Аурика всё делает правильно

1. Новый день, ничего особенного

Аурика проезжает свою остановку. Задумалась, замечталась под гомон таких же студентов, как и она. И вот, пожалуйста: поезд открывает перед нею двери уже не в Бадеше, а в Ирамисе.

Ей не нужно в Ирамис! Ей нужно в Бадеш, на факультет вычислительной техники. Теперь туда ехать целых полчаса, и она точно опоздает на пары.

Вскочив с места, Аурика бросается к раздвижным дверям вагона, волоча за собой чемодан на колёсиках. Вокруг неё – сплошь иностранцы. Смеются, пихают друг дружку, заговорщически помалкивают, сидят тихо, как мышки. В летнюю пору многие одеты легко, их весёлая разноцветная одежда составляет разительный контраст с элегантными костюмами Аурики, которая любит носить всё чёрное.

Её волосы завиты в крупные спирали – она просто ничего с ними не делает после мытья головы. Летом волосы сохнут быстро. К моменту, как гиперлуп останавливается в Ирамисе, кудри окончательно обретают форму.

Аурика выходит на станции, тянет за ручку увесистый чемодан, где собраны материнские платы, блоки питания, модули оперативной памяти и прочие компьютерные детали. У неё важный и сложный проект, поэтому из дома в Миноске она вечно таскает с собой крупногабаритный багаж. Другие, как правило, передвигаются налегке – учебный планшет, многофункциональный мобильник и, в общем-то всё.

Между странами нет границ. Можно поехать на занятия в любую точку мира, просто сев на суперскоростной поезд, гиперлуп, или же более медленный маглев на воздушной подушке, который курсирует между ближними городами.

Линиями поездов – легковесными, гибкими – пронизаны и земля, и небо. Там же, в небе, встречаются персональные дроны, доступные лишь самым состоятельным, оснащённые сенсорами и искусственным интеллектом.

Однажды Аурика завершит проект, откроет свой бизнес, накопит денег и купит собственный дрон. А пока что – бороться, не сдаваться, тащить за собой чемодан и ловить заинтересованные взгляды прохожих.

Она хорошо знает Ирамис, город пустынь и камня, здесь живёт её подруга Рахель. Вот только что Рахель делает на станции? Неужели её ждёт?

Чернобровая, темноволосая, смуглая, она машет Аурике издалека, бежит навстречу, сияя заразительной улыбкой от уха до уха.

– Надо же, не зря я пришла, как чувствовала! – запыхавшись, говорит она и лезет обниматься. – Ты почему здесь?

– Свою станцию проморгала. Сейчас перейду на другую платформу и поеду обратно. Но на первую лекцию уже не успеть.

– Тогда что насчёт того, чтобы немного задержаться? – спрашивает Рахель, хватая её за руку. – Ты, наверное, и не завтракала ещё.

– Есть такое дело, – сознаётся та.

– Мой отец приготовил вкуснятины, идём.

– Стряпня Ноама – это что-то с чем-то! – смеясь, соглашается Аурика.

Готовит у Рахели только отец. Он один присматривал за нею, когда ей было шесть, один собирал дочь в школу, когда ей исполнилось восемь, заплетал ей чудесные косички с бантами и подарил на совершеннолетие широкую серебряную цепочку на шею.

Мать умерла от тяжкого недуга, и глава семейства носил по ней траур больше трёх лет. Даже в мыслях он всё ещё не может ей изменить.

Чемодан грохочет колёсами по каменной мостовой, Рахель и Аурика переходят проезжую часть в старом городе и спешат вниз. Там, среди грубо отёсанных домов, белеет башня ордена Лекарей – Эмуна Браха. Ноам в ней хозяин и главный апологет.

Её величественные стены выложены из светлого камня и чуть ли не сверкают на солнце. В период дождей весь первый этаж башни уходит под воду, поэтому смотреть здесь особо не на что: все ценные реликвии хранятся на втором и третьем этажах.

Внутри пахнет благовониями, от которых Аурика немедленно начинает чихать. Она проходит мимо колонн, украшенных мозаикой и резьбой, поднимается на второй этаж, и чемодан вновь гремит – теперь уже по каменным крошащимся ступеням.

Ноам выходит навстречу и помогает затащить вещи наверх.

– Надо же! Какими судьбами! – восклицает он и разверзает рот в белозубой улыбке.

Высокий, субтильный, с приятным безбородым лицом и густой седой шевелюрой, Ноам считается в городе (да и во всей стране) лучшим лекарем, к которому без конца стекается народ. Это ещё хорошо, что Аурика приехала за час до открытия, иначе к башне ей было бы не протолкнуться.

Длинное одеяние Ноама, золотое с голубым, стелется по полу, шуршит, отражает свет, струящийся в окна. Странники в Эмуна Браха гости желанные, друзья и подруги Рахели – тем более. Проходи, садись, Аурика, поешь, как следует.

Ноам держит себя в крайней аскезе, скудно питается, делает много физических упражнений, подолгу совершенствует знания и навыки. Он не позволяет себе злиться в присутствии людей, всегда благожелателен, всегда открыт миру.

Мне бы так, думает Аурика, которой сейчас так вкусно, что аж за ушами хрустит. Но ей до Ноама далеко. Она слишком резкая, чересчур оберегает личные границы, любит всласть поспать и сытно поесть. Жизнь в изобилии – прекрасная жизнь, и пусть кто попало в неё не суётся.

Ей на глаза попадаются фигурки на подоконниках, сделанные в виде зверей в человеческих костюмах. Вон хитрющая лисица, а вон проказливый енот. Барон Филин в плаще – давний любимец Аурики – как обычно, суров и неприступен. Белка-летяга в смешном платьице – милейшее существо, так и тянет потискать. Кот задумчиво и степенно стоит, заложив руки за спину. А скунс во фраке – тот ещё гордец, вечно задирает нос.

2. Свадьба, Суфи, фрукты в чемодане

Она верит в ею же придуманную формулу: Ноам из Ирамиса не умрёт, какая бы болезнь его ни изводила. Он останется жив, если Аурика отдаст свёрток подходящим людям. Но где их искать?

Сначала выбор падает на профессора Версавию. Она – куратор Аурики, её научный руководитель и вполне хороший человек, который в рабочее время ведёт курс «Алгоритмы и структуры данных». Что может дать ей реликвия? Да, в общем-то, ничего. У неё есть всё, чего можно пожелать: высоко оплачиваемая должность, дом полная чаша, двое прилежных детей, работяга-муж и доброжелательная свекровь.

– Как твой проект? – спрашивает она, когда Аурика заглядывает к ней в кабинет. – Есть новые идеи?

– Идеи есть, – отвечает та и невольно улыбается в ответ на её тёплую улыбку. – Потихоньку воплощаю в реальность. А вы как поживаете?

– У меня прибавилось студентов. Разумные ребята. Как-нибудь при случае познакомлю тебя с ними, – говорит Версавия.

На каждый день недели у неё отдельное платье-пиджак и брюки ему в тон. Ко всему этому прилагаются кроссовки из последних коллекций от самых лучших производителей.

Нет, профессору Версавии реликвия явно ни к чему.

Да и что, в сущности, этот странный свёрток несёт своему владельцу? Ноам об этом не упоминал. Может, позвонить ему? Разузнать подробней? Столько вопросов накопилось…

Его номер не отвечает уже в пятый раз. Делать нечего, придётся докапываться до истины самостоятельно. Аурика везёт чемодан в пустую лабораторию, закрывает за собой дверь, воровато оглядывается, расстёгивает молнию, и та жужжит у неё под пальцами. Что там, в этом свёртке? Что скрывается под слоями грубого пергамента?

На ощупь твёрдое, по форме прямоугольное, по весу тяжеловатое… Аурика поспешно разворачивает бумагу.

Внутри прячется изображение под стеклом, в плотной рамке из древесины. Портрет прекрасного создания, беспредельно красивого, умиротворённого, с ясным взглядом и строгостью черт. Его одеяния вышиты золотом, усыпаны драгоценными камнями – настоящими, кропотливо приклеенными тут и там.

Картина приковывает взгляд. От неё, прямо как от настоящего человека, исходит потрясающий магнетизм. Руки вмиг вспотевают, сердце стучит сто двадцать ударов в минуту, дышать боязно, и чувство такое, словно глядишь ты на самое дорогое и ценное тебе существо, которое ждал всю сознательную жизнь и вот, наконец, дождался.

Кто перед ней – мужчина или женщина? Аурика не может определить. И ей, по-хорошему, прекратить бы уже любоваться, поскорее завернуть картину обратно в бумагу и спрятать в чемодан от греха подальше. А она сидит на корточках, двинуться не может, всё смотрит и смотрит…

Дверь в кабинет внезапно приоткрывается. В проёме появляется наглая физиономия Джабира, и Аурика резко выходит из оцепенения. Она судорожно сминает бумагу над прекрасным изображением, суёт портрет в скопления деталей, и те гремят, выдавая её с головой. Она пытается застегнуть молнию, но замок заклинило. Вот что за напасть?

– Давай, помогу, – бросается на выручку Джабир.

– Не надо, я сама!

Но кто её станет слушать, правда?

Пооборвать бы ему эту его надменную чёрную бородёнку. Выбить бы пару зубов, чтобы не улыбался так слащаво. И глаза… До чего отвратительный в них блеск, до чего бесстыже он пялится!

Аурике хочется от души врезать Джабиру, потому что он вечно лезет, куда не просят. Для него нет понятия «личное пространство», он привык покорять, никак не покоряться.

Аурика мечтает ударить его со всей силы, чтобы он прочувствовал её ярость сполна. Рявкнуть ему: «Глаза в пол, придурок!». Пусть учится скромности, хренов повелитель мира.

Но она и звука издать не может. Стоит, ждёт, пока Джабир застегнёт молнию, поставит чемодан на колёсики и передаст ей – слабой, беспомощной – с чувством победы и собственного превосходства.

Благодарности он от неё не дождётся. Аурика молча выходит и ругает, мысленно ругает себя последними словами за то, что сразу его не прогнала. Дальше ведь будет только хуже.

Чтобы развеяться, после учёбы она садится на гиперлуп, доезжает до окраин Миноска и там пересаживается на маглев, который везёт её в одно весьма загадочное место. Они с братом Наилем частенько сюда наведывались в прежние времена, когда были живы родители.

Лес здесь растёт густой, труднопроходимый. Среди диких зарослей стелется колея. По ней-то и катит Аурика свой чемодан, прислушиваясь к птичьему галдежу да отдалённым завываниям. Кто это воет? Волки? Ой, мамочки…

И зачем её в эдакую чащу понесло?

Одно она знает наверняка: где-то в конце колеи под охраной мощных древесных стволов белеет храмина, обнесённая глухой кирпичной оградой. Стрельчатые окна, арки, проёмы, запах ладана, гулкое эхо и чад свечей в полумраке – всё это таится внутри, за крепкими оштукатуренными стенами.

Почему сейчас её тянет именно туда?

Реликвия словно бы сама подсказывает путь. С нею и волки будто не страшны. Ничего не страшно.

Аурика отворяет калитку, с горем пополам протискивается за ворота вместе с чемоданом и идёт по бетонной плитке мимо остриженных кипарисов и туй. Преодолев несколько мраморных ступеней и тяжёлые кованые двери, она попадает в обитель огня и тишины.

3. Береги себя

Неужели это и есть тот хранитель, о котором говорил Ноам? Не он ли приходит к ней во сне? Не он ли обнимает так, что сжимается сердце?

Куда там! Скорее всего, у неё, у Аурики, просто галлюцинации на нервной почве. После волков и не такое будет. Надо, что ли, курс успокоительных пропить. Вдруг полегчает?

Утром она раскачивается еле-еле, выпивает чашку кофе, чтобы хоть немного взбодриться, топает в ванную и кое-как укладывает непослушные кудри.

Интуиция с самого утра бьёт тревогу: что с Ноамом? Почему ни он, ни Рахель в последнее время не выходят на связь? Уж не случилось ли чего? Надо бы съездить к ним. Или, по крайней мере, позвонить, узнать, как дела.

Рахель неожиданно звонит первой.

– Сегодня выходной. Ты будешь дома? Скоро приеду, – убитым голосом сообщает она и отключается.

Она приезжает из Ирамиса в Миноск спустя полчаса, трезвонит в звонок, и Наиль недовольно ворчит в своей комнате за закрытой дверью, что его, беднягу, разбудили ни свет ни заря. Аурика впускает подругу – на той лица нет, так она бледна, так подавлена.

– Чай будешь?

– Чай? – переспрашивает Рахель. – Может, есть вино или виски? Я бы сейчас с удовольствием напилась.

Оказывается, за реликвией, которую отдал Аурике Ноам и которую она, в свою очередь, подарила молодожёнам, ведётся охота. И сейчас отец Рахели безнадёжно мёртв. Он был зверски убит в своей белокаменной башне, сама башня – разорена и сожжена, и Рахели больше негде жить.

– Он молчал до самого конца, – всхлипывает она, когда Аурика услужливо наливает ей вина. – Я сидела там, притаившись в нише, меня не видели. Мне удалось прихватить кое-какие вещи и сбежать, а потом… Потом они подожгли наш дом, нашу прекрасную Эмуна Браха. Пожарные прибыли слишком поздно. Ох, если бы я только не струсила и не сбежала, то, возможно, смогла бы спасти отца…

– Не вини себя. Ты не виновата в том, что произошло, – выдавливает Аурика неловкие слова утешения и понимает, что любые разговоры в этой ситуации бессмысленны. Поддерживать надо как-то иначе, не сотрясая воздух почём зря.

Она берёт подругу за руку, крепко сжимает её пальцы, гладит по спине, и Рахель сотрясают рыдания.

За один день её жизнь перевернулась с ног на голову, всего за день она лишилась всего, чем дорожила.

– Если хочешь, можешь пожить у меня. Платить ничего не надо, у нас с братом хватит денег на троих.

Выплакавшись и залпом опрокинув в себя стакан, Рахель поднимает на Аурику затуманенный взгляд.

– Они напали на твой след. Они выследили тебя по камерам. Тебе грозит опасность. Не думаю, что остаться у тебя – хорошая идея. Лучше поскорее найди себе телохранителя.

У Аурики подгибаются колени. Она что – следующая? А что станется с реликвией?

В лесу, конечно, камер нет, поэтому инкрустированный камнями портрет, скорее всего, врагам не достанется. А вот Аурика в большой беде. Её адрес теперь известен… им.

Кстати, кому – «им»?

– Кто они такие? – спрашивает Аурика. – Зачем им понадобилась ваша реликвия?

– Она не наша, а общая, – говорит Рахель. – Считается, что она защищает страну, в которой находится. Защищает от войны, болезней и разных природных катаклизмов. Другие полагают, что в ней скрыты врата в некий дивный мир, где как раз нет ни войн, ни болезней, ни катаклизмов. Она досталась отцу по наследству от моего деда, который умер очень рано при невыясненных обстоятельствах. Похоже, это наше проклятие. Прости, что мы тебя впутали. Теперь ты тоже под прицелом. Эти твари из Веккеритвы… Рано или поздно они до тебя доберутся.

– Зато, если верить легенде, моя родина стала неуязвимой, – печально усмехается Аурика. – Значит, ты не останешься?

– Я хочу бороться. Мой отец умер, дом выжжен дотла, но я должна всё восстановить, вернуть башне былую красоту. И найти тех, кто это сотворил.

– В одиночку ты не сможешь.

– Ерунда. Я так просто не сдамся. Ты лучше береги себя и брата. Всё, я пошла.

Она встаёт из-за стола, подбадривающе хлопает Аурику по плечу и улыбается. В её натянутой улыбке сквозит невыразимое отчаяние. Она пока не осознаёт толком, сколько всего потеряла, но у неё есть цель. Никому такой цели не пожелаешь.

Пожалуйста, будь в безопасности, Рахель.

***

Чёрные коты склоняются над раскопанной могилой в лесу. Тринадцать чёрных котов разрыли её самостоятельно – заброшенную могилу без надгробия и даже без гроба.

Той, кто лежит в земле, давно положено сгнить, превратиться в скелет, рассыпаться на отдельные кости. Но она словно ждёт чего-то: на её теле нет ни единого изъяна. Её плоть цела, мозг функционирует, конечности наполнены жизнью.

– Вставай, Тэкера. Мы всё подготовили, – мяукают коты. – Твоё время пришло.

Они призывают свою хозяйку. Слышит ли она? Может ли видеть их спустя столько лет?

Она разлепляет глаза, фыркает, отплёвываясь от комков земли, а потом громогласно чихает на весь лес, прямо как настоящий антагонист:

– А-а-а-чхи-и-и-и!

4. Никуда она не пойдёт

Аурике страшно отправляться на учёбу. Кажется, что все те милые студенты, которые постоянно ездили с нею на гиперлупе, теперь настроены против неё. Ей чудится, что за нею по пятам следуют тени, она холодеет при мысли, что тоже умрёт вслед за Ноамом.

Умирать очень не хочется.

Но бояться смерти ещё хуже. Что это за жизнь такая, в конце концов? Дрожи, оглядывайся, прячься по углам. Это и не жизнь вовсе. Так, существование.

– Ты ведь здесь, со мной? – шепчет она своему отражению в дверной глади. – Выходи, покажись.

Никто не выходит. Хранитель, если он и есть, предпочитает затаиться. А может, и нет никакого хранителя…

Аурика хороша, даже когда расстроена, даже когда разочарована и грустит. Половина вагона заглядывается на неё, половина строит предположения, откуда такая красотка взялась и как быть, если она уведёт твоего парня.

На остановке в Бадеше она выкатывает чемодан и идёт вниз по платформе, к факультету вычислительной техники.

Здание университета гармонично сочетает в себе современные и экологически чистые материалы. Фасад его выполнен из стекла и лёгкого бетона. Стеклянные панели, в которых отражается окружающий ландшафт, создают маскировочный эффект, и может показаться, что факультет – часть и продолжение природы.

На крыше располагаются зелёные террасы и сад, где студенты могут отдыхать и работать на свежем воздухе. Здесь же установлены солнечные панели, которые обеспечивают часть энергетических потребностей здания. А вокруг университета разбиты парки с местами для отдыха, прогулочными дорожками и зонами для занятий спортом.

На прогулочной дорожке из резинового покрытия нет ни единой выбоины, катить по ней чемодан одно удовольствие. Задумавшись, Аурика не замечает, как её нагоняет Джабир.

– Привет! Какая ты сегодня прелесть, – здоровается он и отбирает у неё багаж исключительно из рыцарских побуждений.

– Дай сюда, джентльмен несчастный, – злится она, пытаясь вернуть чемодан.

Не тут-то было. Этот дамский угодник костьми ляжет, но нанесёт-таки добро.

– Я вовсе не несчастный. Напротив, очень счастливый, – с широкой улыбкой парирует Джабир, – потому что встретил тебя. Ты…

– Кхм! Не подскажете, где тут у вас здание факультета? – прерывают его.

Аурика пользуется заминкой, чтобы вырвать ручку чемодана у противника из рук и отойти на безопасное расстояние. Джабир сводит брови к переносице: что за наглец посмел вмешаться в его завоевательную кампанию?

Наглецом оказывается не кто иной, как Суфи. Аурика почти сразу опознаёт в нём недавнего знакомого, с которым они ночью спасались от волков на дереве, а потом заедали стресс в кофейне на станции маглева.

Шарф, лёгкое пальто, хаос в причёске, невероятно густые ресницы и сумасшедшая зелень глаз…

Его кожа на пару тонов светлее, чем у знойного Джабира. Он чуть тоньше и выше южанина, и ему не похвастать накачанным прессом. Лицо Суфи гладко выбрито: создаётся впечатление, что растительности у него на подбородке сроду не водилось. Может, за счёт этого он выглядит моложе своего соперника. Моложе и беззащитнее.

– Не знаешь, где наш факультет? – изумлённо вскидывает брови Джабир.

– Я тут впервые. Только перевёлся.

– Деревья в парке растут слишком густо, да и корпус у нас с зеркалами, сразу не найдёшь. Просто иди по этой дорожке, никуда не сворачивай, и скоро упрёшься в главный вход, – охотно подсказывает Аурика. – Я тоже, пожалуй, пойду, – добавляет она, смерив Джабира презрительным взглядом.

Его этот взгляд только раззадоривает. Почуяв в Суфи угрозу и камень преткновения, он делается вконец бесцеремонным и забрасывает руку Аурике на плечо, словно он её законный парень.

Она стряхивает руку, но Джабир не думает отступать и обхватывает её за талию. Бесит. Как же он её бесит!

– Слушай, я тут вспомнила, – пускается на хитрость она. – Ко мне твой куратор подходил, тебя искал. Просил найти его перед занятиями. Что-то насчёт твоей успеваемости…

– Правда? – не верит тот. – Что ж, я пойду, спрошу, чего он от меня хочет. Берегись, если ты соврала.

Наконец-то Аурику больше никто не лапает. Джабир на какое-то время обезврежен, но эта отсрочка определённо дорого ей обойдётся.

– Он тебя достаёт? – спрашивает Суфи, когда южанин скрывается из виду.

– Не то слово, – вздыхает она. – Впился, как клещ. В ответ на мои отказы только больше наглеет. Не пойму, чем заслужила такое проклятие. А ты? Как ты здесь оказался? Перевёлся ни с того, ни с сего. Между прочим, учебный год уже давно как начался.

– Я поступил позже, потому что у меня были дела, которые следовало уладить, – уклончиво отвечает тот. – Вообще я давно планировал заняться программированием именно в Бадеше. Развитая учебная база, лучшие профессора и всё такое... Удивлён, что и ты здесь.

– Похоже на судьбу, – встревает Тинатин, взявшаяся невесть откуда. – Ты кто? Новенький? Знаешь, если бы я уже не была занята, мы могли бы с тобой встречаться.

– Перестань, – шипит на неё Аурика.

– А что? Ты посмотри, какое он загляденье! На него же все девчонки на факультете вешаться будут.