стороне. Услышал ли его кто, неизвестно. Когда он отбил первое нападение, понял, - будет нелегко. Вымари душили численностью. Бодрые, твари, рьяные. Второй натиск. Четыре волнительные секунды соприкосновения с алой пеленой, прежде чем вывернуться благодаря усилиям своих теней, довольно истончившихся за время боя.

«Еще бы пара секунд, и ты – мертвец. Но да рулетка пока еще крутится», - подумал Николай со злым фатализмом, рубя очередную гадину.

3. Приезд покровителей

- Лапкина, ты что тут делаешь? – от чтения оторвала Раиса Ильинична, учитель по ботанике. Женщина около сорока лет со строгим темным пучком на макушке возмущенно всплеснула руками. – Смотр начнется через минуту. А ну бегом в Белый зал! Скоро уже наши благодетели прибудут.

- Так начало же в четыре часа по полудню, - чуть нахмурила брови Ася.

- Это кто тебе такое сказал? В три!

Ох уж эта староста Федора Рябова, должно быть снова пошла на поводу у Угарской и сказала не то время. «Попросишь ты у меня еще списать зачетные работы, Дорочка».

- Беги скорее! Ты должна стоять в первом ряду, как на репетициях, иначе Агрофена тебе голову открутит, - последние слова она прошептала, сверкая говорящим взглядом.

Читай между слов: после критичного опоздания благосклонности на экзамене весной можно не ждать, это ясно как день.

Книги собирала в ужасной спешке. Быстро отдала библиотекарю те, которые за пределы его вотчины выносить нельзя. Свою стопку «на вынос» подхватила и бросилась бежать. Она не доставит этим злыдням удовольствия наблюдать собственное отсутствие.

В одном из коридоров на повороте к лестничным маршам Ася отвлеклась лишь на секунду, бросив взгляд в окно. Мельком отметила карету, запряженную четверкой лошадей, на гостевой парадной площадке. Жаль, родового герба не разглядеть, чтобы понять, кто из покровителей института на сей раз появился в его стенах. А ведь и тут Рябова могла солгать, что имен покровителей не знает. Вот уж выдра!

Как раз в этот момент за этими думами она и врезалась во что-то твердое, или в кого-то твердого. Крякнув, отшатнулась и нелепо шлепнулась на пятую точку прямо на натертый паркет. Книги высыпались из рук, но что хуже – слетели очки! Вот беда.

- Прошу покорно простить меня, сударыня. Я оказался весьма неловок. Позвольте вашу руку, я вам помогу… - мужской голос рядом. Приятный, но от этого чувство неловкости только возросло.

Чья-то горячая твердая ладонь коснулась ее ладони, и это было так неожиданно, что она отдернула руку.

- П-прощаю, сударь. Но погодите, прошу, - вышло с толикой досады и мало учтиво, но таков был момент. - Этот день определенно не мой, - проворчала Ася себе под нос едва слышно, шаря руками в округе и не находя очков. Опоздала на смотр, теперь точно. Да где же они?

Сдавшись, закусила губу, потом сдавленно выдохнула:

- Прошу прощения, сударь, вы еще здесь? – вышло прохладно и официально. Пятно перед глазами шевельнулось, выходит, некто еще не ушел, наблюдает. – Не могли бы вы помочь мне найти очки?

- Очки? - послышался мужской голос, несколько удивленный. – Хм, один момент.

Этот нахал принялся копошиться в складках ее юбки, а то и вовсе задирать подол.

- Да что вы делаете! - возмутилась праведно. - Где ваша учтивость? Немедленно прекратите!

- Боюсь, тогда я не найду пропажу, сударыня, - голос явно набрался дерзости.

- Очки точно не здесь!

Вдруг бесстыжие руки схватили ее за талию и приподняли над землей, будто тряпичную куклу. Ася вскрикнула и вцепилась, в общем, это, наверное, были мужские плечи – твердые, надо сказать. От мужчины донесся аромат кедровых шишек и сандала. Это было слишком для нее. Тут уж Ася неожиданно для себя с угрозой прошипела:

- Отпустите меня немедленно! Бесцеремонник!

Послышался характерный негромкий стук об пол. Очки! Упали.

Слава Богу, через секунду Ася ощутила под ногами пол. Хоть бы никто еще не видел ужасной сцены, иначе ее сожрет с потрохами местное женское общество, то еще сборище африканских крокодилиц. Мужчина видимо нагнулся и одной рукой подхватил находку.

- Стойте на месте, а то второй раз придется вас поднимать, - иронично предупредил. Вот уж несносный тип.

Ася почувствовала, как он собирается надеть ей очки. Сама перехватила латунные дужки и одновременно коснулась чужих горячих ладоней, снова. Едва стерпела очередной казус.

Собиралась было холодно высказать в лицо наглецу, что она думает о его поведении. Да только мир прояснился. Ася застыла с широко распахнутыми глазами, разглядывая возмутителя своего спокойствия.

Белокурые волосы, зачесанные на косой пробор, чуть растрёпаны, видимо после их столкновения. Пронзительно синие глаза, освещенные легкой насмешкой. «Породистые» красиво очерченные скулы. Идеальной формы губы. Прямой нос. Подбородок отмечен мужественной ямочкой. Лицо, словно высеченное из мрамора греческим скульптором. Взгляд Аси сместился ниже. Мундир светло-серого цвета обтягивал крепкие широкие плечи. Золотые эполеты, ордена, подвески, родовой знак с осетрами и рогатым месяцем, наруч с печатью одаренного и конечно меч в ножнах, источающий белую дымку. Боже! Ослепительный мужчина.

Кажется, она покраснела до кончиков ушей. Пред ней стоял воплощение ее тайных грез. Николай Белозерский, второй имперский князь Белозерский, собственной персоной. Матушка Богородица, стыд то какой! Так что она ему сказала? «Бесцеремонник»? Пеняла отсутствием учтивости? Ася еле удержалась от того, чтобы не накрыть лицо ладонями.

А он просто стоял и с ухмылкой наблюдал за переменой эмоций на девичьем лице.

- Я вижу, вы меня узнали.

***
- Ваше сиятельство, покорно прошу меня простить, - быстренько покаянно опустила головку юная институтка. Ее пепельные волосы украшала лишь расшитая серебристой нитью лента. Тонкую шею овивала хилая серебряная цепочка. – Молю простить меня и род мой, Христа ради!

4. Выставка и нравоучения

Спустя месяц.

Выставка поражала взгляды посетителей. Павильоны столичного Манежа, построенного более полувека назад по случаю венчания императорской четы Петра II и Ольги Алексеевны, на пару недель вновь превратились в научный городок. Сказочный рождественский городок. Задрав голову, Ася сначала рассмотрела огромный стеклянный свод, густо украшенный хрустальными бусами, гигантскими снежинками и ангелами. Мягкий солнечный свет играл в их гранях, отбрасывая на стены россыпь затейливых бликов. Цветочные и хвойные гирлянды украшали высокие зеркальные альковы. Под сводом выстроились экспонаты.

- Лепота-а, - вздохнула рядом Таня Марошкина и рванула к научным новинкам.

И Ася была солидарна с подругой в этом ее интересе.

Императрица Мария, хоть и находилась в глубоко преклонных годах, но все еще властвовала. В том числе с ее руки проходили подобные ежегодные выставки в Петрограде. И подруги с удовольствием посещали их при случае.

- Асенька милая, погляди, а что это за чудовище? – Таня потянула ее за руку к странному и сложному механизму, детали которого исходили светлой дымкой.

Ася взглянула на карточку на постаменте:

- «Резо-сортировочный станок. Изобретатель, С.В. Ялый-Конзинский, город Казань».

- А выглядит, как мой самый жуткий кошмар, - Танюша округлила свои серые глаза и рассмеялась в ладонь. Единственная подруга, между прочим. Ростом ее Бог не обидел, и от того Таня часто слегка сутулилась, но при этом оставалась милой и непосредственной. В этом они с Софкой - два сапога пара. Усадьба Морошкиных находилась в пяти верстах от родового дома Лапкиных. И две семьи время от времени навещали друг друга. Так эти две девицы с самого мальства при встрече искрили затеями так, что летом всех матушка криком во двор выгоняла. Мол, играйте там, дети, а то у нее уже мигрень начинается. С Асей же Таню сближало их обоюдная охота до всего нового и интересного.

А станок и впрямь напоминал железного хруща, лапы которого увенчивали пилы.

- А это что?

Внимание девушек привлекла мелкоячеистая клетка с тоненьким стержнем внутри, тоже едва источающим светлый парок. Карточка гласила: «Мухоманка».

- Хм, нам бы такую в нашу Плюховку к бабуле, мух да гнуса там по лету тьма тьмущая. Ветром с болот комаров приносит, жуть. Пойдешь с ухажером прогуливаться, а они гады роятся, всю романтику портят. Эх. Лучше бы марь не птиц, а насекомых ела. Комаров, например.

- Она родственников не трогает, - хмыкнула Ася.

- Ну да, та еще кровопийца. Боже милостивый, скорее наконец отведи от нас эту беду!

А беда еще ползла.

Алая Марь пала на Землю в 1714 году спустя месяц после победы наших над шведами в Гангутском сражении. Это явление описывалось, как внезапное покраснение неба. Тысячи «хоботов», извергающих призрачных тварей, сотни тысяч погибших в одночасье. После сытного схода, Марь замедлилась и почти застыла на год. Но потом продолжила свой ход. Британские острова да Японские в алой кисее оказались за какой-то десяток лет. С юга - западную часть Китайской империи и Персию полонила версту за верстой. Кабы не монахи Болотов и Рачев, что под эгидой императорского рода Романовых изобрели осветленные колокола, так уж давно бы все сгинули в Мари.

Россия выстояла. Хотя пока цепь не выставили на главных фронтах, Марь значительно объела южное пограничье. Так давила, гадина, забрала всех, кто не успел уйти вглубь империи. Что тогда творилась! Хуже черной смуты. Но Петр I на то и Великий, что сумел удержать и власть, и империю. А уж когда светлые дары от Духа Святого сошли на рода, тогда, наконец, воспарял народ.

Нынче громко газеты кричали, что мы отодвигаем напасть, но по факту Алая Марь так полностью и не остановилась. Просто теперь ее наползанные стало малозаметным. Общество, особенно в столице, громко радовалось малым победам, гуляя на балах. А монахи да простой люд незаметно продолжают ценою жизни держать заслон. Родовые осветленные дружины – вот еще кому поклон в ноги. Пусть хранит их Господь.

- Слышала, говорят, сама императрица собирается посетить выставку! Вот бы хоть глазком на нее вживую посмотреть. И на соколушку бы ее. И на молодого Павла Михайловича.

Так за разговорами они и прогуливались от зала к залу. Даже встреча с Марфой Поздеевой и Златой Торчук в окружении толпы поклонников не испортило впечатления.

- Мой тебе дружеский совет. Ты бы Лапкина не бегала там, где высокородные встречаются, - ядовито пропела лилейным голоском Марфа, сблизившись. – Не заметят такую бледность и задавят ненароком.

- Да она полагает, раз разок князя до зала довела, то теперь у нее шанс на удачное замужество, - хохотнула Злата, сверкнув ненавистным взглядом.

- О, сударыни, к чему так волноваться. Девушкам, особенно малородным, свойственно строить воздушные замки, - вмешался один из поклонников, видимо пытающийся угодить двум змеюкам. Глаза его презрительно прошлись по Асе, остановившись на ее родовом значке. Курносый нос поморщился.

Ася придержала за руку, дернувшуюся было Танюшу, и скучающе вздохнула:

- Прошу вас, господа, не волнуйтесь так больно о моей судьбине. Но да мне приятно ваше особое внимание. Раз вы просмотру интереснейших экспонатов предпочли общение с нами.

5. Разбитое зеркало

Спустя три месяца.

Заслышав стук копыт, княгиня Василиса Белозерская, в девичестве Вислава Потоцкая, перестала смотреть в ручное зеркальце, где ее лицо представлялось верхом красоты. Величаво прошествовала к витражному окну и, сдвинув бархатную штору, выглянула. По мощеному двору к главным воротам детинца двинулся малый отряд – оба князя в облегченном боевом облачении и всего семь охранников из дружинных. Очевидно, не на сечу с Марью, а жаль.

- Муженек отбыл, – скривила губы презрительно Вислава: - Wynoś się!*

В голосе проявлялся акцент.

- Вам надо привыкнуть к житью здесь, - равнодушно откликнулся ее личный слуга Бартош, ну и изредка – юный любовник для утех. Лишь при нем княгиня могла выговориться, и лишь от этого мальчишки терпела панибратское отношение.

Тот сидел на коврике на полу, прислонившись к боку большого медного сундука, украшенного самоцветами. В руках юноша вертел золотое перо, которое сегодня Вислава ему бросила в подарок, оно в основном и владело его вниманием. Бартош приехал с госпожой в числе сопровождающих ее слуг из родового замка, того, что близ Кракова, и с разрешения Белозерских был оставлен служить при княгине, как и служанки Мелька с Каськой, что сейчас чистили хозяйские сапоги на заднем дворе.

Далее Бартош и Вислава говорили на польском:

- Ненавижу морозы, ненавижу русскую речь! Белозерский опостылел. Детей ему подавай. Мне фигуру портить в мои-то годы!? Ненавижу! – шипела сквозь губы госпожа.

- Простите, ваше сиятельство, но вы повторяетесь, - хмыкнул Бартош. – Вы вошли в чужой род и обязаны стать княгиней матерью. Смиритесь.

- Да я достаточно уже потрудилась. Так он мне – лекаря с микстурами, пить всякую дрянь, - княгиня махнула ручкой в сторону резного трюмо из красного дерева, на котором выстроился рад стеклянных баночек с темной жидкостью. На каждом из флаконов стоял оттиск Петроградской аптеки.

- Лучше б он сдох. Домой хочу! – в сердцах Вислава взмахнула зеркальцем, и то выскользнуло из ее рук и упало. Послышался треск стекла.

По яшмовому полу разлетелись зеркальные осколки. Вислава топнула в сердцах.

- Из-за него и зеркало разбила!

За дверью покоев княгини стояла маленькая полноватая служанка в служебной форме при белой косынке. Приложив ухо к двери слушала беседу, и когда послышался звон, отпрянула. Затем поторопилась по коридорам, пока не прибыла к комнатам княжеской кормилицы.

Осторожно стукнув, позвала:

- Матрона Олеговна.

Дверь отворилась спустя несколько секунд.

- Рассказывай, - властно велела хозяйка комнат, приглашая служанку войти. – Чего это ляхова кукла снова творит?
___

* Wynoś się! - Убирайся! (польск.)
***

За два месяца уж много воды утекло, в прямом и переносном смысле – начало весны как никак. И Николай уж не вспоминал девицу Лапкину. Ну разве что пару-тройку раз. Еще он ее как-то видел, когда ехал по Невскому проспекту в родовую резиденцию.

Девушка стояла в числе других зевак в сквере у высокой тумбы и смотрела на афишу Большого Михайловского театра. Та обещала вскоре на подмостках оперу «Оберон», Карла Вебера. Мартовский упрямый ветер раздувал подол тонкого серого пальто, а фетровая шляпка в виде малого кокошника мало что прикрывала. Помнится, он вначале велел возничему остановиться, затем сменил распоряжение на «езжай медленно». Ася подозвала мальчишку разносчика и купила свежий «Вестник». Последнее, что он успел увидеть, проезжая мимо, это как Лапкина поправляет очки и рассматривает заголовки статей. На том все. Раз обещал брату, то он свое слово сдержит, и к малородной более никогда не подойдет. Да и пройдет это прилипчивое увлечение. С глаз долой из сердца вон, недаром говорится в народе.

«Прощай Ася Лапкина, - думал Ник в тот момент. - Найди хорошего парня, обвенчайся, нарожай ему детей. Кому-то другому будет принадлежать этот взгляд, похожий на ночное небо с тайными звездами».

А род – это святое. Дела у Белозерских шли довольно хорошо. Артефактные карты, предсказали еще четыре прорыва, как и положено, заблаговременно, а именно за неделю до оных. Так что дружины в рабочем порядке выезжали на нужное место и гасили набеги без особого труда. «Хоботы» исторгали вымарей меньше, чем обычно, и в дружине даже кто-то пошутил: «Не слабеет ли старуха Марь?».

А как только основная вода половодья спала, продолжилось строительство новой линии вешко-перетяжной дороги, пришлось выезжать на место установки вешек, приветствовать осветленного мастера и его артель.

Еще одно событие произошло весной – Васька, наконец, женился на своей пышнотелой боярышне Дарье Сумской после Великого поста. Если первый князь Борислав поздравил новобрачных и отбыл по делам княжеским сразу после венчания, то Ник отгулял пирушку до утренней зарницы, тосты поднимал, новобрачных славил и одаривал. А до того имел весьма строгий выговор от архимандрита Феофана – умиротворенного и благовидного старца в рясе.

- Никола, не шали! Чтобы пришел ко мне в следующую субботу, - вновь давил на совесть святой отче. Да помнит он, что каяться и причащаться надо чаще.

- Хорошо, дядь Фаня.

- Были бы живы твой отец и мать, они бы не допустили такого разгильдяйства.

✿ Визуал

Приблизительно так Алая Марь собирается в небесах.

‍❤️ Дорогие читатели, благодарю за чтение и коммы! ‍❤️
У Ника наступил период полного затмения. Ася готовится к выпускным экзаменам.

5.1

В Белозерск вернулись под покровом ночи. Велев Ярополку собирать вторую дружину и выдвигаться обратно – в место прорыва для зачистки территории от вымарей, сам Николай вместе с Шиловым и Левским тайно снесли Борислава в подпольные палаты родового дворца. Эти жилые комнаты предназначены были служить убежищем при вражеском нападении. Оттуда и ход тайный имелся, который вел в дебри ближайшего леса. Помнится, в детстве он и Васька вместе бегали по сырому замшелому ходу туда и обратно. Тогда это казалось им веселым приключением.

Сейчас тут горели свечи в двух канделябрах, создавая объемные тени на расписных потолках, дубовом полу и редкой мебели. Борислава усадили на старый трон, который принадлежал роду и, как считалось в семье, придавал силы. Тело закрепили на троне ремнями. Ник бережно поправил положение головы брата на спинке трона. Бледное лицо первого князя выглядело безмятежным.

– Ничего, потерпи, Боря, – прошептал Николай. – Я вытащу тебя. – И в сторону: – Казначея ко мне, живо!
Мирон Казимирович, спустился в подземные покои, чуть прихрамывая и подслеповато морщась. От вида первого князя в бессознательном состоянии и новости он схватился за сердце, звякнув связкой ключей.

– Первый князь, да как же это…

– Дай клятву о неразглашении, Мир. А потом неси веретено из сокровищницы.

– Но ваше сиятельство, оно же на крайний случай.

– По-твоему этот случай не крайний? Неси, говорю, – пришлось чуть подтолкнуть родственника посредством ментального дара.

Стасис, который осветленные наложили хорош, но долго не продержится, а брату нужно надежное средство – почти остановить время, для всех его жизненных функций.

Далее новость пошла по самым близким. Кто бы не вовлекался, Николай брал с каждого клятву о неразглашении. Благодаря светлому «облаку» веретена тело брата теперь находилось в состоянии летаргического сна, и в таком состоянии он мог находиться годами. В остальном все было плохо.

Княжеский лекарь Светозар Филимонович, тщедушный бородач с широким лбом, сказал так:

– Я вам сочувствую, дорогой князь, но вы сами все прекрасно осознаете. Марь уже затронула тело вашего брата и продолжает разрушать его изнутри. К сожалению, этот процесс необратим. Абсолютно.

– Много ты знаешь! – прошипел Ник, и быстро распрощался с неугодным.

После Светозара он выслушал вердикты еще дюжины других целителей, и все они после осмотра первого князя говорили одно и то же – дело безнадежное, мол, надо смириться с потерей и отпустить Борислава на тот свет с миром. Он не придет в себя и не откроет глаз более никогда. Принять этого Николай снова не мог.

На Николая нет-нет, да тайком посматривали с жалостью, как на умалишенного. Глупцы! Они не понимали всей беды случившегося. Без Борислава уже не будет той защиты земель Белозерских, не будет процветания княжества. Николай всегда сильно уступал брату во всем, и в светлой силе, и в деловой хватке. Сотня богатырей Борислава всегда считались гарантом стабильности рода.

Впервые второй князь Белозерский ощущал страх и бессилие. Даже после смерти отца, матери и младшего брата не случалось с ним такого. Этот страх за жизнь последнего близкого ему человека был всепоглощающим, ввергающим разум в пучину отчаяния. Это он, Николай, лез на рожон в битвах и мог словить касание Мари, но не Боря. Борислав – великий князь-защитник земель Белозерских, один из самых сильнейших осветленных Родосветной империи. Всегда рассудительный, справедливый, расчётливый. Он не должен был сидеть бездыханным на этом чертовом древнем кресле с бронзовыми вензелями.

На третий день Николай лично отбыл в Петроград и там настоятельно просил аудиенции у императрицы. И уже следующим днем привез в Белозерск животворца Марии Александровны. На Гринцбурга Ник возлагал особые надежды.

– Прошу сюда, Лейб Горациевич, – он вел осветленного врача по сумрачной винтовой лестнице в скрытые дворцовые хоромы. – Он здесь.

Гринцбург шел неторопливо, так что Нику хотелось поддать ему пинка под зад. А быстрее нельзя?

Брат все так же сидел неподвижно с закрытыми глазами, окутанный легким туманом, облаченный в белые одежды. Кормилица с двумя доверенными служанками давеча обмыли и переодели первого князя. Чело Бори украшал княжеский венец, а рядом покоились его ножны с осветленным мечом.

Лейб поставил на скамью свой саквояж, раскрыл его, достал тонкую бутылку. Омыл руки дезинфицирующим раствором. Поморщил крючковатый нос. Неторопливо навинтил крышку на горлышко. Ник сдерживался, чтобы не заскрежетать зубами. Осветленный подошел к Бориславу и положил одну ладонь на его лоб, вторую на солнечное сплетение. И замер.

Николай не отрывал взгляда от врача и брата, и кажется не дышал. От ладоней животворца шел парок светлой силы. Через десяток минут ладони Гринцбурга переместились на то место где была присоска вымаря – на левую ключицу, еще через десять минут, врач обхватил голову пациента.

Затем он неторопливо отступил и снова принялся натирать руки раствором. Николаю же хотелось в этот момент выхватить бутылек и садануть им об стену, но вместо этого терпеливо произнес:

– Что скажите, Лейб Горациевич?

– Увы, моих сил недостаточно, чтобы очистить от Мари вашего брата, – ответил педант. – Впрочем, я в этом и не сомневался.

✿ Визуал

Первый князь Борислав на том самом троне в безвременном сне.
История продолжается. Помню, что читатели некогда просили непростые судьбы для героев в следующей книге. По заявкам, как говорится.

6. Шифр и привет из куста

Из приоткрытых окон класса доносился аромат цветущей сирени и клумбовых нарциссов. Май радовал теплом и солнечным светом, хоть и рассеянным. Сегодня был последний экзаменационный день. Аксинья Лапкина не зря готовилась всю весну, не высовывая голову из горы учебников. Успех сопутствовал ей.

В комиссии за длинным столом сидели двое приглашенных седовласых профессоров и четверо ученых дам из Смольного. Во главе же восседала сама Аполинария Львовна Таланова, начальница этого достославного учебного заведения. В сиреневом атласном платье с ажурной воротником-шалькой, при покатых плечиках и сложенных кротко перед собой ручках, она представляла собой этакую загадочную Мону Лизу.

Последние полчаса Ася отвечала на вопросы по новейшей истории. Надо признаться, комиссия не пыталась ее как-то ущемить.

– И последнее, барышня. В каком году был принят закон о неприкосновенности осветленных и что тому поспособствовало?

– После схода Алой Мари и появлении осветленных началось пятнадцатилетие родовых войн, которые еще сильнее ослабили положение империи. Тогда Марь значительно продвинулась вглубь материка. В ходе междоусобицы род Романовых смог удержать власть в своих руках. 5 августа 1735-ом году император Петр I и его приемник, юный Петр II, совместно огласили новый закон о неприкосновенности. Михаил Васильевич Ломоносов, молодой осветленный ученый и пророк, прокомментировал сие событие так: «Лишь осветленные в силах избавить наш мир от напасти, сошедшей со звезд. Одаренные неприкосновенны. Любое посягательство на здоровье и жизнь осветленных отныне будет караться с величайшей строгостью».

Еще несколько коротких дополнений, и ее ответ засчитали.

– Что ж, благодарим вас. Комиссии надо посовещаться.

Минута ожидания, и Аполинария вынесла общее решение:

– Аксинья Лапкина, этот экзамен вы сдали на… отлично. Поздравляем вас с прекрасным результатом!

Ася не смогла сдержать радостной улыбки. Она смогла!

– Благодарю!

На следующий день в Белом зале Ася в числе самых лучших выпускниц поражённо принимала самую высокую награду института – шифр Смольного, а именно золотой вензель в виде инициала императрицы Марии на белом банте с золотыми полосками. Шифр выдавали за отличное поведение и исключительные успехи в учёбе. А ведь она почти не надеялась.

Аполинария подплыла и собственноручно прикрепила бант с шифром к фартуку на груди выпускницы.

– Благодарю покорно! – склонила голову Ася, держа на этот раз эмоции при себе, хотя сердце выбивало победный марш.

– Ты это заслужила, Аксинья, – начальница лукаво улыбнулась, как лиса колобку. – А также: за тебя, девочка, сердечно болел один из наших уважаемых покровителей. Еще в начале весны мы получили письмо от Николая Белозерского, в нем он желал для вас беспристрастного судейства на экзаменах.

Ася моргнула, потом еще раз.

– О-о… – это была немая сцена с ее стороны.

– Я понимаю твой восторг, милая моя, – промурлыкала тише Аполинария. – Только прими от меня совет, дорогая: держись подальше от высокородных господ, чтобы больно не обжечься впоследствии, – она сочувственно и назидательно кивнула прежде, чем перейти к следующей выпускнице.

– Благодарю, я запомню и последую вашему совету, – прошептала Ася уж в пустой след.

Слышал ли кто разговор из рядом стоящих о Николае Белозерском или нет? Скорее всего – да. Скосила глаза на стоящую рядом чернобровую Раю Валежник. Та не подавала никаких признаков заинтересованности. Ладно, Бог с ними. Теперь она здесь больше не учится, чего бояться?

Вынеслась из института на крыльях, словно свободная птица высокого полета до схода Мари. Хотелось кричать от радости. Она сдала все экзамены, получила шифр! И Николай помнит о ней!

Весна наполняла грудь воздухом свободы. Прыгать сразу в коляску извозчика – представлялось кощунством. И Ася решила прогуляться вдоль набережной. По пути купила у разносчика пончик, обсыпанный сахаром. М-м, как сладко. Ноги шагали легко, каблучки туфелек стучали по замощённой камнем дорожке. Вода в Неве отражала желтоватую высь, ласково билась в каменные борта. В какой-то момент Ася присела на скамейку и глядела на водную гладь.

Слова Аполинарии как весточка из прекрасной сказки. Ася светло улыбнулась. Князь Николай, как он там поживает? Должно быть рубит тварей Мари или поднимает, падающих ему в ноги красавиц без особой морали, и укладывает... О нет, об этом она думать не будет. То, что он написал письмо руководству Смольного, грело душу лучше всякого солнца. Теперь, когда на руках будет аттестат, она имеет право найти работу учетника, интересно, Белозерским таких не требуется?

Можно свернуть и пройтись к их дворцу на Невском проспекте, тут недалеко. Ася позволяла себе изредка проходить мимо и посматривать в окна великолепного особняка издали. Жаль при этом ни разу так и не увидела Николая, а хотелось хоть одним глазочком. Торчать у их резиденции ежедневно, дежуря и выжидая, гордость не позволяла.

Таким образом дав себе немного помечтать, Ася вернулась на грешную землю. Снова двинулась по набережной, полюбовалась на знаменитую крепость на Заячьем острове. Шпиль Петропавловского собора точно игла прошивал желтую небесную высь. Ася слышала, что на той звоннице вторым установлен сумеречный колокол. Таких колоколов по всему Петрограду с дюжину, предназначенных в случае прорыва защищать город от Мари. Интересно, каково это всю жизнь прожить на территории площадью не более девяти квадратных верст. Сума сойти можно, наверное.

7. Невеста и бал

Васька Шилов старался подбодрить, но сегодня промахнулся, выполняя просьбу думного главы:

- Вот, только взгляни, сиятельный друг мой! Все красавицы! Любая с удовольствием войдет в род Белозерских, и тем самым заполучит поддержку для своего родительского рода.

Николай хмуро позволил другу выложить перед собой портреты тех девиц, что думные бояре прочили ему в невесты.

- Княжны, великие боярышни – самый цвет и великородность! – продолжал нахваливать Шилов. – Да посмотри же ты!

Николай пробежался взглядом по портретам. Все девы в дорогих нарядах, в драгоценных венцах и тяжелых серьгах, брови по моде начерненные, губы напомажены, пышногрудые, а где и вовсе пышки… Все они ему казались нынче на одно лицо. Ник отвернулся и принялся рассматривать очередную деловую бумагу.

- Не узнаю тебя, князь, – фыркнул возмущенно Васька, выхаживая по кабинету. – Это же красотки, пальчики оближешь, а ты!

- Смотри, Дарья тебя услышит.

- Тебе все равно придется выбрать кого-то…

Да, он это знал. Николай еще раз бросил взгляд на портреты, и понял, что никого из этих девушек не хочет видеть своей женой. Да только свои желания нужно привыкать давить ради процветания рода и княжества.

- Хорошо. Выбери любую сам, и скажи думным.

- Будет сделано, мое сиятельство. Зауральская так себе, согласен. Тверская сразу видно гонористая, и подбородок тяжеловат. Но Марфа Поздеева неплоха ведь, а? А главное плодовитое семейство, по пять-десять детей в каждом колене. И дар приятный – предвидения, важных для рода событий. Выберу ее, пожалуй.

- Ладно, иди уже.

Васька бросил на него обеспокоенный взгляд, и скрылся за дверью. За своей бравадой Шилов скрывал сочувствие к другу. И питал большие надежды, что женитьба, может пойти тому на пользу.

Решение Николая удовлетворило думных бояр, и весть уже потихоньку покатилась по языкам.
Для первой встречи с невестой, - для пригляда, как говорится, - выбрали нейтральную территорию – Весенний бал. Там Николая и просили сговориться с великими боярами Поздеевыми и вручить помолвочное кольцо невесте – золотое с редким желтым алмазом, - как и назначить свадьбу в скорый срок, ибо нечего тянуть кота за хвост. Положение не то, понимать надо.

В назначенный вечер перед тем, как отправиться на треклятый бал, Николай Белозерский позволил слугам облачить себя в брюки и шелковую рубашку сливочного цвета, тёмно-синий кафтан с расшитым золотом обшлагами и при золотых шнурах, не выходящих из моды в последнее десятилетие. На груди вновь при ходьбе звенели знаки отличия, белокурую голову украшал золотой венец второго князя.

Двинулся было в сторону парадной, но по пути свернул. Спустился по винтовой лестнице в подпольные хоромы к Бориславу.

Тут ничего не менялось – плакали воском свечи в канделябрах, чуть потрескивая в полной тишине. Брат сидел неподвижно, окутанный едва приметной дымкой. На груди его висела цепь с веретеном. В просвете ворота на теле Бори виднелась часть родовой метки – белесые пятна складывались в ажурную вязь в виде цепи. Борислав все еще считался главой рода. Ник положил свою ладонь на сухой прохладный лоб первого князя:

- Сегодня мне предстоит помолвка, брат, - вздохнул он, – но ты этого не увидишь.

Николай вновь остро ощутил горечь вины. Как же он жалел, что не был в тот день рядом с Бориславом рядом, скакал впереди него. Если бы только можно было повернуть время вспять и переиграть тот кошмарный день, он бы успел, он бы смог отвести беду…

Уже привычно опустился на мягкий табурет у ног брата и взял холодную ладонь Бори в свою руку. Склонив голову просидел так, пока его не окликнул Василий: «Пора на бал, князь. Карета уж час как подана».

***

В императорском Зимнем дворце Ник бывал много раз и великолепие дворца его давно не трогало. Мало того, сейчас он его просто не замечал, углубленный в собственные печали. Пройдя мимо мраморных статуй, он взошел по красной ковровой дорожке посольской лестницы на второй этаж. Миновал залы анфилады и достиг Ольгинского зала – самого большого во дворце рода Романовых, названного в честь императрицы Ольги, жены Петра II. Весенний бал традиционно проводился именно здесь.

Ряд коринфских колонн украшала янтарная мозаика. Потолок так же был расписан гризайлью цвета слоновой кости, и частично выложен янтарем. По наборному паркету выхаживали именитые приглашенные, разодетые, выказывающие свое благополучие и счастье в неискренних улыбках. Здесь была знать из первой сотни родового списка, а также все те, кого отметила империя, как подающих надежды в различных областях молодых специалистов.

Николая заметили с порога, и тотчас поспешили к нему с приветствием представители сразу нескольких родов. И всем было любопытно, где же сейчас пребывает первый князь.

- О, тайный поход, - обмахиваясь веером, улыбнулась Ирина Голицына, княгиня Нижегородская, та еще акула, впрочем, как и ее муж, коренастый пожилой мужчина с короткой шеей, неподалеку у столика распивающий шампанское.

- Должно быть скоро, Борислав Владимирович нас всех удивит, - поддакнула ей боярыня Новочеркасская – красивая пятидесятилетняя дама в изумрудном низком кокошнике со страусовым пером. – Первый князь Белозерский всегда меня впечатлял отменной хваткой и силой. О, да я в восхищении от вашего брата, ваше сиятельство! И желаю ему поскорее воротиться, чтобы радовать нас своим присутствием на торжествах, подобно этому.

✿ Визуал

Еще вот такой визуал Аси и Ника. Не сказать, что прямо в точку, но видно, как герой тут замышляет темненькое дельце, а Ася светится умом.



И без очков: