Атирион: Дневник

Пролог

Дым от многочисленных костров висел над долиной; дым, пока наполненный лишь запахами трав и сухого дерева, изобилующих в округе. Узкая долина меж двух высоких хребтов – и все же недостаточно высоких, чтобы скрыть предательский дым. Ненадежное прибежище остатков человеческой армии, последний лагерь потерпевших поражение. Им некуда отступать, и надежды выжить нет тоже.

Люди и не пытались скрыться. Они знали, что прятаться бессмысленно. Объятые яростью, победившие в этой войне найдут их рано или поздно, невзирая ни на что. Но это больше не имело значения. Теперь, когда проиграна война, долгая и беспощадная, ничто уже не имело значения. Люди не сумели отстоять свое право на жизнь, и отныне Атирион принадлежал исконным своим обитателям. Как того и хотели атирии.

Седнир с горечью смотрел на свое войско. Люди, расставив походные шатры, жгли костры и готовили еду, словно ничего не случилось. Словно битва еще не проиграна, и им предстоит прожить всего лишь очередной день войны. Словно впереди еще не одно сражение. Быть может, так они и думали. Быть может, эти несколько сотен уцелевших из многотысячной армии людей действительно надеялись, что все еще можно изменить. Но Седнир знал – это невозможно. Все кончено. Уже ничего нельзя сделать.

Почти ничего.

Усмешка, больше похожая на гримасу боли, исказила его лицо. Мужественное, некрасивое лицо сильного человека, который повел человеческую армию на войну. И который привел ее к поражению.

А ведь он до самого конца верил, что они победят. И в тот восхитительный миг, когда его воины захватили самого Правителя атириев и его супругу, он счел, что победа уже одержана. Вот только он не ожидал, что атирии, потеряв своего Правителя, впадут в неконтролируемую ярость. Они взбесились, забыли об осторожности и перешли в наступление, не жалея ни сил, ни жизней. Их ярость переломила ход войны.

Седнир совершил ошибку тогда. Ему следовало оставить Правителя атириям, и диктовать им свои условия, удерживая в заложницах прекрасную Ниален, ради которой Правитель пошел бы на все. Но в тот момент ему показалось более разумным обезглавить вражеское войско. И за эту ошибку он заплатил дорогой ценой. Она стала началом конца для людей.

Теперь Седнир чувствовал свою вину за поражение людей в этой войне. Обезумевшие атирии заставили дрогнуть непобедимую человеческую армию. Под их натиском люди отступили, и продолжили отступать, теряя все больше воинов, сдавая противнику недавно захваченные города, чтобы закончить свое бегство здесь, запертыми в узкой долине, откуда нет выхода. Последний рубеж, сданный еще до того, как пришли враги. Потому что победить в последней битве у людей нет ни единого шанса. Слишком мало их осталось, и они не в силах себя защитить.

Потому и смотрел с горечью на свое войско Седнир. Люди устали, многие ранены, ослабли от недоедания, пали духом от вынужденного отступления. Они не окажут достойного сопротивления, когда придут атирии. А эти твари непременно придут, чтобы закончить начатое, чтобы уничтожить последних людей Атириона. Безумцы, возомнившие, будто Атирион может обойтись без людей! И, увы, шанс проверить это скоро у них появится.

В бессильном гневе Седнир сжал кулаки и, посмотрев в небо, скрытое за облаками дыма, прошептал:

- Давайте! Приходите! Когда бы вы ни появились, для вас будет поздно! – и повернулся к своему адъютанту: - Все готово?

Адъютант – совсем еще мальчишка, талантливый, способный, подающий большие надежды и обреченный – немедленно откликнулся на зов:

- Так точно, господин кайвел! – симпатичное лицо его исполнено преданности и восторга. - Все ждут лишь вашего приказа!

С легкой завистью Седнир подумал, что война не лишила Гоари юношеских иллюзий. И, не отвернись от людей удача, юный адъютант далеко бы пошел вверх по карьерной лестнице. Храбрый юноша, чья жизнь оборвется столь рано. Проклятые атирии…

- Начинаем, - коротко велел он и следом за Гоари отправился к своему шатру.

Здесь уже собралась толпа. Отчаявшиеся, загнанные в угол люди жаждали зрелища. Седнир давно обещал им его, и откладывать дальше смысла нет. Ведь это единственное, что осталось людям – месть. Последнее, чем они могут подсластить горький вкус поражения: казнь Правителя и его супруги. И Седнир намеревался сделать казнь зрелищной. Пусть атирии уничтожат всех людей, но долго еще в Атирионе будут вспоминать имя последнего человеческого кайвела.

Все и впрямь оказалось готово. На небольшом пятачке земли практически у входа в шатер кайвела умелые руки палачей разложили два костра. Посередь каждого возвышался грубо обтесанный столб. Перевитые цепями, прикованные к этим столбам лицом друг к другу стояли атирии. Мужчина и женщина. Правитель и его возлюбленная супруга. Слишком слабые, чтобы вырваться на свободу, окутанные магией и путами, изможденные и обреченные на смерть, они смотрели только друг на друга. С неизбывной нежностью и любовью, гордо выпрямившиеся, готовые принять свою судьбу.

Глядя на них, Седнир со злорадством подумал, что эти двое атириев все же надеются. Надеются, что за ними придут, что их успеют спасти! Наивные… Седнир не позволит им выжить. Они ответят за всех людей, погибших в этой войне.

- У тебя есть право на последнее слово, Рециан, - со злой насмешкой обратился к атирию кайвел.

Тот промолчал в ответ. Гордый атирий не пожелал потратить свои последние слова на человека – время слов давно прошло. И понимание этого взъярило Седнира. И без того некрасивое, лицо его исказилось в гневной гримасе, когда кайвел коротко велел:

Часть 1. Спутница

1

«Здравствуй, дорогой дневник!

Хотя, конечно, никакой не дорогой, да и не дневник толком, но велика сила привычки...

Долгие годы дневник был моим верным другом, поверенным моих мыслей и мечтаний, и в последнее время мне его не хватает. Я привыкла, что он всегда под рукой, и можно пролистать собственные записи, освежить память и умилиться наивности ребенка, которым я была вот словно только вчера. Что-то с ним сталось теперь…

Отвлеклась. Итак, сила привычки – и необходимость хоть в каком-то вступлении. Как говорят умные люди, начало в любом деле – самое трудное. Можно точно знать, что тебе предстоит сделать, придумать концепцию и составить план, но всегда, всегда возникнет эта извечная проблема – с чего начать?

Именно этот вопрос встал передо мной, когда, положив перед собой стопку чистых листов, я вдохновенно взялась за перо. И потратила немало времени, наблюдая, как падает обратно в чернильницу лишняя капля чернил, потому что просто не знала, с чего начать. Вот и вспомнился дневник, писать в котором никогда не представляло для меня проблемы.

Жаль, восстановить эти записи у меня вряд ли получится.

В той моей жизни дневник был не просто средством самовыражения, он служил мне своего рода терапией и якорем в окружающей действительности, вот почему я и решилась изложить на бумаге случившееся со мной в последнее время, в надежде, что это поможет мне во всем разобраться.

Прежде чем приступить к собственно истории, как я вообще дошла до жизни такой, коротко расскажу о себе. Так, на всякий случай. Меня зовут Анна, и это единственное, что я более-менее помню о себе до аварии, в которой десять лет назад погибли родители. Родственников моих найти не удалось, и потому я росла в детском доме. В той аварии я осталась в живых только чудом, но в результате травм, стресса и шока долгое время страдала от потери памяти. Именно в целях борьбы с ней я и начала вести дневник, постепенно пристрастившись к этому занятию.

Моя жизнь не была богатой на приключения. В какой-то мере мне повезло, в детском доме, куда я попала, царила довольно мирная и в общем-то дружелюбная атмосфера, так что пожаловаться на несчастное детство я не могу. И все же такая жизнь учила полагаться исключительно на себя, рассчитывать на чью-либо поддержку воспитанникам детского дома не стоило. Я и не рассчитывала, распланировав свою жизнь на годы вперед. Высокие школьные оценки позволили мне получить государственный грант на обучение в вузе, из детского дома я перебралась в общежитие, подрабатывала написанием курсовых и жила на повышенную стипендию, получив в результате довольно перспективную профессию экономиста-международника. В планах значилось подыскать работу, и я весьма рассчитывала на связи, которыми обзавелась во время обучения. К жизни я относилась весьма прагматично, не веря ни в какие чудеса, даже несмотря на некоторую слабость к романтическому фэнтези, которым я, впрочем, не злоупотребляла. Не находилось у меня на это ни времени, ни возможностей, слишком я была сосредоточена на учебе и будущей карьере.

К своим практически двадцати двум годам я представляла собой типичного ботаника, без намека на личную жизнь. Не то, чтобы на меня не обращали внимания лица противоположного пола; по человеческим меркам я считалась довольно привлекательной девушкой: невысокая и стройная синеглазая блондинка с правильными, немного кукольными чертами лица. Вот только на личную жизнь, как и на книги, времени у меня совершенно не оставалось, замужество как альтернативу карьере я просто-напросто не рассматривала, и жила наивными убеждениями, что в жизни любой девушки есть место лишь одному-единственному мужчине. Да-да, и любовь с первого взгляда, яркое чувство, полное взаимопонимание с полуслова – в моем представлении непременно к этому мужчине прилагались. Конечно, где-то в глубине души я мечтала о любви, но именно о такой любви, чтобы навечно, и все остальное казалось мне неприемлемым. А потому – не стоящим внимания.

Потому-то к моменту получения диплома я по-прежнему оставалась одна, без поддержки и опоры, и рассчитывать могла лишь на собственные силы.

Впрочем, я опять отвлеклась.

Признаюсь, окончания учебы я ожидала с тревогой. Даже красный диплом не гарантировал быстрого трудоустройства, а общежитие придется освободить сразу после выпуска. Конечно, у меня имелись небольшие накопления на первое время, чтобы не очутиться на улице, да и моя кафедра готова была принять меня в качестве молодого специалиста с предоставлением временного жилья. Так что возможность поискать работу, не беспокоясь о завтрашнем дне, у меня вполне имелась. Вот только на кафедру меня обещали взять только к началу учебного года, и меня тревожили летние месяцы, которые как-то требовалось пережить.

Тут-то и подвернулось довольно заманчивое предложение моей университетской подруги Светы, которая позвала меня на лето с собой в деревню. Точнее, она слезно умоляла составить ей компанию, потому что в деревне глушь, и бойкая веселая девчонка рисковала с ума сойти от скуки в обществе пенсионеров. Не скажу, что я не удивилась – мою компанию сложно назвать подходящей для развлечений, но отказаться я и не подумала. Мне обещали бесплатное жилье на хозяйском обеспечении, и шанс сэкономить и без проблем дождаться устройства на кафедру я упустить не могла.

Не подозревая о подвохе, я отправилась в глухую уральскую деревушку вместе со своей подругой, даже не догадываясь, куда заведет меня эта дорога.

2

Атирий совершенно не проявлял склонности к светским беседам. Я тоже молчала – горло побаливало и саднило, отчего я периодически заходилась кашлем. Дороге не виделось ни конца ни края, вокруг все так же шумел лес, а солнце постепенно клонилось к закату. Я начала уставать, и все чаще косилась на атирия, невольно ему завидуя. Едет себе и едет, горя не зная. И нисколько ему не мешает жаркая погода, хотя я в такой одежде давно бы упарилась. Интересно, что он скрывает под этим плащом? Быть может, какое-нибудь уродство? Впрочем, если он хотя бы вполовину такой же ужасный, как его характер – из-под плаща ему лучше не выглядывать.

И все равно любопытно.

А еще мне все сильнее хотелось есть, и я не отказалась бы от привала. Но просить о чем-либо атирия мне совсем не улыбалось.

И все же в конце концов я не выдержала:

- Может, все-таки представишься?

Вот не давало мне покоя, что кличку своего жеребца он мне назвал, а свое имя – нет.

- Я уже сказал, как тебе следует ко мне обращаться, - равнодушно напомнил он.

- Даже не подумаю, - довольно резко ответила я. - Раз не хочешь называться, придумаю тебе имя сама.

Ошейник довольно чувствительно сдавил горло, и я торопливо добавила:

- Ладно, ладно. Буду звать тебя боссом. Это почти то же самое, только чуть более… по-деловому. Идет?

Возражений не последовало, а давление ошейника ослабло. Я сочла это за согласие, но заговорить снова не решалась еще какое-то время. Вызывать недовольство Босса я не хотела, но мне определенно требовался отдых, иначе я рисковала свалиться без сил.

- Слушай, а нам еще долго идти? Я уже устала, и проголодалась, и пить хочу… - не удержалась и пожаловалась я.

Но мои жалобы на атирия никакого впечатления не произвели. А вопрос он вообще проигнорировал. И в другой ситуации я бы благоразумно промолчала, но усталость давала о себе знать неконтролируемым раздражением:

- Эй, Босс! Ты и дальше будешь делать вид, будто меня здесь нет?

- Это ты должна делать вид, что тебя здесь нет, - мрачным тоном откликнулся он.

- Я бы с радостью, - сердито уверила я его. - Вот только мне обо мне постоянно напоминает усталость!

- Да, а еще голод и жажда, - раздраженно закончил он за меня.

Чем немало меня поразил. Оказывается, он прекрасно расслышал мои жалобы. А мне-то уже начало казаться, что он вообще меня не слышит. Впрочем, это ничего не меняло, жалеть меня в намерения атирия совершенно не входило.

- Ты совершенно прав! – я кивнула и хмыкнула: - Поэтому мне интересно, что ты собираешься предпринять, чтобы это исправить?

- Я? – словно бы удивился он. - Ничего.

- Ты же сам заявлял, что отвечаешь за мою жизнь. А значит, взял на себя обязательства заботиться обо мне!

Все, чего я хотела – это отдохнуть на привале, хотя бы коротком. Просто мне не хватало решимости его об этом попросить. И я надеялась, что сумею подвести его к этой мысли исподволь. Я даже предположить не могла, к чему может привести моя в общем-то невинная фраза.

- Заботиться? – переспросил он с неприкрытой ненавистью. - Заботиться о тебе? О человеческой девке? – он спешился, схватил меня за руку и грубо потащил с дороги в лес. - Сейчас я покажу тебе свою заботу.

Я испугалась.

- Отпусти!

- Запомни, - он оттолкнул меня так, что я врезалась в ствол дерева. - Ты ничего не можешь требовать! Единственное, что тебе позволено делать – это выполнять мои повеления! И за неповиновение ты будешь наказана!

Он стянул с меня рюкзак, мои запястья захлестнула веревка, и мгновение спустя я оказалась подвешена за руки на ветке. Происходящее нравилось мне все меньше, но освободиться я не могла.

- Ты что делаешь?! – вместо возмущенного крика из моего горла вырвался какой-то слабый писк.

Уж лучше бы душил, как обычно!

Атирий зашел мне за спину и бестрепетно задрал мою футболку, обнажая спину. Я бы сжалась, но в подвешенном состоянии сделать это оказалось проблематично. Я услышала свист рассекаемого воздуха, и мою кожу обжег болезненный удар.

Меня никогда не пороли. В моем детдоме физические меры наказания не применялись, максимум – шлепок по попе расшалившихся детей. Драться я не умела и не любила, в массовых потасовках не участвовала, и из тех нескольких драк, в которые была втянута за свою жизнь, выходила без особых потерь, так что жизнь не научила меня терпеть побои. Поэтому, ощутив обжигающее прикосновение хлыста к обнаженной коже, я не сдержала крик. Боль не была нестерпимой, просто совершенно неожиданной. И до странности унизительной. Я, взрослый самостоятельный человек, дипломированный специалист, подвергаюсь порке со стороны непонятного существа, возомнившего себя моим хозяином!

Но атирий не ограничился показательной парой ударов. Раз за разом с коротким свистом рассекал воздух безжалостный хлыст, опускаясь на мою беззащитную спину. И с каждым ударом мне становилось только больнее. Я рыдала, просила его остановиться, пыталась извернуться, чтобы избежать ударов. Мне стало казаться, что моя спина превратилась в одну сплошную рану, охваченную огнем, я давилась рыданиями и слезами, и ничего, совершенно ничего не могла сделать, чтобы защититься от сумасшедшего садиста, истязающего меня.

3

Подобно тому, как путеводитель для туристов не в состоянии указать на все возможные неприятности в чужой стране, так и краткий рассказ Тилли об Атирионе не сумел подготовить меня к встрече с этими тварями. Конечно, наслушавшись римию, я предполагала, что и животный, и растительный мир Атириона может отличаться разнообразием куда большим, чем земной. Но все же увидеть подобных чудовищ я здесь совершенно не ожидала.

Довольно крупные – размером с Юммв – они стояли на задних лапах, смахивающих на сильно увеличенные кроличьи, разве что не пушистые, а кожистые, трехпалые, с мощными когтями. Передние лапы чуть меньше, но вооружены не менее внушительными коготочками. Плюс ко всему – полная пасть зубов в два ряда, как у акулы, такие крупные, что не помещаются в пасти – вытянутой, узкой, как у крокодила. Мне они напомнили тираннозавров, хотя даже в темноте этих существ с ящерами я бы не перепутала. Этакая помесь кенгуру, рептилии и кролика. Мерзость, если честно. Да еще и в тройном размере, они перегородили дорогу и выглядели весьма агрессивно.

- Фетхи! – сдавленно прогундосила Тилли, когда после оглушительного треска из кустов на дорогу выпрыгнули эти твари.

Я сочла, что отложу вопросы до лучших времен. Присутствие утроенного комплекта клыкасто-когтистого вооружения здорово умерило мое любопытство. Мне вообще хватило одного взгляда на этих фетхов, чтобы немедленно пожелать очутиться где-нибудь подальше отсюда. Дома, например. Или, на крайний случай, в паре десятков километров от них. Я даже начала прикидывать, с какой скоростью может бежать римия. А Юмм? А фетхи? Увы, предпринять что-либо без ведома Босса я не могла, памятуя, что сильно увеличившееся между нами расстояние убьет меня гораздо вернее этих тварей.

А Босс и не думал убегать. Небрежным движением он извлек из притороченных к седлу ножен нечто, что я решила окрестить мечом. По крайней мере, за форму – потому что лезвие этой штуки казалось сотканным из клубов тумана, перетекающих друг в друга и едва сохраняющих вид клинка.

Я изумилась настолько, что даже об опасности на мгновение позабыла:

- Это что еще такое?

- Это – шал, - сдавленным шепотом пояснила Тилли, сочтя своим долгом ответить на мой вопрос.

- А, - протянула я. - И что это такое?

- Давай я попозже объясню, - голосок Тилли превратился в какой-то писк.

Я поняла, что малышка жутко боится. А учитывая, что фетхи, игнорируя Юмма и его всадника, все свое внимание, выражающееся в плотоядных взглядах, сосредоточили на маленькой римии, ее страх выглядел вполне обоснованным. Я вспомнила рассказ Твинора – Тилли попала к нему раненой. Уж не подобные ли твари ее задели? Может, фетхи – природные враги римий? Как-нибудь надо выяснить, если вообще представится такой случай, в чем я уже начала сомневаться. Ведь единственным нашим оружием является шал в руках Босса. А его дымное лезвие не внушало мне особого доверия. Что можно сделать подобным лезвием? Дым в глаза пустить? Едва ли это поможет справиться с фетхами.

Впрочем, Боссу совершенно не за чем что-либо делать. Ему эти твари не угрожают, так что он вполне может спокойно продолжить свой путь, бросив нас с Тилли на растерзание фетхам. Насколько я успела узнать характер атирия, подобное прекрасно в него вписывалось. Не стоило ждать от него помощи, и едва ли просьбы, особенно мои, его разжалобят. Ни к чему ему такая обуза, как мы.

Но, даже если бы я решилась просить о помощи, то никак бы не успела. Потому что фетхи без предупреждения вдруг прыгнули на нас с Тилли. Я зажмурилась, ожидая, что вот-вот острые когти и зубы вопьются в мое тело, чтобы разорвать меня на кусочки. Но тикали секунды, а ничего не происходило, и я рискнула приоткрыть глаз. Увиденное поразило меня настолько, что я широко распахнула глаза, сама себе не веря.

Просьбы о помощи не потребовались. Вооруженный шалом атирий, которого столь опрометчиво проигнорировали фетхи, покинул спину Юмма и бросился наперерез тварям. Тремя точными движениями он молниеносно вспорол брюхо каждой из тварей, и, продолжая удар, снес фетхам головы. Открой я глаза мгновением позже – увидела бы только обезглавленные трупы, так быстро расправился с ними Босс.

А еще я получила возможность убедиться, что туманный шал работает ничуть не хуже стального меча, если не лучше – шкура фетхов выглядела очень прочной. И владел им Босс весьма умело. Хотя, глядя на него, я слабо понимала, почему он вступился за нас. Ведь такая прекрасная возможность избавиться от назойливой спутницы! А затем до меня дошло. Конечно, ведь это ко мне атирий испытывает сильнейшую неприязнь, а вот римия – невинное существо, жизнь которого он и решил спасти. Ничего удивительного. Аккуратно я освободила глаза Тилли, прикрытые ее же ушами, и чуть надавила пятками на ее бока, заставляя малышку миновать кровавое побоище. Меня лично от вида трупов, крови и вони начало подташнивать, а испуганно дрожащая римия, казалось, еще не вполне осознала, что ей больше ничего не угрожает.

Босс, будто ничего особенного не произошло, легко вскочил обратно на Юмма, убрал шал в ножны и пустил жеребца прежним аллюром. Тилли, слегка оправившись от шока, засеменила следом. И, только когда место побоища оказалось достаточно далеко, я рискнула проявить любопытство, обратившись, тем не менее, к римии:

- Кто это такие?

- Фетхи – это хищники, которые охотятся на нас, римий, - немного подрагивающим голосом ответила Тилли.

4

Прошло не меньше получаса, прежде чем мне сообщили, что ванна готова. Я успела поужинать – готовили здесь не очень, но все же какое-никакое разнообразие. И уже давно собрала все необходимое для полноценного мытья, успев подумать, как бы мне все это донести до места – мимо атирия-то, плюнула на все и запихала в рюкзак, решив не выделываться. Пакета все равно нет, а в руках нести – слишком много получалось. Так что в ванную я гордо прошествовала с рюкзаком за плечами. Могла и не стараться, атирий в комнате отсутствовал.

Она уже ждала меня.

Огромная лохань, раза в два больше обычной чугунной ванны, доверху наполненная горячей водой, исходящей паром, она стояла на небольшом возвышении посреди комнаты. Рядом – столик для купальных принадлежностей и сушилка для полотенец. И единственная проблема – дверь изнутри не запиралась. Не то, чтобы я опасалась нездорового интереса атирия, но все равно как-то неуютно.

Однако желание понежиться в горячей ванне пересилило стыдливость.

Ах, какое это блаженство, после столь долгой дороги – горячая вода! Я окунулась в нежное расслабляющее тепло, чувствуя, как покидает мое измученное тело усталость и боль. Я закрыла глаза, отдаваясь приятным ощущениям, когда вдруг услышала шаги в соседней комнате. Встрепенулась и предупреждающе крикнула:

- Босс, я принимаю ванну, не входи!

Хотя даже не представляла, зачем бы ему могло понадобиться входить ко мне. Но решила, что лучше перебдеть, чем недобдеть. И ничуть не удивилась, не услышав ответа. Вполне в стиле Босса, делать вид, будто не слышит меня. Но я-то уже знаю, что все он прекрасно слышит.

Скрипнула кровать, и я немного расслабилась. Но настроение прошло, присутствие молодого красивого парня за незапертой дверью здорово мне мешало, и я со вздохом приступила к непосредственно водным процедурам. Смывая с себя многодневную грязь, я чуть ли не стонала от удовольствия. Как все-таки мало надо человеку для счастья!

Из воды я вылезала с сожалением, понимая, что следующий раз принять ванну удастся явно не скоро. Оделась в чистенькое, наслаждаясь свежестью, высушила полотенцем волосы и решила организовать какую-никакую стирку. Да, вода уже не особо чистая, но зато горячая, все лучше, чем потом в ручье стираться. За дело я принялась с энтузиазмом, как-то даже забыв о времени. Равно как и о том, что придется со всем этим идти мимо Босса, мешая ему спать, а в моей комнате некуда все это развешивать.

Закончив со стиркой, я в некотором сомнении покосилась на сушилку, но оставлять здесь свои вещи не решилась. Тщательно выжала одежду, аккуратно свернула и закутала в полотенце, чтобы упаковать в рюкзак - с твердым намерением высушить все в дороге. И вдруг почувствовала запах дыма.

Поначалу слабенький, он навеял на меня воспоминания о доме. О детстве, в котором нашлось место и походам, и посиделкам у костра, и пению под гитару… Нахлынула ностальгия, даже слезы набежали, так захотелось очутиться там, в родном мире, в своем детстве. Глупое желание, ведь ушедшего не вернешь, и такого уже точно не будет, даже если я прямо сейчас окажусь дома.

А запах дыма все усиливался, и меня это, наконец, насторожило. Окна в ванной комнате отсутствуют, значит, дым точно не с улицы. Я огляделась в поисках источника дыма, и обнаружила, что из-под незапертой двери в комнату заползают полупрозрачные дымные струйки. Что он там делает, этот атирий? Счел, что я слишком долго ванну занимаю, и пытается выкурить? Так у него же есть куда более действенные способы лишить меня воздуха.

Закинув рюкзак на плечо, я осторожно подошла к двери и остановилась. А что, если это не он? Вдруг – просто пожар? И надо спасаться, а не злиться на равнодушного атирия, который свалил и даже не подумал предупредить меня о пожаре?

Решительно я толкнула дверь, и на меня дохнуло жаром и дымом. В комнате атирия действительно бушевал пожар, охвативший уже половину комнаты. Вторую же половину окутывал густой дым. И я зря обвиняла Босса в равнодушии – никуда он не сбежал из пожара. Я сразу увидела его, ничком лежащего в кровати, даже не снявшего плащ. Двери уже объяты пламенем, и огонь стремительно подбирается к кровати с неподвижным телом. Я закашлялась, понимая, что очутилась в ловушке. Бежать можно только через окно, и до него еще надо добраться сквозь дым, а потом еще и как-то выбираться, ведь мы - на втором этаже.

Я с силой захлопнула дверь, пока ванная не заполнилась едким дымом. Времени у меня оставалось не так много, но наобум бросаться в дым не стоило, следовало подготовиться.

Как была, в одежде, я нырнула в ванну, окунула туда же полотенце и обмотала им голову, чтобы не задохнуться в дыму и, хотя бы так, защититься от жара. Глубокий вздох, и, толкнув дверь, я бросилась к окну, отметив, что огонь лишь усилился. И почему никто не кричит, не пытается потушить пожар или спасти постояльца? Почему атирий лежит неподвижно – неужели задохнулся в дыму? Мысли беспорядочно метались в голове, пока я пыталась спастись из пожара. Подбежала к окну, чтобы с отчаянием обнаружить – оно заперто! И времени разбираться, где тут щеколда, совершенно нет. Поэтому я подхватила стул и с силой обрушила его на стекло. К счастью, оно оказалось довольно хрупким, и рассыпалось дождем из мелких осколков.

- Тилли! – заорала я, высунувшись, и едва не напоролась на острые зубья оставшегося в окне стекла.

Несколькими ударами стула я очистила раму от особо крупных осколков, и в этот момент под окнами появилась испуганная римия.